Разделение вины и ответственности и социальная зрелость

Электронный научный журнал
«Вестник Нижегородского института управления РАНХиГС»
Разделение вины
и ответственности и социальная
зрелость личности
Separation of guilt and responsibility,
and social maturity of a person
Никонов Г.А.| Россия, Н. Новгород, РАНХиГС
преподаватель кафедры социологии и психологии
Аннотация: в статье рассматривается вопрос различения понятий вины и
ответственности. Обсуждается, каким образом понимание ответственности
как авторства, соотносится с понятием хорошего интернального контроля, который реализует одну из компонент социальной зрелости личности. Показаны
практические и теоретические преимущества такого разделения понятий.
Abstract: the paper discusses the distinguishing concepts of guilt and responsibility. We
discuss how an understanding of responsibility as authorship, corresponds to the notion
of good of Internal Control, which implements one of the components of social maturity of
the individual. Showing practical and theoretical advantages of this separation concepts.
Ключевые слова: субъектность, дифференцированность, вина, ответственность, социальная зрелость личности, локус контроля, экстернальность, интернальность.
Key words: subjectivity, differentiation, guilt, responsibility, social maturity of
personality, locus of control, externality, internality.
О
дной из сложностей психологической науки, как мы знаем, является проблема используемого языка [2], [9], [3]. Одним из ее
аспектов (назовем его терминологическим)
является то, что психологи вынуждены использовать для работы слова обыденного
языка, что зачастую приводит к смешению
повседневных значений слов и их специальных значений или разных прочтений одного
и того же термина. Совершенно нормальной
является ситуация, когда в одном предложении может встретиться понятие, например
«деятельность», в его обыденном, и в терми-
нологическом смысле. Даже в двух вариантах — как его употребляет А.Н. Леонтьев и
С.Л. Рубинштейн. Такие ситуации становятся
все более типичными по мере развития психологии и соответствующего ему обогащения
психологических категорий [11]. Четкое различение таких вариантов словоупотребления
— необходимое условие понимания научных
текстов.
Причем, если различение разных значений
одного и того же термина решается внимательным чтением текста, то неявное влияние обыденного языка на теоретический составляет бо-
2015 , вып. 2
Никонов Г.А.
лее фундаментальную проблему. Одну из таких
ситуаций мы бы хотели рассмотреть.
Разные слова обыденного разговорного языка
часто используются как синонимы. Контекст, в
котором они употребляются, и логика нарратива делают понятным, что именно имелось ввиду. А стилистическое требование желательности
отсутствия повторов стимулируют такие замены. Это понятно и не вызывает сложностей до
тех пор, пока слова используются в их бытовом
значении. Как только словам придается специальный терминологический смысл, они начинают отличаться друг от друга и их уже нельзя использовать как синонимы. Это хорошо видно на
примере понятий «ответственность» и «вина».
Так как в реальной жизни определение ответственного обычно сопряжено с его последующим наказанием, мы перестаем различать и
сами понятия. Вопросы «Кто виноват?» и «Кто
за все ответит?» чаще всего равнозначны.
Прямым подтверждением распространенности такого поведения можно считать популярность среди детей фраз типа «ваза сама разбилась» или «оно само». С другой стороны, среди
взрослых, которым статус и общий уровень развития не позволяет пользоваться такого рода
объяснениями, широко распространены безличные конструкции, такие как «были допущены некоторые ошибки». Такая бессубъектность,
как показывает анализ А. Вежбицкой, вообще
характерна для русского языка [1]. Как мы можем судить по нашему опыту, даже в компаниях
с развитой корпоративной культурой, в случае
каких-то осложнений, выяснение «что же на
самом деле произошло» чаще всего подразумевает поиск человека, которого можно было бы
наказать. Гораздо реже разбирательства ориентированы на выяснение природы ошибки и ее
последующего устранения. Традиции рассматривать промахи, как что-то полезное, что позволит выяснить слабые места в производственном или ином процессе, видимо, не существует. В лучшем случае встречается эпизодически.
Такое положение вещей, на наш взгляд, прямо
связано с неразличением понятий вины и ответственности. Причем не только на индивидуальном, но и на общекультурном уровне.
Попытаемся обосновать необходимость различения этих двух понятий. Определим ответственность как признание авторства. Такое ее
понимание восходит к экзистенциальной психологии Ж.-П. Сартра [8]. Ирвинг Ялом пишет:
2
«Ответственность означает авторство. Осознавать ответственность — значит осознавать
творение самим собой своего «я», своей судьбы,
своих жизненных неприятностей, своих чувств»
[10, с. 245].
По сути дела признание ответственности обозначает признание факта участия — «Я принимал в этом участие». И это вовсе не значит, что
я должен быть наказан. О наказании в данном
случае речи вообще не идет. Бытовая сращенность понятий «отвечающий» и «виноватый»
в данном случае играет с нами дурную шутку.
