Этносоциальные аспекты реализации концепции развития
реклама
УДК 303.442.3+ 324.41 ЭТНОСОЦИАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ РЕАЛИЗАЦИИ КОНЦЕПЦИИ РАЗВИТИЯ СИСТЕМЫ ОСОБООХРАНЯЕМЫХ ПРИРОДНЫХ ТЕРРИТОРИЙ ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ Садовой А.Н. Сочинский научно-исследовательский центр РАН Статья выполнена в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН № 32 «Фундаментальные проблемы модернизации полиэтничного макрорегиона в условиях роста напряженности». Проект «Этнодемографический мониторинг развития туристической инфраструктуры на особо охраняемых природных территориях Северо-Западного Кавказа (на примере районов проведения Зимней Олимпиады 2014 г.)». Оубликован . Этнические, экологические и экономические аспекты развития туризма на особо охраняемых природных территориях горных экосистем. СНИЦ.- Москва –Чебоксары, : 2012 С.139-140 На основе анализа текстов Концепции устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока» и «Концепции развития системы особо охраняемых природных территорий федерального значения до 2020 г.» (№2322-р от 22.12.2011 г.) определена предметная область этнологических экспертиз в структуре экологического мониторинга состояния природных комплексов. Концепция территориальной охраны природы с момента формирования (в начале XIX в.) органически сочетала курс на сохранение не только природно-территориальных комплексов, но и находящихся в их границах объектов историко-культурного наследия. В современной мировой практике формирование сети особоохраняемых природных территорий (ООПТ) на региональном уровне органически вписывается в программы устойчивого (социально-экономического) развития, на федеральном уровне - в концепции экологической и национальной политики. Взаимосвязь федерального и регионального курсов наиболее отчетливо проявляется при создании новых ООПТ на территориях традиционного природопользования этносов, отнесенных к «коренным малочисленным народам мира». В меньшей мере в сельских районах с однородным составом населения, отнесенном к титульным этносам, но сохранившим «патриархальный уклад» повседневной жизни. К таким относится - Кенозерский национальный парк, руководство которого взяло курс на развитие рекреационного потенциала территории на основе интеграции сельского населения в развитие разных форм туризма: паломнического, этнографического, экологического [1]. По характеру распространения эти тенденции носят глобальный характер. Случаи, когда представители коренного населения выступают инициаторами придания этнической территории статуса природоохранной, распространены повсеместно по миру. К наиболее ранним прецедентам можно отнести историю создания национального парка «Тонгариро» (Новая Зеландия). Этот парк был создан в 1907 г. на основе предложения вождя племени майори Те Хеухеу о передаче сакральных мест своего племени – вершин Тонгариро, Нгаурухое и Руапеху (2400 га) - под защиту Королевы Великобритании Виктории. Для современной российской действительности характерно эта же тенденция - стремление уберечь «свою» этническую территорию от экспансии представителей промышленного и рыночного капитала. В качестве примера можно привести историю создания в Таштагольском районе Кемеровской области национального парка «Шорский» [2, 3]. Под ООПТ были выделены уже нарушенные лесозаготовками и предприятиями горной промышленности земли. К этому времени система традиционного жизнеобеспечения, характерная для начала XX в., практиковалась ограниченной частью населения (шорцами, русскими старообрядцами) и не могла стать основой устойчивого развития таежных поселков. Большая часть семей была трудоустроена в системе исправительных учреждений (ВД30), занималась лесозаготовкой с характерным для нее «молевым» сплавом, губящим реки, работала на прииске «Алтайский», в геологических партиях. Экономический кризис начала 1990 –х гг. спровоцировал резкое сокращение числа рабочих мест, массовый выезд молодежи в города, интенсивное освоение промысловых участков. Основными целями создания ООПТ были: вывод с территории района остатков «системы ГУЛАГ»; сохранение лесных массивов и водных ресурсов; реализация курса «национально-культурной автономии» для шорцев, получивших в это же время статус «народов Севера» [4, 5, 6]. В среде национальной интеллигенции название парка («Шорский») ассоциировалось с идеей «резервации» этнической территории. Осознание, что земли получили статус «федеральных», а функции контроля за природопользованием перешли от Таштагольского кооппромхоза к дирекции национального парка пришло значительно позже. Потенциальный конфликт был нейтрализован практикой трудоустройства шорцев в штате национального парка, переориентацией нелегального пушного промысла на территорию пограничной Хакасии. В 2009-2010 гг. при поддержке проекта ПРООН/ГЭФ [7] было проведено с учетом интересов сельского населения перезонирование территории парка. Была выделена «зона традиционного природопользования», а руководством парка предложен алгоритм «правового» (договорного) закрепления за отдельными хозяйствами промысловых участков с условием их участия в природоохранной деятельности. Особого распространения эта практика не получила, однако отношение к деятельности парка у части сельского населения улучшила. И в то же время угроза возникновения «конфликта природопользования» остается. Связано это с тем, что на территории парка имеются богатые запасы полиметаллических руд, меди, золота, фосфатов, угля. Эти ресурсы никогда не являлись основой традиционного промыслового природопользования, но, тем не менее, рассматриваются частью шорской интеллигенции как «наследие предков». Вполне понятно, что данная позиция не разделяется бизнес-элитами и муниципальными органами