СОДЕРЖАНИЕ ТВОРЧЕСТВО НАШИХ СОСЕДЕЙ ПО ПЛАНЕТЕ
advertisement
СОДЕРЖАНИЕ ТВОРЧЕСТВО НАШИХ СОСЕДЕЙ ПО ПЛАНЕТЕ Ван Сяони. Из «Пяти писем в дорогу». Письмо второе. Стихи в прозе в переводе с английского Т. Полищук .............................................................. 71 Игорь Ситников. Ты весна – я цветок. Статья .......................................................................... 73 Александр Джад. Не для всех. Рассказ.................................................................................... 75 Иван Манолов. Дети спят. Стихи в переводе с болгарского В. Бондаренко .......................... 79 ТВОРЧЕСТВО НАШИХ СОСЕДЕЙ ПО ПЛАНЕТЕ Ван Сяони Из «Пяти писем в дорогу» Письмо второе «Белый» Цвет первоцвета – белый, Живет недолго, но радует всю жизнь... *** – Я хочу почувствовать белый! Но белая хризантема в ответ лишь сбросила лепесток. Вот уже целый час как я наблюдаю за художником, который пишет натюрморт из букета белых хризантем. Его палитра пестрит разными цветами, но только не белым. А кисть рит мично выписывает совсем не белые хризантемы. – Почему?! – спросил я художника. – Я так вижу белый! – ответил мне художник. *** Позже я беседовал с садовником. – Какой он – белый? – Знаешь, когда на свет рождается хлопковая коробочка – она белая. Позже она меняет свой цвет: ее цвет смешивается с пыльным полем. Я думаю, нет на свете белого. *** Снег становится грязным, когда ложится на Землю. Белые облака – черными, если сгущают ся в тучи. А белая шелковая ткань со временем желтеет. *** Может быть «белый» исчез прошлой зимой? *** Тогда, я не верю, что лист бумаги белый, роза – белая, облако – белое, снег – белый. Белый – это иллюзия? *** Мне захотелось перекрасить стены своего дома в белый цвет. Я отправился к торговцу кра сок. Торговец предложил мне два цвета красок – цвет слоновой кости и цвет молока. – У вас есть просто белый?! – Это и есть белый! – возмутился торговец. Этот человек продал мне цвет слоновой кости, но не белый! Наверное белый – не продается?! Утро 2004 71 Т. Полищук. Игорь Стников. г. Рязань *** Скорее всего белый существует только в энциклопедических словарях и там же видоизменя ется. В большом словаре китайской литературы, некоторые значения слов проиллюстриро ваны. Проиллюстрирован даже сказочный дракон! Но кто же изобразит белый? У белого нет формы, ведь невозможно выразить чувствами существование слова «чистый», «безупреч ный» и «безупречно белый». *** Когда китайские художники пишут свои картины в традиционном стиле «гохуа» – кистью и тушью, зачастую большую часть своей картины оставляют белой. – Почему же тут пустота? – спрашиваю я художника. – Это не пустота, это – бесконечность. Ответ мне показался абстрактным. Значит белый – это только воображение человека? *** Я думаю, что белый живет там, где нет грязи. Там он спокойно спит. И все таки я надеюсь, что скоро я встречусь с белым! Перевод с английского Т. Полищук Утро 2004 72 Игорь Ситников Ты весна – я цветок В конце декабря – начале января нового года мне, студенту Центра китайского языка Тай ваньского Национального Политического Университета, посчастливилось стать свидетелем интересного культурного события: в это время в Тайване гастролировал необычный музы кальный коллектив – известная и любимая публикой тайваньская певица Чжан Си нюэ выступала совместно с не менее известным и популярным ансамблем народных инстру ментов из России «Нижегородский Сувенир». Русские музыканты и тайваньская певица уже не первый год работают вместе, и в этот раз плодом их творческого содружества стала уни кальная музыкальная программа, в которой удивительно гармонично соединились столь не