Как показала практика консультирования, несмотря на кажущуюся простоту такого разделения, инерция и привычка к их объединению
еще долгое время не оставляют клиента. Усвоение нового взгляда на вещи требует времени и
контроля со стороны консультанта.
Ситуация усугубляется тем, что такое полезное разделение человек не делает даже внутри
себя и для себя. По всей вероятности это связано с тем, что в детстве, когда складывается установка на их различение, ребенок озабочен только избеганием наказания. К тому же взрослые,
которые служат ему ролевой моделью, зачастую
так же не отличает одного от другого. Поэтому
во взрослом состоянии, когда выросший ребенок уже мог бы позволить себе анализ ситуации,
такое положение вещей превращается в полноценную установку, или жизненный автоматизм.
Мы предполагаем, что помимо сказанного, различение вины и ответственности связано с таким свойством человека, как дифференцированность или «дифференциация Я» [12].
Зачем вообще нужно такое разделение вины
и ответственности? Как показала практика, это
позволяет человеку ответственно подходить к
собственной жизни и способствует развитию в
нем такой черты, как субъектность. Действительно, если мы отделяем авторство (ответственность в наших понятиях) от вины и последующего наказания, то это дает возможность
без страха посмотреть на ситуацию, в которой
что-то пошло не так. Что в свою очередь означает возможность осознания тех моментов, когда
были допущены ошибки, и что именно можно
было бы (или можно будет) поправить. «Никакая реальная терапия невозможна для пациента, не принимающего такой ответственности и
упорно обвиняющего других» [10, с. 245].
В случае неразделения вины и ответственности мы закрываем для себя возможность пози-
«Вестник Нижегородского института управления РАНХиГС»
Разделение вины и ответственности и социальная зрелость личности
тивных изменений. Логика происходящего примерно такая: объективно существует ситуация,
которая зависит не только от обстоятельств, но
и от наших действий (насколько мы можем судить, большинство жизненных ситуаций именно таковы). Если наши действия привели к
тому, что мы не получили желаемого, анализе
случившегося открывает перед нами два возможных пути.
Первый — позитивный — осознание того,
что именно было сделано нами не так, а значит,
и возможность в следующий раз избежать допущенных ошибок, учитывая полученный опыт.
Это возможно только в том случае, если мы не
боимся, и в нашем сознании понятия вины и ответственности разделены.
Второй — неблагоприятный — когда мы, для
того, чтобы защититься от возможного внешнего или внутреннего (всякого рода самообвинений) дискомфорта, вопреки реальности
утверждаем, что «мы тут не при чем». Психологическим основанием такого поведения являются всевозможные психологические защиты
(искажение, перенос и др.), которые автоматически срабатывают в критической обстановке.
Они позволяют сохранить в конкретной ситуации относительное спокойствие, но лишь ценой
возможности что-то исправить. Ведь если «я тут
не при чем», то это означает «я ничего не могу
поделать». Тем самым мы психологически перекрываем возможность изменения собственного поведения в будущем, если такие ситуации
вдруг повторятся. Мы могли бы что-то сделать,
технически это чаще всего несложно, но сама
постановка проблемы в принципе не предполагает нашего участия.
Если мы думаем, что в конфликте виновата
«другая сторона», то остается только надеяться на то, что она образумится или исправится.
В любом случае, даже если человек проявляет
какую-то активность, она направлена вовне, а
не на себя. Примером может служить конфликт,
в котором человек вел себя достаточно агрессивно, чтобы вызвать столкновение, но из-за нежелания признавать свое участие (ответственность) в происходящем, переложил всю вину на
другого участника, и пытается давить на него
(кричит, обвиняет, требует изменить поведение
и т.д.). Тогда как наиболее эффективным в данной ситуации было бы признать авторство, посмотреть на собственные действия, и изменить
их таким образом, чтобы не провоцировать
Электронный научный журнал | 2015 , вып. 2
конфликт в будущем. Если этого не сделать, то
ситуация повторится в следующий раз схожим
образом, что породит новые обвинения направленные на партнера со словами в формулировке
«ты всегда…». Как писал Мамардашвили, если
опыт не извлекается, то ситуации будут повторяться как в дурной бесконечности [4].
Вот почему мы можем говорить о развитии
субъектности человека при условии различения им вины и ответственности. Конечно, это
не единственное условие субъектности, но при
наличии такого различения осознанная работа
над собой становится более вероятной. А значит,
становится возможным то, что в психологии называют субъектностью — когда человек мыслит, воспринимает, переживает и осуществляет
себя в качестве причины себя самого, т.е. когда
человек сам определяет собственную жизнь [5].
