проблемы социального общения
advertisement
Национальный университет государственной налоговой службы Украины Н. В. Кивенко ФИЛОСОФСКО - ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ проблемы социального общения иев – 2014 Киев 2014 ББК 88.5 К38 Рекомендовано к печати Ученым советом Национального университета государственной налоговой службы Украины (протокол № 3 от 28 ноября 2013 года) Рецензенты: Рыжко В. А., доктор философских наук, профессор (Центр гуманитарного образования НАН Украины). Стасюк В. В., доктор психологических наук, профессор (Национальный университет обороны Украины им. И. Черняховского). Кивенко Н. В. Философско-психологическая концепция проблемы монография / Н. В. Кивенко. – К.: ДІЯ, 2014. – 290 с. социального общения: ISBN 966-7665-98-4 В монографии предпринята попытка рассмотреть проблему социального общения в контексте философской концепции всеединства, согласно которой существующее являет собой единое целое вследствие общего плана строения всех уровней его организации. Автор достраивает эту концепцию представлением о том, что в основе всеединства, универсальной мировой гармонии лежит процесс отражения как основа и внутренний стимул процессов движения и развития, и что, соответственно, принцип взаимообусловленности отражения, развития и единства (Кивенко Н. В., 1991) может служить методологической основой познания окружающего мира. Отсюда все материальные и идеальные образования рассматриваются как имеющие общую структурно-функциональную основу. Применительно к проблеме социального общения это означает, что поведение, деятельность и способы общения любого человека осуществляются в соответствии с изначально общими биологическими, физиологическими, психологическими и социальными закономерностями, которые, в свою очередь, детерминированы универсальными законами развития мира. Автор стремится показать, что принципы функционирования систем разного уровня организации, преломляясь, в частности, через индивидуальные особенности личностей и, соответственно, формы их поведения и деятельности, в конечном итоге, с необходимостью предполагают возможность сведения этого многообразия к общему знаменателю (при элиминации бесплодных отклонений) на основе их глубинного единства, осознание которого может обусловить новый виток прогрессивного развития человеческого сообщества. ББК88.5 ISBN 966-7665-98-4 2 СОДЕРЖАНИЕ Введение 5 Глава I. Об исходной основе психологии общения 21 §1. Общие закономерности эволюции, организации и адаптации 21 живого §2. Взаимообусловленность физиологического и психического Глава II. К принципам социальной организации §1. Адаптивно-преобразующая природа человеческого поведения и 77 111 111 деятельности §2. Сущность общения. Место диалога в общении Глава III. Мировоззренческие аспекты проблемы 150 183 социального общения §1. Единство – не единообразие: к типам личности 183 §2. Разум как основа и условие развития человеческого сообщества 229 Заключение. Всеединство: возможность и действительность 265 3 4 Введение Отдельный человек, как нечто особенное, не заключает человеческой сущности в себе ни как в существе моральном, ни как в мыслящем. Человеческая сущность налицо только в общении, в единстве человека с человеком… Людвиг Фейербах Сущность человека и смысл его жизни можно понять только из его отношения с другими людьми и из ответов, которые он дает на насущные для общества вопросы. Ценность и значение мысли, действия, гениального достижения всегда основываются только на их вкладе в развитие человечества. Все великие творения индивидуальной и коллективной психики, законы, религия, достижения науки и произведения искусства получали свое значение исключительно благодаря своей постоянной или временной пользе для общества. Альфред Адлер В процессе жизнедеятельности общества различные социальные группы и отдельные граждане с объективной необходимостью вступают в определенные социальные взаимоотношения, которые могут носить характер либо относительного согласия, либо конфликта (периодически доходящего до кризисного состояния). 5 В тех случаях, когда конфликт-кризис еще не сформировался, не вызрел окончательно, общество всеми доступными средствами старается оттянуть время его наступления, именно оттянуть, потому что кризис, а на пути к нему конфликты – это проявление и результат естественного хода исторических событий, смены эволюционного, постепенного этапа изменений качественно новым, т.е. революционным периодом перемен. Последний, в контексте социальных явлений, нередко коренным образом меняет социальный статус и отдельных людей, и социальных групп, организаций, что, по большей части, воспринимается болезненно, растерянно, со страхом перед неизвестностью. И чем ближе видятся качественные изменения, тем актуальнее становится поиск механизмов, сглаживающих общественные противоречия, способных оттянуть момент нарастания социальных конфликтов, а переход их в фазу кризиса сделать наименее разрушительным, с последствиями, оставляющими надежду на будущее. Поиск подобных механизмов, к числу которых относится социальный диалог, ведется на всех уровнях социального устройства – в сфере экономики, политики, идеологических отношений между классами, нациями; в контексте различных религиозных позиций; в сфере культуры, науки, всех других видов деятельности. Особенности диалога исследуются на разных уровнях социальной коммуникации. макроуровень Это – микроуровень, коммуникативное или индивидуальное взаимодействие общение; социальных групп, общественных организаций, политических движений и партий; и мегауровень, когда социальный диалог рассматривается как форма стабилизации общественной жизни в целом. Между тем, названные структурные уровни социального взаимодействия не могли бы существовать, не имея в своей основе исходного начала – диалога конкретных, способностями отдельных и людей, объективными обусловленного возможностями их индивидуальными к конструктивному 6 взаимодействию между собой. Изначально диалог и понимался как разговор между двумя или несколькими лицами. В качестве философского термина «диалог» используется в современных онтологических теориях коммуникации для обозначения особого уровня коммуникативного процесса, на котором происходит «слияние личностей участников коммуникаций». Юрген Хабермас выделяет два типа поведения: одно – коммуникативное, которое способствует раскрытию внутреннего потенциала социальных структур, и противоположное, не имеющее социальной перспективы. Позиция Карла Ясперса состоит в том, что общение людей между собой есть структура их собственного бытия. Конкретной же формой реализации социальной коммуникации является социальный диалог. Подчеркивается, что диалог – это активная сплачивающая сила, которая формирует у людей чувство принадлежности к социуму, к социальным ценностям, ролям и создает чувство социальной идентичности. Общение, в контексте которого будут рассматриваться особенности социального диалога, – весьма сложный процесс. Реальными посредниками общения – процесса, в котором происходит обмен деятельностью, информацией, опытом, умениями и навыками, как известно, являются идеи, идеалы, чувства и настроения, а также материальные объекты (орудия и средства труда), воплотившие в себе социальные ценности. Соответственно, возникает вопрос, насколько возможна тождественность, в основных чертах, по этим параметрам, реальны ли совпадения позиций в главном. Для понимания сути социального общения логично оттолкнуться от таких представлений, как мотивация человеческого поведения, детерминация самих мотивов и лежащих в их основе потребностей. Еще К. А. Гельвеций писал: «Интерес и потребность – таков источник всякой общительности. 7 Только одно это начало … объединяет людей между собою. Поэтому сила их союза всегда соразмерна силе привычки и потребности»1. Известно, что потребности являются внутренним побуждением активности человека, так как представляют собой нужду, недостаток в чемлибо для поддержания физической и духовной составляющей жизнедеятельности. Осознано или нет, потребности отражаются в психике человека как дисгармония между внутренней необходимостью и особенностями окружающего мира. Стремление к воссозданию гармонии – доминанты в отношениях человека с миром и побуждает ко вступлению во взаимодействие с его определенными областями, компонентами, фрагментами. Побуждение к деятельности и есть ее мотив; активность прямо связана с глубиной осознания мотива, цели деятельности. Динамика, изменчивость и объективный рост потребностей постоянно расширяют сферу деятельности человека или включенности его во все более разнообразные социальные взаимодействия. Расширение спектра таких возможностей ставит перед человеком необходимость выбора наиболее целесообразной формы социальной практики. Отдельной проблемой является потребностей, определяющих то обстоятельство, что характер мотивацию деятельности, детерминирован двойственной, внутренне противоречивой – биосоциальной природой человека. «Человек «выпал» из природы и все же еще находится в ней, - писал Э. Фромм. Он отчасти как бы бог, отчасти – животное, отчасти бесконечен и отчасти конечен. Необходимость искать новые решения противоречий его существования, все более высокие формы единения с природой, окружающими людьми и самим собой выступает источником всех психических сил, которые побуждают человека к деятельности, а также источником всех его страстей, аффектов и страхов».2 1 2 К. А. Гельвеций. О человеке / Сочинения в 2-х томах. – М. – 1974. – С. 93. Эрих Фромм. Пути из больного общества // Проблема человека в западной философии. – М., 1988. – С. 445. 8 На рубеже XV – XVI веков явственно обозначился аналогичный подход к исследованию проблемы человека. Эразм Роттердамский: «Человек – это некое странное животное, состоящее из двух или трех чрезвычайно разных частей: из души (anima) – как бы некоего божества (numen) и тела – вроде бессловесной скотины. В отношении тела мы настолько не превосходим животных другого пола, что по всем своим данным находимся гораздо ниже них. Что касается души, то мы настолько способны воспринять божественное, что сами могли бы пролететь мимо ангелов и соединиться с Богом. Если бы не было тебе дано тело, ты был бы божеством, если бы не был в тебя вложен ум (mens), ты был бы скотом. Эти две столь отличающиеся друг от друга природы высший творец объединил в столь счастливом согласии, а змей, враг мира, снова разделил несчастным разногласием, что они и разлученные не могут жить без величайшего мучения и быть вместе не могут без постоянной войны…»1 На выбор мировоззренческих ориентаций личности, и, соответственно, выбор форм поведения в процессе общения влияет и система взаимосвязанных социально-психологических детерминантов. К их числу относят характер самой социальной организации, определяющей механизмы социализации; содержание и формы воспитания; микросоциальных устойчивость установок; степень социальных открытости норм, общества, обычаев, доступ к альтернативным источникам информации; индивидуальный опыт человека, а также конкретную ситуацию, предшествующую мировоззренческому выбору. Свободный выбор форм поведения оказывается весьма проблематичным с учетом не только давления социальных норм, но и используемых методов по его трансформации в определенном направлении. В частности, имеются в виду приемы интроективного манипулирования, вследствие которого формируется интроективная личность, или повышенно внушаемый индивид. Чтобы интроективно (т.е. в целях манипулятивного внушения) использовать обычаи и 1 Э. Роттердамский. Оружие христианского воина // Философские произведения. – М. – 1987. – С. 111. 9 законы, их необходимо актуализировать в массовом сознании; для этого вначале дестабилизируется определенный культурный, национальный или политический пласт в сознании людей, а затем на эту возникшую энергетизированную, но неструктурированную почву подсаживаются нужные идеи и программы действия. 1 Против внушения у человека есть мощное оружие – разум и мораль. Отвечая на вопрос, в чем заключается сущность человека, Л. Фейербах писал, что истинно человеческое в человеке – это Разум, Воля и сердце. Сила мышления – есть свет познания, сила воли – энергия характера, сила чувства – любовь. Это силы – оживотворяющие, определяющие, господствующие, это божественные, абсолютные силы, которым человек не может противостоять…; только в понимании, ощущении себя совершенством человек может противостоять миру, возводя в ранг совершенства свои определяющие совокупные силы. 2 Читая эти вдохновенные строки, не хочется усомниться в их истинности. Но реальность, а не идеал, совершенство предполагает и несовершенство – недостатки, неразвитость разума, воли и сердечности, доброты. Причина тому не только в определенных факторах, детерминирующих формирование конкретных личностей, а и в объективных закономерностях развития и организации как самого мира, так и процесса его познания, что порождает сомнение в возможности и даже ощущение невозможности социального диалога – речь, в частности, идет об объективно существующей взаимосвязи между истинным и ложным (иллюзорным) отражением действительности. Такая внутренняя противоречивость познания непосредственно и прежде всего, зависит от субъекта познания. Потому что человек видит мир не таким, каков он есть на самом деле, а каким человек способен его увидеть через призму 1 В. Тараненко. Психоманипуляции вокруг нас. - К., - 2004. См.: Людвиг Фейербах. Сущность христианства // Избранные философские произведения. – М. – 1955. – Т.2. – С. 31. 2 10 своего «Я». Исходной причиной существования множества индивидуальностей является то обстоятельство, что каждая личность живет и развивается как в условиях общества в целом, так и, главным образом, в условиях определенной микросреды – это семья, школа, трудовой коллектив и т.д. Совокупный менталитет этой микросреды и есть та призма, через которую преломляется воздействие на личность всей системы общественных отношений. Благодаря бесконечному разнообразию характеристик микросреды одна и та же личность обнаруживает множество вариантов своего проявления. И чем более отличаются и друг от друга и от общества в целом особенности микросреды, взрастившей человека, тем своеобразнее восприятие мира конкретными людьми: контекст системы детерминантов формирования личности связан с определенной культурой (мировоззренческой, культурой поведения, культурой эмоций), характером воспитания, навыками бытового и, в более широком плане, межличностного общения. Все это, на основе такого свойства процесса отражения, как аккумуляция, создает устойчивый фундамент психики, который, по мере взросления человека, начинает формировать его избирательное отражение к действительности, т. е. восприятие и принятие только тех ее параметров, которые подобны (соответствуют) заложенному изначально в основу сознания способа эмоционального и логического освоения действительности. Поэтому нет оснований предполагать, что в мире найдутся хотя бы две одинаковые по способам реагирования на внешние посылы личности. Весьма определенно в этом отношении высказывание А. Ухтомского, создавшего учение о доминанте – господствующем в центральной нервной системе очаге возбуждения, который в данный момент обусловливает ее работу и тем самым придает определенную направленность человеческому поведению: «Когда люди осуждают других, то тем самым обнаруживают своего же, таящегося в себе Двойника: грязному в мыслях все заранее кажется грязным; завистнику и тайному стяжателю чудятся и в других стяжатели; эгоист именно 11 потому, что он эгоист, объявляет всех принципиально эгоистами. Везде, где человек осуждает других, он исходит из своего Двойника …, успокоение на себе и своих точках зрения (доминанта на Двойника) застилает глаза на реальность»1; «плут и обманщик увидит плута и обманщика и тогда, когда перед ним пройдет Сократ или Христос: он не способен узнать Сократа или Христа и тогда, когда будет лицом к лицу с ними»2. Опираясь действительности, на понимание логично истины заключить, что как в знании, адекватном значительной степени представления людей о мире иллюзорны, заблуждения которых лишь в некоторых моментах воспроизводят объективные свойства и закономерности окружающих предметов и процессов. Конечно, история человечества, в отличие от истории жизни отдельного человека, дает значительно больший шанс приблизиться к тождественности мышления и бытия. И если отдельный человек будет стремиться постичь накопленный исторический опыт в форме усвоения основ общечеловеческой культуры, то в сумме уровень иллюзорности мышления как такового понизится. Но для этого нужны совместные усилия общества (государства) и личности в стремлении к образованности, усвоению научных представлений о законах развития и мира в целом и социума как его наиболее сложной формы организации. При этом, чем больше личность отделена от реальной социальной практики, чем уже рамки этой практики, чем более замкнутой является конфигурация жизненных условий, ограничивающих связи с миром, тем более узким, односторонним является отражение мира в чувствах и разуме – в сознании человека. Соответственно, тем меньше шансов остается на взаимопонимание между конкретными людьми, да и в целом желания общаться друг с другом. Взаимопонимание зависит и от отношений симпатии – 1 2 А. Ухтомский. Доминанта. СПб., М., Харьков, Минск, 2002. – С. 363. Там же. – С. 368. 12 антипатии, дружбы и вражды, а от эмоциональной окраски отношений меняется взаимное отождествление между партнерами, видение сходства между собой и другим человеком, когда оцениваются личностные качества друг друга. Способствующими иллюзорности в восприятии мира являются и психическая ущербность, патология, неадекватность психических реакций характеру внешних и внутренних раздражителей. Личностные характеристики – в смысле ущербности, в частности нравственных принципов человека, усиливают такой механизм, как психологическая защита, когда, вопреки объективно существующим фактам и признакам, естество человека стремится удержаться на усвоенных ранее представлениях и способах действия (ложная замещающая действительность). Как истинное, так и иллюзорное отражение действительности напрямую связано с уровнем саморефлексии, развития самоосознанию, разума что человека, является со способностью наиболее сложной к по содержанию и наиболее трудной (в смысле преодоления психологической обороны) задачи. Речь идет о способности человека взглянуть на самого себя и на свое отношение к миру «со стороны», объективно и самостоятельно откорректировать это отношение, исходя из реалий жизненной ситуации, в которой он находится. Нельзя не учитывать и аксеологический аспект проблемы отражения мира человеком как компонента его мировоззрения и, следовательно, мировосприятия. Ценности можно рассматривать как производные культуры, и, соответственно, как формы приспособления к конкретной действительности (в данном случае не подчеркивается значимость определенных ценностей в качестве творческого, преобразующего стимула деятельности). Если отмечать аксеологический аспект (компонент) познавательного процесса, то следует помнить о наличии неосознаваемых потребностей, корни которых гнездятся в бессознательном. Это означает, что важную роль в трактовке событий 13 окружающего мира имеет предыстория психических свойств личности, предыстория, исходящая, согласно представлениям трансперсональных психологов, вглубь рода данного человека, человечества, живой и неживой природы, Космоса. Важное значение для возможности адекватного отношения к миру и людям имеет и уровень развития общественного сознания – тот контекст, внутри и на основе которого формируется сознание субъекта. Если речь идет о первоуровне – обыденном (общественная психология), то, конечно, здесь доминируют эмоции, и, соответственно, заблуждения. Если же система образования в обществе такова, что второй, высший, теоретический уровень становиться доступным большему числу граждан, тогда возможность видеть мир и людей не с «завязанными глазами» настолько повышается, что формирование социального общения на основе разума и, соответственно, конструктивного социального диалога, становится объективно возможным. На уровне же обыденного сознания восприятие мира скользит по поверхности явлений, воспроизводятся не лишь проникая отдельные в сущность фрагменты вещей, в сознании действительности, преимущественно искаженные самим процессом взаимодействия субъекта и объекта познания. Понимание противоречивости человеческого бытия и познания невольно подталкивает к достаточно неутешительному выводу – о проблематичности установления социального диалога как такового, как процесса обмена мыслями, идеями, уяснения позиций в поисках оптимального и приемлемого для сторон решения тех или иных назревших задач. Однако, несмотря на сказанное, в данной работе акцент делается не на поиск различий, а на поиск тождественности, единообразия в поведении, деятельности и общении различных людей. Основой этого поиска, т.е. методологией данного исследования является философское представление о Всеединстве или органической целостности человека, мира и сверхбытия. 14 Всеединство – это то, что обще всему существующему, это представленность абсолютного в структуре сущего, в каждой его конкретной части. Если исходить из атрибутивной природы отражения, то именно этот процесс лежит в основе универсальной мировой гармонии. Потому что отражение – это всеобщее свойство движущейся материи, которое выражается в способности любого объекта на воздействие извне отвечать определенным действием, обусловленным специфическими изменениями его структуры, в результате чего между отражаемым и отражающим объектами устанавливается структурнофункциональное соответствие. Отражение является внутренним механизмом любого действия (противодействия), а потому взаимодействия, и следовательно, движения. Отсюда при любом взаимодействии происходит и взаимоотражение. Благодаря процессу отражения любое противодействие приобретает характер определенно направленного действия, обусловленного специфической реорганизацией структуры отражающего объекта. Являясь внутренним механизмом движения и развития, процесс отражения, или универсальный процесс взаимоотражения обусловливает структурно-функциональное подобие между материальными и идеальными образованиями, а потому целостность, единство мира, взаимодополнительность и инвариантность в своей основе всех уровней, частей и элементов его организации. В ходе исторического развития первоначально формируются наиболее общие способы реагирования на воздействия среды – среды как таковой. Впоследствии на их фоне создаются более частные приспособления как отражение данных условий данной среды обитания. В силу атрибутивного характера отражения все виды отражения, несмотря на индивидуальные черты, обладают и общими свойствами, которые специфическим образом проявляются на различных уровнях организации мира. Развитость систем при этом выражается в степени проявления этих свойств. 15 Универсальное взаимодействие и, соответственно, универсальное взаимоотражение обусловливает существование в природе универсального отношения изоморфизма. В свою очередь, это структурно-функциональное подобие лежит в основе взаимодействия качественно различных объектов. При каждом новом взаимодействии, наряду с универсальными чертами подобия, устанавливаются и специфические изоморфные отношения, поддерживающие и углубляющие структурную гармонию мира. Через установление таких структурных отношений любая материальная система становится отражением множества связанных с ней систем различных порядков организации. Чем более сложно устроена система, тем более гибкой и разнообразной становится ее структура, а потому число точек соприкосновения со средой значительно увеличивается. Это обусловливает прогрессивное развитие системы, ее структура становится соответствующей все большему числу структур других систем окружающей среды, расширяется сфера их взаимодействий, благодаря чему развивающаяся система включается в значительное число новых, более общих структурных ансамблей. Непосредственным механизмом, с помощью которого осуществляется «передача структур по цепям причинения», является информация. С учетом особого интереса исследователей к проблеме взаимосвязи информации и знания, информационной культуре, к информации как средству, объединяющему мир людей и ведущему к их унификации, уместно подчеркнуть, что информация или «сведения о чем-то» (Н. Винер) есть сведения о процессах отражения, происходящих в объектах, подвергшихся внешнему воздействию. Информация, являясь способом управления систем, ее воспринимающих, представляет собой код, символизирующий об особенностях процесса отражения, происходящего в отражающей системе, связывая между собой и направляя процессы отражения, происходящие во взаимосвязанных и взаимодействующих объектах. И тем самым, упорядочивая структуры этих объектов, уподобляет их друг другу. 16 Существование универсальной структурной гармонии в определенном отношении обусловливает и характер взаимосвязи материи и сознания. Идею древних о том, что подобное познается подобным, можно трактовать и следующим образом. Тот факт, что процессы регуляции, ритм одной системы служит механизмом, устанавливающим ритм процессов во взаимосвязанных с ней системах, также свидетельствует об изоморфизме структур взаимосвязанных объектов (систем). Доминирующей, в смысле установления ритма, является более общая система, обладающая соответственно большим запасом энергии. Психика человека как идеальная система, изоморфная окружающей среде, воспроизводит и затем аккумулирует в себе этапы поступательного окружающим развития миром. взаимосвязи Стимулирование сознания с сопровождающих развивающимся этот процесс биосоциальных ритмов сознания актуализирует определенные компоненты бессознательного, превращая их в факты сознательной деятельности. Вследствие все большего совпадения (резонанса) ритмов объекта и его идеального образа происходит многократное усиление силы обратного воздействия сознательной, интеллектуальной деятельности, что также создает иллюзию первичности сознания по отношению к материальному миру1. Чем сложнее материальные и идеальные образования, тем сложнее, а, следовательно, противоречивее, не только характер связи между ними, но и масштаб этих связей, захватывающих все большее поле деятельности. В данной работе проблема социального общения, в частности, социального диалога, рассматривается и с позиции представлений о целостной природе человека, которая отражает иерархию и субординацию основных форм движения материи и тем самым единство процессов, происходящих в окружающем мире. 1 Подробнее см.: Н. В. Кивенко. Принципы познания живого. К., 1991. 17 В свое время А. Н. Леонтьев писал, что действительное изучение проблемы человека возможно только как «межуровневое»: «Мы без труда выделяем разные уровни изучения человека: уровень биологический, на котором он выступает как субъект одушевленной деятельности, и, наконец, уровень социальный, на котором он проявляет себя как реализующий объективные общественные отношения, общественно-исторический процесс. Сосуществование этих уровней и ставит проблему внутренних отношений, которые связывают психологический уровень с биологическим и социальным. Хотя эта проблема издавна стоит перед психологией, она и до сих пор не может считаться в ней решенной. Трудность заключается в том, что для своего научного решения она требует предварительной абстракции тех специфических воздействий и связей субъекта, которые порождают психическое отражение реальности в мозге человека»1. Самый древний инстинкт человека, – подчеркивает А. Адлер – это чувство единства с человечеством и вселенной2. Но что может быть более древним, чем сама природа человека, неразрывно связанная с веществом и устройством мира, начиная от первичной протоплазмы и кончая самой сложной формой человеческой деятельности. Именно с целью показать общий фундамент жизнедеятельности в данной работе подробно рассматриваются общие закономерности организации живых существ, вплоть до самого человека. Именно с этой целью рассматриваются и общие закономерности, механизмы и функции психической деятельности высших форм организации живого. Необходимость существования выработки доказывает практика новой жизни концепции современного человеческого человека – стремительный рост насилия, во всех его формах, взаимной нетерпимости и вражды, создание всѐ более изощренных форм оружия, тотальная манипуляция 1 2 А. Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. М., 2004. – С. 175. См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М, 2011. – С. 54. 18 сознанием и контроль за ним, какое-то безудержное, нездоровое желание превратить всех людей в зомби, киборгов, полумеханических особей, не знающих жалости, сочувствия, не понимающих смысла происходящего, напоминающих участников какого-то коллективного безумия – всѐ это вынуждает людей искать выход из сложившейся ситуации прежде, чем деградация приобретет необратимый характер. «Беспокойство, с которым сегодня человеческое общество как никогда ранее стремится к рассмотрению взаимосвязей, чтобы выяснить для себя смысл жизни, судорожное цепляние за любое «спасательное бревно» и воодушевление, с которым воспринимается каждое новое слово, отчетливее всего остального показывают, что какого бы то ни было удовлетворительного решения по-прежнему не существует … Индивидуальная психология избегает изучать изолированного человека. Она рассматривает его всегда только в космической и социальной взаимосвязи. Его, отделенного природой и подверженного значительным физическим слабостям, думающий мозг подталкивает к сплочению. Этот процесс объединения, сам опять-таки являющийся следствием личной слабости и неуверенности, указывает на предварительное условие, которое всегда должно выполняться точно так же, как должны молчаливо приниматься воля к жизни, да и сама жизнь – человек есть социальное существо. Иными словами, человек и все его способности и формы выражения неразрывно связаны с существованием других людей, так же как он сам связан с космическими явлениями и с условиями Земли»1. Стоит задача от возможности перейти к действительности, реальному всеединству людей. Путь к осознанию этой необходимости – нелегкий, но необходимый и неизбежный. Перспективность социального общения большинство исследователей видят во всеединстве людей, живущих на Земле, в единстве их с природой и Космосом. И это не единичная или оригинальная 1 Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 158-159. 19 точка зрения, а утверждающийся принцип познания, новая парадигма мышления, основанная на понимании того, что человечество как часть мира может сохраниться и развиваться лишь в соответствии с принципами организации мира, его гармонией, уравновешенностью противоположных сил как условия устойчивости мировой системы, что создается не только благодаря действию объективных законов развития, но вследствие разумной деятельности людей, через и с помощью которой эти законы проявляются; и, соответственно, чем адекватнее эти законы воспринимаются, понимаются людьми, тем их действия более эффективны, тем меньше препятствий на пути общественного прогресса. Духовный кризис, охвативший человечество, должен закончиться: «Уважение ко всему человечеству, сострадание всему живому и мышление в планетарных масштабах приходит на смену узким интересам личности, семьи, политической партии, класса, нации или веры»1. 1 Духовный кризис. Статьи и исследования под редакцией Станислава Грофа. М., 1995. – С. 244. 20 Глава I. Об исходной основе психологии общения Думается, что познание души много способствует познанию всякой истины, особенно же познанию природы. Добиться о душе чегонибудь достоверного во всех отношениях, безусловно, труднее всего. Поскольку искомое – общее многим другим знаниям … можно предположить, что есть какой-то один путь познания всего того, сущность чего мы хотим познать Аристотель Только последняя наука, точная наука о самом человеке, – а вернейший подход к ней со стороны всемогущего естествознания – выведет его из теперешнего мрака и очистит его от теперешнего позора в сфере межличностных отношений И. П. Павлов §1. Общие закономерности эволюции, организации и адаптации живого Приступая к рассмотрению проблемы взаимосвязи человека с человеком и окружающим миром, необходимо определить точку отсчѐта, исходные принципы, в соответствии с которыми складывается структура и логика 21 изложения материала. В данном случае это представление о диалектике связи общего, особенного и единичного, где в качестве общего (всеобщего) предстают законы, атрибутивные свойства мира; особенное – это закономерности развития живых систем как их воплощение, а единичное – естественная биологическая составляющая жизнедеятельности самого человека, в которой всеобщее выражено наиболее полно. Все эти уровни исследуются во взаимосвязи и взаимодополнении. Становление диалектико-материалистического метода анализа явлений окружающего мира непосредственно было связано с развитием эволюционных представлений в биологической науке (Г.- В. Лейбниц, Ж Ламарк, Ч. Дарвин), определяющим принципом которого, соответственно, был принцип развития. Это касалось не только общего подхода к действительности, но и разработки самого диалектического метода, а именно – понятия о движении как способе существования объективной реальности (материи), когда, на основе принципа единства движение рассматривалось в качестве сложно структурированного процесса изменения: более простым формам материи соответствовал более простой (т.е. менее специфический, менее сложно тип движения), а по мере усложнения организации материальных объектов способ их функционирования тоже становился все более сложным. Являя собой «удержание» и интегрирование всех предшествующих форм как организации материального субстрата, так и способов их существования (форм движения). Ф. Энгельс писал, что движение материи – это не одно только механическое движение (перемещение), но и «темнота и свет, электрическое и магнитное напряжение, химическое соединение и разложение, жизнь и, наконец, сознание»1. «Говорить, будто материя за все время своего бесконечного существования имела только один единственный раз – и то лишь мгновение по сравнению с вечностью ее существования – возможность 1 Ф. Энгельс. Диалектика природы // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. – М. – 1961. – Т. 20. – С. 360. 22 дифференцировать свое движение и тем самым развернуть все богатство этого движения и что до этого и после этого она навеки ограничена простым перемещением, - говорить это значит утверждать, что материя смертна и движение проходящее. Неуничтожимость движения надо понимать не только в количественном, но и в качественном смысле»1. Называя физику механикой молекул, химию – физикой атомов и далее биологию – химией белков, я желаю этим, - замечал Ф. Энгельс, - выразить переход одной из этих наук в другую, - следовательно, как существующую между ними связь, непрерывность, так и различие, дискретность обеих2. Логика соотношения основных форм движения состоит в том, что его механическая, физическая, химическая, биологическая и социальная формы возникают по мере усложнения соответствующих форм (основных уровней организации) материи – неживая природа, живая природа и общество. И каждый последующий из этих видов движения возникает на основе предыдущего, когда в нем интегрируются, в качестве уже подчиненных, управляемых форм все предыдущие. Соответственно, социальная форма движения – тип изменений, характерных для всех составляющих общественной организации, – в своей основе имеет биологическое, природное начало (которое, в свою очередь, аккумулирует в себе объединенные в единый процесс механический, физический и химический виды движения). Человек всегда имеет перед собой «историческую природу или природную историю»3. История развития науки свидетельствует о правильности такого подхода и при изучении проблемы человека и общества. В частности, В. М. Бехтерев подчеркивал «необходимость объективного изучения личности как биосоциального явления»4, считал, что «прежде всего надо отдать себе отчет в том, что личность есть всегда и везде продукт биосоциальных условий, 1 См.: Ф. Энгельс. Диалектика природы // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. – М. – 1961. – Т. 20. – С. 360. 2 См.: Там же. – С. 567. 3 К. Маркс, Ф. Энгельс. Немецкая идеология. – М. – 1988. – С. 23. 4 В. М. Бехтерев. Мозг и его деятельность. – М.- Л. – 1928. – С. 2. 23 обязанный своим происхождением, с одной стороны, биологическому наследству, полученному от предков, а с другой стороны – социальным условием окружающей среды»1. Согласно В. М. Бехтереву, в контексте личных рефлексов, «мы подходим к разрешению вопроса об активности индивида и всякого живого существа в связи с его наследственно органическими рефлексами (инстинктами), характеризующимися потребностью в отдыхе или деятельности, потребностью в игре и так далее. Эти-то потребности и сложившиеся привычки, как приобретенные навыки, и являются основными руководителями в поведении человека вообще, поскольку возникновение и развитие тех или других потребностей преломляется (в смысле их подкрепления или торможения) в социальных условиях и поскольку удовлетворение их вообще осуществимо в социальном окружении и в условиях производительности страны»2. В литературе отмечается, что понимание роли биологических компонентов процесса человеческого развития, так же, как и естественных факторов общественной жизни, становится все более необходимым для успешного согласования социальных программ развития общества с природными предпосылками, для предотвращения противоречий между социальными и природными условиями существования человека, их сознательного регулирования3. Подчеркивается, что проблема состоит не в том, чтобы очистить человекознание от биологических знаний, а в том, как найти способ включения результатов биологического познания в систему совокупного знания о человеке и что состояние современных наук позволяет пойти по пути их синтеза в единое представление о человеке, интегрировав естественнонаучное, психологическое и социологическое знание4. 1 В. М. Бехтерев. Мозг и его деятельность. – М.- Л. – 1928. – С. 259. Там же. – С. 232. 3 См.: Т. В. Карсаевская. Принцип историзма в исследовании диалектики социального и биологического в развитии человека // Пути интеграции биологического и социогуманитарного знания. – М. -1984. 4 См.: В. Ф. Сержантов. Философские проблемы биологии человека. – Л. -1974. – 1974. – С. 148. 2 24 В частности, А. Маслоу подчеркивает: «Индивидуальная биология человека вне всякого сомнения является частью «Реального Я». Быть собой, быть естественным или спонтанным, быть аутентичным, выражать собственную идентичность – всѐ это биологические формулировки, поскольку они подразумевают темпераментной, принятие анатомической, собственной невротической, конституциональной, гормональной и инстинктоидно-мотивационной природы»1. За исходное принимается тот факт, что для человека как общественного существа биологическое выступает в качестве необходимой предпосылки развития его надбиологических свойств. «Человек разумный» в своем онтогенезе, т.е. в процессе индивидуального развития, воспроизводит общие черты своего происхождения. В течение времени от оплодотворения яйца до рождения человек хотя и обладает социализированной генетической программой, но, будучи только биологическим существом, подчиняется лишь законам биологии. После рождения человека на базе биологических предпосылок происходит сложный процесс формирования сознания, мышления, языка. Этот период в развитии ребенка связан с преобразованием его биологической сущности в общественную и характеризуется тем, что внешнее в виде социальной программы постепенно становится внутренним, преломляясь через интеллект и чувственно-эмоциональную сферу человека. Происходит становление личности как индивидуализированной совокупности общественных отношений2. По мнению В. П. Эфроимсона, именно гены человека лежат в основе его способности к освоению культуры, независимо от того, какую культуру он освоит – японскую, американскую или древнеримскую. «Гены человека определяют его способности к изучению математики, музыки, поэзии, 1 Абрахам Маслоу. Новые рубежи человеческой природы. М., 2011. – С. 380. См. : Н. П. Дубинин, И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев. Генетика. Поведение. Ответственность. – М. – 1989. – С. 14. 2 25 литературы, астрономии, но не определяют объем и содержание той культуры и тех знаний, которые выпадут на его долю в результате жизненных обстоятельств; способность к этической оценке тоже определяется генотипом, но этические критерии – что именно считать хорошим, что дурным – в огромной мере определяются социальной преемственностью. Чувство справедливости является почти инстинктивным, но критерии справедливости могут быть резко искажены социальной передачей»1. Развитие психологии как самостоятельной науки непосредственно было связано с достижениями в области исследования живого, с эволюционным учением; психология развивалась как продолжение естествознания, захватывающее область высших функций мозга. Параллельно психология аккумулировала в себе результаты, полученные общественными науками. Стремление соединить эти две линии в развитии психологии, «разработать единую теорию, охватывающую всю систему психических явлений, неизбежно ведет к постановке проблемы соотношения биологического и социального в человеке»2. Комплекс вопросов, «разработка которых немыслима без изучения биологического и социального, относится к психическому развитию человека. Здесь проблема соотношения биологического и социального выступает преимущественно как проблема «организма и личности»3. В психологической литературе отмечается, что первоначально вопрос о двуединой – биологической и социальной – детерминации развития человека был поставлен в философии. В психологии же изучение соотношения биологического и социального привело к разработке нескольких основных подходов к решению этой проблемы. Это типологический подход, оформившийся, в частности, в физиогномику – учение о связи между внешним 1 В. П. Эфроимсон. Генетика этики и эстетики. СПб. – 1995. – С. 177. Б. Ф. Ломов. Проблема социального и биологического в психологии // Биологическое и социальное в развитии человека. - М. – 1977. – С. 35. 3 В. П. Черукин. Биосоциальный аспект в решении проблем психологии и психопатологии // Пути интеграции биологического и социогуманитарного знания. – М. – 1984. – С.189. 2 26 обликом человека и его характером. Концепция индивидуальности состоит в том, что индивидуальность человека формируется на основе единства природных и личностных свойств; это единство, соответственно, дифференцировано на три взаимосвязанные системы: систему индивидуальных свойств организма (биологических, общесоматических, нейродинамических); систему индивидуальных психических свойств (темперамент, психические свойства личности); систему социально-психологических индивидуальных свойств (социальные роли в определенных социальных и социальноисторических сообществах). Психогенетический подход связан с развитием психогенетики – науки, изучающей наследственные и средовые факторы психологических и психофизиологических функций человека. Результаты исследований в этой области свидетельствуют о том, что в психическом развитии ведущую роль играет взаимодействие генотипа и среды, при этом существует некая норма реакции – свойственный данному генотипу характер реакции на изменения условной среды, определяющий пределы изменения фенотипического признака. Анализируется роль социобиологии в изучении проблемы соотношения биологического и социального в человеке1. Социобиология рассматривается и как отправная точка для развития социальной психофизиологии – науки, предметом которой должно стать изучение физиологических механизмов тех психических процессов и состояний, которые специфическим образом связаны с обеспечением межличностного общения. Отмечается, что хотя, в отличие от животных, наиболее весомый вклад в неисчерпаемое разнообразие людей вносит не врожденный, а персональный, прижизненный опыт, тем не менее, сама способность человека изменяется в течение всей жизни, приобретая этот опыт, определена эволюцией генома2. 1 См.: Природная и социальная детерминация психического развития //Психология. Учебник для гуманитарных вузов. Под ред. В. Н. Дружинина. – 2-е издание. – Москва …Минск. – 2009. – С. 70-85. 2 См.: Психофизиология. Под ред. Ю. И. Александрова. 3-е издание, дополн. и перераб. – М. – Минск. – 2012. – С. 419. 27 Изучение психических процессов связано не только с диалектикоматериалистическими представлениями о соотношении основных форм движения материи – в направлении анализа взаимосвязи биологического и социального в поведении и деятельности, но и с определением исходной методологической основы построения психологического знания в целом. В качестве таковой А. Н. Леонтьев называет философское представление об отражении как атрибутивном свойстве мира. «Понятие «отражения» является фундаментальным философским понятием. Фундаментальный смысл оно имеет и для психологической науки… В связи с этим возникает задача, имеющая для психологии первостепенное значение: исследовать особенности и функцию различных уровней отражения, проследить переходы от более простых его уровней и форм к уровням и формам более сложным»1. И далее, что внесение категории отражения в научную психологию необходимо требует перестройки всего ее категориального аппарата. Ближайшие проблемы, которые встают на этом пути, суть проблемы деятельности, проблемы психологии сознания, психологии личности2. А. Н. Леонтьев также полагал, что в понятии отражения заключена идея развития, имеется в виду существование различных уровней и форм отражения, которые, однако, в качественно разных формах обнаруживают себя и в неживой природе, и в мире животных и у человека3. «Нужно отметить, - подчеркивал Б. Ф. Ломов, - что понятие «внутренний мир» иногда считается якобы несовместимым с понятием отражения. Однако в действительности он выступает именно как отражение, но сложно организованное, накопленное в течение жизни, включающее многие уровни глубины и полноты осознаваемого и неосознаваемого, эмпирических и теоретических обобщений и т.д.»4. 1 А. Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. – М. – 2004. – С. 40. См.: Там же. - С. 58. 3 См.: Там же. - С. 40. 4 Б. Ф. Ломов. Сознание как идеальное отражение // Психология сознания. Хрестоматия. - СПб…Минск. – 2001. – С. 125. 2 28 С. Л. Рубиншейн писал, что сущность психического развития заключается в развитии все новых форм действенного и познавательного отражения действительности1. «Переходя ко все более высоким формам отражения – от сенсорной дифференцировки энергии какого-нибудь внешнего раздражителя к восприятию предмета или ситуации и от него к мышлению, познающему бытие в его связях и взаимоотношениях, индивид все более выделяется из ближайшего окружения и глубже связывается со все более широкой сферой действительности»2. В своих исследованиях ученый исходил из того, что рефлекторное понимание психической деятельности является необходимым связующим звеном между признанием психической деятельности мозга, неотделимой от него, и пониманием ее как отражения мира3. Так же, как внутренняя логика теории отражения материалистической диалектики закономерно приводит к рефлекторному пониманию деятельности мозга, так рефлекторная теория деятельности мозга деятельности как естественно подводит отражательной. Кроме к пониманию того, психической рефлекторная теория деятельности мозга представляет собой, в первую очередь, утверждение о ее детерминации; рефлекторная теория есть, в конечном итоге, не что иное, «как распространение на деятельность мозга диалектико-материалистического принципа детерминизма»4. С. Л. Рубинштейн подчеркивал, что для исследования механизмов развития психической деятельности человека в качестве методологической основы служат принципы диалектики, прежде всего, принцип развития (развитие понимается как такое изменение или движение, которое ведет к качественным преобразованиям объекта), принцип целостности (единства), когда любое единство есть единство частей, и единство как система 1 См.: С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. – Москва …Минск. – 2011. – С. 97. Там же. – С. 98. 3 См.: С. Л. Рубинштейн. Бытие и сознание. – Москва …Минск. – 2012. – С. 171. 4 См.: Там же. 2 29 существует благодаря эволюционно выработанному взаимодополнительному соответствию структуры и функции ее частей, и принцип отражения, основанный на представлении о том, что отражение есть способность любого объекта на воздействие извне отвечать определенным действием, обусловленным специфическими изменениями его структуры, в результате чего между структурой этого объекта и объекта, воздействующего на него, устанавливается структурно-функциональное соответствие. «При диалектическом понимании развитие психики рассматривается не только как рост, но и как изменение, как процесс, при котором количественные усложнения и изменения переходят в качественные, коренные, существенные и приводят к скачкообразно проявляющимся образованиям … Поскольку психическое развитие является не только увеличением изначально данных качеств, а также проявлением новых, непрерывность развития прерывается: в нем выделяются качественно различные, друг к другу несводимые этапы или ступени; исследование должно четко дифференцировать их внутри единства. Каждая такая ступень психического развития, будучи качественно отличной от всех других, представляет относительно однородное целое, так что возможна еѐ психологическая характеристика как некоторого специфического целого»1. Эволюцию психики С. Л. Рубинштейн представляет как отрицание отрицания – «процесс психического развития происходит при этом не как «рекапитуляция», т.е. простое повторение пройденного, а как поступательный переход – сложный и частично зигзагообразный по восходящей спирали – от одной ступени к другой, качественно своеобразной, ступени. И задача психологии при изучении психического развития заключается в том, чтобы вскрыть и преемственность в развитии высших форм психики на основе низших, и качественное своеобразие этих высших форм…»2. 1 2 С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. – Москва …Минск. – 2011. – С. 91 - 92. Там же. – С. 92. 30 Исходным в понимании природы психического также является «основной закон биологического развития», базирующийся на положении о единстве строения и функции1. «Вопрос о взаимоотношении психики и ее материальных основ для разных ступеней развития, в частности для биологического и исторического развития решается по-разному. Ключ к его разрешению лежит в правильном понимании развития психики. Первой предпосылкой такого правильного понимание является положение о единстве строения и функции во всяком органическом развитии»2. С. Л. Рубинштейн ссылается на исследования А. Н. Северцова и И. И. Шмальгаузена, которые продолжили в науке линию Ч. Дарвина, в частности относительно формообразующей роли функции, осуществляющейся через естественный отбор3. Говорится о том, что большой интерес представляют работы И. И. Шмальгаузена, который, исходя из единства или параллелизма мутационных и модификационных изменений, стремился показать, как отбор в отношении активных органов совершается на основе функциональных модификаций, вследствие чего направление естественного отбора и совершающейся посредством него эволюции определяется адаптивными функциональными модификациями4. «Реализация генетического принципа в биологии невозможна без включения данных генетической психологии. Недаром так именно строил свое учение Ч. Дарвин. Недаром также А. Н. Северцов, строивший подлинно генетическую морфологию, подойдя к общей проблеме эволюции, выдвинул как одну из центральных для общего эволюционного учения проблему: «эволюция и психика»5. Обратимся непосредственно к исследованиям Ч. Дарвина, А. Н. Северцова и И. И. Шмальгаузена, которые имеют принципиальное 1 С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. – Москва …Минск. – 2011. – С. 144. Там же. – С. 94. 3 См.: Там же. – С. 95. 4 См.: Там же. 5 Там же. – С. 91 - 96. 2 31 значение для понимания общих закономерностей эволюции живых систем, а потому и развития человека. Законы природы, в сравнении с законами социального развития, неизменны, как вечна сама природа, а общество – система преходящая, динамичная, быстро меняющаяся. Кроме того, знание биологических закономерностей важно и потому, что они – та первичная, исходная основа, которая всегда выступает на первый план, когда, в силу обстоятельств, меняется система общественных ценностей и потребностей в сторону их примитивизации, упрощения, сведения до минимума. Быть готовыми к встрече с подобными ситуациями – и относительно личности и относительно общества в целом – возможно лишь на основе понимания сути общих закономерностей развития живого. В основу формирования эволюционных представлений прежде всего, заложен принцип развития. Ч. Дарвин подчеркивал, что сам естественный отбор не вызывает изменчивости организмов, причиной которой являются изменения в их жизненных условиях*, а только сохраняет полезные из них в данных условиях среды. «Сохранение полезных индивидуальных различий или изменений и уничтожение вредных – писал он, - я назвал естественным отбором, или переживанием наиболее приспособленных»1. При этом важное значение имеют, во-первых, продолжительность времени, которая содействует естественному отбору, поскольку она увеличивает шансы благоприятных изменений, их отбора, накопления и закрепления; во-вторых, изоляция организмов друг от друга (в ограниченной и изолированной области, если она не очень велика, органические и неорганические условия жизни будут почти однородны, так что естественный отбор будет стремиться изменить все уклоняющиеся особи * Курсив по тексту проставлен автором данной работы. 1 Чарльз Дарвин. Происхождение видов. М., - Л. 1935. – С. 186. 32 одного и того же рода в одном и том же направлении). В-третьих, к числу факторов, влияющих на процесс изменчивости, Ч. Дарвин относил и численность подвергающихся изменению особей: «Так как изменения, явно полезные или приятные для человека, могут возникать только случайно, то понятно, что вероятность их появления будет возрастать с числом содержимых особей. Отсюда численность в высшей степени влияет на успех»1. Единство наследственности и изменчивости, а также борьба за существование являются, согласно Ч. Дарвину, непременным условием естественного отбора. Благодаря борьбе за существование, изменения, как бы они ни были незначительны и от какой бы причины ни зависели, если только они полезны для особей данного вида в их бесконечно сложных отношениях к другим существам и условиям жизни, будут способствовать сохранению этих особей и обычно наследуются потомством2. Свойство живых существ наследовать признаки своих родителей Ч. Дарвин расценивал как проявление, с одной стороны, устойчивости живых форм, препятствующей изменчивости, а с другой, изменчивости и ее распространения. К числу основных правил наследования признаков Ч. Дарвин относил следующее: каков бы ни был период жизни, в котором проявилась какая-нибудь особенность, она стремится проявиться в потомстве в таком же возрасте, или несколько ранее. Устойчивость наследственных признаков обнаруживается, в частности, в том, что некоторые домашние животные при одичании постепенно находившихся индивидуальные, в и непременно естественном случайные приобретают состоянии, изменения, при признаки предков. относительно Важно, своих, что постоянных условиях жизни, «часто наследуются…, они доставляют естественному отбору материал для воздействия и накопления…»3. Большая или меньшая энергия 1 Чарльз Дарвин. Происхождение видов. М., - Л. 1935. – С. 141. См.: Там же. – С. 170. 3 Там же. – С. 152. 2 33 наследственности и стремление возвращаться к прежним признакам определяют устойчивость, прочность самих изменений. В процессе естественного отбора постоянно происходит борьба за существование между конкурирующими организмами и условиями среды. Конкурентами обычно бывают представители одного и того же вида, и тогда борьба становится наиболее ожесточенной, ибо они обитают в одной и той же местности, нуждаются в той же пище и подвергаются тем же опасностям. Поэтому усовершенствованные потомки какого-нибудь вида обыкновенно уничтожают родоначальный вид. Наибольшая «сумма жизни», считал Ч. Дарвин, наблюдается при наибольшем разнообразии строения. Разнообразие же как условие выживания достигается путем постоянного стремления к расхождению признаков – чем более органические существа различаются по строению, внутреннему складу и привычкам, тем большее их число может просуществовать на данной площади1. Чем сильнее потомки какого-нибудь вида будут различаться строением, общим складом и навыками, тем скорее они смогут завладеть более многочисленными и более разнообразными местами в природе, и, следовательно, тем легче они будут размножаться2. (То же самое можно сказать относительно развития психики человека – чем с более разнообразными условиями среды взаимодействует человек, тем, в силу процесса отражения, усложняется структура его мозга, тем больше структурных ансамблей – взаимодействий формируется между ним и различными системными образованиями окружающего мира, вследствие чего адаптация человека к среде обитания становится все более оптимальной). Большую роль в эволюции живого играет половой отбор. Эта форма отбора определяется борьбой за существование между особями одного пола, в результате чего наступает не смерть неуспешного борца, а ограничение или 1 2 См.: Чарльз Дарвин. Происхождение видов. М., - Л. 1935. – С. 192, 200, 203, 228. См.: Там же. – С. 445, 211, 212, 453, 229. 34 полное отсутствие у него потомства. Тем самым половой отбор содействует естественному отбору в целом, обеспечивая за самыми сильными и наилучше приспособленными самцами наиболее многочисленное потомство. Увеличению силы и плодовитости живых существ способствует и то, что ни один организм не ограничивается самооплодотворением в бесконечном ряду поколений, и скрещивание с другой особью – это широко распространенный, если не всеобщий закон. Полученные в результате скрещивания особи будут настолько превосходить по силе и плодовитости существа, являющиеся результатом продолжительного самооплодотворения, что «получат более шансов на выживание и размножение»1. Согласно Ч. Дарвину, во взаимодействии внутреннего и внешнего в большинстве случаев участвует не вся структура внутреннего, а лишь вполне определенная его часть, соответствующая именно данному воздействию среды. Случайные, неопределенные изменения оказываются преобладающими до тех пор, пока, в силу повторяющихся достаточно длительное время условий взаимодействия и количества взаимодействий, не превращаются в необходимые. В результате более устойчивым, сохраняющимся становится определенное усовершенствование в организации живых существ, обусловливающее его дальнейшее развитие. А. Н. Северцов является создателем теории филэмбриогенеза, которая касается особенностей изменений, возникающих на ранних стадиях формирования организмов, но эволюционирующих в ходе дальнейшего развития. Они и были названы филэмбриогенезами, т.е. эмбриональными изменениями, связанными с филогенетическим развитием взрослого организма. Главное отличие взглядов А. Н. Северцова в данном случае состояло в том, что он видел иную связь онто- и филогенеза, чем его предшественники. По его мнению, онтогенез (индивидуальное развитие организма) также имеет свою 1 Чарльз Дарвин. Происхождение видов. М., - Л. 1935. – С. 52. 35 историю, которая закономерно связана с историей взрослого организма, а потому, определяясь филогенезом (процессом исторического развития организмов), в свою очередь, влияет на направление последнего. А. Н. Северцов задался целью выяснить, каким путем и когда филогенетические приспособительные изменения в организации проявляются в индивидуальной филогенетические индивидуальной жизни животных. изменения жизни двумя И показал, взрослых способами: что организмов «способом целесообразные развиваются в эмбриональных изменений» и «способом надставки стадий». Первый из них состоит в том, что новое филогенетическое изменение появляется в индивидуальной жизни как изменение зачатка данного органа на ранней стадии эмбрионального развития, и это изменение отражается на взрослом состоянии органа. Последний не сразу появляется в организме в законченном виде, а проходит ряд стадий эмбрионального развития, и изменением охватывается именно стадия закладки органа – вместо обычного зачатка закладывается зачаток, несколько иначе построенный. В этом случае изменяется весь ход эмбрионального развития органа, и повторение фаз эволюции взрослых предков в онтогенезе потомков не происходит. При втором этапе эволюции – «способе надставки стадий» - к существующим у предков стадиям онтогенеза прибавляются у потомков новые стадии, причем ожидаемое в этом случае изменение индивидуального развития не происходит, оно компенсируется вторичными изменениями эмбрионального развития. При способе надставки стадий развитие не останавливается на том этапе, когда орган достиг взрослого состояния, а идет несколько далее, в результате чего возникает определенное новое состояние, т.е. в самом конце развития прибавляется новая стадия онтогенеза данного органа. Это означает, что общий ход первоначального развития данного органа первично не меняется, но в силу прибавления к нему новой стадии, несколько удлиняется1. 1 См.: А. Н. Северцов. Сочинения. М. – Л. – 1945. – Т. 3. – С. 12. 36 Важно, что каждый орган, необходимый взрослому животному, начинает функционировать во вполне определенный период жизни животного – когда оно начинает жить в той же среде и в тех же условиях, как и его родители. Но так как каждая стадия индивидуального развития требует известного времени, то, считал А. Н. Северцов, увеличение числа стадий при интенсивной прогрессивной эволюции должно было бы привести к тому, что биологически наиболее важное окончательное состояние развитого органа наступало бы в сравнительно поздний период жизни взрослого животного, а это для животного невыгодно. Поэтому запаздывания не происходит; оно компенсируется двумя процессами: во-первых, тем, что в органах, развивающихся прогрессивно по способу надставок, развитие идет ускоренными темпами и, во-вторых, тем, что некоторые стадии сокращаются и могут совсем выпасть, или сдвигаются назад во времени и постепенно делаются стадиями эмбрионального развития1. А. Н. Северцов и его ученики провели специальные сравнительно анатомические и сравнительно эмбриологические исследования, в результате которых им удалось изучить ход эволюции низших позвоночных и прийти к некоторым общим выводам о закономерностях эволюционного процесса. К числу этих выводов относились и результаты исследований общих и частных изменений направлений эволюционного процесса и причин изменения этих направлений. О причинах эволюции к тому времени существовали две точки зрения: одна сводилась к тому, что причины эволюции обусловлены внутренними свойствами организма (принцип аутогенеза); другая, которую развивал Ч. Дарвин и большинство естествоиспытателей, что эти причины заключаются во взаимосвязи организма с условиями окружающей среды и в изменении этой взаимосвязи (принцип эктогенеза). На основе полученных результатов филогенетических исследований А. Н. Северцовым была доказана 1 См.: А. Н. Северцов. Сочинения. М. – Л. – 1945. – Т. 3. – С. 11. 37 несостоятельность принципа аутогенеза, так как «прямо или косвенно эволюционные изменения строения животных зависят от влияния изменений в условиях окружающей среды»1. Имелись в виду три главных объяснения эволюции с эктогенетической точки зрения: эктогенетический ортогенез, усматривающий главную причину эволюционных изменений организмов в непосредственном влиянии среды на организмы; неоламаркизм, представители которого, помимо прямого влияния среды, за основной фактор эволюции принимали наследственную передачу результатов упражнения и неупражнения органов; и дарвинизм, видящий причину эволюции в естественном отборе, т.е. в косвенном влиянии изменений среды на эволюцию организмов. Идеи А. Н. Северцова нашли свое продолжение в трудах его учеников, прежде всего в работах И. И. Шмальгаузена. В качестве наиболее существенной части проблемы взаимоотношений между индивидуальным и историческим развитием И. И. Шмальгаузен также рассматривал повторение в онтогенезе исторических этапов развития, т.е. вопрос о рекапитуляции. По его словам, А. Н. Северцов дал прекрасный анализ предпосылок, которые обусловливают сохранение в онтогенезе потомков признаков их неразрешенным более далеких вопрос о предков. причинах Но в этом существования анализе разных остался путей филогенетических преобразований органов; было неясно, почему в одних случаях изменяются зачатки («архаллаксис»), в других – происходит отклонение в развитии («девиация»), в третьих – изменяются лишь конечные фазы морфогенеза («анаболия»). Для ответа на этот вопрос нужна была новая теория рекапитуляции, где бы развитие отдельных органов рассматривалось с учетом их взаимозависимостей на всех этапах индивидуального развития, т.е. организм понимался бы как единое целое2. 1 А. Н. Северцов. Главные направления эволюционного процесса. М., 1967. – С. 124. См.: И. И. Шмальгаузен. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии. М. – Л., 1942. – С. 62. 2 38 Как показал И. И. Шмальгаузен, благодаря регуляционному характеру развития, свойственному сложным взаимозависимостям частей, нарушения в развитии на стадии недифференцированного яйца или любого зачатка гасятся и не проявляются в заметных нарушениях онтогенеза. Такое явление наблюдается в том случае, если сдвиги в развитии на ранних стадиях не достигают предела, за которым уже не может быть восстановлена в необходимой мере система корреляционных зависимостей компонентов этого органического целого. Тогда происходят глубокие изменения в самом эмбриогенезе, и развитие вообще прекращается. Поэтому мутации, вызывающие значительные изменения на ранних стадиях онтогенеза, не имеют эволюционного значения. Любая мутация связана с изменением биохимических процессов в тканях самых молодых эмбрионов, но те из мутаций, которые играют важную роль в процессе эволюции, на эмбриональных стадиях развития фактически себя не проявляют и сказываются уже на уровне более автономных процессов, в конце морфогенеза. Важным достижением на пути развития эволюционной теории явилось создание И. И. Шмальгаузеном учения о стабилизирующем отборе. Суть заключается в том, что фенотип (совокупность свойств организмов) данного вида остается постоянным до тех пор, пока среда обитания организмов также остается постоянной. В этом случае может происходить накопление мутаций, но, в отличие от отдельной особи, когда любое изолированное изменение внутренних факторов развития привело бы к изменению ее морфологических свойств, комбинации двух или нескольких изменений с различным действием могут привести к их взаимной нейтрализации, к устранению тех изменений, которые могли бы быть вызваны каждым изменением в отдельности. Процесс естественного отбора комбинированных мутаций, приводящий к образованию более устойчивых форм, которые относительно менее зависимы от случайных отклонений среды, и был назван И. И. Шмальгаузеном стабилизирующим отбором1. 