И. К. РОГОЩЕНКОВ КАМО ГРЯДЕШИ? г. Петрозаводск
advertisement
И. К. РОГОЩЕНКОВ г. Петрозаводск КАМО ГРЯДЕШИ? (ЧЬЕ “ЕВАНГЕЛИЕ” В РОМАНЕ БУЛГАКОВА “МАСТЕР И МАРГАРИТА”?) …видех сатану яко молнию с небес спадша. …се сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу. Лк. 10:18, 31 …зрите, не ужасайтеся: подобает бо всем сим быти. Мф. 24:6 Ныне суд есть миру сему: ныне князь мира сего изгнан будет вон. Ин. 12:31 Не смущают ли вас “евангельские” главы романа М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита”, их едва ли не кощунственные отличия от признанных Церковью (например, у Иешуа был только один апостол, да и тот грубо искажал слово учителя; Иешуа просит Воланда, то есть Бог — сатану, устроить посмертный приют Мастеру и Маргарите, многое другое)? Их художественная яркость, историко-философская содержательность в сравнении с остальным текстом романа, их глубокая связанность с главными героями, опять-таки возвышающимися над массой сереньких и нравственно ущербных людишек, придает этим главам особое значение. Что же получается: самые важные и задушевные страницы — с явным поползновением на кощунство? Одно из изданий “Мастера и Маргариты” (М.: АСТ “Олимп”, 2001) рекламируется так: Это самый загадочный из романов за всю историю литературы ХХ в. Это — роман, который почти официально называют “Евангелие от Сатаны...” Итак, какие страницы “Мастера и Маргариты” надиктованы Силами Света? И какие — _______ * Рогощенков И. К., 2005 606 наоборот — писаны со “слов” Сил Тьмы? Пока что этого не знает никто. Прочитайте. Может, вы узнаете это первыми?.. Однако в послесловии к роману Елена Миллиор, хотя и оговаривается, что “и самое пристальное внимание и самое тщательное исследование не раскроет до самого дна глубину этого произведения”, тем не менее находит едва ли не окончательный смысл спора между Пилатом и бродячим философом Иешуа. Пилат прощен, но сам спор не разрешился согласием, потому, по Е. Миллиор, вступает в дело третья сила и обещает свободное и достойное разрешение: “Все будет правильно, — говорит Воланд, — на этом построен мир”. Вот так: Воланд — гарант блага в мире. В “Булгаковской энциклопедии” еще яснее и проще: автор “Мастера и Маргариты” целиком полагался на исследования Эрнеста Ренана, разделял его взгляды на жизнь Иисуса Христа. Любое направление хотело бы присвоить себе такого писателя, приспособить его творчество к своим целям. Тут-то и начинаются натяжки: умышленно или неумышленно опускают очевидный факт, что Булгаков работал в духовных традициях Гоголя и Достоевского. Оба они предостерегали от нарастающего в России господства материального над духовным. Гоголь “смеялся сквозь слезы”: плоть разрастается в человеке, и душе его становится тесно, поместиться ей негде, душа мертвеет, в ней заводится все низменное — приобретательство, скопидомство, себялюбие, формализм в вере. Консерватору уже хранить нечего, энергичному прогрессисту бороться не за что, стремиться не к чему... Достоевский исследовал последствия карамазовского жизнелюбия-сластолюбия: среди законных детей Карамазова попадаются те, кто не принимает мир Божий, а среди незаконных — смердяковы, превосходный материал для революций... Только имея в виду эти традиции, можно понять булгаковскую способность воплощать свои надмирные видения в реалистических и художественно совершенных образах. Понять, чье “евангелие” и зачем писатель включил его в роман. Действие дьявольских сил в мире Булгаков почувствовал и опознал в Гражданскую войну, результат опознания — роман “Белая Гвардия”. В благополучную пору действительность представляется обманчиво добропорядочной, 607 не таящей в недрах ничего темного и злого. Во время великих потрясений установившийся, казалось, прочно миропорядок раскалывается, обнажаются неведомые ранее таинственные глубины. В отдельных обломкахостровках старого быта, как у Турбиных, еще сохраняется завещанный родителями семейный лад, не отнимается и Божья благодать: горячо молится Елена перед иконой Божьей Матери — и совершается чудо: умирающий Алексей оживает. Бывает и так, что потрясенный открывшейся бездной зла человек возвращается в лоно Церкви — наркоман и богоборец, голубоглазый Русаков (говорящая фамилия у Булгакова — не надежда ли на возрождение народа нашего?). Чаще при разверзшейся бездне привычная действительность поражает новым обличьем: народ, который наши великие называли богоносцем, оборачивается древним ушкуйником, разбойником нераскаянным, выдвигающим себе в вожди то Петлюру, то еще хуже — возносит, не желая того, сатану-Троцкого с его предшественником Шполянским, провокатором и растлителем (“мерзости в нем, как в тысячелетнем дьяволе”, — пишет Булгаков), с его аггеламибольшевиками (черными служителями сатаны, в отличие от светлых ангелов Божьих). А тут сами священнослужители вновь распинают Христа: петлюровское войско встречают звоном колоколов (“словно сатана влез на колокольню”), молятся “о даровании победы и одоления революционному оружию народной украинской армии...” Заметим, что такие поступки “попов” при народе гораздо заметнее, чем мученическая кончина многих и многих православных епископов, священников и мирян вовсе без свидетелей или при малом их числе. Почему же на святой Руси наступило лихое время? Булгаков отвечает в традициях православной русской мысли, литературы. Удивительный сон Алексея Турбина в первой части “Белой гвардии”. Снится ему вахмистр Жилин, погибший вместе с эскадроном в 1916 году, и полковник Най-Турс, еще живой. Оба они — в раю. Жилин рассказал Турбину, как апостол Петр впустил туда весь эскадрон с обозами и бабами, горланящий песню “Дунька, Дунька, Дунька я! Дунька, ягодка моя...” Жилин и с самим Богом “разговаривал неоднократно”, узнал от Него, что “таких дураков, как наши попы, нету других на свете”, что приготовлено в раю помещение для большевиков, которые погибнут в предстоящих 608 боях на Перекопе... На вопрос Жилина: они же неверующие? — последовал ответ: Ну не верят... что ж поделаешь. Пущай. Ведь мне-то от этого ни жарко ни холодно. <...> Потому мне от вашей веры ни прибыли, ни убытку. Один верит, другой не верит, а поступки у вас у всех одинаковые: сейчас друг друга за глотку... все вы у меня, Жилин, одинаковые — в поле брани убиенные. Это, Жилин, понимать надо, не всякий это поймет. Жилин, богатый здравым смыслом, понял: в конце романа он явится во сне замерзающему красноармейцу и спасет от верной гибели. Булгаков передает религиозное сознание не Турбина, а Жилина, то есть народно-массовое, известное Турбину, может быть, принятое им сочувственно. Близко Булгакову раскрывает мировоззрение крестьян Сергей Есенин. Там и там Бог, апостолы — человекообразны, точнее — мужикообразны, поступают и рассуждают помужицки. А. С. Хомяков в записках по всемирной истории, указывая на человекообразие богов в верованиях древних греков, находит подобное в религиозных воззрениях славян-язычников, его тревожат могущие быть последствия: вдруг унаследовали характерное для язычников и славяне-христиане? К. Н. Леонтьев прямо, жестко выступает против “розового христианства” образованных слоев, предостерегает и от недостатка византизма, то есть слабой религиозной дисциплины в простом народе. В наше время, рассказывали мне знающие, в храмах предпочитают приобретать иконы так называемой новозаветной Троицы, сюжет которых пришел к нам с католического Запада, где изображение Отца и Сына человекообразно, а Святого Духа — реалистично (голубь). Символическое изображение Троицы по св. Андрею Рублеву (три ангела) вызывает недоумение: зачем нам предлагаете трех девушек? Булгакову, как видим, близки мысли и тревоги Хомякова, Леонтьева: трагедия России в измене самой себе, в утрате нравственно-религиозного духа, который освящал жизнь и быт, воспитывал согласие и единодушие в народе, самоотверженность ради высших целей — защиты Веры и Отечества. Теперь же — “Один верит, другой не верит, а поступки… у всех одинаковые”, недостойные. В смешении и уравнении веры и неверия, добра и зла Булгаков находил дьявольское наваждение. 