Диссертация - Институт государства и права РАН
advertisement
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ НАУКИ ИНСТИТУТ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК На правах рукописи МУРАШКО ЛЮДМИЛА ОЛЕГОВНА АКСИОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ПРОЦЕССА ПРАВООБРАЗОВАНИЯ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ Диссертация на соискание ученой степени доктора юридических наук Специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве Научный консультант: доктор юридических наук, профессор Графский Владимир Георгиевич Москва-2015 2 ОГЛАВЛЕНИЕ Введение…………………………………………………………. 4–21 Глава 1. Основы аксиологической составляющей восприятия правообразования………………………………… 22–75 1.1. Проблемы современной методологии познания правовых явлений…………………………………………………………….. 22–41 1.2. Учет аксиологических характеристик процессов правообразования…………………………………………………. 41–57 1.3. Ценности как легитимирующие факторы возникновения и употребления права………………………………………………. 57–75 Глава 2. Истоки правообразования (правогенез): общетеоретический и философско-аксиологический анализ 75–113 2.1. Нормативность как имманентная характеристика общества…. 75–88 2.2. Ценностная основа первоначальных видов социальной нормативности……………………………………………………. 88–98 2.3. Правогенез как область проявления значимости аксиологических составляющих социальных норм в процессе их автономизации………………………………………………… 98–113 Глава 3. Аксиологическая составляющая существования права……………………………………………………………… 114–167 3.1. Правовая норма как выражение публичной значимости должного…………………………………………………………… 114–126 3.2. Правовая нормативная система в ценностном измерении…… 126–146 3.3. Аксиологические характеристики позитивного права: проблема легитимности права…………………………………. 146–167 3 Глава 4. Аксиологическая ориентация в процессах правообразования……………………………………………… 168–243 4.1. Аксиологический аспект в теоретической трактовке правообразования………………………………………………… 168–208 4.1.1. Общетеоретический анализ аксиологической составляющей правообразования……………………… 168–185 4.1.2. Особенности законотворческого процесса с аксиологических позиций (белорусский опыт)………. 185–208 4.2. Своеобразие трактовок современных тенденций правообразования………………………………………………. 208–226 4.3. Ценности и общественный идеал для правообразования в контексте белорусской правовой традиции…………………… 226–243 Глава 5. Конституционное право как концентрированное воплощение аксиологических свойств правового регулирования…………………………………………………… 244–306 5.1. Особенности конституционно-правовой нормативности…… 244–263 5.2. Конституционные нормы и принципы как разновидность влиятельных аксиологических факторов в правообразовании 263–283 5.3. Ценностная составляющая решений конституционных судов и их значение для развития законодательства и национальной правовой системы………………………………………………… 283–300 Заключение………………………………………………………. 301–306 Библиографический список литературы……………………. 307-378 4 Введение Актуальность темы исследования. Вопросы формирования и меняющейся роли права на протяжении исторического развития общества занимали лучшие умы человечества, в связи с чем помимо существования классических теорий происхождения права современный период характеризуется также возникновением новых теорий и концепций, каждая из которых по-своему обогащает правовую науку. При этом закономерным является вопрос о том, может ли какой-либо автор в настоящее время, которое отличается появлением с трудом обозримого множества новых теоретико-правовых конструкций и одновременно характеризуется ускорением информационных процессов, «удвоением» и «утроением» объема информации в современном мире, претендовать на научную новизну своей теории, будь то исследование в сфере права или другой области гуманитарных наук. Представляется, что ответ на данный вопрос в целом может быть положительным именно в силу новых отношений и вызовов современного мира, особенно для постсоветского пространства. Долгое время в государствах постсоветского пространства новые подходы к процессам правогенеза, правообразования (как в современном, так и историческом аспекте) не разрабатывались. В этом отношении многие десятилетия границы исследования определялись классическими положениями марксистской философии, причем одной из самых влиятельных в XX веке. Следует согласиться с оценкой, содержащейся в одном из недавно изданных сборников научных трудов, о том, что белорусская правовая мысль не сформировала отечественную школу права1; научные работы в области философии права, теории государства и права достаточно редки как в предшествующие периоды, так и в настоящее время. 1 Современные проблемы правоведения : сб. науч. тр. / Белорус. гос. экон. ун-т ; редкол.: Г.Б. Шишко (гл. ред.) [и др.]. – Минск : БГЭУ, 2011. – Вып. 1. – С. 3. 5 Длительное господство в советской правовой науке марксистской теории не способствовало развитию новых подходов, разработке новых направлений с использованием методологии, отличной от диалектического материализма. Проблема заключается не столько в обоснованности такого философского подхода, противостоянии материалистических и идеалистических философских концепций, в том числе в отношении к праву, сколько в существовавшем монистическом подходе к методологии познания, единообразии научного мышления как такового, что губительно для любой науки, тем более гуманитарной. Теоретическому осмыслению особенностей права в историко-культурном контексте также не уделялось достаточного внимания, хотя следует отметить в отношении анализа белорусской правовой традиции, что прогрессивные идеи белорусских мыслителей прошлых веков нашли с начала 1990-х годов широкое признание. Традиционность представлений о праве как совокупности властных предписаний, характерная для «узконормативистского» правопонимания, не преодолена в полной мере до настоящего времени. Следует отметить, что период с начала 1990-х годов, связанный со строительством суверенной Беларуси, вызвал к жизни новые явления и процессы во многих сферах общественной жизни, включая право. Современная белорусская правовая наука исследует правовые явления, получившие развитие вместе со строительством белорусского государства. Однако в теоретико-правовых исследованиях преобладает внимание к законотворчеству, разрабатываются предложения по совершенствованию в первую очередь традиционных механизмов и процедур законотворчества, исследуются проблемы качества правовых актов, юридической техники и др., в рамках прежнего подхода к правообразовательным процессов процессам. законотворчества, как Изучение правило, белорусскими в рамках правоведами позитивистского правопонимания не затрагивает существа действенности и эффективности правовых норм, находится в рамках прежней научной монистической парадигмы. Отношение к человеку как главной цели и высшей ценности для общества и 6 государства проходит этап становления, сопряженный с трудностями переосмысления и переоценки прежних взглядов. Вместе с тем на современном этапе традиционное взаимодействие государства и человека, роль человека как отдельного самостоятельного индивида существенно изменились. Развитие суверенных постсоветских государств, в том числе Беларуси, формирование национальных правовых систем происходит в эпоху преобладания гуманистических начал всех социальных изменений. «Становление информационного общества… необходимо предполагает приоритет духовных ценностей в системе человеческих взаимоотношений»2. Человечество, исторически стремящееся «объять необъятное», благодаря новым информационным технологиям, инновационному техническому прогрессу объединилось – «глобализировалось», и если ранее человек был «мыслящим тростником, колышимым ветром» (Паскаль), то сегодня «мировой ветер» в виде угроз терроризма, техногенных катастроф, экологических вызовов обусловил то, что любое «потрясение», которое прежде ограничивалось рамками территории государства, носило национальный характер, редко остается таковым. В свете указанного гуманизм эпохи Возрождения, поставивший во главу угла человека, приобрел иное звучание, превратившись из духовных устремлений в способ выживания человечества на «глобализирующейся» планете. Данные процессы не могли не отразиться на современном развитии государств. В связи с этим можно увидеть прямое обозначение ценностей в текстах конституций многих государств, основополагающих правовых документах на европейском правовом пространстве, международно-правовых документах на уровне ООН и решениях органов конституционного контроля. В современный период по-новому стали осмысливаться понятия правового государства, свободы, 2 Павловская, О.А. Беларусь в условиях современных трансформаций: обострение социально-моральных проблем / О.А. Павловская // Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовно-нравственные проблемы / О.А. Павловская [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т философии ; под ред. О.А. Павловской. – Минск : Беларус. навука, 2010. – C. 180. 7 справедливости, равенства, новое наполнение получило содержание прав и свобод человека. Построение правового государства провозглашено одной из основополагающих целей развития многих государств. Указанный подход закономерно нашел отражение в Конституции Республики Беларусь, согласно одному из ключевых положений которой человек, его права и свободы являются высшей ценностью и целью общества и государства. При этом вместе с достижениями и прогрессивными образцами культуры ускорение общественных процессов, нарастающая глобализация, становление общемирового информационного пространства имеют и разрушительные тенденции. Особое внимание к ценностной составляющей существования права, осознание и осмысление аксиологических характеристик процессов правообразования позволят обществу и государству противостоять зачастую искусственно навязываемой унификации культурных образцов, разобщенности общества, тенденциям отчуждения человека от власти и распаду связей между поколениями. Использование ценностного подхода при исследовании правообразования способствует аккумулированию идей ведущих философов-гуманистов и достижений многих гуманитарных наук. Одновременно ценностный подход к правообразованию дает возможность предотвращать такое общественное состояние, когда на роль права претендует любая система официально-властных предписаний, а роль общества сводится к их исполнению. В основе аксиологический настоящего подход к диссертационного теоретической исследования трактовке лежит правообразования, послуживший основой для анализа процессов формирования права от правогенеза до современных тенденций правообразования. Современное понимание правообразовательных процессов, определение тенденций развития права невозможны без обращения к историческому анализу эпохи становления социальной нормативности в целом, так называемым «корням» права, анализа факторов происхождения и становления правовой 8 формы регулирования общественных отношений, что обусловливает «историческое измерение» исследования правообразования. Необходимо признать, что принадлежность белорусского и российского государств к романо-германской правовой семье, наличие на определенном историческом этапе единого государства, современные активные процессы интеграции особенно предопределяют в общие направления философско-теоретическом аспекте. научных Вместе исследований, с тем автор последовательно исходит из предпосылки существования национальной правовой традиции, системы ценностей, самобытности белорусского народа, что имеет особое значение для анализа белорусской правовой традиции в рамках исследования аксиологической ориентации в процессах правообразования. Степень разработанности темы Исходными для исследования правообразовательных процессов являются положения, разработанные выдающимися философами и теоретиками права: в частности, такие авторы, как С.С.Алексеев, В.С.Нерсесянц, Л.С.Явич и др. заложили направления, послужившие импульсом для развития современного правопонимания на постсоветском пространстве. В рамках общей теории и истории права и государства вопросы возникновения и формирования права рассматриваются Н.В.Варламова, в трудах А.Б.Венгеров, таких известных Н.А.Власенко, ученых, как В.Г.Графский, М.И.Байтин, Ю.И.Гревцов, Д.А.Керимов, В.В.Лапаева, О.Э.Лейст, Р.З.Лившиц, В.П.Малахов, А.В.Малько, Л.С.Мамут, О.В.Мартышин, М.Н.Марченко, Н.И.Матузов, П.А.Оль, Ю.Е.Пермяков, А.В.Поляков, В.М.Сырых, Г.И.Муромцев, Н.Н.Тарасов, В.Е.Чиркин и др. Традиционно вопросам правотворчества (законотворчества), по сравнению с исследованием такой категории, как правообразование, уделялось больше внимания в правовой науке. В сфере правотворчества стали классическими труды таких авторов, как Б.В.Дрейшев, А.В.Мицкевич, А.Нашиц, П.Е.Недбайло, А.С.Пиголкин, Ю.А.Тихомиров, Р.О.Халфина, И.И.Шувалов и др.; известны работы Ю.Г.Арзамасова, В.М. Баранова и др. 9 Вопросы правообразования как предмет самостоятельного исследования получили внимание в последнее время в разработках А.А.Соколовой, В.В.Трофимова, А.Ю.Калинина и др., при этом ценностная составляющая правообразования не становилась предметом научного поиска. Исследование предопределило правообразования междисциплинарность с и аксиологических комплексность позиций исследования, обращение автора к разработкам в сфере юридической аксиологии, к осмыслению ценностной проблематики в трудах многих мыслителей древности – Сократа, Платона, Аристотеля; в рамках философии Гегеля, Канта и других великих философов были высказаны положения и идеи, также послужившие исходными основаниями настоящего исследования. Методолого-теоретической основой аксиологического направления исследования послужили труды Н.Н.Алексеева, П.И.Новгородцева, И.А.Ильина, Н.А.Бердяева и др., в рамках русской духовной традиции обращавшихся к проблематике юридической аксиологии; а также представителей советской правовой науки В.Н.Кудрявцева, П.М.Рабиновича, В.П.Тугаринова, Ф.Н.Фаткуллина и Л.Д.Чулюкина, примыкающее к ним исследование Н.Неновски, и др.; в последнее время данная сфера получила внимание в трудах А.Н.Бабенко, Р.С.Байниязова, М.С.Балаянца, И.Д.Мишиной, В.Е.Пшидатка, Е.В.Сидоровой, И.В.Тимошкиной, О.И.Цыбулевской и др. Междисциплинарный подход в исследовании ценностной проблематики предопределил обращение к работам философской направленности, в том числе по социальной философии, а также истории, психологии, культурологи и др., в центре внимания которых находятся различные аспекты аксиологии, в частности, таких авторов, как Л.В.Баева, Г.П.Выжлецов, М.П.Данилкова, О.Г.Дробницкий, А.И.Гусейнов, А.А.Гусейнов, В.Н.Жуков, Д.А.Леонтьев, В.А.Нудько, Т.Н.Овчарова, В.И.Плотников, А.А.Ручка и др. В зарубежных исследованиях таких авторов, как Ж.-Л.Бержель, М.Вебер, Н.Гартман, Р.Давид, Р.Дворкин, Ж.Дюби, Ж.Карбонье, Г.Радбрух, Л.Фуллер, Ю.Хабермас, Ф.Хайек, О.Хёффе, Т.Парсонс и др. также в той или иной мере затрагивались данная проблематика. 10 При исследовании правообразовательных процессов с аксиологических позиций в рамках белорусской правовой традиции автор обращался к трудам А.Волана, М.Литвина, Л.Сапеги, С.Будного, Ф.Скорины, известным работам по философии, истории, социологии, политологии таких авторов, как Т.И.Адуло, Б.М.Лепешко, А.С.Майхрович, Л.Е.Криштапович, В.А.Круталевич, О.А.Павловская, С.А.Подокшин, Я.С.Яскевич и др. В сфере теоретико-правовых и историко-правовых ученых, как С.Г.Дробязко, исследований широко известны труды таких белорусских В.Н.Бибило, А.Ф.Вишневский, В.А.Кучинский, Н.В.Сильченко, Н.А.Горбаток, С.Ф.Сокол, Т.И.Довнар, М.Ф.Чудаков, И.А.Юхо и др.; непосредственно вопросы правотворчества в Беларуси исследованы в работах таких авторов, как И.В.Вегера, Е.П.Гуйда, А.П.Дербин, С.А.Жевнерович, Д.А.Лагун, В.И.Павлов, И.И.Пляхимович, В.И.Реут, В.А.Шаршун и др. Общетеоретический и философско-аксиологический анализ правогенеза потребовал обращения к классическим трудам таких исследователей, как Л.Морган, Ф.Энгельс, К.Леви-Стросс, Л.Леви-Брюль, а также работам таких авторов, как Э.Аннерс, Д.Бедерман, Г.Берман, М.Мосс, Дж.Фрэзер, У.Сигл, Э.Тайлор, Э.Хартленд и др. Использовались труды в сфере антропо- и социогенеза таких авторов, как В.П.Алексеев, И.Л.Андреев, О.Ю.Артемова, А.М.Золотарев, Л.Е.Куббель, Б.Ф.Поршнев, Ю.И.Семенов, С.А.Токарев, Л.А.Файнберг, В.П.Эфроимсон и др.; правогенеза – Д.Ж.Валеев, А.И.Ковлер, Л.Е.Лаптева, И.Б.Ломакина, Г.В.Мальцев, А.И.Першиц и др. Новый импульс юридическая аксиология получила благодаря конституционалистам; данная сфера в той или иной степени исследовалась в работах К.В.Арановского, В.Н.Витрука, В.Д.Зорькина, Г.Г.Арутюняна, Н.А.Богдановой, М.И.Клеандрова, В.И.Крусса, Н.В.Бондаря, Л.В.Лазарева, Е.А.Лукашевой, Ж.И.Овсепян, Б.С.Эбзеева и др. К данным разработкам тесно примыкают работы европейских авторов по проблемам конституционного правосудия, в частности, таких авторов, как С.Бартоле, Б.Бирляйн, Л.Гарлицки, 11 К.Грабенвартер, А.Мавчич, М.Мальманн, Я.Омейец, П.Пацолай, П.Сантоля, Е.Танчев, П.Халлберг, А.Шайо и др. Объектом исследования является аксиологическое измерение права в процессе его исторического зарождения, а также особенности последующего существования и воспроизводства в виде правовых обычаев, законов и других правовых форм, именуемых также источниками права. Предмет исследования – особенности теоретических и доктринальных истолкований ценностных свойств права в процессе правообразования и осуществления конституционной и отраслевой законодательной политики. Цель и задачи исследования Цель исследования заключается в разработке и теоретическом обосновании аксиологического подхода к процессам правообразования на основе выявленных основополагающих закономерностей и тенденций общественного развития. В соответствии с целью поставлены следующие основные задачи: – разработать методологические основы аксиологической составляющей восприятия процесса правообразования в рамках аксиологического подхода к познанию правовых явлений и процессов; – выявить сущностные аспекты понятия ценности, исходя из его «включенности» в правообразовательные процессы; – в рамках ценностного подхода раскрыть и проанализировать основные закономерности процесса формирования права с момента его исторического зарождения (правогенез) и последующего становления и развития; – обосновать характеристику правовой нормативной системы в ценностном измерении, выделив ее основные атрибуты и сущностные свойства; –в контексте белорусской правовой традиции выявить значение общественного идеала для процессов правообразования; – определить основные стадии правообразовательных процессов, включая законотворчество (с выработкой рекомендаций законотворческого процесса (белорусский опыт); по совершенствованию 12 – исходя из аксиологической ориентации в процессах правообразования выявить современные тенденции правообразования на европейском социальноисторическом пространстве; – провести анализ и обобщение аксиологических характеристик позитивного права (законодательства) и раскрыть их взаимосвязь с ценностями общества, государства, личности; – на основе аксиологической ориентации в процессах правообразования выявить особенности конституционной нормативности как концентрированного воплощения аксиологических свойств правового регулирования. Методология проведенного исследования Теоретико-методологической основой диссертации выступает аксиологический подход к исследованию процесса правообразования в рамках естественно-правовой концепции, центральной идеей которого является положение об особой роли ценностей общества в правообразовательных процессах, включая этапы правогенеза и современные правообразовательные процессы; цивилизационный подход к типологии государства и общества. Аксиологическая ориентация в процессах правообразования закономерно влечет необходимость использования аксиологического подхода к методологии юриспруденции в аксиологическую качестве основополагающего, составляющую существования позволяющего права как раскрыть особого многогранного феномена. Междисциплинарный многоаспектностью задач характер исследования, исследования в процессе предопределен решения которых использовались также методология и теоретические разработки, выработанные в рамках истории, антропологии, психологии, социологии (прежде всего при исследовании становления первоначальных видов социальной нормативности, процессов правогенеза); формально-логическая методология (при исследовании стадий и тенденций правообразования, его закономерностей, а также при анализе особенностей законотворчества (белорусский опыт); методы сравнительного правоведения (при исследовании современных тенденций правообразования на 13 европейском основывается государства социально-историческом на и цивилизационном права, что пространстве). подходе к предсказуемо Одновременно исторической в рамках автор типологии исследования правообразовательных процессов. Использовались также общенаучные приемы и способы познания (анализ и синтез, индукция и дедукция, моделирование, сравнение и др.) Аксиологический подход к правообразованию потребовал от автора осмысления имеющихся разработок в философии, этике, истории, антропологии, истории религии, социологии, политологии, культурологии, психологии и др., и только междисциплинарный комплексный анализ позволяет выявить совокупность идей и подходов, выработанных в рамках различных наук, необходимых для исследования правообразования в аксиологическом контексте. В основе исследования особенностей конституционной нормативности, аксиологического потенциала национальных конституций, ценностной составляющей решений органов конституционного контроля лежат труды современных европейских конституционалистов, а также опыт работы автора в Конституционном Суде Республики Беларусь, связанный с изучением практики конституционных судов различных государств мира. Автор в значительной мере использует опыт деятельности Европейской комиссии за демократию через право (Венецианская комиссия), утверждающей европейское конституционное наследие. Теоретические выводы и предложения изложены с учетом современного освещения проблем правообразования в трудах отечественных и зарубежных авторов по философии права, теории и истории права, а также в научных публикациях по конституционному и международному праву, привлечением большого количества актов законодательства, международно-правовых актов, решений судебных органов. Научная новизна заключается в том, что работа представляет собой первое комплексное исследование процессов правообразования в аксиологическом измерении, от правогенеза до современных правообразовательных процессов 14 (аксиологическая ориентация в вопросах правообразования). Автор впервые разработал концепцию правогенеза как процесса проявления значимости аксиологических составляющих социальных норм в процессе их автономизации, обосновал понятие ценностей как легитимирующих факторов возникновения и употребления права, сформулировал аксиологические характеристики процесса правообразования, раскрыл особенности конституционно-правовой нормативности как концентрированного воплощения аксиологических свойств правового регулирования. Положения, выносимые на защиту 1. Аксиологический подход в изучении способов и процессов правообразования представляет собой систему взаимосвязанных концептуальных идей и ориентаций в отношении природы права, его социального предназначения и способов бытия. Он свидетельствует прежде всего об интегрирующей роли ценностей общества, государства и личности в правообразовательных процессах. Данный подход базируется на приоритете гуманистических начал в развитии современной цивилизационной культуры и противостоит современным негативным составляющим глобализации мира в виде нивелирования самобытных ценностных начал национальных правовых систем; он позволяет также преодолеть монистический подход в методологии познания права в русле традиций узкого юридического позитивизма, характерного для правоведения на советском и постсоветском пространстве. 2. В рамках аксиологической ориентации в процессах правообразования общественные и правовые ценности представляют собой легитимирующие факторы возникновения и употребления права; они носят конкретно-исторический и одновременно объективный характер; предопределяют необходимость регулирования общественных отношений посредством закона и правовых начал, выступают критерием легитимности и эффективности права. При этом своеобразие функционирования ценности в обществе («ценностный круг») 15 заключается в том, что ценность обусловливает оправданность конкретной социальной практики. 3. Аксиологические свойства права (правовые ценности) раскрываются во взаимосвязи с ценностями общества и личности и служат мотивации и авторитетному ориентированию правового взаимодействия (правового общения) индивидов и групп для достижения поставленных целей и задач. Критерий значимости, важности (и логика иерархии социальных ценностей) позволяют выделить: 3.1. универсальные правовые ценности, которые взаимодействуют со всеми иными ценностями и ценностными установками-устремлениями: верховенство (господство) права; законность (порядок) как точное и неуклонное соблюдение правовых предписаний (норм законов); формальное равенство (равнозаконие) участников правового общения; справедливость (как правозаконная справедливость); солидарность как разумное совмещение и согласованный синтез личных и общественных ценностных ориентаций и устремлений и др.; 3.2. в качестве специальных правовых ценностей получают обозначение вырабатываемые собственно в процессе употребления и осуществления права закономерности, характеристики, процедуры, получившие особое признание: иерархичность (по юридической силе) законов и иных актов; разделение властей; презумпция невиновности; гарантированная исполняемость правовых норм и требований; равенство перед законом и судом и др.; 3.3. дополняют две основные вышеуказанные группы ценностей конкретизированные (или подчиненные) ценности: законная полномочность действий и притязаний субъектов права; гарантированная исполнением конкретных законов справедливость, «разворачивающаяся» во множестве аспектов (справедливость, урегулированная действующим законом, имеющая судебно-процессуальную организационную обеспеченность, через исполняемость судебных решений и приговоров носящая карающий и восстановительный характер, и др.). 16 4. Социальная значимость (благотворность) той или иной правовой формы (источника права) формируется исторически в результате отбора и закрепления наиболее результативных способов регулирования и обретает свойство публичной значимости при востребованности и поддержке большинством гражданского населения (общепризнанные социальные практики). Та или иная востребованная правовая ценность выступает критерием содержательной структуры правовой нормы, особенно в случаях анализа и оценивания взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов должного (как идеальный образец), сущего (реальность, в которой должное соблюдено) и соответствующей их оценки (соотнесение реальных действий с идеальным образцом). 5. В рамках дуально-родовой организации как первичной социальной системы сотрудничество (кооперация) и взаимопомощь и другие ценностные ориентации утилитарного (благотворящего, полезного) характера выступают одним из основных условий возникновения начальных видов социальных норм, обеспечивающих существование родовых коллективов. Нормативность при этом представляет собой качественную характеристику социальной деятельности и является основополагающей чертой общественного развития, включающего в себя нормативность в виде неотъемлемого атрибута автономного существования и проявления общественных процессов. 6. Правогенез обосновывается как процесс проявления значимости аксиологических составляющих социальных норм в процессе их автономизации, исходя из: 1) ценностной нормативности – ритуалов, основы первоначальных видов культов, табу, базирующихся обычаев, социальной на коллективных представлениях о должном, выступающих регуляторами поведения в силу своей длительной повторяемости и привычности, признаками которых выступают мифообоснованность, 2) полифункционального характера ритуализованность, наиболее значимых образность; норм первичных социальных систем и их автономизации в процессе концентрации социально значимого в поведении людей посредством обычаев и традиций, аккумулирующих наиболее эффективные результаты коллективного опыта. 17 7. Аксиологические характеристики правовой нормативности проявляются: в институционализации права на основе «ценностных центров» правового регулирования; в особой значимости формы выражения правовой нормы, стремящейся к «освоению» различных форм социальной нормативности; в обусловленности юридической силы норм позитивного права их аксиологической составляющей; в легитимности норм позитивного права. Аксиологический аспект легитимности предполагает безусловную связь модели регулирования, закрепленной в нормативном правовом акте, и ценности, легитимирующей соответствующую ожиданиям общества норму позитивного права (закона), придавая ей всеобщий характер, предсказуемость, глубину воздействия на общественное групповое и индивидуальное сознание. 8. Особая роль общественного идеала как характеристики идеального общественного устройства, предопределяющего стратегию и цели правообразования, заключается в создании особых ценностных мотиваций для достижения результата социального регулирования (в особенности модели правового государства, генезис и отдельные элементы которого в белорусской правовой традиции выявлены на основе системно-исторического анализа правовых памятников прежде всего периода Великого княжества Литовского). 9. В рамках аксиологического подхода правообразование представляет собой процесс, состоящий из следующих этапов: накопление обществом устойчивых и однотипных вариантов поведения и формирование на их основе социальных норм, опосредующих ценности общества, – достижение на практике посредством такого регулирования действенного результата – необходимость закрепления (обеспечения, защиты) посредством права наиболее значимых социальных норм (моделей поведения) – «конструирование» эффективной модели (образца) правового регулирования прежде всего в профессиональной среде общества – выработка законодательного решения на основе указанной идеи (модели, образца) регулирования. 10. Тенденции современного правообразования, проявляющие себя на европейском социально-историческом пространстве и рассмотренные с позиций 18 характера отражения аксиологических ориентаций, проявляют себя в следующем виде: происходит актуализация аксиологической составляющей правовых норм; наблюдается заметное усиление воздействия международного права, прежде всего в рамках утверждения международных стандартов прав и свобод человека, а вместе с ним происходит осуществление универсальных правовых ценностей; имеет место повышение роли в правообразовательных процессах судебных органов, в первую очередь конституционных судов, что предопределяет значение конституционных правовых принципов как влиятельных аксиологических факторов в правообразовании. 11. Аксиологические свойства правового регулирования находят свое концентрированное воплощение в конституционной нормативности. Конституционные аксиологическими правовые факторами в принципы процессе становятся влиятельными правообразования благодаря деятельности конституционных судов, выявляющих ценностное содержание конституций, наполняющих их правовые конструкции ценностного характера формально-определенным нормативным содержанием. Теоретическая и практическая значимость работы Автором разработана концепция правообразования, базирующаяся на аксиологическом подходе в методологии юриспруденции, в рамках которой: – обоснована детерминированность права и правовых начал необходимостью особого обеспечения и защиты ценностей общества, наиболее значимых для его функционирования и прогресса; – сформулировано понятие ценностей как легитимирующих факторов возникновения и употребления права, выступающих критерием его эффективности и легитимности, – разработана теория правогенеза как процесса проявления значимости аксиологических составляющих социальных норм в процессе их автономизации; – выявлены тенденции современных правообразовательных процессов на европейском социально-историческом пространстве; 19 – сформулированы особенности конституционно-правовой нормативности как концентрированного воплощения аксиологических свойств правового регулирования. Выводы, сформулированные в диссертации, расширяют научное знание о праве, процессах правогенеза, правообразовании в современных философскоправовых исследованиях, развивают и обогащают соответствующие разделы науки философии права, общей теории права, конституционного права, ряда других отраслей правовой науки, что вносит существенный научный вклад в развитие правовой мысли. Выводы диссертационного исследования имеют практическую значимость в сфере конституционного правосудия, могут быть использованы в процессе совершенствования законотворческой деятельности, а также в дальнейших научных исследованиях философского, философско-правового, исторического характера; при преподавании учебных курсов философии права, общей теории права и государства, конституционного права, международного права, спецкурсов философско-правовой направленности. Апробация результатов диссертации осуществлялась на международных и республиканских научных и научно-практических конференциях и семинарах, заседаниях «круглых столов», в том числе: «Актуальные вопросы нормотворчества в Республике Беларусь» (Минск, 2000); «Государственность на Беларуси: генезис и перспективы» (Брест, 2002); «Развитие и перспективы национальной правовой системы в контексте европейских интеграционных процессов» (Минск, 2005); «Актуальнi проблеми тлумачення i застосування юридичних норм» (Львiв, 2008); «Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод: итоги и перспективы» (Москва, 2010); «Теоретические и практические аспекты, связанные с индивидуальной конституционной жалобой в европейской модели правосудия» (Минск, 2010); «Правовая система общества: проблемы теории и практики» (Санкт-Петербург, 2010); «Права человека: международное и национально-правовое измерение» (Харьков, 2010); «Права человека и национальная безопасность» (Москва, 2011); «Праблемы гісторыі 20 дзяржавы і права Беларусі» (Минск, 2011); «Гражданское общество в эпоху глобальной информатизации» (Москва, 2011); «Право и культура» (Москва, 2012); «Российское государство в переходный период (традиции и перспективы) (Москва, 2012); «Классическая и постклассическая методология развития юридической науки на современном этапе» (Минск, 2012); «Ценностная парадигма Основного закона Республики Беларусь» (Минск, 2013); «Конституция, конституционализм, конституционализация правовых систем: актуальное соотношение понятий и трендов» (Тверь, 2013); «Источники права: проблемы теории и практики» (Минск, 2013), «Конституция – Основной Закон белорусского государства и общества (к 20-летию принятия» (Минск, 2014), «Взаимодействие права и морали» (Москва, 2014), «Права человека в современном мире: новые вызовы и трудные решения» (Москва, 2014), «Актуальные аспекты анализа и обобщения современного правоведения» (Москва, 2014) и др., а также в процессе преподавания диссертантом спецкурсов «Основные нормативные правовые акты Республики Беларусь», «Правотворческий процесс», «Конституционное правосудие» в Белорусском государственном университете. Разработанный автором аксиологический подход к правообразовательным процессам позволил обосновать ряд концептуально-содержательных положений, которые восприняты и используются в деятельности Конституционного Суда Республики Беларусь, в том числе при выработке содержательной части правовых позиций в его решениях, что подтверждается соответствующим актом о практическом использовании результатов диссертационного исследования в сфере конституционного правосудия. Результаты диссертации могут быть использованы в сфере нормотворческой деятельности, в образовательном процессе, что подтверждается соответствующими справками Национального собрания (Постоянной комиссии Совета Республики Республики Беларусь по законодательству и государственному строительству; кафедрой судебной деятельности Института 21 переподготовки и повышения квалификации судей, работников прокуратуры, судов и учреждений юстиции Белорусского государственного университета). Структура диссертации Диссертационное исследование состоит из введения, пяти глав, шестнадцати параграфов, заключения, библиографического списка литературы. 22 Глава 1. Основы аксиологической составляющей восприятия правообразования 1.1. Проблемы современной методологии познания правовых явлений Методология познания правовых явлений традиционно определяется как совокупность методов, приемов, средств приращения, приобретения новых знаний о праве, что исходит из устоявшегося определения методологии любой науки как теоретического обоснования совокупности методов познания ее объекта. В целом вопросы методологии науки существуют столько, сколько существует сама наука как часть духовной культуры человечества, форма постижения бытия. Проблематика методологии познания права восходит к методологии познания в целом. Разработка методологической проблематики традиционно связывается с древнегреческой философией, прежде всего учением Аристотеля. В Новое время, историческая эпоха которого открывается такими значимыми для философии познания именами, как Ф.Бэкон и Р.Декарт, а в дальнейшем – Дж.Локк, Д.Юм, И.Кант, Гегель, К.Маркс, Г.Спенсер, Э.Дюркгейм и др., великие мыслители внесли свой вклад в сокровищницу человеческих знаний о способах получения этих знаний, причем как об общих подходах, так и определенных методах научного поиска. В современной философии понятие методологии является в определенном смысле дискуссионным: методологию определяют как тип критически- рефлексивного сознания, направленный на изучение предпосылок, условий, способов и закономерностей познания действительности3; методология выявляет 3 Современная наука: ценностные ориентиры : учеб.-метод. пособие / Респ. ин-т высш. шк. Белорус. гос. ун-та ; [Я.С. Яскевич и др.]. – 2-е изд., доп. и перераб. – Минск : РИВШ, 2003. – С. 271. 23 способы формирования нового знания в их зависимости от исследуемого объекта, исторически сложившихся познавательных средств, целей и установок познающего субъекта4; метод познания – это «прежде всего мыслительный процесс… способ научного мышления»5, а методология – «…особая форма организации всей мыследеятельности и жизнедеятельности людей»6; «система координат» в познании явлений7. Зачастую в методологию включают мировоззренческие компоненты, идеологические и другие. В отношении методологии права и ее особенностей, в отличие от общенаучной методологии, следует согласиться с мнением Д.А.Керимова о том, что «методология права… не имеет каких-либо принципиальных отличий от всеобщей научной методологии, но, составляя ее разновидность, обладает своей спецификой, которая определяется особенностями объекта, функцией и целью познания»8. Следует отметить, что монистический взгляд на право, развившийся с середины XIX века в европейском правоведении в период доминирования в Европе классического правового позитивизма, сменяется поиском и разработкой новых правовых теорий и концепций, закономерно ведущих к многообразию направлений и «ответвлений» в правопонимании. Методология юридических наук усложняется в общем процессе развития социального знания, трансформации общей картины мира, право как объект познания приобретает еще большую многомерность и многоплановость, а «информационный бум» последнего времени, когда за год-два происходит удвоение и утроение имеющейся в мире 4 Яскевич, Я.С. Методология и этика в современной науке: поиск открытой рациональности / Я.С. Яскевич. – Минск : Белорус. гос. экон. ун-т, 2007. – С. 13. 5 Белорусский путь / [О.В. Пролесковский и др. ; под ред. О.В. Пролесковского, Л.Е. Криштаповича]. – Минск : Информ.-аналит. центр при Администрации Президента Респ. Беларусь, 2010. – С. 37. 