К вопросу о синонимии и вариантности в анатомической

ГРИНКЕВИЧ Е. И. GRINKEVICH E. I.
К ВОПРОСУ О СИНОНИМИИ И ВАРИАНТНОСТИ
В АНАТОМИЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ
TO THE PROBLEM OF SYNONYMY AND VARIANCE
IN ANATOMICAL TERMINOLOGY
В статье рассматриваются некоторые закономерности образования и
функционирования синонимов и вариантов в терминологических системах русскогобелорусского-латинского языков, влияние принципов номинации анатомического
объекта на выбор синонимов, количественное соотношение синонимических рядов в
трёх вышеназванных терминосистемах.
Сопоставляется семантика и структура русских, белорусских и латинских
терминов.
The article examines some mechanisms of the synonyms and terminological variants
formation and functioning in Russian, Belarusian and Latin languages terminological systems.
The article explores the nomination principle impact on synonyms selection.
The article studies quantitative correlation of synonymous sets in the three abovementioned terminological systems.
The semantics and the structure of Russian, Belarusian and Latin terms are compared.
Ключевые слова: анатомическая терминология, мотивированные /
немотивированные термины, принципы номинации, теминологические варианты,
абсолютные / относительные синонимы, синонимические ряды, грамматическая и
семантическая структура термина, русский, белорусский, латинский.
Key words: anatomical terminology, motivated / unmotivated terms, principles of the
nomination, terminological variants, absolute / relative synonyms, synonyms series,
grammatical and semantic structure of the term, Russian, Byelorussian, Latin.
При
создании
терминологических
обозначений
для
соответствующих объектов анатомы руководствовались разными
принципами номинации. Например, при именовании пальцев стопы
(область нижней конечности) в латинском языке использовался принцип
номинации по порядку расположения, месту расположения и по
размеру, а при именовании пальцев кисти (область верхней конечности)
был реализован также и принцип номинации по функции. Стремление
найти наиболее адекватное название часто приводило к возникновению
вариантов и синонимов термина. По мнению авторов учебнометодического пособия «Беларуская мова: спецыяльная лексіка» под
редакцией Ю. А. Степанчука, «у межах пэўнай тэрмінасістэмы тэрміны
могуць уступаць у сінанімічныя адносіны, а таксама мець лексічныя
дублеты або варыянты. Узнікненне тэрмінаў-варыянтаў і тэрмінаўсінонімаў у беларускай мове тлумачыцца нераспрацаванасцю многіх
тэрмінасістэм, абмежаванасцю ўжыванння беларускамоўных тэрмінаў і
стыхійнасцю моўных кантактаў» [1, с. 35–36]. Об этом явлении
применительно к медицинской лексике говорит и К. П. Любецкая: «Для
медыцынскай мовы «Сямімоўнага слоўніка» характэрна высокая
сінанімічнасць, што натуральна на пачатковым этапе фарміравання і
ўпарадкавання навуковай мовы» [2, с. 109].
В настоящей статье решаются теоретические вопросы, связанные
с сопоставительным изучением русской и белорусской медицинской
терминологии, а также с системностью лексики (исследуется синонимия
и вариантность в терминосистемах русского-белорусского-латинского
языков). В качестве источника белорусского материала используются
термины, опубликованные в трудах Научно-терминологической комиссии
в 1926-1929 гг. (далее – ТНТК), и термины из белорусского
Анатомического словаря, созданного коллективом учёных-анатомов
Минского медицинского института в 1990-е годы (далее – АС).
Собственно синонимы следует отличать от терминологических
вариантов. Терминологические варианты не дублируют друг друга. Их
функция заключается в том, чтобы подчеркнуть отличия разных органов,
сходных по признакам и поэтому имеющих одно и то же русское
наименование.