609 В современной ему литературе Запада уже чувствовалось это наваждение. В семнадцатом веке, при Корнеле и Расине, верили в победу разума над себялюбивыми страстями, считали несовместимыми добро и зло, так как в них — противоположные сущности, субстанции. Даже носителями этих сущностей в драмах становились разные герои. Французская революция конца восемнадцатого века смешала и опрокинула нравственные установки: признававшееся добром стало злом и наоборот. Девятнадцатый век, разочаровавшись в разуме как в корнелевском классическом, так и в новом революционном, отдался исследованию человеческих страстей. Персонажи романов — не безупречные герои или черные злодеи, а обыкновенные люди, которые могут быть то добрыми, то злыми, хотя сущности добра и зла мыслятся как различные, противоположные. Начало двадцатого века продвинулось значительно дальше в смешении и уравнении добра и зла. Знамением времени стала новелла Франца Кафки “Превращение” (1912). Совершенно фантастическое происшествие — превращение человека в насекомое — изображено самым реальнейшим событием. Семья превращенца воспринимает случившееся как в высшей степени неприятное, но все же чисто бытовое. Это продолжается довольно долго в тепло-хладном быту семьи, пока ни с того ни с сего у превращенца любовь к отличаемой им его младшей сестре не сменяется озлоблением, а сочувствие, сострадание членов его семьи к нему не переходит — через страх — в ненависть. Причем доброе и злое исходит из одной сущности души, душа оказывается простой и цельной, нет даже следов борьбы противоположных начал, она поворачивается к ближнему, словно двуликий Янус, то одной — доброй, то другой — злой сторонами. Более того, фантастическое, иррациональное, точнее — инфернальное, адское утверждается господствующим в жизни, по своей прихоти навязывает миру, в его формах, свою жуткую логику. В наше время кафкианство составляет существенность не только культуры Запада и Америки. К великому сожалению, заполонило оно культуру России. Не даром же, к примеру, Е. Миллиор гарантом благополучия в мире видит Воланда. У Булгакова восприятие воплощенного в быт дьявольского совсем иное. “Белая гвардия” завершается веселым сном мальчика — Петьки Щеглова и картиной ночного неба: 610 …вся тяжелая синева, занавес Бога, облекающий мир, покрылась звездами. Похоже было, что в неизмеримой высоте за этим синим пологом у Царских врат служили всенощную. Кончается война. Завершился кошмарный сон эмиграции для генерала Хлудова — он возвращается на Родину: “Душа суда требует!” (“Бег”). Наступает мир. Все пройдет: страдания, муки, кровь, голод, мор... а вот звезды останутся... Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему? Почему смотрим в темную дьявольскую сторону и пренебрегаем звездной Божьей? Зачем, верим или не верим, а поступаем одинаково дурно? Сменивший Гражданскую войну гражданский мир не приносит покоя душе писателя: под видом преобразовательных — разрушительные силы действуют в обыденщине, обывательщине (“Дьяволиада”). Затем эти силы проникают в околонаучную среду. Профессор Персиков делает открытие, обещающее быстрые размножение и рост живых организмов, но до полного испытания не внедряет в производство. Некто по фамилии Рокк решил иначе: открытие пусть без промедления служит республике. Невежественный и оттого самоуверенный, не растративший энергии победителя, обретенной на Гражданской войне, он не хотел ждать милостей от природы, а по фронтовой привычке поспешил взять силой ее богатства. Результат — катастрофа с неисчислимыми жертвами (“Роковые яйца”). Наконец, силы, выдающие себя за созидательные, по сути разрушительные, овладевают наукой: гениальный хирург, профессор Преображенский, пародируя свою фамилию, возымел мечту преобразить жизнь человеческую, самого человека, используя достижения рациональной науки, и терпит сокрушительную и позорную неудачу... (“Собачье сердце”). После “Белой гвардии” и повестей “Дьяволиады” Булгаков посвящает большой роман исследованию силы, обещающей преображение и несущей разрушение жизни. Эту силу недостаточно показать извне, внешний ее облик, надо обязательно высветить изнутри ее существенность. Потому значительное место в новом романе занимает исповедание веры самого Воланда, духа зла, — “Евангелие от Воланда” или “Евангелие от дьявола” (названия глав ранних редакций), варианты названий романа соответствующие: “Черный 611 