О ВОЗНИКНОВЕНИИ УТОПИИ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ СОЗНАНИИ

70
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 12 (21), 2015 | ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
О ВОЗНИКНОВЕНИИ УТОПИИ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ СОЗНАНИИ И ОБ
УТОПИИ МАРКСИЗМА И РЕЛИГИИ
Карпеев Энгель Петрович
канд. техн. наук, ст. научн. сотр. Санкт-Петербургскго
филиала Института истории естествознания и техники РАН
Аннотация
В статье на основе добавлений к опубликованному материалу и современных сведений делается попытка
показать происхождение утопического типа сознания человека, и расширить то, что ныне понимается под
термином «утопия».
Abstract
On the basis of analysis of various studies of Utopia and most recent publications, the author has attempted to
show the origins of Utopian type of human consciousness and expand current understanding of the term "Utopia".
Ключевые слова: утопия, сознание, мифология, религия, марксизм, народонаселение.
Keywopds: utopia, consciousness , mythology, religion, Marxism, population.
Введение
Интерес к утопии в нашей стране возрос со времени неудачи социально-экономического эксперимента, поставленного в России по марксистско-ленинскому рецепту. В научной литературе были сделаны
серьезные попытки понять причины распространенности и живучести утопических идей. В статьях Е. Чертковой «Утопия, как тип сознания» [1] и П. Гайденко
«Христианство и утопическое сознание» [2] эти свойства утопий авторы обосновывали наличием у людей
особого типа сознания. (К сожалению, авторы не дали
определения понятия «тип сознания», они только описали его внешние проявления. В первом отечественном учебнике по религиоведению [3] его редактор И.
Н. Яблоков в разделе «Основы религиоведения» описывает религиозный тип сознания, кстати очень близкий
утопическому. Несомненно, существуют и другие
типы сознания, но мне не удалось найти работы, посвященной типологизации сознания.)
Работы упомянутых выше двух ученых дополняют друг друга, но мне показалось нужным добавить
к ним еще и то, о чем в их статьях не шла речь вообще,
и то, чему они уделили непомерно малое внимание. Я
имею в виду, во-первых, историко-эволюционные
предпосылки возникновения утопии в сознании человека, а во-вторых, те фундаментальные признаки марксизма и религии, которые позволяют отнести их к утопии. Задача настоящей статьи заключается в попытке
восполнить эти пробелы.
О возникновении утопического сознания
В одном из философски настроенных стихотворений И. Бродский настойчиво, как заклинание, многократно повторяет, что «лучше поклоняться данности», как бы напоминая, что лучше основывать свои
рассуждения на проверенных сведениях. Я давно придерживаюсь такого же принципа, поэтому вначале постараюсь сформулировать те «данности», которые лягут в основу этой статьи.
К первой из них я отношу основную «трагедию»
человеческого бытия – необходимость с большим трудом добывать себе пищу и защищать себя от врагов
(хищных животных и людей из соседних племен) и от
непогоды. В этой борьбе человек использовал инстинкт, полученный от его самых отдаленных предков,
– инстинкт самосохранения. Напомню, что инстинктом называют врожденную способность совершать целесообразные действия по непосредственному, безотчетному побуждению.
У них, этих предков, эволюционно формировались такие части организма, как глаза, уши и нос,
чтобы отличать съедобные предметы от несъедобных,
а также обеспечивать быструю реакцию на появление
другого более сильного хищника, для которого само
это животное могло стать пищей. Выживали те индивиды, у которых затрачивалось меньше времени на реакцию (бежать, слиться с природным фоном или приготовиться к активной защите). Позволю себе высказать предположение, что именно это обстоятельство
стало вырабатывать у животных воображение: враг в
его глазах был страшнее, чем выглядел на самом деле,
а это убыстряло реакцию. В результате потомок этих
животных в эволюционной цепи – древний человек, –
начиная мыслить и создавать мифы, не видел никакой
грани между его представлениями о реальности и самой реальностью, а закрепившийся в его мозгу образ
реальных вещей, событий и людей был для него способом мышления (образное мышление). При этом мироощущение древних людей в творимых ими мифах
представлялось неразделимым целым человека и природы, и понятно, что этим мифам был свойственен антропоцентризм.
