СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ИЗУЧЕНИЯ ОНОМАСТИКИ

ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 6 (43) 2013
рианта марловского «Фауста» (1616), в котором Беневолио отсекал голову Фаусту, тот падал, а затем поднимался как ни
в чем не бывало: «Входит Фауст с фальшивой головой» [8,
с. 145]. Характеризуя требования к актерам театра эпохи Шекспира, А.А. Аникст отмечал, что многие пьесы (в т.ч. и произведения Марло), полные патетики и риторической приподнятости, отличались поэтической возвышенностью и требовали от актера
декламационных способностей, ораторского мастерства. Вслед
за Марло, чей Тамерлан, в частности, «не столько выражал свои
чувства, сколько произносил декларацию о своей мощи» [8,
с. 194], и Шекспир в ранних произведениях («Генрих VI», «Ричард III») строил свои монологи по тому же принципу, вместе
с тем усиливая поэтическую выразительность слова и обогащая
речь героев многообразием интонаций [см.: 8, с. 194-195].
В книге «Теория драмы от Аристотеля до Лессинга» (1967)
А.А. Аникст оценивал период с появления «Тамерлана Великого» Марло в 1587 г. до закрытия театров пуританским парламентом в 1642 г. как время мощного развития английской драмы,
связанное с деятельностью «университетских умов» (Марло,
Р. Грина, Дж. Лилли, Т. Кида, Р. Пиля) и Шекспира, опиравшейся
в своих истоках на традиции народного театра [см.: 9, с. 182 –
183, с. 186]. Этот период, на взгляд исследователя, не был однородным в силу изменения характера театральной культуры:
«Если во времена Марло и Шекспира характер драматургии определял народный зритель, то в 20-е и 30-е годы законодателями вкусов становятся дворянские и придворные круги» [9, с. 183].
Эволюция была очевидна и в рамках первого этапа, когда «внешний трагизм ранних ренессансных трагедий Марло и Кида» [9,
с. 182] был сменен «глубокими социально-философскими мотивами в трагедиях Шекспира» [9, с. 182-183].
В одной из своих последних работ – книге «Трагедия Шекспира «Гамлет». Литературный комментарий» (1986) – А.А. Аникст,
рассуждая о генезисе трагедии и ее месте в творчестве Шекспира, обозначил в качестве вехи начала расцвета английской
драматургии конец 1580-х гг., связав ее с появлением плеяды
«университетских умов» и выделив из числа других пьес «Тамерлана Великого» Марло и «Испанскую трагедию» Томаса Кида:
«Первая положила начало кровавой драме, вторая – жанру трагедий мести» [10, с. 20].
Как видим, представления А.А. Аникста о драматургии Марло, отчетливо выраженные в его работах 1950-х гг., получили
развитие в публикациях последующих лет в плане уточнения
отдельных трактовок, нюансов описания. Высоко оценивая заслуги Марло как предшественника Шекспира, существенно повлиявшего на последующее развитие английской драмы, исследователь вместе с тем не был склонен к идеализации его творческой деятельности, отмечая, в числе прочего, неспособность
Марло создать образ положительного героя, тенденцию к нарочитой пафосности и декламационности монологов, доведение
проявлений индивидуализма до крайних форм, наконец, элементы антисемитизма в «Мальтийском еврее».
* Статья подготовлена в рамках реализации проекта по гранту
Президента РФ МД-2112.2013.6 «Текстология и поэтика русского художественного перевода XIX – начала XXI века: рецепция поэзии английского романтизма в синхронии и диахронии».
Библиографический список
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
Аникст, А.А. Английский театр // История западноевропейского театра: в 8 т. / под общ. ред. С.С. Мокульского. – М., 1956. – Т. 1.
Аникст, А.А. История английской литературы. – М., 1956.
Аникст, А.А. Современники Шекспира // Современники Шекспира: сб. пьес: в 2 т. – М., 1959. – Т. I.
Аникст, А.А. Творчество Шекспира. – М., 1963.
Аникст, А.А. Шекспир. – М., 1964.
Аникст, А.А. Трагическая история Кристофера Марло // Литературная Россия. – 1964. – 7 февр. (№6 (58)).
А.А. <Аникст, А.А.>. Марло // Театральная энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. П.А. Марков. – М., 1964. – Т. III. Кетчер – Нежданова. – Стлб.
709.
8. Аникст, А.А. Театр эпохи Шекспира. – М., 1965.