6 Жеребцова, Е.Е. К вопросу о понятии и структуре методологии исследования института судебного конституционного контроля / Е.Е. Жеребцова // Право и государство: теория и практика. – 2010. – № 4. – С. 32. 7 Голик, Ю.В. Метод уголовного права / Ю.В. Голик // Журн. рос. права. – 2000. – № 1. – С. 70. 8 Керимов, Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права / Д.А. Керимов. – 3-е изд., перераб. и доп. – М. : Соврем. гуманитар. акад., 2003. – С. 95–96. 24 информации, практически не оставляет места для «поля без дискуссий» при исследовании правовых явлений. Это в полной мере относится и к юриспруденции на постсоветском пространстве в начале 90-х годов ХХ века. Следует согласиться, что после 70 лет теоретического, методологического, мировоззренческого идеологии, в монизма, теории базирующегося права постепенно на марксистско-ленинской утверждается плюрализм правопонимания9. Комплексные исследования по методологии права, основанные на марксистском подходе, характерные для 1980-х годов, в начале XXI века сменились поиском новой научной парадигмы. В связи с этим нельзя не отметить, обращаясь к истории, разрыв между философской мыслью С.Н.Булгакова, Н.А.Бердяева, С.Л.Франка, XIX века (труды В.С.Соловьева, Н.О.Лосского, Л.Шестова)10 и теоретическими взглядами представителей диалектического материализма советского периода (работы М.С.Кагана, Б.М.Кедрова; П.В.Копнина, В.А.Лекторского, Р.Лукича, А.П.Шептулина, В.А.Штоффа и др.)11, до настоящего времени сохранившего одну из ведущих позиций в методологии. 9 Варламова, Н.В. Российская теория права в поисках парадигмы / Н.В. Варламова // Журн. рос. права. – 2009. – № 12. – С. 68–84; Ковлер, А.И. Ценностные и стратегические перспективы правового плюрализма / А.И. Ковлер // Человек и право : кн. о Летней шк. по юрид. антропологии, Звенигород, 22–29 мая 1999 г. : сб. ст. / Рос. акад. наук, Ин-т этнологии и антропологии [и др.] ; отв. ред. Н.И. Новикова, В.А. Тишков. – М., 1999. – С. 105–112. 10 Булгаков, С.Н. Христианская социология / С.Н. Булгаков // Труды по социологии и теологии : в 2 т. / С.Н. Булгаков ; Рос. акад. наук, Ин-т социологии. – М., 1999. – Т. 2 : Статьи и работы разных лет, 1902–1942. – С. 528–565; Бердяев, Н.А. Смысл истории / Н.А. Бердяев. – М. : Мысль, 1990. – 173 с.; Бердяев, Н.А. Философия свободы. Смысл творчества / Н.А. Бердяев ; вступ. ст., сост., подгот. текста, примеч. Л.В. Полякова. – М. : Правда, 1989. – 607 с.; Франк, С.Л. Очерк методологии общественных наук / С.Л. Франк. – М. : Берег, 1922. – 124 с.; Соловьев, В.С. Оправдание добра: нравственная философия / В.С. Соловьев // Сочинения : в 2 т. – М., 1988. – Т. 1. – С. 135–152.; Лосский, Н.О. Мир как осуществление красоты: основы эстетики / Н.О. Лосский. – М. : Прогресс-Традиция, 1998. – 412 с.; Шестов, Л. Соч. : в 2 т. / Л. Шестов ; Рос. акад. наук, Ин-т философии ; [сост., науч. подгот. текста, вступ. ст. и примеч. А.В. Ахутина]. – М. : Наука, 1993. – Т. 1. – 667 с. 11 Каган, М.С. Человеческая деятельность: опыт системного анализа / М.С. Каган. – М. : Политиздат, 1974. – 328 с.; Проблемы научного метода: диалектика – теория познания / Акад. наук СССР, Ин-т философии ; под общ. ред. Б.М. Кедрова. – М. : Наука, 1964. – 502 с.; Копнин, П.В. Диалектика как логика и теория познания: опыт логико-гносеологического исследования / П.В. Копнин ; Акад. наук СССР, Ин-т философии ; вступ. ст. Д.П. Горского, В.А. Лекторского. – М. : Наука, 1973. – 323 с.; Лекторский, В.А. Философия и научный метод / В.А. Лекторский // Философия в современном мире: философия и наука : [сборник] / Акад. наук 25 В теории права по-прежнему активно используются марксистские методологические установки. Так, В.М.Сырых утверждает, что все многообразие методов правовой науки сводится к четырем видам: методу материалистической диалектики, общим приемам (анализ и синтез, индукция и дедукция, аналогия, сравнение, системно-структурный подход, восхождение от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному и др.), специальным и частноправовым методам12. Аналогичного мнения придерживается А.И.Демидов, отмечающий, что в правовой науке наблюдается «определенная ретардация в методологии, выражающейся в стремлении сохранить привычную и действительно многое объясняющую марксистскую парадигму истолкования правовой реальности»13. Схожую точку зрения высказывает Н.Н.Тарасов, отмечая, что тенденция к переосмыслению роли марксизма в отечественном правоведении рассматривается, по сути дела, как главный (если не единственный) фактор, формирующий современную теоретическую и методологическую ситуацию нашей науки14. Долгий период безраздельного господства методологии диалектического материализма как основного философского общенаучного метода с такими его характеристиками, как партийность, классовый подход и др., не способствовал СССР, Ин-т философии. – М., 1972. – С. 180–208; Лукич, Р. Методология права / Р. Лукич ; пер. с сербскохорв. В.М. Кулистикова ; под ред. и со вступ. ст. Д.А. Керимова. – М. : Прогресс, 1981. – 304 с.; Шептулин, А.П. Диалектический метод познания / А.П. Шептулин. – М. : Политиздат, 1983. – 320 с.; Штофф, В.А. Проблемы методологии научного познания / В.А. Штофф. – М. : Высш. шк., 1978. – 271 с. 12 Сырых, В.М. Метод правовой науки: основные элементы, структура / В.М. Сырых. – М. : Юрид. лит., 1980. – С 13; см. также: Сырых, В.М. Логические основания общей теории права : в 2 т. / В.М. Сырых ; Ин-т законодательства и сравн. правоведения при Правительстве Рос. Федерации. – М. : Юстицинформ, 2000. – Т. 1 : Элементный состав. – 527 с. 13 Демидов, А.И. О методологической ситуации в правоведении / А.И. Демидов // Изв. вузов. Правоведение. – 2001. – № 4. – С. 16. На данную проблему указывалось и ранее, см.: Наш трудный путь к праву : материалы философ.-правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М. : Норма, 2006. – 415 с. 14 Тарасов, Н.Н. Истина в юридическом исследовании (некоторые методологические проблемы) / Н.Н. Тарасов// Академический юридический журнал. – 2000. – № 1. URL: http://exjure.ru/law /news. php?newsid=1127 (дата обращения: 18.02.2014); см. также: Тарасов, Н.Н. Объект и предмет юридической науки: подходы и методологические смыслы различения / Н.Н. Тарасов // Правоведение. – 2010. – № 1. – С. 20–35; Тарасов, Н.Н. Методологические проблемы современного правоведения : дис. … д-ра юрид. наук : 12.00.01 / Н.Н. Тарасов. – Екатеринбург, 2002. – 342 л. 26 полноценному развитию иных методов изучения общества и общественных процессов. Тем самым упрощалось и односторонне исследовалось право, вся совокупность правовых явлений. Традиции марксистского подхода в правовой науке обязывали в качестве неотъемлемых компонентов дефиниции права указывать его волевой характер, обеспеченность государственным принуждением, возникновение из противоборства классов по знаменитой формуле «Право есть возведенная в закон воля господствующего класса»15. Несмотря на то, что за основу понятия права некоторые авторы в указанный период брали и иные его аспекты (право как мера «нормального поведения индивидов», которая «заключается в применении одинакового масштаба ко всем индивидам данной эпохи» (В.О.Тененбаум16 и др.); связь с государством в этой дефиниции являлась определяющей: «Право установленных и санкционированных – это совокупность норм, государством» (В.Н.Кудрявцев и А.М.Васильев17). В целом в советской правовой науке преобладал так называемый инструменталистский подход к праву, право рассматривалось как инструмент достижения целей социалистического строительства, и данная тенденция в настоящее время окончательно не преодолена. В целом XX столетие характеризуется особым развитием методологии науки, переходом от классического к неклассическому и в дальнейшем к постклассическому (постнеклассическому) этапу. Данное методологическое «движение» обусловливает поиск новых методологических подходов в научных исследованиях, который в настоящее время является важнейшей предпосылкой получения достоверного знания об объекте науки, что в еще большей степени относится к праву. Сложность познания такого многогранного феномена, как право, отмечалась многими исследователями, и преодолеть устоявшуюся 15 Маркс, К. Избранные произведения : в 3 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс ; Ин-т марксизмаленинизма при ЦК КПСС. – М. : Политиздат, 1986. – Т. 1. – С. 24; сущность и особенности данной формулы детально исследованы, см., например: Керимов, Д.А. Философские проблемы права / Д.А. Керимов. – М. : Мысль, 1972. – 472 с. 16 Тененбаум, В.О. О сущности права / В.О. Тененбаум // Изв. вузов. Правоведение. – 1980. – № 1. – С. 40. 17 Кудрявцев, В.Н. Право: развитие общего понятия / В.Н. Кудрявцев, А.М. Васильев // Совет. государство и право. – 1985. – № 7. – С. 5. 27 односторонность в изучении его возможно, используя различные методологические концепции. Идею, восходящую к современной концепции методологического плюрализма, высказывал еще И.А.Ильин, указывая, что нет единого, универсального способа изучения права, который вытеснил бы и заменил все остальные18. В белорусской правовой литературе, прежде всего учебной, методология общей теории государства и права рассматривается как системная совокупность особых приемов, способов исследования общих закономерностей возникновения, функционирования и развития государственных и правовых явлений19, как общенаучный мировоззренческий метод, а также как реализуемые на его основе общие и частно-научные методы познания закономерностей становления, функционирования и исторического развития государства и права20; разрабатывается методология социологии права21, используется методология, выработанная в рамках синергетики22; идет поиск новых путей23. При этом юридической одни науки авторы настаивают, следует решать не что путем «проблемы отказа от методологии диалектико- материалистического метода, а очищая его по мере необходимости от догматизма и вульгаризации»24, а другие полагают, что «материалистическая диалектика – это лишь один из научных общих методов познания, но не единственный, и вряд ли 18 Ильин, И.А. Понятие права и силы / И.А. Ильин // Собр. соч. : в 10 т. – М., 1994. – Т. 4. – С. 5–44. 19 Общая теория государства и права : учеб. пособие / Г.А. Василевич [и др.] ; под общ. ред. А.Г. Тиковенко. – Минск : Кн. дом, 2006. – С. 13. 20 Общая теория государства и права : учебник / А.Ф. Вишневский, Н.А. Горбаток, В.А. Кучинский ; под общ. ред. В.А. Кучинского. – М. : Изд-во деловой и учеб. лит-ры, 2006. – С. 20–21. 21 Дубовицкий, В.Н. Социология права: предмет, методология и методы / В.Н. Дубовицкий ; Белорус. гос. ун-т. – Минск : Право и экономика, 2010. – С. 65–104. 22 Павлов, В.И. От классического к неклассическому юридическому дискурсу: очерки общей теории и философии права / В.И. Павлов. – Минск : Акад. МВД Респ. Беларусь, 2011. – 319 с. 23 Шиенок, В.П. Мировоззренческие и иные проблемы создания новой методологии белорусской юриспруденции / В.П. Шиенок // Вестн. Акад. МВД Респ. Беларусь. – 2011. – № 1. – С. 159–164. 24 Общая теория государства и права : учебник / А.Ф. Вишневский, Н.А. Горбаток, В.А. Кучинский ; под общ. ред. В.А. Кучинского. С. 16. 28 его можно считать главным»25. Данная философская дискуссия, аккумулирующая не только проблемы познания, но и осмысление советского наследия в целом, приводит к тому, что в качестве общей тенденции усиливается мировоззренческий компонент в правовых исследованиях, в качестве научных аргументов используются философские, идеологические, политические и другие убеждения и предпочтения исследователя. Методология познания как организация научного исследования предполагает набор базовых идей, характеризующих предмет исследования, основные теоретические установки, условия и критерии познания, выбор определенного языка научного исследования, поиск доказательств истинности и преимуществ новой теории, концепции, иных идей, составляющих познавательную задачу и предмет познания. Именно в непосредственном процессе поиска новых знаний «высвечиваются» особенности методологии познания. Следует учитывать, что при указанном подходе к методологии познания проблематика методологии акцентируется на ее целях и предмете исследования, то есть методология представляет собой совокупность общих принципов и методов, используемых в научном исследовании той или иной области науки, независимо от того, насколько точно они сформулированы и сформулированы ли вообще26. Между тем следует согласиться с высказанным мнением, что методологию можно рассматривать не столько как упорядоченный набор средств (методов) познания, сколько средство постановки познавательной проблемы27. При 25 познании права «неизбежно аккумулируются проблемы способов Дробязко, С.Г. Общая теория права : учеб. пособие для вузов / С.Г. Дробязко, В.С. Козлов. – 3-е изд., испр. и доп. – Минск : Амалфея, 2009. – С. 18. 26 Ворожцов В.П. Методологические установки ученого: природа и функции / В.П. Ворожцов, А.Т. Москаленко ; Акад. наук СССР, Ин-т истории, филологии, философии. – Новосибирск : Наука, 1986. – С. 10. 27 Малахов, В.П. Многообразие методологий современной теории государства и права / В.П. Малахов // История государства и права. – 2010. – № 6. – С. 17. 29 обоснования, доказанности, критериев истинности научного юридического знания, то есть методологии исследования»28. Поиск новых методологических средств, позволяющих расширять и совершенствовать знания о праве, имеет в настоящий период устойчивую тенденцию. Каждая отрасль права с учетом ее предмета имеет свой познавательный инструментарий, причем нельзя отрицать, что методологический потенциал философии права и общей теории права несравнимо богаче, в связи с чем их методологические подходы используются в отраслевых правовых науках. Правоведы пытаются расширить горизонты познания, предлагая новые подходы к праву, его пониманию, современные концепции и теории, объясняющие различные явления правовой действительности29. При обращении к анализу любой стороны правовой сферы, любого аспекта юридической деятельности исследователь всегда исходит из определенной совокупности взглядов на право, что и позволяет синтезировать знание, систематизировать выводы, соблюдать последовательность и целостность исследования. Анализируя современные подходы к правопониманию, можно сделать вывод о том, что с конкретным типом правопонимания30, на котором базируется конкретное научное исследование в сфере права, неразрывно связаны определенный подход в методологии и полнота его использования. В правовой литературе, например, в русле научного поиска белорусских исследователей, 28 Тарасов, Н.Н. Методологические проблемы юридической науки / Н.Н. Тарасов. – Екатеринбург : Изд-во Гуманитар. ун-та, 2001. – С. 141. 29 Тарасов Н.Н. Объект и предмет юридической науки. С. 29–30; Попов, Е.А. Нормативная методология в правоведении: особенности использования / Е.А. Попов // Журнал рос. права. – 2012. – № 10. – С. 51. 30 Необходимость четкой дефиниции категории «тип правопонимания» с точки зрения ее познавательного статуса в юриспруденции подчеркивает В.В.Лапаева, обозначая данную категорию как «научную парадигму», «общие для определенной части научного сообщества теоретико-методологические основания научного поиска, которые обеспечивают единство и внутреннюю непротиворечивость процесса познания»; см.: Лапаева, В.В. Российская юриспруденция в поисках нового типа правопонимания / В.В. Лапаева // Наш трудный путь к праву : материалы философ.-правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М. : Норма, 2006. – С. 37. 30 выделяются такие типы правопонимания, как нормативное понимание права, естественно-правовая концепция, социологическое направление в теории права31. Глубокую историческую традицию на Беларуси имеет естественно-правовая школа; с позиций естественного права обосновывали необходимость воплощения в принимаемых законах справедливости Ф.Скорина, С.Будный, М.Литвин, А.Волан, А.Олизаровский и другие видные мыслители. Однако «в обобщении современного правопонимания целесообразнее вести речь не столько о направлениях, сколько об акцентах в определяемых сторонах и признаках права»32. В работах известных правоведов, посвященных проблемам правопонимания, выделены такие типы правопонимания, как нормативное, социологическое и естественно-правовое правопонимание (О.Э.Лейст)33. При этом О.Э.Лейст отмечает, что «для выявления реальных связей права и общества наиболее перспективен социокультурный подход»34. О.В.Мартышин дополняет указанные типы таким, как философское понимание права35. В.С.Нерсесянцем Выделяют также разработана либертарно-юридическая православное понимание права37в концепция права36. рамках духовно- культурологического подхода к праву38 и др.39 31 Общая теория государства и права : учебник / А.Ф. Вишневский, Н.А. Горбаток, В.А. Кучинский ; под общ. ред. В.А. Кучинского. С. 142–161; Дубовицкий, В.Н. Основные концепции правопонимания и социология права / В.Н. Дубовицкий // Право и демократия : межвуз. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2009. – Вып. 20. – С. 59–74. 32 Дробязко, С.Г. Общая теория права : учеб. пособие для вузов / С.Г. Дробязко, В.С. Козлов. С. 47. 33 Лейст, О.Э. Три концепции права / О.Э. Лейст // Совет. гос. и право. – 1991. – № 12. – C. 3. 34 Лейст, О.Э. Сущность права: проблемы теории и философии права / О.Э. Лейст ; Моск. гос. ун-т. – М. : Зерцало-М, 2002. – С. 103. 35 См., например: Мартышин, О.В. Метафизические концепции права / О.В. Мартышин // Гос. и право. – 2006. – № 2. – С. 64–71; Мартышин, О.В. Совместимы ли основные типы понимания права? / О.В. Мартышин // Гос. и право. – 2003. – № 6. – С. 13–21. 36 См., например: Нерсесянц, В.С. Философия права : учеб. для вузов / В.С. Нерсесянц. – М. : Норма : Инфра-М, 1999. – 652 с., др. работы указанного автора. 37 См., например: Папаян, Р. Христианские корни современного права: Библия и основные права человека / Р. Папаян // Конституционный Суд Республики Армения. URL : http://www.concourt.am/armenian/library/cclibrary/2000/013.doc (дата обращения 05.01.2014); 31 Пришедшая правопонимания из зарубежной (Г.Берман)40, литературы пытающаяся идея выработать интегрального комплексный общеметодологический подход к праву на основе творческого синтезирования и философской целостности, находит также развитие в трудах российских и белорусских ученых41. Право при этом представляет собой «сложноорганизованный и многофакторный объект познания, находящийся в состоянии динамики и постоянного обмена познавательными ракурсами и обобщениями между разными правоведческими подходами»42. Н.В.Варламова, обобщая различные типы правопонимания, указывает, что «речь идет об уже ставшем хрестоматийным выделении в теории и философии права двух базовых типов правопонимания – позитивистского и непозитивистского, к которым с большей или меньшей последовательностью Сорокин, В.В. Понятие и сущность права в духовной культуре России / В.В. Сорокин. – М. : Проспект, 2007. – 479 с., и др. 38 См., например: Гусейнов, А.И. Право как феномен культуры : автореф. дис. … д-ра юрид. наук : 12.00.01 / А.И. Гусейнов ; Рос. акад. гос. службы при Президенте Рос. Федерации. – М., 2007. – 47 с. 39 См., например: Овчинников, А.И. Юридическая герменевтика как правопонимание // Правоведение. – 2004. – № 4. – С. 160–169; Ромашов, Р.А. Реалистический позитивизм: интегративный тип современного правосознания / Р.А. Ромашов // Правоведение. – 2005. – № 1. – С.4–12; и др. 40 Берман, Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования : пер. с англ. / Г.Дж. Берман. – М. : Моск. гос. ун-т [и др.], 1998. – 622 с. 41 Графский, В.Г. Интегральная (синтезированная) юриспруденция : актуальный и все еще незавершенный проект / В.Г. Графский // Правоведение. – 2000. – № 3. – С. 49–64; Графский, В.Г. Интегральное правопонимание в историко-философской перспективе / В.Г. Графский // Философия права в России: история и современность : материалы III филос.правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права ; отв. ред. В.Г. Графский. – М., 2009. – C. 220–234; Лапаева, В.В. Интегральное правопонимание в российской теории права: история и современность / В.В. Лапаева // Законодательство и экономика. – 2008. – № 5. – С. 5–13; также см. белорусского автора: Землянинова, Е.А. Проблема правопонимания: интегративный подход / Е.А. Землянинова // Весн. Гродзен. дзярж. ун-та. Сер. 4, Правазнаўства. – 2006. – № 1. – С. 38–42, и др. 42 Графский, В.Г. Интегральная (общая, синтезированная) юриспруденция как теоретическое и практическое задание / В.Г. Графский // Наш трудный путь к праву : материалы философ.-правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М. : Норма, 2006. – С. 143. В.Г. Графский называет интегративность правопознания и правопонимания «ответом на вызов новейшей стадии человеческого бытия и мировосприятия», см.: Графский, В.Г. Право как результат применения правила законной справедливости (интегральный подход) / В.Г. Графский // Государство и право. – 2010. – № 12. – С. 13. 32 тяготеют все известные концепции права»43, что поддерживается многими исследователями44. В.Г.Графский предлагает идти дальше от обретенной дихотомии «позитивизм – непозитивизм», подчеркивая, что «необходимо перейти к созданию теоретической и практически воплотимой доктрины нового концептуального антипозитивизма, рассчитанной одновременно на узкодисциплинарный правоведческий и междисциплинарный обществоведческий научный резонанс»45. Многие авторы подвергают резкой критике современную методологическую ситуацию в правоведении, в частности консерватизм, необоснованные заимствования, и отстаивают представление о методологии «как способе сочетания, синтеза методов и их интерпретаций, унификации, расширение горизонта рациональности»46; другие прямо заявляют о «методологической нищете правоведения»47; критикуют и «действительно благоприятный для личных или групповых интересов доктринальный плюрализм»48 в свете «растущей методологической энтропии современного научного знания»49, указывают на перепроизводство авторских концепций правопонимания (Д.И.Луковская)50 и др. Представляется, что отсутствие традиционного для науки качества «полной ясности», привычной для правоведения устойчивости во мнениях, которого (следует отдать должное) наконец-то сумела избежать правовая наука, полярность и дискуссионность 43 Варламова, Н.В. Российская теория права в поисках парадигмы / Н.В. Варламова // Журн. рос. права. – 2009. – № 12. – С. 69. 44 Козлихин, И.Ю. Позитивизм и естественное право / И.Ю. Козлихин // Государство и право. – 2000. – № 3. – С. 5–11; Лапаева, В.В. Типы правопонимания в российской теории права / В.В. Лапаева // Рос. правосудие. – 2008. – № 5. – С. 18–29 и др. 45 Графский, В.Г. Современное право и правовое общение глазами историка / В.Г. Графский // Государство и право. – 2013. – № 9. – С. 12. 46 Демидов, А.И. О методологической ситуации в правоведении. С. 18. 47 Пугинский, Б.И. Методологические вопросы правоведения / Б.И. Пугинский // Правоведение. – 2010. – № 1. – С.6. 48 Графский, В.Г. Там же. 49 Графский, В.Г. Право как результат применения правила законной справедливости (интегральный подход). С. 5. 50 Брезгулевская, Н. В. Обсуждение концепции реалистического позитивизма : Круглый стол «Проблемы правопонимания» / Н. В. Брезгулевская // Правоведение. – 2005. – № 1. – С. 13. 33 предлагаемых идей, активный (возможно, для постсоветского пространства, долгое время «методологически застывшего» – слишком «рассеянный» по направлениям) научный поиск и служит в полной мере выработке нового знания, а в конечном итоге ведет к постижению истины. Следует согласиться с пониманием методологии, предложенным В.П.Малаховым, определяющим ее как систему познавательных установок и механизмов, способствующих постижению конкретного предмета познания и непосредственно осуществляющих это постижение в соответствии со спецификой предмета и целями познавания51. В русле данного подхода ученый подчеркивает, что «знание лишь общих форм и механизмов познания может оказаться и недостаточным, и даже бесполезным, ибо значимость обретает только то, что способно выразить предмет в его конкретности. А эта конкретность, в свою очередь, всегда выступает в совершенно определенном аспекте»52. Наряду с традиционной для советского права методологией диалектического материализма В.П.Малахов выделяет (следуя подходу обозначать вид методологии в зависимости от акцента на какую-либо из сторон исследуемого объекта) антропологическую, социологическую, феноменологическую, культурологическую, формально-логическую, историческую, системную и аксиологическую методологию53. Следует отметить, что указанные виды методологии носят общенаучный характер, их специфика проявляется в зависимости от сферы исследования, с дополнением специальными подходами, выработанными в рамках конкретной гуманитарной науки. Методология, в отличие от метода или совокупности методов, будучи прежде всего объединяющим понятием, всегда включает мировоззрение исследователя и тем самым фундаментальную философскую 51 Малахов, В.П. Философия права : учеб. пособие / В.П. Малахов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Юнити-Дана, 2007. – С. 45. 52 Там же. 53 Указанные виды методологии представлены данным автором в ряде публикаций, см., в частности: Малахов, В.П. Многообразие методологий современной теории государства и права / В.П. Малахов // История государства и права. – 2009. – № 19. – С. 43–45 ; № 20. – С. 46–48 ; № 21. – С. 44–46 ; 2010. – № 6. – С. 2–17. 34 составляющую; именно исходя из конкретной методологии и формируется «набор поисковых инструментов». Необходимо учитывать, что В.П.Малахов выделяет различные виды методологии применительно к отдельным сторонам познаваемого объекта, в качестве которого выступает право. Данный феномен рассматривается в соответствующих аспектах (что указанный автор обозначает как рамки той или иной методологии), что представляется оправданным, так как в результате образуется сумма всесторонних знаний о праве. Обобщение различных видов методологии, их разделение по большому количеству параметров потребовали от В.П.Малахова сосредоточения на «крайних точках» методологий, определенной «гиперболизации» идей и концепций. Верным представляется основной подход в русле методологического плюрализма, который позволил названному автору переосмыслить понятие методологии в рамках конкретных познавательных задач, выйти за рамки узкого понимания методологии как только способов и механизмов познания и выявить особое методологическое значение для реализации познавательного интереса «концептуальных идей о предмете познания, концептуальных моделей, задающих его идеальную конструкцию, парадигм, концептов, методологических принципов»54. В современной правовой науке при исследованиях различных ее объектов используются как традиционные для правовых исследований методологии, например диалектическая методология, восходящая к древнегреческим традициям познания как дискуссии (размышления о предмете в известной триаде «тезис – антитезис – синтез»), так и новые, поиск которых обусловлен неудовлетворенностью исследователей старым «арсеналом» процесса познания в отношении произошедших изменений в обществе, окружающей реальности, духовной составляющей человеческого бытия. Так, широко применяются формально-логическая методология, обозначаемая также как формально-догматическая, которая базируется на понятийном 54 мышлении, законах логики; Малахов, В.П. Философия права. С. 60–72. социологическая методология, 35 предметной областью которой выступает функционирование общества, наблюдаемые социальные факты, социальное взаимодействие и его особенности; системная методология, или системный анализ, вытекающий из общей теории систем, который нацеливает исследователя на восприятие и выявление общих закономерностей, системных факторов предмета познания, взаимосвязи его элементов. Если целью ученого является познание особенностей правового развития, правовых феноменов в их «движении», то такая познавательная задача традиционно опирается на методические разработки и достижения в рамках исторических наук; сравнительно-исторический подход позволяет глубже познать природу права, особенности формирования того или иного института, его эволюцию и др. Данные подходы требуют от исследователя сопоставления объектов познания в правовой сфере на различных отрезках истории, что, как справедливо отмечается в литературе, ввиду высокой сложности встречается в правоведении весьма редко55. Импульсом развития сравнительно-правового подхода в методологии и сравнительного правоведения в целом послужила идея общеевропейского права. Поиск критериев сравнения и классификации правовых систем в начале ХХ века завершился в его середине формированием Р.Давидом концепции правовых семей. При этом определяющим явилась идея культурно-ценностной детерминированности права, которая в настоящее время продолжает развиваться в рамках обоснования различного рода правовых традиций – западной правовой традиции, в концентрированном виде разработанной Г.Берманом, российской конституционно-правовой традиции, представителем которой является К.В.Арановский56, происходит осмысление особенностей белорусской правовой традиции57, и др. 55 Пугинский, Б.И. Методологические вопросы правоведения. С. 11. Арановский, К.В. Конституционная традиция в российской среде / К.В. Арановский. – СПб. : Юрид. центр пресс, 2003. – 656 с. 57 См., например: Мурашко, Л.О. Аксиологический аспект белорусской конституционноправовой традиции / Л.О. Мурашко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2013. – № 2. – 56 36 Новое «дыхание» указанная методология получила благодаря десятилетиям реформирования всех сфер общества на постсоветском пространстве, хотя вопрос о ее самостоятельности и в целом отличия от общенаучного метода сравнения остается открытым. Удельный вес сравнительно-правовых исследований неуклонно возрастает, функционируют центры и другие научные учреждения по исследованиям сравнительно-правового характера, однако необходимо констатировать, что характерная для начала 1990-х годов вера в заимствование зарубежных правовых институтов, правовых норм и т.п. как универсальное средство развития национальных правовых систем сменилась осознанием важности учета национальных отличий, переосмыслением универсальности «общих рецептов» для всех государств. В рамках сравнительно-правовых исследований ключевое значение имеет познавательная задача, сопоставимость объектов сравнения, глубина исследования, дополнение данной методологии другими, прежде всего смежных гуманитарных наук. Разработки антропологии, феноменологии, культорологии, по-своему раскрывающие картину мира, используются в правовых исследованиях по сравнению с рассмотренными выше реже. В отдельных современных исследованиях сделана попытка юридико-антропологического переосмысления правовой реальности58, философско-антропологического анализа человека в условиях социальных трансформаций59, представлена философско- антропологическая концепция права60 и др. Антропологический подход в методологии юриспруденции «открывает» право в его человеческом измерении, то есть как среду существования человека, от древности до наших дней, оперируя С. 89–95; Павлов, В.И. Методологические особенности осмысления отечественной государственно-правовой традиции на путях построения современной модели белорусского государства / В.И. Павлов // Статут Вялікага княства Літоўскага 1529 года – падмурак развіцця беларускай дзяржаўнасці і канстытуцыяналізму (да 480-годдзя прыняцця) : зб. навук. арт. / Беларус. дзярж. ун-т ; пад рэд. Н.В. Баярава. – Мінск, 2009. – С. 38–44; и др. 58 Павлов, В.И. От классического к неклассическому юридическому дискурсу: очерки общей теории и философии права. 59 Адуло, Т.И. Человек в условиях социальных трансформаций: философскоантропологический анализ / Т.И. Адуло, О.А. Павловская. – Минск: Бел. наука, 2001. – 311 с. 60 Гриценко, Г.Д. Право как социокультурное явление: философско-антропологическая концепция : дис. … докт. философ. наук : 09.00.13 / Г.Д. Гриценко. – Ставрополь, 2003. – 407 л. 37 преимущественно явлениями правовой действительности в традиционных обществах. В рамках познания права средствами феноменологии право воспринимается как специфическое состояние сознания; будучи сосредоточенной на правосознании, данная методология ориентирует исследователя на рефлексию, переживание правового опыта и правовой реальности, выявление «чистой структуры», «чистой формы» права вне конкретно-исторического, индивидуально-психологического или иного контекста. При этом в качестве «первичных правовых данностей» различными представителями феноменологической школы указываются такие категории, наполняемые в рамках феноменологии своим смыслом, как правомочие, правоотношение и др. Научный потенциал кратко обозначенных подходов к методологии познания права заключается не только в их междисциплинарном характере, оперировании правовыми понятиями и категориями с привлечением достижений и разработок других гуманитарных наук, но и в выявлении новых сторон права, обусловленных многомерностью его природы, исследовании новых взаимосвязей и взаимодействий в правовой сфере. Современная наука в целом характеризуется комплексом социокультурных, аксиологических и гуманистических оснований. Белорусские авторы в монографии «Перспективы научного разума и методологический дискурс» подчеркивают применительно к современному знанию необходимость его культурно-этических параметров, гуманистических ориентиров, социально значимых пределов теоретического поиска61. В полной мере это относится и к исследованиям в сфере права, что обусловливает использование в последнее время достаточно часто культорологического, или социокульторологического, подхода, тесно связанного с аксиологическим. Культорологический подход, имеющий в арсенале средства постижения самого феномена культуры, благодаря концепциям межкультурной коммуникации, диалога культур позволяет поновому осмыслить ряд правовых явлений, в частности роль традиции и 61 Перспективы научного разума и методологический дискурс / А.И. Зеленков [и др.] ; Респ. ин-т высш. шк. Белорус. гос. ун-та. – Минск : РИВШ БГУ, 2000. – 215 с. 38 преемственности в праве, взаимодействие правовых систем и др. На методологические значение исследования права как социокультурного феномена указывают многие авторы62; широко данный подход используется в зарубежных исследованиях63. Правовые науки активно используют инструментарий иных гуманитарных наук. Например, институциональный подход характерен для социологии и экономической теории, в последнее время к нему обращаются и при исследовании правовых явлений. При этом институт рассматривается как относительно стабильный комплекс формальных и неформальных правил, принципов, установок, регулирующих различные сферы деятельности и организующих их в единую систему, а также как некоторая общность людей, организованных посредством социальных норм и целей64. Институциональный подход позволяет рассматривать социальные системы как совокупность воспроизводимых и изменяющихся в пространстве и времени социальных практик, паттернов (шаблонов) отношений между социальными агентами и группами65. Такое новое синергетика, ориентирована также на научное направление служит поиск процессам неких постклассической познания универсальных права: законов эпохи, как «Синергетика эволюции и самоконструирования сложных правовых систем, законов эволюции открытых неравновесных систем любой природы»66. Правоведы при использовании 62 См., например: Лейст, О.Э. Сущность права: проблемы теории и философии права / О.Э. Лейст ; Моск. гос. ун-т. – М. : Зерцало-М, 2002. – С. 11–12. 63 Chase, O.G. Law, culture and ritual: disputing systems in cross-cultural context / O.G. Chase. – New York : New York Univ. Press, 2005. – 207 p.; Cotterrell, R.B.M. Law, culture and society: legal ideas in the mirror of social theory / R.B.M. Cotterrell. – Burlington : Ashgate Publ., 2006. – 198 p.; Dorsey, G.L. Nations and civilization from the perspective of jurisculture / G.L. Dorsey // Warsaw Transatlant. Law J. – 1997. – Vol. – P. 121–138; Law, culture, and values : essays in honor of G.L. Dorsey / ed. S.A. Vojcanin. – New Brunswick : Transact. Publ., 1987. – 311 p.; Merry, S.E. Law, culture and cultural appropriation / S.E. Merry // Yale Human Rights a. Development Law Rev. – 1998. – Vol. 10. – P. 573–577; Varga, Cs. Comparative legal cultures / Cs. Varga. – SZENT ISTVÁN TÁRSULAT Az Apostoli Szentszék Könyvkiadója : Budapest, 2010. – 251 p. 64 Рыбаков, О.Ю. Методологические проблемы формирования теории правовой политики / О.Ю. Рыбаков, С.В. Тихонова // Правоведение. – 2010. – № 1. – С. 44–46. 65 Там же. 66 Шишкин, В. В. Синергетический подход в теории права : автореф. дис. … канд. юр. наук : 12. 00. 01 / В.В. Шишкин; Нижегор. акад. МВД России. – Нижний Новгород, 2007. – С. 4. 39 синергетического подхода, исходящего из парадигмы самоорганизации сложных систем, беспрестанного движения определившихся форм к хаосу, а хаотического движения – к порядку, рассматривают правовые явления как подчиненные этому непрерывному процессу, характерному для природы и социума. Исследователями выделяются и иные методологические подходы, что определяется прежде всего познавательной задачей. В правовых исследованиях методологические разработки дополняются методы математики, кибернетики, статистики, моделирования, – методы операционно-прикладного характера, выработанные в рамках неюридических наук, которые активно применяются при изучении правовых явлений. Следует отметить, что методология, совокупности методов, способов, средств познания не являются «застывшими», формируются новые, приращение знаний способствует новому развитию способов и средств познания, возникающие цели и задачи обусловливают дальнейшие пути познания. Комплексный анализ современного положения в сфере методологии познания права является предметом отдельного научного исследования, и с точки зрения междисциплинарного подхода еще предстоит, однако даже краткий обзор (в пределах одного параграфа настоящей работы) свидетельствует о методологическом плюрализме, позволившем в определенной степени преодолеть односторонность подхода диалектического материализма в его схематически застывшем виде, долгие десятилетия господствовавшего на постсоветском пространстве. Нарастающие тенденции глобализма, активные процессы интеграции и развитие многих сфер жизни общества на основе саморегулирования, а также возможности человека сегодняшнего информационного мира, обеспечивающие ему отсутствие «привязки» к определенному государству и правопорядку, обусловливают необходимость критического осмысления традиционных представлений о праве в его неразрывной связи с государством, привычных тезисов о принудительности права как главном отличительном признаке в 40 сравнении с иными социальными регуляторами, другими ставшими классическими постулатами юридического позитивизма и этатизма. Современные социальные, культурные, политические процессы в различных государствах, многократное усложнение социальных связей, новые конфигурации взаимовлияния социальных регуляторов в управлении обществом, взаимодействие национальных правовых систем и общая тенденция к взаимному заимствованию и конвергенции актуализируют вопросы о природе права, его «национальности», изменяют традиционную роль законодательных и иных нормотворческих органов. Одна из ярких особенностей современных исследований заключается в том, что они носят междисциплинарный характер. Данное положение относится также и к правовым исследованиям. Сложность социальных процессов обусловливает разнообразием наук, их изучающих, нарастающую глубину научного знания, в связи с чем познание права в большей степени опирается, а в какой-то мере и «связывается» аргументами и достижениями философии, истории, антропологии, социологии, психологии, культурологии, этики, политологии и других гуманитарных наук. Только при комплексном подходе в междисциплинарном русле возможна выработка адекватного понятийного аппарата исследования в рамках поставленной познавательной задачи в любой современной науке гуманитарного цикла. Сложность и многомерность права как объекта познания закономерно приводит к плюрализму методологический правопонимания, плюрализм как который парадигму вызывает современных к жизни правовых исследований. Проведенный анализ методологических подходов, используемых в правовых исследованиях, их многообразие подтверждают вышеуказанный тезис. В ходе применения совокупности методов в конкретном исследовании какой-либо из подходов познавательной становится задачи; центральным, в настоящей что определяется диссертации он особенностями представлен аксиологическим подходом к правообразованию (аксиологической ориентацией проблематики правообразования) в рамках естественно-правовой концепции, 41 центральной идеей которого является положение об особой роли ценностей общества в правообразовательных процессах, включая этапы правогенеза и современные правообразовательные процессы. 