Например,
термины-прилагательные
ладьевидный,
клиновидный входят в состав терминологических единиц (далее – ТЕ),
которые обозначают разные объекты. Термином ладьевидная кость в
анатомии именуют кость кисти и кость стопы, а ТЕ клиновидный край
используется для именования части клиновидной и височной костей
черепа:
рус. ладьевидная кость (кисти) – бел. чаўнавіца, чаўнаватая косьць
(ТНТК), косць чоўнападобная кісці (АС) – лат. os scaphoideum (от scapha
‘лодка, челнок’) и ладьевидная кость (стопы) – бел. чаўнавіца ступы,
чаўнаватая косьць ступы (ТНТК), косць чоўнападобная ступні (АС) – os
naviculare (от navicularius ‘корабельный, относящийся к судоходству’);
рус. клиновидный край (клиновидной кости) – бел. край клінаватае
косьці (ТНТК) – лат. limbus sphenoidalis (от limbus ‘кайма, оторочка,
обшивка’; ‘пояс’; sphenoidalis ‘подобный клину, клиновидный’) и
клиновидный край (височной кости) – бел. прыклінаваты край (ТНТК),
край клінападобны (АС) – лат. margo sphenoidalis (от margo ‘край’; ‘межа,
граница’).
В современной анатомической терминологии немотивированные
термины (висцерокраниум, аорта, гипотенар), внешняя форма которых
не раскрывает содержания понятия, составляют сравнительно небольшое
количество; параллельно с ними могут употребляться мотивированные
ТЕ, среди которых выделяются абсолютные (полные) или
относительные (частичные) синонимы.
К синонимам первого типа относятся термины-дублеты, корневые
или словообразовательные элементы которых имеют одно и то же или
близкие значения. В звуковых комплексах абсолютных синонимов
(теменной бугор, теменное возвышение; грудная полость, полость груди)
один и тот же мотивирующий признак представлен разнокоренными
словами или разными словообразовательными элементами, у которых в
общеупотребительном языке значение очень близкое или тождественное.
В звуковых комплексах относительных синонимов (барабанная стенка,
спиральная мембрана) отображены разные мотивирующие признаки, что
может привести к созданию неправильно ориентирующего термина. Так,
для обозначения инфекционно-аллергической болезни, похожей на
ревматизм, наиболее удачным считается термин ревматоидный артрит;
его
синонимы
(деформирующий
прогрессирующий
артрит,
инфектартрит,
неспецифический
инфекционный
артрит,
неспецифический инфекционный полиартрит, первичный хронический
полиартрит и др.) являются менее точными [3, с. 425].
Как явствует из приведённых выше примеров, терминологическим
вариантам (ладьевидная кость (1) и клиновидный край (2)), именующим
разные анатомические объекты, в латинской терминологии соответствуют
две ТЕ – 1) os scaphoideum, os naviculare; 2) limbus sphenoidalis, margo
sphenoidalis. В трудах Научно-терминологической комиссии в качестве
эквивалента ТЕ os scaphoideum представлены абсолютные синонимы
чаўнавіца, чаўнаватая косьць, а ТЕ os naviculare имеет соответствия –
чаўнавіца ступы, чаўнаватая косьць ступы. Впоследствии в белорусской
терминологической системе появились заменившие синонимические пары
описательные конструкции косць чоўнападобная кісці и косць
чоўнападобная ступні, в которых нашли отражение подобие объекту
внешнего мира и пространственная семантика.
Иногда
появление
синонимичных
терминов
обусловлено
стремлением учёных создать мотивированный термин, используя средства
общенародного языка, иногда оно может быть связано с тем, что слову
одного языка, выражающему более широкое понятие, в другом языке
могут соответствовать два слова, каждое из которых выражает более узкое,
дифференцированное понятие:
рус. шея – 1) бел. шыя, шыйка (ТНТК); шыя, пярэдні аддзел (АС) –
лат. collum ‘шея’; ‘горлышко, шейка’; 2) бел. шыя, карк (ТНТК); шыя (уся)
(АС) – лат. cervix ‘шея, затылок’.
В современной русской и белорусской анатомической терминологии
эквивалентами зачастую выступают интернационализм греко-латинского
происхождения и русская/белорусская словообразовательная калька.
Например:
рус. периост, надкостница – бел. накосьніца (ТНТК);
накосніца, перыёст (АС) – лат. periosteum.