власти, заинтересованными в развитии горнорудной промышленности как устойчивого источника пополнения муниципального бюджета. Не случайно, в ходе стабилизации экономической ситуации в стране муниципальными органами власти было предпринято несколько попыток изменить границы парка. Они не получили одобрения ни со стороны сельского населения, ни со стороны природоохранных организаций. Дирекция парка, представляющая федерального собственника и национальные общественные объединения (далее НОО) выступили союзниками идеи «консервации» этнической территории уже «под защитой» федерального центра. В то же время в российской практике имеются прецеденты, когда муниципальные органы власти и сельское население являются противниками создания ООПТ федерального значения. Эта ситуация характерна для районов, где раскрытие рекреационного потенциала территории осуществляется бизнес структурами федерального центра или сопредельных субъектов РФ. В результате возникает противодействие «местных» бизнесэлит, ориентированных на сохранение контроля за территорией и развитие этнического предпринимательства, часть которого находится в «теневом» секторе экономики. В качестве примера можно привести ситуацию, сложившуюся в Каракольской котловине (Республика Алтай Онгудайский район) - этнической территории алтай-кижи. В сравнении с соседними районами Республики Алтай и Алтайского края уровень развития социальной инфраструктуры этого района в 1970-1980-е гг. был исключительно высоким. Совхозы, специализирующиеся на разведении высокопродуктивных пород скота, обеспечивали 100% занятость и грамотность населения, высокий уровень благосостояния сельских жителей. Традиционные системы скотоводства и промыслового хозяйства уже в 1950-е гг. были успешно интегрированы в «социалистический сектор» региональной экономики. Практикуемые формы природопользования перестали быть традиционными (клановыми). Ситуация резко изменилась в 1990-е гг. Была проведена форсированная приватизация колхозной собственности, от которой выиграло ограниченное число хозяйств. Произошла социальная стратификация, оформились национальные бизнес-элиты, изменились системы выпаса. В результате произошла кардинальная переорганизация социальных связей, включая поземельные [8, с. 123-131; 9, с. 140-141]. Сохранение стабильности межэтнических отношений в этих условиях во многом стало определяться «социальной ответственностью» национальных бизнесструктур, ориентированных не только на развитие бизнеса, но и сохранение традиционных социальных («клановых») отношений. Харизматический характер авторитета национальных лидеров во многом определяется тем, что только благодаря их усилиям (по мнению населения) в Республике Алтай удалось сохранить высокопродуктивные породы скота, расширить сеть маральников, добиться «суверенитета», а, следовательно, и устойчивых субвенций федерального центра, направленных на рекреационного потенциала территории. Стоит отметить, что развитие инфраструктуры туризма в Республике Алтай проходит достаточно противоречиво. С одной стороны, приток внешних инвестиций позволил в несколько раз увеличить туристические потоки, вывести отдельные районы (Чемальский, Турочакский) из депрессивного состояния. С другой стороны, создание сети туристических центров сопровождается отчуждением у сельского населения сельскохозяйственных угодий, углубляет процессы этнической консолидации и социальной стратификации по этническому признаку. Не случайно в программы НОО органически вписались идеи сохранения историко-культурного наследия, этнической территории», природы Алтая как сакрального достояния будущих поколений. Эта идея получила яркое воплощение в деятельности парка «Уч-Эмек», созданного правительством Республики Алтай в 2001 г на территории Каракольской котловины. Территория парка (60551 га) охватила три муниципальных образования, шесть населенных пунктов с общей численностью населения более 2000 человек, 70 хозяйствующих субъектов различного вида землепользования. Осознанно в «заповедную зону» (810,4 га) была включена сакральная вершина Уч-Эмек, что сформировало «правовую» основу ограничения доступа нерезидентов (туристов). Места традиционного зимнего выпаса стад были выведены в буферную зону (4776 га) и зону развития парка (54964,6 га). Руководством парка при поддержке международных фондов было предпринято несколько попыток развития этнического предпринимательства. Интерес представляет то, что сохранение биоразнообразия и развитие рекреационного потенциала территории не рассматриваются руководством парка в качестве приоритетных функций. Они являются вспомогательными по отношению к идее сохранения традиционной культуры этнического сообщества, а не подтверждения социального статуса нескольких семей осуществляющих контроль над экономической и политической жизнью района. Это прослеживается по основным принципам, которыми руководствуется дирекция парка в своей повседневной деятельности. Сформулированы они следующим образом: «Культурное наследие – это коллективное достояние этноса. Каракольский (этно-природный парк «Уч-Энмек» является смотрителем или хранителем этого наследия. Такую индивидуальную ответственность не следует путать с правом владения или собственности»; «Парк выступает в качестве Лица, которому дозволено блюсти интересы этноса в целом, и он имеет соответствующий статус лишь до тех пор, пока продолжает действовать в интересах общины и экосистемы долины» [10]. Аналогичный курс проводился в 2002-2011 гг. на территории ГУ «Природно-хозяйственный парк «Чуй-Оозы» (Онгудайский район Республики Алтай). Парк, находящийся в одном из красивейших мест Центрального Алтая – в месте слияния рр. Чуя и Катунь, включал земли сельскохозяйственного назначения, принадлежащие на паевой основе фермерскому хозяйству «Чуй-Оозы». Площадь парка составляла всего 810 га. Однако, по своему ландшафтному своеобразию на этом маленьком участке представлено 10 из 35 основных экосистем Алтая, произрастает более 400 видов цветковых растений, включая редкие и эндемичные виды. Значимость территории определяется и исключительно высокой плотностью археологических памятников. В непосредственной близости от дирекции парка расположены три комплекса петроглифов (Калбак-Таш 1, 2, ЯлбакТаш). Фермерское хозяйство, базирующееся на основе традиционного отгонного скотоводства, под воздействием рыночной конъюнктуры стало развивать производство товаров народного потребления и рекреационный потенциал территории. Активное взаимодействиие с Горно-Алтайским ботаническим садом СО РАН и ООН «Орион», позволило парку выйти на уровень международных проектов, направленных на сохранение биоразнообразия и развитие альтернативных (традиционным) форм хозяйства. Стоит отметить высокую эффективность апробированных в парке моделей этнического предпринимательства. Руководству фермерским хозяйством в экстремальных условиях Центрального Алтая удалось не только сохранить высокопродуктивное стадо пушных коз, но заложить питомник редких и исчезающих видов растений, лесополосу, развернуть гостиничный комплекс и национальный визит-центр построить цех по обработке кож, ориентированный на вовлечение коренного населения близлежащих поселков в производство сувенирной продукции [11]. Производство и продажа национальных сувениров, экскурсионная деятельность, размещение и питание туристов обеспечили сезонную занятость нескольких десятков человек. И, тем не менее, оказалось, что уже апробированные формы этнического предпринимательства не имели четко выраженной перспективы. В 2012 г. парк был ликвидирован «по просьбе самих создателей» [12]. Причины этого шага остаются неясными. Существует высокая вероятность, что причиной послужили как место расположения парка, крайне привлекательное для крупных туристических фирм, так и сравнительно низкая конкурентоспособность предприятия, несущего четко выраженную этническую окраску. Стоит особо отметить, что курс на сохранение этнической территории в границах ООПТ не являются проявлением «местного» нормотворчества. Формулировки целей, поставленных руководством алтайских парков, находятся в полном соответствии с нормами международного права, определяющими особый правовой статус меньшинств, сохраняющих «племенную (клановую) организацию» и «традиционный уклад жизни». Успехи национальной политики, как и социалистического строительства в среде коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока никогда не признавались «мировым сообществом». В силу этого восстановление традиционной социальной организации (феодально-патриархальной по своей сути) и природопользования, характерное для ряда труднодоступных районов РФ, считается в этой среде «нормальным явлением», требующим моральной и правовой поддержки. Эта позиция «мирового сообщества» не является откровением для национальных элит, представители которых прошли «правовую подготовку» у ведущих отечественных и зарубежных специалистов в области «прав меньшинств» при финансовой поддержке Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока (RAIPON). Национальные элиты уже имеют своих «лоббистов» в органах законодательной власти на региональном, федеральном и международном уровне. С этим фактором приходится считаться при разработке нормативных актов, явно или косвенно затрагивающих «этнические интересы». Не случайно, при разработке программы развития национальных меньшинств, проводимой Министерством регионального развития Правительства РФ (МРР РФ), активно использовался канадский опыт правого закрепления «этнической территории» и организации мониторинга за уровнем благосостояния национальных меньшинств. Итогом этой деятельности стала принятая в 2009 г. «Концепция устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока» (далее КУРКМН) [13]. Несколько позднее силами специалистов Министерства природных ресурсов РФ (МПР РФ) была разработана «Концепция развития системы особо охраняемых природных территорий федерального значения до 2020 г.» (далее КРООПТ) [14]. Ее реализация, как и КУРКМН, напрямую затрагивает широкий спектр интересов как сельского населения, так и органов власти, отвечающих за реализацию на региональном уровне национальной политики. Необходимо отметить и несогласованность КРООПТ с ранее принятыми нормативными актами, определяющими правовой статус национальных меньшинств [14, разд. I]. В результате нормотворчества министерств система межэтнического взаимодействия, существующая на региональном уровне, претерпит изменения. Связано это с тем, что реализация руководством ООПТ (федерального значения) своих функций, объективно вызовет противодействие национальных общественных объединений (далее НОО) и настороженность муниципальных органов власти. Рассмотрим в логической взаимосвязи спектр этнических интересов, затронутых обеими концепциями. Акцентируем внимание на тех проблемах, которые однозначно относятся к предметной области этнологии и социальной (прикладной) антропологии. В качестве основных принципов устойчивого развития, согласно КУРКМН в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности определены: комплексность решения задач социально-экономического и этнокультурного развития; признание значения природных ресурсов и благополучия окружающей природной среды как основы традиционного образа жизни и традиционной хозяйственной деятельности; рациональное использование природных ресурсов; участие народов Севера в принятии решений по вопросам, затрагивающим их права и интересы, возникающие при освоении природных ресурсов; необходимость оценки культурных, экологических и социальных