9. Аникст, А.А. Теория драмы от Аристотеля до Лессинга. – М., 1967.
10. Аникст, А.А. Трагедия Шекспира «Гамлет». Литературный комментарий: книга для учителя. – М., 1986.
Bibliography
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
Anikst, A.A. Angliyjskiyj teatr // Istoriya zapadnoevropeyjskogo teatra: v 8 t. / pod obth. red. S.S. Mokuljskogo. – M., 1956. – T. 1.
Anikst, A.A. Istoriya angliyjskoyj literaturih. – M., 1956.
Anikst, A.A. Sovremenniki Shekspira // Sovremenniki Shekspira: sb. pjes: v 2 t. – M., 1959. – T. I.
Anikst, A.A. Tvorchestvo Shekspira. – M., 1963.
Anikst, A.A. Shekspir. – M., 1964.
Anikst, A.A. Tragicheskaya istoriya Kristofera Marlo // Literaturnaya Rossiya. – 1964. – 7 fevr. (№6 (58)).
A.A. <Anikst, A.A.>. Marlo // Teatraljnaya ehnciklopediya: v 5 t. / gl. red. P.A. Markov. – M., 1964. – T. III. Ketcher – Nezhdanova. – Stlb. 709.
Anikst, A.A. Teatr ehpokhi Shekspira. – M., 1965.
Anikst, A.A. Teoriya dramih ot Aristotelya do Lessinga. – M., 1967.
Anikst, A.A. Tragediya Shekspira «Gamlet». Literaturnihyj kommentariyj: kniga dlya uchitelya. – M., 1986.
Статья поступила в редакцию 06.11.13
УДК 41-07=943.84+413=943.84
Suvandii N.D. CURRENT STATUS OF STUDY ONOMASTICS OF TUVAN LANGUAGE. This paper analyzes the
current status of onomastics study of the Tuvan language which it was begun by N.F. Katanov in his capital work ‘An
experience of study of the Uryankhai language with the description of its most important kindred relationship to other
languages of the Turkic root’. At the present time toponymical and anthroponomical systems of the Tuvan language
were analyzed deeply.
Key words: personal names, Tuvan toponyms, anthroponomical system, lexical-semantic group, name, adverb.
Н.Д. Сувандии, канд. филол. наук, доц., зав. каф. тувинской филологии и общего языкознания ФГБОУ ВПО
«Тувинский гос. университет», г. Кызыл, E-mail:[email protected]
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ИЗУЧЕНИЯ ОНОМАСТИКИ ТУВИНСКОГО ЯЗЫКА
В статье анализируется современное состояние изучения ономастики тувинского языка, начало которого
положил Н.Ф. Катанов в своем капитальном труде «Опыт исследования урянхайского языка с указанием главнейших родственных отношений его к другим языкам тюркского корня». В настоящее время наиболее глубокому анализу подверглись топонимическая и антропонимическая системы тувинского языка.
Ключевые слова: собственные имена, тувинские топонимы, антропонимическая система, лексико-семантические группы, имя, наречение.
362
ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 6 (43) 2013
Личные имена являются одним из важнейших памятников
культуры каждого народа. В ономастике тувинского языка отражается вся его многовековая история: природные условия, материальная и духовная культура.
Начало изучения собственных имен положил Н.Ф. Катанов
в XIX веке в своем капитальном труде «Опыт исследования урянхайского языка с указанием главнейших родственных отношений его к другим языкам тюркского корня», вышедшем в 1903
году. В работе дан перечень 175 тувинских собственных имен,
среди которых 140 мужских и 35 женских [1]. Дальнейшее изучение ономастики началось в 60-х годах XX столетия: З.Б. Чадамба [2], С.И. Вайнштейн [3], Б.И. Татаринцев [4, 5] и др. В статье
З.Б. Чадамба «Тувинские имена» впервые даны сведения о современных личных именах тувинцев, об их семантике, структуре и происхождении. Автором также затронуты вопросы об обычаях имянаречения [2]. С.И Вайнштейн опубликовал статью «Личные имена, термины родства и прозвища у тувинцев» о личных
именах и прозвищах тувинцев, об обычаях и традициях имянаречения. В данной работе рассматривается вопрос об именах,
попавших в тувинскую антропонимическую систему под влиянием буддийской религии [3].
В исследованиях Б.И. Татаринцева описаны особенности
топонимии Северо-Восточной Тувы [4], отдельно им рассматривается вопрос о топонимии бассейна реки Каа-Хем [5].