1 И. И. Шмальгаузен. Пути и закономерности эволюционного процесса. М. – Л., 1940. – С. 49. 39 Было показано, что в случае внедрения в организм чуждых факторов в результате скрещивания с другими формами организмов могло бы произойти частичное разрушение устоявшейся системы, резкое возрастание изменчивости и появление многочисленных маложизнеспособных гибридных особей. И если бы «не существовало механизмов, поддерживающих баланс генетических систем, - подчеркивал И. И. Шмальгаузен, - то вообще любая мутация и любое скрещивание должны были бы разрушить эти системы. Неустойчивость органических форм была бы столь велика, что не допускала бы ни скрещивания, ни мутирования»1. Идея являющейся устойчивости результатом как свойства биологической функционирования организации, существующей системы координаций, развивается И. И. Шмальгаузеном и в других работах, где большое внимание уделялось вопросам стабилизации формообразования, связанной с автономизацией развития. Анализируются также источники механизмов устойчивости, обеспечивающих осуществление нормы при изменении внешних и частично внутренних факторов эволюции. К числу характерных свойств процесса развития относятся его необратимый и направленный характер. Закон необратимости эволюции (установленный Ч. Дарвином и получивший известность благодаря палеонтологу Л. Долло, давшего в 1893 г. формулировку и наименование закона) гласит, что организм никогда не возвращается точно к прежнему состоянию даже в том случае, если он оказывается в условиях существования, тождественных тем, через которые он уже прошел. Но вследствие неразрушимости прошлого он всегда сохраняет какой-нибудь след промежуточных этапов, пройденных им. При этом ни Ч. Дарвин, ни Л. Долло не абсолютизировали необратимость эволюции, допуская частичный переход свойств предков к потомкам. 1 И. И. Шмальгаузен. Факторы эволюции. М. –Л., 1968. – С. 316. 40 По мнению И. И. Шмальгаузена, слишком широкое понимание закона необратимости эволюции заставляет многих филогенетиков отрицать происхождение любой современной группы организмов от каких-либо известных ископаемых форм. Реально же возможно известное обращение процесса в виде регресса, следующего за прогрессом, или наоборот, но невозможно движение вспять, по прежнему пути и полное возвращение к прежним структурам1. Необратимость эволюции выражается в том, что организм, возвращаясь как будто в прежнюю среду, реагирует на нее иначе, чем его предки, ибо история развития организма не проходит для него бесследно. Необратимость эволюции И. И. Шмальгаузен связал с ее направленностью; оба эти свойства развития живого объясняются им диалектическим характером взаимодействия внешних и внутренних факторов в жизнедеятельности организма: «направление эволюционного процесса определяется для каждого данного момента всегда комплексом внутренних и внешних факторов, сложнейшим образом взаимодействующих друг с другом»2. Внутренние свойства имеют исторический характер – «эта история ни при каких обстоятельствах не может быть вычеркнута и имеет огромное значение в определении направления дальнейшей эволюции»3. Необратимость эволюции не связывается с представлением об ограниченности эволюции. Под эволюцией И. И. Шмальгаузен понимал образование новых прогрессивных форм жизни, закономерную направленность эволюционного процесса по пути приспособления организмов к условиям окружающей среды, возрастающую активность организмов в использовании свойств этой среды4. Ограниченным, по мнению И. И. Шмальгаузена, может быть развитие отдельных ветвей организмов, но вследствие уничтожения тех из них, которые отстают от всевозрастающих требований среды, создается 1 См.: И. И. Шмальгаузен. Проблемы дарвинизма. Л. 1969. – С. 438-439. И. И. Шмальгаузен. Основы сравнительной анатомии позвоночных животных. М., 1935. – С. 852. 3 Там же. – С. 863 4 См.: И. И. Шмальгаузен. Пути и закономерности эволюционного процесса. М. – Л., 1940. – С. 35-36. 2 41 возможность формирования более дифференцированных, более активных и более экономных форм жизни, что является условием для неограниченной эволюции организмов. Он подчеркивал: «В целом эволюция безгранична, но эта безграничность достигается ценой постоянного ограничения, т.е. непрерывного уничтожения множества ветвей, уступающих свое место новым, более совершенным»1. Так же, как у А. Н. Северцова, данные, полученные И. И. Шмальгаузеном, свидетельствуют о том, что процесс развития как тенденция может проявиться или начаться, если складывается достаточно сложная (многочисленная) система взаимосвязанных частей. Большие популяции заключают в себе большие возможности для возникновения и сохранения редких мутаций и для установления максимального количества их комбинаций; соответственно в малых популяциях меньше шансов на возникновение редких мутаций и их комбинаций и гораздо больше вероятность их случайной утраты. В то же время свобода скрещиваний в больших популяциях делает почти невозможным распространение удачной комбинации, а в малых популяциях оно возможно вследствие частоты родственных скрещиваний2. Принцип системности (единства) в исследовании организации живого. «Мы не должны упускать из виду, - писал Ч. Дарвин, - что высокоорганизованное существо прошло через ряд многочисленных перемен в условиях своего существования, что каждое изменение строения наследуется, так что ни одно изменение не может быть скоро утрачено, а будет только вновь и вновь превращаться. Таким образом, организация каждой части любого вида, для чего бы она ни служила, является суммой многих изменений, через которые прошел данный вид в своем приспособлении к менявшимся условиям и образу 1 2 И. И. Шмальгаузен. Основы сравнительной анатомии позвоночных животных. М., 1935. – С. 859. См.: И. И. Шмальгаузен. Проблемы дарвинизма. Л. 1969. – С.231. 42 жизни»1. Естественный отбор «ведет к усовершенствованию каждого существа в отношении к органическим и неорганическим условиям его жизни и, следовательно, в большинстве случаев, и к тому, что можно считать восхождением на более высокую ступень организации»2. В рассуждениях Ч. Дарвина четко прослеживается связь между прогрессивным развитием живой природы и усложнением биологической организации: «Хотя у нас нет никаких надежных доказательств существования в органическом мире врожденной наклонности к прогрессивному развитию, однако она… является необходимым последствием непрерывного действия естественного отбора. В самом деле, лучшим определением высоты организации, какое только было дано, служит степень специализации или дифференцировки частей, а естественный отбор и приводит к этой именно цели, в силу того, что при этом отдельные части получают возможность с большим успехом выполнять свои функции»3. В качестве особенностей жизнедеятельности рассматривалось то, например, что, растения, низко организованные, гораздо шире распространены в природе, чем растения высшей организации. Соответственно, живые существа, стоящие на низких ступенях организации, считались более изменчивыми, чем высокоорганизованные; под низшей ступенью организации Ч. Дарвин понимал меньшую степень специализации отдельных функций4. В целом специализация органов полезна обладающему ими существу. Но при очень простых жизненных условиях высокая организация не является целесообразной вследствие своей малой устойчивости, поэтому в таких случаях действие естественного отбора ведет к возвратному движению на ее низшие ступени5. 1 Чарльз Дарвин. Происхождение видов. М., - Л. 1935. – С. 287. Там же. – С. 228. 3 Там же. – С. 309. 4 См.: Там же. – С. 162, 246. 5 См.: Там же. – С. 223, 225. 2 43 Изменения, происходящие в организме, Ч. Дарвин всегда связывал с целостным характером биологической организации. Об этом свидетельствует и сформулированный им закон соотносительной изменчивости, или закон коррелятивных изменений органов в процессе роста и развития организмов. Сущность этого закона заключается в том, что вся организация живых существ «во время роста и развития находится в такой тесной и взаимной связи, что, когда слабые изменения проявляются в какой-нибудь части и накопляются естественным отбором, другие части также претерпевают изменения»1. Весьма интересным свойством биологической организации, отмеченным Ч. Дарвиным, является принцип экономии, проявляющийся при ее формировании. Естественный отбор постоянно способствует соблюдению экономии по отношению ко всем частям организации, что выражается в сокращении тех частей, которые стали излишними при изменившихся условиях среды, но при этом другая часть получала соответственно ускоренное развитие. Это наблюдение впоследствии формулируется в тезис: «природа щедра на разнообразие, но крайне скупа на нововведения»2. Согласно Ч. Дарвину, все органические существа, живущие на Земле, происходят от определенных общих предков: «животные происходят самое большее от четырех или пяти родоначальных форм, а растения – от такого же или еще меньшего числа»3. Идея об общем происхождении легла в основу концепции Ч. Дарвина о параллельной изменчивости, которая проявляется в распределении органических существ в пространстве и их геологической последовательности во времени, так как в обоих случаях эти существа были одинаково связаны между собой родовой связью, и способы их изменения были поэтому одни и те же; при этом формы жизни изменяются повсеместно почти одновременно4. 1 Чарльз Дарвин. Происхождение видов. М., - Л. 1935.– С. 242. Там же. – С. 287. 3 Там же. – С. 587. 4 См.: Там же. – С. 474. 2 44 Идеи Ч. Дарвина о взаимосвязи эволюции и организации живых существ свое дальнейшее обоснование и продолжение получили в трудах академиков А. Н. Северцова и И.И. Шмальгаузена. Анализируя ход эволюционного процесса с морфо-биологической точки зрения путем установления связи, существующей между биологическими и морфологическими изменениями, А. Н. Северцов пришел к выводу, что «биологически важная перемена в условиях существования (среде) данного вида животных является стимулом к изменению его организации»1. И прогрессивные и регрессивные изменения А. Н. Северцов связывал с перестройкой биологической организации. В частности, при прогрессе наблюдается филогенетическое увеличение размеров органа и связанное с этим изменение его формы; кроме того, прогресс часто выражается в изменении распределения и расположения Прогрессивные изменения органов характеризуются относительно также друг друга. морфологической и гистологической дифференцировкой, когда однородные органы или их части делаются разнородными, происходит разделение существующего органа на несколько частей. При регрессивном развитии, напротив, наблюдается уменьшение величины органов (целиком или частично), в результате чего их работоспособность снижается, а сами органы, в конечном счете, превращаются в рудиментарные; наблюдается уменьшение числа повторяющихся органов; изменяется гистологическое строение, ведущее к снижению функции; упрощается организация дифференцированных органов2. Анализируя особенность регрессивных изменений, А. Н. Северцов писал, что такое упрощение организации может быть и явлением прогрессивного характера, несмотря на частные дегенерации. По его мнению, если мы будем рассматривать «организм как целое, то можем с полной определенностью сказать, что прогрессивная эволюция совершается в громадном большинстве 1 2 А. Н. Северцов. Главные направления эволюционного процесса. М., 1967. – С. 131. А. Н. Северцов. Сочинения. М. – Л., 1945., т. 3. – С. 91, 95. 45 случаев посредством одновременно происходящих прогрессивных и регрессивных изменений органов. Если мы вдумываемся в то, как совершается эволюционный процесс, то мы увидим, что иначе и не может быть»1. По А. Н. Северцову, характер эволюционного процесса определяется двумя факторами: во-первых, организацией живого (определенным планом строения и известной степенью высоты и сложности, достигнутой организмом в эпоху, когда происходит изменение среды), и, во-вторых, общим направлением изменения среды, в которой обитает данное животное 2. Впоследствии А. Н. Северцов уточнил это положение: «Направление эволюции определялось, во-первых, строением и функциями органов животного, подвергающегося действию изменяющихся условий, во-вторых, изменением внешней среды и, в-третьих, соотношением между характером и интенсивностью изменения среды и строением изменяющегося животного»3. А. Н. Северцов связывал между собой биологический, морфологический и физиологический прогресс. Он считал, что если происходит биологический прогресс (когда животное выживает в борьбе за существование, повышается численность его особей, вид распространяется географически), то наблюдается и морфологический прогресс (органы усложняются, появляются новые органы и т.д.), а также физиологический, характеризирующийся повышением функций эволюционирующих органов4. Но в случае перехода животного к паразитическому образу жизни, что для него в определенной среде является биологическим прогрессом, а в целом морфологическим и физиологическим регрессом, органы животного и их функции в большей или меньшей степени дегенерируют. На этом основании А. Н. Северцов сделал следующий вывод: победа в борьбе за существование определяется, в сущности, только биологическим прогрессом; морфологический и физиологический прогресс или 1 А. Н. Северцов. Сочинения. М. – Л., 1945., т. 3. – С. 96. См.: Там же. – С. 280. 3 А. Н. Северцов. Главные направления эволюционного процесса. М., 1967. – С. 132. 4 См.: А. Н. Северцов. Сочинения. М. – Л., 1945., т. 3. – С. 292. 2 46 регресс всего организма зависит от того направления, в котором идет в данный период жизни вида эволюционный процесс1. Теория принципов эволюции А. Н. Северцова раскрывает механизмы, обусловливающие реализацию направлений биологического прогресса. Главенствующая роль признается за функцией, а не анатомией органа в процессе его развития. А. Н. Северцов считал, что функции органов приспособлены и приурочены не только к вполне определенным условиям существования, но и к определенным эпохам жизни, «соответственно 1) общему строению животного в данную эпоху и 2) соответственно условиям внешней среды, в которых оно живет именно в эту эпоху»2. Все типы, или принципы, прогрессивных филогенетических изменений А. Н. Северцов подразделял на две категории. К первой категории он отнес те принципы, при которых главная функция остается качественно неизменной, но усиливается количественно. Ко второй категории отнес те принципы, при которых главная функция эволюирующего органа качественно изменяется. В работе «Эволюция и психика» (1922 г.) А. Н. Северцов впервые высказал идею о существовании полиморфизма функций как важного фактора эволюции. В дальнейшем, в работе, «Морфологические закономерности эволюции» (1939 г.) А. Н. Северцов развил идею о мультифункциональности органов: «Мультифункциональность каждого органа, - писал он, - свидетельствует о том, что множественность эволюционных и адаптивных направлений мыслима не только для всего организма, взятого в его целом, но и для каждого его органа, взятого в отдельности»3. Свое дальнейшее развитие и в определенном смысле завершение морфобиологическая теория эволюции А. Н. Северцова нашла в его главном труде, посвященном общим вопросам эволюции органического мира – это «Морфологические закономерности 1 См.: А. Н. Северцов. Сочинения. М. – Л., 1945., т. 3. – С. 293. Там же. – С. 101. 3 А. Н. Северцов. Морфологические закономерности эволюции. М. – Л., 1939. – С. 346. 2 47 эволюции». В частности, А. Н. Северцов различал две группы координаций – морфологические и топографические. Морфологические существуют там, где функция одного органа необходима для функционирования другого или других, т. е. возникает «морфологическая цепь координаций», и сами эти органы образуют «координационную пару» или «координационную цепь»1. Топографические координации (или филетические корреляции), по А. Н. Северцову, - это такие соотношения органов, когда они связаны между собой не функционально, а топографически, т.е. местом своего расположения в организме2. Более детально, чем в предыдущих работах А. Н. Северцов рассмотрел и проблему основных направлений филогенетического развития животных. Выделяя четыре общих направления биологического прогресса, или направления эволюции – ароморфоз, идиоадаптации, ценогенез и дегенерацию, он заключил, что, если некоторые части организма изменяются прогрессивно, а другие – регрессивно, то вопрос об общем направлении изменения организации может быть решен только на основании сопоставления прогрессивных и регрессивных изменений3. На основании результатов своих исследований и фактов, полученных другими учеными, А. Н. Северцов более глубоко обосновал выдвинутое им ранее положение о неравномерном характере прогрессивной эволюции, которая происходит, «как бы уступами», когда периоды подъема уровня организации чередуются с периодами отсутствия морфофизиологического прогресса. В то же время, наличие периодов, в течение которых не происходит морфологическая прогрессивная эволюция в данной группе животных, не означает прекращение эволюционного процесса в целом. 1 А. Н. Северцов. Морфологические закономерности эволюции. М. – Л., 1939. – С. 429. См.: Там же. – С. 430. 3 См.: Там же. – С. 293, 304. 2 48 Ученый пришел к ряду и других важных выводов. Он считал, что эволюция животных шла монофилетическим путем1. Весьма интересно его замечание по поводу временных параметров эволюции позвоночных животных, а именно, что преобразование органов в большинстве случаев происходит медленно и постепенно путем суммирования мелких наследственных вариаций. Однако нередки случаи, когда естественный отбор оперирует не мельчайшими количественными изменениями, а исходит из внезапных превращений одного органа в другой2. Большой вклад в углубление представлений о взаимосвязи организации и эволюции биологических систем внес И. И. Шмальгаузен. Он исходил из того, что целостность организма – не результат суммирования его частей, а процесс, происходящий одновременно с обособлением частей по мере прогрессивного усложнения живого. Усложнение биологической организации в этом случае осуществляется путем дифференциации, основанной на разделении труда (принцип Мильн-Эдвардса). Целое, выполняющее лишь общие функции, расчленяется на части с разными и более специальными функциями, т.е. целое дифференцируется, а части специализируются и тем самым автономизируются. Чем более специализирована любая часть целого, тем она делается зависимее от функций других частей и от общей функции целого. Следовательно, по И. И. Шмальгаузену, дифференциация и специализация живой системы неизбежно связаны с ее интеграцией3. Интеграция как признак целого, кроме того, характеризуется еще одной его особенностью – централизацией, которая означает не только подчинение различных частей одной или немногим частям (органам), но и концентрацию, пространственное объединение частей, связанных общей функцией4. 1 См.: А. Н. Северцов. Морфологические закономерности эволюции. М. – Л., 1939. – С. 579. См.: Там же. – С. 400 - 401. 3 См.: И. И. Шмальгаузен. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии. М. – Л. 1942. – С. 10, 15, 16. 4 См.: Там же. – С. 16. 2 49 Основываясь на теории корреляции А. Н. Северцова, И. И. Шмальгаузен внес в нее много нового. Прежде всего, обосновывается тезис, что корреляции как процессы установления связи между частями организма являются способом его интеграции; эта система связей развивается и усложняется в процессе прогрессивной эволюции. Все корреляции обладают регуляторным характером. Установление новых, более частных корреляций, которые нередко исчезают с породившими их структурными и функциональными связями, определяется системой уже имеющихся более общих корреляций, причем не только в качественном, но и в количественном смысле, т.е. наличием общих корреляций ограничивается возможность возникновения новых взаимозависимостей1. При этом «одни частные корреляции имеют весьма преходящее значение, другие сохраняются дольше, и только некоторые корреляции наиболее общего характера сохраняют свое значение при всех дальнейших перестройках организма. В процессе прогрессивной эволюции происходит, быть может очень редко, возникновение таких корреляционных механизмов широкого значения, которые уже не теряются, а сохраняются организмом надолго, если не навсегда и используются как база для дальнейшей прогрессивной эволюции»2. Возникновение корреляций общего значения возможно благодаря свойству, названному И. И. Шмальгаузеном, аккумуляцией координаторных или интегрирующих механизмов. Эта аккумуляция отличается динамическим характером, ее темп в ходе эволюции организмов максимально возрастает. При прогрессивной аккумуляции морфогенетических корреляций общего значения ускоряется темп эволюции важнейших организационных признаков3. 1 См.: И. И. Шмальгаузен. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии. М. – Л. 1942. – С. 186, 187. 2 Там же. – С. 188. 3 См.: Там же. – С. 192. 50 Если прогрессивная эволюция биологической организации связана с образованием новых корреляций, то регресс в живой природе характеризуется распадом корреляционных систем, или дезинтеграцией1. В качестве примера И. И. Шмальгаузен рассматривал процесс редукции органов, потерявших свое значение для организма, так как они, в новой обстановке, лишаясь основной функции, не приобрели каких-либо новых, полезных организму, функций. В данном случае орган уменьшается в размере и характеризуется неполнотой дифференцировки, что может быть «прямым следствием «неупотребления» органа, так как … выпадение функции ведет довольно часто к недоразвитию»2. Несмотря на то, что форма и структура внутренних органов развивается, главным образом, на наследственной основе, индивидуально они оказываются весьма зависимыми от условий развития этих органов. «Пространственные соотношения и функциональные И. И. Шмальгаузен, - являются взаимозависимости в роли важных – писал регуляторов формообразования… Достаточно допустить наследственное изменение одного органа, чтобы понять, что и все органы, связанные с данным органом, должны соответственно измениться»3. Благодаря этому свойству биологической организации в эволюции становятся возможными координированные изменения различных органов даже в сравнительно короткие отрезки времени; т.е. коадаптация, или взаимное приспособление органов, совершается очень быстро4. Если в работе «Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии» речь в основном шла о роли корреляций в эволюции организмов, то в книге «Пути и закономерности эволюционного процесса» И. И. Шмальгаузен, исследуя закономерности анализировал формирования эволюционную роль биологической координаций. организации, «Различия между 1 См.: И. И. Шмальгаузен. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии. М. – Л. 1942. – С. 75. 2 Там же. – С. 81. 3 Там же. – С. 180. 4 См.: Там же. – С. 182. 51 корреляциями и координациями, - подчеркивал он, - входят … в общую систему различий между закономерностями индивидуального развития (онтогенеза) и закономерностями исторического формирования (филогенеза). Вторые неизмеримо сложнее и не могут быть сведены к первым даже тогда, когда между ними имеется на первый взгляд большое сходство»1. Значение координаций как характерной черты биологической организации И. И. Шмальгаузен видел в том, что при эволюции организма, его постоянной перестройке создается некая основа типичной организации. «Необходимость координированного изменения частей и органов в сложном организме, в точном соответствии с изменениями различных факторов среды, писал он, - является моментом, ограничивающим свободу его изменений. Организм может изменяться только в целом, но не может отвечать изолированными реакциями; поэтому возможности его эволюции ограничены известными пределами, определяемыми как конкретными изменениями среды, так и самой организацией. Эволюция определяется, следовательно, не только средой, но и самим организмом, его исторически сложившейся организацией, в которой решающее значение имеет система коррелятивных связей»2. И. И. Шмальгаузен подчеркивал важную эволюционную роль регуляций как фактора, способствующего выживанию особей в разнообразных условиях существования, содействующих накоплению скрытого резерва наследственной изменчивости и поддерживающих пластичность организмов в процессе их исторического преобразования. Под регулированием понимались действия, направленные на поддержание системы в требуемом состоянии3. В свете этих представлений И. И. Шмальгаузен развивал положение о способности биологических систем к большей или меньшей саморегуляции, или гомеостазису. С помощью гомеостазиса поддерживается существование данной 1 И. И. Шмальгаузен. Пути и закономерности эволюционного процесса. М. – Л. 1940. – С. 79-80. Там же. – С. 93. 3 См.: И. И. Шмальгаузен. Факторы эволюции. М. – Л. 1968. – С. 340, 353. 2 52 системы, ее состав и структура с характерными внутренними связями и закономерными преобразованиями всей живой системы в пространстве и во времени. В качестве гомеостатических систем рассматривается отдельная особь, популяция как система особей одного вида, характеризующаяся своим составом и структурой с особыми взаимосвязями элементов, а также биоценоз, обладающий определенным составом и структурой1. Впоследствии, в работе «Регуляция формообразования в индивидуальном развитии» (1964 г.), И. И. Шмальгаузен уточнил ряд выдвинутых им ранее положений. В частности, он подчеркнул, что по-прежнему придерживается точки зрения, согласно которой движущие силы индивидуального развития создаются по мере дифференцировки. Устойчивость биологической организации покоится не на прочности каких-либо структур, а на сложности системы взаимозависимостей и на их регуляторном характере, благодаря чему организм на всех стадиях развивается как согласованное целое. «Вместо прежнего, недостаточно определенного термина корреляция, который понимается иногда статистически как сосуществование или соотношение, писал И. И. Шмальгаузен, - я употребляю теперь гораздо более выразительный русский термин «взаимодействие». Кроме того, я делаю попытку рассмотреть всю проблему органических регуляций в свете общей теории регулирующих устройств (кибернетики)»2. Принцип отражения и адаптация живого Изучение исторического характера биологической организации и ее роли в эволюции живого предполагает постановку вопроса и о том, в результате чего создается сама организованность биологической формы движения, благодаря какому свойству реализуется взаимосвязь единства (целостности) и 1 2 См.: И. И. Шмальгаузен. Факторы эволюции. М. – Л. 1968. – С. 317. И. И. Шмальгаузен. Регуляция формообразования в индивидуальном развитии. М., 1964. – С. 3. 53 развития живого. Таким атрибутивным свойством живого является адаптация (приспособление) организмов к окружающей среде. Адаптация определяется как особая форма отражения системами воздействий внешней и внутренней среды, заключающаяся в тенденции к установлению с ними динамического равновесия. Ч. Дарвин, анализируя сущность естественного отбора, рассматривал его как переживание наиболее приспособленных (т.е. наиболее адаптированных) к среде организмов1. Как бы медленно ни совершался отбор, - отмечал он, - нет «предела для той изменчивости, той красоты и сложности взаимных приспособлений организмов между собой и с физическими условиями их жизни, которые могли быть осуществлены в течение долгого времени в силу естественного отбора, т.е. в силу переживания наиболее приспособленных»2. И суть естественного отбора состоит в том, что он «приспособляет» изменяющиеся части существ к органическим и неорганическим условиям их жизни3. «Мы видим чудесные приспособления везде и в любой части органического мира»4; в каждом сложном инстинкте или строении заключен итог многочисленных приспособлений5. Относительно механизма, который лежит в их основе, Ч. Дарвин писал, что строение каждого организма самым существенным, хотя иногда и скрытым образом, связано со всеми другими организмами, с которыми он вступает в соревнование ради пищи или местообитания6. Если бы те же причины действовали одинаковым образом в течение длинного ряда поколений на значительное число особей, то все они, вероятно, изменились бы одинаковым образом7. «… Некоторые довольно сильно выраженные изменения, которые никто не счел бы за простые индивидуальные различия, часто повторяются 1 См.: Чарльз Дарвин. Происхождение видов. М., - Л. 1935. – С. 186. Там же. – С. 209. 3 См.: Там же. – С. 298. 4 Там же. – С. 598. 5 См.: Там же. – С. 181. 6 См.: Там же. 7 См.: Там же. – С. 120. 2 54 вследствие того, что сходная организация претерпевает и сходные воздействия среды»1. Согласно Ч. Дарвину, в связи с тем, что значительные области живого испытывали движение одинакового характера, то весьма вероятно, что строго одновременные одинаковые формы нередко отлагались на очень обширных пространствах в одной и той же части света2. Развивая идеи Ч. Дарвина относительно эволюционного смысла адаптаций (приспособлений), А. Н. Северцов писал, что «эволюция животных есть эволюция приспособлений…» 3 и «выработку новых приспособлений мы обыкновенно обозначаем как прогресс в эволюционном процессе»4. В работе «Главные направления эволюционного процесса», которая впервые вышла в свет с подзаголовком «Прогресс, регресс и адаптация» (1925 г.), А. Н. Северцов писал, что ему уже в тот период было ясно, что в природе существует общее направление биологического прогресса или победы в борьбе за существование, которое реализуется путем последовательных приспособительных изменений эволюирующих форм5. Приспособление и определяется в связи с понятием биологического прогресса – как такое видоизменение структуры и функции органов, которое оказывается биологически полезным животному при всех изменениях, происходящих в окружающей их среде. Рассматривая многочисленные примеры адаптаций животных к условиям неорганической среды – холоду и теплу, степени освещения, сухости и влажности и др., а также к условиям их биологической среды – к растительной или животной пище и др., А. Н. Северцов заключил, что «вся организация животных во всякий данный период эволюции является адаптивной»6. Впоследствии он все большее внимание обращал на роль функции в развитии 1 Чарльз Дарвин. Происхождение видов. М., - Л. 1935. – С. 195. См.: Там же. – С. Там же. – С. 450. 3 А. Н. Северцов. Этюды по теории эволюции // Сочинения. – М. –Л., 1945. – т. 3. – С. 293. 4 Там же. – С. 292. 5 См.: А. Н. Северцов. Главные направления эволюционного процесса. М., 1967. – С. 7. 6 Там же. – С. 85. 2 55 приспособлений, а следовательно, в эволюции живых существ. Изучение проблемы эволюции различных типов приспособлений предполагает перенесение центра тяжести с анатомических изменений органов на их физиологическую сущность, а именно, оценку каждого морфологического изменения органов как способа развития активной функции1. Анализируя явления биологического прогресса и регресса, А. Н. Северцов сделал вывод, что их критерием служит приспособление функций (а потому и строения) органов к изменениям внешних условий существования; отсюда всякое изменение, в результате которого повышается приспособленность, обозначается им как прогрессивное, а приводящее к обратному результату как регрессивное2. Различая общий и частный прогресс, А. Н. Северцов соответственно определил, что общий прогресс – это повышение приспособленности всего организма, которое приводит к выживанию большего числа особей в борьбе за существование, а частный прогресс представляет собой повышение приспособленности одного или нескольких органов к тем факторам среды, которые имеют непосредственное к ним отношение3. Было показано, что все части и органы во всякий период жизни животного являются специализированными, т.е. приспособленными к некоторой средней норме внешних условий существования и, более того, отдельные органы или группы органов являются приспособленными к определенной совокупности внешних условий так, что при перемене условий соответствующая перемена определенных сторон организации является необходимой. Неприспособленными же являются органы рудиментарные, т.е. утратившие свое отношение к среде вследствие перемены условий 1 См.: А. Н. Северцов. Морфологические закономерности эволюции. М. – Л., 1939. – С. 344. См.: А. Н. Северцов. Этюды по теории эволюции // Сочинения. – М. –Л., 1945. – т. 3. – С. 91, 96. 3 См.: Там же. – С. 92. 2 56 существования. При этом развивающиеся и не функционирующие органы, по А. Н. Северцову, приспособлены и к некоторому будущему состоянию1. Что касается механизма процесса приспособления, то «… между строением и функциями животного организма, с одной стороны, и особенностями той среды, в которой он живет, с другой, существует весьма полное соответствие, и это-то соответствие мы и обозначаем термином «приспособление»2. Если условия жизни вида, приспособленного к определенной среде, изменяются в неблагоприятную сторону, то между ним и средой возникает дисгармония3. Важным для понимания хода эволюционного процесса А. Н. Северцов считал закон адаптивной радиации, сущность которого заключается в том, что всякая крупная группа животных, попавшая в благоприятные условия существования и сильно размножившаяся, начинает расселятся, захватывая новые географические участки. Это означает, что эволюция идет в весьма различных направлениях, соответствующих различным средам обитания4. Есть приспособления, которые связаны с наследственными изменениями строения органов; к ним относятся и постоянные, свойственные виду и не меняющиеся в течение индивидуальной жизни приспособления (такие, как рефлексы, инстинкты и т.д.)5. Существуют и функциональные приспособления, когда данный орган в течение индивидуальной жизни, под влиянием внешних условий, изменяет в более или менее значительной степени свою организацию. При этом необходимым условием функционального приспособления является длительность влияния изменений среды6. Большой вклад в теорию адаптации (приспособления) внес И. И. Шмальгаузен, который так же, как и А. Н. Северцов, считал, что в целом 1 См.: А. Н. Северцов. Этюды по теории эволюции // Сочинения. – М. –Л., 1945. – т. 3. – С. 82, 83. Там же. – С. 292. 3 См.: Там же. 4 См.: Там же. – С. 92. 5 См.: Там же. – С. 314. 6 См.: Там же. – С. 236. 2 57 эволюция всегда идет по пути выработки максимальной приспособляемости вида к среде обитания для поддержания своего существования в потомстве. Он писал, что критерием совершенства организма является уровень его жизнеспособности, или его фактическое выживание, причем приспособленность организма к конкретной среде выражается не только в поддержании своей собственной жизни в этой среде, но и в обеспечении жизни своего потомства1. С точки зрения И. И. Шмальгаузена, нельзя говорить об «организации» в отрыве от «адаптации», так как «адаптация означает лишь конкретное оформление органа в связи с данными условиями среды»2 и «…организация живых существ является всегда адаптивной»3. В процессе отражения организмами особенностей окружающей среды наблюдается непрерывная смена приспособлений, но для эволюции важен не столько процесс их возникновения – адаптациогенез, сколько процесс преобразования приспособлений – адаптациоморфоз4. Главная роль в развитии приспособлений принадлежит, согласно И. И. Шмальгаузену, естественному отбору: «…Любой признак, любая норма реакции может получить завершенное выражение, т. е. гармонически войти в состав целостной организации, приспособленной к условиям данной среды, только в результате непрерывной творческой деятельности естественного отбора»5. Что касается роли стабилизирующего отбора в формировании адаптаций, то он происходит на основе селекционного преимущества самой приспособленной нормы реакции перед всеми отрицательными от нее уклонениями. Стабилизирующий отбор не меняет нормы, а защищает уже установившуюся и приспособленную норму от нарушений вследствие чрезмерной реактивности на случайные и кратковременные изменения внешней 1 См.: И. И. Шмальгаузен. Пути и закономерности эволюционного процесса. М. – Л., 1940. – С.68-69. Там же. – С.68-69 3 Там же. – С. 72. 4 См.: Там же. – С. 132-133. 5 И. И. Шмальгаузен. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии. М. –Л. 1942. – С. 151. 2 58 среды. В последнем случае установившаяся норма реакции утрачивает свое приспособительное значение и стабилизирующий отбор перестает играть прежнюю роль, в большей или меньшей мере уступая место обычному отбору1. Принцип целостности, развиваемый И. И. Шмальгаузеном применительно к изучению биологической организации, положен и в основу изучения характера адаптаций. «В процессе естественного отбора – писал он, происходит элиминация одних особей и переживание других не по отдельным признакам, а по максимальной приспособленности (адаптации) всего организма в целом к данной обстановке и по максимальной согласованности частей и функций (коадаптации органов) внутри этого целого»2. Ученый различает общие и частные адаптации. Частные адаптации связаны с местными экологическими или географическими особенностями среды. Более общие адаптации сохраняются дольше, особенно если они имеют универсальный для живого характер3. При этом биологическая организация представляет собой результат постепенного накопления адаптаций общего значения. Они формируются вследствие того, что сходные условия среды нередко вызывают в разных организмах сходные комплексы координированных изменений, что приводит к выработке определенных «типов приспособлений», или «жизненных форм», характерных для определенных условий местообитания4. Видимо, этот механизм лежит в основе выработки определенных типов личности вследствие постоянства психических реакций на повторяющиеся воздействия как природной, так и социальной среды. Можно соответственно поставить и изучить вопрос о типах общения, соответствующих определенным типам личности, что значительно облегчит практику социального общения, социального диалога в частности. 1 См.: И. И. Шмальгаузен. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии. М. –Л. 1942. – С. 151. 2 Там же. – С. 160. 3 См.: Там же. – С. 164, 165. 4 См.: И. И. Шмальгаузен. Пути и закономерности эволюционного процесса. М. – Л., 1940. – С. 94. 59 В процессе эволюции в организмах происходит постоянная аккумуляция приспособительных признаков широкого значения. Это приводит не только к прогрессивному усложнению организации, но и к постепенной выработке некоторой общей структурной основы, которая остается постоянной характеристикой организации всех потомков. Таким способом формируется определенный тип организации1. Накопление (аккумуляция) адаптаций широкого значения означает и накопление фиксирует соответствующих функциональные функциональных механизмы соотношений; широкого значения организм (например, рефлекторные механизмы). Происходит аккумуляция механизмов ответной реакции, которые, будучи раз приобретены, в дальнейшем уже не исчезают, так как никогда не теряют своего значения. Они входят в состав механизма индивидуального развития не только типа, но и более крупных стволов животного царства2. Эволюционный смысл аккумуляции адаптаций состоит в том, что по мере накопления адаптаций широкого значения приспособление к различным средам все более облегчается. Нарастает определенный универсализм биологической организации, увеличивается ее индивидуальная, а потому и видовая пластичность, что обусловливает нарастание темпов эволюции3. Если организм исторически развивался в сложной и разнообразной обстановке, то, согласно И. И. Шмальгаузену, адаптивность его структур и реакций должна захватывать все более широкий круг изменений. Складывается модификационный полиморфизм, когда вырабатывается определенный круг форм, выходящих за пределы адаптивности к «нормальной» обстановке, но вполне приспособленных к иным, реально и нередко встречающимся условиям4. 1 См.: И. И. Шмальгаузен. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии. М. –Л. 1942. – С. 166. 2 См.: Там же. – С. 166, 167-168. 3 См.: Там же. – С.167-168. 4 См.: И. И. Шмальгаузен. Пути и закономерности эволюционного процесса. М. – Л., 1940. – С. 59. 60 Определяется также понятие адаптивной нормы. Под адаптивной нормой понимается ограничение нормальной реактивности известными пределами на основе процессов авторегуляции. И. И. Шмальгаузен отмечал, что между нижним и верхним порогами нормальной реактивности организма лежит широкий диапазон возможных изменений интенсивности, на которые организм как будто не реагирует, что свидетельствует о частичной утрате детерминирующего значения внешнего фактора. Последний выступает в роли стимулятора, лишь возбуждающего определенную цепь формообразовательных процессов. При изменении среды обитания одна адаптивная норма может быть непосредственно заменена другой, если факторы новой среды уже встречались в истории вида и послужили основанием для выработки соответствующих адаптивных норм1. В рамках вопроса об адаптивной норме уточняется представление о связи организации и адаптации. Подчеркивается, что для организма, фактически живущего в одной, довольно определенной, обстановке, наиболее существенным является полное обеспечение реализации только одной типичной структуры (в особенности это важно для животного, которое активно перемещается в ту обстановку, к которой оно приспособлено, и соответственным поведением избегает многих неблагоприятных влияний). В этом случае фактически имеет приспособительное значение лишь основная адаптивная норма2. В последующих своих работах И. И. Шмальгаузен детализировал представления о неразрывной связи особенностей адаптации и организации живых существ. Приспособление, или адаптация, подчеркивал он, всегда означает вполне конкретное оформление органа (и организма) в соответствии с конкретными условиями среды. Не существует никакой организации, даже 1 См.: И. И. Шмальгаузен. Факторы эволюции. М. – Л. 1968. – С. 301-302 ; И. И. Шмальгаузен. Проблемы дарвинизма. Л. 1969. – С. 386. 2 См.: И. И. Шмальгаузен. Проблемы дарвинизма. Л. 1969. – С. 361. 61 самой глубокой, которая ни была бы приспособительной уже в своей основе, и любой орган, как бы он ни менял свою структуру и функции, возник как приспособление части организма к определенной функции1. И. И. Шмальгаузен одним из первых проанализировал связь процессов организации и адаптации с передачей, хранением и преобразованием информации. Он показал, что передача типа, способа построения организации (т.е. единства структуры и функций) как условия приспособленности (адаптации) организмов к окружающей их среде осуществляется с помощью процессов передачи и преобразования информации. При этом в качестве объекта управляемых изменений в процессе эволюции рассматривается популяция, а в качестве регулирующего механизма – биогеоценоз, включающий данную популяцию2. Глубоким обоснованием и дальнейшим развитием идей А. Н. Северцова и И. И. Шмальгаузена стали работы академика П. К. Анохина. Результаты исследований П. К. Анохина имеют общебиологическое значение и являются блестящим подтверждением основного положения дарвинизма об адаптации как сущности биологической эволюции. Одним из центральных положений концепции П. К. Анохина является утверждение о том, что формирование биологической организации есть результат отражения пространственно-временных параметров неорганического мира. Он писал: «Пространственно-временные соотношения – неизбежный фундамент, на котором первичная жизнь приобрела свои приспособительные свойства вплоть до высшего этапа эволюции – человека. Вряд ли здесь можно будет спорить: самый факт первичности этих законов определяет их организующую роль в формировании живых существ на различных этапах эволюции»3. Живая материя, «вписавшись» в уже готовую пространственно- 1 И. И. Шмальгаузен. Проблемы дарвинизма. Л. 1969. – С. 122, 123. См.: И. И. Шмальгаузен. Кибернетические вопросы биологии. Новосибирск. 1968. – С. 29. 3 П. К. Анохин. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968. – С. 14. 2 62 временную структуру мира, не могла не отразить ее свойства, ее архитектуру, если только эти свойства имели отношение к основному свойству самой живой материи – выживаемости1. Именно поэтому отношение живого к внешнему миру нужно понимать как непрерывную переработку информации в протоплазме или – на высших уровнях эволюции живого – в его нервной системе, как обработку континуума воздействий, не имеющего скачкообразного разрыва в пространстве и во времени2. Развитие живого в пространственно-временном континууме мира привело к тому, что мозг животных как специальный орган отражения сформировался таким образом, что скорость и направление его процессов находятся в полном соответствии с компонентами этого пространственновременного континуума3. П. К. Анохин пришел к еще одному чрезвычайно важному выводу – о существовании такой универсальной закономерности в адаптации живых систем к внешним условиям, как опережающее отражение действительности. Она состоит в высшей степени быстром отражении медленно развивающихся событий внешнего мира – еще на самых ранних этапах эволюции организмов протоплазма получила возможность отражать в своих химических реакциях, в микроинтервалах времени, те последовательные события внешнего мира, которые по самой своей природе могут развертываться только в макроинтервалах времени4. Воздействия внешней среды, если они повторяются на протяжении многих веков, «фиксируются в конце концов естественным отбором в стабильных протоплазматических структурах данного организма, закрепляются огромным ускорением с помощью специфических 1 См.: П. К. Анохин. Избранные труды. Философские аспекты теории функциональной системы. – М., 1978. – С. 160. 2 См.: Там же. – С. 29, 30, 31. 3 См.: Там же. – С. 35, 167, 180. 4 См.: П. К. Анохин. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968. – С. 23. 63 катализаторов и отбираются как наиболее быстрая и совершенная форма приспособления животного к внешним воздействиям»1. По мнению П. К. Анохина, нельзя не видеть грандиозного достижения эволюции, которая оказалась способной, на основе первичных протоплазматических цепей химических реакций, создать аппарат, способный дать в тысячи раз ускоренное отражение действительности. И если сопоставить различные уровни организации живой материи, то становится очевидным, что на всем длинном пути эволюции живой материи принцип опережающего отражения внешнего мира является неотъемлемой стороной жизни, ее приспособления к окружающим условиям. Опережение воздействий внешнего мира лежит в основе всех форм приспособительного поведения животного – врожденного, сигнального и условнорефлекторного. На его основе создается «предупредительное» приспособление к предстоящим изменениям внешних условий, или, в широком смысле, происходит формирование подготовительных изменений для будущих событий. Именно опережающее отражение «дает мозгу на высшем этапе развития организмов совершенно адекватную информацию о последовательных и повторяющихся рядах явлений внешнего мира. Здесь следует отметить, что на основе опережающего отражения действительности был сформирован и специализировался сам мозг как орган психической деятельности, т.е. орган всеобщего отражения мира в мыслительной деятельности человека»2. Завершая рассмотрение основных результатов исследований выдающихся ученых – эволюционистов, необходимо подчеркнуть их определяющее значение для психологии, биосоциальной по своей сути науки, в связи с чем ее дальнейшее развитие представляется невозможным без глубинной, сущностной интеграции с биологией, прежде всего, с эволюционным учением – классическим и современным. До сегодняшнего дня, на удивление, 1 2 П. К. Анохин. Избранные труды. Философские аспекты теории функциональной системы. – М., 1978. – С. 175. П. К. Анохин. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968. – С. 34. 64 вопрос о возможности и необходимости этой интеграции обсуждается крайне редко, что, безусловно, тормозит развитие психологического знания. Та же ситуация наблюдается в отношении между психологией и философией. Некогда отделившись от философии, в ходе интенсификации этого процесса, психология по сути утратила связь с нею; между тем потеря мировоззренческих ориентиров самым пагубным образом сказывается, прежде всего, при изучении психологии человека, его поведения и деятельности, сути социального общения и многих других теоретических и практических вопросов. Этот мировоззренческий пробел может быть восполнен теми философскими выводами, которые складываются опять-же на основе анализа особенностей эволюции живых систем, в которых, как в любом отдельном (конкретном), хотя и в специфической форме, но проявляются общие законы и атрибуты мироздания. Теоретическое отношение к «предметам природы», – писал Г. Гегель, – состоит в том, «что они получают для нас определение всеобщности»1; «так как философия природы представляет собой постигающее в понятиях рассмотрение природы, то она имеет своим предметом то же всеобщее…»2. Исследования ученых-эволюционистов дают основания сделать вывод о существовании единой основы жизнедеятельности для всех живых существ, включая человека, об общности происхождения всего живого на Земле; об изначальной целесообразности человеческого поведения, объективно обусловленной самой природой. Именно вписанность жизни во всеобщую гармонию бытия изначально определяет логику функционирования биологических систем. В свою очередь, именно потому, что живое есть часть и проявление общих принципов мироустройства, на основе представлений о 1 2 Г. В. Ф. Гегель. Философия природы // Энциклопедия философских наук. Т.2. М., 1975. – С. 15. Там же. – С. 14. 65 закономерностях жизнедеятельности можно сделать обобщающие выводы и мировоззренческого характера, которые послужат точкой отсчета и в изучении психической деятельности человека. Н. П. Бехтерева: «Принципиально важных законов не так много, и они едины для мироздания и деятельности мозга»1. Речь идет о всеобщих свойствах сложноорганизованных систем – развитии, организации (системности, единства) и отражении, и, соответственно, о воспроизводящих их принципах развития, единства и отражения как исходном теоретическом начале формирования диалектического метода познания мира. Развитие как процесс представляет собой такой способ изменения (или движения), в результате которого происходят качественные преобразования материальных и идеальных объектов. Общие законы развития неразрывны с единичными (специфическими для каждого материального объекта), являются их стороной, сущностью, и иным способом, как через единичные, не проявляются. Единичные же, конкретные законы развития существуют только как проявление общих. Отсюда и абсолютное значение всеобщих законов развития. Необратимость – не абсолютное свойство развития, она имеет границы, обусловленные самими свойствами развития, например, сменой его направлений. Необратимость развития, с одной стороны, определяется его направленным характером, с другой - ограничивается последним. В соответствии с законом отрицания отрицания необратимость и обратимость развития взаимопредполагают друг друга, необратимость как доминирующая тенденция, обратимость как сопутствующая. Существование внутренней логики, последовательности стадий процесса развития при определенных условиях обусловливает возможность, пусть и частично, но движения вспять. Отсюда в развитии наблюдается, необходимая по своему характеру, 1 См.: Н. П. Бехтерева. Магия мозга и лабиринты жизни. Дополненное издание. М. – СПб., 2011. – С. 14. 66 взаимосвязь между необратимостью и обратимостью и между прогрессом и регрессом: с необратимостью связан прогресс, с обратимостью – регресс. Взаимозависимость прогресса и регресса представляет собой проявление противоречивости процесса развития, когда прогресс есть условие регресса, и наоборот. Если какое-либо явление или свойство достигает пределов возможного для него развития, оно переходит в свою противоположность, «крайности сходятся». То, что является прогрессивным в одних условиях, может оказаться регрессивным при других; значимость любых изменений объекта определяется лишь в соответствии с конкретными условиями его существования. После временного равновесия противоположностей наступает качественно новое состояние, которое, включая разные ступени перехода, в конечном итоге, оказывается более прогрессивным. Прогресс характеризуется усложнением системы, более тонкой дифференциацией ее частей, их структур и функций, расширением связей системы со среды. Прогресс – это также ускоренные темпы развития, которые обеспечиваются или сокращением, выпадением его отдельных стадий, или утратой этими стадиями (компонентами) некоторых своих индивидуальных свойств, в той степени, в какой они подчиняются общей тенденции развития. И чем более быстрыми темпами происходит развитие, тем меньшее число объектов являются его субстратом. Необратимость развития и связанный с ней прогресс являются результатом устойчивости – сохранения данного состояния развития. Устойчивость находится в неразрывной связи с изменчивостью как определяющей стороной развития; любое изменение, или движение есть следствие устойчивости. Устойчивость развития обусловлена устойчивостью организации его субстрата, т.е., по сути, устойчивостью того вида движения, который связывает части этой организации. Противоречивость устойчивости заключается в том, что устойчивость, сохраняя определенное состояние системы, тем самым стимулирует появление 67 ее нового, измененного состояния, которое будет вновь сохраняться. Устойчивость определяет характер изменчивости системы. Противоречивость взаимосвязи устойчивости и изменчивости развития проявляется и в его противоречивой зависимости от уровня организации систем. Чем более высок уровень их организации, т.е. чем, следовательно, выше уровень самого процесса развития, тем менее вероятно дальнейшее существование системы, ибо в этом случае уменьшается степень ее устойчивости. Таким образом, развитие системы, на основе связи с ее организацией, определяет границы своего собственного дальнейшего существования и развития. Поэтому нередко сохранение самого состояния развития системы ведет к ее определенной деградации, переходу на более низкий уровень организации. С явлением устойчивости связано существование структурности развития, его особой ритмичности. Каждый этап развития обладает характерными для него свойствами, которые, как и вообще свойства в отношении качества, не только проявляются в конкретной системе взаимосвязи, но и осуществляются в определенные моменты времени, четко фиксируемые в стадиях развития. Начальные этапы развития задают направление и характер всему процессу. Значение начальных этапов развития оказывается столь велико, что в живой природе, как мы видели, прогресс обеспечивается за счет изменения первоначальной стадии развития системы, когда свобода выбора взаимодействия со средой у системы (в силу отсутствия еще сложной дифференциации, а потому и специализации) наиболее высока. А так как структурно-функциональная завершенность системы свидетельствует о формировании нового качества, то можно заключить, что его появление знаменует собой начало определенного цикла развития. К числу условий, способствующих развитию, относится упорядоченность системы определенных видов движения, которые его обусловливают. Развитие представляет собой интегральное явление. Наличие складывающейся системы 68 движений ведет к образованию нового качества, поэтому характерной чертой развития, в отличие от изменения (движения) вообще, и является переход в новое качество. Развитие системы связано с вхождением в более сложную, чем она, систему взаимодействий. Происходит более широкое освоение системой среды, что выражается в расширении контактов со средой и усилением воздействия на нее. Чем разнообразнее качества взаимосвязанных объектов, чем богаче спектр слагаемых изменений, тем более содержательным и результативным является объединяющий их процесс развития. Противоречивость развития в данном случае состоит в том, что диапазон этих связей имеет предел, за которым увеличение числа связей ведет к утрате специфики данного вида развития, а потому и к его прекращению. Развитие системы определяется не только новыми свойствами, приобретенными ею благодаря вхождению в более широкую систему взаимодействий, но и наличием условий для реализации этих свойств. Применительно к живым системам, как мы видели, к числу таких условий относятся время, изоляция, однотипность условий, число развивающихся объектов, дифференциация строения, направленность развития как результат взаимодействия внутренних и внешних свойств развивающейся системы. Целостный характер организации любой системы взаимосвязан с целостностью ее движения и развития: части процесса развития – как развитие отдельных уровней организации системы – могут влиять на процесс ее развития в целом. В то же время процесс развития системы подавляет развитие тех ее частей, которые по уровню сложности начинают превышать уровень самой системы. В процессе развития отмирают, уничтожаются те его звенья, которые не соответствуют общей тенденции поступательного движения. Можно предполагать, что взаимозависимость процессов развития и организации систем, присущей им целостности, единства основана на 69 существовании общих принципов организации системных образований. Эти структурные механизмы складываются исторически, создавая оптимальные условия для функционирования систем различного уровня сложности. Любое качественное преобразование объекта (системы), имеющее для него жизненно важное значение, прежде всего, связано со специфическими преобразованиями в его организации – противоречивом единстве структуры и функции. Внешнее воздействие, выступающее в качестве конкретного стимула развития, воспринимается соответствующими звеньями структуры системы, что влияет на характер ее организации. Единство со средой как основа развития системы соответствием, обусловлено структурным поддерживаемым эволюционно эволюции с и функциональным сформированными механизмами. В процессе живого необходимостью проявляется зависимость, существующая между организацией субстрата развития и организацией самого развития. Организация субстрата развития является не только условием, но и результатом развития. Новые, более поздние структурные образования представляют собой доминирующее начало в отношении характера и направления присущего данной системе вида развития. Соответственно, иерархия структурных уровней организации определяет и соподчиненность разного уровня процессов развития в едином целостном процессе. Он является главным для данной системы, выражая ее качественную определенность. Существует последовательная преемственность, «передача» определенных черт организации субстрата движения, что обусловливает переход одной формы движения в другую и сосуществование различных, подчиненных главной форме, видов движения в одной и той же материальной системе, в данном случае в организме. Передача определенного типа организации представляет собой проявление устойчивости движения и развития. 70 Важно подчеркнуть, что усложнение организации системы связано с ростом ее энергетических возможностей, выражающимся в более интенсивном освоении среды, в усилении взаимосвязей с системами более общего характера, куда, в конечном счете, входит любой материальный объект. Общая система, ее структура, является ориентирующей тенденцией для всех входящих в нее частей-систем. Чем гармоничнее внутренние и внешние связи системы, тем интенсивнее ее развитие, но за счет его кратковременности. В биологической организации это, в частности, определяется законом соотносительной изменчивости. Он, в свою очередь, обусловлен тем, что биологическое развитие, так же как движение и развитие в целом, подчиняется закону сохранения и превращения энергии – если одно звено (стадия) в линии развития интенсифицируется, то связанное с ним другое звено замедляет темпы своего изменения. Целостность сложных биологических систем представляет собой диалектическое единство двух противоположных начал – дифференциации и интеграции. Дифференциация частей предполагает и их интеграцию. Характер взаимосвязи дифференциации и интеграции противоречивый: дифференциация системы, в конечном счете, достигает такого уровня, который становится пределом, ограничивающим развитие. И дальнейшее развитие системы происходит вследствие интеграции ее частей. Интеграция предполагает централизацию, т.е. соподчиненность функций в направлении единого координирующего центра, а также по линии концентрации функций частей. Формирование целостности систем как условие их прогрессивного развития, взаимосвязь процессов дифференциации и интеграции, с помощью которой поддерживается целостность, в свою очередь, порождает процессы регуляции, которые затем становятся определяющими и специфическими для конкретных развивающихся систем. 71 Сложившаяся система связей в развивающейся системе является регулятором взаимодействия ее частей, определяя возможные варианты взаимоотношений между ними. В частности, координация частей ограничивает свободу их изменений, что лежит в основе устойчивости развивающейся системы. Ограничение свободы выбора во взаимодействии со средой, создающееся благодаря наличию системы корреляций и координаций, имеет прогрессивное значение с точки зрения принципа экономии, когда энергия системы не рассеивается в разных направлениях, а сконцентрирована на достижении определенной цели. Организация системы тем сложнее, чем с большим числом систем окружающей среды она связана (т.е. чем в большее число взаимодействий она включена). И хотя природа системы и «выбор» ею условий для реализации своих возможностей предполагают друг друга, именно многие и разные по характеру взаимодействия, в которые может вступать система, являются условием ее развития и определением темпов, которыми оно совершается. Чем сложнее система, тем большее количество связей обусловливают ее появление и существование, и, следовательно, тем меньшая вероятность ее возникновения (отсюда идеи об уникальности жизни). Структура системы, возникнув в результате синтезирования функций частей в единый, специфический для данной целостности поток взаимодействий, оказывает стабилизирующее воздействие на сами функции, и изменение сложившейся таким образом структуры определяет и иной характер функционирования частей. Это стабилизирующее, ограничивающее воздействие структуры обусловлено большей устойчивостью внутренних связей, которые являются результатом взаимодействия конечного числа элементов, постоянно воздействующих друг на друга. Внешние же связи менее стойкие и зависят от того, в какую систему связи включен данный объект. 72 Изучение общих свойств биологической адаптации позволяет раскрыть роль отражения в развитии живой материи. Отражение и движение как всеобщие свойства материи существуют лишь в неразрывной связи друг с другом. Отражение не тождественно ни движению в целом, ни одной из его форм, а также результату движения. Оно является неотъемлемой стороной любого процесса движения. Когда говорят о движении объекта, то при этом подразумевают процесс его взаимодействия с другими объектами, или единство действия и противодействия. В структурном отношении и действие, и противодействие сходны друг с другом. В воспринимающем действие объекте возникают внутренние, структурные изменения, на основе которых формируется внешняя ответная реакция, направленная на действующий объект. Последний при этом из действующего превращается в противодействующий, в нем также, уже в ответ, возникают внутренние структурные изменения. В этом и состоит механизм процесса отражения. Отражение – это всеобщее свойство движущейся материи, которое выражается в способности любого объекта на воздействие извне отвечать определенным действием, обусловленным специфическими изменениями его структуры, в результате чего между отражаемым и отражающим объектами устанавливается структурно-функциональное соответствие. Процесс отражения обладает рядом общих свойств, проявляющихся на всех уровнях организации материи. Это, прежде всего, аккумуляция и, соответственно, избирательное отношение к действительности. Аккумуляция состоит в том, что отражающая система фиксирует в форме «следа» отражение, которое произошло вследствие полученного воздействия; изменения структуры, которые при этом происходят, не исчезают полностью, а сохраняются определенное время. Если аналогичные воздействия повторяются, «след» отражения становится характерным признаком и активным центром структуры отражающей системы. 73 Когда какая-либо материальная система, взаимодействуя со множеством систем окружающей среды, с одними из них взаимодействует чаще, а с другими – реже, то в конце концов, в результате аккумуляции отражения, с первыми у нее устанавливается все более адекватное структурное соответствие. А так как любая структура представляет собой целостный процесс взаимодействия и все ее звенья взаимосвязаны и взаимоотражают друг друга, то «след» отражения, локализованный в определенном звене, своеобразно воспроизводится в соответствующих изменениях всех других звеньев структуры, благодаря чему вся структура в целом оказывается перестроившейся в ответ на полученное воздействие. Эта особенность обусловливает избирательность системы по отношению к такого рода воздействиям и, в конечном счете, ее эволюцию. При постоянстве среды система становится или менее восприимчивой, или же вообще практически не восприимчивой к другим факторам среды аналогичного уровня организации (например, специализация органов чувств у животных и человека, стереотипы поведения и т.