Понятие ответственности напрямую связано
с концепцией социальной зрелости личности. В
одном из теоретических подходов [6] в социальной зрелости личности выделяются следующие
компоненты:
• ответственность,
• терпимость,
• саморазвитие,
• позитивное отношение к миру.
В рамках этого подхода ответственности
определяют несколько иначе — через локусе
контроля. При этом различают ответственность первого и второго типа (интернальный
«внутренний» и экстернальный «внешний» локус контроля соответственно). Эти понятия восходят к психологии каузальной атрибуции (Дж.
Роттер) и означают следующее. Внешний локус
контроля свойственен людям, которые располагают причину произошедшего с ними вовне
себя, а внутренний свойственен людям, которые причиной случившегося считают самих
себя. Причем эта ответственность относится
как к успехам, так и к неудачам.
Концепция Дж. Роттера со времени своего
возникновения серьезно эволюционировала, и
теперь психологи склонны считать понятие локуса контроля не универстальной величиной,
как это было раньше, а разделять его по сферам.
Выделяют контроль в ситуации достижения,
контроль в ситуации неудачи, в области работы
или семейных отношений, в области собственного здоровья. Кроме этого идея локуса контроля развивалась в следующем отношении. Первоначально считалось, что интернальность пред3
Никонов Г.А.
Хороший интернальный контроль
Интернальность
в области достижений
Интернальность
в области неудач
Экстернальность
в области причин неудач
Интернальность в области
преодоления неудач
Рис. 1. Хороший интернальный контроль (по А.А. Реану)
почтительна. Существует большое количество
эмпирических данных, которые подтверждают,
что интерналы менее тревожны, в меньшей степени подвержены депрессии, более толерантны
и доброжелательны, чаще находят смысл и цели
в жизни. Однако, со временем такие взгляды
тоже подверглись существенному пересмотру.
Интернальность в области неудач в своем
худшем варианте может обернуться неверием
в свои силы, деструктивной гиперответственностью и неврозом. Для разрешения этих проблем было введено понятие «хорошего интернального контроля» [7]. Он складывается из
двух компонент (1) Интернальности в области
достижейний и (2) Интернальности в области
неудач. Причем, последняя сама содержит два
слагаемых: (а) экстернальность в области причин неудач и (б) интернальность в области пре-
одоления неудач (см. рис. №1). Как мы видим,
в хороший интернальный контроль входит в
качестве компоненты экстернальность в области причин неудач. Такое уточнение позволяет
считать интернальность характерной чертой
зрелой личности.
Мы полагаем, что подобных уточнений можно было бы избежать, если бы понимание ответственности сводилось не к экстернальности
/ интернальности, а к признанию авторства. В
случае переживания причастности (авторства),
без ощущения вины (выражающейся словами
«я — причина моих неудач», «я в этом виноват!»), можно было бы избежать деструктивной гиперответственности и связанного с ней
невроза. А значит улучшить качество жизни,
через создание условий для беспристрастного
анализа произошедшего.
Список литературы:
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
4
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. М. : Русские словари, 1996 г. — 416 с.
Карандашев, В.Н. Методологические основы психологии / В.Н. Карандашев. Екатеринбург, 2004. — 201 с.
Ломов, Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии / Б.Ф. Ломов. М. : Наука, 1984. — 446 с.
Мамардашвили, М.К. Из лекций по социальной философии / Необходимость себя. Под ред. М.Ю. Сенокосова.
М. : Лабиринт, 1996. С. 317—335 с.
Осницкий, А.К. Структура и функции регуляторного опыта в развитии субъектности человека / Субъект и личность в психологии саморегуляции: Сборник научных трудов / Под. ред. В.И. Моросановой.– М.—Ставрополь :
ПИ РАО, СевКав ГТУ, 2007. — 431 c.
Реан, А.А. Общая психология и психология личности / А.А. Реан. С.-Пб. : Прайм-Еврознак, 2011. — 639 с.
Реан, А. А., Коломинский, Я. Л. Социальная педагогическая психология / А.А. Реан, Я.Л. Коломинский. С.-Пб. :
Питер, 1999. — 416 с.
Сартр, Ж.-П. Бытие и ничто. Опыт феноменологической онтологии / Ж.-П. Сартр. М. : Терра-Книжный клуб,
2002. — 640 с.
Юревич, А.В. Психология и методология / А.В. Юревич. М. : Институт психологии РАН, 2005. — 312 с.
Ялом, И. Экзистенциальная психотерапия / И. Ялом. М. : Римис, 2008. — 608 с.
Ярошевский, М.Г. История психологии / М.Г. Ярошевский. М. : Мысль, 1985. — 576 с.
Rabstejnek, Carl V. Theory in the practice of psychotherapy in family therapy, 2007. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.houd.info/bowenTheory.pdf, свободный. — Загл. с экрана. — Яз. Англ.
«Вестник Нижегородского института управления РАНХиГС»