Что же касается «соседних племен», то известный палеопсихолог Б. Ф. Поршнев [4] объяснял
вражду небольших первоначальных человеческих объединений тем, что каждое из них считало себя людьми,
а всех остальных – нелюдями. Такое явление наблюдал
Н. Н. Миклухо-Маклай во время пребывания в Новой
Гвинее, впрочем, и у нас в стране враждовали соседние
деревни, а в пору моего детства в Москве дети соседнего дома были врагами нашего, а мы их.
Второй «данностью» для нашей темы служит
предельное разнообразие физиологии и психики людей. Современная генетика утверждает, что в мире нет
ни единого случая повторения одного индивида другим (исключая случаи возможного клонирования человека). Даже однояйцовые близнецы отличаются один
от другого, и это различие в первую очередь видит их
мать и никогда их не путает.
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 12 (21), 2015 | ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
Такое разнообразие проявляется в неравенстве
людей – активных и пассивных, умных и глупых, физически сильных и слабых, добродушных и злобных и
т. д. и т. п.
И, наконец, третье: сейчас нет никаких сомнений, что мы живем на маленькой планете, находящейся на периферии нашей галактики, в огромной постоянно меняющейся в своих составляющих и в своих
размерах Вселенной.
Попробую теперь, основываясь на указанных
«данностях», сделать нужные для нашей темы выводы.
Инстинкт самосохранения лежит в основе борьбы за
выживание. Он, в частности, проявляется и в том, что
индивиды объединяются: у животных – в стада, а у человека – в сообщества, где его члены оказываются более защищенными, а потому и более жизнеспособными.
В человеческом коллективе объединены совершенно разные люди, и в зависимости от свойств его
членов происходит распределение (и перераспределение социальных ролей). Появляется его руководитель
– вначале это вождь племени, затем воины, охраняющие коллектив от нападений других племен и сообществ людей, и т. д.
В работе «О происхождении семьи, частной
собственности и государства» Ф. Энгелььс заметил,
что исторически активные люди образуют «все господствующие классы» («У всех исторически активных, то
есть у всех господствующих классов…»).
Опуская массу соображений, можно сказать, что
в ходе истории неактивные люди неизбежно становились порабощенным классом, испытывающим все последствия экономической деятельности господствующей части человеческих сообществ. Условия жизни
порабощенных людей были столь тяжкими, что порождали в их воображении мечту о лучших условиях существования. В обыденном сознании возникали сказки
о скатерти-самобранке или о щуке, которая «по щучьему велению» делает все, что я хочу. В более образованной части сообщества находились мыслители, которые полагали, что исторически сложившаяся социальная система несет ответственность за все неустройства жизни, и создавали в своем богатом воображении
иное социальное устройство общества, в котором, по
их мнению, были бы устранены все пороки существующего.
Первым автором такой идеи был Платон, изложивший свои мысли в диалоге «Государство» (360 г.
до н.э.) Примечательно, что он и все его последователи, включая и Маркса, основное зло видели в частной собственности! А ведь и верно: в начале исторического процесса представители активной части человеческого сообщества, пользуясь властью, накапливали
(вожди) или захватывали имущество соседних племен
(воины) и получали тем самым еще и экономическую
власть!
Другое зло существовавших социальных систем
почти все утописты, начиная с Платона, видели в неравенстве людей. Поэтому в предлагаемом ими государстве считали необходимым принудительно создавать
родительские пары, которые рождали бы равных по
своим способностям и устремлениям людей. Вот этот
поход против природы явно не мог осуществиться, и в
71
этом я вижу главный признак утопичности всех этих
мысленных построений.
Об утопичности марксизма
Особое значение в развитии социальных утопий сыграл английский философ Томас Мор. В 1516
году вышел в свет его труд с названием: «Золотая
книга, столь же полезная, как и забавная, о наилучшем
устройстве государства и о новом острове Утопии»
(«утопия» в переводе с греческого – «место, которого
нет», или место, в котором все благостно). Мор ввел в
употребление слово «утопия», и первый сделал попытку приноровить коммунизм к вновь возникающему
капиталистическому обществу, и первый в мире выдвинул основной принцип коммунизма, который позднее вошел в теорию научного коммунизма Карла
Маркса: «от каждого – по способностям, каждому – по
потребностям».