д.). Избирательность как общее свойство отражения свидетельствует об активном участии процесса отражения в организации материальных систем. Благодаря избирательности противодействие отражающей системы всегда строго специфично и соответствует характеру полученного воздействия. Эта особенность отражения способствует дифференциации движения материальных объектов, определяет относительную стабильность связей между ними и их специфику. Благодаря избирательности отражения любое противодействие приобретает характер определенно направленного действия, обусловленного специфической организацией структуры отражающего объекта. Каждая часть целого, испытывая на себе воздействия других частей или через них воздействия факторов среды, отвечает на них своеобразным действием (противодействием). Это противодействие и есть функция частей в 74 системе связи данного целого; недаром понятия «действовать» и «функционировать» употребляются как тождественные. Так как отражение является основой, определяющей частью противодействия, то, следовательно, представляет собой и определяющую часть функции. Функции, синтезированные в единое взаимодействие в рамках целого, образуют его структуру. На основании этого также можно заключить, что отражение принимает непосредственное участие в формировании системы. Признание отражения как одного из определяющих условий и механизмов формирования развивающихся систем может стать общим принципом построения теории организации системы. В целом же методологической основой изучения общих свойств и закономерностей живого может стать принцип взаимообусловленности отражения, развития и единства, который предполагает такой способ познания материальных (и идеальных) объектов, когда они рассматриваются как непрерывно изменяющиеся, а потому соответствующие (подобные) друг другу компоненты определенной сложноорганизованной системы взаимосвязи. Приведенные положения сложились в результате анализа автором основных принципов классической теории эволюции – это работы Ч. Дарвина, А. Н. Северцова, И. И. Шмальгаузена, П. К. Анохина, основ современной эволюционной теории, а также логики развития самого диалектического метода познания1. Переходя к вопросу о взаимосвязи физиологического и психологического, в заключение сказанного отметим позицию И. П. Павлова: «Возбудителем и вдохновителем современного сравнительного изучения высших проявлений жизни животных по всей справедливости надо считать Чарльза Дарвина, который, как это известно всякому образованному человеку, 1 См.: Н. В. Кивенко. Принципы познания живого. К., 1991. 75 во второй половине прошлого столетия своей гениальной иллюстрацией идеи развития оплодотворил всю умственную работу человечества и в особенности биологический отдел естествознания. Гипотеза происхождения человека от животных естественно придала захватывающий интерес изучению высших проявлений жизни животных. Ответ на вопрос, как наиболее полезно вести это изучение, и само изучение стали задачей последарвиновского периода»1. 1 И. П. Павлов. Объективное изучение высшей нервной деятельности животных // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 165. 76 §2. Взаимообусловленность физиологического и психического … философ, олицетворяя в себе высочайшее стремление к синтезу … стремясь дать ответ на всѐ, чем живет человек, должен сейчас уже создавать целое из объективного и субъективного И. П. Павлов Мы привыкли думать, что физиология – это одна из специальных наук, нужных для врача и не нужных для «выработки миросозерцания». Но это столь же неверно, как и положение, что не дело врача, а дело специально священника или метафизика, – вырабатывать миросозерцание. Теперь надо понять, … что дело «души» – выработка миросозерцания – не может обойтись без законов «тела» и что физиологию надлежит положить в руководящие основания при изучении законов жизни (в обширном смысле) А. А. Ухтомский Главное противоречие окружающего мира, отраженное в основном вопросе философии, – это противоречие между материей и духом как исходных субстанциях, воплощающихся в сущностях предметов и процессов. Распредмечивание и опредмечивание идеального, неразрывная связь телесного и психического, наблюдаемая в живой природе, дает основание рассматривать эту связь как проявление внутренне противоречивого, но единого мира. Противоречивого потому, что единого, ибо противоположности – это стороны одного и того же процесса, стадии, неизменно сменяющие друг друга, 77 вследствие чего вопрос о том, дух или материя, материя или дух – всегда о двух, органично связанных между собой началах, когда в разных системах взаимосвязи доминирует одна или другая сторона, но всегда – при наличии противоположной. Применительно жизнедеятельности – к социальным это вопрос о явлениям, биологической к или человеческой социальной наследственности, о биологической или социальной детерминации поведения и деятельности. Который практически снимается, когда объектом исследования становятся психические процессы, биосоциальные по своей природе, где материя и дух, телесное и психическое слиты воедино. «Различение тела и разума, – писал К. Г. Юнг, – это искусственная дихотомия, дискриминация, которая, несомненно, в большой степени основывается на своеобразии познающего интеллекта, чем на природе вещей. В действительности же взаимное проникновение телесных и психических признаков столь глубоко, что по свойствам тела мы не только можем сделать далеко идущие выводы о качествах психического, но и по психической специфике мы можем судить о соответствующих телесных формах»1. В частности, говорится о характере как «форме человеческого бытия», которая воплощает в себя как физическую, так и психическую природу; соответственно характерология – это учение о признаках и физического и психического свойства2. Л. С. Выготский подчеркивал связь философии, психологии и физиологии в изучении психических процессов. Он писал: «То, что совершенно непреодолимо для метафизического мышления, именно глубокое отличие психических процессов от физиологических, несводимость одних к другим, не является камнем преткновения для диалектической мысли … Диалектическая психология исходит раньше всего из единства психических и физиологических процессов. Для диалектической психологии психика не является … чем-то 1 2 Карл Юнг. Психологические типы. Минск. 1998. – С. 570. См.: Там же. 78 лежащим по ту сторону природы или государством в государстве, она является частью самой природы, непосредственно связанной с функциями высшей организованной материи нашего головного мозга. Как и вся остальная природа, она не была создана, а возникла в процессе развития. Ее зачаточные формы заключены уже везде – там, где в живой клетке содержатся свойства изменяться под влиянием внешних воздействий и реагировать на них»1. Связь биологических и психических процессов раскрывается в развиваемой В. М. Бехтеревым объективной психологии, или биопсихологии2. Ученый писал, что объективная психология не ограничивается изучением явлений сознания, а исследует и бессознательные психические явления, а также внешние проявления в деятельности организма, являющиеся выражением его психической жизни; речь идет также о биологической основе психической деятельности3. А тот отдел психологии, который изучает соотношение между субъективными переживаниями и физическими изменениями, происходящими в организме вообще и в частности в мозгу, должен быть назван физиологической психологией4. Одним из первых ученых, который вплотную начал изучать взаимосвязь физиологических и психических процессов, был И. М. Сеченов. В работе «Кому и как разрабатывать психологию?» (1873 г.) он писал, что психология может стать действительной т.е. положительной наукой благодаря одной только физиологии, «т. к. она одна держит в своих руках ключ к истинно научному анализу психических явлений»5. И. М. Сеченов считал, что в ряду всех мировых явлений только два отдела их могут быть сопоставимы по сходству с фактами психической жизни человека: это «психическая жизнь 1 Лев Выготский. Психика, сознание, бессознательное // Психология сознания. Хрестоматия. СПб. ... Минск. 2001. – С. 36-37. 2 См.: В. М. Бехтерев. Проблемы развития и воспитания человека. Избранные психологические труды. М. – Воронеж. 2010. – С. 39. 3 См.: Там же. – С. 37. 4 См.: Там же. – С. 38. 5 И. М. Сеченов. Кому и как разрабатывать психологию? // Психология поведения. Избранные психологические труды. М. – Воронеж. 2006. – С. 172-173. 79 животных и нервные деятельности как в теле самого человека, так и в теле животных, изучаемые физиологией. … Сопоставление конкретных психических явлений у животных и человека есть сравнительная психология. Сопоставление же психических явлений с нервными процессами его собственного тела кладет основу аналитической психологии. … Таким образом, оказывается, что психологом-аналитиком может быть только физиолог»1. При этом, в качестве исходных в развитии психологии И. М. Сеченов считал общие законы развития мира – «всякий, кто утверждает, что психология как наука возможна, признает вместе с тем, что психическая жизнь вся целиком, или, по крайне мере, некоторые отделы ее, должны быть подчинены столь же непреложным законам, как явления материального мира, потому что только при таком условии возможна действительно научная разработка психических фактов»2. Первым свойством мира, обусловливающего все психические процессы, И. М. Сеченов называл отражение. Все без исключения психические акты, – писал он, – развиваются путем рефлекса (рефлекс – от лат. reflexus – отражение). «Стало быть, и все сознательные движения, вытекающие из этих актов, движения, называемые обыкновенно произвольными, суть в строгом смысле отраженные»3. В работе «Рефлексы головного мозга» говорится, что человек обладает способностью думать образами, словами и ощущениями, которые на первый взгляд не имеют прямой связи с тем, что в это время действует на его органы чувств; но происходит это потому, что все эти образы и звуки он прежде видел и слышал в действительности, и называется это свойство психики «воспроизводящей ощущения способностью»4. 1 И. М. Сеченов. Кому и как разрабатывать психологию? // Психология поведения. Избранные психологические труды. М. – Воронеж. 2006. – С. 149. 2 Там же. – С. 150. 3 Там же. – С. 172-173. 4 И. М. Сеченов. Рефлексы головного мозга // Психология поведения. Избранные психологические труды. М. – Воронеж. 2006. – С. 100. 80 Так закладывалась идея условного рефлекса. Касательно работ И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга», «Элементы мысли», «Предметное мышление с физиологической точки зрения» А. А. Ухтомский писал, что они, «являются не только инициативными работами в области физиологии органов чувств, но они несомненно являются значительными работами в области теории познания»1, и что современная физиология – это «эпоха развертывания тех перспектив, которые в этих работах Сеченова были намечены. Прежде всего, учение об условных рефлексах и то методологическое перестроение учения об органах чувств, которое возникло в связи с условными рефлексами…»2 Учение о рефлексах, «столь глубоко и своеобразно поставленное И. М. Сеченовым, продолжало разрабатываться в его школе и получило затем новый и оригинальный расцвет в ХХ столетии в школе Ивана Петровича Павлова»3. Сам И. П. Павлов отмечал, что при распространении физиологического исследования – в форме сравнительной физиологии – на весь животный мир, пришлось оставить субъективную точку зрения и ввести объективные приемы и терминологию. И что главным толчком к принятию такого решения «было давнее, еще в юношеские годы испытанное влияние талантливой брошюры Ивана Михайловича Сеченова «Рефлексы головного мозга» (1863 г.) … В этой брошюре была сделана – и внешне блестяще – поистине для того времени чрезвычайная попытка (конечно теоретическая, в виде физиологической схемы) представить себе наш субъективный мир чисто физиологически. Иван Михайлович в это время сделал важное физиологическое открытие (о центральном задерживании), которое произвело сильное впечатление в среде европейских физиологов и было первым вкладом русского ума в важнейшую отрасль естествознания…»4. 1 А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб. – М. – Харьков – Минск. 2002. – С. 258. Там же. – С. 259. 3 Там же. – С. 262. 4 И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 10. 2 81 «Центральное задерживание» связано, в частности, с таким свойством отражения, как аккумуляция (когда процесс отражения, как уже говорилось, оставляет «след» в отражающей системе в виде особых перестроек звеньев еѐ структуры). И. М. Сеченов писал, что «в деле чисто зрительных конкретных и дробных ощущений связка между отдельными однородными ощущениями есть след; он же сплачивает между собою и конкретное представление с дробным»1. И что «вкусовые и обонятельные следы знает каждый»2. С аккумуляцией отражения связано и существование памяти, которая рассматривается как «основное условие всей психической жизни»3; в основе памяти находится «скрытое состояние нервного возбуждения»4. Один из важнейших выводов, к которым пришел И. М. Сеченов, состоял в следующем: «все внешние проявления мозговой деятельности действительно могут быть сведены на мышечное движение»5. Без внешнего чувственного раздражения, – подчеркивал И. М. Сеченов, – невозможна никакая психическая деятельность и «ее выражение – мышечное движение»6. Все мышечные движения подразделялись им на две группы: непроизвольные (невольные) и произвольные. Что касается невольного движения, то оно происходит быстро вслед за чувственным раздражением, и по продолжительности оба вида движения в основном соответствуют друг другу7. Невольные движения связаны с определенными психическими представлениями; они реализуются в целом ряде актов, целесообразных, в смысле сохранения тела, и, следовательно, разумных с этой точки зрения8. 1 И. М. Сеченов. Кому и как разрабатывать психологию? // Психология поведения. Избранные психологические труды. М. – Воронеж. 2006. – С.106. 2 Там же. – С. 107. 3 Там же. – С. 175. 4 Там же. – С. 146. 5 И. М. Сеченов. Рефлексы головного мозга // Психология поведения. Избранные психологические труды. М. – Воронеж. 2006. – С. 30. 6 Там же. – С. 148. 7 См.: Там же. – С. 31, 53. 8 См.: Там же. – С. 64. 82 Сознательно можно производить те движения (произвольные), которые способствуют реализации желаемой функции – говорится о том, что например, человек, умеющий петь, знает как, ранее момента образования звука, поставить все мышцы, управляющие голосом, чтобы произвести определенный и заранее назначенный музыкальный тон, «спеть, так сказать, для своего сознания, какую угодно знакомую песню»1. Впоследствии Л. С. Выготский писал, что «для нынешнего психолога совершенно ясна та сторона мышления, которой оно входит в систему поведения как совокупность двигательных реакций организма»2, и «если вообразить себе абсолютный паралич всей мускулатуры, то естественным выводом отсюда явилось бы полное прекращение всякого мышления»3. Говорилось и о том, что если приглядеться внимательно ко всякому чувству, легко заметить, что оно всегда имеет своѐ телесное выражение. Сильные чувства как бы написаны у нас на лице, и, взглянувши на человека, мы без всяких объяснений можем понять, гневается он, испуган или благоденствует4. Простейшие наблюдения, по Л. С. Выготскому, показывают, что сильная мысль о каком-либо предстоящем действии или поступке совершенно непроизвольно обнаруживается в позе или жесте, как бы в подготовительных или предварительных условиях, которые мы собираемся сделать. Движения глаз и напряжение мускулов всегда совпадают с тем направлением, куда обращена мысль5. «Замечателен тот факт, что, чем сильнее и напряженнее мысль, тем яснее и сложнее ее двигательная природа. Напряженно думающий человек не довольствуется безвольными словами, которые он произносит про себя. Он начинает шевелить губами, иногда переходит на шепот, а подчас начинает громко разговаривать сам с собой. Актеры хорошо знают, что 1 И. М. Сеченов. Рефлексы головного мозга // Психология поведения. Избранные психологические труды. М. – Воронеж. 2006. – С. – С. 91. 2 Лев Выготский. Педагогическая психология. М., 2005. – С. 187. 3 Там же. – С. 193. 4 См.: Там же. – С. 114. 5 См.: Там же. – С. 187. 83 психологически оправдать монолог – это значит предварительно сыграть сцену глубокого и напряженного раздумья»1. И, наоборот, стоит только побороть телесные выражения эмоций, как немедленно исчезает и она сама. Например, если при страхе подавить дрожь, заставить ровно биться сердце, придать нормальное выражение лицу, то и самое чувство страха исчезнет: «Подавите выражение какой-либо страсти, и она умрет»2. Нельзя, – считал Л. С. Выготский, – говорить воспитаннику «не делай что-нибудь» (имея в виду что-то конкретное, например, «не разбей стакан»), так как это есть толчок к совершению этого самого «что-нибудь»3. Вследствие того, что «всякое представление о движении вызывает это движение»4. В. М. Бехтерев также рассматривал жизнедеятельность организмов как проявление движения (энергии как его меры), считая, что энергия живого вплетена в процесс сохранения энергии в целом путем взаимопревращения ее форм. Он писал, что благодаря взаимному отношению скрытой энергии организмов и иных энергий природы, отношению, обусловливающему постоянное превращение внешних энергий в скрытую энергию, устанавливается понятие об «единой мировой энергии», проявляющийся в разных формах5. Всѐ разнообразие «внешнего и внутреннего мира обусловливается многоразличными превращениями одной общей мировой энергии, называемой световой, тепловой, электрической и прочими энергиями и одну из форм которой составляет также скрытая энергия организмов»6. Запас скрытой энергии, в свою очередь, путем обратного превращения в механическую работу мышц, в теплоту, электричество и химические процессы тканей, ежесекундно тратится, в большей или меньшей степени, на разнообразные нужды организма, т.е. в течение индивидуальной жизни 1 Лев Выготский. Педагогическая психология. М., 2005. – С. 189. Там же. – С. 116. 3 Там же. – С. 191. 4 Там же. – С. 190. 5 См.: В. М. Бехтерев. Психика и жизнь. М., 2012. – С. 69. 6 Там же. – С. 69-70. 2 84 организма происходит, с одной стороны, беспрерывное накопление скрытой энергии, с другой, беспрерывная, временами нарастающая, временами уменьшающаяся трата ее1. Психика рассматривается В. М. Бехтеревым также как проявление скрытой энергии – «мы знаем, – писал он, – что наряду с материальными процессами, происходящими в нервной системе, представляющей у животных главный аппарат отношения к окружающей среде, эта энергия приводит к развитию субъективных состояний, столь характерных для тех явлений, которые известны под названием психических»2. Внутренним механизмом названных процессов, для всех организованных систем, согласно В. М. Бехтереву, является процесс раздражимости – первичная форма отражения, свойственная живому. «Как в телах мертвой природы при запасе энергии ничтожный толчок может повалить с высоты огромный камень, так в нервных центрах организмов ничтожное внешнее раздражение может повлечь за собою продолжительное освобождение скрытой энергии, выражающейся целым рядом сложных и разнообразных действий»3. Раздражимость является общим законом для всех живых существ, не исключая растений4. Существует «полная аналогия» с раздражительностью животных организмов5; «раздражительность в мире животных везде и всюду связывается с понятием чувствительности, этим первоначальным зародышем психики»6; «в мире животных вместе с развитием жизненных процессов мы с постоянством встречаемся и с субъективными состояниями сознания, которые служат в известной мере внутренними определителями внешних соотношений организма и окружающей природы, благодаря чему для организма является возможным пользоваться запасом присущей ему энергии для наиболее 1 В. М. Бехтерев. Психика и жизнь. М., 2012. – С. 69-70. Там же. – С. 212. 3 Там же. – С. 70. 4 См.: Там же. – С. 85, 82, 83. 5 См.: Там же. – С. 85. 6 Там же. – С. 86. 2 85 целесообразных реакций по отношению к тем или другим влияниям, действующим на организм извне»1. Таким образом, не только движение (энергия) как атрибут мира, согласно В. М. Бехтереву, есть общая основа жизнедеятельности, психических процессов, но и отражение – на «соотношениях между внешними воздействиями окружающей среды и внутренней реакцией организмов и устанавливается целесообразное отношение последних к окружающей среде, обусловливающее возможное благосостояние организма при данных условиях»2; «определяющим фактором в деле приспособления организмов является ничто иное, как среда»3. В. М. Бехтерев исходил из того, что нервно-психические процессы предполагают действие раздражения на воспринимающую поверхность организма и возбуждение этим путем деятельности центров, а также сохранение следов этого возбуждения и сочетания этих следов со следами прошлых возбуждений того или иного центра и как результат этого сочетания соответствующую реакцию в виде движения или иной формы проявления деятельности организма4. Речь явно идет об аккумуляции и избирательности процесса отражения. Отмечается, что: «уже в простых рефлексах мы видим как бы унаследованную внешнюю реакцию на раздражения, действовавшие на организмы прошлых поколений, причем каждый рефлекс выработался в течение целых генераций в определенную, наиболее подходящую для благосостояния данной живой системы форму»5. Ученый показывает, что субъективные символы в форме ощущений и представлений являются теми внутренними знаками, которые дают возможность устанавливать соотношения между разнообразными внешними 1 В. М. Бехтерев. Психика и жизнь. М., 2012. – С. 86. Там же. – С. 215. 3 Там же. – С. 125. 4 См.: В. М. Бехтерев. Проблемы развития и воспитания человека. Избранные психологические труды. М. – Воронеж. 2010. – С. 71. 5 Там же. – С. 53. 2 86 раздражителями и организмом1. Психически обусловленные движения, речь, мимика, жесты, деяния и поступки, язык, нравы, обычаи, быт, законы и общественные устройства, индустрия и наука, философия и религия, поэзия и изящные искусства – все, «чем характеризуется внешним образом нервнопсихическая деятельность отдельных и целых народов», нужно изучать не в отдельности и не с субъективной точки зрения, «а в соотношении с теми влияниями, которые послужили для них первоначальным поводом и внешними условиями»2. В целом, по В. М. Бехтереву, процесс, устанавливающий соотношение между раздражением и реакцией, состоит из системы отдельных, но взаимосвязанных процессов: 1) центростремительное проведение; 2) впечатление и образование отпечатка; 3) отложение следа от этого отпечатка; 4) сочетание его с прежними следами путем оживления последних; 5) центральное проведение, обусловленное оживлением этих следов3. В этом перечислении видим все этапы процесса отражения: восприятие воздействия; отпечаток в воспринимающем, отражающем объекте; сохранение этого отпечатка в виде «следа» в отражающем; взаимодействие его с прежними следами и, наконец, ответная реакция на воздействия среды. Или этапы рефлекса – безусловного и условного. Как писал А. А. Ухтомский, И. П. Павлов «сумел увидеть в ближайшей к нам повседневной действительности незамеченный и неоцененный до сих пор класс физиологических явлений, которым принадлежит определяющее значение для нашего поведения. Можно сказать, что отмеченные британскими психологами факты «ассоциации» Павлов впервые увидал с совершенной 1 См.: В. М. Бехтерев. Проблемы развития и воспитания человека. Избранные психологические труды. М. – Воронеж. 2010.– С. 51. 2 Там же. – С. 53. 3 См.: Там же. – С. 90. 87 наглядностью в их физиологическом действии. Механизмы ассоциации, до сих пор нащупанные лишь поэтами, философами и психологами, взяты физиологом во всей их стихийности, в их явочном и, вместе, роковом значении. С этого момента приоткрывается дорога к экспериментальному управлению ими, а через них и поведением»1. В основу исследований И. П. Павлова был положен принцип рефлекса (т.е. принцип отражения). И. П. Павлов писал, что общепризнанное основное свойство постоянно живого вещества уравновешиваться есть с способность окружающим приспосабливаться, миром, вступая или во взаимодействие с новыми условиями среды, и что замыкание этих новых связей организма, осуществляющееся в интересах его целостности и благосостояния, в наиболее выраженной форме проявляется у высших животных2. «Что собственно есть в факте приспособления, – писал И. П. Павлов. – Ничего, как мы … видели, кроме точной связи элементов сложной системы между собой и всего их комплекса с окружающей обстановкой …, грандиозная сложность высших, как и низших организмов, остается существовать как целое только до тех пор, пока все ее составляющее тонко и точно связано, уравновешено между собой и с окружающими условиями»3. Ученый рассматривал рефлекс в качестве конкретного механизма отражения среды в процессе приспособления (адаптации) к ней: «… в основании приспособлений лежит простой рефлекторный акт, начинающийся известными внешними условиями, действующими только на известный сорт окончаний центростремительных нервов, откуда раздражение идет по определенному нервному пути в центр, а оттуда в железу, также по определенному пути, обусловливая в ней вследствие этого определенную работу. Иначе, обобщая, это – специальное внешнее влияние, вызвавшее 1 А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб., Москва – Харьков – Минск. 2002. – С. 202. См.: И. П. Павлов. Условный рефлекс // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 179. 3 Там же. 2 88 специальную реакцию в живом веществе. А вместе с тем мы здесь имеем в типичной форме то, что обозначается словами: приспособление, целесообразность»1. Ответ на вопрос «Что такое рефлекс физиологов?» таков: он состоит из трех главных элементов. Во-первых, это непременный внешний агент, производящий раздражение. Затем определенный нервный путь, по которому внешний толчок дает себя знать рабочему органу. Это – так называемая рефлекторная дуга, цепь из воспринимающего нерва, центральной части и центрального или относящего нерва. И, наконец, закономерность реакции2. Рефлексы всегда бывают «двух сортов»: постоянные, на определенные раздражители, существующие у каждого животного со дня рождения, и рефлексы временные, переменные, на разнообразнейшие раздражители, с которыми встречается животное в течение своей жизни3. Первый вид рефлексов – врожденные, безусловные; второй вид – условные рефлексы4, или «синтетический акт, производимый у высшего животного большими полушариями»5. (Вспомним общие и частные адаптации; первые – на относительно постоянные условия среды, вторые – в соответствии с ее отдельными, конкретными изменениями). И. П. Павлов пишет, что основной и самый простой для изучения «фонд соотношений живых существ и окружающей среды» есть именно рефлексы, или инстинкты, – определенные, закономерные реакции животного организма на определенные внешние агенты. Рефлексы – реакции прирожденные, готовые с момента рождения животного, и несомненно, они составляют значительную 1 И. П. Павлов. Экспериментальная психология и психопатология животных // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 16. 2 См.: И. П. Павлов. Физиология и психология при изучении высшей нервной деятельности животных // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 228. 3 См.: И. П. Павлов. Физиологическое учение о типах нервной системы, темпераментах, тож // . П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 316. 4 См.: Там же. – С. 318. 5 И. П. Павлов. Некоторые проблемы в физиологии больших полушарий // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 325. 89 часть и нашего поведения. Но рефлекс есть лишь первая фаза соотношений животного организма и среды. Следующая фаза обнимает гораздо более обширную область поведения человека. Это тоже рефлексы, но приобретенные. В основе их лежит принцип сигнализации. Объекты и явления среды, непосредственно угрожающие целостности организма или, наоборот, обеспечивающие и благоприятствующие его существованию, действуют на организм и вызывают в нем соответственные им реакции не только сами по себе, составляющими их элементами, но и всякими другими, безразличными сами по себе для животного явлениями и объектами, которые только при данных условиях совпадают с теми по времени и таким образом сигнализируют их. В этих рефлексах, сравнительно с первыми, прибавляется только то, что для них нервный путь в одном пункте замыкается вновь. Эти рефлексы были названы, в противоположность прежним, безусловным, – условными. Условные рефлексы чрезвычайно усложняют, утончают соотношение между внешним миром и организмом1. Дальнейшая разработка теории условных рефлексов привела к следующему выводу: «В развивающемся животном мире на фазе человека произошла чрезвычайная прибавка к механизмам нервной деятельности. Для животного действительность сигнализируется почти исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно приходящими в специальные клетки зрительных, слуховых и других рецепторов организма. Это то, что и мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления от окружающей внешней среды как общеприродной, так и от нашей социальной, исключая слово, слышимое и видимое. Это – первая сигнальная система, общая у нас с животными. Но слово составило вторую, специально нашу, сигнальную систему действительности, 1 См.: И. П. Павлов. Строго объективное изучение всех высших проявлений жизни животных // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 16. 90 будучи сигналом первых сигналов. Многочисленные раздражения словом, с одной стороны, удалили нас от действительности, и поэтому мы постоянно должны помнить это, чтобы не исказить наши отношения к действительности. С другой стороны, именно слово сделало нас людьми … »1 При изучении закономерностей высшей нервной деятельности, как видим, И. П. Павлов, в качестве принципиально объективной основы, наряду с принципом отражения, опирался на принцип детерминизма и принцип единства, системности, конкретизируя его в принцип взаимосвязи анализа и синтеза, а также структурности, понимая при этом «расположение действий силы в пространстве, приурочение динамики к структуре»2. В связи с учением об условных рефлексах разрабатывается и представление о физиологическом механизме динамического стереотипа – говорится о том, что если у животного образовали ряд положительных условных рефлексов из раздражителей разной интенсивности, а также тормозных, и применяли их некоторое время изо дня в день с определенными одинаковыми промежутками между раздражителями и всегда в определенном порядке, то тем самым в полушариях устанавливается стереотип процессов; нервные процессы полушарий при установке и поддержке динамического стереотипа есть то, что обыкновенно называют чувствами в их двух категориях – положительной и отрицательной3. «Мне кажется, – писал И. П. Павлов, – что часто тяжелые чувства при изменении обычного образа жизни, при прекращении привычных занятий, при потере близких людей, не говоря уже об умственных кризисах и ломке верований, имеют свое физиологическое 1 И. П. Павлов. Условный рефлекс // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 496-497. 2 И. П. Павлов. Ответ физиолога психологам // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 496-497. 3 См.: И. П. Павлов. Физиология высшей нервной деятельности // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 422, 423. 91 основание в значительной степени именно в изменении, в нарушении старого динамического стереотипа и в трудности установки нового»1. Установление динамического стереотипа связывается И. П. Павловым с таким свойством отражения, как способность аккумулироваться (накапливаться) в отражающей системе, оставляя в ней «следы» в виде определенных изменений структуры этой системы. Так, показывается, что все раздражения «оставляют после себя большие или меньшие следы», и если раздражения отражают внешний стереотип, т.е. поступление раздражений в определенном порядке, то и образуется динамический стереотип, или «слаженная, уравновешенная система внутренних процессов»2. О «следах» И. П. Павлов замечает: «Огромное значение для деятельности больших полушарий в каждый данный момент имеют последующие скрытые действия предшествовавших раздражений. Вот почему необходимо тщательное изучение продолжительности этого скрытого действия»3. Наличие следов определяет предпочтительное реагирование на определенные воздействия среды вследствие уже имеющегося, в определенных частях, структурного соответствия воздействующего и реагирующего на воздействие объектов. В ходе анализа результатов опытов по образованию условных рефлексов «при помощи следов, латентных остатков, латентного последствия как условного, так и безусловного раздражителей», был сделан вывод, что условно раздражал не только применяемый при опыте агент – раньше требовалось совпадение хотя бы один раз известного условного раздражителя с безусловным рефлексом; теперь же действуют как условный раздражитель такие явления, которые еще никогда не совпадали с безусловным рефлексом4. 1 И. П. Павлов. Динамическая стереотипия высшего отдела головного мозга // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 431. 2 См.: Там же. – С. 429. 3 И. П. Павлов. Объективное изучение высшей нервной деятельности животных // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 169. 4 См.: И. П. Павлов. Естественнонаучное изучение так называемой душевной деятельности высших животных // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 56. 92 Стала понятной «существенная общая сторона явлений: наличность очень возбудимого состояния известного пункта центральной нервной системы, к каковому пункту, в силу этого его состояния, сразу направляются все значительные раздражения, падающие из внешнего мира на воспринимающие клетки высших отделов мозга»1. Этот и другие выводы И. П. Павлова предвосхитили и способствовали формированию концепции (учения) о доминанте А. А. Ухтомского: «Вчитываясь в «Двадцатилетний опыт» И. П. Павлова, – писал он, – я убеждаюсь, что доминанта играет роль ключа для объяснения того механизма «временных связей», который открыт Иваном Петровичем в работе высших кортикальных рефлексов … Без сомнения, намеки на принцип доминанты могут быть найдены в работах В. М. Бехтерева. Я нахожу их во множестве у Фрейда»2. И далее: «Я рискнул в свое время предложить вниманию исследователей проблему о доминанте потому, что самому мне она пояснила многое в загадочной изменчивости рефлекторного поведения людей и животных при неуловимо мало изменяющейся среде и, обратно, настойчивое повторение одного и того же образа действия при совершенно новых текущих условиях»3. Именно в господствующая этом контексте направленность и определяется: рефлекторного «Доминанта поведения – субъекта это в ближайшей его среде»4. Доминанта есть очаг возбуждения, привлекающий к себе волны возбуждения из самых различных источников5; вновь приходящие волны возбуждения в центрах будут идти по направлению главенствующего сейчас 1 И. П. Павлов. Естественнонаучное изучение так называемой душевной деятельности высших животных // И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1973. – С. 56. 2 А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб., Москва – Харьков – Минск. 2002. – С. 61-62. 3 Там же. – С. 187. 4 Там же. – С. 197. 5 См.: Там же. – С. 42. 93 очага возбуждения1. «Достаточно стойкое возбуждение, протекающее в центрах в данный момент, приобретает значение господствующего фактора в работе прочих центров: накапливает в себе возбуждение из самых отдаленных источников, но тормозит способность других центров реагировать на импульсы, имеющие к ним прямое отношение»2. Доминанта «в полном разгаре» есть комплекс определенных симптомов во всем организме – и в мышцах, и в секреторной работе, и в сосудистой деятельности, в связи с чем она есть определенная констелляция центров с повышенной возбудимостью в разнообразных этажах головного и спинного мозга, а также в автономной системе3. Доминанта – не только принцип работы нервных центров, но ей принадлежит существенная роль в процессе новообразования реакций на среду4. С одной стороны, по мере затухания доминанты все более суживается сфера тех раздражений, которые могут ее подкреплять и, вместе с тем, все менее тормозятся прочие реакции, постепенно выходя из сферы влияния доминанты; доминирующий рефлекс вызывается со все более ограниченного рецептивного поля – последнее постепенно входит в свои границы. С другой, инерция доминанты (или «способность удерживать и продолжать в себе раз начавшееся возбуждение и тогда, когда первоначальный стимул к возбуждению миновал»5) миновал»5) проявляется в том, что, однажды вызванная, она может восстанавливаться6. «В целостной доминанте надо различать, прежде всего, кортикальные и соматические компоненты. Восстановление однажды пережитых доминант происходит преимущественно по кортикальным компонентам. Большее или меньшее восстановление всей прежней констелляции, отвечающей прежней доминанте, приводит к тому, что прежняя доминанта переживается или в виде 1 См.: А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб., Москва – Харьков – Минск. 2002.– С. 43. Там же. – С. 55. 3 См.: Там же. – С. 51. 4 См.: Там же. – С. 59. 5 Там же. – С. 76. 6 См.: Там же. – С. 59. 2 94 сокращенного символа (психологическое «воспоминание») с едва приметными возбуждениями в мышцах, или в виде распространенного возбуждения со всеми прежними сосудистыми и секреторными явлениями. В связи с этим прежняя доминанта переживается или очень сокращенно с весьма малой инерцией – одними церебральными компонентами, или она переживается со всей прежней инерцией, надолго занимая собою работу центров и вытесняя в них прочие реакции»1. И далее: «Старая доминанта возобновляется или для того, чтобы при новых данных обойтись при помощи старого опыта или для того, чтобы по новым данным переинтегрировать старый опыт»2. Доминанта, являясь результатом способности процесса отражения накапливается, аккумулироваться в отражающей системе, одновременно, тем самым, функционирует в соответствии со свойством отражающей системы к избирательному восприятию действительности. Так, доминанта, «будучи по существу консервативным началом … в следующий же момент своей жизни оказывается прогрессивным началом, поскольку из множества новых «не идущих к делу» подкрепляющих впечатлений в следующий же момент происходит подбор и отметка «пригодного», «нужного», «имеющего непосредственную связь»3. А. А. Ухтомский прослеживает связь доминанты с различными уровнями и проявлениями психических процессов. Между нами и переживаемой реальностью, – писал он, – прежде всего, стоят наши доминанты, которые преломляют для нас действительность, равно как и наши реакции на действительность. Доминанты создают «предрассудки», т.е. те предпосылки мысли, которые доминанта вносит в работу сама от себя, не отдавая себе в том отчета. «Значительная часть таких предрассудков совершенно 1 А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб., Москва – Харьков – Минск. 2002. – С. 60–61. Там же. – С. 65. 3 Там же. – С. 105. 2 95 неизбежна и имеет нормальное рабочее значение. … теория доминанты ставит на очередь именно этот вопрос как физиологофилософскую проблему»1. В другом месте – аналогичная мысль: «В высших областях жизни доминанта выражается в том, что все побуждения и произведения мысли и творчества оказываются проникнутыми одною скрытою тенденциею, проникающей во все детали, в этой тенденции – ключ к пониманию деталей и к овладению ими!»2 Что касается поведения человека, то его суть – борьба, борьба возбуждений, прежде всего, возбуждений и торможений; в человеческой природе ничего не происходит бесследно, и из следов протекшего вырастают доминанты и побуждения настоящего, чтобы предопределить будущее. И если не овладеть вовремя зачатками своих доминант, они завладеют нами3. Желая поддерживать один и тот же вектор поведения, на одной и той же высоте, – замечает А. А. Ухтомский, – нужно всѐ время «воспитывать данную доминанту, тщательным образом обхаживать ее», следить за тем, чтобы она не перевозбуждалась, не перешагнула известной величины, а все время соответствовала бы текущим условиям, с одной стороны, в центрах, с другой – в окружающей обстановке4. «Я думаю, – писал ученый, – что одна из самых трудных, на первый взгляд, пожалуй, и недостижимых в чистом виде доминант, которые нам придется воспитать в себе, заключается в том, чтобы уметь подходить к встречным людям по возможности без абстракции, по возможности уметь слышать каждого человека, взять его во всей его конкретности, независимо от своих теорий, предубеждений и предвзятостей. Нужно стать однажды на этот 1 См.: А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб., Москва – Харьков – Минск. 2002. – С. 395-396. Там же. – С. 424. 3 См.: Там же. – С. 112. 4 См.: Там же. – С. 148. 2 96 путь, поставить его решительно своей задачей, … переключиться на эту определенную доминанту, а затем неуклонно воспитывать ее в себе … »1. Идеи А. А. Ухтомского активно развиваются в физиологической науке. Так, говорится о том, что в нервной системе складываются особые сочетания связанных между собой центров, морфологически разбросанных по мозговой массе, и, в случае возникновения доминанты, они функционально отличаются единством действия, «своей векторной направленностью на определенный результат»2. Признавая за доминантой способность подкрепляться разнообразными факторами среды, следует иметь в виду, – подчеркивает С. А. Батуев, – существование механизмов избирательного реагирования, то есть наиболее эффективных агентов среды, жестко связанных с поддержанием и реализацией данного доминантного состояния3. Закономерности избирательного реагирования на сигнально значимые агенты среды могут служить физиологическими предпосылками для трактовки механизмов сенсорного влияния4. Отмечается, что сверхсознание всегда «работает» на удовлетворение потребности, устойчиво доминирующей в иерархии мотивов данного субъекта5. На основе доминанты у личности формируется образ действительности. Это представление о самом себе и об окружающих, согласно которому вырабатывается отношение к миру. Чем образ более устойчиво укореняется в сознании, тем субъекту труднее с ним расставаться. Соответственно, чем сильнее доводы оппонентов, тем с большей горячностью человек отстаивает свои излюбленные образы, часто вопреки всякой логике. 1 Там же. – С. 149. См.: А. С. Батуев. Физиология высшей нервной деятельности и сенсорных систем. 3-ье издание, исправленное и дополненное. Москва … Минск. – 2010. – С. 18. 3 См.: Там же. – С. 273. 4 См.: Там же. – С. 274. 5 См.: Эрих Берн. Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных. Минск. 1998. – С. 54. 2 97 Динамический образ состоит из двух составляющих: представления и эмоциональной нагрузки. Нагрузка может быть положительной или отрицательной… Представление дает образу форму, а нагрузка - энергию1. В раннем детстве индивид усваивает, как он «должен» себя вести, и это чувство «должного» внедряется настолько глубоко, что становится частью психической структуры человека: «Когда индивид вырастает, его родители уже не стоят рядом с ним, готовые наказать его за отступления от должного поведения, но их могущественные, тяжело нагруженные эмоциями образы остаются в его психике, а это не менее действенно, поскольку индивид будет всегда поступать в соответствии со своими образами, а не с реальным окружением. Неважно, что этим образам должного двадцать или сорок лет, потому что они подсознательны, а подсознательное, как мы знаем, никогда не стареет, и образы его пропитаны ощущением бессмертия»2. А. А. Ухтомский, через призму представлений о доминанте, значительное внимание уделял такому психологическому феномену, как память, возникающему в любой системе в связи со способностью накапливать, аккумулировать следы полученных, отраженных воздействий. «Память есть способность нервного аппарата сохранять в себе следы от прошлых впечатлений и действий. Объем памяти есть совокупность следов от прошлых впечатлений и действий, которую продолжает носить в себе человек, независимо от сознания и под порогом сознания»3. Всякое новое впечатление и действие, побуждающее восстановить в области памяти следы от прежних впечатлений и действий, присоединяется к ним и тем самым более или менее видоизменяет их; отсюда рост и обогащение памяти через приобретение все новых следов и через перестройку и преобразование прошлых. Нервная система, оставаясь под порогом сознания, находится все время в оживленной деятельности; закрепляемые в ней следы не остаются совершенно неподвижными и консервативными, но перестраиваются, 1 См.: П.В.Симонов. О двух разновидностях неосознаваемого // Психология сознания. Хрестоматия. СПб. … Минск. – С. 141. 2 Эрих Берн. Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных. Минск. 1998. – С. 48. 3 А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб. – Москва – Харьков – Минск. 2002. – С. 209. 98 увязываются, растут, складываются в новые комбинации, всплывая затем в сознании со значительными новообразованиями1. Согласно А. А. Ухтомскому, совершенно очевидно, что память предполагает непременное сотрудничество по крайней мере двух субстратов различной протяжности действия во времени: с одной стороны, субстрат, способный поддерживать в себе длительное состояние активности и в то же время являясь достаточно пластично изменчивым; с другой – субстрат, быстро возобновляющийся и точно передающий сигнальные импульсы по поводу вновь приходящих раздражений и событий. В совокупности получается аппарат, способный воспринимать, собирать и достаточно прочно запечатлевать в себе следы от сигнализации и событий прошлого для использования в будущем. В любом нейроне имеется такое сочетание элементов относительно большой продолжительности действия и ничтожной инерции (проводящие нейроаксоны). Отпечатлевать длительные следы от быстро преходящих событий способны все клетки2. Со способностью сохранения следов прежних впечатлений и действий, с доминантой и памятью связано существование бессознательного (подсознательного). В душе, одновременно, могут существовать несколько доминант, «следов прежней ее жизнедеятельности», – пишет А. А. Ухтомский; они поочередно выплывают из глубины подсознательного в поле душевной работы и ясного внимания, живут здесь и подводят свои итоги некоторое время, а затем снова погружаются куда-то вглубь. Но при этом они не замирают, не прекращают своей жизни, а продолжают расти, обогащаться, преобразовываться, так что, возвратившись назад, в сознание, они оказываются более содержательными, созревшими, более обоснованными3. Именно с «подсознательного», – считал ученый, – начинается процесс творчества, «дело 1 См.: Там же. – С. 210. См.: А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб. – Москва – Харьков – Минск. 2002. – С. 234. 3 Там же. – С. 300. 2 99 «сознания» и волевого «намерения» будет тут лишь в том, чтобы повторить в раздельной и проанализированной форме, в шаблоне, то, что было дано явочно в досознательном творчестве»1. В подсознательном, рядом и одновременно, могут зреть несколько сложных научных проблем, лишь изредка выплывая в поле внимания, чтобы время от времени подводить свои итоги2. Все виды деятельности, – считала Н. П. Бехтерева, – определяющие жизнь индивида в меняющейся среде и особенно жизнь человека «в специально человеческой среде» базируются на не мгновенно формирующейся памяти. «Скорость ее формирования является функцией значимости события и, таким образом, соответствующей мотивации. Она зависит от эмоционально активных и эмоционально нейтральных активационных механизмов и, следовательно, от функционального фона мозга. Этот процесс связан с генетическими особенностями мозга и целом ряде других, не всегда легко учитываемых, факторов»3. При этом «создается впечатление не просто о системном характере организации памяти, а о множестве систем, обеспечивающих различные виды и различные фазы памяти, имеющие общие для всех и различные для каждой из них звенья»4. Подчеркивается, что изучение влияний на процессы памяти различных мозговых зон важно само по себе как раздел фундаментальных исследований мозга человека. Оно имеет важное значение не только для понимания нормальной психической деятельности и различных проявлений нарушений психонервной памяти в клинике, но и для понимания основы устойчивости патологических состояний при болезнях мозга. Эта проблема важна потому, что, изучая, как именно память влияет на самые различные процессы, на этой основе можно и нужно разрабатывать пути и приемы 1 А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб. – Москва – Харьков – Минск. 2002. – С. 331. См.: Там же. – С. 50. 3 Н. П. Бехтерева. Здоровый и больной мозг человека. М. – СПб. 2010. – С. 252. 4 Там же. – С. 272-273. 2 100 воздействий, включающих как основной или дополнительный элемент направленную модуляцию процессов памяти1. В физиологии понятие памяти охватывает диапазон от «элементарной памяти неживой природы» до «психонервной памяти человека»; память определяется как процесс фиксации, сохранения и воспроизведения информации о взаимодействии объектов2. Говорится о том, что стабилизация живых систем и их структурное самовоспроизведение основано на генетической памяти; она, в свою очередь, предполагает и иммунологическую память – способность после встречи с генетически чужеродными телами и веществами узнавать их при повторной встрече, связывать и включать механизмы их уничтожения3. В основе нервной (нейрологической) памяти лежит свойство нервной системы длительно хранить информацию («следы» отражения) о событиях внешнего мира и реакциях организма на эти события4. В психологии, соответственно, под памятью понимаются процессы организации и сохранения прошлого опыта, делающие возможным его повторное использование в деятельности или возвращение в сферу сознания. Память определяется как фундаментальное свойство всех живых организмов, которое выражается в способности фиксировать, сохранять и воспроизводить информацию из внутренней и внешней среды, реализовывать свою структурнофункциональную организацию, включая основные формы поведения5. Память имеет глубокие корни в эволюции и характеризуется непрерывностью развития, она выступает как пространственно-временное управление опытом живой системы; существуют сходные принципы ее работы на разных уровнях эволюционного ряда живого6. 1 См.: Там же. См.: А. С. Батуев. Физиология высшей нервной деятельности и сенсорных систем. 3-ье издание, исправленное и дополненное. М. … Минск. 2010. – С. 250. 3 См.: Там же. 4 См.: Там же. – С. 251. 5 См.: Исследование памяти. М., 1990. – С. 119. 6 См.: Там же. – С. 5. 2 101 Память подразделяется на долгосрочную – такую, которая обеспечивает продолжительное, иногда очень длительное, хранение знаний, умений и навыков, и, соответственно, обладает большим объемом сохраняемой информации. И на кратковременную память, которая связана с оперативным сохранением и преобразованием информации, поступающей от органов чувств и из долговременной памяти. Избирательность биологического отражения, которая рассматривается как наиболее важный фактор целесообразного характера реакций организма, обусловлена аккумуляцией отражения в виде образа – следа, который записывается в долговременную память в том случае, если в прошлом вероятность встречи с отражаемым в нем объектом была высокой. Функционирование образов – следов в качестве опережающего отражения действительности, когда образ – след сохраняет наибольшую эффективность своего приспособительного значения, возможно лишь тогда, когда эти образы характеризуются избыточностью по отношению к вызвавшему их объекту1. Образ – след как психологический образ есть результат процесса отражения субъектом определенных объектов и процессов, с которыми он вступает в длительное взаимодействие. Образ определяется как «такой результат познания субъектом объекта, упорядоченность элементов которого в принципе соответствует упорядоченности свойств, связей и отношений объекта (оригинала), причем эта упорядоченность (структура) функционально отделена субъектом от субстрата образа и непосредственно для носителя существует в субъективно идеальной форме»2. Как в любом другом случае, отражение внешних воздействий в форме памяти фиксируется в соответствующих изменениям определенных звеньев структуры отражающей системы, в частности, путем формирования 1 См.: А. С. Батуев. Физиология высшей нервной деятельности и сенсорных систем. 3-ье издание, исправленное и дополненное. М. … Минск. 2010. – С. 23. 2 Там же. – С. 314. 102 энграмм – изменений в нервной ткани, обеспечивающих сохранение результатов воздействия окружающей среды. Энграмму рассматривают как физиологическую основу памяти. Аналогичными по смыслу являются «следы памяти», под которыми понимаются временные связи в коре мозга, служащие физиологической основой запоминания, сохранения и воспроизводства. Описание памяти может происходить с учетом динамики процессов, приводящих к образованию энграмм, готовности к их воспроизведению, а также по устройству, характеризующему состав энграмм. Это и описание памяти по виду информации1. Различают энграммы активные, воспроизводимые в требуемый момент времени, и латентные, которые не могут быть воспроизведены сейчас, но могут активироваться впоследствии. Активные энграммы существуют на уровне электрических процессов; в то же время сам электрический процесс является результатом сочетания биохимических и биофизических реакций – т.е. в его основе лежит специфический молекулярный субстрат; энграмма, соответственно, актуализируется только при переводе молекулярного кода на уровень электрической активности2. Особенности «следов памяти» обусловлены тем, что мозг хранит «следы», и «следообразование происходит на нервных клетках»3; в создании следа памяти участвуют синаптические механизмы и эндогенная активность нейронов. Существует глубокая связь между формированием следов памяти и синтезом белков; обнаружены белки, которые наиболее сильно изменяются в процессе научения. Эксперименты показали, что кратковременная память связана с фосфорилированием уже имеющихся в клетке белков, а долговременная основывается на экспрессии генов и синтезе новых белков4. 1 См.: Психофизиология. Под ред. Ю. И. Александрова. 3-ье издание, дополненное и переработанное. М. … Минск, 2012. – С. 99. 2 См.: Там же. – С. 103. 3 См.: Там же. – С. 116. 4 См.: Там же. – С. 116-117. 103 Относительно единиц памяти говорится: «Не только окружающий мир, но и внутренний мир человека образован комбинациями из небольшого числа элементов. Если единицами окружающего мира служат атомы, молекулы, а единицами живой материи – гены, клетки, то простейшей физической единицей субъективного мира человека тоже служит определенная структурная организация – пакет взаимосвязанных волн (иначе – нейронной совокупность, кластер или активности, порождаемых группа) нервными клетками»1. Волновую природу единиц памяти впервые исследовал основоположник психофизиологии Д. Гартли. Он показал, что пакеты нейронных волн генерируются нервными клетками, расположенными в разных структурах нервной системы, но объединенных при этом в специфические ансамбли. Часть нейронов каждого такого ансамбля размещена в филогенетически древних структурах, в ретикулярной формации ствола мозга, в промежуточном мозге, в старой коре. Другие нейроны ансамбля размещаются в более дифференцированных частях новой коры2. Образование «следов памяти», энграмм, лежащих в основе памяти, ее формирование и воспроизведение обусловлено временным «свертыванием» событий внешнего мира на основе существования собственного времени мозга – хронотопа (А. А. Ухтомский), внутреннего пространственно-временного образа внешнего единого пространственно-временного мира. Н. П. Бехтерева считала, что организму биологически выгодно иметь различные виды памяти: генетическую, индивидуально приобретенную, мгновенную и достаточно быструю, но не мгновенную. Генетическая память, по ее мнению, в течение жизни не развивается, а скорее развертывается. Индивидуальная память вносит в нее поправки, связанные с приспособлением 1 См.: Психофизиология. Под ред. Ю. И. Александрова. 3-ье издание, дополненное и переработанное. М. … Минск, 2012. – С. 116-117. 2 См.: Там же. – С. 119. 104 человека к конкретной среде. Мгновенная память (запечатление) используется в ситуациях, предсказуемых не полностью, но очень важных для сохранения индивида как представителя вида. Вся остальная деятельность человека в меняющейся среде, особенно в среде социальной, определяется памятью относительно быстрой, но не мгновенной. Хотя она зависит от генетической памяти, но еще более от окружающей обстановки. Такое не мгновенное запоминание в процессе обучения, по мнению Н. П. Бехтеревой, биологически выгодно. И потому, что поступающая информация фильтруется, отбирается и потому, что в мозге она упорядочивается, «соотносится с различными смысловыми полями», чем облегчается «ассоциативный поиск этой информации в мозге»1. В литературе также различают произвольную и непроизвольную память, понимая под памятью способность живой системы фиксировать факт взаимодействия со средой (внешней и внутренней), сохраняя его результат и используя в своем поведении. Первый вид памяти – это осознаваемая, или эксплицитная память; второй – имплицитная память, или память без осознания предмета запоминания, бессознательная память2. Пространственно-временная структура объекта кодируется в мозге в форме определенной нервной модели, изоморфной внешнему воздействию, являясь кодом отображаемого внешнего объекта3. Обобщение определяется как функциональный блок систематизированной информации, хранящийся в аппаратах памяти4. Именно с памятью в психологии связывается бессознательное5. Бессознательное – это совокупность психических процессов, функционирование, содержание и воздействие на поведение которых человек не осознает; 1 См.: Н. П. Бехтерева. Слово о нейронных ансамблях // Наука и жизнь. 1977. – №10. – С. 90-91. См.: Психология. Учебник для гуманитарных вузов. Под ред. В. Н. Дружинина. 2-ое изд. М. … Минск, 2009. – С. 189, 193, 194. 3 См.: Там же. – С. 313. 4 См.: А. С. Батуев. Физиология высшей нервной деятельности и сенсорных систем. 3-ье издание, исправленное и дополненное. М. … Минск. 2010. – С. 314. 5 См.: Зигмунд Фрейд. Толкование сновидений. Харьков – Белгород. 2012. – С. 472. 2 105 «бессознательное» – одно из центральных понятий в психоанализе З. Фрейда (и других направлений глубинной психологии – в концепциях К. Г. Юнга, А. Адлера, в неофрейдизме и др.). В своей работе «Толкование сновидений» (1900 г.) З. Фрейд писал, что сновидение всякий раз служит осуществлением желания, потому что является продуктом системы бессознательного1. «Я предполагаю, что сознательное желание лишь в том случае ставится возбудителем сновидения, когда ему удается пробудить равнозначащее бессознательное и найти себе в нем поддержку и подкрепление»2. Бессознательное трактуется и более широко; З. Фрейд подчеркивал, что отказ от чрезмерной оценки сознания становится необходимой предпосылкой всякого правильного понимания происхождения психического, что все сознательное имеет предварительную бессознательную стадию, и что бессознательное есть истинно реальное психическое, столь же неизвестное нам в своей внутренней сущности, как реальность внешнего мира3. Если же говорить о значении сновидений, то можно заключить, что они существуют «для ознакомления с прошлым». Сновидения «всегда и в любом смысле проистекают из прошлого», но могут раскрывать и будущее, потому что, рисуя перед нами осуществление желания, переносят нас в будущее, но это будущее, представляющееся грезящему настоящим, благодаря неразрушимому желанию являет собой копию и воспроизведение прошлого»4. В статье «Бессознательное» (1915 г.), развивая идеи относительно свойств бессознательного, З. Фрейд писал, что общепринятое отождествление психического с сознательным «совершенно нецелесообразно»5, что у нас 1 См.: Зигмунд Фрейд. Толкование сновидений. Харьков. – Белгород. 2012. – С. 482. Там же. – С. 421. 3 См.: Там же. – С. 469. 4 Там же. – С. 477. 5 См.: Зигмунд Фрейд. Психика: структура и функционирование. М., 2007. – С. 14. 2 106 существует не второе сознание, а психические акты, лишенные сознания1. Отмечал, что процессы системы бессознательного находятся вне времени – они не упорядочены во времени, не меняются с течением времени. Так же, как с реальностью, здесь происходит замена внешней реальности психикой2. Весьма примечательно, – замечает З. Фрейд, – что бессознательное одного человека может, в обход сознания, влиять на бессознательное другого3. Согласно К. Г. Юнгу, именно потому, что психика является отражением мира, она представляет предмет «безграничной сложности»4. Активность отражения действительности проявляется и на уровне бессознательного – «бессознательное лишено покоя, в смысле бездеятельности, и непрерывно занимается группировкой и перегруппировкой своего содержания. Эту активность следовало бы считать полностью автономной лишь в - патологических случаях; в норме между активностью бессознательной и сознательной психики устанавливаются компенсаторные отношения»5. К. Г. Юнг считал, что сознание есть кратковременный процесс адаптации, тогда как бессознательное вмещает не только весь забытый материал собственного прошлого индивидуума, но и все элементы унаследованного поведения, составляющие структуру психики6. Бессознательное содержит в себе все те психические компоненты, которые опустились ниже порога сознания, как и подпороговые чувственные восприятия7; бессознательное содержит также весь материал, который еще не достиг порога сознания – это зародыши будущих сознательных содержаний8. 1 См.: Там же. – С. 16-17. См.: Зигмунд Фрейд. Психика: структура и функционирование. М., 2007. – С. 32. 3 См. Там же. – С. 38. 4 См.: Карл Густав Юнг. Сознание и бессознательное // Психология сознания. Хрестоматия. СПб. … Минск. 2001. – С. 206. 5 Там же. – С. 221. 6 См.: Там же. – С. 222. 7 См.: Там же. – С. 220. 8 См.: Там же. – С. 221. 2 107 Между сознательным и бессознательным, – также писал В. М. Бехтерев, – существует преемственность, чем и объясняется «тот поразительный с виду факт, что процессы, совершающиеся в бессознательной сфере человека, служат нередко руководством его сознательных действий»1. Между тем «сознание в свою очередь обнаруживает ничуть не меньшее, если не большее влияние на бессознательную сферу»2. Взаимосвязь сознательных и бессознательных процессов, память есть те скрытые, но могущественные причины, которые изначально лежат в основе человеческого поведения. Без существования этих исходных, эволюционно сформированных механизмов внутренние пружины, направленность и, во многом, содержание и стимулы человеческого поведения и деятельности оставались бы неразрешимой загадкой. В целом, важнейшим принципом психологии является понимание психики как отражения реальности3. Порождаемое практической деятельностью человека психическое отражение есть необходимый момент самой деятельности, ее направляющей, ориентирующей и регулирующей причиной4. Психика и сознание как ее высшая форма рассматривается как единство отражения человеком действительности5. действительности «Психические и явления его отношения возникают в к этой процессе взаимодействия субъекта с объективным миром, начинающегося с воздействия вещи на человека, – пишет С. Л. Рубинштейн. В вещах – источник происхождения всех представлений о них. Связь психических явлений с объективной реальностью заложена в самом их возникновении, она – основа их существования. По самому смыслу и существу сознание – всегда есть 1 В. М. Бехтерев. Психика и жизнь. М., 2012. – С. 300. Там же. – С. 301. 3 См.: А. Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. М., 2004. – С. 39. 4 См.: Там же. – С. 295. 5 См.: В. Н. Мясищев. Сознание как единство отражения действительности и отношений к ней человека // Психология сознания. Хрестоматия. М. – Минск, 2001. – С. 57. 2 108 осознание чего-то, что находится вне его. Сознание – это осознание вне его находящегося объекта, который в процессе осознания трансформируется и выступает в форме, в виде ощущения, мысли. Этим, конечно, не отрицается различие сознания и его объекта – бытия, но вместе с тем подчеркивается единство сознания, ощущения, мышления и т.д. с их объектом и то, что основой этого единства служит объект»1. Природа психической деятельности, сознания как отражения окружающей среды проявляется, в частности, в том, что организация процесса сознания воспроизводит организацию мира, его единство как единство многообразия – качественно различных взаимодействующих и потому связанных между собой материальных объектов. Психические процессы, являющиеся результатом развития сложноорганизованных систем – неживой и живой природы – являются тем специфическим феноменом, благодаря и в форме которого природа может созерцать саму себя, открывая те скрытые механизмы, сущности, которые, развертываясь во времени и пространстве, создают условия, при которых возникает способность ее самосозерцания в форме человеческого сознания, благодаря чему достраивается до целостности, становится завершенной система отношений «человек и мир». Изучение эволюции и свойств живого на различных уровнях его организации как проявления взаимосвязи атрибутивных свойств мира – развития, организации (единства) и отражения позволяет сделать вывод о том, что эти свойства образуют ту исходную систему детерминантов, которая определяет любую структуру любого уровня организации мира. Связующим же звеном этих детерминантов является процесс отражения. Потому что любое изменение, понимаемое в философии как движение, есть результат взаимодействия материальных объектов, или действия одного объекта на другой и противодействия последнего. Направленность 1 С. Л. Рубинштейн. [О сознании] // Психология сознания. Хрестоматия. М. … Минск, 2011. – С. 47-48. 109 же и сила противодействия (или ответной реакции) обусловлена тем процессом отражения, который происходит в противодействующем объекте. Ибо отражение – это такая ответная реакция на воздействие извне, в основе которой лежат определенные, точно соответствующие структуре воздействующего объекта и структуре самого воздействия, изменения в структуре противодействующего, или отражающего объекта. Это означает, что без отражения, адекватного внешнему воздействию, нет и противодействия, отсюда нет взаимодействия, и, соответственно, нет движения. Универсальное взаимодействие создает структуру мира, и все конкретные системы являются производными от этой бесконечной во времени и пространстве системы и ее структуры. Поэтому, наряду со специфическими элементами структур любых систем, у всех у них имеются общие черты принципа построения. Если проанализировать процесс формирования систем все более сложных порядков, обнаруживается преемственность их внутренней организации. Это особенно видно на примере тех систем, способ существования которых определяет их принадлежность к одному и тому же виду движения материи; наблюдается не только общие черты принципа построения, но и общие специфические элементы систем, обусловливающие особенности их функционирования и направление развития. 110 Глава II. К принципам социальной организации §1. Адаптивно-преобразующая природа человеческого поведения и деятельности Образ поведения человека и животного обусловлен не только прирожденными свойствами нервной системы, но и теми влияниями, которые падали и постоянно падают на организм во время его индивидуального существования, т.е. зависят от постоянного воспитания или обучения в самом широком смысле этих слов И. П. Павлов ,Жизнь имеет главным своим элементом труд, а потому главный элемент реальности – труд, и самый верный признак реальности – деятельность Н. Г. Чернышевский В психологии поведение определяется как присущее живым существам взаимодействие с окружающей средой, опосредованное их внешней (двигательной) и внутренней (психической) активностью. Под активностью понимается внутренняя динамика живого, или способность к «самостоятельной силе реагирования»1. Активность рассматривается в соотнесении с деятельностью, или динамической системой «взаимодействий субъекта с миром, в процессе которых происходит возникновение и воплощение в объекте психического образа и реализация опосредованных им отношений субъекта в предметной деятельности»2. 