похожие друг на друга тайваньские и русские музыкальные традиции. Аранжированные для народных русских инструментов – домры, баяна и балалайки – такие известные на Тайване песни, как «Ты весна, я цветок», «Белый лотос», «Лютня», «Воды реки Цзянхэ» предстали перед искушенным слушателем в необычайном новом звучании, а ис полненная Чжан Синюэ знаменитая русская «Катюша» приобрела новые прекрасные черты утонченной восточной красавицы. Музыканты побывали в трех городах Тайваня – в Тайбэе, Хуалене и Гаосюне, и везде их тепло встречала благодарная публика. Для иностранца, интересующегося социальной жизнью Тайваня, не менее удивительной оказалась и другая сторона этого незаурядного культурного события: начинались гастроли с выступления перед больными огромного госпиталя Жунминцзун в Тайбэе, а закончились в прекрасном музыкальном зале на живописной набережной реки Айхэ в Гаосюне. И на протяжении всего турне сохранялось это необычное равновесие: благотворительные акции для нуждающихся в моральной поддержке людей и выступления перед искушенной музыкальной элитой. Георгий Касаткин, 15 лет. Черная жемчужина. Студия «АртДи», г. Рязань Утро 2004 73 И на протяжении всего турне сохранялось это необычное равновесие: благотворительные акции для нуждающихся в моральной поддержке людей и выступления перед искушенной музыкальной элитой. Кульминацией гастролей стало выступление перед госпожой Цзян (Фаиной Ипатьевной Вах ревой), женой второго президента Тайваня Цзян Цзинго. Лично для меня это было уникальным событием, я не мог предположить, что когданибудь окажусь в доме людей, судьба и любовь которых стали символом таких непростых и таких глубоких связей между Тайванем и Россией. Несколько лет назад в Рязани я опубликовал статью, в которой рассказывалось о жизни Цзян Цзинго в России, и о его работе председате лем колхоза в селе Жоково, в 30 км от Рязани. Статья называлась «В Жокове помнят Колю китайца». Тогда мы с моим братом совершили незабываемое путешествие на маленьком мотоцикле в это село по живописным дорогам нашего родного края, узнали много нового о своей земле, о ее людях, и убедились насколько долгой может быть в их сердцах добрая память о хорошем отзывчивом руководителе, каким был для них Цзян Цзинго. Организаторами турне и многочисленных благотворительных концертов были Банк Тайбэя, Тайваньская Пресвиторианская Церковь и многие другие организации. Я впервые узнал о существовании в крупных Тайваньских банках отделов, занимающихся исключительно бла готворительностью, о благотворительной деятельности христианских и буддистских церк вей, на попечении которых множество больниц, домов престарелых и инвалидов. Турне этого международного музыкального коллектива – плод творческой созидательной деятельности множества очень разных и непохожих друг на друга людей, он как «персик бессмертия», живительная влага которого на долгие годы продлила жизнь каждого, кому посчастливилось вкусить его нежную мякоть. Тайбэй. 18 января 2004 Георгий Касаткин, 15 лет. Дракон. Студия «АртДи», г. Рязань Утро 2004 74 Александр Джад Не для всех Билеты Юрку удалось взять только на утренний поезд. Куда деть эти бесполезные восемь часов ожидания? Провести их с пользой, да на вокзале, да ещё глубокой ночью достаточно сложно. Идти некуда, спать не комфортно... Он огляделся. В зале ожидания было малолюдно, тускло и ознобно. Пахло вещами, людьми, вокзалом, казенным духом милиции, – специфическим запахом расставаний и встреч, да еще тош нотворным потом бомжей, слетающихся к ночи, словно перелётные птицы, в тёплые места. Юрок купил в буфете, отгороженном от общего зала низким декоративным заборчиком, стакан никакого