Родная Кровь

Состарившуюся отшельницу Агафью Лыкову из тайги в большой мир заберет ее
названная дочка?
19 лет назад Агафья, последняя из отшельников - староверов Лыковых, уже давно жившая одна на заимке,
хотела обрести женское счастье. Она решилась удочерить 6-летнюю девочку! И увезти ее из Кузбасса (куда
Агафью привозили к врачам) в тайгу, в Хакасию, на знаменитую заимку Лыковых.
Чтобы растить дочь среди гор.
Чтобы годы шли уже вместе с дочкой в труде и молитвах.
Чтобы передать ей старинные знания староверов, ради чистоты которых и ушли в 1930-е годы Лыковы на
Алтай, а зимой 1940-41 года - еще дальше в хакасскую тайгу.
...Но взять девочку в дочки у отшельницы не получилось. И Агафья вернулась на заимку одна.
Однако выросшая, теперь уже 24-летняя, Марина не забыла отшельницу. И этой зимой, прослышав, как
сильно болела 68-летняя Агафья в тайге, ее названая дочь потеряла покой.
- И вот теперь уже Марина! - срывая голос, кричит сквозь шум вертолета Александра Мартюшева, родная
мать Марины и племянница Агафьи, без ревности, а только с тревогой и заботой, получится ли Маринина
задумка. - Решила! Взять! Агафью Карповну! К себе!
И задохнувшись, шепчет:
- Марина послала меня за нею! И пока я читаю это по губам, наш вертолет «МИ-8», летевший из Таштагола
с «гуманитаркой» (он везет на борту 500 кг сена, 15 мешков дров, 200 кг провизии и свечей, батареек,
бензина), ныряет привычным многолетним маршрутом к Агафье вниз.
...Белоснежная зубчатая стена Абаканского хребта отстает. Горы пониже, еще в пятнах апрельского снега,
зеленея кедрами и ниткой реки с зеленоватой вешней водой, несутся под нами. Вертолет летит к Агафье,
пережившей экстремальную зимовку...
Крест
Крест
...Как мог Карп Осипович Лыков с беременной женой Акули-ной и с двумя маленькими детьми
- Саввином и Натальей - в январе 1941-го, удаляясь от мира в отшельники, пройти по этим прекрасным, но
опасным горам? Как могли Лыковы преодолеть 20-километровые каньоны с камнепадами? Пройти через
горные речки, по тонкому льду омутов со смертельными полыньями? Через чер-невую тайгу и скалы...
Только русский мужик, упѐртый в вере, мечте, способен на это. Только русская баба, идя за мужем до конца
(благополучно родив после великого перехода сына Дмитрия, а через четыре года - Агафью), способна
выдержать всѐ!
...А Карп Осипович искал (я «листаю» вершины гор - в иллюминаторе, всѐ не в силах выбрать лучшую)
место их окончательного пристанища и молитв. Нашла! Вертолет проходит мимо горы, ветра над которой
«расчесали» деревья, «выстроив» из них громадный крест.
- Крест! Заимка, точно, рядом!
- кричу Александре.
- Да, великая ноша, - вздыхает.
- выпала Лыковым...
И с трудом дождавшись посадки, она первой бежит через речку вброд на другой берег узкого, но бурного
Ерината, к нарядным издали желтым поленницам свежих дров. К вышедшему встречать отшельнику
Ерофею Седову (старому геологу из геолого-разведочной партии, открывшей миру в 1978-м заимку
Лыковых), дружившему потом с Карпом Осиповичем и перебравшемуся жить к Агафье в соседи, когда она
осталась одна, перехоронив всех своих.
Агафья жива, та-ам она, в своем доме, - стучит палкой старик Ерофей, улыбаясь и поворачиваясь к главе
Таштагольско-го района - Владимиру Макуте, обняться.
Племянница бежит по крутой тропке вверх, к Агафье. А я...
Волна бьет выше сапог, заливая. Но не валит - дает пропуск к заимке. Догоняю Александру на пороге
избушки маленькой, худой Агафьи,
- Тяжело болела-то зимой?
- Так тижело-то. Впервые-то Роздество пропусьтила (службу.
- Ред.) Атиперь ниче, на ногах.
- К Марине жить поедешь?
- К Марине?! (Засияла Агафья...)
Помощь
Пока над заимкой солнце (а через час погода испортится, предупреждает Ерофей), вертолет стремительно
разгружают. Так же горячо идут уговоры Агафьи перебраться, наконец, с заимки к людям. Улететь с нами.
Об этом просит Александра, просит Владимир Макута - со словами, что наш губернатор уважает и жалеет
Агафьину старость и зовет переехать в Кузбасс. Шумим и все мы:
- Соглашайтесь!
Нас «давит» чувство вины, хотя и не виноваты. Ведь помним строчки из Агафьиного письма с просьбой
прислать помощника, попавшего зимой в цивилизацию и в интернет: «...Со слезами и плачем прошу вас не
оставить Христа ради, помиловать сироту, в беде страждущую... сил никаких не стало... здоровье совсем
плохо ... в избе нетоплено... круглосуточно голодом до последнего изнеможения (живу. - Ред.)».
Так что Агафью Карповну мы собрали бы вмиг.
Две козы, козел, три козленка. Могла бы взять с собой, могла - оставить Ерофею, который тверд: останется
на заимке до смерти.
Богатства у Агафьи немного. Старинные «тятины» старообрядческие книги.
Чугунки и кастрюли. Из еды (пост, неделя сухояденья) белеют лишь ростки проросшей пшеницы. Из вещей
- ворох платков да подушка с матрацем. И ружье в постели, с которым Агафья спит и которое при нас
прикрывает тряпицей...
- Не хочеца собираца, - жмурится от солнца и от радости подарков Агафья. Но соглашается: это будет
последнее лето, а осенью, скорее всего, она решится...
Ведь все у нее стало сейчас хорошо. На весну, лето, осень запасы есть. А зиму сложную нынче пережить,
после того памятного письма, помог, кстати, 18-летний Саша Бесштанников, прилетевший из томского села
Гарь (благодаря старообрядческой «народной» почте и связям) на вертолете из Горно-Алтайска еще в
феврале. Он носил старикам-отшельникам воду, нарубил дров на три зимы вперед и по-обещал Агафье с
Ерофеем навестить их, помочь еще через год. А сейчас ушел с нами: ему пора в армию.
Семья
Простившись с Агафьей в праздничном платке, с Ерофеем, прижавшим к сердцу самый дорогой подарок
в тайге - батон хлеба, мы улетели. До осени.
К тому времени у Марины, названой дочки Агафьи, родится четвертый ребенок. Для Агафьи, которую
Марина с мужем решили перевезти жить к себе, в село, на Березовую Речку (или перевезут, но будут
навещать, на реку Антроп, где два дома всего стоят, и там тоже родня Агафьи
- тоже по линии ее матери Аку-лины - живет), младенец станет сюрпризом.
- 19 лет назад, когда Агафья просила меня отдать ей Марину, а я отказалась... У меня тогда как раз шестой
ребенок родился... Я помню нежность Агафьи и изумление. Она увидела, как я купаю маленького в тазу. И
Агафья (а ей было 50. - Ред.) сказала: «Я впервые такого маленького село-веська (человечка. - Ред.) вижу!»
- вспоминает Александра.
И я киваю: да, в большой мир отшельницу сможет вывезти, притянуть еѐ только семья. Та, где она впервые
в жизни почувствует себя сразу и бабушкой, и мамой... Лариса Максименко.