1.2. Учет аксиологических характеристик процессов правообразования Использование ценностного подхода к праву, возросшее в последнее время, причем не столько в философско-правовых исследованиях, сколько в отраслевых юридических науках, обусловлена такими происходящими в современном мире универсальными общественными процессами, как глобализация и регионализация, новый темп современной жизни, диктующий совершенно другой тип человеческого взаимодействия, изменение роли великих для XX века идеологий, а также противоречивость социальных интересов и возрастающая социальная дифференциация. Глобализирующееся общество обладает принципиально новыми средствами коммуникации, что позволяет по-иному использовать пространство и время. Особая роль государства, превалирующая в общественном взаимодействии в XX веке, изменяется под напором универсального взаимодействия, взаимопроникновения культур, становлениия транснациональных корпораций, наднациональных образований, особым положением индивида в многообразной картине мира. «Процесс глобализации интенсифицирует процесс диалога правовых культур, активизирует поиск в направлении более широкого использования аксиологического подхода в методологии юриспруденции, выход на новые грани философско-правового познания»67; «реализация данного (аксиологического. – Л.М.) подхода позволяет понять, что эффективность сложившихся в обществе 67 Фальковський, А.О. Аксіологічний підхід в методології сучасної юриспруденції : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.12 / А.О. Фальковський ; Одес. юрид. акад. – Одеса, 2011. – С. 1. 42 правоотношений в немалой степени зависит от той ценностной составляющей, на которой они выстраиваются…»68. Аксиологический подход в юриспруденции исходит из наработок аксиологии – философского направления, начавшего формирование в конце XIX века благодаря трудам немецкого философа Р.Г. Лотце, который ввел в своем анализе логических и математических истин понятие «значимости» как специфической характеристики мыслительного содержания, а в эстетическом и этическом контекстах использовавшего в аналогичном смысле понятие «ценности». В настоящее время аксиология представляет собой традиционную философскую дисциплину, исследующую «ценности как смыслообразующие основания человеческого бытия, задающие направленность и мотивированность человеческой жизни, деятельности и конкретным деяниям и поступкам»69; «объемную философскую доктрину ценностей (императивы, идеалы, эталоны, регулятивы, принцип, нормы), анализирующую природу, характер, способы, состав регламентирования смысложизненных позиций, ориентаций, мотивации человеческой деятельности»70. Необходимо отметить, что ценностная проблематика поднималась в трудах многих мыслителей древности – Сократа, первым поставившего вопрос о том, что является благом71; Платона, рассматривавшего благо как высшую ценность, которое мыслится как благо само по себе72; Аристотеля, определявшего целью права и государства общее благо, которое есть справедливость73; и др. 68 Демидов, А.И. О методологической ситуации в правоведении. С. 21. Быховский, Б. Аксиология / Б. Быховский // Философская энциклопедия : в 5 т. / гл. ред. Ф.В. Константинов. – М., 1960–1970. – Т. 1. – 1960. – С. 30–31. Аналогичной трактовки придерживаются и иные авторы, например, см.: Шохин, В.К. Аксиология / В.К. Шохин // Философия : энцикл. слов. / А.И. Абрамов [и др.] ; под ред. А.А. Ивина. – М., 2004. – С. 22–25; и др. 70 Ильин, В.В. Аксиология / В.В. Ильин. – М. : Моск. гос. ун-т, 2005. – С. 10. 71 Гросс, Р. Путь Сократа / Р. Гросс. – М. : Попурри, 2004. – 319 с. 72 Платон. Государство / Платон // Сочинения : в 3 т. – М., 1971. – Т. 3. – C. 89–454. 73 Аристотель. Политика / Аристотель ; [пер. с древнегреч. С.М. Роговина ; примеч. А. Филиппова]. – М. : РИПОЛ классик, 2010. – 589 с. 69 43 К ценностному позиционированию при исследовании права обращались многие великие философы. Взгляды мыслителей можно группировать в зависимости от их подходов к объяснению взаимодействия духовных ценностей с социальными системами по трем направлениям: 1) воплощение идеалов, ценностей в реальной действительности (Платон, Гегель, Кант); 2) обусловленность идей и ценностей материальным бытием (К.Маркс); 3) не обусловленность одного другим, а функциональная взаимоприспособленность элементов в живом социокультурном целом, причем идеи и ценности участвуют в социальных процессах в совокупности с другими элементами системы (Макс Вебер, Талкотт Парсонс)74. При этом подчеркивается: «Несмотря на то, что ценностная проблематика была традиционной сферой философских исследований, пристальный интерес к ценностям и их пристрастная критика являются характернейшей чертой философии XIX и XX веков»75. К родоначальникам аксиологической концепции права в русле русской духовной традиции относят известных русских философов второй половины XIX – первой половины XX века Л.А.Тихомирова и И.А.Ильина76. Русская философия права этого периода в целом характеризуется традицией упорядочения окружающей жизни посредством религиозно-нравственного поиска. При это необходимо учитывать, что русская дореволюционная философская и правовая 74 Приводится по: Балаянц, М.С. Сущность ценностного подхода к праву / М.С. Балаянц // История гос. и права. – 2007. – № 3. – С. 40. 75 Воронина, А.М. Ценности: проблема обоснования : автореф.дис. … канд. филос. наук : 09.00.11 / А.М. Воронина ; Моск. гос. ун-т. – М., 1994. – С. 4. 76 Например, см.: Шестопалов, С.В. Аксиология права в философии российского консерватизма (Л.А. Тихомиров и И.А. Ильин) : автореф. дис. … канд. филос. наук : 09.00.13 / С.В. Шестопалов ; Тул. гос. пед. ун-т. – Тула, 2009. – 22 с.; также см.: Кошелев, М.С. Интегративный подход к выявлению ценностного содержания права в русской философии права / М.С. Кошелев // Государственная власть и местное самоуправление. – 2013. – № 2. – С. 6–8; Пристенский, В.Н. Русская аксиология права: личность в контексте тотальности / В.Н. Пристенский // Александр Иванович Введенский и его философская эпоха : материалы междунар. науч. конф. «Философия как наука и учебная дисциплина: к 150 летию со дня рождения А.И. Введенского», Санкт-Петербург, 16–18 нояб. 2006 г. / С.-Петерб. гос. ун-т ; редкол.: И.Д. Осипов (пред.) [и др.]. – СПб., 2006. – С. 266–273; Русская философия и социология права : учеб. пособие для вузов / авт.-сост.: Ю.А. Агафонов, В.В. Шалин, Н.А. Зимонина. – 2-е изд. – Ростов н/Д : Феникс ; Краснодар : Краснод. акад. МВД России, 2005. – 395 с. 44 мысль, направленная на поиск наиболее оптимальной модели взаимодействия личности, общества и государства, длительное время была недоступна и не востребована в силу многих причин: «Большинство ученых, к идеям которых мы обращаемся сегодня, были на долгое время высланы за пределы Советского Союза, а их труды – запрещены и возвращаются только в настоящее время»77. Речь идет о трудах Н.Н.Алексеева, П.И.Новгородцева, Н.А.Бердяева, И.А.Ильина78 и др. Первые попытки «освоения» исчезнувшей из советской «карты права» правовой аксиологии были предприняты в конце 1960–середине 1970-х годов, в период, когда марксистско-ленинское философское наследие стало переосмысливаться. В качестве примера можно привести работы С.С.Алексеева79, Ю.А.Демидова80, потребностный В.Н.Кудрявцева81, подход как основу П.М.Рабиновича, обосновавшего аксиолого-правовых исследований82, В.П.Тугаринова, изучавшего роль ценностного подхода в методологическом аспекте83, Ф.Н.Фаткуллина и Л.Д.Чулюкина84 и др. В этих работах впервые в советской науке была обоснована возможность и допустимость ценностного подхода к праву. 77 Перепелица, Е.В. Ценностные доминанты идеологии белорусского государства / Е.В. Перепелица. – Минск : Белорус. наука, 2006. – С. 12. 78 Алексеев, Н.Н. Основы философии права / Н.Н. Алексеев ; С.-Петерб. ун-т. – СПб. : Лань, 1999. – 251 с.; Новгородцев, П.И. Об общественном идеале / П.И. Новгородцев ; сост., подгот. текста, вступ. ст. А.В. Соболева. – М. : Пресса, 1991. – 639 с.; Бердяев, Н.А. Смысл истории / Н.А. Бердяев. – М. : Мысль, 1990. – 173 с.; Бердяев, Н.А. Философия свободы. Смысл творчества / Н.А. Бердяев ; вступ. ст., сост., подгот. текста, примеч. Л.В. Полякова. – М. : Правда, 1989. – 607 с. Ильин, И.А. О сущности правосознания / И.А. Ильин ; сост. и авт. вступ. ст. И.Н. Смирнов. – М. : Рарогъ, 1993. – 235 с.; Ильин, И.А. Понятие права и силы / И.А. Ильин // Собр. соч. : в 10 т. – М., 1994. – Т. 4. – С. 5–44. 79 Алексеев, С.С. Социальная ценность права в советском обществе / С.С. Алексеев. – М.: Юрид. лит., 1971. – 223 с. 80 Демидов, Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве / Ю.А. Демидов. – М. : Юрид. лит, 1975. – 183 с. 81 Кудрявцев, В.Н. Право и поведение / В.И. Кудрявцев. – М. : Юрид. лит., 1978. – 192 с. 82 Рабинович, П.М. Социалистическое право как ценность / П.М. Рабинович. – Львов : Вища шк., 1985. – 166 с. 83 Тугаринов, В.П. Теория ценностей в марксизме / В.П. Тугаринов. – Л. : Ленингр. ун-т, 1968. – 124 с. 84 Фаткуллин, Ф.Н. Социальная ценность и эффективность правовой нормы / Ф.Н. Фаткуллин, Л.Д. Чулюкин. – Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1977. – 119 с. 45 Так, Ф.Н.Фаткуллин и Л.Д.Чулюкин, исследуя социальную ценность и эффективность правовой нормы, писали: «В конечном счете ценно все то, что объективно необходимо и значимо для прогресса в соответствующей сфере человеческой жизни»85. Данные авторы обращали внимание на необходимость считаться «с нюансами, существующими между постановками вопроса о социальной ценности права и о «праве как социальной ценности», указывая на обоснованность первой, которая базируется на правильном разграничении ценности и ее объекта»86. Анализ методологических исследований показывает связь полноты использования определенного методологического подхода с конкретным типом правопонимания. Акцент на ценностном подходе к праву присущи прежде всего естественно-правовой школе права, в рамках которой разработаны различные ценностные концепции. Одновременно аксиологический подход традиционно используется в сравнительном правоведении. В частности, в широко признанной классификации правовых семей, предложенной в 1960-е годы известным французским ученымюристом Рене Давидом87, учитываются как юридико-технические особенности права, так и влияние на него культуры, религии и идеологии. К.Цвайгерт и Х.Кётц указывают такие критерии правовых семей, как происхождение и эволюция правовой системы, своеобразие юридического мышления, особое понятие правового стиля88. Именно типология правовых семей позволяет ярко проиллюстрировать культурно-ценностную обусловленность права. В настоящее время интерес к проблемам аксиологии обусловлен происшедшими на рубеже веков событиями, повлекшими трансформацию общественного сознания, смену ценностной парадигмы мышления, новым позиционированием человека в триаде «человек – общество – государство», 85 Там же. С. 9. Там же С. 10. 87 Давид, Р. Основные правовые системы современности / Р. Давид, К. Жоффре-Спинози ; пер. с фр. В.А. Туманова. – М. : Междунар. отношения, 1996. – 399 с. 88 Цвайгерт, К. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права : пер. с нем. : в 2 т. / К. Цвайгерт, Х. Кётц. – М. : Междунар. отношения, 1998. – Т. 1 : Основы. – С. 107. 86 46 прежде всего на постсоветском пространстве, переосмыслением приоритетов общественного развития. «С 90-х годов XX века внимание к аксиологии в отечественной философии резко возрастает... Развивается понимание ценностей как социокультурных феноменов сознания и общественной жизнедеятельности, объясняющих своеобразие различных культур и особенности их динамики»89. В современной правовой науке ценностный подход к праву получил новый импульс благодаря конституционалистам; можно привести труды Н.В.Бондаря, В.Н.Витрука, В.Д.Зорькина, В.И.Крусса, Е.А.Лукашевой, Б.С.Эбзеева90 и др. Правовой аксиологии посвящены работы А.Н.Бабенко91, И.Д.Мишиной92, В.Е.Пшидатка93, И.В.Тимошкиной94, О.И.Цыбулевской95 и др. Сложности, вытекающие из особенностей познания права в «ценностном русле», при котором привлекается категориальный аппарат, разработанный в рамках философии, требует философского опыта познания, проникновения в сущность философской мысли. Философы справедливо обращают внимание, что 89 Бабосов, Е.М. Идеология белорусского государства: теоретические и практические аспекты / Е.М. Бабосов. – Минск : Амалфея, 2008. – С. 6. 90 Витрук, Н.В. Конституция РФ как ценность и конституционные ценности / Н.В. Витрук // Конституция Российской Федерации: доктрина и практика : материалы науч.-практ. конф., посвящ. 15-летию Конституции РФ и 60-летию Всеобщ. декларации прав человека, СанктПетербург, 13–14 ноября 2008 г. / Конституц. Суд Рос. Федерации ; [ред. В.Д. Зорькин]. – М., 2009. – С. 266–277; Зорькин, В. Аксиологические аспекты Конституции России / В. Зорькин // Сравн. конституц. обозрение. – 2008. – № 4. – С. 7–20; Бондарь, Н.С. Конституционные ценности – категория действующего права (в контексте практики Конституционного Суда России) / Н.С. Бондарь // Журн. конституц. правосудия. – 2009. – № 6. – С. 1–11; Лукашева, Е.А. Человек, право, цивилизация: нормативно-ценностное измерение / Е.А. Лукашева. – М. : Норма, 2011. – 384 с.; Эбзеев, Б.С. Конституция. Демократия. Права человека / Б.С. Эбзеев. – М. ; Черкесск : АО ПУЛ, 1992. – 228 с.; и др. 91 Бабенко, А.Н. Правовые ценности и освоение их личностью : дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / А.Н. Бабенко. – М., 2002. – 395 л. 92 Мишина, И.Д. Нравственные ценности в праве : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / И.Д. Мишина. – Екатеринбург, 1999. – 200 л. 93 Пшидаток, В.Е. Трансформация правосознания и правовых ценностей в условиях становления демократии и гражданского общества в современной России : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / В.Е. Пшидаток. – Ростов н/Д, 2007. – 163 л. 94 Тимошкина, И.В. Социально-философский аспект аксиологии права: дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11 / И.В.Тимошкина. – Барнаул, 2004. – 172 c. 95 Цыбулевская, О.И. Нравственные основания современного российского права / О.И. Цыбулевская ; под ред. Н.И. Матузова. – Саратов : Сарат. гос. акад. права, 2004. – 218 с. 47 «весьма активная разработка этой философской проблематики не привела к преодолению царящего здесь методологического и теоретического разброда»96. Представляется, что и белорусские исследователи в определенной степени отошли от методологического монизма, однако аксиологические подходы к праву отдельного внимания не получили. Философы осмысливают особенности ценностно-правовой регуляции, аксиологические аспекты становления национальной идентичности, национальной культуры и др. 97. В белорусской науке последних десятилетий используется цивилизационный подход, сочетаемый с формационным и обеспечивающий более адекватное понимание белорусской истории в контексте мирового исторического процесса, с признанием национальных и общечеловеческих ценностей98; ценности как особые социокультурные феномены исследуются в контексте регуляции человеческих действий и оптимизации процессов самоорганизации общества99, и др. В отечественном правоведении приоритет отдан этатистскому подходу, в связи с чем при исследовании права и различных его сторон, разнообразия правовых явлений преобладает взгляд на правовую норму как «открытое» и сформулированное законотворцем правило поведения, а роль государства в 96 Каган, М.С. Философская теория ценности / М.С. Каган ; С.-Петерб. гос. ун-т, Акад. гуманитар. наук. – СПб. : Петрополис, 1997. – С. 29; см. также: Лебедев, С.Н. Теория ценности и ценности права: история и методология / С.Н. Лебедев // История гос. и права. – 2011. – № 21. – С. 6–10; и др. 97 См., например: Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовно-нравственные проблемы / О.А. Павловская [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т философии ; под ред. О.А. Павловской. – Минск : Беларус. навука, 2010. – 519 с.; Бородич, А.А. Аксиология социального действия / А.А. Бородич. – Гродно : Гродн. гос. ун-т, 2005. – 275 с.; Лойко, Л.В. О государственной идеологии и национальной идее / Л.В. Лойко. – Минск : Амалфея, 2004. – 74 с.; Мельников, А.П. Национальный менталитет белорусов / А.П. Мельников ; Белорус. гос. ун-т. – 2-е изд. – Минск : Право и экономика, 2005. – 109 c.; Саликов, А.Э. Белорусская национальная культура в условиях глобализации: сохранение самобытности и развитие: теоретико-культурологический аспект : автореф. дис. … канд. культурологии : 24.00.01 / А.Э. Саликов ; Белорус. гос. ун-т культуры и искусств. – Минск, 2010. – 25 с.; Титаренко, Л.Г. Национальная идентичность и социокультурные ценности населения в современном белорусском обществе / Л.Г. Титаренко. – Минск : Респ. ин-т высш. шк., 2006. – 144 с. 98 Яскевич, Я.С. Основы идеологии белорусского государства: мировоззренческие ценности и стратегические приоритеты / Я.С. Яскевич. – Минск : Респ. ин-т высш. шк., 2003. – 358 с. 99 Комарова, И.К. Аксиологические аспекты процесса организации и самоорганизации общества : автореф. дис. … канд. филос. наук : 09.00.11 / И.К. Комарова ; НАН Беларуси, Ин-т философии. – Минск, 2003. – 20 с. 48 правообразовании является ключевой. Аксиологический подход обогащает понимание современных процессов в области формирования права, позволяет осознать аксиологическую составляющую права, ее роль в установлении стабильности общества, общественного равновесия, воспроизводства социальной системы. Познавательный потенциал аксиологического подхода к праву и правообразованию для всех стран постсоветского пространства, в том числе Беларуси, выражается в преодолении узости нормативизма и этатизма, одностороннего подхода к праву, заключавшегося в определяющей обусловленности процессов правогенеза государственной волей. «Неизбежно возникает ситуация, когда на роль права претендует любая система санкционированных государственной властью норм, а на роль государства – любое организованное сообщество, нуждающееся в легитимации и практикующее организованное насилие»100. Ценностный подход к праву дает возможность исключить определение указанного состояния общества как правового. При этом ценностный аспект права важен не только в «крайних случаях», когда социальная организация общества, подчиняясь идеологии, которую осудило человечество (расизм, фашизм и др.), выходит за любые рамки правового, но и при определении приоритетов в общественной жизни, включая правовую сферу. Понятие ценности исследуется в рамках философии, психологии, культорологии, социологии, политологии и целого ряда иных гуманитарных наук. Однако в силу сложности данного феномена общего взгляда не выработано, в связи с чем представления о сущностных свойствах данного явления весьма дискуссионны. Отмечая множество определений понятия ценности, В.А. Нудько выделяет три основных подхода: экономическая ценность рассматривается как общественный предмет, в который вложен необходимый труд в определенной пропорции 100 ко всему совокупному социально-ценностному содержанию Пермяков, Ю.Е. Лекции по философии права / Ю.Е. Пермяков. – Самара : Изд-во Самар. гос. ун-та, 1995. – С. 79. 49 общественного труда; при социальном подходе ценности рассматриваются как специфически социальные явления, некоторые проявления общественных отношений и нормативно-оценочной стороны общественного сознания; в потребностном подходе ценность – это своеобразная форма проявления отношений между субъектом и объектом, при которой свойства объекта подвергаются оценке в соответствии с тем, как они удовлетворяют потребности субъекта101. А.А.Ручка выделяет предметное и субъектное понимание ценности. Согласно предметному пониманию ценность – это любой предмет потребностей, интересов, стремлений человека, его оценок и установок. В данном случае ценностями могут выступать материальные предметы, социальные институты, идеи, индивиды, социальные отношения, способы поведения и т.п. Согласно субъектному пониманию ценность – идея, идеал, концепция, образец культуры, которые служат в качестве критериев различных предметов и ориентации индивидов. Указанный автор обосновывает вывод о том, что предметный и субъектный способы существования ценностей тесно связаны между собой, так как находятся в рамках единого ценностного отношения людей к миру102. Данное разделение ценностей является достаточно обоснованным, противоположным упрощенному делению ценностей на материальные и духовные. В литературе выделяют также объективно-натуралистическую концепцию, в рамках которой ценность рассматривается в качестве объективного свойства предмета, неотделимого от него, заложенного в его собственной природе; любой предмет является благом в силу присущих ему естественных (физикохимических, биологических и др.) свойств, благодаря которым этот предмет удовлетворяет потребности человека, значим для него. Согласно объективнотрансцедентальной концепции ценности образуют совершенно самостоятельное 101 Нудько, В.А. Множественость определений понятия «ценность» / В.А.Нудько // Вопр. гуманитар. наук. – 2005. – № 3. – С. 89. 102 Ручка, А.А. Ценностный подход в системе социологического знания : автореф. дис. … д-ра филос. наук : 09.00.09 / А.А. Ручка ; Акад. наук Укр. ССР, Ин-т философии. – Киев, 1989. – С. 24. 50 царство, лежащее по ту сторону и объекта, и субъекта – мир идеальных значимостей, «чистой нормативности»; это идеальное трансцендентальное бытие, диктующее человеку нормы поведения. Онтологическая идеал-реалистическая концепция, представителем которой был Н.О. Лосский, выразитель органического мировоззрения, согласно которому в мире «все имманентно всему», раскрывает ценность не просто как качество бытия, присущее ему наряду с другими, не как дополнение к бытию, а само бытие (существование) под определенным углом зрения, раскрывающим особый аспект бытия, а именно — «бытие в его значении». В рамках собственной ценностной концепции разрабатывал проблематику относительных и абсолютных ценностей Н.Гартман в своем знаменитом труде «Этика»103. Диалектико-материалистическая (марксистская) концепция рассматривает ценности как объективные явления, осмысленные с точки зрения целей, интересов, потребностей субъекта, связанные с социальным бытием, с практической социально-исторический деятельностью характер. людей, Суть имеющие объективный, субъективно-психологической концепции выражается в умозаключении о том, что не предмет обладает ценностью, а человек наделяет его этим качеством; ценность – это не свойство объекта, а определенное психическое отношение субъекта к нему, субъективная оценка, которая определяется нашим внутренним психическим состоянием. В социологических исследованиях, остающихся в рамках субъективно- психологической концепции, ценность рассматривается как особый социальный феномен, выступающий в качестве критерия для оценки действий людей, предметов, явлений. Ценность выступает объективной основой оценки, критерием, закрепляясь в общественном сознании и культуре, и др.104 Несмотря на вышеприведенное многообразие явлений и феноменов, обозначаемых как ценности, представляется оправданным в русле аксиологической составляющей восприятия правообразования, в целях выявлений 103 Гартман, Н. Этика / Н.Гартман ; пер. А.Б. Глаголева. – СПб.: Владимир Даль, 2002. – 708 с. 104 Более подробно см.: Овчарова, Т.Н. О природе ценностей / Т.Н. Овчарова // Вестн. Нижегор. ун-та. Сер. Соц. науки. – 2004. – Вып. 1. – С. 477–494. 51 аксиологической ориентации в процессах правообразования исходить из трактовки ценности, предложенной О.Г.Дробницким, определяющим ценности как способы и критерии, на основании которых производятся сами процедуры оценивания соответствующих явлений и которые закрепляются в общественном сознании и культуре как «субъектные ценности» (установки и оценки, императивы и запреты, цели и проекты, выраженные в форме нормативных представлений), выступая ориентирами деятельности человека105. Тем самым «водораздел» «субъект – объект», при котором понимание ценности как выражения отношения субъекта к объекту противостоит представлениям о ценности как «особом качестве» объекта, которое «открывает» субъект, автор разрешает в пользу первого подхода. Автор разделяет ту точку зрения, согласно которой, как отмечал Н.Н.Алексеев, субъект не только «абстрактная безликая персона, но существо духовное, имеющее духовную природу и потому определяющее духовный характер правовых устремлений»106. Современные исследователи рассматривают в данном ключе значимость, – как «характеристику субъективного аспекта правовой ценности, т.е. это обращение к субъекту», а «роль субъекта не пассивна, а активна, так как именно субъект права в своих поступках актуализирует правовые ценности»107. Следует отметить, что для правовых исследований во многом исходным является осмысление понятия ценности как «нравственно должного», восходящее к Канту, на что указывает В.С.Нерсесянц в одной из своих ключевых для развития юридической аксиологии работ: «Любая последовательная концепция аксиологии, включая и правовую аксиологию, предполагает различение ценности и оцениваемого факта… и определение – с позиций и в контексте соответствующей иерархии и системы ценностей – его ценностного значения и 105 Дробницкий, О.Г. Ценность / О.Г. Дробницкий // БСЭ. – 3-е изд. – М., 1978. – Т. 28. – С. 491–492. 106 Цит. по: Графский, В.Г. Интегральное правопонимание в историко-философской перспективе / В.Г. Графский // Философия права в России: история и современность : материалы III филос.-правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права ; отв. ред. В.Г. Графский. – М., 2009. – C. 225. 107 Сидорова, Е.В. Миф о правовых ценностях / Е.В.Сидорова // История государства и права. – 2012. – № 11. – С. 24. 52 смысла. Ценность при этом относится к сфере целей, смыслов, значений, долженствования, нормативности, формальности и т.д.»108. В рамках разработанного им либертарного правопонимания юридическую аксиологию В.С.Нерсесянц определяет как «учение о ценности права, о правовом (ценностно-правовом) значении закона (позитивного права) и государства»; выделяет такие компоненты права как ценности, как равенство, свобода и справедливость, и в их триединстве «и состоит ценность права как всеобщей, необходимой и единственной формы из взаимосвязанного и согласованного бытия и выражения в общественной жизни людей»109. На важность «исторического измерения» ценностей указывает В.И.Плотников: «Исторически ценность может быть осмыслена в качестве такой универсальной формы проектирования, которая модифицируется в условиях цивилизации, открывая перед ней все новые горизонты»110. Автор подчеркивает, что «ориентация на пользу (то есть ближайшее будущее) создает предельную устойчивость общинной формы бытия, но за счет минимального разнообразия культуры и практически полного отсутствия личностного самосознания. Напротив, ориентация на ценность (то есть на саму способность проектировать отдаленное будущее) создает предельное многообразие культуры и достаточную свободу личностного самоопределения»111. Историческое и цивилизационное «измерения» помогают осознать конкретно-исторический характер ценностей. «Ценности – лишь выражение общих установок своего времени, и поэтому у каждого времени есть свои абсолюты, следовательно, ценность можно понимать как установку той или иной исторической эпохи, как свойственное ей направление интереса»112. 108 Нерсесянц, В.С. Юридическая аксиология / В.С. Нерсесянц. В кн.: Политико-правовые ценности : история и современность / В.Г. Графский, Д.В. Дождев, Н.Н. Ефремова и др. – М.: Эдиториал УРСС, 2000. – С. 5. 109 Там же. С. 6–7. 110 Плотников, В.И. Ценность / В.И. Плотников // Современный философский словарь / под общ. ред. В.Е. Кемерова. – 2-е изд., испр. и доп. – Лондон, 1998. – С. 1005. 111 Там же. С. 1005–1006. 112 Нравственные основы теории государства и права (Международная научная конференция) (Окончание) // Государство и право. – 2005. – № 9. – С. 97. 53 Философское понимание понятия ценности, предложенное О.Г.Дробницким, необходимо дополнить положениями, характерными для цивилизационного подхода: ценности конкретного общества (обусловленные «временем и пространством» в его историческом развитии) представляют собой наиболее высокий уровень социальной регуляции и консолидации, одновременно определяя и его цели. Что касается непосредственно обозначения определенных ценностей и их содержания, то данная проблематика широко отражена в трудах философов, социологов, теологов, культурологов и др. Для белорусских исследователей является спецификой особое внимание к данной теме в рамках политологии, в работах по идеологии белорусского государства113. Если же обратиться к программным документам нормативно-доктринального характера, то следует отметить, что в Концепции национальной безопасности Республики Беларусь, являющейся одним из важнейших программных документов последнего времени, закреплено, что общечеловеческие ценности и национальные духовные традиции нашли отражение в идеологии белорусского государства, базовыми принципами которой являются единство нации, социальная справедливость, солидарность, нравственность114. В теоретико-правовых исследованиях попытка выявления и обобщения различных ценностей, складывающихся в процессе общественного развития, осуществлена О.В.Мартышиным, который, подчеркивая субъективность и дискуссионность такого подхода, останавливается на следующих ценностях человеческой цивилизации (предлагая в качестве универсальных): «В исторической ретроспективе можно предложить следующий перечень ценностей, исходя из того, что не все они признавались одновременно, а некоторые сменяли 113 См., например: Бабосов, Е.М. Идеология белорусского государства: теоретические и практические аспекты / Е.М. Бабосов. – Минск : Амалфея, 2008. – 487 с.; Панченко, А.В. Идеология социальной справедливости : пособие по основам идеологии белорус. государства и политологии / А.В. Панченко. – 2-е изд., перераб. и доп. – Минск : Амалфея, 2011. – 148 с.; и др. 114 Об утверждении Концепции национальной безопасности Республики Беларусь: Указ Президента Респ. Беларусь, 9 ноября 2010 г., № 575 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 276. – 1/12080. 54 друг друга: сохранение извечного и разумного порядка, установленного высшими силами; справедливость; добродетель; благополучие; безопасность; равенство; свобода; общее благо; благо личности; национальный интерес; классовый интерес; демократия; солидарность; полезность; прогресс и др.»115 И.Д.Мишина, одна из первых обратившаяся к комплексному исследованию проблематики аксиологических ориентаций-установок и правовых ценностей в современный период, в качестве ценностей, определяющих сущность и содержание права, обосновывает свободу, справедливость, равенство, гуманизм116, с чем сложно не согласиться. В качестве самобытности» «специфики можно белорусской указать ментальности «стремление к и культурной мирной, спокойной, благодетельной, добропорядочной, трудолюбивой жизни, понимание ценности знаний, образования, уважение к книге»117; «толерантность; некатегоричность по отношению к представителям иных наций, конфессий… добродушие, жертвенность, самоотверженность, сострадательность, нестяжательность, жажда справедливости, стремление к нравственному идеалу»118; «подвластность воздействию текущей политической и социально-экономической ситуации, особая подверженность давлению окружающих обстоятельств, как и утопические надежды и построения, щедро замешенные на абстрактных идеях всеобщей справедливости»119. 115 Мартышин, О.В. Проблема ценностей в теории государства и права / О.В. Мартышин // Гос. и право. – 2004. – № 10. – С. 7. 116 Мишина, И.Д. Аксиологическая модель права / И.Д.Мишина // Теория государства и права: Сб. статей / Отв. ред. В.Д. Ардашкин; Краснояр. гос. ун-т. 4-е изд., перераб. и доп. Красноярск: ИЦ КрасГУ, 2004. – С. 220. 117 Владыковская, Л.Н. Проблема национально-культурной идентичности белорусского общества в условиях глобализации / Л.Н. Владыковская // Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовно-нравственные проблемы. С. 347. 118 Перепелица, Е.В. Ценностные доминанты идеологии белорусского государства. С. 29, 60. 119 Майхровiч, А.С. Аб тэндэнцыях сучаснага грамадска-палiтычнага развiцця Беларусi / А.С. Майхровiч // Власть и жизнь : междунар. науч. конф. «Полит. и соц.-экон. процесс в Беларуси: состояние, проблемы, перспективы», Минск, 11–12 дек. 1997 г. / Белорус. гос. экон. ун-т ; редкол. : В.А. Бобков [и др.]. –Минск, 1998. – С. 20–21. 55 Следует учитывать, что помимо ценностей универсального характера исследователями зачастую субъективно, на собственный «вкус», предлагаются различные «наборы ценностей», отражающие во многом только мировоззрение исследователя. Представляется, что объективные научные знания о ценностях конкретного общества возможно получить на основе глубоких исследований, базирующихся на инструментах социологии. Например, различные механизмы и «измерительные инструменты» в рамках Организации Объединенных Наций, Совета Европы, получившие обозначение «социологического измерения социальной несправедливости», позволяют выявить проблему, предложить пути ее решения, новые модели, исключающие воспроизводство несправедливости120. При этом требуются как глубокая теоретическая база непосредственно в рамках ценностной проблематики, так и практические, «полевые» исследования методами социологии, выявляющие ценности для тех или иных социальных групп и социума в целом. Специфика содержания ценностей и сложность его выявления заключается в том, что ценности в различных обществах отражают, как правило, глубокие цивилизационные отличия. В научной литературе это явление получило наименование «цивилизационного плюрализма»121. Сравнительный анализ свидетельствует о том, что европейские ценности во многом противостоят ценностям мусульманского мира. Либеральные европейские ценности ряда государств и регионов не приживаются в достаточной мере, несмотря на такое уникальное достижение общественного развития, как универсальная система прав и свобод человека, хотя процесс ассимиляции культур идет уже на протяжении веков. В Китае инакомыслие карается десятилетними сроками заключения, исламский фундаментализм вместо прав и свобод декларирует гонения по религиозному и национальному признакам, европейскому индивидуализму 120 Севастьянов, А.М. Социологическое измерение социальной несправедливости: опыт Организации Объединенных Наций и Совета Европы / А.М. Севастьянов // Омбудсмен. – 2012. – № 2. – С. 56–62. 121 Поляков, А.В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода : учебник / А.В. Поляков. – СПб. : С.-Петерб. гос. ун-т, 2004. – С. 260. 56 противостоит коллективизм Ближнего и Среднего Востока. «Каждому типу цивилизации присущи определенные доминанты духовности, сообщающие специфику всему конкретному содержанию жизни, в том числе и сфере права»122. Именно связь аксиологического подхода в методологии юриспруденции с духовной интерпретацией реальности, деятельности людей, с идейным конструированием (моделированием) права и государства позволяет преодолеть крайности юридического позитивизма с присущей ему формально-догматическим подходом. Следует согласиться необходимости с А.А. Ручкой, который при использования ценностного подхода как аргументации значимостного истолкования действительности на основе определенных социокультурных образцов (идеалов, эталонов, норм) указывал, что «в целостной структуре духовного освоения действительности ценностный подход, как известно, обладает статусом духовно-практического способа данного освоения»123. Указанный автор раскрывает суть ценностного подхода следующим образом: «...первоначально оценочная деятельность сводится к непосредственно-практическому восприятию предметов действительности как пригодных или непригодных к потреблению... Усложнение общественно-исторической практики приводит к усложнению и оценочной деятельности человека... Повторяющийся опыт людей по овладению предметами внешнего вырабатывает мира, достаточно которые удовлетворяют устойчивые их категоризации потребности, предметной действительности, эталоны и стандарты деятельности, поведения и общения...»124. Представляется, что рассмотренный подход к формированию ценностей в полной мере применим к исследованию правообразования, более того, «задает» его ценностную направленность. Процессы правообразования являются прежде всего социальными процессами, с множеством компонентов, где разнообразие социальных связей 122 Гусейнов, А.И. Проблема ценностей в праве / А.И. Гусейнов // Право и политика. – 2007. – № 7. – С. 15–16. 123 Ручка, А.А. Ценностный подход в системе социологического знания. С. 13. 124 Там же. С. 14. 57 сводится к единому знаменателю в виде права. Разработка аксиологического подхода применительно к познанию правообразования требует использования знаний различных научных дисциплин, интеграции научной проблематики, различных научных подходов, которые обосновываются опять же в рамках отдельных отраслей гуманитарного знания. При этом необходимо соотносить отличия в трактовке понятий и категорий, постоянно принимать во внимание множественность и дискуссионность сложившихся подходов, большое количество теоретического материала. Современные мировые процессы, которые характеризуются унификацией всех сфер жизни общества, своеобразной культурной «агрессией», радикальный технологический прорыв в конце XX –начале XXI столетия, подвергнувший ломке устоявшиеся на протяжении веков жизненные устои, систему прежних мировоззренческих координат, позволяют по-новому осознать ценностную составляющую существования права, аксиологические характеристики правообразовательных процессов. Аксиологический подход в методологии юриспруденции как система взаимосвязанных концептуальных идей и исходных положений позволяет рассмотреть правообразование как часть общего процесса духовно-практического освоения действительности, исходя из положения о том, что ценности конкретного общества определяют наиболее высокий уровень его социальной регуляции и консолидации. 1.3. Ценности как легитимирующие факторы возникновения и употребления права Для познания процессов правообразования особое значение имеет роль ценностей в возникновение системе регуляции представлений об общества: идеальных ценности моделях обусловливают социального взаимодействия, в связи с чем отношения, воплощающие эти идеальные образы, являются аксиологически детерминированными. 