Русские и белорусские ТЕ часто представляют собой прямой перевод
латиноязычного аналога. Например, двусловное терминологическое
сочетание возвышение мизинца (бел. узвышша мезеннага пальца (ТНТК);
узвышша мезянца (АС)) – синоним транслитерированного заимствования
гипотенар ‘возвышение на ладони, ближе к ее локтевому краю,
образованное мышцами мизинца’. Один из русских синонимов в серии
иноязычных именований может быть представлен словосочетанием (а)
или описательной конструкцией (б), в белорусской анатомической
терминологии одна ТЕ может соотноситься с двумя русскими и тремя
латинскими синонимами (а); в одном термине русского и латинского языка
может быть аккумулировано два понятия, а в белорусской анатомической
терминологии эти понятия разведены, т. е. передаются с помощью
различных ТЕ (б):
а) рус. продолговатый мозг, бульбус – бел. падоўжныя мазгі
(ТНТК); прадаўгаваты мозг (АС) – лат. myelencephalon,
medulla
oblongata, bulbus;
б) рус. паутинная и мягкая оболочки, лептоменинкс – бел.
павуцінная павалока галаўных мазгоў, мяккая павалока галаўных мазгоў
(ТНТК); павуцінавая абалонка галаўнога мозга; мяккая, або судзінная
абалонка галаўнога мозга (АС) – лат. leptomeninx, arachnoidea mater and
pia mater.
В исследуемой терминологии нет чёткой закономерности в
количественном соотношеним синонимов языка-донора и языковреципиентов.
Два русских синонима могут соотноситься с одной ТЕ латинского
языка, а в белорусских терминологических словарях эквивалент данной ТЕ
может отсутствовать или, наоборот, может быть представлен одной ТЕ или
двух-, трёх-, четырёхкомпонентным синонимическим рядом. [Условносхематично обозначены соотношения такого типа (рус.–бел.–лат.): 2–0–1;
2–2–2 и т. д].
2–0–1: рус. 1) парамедианные плоскости,
2) околосрединные
плоскости – бел. (отсутствует) – лат. plana paramediana.
2–1–1: рус. 1) двенадцатиперстно-кишечное вдавление, 2)
дуоденальное вдавление – бел. уціснутасць дуадэнальная – лат. impressio
duodenalis.
2–2–1: рус. 1) лицевой череп, 2) висцерокраниум – бел. 1) тварны
чэрап (ТНТК); 2) чэрап вісцэральны (унутранасны) (АС) – лат. viscero
cranium (viscera ‘внутренние органы’; cranium ‘череп’).
2–3–1: рус. 1) трахея, 2) дыхательное горло – бел. 1) дыхальнае
горла, 2) дыхница (ТНТК); 3) трахея (АС) – лат. trachea.
2–4–1: рус. 1) червеобразный отросток, 2) аппендикс – бел. 1)
чарваваты атожылак, 2) чарваваты прывесак (ТНТК); 3) апендыкс, 4)
чэрвепадобны атожылак (АС) – лат. appendix vermiformis.
Широко представлены в изучаемом материале соответствия двух
синонимичных терминов русского и латинского языков одному
белорусскому термину.
2–1–2: рус. 1) теменной бугор, 2) теменное возвышение – бел. груд
цемевы (АС) – лат. 1) tuber parietale, 2) eminentia parietalis.
С русской и белорусской ТЕ нередко соотносятся два или три
синонима латинского языка.
1–1–2: рус. кровь – бел. кроў – лат. 1) haema, 2) sanguis.
1–1–3: рус. лимфатический узел – бел. вузел лімфатычны (АС) – лат.
1) nodus lymphoideus, 2) nodus lymphaticus, 3) lymphonodus.
Два синонима в белорусском и латинском языках могут выступать
эквивалентами русского термина.
1–2–2: рус. реберный
отросток – бел. 1) прырабровы адростак
(ТНТК); 2) адростак рабровы (АС) – лат. 1) processus costiformis, 2)
processus costalis.
Значительно реже встречаются случаи соответствия одного термина
в одном из исследуемых языков двухкомпонентному синонимическому
ряду другого языка и трёхкомпонентному ряду третьего языка.
1–2–3: рус. сальниковые отростки – бел. 1) сальнiкавыя атожылкi,
2) сальнiкавыя адросткi – лат. 1) appendices omentales, 2) appendices
adiposae colli, 3) appendices epiploicae.