Маркс понимал, что никакими, тем более принудительными, мерами сделать всех равными по талантливости и нравственности людей невозможно, а
только такие люди и нужны, чтобы честно работать по
способности и потреблять без злоупотреблений. В
1875 году в «Критике Готской программы» он писал:
«На высшей фазе коммунистического общества, после
того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с
этим противоположность умственного и физического
труда; когда труд перестанет быть только средством
для жизни, а станет сам первой потребностью жизни;
когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы, и все источники общественного богатства польются полным потоком,
лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий
горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям» (курсив мой. – Э. К.).
Стоит заметить, что стремление основоположников к всеобщему равенству отчетливо проявилось в
предисловии ко второму русскому изданию «Манифеста коммунистической партии», в котором авторы пришли к такому выводу: «Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, так
что обе они дополнят друг друга, то современная русская общинная собственность на землю может явиться
исходным пунктом коммунистического развития»
(курсив мой. – Э. К.). Все, кто знаком с организацией и
функционированием «русской общинной собственности», знают, какой консервативной была русская сельская община! Непонятно только, почему «исходным
пунктом коммунистического развития» не был избран
первобытный коммунизм?
Формирующийся в России после 1917 года социально-экономический строй, основанный на идеях
марксизма, задолго до завершения этого «эксперимента» некоторыми социологами, живущими в западноевропейских странах, был воспринят как попытка
осуществить утопическую идею. Насколько мне известно, первым среди них был русский эмигрант, ученый богослов Г. В. Флоровский. В русскоязычном
журнале «Путь» (1937. № 4) он опубликовал большую
статью «Метафизические предпосылки утопизм» [5], в
которой в завуалированном виде обвинил социальную
идею, которую пытались осуществить в Советской
72
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 12 (21), 2015 | ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
России, утопичной. Серьезным аргументом Флоровского было утверждение, что с созданием коммунизма,
то есть идеального человеческого общества, его дальнейшее развитие станет невозможным, история человечества закончится!
Но сейчас, когда население Земли убыстренно
возрастает, а ее жизнеподдерживающие ресурсы заметно подходят к концу, стало абсолютно ясным, что
коммунизм утопичен, поскольку для этого населения
не хватит никаких ресурсов. Понятно поэтому, что нет
возможности обеспечить ситуацию, когда «все источники общественного богатства польются полным потоком»,
То, что было простительно Томасу Мору, не
оправдывает основоположников, которые не могли не
знать широко обсуждавшийся в то время «закон народонаселения» Томаса Мальтуса и не сделали из него
никаких выводов
Об утопизме религии
П. П. Гайденко, серьезный ученый, вероятно от
безысходности, нашла спасение в религии. В конце
своей статьи она писала: «Если эта попытка указать
симптомы и корни утопического сознания хотя бы в
какой-то мере удалась, то вывод напрашивается сам
собой: противоядием от утопизма может быть лишь
христианская вера (курсив мой. – Э. К.). Ибо именно
отцы церкви учили, что построить царство Божие на
земле невозможно; что полное искоренение зла предполагает конец этого мира и не под силу одному только
человечеству; что источник зла в мире – не Бог и не
Его творение, а сам человек со свободной волей; и,
наконец, что мир, будучи творением благого Бога, в
силу этого – благ, а потому зло – в том числе и человеческая греховная гордыня – не в состоянии его разрушить: то, что создано бесконечной силой, не может до
конца истребить и до конца исказить сила конечная,
хотя, увы, она в состоянии многократно умножить зло
и страдание в этом мире» [6]/
П. Гайденко, посвятившей часть своих исследований изучению апологетики и хилиазма, не хочется
возражать, однако искать в христианстве «противоядие от утопизма» по крайней мере нелогично. Известно, что первым этапом мышления была мифология. Обладая развитым воображением, древние люди
создавали мифы (сказания, предания), в которых выражали свое мироощущение. Процесс возникновения религии до сих пор не решен, но можно обоснованно
утверждать, что религия возникла в недрах мифологии. Действительно, специалисты, занимающиеся изучением мифов, установили, что в них имеется ряд сюжетов, которые вошли в состав вероучений. «Успехи в
изучении истории стран и народов Древнего Востока
от Месопотамии до Древнего Египта предоставили
огромный по объему и разнообразию материал для
определения источников формирования библейских
сказаний (курсив мой. – Э. К.). Оказалось, что эти источники восходят к древнейшим преданиям шумеров,
египтян и других народов региона» [7].
