некоторые проблемы цветообозначения в лингвистике

УДК 81’366.623.2(111+161.1+521)
М. Ю. Закурдаева
Днепропетровский национальный университет имени Олеся Гончара
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЯ
В ЛИНГВИСТИКЕ
Присвячено специфіці співвідношення понять «колір» і «кольоратив», а також деяким
розбіжностям між основними кольорами і основними кольоративами на прикладі російської,
англійської та японської мов.
Ключові слова: колір, кольоратив, основний колір, основний кольоратив.
Посвящена специфике соотношения понятий «цвет» и «цветообозначение», а также некоторым расхождениям между основными цветами и основными цветообозначениями на
примере русского, английского и японского языков.
Ключевые слова: цвет, цветообозначение, колоративы, основной цвет, основной колоратив.
This article deals with the specific correlation between concepts colors and color terms, and
some differences between basic colors and basic color terms in Russian, English and Japanese.
Keywords: сolor, colorative, color term, color name, basic color, basic color term.
Такие понятия как «цвет» и «цветообозначение» постоянно функционируют
и в обыденной речи, и в научной литературе, они сопутствуют системе коммуникации, называя известные для всех явления. Проблема цвета и колоратива активно исследуется в последние десятилетия, в частности большое внимание уделяется понятиям основных цветов и основных цветообозначений в разных языках [1;
4; 5; 8], которые не всегда в достаточной мере соотносятся между собой. Различия
в толковании тех или иных понятий так или иначе присутствует в литературе,
особенно в литературе научной, оперирующей сложной терминологией.
Но даже такие фундаментальные понятия, как цвет и цветообозначение не
всегда истолковываются однозначно и довольно часто смешиваются. Взять, к
примеру, перевод названия известнейшей книги по колористике Берлина и Кея,
можно сказать монументального труда «Basic color terms» [8] как «Основные цвета» [1], в то время как «color term» означает название цвета, а не сам цвет.
А между тем это совершенно разные понятия, относящиеся к различным уровням
действительности.
Ниже мы попытаемся разобраться в системе соответствующих понятий,
уточнить их дефиниции и вывести те критерии, по которым будет возможно выделять основные цвета и основные цветообозначения из общего их числа для
каждого отдельного языка.
Цвет – это явление физического мира, воспринимаемое нашими органами
зрения и преобразовываемое в зрительном анализаторе головного мозга в знакомые каждому человеку ощущения цветности. По сути же своей цвет представляет
собой не что иное, как световые лучи разных длин волн, по-разному отражаемые
физическими объектами. Так, «белые» в нашем восприятии объекты отражают
весь спектр световых волн, а «черные» – все световые волны поглощают, «красные» объекты отражают только длины волн в диапазоне 590–760 нм [2], поглощая
 Закурдаева М. Ю., 2012
остальные, а объекты различных оттенков серого цвета в равной степени поглощают все длины волн и в равной же степени их отражают.
Такова физическая сущность цвета. Между тем воспринимаем мы его совершенно иначе. Мы не видим световых волн и, глядя на разноцветные предметы,
не понимаем, что от них отражаются световые волны разной длинны. Напротив,
нам кажется, что цвет присущ самим предметам и, в какой-то степени, это действительно так, поскольку предметам присуща способность отражать определенные
световые волны или же поглощать их. И все же цвет, каким мы его воспринимаем
и представляем, оказывается явлением совсем иного плана, субъективного, психического. Таким образом, можно говорить о двойственной природе цвета: объективной, физической, и субъективной, психической.
Колоративы, или, как их иначе называют, лексические цветообозначения,
цветонаименования, являются объектами языковой действительности, лексикой,
обозначающей те или иные цвета.
Понятия «цвет» и «колоратив» соотносятся в той же мере, в какой соотносятся и все иные слова и обозначаемые ими явления. Но соответствие это не столь
абсолютно, чтобы было возможным подменять одни понятия другими.