Топонимы подверглись наиболее глубокому анализу на современном этапе: вышли в свет 2 выпуска «Топонимического
словаря Тувы» [6; 7], две монографии [8; 9].
В «Топонимическом словаре Тувы» собрано и проанализировано более 3 тысяч топонимов Тувы [6], а второе издание словаря было дополнено и переработано автором [7]. В монографии «Тувинская топонимия (сопоставительный анализ топонимии Тувы с топонимией Южной Сибири и других тюркоязычных
территорий)» Ондар Б.К. подводит обобщение результатов многолетнего исследования топонимии тувинского языка. Основными источниками тувинской топонимии автор считает древнетюркские рунические надписи, китайско-монгольские летописи [8].
Ондар Б. также описывает три группы аппелятивов: геоморфологические термины, характеризующие формы и типы рельефа; гидронимические термины, почвоведческие термины [8,
с. 49]. По словообразовательному анализу тувинские топонимы, по мнению автора, подразделяются на две группы: простые
и сложные, как и в других тюркских языках [8].
В монографии «Русская топонимия Тувы» [9] автор исследует историю появления топонимов русского происхождения,
выявляет в них аппелятивы, дает лексико-семантическую классификацию и структурно-словообразовательные типы русских
названий в Туве.
Изучив тувинскую топонимию в целом, автор пришел к выводу, что образование современной тувинской топонимической
системы тесно связано с историческими событиями, формированием тувинского народа и его языка.
По антропонимической системе тувинского языка вышла
в свет монография автора данной статьи «Тувинская антропонимия» [10], в которой подробно выявлены лексико-семантические группы, структурные типы личных имен тувинского языка, их
происхождение. Особое внимание автором уделено обычаям
и традициям имянаречения.
На основе материалов монографий можно говорить об общетюркских и отличительных особенностях, связанных с обычаями и традициями тувинцев.
Следует отметить, что основные лексико-семантические
группы и структурные типы личных имен тувинского языка в
основном совпадают с другими тюркскими языками. Почти во
всех тюркских языках имеются топонимы и антропонимы,
связанные с цветовыми характеристиками местности или
новорожденного, например, Ак-Даш – название местности;
букв.
, от слов ак белый, чисты , даш
;
алт. таш
, название местности с белым камнем [7,
с. 90]; Ак-оол – мужское имя; букв
, от ак
, оол
, имя дано новорожденной со светлой
внешностью [10, с. 26 ]; Ахоол (хак) –
[11, с. 18] и
т.д.
Но имеются и отличия в ономастике тувинского языка от
других тюркских, в частности, в антропонимической системе.
Одним из отличительных особенностей тувинской антропонимии современного периода следует считать изменения в обычаях имянаречения.
По своей структуре топонимы и антропонимы тувинского
языка не отличаются от личных имен других тюркских языков:
простые, состоящие из одного компонента и сложные,
состоящие из двух и более компонентов, например, к простым
относятся Дээрбе – местность от слова дээрбе
[7, с.
212]; Билзек – женское имя от слова билзек
; к сложным:
Кош-Тей – местность от слов кош
, и тей
; букв. парный холмик [7, с.
255]; Ай-Кат – женское имя, образованное от слов ай
кат
[10, с. 57.] и т.д. Данные
типы характерны для всех групп и подгрупп тюркских языков:
булгарских, огузских, кыпчакских, карлукских, уйгурских и
киргизо-кыпчакских [12, с. 52].
Наречение именем – это непрерывный творческий процесс,
изменяющийся в результате воздействия историко-этнографических, лингвистических, религиозных и других факторов.
Раньше в старой Туве при наречении ребенка родители устраивали дой (пир), на который в основном приглашали старших родственников и близких друзей семьи. На празднике обязательно резали барана, угощали мясом, тувинской аракой (молочным вином), молочными продуктами. Имя давал самый почетный из всех гостей, и носитель имени всю жизнь благодарил
его, считая его близким родственником. В это время давались
охранные имена, как Быжынды /м/ – обрезок материи или
, Ыглаңнаар /ж/ –
, Чүдек,
Чүдек-оол/м/ –
и т.д.
После вхождения Тувы в состав России новорожденным
давались интернациональные имена, в основном посвященные
каким-нибудь знаменитым людям, например, давали имя
врача, принимавшего роды, например, Вера, или имя
политического деятеля: Мааркыс от имени Карла Маркса,
артиста, как Радж и т.д. (причем с фонетическими
изменениями).