чая с лимоном (интересно, чем это они его заваривают, так что цвет есть, а вкуса нет?) и присел за столик. Буквально в двух шагах от него, прислонившись к стене, со средоточенно курила женщина, лет тридцати, среднего роста, в меру упитанная, облачен ная в длинное темное пальто. Рядом на широком подоконнике примостилось миниатюрное создание сложно определяемого возраста в серой объёмной куртке, короткой юбчонке и недорогих китайских кроссовках. Болтая слегка раздвинутыми ногами, она сладко затягива лась сигаретным дымом. Светлые коленки девчушки, помимо ее воли, манили своей открытостью и наивностью. Юрок не то что бы с трудом, но явно нехотя оторвал от них взгляд, дабы осмотреть всё остальное. А вот этого делать и не следовало. Синюшные мешки под глазами, отечное лицо, короткие, соломенного цвета сальные волосы пробивались у корней чернотой... «Бррр! Синявки! – подумал Юрок. – Ни за что! – И вновь опустил глаза к коленкам. – Бррр!» – Слышь, Зинк, а если к Коляну прихилять, может, у него, чем разговеемся? – выпустив изо рта струйку дыма, спросила та, с коленками. – Ты, чё, коза! У него сроду ни похазать, ни хайкнуть никогда не было. Тот ещё елдарь. Жаль, – вздохнула «коза», – а душа так и просит! Для убедительности она даже поскребла у себя на уровне груди. Зинка затушила сигарету о подоконник, кинула бычок на пол, повернулась к залу, и тут уви дела одиноко сидящего Юрка. Она долго молча смотрела на него, ловя взгляд, словно гипно тизируя и изучая. Наконец вскинула голову и передёрнула плечами. – Мужчина, – обратилась она к нему, – может вам чего надо? Так мы с радостью, – она кокетливо выставила коленку изпод пальто и покрутила ею, – одно ваше слово, мужчина! Юрок поежился, представив на минуту их близость. – Мужчина, – между тем продолжала напирать Зинка, – может, вы выпить хотите? Так мы в момент обеспечим. Или ещё чего? Вы только скажите, мы ж с радостью. Такой красивень кий, правда, Жанн? – обратилась она к подруге. Жанна промолчала. Юрок тоже. Мужчина, вы что, немой? – Зинка подошла к Юрку и присела за столик. Юрок покачал головой, но взгляда от коленок Жанны не отвёл. – Мужчина, вам понравилась моя подруга? Давайте возьмём бутылочку, познакомимся. У вас есть деньги? «От неё противно не пахнет, – подумал Юрок, – удивительно! Лишь лёгкий запах спиртного и какихто дешёвых духов. А почему бы и нет? – решил он. – Делатьто всё равно нечего». В этот момент в зал вошли два сержантамилиционера и прямиком направились к Жанне. Она проворно спрыгнула с подоконника. – А ну марш отсюда! Где твоя подруга? – спросил один из стражей порядка. – Сколько раз вас выгонять можно? Ещё здесь увижу, моментом в обезьянник на ночь определю! – Начальник, зачем так грубо? – Зинка поправила волосы. – Мы же всётаки женщины. – Это ты что ли женщины? – ткнул в неё пальцем один из них. – Или может она? – он кивнул на Жанну. Утро 2004 75 – Простите, – попытался вмешаться Юрок, – может она не так уж и не права? – А вы вообще бы помолчали, – посоветовал милиционер, – человек, вы видно культурный, образованный, зачем с такими шалашовками связываетесь? Эти ведь моментом и обуют, и разденут. Ищи потом ветра в поле, да доказывай. – Я её знаю. Мы с Жанной вместе в школе учились. Пусть останутся. – Она ещё и в школе училась? – присвистнул сержант. – Ну как знаете, наше дело предупре дить, только потом не жалуйтесь... Мужчина, а вы молодец, – сказала Зинка, когда милицейский наряд вышел из зала, – за незнакомых женщин вступились, уважаю! – и придвинулась к нему почти вплотную. – Такой хорошенький. А голос?.. Аж в груди засвербело... Не обращая внимания, на Зинкины слова Юрок, опустив глаза, всё