ленин колет лёд - austrian cultural forum moscow
advertisement
Данная публикация — это нечто большее, чем очередной блестящий каталог к выставке, это книга, книга-документация художественного проекта и одновременно документация того места, для Точкой отсчета стал сбор сведений которого создавался этот проект, а именно — ледокола «Ленин» о месте выставки — как о его появлении, так и истории. При этом творческие подходы художников настолько В центре внимания стоит искусство. Работа над легендарным же различны, как и тексты в данной книге ледоколом «Ленин» была творческой: известные художники в своих произведениях учитывали значение выставочного пространства и создавали работы специально для него. Мы отправимся в путешествие по ледоколу «Ленин» и взглянем на него глазами художников, раскрыв его самого как произведение искусства. Lenin breaks Ice This publication seeks to be more than just another glossy exhibition catalogue; it sees itself as a book: a book documenting an artistic project, but also the venue for which the project itself was created, namely the icebreaker Its starting point has been to capture the place itself, both in terms of its appearance and its history. The “Lenin” And art is its focal point. The exploartistic approaches to accomplish this are as different as the texts of this book ration of the “Lenin”, that legendary nuclear-powered icebreaker, is artistic in nature. Renowned artists have sounded out this site and created works specifically for this location. And so it is with the eyes of the artist that we embark on a voyage of discovery through the icebreaker “Lenin”. And the ship emerges as an artwork in its own right. Lenin bricht Eis Die vorliegende Publikation möchte mehr sein als ein weiterer hochglänzender Ausstellungskatalog und versteht sich als Buch zur Dokumentation eines künstlerischen Projektes und jenes Ortes, für den dieses Projekt Ausgangspunkt ist die Erfassung des Ortes, sowohl von seiner Erscheigeschaffen wurde – den Eisbrecher „Lenin“ nung und als auch von seiner Geschichte. Die künstlerischen Zugänge sind dabei ebenso unterschiedlich wie die Texte, Im Mittelpunkt steht die Kunst. Die Beschäftigung mit dem legendären die zu diesem Buch verfasst wurden Atomeisbrecher „Lenin“ ist eine künstlerische: Namhafte Künstler haben sich mit diesem Platz auseinandergesetzt und Arbeiten speziell für diesen Ort geschaffen. Mit den Augen des Künstlers gehen wir auf eine Entdeckungsreise durch den Eisbrecher „Lenin“. Das Schiff entpuppt sich dabei selbst als Kunstwerk. Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед Ленин колет лед 370 1 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 2 3 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 4 5 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 6 7 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 8 9 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 10 11 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 12 13 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 14 15 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 16 17 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 18 19 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 20 21 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 22 23 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 24 25 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 26 27 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед 28 29 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед Почетный Иосиф Бакштейн Honorary Joseph Backstein комитет выставки Комиссар Московской patrons Commissioner of the Moscow Biennale of Ленин колет лед биеннале современного искусства Михаэль Шпинделеггер Ehrenschutz Contemporary Art Michael Spindelegger Martin Eichtinger Leiter der kulturpolitischen Sektion des Michael Spindelegger Bundesministeriums für europäische und Vizekanzler und Bundesminister internationale Angelegenheiten der Republik Österreich Вице-канцлер, министр иностран- Стелла Кесаева Vice Chancellor and Federal Minister for Stella Kesaeva für europäische und internationale ных дел Австрийской республики Основатель и президент фонда European and International Affairs of the Founder and President of the Stella Art Angelegenheiten der Republik Österreich Stella Art Foundation Republic of Austria Foundation Hanspeter Huber Клаудиа Шмид Claudia Schmied Leiter der Sektion für internationale Федеральный министр образования, Сергей Монин Claudia Schmied Sergei Novikov Bundesministerin für Unterricht, Kunst und Angelegenheiten und Kultus des искусства и культуры Австрийской Председатель правления Federal Minister for Education, the Arts and Director of the department for Kultur der Republik Österreich Bundesministeriums für Unterricht, Kunst республики ЗАО «Райффайзенбанк» Culture of the Republic of Austria communication Rosatom und Kultur der Republik Österreich Marina Kowtun Марина Ковтун Маркус Осегович Marina Kovtun Vladimir Chikin Губернатор Мурманской области Генеральный директор Governor of Murmansk Province Director of the Volkswagen Group Rus Сергей Кириенко Gouverneurin des Gebietes Murmansk Gründerin und Präsidentin der Stella Art D.E.V.E Gallery Brugge-Moscow Sergei Kirienko Владимир Чикин General director of the Federal Nuclear Michail Mindlin «Росатом» Директор D.E.V.E Energy Agency Rosatom Director of the State Centre for Михаил Швыдкой Sergei Kirienko Foundation Generaldirektor der Föderalen Agentur Генеральный директор Госкорпорации Gallery Brugge-Moscow Stella Kesaewa für Atomenergie Rosatom Direktor des Departements für Michail Schwydkoi Contemporary Arts Mikhail Shvydkoi Sergei Nowikow Kommunikation Rosatom Sonderbeauftragter des Präsidenten der Михаил Миндлин Special Representative of the Anton Belov Russischen Föderation für internationale Michail Mindlin Российской Федерации по международно- Директор Государственного President of the Russian Federation Director of the Centre for Contemporary Angelegenheiten Direktor des Staatlichen Zentrums für му культурному сотрудничеству центра современного искусства for International Affairs Culture “Garage” Moscow Маргот Клестиль-Лёффлер Антон Белов Чрезвычайный и Полномочный Посол Директор Центра современного Австрийской Республики в Российской искусства «Гараж» Федерации и в Республике Беларусь Lenin breaks Ice Специальный представитель Президента Margot Klestil-Löffler Sergei Monin Außerordentliche und Bevollmächtigte Anton Belov Ambassador Extraordinary and Chairman of the Board, Botschafterin der Republik Österreich in der Direktor des Zentrums für Zeitgenössische Plenipotentiary of the Republic of ZAO Raiffeisenbank Russia Russischen Föderation und mitakkreditiert Kultur „Garage“ Moskau Austria to the Russian Federation and coСергей Новиков Мартин Айхтингер Директор Департамента Руководитель секции зарубежной коммуникаций «Росатом» культурной политики Федерального Zeitgenössische Kunst Margot Klestil-Löffler accredited for the Republic of Belarus in der Republik Belarus Marcus Osegowitsch Wladimir Tschikin CEO Volkswagen Group Rus Martin Eichtinger Head of the Cultural Policy Department Arndt Röchling Sergei Monin Direktor der D.E.V.E Gallery Brugge- Vorstandsvorsitzender der ZAO Moscow Raiffeisenbank Russland министерства по европейским и междуна- Арндт Рехлинг at the Federal Ministry for European Member of the Board, родным делам Австрийской республики Член правления and International Affairs of the Republic ZAO Raiffeisenbank Russia ЗАО «Райффайзенбанк» Arndt Röchling Marcus Osegowitsch Mitglied des Vorstandes der of Austria Generaldirektor Volkswagen Group Rus ZAO Raiffeisenbank Russland Руководитель секции международных Hanspeter Huber Josef Backstein отношений и культуры Федерального Head of the Department for International Kommissär der Moskauer Biennale für министерства образования, искусства Affairs and Culture at the Federal Ministry Zeitgenössische Kunst и культуры Австрийской республики for Education, the Arts and Culture of the Ханспетер Хубер Dmitri Lubinskij Republic of Austria Дмитрий Любинский Dmitri Lubinsky департамента МИД РФ Director of the 3rd European Department Lenin bricht Eis Direktor des 3. Europäischen Директор 3-го Европейского at the Foreign Ministry of the Russian Federation 30 31 Departments im Außenministerium der Russischen Föderation 32 33 российских и австрийских художников «Ленин: Ледокол», которая проводится в рамках 5-й Московской биеннале современного искусства и Австрийского культурного сезона в России. Атомный ледокол «Ленин» имеет более чем полувековую историю, но, пожалуй, впервые становится объектом для столь новых и смелых культурных инициатив. Приятно сознавать, что это судно, ставшее в свое время образцом инженерной мысли и явившее миру колоссальные возможности атомной энергии, теперь явилось источником творческого вдохновения не только для российских художников, но и для художников, работающих в Австрии — стране, известной своим скептическим отношением к атомной энергетике. Уверен, это придаст выставке дополнительную остроту и актуальность, а ее проведение на борту ледокола «Ленин» послужит импульсом для его дальнейшего развития как уникального культурного пространства, где реализуются самые разнообразные opening of the Russian-Austrian collaborative exhibition “Lenin: Icebreaker,” taking place as part of Moscow’s fifth contemporary art biennale and Austria’s cultural season in Russia. A nuclear-powered icebreaker with a more than 50-year history, the Lenin is now, for the very first time, the subject of such a bold cultural initiative. It is nice to know that this ship, which in its time exemplified engineering prowess and demonstrated to the world the colossal capabilities of atomic energy, is now a source of creative inspiration for artists not only in Russia but also in Austria, a country known for its skeptical attitude toward atomic energy, a point that gives this exhibition an added poignancy and relevance. I am also confident that this exhibition, taking place aboard the icebreaker, will serve as an impetus for the vessel’s further development as a unique cultural space, where a wealth of diverse art projects are to be realized. I wish everyone visiting this exhibition wonderful impressions, new creative encounters and many interesting conversions. Eröffnung der von russischen und österreichischen Künstlern gestalteten Ausstellung „Lenin: Eisbrecher“ überbringen zu dürfen. Sie findet im Rahmen der V. Moskauer Biennale für zeitgenössische Kunst und der Österreichischen Kultursaison in Russland statt. Der Atomeisbrecher „Lenin“ hat eine mehr als ein halbes Jahrhundert lange Geschichte hinter sich, jedoch wird er nun wohl erstmals zum Objekt derartig moderner und mutiger Kunstinitiativen. Es ist erfreulich zu sehen, dass das Schiff, das seinerzeit zum Symbol ingenieurmäßiger Ideen wurde und der Welt die außergewöhnlichen Möglichkeiten des Einsatzes der Atomenergie gezeigt hat, nun zur Quelle kreativer Inspiration nicht nur für russische Künstler, sondern auch für Künstler, die in Österreich arbeiten, wurde. Dabei ist doch letzteres Land bekannt für seine skeptische Haltung gegenüber dem Einsatz von Atomenergie. Ich bin überzeugt davon, dass dies der Ausstellung zusätzlich Schärfe und Aktualität verleiht und dass die Durchführung der Ausstellung an Bord des Eisbre- Госкорпорации «Росатом» sante Gespräche! Agentur für Atomenergie Rosatom Generaldirektor der Föderalen SERGEI KIRIENKO Генеральный директор Agency Rosatom Ich wünsche allen Besuchern der Ausstellung schöpferische Bekanntschaften und interes- ческих встреч и интересного общения! Federal Nuclear Energy durchgeführt werden. СЕРГЕЙ КИРИЕНКО художественных впечатлений, новых твор- General Director of the sein wird, wo verschiedenste Kunstprojekte einprägende künstlerische Eindrücke, neue Желаю всем посетителям выставки ярких SERGEI KIRIENKO Entwicklung als einzigartiger Kulturraum арт-проекты. Рад поздравить вас с открытием выставки It is a great honor to congratulate you on the Es freut mich, Ihnen meine Glückwünsche zur chers „Lenin“ ein Impuls für dessen weitere Дорогие друзья! Ленин колет лед Dear friends, Lenin breaks Ice Liebe Freunde! Lenin bricht Eis 34 35 качестве посла Австрийской Республики нанесла визит губернатору Мурманской области, во время которого обсуждался будущий проект, и я очень рада, что он не только обрел форму и пройдет в рамках Австрийского культурного сезона в России 2013/14, но и, более того, стал одним из самых значимых выставочных проектов в одной из региональных столиц России. Такой проект возможно реализовать только благодаря общим усилиям и стараниям. Поэтому прежде всего я бы хотела поблагодарить Росатом и ответственных лиц на ледоколе за их мужество впервые поддержать проект современного искусства, а также те учреждения и кураторов, которые воплотили этот проект на том художественном уровне, какой будет представлен публике. Я хотела бы также сердечно поблагодарить губернатора Мурманской области за ее поддержку. Хотелось бы высказать благодарность и всем спонсорам, благодаря которым мы смогли воплотить в жизнь этот проект. Я рада не только тому, что выставка «Ленин: Ледокол» стала одним из важнейших мероприятий Австрийского культурного сезона, но и тому, что нам удалось выпустить книгу, которая с одной стороны является документацией выставки, а с другой содержит большое количество фотографий и научных статей о ледоколе «Ленин». Выставка «Ленин: Ледокол» является выразительным свидетельством того, что от совместных культурных проектов нескольких стран выигрывают все участники. Я желаю всем читателям благодаря данной книге почувствовать уникальность as a project a year ago when, as Austrian Ambassador, I paid a visit to the Governor of Murmansk Province, has not only taken shape and been implemented as part of the 2013/14 Austrian cultural season in Russia but also become a major Austrian exhibition project in one of Russia’s regional capitals. Realising a project of this kind takes a shared determination and joint efforts. So first of all, I would like to thank Rosatom and those in charge of the icebreaker for having the courage and being receptive to the idea of their first ever contemporary art project; I am also grateful to those institutions and curators who have successfully staged the project to the artistic standard now on show to the general public. I would also like to express my warmest thanks to the Governor of Murmansk Province for her support. And finally, a special “thank you” to all the sponsors who, through their contribution, have made this project possible in the first place. I am pleased not just that the exhibition “Lenin: Icebreaker” has become one of the main events of the Austrian cultural season, but that it has also been possible to publish a book which, on the one hand, documents the exhibition itself and, on the other, incorporates an extensive photographic documentation complete with scientific essays on the Lenin icebreaker itself. The „Lenin: Icebreaker“ exhibition is proof positive that joint cross-national cultural projects can benefit all those involved. To all its readers I hope this book will convey an impression of the uniqueness and particular atmosphere of this project on board the world’s first nuclear-powered icebreaker. Jahr bei meinem Besuch als österreichische Botschafterin bei der Gouverneurin der Region Murmansk entstanden, freue ich mich, dass das Projekt nicht nur Form angenommen und im Rahmen der österreichischen Kultursaison in Russland 2013/14 realisiert wurde, sondern darüber hinaus, zu einem bedeutenden österreichischen Ausstellungsprojekt in einer regionalen Hauptstadt Russlands geworden ist. Ein solches Projekt kann nur durch gemeinsamen Willen und gemeinsame Anstrengung verwirklicht werden. Umso mehr möchte ich zuerst Rosatom und den Verantwortlichen des Eisbrechers für ihren Mut danken, sich erstmals einem Projekt zeitgenössischer Kunst gegenüber zu öffnen, sowie jenen Institutionen und Kuratoren, die das Projekt auf jenem künstlerischen Niveau realisiert haben, wie es sich nunmehr dem Publikum gegenüber präsentiert. Ebenso möchte ich mich bei der Gouverneurin der Region Murmansk sehr herzlich für Ihre Unterstützung bedanken. Schließlich gebührt allen Sponsoren Dank, die das Projekt durch ihren Beitrag möglich gemacht haben. Ich freue mich, dass die Ausstellung „Lenin: Eisbrecher“ nicht nur eine der wichtigsten Veranstaltungen der österreichischen Kultursaison geworden ist, sondern es gelungen ist, ein Buch herauszugeben, welches einerseits als Dokumentation der Ausstellung dient und andererseits eine umfassende Fotodokumentation mitsamt wissenschaftlichen Aufsätzen zum Eisbrecher „Lenin“ enthält. Die Ausstellung „Lenin: Eisbrecher“ beweist eindrucksvoll, dass gemeinsame länderübergreifende Kulturprojekte einen Gewinn für alle Beteiligten darstellen. Ich wünsche allen Lesern, dass das vorliegende Buch ihnen einen Eindruck von der Einmaligkeit und der beson- Австрийской Республики в Российской for the Republic of Belarus Botschafterin der Republik Österreich mitakkreditiert in der Republik Belarus Федерации и в Республике Беларусь Чрезвычайный и Полномочный Посол to the Russian Federation and co-accredited Außerordentliche und Bevollmächtigte in der Russischen Föderation und МАРГОТ КЛЕСТИЛЬ-ЛЁФФЛЕР Plenipotentiary of the Republic of Austria Ambassador Extraordinary and первом атомном ледоколе. MARGOT KLESTIL-LÖFFLER ten atomar betriebenen Eisbrecher vermittelt. MARGOT KLESTIL-LÖFFLER ры в российских регионах. Год назад я в of Russia. I am delighted that what first began den russischen Regionen. Als Projekt vor einem и особенную атмосферу этого проекта на ство представления австрийской культу- to Austria’s cultural activities in the regions kenntnis zur österreichischen Kulturarbeit in deren Atmosphäre dieses Projekts auf dem ers- Проект «Ленин: Ледокол» — это свидетель- Ленин колет лед The “Lenin: Icebreaker” project is testimony Lenin breaks Ice Das Projekt „Lenin: Eisbrecher“ ist ein Be- Lenin bricht Eis 36 37 ного искусства в Мурманске, не является типичным выставочным пространством, поэтому не может не радовать тот факт, что в рамках 5-й Московской биеннале в качестве специального проекта выступит именно он. Легендарный корабль вернется в наше сознание в совершенно новом свете, — в свете «Ленина» как произведения искусства и отправной точки для нового искусства российских и зарубежных художников, которые в своем творчестве используют многочисленные возможности стать несколько ближе к историческому кораблю. История позволяет заново взглянуть на этот образцовый проект технического прогресса, которым некогда был ледокол «Ленин», рассмотреть его с эстетической точки зрения и дает художникам возможность попытаться творчески осмыслить этот технический и культурно-исторический монумент. Сегодня все чаще важной темой искусства становятся точки соприкосновения науки, техники и искусства, и, наверное, нигде более они не взаимодействуют между собой так тесно, как на ледоколе «Ленин». Московская биеннале современного искусства в каком-то смысле представляет собой культурный маяк, поэтому я буду all the more pleasing that, as part of the 5th Moscow Biennale, a special project is held in Murmansk for the first time. Thus, we are reminded once again of this legendary ship in an entirely new light this time, that of the Lenin as an artwork and as a starting point for Russian and international artists to create new art that explores the many different ways in which this historical vessel might be approached. The Lenin once stood as a paragon of technological progress, and the distance afforded by history now allows us to consider it from a new angle. As the starting point for an exhibition project, it also provides us with an opportunity to consider the ship from an aesthetic point of view and to engage artistically with this monument to technology and cultural history. Today, the interfaces between science, technology and art are an increasingly pivotal theme of art itself, yet rarely are these interfaces as closely interlinked as they are in the case of the “Lenin“ icebreaker. And if the Moscow Biennale for Contemporary Art is to be a cultural beacon, then I am truly delighted that the “Lenin“, that venerable icebreaker anchored in the remote port of Murmansk, should be receptive to its guiding light. nicht selbstverständlich. Umso erfreulicher ist es, dass im Rahmen der 5. Moskauer Biennale erstmals ein Spezialprojekt in Murmansk stattfindet. In einem ganz neuen Licht kehrt das legendäre Schiff in unser Bewusstsein zurück, im Lichte der „Lenin“ als Kunstwerk und als Ausgangspunkt für russische und internationale Künstler, neue Kunst zu schaffen, die sich den vielfältigen Möglichkeiten der Annäherung an das historische Schiff stellt. Die Distanz der Geschichte ermöglicht einen neuen Blick auf das Vorzeigeprojekt technischen Fortschritts, welches der Eisbrecher „Lenin“ einmal war, und lässt als Ausgangspunkt eines Ausstellungsprojektes die Möglichkeit entstehen zur Betrachtung des Schiffes von einem ästhetischen Blickpunkt aus und darüber hinaus zur künstlerischen Auseinandersetzung mit diesem technischen und kulturgeschichtlichen Monument . Wenn heute gerade die Schnittstellen von Wissenschaft, Technik und Kunst ein immer zentraleres Thema in der Kunst werden, so liegen diese Schnittstellen selten so eng beisammen, wie dies beispielsweise beim Eisbrecher „Lenin“ der Fall ist. Versteht sich die Moskauer Biennale zeitgenössischer Kunst als kultureller Leuchtturm, so freue ich mich herzlich, wenn dessen «Ленин». Commissioner of the Moscow Biennale Комиссар Московской биеннале Zeitgenössische Kunst современного искусства Иосиф Бакштейн of Contemporary Art ком Мурманске примет великий ледокол JOSEPH BACKSTEIN Kommissär der Moskauer Biennale für JOSEF Backstein fernen Murmansk aufnimmt. искренне рад, когда его сигналы в дале- местом проведения выставки современ- art venue and event in Murmansk. So it is lass zeitgenössischer Kunst in Murmansk ist Signale der ehrwürdige Eisbrecher „Lenin“ im Атомный ледокол «Ленин», ставший на борту «Ленина» Художественное путешествие Ленин колет лед not an obvious choice for a contemporary The nuclear-powered icebreaker “Lenin“ is An artistic journey aboard the Lenin Lenin breaks Ice Der Atomeisbrecher „Lenin“ als Ort und An- „Lenin“ Eine künstlerische Reise an Bord der Lenin bricht Eis Генеральные спонсоры Австрийского культурного сезона: General Sponsors of the Austrian Cultural Season: Generalsponsoren der Österreichischen Kultursaison: 38 Спонсоры выставки «Ленин: Ледокол»: Sponsors of the exhibition “Lenin: Icebreaker”: Sponsoren der Ausstellung „Lenin: Eisbrecher“: Партнеры выставки «Ленин: Ледокол»: Partners of the exhibition “Lenin: Icebreaker”: Partner der Ausstellung „Lenin: Eisbrecher“: 39 Ленин колет лед Ленин колет лед Симон Мраз, куратор выставки « Ленин: Ледокол » 40 Кредо Искусство захватывает территории, а в России они весьма обширны. Ни в одном другом месте Земли невозможно пройти так далеко и проникнуть так глубоко в самую суть вещей, как в России — благодаря огромным пространствам, культурному многообразию, географически обусловленному столкновению Запада и Востока, Севера и Юга, благодаря богатой истории, одновременно и объединявшей и разделявшей страну. Меньше чем за сто лет Россия пережила несколько крушений государственного строя, войны, политические перевороты, общественные потрясения (возможно, сейчас мы живем в эпоху одного из них), менялись и противоречиво сосуществовали представления об идеальном обществе, возникали и угасали авангардистские течения, чтобы вновь образовать единство. Искусство не является аккомпанементом к общественному развитию — оно солирует. То, что стал бы менять технократ, художник зачастую уже предвосхищает, осмысляя и представляя реально существующий мир в образной форме. Искусство вносит свой значительный и неотъемлемый вклад в культурное окружение, необходимое для жизни в той же мере, в какой необходимы экономические и политические факторы или факторы технического прогресса. Современное искусство — это жизненно важная артерия современной культурной жизни, интеллектуальный вызов, питание для разума, сердца и души. Мы должны не только заботиться о сокровищах культурного наследия, но и в равной степени осознавать, что то, что мы ценим сейчас в работах великих мастеров истории культуры, некогда было смелым искусством современности. Только обеспечив оптимальные 41 Ленин колет лед условия работы и свободу современным художникам, мы сможем обеспечить и продолжение культурной традиции. Насколько важен такой стимул, становится ясным как в положительном, так и в отрицательном смысле на примере регионов. Возможно, сейчас уже важно не столько открывать новые уголки планеты, сколько не потерять их. Нужны рабочие места, нужна инфраструктура, но прежде всего нужна культура. Города, в которых нет активной культурной жизни, устойчивой в настоящем и направленной на будущее, вряд ли могут чем-то привлечь современную мобильную молодежь, ориентированную на поддержание контактов на международной сцене. И наоборот, яркая культурная жизнь обеспечивает не только интеллектуальное разнообразие и множество развлечений, но и открывает новые возможности, а это ­важный фактор самосознания молодого и современного г­ орода. Зачастую молодые люди стараются уезжать в крупные города, но так быть не должно. Ведь как правило, своим богатством, и в материальном и в духовном плане, крупные города обязаны регионам, провинции. Именно на эти региональные центры и провинции нацелены наши проекты, особенно в области современного искусства. Мы вместе с художниками хотим открывать новые места, которые не только впитывают искусство, но и благодаря своей специфической ситуации, истории и памятникам позволяют искусству появляться на свет, вдохновляют художников, рождают новые темы, делают прошлое таким осязаемым в настоящем, что оно становится прекрасным поводом для творчества. Великолепные места отлично сочетаются с великолепным искусством. В Мурманске с ледоколом «Ленин» мы нашли именно такое место. 42 «Ленин»: больше чем корабль, больше чем выставочная площадка Чужестранец, «сухопутная крыса», которая едва ли знакома, при всей их красоте, даже с обозримыми ландшафтами родной страны, не говоря о бесконечных просторах Арктики, сможет лишь отчасти и далеко не сразу понять значение такого корабля, как ледокол «Ленин». Ледокол сам по себе, его история, оснащение и, конечно, не в последнюю очередь его экипаж производят неизгладимое впечатление даже на самого неискушенного зрителя. Чудо техники, первый гражданский атомный корабль, современный ледокол, первооткрыватель арктических морских путей, образцовый объект советского прогресса — это произведение искусства со своей оригинальной обстановкой, это памятник и музей, открытый для публики. Этому кораблю можно было бы дать множество имен. За свою долгую и впечатляющую историю он пережил великие моменты и, помимо советских государственных деятелей, встречал на борту целый ряд высокопоставленных лиц, в том числе Фиделя Кастро и Ричарда Никсона, а также Юрия Гагарина, имя которого неразрывно связано с программой освоения космоса Советским Союзом. Кроме того, атомный ледокол «Ленин» является «береговой вехой» технического прогресса. Уже на протяжении почти десяти лет гордый корабль стоит в своем порту, атомные элементы давно извлекли, и теперь он является главным центром притяжения в городе для широкой публики. Но свою душу корабль не потерял, равно как и своего капитана и энергичный экипаж и — с точки зрения истории искусства — удивительную обстановку зала кают-компании, впечатляющие машинные помещения с оригинальными приборами и техническими тонкостями. 43 Ленин колет лед Действительно, «Ленин» — сам по себе произведение искусства; вот почему в нашем проекте такое внимание уделено фотодокументации. «Ленин» — это безусловно больше чем отправленный на пенсию корабль, он занял свое место в истории судоходства и свое место как образцовый объект советского прогресса – вместе со всеми связанными с ним легендами. «Ленин» рассказывает историю непрерывного прогресса в новом распорядке мира и сам является его наглядным свидетельством. К этому необходимо добавить еще один аспект, позволяющий нам глубже узнать внутренний мир корабля, — это личности тех людей, которые образуют его команду. У «Ленина» есть свой капитан, главный инженер (который стал участником нашего проекта благодаря своему собранию фотографий 1970‑х годов) и свой экипаж. Моряки, которые жили и живут на этом корабле, связаны с ним почти органически. Кроме того, они являют собой сплоченную команду уже на протяжении десятилетий, еще с тех времен, когда человек и машина зависели друг от друга, когда они на месяцы уходили туда, где лежит вечный лед и нет контакта с внешним миром, и оказывались в среде, одновременно захватывающе красивой и опасной для жизни. В такой ситуации возникает особенное единение, в котором человек воспринимает машину почти как живое существо, и это ощущается до сих пор. Каждый скрип, звук моторов имеют особый смысл для тех, кто проводит свою жизнь на корабле. Для экипажа, который сегодня несет службу на атомном ледоколе, корабль является не просто местом службы, но местом обладающим собственной душой. Поэтому «Ленин» — это больше чем просто корабль, и он определенно нечто большее, чем новое первоклассное выставочное пространство. 44 Корабль глазами художника «Ленин» — это не бездушный «белый куб», не декоративный стаффаж и не место для поверхностных разговоров. Во многом это место, в котором у искусства есть шанс открыть перспективы и новые взгляды вместе с теми, кто со всей ответственностью охраняет этот святой Грааль. Я сказал «перспективы», потому что ледокол «Ленин» находился в авангарде инновационных разработок и сейчас, в 2013 году, впервые стал частью крупного международного культурного проекта, открыв современное российское и международное искусство для российского региона, о чем говорилось в первой части этой статьи. Новые взгляды открываются в этом проекте, поскольку художники выполняли свои работы специально для корабля и, изучая многообразие его аспектов, создали произведения, прекрасно дополняющие его эстетический образ. Оригинальная среда и новое искусство проникают друг в друга и зависят друг от друга. «Ленин» — это родина искусства, «Ленин» — это повод и возможность для создания искусства. Работы, созданные для этого проекта, открывают новый взгляд на оригинал. Атомные элементы извлечены из ледокола «Ленин», но искусство — это не атомный реактор, это мотор, способный дать «Ленину» новый импульс и взять его с собой в путешествие, которое приведет его в те края, где он еще ни разу не был. Да здравствует «Ленин», да здравствует искусство! Симон Мраз директор Австрийского культурного форума 45 Lenin breaks Ice by Simon Mraz, curator of the exhibition “Lenin: Icebreaker” A creed Art occupies space, something there is no shortage of in Rus- Lenin breaks Ice sia. Nowhere else on Earth is there more opportunity to go so far and to venture so deep into the essence of things, given the country’s vast expanses and its cultural diversity. There is, for one, the geographically conditioned altercation between west and east, north and south, through the ties of history that has both held the country together or allowed it to driftapart. Over the course of less than a hundred years it has torn state and society apart through elementary political upheavals, through major contradictory visions of an ideal society, through wars and avant-garde movements (currently we may be experiencing yet another) with an intensity and a force unparalleled anywhere else – only to ultimately put it all back together again. Art is not the background music to social development; rather, it is the chorus. By capturing and illustrating the world the way it is and how it is about to become the artist in his work all too often pre-empts what the technocrat aims to change. Art makes sense and contributes just as crucially to the cultural environment that is just as necessary for life as economic and political factors or those of technological progress. Contemporary artistic output is the lifeline of current cultural life; it is an intellectual challenge, sustenance for the mind, the heart and the soul. Just as we nurture the treasures of any cultural legacy, we must bear in mind that all we admire today about the great masters of our cultural history was once the daring contemporary artistic output of another age. These great cultural traditions can only be maintained if we provide the optimum outline conditions and the freedom for today’s artists. The regions clearly illustrate just how essential that stimulus is, from both a positive and a negative point of view. Today it is perhaps not so much a question of discovering unknown corners of the world 46 47 Lenin breaks Ice as of making sure that those corners of the world are not lost. It takes jobs; it takes infrastructure; but above all it takes culture. Cities without a vibrant cultural life anchored in the present and orientated towards the future offer little in the way of incentive for young people to stay, given the degree to which they are networked internationally and their levels of mobility. Conversely, an extensive cultural life makes not just for intellectual and enjoyable variety; it also has the potential of being a key factor for a young, modern city’s self-image. Young people are supposedly drawn to the world’s major conurbations; but it doesn’t have to be that way. The regions, the “provinces”, can also provide a nurturing soil that sustains the wealth of the city, in both material and intellectual terms. And that is precisely where we intend to go with our projects, particularly our current one: discovering places in the company of artists, places which do not simply absorb art, but allow art to flourish as a result of their specificity, their history and their monuments, inspiring artists, proposing themes which make the past and the legacy preserved from it so tangible in the present that it becomes an opportunity for artistic work. Outstanding venues are a good match-up with outstanding artistic output. And the Lenin icebreaker and Murmansk certainly fit this bill. The Lenin: more than a ship, more than an exhibition venue Certainly, an outsider, a landlubber who might only just be familiar with the more readily conceivable lake landscape (for all its beauty) of their homeland, can only begin to understand a ship such as the Lenin icebreaker, and what it stands for. The ship itself, its history and its fitments, and not least its complement, certainly make an incomparable impression on even the most unprepared visitor. As the first civilian nuclear-powered ship, as a modern icebreaker, it is a marvel of engineering, a pioneer that opened up Arctic 48 routes, a manifestation and showcase of Soviet progress, a work of art with all its original equipment, a monument and museum accessible to the public. The ship itself is worthy of many labels. In its long and impressive history it has experienced many great moments and played host to a whole raft of high-ranking personalities: alongside Soviet state leaders people such as Fidel Castro, Richard Nixon and Yuri Gagarin, whose name is inseparably linked with the Soviet Union’s space programme, like the Lenin icebreaker a milestone of technological progress. For a good ten years now this proud vessel has been at anchor in its home port; its nuclear propulsion elements have been removed, and as the city’s main attraction it is open to the general public. The Lenin icebreaker has no more lost its soul than it has its captain, its dedicated crew and — from an art history point of view – the high standard of fitments and furnishings of its representative premises, not to mention the impressive engine rooms with their original equipment and technical sophistication. The Lenin is a work of art in its own right, which is why part of this publication is given over to photographic documentation. In any case, the Lenin is more than a ship now in retirement; it has earned its place in shipping history and its place as a showcase of Soviet progress — with all the dramatic staging that entails. The Lenin tells the story of supposedly unstoppable progress in a new world order and was itself proof positive of its realization. And then there is another, very intimate aspect, one which leads into another world. It is an aspect that would remain inaccessible to the visitor if the vessel in question were simply a museum ship. However, the Lenin has its captain, a chief engineer (who also features as an artist in our project with his stunning photographs taken in the 1970s), and a crew. The seamen who live and lived on the ship are somehow organically linked to it. Or rather, it appears that they are linked across the decades with those pioneers, to a time when man and machine de- 49 pended on one another, living among the eternal ice on missions that often lasted many months, without any contact with the outside, in an environment that is as breathtakingly beautiful as it is hostile to all life. In this situation the correlation is quite different, with man experiencing machine as a being, something that is still palpable to this very day. For those who spend their lives on board ships, its creaking and groaning and the array of different noises made by the machines and the engines are a highly individualized experience. No two ships are the same: each has its own specific noises, its specific history, and its soul. For the crew serving on the icebreaker today it is not merely a place of work; it is an auratic place. The Lenin, then, is more than just some ship, and it is certainly more than just another cool exhibition venue. portunity and an occasion for artistic output. The works created here allow a new look at the original. The nuclear propulsion elements have been removed from the Lenin icebreaker; art is no nuclear reactor, but as a driving force it does generate the momentum needed to give the Lenin a new surge of power as it sets off on this new voyage, taking it to places and territories to which even this ship has never before ventured. Long live the Lenin; long live art! Simon Mraz director of the Austrian Cultural Forum Moscow Lenin breaks Ice The ship in the eyes of the artist The Lenin is no lifeless White Cube, no backdrop to something decorative, and no place for superficial chit-chat; rather, it is a place where art has the opportunity to open up new prospects and perspectives as it engages responsibly and respectfully those who guard this particular grail. Prospects because the Lenin icebreaker once stood at the forefront of innovative developments and now, in 2013, as part of a major international art project, is once again among the pioneers bringing contemporary Russian and international art to the Russian regions, true to the spirit alluded to in the opening paragraph to this article. The project also opens up perspectives because the works created by the artists specifically for this place blend in with its aesthetic appearance as they engage with the diverse aspects of the ship itself. Original substance and new artistic output are interlinked and correlated. The Lenin provides a home base for art; the Lenin is an op50 51 Lenin bricht Eis von Simon Mraz, Kurator der Ausstellung „Lenin: Eisbrecher“ Ein Credo Kunst greift Raum — und davon gibt es in Russland mehr Lenin bricht Eis als genug. An keinem anderen Platz der Erde gibt es mehr Gelegenheit, so weit zu gehen und so tief einzudringen, ins Wesentliche — auf Grund der Weiten des Landes, seiner Vielfalt kultureller Facetten. Allein schon durch die geographisch bedingte Auseinandersetzung von West und Ost, Nord und Süd, durch das dieses Land einende oder auseinander treibende Band der Geschichte. Sie hat im Laufe von weniger als hundert Jahren Staat und Gesellschaft durch elementare politische Umwälzungen, durch große, einander widersprechende Visionen von einer idealen Gesellschaft, durch Kriege und Avantgarden (heute erleben wir vielleicht gerade eine weitere) in einer nirgendwo sonst durchlebten Intensität und Kraft auseinander gerissen, um sie schließlich doch wieder zusammenzufügen. Kunst ist nicht die Hintergrundmusik gesellschaftlicher Entwicklung, sondern spielt die erste Geige. Was der Technokrat zu verändern vermag, nimmt der Künstler in seinem Werk nur zu oft vorweg, indem er die Welt, wie sie im Begriff ist, zu werden, erfasst und verbildlicht. Kunst macht Sinn und trägt genau so unverzichtbar zu jenem kulturellen Umfeld bei, welches für das Leben ebenso notwendig ist, wie dies wirtschaftliche und politische Faktoren oder jene des technischen Fortschritts sind. Zeitgenössisches Kunstschaffen ist die Lebensader gegenwärtigen kulturellen Lebens, es ist intellektuelle Herausforderung, Nahrung für Hirn, Herz und Seele. In gleichem Maße, wie wir die Schätze eines kulturellen Erbes pflegen, müssen wir uns gewärtig sein, dass das, was wir heute an den großen Meistern der Kulturgeschichte schätzen, das mutige zeitgenössische 52 53 Lenin bricht Eis Kunstschaffen von einst war. Nur wenn wir optimale Rahmenbedingungen und Freiheit für die Künstlerinnen und Künstler von heute verwirklichen, ermöglichen wir die Fortsetzung großer kultureller Tradition. Wie essentiell dieser Stimulus ist, wird gerade abseits der Zentren, in den Regionen deutlich — im Positiven wie im Negativen. Heute gilt es vielleicht nicht mehr so sehr, unbekannte Ecken der Welt zu entdecken, vielmehr gilt es, diese Ecken der Welt nicht zu verlieren. Es braucht Jobs, es braucht Infrastruktur, aber es braucht vor allem auch Kultur. Städte ohne aktives, in der Gegenwart verankertes und in die Zukunft orientiertes kulturelles Leben bieten gerade für eine international vernetzte und mobile Jugend kaum Anreiz zum Bleiben. Umgekehrt ermöglicht ein ausgeprägtes kulturelles Leben nicht nur intellektuelle und lustvolle Vielfalt, es hat das Potential, ein wesentlicher Faktor des Selbstverständnisses einer modernen, jungen Stadt zu sein. Vermeintlich zieht es junge Menschen in die großen Ballungszentren der Welt, doch das muss nicht sein. Es kann die Region, die „Provinz“, sein, aus der sich der Reichtum der Stadt speist, materiell und geistig. Genau dorthin wollen wir mit unseren Projekten, insbesondere mit dem gegenwärtigen — mit Künstlern Orte entdecken, die Kunst nicht einfach in sich aufnehmen, sondern Orte, die durch ihre spezifische Situation, ihre Geschichte und Monumente Kunst entstehen lassen, Künstler inspirieren, Themen vorgeben, die Vergangenes/Bewahrtes in der Gegenwart so greifbar machen, dass es zur künstlerischen Werksgelegenheit wird. Herausragende Orte verstehen sich gut mit herausragendem Kunstschaffen. Mit dem Eisbrecher Lenin und Murmansk haben wir genau einen solchen Ort gefunden. 54 Die Lenin: mehr als ein Schiff, mehr als ein Ausstellungsort Ein Fremdling, eine Landratte, die statt mit der unendlichen Weite der Arktis kaum mit der bei aller Schönheit doch erheblich überschaubareren Seenlandschaft des Heimatlandes vertraut ist, kann ein Schiff, wie es der Eisbrecher Lenin ist, und das, was dieses Schiff bedeutet, sicherlich nur ansatz- und schrittweise verstehen. Das Schiff selbst, seine Geschichte und Ausstattung und nicht zuletzt seine Besatzung üben allerdings einen unvergleichlichen Eindruck sogar auf den unbedarftesten Besucher aus. Technisches Wunderwerk als erstes ziviles, atombetriebenes Schiff, als moderner Eisbrecher Pionier bei der Erschließung arktischer Seewege, Manifestation und Paradeobjekt sowjetischen Fortschritts, Kunstwerk mit seiner originalen Ausstattung, Denkmal und dem Publikum zugängliches Museum. Mit vielen Bezeichnungen kann man dieses Schiff versehen. In seiner langen und beeindruckenden Geschichte hat es viele große Momente erlebt und eine ganze Reihe hochrangiger Persönlichkeiten zu Gast gehabt: neben den sowjetischen Staatslenkern z. B. Fidel Castro, Richard Nixon und Yuri Gagarin, dessen Name untrennbar mit dem Raumfahrtprogramm der Sowjetunion verbunden ist, wie der Atomeisbrecher Lenin ein Meilenstein technischen Fortschritts. Seit gut zehn Jahren liegt das stolze Schiff nun in seinem Hafen, die atomaren Elemente des Antriebes sind entfernt, und es steht dem breiten Publikum als Hauptattraktion der Stadt offen. Seine Seele hat der Eisbrecher Lenin dabei ebenso wenig verloren wie seinen Kapitän, seine engagierte Mannschaft und — kunsthistorisch betrachtet – die anspruchsvolle, der Repräsentation dienende Ausstattung, nicht zu vergessen die beeindruckenden Maschinenräume mit den originalen Gerätschaften und technischen Finessen. Die „Lenin“ ist ein Kunstwerk für sich – aus diesem Grund 55 Das Schiff in den Augen des Künstlers Die Lenin ist kein lebloser White Cube, nicht Staffage für Dekoratives und kein Ort oberflächlicher Geschwätzigkeit, vielmehr ein Ort, an dem Kunst die Chance hat, in verantwortlichem und respektvollem Umgang mit jenen, die diesen Gral hüten, Perspektiven und Blicke zu eröffnen. Perspektiven, weil der Eisbrecher Lenin an vorderster Front innovativer Entwicklungen stand und nun, 2013, als Teil eines großen internationalen Kunstprojektes zu den Pionieren gehört, die zeitgenössische russische und internationale Kunst in die russische Region bringt, in jenem Geiste, von dem im ersten Abschnitt dieses Artikels die Rede ist. Blicke eröffnen sich bei diesem Projekt, weil Künstlerinnen und Künstler speziell für diesen Ort Arbeiten schufen, die sich in Auseinandersetzung mit den vielfältigen Aspekten dieses Schiffes in seine ästhetische Erscheinungsform einfügen. Originale Substanz und neues Kunstschaffen sind ineinander verzahnt und aufeinander bezogen. Die Lenin bietet Heimstadt für Kunst, die Lenin ist Gelegenheit und Anlass für Kunstschaffen. Die hier geschaffenen Werke erlauben einen neuen Blick auf das Original. Die atomaren Antriebselemente sind aus dem Eisbrecher entfernt, Kunst ist kein Atomreaktor, aber sie ist ein Motor und hat die Kraft, der Lenin einen neuen Schub zu verleihen und sie auf eine neue Reise mitzunehmen, die sie an Orte und in Gefilde bringt, an denen auch dieses Schiff noch niemals war. Hoch lebe die Lenin, hoch lebe die Kunst! Simon Mraz Direktor des Österreichischen Kulturforums Moskau Lenin bricht Eis ist ein Teil der vorliegenden Publikation der fotographischen Dokumentation gewidmet. Die Lenin ist jedenfalls mehr als ein Schiff in Pension, sie hat ihren Platz in der Geschichte der Schifffahrt und ihren Platz als Vorzeigeobjekt sowjetischen Fortschritts – samt aller damit verbundener Inszenierung. Die Lenin erzählt die Geschichte vermeintlich unaufhaltsamen Fortschritts in einer neuen Weltordnung. Dazu kommt ein weiterer, sehr intimer Aspekt, der in eine eigene Welt entführt. Dieser Aspekt bliebe dem Besucher verschlossen, handelte es sich einfach um ein Museumsschiff. Die Lenin aber hat ihren Kapitän, einen Chefingenieur (der mit seinen beeindruckenden Fotos aus den 70er Jahren als Künstler an unserem Projekt teilnimmt) und eine Besatzung. Die Seeleute, die auf diesem Schiff leben und lebten, sind wie organisch mit ihm verbunden. Mehr noch - sie scheint ein die Jahrzehnte überdauerndes Band mit jenen Pionieren zu verbinden, die, als Mensch und Maschine aufeinander angewiesen waren, auf oft monatelangen Missionen im ewigen Eis lebten, ohne Kontakt nach außen, in einer Umwelt, die zugleich atemberaubend schön und doch dem Leben feindlich ist. In dieser Situation ergibt sich ein ganz eigenes Zueinander, in der der Mensch die Maschine als Wesen erfährt, und das heute noch spürbar ist: Das Knarren, die vielfältigen Geräusche der Maschinen und Motoren sind für den, der auf Schiffen sein Leben verbringt individuell. Kein Schiff gleicht dem anderen, jedes hat seine spezifischen Geräusche, seine spezifische Geschichte und — seine Seele. Für die Besatzung, die heute auf dem Atomeisbrecher Dienst tut, ist dieser nicht einfach ein Dienstplatz, er ist ein auratischer Ort. Die Lenin ist also mehr als irgendein Schiff und sie ist ganz gewiss mehr als ein weiterer cooler Ausstellungsort. 56 57 « Ленин: Ледокол » Ленин колет лед Стелла Роллиг, куратор выставки « Ленин: Ледокол » 58 Для меня слова «атомный ледоход» и название города Мурманск необычайно притягательны. И это стало первой причиной, почему я немедленно приняла предложение Симона Мраза стать вместе с ним куратором проекта современного искусства на борту «Ленина». С тех пор друзья и коллеги округляют глаза и навостряют уши: никогда ранее анонс выставки не вызывал такого оживленного интереса. Воодушевились этой идеей и семь художников из Австрии, которых мы пригласили к участию в выставке. История России тесно переплетается с историей Австрии, у австрийцев есть странное ощущение одновременно и понимания и неизвестности всего того, что связано с Россией. Оккупация отдельных частей Австрии советскими войсками, начатая после Второй мировой войны, была снята в 1955 году. Но воспоминания о ней все еще остаются в коллективном сознании, пусть и передаваемом лишь старшим поколением. Безусловно, не утрачивают значения со временем новаторские работы русских художников, литераторов и музыкантов. Авангардисты русского конструктивизма, пионеры киноискусства, поэты-радикалы и композиторы-экспериментаторы – без них невозможно представить культурную и интеллектуальную традицию, на которую в Австрии как ни в одной другой стране опираются в своем творчестве деятели культуры. Эта интеллектуальная база на новом этапе стала основой нашего выставочного проекта в России. «Ленин» — уникальное чудо техники, корабль, не имевший себе равных по масштабу и оснащению. То, с каким усердием заботятся о нем и после окончания его эксплуатации, показывает уважение к судну, сохраняющееся по сей день. 59 Ленин колет лед В России все еще гордятся первым в мире атомным ледоколом. Во многих странах, даже особо не углубляясь в поиски, можно найти фанатов, которые обмениваются через Интернет маленькими «Лениными» и загружают фотографии собственноручно и с любовью сделанных моделей ледокола. Нам посчастливилось в реальной обстановке творчески подойти к самому «Ленину» и его истории. Ни художники, ни кураторы не нарушали связей с историей и современностью. Впервые в море корабль вышел в 1959 году, в разгар холодной войны, а в 1989 году он был выведен из эксплуатации. Гонка вооружений и борьба за власть, угроза атомной техники жизни человека и окружающей природе — темы, которые и сегодня, десятилетия спустя, остаются актуальными. Все участники проекта «Ленин: Ледокол» знают об этой грозной силе и отталкиваются от этого в своих ­работах. После вступления в новую эпоху, в 1989 году, возникло новое направление в концептуальном искусстве, в котором учитывался не только пространственный и институциональный контекст его возникновения и репрезентации, но и в гораздо большей степени историческое, социальное и экономическое местоположение. В основе подобных произведений лежат диверсифицированные исследования, основательное изучение материалов, сотрудничество с учеными и участниками событий, свидетелями и активистами. Эти произведения представляют собой документальные свидетельства, эстетические записи и личные интерпретации. Они созданы увлеченными художниками и подчеркивают сильные стороны изобразительного искусства, к которым не в последнюю очередь относятся открытость и возможность споров и дискуссий. 60 Симон Мраз попросил меня выбрать для проекта художников, живущих в Австрии. Все приглашенные деятели работают в описанной выше широкой и достаточно сложной области действия искусства. Родившиеся в промежутке между 1953 и 1977 годами художники представляют два различных поколения. Шесть художников разработали пять работ (Хельмут и Йоханна Кандль работают в паре) непосредственно для ледокола, и только с Юдит Фегерль мы вместе выбрали уже готовую работу, поскольку она показалась нам созданной как будто специально для этого места. Познания в области физики, математики, техники и увлечения Фегерль позволяют ей создавать сложные объекты, «поэзия» и юмористическая подоплека которых с легкостью преодолевают границы кинетического, чисто «машинного» искусства. Из исследований, путешествий и разнообразных встреч рождаются работы и проекты Хельмута и Йоханны Кандль. Особую симпатию эти художники питают к странам, расположенным южнее / восточнее Австрии, вплоть до Кавказа — за много лет они объездили множество из них, чтобы на месте представить в своих проектах повседневную экономическую реальность. Интерес Марко Лулича также направлен на постсоциалистическую Европу и наследство режима, а именно на культуру репрезентации и язык форм. В фокусе работы Изы Розенбергер — личности, которые не вошли в официальную и канонизированную историю, и значимые аспекты этой истории. Соня Ляймер занимается структурами, созданными средствами массовой информации, и в своей работе представит фотографии «Ленина», выступавшие в качестве средства государственной пропаганды в СССР. Михаэль Штрассер с помощью перформансов вовлекает посетителей выставки в свой анализ места, времени и окружения. 61 Ленин колет лед В свете силы, излучаемой «Лениным», его истории и настоящего, а также в свете достойных внимания работ художников мы решили показать адаптированную версию выставки весной 2014 года в музее искусства «Лентос» в Линце. Поневоле нам пришлось отказаться от самого ледокола и портового города Мурманска. Но и в формате музейной выставки благодаря значимости темы и качеству работ художников «Ленин: Ледокол», пусть и в другом оформлении, станет привлекательным для посетителей. Я с удовольствием присоединяюсь к благодарственным словам госпожи Посла всем участникам и спонсорам выставок в Австрии и России. Мы чрезвычайно признательны за колоссальную поддержку, оказанную нам при подготовке этого крупного и удивительного проекта. От себя я бы хотела поблагодарить художников, которые приняли наше приглашение, а также коллег из музея «Лентос», которые вместе со мной будут задействованы в организации выставки в 2014 году. Я особенно благодарна Симону Мразу, который пригласил меня «на борт» в прямом смысле этого слова. Благодаря его энтузиазму и силе убеждения он превратил смелую идею в проект, над которым увлеченно работают множество людей в России и Австрии и интерес к которому мы будем наблюдать в Мурманске, Москве и Линце. Стелла Роллиг художественный директор музея LENTOS Kunstmuseum Linz 62 63 “Lenin: Icebreaker” Stella Rollig, curator of the exhibition “Lenin: Icebreaker” Lenin breaks Ice There is something strangely fascinating about the word “nuclear-powered icebreaker” and the name of the port city of Murmansk. That was the very first reason for agreeing, without hesitation, to Simon Mraz’s suggestion to join him as co-curator on a contemporary art project on board the Lenin. Since then, friends and colleagues have been all ears — and eyes. Never before has the response to the announcement of an exhibition been as lively and as filled with curiosity. And, right away, the seven artists from Austria we invited to take part were also just as enthusiastic. Russia’s history is closely interlinked with that of Austria, and when it comes to all things Russian, Austrians feel a bizarre tension between the familiar and the foreign. The period of cohabitation under Soviet administration in different parts of Austria after World War II may have ended in 1955, but that period is still well within the collective memory, even when conveyed through parents or an older generation. And of course the trailblazing achievements of Russian artists, literary figures and musicians remains timeless. It is impossible to imagine the artistic and intellectual tradition invoked by contemporary artists in Austria and elsewhere without the avant-garde of Russian constructivism, the pioneering film makers, the radical poets and the experimental composers. There is one exhibition project in Russia that particularly invokes this intellectual field of reference. The Lenin — a unique feat of engineering, a ship built on an unprecedented ambitious scale in terms of dimensions and equipment. The fact that the Lenin has been preserved and maintained even after its operational capability came to an end speaks volumes of the high regard in which it is still held. People in Russia 64 are still proud of the world’s first ever nuclear-powered icebreaker. Even superficial research reveals that there are plenty of enthusiasts in many countries who readily swap kits of scale models of the Lenin on the internet and upload images of their painstakingly assembled model icebreakers. We for our part are more than fortunate in being able to stage an artistic encounter with the Lenin and its history on board the real thing. Neither the artists nor the curators can afford to blank out the historical and contemporary contexts. The Lenin set sail on her maiden voyage in 1959 at the height of the Cold War; she was decommissioned in 1989. Even today, decades later, the concepts of rearmament and power struggle, not to mention the direct threats to people’s lives and the environment posed by nuclear technology, are not topics that have long been relegated to the past. All the participants in the “Lenin: Icebreaker” project are well aware of how highly charged these issues are, and their works have merged against that backdrop. After the epochal threshold of 1989, a new direction emerged within conceptual art, exploring not just the spatial and institutional context of its origins and presentation, but also more extensively its historical, social and economic position. The works are based on diversified explorations, on exhaustive investigations, on joint ventures with scientists and those concerned, with contemporary witnesses and activists. They are as much documentations as they are aesthetic formulations and personal interpretations. They are committed, and they draw on the strengths of the visual arts, not the least of which are openness and a tolerance of contradictions. For our project Simon Mraz asked me to select artists who currently live in Austria. All those invited to take part work within the aforementioned broad and complex sphere of artistic activity. 