маг”, “Князь тьмы”. Многое из ранних редакций издано с комментариями В. И. Лосева. Сын профессора богословия, сам верующий, по воспоминаниям близких ему людей, Булгаков хорошо знал и понимал христианское учение о двух природах Иисуса Христа — Божеской и человеческой, сопряженных в одной личности Богочеловека. Не всякому взору доступна Божеская природа. Так, ученые фарисеи видели в нем только человека смертного. Апостол Павел засвидетельствовал, что христиане понимают Христа не как язычники: “аще и разумехом по плоти Христа, но ныне к тому не разумеем” по плоти, а по духу, ибо христиане “нова тварь” (2 Кор. 5:16—17). Христиане отказываются от своей плотской воли и плотского мудрования, предаются воле и премудрости Божьей. “Бог гордым противится и живет только в смиренном сердце”, — выражает общую мысль верующих афонский старец Силуан. Сатана не может восприять божественную природу Иисуса Христа, ибо отвергает Бога и отвержен Богом, “сего миря князь” (Ин. 14:30), мира, который “весь во зле лежит” (1 Ин. 5:19). Князю тьмы доступна одна человеческая природа Христа, да и то не по правде: сатанинская гордость застилает взор, искажает даже малую правду1. Булгаков точен в исполнении своего замысла — показать дьявольское изнутри. Самый убедительный штрих в романе, как бы автограф сатаны на его “евангелии”, это — внушение Воланда своему окружению, что Иешуа просит его (Бог — сатану!) освободить Пилата и наделить покоем Мастера. Воистину гордость сатанинская! В Евангелии от Иоанна (14:30) читаем: “…грядет бо сего мира князь и во Мне не имет ничесоже” (слова Христа). Потому князь тьмы, по словам свт. Филарета Дроздова (“Слово в Великий пяток”, 1812), хочет убедить народы “устами своих единомышленников”, “Яко человек сей грешен есть” (Ин. 9:24). Так и у Булгакова. Воланд не захотел и не мог увидеть в Иешуа божественного, но не нашел ничего греховного в человеке, ему осталось лишь клеветать, проявить еще одну черту сатанизма. Клеветой пропитаны все рассказы Воланда из евангельской истории. _______ 1 Иешуа — сокращенное из Иегошуа и значит «помощь Иеговы» или «Спаситель»; греческая форма еврейского слова «Иешуа» — Иисус (Библейская энциклопедия. Труд и издание архимандрита Никифора. М., 1891. С. 338. Репр. изд. М., 1991). 612 О лжи из гордости говорилось: якобы Сам Бог просит сатану дать покой Мастеру... Воланд поведал, что у Спасителя не было ни двенадцати, ни семидесяти учеников-апостолов, а ходил за Ним, не считая праздных зевак, сборщик податей — грубый и бестолковый, записанное им “представляет собою несвязную цепь каких-то изречений, каких-то дат, хозяйственных заметок и поэтических отрывков” (глава 2). Левий Матвей во время казни голгофской проклинает “бога разбойников” (глава 16) — намек Воланда на Христа, обещавшего рай раскаявшемуся разбойнику, видимо, выражающий ненависть к божественному милосердию. Иешуа, по Воланду, говорит: …всякая власть является насилием над людьми и что наступит время, когда не будет власти ни кесарей, ни какойлибо иной власти (глава 2). “Наступит время” — означало наступление вожделенного безвластия еще на земле, когда мировая история не закончится. Такое учение можно найти в коммунистической доктрине, у либералов, демократов, вплоть до анархистов и сектантов. Христианский взгляд на власть и государство другой: нет власти аще не от Бога, воздадите кесарево кесарю, а Божье Богу. В Евангелии от Матфея (26:61) по наущению сатаны лжесвидетели клеветали на Иисуса Христа: “сей рече: могу разорити церковь Божию и треми денми создати ю”. На самом деле “Он же глаголаше о церкви тела Своего” (Ин. 2:21). Лукавый Воланд вкладывает в уста Иисуса следующее: Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины (глава 26). Во-первых, Новый Завет восполняет, а не отрицает Ветхий Завет — “храм старой веры”. Во-вторых, замена веры — истиной (не от Бога) — это чистейший рационализм, ведущий к безбожию, ничего общего не имеющий с христианством. А увлекательная детективная история об убийстве Иуды по негласному повелению Пилата, тоже противоречащая Евангелию? Рассказана для смягчения вины “малодушных человекоугодников истиною Божиею жертвующих буйству человеческому” (свт. Филарет Дроздов. “Слово в Великий пяток”, 1812). 