Древние евреи в момент появления на исторической арене (приблизительно во II в. до. н. э.) придерживались мифологического многобожия, и они первыми создали свою религию единого Бога. Мне только
в книге Сайруса Г. Гордона удалось обнаружить, что,
по мнению автора, единобожие ввел второй царь, после царя Давида, – царь Иоссия, запретивший отправление всех иных культов, кроме культа Яхве [8]. Автор
не сделал ссылки на источник, а мои поиски не дали
никаких результатов, но это утверждение похоже на
истину. Практически так же поступил князь Владимир
(по тому же мотиву – объединение народа), когда вводил христианство на Руси.
Религия единобожия, естественно, отразила
представления о мире людей того времени: мир был
создан Богом, «творцом неба и земли, видимых же всех
и невидимых». Этот мир был невелик, и Бог «занимался» делами созданных им людей, которых он же
наделил свободой воли.
Представления религии единобожия были зафиксированы в «устной Торе», а с созданием в Финикии фонетической азбуки (XIII в. до н. э.) – в «письменной Торе», и вошли в христианское вероучение в виде
Ветхого Завета. Его, как известно, апостол Павел вместе с Новым Заветом назвал богодохновенными.
Интересно отметить, что в Новый Завет включено утопическое «тысячелетнее царство Божие на
Земле» (хилиазм), созданное воображением (Откровением) Иоанна Богослова, которое молчаливо не признают обе христианские церкви.
Обратимся теперь к нашей третьей «данности».
На нынешней ступени развития астрономической
науки даже дети знают, что в действительности мы
обитаем на малой планете, находящейся на краю
нашей галактики. Научное сообщество признает, что
Вселенная состоит из огромного числа галактик, находящихся в различных стадиях своих изменений. Да и
сама Вселенная расширяется после Большого взрыва
до все больших размеров. И Богу в такой Вселенной, и
существованию какого-то сверхъестественного пространства, в котором могут обитать бесплотные живые
существа, просто нет места.
22 ноября 1951 года Папа Римский Пий XII объявил, что теория Большого взрыва не противоречит католическим представлениям о создании мира. В православии также существует положительное отношение к
этой теории. Протестантские христианские конфессии
также приветствовали теорию Большого взрыва, как
поддерживающую историческую интерпретацию учения о творении. Все это не что иное, как попытки вывести Бога за пределы Вселенной и приписать Ему совершение Большого взрыва, но тогда участие Бога в
делах насельников крохотной планеты Земля становится просто немыслимым. Ведь от момента Большого
взрыва до появления людей на земле прошло около 15
миллиардов лет!
Всего описанного выше достаточно, чтобы увидеть нелогичность вывода о том, что религия, рожденная в человеческом мозгу, может спасти от порожденной деятельностью мозга утопии. В свете сказанного
становится также ясным, что религия является «местом, которого нет».
О живучести религии
Септимий Тертуллиан еще на рубеже II и III веков н. э. в Священном Писании, которое, он считал,
надо воспринимать буквально, заметил ряд абсурдных
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 12 (21), 2015 | ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
моментов, но это не поколебало его веры. Его изощренный ум нашел выход их этой ситуации в том, что
кажущийся абсурд является неподвластной человеческому уму тайной. С тех пор и поныне все, что в христианском вероучении вызывает недоумение, относят
к «великой тайне». И этого вполне достаточно для верующего человека, и он вслед за Тертуллианом верит,
хотя это может выглядеть абсурдно. Такова первая
причина живучести христианской религии, но она относится к думающим людям. Что же касается основной
группы истинно верующих, то есть обладающих религиозным сознанием, то для них религия это утешение
в общении (правда, одностороннем) с Богом, надежда
на личное лучшее будущее (после смерти) и затем на
бессмертие, появление смысла жизни, заключающегося в том, чтобы заслужить это будущее, и, наконец,
ощущение принадлежности к единоверцам, включенности в сообщество своей Церкви. Особенно важна религия больным и умирающим людям, которым внушаемая ею надежда облегчает страдания и мирит с уходом из этой жизни.