58 Характеристики и свойства такого феномена, как ценность, во многом дискуссионны, однако исследование ценностного феномена в аспекте социального регулирования позволяет по-новому аргументировать некоторые из них. Ценность воплощает гуманистические начала, поскольку оценка явлений материальной и духовной сферы, а также оценка свойств бытия без человека невозможны. Несмотря на конкретно-исторический характер, ценности одновременно воплощают общие универсальные значимости, что предопределяет их объективный характер. Ценность объективна в отношении к обществу, если сама жизнь (выживание) такого общества (сообщества) предполагает осознанное или неосознанное следование данной ценности в целях сохранения самого существования. «Выживание каждого сообщества требует в общем случае своего набора ценностей. Сообщества, не заботящиеся о жизни своих членов и о потомстве, серьезно рискуют самоуничтожением… Наша привязка ценностей к сообществам выходит за пределы субъективизма, она не сводится только к тривиальному положению, что ценности сообщества принимаются всеми членами этого сообщества. Кроме этого субъективного статуса ценностей, есть и объективный статус»125. Представители различных гуманитарных отраслей знания сходятся во мнении о том, что ценности представляют собой онтологическое основание конкретного общества. Следует поддержать точку зрения, согласно которой «адекватному пониманию цивилизационной картины мира может способствовать обращение к результату коллективного влияния многочисленных факторов (культура, духовность, экономика, географическое положение, этнографические особенности и т.д.), чем являются ценности. Но ценности есть «то онтологическое основание, которое позволяет отделить одну цивилизационную общность от 125 Розов, Н.С. Ценности в проблемном мире: философские основания и социальные приложения конструктивной аксиологии / Н.С. Розов. – Новосибирск : Изд-во Новосиб. ун-та. – 1998. – С. 138. 59 другой»126; «своего рода идеальный каркас, форма, которая определяет параметры, координаты деятельности людей во всех сферах их жизни… можно соглашаться или не соглашаться с таким подходом, но в истории больших и малых человеческих коллективов (общество, государство, церковь, семья) есть закономерность: разрушение их базовых ценностей влечет за собой либо гибель, либо радикальную трансформацию данных институтов»127. Если ценность выступает как особая идеальная сущность, предметное и субъектное понимание которой наиболее полно описывает ее, критерием социально признанного, то общество формирует на основании этой ценности должное, социокультурные образцы, модели поведения (и в результате соответствующую этому алгоритму, восходящему к ценностным предпочтениям, социальную практику), которые в силу значимости (в зависимости от уровня ценностного наполнения своего содержания) получают правовую форму. Правовая форма порождается необходимостью в защите социальной ценности, которая существует объективно, независимо от выражения в праве, «подключения» к системе регулирования общественных процессов. В данном случае имеет значение точность понимания термина «правовая форма». В правовой науке традиционно различаются такие понятия, как «правовая форма» и «форма права» (в свою очередь, с выделением внешней и внутренней формы права), что характерно и для современного правопонимания. Термин «правовая форма», который используется в настоящей работе, обозначает особую форму общественного сознания, структурирующую общественное взаимодействие особым образом. Данный термин ориентирует на право в целом, его место среди других явлений сферы идеального бытия. Будучи формой опосредования социальных процессов в соотношении с иными явлениями идеального порядка, право обладает также собственной формой и содержанием. В традиционных 126 обществах с формой права связывались определенные Перепелица, Е.В. Ценностные доминанты идеологии белорусского государства. С. 29. Жуков, В.Н. Введение в юридическую аксиологию (вопросы методологии) / В.Н. Жуков // Государство и право. – 2009. – № 6. – С. 23. 127 60 символические действия. В настоящее время чаще всего используется форма письменного источника (нормативного правого акта), при этом она не является последней в своем развитии в виртуальную, «электронную» эпоху. Традиционная проблематика, связанная с такими системами регулирования, как право и мораль, включает также вопросы «принадлежности» ценностей. В частности, критикуя естественно-правовой подход за смешение формальнофактической и морально-правовой трактовки равенства, свободы, справедливости, В.С.Нерсесянц подчеркивает, что «развиваемая им концепция права (либертарно-юридическая. – Л.М.) носит строго формальный характер», и «компоненты данной концепции (равенство, свобода, справедливость и конкретизирующие их формы и нормы) являются чисто правовыми категориями, формальными по своей природе составными моментами, свойствами и характеристиками всеобщей правовой формы»128. Одновременно указанный автор критикует позитивистский подход к пониманию ценностного смысла правовой формы долженствования, подчеркивая, что «признаваемая позитивистами «ценность» закона (позитивного права) на самом деле лишена собственно ценностного смысла», «позитивистская «ценность» закона (позитивного права) – это его официальная общеобязательность, властная императивность, а не его общезначимость по какому-либо объективному (не властно-приказному) основанию»129. Обобщая суть своей концепции либертарно-юридической аксиологии, В.С.Нерсесянц приходит к выводу о том, что «цель права как должного в отношении закона (позитивного права) и государства можно сформулировать в виде следующего ценностно-правового императива: закон (позитивное право) и государство должны быть правовыми»130. Автор подчеркивает, что «в процессе исторического развития обновляется, обогащается и конкретизируется сам смысл правового долженствования», а «абсолютный характер цели и требования 128 Нерсесянц, В.С. Философия права : учеб. для вузов / В.С. Нерсесянц. – М. : Норма : Инфра-М, 1999. – С. 58. 129 Там же. С. 59. 130 Там же. С. 60. 61 правового закона и правового государства не означает, конечно, будто сегодня эта цель по своему содержанию и ценностному объему та же, что и сто лет назад или будет сто лет спустя»131. Таким образом, абсолютный характер цели и требования правового закона является относительным в отношении конкретного исторического периода и имеет «ценностный объем содержания». В исследованиях ценностей, которые пытаются осуществлять правоведы, в первую очередь в работах, в которых вопросы ценностей затрагиваются вскользь, распространен термин «правовая ценность». Очевидно, предполагается, что слова, обозначающие ценности, действуют как «заклинания» – только уже правовыми средствами – реальной действительности. Содержание таких правовых ценностей является само собой разумеющимся, автоматически наличествующим, хотя, например, современное понимание равенства прошло долгий путь в истории человечества до осознания всем обществом этой ценности для равновесия социума, значения для права, правовых способов и механизмов восстановления данного равновесия как наиболее эффективных. А.Н.Бабенко определяет правовые ценности как переживаемые людьми и определяемые культурой формы их позитивного отношения к правовой системе общества, которые обусловливают выбор поведения, соответствующий этой системе, а также юридическую оценку событий132. Сходное по смыслу определение предлагает М.С.Балаянц: «Правовые ценности – это принципы регенерации правовой жизни, переживаемые людьми и определяемые культурой формы позитивного отношения к правовой системе общества, которые через сложный механизм мотивации обусловливают правомерность поведения, общие правовые оценки явлений правовой жизни общества 131 и человека»133; другие исследователи (С.В.Михайлов134, Там же. Бабенко, А.Н. Правовые ценности и освоение их личностью : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / А.Н. Бабенко ; Акад. упр. МВД России. – М., 2002. – С. 7. 133 Балаянц, М.С. Фундаментальные правовые ценности современного общества : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / М.С. Балаянц ; Моск. ун-т МВД Рос. Федерации. – М., 2007. – С. 10. 132 62 Е.В.Сидорова135 и др.). Разрабатываются и насыщенные, усложненные определения правовых ценностей, однако немного добавляющие к пониманию сущности данного феномена (например, Осиповой М.В. в рамках указанного потребностного подхода обосновывается, что ценность является «ответом» на потребность136, с чем автор настоящей работы не согласен, и др.); делаются попытки познать ценность права через отрицание ценности, исследование деформации правосознания137 (что, учитывая сложность подобного общефилософского построения, не может не вызывать уважения В данных подходах обращает на себя внимание прежде всего то, что авторы рассматривают правовую ценность как правовое явление, явление права, внутри права, однако одновременно указывают, что это критерий оценки (у А.Н.Бабенко – событий138, у М.С.Балаянца – явлений правовой жизни139). При этом возникает следующий вопрос о том, лежит ли этот критерий в сфере правового или вне его: если эти «формы позитивного отношения» определяются культурой, то имеется ли ввиду правовая культура, в целом явление культуры, то есть совокупность материальных и духовных ценностей/достижений (в рамках аксиологического понимания культуры), или термин «правовой» в своих попытках определить понятие ценности авторы просто «добавляют». Например, ценность – это определяемая культурой форма позитивного отношения к социальной системе, правовая ценность – опять же определяемая культурой форма позитивного отношения к правовой системе, и, наконец, религиозная ценность (если утрировать) – соответственно, к религиозной системе. Представляется, что простое «добавление» слова «правовой» не делает явления 134 Михайлов, С.В. Правовые ценности : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / С.В. Михайлов. – Ростов-на-Дону, 2011. – 200 л. 135 Сидорова, Е.В. Проблемы методологии исследования правовых ценностей / Е.В.Сидорова // Гос. и право. – 2012. – № 7. – С. 96–101. 136 Осипова, М.В. Иерархия юридических ценностей в правовой системе Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / М.В. Осипова. – Саратов, 2011. – 200 л. 137 Рашева, Н.Ю. Ценность права сквозь призму ее отрицания: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / Н.Ю. Рашева. – Москва, 2006. – 234 л. 138 Бабенко, А.Н. Там же. 139 Балаянц М.С. Там же. 63 духовной сферы правовыми, а тем более «не работает» автоматическое «перенесение» понимания ценности в социальной системе применительно к правовой системе. М.С.Балаянц относит ценности то к одной группе, то к другой: в качестве фундаментальных правовых ценностей общества указаны свобода, равенство, порядок, справедливость и др., в качестве базовых – жизнь, счастье, порядок, свобода, справедливость140. При выстраивании иерархии ценностей к абсолютным ценностям вышеуказанные исследователи относят свободу, справедливость, равенство, демократию, порядок; далее основные ценности, которые связаны с человеком (жизнь, здоровье и т.д.), в качестве специальных ценностей обозначают безопасность, частную собственность и др. При этом авторы не задаются вопросом о том, так ли абсолютна в качестве ценности демократия, сопровождало ли такое (в качестве аксиологической ориентации общества) понимание политических процессов, которое сложилось на современном европейском социально-историческом пространстве, человечество во все времена (что и подразумевает такая характеристика, как абсолютная ценность), и т.д. Р.А.Ромашов рассматривает правовые ценности как «утверждаемые посредством официального признания и провозглашения (в ряде случаев – формально-юридического закрепления) идеальные целевые установки, на достижение которых направлено правовое регулирование», разделяя их на ценности с неизменным содержанием (так ценности) и ценности с изменяющимся называемые общечеловеческие содержанием, определяемые применительно к специфике конкретного исторического периода, переживаемого конкретным социумом141 (в указанном подходе не прослеживается различения правовых и общечеловеческих (социальных) ценностей). 140 Балаянц М.С. Там же. Ромашов, Р.А. Реалистический позитивизм: интегративный тип современного правопонимания / Р.А. Ромашов // Правоведение. – 2005. – № 1. – С. 5. 141 64 Ценности носят конкретно-исторический характер, что обосновывается во многих философских, исторических, историко-правовых исследованиях, посвященных содержанию конкретных ценностей в тот или иной исторический период. Например, справедливость, лежащая в основе норм права, носит конкретно-исторический характер, наполняясь при этом различным содержанием на соответствующих этапах развития в тех или иных обществах, у определенных народов. Относительный характер ценностей в данном контексте очевиден, особенно в рамках сравнительно-правового подхода. Неслучайно Р.Давид подчеркивал, что общие принципы права отражают подчинение права велениям справедливости в том виде, как последняя понимается в определенную эпоху в определенный момент142. Однако при этом сохраняется результат достижения цели социальной регуляции – мера, баланс, равновесие социальных отношений. Стремясь к обеспечению ценности, утверждая ценностные предпочтения в социальном взаимодействии, законодатель зачастую напрямую обозначает в юридическом тексте социальную ценность, например справедливость. В этом случае, обретая определенность и «обозначенность» в объективированном праве, ценность представляет собой руководящую идею, максимально обобщенное указание субъектам права, и тем самым функционирует как принцип права, который обязан «пронизывать» объективированные в источниках права модели поведения. В белорусской правовой науке правовые принципы определяются как «основные наиболее характерные проявления сущности права, непосредственно предопределяющие его содержание в процессе установления и реализации норм права, юридически закрепляющие устои регулируемых общественных отношений»143; «основополагающие начала, отправные положения, руководящие идеи, характеризующие сущность права, его содержание и назначение в 142 Давид, Р. Основные правовые системы современности. С. 145. Дробязко, С.Г. Что и как регулирует право в контексте формирования социального государства и гражданского общества / С.Г. Дробязко // Право и демократия : межвуз. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н.Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2007. – Вып. 18. – С. 9. 143 65 обществе»144; «фундаментальные, ведущие идеи, в которых отражаются фундаментальные свойства, качества права, проявляется его сущность»145. Такой подход является общепризнанным, в связи с чем правоведы долгое время обходились без привлечения понятия ценности. При этом для советской правовой науки при формулировании принципов права, их роли в правовой системе также было принято выделять несколько видов принципов. В ставших классическими трудах по теории права и государства (С.С.Алексеев, Л.С.Явич, М.И.Байтин) обозначались общесоциальные принципы и специально-юридические принципы. Н.В.Варламова прямо указывает, что под названием принципов права в литературе, как правило, приводится «набор благих пожеланий» типа гуманизма, демократии, справедливости и т.д., которые выступают как «преимущественно этические установки»146. Однако обозначать в качестве принципов различные явления можно только с определенной долей условности: в первом случае обозначаются социальные ценности, выступающие закономерности нормативного как основания функционирования регулирования. правовой права Именно как данное формы, во втором – самостоятельной системы обстоятельство объясняет различные подходы в научной литературе относительно этого вопроса: разделение принципов права на два вида, иногда даже исключение социокультурных принципов из принципов права вообще, характеристику их как «общесоциальных начал права»147; зачастую подчеркивается, что «принцип права формулирует идеал, т.е. идеальный образ желаемой правовой действительности»148. 144 Общая теория государства и права : учебник / А.Ф. Вишневский, Н.А. Горбаток, В.А. Кучинский ; под общ. ред. В.А. Кучинского. – М. : Изд-во деловой и учеб. лит-ры, 2006. – С. 184. 145 Агульная тэорыя права : навуч. дапам. / М.У. Сiльчанка [і інш.] ; пад. рэд. М.У. Сiльчанкi. – Гродна : Гродзен. дзярж. ун-т, 2004. – С. 35. 146 Варламова, Н.В. Типология правопонимания и современные тенденции развития теории права. С. 130. 147 Алексеев, С.С. Теория права / С.С. Алексеев. – 2-е изд., стер. – Харьков : Консум ; М. : Бек, 1994. – С. 76. 148 Вопленко, Н.Н. Сущность, принципы и функции права : учеб. пособие / Н.Н. Вопленко. – Волгоград : Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 1998. – С. 35. 66 О том, что «социальная ценность, отраженная в праве, становится принципом права, находит в нем как бы «второе рождение», писал еще В.Н.Кудрявцев149. Следует уточнить, что такая ценность не «становится», а находит свое обеспечение и защиту посредством закона и правовых начал, в таком виде внешне объективированного источника права, как принципы, и, как уже отмечалось, благодаря праву, правовой форме действительно обретает «второе рождение». Например, исходные ценностные основания, на которых базируется конкретная отрасль права, находят свое закрепление чаще всего как принципы. Например, в Гражданском кодексе Республики Беларусь в качестве принципов гражданского законодательства закреплены следующие: принцип верховенства права; принцип социальной направленности регулирования экономической деятельности; принцип приоритета общественных интересов; принцип равенства участников гражданских отношений; принцип неприкосновенности собственности; принцип свободы договора; принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений и др. (статья 2). Сформулированные принципы позволяют отчетливо артикулировать те социальные ценности, к которым восходят модели гражданско-правового регулирования общественных отношений: общественный интерес, равенство, собственность, свобода (в данном случае – в договорных отношениях), в свою очередь, восходящая к свободе как высшей ценности человеческого существования; при «взвешивании» личных интересов, общественных интересов и требований экономической целесообразности приоритет (признание в качестве наиболее значимых) получают интересы общества. Особым документом, целью которого является «прямое» обозначение ценностей для установления необходимости соответствия им любой правовой конструкции, выступают национальные конституции. В связи с обозначением ценностей непосредственно в конституционном тексте в правовой литературе появляется термин «конституционные ценности», указывающий прежде всего, 149 Кудрявцев, В.Н. Право и поведение / В.И. Кудрявцев. – М. : Юрид. лит., 1978. – С. 99. 67 как представляется, на «принадлежность» ценности, ее выражение посредством определенной правовой формы, эксплицирующей ценность. Характеристика «принадлежности» аргументируется и тем, что в отраслях права термин «ценность» в вышеуказанном контексте практически не употребляется (например, ценности банковского права и др.), либо в таком качестве привлекаются социальные ценности, но обозначенные в конституционном тексте, причем уже с использованием термина «конституционные ценности». Подход, при котором предпринимается попытка вычленить из правового текста понятия, которыми, как правило, обозначаются социальные ценности, назвав их на этом основании «правовыми ценностями», во многом поверхностен. В данном случае происходит смешение формы правовой нормы (в рассматриваемой ситуации – статьи закона, иного нормативного правового акта) и ее содержания, указание на «принадлежностную» характеристику как на сущностную. Во избежание этого необходимо подчеркнуть, что правовая норма представляет собой перевод ценностных ориентиров на правовой язык – язык конкретной формально-определенной регуляции, которая в современной письменной цивилизации в своей внешней форме представлена статьей закона. «Прямое» обозначение ценностей является привычным прежде всего в рамках конституционной нормативности. Тем самым упрек в декларативности конституционных норм – это «обратная сторона» их восхождения в силу особой природы конституционной нормативности к ценностям общества. «Напрямую» указывая социальную ценность в письменном тексте, в законе (как правило, в преамбуле или первых статьях), обозначая ценностные основания непосредственно перед установлением развернутой модели правового регулирования, законодатель подчеркивает их особую значимость, необходимость воплощения на практике посредством применения сформулированных статей нормативного правового акта. Так, в статье 2 Кодекса Республики Беларусь об образовании предусмотрено, что государственная политика в сфере образования основывается на принципах приоритета образования и приоритета общечеловеческих 68 ценностей, прав человека, гуманистического характера образования. Законность, всеобщность и равенство в качестве принципов налогообложении закрепляются в Налоговом кодекс Республики Беларусь (Общей части) (статья 2). Всеобщность, свобода и равенство, наряду с другими принципами, выступают в качестве основных принципов избирательной системы (статьи 4–6 Избирательного кодекса Республики Беларусь). Охрана жизни и здоровья населения указана в качестве основной цели законов Республики Беларусь «О здравоохранении», «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения», «О трансплантации органов и тканей человека» и др. Защита государственного суверенитета и политической независимости, обеспечение территориальной целостности и неприкосновенности границ государства закреплены в качестве приоритетных задач Республики Беларусь в Военной доктрине Республики Беларусь, утвержденной Законом Республики Беларусь от 9 января 2002 года150. На обеспечение социальной справедливости при применении уголовных санкций направлена Концепция совершенствования системы мер уголовной ответственности и порядка их исполнения, утвержденная Указом Президента Республики Беларусь от 23 декабря 2010 года № 672151; ряд таких примеров можно продолжить. В качестве собственно правовых ценностей можно, скорее, рассматривать ценностные характеристики права – как разновидности приемов и средств мотивации и авторитетного ориентирования правового взаимодействия (правового общения) индивидов и групп для достижения поставленных целей и задач. При таком подходе также можно выделить, если следовать критерию значимости, важности (и логике иерархии социальных ценностей), универсальные правовые ценности (с пониманием того, что обозначить в качестве универсальных 150 Об утверждении Военной доктрины Республики Беларусь : Закон Респ. Беларусь, 3 янв. 2002 г., // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2002. – № 6. – 2/826. 151 Об утверждении Концепции совершенствования системы мер уголовной ответственности и порядка их исполнения : Указ Президента Респ. Беларусь, 23 дек. 2010 г., № 672 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 1. – 1/12207. 69 можно в отношении современной цивилизации), которые будут взаимодействовать со всеми иными ценностями и ценностными установкамиустремлениями: господство (верховенство) права, законность как точное и неуклонное соблюдение правовых предписаний (норм законов), справедливость (как законная справедливость – более подробно данная характеристика рассматривается в главе 3 (§ 3.2) настоящего исследования), солидарность как разумное совмещение и согласованный синтез личных и общественных ценностных ориентаций и устремлений и др. Исходя из того, что все ценностные установки-устремления в обществе находятся в некоторой иерархической упорядоченности, соподчиненности, а, возможно, и конкурентности, конфликтности и т.д., исследователи традиционно группируют их в зависимости от их значения для общества, от степени заинтересованности, переходя от универсальных к специальным (родовым) и индивидуальным (видовым). Следуя данному подходу, можно выделить специальные правовые ценности (термин отличается определенной условностью), в качестве которых можно обозначить, учитывая значение для современных правовых систем данных феноменов, иерархичность правовых норм, иерархичность (по юридической силе) законов и иных актов, разделение властей, презумпцию невиновности, гарантированную исполняемость правовых норм и требований, равенство перед законом и судом и др. Тем самым в качестве специальных правовых ценностей (в рамках аксиологического измерения) получают обозначение вырабатываемые собственно в процессе употребления и осуществления права закономерности, характеристики, процедуры, получившие особое признание по критерию значимости, без которых современное право невозможно представить, – составляющие его неотъемлемые ценностные характеристики152. 152 Из схожей трактовки правовых ценностей, как представляется, исходит Л.С.Мамут, анализируя в качестве таковых эквивалентность, добросовестность и разумность, которые «действуют в правовом общении как единый механизм», см.: Мамут, Л.С. Правовое общение / Л.С. Мамут. – М.: Норма : Инфра-М, 2011. – С. 54 – 64. 70 Так, исследуя категорию правового общения, В.Г.Графский, наряду с иными ее составными элементами и правилами, выделяет ценностные установки и ориентации, к которым относит формализованное равенство, свободу, честность, добросовестность, встречную ответственность при обмене правами и некоторые взаимосвязанные с перечисленными общесоциальные и индивидуальные ценностные установки и соответствующие правила поведения153. Правовое общение же представлено комплексом характеристик и свойств, в который входят институты, правила (нормы, принципы, идеи) и ценностные ориентации (выделено мной – Л.М.), «которые можно обозревать на долговременном варианте их использования и комментирования со стороны представителей теоретического и практического правоведения от древности и средних веков вплоть до современности»154. В данном случае, в таком понимании правовых ценностей – как ценностный установок и ориентаций в правовом общении – не происходит привычного для правоведов «смешения» правового и общесоциального, заимствования «на скорую руку» философских категорий и «приживления» их на правовую почву. Следуя вышеуказанной иерархии, дополняют две основные вышеуказанные группы ценностей конкретизированные (или подчиненные, или сосуществующие) ценности, в качестве которых можно рассматривать, например, законную полномочность действий и притязаний субъектов права, гарантированную исполнением конкретных законов справедливость, «разворачивающуюся» во множестве аспектов (справедливость, урегулированная действующим законом, имеющая судебно-процессуальную организационную обеспеченность, через исполняемость судебных решений и приговоров носящая карающий и восстановительный характер, и др.). В науке разрабатывается аксиологический подход к содержанию судебных решений. Так, Э.И.Мишутина указывает, что посредством судебного решения должны 153 154 достигаться правовые ценности, а само судебное Графский В.Г. Правовое общение в прошлом и настоящем. С. 80. Там же. решение – 71 соответствовать системе правовых ценностей, в связи с чем предлагает в рамках гражданского судопроизводства процессуально-правовые ценности», использовать обозначая термин в «гражданские качестве таковых справедливость, равенство и др.155 В философской литературе проанализирована динамика функционирования ценностей: «общественные идеалы усваиваются личностью и в качестве «моделей должного» начинают побуждать ее активность, в процессе которой происходит предметное воплощение этих моделей: предметно воплощенные ценности в свою очередь становятся основой для формирования общественных идеалов и т.д. по бесконечной спирали»156. Применительно к правообразовательным процессам можно наблюдать своеобразный «ценностный круг»: исходя из степени «восхождения» к ценности устанавливается, является ли конкретная социальная практика эффективной, модель регулирования (должное) – значимыми для общества, требуются ли обеспечение и защита посредством употребления права; далее, в зависимости от того, насколько правовая норма обеспечивает, «воплощает в жизнь» ценность во взаимодействии, определяется, достигает ли правовое регулирование своей цели, выявляется эффективность правовой нормы. Следует подчеркнуть, что «восхождение» к ценностям определяет степень легитимности той модели правового регулирования, которую предложил законодатель. Такая необходимая характеристика закона (нормативного правового акта), как легитимность, неразрывно связана с его социальным признанием и позволяет характеризовать общественные и правовые ценности как легитимирующие факторы возникновения и употребления права. Эффективное 155 Мишутина, Э.И. Справедливость судебных решений в гражданском судопроизводстве: аксиологический подход / Э.И. Мишутина // Арбитраж. и гражд. процесс. – 2011. – № 2. – С. 25. 156 Леонтьев, Д.А. От социальных ценностей к личностным: социогенез и феноменология ценностной регуляции деятельности / Д.А. Леонтьев // Вестн. МГУ. Сер. 14, Психология. – 1996. – № 4. – С. 36; см. также: Леонтьев, Д.А. Ценностные представления в индивидуальном и групповом сознании: виды, детерминанты и изменения во времени / Д.А. Леонтьев // Follow. ru. URL: http://www.follow.ru/article/344 (дата обращения 20.01.14). 72 функционирование указанного «ценностного круга» имеет большое значение для результативности общественного взаимодействия. При этом роль субъекта данного взаимодействия в современном мире существенно изменилась: человек менее связан с социальным организмом, чем ранее, – социологи, например, говорят об атомарном, «независимом» индивиде. Подход, основанный на понимании современного человека как гораздо более независимого субъекта, более «сильного» обществом и традиционным государством, с социальным связям в своем взаимодействии с принципиально (отношение другим к отношением месту к рождения, космополитичность сознания, несоизмеримо более богатый выбор профессии, работы, места проживания и других социальных предпочтений и т.п.), кардинально отличается от классового подхода, принимающего во внимание прежде всего социальные группы и базирующегося на жесткой принадлежности к ним индивида. Современный мир новых коммуникаций в процессах общественного взаимодействия выдвигает индивида на первый план. Осмысление роли ценностных оснований такого взаимодействия приводит к новому осмыслению ценностной составляющей правового регулирования. Социальная активность современного человека не восходит по прежней классической цепи «человек – группа в рамках постоянного взаимодействия – социальная общность – общество», с устойчивыми ценностными характеристиками каждого звена. Потребность в устойчивых социальных группах для удовлетворения собственных интересов изменилась. Основу взаимодействия нередко составляет взаимодействие субъектов на частном уровне, при этом определяющим в социальной реализации индивида выступает его положение как частного, «отдельного» субъекта, а не члена группы классового, национального, религиозного, политического или любого иного характера. В таких условиях правовые нормы выступают в качестве эффективных социальных регуляторов подобного «атомарного» взаимодействия, если отвечают ценностным предпочтениям индивида, поскольку традиционная «угроза» государственного принуждения или наказания только подвигает человека 73 «сменить» предлагаемые правовые модели регулирования. Если раньше смена профессии и страны проживания в течение человеческой жизни была возможна не всегда, то современный мир предлагает условия проживания, получения образования, работы, отдыха в различных странах в максимально короткие промежутки времени, в том числе образование и работу – дистанционно, даже «вторую жизнь (the second life)» в специальном Интернет-сообществе и т.п. Усиливающиеся отношений процессы заставляют автономности государства индивида на и саморегулирования принципиально ином уровне заинтересованности изучать индивида, его ценности и основанные на них предпочтения, чтобы конкурировать за индивида, и если сейчас «заманивают» квалифицированную рабочую силу, то «завтрашние» критерии с развитием биотехнологий сложно спрогнозировать. В указанных процессах право представляет собой эффективное средство регулирования, а не цель, к которой стремится общество. Юристы склонны полагать, что человек является прежде всего субъектом права и действует, преследуя цель соблюдения многочисленных правил. Однако в условиях современного информационного мира, открывшего огромные возможности перед человеком благодаря новым электронным технологиям, развитие социальных отношений может успешно протекать и протекает вне того права (установленного и санкционированного государством), на котором настаивают многие исследователи. Данное регулирование приближается к саморегулированию; при этом одним из немногих критериев его эффективности остаются ценности, значимые для правообразования всего общества. ценности В выступают рамках исследования легитимирующими процессов факторами возникновения и употребления права, а в общем аспекте – универсальным критерием социально признанного. Таким образом, анализ проблем современной методологии юриспруденции позволяют сделать вывод о том, что особенности методологии, ее сегодняшняя «энтропия» (В.Г.Графский) обусловлены разнообразием познавательных задач в правовой сфере, вытекающим, в свою очередь, из различных, и умножающихся в 74 настоящий период, концепций и теорий правопонимания. Аксиологический подход в методологии юриспруденции исследования позволяет обосновать в качестве основного для настоящего актуальность учета аксиологических характеристик процессов правообразования и восприятия ценностей как легитимирующих факторов возникновения и употребления права. 75 Глава 2. Истоки правообразования (правогенез): общетеоретический и философско-аксиологический анализ 2.1. Нормативность как имманентная характеристика общества Традиционно вопросы правогенеза неразрывно связаны с вопросами происхождения государства, а проблематика их сводится к устоявшимся концепциям, в достаточном количестве представленным в правовой литературе. Между тем вопросы границ общества и до-социального бытия являются одними из актуальных и фундаментальных для многих исходных теоретических построений гуманитарных палеоантропологии, наук. археологии, Современные этнографии, разработки антропологии, этнологии, биологии, нейрофизиологии, генетики и других научных дисциплин157, новые возможности по получению достоверных знаний (методы молекулярной биологии, радиоуглеродного анализа и др.) меняют привычное представление об антропо- и социогенезе, опровергают линейную картину происхождения человека, влияют на наши представления о человеке и обществе. Однако при этом в большинстве своем они долгое время не являлись интегрированными в область теоретикоправовых исследований; данное состояние начало изменяться с развитием в последние годы такого направления, как антропология права158. Анализ истоков правообразования, правогенеза, необходимо предполагает исследование зарождения, вызревания, появления в человеческом развитии факторов, необходимо обусловивших успешное функционирование социального организма. 157 Междисциплинарный подход при анализе процессов зарождения права, «комплексное изучение всего социального контекста правогенеза» представляется настолько важным, что данный тезис первым определен в качестве положения, вынесенного на защиту, в работе П.Р. Сухолинского «Право в догосударственных социальных системах». URL: http://www.igpran.ru/prepare/ board/3463/?id=2912?id=2912? (дата обращения 01.10.2014). 158 См., например: Ковлер, А.И. Антропология права: учебник для вузов. – М., Норма, 2002. – 467 с. 76 В качестве основы происхождения, развития и существования социальной нормы как явления выступает присущая любому обществу как системе объективная необходимость упорядочения постоянно усложняющегося многообразия связей, отношений, интересов. Именно в связи с этим нормативное регулирование присуще всему процессу естественно-исторического развития общества. Нормативность социального бытия человека служит условием функционирования всей социальной системы. Нормативное регулирование базируется на естественных законах природы и общества, закономерностях и тенденциях, складывающихся из стихийного регулирования естественного характера. В нормативности как качественной характеристике социальной деятельности людей реализуется потребность накопления и закрепления наиболее устойчивых и типичных вариантов осуществления данной деятельности. Из этого следует вывод, что нормативное регулирование представляет собой имманентный обществу и всему общественному развитию процесс159. Одновременно нормативность выступает как условие социальной деятельности человека, на что указывалось в белорусской правовой науке (в частности, В.Н.Бибило при анализе социальных норм применительно к отправлению правосудия подчеркивает, что нормативность является универсальным свойством человеческого бытия160). Начиная с самых ранних стадий формирования человеческого общества нормативность отражает процесс упорядочения общественных отношений (в сфере родства, труда, обмена). Н.В.Сильченко называет систему нормативного регулирования одним из самых значительных «сацыяльных адкрыццяў, згодна з якiм найлепшым чынам 159 Мурашко, Л.О. Нормативность как имманентная характеристика функционирования общества (аксиологический подход) / Л.О. Мурашко // Весн. Гродзен. дзярж. ун-та. Сер. 4. Правазнаўства. Псiхалогiя. – 2008. – № 4. – С. 3–7. 160 Бибило, В.Н. Судебная власть в уголовном судопроизводстве / В.Н. Бибило. – Минск : Право и экономика, 2001. – С. 105–109. 77 грамадскiя адносiны можна ўладкаваць шляхам стварэння разнастайных правiлаў паводзiн агульнага характару»161. В процессе исторического развития явления, связи, отношения взаимодействуют между собой, при этом нормативность выражает проявления этого взаимодействия, выступает формой их развития. В рамках теоретической парадигмы эволюционистской школы в этнографии согласно общетеоретическим эволюционистским концепциям история человечества определяется едиными универсальными законами и все народы в своем историческом развитии идут одинаковыми путями162. «Самоорганизация, иные самопроизвольные процессы – вот главное, что характеризовало в целом взаимодействие человека и природы в присваивающей экономике на протяжении многих тысячелетий, постепенно, однако в таких обществах возникают и получают распространение и регулятивные начала, формировавшиеся в ходе этой самоорганизации человечества»163. Процессы возникновения первоначальных видов социальных норм и формирования права разделены долгим историческим периодом, но в них имеется определенная общность, которая отражает сложность процесса «вызревания» регулятивов в обществе и обосновывает их ценностный характер. Анализ процессов усложнения социальных структур рассматриваемого периода является одной из наиболее важных и одновременно наиболее сложной задачей современной исторической науки. В дополнение к этому существует большое число гипотез, разрабатываемых этнографами, антропологами, археологами. «Историческая реконструкция первоначального человеческого 161 Сільчанка, М.У. Паходжанне дзяржавы i права : вучэб. дапам. / М.У. Сiльчанка. – Мінск : Тэсей, 2009. – С. 52. 162 Артемова, О.Ю. В очередной раз о теории «родового быта» и об «австралийской контроверзе» / О.Ю. Артемова // Ранние формы социальной организации: генезис, функционирование, историческая динамика : сб. ст. / Рос. акад. наук, Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) ; [сост. и отв. ред. В.А. Попов]. – СПб., 2000. – С. 25. 163 Венгеров, А.Б. Происхождение права / А.Б. Венгеров // Общая теория права : курс лекций / В.К. Бабаев [и др.] ; под общ. ред. В.К. Бабаева ; Нижегород. высш. шк. – Н. Новгород, 1993. – С. 157. 78 общества представляет собой, пожалуй, самую сложную проблему первобытной истории»164. Основы изучения истории первобытного общества заложены Л.Морганом и развиты Ф.Энгельсом в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», в которой осуществлен диалектико-материалистический анализ истории человеческого общества на первоначальном этапе его развития; долгие годы данные подходы были классическими для советской науки165. В настоящее время в науке приводятся самые различные типологии обществ: закрытые и открытые; дописьменные и письменные; первобытные, рабовладельческие, феодальные, капиталистические и социалистические; доиндустриальные, индустриальные и постиндустриальные; стабильные и нестабильные; переходные и устойчивые; стагнирующие и динамично развивающиеся; дикие варварские и цивилизованные и др.166. При этом наиболее распространенными теориями развития обществ являются теории, в основе которых лежит указанная работа Ф.