социально-экономические особенности интеллектуального

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2013. № 1
Л.А. Лебединцева, канд. социол. наук, доц. кафедры экономической социологии факультета социологии СПбГУ*
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ТРУДА И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ
СОБСТВЕННОСТИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
В статье поднимается вопрос об определенности знаний, информации,
интеллектуальной собственности в современном обществе. Содержание категорий “знание” и “интеллектуальная собственность” анализируется на
основе экономико-социологического подхода. Особое внимание обращается
на объяснение ключевых свойств знания, понимаемого как общественное благо.
Ключевые слова: знание, интеллектуальная собственность, интеллектуальный труд, информация, экономико-социологический подход, общественное благо.
This article is devoted to the socio-economic problem of definiteness of
information and knowledge in modern society. Theoretical approaches to reveal the
content of such categories as “knowledge” and “information” are analyzed. The
special attention is devoted to an explanation of the key features of knowledge as
public welfare.
Key words: knowledge, information, socio-economic approach, public welfare.
Повышение роли интеллектуальной деятельности в современном обществе делает актуальным вопрос о месте и определенности
знаний и информации в экономическом производстве. Практика
показывает, что экономическая наука ограниченно трактует знания,
понимаемые как результат и продукт интеллектуальной деятельности, подчиняющейся рыночным законам. Представляется весьма
важным и актуальным раскрыть с позиций экономической социологии содержание данных понятий и рассмотреть их особенности.
Эволюция понимания категории “информация” последовательно прошла несколько периодов. Первоначально понятие информации связывалось исключительно с коммуникативной деятельностью в обществе. Понимание информации как сообщений,
передаваемых людьми устным, письменным или другим способом
(условными сигналами, техническими средствами и т.п.), сохранялось вплоть до середины 20-х гг. XX в. В дальнейшем произошло
осознание того, что информационные процессы происходят не
только в социуме, но и в живой природе.
Второе приближение к анализу данного явления, в частности ее
измерения, было осуществлено в 20–30 гг. ХХ в. Например, Р. Фи∗
Лебединцева Любовь Александровна, e-mail: [email protected]
147
шер предложил раскрывать понятие информации через понятие
“вероятность”, Х. Найквист занимался проблемами хранения информации, передачи ее по каналам связи и задачами определения
количества информации, Р. Хартли определил меру количества
информации, ввел единицу измерения информации (бит), заложил основы теории информации, Л. Сциллард пытался связать
друг с другом понятия “информация”, “энтропия” и “разнообразие” и др.
Третий период (1940–1960-е гг.) в изучении проблемы информации был связан с появлением и развитием кибернетики. Необходимость оценки различных характеристик информации, например
объема, была обусловлена развитием средств массовой коммуникации (телефона, телеграфа, радио, телевидения и т.д.). С появлением кибернетики информация наряду с такими понятиями, как
“управление” и “связь”, становится одной из центральных категорий ее понятийного аппарата. Таким образом, на данном этапе
основным достижением стало то, что был определен критерий, по
которому сообщение могло считаться информацией. А именно:
сообщение могло считаться информацией в том случае, если оно
помогало получателю снизить уровень неопределенности ситуации, знаний и т.п. Хотя этот подход не затрагивал содержательного
аспекта информации, а интерпретировал ее как вероятностный
процесс, именно он способствовал приданию термину “информация” статуса научного понятия.
На четвертом этапе, в конце 1960–1980-х гг., информация стала
объектом пристального внимания обществоведов, которые попытались обосновать понятие информации как философской категории, найти ей место в ряду таких фундаментальных философских
категорий, как “материя”, “сознание” и т.д. Это связано прежде
всего с увеличением объемов информации, усложнением ее структуры и роли в развитии общества. В это время шло постепенное
проникновение категории “информация” в различные научные
направления, благодаря чему она должна была приобрести статус
общенаучного понятия.