65 Lenin breaks Ice Two generations are represented, born between 1953 and 1977. Six artists, representing five artistic positions (Helmut and Johanna Kandl work as a couple), created works specifically for the icebreaker; Judith Fegerl was the only artist in our selected group who featured an existing work as it seemed to us to be ideally suited for the venue. Fegerl’s fondness for and knowledge of physics, mathematics and technology result in refined, apparatus-based objects imbued with a poetry and wit that easily transcend the boundaries of merely kinetic “machine art”. The works and projects of Helmut and Johanna Kandl are the result of their investigative research, travels and encounters. In the past they have focused on the countries to the south and east of Austria, travelling throughout the region for many years, into the deepest Caucasus, acquainting themselves on site with the economic realities of everyday life. Like the Kandls, Marko Lulić is also interested in post-socialist Europe and the legacy of its regimes, its culture of representation and its idiom. Isa Rosenberger’s work focuses on significant aspects and people who find themselves outside the official, canonized historiography. As part of her engagement with mediabased structures Sonia Leimer depicts ways in which images of the Lenin were used as part of the Soviet state’s communication machinery. In his participatory performances Michael Strasser incorporates visitors to the exhibition into his analysis of place, time and surroundings. Given the Lenin’s charisma, its history, and its present status, and also the absorbing artistic works we have decided to show an adapted version of the exhibition at the LENTOS Kunstmuseum Linz in spring 2014. Sadly, we shall have to do without the icebreaker itself and the port of Murmansk. But even within the format of a museum exhibition “Lenin: Icebreaker” is set to be very attractive 66 in its own way, albeit in a different design, thanks to the relevance of the topics and the quality of the artworks. So it is with great pleasure that I join Simon Mraz in expressing my thanks to all those involved and to all those who have supported the project, both in Austria and in Russia. We have received tremendous support with our challenging venture, and we are exceptionally grateful. My personal thanks also to all the artists who trusted our venture and accepted our invitation; also to my colleagues at LENTOS Kunstmuseum Linz, who will be joining me in staging the exhibition in 2014. Finally, a very special “thank you” to Simon Mraz for asking me to join him on board, literally, as a partner in this project. His enthusiasm and great powers of persuasion have succeeded in transforming a daring idea into a project for which many participants from Russia and Austria are now working together with great dedication, a project which is certain to generate a great deal of interest in Murmansk, Moscow and Linz. Stella Rollig artistic director of LENTOS Kunstmuseum Linz 67 „Lenin: Eisbrecher” Lenin bricht Eis von Stella Rollig, Kuratorin der Ausstellung „Lenin: Eisbrecher” 68 Es geht eine eigentümliche Faszination aus vom Wort „Atomeisbrecher“ und vom Namen der Stadt Murmansk. Das war der erste Grund, ohne Zögern Simon Mraz´ Vorschlag anzunehmen, ein zeitgenössisches Kunstprojekt an Bord der Lenin mit ihm gemeinsam zu kuratieren. Freunde und Kollegen machen seither große Augen und Ohren: Noch nie war die Reaktion auf die Ankündigung einer Ausstellung so lebhaft, so neugierig. Unverzüglich begeistert waren auch die sieben Künstlerinnen und Künstler aus Österreich, die wir zur Teilnahme eingeladen haben. Die Geschichte Russlands ist mit der österreichischen eng verflochten, und es gibt für ÖsterreicherInnen eine merkwürdige Spannung zwischen Vertrautheit und Fremdheit dem Russischen gegenüber. Mag mit dem Jahr 1955 auch das auf den Weltkrieg folgende Zusammenleben in den von Russland verwalteten Teilen Österreichs geendet haben, so liegt diese Zeit doch noch innerhalb eines kollektiven Erfahrungshorizonts, sei sie auch durch Eltern oder Ältere vermittelt. Zeitlos gültig sind natürlich die bahnbrechenden Arbeiten russischer Künstlerinnen und Künstler, von Literaten und Musikern. Die Avantgarde des russischen Konstruktivismus, die Pioniere der Filmkunst, radikale Dichter und experimentelle Tonsetzer sind nicht wegzudenken aus der künstlerischen und intellektuellen Tradition, auf die sich zeitgenössische Kunstschaffende in Österreich, wie anderswo, berufen. Ein Ausstellungsprojekt in Russland aktiviert dieses geistige Referenzfeld in besonderer Weise. Die Lenin: ein einzigartiges technisches Konstrukt, ein in seiner Dimension und Ausstattung unvergleichlich anspruchsvoll realisiertes Schiff. Seine Bewahrung und Pflege nach dem Ablauf seiner Einsatzfähigkeit sprechen für die Wertschätzung, die man 69 Lenin bricht Eis ihm weiterhin entgegenbringt. Man ist in Russland, immer noch, stolz auf den weltweit ersten Atomeisbrecher. Und wer auch nur oberflächlich recherchiert, stößt in vielen Ländern auf Liebhaber, die im Internet Bausätze für kleine Lenins austauschen und Fotos ihrer hingebungsvoll gebauten Modell-Eisbrecher hochladen. Wir haben das Glück, im realen Ambiente eine künstlerische Auseinandersetzung mit der Lenin und ihrer Geschichte zu verwirklichen. Weder Künstlerinnen und Künstler noch KuratorInnen blenden historische und aktuelle Zusammenhänge aus. Die Lenin stach 1959 erstmals in See, mitten im Kalten Krieg, 1989 wurde sie stillgelegt. Aufrüstung und Machtkampf, aber auch Bedrohungen von Mensch und Umwelt durch atomare Technik sind auch heute, Jahrzehnte später, keine vergangenen und abgeschlossenen Themen. Alle Beteiligten an „Lenin: Eisbrecher“ wissen um diese Brisanz, und vor diesem Hintergrund entwickelten sie ihre Werke. Nach der Epochenschwelle 1989 entstand eine damals neue Richtung innerhalb der Konzeptkunst, die sich nicht nur mit dem räumlichen und institutionellen Kontext ihrer Entstehung und Präsentation befasst, sondern in weit umfassenderer Weise mit historischer, sozialer und ökonomischer Verortung. Die Arbeiten beruhen auf diversifizierten Untersuchungen, auf gründlichen Nachforschungen, auf Kooperationen mit WissenschafterInnen und Betroffenen, mit ZeitzeugInnen und AktivistInnen. Sie sind ebenso Dokumentationen wie ästhetische Formulierungen und persönliche Interpretationen. Sie sind engagiert, und sie setzen auf die Stärken der bildenden Kunst, zu denen nicht zuletzt Offenheit und das Zulassen von Widersprüchen zählen. Simon Mraz bat mich, in Österreich lebende KünstlerInnen für unser Projekt auszuwählen. Alle Eingeladenen arbeiten im oben beschriebenen weiten und komplexen künstleri- 70 schen Handlungsbereich. Mit Geburtsjahrgängen zwischen 1953 und 1977 sind zwei Generationen vertreten. Sechs KünstlerInnen — fünf Positionen, denn Helmut und Johanna Kandl arbeiten als Paar zusammen — entwickelten ihre Werke spezifisch für den Eisbrecher, nur mit Judith Fegerl haben wir eine vorhandene Arbeit ausgewählt, die uns gleichwohl wie für den Ort geschaffen scheint. Fegerls Faible für und ihre Kenntnisse der Physik, Mathematik und Technik ergeben raffinierte apparative Objekte, deren Poesie und Witz die Grenzen einer nur kinetischen „Maschinenkunst“ mit Leichtigkeit überwinden. Aus ihren Recherchen, Reisen und Begegnungen entstehen die Werke und Projekte von Helmut und Johanna Kandl. Ihre besondere Zuwendung gilt den Ländern süd-/östlich von Österreich, die sie seit vielen Jahren bis tief in den Kaukasus bereisen, um sich vor Ort mit den alltäglichen wirtschaftlichen Lebensgrundlagen zu befassen. Wie dieses Künstlerpaar interessiert sich auch Marko Lulić für das postsozialistische Europa und das Erbe seiner Regimes, speziell für seine Repräsentationskultur und ihre Formensprache. Isa Rosenbergers Arbeit fokussiert signifikante Aspekte und Personen, die außerhalb offizieller und kanonisierter Geschichtsschreibung liegen. Im Rahmen ihrer Beschäftigung mit medialen Strukturen stellt Sonia Leimer dar, wie Bilder der Lenin als Teil der staatlichen sowjetischen Kommunikation eingesetzt wurden. Michael Strasser bezieht in seinen partizipativen Performances BesucherInnen der Ausstellung in seine Analyse von Ort, Zeit und Umgebung mit ein. Angesichts der Strahlkraft der Lenin, ihrer Geschichte und Gegenwart, auch angesichts der packenden künstlerischen Arbeiten haben wir uns entschlossen, im Frühjahr 2014 eine adaptierte Version der Ausstellung im LENTOS Kunstmuseum Linz zu zeigen. Verzichten müssen wir hier nolens volens auf den Eisbrecher 71 selbst und auf die Hafenstadt Murmansk. Doch auch im Format einer Museumsschau wird „Lenin: Eisbrecher“ dank der Relevanz der Themen und der Qualität der Kunstwerke, wenn auch anders gestaltet, auf seine Weise sehr attraktiv sein. Sehr gern schließe ich mich dem von der Botschafterin ausgesprochenen Dank an alle Beteiligten und Förderer des Projekts in Österreich und in Russland an. Wir haben bei dieser herausfordernden Unternehmung enorm große Unterstützung erfahren, für die wir außerordentlich dankbar sind. Mein persönlicher Dank gilt den Künstlerinnen und Künstlern, die uns vertraut und die Einladung angenommen haben; außerdem den Kolleginnen und Kollegen im LENTOS Kunstmuseum Linz, welche die Schau 2014 mit mir realisieren werden. Und ganz besonders danke ich Simon Mraz dafür, dass er mich als Partnerin im wahrsten Sinn des Wortes „an Bord“ geholt hat. Mit seinem Enthusiasmus und seiner Überzeugungskraft hat er aus einer kühnen Idee ein Projekt gemacht, für das viele Beteiligte aus Russland und Österreich begeistert zusammen arbeiten und das in Murmansk, in Moskau und in Linz auf großes Interesse stoßen wird. Lenin bricht Eis Stella Rollig künstlerische Direktorin des LENTOS Kunstmuseums Linz 72 73 МИРНЫЙ АТОМ Ленин колет лед Дарья Пархоменко «Одна из самых важных преград на моем пути сама рушилась благодаря чисто научному событию. Это было разложение атома. Оно отозвалось во мне подобно внезапному разрушению всего мира. Внезапно рухнули толстые своды. Всё стало неверным, шатким и мягким. Я бы не удивился, если бы камень поднялся на воздух и растворился в нем». Василий Кандинский В последние два года, одним из интересов Laboratoria Art & Science стала Арктика, изменение климата нашей планеты. Совмещая траектории науки и искусства, мы инициируем совместные проекты ученых — гляциологов, океанологов, биологов и современных художников, организуем совместные экспедиции в Арктику. В этих проектах мы ищем осмысления и того, что происходит сейчас с планетой, а значит со всеми нами, и какие новые пути для нас откроет сказочный безмолвный и хрупкий пейзаж вдали от цивилизации. Это — воображение материи в ее абсолютной, почти геометрической чистоте, не знающей земных очертаний. Именно в такой материи и двигался ледокол «Ленин» — первый в мире атомный ледокол. Сейчас, когда льды таят, он, возможно, останется одним из последних свидетелей многометровых айсбергов и ледников еще недавнего прошлого. Быть может, скоро льды и будут существовать лишь в снах этого ледокола, в призрачных видениях. Ледокол удивителен. Перед нами — невероятной красоты произведение искусства. Это произведение, в котором «утилитарная» ценность и эстетическая «функция» не различаются, а сливаются в одно. Чтобы в ледяном, почти инопланетном пространстве разбивать целину, ледокол должен быть совершенен, впечатляюще красив. Словно именно здесь искусство открывает свою настоящую функцию, плохо обнаружимую в повсед74 75 Ленин колет лед невной жизни. Его подлинная задача — помогать человеку при встрече с запредельно трудными явлениями. Арктика — одно из таких явлений. И потому закономерна двойственность в ее восприятии. С одной стороны, она манит путешественников и исследователей, а с другой — она сурова и жестока, именно здесь максимально проверяется человек, в нем выявляются его лучшие и худшие качества. В этих диких и ослепительных пейзажах одни сходят с ума, а другие обретают ощущение гармонии. Ледокол — это ответ Арктике, он ее ровня. Один из поразительных фактов о ледоколе — он может ходить в самых тяжелых условиях в течение нескольких лет, без дозаправки и необходимости утилизации. Такая чистейшая, как льды, энергия способна перевернуть мир, переделать государства и всю карту мира — ее чистота могла бы создать и новое общество, и другое геополитическое пространство. Ни один вид энергии не является столь мирным, столь доступным, как атом, но в то же время ни один вид энергии не зависит так сильно от поведения человека и никогда цена ошибки не бывает столь высока. Здесь проявляется человек. Он должен быть ответственным, дисциплинированным, сверхточным — чтобы атом действительно был мирным, нужна дисциплина духа и тела. Что происходило с командой ледокола в недрах его сложной архитектоники? Каковы были повседневные функции людей, дисциплина их движений во внутренних пространствах корабля, дисциплина их мысли – при созерцании пустынности внешнего мира. Вынесенные из привычной жизни, быть может, они доходили до состояния «выделенной энергии», какого-то максимально предельного личного состояния, когда прохождение сквозь льды становится медитацией. Люди на ледоколе сами становятся «мирным атомом», найденным в самом себе. 76 Говоря о новом искусстве, Василий Кандинский видит в расщеплении атома аналог нового мышления, новой визуализации мира, нового воображения. В этом же новом искусстве он видит и залог изменения человека, изменения людей, их связи друг с другом, их представлений о мире. Атомный ледокол сейчас становится новой и продуктивной площадкой для такого эксперимента художников. Где расщепляется не уран, а состояние сознания, где наука и техника, кораблестроение и навигация с их неизменной точностью и дисциплиной дают людям — и художникам и зрителям — новое пространство для разговора друг с другом. Как показывает работа художницы Юдит Фегерль, компас на ледоколе теперь обозначает время — вечность. И ледокол и его льды уходят в пространство нашего духа. А искусство — становится той энергией, которая будет питать жизнь корабля дальше. Хотя ледокол уже давно не выходит в море, у него есть верный капитан и команда, которые чувствуют, что ледокол жив, что его внутренние возможности совсем не исчерпаны и снятие реактора, разоружение судна не лишают его жизни. Они не раз спасали судно от уничтожения, как спасают любимое живое существо. Пространство ледокола — это живая мысль о том, что такое плавание человечества сквозь пространство и время. И это — огромный дар всем нам, модель бытия, оставленная для будущего. Laboratoria Art&Science поздравляет капитана, команду, кураторов, художников с первой выставкой на ледоколе и желает всем нам плодотворного открытия этого сложного, требовательного и полного энергии мира! Мы надеемся, что ледокол будет и дальше поражать и вдохновлять, станет живой лабораторией идей. Дарья Пархоменко директор Laboratoria Art&Science Space 77 PEACEFUL ATOM by Daria Parkhomenko Lenin breaks Ice “One of the biggest obstacles in my path collapsed on its own thanks purely to a scientific occurrence. It was the decomposition of atoms. It reverberated inside me like an abrupt destruction of the entire world. Massive vaults just suddenly crumbled. Everything became unsteady, shaky and soft. I wouldn’t have been surprised if stones just rose up into the air and disintegrated. “ Vassily Kandinsky 78 In the past two years, the Arctic became one of the main interests of Laboratoria Art&Science, as well as our planet’s climate change. Merging the paths of science and art, we are initiating joint projects by glaciologists, oceanographers, biologists and contemporary artists, and organizing joint expeditions to the Arctic. Within these projects we are searching for a deeper comprehension of what is happening to the the planet and, consequently, the rest of us, and what new paths will be opened for us by this fairytale-like, fragile landscape far away from civilization. It all has to do with our imagining of matter as an absolute, almost geometric purity that does not know the boundaries of the earth. It is precisely in this material that the “Lenin” icebreaker moved — the world’s first nuclear-powered icebreaker. Now that the ice is melting, it will probably stay one of the last witnesses of multimeter icebergs and glaciers of the recent past. Maybe the ice will soon exist only in the dreams of this icebreaker and its ghostly visions. The icebreaker is absolutely amazing. Right before us is the incredible beauty of a true work of art. This is a work in which the “utilitarian” value and aesthetic “function” cannot be differentiated; they merge into one. To break new ground in the icy, almost alien space, the icebreaker had to be perfect and spectacularly beautiful. It’s as if this is where art reveals its true function that is so invisible in everyday life. Its real goal is to help people get through a meeting with exorbitantly difficult phenomena. 79 Lenin breaks Ice The Arctic is one such phenomenon. And that is precisely why there is a regular duality in its perception. On the one hand, the Arctic attracts travelers and researchers, but at the same time it’s harsh and cruel, a place that tests a person and brings out his best and worst qualities. In such awesome and dazzling landscapes, some go crazy, while others get a sense of harmony. The icebreaker is a sort of answer to the Arctic, her equal. One of the most striking facts about the icebreaker is that it can move about even in the most difficult conditions, for several years even, without refueling or being recycled. Such pure energy, clean as ice, is capable of changing the world, remaking nations and even the entire map of the world — its purity could build a new society and another geopoliticalspace. There is no other type of energy that is as peaceful and accessible as an atom, but at the same time, no single form of energy is as dependent on human behavior, and never has the price of an error been so high. This is where people come in. They must be responsible, disciplined and precise; for the atom to truly be peaceful, discipline of mind and body is vital. What was happening with the icebreaker’s crew in the depths of this complex architectonic? What were people’s daily functions, the discipline of their movements inside the ship, the discipline of their minds in contemplating the emptiness of the outside world. Pulled away from ordinary life, perhaps they reached a state of “energy release” of a maximum personal limit, when going through the ice became a kind of meditation. The people on the icebreaker themselves become “peaceful atoms” they find within themselves. Speaking about new art, Vassily Kandinsky sees in the splitting of the atom an analog of new thinking, a new visualization of the world and a new imagination. He sees a pledge for man to change, as well as changes in people, their relationships to each other and their views of the world. The nuclear-powered icebreaker is becoming a new and pro80 ductive platform for this sort of experiment by artists. Where it is not uranium being split, but a state of consciousness, where science and technology, shipbuilding and navigation — with their reliable precision and discipline — give the audience and the artists a new space to talk to each other. As the work of artist Judith Fegerl shows, the compass on the icebreaker now shows time as being eternal. And the icebreaker and its ice venture off into our minds. And art becomes the energy that will fuel the life of the ship further. Although the icebreaker hasn’t gone out to sea for a long time now, it still has a loyal captain and a crew who feel that it is still alive, that its internal capacity has not yet been exhausted, and that even the removal of the reactor and disarmament of the vessel would not take away its spirit. They saved the ship from destruction several times, just as they would have saved any living creature. The icebreaker is the living embodiment of the idea of humanity swimming through space and time. And it is a great gift to all of us, a model of existence in the future. Laboratoria Art&Science wishes to congratulate the ship’s captain, its team, curators and artists on their first exhibition, and wishes us all a fruitful opening of this new world that is so complicated, demanding and full of energy! We hope that the icebreaker will continue to amaze and inspire, and more importantly, be a living laboratory of ideas. Daria Parkhomenko director of Laboratoria Art&Science Space 81 DIE FRIEDLICHE ATOMENERGIE von Daria Parkhomenko Ein rein wissenschaftliches Ereignis räumte eines der wichtigsten Hindernisse aus meinem Weg. Das war der Atomzerfall. Dieser kam in meiner Seele dem Zerfall der ganzen Welt gleich. Plötzlich fielen die dicksten Mauern zusammen. Alles wurde unsicher, wackelig und weich. Ich hätte mich nicht gewundert, wenn ein Stein vor mir in die Luft gestiegen wäre und sich aufgelöst hätte. Wassily Kandinsky Lenin bricht Eis In den letzten zwei Jahren entwickelte das Laboratoria Art&Science Interesse für die Arktis und den Klimawandel auf unserem Planeten. Man verbindet die Wege der Wissenschaft mit jenen der Kunst, indem gemeinsame Projekte von Glaziologen, Ozeanologen, Biologen und zeitgenössischen Künstlern initiiert werden und gemeinsame Expeditionen in die Arktis organisiert werden. Mittels dieser Projekte versuchen wir eine Bestandsaufnahme dessen zu machen, was mit unserem Planeten geschieht, also auch dessen, was mit uns allen geschieht. Außerdem soll damit gezeigt werden, welche neuen Wege diese traumhaft stille und gleichzeitig auch fragile Landschaft fernab der Zivilisation für uns bereit hält. Dies ist eine Vorstellung der Materie in ihrer absoluten, fast geometrisch saubersten Form, die die irdischen Umrisse und Formen nicht kennt. In einer solchen Materie hat sich auch der Eisbrecher Lenin, der erste Atomeisbrecher der Welt, fortbewegt. Nun, in einer Zeit, in der die Eisberge schmelzen, wird er wahrscheinlich einer der letzten Zeugen meterdicker Eisberge und Gletscher jener Vergangenheit sein, die noch nicht so lange her ist. Es ist durchaus möglich, dass diese Eisberge schon bald nur noch in Form von verschwommenen Vorstellungen in den Träumen dieses Eisbrechers vorhanden sein werden. Der Eisbrecher ist außergewöhnlich. Vor uns steht ein Kunstwerk von unglaublicher Schönheit. Er ist ein Kunstwerk, an dem man den Nutzwert nicht von der ästhetischen Komponente un82 terscheiden kann, denn sie bilden eine Einheit. Um in dieser Umgebung aus Eis, die einer außerirdischen Landschaft ähnlich ist, Neuland aufschlagen zu können, musste der Eisbrecher vollkommen und überaus schön sein. Genau an diesem Punkt entfaltet die Kunst ihre volle Funktion, eine Funktion, die im Alltag nicht auffindbar ist. Die grundlegende Aufgabe der Kunst ist es, den Menschen bei der Begegnung mit unglaublich mühsamen Phänomenen zu helfen. Die Arktis ist ein derartiges Phänomen. Genau deshalb besteht bei ihrer Wahrnehmung ein gewisser Zwiespalt. Einerseits lockt sie die Reisenden und Forscher an, andererseits ist sie rau und hart. Hier wird der Mensch in höchstem Maße auf den Prüfstand gestellt, und es offenbaren sich seine besten und seine schlechtesten Eigenschaften. In dieser wilden und dennoch blendend schönen Landschaft drehen die Einen durch und die Anderen verspüren Harmonie. Der Eisbrecher ist die Reaktion auf die Arktis, denn er ist ihr gleich. Eine erstaunenswerte Eigenschaft des Eisbrechers ist, dass er sich unter den schwierigsten Umständen einige Jahre lang, ohne nachzutanken und ohne Abfälle zu entsorgen, auf See befinden kann. Eine derart reine Energie, wie das Eis, kann es möglich machen, die Welt umzukrempeln und ganze Staaten und sogar die Weltkarte komplett zu verändern. Mit Hilfe dieser Reinheit wäre man auch in der Lage gewesen eine neue Gesellschaft zu schaffen und eine andere geopolitische Landschaft. Keine andere Art der Energie ist derart friedlich und gleichzeitig auch derart verfügbar wie die Atomenergie. Außerdem hängt keine Art Energie in einem so hohen Maße vom Verhalten des Menschen ab, und noch nie war der Preis für einen Fehler so hoch. Hier sind die Menschen gefordert. Sie müssen Verantwortung zeigen, diszipliniert und überaus genau sein und, damit die Atomenergie auch wirklich einen friedlichen Zweck erfüllt, wird dem Geist und dem Körper Disziplin abverlangt. Was geschah mit der Besatzung des Eisbrechers im Kern seiner kom- 83 men konnten. Beide, der Kapitän und die Besatzung, haben bereits einige Male das Schiff vor der Zerstörung gerettet, und zwar so, wie man das Leben eines jeden Lebewesens rettet. Der Raum des Eisbrechers symbolisiert die lebhaften Gedanken über eine Menschheit, die durch Raum und Zeit schwimmt. Dies ist ein beeindruckendes Geschenk an uns alle, es ist ein alltagstaugliches Modell, das uns auch in Zukunft erhalten bleiben wird. Laboratoria Art&Science gratuliert dem Kapitän, der Besatzung, den Kuratoren und den Künstlern zur ersten Ausstellung auf dem Eisbrecher und wünscht allen die erfolgreiche Entdeckung dieser komplizierten, herausfordernden und allumfassenden Energie des Friedens! Wir hoffen, dass der Eisbrecher auch weiterhin alle ins Staunen versetzen und inspirieren wird und ein lebendiges Ideenlaboratorium bleibt. Daria Parkhomenko Direktorin des Laboratoria Art & Science Space Lenin bricht Eis plizierten Konstruktion? Welche alltäglichen Funktionen übten die Menschen an Bord aus, welche Disziplin forderte ihnen die Fortbewegung in den Räumlichkeiten des Schiffes ab, und welche Disziplin bei der Betrachtung der Leere der Außenwelt? Sie waren herausgerissen aus dem gewohnten Leben, und es konnte sein, dass sie dabei in einen Zustand sonderbarer Energie verfielen, ein individueller Zustand, der während der Fahrt durch das Eis dem einer Meditation gleicht. Die Menschen auf dem Eisbrecher wurden also selbst zu einem „friedlichen Atom“, das sie in sich selbst gefunden haben. Wenn wir hier nun über die Kunst sprechen, so ist für Wassily Kandinsky der Atomzerfall vergleichbar mit dem Weg zu einer neuen Visualisierung der Welt und zu einem neuen Vorstellungsvermögen. In dieser neuen Kunst sieht er die Grundlage für die Veränderung der Menschen als Individuen ebenso wie ihre Bindung zueinander und deren Vorstellung von der Welt. Der Atomeisbrecher wurde nun zu einer Plattform für ein künstlerisches Experiment. Hier wird nicht Uran gespalten, sondern der Bewusstseinszustand, in dem die Wissenschaft und die Technik, der Schiffsbau und die Navigation mit ihrer Genauigkeit und ihrer Disziplin den Menschen, den Künstlern und den Betrachtern, einen neuen Raum der Kommunikation bieten. Das Werk der Künstlerin Judith Fegerl, bei dem der Kompass des Eisbrechers die Uhrzeit zeigt, stellt die Ewigkeit dar: Der Eisbrecher und das ihn umgebende Eis gehen in den Raum unserer Gedankenwelt ein. Die Kunst wird zu jener Energie, die das Leben des Schiffes auch weiterhin nähren wird. Auch wenn der Eisbrecher schon lange nicht mehr auf das Eis hinausfährt, hat er doch noch einen Kapitän und eine Besatzung, die fühlen, dass der Eisbrecher lebt, dass seine Möglichkeiten noch lange nicht ausgeschöpft sind und dass ihm auch das Abmontieren des Reaktors und die Abrüstung des Schiffes das Leben nicht neh84 85 ПЕРВЫЙ АТОМНЫЙ ЛЕДОКОЛ Ленин колет лед Владимир БЛИНОВ 86 Когда я провожу экскурсии на борту первого в истории атомного ледокола «Ленин», посетители нередко задают один и тот же вопрос. Отчего именно в СССР появились атомные ледоколы? Ответить несложно, если напомнить гостям ледокола, что Россия по своему географическому положению — северная страна с самым большим побережьем, выходящим к Северному Ледовитому океану. Еще Советский Союз стремился учесть в социально-экономическом развитии эту особенность своего географического положения как в части преимуществ, так и в части преодоления сложностей, порождаемых суровым климатом и отдаленностью арктических территорий от традиционных центров развития цивилизации. До Второй мировой войны, в 20-е и 30-е годы ХХ века, Советский Союз осуществил колоссальный прорыв в освоении своих арктических просторов. Это была эпоха обустройства и развития Северного морского пути вдоль арктического побережья России. Основной акцент тогда делался на безграничность человеческих резервов и возможностей. Другого акцента быть не могло, поскольку технический прогресс еще не ушел дальше паровых машин и котельных на угольном топливе. 20-е годы — десятилетие успешно осуществленных по арктическим морям и великим сибирским рекам Карских и Колымских экспедиций, которые проводились ежегодно на морских судах с целью товарообмена между европейской частью страны и Сибирью. С учетом накопленного в них опыта арктического мореплавания в 1932 году появилась организация, управлявшая промышленным, социальным и культурным развитием на 40 процентах территории всего Советского Союза, включавшей в себя Крайний Север, Сибирь и Дальний Восток. Ее называли в обихо- 87 Ленин колет лед де очень своеобразно — Арктический главк или супернаркомат. Официально же она именовалась — Главное управление Северного морского пути (сокращенно — ГУСМП или Главсевморпути) при Совете народных комиссаров СССР. В разные годы им руководили такие выдающиеся исследователи и организаторы освоения Арктики, как О.Ю. Шмидт, И.Д. Папанин, А.А. Афанасьев, В.Ф. Бурханов. ГУСМП было официально организовано вслед за успешным завершением первого в истории сквозного рейса по трассе Севморпути с запада на восток в течение одной навигации, осуществленного ледокольным пароходом «Сибиряков». Как видим, из этого названия — Главное управление Северного морского пути — проистекала ключевая роль именно ледовой трассы в освоении суровых северных просторов. Как доказала наука, при организации развития отдаленных и не освоенных человеком территорий транспортное обеспечение общей задачи (в российской Арктике его называют «северный завоз») является определяющим. А в нашем случае пошли еще дальше. На российском Севере был впервые в мире применен принцип программно-целевого управления социально-экономическим развитием, сочетавший в себе начала двух классических принципов — территориального и отраслевого управления. И это позволило в считанные годы освоить необжитые земли, во многом за счет интенсивного морского завоза всех жизненно необходимых грузов. Результат был впечатляющий и для того, и для нынешнего времени. Возведены города, заводы, фабрики, лесокомбинаты, многие из которых до сих пор не утратили своей роли и значения в северных регионах. А вдоль трасс Северного морского пути появились десятки полярных станций, снабжавших гидрометеорологической информацией ледокольные и транспортные суда, двигавшиеся к портам назначения. 88 Однако в навигацию 1937 года на трассах Северного морского пути сложилась аномально тяжелая ледовая обстановка, какая случается один-два раза за 20–30 лет. В итоге зазимовать во льдах были вынуждены 27 пароходов и ледоколов, три из них получили серьезные ледовые повреждения, а пароход «Рабочий» погиб. Был сделан главный вывод: одними физическими усилиями людей Арктику надежно не освоить. Нужны новые технологии. Однако начавшаяся мировая война помешала сразу приступить к реализации этих планов. После окончания войны техническое развитие и совершенствование ледокольного флота шло по нескольким направлениям. В частности, в 50-е годы появились и со временем заняли доминирующие позиции вплоть до середины 70-х годов дизельные и дизель-электрические суда. А параллельно формировалась идея строительства первого атомного ледокола, причем формировалась очень своеобразно. Директор ремонтно-технологического предприятия «Атомфлот» Анвер Ибрагимович Тумпаров сообщает в своих воспоминаниях об этом интересные факты: «22 мая 1947 года правительство СССР приняло план проектирования и строительства мощных ледоколов на уровне техники послевоенных лет для обеспечения плавания в Арктике транспортных судов и превращения Северного морского пути в круглогодично действующую судоходную магистраль. Уже в следующем 1948 году был разработан проект ледокола мощностью 45 тысяч лошадиных сил, а в 1949-м выпущены первые рабочие чертежи. Это еще был проект не атомного ледокола. Его энергетическую установку составляли четыре мощных котла на жидком топливе, турбозубчатые агрегаты и электродвигатели». Владимир Константинович Коваленко, много лет жизни посвятивший развитию гражданского атомного флота и знаю- 89 Ленин колет лед щий подробности выполнения морских проектов, очень своеобразно оценил последующие события, связанные уже с рождением атомохода «Ленин»: «1950 год. Разработан и представлен проект паротурбинного ледокола мощностью 40 тысяч лошадиных сил с обычными котлами на жидком топливе. Этот проект, к счастью, как говорится, не пошел. Предлагается в том же самом корпусе и с той же паротурбинной установкой вместо паровых котлов разместить три атомных реактора. Вдумайтесь в это! Но сказано — и в 1959 году сделано. Это был уже проект № 92 — первый в мире атомный ледокол “Ленин”. » Здесь уместно привести также мнение Николая Сидоровича Хлопкина, впоследствии академика, а в то время руководителя группы по разработке ядерного реактора ледокола в Лаборатории измерительных приборов Академии наук (ЛИПАН), преобразованной впоследствии в институт атомной энергии имени академика Игоря Васильевича Курчатова: «Справедливости ради надо отметить, что для утверждения атомной энергетики на судах нужна была Арктика, так как здесь наиболее наглядно могли быть выявлены преимущества ЯЭУ (ядерных энергетических установок. (Примеч. авт.)». Применение атомной энергетики на морском транспорте в советской Арктике было очень своевременным. В середине 50-х годов нарастающие грузоперевозки на трассах Северного морского пути серьезно сдерживались ограниченными техническими возможностями ледоколов, которые осуществляли проводку транспортов сквозь льды. С появлением первого атомохода открывалась возможность расширить сроки навигации на Северном морском пути, которые ограничивались двумя-тремя летними месяцами, а также повысить скорость, проходимость и надежность движения судов во льдах. Возникает вопрос: за счет чего? 90 Высокая энергоемкость ядерного топлива (по опубликованным в печати данным суточный используемый объем горючего весит меньше 50 граммов) позволяет разместить на борту ледокола такой его запас, которого хватает на 3–4 года плавания. В идеале судно могло бы и не заходить в порты столь продолжительный срок, если бы не потребность в смене экипажей и пополнении запасов для обеспечения их жизнедеятельности. Для сравнения — автономность плавания дизель-электрических ледоколов без пополнения запасов топлива составляет от 20 и максимум до 50 суток. Отсюда несравнимые возможности именно атомоходов для решения длительных по времени задач на практически неограниченном удалении от баз обеспечения. Кто-то даже подсчитал, что при экономичном режиме работы реакторов атомоход мог бы десять раз обойти вокруг Земного шара, не заправляясь ядерным топливом. Но и это еще не все. Известно, что Северный морской путь является сетью довольно мелководных трасс. Особенно в устьях сибирских рек, в порты которых ледоколы проводят сквозь льды суда с грузами. Здесь глубины требуют малой осадки судов. Увеличение же мощности и проходимости обычных ледоколов — достаточное, чтобы преодолевать 2–2,5-метровые льды, ведет к росту их размеров и массы, прежде всего из-за того, чтобы разместить большой объем жидкого топлива. А это увеличение осадки ледокола в воде, ограничивающее его проходимость на прибрежном мелководье из-за риска сесть на мель. У атомных ледоколов, особенно третьего поколения, прозванных из-за малой осадки «мелкосидящими», ядерное топливо занимает совсем немного места, осадка постоянная и оптимальная для плавания по мелководью. Однако то, что очевидно сегодня, в первые годы эксплуатации атомного ледокола «Ленин» требовалось доказывать в конкретных ледовых операциях по проводке караванов транспортных судов. 91 Ленин колет лед А еще раньше создателям первого гражданского атомного судна предстояло теоретически подкрепить очевидные преимущества нового типа ледокола надежными инженерными и техническими расчетами и решениями. Общее научное руководство большим коллективом, включавшим в себя как специалистов атомной энергетики, так и судостроителей и эксплуатационников, осуществлял выдающийся физик-атомщик академик А.П. Александров. Атомная установка проектировалась под руководством крупного отечественного конструктора И.И. Африкантова. А генеральным проектировщиком атомохода было назначено Центральное конструкторское бюро (ЦКБ) номер пятнадцать, более известное в его нынешнем наименовании — ЦКБ «Айсберг», главным конструктором первого атомного ледокола стал В.И. Неганов. «В Арктике должны плавать деревянные корабли, но на этих кораблях должны быть железные люди» — так гласит старинная норвежская поговорка, закреплявшая стойкое убеждение полярных мореплавателей прошлого, которое сегодня кажется непонятным и странным. Считалось, что стальное судно неминуемо будет раздавлено льдами и погибнет. Казалось бы, давно пройден этот этап в переосмыслении представлений предшественников. Но конструкторы «Ленина» справедливо задались вопросом: если в прошлом угроза быть раздавленными исходила от самой громады льда, то новый ледокол с невиданной доселе мощностью сам серьезно усилит давление на труднопроходимые льды. И даже проверенный в эксплуатации стальной корпус обычного ледокола в данном случае может не выдержать возросших нагрузок. «…Потребовалось создать сталь новой марки, обладающую повышенной ударной вязкостью, хорошей свариваемостью и сопротивляемостью распространению 92 трещин при низких температурах», — подчеркивает Василий Неганов. Корпусная сталь марок АК-27 и АК-28 для первого атомохода и последующих была специально разработана в институте «Прометей». При обеспечении прочности корпуса в проект ледокола конструкторы заложили ресурс его непотопляемости в случае затопления двух наибольших отсеков при повреждении обшивки, что соответствовало жестким требованиям отечественного Регистра судоходства. С этой целью было запроектировано разделение корпуса на отсеки одиннадцатью главными поперечными водонепроницаемыми переборками. Проект первого атомного ледокола, помимо своих оригинальных достоинств и преимуществ, вбирал в себя лучшие достижения отечественного и зарубежного судостроения, причем эти поиски имеют более чем вековую историю. Например, русским принадлежит приоритет в выработке оптимальной технологии самого взламывания льдов. Этот поиск заметно оживился с появлением пароходов в XIX веке. Чего только не выдумывали: на нос судна предлагалось надевать специальные ледовые башмаки, взламывающие лед, делалась попытка преодолевать его с помощью зубчатых колес и механических пил либо дробить ударами тяжелых гирь, подвешенных с носа судна на цепях. «Правильно подойти к решению задачи удалось только в 1864 году, — пишет в своей статье главный конструктор атомохода «Ленин» Василий Неганов. — Это сделал кронштадтский судовладелец Бритнев. Он изменил у своего парохода «Пайлот» форму носа — вместо прямого форштевня поставил наклонный. Пароход стал входить в лед, налезать на него и обламывать его своей тяжестью. Тогда это позволило продлить на несколько недель навигацию в Балтийском море между Кронштадтом и Ораниенбаумом». При проектировании «Ленина» его создатели исходя из опыта ледового мореплавания понимали, что никакая большая 93 Ленин колет лед мощность ледокола не застраховывает его от заклинивания во льдах. Вот почему на первом атомоходе была спроектирована целая система балластных цистерн — креновых и дифферентных — для раскачки застрявшего ледокола. Креновая система нового типа, обеспечивавшая перекачку воды двумя мощными насосами из цистерн одного борта на другой, позволяла за две с половиной минуты обеспечить крен судна до пяти градусов. Цистерны дифферентной системы располагались в носу и корме ледокола. При застревании ледокола вода могла перекачиваться из носовой части в кормовую, что позволяло поднять нос ледокола, и он наползал на лед, разрушая его своей тяжестью. Большая мощность ледокола предъявляет дополнительные требования не только к корпусу судна, но и к самой ядерной энергетической установке. «Характерной особенностью водо-водяного реактора является высокая прочность его узлов, рассчитанных на большое внутреннее давление, — подытоживает проектные наработки в своей статье главный конструктор ледокола В.И. Неганов, — что облегчает выполнение основного требования к ледокольной установке — способность выдерживать воздействие вибраций, ударных нагрузок и качки». Здесь требуется небольшое пояснение, в чем особенность данного типа реакторов, которое сделал известный инженер-механик атомного ледокольного флота Владимир Каратеев: «Преимущества воды в качестве замедлителя ядерной цепной реакции в том, что она обеспечивает самозащищенность реактора, что исключает возможность повторения аварии, такой как Чернобыльская. Суть в том, что реактор при попытке несанкционированно (то есть по ошибке оператора или по каким-то внешним причинам) увеличить мощность сверх допустимых значений встречает противодействие воды — она, нагреваясь, препят- 94 ствует размножению нейтронов и тем самым мешает запредельному увеличению мощности». Конструкторы первого атомного ледокола тщательно просчитывали не только вопросы надежности и безопасности применяемой техники. Думали они и о людях, которым предстояло осваивать новые, прорывные для своего времени технологии. Условия быта и общения моряков, которым предстояли длительные плавания, потребовали поиска и выбора новых, современных решений. Архитекторы брали в расчет, что морякам придется месяцами жить и работать в отрыве от берега, семьи, посреди однообразной снежно-ледяной равнины, утомляющей монотонной белизной, или во мраке долгой полярной ночи. Поиск в этом направлении принес свои оригинальные плоды. В архитектурном оформлении помещений решено было применить облицовку, сочетающую синтетические материалы с различными породами дерева преимущественно светлых тонов — материала «живого», напоминающего о береговой атмосфере, комфортной для человека. Например, в таких крупных общественных помещениях, как кают-компания и столовая команды, стены отделаны полихлорвиниловым линкрустом и декоративными деталями, облицованными строганой фанерой из орехового дерева. Этот же материал применен с целью создания уюта в курительном салоне. На другом борту при отделке музыкального салона применили золотистый клен, называвшийся «птичий глаз». Отделка клуба ледокола выполнена щитами, облицованными светлым ясенем. На передней стене размещено декоративное панно с панорамой Ленинграда, города, в котором родился первый атомный ледокол. Но самое замечательное панно размещено в центре кают-компании и представляет несомненную культурно-историческую ценность — на нем емко 95 Ленин колет лед и рельефно отображены главные события многовекового освоения Арктики. Ничего подобного не увидишь на последующих атомных ледоколах, и если техника стареет, то этот элемент оформления судна никогда не утратит своей ценности. Все жилые помещения в надстройке атомохода связаны между собой вертикалью трапа, выполненного из цветного металла и дерева, создающих ощущение добротности и изящества, присущих интерьерам выдающихся судов прошлого. Это решение дополняется современным искусственным освещением коридоров и помещений — были применены люминесцентные лампы. Таким образом, в интерьере ледокола органично соединились прошлое и современность. По внешнеархитектурному виду ледокол представляет собой гладкопалубное судно с умеренной седловатостью, удлиненной надстройкой и двумя мачтами. В докладе «Атомный ледокол “Ленин”», с которым выступил академик А.П. Александров на 2-й международной конференции Организации Объединенных Наций по применению атомной энергии в мирных целях, состоявшейся в 1958 году в Швейцарии, сообщалось: «Главные размеры ледокола — длина наибольшая 134 м, ширина наибольшая 27,6 м, высота борта при миделе 16,1 м, осадка 9,2 м — были выбраны с учетом не только специфики, присущей ледоколу вообще, но и с учетом ряда ограничений, накладываемых требованиями нормальной эксплуатации, а именно: малое отношение длины к ширине, необходимое для лучшей маневренности во льдах; возможность заводки ледокола в сухие доки; обеспечение непотопляемости и аварийной остойчивости, обеспечение лучших по сравнению с существующими судами качеств (повышенная автономность и энерговооруженность, улучшенная обитаемость корабля и др.)». 96 В жаркие для Адмиралтейской верфи 50-е годы в заводоуправлении был смонтирован стенд с электрифицированной картой: светящиеся лампочки обозначали промышленные центры, принимавшие участие в строительстве атомохода «Ленин». Три года и три месяца строила первый атомный ледокол страна. Именно страна, здесь нет оговорки, хотя официальным исполнителем заказа был назначен Адмиралтейский судостроительный завод в Ленинграде. Полное же число участников строительства — около 500 трудовых коллективов из 48 экономических районов СССР. Это проектно-конструкторские бюро, научные учреждения, промышленные и строительные предприятия и организации. Закладка ледокола состоялась 24 августа 1956 года. 5 декабря 1957 года он был спущен на воду и достраивался у стенки завода. В августе 1959 года состоялся физический пуск реакторов. 12 сентября атомоход вышел на ходовые испытания в Финский залив, и 3 декабря, по их окончании, Государственная комиссия приняла ледокол. В тот же день на нем был поднят Государственный флаг СССР. С этой даты ведется отсчет не только биографии первого атомного ледокола, она отмечается как День рождения отечественного атомного ледокольного флота. Выбор Адмиралтейского завода для строительства атомохода «Ленин» был не случайным. Ледоколы здесь строились и ремонтировались на протяжении многих лет. Еще в 1928 году адмиралтейцы провели капитальный ремонт первенца арктического ледокольного флота «Ермака», построенного в английском Ньюкасле. А затем накопили и собственный опыт строительства арктических судов. Здесь строились ледокольно-транспортные суда «Семен Дежнёв», «Леваневский» и другие. Передаче «атомного» судостроительного заказа адмиралтейцам послужило то, что они были одними из первых 97 Ленин колет лед в отечественном судостроении, кто стал применять технологически прогрессивную электросварку, шедшую на смену клепки корпусов судов. И что примечательно, на строительстве атомохода эта технология получила серьезное развитие. Впрочем, сам ход строительства нового по типу судна породил немало и других передовых, а нередко и революционных решений в судостроении. Рассказ о них лучше всего передает своеобразие сооружения первенца атомного флота. Для показа масштаба работ можно привести самые разнообразные данные о тысячах тонн собранных металлоконструкций, десятках километров смонтированных трубопроводов и сотнях километров проложенных кабелей и так далее. Но, по-моему, обобщенно можно сказать так: атомоход — это предельная концентрация мысли его создателей в ограниченном пространстве корпуса и надстройки. Сооружение судна начинается с плазовых работ — разметки в натуральную величину деталей корпуса. На заводе не было необходимой площадки для этой цели размером в две с половиной тысячи квадратных метров. В корпуснообрабатывающем цехе решили по-своему: изготовлять чертежи-шаблоны в уменьшенном масштабе один к десяти. А затем фотографировать их, используя фотопластинки. И на конечной стадии с помощью негативов проецировать на металле световой контур детали уже в натуральную величину. Фотооптический метод позволил не только решить проблему дефицита цеховых площадей, но и снизить трудоемкость плазовых и разметочных работ ни много ни мало на 40 процентов. Темп работ могла серьезно затормозить обработка прочнейшей, большой толщины стали, использовавшейся на возведении ледокола. Инженеры в содружестве с рабочими создали газофлюсный аппарат для резки стали толщиной 40–50 мил- 98 лиметров. Это был полуавтомат, благодаря которому было высвобождено более пятидесяти квалифицированных рабочих, а производительность труда поднята в четыре раза. Для изготовления корпуса использовались различные марки специальных сталей высокой прочности и коррозионной стойкости. Применявшаяся ручная сварка серьезно тормозила весь производственный процесс. Настоящим прорывом стало внедрение автоматической и полуавтоматической сварки нержавеющей стали, что позволило сразу заменить 20 сварщиков«ручников» на пятерых автоматчиков. Впрочем, и остальным работы хватило: если вытянуть в одну линию сварные швы, которые пришлось заварить рабочим стапельного участка, то линия протянулась бы от Ленинграда до Владивостока, а это около 11 тысяч километров. Чтобы отработать технологию сварки «нержавейки», которой не было создано нигде, потребовалось провести более двухсот экспериментов! При монтаже трубопроводов широко применялась электродуговая сварка, дополнительно к газовой и пайке. И в этом случае иного пути как искать более экономичные, увеличивающие темпы работы технологии просто не было, ведь только различных труб диаметром от 10 до 700 миллиметров было изготовлено и смонтировано 26 тысяч! На заводе действовало простое житейское правило: безвыходных ситуаций не бывает. Из-за недостатка мощности заводских кранов и прессов, не позволявших сгибать семитонные стальные листы для днищевых и бортовых оконечностей, сначала было предложено отвозить крупногабаритные листовые детали сложной конструкции для обработки на другом заводе. А это дополнительный расход времени и денег. Потерь смогли избежать создав свою оригинальную технологию гибки толстых стальных листов обшивки ледокола на собственном оборудовании. 99 Ленин колет лед Таких примеров творческого подхода к делу на разных участках и в цехах завода было огромное количество. Позже было подсчитано: за время строительства атомохода удалось внедрить свыше 500 рационализаторских предложений, за счет которых удешевили работы на 4 миллиона рублей. Экономия огромна, ведь хорошо известно, насколько весома была тогда цена советского рубля по сравнению с тем же американским долларом. . . А вот еще один интересный пример творческой организации труда на строительстве атомного ледокола. Вопрос может показаться неожиданным: что общего между строителями египетских пирамид и первого атомного ледокола? Оказывается, отдаленное, но принципиальное сходство было. Наивысшую прочностную характеристику треугольных граней по сравнению с другими геометрическими фигурами египтяне гениально уловили и встроили в конструкцию древних усыпальниц, ставших символами вечности. Тот же принцип взяли на вооружение строители атомохода, применившие пирамидальный метод при сборке корпуса судна. Да, именно на пирамиды разбили корпус атомохода и получили целый набор преимуществ по сравнению с обычной сборкой. Стало возможным вести сборку секций от средней части корпуса и в нос судна, и в его корму одновременно. Сводились к минимуму напряжения и деформации металла от сварки, да и сами ее объемы сократились, что положительно сказалось на сохранении заданной формы и обводов корпуса судна. Пирамидальный метод к тому же обеспечивал наиболее быстрое формирование по высоте набора частей корпуса в его поперечном сечении, что открывало возможность расширить фронт корпусных, монтажных и достроечных работ и вести их параллельно, приближая завершение общей задачи — сборки корпуса в целом. 100 Формирование экипажа атомохода шло параллельно с его строительством. Кстати, это традиция, пошедшая с «Ленина» — морякам и специалистам-атомщикам участвовать в постройке судов с ядерной энергетической установкой, чтобы потом работать на них же. Набор в первый экипаж «Ленина» проводился, можно сказать, на паритетных началах: требовались атомщики и моряки — естественно, и те и другие с опытом и специальным профессиональным образованием. Такая комплектация экипажа была непривычна на морском флоте, привыкшем самостоятельно готовить кадры для себя. Но что поделаешь, на атомном ледоколе многое было и непривычным, и впервые. Об одном из руководителей экипажа первого атомного ледокола рассказывал Игорь Алексеевич Домахин, один из самых уважаемых и опытных электромехаников на атомном флоте: «Все мы были под впечатлением от общения с Александром Калиновичем Следзюком, вскоре назначенным главным инженером-механиком атомного ледокола «Ленин». . . Не было моряка, который так хорошо знал ледокол. Он начал изучать его еще со времени проектирования. Будучи еще моряком торгового флота, освоил английский до совершенства ради чтения технической литературы. Работоспособность этого человека была невероятная — по 16 часов в сутки… И когда встал вопрос об официальном разрешении для работы на атомной установке, какого не было ни у одного из моряков, шестимесячные курсы в городе атомщиков Обнинске Следзюк прошел за один месяц, получил заветные «корочки» и … сразил наповал своими знаниями и обаянием главного для нас атомного физика страны академика Александрова. Анатолий Петрович был настолько очарован этим человеком, что тот сразу стал другом семьи академика, нередко бывал у них дома. А на ледокол Калиныч (как 101 Ленин колет лед его все называли) вернулся оператором и совмещал обязанности с работой в группе наблюдения на строительстве ледокола.» Еще не обретя статуса действующего судна, атомный ледокол «Ленин» установил необычный рекорд. Это может показаться удивительным, даже невероятным, но за три с лишним года строительства его посетили около ста тысяч экскурсантов, на борту побывали и десятки зарубежных делегаций. Это были и обычные люди, и высокопоставленные, такие как президент Финляндии Урхо Кекконен, премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан, вице-президент США Ричард Никсон — все отдавали должное создателям атомохода. Но точнее других выразили в книге отзывов суть происходившего английские экскурсанты: «Мы увозим много принадлежащего будущему». 12 сентября 1959 года. Причал Адмиралтейского завода. Очень емкими словами напутствовал моряков атомного ледокола «Ленин», отправлявшихся на ходовые испытания атомохода после окончания его постройки, директор Адмиралтейского завода Борис Евгеньевич Клопотов. По сути, он сформулировал то, ради чего первый атомный ледокол был построен. «Перед личным составом корабля на базе дальнейшего изучения Арктики и полноценного использования мощности ледокола стоит задача: стирать границы времени года — из года в год увеличивая навигационный период, из года в год увеличивая транспортные проводки по Северному морскому пути. И когда-нибудь будет решена задача — проводки будут производиться в любое время года». Сказанное сбылось. И свою, немалую, роль сыграл в обеспечении круглогодичной навигации в российской Арктике атомный ледокол «Ленин». 102 В первую навигацию атомохода в 1960 году особенно сложной и масштабной, потребовавшей от ледокольщиков демонстрации высочайшего судоводительского мастерства, была проводка через пролив Вилькицкого 38 речных судов в одном караване. В его составе были буксиры, теплоходы, танкеры, лихтеры, пассажирские суда, предназначенные для пополнения речного флота Колымо-Индигирского и Ленского пароходств. Словом, флот, мало приспособленный для плавания в морских льдах. Потому и простояли суда полтора месяца на Диксоне в ожидании улучшения ледовой обстановки, пока на помощь им не пришел атомный ледокол. Шесть суток продолжалась ледовая операция, в ходе которой небывало крупный караван, ведомый «Лениным», преодолел триста морских миль. На следующий год в биографии ледокола появилась еще одна необычная страница. Впервые полярники были высажены на дрейфующую льдину для проведения научных исследований с борта атомохода. Экипаж помог в кратчайшие сроки обустроить научную станцию «Северный полюс-10». Было это поздней осенью, когда судоходство в Арктике замирает. Новое направление использования атомного ледокольного флота развивается более полувека, сегодня на дрейфующей льдине работает станция «Северный полюс-40», тоже высаженная с борта атомного ледокола. Главной особенностью биографии первого атомохода гражданского назначения было то, что в ней сочеталось решение экспериментальных технических задач с практическими эксплуатационными, связанными с расширением сроков навигации на Северном морском пути и освоением новых, ранее недоступных районов и маршрутов плавания. Не все было просто. Выявились несовершенства трехреакторной ядерной энергетической установки «ОК-150», и в период 1967–1970 годов она 103 Ленин колет лед была заменена на более мощную, надежную и эффективную двухреакторную установку «ОК-900». На ледоколе «Ленин» прошло ее опытное опробывание в сложнейших условиях необычных, впервые проводившихся ледовых операций. Установка проявила себя великолепно и стала базовой для всех последующих ЯЭУ. А упомянутые рейсы первого атомохода вошли в историю. Это первая, продленная на поздний, ноябрьский, период 1970 года, навигация на трассе Мурманск– Дудинка–Мурманск, и первое транзитное плавание по трассе Северного морского пути, из Мурманска в Певек, двух ледоколов — атомного «Ленин» и дизель-электрического «Владивосток», совершённое, напротив, в непривычно ранние весенние сроки, в мае-июне 1971 года. Позднее к ним добавился рейс, получивший название «Первый Ямальский экспериментальный». Он состоялся также необычайно рано для Арктики — в марте 1976 года, что позволило увеличить завоз грузов для газодобытчиков полуострова Ямал. Роль «Ленина» особенно возрастала при окончании навигации, когда обязательно требовалось вывезти оставшиеся в замерзающих морях транспортные суда. Уроки печально известной зимовки судов во льдах в 1937 году были живы в памяти, несмотря на прошедшие десятилетия. Так, в конце октября 1963 года атомоход «Ленин» вызволил из ледового плена дизельэлектроход «Индигирка», и это была не единственная спасательная операция ледокола. В этом же году «Ленин» предотвратил серьезную аварию — столкновение теплоходов «Цимлянск ГЭС» и «Немирович-Данченко», которые под воздействием сильнейшего сжатия льдами стали опасно сближаться под прямым углом друг к другу. Катастрофы было не миновать, если бы атомоход не разрушил лед около судов, при этом разведя их на безопасное расстояние. 104 К моменту выхода атомохода «Ленин» на ледовые трассы навигация в Арктике продолжалась исключительно в летнеосенний период, не более двух с половиной — трех месяцев. В Государственном архиве Мурманской области хранится любопытная в этом плане записка в обком КПСС, датированная июнем 1963 года: «В связи с вводом в эксплуатацию атомного ледокола «Ленин» достигнут следующий экономический эффект, который объясняется исключительно участием в навигации мощных ледокольных средств. Из сравнения арктической навигации 1958 года с 1962 годом, когда в навигации принимал участие ледокол «Ленин», видно, что эксплуатационный период работы на Игарку был продлен в 1962 году на 57 суток, в плавании в море Лаптевых на 63 дня, причем проход пролива Вилькицкого в 1962 году был осуществлен 26 июля вместо 23 августа 1958 года. Благодаря удлинению навигационного периода в арктическом плавании в 1962 году участвовало на 61 судно больше, чем в 1958 году. Все это дало возможность увеличить прямой завоз в Арктику против 1958 года на 24 % и обеспечить рост тонномильной работы в Арктике на 32,1 %». В 1976 году навигация длилась уже 11 месяцев. В это время состоялся рейс атомохода «Ленин», продолжавшийся без перерыва 13 месяцев — 390 суток! 10 апреля 1974 года первый атомный ледокол «Ленин» был награжден высшей наградой СССР орденом Ленина. Как было отмечено в соответствующем Указе Президиума Верховного Совета СССР (высшего законодательного органа страны) «за большой вклад в обеспечение арктических перевозок народнохозяйственных грузов и использование атомной энергии в мирных целях». 105 Ленин колет лед В 70-е годы XIX века проблема повышения скорости проводки транспортных судов ледоколами становилась все актуальнее. Иного пути в деле интенсификации транспортных перевозок на трассах Северного морского пути не было. И проблема эта имела разные проявления. Вслед за выходом на трассы новых мощных атомных и дизель-электрических ледоколов требовалось заменять сильно изношенный арктический транспортный флот. Большинство его составляли устаревшие физически и морально, в то время как при росте скоростей проводки требовались транспорты более высокой и надежной ледовой ходкости класса «Усиленный ледовый» (УЛ). На смену стали приходить крупные по тому времени балкеры, дизель-электроходы и другие. Но проблема повышения скорости движения во льдах с одним лишь пополнением флота еще не решалась. Нужно было менять психологию судоводителей, прежде всего на транспортных судах, следовавших за современными ледоколами. Интересно размышлял на эту тему капитан атомохода «Ленин» с уникальным, 40-летним, стажем в этой должности Борис Макарович Соколов: «Некоторые капитаны не знают, как вести себя в караване, теряются и от каждой маленькой льдины шарахаются в сторону, тут уж недолго и до беды… Приказываешь увеличить ход, а он боится, наоборот, сбавляет, глядишь и застрял, а затем и весь караван остановился. А могли бы проскочить…» Когда капитаны начали пересаживаться на поступавшие новые мощные суда, выяснялось, что технику обновить можно, а сразу изменить психологию управлявших ею очень непросто. И эта задача тоже легла на плечи судоводителей ледоколов. Им приходилось объяснять коллегам парадоксальные вещи — что на малой скорости идти более опасно, потому что и ледокол хуже управляется, и проложенный им канал получается бо- 106 лее извилистый и быстрее забивается льдом. А ледокольщики стараются выбрать оптимальную скорость движения, на которой всем безопаснее. . . Это было время поиска новых методов и способов работы во всем. Взять хотя бы упоминавшийся рейс, названный «Первый Ямальский экспериментальный». Еще на подходе к месту выгрузки доставленного газовикам Харасавэя снабжения и оборудования представители администрации Севморпути и Миннефтегазстроя, капитаны и вертолетчики приняли совместное решение начать переброску груза с борта судна на берег вертолетом. Смелое и необычное решение. Но подспорьем, придававшим уверенности всем участникам операции, был опыт прошлого, наработанный еще во времена высадки с атомохода «Ленин» полярников дрейфующей станции «Северный полюс-10» в 1961 году. Всего для газовиков Харасавэя было доставлено и выгружено через ледовый припай 3600 тонн грузов. Закладывались принципы новой для условий Арктики технологии доставки грузов на необорудованный берег, позже отмеченные Государственной премией СССР. Так прорыв на одном направлении — ранней ледовой проводки транспортных судов — побуждал внедрять новации на другом — доставке и выгрузке в условиях отсутствия портов и портовой техники. В таких рейсах-прорывах начинались, а в будничных арктических плаваниях становились нормой продленные арктические навигации. За период с 1960 по 1976 годы навигация в западном районе Северного морского пути была продлена с 3 месяцев 10 дней до 11 месяцев. Это бесстрастные цифры, но порой они говорят лучше всяких рассуждений. Но и свидетельства моряков поражают воображение. Вот радиограмма первого помощника капитана Ю.И. Казачкова, поступившая в Мурманск с борта атомохода: «Ледоколу 107 Ленин колет лед “Ленин” — флагману и ветерану атомного ледокольного флота — в канун нового, 1981, года выпали нагрузки почти что небывалые: местами лед был настолько тяжел, что казалось, будь тут просто песчаный берег, прошли бы гораздо легче. Постоянные заклинивания, когда ледокол вползает носом на лед и не может проломить его своей огромной массой и не может сойти обратно, сразу же смерзающийся, переметаемый снегом канал, по которому даже такое прекрасное судно, как дизель-электроход «Наварин» идти не в состоянии, создали исключительно трудные условия эксплуатации всей энергетической установки. Объективный и очень выразительный показатель для работы ледоколов — количество реверсов двигателей. Так вот за месяц работы на зимнем дальнем Таймыре сделано 11739 реверсов (изменений хода движения судна на противоположное. — (Примеч. авт.). Для сравнения: за пять предыдущих месяцев, вместе взятых, было сделано 4069 реверсов. Ледокол, оборудование выдержали и этот труднейший декабрьский экзамен, а люди-атомоходцы еще раз показали такую работу, какая может только радовать и внушать глубокое уважение. Спасибо им. Не зря в стенгазете «Атомоход» появилась статья ветеранаатомоходца старшего мастера атомной паропроизводительной установки Алексея Алексеевича Котова, которая так любовно и озаглавлена «Наш ледокол — золото». В 1979 году, когда ледоколу исполнилось 20 лет, министр морского флота Т.Б. Гуженко отметил: «Атомоход “Ленин” оказался своеобразным полигоном, где испытывалась всевозможная техника. За время его работы решено около 300 научно-практических вопросов и проблем, связанных с эксплуатацией атомных установок». Атомоход стал настоящей кузницей кадров для всего атомного флота. На нем прошли практическую подготовку и стали квалифицированными специалистами 108 несколько тысяч человек. Имена некоторых из них навечно вписаны в историю освоения Арктики. Это выдающийся арктический капитан, первым возглавивший атомоход П.А. Пономарев, Герои Cоциалистического Труда капитаны Б.М. Соколов, Ю.С. Кучиев, главный инженер-механик А.К. Следзюк и другие. Было бы несправедливо сводить работу атомохода «Ленин» к решению чисто ледокольных и технических задач. Об этой миссии первого атомного, возможно, не подозревали даже его конструкторы. В суровых условиях Арктики людям трудно выжить поодиночке. Это закон: приди на помощь другому, если сможешь, чем бы ты ни занимался по основной своей деятельности. Был, например, такой эпизод. Пройдя за пять суток более 800 миль во льдах, атомоход «Ленин» доставил зимовщикам десяти полярных станций свежие овощи. Выгрузку экипаж производил с помощью вертолета. У теплохода-снабженца на эту же работу, да еще с привлечением ледокола, ушло бы не менее месяца. Как и во время постройки, так и теперь при эксплуатации, первый атомный продолжал оставаться объектом посещения для самых разных людей. Моряки понимали: лучшей агитации за применение атомной энергии, чем показ действующего атомохода, быть не может. И при любой возможности приглашали к себе гостей с отдаленных точек арктического побережья или коллег с других судов. Сохранилась радиограмма с рейса в мурманскую газету «Комсомолец Заполярья», рассказывающая об этих встречах: «Когда буксировали проливом Санникова ледокол “Адмирал Макаров”, группа атомоходцев побывала в кочегарках одного из последних угольщиков в Арктике, где кочегары сжигают ежедневно 100 тонн угля. В свою очередь, несколько групп макаровцев, прежде чем пойти на объединенный вечер отдыха, прослушали объяснения экскурсоводов на борту 109 Ленин колет лед атомного ледокола — инженера-оператора Пилявец, инженера службы радиационной безопасности Трошкина, техника той же службы Зелеранского. Подробное знакомство с атомоходом экипажей буксируемых судов, выезды с лекциями на берег стали традицией: на Диксоне, Земле Франца-Иосифа и в других местах проведено 54 лекции, беседы. Причем только на Диксоне на семи лекциях побывало 400 человек». Далее в радиограмме сообщается: «Вчера атомоход обеспечил продуктами из своих запасов полярную станцию “Земля Бунге”, куда летом не могли подойти суда со снабжением». И конечно, атомоход становился местом паломничества, когда возвращался в порт приписки Мурманск. Палубы и каюты первого атомного хранят память о многих людях, которыми запомнился ушедший двадцатый век и которые разнесли по миру молву о чудо-судне, перевернувшем представления о человеческих возможностях в самых тяжелых на планете арктических широтах. На борту «Ленина» встретились, пожали руки друг другу Юрий Гагарин, первый человек, поднявшийся в высь космического пространства, и Юрий Кучиев, первый, кто привел судно — атомоход «Арктика» на Северный полюс, хотя еще и не знал он в момент теплой встречи, что выпадет ему такое в жизни. Здесь моряки принимали пламенного революционера Фиделя Кастро, взорвавшего гнет рабства в знойной Латинской Америке. Здесь бывали люди, о ком говорят — цвет российской отечественной культурной элиты: писатели Константин Симонов, Аркадий Первенцев, Михаил Стельмах, Виктор Конецкий, великие спортсмены и артисты... Здесь впервые на рояле в музыкальном салоне исполнила любимую моряками песню «Усталая подлодка» прекрасный композитор Александра Пахмутова. Здесь бывали короли, президенты, политические деятели… И сотни, тысячи своих 110 и зарубежных гостей, туристов, которые прекрасно понимают: нигде, кроме Мурманска, им не побывать на атомном ледоколе. Так, год за годом, пролетели 30 лет со дня ввода в строй первого атомохода. С 1975 года у него начали появляться более мощные и современные собратья — атомные ледоколы второго поколения во главе с флагманом атомоходом «Арктика», впервые в истории достигнувшим в активном надводном плавании Северного полюса 17 августа 1977 года. В год прощания «Ленина» с ледовыми просторами вступил в строй и первенец серии атомоходов третьего поколения «Таймыр». Словом, ветерану гражданского атомного флота было кому передавать эстафету в Арктике. «Ресурс атомных установок атомного ледокола “Ленин” достиг 19,5 лет при работе на мощности 108 тысяч часов, — отмечал в своей статье один из главных разработчиков проекта первого атомного ледокола и его ядерных реакторов академик Н.