1 2 См.: Краткий психологический словарь. М., 1985. – С. 11, 244. Там же. – С. 84. 111 В предыдущей главе в ходе анализа закономерностей организации и эволюции живых систем главная аргументация касалась того факта, что основой движения и развития всего живого является процесс отражения – атрибут материи, свойство, присущее всем материальным объектам, которое состоит в том, что на воздействия извне они всегда отвечают определенной, соответствующей природе воздействия, реакцией, в основе которой лежат опять-таки соответствующие воздействию изменения определенных звеньев структуры отражающего объекта. И чем чаще происходят однотипные процессы отражения, тем более четкой и постоянной является ответная (поведенческая) реакция, тем быстрее между отражающим материальным объектом и окружающей его средой устанавливается структурно-функциональная гармония, подобие – гомо- или изоморфизм. Именно с этой позиции рассматривается сущность поведения и деятельности человека. Применительно к человеческому поведению уместно вспомнить слова Абрахама Маслоу: «Человек не просто является ЧАСТЬЮ природы, и она не просто является частью человека, но он также должен быть, хотя бы в минимальной степени, изоморфным природе (подобным ей) для того, чтобы быть в ней жизнеспособным»1. Подчеркивается, что человек не существовал бы, если бы не был уподоблен внечеловеческой природе, что к изоморфизму к ней вела вся биологическая эволюция человека: «Мы увидели, что не существует абсолютной пропасти между человеком и лежащей вне его реальностью. Он может идентифицироваться с этой реальностью, включать ее в собственное определение своего Я, быть верным ей как самому себе. Тогда человек становится ее частью и она становится частью его. Он и она частично совпадают»2. 1 2 А. Маслоу. Новые рубежи человеческой природы. М., 2011. – С. 373. Там же. – С. 374. 112 Трепет человека перед природой, – по А. Маслоу, – однажды будет принят как самопринятие или самопереживание, как способ быть самим собой, быть в своем доме; это слияние с тем, что есть, частью чего является сам человек, принадлежит ему1. Сложившиеся в процессе биологической эволюции формы поведения животных как проявление активности живого во взаимосвязях со средой явились исходными, общими механизмами, изначально определившими и структуру поведения человека. А. Н. Северцов обратил внимание на весьма важную закономерность в развитии биологических адаптаций. Темп изменений среды, к которым приходится приспосабливаться животным, весьма различен, поэтому скорость изменения самих животных должна быть не меньше, чем скорость изменений среды. И «если животное при своей эволюции отстает от изменений среды, то получается дисгармония между организацией животного и средой (или определенными сторонами среды), т.е. животное очутится в длительно неблагоприятных условиях существования, и данный вид начнет вымирать»2. Поэтому, чем больше организм способен пластично быстро и сильно изменяться, приспосабливаясь к изменениям среды, тем больше у него шансов в борьбе за существование. Так как рефлексы и инстинкты являются наследственными приспособлениями, они, как и все наследственные признаки, эволюируют очень медленно и постепенно и представляют собой приспособления к медленно протекающим изменениям среды. Реакцией на быстрые ее изменения являются действия «разумного» типа. Для высших животных характерна именно этого рода деятельность и выражается она в том, что при изменении внешних условий животное отвечает на него не изменением своей организации, а быстрым изменением своего поведения, благодаря чему в большинстве случаев может очень скоро приспособиться к новым условиям. 1 2 См.: Абрахам Маслоу. Новые рубежи человеческой природы. М., 2011. – 374. А. Н. Северцов. Этюды по теории эволюции // Сочинения. – М. – Л., 1945. – С. 295. 113 При этом главным образом выживут «изобретатели» новых способов поведения1. При эволюции этим путем, – писал А. Н. Северцов, – повышается потенциальная психика, причем дело здесь идет уже о наследственном повышении психических особенностей данного типа. Этот процесс, как и другие наследственные процессы, идет очень медленно. Когда животное приспособилось к наступившим изменениям и установилось некоторое состояние равновесия, то интенсивная изобретательность, игравшая большую роль в период сильного изменения условий, не требуется, и животное может ее не проявлять, но способность к ней, «некоторый «запасной ум» в психике животного сохраняется и при случае, т.е. при наступлении нового изменения условий может проявиться. Таким образом, мы приходим к заключению …, что высшие позвоночные животные в общем умнее, чем это кажется при наблюдении их при обычных условиях жизни»2. Обобщая результаты анализа особенностей приспособлений организмов, А. Н. Северцов предложил следующую их классификацию: I. Наследственные приспособления к очень медленным изменениям среды, куда входят: 1) наследственные изменения строения животных и 2) наследственные изменения поведения без изменения строения (рефлексы и инстинкты); II. Наследственные приспособления к сравнительно быстрым изменениям среды, куда входят: 1) функциональные изменения строения животных и 2) изменения поведения животных «разумного» типа3. Приспособления «разумного типа» в наибольшей степени характеризует поведение человека, и именно благодаря этой способности, подчеркивал А. Н. Северцов, человек занял доминирующее положение не только в ряду млекопитающих, но и в 1 См.: А. Н. Северцов. Этюды по теории эволюции // Сочинения. – М. – Л., 1945. – С. 300, 305. Там же. – С. 306. 3 См.: Там же. – С. 307. 2 114 ряду всех животных, ибо он может приспособляться в чрезвычайно короткое, с эволюциональной точки зрения, время решительно ко всяким изменениям и условиям существования1. В результате развития членораздельной речи человек научился передавать приобретенные приспособления к изменению среды потомкам, и накапливаемый таким образом опыт поведения значительно ускорил обучение других представителей человеческого рода, чем определил возможность его усовершенствования и тем самым преимущественного развития в борьбе за существование наиболее восприимчивых к этому опыту людей2. В психологии обосновывается аналогичная точка зрения – что поведение есть ответная реакция на воздействия среды, результатом которой является адаптация, приспособление к ней: «Основными элементами, из которых складывается все поведение животного и человека, как в самых простых, так и в самых сложных формах, – писал Л. С. Выготский, – являются реакции. Реакцией в психологии принято называть ответное действие организма, вызванное каким-либо раздражением. Если приглядеться к человеку, то легко заметить, что обычно все движения и поступки возникают в ответ на какиенибудь импульсы, толчки или раздражения, которые мы называем причиной того или иного поступка. Всякому нашему поступку предшествует непременно вызывающая его причина в форме либо внешнего факта, события, либо внутреннего желания, пробуждения или мысли»3. Структура поведения, описываемая Л. С. Выготским, тождественна структуре и сути процесса отражения. А именно: первый момент реакции – это восприятие организмом тех или иных раздражений, посылаемых внешней средой; второй момент представляет собой переработку этого раздражения во внутренних процессах организма; третий – соответствующее ответное действие 1 См.: А. Н. Северцов. Этюды по теории эволюции // Сочинения. – М. – Л., 1945. – С. 309. См.: Там же. – С. 310. 3 Лев Выготский. Педагогическая психология. М., 2005. – С. 19. 2 115 организма. Эти три момента – сенсорный, центральный и моторный «необходимо присутствуют во всяком акте реакции»1. Можно добавить следующее: структурные изменения, которые происходят в отражающей системе в ответ на внешнее воздействие, не только в норме обеспечивают именно адекватную, соответствующую природе воздействия, ответную реакцию, но и саму еѐ возможность, опредмечивая (материализуя) в своих перестройках ту силу, энергию, с которой среда воздействует на живую организацию – и путем прямого воздействия и вследствие ассимиляции веществ, которые включаются в органический обмен веществ. В последнем случае происходит аккумуляция энергии, высвобождающейся путем разъединения связей элементов структуры этих веществ и связывание еѐ новыми отношениями в структуре отражающей системы. Их перестройка в ответ на последующие внешние воздействия является источником активности живого во взаимодействии со средой. Поведение, являясь важнейшим фактором эволюции биологических систем, есть результат развития активного отношения всего живого к среде обитания, активного взаимодействия с ней. В. М. Бехтерев писал, что можно было бы думать, что все видоизменения организмов определяются условиями окружающей среды, однако при этом нельзя упускать из виду одного важного обстоятельства – активного отношения организмов к окружающей среде, которое дает возможность организму в известной мере быть независимым от окружающих условий, даже приспосабливать последние к потребностям своего организма, а в известных случаях и преобразовывать их соответствующим образом2. Отмечал, что «наряду с приспособляемостью организмов, вытекающей непосредственно из их организации, везде и всюду мы встречаем и активную приспособляемость организмов к окружающим условиям, высшим 1 2 Лев Выготский. Педагогическая психология. М., 2005. – С. 20. См.: В. М. Бехтерев. Психика и жизнь. М., 2012. – С. 126. 116 развитием которой является преобразование окружающих условий соответственно своим личным потребностям»1. Согласно В. М. Бехтереву, наибольшей приспособленностью к окружающим условиям обладают растения и простейшие организмы; и она является следствим не пассивного приспособления к окружающей среде, а скрытой внутренней энергии, созидательной силы, свойственной вообще организмам, обусловливаясь «ничуть не окружающей средой, а внутренними силами организма»2. Чем менее организовано живое, тем более широким является поле его приспособления – у низших организмов особенно широкий простор; для более специализированных организмов – уже более тесные пределы, но зато усиливается приспособляемость, основанная на сознании и воле. «На дальнейшей же ступени развития организмов дело идет уже не только об органической и сознательной сознательном преобразовании приспособляемости окружающих организмов, условий но и соответственно потребностям организма»3. Говорится о том, что активность – характерная особенность психики как внутри нас, при субъективном анализе, так и вне нас – при объективном исследовании всех вообще живых существ, одаренных психикой4. Подчеркивается, что именно активность является особенностью психики, в отличие от пассивности и косности мертвой материи5. «Только психика и жизнь вносит в мир активное начало, которого мертвая материя лишена по своей природе. Но это активное начало является ничем иным, как результатом скопления энергии в организмах»6. Эта скрытая энергия лежит «в основе 1 См.: В. М. Бехтерев. Психика и жизнь. М., 2012. – С. 127. См.: Там же. 3 Там же. – С. 128. 4 См.: Там же. – С. 213. 5 См.: Там же. – С. 212. 6 Там же. – С. 213. 2 117 психизма»1. И главное: «С развитием психической деятельности в восходящем ряду животных этот способ воздействия на окружающую среду становится все более и более господствующим, достигая своего исполинского развития у человека»2. Таким образом, свойство преобразовывать окружающую среду, а не просто (или только) приспосабливаться к ней, присуще не только, а потому и человеку, что оно – характерный признак живого, живых систем разного уровня организации вследствие их внутренней энергии, являющейся результатом усвоения вещества из среды обитания (что способствует получению энергии извне, а также большему уподоблению среде) и воспроизведению (отражению) в своей структуре особенностей пространственновременного континуума мира. Поведение – действие, или поведение – деятельность и есть преобразующая сила, которая, по мере роста и усложнения человеческих потребностей, становится все более масштабной и энергичной. Когда ставится знак равенства между поведением и деятельностью, то речь может идти только об осознанном поведении, не отягощенном любыми отклонениями от адекватного отражения действительности. Но поведение может быть обусловлено как осознанным выбором его форм, так и сферой бессознательного, т.е. может быть не только осознанным, но и неосознанным, как и действия, в форме которых оно реализуется. Поведение, не основанное на выборе, представляет собой систему импульсивных действий. Осознанное поведение сориентировано на решение определенной задачи, четко сформулированной цели. В этом случае совершается конструктивная деятельность. В противном – она либо слабо влияет на происходящие вовне события, либо, вступая в противоречие с реальностью, может вносить в мир хаос и деструкцию. Деструктивная деятельность, 1 2 См.: В. М. Бехтерев. Психика и жизнь. М., 2012. – С. 131. Там же. – С. 130. 118 при этом, в свою очередь, с одной стороны, является результатом неосознаваемых действий, с другой, деструкция, разрушение может быть целью, заранее обдуманной и подготовленной. Конструктивная деятельность может включать в себя и деструктивные элементы как результат сочетания сознательного и бессознательного отражения действительности. Что свидетельствует о противоречивом характере человеческого поведения как отражения внутренней противоречивости мира, с которым взаимодействует человек. Поведение любых живых систем воспроизводит эту противоречивость на уровне встречно направленных механических, физических, химических и, соответственно, биологических процессов. В поведении человека отражается столкновение и тех явлений, которые характеризуют формирование личности – противоборство добра и зла, любви и ненависти, верности и предательства, правды и лжи и т.д. Противоречивость, в частности, взаимозависимость конструктивной и деструктивной деятельности, состоит и в том, что она детерминирована не только единством сознательных и бессознательных процессов, но и ситуативными и иными состояниями, патологическими в том числе, что может искажать адекватное восприятие внешних воздействий, когда поведение не способствует гармонизации отношений с миром, а, напротив, вносит дисгармонию в это отношение и в саму личность человека. Единство мира, где все взаимосвязано и потому взаимоотражает одно другое, а, значит, находится в структурнофункциональном взаимосоответствии – та исходная позиция, с которой в данной работе рассматривается природа и особенности человеческого поведения, прежде всего, как способа адаптации к окружающей среде – не только к природной, но и социальной, к миру социальных отношений и деятельности. Однако с учетом того, что речь идет о человеческом поведении, то имеется в виду такого рода адаптация (приспособление) к среде, которая, преобразует среду, в соответствии с потребностями человека, на основе знания о еѐ свойствах и закономерностях. Знание формируется вследствие 119 способности разума отражать не только внешнюю сторону предметов и процессов, т.е. явление, но и внутреннюю – их сущность, или законы, по которым они развиваются. Именно знание определяет цель, в соответствии с которой совершается то или иное действие человека. Сливаясь воедино, действия образуют целенаправленную деятельность, или человеческое поведение. Способность проникать в сущность предметов и процессов, которые становились объектами познания человек обрел благодаря мышлению и языку. Познание сущности и есть познание законов. Знание законов дает возможность, в определенной степени, их менять, использовать в своей деятельности. Процесс познания имеет четкую практическую ориентацию и цель. Т.е. для того, чтобы мир менять, его нужно познать. Познание, в конечном итоге, есть процесс воспроизведения в суждениях, понятиях и умозаключениях, принципах, категориях и законах свойств и закономерностей действительности. В процессе познания развивается сознание. Развитие сознания, по принципу обратной связи, увеличивает возможности познания, проникновения в сущности вещей иных, более глубоких порядков, а также расширяет масштабы познания. А потому и преобразующей деятельности человека. Изначально главной движущей причиной развития сознания являлась адаптация к окружающей природе путем изготовления приспособлений, облегчающих и делающих более результативным взаимодействие с ней для удовлетворения потребностей в еде, одежде, постройке убежища, для охоты, защиты и т.д. Речь еще идет не о целенаправленном изготовлении орудий труда, которые появляются тогда, когда возникает собственно труд, когда используемые предметы начинают воплощать в себе, пусть ещѐ не ясно осознанную, но цель воздействия на природную среду, т.е. когда действия первых людей в этом направлении становятся целесообразными. Однако цель и средства ее достижения определяются не только жизненными потребностями 120 человека, но и свойствами самих природных объектов, становящихся точкой приложения действия, а потому одновременно и объектами познания. Потому что для того, чтобы воздействовать на объект с успешным результатом, нужно знать свойства объекта и действовать в соответствии с ними. Познание, а потому развитие сознания происходило одновременно с развитием трудовых навыков. Сканируя мир, человек определял наиболее перспективные точки соприкосновения с ним. Двигательная активность, которая сопровождала такое целесообразное поведение, прежде всего, воплощалась в совершенствовании движений рук, с которым непосредственно было связано изготовление орудий труда и, в целом, сама трудовая деятельность. «Специализация руки означает появление орудия, а орудие означает специфически человеческую деятельность, преобразующую обратное воздействие человека на природу производство»1. В психологии связь поведения с преобразующей деятельностью рассматривается, в частности, таким образом, что органическое (биологическое) движение постепенно превращается в «предметноорганизованное движение», – т.е. когда человек работает, пользуясь орудиями труда, он включает движения своей руки в систему движения орудия. «Первоначальная детерминированность естественными природными взаимоотношениями собственного тела и окружающих вещей преобразуется в сложную зависимость, опосредованную взаимоотношениями предметов, на которые направляется деятельность»2. В процессе труда наполнялись новым содержанием все уровни познавательного процесса и, соответственно, сознания – начиная от первичных ощущений, которые у человека становились все более сложно дифференцированными и тонкими, восприятий и представлений и кончая суто мыслительными процессами, глубина которых в направлении осознания себя и 1 Ф. Энгельс. Диалектика природы // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. М., 1961. Т. 20. – С. 357. 2 С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск, 2011. – С. 448. 121 мира все стремительнее увеличивалась. Все эти процессы воплощались в развитии речи, фиксирующей степень освоения мира и способствующей этому освоению в направлении обогащения словарного состава все большим количеством слов-понятий, вбирающих в себя, воспроизводящих свойства все большего числа подобных в сущностном отношении объектов. Классическим, всесторонне охватывающим сущностные стороны процесса, является определение труда, данное К. Марксом: «Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой. Веществу природы он сам противостоит как сила природы. Для того, чтобы присвоить вещество природы в известной форме, пригодной для его собственной жизни, он приводит в движение принадлежащие его телу естественные силы: руки и ноги, голову и пальцы. Воздействуя посредством этого движения на внешнюю природу и изменяя ее, он в то же время изменяет свою собственную природу. Он развивает дремлющие в последней силы и подчиняет игру этих сил своей собственной власти … Человек не только изменяет форму того, что дано природой, он осуществляет в то же время и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинять свою волю»1. В психологии труд рассматривается как основной путь формирования личности, когда развиваются способности человека, формируется его характер, переходят в практическую плоскость его мировоззренческие принципы. Труд рассматривается и как системное явление – это выполнение определенного задания, т.е. весь производственный процесс подчинен достижению намеченного результата, а для этого необходимы планирование и контроль исполнения, что предполагает внутреннюю дисциплину субъекта труда. 1 К. Маркс. Капитал // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Т. 23. – С. 188-189. 122 Подчеркивается, что в труде важны не только техника труда, но и отношение человека к труду, которое определяет основные мотивы трудовой деятельности1. Когда совершенствование орудий и средств труда, технологий, производственной деятельности в целом достигло уровня, на основе которого первичные потребности человека были в принципе решаемы, в качестве доминирующего фактора развития сознания становится духовное освоение мира, путем усвоения духовной (а потому и материальной) культуры, созданной человечеством на соответствующем этапе исторического развития. Мораль, религия, метафизика, другие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности – «у них нет истории, у них нет развития: люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой действительностью также свое мышление и продукты своего мышления»2. Люди являются производителями своих представлений, идей и т.д.3 История не растворяется в «самосознании», а «каждая еѐ ступень застает в наличии определенный материальный результат, определенную сумму производительных сил, исторически создавшееся отношение людей к природе и друг к другу, застает передаваемую каждому последующему поколению предшествующим ему поколением массу производительных сил, капиталов и обстоятельств, которые, хотя, с одной стороны, и видоизменяются новым поколением, но, с другой стороны, предписывают ему его собственные условия жизни и придают ему определенное развитие, особый характер»4. Итак, поведение человека – это наиболее совершенная форма адаптации – целесообразная преобразующая деятельность в природной и социальной среде в направлении удовлетворения материальных и духовных потребностей на 1 См.: С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск. 2011. – С. 474. Там. же. – С. 20. 3 См.: Там. же. – С. 19. 4 К. Маркс, Ф. Энгельс. Немецкая идеология. М., 1988. – С. 37. 2 123 основе усвоения культуры, доставшейся человеку в наследство от предшествующих поколений. По отношению к миру человек самоопределяется как субъект действия, создавая определенный мир, или мир предметов – объектов, воплотивших труд не только как способ реализации потребностей, но и самого себя – своего Я, уровня своих достижений в ходе исторического процесса. В деятельности и через деятельность, – писал С. Л. Рубинштейн, – «индивид реализует и утверждает себя как субъект, как личность: как субъект – в своѐм отношении к объектам, им порожденным, как личность – в своѐм отношении к другим людям, на которых он в своей деятельности воздействует и с которыми он через неѐ вступает в контакт. В деятельности, осуществляя которую человек совершает свой жизненный путь, все психические свойства личности не только проявляются, но и формируются. Поэтому психическая проблематика многообразно связана с изучением деятельности»1. Важную роль в поведении человека играют такие свойства его личности, как способность (пригодность) к тому или иному виду деятельности. Пригодность можно рассматривать как соответствие структуры личности структуре деятельности, детерминированной, в свою очередь, структурой окружающей среды, или что структура личности (системное единство потребностей, интересов, идеалов) соответствует, т.е. отражает структуру той сферы действительности, куда естественно (объективно, иногда непроизвольно) направляется и где реализуется активность, энергия человека. Это соответствие определяется как общей схемой деятельности или универсального ответа на вызовы среды как таковой, так и частными признаками, связанными с особенностями конкретной среды обитания. Соответствие среде основано на памяти, которая хранит в себе апробированные способы взаимодействия с ней, и эти способы формируются 1 С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск. 2011. – С. 436. 124 на различных уровнях организации – не только в структуре личности, но и в обусловливающих ее изначально структурах самого организма, в частности и особенно в организации нейрофизиологических процессов мозга. Соответствие способностей личности социальным условиям деятельности есть специфическая и самая сложная форма соответствия, но она возникает на прочном фундаменте – в ее основе лежит свойство живого, открытое и описанное П. К. Анохиным, а именно, что структура протоплазмы запечатлевает (отражает) в своей организации пространственно-временную организацию окружающего мира. Относительно того, что определяет гениальные способности людей Х. Ортега-и-Гассет писал, что в окружающем, «надлунном», в отличие от нашего, мире существует множество истин, и их проникновение в наш мир происходит вследствие существования «отверстия», которое, открывшись, пропускает истину, – это человеческий разум1. И задает вопрос: «Тогда почему некую истину схватывает, улавливает некий человек в некоторое время? Почему о ней не задумывались раньше или позже? Почему ее открыл именно этот человек? Очевидно, речь идет о существенном сходстве между конфигурацией этой системы и формой отверстия субъекта, сквозь которую она проходит. … Разве не очевидно, что объяснить, понять это можно только построив двойную таблицу соответствий, где каждому виду объективной идеи соответствовало бы сходное объективное состояние, тип человека, способного еѐ мыслить?»2 Определенные способности проявляются по отношению к отдельным специальным областям деятельности. Внутри тех или иных способностей существует общая одаренность (или общая способность), соотнесенная с более общими условиями ведущих форм человеческой деятельности3. В частности, 1 См.: Хосе Ортега-и-Гассет. Что такое философия. М., 1991. – С.56. Там же. – С. 56-57. 3 См.: С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск. 2011. – С. 537. 2 125 способным к овладению языком является тот, у кого легко и быстро, на основании наибольшего числа проб, совершается генерализация отношений, лежащих в основе словообразования и словоизменения, в результате чего осуществляется перенос этих отношений на другие случаи. Общение или генерализация определенных отношений есть необходимый компонент всех способностей, но в каждой из них происходит обобщение качественно других отношений1. Процесс формирования соответствия между характером деятельности и объектами, на которые она направлена, проявляется и в том, что способности взаимообразно связаны с умениями – освоение умений предполагает наличие определенной к тому предрасположенности, приобретение необходимых знаний2. Важно подчеркнуть общественный характер деятельности. А. Н. Леонтьев писал, что деятельность – это системное понятие, «система процессов»3, или отдельных действий; действия приобретают общественный мотив в своей общественной цели, соответственно это «деятельности человеческие, потребностям»4. раскрывающих отвечающие теперь Соответственно общественную уже историческим, формулируются природу общественным пять деятельности. положений, Первое, что деятельность есть процесс, осуществляющий жизнь субъекта; второе состоит в том, что развитие деятельности с необходимостью приводит к возникновению «психического отражения реальности»; третье заключается в том, что деятельность есть процесс, который переводит «отражаемое в отражение»; четвертое положение подчеркивает тот факт, что психическое отражение опосредствует деятельность, «управляет деятельностью»; пятое – о том, что психическое отражение кристаллизуется в продуктах деятельности5. 1 См.: С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск. 2011. – С. 547. Там же. – С. 537. 3 См.: А. Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. М., 2004. – С. 202. 4 Там же. – С. 219. 5 См. Там же. – С. 303, 304, 305. 2 126 Согласно А. Н. Леонтьеву, развитие деятельности с необходимостью ведет, к развитию личности: «реальным базисом личности человека является совокупность его общественных по своей природе отношений к миру, но отношений, которые реализуются, а они реализуются его деятельностью, точнее, совокупностью его многообразных деятельностей»1. Личность человека «производится», т.е. создается общественными отношениями, в которые индивид вступает в своей деятельности2. Первоначально личность есть совокупность отдельных отношений деятельностей3; личность это то, «что управляет отдельными процессами деятельности, поведения; это – «хозяин» процессов4. Личность «не может развиваться в рамках потребления, еѐ развитие необходимо предполагает смещение потребностей на созидание, которое одно не знает границ»5. Позиция Б. Г. Ананьева также состоит в том, что человеческая деятельность представляет собой «необходимое звено в сложной цепи причинно-следственных зависимостей сознания от общественного бытия»6, что что «сознание не только проявляется, но и формируется в деятельности»7. «В интересующем нас плане социальной детерминации индивидуально- психического развития понятия субъекта и деятельности оказываются неотделимыми. Превращение человека из объекта в субъект осуществляется лишь посредством деятельности, в которой реализуются те или иные функции человека»8. Л. С. Выготский считал, что инстинкты и эмоции (наследственные формы поведения) настолько близки у животных и человека, что безусловно 1 А. Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. М., 2004. – С. 140. См. Там же. – С. 135. 3 См.: Там же. – С. 203. 4 См.: Там же. – С. 216. 5 Там же. – С. 171. 6 Б. Г. Ананьев. Взаимосвязи труда, познания и общения в индивидуальном развитии человека // Психология сознания. СПб. … Минск. 2001. – С. 316. 7 Там же. – С. 317. 8 Там же. 2 127 указывают на общий источник их происхождения1. Тем не менее, объяснить поведение человека, исходя только из его биологической основы, неверно по следующим причинам: во-первых, в поведении человека, по сравнению с поведением животных, наблюдается расширенное использование опыта прошлых поколений; во-вторых, человек пользуется не только личным опытом, но и социальным, коллективным по своему содержанию; в-третьих, человек не только приспосабливается к миру, как животное, но и приспосабливает мир к себе2. «Опыт человека не есть просто поведение животного, принявшего вертикальное положение, но есть сложная функция от целого социального опыта человечества и его отдельных групп»3. В некоторых определениях деятельности акцент делается на еѐ нравственном аспекте. С. Л. Рубинштейн считает, что в любой деятельности центр тяжести в мотивации человеческих действий в определенной мере переключается из предметной сферы в личностно-общественную; в некоторых случаях эта сторона деятельности приобретает основное значение. Тогда деятельность ассоциируется человека с становится человеком: именно «Самым тем поведением, существенным в нѐм которое является общественное, идеологическое, моральное содержание. «Единицей» поведения является поступок, как «единицей» деятельности вообще – действие. Поступком в подлинном смысле слова является не всякое действие человека, а лишь такое, в котором ведущее значение имеет сознательное отношение человека к другим людям, к общему, к нормам общественной жизни»4. В процессе труда рождается мораль и общества и каждого отдельного человека. «Только труд может сделать человека счастливым, приводя его душу в ясность, гармонию и довольство самим собою. Труд облагораживает 1 См.: Лев Выготский. Педагогическая психология. М., 2005. – С. 40. См.: Там же. – С. 41, 42. 3 Там же. – С. 43. 4 С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск. 2011. – С. 438. 2 128 человека»1, - писал В. Г. Белинский. В. Гѐте: «Всякий, кто работает только для себя, страдает. Работая для других, человек разделяет с ними его радость»2. Те же мысли у А. П. Чехова: «Надо поставить свою жизнь в такие условия, чтобы труд был необходим. Без труда не может быть чистой и радостной жизни»3. «Труд, труд!, - восклицал Л. Н. Толстой. – Как я чувствую себя счастливым, когда тружусь»4. Однако в процессе труда, только тогда рождаются радостные и светлые эмоции, когда труд свободен и соответствует природным склонностям человека. «Человек может работать с усердием только тогда, когда никто не помешает его труду и не отнимет у него плодов труда»5; «Труд должен быть сообразен силам человека. Он дурен, то есть неприятен, когда превышает их»6. Эмоции, переживания человека представляют собой отношение и к труду, и к окружающему миру в целом. Эмоции складываются в процессе взаимодействия человека со средой, отражения еѐ. Характер эмоций, соответственно, зависит от специфики среды, от особенностей человека, воспринимающего еѐ воздействия, и, следовательно, от того, каково взаимодействие, или отношение, складывающееся между ними. Л. С. Выгодский говорит о трѐх формах этого отношения, исходя из того, что «поведение есть процесс взаимодействия между организмом и средой»7. Первая форма, когда организм чувствует своѐ превосходство над средой, когда выдвигаемые ею задачи и требования к поведению без труда и напряжения решаются организмом. В этом случае возникают положительные чувства – чувство силы, довольства и т.п. Вторая форма отношения организма и среды складывается тогда, когда перевес и превосходство будут на стороне среды и 1 В. Г. Белинский. Письма. Т. 1-3. СПб. 1914. Т 1. – С. 77. И. В. Гѐте. Избранные афоризмы и мысли. СПб. 1903. – С. 38. 3 А. П. Чехов. Полное собрание сочинений. Т. 1-20. М., 1944. Т. 8. – С. 400. 4 Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений. Т. 1-90. М., 1928. Т 46. – С. 170. 5 Там же. – Т. 5. – С. 704. 6 Там же. – Т. 9. – С. 81. 7 Лев Выготский. Педагогическая психология. М., 2005. – С. 121. 2 129 организм с трудом, с большим напряжением приспосабливается к ней. Сопровождающие этот процесс чувства – подавленность, слабость, страдание. И, наконец, третья форма отношений – возникновение определенного равновесия, когда ни у организма, ни у среды нет перевеса, их силы как бы уравновешиваются. Поведение становится эмоционально безразличным1. В целом «эмоционально окрашенное поведение приобретает совершенно другой характер в отличие от бесцветного. Те же самые слова, но произнесенные с чувством, действуют на нас иначе, чем мертво произнесенные»2. Эмоциональная реакция – «могущественный организатор поведения»3. Эмоции «возникали на высших точках жизни, когда организм торжествовал над средой или приближался к гибели. Они осуществляли всякий раз как бы диктатуру в поведении»4. Эмоции не только отражают действительность, но и опережают еѐ (опережающее отражение действительности). Любой результат деятельности переживается эмоционально, поскольку осознается как достижение по отношению к ней, а когда результат достигнут, эмоционально переживается перспектива дальнейшей деятельности – переход, движение к более высокому уровню5. В труде складывается характерная для человека способность к действию дальнего прицела, далекая мотивация, в отличие от короткой, характерной для животного, для реактивного, импульсивного действия, обусловленного моментальной ситуацией6. Мотивация трудовой деятельности отражает не так потребности субъекта, как состояние потребностей и средств их удовлетворения в обществе. Мотивационное значение приобретает каждое отраженное человеком явление, 1 См.: Лев Выготский. Педагогическая психология. М., 2005. – С. 121-122. Там же. – С. 121. 3 Там же. – С. 123. 4 Там же. 5 См.: С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск. 2011. – С. 560. 6 См.: Там же. – С. 474. 2 130 поскольку его отражение всегда является определителем не только его свойства, но и его значения для человека. Поэтому мотивация заключена не только в чувствах, но и в каждом звене процесса отражения, поскольку оно всегда включает в себя побудительный компонент1. Мотив деятельности воплощает в себе потребность (нужду) человека в чем-то; мотив и потребность определяют цель, или предполагаемый результат деятельности. На пути к цели выстраивается целый ряд задач, которые нужно решить, чтобы приблизиться к цели. С необходимостью обозначаются и средства решения этих задач или, в целом, средства достижения цели. Все эти этапы – мотив, потребность, цель, задача, средства – на первый взгляд исходят непосредственно от самого человека, порождены его сознанием. На самом же деле, потребности, и, соответственно мотивы, всегда основаны на анализе не только того, чего человеку нехватает, а и того, что он может получить извне в данный момент, в данных условиях. Также цель плюс решение задач, ведущих к ней, оценивается по имеющимся возможностям. Т.е. чем более адекватно сознание человека способно отражать мир, чем более развит разум – способность проникать в сущность явлений и в сущностные (закономерные) связи между ними, тем четче мотив, потребности, цель и задачи деятельности, тем она более успешная. Мотивы деятельности человека столь же многообразны, сколь разнообразны его потребности и интересы (интерес – мотивационное состояние, побуждающее к познавательной деятельности). «В своих вершинных формах они основываются на осознании человеком своих моральных обязанностей, задач, которые ставит перед ним общественная жизнь, так что в своих высших, наиболее сознательных проявлениях поведение человека регулируется осознанной необходимостью, в которой оно обретает истинно понятую свободу»2. 1 См.: С. Л. Рубинштейн. Человек и мир. Москва … Минск. 2012. – С. 106. С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск. 2011. – С. 467. 2 131 Л. С. Рубинштейн замечает, что не следует превращать мотив в некое абсолютное начало, ибо сила объективной логики вещей такова, что она использует личные мотивы человека как приводной ремень для того, чтобы подчинить его этой логике, воплощенной в логике поставленных задач, в решение которых он включен1. Одновременно с сущностью, следует обозначить и содержание организованной, целесообразной деятельности, характеризующей поведение человека. Наряду с отдельными его формами, выделяются основные этапы развития поведенческих реакций, находящиеся в системном единстве: это инстинктивное поведение, навыки и поведение разумного типа (Л. С. Рубинштейн). Инстинкты представляют собой сложные акты поведения, которые появляются сразу как бы готовыми, независимыми от научения, являясь наследственно закрепленными продуктами филогенетического развития; инстинктивное поведение отличается большой приспособляемостью, адекватностью по отношению к жизненно важным для организма ситуациям, совершаясь при этом автоматически, без предварительного осознания цели поведения; это – безусловные рефлексы2. Более сложные формы поведения – индивидуально-изменчивые, это навыки – новые реакции, возникающие на основе выучки или индивидуального опыта, которые также осуществляются автоматически. В процессе развития, совершенствуясь, навыки постепенно теряют тесную связь с инстинктами. Характер навыка зависит от того, как в восприятии воспроизводятся те условия, с которыми связано его формирование. Закрепившееся в виде навыка действие является целесообразным тогда, когда совершается во всех и только в тех условиях, которым оно адекватно. Будучи автоматическим действие, навык сближается с инстинктом; когда навык приобретает нешаблонный характер и 1 2 См.: С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск. 2011. – С. 467. См.: Там же. – С. 102, 103, 104. 132 сознательно перестраивается в соответствии с новыми условиями, он сближается с поведением разумного типа1. Третий, наиболее совершенный тип поведения – интеллектуальный, или разумное поведение, которое представляет собой действие, соотнесенное с объективными условиями существования. «Способность дифференцировать предметы в ситуации и реагировать на их соотношения … является первичной предпосылкой интеллекта в широком, неспецифическом смысле слова. Ядро же собственно интеллекта составляет способность выделить в ситуации еѐ существенные для действия свойства в их связях и отношениях и привести свое поведение в соответствии с ними»2. Развитие интеллекта связано с проникновением во всѐ более глубокие уровни сущностей окружающих предметов, что позволяет расширять диапазон и увеличивать результативность в преобразовательной, творческой деятельности человека. Деятельность человека ориентирована и на овладение разнообразного и каждый раз всѐ более обширного круга объектов той среды, с которой он соприкасается, и на создание новых объектов, обеспечивающих более комфортное существование человека. В психологии обозначаются базовые потребности человека, те, без удовлетворения которых его существование практически или невозможно, или становится невыносимым. К числу таких потребностей А. Маслоу относит потребность в безопасности – защищенности, стабильности, в отсутствии страха, тревоги и хаоса; это также потребность в структуре, порядке, законе и ограничениях, в силе покровителя3. Иногда поиск безопасности приобретает гипертрофированные формы, например, у человека возникает обсессивнокомпульсивный невроз. Его признаком является неистовое стремление упорядочить и стабилизировать мир, чтобы в нем не возникало неожиданных и 1 См.: С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск. 2011. – С. 107-111. Там же. – С. 115, 116. 3 См.: Абрахам Маслоу. Мотивация и личность. З-ье изд-ие. Москва … Минск. 2010. – С. 63. 2 133 незнакомых ситуаций. Люди, страдающие такой формой невроза, связывают себя различного рода ритуалами, правилами, догмами, чтобы любая случайность была предусмотрена и не возникало новых непредвиденных обстоятельств1. «Стремление иметь религию и мировую философию, которая организует вселенную и людей в определенного рода логически связанное содержательное целое, – пишет А. Маслоу, – также отчасти мотивировано поиском безопасности»2. Некоторые страдающие неврозом взрослые во многих аспектах подобны неуверенным в себе детям в их стремлении к безопасности3. Отмечается, что для большинства людей существует угроза, что хаос или нигилизм способны привести к регрессии от высших потребностей к более примитивным, поэтому «достаточно распространенной, почти предсказуемой реакцией является спокойное одобрение, которым встречают диктатуру или военный режим»4. Базовой потребностью человека, по А. Маслоу, является и потребность в любви, которая проявляется, если удовлетворена потребность в безопасности. Потребность в любви предполагает как способность давать, так и получать любовь. Когда эта потребность не удовлетворена, личность очень тяжело переживает еѐ отсутствие и стремится завязать отношения с людьми вообще – ради места в семье или группе. Говорится о губительном влиянии на душевное состояние личности, особенно детей, слишком частых переездов; это и общее отсутствие стабильности, форсируемое индустриализацией; отсутствие корней или презрение по отношению к корням, к происхождению; оторванность от дома и семьи, друзей и соседей; статус временного жилья или некоренного жителя5. 1 См.: Абрахам Маслоу. Мотивация и личность. З-ье изд-ие. Москва … Минск. 2010.. – С. 65. Там же. – С. 63. 3 Там же. – С. 64. 4 Там же. – С. 65. 5 См.: Там же. – С. 65-66. 2 134 Потребность в любви особенно остро ощущается в связи с растущими ощущениями отчуждения, холодности и одиночества, которые усугубляются мобильностью, разрушением традиционных форм общности людей, разрушением семей, проблемой отцов и детей и устойчивым характером урбанизации. «По моему глубокому впечатлению, - замечает А. Маслоу, некоторая часть групп молодых бунтовщиков, - я не знаю, какая именно, мотивирована насущной потребностью в чувстве общности, в контакте, в подлинном единстве душ перед лицом общего врага, любого врага, который становится причиной образования группы с дружескими отношениями, просто представляя собой внешнюю угрозу. То же самое наблюдается в группах солдат, которых общая внешняя угроза заставила оказаться в обстановке неожиданного братства и близости и которые могут впоследствии пронести эту близость через всю жизнь»1. (А. Адлер, рассматривая присущую человеку потребность в любви, также подчеркивает общественный характер этого чувства, проявление в нем ощущения невозможности жить вне социальных отношений. Он пишет: «Все мысли ребенка во все возрастающей степени проникнуты его социальными взаимоотношениями. Первое свидетельство наличия этого врожденного социального чувства проявляется в том, что ребенок начинает искать любви, что приводит его к стремлению быть рядом со взрослыми… Это социальное чувство сохраняется в течение всей жизни – оно меняется, приобретает иную окраску, иногда сужается и ограничивается, иногда расширяется и усиливается настолько, что затрагивает не только близких членов его семьи, но и дальних родственников, его страну или народ, и, наконец, всѐ человечество»2). Отражение отношения окружающих и самоотражение (самооценка) себя как личности порождает и потребность в уважении. А. Маслоу отмечает, что удовлетворение потребности в самоуважении вызывает чувство уверенности в 1 2 Абрахам Маслоу. Мотивация и личность. З-ье изд-ие. Москва … Минск. 2010. – С. 63, 65. Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 37. 135 себе, своей ценности, силе, в своих способностях и адекватности, ощущение своей полезности и необходимости в мире. И что препятствия к удовлетворению этой потребности ведут к чувству неполноценности, слабости и беспомощности, что, в свою очередь, дает начало компенсаторным или невротическим склонностям1. К базовым относятся и когнитивные потребности – это желание знать и понимать. Они отражают взаимосвязь и взаимодействие человека и окружающего мира. Потребность знать и понимать отмечается уже в конце младенческого периода и в детстве, причем даже сильнее, чем во взрослом состоянии. А. Маслоу пишет, что он видел множество женщин, интеллектуально развитых, преуспевающих, но при этом не работающих, вследствие чего у них развивались симптомы интеллектуальной опустошенности. Или, что в тех странах, где был отрезан доступ к новостям, информации, фактам и где официальные теории находились в глубоком противоречии с действительностью, часть людей реагировала на это циничным отношением ко всему, утратой веры во все ценности, разрушением обычных межличностных связей, утратой надежды; эти люди были сломлены морально. Другие становились пассивными, наступало отупение, покорность, приспособленчество, наблюдалась утрата способности мыслить, потеря инициативы2. Гармония, целесообразность, структурность, характерные для природных образований, отражаются и в таких базовых для человека потребностях, как эстетические. На основе клинических наблюдений был сделан вывод о том, что некоторые личности заболевают (специфическим образом), когда сталкиваются с безобразностью, уродствами, и излечиваются, будучи окружены прекрасным; подчеркивается, что стремление к прекрасному утоляет только 1 2 См.: Абрахам Маслоу. Мотивация и личность. З-ье изд-ие. Москва … Минск. 2010. – С. 67. См.: Там же. – С. 71. 136 красота. Есть свидетельства, что явления такого рода можно встретить в любой культуре и в любую эпоху, начиная с эпохи пещерных жителей1. То, что базовые потребности личности связаны с отношением к окружающим людям, к окружающему миру, и что удовлетворение этих потребностей возможно только через связь с миром посредством деятельности, характер которой зависит от того, насколько человек знает этот мир, или, соответственно, насколько его сознание адекватно его отражает, свидетельствует, что поведение человека в основе своей есть процесс отражения, каким и является адаптация всего живого к окружающей среде. Все, что возникает в нашем сознании, есть отражение событий, происходящих вовне; все средства, которыми мы пытаемся достигнуть тех или иных целей, есть модели структурных звеньев организации внешней среды, в контакте с которой находится человек. Поэтому, в частности, подражание определяется как один из путей усвоения общественного опыта, на основе которого формируется поведение, особенно большое значение имеющее на ранних этапах онтогенеза2. В. М. Бехтерев писал, что подражательный рефлекс заложен в природе самого организма и подражание наблюдается еще на низших ступенях животного царства. Что касается человека, то здесь подражание представляет отражение индивидами и социальными группами поведения других индивидов и групп; под отражением в данном случае понимается восприятие особенностей иного поведения путем фиксирования, или аккумуляции этих особенностей в определенных изменениях собственной психической деятельности (которым, в свою очередь, соответствуют определенные изменения нейродинамических и биохимических процессов мозга), вследствие чего ответная реакция, или поведение воспринимающего влияние субъекта специфическим образом 1 2 См.: Абрахам Маслоу. Мотивация и личность. З-ье изд-ие. Москва … Минск. 2010. – С. 71. См.: Психология. Полный энциклопедический справочник. СПб. 2007. – С. 508. 137 меняется. Специфика определяется как характером внешнего воздействия, так и особенностями психического склада личности, подвергающейся воздействию. В младенческом возрасте подражание проявляется очень рано: ещѐ до развития речи младенец перенимает от старших целый ряд жестов и мимических движений, а также произносит подражательные звуки; затем членораздельная речь усваивается ребенком исключительно путем подражания, на котором, – согласно В. М. Бехтереву, – основано почти все воспитание1. Подражание рассматривается как биосоциальная основа поведения человека, но при этом в качестве его важнейших детерминантов называются суто социальные воздействия. Обычаи, нравы и традиции «обязаны своим существованием и прочностью своего бытия подражанию же. Приобретение младшим поколением всех достижений старших поколений также обязано подражанию. Роль последнего в общественной жизни была оценена в своѐ время Тардом (Tarde), который как известно, подражание ставил в основу социальных условий жизни. Тард, несомненно, оказался односторонним, выдвинув подражание, как основу социальной жизни, и не оценив в достаточной мере инициативу и значение открытий, а также стимулирующего значения экономических факторов. Но, во всяком случае, несомненно, что в социальной жизни одинаково важны как достижения новых открытий, стоящие в связи с углублением исследовательской работы, так и подражание, обеспечивающее распространение открытий как в среде соответствующего поколения, так и в среде последующих поколений»2. В настоящее время при рассмотрении мотивации нормативного, или социального поведения подчеркивается, что оно является «разновидностью подражания»3. Причем отмечаются и разные варианты подражания. Общество требует от личности придерживаться существующих социальных норм, 1 См.: В. М. Бехтерев. Мозг и его деятельность. М. –Л., 1928. – С. 291. Там же. – С. 292. 3 См.: Е. П. Ильин. Мотивация и мотивы. Москва … Минск. 2008. – С. 216. 2 138 стандартов, правил, которые таким образом управляют поведением. При этом существует или добровольное принятие этих норм, или, напротив, наблюдается феномен, называемый социальным торможением. Одни люди обосновывают своѐ поведение утилитарно-практически; другие считают себя жертвами; третьи добровольно усваивают социальные ценности, которые становятся личностными. В случае социального торможения человек ничего не предпринимает, демонстрируя невмешательство в происходящие события; наблюдается также «диффузия ответственности», когда чувство ответственности у конкретного человека ослабевает, распределяясь между другими людьми1. Имея в виду подражание, нужно отметить такую форму поведения, как конформизм, или конформность – процесс изменения мнений, восприятий, поведения индивида в сторону согласия с группой в ответ на реальное или воображаемое групповое давление. Последнее воспринимается самим фактором консолидированной позиции других членов группы, что предполагает необходимость публичного выражения собственной позиции2. Конформизм рассматривается как проявление основной человеческой потребности – в социальных контактах. Однако не сами по себе контакты, а их характер ведут к конформизму – все зависит от того, что влияет на людей и что отражается при этом в их сознании. В литературе, в частности, отмечается, что, кроме нормативного социального влияния, важное значение имеет и информационное. Последнее возникает, когда люди не знают, что правильней, лучше делать или говорить (особенно в кризисных ситуациях). Тогда они смотрят на поведение окружающих и используют его как источник информации. Информационное социальное влияние выражается в личном принятии, т.е. когда человек искренне верит в правильность того, что говорят или делают другие. Использование других людей в качестве источника 1 2 См.: Е. П. Ильин. Мотивация и мотивы. Москва … Минск. 2008. – С. 216, 217. См.: Психология. Полный энциклопедический справочник. СПб. 2007. – С. 313. 139 информации может иметь и явные негативные последствия, например, в том случае, если наблюдается общая паника. Когда эмоции или определенный способ поведения быстро распространяются в определенной группе людей, то возникает так называемое «заражение»; ярким примером заражения являются массовые психические заболевания1. Что касается нормативного социального влияния как причины конформизма, то люди меняют свое поведение главным образом, чтобы оставаться членами группы, избегая тем самым негативного отношения к себе или отверженности. Между тем, публичная уступка не всегда предполагает личное принятие (как в случае информационного влияния), образ мыслей и поведение людей могут при этом не меняться. На личностное восприятие социальных норм воздействуют несколько факторов: сила группы, непосредственность влияния и численность влияющей группы2. Отражение особенностей воздействия окружающей среды лежит и в основе такого поведения, как агрессия. Ряд авторов считают, что главной причиной агрессии является фрустрация – психическое состояние, вызванное неуспехом в удовлетворении той или иной потребности, ощущением непреодолимых помех на пути к достижению цели. Существует теория фрустрации – агрессии, согласно которой, если люди находятся в состоянии фрустрации, то вероятность формирования агрессивного поведения увеличивается. Был проведен такой классический эксперимент – маленьким детям показали комнату, полную игрушек, однако какое-то время не разрешали с ними играть. А когда играть было позволено, дети вдребезги разбили игрушки, били их об стену, наступали на них и т.д.3 Подобное деструктивное, агрессивное поведение наблюдается в бунтах молодежи. Немаловажную роль в этом играет реклама, которая демонстрирует образ жизни, атрибуты быта, недоступные большинству молодых людей. 1 См.: Э. Аронсон – Т. Уилсон – Р. Эйкерт. Социальная психология. Психологические законы поведения человека в социуме. Пятое издание. СПб. - М., 2004. – С. 263, 293. 2 См.: Там же. – С. 293. 3 См.: Там же. – С. 409. 140 В литературе также высказывается точка зрения, что фрустрация не есть единственная причина агрессии, которая представляет собой или выученное или подражательное поведение – речь идет о социальном научении, о том, что мы учимся агрессивному поведению, наблюдая за другими и подражая им1. Грэйс Крайг отмечает, что те люди, с которыми в детстве жестоко обращались, на основе подражания насильственным ролевым моделям, воспроизводят в своем взрослом поведении примеры жестокого поведения родителей или воспитателей. Дети усваивают такие уроки в раннем возрасте и, когда сами становятся родителями, применяют те же меры «воспитания» к своим детям2. Отмечается, что физическое и сексуальное насилие имеет длительные последствия для эмоционального благополучия ребенка: его чувству собственного достоинства наносится непоправимый ущерб, а страх повторения подобного к себе отношения рождает в нем недоверие к окружающим. Дети, познавшие человеческое зло, стремятся изолироваться от общества и могут проявлять в своем поведении повышенную агрессивность. Повзрослев, они сталкиваются с такими проблемами, как депрессия и алкоголизм; некоторые из них пытаются совершить самоубийство или оказываются вовлеченными в преступную деятельность3. В эксперименте Альберта Бандуры взрослых просили попинать надувную пластиковую куклу. Еѐ шлепали рукой, били молотком и кричали на неѐ. Когда детям, наблюдавшим такое поведение взрослых, дали поиграть с этой куклой, они вели себя так же, как взрослые. Дети из другой группы, не видевшие поведения взрослых, ни разу не ударили куклу4. Агрессивное поведение есть также следствие подражания сценам насилия, которыми перегружены телевизионные передачи. Ученые 1 См.: Э. Аронсон – Т. Уилсон – Р. Эйкерт. Социальная психология. Психологические законы поведения человека в социуме. Пятое издание. СПб. - М., 2004. – С. 413. 2 См.: Грэйс Крайг. Психология развития. 7-е междун. Изд-ие. СПб … Минск. 2000. – С. 523. 3 См.: Там же. – С. 526. 4 См.: Э. Аронсон – Т. Уилсон – Р. Эйкерт. Социальная психология. Психологические законы поведения человека в социуме. Пятое издание. СПб. - М., 2004. – С.414. 141 подчеркивают, что насилие на экране делает детей заранее готовыми к агрессии, оно также способствует тому, что дети, не склонные к агрессии, становятся агрессивными. В частности, приводятся данные, согласно которым к моменту окончания американским ребенком начальной школы он или она увидят на экране 8 000 убийств и более 100 000 других насильственных действий1. Подчеркивается тот факт, что когда люди постоянно наблюдают сцены насилия по телевизору, то становятся более терпимыми и равнодушными к насилию в реальной жизни. Чувства притупляются, насилие начинает восприниматься как неотъемлемый элемент повседневной жизни. Психологи выделяют несколько причин, почему насилие в масс-медиа усиливает агрессию: когда люди видят, как телевизионные персонажи совершают акты насилия, это ослабляет ранее усвоенный запрет на жестокие поступки; наблюдение сцен насилия может спровоцировать подражание, подсказать, как конкретно можно осуществить насилие; наблюдая сцены насилия, человек может преувеличивать свой гнев и обиду, введя себя в агрессивное состояние; уменьшается сочувствие к жертве насилия; увеличивается враждебность к незнакомым людям, от которых, якобы, всегда исходит опасность2. Агрессивное поведение определяется как специфическая форма действий человека, характеризующаяся демонстрацией превосходства в силе или применением силы по отношению к другому человеку или группе лиц, которым субъект стремится причинить ущерб. Агрессивное поведение может варьировать по степени интенсивности и форме проявления: от демонстрации неприязни и недоброжелательства до словесных оскорблений («вербальная агрессия») и применения грубой физической силы («физическая агрессия»)3. 1 См.: Э. Аронсон – Т. Уилсон – Р. Эйкерт. Социальная психология. Психологические законы поведения человека в социуме. Пятое издание. СПб. - М., 2004. – С.414. 2 См.: Там же. – С. 417. 3 См.: Краткий психологический словарь. – М., 1985. – С. 245. 142 Многие психоаналитики признают существование инстинктов агрессии, которые включают не только деструктивное поведение, но и агрессивные фантазии, межгрупповую вражду и суицид. И хотя агрессия может быть спровоцирована внешними событиями, например, соперничеством, агрессивные импульсы генерируются постоянно и могут прорываться в форме иррационального насилия у лиц с недостаточным контролем Суперэго. Агрессивная энергия может перенаправляться на другие цели, и ключевым допущением в модели инстинкта является понятие катарсиса, т.е. избавление от агрессивного напряжения путем прямого или заместительного выражения1. В психологической литературе отмечается, что подсознательная цель любой агрессии есть страх, уничтожение угрожающего объекта, иными словами его убийство. Значит, побуждение не быть убитым самому обусловлено изначальным и конкретным мотивом самообороны2. Агрессивное наступательное поведение имеет двоякую природу и берет свое начало в глубинных процессах самосохранения живого. В. М. Бехтерев писал, что к числу важнейших адаптивных (приспособительных) процессов необходимо отнести то явление, что всякий благоприятно действующий раздражитель оказывает общую бодрящую реакцию и вместе с тем возбуждает рефлексы наступательного характера, направленные к тому, чтобы действие этого раздражителя не только поддержать, но и усилить и продлить. Всякий раздражитель, действующий неблагоприятно, также не только сопровождается ослабляющей реакцией, но одновременно возбуждает рефлексы защитного или оборонительного характера, чтобы устранить это действие или уничтожить сам раздражитель3. «Нет надобности пояснять, – пишет Б. М. Бехтерев, – что такое приспособление лежит в самой основе жизнедеятельности организма и, 1 См.: Р. Блэкборн. Психология криминального поведения. – М., СПб., Н. Новгород, Воронеж, Ростов-на-Дону и др., 2004. – С. 266. 2 Э. Цветков. В поисках утраченного «Я». – СПб. – Москва – Харьков – Минск, 2002. – С. 70. 3 См.: Б. М. Бехтерев. Мозг и его деятельность. М. –Л., 1928. – С. 258-259. 143 следовательно, является одним из тех приспособлений, которые обеспечивают само существование индивида»1. Защитные реакции, считал ученый, могут быть двух родов: пассивные, приводящие к неподвижности, что обеспечивает возможность лучше укрыться от врагов, подавляя тем самым их агрессивность, и активные – в виде оборонительных движений и бегства. Агрессивное поведение сродни деструктивному, которое имеет несколько иную основу – отстраненность от общества, не временную (и периодическую необходимую – для осознания себя, своих задач и действий), а как доминантную установку. Э Фромм пишет, что активная форма отстраненности порождается «стремлением разрушить других из страха быть разрушенным ими»2, т.е. отстраненность и деструктивность это пассивная и активная форма одного и того же отношения, но деструктивность – более полная блокировка плодотворности, она представляет «извращенный жизненный импульс», «энергию неизжитой жизни, перешедшей в энергию, направленную на уничтожение жизни»3. Отмечается, что насилие, которое сопровождает любой вид преступления, является формой несогласия человека с окружающей его действительностью: «Согласие или несогласие определяется системой ценностных ориентаций личности, формировавшихся Насильственное поведение не без является участия крайней окружающего формой общества. протеста лица, считающего другие формы выражения своего мнения бесполезными или неэффективными…»4. Противоположностью агрессивного поведения является ассертивное поведение – когда человек способен отстаивать свои права, не причиняя вреда другим. Такое просоциальное поведение продиктовано желанием быть 1 Б. М. Бехтерев. Мозг и его деятельность. М. –Л., 1928. – С. 259. Эрих Фромм. Человек для себя. Минск. 1998. – С. 507. 3 Там же. 4 И. А. Петин. Механизм преступного насилия. – СПб., 2004. – С. 91. 2 144 полезным другим, не рассчитывая при этом на вознаграждение. Соответствующие действия и поступки – сочувствие, помощь, участие, сотрудничество, спасение, протекция, защита частично отождествляют с альтруизмом. Исследования показали, что просоциальное поведение наблюдается уже в дошкольном детстве и может быть обнаружено даже у детей двухлетнего возраста1. Понятие агрессии более применимо к человеческому сообществу, чем к природе. Потому что в природе агрессия предполагает нормальное состояние биосферы, поддерживая ее равновесие, а в обществе, как правило, вызывает нарушение его стабильности. Агрессия, выливающаяся в действие – насилие, в основе своей имеет биологические закономерности как реакцию на угрожающие жизни условия среды, однако ее разрушительное действие зависит от того, какие стимулы ее порождают (в системе социальных условий существования индивида) и от возможности или невозможности относительно нормально разрядить накопившуюся отрицательную энергию. Агрессия может быть физической защитой, а также психологической, в зависимости от того, по отношению к каким факторам среды человек чувствует давление или дискомфорт. И необязательно к агрессии в этом случае склонны люли, о которых принято говорить, что они злые, недоброжелательные, угрюмые и пр. Это зависит от того, какие ценности для человека важнее. И если это ценности духовные, высокого порядка, то любое посягательство на них (психологическое насилие) может вызвать агрессию не только в допустимых формах, но и в крайних, вплоть до убийства. Общество неслучайно в свое время придумало цивилизованный способ реализации такого вида агрессии в виде дуэли. Для других людей, также вполне мирных, физическое насилие может быть абсолютно 1 См.: Грэйс Крайг. Психология развития: 7-ое международное издание. – М.– Х.– Минск, 2000. – С. 421. 