смотрел на Жаннины коленки и не понимал: «Ну что там в них такого?» Но непонятным образом эта часть женского тела возбуждала, не отпуская. Хотя, может, это просто внезапно образовавшееся одиноче ство голосило в пустоте пропылённого затхлого зала, отчего на душе делалось противно, мерзко и похотливо. «Бррр! Синявки!» – вновь подумал Юрок, но глаз не отвёл. Жанна подошла к столу, присела рядом с Юрком и выставила коленки наружу. Они стали так близки и доступны, до того вдруг захотелось их потрогать. Ещё чуть и Юрок бы протянул руку. – Мужчина, купите дамам выпить, – напомнила Зинка, – не томите, мужчина. «Да что, с меня убудет что ли?» – подумал Юрок и кинул на стол деньги. Зинка моментально испарилась и уже через мгновенье вновь материализовалась с тремя одноразовыми пластмассовыми стаканчиками и бутылкой вина в руках. – Выпьем за знакомство! – предложила Зинка. – Бормотуха, высший класс! – Я не буду, – сказал Юрок, – я такое не пью. – Мужчина, вы хотите обидеть дам? Пейте. Нет? Тогда хоть пригубите. Не бойтесь, не отра витесь, мы же пьём, – и она залпом опрокинула в себя почти полный стакан. Жанна пила маленькими глоточками, неотрывно глядя на Юрка. Допив, поставила стакан на стол, вытерла губы рукой и блаженно потянулась, так что юбка задралась ещё чуть выше. Юрок сглотнул, словно у него и вправду пересохло в горле. Поднёс стакан к носу. Понюхал. Пахло огородом и яблоками. Пригубил. Сладкое и вовсе не противное. И почему его называ ют бормотухой? Он сделал глоток. Ничего, нормально. И так глоток за глотком допил свой стакан. – Ну вот, а говорил, не пью, – влюблёно глядя на него, сказала Зинка, – между первой и второй перерывчик небольшой, – она разлила по стаканам остатки вина. Выпили по второй. «Женщины они и есть женщины, – размышлял Юрок, ощущая, как приятное тепло разлива ется по телу, – и с этим ничего не попишешь. Всё у них там как у всех: и губы, и грудь, и всё такое... А что?» – пытался убедить он сам себя. – Мужчина, – сказала Зинка, – а что это мы в тошнотнике засиделись, да в неуюте? Может, пошли к нам, тут у нас хаза рядом. Посидим, как человеки в обстоятельствах. – Пойдёмте с нами, – мило улыбнулась оплывшим лицом Жанна, – ведь ваш поезд ещё не скоро? – Не скоро, – пьяно кивнул головой Юрок. «Както быстро меня развезло, – подумал он, вспомнив слова милицейского сержанта. – А а! Что с меня, убудет что ли? Нам не привыкать!» – Медленно наклонился, облокотился о так давно манящие коленки, от чего испытал ещё большее возбуждение, и встал. – Пошли! Где наша не пропадала?! Квартира и правда находилась неподалёку от вокзала, буквально минут десять ходу. Только шли к ней както странно: всё какимито плохо освещёнными закоулками и проходами, а не по проспекту, словно заметали следы. Но, может, так было просто ближе? Утро 2004 76 Это была однокомнатная «хрущёвка» с облезлыми обоями на стенах, протёртым полом и обшарпанными дверьми. Сама комната казалась практически пустой и необжитой. Ни штор, ни занавесок на окнах не было. На пол брошено пару матрасов, в углу ящик, видимо, служив ший хозяйке тумбочкой, так как на нём валялись маленькое зеркальце, губнушка, полупус той флакончик, вероятно, тех самых дешёвых духов, какими благоухала Зинка и ещё пару какихто непонятных безделушек и тряпок. Не раздеваясь и не снимая обуви, они прошли на кухню. Напротив закопчённой покрытой пригоревшими остатками пищи плиты прижимался к стене облезлый стол, вокруг которого расположились несколько табуреток. Грязная посуда в отбитой фаянсовой мойке и одинокая лампочка, торчащая из патрона над головой, завершали картину быта, вызывая у Юрка при ступы тошноты и брезгливости. Тем не