С. Хлопкин. — Надо еще иметь в виду, что ледокол “Ленин” был выведен из эксплуатации не по состоянию атомной установки, а вследствие износа общекорабельных систем, проработавших более 30 лет». Если брать по годам, то ледокол на пять лет превысил отпущенный ему проектом срок эксплуатации. За это время было проведено во льдах Арктики 3741 транспортное и ледокольное судно, пройдено 654 400 морских миль (в том числе 563 600 — во льдах) — в наглядном «переводе» это расстояние составляет 30 кругосветок по экватору. В конце 1989 года атомоход был выведен из эксплуатации, но еще послужил делу развития атомного флота. На борту ледокола проводились научные исследования оборудования, результаты которых сыграли свою роль при проектировании и строительстве новых атомных ледоколов. 111 Ленин колет лед В 90-е годы судьба атомного ледокола «Ленин» на целое десятилетие была неопределенной. Несмотря на озабоченность общественности судьбой первого атомного ледокола, одно время начиналась подготовка решения по его утилизации. Судьба ледокола приобрела определенность лишь в начале нового столетия. Многое для его сохранения в качестве памятника истории и культуры, музея освоения Арктики и развития атомного ледокольного флота сделали капитан атомохода с сорокалетним стажем Б.М. Соколов и его вахтенный помощник, еще известный на Севере как писатель и общественный деятель В.С. Маслов. Усилия общественности по сохранению «Ленина» были консолидированы с созданием в 2000 году некоммерческой организации «Фонд поддержки атомного ледокола «Ленина», которую возглавил по предложению Б.М. Соколова опытный управленец, долгое время бывший первым заместителем генерального директора Мурманского морского пароходства А.В. Александрович. Президент Фонда не питал иллюзий и отлично осознавал, что предстоит ему и его единомышленникам. «Ни Мурманск, ни весь Кольский край еще не сталкивались с задачей такого масштаба, — писал он в 2002 году в газете “Полярная правда” — сохранить для потомков памятник истории развития мировой цивилизации. Только так, и не иначе, надо рассматривать атомоход “Ленин”, открывший для человечества эру мирного применения атомной энергии на морских и ледовых просторах. Спасибо людям, которые сумели сделать это достойно, ничем не омрачив мировое общественное сознание, и без того напуганное совсем другими примерами использования энергии атома. Особое спасибо морякам, благодаря их надежной работе во льдах за нашим молодым еще Мурманском прочно закрепилась на планете репутация столицы граж- 112 данского атомного флота, и город еще основательнее укрепил свою репутацию главных ворот России в Арктику. Первенец атомного ледокольного флота и последующие, более современные, атомоходы (всего их 9) обеспечили надежную круглогодичную навигацию в западном районе российской Арктики и устойчивое ледокольное обеспечение проводки транспортного флота в восточной части Северного морского пути. Миллионы тонн различных грузов, доставленные по национальной морской трассе, использовались для развития индустриального потенциала Севера. В результате сегодня успешно работают и динамично развиваются газовая, нефтяная, металлургическая промышленность, другие отрасли хозяйства в труднодоступных районах Севера, Сибири и Дальнего Bостока». Удалось сохранить в первозданном виде и сам атомный ледокол «Ленин» благодаря объединению усилий предприятий и организаций морского транспорта, спонсорской поддержке проекта постановки атомохода на мемориальную стоянку со стороны таких гигантов российской индустрии, как «Норильский никель», «Лукойл», Государственная корпорация «Росатом», в ее состав атомный ледокольный флот перешел в 2008 году. Проявили заинтересованность в общенародном проекте Администрации города-героя Мурманска и Мурманской области. 5 мая 2009 года атомный ледокол «Ленин» встал к причалу около морского вокзала города Мурманска. «Прошлое не отделимо от настоящего, как и от будущего. “Ленин” — лучшее тому подтверждение, — рассказывает директор Арктического выставочного центра Атомный ледокол “Ленин” Александр Тимофеев. — Перестали бы себя уважать горожане, если бы атомоход постигла печальная судьба первого в истории линейного арктического ледокола “Ермак”, портом приписки которого тоже был Мурманск и который порезали 113 Ленин колет лед на металлолом или, как говорят моряки, пустили «на иголки». Мурманчане в первую очередь и спасли атомоход «Ленин». Хотя огромное спасибо другим соотечественникам, а также ведущим предприятиям страны, работающим в Арктике, они материально поддержали проект сохранения первого гражданского атомохода. Это, если хотите, пример нашего национального самосознания, которое уж если пробудилось, то его не остановят ни развал экономики, ни материальные лишения народа, преследовавшие нас в конце 1990-х — начале 2000-х годов. Более 150 миллионов рублей удалось собрать для проекта постановки первого атомохода к мемориальному причалу, в основном на общественных началах собрать». Уже в ходе преобразования ледокола в культурный центр, на его борту стали собираться ученые, специалисты, общественность для обсуждения актуальных вопросов, связанных с освоением Арктики. В 2005 году по инициативе Мурманской городской общественной организации «Ассоциация исследователей Арктики» состоялась научно-историческая конференция «Прошлое, настоящее и будущее арктического мореплавания», на которую съехались представители различных учреждений и организаций России, обеспокоенные состоянием дел на российском Севере. Дискуссии проходили и на борту атомного ледокола «Ленин». Запомнилась еще одна, почти никому не известная, но весьма примечательная встреча. В середине 90-х годов три дня гостем атомного флота был генеральный директор Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), а позже специальный представитель по Ираку в Организации Объединенных Наций Ханс Бликс. Конечно, побывал он и на атомоходе «Ленин»: тщательно, с пристрастием, но с нескрываемым уважением к хозяевам осматривал ледокол и был весьма рас- 114 строен, узнав, что его дальнейшая судьба неясна. «У меня нет материальных возможностей поддержать проект сохранения вашего удивительного судна, — говорил господин Бликс. — Хотите, пришлю письмо поддержки от нашей международной организации? Развитие такого флота надо поддерживать. Свое слово Ханс Бликс сдержал: письмо дружеской поддержки из МАГАТЭ поступило … Вслед за постановкой к городскому причалу через год с небольшим на ледоколе был открыт Информационный центр по атомной энергии. Он создан по программе и на средства государственной корпорации «Росатом». Сошлись интересы ведомства атомной энергетики и задачи сохранения морского наследия страны, а выиграл, прежде всего, сам атомный ледокол «Ленин». В Центре с помощью суперсовременных технологий демонстрируются фильмы о возможностях и перспективах мирного использования Атома, а атомоход — этот гигантский исторический артефакт — подтверждает правильность выбранного пути энергетического развития цивилизации. Посетителям же атомного ледокола «Ленин» особо доказывать ничего не надо, когда рядом органично соседствуют будущее и прошлое. На ледоколе побывало уже более 120 тысяч человек… Здесь интересно и, можно сказать, комфортно людям разных возрастов и поколений. Ветераны, проходя по коридорам и помещениям легендарного ледокола, вспоминают свою молодость, когда буквально вся страна жила новостями, приходившими из космоса и с ледовых просторов. Молодежь с любопытством осматривает некогда секретные и недоступные по причине требований радиационной безопасности атомные реакторы. Самые же юные с увлечением собирают эти самые реакторы из электронных пазлов на компьютерах в Информационном центре по атомной энергии. Завернул на ледокол по дороге на между- 115 Ленин колет лед народный кинофестиваль, проводившийся в Мурманске, знаменитый французский актер Пьер Ришар, да и задержался на два с половиной часа, пока хозяева фестиваля его не хватились… А делегация Военно-морских сил Великобритании во главе с первым морским лордом адмиралом сэром Марком Стэнхоупом, осмотрев атомоход, восторженно делилась своими впечатлениями с руководителями Российского гражданского атомного флота. Моряки к взаимопониманию быстро приходят, хоть и говорят на разных языках. Предприимчивые люди в самом Мурманске быстро оценили возможности атомохода и стали не просто водить сюда своих гостей, но даже устраивать в наиболее просторных помещениях симпозиумы, совещания, торжественные встречи и иные мероприятия. Обеспечивающие эту деятельность работники Арктического выставочного центра «Атомный ледокол “Ленин” готовы идти им навстречу. Главным образом из-за того, что атомоход — визитная карточка, или как сейчас говорят, бренд, по которому судят о городе и обо всей Мурманской области. Ответственная, но в то же время и почетная миссия. Какникак наш край — единственное место на планете, где базируются атомные ледоколы, эти своеобразные ключи от Арктики. С энтузиазмом было воспринято в Мурманске и предложение Австрии о проведении на борту атомного ледокола «Ленин» выставки современного искусства. Атташе по культуре австрийского посольства в Москве Симон Мраз так прокомментировал предстоящее событие: «Ледокол “Ленин” поразил нас своей исторической подлинностью. На его фоне произведения современного искусства будут восприниматься ярче и интереснее». Несколько австрийских художников заранее побывали на атомоходе «Ленин» и обратили внимание на фотоработы главного механика ледокола Владимира Георги- 116 евича Кондратьева. Сделаны они были еще в пору молодости моряка, когда он начинал свой трудовой путь именно на «Ленине». Художественно выполненные снимки настолько понравились гостям, что они предложили Кондратьеву поучаствовать в проекте выставки со своими фотографиями. Этого, наверное, и следовало ожидать. Оригинальный проект всегда получает необычное продолжение. Владимир Блинов историк «Росатомфлота» в Мурманске 117 The First Nuclear-Powered Icebreaker Lenin breaks Ice by Vladimir Blinov 118 Whenever I give tours aboard the first-ever nuclear-powered icebreaker, the Lenin, visitors often ask me, “Why did icebreakers first appear in the Soviet Union?” The answer is very simple: Russia is a northern country with the largest coastline on the Arctic Sea. The Soviet Union strove to take advantage of such unique geography in its social and economic development, as well as overcome the challenges affiliated with the harsh climate and remoteness of Arctic lands far from traditional focal points in the development of civilization. Before the Second World War, in the 1920s and 1930s, the Soviet Union experienced a colossal boom in harnessing its Arctic expanses, including the development of the Northern Sea Route, along the country’s Arctic coast. A special emphasis was placed on the boundlessness of human resources and capabilities. There could not have been another emphasis; technology had still not advanced beyond steam engines and coal-fired boilers. The 1920s were a decade of expeditions through Arctic and Siberian waterways, such as the Kara Sea and Kolyma River, taking place annually to bolster commerce between Russia’s European and Siberian expanses. Based on the experience acquired from such expeditions, an organization was founded in 1932 to manage industrial, social and cultural development across 40 percent of the territory of the entire Soviet Union, including the Far North, Siberia and the Far East. In common parlance the organization was referred to in many different ways, from the “Arctic Administration” to the “Super Commissariat.” Officially, it was named the Chief Directorate of the Northern Sea Route, part of the Council of People’s Commissars of the Union of Soviet Socialist Republics. 119 Lenin breaks Ice Throughout its history, the organization was headed by many outstanding individuals who made possible the harnessing of the Arctic, including Otto Schmidt, Ivan Papanin, Alexander Afansyev and Vasily Burkhanov. The directorate was officially established following the successful completion of the first-ever direct trip across the Northern Sea Route, from west to east, in one season. The trip was made by the Sibiryakov, a steam-powered icebreaker. The Northern Sea Route directorate, as evident in its name, played a key role in harnessing Russia’s northern expanses. Furthermore, as history has proven, means of transportation are a deciding factor in the development of remote and previously undeveloped territories. Russia was the first to undertake a structured, goal-oriented program in harnessing the Arctic, a program realized through social and economic development that combined, from its inception, two classical principles: territorial and industrial management. This enabled uninhabited lands to be harnessed within the planned time frame, much of which involved exhaustive shipments of goods critical for survival in the Arctic. The result was impressive, even for today. Cities, factories and timber mills were constructed, many of which to this day have maintained their roles and significance in the northern regions. Along the Northern Sea Route appeared dozens of stations providing weather and water conditions to icebreakers and cargo vessels en route to major ports. In 1937, however, the Northern Sea Route saw extraordinarily heavy ice conditions that occur once or twice every 20 or 30 years. As a result, 27 steamships and icebreakers, three of which suffered serious damage due to the ice, had to spend the winter trapped within the passage. The steamship Worker (Rabochiy) was lost completely. From this hardship an important conclusion was drawn: The Arctic cannot be reliably harnessed with physical strength alone. 120 New technologies would be required. The erupting World War II, however, hindered the immediate realization of such plans. But after the end of the war, the technological development and advancement of the icebreaker fleet continued along several directions. In particular, diesel and diesel-electric ships emerged in the 1950s and acquired a dominating position until the mid-1970s. In parallel, the idea arose to construct the first-ever nuclear-powered icebreaker. The director of the builder Atomflot (Atomic Fleet), Anver Tumparov, speaks of his memories of the project: “In May 22, 1947, the government of the Soviet Union adopted a plan to design and construct powerful icebreakers based on postwar technologies to enable cargo ships to sail in the Arctic and make the Northern Sea Route navigable all year round. The very next year, in 1948, a 45,000-horsepower icebreaker was developed and, in 1949, construction on it was begun. This was still not the first atomic icebreaker; its energy was provided by four powerful burners, steam turbines and electric motors.” Vladimir Kovalenko, who dedicated many years of his life to the development of a civilian atomic fleet, assesses the events that followed the inception of the first nuclear-powered icebreaker, the Lenin: “In 1950, a 40,000-horsepower steam-turbine icebreaker was developed. But, fortunately, that project did not come to fruition. It was proposed that in the very same corpus, with the very same turbine construction, a nuclear reactor be placed instead of steam engines. Think about it! And by 1959, it was done. This was called Project 92, the world’s first nuclear-powered icebreaker, the Lenin.” Nikolai Khlopikina, who is now an academic but at the time headed the group developing the icebreaker’s nuclear reactor at a laboratory in the Russian academy of Sciences, noted that “the 121 Lenin breaks Ice Arctic was critical for the advent of nuclear-powered ships as, in that respect, the advantages of an atomic reactor could be more clearly defined.” The application of atomic energy in sea transportation across the Soviet Arctic was well timed. In the mid-1950s the growing number of shipments along the Northern Sea Route was seriously stalled by the limited technological capabilities of the icebreakers that were employed to carve paths through the ice. The appearance of the first atomic icebreaker broadened the northern route’s navigable period and increased the speed, maneuverability and reliability of ships traveling through those icy waters. But, the question arises, at what expense? The high amount of energy produced by atomic fuel — according to published data, the volume of fuel used daily weighs less than 50 grams — enables a fuel reserve to be placed on board to last three to four years at sea. Ideally, the ship would not even have to dock at ports for such a long period if there were not a need to change the crew or refill supplies for their daily activities. In comparison, diesel-electric icebreakers can go only 20 to 50 days without refueling. As such, the capabilities of atomic icebreakers are incomparable in terms of performance of long-term tasks over a practically unlimited distance from bases required for re-provisioning. Someone even calculated that an atomic icebreaker could circle the world 10 times without refueling. But that’s not all. It is well-known that the Northern Sea Route is a network of rather small waterways. Especially in narrow Siberian rivers, to the ports of which icebreakers lead cargo vessels through the ice and where only a shallow keel depth is permitted. Increasing the power and maneuverability of a regular icebreaker enough to get across two or 2 1/2 meters of ice leads to a rise in size and mass, primarily for carrying a big amount of fuel. But this increases the keel 122 depth and limits the vessel’s maneuverability in small, shoreline waterways, due to a risk of running aground. In nuclear-powered icebreakers, especially of the third generation, which was developed with a shallow keel, the atomic fuel does not take up a lot of space and the keel depth is ideal for sailing through shallow water. However, it is obvious today that in the initial years of the Lenin’s operation, there was a need to prove in actual conditions that the ship could lead caravans of cargo vessels. Even before this, the creators of the first civil nuclear-powered ship needed to theoretically undergird the obvious advantages of the new type of icebreaker with reliable engineering and technical analysis and solutions. Leading nuclear physicist A.P. Alexandrov served as scientific director for the large collective, which included both atomic energy specialists and shipbuilders and operators. The reactor plant was designed under the direction of the nationally known engineer I.I. Afrikantov. Central Design Bureau 15, which is better known by its current name, Central Design Bureau Iceberg, was appointed the chief designer of the ship, and V.I. Neganov became the head designer of the first nuclear icebreaker. “The Arctic should be sailed by wooden ships, but on those ships should be iron people,” goes the old Norwegian saying, undergirded by the deep conviction of the polar sailors of old, which today seems strange and not entirely understandable. It was thought that a steel ship would invariably be crushed by the ice and sink. It would seem that this phase in the rethinking of our forebears’ ideas would have long ago been outgrown. But out of fairness the designers of the Lenin posed the question: If in the past the threat of being crushed came solely from the mass of ice, then wouldn’t the new icebreaker, with hereto unseen power, itself seriously increase pressure on ice floes that were difficult to pass through? And even the battle-tested steel hull of an ordinary 123 Lenin breaks Ice icebreaker in this case might not be able to withstand the greater load. “A new brand of steel needed to be created with greater resistance to impact, good welding characteristics and immunity to the spreading of cracks in cold temperatures,” Vasily Neganov said. The AK-27 and AK-28 brand steel for the hull of the first nuclear ship and those that followed it was specially developed at the Prometheus Institute. In ensuring the durability of the hull for the icebreaker project, the designers also made sure that it wouldn’t sink even if the two biggest compartments were flooded due to damage to the hull, which met the strict requirements of the national shipping registry. In order to achieve this, the hull was divided into compartments by 11 main waterproof barriers running from one side of the ship to the other. Besides its own unique merits and advantages, the first nuclear icebreaker project also included the greatest achievements of Soviet and international ship-building, developments stretching back over a century. For instance, the Russians were predominant in the development of optimal technology for the actual process of breaking the ice. The search for a solution in this area became active when steamships appeared in the 19th century. The solutions devised were far-ranging: Some even proposed putting special ice boots on the bow to break up ice, and attempts were made to overcome the ice floes with cog wheels and mechanical saws, as well as to chop the ice with the impact of heavy weights hung from the bow on chains. “The correct approach to the solving the problem was discovered only in 1864,” the Lenin’s head designer Neganov writes in his article. “The Kronstadt ship owner Britnev found it. He changed the form of the bow of his steamship Pilot, replacing the straight bow with an inclined one. The steamship started heading into the ice, climbing up onto it and breaking it up with its own weight. This 124 allowed him to prolong the sailing season between Kronstadt and Oranienbaum in the Baltic Sea by several weeks.” In designing the Lenin, its creators understood based on ice-sailing experience that no amount of raw power could insure the icebreaker from becoming stuck in the ice. For that reason, a whole system of ballast tanks (rolling and trimming) was designed for the first nuclear ship to shake it free when stuck. The new type of rolling system, allowing for water to be transferred from a tank on one side of the ship to a tank on the other side by two powerful pumps, gave the ship the ability to tilt up to five degrees within 2 1/2 minutes. The trimming system tanks were located in the bow and stern of the icebreaker. When the icebreaker became stuck, water could be pumped from the bow to the stern, allowing the ship to raise its bow and climb up on the ice, break it with its weight. The icebreaker’s great power placed additional requirements not only on the hull of the ship, but also on the nuclear propulsion system. “A typical characteristic of a water-cooled reactor is the increased strength of its joints, which are designed for high inner pressure,” head designer Neganov notes when describing the project specifications in his article. “This facilitates a main characteristic of the icebreaker reactor — the ability to withstand the effects of vibrations, impacts and rolling.” Vladimir Karateyev, a well-known engineer and mechanic in the nuclear icebreaker fleet, provided a concise explanation of the unique features of this type of reactor: “The advantage of using water to slow down the nuclear chain reaction is that it facilitates the reactor’s ability to protect itself, which eliminates the possibility of another accident such as the one at Chernobyl. In essence, the reactor stops any unsanctioned attempt (due to operator error or any other reason) to increase the power beyond allowed levels with the reaction of the water, which, when heated, obstructs the 125 Lenin breaks Ice reproduction of neutrons and in this way disrupts a possible overthe-limit increase in power.” The icebreaker’s designers didn’t just focus intently on the safety and reliability of the technologies being employed. They also thought about the people who would have to master these new breakthrough technologies. The conditions of daily life and communication faced by sailors on long voyages also required the development of new, modern solutions. The architects took into account the fact that the sailors would have to live and work for months far from shore and their families, amid monotonous crevasses of snow and ice, depressed by the infinite whiteness or the darkness of the long polar night. The problem-solving in this area brought its own original results. In designing the interior, it was decided to employ paneling that combined synthetic materials with different kinds of wood, mostly of light tones, as a kind of “living” material that would remind inhabitants of the comfortable atmosphere on shore. For instance, in large shared spaces like the common room and the crew cafeteria, the walls were covered in vinyl lincrusta and decorative details, with a sliced veneer made of walnut. This material was also in the smoking room to create a sense of comfort. On the other side of the ship, a golden maple called “bird’s-eye” was used to fit out the music room. The club on the icebreaker was fitted out with panels covered in light ash wood. A panel with a panorama of Leningrad, the city where the first nuclear icebreaker was born, was placed on the fore wall. But the most impressive panel was placed in the center of the common room and held undoubted cultural and historical value: The main events of the centuries-long conquest of the Arctic were carved deep into it. Nothing similar can be found on later nuclear icebreakers, and while technology becomes outdated, this architectural element of the ship will never lose its value. 126 All the icebreaker’s residential rooms are connected by a vertical gangway made of light metal and wood, creating an atmosphere of elegance and quality that was present in the ships of old. This architectural solution complements the modern artificial lighting in the corridors and rooms, which was created by fluorescent lamps. In this manner, the icebreaker’s interior organically combined the past and present. In terms of its outer architectural appearance, the icebreaker is a shallow-waisted ship with a reasonable sheer and an elongated main structure with two masts. In his presentation “The Nuclear Icebreaker Lenin” at the United Nations’ Second International Conference on the Peaceful Use of Atomic Energy, which took place in Switzerland in 1958, the scholar A.P. Alexandrov said: “The icebreaker’s main measurements — a length of 134 meters, a width of 27.6 meters, a bow height of 16.1 meters at the midsection, a submersion of 9.2 meters –were chosen in consideration not just of the specifications of the icebreaker, but also of a number of limitations resulting from normal operations, namely: the small proportion of length to width, which is necessary for the best maneuverability in ice; the ability to fit the icebreaker in dry docks; the resistance to flooding and accidents; and the presence of the very best qualities in comparison with existing ships (increased autonomy and available power, improved survivability of the ship, etc.). In the 1950s, a stand was erected in the main office of the Admiralty shipyard featuring an electronic map with lights showing the manufacturing centers that had taken part in the Lenin’s construction. The country built its first atomic icebreaker in three years and three months. And it is no mistake to say the country built it, even though the order was officially submitted to the Admiralty Shipbuilding Factory in Leningrad. The full list of participants in 127 Lenin breaks Ice the ship’s construction includes about 500 working groups from 48 economic regions of the Soviet Union. This included architectural and design bureaus, academic institutions, and manufacturing and construction enterprises and organizations. Construction of the icebreaker began on August 24, 1956. It was released onto the water on December 5, 1957 and continued to be built within the walls of the factory. The reactors were started up in August 1959. On September 12 of that year, the icebreaker left for sea trials in the Gulf of Finland, and when they finished on December 3, a government commission registered the icebreaker. That same day, the Soviet flag was raised on the ship. This date marks not only the start of the biography of the first nuclear ship, but also the birth of the Soviet nuclear icebreaker fleet. It wasn’t an accident that the Admiralty factory was chosen to build the Lenin. Icebreakers had been built there for many years already. In 1928, the Admiralty masters conducted capital renovations of the first ship in the icebreaker fleet, the Yermak, which had been built in Newcastle. They then gained their own experience in building arctic ships. The icebreaking transport ships Semen Dezhnev, Levanevsky and others were built here. The factory was assigned the order for the first nuclear ship because it had been the first domestic shipbuilder to begin employing the technologically innovative technique of electric welding, which replaced riveting in the construction of ships’ hulls. Notably, this new technology was further developed during the construction of the nuclear ship. The process of building this new type of ship led to many other innovations in ship-building, some of them revolutionary. The unique construction of this first ship in the atomic fleet best relays the story of these innovations. In order to show the scale of the work, it’s enough to simply relate the various statistics about thousands of tons of metal works, tens of kilometers of piping and hundreds of kilom- 128 eters of cables and so on. But in general you can say that the nuclear ship is an extremely concentrated mass of the thoughts of its creators within the limited space of the hull and forecastle. A ship’s construction starts with shipyard work, laying out the details of the hull in their full size. The factory lacked a space with the 2,500 square meters needed for this task. The hull-making workshop came up with its own solution: preparing templates one-tenth of the actual size, then taking pictures of them using photographic plates. The final step was to use the negatives to project the outlines of the components onto metal already in their actual size. The photo-optic method allowed the builders not only to solve the problem of lack of floor space, but also to reduce the labor involved in layout work by an impressive 40 percent. The cutting of the stronger, thicker steel used in the construction of the icebreaker could have seriously slowed down the pace of the work. Instead, engineers and workers together created a gas-powered apparatus to cut 40- to 50-millimeter-thick steel. This was a semi-automatic device that freed up more than 50 qualified workers, increasing the labor efficiency by a factor of four. Different brands of special steel with great durability and resistance to corrosion were used in the preparation of the hull. The hand-welding that was being used at the time seriously slowed down the entire manufacturing process. The implementation of the automatic and semi-automatic welding of stainless steel was a significant breakthrough, allowing 20 hand-welders to be replaced with five automatic welders. Incidentally, there was enough work for the rest of them: If you stretched out into one line all the seams that the workers of this department had to weld, it would have stretched from Leningrad to Vladivostok, which is about 11,000 kilometers. More than 200 experiments had to be conducted to develop the technology for welding stainless steel, which hadn’t 129 Lenin breaks Ice been created anywhere yet at that time. In addition to gas welding and soldering, arc welding was widely used during the installation of the piping. In this case, there was no other choice but to search for more economical technologies that would increase the pace of work, since a total of 26,000 different pipes ranging from 10 to 700 millimeters in diameter were prepared and installed. One simple rule of thumb was in effect at the factory: There are no hopeless situations. Due to the cranes’ and presses’ lack of power, which wasn’t able to bend the semi-ton steel sheets needed for the ship’s extremities, at first directors proposed taking bulky sheet-metal components to another factory to be finished. But this would have cost extra time and money. They avoided this loss by creating their own original technology to bend thick steel sheets and trim the icebreaker using their own equipment. There were many examples of such a creative approach to the project in the different departments and workshops of the factory. It was later calculated that over the course of the icebreaker’s construction, more than 500 labor-saving suggestions were able to be implemented, thanks to which the cost of the project was reduced by 4 million rubles. The savings were huge, since it’s well known how strong the Soviet ruble was against the dollar. There are more interesting examples of the creative approach to organizing work on the icebreaker. Here’s a question that might seem unusual: What do the builders of the Egyptian pyramids and the builders of the first nuclear icebreaker have in common? They seem unrelated, but in fact there was a fundamental similarity. In a stroke of genius, the Egyptians discovered the higher durability of triangles compared with other geometric shapes and incorporated them into the construction of the ancient tombs, which became symbols of eternity. The builders of the icebreaker took the same principle into account in their project, employing a 130 pyramid method when assembling the ship’s hull. That is, the hull was laid out in pyramid shapes, which allowed for many advantages compared with ordinary hull assembly. This made it possible for sections of the fore, middle and aft parts of the hull to be assembled simultaneously. It also led to a minimum amount of stress and deformation of the metal from welding, and the amount of welding in total was also decreased, which led to greater preservation of the form and contours of the ship’s hull. The pyramid method also facilitated the quicker erection of the pieces of the hull around its cross sections, which gave builders the builders the chance to expand their hull assembly tasks and fit-out work and conduct them simultaneously while drawing closer to the final goal of assembling the hull as a whole. The ship’s crew was being assembled at the same time that the ship was. Incidentally, a new tradition started with the Lenin, whereby sailors and nuclear specialists participate in the construction of the ship and the nuclear reactor before they go to work on them at sea. The selection of the Lenin’s crew began at the very beginning, since the ship required nuclear specialists and sailors with experience and specialized educational backgrounds. The makeup of the crew was unusual for the marine fleet, which was used to independently recruiting personnel. But then again, there were a lot of unusual things involved in the creation of the first nuclear icebreaker. Igor Domakhin, one of the most respected and experienced electricians in the nuclear fleet, passed on his recollections about one of the crew leaders on the icebreaker: “We were all impressed after talking with Alexander Sledzyuk, who was soon appointed head engineer and mechanic of the Lenin nuclear icebreaker. There wasn’t any other sailor who knew the icebreaker like he did. He started to study it while it was still being built. As a sailor in the merchant fleet, he mastered English in order to read 131 Lenin breaks Ice technical literature. The work ethic of that man was incredible, 16 hours a day. … And when the question of official permission to work on the reactor, which no sailor had, Sledzyuk passed six months of courses in the nuclear specialist city Obninsk in one month, receiving high marks, and … his knowledge and charm made a direct impression on the country’s leading nuclear physicist, the scholar Alexandrov. Anatoly Petrovich was so taken with this man that he immediately became a friend of the scholar’s family, often visiting them at home. Kalinych, as everyone called him, returned to the icebreaker as an operator and combined with this the responsibilities of working in a group supervising the ship’s construction.” Even before the Lenin became a functioning ship, it set an unusual record. This might seem surprising or even unbelievable, but during the three-plus years of its construction, about 100,000 tourists visited it, and dozens of international delegations came aboard the ship. These included both regular people and highranking officials, such as Finnish President Urho Kekkonen, British Prime Minister Harold Macmillan and American Vice President Richard Nixon, all of whom paid their respects to the creators of the nuclear ship. But a few English tourists expressed the essence of the project best of all, in a book of reviews: “We are taking away much of what belongs to the future.” September 12, 1959. The pier of the Admiralty shipyard. Admiralty shipyard director Boris Klopotov used the most succinct words in bidding farewell to sailors of the Lenin nuclearpowered icebreaker as they were setting out on sea trials after the vessel’s construction. In fact, he summed up quite perfectly the reasons for which the first atomic icebreaker was built. «Before the crew of the ship, on the basis of further study of the Arctic and the full use of the power of the icebreaker, the task is to erase the boundaries imposed by the time of year: Each 132 year, the navigation season increases, and from year to year transportation construction on the Northern Sea Route increases as well. And someday, the task of making it possible to carry out construction at any time of the year will be solved.” What were once mere words has become a reality. And the Russian Arctic icebreaker Lenin played a role – a significant one – in providing year-round navigation. The first trip of the nuclear-powered ship in 1960 was especially complicated and large-scale, requiring from the icebreaker a demonstration of the highest degree of skill in navigation, and that trip involved going through the Vilkitsky Strait with 38 riverboats in one caravan. Within that structure, there were tugs, ships, tankers, lighter ships and passenger ships, all meant to supplement the fleets of the Kolyma-Indigirsky and Lensky shipping companies. In short, the fleet was not very well adapted for moving through sea ice. That is why the ships stood idle for a month and a half at Dickson Island while they waited for the ice conditions to improve, until eventually another icebreaker came to their aid. The ice operation went on for six days, during which time the unusually large caravan led by the Lenin traveled three nautical miles. The next year added another unusual page to the biography of the icebreaker. For the first time ever, Arctic explorers were put on drifting ice for research from aboard the icebreaker. The crew helped to fit out the North Pole-40 observation station in the shortest possible time span. This happened in the late fall, when shipping in the Arctic stops. The new area in using the nuclear icebreaker fleet has been developing for more than half a century, and now the North Pole-40 station operates on drifting ice after also being planted there from aboard the icebreaker. The main peculiarity of the biography of the first nuclearpowered icebreaker for civilian use was its combination of solutions 133 Lenin breaks Ice of experimental technical tasks with the practical operations associated with the expanded timeframe of navigation on the Northern Sea Route and the development of new, previously inaccessible areas and navigation routes. It was not easy. Imperfections were revealed at the triple-reactor nuclear power plant OK-150, and in 1967-1970 it was replaced by the more powerful, reliable and efficient double-reactor OK-900. Its pilot testing was done on the Lenin icebreaker, under the most difficult conditions and with out of the ordinary ice operations conducted for the first time. The installation turned out to be great, and it became a base for all nuclear power plants to come. And the above-mentioned voyages of the first nuclear-powered icebreaker went down in history. This was the first trip, extended to November 1970, on the Murmansk-DudinkaMurmansk, and the first transit trip along the Northern Sea Route from Murmansk to Pevek by the two icebreakers — the atomic Lenin and the diesel-electric Vladivostok — which finished by the unusually early spring period in May-June 1971. Later, another voyage was added, known as the experimental First Yamal. That also took place unusually early for the Arctic — in March 1976, which increased the import of goods for Yamal gas producers. The Lenin’s role was particularly important at the end of the trip, when it was necessary to take away the transport ships that remained in the freezing sea. The sad lessons learned from the wellknown wintering-over of ships in ice in 1937 were still fresh in memory, despite the passing of decades. So at the end of October 1963, the Lenin rescued from the ice the diesel-electric Indigirka, and that was not the only rescue operation carried out by the icebreaker. In the same year, the Lenin prevented a serious accident: a collision of the Tsimlyansk Ges and Nemirovich-Danchenko ships, which due to the strong compression of the ice had become dangerously close to each other at right angles. There would have been no avoiding the 134 disaster if the Lenin hadn’t broken up the ice near the ships while at the same time spreading them to a safe distance. By the time the Lenin nuclear-powered icebreaker got on the icy route through the Arctic, the voyage continued only during the summer-fall period, and for no more than 2 1/2 to three months. In the state archive of the Murmansk region, a curious note in this regard can be found from the provincial committee of the Soviet Communist Party, dated June 1963: “In connection with the commissioning of the nuclearpowered icebreaker Lenin, a subsequent economic effect has been reached, which is due solely to the powerful icebreaking means demonstrated in the voyage.” From a comparison of Arctic navigation in 1958 to 1962, when the Lenin icebreaker participated, it is clear that the operational period of work for Igarka was extended in 1962 by 57 days at sea, by 63 days in the Laptev Sea, and the passage through the Vilkitsky Strait in 1962 was carried out on July 26 instead of August 23, 1958. Thanks to the extension of the navigation season, 61 more ships took part in the Arctic voyage in 1962 than in 1958. All this made it possible to increase direct delivery to the Arctic by 24 percent compared with 1958 and ensure a 32.1 percent growth of ton-per-mile work in the Arctic. In 1976, the voyage lasted for 11 months. At this time, the Lenin made a journey that went on for 13 months, without a break – 390 days! On April 10, 1974, the first atomic icebreaker was awarded the highest award of the Soviet Union: the Order of Lenin. As noted in the relevant decree of the Presidium of the Supreme Soviet of the USSR (the country’s supreme legislative body at the time), the award was given: «For a great contribution to providing transportation of economic cargo across the Arctic and the use of nuclear energy for peaceful purposes.» 135 Lenin breaks Ice In the 1970s, the issue of increasing the speed of escorts of cargo vessels by icebreakers became more pressing. There was no other way to intensify transportation along the Northern Sea Route. And this problem manifested itself in different ways. Following the release of powerful new nuclear and diesel-electric icebreakers on the route, it was necessary to replace the badly worn-out Arctic transportation fleet. Most of the fleet was outdated both physically and morally, while at the same time the increased speed of vessel escorts required carriers of a higher and more reliable propulsion quality of an “ice-reinforced” class. As a replacement, large bulk carriers, dieselelectric vessels started to come. But the issue of increasing speed while traveling through ice, with only one fleet replenishment, had still not yet been solved. It was necessary to change the mentality of ship drivers, especially those on carrier ships that came after the modern icebreakers. Boris Sokolov, a captain of the Lenin with 40 years of experience, had something interesting to say on this topic: “Some captains don’t know how to behave in a caravan, and they get lost and give a wide berth to every little piece of ice, and then it’s not long before there is trouble . . . You order him to pick up speed, and he’s scared and instead slows down, and then you look and you’re stuck, and the whole caravan has stopped. And you could’ve just slipped through.” When the captains began to switch to the new, powerful ships, it became clear that it was possible to update the technique, but changing the mentality of those managing it was very difficult. And this is another problem resting on the shoulders of icebreaker captains. They had to explain paradoxical things to their colleagues: that at a low speed it’s more dangerous, because it’s harder to control the icebreaker, and then the path laid out by it is more tortuous and quickly becomes clogged with ice. A good icebreaker captain tries to choose the optimal speed to make it all safer. 136 It was a time to find new methods and techniques in every area. Take, for instance, the journey mentioned above, called the experimental First Yamal. On the approaches to the Kharasaveye site where delivered shipments and equipment were unloaded, representatives of the administration of the Northern Sea Route and Minneftegazstroi, as well as captains and helicopter pilots, all made a joint decision to begin transferring cargo from ship to shore by helicopter. It was a daring and unusual decision, but past experience gained while unloading explorers from the Lenin onto the North Pole-10 drifting ice station in 1961 provided a big boost and gave confidence to all participants of the operation. In total, for gas workers at Kharasaveye, 3,600 tons of cargo was delivered through ice and unloaded. The principles were thus laid for delivery techniques that were new in Arctic conditions, techniques that were later recognized by the state prize of the USSR. So, a breakthrough in one area – early ice escorts of transport ships – spurred the introduction of innovations in another area, the delivery and unloading of goods in the absence of ports and port equipment. Prolonged Arctic sailing began with such breakthrough voyages, and in everyday Arctic voyages it became the norm. From 1960 to 1976, navigation in the western part of the Northern Sea Route was extended from three months and 10 days to 11 months. It’s a passionless number, but sometimes numbers say more than verbal proof. Plus, the testimony of sailors is remarkable. Here is a radio message from the chief assistant to the captain, Y.I. Kazachkova, which was received in Murmansk from aboard the atomic icebreaker: “The Lenin icebreaker, a top-of-the-range icebreaker and a veteran of the nuclear icebreaker fleet, on the eve of the new year in 1981 received a load that was almost unprecedented – in some places the ice was so heavy that it seemed like we were going through 137 Lenin breaks Ice a sandy beach would be easier. There were constant jam-ups, when the icebreaker would just slide on its nose across the ice and not be able to break through it even with its enormous mass, and not even be able to move backward, and the channel would immediately get frozen by snow, so that even such a great ship as the diesel-electric Navarino is in no condition to pass through, and these jam-ups created extremely difficult operating conditions throughout the entire power system. One objective and very expressive figure for icebreakers is the number of reversals of the engine. Over a month of work in the winter in Taimyr, 11,739 reverses were done (changes in the course of the ship’s movement to the opposite direction). In comparison, over the previous five months combined, only 4,069 reverses were made. The icebreaker and its equipment withstood the most difficult test in December, and crew members once again showed the kind of work that can only delight and inspire deep respect. Thanks to them. It is not for nothing that in the Atomic Ship newspaper an article appeared by Alexei Kotov, a veteran captain of a nuclear-powered icebreaker, who so lovingly titled the piece «Our Icebreaker Is Golden.» In 1979, when the icebreaker turned 20, of the Navy chief T.B. Guzhenko said: «The Lenin atomic icebreaker was a unique test prototype, with which all sorts of equipment was tested. During its tenure, it solved about 300 scientific and practical issues and problems associated with the operation of nuclear power plants.” The icebreaker became a real source of manpower for the entire nuclear fleet. Several thousand people passed practical training on it and became qualified. Some of their names will forever remain in the history of Arctic exploration. These include the outstanding captain of the Arctic and first to manage the nuclear-powered ship, P.A. Ponomarev, and Heroes of Socialist Labor, captains B.M. Sokolov and Y.S. Kuchiyev, chief mechanical engineer A.K. Sledzyuk and others. 138 It would be unfair to trivialize the work of the Lenin as just solving icebreaking and technical problems. Even the icebreaker’s own inventors wouldn’t have suspected it of having this mission. In the harsh conditions of the Arctic, people find it extremely difficult to survive on their own. There is a rule: “Come to the aid of someone else, if you can, no matter what your main activity is.” There was one illustrative episode. After going through more than 800 miles of ice in five days, the Lenin delivered fresh vegetables to winter workers at 10 polar stations. The unloading of cargo was aided by a helicopter. For a motor ship, even with the help of an icebreaker, this work would have taken at least a month. Just as during construction and later while in operation, the first atomic icebreaker continued to be visited by a large variety of people. The sailors understood that there was no better promotion for the use of nuclear energy than showing off the current icebreaker. At every opportunity, they invited guests from distant points of the Arctic coast or colleagues from other vessels. The Murmansk newspaper Komsomolets Arctic kept a radio message from a voyage that told about these meetings: «When they hauled the Admiral Makarov through the Sannikov Strait, a group of icebreaker captains visited one of the last coal miners in the Arctic in the boiler rooms, where firemen burn 100 tons of coal each day. In turn, several groups from the Makarov, before going out for a relaxing evening, listened to explanations from guides aboard the icebreaker: engineer-operator Pilyavets, radiation safety engineer Troshkin, radiation safety technician Zeleransky. “The crew of the nuclear-powered ship gained detailed familiarity with the towed vessels, with trips featuring lectures on the coast becoming a tradition: At Dickson Island, Franz Josef Land and elsewhere 54 lectures were held, as well as discussions. And, at Dickson alone, 400 people visited seven lectures.” 139 Lenin breaks Ice Later in the radio message it was reported: “Yesterday the icebreaker provided the Bunge Land polar station with products from their own reserves because the station’s supply ship could not come in the summer.” And, of course, the Lenin became a place of pilgrimage when returning to its home port of Murmansk. The deck and cabin of the first atomic icebreaker hold the memory of many people who spread the word of the ship’s wonders throughout the world, wonders that transformed the notion of human capabilities in the most severe Arctic vastness on the planet. Aboard the Lenin, Yury Gagarin, the first man to rise into the heights of space, met and shook hands with Yury Kuchiev, the first to lead the vessel Arctica to the North Pole, although the latter didn’t know at the time of the meeting that that event would befall him. Here, the sailors took captive the fiery revolutionary Fidel Castro, who detonated the oppression of slavery in Latin America. Here, there were people who are still endlessly talked about: the color of Russia’s national cultural elite, writers Konstantin Simonov, Arkady Pereventsev, Mikhail Stelmakh, Viktor Konetsky, great athletes and artists. Here, the great composer Alexandra Pakhmutova played on a grand piano for the first time the beloved song of sailors «Tired Icebreaker.» There were kings, presidents and politicians here, and hundreds of thousands of Russian and foreign guests, even tourists, all of whom were well aware that they could not have visited such an icebreaker anywhere else but in Murmansk. Eventually 30 years flew by from the date of commissioning of the first nuclear-powered ship. Since 1975, more powerful and modern counterparts began to appear: the second generation of nuclear-powered icebreakers, led by the flagship nuclear-powered icebreaker Arctica, the first in history to reach the North Pole by active surface navigation, on August 17, 1977. In the Lenin’s final 140 year, the Taimyr, the first in a series of third-generation nuclearpowered vessels came into commission. In short, the veteran of the civil nuclear fleet had someone to pass the Arctic baton to. “The lifespan of nuclear installations for the Lenin atomic icebreaker reached 19 1/2 years with work at an output of 108,000 hours,” academic N.S. Khlopkin, one of the main developers of the project for the first nuclear-powered icebreaker and its nuclear reactors, noted in an article. “It should also be kept in mind that the Lenin icebreaker was not taken out of service because of the condition of the nuclear installation, but due to the wear and tear of the ship’s systems, which had been working hard for more than 30 years.” If you assess it year-wise, the icebreaker exceeded its expected lifespan by five years. During that time, 3,741 transport and icebreaking escorts were conducted, and 654,400 nautical miles (including 563,600 in ice) were traveled, the equivalent of 30 circumnavigations around the equator. In late 1989, the nuclear-powered ship was decommissioned, but it still served in the development of the nuclear fleet. Aboard the icebreaker, scientific research was conducted on the equipment, the results of which have played a role in the design and construction of new nuclear-powered icebreakers. In the 1990s, the fate of the nuclear-powered icebreaker was uncertain. Despite public concerns about its future, solutions for its utilization were initiated. The fate of the icebreaker became clear only at the beginning of the 2000s. V.M. Sokolov, a captain of the icebreaker with 40 years of experience, did a great deal to preserve it as a monument of history and culture, a museum for understanding the Arctic and the development of nuclear icebreakers, and his top assistant, a well-known writer and public figure in the north, V.S. Maslov helped significantly as well. The efforts of the public to preserve the Lenin were consolidated in 2000 with 141 Lenin breaks Ice the creation of the non-profit Foundation for the Support of the Lenin Atomic Icebreaker, which was headed, at the proposal of B.M. Sokolov, by an experienced manager, the long-time former first deputy general director of the Murmansk Shipping Company, A.V. Alexandrovich. The foundation’s president had no illusions and fully realized what stood before him and his fellow thinkers. “Neither Murmansk nor the Kola Bay has ever faced a task of this magnitude,” he wrote in 2002 in the newspaper The Polar Truth. “To preserve for posterity a monument to the history of world civilization … this is the only way one can look at the Lenin nuclear-powered icebreaker, which opened for humanity an era of the peaceful application of nuclear energy in the sea and icy vastness. Thanks to the people who have managed to do this with dignity, never deterred by the world’s public opinion, already frightened by drastically different examples of the use of atomic energy. A special thank-you to the seafarers, as their reliable performance in the ice has firmly established for our youth the reputation of Murmansk as the world capital of the civilian nuclear fleet, and the city has thoroughly cemented its reputation as the main gateway to the Russian Arctic.” The first nuclear icebreaker fleet and the later, more advanced, nuclear-powered ships (a total of nine) provided reliable year-round navigation in the western region of the Russian Arctic and reliable icebreaking support of the transport fleet in the eastern part of the Northern Sea Route. Millions of tons of cargo delivered by the national marine highway were used for the development of the north’s industrial potential. As a result, today the gas, oil and metallurgical industries, as well as other sectors of the economy in remote areas of the Far North, Siberia and the Far East, are working successfully and rapidly evolving. 142 The Lenin icebreaker was kept intact by combining the efforts of maritime transport enterprises and organizations, sponsor support to establishing a memorial on the atomic vessel from Russian industry giants such as the Norilsk Nickel, LUKoil and Rosatom, to which ownership of the nuclear icebreaker fleet passed in 2008. The administration of the city of Murmansk, as well as the Murmansk Region, expressed an interest in the national project. On May 5, 2009, the Lenin nuclear icebreaker was moored near the sea passenger terminal of the city of Murmansk. “The past cannot be separated from the present nor from the future. The Lenin is the best confirmation of this,” said Alexander Timofeyev, director of the Lenin Atomic Icebreaker Arctic Exhibition Center. Citizens would cease to respect themselves if the atomic vessel suffered a sad fate like that of the Arctic icebreaker Yermak, whose home port was also Murmansk but which was cut for scrap. It was primarily the people of Murmansk who saved the Lenin, although many thanks are due to other compatriots, as well as the leading Russian companies operating in the Arctic, as they financially supported the conservation of the first civilian nuclear vessel. The ship is an arguably an example of our national identity, which if awakened will not be stopped by any collapse of the economy, nor the material deprivations of the people that plagued us in the late 1990s and early 2000s. More than 150 million rubles were collected for the project to place the first nuclear-powered ship at a memorial berth, mostly through voluntary donations. Even during the icebreaker’s memorialization as a cultural center, scientists, experts and the public began to gather on board to discuss issues related to the development of the Arctic. In 2005, at the initiative of Murmansk’s public Association of Arctic Explorers, a scientific and historical conference titled “The Past, Present and Future of Arctic Navigation» was held and attended by 143 Lenin breaks Ice representatives of various Russian institutions and organizations concerned about the state of affairs in the Far North. The discussions took place aboard the Lenin nuclear-powered icebreaker. The discussions resembled another almost unknown but very remarkable meeting. In the mid-1990s, the then-director of the International Atomic Energy Agency and later the United Nations’ special envoy on Iraq, Hans Blix, was for three days a guest of the atomic fleet. Of course, he went to the Lenin nuclear-powered icebreaker: Carefully, with passion but with obvious respect for his hosts, he examined the icebreaker and was very upset to learn that its fate was unclear. “I do not have the financial means to support the conservation project of your wonderful ship,” Blix said. “Would you like me to send a letter of support from our organization? The development of this fleet should be supported.” Blix kept his word, and a friendly letter of support was received from the IAEA. Following the staging to the town wharf, a little over a year later an information center about atomic energy was opened on the icebreaker. The center was created through the Rosatom state corporation. Interests converged regarding informing people about atomic energy and the task of preserving the maritime heritage of the country, and the main winner was the ship itself, the atomic icebreaker Lenin. The center, with the help of cutting-edge technologies, shows films about the possibilities and prospects of peaceful uses of nuclear energy, and the nuclearpowered ship – a gigantic historical artifact — confirms the correctness of the chosen path of civilization’s energy development. Visitors to the Lenin nuclear-powered icebreaker don’t need to have anything proven to them when they are surrounded by the future and the past. The icebreaker has attracted more than 120,000 people. It is interesting and pleasant for people of different ages and generations: Veterans, while passing through the 144 corridors and rooms of the legendary icebreaker, remember their youth, when virtually all of the country lived for news coming from space and the expanses of ice. Younger people curiously examine the nuclear reactors, once secret and inaccessible for reasons of radiation safety. The very same youth enthusiastically collect those same reactors in the electronic puzzle games on the computers in the Nuclear Energy Information Center. After stopping by the icebreaker on the way to an international film festival held in Murmansk, famous French actor Pierre Richard stayed for 2 1/2 hours until the hosts of the festival could tear him away. The delegation of the Naval Forces of the United Kingdom — headed by the First Sea Lord, Admiral Sir Mark Stanhope — enthusiastically shared their experiences with the leaders of the Russian civil nuclear fleet while inspecting the nuclear-powered ship. Sailors quickly come to a mutual understanding, even though they speak different languages. Enterprising people in Murmansk quickly assessed the possibilities of the nuclear vessel and started not only to lead their own guests there, but even to utilize the most spacious rooms on board for symposiums, conferences, meetings and other ceremonial events. Supporting this activity, the staff of the Lenin’s Arctic exhibition center is ready to meet them. The most important thing is that the nuclear-powered ship is the business card – or as they say, the brand — by which the city and all of the Murmansk Region will be judged. This is a responsible but, at the same time, an honorable mission. After all, our region is the only place on the planet where one can find nuclearpowered icebreakers, these original keys to the Arctic. An Austrian proposal to hold contemporary art exhibitions aboard the Lenin nuclear-powered icebreaker was received with the enthusiasm in Murmansk. Simon Mraz, cultural attache of the Austrian Embassy in Moscow, commented on the upcom- 145 ing event: “The historical authenticity of the Lenin icebreaker is striking. On such a backdrop, modern art will be more interesting and be more vividly perceived.” Several Austrian artists previously visited the nuclear-powered icebreaker and directed their attention to photographs by icebreaker master mechanic Vladimir Kondratyev. The pictures were made during his time as a young sailor, when he began his career on the Lenin. The photographs pleased the guests so much that they invited Kondratyev to participate in the exhibition. This is probably to be expected: An original project always receives an exceptional continuation. Lenin breaks Ice Vladimir Blinov historian at “Rosatom Flot” in Murmansk 146 147 DER ERSTE ATOMEISBRECHER Von Wladimir Blinow Lenin bricht Eis Wenn ich Führungen an Bord des in der Geschichte ersten Atomeisbrechers Lenin mache, stellen mir die Besucher oft ein und dieselbe Frage: Aus welchem Grund entstanden in der UdSSR die ersten Atomeisbrecher? Die Antwort fällt einem leicht, wenn man daran erinnert, dass Russland ein Land im Norden ist und am Nordpolarmeer über die weltweit längste Küste verfügt. In der Sowjetunion tendierte man dazu, diese Besonderheit der geografischen Lage sowohl als einen Vorteil für die sozialwirtschaftliche Entwicklung, als auch als eine zu überwindende Schwierigkeit zu sehen, bedingt durch das raue Klima und die große Entfernung der Polargebiete von den traditionellen Entwicklungszentren der Zivilisation. Bis zum Zweiten Weltkrieg, in den 20er und 30er Jahren des vorigen Jahrhunderts, hat die Sowjetunion einen enormen Durchbruch bei der Erschließung der arktischen Weiten erzielt. Es war die Zeit, in der man den nördlichen Seeweg entlang der Nordpolarküste Russlands ausbaute. Man verließ sich damals ganz auf die Grenzenlosigkeit der menschlichen Reserven und Möglichkeiten. Der technische Fortschritt ging noch nicht über Dampfmaschinen und Kohleheizkessel hinaus. Die 20er Jahre erwiesen sich als das Jahrzehnt, in dem erfolgreiche Expeditionen auf den Polarmeeren und den großen sibirischen Flüssen zur Karasee und zum Fluss Kolyma stattfanden. Sie wurden jährlich mit Hochseeschiffen zum Warenaustausch zwischen dem europäischen und dem sibirischen Teil des Landes durchgeführt. Entscheidend aber war die erfolgreiche Bewältigung des nördlichen Seeweges von Westen nach Osten durch den dampfbetriebenen Eisbrecher „Sibirjakow“. Die Fortschritte waren bedeutend: Innerhalb weniger Jahre machte man sich unwirtliche Gebiete zu eigen, Fabriken, Holzkombinate, Städte wurden gegründet. Im Jahr 1937 aber ereignete sich ein schwerer Zwischenfall: 27 Dampfer und Eisbrecher mussten 148 den Winter im Eis verbringen, drei von ihnen wurden vom Eis ernsthaft beschädigt, und der Dampfer „Rabotschi“ ging unter. Die Schlussfolgerung aus diesen Erfahrungen war, dass zur Erschließung der Arktis neue Technologien nötig waren. Der Ausbruch des Zweiten Weltkriegs verhinderte zunächst die Realisierung solcher Pläne. Nach dem Krieg gingen die technischen Entwicklungen und der Ausbau der Eisbrecherflotte weiter. Insbesondere in den 50er Jahren entstanden Schiffe mit Dieselantrieb und mit dieselelektrischem Antrieb, die bis zur Mitte der 70er Jahre eine führende Position einnahmen. Zur selben Zeit aber kam die Idee auf, den ersten Atomeisbrecher zu bauen. Wladimir Konstantinowitsch Kowalenko, der viele Jahre seines Lebens der Entwicklung der zivilen Atomschiffflotte widmete und über die Einzelheiten bei der Durchführung von Schiffsprojekten Bescheid wusste, beschreibt treffend die Geschehnisse, die zur Entstehung des Atomschiffes Lenin führten: „1950 wurde der Plan eines 40.000 PS starken, mit einfachen ölbeheizten Kesseln und Dampfturbinen angetrieben Eisbrechers ausgearbeitet und präsentiert. Zum Glück kam man bei diesem Bauplan so zu sagen auf keinen grünen Zweig. Man schlug also vor, in denselben Schiffrumpf und gemeinsam mit derselben Dampfturbinenanlage drei Atomreaktoren einzubauen. Stellen Sie sich das einmal vor! Gesagt und auch 1959 getan. Das war bereits der Bauplan Nr. 92 und der weltweit erste Atomeisbrecher mit dem Namen ,Leninʼ.