В 80-90-х гг. XX века стал возвращаться выше описанный
обычай имянаречения, но с некоторыми изменениями. На
праздник имянаречения приглашали не только родственников,
но и своих друзей, причем все они приходили с заранее
приготовленными именами. Родители могли выбрать из них
понравившееся им имя. Иногда родители предлагали гостям
написать имена на бумаге и тянули жребий. Данное время
отличается от прежних тем, что нарекали детей в основном
общетюркскими или исконно тувинскими именами: Аяс /м/,
Аясмаа /ж/ –
, Алдынай /ж/ –
, Чаяан
/м/, Чаяана /ж/ –
.п.
В настоящее время, начиная с 90-х гг. XX столетия, после
выписки новорожденного из родильного дома большинство
родителей идут в храмы и просят совета у лам (монахов),
причем имена выбираются исходя из характера дня рождения
ребенка. Имена могут быть как монгольско-тибетского, так и
общетюркского или исконно-тувинского происхождения: Бадма
/м, ж/ –
я
, Карма /м/ –
, Чыжыргана /м, ж/ –
, Аяс /м/, Аясмаа /ж/ – ясный,
, Менги /м, ж/ –
т.д. Реже нарекают интернациональными именами.
В последнее время в имянаречении стали часто
употребляться имена-посвящения бабушкам, дедушкам, что не
характерно для тувинских обычаев, например, Намчыл /м/ –
имя-посвящение, данное в честь дедушки, Өнермаа /ж/ – имяпосвящение, данное в честь бабушки и т.д.
Следует отметить, что в обычаях имянаречения немало
творческого подхода, отличающего тувинский язык от других
тюркских, в частности, значительная часть имен в настоящее
время дается самими родителями, что для тувинцев является
относительно новой традицией.
Таким образом, система личных имен тувинского языка, как
и всякая другая система, сложилась исторически, отражая общие и отличительные особенности обычаев и традиций народа.
В целом, исходя из исследований по ономастике тувинского языка в настоящее время, следует сделать вывод, что в тувиноведении назрела необходимость дальнейшего изучения других групп ономастики, в частности, зоонимов, фитонимов, теонимов и др.
363
ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 6 (43) 2013
Библиографический список
1.
Катанов, Н.Ф. Опыт исследования урянхайского языка с указанием главнейших родственных отношений его к другим языкам тюркского корня. – Казань, 1903.
2. Чадамба, З.Б. Тувинские имена // Справочник личных имен народов РСФСР. – М., 1965.
3. Вайнштейн, С.И. Личные имена, термины родства и прозвища у тувинцев // Ономастика. – М., 1969.
4. Татаринцев, Б.И. Об особенностях топонимии Северо-Восточной Тувы // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. – Томск,
1973.
5. Татаринцев, Б.И. О топонимии бассейна реки Каа-Хем // Тувинский язык и литература в послеоктябрьский период. – Кызыл, 1977.
6. Ондар, Б.К. Топонимический словарь Тувы. – Кызыл, 2004.
7. Ондар, Б.К. Топонимический словарь Тувы. – Кызыл, 2007.
8. Ондар, Б.К. Тувинская топонимия. Сопоставительный анализ топонимии Тувы с топонимией Южной Сибири и других тюркоязычных
территорий. – Кызыл, 2008.
9. Ондар, Б.К. Русская топонимия Тувы. – Кызыл, 2011.
10. Сувандии, Н.Д. Тувинская антропонимия. – Кызыл, 2011.
11. Бутанаев, Я.К. Личные имена хакасов. – Абакан, 1993.
12. Джанузаков, Т.Д. Основные проблемы ономастики казахского языка: автореф. дис. докт. филол. наук. – Алма-Ата, 1976.
Bibliography
1.
Katanov, N.F. Opiht issledovaniya uryankhayjskogo yazihka s ukazaniem glavneyjshikh rodstvennihkh otnosheniyj ego k drugim yazihkam
tyurkskogo kornya. – Kazanj, 1903.
2. Chadamba, Z.B. Tuvinskie imena // Spravochnik lichnihkh imen narodov RSFSR. – M., 1965.
3. Vayjnshteyjn, S.I. Lichnihe imena, terminih rodstva i prozvitha u tuvincev // Onomastika. – M., 1969.
4. Tatarincev, B.I. Ob osobennostyakh toponimii Severo-Vostochnoyj Tuvih // Proiskhozhdenie aborigenov Sibiri i ikh yazihkov. – Tomsk, 1973.