последствий предлагаемых к реализации проектов и работ [13, разд. 3]. Исходя из этих принципов, определенных на уровне Правительства РФ, не только органам региональной власти, но и руководству ООПТ, следует при регуляции систем природопользования считать этнические интересы приоритетными. В Концепции развития ООПТ, принятой на два года позднее, приводятся несколько иные установки. Создание сети новых ООПТ предлагается рассматривать в контексте концепции устойчивого развития РФ в целом, а не отдельных этнических групп. Дирекциям федеральных ООПТ в своей текущей деятельности предложено руководствоваться следующими принципами: приоритетность сохранения природных и историко-культурных комплексов и объектов над иными задачами ООПТ; научная обоснованность принятия управленческих решений; учет социально-экономических аспектов при принятии управленческих решений; системное и комплексное решение задач в области организации и функционирования ООПТ; открытость и доступность информации в рассматриваемой сфере [14, раздел III. Цель, задачи и принципы]. Приведенные формулировки однозначно свидетельствует о приоритетности интересов федерального собственника (в лице руководства ООПТ) при выборе наиболее эффективных технологий территориального управления. Сфера сотрудничества с муниципальными органами власти и гражданскими институтами ограничена, что неизбежно приводит к ситуации «конфликта интересов». Так, исходя из декларируемых в КРООПТ принципов сохранения «историко-культурных комплексов и объектов», являющих неотъемлемым достоянием сельского населения (этнических групп), однозначно переводится в функции руководства ООПТ. В это же время «социально-экономические аспекты», включающие и системы традиционного жизнеобеспечения сельского населения, предлагается «учитывать», исходя из проблем функционирования самих ООПТ. Здесь полностью проигнорирован международный опыт, согласно которому сохранение историко-культурных объектов в границах ООПТ (и прилегающих районах) рассматривается в неразрывной связи с сохранением традиционных системам жизнеобеспечения (tradition systems of subsistence) сельского населения, определяющих этническую специфику историкокультурного наследия. Достаточно привести пример с православными храмами, находящимися в сельской местности. Попытка их «сохранения» силами эколого-просветительских отделов ООПТ в качестве объекта показа имеет гораздо меньше перспективы в сравнении с планомерной деятельностью РПЦ, направленной на укрепление нравственно-этических норм в среде сельского населения и восстановление приходов, напрямую заинтересованных в нормальном функционировании тех же храмов. Взаимосвязь между сохранением традиционной экономики и объектов историко-культурного наследия здесь проявляется исключительно отчетливо. Она, например, была учтена как руководством Кенозерского национального парка, так и рядом других отечественных ООПТ, участвовавших в реализации международных проектов (совместно с МПР РФ), направленных на совершенствование своей системы управления. Методические разработки по итогам реализации таких проектов, как «Стратегия управления национальными парками России», ПРООН/ГЭФ «Сохранение биоразнообразия в российской части Алтае-Саянского экорегиона» и др. были опубликованы и рекомендованы МПР РФ для распространения [15]. Обратимся к тем положениям концепций, которые напрямую формируют предметное поле исследований в области социальной и прикладной антропологии. Первый круг противоречий, как уже отмечалось выше, был определен проблемами сохранения «историко-культурного наследия (В КРООПТ – «комплексов и объектов»). В соответствии с действующим законодательством функции охраны памятников федеральной значимости, отнесены не к руководству ООПТ (как изложено в КРООПТ), а к сфере повседневной деятельности региональных и муниципальных органов власти. И этому есть рациональное объяснение. К сожалению, научные отделы ООПТ не компетентны в достаточной степени в выполнении таких операций как выявление, инвентаризация, картирование, паспортизация, оценка состояния, реставрация (консервация) исторических памятников. То есть процедур, которые и составляют процесс сохранения историко-культурного объекта (памятника). Особенно это касается археологических памятников, число которых на отдельных ООПТ высоко. Это определяет отношение к памятникам со стороны руководства ООПТ. О том, что уровень компетентности руководства ООПТ за последние десятилетия снизился, свидетельствует практика сдачи в долгосрочную аренду земельных участков, на которых находятся природные и историко-культурные объекты. К сожалению, в РФ уже зафиксированы случаи, когда эти земли отводятся под строительство рекреационных объектов без проведения археологических разведок и определения режима охраны и зоны ответственности арендатора за сохранность уже зафиксированных исторических памятников. В КРООПТ не определена и «зона ответственности» руководства ООПТ за определение «режимов природопользования» на сакральных объектах (храмы, захоронения, священные горы, урочища, родники, пещеры и т.д.). В РФ уже есть примеры использования этих объектов «в рекреационных целях» для того чтобы получить прибыль, что объективно не улучшает ситуацию в сфере межконфессионального взаимодействия. К сожалению, в КРООПТ [14, разд. VI, с.9] не предусмотрена организация охраны и защиты объектов историко-культурного наследия. Эти функции распространяются исключительно на природные комплексы и объекты. Тем не менее, в концепции поставлена цель организации взаимодействия с Министерством культуры РФ. Поставлена задача разработки методических рекомендаций и проведения в течение 2012-2014 гг. работ по инвентаризации, обследованию, картированию, паспортизации памятников истории и культуры в границах действующих и создаваемых ООПТ [14, с.13-14]. Учитывая, что в КРООПТ источники финансирования этих работ не оговариваются можно сделать вывод о том, что эти работы планируется выполнить исключительно силами структурных подразделений Министерства культуры. И это в ситуации, когда несостоятельность федеральных и региональных структур (включая систему РАН и высшей школы) в вопросах сохранения историко-культурного наследия констатирована уже на уровне Совета Федерации. Так, по оценке бывшего Председателя СФ С.