613 Определение Воланда в эпиграфе к “Мастеру и Маргарите”: “…часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо” (Гете. “Фауст”). Так ли это на самом деле — в романе? На первый взгляд, он наказует “буйство человеческое”. Разной степени тяжести, зато в равной степени изощренным наказаниям подверглись люди нечистые на руку — мелкие приобретатели, пустые прожигатели жизни, небокоптители разного рода: администрация варьете вплоть до буфетчика, дядя Берлиоза, председатель жилтоварищества Никанор Иванович, оклеветавший Мастера застройщик Алоизий Могарыч и многие другие. Кто не признал существования сатаны — пострадал много: Берлиоз, конферансье Бенгальский, буфетчик из варьете, некстати перекрестившийся, поэт Иван Бездомный. Что-то смекнувшие и принявшие веления странных посетителей Москвы, как дядя Берлиоза, отделались легким испугом. Не пострадали совсем те, кто, хотя бы на время для достижения своих целей, душевные устремления согласил с волею Воланда, — Маргарита, чтобы найти Мастера. Тут вовсе не наказание зла, а месть тем, кто отверг существование и власть дьявола, нравственные качества наказанных — отнюдь не главное. Эти соображения помогут разрешить недоумение, неизбежно возникающее у внимательного читателя и исследователя творчества Булгакова. В “Белой гвардии” большевики, красное воинство — аггелы, служители сатаны, а в “Мастере и Маргарите” свита Воланда борется с большевиками, поджигает их столицу. Так перемениться взгляды писателя не могли. Тогда цензурные соображения? Тоже нет. Булгаков показал тайну исполнителей сатанинского замысла. От успехов у них закружились головы, они настолько вознеслись, что решили делать дело сатаны без самого сатаны. За это поплатились — в романе. И в жизни: власть коммунистов в России без надмирного идеального оправдания не устояла на материалистической основе. Казавшаяся нерушимой — рухнула сразу и навсегда. Может быть, Булгаков предполагал подобный исход? Однако заветы Воланда живы, воплотились в разрушительные начинания либералов и демократов. В романе сатана оставил Москву, а “тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город” — Москву и всю Россию в наше время. Что значит “Великий бал у сатаны”? Никого не обделяют вниманием хозяева бала. Приглашены, естественно, только безбожники. Кто-нибудь из свиты Воланда им — бывшим убийцам, предателям, грабителям, отравителям, кровосмесителям, 614 развратникам, содержателям публичных домов, совратителям, растлителям тел и душ — возглашает: “Я восхищен!” Недостойные человека дела исполнены по наущению дьявольскому. Бал — награда, признание заслуг во зле? Утешение, хотя бы ведущее к погибели души? В царстве тьмы нет милосердия. Хладнопренебрежительно-презрительное снисхождение. И только. Наказание зла злом — только его удвоение, а не исправление. Воланд зло в мире считает необходимым и вечным, потому снисходителен к недобрым. Бесконечное соседство зла с добром, дьявола с Богом — наиболее рационально-совершенный принцип Вселенной: “Все будет правильно, на этом построен мир”. Потому раб зла и раб добра — одинаково рабы, лукавит Воланд в споре с Левием Матвеем (глава 29). А еще он, “дух зла и повелитель теней”, утверждает: жизнь без него невозможна: …что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Очередной софизм: жизнь в существе и тень, отбрасываемая существом, разве субстанционально едины? Булгаков сознательно, строго и последовательно противополагает на протяжении всего романа псевдофилософию “евангелия от дьявола” подразумеваемому истинному Евангелию. Высказать мыслимое, подразумеваемое — общественная обстановка не позволяла. Теперь можно сделать это за писателя. Процитируем апостола и евангелиста Иоанна Богослова: “Бог любы есть” (1 Ин. 4:8). Бог возлюби мир и Сына Своего единственного дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный (Ин. 3:16). Заповедь Христа: …да любите друг друга, якоже возлюбих вы. Больше сия любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15:12—13). Мир совершенной любви, побеждающей зло претворением его