“ Die Atomenergie wurde im Bereich des Seetransportes in der sowjetischen Arktis genau zur richtigen Zeit eingesetzt. In der Mitte der 50er Jahre wurde der Anstieg des Güterverkehrs auf den Strecken des nördlichen Seeweges durch die begrenzten technischen Möglichkeiten der Eisbrecher, die die Transportschiffe durch das Eis lotsten, sehr stark beeinträchtigt. Mit dem Aufkommen der ersten Atomschiffe ergaben sich Möglichkeiten, die Schifffahrtsperiode auf dem nördlichen Seeweg, 149 Lenin bricht Eis die bis dahin auf zwei bis drei Sommermonate begrenzt gewesen war, zu verlängern. Außerdem schaffte man es dadurch, die Schnelligkeit und Sicherheit der Schiffe bei den Fahrten durch das Eis zu erhöhen. Hier stellt sich die Frage: Wodurch waren diese Verbesserungen möglich? Die hohe Energieintensität des Atombrennstoffes (der täglich verbrauchte Brennstoff wiegt weniger als 50 Gramm) ermöglicht es, an Bord eines Eisbrechers Kraftstoffreserven unterzubringen, die für drei bis vier Jahre ausreichen würden. Im Idealfall hätte ein Schiff in diesem Zeitraum in keinen Hafen fahren müssen, wäre da nicht die Notwendigkeit gewesen, die Besatzung zu wechseln und lebensnotwendige Ressourcen für den Betrieb an Bord nachzufüllen. Zum Vergleich: Ein Eisbrecher mit dieselelektrischem Antrieb kann, ohne Kraftstoffreserven nachzufüllen, 20 bis maximal 50 Tage eingesetzt sein. Atomschiffe hingegen mit auf Sparstufe gestellten Reaktoren könnten zehnmal die Erdkugel umrunden, ohne Atombrennstoff nachfüllen zu müssen. Aber das ist noch nicht alles. Es ist bekannt, dass der nördliche Seeweg ein Netz relativ seichter Seestrecken ist. Vor allem in den Mündungen der sibirischen Flüsse, zu deren Häfen die Güterschiffe von Eisbrechern gelotst wurden, ist dies der Fall. An diesen Stellen mussten die Schiffe bedingt durch die Seichte einen geringen Tiefgang haben. Jedoch die erhöhte Leistungskraft der normalen Eisbrecher — es genügte bereits, wenn diese eine Eisstärke von 2-2,5 Metern durchbrachen — führte zu einer erhöhten Dimensionierung, vor allem um eine größere Menge an Flüssigkraftstoff unterzubringen. Der größere Tiefgang daher engte ihre Verwendung in küstennahen flachen Gewässern durch das Risiko, auf Grund zu laufen, ein. Die Atomeisbrecher hingegen, vor allem jene der dritten Generation, die wegen ihres geringen Tiefgangs auch „Flachgänger“ genannt wurden, waren optimal für die Schifffahrt in seichten Gewässern geeignet. Was jedoch heute so offensichtlich ist, musste in den ersten Betriebsjahren des Atomeisbrechers Lenin 150 mit konkreten Operationen bei der Begleitung von Transportschiffskarawanen im Eis erst bewiesen werden. Davor noch mussten die Erbauer des ersten zivilen Atomschiffes die Vorteile des neuen Eisbrechertyps mittels zuverlässiger technischer Berechnungen theoretisch untermauern. Die wissenschaftliche Leitung übernahm der hervorragende Atomphysiker A.P. Alexandrow, der auch Akademiemitglied war. Ein großes Team, das sowohl aus Atomenergieexperten, also auch aus Schiffsbauern und Betriebsleuten bestand, war ihm zugeteilt. Die Kernanlage wurde unter der Leitung des berühmten russischen Konstrukteurs I. I. Afrikantow geplant. Als wichtigster Planer des Atomschiffes fungierte das Zentrale Konstruktionsbüro (ZKB) Nr. 15, das eher unter seiner heutigen Bezeichnung ZKB „Eisberg“ bekannt ist, wobei W. I. Neganow der Hauptkonstrukteur des ersten Atomeisbrechers war. „In der Arktis müssen hölzerne Schiffe fahren, jedoch auf ihnen müssen sich eiserne Menschen befinden“ — so lautet ein altes norwegisches Sprichwort, das die Überzeugung der Nordpolarseefahrer der Vergangenheit zum Ausdruck bringt, die heute unverständlich und skurril erscheint. Man glaubte einst, dass ein stählernes Schiff unvermeidbar von den Eisplatten zerdrückt und versenkt würde, eine Vorstellung, die der Vergangenheit anzugehören schien. Die Bauherren der Lenin aber stellten sich zurecht die Frage: Wird der neue Eisbrecher mit seiner noch nie dagewesenen Kraft dem Druck auf das schwer überwindbare Eis standhalten? „… Man musste nun eine neue Stahlart herstellen, die über eine höhere Schlagfestigkeit, eine gute Schweißfestigkeit und eine Resistenz gegen Rissausbreitung bei niedrigen Temperaturen verfügte“, betonte Wassili Neganow. Der Rumpfstahl der Marken AK-27 und AK28 für das erste und die darauffolgenden Atomschiffe wurde eigens im „Prometej“-Institut ausgearbeitet. Um die Standfestigkeit des Rumpfes im Laufe des Bauprojekts des Eisbrechers zu gewährleisten, haben die Konstrukteure eine Vorrichtung zur Sicherung der Unsinkbarkeit einge- 151 Lenin bricht Eis baut, sollte es zu einem Wassereintritte bei den beiden größten Zellen durch eine Beschädigung der Umkleidung kommen. Dies entsprach den strengen Anforderungen im Schiffsregister. Um dies zu erreichen, wurde jener Teil des Rumpfes an den Zellen mit elf seitlichen wasserundurchlässigen Hauptschotten geplant. Ausgehend von den Erfahrungen in der Seefahrt, haben die Bauherren des Atomeisbrechers Lenin gewusst, dass eine auch noch so große Stärke des Eisbrechers diesen nicht davor bewahren konnte, im Eis stecken zu bleiben. Aus genau diesem Grund wurde für das erste Atomschiff ein ganzes System von Ballasttanks, bestehend aus Krängungs- und Trimmtanks, geplant, das für das Aussteuern des Eisbrechers zuständig war, sollte sich dieser einmal festfahren. Mit dem Krängungssystem des neuen Typs, das das Wasser mit Hilfe von zwei starken Pumpen aus den Tanks der einen Schiffsseite in die Tanks der anderen Seite pumpte, war es möglich, das Schiff für zweieinhalb Minuten auf einer Krängung von fünf Grad zu halten. Die Tanks des Trimmungssystems befanden sich im Schiffsbug und im Hinterschiff des Eisbrechers. Sollte der Eisbrecher sich einmal festfahren, konnte somit das Wasser aus dem Schiffsbug in das Hinterschiff gepumpt werden. Der Schiffsbug konnte auf diese Art gehoben werden, der Eisbrecher konnte auf das Eis hinauffahren und dieses mit seinem enormen Gewicht zerstören. Die enorme Leistung des Eisbrechers stellte nicht nur an den Schiffsrumpf, sondern auch an die Kernkraftanlage zusätzliche Anforderungen. „Ein besonderes Merkmal des Wasser-Wasser-Reaktors ist die hohe Widerstandsfähigkeit seiner Komponenten, die für den enormen inneren Druck geplant wurden“, sagt der Chefkonstrukteur des Eisbrechers W. I. Neganow rückblickend auf die Projektlaufzeit. „Dies erleichtert die Erfüllung der Hauptanforderung an den Aufbau des Eisbrechers, und zwar ist dies die Fähigkeit, Einwirkungen wie Vibrationen, Schlagbelastungen und Schwingungen standhalten zu können.“ An dieser Stelle muss eine kurze Erklärung zur Besonderheit dieses Re152 aktortyps eingeschoben werden, die von dem berühmten Marineingenieur der Atomeisbrecher-Flotte Wladimir Karatjejew geäußert wurde: „Die Stärke des Wassers als Moderator der nuklearen Kernreaktion liegt darin, dass es den Selbstschutz des Reaktors gewährleistet, was wiederum ausschließt, dass sich ein solcher Unfall, wie der von Tschernobyl, wiederholt. Grund dafür ist, dass der Reaktor bei dem Versuch, seine Leistung über einen zulässigen Wert zu erhöhen (dies kann durch einen Fehler des Bedienungspersonals oder durch irgendwelche äußeren Einwirkungen vorkommen), den Widerstand des Wassers zu spüren bekommt. Dieses verhindert bei seiner Erwärmung eine Vermehrung der Neutronen und damit auch einen übermäßigen Anstieg der Leistung. Die Bauherren des ersten Atomeisbrechers haben nicht nur die Fragen der Zuverlässigkeit und der Sicherheit der angewendeten Technik gründlich durchdacht, sie haben auch an die Menschen gedacht, die sich mit den für jene Zeit neuen und revolutionären Technologien befassen mussten. Die Lebens- und Kommunikationsumstände der Seemänner, denen nun lange Schifffahrten bevorstanden, bedingten, dass man neue und moderne Lösungen suchte. Die Architekten beachteten bei den Planungen, dass die Seefahrer monatelang fern von der Küste und ihren Familien leben und arbeiten mussten, inmitten der eintönigen Weiten von Eis und Schnee, die wegen der monotonen Helligkeit oder der Dunkelheit der langen Polarnächte für sie sehr anstrengend waren. Um das schwere Leben erträglicher zu machen, entschied man sich bei der architektonischen Gestaltung der Innenräume für synthetische Materialien, verbunden mit verschiedenen, vorwiegend hellen Holzarten. Man verwendete „lebendiges“ Material, das an die Atmosphäre der Küsten erinnern sollte; beispielsweise wurden die Wände in der Gesellschaftskabine, der Besatzungskantine und im Rauchsalon mit Linkrusta-Tapeten und Dekorationsstücken versehen, die mit Nussholz furniert wurden. Für die Täfelung des Musiksalons wurde goldgelber Ahorn, auch „Vogelaugenahorn“ genannt, verwendet. 153 Lenin bricht Eis Der Klubraum des Eibrechers ist mit hellem Eschenholz ausgekleidet. An der Vorderwand befindet sich ein dekoratives Bild mit dem Panorama von Leningrad, der Stadt, in der der erste Atomeisbrecher entstand. Jedoch das bemerkenswerteste Wandbild befindet sich in der Mitte der Gesellschaftskabine und stellt zweifellos einen kulturhistorischen Wert dar, denn auf ihm sind die Hauptereignisse der jahrhundertelangen Erschließung der Arktis ausdrucksstark und reliefartig abgebildet. Ähnliche Elemente sind auf den nachfolgenden Atomeisbrechern nicht zu finden, und wenn auch die Technik des ersten Atomeisbrechers im Vergleich mit den neueren veraltet ist, so verliert doch die Ausgestaltung des Schiffes niemals an Wert. Alle Wohnkabinen im Decksaufbau des Atomschiffes sind durch einen vertikalen Treppengang miteinander verbunden, der aus Buntmetall und Holz besteht. Dies sind Materialien, die ein Gefühl der Gediegenheit und Eleganz vermitteln und die typisch für die Gestaltung der Innenräume der bedeutendsten Schiffe in der Geschichte waren. Vervollständigt wird diese Lösung durch eine moderne Beleuchtung der Korridore und Räume mit Leuchtstoffröhren. Somit hat man versucht, im Interieur des Eisbrechers die Vergangenheit mit der Gegenwart zu vereinen. Die Außenseite des Eisbrechers gleicht einem Glattdeckschiff mit einem gemäßigten Sprung, der durch einen Aufbau und zwei Masten verlängert wurde. Im Vortrag „Der Atomeisbrecher Lenin“, mit dem das Akademiemitglied A. P. Alexandrow bei der Zweiten internationalen Konferenz der Vereinten Nationen für die friedliche Nutzung der Atomenergie 1958 in der Schweiz aufgetreten ist, hieß es wie folgt: „Die Hauptabmessungen des Eisbrechers (die maximale Länge 134 m, die maximale Breite 27,6 m, die Seitenhöhe am Hauptspant 16,1 m und der Tiefgang 9,2 m) wurden nicht nur unter Beachtung der allgemeinen Spezifikation des Eisbrechers, sondern auch einer Reihe von Einschränkungen, die dem Eisbrecher durch gewisse An154 forderungen des Normalbetriebs auferlegt waren, ausgewählt. Die Anforderungen waren wie folgt: das geringe Verhältnis der Länge zur Breite, das für eine bessere Manövrierfähigkeit im Eis notwendig war; die Möglichkeit, mit dem Eisbrecher in Trockendecks anzulegen; die Gewährleistung der Unsinkbarkeit, der Leckstabilität und der im Vergleich zu bestehenden Schiffen besten Qualität (erhöhte Seeausdauer, besserer Schubbelastungsgrad, verbesserte Bewohnbarkeit des Schiffes u.a.).“ In den für die Admiralitätswerft entscheidenden 50er Jahren wurde in der Werksleitung ein Stand mit einer elektrischen Landkarte aufgestellt, auf der leuchtende Lampen jene Industriezentren anzeigten, die an dem Bau des Atomschiffes Lenin teilnahmen. An dem ersten Atomeisbrecher baute das Land drei Jahre und drei Monate. Ohne Vorbehalt kann gesagt werden, dass es das Land war, auch wenn die Admiralitätswerft in Leningrad als offizieller Auftragnehmer bestimmt wurde. Die Gesamtzahl der Teilnehmer an dem Bau belief sich auf ca. 500 Arbeitsgruppen aus 48 Wirtschaftsregionen der UdSSR. Dies waren unter anderem Planungs- und Konstruktionsbüros, wissenschaftliche Einrichtungen, Industrie- und Bauunternehmen. Der Bau des Eisbrechers begann am 24. August 1956. Am 5. Dezember 1957 wurde er dann zu Wasser gelassen und beim Wall des Werks fertig gebaut. Im August 1959 wurden dann die Reaktoren physikalisch angefahren. Am 12. September lief das Atomschiff zu seiner Probefahrt auf den Finnischen Meeresbusen aus, und am 3. Dezember wurde der Eisbrecher nach der Beendigung der Fahrt von der Staatskommission übernommen. An diesem Tag wurde auf ihm die Staatsflagge der UdSSR gehisst. Dieses Datum ist in die Geschichte nicht nur als Gründungstag der ersten Atomschiffflotte eingegangen, sondern vor allem als Geburtstag einer vaterländischen Atomeisbrecherflotte. Für den Bau des Atomschiffes Lenin fiel die Wahl nicht zufällig auf die Admiralitätswerft. Im Laufe vieler Jahre wurden hier Eisbrecher gebaut und repariert. 1928 hatte man hier die Generalreparatur der 155 Lenin bricht Eis ersten Generation der arktischen Eisbrecherflotte, Ermak, die im englischen Newcastle gebaut worden war, durchgeführt. Danach wurden eigene Erfahrungen im Bau arktischer Schiffe gesammelt und unter anderem die Transporteisbrecher Semen Dezhnev und Lewanewski gebaut. Der Bauauftrag für das „atomare“ Schiff wurde der Admiralitätswerft übergeben, da sie die erste im Bereich des sowjetischen Schiffsbaus gewesen war, die anstatt des Vernietungsverfahrens der Schiffrumpfe das fortschrittliche Elektroschweißverfahren angewendet hatte. Beim Bau des Atomeisbrechers erfuhr dieses Verfahren ein enormes Wachstum Um die Größenordnung der Arbeiten zu zeigen, genügen einige Zahlen: Tausende Tonnen an Metallkonstruktionen, kilometerlange Rohrleitungen, hunderte Kilometer verlegte Kabel usw. Aber meines Erachtens kann das Wesentliche in wenigen Worten gesagt werden: Der Atomeisbrecher ist das Ergebnis einer maximalen Bündelung der Ideen seiner Bauherren im engen Raum des Schiffsrumpfes und des Oberbaus. Die Konstruktion eines Schiffes beginnt mit Schnürbodenarbeiten, d. s. Markierungen der Rumpfdetails in realer Größe. In der Werft selbst gab es nicht genügend Platz, um diese Arbeiten, die zweieinhalbtausend Quadratmeter benötigten, durchzuführen. In der Rumpfbauwerkstatt fertigte man daher verkleinerte Schablonenzeichnungen im Maßstab 1:10 an. Danach wurden diese mit Hilfe von Fotoplatten aufgenommen, und in der Endphase wurde die Lichtkontur mittels Negativen bereits in realer Größe auf Metall projiziert. Diese fotooptische Methode ermöglichte einerseits, das Problem des Platzmangels in der Werkstatt zu lösen, und andererseits, den Arbeitsaufwand der Schnürbodenund Abmessungsarbeiten um sage und schreibe 40% zu reduzieren. Der Arbeitsfortgang konnte durch die Bearbeitung des robusten und äußerst dicken Stahles, der beim Bau des Eisbrechers verwendet wurde, beträchtlich eingebremst werden. Die Ingenieure erstellten nun gemeinsam mit den Arbeitern für das Schneiden des 40-50 mm dicken Stahls einen Gaspulverschweißer. Das war eine 156 Halbautomatschweißmaschine, durch welche mehr als 50 Facharbeiter freigesetzt wurden und die Arbeitsproduktivität um ein Vierfaches erhöht werden konnte. Für den Bau des Rumpfes wurden verschiedene spezielle Stahlarten verwendet, die sehr solide und korrosionsbeständig waren. Durch das übliche Handschweißen wurde der gesamte Bauprozess sehr stark verzögert. Einen Durchbruch brachte dann die Einführung des vollautomatischen und halbautomatischen Schweißens des rostbeständigen Stahls, denn dadurch konnten an den fünf Maschinen 20 mit der Hand arbeitende Schweißfachkräfte ersetzt werden. Im Übrigen hatten die restlichen Arbeiter genug zu tun, denn wenn man die Schweißnähte, die die Arbeiter der Stapelabteilung zusammenschweißen mussten, auf eine Linie ziehen würde, so würde diese von Leningrad bis nach Wladiwostok reichen, was einer Strecke von ungefähr elftausend Kilometern entspricht. Um das bisher nirgendwo erprobte Schweißverfahren des rostbeständigen Stahls auf den letzten Stand zu bringen, musste man zuvor mehr als zweihundert Experimente durchführen. In großem Maße wendete man bei der Montage der Rohrleitungen zusätzlich zum Gasschweißen und Löten das Verfahren des Lichtbogenschweißens an. Einen anderen Ausweg gab es bei der Suche nach effizienteren und die Arbeitszeiten verkürzenden Verfahren nicht, da allein von den verschiedenen Rohren mit einem Durchmesser von 10 bis 700 mm 26.000 Stück hergestellt und eingebaut wurden. In der Werft herrschte eine simple Überlebensregel: Ausweglose Situationen gibt es nicht! Da die Leistungsstärke der Kräne und Pressen in der Werft nicht ausreichten, um die eine halbe Tonne schweren Stahlbleche für die Boden- und Bordteile des Schiffes zu biegen, wurde zuerst vorgeschlagen, die großen, kompliziert konstruierten Blechwerkstücke, in einem anderen Werk zu bearbeiten. Jedoch hätte dies zusätzliche Zeit und zusätzliches Geld gekostet. Deshalb wurde eine eigene Biegetechnik für die dicken Stahlbleche der Verkleidung des Eisbrechers mit der werkseigenen Ausrüstung entwickelt. 157 Lenin bricht Eis Derartige Beispiele für kreative Ansätze gab es in großer Zahl: Während des Baus des Atomeisbrechers gelang es, mehr als fünfhundert Rationalisierungsvorschläge zu realisieren und dadurch um vier Millionen Rubel zu reduzieren. Ein besonders interessanter Nachweis der Kreativität beim Bau des Atomeisbrechers klingt rechtüberraschend: Die Ingenieure haben sich ein Konstruktionsprinzip der alten Ägypter, nämlich das Dreieck als Grundform, zum Vorbild genommen, indem sie die Pyramidenmethode bei der Montage des Schiffsrumpfes einsetzten. Im Gegensatz zur herkömmlichen Montage hat man den Schiffsrumpf in Pyramiden aufgeteilt und damit einige Vorteile gewonnen. Es wurde möglich, einige Sektionen des Rumpfmittelteils, den Schiffsbug und auch das Hinterschiff gleichzeitig zu montieren. Man hat den Druck und die Verformung des Metalls, die durch die Schweißung entstanden waren, auf ein Minimum reduziert, ebenso den Umfang der Schweißung selbst. Dies wirkte sich positiv auf die Beibehaltung der Sollform und der Umrisse des Schiffsrumpfes aus. Mit der Pyramidenmethode konnte man einen schnellstmöglichen vertikalen Aufbau der Bauteile des Schiffsrumpfes in seinem Querschnitt gewährleisten. Dies wiederum ermöglichte, dass man die Arbeiten am Schiffsrumpf, die Montagearbeiten und die Ausrüstungsarbeiten parallel ausführen konnte. Bereits während der Bauzeit wurde die Schiffsbesatzung des Atomeisbrechers zusammengestellt, was später beibehalten wurde. Man suchte Atomspezialisten und Seemänner, die verständlicherweise alle einerseits über Erfahrung und andererseits über eine fachspezifische Ausbildung verfügen mussten. Die Leute nahmen zuerst am Bau der mit Atomkraft betriebenen Schiffe teil, um danach auf diesen zu arbeiten. Das war ungewöhnlich für eine Seeflotte, die normalerweise die Besatzungsmitglieder eigenständig ausbildete. Über einen Leiter der Besatzung des ersten Atomeisbrechers erzählte Igor Aleksejewitsch Domachin, einer der geachtetsten und erfahrensten Elektromechaniker der Atomflotte: 158 „Alle waren wir beeindruckt von der Kommunikation mit Herrn Alexander Kalinowitsch Sledsjuk, der schon bald zum Hauptmarineingenieur des Atomeisbrechers Lenin ernannt wurde ... Es gab keinen anderen Seemann, der den Eisbrecher so gut kannte. Er begann diesen bereits in der Planungszeit zu studieren. Da er auch Seemann der Handelsflotte war, eignete er sich durch das Lesen von technischen Texten die englische Sprache perfekt an. Das Leistungsvermögen dieses Menschen war unglaublich – er arbeitete 16 Stunden am Tag. … Und als dann die Frage nach einer offiziellen Erlaubnis für die Arbeit an der Atomanlage, die kein Seemann bisher besaß, aufkam, absolvierte Sledsjuk die sechsmonatigen Kurse in der Stadt der Atomexperten, Obninsk, innerhalb von nur einem Monat und erntete dafür die ersehnten „Früchte“ und … mit einem Schlag beeindruckte er mit seinem Wissen und seiner Ausstrahlung den wichtigsten Physiker des Landes, das Akademiemitglied Alexandrow. Anatoli Petrowitsch Alexandrow war so sehr beeindruckt von diesem Menschen, dass er sofort zum Freund der Familie des Akademiemitgliedes wurde und somit auch oft in deren Haus zu Besuch war. Auf den Eisbrecher kehrte Kalinytsch (so wurde er von allen genannt) als Maschinenführer … in der Aufsichtsgruppe über den Bau des Eisbrechers zurück.“ Noch bevor der Atomeisbrecher Lenin in Betrieb genommen wurde, stellte er einen ungewöhnlichen Rekord auf: In den etwas mehr als drei Jahren Bauzeit hatten ihn bereits ungefähr hunderttausend Exkursionsteilnehmer besucht. An Bord des Eisbrechers ist in dieser Zeit auch ein Dutzend ausländischer Delegationen gewesen. Unter den Besuchern befanden sich Leute von Rang, wie zum Beispiel der finnische Präsident Urho Kekkonen, der britische Premierminister Harold Macmillan und der Vizepräsident der USA Richard Nixon. All diese Persönlichkeiten lobten die Bauherren des Atomschiffes gebührend. Jedoch am treffendsten drückten englische Exkursionsteilnehmer das Wesentliche der damaligen Geschehnisse im Gästebuch aus: „Wir nehmen viele Eindrücke von Dingen mit uns mit, die der Zukunft angehören.“ 159 Lenin bricht Eis 12. September 1959, Anlegestelle der Admiralitätswerft. Mit programmatischen Worten wandte sich der Direktor der Admiralitätswerft, Boris Jewgenjewitsch Klopotow, an die Seemänner des Atomeisbrechers Lenin, die an dessen Probefahrten teilgenommen hatten. Er legte damit die Gründe für den Bau des ersten Atomeisbrechers offen: „Die Schiffsbesatzung hat für die weitere Erforschung der Arktis und die volle Nutzung der Leistung des Eisbrechers folgende Aufgabe: Sie soll die Grenzen der Jahreszeiten löschen und somit von Jahr zu Jahr die Navigationsperiode verlängern und von Jahr zu Jahr die Transportwege auf dem nördlichen Seeweg erweitern. Und eines Tages wird das Ziel, diese Wege in jeder beliebigen Jahreszeit befahren zu können, erreicht sein.“ Das Gesagte wurde in die Realität umgesetzt. Und eine nicht unbedeutende Rolle spielte bei der Erreichung einer volljährigen Navigation in der russischen Arktis der Atomeisbrecher Lenin. Während der ersten Navigation 1960 gestaltete sich die Fahrt der 38 Flussschiffe in einer Karawane durch die Wilkizkistraße besonders schwierig und verlangte der Besatzung des Eisbrechers die höchste Schifffahrtskunst ab. Unter den Schiffen befanden sich Bugsierschlepper, Motorschiffe, Tanker, Leichter und Passagierschiffe, die für die Nachbesetzung der Flussschifffahrtsflotte der Kolyma-Indigirka- und LenaDampfschifffahrt bestimmt waren. Kurzum, die Flotte war wenig geeignet für die Fahrt im Meereseis. Aufgrund dessen waren die Schiffe eineinhalb Monate bei der Insel Dikson stillgestanden, um auf eine Besserung der Eisbedingungen zu warten, solange der Atomeisbrecher ihnen noch nicht zur Hilfe kam. Sechs Tage und Nächte dauerte dann die Operation im Eis. Dabei überwand die Schiffskarawane, in noch nie dagewesene Größe, die vom Lenin geführt wurde, dreihundert Seemeilen. Im darauffolgenden Jahr wurde in der Chronik des Eisbrechers wieder eine ungewöhnliche Seite geschrieben. Zum ersten Mal in der Geschichte wurden Polarspezialisten auf einem treiben160 den Eisfeld ausgesetzt, um wissenschaftliche Untersuchungen abseits von Bord des Atomeisbrechers durchzuführen. Die Schiffsbesatzung half mit, in nur kürzester Zeit die wissenschaftliche Messstation „Nordpol-10“ aufzubauen. Dieser neue Einsatz der Atomeisbrecherflotte entwickelt sich nun seit mehr als einem halben Jahrhundert; heute ist auf dem treibenden Eisfeld die Station „Sewerny Poljus-40“ in Betrieb, die ebenfalls vom Bord eines Atomeisbrechers abgesetzt wurde. Die wichtigste Aufgabe des ersten Atomeisbrechers war die Lösung experimenteller und praktisch-betriebstechnischer Probleme. Letztere standen in Verbindung mit den längeren Navigationsperioden auf dem nördlichen Seeweg und der Erschließung neuer, bisher noch unerreichter Regionen und Seewege. Nicht alles war jedoch einfach. Es stellte sich heraus, dass die Atomenergieanlage mit drei Reaktoren OK150 Fehler aufwies, und somit wurde sie in der Zeit von 1967 bis 1970 von der leistungsstärkeren, zuverlässigeren und effizienteren 2-Reaktoranlage OK-900 ersetzt. Auf der Lenin durchlief diese dann unter schwierigen Umständen ihren experimentellen Probelauf im Eis. Die Anlage erwies sich als hervorragend und wurde zur Grundlage für alle nachfolgenden Kernenergieanlagen. Die Fahrten des ersten Atomeisbrechers gingen in die Geschichte ein. Es waren dies die erste bis in den späten November des Jahres 1970 verlängerte Navigation auf der Strecke Murmansk-Dudinka-Murmansk und die erste Transitschifffahrt zweier Eisbrecher auf der Strecke des nördlichen Seewegs aus Murmansk nach Pewek (neben der Lenin das Dieselelektroschiff Wladiwostok), die, nebenbei erwähnt, die Navigation in der Zeit von Mai bis Juni des Jahres 1976 durchführten — einer ungewöhnlich frühen Frühlingsperiode. Später kam noch eine Fahrt hinzu, die als „Die erste experimentelle bei Jamal“ bekannt wurde. Auch diese Fahrt fand für arktische Verhältnisse relativ früh im Jahr statt, nämlich im März 1976, und machte es möglich, die Güterzufuhr für die Erdgasförderer der Halbinsel Jamal zu steigern. 161 Lenin bricht Eis Die Lenin spielte vor allem in der Endphase der Navigation eine wichtige Rolle, als es darauf ankam, die in der See festgefrorenen Transportschiffe an Land zu ziehen. Die Lehren, die aus der leidvollen Überwinterung der Schiffe im Eis im Jahre 1937 gemacht worden waren, kehrten lebhaft in das Gedächtnis zurück. Die Lenin aber schaffte es im Oktober 1963, das Dieselelektroschiff Indigirka aus der „Eisgefangenschaft“ zu befreien. Dies war aber nicht die einzige Rettungsoperation des Eisbrechers. Im selben Jahr hat die Lenin einen ernsthaften Unfall verhindert: den Zusammenstoß der beiden Motorschiffe Zimljanskges und Nemirowitsch-Dantschenko, die durch den enormen Druck des Eises in einem rechten Winkel gefährlich nahe aneinander kamen. Die Katastrophe wäre geschehen, hätte der Atomeisbrecher das Eis in der Nähe der Schiffe nicht zerstört und diese auf einen sicheren Abstand voneinander gebracht. Zu der Zeit, als der Atomeisbrecher Lenin zum ersten Mal die Eisstrecken befuhr, wurde die Schifffahrt auf der Arktis noch ausschließlich in der Sommer- und Frühlingszeit durchgeführt, also nicht länger als zweieinhalb bis drei Monate. Im Staatsarchiv des Gebietes Murmansk ist diesbezüglich ein interessanter Vermerk des Gebietskomitees der KPdSU erhalten, der mit Juni 1963 datiert ist: „In Bezug auf die Inbetriebnahme des Atomeisbrechers Lenin konnte folgende wirtschaftliche Auswirkung, die ausschließlich durch die Beteiligung der enormen Leistungskräfte des Eisbrechers an der Schifffahrt erklärt werden kann, festgestellt werden: Aus einem Vergleich der arktischen Seefahrt zwischen dem Jahr 1958 und dem Jahr 1962, in dem der Eisbrecher Lenin bereits im Einsatz war, wird sichtbar, dass die Betriebszeit für die Arbeiten bei Igarka 1962 um 57 Tage und Nächte verlängert werden konnte, die Befahrbarkeit der Laptewsee um 63 Tage und Nächte und die Durchfahrt durch die Wilkizkistraße wurde 1962 am 26. Juli und nicht, wie es 1958 der Fall war, am 23. August beendet. 162 Dank der Erweiterung der Navigationsperiode in der arktischen Schifffahrt, konnten 1962 um 61 Schiffe mehr an der Navigation in den Nordpolargebieten teilnehmen als 1958. Dies ermöglichte es, die direkte Zufuhr in die Arktis gegenüber 1958 um 24% zu steigern, und sicherte den Anstieg der Tonnenmeilenleistung der Arbeit in der Arktis um 32,1%.“ 1976 konnte man bereits elf Monate lang navigieren. In dieser Zeit fand auch jene Fahrt der Lenin statt, die 13 Monate ohne Zwischenstopp durchging — das waren 390 Tage und Nächte! Am 10. April 1974 wurde dem ersten Atomeisbrecher Lenin die höchste Auszeichnung der UdSSR, der Leninorden, verliehen. In der diesbezüglichen Verordnung des Präsidiums des Obersten Sowjets der UdSSR (des höchsten gesetzgebenden Organs des Landes) wurde angemerkt: „Für den enormen Beitrag zur Ermöglichung des Transportes von volkswirtschaftlichen Gütern in der Arktis und zur Nutzung der Atomenergie für friedliche Zwecke.“ In den 70er Jahren wurde das Thema der schnelleren Fortbewegung der Transportschiffe mithilfe der Eisbrecher immer wichtiger. Eine andere Lösung gab es für die Intensivierung des Transportverkehrs auf den Strecken des nördlichen Seeweges nicht. Hinzu kam, dass bald nach dem Auftreten der neuen kraftvollen Atom- und Dieselelektroeisbrecher verlangt wurde, die stark ramponierte arktische Transportflotte zu ersetzen. Die meisten dieser Schiffe waren veraltet; um die Durchfahrgeschwindigkeit zu steigern, benötigte man Transporter, die der Klasse „Verstärktes Eis“(„Usilennij ledovy“=UL) angehörten und eine höhere und zuverlässige Gängigkeit im Eis hatten. Abgelöst wurden diese Schiffe durch für die damalige Zeit riesige Bulkfrachter, Dieselelektroschiffe und andere. Jedoch das Problem der schnelleren Fortbewegungsgeschwindigkeit im Eis konnte mit der Aufstockung der Flotte allein nicht gelöst werden. Man musste auch die Denkweise der Schiffsführer ändern, vor allem jener der Transportschiffe, die den modernen Eisbrechern folgten. Zu diesem Thema stellte der Kapitän der 163 Lenin bricht Eis Lenin, Boris Makarowitsch Sokolow, der eine außergewöhnliche 40jährige Arbeitserfahrung in dieser Position aufweisen konnte, interessante Überlegungen an: „Einige Kapitäne wissen nicht, wie sie sich im Karawanenzug verhalten sollen, verlieren sich darin und weichen bei jeder kleinsten Eisscholle zur Seite aus. Da ist man ja einer Misere nicht fern … Ordnet man an, die Fahrt zu erhöhen, haben sie Angst, machen das Gegenteil und bremsen, und schaut man dann hin, sind sie steckengeblieben. Darauf bleibt dann die gesamte Karawane stehen.“ Als ein Kapitän nach dem anderen auf die neuen und leistungsstarken Schiffe umstieg, zeigte sich, dass man die Technik ändern kann, jedoch bei der Denkweise jener Personen, die diese in der Hand hatten, ging das nicht sofort und nicht leicht. Auch diese Aufgabe lag in den Händen der Schiffführer der Eisbrecher. Sie mussten ihren Kollegen nun paradox erscheinende Sachen erklären, wie zum Beispiel, dass es gefährlicher ist, mit einer niedrigen Geschwindigkeit zu fahren, da dann die Eisbrecher schwerer zu lenken sind, der von ihnen geschaffene Kanal kurvenreicher wird und das Eis diesen wieder schneller verdeckt. Dabei versuchten doch die Seemänner der Eisbrecher, die optimale Fahrtgeschwindigkeit zu wählen, bei der alle sich sicherer fortbewegen konnten … Diese Zeit stand im Zeichen der Suche nach neuen Methoden und Arbeitsansätzen in allen Bereichen. Man nehme die bereits erwähnte Fahrt mit dem Namen „Die erste experimentelle bei Jamal“ als Beispiel. Noch als man auf dem Weg zur Abladestelle der Versorgungs- und Ausrüstungsgüter war, die den Erdölarbeitern von Charasawej zugeliefert wurden, fällten Vertreter der Verwaltung des nördlichen Seeweges und des Ministeriums für Erdöl- und Erdgasindustrie, Kapitäne und Hubschrauberpiloten die gemeinsame Entscheidung, das Abladen der Güter von Bord des Schiffes auf das Ufer mittels Hubschrauber zu beginnen. Das war eine mutige und ungewöhnliche Entscheidung. Zwar war diese Methode bereits angewendet worden, als man Polar164 forscher der treibenden Forschungsstation „Nordpol-10“ im Jahre 1961 vom Atomeisbrecher „Lenin“ aussetzt hatte, allein für die Erdölarbeiter auf Charaweja wurden 3600 Tonnen Güter herbeigeschafft und über das Küsteneis ausgeladen. Es ergaben sich somit Prinzipien eines neuen für die Bedingungen in der Arktis passenden Verfahrens der Güterverladung auf ein nicht angemessen ausgestattetes Festland. Diese Prinzipien wurden später mit dem Staatspreis der UdSSR ausgezeichnet. Somit brachte der Durchbruch in der frühen Transportschiffsbegleitung im Eis auch Neuerungen in einem anderen Bereich hervor, sprich in der Zulieferung und Abladung von Gütern ohne entsprechende Häfen und Hafentechnik. Auch die Aussagen der Seeleute sind beeindruckend, z. B. die Funkmeldung des Ersten Offiziers J. I. Kasatschkow, die von Bord des Atomeisbrechers nach Murmansk geschickt wurde: „Der Eisbrecher Lenin — das Flaggschiff und der Veteran unter den Schiffen der Atomeisbrecherflotte — musste 1981 einer zuvor noch nie dagewesenen Belastung standhalten: An manchen Stellen war das Eis so schwer, dass es schien, als ob das Schiff, wäre statt des Eises dort ein einfacher Sandstrand gewesen, um einiges leichter durchgekommen wäre. Das dauerhafte Steckenbleiben, bei dem der Eisbrecher mit dem Bug auf das Eis auffährt und dieses mit seiner enormen Masse nicht zerbrechen kann und auch nicht zurückfahren kann und der sofort wieder einfrierende Kanal, der mit Schnee bedeckt ist und auf dem sogar ein so gutes Schiff wie das Dieselelektroschiff Nawarin nicht navigieren konnte, waren für den Betrieb der Kraftanlage eine äußerst harte Herausforderung. Ein sachliches und äußerst ausdruckvolles Merkmal für die Arbeit des Eibrechers war die Anzahl der Rückwärtsantriebe. So wurden zum Beispiel innerhalb eines Arbeitsmonats bei der winterlichen und weitläufigen Taimyrhalbinsel 11.739 derartige Manöver gemacht (Änderung der Bewegung des Schiffes in die gegengesetzte Fahrtrichtung – Anm. des Autors). Zum Vergleich: In den fünf darauffolgenden Monaten wurden 4069 Manöver durchgeführt. Der Eisbrecher und dessen Ausrüstung 165 Lenin bricht Eis hielten auch dieser äußerst schweren Prüfung im Dezember Stand und die Besatzungsmitglieder des Atomeisbrechers wiesen abermals solche Arbeit vor, die nur erfreulich sein kann und tiefsten Respekt hervorruft. Ein Dankeschön an sie. Nicht umsonst erschien in der Wandzeitung „Atomeisbrecher“ ein Artikel von dem Veteranen der Besatzung des Atomeisbrechers und Obermeister der dampferzeugenden Kernenergieanlage, Herrn Aleksej Aleksejewitsch Kotow, mit dem galanten Titel ,Unser Eisbrecher ist Goldʼ.“ 1979 merkte der Minister der Seeflotte, T. B. Guschenko, anlässlich des 20-Jahr-Jubiläums des Eisbrechers Folgendes an: „Der Atomeisbrecher Lenin war ein besonders originelles Versuchsobjekt, an dem jegliche Technik erprobt wurde. Während der Zeit, in der er im Einsatz war, wurden ca. 300 praktisch-wissenschaftliche Fragen und Probleme gelöst, die mit dem Betrieb der Kernenergieanlage in Verbindung standen.“ Der Atomeisbrecher wurde zu einem buchstäblichen Personalschmied für die gesamte Atomeisbrecherflotte. Auf ihm wurden einige Tausend Personen praktisch ausgebildet und zu qualifizierten Experten. Die Namen einiger dieser Personen sind für immer in der Geschichte der Erschließung der Arktis niedergeschrieben. Unter ihnen befinden sich zum Beispiel der hervorragende Arktis-Kapitän, der der Erste war, der die Leitung des Atomeisbrechers übernahm, P. A. Ponomarew, die Helden der sozialistischen Arbeit und Kapitäne B. M. Sokolow und J. S. Kutschijew oder der oberste Marineoffizier A.K. Sledsjuk. Bei aller wichtigen Pionierleistung der Lenin darf die menschliche Komponente nicht vergessen werden. Diesbezüglich gibt es ein Gesetz: Komm, wenn du kannst, lieber dem Anderen zur Hilfe, als dass du deiner Hauptbeschäftigung nachgehst. Dies bezieht sich ebenso auf die Menschen, denen es unter den harten Bedingungen in der Arktis nicht leicht fiel, in der Einsamkeit zu überleben. Dazu eine Episode: Die Lenin brauchte fünf Tage und Nächte, um 500 Meilen im Eis zu überwinden und denen, die auf den Polarstationen überwinterten, 166 frisches Obst zu bringen. Die Entladung wurde mit Hilfe eines Hubschraubers vorgenommen. Hätte man diese Arbeit einem motorbetriebenen Versorgungsschiff überlassen und dabei sogar einen Eisbrecher hinzugezogen, hätte diese Operation länger als ein Monat gedauert. Wie schon während der Bauzeit blieb der erste Atomeisbrecher auch in seiner Betriebszeit ein beliebtes Besuchsobjekt verschiedenster Menschen. Die Seeleute verstanden, dass es kein besseres Agitationsmittel für den Einsatz der Atomenergie gab als die Vorführung eines sich in Betrieb befindlichen Atomschiffes. Bei jeglicher Gelegenheit lud man Gäste aus weit entfernten Orten der arktischen Küste oder Kollegen anderer Schiffsbesatzungen ein. Eine Funknachricht, die der Zeitung „Komsomolez Sapoljarja“ aus Murmansk gesendet wurde, zeugt von einem solchen Treffen: „Als man den Eisbrecher Admiral Makarow durch die Sannikowstraße schleppte, verweilte eine Gruppe von Atomschiffseeleuten im Kesselraum eines der letzten Kohlenschiffe in der Arktis, in dem in den Kesselräumen täglich 100 Tonnen Kohle verbrannt wurden. Auch einige Gruppen aus dem Ort Makarowzi hörten, anstatt dass sie zu einem erholsamen Abend mit einem Abendessen gingen, den Erklärungen des Exkursionsleiters an Bord des Atomeisbrechers zu. Dies waren der Maschinentechniker Piljawez, der Ingenieur des Dienstes für nukleare Sicherheit, Troschkin, und der Techniker desselben Dienstes, Seleranskowo. Besuche auf dem Atomeisbrecher, verbunden mit Vorträgen am Ufer wurden zur Tradition: Auf der Insel Dikson, dem Franz-Josef-Land und an anderen Schauplätzen wurden 54 Vorträge und Gespräche durchgeführt. Wobei allein bei Dikson an sieben Vorträgen 400 Menschen teilnahmen.“ Selbstverständlich bekam der Atomeisbrecher auch die Bedeutung einer Pilgerstätte, zu der man sich begab, wenn dieser in den Heimathafen Murmansk zurückkehrte. Auf den Decks und in den Kajüten des ersten Atomeisbrechers ist die Erinnerung an viele Menschen zu finden, die die Kunde vom Wunder dieses Schiffes in die gesamte Welt 167 Lenin bricht Eis hinausgetragen haben. Es war ein Schiff, das die Vorstellungen über die Möglichkeiten des Menschen in den weltweit rauesten Breiten der Arktis auf den Kopf gestellt hat. An Bord der Lenin fanden das erste Treffen und der erste Handschlag von Juri Gagarin, dem ersten Menschen, der sich in die Weiten des Weltalls begeben hatte, mit Juri Kutschijew, dem ersten Menschen, der den Atomeisbrecher Arktika zum Nordpol navigieren sollte, statt. Jedoch wusste letzterer damals noch nicht, dass ihm jemals so eine Aufgabe zuteil werden würde. An Bord des ersten Eisbrechers empfingen die Seeleute den leidenschaftlichen Revolutionär Fidel Castro, der das Joch der Sklaverei von Lateinamerika abgeschüttelt hat. Hier verweilten Menschen, über die man sagt, dass sie die „Farbe“ der vaterländischen Kulturelite Russlands waren: Schriftsteller wie Konstantin Simonow, Arkadi Perwenzew, Michail Stelmach und Viktor Konezki, berühmte Sportler und Künstler… Hier präsentierte die ausgezeichnete Komponistin Alexandra Pachmutowa auf dem Flügel im Musiksalon zum ersten Mal das Lieblingslied der Matrosen, „Das müde U-Boot“ („Ustalaja Podlodka“). Hier verweilten Könige, Präsidenten, Politiker, und die Hunderten, Tausenden Gäste und Touristen aus dem In- und Ausland verstanden sehr wohl, dass sie nirgends, außer in Murmansk, die Möglichkeit hatten, sich auf einem Atomeisbrecher aufzuhalten. Jahr für Jahr verging, und schon waren 30 Jahre seit dem Baubeginn des ersten Atomeisbrechers verstrichen. 1975 kam nach und nach auch leistungsstärkere und modernere Schiffe nach dem Vorbild der Lenin in Einsatz. Dies waren die Atomeisbrecher der zweiten Generation unter der Führung des Flaggschiffes Arktika, das am 17. August 1977 als erstes Überwasserschiff in der Geschichte den Nordpol erreichte. In dem Jahr, in dem sich die Lenin von den Weiten des Eises verabschiedete, begann man das erste Schiff der Atomeisbrecher dritter Generation, die Tajmir, zu bauen. Kurzum, es gab Personen, denen die Veteranen der zivilen Atomschiffflotte die Staffel in der Arktis weitergeben konnten. 168 „Die Kernkraftanlagen des Atomeisbrechers Lenin funktionierten 19,5 Jahre bei einer Leistung von 108.000 Stunden“, merkte einer der wichtigsten Projektplaner des ersten Atomeisbrechers und dessen Atomreaktoren, Akademiemitglied N.S. Chlopkin, in seinem Essay an. „Dabei muss noch beachtet werden, dass der Atomeisbrecher Lenin nicht wegen des Zustandes der Kernkraftanlagen aus dem Verkehr genommen wurde, sondern aufgrund der Abnützung der allgemeinen Anlagen des Schiffes, die mehr als 30 Jahre durchgearbeitet haben.“ Der Eisbrecher war fünf Jahre länger in Betrieb, als dies in der Planung vorgesehen gewesen war. Die Lenin hat im Eis der Arktis 3741 Transportschiffe und Eisbrecher begleitet und damit 654.000 Seemeilen (davon 563.600 im Eis) überwunden. Das bedeutet, dass man eine Strecke durchfahren hat, die 30 Erdumrundungen auf dem Äquator entspricht. Ende 1989 wurde der Atomeisbrecher Lenin aus dem Verkehr gezogen, er trug jedoch danach noch dazu bei, die Atomeisbrecherflotte weiterzuentwickeln. An Bord der Lenin wurden wissenschaftliche Untersuchungen durchgeführt, deren Ergebnisse eine wichtige Rolle bei der Planung und beim Bau des neuen Atomeisbrechers spielten. In den 90er Jahren war das Schicksal des Atomeisbrechers Lenin ein ganzes Jahrzehnt unbestimmt. Auch wenn die Öffentlichkeit um das Schicksal des Atomeisbrechers besorgt war, begann man eines Tages mit der Vorbereitung zu dessen Beseitigung. Erst zu Beginn des neuen Jahrhunderts zeichneten sich klare Umrisse für seine Zukunft ab. Wie für die Entwicklung der Atomeisbrecherflotte wurde auch für die Erhaltung der Lenin als Geschichts- und Kulturdenkmal und für das Museum der Erschließung der Arktis vieles vom Kapitän des Atomeisbrechers, der eine Arbeitserfahrung von 40 Jahre hatte, B. M. Sokolow, und von seinem Wachoffizier, der im Norden auch als Schriftsteller und als Persönlichkeit des öffentlichen Lebens bekannt ist, W. S. Maslow, getan. Die Bemühungen der Öffentlichkeit zu Gunsten der Lenin wurden durch die Schaffung der gemeinnützigen Organisation „Unterstüt- 169 Lenin bricht Eis zungsfond für den Atomeisbrecher Lenin“ konsolidiert. Auf Vorschlag von B. M. Sokolow wurde diese vom erfahrenen Administrator und ehemaligen langzeitigen Vertreter des Generaldirektors der Murmansker Seereederei, A. W. Aleksandrowitsch, geleitet. Der Präsident des Fonds machte sich keine Illusionen und war sich sehr wohl bewusst, was ihm und seinen Gleichgesinnten bevorstand. „Weder Murmansk noch die Region Kola hatten jemals mit einer derartig gewaltigen Aufgabe zu tun gehabt“, schrieb er 2002 in der Zeitung „Poljarnaja Pravda“. „Für unsere Nachfahren musste das Geschichtsdenkmal, das dem Bereich der Entwicklung der weltweiten Zivilisation zugeschrieben wird, bewahrt werden. Nur so und nicht anders kann man sich den Atomeisbrecher Lenin vorstellen, der für die Menschheit die Ära der friedlichen Nutzung der Atomenergie auf See und in den Weiten des Eises eröffnet hatte. Ein Dankeschön an jene Menschen, die dies mit großer Würde ermöglicht haben und die das Bewusstsein der Gesellschaft, die ohnehin bereits von anderen Anwendungsbeispielen der Atomenergie verschreckt war, mit nichts erschüttert haben. Ein besonderes Dankeschön geht an die Seeleute: Dank ihrer zuverlässigen Arbeit im Eis hinter unserer jungen Stadt Murmansk hat sich ihr Ruf als Hauptstadt der zivilen Atomflotte weltweit entwickelt, und sie konnte ihren Ruf als Haupttor Russlands zur Arktis noch festigen. Der erste Atomeisbrecher der Atomeisbrecherflotte und die nachfolgenden und moderneren Atomeisbrecher (insgesamt waren es neun) gewährleisteten eine zuverlässige und ganzjährige Navigation in der westlichen Region der russischen Arktis, und es konnte nachhaltig sichergestellt werden, dass die Transportflotte durch den östlichen Teil des nördlichen Seewegs gelotst wurde. Millionen Tonnen verschiedener Güter, die über die nationale Seeroute zugestellt wurden, wurden zur Entwicklung des industriellen Potentials des Nordens eingesetzt. Das Ergebnis davon war, dass heute in den schwer erreichbaren Regionen des Nordens, Sibiriens und des Fernen Ostens in den 170 Bereichen Erdgas, Erdöl, Hüttenindustrie und anderen sehr erfolgreich gearbeitet wird und sich diese auch dynamisch entwickeln.“ Man schaffte es, den Atomeisbrecher Lenin in der ursprünglichen Form zu erhalten, dank der gemeinsamen Anstrengung von Seetransportunternehmen und –organisationen, die für den Seetransport und das Sponsoring des Projektes zur Festmachung des Atomeisbrechers an der Gedenkstätte sorgten. U. a. waren dies solche Giganten der Industrielandschaft Russlands wie „Norilski Nikel“, „Lukoil“ und das Staatsunternehmen „Rosatom“, in dessen Atomeisbrecherflotte die Lenin 2008 überging. Interesse an dem Projekt zeigten auch die Verwaltung der Heldenstadt Murmansk und die des Gebietes Murmansk. Am 5. Mai 2009 wurde der Atomeisbrecher Lenin an den Anlegeplatz des Seehafens der Stadt Murmansk gestellt. „Die Vergangenheit ist unteilbar mit der Gegenwart und auch mit der Zukunft verbunden. Die Lenin ist hierfür der beste Beweis“, erzählt der Direktor des Arktischen Ausstellungszentrums des LeninEisbrechers, Alexandr Timofejew. „Die Bürger würden sich nicht mehr schätzen, wenn dem Atomeisbrecher dasselbe leidvolle Schicksal zuteil geworden wäre wie dem ersten arktischen Linieneisbrecher in der Geschichte, Ermak, der auch im Hafen in Murmansk eingetragen war und durch das Auffahren auf Altmetall beschädigt wurde, oder wie die Seeleute zu sagen pflegen, man ließ ihn auf die „Nägel“ los. In erster Linie haben jedoch die Bewohner von Murmansk den Atomeisbrecher gerettet. Ein herzliches Dankeschön auch den anderen Landsleuten und den führenden Unternehmen des Landes, die in der Arktis tätig waren. Sie haben das Projekt zur Erhaltung des ersten zivilen Atomeisbrechers unterstützt. Das ist, wenn man es so sagen kann, ein Beispiel unseres nationalen Selbstbewusstseins, das, wenn es einmal erweckt wird, weder von einem wirtschaftlichen Zusammenbruch aufgehalten werden kann, noch von einem Entzug des Volkgutes, was uns beides in der Zeit von Ende der 90er Jahre des vorigen bis zu Beginn des 21. Jahrhunderts ein- 171 Lenin bricht Eis geholt hat. Man schaffte es, mehr als 150 Millionen Rubel für das Projekt zur Überführung des ersten Atomeisbrechers zum Gedenk-Stellplatz zu sammeln. Grundlegend waren dafür gemeinnützige Spenden.“ Bereits während des Umbaus des Eisbrechers in ein Kulturzentrum kamen an Bord des Schiffes Wissenschaftler und Fachleute zusammen, eine Diskussionsgemeinschaft zu aktuellen Fragen, die mit der Erschließung der Arktis zu tun hatten. 2005 fand aufgrund einer Initiative der gemeinnützigen Organisation der Stadt Murmansk, der „Assoziation der Arktisforscher“, die historisch-wissenschaftliche Konferenz „Vergangenheit, Gegenwart und Zukunft der Seefahrt in der Arktis“ statt. An ihr nahmen Vertreter verschiedener Einrichtungen und Organisationen Russlands teil, die sich um die Lage im Norden des Landes Sorgen machten. Die Diskussionen wurden an Bord des Atomeisbrechers „Lenin“ geführt. Ein anderes Treffen kann als äußerst bemerkenswert bezeichnet werden, auch wenn es fast niemandem bekannt ist. Mitte der 90er Jahre war der Generaldirektor der Internationalen Atomenergieorganisation (IAEO) und spätere UNO-Sonderbeauftragte für den Irak, Hans Blix, drei Tage zu Gast bei der Atomeisbrecherflotte. Selbstverständlich verweilte er auch auf dem Atomeisbrecher Lenin. Er sah sich den Eisbrecher gründlich, mit Begeisterung und mit unverhohlenem Respekt gegenüber dem Gastgeber an und war vollkommen enttäuscht, als er erfuhr, dass das weitere Schicksal des Schiffes noch ungewiss war. „Ich verfüge nicht über die materiellen Mittel, mit denen ich das Projekt zur Erhaltung eures beachtenswerten Schiffes unterstützen könnte“, sagte Herr Blix, „wenn Sie möchten, kann ich Ihnen ein Unterstützungsschreiben seitens unserer internationalen Organisation zukommen lassen. Die Weiterentwicklung einer solchen Flotte muss unterstützt werden.“ Hans Blix hielt sich an sein Wort, denn der Brief der freundschaftlichen Unterstützung seitens der IAEO traf ein. Ein wenig mehr als ein Jahr, nachdem der Eisbrecher zur Anlegestelle der Stadt überstellt worden war, wurde auf ihm das In172 formationszentrum zur Atomkraft eröffnet. Dieses wurde nach einem Programm und basierend auf den Mitteln der Staatskorporation „Rosatom“ gegründet. Die Interessen der Atomenergiebehörde und die Aufgaben zu Erhaltung des marinen Erbes des Landes passten zusammen, und vor allem war der Atomeisbrecher Lenin selbst der Gewinner dabei. Als Schwerpunkt werden mit Hilfe hochmoderner Technologien Filme über die Möglichkeiten und Perspektiven der friedlichen Nutzung der Atomenergie gezeigt, und der Atomeisbrecher — dieses gigantische historische Artefakt — zeugt davon, dass der Weg, den man bei der zivilen Energieentwicklung eingeschlagen hatte, korrekt war. Auf dem Eisbrecher waren schon mehr als 120.000 Besucher: Veteranen frischen Erinnerungen auf, während sie durch die Korridore und Räumlichkeiten des legendären Eisbrechers gehen, Erinnerungen an ihre Jugend, als wirklich das gesamte Land im Rausch der Nachrichten aus dem Weltall und aus den Weiten des Eises lebte. Die Jugendlichen schauen sich neugierig die Kernkraftreaktoren an, die einst aufgrund von Sicherheitsanforderungen wegen der Strahlung geheim und unzugänglich waren. Und die Jüngsten unter den Besuchern bauen mit Elan die Reaktoren aus elektronischen Puzzleteilen auf einem der Computer im Informationszentrum zur Atomkraft zusammen. Auf dem Weg zum internationalen Kinofestival, das in Murmansk stattfand, machte der berühmte französische Schauspieler Pierre Richard einen Abstecher auf den Eisbrecher und verspätete sich um zweieinhalb Stunden, bis ihn der Gastgeber des Festivals erreichte… Und eine Delegation der Royal Navy von Großbritannien unter der Leitung des Ersten Seelords und Admirals, Sir Mark Stanhope, teilte, nachdem sie den Atomeisbrecher besichtigt hatte, ihre Eindrücke begeistert mit den Leitern der zivilen Atomflotte Russlands. Die Matrosen konnten sich schon nach kurzer Zeit verständigen, trotz den verschiedenen Sprachen. Die Unternehmer in Murmansk selbst haben die Möglichkeiten des Atomeisbrechers schnell erkannt und begannen nicht nur ihre Gäste 173 Lenin bricht Eis hierher zu bringen, sondern veranstalteten auch in den größeren Räumlichkeiten Symposien, Besprechungen, festliche Treffen und andere Veranstaltungen. Die Mitarbeiter des Arktischen Ausstellungszentrums des Lenin-Eisbrechers unterstützen diese Tätigkeiten, weil der Atomeisbrecher die Visitenkarte, oder wie man heutzutage zu sagen pflegt, das Markenzeichen ist, aufgrund dessen man die Stadt und das gesamte Gebiet Murmansk beurteilt. Es ist also eine verantwortungsvolle, jedoch gleichzeitig auch ehrenvolle Mission, denn immerhin ist unsere Region der einzige Platz auf diesem Planeten, auf dem die Atomeisbrecher, die auf ihre Art Schlüssel zur Arktis sind, stationiert sind. Mit Begeisterung wurde in Murmansk auch der Vorschlag Österreichs aufgenommen, eine Ausstellung moderner Kunst an Bord des Atomeisbrechers Lenin durchzuführen. Der Kulturattaché der Österreichischen Botschaft in Moskau, Simon Mraz, hat das Ereignis wie folgt kommentiert: „Der Eisbrecher Lenin hat uns mit seiner historischen Authentizität beeindruckt. In seinem Ambiente werden einem die modernen Kunstwerke markanter und interessanter erscheinen.“ Einige österreichische Künstler sind zuvor auf der Lenin gewesen und wurden auf die Fotografien des leitenden Ingenieurs des Eisbrechers, Wladimir Georgijewitsch Kondratjew, aufmerksam. Gemacht hatte er diese in seiner Jugend, als er seine Arbeitskarriere auf der Lenin begann. Die künstlerisch bemerkenswerten Bilder haben den Gästen so sehr gefallen, dass sie Herrn Kondratjew vorschlugen, mit seinen Fotografien an dem Ausstellungsprojekt teilzunehmen. Diese sind nun ein wesentlicher Bestandteil der Ausstellung „Lenin: Eisbrecher“ und werden — wenn schon nicht das Atomschiff selbst - so doch das Werk des Seemanns nächstes Jahr sogar bis New York bringen. 174 Wladimir Blinow Historiker der Rosatom Flotte in Murmansk 175 Атом идеологии Олеся Туркина Ленин колет лед Атом, Лед, Ленин — в этих словах, сверкающих в имени первого атомного ледокола, соединился пафос научно-технической революции, идеология холодной войны, суровая романтика арктических навигаций, северные сияния и ледяные торосы… Атомоход «Ленин», спущенный на воду в разгар холодной войны в 1959 году, воспринимался современниками как настоящее чудо. «Писатели-фантасты так и не успели написать роман о корабле с атомным двигателем. Такой корабль уже существует — советский атомный ледокол “Ленин”» — говорится в предисловии к сборнику научной фантастки «Дорога в сто парсеков», изданной в 1959 году. Это достижение советской науки и техники сравнивали с запуском первого искусственного спутника Земли в 1957 году и автоматической межпланетной станции «Луна-2», прилунившейся в 1959 году. Спутнику удалось оторваться от Земли и выйти на околоземную орбиту, лунник оставил на поверхности Луны советский вымпел, атомный ледокол увеличил сроки арктической навигации и проложил новые морские пути в Северном Ледовитом океане. И спутник, и лунник, и атомоход стали благими вестниками модернизации на пути к светлому коммунистическому будущему, которое должно было распространиться от Cеверного полюса до Южного и обжить межпланетные пространства, как мечтали советские писатели-фантасты. Успешное освоение новых территорий в СССР сравнивали с эпохой великих географических открытий. В книге «Лицом к лицу с Америкой», изданной в 1960 году по следам первого официального визита Никиты Сергеевича Хрущёва в 1959 году в США, объясняется, в чем заключается главная разница между двумя эпохами: «Капитализму предшествовала эпоха великих 176 географических открытий, и мы знаем, что ко многим из них толкала человека корысть. Коммунизму предшествует эпоха исследований мирового пространства — величайший пример бескорыстного служения науке, знанию». Как раз накануне этого исторического визита Хрущёва запустили в космос «Луну-2» и сдали в эксплуатацию атомоход «Ленин». Имя первого в мире атомного ледокола свидетельствовало о том, что идеология (=Ленин) обрела свой вечный и одновременно материальный двигатель (=ядерную силовую установку). «Ленин» не только должен был колоть лед Арктики, но и стать мощным идеологическим оружием в мирной гонке научно-технических достижений. В своем ответе на письма трудящихся, присланных ему накануне визита в Америку, Хрущёв обыграл самую популярную метафору этого времени: «Наш атомный ледокол “Ленин” будет ломать не только льды океанов, но и льды “холодной войны”. Он будет прокладывать путь к умам и сердцам народов, призывая их совершить поворот от соревнования государств в гонке вооружений к соревнованию в использовании атомной энергии на благо человека, на согревание его души и тела, на создание всего необходимого, в чем нуждаются люди. . .» Атомный ледокол — один из самых ярких символов времен холодной войны — таинственным образом перевернул устрашающее значение слова «атом», которое оно обрело в связи с изобретением атомной бомбы. Само понятие «холодная война» обязано своему появлению именно этому изобретению. Как известно, так в 1945 году Оруэлл назвал особое состояние ни войны, ни мира, поддерживаемое в новую ядерную эпоху между сверхдержавами, обладающими атомным оружием. Первенство США в атомном вооружении сменилось паритетом благодаря изобретению в СССР своей атомной, а затем и водородной бомбы. Так появился на свет «советский атом», 177 Ленин колет лед про который даже сочинил песню (она так и называлась «Про советский атом») автор гимна Сергей Михалков. Благодаря строительству первой атомной электростанции и атомного ледокола возникло новое устойчивое идеологическое клише «мирный атом». Это алхимическое превращение произошло за счет идеологического переворачивания, как в одном советском анекдоте, в котором говорится о том, что есть большая разница между мирным и военным атомом, хотя с виду они одинаковые. Можно сказать, что во времена холодной войны атом служил единицей идеологии. Атомный ледокол «Ленин», ставший сегодня музеем, наглядно, как в школьном кабинете физики, показывает строение этой фантазматической конструкции. Вместо тотального текста бывшего когда-то единым идеологическим пространством проступают отдельные предметы — бюсты Ленина, панно из драгоценных пород с изображением ледокола «Ленин», технические артефакты — окаменелости ушедшей эпохи. То, что раньше оставалось невидимым, своеобразным слепым пятном, обретает вещественность. Что происходит, когда атом идеологии присваивается в качестве своеобразного реди-мэйда? Игорь Макаревич и Елена Елагина работают с археологией советского с начала 1990-х годов, с того момента, когда идеология из вневременного «божественного» текста превратилась в набор клише и артефактов. В инсталляции «Алхимия атома», сделанной для атомного ледокола «Ленин», они демонстрируют процесс трансмутации. С одной стороны, это распад атомов в результате ядерной реакции, представленных в форме шариков для пинг-понга, которые художники хотели разместить там, где раньше на ледоколе находился ядерный реактор. С другой стороны, это алхимическая трансмутация идеологического текста в золото искусства. 