М. Миронова, в РФ ежегодно теряется около десяти тысяч природно-архитектурных и художественных памятников. В связи с этим федеральный центр декларировал готовность взять на себя ответственность за сохранность не более 10% зарегистрированных памятников. Остальные предложено приватизировать [16, с.6, 39-42]. Из вышеизложенного стоит признать, что для реализации поставленных в КРООПТ задач требуются более существенные финансовые и кадровые ресурсы, чем имеются у научных отделов создаваемых ООПТ. Достичь поставленной в концепции цели возможно при реализации среднесрочных региональных программ социально-экономического и культурного развития, которые, как правило, не распространяются на ООПТ федерального значения. Следует отметить, что определенный в КРООПТ алгоритм взаимодействия министерств природных ресурсов и культуры при решении проблемы сохранения историко-культурного наследия значительно уже задач, поставленных Министерством регионального развития перед своими структурными подразделениями. В соответствии с КУРКМН региональным органам власти предложен следующий алгоритм решения проблемы: создание информационной базы объектов культурного наследия (Примечание: не только памятников); издание произведений устного народного творчества, художественной и иной литературы на национальных языках; поддержка традиционных художественных промыслов и ремесел; поддержка создания многофункциональных этнокультурных и культурно-просветительных центров, модернизацию учреждений культуры; популяризация культурного наследия в средствах массовой информации [13, задача VII]. По поднятому перечню проблем прослеживается социальный заказ на проведение научно-прикладных исследований в археологии, культурной и, отчасти, социальной антропологии. В предметную область входят не только выявление и паспортизация памятников историко-культурного наследия, но и определение их места в системе взаимодействия традиционных и формируемых социальных институтов. Реализация этой задачи на региональном уровне возможна только на основе договорных отношений ООПТ с научными и научно-образовательными учреждениями (система РАН и высшей школы). Второй круг противоречий определяется проблемой интеграции сельского населения в социально-экономическую инфраструктуру формируемой и действующей сети ООПТ. Во многом он связан с трудностями организации информационного (научного) сопровождения задач, решаемых органами власти и руководством ООПТ. Так, согласно КУРКМН, основной целью концепции является «создание в РФ условий для формирования устойчивого развития коренных народов на основе укрепления их социально-экономического потенциала при сохранении исконной среды обитания, традиционного образа жизни и культурных ценностей». Следует отметить отличие концепции от большинства принятых ранее нормативных актов, определяющих правовой статус национальных меньшинств [17]. Здесь впервые для органов исполнительной власти приведен алгоритм управленческих решений, итогом которых может стать решение опять же конкретных задач. Этот подход позволяет специалистам в области прикладной антропологии выйти на мониторинг эффективности принимаемых на местах решений на основе традиционной системы показателей и индикаторов (демографических, социально-экономических, этнических и т.д.). Так, первая задача, предусматривает сохранение исконной среды обитания и традиционного образа жизни. Для ее решения в перечень управленческих решений включены: установление правового режима охраны территорий традиционного природопользования с обеспечением доступа малочисленных народов Севера к управлению данными территориями; обеспечение приоритетного доступа малочисленных народов Севера к рыбопромысловым участкам и охотничьим угодьям, биологическим ресурсам в местах их традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности; предоставление для осуществления традиционных видов хозяйственной деятельности в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности земельных участков в соответствии с законодательством РФ. В разделах КРООПТ, посвященных аналогичным проблемам, к вопросам, требующим «более четкого нормативного правового обеспечения», отнесены: совершенствование регулирования земельных отношений; регламентация режима особой охраны земельных участков, включенных в границы национальных парков без изъятия из хозяйственной деятельности; уточнение особенностей режима особой охраны отдельных категорий ООПТ; приведение положений отдельных статей ФЗ «Об особо охраняемых природных территориях в соответствие с другими законодательными актами» [14. План мероприятий по реализации …, разд. 2. с.4-5].. Исходя из формулировок второй концепции, прослеживается отсутствие ссылок на субъекты поземельных отношений. На наш взгляд, это не случайно. С одной стороны, в нормативном акте, определяющем перспективы развития всей сети ООПТ не было возможности отразить широкий спектр отличий социально-экономических укладов, этнодемографической и конфессиональной структуры населения, проживающего в границах отдельных ООПТ. С другой стороны, эта информация для разработчиков концепции и руководства подавляющего числа ООПТ имеет латентный «закрытой» характер. За последние десятилетия комплексных исследований в большинстве