Так, к примеру, много внимания уделяется в лингвистической литературе, и
не только, вопросу основных цветов и основных цветообозначений в различных
языках. Как отмечает Р. М. Фрумкина, наличие в русском языке понятия «основных» и «прочих» цветов, является отражением «наивной цветовой картины мира»
[7, с. 30–31]. К основным в русском языке принято относить, как пишет
Р. М. Фрумкина, такие цвета как красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой,
синий, фиолетовый (традиционные «семь цветов радуги»), а так же розовый, коричневый, белый, серый, черный. Само же понятие основных цветов для наивного
носителя языка представляется очевидным, у него не возникает вопросов о том,
каким образом следует разделить непрерывный спектр или «радугу», в которых
зеленый плавно перетекает в голубой, а голубой в синий и т. д., а явных границ у
цветов нет. Носители языка не задумываются над тем, что, скажем, противопоставление белый – черный вообще не есть противопоставление по цвету, а противопоставление по признаку максимум света – отсутствие света. Некоторые образованные носители русского языка не относят серый и коричневый к основным
цветам, потому что «их нет среди цветов радуги», но между тем они точно уверены в том, что «голубой и синий там есть» [7, с. 31].
При этом, как правило, исследователи подразумевают, что количество основных цветов равно количеству основных цветообозначений данного языка, и
что для каждого выделяемого в сознании носителей этого языка основного цвета
в спектре существует обозначающий его основной колоратив. Именно этим, надо
полагать, и обусловлено смешение этих понятий.
Следует отметить при этом, что в термин «основной колоратив» разные
лингвисты вкладывают разные значения. Одно из этих значений – основной для
данного цвета колоратив – подразумевает следующее: для каждого конкретного
цвета и оттенка можно средствами данного языка подобрать название, причем
может существовать несколько колоративов, с помощью которых можно обозначить данный цвет и то название цвета, которое выбирается наиболее регулярно из
списка синонимов носителями языка и является основным для этого цвета колоративом. Например, цвет апельсина можно назвать оранжевым, апельсиновым,
рудо-желтым, рыжим, желто-красным и подобн., и основным обозначением для
этого цвета будет оранжевый. Некоторые лингвисты относят к основным колоративам основные названия лишь для основных цветов.
Мы же в нашей работе будем употреблять данный термин в ином значении,
чисто лингвистическом, безотносительно к такому психическому явлению, как
выделение из всего множества цветов неких основных. Таким образом, под основными колоративами в данной работе мы понимаем основные из колоративов,
т. е. группу колоративов, входящих в активный запас носителей языка, в ядро и
ближайшую периферию лексики данного языка, или, иначе говоря, часть основной лексики русского языка, имеющую значение цвета (наряду с основными междометиями, глаголами и пр. русского языка).
Тот факт, что носители разных языков выделяют различное количество основных цветов и имеют различное количество колоративов для их обозначения,
является общеизвестным фактом. Действительно, разные народы членят спектр
по-разному, на разное количество отрезков разной длины, что не мешает им различать все цвета и их оттенки, для которых даже нет названия. Такое деление
чисто субъективно, и сущность выделения основных цветов и главный критерий в
определении их, как нам кажется, заключается в том, считают ли носители языка
этот цвет отдельным, самостоятельным цветом или же оттенком другого цвета.
Скажем, алый – это самостоятельный цвет или оттенок красного цвета?
А малиновый, вишневый, пурпурный, бордовый, багровый, бурый, розовый? Для
носителей каждого отдельного языка ответы на эти вопросы будут свои. Более
того, даже у носителей одного языка представление о том, что есть самостоятельный цвет, а что – оттенок, могут различаться. Кто-то из носителей русского языка
может считать сиреневый оттенком синего, кто-то – оттенком фиолетового, а ктото – и вовсе самостоятельным цветом. Но особенно такие различия в восприятии
и членении цветового спектра видны на примере разных языков. Так, носители
русского языка на сине-зеленом участке спектра выделяют 3 самостоятельных
цвета: синий, голубой, зеленый, в то время как носители английского языка ограничиваются двумя цветами: синим (blue) и зеленым (green), а носители японского
языка, по нашим наблюдениям, и вовсе весь этот участок спектра считают одним
сине-зеленым цветом (青い [аоi]). Сравните, например: зеленый свет светофора
– 青い信号 [аоi shingo], голубое небо – 青空 [аоdzora], ультрамарин – 群青
[gunjo:], зелень, овощи – 青物 [aomono]. При необходимости более точного названия оттенков, в японском языке существуют слова для обозначения зеленого оттенка молодой листвы (緑 [midori]) и темно-синего (紺 [kon]), но это лишь оттенки. Да и голубой, скажем, не столь абсолютный основной цвет, как это принято считать, и некоторые носители русского языка, в том числе и автор этой статьи, считают голубой оттенком синего цвета, наравне с бирюзовым, аквамариновым, индиго и ультрамарином. Светло-синий с легким зеленоватым оттенком –
вот как можно дефинировать значение колоратива «голубой», между тем как обозначениям основных цветов невозможно дать определение через другие цвета (за
исключением формулы «цвет спектра между х и у»), то есть их нельзя назвать
оттенками. Можно ли определить значение слова красный как «оттенок желтого
цвета», или белый толковать как светло-серый? Именно невозможность назвать
тот или иной цвет оттенком другого цвета и позволяет, как нам кажется, считать
его основным. В. В. Волков так же считает, что для цветовых прилагательных,
называющих основные цвета (таких, как белый и красный) невозможно дать непосредственное толкование через понятие, но лишь через отношение к «эталонному»
предмету (ср. белый – цвета снега, молока, сахара, мела; зеленый – цвета травы, листвы; красный – цвета крови), в то время как сложные, производные цвета могут
быть названы уже посредством простых цветов (ср.: розовый – светло-, бледнокрасный; изумрудный – ярко-зеленый, голубой – светло-синий и т. п.) [3, c. 57].