В конце ХХ — начале ХХI в. понятие “информация” трактуется
предельно широко: оно уже определяется как общенаучное понятие, означающее обмен данными не только между людьми, но и
между человеком и автоматом, автоматом и автоматом, а также обмен сигналами в животном и растительном мире, передачу признаков от клетки к клетке, от организма к организму1. По мнению
некоторых авторов, в частности Е.П. Тавокина, дабы избежать путаницы и излишней сложности в понимании и толковании инфор1
148
Социологическая энциклопедия: В 2 т. Т. 1. М., 2003. С. 390.
мации, необходимо исходить из первоначального смысла термина
“информация”. Этимология латинского термина in-forma-tio, предполагает “оформленность” результата как сведения, которое должно быть передано потенциальному приемнику2. Это означает, что
прежде чем передавать какие-либо сведения, необходимо, чтобы
определенный фрагмент реальности нашел отражение в воспринимающем его субъекте, а результат этого отражения был зафиксирован в материальной форме, т.е. должен быть “оформлен”. Таким образом, информация, по мнению Е.П. Тавокина, — это
материализованный (в идеале — формализованный) результат сознательного или бессознательного отражения субъектом определенных фрагментов реального или идеального мира, предназначенный для восприятия другими субъектами3.
Мы придерживаемся подхода, в котором понятие “информация”
рассматривается в неразрывной связи с двумя другими понятиями
— “данные” и “знания”. Ф. Махлуп, который одним из первых
ввел в научный оборот понятие “информационное общество”, характеризовал данные как признаки и наблюдения об объектах и
процессах, которые собраны и хранятся в том или ином виде4. По
нашему мнению, данные можно определить как совокупность неструктурированных, отдельных фактов об объектах, явлениях и
процессах. Данные превращаются в информацию благодаря контекстуализации, классификации, а также их целевому использованию и структурированию. Другими словами, информация — это
своего рода послание, совокупность данных, сведений о материальном и духовном мире, о закономерностях и тенденциях его развития. Информация имеет получателя и отправителя. Она информирует, т.е. “придает форму” получателю путем изменения его
оценок или поведения. Насколько послание является информацией, определяет получатель. Часто за информацию принимается
просто большой объем данных. По мнению П. Дракера, разница
между большим объемом данных и информацией примерно такая
же, как между телефонной книгой, в которой миллионы фамилий,
и фамилией, местом работы и адресом нужного вам человека5.
В научной литературе представлены различные трактовки понятия “знание”. Например, Ф. Махлуп определял их как необходимую людям информацию, используемую ими по определенным
правилам, в соответствии с определенными процедурами и с учетом отношения (понимание, одобрение, игнорирование, согласие,
2 См.: Тавокин Е.П. Информация как научная категория // Социол. исслед.
2006. № 11. С. 4–5.
3 Там же. С. 9.
4 См.: Махлуп Ф. Производство и распространение знаний в США. М., 1966. С. 110.
5 См.: Дракер П. Задачи менеджмента в XXI веке. М., 2007. С. 177–178.
149
отрицание и т.д.) людей к информации6. По П. Дракеру, знания —
это целостная и систематизированная совокупность информации
о закономерностях природы, общества и мышления, накопленная
человечеством в процессе активной преобразующей деятельности
и направленная на дальнейшее познание и изменение объективного мира7. “Знания” — понятие более глубокое и широкое, чем
просто “данные” или “информация”. Как информация возникает
из данных, так и знания возникают из информации путем сравнения, оценки, установления связей, определения области применения. Знания формируют опыт. Информация, полученная из учебных курсов, бесед, книг, наслаиваясь на реальный опыт, может
формировать новое знание.