в добро, противополагает Булгаков царству тьмы. 615 Здесь нельзя помыслить о зле, ибо, — пишет св. прав. Иоанн Кронштадский, — даже “мыслить какое бы ни было зло есть дьявольское дело: дьявол в человеке и с человеком мыслит его”. Недаром сказано: “мир во зле лежит” (1 Ин. 5:19). Цивилизованное человечество избрало путь братоубийцы Каина. В Библии (Быт. 4:17—22) о его потомках говорится: Енох “бе зиждяй град...” Иовил “бяше отец живущих в селениях скотоптателей...” Иувал “бяше показавый певницу и гусли...” Фовел “бяше млатобиец ковач меди и железа”. Материальная культура человечества начиналась потомками братоубийцы, продолжается братоубийственными войнами и революциями. Об этой трагедии человечества писал современник Булгакова Максимилиан Волошин (“Путями Каина”): Строитель городов — построил первый тюрьмы; Ковач металлов — Сковал он первый плуг, топор и нож... ………………………………………….. Так стал он предком всех убийц, Преступников, пророков — зачинатель Ремесл, искусств, наук и ересей. ………………………………………….. Когда из пламени народных мятежей Взвивается кровавый стяг с девизом: “Свобода, братство, равенство иль смерть” — Его древко зажато в кулаке Твоем, первоубийца Каин. Такими, согрешившими каиновым грехом, видит Булгаков Москву и москвичей. Даже лучшие из них в сатанинской гордости Воланда находят высоту и мощь интеллекта и воли, свободу творчества жизни, в лукавых его софизмах — мудрость. В сатанинской клевете — настоящую правду, высший последовательнейший реализм, глубокое проникновение в историю, открытия в области человеческой психики и общественного бытия. Сатанинскую хладно-презрительную снисходительность к разгулу низменных страстей называют гуманизмом. С таким умственно-нравственным багажом невозможно стать выше “евангелия от сатаны”. Вот и Мастер, услышав в точной передаче Ивана Бездомного рассказ Воланда, “молитвенно сложил руки и прошептал: «О, как я угадал! О, как я все угадал!»” (глава 13). Писатель наделил героя своими страданиями, но не творческими прозрениями. 616 Булгаков запечатлел величайшую духовную трагедию послереволюционной России, подготовленную либералбезбожниками до революции. Умнейших, образованнейших и талантливейших, недовольных наличной действительностью увлекло рационалистически-сатанинское понимание мира, сущности бытия, Божеского и человеческого в нем. Страстно желая преобразить жизнь, они выбрали ложный путь — разрушительный. Булгаков написал новую поэму о них — “мертвых душах” и “бесах”, поднявшись до своих учителей — Гоголя и Достоевского в способности воплощать надмирные видения в совершенные и реальнейшие по форме образы. А жертва Христа во спасение человечества? Жертва открыла перед ним новые возможности. Она совершена, чтобы не насиловать свободную волю человека: каждый теперь видит свет креста Христова умственными очами, может поверить в его спасительную силу, идти к спасению путем крестным. По слабости человеческой и кознях дьявольских живая горячая вера охладевает сомнением или окостеневает до обрядоверия. Для возгревания ее люди нуждаются в помощи Божьей, она приходит в изменении, нарушении привычно текущей жизни. Оттого человеческая история изобилует необычным и невиданным. Сюда относятся чудеса, сотворенные Богом и его святыми. Религиозные движения, цель которых не реформирование и обновление Церкви, а более полное раскрытие в вероучении тех сторон, что были как бы в тени, а теперь востребованы изменяющейся действительностью. Наконец, даже ереси, вызывающие мощное умственное и нравственное напряжение в борьбе с ними. Накануне гибели исторической России в начале двадцатого века нам ниспослан Провидением почин русских православных монахов на Святой Горе Афон, долженствующий оживить и укрепить нашу веру. Это почти забытое ныне движение имяславцев (1910—1913). Они стряхнули пыль с древних хартий и возродили почитание Имени Божьего наряду со св. Иконами и св. Крестом. Для верующего в Имени Божьем, как в нерукотворном образе, говорили они, Сам Бог. Через принятие в ум и сердце Имени Иисуса Христа благодать Божья нисходит в человека, готовит его к обожанию. Имяславие могло принести духовное оздоровление, испытанное веками духовное средство для борьбы с богоборческими доктринами и материальными соблазнами. 