национальных районов не проводилось. Процессы трансформации социальных институтов под воздействием модернизации еще ждут своих исследователей. Причины межэтнической напряженности остаются до конца неисследованными. В этой связи предлагаемый алгоритм реализации поставленных в концепциях задач обуславливает проведение комплексных исследований не только системы традиционного природопользования автохтонного населения, но и всего спектра социальных (поземельных) связей, сформировавшихся в районах функционирования ООПТ. В предметную область исследования входят: а) определение границ «компактного» проживания этнических групп и полная характеристика этно-демографической структуры и социальной стратификации населения; б) описание традиционных и иных форм хозяйственной деятельности для каждого анклава и каждой этнической группы; в) оценка ресурсной основы традиционного природопользования локальных групп (а не этноса в целом); г) выявление очагов перманентной межэтнической напряженности, возникающих на основе ограничения допуска к природным ресурсам. Комплексный характер исследования предопределяет его форму (этнологическая экспертиза) и место в системе научно-прикладных исследований (далее НПР). Не вызывает сомнения, что информация, полученная в процессе этнологических экспертиз, должна быть адаптирована к задачам развертывания экологического мониторинга состояния природно-территориальных комплексов. Данное положение в тексте КРУКМН имеет «правовое» основание. Поэтому перед структурными подразделения МПР РФ и органами власти поставлены следующие задачи: определение порядка и методики проведения этнологической экспертизы; картирование и оценка природных ресурсов; проведение мониторинга состояния исконной среды обитания и экологической ситуации. Согласно КРООПТ цель и задачи, поставленные перед научными отделами ООПТ, имеют аналогичные формулировки, хотя по содержанию они значительно уже. Так в разделе 8 «Организация научных исследований» в качестве приоритетного направления исследований определен «комплексный экологический мониторинг природных экосистем» [14, с.11.]. Это требование имеет явно декларативный характер, так как в 2012-2013 гг. на проведение этих работ бюджетного финансирования не предусмотрено [14, разд. V, с.16]. Более того, для отечественных разработок в сфере экологии характеры крайне сжатые характеристики «антропогенного фактора» воздействия на природно-территориальные комплексы (далее ПТК). Как правило, системы традиционного природопользования сельского населения в качестве подсистемы ПТК не анализируются. В связи с этим трудно рассчитывать, что для научных отделов ООПТ этнологические экспертизы станут элементом экологического мониторинга. Для организации этих работ в большинстве ООПТ нет специалистов. Вторая задача КУРКМН - «развитие и модернизация традиционной хозяйственной деятельности» локальных этнических групп. В случае, если эти группы ведут хозяйственную деятельность в границах ООПТ или в сопредельных им районах, ее решение объективно затрагивает интересы руководства ООПТ и в их лице федерального собственника в лице МПР РФ. Связано это с проблемами зонирования, определения режимов охраны и природопользования, выбором оптимальных форм «стороннего лесопользования», развития рекреационного потенциала подведомственной территории. В качестве механизма достижения поставленной в КУРКМН цели предлагается следующий перечень мероприятий: упрощение порядка и процедуры получения лицензий для осуществления охотничьего промысла; охрана и рациональное использование пастбищ, завершение земельнокадастровых работ для развития северного оленеводства; организация природоохранных мероприятий с привлечением представителей малочисленных народов; развитие этнотуризма и экологического туризма с участием представителей малочисленных народов; развитие традиционных художественных промыслов, ремесел, включая изготовление сувенирной продукции, а также содействие их продвижению на внутреннем и внешнем рынках. Если обратиться к КРООПТ, то мы опять столкнемся с аналогичными формулировками задач в области территориального управления, поставленными перед руководством ООПТ: разработать и реализовать комплекс мер по стимулированию развития малого бизнеса в сфере организации туризма и рекреации на ООПТ [11, разд. IV, с. 8]; осуществить комплекс мер, направленных на оптимизацию ведения охотничьего хозяйства и любительского рыболовства [14, разд.VII. Регулирование использования природных ресурсов, с.10]; разработать серию типовых проектов элементов туристической инфраструктуры (кемпингов, гостевых домов, остановочных пунктов) под единым брендом; содействовать развитию сопутствующего туризму малого и среднего бизнеса (развитие сети мини-гостиниц, гостевых домов, крестьянскофермерских хозяйств, традиционных промыслов и ремесел, производства экологически чистых продуктов, сувенирных изделий и др. [14, разд. X. Развитие познавательного туризма, с. 14]. При сравнительном анализе поставленных в концепциях задач прослеживается, что в КРООПТ «этнический фактор» проигнорирован как в сфере традиционного природопользовании, так и в сфере необходимости координации деятельности ООПТ с органами местного самоуправления. Согласно апробированным в РФ технологиям развития альтернативных (традиционным) форм природопользования («оптимальных» в формулировкам КРООПТ), достижение поставленных в обеих концепциях задач возможно только при наличии правового взаимодействия руководства ООПТ, муниципалитетов, бизнес-структур и национальных общественных объединений. В противном случае в своей текущей деятельности руководство ООПТ может выступить фактором, дестабилизирующим социальную (межэтническую) обстановку. Наиболее оптимальной формой подобного взаимодействия по