178 На каждый шарик нанесен фрагмент из работы Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», в которой, в частности, говорится о новых свойствах атома как об основе диалектического материализма. Елагина и Макаревич неоднократно ставили опыты по превращению «духа в материю». Они овеществляли в своем искусстве самые невероятные утопические идеи в таких проектах, как, например, «Общее дело», «Русская идея», «Грибы авангарда», «Неизвестные разумные силы». . . Художники работают с тотальностью советского текста, уходящего корнями в русскую утопическую идеологию. «Алхимию атома» можно назвать ядерным реактором проекта «Ленин: Ледокол», который за счет распада атома идеологии позволяет разламывать льды не только времен холодной войны, но и пришедшей им на смену эпохи тотального массмедиального оледенения. В этой ледяной пустыне, как это принято в антиутопиях, чтобы спасти настоящее, нужно вернуться в прошлое. Алхимическая трансмутация ледокола «Ленин» в «Ленин: Ледокол» достигнута. По атомоходу бродят водолазы Леонида Тишкова, переводит пространство во время «Временной отражатель» Юдит Фегерль, замерзает и оттаивает бюст Ленина Марии Кошенковой, превращаются в кладбище полярных лодок в антиутопии Таисии Коротковой советские арктические идиллии Тамары Зуевой и Владимира Кумашова… Атом идеологии распадается, выделяя мощную энергию, которая, как мечтал когда-то Курчатов, будем надеяться, сделает его «рабочим, а не солдатом». Олеся Туркина куратор в Русском музее в Санкт-Петербурге 179 The atom of ideology by Olesya Turkina Lenin breaks Ice Atom, Ice, Lenin — in these words that glitter in the name of the first atomic icebreaker, all the excitement of the technological revolution, the ideology of the Cold War, and the harsh romanticism of Arctic navigation came together. The nuclear icebreaker Lenin, commissioned in the height of the Cold War in 1959, was seen as a miracle by its contemporaries. “Even science fiction writers couldn’t come up with the idea of a ship with an atomic engine. Such a ship already exists — the ´Lenin´ Soviet nuclear icebreaker”, reads the preface to a collection of science fiction called “The Road to 100 Parsecs,” published in 1959. This achievement of Soviet science and technology was compared with the launch of the Sputnik in 1957 and the interplanetary station “Luna-2” in sent to the moon in 1959. The Sputnik managed to get into orbit, and the interplanetary station left on the surface of the moon the Soviet banner, while the icebreaker increased the amount of Arctic navigation time and laid new paths in the Arctic Ocean. And the Sputnik, and interplanetary device and icebreaker thus began modernizing the path to a bright communist future, which was to extend from the north pole to the south and inhabited the interplanetary real as Soviet science fiction writers could only dream of. The successful development of new territories in the Soviet Union was compared to the era of great geographic discoveries. In the book “Face to America,” published in 1960 on the heels of the first official visit of Nikita Khrushchev to America in 1959, it explains the main difference between the two eras: “Capitalism was preceded by the era of great geographical discoveries, and we know that many of those were pushed by human greed. Communism was preceded the era of research of world space — the ultimate example of selfless service to science and knowledge. “Just 180 on the eve of this historic visit by Khrushchev, “Moon 2” was sent into space and the icebreaker “Lenin” was put into operation. The name of the world’s first nuclear-powered icebreaker was testament to the fact that ideology (= Lenin) found its own everlasting material and at the same time an engine (= nuclear power plant). The “Lenin” not only had the duty of cutting ice in the Arctic, but also providing a powerful ideological weapon in a peaceful race of scientific and technological achievements. In his response to letters of workers sent to him on the eve of his visit to America, Khrushchev used most popular metaphor of the time: “Our nuclear icebreaker Lenin will not only break the ice of the oceans, but also the ice of the Cold War. It will break through to the hearts and minds of people, encouraging them to turn from the arms race of the competition in the use of nuclear energy to a race for the benefit of man, his warm body and soul, to create everything you need, that the people need. . .” The nuclear-powered icebreaker is one of the most striking images of the Cold War: it mysteriously transformed the scary meaning of the word “atom”, which it acquired in connection with the invention of the atomic bomb. The very concept of the “cold war” owed itself precisely to this invention. As is well known, in 1945, Orwell described a special state that was defined by neither war nor peace, supported by a new nuclear age between the superpowers that possessed atomic weapons. U.S. primacy in nuclear arms changed, thanks to the invention of the Soviet Union’s atomic and later hydrogen bomb. Thus, the “Soviet atom” was born, and a song was even written about it (it was called “About the Soviet Atom”), by Sergei Mikhalkov. Due to the construction of the first nuclear power plants and nuclear-powered icebreaker, the ideological clichés of the “peaceful atom” stuck around. This chemical transformation came from an ideological transformation, as in the Soviet 181 ice not only in the Cold War but also replace it in the era of a total mass of medial glaciation. In this icy wilderness, as in the dystopias, to save it now we need to go back to the past. An alchemical transmutation has been achieved in the icebreaker “Lenin.” By the nuclear-powered ship, Leonid Tishkov´s divers roam on the icebreaker, space is transformed during Judith Fegerl’s “Temporal Deflector,” a bust of Lenin freezes and thaws in the work of Maria Koshenkova, polar boats are turned into a graveyard in the dystopia of Taisiya Korotkova , the Soviet arctic idyll of Tamara Zuyeva and Vladimir Kumashov. . . The atom of the ideology breaks, highlighting a powerful energy, which, as Kurchatov once dreamt, will be turned into “a worker, not a soldier.” Olesya Turkina curator at the Russian Museum in Saint Petersburg Lenin breaks Ice joke which says that there is a big difference between a peaceful and military atom, though they are identical in appearance. We can say that during the Cold War, the atom served as the unit of ideology. The “Lenin” nuclear-powered icebreaker, which today is a museum, shows this “phantasmatic” structure, as in school office physics. Instead of the ideological space once shown through individual items — busts of Lenin, panels made featuring the icebreaker “Lenin,” technical artifacts — these are fossils of a bygone era. What used to be invisible, some sort of blind spot, has found materiality. What happens when an atom is given ideology as some sort of readymade? Igor Makarevich and Elena Elagina have been working with Soviet archeology since the beginning of the 1990s, from the time when the ideology of the timeless “divine” text was a set of clichés and artifacts. In the installation “Alchemy of the Atom” which was made especially for the atomic icebreaker “Lenin,” they demonstrate the process of transmutation. On the one hand, this involves the decay of atoms in a nuclear reaction, presented in the form of balls on a ping-pong table, which the artists would like to use to show how it was before the icebreaker was a nuclear reactor. On the other hand, by the alchemical transmutation the ideological turns into art. Each bead is an applied fragment of Lenin’s “Materialism and Empiric,” in which the new properties of the atom, as on the basis of dialectical materialism, are shown. Elagina and Makarevich repeatedly experimented by turning the “spirit into matter.” They are embodied in this art with the most incredible utopian ideas, in projects such as, for example, “Common Cause,” “Russian idea,” “Unidentified reasonable force”... The artists used the totality of the Soviet text rooted in Russian utopian ideology. The “Lenin” icebreaker can be called the “alchemy of the atom,” which due to the decay of the atom’s ideology can crush 182 183 Das Atom der Ideologie Lenin bricht Eis Von Olesja Turkina 184 Atomenergie, Eis, Lenin — diese Worte, die aus dem Namen des ersten Atomeisbrechers klar hervortreten, verbinden das technisch-wissenschaftliche Pathos der Revolution, die Ideologie des Kalten Krieges, die „raue“ Romantik der Navigation durch die Arktis, die Polarlichter und die Eisbänke … Der Atomeisbrecher Lenin, der 1959 inmitten der Gefechtshitze des Kalten Krieges in See stach, symbolisierte für die damaligen Zeitgenossen ein regelrechtes Wunder. „Die Science-Fiction-Autoren haben es ja doch nicht geschafft, einen Roman über ein Schiff mit Atomantrieb zu verfassen. So ein Schiff gab es bereits — es war der sowjetische Atomeisbrecher Lenin“, steht im Vorwort des SF-Sammelbandes „Straße bei hundert Parsec“, der 1959 herausgegeben wurde. Diese Errungenschaft der Wissenschaft und Technik der Sowjetunion hat man mit dem Start des ersten künstlichen Erdsatelliten 1957 und mit der automatischen Raumsonde Lunik 2, die 1959 auf dem Mond gelandet ist, verglichen. Der Erdsatellit schaffte es, sich von der Erde los zu reißen und sich auf die Erdumlaufbahn zu begeben, die Mondsonde hinterließ auf der Mondoberfläche eine sowjetische Fahne, und der Atomeisbrecher hat die jährliche Navigationsdauer verlängert und neue Seewege im Nordpolarmeer geschaffen. Sowohl der Satellit als auch die Mondsonde und der Eisbrecher wurden zu den Vorboten der Modernisierung auf dem Weg zu einer leuchtenden Zukunft des Kommunismus, die sich vom Nordpol bis hin zum Südpol ausbreiten und auch den Weltraum einbeziehen sollte, wovon die sowjetischen SF-Autoren ebenfalls träumten. Die erfolgreiche Erschließung der neuen Gebiete in der UdSSR verglich man mit dem Zeitalter der geographischen Entdeckungen. Im Buch „Face to face mit Amerika“, das 1960 den ersten offiziellen Besuch von Nikita Sergejewitsch Chruschtschow 185 Lenin bricht Eis 1959 in den USA behandelt, wird der Unterschied zwischen diesen beiden Epochen erörtert: „Dem Kapitalismus ging das Zeitalter der geographischen Entdeckungen voraus. Von Letzteren wissen wir, dass die meisten Menschen diese angetrieben von Habgier gemacht haben. Dem Kommunismus ging das Zeitalter der Erforschung des Weltalls voraus, das das großartigste Beispiel für das selbstlose Dienen der Wissenschaft und dem Wissen war.“ Ausgerechnet vor diesem historischen Besuch von Chruschtschow hat man die Raumsonde Lunik 2 in den Weltraum starten lassen und den Atomeisbrecher Lenin in Betrieb genommen. Der Name des ersten Atomeisbrechers der Welt zeugt davon, dass die Ideologie (Lenins) ihren ewigen und gleichzeitig materiellen Antrieb (den Atomantrieb) gefunden hat. Die Lenin musste sich nicht nur durch das Eis der Arktis hacken, sondern sie musste auch eine wichtige ideologische Waffe im weltweiten Kampf um die technisch-wissenschaftlichen Errungenschaften sein. In seiner Antwort auf die Schreiben der Arbeiter, die ihm vor seinem Besuch in Amerika zugesendet wurden, hat Chruschtschow die bekannteste Metapher jener Zeit verwendet: „Unser Atomeisbrecher Lenin wird nicht nur das Eis der Ozeane durchbrechen, sondern auch das Eis des ‚Kalten Krieges‘. Er wird uns einen Weg zum Geist und zum Herzen der Völker weisen und sie dazu aufrufen, sich vom Wettrüsten zwischen den Staaten abzuwenden und sich dafür einem Wettstreit zu widmen, in dem die Atomenergie zum Wohle des Menschen angewendet wird, also für die Erwärmung der Seele und des Körpers und für die Produktion von allen notwendigen Sachen, die die Menschen brauchen…“ Der Atomeisbrecher ist eines der besten Beispiele des Zeitalters des Kalten Krieges, das in geheimnisvoller Weise die Furcht erregende Bedeutung des Wortes „Atomkraft“, die es in Verbindung mit der Erfindung der Atombombe bekommen hat- 186 te, umkehrte. Der Begriff des „Kalten Krieges“ selbst ist eben dieser Erfindung verpflichtet. Bekanntermaßen hatte Orwell 1945 jenen Zustand so benannt, der während des neuen Zeitalters der Atomkraft zwischen den Supermächten bestand, in dem weder Frieden noch Krieg herrschte und die Atomwaffen bestimmend waren. Die Vorrangstellung im atomaren Wettrüsten wechselte zwischen der USA auf Grund der Erfindung der Atombombe und der UdSSR, wo die Wasserstoffbombe entwickelt wurde, im Gleichtakt ab. Der Autor der Hymne der UdSSR, Sergej Michalkow, schrieb sogar ein Lied, betitelt „Über die Sowjetische Atomkraft“. Durch den Bau des ersten Atomkraftwerkes und des Atomeisbrechers entstand das neue nachhaltige ideologische Klischee der „friedlichen Atomkraft“. Diese alchimistische Umwandlung geschah aufgrund eines ideologischen Wandels, fast so wie es auch in einer sowjetischen Anekdote der Fall ist, in der vom Vorhandensein eines großen Unterschiedes zwischen der friedlich und kriegerisch genützten Atomkraft die Rede ist, auch wenn sie von außen her ident wirken. Man kann sagen, dass während des Kalten Krieges die Atomkraft den Zweck eines ideologischen Instrumentes erfüllte. Der Atomeisbrecher Lenin, der heute ein Museum ist, zeigt wie in einem schulischen Physiklabor den Bau dieser „phantasmatischen“ Konstruktion. Anstatt eines globalen Textes, der einst einen ideologischen Raum verkörperte, kommen einzelne Objekte hervor – die Büste Lenins, ein Gemälde aus wertvollen Materialen mit dem Abbild des Eisbrechers Lenin und technische Artefakte, die Fossilien aus einem vergangenen Zeitalter darstellen. Das, was damals noch in Form eines sonderbar „blinden“ Flecks unsichtbar war, nimmt nun Gestalt an. Was geschieht, wenn die Ideologie der Atomkraft zu einem eigenartigen „ready-made“ wird? Igor Makarewitsch und Jelena Jelagina befassen sich mit der sowjetischen Archäologie der 187 her, verwandelt der „Temporal Deflector“ von Judith Fegerl Raum in Zeit, vereist und schmilzt die Büste von Lenin von Maria Koschenkowa, formt sich ein Friedhof von Polarschiffen in die Antiutopie von Taisia Korotkowa um die sowjetischen Idyllen der Arktis von Tamara Suewa und Wladimir Kumaschow … Das Atom der Ideologie zerfällt und setzt dabei eine mächtige Energie frei, die, wie wir hoffen und wie bereits Kurtschatow einmal gemeint hat, in einen „Arbeiter, aber nicht in einen Soldaten“ verwandelt wird. Olesja Turkina Kuratorin beim Russischen Museum Sankt Petersburg Lenin bricht Eis beginnenden 1990er Jahre, als sich die Ideologie von einem zeitlosen „göttlichen“ Text in eine Ansammlung von Klischees und Artefakten verwandelte. In der Installation „Die Alchimie des Atoms“, die für den Atomeisbrecher Lenin erstellt wurde, demonstrieren die beiden Künstler einen Transmutations-Prozess. Einerseits zeigen sie den Atomzerfall als Reaktion auf die Kernspaltung in Form von Tischtennisbällen, die die Künstler dort anbringen wollten, wo sich früher auf dem Eisbrecher der Kernreaktor befand, andererseits eine alchimistische Transmutation des ideologischen Textes in Kunst. Auf jeden Ball hat man ein Fragment aus dem Werk Lenins „Materialismus und Empiriokritizismus“, angebracht, in dem vor allem von den neuen Eigenschaften der Atomkraft und von der Grundlage des dialektischen Materialismus die Rede ist. Jelagina und Makarewitsch haben den Versuch, „Geist in Materie“ umzuwandeln, bereits mehrmals durchgeführt. Sie vergegenständlichen mit ihrer Kunst die unglaublichsten utopischen Ideen, so zum Beispiel in Projekten wie „Die gemeinsame Sache“, „Die russische Idee”, „Die Pilze der russischen Avantgarde“, „Unbekannte rationale Kräfte“ . . . Die Künstler arbeiten mit dem gesamten Umfang des sowjetischen Textes, der in der russischen utopischen Ideologie wurzelt. Als „Alchimie des Atoms“ kann man den Kernreaktor des Projekts „Lenin: Eisbrecher“ bezeichnen, der mittels des Atomzerfalls zulässt, dass nicht nur das Eis der Zeiten des Kalten Krieges schmilzt, sondern auch das Eis der Epoche der massenmedialen Vereisung, die auf die Zeit des Kalten Krieges folgte. In dieser Eiswüste muss man, wie das in der Anti-Utopie üblich ist, in die Vergangenheit zurückkehren, um die Gegenwart zu retten. Die alchimistische Transmutation des Eisbrechers Lenin in das Projekt „Lenin: Eisbrecher“ wurde erreicht. Auf dem Atomeisbrecher wandeln die Taucher von Leonid Tischkow um188 189 О мифах, надеждах и общении с людьми Ленин колет лед Сюзанне Шолль 190 Вспомнился мне один небольшой роман. «Апельсины из Марокко» он назывался. Написал его Василий Аксенов. Речь в нем шла о тех местах, куда мы ненадолго приехали, чтобы увидеть искусство в необычном пространстве. Или, скорее, о еще более неосвоенных, одиноких, холодных землях, куда одержимый прогрессом Советский Союз посылал людей, у которых не оставалось иного выбора. То есть о Советской Арктике и, собственно, о том, что происходило в бараковых поселениях, в местах, куда до этого еще не ступала нога человека. О том, что произошло, когда однажды в ближайший порт пришел груз с апельсинами из Марокко. Человеческие отношения подвергаются серьезным испытаниям: в связи с прибытием такого редкого лакомства люди вступают в гонку на всех мыслимых и немыслимых средствах передвижения, чтобы первыми завладеть этой редчайшей сладостью. … Проезжая осенью золотые леса неподалеку от крупнейшего города Арктики Мурманска в сторону сопок, едва ли можешь себе представить в какие нечеловеческие груды снега превратятся зимой эти пологие холмы и долины. Кажется, что человек не играет здесь особо большой роли — снова и снова природа безжалостно отвоевывает себе свое. Золотой, красный, коричневый и немного зеленого— в своих осенних красках предстают леса на краю света и все кажется нежным и идиллическим, приятным и спокойным. При этом история этого региона — кровавая, холодная, пронзительная, военная. Оказавшись там, видишь это за версту. Этот огромный памятник, который не дает забыть о трагедиях, произошедших в этом городе, в заливе рядом с ним, в этом регионе по ту сторону полярного круга. Алеша — гигантский солдат, который стережет город и море 191 Ленин колет лед с высокого холма и являет собой откровение тому, насколько бедной, несмотря на все мифы и всё советское напускное величие, здесь всегда была и до сих пор остается жизнь. Армия Гитлера пыталась уничтожить этот город, чтобы отрезать пути сообщения с блокадным Ленинградом. С тем Ленинградом, в котором уже царили каннибализм и голодная смерть, потому что одержимый манией величия Сталин не позволял эвакуировать гражданское население. Людей оставили без помощи и в Мурманске, оставили один на один с врагом. И люди боролись, иногда голыми руками или тем, что попадало под руку. Не за Сталина. А за то, чтобы выжить. Позднее Мурманску, как и многим другим, дали звание города-героя и установили над ним великана Алешу, чтобы о своей беде город не забывал никогда. А еще позднее был возведен другой монумент — в память о новой трагедии. Смерти сотен матросов-подводников. Поскольку страшная гибель атомной подводной лодки «Курск» и медленная мучительная и неотступная смерть ее экипажа была только одной из многих похожих катастроф, о которых в остальной России стараются не вспоминать. Когда уцелевшие части подводной лодки «Курск» вытащили из воды, то из капитанского мостика сделали памятник всем тем, кого море уже больше никогда не вернет. Тем, кто погиб в своих плавучих гробах — равно как и 180 членов экипажа «Курска». Медленно и мучительно. И бессмысленно. Такими же бессмысленными кажутся и расположенные в некогда гордых верфях ржавые свидетели бесполезного громадного оборонного (или даже атакующего) флота, разбросанные в сопках по дороге к Баренцевому морю. Медленно покрываются ржавчиной и рыболовные суда, поскольку и они, равно как и рыбоперерабатывающие заводы строились для 192 заготовки большого количества рыбы, вылавливать которую в таких масштабах уже давно запрещено. Советская мегаломания — в Мурманске и в области, она везде оставила свое наследие, не заметить которое невозможно. Такое наследие, как ледокол «Ленин» — первый атомный ледокол в мире, также ставший частью той мегаломании, которая требовала от людей отречься от себя и своего привычного образа жизни. Ледокол «Ленин» превратился в музей, когда в основном из-за катастрофических последствий глобального потепления в его основной функции отпала необходимость. Функции ледокола проводить корабли с провизией и необходимыми вещами к тем отдаленным уголкам, где люди так ждали, например, заветные апельсины из Марокко. После распада Советского Союза в Мурманской области воцарились пессимизм и усталость. Или, скорее, пессимизм и усталость перестали скрывать, ведь они были и раньше — на протяжении долгих лет помешательства Советского Союза на покорении Крайнего Севера. А потом людям сказали, что появилась новая надежда. В Арктике будут искать нефть, и в области настанет новая эпоха расцвета и благополучия. Смелое обещание, похожее на те совершенно нереалистичные обещания, с помощью которых Советский Союз смог тогда заставить людей отправиться на суровый Север. О чем умолчали, так это о том, что природа, возможно, не примет это новое вторжение и будет бороться. А тех, кто пытается донести, что может случиться, если бурить Арктику в поисках нефти и газа, о которых с точностью даже нельзя сказать, как долго они еще будут основой российской экономики, причисляют к пиратам и отправляют за решетку. Это драматичный, иногда трагичный, иногда даже странный регион, но как прекрасно все вокруг этого города, который 193 Ленин колет лед заслуживает большего. Например, такую выставку современного российского и австрийского искусства на ледоколе «Ленин», которая наконец показала Мурманск в выгодном свете в заголовках международных изданий. Сюзанне Шолль на протяжении многих лет работала корреспондентом австрийской телерадиокомпании ORF в Москве, автор многочисленных книг, в том числе о России 194 195 Of myths and hopes, and how people are treated by Susanne Scholl Lenin breaks Ice I remember a short novel. It was called Oranges from Morocco, and it was written by Vasily Aksyonov. It was about the region we were in just recently to see art in an unusual setting. Or rather, it was about regions even more inhospitable, remote and icy to which the Soviet Union, delirious with giddy notions of progress and advancement, had dispatched people with no choice left in the matter. The Soviet Arctic in other words, and what went on inside the settlements of wooden huts in regions actually uninhabitable. And, in particular, what happened one day when a shipment of “oranges from Morocco” arrived at the nearest port. How inter-personal relations were severely tested by the arrival of such a rare treat; the mad scramble with every conceivable and inconceivable means of transport to take possession of a delicacy as rare as an orange. What better way to describe the madness of the myth of the frozen north that has to be reclaimed at any price, even that of many lives, and fates, and destinies. Yet in the autumn when you travel through the golden forests that encircle the Arctic’s largest city, Murmansk, heading out towards the fjord, it is hard to imagine the sort of icy cave these gentle hills and valleys turn into, come winter. Man, it seems, plays merely a supporting role here, time and time again surrendering the limelight to relentless Nature. Here, at the edge of the world, the forests are clad in autumnal hues of gold and red and brown, and flecked with green, too, and all seems gentle and idyllic, delightful and peaceful. Yet the history of the region is a bloody one, filled with cold and clamour and the bellicose. Once you’re there, it’s impossible to miss: the colossal monument that is a constant reminder of a drama 196 in which the city, this estuary, this region beyond the Arctic Circle was caught up. Alyosha — the oversized soldier entrusted with watching over the city and the sea from his hilltop lookout, revealing also just how miserable life here has always been, and remains so to this day, despite all the myths and the Soviet megalomania. Hitler’s army sought to destroy the city to cut off supply lines to the besieged city of Leningrad. The Leningrad where cannibalism and famine were now rampant, for Stalin’s megalomania had not allowed for the evacuation of the civilian population. The people of Murmansk, too, were left helplessly exposed to the murdering. And how the people fought — sometimes with their bare hands or any weapons they could lay those hands on; not for Stalin, but to survive. The city, like many others, was later awarded the title of hero city, and Alyosha, the giant, was erected above it, lest the city forget its suffering. Later still, yet another drama became an eternal monument: the death of hundreds of submariners. The dramatic sinking of the Kursk nuclear submarine and the slow, agonising, inescapable death of her crew was just one of many such dramas. Something people elsewhere in Russia tend to forget all too easily. So when wreckage from the Kursk was finally salvaged, her bridge was fashioned into a monument to all those whom the sea had refused to hand back. Those who died in their submerged coffins — like the 180 crew members on board the Kursk. Slowly and agonisingly — and senselessly. Senselessly, indeed, for as you travel along the fjord towards the Barents Sea, you see along the shores, in shipyards once so proud, the rusting testimonies to a senseless, oversized defence and attack fleet. Also rusting away are the large fishing 197 It is, as we have seen, a dramatic region, sometimes tragic, sometimes comical; it is also wonderfully beautiful around this city of Murmansk, which deserves better. For example an exhibition of contemporary Russian and Austrian art on board the Lenin icebreaker, which at long last has allowed Murmansk to hit the international headlines with positive coverage for once. Susanne Scholl was for many years correspondent of the Austrian Broadcasting Corporation in Russia and author of numerous books and publications Lenin breaks Ice cutters, because they, too, like the fish-processing collective combines, were built for quantities which have long ceased to be fishable. Soviet megalomania: here its legacy is clear for all to see, both in and around Murmansk. A legacy like the Lenin icebreaker, the world’s first nuclear-powered icebreaker, a product of precisely the same megalomania that demanded of people that they deny themselves and their lifestyles. The Lenin icebreaker was turned into a museum when it began to lose its purpose due to the catastrophic effects of climate change. Its purpose as an “icebreaker” ordered to escort supply ships to places where people eagerly awaited “oranges from Morocco” for instance. After the fall of the Soviet Union resignation and weariness leached out into the region. Or rather, resignation and weariness rose to the surface, for no doubt they were ever present during the long years of Soviet insanity that was the conquest of the Far North. Then one day the people here were told there was new hope. There would be drilling for oil in the Arctic, and a new era of prosperity and affluence would dawn over the region. A bold promise, not at all dissimilar to the utterly unrealistic promise with which the Soviet Union in its day had managed to persuade people to move to this inhospitable region in the first place. What people are not being told is that Nature, in all probability, will not countenance this renewed interference — and will fight back. Anyone who tries to point out all the things that can happen when you drill holes into the Arctic in search for oil and gas is accused of piracy and locked up (and bear in mind that no-one actually knows for how long oil and gas can still be used to underpin the Russian economy). 198 199 Von Mythen und Hoffnungen und dem Umgang mit Menschen von Susanne Scholl Lenin bricht Eis Ich erinnere mich an einen Kurzroman. „Apfelsinen aus Marokko“ hieß er. Geschrieben hatte ihn Wassili Axjonow. Es ging um jene Gegend, in der wir kürzlich waren, um Kunst im ungewohnten Ambiente zu sehen. Oder besser, es ging um noch unwirtlichere, einsamere, eisigere Gegenden, in die die Sowjetunion im Fortschrittsrausch Menschen geschickt hatte, denen keine Wahl geblieben war. Die sowjetische Arktis also und was in den Barackensiedlungen dieser eigentlich für Menschen unbewohnbaren Regionen so vor sich ging. Was vor allem geschah, als eines Tages eine Ladung von „Apfelsinen (oder auch Orangen) aus Marokko“ im nächstgelegenen Hafen eintraf. Die zwischenmenschlichen Beziehungen, die die Ankunft dieser seltenen Leckerei auf eine harte Probe stellt, das Wettrennen mit allen möglichen und unmöglichen Transportmitteln, um in den Besitz einer solch seltenen Köstlichkeit, wie einer Orange, zu kommen. Besser konnte man den Wahnsinn jenes Mythos vom eisigen Norden, den es um jeden Preis — auch den vieler Menschenleben und Menschenschicksale — urbar zu machen gilt, nicht beschreiben. Wenn man im Herbst durch die goldenen Wälder rund um die größte Stadt der Arktis — Murmansk — Richtung Fjord fährt, kann man sich kaum vorstellen, welche Eishölle die sanften Hügel und Täler im Winter wohl werden. Der Mensch, so scheint es, spielt hier keine wirklich große Rolle — die erkämpft sich die Natur immer wieder unerbittlich zurück. Gold, Rot, Braun und etwas Grün sind die Herbstfarben der Wälder hier am Rand der Welt und alles wirkt sanft und idyllisch, lieblich und friedlich. Dabei ist aber die Geschichte dieser Region eine blutige, kalte, laute, kriegerische. Wenn man da ist, sieht man es von weitem. Jenes riesenhafte Denkmal, das eines der Dramen rund um diese 200 Stadt, diesen Meeresarm, diese Region jenseits des Polarkreises niemals vergessen lassen soll. Aljoscha — der überdimensionale Soldat, der die Stadt und das Meer zu bewachen hat von einem Hügel aus, der auch offenbart, wie ärmlich das Leben hier trotz aller Mythen und allen sowjetischen Größenwahns immer war und bis heute ist. Hitlers Armee hat die Stadt zu vernichten versucht, um die Nachschubwege ins belagerte Leningrad abzuschneiden. In jenes Leningrad, wo ohnehin schon Kannibalismus und Hungertod um sich griffen, weil Stalins Größenwahn nicht erlaubt hatte, dass die Zivilbevölkerung evakuiert werde. Auch die Menschen in Murmansk hat man dem Morden hilflos überlassen. Und die Menschen haben gekämpft, manchmal mit bloßen Händen oder allem, was ihnen an Waffen in die Hand fiel — nicht für Stalin, sondern um zu überleben. Später hat man der Stadt — wie vielen anderen — den Titel Heldenstadt verliehen und Aljoscha, den Riesen, über ihr aufgestellt, damit sie ihr eigenes Leiden nie vergesse. Und noch später hat man ein weiteres Drama für immer als Denkmal aufgestellt. Den Tod hunderter U-Boot-Matrosen. Denn das dramatische Sinken des Atom-U-Bootes Kursk und der qualvolle, langsame, unaufhaltsame Tod seiner Mannschaft war ja nur eins von vielen ähnlichen Dramen. Was man im Rest Russlands gerne zu vergessen pflegt. Als man aber Teile der Kursk gehoben hatte, wurde aus ihrer Kommandobrücke ein Denkmal für alle zusammengestellt, die das Meer nicht mehr hergegeben hat. Die in ihren schwimmenden Särgen gestorben sind — so wie die 180 Besatzungsmitglieder der Kursk. Langsam und qualvoll — und sinnlos. Umso sinnloser, wenn man den Fjord in Richtung Barentssee entlang fährt und an den Ufern in den einst stolzen Werften die rostigen Zeugen einer sinnlosen, überdimensionalen Verteidigungs- oder auch Angriffsflotte liegen sieht. Es rosten aber auch 201 der russischen Wirtschaft verwenden können wird, wird der Piraterie geziehen und eingesperrt. Es ist, wie gesagt, eine dramatische, manchmal tragische, manchmal auch komische Region — und es ist wunderschön dort rund um diese Stadt Murmansk, die Besseres verdient. Zum Beispiel, jene Ausstellung zeitgenössischer russischer und österreichischer Kunst auf dem Eisbrecher Lenin — die Murmansk endlich einmal auf positive Art in die internationalen Schlagzeilen gebracht hat. Susanne Scholl war langjährige Korrespondentin des Österreichischen Rundfunks in Moskau und Autorin zahlreicher Bücher Lenin bricht Eis die großen Fischkutter vor sich hin, weil auch sie, ebenso wie die Fisch verarbeitenden Kombinate für Mengen gebaut worden sind, die längst nicht mehr gefangen werden dürfen. Die sowjetische Megalomanie — hier in und rund um Murmansk hat sie ihr deutlich sichtbares Erbe hinterlassen. Ein Erbe wie den Eisbrecher Lenin — den ersten atombetriebenen Eisbrecher der Welt, der ein Produkt genau jener Megalomanie ist, die von den Menschen verlangte, sich selbst und ihre Lebensgewohnheiten zu verleugnen. Der Eisbrecher Lenin wurde zum Museum, als er auch wegen des katastrophalen Klimawandels zunehmend seine Funktion verlor. Die Funktion des „Eisbrechers“, der die Versorgungsschiffe begleiten musste zu jenen Orten, wo die Menschen so sehnlich zum Beispiel auch auf „Apfelsinen aus Marokko“ warteten. Nach dem Ende der Sowjetunion hat sich in der Region Resignation und Müdigkeit breitgemacht. Oder besser, Resignation und Müdigkeit sind an die Oberfläche getreten — denn vorhanden waren sie wohl auch in den langen Jahren des sowjetischen Wahnsinns der Eroberung des Hohen Nordens. Und dann sagte man den Menschen hier eines Tages, dass es neue Hoffnung gebe. Man werde in der Arktis nach Öl bohren und für die Region werde eine neue Epoche der Blüte und des Wohlstandes anbrechen. Ein gewagtes Versprechen, gar nicht unähnlich jenen ganz und gar unrealistischen Versprechen, mit deren Hilfe die Sowjetunion seinerzeit Menschen dazu gebracht hatte, in diese unwirtliche Region zu gehen. Was man verschweigt ist, dass die Natur diesen neuerlichen Eingriff vermutlich nicht gut heißt — und sich wehren wird. Wer versucht, darauf hinzuweisen, was alles passieren kann, wenn man die Arktis durchlöchert auf der Suche nach Öl und Gas, von denen man nicht wissen kann, wie lange man sie noch tatsächlich als Grundlage 202 203 Ледокол « Ленин » : время вперед! Виталий Пацюков Ленин колет лед …Они прошли, созданья человека, Плавучие вместилища чудес, Бия винтами, льдам наперерез. Николай Заболоцкий Образ атомного ледокола «Ленин» несет в себе не только историю техногенных завоеваний во льдах Арктики, их романтику и феноменальность взаимоотношений человека и природы. Он становится метафорой социальных идеалов, утопий, ошибок, драм и воплощенных надежд. В его конструкции присутствует энергия непрерывного движения, ее определенность в направленности «вперед», настойчивость в преодолении закрепощенной нетворческой материи — льда. Формы ледокола отчетливы, строги и мужественны и, более того, позволяют техническому сооружению обрести личностный характер, превратиться в организм. Пройдя все испытания на полезность, производственную функциональность, ледокол «Ленин» открывается бескорыстием, своей внутренней стороной, включая в себя историю нашего времени и наделяясь художественной речью. В биеннальском проекте его структура эстетизируется, формируя новую пластическую драматургию существования и превращаясь в своей топографии в выставочное пространство актуальной культуры. Каждый элемент ледокола обживается художником, искусство в этом положении с пульсирующей настойчивостью начинает задавать вопросы, провоцируя нашу культурную память. Внутренний мир ледокола и его художественная реальность начинается с вестибюля. Как стартовая площадка, он соз204 205 Ленин колет лед дает новую систему координат, принципиально меняя прежние функционально-технические ориентиры на художественно осмысленные, реализуя визуальные маршруты, фиксируя в них начала и концы, повороты, остановки и узловые точки. «Вестибюль» ледокола несет в себе пограничное состояние; его пространство координирует внутреннюю структуру, как говорилось в античности, «агрегата», и в то же время топография ледокола в этой точке еще не лишается контакта и возможности диалога со стихией океана. Это особое место, где человек обнаруживает новую устойчивость, продолжая свою «земную» жизнь, перенося взаимоотношение с естественностью природы в естественность собственного существования. Образность этой границы в проекте фиксируется инсталляцией Леонида Тишкова, представленной двумя фигурами водолазов практически в человеческий рост. Предметная двоичность художественной системы и свет, излучаемый скафандрами, формирует универсальный контекст человеческого пребывания в мире. Художник в казалось бы совершенно конкретной мизансцене показывает неразрывную связь человека, физических законов природы и самих техногенных принципов работы атомного ледокола. Один шаг — и мы оказываемся в кают-компании, в месте встреч, обсуждений проблем, бесед и отдыха, становящемся центром смысловых контекстов ледокола, его концептуальным диалогом между феноменом атомной энергии и теориями ленинского научного социализма. В своей инсталляции Игорь Макаревич и Елена Елагина обращаются к ядерной физике, к визуализации атомных процессов, в которых элементарные частицы обретают знаки философского дискурса, наполняясь непреложностью ленинских идей, «цитируя» его фундаментальное наследие «Материализм и эмпириокритицизм». Про- 206 низанные марксистской идеологией, элементарные частицы классической физики и их наглядная опредмеченность собираются в тройственный союз материи, духа и личности, транслируя философское учение как мистическую практику, снимая блокировки между марксизмом, теософией и волновыми состояниями физического поля. Развивая идеи теории относительности, московский художник Александр Лысов продолжает визуализировать находки Игоря Макаревича и Елены Елагиной, искривляя пространство ледокола и вводя в него новые энергетические состояния. Его матричный шар диаметром 1,5 метра, реагирующий на включенность в силовое поле человека, заставляет наблюдателя-зрителя превращаться в участника события. Сферическая поверхность шара проявляет уникальную чувствительность к феномену гравитации, она оживает в присутствии зрителя, ее энергия возрастает от количества персонажей, вступающих в диалог с техногенной зоной. Офицерская столовая ледокола напоминает «пустотные» пространства кораблей-призраков, в ее дистиллированной чистоте только что завершилась конференция, но ее участники покинули помещение прежде, чем мы в нем оказались. Австрийские художники Йоханна и Хельмут Кандль выстраивают обезличенный мир дискуссий и иллюзорных соглашений, в котором важна форма, ритуал, но не содержание. Имиджевые таблички в инсталляции заменяют человека, его личное присутствие становится необязательным в пространстве, в котором подчеркивается значимость стратегий картотек и интеллектуальной коммуникации в современной культуре, начиная от Владимира Набокова, завершаясь Он Каварой и Львом Рубинштейном. Ритмичность расположения табличек в офицерской столовой создает особый контекст для акустических ритмов музыкального 207 Ленин колет лед салона. Видео Марко Лулича «Жертвоприношение», свободно трансформирующее «Весну священную» Игоря Стравинского свидетельствует о рождении музыки, обладающей подлинным соответствием техногенной реальности ледокола, его своеобразным акустическим резонансом, построенным на тотальной электронной инструментальности. Образ «Весны священной» не отделим от глубинных состояний ожидания «события», он наполнен ситуацией предстояния Весны после длительной полярной зимы. Его драматургия, завершающаяся жертвоприношением, предупреждает о возможностях социальных конфликтов, гармоническое разрешение которых способно избежать жертвенных акций. Курительная комната, обязательная в продолжительном плавании, становится парадоксальным пространством в художественном проекте — местом, где не соблюдается экология, где торжествует оксид углерода, нарушая кислородный баланс между человеком и окружающей средой. Кураторы проекта фокусируют этот нелинейный процесс, предлагая зрителю живописное произведение Таисии Коротковой «Север», исследующее руинированные и загрязненные «секретные» зоны Кольского полуострова в символических лучах северного сияния. Драматические миражи живописной работы Таисии Коротковой обретают новую фазу своих эволюций в искусстве украинской художницы Жанны Кадыровой. Объекты-кристаллы Жанны Кадыровой, как россыпь алмазов, способны преломлять свет в любой точке ледокола. Они собирают его лестницы, коридоры и переходы между уровнями как энергетические узлы, фокусируют его реалии, превращаясь в наномолекулы, готовые заменить консервативные технологии атомного реактора. Странность объектов, ведущих непрерывный диалог с техногенными пространствами ледокола, открывают особый 208 мир художественных зон как парадоксальный мир сталкеров. В его нишах сосредоточиваются графика Игоря Макаревича и Елены Елагиной, полностью трансформируя наблюдательный пункт с окном у реактора; бюст Ленина, «упакованный» в стекло, как ледяная конструкция из «Снежной королевы» Ганса Христиана Андерсена (работа Марии Кошенковой); старый якорь, хранящий в своих цементных образованиях всю историю завоеваний арктики (композиция Александра Повзнера); космические приборы Юдит Фегерль, исследующие процессы темпоральных состояний, происходящих на борту ледокола и за его пределами. Математическая образность инструментария Юдит Фегерль восходит к знаку бесконечности, вобравшего сегодня в себя всю феноменальность современной культуры. Микрокосмос объектов, закрепляющий «маршруты» в пространстве ледокола, как разбросанные камушки из сказки Братьев Гримм, естественно переходят в вещекосмос, где вещь, сохраненная человеком, начинает спасать его самого. Обычный умывальник в инсталляции Катрин Шерер превращается в хранителя «освобожденных» мыслей моряка, мыслей, живущих в бескорыстии и нуждающихся в естественных паузах, в состояниях «очищения» и простоты поступка. Их образы абсолютно доступны, они содержатся в специальных отделениях-коробочках, в экологии размышлений человека, приобретая свою реальность в органике реальных действий, в простом умывании, в абсолютно естественном ежедневном человеческом ритуале. Виталий Пацюков куратор в Государственном центре современного искусства в Москве 209 The Icebreaker “Lenin”: Forward Time! by Vitaly Patsyukov Lenin breaks Ice They sailed away, man-made creations, The floating vessels of modern wonders, Their rotors beating and breaking ice. Nikolai Zabolotsky 210 The image of the atomic icebreaker “Lenin” represents not only the history of the technological conquest of the ice-clad Arctic with its romantic aspirations and the phenomenon of man-nature relationships. The icebreaker “Lenin” came to symbolize the social ideals, utopias, mistakes, dramas, and realized hopes of its times. Its construction encompasses the energy of perpetual motion, forever striving forward, insistent in its intent to overcome the suppressed non-creative mass — the ice. The shapes of icebreakers are precise, stern, and manly, moreover, these technological creations assume personal features and become akin to a human organism. Having passed all tests for utility and industrial functionality the icebreaker “Lenin” reveals its selfless side and inner life as it embodies the history of our times and speaks to us in an artistic language of its own. Within the Biennale project its structure becomes an esthetic entity creating a new plastic dramaturgy of existence as its topography has been turned into an exhibition space for modern culture. Each part of the icebreaker is taken over by the artists so that art begins to pose questions of its own accord with a pulsing insistence and thus provokes our cultural memory. The inner world of the icebreaker and its artistic reality begin already in the vestibule. As a starting point it creates a new system of coordinates which transform in principle the former functional-technical characteristics into artistic-intellectual, thus 211 Lenin breaks Ice realizing the visual orientations and fixating the beginnings and ends, turning points, stops, and key points. In the icebreaker’s “Vestibule” one is aware of a twilight state: its space is coordinated by its inner structure, known as “aggregate” in antiquity, but at the same time the topography of the icebreaker at this point is not yet deprived of the contact with the elements of the ocean and a possibility of a dialogue with it. This is a special place where a person discovers a new stability within himself on the path of his earthly life and transports his relationship with spontaneous nature into the naturalness of his own existence. The significance of this borderline state within the project is expressed in the installation by Leonid Tishkov which presents two divers who are practically life-sized. The objective duality of this artistic symbol and the light radiated by the diving-suits create a universal context of man’s presence in the world. In this seemingly straightforward mise-en-scene the artist shows man’s unbreakable ties with the physical laws of nature as well as with the technology of the icebreaker. One step forward and the viewer finds himself in the ward-room, a meeting-place for discussions, recreation, and rest, a center of meaningful contexts created by the icebreaker with its conceptual dialogue between the phenomena of the atomic energy and the Leninist scientific socialism. In their installation Igor Makarevich and Elena Elagina turn to nuclear physics and attempt a visualization of atomic processes in which elementary particles acquire qualities of a philosophical discourse and are endowed with Leninist ideas in the form of quotations from Lenin’s fundamental treatise Materialism and Empiriocriticism. Infused with Marxist ideology, the elementary particles of classical physics and their visual substantiation connect here into a triple union of matter, spirit, and the individual, while this philosophical teaching 212 is interpreted as a mystical practice and all blockage separating Marxism from theosophy and the wave states of the physical field are removed. In the spirit of the theory of relativity and following Igor Makarevich and Elena Elagina in visualizing ideas, the Moscow artist Alexander Lysov distorts the space of the icebreaker and introduces new energy states. His matrix ball of 150 centimeters in diameter reacts to any person entering its power field and thus makes the viewer a participant in the action. The spherical surface of the ball is uniquely sensitive to gravitation: it comes to life in the presence of a viewer and its energy increases in proportion to the number of viewers entering into a dialogue with its technogenic zone. The officers’ mess-hall at the icebreaker brings to mind the “air bubbles” in some ghost-ship: it seems that a conference has just been closed in the distilled purity of the room and its participant had left a minute before the viewer entered. The Austrian artists Johanna and Helmut Kandl constructed an impersonal world of negotiations and illusory agreements where formalities and rituals prevail over the essences. Image plaques replace live people whose personal presence becomes unnecessary in this space where the strategy of index card sets and intellectual communication are given prior importance. This is exemplified in modern culture by Vladimir Nabokov, On Kawara, and Lev Rubinstein, to name a few. The rhythmical arrangement of the index cards in the messhall creates a special context for the acoustic rhythm of the music hall. The video film “Sacrifice” by Marco Lulić, a free version of Igor Stravinsky’s “The Rites of Spring”, is an example of new music carrying the genuine spirit of the technogenic reality of the icebreaker and its distinctive acoustic resonance based on total electronic instrumentality. The images from “The Rites of Spring” are inseparable from the atmosphere of an inner expectation of the “event” and 213 overboard. The mathematical imagery conveyed by Judith Fegerl’s devices refers to the infinity signs which have incorporated the entire range of phenomena we find in modern-day culture. This microcosmos of objects, charting out the routes within the icebreaker, resemble the scattered pebbles from the fairy tale of the Grimm Brothers, and they are naturally perceived as a material space where each object preserved by man begins to save man himself. An ordinary wash-stand in the installation by Cathérine Charreyre becomes a warden of a sailor’s liberated thoughts which exist disinterestedly and require natural pauses to attain the state of mental purification and simple actions. These images are readily accessible: they are contained in special boxes-compartments, in the ecology of man’s reflections, acquiring realness in the organics of actual activities such as simple washing and other absolutely natural daily human rituals. Vitaly Patsyukov curator at the National Centre for Contemporary Arts Moscow Lenin breaks Ice convey the sense of the coming spring after a long polar winter. The dramatic plot of the installation is concluded with a sacrifice which is a warning about impending social conflicts which should be resolved harmoniously in order to avoid sacrificial actions. The Smoking Room, a must on a long-distance sea voyage, is a paradoxical place in this art project, a space where ecology is ignored and carbon oxide reigns supreme damaging the oxygen balance between man and the environment. In presenting this non-linear process the curators of the project focus on the painting by Taisiya Korotkova “North” which looks at some ruined and polluted closed zones of the Kola Peninsula against the background of the Northern Lights. The dramatic mirages of Taisiya Korotkova’s painting are reiterated by the Ukrainian artist Zhanna Kadyrova at a new phase of their evolution. Her objects-crystals, like scatterings of loose diamonds, are capable of refracting light from any part of the icebreaker. They concentrate its ladders and inter-level passages into energy knots as it were; they bring into a focus its actualities and turn them into nano-molecules ready to replace the conservative technologies of the atomic reactor. The strange objects engaged in an unending dialogue with the surrounding technogenic environment of the icebreaker create a paradoxical artistic world reminiscent of stalkers’ zones. Its numerous niches are inhabited by various projects: the graphic art of Igor Makarevich and Elena Elagina who transform entirely the observation point with a window onto the reactor; a bust of Lenin packed into glass like an ice structure from Hans Christian Andersen’s “The Snow Queen” (made by Maria Koshenkova); an old anchor preserving in its cement overgrowths the entire history of the arctic conquests (composition by Alexander Povzner); some cosmic instruments by Judith Fegerl for examining temporal states and processes which take place on board the icebreaker as well as 214 215 Der Eisbrecher „Lenin”: Der Zeit voraus! von Witalij Patsjukow …Sie fuhren vorüber, die Kreationen des Menschen, die schwimmenden Wundergefäße, mit schlagenden Schrauben am Eis vorüber. Nikolai Sabolozki Lenin bricht Eis Das Bild des Atomeisbrechers Lenin trägt nicht nur die Geschichte der vom Menschen durchgeführten Eroberungszüge inmitten der Eisberge der Arktis, deren Romantik und die außergewöhnlichen Beziehungen zwischen Mensch und Natur in sich. Es entwickelt sich auch zu einer Metapher für soziale Ideale, Utopien, Fehler, Dramen und für die Erfüllung von Hoffnungen. In seiner Konstruktion steckt sowohl eine kontinuierliche Bewegungsenergie also auch deren zielgerichtete Vorwärtsbewegung und deren Beharrlichkeit bei der Überwindung des zu eigen gemachten Eises. Die Formen des Eisbrechers sind markant, streng und mutig. Hinzu kommt noch, dass sie der technischen Anlage vor allem einen persönlichen Charakter verleihen und diese in einen Organismus verwandeln. Nachdem der Eisbrecher Lenin alle Bestandsproben bezüglich Nutzbarkeit und betriebliche Funktionalität durchlaufen hat, zeigt er sich mit seiner Selbstlosigkeit und dem Inneren, das behaftet ist mit der Geschichte unserer Zeit und das sich in einer künstlerischen Sprache ausdrückt. Im Projekt der Biennale wird seine Struktur ästhetisch relevant. Dabei wird die Dramatik seines Daseins neu und plastisch dargestellt und sein Konstrukt wird in seiner Oberflächenstruktur zu einem Ausstellungsraum moderner Kunst umgewandelt. Jedes Element des Eisbrechers wird von den Künstlern belebt, und dabei beginnt die Kunst mit einer impulsartigen Nachdrücklichkeit Fragen zu stellen, die unser kulturelles Gedächtnis provozieren. 216 Das Innenleben des Eisbrechers und seine künstlerische Realität beginnen bereits in der Eingangshalle, dem sogenannten Vestibül. Als Ausgangspunkt der Ausstellung schafft es ein neues Koordinatensystem und wandelt dabei prinzipiell die funktionstechnischen Anhaltspunkte in bildnerisch motivierte um. Damit realisiert es visuelle Routen, bei denen Anfang und Ende, Wende-, Halte- und Knotenpunkte festgelegt sind. Das Vestibül des Eisbrechers stellt eine Abgrenzung dar und gestaltet die innere Struktur, oder wie man in der Antike zu sagen pflegte, das „Aggregat“. Gleichzeitig verliert die Oberflächenstruktur des Eisbrechers an dieser Stelle noch nicht die Verbindung und die Möglichkeit des Dialogs mit dem Element des Ozeans. Es ist ein ganz besonderer Ort, an dem der Mensch eine neue Art der Beständigkeit kennenlernt — er setzt sein „irdisches“ Leben fort und überträgt dabei die Verbindung mit der Unbefangenheit der Natur in jene seines individuellen Seins. Diese Abgrenzung des Projekts wird in der Installation von Leonid Tischkow veranschaulicht, die von zwei Taucherstatuen beherrscht wird, die der Größe eines Menschen nahe kommen. Der gegenständliche Zwiespalt des künstlerischen Systems und das Licht, das von den Taucheranzügen ausgestrahlt wird, bilden den allumfassenden Kontext des Daseins des Menschen auf der Erde. Der Künstler zeigt mittels einer äußerst gezielten Inszenierung die Kontinuität des Menschen, bzw. besser des Menschlichen, die physikalischen Gesetze der Natur und die anthropologischen Arbeitsprinzipien des Atomeisbrechers. Lediglich ein Schritt, und wir befinden uns bereits im Aufenthaltsraum — dem Ort der Zusammenkunft, der Besprechung von Problemen, der Gespräche und der Erholung. Er wird zum Mittelpunkt des gedanklichen Kontextes des Eisbrechers und zu dessen konzeptuellen Dialog zwischen dem Phänomen der Atomenergie 217 Lenin bricht Eis und den Theorien des wissenschaftlichen Sozialismus Lenins. Igor Makarewitsch und Jelena Jelagina wenden sich in ihrer Installation der Atomphysik und der Visualisierung der atomaren Prozesse zu, in denen die Elementarteilchen zu Symbolen des philosophischen Diskurses werden. Dies wird erreicht, indem die Installation mit dem Zwang der Ideen Lenins gefüllt ist, also indem man Lenins grundlegendes Erbe des „Materialismus und Empiriokritizismus“ „zitiert“. Die Elementarteilchen der klassischen Physik, die hier geprägt sind von der marxistischen Ideologie, und deren bildhafte Darstellung werden in einem dreifachen Bündnis von Materie, Geist und Identität miteinander vereint. Sie werden miteinander vereint, indem die philosophische Lehre als mystische Praxis präsentiert und dabei die Grenze zwischen dem Marxismus, der Theosophie und dem wellenförmigen Zustand des physikalischen Feldes aufgehoben wird. Der Moskauer Künstler Alexander Lysow entwickelt die Relativitätstheorie weiter und setzt damit die Visualisierung fort, die von Igor Marakewitsch und Jelena Jelagina begonnen wurde. Er verändert den Raum des Eisbrechers und erzeugt in ihm neue energetische Umstände. Sein Matrixball mit einem Durchmesser von 1,5 Metern reagiert auf das Vorhandensein eines Menschen innerhalb seines Kraftfeldes und macht die Betrachter automatisch zu einem Bestandteil des Objektes. Die sphärische Oberfläche des Balls zeugt von einer außerordentlich starken Sensibilität in Bezug auf die Gravitation. Sie ist es, die die Gegenwart eines Betrachters in eine Handlung umwandelt, und ihre Energie steigt mit einer wachsenden Anzahl von Betrachtern, die in Interaktion mit der vom Menschen geschaffenen Zone treten. Der Offiziersspeisesaal des Eisbrechers erinnert an den „luftleeren“ Raum eines Geisterschiffes. In seiner nahezu destillierten Sauberkeit ist gerade erst eine Konferenz zu Ende 218 gegangen, die Teilnehmer haben diese bereits verlassen. Die österreichischen Künstler Johanna und Helmut Kandl gestalten hier einen anonymen Raum der Diskussionen und der illusorischen Abkommen – hier ist die Form, das Ritual, aber nicht der Inhalt von Bedeutung. Die Tischkarten, die sich in der Installation befinden, ersetzen den Menschen, und seine persönliche Gegenwart wird damit nicht mehr unbedingt notwendig sein. Damit wird die Bedeutung des „Karteidenkens“ und der intellektuellen Kommunikation der modernen Kultur unterstrichen, beginnend mit Wladimir Nabokow bis hin zu On Kawara und Lew Rubinstein. Die gleichmäßige Aufstellung der Karten im Offiziersspeisesaal schafft eine besondere Umgebung der akustischen Rhythmen in einem Raum, der unmittelbar an den Musiksalon angrenzt. Im Video von Marko Lulić, „The Sacrifice“, zeugt Igor Strawinskys frei verwendetes Werk, „Le sacre du printemps“, von der Geburt der Musik. Die Dramaturgie des Videos, die mit einem Opfer endet, warnt vor Sozialkonflikten, deren harmonische Lösung es ermöglicht, Handlungen, bei denen Opfer gebracht werden, zu vermeiden und dem ihnen innewohnenden drohenden Gewaltpotential. Das Raucherzimmer wird zu einem paradoxalen Raum – einem Raum, in dem man die Umwelt nicht schützt, in dem Kohlenmonoxid überwiegt und dadurch die Sauerstoffbalance zwischen Mensch und Umwelt gestört wird. Die Kuratoren des Projektes lenken die Aufmerksamkeit auf diesen Gegensatz, indem sie den Besuchern das malerische Werk von Taisia Korotkowa, „Norden“, bieten. Es untersucht die „geheimen“, heruntergekommenen und verschmutzten Gegenden der Halbinsel Kola, die unter symbolhaften Strahlen des Nordlichtes erscheinen. Diese dramatischen Nebelfiguren im Werk von Taisia Korotkowa werden in der Arbeit der ukrainischen Künstlerin Schanna Kadyrowa auf eine neue Entwicklungsstufe gestellt. Die Kristallobjekte von Schanna Kadyro- 219 und des unkomplizierten Handelns überzugehen. Die Vorstellungen und Gedanken sind vollkommen zugänglich und befinden sich in den verschiedenen Unterteilungen von Schachteln, also in der Ökologie der Gedankenwelt des Menschen. Sie werden zur Realität in Form von realen Handlungen, wie vom schlichten Waschen, einem absolut alltäglichen menschlichen Ritual. Witalij Patsjukow Kurator beim Staatlichen Zentrum für Zeitgenössische Kunst Moskau Lenin bricht Eis wa können, wie eine Ansammlung von verstreuten Diamanten, das Licht an jedem Punkt des Eisbrechers brechen. Sie vereinen die Stiegen, Korridore und Übergänge zwischen den verschiedenen Stockwerken wie Energieknotenpunkte. Sie werden in Nanomoleküle verwandelt, die die konservativen Technologien des Atomreaktors ersetzen können. Die Charakterzüge der Objekte, die einen ständigen Dialog mit der anthropologischen Umgebung des Eisbrechers führen, öffnen dem Publikum eine besondere Welt der Kunst – eine paradoxale Welt voll mit „Stalkern“. In den Nischen dieser Welt konzentrieren sich die Grafik von Igor Makarewitsch und Jelena Jelagina, die den Aussichtspunkt mit dem Fenster beim Reaktor vollkommen umwandeln, die Büste Lenins, die in Glas „verpackt“ ist wie die Eiskonstruktion aus der „Schneekönigin“ von Hans Christian Andersen (eine Arbeit von Maria Koschenkowa), der alte Anker, der in seiner Konstruktion aus Zement die gesamte Geschichte der Eroberungszüge der Arktis verwahrt (eine Komposition von Alexander Powsner) und die kosmischen Geräte von Judith Fegerl, die die Abläufe der zu verschiedenen Zeiten bestehenden Zustände untersuchen, die an Bord des Eisbrechers und außerhalb vor sich gehen. Die mathematische Bildhaftigkeit des Instrumentariums von Judith Fegerl entspringt dem Konzept der Unendlichkeit. Der Mikrokosmos der Objekte bahnt verschiedene Routen durch die Räumlichkeiten des Eisbrechers, fast wie die Murmeln aus der Geschichte der Gebrüder Grimm, die dann auch in den „Kosmos der Gegenstände“ übergehen, in dem ein Gegenstand, der vom Menschen aufbewahrt wurde, diesen auch rettet. Ein einfaches Waschbecken in der Installation von Cathérine Charreyre wandelt sich in einen Speicher „frei gewordener“ Gedanken eines Seemannes um — das sind Gedanken, die vollkommen uneigennützig existieren und auch einmal die Möglichkeit haben, von allem abzuschalten und in einen Zustand der „Säuberung“ 220 221 ЯНТАРНЫЙ АТОМОХОД Зоя Костяшова Ленин колет лед Среди экспонатов калининградского Музея янтаря, которые неизменно привлекают внимание посетителей, пожалуй, наибольший интерес вызывает модель атомохода «Ленин». Она была изготовлена на Калининградском янтарном комбинате более полувека назад, и история ее создания довольно необычна. Калининградский янтарный комбинат — крупнейшее в мире предприятие по добыче и переработке янтаря. Он был организован в 1947 году на базе Пальмникенского месторождения близ поселка Янтарный и располагавшихся здесь производственных площадей Кёнигсбергской янтарной мануфактуры. Основной продукцией комбината всегда были выпускавшиеся массовыми сериями ювелирные и галантерейные изделия (до 2 млн штук в год). Одновременно с серийным производством на предприятии с 1950-х годов стало развиваться и авторское искусство. В те годы художниками комбината был создан ряд крупногабаритных изделий представительского класса, которые экспонировались на престижных выставках, служили для украшения интерьеров общественных зданий или предназначались в качестве эксклюзивных подарков для советских вождей и лидеров зарубежных стран. В этих произведениях отразилось тяготение к монументализму, свойственное всему советскому изобразительному искусству того времени. Образцом такого помпезного стиля стала огромная, в метр высотой, ваза «Изобилие», отделанная искрящейся янтарной крошкой и декорированная медальонами с гирляндами в виде ягод и фруктов. В 1954 году она демонстрировалась в павильоне Калининградской области на ВДНХ в Москве. Стремление к монументальности, насыщенности композиции 222 натуралистическими деталями можно заметить и в юбилейных часах «Эпоха», в массивном ларце «Дружба народов». Самое знаменитое янтарное изделие тех лет — модель атомного ледокола «Ленин». Она была создана по заказу правительства РСФСР в конце 1959 года ведущими художниками комбината А. Меосом, М. Беловым, Г. Горшковым, Б. Громовым, А. Квашниным, Э. Лисом, В. Митяниным всего за двадцать дней. В композиции, целиком выполненной из натурального янтаря, была использована виртуозная техника конструирования, Модель атомного ледокола «Ленин». 1960 г. Янтарь, дерево, бархат. Размеры: 42 х 77 х 30 см. Авторы: В. Митянин, А. Квашнин и др. Фото А.В. Баранова Model of the Lenin atomic icebreaker. 1960. Amber, wood, velvet. Proportions: 42х77х30 centimeters. Artists: V.Mityanin and A.Kvashnin, among others. Photographer: A.Baranov Modell des Atomeisbrechers „Lenin“. 1960. Bernstein, Holz, Samt. GröSSe: 42 x 77 x 30 cm. Konzipiert von: W. Mitjanin, A. Kwaschnin u.a. Foto von A.W. Baranow 223 Ленин колет лед Модель атомного ледокола «Ленин». 1960 г. Янтарь, дерево, бархат. Размеры: 42 х 77 х 30 см. Авторы: В. Митянин, А. Квашнин и др. Фото А.В. Баранова Model of the Lenin atomic icebreaker. 1960. Amber, wood, velvet. Proportions: 42х77х30 centimeters. Artists: V.Mityanin and A.Kvashnin, among others. Photographer: A.Baranov резьба, мозаика. Льды, которые бороздит атомоход, были изготовлены из бело-прозрачных с голубоватым отливом кусочков вскрышного янтаря, действительно очень похожих на застывшую морскую воду. 18 февраля 1960 года председатель Совета Министров РСФСР Д.С. Полянский, посетивший Америку во главе советской делегации, вручил модель ледокола президенту США Дуайту Эйзенхауэру. В специальном послании президенту по этому случаю говорилось: «Мне доставляет большое удовольствие от имени делегации советских государственных деятелей передать Вам в знак нашего глубокого уважения макет атомного ледокола “Ленин”… Специалисты говорят, что гражданская одежда атому больше к лицу, чем военный мундир. Я надеюсь поэтому, что Вы разделите наше искреннее желание, чтобы атомоходы не только прокладывали путь во льдах морей и океанов для караванов мирных судов, но столь же успешно взламывали льды опостылевшей всем народам холодной войны». Одновременно на комбинате изготовили точную копию модели ледокола, которая впоследствии была передана Калининградскому музею янтаря (со временем вследствие окисления янтаря макет приобрел желто-коричневый оттенок). В настоящее время оригинал янтарной модели атомохода «Ленин» экспонируется в Музее им. Дуайта Эйзенхауэра в городе Абилин, штат Канзас, США. Его размеры незначительно отличаются от второго экземпляра модели, которая находится в нашем музее. Modell des Atomeisbrechers „Lenin“. Зоя Костяшова заместитель директора Музея янтаря в Калининграде 1960. Bernstein, Holz, Samt. GröSSe: 42 x 77 x 30 cm. Konzipiert von: W. Mitjanin, A. Kwaschnin u.a. Foto von A.W. Baranow 224 225 The Lenin Icebreaker, Cast in Amber by Zoya Kostyashova Lenin breaks Ice Among the most popular exhibits at the Kaliningrad Amber Museum, a miniature model of the Lenin nuclear-powered icebreaker probably attracts the most attention. The story behind the model, created at the Kaliningrad Amber Combine more than half a century ago, is quite extraordinary. The Kaliningrad Amber Combine is the world’s largest extractor and processor of amber. The plant was established in 1947 at the Palmniken mineral deposit, near the aptly named town of Yantarny, or “Amber,” where the production facilities of the Kenigsberg Amber Manufactory were located. The enterprise’s principle product has always been an extensive series of jewelry and clothing accessories (up to 2 million pieces a year). Handmade pieces continued to be developed at the factory even as serial production was introduced in the 1950s. During that decade, the combine’s artists created a number of large showpieces that have appeared at prestigious exhibitions, beautified the interiors of public buildings or been presented as exclusive gifts to Soviet envoys or foreign leaders. Such pieces reflect an infatuation with monumentalism that at the time was common to all forms of Soviet art. This style is exemplified by the large, meter-high “Cornucopia” vase, trimmed with sparkling amber pieces and decorated with a garland of chiseled berries and fruits. In 1954, the object was showcased in Moscow, in the Kaliningrad Region’s pavilion at the prestigious Exhibition of Achievements of the National Economy. Such monumentalist pursuits emblematized by the object’s naturalistic details are also evident in the commemorative “Epoch” clock and in the massive “Friendship of Peoples” chest. But perhaps the most significant amber work of that decade was the miniature Lenin atomic icebreaker, created in just 226 20 days by several artists of the Kaliningrad combine, upon the order of the Soviet Russian government in late 1959. The piece was completely constructed from natural amber, demonstrating the artistic collective’s virtuosity in design, carving and mosaic work. The ice that the ship appears to be breaking through is composed of white and translucent amber strips that have a bluish tint very closely resembling frozen seawater. On February 18, 1960, Soviet Russian chairman Dmitry Polyansky, on a visit to the United States as the head of a Soviet delegation, presented the model icebreaker to US President Dwight D. Eisenhower. In a special message accompanying the gift, Polyansky said: “It gives me great pleasure, in the name of this delegation of Soviet statesmen, to give to you, as a sign of our deep respect, this model of the Lenin nuclear-powered icebreaker. … Experts say that civilian clothing is more becoming of an atom than a military uniform. Thus, I hope that you share our sincere desire that nuclear-powered ships not only create a way through the ice of the seas and oceans for peaceful caravans of ships to pass, but just as successfully create a way through the ice of the Cold War, which is loathsome to all nations.” At the same time, the artists constructed an exact copy of the model, presented to the Kaliningrad Amber Museum. Over the decades, due to oxidation, the amber has acquired a tannish tint. Today, the original amber model of the Lenin icebreaker is on display in the Dwight D. Eisenhower Museum in Abilene, Kansas. Its proportions differ just slightly from the duplicate presented to the Kaliningrad Amber Museum. Zoya Kostyashova Vice Director of the Amber Museum Kaliningrad 227 EIN REAKTORSCHIFF AUS BERNSTEIN von Soja Kostjaschowa Von den Exponaten des Kaliningrader Bernsteinmuseums, die sich bei den Besuchern nach wie vor großer Beliebtheit erfreuen, findet das Modell des Reaktorschiffs Lenin die womöglich größte Beachtung. Es wurde vor über 50 Jahren im Kaliningrader Bernsteinkombinat angefertigt, und die Geschichte seiner Entstehung ist recht ungewöhnlich. Das Kaliningrader Bernsteinkombinat ist das weltweit größte Unternehmen für den Abbau und die Verarbeitung von Bernstein. Es wurde 1947 auf dem Rohstofffeld von Palmnicken unweit des Ortes Jantarny und der sich hier ehemals befindlichen Produktionsstätten der Bernstein-Manufaktur Königsberg gegründet. Das Kombinat stellte vor allem Schmuck und Gebrauchsgegenstände her (bis zu 2 Millionen Stück jährlich). Neben dieser Massenware produzierte das Unternehmen seit den 1950er Jahren auch kunsthandwerkliche Erzeugnisse. Künstler des Kombinats stellten eine Reihe größerer Repräsentationsobjekte her, die auf angesehenen Ausstellungen gezeigt und zur Verschönerung öffentlicher Gebäude verwendet wurden. Außerdem galten sie als exklusive Geschenke für die sowjetische Führungsriege und Staatsmänner anderer Länder. Diese Werke spiegelten den Hang zur für die sowjetische bildende Kunst jener Zeit so typischen Monumentalität wider. Zum Paradebeispiel für diesen pompösen Stil wurde die riesige, einen Meter hohe Vase „Opulenz“, die mit funkelndem Bernstein verziert und mit Medaillons mit Girlanden in Form von Beeren und Früchten dekoriert wurde. 