Все приведенные выше суждения относятся к
христианской религии, которая в отличие от любых
иных сыграла громадную роль в становлении мировой
цивилизации [9].
Нельзя отрицать, что к перечисленным, можно
добавить и другие факторы (скажем, социального характера), но основной вывод о живучести религии от
этого не изменится.
Об еще одной причине возникновения утопий
Б. Ф. Егоров в своей книге [10] понимал утопию
«как мечту об идеальной жизни в любых масштабах и
объемах» (курсив автора). Выше я упоминал об угрозе
существованию человечества от перенаселенности
Земли и истощения ее ресурсов. Это обстоятельство
ставит перед человечеством новую задачу – принять
меры для хотя бы заметной отсрочки этого «апокалипсиса». Первый вариант предложил Н. С. Печуркин [11],
73
назвав XXI век веком солидарности – солидарности
всего человеческого сообщества в достижении этой
цели. Другими словами, все это сообщество должно
пред лицом такой угрозы выработать меры и без какихлибо разногласий ввести в жизнь повсеместно.
Борьба с опасностью воплощения целей (страшнее и опаснее фашистских) ИГИЛа показла, что даже и
в этом случае не удается солидаризироваться, что уж
говорить о несколько более далекой опасности. Получить солидарность всего человечества – уже утопия, но
утопия, существенно отличающаяся от мечты о лучшей жизни еще и тем, что в ней нет идеала.
Источники и литература
1. См.:ecscjcman.yaeruldata735/784/11217/006cos
3-93-0071-81pdf
2. См.:
agnuz.info/app/webroot/library/14j/540/page11.htm.
3. Борунков Ю. Ф., Яблоков И. Н., Новиков М. П.
и др. Основы религиоведения: Учебник / Под ред. И.
Н. Яблокова. М.: Высшая школа, 1994.
4. Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории: (Проблемы палеопсихологии). М.: ФЭРИ-В,
2006.
5. Статья воспроизведена в: Вопросы философии. 1990. № 10.
6. См. ссылку 2
7. Религиоведение: Энциклопедический словарь.
СПб.: Академический проект, (Статья «Иудейская мифология»).2006
8. Гордон С. Г. До библии: Общая предыстория
греческой и еврейской культуры. М.: ЗАО Центрполиграф, 2011. С. 306.
9. Карпеев Э. П. Русская культура и М. В. Ломоносов\ СПб.: Наука. 2995.
10. 10Егоров Б. Ф. Российские утопии: Исторический путеводитель. СПб.: Искусство-СПб, 2007.
11. Печуркин Н. С. Солидарный путь выживания
вХХI веке. М.: Посев, 2008.
ЛИБЕРАЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ КАК ДЕСТРУКТИВНЫЙ ФАКТОР
СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
Ковалева Светлана Викторовна
д. филос. н, профессор, КГТУ, г. Кострома
Мастеров Дмитрий Владимирович
к. филос. н., доцент, КГТУ, г. Кострома
АННОТАЦИЯ
В статье рассматриваются основные принципы либеральной идеологии, последовательная реализация
которых в социальной практике ведет к дестабилизации социальных систем.
ABSTRACT
In article the basic principles of liberal ideology which consecutive realization in social practice conducts to
destabilization of social systems are considered.
Ключевые слова: либерализм, идеология, свобода, индивидуализм, конкуренция, экспансионизм, псевдогуманизм, прагматизм.
Keywords: liberalism, ideology, freedom, individualism, competition, expansionism, pseudo-humanity, pragmatism.
Сколько бы политки, социологи, экономисты ни
утверждали в качестве движущей силы социальной
жизни материальное производство, собственность,
власть, некие объективные социальные законы, ключевым звеном любой социальной структуры, общества,
человечества в целом является все же человек как личность и социальный субъект. Общество, социальные
факты и события делают люди, группы, страты. Человек же – это, прежде всего, мировоззрение и индивиду-