итогам реализации проектов ПРООН/ ГЭФ и Фонда Дикой природы (WWF) признаны Общественные Советы, создаваемые при ООПТ. Специфика современной ситуации проявляется в нескончаемом потоке требований со стороны НОО к МРР РФ с предложением законодательно закрепить право этнических меньшинств на получение промысловых участков на безвозмездной основе. Согласно КРООПТ эти запросы не имеют правовой перспективы: руководству национальных парков РФ «ужесточить существующий порядок предоставления земельных участков в аренду», предусмотрев заключение договоров об аренде в соответствии со среднесрочными планами развития ООПТ и соблюдением приоритетов сохранения биологического и ландшафтного разнообразия [14, с.10]. Это требование для руководства ООПТ является правовым основанием для вывода этнического предпринимательства в сфере традиционного природопользования из границ ООПТ. В случае последовательного проведения этого курса повсеместно по субъектам РФ появление локальных межэтнических конфликтов неизбежно. В связи с вышеизложенным, предлагаемый механизм реализации этой группы задач обуславливает необходимость исследования: а) социальных институтов в сфере рекреации, стороннего лесопользования и природоохранной деятельности (во взаимосвязи и динамике); б) деятельности национально-общественных объединений и сельских администраций в сфере регуляции земельных отношений и раскрытия рекреационного потенциала территории; в) существующих форм этнического предпринимательства, включая теневой сектор экономики; г) нормативные (правовые) факторы воздействия на действующие формы этнического предпринимательства и природопользования. Таки образом, предметная область этнологических экспертиз существенно расширяется. Отметим еще один спектр разночтений принципов, декларированных в концепциях. Шестая задача КУРКМН предписывает органам региональной власти оказывать «содействие развитию действующих форм местного самоуправления». В концепции определен механизм ее решения. Предусмотрена координация деятельности государственных структур (включая ООПТ) по следующим направлениям: привлечение уполномоченных представителей малочисленных народов к проведению экологических и этнологических экспертиз, разработке федеральных и региональных государственных программ освоения природных ресурсов и охраны окружающей среды; к участию в охране объектов животного и растительного мира в соответствии с законодательством РФ; проведение консультаций с малочисленными народами Севера до начала реализации проектов и программ промышленного освоения этнической территории. Следует отметить, что опыт решения этой задачи уже накоплен у отдельных ООПТ, в границах которых были реализованы проекты Программы развития ООН, Глобального Экологического фонда, Фонда дикой природы. Раскрытие механизма координации деятельности ООПТ, сельских администраций и НОО стало одним из основных элементов заявки на получение финансирования. Индикатором реализации этого требования являются уставные документа Общественных Советов при ООПТ, договоры о сотрудничестве, протоколы и пресс-релизы совместных акций. В то же время следует отметить то обстоятельство, что «открытое информационное пространство», возникающее при подобных формах сотрудничества, объективно ограничивает предоставленное ООПТ право сдавать в аренду земельные участки [18, 19, 20] внешним инвесторам в ущерб местным предпринимателям, имеющим административный ресурс в виде региональных органов власти. При организации информационного сопровождения деятельности органов исполнительной власти при решении этой (шестой) задачи необходимо учитывать международный опыт. Например, США и Канады. Здесь сопровождение процедур согласования интересов сторон в сфере традиционного природопользования отнесено к функциям не только специалистов в области «индейского права» [21], но и прикладной антропологии. В повседневной практике регуляции природопользования на территории штата Аляска антропологи представляют интересы: а) деревенских корпораций; б) природоохранных организаций; в) администрации штата (органов региональной власти); г) национальных корпораций [22]. Введение в политическую практику научно выверенных процедур согласования интересов сторон (аналогичных системе менеджмента качества) является основанием как для устойчивого развития сельских анклавов, так и для сохранения биоразнообразия. Фактически – для достижения тех целей, которые обозначены в каждой из концепций, представляющих установки МРР И МПР Правительства РФ. В заключение следует особо подчеркнуть, что взятый Правительством РФ курс на развитие сети особо охраняемых природный территорий федерального значения и устойчивое развитие сельских сообществ придает особую актуальность проведению этнологических экспертиз в границах действующих ООПТ и пограничных им районах. Приоритетной областью исследования, на наш взгляд, должны быть районы перманентных или потенциальных социальных конфликтов. К ним, в первую очередь, стоит отнести территории, на которых сохраняются элементы традиционных систем природопользования или происходит интенсивное развитие этнического предпринимательства. Комплексный характер исследования определяет необходимость расширения спектра уже апробированных в отечественной историографии методик [23, 24, 25] в соответствии с очерченной в статье предметной областью. Отсутствие в РФ системы подготовки специалистов в сфере прикладной антропологии и этнической экологии определяет то, что в ближайшие годы экспертизы необходимо организовывать по выборочным ООПТ. Использование системного и выборочного подходов существенно расширит возможности оценки репрезентативности полученных результатов, моделирование выявленных социальных процессов на ООПТ с аналогичными характеристиками, компаративного анализа российского и зарубежного опыта. С учетом значительной площади отечественных ООПТ в качестве выборочных полигонов могут быть как ООПТ в целом, так и отдельные кластеры. ЛИТЕРАТУРА 1. Кенозерский национальный парк. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.kenozero-park.ru. – Загл. с экрана. 2. Шорский национальный парк: природа, люди, перспективы. /А.Н. Садовой., М.В. Белозерова., В.В. Поддубиков и др., – Кемерово, ИУУ СО РАН, 2003. 3. Садовой, А.Н. Правовые аспекты развертывания территорий традиционного природопользования / А.Н. Садовой.- Шорский сборник. – Кемерово, Кузбассвузиздат, 1997. – Вып.2. – С. 228-233 4. Белозерова, М.В. Проблемы интеграции и национального самоопределения коренных народов Южной Сибири (1920-е гг.-начало XXI в.) / Автореф. доктора ист. н. – Томск, Томский госуниверситет, 2008. – 56 с. 5. Белозерова, М.В. К проблеме проявления национального сепаратизма у коренных народов Южной Сибири: XX столетие // Вестник Томского госуниверситета.-№312. Июль 2008. – Томск, 2008. – С. 69-73. 6. Белозерова М.В. Проблемы межнациональной напряженности и толерантность: XX век // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. – № 5. – 2008. – Кемерово, 2008. – С. 1518. 7. Проект ПРООН/ГЭФ «Сохранение биоразнообразия в российской части Алтае-Саянского экорегиона» [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.altai-sayan.com. – Загл. с экрана. 8. Южно-Алтайский горно-степной культурный комплекс / А.Н. Садовой., М.В. Белозерова // Традиционные знания коренных народов Алтае-Саянского экорегиона в области природопользования. Информационно-методический справочник. – Барнаул, 2009. – С. 123-127, 128-131. 9. Южно-Алтайский горно-степной культурный комплекс/ М.В. Белозерова // Традиционные знания коренных народов Алтае-Саянского экорегиона в области природопользования. Информационно-методический справочник. – Барнаул, 2009. – С. 140-141. 10. Презентация «Концептуального проектного предложения Каракольского этноприродного парка «Уч-Энмек» // Материалы конференции проекта ПРООН/ГЭФ «Сохранение биоразнообразия в российской части Алтае-Саянского экорегиона». – Горно-Алтайск, 2009. 11. Проблемы и перспективы развития традиционных знаний народов Алтае-Саянского экорегиона в области природопользования /А.Н. Садовой, В.В. Поддубиков., А.А.Насонов., И.И. Назаров., Е.А. Бельгибаев // Традиционные знания коренных народов Алтае-Саянского экорегиона в области природопользования. Информационно-методический справочник. – Барнаул, 2009. – С. 258-261. 12. Ликвидируется природный парк «Чуй-Оозы». Новости Горного Алтая. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.gornoaltaisk.info/news/11356 – Загл. с экрана. 13. Концепция устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Утверждена Распоряжением Правительства Российской Федерации от 4 февраля 2009 г. № 132-р. 14. Концепции развития системы особо охраняемых природных территорий федерального значения до 2020 г. Утверждена Распоряжением Правительства Российской Федерации от 22 декабря 2011 г. № 2322-р. 15. Тарасов, С.Н. Организация устойчивого жизнеобеспечения населения на особо охраняемых природных территориях: концептуальные основы и практическое руководство / С. Н. Тарасов, А. Р. Григорян / Благотвор. фонд "Центр охраны дикой природы", Проект ПРООН/ГЭФ "Сохранение биоразнообразия в рос. части Алтае-Саянского экогегиона". – Красноярск : [б. и.], 2009. 16. Совет Федерации. Федерального собрания РФ. Историко-культурное наследие России (Материалы парламентского форума) / Аналитический вестник. – № 10 (377). – М., 2009. Режим доступа: http://council.gov.ru/infsl/bulletin/item/407/index.html . – Загл. с экрана 17. Статус малочисленных народов России. Правовые акты и документы / Сост. В.А. Кряжков. – М., 1994; Статус малочисленных народов России. Правовые акты. Книга вторая / Сост. В.А. Кряжков. – М., 1999. 18. Земельный кодекс Российской Федерации. – Ст. 30. , п . 4, п/п. 1. 19. ФЗ «Об особо охраняемых природных территориях». – Ст. 17 20. Постановление Правительства РФ № 926 от 03.08.1996 «Положение о порядке предоставления в аренду земельных участков на территориях национальных парков». 21. Клифтон Д Лебедь, приносящий серебряные шиллинги в клюве // Традиционные системы жизнеобеспечения и региональная национальная политика, Новосибирск, 2000. Вып. 1. С. 129-150. Оригинал Clifton J.A. The Swan that carries silver shilling in its bill: The American Indian Treaty System Today// University of Oregon Anthropological Papers.-1996. N52.-P.47-61. Перевод А.Н.Садового. 22. Gaer Lisa. Indigenous Self Determination in the Circumpolar North., 1993 23.Садовой, А.Н., Поддубиков, В.В. Этнологическая экспертиза а практике регионального управления: опыт Кемеровской области // Вестник Кемеровского государственного университета. – 2011. – № 1 (45). – С. 22-26 24. Садовой, А.Н., Нечипоренко, О.В, Зазулина, М.Р., Белозерова, М.В., Поддубиков, В.В. и др. Этнологическая экспертиза. Оценка воздействия ООО «МетАЛ» (ОАО ММК - Магнитогорский металлургический комбинат) и УК «Южный Кузбасс» (стальная группа «Мечел») на системы жизнеобеспечения автохтонного и русского населения Чувашинской сельской администрации М.О. «Город Мыски Кемерово /А.Н. Садовой А.Н., О.В. Нечипоренко, М.Р. Зазулина., М.В. Белозерова, В.В. Поддубиков. – Кемерово, 2005. – Вып. 1. 25. Бойко, В.И., Садовой, А.Н., О.В. Нечипоренко О.В., Колбаско А.В., Зазулина М.Р., Белозерова М.В., Поддубиков, В.В. и др. Этнологическая экспертиза. Этнополитические, социально-экономические и этнодемографические процессы в среде телеутов Беловского и Гурьевского районов Кемеровской области / А.Н. Садовой., О.В. Нечипоренко., М.Р. Зазулина., М.В. Белозерова, В.В. Поддубиков., В.И. Бойко. – Новосибирск, 2008. – Вып.2.