2–1–3: рус. 1) ладонь, 2) ладонная область – бел. далонь – лат. 1)
palma, 2) vola, 3) regio palmaris.
1–3–2: рус. подвздошная кость– бел. 1) клубавіца, 2) клубавая косьць
(ТНТК); 3) косць падуздышная (АС) – лат. 1) os ilium, 2) ilium cervix.
Ещё реже в анализируемой терминологии отмечаются случаи, когда
синонимичные ряды русского и латинского языков включают три ТЕ, а в
терминосистеме белорусского языка им соответствует одна ТЕ или,
наоборот, три синонима в белорусской анатомической терминологии
эквивалентны одному русскому и одному латинскому термину.
3–1–3: рус. 1) поверхностная часть, 2) икроножная часть, 3)
трехглавая часть – бел. частка паверхневая (АС) – лат. 1) pars
superficialis, 2) pars gastrocnemialis, 3) pars tricipitalis.
1–3–1: рус. свод черепа – бел. 1) чарапное века (ТНТК), 2) века
чэрапа; 3) скляпенне чэрапа (АС) – лат. calvaria.
Отмечаются комбинации, при которых наблюдается количественное
совпадение синонимов в трёх терминологических системах.
2–2–2: рус. 1) гипотенар; 2) возвышение мизинца – бел. 1) гіпатэнар,
2) узвышша мезенага пальца (АС) – лат. 1) hypothenar, 2) eminentia
hypothenaris.
3–3–3: рус. 1) надчревье, 2) надчревная область, 3) надчревная ямка
– бел. 1) надчэраўе (АС); 2) абсяг надчэраўны, 3) ямка надчэраўная (ТНТК)
– лат. 1) epigastrium, 2) regio epigastrica, 3) fossa epigastrica.
Встречаются случаи соответствия четырёхчленного и трёхчленных
синонимических рядов в исследуемых терминологиях.
3–4–3: рус. 1) вдавления извилин; 2) пальцевидные вдавления; 3)
мозговые возвышения – бел. 1) пальцавыя выціскі, 2) прымазговыя
ўзвышшы (ТНТК); 3) уціснутасці пальцападобныя, 4) узвышшы мазгавыя
(АС) – лат. 1) impressiones gyrorum, 2) impressiones digitatae, 3) juga
cerebralia.
4–3–3: рус. 1) синовиальное соединение, 2) сустав, 3) диартроз, 4)
прерывное соединение – бел. 1) сінавіяльнае злучэнне, 2) сустаў, 3)
дыяртроз (АС) – лат. 1) junctura synovialis, 2) articulatio, 3) diarthrosis.
Рассмотрим случаи количественного совпадения или несовпадения
синонимов в трёх терминологических системах, а также сходство и
различие мотивационных признаков, положенных в основу номинации
анатомических объектов, на примере ТЕ, служащих для обозначения
пальцев кисти и пальцев стопы.
При сравнении латинских терминов и их русских аналогов,
именующих пальцы кисти и пальцы стопы, наблюдается следующая
картина: русская ТЕ большой палец служит терминологическим
обозначением двух анатомических объектов – пальца кисти и пальца
стопы; в латинском языке этому сочетанию соответствует конструкция
digitus primus; (digitus ‘палец (руки или ноги)’; primus ‘передний, первый’).
Кроме того, для номинации большого пальца кисти используется
однословный термин pollex, в котором отражена семантическая
конденсация понятия ‘большой палец’. Латинское существительное pollex
(от лат. polleo ‘иметь силу, влияние, значение’; potis ‘могущественный’)
развивает терминологическое значение ‘большой палец кисти’ не по
размеру анатомического объекта, а учитывая функцию: «пригнуть
большой палец (к указательному – знак одобрения); поворачивать
большой палец к груди (в знак того, чтобы победитель добил раненого
гладиатора)» [4, с. 780]. Мотивация термина pollex как
терминологического обозначения большого пальца мотивационно
обоснована в концептосфере латинского языка. Это слово в латинском
языке имеет специфическую природу: мотивационный признак,
использованный при номинации данного анатомического объекта, связан с
культурологическим фактором – влияние функции, которая выступает как
мотивационный признак, характерно для латинского языка. Этот тип
метафоры не был воспринят русским языком, поэтому в русском языке
действует другой мотивационный признак – номинация осуществляется по
размеру объекта.