145 нетерпимым (тем более, что оно всегда влечет за собой и психическую травму). И тогда человек дает отпор. Часто как агрессивное в обществе воспринимается девиантное, отклоняющееся поведение. Однако реакция могла бы быть иной, если подходить к этому феномену с более глубоким пониманием его природы, с позиции представлений о человеческом поведении как процессе, который воплощает в себе закономерности, в целом свойственные окружающему миру, подчиняясь им и в структурном и в функциональном отношении. Выше уже шла речь о таких взаимосвязанных сторонах развития, как прогресс и регресс, необратимость и обратимость, которые запечатлеваются в сознании и реализуются в поведении человека. В силу своей универсальности они обусловливают объективную возможность такой формы поведения, как отклоняющееся от общепринятых норм. Кроме взаимосвязи прогресса и регресса, процесс развития обладает и некоторыми другими обусловливающими универсальными возможность и свойствами, необходимость объективно отклонений от существующего состояния – нормы. Речь идет о направленности процесса развития, которая является результатом взаимообусловленности его необратимости и обратимости: необратимость процесса развития не абсолютна, потому что имеет свою границу, которая определяется способностью самого процесса развития к изменению своих направлений. Любая форма поведения есть процесс адаптации к окружающей среде, а так как среда человека – природа и общество - непрерывно изменяется, то меняются и формы поведения. И так же, как взаимодополнительны по отношению к целостности устойчивость и изменчивость, так взаимопредполагают друг друга норма и отклонение, как в материальном, так и идеальном контексте взаимоотношений. Устойчивость всегда временна, что наиболее выражено в системах со сложными структурой и функциями. Новый тип изменчивости, или то, что воспринимается как отклонение от прежде 146 существующей организации системы, впоследствии приобретает устойчивость, какое-то время сохраняется, до новых, качественных изменений в среде обитания. В природе соотношение нормы и антинормы, применительно к поведению, уравновешенно; формирование антинормы и превращение ее в норму происходит естественно, постепенно (пример – возникновение новых видов в ходе естественного отбора). В обществе же, где все процессы развиваются во много раз быстрее и где субъективный фактор представляет реальную силу, изменение нормы, смена ее антинормой встречает активное сопротивление, часто ведущее, при масштабности перемен, к социальным потрясениям. Применительно к обществу, такая закономерность сложноорганизованных систем, как взаимообусловленность устойчивости и изменчивости, объясняет периодические колебания в сторону морального и аморального, правового и преступного, длительность и глубина которых определяются конкретными условиями существования социума. Неслучайны явления атавизма, дегенерации, когда в течение определенного времени наблюдается потеря цивилизованности как отдельными людьми, так и обществом в целом. В это время относительная гармония биологического и социального в человеке нарушается и, особенно в периоды кризисных состояний общества, на первый план у большинства людей выступает инстинкт самосохранения. Объективно он всегда изначально детерминирует формирование традиций, обычаев, нравственных норм как условия устойчивости социальных образований, но он же срабатывает и в период резких изменений условий человеческого существования. Иногда, а, может, и большей частью психологически трудно принять как целесообразный весь спектр возможных вариаций человеческого поведения, которые часто не соответствуют существующим в обществе ценностям, морали, законам, обладающим большой инерцией. Однако, понимая их объективный адаптивный характер, можно заключить: любое жесткое 147 нормирование поведения, навязывание обществом личности определенных идеологических и нравственных стандартов дают основание говорить уже не об ответственности личности перед обществом, а об ответственности общества, государства перед личностью. Потому что любая социальная норма, по мере исторического развития, или полностью, или частично утрачивает свою прогрессивную роль. Соответственно девиантное поведение может знаменовать и новый виток развития самого общества. Нельзя предполагать и оценивать, как единственно возможное и правильное, поведение стабильное, одинаковое, согласующееся с имеющимися традициями, нормами морали, правовыми нормами. Неслучайно Э. Фромм пишет о «патологии нормальности» в контексте проблемы социальной патологии1. Требование «застывшего» поведения является антинаучным, а потому антигуманным, неэтичным. Представляется, что следует признать приемлемыми те формы девиантного поведения, которые не разрушают основу социального общения, что привело бы к общей деструкции социального устройства. В таком случае, любой человек, каким бы «нетипичным» было его поведение и как бы непривычно он себя ни вел с точки зрения традиционных представлений, будет чувствовать себя в обществе комфортно. Однако и в этой позиции не следует впадать в крайности, ибо налицо может быть явная деградация личности, практически исчезновение того, что мы называет Homo Sapiens. Тогда обществу необходимо стать на защиту уже отдельного человека, оградив его от нравственного падения, самоуничтожения. Итак, когда подчеркивалась преобразующая сущность человеческого поведения, деятельности, то не оговаривалось, что преобразования всегда носят конструктивный характер. Конструктивной, созидательной деятельность становится в ответ на имеющиеся в обществе деструктивные тенденции, на разрушительные процессы, нарушающие гармонию 1 См.: Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 9. 148 межличностных отношений, организацию всего социального порядка. Как в целом порядок связан с хаосом и является способом преодоления хаоса, так же преодолеваются разрушительные социальные процессы. Конструктивная деятельность, творчество – это отражение и преодоление деструктивных явлений путем создания нового порядка (организации) как элементов, поддерживающих и усиливающих либо гармонию самой объективной реальности, либо упорядочивание и гармонизацию знания о ней, что выражается во внутренней логике создания научной картины мира. 149 §2. Сущность общения. Место диалога в общении Чтобы узнать, каким образом кто-либо мыслит, нам необходимо исследовать его взаимоотношения с другими людьми. Межличностные отношения, с одной стороны, обусловливаются самой природой вселенной. С другой стороны, эти отношения определяются порождениями человеческого общества… Мы не сможем уяснить себе работу человеческой психики, не поняв в то же время эти социальные взаимоотношения Альфред Адлер Пока существует общество, всегда будет актуальным вопрос о сути общения как способе существования общества, как о социальном феномене, том объекте исследования, без понимания природы которого невозможно адекватно воспринимать окружающий мир, образующие его формы, наиболее сложную из которых являет сам человек – воплощение, свернутое зеркальное отражение свойств и закономерностей универсума. Поведение отдельного человека – часть системы деятельности, которая осуществляется на основе отношения между собой членов общества. «Общение» и «общество» – взаимопредполагаемые категории. Общение, включая в себя, суммируя человеческие поступки, есть организованный процесс, детерминированный как особенностями поведения каждого человека, так и результатом их синтезирования в единый целостный процесс, но на общей основе, изначальной конструкции, свойственной взаимодействию предметов и процессов окружающего мира – пространственно-временному континууму, который запечатлевается в организации живого, в структуре психической деятельности человека и его поведения. 150 Категории «пространство» и «время», применительно к конкретным образованиям, конкретизируются, в частности в общенаучные понятия «система», «структура», через призму которых, в качестве исходных представлений, рассматривается обозначенная в названии параграфа проблема. А именно: Система – это совокупность частей (элементов), находящихся во взаимодействии, целостность. представляющая Целостность собой создается за определенное счет того, единство что в или результате взаимодействия исходных частей рождается новое качество – качество системы, не сводимое к качеству отдельных частей. Т.е. рождается новая сущность (если исходить из однопорядковости качества и сущности вещей). Способ взаимодействия частей, обусловливающий появление качественно новой системы, есть еѐ структура, или внутренняя организация системы. Общество – наиболее сложноорганизованная, из всех существующих, система, возникающая вследствие взаимосвязи и взаимоотношений людей – членов данного общества. Процесс взаимосвязи и взаимоотношений, в совокупности, есть структура общества, или общение, общественные отношения. Общественные отношения – всегда действенные отношения, это целесообразные, коллективные действия, направленные к достижению определенной цели. Или иначе: человеческая деятельность – это всегда «общественный акт или отношение»1. Каждое предметное действие человека является актом общения, в котором для действующего субъекта раскрывается не только предметный мир, но и определяющее это действие и включающееся в него содержание общественной жизни2. «Я» обозначает индивиды, - пишет С. Л. Рубинштейн, но каждый, говоря «Я», при этом обозначает другого человека, потому что «Я» 1 2 См.: С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск. 2011. – С. 437. См.: Там же. – С. 444. 151 имеет единичное, не частное значение, а всеобщее, выражая (отражая) структуру личностных, субъективных отношений1. Соответственно человек есть человек лишь в своем взаимоотношении к другому человеку. «Человек как абсолют, как «вещь в себе», как нечто обособленное и замкнутое в себе – это не человек, не человеческое существо и, более того, это вообще не существо, это нечто несуществующее – ничто. Не только в жизни и в общественных делах человек живет и действует общественным образом: это же относится и к процессу познания»2. Эта исходная позиция сказывается, в частности, при определении задач воспитания. Согласно С. Л. Рубинштейну, поведение людей само по себе есть фактор воспитания в том смысле, что все поступки человека реально изменяют условия жизни других людей. Жить настоящей жизнью и включать в неѐ других людей – вот самый действенный метод воспитания; поступок является реальным условием этической жизни других людей3. Взаимоотношение, общение людей ведет к их взаимному влиянию и взаимообусловленному развитию психических процессов – сознания и языка. «Сознание … уже с самого начала есть общественный продукт и остается им, пока вообще существуют люди»4. И о природе языка: «Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого действительное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми»5. В «Немецкой идеологии» также отмечается: «До сих пор мы рассматривали главным образом только одну сторону человеческой деятельности – обработку природы людьми. Другая сторона, обработка людей 1 См.: С. Л. Рубинштейн. Человек и мир. Москва … СПБ. 2012. – С. 79-80. Там же. 3 См.: Там же. – С. 110. 4 К. Маркс, Ф. Энгельс. Немецкая идеология. М., 1988. – С. 27. 5 Там же. 2 152 людьми»1. К. Маркс писал, что лишь относясь к другому человеку, как к себе подобному, человек начинает относиться к самому себе как к человеку, ибо «человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека»2. Альфред Адлер, касаясь происхождения и функции языка, писал, что даже когда мы рассматриваем способности, составляющие нашу гордость и обеспечивающие нам преимущества перед другими живыми существами – разум, логику, язык, понимание и предпочтение нами всего хорошего и прекрасного, то и в них тоже мы можем увидеть только те преимущества, которые отдельный человек никогда не смог бы создать, поскольку их могла породить только коллективная психика3. Общение как непосредственное личностное переживание рисует Мартин Бубер: реальность это целостный единый мир; человек как часть этой реальности только тогда предстает в своей истинной сущности, когда «продолжает» себя в другом; сам по себе (само по себе Я) как отдельное, особенное без другого (Ты) не есть суто человеческое существование. «Сосредоточение и сплавление в целостное существо не может осуществиться ни через меня, ни без меня: я становлюсь Я, соотнося себя с Ты; становясь Я, я говорю Ты. Всякая действительная жизнь есть встреча»4. Личность, – по мнению философа, – ведет в человеке и в человечестве «подземное», потайное, как бы не имеющее законной силы, существование – до тех пор, пока она не будет признана5. «Тот, кто состоит в отношении, участвует участвует в действительности, то есть в бытии, которое не просто в нем и не просто вне его. Всякая действительность есть действие, в котором я принимаю участие… Там, где нет участия, нет действительности»6. «Личность 1 К. Маркс, Ф. Энгельс. Немецкая идеология. М., 1988. – С. 33. К. Маркс. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Кн. 1 // К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Изд-ие второе. Т. 23. М., 1960. – С. 62. 3 См.: Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 171. 4 Мартин Бубер. Я и Ты // Два образа веры. М., 1995. – С. 21. 5 См.: Там же. – С. 53. 6 Там же. – С. 51. 2 153 проявляется, вступая в отношение с другими личностями»1. «Настоящее возникает только через длящееся присутствие Ты»2. Говорится о том, что «отношение есть взаимность», что «Моѐ Ты» воздействует на меня, как и Я воздействую на него. И наши ученики учат нас, а наши создания создают нас3. И далее восхищенное удивление: «Как нас воспитывают дети, как нас воспитывают животные! Мы живем в потоке всеохватывающей взаимности, неисследимо в него вовлеченные»4. М. Бубер считает, что есть три сферы, в которых проявляется мир отношений. Первая – это жизнь с природой. Здесь отношение колеблется «во мраке», не достигая уровня речи; наше Ты, обращенное к творениям природы, застывает на пороге речи. Вторая сфера – жизнь с людьми. Здесь отношение открыто и оформлено в речи; мы можем «давать и принимать Ты». Третья сфера – жизнь с духовными сущностями, когда мы не слышим Ты и все же чувствуем, «что нас окликнули, мы отвечаем, создавая, думая, действуя»5. Мир, по М. Буберу, отражается всем человеческим существом, воздействия аккумулируются, накапливаются, являясь основой деятельности, действия: явления, которым человек приписывает мистическую силу, суть элементарные процессы – отношения, т.е. вообще все события, о которых он задумывается, поскольку они воздействуют на него так, что он воспринимает это воздействие всем телом, и поскольку в его памяти остается след этого воздействия – образ-стимул6. Реализация культурных традиций, социальной интеграции и социализации, – согласно Ю. Хабермасу, – осуществима только через посредство ориентированного на взаимопонимание действия и такому посредничеству нет никакой равносильной замены. Отдельные индивиды не 1 Мартин Бубер. Я и Ты // Два образа веры. М., 1995. – С. 51. Там же. – С. 22. 3 См.: Там же. – С. 24. 4 Там же. 5 Там же. – С. 18. 6 См.: Там же. – С. 27. 2 154 располагают возможностью надолго выпадать из контекстов ориентированного на взаимопонимание действия1. Такое выпадение означало бы уход в «обособленность стратегического действия», т.е. такого, которое предполагает нацеленность лишь на личный успех, обман или манипулирование партнером, «или же в шизофрению и самоубийство». Практикуемое в течение длительного времени, оно обладает саморазрушительной силой2. В основе человеческого общения лежат как общие законы мироустройства, изучаемые философией, так и биологические законы, предшествующие социальной форме движения. В совокупности они обусловливают объективно существующие механизмы взаимодействия, на основе которых строятся специфические для человеческого сообщества взаимоотношения. Мировоззренческая основа, направляющая ход исследования проблемы социального общения, базируется на представлении о том, что любой объект – это «движущееся вещество», и что «только в движении обнаруживаются свойства тел; о теле, которое не находится в движении, нечего сказать»3. Что «движение есть способ существования материи, следовательно, нечто большее, чем просто еѐ свойство»4. Само же движение представляет собой изменение как как следствие взаимодействия материальных объектов, качественные особенности которых определяют тип, характер процесса движения; «естествознанием подтверждается то, что говорит Гегель … – что взаимодействие является истинной саusa finalis вещей. Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади его нечего больше познавать»5. «Взаимодействие – вот первое, что выступает перед 1 См.: Юрген Хабермас. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб. 2006. – С. 161. См.: Там же. – С. 161. 3 Ф. Энгельс. Диалектика природы // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд-ие второе. М., 1961. Т. 20. – С. 563. 4 Ф. Энгельс. Материалы к «Анти-Дюрингу» // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд-ие второе. М., 1961. Т. 20. – С. 631. 5 Ф. Энгельс. Диалектика природы // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд-ие второе. М., 1961. Т. 20. – С. 546. 2 155 нами, когда мы рассматриваем движущуюся, материю, в целом … »1. «Движения отдельного тела не существует»2. Конкретные науки, в данном случае психология, применительно к своему объекту исследования, осознано или нет, исходят из аналогичных представлений. Согласно А. Адлеру, всѐ, что мы можем наблюдать в душевной жизни человека, есть подготовка к дальнейшему движению3. Он писал: «Действительно ли все мы находимся в движении, а нашу жизнь следует понимать исключительно как движение? Не было бы никакого смысла в том, если бы обладало душой укоренившееся растение, - оно не могло бы ничего с нею сделать, поскольку из-за своих укореняющихся органов оно лишено всякой возможности защиты и нападения. Душевную жизнь мы обнаруживаем только у органов, которые находятся в движении. Совершенно естественно, что центры органов движения и душевной жизни тесно друг с другом спаяны …»4. «Все качества душевной жизни человека, все достижения человеческого духа возможны лишь постольку, поскольку люди связаны между собой»5, подчеркивает А. Адлер. Психолог считает, что первым жизненно важным вопросом является вопрос об отношении одного человека к другому, или вопрос социальности6. Заслугой индивидуальной психологии, создателем которой он является, считает то, что эта наука выделила чувствование и понимание как проявление «чувства общности, единения с миром»7. Во всех неудачах человеческой жизни, по мнению А. Адлера, самой глубокой причиной есть недостаток совместной жизни, партнерства, сотрудничества, любви к ближним, и когда исчезают такие формы общения, мы сталкиваемся с 1 Ф. Энгельс. Диалектика природы // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд-ие второе. М., 1961. Т. 20. – С. 546. 2 Там же. – С. 564. 3 Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 29. 4 Там же. – С. 28-29. 5 Там же. – С. 172. 6 См.: Там же. – С. 82. 7 См.: Там же. – С. 142. 156 трудностями воспитания, неврозами, психозами, самоубийствами, преступлениями, девиациями во всех формах1. Кроме объективных свойств и закономерностей окружающего мира, изучение проблемы социального общения непосредственно связано с особенностями, закономерностями процесса познания как субъективного отражения атрибутивных свойств действительности. «Единственным содержанием мышления являются мир и законы мышления»2. Диалектический метод познания включает в себя представления, согласно которым «отношения каждой вещи (явления etc) не только многоразличны, но и всеобщи, уникальны. Каждая вещь (явление, процесс etc) связаны с каждой»3; соответственно объектом познания является «вся совокупность многоразличных отношений … вещи к другим»4, и само познание мира – это «бесконечный процесс раскрытия новых сторон, отношений etc»5. Процесс познания движется от изучения «сосуществования к каузальности и от одной формы связи и взаимозависимости к другой, более глубокой, более общей»6. Анализируя процесс формирования психики, душевной жизни человека, А. Адлер, как важное открытие, подчеркивает сложившийся вывод о том, что психические явления «ни в коем случае» нельзя анализировать по отдельности, их «даже нельзя понять, если не рассматривать как части единого целого»7. Подчеркивается, что глубочайшим смыслом всего поведения является достижение целостности, и любой шаг на жизненном пути представляет собой планомерное осуществление стремления к дополнению8; «никто никогда не судил иначе, чем сначала пытаясь понять целое, а затем уже в частностях вновь обнаружить всю линию, которая, извиваясь, проходит сквозь целое, - эту 1 См.: Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 93. Ф. Энгельс. Материалы к «Анти-Дюрингу» // К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Изд-ие второе. М., 1961. Т. 20. – С. 630. 3 В. И. Ленин. Философские тетради. М., 1973. – С. 203. 4 Там же. – С. 202. 5 Там же. – С. 203. 6 Там же. 7 Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 6. 8 См.: Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 9. 2 157 линию, линию движения, которая должна нам дать представление о душевной жизни, в которой нет ничего покоящегося, в которой каждый элемент данного движения является окончанием предыдущего и началом следующего…»1. И «сущностный смысл того или иного явления можно понять лишь тогда, когда нам известно, какое значение имеет это явление в контексте всей жизни данного человека. Мы можем понять его образ мыслей, лишь сообразуясь с законом, согласно которому каждое событие в жизни человека является частным проявлением его всеобъемлющей поведенческой установки»2. Всеобъемлющая поведенческая установка определяется и тем, что сущность человека в своей действительности «есть совокупность общественных отношений»3. Впоследствии к этому пришли и сторонники глубинной психологии – а именно, что личность можно понять, если рассматривать еѐ «как общественное существо»4. Согласно А. Адлеру: «Мы со всех сторон окружены обществом и должны жить согласно логике общественного существования. Эта логика определяет тот факт, что для оценки себе подобных нам требуются какие-то ясные критерии. Степень развития социального чувства у того и или иного индивидуума – единственный критерий человеческих ценностей, чья величина абсолютна»5. Невозможно понять работу человеческой психики, не поняв суть социальных взаимоотношений6. Исходными условиями нашей жизни являются законы вселенной, в дальнейшей – это законы и правила общественной жизни; нужды общества, общественная жизнь предопределяют все межчеловеческие отношения7. В самом глубоком смысле «ощущение логики совместной человеческой жизни есть не что иное, как чувство общности»8. 1 Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 27. См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 71. 3 К. Маркс. Тезисы о Фейербахе // К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах. Т. II. М., 1948. – С. 384. 4 См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 37. 5 Там же. – С. 140. 6 См.: Там же. – С. 23. 7 См.: Там же. – С. 24. 8 Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 171. 2 158 Что касается биологической основы социального общения, то, в частности, показано, что группирование особей не есть случайное явление, а соответствующее «универсальной адаптивной стратегии, заданной эволюцией и отбором»1. В живой природе организмы объединяются в структурнофункциональные системы разной степени общности. Это популяции, или совокупность особей определенного вида, населяющих определенную территорию; микро-популяции – сообщества, образующиеся внутри популяции и представляющие стабильные группы, также занимающие определенную территорию. Сообщества, в свою очередь, классифицируются на анонимные стаи и персонифицированные сообщества: к первым относятся генетически и фенотипически неоднородные особи, неспособные к персональной идентификации себе подобных; ко вторым – физически и психически уникальные особи, способные к персональным взаимодействиям2. Внутри анонимной стаи складываются и семейные отношения, которые рассматриваются как зародыши будущих групповых взаимодействий, так как на этом уровне организации уже закладываются основные социальные инстинкты. К социальным инстинктам относят сотрудничество и альтруизм, которые направлены на сохранение генофонда, т.е. имеют важную биологическую функцию – сохранение организма, вида и т.д.3 Особую группу поведенческих реакций животных составляют направленные на удовлетворение «социальных потребностей». Речь идет о ролевых, или зоосоциальных безусловных рефлексах, которые возникают только при взаимодействии с другими особями своего вида. Эти рефлексы лежат в основе полового, родительского, территориального поведения, в основе сопереживания, или эмоционального резонанса и формирования групповой иерархии. «Любое взаимодействие особей одного вида, - подчеркивает 1 См.: Психофизиология. Под ред. Ю. И. Александрова. 3-е изд-ие, дополненное и переработанное. Москва … Минск. 2012. – С. 423. 2 См.: Там же. – С. 425. 3 См.: Там же. – С. 427, 428, 429. 159 А. С. Батуев – можно назвать общественным поведением»1. Организованные сообщества животных отвечают определенным критериям: это сложная система коммуникации между членами сообщества; разделение труда, основанное на специализации; стремление членов сообщества держаться в тесной близости друг к другу; постоянство состава – затруднение доступа особей того же вида, но не являющихся членами данной группы2. Как видим, определенные структуры взаимодействия, общения живых существ, уже до появления человека, сложились и укрепились, и, тем не менее, собственно социальные отношения складываются лишь в обществе и знаменуются появлением культуры. В своѐ время З. Фрейд писал: «В качестве последней, однако, отнюдь немаловажной характерной черты культуры мы должны принять во внимание способ, каким регулируются отношения людей между собой, т.е. социальные отношения, касающиеся человека как соседа, как вспомогательной рабочей силы, как чьего-нибудь сексуального объекта, как члена семьи или государства. В этой сфере будет особенно трудно отрешиться от определенных идеальных требований и выделить то, что относится к культуре, как таковой. Быть может, следовало бы начать с утверждения, что фактор культуры появляется с первой же попытки установить эти социальные взаимоотношения. Если бы не было такой попытки, эти взаимоотношения подчинились бы своеволию каждой отдельной личности, т.е. устанавливались бы в зависимости от физической силы этой личности и согласно еѐ интересам и влечению»3. Исходной мировоззренческой основой понимания, изучения взаимосвязи, общения людей в процессе их взаимодействия, помимо представлений об особенностях движения и единства (системности) объективного мира, является принцип отражения. Этот вывод с необходимостью вытекает и из 1 А. С. Батуев. Физиология высшей нервной деятельности и сенсорных систем. 3-е изд-ие, исправленное и дополненное. Москва … Минск. 2010. – С. 117. 2 См.: Там же. – С. 117-118. 3 Зигмунд Фрейд. Неудовлетворенность культурой // Избранное. Лондон. 1969. – С. 283. 160 философских представлений об атрибутах мира, и, как мы видели, на основе изучения эволюции, организации и адаптации живого. Ранее (Глава 1) была аргументирована позиция автора, согласно которой отражение не рядоположенный, наравне с движением, развитием, системностью, атрибут материи, а основа движения, его внутренний механизм, стимул, без которого ни движение, ни взаимодействие (и, соответственно, структура, целостность или системность) не существуют. Отражение понимается автором как свойство материальных объектов воспринимать воздействия окружающей среды и отвечать на них адекватно, т.е. соответствующим природе и силе этого воздействия, действием, ответной реакцией или противодействием, в основе которого лежат изменения определенных звеньев структуры воспринимающего действие объекта. Соответственно, вследствие длительного процесса взаимоотражения, между материальным объектом, воспринимающим воздействие (или отражающей системой), и действующим на него внешним объектом (отражаемой системой) постепенно устанавливается структурно-функциональное соответствие, подобие (гомоморфизм или изоморфизм). Многократно повторяющийся процесс взаимоотражения, когда отражающий и отражаемый объекты находятся в одной системе связи – локальной или всеобщей, приводит к установлению гармонии между ними, соответственно локальной или универсальной. Кроме того, неоднократные, относительно одинаковые по природе и силе процессы отражения, приводят к аккумуляции отражения в отражающей системе или к стойким изменениям ее структуры, закрепляющим, кодирующим особенности внешних воздействий. И чем более стойкими будут эти структурнофункциональные изменения, тем более отражающая система приспосабливается к отражению преимущественно тех объектов среды и их свойств, которые вызвали эти изменения. Речь идет об избирательности отражения на основе его аккумуляции. Наконец, 161 вследствие сложившихся в процессе отражения структурных изменений, отражающая система оказывается способной «отыскивать» в среде аналогичные образования и мгновенно реагировать на них – в этом состоит проявление способности живого к опережающему отражению действительности. Отыскивать особенно не приходится, так как именно живые системы способны изначально (на уровне протоплазмы) воспроизводить пространственно-временную конфигурацию мира (П. К. Анохин), и, следовательно, со всеми системами окружающей среды живое может вступать в резонанс. А также потому, что любая материальная и идеальная система, в качестве структурной основы, имеет аналог структуры мира, вписываясь в структурнофункциональное подобие предметов и процессов, существующее на основе универсального взаимоотражения. Что касается высших функций жизнедеятельности, то и здесь – при изучении психических процессов – их основой является принцип отражения, понимаемый как сущность приспособления, адаптации к среде. Психика, по А. Адлеру, есть орган адаптации1; психическая деятельность существует лишь относительно окружающей среды, получая стимулы извне и реагируя на них2. «Мы считаем адаптацию личности к обществу важнейшей психологической функцией как личности, так и общества»3 – подчеркивает психолог. Говорится о том, что характер человека формируется на самой ранней стадии жизни, настолько ранней, что кажется, будто он унаследован. На самом же деле он приобретен благодаря наблюдению и подражанию4. Согласно А. Адлеру, «как только ребенок начинает своѐ восхождение к конечной цели, соответствующей Я ребенка … все душевные феномены представляют собой ответные установки, зависящие от степени напряжения, 1 См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 41. См.: Там же. – С. 16. 3 Там же. – С. 27. 4 См.: Там же. – С. 137. 2 162 которое ребенок испытывает в определенной ситуации»1; «окружающая ребенка среда обычно отражается в его поведении»2. Гармония, уравновешенность процессов природы отражается и в организации психических процессов: «конечной целью всех душевных стремлений является достижение уравновешенности, безопасности, приспособления, целостности»3. Свойство аккумуляции отражения в форме «следов» в структуре отражающей системы проявляется на уровне психических процессов таким образом, что «впечатления и раздражители, поступающие из внешнего мира, передаются органами чувств мозгу, где некоторые из них могут оставить свои отпечатки. На основе этих отпечатков возникает мир воображения и памяти»4. Функции памяти определяются необходимостью адаптации5. Будучи однажды испытанным, впечатление продолжает воздействовать на нас6. В общении, на основе аккумуляции отражения и соответственно его избирательности: «все мы игнорируем целое и ценим только то, что соответствует нашей цели»7, «случайных или бессмысленных воспоминаний не не существует. Память избирательна»8. А. Адлер показывает, что стоит пожелать отнестись со вниманием к чему-то одному, как мы начинаем игнорировать все иные раздражители, психика готова отреагировать на определенный факт или ситуацию, что непременно выражается в сосредоточении всех наших чувств на одном конкретном объекте9. «Ребенок воспринимает только те элементы окружающей действительности, которые соответствуют его поведенческой установке, сформировавшейся под влиянием множества разнообразных факторов»10. 1 Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 8. Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 30. 3 Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 10. 4 Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 41. 5 См.: Там же. – С. 42. 6 См.: Там же. – С. 58. 7 Там же. – С. 40. 8 Там же. – С. 42. 9 См.: Там же. – С. 81. 10 Там же. – С. 41. 2 163 Способность живого к опережающему отражению действительности, наблюдается и на уровне психических явлений: «психика имеет способность не только воспринимать то, что существует реально, но также предчувствовать или предугадывать то, что произойдет в будущем. Это важное добавление к функции предвидения, которая необходима любому организму, способному двигаться, поскольку такому организму постоянно приходится решать задачи адаптации к окружающей действительности»1. Фантазии детей и взрослых имеют конструктивную функцию, так как мечты связаны с будущим и являются образцом для реальной деятельности2. Применительно к межличностному общению взаимоотражение реализуется во взаимном подражании. «До сих пор не было речи об одной важной функции мозговых полушарий, которая осуществляется в форме подражательных рефлексов, являющихся наряду с личными рефлексами, важнейшим элементом социальной жизни, – писал В. М. Бехтерев. Когда мы производим много раз одно и то же движение, мы, в сущности, подражаем самим себе … из самоподражания создается акт подражания другим. Ясно, почему у людей обнаруживается склонность к подражанию, как акту, подготовленному собственными движениями и как уже выработанному на себе самом сочетательному рефлексу. … С актом подражания и самоподражания связаны и наши символические рефлексы, такие как жесты и речь … Так называемые изобразительные, ощупывающие и указывающие движения суть не что иное, как движения, воспроизводящие в укороченном виде (в форме знака или символа) движения такого же типа, осуществляемого на деле в соответствующих случаях»3. Подражание как основа социального общения также берет своѐ начало в живой природе. Подражание выполняет функцию передачи опыта от одного поколения к другому, от одной особи к 1 Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 51-52. См.: Там же. – С. 49. 3 В. М. Бехтерев. Мозг и его деятельность. М. –Л., 1928. – С. 234. 2 164 другой, которая лежит в основе негенетической наследственности. Подражание характерно и для игры, понимаемой как определенные виды движений, которые взаимно усваиваются и используются во взрослой жизни животных при борьбе, бегстве, добыче пищи, размножении и т.д.1 Подражание у животных происходит и в форме научения, которое понимается как приобретение и накопление индивидуального опыта вследствие видоизменения инстинктивной основы психической деятельности в процессе отражения новых условий конкретной среды обитания. Оно осуществляется путем привыкания, приобретения соответствующих навыков, упражнений. Подражание в межличностных социальных отношениях также реализуется в форме научения. Подражание в форме идентификации – это отождествление, уподобление кому-то, кто, как правило, является авторитетом, значимым для жизни человеком. Идентификация наблюдается и при усвоении общественных стереотипов – поведенческих или идеологических. На основе подражания складываются и типичные способы рационального мышления. «Именно в общении формируется идеальный план деятельности (и поведения в целом), как индивидуальной, так и совместной. Общение существенно повышает «мощность» и адекватность опережающего отражения. Благодаря коммуникативной функции сознания индивид как бы освобождается от необходимости повторять в своем развитии тот путь, который прошло общество»2. На основе подражания складывается сопереживание между людьми, начинаясь на психофизиологическом уровне в форме эмоционального заражения, которое, в результате обратной связи, может усиливаться, превращаясь в массовое проявление одинаковых эмоций (радостное возбуждение, состояние паники и т.д). 1 См.: А. С. Батуев. Физиология высшей нервной деятельности и сенсорных систем. 3-е изд-ие, исправленное и дополненное. Москва … Минск. 2010. – С. 121. 2 Б. Ф. Ломов. Сознание как идеальное отражение // Психология сознания. Хрестоматия. СПБ. … Минск. 2001. – С. 122-123. 165 Определяющим моментом общения является понимание. Понимание рассматривается как отражение в сознании взаимодействующих субъектов целей, мотивов и установок друг друга. Механизмами взаимопонимания являются идентификация, эмпатия и рефлексия. Идентификация, как уже упоминалось, представляет мысленный процесс уподобления себя партнеру по общению, с целью познать или понять его мысли и представления. Под эмпатией также понимается мысленный процесс уподобления себя другому, но с целью осознать его переживания и чувства (аффективное понимание). Рефлексия – это осмысление индивидом того, как он сам воспринимается и понимается партнером по общению. К целям взаимопонимания и, соответственно, определенного уровня общения, относят: оказание помощи другому человеку; получение помощи; поиск партнера для беседы, для совместной деятельности, игры; поиск человека, способного к сопереживанию; общение рассматривается как способ самовыражения; приобщение другого человека к своим ценностям; влияние на другого человека1. Другие авторы к потребностям в общении относят потребность в другом человеке, взаимоотношении с ним; в принадлежности к социальной общности; в сопереживании и сочувствии; потребность в заботе, помощи и поддержке со стороны других людей; в оказании помощи и заботы другим людям; в установлении деловых связей для осуществления совместной деятельности; потребность в обмене опытом и знаниями; в уважении со стороны окружающих; в выработке общей точки зрения на происходящие события2. В определенной части смысл, содержание целей совпадает с потребностями общения, которые относят к числу жизненно определяющих. Эти потребности возникают на основе взаимодействия и, следовательно, взаимоотражения с окружающей природой, с обществом, когда деятельность 1 2 См.: Е. П. Ильин. Психология общения и межличностных отношений. Москва … Минск. 2010. – С. 34. См.: Там же. – С. 30. 166 человека – бессознательно или осознано – направлена на установление гармонии с внешним и внутренним миром. Всегда сопровождаемой дисгармонией, к устранению которой направлены стремления человека. Так как дисгармония с необходимостью сопутствует гармонии, то отношения человека с миром носят противоречивый, динамический характер: адекватные изменения, установившись, закрепляются с тем, чтобы стать точкой отсчета для новых изменений, соответствующих движению окружающих предметов и процессов действительности. Потребность быть с людьми, устанавливать с ними и сохранять хорошие отношения называется аффилиацией. Ей соответствует желание быть принятым другими людьми. Такой человек имеет характерный психологический портрет: он стремится к принятию, наблюдается уверенность, непринужденность в общении, открытость и социальная смелость. Страх отвержения порождает иные личностные особенности, такие, как неуверенность, неловкость, скованность. Отчужденность от окружения переживается как одиночество. Различают хроническое, ситуативное и преходящее одиночество. Это сложное психологическое ощущение. Причин появления чувства одиночества много. У одиноких людей застенчивость, наблюдается низкое доброжелательность. высокая самоуважение, Одинокие им социальная тревога, несвойственны сосредоточены на большая альтруизм своих и проблемах, повышенно самокритичны, в межличностных контактах внушаемы, упрямы и т.п.1 Межличностные контакты имеют, помимо психологической, глубокую природную основу, что подтверждает признанную в литературе точку зрения о том, что общение – жизненно важная человеческая потребность. Изучением физиологических механизмов психических процессов, которые связаны с обеспечением межличностного общения, занимается, в частности, 1 См.: Е. П. Ильин. Психология общения и межличностных отношений. Москва … Минск. 2010. – С. 196, 200, 201, 204. 167 сравнительно новая наука – социальная психофизиология. Объект ее исследования – эволюционный ряд социальных отношений в сообществах живых организмов. Это: живые системы, сообщества, анонимные сообщества, семейные группировки, персонифицированные сообщества. Высшей формой персонифицированных сообществ является сообщество людей1. Потребность людей жить во взаимосвязи друг с другом имеет глубокую биологическую, физиологическую и биохимическую основу. В частности, одиночество сопровождается нарушением иммунного и биохимического статуса организма, что приводит к низкой его сопротивляемости, вялости и «обреченности»2. Отсутствие социальных контактов у детей, особенно в раннем возрасте, сопровождается расстройством психики и поведения, наблюдается так называемый «госпитальный синдром», который проявляется в утрате способности адекватно реагировать на воздействия среды, а также в стремлении вообще уклониться от них3. Согласно имеющимся персонифицированных данным, сообществ в в нервной процессе системе эволюции формируются специализированные механизмы, обслуживающие «социальное восприятие» и избирательно реагирующие на социальные стимулы. Часть этих механизмов локализована в центральной нервной системе и связана с организацией специфических социальных сигналов – звуковых, речи у человека; это жесты и позы; эмоциональное выражение лица. Показывается также, что существуют базовые эмоции, которые опознаются по выражению лица и являются побудительными эмоциональными сигналами общения. Им соответствуют, в височной доле мозга, специализированные нейронные механизмы распознания лиц, а в миндалине – специализированный механизм распознавания эмоциональных выражений 1 Психофизиология. Под ред. Ю. И. Александрова. 3-е изд-ие, дополненное и переработанное. Москва … Минск. 2012. – С. 420, 421. 2 См.: Там же. – С. 430. 3 См.: Там же. 168 лиц1. «Нейроны – детекторы лиц и нейроны – детекторы эмоциональных выражений лиц являются компонентами нейрофизиологической системы, интегрирующей информацию о других индивидах и поэтому названной системой «Кто?». Система «Кто?» развивалась в филогенезе для выполнения очень важной задачи – сделать возможной для еѐ обладателя интерпретацию всевозможной информации (включая психологическое состояние) о других индивидах, чтобы, в конечном счете, определить их диспозиции и намерения. Мозговые процессы по идентификации лиц и их мимики – только ступенька к всестороннему социальному познанию, но ступенька первая, вслед за разрушением которой может «рухнуть» все здание социальной адаптации»2. Принято считать, что общение выполняет три главных функции: информационно-коммуникативную, аффективно-коммуникативную: регуляционно-коммуникативную информационно-коммуникативная и функция заключается в любом виде обмена информацией между взаимодействующими индивидуумами; представляет регуляционно-коммуникативная собой регуляцию поведения и (или интерактивная) организацию совместной деятельности людей; аффективно-коммуникативная функция общения связана с регуляцией эмоций3. Различают также типы общения, или взаимодействия. Это, прежде всего, кооперация и конкуренция. Кооперация представляет собой координацию (упорядочивание, суммирование) сил, действий участников общения; конкуренция – проявление, в разной степени, несолидарных и негативных черт участников взаимодействия. Различают типы конкуренции: соревнование, соперничество, конфронтацию, доходящую до конфликта. Конфликт 1 См.: Психофизиология. Под ред. Ю. И. Александрова. 3-е изд-ие, дополненное и переработанное. Москва … Минск. 2012. – С. 432-433. 2 Там же. – С. 433-434. 3 См.: Психология. Под ред. В. Н. Дружинина. Учебник для гуманитарных вузов. Москва … Минск. 2009. – С. 365-366. 169 рассматривается как сложное социально-психологическое явление, имеющее свою структуру, динамику, функцию и типологию1. Существование межличностных отношений внутри различных форм социального общения рассматривается как реализация устремлений конкретных личностей, или «… в объективной ткани общественных отношений присутствуют моменты, исходящие из сознательной воли и особых целей индивидов»2. Межличностные отношения как бы «опосредствуют» воздействие на личность более широкого социального целого3. Э. Фромм разделяет межличностные отношения на союз-симбиоз, обособленность-деструктивность и любовь. В случае союза-симбиоза человек соединен с другими крепкими и тесными связями, но одновременно он утрачивает или никогда не обретает независимости. Такая попытка избежать одиночества, становясь частью другого человека, приводит к мазохизму и садизму, дополняющих, предполагающих друг друга. Мазохизм является попыткой избавится от своего Я, обретая безопасность путем подчинения себя другому человеку. Этим другим является садист, стремящийся к полному господству над другим: «Человек, который «порабощен», воспринимается и рассматривается в качестве вещи для использования и эксплуатации, а не как человеческое существо, являющееся целью само по себе. Чем более это стремление к господству соединено с деструктивностью, тем более жесткие формы проявления этого господства. Не исключены, однако, случаи мягкого, благосклонного господства, которое скрывается под маской «любви» - это тоже проявление садизма»4. Противоположностью союзу-симбиозу являются межличностные отношения, построенные на отстраненности, дистанции, деструктивности. В данном случае отстраненность, достаточно распространенная форма общения, 1 См.: Г. М. Андреева. Социальная психология. М., 2007. – С. 106-108. См.: Там же. – С. 71. 3 См.: Там же. 4 Эрих Фромм. Человек для себя. Минск. 1998. – С. 505. 2 170 достигает критической точки, когда доминирующим становится чувство безразличия и равнодушия к другим людям. Активной формой отстраненности, – пишет Э. Фромм, – является деструктивность или стремление разрушить других из боязни быть разрушенным ими. Она «представляет собой извращенный жизненный импульс, энергию неизжитой жизни, перешедшую в энергию, направленную на уничтожение жизни»1. И, наконец, третьей формой межличностных отношений является любовь – плодотворное отношение к себе и другим людям, форма отношений между человеческими существами, «при которой сохраняется целостность каждого из них»2. Любовь, по Э. Фромму, один из аспектов «продуктивной ориентации», или активной и творческой связи со своим близким, с самим собой и с природой. В области мышления она выражается в разумном постижении мира, в области действий – в созидательном труде. Как чувство – это не единение с одним человеком в ущерб отстраненности от всех других, а, напротив, это чувство единства со всеми другими людьми, со всем миром. «Словами «Я люблю тебя», – пишет Э. Фромм, - я говорю: «Я люблю в тебе всѐ человечество, всѐ живое, я люблю в тебе и себя самого»»3. Любовное отношение – это этическое отношение к человеку. Так как подлинное человеческое существование человек обретает постольку, поскольку в любви к нему другого человека он начинает существовать для другого человека. Любовь к другому человеку выступает как «первейшая» и «острейшая» потребность человека, потому что она есть оценка сущности человека, зеркало, способное отразить его подлинную сущность; радоваться самому существованию другого человека есть выражение любви в еѐ исходном и самом чистом виде4. 1 Эрих Фромм. Человек для себя. Минск. 1998. – С. 507. Там же. 3 Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 44. 4 См.: С. Л. Рубинштейн. Человек и мир. Москва … СПб. 2012. – С. 112. 2 171 Способность к любви и созиданию рассматривается Э. Фроммом как проявление психического здоровья, связанного с «чувством тождественности, основанном на переживании своего Я в качестве субъекта и реализатора собственных способностей, осознанием реальности вне нас и в нас самих, т.е. развитием объективности и разума»1. * * * Основой межличностных отношений является диалог, или «речь двоих» – единый процесс, состоящий из двух составляющих, нераздельных и противоречивых. Методологической основой изучения особенностей диалога, его места в социальном общении может послужить представление о диалектической взаимосвязи общего, особенного и единичного. А именно, что любое конкретное явление – процесс, предмет, или любое «отдельное», одновременно представляет собой и специфическое, «единичное» образование и «всеобщее» как часть универсума, мира, куда включен каждый отдельный объект. «Подлинная единичность есть вместе с тем всеобщность в самой себе»2; «всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного … Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами) и т.д...»3. Промежуточным образованием между общим и единичным является «особенное». Через призму сказанного, можно рассматривать соотношение и взаимосвязь уровней социального общения. Речь идет о коммуникации, общении и диалоге. Коммуникация (от лат. communicatio) означает связь, или сообщение. 1 Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 93. Г. В. Ф. Гегель. Философия природы // Энциклопедия философских наук. Т.2., М. 1975. – С. 23. 3 В. И. Ленин. Философские тетради. М. 1973. – С. 318, 321. 2 172 Это любая связь между любыми системами; в основном имеется в виду связь технических систем, человека и машины. Общение же предполагает осознанный личностный контакт субъектов общения, обмен мыслями и чувствами, возникающий в процессе совместной деятельности. Когда наличествует общение субъекта с субъектом, социальный двусторонний личностный контакт, тогда имеет место диалог как специфическая, конкретная форма общения. «Диалог (от греч. dialogos) – попеременный обмен репликами (в широком смысле репликой считается и ответ в виде действия, жеста, молчания двух и более людей1; диалог – «разговор между двумя или несколькими лицами»2). Соответственно, применительно к системе социального общения, можно заключить, что коммуникация – это общее; общение – особенное; диалог – единичное, или отдельное. Это означает, что общие черты коммуникации и общения присутствуют в диалоге, но иные присущи именно диалогу. Социальный диалог – это особый вид общения, когда две стороны пытаются найти общую точку зрения, одинаковый подход к решению проблем одновременно и личных, и детерминированных интересами социальных групп, куда включены договаривающиеся стороны, и, в конечном счете, обществом в целом. Наиболее острый характер социальный диалог приобретает тогда, когда интересы сторон не только не совпадают, но являются противоположными. В этом случае диалог становится особенно актуальным как условие стабильности социальных отношений, структурирующих общественную жизнь. Соответственно диалог есть социально-психологический феномен, в котором решения социальных задач преломляется через психологию личностей, проявляясь в их деятельности, поступках. Диалог преимущественно происходит в устной форме. Непосредственная устная речь несет на себе не только смысловую, но и эмоциональную нагрузку; 1 2 Краткий психологический словарь. М., 1985. – С. 87. Словарь иностранных слов. М., 1949. – С. 206. 173 последняя в значительной степени утрачивается при опосредованном общении или общении сразу нескольких лиц, когда информация и энергия, заложенные в словах, рассеиваются, и, соответственно, диалог не достигает желаемого результата. Если взаимодействие сравнительно длительное, между двумя конкретными лицами происходит и взаимоотражение – на основе таких его свойств, как аккумуляция и, соответственно, избирательность (о чем речь шла выше), в результате чего постепенно вырабатывается подобие, изоморфизм на всех уровнях взаимодействия – диалога: умственном, эмоциональном – возникает своего рода психологический резонанс, и это тоже служит причиной того, что любое общение становится эффективнее, если начинается с первых его, исходных этапов – с диалога. Коммуникабельность, как известно, предполагает совместимость разнотипных систем, между которыми происходит обмен информацией. Совместимость личностей основывается на возникновении психологического подобия (резонанса) в важных, главных чертах. Это возможно при наличии и прямой и обратной связи между еѐ членами, и эта связь должна затрагивать все определяющие свойства личности. Такая ситуация может возникать в основном при непосредственном диалоге, на основе процесса взаимоотражения. В философской литературе термин «диалог» используется в онтологических теориях коммуникации для обозначения особого уровня коммуникативного процесса, на котором происходит слияние личностей участников коммуникации1. Мартин Бубер пишет, что «там, где между людьми установилась открытость, пусть даже не в словах, прозвучало священное слово диалога»2. Говорится о незаметном, но значительном «уголке существования» – взглядах, вспыхивающих между незнакомыми людьми, идущими рядом в уличной толпе, 1 2 См.: Современный философский словарь. Москва … Екатеринбург. 1996. – С. 145. Мартин Бубер. Диалог // Два образа веры. М., 1995. – С. 96. 174 когда некоторые из этих взглядов, «мелькая без определенной направленности, открывают друг другу две предрасположенные к диалогу натуры»1. Подчеркивается: «Диалог не ограничивается общением людей друг с другом, он … есть отношение людей друг к другу, выражающееся в их общении. Отсюда следует, что, даже если можно обойтись без слов, без сообщения, одно должно в любом случае необходимо присутствовать в диалоге – взаимная направленность внутреннего действия»2. Границы возможности диалога – это «границы проникновения»3, а именно: «… в открытый для восприятия час моей личной жизни я встречаю человека, в котором мне что-то, что объективно я даже не могу постигнуть, «говорит» … взывает как-то ко мне, входит сказанным в мою жизнь. Это может быть что-то, связанное с данным человеком, например, что я ему нужен. Но может быть и нечто обо мне … Этот человек не предмет моего внимания, я оказался как-то связан с ним. Быть может, я должен оказать на него какое-то воздействие, а быть может, только научиться чему-нибудь, и всѐ дело только в том, чтобы я это «принял» … Несомненно только, что ко мне было обращено слово, требующее ответа. Назовем такое восприятие проникновением»4. В чем-то созвучная со сказанным, но и неожиданная мысль, высказанная А. А. Ухтомским: «О Сократе мы ровно ничего не знали бы, если бы за ним не записывали слов и мыслей его собеседники – Платон и Ксенофонт. О Христе мы ровно ничего не знали бы, если бы народное предание, возникшее от поколения его личных собеседников, не вылилось потом в писаные книги Евангелий, которых было много! Отчего же они не писали, эти всемирно гениальные люди? Отчего мы знаем о них исключительно через их собеседников? Мне кажется оттого, что они никогда и не имели неутолѐнной жажды в собеседнике, ибо имели всегда наиискреннейшего собеседника в 1 Мартин Бубер. Диалог // Два образа веры. М., 1995. – С. 97. Там же. – С. 99. 3 См.: Там же. – С. 101. 4 Там же. 2 175 ближайшем встречном человеке! Вот в чем секрет! И вот отчего люди толпами шли к ним! Уметь видеть и находить в каждом встречном человеке своего искомого собеседника! Тогда, конечно, обращаться к мысленному дальнему собеседнику и не придется! … Оттого и не было у них писательства, никаких абстракций, никакого гербария, а была живая жизнь для живых людей, оживляющая все новые поколения живых людей через века и тысячелетия. Как это ни парадоксально, но это так! Это, в сущности, уже плохо, если человек вступил на путь писательства! ... Это или неповторимая утрата, или неумение жить с людьми целой, неабстрактной жизнью!»1. Диалог, «речь двоих» предполагает сближение позиций и особенно поддержание взаимопонимания. Взаимопонимание включает в себя понимание целей, мотивов, установок друг друга и их принятие, разделение, что ведет к согласованию поступков и действий. Взаимопониманию препятствуют психологические барьеры, такие, как недоверие, нетерпимость, отчужденность. Барьер недоверия возникает вследствие неискренности одного из партнеров по общению; в этом случае общение принимает формальный характер, становится игрой или прекращается. Барьер нетерпимости действует при одностороннем или взаимном нежелании партнеров сблизить свои позиции. Как следствие – взаимная отчужденность, запальчивость и упрямство2. Юрген Хабермас выделяет два типа поведения – коммуникативное и стратегическое; первое направлено на достижение взаимопонимания, второе – ориентировано соответственно, на соблюдение для собственных достижения цели интересов, предполагает на успех, либо и, прямое манипулирование партнером, либо его обман. Соответственно, действительная интеграция членов общества связана лишь с коммуникативным поведением. 1 А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб., Москва – Харьков – Минск. 2002 – С. 384. См.: Е. П. Ильин. Психология общения и межличностных отношений. Москва … Минск. 2010. – С. 221, 222, 223. 2 176 Согласно Ю. Хабермасу, социальные интеракции (взаимодействия) могут быть более или менее кооперативными и стабильными, или, напротив, конфликтными или нестабильными, что зависит от того, как участники интеракции (по меньшей мере двое) могут координировать планы своих действий таким образом, чтобы Другой, не возбуждая конфликта и во всяком случае избегая риска прервать интеракцию, мог «соединить свои действия с действиями Я»1. Когда субъекты обращаются друг к другу стратегически, то всѐ зависит от того, насколько эгоцентрический подсчет собственной выгоды уравновешивается подсчетом выгоды с противной стороны. Коммуникативное действие – это «когда актеры идут на то, чтобы внутренне согласовать между собой планы своих действий и преследовать те или иные свои цели только при условии согласия относительно данной ситуации и ожидаемых последствий, которое или уже имеется между ними, или о нем еще только предстоит договориться»2. Процессы взаимопонимания, характеризующие коммуникативное, а не стратегическое поведение, нацелены на достижение согласия, которое зависит от рационально мотивированного одобрения содержания того или иного высказывания. Согласие невозможно навязать другой стороне, к нему нельзя обязать соперника, манипулируя им: «то, что явным образом производится путем внешнего воздействия, нельзя считать согласием. Последнее всегда покоится на общих убеждениях»3. Умение найти согласие с другим человеком, не унижая его и не принуждая различными способами принять неприемлемую для него точку зрения, связано с уровнем нравственности инициатора диалога. Мы не только видим себя, «как в зеркале», в ответных реакциях собеседника на наше поведение, но мы сознательно можем вызывать также и те реакции, которые 1 Юрген Хабермас. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб. 2006. – С. 199. Там же. – С. 199. 3 Там же. – С. 200. 2 177 способствуют взаимопониманию, т.е. являются условием совместной деятельности. Это зависит от нашей способности увидеть в человеке наиболее привлекательные черты его личности и сконцентрироваться именно на них. А так как подобное познается подобным, то и инициатору диалога нужно иметь свойства, привлекательные для других людей. А. А. Ухтомский писал, что когда сведения и впечатления о человеческом лице приобретают для одного из собеседников известную законченность, это значит, что он смог интерполировать (наделить) в слитный образ те данные, которые дошли до него от другого собеседника. Способность же к интерполяции определяется не каким либо отстраненным источником, а нравственностью его личности: «Представление мое о моем собеседнике это гипотетический проект человеческого лица, составленный мною по интерполированным данным опыта и ради практической потребности войти в соприкосновение с данным лицом, жить с ним, делать с ним общее дело. Евангельский совет «не судить», т.е. не осуждать собеседника, грозящий тем, что тут ты сам судишь и осуждаешь себя, говорит: когда интерполируешь лицо ближнего и собеседника в другую сторону, заканчивая образ его в отрицательную сторону, тем самым предрешаешь для себя самого возможность совместного дела с данным человеком и при том на основании твоих собственных отрицательных черт, которыми ты интерполировал своего собеседника! Собеседник твой таков для тебя, каким ты его заслужил! Тем, что не заканчиваешь его образа и не произносишь над ним окончательного суда, открываешь себе возможность его идеализировать, любить, проектировать и осуществлять вместе с ним новую личную жизнь!»1. К механизмам взаимопонимания относят, в частности, аттракцию, или процесс формирования привлекательного образа человека, с которым хотят установить дружественные отношения. 1 А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб., Москва – Харьков – Минск. 2002 – С. 296. 178 Препятствием к взаимопониманию является так называемый эффект категоричности, когда человеку, с которым общаются, приписываются те или иные характеристики в зависимости от того, к какой категории людей он отнесен (приводится пример, когда в одном исследовании профессиональные психотерапевты смотрели снятое интервью с человеком, который в одном варианте был представлен как пациент психиатрической клиники, а в другом – как поступающий туда на работу. В первом случае психотерапевты находили в его ответах массу признаков ненормальности и плохой адаптации. Во втором – они же решили, что он абсолютно нормален и хорошо адаптируется)1. Взаимопониманию препятствует и эффект стереотипизации; он проявляется тогда, когда суждение о другом человеке выносится на основании своего прошлого опыта в форме стандартизованных характеристик, что ведет к предубеждению против партнера2. Взаимопониманию способствуют такие группы чувств, как конъюнктивные, и препятствуют дизъюнктивные, разделяющие людей3. К объединяющим чувствам Альфред Адлер относит радость, сострадание, смирение4; к разъединяющим – гнев, горе, отвращение, страх5. Для сближения противоположных позиций важно услышать собеседника. Это значит исключить личные предубеждения; не спешить с заключениями; не путать факты и мнения; не определять личную позицию ещѐ до того, как вступаешь в беседу; внимательно слушать собеседника и постараться правильно его понять6. Действенным средством установления взаимопонимания является и убеждение – метод воздействия на сознание личности путем обращения к ее собственному критическому суждению. Основой убеждения является 1 См.: Е. П. Ильин. Психология общения и межличностных отношений. Москва … Минск. 2010. – С. 211. См.: Там же. – С. 211-212. 3 См.: Г. М. Андреева. Социальная психология. М., 2007. – С. 72-73. 4 См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 235-237. 5 См.: Там же. – С. 227-234. 6 См.: Е. П. Ильин. Психология общения и межличностных отношений. Москва … Минск. 2010. – С. 66. 2 179 выделение социальной и личной значимости решения того или иного вопроса, разъяснение его сути1. Это и приведение убедительных аргументов для принятия совместного решения. Согласно Ю. Хабермасу, диалог, дискуссия может строится только на основе аргументации. Подчеркивается, что не существует ни одной социокультурной жизненной формы, которая не нацеливалась бы, хотя бы косвенно, на продолжение коммуникативного действия с помощью аргументативных средств2. В процессе убеждения необходимо проанализировать различные точки зрения; никогда не говорить человеку прямо, что он не прав, тем самым с самого начала задевая его самолюбие, а, напротив, подвести его к тому, что предлагаемая идея принадлежит ему самому. Очень важно в споре критиковать не личность собеседника, а приводимые им доводы; включать партнера в обсуждение и принятие решения, так как люди лучше принимают те взгляды, в обсуждении которых они участвуют. Важно также учитывать индивидуальные особенности партнера, его образованность и культурный уровень для того, чтобы подобрать наиболее близкие и понятные ему аргументы3. Названные и многие другие способы налаживания диалога, установления взаимопонимания и доверия между субъектами общения чрезвычайно важны и во многом способствуют его эффективности в достижении желаемого результата. Однако представляется, что исполняя все названные и многие другие рекомендации, мы все же будем скользить по поверхности явления, не заглядывая в сущность, умышленно или неосознанно не замечая еѐ. Главное в диалоге (и общении в целом) в изначальной взаимной заинтересованности людей и в самом диалоге и в его результативности. Заинтересованность же связана с общностью интересов и наличием проблем, которые могут быть решены только совместными усилиями обеих сторон. 1 См.: Е. П. Ильин. Психология общения и межличностных отношений. Москва … Минск. 2010. – С. 90. Юрген Хабермас. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб. 2006. – С. 158. 3 См.: Е. П. Ильин. Психология общения и межличностных отношений. Москва … Минск. 2010. – С. 96-97. 2 180 Если сравнить потребности и цели в общении в целом и таковые в социальном диалоге, охватывающем сравнительно большие слои населения, то увидим, что они несколько отличаются – общение больше связано с решением суто человеческих проблем, а социальный диалог преимущественно с решением проблем социально-политического характера. Что касается целей и потребностей в социальном диалоге, то о них, в частности, говорится в принятом в Украине Законе о социальном диалоге («О социальном диалоге в Украине» № 2862-VI от 23.12.2010 г.), где (статья 1) социальный диалог определяется как процесс сближения позиций, которые представляют интересы работников, работодателей, органов исполнительной власти и органов местного самоуправления, по вопросам формирования и реализации государственной социальной и экономической политики, регулирования трудовых, социальных и экономических отношений. Наиболее же острые формы социального диалога возникают при сопоставлении, столкновении именно социальных интересов. В социологии интересы рассматриваются как реальные причины действий социальных групп, и, соответственно, отдельных членов этих групп, обусловленные их положением в обществе. И если это положение значительно отличается, то нахождение общих интересов становится проблемой. Скорее расхождение общих интересов обусловит необходимость диалога, и чем больше это расхождение, тем труднее он обещает быть. В этом случае возможен вынужденный диалог, или принуждение к диалогу. В целом, относительно проблемы социального диалога, уместно подчеркнуть, что любая идея, возникающая в общественном сознании, и соответствующая ей научная проблема, есть отражение состояния общественной практики, проблем, возникающих в реальной деятельности людей. И чем с большей необходимостью требуется решать назревшие задачи, тем интенсивнее поиск наиболее оптимальных путей и средств их решения. Идея социального диалога отражает собой осознание необходимости выработки новой формы социальной адаптации – уровень социального противостояния и в Европе и в масштабах планеты делает вопрос о социальном диалоге, социальном партнерстве не просто масштабным, но и глобальным. 181 Глобальным и в том смысле, что социальное противостояние в той или иной форме распространяется на все сферы жизнедеятельности общества. В заключение – высказывание Мартина Бубера: «Фундаментальным фактом человеческой экзистенции является «человек с человеком». Если что и составляет характерную особенность человеческого мира, то это прежде всего нечто, возникающее здесь между существом и существом, подобного чему нельзя найти нигде в природе. Язык служит для этой искомой величины лишь знаком и средством общения; им возбуждается всякая духовная деятельность … Она коренится в том, что существо мыслит другое как другое, как именно это, определенное, иное существо, чтобы соединиться с ним в сфере, простирающейся за пределы их собственных сфер. Эту сферу, возникшую с тех пор, как человек стал человеком, я называю сферой Между. Реализуя себя в весьма различной степени, эта искомая величина тем не менее является первичной категорией человеческой действительности»1. 1 Мартин Бубер. Проблема человека // Два образа веры. М., 1995. – С. 230. 