Основные же колоративы, как явления языковой действительности, выделяются по совершенно иным, языковым критериям, которые могут быть разнообразными, но в качестве наиболее, на наш взгляд, систематичных хотелось бы привести
выделяемые В. А. Московичем критерии отнесения колоративов к основным:
– частота употребления цветообозначения;
– отсутствие или наличие внутренней формы (древность цветообозначения,
специфика употребления родственного слова);
– одноосновность или сложный характер корня;
– стилистическая характеристика;
– сочетаемость слова в контексте [5, с. 84–85].
При этом количество основных цветов и основных колоративов может различаться. Так, если Г. Глисон в своей монографии «Введение в дескриптивную
лингвистику» [4, с. 36] выделяет 6 основных цветов спектра в английском языке
(purple, blue, green, yellow, orange, red), то В. А. Москович доказывает, что основных спектральных колоративов в нем только 4: blue, green, yellow, red. Колоративы же purple и orange, хоть они и обозначают основные для англоговорящих респондентов цвета, основными колоративами не являются, поскольку употребляются значительно реже четырех основных, к тому же «любой англичанин скажет,
что оранжевый цвет orange назван так по цвету апельсина (orange)» [5, c. 86].
Японский лингвист Кусима Сигеру [9] выделяет в современном японском
языке 10 основных колоративов, среди которых некоторые являются синонимами,
называя один и тот же цвет: 白 [shiro] белый, 黒 [kuro] черный, 赤 [aka] (красный),
青 [ao] зеленый/голубой/синий, 黄色 [kiiro] желтый, 茶色 [chairo] коричневый, 紫
[murasaki] фиолетовый, 緑 [midori] зеленый, 灰色 [hairo] = 鼠色 [nezumiiro] =
グレー [gure] серый, 橙 [daidai] = オレンジ [orenji] оранжевый.
Японцы, как и мы, делят радугу на 7 цветов, обозначая их колоративами:
赤seki/aka (красный), 橙to:/daidai (оранжевый), 黄o:/kiiro (желтый), 緑ryoku/midori
(зеленый), 青sei/ao (зеленый/голубой/синий), 藍ran/ai (индиго), 紫shi/murasaki
(фиолетовый). При этом Судзуки Такао указывает на довольно условный характер
деления радужного спектра. Он высказывает предположение о том, что семичленное деление было введено в японскую картину мира искусственно, в известной степени под влиянием авторитета И. Ньютона, предложившего в XVII в. данную схему. В своем исследовании японский лингвист утверждает, что именно
И. Ньютон, руководствуясь христианской традицией семичленного деления бытия (семь дней недели, святая седмица, семь смертных грехов), поделил радужный спектр на 7 секторов. До И. Ньютона цифра «7» никогда не встречалась в
трудах о цветах радуги (Ксенофан выделил 3 колоратива, Аристотель – 4, Сенека
– 5). Идея И. Ньютона распространилась по всему научному миру, в том числе и в
Японии [10]. Между тем приписываемое И. Ньютону семичленное деление спектра отнюдь не столь абсолютно. Называя полученные в результате преломления
белого света в призме цветовые лучи, он не ограничивается жестким их количеством, да и называемые им цвета, скорее, служат для обозначения их последовательности, нежели для названия их количества. Так в «Лекциях по оптике» он
пишет: «Я нашел, что лучи, различно преломляемые, дают различные цвета, наиболее преломляемые – пурпуровый или фиолетовый цвет, а наименее преломляемые – красный, средние – зелень или, лучше, границу зеленого и зеленоватосинего, синий находится между пурпуровым и зеленью, желтый между зеленью и
красным» [6, с. 144].