менее, именно это помещение было, видимо, самое обжитое, хотя и мало подходящее для приема гостей. Но «рачительных» хозяек это, как вид но, ничуть не смущало. – Сейчас, сейчас, всё будет! – захлопотала Зинка. Она ополоснула холодной водой пару тарелок и вилок, достала из холодильника полбуханки хлеба и небольшое блюдце с остатками лука и заскорузлой обветренной колбасой, нарезан ной неровными, рваными кругляшами. Вытянула из кармана пластмассовые стаканчики, прихваченные из вокзального буфета и, отвернувшись, чтото там над ними поколдовала. – Вот так! – она удовлетворённо причмокнула губами, распечатала очередную бутылку, по ставила стакан перед Юрком и налила всем вина. – Ну, как говорят, будем! – и в прежней своей манере опрокинула в себя пойло. Жанна опять пила, маленькими глоточками смакуя каждую капельку, словно именно про цесс ей доставлял огромное удовольствие, а не результат. Юрок не пил, лишь попрежнему, будто кролик в пасть удава, неотрывно смотрел на округлые блестящие коленки. Жанна пе рехватила его взгляд. Поёрзав и не отрывая стакана ото рта, придвинулась к нему. Юрок осторожно покрыл коленки ладонями и нежно погладил. Шелковистость колготок приятно и призывно щекотала кожу. Допив вино, Жанна рукой вытерла губы, отломила кусок хлеба, поднесла к носу, вдохнула кислый хлебный аромат и прикрыла глаза: – Ну ладно, пойдём. Ох уж эти мне мужчины!.. Только быстренько, – она откусила от хлеба корочку и нежно погладила бутылку, – а то нас ведь тут ждут, и будут грустить. Юрок, продолжая поглаживать её колени, поднял голову и полушёпотом мягким бархатным баритоном начал читать: Мы гуляли, был вечер, тихо Листья шептали о чемто в саду. Ты воскликнула: «Тсс, тише, Слышишь, ктото поет на лугу? Или нет. Но ты слышишь, слышишь?» «Да, я слышу», – шептал я во тьме. «Погоди, я тебя не вижу. Где ты, глупый. Иди же ко мне». Ну а я помальчишески робок, И никак я шагнуть не могу. Был тот шаг через бездну короток, Я шагнул, разгребая тьму. И два глаза, горящих глаза... В голове все за кругом круг... Ты во тьме мне шептала: «Не надо». А сердца в унисон стук, стук... Боясь пошевелиться, Жанна прослушала всё стихотворение, неотрывно глядя на гостя. Дочи тав, Юрок взял со стола стакан и поднёс к губам. Утро 2004 77 – Не смей! – вскрикнула Жанна и резко ударила его по руке так, что стакан выпал, и по кухне разнёсся кисловатый запах дешёвого вина. У неё задрожали губы, она прерывисто задыша ла, оттянула ворот куртки, словно ей не хватало воздуха, и облизала пересохшие губы. Юрок удивлённо вскинул глаза, но ничего не сказал. А Жанна, не мигая, уставилась на расте кающуюся но полу мутноватую жидкость и прошептала: – Юроок... Это ж ты написал тогда, для меня. Как давно это было... Этот голос. Как я сразу не узнала?! Господи, конечно, Юрок! Моя первая школьная любовь, она закрыло лицо руками и, уткнувшись ему в колени, заплакала, – Юроок! Он гладил её по голове, а она всё плакала и плакала. – Так вы что, и вправду знакомы, что ли? – Зинка вытаращила глаза. – Ну дела! За это надо выпить, – она вновь наполнила стаканы, – за вас! – Жанна, что с тобой? Как же так, неужели в тебе ничего человеческого не осталось? «Ладно, давай... Только быстренько». Как же так, Жанна? – А кому мы нужны, стерляди спившиеся, – сквозь всхлипы возразила Жанна. – У тебя же сын родился, мальчик. – Нету у меня сына, никого у меня нет. Умер мой малыш. Просто взял и умер. Вот так запросто. Лечили от одного, а умер от другого. – Извини, я не знал... Да чего там, я уже привыкла. Жанна подняла голову и вытерла слезы. Напоминание о сыне не усугубило ее горя, а наобо рот вернуло её в привычное состояние, и она