Энгельса и труды, развивающие советское наследие167, а также пришедшая из западной антропологии на основе работ К.Леви-Стросса о структуре ранних обществ168, М.Мосса о дарообмене как движущей силе развития обществ169 концепция потестарно-политической этнографии. 164 Алексеев, В.П. История первобытного общества : учебник / В.П. Алексеев, А.И. Першиц. – 6-е изд. – М. : Астрель, 2007. – С. 129. 165 Морган, Л.Г. Древнее общество или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации : предисл. Л.Г. Моргана к кн. Л. Файсона и Л. Хауитта «Камиларои и Курнаи» / Л.Г. Морган ; пер. с англ., под ред. М.О. Косвена. – 2-е изд., стер. – Л. : Совет. печатник, 1935. – 350 с.; Энгельс, Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства: в связи с исследованиями Л.Г. Моргана / Ф. Энгельс. – М. : Политиздат, 1985. – 366 с.; Экзогамия // Большая Сов. Энциклопедия: в 30 т. Т. 29. Чаган–Экс-ле-Бен / гл. ред. А.М. Прохоров. – Изд. 3-е. – М.: Совет. Энцикл., 1978. – С. 591. 166 Голенкова, З.Т. Общая социология: учеб пособие / З.Т. Голенкова, М.М. Акулич, В.Н. Кузнецов; под ред. З.Т. Голенковой. – М.: Гардарики, 2005. – С. 158. 167 См., например: Алексеев, В.П. История первобытного общества. 168 Леви-Стросс, К. Первобытное мышление / К. Леви-Стросс ; пер., вступ. ст. и прим. А.И. Островского. – М. : Республика, 1994. – 384 с. 169 Мосс, М. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии / М. Мосс; Сост., пер. с фр., предисл., вступ. ст., комментар. А.Б. Гофмана. – М.: КДУ, 2011. – 416 с. 79 Обратившись еще к животному миру, можно увидеть действие инстинктивных механизмов, регулирующих групповую организацию и поведение животных. Если же говорить о человеческой общности, то само определение «социального предметом момента», большой этапа возникновения антропологической, «человеческого» этнографической, является исторической, философской дискуссий. Относительно терминов «первобытное человеческое стадо», «праобщество», «предковые сообщества» одни авторы сходятся во мнении о том, что они употребляются для обозначения «становящегося человеческого общества, представляющего собой систему формирующихся социальных связей»170, а также исходят из того, что предковые сообщества (предстадо и раннее стадо) можно рассматривать как «этапы становления первой формы собственно используются общежития»171. человеческого термины «первичные социальные В ряде исследований системы»172, «первичная социальная формация»173 и т.п.), то есть вопрос о возникновении «человеческого» снимается. Полный анализ различных подходов к этапу выделения из животного мира «социального» необходимо не подчеркнуть, является что в целью любом данного случае исследования, человеческая однако общность представляет собой не вновь одномоментно возникшую группу, а длительный процесс социализации и рационализации поведения пра-человека, процесс его выделения из животного мира, формирование человеческой общности. При этом животная стадность служит предпосылкой образования человеческого коллектива, основанного на коллективном труде. Как указывает А.И.Ковлер, 170 История первобытного общества: Общие вопросы. Проблемы антропосоциогенеза / [А.И. Першиц и др. ; редкол.: Ю.В. Бромлей (отв. ред.) и др.]. – М. : Наука, 1983. – С. 236–237. 171 Прохоров, А.В. История правогенеза: Факторы и основные этапы формирования коллективистских отношений в период складывания раннепервобытной общины / А.В. Прохоров // Науч. исследования лаборатории теории права НИУ ВШЭ/ – Выпуск 11. – 2012. – № 3. – С. 30. 172 Ранние формы социальной организации: генезис, функционирование, историческая динамика : сб. ст. / Рос. акад. наук, Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) ; [сост. и отв. ред. В.А. Попов]. – СПб. : МАЭ РАН, 2000. – С. 5. 173 Попов, В.А. К вопросу о структурообразующих принципах рода и родовой организации / В.А. Попов // Ранние формы социальной организации: генезис, функционирование, историческая динамика : сб. ст. / Рос. акад. наук, Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) ; [сост. и отв. ред. В.А. Попов]. – СПб., 2000. – С. 17. 80 «индивидуальный естественный отбор происходил прежде всего как отбор популяций, вступающих как интегративное целое, и лишь группы-стада ранних предлюдей в ходе длительной эволюции формировали самих индивидов… и стимулировали индивидуальный отбор»174. Таким образом, нормативность представляет собой изначальное свойство, присущее любой социальной системе (и упорядоченность выступает как свойство любой системы вообще), и в начале первобытной эпохи в силу объективных условий окружающего мира существуют только интересы группы, праобщества, первого коллектива, который на начальном этапе обеспечивал выживание отдельного своего члена. Дискуссионным является подход к решению вопроса о том, возникают ли социальные нормы, ограничивающие регулируют и прежде нормы человеческого сдерживающие всего общества, биологические существующие, как инстинкты, «разрешенные» запреты, или они отношения первобытного коллектива и, более того, «переходят по наследству» к человеку от биологической иерархии стадных животных. Данный подход является определяющим для анализа причин возникновения в будущем нормативных систем регулирования: роль их заключается в том, чтобы усилить запреты, охраняющие наиболее значимые общественные отношения, или урегулировать эти отношения, определив должное поведение. «Существует несомненная генетическая связь между человеческим обществом и животным стадом. Если бы на протяжении многих лет эволюционного развития животные предки человека не выработали известных рефлексов стадного общения, не могло бы возникнуть человеческое общество»175. В первобытной, или «дописьменной», истории центральное место отведено роду. Термин «род» является достаточно дискуссионным, хотя современное употребление термина ввиду отсутствия прямой информации о социальных 174 Ковлер, А.И. Антропология права. С. 106. Золотарев, А.М. Родовой строй и первобытная мифология / А.М. Золотарев ; Акад. наук СССР, Ин-т этнографии. – М. : Наука, 1964. – С. 46. 175 81 структурах дописьменной эпохи должно рассматриваться как гипотетическая реконструкция древнейших первоначальных родов176. Можно выделить такие общепризнанные принципы родовой организации, как экзогамия, однолинейный счет родства, общий предок, символы единства177. В настоящее время доминирует представление, согласно которому первичной формой человеческого общества является родовая община178; «генетически первым и основным субъектом правоотношений на заре человеческой истории были родовые коллективы (родовые общины)»179. Для первой дуально-родовая упорядоченной организация, на формы этапе ее общества, становления известной как биологические предпосылки не только играют определяющую роль, но служат одним из необходимых условий возникновения социальной организации формирующихся людей. Экзогамия, то есть разделение первобытного стада на два экзогамных, обособленных в труде и брачной жизни рода, схожа с имеющимися у обезьян тенденциями к половым связям вне стада, но с ограничением их группой стад одной популяции. Однако в запретах в половых коммуникациях (табу инцеста и др.) экзогамных отношений, обеспечивших дуальность родовой организации, многие исследователи склонны видеть зачатки социального регулирования, которое предстает в виде обуздания жестоких животных инстинктов, чуть ли не «принудительное очеловечивание», первое насилие будущего социума над «свободным существом». Вопросы происхождения экзогамии всегда были в центре внимания исследователей первобытного общества. При этом одни исследователи объясняют 176 Артемова, О.Ю. В очередной раз о теории «родового быта» и об «австралийской контроверзе». С. 28. 177 Попов, В.А. К вопросу о структурообразующих принципах рода и родовой организации. С. 17. 178 Лапаева, В.В. Процессы генезиса права с позиций принципа формального равенства (по материалам юридико-антропологического исследования) / В.В. Лапаева, А.Т. Тумурова // История гос. и права. – 2009. – № 17. – С. 15. 179 Ломакина, И.Б. Особенности субъектного состава обычно-правовых отношений в этнической среде (на примере коренных народов Сибири) / И.Б. Ломакина // Изв. вузов. Правоведение. – 2005. – № 3. – С. 144. 82 экзогамию необходимостью избежать вредных последствий от браков между кровными родственниками (Л.Г.Морган и др.), другие – стремлением расширить социальные контакты и завязать отношения с другими коллективами (Э.Тайлор, К.Леви-Строс)180, А.М.Золотарев, третьи видят в экзогамии средство установления социального мира в коллективе, поскольку половые отношения и сопровождающие их конфликты выносились за его пределы (И.Л.Андреев; Ю.И.Семенов)181. Многие авторы связывают момент возникновения социальных норм с дуальной организацией182. Тем самым первоначальные нормы сдерживали и ограничивали необузданное человеческое существо: «На заре истории человек пребывает в природном состоянии, свободном от всех социальных ограничений»183. Однако возникает вопрос о том, является ли «природный человек» социальным существом. Очевидно, подразумевается, что природное «животное» состояние человека – первобытная свобода, а в дальнейшем – первая социальная организация, система табуаций, культовые обряды «загоняют» эту естественную свободу во все более узкие рамки, человека начинают связывать религиозные и моральные нормы, а право подводит «последнюю черту». Вместе с тем, если исходить из того, что в начале первобытной эпохи в силу объективных условий окружающего мира существовали только интересы группы, первого коллектива и было невозможным проявление индивидуальных решений и поступков, то «первобытная свобода» оказывается лишь эффектным термином. «Переход даже к простейшим трудовым операциям мог произойти только в коллективе, уже на самых ранних этапах антропогенеза и истории первобытного 180 Тайлор, Э.Б. Первобытная культура / Э.Б. Тайлор. – Пер. с англ. – М.: Политиздат, 1989. – 573 с.; Золотарев, А.М. Родовой строй и первобытная мифология / А.М. Золотарев ; Акад. наук СССР, Ин-т этнографии. – М. : Наука, 1964. – 328 с.; Леви-Стросс, К. Указ. соч. 181 Андреев, И.Л. Происхождение человека и общества / И.Л. Андреев. – 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Мысль, 1988. – 416 с.; Семенов Ю.И. Происхождение брака и семьи. – М.: Красанд, 2010. – 310 с. 182 Золотарев, А.М. Родовой строй и первобытная мифология / А.М. Золотарев ; Акад. наук СССР, Ин-т этнографии. – М. : Наука, 1964. – С. 288. 183 Файнберг, Л.А. У истоков социогенеза: от стада обезьян к общине древних людей / Л.А. Файнберг ; Акад. наук СССР, Ин-т этнографии. – М. : Наука, 1980. – 153 с. 83 общества имело место регулирование в добывании и распределении пищи, в половой жизни и т.п.; процесс усиливался действием естественного отбора, который способствовал сохранению именно тех коллективов, в которых сильнее были выражены социальная связь и взаимопомощь»184. Инстинкты и рефлексы стадного общения послужили биологической базой последующей социальной нормативности, а окружающий мир, предоставлявший шанс выживания только группе, способствовал появлению и первого социального коллектива. Таким образом, вместо «вдруг» возникающих в стаде социальных запретов, обнаруживаются коллективные связи и отношения в рамках, налагаемых природой «снаружи» и коллективностью существования «внутри». А.М.Золотарев пишет о том, что первобытное стадо как социальное объединение неизбежно вырабатывает известные правила и нормы социального поведения185. Более того, автор приводит примеры социальных норм у животных (для данной работы использование такого термина необоснованно, но в рамках своего исследования А.М.Золотарев подчеркивает именно регулирующий, «нормативный» характер рефлексов), разделяя их на две группы: поведение в отношении других зоологических видов (рефлексы коллективной борьбы) и отношения внутри стада, указывая, что впоследствии биологические связи заменяются социальными, но «животные рефлексы... достаются человеку по наследству от его предков и постепенно отмирают на протяжении всей первобытной истории (выделено автором. – Л.М.)»186. Как рефлексы и инстинкты регулируют поведение животных, так и формирующейся человеческой общности имманентно присуще регулирование отношений нормативным способом с рудиментами животных рефлексов. Регулирование возникающих общественных отношений рассматривается в качестве одного из «социальных условий, необходимых для функционирования 184 Алексеев, В.П. История первобытного общества. С. 129. Золотарев, А.М. Родовой строй и первобытная мифология. С.40. 186 Там же. С. 48. 185 84 возникающих социальных систем»187, как социальная программа поведения в праобществе (стремление к самосохранению, непрерывное воспроизводство биологических и социальных условий жизни первобытного коллектива)188. В рамках структуралистской этнографии большое внимание уделяется содержанию категории рода (в связке «свой – чужой»). Род является духовной целостностью, поэтому для человека традиционного общества родовые отношения служат предпосылкой осмысления социальных отношений, основой для построения социальных и мировоззренческих концепций. «Именно родовые отношения становились концептуальной основой для построения космологии, теологии и мифологических систем; поскольку родовые связи были тем, что всегда предшествовало любому осмыслению отношений между людьми, как его необходимая предпосылка, то естественно, что любые другие связи понимались на основе и по аналогии с родовыми»189. Первобытный человек для своего выживания в условиях окружающего его мира мог существовать только в коллективе, а коллектив – на условиях кооперации и взаимопомощи: «Основой существования должна была стать кооперация, а не конкуренция»190. Существует точка зрения, согласно которой первые социальные нормы рассматриваются как запреты, возникающие в процессе «изживания зоологического индивидуализма животных предков человека», на что обращает внимание А.И.Першиц при рассмотрении механизма возникновения мононорматики со ссылкой на взгляды Ю.И.Семенова, С.А.Токарева и др.191 187 Аннерс, Э. История европейского права / Э. Аннерс ; пер. со швед. Р.Л. Валинского [и др.] ; Рос. акад. наук, Ин-т Европы, Швед. королев. акад. наук. – М. : Наука, 1996. – С. 266. 188 Устьянцев, В.Б. Проблема становления социального / В.Б. Устьянцев ; под ред. Я.Ф. Аскина. – Саратов : Сарат. ун-т, 1982. – С. 99. 189 Немцев, М.Ю. Опыт осмысления развития родовых отношений (на примере кумандинцев) / М.Ю. Немцев, А.С. Кузнецова // Этно Журнал. 2004. URL : http://www.ethnonet.ru/lib/0704-01.html (дата обращения: 04.01.2014). 190 Файнберг, Л.А. Указ. соч. С. 115. 191 Першиц, А.И. Проблемы нормативной этнографии / А.И. Першиц // Исследования по общей этнографии : сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т этнографии ; редкол.: Ю.В. Бромлей (отв. ред.) [и др.]. – М., 1979. – С. 215. 85 Однако регламентация отношений присуща уже животному стаду, в котором целью указанной регламентации является выживание группы. Социальные нормы формируются на базе уже выработанных рефлексов стадного общения, из ситуативных норм складываются стереотипы поведения. Первые нормы выступают регулятором общественных отношений, их соблюдение обеспечивается естественным образом, обусловленным как внешними условиями существования, так и внутренней структурой первого коллектива. Любая норма подразумевает противодействие ее нарушению постольку, поскольку социальность нормы означает заинтересованность рода в обязательности предъявляемого требования, обязательности выбора стереотипного варианта поведения. При этом основой заинтересованности выступает как природная (естественная), так и социальная необходимость. Представляется, что в эпоху праобщества запреты не могли объединять людей, как не мог и объединиться формирующийся человек с себе подобными в силу каких-либо внезапно возникающих социальных ограничений. Человек формируется исключительно как член коллектива, и единство коллектива (стада, рода) он приносит с собой из животного мира вместе со многими рефлексами стадного поведения. Животное стадо и первая человеческая группа имеют свою регламентацию отношений, упорядоченность данных отношений присуща коллективу как определенной системе, и социальные нормы формируются на базе регулятивов группового общения, в процессе социализации как самих людей, так и отношений между ними. Запреты выступают лишь как санкции, содержащиеся в поведенческих нормах, и обеспечиваются естественными условиями существования: нарушение норм ведет к гибели, поскольку нормы обусловлены целью выживания. И жесткая в дальнейшем система табуаций возникает не в силу этих первых социальных санкций, чтобы обеспечить единство коллектива и тем самым способствовать его выживанию, а для обеспечения существующих норм, регламентирующих отношения в коллективе, едином в силу объективной необходимости: выжить может только группа. 86 Нормы анализируемого периода иногда называют ситуативными, исходя из образования норм в процессе повторяющихся ситуаций, регулирующими поведение в зависимости от ситуации192. К этому же историческому периоду относятся и другие термины (ритуализованные формы поведения, культы, мононормы, архаичные обычаи и др.) Образование рода, существование человека в родовой группе влекут возникновение новых отношений (например, обязательная взаимопомощь) и представления о родстве; при этом «имеются в виду не только собственно символы (названия родов, тотемы, девизы, наборы личных имен и т.п.), но и те признаки, которые сплачивают людей и укрепляют социальную общность, т.е. создают феномен корпоративности, определяющий самоидентификацию членов рода и способствующий возникновению чувства группового единства... общий культ предков и связанную с ним обрядность, взаимные права и обязанности»193. Представления о родстве – это представления о единстве группы, ее общности, которые являются уже социальными понятиями. Род выступает как форма наиболее естественной связи между предками и потомками, позволяет передавать из поколения в поколение трудовые навыки, способы изготовления орудий труда, накопленный опыт в охоте, собирательстве и т.п. «Только жесточайшая последовательность в родовой преемственности выковала первого человека как социальное существо. В этом сложном процессе, в котором непрерывность и стабильность общественных связей была гарантией социального развития»194. Главным стимулом развития в данный период служит поиск наиболее эффективных и рациональных способов получения пищи (охота, складывающаяся как особая система хозяйства, дополняемая собирательством). Т.В.Кашанина отмечает, что «мировоззрение (первобытных людей. – Л.М.) составляет не только систему взглядов на объективный окружающий мир и место 192 Валеев, Д.Ж. Обычное право и начальные этапы его генезиса / Д.Ж. Валеев // Изв. вузов. Правоведение. – 1974. –№ 6. – С. 75. 193 Попов, В.А. К вопросу о структурообразующих принципах рода и родовой организации. С. 18. 194 Лапаева, В.В. Процессы генезиса права с позиций принципа формального равенства (по материалам юридико-антропологического исследования). С. 15. 87 в нем человека, но также обусловленные этими взглядами и ценностные ориентации (выделено нами. – Л.М.)»195. П.Р.Сухолинский одной из двух доминант, воздействующих на формирование правовых отношений в древнейших догосударственных обществах, называет «эволюцию индивидуальных и групповых ценностных ориентаций и этических установок» членов ранних человеческих сообществ196. Указанные ориентации носят утилитарный (польза как благо) характер, но они оказываются изначально, как и нормативность, «встроенными» в социальное взаимодействие. Общество первобытных охотников и собирателей по времени существования было самым продолжительным (сотни тысяч лет). Зачастую исследователи правогенеза, за редким исключением197, «не заходят» так далеко с точки зрения исторического линейного процесса, предпочитая сложному процессу выявления протоправа рассматривать достаточно изученные в науке теории о протогосударствах, вождестве, периоде военной демократии, устойчивые взгляды на процессы, вызванные неолитической эволюцией, и др. Однако первые социальные нормы связаны с родовой (раннеобщинной) эпохой, именно к началу этой эпохи относится развитие и становление определенных вариантов поведения в той или иной ситуации, стереотипов отношений, формирование первых социальных норм. Проведенный анализ позволяет качественной характеристикой закономерностью саморегулирования обосновать, что нормативность является социальной общественного общественного развития. деятельности, Процессы взаимодействия важной естественного обусловливают возникновение первоначальных социальных норм как результата длительного 195 Кашанина Т.В. Происхождение государства и права : учеб. пособие / Т.В. Кашанина. – М. : Высш. шк., 2004. – С. 179. 196 Сухолинский, П.Р. Право в догосударственных социальных системах // Ин-т государства и права Рос. акад. наук. URL: http://www.igpran.ru/prepare/ board/3463/?id=2912?id=2912? (дата обращения 01.10.2014). 197 Венгеров, А.Б. Значение археологии и этнографии для юридической науки / А.Б. Венгеров // Совет. государство и право. – 1993. – №3. – С. 2–12; Лысун, О.В. Нормативность сознания как условие и ресурс развития цивилизации : дис. … канд. юрид. наук : 09.00.11 / О.В. Лысун. – Хабаровск, 2006. – 142 л.; Прохоров, А.В. История правогенеза. С. 30–36. 88 периода социализации и рационализации поведения первобытного человека (прачеловека). 2.2. Ценностная основа первоначальных видов социальной нормативности Первоначальные виды социальной нормативности исследуются представителями различных областей гуманитарного знания (этнография, история, антропология и др.), поэтому для их характеристики существует большое количество терминов, а дискуссионность понятийно-категориального аппарата чрезвычайно высока. Как правило, в зависимости от того, какой признак нормы выделяется в качестве наиболее значимого, определяющего, и обозначается данный вид социальной нормативности. Например, поскольку ритуал пронизывал все сферы существования первобытного человека, то из всех регуляторов правил поведения того времени ряд авторов придают большое значение именно ритуалам и обрядам и соответственно ведут речь о ритуализованных формах поведения198. Групповой, а в дальнейшем и индивидуальный ритуал выражали связь человека и окружающей среды, его взаимосвязи с другими людьми. Ритуальное действие вводило психологическое состояние личности, отличающееся эмоциональной напряженностью, в определенные рамки социальной системы. Некоторые ученые считают ритуал самым первым видом социальных норм199, наиболее древним, а право первобытных и культурно близких им народов – преимущественно 198 См., например: Дробницкий, О.Г. Понятие морали: историко-критический очерк / О.Г. Дробницкий ; Акад. наук СССР, Ин-т философии. – М. : Наука, 1974. – 388 с.; Дюби, Ж. История ментальностей / Ж. Дюби // История ментальностей, историческая антропология : зарубеж. исслед. в обзорах и реф. / Рос. акад. наук, Ин-т всеобщ. истории, Рос. гос. гуманитар. ун-т ; [сост. Е.М. Михина ; редкол.: Е.В. Горюнов и др.]. – М., 1996. – С. 18–21; Chase, O.G. Law, culture and ritual: disputing systems in cross-cultural context / O.G. Chase. – New York : New York Univ. Press, 2005. – 207 p.; и др. 199 Кашанина Т.В. Указ. соч. С. 187. 89 ритуальным правом200. На господство ритуальных форм в традиционных культурах, отражающих подчиненность представлений об эквивалентности общей мифологической картине мира, указывает Д.В.Дождев201. Учитывая значение верований и религии в сфере регуляции поведения человека, можно вести речь о таком начальном виде социальной нормативности, как культовые нормы (культы), регулирующие поведение первобытного человека202. Следует обратить внимание на то, что нормы, характерные для какого-либо культа, представляют тем самым определенную совокупность, группу, систему. Термины «табу», «система табуаций» аккумулируют такие признаки социальной нормативности, как коллективность и общеобязательность. Термин «табу» чаще всего применяется для обозначения нормативного регулятора первобытного периода истории. Однако содержание его разнообразно: табу – особая система религиозных запретов в первобытном обществе, религиозные санкции203; этический элемент первобытной религии, нравственные нормы в негативном виде, в форме ограничений и запретов204; стихийно складывающиеся элементарные запреты, объективно необходимые в деятельности людей205; первичная система социальных запретов, элемент интроспективного подавления206 и др. Общественные установления, близкие по значению запретам в виде табу, известны в истории всех народов. Система табуаций играла важную роль, регламентируя практически все стороны жизни. 200 Червонюк, В.И. Теория государства и права : учеб. пособие / В.И. Червонюк. – М. : Инфра-М, 2009. – С. 135. 201 Дождев, Д.В. Правовое общение: опыт римского права / Д.В. Дождев // Институт государства и права РАН. URL: http://www.igpran.ru/articles/3188/ (дата обращения 01.05.2014). 202 См., например: Тайлор, Э.Б. Первобытная культура. 203 Анисимов, А.Ф. Духовная жизнь первобытного общества / А.Ф. Анисимов ; Акад. наук СССР, Музей истории религии и атеизма. – Л. ; М. : Наука, 1966. – С. 102–125. 204 Зыбковец, В.Ф. Человек без религии: у истоков общественного сознания / В.Ф. Зыбковец. – М. : Политиздат, 1967. – С. 218. 205 Явич, Л.С. Сущность права: социально-философское понимание генезиса, развития и функционирования юридической формы общественных отношений / Л.С. Явич. – Л. : Ленингр. гос. ун-т, 1985. – С. 9. 206 Кайтуков, В.М. Эволюция диктата: опыты психофизиологии истории / В.М. Кайтуков. – [М.] : Норд, [б. г.]. – С. 22–23. 90 Что касается особенностей происхождения такого феномена, то многие ученые объясняют происхождение табу не только объективными процессами, его внешней необходимостью, но и внутренней предрасположенностью человеческой психики к возникновению такого рода запретов207. В отличие от современного человека, сознание которого определяется его внутренними убеждениями, сознание первобытного человека ориентировано во внешний мир, полный непредсказуемых и необъяснимых опасностей, напрямую угрожающих жизни. Одно из средств устранения тревожности – обнаружить внешний источник тревоги, иногда совершенно иллюзорный, но позволяющий ограничить собственное поведение, и тем самым уменьшить общий уровень тревожности. Именно в случае табу, то есть запрета в отношении чего-либо, с его иллюзорными мотивациями поведение человека приобретает определенные рамки, при этом осознание жестко формулируемых запретов и одновременно «правильности» поведения помогает индивиду, придавая ему чувство уверенности. Ряд ученых исходит из физиологического базиса поведенческих ограничений, который, в свою очередь, обусловлен генетически208. Таким образом, табу представляет собой систему именно первичных социальных запретов, носящих абсолютный характер в силу объективной необходимости и особенностей сознания первобытного человека. Впоследствии религия использует табу для повышения эффективности действия своих запретов; распространенные в родовом обществе, табу сохранились и в современных отношениях (табу на кровосмешение, каннибализм, осквернение трупа или могилы и др.). При рассмотрении соотношения табу и обычаев в качестве главных нормативных регуляторов в родовом обществе некоторые авторы ставят их в один ряд, другие в обычае видят норму, поглощающую и вбирающую в себя все иные 207 Дробницкий, О.Г. Понятие морали: историко-критический очерк. С. 240. Бескова, А.И. К интерпретации трансперсонального опыта / А.И. Бескова // Знание за пределами науки : сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т философии ; отв. ред., сост. И.Т. Касавин. – М., 1990. – С. 153; см. также: Поршнев, Б.Ф. О начале человеческой истории: проблемы палеопсихологии / Б.Ф. Поршнев. – М. : Мысль, 1974. – 487 с. 208 91 разновидности социальных установлений. «Этнологи давно уже выделили эти нормы (табу. – Л.М.) из всего огромного многообразия правил поведения, существовавших в первобытном обществе. Исследователи давно заподозрили, что именно в такой форме возникли самые древние из всех существующих человеческих поведенческих норм»209. Что касается термина «обычай», то определяющим для обозначенной им социальной нормативности выступает такой признак, как традиционность. Необходимость длительного использования тех или иных стандартов поведения в процессе нормообразования обусловливает то, что практически все наиболее значимые нормы родового общества передаются из поколения в поколение и носят традиционный характер. Данный обычай следует отличать от традиционного для права понятия обычая как источника права – правила поведения, которое сложилось вследствие фактического применения в течение длительного времени210 и значительно отличается от простого обычая (архаичного обычая)211. О.Г.Дробницкий использует термин «простой обычай», выделяя в качестве его признаков совпадение предписаний и фактического поведения основной массы людей; всеобщую убежденность в правильности, основывающуюся на простом факте существования и давности; неразвитость субъективного начала в человеке, который повинуется обычаю бессознательно, по привычке212. Таким образом, в родовом обществе обычай (простой обычай) выступает главным регулятором отношений и неотделим от этих отношений, самого общественного порядка. Концепция «синкретностью, мононормы объясняет недифференцированностью» рассматриваемое нормативного явление регулирования данного периода. Особенностями первобытной мононорматики, по утверждению 209 Семенов, Ю. Формы общественной воли в доклассовом обществе: табуитет, мораль и обычное право / Ю. Семенов // Этнограф. обозрение. – 1997. – № 4. – С. 4. 210 Теория права и государства : учеб. для юрид. вузов / С.В. Боботов [и др.] ; рук. авт. коллектива и отв. ред. Г.Н. Манов. – М. : Бек, 1996. – С. 165. 211 Мораль: сознание и поведение / О.Н. Крутова [и др.] ; Акад. наук СССР, Ин-т философии ; отв. ред. Н.А. Головко. – М. : Наука, 1986. – С. 93. 212 Дробницкий, О.Г. Понятие морали: историко-критический очерк. С. 83. 92 А.И.Першица, выступает ее единство; единство санкционировавшего ее коллектива; недифференцированность от других форм общественного сознания, и в первую очередь от религии; время и механизмы возникновения (сплотить древнейшие коллективы сексуальными и пищевыми запретами, вырастание нормы непосредственно из инстинктов)213. Если исходить из идеи мононормы, то в этом аспекте и в современном обществе убеждения совокупность личности различных в определенной установок, степени ценностных представляют ориентаций, причем применительно к субъекту различные современные социальные регуляторы объединяют свое воздействие. Таким образом, первоначальные виды социальной нормативности регулируют родовые отношения, существуют в родовом обществе, носят общественный характер, то есть выступают регулятором общественных отношений. Н.В.Сильченко, первобытного исследуя общества, общие выделяет черты следующие: нормативных они имеют регуляторов природный, «мононормативный», религиозный характер; по форме существования и сохранения представляют собой обычаи; исходят от всего общества; воспринимаются как свои; исполняются добровольно и др.214 Не со всеми указанными признаками можно согласиться (прежде всего с объединением природного и религиозного начала, добровольностью исполнения и др.), однако выделение характерных признаков первоначальных видов социальной нормативности свидетельствует об их полифункциональности (например, В.С.Нерсесянц ведет речь о «регулятивной многозначности»215). Нормы первобытного общества базируются на представлениях о должном, что необходимо предполагает наличие, пусть в определенной степени на данном 213 Першиц, А.И. Проблемы нормативной этнографии / А.И. Першиц // Исследования по общей этнографии : сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т этнографии ; редкол.: Ю.В. Бромлей (отв. ред.) [и др.]. – М., 1979. – С. 214–215. 214 Сільчанка, М.У. Паходжанне дзяржавы i права. С. 30. 215 Нерсесянц, В.С. Право в системе социальной регуляции: история и современность / В.С. Нерсесянц. – М. : Знание, 1986. – С. 22 93 историческом отрезке времени, «ценностного восприятия» картины мира216, а соблюдение таких представлений обеспечивается, как верно указывает О.Г.Дробницкий, «по привычке». Коллективизм, пронизывающий всю жизнь родовой общины, обусловливает высокую степень следования обычаям. Коллективное преобладает над индивидуальным во всех аспектах отношений. Коллективизм в норме проявляется через коллективные представления о должном, через «коллективное мышление»217. Если обобщать особенности различных характеристики норм этого периода, то можно отметить, что сознанию человека первобытного общества присущи такие признаки, как мифообоснованность, культовость, ритуализованность и образность. Наряду с познанием реальных связей окружающего мира первобытный человек устанавливал случайные, придавал им характер закономерности, связывал воедино реалистическое и фантастическое, отождествлял природу и человека, осознавал явления окружающего мира в единстве с коллективом. Стремясь преодолеть узость границ своего опыта, первобытный человек с помощью воображения «домысливал» непонятое, недостающие звенья в цепи природных явлений. В результате объективные связи явлений и вещей представлялись как отношения людей, возникал мир иллюзорных образов, где господствовали характерны сверхъестественные силы. Для допонятийного антропоморфизм, персонификация объектов мышления природы, эмоциональные метафоры и образы, которые впоследствии станут понятиями и абстрактными обобщениями. Все представления исследуемого периода о мире, верования, символы и образы, гносеологический опыт человека находят обобщение и отражение в 216 Анализируя становление сознания современного человека (период олдувайской культуры) П.Р. Сухолинский раскрывает этот процесс как «ценностное восприятие (выделено мной. –Л.М.) базовых, системообразующих социальных связей и субъективных представлений о должном и недолжном поведении», см.: Сухолинский П.Р. Указ. соч. 217 Леви-Брюль, Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении / Л. Леви-Брюль. – М. : Педагогика-Пресс, 1994. – С. 65. 94 мифе218. В.С.Нерсесянц отмечает, что соответствующая мифологическая версия санкционирует определенный порядок, выступая одновременно в качестве основы его происхождения, идеологического оправдания его существования и неизмененного сохранения, нормы его функционирования219. Миф в родовом обществе служит главной формой коллективного сознания, а представления о должном носят в этот период мифологический характер. Таким образом, можно вести речь об обосновании любой нормы в той или иной мифической версии, то есть о мифообоснованности, мифологической системе начальной социальной регуляции. Миф аккумулировал наиболее ценный опыт человечества и обосновывал наиболее значимые модели поведения и, таким образом, имел значимый характер; одновременно мифы передавались из поколения в поколение. Наряду с мифами и в отличие от мифов в рассматриваемое время существует множество верований и обрядов, существующих в условиях родового строя. Мифообоснованность, ритуализованность и образность представляют группу признаков начальных социальных норм, которые наиболее характерны для примитивного общества охотников и собирателей эпохи родового строя220. 218 Важнейшее значение мифа обосновывается в различных трудах, исследующих дописьменные общества, см.: Леви-Брюль, Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении / Л. Леви-Брюль. – М. : Педагогика-Пресс, 1994. – 603 с.; Леви-Стросс, К. Первобытное мышление / К. Леви-Стросс ; пер., вступ. ст. и прим. А.И. Островского. – М. : Республика, 1994. – 384 с.; Фрейденберг, О.М. Миф и литература древности / О.М. Фрейденберг ; Акад. наук СССР, Ин-т востоковедения. – М. : Наука, 1978. – 605 с.; Фрэзер, Дж.Дж. Золотая ветвь : [исслед. магии и религии : пер. с англ.] / Дж.Дж. Фрэзер. – М. : АСТ Москва [и др.], 2006. – 781 с.; Токарев, С.А. Проблемы общественного сознания доклассовой эпохи / С.А. Токарев // Охотники, собиратели, рыболовы: проблемы социально-экономических отношений в доземледельческом обществе : сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т этнографии ; отв. ред. А.М. Решетов. – Л., 1972. – С. 253–264; Токарев, С.А. Ранние формы религии / С.А. Токарев ; предисл. В.П. Алексеева. – М. : Политиздат, 1990. – 621 с.; Hartland, E.S. Primitive law / E.S. Hartland. – Port Washington : Kennikat Press, 1970. – 222 p.; Kuper, A. The Invention of Primitive Society: Transformations of an Illusion / А. Kuper. – London : Routledge, 1988. – 264 p.; и др. 219 Нерсесянц, В.С. Право в системе социальной регуляции: история и современность / В.С. Нерсесянц. – М. : Знание, 1986. – С. 29; Нерсесянц, В.С. Право и закон: из истории правовых учений / В.С. Нерсесянц. – М. : Наука, 1983. – С. 89. 220 Более подробно с позицией диссертанта по этому вопросу можно познакомиться в следующих работах: Мурашка, Л.А. Праблемы станаўлення нормы родавай абшчыны і яе прыкметы / Л.А. Мурашка // Вес. Нац. акад. навук Беларусi. Сер. гуманiтар. навук. – 1999. – 95 Данные признаки обусловлены мировоззрением первобытных людей, и когда на смену мифу придет религия, мораль, право, они постепенно трансформируются или отомрут. Однако период их существования настолько длителен, а значение для человека, его мышления и психики настолько велико, что до настоящего времени сохранены как общественно значимые отдельные ритуалы (присяга); многие мифы воплощены в лучших произведениях искусства и достижениях культуры. Начальные виды социальной нормативности имеют ценностную основу. Зачатки таких полярных начал, как добро и зло, получающие впоследствии главенствующее место в морали, пронизывают все первобытное общество в родовую эпоху. Советский генетик В.П.Эфроимсон, перейдя от медицинской генетики к генетике этики, исследовал проблему происхождения доброго начала в человеке, истоки этических представлений, сосредоточив главное внимание на наследственном механизме формирования этических начал, и предложил эволюционно-генетическую гипотезу становления этики221, развивая идеи П.А.Кропоткина о взаимопомощи как факторе социальной эволюции и этического прогресса222. По мнению В.П.Эфроимсона, свойственное человеку стремление совершать благородные, самоотверженные поступки в значительной мере порождено его естественной эволюцией в долгий период палеолита и неолита, когда лишь при прочной внутриплеменной спайке потомство могло прожить от рождения до относительной самостоятельности, что впоследствии могло порождать настоящий взрыв преимущественного размножения племени «альтруистов» и инстинкты, возникнувшие на биологической наследственной основе, позднее будут названы № 3. – С. 38–44; Мурашко, Л.О. Начальные виды социальной нормативности / Л.О. Мурашко // Журн. рос. права. – Москва, 2002. – № 2. – С. 83–95; Мурашко, Л.О. Поиск права / Л.О. Мурашко ; Междунар. гуманитар.-экон. ин-т. – Минск : Веды, 2004. – 168 с. 221 Эфроимсон, В.П. Генетика этики и эстетики / В.П. Эфроимсон. – СПб. : Талисман : Аста-Пресс, 1995. – 281 с. 222 Кропоткин, П.А. Взаимная помощь как фактор эволюции / П.А. Кропоткин ; пер. с англ. В.П. Батуринского. – СПб. : Север, 1907. – 351 с. 96 альтруистическими223. Новейшие биологические исследования убедительно доказывают, что, хотя такое утверждение может показаться непривычным, самопожертвование и честность обусловлены, наряду с социальной составляющей, и генетически как видовая закономерность224. Е.А.