1954 wurde sie im Pavillon des Gebiets Kaliningrad auf der Ausstellung der Errungenschaften der Volkswirtschaft in Moskau gezeigt. Das Streben nach Monumentalität und einer prägnanten Gestaltung mit naturalisti- Номер газеты Калининградского янтарного комбината от 24 февраля 1960 г. с сообщением о вручении президенту США Д. Эйзенхауэру янтарной модели атомного ледокола «Ленин». February 24, 1960, issue of the Kaliningrad Amber Combine newspaper showing an announcement of the presentation of the amber model of the „Lenin“ icebreaker to US-president Dwight D. Eisenhower Ausgabe der Zeitung des Kaliningrader Bernsteinkombinats vom 24. Februar 1960 mit einem Vermerk über die Überrei- Lenin bricht Eis chung des Bernsteinmodells des Ato- 228 meisbrechers „Lenin“ an den US-Präsidenten D. Eisenhower 229 schen Details ist auch in der Jubiläumsuhr „Epoche“ und dem massiven Schmuckkästchen „Völkerfreundschaft“ erkennbar. Das bekannteste Bernsteinerzeugnis aus dieser Zeit ist das Modell des Atomeisbrechers Lenin. Es wurde Ende 1959 im Auftrag der Regierung der RSFSR von den führenden Künstlern des Kombinats, A. Meos, M. Below, G. Gorschkow, B. Gromow, A. Kwaschnin, E. Lis und W. Mitjanin, in nur zwanzig Tagen fertiggestellt. Bei der Herstellung des Modells, das zur Gänze aus Модель атомного ледокола «Ленин». 1960 г. Янтарь, дерево, бархат. Размеры: 42 х 77 х 30 см. Авторы: В. Митянин, А. Квашнин и др. Фото А.В. Баранова Model of the Lenin atomic icebreaker. 1960. Amber, wood, velvet. Proportions: 42х77х30 centimeters. Artists: V.Mityanin and A.Kvashnin, among others. Photographer: A.Baranov natürlichem Bernstein besteht, wurde eine spezielle Fertigungstechnik, nämlich Schnitzerei und Mosaikarbeit, angewandt. Das Eis, das das Reaktorschiff bricht, besteht aus durchsichtigen, bläulich-weißen Bernsteinstückchen, die wirklich aussehen wie gefrorenes Meerwasser. Am 18. Februar 1960 überreichte der Regierungsvorsitzende der RSFSR, D.S. Poljanskij, der sich an der Spitze einer sowjetischen Delegation in Amerika aufhielt, das Eisbrechermodell dem US-Präsidenten Dwight Eisenhower. In einer speziellen Botschaft an den Präsidenten aus diesem Anlass hieß es: „Es ist mir eine große Freude, Ihnen im Namen der Delegation sowjetischer Staatsfunktionäre ein Modell des Atomeisbrechers Lenin als Zeichen unserer vorzüglichen Hochachtung zu übergeben … Experten meinen, dass Zivilkleidung besser zum Atom passt als eine Militäruniform. Daher hoffe ich, dass Sie genauso erfolgreich das Eis des allen Völkern überdrüssigen Kalten Krieges brechen werden, wie Nuklearschiffe den Weg durch das Eis der Meere und Ozeane für friedliche Schiffe bereiten.“ Zur gleichen Zeit war im Kombinat eine idente Kopie des Eisbrechermodells angefertigt worden, die später dem Kaliningrader Bernsteinmuseum übergeben wurde; im Laufe der Zeit hat das Modell auf Grund der Oxidation des Bernsteins eine gelbbraune Farbe angenommen. Das originale Bernsteinmodell des Atomeisbrechers Lenin wird derzeit im Dwight Eisenhower Museum in Abilene, Kansas, USA, ausgestellt. Seine Größe unterscheidet sich nur minimal von dem Exemplar, das sich in unserem Museum befindet. Modell des Atomeisbrechers „Lenin“. Soja Kostjaschowa stellvertretende Direktorin des Bernsteinmuseums Kaliningrad Lenin bricht Eis 1960. Bernstein, Holz, Samt. 230 GröSSe: 42 x 77 x 30 cm. Konzipiert von: W. Mitjanin, A. Kwaschnin u.a. Foto von A.W. Baranow 231 232 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Художники Artists KünstlerInnen 233 Ленин колет лед Lenin bricht Eis 234 235 IRx272 Der Eisbrecher Lenin ist für seine Zeit und für den Bereich der Atomenergie der 50er Jahre das wichtigste Artefakt. Außerdem ist er ein politisches und ideologisches Denkmal. Für meine Arbeit habe ich teils die Technologie jener Zeit (Infrarotlampen) und die Hochtechnologien der computergestützten Steuerung und der industriellen Fertigung verwendet. Damit sollte ein technologisches Artefakt geschaffen werden, das im Bereich der zeitgenössischen Kunst anzusiedeln ist und dessen Wirkungskraft ähnlich ist wie die des Eisbrechers selbst. Am Objekt sind 6504 Schraubverbindungen, 1,6 km Kabel, 11 Arduino-Plattformen, 6 Ultraschall-Entfernungsmessgeräte und 272 Halbleiterschalter angebracht. Zur Errichtung des Schiffskorpus benötigte man 750 kg Stahl und 80 m² Polykarbonat. Die Naht des Laserschnittes überstieg eine Länge von 5 km. Der Großteil der Elektrobestandteile wurde in China produziert, der Stahl und die Kabel in Russland und das Plastik in Deutschland. In jeder der 272 Zellen wurden Infrarotlampen mit einer Leistung von 250 W installiert. Die Höchstleistung des Objektes beträgt 68 kW, die durchschnittliche Leistung beträgt 10 kW. Das Objekt reagiert auf seine Umgebung, und wenn es in Betrieb ist, erwärmt es sich bis zu 50-60 Grad. Dabei kann man direkt bei dem Objekt den Wärmefluss spüren und sich erwärmen. Darüber hinaus sollte das Objekt derart geplant und gebaut werden, dass es den schweren Wetterbedingungen in Murmansk, die jegliche Technologie auf die Probe stellen, standhalten kann. Ich habe diese Arbeit in gewisser Weise „heldenhaft-kompliziert“, funktional und vollkommen frei von jeglichen dekorativen Elementen geschaffen. Lenin bricht Eis Geboren 1987 in Bratsk. Abschluss am Institut für Fragen der Zeitgenössischen Kunst. Lebt und arbeitet in Moskau. Gewinner des Lichtobjektewettbewerbs „Arch-Stoyanie“ (2013). Aktive Ausstellungstätigkeit seit 2007, Teilnehmer an Ausstellungsprojekten in Russland, USA, Frankreich, Österreich, Indien. Drei Einzelausstellungen. Kurator des Sonderprojekts „Generative Art“ der 4. Moskauer Biennale. Kurator und Mitbegründer der Random Gallery (Moskau) und des Projekts aroundart.ru IRx272 The Lenin Icebreaker is the most important artifact of its time and of nuclear technology of the 1950s, as well as a political and ideological monument. For my work, I used some of the same technology used during that time period — infrared heating lamps, for instance — and also the latest technologies of computerized management and industrial production, all to create an artifact of technology that is comparable to the Lenin in terms of impact but is already in the realm of contemporary art. The piece contains 6,504 bolted joints, 1.6 kilometers of cable, 11 Arduino, 6 ultrasonic range finders, 272 solid-state relays. To create the body, 750 kilograms of steel was required, and 80 square meters of polycarbonate. The trajectory of the laser cutting surpassed 5 kilometers. Most of the electronic components were produced in China, while the steel and cable was made in Russia, and the plastic in Germany. In each of the 272 cells, an infrared lamp with a capacity of 250W has been installed. The maximum capacity of the piece is 68kW, while the average is 10 kW. The piece reacts to the surrounding environment and in its standard operating mode heats up to 50-60 degrees — you can feel the heat emanating from it if you stand nearby and get warmed up. It was also designed and constructed to withstand the harsh weather conditions in Murmansk, which pose a serious challenge to any technology there. I came up with the idea for this work, to some extent, as heroically-complex, functional, and completely lacking any decorative elements. Lenin breaks Ice from the Institute of Contemporary Art. Lives and works in Moscow. Winner of the “Arch-Being” light installation competition (2013). Has participated in exhibitions since 2007 in Russia, the United States, France, Austria and India. Has conducted three personal exhibitions. Curator of “Generative Art,” a special project for the 4th Moscow Biennale. Curator and co-founder of Random Gallery (Moscow) and AroundArt.ru Lenin breaks Ice Окончил Институт проблем современного искусства. Живет и работает в Москве. Победитель конкурса световых объектов «Арх-Стояния» (2013). Активно выставляется с 2007 года, участвовал в выставочных проектах в России, США, Франции, Австрии, Индии. Провел три персональные выставки. Куратор специального проекта 4-й Московской биеннале Generative Art. Куратор и со-основатель Random Gallery (Москва) и проекта aroundart.ru IRx272 Ледокол «Ленин» — важнейший артефакт своего времени и атомных технологий 50-х, политический и идеологический монумент. Для своей работы я использовал отчасти технологии того же времени — инфракрасные лампы накаливания — и новейшие технологии компьютерного управления и промышленного производства, чтобы создать сравнимый по силе воздействия артефакт технологии уже на территории современного искусства. В объекте 6504 болтовых соединений, 1,6 км кабеля, 11 Arduino, 6 ультразвуковых дальномеров, 272 твердотельных реле. На создание корпуса потребовалось 750 кг стали и 80 кв. м. поликарбоната. Траектория лезерной резки превысила 5 км. Большинство электронных компонентов произведены в Китае, сталь и кабель — в России, пластик — в Германии. В каждой из 272 ячеек установлена инфракрасная лампа мощностью 250 Вт. Максимальная мощность объекта 68 кВт, средняя — 10 кВт. Объект реагирует на окружающую среду и нагревается в рабочем режиме до 50–60 градусов — и возле него можно ощутить тепловой поток и согреться. Также объект должен был быть спроектирован и построен так, чтобы выдержать тяжелые погодные условия Мурманска, что является серьезным испытанием для любой техники. Я задумывал эту работу в некоторой степени героически сложной, функциональной и полностью лишенной декоративных элементов. Ленин колет лед Ленин колет лед Александр Лысов Alexander Lysow Alexander Lysov Родился в Братске в 1987 году. Born in 1987 in Bratsk. Graduated Ленин колет лед Александр Лысов Alexander Lysow Alexander Lysov IRx272 Интерактивная световая инсталляция, 2013 Сталь, поликарбонат, лампы, электроника. IRx272 Interactive LICHTinstallation, 2013 Steel, polycarbonate, lamps, electronics Lenin breaks Ice IRx272 Interaktive LICHTinstallation, 2013 Stahl, Polykarbonat, Lampen, Lenin bricht Eis Elektronik 236 237 Ленин колет лед Александр Лысов Alexander Lysow Alexander Lysov IRx272 Интерактивная световая инсталляция, 2013 Сталь, поликарбонат, лампы, электроника. IRx272 Interactive LICHTinstallation, 2013 Steel , polycarbonate, lamps, electronics IRx272 Interaktive LICHTinstallation, 2013 Elektronik Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Stahl , Polykarbonat, Lampen, 238 239 240 Родилась в 1949 году в Москве, живет и работает в Москве. Избранные персональные выставки: «Закрытая рыбная выставка» (совместно с И. Макаревичем), Музей МАНИ (1990, Лобня – Москва); «Девушки и Смерть» (совместно с И. Макаревичем), Галерея Велта (1993, Москва); «Жизнь на снегу», Русский Музей (1994, С.-Петербург); «Игра в крокет», Галерея OBSCURI VIRI (1995, Москва); «Лаборатория Великого Делания», Галерея OBSCURI VIRI (1996, Москва); «НОМАЖ», Патолого-анатомический музей Санкт-Петербургской ветеринарной академии (2000, С.-Петербург); «Свидетельство гармонии», Ярославский художественный Музей (2002, Ярославль); «Железная муха», XL-галерея (2002, Москва); «Грибы русского авангарда», Школа искусств Рошаль, галерея М. Зальдман (2008, Лондон, Берлин); проект «Общее дело» на 53-й Венецианской Биеннале (2009, Венеция); Проект «Exsequor», 9-й Красноярская музейная биеннале (2011, Красноярск). Номинация «Инновация» за творческий вклад в развитие современного искусства (2012, Москва). Born in 1943 in Trialeti, Geogia; lives and works in Moscow. His personal exhibitions have included “The Closed Fishing Exhibition” (with Elena Elagina), The MANI Museum (1990, Lobnya-Moscow,); “Within the Confines of the Beautiful” (with Elena Elagina), L-Gallery (1992, Moscow); “Life on the Snow,” The Russian Museum (1994, St. Petersburg); “Lignomania,” XL Gallery (1996, Moscow); “Borisov Museum,” the EDSVIK center (2000, Sweden); “In Pursuit of Lost Time,” Kriens-Ernst Gallery (2001, Cologne); “Master of Russian Mythology,” K Gallery (2003, Washington); “Within the Confines of the Beautiful,” GTG (2005, Moscow); “Mushrooms of the Russian Avant-Garde,” Rochelle School of the Arts, the Zaldman gallery (2008, London, Berlin); “In Situ,” Art History Museum (2009, Vienna); “Common Cause,” 53rd Venice Biennale (2009, Venice); “Unknown Powers of Reasoning,” part of the “Counterpoint” exhibition, The Louvre (2010, Paris,); installation “304x587, 1887,” 4th Krasnoyarsk Museum Biennale (2011, Krasnoyarsk); installation “Philosophy of the Common Cause,” Perm State Gallery (2012, Perm); “Unknown Powers of Reasoning,” Stella Art Foundation (2012, Moscow). Nominated in the “Innovation” category for creative contribution in the development of contemporary art (2012, Moscow). Elena Elagina Born in 1949 in Moscow; lives and works in Moscow. Her personal exhibitions have included “The Closed Fishing Exhibition” (with Igor Makarevich); The MANI Museum (1990, Lobnya-Moscow); “Girls and Death” (with Igor Makarevich); The Velta Gallery (1993, Moscow); “Life on the Snow,” The Russian Museum (1994, St. Petersburg); “A Game of Croquet,” the OBSURI VIRI gallery (1995, Moscow); “The Laboratory of the Great Work,” the OBSURI VIRI gallery (1996, Moscow); “NOMAZH,” The Pathological Anatomical Museum of the St. Petersburg Veterinary Academy (2000, St. Petersburg); “Certificate of Harmony,” Yaroslavl Art Museum (Yaroslavl, 2002); “The Iron Fly,” XL Gallery (2002, Moscow); “Mushrooms of the Russian Avant-Garde,” Rochelle School of the Arts, the Zaldman gallery (2008, London, Berlin); “Common Cause,” the 53rd Venice Biennale (2009, Venice); “Exsequor,” the 9th Krasnoyarsk Museum Biennale (2011, Krasnoyarsk). Nominated in the “Innovation” category for creative contribution in the development of contemporary art (2012, Moscow). Igor Makarewitsch Geboren 1943 in Trialeti, Georgien, lebt und arbeitet in Moskau. Ausgewählte Einzelausstellungen: „Geschlossene Fischausstellung“ (mit J. Jelagina), Museum „Moskauer Archiv für Neue Kunst“ (1990, Lobnja-Moskau); „Innerhalb des Schönen“ (mit J. Jelagina), L-Galerie (1992, Moskau); „Leben auf dem Schnee“, Russisches Museum (1994, St. Petersburg); „Lignomania“, XL-Galerie (1996, Moskau), „BorisowMuseum“, EDSVIK-Zentrum (2000, Schweden); „Auf der Suche nach der verlorenen Zeit“, Krings-Ernst Galerie (2001, Köln); „Die Meister der russischen Mythologie“, Galerie „K“ (2003, Washington); „Innerhalb des Schönen“, Staatliche Tretjakow-Galerie (2005, Moskau); „Die Pilze der russischen Avantgarde“, Kunstschule Rochale, M. Saldman-Galerie (2008, London, Berlin); „In situ“, Kunsthistorisches Museum (2009, Wien); Projekt „Gemeinsame Sache“ auf der 53. Biennale von Venedig (2009, Venedig); Projekt ”Unbekannte vernünftige Kräfte” auf der Ausstellung ”Kontrapunkt”, Louvre (2010, Paris); Installation „304X587, 1887“ im Rahmen der IX. Museumsbiennale Krasnojarsk (2011, Krasnojarsk); Installation ”Allgemeine Philosophie”, Staatsgalerie Perm (2012, Perm); ”Unbekannte vernünftige Kräfte”, Stella Art Foundation (2012, Moskau). Nominierung in der Sparte ”Innovation” für den künstlerischen Beitrag zur Entwicklung der zeitgenössischen Kunst (2012, Moskau). Lenin bricht Eis Родился в 1943 году в селе Триалети, Грузия; живет и работает в Москве. Избранные персональные выставки: «Закрытая рыбная выставка» (совместно с Е. Елагиной), Музей МАНИ (1990, Лобня — Москва); «В Пределах прекрасного» (совместно с Е. Елагиной), L-галерея, (1992, Москва); «Жизнь на снегу», Русский музей (1994, С.-Петербург); «Лигномания», XL-галерея (1996, Москва), «Музей Борисова», Центр EDSVIK (2000, Швеция); «В поисках утраченного времени», Галерея Кринс-Эрнст (2001, Кёльн); «Мастера русской мифологии», Галерея «К» (2003, Вашингтон); «В пределах Прекрасного», Государственная Третьяковская галерея (2005, Москва); «Грибы русского авангарда», Школа искусств Рошаль, Галерея М. Зальдман (2008, Лондон, Берлин); In situ, Музей истории искусств (2009, Вена); проект «Общее дело» на 53-й Венецианской биеннале (2009, Венеция); Проект «Неизвестные разумные силы» на выставке «Контрапункт», Лувр (2010, Париж); инсталляция «304×587, 1887» в рамках 9-й Красноярской музейной биеннале (2011, Красноярск); Инсталляция «Философия общего дела», Пермская государственная галерея (2012, Пермь); «Неизвестные разумные силы», Стелла Арт Фонд (2012, Москва). Номинация «Инновация» за творческий вклад в развитие современного искусства (2012, Москва). Lenin breaks Ice Ленин колет лед Игорь Макаревич, Елена Елагина Igor Makarevich, Elena Elagina Igor Makarewitsch, Jelagina Igor Makarevich Елена Jelena Елагина Игорь Макаревич 241 Jelena Jelagina Geboren 1949 in Moskau, lebt und arbeitet in Moskau. Ausgewählte Einzelausstellungen: „Geschlossene Fischausstellung“ (mit I. Makarewitsch), Museum „Moskauer Archiv für Neue Kunst“ (1990, LobnjaMoskau); „Die Mädchen und der Tod“ (mit I. Makarewitsch), Galerie „Velta“ (1993, Moskau); „Leben auf dem Schnee“, Russisches Museum (1994, St. Petersburg); „Croquet“, Galerie „OBSCURI VIRI“ (1995, Moskau); „Großes Schaffenslabor“, Galerie „OBSCURI VIRI“ (1996, Moskau); „NOMAJ“, Anatomopathologisches Museum der St. Petersburger Veterinärakademie (2000, St. Petersburg); „Harmoniebeweis“, Kunstmuseum Jaroslawl (2002, Jaroslawl); „Die eiserne Fliege“, XL-Galerie (2002, Moskau); „Die Pilze der russischen Avantgarde“, Kunstschule Rochale, M. SaldmanGalerie (2008, London, Berlin); Projekt „Gemeinsame Sache“ auf der 53. Biennale von Venedig (2009, Venedig); Projekt „Exsequor“, 9. Museumsbiennale Krasnojarsk (2011, Krasnojarsk). Nominierung in der Sparte „Innovation” für den künstlerischen Beitrag zur Entwicklung der zeitgenössischen Kunst (2012, Moskau). Игорь Макаревич, Елена Елагина Igor Makarevich, Elena Elagina Igor Makarewitsch, Jelena Jelagina 242 Работы Игоря Макаревича и Елены Елагиной были задуманы для следующих помещений: во-первых, для реакторного отсека, во-вторых, для каюты экипажа. The Alchemy of the Atom Almost 25 years ago, the Lenin nuclearpowered icebreaker was decommissioned. The colossal energy that had been created in its reactor enabled it to overcome immense barriers of ice, many meters high. Today the ship has been turned into a memorial museum. But the energy of the atom continues to capture the imagination. To us it seems completely obvious that the use of such energy would have been impossible without uniting it with the energy of Lenin’s ideas. The living force of such ideas can be compared to the eternally renewable energy of ancient alchemy, which proved hundreds of years ago that the dead force of nature could be transformed only with the force of the human spirit. In 1895, Wilhelm Roentgen discovered X-rays. In 1896, Henri Becquerel discovered the radioactivity of uranium. In 1903, physicist Ernest Rutherford and chemist Frederick Soddy developed the theory of radioactive decay, which posited that radioactive elements decay into a range of other elements, and that a colossal energy is inherent in the atom. This inexhaustible source of energy was equated with a perpetual-motion machine. It seemed like an unexplainable miracle. It turned out that the alchemists were right. The classical ideas of the indivisibility of the atom, the stability of elements and the preservation of energy were being called into question. “Transmutation” once again became a reality. This was a crisis of physics and a “triumph of alchemy.” Soviet leader Vladimir Lenin put an end to all such contradictions in his work “Materialism and Empirio-Criticism” (1909), in which he decisively restrained outdated idealistic conceptualizations. “The destructibility of the atom, its inexhaustibility … has always been at the foundation of the dialectical materialism” of Marx and Engels, he wrote. We are showing a connection between the soul and the mother through the strength of art in simple examples, where a number of decaying elements of the atomic nucleus are symbolized by plastic balls featuring excerpts from Lenin’s writings. The most obvious way would have been to fill the icebreaker’s atomic reactor with tens of thousands of these balls. But, for the sake of simplicity, we have replaced such a rather large installation with a small fragment, consisting of a glass vessel filled with such balls and two compact panels, one bearing a relief of the icebreaker’s silhouette, symbolizing a world of ideas or an ideological space, and the other representing the physically tangible world. The works of Igor Makarevich and Elena Elagina were conceived for the following premises: first, for the reactor room, second, for ship cabins. Die Alchimie des Atoms Vor circa 25 Jahren wurde das Atomschiff Lenin aus dem Verkehr gezogen. Die enorme Energie, die in seinem Reaktor erzeugt worden waren, hatte dem Schiff ermöglicht, riesige meterdicke Eisbrocken zu durchbrechen. Mittlerweile wurde das Schiff in ein monumentales Museum umgewandelt. Aber die Kraft des Atoms wirkt noch immer auf unsere Vorstellungskraft ein. Uns scheint es völlig offensichtlich zu sein, dass die Verwendung dieser Energie ohne die Ideenkraft Lenins nicht möglich gewesen wäre. Die belebende Kraft dieser Ideen kann man mit der ständig erneuerbaren Energie der alten Alchimie vergleichen, die vor hunderten Jahren gezeigt hat, dass man die tote Kraft der Natur nur mit der Kraft des menschlichen Geistes umwandeln kann. 1895 entdeckte Konrad Röntgen die Röntgenstrahlung, 1896 Henri Becquerel die Radioaktivität des Urans. 1903 formulierten der Physiker Rutherford und der Chemiker Soddy die Theorie des radioaktiven Zerfalles. Es wurde festgestellt, dass die radioaktiven Elemente in eine Reihe anderer Elemente zerfallen und dass im Atom eine enorme Energiemenge steckt. Die unerschöpfliche Energiequelle war mit einem Perpetuum mobile vergleichbar. Dies schien so etwas wie ein unerklärbares Wunder zu sein. Es zeigte sich, dass genau die Alchimisten recht hatten und die klassischen Vorstellungen zur Unteilbarkeit der Atome ins Wanken kamen. Die „Transmutation“ wurde erneut Realität. Dies bedeutete die Krise der Lenin bricht Eis Все противоречия разрешил В.И. Ленин в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» (1909). Он решительно пресек устаревшие идеалистические представления. «Разрушимость атома, неисчерпаемость его… всегда были опорой диалектического материализма К. Маркса и Ф. Энгельса», — писал он. Мы демонстрируем связь духа и материи с силой искусства на простейших примерах, где ряд распадающихся элементов атомного ядра символизируют пластиковые шарики с нанесенными на них частями цитат из ленинских текстов. Наиболее зримым нам представляется заполнение пространства атомного реактора ледокола десятками тысяч таких шариков. Однако в силу практического упрощения мы заменяем эту весьма масштабную инсталляцию небольшим фрагментом, состоящим из стеклянного сосуда, заполненного шариками, и двух компактных панно, на одном из которых рельефный силуэт ледокола олицетворяет мир идей или идеологическое пространство, а другое — пространство физически осязаемого мира. Lenin breaks Ice Ленин колет лед Алхимия атома Почти 25 лет назад атомоход «Ленин» был выведен из эксплуатации. Вырабатываемая в его реакторе колоссальная энергия позволяла преодолевать огромное сопротивление многометровых ледяных глыб. Теперь корабль превращен в монументальный музей. Но энергия атома продолжает поражать воображение. Нам представляется совершенно очевидным, что использование этой энергии было бы невозможно без воссоединения ее с энергией ленинских идей. Живительную силу этих идей можно сравнить с вечно обновляемой энергией древней алхимии, доказавшей сотни лет назад, что мертвую силу природы можно преобразить только благодаря силе человеческого духа. В 1895 году Конрад Рентген открыл рентгеновское излучение, в 1896 году Анри Беккерель — радиоактивность урана. В 1903 году физик Резерфорд и химик Содди разработали теорию радиоактивного распада. Было установлено, что радиоактивные элементы распадаются на ряд других элементов, а в атоме скрыта колоссальная энергия. Неиссякаемый источник энергии был сравним с вечным двигателем. Все это казалось необъяснимым чудом. Оказалось, что правы именно алхимики, а пошатнулись — классические представления о неделимости атома, стабильности химических элементов и сохранении энергии. «Трансмутация» вновь стала реальной. Это был кризис физики и «триумф алхимии». 243 Physik und den „Triumph der Alchimie“. Jegliche Gegensätze löste W. I. Lenin in seinem Werk „Materialismus und Empiriokritizismus“ (1909) auf. Entschieden verwarf er veraltete idealisierte Vorstellungen. „Die zerstörerische Art des Atoms und seine Unerschöpflichkeit waren immer der Rückhalt des dialektischen Materialismus von Karl Marx und Friedrich Engels,“ schrieb er. Wir zeigen hier die Verbindung des Geistes und der Materie mit dem Einfluss der Kunst an einfachsten Beispielen, bei denen eine Reihe von zerfallenden Elementen nur eines Atomkernes von Plastikkugeln symbolisiert wird. Auf Letzteren sind Teile der Zitate aus den Texten Lenins aufgetragen. Augenscheinlich wäre gewesen die Räume des Atomreaktors des Eisbrechers mit zehntausenden Bällchen zu füllen. Auch wenn nur aufgrund einer praktischen Vereinfachung, ersetzen wir diese überaus umfassende Installation durch ein kleines Fragment, das aus einem Glasbehälter voll mit Bällchen und zwei kompakten Wandbildern besteht. Auf einem dieser Wandbilder sind reliefartig die Umrisse des Eisbrechers abgebildet, die die Ideenwelt oder den ideologischen Raum darstellen, und auf dem anderen die physische materielle Welt. Die Arbeit von Igor Makarewitsch und Jelena Jelagina wurde für folgende Räume konzipiert: Erstens für den Vorraum des Reaktorraumes und zweitens für die Mannschaftskajüte. Игорь Макаревич, Елена Елагина Igor Makarevich, Elena Elagina Ленин колет лед Igor Makarewitsch, Jelena Jelagina Алхимия атома The Alchemy of the Atom Die Alchimie des Atoms Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 244 245 Игорь Макаревич, Елена Елагина Igor Makarevich, Elena Elagina Ленин колет лед Igor Makarewitsch, Jelena Jelagina Алхимия атома The Alchemy of the Atom Die Alchimie des Atoms Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 246 247 Игорь Макаревич, Елена Елагина Igor Makarevich, Elena Elagina Ленин колет лед Igor Makarewitsch, Jelena Jelagina Алхимия атома The Alchemy of the Atom Die Alchimie des Atoms Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 248 249 Игорь Макаревич, Елена Елагина Igor Makarevich, Elena Elagina Ленин колет лед Igor Makarewitsch, Jelena Jelagina Алхимия атома The Alchemy of the Atom Die Alchimie des Atoms Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 250 251 Родился в 1953 году в Ла-ан-дерТайя, Австрия. С 1974 по 1999 год работал в сфере экономики, с 1991 по 1996 год — директор галереи Кунстхалле Кремс. Йоханна и Хельмут Кандль женаты с 1977 года и работают над совместными проектами. Живут и работают в Вене и Берлине. Выставочная деятельность с 1980 г., в том числе в выставочном зале Wiener Secession (П=персональная выставка); в музее LENTOS Kunstmuseum Linz, Линц (П); галерее Hayward Gallery, Лондон; Центре искусства «Франкфуртер Кунстферайн», Франкфурт; Camera Austria Graz, Грац (П); Центре искусства «Зальцбургер Кунстферайн», Зальцбург (П); NGBK, Берлин; Галерее современного искусства, Лейпциг (П); Выставочном зале Кунстхалле Базель; Музее современного искусства MASSMOCA, Массачусетс; Музее современного искусства MUHA, Антверпен. Реализация исследовательских проектов с другими художниками, а также общественных проектов, таких как «Сторожка», «Мариенбаум», «Мы достанем золотое руно», «На острове Bella Lella», «С умыслом» (Музейный квартал, Вена), «Рабочее время» (Венская государственная опера). Johanna Kandl Born in Vienna in 1954, studied conservation and technology (restoration) at the Academy of Fine Arts Vienna. Studied painting at the Academy of Fine Arts in Vienna and Belgrade (1977-1980), professorship in painting at the University of Applied Arts Vienna (2005-2013) Helmut Kandl (né Schäffer), born in Laa/Thaya in 1953. Worked in business from 1974-1992; from 1991–1996 managing director of Kunsthalle Krems Betriebsges.m.b.H. Johanna and Helmut Kandl have been married since 1997 and have worked jointly on projects ever since. Live and work in Vienna and Berlin. Exhibitions since 1980, incl. the Vienna Secession (P=solo exhibitions), LENTOS Kunstmuseum Linz (P), Hayward Gallery London, Frankfurter Kunstverein, Camera Austria Graz (P), Salzburger Kunstverein (P), NGBK Berlin, GFZK Leipzig (P), Kunsthalle Basel, MASSMOCA Massachusetts, MUHA Antwerp. Realisation of research and participatory projects as well as projects in the public space e.g. “Wächterhaus“, “Marienbaum“, “Wir holen uns das Goldene Vlies“, “Auf der Insel Bella, Lella, “Mit Vorsatz“ (MQ Wien), “Arbeitszeit“ (Vienna State Opera). Johanna Kandl Geboren 1954 in Wien, Studium der Konservierung und Technologie (Restaurierung) an der Akademie der bildenden Künste, Wien. Malereistudium an der Akademie der bildenden Künste in Wien und Belgrad (1977–1980), Professur für Malerei an der Universität für angewandte Kunst, Wien (2005-2013). Lenin bricht Eis Родилась в 1954 году в Вене, изучала консервацию и технологию реставрации в Академии изобразительных искусств г. Вены. Изучала живопись в Академии изобразительных искусств г. Вены и Белграда (1977–1980). Профессор живописи в Университете прикладного искусства г. Вены (2005–2013). Lenin breaks Ice Ленин колет лед Йоханна и Хельмут Кандль Johanna and Helmut Kandl Johanna undХельмут Helmut Kandl Йоханна Кандль Кандль 252 253 Helmut Kandl (geb. Schäffer) Geboren 1953 in Laa/Thaya. Von 1974199 in der Wirtschaft tätig, von 1991-1996 Geschäftsführer der Kunsthalle Krems Betriebsges.m.b.H. Johanna und Helmut Kandl sind seit 1997 verheiratet und arbeiten seither auch gemeinsam an Projekten. Sie leben und arbeiten in Wien und Berlin. Ausstellungstätigkeit seit 1980, u. a. in der Wiener Secession (Personale = P), im LENTOS Kunstmuseum Linz (P), Hayward Gallery London, Frankfurter Kunstverein, Camera Austria Graz (P), Salzburger Kunstverein (P), NGBK Berlin, GFZK Leipzig (P), Kunsthalle Basel, MASSMOCA Massachusetts, MUHA Antwerpen. Verwirklichung von Rechercheprojekten und partizipativen Projekten, sowie von Projekten im öffentlichen Raum z. B. „Wächterhaus“, „Marienbaum“, „Wir holen uns das Goldene Vlies“, „Auf der Insel Bella Lella“, „Mit Vorsatz“ (MQ Wien), „Arbeitszeit“ (Staatsoper Wien). Йоханна и Хельмут Кандль Johanna and Helmut Kandl Если есть на свете чувство реальности, — а в его праве на существование никто не усомнится, — то должно быть и нечто такое, что можно назвать чувством возможности. Р. Музиль. «Человек без свойств» Ледокол «Ленин» уверенно бороздит просторы Северного Ледовитого океана. Прославленный, гордый корабль демонстрирует свои лучшие стороны: в элегантном интерьере, выполненном из дерева, переливаясь, играют краски теплых тонов, все сверкает чистотой... С портретов на стенах глядят Юрий Гагарин и молодой Фидель Кастро... На столе в офицерской столовой для встречи уже распределены карточки с именами гостей. Над списком приглашенных и над порядком их размещения долго работали. На карточках такие имена, как Маркус Вольф, Рихард Зорге, Альфред Редль, Юлиус и Этель Розенберги, Луиза де Беттиньи, Олдрич Эймс, Валери Плейм, Ким Филби, Гюнтер Гийом и Габриэла Гаст. Некоторые имена кажутся знакомыми, напоминают о холодной войне. Разумеется, никто не знает, кто они, эти блестящие мастера своего дела: их жизнь в роскошных виллах укрыта от посторонних глаз... Не привлекая никакого внимания, они, как и все, сидят за своими компьютерами... А за ледоколом «Ленин», пробивающим носовой частью лед, пристально наблюдают белые медведи... Работа Йоханны и Хельмута Кандль была задумана для размещения в каюте экипажа, при этом в Мурманске возможно было представить только пустые карточки, работа со всеми именами участников конференции будет показана на выставке в Линце. LEDO CALL. A conference But if there is a sense of reality, and no one will doubt that it has its raison d’être, then there must also be something we can call a sense of possibility. Robert Musil, The Man Without Qualities We see the Lenin pounding its way through the arctic seas, the proud, famous ship in all its glory: on board, the wood panelling of the elegant interiors gleams with warm colours, all is shiny and clean... From the walls the portraits of Yuri Gagarin and the young Fidel Castro look down... On the table in the officers’ dining room the place cards for the meeting have already been allocated. A great deal of time had been spent on the seating order and the invitation list: Who will actually attend the meeting? Who will occupy the places designated by the place cards? The room is surveillance-proof; mobile phones do not work here... Помещение защищено от прослушивания, мобильная связь здесь отсутствует... Naturally no-one knows who the industry’s successful people are: They live inconspicuous lives inside their beautiful villas... They sit at their computers, unnoticed ... LEDO CALL. Eine Konferenz Wenn es aber Wirklichkeitssinn gibt, und niemand wird bezweifeln, daß er seine The work of Helmut and Johanna Kandl was designed for accommodation in the ship’s cabin, while in Murmansk it was possible to present only blank cards. The cards with all the names of the participants of the conference will be shown at the exhibition in Linz. The names on the cards include Markus Wolf, Richard Sorge, Alfred Redl, Julius and Ethel Rosenberg, Louise de Bettignes, Aldrich Ames, Valerie Plame, Kim Philby, Günther Guillaume, Gabriele Gast. Some of the names sound familiar, reminiscent of the Cold War... Кто же на самом деле приедет на встречу? Кто займет места согласно именам на карточках? 254 The bow of the Lenin cuts through the ice as the polar bears look on... Daseinsberechtigung hat, dann muß es auch etwas geben, das man Möglichkeitssinn nennen kann. Robert Musil, Der Mann ohne Eigenschaften Die Lenin stampft durch das Eismeer, das berühmte, stolze Schiff präsentiert sich von seiner schönsten Seite: In den eleganten Interieurs glänzen die Holztäfelungen in warmen Farben, alles blitzt vor Sauberkeit ... Von den Wänden blicken die Portraits von Jurij Gagarin und dem jungen Fidel Castro ... Auf dem Tisch im Offiziersspeisesaal sind die Tischkarten für das Treffen schon verteilt. Lange war an der Sitzordnung und der Einladungsliste gefeilt worden. Auf den Karten stehen Namen wie Markus Wolf, Richard Sorge, Alfred Redl, Julius und Ethel Rosenberg, Louise de Bettignes, Aldrich Ames, Valerie Plame, Kim Philby, Günther Guillaume, Gabriele Gast. Manche Namen klingen bekannt, erinnern an den Kalten Krieg ... Wer wird tatsächlich an dem Treffen teilnehmen? Wer wird die mit den Tischkarten bezeichneten Plätze einnehmen? Der Raum ist abhörsicher, Mobiltelefone funktionieren hier nicht ... Selbstverständlich kennt man die Erfolgreichen der Branche nicht: Unauffällig leben sie in ihren hübschen Villen ... Unbeachtet sitzen sie am Rechner ... Lenin bricht Eis ЛедоCALL . Конференция Lenin breaks Ice Ленин колет лед Johanna und Helmut Kandl 255 Der Bug der Lenin durchbricht das Eis, beobachtet von den Eisbären ... Die Arbeit von Johanna und Helmut Kandl wurde für die Mannschaftskabine konzipiert. In Murmansk konnten dabei nur leere Tischkarten gezeigt werden, die Auflösung mit allen Namen der Konferenzteilnehmer wird in der Ausstellung in Linz gezeigt. Йоханна и Хельмут Кандль Johanna and Helmut Kandl Ленин колет лед Johanna und Helmut Kandl ЛедоCALL Конференция LEDO CALL a conference LEDO CALL eine Konferenz 256 photo by Johanna and Helmut Kandl Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 257 Born in Merano, Italy, in 1977; lives and works in Vienna. Studied at the Academy of Fine Arts Vienna. Exhibitions (selected): ABC (2013, Berlin); LAMOA, LA Museum of Art Los Angeles, 5th Moscow Biennale (2013); Nächst. St. Stephan, Rosemarie Schwarzwälder (2012, Vienna); Artothek Cologne, Museion Bolzano, MAK Center for Art and Architecture (2012, Los Angeles); Kunstverein Basis (2011, Frankfurt/M); BAWAG Contemporary (2010, Vienna); Salzburger Kunstverein, (2010, Salzburg); Galerie im Taxispalais (2010, Innsbruck); Triennale Linz (2010); Manifesta 7 (2008, Rovereto); Kerava Museum (2006, Helsinki). Prizes (selected): Audi Art Award, New Positions (2011, Cologne); State Scholarship for Visual Arts, Margarete SchütteLihotzky Scholarship (2009); MAK Schindler Grant (2005, Los Angeles). Sonia Leimer Geboren 1977 in Meran, Italien, lebt und arbeitet in Wien. Studium an der Akademie der bildenden Künste, Wien. Ausstellungen (Auswahl): ABC (2013, Berlin,); LAMOA, LA Museum of Art Los Angeles, 5. Moskauer Biennale für Zeitgenössische Kunst (2013, Moskau); Nächst. St. Stephan, Rosemarie Schwarzwälder (2012, Wien); Artothek Köln, Museion Bozen, MAK Center for Art and Architecture (2012, Los Angeles); Kunstverein Basis (2011, Frankfurt/M); BAWAG Contemporary (2010, Wien); Salzburger Kunstverein (2010, Salzburg); Galerie im Taxispalais (2010, Innsbruck); Triennale (2010, Linz); Manifesta 7 (2008, Rovereto); Kerava Museum (2006, Helsinki). Preise (Auswahl): Audi Art Award, New Positions (2011, Köln); Staatsstipendium für Bildende Kunst, Margarete Schütte-Lihotzky Stipendium (2009); MAK Schindler Stipendium (2005, Los Angeles). Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед Соня Ляймер Родилась в 1977 году в Меране (Италия), живет и работает в Вене. Обучалась в Академии изобразительных искусств г. Вены. Избранные выставки: ABC (2013, Берлин); LAMOA, Художественный музей Лос-Анджелеса, 5-я Московская биеннале (2013); Галерея Nächst. St. Stephan, Rosemarie Schwarzwälder (2012, Вена); Artothek, Кёльн, Museion, Больцано, MAK Центр искусства и архитектуры (2012, Лос-Анджелес); Центр искусства Kunstverein Basis (2011, Франкфуртна-Майне); BAWAG Contemporary (2010, Вена); Центр искусства «Зальцбургер Кунстферайн», (2010, Зальцбург); галерея Galerie im Taxispalais (2010, Иннсбрук); триеннале Линц (2010); биеннале Manifesta 7 (2008, Роверето); Музей Kerava Museum (2006, Хельсинки). Награды (избранные): Audi Art Award, New Positions (2011, Кёльн); государственная стипендия в области изобразительного искусства; стипендия Маргарет Шютте-Лихоцки (2009); стипендия MAK Шиндлер (2005, Лос-Анджелес). 258 Ленин колет лед Соня Ляймер Sonia Leimer SoniaSonia Leimer Leimer Новая Земля Черно-белое / цветное HDвидео (10 мин) со звуковой дорожкой Атомный ледокол «Ленин», некогда бывший показателем прогресса Советского Союза, в настоящее время находится в Мурманске и уже больше никогда не покинет его порт. Этот корабль теперь представляет собой музей на воде, в котором можно узнать о славной истории СССР во время холодной войны, когда ледокол бороздил просторы Северного Ледовитого океана, куда прежде не мог добраться ни один другой корабль. Работа Сони Ляймер посвящена былой славе ледокола. В одном из киноархивов Москвы она нашла видеозаписи, на которых атомный ледокол снят во время своей активной эксплуатации, где подчеркивается его мощь и героизм. Различные миссии корабля сопровождаются многозначительными комментариями русских дикторов. Ляймер обрабатывает этот аналоговый материал, оцифровывает его и отделяет звуковой фон от видеокартин, чтобы наложить новый звук на перформативное действие, происходящее на ледоколе. Действие, наблюдаемое на борту корабля, положено на музыку старого фортепьяно* ледокола. Художница работала над звуком вместе с пианистом Герхардом Грубером из жанра немого кино. Зритель наблюдает иронические повышения тонов и кажущиеся гармоничными слияния звуков, которые вызывают 259 у него странное чувство в сочетании с видеокадрами. Ляймер специально отобрала сцены, в которых видны дефекты съемки, недостаток или избыток освещения, чтобы сделать акцент на самом моменте съемки. В нужные моменты в видео ненавязчиво включены снятые Ляймер во время поездки на ледокол кадры, показывающие то, каким является Мурманск сегодня. Помимо этого, исторические кадры документального видео о ледоколе смешаны со сводками о полетах в космос. Обе записи показывают то, какой была пропаганда в СССР, а также прогресс советского государства в области техники и ядерной энергии по сравнению с западными странами. Мы становимся свидетелями попытки приблизиться к новой территории, освоить ее и захватить. При этом взгляд на Арктику кажется таким же далеким и экзотичным, как и взгляд в космос. * марки «Красный Октябрь» Общая информация Соня Ляймер занимается конкретным физическим пространством и его отношением к инсценировке художником. В своих работах она задается вопросами об основах нашего восприятия, которые формируются на базе индивидуальных, исторических и навязываемых СМИ опытных образцов. Она объединяет предметы из области кино и архитектуры, тем самым создавая с помощью отчасти минималистического языка форм единый концептуальный подход. Материалам, которые использует Ляймер, в своем контексте свойственны имплицитные значения, тем не менее в процессе трансформации работы они меняют свой статус. Художественная практика Ляймер отличается своей открытостью интерпретации и наличием множества точек соприкосновения. В единой манере категории пространства и времени и вопрос о значении материала в контексте его концептуальной обработки слаженно взаимодействуют между собой. Соня Ляймер Sonia Leimer Sonia Leimer Lenin breaks Ice The nuclear-powered icebreaker called LENIN, at one time literally a flagship of Soviet progress, is today permanently moored in the port of Murmansk, from where it will never put to sea again. As a floating museum it is a reminder of glorious times past during the Cold War, when it plied the arctic seas, opening up links where no ship had ever sailed before. Sonia Leimer’s work comes aboard with the icebreaker’s historical self-perception. In a film archive in Moscow, Leimer came across analogue footage featuring the nuclear-powered icebreaker on active duty, heroically showcased. Its sundry missions are commented by Russian narrators in stentorian tones laden with significance. Leimer processes and digitises the analogue material, detaching the image plane from the narrative plane to provide it with a new soundtrack in a performative act that takes place on the icebreaker. The moving image is set to music, on board, using the Lenin’s old piano*. The artist created the soundtrack with a silent-picture pianist Gerhard Gruber. The combination results in ironic refractions, soaring crescendos, but also seemingly harmonious conflations which create a feeling of uncertainty and unease towards the visual images. Leimer focused on those scenes in the footage which present flaws, either under- or over-exposed, in order to highlight the filmic device behind the shots. Shots of present-day Murmansk taken during Leimer’s travels to, and visit of, the Lenin icebreaker have been subtly worked into the image material. The historical footage documenting the Lenin icebreaker has also been spliced with space travel reports. Both recordings represent the Soviet propaganda view and the technological and nuclear advances of the Soviet Union compared with the West. They depict the attempt to venture into, open up and occupy new territory. The view of the Arctic appears just as foreign and exotic as gazing out into the universe. 260 * From the Red October piano factory General Sonia Leimer explores the concrete physical space and its relationships with artistic staging. In her artistic works she addresses questions pertaining to the fundamentals of our perception, which are formed on the basis of individual, historical and media-shaped patterns of experience. She combines elements from film and architecture and links a conceptual approach with an idiom that is at times minimalistic. The materials Leimer uses are characterised by the meanings implicit in their context while modifying their status throughout the work’s transformation process. In Leimer’s artistic practice, characterised as it also is by her openness to interpretation and protean connection points, the categories of space and time as well as the question of the significance of the material within the context of its conceptual treatment engage and mesh together in a complex way. Nowaja Semlja [Neues Land] HD (10 min) schwarz weiss / farbe / sound Ein atombetriebenes Eisbrecher-Schiff namens LENIN, das einst als eines der Aushängeschilder des sowjetischen Fortschritts galt, liegt heute im Hafen von Murmansk und wird nie wieder auslaufen. Als schwimmendes Museum gibt es Auskunft über vergangene glorreiche Zeiten des kalten Krieges, in denen es durch das Eismeer kreuzte und Verbindungen herstellte, die zuvor kein Schiff bereisen konnte. Sonia Leimers Videoarbeit steigt bei dieser Selbst-Historisierung des Eisbrechers ein. In einem Filmarchiv in Moskau hat sie analoge Aufnahmen gefunden, auf denen der atombetriebene Eisbecher aktiv im Einsatz und heroisch in Szene gesetzt wird. Seine unterschiedlichen Missionen werden mit bedeutungsschweren Sätzen von russischen Sprechern kommentiert. Leimer bearbeitet dieses analoge Material, digitalisiert es, und löst die Bildebene von der Sprachebene, um sie in einem performativen Akt, der auf dem Eisbrecher stattfindet, wieder mit einem neuen Sound zu versehen. Das bewegte Bild wird an Bord, auf dem alten Klavier* der Lenin vertont. Den Sound hat die Künstlerin gemeinsam mit dem Stummfilm-Pianisten Gerhard Gruber entwickelt. Es entstehen ironische Brechungen, Übersteigerungen und harmonische Verbindungen, die ein unsicheres Gefühl den visuellen Aufnahmen gegenüber erzeugen. Besonders die Szenen, in Lenin bricht Eis Novaya Zemlya [New Land] HD (10 min) black-and-white / color / sound 261 denen sich Fehler in den Aufnahmen zeigen, Über- oder Unterbelichtungen, hat Leimer ausgewählt, um den filmischen Apparat hinter den Aufnahmen deutlich zu machen. Subtil sind dem Bildmaterial Aufnahmen eingearbeitet, die von Leimers Reise stammen und das heutige Murmansk sowie Gerhard Gruber am Klavier zeigen. Die historischen Aufnahmen, die den Eisbrecher Lenin dokumentieren, sind mit Berichten der Raumfahrt vermischt. Beide Aufnahmen repräsentieren die sowjetische Propagandasichtweise und den technischen und atomaren Fortschritt der Sowjetunion gegenüber dem Westen. Sie zeigen den Versuch sich neuem Territorium anzunähern, es zu erschließen und zu besetzten. Der Blick auf die Arktis erscheint dabei genauso fremd und exotisch wie der Blick ins Universum. * Marke „Roter Oktober“ Allgemein Sonia Leimer beschäftigt sich mit dem konkreten physischen Raum und seinem Verhältnis zur künstlerischen Inszenierung. Sie behandelt in ihren künstlerischen Arbeiten Fragen nach den Grundlagen unserer Wahrnehmung, die sich auf der Basis individueller, historischer und medial geprägter Erfahrungsmuster bilden. Dabei vereint sie Elemente aus den Bereichen Film und Architektur und verknüpft eine konzeptuelle Herangehensweise mit einer teils minimalistischen Formensprache. Die Materialien, derer sich Leimer annimmt, zeichnen sich durch die ihrem Kontext impliziten Bedeutungen aus, verändern jedoch im Transformationsprozess der Arbeit ihren Status. In komplexer Art und Weise greifen in Sonia Leimers künstlerischer Praxis, die sich gerade auch durch ihre Deutungsoffenheit und vielgestaltigen Anschlusspunkte auszeichnet, die Kategorien Raum und Zeit sowie die Frage nach der Bedeutung des Materials im Kontext seiner konzeptuellen Bearbeitung ineinander. Соня Ляймер Sonia Leimer Ленин колет лед Sonia Leimer Новая Земля Черно-белое / цветное HD-видео (10 мин) со звуковой дорожкой Novaya Zemlya [New Land] HD (10 min) black-and-white / color / sound Nowaja Semlja [Neues Land] HD (10 min) schwarz weiss / farbe / sound 262 video stills by Sonia Leimer Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 263 264 Жертвоприношение «Жертвоприношение» — это видеоработа, над которой Марко Лулич работал совместно с профессиональными танцорами и композитором Иреной Попович. В своих работах художник делает акцент на движении, зачастую показывая контраст между человеческими движениями и статуями, чем-то монументальным, неподвижным. Статуи или памятники, которые при этом становились одной из тем видеоработ, инсталляций или объектов художника, нередко являлись произведениями из эпохи модернизма. Помимо этого Лулича также интересует двойственность значения движения — движение в физическом и политическом смысле. Идеологии и их отношение к искусству всегда стоят в центре внимания работ Лулича. Любая работа художника всегда имеет под собой какую-либо основу, «Жертвоприношение» в данном случае не является исключением. «Жертвоприношение» в каком-то смысле соотносится с «Весной священной» Стравинского, премьера которой состоялась в Париже ровно сто лет назад. Это произведение с его политональностью, полиритмией и хореографией Нижинского стало одним из самых громких скандалов современности. Тем самым, видео Лулича берет свою основу не у памятника из камня, а в современном балете — танце, движении, которые сами превратились в памятное произведение. Лулич не композитор и не хореограф, он — художник. Его видео, 265 несмотря на то что оно «цитирует» известное танцевальное произведение, было сделано не в контексте «театра танца», а в контексте театра художественного. «Цитата» из области театра танца благодаря обработке художника превращается в перформанс — перформанс в контексте Изобразительного Искусства. Чтобы сделать это замещение, этот переход, свойственные всем работам Лулича, еще более явными, художник предложил композитору не обработать произведение Стравинского, а, находясь под его вдохновением, создать нечто совершенно иное. При постановке хореографии большая роль отдавалась импровизации. Длительность видео, 8 минут, также не соответствует оригиналу. В качестве отправной точки художник выбрал конец «Весны священной» — жертвоприношение богу весны. Помимо самого произведения Стравинского, художника интересует тема жертвенности и жертвоприношения. Чем мы готовы пожертвовать сегодня и готовы ли вообще? Что в наше время заключает в себе понятие жертвенности? The Sacrifice The work entitled “The Sacrifice” is a video for which Marko Lulić teamed up with dancers and a composer, Irena Popović. In his works the artist regularly revisits the theme of movement, often the contrast between movements of the human body and monuments, the monumental, the immovable. The monuments featured as part of this process, whether in videos, installations or objects, have often been modernistic works. Indeed, Lulić is also interested in the double meaning of movement: movement in the physical sense and movement in the political sense. Time and again, ideologies and their relationship with art per se have been the focal point of Lulić’s work. As with each of Lulić’s works, “The Sacrifice” is also a referential work. Here “The Sacrifice” references Stravinsky’s “The Rite of Spring” (Le sacre du printemps), a work which this year celebrates the 100th anniversary of its premiere in Paris. With its modern polytonality and polyrhythms and a choreography by Nijinsky the work was one of the biggest scandals of the modernist movement. So it is not a monument of stone which Lulić references in his video, but a modern ballet, i.e. dance and movement that have become a monument. Lulić is neither a composer nor a choreographer, but a visual artist. His video, even if it cites a famous dance piece, is not contextualised in dance theatre, but in another context, that of the visual arts. As a result of this transfer the cited work from the area of dance theatre becomes a perfor- Lenin breaks Ice Geboren 1972 in Wien. Studium an der Hochschule für angewandte Kunst, Wien (1992–1996), Akademie der bildenden Künste, Wien (1996–1997). Assistent an der Akademie der bildenden Künste Wien seit 2008. Professor an der Sommerakademie Salzburg (2010). Marko Lulić lebt und arbeitet in Wien. Seit 1997 über 40 Einzelausstellungen national und international, unter anderem: Bawag Contemporary / Bawag Foundation (2009, Wien); TPS–Triangle Project Space (2007, San Antonio, TX); Oldenburger Kunstverein (2007); Storefront for Art and Architecture (2005, New York); Kunst Halle Sankt Gallen (2005); Grazer Kunstverein (2002); Frankfurter Kunstverein (2002); Museum für Gegenwartskunst Belgrad (2001). Ленин колет лед University of Applied Arts in Vienna (1992–1996) and the Academy of Fine Arts Vienna (1996–1997). Since 2008 assistant lecturer at the Academy of Fine Arts Vienna. Professor at the Summer Academy in Salzburg (2010). Marko Lulić lives and works in Vienna. Since 1997 more than 40 solo exhibitions both nationally and internationally, including: Bawag Contemporary / Bawag Foundation (2009, Vienna); TPS – Triangle Project Space (2007, San Antonio, TX); Oldenburger Kunstverein (2007); Storefront for Art and Architecture (2005, New York); Kunst Halle Sankt Gallen (2005); Grazer Kunstverein (2002); Frankfurter Kunstverein (2002); Museum of Contemporary Art Belgrade (2001). Lenin bricht Eis Обучался в Университете прикладного искусства г. Вены, в Академии изобразительных искусств г. Вены. С 2008 года ассистент в Академии изобразительных искусств г. Вены. Профессор в летней академии Зальцбурга (2010). Марко Лулич живет и работает в Вене. С 1997 года провел более 40 персональных выставок в Австрии и за рубежом, в том числе: Bawag Contemporary / Bawag Foundation (2009, Вена); TPS–Triangle Project Space (2007, Сан-Антонио, Техас); Центр искусства «Ольденбургер Кунстферайн» (2007); Storefront for Art and Architecture (2005, НьюЙорк); Центр искусства «Кунстхалле Санкт-Галлен» (2005); Центр искусства «Грацер Кунстферайн» (2002); Центр искусства «Франкфуртер Кунстферайн» (2002); Музей современного искусства Белграда (2001). Lenin breaks Ice Ленин колет лед МАРКО лулич Marko Lulić Marko Lulić Born in 1972 in Vienna, studied at the Родился в 1972 году в Вене. МАРКО лулич Marko Lulić Marko Lulić The Sacrifice Die Arbeit „The Sacrifice“ ist ein Video, für das Marko Lulić mit TänzerInnen und einer Komponistin, Irena Popović, zusammengearbeitet hat. Der Künstler thematisierte in seinen Arbeiten wiederholt Bewegung, oft den Kontrast zwischen menschlicher Bewegung und Denkmälern, dem Monumentalen, dem Unbeweglichen. Die Denkmäler, die dabei thematisiert wurden, in Videos wie auch Installationen und Objekten, waren oft modernistische Werke. Lulić interessiert sich nämlich auch für die Doppelbedeutung von Bewegung — die Bewegung im physischen wie auch politischen Sinne. Ideologien und ihr Verhältnis zur Kunst an sich sind immer wieder im Fokus von Lulićs Arbeit. Bei „The Sacrifice“ handelt es sich um eine referenzielle Arbeit, was eigentlich auf jedes Werk von Lulić zutrifft. „The Sacrifice“ bezieht sich auf Strawinskis „Le sacre du printemps“, dessen Uraufführung in Paris sich heuer zum hundertsten Mal jährt. Das Werk mit seiner modernen Polytonalität und Polyrhythmik und der Choreographie von Nijinski war einer der größten Skandale der Moderne. Insofern ist es nicht ein Denkmal aus Stein, auf das Lulić in seinem Video referiert, sondern ein modernes Ballett – also Tanz, Bewegung, die zum Denkmal geworden ist. Lulić ist weder Komponist, noch Choreograf, sondern bildender Künstler. Sein Video, wenn auch ein berühmtes Tanzstück zitierend, findet nicht im Kontext des Tanztheaters statt, sondern in einem anderen, jenem der bildenden Kunst. Das Zitat aus dem Bereich des Tanztheaters wird durch diesen Transfer zur Performance — zur Performance im Kontext der bildenden Kunst. Um diese Verschiebung, diese Übersetzung — zwei Begriffe, die sich auf so gut wie alle Arbeiten des Künstlers anwenden lassen — zu verdeutlichen, hat Marko Lulić sich entschieden, eine Komponistin zu beauftragen, nicht das Orginalstück Strawinskis einzuspielen, sondern nur davon inspiriert etwas völlig neues zu schaffen. Bei der Choreographie wurde mit Improvisation gearbeitet. Die Länge des Videos, acht Minuten, entspricht auch nicht dem Original: Der Künstler nahm das Ende von „Le sacre du printemps“ als Ausgangspunkt, das Opfer an den Frühlingsgott. Der Künstler interessiert sich neben dem Bezug zu diesem berühmten Stück insbesondere für die Frage des Opfers und des Opferns. Was sind wir heute bereit zu opfern und können wir das überhaupt noch? Was bedeutet ein Opfer bringen in der Jetztzeit überhaupt? Жертвоприношение Видео, 9’36’’ The Sacrifice Video, 9´36´´ 2013 Courtesy: Gabriele Senn Gallery Lenin bricht Eis mance, a performance in the context of the visual arts. To illustrate this shift, this translation (two notions which apply to virtually all of the artist’s works), Marko Lulić commissioned his composer not to interpret the original piece, but to use it as inspiration to create something entirely new. The choreography revolved around improvisation. The length of the video, at 8 minutes, does not correspond to the original; the artist has taken the end of “The Rite of Spring” as the starting point, the sacrifice to the god of Spring. Besides the reference to the famous piece the artist is also particularly interested in the notion of victim and sacrifice. What are we today willing to sacrifice, and are we even capable of it? What does “making a sacrifice” even mean nowadays? 266 267 МАРКО лулич Marko Lulić Ленин колет лед Marko Lulić Жертвоприношение Видео, 9’36’’ The Sacrifice Video, 9´36´´ 2013 Courtesy: Gabriele 268 video stills by Marko Lulić Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Senn Gallery 269 270 Бриллианты Визитная карточка Кадыровой — проект «Бриллианты» — представляет собой цементные формы, напоминающие самые типичные огранки драгоценных камней, облицованные разноцветными глянцевыми кафельными плитками. Эксклюзивная, статусная форма бриллиантов воплощена в одном из наиболее бытовых материалов. Кафель, скорее, ассоциируется с санитарией публичных пространств: с туалетами, больничными палатами или станциями метро, нежели со сферой искусства. Художественный талант Кадыровой локализируется в способности метафорических трансформаций различных утилитарных материалов, как то: кафеля, цемента, облицовочной вагонки в драгоценные объекты в прямом и переносном смысле. Превращая кафель из бытового материала в художественный, Кадырова создает неоднозначные в своей двоякости работы, которые ставят под вопрос иерархию ценностей современного общества. Каким образом «бриллианты» приобретают свою оценочную стоимость: изменяет ли кафель свою экономическую валентность, становясь более престижным материалом, либо же «бриллианты» теряют часть своей социальной привлекательности, имея лишь пустую оболочку, обманчивую форму драгоценных камней без реального материального содержания? Иронизируя о положении вещей в современном обществе потребления, Кадырова лишний раз 271 подчеркивает условность придания ценности объектам и реалиям внешнего мира, которые сами по себе, вне человеческой системы координат, не имеют оценочной стоимости, не являясь ни престижными, ни дорогими, ни дешевыми, а всего лишь отражая векторы человеческих желаний и неврозов. Автор текста: Олена Червонык Работа Жанны Кадыровой представлена в богато обставленном салоне для курения. Diamonds Diamonds — Kadyrova’s trademark project — consists of cement forms resembling the standard cuts of precious gems, faced with shiny, colored ceramic tiles. The exclusive, status-lending form of diamonds is manifested in one of the most commonplace materials. Tile is more often associated with the sterility of public spaces — with bathrooms, hospital wards or metro stations — than with the sphere of art. Kadyrova’s artistic talent is localized in her ability to bring about a metaphorical transformation of various utilitarian materials — be it tile, cement, veneer paneling — into valuable objects, both literally and figuratively. Transforming tile from an everyday material into an artistic one, Kadyrova creates works, ambiguous in their duality, that question the hierarchy of values in contemporary society. How do these “diamonds” acquire their appraised value: does tile’s economic valence change as it becomes a more prestigious material, or do the “diamonds” lose some of their social appeal, having only an empty shell, the deceptive form of gems without any real material content? Ironizing on the state of things in contemporary consumer society, Kadyrova once again emphasizes the conditionality of attaching value to the objects and realities of the external world, which in and of themselves, outside the human system of coordinates, have no appraised value, appearing as neither prestigious nor expensive nor cheap, but simply reflecting the vectors of human desires and neuroses. Text by Olena Tshervonik Lenin breaks Ice Geboren 1981 in Browary, Ukraine. Abschluss an der Staatlichen T.G. Schewtschenko-Mittelschule für Kunst, Fachrichtung: Bildhauerei. Lebt und arbeitet in Kiew. Nahm 2013 am nationalen Pavillon der Ukraine auf der 55. Biennale von Venedig teil. 2012 wurde die Künstlerin mit dem Kurechin-Preis (public art) und dem Malewitsch-Preis ausgezeichnet. 2011 erhielt Kadyrowa den Sonderpreis des Pinchuk Art Centre. Seit 2008 stellt sie in verschiedenen Städten Skulpturen auf: „BänkeGrafiken“ (2008, Kiew); „Die Form des Lichts“ (2011); „Ein Denkmal für das neue Denkmal“ (2009, Schargorod), „Das Blumenbeet“, (2011); „Der Apfel“, (2010, Perm). Ausgewählte Einzelausstellungen: „Data extraction“, Galerie Continua/ San Gimignano, (2013, Italien); „Die Menschenmenge“, Pinchuk Art Centre, (2012, Ukraine); „Der Asphalt“, Zentrum für zeitgenössische Kunst „Schloss Ujazdowski“ (Warschau); „City Project“, Black Square Gallery, (2011, USA); „Verdeckte Formen“, Kleine Galerie des Mistezki-Arsenals, Ukraine; „Die Berechnung“, Galerie „Regina“, (2009, Russland). Ленин колет лед Graduated from the Shevchenko State Art School with a concentration in sculpting. Lives and works in Kiev. In 2013, Zhanna Kadyrova participated in the Ukraine Pavilion at the 55th Venice Biennale. In 2012, the artist won the Kuryokhin Award in the field of public art, as well as the Malevich Award. In 2011, Kadyrova received a special recognition by the Pinchuk Art Centre. Since 2008, she has composed the following installations: “Graphic Benches” (2008, Kiev); “The Shape of Light” (2011); “A Monument to a New Monument” (2009, Shargorod); “The Flowerbed” (2011); “The Apple” (2010, Perm). Her personal exhibitions have included “Data Extraction,” gallery Continua/San Gimignano (2013, Italy,); “Crowd,” PinchukArtCentre (2012, Ukraine,); “Asphalt,” Ujazdow Castle (Warsaw); “City Project,” Black Square Gallery (2011, United States,); “Implicit Forms,” Mystetskyi Arsenal Small Gallery (Ukraine) and “Calculation,” Regina Gallery (2009, Russia). Lenin bricht Eis вары, Украина. Окончила Государственную художественную среднюю школу им. Т.