В XVIII в. русские обозначения большого пальца кисти составили
синонимический ряд – великий перст (пръст), перст больший, перст
большой, великий палец, палец бол(ь)шой или дюймовый. Составной термин
большой палец входит в современную анатомическую терминологию [5, с.
37].
Для номинации большого пальца стопы латинские анатомы также
использовали синонимическую пару – halescoux; digitus primus. Термин
halescoux (от лат. allex (hallex) ‘большой палец ноги’) включает понятия
‘размер’ и ‘место расположения’ анатомического объекта.
Термины pollex и digitus primus; halescoux и digitus primus – это
относительные синонимы (в их звуковых комплексах нашли отражение
разные мотивационные признаки).
В белорусской анатомической терминологии (ТНТК) термином
адзінец именуется большой палец кисти; терминологическим сочетанием
вялікі палец (нагі) – большой палец стопы. В термине адзінец делается
акцент на уникальность, обособленность объекта, отдаление от остальных
пальцев (древнеславянское слово палец имело значение «большой палец,
находящийся в стороне от остальных четырёх пальцев»), а в названии
большого пальца стопы отражается размер. В дальнейшем наряду с
термином адзінец предлагается синонимическая конструкция вялікі
(першы) палец рукі, такая же конструкция называет большой палец стопы –
вялікі (першы) палец нагі (АС). В этих терминологических единицах
находят отражение не только размер, но и порядок расположения
объекта, место расположения.
Таким образом, мотивационные признаки, положенные в основу
номинации данных анатомических объектов в трёх терминологических
системах не совпадают.
Русскому однословному термину мизинец, именующему палец
кисти, в белорусском и в латинском языке соответствуют абсолютные
синонимы – ТЕ мезены палец / digitus minimus (minimus ‘наименьший,
малейший’) и
однословные термины мезянец / digitus, в которых
понятие ‘размер’ не находит вербального выражения; термину мизинец,
именующему палец стопы, в латинском языке соответствуют
относительные синонимы – ТЕ digitus minimus; digitus quintus (quintus
‘пятый’). В первом словосочетании представлен принцип номинации по
размеру, во втором – по порядку расположения данного анатомического
объекта относительно других объектов. В белорусской терминологии этот
анатомический объект назывался малы палец. Позднее появились термины
мезены палец нагі, мезены палец рукі.
Для именования второго, третьего и четвёртого пальцев стопы
латинскими и русскими анатомами был выбран принцип номинации по
порядку расположения объектов: рус. второй палец – лат. digitus
secundus; рус. третий палец – лат. digitus tertius (tertius ‘третий’); рус.
четвертый палец – digitus quartus (quartus ‘четвёртый’), белорусские
терминологи назвали эти объекты одним словом – пальцы.
Русским
и белорусским терминам указательный палец (бел.
паказальнік), средний палец (бел. сярэднік) и безымянный палец (бел.
персьцянец) в латинском языке соответствуют относительные синонимы.
Анатомическому термину указательный палец соответствует два
латинских синонима – index ‘указатель’, ‘доносчик’; digitus secundus
(digitus ‘палец’; secundus – ‘следующий, второй, другой’). Латинское
словосочетание index digitus переводится как ‘указательный палец’, однако
для именования данного анатомического объекта используется только
существительное index. В латинском языке происходит лексикосемантическая конденсация словосочетания, что свидетельствует о
стремлении акцентировать внимание на функции анатомического объекта.
Среди
синонимов,
употребляющихся
для
обозначения
этого
анатомического объекта в русской терминологии XVIII века: указатель,
оуказателный перст, указатель перст, палец указательный, перст
показующий, показательный перст, первый перст, второй перст, –
преобладали относительные синонимы, в которых был представлен
мотивационный признак именования объекта по функции, сохранившийся
в современном термине указательный палец.