А между тем среди выделяемых Кусимой Сигеру основных колоративов
японского языка в действительности основными, соответствующими приведен-
ным выше критериям В. А. Московича, являются только 4 (из них только 2 цвета
спектра):
1) 白い [shiroi] – белый;
2) 赤い [akai] – красный;
3) 青い [aoi] – зеленый/голубой/синий;
4) 黒い [kuroi] – черный.
Именно они являются немотивированными древними цветообозначениями.
К мотивированным колоративам относятся: 茶色 [chairo] – цвет чая; 灰色 [hairo]
– цвет пепла; 鼠色 [nezumiiro] – цвет мыши; 橙[daidai] – цвет кислого апельсина.
Все эти колоративы имеют прозрачную внутреннюю форму. グレー [gure] серый и
オレンジ [orenji] оранжевый, а так же не вошедший в список Кусимы Сигеру, но
очень употребительный в современной Японии колоратив ピンク [pinku] розовый
являются недавними заимствованиями из английского языка, и там, где, по данным исследований Судзуки Такао, пожилые японцы воспользовались бы исконной лексикой, молодые японцы стремятся как можно чаще употреблять заимствованные колоративы [10].
Что же касается русского языка, то в нем основными колоративами, по нашему мнению, являются черный, белый, серый, красный, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый, коричневый. В прошлом колоратив алый был основным
– это очень древнее непроизводное цветообозначение, однако в настоящее время
частота его употребления сократилась до минимума. Оранжевый, хоть и обозначает один из основных цветов, вряд ли можно считать основным колоративом,
поскольку это сравнительно недавнее заимствование из английского языка, да и
частота его употребления не столь велика. Голубой же, напротив, хоть и обозначает не основной, по нашему мнению, цвет, по всем признакам является основным колоративом.
Таким образом, мы видим, что понятия основных цветов и основных колоративов в частности, как, собственно, и понятия цвета и колоратива вообще отнюдь не тождественны и не всегда в достаточной мере соотносятся между собой.
Уточненные в данном исследовании дефиниции этих слов дают некоторую возможность для более глубокого понимания соответствующих понятий, что, в свою
очередь, может привести к унификации и более однозначному толкованию и
употреблению слов «цвет» и «цветообозначение». Выделенные нами критерии
отнесения цветов и колоративов к основным, надо думать, базируются на самых
общих и достаточно универсальных принципах и могут быть применены, как нам
кажется, для анализа системы цветообозначений в любом языке.
Библиографические ссылки
1.
2.
3.
4.
5.
Берлин Б. Основные цвета: Их универсальность и видоизменения / Б. Берлин, П. Кей.
– М. : Знание, 1969. – 169 с.
Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. акад. А. М. Прохоров ; 2-е изд.,
перераб. и доп. – М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. – 1456 с.
Волков В. В. Деадъективное словообразование в русском языке / В. В. Волков ; науч.
ред. д. ф. н., проф. И. Г. Милославский. – Ужгород, 1993. – 296 с.
Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику = An Introduction to Descriptive
Linguistics / Г. Глисон; [пер. с англ Е. С. Кубряковой и В. П. Мурат]; [ред.
В. А. Звегинцева]. – М. : Изд-во иностранной литературы, 1959. – 486 с.
Москович В. А. Система цветообозначений в современном английском языке /
В. А. Москович // Вопросы языкознания. – 1960. – № 6. – С. 83–87.
6.
Ньютон И. Лекции по оптике / И. Ньютон; пер., коммент. и ред. С. И. Вавилова. –
М. : Изд. АН СССР, 1946. – 298 с.
7. Фрумкина Р. М. Об отношениях между методами и объектами изучения в современной семантике (в связи с изучением семантики цветообозначения) // Семиотика и информатика. – М. : ВИНИТИ, 1979. – Вып. 11. – С. 149–174.
8. Berlin В. Basic Color Terms Text / В. Berlin, P. Kay. – Berkley and Los Angeles :
University of California Press, 1969. – 587 p.
9. 久島茂. 〈物〉と〈場所〉の対立 : 知覚語彙の意味体系 / 茂久島. — 京都 ：
くろしお出版, 2001. — 頁1-16 — (『国語国文』764号, 第67巻, 第4号).
10. 鈴木孝夫. 日本語と外国語 / 孝夫鈴木. 岩波 新書 (第101巻) — 東京 ： 岩波書店,
1990. — 242頁.
Надійшла до редколегії 17.02.12