182 Глава III. Мировоззренческие аспекты проблемы социального общения §1. Единство – не единообразие: к типам личности Различие сущности есть … противоположение, согласно которому различное имеет перед собой не вообще другое, а свое другое. Все органическое есть то, что саморазличается в самом себе, сохраняя единство в многообразии Г. В. Ф. Гегель Рассматривая человека с человеком, всякий раз увидишь динамическую двойственность, которая вместе с тем есть и сущность человека: тут и дающий, и приемлющий, тут и наступательный порыв, и защитное действие, тут и исследователь, и его оппонент – и всегда и то и другое в одном дополняющем обоих и составляющем человека взаимопроникновении Мартин Бубер Все сложноорганизованные системы – материальные и идеальные – отражают противоречивость окружающего мира, в частности, единство гармонии и дисгармонии, порядка и хаоса, тождества и различия. Это касается и психических свойств личности, и, соответственно, ее поведения и деятельности. 183 Сознание, психические процессы и состояния отдельных людей, наряду со специфическими особенностями, отличающими людей друг от друга, выявляют и общие закономерности, которые лежат в основе этих различий. Общие свойства психической деятельности способствуют общению и совместной деятельности, а специфические, противореча им, в то же время создают определенную систему притяжения и отталкивания, с одной стороны препятствуя, о другой – способствуя взаимодействию, так как взаимодействие невозможно между тождественными образованиями. Единая канва жизни есть та основа, где рождаются, сосуществуют, борются и доминируют противоположности: экстраверты и интроверты, сильные и слабые, добрые и злые, лживые и искренние, честные и мошенники, преступники и те, кто противостоит им и т.д. А также, где в постоянном противоборстве находятся взаимоисключающие стороны одной и той же личности. С одной стороны, – пишет, в частности, Э. Фромм, – человеку свойственно созидание, творчество, когда он поднимается над пассивностью и случайностью своего существования, вступая в царство целеустремленности и свободы1. Но при этом человек всегда стоит перед выбором между созиданием и разрушением, любовью и ненавистью, потому что разрушительность – «вторичная потенциальная возможность, коренящаяся в самом существовании человека и обладающая такой же силой и властью, как любая другая страсть»2. Разрушительность есть оборотная сторона созидания; и то и другое служит ответом на одну и ту же потребность – преодолеть ограниченность своего существования; стремление к разрушению неизбежно возникает в тех случаях, когда не удовлетворяется стремление к созиданию3. 1 См.: Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 50. Там же. – С. 51. 3 См.: Там же. 2 184 Можно добавить, что стремление к созиданию как к активной конструктивной деятельности не всем и свойственно (и не всем доступно), особые свойства личности ведут человека либо в стан творцов, либо разрушителей. Это – при доминирующих чертах личности. А усредненный вариант – когда человек одновременно является и созидателем и разрушителем. Изучение личности человека позволяет ответить на вопрос, какие ее черты связаны с созиданием (с добром, способствующим структурированию, усовершенствованию пространства и времени) и разрушением (злом, несущим деструкцию во все, что окружает человека). И как формируются и те, и другие свойства личности, что предполагает возможность корректировать процесс социализации и гуманизации личности, а, значит, и общества. Если исходить из того, что общее определяет единичное, находится и проявляется в единичном, значит нужно начинать с общего. С изучения общих закономерностей формирования психики и личности, определяя наибольшую целесообразность этого общего – имеется в виду как общественные формы сознания, так и фундаментальные, биологические основы существования человека, его здоровье, наследственность – и от обоих этих противоположных начал двигаться к ядру, центру личности, способствуя выработке ее устойчивости в борьбе с жизненными трудностями, а, значит, умению находить путь, ведущий к ее сохранению и в существующей, и в более совершенной, в направлении оптимальных параметров, среде. Мы привыкли думать, – писал А. Н. Леонтьев, – что человек представляет собой центр, в котором фокусируются внешние воздействия и из которого расходятся линии его связей, его интеракции с внешним миром, что этот центр, наделенный сознанием, и есть его «Я». Однако дело обстоит иначе: многообразные формы деятельности субъекта пересекается между собой, связываясь в узлы объективными, общественными по своей природе, отношениями, в которые он необходимо вступает. Эти узлы, их иерархия и 185 образуют тот «центр личности», который мы называем «Я»; иначе говоря, центр этот лежит не в индивиде, … а в его бытии1. Личность человека не является предсуществующей по отношению к его деятельности, как и его сознание, ибо она деятельностью порождается2, «какой бы морфологической организацией, какими бы потребностями и инстинктами ни обладал индивид от рождения, они выступают лишь как предпосылки его развития, которые тотчас перестает быть тем, чем они были виртуально «в себе», как только индивид начинает действовать. Понимание этой метаморфозы особенно важно, когда мы переходим к человеку, к проблеме его личности»3. Для понимания противоречивого характера личности, где переплетаются общее и единичное (индивидуальное), важна концепция структуры психики, разработанная З. Фрейдом. Это взаимосвязь Ид (Оно), Эго (Я) и Супер-Эго (Сверх-Я), или Я-идеал. Ид – средоточие слепых инстинктов, либо сексуальных, либо агрессивных, стремящихся к немедленному удовлетворению. Непосредственные воздействия среды воспринимает Эго, сохраняя их следы в памяти и обеспечивая тем самым оптимальные формы адаптации к среде. Супер-Эго представляет моральные стандарты, усвоенные личностью, главным образом в процессе воспитания. В отделении Сверх-Я от Я, – писал З. Фрейд, – нет ничего случайного, оно отражает самые важные черты индивидуального развития и развития вида, и более того, придавая влиянию родителей устойчивое выражение, оно увековечивает существование факторов, которым обязано своим происхождением4. Относительно Супер-Эго или Я-идеала: «То, что биология и судьбы человеческого вида создали и оставили после себя в Оно, перенимается Я благодаря образованию идеала и индивидуально заново в нем переживается. В силу самой истории своего образования Я-идеал имеет самую тесную связь с 1 См.: А. Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. М., 2004. – С. 173. См.: Там же. – С. 133. 3 Там же. – С. 139. 4 См.: Зигмунд Фрейд. Психика: структура и функционирование. М., 2007. – С. 152. 2 186 тем, что было приобретено индивидом в филогенезе, его архаическим наследием. То, что в отдельной душевной жизни относилось к самым глубоким слоям, благодаря образованию идеала становится наивысшим в душе человека в значении наших оценок»1. Многое в поведении личности объясняется не только самим взаимодействием названных ее структурных компонентов, но и их особенным содержанием. Важное значение для понимания направленности поведения и деятельности – созидающей или разрушительной - имеет динамическое отношение в виде влечения к жизни и влечения к смерти; перед последним стоит задача привести органическое живое в безжизненное состояние, тогда как эрос преследует цель усложнить жизнь путем объединения рассеянных частиц живой субстанции и, разумеется, сохранить ее при этом. Возникновение жизни стало причиной продолжения жизни и вместе с тем стремления к смерти, а сама жизнь – борьбой и компромиссом между двумя этими стремлениями2. Бессознательное сексуальное влечение (как стремление к жизни) обозначалось у З. Фрейда термином «либидо»; впоследствии этот термин трактуется более широко (сохраняя, тем не менее, свое главное содержание) – как в целом «энергия инстинкта жизни», целью которой является сохранение рода (вида), как такое энергетическое напряжение, которое снимается созиданием, творчеством, сближением. Стремление к смерти, «энергия инстинкта смерти» – «мортидо» – является таким энергетическим напряжением, которое снимается разрушением, нанесением ущерба, устранением и отдалением, и которое в наивысшей степени удовлетворяется убийством или самоубийством; мортидо направлено на сохранение не вида, а индивида3. Из стремления к созиданию возникает любовь, великодушие, щедрость, пылкое произведение потомства, радостное творчество; стремление к 1 Зигмунд Фрейд. Психика: структура и функционирование. М., 2007. – С. 153. Там же. – С. 156-157. 3 См.: Эрик Берн. Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных. Минск. 1998. – С. 520. 2 187 уничтожению приводит в действие вражду и ненависть, слепой гнев, наслаждение жестокостью и распадом живой плоти1. Проявление взаимосвязи этих двух влечений З. Фрейд, в частности, видит во взаимодополнении любви и ненависти, – «для труднопостижимого влечения к смерти можем указать представителя в деструктивном влечении, путь которому показывает ненависть»2. Ненависть не только постоянно сопровождает любовь, но зачастую предшествует ей в человеческих отношениях; ненависть при разнообразных условиях превращается в любовь, а любовь – в ненависть3. Противоречивая природа личностей, их взаимодополнительность и взаимоотрицание, благодаря которому рождается социальное действие, раскрывается в разработанной К. Г. Юнгом концепции психологических типов. «Ни одно социальное психологического законодательство разнообразия людей, – не сможет писал К. пройти Юнг, – мимо этого необходимейшего фактора жизненной энергии в человеческом обществе. Поэтому очень полезно говорить о разнородности людей. Эти различия до такой степени обусловливают различные притязания на счастье, что никакое, даже самое совершенное законодательство никогда не смогло бы хотя бы приблизительно удовлетворить их. И невозможно изобрести такую общую внешнюю форму жизни, как бы ни казалась она справедливой и верной, которая не явилась бы несправедливостью для того или другого типа людей»4. К. Юнг считал, что реакции на одни и те же внешние воздействия зависят от уже сложившейся, имеющейся в наличии структуры психологических процессов, детерминированных прошлым опытом человека и человечества, его генетическими особенностями, воспитанием, условиями жизни и т.д. Это исходная позиция конкретизируется в следующих 1 См.: Эрик Берн. Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных. Минск. 1998. – С. 70-71. Зигмунд Фрейд. Психика: структура и функционирование. М., 2007. – С. 159. 3 См.: Там же. 4 Карл Юнг. Психологические типы. Минск, 1998. – С. 534-535. 2 188 положениях: с биологической точки зрения отношения между субъектом и объектом есть всегда отношение взаимного приспособления; природа знает два, коренным образом отличающихся друг от друга, вида приспособления, или адаптации – это повышенная плодовитость при относительно малой обороноспособности или вооружение индивида многообразными средствами самосохранения при сравнительно малой плодовитости. Такие два вида биологической противоположных адаптации обусловливают психологических типов существование приспособления: двух первый – экстраверт, который отличается способностью постоянно растрачиваться, распространяться и внедряться во все; второй – интроверт, обороняющийся от внешних требований, воздерживающийся от всякой затраты энергии, чем создает себе обеспеченное и могущественное положение1. Что касается феноменов сознания, то, по К. Юнгу, для такого психологического типа, как экстраверт, в качестве детерминирующей величины, является объект, объективные условия, которые играют для него более важную роль, чем его собственные, субъективные воззрения. Главное решение приходит для экстраверта извне, «потому что он его оттуда ждет», это – «основная установка», «источник всех особенностей его психологии»2. Именно объективные происшествия для экстраверта наиболее интересны, привлекательны; его моральные принципы совпадают с общепризнанными моральными воззрениями3. Такое приноровление, согласно К. Г. Юнгу, может показаться оптимальным приспособлением. Однако, как все одностороннее, оно таит в себе опасность: во-первых, экстраверт, вовлекаясь в объекты, частично теряет в них самого себя, вследствие чего возникают определенные функциональные и телесные расстройства. В частности, самая частая форма невроза у 1 Карл Юнг. Психологические типы. Минск, 1998. – С. 368-369. См.: Там же. – С. 371. 3 См.: Там же. – С. 372. 2 189 экстравертного типа – истерия, возникающая на фоне подражания, т.е. отражения внешних обстоятельств; она проявляется в постоянном стремлении обращать на себя внимание окружающих, в частности в форме сообщительности, при этом, если информация истощается, то сообщаются фантастические вымыслы, что является характерным симптомом – истерической ложью1. Приспособление экстраверта к среде чревато и тем, замечает К. Юнг, что «с высшей точки зрения вовсе еще не сказано, что объективно данное при всех обстоятельствах является нормальным. В историческом или местном отношении объективные условия могут быть ненормальными. Индивид, приноровившийся к этим обстоятельствам, хотя и следует ненормальному стилю окружающей среды, но находится вместе со всей своей средой в ненормальном положении перед лицом общезначимых законов жизни. Правда, единичная личность может при этом процветать, но лишь до тех пор, пока она вместе со всей своей средой не погибнет от прегрешения против общих законов жизни»2. Мышление экстраверта позитивно, потому что продуктивно; оно ведет или к новым фактам, или к созданию обобщающих концепций ранее разрозненных опытных данных; его суждение отличается синтетическим характером – «даже если оно разлагает, оно все же строит, ибо оно всегда или выходит за пределы разложения к новому соединению, к иной концепции, поиному соединяющей разложенное, или оно присоединяет к данному материалу что-нибудь дальнейшее»3. Так же, как экстравертное мышление, экстравертное чувство отгораживается от субъективного давления, оно оказывается поддержкой социальным, филантропическим и разного рода культурным начинаниям. 1 Карл Юнг. Психологические типы. Минск, 1998. – С. 373, 374. Там же. – С. 372. 3 Там же. – С. 391. 2 190 Экстравертное чувство при этом играет роль творческого фактора, без него немыслимо гармоничное и «прекрасное» общение (конечно, если это чувство не приобретает преувеличенные формы)1. Противоположностью экстравертному является интровертный психологический тип личности, когда решающей является субъективная детерминация. Субъективный фактор, в конечном счете, определяет суждения этого типа личности. Внешние факторы не являются причиной и целью мышления интроверта; это мышление начинается в субъекте и приводит обратно к субъекту2, «оно собирает факты лишь в качестве доказательств, но никогда не ради их самих. Если же это случается, то только в виде комплимента в сторону экстравертного стиля»3; «оно создает теории ради теории»4. Таким путем возникают воззрения, располагающие многими возможностями, из которых, однако, ни одна не становится действительностью, и в конце концов создаются образы, которые вообще не отражают никакой внешней действительности, а являются только символами того, что безусловно непознаваемо5. Между тем К. Юнг замечает, что сознание есть субъективный образ объективного, т.е. любые внешние воздействия преломляются через призму сознания субъекта и возникающие при этом образы отражают не только свойства внешней среды, но и особенности психики воспринимающего их субъекта. Поэтому полностью вычленить экстравертный и интровертный тип мышления не удается и ненужно, если пытаться адекватно представить объективные механизмы процесса познания. Возвращаясь к характеристике интровертного типа, следует обратить внимание на ту сторону его мышления, которая, безусловно, влияет на стиль 1 См.: Карл Юнг. Психологические типы. Минск, 1998. – С. 395. См.: Там же.– С. 422. 3 Там же. – С. 423. 4 Там же. – С. 424. 5 См.: Там же. 2 191 поведения и общения с другими людьми. Если продукт его мышления кажется ему субъективно верным и истинным, то он якобы и должен быть верным, а другим остается просто преклониться перед этой истиной. С конкурентами в своей отрасли интроверт обычно терпит неудачу, ибо совсем не умеет приобретать их благосклонность; обычно он даже дает им понять, насколько они лишние для него; в преследовании своих идей он по большей части бывает упорен, упрям и не поддается воздействию. Контрастом этому является характерная для интроверта внушаемость со стороны личных влияний. Стоит такому типу признать видимую правоту какого-нибудь человека, как он позволяет грубо обращаться с собой и «самым гнусным образом» эксплуатировать себя, если только ему не мешают преследовать свои идеи1. Что касается чувств, то внешне интроверты молчаливы, непонятны, труднодоступны, нередко отличаются меланхолическим темпераментом, истинные мотивы их поведения в большинстве случаев остаются скрытыми; возникает ощущение безразличия и холодности по отношению к переживаниям других людей2. На самом же деле чувства интроверта интенсивны, только развиваются вглубь – «интенсивное сострадание замыкается и воздерживается от всякого выражения и приобретает таким образом страстную глубину, которая вмещает в себя все страдания индивидуального мира …»3 Противоречивая интравертной установок взаимодополнительность своеобразно проявляется экстравертной у и акцентуированных личностей. По определению К. Леонгарда, речь идет об особом типе личности, постоянно вступающей в конфликт со своим окружением4; акцентуация предполагает усиление степени выраженности определенных черт личности 5; при значительной выраженности они накладывают отпечаток на личность в 1 См.: Карл Юнг. Психологические типы. Минск, 1998. – С. 427. См.: Там же. – С. 431, 432. 3 Там же. – С. 433. 4 См.: Карл Леонгард. Акцентуированные личности. К., 1989. – С. 11. 5 См.: Там же. – С. 15. 2 192 целом, и могут приобретать патологический характер, разрушая саму структуру личности1. Экстравертированная акцентуированная личность больше обращена в сторону восприятий, чем представлений, легко подвержена чужому влиянию и легковерна; любое сообщение, последовавшее в категорическом тоне, является для нее бесспорным фактом, над которым она не задумывается и не подвергает сомнению. Все, что такие люди слышат, читают является для них непреложной истиной, однако их мнения нестойкие, так как внутренне не перерабатываются, и новое сообщение извне, противоречащее первому, противоположным образом меняет содержание восприятия2. «Мысли, которые могли бы притормозить подобную необдуманность реакций, отсутствуют. Вот почему экстравертированная акцентуация влечет за собой импульсивность поступков»3. Интровертированная акцентуированная личность, напротив, живет не столько своими восприятиями и ощущениями, сколько своими представлениями; внешние события влияют на такого человека сравнительно мало, важнее, что он о них думает сам. Если данная акцентуация выражена сильно, личность все более отдаляется от действительности, вследствие чего объективное все меньше принимается в расчет; «в то время как разумная степень интровертированности способствует выработке самостоятельного суждения, сильно интровертированная личность живет большей частью в мире нереальных идей»4. Действия людей в норме, – замечает К. Леонгард, – всегда направлены на объект. Если этот объект находится все время в центре внимания, как у экстравертированных личностей, то он становится стимулом к началу действия, если же внимание больше направлено на внутренние процессы, то начало действий затягивается. Возникает связь между подчеркнутой склонностью к раздумьям и слабой готовностью к поступкам; ярко выраженная 1 См.: Карл Леонгард. Акцентуированные личности. К., 1989. – С. 17. См.: Там же. – С. 155, 156. 3 Там же. – С. 156. 4 Там же. – С. 159. 2 193 инровертированность также ведет к изоляции личности от других людей. Но если интровертированный человек все же установит контакт, «он будет искренне рад общению с понимающим его партнером, между ними установятся теплые отношения»1. Все иные типы акцентуаций демонстрируют единство взаимоисключающих, но при этом сосуществующих черт личности. Так, одним из видов акцентуации является демонстративная личность (при более выраженной акцентуации – личность истерического типа). Залогом успеха людей этой категории является доверие, внушаемое их кажущейся искренностью, обусловленной тем, что внутренне они своей лжи не чувствуют. Не все демонстративные личности (истерики) жаждут признания в большей степени, чем неакцентуированные личности, однако отличаются упорством, с которым они его добиваются, вытесняя, подавляя тормоза, свойственные обычному человеку, когда он желает выдвинуться на первый план. К словесному восхвалению добавляется тщеславное поведение, стремление привлекать к себе внимание окружающих, и если внимание сопровождается недоумением или неодобрением, истерик старается этого не замечать2. Для демонстративной личности характерно стремление вызывать к себе жалость, создавать для себя и других ощущение и впечатление, что судьба к такому человеку несправедлива, а потому он постоянно сетует и обвиняет. Истерики всегда принимают страдальческий вид, позу мученика3; у личностей демонстративного типа жалобы носят подчеркнутый, назойливый характер, так как у них вытеснено нормальное торможение. Они хитры на выдумки, но эту хитрость легко разоблачить, так как, стремясь к цели, такие люди без разбора пользуются любыми средствами4. Благодаря умению приспосабливаться, люди демонстративного типа быстро находят друзей, которых привлекает их 1 См.: Карл Леонгард. Акцентуированные личности. К., 1989. – С. 160. См.: Там же. – С. 41, 43, 44. 3 См.: Там же. – С. 44. 4 См.: Там же. – С. 45, 46. 2 194 общительность, готовность услужить, в связи с чем на другие черты при этом внимание не обращается1. Противоположный демонстративному, педантический тип личности характеризуется нерешительностью; обуреваемый сомнениями, такой человек вновь и вновь проверяет, удовлетворительный ли, в частности, результат его труда, вследствие чего начинает отставать от коллектива (что при этом компенсируется старательным и добросовестным выполнением дела)2. Основой патологическая застревающего стойкость типа аффекта – акцентуации действие личности аффекта является прекращается значительно медленнее, чем у обычного человека, и аффект вновь оживает, если к нему мысленно возвращаются. Особая сила при этом наблюдается у эгоистических аффектов, т.е. застревание аффекта наиболее ярко проявляется тогда, когда затронуты личные интересы акцентуированной личности, оскорбление личных интересов застревающими личностями никогда не забывается. Аффект в этих случаях оказывается ответом на уязвленную гордость, на задетое самолюбие. Это люди легко уязвимые, болезненно обидчивые. Черты застревания проявляются и в случае успеха – появляется заносчивость, самонадеянность, самоуверенность3. Наблюдается и такая характерная черта, как подозрительность, которая у застревающей личности носит всеохватывающий характер, поскольку болезненная подозрительность порождается не определенными внешними обстоятельствами, а коренится в психике самой личности4. В чем то аналогичным является возбудимый тип личности, решающим в его поведении и образе жизни является не логическое обоснование своих поступков, а инстинкты и неконтролируемые побуждения. Такой человек не ищет возможности примирения, он – нетерпим, внешне раздражителен, по 1 См.: Карл Леонгард. Акцентуированные личности. К., 1989. – С. 46 См.: Там же. – С. 61, 63. 3 См.: Там же. – С. 74, 75. 4 См.: Там же. – С. 75. 2 195 любому поводу ссорится, груб, агрессивен, склонен и к физическому насилию. Моральные устои в жизни возбудимых личностей не играют заметной роли. Для них также характерна тяжеловесность мышления1. Однако: «Хотя возбудимая личность, совершившая грубое насилие, часто характеризуется как бессердечная, бездушная, а причиной преступления считается жестокость, такая оценка основана на непонимании этих людей. Акты насилия у них вызываются не бездушием, а аффективным напряжением (стрессом). В спокойном состоянии эти люди отличаются привязчивостью, заботятся о своих детях, любят животных и нередко готовы оказать любую помощь. Эти добрые чувства социального порядка у них точно так же, как и другие, не испытывают торможения. Однако социальный долг внешнего порядка – для них в общем чуждое понятие»2. Тревожные, или боязливые личности отличаются робостью, в которой просматривается элемент покорности, униженности. Они внутренне не уверены в себе. Но робость может сверхкомпенсироваться в форме самоуверенного, дерзкого поведения, неестественность которого сразу же становится заметной3. На поведение личности сказываются и акцентуированные черты темперамента. К. Леонгард отмечает особенности гипертимических личностей – с одной стороны, такие натуры смотрят на жизнь оптимистически; для них характерна жажда деятельности, инициатива, поиск нового; они блестящие собеседники и т.д. С другой - если этот темперамент выражен слишком ярко, такие люди ко всему относятся шутя, нарушают этические нормы, утрачивают чувство долга и способность к раскаянию. Они часто ставят на карту свой авторитет, пускаются в сомнительные предприятия, начатое дело не доводят до конца4. 1 См.: Карл Леонгард. Акцентуированные личности. К., 1989.– С. 89, 90, 91. Там же. – С. 91. 3 См.: Там же. – С. 129. 4 См.: Там же. – С. 116. 2 196 Противоположностью гипертимическому является дистимический темперамент. Люди, наделенные им, серьезны и сосредоточены на мрачных, печальных сторонах жизни. Мысль у них работает замедленно, они плохие собеседники. Стимулирование жизнедеятельности ослаблено, действия пассивны. Между тем, серьезная настроенность дистимических личностей ведет к формированию серьезной этической позиции1. Адаптация личности к среде проявляется в единстве противоположно направленных взаимосвязанных психических функций, среди которых, согласно К. Юнгу, можно выделить четыре основных: ощущение, мышление, чувство и интуицию. Эти четыре функции являются достаточными, «чтобы выразить и представить многочисленные виды сознательной ориентации»2. При этом одна или другая функция занимает главное место, другая – второстепенное. Соответственно, есть ощущающие типы личности, которые ограничивают себя восприятием простой конкретной реальности, без размышления о ней. Мыслительный тип – это личности, не способные приспособиться к ситуации, которую они не могут понять интеллектуально. Те, кто исключительно руководствуются чувством, относятся к чувственному типу. Интуитивы же не обеспокоены ни идеями, ни чувственными реакциями, ни реальностью предметов и принимают только скрытую возможность3. Каждый из этих типов, – отмечал К. Юнг, – представляет свой вид односторонности, которая могла бы приводить к полной утрате психического равновесия, если бы не была скомпенсирована бессознательной контрпозицией4. На специфику личности, ее восприятие мира влияют комплексы – сочетание отдельных неосознаваемых психических процессов, которые содержат воспоминания, желания, опасения, мысли, от которых трудно 1 См.: Карл Леонгард. Акцентуированные личности. К., 1989. – С. 129. Карл Юнг. Психологические типы. Минск, 1998. – С. 264. 3 См.: Там же. – С. 564. 4 См.: Там же. – С. 564-565. 2 197 избавиться1. На первый взгляд, кажется, – пишет К. Юнг, – что существует множество вариантов комплексов, однако все они связаны с основными формами, берущими начало с детского возраста. Первой формой комплекса является родительский комплекс, потому что родители – первая реальность, с которой ребенок может вступить в контакт2. А. Адлер также считает, что определенный тип личности закладывается в раннем детстве. Первое «великое открытие» индивидуальной психологии «заключалось в следующем: основы человеческой психики закладываются в самом раннем детстве»3; «склонности, которые мы наблюдаем у взрослого, являются фактически непосредственной проекцией пережитого им в детстве»4. На конкретных примерах показывается, какой личностью может стать ребенок, если, в частности, ему нередко с самого начала дают почувствовать себя слабым перед требованиями внешнего мира, в связи с чем его компенсационные попытки в последующие годы перерождаются – ощущение небезопасности постоянно сопровождает его во всех действиях. Как компенсация вырабатываются определенные черты характера, соответствующие его стремлению к превосходству, умению идти скользкими путями, эгоизм и склонность к изоляции. Для такого ребенка, а затем взрослого, характерны приступы пессимизма, боязнь новых ситуаций; неудачи и порицания полностью выбивают его из колеи5. К числу таких детей относятся изнеженные дети, и те, которые рождаются с неполноценными органами. Изнеженные дети, не испытывая трудностей в начале своего жизненного пути, не упражняют свои способности, недостаточно выносливы и потому в будущем отступают перед возникающими препятствиями; они проводят жизнь 1 См.: Карл Юнг. Психологические типы. Минск, 1998. – С. 574. См.: Там же. – С. 575. 3 Альфред Адлер. Наука о характере. Понять природу человека. М., 2011. – С. 6. 4 Там же. – С. 7. 5 См.: Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 15. 2 198 в ожидании, что другие за них что-то сделают, но имеют при этом распаленное честолюбие1. Чувство неполноценности в детском возрасте формируется и тогда, когда дети лишены тепла и любви. Как следствие у них не вырабатывается способность к контактам, доверие к людям остается неразвитым. В частности, А. Адлер, анализируя психологию мальчика, который воровал и убегал из дома, замечает, что как правило, такое поведение осуждается. Однако этот мальчик просто испытывал потребность в ласке, и если и крал, то только ради того, чтобы сделать подарок товарищам, подружкам и таким образом добиться от них нежных чувств. И из дому он убегал только тогда, когда ему казалось, что им слишком мало занимаются и дают слишком мало тепла. Т.е. внешне этот мальчик вор и бродяга, а на самом деле – это ребенок, которому очень хочется ласки, очень хочется получить тепло от того, кто его окружает2. Когда естественная нежность и ласка родителей по отношению к детям проявляется недостаточно, ребенок становится настолько черствым, что не способен распознать любовь или быть нежным по отношению к другому человеку; его жизненной позицией становится эскапизм, бегство от любви и привязанностей. Подобные черты личности вырабатываются и тогда, когда родители и учителя внушают ребенку, что проявление нежности – это проявлением слабости. Такие дети борются с естественной нежностью как с «орудием порабощения и деградации»3. «Многие дети растут в постоянном страхе перед тем, что над ними будут смеяться. Позволять себе насмешки над детьми, – считает А. Адлер, – это почти преступление. Они оставляют в душе ребенка неизгладимый след, который влияет на его привычки и поступки во взрослой жизни»4. 1 См.: Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 19, 20. См.: Там же. – С. 132. 3 См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М, 2011. – С. 33. 4 Там же. – С. 61. 2 199 Именно в раннем возрасте начинается формирование характера человека – в то время как одни дети развиваются по пути накопления сил и стараются добиться признания благодаря мужеству и уверенности в себе, – пишет А. Адлер, – другие как бы спекулируют на своих слабостях и стараются их всячески демонстрировать. «Основой основ» развития ребенка является стремление компенсировать свои слабости, «из этого чувства неполноценности возникает тысяча талантов и способностей»1 Дети, воспитанные с комплексом неполноценности, проявляют «мятежность» либо в активной форме, как-то: надменность, озлобленность, бесцеремонность, запущенность, либо в пассивной – это лень, лживость, безразличие. Но они всегда выдают своим поведением, что боязливо отказываются от решения своих задач2. Заблуждения, которые внушают детям, что якобы никогда нельзя достичь значимости отца или матери, что у них отсутствует мужественность, что всегда нужно надеяться только на помощь других, что другому нельзя понравиться и все люди враги, приводят к тому, что такие дети становятся склонными к асоциальному и преступному поведению, так как они теряют веру в будущее. А. Адлер неоднократно подчеркивал, что чем сильнее чувство неполноценности, тем выше цель личной власти3. Стремление к самоутверждению с помощью приобретения власти над другими настолько сильно, что оно затрагивает вопросы жизни и смерти, способно разрушить даже инстинкт самосохранения (проявляя себя, в частности в самоубийстве), инстинктивное стремление к удовольствиям, когда исчезает чувство реальности, разрушается мораль; стремление к власти управляет дружескими и любовными чувствами; это и боль, муки на пути достижения триумфа4. 1 См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М, 2011. – С. 30. См.: Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 23. 3 См.: Там же. – С. 56. 4 См.: Там же. – С. 56-57. 2 200 Стремление к власти схоже с маниакально-депрессивным психозом1. Когда от ребенка ожидают слишком больших свершений, которые он не в состоянии оправдать, он часто становится малодушным и находит убежище в неврозе (невроз понимается как одна из основных форм нервно-психического расстройства, причиной которого является нарушение значимых жизненных отношений человека, восходящее к детскому возрасту и активизирующееся в психотравмирующих ситуациях2). Анализируя движущие силы поведения невротика, Карен Хорни приходит к выводу, что, в частности, тревога является «тем мотором, который запускает невротический процесс и поддерживает его течение»3. При этом речь не идет о ситуативных неврозах, т.е. таких состояниях страха, тревоги, которые являются реакцией на внешнюю ситуацию, насыщенную конфликтами, когда личность при этом сохраняется. «Говоря о неврозах, я буду иметь в виду неврозы характера, то есть те состояния, в которых – хотя их симптоматическая картина может быть в точности такой же, как в случае ситуативного невроза, – основное расстройство заключается в деформации характера. Они являются результатом скрытого хронического процесса, начинающегося, как правило, в детстве и в той или иной степени охватывающего более или менее обширные области в общей структуре личности»4. Характерными чертами невротической личности являются чувства неполноценности и несоответствия, которые могут быть скрыты за компенсаторными потребностями в самовозвеличивании в различных формах5. К. Хорни обращает внимание на противоречивость внутренних механизмов поведения невротиков: с одной стороны, они часто неспособны защитить себя от нападок, или сказать «нет», не желая уступать притязаниям других людей; с 1 См.: Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 63. См.: Краткий психологический словарь. М, 1985. – С. 203. 3 Карен Хорни. Невротическая личность нашего времени. М., 2009. – С. 14. 4 Там же. – С. 19-20. 5 См.: Там же. – С. 24. 2 201 другой, в качестве компенсации, их поведение носит агрессивный характер, который проявляется либо в унижении других людей, в различных враждебных формах поведения – властности, сверхтребовательности, обмане, придирчивости, либо в чувстве, что их самих постоянно обманывают, бранят или унижают, что весь мир – против них1. Невротическая ненасытность может проявляться не только в требованиях внимания и любви, но, в преобразованной форме, в жадности, в стремлении жить за чужой счет, в вымогательстве2. «В собственнических тенденциях враждебность обычно принимает вид тенденции ущемлять интересы других людей. Желание обманывать, обворовывать, эксплуатировать или расстраивать дела других само по себе не является невротическим. Оно может быть принято в определенных культурах, оправдываться конкретной ситуацией или считаться вопросом целесообразности. Однако у невротичных людей эти тенденции имеют сильный эмоциональный заряд. Даже если выгода и преимущества, которые они извлекают из них, незначительны, они чувствуют себя победителями и приходят в прекрасное расположение духа, предчувствуя успех»3. «Враждебные побуждения различного рода образуют главный источник, из которого проистекает невротическая тревожность» 4. Тревожность невротика влияет на отношение его к себе и к другим людям, она ведет к эмоциональной изоляции, которая сочетается с внутренней слабостью, вследствие чего теряется уверенность в себе. Зарождается потенциальный конфликт между желанием полагаться на других и переложить на них всю ответственность и невозможностью сделать это вследствие враждебного чувства по отношению к ним5. 1 См.: Карен Хорни. Невротическая личности нашего времени. М., 2009. – С. 24-25. См.: Там же. – С. 88-90. 3 Там же. – С. 129-130. 4 Там же. – С. 43. 5 См.: Там же. – С. 67. 2 202 Так же, как А. Адлер, К. Хорни считает, что неврозы развиваются из переживаний раннего детства1, что главной причиной неврозов является окружающая среда, отличающаяся рядом особенностей: это отсутствие подлинной теплоты и привязанности (когда нередко неспособность родителей давать любовь связана с их собственным неврозом); это несправедливые упреки со стороны родителей или предпочтение одних детей другим; снисходительность, презрительное отвержение, невнимательность, невыполнение обещаний, постоянное вмешательство и ущемление самых насущных и законных желаний ребенка2. Одной из причин неврозов является изнеженность в раннем возрасте, когда ребенку стараются дать уют, продлить его инфантильное неведение мира – заслонить от жизни до взрослого состояния3. Чем более травмирующими являются переживания в семье, тем более вероятно, что у ребенка разовьется не только реакция ненависти по отношению к родителям и другим детям, но и недоверчивое или злобное отношение ко всем людям. И чем больше ребенок скрывает недовольство своей семьей, например, путем подчинения установке родителей, тем с большей вероятностью он проецирует свою тревожность на внешний мир и, таким образом, приобретает убеждение, что мир в целом опасен и страшен4. Те люди, которые в детстве прошли через унижения – из-за бедности, из-за национальной принадлежности, вследствие болезни, являлись объектом нравоучений и недовольства родителей, во взрослом состоянии проявляют желание и стремление унижать других. Причем тенденция унижать других обычно глубоко вытесняется, так как невротик, вследствие собственной обостренной чувствительности, знает, сколь оскорбленным и мстительным он становится в подобной ситуации. Но, несмотря на это, бессознательно, он 1 Карен Хорни. Невротическая личности нашего времени. М., 2009. – С. 3. См.: Там же. – С. 55-56. 3 См.: Там же. – С. 60. 4 См.: Там же. – С. 62. 2 203 выказывает другим людям пренебрежение, заставляет их ждать, ставит в неловкое положение и т.д.1 Весьма заметно стремление нанести поражение другим или расстроить их усилия2. Чем более невыносимой является тревожность, тем более основательными должны быть меры защиты, – замечает К. Хорни. Первая форма защиты – получение любви в любой форме. Второе средство – подчинение; когда оно не связано с каким-либо лицом или институтом, то принимает «более общую форму подчинения потенциальным желаниям всех людей и избегания всего, что может вызвать возмущение и обиду»3. Средством защиты является также уход, бегство от мира. И наконец, как весьма действенное, рассматривается обретение власти. По мнению К. Хорни, «честолюбивое стремление может быть столь же сильным, как сексуальное влечение, или даже сильнее»4. Ощущение власти у нормального человека возникает как следствие сильных качеств его личности – это физическая сила, умственные способности, зрелость, мудрость. Стремление же к власти невротика вызвано тревожностью, ненавистью и чувством собственной неполноценности. «Иначе говоря, невротическое стремление к власти служит защитой от опасности чувствовать себя или выглядеть ничтожным»5. В целом, невротическое стремление к власти – это обретение самой власти, престижа и чувства обладания; это способ успокоения и утешения от беспомощности, унижения и лишений; это и способ реализации враждебности, которая проявляется в тенденции властвовать, унижать и ущемлять интересы других людей, проявлять насилие над ними6. В определенном смысле подавление, насилие и агрессия совпадают, так как агрессия понимается как готовность к физическим и психологическим 1 См.: Карен Хорни. Невротическая личности нашего времени. М., 2009. – С. 128, 129. См.: Там же. – С. 138. 3 См.: Там же. – С. 68. 4 См.: Там же. – С. 70. 5 Там же. – С. 120. 6 См.: Там же. – С. 133. 2 204 действиям, направленным на причинение вреда другим людям с тем, чтобы контролировать их действия1. Механизмом, который запускает агрессию, является угроза потерять власть или контроль над событиями2. А. Адлер разделяет людей на два противоположных, а потому взаимопредполагающих типа: агрессивных и обороняющихся. Люди агрессивного типа, вследствие глубоко укоренившегося в них чувства неуверенности в себе, ведут себя таким образом, «чтобы показать миру как они бесстрашны», пытаясь при этом подавить страх в себе. Им присущи такие черты, как грубость и жестокость, они мало способны сочувствовать другим людям, сотрудничать с ними, постоянно ввязываются в конфликты, в связи с чем жизнь превращается для них в сплошную войну. Бесцеремонность агрессивного типа личности вызывает к ним неприязнь окружающих3. Когда такие люди «неизбежно терпят поражение, всему их триумфальному шествию от победы к победе тут же наступает конец. Они слишком пугливы, им не хватает стойкости для затяжного конфликта и не под силу возместить свои потери»4. Такая черта агрессивного характера, как гневливость, естественно, не способствует общению. «Гнев – это чувство, наиболее типичное для стремления к власти и доминированию»5. А. Адлер пишет, что разгневанный человек стремится к превосходству над другими, не останавливаясь перед применением любых, имеющихся в его расположении, сил и средств; с его стороны можно наблюдать вспышки ярости по поводу любого происшествия, которое может хотя бы в самой малости подорвать ощущение собственной власти6. 1 См.: Роберт Фрэнкин. Мотивация поведения. Биологические, когнитивные и социальные аспекты. 5-е изд. Москва … Минск, 2003. – С. 366. 2 См.: Там же. – С. 389. 3 См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М, 2011. – С. 147, 148. 4 Там же. – С. 148. 5 Там же. – С. 227. 6 См.: Там же. 205 Стремление к власти таких людей коренится в ощущаемом ими чувстве собственной неполноценности: «Ни одному человеческому существу, уверенному в собственных силах, не требуется демонстрировать подобные агрессивные, яростные реакции и жесты»1. Агрессивное поведение связано и с чувством страха, который не только часто порождает явную, но и скрытою агрессию, в виде своеобразного насилия: когда люди постоянно испытывают беспокойство, страх перед настоящим или будущим, они подсознательно или осознано желают или требуют поддержки, того, «чтобы кто-то постоянно держал их в фокусе своего внимания. Фактически в данном случае речь идет об установлении рабства … мы обнаружим немало людей, которые идут по жизни, требуя к себе особого внимания. Они потеряли свою независимость до такой степени (в результате недостаточных и несовершенных контактов с жизнью), что с чрезвычайным пылом требуют новых привилегий»2. К агрессивным чертам характера относится тщеславие. Тщеславный субъект всегда сумеет переложить ответственность за свои ошибки на другого, он всегда прав, неправы - другие3. Вместо того, чтобы внести свой вклад в улучшение жизни других людей, «тщеславный индивидуум постоянно занят жалобами, оправданиями и поисками алиби. Тут мы имеем дело с различными психологическими хитростями, которые люди используют, пытаясь любой ценой сохранить свое чувство превосходства и защитить свое тщеславие от любых посягательств»4. Легко обнаружить, что тщеславие людей агрессивного типа отучает человека играть по правилам, заставляя его нередко расстраивать игры другим людям5. Это те несчастные, – замечает А. Адлер, – которые не в силах ни с кем 1 Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М, 2011. – С. 229. См.: Там же. – С. 233. 3 Там же. – С. 161, 162. 4 Там же. – С. 163. 5 См.: Там же. – С. 162. 2 206 кем найти общего языка и приспособиться к жизни, потому что их главная цель казаться более значимыми, нежели они есть на самом деле. Тщеславие в своей основе эгоцентрично, поэтому его развитию непрерывно угрожают те правила, которые определяют жизнь коллектива, вследствие чего тщеславие уже на самых ранних стадиях должно уйти в подполье1. Среди таких людей много острословов, так как у них вырабатывается отличная техника критики, а острый язык не менее опасен, чем любое другое оружие2. Резкая, неконструктивная, гиперкритическая манера поведения таких индивидуумов является выражением достаточно распространенной черты характера. Мы назвали ее комплексом порицания, – пишет А. Адлер. Этот комплекс ясно демонстрирует, что основной мишенью тщеславного человека является значимость и достоинство других людей. Необходимость признать ценность другого человека честолюбец воспринимает как личное оскорбление. Соответственно можно понять, насколько глубоко укоренено в личности такого человека чувство собственной слабости и неполноценности3. В отличие от агрессивного, обороняющийся тип личности компенсирует неуверенность в себе не агрессией, а беспокойством, осторожностью и трусостью. Такой человек быстро приходит в уныние от неудач, обращаясь в бегство, старается уйти в воспоминания и фантазии от якобы угрожающей ему реальности. К характерным чертам характера обороняющегося типа личности относится недоверие к другим людям, зависть и алчность, «счастье других доставляет им едва ли не боль»4. Распространенной чертой характера в данном случае является неизменно критическая социальная установка, которая порой становится настолько гипертрофированной, что такие люди сразу же распознают в других самые незначительные недостатки. «Они мнят себя 1 См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М, 2011.. – С. 163, 164. См.: Там же. – С. 167. 3 См.: Там же. – С. 168. 4 Там же. – С. 148, 149, 150. 2 207 судьями всего человечества, хотя сами в жизни не сделали ничего полезного для себе подобных»1. Агрессия понимается как признак расстройства личности. Основное аффективное состояние, которое характеризует активацию агрессии – ярость; в отличие от раздражения, являющегося слабо выраженным агрессивным аффектом, и злости, это более интенсивная форма аффекта. Исследования показывают, что ярость всегда открывает лежащие за ней сознательные и бессознательные фантазии, «включающие специфические отношения между аспектом «Я» и аспектом значимости другого»2; на поздних стадиях развития реакции ярости восстановлению «могут выполнять функцию чувства автономии перед последнего лицом усилия ситуаций по сильной фрустрации, бессознательно воспринимаемых как угрожающая активация абсолютно плохих, преследующих объектных отношений»3. В противоположность остроте реакций ярости и варьирующим аспектам злости, аспект ненависти является хроническим и стабильным. «Крайняя форма ненависти требует физического устранения объекта и может выражаться в убийстве или радикальном обесценивании объекта, которое нередко находит свое выражение в символическом разрушении всех объектов: т.е. всех потенциальных отношений со значимыми другими ... Эта форма ненависти иногда выражает себя в суициде, когда «Я» идентифицируется с объектом ненависти и самоуничтожение – единственный путь устранения объекта»4. Относительно мягкая форма ненависти проявляется в неодолимом желании доминировать над объектом, обладать над ним властью5. Э. Фромм обстоятельствах, считает агрессивное свойственным любому поведение, при определенных человеку. По его мнению, человеческая психология оказалась достаточно деструктивной в связи с тем, 1 Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М, 2011.. – С. 149. См.: О. Кернберг. Агрессия при расстройствах личности // Психология человеческой агрессивности. Хрестоматия. Минск, 1999. – С. 116. 3 Там же. – С. 117. 4 Там же. – С. 118-119. 5 См.: Там же. – С. 120. 2 208 что человек сам создал условия (в частности, перенаселение), способствующие агрессивности, но сделал их нормой жизни. Поэтому гиперагрессивность – это не более высокий потенциал биологической агрессии, а суто человеческое приобретение в результате условий существования, не встречающихся в естественной среде обитания животных. Соответственно, главная проблема состоит в том, чтобы выяснить, насколько специфические условия существования человека ответственны за возникновение у него жажды мучить и убивать, а также от чего зависит характер и интенсивность удовольствия от этого1. Согласно Э. Фромму, следует различать биологически адаптивную агрессию как реакцию на угрозу витальным интересам индивида, заложенную в филогенезе и свойственную и животным и людям, когда ее цель – устранение либо самой угрозы, либо ее причины, и небиологическую, неадекватную, а потому злокачественную агрессивность (деструктивность и жестокость), характерную только для человека; она приносит биологический вред и разрушение; ее главные проявления – убийство и истязания – имеют только одну цель - удовольствие2. В то же время отмечается, что агрессивность, способствующая личной целеустремленности, – качество, необходимое не только для выполнения определенных видов деятельности, но и для самого выживания индивида3. Установлено, «что тот, кто беспрепятственно может реализовать свою агрессию самоутверждения, в целом ведет себя гораздо менее враждебно, чем тот, у кого отсутствует это качество целеустремленной наступательности. Это относится в равной мере и к феномену оборонительной агрессии, и к злокачественной агрессии типа садизма … Человек, который не встречает препятствий для активного самоутверждения, менее подвержен страхам и потому реже 1 См.: Эрих Фромм. Типы агрессии // Психология человеческой агрессивности. Хрестоматия. Минск, 1995. – С. 356. 2 См.: Там же. – С. 356-357. 3 См.: Там же. – С. 366. 209 оказывается в ситуациях, на которые приходится отвечать оборонительноагрессивными действиями»1. Ряд авторов называют внешние детерминанты агрессии. К ним относят определенные особенности ситуации или среды, не только социальной, но и физической (например, высокая температура воздуха), шум, скученность, сигаретный дым, неприятные запахи. Если у потенциального агрессора некоторые характеристики потенциальной жертвы ассоциируются с агрессией, он будет реагировать агрессивно. Оружие служит «приглашением к агрессии», как и демонстрация сцен насилия в масс-медиа. Способствует возникновению агрессии и снижение уровня личного самосознания, т.е., в частности, когда человек не сообразует свои поступки с потенциальной реакцией жертвы или представителей правопорядка2. Такая форма агрессии, как агрессия раздражения, является, – пишет Р. Фрэнкин, – следствием ряда факторов, вызывающих стресс3. «Стресс есть неспецифический ответ организма на любое предъявленное ему требование … Это требование неспецифично, оно состоит в адаптации к возникшей трудности, какова бы она ни была … С точки зрения стрессовой реакции не имеет значения, приятна или неприятна ситуация, с которой мы столкнулись. Имеет значение лишь интенсивность потребности в перестройке или в адаптации»4. Расположение и благодарность, а также их антиподы – ненависть и жажда мести, – считает Г. Селье, – более всех других чувств ответственны за наличие или отсутствие стресса (дистресса) в человеческих отношениях5. «Эмоциональный стресс» или «психоэмоциональный стресс» – это негативные аффективные переживания, ведущие к неблагоприятным изменениям в организме человека. В отличие от биологического стресса, 1 Эрих Фромм. Типы агрессии // Психология человеческой агрессивности. Хрестоматия. Минск, 1995. – С. 366. См.: Роберт Бэрон. Дебора Ричардсон. Агрессия. СПб. … Минск. 1999, – С. 186-187. 3 Р. Фрэнкин. Мотивация поведения. Биологические, когнитивные и социальные аспекты. 5-е изд. Москва … Минск, 2003. – С. 360. 4 Ганс Селье. Стресс жизни // Психология экстремальных ситуаций. Хрестоматия. Минск, 2000. С. 8-9. 5 См.: Там же. – С. 12. 2 210 психологический имеет свои особенности: он может возникать не только в связи с реально действующими стрессогенными факторами, но и в ответ на предполагаемые события, которые не происходят, но которых субъект боится; кроме того, вследствие оценивания человеком степени своего участия в решении возникшей или возможной проблемной ситуации1. Длительный стресс приводит к изменению характера человека, у него появляются такие черты, как агрессивность, склонность к самообвинению, заниженная самооценка и др. Появляются и отрицательные эмоциональные состояния – страх, тревога, пессимизм, повышенная агрессивность, приступы гнева, чувство отчужденности и одиночества2. Люди, склонные к гневу, враждебности, цинизму и раздражительности, более подвержены стрессу, а открытые, доброжелательные, обладающие чувством юмора к нему устойчивее3. Имеет значение и акцентуированность личности, так как в условиях стресса такие люди наиболее уязвимы в плане нервного перенапряжения4. Стресс вызывается и когнитивным диссонансом и механизмами психической защиты. Диссонанс возникает вследствие того, что в сознании человека, в силу прошлого опыта и особенностей его личности, складывается определенная картина мира. Если конкретная реальность не соответствует этой картине, возникает достаточно сильный стресс как следствие противодействия между виртуальной и объективной реальностью, которое получило название когнитивного диссонанса (Л. Фестингер). При этом человек крайне редко меняет сложившуюся в его сознании модель мира, предпочитая создавать дополнительные конструкции, укрепляющие привычную для него модель. 1 См.: Ю. В. Щербатых. Психология стресса и методы коррекции. 2-е изд. Москва … Минск, 2012. – С. 21, 22, 24, 25. 2 См.: Там же. – С. 43, 44. 3 См.: Там же. – С. 81. 4 См.: Там же. – С. 82. 211 Когда же жизнь разрушает созданные мифы, вступают в действие различные способы психологической защиты (отрицание, рационализация, вытеснение)1. Причиной стресса становятся политические и религиозные установки; или ошибочные установки (метамодели реальности), полученные в детстве, в прошлом опыте и т.д.2 Одним из важнейших источников коммуникативных стрессов является конфликт или взаимодействие двух или более людей, чьи потребности в данной ситуации кажутся участникам взаимодействия несовместимыми3. Конфликтная ситуация наступает тогда, «когда сознание капитулирует перед субъективно неразрешимым противоречием мотивов»4. Для возникновения состояния конфликта необходимо, чтобы столкновение мнений, желаний, интересов, целей людей, которые общаются между собой, было осознано, и когда бы субъекты общения не захотели пойти на компромисс, вследствие чего между ними возникли враждебные отношения. Характерными для конфликтной ситуации являются и определенные личностные особенности субъектов общения – это подозрительность, обидчивость, заносчивость, неуступчивость, нетерпимость к возражениям5. Возникновение конфликта связано и с тем, что один из субъектов общения проявляет по отношению к другому вербальную или физическую агрессию, в связи с чем у второго партнера по общению возникает досада, обида, злость, негодование, ярость, ненависть, т.е. начинает формироваться агрессивное поведение6. Противоположной чертой личности, имеющей важное значение для позитивного общения, является коммуникативная толерантность – это 1 См.: Ю. В. Щербатых. Психология стресса и метода коррекции. 2-е изд. Москва … Минск, 2012. – С. 103, 104. См.: Там же. – С. 107. 3 См.: Там же. – С. 111. 4 Ф. Е. Василюк. Проблема критической ситуации // Психология экстремальных ситуаций. Хрестоматия. Минск, 2000. – С. 54. 5 См.: Е. П. Ильин. Мотивация и мотив. Москва … Минск, 2008. – С. 241. 6 См.: Там же. – С. 242. 2 212 терпимость, снисходительность к кому- или чему-либо. Различают ситуативную, типологическую, профессиональную и общую коммуникативную толерантность. Обращается внимание на то, что толерантность формируется в процессе воспитания1. К свойствам личности, не просто затрудняющим общение, но и прямо его исключающим, относится остракизм – неприятие или игнорирование окружающих, что, по мнению людей, подвергшихся остракизму, является эмоциональной жестокостью, «самым ужасным оружием»2. Потому что для основной массы людей характерна аффилиация – потребность устанавливать и сохранять положительные взаимоотношения с окружающими. Тут так же наблюдается двойственность, или две стороны аффилиации – одна связана со стремлением к принятию в сообществе, другая – со страхом отвержения. Е. П. Ильин отмечает, что лица с высокой аффилиацией предпочитают партнера по общению, обладающего чувствами привязанности, дружбы и верности. При этом они и сами с симпатией и доверием относятся к окружающим3. В литературе анализируются особенности конфликтного поведения различных психотипов; в основу полагается классификация акцентуированных личностей К. Леонгарда. Отмечается, что двойственность черт характера в данном случае проявляется в том, что одна и та же черта может проявляться в общении и положительным и отрицательным образом. К группе высоко энергетических, или агрессивных типов относят эпилептоида (характерная черта – любовь к порядку); (экстравертированность, параноика повышенный (целеустремленность); фон настроения); гипертимика истероида (демонстративность). К низкоэнерготичным акцентуациям относится шизоид (интровертированность); психастеник (неуверенность в себе); сенситивный тип (повышенная чувствительность); гипотимик (пониженный фон настроения)4. 1 См.: Е. П. Ильин. Психология общения и межличностных отношений. Москва … Минск, 2010. – С. 78, 79. См.: Там же. – С. 199, 200. 3 См.: Там же. – С. 195, 197. 4 См.: Ю. П. Платонов. Психология конфликтного поведения. СПб., 2009. – С. 76. 2 213 В частности, эпилептоид, обладающий высоким уровнем активности и самообладания, устойчивым настроением, самолюбием и принципиальностью, в то же время отличается гневливостью, готовностью обвинять и придираться, нечувствительностью к чужому горю. Он ревнив, злопамятен, эгоцентричен и жесток. Поводом к конфликту с окружающими является для него конкуренция со стороны таких же сильных и энергичных людей, ограничение возможности проявлять свою власть или авторитет, критика со стороны окружающих и др.1 Истероид, который любит публичные формы общения, особенно с теми, кто им восхищается, отличается такими чертами характера, как стремление быть в центре внимания, завышенная самооценка, чрезвычайная обидчивость, ранимость, вера в свою исключительность, склонность к интригам, ненадежность, лживость, лицемерие, эгоистичность желаний, склонность к аффективным реакциям; истероид вступает в конфликт, если вольно или невольно задевают его самолюбие, демонстрируют по отношению к нему равнодушие или игнорируют, разоблачают его вымыслы. Одновременно это также вынужденное одиночество, пребывание в длительном психическом или физическом напряжении2. На содержание межличностных отношений влияет темперамент. Согласно А. Адлеру, сангвиники получают от жизни «некоторую радость», в любом событии стараются видеть ее самую приятную сторону; холериков отличает интенсивное стремление к самоутверждению; в меланхолике психологи видят нерешительного невротика, преобладающую роль в его жизни играет сомнение; личность подобного типа думает больше о себе, чем о других, в связи с чем налаживание отношений представляет значительные трудности. Флегматик является сторонним наблюдателем, он мало чем интересуется и мало с кем дружит. Из всех четырех типов он «наиболее удален от жизни по причине своей нечувствительности к окружающей действительности»3. 1 См.: Ю. П. Платонов. Психология конфликтного поведения. СПб., 2009. – С. 77, 78. См.: Там же. – С. 80. 3 Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 154- 155. 2 214 Характер личности также влияет на манеру ее поведения. «Говоря о характере …, обычно разумеют те свойства личности, которые накладывают определенный отпечаток на все ее проявления и выражают специфическое для нее отношение к миру и прежде всего к людям»1. Характер – это психологическая модель, качество и природа взаимоотношений индивидуума с той средой, в которой он живет; «это поведенческая установка, согласно которой он ведет борьбу за самоутверждение в соответствии со своим социальным чувством»2. Отмечается, что характер формируется на настолько ранней стадии жизни, что кажется, будто он унаследован; на самом деле он приобретен благодаря наблюдению и подражанию3. Основу характера образует темперамент, который по-разному проявляется в различных ситуациях. Так, в зависимости от условий воспитания и жизненного пути, волевые качества человека могут проявляться либо в необдуманности, безудержности, в аффектах, либо в решительности, способности без промедлений и колебаний идти к поставленной цели. «Человек с характером» выделяется своей определенностью, бесхарактерный – лишен таковой. Черты характера – это те существенные свойства человека, из которых логично вытекает одна линия поведения, одни поступки и исключаются те, которые ей противоречат. Определенность при этом не абсолютна, а относительна, она зависит от того, что человеку небезразлично, что значимо для него. Касательно других вещей он может быть менее принципиален4. Масштабность характера связана с тем, насколько то, что важно для человека, является таковым объективно и насколько оно общественно значимо. Большой, значительный характер – «это большая определенность в больших делах»5. 1 Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 620. Там же. – С. 135. 3 См.: Там же. – С. 137. 4 См.: С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Москва … Минск, 2011. – С. 619, 620. 5 Там же.– С. 621. 2 215 Э. Фромм видит фундаментальную основу и проявление человека в специфических отношениях специфические отношения плодотворные ориентации. индивида он К с окружающим подразделяет неплодотворным, на в миром. неплодотворные частности, Эти и относит восприимчивую (впечатлительную) ориентацию, которая заключается в том, что человек, которому она присуща, считает, что единственный способ обрести желаемое – это получить его из внешнего источника. Для того, чтобы чувствовать себя в безопасности, таким людям необходимы покровительство и любовь, поэтому сказать «нет» для них является проблемой – может исчезнуть их «источник питания». Поэтому они любят говорить «да», что в результате приводит к параличу их критических способностей, делает зависимыми от других людей. Они теряются без посторонней помощи, так как уверены, что самостоятельно ничего не способны сделать. «Впечатлительная ориентация часто встречается в обществах, где за одной группой закреплено право эксплуатировать другую. При таком положении дел эксплуатируемая группа будет почтительно взирать на своих эксплуататоров, видя в них своих благодетелей, которые дают все, что эксплуатируемые хотят получить от жизни. Эта эксплуатируемая группа не имеет не только сил как-то изменить ситуацию, ей даже чужда идея о подобном изменении»1. Авторитарная ориентация, – согласно Э. Фромму, – так же, как и впечатлительная (восприимчивая), является эксплуататорским типом характера, только в данном случае желаемое отнимается силой или хитростью. Люди с подобным характером не создают идеи, а крадут их; вещи, которые уже комуто принадлежат, всегда кажутся им лучше, чем собственные. Они «любят» тех, кто прямо или косвенно может стать объектом эксплуатации2. Такие люди часто отпускают язвительные замечания в адрес других, их установка 1 2 Эрих Фромм. Человек для себя. Минск, 1998. – С. 441, 446 – 469. См.: Там же. – С. 449, 450. 216 характеризуется смесью враждебности и манипуляции, для них характерна подозрительность, цинизм, зависть, ревность1. Стяжательская ориентация проявляется в том, что люди, имеющие подобный характер, свою безопасность и благополучие основывают на стяжательстве и экономии. Их скупость и жадность распространяются не только на деньги и вещи, но и на чувства и мысли. Для них свойственна навязчивая пунктуальность, постоянное «нет» в качестве автоматической защиты от вторжения2. «Люди стяжательской ориентации много знают, но они неспособны к плодотворному мышлению … Если у впечатлительного типа жесты плавные и мягкие, как бы манящие, у эксплуататорского типа – резкие и агрессивные, то у людей стяжательской ориентации жесты чопорные, выражающие желание этих людей провести границу между собой и окружающим миром»3. В отличие от неплодотворной ориентации характера, плодотворная понимается как способность использовать свои силы и заложенные потенциальные возможности в условиях свободы и независимости от тех, кто человека контролирует4. При этом отмечается, что плодотворность – это не активность, обязательно приводящая к практическим результатам, а установка, способ реакции и ориентации в отношении мира и самого человека в процессе жизни, «т.е. мы подразумеваем характер человека, а не его успех»5. Названные ориентации Э. Фромм рассматривает как противоречивые типы характера, имеющие положительные и отрицательные черты, взаимно предполагающие друг друга. Например, при впечатлительной ориентации в качестве положительных почтительность, скромность, характеристик обязательность называется и т.д. ответственность, К отрицательным 1 См.: Эрих Фромм. Человек для себя. Минск, 1998. – С. 451. См.: Там же. – С. 451, 452, 453. 3 Там же. – С. 452. 4 См.: Там же. – С. 476. 5 Там же. – С. 480. 2 217 характеристикам относится пассивность, безвольность, склонность подчиняться, отсутствие гордости, беспринципность, желание паразитировать и т.д. Или в контексте стяжательной ориентации (экономящей) положительное – это практичность, бережливость, предусмотрительность, сдержанность, терпеливость, внимательность и т.д.; отрицательное – отсутствие воображения, жадность, подозрительность, холодность, упрямство, лень, педантичность и др.1 Особый тип характера складывается у людей в условиях рыночных отношений – это характер «с рыночной ориентацией». Рыночное понятие ценности, которое означает превосходство меновой ценности над полезной, способствовало формированию сходного понятия ценности в отношении людей и в отношении к самому себе. Такому человеку свойственно постоянное чувство неуверенности, беспомощности и собственной неполноценности, потому что его ценность определяется не присущими ему человеческими качествами, а успехом и конкурентоспособностью на рынке. При рыночной ориентации человек рассматривает свои силы как товар, который существует отдельно от него самого. В условиях рынка различие между людьми подводится под один общий знаменатель, их индивидуальность, своеобразие лишается ценности и воспринимается как балласт2. «Главной предпосылкой рыночной ориентации является пустота, отсутствие всякого специфического свойства, которое не может стать предметом обмена; ведь любая устойчивая черта характера в один прекрасный день может вступить в конфликт с требованиями, предъявляемыми рынком»3. Характерно и взаимоотношение людей с рыночной ориентацией – это безразличие, потому что «в отношения вступают не люди, а взаимозаменяемые товары»4. Но человек не создан вещью, – пишет Э. Фромм, – 1 См.: Эрих Фромм. Человек для себя. Минск, 1998. – С. 512-513. См.: Там же. – С. 460, 461, 462. 