Лукашева отмечает, что «родовые» нормы содержали в зачаточном состоянии представление о добре и зле, так как они предусматривыали правила взаимопомощи, взаимозащиты, эндогамии»225. Некоторые авторы главной регулирующей системой первобытного общества считают долг перед другими226. Чувство долга, восприятие другого как необходимое условие собственного бытия, способность к сопереживанию чужого страдания (гибели) были важнейшими для первобытного человека Чувство долга перед другим индивидом и перед всем родом возрастает вместе с духовным развитием человека. На такие свойства и традиции культуры древности, как коллективизм, универсализм, религиозность, умеренность и способность к самопожертвованию, указывает В.Г.Графский227. Анализ проблематики происхождения морали возможен на стыке философии, первобытной истории, археологии и этнографии, что обусловлено связью первых нравственных представлений в целом с мировоззрением формирующихся людей. «Нравственные требования, отражавшие необходимость совместной жизнедеятельности через дихотомию «добра» и «зла» и выполнявшие функции общезначимого отношения человека к миру, явились средствами антропоморфизации (очеловечивания) древнейшими людьми окружающих явлений»228. 223 Эфроимсон, В.П. Указ. соч. Морозова, В.В. Ген альтруизма и происхождение права: либертарианский взгляд на проблему / В.В. Морозова, В.А. Четвернин // Науч. иссл. лаборатории теории права ГУ–ВШЭ. – Выпуск 5. – 2009. – № 3. URL: http://teoria-prava.hse.ru/library/41-article/124-morozovachetvernin-altruism (дата обращения 13.07.2013). 225 Лукашева, Е.А. Человек, право, цивилизация: нормативно-ценностное измерение / Е.А. Лукашева. – М. : Норма, 2011. – С. 98. 226 Тененбаум, В.О. О сущности права. С. 40. 227 Графский, В.Г. Правовое общение в прошлом и настоящем. С.81. 228 Валеев, Д.Ж. Происхождение морали как социального явления : дис. ... д-ра филос. наук : 09.00.01 / Д.Ж. Валеев. – Уфа, 1984. – С. 17–18. 224 97 Дихотомичность в сознании индивида, дихотомичный способ моральной оценки обусловлены возникновением дуально-родовой организации. Как правило, становление морального сознания (а вместе с ним и развитой морфологической структуры нормы нарождающегося социума) соотносится с различением должного и сущего в норме. Для мифологического мышления уже характерна оценка в поведении, определенная императивность в ценностных ориентациях-установках. Именно к данному периоду относится понятие нормы, которую можно рассматривать как установленную меру; мера обнаруживает границы явлений, отношений, при которых их качественная характеристика отличает одни явления и отношения от других, – за такими границами (рамками), вне очерченных пределов возникают другие отношения и явления, в отношении которых мера, признанная в качестве нормы, перестает существовать, и либо возникает другая норма, на новом уровне, либо нарушение установленной меры рассматривается как нарушение нормы и влечет действие определенной санкции. Оценка в поведении, мера, определяющая границы привычного, понятность этих границ, доступность знаний о них (опыт), «разделенность» таких воззрений, чтобы обеспечивалось признание явлений и отношений в верном измерении, – совокупность этих признаков предопределяет формирование в дальнейшем ценностного компонента социальной регуляции. Тем самым особенности мифологического мышления и мировоззрения первобытных людей детерминируют ценностную основу первоначальных видов социальной нормативности, формирующихся на базе коллективных представлениях о должном, регулятивов группового поведения пра-человеческого общества (протообщества) в силу их длительной повторяемости и привычности (которые, в свою очередь, восходят к рефлексам стадного общения). Первые ценностные ориентации-устремления, базирующиеся на сотрудничестве (кооперации) и взаимопомощи как условиях существования первых родовых коллективов, носят утилитарный (благотворящий, полезный) характер. 98 2.3. Правогенез как область проявления значимости аксиологических составляющих социальных норм в процессе их автономизации Исследование общественных правогенеза связей, как приводящего сложного к процесса праву, упорядочения невозможно без междисциплинарного подхода и привлечения достижений других наук. Историкоэтнографический аспект неизбежно выявляется при исследовании первоначальных форм права. Археологи, этнографы, историки, в том числе историки религии и морали, исследуя в области происхождения человека, общества, государства, религии, морали специальные вопросы, формируют тем самым сферу знаний, предопределяющую исследование правогенеза. Междисциплинарная концепция генезиса социальных регуляторов, включая право, которая объединила бы исследования археологии, антропологии, психологии, социологии, правоведения, теологии и этики, не выработана. В дискуссиях по вопросам, имеющим отношение к праву, представителями различных наук выдвинуты собственные аргументы, что обусловливает особую сложность при изучении указанной проблематики, вплоть до отрицания познания генезиса229. Исследование вопросов правогенеза необходимо предполагает комплексность подхода в русле конструирования происхождения социальных регуляторов в целом, причем более обоснованной выступает именно консолидированная с точки зрения объединений достижений различных наук реконструкция. Зачатки специфических способов регулирования общественных отношений можно проследить для каждой нормативной системы общества в отдельности: религиозную систему регулирования предваряет мифологическая система социальной 229 регуляции и племенных культов; стереотипы поведения Недобежкин, С.В. Мифологизация вопроса о происхождении права в теоретикоправовой науке / C.В. Недобежкин // История гос. и права. – 2012. – № 11. – С. 7–10. 99 альтруистического характера предшествуют качественно иному образованию – морали; эффективные формы организации жизнедеятельности людей в самую примитивную эпоху развития человеческого общества представляют собой истоки норм протоправа, поскольку род (коллектив), стоящий за такими нормами, степенью своей общественной защиты выводит их на уровень пра-правовых. Истоки аксиологических составляющих норм протоправа (при всей дискуссионности термина) можно увидеть в эффективных формах организации жизнедеятельности людей в самую примитивную эпоху развития человеческого общества. Возникая как нормы родовой общины, обычаи (как нормы должного поведения) становятся главной формой регулирования общества. В это время происходит распад родовой общины, зарождаются новые отношения, сводимые исследователями, как правило, к качественным изменениям в отношении власти и собственности. Взгляд на обычай в данный период как на единственную форму нормативного регулятора нашел отражение и в белорусской науке. В частности, Н.В.Сильченко подчеркивает, что «нормативные регуляторы первобытного общества являются обычаями по форме существования и сохранения»230. О.Г.Дробницкий использует термин «простой обычай» для обозначения до-моральной нормы; появление моральной нормы он усматривает в оценке общепризнанного, в индивидуальной обоснованности традиции, при этом норма в системе морали является уже «разумно обоснованной, осознанной и мотивированной»231. Согласно концепции мононорматики в первобытном обществе выделяется особая категория мононорм. Мононорма соединяет в себе особенности всякой поведенческой нормы (правовой, моральной, религиозной и нормы этикета), а впоследствии дифференцируется на отдельные виды норм232. Отнесение родовых 230 Сільчанка, М.У. Паходжанне дзяржавы i права. С. 58. Дробницкий, О.Г. Понятие морали: историко-критический очерк. С. 83. 232 Думанов, Х.М. Мононорматика и начальное право / Х.М. Думанов, А.И. Першиц // Гос. и право. – 2000. – № 1. – С. 98–99. 231 100 норм к категории правовых («права еще не было»), как и моральных (родовые нормы в отличие от моральных «обеспечены жесткими и фиксированными санкциями»233) отвергается. Для мононорм характерно слияние правовых, моральных и иных поведенческих начал. А.И.Першиц выражает мнение также о том, что данные мононормы можно назвать «морально-правовыми» или «просто нормами»234. В последнем случае имеется определенное противоречие, поскольку при условии отсутствия морали и права назвать нормы «морально-правовыми» нельзя. Если рассматривать признак единства (моно) таких способов регулирования в функциональном плане, то нормам данного периода присуща скорее своеобразная полифункциональность. Т.В.Кашанина, критикуя мононормы как «научный вымысел», допускает единство норм в том смысле, что они едины для всех членов первобытного коллектива235. Однако в подобной трактовке вместо термина «единый» более верно употребить лексически близкое ему слово «общий», а еще точнее – общеобязательный: вместо множества «единых мононорм» – общие (общеобязательные) для всех нормы. Вместе с тем различие во взглядах на процессы становления норм терминологией не исчерпывается. Если мононорма объединяет в себе моральные, правовые, религиозные представления, то такие представления (зачатки представлений) должны существовать, а если они существуют в своеобразных формах, причем во множестве форм, которые также не могут быть обозначены как «единые», то нет необходимости объявлять их существование в «мононорме»; также необоснованно подчеркивать схожесть данных первобытных представлений с моралью, правом и религией (причем одновременно), тогда как указанные представления, наоборот, отличны от морали, права и религии и являются качественно иными образованиями. 233 Государство и право на Древнем Востоке : [круглый стол] / И.Ш. Шифман [и др.] // Народы Азии и Африки. – 1984. – № 3. – С. 79; Першиц, А.И. Проблемы нормативной этнографии. С. 210–240. 234 Першиц, А.И. Указ. соч. 235 Кашанина Т.В. Указ. соч. С. 215. 101 Анализируя предложенную А.И.Першицем концепцию возникновения права «в процессе расщепления мононорматики», следует отметить, что мононорматика, по его мнению, с одной стороны, дифференцируется на право и мораль, а с другой – на две разных классово обусловленных морали. По предположению указанного автора, данной дихотомией, разделением мононорм на первостепенные правовые и второстепенные моральные – и объясняется то обстоятельство, что санкции морали менее жестки и фиксированы, чем санкции как мононорматики, так и права236. В.С.Нерсесянц возражает на это, считая, что формальность, определенность правовых норм, наличие жестких насильственных санкций «вовсе не означает, что критерий (и индикатор) права следует искать в силе и насилии... а уровень социального насилия непосредственно выдавать за существо права и показатель его развития»237. Из этого следует его обобщенный вывод, согласно которому насилие «нормируется» правом, а не «творит» право. Далее А.И.Першиц указывает также, что в первобытном обществе поведенческие нормы выступали даже в качестве своего рода правовых с точки зрения «жесткости сопровождавших их санкций», а мораль «снабжалась лишь косвенными санкциями силы общественного мнения»; впоследствии наиболее социально значимые обычаи-мононормы и стали составлять право с более эффективным обеспечением238 (в рамках настоящего исследования необходимо обратить внимание на ценностный аспект – они являются «наиболее социально значимыми»). Если продолжать развивать указанный тезис, усматривая в карательных органах государства главную силу и специфику права, то можно в принуждении к «новому» праву, как, например, террор в эпоху революций, усмотреть более «правовое» в силу обеспечения максимально жесткими санкциями. Однако в этом случае деградирует и гибнет само общество, принявшее за право силу. Исторический опыт свидетельствует о том, что обеспечить свое длительное существование, развитие и прогресс государство 236 Першиц А.И. Указ. соч. Нерсесянц, В.С. Право в системе социальной регуляции: история и современность. С. 24. 238 Першиц А.И. Указ. соч. С. 79. 237 102 может только при условии общей ценностной составляющей всех социальных регуляторов. Обычное право как правила поведения первобытнообщинных народов определяли вышеуказанные классики исследования первобытного общества Л.Морган и Ф.Энгельс, как неписаное право – Аристотель и Гегель. Известный советский историк З.М.Черниловский предлагал термин «доправовая культура», отделяя обычай от религии и искусства239. Распространение получили такие термины, как «примитивное право»240, «протоправо»241, «архаичное право»242, «первобытное право»243, «примирительное право родового строя»244 и др. Последний термин обусловлен тем, что, согласно подходу шведского ученого Э.Аннерса, «конфликты внутри племени… представляли собой конфликты между родовыми группами, а не между отдельными индивидами», а из переговоров о примирении враждующих сторон впоследствии возникло примирительное право245. Единого взгляда на происхождение права в современной науке не существует, сложностью что объясняется процесса многоплановостью исторической постигаемого реконструкции феномена, в целом, междисциплинарностью проблемы, различным объемом знаний на том или ином историческом этапе (и существенным пересмотром имеющихся данных в последнее время в связи с новыми возможностями их получения), достаточно распространенным «тяготением» авторов к определенному региону мира, что 239 Черниловский, З.М. Всеобщая история государства и права : учеб. пособие / З.М. Черниловский. – М. : Всесоюз. юрид. заоч. ин-т, 1970. – С. 20. 240 Kuper, A. The Invention of Primitive Society: Transformations of an Illusion / А. Kuper. – London : Routledge, 1988. – 264 p.; Primitive law, past and present / ed. A.S. Diamond. – London : Methuen, 1971. – 410 p. 241 Червонюк, В.И. Теория государства и права : учеб. пособие / В.И. Червонюк. – М. : Инфра-М, 2009. – С. 207. 242 Кашанина Т.В. Указ. соч. С. 216–230; Сафронова, Е.И. Обычай как форма права: сравнительно-правовой анализ : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / Е.И. Сафронова ; Рос. гос. пед. ин-т. – СПб., 2007. – С. 12. 243 Графский, В.Г. Всеобщая история права и государства / В.Г. Графский. – 3-е изд., доп. – М.: Норма: Инфра-М, 2013. – С. 56–72. 244 Аннерс, Э. История европейского права / Э. Аннерс ; пер. со швед. Р.Л. Валинского [и др.] ; Рос. акад. наук, Ин-т Европы, Швед. королев. акад. наук. – М. : Наука, 1996. – С. 10. 245 Там же. С. 13–14. 103 отражается на универсальности предлагаемых концепций. Отдельные авторы насчитывают от 11 до 16 наиболее распространенных теорий происхождения права, происхождения государства и права246. В самом схематичном виде можно обозначить в качестве наиболее распространенных такие, как теологическая теория о божественном происхождении права, обосновывающая его божественное начало; примыкающая к ней сакральная теория, согласно которой право вытекает из религии либо религия выступает его источником247; патриархальная теория (в рамках происхождения государства) и др. Вопросы происхождения права по-своему решают представители исторической школы права (национальный дух как источник права); естественным происхождением объясняется возникновение права (как неотчуждаемых прав человека) в рамках естественно-правовой концепции права; в рамках позитивистского правопонимания право связывается с государством как продуктом его деятельности, и др. В рамках теорий и концепций происхождения государства, таких широко известных, как патриархальная теория, теория насилия, органическая теория, марксистская (классовая), психологическая, договорная и другие теории их авторы и последователи с тем или иным вниманием разрешают вопрос о происхождении права. Выделяют антропологическую теорию происхождения права, кросскультурную реалистическую (плюралистическую), солидаристскую и др.248 Т.В.Кашанина выделяет, наряду с распространенными, примирительную теорию происхождения права (Г.Берман, Э.Аннерс); обосновывает авторскую теорию специализации249. Большинство теорий объединяет особое, «трепетное» 246 Кашанина Т.В. Указ. соч. С. 46–99; Червонюк, В.И. Теория государства и права : учеб. пособие / В.И. Червонюк. – М. : Инфра-М, 2009. – С. 189–202. 247 В качестве примера современного исследования, артикулирующего данную теорию на постсоветском пространстве, можно привести, см.: Папаян, Р. Христианские корни современного права: Библия и основные права человека / Р. Папаян. – Ереван: Нжар, 2000. – 160 с. 248 Червонюк, В.И. Теория государства и права. С. 189 – 202. 249 Кашанина, Т.В. Происхождение государства и права : учеб. пособие / Т.В. Кашанина. – М. : Высш. шк., 2004. – С. 308 – 324. 104 отношение к праву, представляещему собой прогрессивный этап общественного развития, новую, более совершенную ступень социальной регуляции. Традиционно начальный этап формирования права связывается с систематизацией норм обычного права. В работах в рамках англосаксонской правовой традиции однозначно утверждается, что «все право начинается с обычая»250. В длительном споре о том, можно ли данные начальные формы считать правом, следует согласиться с В.С.Нерсесянцем, который подчеркивал, что «то, что исторически выступает в виде первичных, неразвитых форм права, в логикотеоретическом плане является одним из абстрактных моментов развитого понятия права, одним из абстрактных определений права в целом»251. Исходя из исследования процесса возникновения обычаев как первых норм поведения, их содержания, статуса в родовом обществе, можно сделать вывод, что обычное право на данном этапе развития общества представляет собой комплекс общественных требований к индивиду, своеобразную концентрацию социально ценного в поведении людей. С помощью родовых обычаев достигается значительная степень упорядоченности деятельности. В обычном праве усматривается рационально-аналитическое осмысление людьми своего бытия, обобщение коллективного опыта: «Соблюдение норм обычного права обеспечивалось традициями, религиозным сознанием, моралью, общественным мнением и национально-этническим фактором, обусловленными социальноэкономической спецификой того или иного региона. Действовали они совместно, в одном направлении, что и создавало довольно высокую меру всеобщности обычного права»252. 250 Bederman, D.J. Custom as a source of law / D.J. Bederman. – New York ; Cambridge : Cambridge Univ. Press, 2010. – P. 3; Glenn, H.P. Legal traditions and «legal traditions» / H.P. Glenn // The J. of Comparative Law. – 2007. – Vol. 2. – P. 69–87; Glenn, H.P. Legal traditions of the world: sustainable diversity in law / P.H.Glenn. – 3rd ed. – New York ; Oxford : Oxford Univ. Press, 2007. – 395 p. 251 Нерсесянц, В.С. Право в системе социальной регуляции: история и современность. С. 26. 252 Валеев, Д.Ж. Обычное право и начальные этапы его генезиса / Д.Ж. Валеев // Изв. вузов. Правоведение. – 1974. –№ 6. – С. 72–73. 105 Подход к процессу правообразованию, выражающийся в том, что «отделение» правовых норм как от обычного права (в понимании обычного права как архаичного, протоправа), так и от других регулятивных систем происходит посредством их государственного санкционирования, господствовал в советской правовой науке и продолжает в достаточной степени существовать в настоящее время253. «Нет права, предшествующего государству; нет права, возвышающегося над государством; нет права против государства; есть лишь право благодаря государству»254. Исследователи указывают либо на органическую связь между государством и правом в аспекте их одновременного исторического развития255, либо на параллельность процессов зарождения права и государства256. Другая точка зрения основывается на том, что обычай, чаще всего в силу своей универсальности и всеобщности, находился на таком высоком уровне в системе общественного регулирования и общественного сознания, что и в современном обществе в странах англосаксонской правовой семьи достаточно действия обычая «с незапамятных времен», чтобы он считался правовым в силу одного этого факта257; указывается на «молчаливое согласие» законодателя в отношении действия обычаев и в целом его самостоятельное регулятивное значение258. При этом относительно взаимодействия права и государства, в частности, в теократических системах, существует единство взглядов: никто, включая сторонников главенствующей роли государства в возникновении права, не 253 Дюрягин, И.Л. Правотворчество в советском государстве / И.Л. Дюрягин, А.С. Пиголкин. – М. : Юрид. лит., 1974. – 271 с.; Керимов, Д.А. Философские проблемы права / Д.А. Керимов. – М. : Мысль, 1972. – 472 с.; Чиркин, В.Е. Современное государство / В.Е. Чиркин ; Моск. гуманитар.-соц. акад. – М. : Междунар. отношения, 2001. – 411 с. 254 Дюги, Л. Конституционное право. Общая теория государства : пер. с фр. / Л. Дюги ; предисл. Л. Дюги, П. Новгородцева. – М. : И.Д. Сытин, 1908. – С. 908. 255 Керимов Д.А. Указ. соч. С. 192. 256 Вишневский, А.Ф. Общая теория государства и права : курс лекций / А.Ф. Вишневский. – 5-е изд., уточн. и доп. – Минск : Тесей, 2011. – С. 31. 257 Bederman, D.J. Custom as a source of law / D.J. Bederman. – New York ; Cambridge : Cambridge Univ. Press, 2010. – P. 33. 258 Аннерс Э. Указ. соч.; Мальцев, Г.В. Теория обычая и обычного права / Г.В. Мальцев // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики / Северо-Кавказ. акад. гос. службы. – Ростов н/Д, 1999. – С. 7–93; Муромцев, Г.И. Обычное право в культурноисторическом контексте / Г.И. Муромцев // История гос. и права. – 2010. – № 13. – С. 13–17. 106 отрицает, что «во многих странах, например мусульманских, право не создается государством. Государство лишь берет под свою защиту и гарантирует его исполнение, тогда как формой права являются религиозные тексты, возникновение которых связывают с божественными силами259, а правовые системы ряда стран (государства Африки, Арабского Востока, Южной Азии) формировались и до сих пор реально функционируют без существенного вмешательства государства260. «Право невозможно свести только к нормам, выражающим общенародную волю через государство», – отмечает А.В.Поляков, и помимо церковного права приводит в качестве примера также международное право, подчеркивая: «То, что можно понимать под правом, пронизывает все сферы жизнедеятельности общества, существуя на всех его уровнях, и лишь верхушка правового айсберга пересекает границу юрисдикции государства»261. «Государство не порождает право, не является его непосредственным источником. По своему содержанию право входит в общественную жизнь вместе с формирующейся (в недрах распадающегося первобытного общества) автономной личностью»262. В.Г.Графский подчеркивает, что «право гораздо старше государства»263, «право не сводимо к творению (приказу) государства… право в виде норм существует во всякой человеческой организации, начиная от рода и племени, и существует прежде всего в виде обычаев»264. Белорусские авторы С.Г.Дробязко и В.С.Козлов полагают, что с учетом сильных авторитетов, существовавших в древнем обществе, допускается 259 Марченко, М.Н. Источники права : учеб. пособие / М.Н. Марченко ; Моск. гос. ун-т. – М. : Проспект : Велби, 2005. – С. 744. 260 Сафронова, Е.И. Обычай как форма права: сравнительно-правовой анализ. С. 10. 261 Поляков, А.В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения / А.В. Поляков // Сайт студентов и выпускников Юридического факультета СПбГУ. URL : http://www.law-students.net/modules.php?name=Content&pa= showpage&pid =103#41 (дата обращения : 10.01.2014). 262 Шафиров, В.М. Право в человеческом измерении / В.М. Шафиров // Изв. вузов. Правоведение. – 2004. – № 3. – С. 204. 263 Графский, В.Г. Всеобщая история права и государства. С. 66–68. 264 Графский, В.Г. Правовое общение в прошлом и настоящем. С. 80. 107 существование права до возникновения государства265. Н.В.Сильченко, разделяя классическую для марксистской философии точку зрения о выделении европейского и азиатского пути формирования права (обозначая их как «государство-собственность» и «государство-власть»266), исходит из положения о том, что право возникает в результате развития регулярного товарообмена и товарно-денежных отношений, подчеркивая, что «стержнем» права является эквивалент, соразмерность267. В данном аспекте автор согласен с аргументами А.В.Полякова, который, критикуя тезис, согласно которому до возникновения государства не может возникнуть и право, указывает, что его ошибочность вытекает из признания права (и соответственно прав) феноменом, связанным исключительно с индивидуальными (частными) межличностными отношениями, защищаемыми государством, между тем в потестарных обществах доминируют права коллективные (публичные), и если и возникают права индивидуальные, связанные с обменом, то они не являются прерогативой только государственноорганизованных обществ, поскольку обмен является одним из способов коммуникации и в той или иной форме существует в любом обществе и является по сути правовой процедурой268. В целом можно отметить, что со становлением новых политико-государственных институтов обычаи получают новое обеспечение как нормы позитивного права, или воплощаются в форме прецедентов, или продолжают действовать, как прежде, воспроизводясь как обычай. Для современного международного частного права наряду с правовым обычаем такие понятия, как «обыкновения правоприменительной практики», «заведенный порядок», относятся к ключевым по своей практической значимости. 265 Дробязко, С.Г. Общая теория права : учеб. пособие для вузов / С.Г. Дробязко, В.С. Козлов. – 3-е изд., испр. и доп. – Минск : Амалфея, 2009. – С. 153. 266 Сільчанка, М.У. Паходжанне дзяржавы i права. С. 25. 267 Там же. С. 64. 268 Поляков, А.В. Правогенез / А.В. Поляков // Изв. вузов. Правоведение. – 2001. – № 5. – С. 228. 108 Обычное право, на что указывают правоведы, «может действовать автономно»; относительная самостоятельность правового обычая, не санкционированного органами государственной власти, позволяет вести речь «о наличии в обществе легально и легитимно действующего обычного права как организованной, оформленной и упорядоченной системы, выступающей по отношению к позитивной государственно-организованной системе в качестве автономной или полуавтономной подсистемы»269. Высокий регулятивный уровень обычаев и традиций базируется на социальной значимости указанных видов социальной нормативности. Значимость, в свою очередь, основывается на эффективности данного правила поведения, действенности конкретной модели взаимодействия людей. Вторым аспектом является длительность действия рассматриваемых норм, что имеет ключевое значение, поскольку преемственность в накоплении и передаче информации в эпоху родовой общины была гарантией социального развития, условием социальной эволюции. Все это в совокупности позволяет разрешать конфликты и спорные ситуации в обществе путем использования соответствующей нормы. Для каждой конкретной ситуации выносится решение. В процессе такой деятельности возникает два правила: во-первых, каждый спор должен решаться с учетом общих интересов, во-вторых, решение одной ситуации оказывается приемлемым для разрешения других аналогичных случаев. Возможность права разрешать конфликты особым, специфическим способом (две стороны, арбитр, процедура, решение) зачастую выдвигается в качестве главного критерия правовой материи. Так, Ж.Карбонье подчеркивает, что «представляется весьма соблазнительным разграничить правовые и иные нормы в соответствии с тем или иным видом социального принуждения или степенью… Такое сопоставление на анализе исторических примеров не работает… Право – не норма, исполнение которой обеспечивается силой, а 269 Ломакина, И.Б. Методологические аспекты обычного права в свете классических и неклассических парадигм / И.Б. Ломакина // Право и политика. – 2004. – № 12. – С. 116. 109 согласие, равновесие, достигаемое… примирением»270. В современной теории правового общения «адекватное понимание природы и назначения права вообще» связывается с «разрешением конфликтующих и несовпадающих интересов индивидов и групп», «примирением и согласованием несовпадающих заинтересованных устремлений»271. При указанном подходе не обычай требует санкции государства, а, наоборот, акты государства производны от обычая; обычаи обязательны не столько в силу принуждения со стороны государства, сколько в силу своего традиционного существования, соблюдения поколениями, на чем и зиждется авторитет определенного образца поведения. Согласно подходам, сформировавшимся в англо-американской социологической юриспруденции (в лице таких ее представителей, как Уильям Сигл, Эдвин Сидни Хартленд, английский фольклорист и антрополог, и др.), право своим происхождением обязано конфликтному состоянию социальных отношений, когда нарушается социальное развитие; суд дает начало государству272. Подобный подход существовал и в русской юриспруденции, в частности, Г.Ф.Шершеневич указывал, что тот момент, когда суд стал выбирать из предложенных ему правил или стал творить новые правила путем прецедента, был «моментом обнаружения права»273. Другая аргументация вышеуказанного подхода заключается в обосновании божественной природы судебной власти274, 270 Карбонье, Ж. Юридическая социология / Ж. Карбонье ; пер. с фр. В.А.Туманова. – М. : Прогресс, 1986. – С. 161–164. 271 Графский, В.Г. Правовое общение в прошлом и настоящем. С.77. 272 Seagle, W. Law the science of inefficiency / W. Seagle. – New York : Macmillan, 1952. – 177 p.; Seagle, W. The history of law / W. Seagle. – Cambridge : Cambridge Univ. Press, 1976. – 112 p.; Hartland, E.S. Primitive law / E.S. Hartland. – Port Washington : Kennikat Press, 1970. – 222 p. 273 Шершеневич, Г.Ф. Общая теория права : по изд. 1910–1912 гг. : учеб. пособие : [в 2 т.]. / Г.Ф. Шершеневич. – [Переизд.]. – М. : Юрид. колледж Моск. гос. ун-та, 1995. – Т. 2. – С. 115. 274 Баренбойм, П.Д. Первая Конституция мира: библейские корни независимости суда : учеб. пособие / П.Д. Баренбойм. – М. : Белые альвы, 1997. – 141 с. 110 неотъемлемости института разрешения споров от человечества («людскому суду столько же лет, сколько и человеческому обществу»275). Формирование права как особой совокупности сложных моделей взаимодействия, предусматривающих особый алгоритм разрешения споров, необходимо предполагает совокупность ценностей, выступающих критерием должного поведения. При этом следует учитывать, что изначально разрешение споров происходит с использованием устоявшихся форм, истоками которых выступают поведенческие стереотипы, в родовой общине оно носит обрядовый характер с мифологическим обоснованием, выделяется ряд профессионалов-знахарей, шаманов, колдунов, выполняющих в определенном смысле и «судебные функции». В таких первобытных церемониях берут начало формальности судебных процедур, требования их безусловного соблюдения. Дальнейшее развитие процедуры разрешения споров представляет судебный путь формирования правовых норм: из повторений рассматриваемых ситуаций, сходства и аналогий складывается прецедентное право (case-law). В.С.Нерсесянц называет суд ранней эпохи «авторитетным и полномочным нормотворческим и нормоохранительным институтом социальной жизни»276. Ж.Карбонье предлагает «порядок рассмотрения» спорных вопросов в качестве общезначимого критерия, устанавливающего грань между правом и не-правом; при этом правовая норма выражает прежде всего согласие, или равновесие, достигаемое согласием и примирением277. «Суд старше права и государства», – отмечал Л.Е.Куббель278. Возникновение права связывается с ритуалами и обрядовой практикой: «Главное назначение ритуала – сотворение нового 275 Клеандров, М.И. Экономическое правосудие в России: прошлое, настоящее, будущее / М.И. Клеандров. – М. : Волтерс Клувер, 2006. – С. v. 276 Нерсесянц, В.С. Право в системе социальной регуляции: история и современность. С. 13. 277 Карбонье Ж. Указ. соч. С. 168–170. 278 Государство и право на Древнем Востоке : [круглый стол] / И.Ш. Шифман [и др.] // Народы Азии и Африки. – 1984. – № 2. – С. 109. 111 субъекта, его совершенствование, перемещение субъекта на новую ступень в космической иерархии»279. Следует учитывать, что роль субъекта в сложных правообразовательных процессах на любом историческом этапе является ключевой. Именно характер первоначального субъекта – рода, родовой общины, коллективного субъекта по своему характеру в первоначальных процессах социальной нормативности, предопределяет эту же коллективность и в последующем в правообразовании – отдельные институты (политические субъекты, субъекты гражданского общества) либо общество в целом. Институт разрешения споров, начиная от примитивных времен, когда какие-либо отношения между индивидами становились предметом конфликта и объектом рассмотрения всем родом либо специально уполномоченным лицом, при этом вынесенное решение (способ, разрешивший конфликт) являлось обязательным, и до настоящего времени, когда общество использует те же принципы и механизмы в состязательных процессах; судебное разбирательство, воплощая в себе правовое, концентрирует в каждой конкретной процедуре правовую материю. В отношении же точки зрения, которая противопоставляет первичные нормы права и его развитые формы и игнорирует первые, «очевидна несостоятельность квалификации в качестве «собственно права» лишь более зрелых этапов развития правовых форм и явлений и игнорирования (исторически и теоретически) правового смысла и значения предшествующих, менее развитых форм и проявлений права»280. Результатом процесса автономизации норм родового общества как длительного исторического этапа является многообразие значимых видов социальной нормативности (обычаи, традиции, ритуалы, обряды, церемонии и др.). Этим обусловлен тот факт, что такие системы, как религия, мораль, право, 279 Пермяков, Ю.Е. Философские основания юриспруденции / Ю.Е. Пермяков. – Самара : Самар. гуманитар. акад., 2006. – С. 156. 280 Нерсесянц, В.С. Право в системе социальной регуляции: история и современность / В.С. Нерсесянц. – М. : Знание, 1986. – С. 27. 112 «осваивают» за время своего становления практически все указанные виды. При этом не следует забывать, что «религиозная нормативность по степени своей обязательности ничем не уступает правовой, а порой и превосходит ее»281. Судебно-прецедентный путь формирования правовой материи не уменьшает роль властных механизмов, структур управления (их проявление биологи исследуют уже в стаях высокоорганизованных животных, в тех случаях, когда биологических (генетических) механизмов регулирования поведения оказывается недостаточно282). Эти упорядочения формирующихся властные механизмы вместе с процессами социальных связей первобытных людей проявляются в элементах выбора вариантов поведения, а в последующем – в самой иерархии общественных связей, в общественной неоднородности. Власть тесно связана с нормативностью, выступая также средством упорядоченности социальных отношений, и представляет собой один из видов регулирования и контроля сил, существующих в обществе. Властные отношения реализуются как управленческие механизмы социальной организации, «разворачивающейся» от рода, родовой общины, племени в более крупные союзы, военные демократии и вождества. Указанные процессы сопровождаются сочетанием саморегулирования и управленческих начал. На таких двух свойственных людям чертах, как доверие к авторитету старейшины и уверенности в справедливости того, что он постановил, «покоится сама возможность социальных норм вообще»283. Многие специалисты полагают, что «основная цель архаического судопроизводства – обеспечение гармонии в обществе через примирение сторон»284; «формирование надэмоциональной рациональной регуляции поведения»285. 281 Сигалов, К.Е. Религиозное бытие права / К.Е. Сигалов // Юрид. мир. – 2008. – № 7. – С. 71–72. 282 Дольник, В. Естественная история власти / В. Дольник // Follow.ru. URL: http://www.follow.ru/article/269 (дата обращения : 25.01.2014). 283 Кашанина Т.В. Указ. соч. С. 179. 284 Марченко, М.Н. Проблемы теории государства и права : учебник / М.Н. Марченко ; Моск. гос. ун-т. – М. : Проспект : Велби, 2001. – С. 333. 285 Шалютин, Б.С. Правогенез как фактор становления общества и человека / Б.С. Шалютин // Вопр. философии. – 2011. – № 11. – С. 20. 113 Качество нормативности человеческой деятельности проявляется как воспроизводящий механизм, закрепляемый в повторениях; общество воспроизводится и обновляется. Традиция как простое воспроизведение сложившейся формы регулирования отношений сопровождает человека практически на протяжении всего его исторического развития. С точки зрения правового регулирования традиция является целостной формулой поведения. Процесс зарождения права в данном понимании представляет собой наполнение привычных форм нормативности новым содержанием. Суд, или восходящий к праобразу суда институт разрешения споров, имеющий в качестве составных частей все необходимые элементы – две стороны, «арбитр», решение, начиная формироваться с глубокой древности, становится главным инструментом в разрешении споров. Следование образцам должного поведения позволяло участникам отношений достигать поставленных целей, что обусловливалось тем фактором, что первичные нормы права представляли собой наиболее значимые и результативные образцы поведения, аккумулировавшие наиболее эффективные результаты коллективного опыта. Таким образом, правогенез выявляется как область проявления значимости аксиологических составляющих социальных норм в процессе их автономизации, исходя из ценностей как критериев должного поведения. Обычаи и традиции представляют собой концентрацию социально значимого в поведении людей, аккумулируют наиболее эффективные результаты коллективного опыта. 114 Глава 3. Аксиологическая составляющая существования правовой материи 3.1. Правовая норма как выражение публичной значимости должного В эпоху своего возникновения, по мере становления и в современный период право представляет собой не статичное явление, а участвует в динамичном историческом процессе; его элементы находятся в постоянном взаимодействии, изменении и дополнении. На различных этапах своего развития общество, «владея» всей совокупностью составляющих права, меняющихся с развитием общества и объединенных понятием права, неизбежно актуализирует какой-либо из элементов, аспектов, сторон права и соответственно роль иных уменьшается. Различные подходы к праву в той или иной степени отражают указанное объективное «искажение» целостности правовой картины мира. Во избежание этого следует согласиться с утверждением о том, что «…правовая норма всегда объективируется (находит свое внешнее выражение) в трех формах: в форме правоотношения, в рамках которого реализуется соответствующее правило поведения; в форме правосознания участников данного отношения, оценивающего его как нечто нормальное, должное быть, и в форме юридического текста, устного или письменного, фиксирующего ее содержание»286. Указанный подход противостоит распространенному упрощенному взгляду на норму права как статью закона, что свойственно советской традиции гипертрофированной роли государства в правообразовании. При этом нормативность как признак права является именно тем признаком, который либо выделяется как основополагающий многими правовыми школами, либо признается как традиционная характеристика права. 286 Варламова, Н.В. Российская теория права в поисках парадигмы / Н.В. Варламова // Журн. рос. права. – 2009. – № 12. – С. 80. 115 Хотя данный признак присущ всей совокупности социальных регуляторов, следует подчеркнуть, что с развитием современной цивилизации, появлением городов-государств право выходит на первое место в социальном регулировании. Оно регулирует наиболее социально значимые отношения в обществе, как правило, в сфере имущественных и земельных отношений, отношений наследования и др. Так, Н.В.