В белорусской терминологической системе для номинации
указательного пальца представлены относительные синонимы
паказальнік, II палец (ТНТК); палец указальны (другі) (АС).
На этих примерах можно наблюдать, с одной стороны, общность
семантической структуры русского, белорусского и латинского терминов, с
другой стороны, – различие мотивационных признаков, положенных в
основу именования объекта, и разнообразие грамматических средств при
вербализации содержания терминологического понятия.
Русским терминологическим словосочетаниям средний палец и
безымянный палец в латинском и белорусском языках соответствуют
относительные синонимы: рус. средний палец – бел. сярэднік, III палец
(ТНТК); палец сярэдні (трэці) – лат. digitus medius (medius ‘находящийся
посреди, средний’), digitus tertius (АС); рус. безымянный палец – бел.
персьцянец, IV палец (ТНТК); палец безыменны (кальцавы, чацверты)(АС)
– лат. digitus anularis (anularis ‘перстневой’ ; от anulus ‘колечко,
перстень’); digitus quartus. Единство мотивационного признака по месту
расположения реализуется в русском термине средний палец и его
белорусских соответствиях сярэднік, палец сярэдні и в латинском
эквиваленте digitus medius.
Для именования данного объекта в русской анатомической
терминологии XVIII в. использовалась также ТЕ длинный палец,
вербализующая понятие ‘размер’, однако выбор был сделан в пользу
термина средний палец. Что касается истории терминации безымянного
пальца кисти, то первоначально в основе терминов, именующих этот
объект, был мотивационный признак по функции (как и в латинском
аналоге digitus anularis) – перстеносный перст, перстеносец,
перстеносный,
перстневый,
перстяный,
перстоносный
палец.
Использовалась даже описательная конструкция – палец конечной, или на
котором кольцы носят. Для номинации безымянного пальца также
применялись термины перст присредний, палец присредний, безименный
перст, безыменной палец, четвертый палец [5, с. 37–39]. И всё же
современную Международную анатомическую терминологию пополнил
термин безымянный палец, в котором не нашли отражения понятия
‘функция’ и ‘место расположения’ (прилагательному безымянный в
толковых словарях соответствует дефиниция ‘не имеющий имени,
названия’). Внутренняя форма термина безымянный палец отражает
объективный признак предмета, которым в данном случае является
наличие/отсутствие имени.
Белорусские учёные при именовании данного объекта выбрали
принцип номинации по функции – персьцянец. В «Анатомическом
словаре» 1998 г. латинскому термину digitus anularis соответствуют три
синонимичные конструкции белорусского языка – палец (безыменны,
кальцавы, чацверты) [6, с. 115]. В этих терминах, являющихся
относительными синонимами, отражены наличие / отсутствие имени,
функция и порядок расположения анатомического объекта.
Подробнее наши наблюдения над созданием терминов-синонимов в
разных языках на примере данного анатомического объекта отражены в
статье «Терминологическая синонимия в разных языках» [7]. Как
оказалось, при номинации четвёртого пальца кисти в большинстве языков
предпочтение отдавалось функциональному признаку. Эти примеры
демонстрируют способность человеческого сознания при взаимодействии
с окружающим миром выделять в основном одни и те же признаки
объектов для фиксации в процессе их языковой номинации.
Изученный
материал
позволяет
отметить
некоторые
закономерности в образовании и функционировании терминов-синонимов
в терминологических системах русского-белорусского-латинского языков.
В белорусской терминологии начала XX в. в синонимических парах
встречается значительное количество однословных терминов (адзінец,
чаўнавіца, дыхніца), не вербализующих понятия ‘палец’, ‘кость’, ‘горло’;
аналогичные термины встречаются в латинской и
русской
терминосистемах (рус. мизинец, лат. pollex и др.), тем не менее во
внутренней форме этих названий объективно зафиксированы признаки
гораздо более значимые и, следовательно, лучше мотивирующие выбор
данной формы. К примеру, мизинец (мизинный ‘младший, маленький’)
связывается в сознании носителей языка с малоупотребительным и
стилистически
маркированным
словом
мизерный
‘маленький,
незначительный по размерам’и указывает на размер объекта, дыхніца и
pollex – на функцию объекта, чаўнавіца – на форму, а сярэднік – на место
расположения объекта.