Таким образом, мы можем определить знание как результат умственной деятельности, и в этом смысле оно является интеллектуальным продуктом. Поскольку в социальных науках уже давно
стало общим местом указание на роль знания и информации как
ключевого ресурса в современном производстве, постольку понятно, что в связи с этим проблеме частной интеллектуальной собственности уделяется все большее и большее внимание. Влияние
информации, знаний, средств коммуникации на общественное
развитие в ХХ и ХХI вв. выражается в том, что мы производим
больше информации, чем когда-либо ранее; средств для создания,
хранения, поиска, обработки и распространения информации, подобных современным, также ранее не существовало, как и инфраструктуры по созданию, хранению и распространению информации. На наш взгляд, несмотря на то, что в последнее время много
говорят и пишут о формировании нового типа общества, называемого постиндустриальным, информационным или обществом знания, в основе такого нового общества лежат все те же принципы
экономики капитализма. Основные императивы рыночной экономики остаются теми же самыми, поэтому при анализе развития
информационной, интеллектуальной сферы необходимо это учитывать или хотя бы принимать во внимание. Любые инновации,
так или иначе связанные с информацией и знаниями, подпадают
под действие законов рыночных критериев товарного производства: их нужно покупать, продавать, этим нужно торговать, чтобы
получать прибыль8. Рынок диктует направление развития: информация должна превратиться в товар, т.е. доступ к ней все чаще будет
возможен только на коммерческих основаниях. Только в результате
мирового экономического развития мировое капиталистическое
хозяйство эволюционировало в стадию корпоративного капита6
См.: Махлуп Ф. Указ. соч. С. 111.
См.: Дракер П. Указ. соч. С. 86.
8 См.: Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М., 2004. С. 171.
7
150
лизма. В так называемой “экономике знаний”, “информационной
сфере” доминируют интересы транснациональных корпораций,
для которых характерна огромная концентрация капитала и которые, как правило, могут диктовать свои интересы или как минимум оказывать давление на государство и даже на международное
сообщество. Основой их конкурентоспособности является развитие и эффективное использование социального, инновационного
и организационно-управленческого потенциала.
Собственность на знания позволяет капиталу приобретать контроль над продуктами интеллектуального труда. Этот контроль используется для того, чтобы монополизировать использование новых знаний капиталом, не допустить конкурентов к применению
этих новых знаний в производстве. Для капитала это, разумеется,
выступает условием извлечения ренты из контролируемых им интеллектуальных продуктов, но резко ограничивает рамки вовлечения
результатов творческой активности людей в развитие и совершенствование производства. Таким образом, собственность на знания
выступает одним из важнейших экономических оснований для превращения знаний и информации в объекты коммерческой тайны.
Ключевым вопросом для капитализма является вопрос о роли
рынка. Главный принцип рынка — стремление к максимизации
прибыли — влияет в информационной сфере на количество и качество произведенной информации, которые напрямую зависят от
возможности выгодно ее продать. Логично предположить, что рынок будет так или иначе влиять на принятие решений о том, какого
рода информацию производить и на каких условиях это делать.
Интеллектуальная собственность, патентование и защита авторских прав — это те области права, которые в информационную
эпоху процветают, что является показателем того, насколько важны в наши дни права собственности на информацию. По мнению
Г. Шиллера, информационная революция не только совершалась
для пользования корпоративным сектором, она управлялась и осуществлялась самим корпоративным капиталом9. На первом месте
в списке приоритетов корпоративного капитала — развитие информации и информационных технологий в интересах частного
бизнеса, а не в интересах общества в целом. Поэтому информационные технологии несут на себе отпечаток корпоративного капитала, а уж потом — любой другой группы интересов в современном
обществе. Само производство знаний, как и подготовка творческих работников, подчинены интересам самовозрастания капитала. Творческие способности и знания направляются в сферы, где
извлекаемая прибыль имеет наивысшее значение. В реальности
9
Там же. С. 204.
151
современного позднего капитализма это прежде всего гигантские
пузыри финансового рынка, государственная бюрократия, военное производство, массовая культура. Да и в секторе реального
производства потенциал интеллектуального труда также подчинен
интересам корпораций.