Г. Шевченко, отделение скульптуры. Живет и работает в Киеве. В 2013 году принимала участие в национальном павильоне Украины на 55-й Венецианской биеннале. В 2012 году — лауреат премии Курехина (public art) и премии Малевича. В 2011 году получила специальную премию Pinchuk Art Centr. С 2008 года устанавливает скульптуры в городах: «Лавки-графики» (2008, Киев); «Форма света», (2011); «Памятник новому памятнику» (2009, Шаргород); «Клумба» (2011); «Яблоко», (2010, Пермь). Избранные персональные выставки: Data extraction, галерея Continua/San Gimignano, (2013, Италия); «Толпа», PinchukArtCentre (2012, Украина); «Асфальт», ЦСИ Замок Уяздовский, Варшава; «City Project», Black Square Gallery (2011, США); «Неявные формы», Малая галерея «Мыстецкого арсенала» Украина; «Расчет», галерея «Риджина» (2009, Россия). Lenin breaks Ice Ленин колет лед Жанна Кадырова Zhanna Kadyrova Schanna Born Kadyrowa 1981 in Brovary, Ukraine. Родилась в 1981 году в г. Бро- The work of Zhanna Kadyrova is presented in the richly furnished smoking room. Жанна Кадырова Zhanna Kadyrova Schanna Kadyrowa kraft liegen und somit keinen schätzbaren Wert haben. Objekte, die nicht angesehen, nicht teuer und nicht billig sind, jedoch lediglich Teil der menschlichen Wünsche und Neurosen sind. Autorin des Textes: Olena Tscherwonik Die Arbeit von Schanna Kadyrowa wird im reich ausgestatteten Rauchersalon des Eisbrechers gezeigt. Бриллианты Diamonds Brillanten 2006 Courtesy: Collection of the foundation of Vladimir Smirnov and Konstantin Sorokin Lenin bricht Eis Brillanten Das Aushängeschild von Kadyrowa ist das Projekt „Brillanten“ („Brillanty“) und weist Zementformen auf, die an die typischsten Diamantenschliffe erinnern und mit bunt glänzenden Kachelplatten geschmückt sind. Die exklusive und auserlesene Form der Brillanten wird mit einem der alltäglichsten Materialien dargestellt. Kacheln werden eher mit öffentlichen Sanitäranlagen assoziiert, sprich mit Toiletten, Krankensälen oder mit Metrostationen, als mit Kunst. Das Talent von Kadyrowa liegt in der Fähigkeit, verschiedene Zweckmaterialien, wie zum Beispiel Kacheln, Zement oder Fliesenleisten in kostbare Gegenstände, im direkten oder im übertragenden Sinn, zu verwandeln. Indem sie die Kachel als ein alltägliches Material in ein Material der Kunst transformiert, erstellt Kadyrowa damit mehrdeutige Arbeiten, die die Wertehierarchie der heutigen Gesellschaft in Frage stellen. Wie bekommen die „Brillanten“ nun ihren Schätzungswert? Verändert sich nun der materielle Wert der Kacheln und werden sie zu einem angesehenerem Material, oder verlieren doch die „Brillanten“ an sozialer Anziehung, da sie lediglich eine leere Hülle besitzen und der trügerischen diamantenartigen Form der Steine jeglicher reale materielle Inhalt fehlt? Kadyrowa ironisiert somit die Sachlage in der heutigen Konsumgesellschaft und unterstreicht damit einmal mehr, wie jenen Objekten und Realien unserer Umwelt Werte zugeteilt werden, die eigentlich außerhalb der menschlichen Wahrnehmungs272 273 Жанна Кадырова Zhanna Kadyrova Ленин колет лед Schanna Kadyrowa Бриллианты Diamonds Brillanten 2006 Courtesy: Collection of the foundation of Vladimir Smirnov Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice and Konstantin Sorokin 274 275 Жанна Кадырова Zhanna Kadyrova Ленин колет лед Schanna Kadyrowa Бриллианты Diamonds Brillanten 2006 Courtesy: Collection of the foundation of Vladimir Smirnov Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice and Konstantin Sorokin 276 277 278 Teatergalleriet, (2007, Уппсала). Избранные групповые выставки: Swedish family (2010, Уппсала); «Время вперёд», территория комплекса «Союз», (2010, Москва); Выставка художников Школы современного искусства, (2007, Пекин); «Московские новости», Галерея критиков, (2006, Прага), Art War, Gloria Pavillion (2004, Хельсинки). Born in 1980 in Moscow. Graduated from the Moscow State Academy Art Lyceum, Russian Academy of Arts, in 1998; the Institute of Contemporary Art in 2003; and the Surikov Moscow State Academic Art Institute in 2004. Kandinsky Prize laureate in 2010 for the category “Young Artist, Project of the Year”. Participated in the main project of the 4th International Moscow Biennale of Contemporary Art, “Rewriting Worlds,” at Artplay (2011). Collaborated on a special project of the 3rd International Moscow Biennale of Contemporary Art, “Swedish Family,” at the Moscow Museum of Modern Art (2009). Participated in First Moscow International Biennale of Youth Art “Stop! Who Goes There?” (2008, 2010, 2012). Her personal exhibitions have included “Light Echo” (with Ivan Razumov), NK Gallery (2013, Antwerp); “Reproduction,” Triumph Gallery (2012, Moscow); “Reproduction,” Salon Vert (2011, London); “ArtWeekend,” 74 Auguststrasse exhibition center (2011, Berlin); “Colourblind Gallery” (2011, Cologne); “Art and Space Gallery” (2011, Munich); “Beauty of Science,” part of the SpanishRussian year of cultural exchange, Gabarron Museum Foundation (2011, Spain); “Reproduction,” Tula Necropolis (2011, Tula); “Technology” part of the First Moscow International Biennale of Youth Art “Stop! Who Goes There?” at the Moscow Museum of Modern Art (2008, Moscow); “Technology,” Teatergalleriet, (2007, Uppsala). Her collaborative exhibitions have included “Swedish Family” (Uppsala, 2010); “Time Ahead” Soyuz art complex (2010, Moscow); an exhibition of artists of the School of Contemporary Art (2007, Beijing); “Moscow News” The Gallery of Art Critics (2006, Prague) and “Art War”, “Gloria” Pavillion (2004, Helsinki). Geboren 1980 in Moskau. 1998 Abschluss am Moskauer akademischen Kunstgymnasium der Russischen Akademie der Künste, 2004 am Moskauer Staatlichen Akademischen Surikow-Kunstinstitut, 2003 am Institut für die Probleme der zeitgenössischen Kunst. 2010 Preisträgerin des Prix Kandinsky in der Kategorie „Junger Künstler, Projekt des Jahres“. Teilnehmerin des Hauptprojekts der IV. Internationalen Moskauer Biennale für zeitgenössische Kunst „Rewriting Worlds“ im ARTPLAY, 2011. Teilnehmerin des Sonderprojekts der III. Internationalen Moskauer Biennale für zeitgenössische Kunst „Die Dreiecksbeziehung“ im Moskauer Museum für zeitgenössische Kunst, 2009. 2008, 2010 und 2012 Teilnehmerin der Internationalen Moskauer Jugendbiennale für zeitgenössische Kunst „Halt! Wer geht?“. Einzelausstellungen: „Light Echo“, NK Gallery Antwerpen, gemeinsam mit Iwan Rasumow (2013, Antwerpen); „Reproduktion“, Triumph Gallery (2012, Moskau); „Reproduction“, Salon Vert (2011, London); „Art – Weekend“, Exhibition Center at Auguststraße 74 (2011, Berlin); „Colourblind Gallery“ (2011, Köln); „Art and Space Gallery“ (2011, München); „Beauty of Science“ im Rahmen des Kulturjahres Spanien-Russland, Museum Fundación Gabarrón (2011, Spanien); „Wiedergabe“, Museum „Tula Nekropole“ (2011, Tula); „Technologie“ im Rahmen der I. Moskauer Internationalen Biennale für Jugendkunst „Halt! Wer geht?“, Moskauer Museum für zeitgenössische Kunst (2008, Lenin bricht Eis скве. В 1998 году окончила Московский академический художественный лицей РАХ, в 2004-м — Московский государственный академический художественный институт им. Сурикова, в 2003 году Институт проблем современного искусства. Лауреат Премии Кандинского 2010 года в номинации «Молодой художник, проект года». Участник основного проекта 4-й Международной московской биеннале современного искусства «Переписывая миры» в ARTPLAY (2011). Участник специального проекта 3-й Международной Московской Биеннале Современного Искусства «Шведская семья» в Московском музее современного искусства (2009). Участник Московской международной биеннале молодого искусства «Стой! Кто идет?» (2008, 2010, 2012). Персональные выставки: Light Echo, NK Gallery Antwerpen, совместно с Иваном Разумовым (2013, Антверпен); «Репродукция», галерея «Триумф» (2012, Москва); Reproduction, Salon Vert (2011, Лондон); Art- Weekend, Exhibition Center at Auguststrasse 74 (2011, Берлин); Сolourblind gallery (2011, Кельн); Art and Space Gallery (2011, Мюнхен); Beauty of Science в рамках культурного года Испании–России, музей Фонда Габаррона (2011, Испания); «Воспроизводство», музей «Тульский Некрополь», (2011, Тула); «Технология» в рамках 1-й Московской международной биеннале молодого искусства «Стой! Кто идет?», Московский музей современного Lenin breaks Ice Ленин колет лед Таисия Короткова Taisiya Korotkova Taisia Korotkowa искусства (2008); «Технология», Родилась в 1980 году в Мо- 279 Moskau); „Technologie“, Teatergalleriet (2007, Uppsala). Ausgewählte Gruppenausstellungen: „Swedish family“ (2010, Uppsala); „Zeit voraus“ auf dem Gelände von „Sojus“ (2010, Moskau); Ausstellung von Künstlern der Schule für zeitgenössische Kunst (2007, Peking); „Moskauer Nachrichten“ Galerie der Kritiker (2006, Prag); „Art War“, „Gloria“ Pavillion (2004, Helsinki). Таисия Короткова Taisiya Korotkova Taisia Korotkowa 280 Taisiya Korotkova’s picture is posted in the music room of the icebreaker “Lenin” in front of a beautiful wooden relief with dancing girls. Norden Mein neues Projekt heißt „Geschlossenes Russland“ („Zakrytaja Rossija“) und ist den „Geheimzonen“ der Russischen Föderation gewidmet. Das Projekt wird in einige Teile aufgeteilt. Der erste Teil ist ein geschichtlicher, der die aufgelassenen Grenzen des ehemaligen sowjetischen Reiches, die Ruinen der Kriegsobjekte und jene Territorien darstellt, die mit Müll bedeckt, vergiftet und leergeraubt sind, jedoch bis heute vom Staat bewacht werden und auf die der Zutritt offiziell verboten ist. Trotzdem lässt eine Vielzahl an Einträgen in verschiedenen Internetblogs darauf schließen, dass Plünderer und Stalker diese Gebiete bereits durchforstet haben. Vier Landschaftsbilder des Nordens, Ostens, Südens und Westens werden jeweils in vier Tageszeiten und vier Jahreszeiten dargestellt. In jedem Landschaftsbild werden gewisse Elemente je nach der geografischen Lage berühmten Werken aus der Kunstgeschichte, die bedeutende Landschaften abbilden, gewidmet. Diese Elemente werden logischerweise dem Inhalt des jeweiligen Bildes entnommen. Der Norden wird der heldenhaften sowjetischen Malerei der Eroberung neuer Territorien gewidmet. Auch wenn die Malerei dem Quellwerk äußerlich ähnlich ist, so ist der Inhalt das vollkommene Gegenteil. Statt den Bezwingern des Nordens werden weiße Bären abgebildet, die auf einem U-Bootfriedhof inmitten von weit zerstreuten Kerosinfässern herumwandern, jedoch an den Ruhm erinnert lediglich das halbzerstörte Zeichen von Hammer und Sichel, das an den Felsen emporragt. Lenin bricht Eis Картина Таисии Коротковой размещена в музыкальном салоне ледокола «Ленин» напротив прекрасного деревянного рельефа с танцующими девушками. North My new project is called “Closed Russia.” It is dedicated to the numerous secret zones of the Russian Federation. The project is divided into several parts, the first of which is historical: the abandoned borderlands of the former Soviet empire, the ruins of military facilities, littered, poisoned and plundered, but yet state-protected territory, official entry onto which is forbidden. But, nevertheless, marauders and stalkers have long ventured to these places, as many Internet blogs have shown. Four landscapes — northern, eastern, southern, western – at four times of the day, during all four seasons. Each scene, according to its geographical location, contains a visual dedication to well-known landscapes in the history of art, scenes that logically exude from the very subject of each picture. The north is approached as a heroic Soviet image of the conquest of new lands. However, while superficially resembling famous source images, the subjects of these landscapes directly contradiction them. The conquerors of the north are replaced with polar bears wandering through a graveyard of submarines, among endless deserted barrels of kerosene. Only a partially destroyed hammer and sickle, towering above the rock, reminds us of a past glory. Lenin breaks Ice Ленин колет лед Север Мой новый проект называется «Закрытая Россия», он посвящен многочисленным засекреченным «зонам» Российской Федерации. Проект делится на несколько частей, первая из которых — историческая, это брошенные границы бывшей советской империи, руины военных объектов, замусоренные, отравленные и разграбленные, но по сей день охраняемые государством территории, вход на которые официально запрещен. Тем не менее мародеры и сталкеры уже давно там все исходили вдоль и поперек, о чем можно судить по многочисленным блогам в Интернете. Четыре пейзажа, север, восток, юг и запад, четыре времени суток, четыре сезона в году. В каждом пейзаже в соответствии с географическим положением есть визуальное посвящение известным пейзажным решениям из истории искусства, которое логически вытекает из самого сюжета каждой картины. Север обращен к героической советской живописи о покорителях новых пространств. При внешнем сходстве с известными источниками сюжет этих пейзажей прямо противоположен им. Покорителей Севера сменили белые медведи, гуляющие по кладбищу подводных лодок среди бесконечных брошенных бочек из-под керосина, а о былой славе напоминает только полуразрушенныю серп и молот, возвышающиеся на скале. Север North Norden 2013 Courtesy: Triumph Gallery Das Gemälde von Taisia Korotkowa wird im Musiksalon des Eisbrechers „Lenin“ gegenüber einem liebevollen Holzrelief tanzender Mädchen gezeigt. 281 Таисия Короткова Taisiya Korotkova Lenin bricht Eis Taisia Korotkowa Север North Norden 2013 Courtesy: Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Triumph Gallery 282 283 Geboren 1981 in Sankt Petersburg. Studienabschluss an der Staatlichen L. Stieglitz-Akademie für Kunstgewerbe Sankt Petersburg. Studium an der Universität von Kalmar (Schweden), der Dänischen DesignUniversität in Kopenhagen, lebt und arbeitet in Kopenhagen. Gastlektorin an der Engelsholm Folk High School (2012, Dänemark), Teilnehmerin am experimentellen Workshop „Orrefors Experimental Workshop“ (2005, Schweden). Künstlerresidenz „Art En Voyage“ (2012, Frankreich), The Kulturvermittlung Steiermark (2012, Österreich), Nord-Art (2008, Deutschland). Einzelausstellungen (Auswahl): „The Glassery“ (2007, Schweden); “Gallery Jytte Møller” (2011, Dänemark); „Kunstraum B“ (2012, Deutschland); „Vetro by Nina Nørgaard“ (2013, Dänemark); „Clara Scremini Galery“ (2014, Frankreich) u.a. Gruppenausstellungen (Auswahl): International Glass Prize „Object 2012”, Flemish Center for Contemporary Glass Art (2012, Belgien); „Kraftfeld“ Kulturzentrum „Rotes Banner“ (2011, Sankt Petersburg); Talente 2010 (2010, Deutschland); „Artonivo” (2009, Belgien); „Russisches Roulette“ (2008, Deutschland); „Esplanaden3“ (2007, Dänemark) u.a. 284 Замороженный лидер Данная выставка мне интересна в первую очередь в контексте художественного вмешательства, благодаря которому не только произведения искусства привлекут взгляды на фоне величественной обстановки ледокола, но и также сам ледокол станет объектом обостренного внимания в связи с выставленными работами. Своим проектом я хочу развернуть тему банального и важного. В этой инсталляции (как и во многих своих работах) я ищу эстетический и смысловой баланс между двумя этими крайностями. Я хочу подчеркнуть возможность мультиинтерпретации, дуализма восприятия непосредственно истории и наших ее оценок. Моя идея — использовать скульптурные бюсты советских лидеров, которые пылятся кое-где еще заброшенные, мертвым грузом. А ведь когда-то они не только формировали многочисленные казенные интерьеры, но были одним из стабильных способов заработка для художников, в том числе и диссидентов. План таков: достать из пыльной кладовки небытия скульптуры крупнейших политических деятелей (возможно даже связанных с историей ледокола) и распилить пополам (подчеркивая этим двойственность значения). Одну половину бюста оставить нетронутой, как есть, со всеми её возможными дефектами, следами времени; другую заменить стеклянной структурой, имитирующей Ленин колет лед ated from the Stieglitz St. Petersburg State Artistic Industrial Academy. Studied at Kalmar University (Sweden) and the Danish Design School in Copenhagen. Lives and works in Copenhagen. Visiting professor at Engelsholm Folk High School (2012, Denmark); participant in the experimental master class Orrefors Experimental Workshop (2005, Sweden). Residency at Аrt En Voyage (2012, France), Kulturvermittlung Steiermark (2012, Austria) and Nord-Аrt (2008, Germany). Personal exhibitions have included “The Glassery” (2007, Sweden); “Jytte Moller Gallery” (2011, Denmark); “Kunstraum B” (2012, Germany); “Vetro by Nina Norgaard” (2013, Denmark) and “Clara Scremini Gallery” (2014, France). She has participated in the following group exhibitions: International Glass Prize “Object 2012,” Flemish Center for Contemporary Glass Art (2012, Belgium); “Force Field” at the Red Banner cultural center (2011, St. Petersburg); Talente 2010 (2010, Germany); “Artonivo” (2009, Belgium); “Russian Roulette” (2008, Germany) and “Esplanaden-3” (2007, Denmark). Lenin bricht Eis в 1981 году. Окончила Санкт-Петербургскую Государственную художественно-Промышленную академию имени Л.Штиглица. Училась в Кальмарском университете (Швеция), Датском университете дизайна в Копенгагене, живет и работает в Копенгагене. Приглашенный преподаватель Engelsholm Folk High School (2012, Дания), участник экспериментального мастер класса Orrefors Experimental Workshop (2005, Швеция). Резиденция для художников Аrt En Voyage (2012, Франция), The Kulturvermittlung Steiermark (2012, Австрия), Nord-Аrt (2008, Германия). Персональные выставки (избранные): The Glassery (2007, Швеция); Gallery Jytte Møller (2011, Дания); Kunstraum B (2012, Германия); Vetro by Nina Nørgaard (2013, Дания); Clara Scremini Galery (2014, Франция) и др. Групповые выставки (избранные): International Glass Prize «Object 2012», Flemish Center for Contemporary Glass Art (2012, Бельгия); «Силовое поле» Центр культуры «Красное знамя», (2011, Санкт-Петербург); Talente 2010 (2010, Германия); Artonivo (2009, Бельгия); «Русская рулетка» (2008, Германия); Esplanaden3 (2007, Дания) и др. Lenin breaks Ice Ленин колет лед Мария Кошенкова Maria Koshenkova Maria Koschenkowa Родилась в Санкт-Петербурге Born in St. Petersburg in 1981. Gradu- 285 эффект обледенения или оттаивания (диапазон оценок: от возвращения персонажей из чулана времени в актуальное настоящее или полная ненужность их сейчас, в современности). Советская тематика теперь — заезжена, банальна и уже, наверное, исчерпывающе использована в соцарте и вообще искусстве 1980-х–2000-х годов. Но, несмотря на это, недавнее прошлое России так до конца не осмыслено и не оценено. Мировоззрение значительной части ныне живущих людей сформировано именно той эпохой, в том числе и через ее отрицание, запирание в чуланах. Несмотря ни на что, эпоха Советского Союза — важнейший и влиятельный момент формирования нашего сегодняшнего менталитета и критериев восприятия действительности. «…Ледокол «Ленин». На борту этого символа советского прогресса и силы бывали такие личности, как Никита Хрущев или Фидель Кастро. Судно сохранилось в своем первоначальном виде и дает посетителям возможность получить впечатляющий взгляд изнутри одного из некогда самых современных теплоходов в мире. Побывав на нем, посетители смогут почувствовать дух и стремления Советской мировой державы…» В этом контексте моя работа естественно впишется в интерьер и нынешнее назначение этого масштабного судна. Ведь ледокол, как и скульптурные портреты, уже перешел из разряда активно функционирующей национальной гордости в исторический атрибут, постепенно покрывающийся пылью памятник великому прошлому. Работа Марии Кошенковой основана на портретной скульптуре Владимира Ильича Ленина, автором которой является московский скульптор Михаил Лушников. Скульптура была изготовлена из гипса в 80-е годы XX века, но только в ходе проекта «Ленин: Ледокол» она впервые станет бронзовой. Работа Марии Кошенковой экспонируется в одной из офицерских кают. Мария Кошенкова Maria Koshenkova Maria Koschenkowa 286 Maria Koshenkova’s work is based on a sculpture of Soviet state founder Vladimir Lenin by Muscovite sculptor Mikhail Lushnikov. The piece was originally made from plaster in the 1980s, and only now, for the “Lenin: Icebreaker” exhibition, has it been bronzefied. The work of Maria Koshenkova is showcased in one of the officer’s cabins. Frozen leader Diese Ausstellung interessiert mich vor allem wegen ihrer künstlerischen Intervention, dank der vor dem Hintergrund des großartigen Ambientes des Eisbrechers nicht nur die Kunstwerke Blicke auf sich ziehen, sondern auch der Eisbrecher selbst auf Grund der ausgestellten Arbeiten zu einem Objekt erhöhter Aufmerksamkeit wird. Mit meinem Projekt möchte ich das Thema des Banalen und Wichtigen aufgreifen. In dieser Installation (wie in vielen meiner Arbeiten) suche ich die ästhetische und inhaltliche Balance zwischen diesen beiden Extremen. Ich möchte die Möglichkeit der Multiinterpretation, des Wahrnehmungsdualismus der Geschichte und unserer Einschätzungen ebendieser hervorheben. Meine Idee ist es, die Büsten der sowjetischen Führer, die mancherorts vernachlässigt werden und verstauben, als tote Fracht zu verwenden. Einst zierten sie nicht nur die zahlreichen staatlichen Einrichtungen, sondern waren eine der stabilsten Einnahmequellen für Künstler, unter anderem von Dissidenten. Der Plan sieht so aus: die Skulpturen der größten Politiker (die vielleicht sogar mit der Geschichte des Eisbrechers verbunden sind) aus dem verstaubten Abstellraum des Vergessens holen und diese zersägen (womit ich die Doppeldeutigkeit unterstreichen möchte). Die eine Hälfte der Büste soll dabei unberührt bleiben, so wie sie ist, mit allen ihren möglichen Defekten und Spuren Lenin bricht Eis as well as art in general, in the 1980s to 2000s. But despite this, Russia’s recent past is neither completely understood nor appreciated. The world view of a significant portion of all people alive was formed during an era that included the annulment and the locking away of the Soviet past, even though that past was the most important and influential epoch in the formation of the mentality and criteria we use to perceive the world today. “The Lenin icebreaker: Such individuals as Nikita Khrushchev and Fidel Castro have been aboard this symbol of Soviet progress and strength. The vessel has been preserved in its original form and allows visitors to get a firsthand view inside what was once the most advanced ship in the world. Visitors on board can sense the spirit and aspirations of the Soviet power.” In this context, my work naturally suits the ship’s interior and current purpose. After all, the icebreaker, like a sculptural portrait, is not an actively functioning source of national pride in its historic sense but a memory of a great past that is eventually covered in dust. Lenin breaks Ice Frozen leader This exhibition is interesting to me first of all in the context of artistic intervention, thanks to which not only do the artworks created attract attention in the setting of the majestic icebreaker, but also the icebreaker itself becomes an object of acute attention because of the exhibited works. With my project I want to develop the topic of the banal and the important. In this installation (as in many of my works), I’m searching for an aesthetic and conceptual balance between these two extremes. I want to highlight the possibility of multiple interpretations and the dualism of direct perception of its history and our appraisals of it. My idea is to use sculpted busts of Soviet leaders, which grow dusty somewhere as an abandoned dead weight. Of course, once they not only decorated a multitude of government office interiors but were also one of the stable sources of income for artists, including dissidents. The plan is to retrieve – from the dusty closet of non-existence – sculptures of the most important politicians (possibly even some connected to the history of the icebreaker) and saw them in half (thereby highlighting the duality meaning). One half of the bust will be left untouched as it is, with all of the possible defects of time, while the other will be replaced by a glass structure imitating the effect of freezing and thawing (a range of appraisals: from the return of persons from the closet of time to the present, or their complete irrelevance in modern times). Soviet subjects have become hackneyed, banal and exhaustively used in Sots Art, der Zeit; die andere Hälfte soll durch eine Glasstruktur ersetzt werden, die den Vereisungs- oder Schmelzeffekt imitiert (Bandbreite der möglichen Reaktionen: von der Rückkehr der Figuren aus der Rumpelkammer der Zeit in die aktuelle Gegenwart oder ihre völlige Entbehrlichkeit im Jetzt, der Gegenwart). Die sowjetische Thematik ist mittlerweile überholt, banal und wurde wahrscheinlich schon in der Soz Art und überhaupt in der Kunst der 1980er und 2000er voll ausgeschlachtet. Nichtsdestotrotz wurde die jüngste Vergangenheit Russlands nicht vollständig verarbeitet und analysiert. Die Weltanschauung eines großen Teils der gegenwärtigen Bevölkerung wurde genau von jener Epoche geprägt, unter anderem auch durch ihre Verneinung und Einschließung in Abstellkammern. Dennoch hat die Sowjetunion maßgeblich und entscheidend zur Herausbildung unserer heutigen Mentalität und unseren Kriterien für die Wahrnehmung der Realität beigetragen… „…..Eisbrecher „Lenin“. An Bord dieses Symbols des sowjetischen Fortschritts und Stärke hielten sich Persönlichkeiten wie Nikita Chruschtschow und Fidel Castro auf. Das Schiff hat seine ursprüngliche Form beibehalten und ermöglicht seinen Besuchern eine eindrucksvolle Reise in das Innere eines der seinerzeit modernsten Schiffe der Welt. Hat man sich einmal an Bord dieses Schiffes befunden, spürt man den Geist und die Ambitionen der Sowjetischen Weltmacht…“ Somit fügt sich meine Arbeit auf natürliche Weise in das 287 Schiffsinnere und die heutige Bedeutung dieses großartigen Schiffes ein. Der Eisbrecher ist ja, wie auch die Porträtbüsten, bereits von einer Quelle des regen Nationalstolzes zu einem historischen Attribut geworden, das das Denkmal an die große Vergangenheit allmählich mit Staub bedeckt. Der Arbeit von Maria Koschenkowa liegt eine Portraitskulptur Wladimir Iljitsch Lenins des Moskauer Bildhauers Michail Luschnikow zu Grunde, die in den 80er Jahre des 20. Jahrhunderts als Gipsmodell geschaffen wurde, aber erst im Zuge des Projektes „Lenin: Eisbrecher“ erstmals als Bronze in Auftrag gegeben wurde. Die Arbeit von Maria Koschenkowa wird in einer der Offizierskajüten ausgestellt. Мария Кошенкова Maria Koshenkova Ленин колет лед Maria Koschenkowa Замороженный лидер Frozen leader Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 288 289 Мария Кошенкова Maria Koshenkova Ленин колет лед Maria Koschenkowa Замороженный лидер Frozen leader Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 290 291 Мария Кошенкова Maria Koshenkova Ленин колет лед Maria Koschenkowa Замороженный лидер Frozen leader Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 292 293 294 Непростая история В основе моновидеоинсталляции, снятой на палубе атомного ледокола «Ленин», лежит перформативное искусство в исполнении двух действующих лиц. Главные герои декламируют отрывки из различных текстов, контекстуально связанных со специфическим местом проведения выставки, городом Мурманском, полярным регионом, историческими событиями и другими ассоциациями художников. Движения в танце, кажется, следуют заданному шаблону — иногда танцоры замирают на месте с отсутствующим взглядом, иногда просто падают на зеленый пол, окутанный черными тенями. В случайном режиме фрагменты текста повторяются, но каждый раз кажутся разными. И не только истории словно пропускаются через мясорубку, но и одновременное использование разных языков — русского и английского — создает особую музыкальную коллаж-абстракцию. … что мы видим | Ленин Для записи звуковой дорожки «…что мы видим | Ленин» несколько человек, живущих и работающих в Мурманской области, приглашают посетить «Ленина» до официального открытия выставки «Ленин: Ледокол». Перемещаясь один за другим вслед за переводчиком они сами создают интимную атмосферу, в которой художник задает простой вопрос: «Что вы видите?». Он сознательно избегает роли посредника с искусством. 295 По окончании записи в рамках выставки появится почти двухчасовая звуковая дорожка, которая даст аудитории возможность услышать различные мнения и идеи о представленных работах. Такое взаимодействие не только позволит художнику увеличить количество встреч с местным населением, но «...что мы видим | Ленин» также окажет воздействие на формирование новой, критической точки зрения на принятые в обществе нормы восприятия искусства и его посредничества. Поэтому содержание этой монозвуковой инсталляции остается в силе вне контекста самой выставки. Intricate Story The single channel video installation is based on a performative act executed by two men and shot on deck of the nuclear-powered icebreaker Lenin. The protagonists recite fragments of different texts contextually linked to the specific location, the city of Murmansk, the Polar region, historical events and some of the artists imaginative associations. The stern movements of the choreography seem to follow a given pattern, sometimes they dwell on the spot with absent looks, sometimes they just squat on the black shaded green floor. In a random mode text fragments reoccur but seem to have a different before and after. Not only seem the stories to be constantly put through a meat grinder, but also the simultaneous use of the different languages, Russian and English, creates an abstract sound collage. Lenin breaks Ice Geboren 1977, lebt und arbeitet in Wien und Niederösterreich. Michael Strasser besuchte die Schule für künstlerische Fotografie bei Friedl Kubelka (2000–2001) und studierte Fotografie an der Universität für angewandte Kunst bei Gabriele Rothemann (2001–2006). Internationale Ausstellungen (Auswahl): Camera Austria ( 2013, Graz); Adds Donna (2013, Chicago); Baumwollspinnerei (2012, Leipzig); Factory Kunsthalle (2012, Krems); 308at156 (2011, New York); SASG (2011, Seoul); Julia Stoschek Collection (2010, Düsseldorf). Preise und Stipendien (Auswahl): Atelierstipendien in Chicago, Seoul, New York; Österreichisches Staatsstipendium für künstlerische Fotografie (2008); Preis der Kunsthalle Wien (2006). Ленин колет лед Vienna and Lower Austria. Attended the School for Artistic Photography under Friedl Kubelka (2000–2001) and studied photography at the University of Applied Arts under Gabriele Rothemann (2001–2006). International exhibitions (selected): Camera Austria (2013, Graz); Adds Donna (2013, Chicago); Baumwollspinnerei (2012, Leipzig); Factory Kunsthalle (2012, Krems); 308at156 (2011, New York); SASG (2011, Seoul); Julia Stoschek Collection (2010, Düsseldorf). Prizes and scholarships (selected): Studio scholarships in Chicago, Seoul, New York; Austrian State Grant for Artistic Photography (2008); Kunsthalle Wien Prize (2006). Lenin bricht Eis и работает в Вене и Нижней Австрии. Посещал школу искусства фотографии у Фридля Кубелка (2000–2001) и изучал фотографию в Университете прикладного искусства у Габриэле Ротеманн (2001–2006). Международные выставки (избранные): Camera Austria (2013, Грац); Adds Donna (2013, Чикаго); Baumwollspinnerei (2012, Лейпциг); Factory Kunsthalle (2012, Кремс); 308at156 (2011, Нью-Йорк); SASG (2011, Сеул); Julia Stoschek Collection (2010, Дюссельдорф). Награды и стипендии (избранные): Стипендии студий в Чикаго, Сеуле, Нью-Йорке; Государственная стипендия Австрии в области искусства фотографии (2008), награда выставочного зала «Кунстхалле Вена» (2006). Lenin breaks Ice Ленин колет лед Михаэль Штрассер Michael Strasser MichaelBorn Strasser in 1977, lives and works in Родился в 1977 году, живет ...what we see | Lenin For the sound piece “…what we see | Lenin” a number of people living and working within Murmansk Oblast are invited to visit the Lenin before the official opening of the “Lenin: Icebreaker” exhibition. One by one walk throughs with a live translator create an intimate setting, in which the artist poses a simple question: “What do you see?” Deliberately he avoids to slide into the role of an art communicator. Thereafter the nearly 2 hour long sound piece is installed within the exhibition and gives the audience a chance to listen to a variety Михаэль Штрассер Michael Strasser Michael Strasser Intricate Story Die Einkanal-Videoinstallation basiert auf von zwei Männern vollzogenen performativen Handlungen und wurde an Deck des Atomeisbrechers Lenin gefilmt. Die Hauptdarsteller rezitieren Fragmente unterschiedlicher Texte, welche historische Begebenheiten mit dem besonderen Schauplatz des Schiffes, der Stadt Murmansk, dem Nordpolargebiet verknüpfen und darüber hinaus diese mit persönlichen Assoziationen des Künstlers anreichern. Die strengen Bewegungen der Choreografie scheinen einem vorgegebenen Muster zu folgen. In manchen Momenten verharren die Darsteller mit starrem Blick oder kauern auf dem ursprünglich grünen, aber über die Jahre schwarz abgeriebenen Boden. In willkürlicher Reihenfolge kehren die unterschiedlichen Textfragmente wieder, mit jeweils unterschiedlichen Textpassagen vorangestellt und darauf folgend. Die Geschichte scheint permanent durch den Fleischwolf gedreht und wird phasenweise, durch den simultanen Gebrauch der beiden Sprachen Russisch und Englisch, zu einer abstrakten Soundcollage verdichtet. Lenin bricht Eis …what we see | Lenin Für die Soundinstallation „…what we see | Lenin“ wurden, noch vor der offiziellen Eröffnung der Ausstellung „Lenin: Eisbrecher“, Menschen zu einem Besuch auf das Schiff eingeladen, die im Gebiet Murmansk leben und arbeiten. Die einzelnen Führungen durch die Ausstellung, aufgezeichnet mit einem Tonaufnahmegerät, schaffen intime Momente, in 296 denen der Künstler seinen Gästen die einfache Frage stellt: „Was sehen Sie?“ und somit bewusst vermeidet, sich in die Rolle des Kunstvermittlers zu begeben. Im Anschluss wurde die mehr als zweistündige Soundarbeit in der Ausstellung installiert und ermöglicht den Ausstellungsbesucher_innen, sich unterschiedlichste Meinungen und Vorstellungen über die gezeigten Werke anzuhören. Durch die Interaktion konnte der Künstler zum einen seinen Kontakt mit der lokalen Bevölkerung intensivieren und darüber hinaus soll durch „…what we see | Lenin“ ein kritischer Diskurs über vorgefertigte Überlegungen zu Kunstwerken und deren Vermittlung angeregt werden. Nicht zuletzt deshalb behält der Inhalt der Einkanal-Soundinstallation seine Gültigkeit, auch über den Rahmen dieser spezifischen Ausstellung hinaus. Непростая история Моновидеоинсталляция Intricate Story Single channel video installation 2013 … что мы видим | Ленин Монозвуковая инсталляция . . .what we see | Lenin Single channel sound installation 2013 video stills by Michael Strasser of different views and ideas upon the works displayed. This interaction not only allows the artist to intensify his encounter with the local community, but “…what we see | Lenin” also activates a critical perspective on a well-recognised perception of art and its intermediation. Therefore the content of this single channel sound installation remains valid beyond the context of the actual exhibition itself. 297 Владимир Кондратьев на протяжении нескольких десятилетий служит офицером в команде корабля «Ленин» и за эти годы создал уникальную серию снимков, которые излагают и наглядно демонстрируют жизнь ледокола. 298 Vladimir Kondratyev served as an officer on the icebreaker “Lenin” for several decades, during which time he composed an unique series of photographs that offer a glimpse into life aboard the ship. Wladimir Kondratjew gehört seit Jahrzehnten als Offizier der Besatzung des Eisbrechers „Lenin“ an und schuf über viele Jahre eine einmalige Serie von Aufnahmen, die in unvergleichlicher Weise den Weg der „Lenin“ dokumentiert und nachzeichnet. Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед the Leningrad Shipbuilding Institute, he was sent to the Admiralty Shipyard, where he built the first nuclear-powered icebreaker “Lenin.” In 1969, he fulfilled his dream and became a crew member of the nuclear submarine “Lenin,” where he worked for 20 years. He went through all the main stages of professional development on the icebreaker, starting as an engineeroperator, a mechanic and a senior duty engineer. He then worked as chief engineer on the nuclear icebreaker “Soviet Union” and the chief mechanical engineer on the nuclear-powered icebreaker “Arktika.” In 2009, he returned to the icebreaker “Lenin,” where today he works as chief mechanic. Vladimir Kondratyev has had a great passion for photography for many years. While sailing on the nuclearpowered icebreaker “Lenin,” he took thousands of photographs, some of which have been widely recognized at home and abroad. Vladimir Kondratyev was a member of the famous photo club “North,” which operated in Murmansk. His photographs have been exhibited in London, Zurich, Paris and other cities, and they are now housed in a permanent exhibition on board the nuclear-powered icebreaker “Lenin.” Geboren 1943. Nach seinem Abschluss am Leningrader Institut für Schiffsbau arbeitete er in der Admiralitätswerft, wo der erste Atomeisbrecher „Lenin“ gebaut wurde. 1969 erfüllte sich sein Traum und er wurde zum Besatzungsmitglied des Eisbrechers „Lenin“, wo er 20 Jahre lang arbeitete. Sein beruflicher Werdegang reichte vom Ingenieur/ Techniker und Vierten Maschineningenieur bis hin zum Ersten Bereitschaftsingenieur. Später arbeitete er als Leitender Maschinist auf dem Atomeisbrecher „Sowjetunion“ und als Leitender Maschineningenieur auf dem Reaktorschiff „Arktika“. 2009 kehrte er auf den Atomeisbrecher „Lenin“ zurück, wo er bis heute als Leitender Ingenieur tätig ist. Wladimir Kondratjew ist seit vielen Jahren begeisterter Fotograf. Auf seinen Fahrten mit dem Nuklearschiff „Lenin“ machte er tausende Aufnahmen, wovon einige in Russland und im Ausland große Beachtung fanden. W. Kondratjew war Mitglied des bekannten Fotoclubs „Nord“ in Murmansk. Seine Fotos wurden in London, Zürich, Paris und anderen Städten gezeigt und sind heute Teil der ständigen Ausstellung an Bord des Atomeisbrechers „Lenin“. Lenin bricht Eis окончания Ленинградского кораблестроительного института был направлен на Адмиралтейский судостроительный завод, где был построен первый атомный ледокол «Ленин». В 1969 году исполнилась его мечта и он стал членом экипажа атомохода «Ленин», где проработал 20 лет. Прошел основные ступени профессионального становления, начиная с должности инженера-оператора, четвертого механика и до должности старшего вахтенного механика. Затем работал старшим механиком на атомном ледоколе «Советский Союз» и главным инженером-механиком на атомоходе «Арктика». В 2009 году вернулся на атомоход «Ленин», где и сегодня трудится главным механиком. Увлечение фотосъемкой сопровождает Владимира Кондратьева многие годы. Во время плаваний на атомоходе «Ленин» он сделал тысячи фотоснимков, некоторые из них получили широкое признание в своей стране и за рубежом. В.Г. Кондратьев был членом известного фотоклуба «Норд», работавшего в Мурманске. Его фотографии экспонировались в Лондоне, Цюрихе, Париже и других городах, а сегодня размещены на постоянной выставке на борту атомного ледокола «Ленин». Lenin breaks Ice Ленин колет лед Владимир Кондратьев Vladimir Kondratyev Wladimir Kondratjew Born in 1943. After graduating from Родился в 1943 году. После 299 Владимир Кондратьев Vladimir Kondratyev Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед Wladimir Kondratjew 300 301 302 303 FSUE “Atomflot” photos by Vladimir Kondratyev Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед Владимир Кондратьев Wladimir Kondratjew Vladimir Kondratyev 304 инсталляций, живописи, альбомов, книг, видео, фотографий и театральных перформансов. Часто в них участвуют вымышленные персонажи — даблоиды, стомаки и другие. Born 1953 in the Ural Mountains. Lives and works in Moscow. Studied at the A. M. Sechenov Medical Academy in Moscow. Leonid Tishkov is the author of many books including “Dabloids”, “Deep-Sea Divers”, “How to Become a Genius Artist without a Grain of Talent”, and others. He has also written, produced and directed a play called “Dabloids”, which was shown in the USA and in Sweden. Tishkov has exhibited widely, showing solo exhibitions at major museums including the Nasher Museum of Art at Duke University (1993, Durham, USA), Museo de Arte Contemporaneo de Сaracas (1994, Caracas), Block Museum (1996 Evanston, USA), Fargfabriken, Center for Contemporary Art, Stockholm (1998, Sweden), Ekaterinburg Museum of Art (1995), Novosibirsk Museum of Art (1996), Center for Contemporary Art Ujazdowski Castle (2007, Warsaw), Kaohsiung Museum for Fine Arts (2009, Taiwan). His work has been included in collections such as those of the National Center of Contemporary Art, Moscow, the State Tretyakov Gallery, the Pushkin Museum of Fine Art, the Ekaterinburg Museum of Art, and other museums in Russia, as well as international collections such as the MoMA New York, the Nasher Museum of Art at Duke University, the Block Museum, USA, the Art Gallery of South Australia, the Getty Center, and the Luigi Pecci Center for Contemporary Art, Center for Contemporary Art in Warsaw. Tishkov‘s art explores his personal experience and often works through combinations of folklore and family memory. His exhibitions typically include installations, paintings, albums, books, videos, photography, and theatrical performances, all of which often involve mythical characters called dabloids, stomachs, and others. Geboren 1953 in Nischnije Sergi. Lebt und arbeitet in Moskau. Studierte am 1. Moskauer A.M. SetschenowMedizininstitut. Autor der Bücher „Die Taucher“, „Dabloids“, „Wie man ohne einen Funken Talent zu einem genialen Künstler wird“ u.v.m. Das Theaterstück „Dabloids“ wurde unter Tischkows Szenografie in den USA und Schweden aufgeführt. Einzelausstellungen: Nasher Museum of Art der Duke University (1993, Durham, USA), Museum für zeitgenössische Kunst (1994, Caracas), Zentrum für zeitgenössische Kunst „Fargfabriken“ (1998, Stockholm), Kunstmuseum Jekaterinburg (1995), Kunstmuseum Nowosibirsk (1996), Kunstmuseum Jaroslawl (1998), Zentrum für zeitgenössische Kunst „Schloss Ujazdowski“ (2007, Warschau), Kunstmuseum Kaohsiung (2009, Taiwan) u.a. Arbeiten des Künstlers befinden sich im Staatlichen Zentrum für zeitgenössische Kunst, in der Tretjakow-Galerie, im Staatlichen Puschkin-Museum für bildende Künste, im Kunstmuseum Jekaterinburg und anderen Museen in Russland sowie im Museum of Modern Art in New York, im Nasher Museum of Art der Duke University (USA), im Block Museum (USA), in der Art Gallery of Western Australia, dem Getty Center und im Centre for Contemporary Art Luigi Pecci (Prato, Italien). Leonid Tischkows Kunst befasst sich vor allem mit seinen persönlichen Erfahrungen, der Verbindung von Folklore und Familienerinnerungen. Die Ausstellungen des Künstlers bestehen aus Installationen, Lenin bricht Eis ние Серги, живет и работает в Москве. Окончил 1-й Московский медицинский институт имени А.М. Сеченова. Автор книг «Водолазы», «Даблоиды», «Как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта» и многих других. Пьеса «Даблоиды» в сценографии автора ставилась в США и Швеции. Персональные выставки проходили в Nasher Museum of Art Университета Дьюк (1993, Дурам, США), Музее современного искусства (1994, Каракас), Центре современного искусства Fargfabriken (1998, Стокгольм), Екатеринбургском художественном музее (1995), Новосибирском художественном музее (1996), Ярославском художественном музее (1998), в Центре современного искусства «Уяздовский замок» (2007, Варшава), художественном музее Каосюня (2009, Тайвань) и др. работы художника хранятся в Государственном центре современного искусства, в Третьяковской галерее, Музее изобразительных искусств имени Пушкина, Художественном музее Екатеринбурга и других музеях России, а также в Музее современного искусства в Нью-Йорке (MoMA), Nasher Museum of Art Университета Дьюк (США), Block Museum (США), Художественной галерее Западной Австралии, центре Гетти, Центре современного искусства Луиджи Печчи (Прато, Италия). Основная тема его искусства – личный опыт, объединение фольклора и семейных воспоминаний. Обычно Lenin breaks Ice Ленин колет лед Леонид Тишков Leonid Tishkov Leonid Tischkow Родился в 1953 году в г. Ниж- экспозиции художника состоят из 305 Gemälden, Alben, Büchern, Videos, Fotografien und Theaterperformances. An ihnen nehmen oft erfundene Figuren teil: Dabloids, Stomaks und andere. Леонид Тишков Leonid Tishkov Leonid Tischkow Ленин колет лед Водолазы Впервые я увидел водолазов на берегу озера, они вышли из воды, их шланги уходили в глубину подсознания Урала. Черный бархат их кожи-скафандра напоминал плюшевых медведей, длинный шланг­— бесконечную пуповину, сопровождающую нас всю жизнь, связывая с землей и вечностью. Вот они шествуют, у них тяжелые башмаки, медленные движения, они так похожи на людей. Водолазы — это все мы. На самом деле наше тело только оболочка — скафандр. Мы не знаем, какие там существа внутри. Возможно, там — черная пустота или яркий свет. Или фантастический мир новых возможностей, когда полет в поднебесье — без крыльев и погружение в глубины самого себя как в Океан. Я протягиваю им руку и помогаю выйти на берег. Из серии «Водолазы» 1989 –2004 Мы и не думали, что у него в голове целый мир Каждый из нас — водолаз. Каждый водолаз — вселенная. Когда-то водолаз пришел в этот мир, его пуповина была обрезана, но связь с родом, традицией, историей продолжается и по сей день. Электрическому водолазу, например, по этой «пуповине» подают свет. А кроме того, существует еще и сигнальная веревка — связь с потусторонним миром. Так в каком же мире живет сам водолаз? Нижнем или верхнем? Ни в том и ни в другом. Он живет в промежуточном мире. 306 Организованный подъем черного флага хаоса Создано государство, намечены границы, сшит флаг. Все выстроились в шеренги, организовались для подъема флага. И двинули всем водолазным миром, передавая черное полотнище из рук в руки. Скольких затоптали, затолкали локтями, удавили свинцовыми башмаками, никто и не считал. Зато водрузили флаг на живой водолазной горе. И теперь можно смело сказать — хаос здесь. Место его определено. Это не наша родина, не наша земля..? Свет Есть среди водолазов те, кто хранит внутри себя, кроме тепла, свет. Внутренний свет водолазов обитает внутри скафандра, пронизывая органы водолаза вдоль и поперек, умножаясь в бесчисленных отражениях от внутренней поверхности водолаза. Почти всегда он вырывается наружу, как свет солнца, если бы вы спрятали его за пазуху своего пальто. Обладающие светом водолазы излучают его через голову, освещая мир, который у них перед глазами. Этот свет, льющийся из наблюдательного оконца, преображает темный и одноцветный мир. Куда ни повернет светоносный водолаз свою голову, куда ни посмотрит, — всё там другое, камни начинают отражать свет, искриться и переливаться всеми цветами радуги, веточки и пылинки становятся драгоценностями, встречные водолазы начинают отливать красной медью голов и поражать красотой бархата своей кожи. Даже во время осеннего серого дождя такой водолаз может создать саму радугу перед собой, такую маленькую личную радугу, которая будет сопровождать его на прогулке. Обычно радужные водолазы не одиноки, вокруг них собираются другие водолазы, лишенные возможности светиться, кто-то из любопытства, а кто-то из желания увидеть радужный мир хотя бы краешком глаза, со стороны, чтобы почувствовать красоту мира и научиться самим выращивать световое существо внутри своего существа. Водолаз, который хоть однажды начал светиться, не останавливается. Чем сильнее свет выходит из его существа — тем ярче и прекрасней мир вокруг, тем могущественней радуги, окружающие водолаза. А само тело водолаза, производящее свет, становится тенью своего света. Сам свет становится объемным и густым, в нем начинают образовываться световые органы — немного похожие на те, что были когда-то в теле водолаза. Последним в световое тело перемещается сознание, оно легко покидает тело водолаза, ставшее тенью, которая плавно падает на землю. И вот уже стоит световой столб с очертаниями водолаза, а рядом с ним на земле лежит его черная оболочка — тонкий скафандр, который когда-то был водолазом, ходил в тяжелых башмаках, тянул за собой длинный шланг, вертел медным шлемом в разные стороны. В общем, жил, как все. Иногда водолазы видят, как где-то вдалеке, вдруг образуется комета, но не падающая, как обычно, а воз- носящаяся вверх, от темной земли куда-то в небеса, за облака. Она становится высокой башней, столбом белого света, вершина которого теряется в космосе. Не пропадая, не уменьшая свечение, не колеблясь, стоит во множестве этот свет на земле водолазов, освещая все вокруг, как небесный лес огромных лучезарных сосен, манящий водолазов миллионами радуг, приглашающий к преображению. Флаг Свободной Арктики 2010 В сентябре 2010 года я вместе с международной экспедицией, состоящей из ученых, художников, писателей и музыкантов совершил путешествие на шхуне в арктические широты на острова Шпицбергена и Северо-Восточной Земли. Эта экспедиция была организована лондонским независимым сообществом Cape Farewell, главной целью которого является привлечение общественности к проблемам изменения климата на Земле и поиском решений выхода из экологического кризиса. Арктика сейчас стала полем битвы транснациональных энергетических компаний. Но никто не задумывается, какой катастрофой может обернуться эксплуатация этого удивительно прекрасного и к тому же безусловно, хрупкого полярного мира. Может быть, это единственное место на нашей Земле, где цивилизация еще не разрушила гармонию природы. Художники не смогут остановить ход вещей и закрыть программу по «утилизации» Арктики, но они 307 могут обратить внимание людей на эту проблему, на то, что ледники тают, что даже небольшое исчезновение снежного покрова на полюсах принесет неисчислимые беды человечеству — наводнения, тайфуны и засухи в средних широтах. Летние пожары, ледяной дождь в Москве нынешней зимой, миллионы сломанных деревьев — все это звенья одной цепи, и все это — эхо гибнущей Арктики. Поэтому я предлагаю создать независимое государство Арктика, в котором главное будет — сохранение природы этого удивительного края. Пусть у Арктики почти нет земли, а только ледяные пустыни. Но у нее уже есть свой флаг, на котором изображена снежинка с шестью острыми лучами, оберегающая ледяную крепость, в которой живет вольная арктическая душа. Леонид Тишков Leonid Tishkov Leonid Tischkow Lenin breaks Ice Divers The first time I saw divers was on the shore of a lake; they’d just come out of the water, their hoses still hanging into the depth of the Urals’ subconscious. The black velvet of the leather diving suits was reminiscent of that of a teddy bear, the long hose an endless umbilical cord that stays with us all our lives, a connection to the earth and to eternity. This is how they slowly marched, with their heavy boots; they looked like people. We are all divers. In fact, our bodies are only shells, diving suits. We don’t know what creatures thrive within. It’s possible that, underneath, there is a black emptiness or a bright light — or a fantastic world of new possibilities, a flight without wings and an immersion into the depths of one’s self, like an ocean. I extend my hand to them and help them onto the shore. From the “Divers” series 1989–2004 We could never have thought that he had the whole world in his head. We are all divers, and every diver is a universe. When a diver comes into this world, his umbilical cord is severed, but his connection with birth and origin, with traditions and history, continues. For the electric diver, for instance, this umbilical cord gives light. And there is also the communication cord, a connection with another world. So, what world does the diver live in? The lower or the upper? Neither. He lives in a world in between. 308 An organized unfurling of the black flag of chaos Created by the government, the borders are delineated; the flag is sewn. Everyone has lined up in rows, ready to raise the flag. We’ve moved as if through a diver’s world, passing this black cloth from hand to hand. How many have been trampled, elbowed or suffocated with heavy boots, no one has counted. The flag has been raised on a living mountain of divers. And now one can say, without dread, that chaos has arrived. Its location has been determined. Is this not our homeland, not our earth? Light Among divers, there are those who harbor within themselves not only heat, but light. A diver’s inner light lives within his suit, penetrating through his organs, shining as infinite reflections onto his inner realm. It almost always bursts out, like the light of the sun, even if you try to hide it inside your coat. Light-emitting divers illuminate it through their heads, lighting up the world that’s before their eyes. This light, streaming in through an observation hole, transforms the dark and monotone world. Wherever the light-carrying diver turns his head, wherever he looks, everything there is different, stones start to reflect light, sparkling and gleaming with all the colors of the rainbow, sticks and dust become jewels, the divers coming toward him shine with the red copper of their helmets and astound with the beauty of their velvety skin. Even during the gray autumn rain, such a diver can create an entire rainbow in front of himself, a small personal rainbow that will accompany him during his excursion. Usually rainbow divers are not alone; around them gather other divers who don’t have the ability to gleam with light, some out of curiosity, some out of the desire to see a rainbow world at least out of the corner of their eye, from the side, in order to sense the beauty of the world and learn how to grow a light-giving creature within themselves. A diver who has started to gleam at least once doesn’t stop. The more light pours out of him, the brighter and more beautiful the world around him looks, and the more powerful the rainbow that surrounds the diver becomes. The diver’s body, which produces the light, becomes the shadow of its own light. The light itself becomes thick and voluminous, and organs made of light start to form inside of it, slightly resembling those that were once in the body of the diver. Consciousness comes last to the body of light; it easily leaves the diver’s body, which becomes a shadow and falls softly to the earth. And then a column of light with the contours of the diver stands there, and next to it on the earth lays its dark shell, a thin diving suit that was once a diver who walked in heavy boots and dragged a long breathing tube after himself, turning his copper helmet toward one side or the other. In short, he lived like everyone else. Sometimes divers see a comet suddenly appear somewhere in the distance, not a falling star like usual but one that ascends from the dark earth to somewhere behind a cloud in the sky. It becomes a tall tower, a column of white light, the pinnacle of which is lost in space. This light doesn’t fall, reduce its fire or waver as it stands in the crowd of divers on earth, illuminating everything around it like a forest of radiant pines in the sky, beckoning the divers with a million rainbows, inviting them to transform. Flag of a Free Arctic 2010 In September 2010, I traveled into the Arctic latitudes to the islands of Spitsbergen and Nordaustlandet on a schooner with an international team of scientists, artists, writers and musicians. This expedition was organized by the independent London group Cape Farewell, whose main goal is to attract public attention to the problems of the earth’s changing climate and to the search for solutions for the environmental crisis. The Arctic has now become one of the battlefields for transnational energy companies. But no one is thinking about what catastrophe the exploitation of this surprisingly beautiful and, of course, fragile world could lead to. This may be the only place on earth where civilization hasn’t yet ruined the harmony of nature. Artists can’t stop the course of things and stop the program to “utilize” the Arctic, but they can turn people’s attention to this problem, to the fact that the ice floes are melting, that even the disappearance of a small amount of the snow cover on the poles will bring countless misfortunes to humankind: floods, typhoons and drought in the middle latitudes. Summer fires, ice rain in Moscow this winter, millions of broken trees – all this is a link in the same chain, and all this is an echo of 309 the dying Arctic. For this reason, I’m proposing to create an independent Arctic government for which the main goal will be preserving the nature of this stunning region. The Arctic may have almost no land, only icy wastes. But it does have its own flag, which shows a snowflake with six sharp rays, protecting an ice fortress where the free Arctic soul lives. Леонид Тишков Leonid Tishkov Leonid Tischkow Die Taucher Zum ersten Mal sah ich Taucher am Ufer eines Sees, sie kamen aus dem Wasser, ihre Schläuche führten in die Tiefen des Uraler Unterbewusstseins. Der schwarze Samt ihrer Taucheranzüge erinnerte an Teddybären, der lange Schlauch an eine nicht enden wollende Nabelschnur, die uns unser ganzes Leben lang begleitet und uns mit der Erde und der Ewigkeit verbindet. Da gehen sie nun, sie tragen schwere Schuhe, langsame Bewegungen, sie sehen fast so aus wie Menschen. Wir alle sind Taucher. Unser Körper ist eigentlich nur eine Hülle, ein Taucheranzug. Wir wissen nicht, was sich in ihm befindet. Vielleicht eine schwarze Leere, vielleicht auch ein grelles Licht. Oder eine fantastische Welt neuer Möglichkeiten, wie ein Flug in den Himmel und das Eintauchen in die Tiefen deiner selbst wie in den Ozean. Ich strecke ihnen meine Hand entgegen und helfe ihnen ans Ufer. Aus der Reihe „Die Taucher“ 1989–2004 Lenin bricht Eis Wir dachten nicht, dass sich in seinem Kopf eine ganze Welt befindet. Jeder von uns ist ein Taucher. Jeder Taucher ist ein Universum. Als der Taucher in unsere Welt kam, war seine Nabelschnur abgeschnitten, doch die Verbindung mit seiner Familie, seinen Traditionen und seiner Geschichte besteht noch immer. Der elektrische Taucher, beispielsweise, wird über diese „Nabelschnur“ mit Licht versorgt. Darüber hinaus gibt es auch noch eine Notleine, eine 310 Verbindung zum Jenseits. In welcher Welt lebt aber nun der Taucher? In der unteren oder oberen? Weder noch. Er lebt in einer Zwischenwelt. Die organisierte Hissung der schwarzen Chaosflagge Es wurde ein Staat gegründet, seine Grenzen gezogen, eine Flagge genäht. Alle haben sich in Reih und Glied aufgestellt und ihren Platz eingenommen, um die Flagge zu hissen. Sie führten die ganze Taucherwelt an und reichten das schwarze Tuch von Hand zu Hand. Niemand zählte, wie viele niedergetrampelt, niedergerempelt und von Bleischuhen erdrosselt wurden. Dafür hissten sie die Flagge auf einem lebendigen Taucherberg. Und jetzt kann man getrost sagen, dass hier Chaos herrscht. Der Ort steht fest. Ist das nicht unsere Heimat, nicht unser Land…? Licht Es gibt einige Taucher, die in ihrem Inneren nicht nur Wärme, sondern auch Licht tragen. Das innere Licht der Taucher befindet sich im Taucheranzug, durchdringt die Organe des Tauchers und breitet sich in den unzähligen Spiegelungen der inneren Oberfläche des Anzugs aus. Das Licht dringt fast immer nach außen, wie Sonnenlicht, wenn man es hinter seinem Mantel verstecken würde. Das Licht der leuchtenden Taucher strahlt aus ihren Köpfen und erhellt die Welt, die sie vor sich haben. Dieses Licht, das sich aus dem Beobachtungsfenster ergießt, verändert die dunkle und einfarbige Welt. Wohin der lichttragende Taucher auch seinen Kopf wendet, wohin er auch schaut, alles ist anders. Steine fangen an, das Licht zu spiegeln, zu funkeln und in allen Farben des Regenbogens zu leuchten, Zweige und Staubkörnchen werden zu Kostbarkeiten, die Köpfe entgegenkommender Taucher leuchten wie roter Kupfer und beeindrucken mit der Schönheit ihrer samtweichen Haut. Sogar während des herbstlichen grauen Regens kann so ein Taucher einen Regenbogen vor sich schaffen, einen kleinen persönlichen Regenbogen, der ihn auf seinem Spaziergang begleitet. Normalerweise sind solche Regenbogentaucher nicht einsam, um sie herum versammeln sich andere Taucher, die nicht leuchten können, die Einen aus Neugier, die Anderen wiederum, weil sie zumindest einen Blick auf die Regenbogenwelt erhaschen möchten, um die Schönheit der Welt zu fühlen und um zu lernen, wie sie selbst so eine Lichtgestalt in ihrem Inneren schaffen können. Ein Taucher, der einmal angefangen hat zu leuchten, hört nicht mehr auf zu leuchten. Je stärker das Licht aus seiner Gestalt dringt, desto heller und schöner wird seine Umgebung, desto mächtiger werden die Regenbogen, die den Taucher umgeben. Der Körper des Tauchers, der das Licht erzeugt, wird zum Schatten seines Lichts. Das Licht nimmt Volumen an und wird dichter, in ihm bilden sich Lichtorgane, die denen, die davor im Körper des Tauchers waren, etwas ähneln. Das Bewusstsein taucht im Körper ganz zum Schluss auf, es verlässt den Körper des Tauchers, der zum Schatten geworden ist und sanft auf den Boden fällt. Nun steht eine Lichtsäule in Form eines Tauchers da, und daneben auf dem Boden liegt seine schwarze Hülle, ein dünner Taucheranzug, der einmal ein Taucher war, in schweren Schuhen ging, einen langen Schlauch nach sich zog und sich mit seinem Kupferhelm in alle Richtungen drehte. Der also lebte, wie alle. Manchmal sehen Taucher, wie irgendwo in der Ferne urplötzlich ein Komet entsteht, keine Sternschnuppe, wie üblich, sondern ein nach oben steigender Komet, der gen Himmel fliegt, hinter die Wolken. Er wird zu einem hohen Turm, eine weiße Lichtsäule, deren Spitze bis in das Weltall ragt. Dieses Licht steht en masse auf der Erde der Taucher, ohne auszugehen, ohne an Stärke zu verlieren, ohne zu flackern und erhellt alles um sich herum, wie ein himmlischer Wald aus riesigen strahlenden Kiefern, und die Taucher mit ihren Millionen von Regenbogen anlockt und zur Verwandlung einlädt. Die Flagge der Freien Arktis 2010 Im September 2010 reiste ich mit einer internationalen Expedition aus Wissenschaftlern, Künstlern, Schriftstellern und Musikern auf einem Schoner in die arktischen Weiten von Spitzbergen und Nordostland. Diese Expedition wurde von der unabhängigen Londoner Gesellschaft „Cape Farewell“ organisiert, deren Ziel es ist, die Öffentlichkeit auf die Probleme des Klimawandels auf der Erde aufmerksam zu machen und einen Ausweg aus der Umweltkrise zu finden. Die Arktis ist zu einem Schlachtfeld transnationaler Energieunternehmen geworden. Doch niemand denkt an die katastrophalen 311 Auswirkungen der Ausbeutung dieser einzigartigen und überaus sensiblen Polarwelt. Es ist vielleicht der einzige Ort auf unserem Planeten, wo die Zivilisation die Harmonie der Natur noch nicht zerstört hat. Künstler werden den Verlauf der Dinge nicht ändern und den Plan zur „Verwertung“ der Arktis nicht stoppen können, sie können dieses Problem aber ins Bewusstsein der Menschen rufen, dass die Gletscher schmelzen, dass sogar das Abschmelzen einer dünnen Schneedecke an den Polen zu unzähligen Katastrophen für die Menschheit in den mittleren Breiten führt: Überschwemmungen, Wirbelstürme, Dürren. Die Waldbrände und der Eisregen in Moskau im vergangenen Winter, Millionen umgeknickter Bäume, das sind alles Glieder in einer Kette und Auswirkungen der sterbenden Arktis. Aus diesem Grund schlage ich vor, einen unabhängigen Staat namens „Arktis“ zu gründen, der sich vor allem dem Schutz der Natur dieses einzigartigen Erdteils verschreiben wird. Auch wenn die Arktis fast nur aus Eiswüsten besteht, hat sie bereits eine eigene Flagge, auf der eine Schneeflocke mit sechs schmalen Strahlen abgebildet ist, die die Eisfestung beschützt, in der die freie arktische Seele lebt. Леонид Тишков Leonid Tishkov Ленин колет лед Leonid Tischkow Водолазы Divers Die Taucher Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2009 312 313 Леонид Тишков Leonid Tishkov Ленин колет лед Leonid Tischkow Флаг Свободной Арктики Flag of a Free Arctic Die Flagge der Freien Arktis Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2010 314 315 Леонид Тишков Leonid Tishkov Ленин колет лед Leonid Tischkow Организованный подъем черного флага хаоса An organized unfurling of the black flag of chaos Die organisierte Hissung der schwarzen Chaosflagge Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2004 316 317 Леонид Тишков Leonid Tishkov Ленин колет лед Leonid Tischkow Организованный подъем черного флага хаоса An organized unfurling of the black flag of chaos Die organisierte Hissung der schwarzen Chaosflagge Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2004 318 319 Ленин колет лед Александра Сухарева Alexandra Sukhareva Alexandra Sucharewa Родилась в 1983 году в Москве. Born in 1983 in Moscow. Alexandra Sukhareva has been studying in Moscow and Gothenburg. Among recent projects: “From the field of practical knowledge”, 4th Moscow Biennale of Contemporary Art, GMG gallery (2011, Moscow). “Eurauraga”, Proekt Fabrika, Factory of technical papers “Oktyabr” (2011, Moscow). Participation in dOCUMENTA(13) (2012, Kassel). Lives and works in Moscow and Dubna. Geboren 1983 in Moskau. Studierte in Moskau und Göteborg. Zu ihren Projekten zählen „Aus dem Bereich des praktischen Wissens“, 4. Moskauer Biennale für zeitgenössische Kunst, GMG Gallery (2011, Moskau); Einzelausstellungen: „Eurauraga“, Projekt „Fabrika“, Papierfabrik „Oktjabr“ (2011, Moskau). Teilnahme an der dOCUMENTA(13) (2012, Kassel). Lebt und arbeitet in Moskau und Dubna. Без названия Записанный сон, бумага, конверт Работа существует как посвящение и не будет представлена на ледоколе во время выставки. 