Сильченко указывает, что само право при упорядочении общественных отношений ставилось на первое место потому, что стало регламентировать самые значимые для жизнедеятельности общества отношения287. Признак социальной значимости заслуживает особого внимания. Сам процесс становления права изначально представляется как формирование традиций, закрепление эффективных по результатам деятельности привычек, навыков, ритуалов. Такое цивилизиционное накопление человечеством знаний и умений происходит в контексте формирования человеческой культуры в самом широком аспекте. Структура нормы права формировалась начиная с глубокой древности, когда человек стал сознавать, научился связывать свои действия и результаты этих действий. Первый вид нормы в данном аспекте – норма-правило. В современном виде структура такой нормы права была разработана еще древнеримскими юристами. Идея о том, что для эффективной реализации нормы, образца поведения необходимо соблюдать определенную логику при формулировании предписания, безусловно, оказала глубокое влияние на формулирование правовых норм. Три элемента (гипотеза, диспозиция, санкция) в своей совокупности, с одной стороны, должны обеспечить эффективное действие нормы, а с другой – полностью объяснить, «раскрыть» участнику правоотношений его права и обязанности, условия действия нормы, возможные и обязательные последствия. Однако в современном праве классическая «трехчленность» структуры нормы претерпевает существенные изменения: она все более «распадается» на 287 Сільчанка, М.У. Указ. соч. С.69. 116 отдельные элементы, получающие закрепление в различных правовых актах, а то и отраслях законодательства; с усложнением социального взаимодействия особое место наряду с нормами-правилами занимают нормы-принципы, нормы-цели; все реже встречается прямой способ изложения элементов правовых норм в статьях нормативного правового акта; все сложнее правоприменителю конструировать правовую норму со всеми элементами – гипотезой, диспозицией и санкцией. Представляется, что указанные изменения в «конструировании» элементов правовых норм отвечает современному информационному обществу с постоянно усложняющейся структурой социальных связей и представляет собой не отрицательное, а скорее нейтральное явление. «Рассредоточение» совокупности норм по отдельным актам отвечает специализации отраслей, правоприменительной деятельности. При этом возникает ряд вопросов: можно ли, а, главное, имеется ли в каждом случае отдельной диспозиции необходимость «доконструировать» санкцию; применяется ли такое идеальное «конструирование» на практике; правомерно ли требовать от законодателя в каждом случае формулирования гипотезы; возможно ли в принципе рассматривать подобную структуру нормы для таких отраслей, как международное право (частное и публичное), конституционное право и др. При этом следует подчеркнуть, что практически для любой нормы можно выявить и сформулировать над-гипотезу ценностного характера – как общий устоявшийся порядок (модель) отношений, в котором применима конкретная норма, которая зачастую «обрастает» подразумеваемым содержанием. И если ранее подчеркивалось, что некоторыми только учеными при наличии (например, всех трех П.Е.Недбайло) элементов мысль законодателя, высказанная пусть и в разное время, является правовой нормой288, то в настоящее время выражено мнение о «необходимом и достаточном минимуме правовой информации, который должен лежать в основе системы 288 Недбайло, П.Е. Применение советских правовых норм / П.Е. Недбайло. – М. : Госюриздат, 1960. – С. 66. 117 права»289. Очерченные вопросы требуют отдельного самостоятельного исследования. Указанные изменения в функционировании правовой нормы как основной «клетки» правовой материи делают актуальным вопрос о сущности данной конструкции. Если для социальной системы норма – это условие функционирования самой системы и способ упорядочения общественных связей, то для индивида норма возникает как правило поведения, задавая рамки, масштабы, границы этого поведения. Лексический смысл таких слов, как «рамки», «границы», провоцирует рассмотрение нормы как некоего очерченного запретами свободного пространства. Однако в аспекте ценностного подхода основную роль играют категории сущего и должного, которые, при тесном взаимодействии, порождают норму как социальное явление. Норма представляет собой должное, идеальный образец; отношения, при которых должное соблюдено (сущее в норме); с этим неразрывно связан и процесс соотнесения реальных действий с идеальным образцом (оценка). Н.Неновски указывает: «Норма есть способ выражения должного, его форма»290. Право определяется как «особый тип социального долженствования»291. Норма реализуется в отношениях между людьми; эти отношения оцениваются исходя из их соответствия норме и сами признаются «нормой»; происходит соотнесение реальных действий с идеальным образцом. Должное и сущее абстрактно объединены, связаны между собой. Должное отражает сущее, способно своим влиянием изменять его. Идеальная модель долженствования и социальная практика представляют собой различные грани нормы. «С одной стороны, правовая норма содержит в себе некие условия правового суждения... С другой стороны, правовое суждение формирует 289 Давыдова, М.Л. О юридической природе нормативно-правовых предписаний: основные научные концепции / М.Л. Давыдова // Журн. рос. права. – 2003. – № 10. – С. 75. 290 Неновски, Н. Право и ценности : пер. с болг. / Н. Неновски ; под ред. В.Д. Зорькина. – М. : Прогресс, 1987. – С. 106. 291 Пермяков, Ю.Е. Философские основания юриспруденции / Ю.Е. Пермяков. – Самара : Самар. гуманитар. акад., 2006. – С. 91. 118 нормативное представление о должном как культурный феномен… исторически изменчивое сущее…»292. Согласно теории «опережающего отражения» применительно к правообразовательным процессам, «опережая оригинал, правовые нормы могут способствовать осуществлению предотвращению или одних торможению развития общественных других»293; отношений, «если объектом правотворчества являются правила поведения в общественных отношениях, которые еще не сложились в данном обществе… такое явление имеет название «опережающее правотворчество» и касается потенциально очень важных социальных отношений, необходимость урегулирования которых осознается субъектами правотворчества еще без существования самих отношений»294. Необходимо обратить внимание на момент значимости, указанный при определении вида отношений, что напрямую восходит к ценностной составляющей правовой материи. В.С.Нерсесянц назвал законодательство, которое представляет собой модели нормативного регулирования новых отношений, «предэкономическим фактом»295. Норма предполагает не только осознание индивидом своего «я», различение должного и сущего, но и осознание нормы как меры должного поведения, правила. Оценка связывает сущее и должное. При этом процесс формулирования должного предполагает высокое развитие человеческого сознания. Оценка, связывая сущее и должное, является субъективным актом человеческого сознания, это специфически человеческая способность. По мнению Э.Агацци, «каждое человеческое действие связано с некоторой «идеальной моделью», человек постоянно соотносит свои действия с идеальными образцами и 292 Там же. С. 135. Керимов, Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права / Д.А. Керимов. – 3-е изд., перераб. и доп. – М. : Соврем. гуманитар. акад., 2003. – С. 104. 294 Агульная тэорыя права : навуч. дапам. / М.У. Сiльчанка [і інш.] ; пад. рэд. М.У. Сiльчанкi. – Гродна : Гродзен. дзярж. ун-т, 2004. – С. 165. 295 Нерсесянц, В.С. Право и закон: из истории правовых учений / В.С. Нерсесянц. – М. : Наука, 1983. – С. 345. 293 119 рассматривает оценку как процедуру выбора296. «В праве долженствование нормативно выражено»297. При этом норма – не любое требование должного, а лишь такое, которое является отражением типичного («нормального») сущего; не просто произвольно установленное правило, а правило, фиксирующее типичный («нормальный») порядок взаимодействия298. «Аксиологическое измерение» права дает возможность различать то, что соответствует указанному типичному, нормальному порядку взаимодействия, поэтому в данном случае ценностная характеристика права приобретает решающее значение. Ю.Е.Пермяков, исследуя философские обоснования юриспруденции, подчеркивает, что «многообразие этой проблематики можно было бы свести к вопросу о том, как возможно легитимное суждение о должном»299. В рамках исследования ценностного подхода к правообразованию в связи с этим возникает вопрос о том, может ли право, правовая норма в ее современном понимании «оторваться» от государства, и будет ли идти речь об одном и том же феномене. Правовая норма (позитивного права), предлагаемая обществу государством, представляет собой продукт общественной воли, реализуемой посредством различных демократических механизмов и процедур (референдум, парламентаризм, система местного самоуправления и др.), сознательное «оформление» того должного, идеального образца, посредством реализации которого обеспечивается развитие общественных отношений, ускоряется «общественное движение», и механизмы такого «движения» приводит в действие 296 Агацци, Э. Человек как предмет философии / Э. Агацци // Вопр. философии. – 1989. – № 2. – С. 26. 297 Малахов, В.П. Философия права : учеб. пособие / В.П. Малахов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Юнити-Дана, 2007. – С. 159. 298 Варламова, Н.В. Правотворчество как процесс позитивации права: содержание, формы, процедуры / Н.В. Варламова // Правовая политика и пути совершенствования правотворческой деятельности в Российской Федерации / Г.И. Муромцев [и др.] ; отв. ред. Н.С. Соколова ; Рос. ун-т дружбы народов, Центр правовых исслед. и развития законодательства. – М., 2006. – Гл. 6. – С. 322–412. 299 Пермяков Ю.Е. Указ. соч. С. 3. 120 публичная власть. При этом посредством тех или иных правовых предписаний государство может «преобразовывать» общественные отношения требуемым образом. Следует соотнести указанное право и право, воплощающее в себе общественное равновесие и согласие, состоящее из всеобщих (в силу социальной востребованности, признания, значимости) моделей поведения, основанных на традиции и социальных практиках. Вне последней характеристики права сложно отличить правовую норму от предлагаемых в традиционно «правовой оболочке» любых предписаний власти, даже в лице легитимного законодателя (нормотворца). Примеров так называемых правовых предписаний, от трагических до необычных (есть подборки так называемых «курьезных законов»), в истории различных стран существует немало. И никто не возьмется, по советской традиции, утверждать о «познанных закономерностях общества» посредством таких законов, как, например, малоизвестный закон, занявший первое место в списке самых нелепых законодательных актов всех времен, запрещающий человеку умирать в здании парламента Англии300. Значимость нормы, в том числе правовой, формируется исторически. Если конкретная норма (модель поведения) обеспечила положительную результативность отношений, выступила средством организации социальной материи, то тем самым посредством своей эффективности она приобрела важнейшее свойство, отражающее ее качественно новый уровень, – общественную значимость. Общезначимое рассматривается как общепринятое в определенном сообществе, имеющее социокультурные основания объективности, а также распространяемое на неопределенный круг субъектов на добровольных началах301. Как два основных признака права – общезначимость и результативность – обосновывает данное качество Р.А.Ромашов в рамках 300 Internet-News. URL : http://in-news.narod.ru/zakon.html (дата обращения : 20.01.2013). Бабенко, А.Н. Правовые ценности и освоение их личностью : дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / А.Н. Бабенко. – М., 2002. – С. 93. 301 121 инструментального подхода302. Критерий общественной значимости служит важнейшим свойством нормы для того, чтобы она стала обычаем. Существование в качестве обычая упрочивает необходимость конкретной модели регулирования отношений для общества, которое, воспринимая данную модель, тем самым отторгает иные. В качестве конструкции позитивного права такая модель отношений начинает выступать в случае, если она востребуется всем обществом как образец, когда общество проявляет в ней заинтересованность. Отсутствие публичной значимости, социального признания, «восхождения» к ценности, которую выражают подобные правила поведения, «выводят» их за рамки правовой всеобщности и делают «фактически не имеющими значения» (данный термин нормативно закреплен и используется в процессе «инвентаризации» нормативных правовых актов в Беларуси303). Указание на «значение» акта имеет прямую связь с его ценностным аспектом. Безразличие общества к данному правилу поведения, такому нормативному регулированию уже автоматически вывело его из правовой системы, хотя оно и остается в пространстве писаного права до его официальной отмены. «Не только весь процесс правообразования, но и генезис юридических норм выходит за рамки деятельности законодателя, не сводясь к государственной воле»304. Обязательность норм обусловлена такими признаками, как повторяемость и значимость. Данное свойство позитивного права выражается в легитимности нормативного правового акта. Что касается оценки, то зачастую исследователи не уделяют этому элементу должного внимания, рассматривая его в качестве «промежуточной категории» 302 Ромашов, Р.А. Реалистический позитивизм: интегративный тип современного правосознания. С. 6. 303 Об утверждении плана дополнительных мероприятий по реализации распоряжения Президента Республики Беларусь от 12 мая 2005 г. № 108рп «О некоторых мерах по совершенствованию системы нормативных правовых актов и Национального реестра правовых актов Республики Беларусь» : постановление Совета Министров Респ. Беларусь, 29 июля 2005 г., № 839 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2005. – № 122. – 5/16333. 304 Богмацера, Э.В. Правообразовательный процесс и роль в нём судебной практики : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / Э.В. Богмацера ; Акад. упр. МВД Рос. Федерации. – М., 2007. – С. 6. 122 между сущим и должным305; определяя норму как «фиксацию сущего и формулирование на его основе должного»306. В такой трактовке норма выражает непосредственно сам процесс (слово «формулирование») перехода сущего в должное. Однако норма не может быть выражена в процессе данного перехода, норма – это уже результат, выражение «существующего» должного. Именно оценка представляет собой процесс «фиксации сущего», поэтому когда оцененное сущее получает свое воплощение в сфере идеального, в должном, норма выражает результат такого воплощения, «существующее» должное, представляя собой образец поведения, идеал. В.С.Нерсесянц отмечает, что «с появлением социальная регуляция... становится в принципе качественной сознательной оценки оценкой... фактического с точки зрения идеального»307. Таким образом, оцененное сущее есть должное не всегда, а только в случае выражения должного в норме, и оценка сущего приводит к образцу, к идеалу, если представляет собой отражение социальной ценности: «идеальное», с точки зрения которого необходимо оценивать фактическое, есть не что иное, как ценность. «Правовая норма всегда предстает как явление ценностное, то есть как то, что интеллектуальноэмоционально познается как имеющее позитивную значимость»308. Ценностная ориентация мышления проявляется в должном, которое воплощено в норме. Для заключения (суждения) о должном необходимо сущее, но одного его недостаточно: «Непосредственно на основе фактуальной посылки типа «это повлечет за собой то-то» нельзя сделать вывод о том, что следует делать… Обе – и посылка, и вывод – должны быть взяты в контексте некоторого 305 Неновски, Н. Право и ценности : пер. с болг. / Н. Неновски ; под ред. В.Д. Зорькина. – М. : Прогресс, 1987. – С. 139. 306 Лукашева, Е.А. Право, мораль, личность / Е.А. Лукашева ; Акад. наук СССР, Ин-т государства и права ; отв. ред. В.М. Чхиквадзе. – М. : Наука, 1986. – С. 81. 307 Нерсесянц, В.С. Право в системе социальной регуляции: история и современность. С. 10. 308 Поляков, А.В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода : учебник / А.В. Поляков. – СПб. : С.-Петерб. гос. ун-т, 2004. – С. 289. 123 общего для них правила…»309. Иными словами, для обоснования необходимости какого-либо действия (норма) недостаточно ссылки на какие-либо фактические последствия (сущее). Должно существовать некое общее для них правило (образец), роль которого выполняет ценность. В цепи «сущее – оценка – должное/норма – оценка – ценность» высшим звеном выступает ценность как особое определение объектов окружающего мира, выявляющее их значение для человека и общества. Ценность существует как объективно, отражаясь посредством оценки в норме, так и субъективно – в индивидуальном сознании субъекта. Это определенное противоречие в характеристиках ценности представляет собой не только свойство человеческого сознания (субъективное отражение окружающего мира) и способ человеческого бытия (определение объектов окружающего мира в зависимости от их социального характера, выявляющего положительное/отрицательное значение для человека и общества), но и специфическую корреляцию сущего и должного в норме. При субъективном восприятии сущего и его оценке субъективно отражается должное, для индивидуального сознания оно выступает ценностью (ценностными установками-устремлениями). Для данного суждения тем самым необходимым является существование общего критерия. Норма как идеальный образец поведения ценностна по своей природе, независимо от субъективных оценок и ценностей индивида, и ценностность как качество присуща социальной норме310. Ценностность нормы определяется ее соблюдением, которое зависит от общественной заинтересованности в этой норме, уровня ее социальной значимости. Степень ценностности нормы зависит от места регулируемых нормой отношений в их социальной иерархии. 309 Рожин, Н.В. Современная западная философия морали: аналитическая традиция : учеб.метод. пособие / Н.В. Рожин. – Минск : Белорус. гос. ун-т, 1991. – С. 13. 310 В отдельных исследованиях качественную характеристику ценностности нормы зачастую обозначают как ценность, в том числе правовой нормы, что, как представляется, необходимо различать, особенно в аспекте того, что далее автор рассматривает норму как «конфигурацию ценностей», см.: Мороз, Е.Н. Правовая норма как ценность: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / Е.Н. Мороз. – Челябинск, 2013. – 198 л. 124 Варианты поведения могут предусматривать ситуацию, когда субъект при выборе нецелесообразного либо принесшего вред варианта благодаря своему результату отдает предпочтение другому или противоположному варианту без его реализации, заранее его одобряет и предлагает в качестве идеального образца, или должного. В данном случае формирование нормы происходит от должного к сущему. Поведение, принесшее наибольший по эффективности результат, также получает дальнейшее закрепление, становясь примером, образцом для аналогичных отношений: формирование от сущего к должному. Взаимодействие индивидов на основе норм (традиций и обычаев) исторически ведет к отбору и закреплению тех из них, которые принимает большинство: общество «признает» их, одобряет и в итоге защищает посредством правовой формы как наиболее эффективной в системе социальной регуляции. Историческая эволюция ценностей и их иерархия, а также соотношение по значимости менялись на протяжении тысячелетий. Цивилизационный подход позволяет обосновать социокультурные истоки ценностей. Право в силу таких его сущностных характеристик как нормативность, определенность, формальность, легитимность, всеобщность, обеспечивает их наиболее полную и эффективную защиту. Получая «поддержку» в виде правовой формы, социальная ценность приобретает особые качества, становится феноменом правосознания, что, в свою очередь, выводит ее на новый уровень в собственной социальной реальности. Правовая норма выступает не просто формой, посредством которой находит свое обеспечение и реализацию ценность, – данная связь имеет более сложный характер. Ценность определяет должное, заложенное в норме, служит критерием должного, но правовой формы «достигает» только то должное, значимость которого является важной для общества, обретает всеобщий характер. Правовую форму порождает публичная значимость должного, а именно традиционно посредством правовой формы общество защищает наиболее значимые социальные нормы, что обусловлено, в свою очередь, их прямой связью с ценностями. 125 Ценность существует «дальше, выше и за нормой»311 (правовой – Л.М.), как феномен идеального. Однако деятельность человека по своей природе нормативна и целенаправленна, поэтому ценности выступают предельными основаниями целеполагания. Правовая форма (источник права) становится востребована в том случае, если модель поведения (как неразрывная связь должного и сущего) обеспечивает защиту, обеспечение, воспроизводство социально признанной ценности, которая является значимой для общества. Публичная значимость должного (как модели поведения) в рамках современной цивилизации, как правило, получает правовое обеспечение. Эффективную, значимую модель поведения воспринимает общество и воспроизводит в ходе социальной практики. Ценность задает праву цель, масштабы правового регулирования; правовая норма всегда стремится «отвечать» ценности, преследуя ее воплощение в своем нормативном содержании. Публичная значимость должного превращает аспект социального долженствования в той модели поведения, которая воспроизводится в социальных практиках, в правовую норму. Пределы правового регулирования, «масштабы» правового пространства определяются тем, опосредуются ли через общественное взаимодействие в том или ином случае ценности общества. На примере «освоения» правом новых сфер для регулирования (при возникновении глобальной компьютерной сети Интернет новых отношений в виртуальном пространстве; новых способов взаимодействия, например в сфере суррогатного материнства и т.д.) становится очевидным, что правовое регулирование получает та сфера жизнедеятельности общества, которая в целях защиты и упорядоченности особым образом (процедура), достижения справедливости и сохранения общественного равновесия нуждается в праве – в 311 Судебный («живой») конституционализм: доктрина и практика : стеногр. Круглого стола каф. гос. и адм. права юрид. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, Санкт-Петербург, 5 марта 2011 г. // Журн. конституц. правосудия. – 2011. – № 3. – С. 23. 126 защите и обеспечении определенной модели взаимодействия, в которой воплощаются ценности общества в этой сфере. Исследование аксиологической составляющей существования правовой материи в контексте формирования человеческой культуры в целом позволяют проанализировать правовую норму как социально значимый необходимый регулятор поведения со сложной совокупность таких элементов, как структурой, представляющей собой должное (идеальный образец), сущее (реальность, в которой должное соблюдено), оценка (процесс соотнесения реальных действий с идеальным образцом), которая связывает сущее и должное. При этом оцененное сущее получает свое воплощение в должном, а критерием оценки содержательной структуры правовой нормы является востребованная правовая ценность как над-гипотеза, вышеуказанное общее правило. 3.2. Правовая нормативная система в ценностном измерении В современных исследованиях право раскрывается как сложный многогранный феномен общественной жизни, при этом «точкой отсчета» в постижении данного объекта является тип правопонимания. В настоящее время ученые, обращаясь к фундаментальным научным проблемам, в частности, к основополагающим свойствам и признакам права, не только соотносят право с категорией государства (например, в работах современного представителя классического нормативизма и этатизма М.И.Байтина312), но и рассматривают его как средство достижения социального компромисса, общественного согласия (Р.З.Лившиц313), как элемент общественно- 312 Общая теория государства и права : акад. курс : в 2 т. / М.И. Байтин [и др.]. – М.: Зерцало, 1998. – Т. 1 : Теория государства. – 416 c. 313 Лившиц, Р.З. Современная теория права : крат. очерк / Р.З. Лившиц ; отв. ред. Н.С. Малеин. – М. : Ин-т государства и права Рос. акад. наук, 1992. – 94 с. 127 экономической формации, основанной на определенном способе производства (формационный подход314) и др. В концепции цивилитарного права В.С.Нерсесянца базовой категорией выступает собственность315; схожую позицию занимает Н.В.Сильченко, обосновывающий идею эквивалентной сущности права316; «коммуникативный подход» к праву развивают М.Ван Хоек317; А.В.Поляков318 и др. В частности, А.В.Поляков определяет право как основанный на социально призванных и общеобязательных нормах коммуникативный порядок отношений, участники которого взаимодействуют путем реализации своих прав и обязанностей319. В качестве средства самоорганизации постоянно становящейся целостной системы социума рассматривается право в русле идей синергетики (Л.И.Спиридонов, И.Л.Честнов и др.)320. Теория правового общения главным выделяет не коммуникацию и коммуникативные свойства субъектов права, а «поддержание и воспроизводство качества (выделено мной. – Л.М.) составляющих систему элементов»321; при этом 314 Агульная тэорыя права : навуч. дапам. / М.У. Сiльчанка [і інш.] ; пад. рэд. М.У. Сiльчанкi. – Гродна : Гродзен. дзярж. ун-т, 2004. – 341 с. 315 Нерсесянц, В.С. На путях к праву: от социализма к постсоциализму / В.С. Нерсесянц // Совет. гос. и право. – 1991. – № 2. – С. 61–69. 316 Сільчанка, М.У. Агульная тэорыя права : навуч. дапам. : у 4 ч. / М.У. Сільчанка. – Гродна : Гродзен. дзярж. ун-т, 1997. – 4 ч. 317 См, например: Ван Хоек, М. Право как коммуникация / М. Ван Хоек // Изв. вузов. Правоведение. – 2006. – № 2. – С. 45–54. 318 Поляков, А.В. Коммуникативная теория права как вариант интегрального правопонимания / А.В. Поляков // Правовые идеи и институты в историко-теоретическом дискурсе : к 70-летию профессора В.Г. Графского / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М., 2008. – С. 10–11. 319 Поляков, А.В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода : учебник / А.В. Поляков. – СПб. : С.-Петерб. гос. ун-т, 2004. – С. 297. 320 Спиридонов, Л.И. Теория права и государства / Л.И. Спиридонов. Под. ред. В.П.Сальникова. – СПб.: Фонд «Университет», 2004. – 280 с.; Честнов, И.Л. Принцип диалога в современной теории права: проблемы правопонимания : дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / И.Л. Честнов. – СПб., 2002. – 322 л.; Павлов, В.И. От классического к неклассическому юридическому дискурсу: очерки общей теории и философии права / В.И. Павлов. – Минск : Акад. МВД Респ. Беларусь, 2011. – С. 291–302. 321 Дождев, Д.В. Правовое общение: опыт римского права / Д.В. Дождев // Институт государства и права РАН. URL: http://www.igpran.ru/articles/3188/ (дата обращения : 13.07.2014). 128 правовое общение определяется как «справедливое и законное общение высокой результативности и пользы, в котором происходит согласование или примирение конфликтующих личностных и групповых интересов его участников, и делается это в обеспечение одновременно частного и общего блага»322. С позиций культорологического подхода право исследуется как «элемент культурологического строя социума, нормативно-институциональный выразитель и носитель адекватных определенному типу правосознания, типу культуры данного общества представлений…»323, и др. Аксиологический подход к познанию процесса правообразования восходит к пониманию того, что в общественном развитии наряду с предметнопрактическим освоением действительности происходит ее духовное освоение, появляются формы культуры, несущие в себе созданные историей человечества идеальные образы, с помощью которых осознается мир. Ценности и нормы изначально представляют собой устойчивое идеальное образование общества, выступают частью духовного содержания жизни и не могут существовать иначе, как идеальное, форма общественного сознания. «Трансформация объективных социальных норм в идеальные ценностные системы – важный фактор целенаправленного воздействия на развитие общества»324; «право, являясь сферой духовной деятельности людей, формируется как внутреннее, идеальное стремление к совершенствованию общественных отношений…»325. Право не может существовать вне общественного сознания, присутствуя в мире реального бытия лишь в качестве собрания продуктов духовной сферы, знаковых, вещных форм материальной культуры, книжных текстов и т.д. Ценностный подход к праву, рассматривающий право как часть духовной сферы общества, позволяет исследовать его природу, особенности происхождения 322 Графский, В.Г. Современное право и правовое общение глазами историка / В.Г. Графский // Государство и право. – 2013. – № 9. – С. 6. 323 Байниязов, P.C. Проблемы правосознания в современном российском обществе : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / Р.С. Байниязов. – Саратов, 1999. – С. 14. 324 Теория права и государства : учеб. для юрид. вузов / С.В. Боботов [и др.] ; рук. авт. коллектива и отв. ред. Г.Н. Манов. – М. : Бек, 1996. – С. 98. 325 Ивашевский, С.Л. Идеальная сущность права: постановка проблемы / С.Л. Ивашевский // Журн. рос. права. – 2007. – № 1. – С. 108. 129 и формирования исходя из ценностей общества. Сама ценностная составляющая правовой нормативности восходит к ценностности социальной нормы как таковой. Социальная норма обладает ценностностью с точки зрения ее качественной характеристики, то есть в силу общественной заинтересованности в соблюдении этой нормы, общественной значимости, ее социального характера. Аксиологические характеристики такой нормативной системы, как право, необходимо исследовать в свете социальной нормативности как явления в целом. Специфика права наиболее полно проявляется в сравнении его с иными регулятивными системами (что не является характерным для теоретико-правовых исследований, а чаще всего анализ таких систем принадлежит философам). Помимо права, морали и религии существуют и другие нормативные системы (в этом качестве анализируются система политических норм, нравы, система обыкновений, этикет, язык и др.). Ж.Карбонье указывает на «множественность нормативных систем» в обществе, разделяя позицию сторонников теории нормативного плюрализма326. При этом невозможно рассматривать как присущий только праву признак, который свойствен социальной норме вообще (например, С.С.Алексеев рассматривает нормативность как свойство права327). С.С.Алексеев дает определение «собственной материи права» как «особой реальности в обществе», указывая, что «это значительное, многогранное, сложное по своей органике социальное богатство»328. Термин «правовая материя» в данном контексте восходит к понятию социальной материи, который, наряду с понятием общественного бытия, используется для обозначения системы отношений, представляющей собой объективный источник той части сознания, которая определяет поведение людей, 326 Карбонье Ж. Указ. соч. С. 161–164. Алексеев, С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле: И. Кант и проблемы права в современную эпоху / С.С. Алексеев. – М.: Норма, 1998. – С. 87. 328 Там же. С. 157. 327 130 «выступает как объективная сила, которая определяет интересы людей, их отношение ко всем общественным явлениям, их желания, намерения»329. При этом можно выделить три аспекта выявления правовой материи: определение правовой формы регулирования общественных отношений и ее отличие по сравнению с другими, не менее общественно значимыми (в частности, морали и религии); отграничение права от до-права (пред-права, протоправа); разграничение права и закона. Указанный трехсоставной теоретический анализ правового редко используется одновременно в исследованиях феномена права, его возникновения и становления, природы и сущности права, поскольку многие теоретические построения «рассыпаются» при подобной постановке вопроса. Между тем только в сравнении с иными социальными регуляторами можно выявить особые характеристики права; только исторический аспект правогенеза позволяет увидеть сущность права за различными проявлениями правовой формы в процессе развития и становления, и в таком случае закономерно происходит разделение формы, содержания и сущности права, при котором оно не сводимо к закону. Помимо права можно выделить иные регуляторы социального взаимодействия, которые имеют общественно значимый характер, – такими регуляторами в настоящее время выступают мораль и религия. Другие регуляторы, например повседневные обыкновения (время приема пищи, способы приветствия и т.п.), пронизывая жизнь человека, во многом являются желаемыми для установления любого эффективного регулирования, но, как правило, касаются отношений, которые традиционно не относят в сферу правового. С этой точки зрения представляет интерес анализ корпоративных норм, в особенности транснациональных корпораций, возникающих, как правило, в развитых странах, в определенной степени конкурирующих непосредственно с национальным правом государств в тех отраслях экономики, которые пытаются «поглотить» транснациональные корпорации. 329 История первобытного общества: Общие вопросы. Проблемы антропосоциогенеза / [А.И. Першиц и др. ; редкол.: Ю.В. Бромлей (отв. ред.) и др.]. – М. : Наука, 1983. – С. 232. 131 Право, мораль и религия играют в обществе исключительную по своей значимости роль, регулируя многообразие отношений в обществе. На различных этапах исторического развития степень их влияния на индивида и место в системе социальной регуляции непостоянны, как и характер их взаимодействия. В настоящее время они представляют собой целостные системы нормативного регулирования, приближающиеся к универсальным. При этом нельзя в полной мере согласиться с достаточно распространенной точкой зрения, согласно которой уникальность права состоит в том, что социальное регулирование осуществляется особым способом – с помощью общих правил поведения, поскольку общий и абстрактный характер правил присущ не только праву, но и любой нормативной системе, играющей определенную роль в обществе. Без таких характеристик, как предсказуемость, стабильность, предвидение социального регулирования, которые некоторыми исследователями связываются исключительно с правом330, невозможно регулирование в принципе посредством любой нормативной системы. Ценностная составляющая является во многом общей характеристикой для таких традиционных социальных регуляторов, как религия, мораль и право. Следует учитывать, что если в современный период на универсальность действия претендует право, то на определенном историческом этапе либо в определенных государствах данное свойство относилось к религии. В определенных исторических условиях религия как нормативная система ценностей была доминирующей, проникая во все сферы общественных отношений, и обладала универсальностью воздействия (государства Древнего Египта, Вавилона, Древней Индии, Персии, мусульманские государства). На это указывает Г.Берман: «Среди тех людей, кто верит в Бога как в высший источник права, вера в право является частью религиозной веры»331. «Все древние народы дают божественное объяснение и обоснование своим законам. По сути, не было ни одной системы 330 Правовые акты: оценка последствий : науч.-практ. пособие / А.В. Квашанин [и др.] ; отв. ред. Ю.А. Тихомиров. – М. : Юриспруденция, 2011. – 244 с. 331 Bermann, H. Comparative law and religion / H. Bermann // The Oxford handbook of comparative law / ed. M. Reimann, R. Zimmerman. – New York, 2008. – P. 746–747. 132 древнего писаного права, которое не включало бы религиозные предписания...»332; «в религии кроется предельная основа, конечный источник всякого права»333. отдельные авторы даже рассматривают соотношение правовых и религиозных норм как «норму» и «образец»334. Необходимо учитывать также, что в истории существовал период преобладающего влияния религии, церкви, духовной власти на становление и эволюцию самой государственности (XI–XIII века в Западной Европе, характеризующиеся также становлением канонического права). «В результате реформы (григорианской. наднациональной расчлененную – Л.М.) абсолютной западная монархии, бюрократическую церковь прибрела сформировав структуру, форму иерархическую ставшую образцом в государственном строительстве для еще слабых в тот период феодальных государств»335. Западная церковь обладала характеристиками, которые во многом могли быть сопоставимы с государственными, а иногда и превосходили государства того времени, ее глава имел право издавать акты, «претворяемые в жизнь» посредством церковных административных структур, которые применялись церковными судами. Разнообразие правовых систем (правовых семей в данном смысле), право каноническое и право светское являются доказательством того, что форму, которая в современном мире, особенно с укреплением государства, отождествляется с правом, не менее успешно использовала и религия, стремясь тем самым утвердить универсальность и общеобязательность религиозных постулатов. «Государства с теоцентристской идеологией стремятся к сохранению и воплощению такого свода нравственных правил в своем законодательстве», а 332 Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики / Моск.-Петерб. филос. клуб ; [сост. П.Д. Баренбойм, А.В. Захаров]. – М. : Лет. сад, 2010. – С. 134. 333 Кананыкина, Е.С. Философские традиции анализа источников (форм) права / Е.С. Кананыкина // Право и политика. – 2004. – № 12. – С. 13. 334 Посашкова, А.Л. Взаимодействие религиозных и правовых норм в правообразовании : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / А.Л. Посашкова. – Владимир, 2010. – 180 л. 335 Звонарева, О.С. Власть и право: цивилизационно-культурный анализ / О.С. Звонарева ; НАН Беларуси, Ин-т государства и права. – Минск : Белорус. наука, 2006. – С. 42. 133 «свод божественных заповедей представляет собой теолого-социальную нормативную систему»336. Современные исследователи проблемы взаимодействия права и религии отмечают, что «священное придает праву характер предельных оснований, фундамента представлений о том, как именно общество предполагает регулировать общественные отношения»337, указывая на особую роль религии в современном мире338. Белорусские ученые, анализируя данную тенденцию в современных общественных процессах, указывают, что «на современном этапе развития общества особую актуальность и популярность приобретает идея возрождения христианских ценностей»339. Сохраняется тенденция рассматривать право через общность процесса социального регулирования. Так, Е.С.Кананыкина при рассмотрении философских традиций анализа источников (форм) права отмечает: «То, что в религии было ясным смыслом, в морали – абстрактным внутренним чувством, в обычае становится общепризнанным стереотипом», выражая точку зрения, согласно которой «самый естественный и логичный путь духа в право лежит через последовательность: религия – мораль – обычай»340. Природа указанного взаимодействия восходит к историческому периоду мифообоснованности подавляющего большинства первоначальных социальных норм, что рассматривалось работе ранее. Однако, что касается мифообоснованности, то отдельные авторы относят мифы к одной из характеристик регулятивных систем современности. Так, К.В.Арановский, исследуя государственно-правовую традицию как особую характеристику права и 336 337 Перепелица, Е.В. Ценностные доминанты идеологии белорусского государства. С. 21. Сигалов, К.Е. Религиозное бытие права / К.Е. Сигалов // Юрид. мир. – 2008. – № 7. – С. 72. 338 Посашкова, А.Л. Взаимодействие религиозных и правовых норм в правообразовании : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / А.Л. Посашкова. – Владимир, 2010. – 180 л.; Тихомиров, Ю.А. Поведение в обществе и право / Ю.А. Тихомиров // Журн. рос. права. – 2011. – № 2. – С.5–11. 339 Павловская, О.А. Христианские нравственные ценности в жизни современного человека / О.А. Павловская // Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовно-нравственные проблемы. С. 244. 340 Кананыкина, Е.С. Философские традиции анализа источников (форм) права / Е.С. Кананыкина // Право и политика. – 2004. – № 12. – С. 11–13. 