По сути, система интеллектуальных прав на результаты творческой деятельности создана только для охраны экономических интересов производителей объектов авторского права, а не интересов
авторов и уж тем более не общества в целом. Современная доктрина безусловно признает двойственность (смешанность) природы
авторских и патентных прав, включающих в свой состав как личные, так и имущественные права. Это обстоятельство отражено
в законодательстве об охране интеллектуальной собственности
большинства стран мира. Однако в современной правовой практике под имущественными правами понимается уже нечто совершенно другое, чем то, что вкладывалось в это понятие изначально.
“В нашей (американской. — Прим. Л.Л.) традиции, — пишет
Л. Лессиг, — интеллектуальная собственность — это инструмент.
Она лежит в основе деятельного авторского сообщества, но остается подчиненной ценности творчества. Текущая полемика повернула все с ног на голову. Мы так озаботились защитой инструмента,
что потеряли из виду саму ценность. Источник этого недоразумения
кроется в том разграничении, которое закон более не утруждается
проводить, — между переизданием чьего-либо труда, с одной стороны, и взятием за основу и преобразованием его — с другой. Закон об авторском праве с момента своего рождения применялся
только к публикации, сегодня же он регулирует и то и другое”10.
Оценочные утверждения, окружающие любую современную профессиональную практику и существующие на уровне мифов, в отношении авторского права не выдерживают критики. Например,
когда говорят, что авторское право способствует творчеству, то
имеют в виду экономическую компенсацию результатов труда (или
издержек) автора. Действительно, автор иногда может получить
гонорар за свое произведение. Однако является ли этот гонорар
основой или стимулом нового творчества авторов? И насколько
правомерно сравнивать, например, полученный социальный эффект с понесенными затратами или издержками, не имеющими
никакого прямого отношения к нему? Социальная жизнь не может
уместиться в экономическое представление об эквивалентности
затрат и результатов. Достижение превосходящего затраты социального результата можно объяснить с позиций экономики социальной сферы, а не с позиций рыночной эффективности. Если бы
10 Лессиг Л. Свободная культура. URL: http://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/
Culture/ lessig/intro.php
152
финансовое положение могло влиять на творчество, то самыми
творческими людьми оказались бы самые богатые люди. Однако
это бывает крайне редко. Между доходом и творчеством нет прямой связи. С позиций рыночной экономики гонорар или компенсация творческого интеллектуального труда оплачивает физические затраты энергии автора как рабочей силы. Другим, и не менее
важным, является вопрос о том, способствует ли творчеству правовая система. Одним из основных элементов системы авторского
права (как, впрочем, и всей системы интеллектуальной собственности) является возможность передачи имущественных прав иным
лицам полностью или в части. Такая исключительная передача
прав противоречит принципам прав человека на результаты творческой интеллектуальной деятельности. Всеобщая декларация прав
человека содержит статью 27(2), провозглашающую, что каждый
человек имеет право на защиту его моральных и материальных интересов, являющихся результатом научных, литературных или художественных трудов, автором которых он является. В 1998 г. прошла
конференция “Интеллектуальная собственность и права человека”, организованная Всемирной организацией интеллектуальной
собственности (ВОИС) совместно с Комиссией по правам человека ООН, посвященная 50-летней годовщине принятия Всемирной
декларации прав человека11. В результате отнесение интеллектуальной собственности к правам человека стало рассматриваться
как признание исключительной важности интеллектуальной собственности для развития любого общества. Однако если мы отождествляем интеллектуальную собственность с некоторыми правами
человека, то это приводит к ряду противоречий. Права человека не
могут быть переданы иным лицам и существуют всю жизнь человека. Более того, нельзя отказаться от своих прав человека даже
в случае смертельных болезней и физических страданий. Таким
образом, права человека принадлежат каждому всю его жизнь и ни
при каких условиях не могут быть переданы кому-либо. В системе
интеллектуальной собственности положение иное, поскольку имущественные права могут быть полностью переданы другим лицам.