320 Without title Written dream, paper, envelope The work will not be presented in the icebreaker during the project and will exist rather as a dedication. Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Училась в Москве и Гётеборге. Среди последних проектов: «Из области практического знания», 4-я Московская биеннале современного искусства, Галерея GMG (2011, Москва); персональная выставка, проект «Фабрика», Фабрика технических бумаг «Октябрь» (2011, Москва). В 2012 году она принимала участие в выставке dOCUMENTA(13) в Касселе, Германия. Живет и работает в Москве и Дубне. Ohne Titel Notierter Traum, Papier, Kuvert Die Arbeit wird nicht am Eisbrecher präsentiert werden und stellt eine Widmung dar. 321 321 Александра Сухарева Alexandra Sukhareva Без названия Записанный сон, бумага, конверт Without title Written dream, paper, envelope Ohne Titel photo by Tessa Szyszkowitz Ленин колет лед Alexandra Sucharewa Notierter Traum, Papier, Kuvert Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2009— 2013 322 323 324 325 The installation by Cathérine Charreyre was designed for placement next to the basin near the icebreaker‘s dining room. Zehn Gedanken eines Seemanns auf dem Eisbrecher „Lenin“ Auf dem Eisbrecher „Lenin“ beugt sich ein Seemann über das Waschbecken, um sich die Hände zu waschen. Er lebt und arbeitet auf dem ersten sowjetischen Atomeisbrecher. Dreißig Sekunden benötigt er, um sich seine Hände zu waschen. Dreißig Sekunden, in denen er seinen Gedanken freien Lauf lässt. Es ist fast so, als ob man seine Gedanken in kleine imaginäre Schachteln legen könnte. In den Minuten, in denen an Bord des Eisbrechers Ruhe herrscht, öffnet er diese Schachteln, um sich einige Augenblicke im Eins mit sich selbst zu schenken. Nur die besten kommen auf den Eisbrecher „Lenin“. Was haben uns diese besten Menschen der Sowjetunion überliefert? Können wir die Herrlichkeit des Eisbrechers „Lenin“ unbefangen bewerten, ohne jeglichen Einfluss auf unser Vorstellungsvermögen? Wie beeinflusst diese Herrlichkeit das Gefühlsleben? Wie beeinflusst das Gefühlsleben diese Herrlichkeit? Fünfzig Jahre später wurde die Frage „An was dachte der Seemann am Eisbrecher ‚Lenin’, als er sich über das Waschbecken beugte?“ zwanzig Leuten gestellt, die über den Eisbrecher nur durch Erzählungen oder Fotos Bescheid wussten. Die Antworten sind in den kleinen so genannten Kuriositätenräumen zu finden. Einige Öffnungen in der Konstruktion machen es möglich das Palimpsest der Träume des Seemannes zu sehen. Lenin bricht Eis Инсталляция Катрин Шерер была задумана для размещения рядом с умывальником рядом со столовой ледокола. The icebreaker “Lenin”sailor’s 10 thoughts On board icebreaker “Lenin” the sailor stoops over the washbasin to clean his hands. He lives and works on the world’s first nuclear-powered icebreaker. Thirty seconds to wash his hands. Time for him to let his mind wander. His fleeting thoughts pile up like small boxes. When his life on the icebreaker allows him to, the sailor opens these boxes to get some privacy. Sailing on the Lenin icebreaker was reserved for the best. What have the best of the Soviets passed on to us? How does greatness contribute to the intimate? How does the intimate contribute to greatness? Fifty years later, the question ‚what were the thoughts of Lenin‘s sailor leaning over the washbasin?‘ was asked to twenty persons who knew nothing about icebreaker Lenin except stories or photos. Their answers are installed in the tiny stacked up curiosities cabinets. Openings through the stack glimpse at the remnants of the sailor’s dreams. Lenin breaks Ice Десять мыслей моряка ледокола «Ленин» На ледоколе «Ленин» моряк склоняется над умывальником, чтобы помыть руки. Он живет и трудится на первом советском атомном ледоколе. Тридцать секунд, чтобы помыть руки. Тридцать секунд, чтобы отпустить на волю свои мысли. Его мысли словно складываются в маленькие воображаемые коробки. В минуты покоя на борту ледокола он открывает эти коробки, чтобы подарить себе несколько мгновений единения с самим собой. Только лучшие могли ходить на ледоколе «Ленин». Что нам передали лучшие из советских людей? Можем ли мы оценить величие ледокола «Ленин» беспристрастно, без его влияния на наше воображение? Как величие влияет на внутренний мир? Как внутренний мир влияет на величие? Пятьюдесятью годами позже, вопрос «о чем думал моряк на ледоколе «Ленин», склонившись над умывальником» был задан двадцати людям, которые знают о ледоколе только по рассказам или по фотографиям. Ответы находятся в маленьких кабинетах редкостей. Несколько отверстий в колонной конструкции позволяют видеть на палимпсесте мечты моряка. Ленин колет лед Moscow. Makes installations, textile constructions, sculptures, photostories of imaginary cities. Since 1992 she has held 9 personal exhibitions, including “H-30, heure blafarde” (1995, Paris), “NYC – Москва“ (2000, New York), “Manteaux de voyage“ (2010, Karlsruhe), “Strastvuyushye palto” (2011, Moscow). Her works have been displayed at the Festival des Forêts Saint Jean au Bois (2010, France), Salon d’Art Contemporain (1998, Montrouge), Galerie Marie Ziswiller (1991, Paris), Galerie Cath’Art (1990, Paris) and others. Lenin bricht Eis и работает в Москве. Создает инсталляции, конструкции из ткани, скульптуры, фотоистории о фантастических городах. С 1992 года провела 9 персональных выставок, в том числе H-30, heure blafarde (1995, Париж), NYC — Москва (2000, Нью-Йорк), Manteaux de voyage (2010, Карлсруэ), «Странствующие пальто» (2011, Москва). Ее работы экспонировались на выставках в Европе, в частности на фестивале Festival des Forêts Saint Jean au Bois (2010, Франция), Центре современного искусства Salon d’Art Contemporain (1998, Монруж), галерее Marie Ziswiller (1991, Париж), галерее Galerie Cath’Art (1990, Париж) и др. Geboren in Frankreich, lebt und arbeitet in Moskau. Beschäftigt sich mit Installationen, Textilkonstruktionen, Skulpturen und Fotostories von imaginären Städten. Seit 1992 neun Einzelausstellungen, darunter „H-30, heure blafarde“ (1995, Paris); „NYC – Moskwa“ (2000, New York); „Manteaux de voyage“ (2010, Karlsruhe); „Stranstwujuschschije Palto“ (2011, Moskau). Ihre Werke wurden u.a. beim Festival des Forêts Saint Jean au Bois (2010, Frankreich), im Salon d’Art Contemporain (1998, Montrouge), in der Galerie Marie Ziswiller (1991, Paris), in der Galerie Cath’Art (1990, Paris) ausgestellt. Lenin breaks Ice Ленин колет лед Катрин Шерер Cathérine Charreyre Cathérine Charreyre Родилась во Франции, живет Born in France, lives and works in Die Installation von Cathérine Charreyre wurde für das Waschbecken nächst der Kantine des Eisbrechers konzipiert. Катрин Шерер Cathérine Charreyre Ленин колет лед Cathérine Charreyre Десять мыслей моряка ледокола «Ленин» The icebreaker “Lenin” sailor’s 10 thoughts Zehn Gedanken eines Seemanns auf dem Eisbrecher „Lenin“ Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 326 327 Катрин Шерер Cathérine Charreyre Ленин колет лед Cathérine Charreyre Десять мыслей моряка ледокола «Ленин» The icebreaker “Lenin” sailor’s 10 thoughts Zehn Gedanken eines Seemanns auf dem Eisbrecher „Lenin“ 328 Ленин колет лед Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 329 330 Австрийский культурный форум в Нью-Йорке; Центр современного искусства Фессалоники и художественный музей Пори (2012, Пори); Aneignung der Gegenwart, Галерея современного искусства Лейпцига (2012, Лейпциг); ...is my territory. Curated by Monica Bonvicini, Галерея Кристины Кениг Вена; Hohe Dosis, Галерея Fotohof (2013, Зальцбург). Born in Salzburg in 1969; lives and works in Vienna. 1988–1993 Studied at the University of Applied Arts in Vienna and, from 1994 to 1996, at the Jan van Eyck Academy in Maastricht. Lecturer at the Technical University in Graz, Institute for Artistic Design (1999–2001) and at the Academy of Fine Arts Vienna, Chair of Performative Art — Sculpture (2005–2009). Prizes (selected): Otto Mauer Prize (2008, Vienna); Outstanding Artist Award from the bm:ukk [Austrian Federal Ministry for Education, Arts and Culture] (2012). Solo exhibitions (selected): Vienna Secession (2008); EDITH-RUSSHAUS for Media Art (2009, Oldenburg); Grazer Kunstverein (2011). Group exhibitions (selected): Eccentric Paths II, The Arsenals — The Latvian National Museum of Art Riga; Becauseit´slikenow, itwon´tstaythatway, Galeria Arsenał (2009, Bialystok), Triennale Linz 1.0, Landesgalerie am oberösterreichischen Landesmuseum Linz; Zonen_Prekär, Kunstsäle Berlin; MONEY ETC. — Kristina Lekoand Isa Rosenberger, Galerija Miroslav Kraljevic Zagreb; Das Fundament der Kunst — Die Skulptur und ihr Sockel seit Alberto Giacometti, Arp Museum Bahnhof Rolandseck (2010, Remagen); Second World, Galerija Nova (2011, Zagreb); It‘s The Political Economy, Stupid, Austrian Cultural Forum New York, Thessaloniki Centre of Contemporary Art und Pori Art Museum (2012, Pori); Aneignung der Gegenwart, Galery for Contemporary Art GfZK (2012, Leipzig); ...is my territory. Curated by Monica Bonvicini, Christine König Galerie Vienna; Hohe Dosis, Galerie Fotohof (2013, Salzburg). Geboren 1969 in Salzburg, lebt und arbeitet in Wien. 1988–1993 Studium an der Universität für angewandte Kunst in Wien und von 1994–1996 an der Jan van EyckAkademie in Maastricht. Lehrtätigkeit an der TU Graz, Institut für künstlerische Gestaltung (1999–2001) und an der Akademie der bildenden Künste Wien, Ordinariat für performative Kunst – Skulptur (2005–2009). Preise (Auswahl): Otto Mauer-Preis (2008, Wien); Outstanding Artist Award des bm:ukk (2012). Einzelausstellungen (Auswahl): Secession Wien (2008); Edith-Ruß-Haus für Medienkunst (2009, Oldenburg); Grazer Kunstverein (2011). Gruppenausstellungen (Auswahl): EccentricPaths II, The Arsenals — The Latvian National Museum of Art Riga; Becauseit´slikenow, itwon´tstaythatway, Galeria Arsenał (2009, Bialystok); Triennale Linz 1.0, Landesgalerie am oberösterreichischen Landesmuseum Linz; Zonen_Prekär, Kunstsäle Berlin; MONEY ETC. — Kristina Lekoand Isa Rosenberger,Galerija Miroslav Kraljevic, Zagreb; Das Fundament der Kunst — Die Skulptur und ihr Sockel seit Alberto Giacometti, Arp Museum Bahnhof Rolandseck (2010, Remagen); Second World, Galerija Nova (2011, Zagreb); It‘s The Political Economy, Stupid, Austrian Cultural Forum New York, Thessaloniki Centre of Contemporary Art und Pori Art Museum (2012, Pori); Aneignung der Gegenwart, Galerie für zeitgenössische Kunst GfZK (2012, Leipzig); ...is my territory. Lenin bricht Eis цбурге, живет и работает в Вене. Обучалась в Университете прикладного искусства г. Вены, Академии Яна ван Эйка в Маастрихте. Преподавала в Техническом университете г. Граца, Институте художественного дизайна (1999–2001) и Академии изобразительных искусств г. Вены, зав.кафедрой перформативного искусства и скульптуры (2005–2009). Награды (избранные): награда Отто Мауэра в сфере искусства Австрии (2008, Вена); награда Федерального министерства образования, искусства и культуры Австрийской республики Outstanding Artist Award (2012). Персональные выставки: «Сецессьон Вена» (2008), Edith-Ruß-Haus в области медиаискусства (Ольденбург, 2009), Кунстферайн г.Грац (2011). Групповые выставки (избранные): EccentricPaths II, The Arsenals — Латвийский национальный художественный музей, Рига; Becauseit´slikenow, itwon´tstaythatway, Галерея Арсенал (2009, Белосток); Триеннале Линц 1.0, галерея Земельного музея Верхней Австрии, Линц; Zonen_Prekär, Залы искусства, Берлин; MONEY ETC. — Кристина Лекоанд, Иза Розенбергер, Галерея Мирослава Кралевича, Загреб; «Фундамент искусства – Скульптура и ее пьедестал со времен Альберто Джакометти», музей Arp Museum Bahnhof Rolandseck (2010, Ремаген); «Второй мир», галерея Nova (2011, Загреб); Lenin breaks Ice Ленин колет лед Иза Розенбергер Isa Rosenberger Isa Rosenberger It’s The Political Economy, Stupid, Родилась в 1969 году в Заль- 331 Curated by Monica Bonvicini, Christine König Galerie Wien; Hohe Dosis, Galerie Fotohof (2013, Salzburg). Иза Розенбергер Isa Rosenberger 332 ботать сообща, чтобы сломать лед, разделяющий их!» В видеофильме «Путешествие Владимира» на первом месте стоит сценарий-фикция: Хрущёв и Никсон встречаются в загробном мире и вынуждены вести «кухонные дебаты» до скончания веков. «Путешествие Владимира» рассказывает об утрате родины, а также о глубоком чувстве капитана к морю, которое в конце концов становится его настоящей родиной. В то же время история жизни Владимира является как бы путешествием между временами и континентами, между политическими системами и идеологиями, а также между реальностью и миром бессмертных духов. «…И это сосуществование с духами не только могло бы быть, но и является политикой воспоминаний, наследия и поколений»*. Видео Изы Розенбергер было задумано для показа в бывшем кинотеатре ледокола «Ленин» в столовой. * Derrida, Jacques: Spectersof Marx, Routledge Classics, New York and London, 2006, р. XVIII Vladimirs Reise [Vladimir’s Journey] Video, 15 min, 2013 The video focuses on the life and career of Captain Vladimir K. In the former Soviet Union Vladimir K. was a captain for many years, sailing the world on large merchant ships. After the turmoil and upheaval that followed 1989 he found himself drifting to Brighton Beach, also known as “Little Russia”, a district of New York in southern Brooklyn, known for its large number of Russian-speaking immigrants. Following the death of his wife this is where Vladimir has found a new home for himself at the Knesset Day Care Center. A second narrative layer in Vladimirs Reise takes as its point of reference the famous Kitchen Debate. During a visit to the American National Exhibition in Moscow in 1959 as part of a cultural exchange programme, the Soviet Premier Nikita Khrushchev and the then United States Vice President Richard Nixon had an improvised debate on the pros and cons of communism versus capitalism in front of live TV cameras. During that same trip to the USSR in 1959 Nixon also visited the Lenin nuclear-powered icebreaker, where he gave a short address to the crew: “The Soviet and the State of Alaska are only 40 miles apart. Very little ice for the powerful Lenin. The two nations must work together to break the ice between them!” The video Vladimirs Reise is preceded by a fictional scenario. Khrushchev and Nixon meet in the beyond and are compelled to continue their Kitchen Debate for all eternity. Vladimirs Reise is about the loss of homeland, but also the deep relationship between a captain and the sea, which ultimately is his true home. Vladimir’s life story also stands for a journey between continents and eras, between political systems and ideologies, and between reality and the world of the undead. ... And this being-with specters would also be, not only but also, a politics of memory, of inheritance, and of generations.* Isa Rosenberger’s video was conceived to be shown in the former theater of the “Lenin” icebreaker, in the dining room. Lenin breaks Ice Ленин колет лед Путешествие Владимира Видео, 15 мин., 2013 В центре видеофильма стоит жизненный путь капитана Владимира К. В бывшем Советском Союзе Владимир К. был капитаном и путешествовал на больших торговых кораблях по всему миру. Волнения 1989 года привели его в Брайтон-Бич — также знаменитый как «Маленькая Россия» — район Нью-Йорка на юге Бруклина, известный высокой долей русскоговорящих иммигрантов. Здесь в «Кнессет Дэй Кеа Сентэ» после смерти своей жены Владимир обрел свой новый дом. Другой «отправной точкой» на втором уровне повествования в «Путешествии Владимира» являются так называемые «кухонные дебаты»: в 1959 году в Москве на Американской национальной выставке, проходившей в рамках программы культурного обмена, состоялись дебаты между председателем Совета министров СССР Никитой Хрущёвым и тогда еще вице-президентом США Ричардом Никсоном. Перед включенными камерами руководители государств обсуждали достоинства и недостатки коммунизма и капитализма. По случаю своего приезда в СССР в 1959 году Никсон посетил и атомный ледокол «Ленин», где сказал небольшую речь перед членами экипажа: «СССР и Аляска находятся друг от друга на расстоянии всего 40 миль. Совсем небольшой лед для могучего “Ленина”. Две нации должны ра- * Derrida, Jacques: Specters of Marx, Routledge Classics, New York and London 2006, p. XVIII 333 Vladimirs Reise Videofilm, 15 min, 2013 Im Mittelpunkt des Videofilms steht der Lebensweg von Kapitän Vladimir K. In der ehemaligen Sowjetunion war Vladimir K. viele Jahre Kapitän und reiste auf großen Handelsschiffen durch die ganze Welt. Die Wirren in der Zeit nach 1989 haben ihn nach Brighton Beach – auch bekannt als „Little Russia“ – geführt, einem Stadtteil von New York im Süden von Brooklyn, der bekannt ist für seine hohe Anzahl an russischsprachigen ImmigrantInnen. Hier hat Vladimir nach dem Tod seiner Frau im Knesset Day Care Center ein neues Zuhause gefunden. Der Bezugspunkt einer zweiten Erzählebene in Vladimirs Reise ist die berühmte sogenannte kitchen debate: Während des Besuchs der amerikanischen Nationalausstellung 1959 in Moskau, die im Rahmen eines Kulturaustauschprogramms stattfand, führten der sowjetische Ministerpräsident Chruschtschow und der damalige USamerikanische Vizepräsident Nixon vor laufenden Fernsehkameras eine improvisierte Debatte über Vor- und Nachteile des Kommunismus und des Kapitalismus. Anlässlich dieser UdSSR-Reise besuchte Nixon 1959 auch den Atomeisbrecher Lenin, wo er eine kurze Ansprache vor der Mannschaft hielt: “The Soviet and the State of Alaska are only 40 miles apart. Very little ice for the powerful Lenin. The two nations must work together to break the ice between them!” Dem Videofilm Vladimirs Reise ist ein fiktives Szenario vorangestellt: Chruschtschow und Lenin bricht Eis Isa Rosenberger Nixon treffen sich im Jenseits und sind gezwungen, ihre kitchen debate bis in alle Ewigkeit fortzusetzen. Vladimirs Reise erzählt vom Verlust der Heimat, aber auch von der tiefen Beziehung eines Kapitäns zum Meer, das letztlich seine wahre Heimat ist. Zugleich steht Vladimirs Lebensgeschichte für eine Reise zwischen Kontinenten und Zeiten, zwischen politischen Systemen und Ideologien sowie zwischen Realität und der Welt der untoten Geister. ... Und dieses Mit-sein mit Gespenstern wäre, nicht nur aber auch, eine Politik der Erinnerung, des Erbes und der Generationen.* Das Video von Isa Rosenberger wurde für das ehemalige Kino des Eisbrechers „Lenin” in der Kantine konzipiert. * Derrida, Jacques: Spectersof Marx, Routledge Classics, New York and London 2006, p. XVIII Иза Розенбергер Isa Rosenberger Lenin breaks Ice Ленин колет лед Isa Rosenberger Путешествие Владимира Видеофильм, 15 мин Vladimir’s Journey Video, 15 min Vladimirs Reise Video, 15 Min 334 video stills by Isa Rosenberger Lenin bricht Eis 2013 335 Иза Розенбергер Isa Rosenberger Ленин колет лед Isa Rosenberger Путешествие Владимира Видеофильм, 15 мин Vladimir’s Journey Video, 15 min Vladimirs Reise Video, 15 Min Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 336 337 Мурманский художник Владимир Кумашов посвятил свои работы не только ледоколу «Ленин» во времена былой славы этого гордого корабля, но и местным жителям, их быту, и прежде всего, индустриализации Северного региона. Ленин колет лед Работы Владимира Кумашова представлены вместе с работами Тамары Зуевой в столовой ледокола «Ленин». 338 Murmansk artist Vladimir Kumashov has dedicated his works not only to the icebreaker “Lenin“ and its era of glory, but also to local residents, their way of life and, above all, the industrialization of the Far North. The works of Vladimir Kumashov are presented together with the work of Tamara Zuyeva in the dining room of the icebreaker “Lenin“. Der Murmansker Künstler Wladimir Kumaschow hat nicht nur in den aktiven Zeiten des Eisbrechers „Lenin“ Ansichten dieses stolzen Schiffes geschaffen, sondern in einer langen Reihe von Werken das Leben der Menschen in dieser Region und insbesonders der Industrialisierung des Norden künstlerisch eingefangen. Die Arbeiten von Wladimir Kumaschow werden gemeinsam mit jenen von Tamara Suewa in der Kantine des Eisbrechers „Lenin“ gezeigt. Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice noyarsk Region. Graduated from the Minsk Glebov Art College, living in Murmansk. Participated in the following exhibitions: (regional) “The Soviet North” (1984, Novgorod); “Artists of the North” (1989, Murmansk); “The Russian North” (1998, Kirov; 2003, Vologda; 2009, Novgorod); “The Green Noise” (Plyos, Ivanova Region, 2000); (republic-wide) “The Blue Roads of the Motherland” (1983, Moscow); “Soviet Russia” (1985, Moscow); “The Youth of Russia” (Moscow, 1987); (all-Soviet) “The Blue Roads of the Motherland” (Moscow, 1979); “Watercolors” (1987, Moscow); (national) “Russia” (1999, Moscow); “In Your Name” (2000, Moscow); “Russia-X” (2004, Moscow) and “Russia-XI” (2010, Moscow). Geboren 1950 in Lesosibirsk, Region Krasnojarsk. Studium an der A.K. Glebow-Kunstschule Minsk, lebt in Murmansk. Teilnehmer folgender regionaler Ausstellungen: „Sowjetischer Norden“ (1984, Nowgorod); „Künstler des Nordens“ (1989, Murmansk); „Russischer Norden“ (1998, Kirow; 2003, Wologda; 2009, Nowgorod); „Grüner Lärm“ (2000, Pljos, Region Iwanow); Teilnehmer der landesweiten Ausstellungen „Die blauen Weiten Russlands“ (1983, Moskau); „Sowjetisches Russland“ (1985, Moskau); „Russlands Jugend“ (1987, Moskau); Teilnehmer der sowjetischen Ausstellungen „Die blauen Straßen des Vaterlandes“ (1979, Moskau); Aquarelle (1987, Moskau); Teilnehmer der allrussischen Ausstellungen „Russland“ (1999, Moskau); „Deinem Namen…“ (2000, Moskau); „Russland-X“ (2004, Moskau); „Russland-XI“ (2010, Moskau). Lenin bricht Eis сосибирске Красноярского края. Окончил Минское художественное училище им. А.К.Глебова. Живет в Мурманске. Участник выставок: региональных «Советский Север» (1984, Новгород); «Художники Севера» (1989, Мурманск); «Российский Север» (1998, Киров; 2003, Вологда; 2009, Новгород); «Зеленый шум» (2000, Плёс Ивановской обл.); республиканских «Голубые просторы России» (1983, Москва); «Советская Россия» (1985, Москва); «Молодость России» (1987, Москва); всесоюзных «Голубые дороги Родины» (1979, Москва); «Акварели» (1987, Москва); всероссийских «Россия» (1999, Москва); «Имени Твоему…» (2000, Москва); «Россия-Х» (2004, Москва); «Россия –XI» ( 2010, Москва). Lenin breaks Ice Ленин колет лед Владимир Кумашов Vladimir Kumashov Wladimir Kumaschow Born in 1950 in Lesosibirsk, KrasРодился в 1950 в году Ле- 339 Владимир Кумашов Vladimir Kumashov Ленин колет лед Wladimir Kumaschow В Арктике In the Arctic Караван In der Arktis Caravan 1982 Karawane Lenin breaks Ice 1982 Встреча Ice pier Meeting Eisiger Ankerplatz Treffen 1986 1983 Lenin bricht Eis Ледовый причал 340 341 Работы Тамары Зуевой представлены вместе с работами Владимира Кумашова в столовой ледокола «Ленин». Die Murmansker Künstlerin nahm im Laufe ihrer langen künstlerischen Karriere an zahllosen Expeditionen in die Arktis teil und fängt in einer Vielzahl von Aquarellen Landschaft, Licht und Lebenswelt des Nordens ein. The works of Tamara Zuyeva are presented together with the works of Vladimir Kumashov in the dining room of the icebreaker “Lenin“. Die Arbeiten von Tamara Suewa werden gemeinsam mit jenen von Wladimir Kumaschow in der Kantine des Eisbrechers „Lenin“ gezeigt. Lenin bricht Eis Lenin bricht Eis 342 Throughout her long artistic career, Tamara Zuyeva of Murmansk has taken part in numerous expeditions of the Arctic. Her watercolors mainly depict landscapes, light and the life of the north. Lenin breaks Ice Region. Graduated from the Kostroma Artistic Pedagogical Institute. Lives in Murmansk. Participated in the following exhibitions: (regional) “The Graphic of the North (Leningrad, 1975); “The Soviet North” (1979, Syktyvkar; 1984, Novgorod); “The Russian North” (1998, Kirov; 2003, Vologda; 2009, Novgorod); (national) “Russia-XI” (2010, Moscow); (republic-wide) “60 Years of the October Revolution” (1977, Moscow); (allSoviet) “Defending the Motherland” (1978, Moscow) and “The Blue Roads of the Motherland” (1979, Moscow). За время своей долгой творческой деятельности эта художница из Мурманска приняла участие во многих экспедициях в Арктику. В основном ее акварели изображают пейзажи, свет и жизнь Севера. Lenin breaks Ice гополе Архангельской области. Окончила Костромское художественно-педагогическое училище. Живет в Мурманске. Участница выставок: региональных «Графика Севера» (1975, Ленинград); «Советский Север»(1979, Сыктывкар; 1984, Новгород); «Российский Север» (1998, Киров; 2003, Вологда; 2009, Новгород); всероссийских «Россия–ХI» (2010, Москва); республиканских «60 лет Октября» (1977, Москва); всесоюзных «На страже Родины» (1978, Москва); «Голубые дороги Родины» (1979, Москва). Geboren 1929 in Kargopol, Region Archangelsk. Studium an der Kunstpädagogischen Fachschule Kostroma. Lebt in Murmansk. Teilnehmerin regionaler Ausstellungen: „Eine Graphik des Nordens“ (1975, Leningrad); „Sowjetischer Norden“ (1979, Syktywkar; 1984, Nowgorod); „Russischer Norden“ (1998, Kirow; 2003, Wologda; 2009, Nowgorod); Teilnehmerin der allrussischen Ausstellung „Russland — XI“ (2010, Moskau); Teilnehmerin der landesweiten Ausstellung „60 Jahre Oktober“ (1977, Moskau); Teilnehmerin der sowjetischen Ausstellungen „Wache über das Vaterland“ (1978, Moskau); „Die blauen Straßen des Vaterlandes“ (1979, Moskau). Ленин колет лед Ленин колет лед Тамара Зуева Tamara Zuyeva Tamara Suewa Born in 1929 in Kargopol, Arkhangelsk Родилась в 1929 году в г. Кар- 343 Тамара Зуева Tamara Zuyeva Ленин колет лед Tamara Suewa Розовое море Pink sea Das Rosa Meer 1984 На краю земли At the edge of the world Am Ende der Welt Lenin breaks Ice 1985 Айсберг Ice floes Iceberg Eisscholle Eisberg 1984 2008 Lenin bricht Eis Льдины 344 345 346 347 Ohne Titel Im Schiffsbau ist alles geplant und läuft nach einem streng definierten Schema ab. Bevor ein Schiff in See sticht, wird stets der Schiffskurs, von dem das Schiff nicht abweichen sollte, festgesetzt. Dabei werden Faktoren wie das Wetter und andere berücksichtigt. Ohne dies läuft kein Schiff aus dem Hafen. Außerdem ist das Schiff auch mit Karten, Symbolen, Dateninformationen und Schildern ausgerüstet, sodass, wenn man sich an diese hält, die Schifffahrt so effizient als möglich absolviert werden kann. Heute wurde der Eisbrecher zu einem Museum umgewandelt, er navigiert in keine Richtung mehr und erfüllt auch seine anfängliche Funktion nicht mehr. Die Schilder und Karten auf den Wänden haben auch ihre praktische Bedeutung verloren und sind nun lediglich Beweise aus der damaligen Zeit. Dies ist auch der Fall bei meinen Werken. Sie beinhalten auch Einrichtungsgegenstände, die typisch für die Schifffahrt sind und dort installiert sind, wo sich nur praktisch bedeutende und genau geprüfte Mitteilungen und Informationen befinden sollten, jedoch stechen sie dadurch hervor, dass sie praktisch keinen Nutzen mehr haben. Den Rahmen, den ich einem solchen Programm wie Instaframe entnommen habe, benötige ich um Distanz zu schaffen, aber ich brauche diesen auch als eine Art Guckloch, von dem man seinen Blick nicht lassen kann, fast wie dies bei dem Display eines Handys oder bei anderen modernen Gadgets der Fall ist. Lenin bricht Eis Without title Everything aboard the ship is organized according to a strict plan. The ship’s course, which takes into account the weather and other conditions, is decided before the vessel sets sail, and the vessel should not veer off that course. Without a set course, the vessel would not leave port. The ship is also equipped with maps, notes, messages and charts to ensure that, while the ship is at sea, the arrangement of its movement is most effective. But now the icebreaker has become a museum; it doesn’t sail anywhere; it no longer serves its originally intended function. The maps and charts on the walls have also lost their practical significance; they’ve become only witnesses. The same is true of my work. It contains elements of seafaring formalities, presented where there should be only practically significant and verified charts and messages, but worked out from a general range of themes and, as such, not bearing practical meaning. The presence of a frame, such as the Instaframe that I’ve used, is critical for me, as a distance as well as a kind of illuminator that is impossible to take your eyes off of, almost like a smartphone screen or some other modern gadget. Lenin breaks Ice Без названия В судоходстве всё организовано и происходит по строго определенной схеме. Перед тем как судно отправляется в плавание, всегда прокладывается курс корабля, от которого корабль не должен отклоняться, учитываются погодные и иные факторы. Без этого судно не выходит из порта. Также и корабль весь наполнен схемами, знаками, информационными сообщениями и указателями, следование которым позволяет максимально эффективно организовать движение по кораблю во время плавания. Сейчас ледокол стал музеем, никуда не плывет и уже не выполняет свою первоначальную функцию. Указатели и схемы на стенах также потеряли свою практическую значимость и стали лишь свидетельствами. Так же и мои работы. Они содержат элементы оформления, принятые в мореходстве, размещаются там, где должны быть только практически значимые и выверенные информационные сообщения и указатели, но при этом выбиваются из общего ряда тем, что не несут практической информационно-смысловой нагрузки. Наличие рамки, которую я взяла из такой программы, как Instaframe, мне необходима, как дистанция, а также, это своего рода иллюминатор, откуда невозможно оторвать свой взгляд, почти как от экрана телефона или других современных гаджетов. Ленин колет лед from the Surikov State Academic Art Institute in 2009. An Elizabeth Greenshields Foundation scholar (2009, Canada). Participant of the Kamiyama Artist in Residence program (2009, Japan). Studied at the Free Workshops school (2011, 2012). Lives and works in Moscow. Her exhibitions have included one as part of her residency program in Kamiyama (2009, Japan); a personal exhibition at the Cinemotion Lab gallery (2009); “Young Artists of Russia” (2010, Moscow); “Workshop 20’11: Today/Tomorrow” (2011, Moscow); “Deformation,” part of the 4th Moscow Contemporary Art Biennale (2011, Moscow); “Meeting Uncertainty” (2012, Moscow) and “C’est La Vie” (2013, Vienna). Geboren 1983 in Moskau. 2009 absolvierte die Künstlerin das Moskauer Staatliche Surikow-Kunstinstitut. Stipendiatin der Elizabeth Greenshields Foundation (2009, Kanada), 2009 Teilnehmerin des „Kamiyama in Residence“–Programms (Japan), Teilnehmerin an den Kursen „Swobodnije Masterkije“ (2011, 2012). Lebt und arbeitet in Moskau. Ausgewählte Ausstellungen: Ausstellung im Rahmen des Programmes „Kamiyana in Residence“ in Kamiyana (2009, Japan), Einzelausstellung in der Cinemotion Lab Gallerie (2009), „Molodije Chudoschniki Rossii“ (2010, Moskau), „Masterskaja 20’11. Sewodnja/Sawtra“ (2011, Moskau), „Deformazija“ im Rahmen der 4. Moskauer Biennale für Zeitgenössische Kunst (2011, Moskau), „Navstretschu neiswestnomu“ (2012, Moskau), „C’est la vie” (2013, Wien). Lenin bricht Eis Закончила Московский государственный академический художественный институт им. Сурикова в 2009 году. Стипендиат Elizabeth Greenshields Foundation (2009, Канада). Участник программы Kamiyama in residence (2009, Япония). Слушатель школы «Свободные мастерские» (2011, 2012). Живет и работает в Москве. Избранные выставки: выставка в рамках резидентской программы, г. Камияма (2009, Япония), Персональная выставка в галерее Cinemotion Lab (2009), «Молодые художники России» (2010, Москва), «Мастерская 20’11. Сегодня/Завтра» (2011, Москва), «Деформация» в рамках 4-й Московской биеннале современного искусства (2011, Москва), «Навстречу неизвестному» (2012, Москва), C’est la vie (2013, Вена). Lenin breaks Ice Ленин колет лед Светлана Габова Svetlana Gabova Swetlana BornGabowa in Moscow in 1983. Graduated Родилась в Москве в 1983 г. Светлана Габова Svetlana Gabova Lenin bricht Eis Swetlana Gabowa Без названия Without title Ohne Titel Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2003 348 349 Последняя колония Большая часть города давнымдавно исчезла, и лишь здания со стальными каркасами в центральных коммерческих и финансовых зонах пережили наступление паводковых вод. Кирпичные дома и одноэтажные фабрики пригородов полностью скрылись под дрейфующими массами ила. Там, где эти массы вырывались на поверхность, в пылающее тускло-зеленое небо тянулись гигантские леса, покрывая большие пшеничные поля умеренных поясов Европы и Северной Америки. Непроходимые «мато гроссо», порой ста метров в вышину, они образовывали кошмарный мир соревнующихся органических форм, что стремительно возвращались в палеозойское прошлое, где единственными путями для транзита военных отрядов ООН оказывались системы лагун, наложившиеся на прежние города. Но даже эти лагуны постепенно затягивались илом и погружались глубже. Д. Г. Баллард. Затонувший мир 350 The work of Anya Titova is composed of two parts, both of which are displayed in two separate radio rooms of the icebreaker “Lenin“. Die letzte Kolonie Ein Großteil der Stadt ist längst verschwunden, und nur die Gebäude mit ihren Stahlskeletten in den zentralen Geschäfts- und Finanzvierteln haben dem Flutwasser standgehalten. Die Ziegelhäuser und einstöckigen Fabriken der Vorstädte wurden komplett unter den schwimmenden Schlammmassen begraben. Dort, wo diese Schlammmassen an die Oberfläche durchgedrungen sind, sind riesige, sich in den brennenden, trübgrünen Himmel streckende Wälder entstanden, die die großen Weizenfelder der gemäßigten Zone Europas und Nordamerikas bedecken. Die undurchdringlichen „Mato Grosso“, einige davon hundert Meter hoch, haben eine furchtbare Welt aus konkurrierenden organischen Formen geschaffen, die rasend schnell ins Paläozoikum zurückkehrten, wo die einzigen Transitwege für die UNOSoldaten Lagunensysteme waren, die sich über die ehemaligen Städte gelegt hatten. Doch sogar diese Lagunen wurden allmählich von Schlamm überzogen und versanken in der Tiefe. J.G. Ballard. Die versunkene Welt Die Arbeit von Anja Titowa besteht aus zwei Teilen, die in den beiden Radiokammern des Eisbrechers „Lenin“ gezeigt werden. Lenin bricht Eis Работа Ани Титовой состоит из двух частей, которые представлены в обеих радиорубках ледокола «Ленин». The last colony The bulk of the city had long since vanished, and only the steel-supported buildings of the central commercial and financial areas had survived the encroaching flood waters. The brick houses and single-storey factories of the suburbs had disappeared completely below the drifting tides of silt. Where these broke surface giant forests reared up into the burning dull-green sky, smothering the former wheatfields of temperate Europe and North America. Impenetrable Matto Grossos sometimes three hundred feet high, they were a nightmare world of competing organic forms returning rapidly to their Paleozoic past, and the only avenues of transit for the United Nations military units were through the lagoon systems that had superimposed themselve. But even these were now being clogged with silt and then submerged. J. G. Ballard. The Drowned World Lenin breaks Ice Geboren 1984 in Swerdlowsk, lebt und arbeitet in Moskau. Teilnahme an den Gruppenausstellungen „Irgendwie fehlt hier etwas” (2012, Zentrum für zeitgenössische Kunst Winzawod, Moskau), „Dinge, Wörter und ihre Folgen“ (2012, Moskauer Museum für zeitgenössische Kunst), „Kontraillusionen“ (2012, Gebäude der ehemaligen Fabrik „ZIL“, Moskau), „Unter der Lamettasonne“ (2012, Zentrales Haus der Künstler, Moskau), „Die mit einem Blick gemalte Landschaft“ (2012, Galerie 21, Moskau), „Aus dem Bereich des praktischen Wissens“ (2011, GMG Gallery, Moskau), ILLUMInations (2011, Arsenal, Venedig), „Alltagspraxis“ (2011, Calvert 22, London), The New Décor (2010, Zentrum für zeitgenössische Kunst „Garage“, Moskau), Junk (2010, Moskauer Museum für zeitgenössische Kunst, Moskau). Einzelausstellungen: „Rituale des Widerstands“ (2013, Zentrum für Kunstindustrie „Fabrika“, Moskau), „Der verlorene Traum von Corte-Real“ (gemeinsam mit S. Schuripa, Artplay, Moskau), „Wir verbrennen in der Sonne und flippen im Licht der Straßenlaternen aus“ (2010, Galerie „Rotor“, Göteborg), „Faltentypen“ (gemeinsam mit A. Sucharewa, Zentrum für Kunstindustrie „Fabrika“, Moskau). Ленин колет лед works in Moscow. Participated in group exhibitions “Seems Something Is Missing Here” (2012, CCA Winzavod, Moscow), “Things, Words and Consequences” (2012, Moscow Museum of Modern Art, Moscow), “Counterillusions” (2012, former Factory ZIL and Gallery 21, Moscow), “Under A Tinsel Sun” (2012, Central House of Artists, Moscow), “Landscape Painted by Gaze” (2012, Gallery 21, Moscow), “From the Realm of Practical Knowledge” (2011, GMG Gallery, Moscow), “ILLUMInations” (2011, Arsenal, Venice), “Practice for Everyday Live” (2011, Calvert22, London), “The New Décor” (2010, CCC Garage, Moscow), Junk (2010, MMoMA, Moscow). Solo shows: “Rituals of Resistance” (2013, CCI Fabrika and Gallery 21, Moscow), “The Lost Dream of Corte-Real” (together with Stas Shuripa 2011, Artplay, Moscow), “We Fade In The Sun and Blossom In the Lamplight” (2010, Gallery Rotor, Gothenburg), “Order of Assembly” (together with Alexandra Sukhareva, 2009, CCI Fabrika, Moscow). Lenin bricht Eis ловске, живет и работает в Москве. Участвовала в групповых выставках «Кажется здесь чего-то не хватает» (2012 Центр современной культуры «Винзавод», Москва), «Вещи, слова и последствия» (2012, Московский музей современного искусства), «Контриллюзии» (2012, здание бывшего завода «ЗИЛ», Москва), «Под солнцем из мишуры» (2012, ЦДХ, Москва), «Пейзаж, нарисованный взглядом» (2012, Галерея 21, Москва), «Из области практического знания» (2011, Галерея GMG, Москва), ILLUMInations (2011, Арсенал, Венеция), «Практика повседневности» (2011, Calvert 22, Лондон), The New Décor (2010, Центр современной культуры «Гараж», Москва), Junk (2010, ММСИ, Москва). Персональные выставки: «Ритуалы сопротивления» (2013, Центр творческих индустрий «Фабрика», Москва), «Потерянный сон Корте-Реала» (совместно со Стасом Шурипой, Artplay, Москва), «Мы выгораем на солнце и распускаемся в свете уличных фонарей» (2010, галерея Rotor, Гетеборг), «Типы сборки» (совместно с Александрой Сухаревой, Центр творческих индустрий «Фабрика», Москва). Lenin breaks Ice Ленин колет лед АНЯ ТИТОВА ANYA TITOVA ANJA TITOWA Родилась в 1984 году в Сверд- Born in 1984 in Sverdlovsk, lives and 351 АНЯ ТИТОВА ANYA TITOVA Ленин колет лед ANJA TITOWA Последняя колония Бронза, металл The Last Colony Bronze, metal Bronze, Metall 2013 Courtesy: Gallery 21 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Die letzte Kolonie 352 353 АНЯ ТИТОВА ANYA TITOVA Ленин колет лед ANJA TITOWA Последняя колония Бронза, металл The Last Colony Bronze, metal Die letzte Kolonie Bronze, Metall 2013 Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Courtesy: Gallery 21 354 355 Временной отражатель Во «Временном отражателе» Фегерль инсценирует «локохронометрическую» систему. Художница сгруппировала шестьдесят магнитных катушек вокруг компаса и регулирует их с определенным интервалом так, что компас превращается в хронометр линейно-метрической временности, созданной механическим путем «бесконечности» — монотонно, синхронно, повторяемо. Пространство (местоположение, показываемое компасом) сужается и переходит в этом метрическом гибриде во время. Эти две категории, онтологически определяемые классической физикой как две совершенно разные, соединяются в единый пространственно-временной континуум. «Локохронометр» тем самым порождает «принудительную вечность» (так ранее называлась работа Фегерль). Автор текста: Давид Комари 356 The work of Judith Fegerl comes in two versions that are presented simultaneously in two separate exhibition areas — in the captain‘s bridge of the icebreaker and in the D.E.V.E. Gallery Brugge-Moscow, where the project was presented as a special project of the 5th Moscow Biennale of Contemporary Art. Temporal Deflector In Temporal Deflector inszeniert Fegerl ein „locochronometrisches“ System. Die Künstlerin gruppiert sechzig Magnetspulen kreisförmig um einen Kompass und steuert die Spulen intervallbasiert, sodass der Kompass erzwungenerweise zum Chronometer der linear-metrischen Zeitlichkeit, einer maschinell generierten „Unendlichkeit“ wird — monoton, getaktet, repetitiv. Raummessung (Verortung durch den Kompass) konvergiert und konvertiert in diesem metrischen Hybrid mit Zeitmessung. Die zwei in der klassischen Physik ontologisch getrennt gedachten Kategorien werden zu einem Raumzeitkontinuum verschränkt. Das „Locochronometer“ erzeugt hierbei eine „erzwungene Ewigkeit“ (so auch der Titel einer früheren Arbeit Fegerls). Text: David Komary Die Arbeit von Judith Fegerl existiert in zwei Ausgaben, die zeitgleich an zwei Orten gezeigt wird, auf der Kapitänsbrücke des Eisbrechers „Lenin” und in der D.E.V.E Gallery Brugge- Moscow, wo die Ausstellung als Spezialprojekt der 5. Moskauer Biennale für Zeitgenössische Kunst präsentiert wird. Lenin bricht Eis Lenin bricht Eis Работа Юдит Фегерль существует в двух вариантах, которые представлены одновременно на двух выставочных площадках — капитанском мостике ледокола «Ленин» и в галерее D.E.V.E. Gallery Brugge — Moscow. В последней выставка представлена одновременно и как специальный проект 5-й Московской биеннале современного искусства. Temporal Deflector In Temporal Deflector Judith Fegerl stages a “loco-chronometric” system. The artist has arranged sixty solenoids in a circle around a compass and activates the coils using an interval-based system so the compass is forced to become a chronometer of linear-metric temporality, a mechanically generated “infinity” — monotonous, clocked, and repetitive. In this metric hybrid, space measurement (compass-based locating) converges and converts with time measurement. The two categories, which in classical physics are conceived as ontologically discrete, are interlocked in a space-time continuum. As a result the loco-chronometer generates a “forced eternity” (also the title of one of Fegerl’s earlier works). Text: David Komary Lenin breaks Ice Academy of Fine Arts and the University of Applied Arts in Vienna. Lives and works in Vienna. Awarded the Cultural Prize for Visual Arts by the Federal Province of Lower Austria, numerous international solo and group exhibitions, including Museion Bolzano (2013); 3rd Moscow Biennial for Young Art (2012, Moscow); Austrian Cultural Forum New York (2012); MOCAB (2012, Belgrade); Sigmund Freud Museum (2011, Vienna); Bétonsalon (2009, Paris); Kunsthalle Vienna (2008). Lenin breaks Ice обучалась в Академии изобразительных искусств и Университете прикладного искусства г. Вены. Живет и работает в Вене. Получила награду в области изобразительного искусства от правительства Федеральной земли Нижняя Австрия. Принимала участие в многочисленных персональных и групповых выставках, в том числе в музеях и галереях Museion (2013, Больцано); Московская биеннале молодого искусства, 2012; Австрийский культурный форум (2012, НьюЙорк); MOCAB (2012, Белград); Музей Фрейда (2012, Вена); Bétonsalon (2009, Париж); Галерея «Кунстхалле» (2008, Вена). Geboren 1977 in Wien. Studium an der Akademie der bildenden Künste und der Universität für angewandte Kunst in Wien. Lebt und arbeitet in Wien. Kulturpreisträgerin für bildende Kunst des Landes Niederösterreich, zahlreiche internationale Solo- und Gruppenausstellungen, darunter Museion Bolzano (2013, Bozen); III. Moscow Biennial for Young Art (2012, Moskau); Österreichisches Kulturforum New York (2012); MOCAB (2012, Belgrad); Sigmund Freud Museum (2011, Wien); Bétonsalon (2009, Paris); Kunsthalle Wien (2008). Ленин колет лед Ленин колет лед Юдит Фегерль Judith Fegerl JudithBorn Fegerl in 1977 in Vienna. Studied at the Родилась в 1977 году в Вене, 357 Юдит Фегерль Judith Fegerl Ленин колет лед Judith Fegerl Временной отражатель Temporal Deflector Courtesy: Galerie Winter Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2008 358 359 Юдит Фегерль Judith Fegerl Ленин колет лед Judith Fegerl Временной отражатель Temporal Deflector Courtesy: Galerie Winter Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2008 360 361 Скованные Когда я делал эту работу я думал о: _ тяжёлом и лёгком _ прошлом и будущем _ искусственном и настоящем _ дешевом и бесценном _ льде, мраморе, известняке, бетоне _ стальных винтах и рыбах в воде _ черном и белом _ свете и тени _ символах и знаках _ дали _ нас _ кольцах и цепях _ рынках и кладбищах _ Мурманске и Москве и т.д... 362 Chained While doing this work, I considered: _ heaviness and lightness _ the past and the future _ the real and the artificial _ the cheap and the invaluable _ ice, marble, limestone, concrete _ steel screws and fish in water _ the black-and-white _ the light and the darkness _ symbols and signs _ the horizon _ us _ rings and chains _ markets and graveyards _ Murmansk and Moscow etc. Befangen Als ich diese Arbeit gemacht habe, dachte ich _ Schweres und Leichtes _ die Vergangenheit und Zukunft _ Künstliches und Echtes _ Billiges und Wertvolles _ Eis, Marmor, Kalk, Beton _ Stahlschrauben und Fische im Meer _ Schwarzes und Weißes _ Licht und Schatten _ Symbole und Zeichen _ die Weite _ uns _ Ringe und Ketten _ Märkte und Friedhöfe _ Murmansk und Moskau usw. Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед works in Moscow. Studied sculpting at the Surikov Moscow State Academic Art Institute from 1997 to 1999. Graduated from the Institute of Contemporary Art in 2009. Among personal exhibitions: “Gone to the Store, Be Back in Five Minutes” (2013, Moscow), “Brutto” (2012, Moscow), “Works” (2011, Moscow) and “Present Perfect” (2009, Moscow). Participated in the following group exhibitions: “Counter-Illusion” (2012, Moscow), “Shosse Entuziastov” (Enthusiast Highway) (2012, Venice), “Cheers to the Revolution” (2012, New York), “Good Prospects,” part of the 4th Moscow Biennale,” “Live Museum of Performance” (2010, Voronezh), “Save As,” an exhibition of drawings (2009, Moscow), “Care,” Land Art Festival (2009, Divnogorye), “Let Me Think,” part of the 3rd Moscow Biennale, “War for No Particular Reason” (2007, Moscow) and others. Geboren 1976 in Moskau. Lebt und arbeitet in Moskau. 1997-1999: Studium am Staatlichen Akademischen Surikow-Kunstinstitut, Fakultät für Bildhauerei. 2009: Studienabschluss am Institut für die Probleme der Zeitgenössischen Kunst. Einzelausstellungen: „Ich gehe ins Geschäft, komme in 5 Minuten wieder“ (2013, Moskau), „BRUTTO“ (2012, Moskau), „Arbeiten“ (2011, Moskau) und „Present Perfect“ (2009, Moskau) u.a. Teilnahme an Gruppenausstellungen: „Kontraillusionen“ (2012, Moskau), „Straße der Enthusiasten“ (2012, Venedig), „Toasting to the Revolution“ (2012, New York), „Gute Perspektiven“ im Rahmen der 4. Moskauer Biennale, „Live Performance-Museum“ (2010, Woronesch), „save as“ (Bilderausstellung, 2009, Moskau), Land Art Festival „Fürsorge“ (2009, Diwnogorje), „Let me think“ im Rahmen der 3. Moskauer Biennale, „Krieg ohne besonderen Grund“ (2007, Moskau) u.a. Lenin bricht Eis скве. Живет и работает в Москве. С 1997 по 1999 год учился в МГХИ имени Сурикова, на факультете скульптуры. Выпускник ИПСИ (ICA) 2009 года. Автор персональных выставок: «Пошел в магазин, буду через 5 мин» (2013, Москва), BRUTTO (2012, Москва), «Работы» (2011, Москва) и Present Perfect (2009, Москва) и др. Участвовал в групповых выставках: «Контриллюзии» (2012, Москва), «Шоссе энтузиастов» (2012, Венеция), Toasting to the Revolution (2012, Нью-Йорк), «Хорошие перспективы» в рамках 4-й Московской биеннале, «Живой музей перформанса» (2010, Воронеж), Save as (выставка рисунков, 2009, Москва), Ленд арт фестиваль «Забота» (2009, Дивногорье), Let me think в рамках 3-й Московской биеннале, «Война без особых причин» (2007, Москва) и др. Lenin breaks Ice Ленин колет лед Александр Повзнер Alexander Povzner Alexander BornPowsner in 1976 in Moscow. Lives and Родился в 1976 году, в Мо- 363 Александр Повзнер Alexander Povzner Ленин колет лед Alexander Powsner Скованные Chained Befangen Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice 2013 364 365 «Я верю в честную фотографию с безусловным приматом объекта над любыми творческими потугами фотографа. Устанавливая личные визуальные отношения с объектом, я всегда стараюсь передать его в своей работе таким, какой он есть, избегая зависимости от «точки зрения». Для меня фотография — это то, что я видел, а не то, как я вижу.» Юрий Пальмин 366 “I believe in honest photography, with the supremacy of the subject taking precedence over any creative endeavors on behalf of the photographer. Upon establishing a personal visual relationship with the subject, I always try to present the subject as it is, steering clear of a dependence on ‘point of view’. For me, photography is what I see, not how I see it.” Yuri Palmin „Ich glaube an die ehrliche Fotografie mit der bedingungslosen Vorherrschaft des Objekts über jegliche künstlerische Anstrengungen des Fotografen. Wenn ich eine persönliche visuelle Beziehung zu dem Objekt herstelle, versuche ich stets, diese in meiner Arbeit so darzustellen, wie es wirklich ist, ohne dabei von der ,Ansicht’ abhängig zu sein. Fotografie ist für mich das, was ich gesehen habe, und nicht das, wie ich es sehe.“ Jurij Palmin Lenin bricht Eis Lenin breaks Ice Ленин колет лед for leading architects in Russia and abroad since 1989. Has contributed to publications including AD Magazine, Vogue, World Architecture (England), RIBA Journal (England), Icon Magazine (England-US), Domus (Italy), Abitare (Italy), Speech (GermanyRussia), EXIT (Spain), Mark Magazine (Netherlands) and Project Russia. Has provided art for books on contemporary and historical Russian architecture. Has participated in creative projects together with renowned artists A.Kirtsova, A.Brodsky, V.Efimov and S.Leontyev. Has participated in numerous exhibitions including “Zurich+Moscow” (1991, Moscow, Zurich), “La Defence” (2002, Moscow), Berlinwallpaper (2004, Krasnoyarsk), “The Echo of the Wooden Age” (2009, Moscow), “Evento 2009” (2009, France), “It Still Amazes Me That I Became an Architect” (2011, Vienna), “Shosse Entuziastov” (Enthusiast Highway), Casa Dei Tre Oci (2012, Venice) and others. Participated in the Russia Pavilion’s exhibition at the 2010 Venice Architectural Biennale. Geboren 1966 in Moskau. Arbeitet seit 1989 für führende russische und ausländische Architekten. Zusammenarbeit mit bekannten Magazinen, u. a. dem AD Magazine Vogue, World Architecture (England), RIBA Journal (England), Icon Magazine (England und USA), Domus (Italien), Abitare (Italien), Speech (Deutschland-Russland), EXIT (Spanien), Mark Magazine (Holland), „Projekt Russland“. Jurij Palmin ist Autor von Bildbänden über die zeitgenössische und historische russische Architektur. Mit bekannten Künstlern wie A. Kirzowa, A. Brodskij, Wl. Jefimow und S. Leontjew nahm er an Kunstprojekten teil. Teilnehmer an zahlreichen Ausstellungen, u. a. „Zurich + Moscow“ (1991, Moskau, Zürich); „VERTEIDIGUNG/ LA DEFENCE“ (2002, Moskau); „Berlinwallpaper“ (2004, Krasnojarsk); „Echo aus der Holzzeit“ (2009, Moskau); Evento 2009 (2009, Frankreich); „It Still Amazes Me That I Became an Architect“ (2011, Wien); „Straße der Enthusiasten“, Casa Dei Tre Oci (2012, Venedig). 2010 nahm Juri Palmin am russischen Pavillon der Architekturbiennale in Venedig teil. Lenin bricht Eis году. C 1989 года работает по заказам ведущих российских и зарубежных архитекторов. Сотрудничает с популярными и профессиональными изданиями, включая AD Magazine, Vogue, World Architecture (Англия), RIBA Journal (Англия), Icon Magazine (Англия и США), Domus (Италия), Abitare (Италия), Speech (Германия – Россия), EXIT (Испания), Mark Magazine (Голландия), «Проект Россия» и другими. Автор иллюстраций к книгам о современной и исторической российской архитектуре. Участвует в художественных проектах совместно с известными художниками А. Кирцовой, А. Бродским, В. Ефимовым, С. Леонтьевым. Участник многочисленных выставок, таких как Zurich + Moscow (1991, Москва, Цюрих), «ОБОРОНА/LA DEFENCE» (2002, Москва), Berlinwallpaper (2004, Красноярск), «Эхо деревянного века» (2009, Москва), Evento 2009 (2009, Франция), It Still Amazes Me That I Became an Architect (2011, Вена), «Шоссе Энтузиастов», Casa Dei Tre Oci (2012, Венеция) и др. Участвовал в экспозиции российского павильона на Венецианской биеннале архитектуры в 2010 году. Lenin breaks Ice Ленин колет лед Юрий Пальмин Yuri Palmin Jurij Palmin Born in Moscow in 1966. Has worked Родился в Москве в 1966 367 Lenin bricht Eis 9 785911 031725 > 369 Lenin breaks Ice Ленин колет лед Ленин колет лед Данный катаЛог Мраз, Алиса Шаньгина, Изабелла Гайс- thIs PubLIcatIon nella, Allison Quinn, Alisa Shangina, Isabella DIEsE PubLIkatIon ErschEInt Elena Zubrey, Isabella Gaisbauer, Lilian выпущен к выставке бауэр, Ксения Левицкая, Марьета Ерней, has bEEn PubLIshED Gaisbauer, Elena Zubrey, Sabine Krassnig, anLässLIch DEr ausstELLung Todter « Ленин: ЛеДокоЛ » Елена Зубрей, Лилиан Тодтер for thE ExhIbItIon Maria Griesar, Andreas Laubreiter, Ksenia „LEnIn: EIsbrEchEr” Übersetzungen: Stephen Grynwasser, Peter Участники проекта: Австрийский Штефан Гринвассер, Андреас Лаубрайтер, культурный форум в Москве, ГК «Росатом», Музей современного Перевод: Эллисон Квин, Питер Спинелла, Spinella, Allison Quinn, Alisa Shangina, “LEnIn: IcEbrEakEr” Levitskaya Photos: Yuri Palmin Eine Kooperation von: Österreichisches Isabella Gaisbauer, Elena Zubrey, Sabine Алиса Шаньгина, Изабелла Гайсбауэр, A joint project between: Austrian Cultural Except for historical photos (FSUE Atomflot) Kulturforum Moskau, ROSATOM, LENTOS Krassnig, Maria Griesar, Andreas Laubreiter, Забине Крассниг, Мария Гризар, Елена Forum Moscow, ROSATOM, LENTOS and if not indicated otherwise Kunstmuseum Linz, Arktisches Ausstel- Ksenia Lewitskaja искусства LENTOS Kunstmuseum Linz, Ар- Зубрей, Ксения Левицкая Kunstmuseum Linz, Arctic Exhibition Center Design: ABCdesign/Dmitry Mordvintsev, lungszentrum des Eisbrechers Lenin, Öster- Fotos: Jurij Palmin ктический выставочный центр «Атомный Фотографии: Юрий Пальмин at the icebreaker Lenin, Austrian Cultural Maxim Rodin, Anastasiya Ageeva, reichisches Kulturforum New York, Stella Außer historische Fotos (FSUE Atomflot) ледокол Ленин», Австрийский Культурный Кроме архивных (ФГУП Атомфлот) и от- Forum New York, Stella Art Foundation, Aus- Olga Zirko, Alexandra Fedorina Art Foundation, Bundesministerium für und wenn nicht anders angegeben Форум Нью-Йорк, Stella Art Foundation, дельно указанных trian Federal Ministry of Education, the Arts Publishing house: Ad Marginem Unterricht, Kunst und Kultur der Republik Design: ABCdesign/Dmitri Mordwintsew, Министерство образования, искусства и Дизайн: ABCdesign/Дмитрий Мордвин- and Culture, Murmansk Region Committee www.admarginem.ru Österreich, regionales Komitee für Kunst Maxim Rodin, Anastasiya Ageewa, культуры Австрийской Республики, Коми- цев, Максим Родин, Анастасия Агеева, on Culture and Arts, D.E.V.E. Gallery Brugge- Production: PNBprint und Kultur Murmansk, D.E.V.E. Gallery Olga Zirko, Alexandra Fedorina тет по культуре и искусству Мурманской Ольга Зирко, Александра Федорина Moscow, National Center for Contemporary Copyright © essays by the respective authors Brugge-Moscow, Staatliches Zentrum für Verlag: Ad Marginem области, D.E.V.E. Gallery Brugge–Moscow, Издательство: Ad Marginem Arts Moscow zeitgenössische Kunst Moskau www.admarginem.ru Государственный центр современного ис- www.admarginem.ru Idea/conception: Simon Mraz Austrian Cultural Forum Moscow Idee/Konzept: Simon Mraz Produktion: PNBprint Curators: Simon Mraz (Russian artists), Starokonjushenny Pereulok, 1 Kuratoren: Simon Mraz (russische Künst- Copyright: bei den Autoren der Texte 119034 Moscow lerInnen), Stella Rollig (österreichische Tel.: +7 (495) 780 6066 KünstlerInnen) Österreichisches Kulturforum Moskau Fax: +7 (495) 937 42 69 Projektkoordination: Nikolai Doronin, Starokonjuschennij Pereulok 1 кусства (ГЦСИ) при поддержке Министер- Печать: PNBprint ства культуры Российской Федерации Copyright © 2013 остается за авторами текстов Stella Rollig (Austrian artists) Project coordination: Nikolay Doronin, Идея/Концепция: Симон Мраз Австрийский культурный форум в Москве: Alexander Timofeev, Anna Kamakhina, Olga художники), Стелла Роллиг (австрийские 119034, Москва, Староконюшенный пере- Anisimova, Ksenia Levitskaya, Mar- e-Mail: moskau-kf@bmeia.gv.at Alexander Timofeew, Anna Kamachina, 119034 Moskau художники) улок, 1 jeta Jernej, Isabella Gaisbauer, Alisa www.akfmo.org Olga Anisimowa, Ksenia Lewitskaja, Marjeta Tel.: +7 (495) 780 6066 Координаторы проекта: Николай До- Тел.: +7 (495) 780 6066 Shangina, Danila Stratovich www.facebook.com/austrian.cultural.forum Jernej, Isabella Gaisbauer, Alisa Shangina, Fax: +7 (495) 937 42ч69 ронин, Александр Тимофеев, Анна Кама- Факс: +7 (495) 937 4269 Press agency: Art Management www.vk.com/acseason Danila Stratowitsch E-Mail: moskau-kf@bmeia.gv.at Presseagentur: Art Management www.akfmo.org хина, Ольга Анисимова, Ксения Левицкая, E-mail: moskau-kf@bmeia.gv.at Марьета Ерней, Изабелла Гайсбауэр, www.akfmo.org Алиса Шаньгина, Данила Стратович www.facebook.com/austrian.cultural.forum PR: Art Management www.vk.com/acseason Lenin breaks Ice Кураторы: Симон Мраз (российские Press Secretary: Marta Ageeva Exhibition mounting: ROSATOM, Main Exhibition — on the ICEBREAKER Pressesekretärin: Marta Ageewa www.facebook.com/austrian.cultural.forum Atomflot, Crown Fine Art LENIN in Murmansk Ausstellungsaufbau: ROSATOM, Atomflot, www.vk.com/acseason Special thanks to: Joseph Backstein, Martin Sept. 18th, 2013 – Jan. 10th , 2014 Crown Fine Art Eichtinger, Ariel Israilov, Stella Kesaeva, Moscow – D.E.V.E. Gallery Brugge- Besonderer Dank an: Josef Backstein, Mar- Hauptausstellung „Lenin: Eisbrecher“ Монтаж экспозиции: ГК «Росатом», Мурманск: основная экспозиция Margot Klestil-Löffler, Jonathan Kollek, Moscow tin Eichtinger, Ariel Israilow, Stella Kesaewa, in Murmansk «Атомфлот», Crown Fine Art на ледоколе «Ленин» Sergei Novikov, Marcus Osegowitsch, Arndt Sept. 21st – Oct. 13th, 2013 Margot Klestil-Löffler, Jonathan Kollek, 18. September 2013 – 10. Jänner 2014 Röchling, the team of the icebreaker “Lenin”, Linz — LENTOS Kunstmuseum Linz Sergei Nowikow, Marcus Osegowitsch, D.E.V.E. Gallery Brugge-Moscow Пресс-секретарь: Марта Агеева Особая благодарность: Мартину Айхтин- 18 сентября 2013 г. – 10 января 2014 г. геру, Иосифу Бакштейну, Ариелю Израи- Москва: выставка в D.E.V.E. Gallery especially to Alexander Barinov (captain), Feb. 28th – May 25th, 2014 Arndt Röchling, die Besatzung des Eis- 21. September – 13. Oktober 2013 лову, Стелле Кесаевой, Маргот Клестиль- Brugge–Moscow Alexander Timofeev, Anna Kamakhina, New York – Austrian Cultural brechers „Lenin“, besonders an Alexander LENTOS Kunstmuseum Linz Лёффлер, Джонатану Коллеку, Сергею 21 сентября 2013 г. –13 октября 2013 г. Andrey Martynov, Dmitry Ryabov. Forum New York Barinow (Kapitän), Alexander Timofeew, 28. Februar – 25. Mai 2014 Новикову, Маркусу Озеговичу, Арндту Линц: выставка в Музее современного Autumn 2014 Anna Kamachina, Andrej Martynow, Österreichisches Kulturforum New York Рёхлингу, команде ледокола: особенно — искусства LENTOS Kunstmuseum Linz Dmitri Rjabow. Herbst 2014 This publication is published by Александру Баринову (капитан), Алексан- 28 февраля 2014 г. – 25 мая 2014 г. Simon Mraz, Stella Rollig The texts for the works presented at the Diese Publikation wurde herausgegeben дру Тимофееву, Анне Камахиной, Андрею Нью-Йорк: выставка Австрийского von: Simon Mraz, Stella Rollig exhibition were provided directly by the культурного форума Simon Mraz (Austrian Cultural Forum Mos- artists themselves, with the exception of texts Für den Inhalt verantwortlich: stammen, wenn nicht anders vermerkt, Издатели: Симон Мраз, Стелла Роллиг Осень 2014 г. cow), Stella Rollig (LENTOS Kunstmuseum indicating the authors. The opinions expressed Simon Mraz, Österreichisches von den Künstlerinnen und Künstlern der Linz) in the texts may not necessarily reflect the Kulturforum Moskau Ausstellung. Die in allen Texten vertretenen Editing: Alisa Shangina, Isabella Gaisbauer views and position of the publishers. Stella Rollig, LENTOS Kunst- Meinungen entsprechen nicht notwendiger- museum Linz weise jener der Herausgeber. Ответственный за содержание: Симон Мраз (Австрийский культурный форум в Тексты к работам, представленным на вы- Москве), Стелла Роллиг (Музей современно- ставке, были предоставлены непосредствен- Copy editing: Vera Ahamer, Gerda Mraz, го искусства LENTOS Kunstmuseum Linz) но самими художниками, за исключением Alisa Shangina, Ksenia Levitskaya, Marjeta Редакция: Алиса Шаньгина, Изабелла текстов с указанием авторов. Мнения, Jernej, Elena Zubrey, Isabella Gaisbauer, Гайсбауэр высказанные в текстах, могут не совпадать Lilian Todter Редактирование: Вера Ахамер, Герда с мнениями и позицией издателей. Translation: Stephen Grynwasser, Peter Spi- Lenin bricht Eis Responsible for the content Мартынову, Дмитрию Рябову. Die Texte zu den künstlerischen Arbeiten Katalogredaktion: Alisa Shangina, Isabella Gaisbauer Lektorat: Vera Ahamer, Gerda Mraz, Alisa Shangina, Ksenia Lewitskaja, Marjeta Jernej, ISBN 978-5-91103-172-5
![Gruyter, 1981. P. 12. . [ ] / .](http://s1.studylib.ru/store/data/002548038_1-9f885e6db4068615873dddcb56d22f2f-300x300.png)