успокоилась. – Давай лучше выпьем! – она подхватила стакан. – Жанна! – воскликнул Юрок. Не надо, – остановила Жанна. Взяла его ладонь, поднесла к губам и поцеловала, – я знаю как мне лучше. Я больна. Больна неизлечимо. Изза таких вот кобелей! – она ткнула в Юрка пальцем и тут же спохватилась. – Нет, нет, ты не такой. Ты хороший, я помню. Это, – она кивнула на бутылку, – не для всех, то есть не для тебя. Беги отсюда. Что есть мочи беги. Милый мой, Юрок. Сегодня Господь отвел от тебя беду. Будь осторожен. Беегги... Ей вдруг стало трудно дышать. Жанна схватилась за горло, закашлялась, изо рта у неё пошла пена, и она забилось в конвульсиях. Зинка быстро подскочила к подруге, повалила её на пол, обхватила ноги и подняла вверх. Юбка безобразно задралась. Юрок смотрел, ничего не понимая и не предпринимая, нахо дясь в какомто сомнамбулическом состоянии. Через какоето время Жанна перестала биться и затихла. Зинка опустила её ноги и, подхва тив подмышки, буквально отволокла в комнату, даже не попросив Юрка помочь. Уложив подругу на матрас, она вернулась. – Уходите, Юрок! – Зинка подтолкнула его к двери. – Идите. Видите, плохо ей. Вам же сказа ли: это не для вас, – приговаривая, она выставила его за дверь. Обалдевший и ничего не понимающий Юрок вышел на улицу. В его подсознании вертелось предостережение сержанта, и он чувствовал: какаято беда его сегодня явно миновала. Юрок поднял голову. Холодное черное небо было усыпано мириадами далёких звёзд. И где то там тоже, вероятно, текла жизнь, и были свои проблемы, страхи и радости. Он огляделся вокруг. Серые деревья нехотя помахивали, голыми ветками. В окнах домов почти не было света. Люди отдыхали, чтобы завтра, а точнее уже сегодня вновь окунуться в жизнь. «Для когото завтра может не наступить, – подумал Юрок, – никогда. Даже если они и живы, – он неспешно брёл по тёмной улице. – У Бога нет других рук, кроме наших, – вспомнились чьито слова, – нужно лишь прислушаться и услышать его советы. А всё остальное зависит только от нас. Но видно эта сентенция не для всех, а только для тех, кто хочет услышать». – Не для всех, – повторил он вслух, – умные люди учатся на чужих ошибках, а мы и на своих не всегда... Утро 2004 78 Перед входом в вокзал, Юрок увидел тех самых дежурных милицейских сержантов. Они скользнули по нему цепким оценивающим взглядом. Он им дружески кивнул, и они тут же отвернулись, потеряв к нему всякий интерес. Вспомнились прощальные слова Жанны: «Сегодня Господь отвел от тебя беду...» Что она хотела этим сказать? С какойто необъяснимой радостью, купив никакого чая, Юрок уселся за тот же самый столик в буфете зала ожидания, где было так малолюдно, тускло и знобко. Где пахло вещами, людь ми, вокзалом, казенным духом милиции, потом бомжей, – специфическим запахом рас ставаний и встреч. Таким еще совсем недавно раздражающим, тошнотворным, а теперь уже даже приятным. г. Гомель, Белоруссия Иван Манолов Дети спят Сияние какое – дети спят! Светлы иконы в сумерках вечерних. А за окном уже вотвот исчезнет Мой город, где бушует снегопад. Белье окоченелое висит. Безжалостно свирепый ветер бреет Прохожих, что пытаются скорее Запрыгнуть в одинокое такси. То демоны безумные летят На карусели замети отчаянной? И провода оборваны – случайно Иль потому, что наши дети спят? Теперь без новостей и без кино Сидим вдвоем, и тишина пугает. Во мраке жизнь течет совсем другая, И давит боль, забытая давно. Любви не замечаемый распад Расплата за жестокость и за жалость... Гашу свечу... И ты ко мне прижалась, Чтобы сказать о том, что дети спят. Перевод с болгарского В. Бондаренко Утро 2004 Дима Дворянков, 6 лет. Фламинго. Студя «АртДи», г. Рязань 79