Автору остаются так называемые “личные неимущественные права”,
или, иначе говоря, факт того, что на обложке книги будет стоять
именно его фамилия, а не чья-либо еще. Сторонники современной системы интеллектуальной собственности отстаивают также
необходимость продолжительной охраны продуктов интеллектуального труда, которая, например, в соответствии с Бернской конвенцией составляет все время жизни автора и пятьдесят лет после
11 Intellectual property and human rights. Geneva. A panel duscussion to commemorate
the 50th anniversary of the Universal declaration of human rights. Geneva, 1999. N 762(E).
153
его смерти12. Они пытаются убедить общество, что продолжительная охрана соответствует интересам ближайших родственников
автора. Однако, как правило, эти права принадлежат не автору или
его родственникам, а совсем иным физическим и юридическим
лицам.
Избежать противоречий принципам прав человека современной системе интеллектуальной собственности можно лишь в случае отказа от исключительной передачи имущественных прав или
же от понимания интеллектуальной собственности как одного из
прав человека.
Любому здравомыслящему человеку понятно, что создаваемое
произведение не появляется само по себе, а имеет в своей основе
множество иных произведений. Особенно это справедливо в науке
и технике, где любое достижение основано на уже известных результатах. Есть преемственность между новыми достижениями и
существующим уровнем развития какой-либо науки или техники.
Изоляция ученых и инженеров от результатов, достигнутых другими, ведет к деградации науки и техники. Так называемая “коммерческая тайна” является необходимым моментом функционирования
капиталистической системы, поскольку она охраняет возможность
извлечения дополнительной прибыли, а прибыль служит основным
мотивом предпринимательской деятельности. При этом коммерческая тайна находится в противоречии с другим фундаментальным принципом рыночной экономики — принципом всеобщей
информированности агентов рынка и производителей о состоянии
и возможностях производства. С резким возрастанием роли знаний и информации в процессе производства частная интеллектуальная собственность из условия развития капиталистического
производства начинает превращаться в его тормоз, поскольку ставит барьеры на пути возможно более широкого использования
основного ресурса современного производства13. Эту ситуацию
сравнивают с существованием феодальных привилегий и экономических границ между феодальными владениями в эпоху становления капиталистического хозяйства. Тогда привилегии и границы
создавали барьеры для свободного движения товаров, капиталов и
рабочей силы, мешали вовлечению земли в экономический оборот, в конечном счете препятствовали экономическому прогрессу.
Лишь борьба за устранение этих барьеров позволила капиталистической системе хозяйства развернуть все заложенные в ней потен12 Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений. Женева. N 287(R). ВОИС. М., 1994. С. 15.
13 Колганов А.И. Собственность на знания как тормоз экономического и социального развития // Альтернативы: интернет-журнал. URL: http://www.alternativy.
ru/old/magazine/ htm/02_1/ propriet.htm
154
ции14. Без свободного движения знаний и информации становится
невозможным выход на новую ступень социального и экономического прогресса. “Свободная культура не означает культуру без
собственности, это не та культура, где художнику не платят. Культура без собственности, в которой творцам не платят, — это анархия, а не свобода. Напротив, свободная культура — это компромисс между анархией и контролем. Свободная культура, как и
свободный рынок, опирается на собственность. Она движима законами собственности и договорных отношений, принятыми государством. Но как феодальная собственность извращает свободный
рынок, так и свободную культуру калечат нынешние экстремальные права собственности”15.
Таким образом, доступ к информации и использование информации абсолютно необходимы не только для прогресса науки и
техники, но и для любой другой сферы общественной деятельности. Информация и знания, лежащие в основе интеллектуальной
собственности, имеют значение общественных благ, которые имеют особые черты.
В сетевом обществе знание является широко тиражируемым
благом, которым человек может воспользоваться, не увеличивая
издержек производства, и это позволяет говорить о том, что знание обладает характеристиками общественного блага. Так, только
из природы общественных благ можно вывести одно из основных
его свойств — неисключаемость. Если бы знание представляло собой меновую стоимость, то вместо неисключаемости оно обладало
бы свойством исключаемости, являлось бы отчуждаемым, как различные объекты частной собственности (частные блага).