617 И что же? Движение имяславцев подавили воинской силой, учение осудил Синод. Вспоминаю о собственном ощущении, — писал митрополит Вениамин (Федченков), — когда было осуждено учение так называемых “имябожников”. Это было летом (вероятно 1913 г.). Я проживал на родине. И, не разбираясь еще в данном вопросе с богословской точки зрения, я, однако, ощутил такой острый духовный удар, будто от меня потребовали отречения от Православия2. Богословские исследования укрепили владыку в его мнении. Архиепископ Никон (Рождественский) — знаменитый иерарх тех времен, замечательный публицист, воинствующий защитник Православия, наоборот, один из самых ярых противников имяславия, вдохновитель его разгрома. Два православных иерарха с противоположными оценками одного явления — чрезвычайно важного для Православия. Кто прав? Как вообще сохранять православному человеку его веру, а Церкви — вероучение? Думаю, не иначе, как следуя призыву апостола Павла: “Духа не угашайте” (1 Сол. 5:19). Когда же Дух угашают, приходит и господствует князь тьмы. Максимилиан Волошин в жизни более, чем в творчестве, исполнил одну из важнейших заповедей Иисуса Христа — о любви к врагам. Врагами его были как “левые”, так и “правые”, за тех и других он молился. “Без исполнения этой заповеди нельзя познать Бога”, — писал старец Силуан (Афонский). Стало быть, и слово поэта должно для нас иметь особый вес. Реставрация иконы Владимирской Божьей Матери предвозвестило Волошину возрождение России: Из-под риз и набожной коросты Ты явила подлинный свой лик. Светлый лик Премудрости-Софии, Заскорузлый в скаредной Москве, А в грядущем — Лик самой России — Вопреки наветам и молве. (“Владимирская Богоматерь”, 1929) В нашей сегодняшней жизни нельзя уповать на скорое исполнение ожиданий Волошина. Но живые родники пробиваются сквозь отложения безвременья. Наш Спаситель _______ Забытые страницы русского имяславия: Сборник документов и публикаций. М.: “Паломник”, 2001. 2 618 и Святая Его Матерь послали в Русскую землю великого православного русского поэта, вернувшего Православию — поэзию, а поэзии — Православие. Это иеромонах Роман (Матюшин). Он неустанно твердит нам о возможности возрождения, предлагает испытанный многими Святыми путь к истинному Евангелию, к Богу, путь глубокого смирения и покаяния. В чем нам каяться? О, во многом: в оставлении Бога, в разрушении исторической России, в грехе отчаяния, который ведет нас к еще большим бедам и утратам. Среди покаянных церковных молитв есть такая: Чертог Твой вижу, Спасе мой, украшенный и одежды не имам, да вниду в онь: просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя. Как всегда, отец Роман не перелагает священные тексты, не подражает им — он живет покаянной молитвой и эту свою молитвенную жизнь передает в стихах: И за что мне сие? Не казни Милосердием, Боже! Чашей Милости верных до смерти сынов обогрей. Заглянул невпопад на огонь, как случайный прохожий, И в небрачной одежде неловко стою у дверей. Ах, какие дороги-пути перевыстрадал за день! Диво то, что дошел, хоть и места небитого нет. Что не спросишь меня, почему я не в брачном наряде? Видно знаешь, что мне просто нечего молвить в ответ. Все Твое растерял. Что теперь призывать оправданья? От сиянья венцов и от белых одежд, как слепой. Онемел мой язык, сотрясают утробу рыданья В благодарность за Радость — Блаженство сидящих с Тобой3. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать богообщения, собеседничества — лицом к Лицу говорить с Собой. Такое даровано святым, как св. праведный Иоанн (Кронштадский), а из поэтов — немногим, вот отцу Роману... Найдем в себе разум и волю к глубокому смирению и покаянию — возродим свои души и свою Родину. Старец Силуан обнадеживает: “И ныне возможно вернуть себе рай покаянием”. Тогда “тьма, пришедшая с запада” (Булгаков), не поглотит то немногое живое, что еще осталось от исторической России. Так куда идем: к Евангелию истинному или к ложному мудрованию сатанинскому? _______ 3 Из книги “Русский куколь” (Минск: Изд-во Белорусского эзархата, 2002).