3 Эрих Фромм Душа человека. М., 1998. – С. 467. 4 Там же. – С. 463. 2 218 он гибнет, если становится вещью и, прежде чем это случится, он «впадает в отчаяние и хочет уничтожить жизнь»1. Многокачественность среды отражается в таком свойстве личности, как диссоциация, расщепление характера, что свойственно людям и без психических патологий. «Определенная среда требует и определенной установки. Чем дольше и чем чаще требуется такая соответствующая среде установка, тем скорее она становится привычной»2. Если человек вращается и в домашнем кругу и в деловой жизни, у него происходит «удвоение характера»3, в соответствии с социальными условиями и необходимостями характер ориентируется, с одной стороны, на ожидания и требования деловой среды, с другой – на социальные намерения и стремления самого субъекта4. С учетом того, что индивидуальный жизненный опыт и опыт коллектива, в котором находится человек, влияя на характер установки, в принципе не могут совпадать с опытом других людей, психологическая готовность вести себя тем или иным образом у разных людей разная. Кроме того, психологическая установка – динамическое образование, т.е. она меняется в зависимости от мотивации поведения. Смена установки означает изменение мотивации индивида, связанное с перераспределением того, что для него значимо. Установку можно рассматривать как преадаптацию к среде, свойственную всему живому; в случае поведения человека она также выполняет эту роль. Наша цивилизация, – отмечает А. Адлер, – играет немаловажную роль в развитии психологической целевой установки личности. Она определяет правила и границы, с которыми ребенок конфликтует, пока не отыщет способа исполнять свои желания, дающего как чувство безопасности, 1 См.: Эрих Фромм Душа человека. М., 1998. – С. 68. Карл Юнг. Психологические типы. Минск, 1998. – С. 464. 3 См.: Там же. 4 См.: Там же. 2 219 так и успешную адаптацию к жизни1. И далее, что мы можем понять образ мыслей человека, лишь сообразуясь с законом, согласно которому каждое событие жизни человека является частным проявлением его «всеобъемлющей поведенческой установки»2. Как всякое явление, установка имеет противоречивый характер. С одной стороны, ответ на внешние воздействия уже в основе своей сформирован, чем заранее обеспечивается адекватный характер поведения; с другой, определенная консервативность поведения может играть отрицательную роль, если события во внешней среде развиваются быстрее привычных ритмов. Особенно если учесть, что готовность к восприятию и предпочтение событий во многом связано с бессознательными процессами. Память, которая лежит в основе установки, избирательна; не существует случайных или бессмысленных воспоминаний; мы помним те события, которые важны для нас по какой-то конкретной психической причине, и забываем то, что отвлекает нас от выполнения некоего плана3. «Таким образом, мы обнаруживаем, что память также подчинена процессу целенаправленной адаптации и что над каждым из воспоминаний доминирует объединяющая тема или цель, определяющая все развитие личности. Прочно закрепившееся воспоминание, даже искаженное (часто это бывает с детьми, чьи воспоминания нередко «перевернуты» или односторонни), может возникнуть в нашем подсознании и предстать в качестве социальной установки, эмоционального отношения или даже философской точки зрения, если это необходимо для достижения желаемой цели»4. Воинственная и враждебная установка по отношению к другим людям – результат неуверенности в будущем, в собственных силах, потеря чувства 1 См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 21. См.: Там же. – С. 71. 3 См.: Там же. – С. 42. 4 См.: Там же. 2 220 общности вследствие изолированности таких людей, когда происходит ее аберрация в невроз, фантазии, запущенность, преступление и самоубийство1. Составной частью установки является стереотип, который представляет собой стандартизированный образ, обладающий большой устойчивостью. Это привычное отношение человека к каким-либо явлениям, которое складывается на основе предшествующего опыта и под влиянием определенных условий. А так как опыт у людей разный, то и социальные стереотипы у них разные. Отсюда – разное отношение к миру и людям. Поэтому социальный стереотип связан с предвзятостью и предрассудками. В его основе лежит динамический стереотип или устойчивая система условных рефлексов на привычные, повторяющиеся в определенной последовательности, раздражители (И. П. Павлов). Социальные стереотипы и, соответственно, предрассудки – это устойчивые и закрытые от влияния нового опыта формы существования установки, главную роль в которых играет эмоциональный заряд, однозначно указывающий, что человеком принимается, а что нет, что хорошо или плохо в отношении любого объекта. Если объектом стереотипа является другой человек, то главным в нем может оказаться пол, национальность, профессия, все же другие его особенности при этом игнорируются2. Наиболее характерная особенность социального стереотипа – деление людей на «своих» и «чужих», когда «свои» воспринимаются идеализированно (автостереотип), а «чужие» наделяются негативными чертами (гетеростереотип). Социальный стереотип является и одним из базовых психологических феноменов при обосновании расовых, этнических, классовоэкономических различий3. «Представляясь другому человеку, можно отреагировать на него оригинально, свежо, попытаться воспринять, понять его уникальность, индивидуальность, отличие от других. Гораздо чаще мы, однако, 1 См.: Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 109. См.: Психология. Учебник для гуманитарных вузов. Под ред. В. Н. Дружинина. 2-ое изд. Москва … Минск, 2009. – С. 354. 3 См.: Там же. 2 221 навешиваем на человека ярлык, отводим ему место в уже имеющемся каталоге»1. Примеры стереотипного восприятия: знакомое и привычное предпочтительнее незнакомому; схематичное и абстрактное – реальному; обычное лучше необычного; ожидаемое предпочтительнее неожиданного. В случае восприятия незнакомого, конкретного, неожиданного оно искажается, ему придается иная форма, чтобы сделать это похожим на более знакомое и абстрактное2. Категоризация (или подведение под определенный штамп, категорию), – подчеркивает А. Маслоу, – есть не что иное, как попытка сделать скоропалительные выводы, поскольку человек испытывает страх перед неизвестностью; категоризация используется в надежде снизить тревогу и избежать контакта с нею, как и с любыми изменениями. Хотя факт изменчивости и постоянного развития мира считается общепризнанным, в данном случае это происходит без особой радости и энтузиазма3. Категоризация проявляется и в привычке как попытке разрешить возникшую проблему, используя предшествующий опыт успешного разрешения проблем – путем отнесения возникшей проблемы к определенной категории проблем и выбор соответствующего решения4. Однако «типичная проблема, согласно теории процессов, – это проблема, с которой нам ранее никогда не приходилось встречаться, т.е. непохожая на любую другую проблему. Таким образом, проблема, весьма напоминающая прошлые проблемы, согласно этой теории, должна считаться скорее исключением, чем правилом»5. А. Маслоу отмечает двойственную роль, которую играют привычки в процессе адаптации к среде – с одной стороны, они придают 1 Абрахам Маслоу. Мотивация и личность. 3-е изд. Москва … Минск, 2010. – С. 259. См.: Там же. – С. 259. 3 См.: Там же. – С. 261. 4 См.: Там же. 5 Там же. – С. 263. 2 222 устойчивость системе с помощью уже сформировавшейся, т.е. готовой реакции на воздействия среды. Но если среда быстро меняется, привычки служат препятствием на пути нового, адекватного приспособления к ней. Между тем, за готовыми решениями и предвзятыми мнениями следует интенсивная интеллектуальная работа с целью обосновать эти решения; однако это только видимость мышления, так как выводы были сделаны до того, как начался мыслительный процесс, или рационализация (тип категоризации). Иногда отсутствует даже видимость мышления, потому что человек уверен в своих решениях, не подвергая их сомнению1. «Такой человек может даже иметь высокий IQ, благодаря чему способен заниматься интеллектуальной деятельностью, выискивая доказательства справедливости своих готовых идей. Нельзя отрицать, что и такая деятельность иногда может быть на пользу человеку, однако следует различать продуктивное, творческое мышление, с одной стороны, и даже самую искусную рационализацию – с другой. Редкие преимущества рационализации меркнут по сравнению с тотальной слепотой к реальному миру, невосприимчивостью к новым фактам, искажениям восприятия и воспоминаний, утратой адекватности к изменчивому миру и другими проявлениями прекращения развития разума»2. Итак, клубок противоречий, взаимосвязь противоположных друг другу личностных черт, которые в принципе, казалось бы, исключает общение, предполагающее позитивный результат, принятие каких-либо продуктивных решений – все это может ввергнуть в пессимизм, порождает чувство безысходности, ощущение невозможности понять друг друга и о чем-либо договориться. Однако логично задать вопрос – проявлением чего является это кажущееся непреодолимым внутренне противоречивое разнообразие черт характера, форм поведения, интересов, потребностей и т.д. Ответ – 1 2 См.: Абрахам Маслоу. Мотивация и личность. 3-е изд. Москва … Минск, 2010. – С. 266. См.: Там же. 223 проявлением их внутреннего тождества, диалектической взаимосвязи тождества и различия. Различение объектов и свойств предполагает и процесс их отождествления; тождество содержит в себе внутренние различия, которые постоянно «снимаются» в процессе развития в соответствии с меняющимися условиями окружающей среды. Именно тождество есть тот инвариант в пестрой картине психологических проявлений личности, который лежит в основе их совместной психической деятельности. Многоликость – результат отражения воздействий различных факторов конкретной среды обитания, вследствие которого проявляются особенные черты личности в данной ситуации и в ответ на взаимодействие с данным фактором. В иной же ситуации в ответной реакции может доминировать другая сторона личности, соответствующая характеру иного взаимодействия, природе иного воздействующего объекта. Человек, личность многолика, потому что является целостной системой, а, значит, интегрирует в себе противоречащие друг другу черты характера, стороны психики, которые бывают задействованы и проявляются в контексте определенного времени и пространства. Основные страсти и побуждения человека, – замечает Э. Фромм, – проистекают «из целостного человеческого существования», их можно выявить и определить; одни из них ведут к здоровью и счастью, другие – к болезням и несчастью1. В свое время А. Маслоу развивал концепцию личностного синдрома, понимая под ним упорядоченный комплекс различных особенностей (видов поведения, мыслей, побуждений к действию и т.д.), которые имеют между собой нечто общее, сходное динамическое значение («аромат личности»). Эти особенности являются «психологическими синонимами» в том смысле, что представляют разные психологические реакции на один и тот же раздражитель 1 См.: Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 19. 224 и преследующие одну и ту же цель1. Синдром, – по А. Маслоу, – это «упорядоченный набор многообразных явлений, каждое из которых имеет один и тот же психологический смысл»2. Отмечается, что у здоровых людей исчезает противоречие между эгоизмом и альтруизмом, поскольку в принципе каждое действие одновременно является и эгоистичным и альтруистичным; что у одних и тех же людей одновременно сочетаются высокая духовность и чувственность, когда чувственность становится проводником в мир духовного; исполнение долга не противоречит удовольствию; работа – игре; наиболее социализированные индивиды одновременно отличаются яркой индивидуальностью; зрелые люди – ребячеством; высокоморальные и этичные индивиды могут проявлять ярко выраженные животные инстинкты. Одновременно также встречаются доброта и жестокость; отстраненность и идентификация с окружающими; серьезность и веселость; экстроверсия и интроверсия; мужественность и женственность, и т.д. Низшие и высшие потребности и интересы согласуются между собой3. «Мы говорим о способности к интеграции, в том числе внутри самого человека, а также о способности интегрировать все, чем бы этот человек ни занимался. В той мере, в какой креативность является конструктивной, объединяющей и интегрирующей, она зависит от внутренней интеграции человека»4. Многоликость человечества есть отражение не только качественного разнообразия мира, но и его целостности, единства, условием которого и является качественное многообразие. Соответственно, существует не только разнообразие форм душевной деятельности, но и объективная возможность их смешения, синтезирования, взаимодополнительности и взаимозаменяемости в определенных условиях как способ наиболее адекватного ответа на воздействия 1 См.: Абрахам Маслоу. Мотивация и личность. 3-е изд. Москва … Минск, 2010. – С. 279. Там же. – С. 280. 3 См.: Там же. – С. 211, 212. 4 Там же. – С. 225. 2 225 среды, и, следовательно, механизм наиболее оптимального приспособления (адаптации) к ней. Все личности, мысленно разделенные на типы, в реальной жизни в силу общения характеризуются смешением свойств, отражая друг друга в процессы взаимодействия. Взаимное отражение приводит не только к интегрированию личностных черт в одном и том же человеке, но и в человеческом сообществе, и чем теснее, чаще происходит взаимодействие между людьми, тем процесс, уподобления интенсивнее; соединение противоположных черт – как объективное свойство системы взаимодействий – достраивается, таким образом, до целостности. На основе универсального социального общения образуется как бы единое личностное поле, где могут быть достаточно четко выражены либо отдельные полюса, либо энергетические вспышки тех или иных проявлений личностных свойств человека как такового. Образуется коллективное сознание (по аналогии с коллективным бессознательным) как динамическая система духовной деятельности, когда психическая деятельность разных личностей, в силу взаимоотражения, объединяется в единый процесс – психическую деятельность человечества. Соответственно, возникает целостная, с взаимоуравновешенными частями, система поведения и деятельности человеческого сообщества, где нарушение координации и регуляции частей приводит к компенсирующим процессам уравновешивания и относительной устойчивости (стабильности). Если в одной части энергия убывает (интеллектуальная, нравственная, физическая и др.), в другой – прибывает. Вся система держится на взаимной корреляции как следствия взаимообусловленности процессов взаимодействия и взаимоотражения. В соответствии с принципом сохранения энергии в физическом мире, – замечает К. Юнг, – у наших психических процессов также имеется количественный, энергетический аспект: «ни одна психическая величина не может исчезнуть без замены ее на другую равной интенсивности …», «подобно тому, как во мне, отдельном индивиде, тьма 226 взывает к приходящему на подмогу свету, точно так же происходит и в душевной жизни народа»1. Чем разнообразнее и сложнее природные и социальные условия, к которым вынужден приспосабливаться человек, тем разнообразнее свойства и отдельной личности и личности человека как такового; их взаимодополнительность обусловлена целостностью (за счет разнообразия) самой среды обитания. Эта адекватность многообразия личностей и многогранности среды способствует прочности отношения «человек и мир», соединяя человека с миром, обусловливая его пригнанность к миру, следовательно, максимальную приспособленность в определенное время (этап) его существования. С учетом сказанного представляется возможным говорить о существовании психологического синдрома – системы психологических черт, являющихся взаимодополнительными в процессе реагирования на внешний мир личности как таковой (коллективного образа личности), на основе того взаимодействия и взаимовлияния, которые с необходимостью связывают реакцию одного человека на соответствующие события с реакцией другого и других. Один тип личности есть отражение другого типа в том смысле, что при их взаимодействии, в силу взаимоотражения, происходит взаимодополнение личностных свойств, чем достраивается и система их общения до целостности, процесс формирования личности стремится к целостному взаимоуравновешенному состоянию. Поэтому психологический синдром представляется как единство противоположностей, которые существуют на одной основе – системе психической человеческой деятельности. Представляется, что психологический синдром отличается от психологического типа личности тем, что тип – это обобщающее понятие для 1 Карл Густав Юнг. Архетип и символ. М., 1991. – С. 215. 227 выявления инварианта в реакциях на среду различных индивидуумов; а психологической синдром – это определенное единство противоположных типов в некоем коллективном субъекте, реагирующем целокупным разнообразием ответных реакций. Или, психологический синдром – это коллективная психическая реакция на реальность как таковую. 228 §2. Разум как основа и условие развития человеческого сообщества Психическая деятельность представляет собой такой способ отражения действительности, который дает возможность живым существам как можно более тонко (дифференцированно) воспринимать и воспроизводить многообразные воздействия окружающего мира, вследствие чего наиболее адекватно приспосабливаться к нему, адаптироваться в нем, оптимальным способом вписываясь в структуру мировой гармонии. Но есть два варианта подобного, психического, процесса – относительно пассивное приспособление к миру или иное, активное, когда живые существа начинают жить одной с ним жизнью, со всем, что есть, по одним и тем же законам. Такая синхронность существования, жизнь в соответствии с законами и ритмами Вселенной – единственный вид наиболее гармоничного существования. Но доступный лишь человеку, ибо он, в отличие от всех других живых существ, наделен Разумом – способностью постигать законы мира, то сущностное, общее, необходимое, что обусловливает существование (бытие). А. Адлер пишет: «Все великие достижения коллективной психики проистекают из абсолютной логики совместной человеческой жизни»1. Однако чем определяется эта абсолютная логика, какова ее природа? Она – отражение, воспроизведение логики, или законов развития мира, природной и социальной среды, формирующей и самого человека и человеческие взаимоотношения. «Разум представляет собой … тождество субъективности понятия с его объективностью и всеобщностью»2. Психическая жизнь – это целостный процесс, отражающий единство, системность окружающего мира, проявляющуюся в его многокачественности и, соответственно, в многообразии форм и 1 2 Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 25. Г. В. Ф. Гегель. Философия духа // Энциклопедия философских наук. Т.3. М., 1977. – С. 250. 229 типов психических процессов (свойственных и отдельным и разным личностям), противоположных по смыслу и направленности, но в совокупности дополняющих и уравновешивающих друг друга как фрагменты (компоненты) единого поля психической деятельности человечества. Она является результатом развития эволюции природы, самой «телесности» в том числе. Телесность, – замечает К. Г. Юнг, – представляет собой целый музей органов, каждый из которых имеет «за плечами» длительную историю эволюции, и нечто подобное следует ожидать и от устроения разума. «Под историей разума понимается то, что он создает себя путем сознательного обращения к прошлому посредством языковой и других культурных традиций. Имеется в виду биологическое, доисторическое и бессознательное развитие разума архаического человека, психика которого была еще близка к животной»1. Однако психическая деятельность, как и соответственно социальная, может быть и созидающей и разрушительной. И баланс между созиданием, творчеством и разрушением, несущим гибель и отдельным людям и обществу, определяется тем, насколько социальная практика основана на разуме, т.е. насколько ее цель и средства соответствуют объективным закономерностям развития – мира, общества и человека. Это соответствие может ощущаться интуитивно как следствие инстинкта самосохранения, но может строиться на основе понимания, осознания его необходимости. Именно понимание лежит в основе перспективного социального общения, поведения и, в целом, общественной практики. Без понимания смысла своих действий человек перестает быть человеком, это полу- или почти животное, которое действует автоматически по схемам, заложенным в памяти ранее, когда социальное развитие и развитие разума еще представляли собой единый, неразрывный процесс. Но постепенная утрата смысла 1 См.: Карл Густав Юнг. Архетип и символ. М., 1991. – С. 64. 230 существования, непонимание целей своей деятельности вели к потере интереса и потребности поиска этого смысла. Реэволюция человека не требует никаких усилий – как камень стремительно несется с горы, так человек необыкновенно быстро способен опускаться до животного состояния. Это может происходить с отдельными людьми, но может приобретать и массовый характер, когда в состояние исторической спячки, или страха, растерянности, непонимания сути происходящих событий погружаются огромные массы людей. И неестественность для человека этого состояния ведет к агрессии как протесту на ощущение (в лучшем случае осознание) этой неестественности. Тогда возникает желание крушить, ломать, уничтожать то, что непонятно, что не поддается разумному объяснению, не дает ответа на вопрос, зачем жить, как жить и действовать дальше. Такое состояние уже не отдельных людей, а больших масс создает или бунтарей, не видящих перед собой конечной цели, или армию зомби, людейроботов, которыми легко управлять, прикрываясь лозунгами всеобщего блага, демократии, справедливости и т.д. Создание режимов, подобной исторически армии давно является исчерпавших сверхзадачей свои политических ресурсы. Для этого используются многочисленные программы и соответствующие средства их реализации, которые, на первый взгляд, кажутся достаточно невинными и закамуфлированными, в частности, такими «современными» фразами, что, мол, в век науки, технического прогресса главное – это развитие прикладного знания и прилагающихся к нему функционеров; что важны не личности, а «технари» – исполнители как элементы глобального технологического процесса, когда не требуются рассуждения и размышления о смысле – цели, начале и конце, результате деятельности, и тем более о смысле человеческой жизни в целом, о месте и назначении человека на Земле. В результате, постепенно, человек перестает быть субъектом истории, исторических, революционных 231 преобразований, и за него, захватившая единолично это право так называемая «мировая элита» решает, куда направить весь творческий потенциал человечества, а куда – ясно, в интересах этой самой элиты. Уже давно многие и социологи и психологи бьют тревогу по поводу того, что человек перестает быть собственно человеком – человеком разумным, и это его патологическое состояние постепенно воспринимается как норма. Э. Фромм такую «социальную патологию» называет «патологией нормальности»1; или психической патологией2. И это не случайно: хаос, который невозможно преодолеть в социальных и психических процессах без понимания их сути, ведет к разрушению социальной, т.е. суто человеческой природы, и соответственно, к разрушению психики человека. Непонимание рождает страх, страх ведет к сумятице, панике, бессмысленным действиям, которые в качестве результата имеют деструкцию, разрушение. Как компенсация или выход из тупика в этом случае предлагается не разрыв этого порочного круга, а трусливое нравственное одобрение – когда подобная социальная и психологическая ущербность возводится в ранг добродетели3, что усыпляет и в целом поощряет дальнейший процесс человеческой деградации. Логично задаться вопросом о тех, глубинных, объективных причинах, которые ведут к потере у людей интереса к поиску смысла - жизни, работы, смыслообразующей основы ценностей и т.д. Речь идет об отчуждении личности, когда эксплуатация большинства трудоспособного населения возведена в принцип государственного устройства. «При той форме товарного производства, которая развивалась в средние века, вопрос о том, кому должны принадлежать продукты труда, не мог даже и возникнуть. Они изготовлялись отдельным производителем обыкновенно из собственного сырья, часто им же самим произведенного, собственными орудиями и собственными руками или 1 См.: Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 9, 15. См.: Там же. – С. 20. 3 См.: Там же. – С. 21. 2 232 руками семьи. Такому производителю незачем было присваивать себе свои продукты; они принадлежали ему по самому существу дела. Следовательно, право собственности на продукты покоилось на собственном труде. Даже там, где пользовались посторонней помощью, она, как правило, играла лишь побочную роль и зачастую вознаграждалась не одной лишь заработною платою, но и иным путем: цеховой ученик и подмастерье работали не столько ради содержания или платы, сколько ради собственного обучения и подготовки к званию самостоятельного мастера. Но вот началась концентрация средств производства в больших мастерских и мануфактурах, превращение их по сути дела в общественные средства производства. С этими общественными средствами производства и продуктами продолжали, однако, поступать так, как будто они по-прежнему оставались средствами производства и продуктами труда отдельных лиц. Если до сих пор собственник орудий труда присваивал продукт, потому что это был, как правило, его собственный продукт, а чужой вспомогательный труд был исключением, то теперь собственник средств труда продолжал присваивать себе продукты, хотя они производились уже не его трудом, а исключительно чужим трудом. Таким образом, продукты общественного труда стали присваиваться не теми, кто на самом деле приводил в движение средства производства и в действительности был производителем этих продуктов, а капиталистом. Средства производства и производство по существу своему стали общественными. Но они остаются подчиненными той форме присвоения, которая своей предпосылкой имеет частное производство отдельных производителей, когда каждый, следовательно, является владельцем своего продукта и выносит его на рынок. Способ производства подчиняется этой форме присвоения, несмотря на то, что он уничтожает ее предпосылки. Это противоречие, капиталистический сообщившее характер, новому заключало способу в производства зародыше все его коллизии современности. И чем полнее становилось господство нового способа производства во всех решающих отраслях производства и во всех 233 экономически господствующих странах, сводя тем самым индивидуальное производство к незначительным остаткам, тем резче должна была выступать несовместимость общественного производства с капиталистическим присвоением»1. Отчуждение человека от смысла, результатов и социальной ценности его труда – это путь к уничтожению Разума, ибо именно в труде формировалось сознание человека: преобразование действительности предполагало постижение сути вещей, явлений, вовлекаемых в процесс труда, сканирование мира, выявления его закономерностей, иначе практическое взаимодействие с ним было бы невозможным. Именно в процессе общественной практики в сознании человека воспроизводился (отражался) мир, что обусловило структуру человеческой психики и мышления. Использование человека человеком служит выражением и определенной системы ценностей, лежащей в основе современного капиталистического строя – пишет Э. Фромм. Капитал – это омертвленное прошлое, которое нанимает труд, жизненную силу и энергию настоящего. Капитал стоит выше, чем труд, накопленные вещи – выше, чем проявления духовной жизни,… обладатель капитала распоряжается человеком, владеющим «только» собственной жизнью, человеческим опытом, жизненной силой и способностью к творческому труду. Поэтому противоречие между трудом и капиталом – нечто гораздо большее, чем противоречие между двумя классами. Это конфликт двух ценностных принципов: между миром вещей и их накоплением, с одной стороны, и миром жизни и ее продуктивностью – с другой2. «Сам человек, превратившись в товар, стал относиться к своей жизни как к капиталу, который следует выгодно вложить. Если он в этом преуспеет, то его жизнь имеет смысл, а если нет – он неудачник. Ценность человека определяется спросом, а не его человеческими достоинствами: добротой, умом, 1 Ф. Энгельс. Развитие социализма от утопии к науке // К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах. Том ІI. М., 1948. – С. 129-130. 2 См.: Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 129-130. 234 артистическими способностями. Его самооценка зависит от внешних факторов, от суждения других. Поэтому он сам зависит от других и чувствует себя в безопасности лишь будучи таким, как все, держась поблизости к стаду»1. Чувство отчуждения, свойственное человеку, живущему в условиях капитализма, – это ощущение ненужности, отстраненности от смысла и результатов своего труда, от возможности влиять на него, как и на все социальные и политические процессы, происходящие в обществе – т.е. ощущение потери своей личности. В этом отношении весьма характерно состояние человека на постсоветском пространстве – когда он из субъекта истории своей страны и «всего прогрессивного человечества» превратился в объект эксплуатации, в вещь, в товар, ценность которого определяется предоставляемыми им услугами. Растерянно взирая на то, как его земля, ее богатства, созданная веками материальная и духовная культура в одночасье стала принадлежать кучке ушлых, энергичных мошенников, он с детской наивностью вопрошает – «как это может быть?». В душе надеясь, что все само собой разрешится, все вернется на «круги своя», потому что иначе и быть не может. Это искреннее недоумение по поводу абсурдности происходящего активно эксплуатируется и политиками, и работодателями, вообще всеми пройдохами и преступниками. «Отчужденный человек чувствует себя виноватым одновременно за то, что остается, и за то, что не остается самим собой, … за то, что он личность, и за то, что он – вещь. Отчужденный человек несчастен. Потребление развлечений служит для того, чтобы оттеснить осознание своего несчастья. Он старается сберечь время и вместе с тем стремится убить сэкономленное время. Он скорее рад завершить еще один день без поражения или унижения, чем приветствовать 1 новый день с энтузиазмом, который дается только Эрих Фромм. Современное положение человека // Э. Фромм. Догмат о Христе. М, 1998. – С. 90. 235 переживанием того, что «я есмь Я». Ему нахватает постоянного прилива энергии, возникающего из продуктивного отношения к миру»1. Сама организация капиталистического производства также является губительной для разума, поскольку работа каждого не охватывает весь трудовой процесс от начала до конца, а только часть его, так как сама технология производства настолько сложная, что оно не воспринимается как целое. Однако только в целостных образованиях можно обнаружить законы, определяющие их существование. Постижение же законов есть условие существования и развития разума. Невозможность охватить процессы (явления) целиком ведет к атрофии разума вследствие его ненужности и неупражнения. Люди начинают довольствоваться рассудком – мышлением, служащим «для биологического выживания», способностью оперировать готовыми понятиями с целью достижения какого-либо практического результата. Рассудок способствует пониманию как в нем самом, так и в конечных вещах лишь внешнюю связь причины и действия2. Отмечается, что в таких индустриальных странах, которые преобладают в Европе и Северной Америке, сформировался новый тип человека – человекаорганизации, человека-автомата; его определяют и как homo-mechanicus или систему человеческих органов, чувствующую влечение ко всему механическому и испытывающую отвращение ко всему живому3. «Едва ли будет слишком большим преувеличением предположить, что гордость и воодушевление homo-mechanicus по поводу приборов, которые могут уничтожить миллионы людей в течение минут и на протяжении многих тысяч миль, гораздо больше, чем его страх и подавленность по поводу масштабов уничтожения»4. 1 Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 276-277. См.: Г. В. Ф. Гегель. Философия духа // Энциклопедия философских наук. Т.3. М., 1977. – С.13. 3 См.: Эрих Фромм. Душа человека. М., 1998. – С. 69. 4 Там же. 2 236 Нынешняя установка на жизнь становится все более механической. Но жизнь является структурированным ростом и по своей сути не может быть строго контролируема и предопределена. Не существует жизни «масс» – жизнь может быть пережита только в ее индивидуальных проявлениях – «в одномединственном человеке, или в одной птице, или в одном цветке» 1. Относительно внутренней ориентации человека в техническом мире, называемой «деловитостью», К. Ясперс замечает, что она заключается в том, что от человека ждут не понимания, а конкретных знаний, не размышлений о жизни, не чувств, а умелых навыков, не раскрытия действия таинственных сил, а ясно установленных фактов. «Индивид распадается на функции», потому что там, где ощущалась бы личность, деловитость была бы нарушена. В повседневном поведении на первый план выступает соответствие правилам; желание поступать, как все, не выделяться создает «поглощающую все типизацию, напоминающую типизацию самых примитивных времен»2. Подчеркивается, что в разложении на функции существование теряет свою историческую особенность; превращая людей в функции тем самым их изымают из «субстанциального содержания жизни»3. «Глубокая, существовавшая ранее истина – каждый да выполнит свою задачу на своем месте в сотворенном мире – становится обманчивым оборотом речи, цель которого успокоить человека, ощущающего леденящий ужас покинутости … Основное свойство этого существования – умение забывать; перспективы в прошлом и будущем почти сжимаются в настоящем … Исчезает любовь к вещам и людям … Насильственно прикованный к ближайшим целям, человек лишен пространства для видения жизни в целом»4. Всепоглощающая типизация захватывает, прежде всего, сферу разума, мышления. Речь, в частности, идет о стереотипных умозаключениях, когда 1 См.: Эрих Фромм. Душа человека. М., 1998.. – С. 68. См.: Карл Ясперс. Смысл и назначение истории. М., 1994. – С. 308, 309. 3 См.: Там же. – С. 310. 4 Там же. – С. 310-311. 2 237 мнение индивида складывается на основе подражания им из соображений престижа. Такие тенденции рассматриваются как «пример слабо выраженной психопатологии», потому что наблюдаются при решении достаточно значимых проблем людьми тревожными, конвенциональными или ленивыми, не имеющими собственного мышления и не доверяющими себе. Сделанные в этом случае выводы «не будут мыслями в истинном значении этого слова, ибо не вытекают из существа проблемы, а воспроизводят выводы, сделанные людьми, которым доверяют больше»1. Там, где мерой человека является «средняя производительность», не существует незаменимых, и мир попадает «во власть посредственности, людей без судьбы, без различий и без подлинной человеческой сущности»2. (Э. Фромм замечает, что среди нас есть люди «выдающегося разума, их мышление не уступает по силе и глубине тем, кого когда-либо знала история. Но мышление таких людей отличается от обычной способности рассуждать, свойственной толпе, и на них смотрят с подозрением, даже если они нужны благодаря своим выдающимся достижениям в области естественных наук»3.) Меня всегда впечатлял тот факт, – писал К. Юнг, – что существует удивительное число людей, которые никогда не применяли свой мозг к делу, если этого можно избежать, и одинаковое с ними количество людей, которые непременно им воспользуются, но поразительно глупым образом. Столь же удивительным было обнаружить достаточно образованных и широко мыслящих людей, которые живут, словно не умея пользоваться своими органами чувств – они не замечают вещей перед своими глазами, не слышат слов, звучащих у них в ушах, не замечают предметов, которые трогают или пробуют на вкус. Некоторые живут, не замечая, не осознавая своего собственного тела4. 1 См.: Абрахам Маслоу. Мотивация и личность. Москва … Минск, 2010. – С. 268. Карл Ясперс. Смысл и назначение истории. М., 1994. – С. 311. 3 Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 234. 4 См.: Карл Густав Юнг. Архетип и символ. М., 1991. – С. 56. 2 238 Особый феномен в этом отношении представляет масса – совокупность людей, расставленных аппаратом управления таким образом, чтобы решающее значение имели «воля и свойства большинства» (К. Ясперс). В массе человек теряет свое лицо (лик, личность), перестает быть субъектом социальных процессов, становится объектом практической деятельности. Масса угрожает человеку гибелью – в риторике и суете; масса бездуховна и бесчеловечна, она – «наличное бытие без существования», ей присуща тенденция «воспитывать людей так, чтобы они превратились в муравьев»1. В массе сознательная личность исчезает, образуется коллективная душа2. «В коллективной душе, – пишет Г. Лебон, – индивидуальные способности индивидов и, следовательно, их индивидуальность исчезают; разнородное утопает в однородном, и верх берут бессознательные качества. Такое именно соединение заурядных качеств в толпе и объясняет нам, почему толпа никогда не может выполнить действия, требующие возвышенного ума» 3. И далее: «Исчезновение сознательной личности, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, и стремление превратить немедленно в действие внушенные идеи – вот главные черты, характеризующие индивида в толпе. Он уже перестает быть самим собой и становится автоматом, у которого своей воли не существует … человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации. В изолированном положении он, быть может, был бы культурным человеком; в толпе – это варвар, т.е. существо инстинктивное»4. Человек массы, – считает Х. Ортега-и-Гассет, – не способен к идейному творчеству, к конструктивному мышлению; «он не имеет даже понятия о легком, чистом воздухе мира идей», потому что для того, чтобы иметь или создать идею, надо прежде всего верить, что есть какие-то основания или условия ее существования, т.е. «верить в Разум, в мир идей, отвлеченных 1 См.: Карл. Ясперс. Смысл и назначение истории. М., 1994. – С. 313, 314. См.: Густав Лебон. Психология народов и масс. М., 2012. – С. 120. 3 Там же. – С. 24. 4 Там же. – С. 125. 2 239 истин». Имея идеи, люди обращаются к высшей инстанции, подчиняются ей1. «В тот день, когда в Европе вновь восторжествует подлинная философия – единственное, что может спасти Европу, – человечество снова поймет, что человек – хочет он этого или нет – самой природой призван искать высший авторитет»2. Однако для того, чтобы философия заняла в обществе подобающее ей место, необходимо всемерно поощрять образование (образованность) человека, где бы все сводилось не к механическому заучиванию, или к мозаичному обучению, а к культу размышления, умению мыслить – т. е. умению распознавать причины явлений, их смысл, связывать свое существование с сущностью окружающего мира – в целом, в природе, в обществе, в общении людей между собой. Жизнь деградирует, если ее заключают в оковы формы; согласно А. Маслоу, три тенденции лишают мышление индивида проявлений активности или изобретательности: это наличие исключительно стереотипных проблем; использование стереотипных техник для их решения и наличие готовых решений и ответов3. Умственная деградация, инертность, апатия никак не способствуют и продуктивному социальному общению. «Мы должны понимать под разумом общеупотребительную категорию, целиком связанную с чувством общности»4, – подчеркивал А. Адлер; «мы должны проводить строгое разграничение соответствующим, между разумом, следовательно, имеющим пользе всеобщее общества, и значение, изолированным интеллектом невротика…»5, ибо «только тот интеллект является разумом, 1 См.: Хосе Ортега-и-Гассет. Восстание масс // Психология масс. Хрестоматия. Бахрам-М., 2010. – С. 231. Там же. – С. 258. 3 См.: Абрахам Маслоу. Мотивация и личность. Москва … Минск, 2010. – С. 265. 4 Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 137. 5 Там же. – С. 140. 2 240 который содержит в себе чувство общности, то есть тот, что ограничен стороной общественной пользы»1. Развитие разума, способность вникать в сущность происходящих событий и делать адекватные выводы напрямую связаны с уровнем сознания людей, а он определяется и природными данными, и возможностями овладения располагает накопленными человечество в обществе в знаниями, соответствующий культурой, которой период времени, обусловленными местом человека в системе общественных отношений. «Думая о перспективах психологической науки, как центрирующей в себе многообразные подходы к человеку, нельзя отвлекаться от того факта, что центрация эта задается на социальном уровне, – точно так же, как на этом уровне решается и человеческая судьба»2, – пишет А. Н. Леонтьев. Ибо если вернуться к явлениям, отличающим переход от подготовления личности к периоду ее развития, то следует указать на трансформацию личности, связанную с ее классовыми особенностями, – особенностями, зависящими от социальной дифференциации общества. Классовая принадлежность субъекта уже с самого начала обусловливает развитие его связей с окружающим миром, большую или меньшую широту его практической деятельности, его общений, его знаний и усваиваемых норм поведения3. «Несмотря на утонченную регламентацию всякого внешнего проявления личности и кажущийся внешний порядок, –подчеркивал В. М. Бехтерев, – внутренняя сила общества стала иссякать вместе с тем, как оказалось, что оно состоит из рабов, с одной стороны, и властителей – с другой. Благодаря этому даже такие государственные колоссы, как древняя Римская империя, распадались от сравнительно незначительного внешнего толчка. Да и могло ли быть иначе, когда верхние слои общества развращались богатством и упоением 1 Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 141. А. Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. М., 2004. – С. 177. 3 См.: Там же. – С. 163. 2 241 власти, а низшие представляли из себя низших и рабов со всеми присущими им нравственными качествами и пороками»1. «Гнет над личностью приводит к тому порабощению духа, в котором уже нельзя открыть следов здравой критики, свободного полета мысли и стойкости убеждений… утрачивается и столь существенно важные нравственные особенности характера, как чувство чести и личного достоинства, обеспечивающие человека от нравственной гибели. На место этих качеств выступают лесть, низкопоклонство и жалкое лицемерие, приводящее к созданию молчаливых типов с их мелким эгоизмом, приниженностью и вечным страхом перед власть имущими»2. В. М. Бехтерев показал, как бедность, недоедание, голод разрушают не только здоровье, но и личность. «Нельзя не упомянуть о том, – писал он, – что на развитие личности оказывают существенное влияние неблагоприятные экономические условия, приводящие последовательно к физическому ослаблению организма, на каковой почте развивается ряд истощающих физических болезней, подрывающих в корне питание организма и нарушающих правильное развитие мозга, а следовательно, и личности»3. И далее: «Можно ли сомневаться в том, как много ослабляющих условий вносит в организм голодание, которое своим последствием должно иметь как общее увеличение смертности, так и понижение личной самодеятельности. В хилом теле может ли быть сильный и бодрый дух? Нужно ли вообще доказывать, что вместе с ослаблением питания организма слабеет и его нервно-психическая энергия, результатом чего развивается общая приниженность личности, ее пассивность, более или менее значительное ослабление умственной работоспособности, психическая вялость, апатия и недостаток воли. Само собой разумеется, что хроническое недоедание должно еще в большей мере сказываться на детском растущем организме, когда впервые складывается личность»4. 1 В. М. Бехтерев. Проблемы развития и воспитания человека // Избранные психологические труды. Москва – Воронеж, 2010. – С. 131. 2 Там же. – С. 133. 3 Там же. – С. 115. 4 Там же. – С. 116. 242 Одно дело, когда у семьи есть средства, чтобы с самого начала обустроить жизнь ребенка так, когда бы были обеспечены не только его первичные, биологические потребности, дающие ему возможность выжить и жить, но и духовные: это интеллектуальная и интеллигентная атмосфера в семье, книги, которые он может читать (и выбор которых обусловлен их художественной ценностью), это подобранный детский коллектив, в который он попадает – детский сад, школа. Важно, чему учат в этой школе – речь идет об образовании или акцент делается на идеологическом зомбировании, воспитании политической лояльности. Учитывается, насколько высок уровень подготовленности самих учителей и нравственных ценностей, которыми они руководствуются и т.д. Другое дело – когда таких возможностей у семьи изначально нет. Способность воспринимать культурное наследие зависит и от установок, которые человек получает с детства, и которые становятся тем фильтром, через который впоследствии он пропускает всю поступающую извне информацию. Аккумулируя в сознании полученный опыт, личность, сформированная определенным образом, избирательно относится к тому, что ее окружает. Уместно задаться вопросом – насколько объективно в ее сознании отражается мир и, соответственно, насколько адекватно она отвечает на воздействия, вызовы этого мира, что проявляется и по отношению к другим людям, с которыми личность находится во взаимодействии – в трудовых, общественных и личных взаимоотношениях. Эти взаимоотношения могут складываться стихийно, а могут искусственно направляться по принципу «разделяй и властвуй»: кроме объективного разобщения людей в силу их экономического неравенства, и, следовательно, в силу прямопротивоположно направленных интересов и установок (что никак не способствует взаимопониманию, формированию взаимоприемлемых позиций и, следовательно, перспективному и многоаспектному общению), разъединению людей способствует разжигание 243 национализма и религиозной нетерпимости. При этом, чем более укрепляются соответствующие социальные стереотипы, тем упорнее и даже яростнее сопротивление иным взглядам, представлениям, тем непримиримее позиции. Сохранение любой ценой существующего миропорядка, когда главной идеологической задачей является не дать возможности основной массе населения осознать, понять, что капиталистические отношения давно реализовали все свои исторические возможности, исчерпали себя, выработали свой срок и, как все уходящее, тормозят дальнейшее развитие человеческого сообщества, сторонники этих отношений или оплачиваемые наемники разрабатывают все новые и более изощренные формы насилия – физического и психического. Особенно опасной, с учетом последствий, является тотальная манипуляция сознанием. В целом манипуляция означает актуализацию у объекта воздействия определенных мотивационных состояний, чувств, стереотипов, намерений, побуждающих его к поведению, желательному, выгодному для субъекта воздействия1. «Современный манипулятор развился из нашей ориентации на рынок, когда человек – это вещь, о которой требуется много знать и которой нужно уметь управлять. Вещи можно расчленять, манипулировать ими без ущерба для них. Другой дело – человек. Вы не сможете расчленить его, не разрушив, не умертвив. Вы не можете манипулировать им, не причиняя ему вреда, не убивая его. Однако главная задача рынка – добиться от людей того, чтобы они были вещами!»2 Причиной манипуляции «является не коварство отдельного манипулятора, а логика системы в целом. Существует хорошо осознанная ее потребность и хорошо осознанные интересы носителей власти. Конкретного манипулятора нет, но «логика дела» создает невиданного, совокупного манипулятора. А «логика дела» – это рынок …»3 1 См.: Психология. Полный энциклопедический справочник. СПб., 2007. – С. 356. В. Б. Шапарь. Психология манипулирования. Из марионетки в кукловоды. Харьков, 2013. – С. 9-10. 3 В. П. Шейнов. Манипулирование сознанием. Минск, 2010. – С. 568. 2 244 «Манипуляция – это часть технологии власти»1. Характерно, – пишет С. Кара-Мурза, – что группы, которые занимаются контрабандой наркотиков, могут быть представлены как носители зла, «но частная собственность никогда»2; в официальных и пропагандистских документах слово «капитализм» заменяется на «рыночную экономику»3, в законах о приватизации и в прессе проблема изъятия собственности называется не «денационализацией», а искусственно придуманным словом «разгосударствление»4. Советское общество было объектом столь интенсивной кампании по манипуляции сознанием, что «удалось провести огромную по масштабам и глубине революцию – осуществить смену общественного строя»5. Манипулирование связывают с особенностями макиавеллизма, который определяется как циничная, эксплуататорская установка по отношению к людям, которые могут быть использованы для своих целей. При этом важно, чтобы адресанты считали внушаемые мысли своими, решения и действия – собственными и признавали себя ответственными за них, чем «манипулятор перекладывает ответственность за совершенное по его научению на жертву»6. Главная задача манипуляции сознанием – погасить разум, сделать всех как бы ослепшими и оглохшими, чтобы никто не задавался вопросами, нужно ли все, что происходит, людям, и как выйти из этого исторического тупика. Отмечается, что наиболее уязвимым оказалось логическое мышление, ибо его структура хорошо изучена, вследствие чего в него легко можно вторгнуться и исказить программу, лишив человека возможности делать правильные умозаключения. Считается, что поэтому во время перестройки именно интеллигенция более всего оказалась подверженной «искусственной 1 С. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием. Учебное пособие. М., 2004. – С. 18. См.: Там же. – С. 202. 3 См.: Там же. – С. 106. 4 См.: Там же. – С. 108-109. 5 Там же. – С. 6. 6 См.: Е. П. Ильин. Психология общения и межличностных отношений. Москва … Минск, 2010. – С. 126-127, 114. 2 245 шизофренизации»1. Шизофрения – это расщепление сознания. Один из характерных симптомов шизофрении – утрата способности устанавливать связи между отдельными словами и понятиями, что разрушает связность мышления. Поэтому, если удается искусственно «шизофренировать» сознание, люди оказываются неспособными увязать в логическую систему получаемые ими сообщения и не могут их критически осмысливать2. А когда нужно над целым обществом совершить крупную программу манипуляции – «отключить здравый смысл» нескольких поколений, то достаточно разрушить систему «университетского», дисциплинарного образования и заменить гуманитарную культуру культурой мозаичной3. Делается это скрыто, но жестко и продуманно. Наступление на гуманитарное образование – это посягательство на тот вид образованности, знания, которое лежит в основе развития сознания как отражения мира в целом, а не одной его грани, утрированно и целенаправленно обозначаемой и развиваемой. Отношение человека с миром, построение системы связи с ним определяется знанием того, что есть мир, по каким универсальным законам он развивается, каково место человека в мире в целом, в его гармонии, в заложенной в нем целесообразности и творческой энергии. Это знание дает человеку философия. Когда же думающий, человек разумный задается вопросом, по каким, не только общим, но и специфическим законам живет и развивается человеческое общество, членом которого он является, то без знания социальной философии, или теоретической социологии ему не обойтись. Чтобы жить в обществе осмысленно, человек должен знать, понимать его законы. А так как законы общественного развития имеют такую особенность, что, будучи объективными по своей природе, они проявляются действием только через 1 См.: С. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием. Учебное пособие. М., 2004. – С. 148, 149, 151. См.: Там же. – С. 150. 3 См.: Там же. – С. 83. 2 246 сознательную деятельность людей, то ясно, что чем глубже осознание этих законов, тем они действуют быстрее и эффективнее; на основе опредмечивания идеального история развивается, не топчется на месте, особенно, когда ее, используя массовое невежество, пытаются повернуть вспять. Не случайно «перестройка» в Советском Союзе, прежде всего, началось с наступления на марксизм – по шаблону, когда-то отработанному в отношении кибернетики и генетики, но наступления более агрессивного, злобного, как против реального врага, потому что марксистское учение никогда не было таким опасным (ибо сверх актуальным) для большинства стран и с новоиспеченным, на скорую руку сработанным, капитализмом и для стран, давно изживших, отработавших все преимущества этого, в свое время, безусловно прогрессивного общественного устройства. В частности, намеренно из подавляющего большинства учебников по философии и социологии в постперестроечный период, да и в целом в большинство работ, написанных в последние 20-30 лет, исключались представления о классовом устройстве общества (которые заменялись рассуждениями о социальной стратификации, где нет места понятию «класс»), о классовых противоречиях и классовой борьбе, и когда слово «революция» умышленно относили к любому верхушечному перевороту, чтобы максимально вытравить из общественного сознания мысль о том, что главная цель любой социальной революции – переход власти из рук одного класса в руки другого класса. Эти попытки стары, как мир: «По мере того как развивается и принимает все более определенные формы борьба классов, это фантастическое стремление возвысится над ней, это фантастическое отрицательное к ней отношение лишается всяческого практического смысла и всякого теоретического оправдания. Поэтому, если основатели этих систем и были во многих отношениях революционны, то их ученики всегда образуют революционные секты. Они крепко держатся старых воззрений своих учителей, невзирая на дальнейшее историческое развитие пролетариата. Поэтому они 247 последовательно стараются вновь притупить классовую борьбу и примирить противоположности. Они все еще мечтают об осуществлении, путем опытов, своих общественных утопий … и для сооружения всех этих воздушных замков вынуждены обращаться к филантропии буржуазных сердец и кошельков»1. И, наконец, вся социальная деятельность базируется на психической деятельности как своем фундаменте. И в зависимости от того, каков этот фундамент, такое лицо и перспективы во многом имеет и сама история. Для того же, чтобы выстроить целесообразный, разумно структурированный единый процесс психической деятельности, ведущий общество вперед, к прогрессу, а не порождающий хаос, неверие, разочарование в своих силах и возможностях, требуется и глубокое знание психологии. Т. е. без обучения, как минимум, философии, социологии и психологии человечество постепенно теряет ориентиры как в мире в целом, так и в обществе и в отношениях друг с другом. С учетом сказанного понятно, почему все системы нынешнего «высшего» образования, весьма последовательно, все ужимают и ужимают программы по общественным наукам. Тех, кто этим занимается, можно разделить на две категории: одни, очень хорошо образованные, стараются реализовать идеи такого миропорядка, где будут править избранные, обладающие глубокими и всесторонними знаниями; другие – уже вкусившие плоды сугубо «практического» знания и не чувствующие необходимости в более масштабном видении мира, не имеющие представления о содержании философских, социологических воззрений, путающих эти понятия с психологическим и другими знаниями, довольствуются той социальной нишей, где правит не смысл, а приземленное, не требующее размышлений существование. Речь идет и о сиюминутном интересе – занять ту нишу, где могли бы развиваться философия, общественные и гуманитарные науки, 1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест коммунистической партии // К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах. Том І. М., 1948. – С. 37. 248 «ухватить кусок», пока это возможно. Такие люди, естественно, не думают о мире, о его будущем, это та мещанская (или рабская) психология, которая из индивидуальной постепенно превращается в общественную. В бюрократически организованном и централизованном индустриальном государстве интеллигентность и характер стандартизируются посредством постоянно возрастающей роли тестов, которые отдают предпочтение посредственностям и людям избегающим риска, оригинальности и смелости1. Отмечается и тот факт, что многие учебные заведения хотя и утверждают, что их целью является ознакомление учащихся «с высшими достижениями человеческого разума», на самом деле никоим образом не побуждают учащихся сосредоточиться на каком-то одном предмете и даже не требуют от них, «чтобы они книгу дочитывали до конца»2. Манипулирование сознанием рассчитано именно на необразованность людей – в частности, в общественное сознание, в целом далекое от философских представлений, усиленно внедряется идея о социальной, вертикальной мобильности – о том, что любой человек может подняться по социальной лестнице вверх, до самых верхних этажей власти, стоит только ему проявить усилия, трудиться в поте лица своего и иметь такую цель. Особенно кощунственно это звучит в отношении людей, живущих на постсоветском пространстве, где основная масса населения существует на грани или за чертой бедности. И это растерянное население, едва сводящее концы с концами, чтобы выжить и прокормить семью, явно не возьмет в толк, откуда у него должны найтись миллионы, чтобы оплатить расходы на избирательную компанию, чтобы заплатить за место в высшем законодательном органе страны и т.д. Параллельно с наступлением на гуманитарное образование, используются многочисленные приемы по уничтожению исторической памяти, потому что она создает барьер против целенаправленного внушения. 1 2 Эрих Фромм. Душа человека. М., 1998. – С. 68. См.: Эрих Фромм. Иметь или быть? К., 1998. – С. 228. 249 Главная задача манипуляторов в этом случае – «в обуздании Хроноса – времени, отделяющего нас от жизни наших предков»; чтобы манипулировать сознанием, нужно эту связь разорвать1. Складывается впечатление, что с этой целью разработана целая система мер, чтобы старшее поколение – носители исторической памяти – поскорее вымерло; в частности, проводится пропагандистская кампания по воспитанию у молодежи неуважения к старшим, «предкам», в советах которых никто не нуждается и над которыми можно грубо потешаться. В газетах, передачах по телевидению, как бы между прочим, общество, в той или иной форме, убеждают, что пенсионеры – это «нахлебники», которых общество должно кормить, и никогда не говорится о том, что пенсии эти люди заработали, трудясь на это самое общество (тем более, что их пенсии никак не соответствуют количеству и качеству затраченного ими труда). Стирание исторической памяти сопровождается потоками лжи в отношении советского, социалистического строя. И чем дальше, эта клевета не утихает, а становится все более изощренной и грубой. Важным условием борьбы с существующими порядками является единство людей. Поэтому объектом манипуляции является и социальное общение, которое подрывается манипуляторами как раз с помощью разрушения исторической памяти, ибо в ней заложены сведения и символы, которые объединяют людей, способствуют формированию общего языка и устойчивых каналов общения. Когда утрачивается историческое измерение, люди не могут планировать и будущее, перед ними исчезает перспектива дальнейшего развития2. Идет наступление и на краткосрочную память – если люди забывают действительность, то любую проблему можно представить ложно3. (Как только назревает принятие решений, касающихся будущего страны, так на телевидении и в помещениях больших аудиторий дают простор вещанию 1 См.: С. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием. Учебное пособие. М., 2004. – С. 249. См.: Там же. – С. 253, 257, 260, 261. 3 См.: Там же. – С. 253, 257, 260, 261. 2 250 различного рода экстрасенсам, активизируется работа религиозных сект – не без ведома властей. Наибольшие результаты манипулирования обеспечивает современная психология: «Среди психиатров, психологов и психоаналитиков есть многие, составляющие исключения из этого правила, однако становится все более очевидным, что эти профессии превращаются в серьезную опасность для развития человека, а их представители эволюционируют, становятся жрецами новой религии удовольствия, потребления и безликости, специалистами по манипулированию, выразителями отчужденной личности» 1.) Одна из форм манипулирования сознанием – «насаждаемая псевдореальность», которая может коренным образом изменить в сознании людей подлинную картину мира, в частности относительно добра и зла, правды и лжи и т.д. В массовое сознание внедряются различные социальнополитические мифы – иллюзорные идеи относительно ценностей и норм, которые воспринимаются на веру, без рационального или критического осмысления2. Для этого используются такие приемы, как анонимный авторитет; обыденность в подаче информации для адаптации к информации негативного содержания, когда, например, будничным голосом сообщается о злодеяниях, преступлениях. Это и метод забалтывания, используемый для того, чтобы вызвать раздражение у слушателей по поводу какого-либо конкретного лица или события; это провоцирование определенного эмоционального резонанса, что позволяет снять психологическую защиту, которую на рациональном уровне может выстроить человек3. К манипуляции сознанием относятся и специальные способы подачи информации. В частности, это фрагментарная, или дробная ее подача, которая создает видимость разносторонности и оперативности, а на самом деле препятствует формированию целостной картины событий, что дает 1 Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 229-230. См.: В. П. Шейнов. Манипулирование сознанием. Минск, 2010. – С. 564. 3 См.: Там же. – С. 555, 556. 2 251 возможность акцентировать внимание на одной стороне события и замалчивать другие стороны происходящего. Фрагментарность подачи информации дезориентирует слушателей и либо гасит их интерес, в частности, к политике, вызывая политическую апатию, либо вынуждает полагаться на навязываемые оценки1. В целом особенности передачи новостей в СМИ таковы: новости искажают реальные события; к числу искажений относится персонализация, когда сообщения касаются в основном главного героя, что приводит к упрощению многоплановых событий и соответственно неправильному их восприятию. Это подача новостей в форме сжатых сводок; драматизация проявляется в том, что новости отбираются больше из-за драматической или развлекательной ценности, чем из-за важности проблемы. Нормализация имеет место, когда та или иная новость преподносится, как частная проблема, которая может быть разрешена в рамках существующей политической системы. Освещаются также одни события и люди и игнорируются другие, происходит так называемый «парадокс селекции». Как следствие – изменение оценки важности события, формирование четких установок в отношении его. В сообщениях СМИ выборочно описывается одна точка зрения на происходящее и игнорируется другая – к «парадоксу селекции» присоединяется «спираль молчания»2. Основными приемами, которые повышают эффективность СМИ по манипулированию сознанием, являются: фабрикация фактов (прямая ложь); «серая» пропаганда (когда источник информации не называется) и «черная» (когда информация берется как будто из иного источника, а потому более правдивая); изменение значения слов, терминов (перефразирование, неправильное толкование); утверждение и повторение (постоянное напоминание)3. 1 См.: В. П. Шейнов. Манипулирование сознанием. Минск, 2010.. – С. 558. См.: О. А. Гулевич. Психология коммуникации. М, 2008. – С. 228-229, 232-233. 3 См.: Є. І. Ходаківський, Ю. В. Богоявленська, Т. П. Грабар. Психологія управління. Навч. посіб. 2 вид. К., 2009. – С. 481. 2 252 «Черные» технологии делятся, в зависимости от их заказчика, на авторизованные, наполовину авторизованные и анонимные методики. К авторизованным, тем, которые напрямую используются от имени заказчика, относятся: разоблачение, обычно имеющее под собой определенный незначительный факт, но на основе которого делаются далекоидущие, большей частью необоснованные профессиональной и выводы; как общественной правило, деятельности они жертвы относятся – к объекта манипуляции. Далее – это грубые нападки, немедленная злобная реакция на каждый шаг жертвы, объяснение ее действий, поведения самыми низменными мотивами. Это и так называемая полемика, когда жертве навязывают дискуссию по проблеме, в которой она некомпетентна – если она поддается на провокацию, то демонстрируется ее низкий уровень владения ситуацией на фоне убедительного выступления заказчика. В контексте наполовину авторизованных методик используются «данные из авторитетных источников». Это материалы от «независимых фигур» – представителей спецслужб, налоговых органов; используются расплывчатые недомолвки или фразы, выхваченные из контекста интервью, ссылки на то, что источник информации пожелал остаться неизвестным и т.д. Это и «разоблачающие материалы»; «разоблачение предыдущей деятельности»; «грубые, грязные комментарии»; «семейный архив», когда все сказанное используется не только в отношении жертвы, но и членов ее семьи1. Продумано и каждое слово. Особенно – унижающее человека: если в доперестроечное время, когда сообщалось о ДТП, диктор говорил: «Машина наехала на человека (или сбила его)», то теперь обязательно «Машина задавила человека». Как говорится, без комментариев! Не приходится удивляться, что слова, понятные старшему поколению – «Человек – это звучит гордо», воспринимаются молодежью или с непониманием, или с насмешкой. 1 См.: Є. І. Ходаківський, Ю. В. Богоявленська, Т. П. Грабар. Психологія управління. Навч. посіб. 2 вид. К., 2009. – С. 482-484. 253 СМИ являются источниками распространения агрессии и порнографии среди населения1. Добавим и идей гомосексуализма. Агонизируя, разлагаясь, капитализм – «система рыночных отношений» навязывает миру свои стандарты, и СМИ, вольно или невольно, пропагандируют их, в частности, систематически уделяя в своих передачах время и место геям, их шествиям, протестам, клубам, развлечениям, что шокирует подавляющее большинство населения. Сами же геи, выставляющие напоказ свои физиологические и психические отклонения, ведут себя все более агрессивно и вызывающе. И вся эта противоестественная ситуация очень напоминает ту, о которой говорил апостол Павел в своем Послании к римлянам (Новый Завет), что, вызывает вполне определенные исторические аналогии. «Но как они, познавши Бога, не прославили Его, как Бога, не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце» (Глава I, 21); «Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным» (Глава I, 26); «Подобно и мужчины, оставивши естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение» (Глава I, 27); «И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства» (Глава I, 28); «Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют» (Глава I, 32). Телевидение строит свои передачи и таким образом, чтобы взращивать самые низменные чувства человека: злость, зависть, жадность, жестокость, воспитывает вульгарность, дурной вкус – в частности, между передачами делаются вставки – анекдоты, содержание которых часто просто неприлично, и иногда даже актеры, некоторые, рассказывающие эти анекдоты, смущаются или сопровождают их неловким смешком. Но телезрители воспринимают эти тексты как то, что принято, дозволено, хорошо, в результате чего формируется 1 См.: О. А. Гулевич. Психология коммуникации. М., 2008. – С. 239. 