Другое свойство знания как общественного блага — неконкурентность — обосновывают с позиций совместного характера потребления, т.е. невозможности исключения из их потребления дополнительных потребителей, низкими или нулевыми предельными
издержками потребления. Сущность свойства неконкурентности
нужно понимать таким образом, что каждый человек изначально,
как представитель рода человеческого, выступает со-собственником принадлежащего всему обществу знания. Собственность на
знание персонифицируется в ее отдельных обладателях. Эта персонификация знания отнюдь не предполагает его отчуждения отдельными индивидами. Знания со своими средствами производства и распространения являются условиями действительного
развития личности: люди относятся к знанию как к тому, что им
принадлежит, что ими используется в трудовой и общественной
деятельности.
14
15
Там же.
Лессиг Л. Указ. соч.
155
Со свойствами неисключаемости и неконкурентности связаны
и другие его свойства: неделимости, неизбирательности, неисчерпаемости и аккумулятивности. Знание предстает тем общественным благом, потребление которого выступает залогом будущей
трудовой деятельности. С одной стороны, потребление знания,
информации одним человеком не исключает из структуры этого
потребления других людей; с другой стороны, потребление знания
одним не сокращает его потребление другими людьми. В этом
смысле оно действительно неделимо и неизбирательно. Функционирование информации, науки и образования вообще не подпадает под пресловутые принципы равновесности: потребление знания
тождественно формированию нового знания. Знания расширяются
и саморегулируются, наращиваются по мере их использования16.
Свойства неисчерпаемости и аккумулятивности раскрываются
в том, что знания не убывают, а возрастают по мере их производства и потребления, они бесконечно воспроизводимы. Знания, которые по своей природе невещественны, непредметны и не могут
существовать вне какого бы то ни было материального носителя,
не могут быть ни преобразованы, ни сохранены, ни переданы в отрыве от него. Знание обладает инклюзивностью, т.е. проникающей
способностью (внедряется и реализуется во всех сферах общественной жизни и человеческой деятельности) и всеохватывающим характером. Они не ограничиваются существующим географическим пространством. Общественным достоянием знания
становятся в результате обнародования посредством научных публикаций. Д. Форэй в данном случае отмечает, что в качестве стимула
к производству нового знания здесь выступает право “моральной
собственности”17.
Перечисленные признаки позволяют говорить о знаниях как об
объектах общественной собственности, которая рассматривается
в рамках экономики общественного сектора. Поэтому рассмотрение знаний как общественного блага позволяет совершенно подругому объяснять их производство и отношения собственности.
В широком понимании результатом экономики социальной сферы
является предоставление благ для социального развития общества
и человека, лучшего удовлетворения потребностей, повышения
благосостояния.
Р. Мертон утверждал, что подчинение науки политическим или
экономическим интересам неизбежно влечет ее разрушение:
“Если при решении вопроса о ценности науки во внимание будут
приниматься такие вненаучные критерии, как… экономическая
16 См.: Пруель Н.А. Образование как общественное благо: воспроизводство,
распределение и потребление. СПб., 2001. С. 44–50.
17 Foray D. The economics of knowledge. Cambridge, 2004. P. 173–174.
156
выгода или политическая целесообразность, наука будет приемлема в той мере, в какой она соответствует этим критериям. Другими
словами, отказ от чистой науки ведет к ее превращению в объект
прямого управления со стороны других институтов, и положение
науки в обществе становится все более шатким”18. Научное сообщество обладает, по выражению Р. Мертона, “научным этосом”,
т.е. совокупностью норм, действующих в этом сообществе. Этос
науки составляют четыре императива: универсализм, коллективизм, бескорыстность и организованный скептицизм. Норму универсализма порождает внеличностный характер научного знания.