Грамматическая и семантическая структуры термина в разных
языках могут совпадать (рус. теменной бугор; теменное возвышение –
лат. tuber parietale; eminentia parietalis) или различаться (рус. безымянный
палец – лат. digitus anularis), в других случаях прослеживается различие
семантической структуры терминов, а также различие грамматических и
лексических средств при вербализации содержания терминологического
понятия (бел. персьцянец – рус. средний палец и безымянный палец);
может наблюдаться общность семантической структуры терминов, но
различие грамматических и лексических средств при вербализации
содержания терминологического понятия (рус. указательный палец – бел.
паказальнік – лат. index).
Возникновению
вариантов
и
синонимических
терминов
способствует недифференцированность значения слова в одном языке
сравнительно с другим (рус. шея – лат. collum; cervix), выбор принципов
номинации при создании терминологических обозначений для
соответствующих объектов.
В современной анатомической терминологии параллельно с
немотивированными терминами употребляются мотивированные ТЕ –
абсолютные (надкостница черепа – перикраниум) или относительные
синонимы (аппендикс – червеобразный отросток); возникновению в
терминосистеме определённого
языка относительных синонимов
способствует выбор разных принципов номинации, тогда как при
создании абсолютных синонимов используется один принцип номинации.
Эквивалентами
зачастую
выступают
русская
словообразовательная калька и интернационализм греко-латинского
происхождения (перихондрий – надхрящница); русские терминологические
единицы часто представляют собой прямой перевод латиноязычного
аналога; один из эквивалентов в серии эквивалентных дублетов может
быть представлен словосочетанием или описательной конструкцией.
Наиболее широко представлены в анализируемом материале
синонимичные ряды русских и белорусских терминов по отношению к
латинским эквивалентам (в пропорции два к одному, один к двум, два к
двум).
Встречаются комбинации с количественным совпадением
синонимов в трёх терминологических системах. Крайне редки случаи
употребления четырёхчленных синонимических рядов.
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
ЛИТЕРАТУРА
Беларуская мова: спецыяльная лексіка: Вучэбна-метадычны дапаможнік для
студэнтаў усіх форм навучання ўсіх спецыяльнасцей БДУІР / Л.А. Бондар, Н.Г.
Вайніла, М.А. Галянок і інш.; Пад рэд. Ю.А. Сцепанчука. – Мінск: БДУІР, 2006.
– 69 с.
Любецкая К. П. Лексічныя змены ў беларускай медыцынскай тэрміналогіі ХХ
ст. (на матэрыяле лексікаграфічных крыніц) / К. П. Любецкая // Працы
кафедры сучаснай беларускай мовы. – Мінск: РІВШ БДУ, 2006. – Вып. 5. – С.
105-111.
Энциклопедический словарь медицинских терминов: в 3 т. / редкол.: Б. В.
Петровский (гл. ред.) [и др.]. – М.: Советская энциклопедия, – Т. 2: Кабана
болезнь–Пяточный бугор / II. П. Блохин [и др.]. – 1983. – 448 с.
Латинско-русский словарь / И. Х. Дворецкий. – 2-е изд. – М.: Русский язык. –
1976. – 1096 с.
Романов Н. А. Русская анатомическая терминология XVIII века / Н. А. Романов,
А. Б. Доросевич. – Кн. 2. – Смоленск: САУ, 2004. – 537 с.
Анатомический словарь: русско-белорусско-латинский, белорусско-латинский,
латинско-белорусский / С. П. Ярошевич, Л. Н. Бойцов, Д. В. Ковалёва и др. –
Мінск: Дизайн ПРО, 1998. – 480 с.
Гринкевич Е. И. Терминологическая синонимия в разных языках / Е. И.
Гринкевич // Теория и практика преподавания русского языка как иностранного:
достижения, проблемы и перспективы развития: Материалы V Междунар. науч.методич. конф., Минск, 16–17 июня 2011 г. / Белорус. гос. ун-т; редкол. С. И.
Лебединский и др.. – Минск, 2011. – С. 76–79.