254 определенный стереотип восприятия действительности, когда по-настоящему хорошее, разумное и нравственное автоматически отторгается. Очень часто рекорды пошлости, бессовестной лжи, бьет и информация в телевизионных программках, на страницах газет, которые читает основная масса населения. Делается все возможное, чтобы стиралась грань между добром и злом. Недаром, столь терпимыми к фашистской идеологии становятся не только некоторые простые граждане, но и ряд руководителей государства, более того, объявлять себя фашистом среди молодых людей стало почти престижно, «круто». Редко, когда в передачах СМИ наблюдается осуждение фашизма – политического течения, знаменующего, как известно, кризис капитализма, характерного для наиболее реакционных и агрессивных сил общества, культивирующего антикоммунизм, расизм, тотальный контроль над СМИ, над личностью и т.д. Это – идеология, не имеющая других аргументов, кроме насилия. Вот впечатления от суда над нацистскими преступниками (Харьков, 1943 г.) писателей Алексея Толстого и Леонида Леонова, которые присутствовали на суде в качестве корреспондентов газеты «Правда» и «Известия» 1. А. Толстой, из статьи «Возмездие» («Правда», 1943 г.): «Я видел Харьков. Таким, наверное, был Рим, когда через него прокатились орды германских варваров. (…) На месте города – руины и пожарища. (…) За зиму 1941-42 годов умерло от голода более ста тысяч человек. (…) Немцы убивали, сваливали в ямы, все еврейское население (…). Я был на раскопках этих ужасающих ям. (…) Когда красноармейцы переворачивали лопатами посинелые, полуодетые трупы женщин, детей, старух, стариков, в черной земле находили игрушки, мячики, куклы. Покончив с еврейским населением, гитлеровцы принялись за уничтожение русского и украинского населения». Л. Леонов, из статьи «Так это было» («Известия», 1943 г.): 1 См.: Состав преступления // Аргументы недели. – 2013. – № 51 (267). 255 «Никто из свидетелей не плачет. Это потом, вернувшись в свидетельскую комнату, истерически зарыдает колхозница Осмачко, целый час пролежавшая в братской могиле рядом с трупом своего Володи. Ничего не замечая перед собой, еле слышно докладывает суду медсестра Сокольская, как волокли раненых на расстрел, как бились о порог их головы, как немцы приколачивали одного гвоздями на воротах и хохотали (…). Вот вернулся на свою скамью свидетель Беспалов. Он в течение четырех месяцев был свидетелем того, чему в уголовных кодексах мира нет пока наименования. (…) Деревянно на морозе застучали автоматы, и первый залп был по ногам, чтобы предотвратить возможность бегства. (…) Передняя шеренга жертв осела на пятнистый красный снег, и вдруг точно костер человеческого отчаяния забушевал на этом ослепительном снегу. Тот, кто это видел, вряд ли станет улыбаться потом, как разучился от улыбки Беспалов. (…) Они кидали детей в яму, развертев их над головой, как лягушат, и что-то чавкало, наверное, там при их падении. (…) Беспалов опускает глаза (папироса дрожит в его руке): «Вот тут-то мой сосед и сошел с ума ...». За забвение, историческую амнезию человечество может заплатить очень дорогую цену. Между тем, в последние годы создается впечатление, что в массовое сознание, терпимости по разными отношению способами, к внедряется фашистской идея лояльности, идеологии как признак не искусственно «толерантности», чуть ли ни хорошего тона. Многое делается и для того, чтобы только поддерживать бедность и тем самым формировать у людей чувство униженности и неуверенности в себе, но и порождать страх, ощущение опасности, незащищенности, когда в новостях, теле- и кинофильмах сцены насилия – убийств, катастроф, смерти показываются как можно более натуралистически. Все телевизионные передачи начинаются с событий о 256 катастрофах, авариях, и если они произошли не в твоей стране, то их обязательно отыщут в каком-нибудь уголке мира, лишь бы не оставить телезрителей в спокойном состоянии духа. Страх нагнетается любыми способами, даже с помощью прогноза погоды: если стоит хорошая погода и люди радуются солнышку, обязательно в газетах появляются статьи о грядущих «невероятных» морозах, о «глобальном» похолодании или потеплении (какая разница, главное «не радуйтесь»!). Чересчур громогласное, вертлявое, вульгарное поведение представителей современного популярного «искусства», многих тиражирование пошлости в текстах песен, в шутках ведущих, суетливость, мелькание красок, картинок, света на экранах телевизора и в концертных залах создает ощущение, что крутится и никак не может остановиться какая-то безумная карусель, что человек находится в театре абсурда, и что все, что происходит, – это понарошку, потому, что не может быть суто человеческой жизнью! Все это ведет к еще одному выводу: общественный прогресс предполагает неразрывную связь разума и морали. В свое время В. Соловьев писал, что античные философы считали подчинение низшим чувственным побуждениям рабством, недостойным человека, настоящей же свободой было для них подчинение тому, что внушал универсальный разум 1. «Переход от низшей необходимости к высшей, то есть к разумной свободе обусловливается, по Сократу, истинным знанием»2. В последние годы вопрос о роли разума как условия общественного прогресса из теоретической плоскости перешел в сугубо практическую, в ту, с чего все начинается – в связи с новым этапом развития экономики, общественного производства. И когда перед обществом встала конкретная задача – повышение производительности труда, то, в частности, эйфория по 1 2 См.: Философский словарь Владимира Соловьева. Ростов-на-Дону. 1997. – С. 446. Там же. 257 поводу всемогущества информации сама собой начала сходить на нет (как в свое время идеи «кибернетизации» общества, новой, кибернетической формы движения материи и т.д.). Информация – это только информация, или «сведения о чемлибо»; информация это всегда производное от знания, само же знание есть отражение в сознании человека сущности и причин существования предметов и процессов. Следовательно, изначально природа и всеобщность информации определяется особенностями процесса отражения, как атрибутивного свойства мира. В процессе взаимодействия, а потому и взаимоотражения между материальными и идеальными системами формируется подобие структур, так как под влиянием отражаемой системы происходит упорядочение структуры, соответственная перестройка внутренней организации отражающего объекта. Т. е. любой процесс отражения совершается в форме управления. Нельзя говорить об управлении, не подразумевая при этом наличия обмена информацией между системами, и нет смысла говорить о существовании информационных процессов, не предполагая их элементом определенного процесса управления. Управление всегда совершается на основе приема, хранения, передачи и переработки информации и осуществляется по схеме: управляющая и управляемая системы, между которыми циркулируют информационные процессы. Информация, идущая от управляющей системы к управляемой, представляет собой фактор, осуществляющий управление. Теория управления в человеческой, животной или механической организации является частью теории информации (Н. Винер). Информация – это обозначение содержания процесса отражения, происходящего в отражающей материальной системе, которая посылает данную информацию. Мерой его качества является не просто информация, а количество информации, ее ценность. Чем более совершенной в структурном отношении является отражающая система, тем более сложными и адекватными 258 будут процессы отражения, которые в ней происходят. Соответственно информация, свидетельствующая о менее сложном процессе отражения, будет отличаться от информации, свидетельствующей о более сложном отражении тем, что она несет в себе меньше содержания и отличается меньшей ценностью для системы, получающей информацию, почему и вызовет в этой системе относительно меньшие изменения. По мере развития, системы приобретают большие возможности к взаимодействию с системами окружающей среды – соответственно, процессы отражения, происходящие в них, приобретают новые черты, и информация, посылаемая этими системами, становится по своему содержанию богаче, разнообразнее. Какое бы явление взаимодействия мы ни рассматривали, везде обнаруживается, что действие одной системы на другую передается с помощью промежуточных структур, являющихся сигналами, несущими эту информацию. Материальный предмет или процесс при этом только в том случае может быть сигналом, если он в своей структуре отражает особенности пославшей его структуры. В то же время между отражаемой и отражающей системами информация передается с помощью многих сигналов, и если бы между ними не было отражения, т. е. если бы между ними ни происходил процесс последовательного формирования соответствия структур, не могло бы произойти и само взаимодействие систем. Существование в природе общности структур связано и с тем обстоятельством, что сигналы, несущие информацию от одной системы к другой в процессе отражения, являются непосредственным фактором управления последней. Каждый сигнал, представляя собой тот или иной материальный объект или процесс, запечатлевает в своей структуре (непосредственно или опосредованно) особенности пославшей его системы. Между структурой этой системы и структурой сигнала возникает специфическое соответствие. Затем сигнал, достигнув системы, которая подвергается воздействию, вступает с ней во 259 взаимодействие. Между ними также формируется отношение структурного соответствия. Структура отражающей системы становится подобной структуре сигнала, а через нее и структуре воздействующей системы. Уровень организации сигнала определяется уровнем организации системы, под действием которой он возникает. В то же время, чтобы возникший сигнал мог быть воспринят и использован какой-либо системой окружающей среды, ее организация должна быть приспособлена к его восприятию. Чем более высокоразвита система, тем сложнее сигнал она способна принять и преобразовать. Касательно взаимосвязи информации и знания можно заключить, что чем богаче знание, тем богаче информация о нем. Но без знания информация, сама по себе, ценности не имеет. «От пользователей компьютерных программ не требуется понимания принципов их работы и степени достоверности – необходимо только умение получить с помощью программы ожидаемый результат. Создание компьютерных программ по сути своей представляет собой работу шифровальщика, для которой необходимы тщательность и предельное внимание, но не особые аналитические способности»1. Ученые отмечают, что увлечение техническими средствами хранения и использования информации (телефоны и ноутбуки, компьютеры, планшеты, электронные записные книжки и т. д.) приводят к ухудшению памяти, что ведет не просто к понижению интеллектуальных способностей человека, но и к различным психическим заболеваниям. Работа с компьютером, предполагающая, что человек не пишет, а печатает текст, ведет и к разрыву эволюционной связи между развитием мозга и развитием руки, между мыслительной деятельностью и соответствующими ей мышечными движениями (И. М. Сеченов). «Если бы вычеркнуть из языка любого народа слова: лук, стрелы, сети и т.д. – все, что предполагает 1 Социально-экономические проблемы информационного общества. Вып. 2. Сумы, 2010. – С. 675. 260 употребление рук, – писал К. А. Гельвеций, – то он оказался бы в умственном развитии ниже некоторых диких народов, не имеющих двухсот идей и двухсот слов для выражения этих идей, и его язык, подобно языку животных, соответственно был бы сведен к пяти-шести звукам или крикам»1. Н. П. Бехтерева как-то заметила, что прошли тысячи лет, но связь между работой мозга и движением руки осталась той же, неразрывной. Но, видимо, по принципу обратной связи, если движения руки становятся однообразными, трафаретными (когда мысль воспроизводится при печатании), то и само мышление и, соответственно, структура мозга тоже становятся трафаретными, шаблонными. Неслучайно, на одной конференций, выступающий бросил фразу: «Владеть миром будет тот, кто пишет ручкой». В литературе обосновывается точка зрения, что в настоящее время все большее значение приобретает «интеллектуальный капитал», прежде всего представляющий совокупность знаний, который, воплощаясь в активы, капитализируемый и реализуемый на рынке, становится интеллектуальной собственностью2. Предполагается, что интеллектуальный капитал вскоре станет главным критерием оценки стоимости передовых компаний, ибо оценка современного производства напрямую зависит от творческих способностей его работников3. Подчеркивается, что интеллектуальный капитал все в большей степени определяет конкурентоспособность как отдельных предприятий, так и национальных экономик в целом. Способность к созданию, использованию и увеличению интеллектуального капитала символизирует экономическую мощь государства, благосостояние и качество жизни всего народа4. Утверждается также, что теоретическое знание поднимается до основополагающего принципа общества5. А потому звучат предложения 1 К. А. Гельвеций. Об уме // Сочинения в двух томах. Т. 1. М., 1973. – С. 149. См.: Социально-экономические проблемы информационного общества. Вып. 2. Сумы, 2010. – С. 576. 3 См.: Там же. – С. 591. 4 См.: Там же. – С. 522. 5 См.: Там же. – С. 624. 2 261 говорить не об постиндустриальном или информационном обществе, а об обществе знания1; что «область знания не только открывает секреты природы и общества, но и становится отдельным миром»2. Звучит красиво, вдохновенно. Но с учетом тотальной манипуляции сознанием весьма прекраснодушно или вообще фантастично. Кто будет строить это светлое информационное общество, общество разума, если оно как и все предыдущие, основано на труде основной массы населения, а не отдельных групп избранной интеллигенции. Возникает вопрос, в каком состоянии сознания, при тотальной манипуляции, такие работники приблизятся к «обществу разума»? Или это будет возврат к новому виду рабства, когда массу будут составлять люди-роботы, овладевшими навыками приема и передачи информации, но не умеющими вникать в суть процессов, породивших эту информацию и обозначенных ею, и их новые рабовладельцы-интеллектуалы, владеющие собственно знаниями? Характерно, что информационному параллельно обществу, с публикациями, появляется все посвященными больше фактов, свидетельствующих о том, что мир погружается в невежество, причем речь идет о странах, которые всего более претендуют называться информационным, или обществом знания. Так, по данным доклада, подготовленного по заказу Еврокомиссии, 75 миллионов взрослых или 15% населения ЕС не умеют ни читать, ни писать. А среди 15-тилетних подростков этими навыками не владеет каждый пятый 3. В США существует 25 млн. вторично неграмотных – людей, которые учились в школе, но их последующая жизнь оказалась настолько примитивной, что они разучились и читать и писать. Каждый четвертый (!) американец не смог указать на карте мира свою собственную страну4. 1 См.: Социально-экономические проблемы информационного общества. Вып. 2. Сумы, 2010. – С. 630. См.: Там же. – С. 621. 3 См.: Корреспондент. №36 (524) от 14 сентября 2012 г. 4 См.: В. П. Шейнов. Манипулирование сознанием. Минск, 2010. – С. 566, 567. 2 262 Современное американское общество вполне устраивает и тот факт, что у 40% американцев имя Карла Маркса ассоциируется с гамбургерами1. Невежество можно связать с международным терроризмом: проведенные в свое время социологические исследования показали, как американские конгрессмены, весьма глубокомысленно, обсуждали положение дел в несуществующей стране2. Но им, или таким, как они, доверено право выносить вердикты относительно того, бомбить или не бомбить ту или иную страну, находящуюся за тысячи километров от США, о которой они, возможно, имеют весьма туманные представления, но с легкостью могут дать согласие на то, чтобы лишить жизни живущих там людей, искалечить их, разрушить страну, уничтожив древнюю культуру, природу и т.д. Логично сделать вывод – и законодательно пора определиться в этом, – что манипуляция сознанием есть, прежде всего, преступление против личности – речь идет не только о ее свободе как свободе выбора форм поведения, но и о подрыве ее способности мыслить, о том, что под влиянием внушения могут возникнуть неврозы, психические расстройства, а если внушается что-то, что противоречит нравственным устоям личности, это может привести и к ее гибели. Тотальная манипуляция сознанием граждан, которая ведется без их ведома и согласия, свидетельствует не только о безнравственности общества, но и о его противоправной деятельности, ибо жертвой психологического насилия может стать любой человек. Манипуляция сознанием есть преступление и перед обществом, закрывая ему путь к основанному на Разуме развитию. Это, наконец, и преступление перед Вселенной, Космосом, в лоне которого зародился человеческий Разум, являясь его частью, проявлением, способом отражения законов Вселенной, и уничтожение разумной жизни на Земле есть посягательство (с непредсказуемыми последствиями) на объективно 1 2 См.: В. П. Шейнов. Манипулирование сознанием. Минск, 2010. – С. 567. См.: Там же. – С. 566. 263 существующую мировую гармонию. «Между всеми формами жизни существует глубинная психологическая духовная связь. Каждый индивид – это космическое создание, там, в космосе, его настоящие корни»1 – подчеркивал А. Маслоу. Научная мысль, – считал В. И. Вернадский, – есть часть структуры биосферы, ибо ее создание в эволюционном процессе жизни является событием величайшей важности не только в истории биосферы, но и в «истории планет»2. «В нашем столетии, – писал он, – биосфера получает совершенно новое понимание. Она выявляется как планетное явление космического характера»3. Возможно для того, чтобы в обществе восторжествовал Разум, появилось ощущение необходимости его влияния на общественную жизнь, человек должен опуститься так низко, что, взглянув на себя со стороны, он, наконец, бы ужаснулся. И даже не понимание, а просто инстинкт самосохранения должен будет остановить стремительный процесс человеческой деградации. Именно инстинкт самосохранения окажется главным заслоном падения, ибо наличие Разума и жизни человеческой – процессы взаимосвязанные. Только человек, в результате биологической и социальной эволюции, приобрел способность строить свою деятельность в соответствии с объективными законами развития мира, только ему свойственно суто мышление – отражение сущности этих законов и их взаимосвязи. Благодаря мышлению, Разуму человек ориентируется в мире как ни одно другое живое существо, ориентируется – значит наилучшим образом приспосабливается к нему. И это – условие бытия самого человека. Угасание Разума – неспособность к постижению истины как знания, соответствующего действительности, – есть угасание человеческой жизни как таковой. 1 Р. Фрейджер. Дж. Фейдимен. Гуманистическая, трансперсональная и экзистенциальная психология К. Роджерса, А. Маслоу, и Р. Мэй. СПб., 2007. – С. 149. 2 См.: В. И. Вернадский. Научная мысль как планетное явление / Философские мысли натуралиста. М., 1988 // Мир философии. Ч.II, М., 1991. – С. 497. 3 Там же. – С. 504. 264 Заключение. Всеединство: возможность и действительность Бытием в возможности обладает и то, чего еще нет: ведь возникает то, чего нет, но не возникает то, бытие чего невозможно Аристотель Вся история человечества с тех пор, как мы знаем ее, есть движение человечества все к большему и большему единению. Единение это совершается самыми разнообразными средствами, и служат ему не только те, которые работают для него, но даже те, которые противостоят ему Л. Н. Толстой Автором была сделана попытка показать, что люди устроены не только «по образу и подобию» Вселенной, по образу и подобию всего живого, но и по образу и подобию друг друга, как зеркальное взаимное отражение, где «вопросответ», независимо от их содержания, составляют систему, ибо предполагают взаимное адекватное понимание и адекватное действие, что детерминировано более общей, универсальной системой связи. Глубинная, сущностная общность людей между собой состоит в том, что все они – части (элементы) универсальной системы связи предметов и процессов окружающего мира. Законы мира с необходимостью детерминируют все уровни его организации и все этапы их развития – в соответствующей 265 последовательности, субординации, когда общее определяет особенное и всегда присутствует в единичном. Но при этом сущностная основа всех этих ступеней остается одной и той же. Поэтому, в частности, на основе общих законов жизнедеятельности – взаимосвязи процессов развития, организации и отражения – формируются и закономерности психической деятельности, общие для всех живых существ, человека в том числе. Они, в свою очередь, определяют единые, универсальные конструкты поведения животных и человека, изучение которых может базироваться на сформированном выше принципе взаимообусловленности отражения, развития и единства, который предполагает такой способ познания материальных (и идеальных) объектов, когда они рассматриваются как непрерывно изменяющиеся, а потому соответствующие (подобные) друг другу компоненты определенной сложноорганизованной системы взаимосвязи. Общие истоки и механизмы поведения и деятельности с необходимостью, в процессе дальнейшего развития жизни (если она не будет уничтожена) приведут к возникновению качественно нового целого – объединения людей в систему – сообщество землян. Понимание сущности человека именно или только через призму представлений о его единстве со всем человечеством – методологически верно потому, что так устроен мир, когда вне связи с другими людьми сущность человека не проявляется, а, значит, и его существование, его просто нет. Ибо только во взаимодействии сущность выражает себя в явлении (проявляется), а явление есть совокупность свойств, которые, в свою очередь, обнаруживают себя лишь в отношении с другими предметами, аналогично – через связь с их свойствами. «Вещь в себе» становится «вещью для нас», а потому и «вещью для себя». Логика процесса мышления столь же универсальна, как система связей и закономерностей окружающего мира, которая в ней отражается 266 Однотипность реагирования на внешние воздействия, в силу общих закономерностей и механизмов человеческого поведения, может способствовать формированию совместной ориентации на созидание, а не на разрушение, на объединение, а не на конфронтацию, на взаимопонимание как основу продуктивного общения. А может вести и к прямопротивоположному результату, если искусственно стимулируются не тождественные свойства и черты поведения, а различные (в силу неразрывного единства тождества и различия), если внимание акцентируется на непохожести, специфичности, «непримиримости» позиций и взглядов. Г. В. Ф. Гегель писал: «Самопознание в обычном, тривиальном смысле исследования собственных слабостей и погрешностей индивидуума представляет интерес и имеет важность только для отдельного человека, а не для философии; но даже и в отношении к отдельному человеку оно имеет тем меньшую ценность, чем менее вдается в познание всеобщей интеллектуальной и моральной природы человека … То же самое справедливо и относительно так называемого человекознания, направленного равным образом на своеобразие отдельных духов. Для жизни такое знание несомненно полезно и нужно, в особенности при дурных политических обстоятельствах, когда господствуют не право и нравственность, но упрямство, прихоть и произвол индивидуумов, в обстановке интриг, когда характеры людей опираются не на существо дела, а держатся только на хитром использовании своеобразных особенностей других людей, стремясь таким путем достичь своих случайных целей. Но для философии это знание людей остается безразличным как раз постольку, поскольку оно оказывается случайных особенностей неспособным людей к подняться пониманию от рассмотрения великих человеческих характеров, в которых подлинная природа человека проявляется в ничем не искаженной чистоте. Это знание людей становится для науки даже вредным, 267 когда оно … оказывается не в состоянии понять субстанционального характера всемирно-исторических индивидуумов…»1. Осознание причастности к реальности вообще, к существованию, ко всем людям, – писал М. Бубер, – ведет к особой приподнятости духа, к сверхрадости: «Вообразить другого не в обыденном представлении …, но в глубине субстанции – так, чтобы в тайне собственного бытия познавалась тайна другого бытия; фактическое, а не психологическое только соучастие друг в друге, т. е. онтическое соучастие – вот то, что человек в своей жизни узнает лишь как некий дар, милость, и некоторые скажут, пожалуй, что ничего подобного не испытали»2. Выход за индивидуальные человеческие пределы, несовершенства, недостатки, человеческие ограниченности, – считает А. Маслоу, – достигается в форме переживания совершенства; «человек может быть чем-то священным, окончательным, Богом, совершенством, сущностью, воплощать в себе Бытие (а не только становление). Это можно выразить как трансценденцию обычной, повседневной человечности или, можно сказать, метачеловечности»3. Такое восприятие мира характерно для личностей, достигших самоактуализации; и чем ближе к самоактуализации или полной человечности стоит человек, тем с большей вероятностью в основе его деятельности лежат метамотивы, а не базовые потребности; для него закон более является способом достижения справедливости, истины, добра, нежели финансового благополучия, статуса, престижа, власти и силы4. Особенностями жизни и характера самоактуализирующихся личностей являются тяжелый, упорный труд, смелость решений и поступков, творческая жилка и внутренняя свобода5. Суть же трансценденции состоит в том, что 1 Г. В. Ф. Гегель. Философия духа // Энциклопедия философских наук. Т. 3. М., 1977. – С. 7-8. Мартин Бубер. Два образа веры. М., 1995. – С. 203. 3 А. Маслоу. Новые рубежи человеческой природы. М., 2011. – С. 310. 4 См.: Там же. – С. 345. 5 См.: Роберт Дрейджер. Джон Фейдимен. Гуманистическая, трансперсональная и экзистенциальная психология К. Роджерса, А. Маслоу, и Р. Мэй. СПб., 2007. – С. 161. 2 268 каждый индивид имеет, кроме обыденного, более глубокое, или истинное «Я», которое человек ощущает при трансперсональных состояниях сознания1. Осознание этого ведет к особым переживаниям, которые А. Маслоу сравнивает с ощущениями человека, который находится на «высоком плато», с ощущением просветленности, духовного пробуждения2. Трансценденция (или «выход за пределы» своей личности) применительно к специфическим свойствам личности состоит, по его мнению, в том, чтобы не только знать, принимать и радоваться им и, в конечном итоге, быть глубоко благодарным за них как за прекрасный пример изобретательности космоса. Но в то же время существует другая установка, когда личность возвышается над ними в признании сущностной общности, взаимозависимости и идентификации со всеми людьми в составе человечества3. Особой формой трансценденции является трансценденция пространства. Это возвышение, приводящее «к идентификации со всем человеческим родом, когда твои братья на другой стороне Земли – это как бы часть тебя самого … То же справедливо для приобщения к бытийным ценностям: ведь они присутствуют всюду, так что если они оказываются определяющими характеристиками чьего-то Я, то это Я также находится всюду»4. Наиболее адекватно приспособленная к жизни личность не может сформироваться, если не прививать ей глубокого сознания «единства с человечеством»; в этом, согласно А. Адлеру, состоит искусство быть цельным человеком. «Критерии, по которым мы судим о той или иной личности, определяются ценностью этой личности для человечества в целом»5. Перенесение центра тяжести в мотивации человеческого поведения с базовых потребностей в область духовной жизни есть путь к формированию более высокого уровня сознания человечества в целом. Коллективная 1 См.: Роберт Дрейджер. Джон Фейдимен. Гуманистическая, трансперсональная и экзистенциальная психология К. Роджерса, А. Маслоу, и Р. Мэй. СПб., 2007. – С. 143. 2 См.: Там же. – С. 158. 3 См.: А. Маслоу. Новые рубежи человеческой природы. М., 2011. – С. 306, 307. 4 Там же. – С. 307-308. 5 Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М., 2011. – С. 28. 269 реальность, человечество, – замечает П. Тейяр де Шарден, – может быть понято лишь в той мере, в какой мы выходим за пределы его телесных, осязаемых конструкций и пытаемся определить специфический тип сознательного синтеза, возникающий из его трудолюбиво и искусно созданной концентрации1. Постоянное взаимодействие и, соответственно, взаимоотражение приводит к тому, что разные личности, независимо от их желания, становятся похожими друг на друга. И чем общение теснее, тем более одинаковым, в своей основе тождественным, становится коллективное сознание человечества. Необходимая и неизбежная взаимосвязь между людьми как отражение универсальной взаимосвязи, целостной, системной конструкции мира приводит к формированию определенного инварианта в сознании людей, к аналогичным способам реагирования на происходящие события, т.е. формируются определенные типы приспособлений (адаптации общего типа) к жизненно важным, повторяющимся воздействиям (факторам) внешней среды. Соответственно, вырабатывается общая парадигма мышления, которая достраивается, в восприятии мира отдельными людьми, специфическими особенностями. Коллективное сознание человечества, в свою очередь, есть часть, фрагмент поля сознания как такового. Нэвил Друри замечает, что постепенно мы начинаем понимать, что на фундаментальном уровне во Вселенной все взаимосвязано и что индивидуальное сознание – это «иллюзия», потому что включает в себя весь потенциал универсального сознания, а та реальность, в которой мы так уверены, по-видимому, является малой частью гораздо более широкого спектра, в который мы не можем встроиться с помощью несомненно ограниченных возможностей нашего восприятия2. 1 2 Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., 1987. – С. 197. См.: Нэвил Друри. Трансперсональная психология. М., 2001. – С. 25. 270 Логично связать существование коллективного сознания, коллективного Разума человечества с общим полем сознания, существование которого можно представить как образование, куда вплетено все разнообразие, все возможные формы психической деятельности, представляющие собой ее единичные, конкретные виды, но относящиеся к единому процессу жизнедеятельности. Гармонизированная общность сознаний эквивалентна своего рода сверхсознанию, – писал Пьер Тейяр де Шарден. Множество индивидуальных мышлений группируется и усиливается в акте одного единодушного мышления. «Таков тот общий образ, в котором по аналогии и симметрично с прошлым мы можем научно представить себе человечество в будущем, то человечество, вне которого для земных требований нашего действия не открывается никакого земного исхода. Уличному «здравому смыслу» и такой философии мира, для которой возможно лишь то, что всегда было, подобные перспективы кажутся невероятными. Но уму, освоившемуся с фантастическими размерами универсума, они кажутся, наоборот, совершенно естественными просто потому, что пропорциональны космическим громадностям»1. «Нет духа без синтеза»2, – восклицает Пьер Тейяр де Шарден. Разум, по В. И.Вернадскому, может проявить себя во всей своей силе только как коллективный разум: «Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть «ноосфера»»3. Утверждение в общественном сознании обновленной формы космоцентристского мировоззрения, достраивающего научную картину мира до целостности, как и любое системное 1 Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., 1987. – С. 199. Там же. – С. 208. 3 В. И. Вернадский. Научная мысль как планетное явление / Философские мысли натуралиста. М., 1988 // Мир философии. Ч. II. М., 1991. – С. 509. 2 271 представление, таит в себе возможности более совершенного знания об окружающем мире. Именно синтез, интеграция знания, достигшая определенного уровня завершенности, представляет собой новый виток в познании истины. Коллективное сознание объективно должно быть неразрывно связано с коллективным бессознательным и именно их единство обусловливает «единые проявления человеческого поведения» (А. Адлер). А. А. Ухтомский замечает, что «сознательным» в обычном смысле мы называем то, что в момент возникновения уже приводится нами в связь с предыдущими деятельными состояниями мозга, «бессознательное» же нимало не отличается ни по существу, ни по способу возникновения, однако по той или другой причине до времени остается инертным, но способным к ассоциациям при образовании соответствующих связей. Отмечается, что бессознательное воспринимает более точные отпечатки действительности, чем высшее сознание, потому что последнее «несравненно активнее несет на себе высшие задачи, ему некогда заниматься частностями и деталями, оно интерполирует наскоро, дополняя от себя то, что не успело рассмотреть!»1. З. Фрейд заметил, что есть доказательства того, что даже тонкая и трудная интеллектуальная работа, обычно требующая напряженного размышления, может совершаться, не доходя до сознания; есть также люди, у которых самокритика и совесть – «чрезвычайно ценная работа души» – также являются бессознательными2. Согласно и К. Юнгу, «все виды активности, обычно имеющие место в сознании, могут осуществляться и в бессознательном»3. К. Г. Юнг различает три уровня души: сознание, личное бессознательное и коллективное бессознательное. Коллективное бессознательное понимается как общее для всех людей отражение действительности, составляющее истинную основу 1 А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб. – М. – Харьков – Минск, 2002. – С. 295. См.: Зигмунд Фрейд. Психика: структура и функционирование. М., 2007. – С. 144. 3 Карл Густав Юнг. Сознание и бессознательное // Психология сознания. Хрестоматия. М. … Минск. 2001. –С. 211. 2 272 индивидуальной жизни; поэтому в теории должна существовать возможность «счищать» с коллективного бессознательного слой за слоем до тех пор, пока мы не дойдем «до психологии червя или даже амебы»1 Содержанием коллективного бессознательного является совокупность архетипов или «архаических остатков», первобытных образов2. «От сознания мы можем ожидать реагирования на настоящее и адаптации к нему, которая имеет дело, главным образом, с событиями текущего момента. А от коллективного бессознательного, как вневременной и всеобщей (части) души, нам следует ожидать реакции на универсальные и постоянные условия, будь они психологическими, физиологическими или физическими»3. К. Г. Юнг считал, что в соответствии с тем, как живое тело является системой функций для приспособления к условиям обитания, так и душа должна обнаруживать органы или функциональные системы, которые соответствуют закономерностям физических событий; имеются в виду не сенсорные функции, а психическая аналогия регулярных физических событий. Обычные, повседневные, вечно повторяющиеся реальности создают самые могущественные из всех архетипов, непрерывающаяся активность которых проявляется всегда и везде4. Отложение всего родового опыта человечества ... в отношении отца, матери, ребенка, мужа и жены, магической личности, угроз телу и душе, возвысило эту группу архетипов до статуса верховных регулятивных принципов религиозной и даже политической жизни и привело к бессознательному признанию их огромной психической силы и власти5 Коллективное бессознательное как совокупность всех архетипов является хранилищем всего человеческого опыта, восходящего к его самым отдаленным истокам; оно содержит в себе все духовное наследие эволюции человечества, возрождаемое в структуре мозга каждого индивидуума6. 1 К. Г. Юнг. Сознание и бессознательное // Психология сознания. Хрестоматия. М. … Минск. 2001. –С. 213. Карл Густав Юнг. Архетип и символ. М., 1991. – С. 64, 98. 3 К. Г. Юнг. Сознание и бессознательное // Психология сознания. Хрестоматия. М. … Минск. 2001. –С. 213-214. 4 См.: Там же. – С. 214, 217. 5 См.: Там же. – С. 217. 6 См.: Там же. – С. 218, 219. 2 273 Формирование коллективного бессознательного детерминировано двумя основными составляющими человеческой жизнедеятельности: биологическими и социальными закономерностями. В частности, речь идет об истоках морали – исходной форме общественного сознания как способа организации человечества. «Закон естественного отбора, самый могущественный из законов живой природы, самый безжалостный и «аморальный» среди них, постоянно обрекавший на гибель подавляющее большинство рождающихся живых существ, закон уничтожения слабых, больных, … породил и закрепил инстинкты и эмоции величайшей нравственной силы»1. В.П Эфроимсон считает, что в качестве исходной модели для развития взаимного альтруизма у человека и его предков нужно рассматривать ситуацию, при которой небезопасное, небезвредное для альтруиста вмешательство очень повышает шансы попавшего в беду. Взятые изолированно, такие действия альтруиста должны снижать его шансы на выживание. Но если спасенный в ответ тоже впоследствии рискнет своей жизнью, то уже такая двухчленная и более многочленная система будет подхватываться, а не устраняться отбором. В этой системе взаимного самопожертвования важную роль играла помощь при опасности со стороны врагов, помощь больным и раненым, малым и старым, при дележе пищи, орудий и т.д.2 Так воспитывается и чувство благодарности, которое также подхватывается отбором. Если спасенный в ответ не пожелает рисковать собой, то в таком случае его никто не выручит при новой беде и при высокой вероятности попадания в беду; проявленное же им в прошлом чувство благодарности может способствовать выживанию3. Эволюционно вырабатывалось и чувство справедливости как одно из ограничений альтруизма; альтруист подвергается постоянной эксплуатации, что губительно для индивида и группы в целом. «Поэтому неудивительно, что 1 В. П. Эфроимсон. Генетика этики и эстетики. СПб., 1995. – С. 54. См.: Там же. – С. 55. 3 См.: Там же. – С. 55, 56. 2 274 альтруистические эмоции оказываются в психике человека … связанными с обостренным чувством справедливости … Множество экспериментов и наблюдений показывает не только то, что альтруизм распространяется и поддерживается дружбой и взаимностью, но и то, что нарушения принципа взаимного альтруизма у племен, ведущих примитивный образ жизни, карается очень жестоко»1. Отмечается, что естествознание до сих пор не вмешивалось в проблемы этики и морали, однако этика и альтруизм человека являются столь же несомненными продуктами естественного отбора, как и его нервная или эндокринная система; и порожденный этим отбором комплекс общечеловеческих чувств и эмоций представляет собой универсальный язык, связывающий человечество в единую семью2. Законы эволюции, изначально обусловившие нормы человеческой психики, поведения, проявляются на ранних стадиях развития биологических систем, что свидетельствует и о существовании единого поля психической деятельности живого, и о зачатках социальности до появления человека. По мнению В. М. Бехтерева, если придавать понятию «сознание» широкое толкование и рассматривать под сознанием все то, что вызывает внутреннюю или субъективную реакцию (как в форме недифференцированного самоощущения, так и в форме самоанализа, представлений, понятий, суждений), то «без сомнения» нельзя отказать в проявлениях элементарного сознания самым низшим из животных и растений3. Даже самые простейшие организмы, несмотря на отсутствие нервной системы, обладают самой элементарной сознательной, т.е. субъективной деятельностью4. 1 В. П. Эфроимсон. Генетика этики и эстетики. СПб., 1995. – С. 56. См.: Там же. – С. 241. 3 См.: В. М. Бехтерев. Психика и жизнь. М., 2012. – С. 76-77. 4 См.: Там же. – С. 78. 2 275 Ученый ссылается на исследования, свидетельствующие о том, что «психические функции неотделимы от протоплазмы» 1. «Руководствуясь этим, мы признаем, что у низших животных протоплазма в ее целом есть орган питания, воспроизведения и элементарной психики в форме хотя бы простого самоощущения»2. В. М. Бехтерев считал, что большого внимания заслуживают наблюдения над чувствительностью растений и их реакцией на внешние раздражения, во многом сходные с такими же у животных и у человека3. В. Я. Данилевский писал, что механизмы интеллектуальной деятельности человека аналогичны тем, которые лежат в основе элементарного мышления и чувств животных; а такие чувства, как чувство долга, дружбы, самопожертвования, преданности, доброты, по мнению ученого, у животных более искренние, чем у людей4. Сострадание присуще не только человеку, но и животным – мы часто убеждаемся в благородстве животных, не свойственном многим из наших сородичей: кошка выкармливает брошенных щенят, ежат; собака – львят; курица «воспитывает» утят; существует множество примеров трогательной дружбы между животными разных видов. Животные хранят верность, о которой многие люди могут только мечтать, а многим она вообще непонятна, потому что не свойственна. Преданность и сострадание демонстрируют большинство домашних животных. Однако чувство сострадания имеет и еще более глубокие корни – это сопереживание в мире растений. Весь научный мир в свое время удивили результаты опытов американского инженера Клейва Бакстера: он укрепил датчики энцефолографа на листьях оконного цветка и когда кто-то рядом с цветком разбил яйцо, самописец детектора вычертил пик; а когда рядом в кипяток были брошены креветки, самописец отреагировал мгновенно. Так же активно цветы реагируют на чувства человека, на его боль, печаль и радость, на 1 В. М. Бехтерев. Психика и жизнь. М., 2012. – С. 79. Там же. – С. 80. 3 См.: Там же. – С. 82. 4 См.: В. Я. Данилевский. Душа и природа. Х., 1889. – С. 21. 2 276 хорошее или плохое отношение. (В частности, это известные опыты английского биолога Л. Уотсона). Что касается социальной детерминации морали, ее общечеловеческой составляющей, то она также формировалась на протяжении столетий, пока не обозначились ее преимущества как стабилизирующего и приспособительного фактора общественной организации. «Всякая нравственность, принципы которой полезны для общества, необходимо соответствует нравственности религиозной, которая есть не что иное, как усовершенствованная человеческая нравственность»1. В частности, весь Новый завет наполнен глубочайшим нравственным смыслом: «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного» (От Матфея святое благовествование. Гл. 6. 1.). «Не судите, да не судимы будете» (Гл. 7. 1.); «Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Гл. 7. 2.); «И что смотришь на сучек в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» (Гл. 7. 3.); «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали Вас» (Гл. 7. 6.); «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите и отворят вам» (Гл. 7. 7.); «ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Гл. 7. 8.); «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки» (Гл. 7. 12.); «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные» (Гл. 7. 15.); «Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата свого напрасно, подлежит суду …» (Гл. 5. 22.); «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Гл. 5. 9.) и др. И то, что в идеале: «Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих 1 К. А. Гельвеций. Об уме // Сочинения в двух томах. Т. 1. М., 1973. – С. 145. 277 вас и гонящих вас» (Гл. 5. 44.); «Да будете сынами Отца Нашего Небесного …» (Гл. 5. 45.). Это советы для верующих и неверующих, для начинающих жизненный путь и для тех, кто идет по нему, спотыкаясь как милость Высшего разума, советы, как жить, чтобы не потерять себя как человека, личность, находясь в мире и согласии с себе подобными. Неслучайно в работах, посвященных истории морали, подчеркивается, что в морали мы сталкивается с новым аспектом коллективности сознания, проявлением его адаптивности1. Мораль выражает важнейшую сторону этой реальности, так как в ней, в результате коллективной работы общественного сознания, вырабатываются такие понятия, которые позволяют людям сплотиться в единое целое, обретя общий смысл бытия2. Адаптивность, или практичность коллективного сознания заключается в том, что сознание отдельного человека, по разным причинам, может быть неадекватным действительности, коллективное же сознание интегрирует в себе опыт и прошлых поколений и ныне живущих людей и тем самым несет на себе охранные функции, позволяющие человеку наиболее успешно взаимодействовать с окружающим миром. Особенно если коллективное сознание в основе своей содержит научные представления о законах его развития. Формирование коллективного сознания связано с тем, что индивидуальное развитие человека зависит от истории, отраженной в культуре, по своей широте превышающий опыт каждого отдельного человека. Границы индивидуального сознания зависят от того, какую помощь оказывает культура индивиду в использовании присущего ему интеллектуального потенциала. «Трудно, – считает Дж. Брунер, – даже весьма приблизительно представить те масштабы, которые способна достичь эта помощь»3. 1 См.: А. В. Разин. Этика. М., 2006. – С. 379. См.: Там же. – С. 379. 3 Дж. Брунер. Развитие сознания // Психология сознания. Хрестоматия. СПб., М. – Харьков – Минск, 2001. – С. 296. 2 278 Коллективный характер сознания и бессознательного проявляется, в частности, в том, что смысл общения одинаковый у всех народов, несмотря на различия в его словесном выражении (потому и возможен перевод с одного языка на другой). Сплочение людей в единое целое, связанное с генезисом человеческого сознания, происходит на основе общественной практики. Возникновение предметного мира и сознания – две стороны единого процесса1. В этом процессе осуществляется естественный социальный отбор – выкристаллизовываются те черты человеческого характера, которые в наибольшей степени способствуют социальному общению и деятельности. Э. Фромм разрабатывал представление о «социальном характере», понимая под ним ядро структуры характера, общее для большинства представителей одной и той же культуры2. «Взаимосвязь индивидуальной психической сферы с социально-экономической структурой я называю социальным характером», – писал он3. Функция социального характера, по Э. Фромму, состоит в том, чтобы формировать и направлять человеческую энергию в данном обществе, обеспечивая его непрерывную деятельность4. Социальный характер членов общества формируется под влиянием социально-экономической структуры таким образом, что им хочется делать то, что они должны делать. В свою очередь, социальный характер играет цементирующую роль по отношению к общественной структуре, придавая ей большую стабильность5. Существование социального характера как определенного инварианта свидетельствует о том, что социальные и культурные модели влияют на формирование характера человека, что, однако, не исключает наличия в нем и специфических черт: «Формирование индивидуального характера определяется 1 См.: С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. М. … Минск, 2011. – С. 444. См.: Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 107. 3 Эрих Фромм. Иметь или Быть? К., 1998. – С. 311. 4 См.: Эрих Фромм. Здоровое общество. М., 2006. – С. 108. 5 См.: Эрих Фромм. Иметь или Быть? К., 1998. – С. 312. 2 279 совокупностью экзистенциальных переживаний, индивидуальных переживаний и переживаний, которые обусловлены культурой, темпераментом и физической конституцией индивида»1. Многообразие типов личности, в отличие от социального характера, общих для людей определенной эпохи, казалось бы разъединяет людей, однако на самом деле различные типы личности, формируясь под влиянием определенных факторов и природной и социальной среды, отражая ее разные стороны и особенности, так же, как сама среда, в совокупности, есть целое, системное единство, противоречивые стороны которого, как любого единства, предполагают и дополняют друг друга. Единство мира и человека, единство человечества обусловлено общими законами организации всех уровней развития окружающего мира – начиная от физического, химического, биологического до психологического и социального. Это то, что объективно, в основе чего – необходимость, закономерность. Естественно, возникает вопрос, что стоит на пути реализации этой необходимости, ее перехода как возможности в действительность. Первая причина – неравенство: экономическое, социальное, культурное (духовное) на всех уровнях жизнедеятельности социума. В смысле определенного уровня имущественного положения, культуры, образованности, одинакового осознания актуальности, необходимости и неизбежности социального диалога, желания его успешности, результативности. Но продуктивное общение, диалог возможен, когда подобное встречается с подобным, стремится к подобному, когда происходит «слияние личностей» социального общения. Как же добиться такой идентичности, если общество расколото на две части: большая из которых – это обездоленные во всех отношениях люди и 1 Эрих Фромм. Человек для себя. Минск, 1998. – С. 445. 280 совсем небольшая – пресыщенные от излишеств, когда стремление к еще большему обогащению становится доминантой в восприятии мира. Если не лукавить, то ясно, что социальный диалог между ними может быть только навязанным – то одной, то другой из сторон. Побудительным мотивом любой деятельности являются человеческие потребности. Каковы они у людей, стоящих на разных ступенях социальной лестницы? Разные. И соответственно, разные способы их реализации. И в этом различии трудно найти тождественные моменты, которые бы послужили основой для конструктивного социального общения. В поисках выхода из этой ситуации видятся два пути. Если избрать не революционный, а эволюционный путь решения, то все проводимые в обществе реформы экономического, социального и политического характера должны не углублять пропасть между расколовшимся надвое обществом, а уменьшать ее. Способствовать выравниванию социального положения людей (можно использовать в данном случае пресловутый термин – стремиться к созданию «общества равных возможностей»). И на данном этапе общественного развития только на основе хотя бы относительного равновесия между трудом и капиталом можно строить какие-то культурные и идеологические стандарты, в определенной степени приемлемые для общества в целом, соблюдаемые неукоснительно, которые бы формировали ту общую площадку, на которой можно было бы стать (поместиться) договаривающимся сторонам. Однако все реформы – это только полумеры; без коренных, качественных изменений проблема построения целесообразного и перспективного общества не может быть решена. И это, в принципе, не требует особых доказательств. «С тех пор как пар и новые рабочие машины превратили старую мануфактуру в крупную промышленность, созданные под управлением буржуазии производительные силы стали развиваться с неслыханной прежде быстротой и в небывалых размерах. Но точно так же, как в свое время мануфактура и усовершенствовавшиеся под ее влиянием ремесла пришли в конфликт с 281 феодальными оковами цехов, так и крупная промышленность в своем более полном развитии приходит в конфликт с теми узкими рамками, в которые ее втискивает капиталистический способ производства. Новые производительные силы уже переросли буржуазную форму их использования. И этот конфликт между производительными силами и способом производства вовсе не такой конфликт, который возник только в головах людей, а существует в действительности, объективно, вне нас, независимо от воли или поведения даже тех людей, деятельностью которых он создан»1. Там же: «Крупная промышленность создала в лице буржуазии класс, который владеет монополией на все орудия производства и жизненные средства, но который в каждый период спекулятивной горячки и следующего за ним краха доказывает, что он стал неспособен к дальнейшему господству над производительными силами, переросшими его власть, - класс, под руководством которого общество мчится навстречу гибели, как локомотив, у которого машинист не имеет сил открыть захлопнувшийся предохранительный клапан»2. Монополистический капитализм, или империализм, обострил все противоречия капитализма. «Это обострение противоречий является самой могучей двигательной силой переходного исторического периода, который начался со времени окончательной победы всемирного финансового капитала. Монополии, олигархия, стремление к господству вместо стремления к свободе, эксплуатация все большего числа маленьких или слабых наций небольшой горсткой богатейших или сильнейших наций – все это породило те отличительные черты империализма, которые заставляют характеризовать его как паразитический или загнивающий капитализм … Было бы ошибкой думать, что эта тенденция к загниванию исключает быстрый рост капитализма; нет отдельные отрасли промышленности, отдельные страны проявляют в эпоху империализма с большей или меньшей силой то одну, то другую из этих тенденций. В целом капитализм неизмеримо быстрее, чем прежде, растет, но 1 2 Ф. Энгельс. Анти-Дюринг / К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. второе. М., Т. 20, 1961. - С. 279. Там же. – С. 161. 282 этот рост не только становится вообще неравномерным, но неравномерность проявляется также в частности в загнивании самых сильных капиталом стран»1. К. Маркс: «Буржуазные производственные отношения, это – последняя антагонистическая форма общественного процесса производства, антагонистическая не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Этой общественной формацией завершается, поэтому предыстория человеческого общества»2. Собственно человеческая история предполагает иной смысл, иное содержание общественных отношений. И уходя с исторической арены, самоотрицая себя, капитализм создает условия, в частности, и для объединения всего человечества в единое сообщество. «Буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реакционеров она вырвала из-под ног промышленности национальную почву. Исконно национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни для всех цивилизованных наций … На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству»3. Без коренных, качественных изменений общества не удастся не только создать «гражданское общество», но даже четко определиться в этом понятии. 1 В. И. Ленин. Империализм, как высшая стадия капитализма. М. 1986. – С. 109-110. К. Маркс. Предисловие «К критике политической экономии» / К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах. Т. І, М., 1948. – С.323. 3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест коммунистической партии / К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. второе. Т.4, М., 1955. – С. 427-428. 2 283 Отмечается, что гражданское общество «неуловимо» не только потому, что до сих пор не устоялись сами понятия и критерии, по которым можно фиксировать его наличие, но и потому, что гражданское общество становится известным «в основном по своему отсутствию или неполноте»1. Моральная привлекательность гражданского общества есть, а самого гражданского общества нет2. «Гражданское общество» есть возможная практика современного мира, а не его признак и тем более гарантированный атрибут 3. «Общее благо» постоянно превращается в предмет полемики и конфликтов4, из чего следует, что общее благо, отстаиваемое гражданским обществом, есть его нравственно-политический проект, который не является универсальным и «общезначимым»5. «нормативно Гражданское мотивированной самоорганизацию общество политической общественных сил, – это определенная практики, нацеленную форма предполагающей на самоизменение общества»6. Но непонятно, «как такая самоорганизация может оказаться сильнее чудовищной комбинированной системы современного государства и рынка»7. Параллельно и вследствие изменения форм собственности только и возможны необходимые реформы, в частности, в стратегии и практике образования, когда бы была обеспечена возможность равного доступа всех граждан к достижениям человеческой культуры, возможность получения глубоких знаний, применения их в процессе трудовой деятельности, воплощение ее результатов на пользу всего общества. Вторая причина как преграда на пути объединения человечества в единое целое – процесс постоянной деградации Разума. Которая является следствием существующего способа производства (во всех его аспектах), 1 См.: Б. Капустин. Критика политической философии. Избранные эссе. М., 2010. – С. 28. См.: Там же. – С. 32. 3 См.: Там же. – С. 36. 4 См.: Там же. – С. 37. 5 См.: Там же. – С. 37. 6 См.: Там же. – С. 41. 7 См.: Там же. – С. 42. 2 284 современного оружия – психотронного, климатического и др., тотальной манипуляции сознанием, когда удар наносится и непосредственно по Разуму и опосредованно – вследствие разрушения психики человека, роста психических отклонений и заболеваний. Свой разрушительный вклад вносят и многие виды массовой культуры, о чем, в частности, свидетельствует появляющееся периодически в прессе определение современности как эпохи Вырождения. Уместно вспомнить слова Г. А. Гельвеция: «Каждое государство переживает период отчуждения и падения, во время которого оно не имеет ясного представления об уме; тогда оно называет этим именем ряд модных идей, кажущихся всегда смешными в глазах потомков … »1. Если исходить из представлений о единстве мира, то, прежде всего, надо подчеркнуть единство его двух исходных составляющих – материального и духовного начала. И что именно единство и взаимосвязь этих начал определяет их постоянное взаимодействие, вследствие чего между материальным и духовным миром возникает стойкое изоморфное, или структурно-функциональное соответствие. Это означает, что распад, разложение в материальной сфере автоматически ведет к распаду и разложению духовного мира. И, наоборот. Соответственно, Возрождение в духовной сфере будет влиять на развитие материальной составляющей общества. Вот почему духовное Возрождение – это условие выхода из кризиса, охватившего все человечество, условие нового витка общественного прогресса. Соединяя понятия «историческая тенденция» и «человеческая деятельность» в целостный процесс объективно-субъективного потока внутренней энергии развития социума, следует обратить внимание не только на равнозначность этих составляющих, а и на особую роль духовного начала в этом 1 К. А. Гельвеций. Об уме // Сочинения в двух томах. Т. 1. М., 1973. – С. 321. 285 взаимодействии – роль самого человека, наделенного Разумом, оснащенного знанием и обладающего системой нравственных принципов, являющихся структурно-образующим общественным фактором, без которого общество превращается в разобщенную и неуправляемую массу. Все социальные процессы, в отличие от природных, будучи объективными по своему характеру, реализуются только через сознательную деятельность человека. Или, при всей объективности логики истории, ключевой исторической фигурой является человек. Между характером исторического Времени и типом человеческой личности складывается подобие, изоморфизм: эпоха малых дел рождает серые, заурядные личности; эпоха кризисов сопровождается массовой нравственной деградацией. А эпоха титанов, как известно, рождает титанов. Но процесс этот двусторонний. Если каждый будет стремиться стать если не титаном, а просто достойной личностью, то в целом начнет меняться и суть исторического Времени. Человек воплощает себя в социальном пространстве, в свойствах объектов природы, которые он превращает в предметы труда и обихода. Следовательно, каков человек, таков и окружающий его мир. Важно при этом разобраться – что оказывает большее влияние на формирование личности – мораль или разум? И как они соотносятся между собой на протяжении долгого исторического времени – развиваются одновременно или их рост, изменения последовательны? Какую функцию выполняет интенсивный рост разума, а какую – мораль? Разум, не подкрепленный общечеловеческими нравственными принципами и идеалами, теряет свою привлекательность и, более того, начинает играть роль разрушительной силы общества. Независимость в едином мире, в единстве человечества может быть только условной, относительной. Более того, она укрепляется на основе связи со всем миром, черпая у него опыт, силы и помощь. «Народ, приобретая свет знания, не наносит тем ущерба своим соседям. Напротив, чем государства 286 просвещеннее, тем больше они сообщают друг другу идей и тем больше увеличивается сила и деятельность всемирного разума»1. Свобода – это свобода выбора. В этом случае, может, наиболее явственна и необходима связь разума и морали. Потому что выбор предполагает знание того, что и из чего можно выбирать. А мораль – достойно ли это нéчто выбора. Сознательный выбор, – замечает Аристотель, – «невозможен ни помимо ума и мысли, ни помимо нравственных устоев»2; он «самым тесным образом связан с добродетелью и еще в большей мере, чем поступки, позволяет судить о нравах»3. Нравственная сторона свободы очевидна, когда делается выбор между добром и злом, честью и бесчестием, добродетелью и пороком и т.д. Нравственная сторона свободы проявляется и в понимании того, что оборотной, неотъемлемой стороной свободы, свободы выбора, является ответственность за него. Разночтения, взаимное непонимание, которое со временем будет усугубляться до менее или более острых социальных конфликтов, волнообразно сменяющих друг друга, могут привести к коллапсу, к такому тупику, из которого, без стремления к взаимному уничтожению (и, возможно, не ограничиваясь стремлением) выбраться уже будет невозможно. Но, как в любом другом случае, объективно назревшая историческая необходимость договариваться трансформируется в общественном сознании в определенную идею, в данном случае все более утверждается мысль о том, что без конструктивного социального диалога невозможно решение назревших проблем ни в экономике, ни в политике, ни в социальной сфере. В психологическом плане, соответственно, одним из принципов общественного устройства может стать «доминанта на лицо другого» – идея А. Ухтомского: «Я думаю, что настоящее счастье человечества, если говорить 1 К. А. Гельвеций. Об уме // Сочинения в двух томах. Т. 1. М., 1973. – С. 320. Аристотель. Никомахова этика // Сочинения в четырех томах. Т.4. М., 1983. – С. 174. 3 Там же. – С. 99. 2 287 вообще о счастье … как о грядущем состоянии, как о чем-то, к чему стоит стремиться коллективно …, то, конечно, оно будет возможно в самом деле только после того, как будущий человек сможет воспитать в себе способность переключения в жизнь другого человека, способность понимания ближайшего встречного человека как конкретного, ничем не заменимого в природе, самобытного существа, одним словом, когда воспитывается в каждом из нас доминанта на лицо другого. Скажут, что пока это только мечта. Ну, пускай мечта будет все-таки поставлена. Человек – очень сильное существо: если он начинает серьезно мечтать, то это значит, что рано или поздно мечта сбудется. Только там, где ставится доминанта на лицо другого как на самое дорогое для человека впервые отношения к преодолевается жизни, проклятие индивидуалистического индивидуалистического миропонимания, индивидуалистической науки … И с этого момента, как открывается лицо другого, сам человек впервые заслуживает, чтобы о нем заговорили как о лице»1 Видимо на данном этапе развития общества необходимо вернуться к истокам духовного становления – к нравственным принципам и идеалам, с которыми изначально было связано появление собственно человека. Это и воплощение Разума в деятельности (которая часто лишена смысла), что придаст направление его развитию, замедлит процесс умственной деградации. Созерцательная мысль не предполагает ни поступков, ни созидания – творчества2. Ум размышляющий, напротив, направлен на деятельность, на определенную цель: «Ум не движется без стремления (ведь воля есть стремление, и, когда движение совершается сообразно размышлению, оно совершается и сообразно воле). Между тем стремление движет иногда вопреки размышлению …»3. 1 А. А. Ухтомский. Доминанта. СПб. – М. – Харьков – Минск. 2002. – С. 150. Аристотель. Никомахова этика // Сочинения в четырех томах. Т.4. М., 1983. – С. 173. 3 Аристотель. О душе // Сочинения в четырех томах. Т.1. М., 1976. – С. 443. 2 288 Смелость идти вперед на полезной стороне жизни, – подчеркивал А. Адлер, – может проявить только тот, кто считает себя своим на этой земле, в этом человечестве1. Характерным для всех людей является социальное чувство, или общественный дух, который соединяет человечество в единое целое; единственным критерием этого чувства является вклад в общественное дело2. Третьей причиной сомнения в возможности создания единой системы «человечество» является масштабность и самой этой идеи и соответствующего ей процесса. Однако, как пишет Пьер Тейяр де Шарден, мы не замечаем, но первый шаг уже сделан, раз понята необъятность вокруг, позади и впереди нас. Но если к этому восприятию глубины не добавлено восприятие медленности, то преобразование значений остается неполным и может породить в наших глазах лишь несуществующий мир. Каждому размеру – свой ритм, планетарному движению – планетарное величие3. Несмотря на почти взрывное ускорение ноогенеза на нашем уровне, мы не можем видеть трансформации Земли на протяжении одного поколения. А потому нужно охладить наше нетерпение и успокоиться: «Вопреки обманчивой видимости человечество ныне может очень хорошо продвигаться вперед … в окружающей нас действительности, но если оно это делает, то так, как все великое, то есть почти незаметно»4. Вклад в общественное дело, совместное историческое творчество, – по словам Л. Н. Толстого, – «не громогласно и не крикливо», ибо «всякое величайшее дело делается именно в условиях незаметности, скромности, простоты… Великие, истинные дела – всегда просты и скромны»5. Великие и простые истины способны дать людям возможность взглянуть на себя со стороны, с позиции добра, понимания, наконец, единства человеческого рода, вне которого жизнь отдельного человека лишается глубинного, сущностного смысла. 1 См.: Альфред Адлер. Очерки по индивидуальной психологии. М., 2002. – С. 76. См.: Альфред Адлер. Наука о характерах. Понять природу человека. М, 2011. – С. 159-160. 3 См.: Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., 1987. – С. 201. 4 Там же. – С. 202. 5 Л. Н. Толстой. Полн. собр. сочин. Т. 1-90; Т. 41. М., 1928. – С. 280. 2 289 Научное издание Кивенко Надежда Васильевна Философско-психологическая концепция проблемы социального общения Подписано к печати 15.01.2014 г. Формат 60х84/16 Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл.печ.л. 16,85. Учет.-издат.л. 16,42. Тираж 300 экз. заказ № 14-4. Отпечатано в типографии «Омега-Л» 03061, г. Киев, ул. Новополевая, 85-А. Свидетельство ДК № 280 от 14.12.2000 г. 290