Под универсализмом понимается независимость результатов научной деятельности от личностных характеристик ученого, совершившего очередной вклад в науку. Императив коллективизма предписывает ученому незамедлительно передавать плоды своих трудов в
общее пользование. Научные открытия признаются продуктом сотрудничества ученых как нынешних, так и ушедших поколений и
являются достоянием сообщества в целом. Наука практически не
признает права собственности или исключительных прав другого
рода, и ученому не приходится рассчитывать на особые привилегии,
связанные с использованием результатов его работы. Его частный
интерес может получить удовлетворение только через признание
со стороны сообщества. Императив бескорыстности предписывает
ученому строить свою деятельность так, будто кроме постижения
истины у него нет других интересов. Данная норма утверждает, что
для ученого недопустимо приспосабливать свою деятельность к целям личной выгоды. По мнению Р. Мертона, в социальной организации науки есть целый ряд элементов, которые принудительно
обеспечивают добропорядочность. Научное исследование, если и
не всегда, то как правило, проводится под тщательным наблюдением коллег-экспертов и, за исключением редких случаев, предполагает возможность посторонней проверки результатов. Научный
поиск является объектом столь тщательного контроля, который,
возможно, не встречается ни в какой другой сфере человеческой
деятельности19. На усиление коллегиального контроля направлен
императив организованного скептицизма, требующего детального
и объективного анализа по отношению к любому результату и исключающего возможность его некритического принятия. Этот императив создает атмосферу ответственности и институционально
подкрепляет честность ученых, предписываемую им нормой бескорыстия. Соблюдение императивов гарантирует достоверность добываемого знания. Фактически Р. Мертон приходит к пониманию
научной этики как основанной на рациональности: в науке делают
18
19
Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М., 2006. С. 260.
Там же. С. 311.
157
то, что полезно для ее развития. Таким образом, нормативные принципы, лежащие в основе самоуправления научного сообщества, и
наиболее общие принципы научного метода фактически совпадают. Признания со стороны сообщества можно добиться только путем скрупулезного соблюдения норм научного этоса.
Информационная свобода способна в какой-то мере превратить носителей знаний из наемных работников в свободных личностей, приобретающих подлинно широкий общественный авторитет. Если плоды интеллектуального труда станут образовывать
общедоступный общественный фонд знаний, то и знания превратятся тем самым во всеобщее достояние. Это не будет означать
ущемление личных неимущественных (например, авторских) прав
творческих работников. Наоборот, это будет путь к приобретению
творцами еще более широкого общественного престижа.
Однако для использования свободно предоставляемых информационных ресурсов необходимо обладать способностью оценивать эту информацию. В противном случае не будет даже потребности в ее получении. Для этого недостаточно иметь компьютер и
доступ в интернет, хотя миллиарды людей на Земле сейчас не имеют и такой возможности. Нужно широчайшее распространение
образования — в достаточной мере универсального, фундаментального и высокого уровня.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений. Женева. N 287(R). ВОИС. М., 1994.
Дракер П. Задачи менеджмента в XXI веке. М., 2007.
Колганов А.И. Собственность на знания как тормоз экономического и
социального развития // Альтернативы: интернет-журнал. URL: http://
www.alternativy.ru/old/magazine/ htm/02_1/ propriet.htm
Лессиг Л. Свободная культура. URL: http://www.gumer.info/ bibliotek_
Buks/Culture/ lessig/intro.php
Махлуп Ф. Производство и распространение знаний в США. М., 1966.
Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М., 2006.
Пруель Н.А. Образование как общественное благо: воспроизводство,
распределение и потребление. СПб., 2001.
Социологическая энциклопедия: В 2 т. Т. 1. М., 2003.
Тавокин Е.П. Информация как научная категория // Социол. исслед.
2006. № 11.
Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М., 2004.
Foray D. The economics of knowledge. Cambridge, 2004.
Intellectual property and human rights. Geneva. A panel duscussion to
commemorate the 50th anniversary of the Universal declaration of human rights.
Geneva, 1999. N 762(E).
158