5. Tatarincev, B.I. O toponimii basseyjna reki Kaa-Khem // Tuvinskiyj yazihk i literatura v posleoktyabrjskiyj period. – Kihzihl, 1977.
6. Ondar, B.K. Toponimicheskiyj slovarj Tuvih. – Kihzihl, 2004.
7. Ondar, B.K. Toponimicheskiyj slovarj Tuvih. – Kihzihl, 2007.
8. Ondar, B.K. Tuvinskaya toponimiya. Sopostaviteljnihyj analiz toponimii Tuvih s toponimieyj Yuzhnoyj Sibiri i drugikh tyurkoyazihchnihkh territoriyj.
– Kihzihl, 2008.
9. Ondar, B.K. Russkaya toponimiya Tuvih. – Kihzihl, 2011.
10. Suvandii, N.D. Tuvinskaya antroponimiya. – Kihzihl, 2011.
11. Butanaev, Ya.K. Lichnihe imena khakasov. – Abakan, 1993.
12. Dzhanuzakov, T.D. Osnovnihe problemih onomastiki kazakhskogo yazihka: avtoref. dis. dokt. filol. nauk. – Alma-Ata, 1976.
Статья поступила в редакцию 08.11.13
УДК 81.119
Tikhonenko M.A., Narykova N.A. TERM IN THE COGNITIVE DISCURSIVE PARADIGM. In the following article the
cognitive approach of terminological researches is observed. The question of a terminological definition is mentioned,
scientific sphere and special communication term belonging is substantiated, features of the term, allowing to consider
it within cognitive and discursive paradigm as a language sign are characterized.
Key words: term, terminology, terminological researches, cognitive approach, science language,
terminological definition, cognitive discursive paradigm
М.А. Тихоненко, преп. ФГКОУ ВПО Ставропольский филиал Краснодарского университета МВД России,
г. Ставрополь, E-mail: [email protected]; Н.А. Нарыкова преп. ФГКОУ ВПО Ставропольский
филиал Краснодарского университета МВД России, г. Ставрополь, E-mail: [email protected]
ТЕРМИН В СВЕТЕ ДИСКУРСИВНО-КОГНИТИВНОЙ ПАРАДИГМЫ
В данной статье рассматривается когнитивное направление терминологических исследований. Затрагивается вопрос о терминологической дефиниции, обосновывается принадлежность термина к сфере научной, специальной коммуникации, характеризуются особенности термина, позволяющие рассматривать его в рамках
когнитивно-дискурсивной парадигмы как языковой знак.
Ключевые слова: термин, терминология, терминологические исследования, когнитивный подход, язык
науки, терминологическая дефиниция, когнитивно-дискурсивная парадигма.
В современной социально-функциональной панораме национального языка выделяется литературный язык на основании его нормированности и сознательного регулирования. Особый ярус национального языка составляет язык науки, который
действует по собственным законам, обладает специфическими
понятийно-концептуальными и структурно-стилистическими параметрами и закономерностями их актуализации.
Исследуя степень осмысления, генерализованности и правомерности когнитивного подхода при анализе языковых фактов, Н.А. Кобрина отмечает, что «сложность языка, его многоаспектность, ярусность с возможными уровневыми модификациями, вариабельность функций и значений, стилевых вариантов
в лингвистике обычно объясняется подвижностью и разнообразием ментальной деятельности человека, которая заложена
…в формировании системного устройства языка (то есть в самой когнитивной его основе) …» [1, с. 5].
Когнитивный подход к терминологии активно развивается
в последние годы. Новое, когнитивное направление терминоло364
гических исследований, исходит из необходимости учета как
прототипической категоризации концептов, реализованной
в «наивной» языковой картине мира (что составляет требование «новой парадигмы» терминоведения), так и актуализации
термина как знака «интеллектуально зрелого» и ясно очерченного понятия в сфере специальной коммуникации (что, в основном, было предметом исследования «старой парадигмы» терминологической теории и, особенно, нормативного терминоведения) [2, с. 45].
В связи с тем, что язык относится к когнитивным структурам, призванным объяснить процессы усвоения, переработки
и передачи знания, одной из задач когнитивной лингвистики является изучение природы и типов взаимодействия знаний, используемых в процессе языковой коммуникации. Значение слова рассматривается уже не просто как сеть внутренних отношений тех или иных элементов в языке, а в связи с процессом познания мира, с мыслительной деятельностью человека и с его
познавательными возможностями [3, с. 140].