134 государства отдельного общества, отдельную главу посвящает анализу участия мифологии в государственно-правовой традиции, в которой указывает, что, «располагая человека известным образом в его отношениях с миром и вечностью, мифология дает ему понимание своего места в обществе, основу представлений о должном, направляет непосредственно его в обеспечили создании образов, образование ценностей. многих Верования политико-правовых явлений»341. В белорусской философской литературе отмечается также связь архетипов в «коллективном бессознательном» и современной социальной регуляции342. Взаимодействие социальных регуляторов, их общие истоки подтверждают ценностную составляющую существования правовой нормативности; это вытекает из правогенеза, особенностей формирования права, самой структуры правовой нормы, направленности права на сознание и поведение человека. Праву как любой нормативной системе, представляющей собой сферу идеального, присуще стремление к универсальности действия. Правовые нормы с течением времени охватывают все более широкие области социального взаимодействия. Данная тенденция объясняется тем, что право способно опосредовать самые разнообразные отношения, традиционно оцениваемые как поддающиеся внешнему контролю со стороны государства и его органов или носящие публичный характер. Однако внешний контроль или публичность невозможны для всех общественных отношений, поэтому попытки государства урегулировать некоторые отношения правовым способом приводят к появлению таких норм законодательства, которые не действуют в силу особой природы отношений (например, личных), что начинает влиять на весь механизм соблюдения правовых предписаний, правосознание, правовую культуру и в итоге влечет общее снижение исполнения любых правовых норм. Следует учитывать 341 Арановский, К.В. Конституционная традиция в российской среде / К.В. Арановский. – СПб. : Юрид. центр пресс, 2003. – С. 35. 342 Владыковская, Л.Н. Проблема национально-культурной идентичности белорусского общества в условиях глобализации / Л.Н. Владыковская // Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовно-нравственные проблемы. С. 376. 135 соотносимость в данном аспекте права и морали343. Моральные нормы, оценивающие отношения с позиции добра, зла, совести, долга, честности, способны нравственно интерпретировать и регулировать все общественные отношения. Следует учитывать, что многие известные мыслители (И.Бентам, Дж.Остин, Р.Паунд и др.) если не противопоставляли, то «разводили» право и мораль, отстаивая точку зрения против каких-либо моральных требований к праву или его морального оценивания. В этом ключе автор разделяет в определенной степени обоснование Г.Кельзена, что «правовая ценность должна отличаться от других ценностей»344. Правовые ценности, истоками которых не могут не быть социальные ценностные ориентации-установки и общепризнанные социальные практики, приобретают существования в особую правовой качественную форме, выполняя характеристику в силу интегрирующие функции «сцепления» различных правовых конструкций, институтов, механизмов. Связь права и морали для большинства исследователей очевидна, однако характер данной связи является дискуссионным вопросом и для этики, и для правоведения. Так, Г.Радбрух указывал, что «...целью права при всем многообразии его содержания является все же мораль», подчеркивая, что «только мораль может служить обоснованием обязывающей силы права»345. В некоторых трудах обосновывается существование общей сферы, которая объединяет мораль и право в качестве ценностной формы человеческого бытия: «Правовая норма 343 Примеры исследователей, обращавшихся к данному вопросу, можно найти прежде всего в истории русской мысли, например Л.И. Петражицкий (см.: Петражицкий, Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности / Л.И. Петражицкий. – СПб. : Лань, 2000. – 606 с.); в современных исследованиях права и морали (см., например, Графский, В.Г. Право и мораль в истории: проблемы ценностного подхода / В.Г. Графский // Гос. и право. – 1998. – № 8. – С. 145–119; Гусейнов, А.А. Мораль: между индивидом и обществом (к вопросу о месте морали в современном обществе) / А.А. Гусейнов // Общественная мораль: философские, нормативноэтические и прикладные проблемы / под ред. Р.Г.Апресяна. – М.: Альфа-М, 2009. – С. 36–49; см. также: Фуллер, Л.Л. Мораль права : пер. с англ. / Л.Л. Фуллер ; под ред. А. Куряева. – Изд. перераб. и доп. – М. : Ин-т распространения информ. по соц. и экон. наукам, 2007. – 305 с.). 344 Чистое учение о праве Ганса Кельзена : сб. пер. : [в 2 вып.] / Ин-т науч. информ. по обществ. наукам Акад. наук СССР ; отв. ред.: В.Н.Кудрявцев, Н.Н.Разумович. – М. : ИНИОН АН СССР, 1987–1988. – 2 вып. – С. 156. 345 Радбрух, Г. Философия права / Г. Радбрух ; пер. с нем. Ю.М. Юмашева. – М. : Междунар. отношения, 2004. – С. 56–57. 136 живет только благодаря ее моральному, нравственному содержанию»346. Представляется, что правовая норма «живет», перефразируя вышесказанное, благодаря значимости предлагаемой модели регулирования, которая обеспечивает защиту ценностей общества. При этом следует согласиться, что «конфликт правового и нравственного обостряется в эпохи тоталитарного насилия над человеком, в эпохи, когда интересы государства входят в вопиющее противоречие с естественными ценностями человека»347. Рядом ученых обосновывается значение духовности в праве: «Нравственные, духовные начала, несущие идеал должного, позитивный опыт в духовной сфере, воплощенный в религиозных нормах, следует стремиться воплотить в нормах права»348. Предлагается также концепция нравственноправовых норм как общечеловеческих ценностей, зафиксированных в разных источниках права349. Необходимо согласиться с В.Н.Бибило, которая при анализе норм, регулирующих отправление правосудия, выражает мнение о том, что сферу правового и морального регулирования образно можно представить не как два одинаковых круга, а как меньший (право), вписанный в больший (нравственная деятельность)350, что предопределено ценностностью как качественной характеристикой права. С.Г.Дробязко подчеркивает, что «правовой характер законодательства непосредственно предопределяется прежде всего нравственноправовыми признаками. К ним относятся: справедливость (общечеловеческая и личностная), свобода, юридическое равенство всех перед законом, социальная 346 Букреев, В.И. Этика права: от истоков этики и права к мировоззрению / В.И. Букреев. – М. : Юрайт, 1998. – С. 17. 347 Там же. 348 Дербин, А.П. Духовные начала в правовом регулировании / А.П. Дербин // Духовность. Общество. Личность. Государство. – 2006. – № 1. – С. 18. 349 Царик, И.А. Взаимодействие морали и права как основа гражданского воспитания личности / И.А. Царик // Сац.-экан. i прававыя даслед. – 2009. – № 2. – С. 166–175. 350 Бибило, В.Н. Дихотомия судебной власти / В.Н. Бибило // Право и демократия : сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун- ; редкол. : В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск, 2009. – Вып. 20. – C. 235–249; Бибило, В.Н. Реализация социальных норм в деятельности суда / В.Н. Бибило // Право и демократия : межведомств. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2005. – Вып. 16. – С. 69–81. 137 солидарность, безопасность, гласность, гуманизм (человек – высшая ценность), веротерпимость, защита социально слабых, гармоническое сочетание личных и общественных интересов, стимулирование социально полезной активности субъектов правоотношений»351. Качество «моральности» проникает в самые различные общественные отношения также потому, что моральные нормы, отражая ценности, представляют собой универсальные критерии оценки поведения людей во всех сферах деятельности, восходя к древней дихотомии добра и зла, где добро выступает ценностным феноменом, независимым от факта или действия. Так, Л.Шестов писал: «Коли я пострадал за правду, если у меня отняли все имущество, посадили в тюрьму, даже казнили – я поступил хорошо, и ни люди, ни демоны, ни ангелы, ни боги не имеют власти превратить мой хороший поступок в дурной»352. Правовая же «экспансия» является признаком нашего времени, с иллюзией подвластности человеку всех сил, как общества, так и природы. Следует учитывать, что в современном обществе претерпевает изменения и мораль как общественный институт, прежде всего ее привычные механизмы действия, обращенность к личности и «связанность» с индивидуальной духовностью, в связи с чем философы выдвигают на первый план концепцию институциональной этики, которая выражает «ту особенность функционирования морали в современном обществе, когда она обнаруживает свою практическую действенность не прямо через индивидуальные мотивы, а косвенно через общественные институты, нормативные системы»353. 351 Дробязко, С.Г. Правовая нормативность законодательства Республики Беларусь / С.Г. Дробязко // Нормативная основа правовой системы Республики Беларусь : матер. междунар. науч.-практ. конф., Гродно, 28–29 апр. 2006 г. / Гродн. гос. ун-т ; под ред. Н.В. Сильченко. – Гродно, 2006. – С. 18. 352 Шестов, Л. Соч. : в 2 т. / Л. Шестов ; Рос. акад. наук, Ин-т философии ; [сост., науч. подгот. текста, вступ. ст. и примеч. А.В. Ахутина]. – М. : Наука, 1993. – Т. 1. – С. 204. 353 Гусейнов, А.А. Мораль и цивилизация (От этики добродетелей к институциональной этике) / А.А.Гусейнов // Философия культуры–97: тез. докл. на Российской науч. конф. «Человек в культуре – культура в человеке», посвящ. 60-летию проф. В.А. Конева (19–20 мая 1997 г., Самара). – Самара: Изд-во Самарского ун-та, 1997. – С. 23. 138 Проблематика взаимодействия, взаимопроникновения права и морали получает новое развитие в свете концепции прав человека, прежде всего в зарубежных исследованиях354. Феномен прав человека является ярким примером того, как значимые философские идеи, овладевая умами, становятся ценными для общества и, нуждаясь в обеспечении и защите, в силу своей особой публичной значимости обретают правовую форму. Являясь феноменами западной правовой культуры, благодаря конвенционному механизму соблюдения положений европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года, системе исполнения решений Европейского Суда по правам человека права и свободы человека, о которых на протяжении столетий писали философы, получили конкретное, формально-определенное, нормативно закрепленное содержание и механизмы реализации. «Конфликт морали и права практически не возникает, когда речь идет о правах человека. В правах человека заключается комплекс социальных норм повышенной значимости, направленных на удовлетворение ценностей цивилизованной деятельности и общения человека. Данный комплекс имеет определяющее нормативно-ценностное значение и для правовой, и для моральной систем»355. Напрямую связаны ценности и определенные группы прав и свобод человека в Хартии Европейского Союза об основных правах от 7 декабря 2000 года. В Преамбуле Хартии прямо закреплено, что «осознающий свое духовное и нравственное историческое наследие, Союз базируется на всеобщих и нераздельных ценностях – человеческом достоинстве, свободе, равенстве и 354 Mahoney, J. The challenge of human rights: origin, development, and significance / J. Mahoney. – Malden : Blackwell Publ., 2007 – 215 p.; Milne, A.J.M. Human rights and human diversity: an essay in the philosophy of human rights / A.J.M. Milne. – Albany : State Univ. of New York Press, 1986. – 186 p.; Nickel, J.W. Making sense of human rights / J.W. Nickel. – Oxford : Blackwell Publ., 2007. – 267 p.; Steiner, H.J. International human rights in context: law, politics, morals / H.J. Steiner, Ph. Alston, R. Goodman. – New York : Oxford Univ. Press, 2008. – 149 p.; Wellman, C. The moral dimensions of human rights / C. Wellman. – Oxford : Oxford Univ. Press, 2010. – 248 p. 355 Царик, И.А. Взаимодействие морали и права как основа гражданского воспитания личности / И.А. Царик // Сац.-экан. i прававыя даслед. – 2009. – № 2. – С. 172. 139 солидарности…»356. Шесть глав Хартии, озаглавленных как достоинство, свобода, равенство, солидарность, гражданство, правосудие, своим содержанием имеют конкретные права и свободы, правовые модели взаимодействия человека и государств-членов, нормы-правила, нормы-принципы. Тем самым соотносятся «правовые формулы», к тому же получающие свое разъяснение, нормативное формально-определенное содержание посредством Люксембургского Суда (Court of Justice), Европейского Суда по правам человека, к решениям которого имеется прямая отсылка, и ценности, обеспечиваемые и защищаемые посредством конкретных норм Хартии. Данный пример подтверждает, что в особо значимых случаях, как, в частности, в вышеприведенном документе, «собирающем» в группы различные нормы, посвященные правам и свободам человека (и тем самым «собирающие» нормы национальных законодательств стран – членов Европейского Союза), в преамбулах актов как их неотъемлемый элемент указываются ценности и цели, на достижение и обеспечение которых они направлены. В праве четко выражена иерархичность норм, более узнаваемая в юриспруденции посредством категории юридической силы акта, выделения основных и дополнительных источников права по критерию их юридической значимости357. Можно проследить тесную связь иерархии ценностей в обществе и иерархии правовых норм. Право отражает общественную иерархию ценностей прежде всего тем, что посредством правовой формы поддерживает и защищает наиболее общественно значимые из них. Иерархия является динамичной: ценность одних норм может уменьшаться с утратой актуальности регулируемых ею отношений для общества и т.д., а других – увеличиваться. 356 Хартия Европейского Союза об основных правах : подписан в г. Ницца 07.12.2000 г. // Европейский Союз и Россия: законодательство и практика. URL: http://eulaw.ru/about/%d0%bf%d1%80 %d0%b0%d0%b2%d0%be-d0%b5%d0%b2%d1%80%d0%be% d0%bf%d0 %b5%d0%b9%d1%81%d 0%ba%d0 %be%d0%b3%d0 %be%d1%81%d0%be%d1%8e%d0%b7%d0%b0/ (дата обращения: 02.02.2013). 357 Сільчанка, М.У. Тэорыя крыніц беларускага права : манаграфія / М.У. Сільчанка ; Гродз. дзярж. ун-т ім. Янкі Купалы. – Гродна : ГрДУ, 2012. – С. 10–12. 140 Так, исторически совсем недавно, в советском обществе, государственная (общенародная) собственность представляла большую ценность по сравнению с ценностью человеческой жизни и все нормы активно воздействовали на человека в этом направлении. Право уравнивало наказание за расхищение социалистического имущества и убийство; мораль всячески поддерживала, например, образ героя-комсомольца, спасающего ценою своей жизни поле пшеницы, трактор, и т.п. Религия действовала на неофициальном уровне и попрежнему первой заповедью оставляла «не убий», а второй – «не укради». В настоящее время в качестве высшей ценности общепризнанны права человека, что закреплено в Основном Законе Республики Беларусь. Необходимо отметить, что из ценностной природы социальных регуляторов вытекает существование в каждой системе регуляции высшей ценности, исходного принципа, идеала, той общей оценочной категории, которая расположена на вершине их иерархии и «побеждает» иные ценности, обеспечиваемые данным регулятором. Для морали такой категорией является благо, для религии – Бог, для права – справедливость. «Идея права не может быть ничем иным, как справедливостью, – пишет Густав Радбрух. – Идеал справедливости – в идеальном общественном строе»358. Право как «результат применения правила законной справедливости»359 обосновывает В.Г.Графский, понимая законность не только как официальную (общегосударственную), но и неофициальную (традиционную, обычно-правовую и даже интуитивную, которая фиксируется процедурой применения правового обычая360. Тем самым справедливость становится определенным образом упорядоченной и приближающейся к изначальной этимологии слов правда-правоправильность-справедливость; 358 в расширенном восприятии справедливость Радбрух, Г. Философия права / Г. Радбрух ; пер. с нем. Ю.М. Юмашева. – М. : Междунар. отношения, 2004. – С. 11. 359 Графский В.Г. Право как результат применения правила законной справедливости (интегральный подход). С. 10–11. 360 Там же. 141 выступает интегративным понятием и фундаментальной правовой ценностью и ценностной установкой-устремлением361. Справедливость (будучи сложным, многомерным, многозначным философским понятием, которое осмысливается на протяжении всей истории человечества) выступает в качестве высшей ценности, защищаемой правом, обеспечивает функционирование правового механизма, включая нахождение баланса системы ценностей общества (и данный аспект справедливости – нахождение баланса, отмечается многими белорусскими исследователями362), что, в свою очередь, связано с нахождением общего равновесия во взаимодействии людей как упорядочивания социальной системы в целом. Отечественные правоведы связывают определение понятия права с категорией справедливости, рассматривая его как выражение общесоциальной политической справедливости363, как систему норм, регулирующих наиболее значимые отношения на основе принципов формальной справедливости364, и др. Принцип верховенства права как нормативно закрепленную справедливость определил в Заключении от 25 марта 1999 года Конституционный Суд Республики Беларусь365, подтвердив данное положение и в Послании о состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2001 году. 361 Графский, В.Г. Справедливость и право / В.Г. Графский // Труды Ин-та государства и права Рос. акад. наук. – 2012. – № 5. – С. 166 – 167. 362 Бибило, В.Н. О социально-нормативном регулировании судебной деятельности / В.Н. Бибило // Духовность. Общество. Личность. Государство. – 2006. – № 1. – С. 94; Бодак, А.Н. К вопросу о принципе справедливости в праве / А.Н. Бодак // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2008 – № 1. – С. 52–60; Павлов, В.И. Абсолютное добро, личная свобода и смертная казнь: историко-философский анализ / В.И. Павлов // Сац.-экан. і прававыя даслед. – 2007. – № 3. – С. 81–93; Сильченко, Н.В. О справедливости в праве и нравственности / Н.В. Сильченко // Духовность. Общество. Личность. Государство. – 2006. – № 1. – С. 76–83. 363 Дробязко, С.Г. Политическая общесоциальная справедливость в праве как сущностная основа совершенствования правового законодательства / С.Г. Дробязко // Право и демократия : межвуз. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2001. – Вып. 11. – С. 3–16. 364 Калинин, С.А. Проблемы сущности права на современном этапе / С.А. Калинин // Jurisprudencija : teisės socialinis veiksmingumas / Lietuvos Teisės Univ. – Vilnius, 2006. – P. 92–99. 365 О толковании Заключения Конституционного Суда Республики Беларусь от 19 декабря 1994 г. «О соответствии Конституции примечания к статье 177 Уголовного кодекса Республики Беларусь» : заключение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 25 марта 1999 г., № З-77/99 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 1999. – № 26. – 6/3; О состоянии 142 Понимание справедливости как фундаментальной конституционной ценности, требования справедливости как один из критериев конституционности «красной нитью» проходят сквозь послания Конституционного Суда Республики Беларусь последнего времени366, что предопределяет развитие отечественной конституционной доктрины. Праву присуща особая значимость формы, в которой оно находит свое выражение. Иногда данную характеристику права пытаются выразить через акцентирование формальной стороны права. За время развития общества возникло множество форм выражения социальной нормативности: ритуалы, обряды, символы, правила, регулирующие поведение людей, с развитием способности человека к обобщению и абстракции – принципы, цели, декларации и др. Право стремится использовать весь «арсенал» накопленных форм выражения нормативности, не отказываясь даже в современное время, когда существует не просто письменный, а электронный документ, от таких «древних» форм, как, например, ритуал. Значимость формы, в которой, в свою очередь, нашла выражение обусловлена ее такая форма узнаваемостью, социальной нормативности, привычностью, как предсказуемостью. право, «Вне свойственной праву формы оно утрачивает свои свойства и сущность, становится неузнаваемым и потому несуществующим, устраненным из практики социальных отношений»367. Форма права определяется как объективированные определенным образом правила общественной практики, которые в силу объективных причин конституционной законности в Республике Беларусь в 2001 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 12 февр. 2002 г., № Р-138/2002 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2002. – № 22. – 6/318. 366 О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2011 году : утв. решением Конституц. Суда Респ. Беларусь, 18 янв. 2012 г., № Р-680/2012 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2012. – № 14. – 6/1139; О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2012 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 22 янв. 2013 г., № Р-798/2013 // Конституционный Суд Республики Беларусь. URL : http://www.kc.gov.by/main.aspx?guid=30103 (дата обращения : 02.02.2013). 367 Пермяков, Ю.Е. Философские основания юриспруденции. С. 156. 143 признаются обществом и государством как обязательные368. Для разрешения или предотвращения конфликта в обществе правило поведения должно быть представлено обществу способом, которое будет ему понятно и доступно, а достижение этого невозможно без использования традиционных, привычных форм, без строгого следования процедуре. «В юридической процедуре происходит освоение смысла заново: все участники воспроизводят своими действиями ту форму, в которую может быть помещен достигаемый совместными смысл»369. действиями Традиционная процедура отвечает социальным ожиданиям, и строгое соблюдение процедуры является одной из составляющей признака легитимности нормативного правового акта. Легитимность нормативных правовых актов достигается посредством соответствия предлагаемой законодательной модели общественных отношений ценностям и формируемым на их основе социальным ожиданиям и предпочтениям. Тем самым процедурность права получает неразрывную связь с его действенностью, эффективностью. Праву свойственна институализация, которая отражает «ценностные центры» правового регулирования. Институализации предшествует хабитуализация (опривычивание), когда действие часто повторяется и осознается как образец. «Институализация имеет место везде, где осуществляется взаимная типизация опривыченных действий разными деятелями. Любая такая типизация есть институт. Типизация опривыченных действий, составляющих институты, всегда разделяется членами социальной группы и доступна для понимания»370. «Наборы» действий, в свою очередь, получили обозначение в качестве социальных практик, в связи с чем данный термин нашел широкое применение в 368 Бошно, С.В. Правотворчество: путь от источника к форме права : лекции / С.В.Бошно ; Рос. акад. гос. службы при Президенте Рос. Федерации. – М. : РАГС, 2002. – С. 11. 369 Пермяков Ю.Е. Указ. соч. С. 157. 370 Поляков, А.В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода : учебник / А.В. Поляков. – СПб. : С.-Петерб. гос. ун-т, 2004. – С. 217; см. также: Небратенко Г.Г. Институционализация обычно-правовой системы в общей теории права: монография / Г.Г. Небратенко. – М.: Вузовская кн., 2010. – 180 с. 144 социологии371. В отличие от позитивного права, традиционно оперирующего институтом как совокупностью правовых норм, оформленных законодательно, который в классическом представлении дополняется соответствующей правотворческой и правоприменительной деятельностью, институализация, вытекающая из «типизации опривыченных действий», восходит к более широкому пониманию института как результата систематизации различных аспектов социального взаимодействия, упорядочения многообразия социальных отношений, предопределяющего их стабильность. Следует отметить, что благодаря устойчивым социальным практикам социальная регуляция выходит на новый уровень. Общепризнанные социальные практики начинают нести элементы контроля поведения. «…Контрольный характер присущ институализации как таковой, независимо от того, созданы ли какие-либо механизмы санкций, поддерживающих институт»372. Современные механизмы контроля в праве заключаются в особом способе обеспечения соблюдения правовых норм. Использование мер государственного принуждения посредством системы специально уполномоченных органов обусловливает высокую степень общеобязательности правовых требований. Определяющим выступает легитимность позитивного права, которая базируется на соответствии закона (иного акта) ценностям общества, его «ценностным» в плане сущностных свойств ожиданиям и предпочтениям в нормативной сфере. В противном случае возникают состояния, которые можно охарактеризовать как всеобщее игнорирование, «обход» существующего нормативного порядка. Чаще 371 Как указывают социологи, исследования социальных практик как самостоятельного социального феномена и понятия начались сравнительно недавно, со второй половины ХХ века, однако социальные практики достаточно быстро приобрели статус социального явления, обусловленного деятельностным аспектом. См.: Глушко, И.В. Осмысление феномена социальных практик и возможностей их развития / И.В. Глушко // Общество: философия, история, культура. – 2011. – № 1–2. URL: http://dom-hors.ru/issue/fik/1-2011-1-2/glushko.pdf (дата обращения : 26.01.2014). 372 Поляков, А.В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода : учебник / А.В. Поляков. – СПб. : С.-Петерб. гос. ун-т, 2004. – С. 218. 145 всего оно возникает как саморегулирование общественных процессов, которые зачастую, в свою очередь, «игнорируются» законодателем. Между ценностными нормативными системами происходит постоянное взаимодействие. Так, правовое регулирование электронных средств массовой информации во многом опирается на сложившиеся на основе саморегулирования и ставшие традиционными правила в глобальной сети Интернет. Одни и те же действия уполномоченных органов государственной власти получают различные оценки общества в зависимости от ценностей, которые они обеспечивают (в частности, меры безопасности при авиаперевозках в других ситуациях рассматриваются как нарушение прав человека). Значимость тех или иных общественных явлений меняется, и возрастание такой значимости «вызывает к жизни» право, правовое регулирование. Новые горизонты, открывшиеся в биологии и генетике, биотехнологиях, медицине, качественно новый уровень кооперирования хозяйственных и торговых связей, повлекшие в том числе новые угрозы здоровью людей, подняли на принципиально новый уровень вопросы правовой защиты в этих сферах. Таким образом, ценностное измерение играет ключевую роль при разграничении правового и неправового. При этом главным результатом регулирования отношений посредством права является установление общественного равновесия, компромисса, гармонии общественных отношений, посредством которых выражается справедливость, носящая конкретно- исторический характер, обусловливаемая историческим путем развития общества, моделью его социокультурного развития. Проведенный анализ показывает, что посредством таких характеристик права, как его институционализация на основе «ценностных центров» правового регулирования, иерархия правовых норм в зависимости от иерархии ценностей в конкретном обществе, которые получают тем самым защиту, особая значимость формы выражения правовой нормы (источника права в узком смысле), «стремление» правового регулирования к «освоению» различных форм социальной нормативности, обусловливается ценностная составляющая существования права. 146 Развитие в обществе ценностных нормативных систем и их традиционное взаимодействие предопределяют эффективное функционирование всей системы социальной регуляции, на вершине которой в настоящее время находится право. 3.3. Аксиологические характеристики позитивного права: проблема легитимности права Критерии правового, правовой материи, восходящие к проблематике разграничения права и закона, характерны, как правило, для естественноправового подхода к праву. Еще Гегель различал право и закон (позитивное право), но речь шла не о противопоставлении, а о конкретизации понятия права на разных ступенях его развития: «то обстоятельство, что насилие и тирания могут быть элементом позитивного права, является для него чем-то случайным и не затрагивает его природу»373. Монтескье указывал, что отношения справедливости предшествуют установившему их положительному закону374. Что касается белорусской правовой традиции, то исследователями отмечено, что естественно-правовых взглядов придерживались известные юристы Иероним Стройновский, Казимир Нарбут, Антоний Загурский (XVIII век). Еще ранее (XVI–XVII века) с позиций естественного права обосновывали необходимость воплощения в принимаемых законах справедливости А.Волан, Ф.Скорина, С.Будный, М.Литвин, А.Олизаровский. А.Ф.Вишневский, Н.А.Горбаток, В.А.Кучинский, детально исследуя проблему соотношения права и закона, дискутируя прежде всего с Р.З.Лившицем, отрицают разграничение права и закона, как и наличие критериев «правового»375. 373 Гегель, Г.Ф.В. Философия права : [пер. с нем.] / Г.Ф.В. Гегель ; Акад. наук СССР, Ин-т философии ; авт. вступ. ст. и примеч. В.С. Нерсесянц. – М. : Мысль, 1990. – С. 62. 374 Монтескье, Ш.Л. О духе законов / Ш.Л. Монтескье ; [сост., пер. и коммент. примеч. авт. А.В. Матешук]. – М. : Мысль, 1999. – С. 16. 375 Общая теория государства и права : учебник / А.Ф. Вишневский, Н.А. Горбаток, В.А. Кучинский ; под общ. ред. В.А. Кучинского. – М. : Изд-во деловой и учеб. лит-ры, 2006. – С. 170–174; Вишневский, А.Ф. Право и законодательство – проблемы соотносимости / А.Ф. Вишневский, В.А.Кучинский // Право и демократия : сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск : БГУ, 2012. – Вып. 23. – С. 15–35. 147 Критикуя плюрализм в правопонимании, В.А.Толстик утверждает, что «нет и не должно быть проблемы противопоставления права и закона. Есть и должна быть проблема несоответствия права (закона) каким-либо ценностям»376. Однако сторонники разграничения права и закона имеют убедительные аргументы. Так, В.С.Нерсесянц подчеркивает: «Закон (законодательство) – форма выражения права, а не способ его производства. Иначе бы все социальные нормы путем законодательного закрепления и охраны силой государственного принуждения можно было бы внести в тексты законов и превратить таким образом в правовые»377. По мнению Ж.Карбонье, «…современные общества основаны на бумажной цивилизации, и в них нет иного права, кроме писаного. В результате этого право сливается с документами со штампом «право», поставленном на них аксиологию права», властью…»378. компетентной В.Н.Пристенский полагает, Исследуя что «русскую «легистско- позитивистский (императивистский) тип правопонимания (в его «восточной», «российской», «советской» и любой другой форме) ввиду отождествления права и закона и отрицания объективных, независимых от законодателя и закона свойств и характеристик права отвергает, по существу, ценность права»379. В настоящее время проблематика разграничения права и закона она получила внимание через призму ответственности государства, взаимных обязанностей государства и личности, как проблема различения закона правового и закона преступного, то есть антиправового, направленного «против права». Именно подобные «законы» имеет в виду С.С.Алексеев, характеризуя «парадоксальное», по его выражению, социальное явление – «неправовое право», 376 Толстик, В.А. От плюрализма правопонимания к борьбе за содержание права / В.А. Толстик // Гос. и право. – 2004. – № 9. – С.15. 377 Нерсесянц, В.С. Право и закон: из истории правовых учений / В.С. Нерсесянц. – М. : Наука, 1983. – С. 40–41. 378 Карбонье Ж. Указ. соч. С. 161–164. 379 Пристенский, В.Н. Русская аксиология права: личность в контексте тотальности / В.Н. Пристенский // Александр Иванович Введенский и его философская эпоха : материалы междунар. науч. конф. «Философия как наука и учебная дисциплина: к 150 летию со дня рождения А.И. Введенского», Санкт-Петербург, 16–18 нояб. 2006 г. / С.-Петерб. гос. ун-т ; редкол.: И.Д. Осипов (пред.) [и др.]. – СПб., 2006. – С. 267–268. 148 «имитационное право», «несправедливое, неправедное, не отвечающее высоким требованиям гуманистического правопонимания»380, или «теневое право»381, «теневой социальный порядок»382. Данный термин подразумевает существование специфических социальных или криминальных групп со своими установками, правилами и устоявшимся способом «разборок», с наличием всех исторически сформированных атрибутов разрешения споров: две стороны, третья сторона в качестве арбитра, решения исполняются и обеспечиваются принуждением, но прежде всего благодаря авторитету группы. Можно увидеть «внутриклановое» исполнение криминальных предписаний, принуждение, наказание, а также нормы с трехзвенной структурой, в связи с чем рассматриваемое явление отдельными авторами обозначается как «право» и исследуется в рамках правовой тематики. В частности, М.И.Клеандров, анализируя экономическое правосудие в России, отдельный раздел посвящает криминальному третейскому суду экономического профиля, указывая, что, «являясь частью теневого, преступного мира, криминальные третейские суды – отнюдь не локальное, преходящее явление... мы имеем дело с принципиально новым явлением – не только и не столько просто с теневой экономикой, а с параллельным миром...»383. При этом данная обособленная «всеобщность» ассоциируется именно с всеобщностью и общеобязательностью норм обычного права, и по своим свойствам приближается к корпоративной модели регулирования. Одновременно такая система резко противопоставляет себя действующему праву государства, его законодательной, судебной или карательной системе. 380 Алексеев, С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле: И. Кант и проблемы права в современную эпоху / С.С. Алексеев. – М.: Норма, 1998. – С. 157; см. также: Осипян, Б.А. Правомерный закон и законодательный произвол / Б.А. Осипян // Адвокат. –2009. – № 7. – С. 83–88. 381 Баранов, В.М. О теневом праве / В.М. Баранов // Новая правовая мысль. – 2002. – № 1. – С. 13–20. 382 Сафина, О.Г. Социально-аксиологическая специфика правовой легитимации в России : дис. … канд. философ. наук : 09.00.11 / О.Г. Сафина. – Зерноград, 2006. – 140 л. 383 Клеандров, М.И. Экономическое правосудие в России: прошлое, настоящее, будущее / М.И. Клеандров. – М. : Волтерс Клувер, 2006. – С. 195. 149 Как пример более давней истории можно привести так называемые пиратские государства, существовавшие в XVI–XIX веках на северном побережье Африки. Данное явление противостоит официальной системе, не борется с ней (игнорирует), но, как всякая выстроенная по аналогии система, конкурирует с действующим механизмом регуляции. Что касается революций и «слома» прежнего права и строя, в литературе отмечается, что в позитивистской традиции международное признание государства, возникшего в результате революции, увязывается исключительно с действенностью установленной власти, ее способностью осуществлять длительный и эффективный контроль над соответствующей территорией и населением384. К данным явлением примыкает и злоупотреблением правом – сложное правовое понятие, которым обозначается использование правовой формы, «правовой оболочки» для действий, практически противоположных по цели, то есть осуществление конкретного права противоречит его изначальному назначению; и в данном случае именно различие в целях обнаруживает «теневую сторону» использования права. Приведенные примеры свидетельствуют о том, что явление не может быть обозначено в качестве правового вне ценностной составляющей его содержания385. Следует согласиться с Р.З.Лившицем, который, разделяя естественноправовой подход к праву, разграничивая право и закон, указывает, что только отношение людей к закону определяет его как правовой: «Если право – средство общественного компромисса, то все встает на место: чем больше людей удовлетворено содержанием закона (компромисс), тем больше оснований считать такой закон правовым»386. 384 Варламова, Н.В. Третье поколение прав человека как форма юридизации отношений между социальными общностями / Н.В. Варламова // История государства и права. – 2009. – № 16. – С. 44– 45. 385 См. более подробно позицию диссертанта об этом: Мурашко, Л. Проблемы правообразования в Республике Беларусь (в свете различения права и закона) / Л. Мурашко // Право Украïни. – Киев, 2010. – № 4. – С. 191–198. 386 Лившиц, Р.З. Теория права : учеб. для высш. юрид. учеб. заведений / Р.З. Лившиц. – 2-е изд. – М. : Бек, 2001. – С. 71. 150 Главным результатом использования правовой формы регулирования общественных отношений является установление баланса, нахождение компромисса, восстановление нарушенного равновесия во взаимоотношениях людей, посредством чего выражается справедливость (не говоря уже об аргументах тех научных теорий, в которых обосновываются нравственные основы права, этические основания юридических норм, единство права и морали и др.387). Следует подчеркнуть глубинную связь порядка, баланса в общественном организме, его гармонии и справедливости как выражения данного баланса. «Глубочайшей основой идеи справедливости является мысль о том иерархическом порядке, в котором стоят по отношению друг к другу ценности, мысль о постепенном их достоинстве, о возрастающих и убывающих степенях их совершенства. Правильное отношение этих степеней и есть отношение справедливое»388; обоснование естественного права заключается в ценности, которая есть «достойная, внутренне-самостоятельная и внешне-свободная жизнь всего множества индивидуальных духов, составляющих человечество»389; «элемент формальной, абстрактной справедливости состоит в требовании судить о каждом, исходя из одной и той же установки», в свете чего справедливость представляет собой «социальную обязанность, исполнения которой люди не только ждут друг от друга или рекомендуют друг другу, но прежде всего друг от друга требуют и которую они, быть может, даже друг другу должны»390. Именно справедливость поддерживает ценностное равновесие, а в случае их конфликтного столкновения определяет доминирующую ценность. Указанные философские положения находят непосредственное подтверждение в конкретной правовой отрасли – конституционном праве, в сфере 387 Марков, Ю.Г. Этика и право: проблема единства / Ю.Г. Марков // Гос. и право. – 2011. – № 4. – С. 88–90. 388 Алексеев, Н.Н. Основы философии права / Н.Н. Алексеев ; С.-Петерб. ун-т. – СПб. : Лань, 1999. – С. 119. 389 Ильин, И.А. О сущности правосознания / И.А. Ильин ; сост. и авт. вступ. ст. И.Н. Смирнов. – М. : Рарогъ, 1993. – С. 58. 390 Хёффе, О. Политика, право, справедливость: основоположения критической философии права и государства / О. Хёффе ; пер. с нем. В.С. Малахова. – М. : Гнозис : Логос, 1994. – С. 22, 29. 151 конституционного правосудия, одним из актуальных направлений современного развития которой является конституционная аксиология, а институциональным механизмом, упреждающим или разрешающим ценностные конфликты, где ценности опосредуются посредством правовой формы, – институт конституционного контроля. Помимо конституционного контроля общую «ценностную заданность», особенно в интерпретации конвенционных положений391, на европейском правовом пространстве осуществляет Европейский суд по правам человека. Большинство универсальных международных договоров, закрепляя общемировые нормативные правила, также очерчивают контуры «ценностного поля», восходят к определенным ценностям, утверждают и защищают их посредством правовой формы. Анализ международных договоров (прежде всего многосторонних договоров универсального характера) свидетельствует, что в тех сферах, в которых общество столетиями определялось в ценностных приоритетах, выстроены целостные системы и механизмы обеспечения значимых для общества явлений (например, предотвращение всякого рода дискриминации, защита прав женщин, запрет принудительного труда и др.). Зачастую привычно «неправовые» явления становятся объектами правового регулирования и защиты (например, объекты экологической сферы), что характерно для современного исторического периода, и это обусловлено изменением их значимости, отношения со стороны общества. Например, в рамках Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) принят документ, направленный на привлечение внимания государств к контролю за качеством питьевой воды, – Руководство по контролю качества питьевой воды (1984 год; последняя редакция – 2011 год), являющийся главным стандартом, на основании которого в свою очередь разрабатывают нормативы государства. Во 391 Конвенция о защите прав человека и основных свобод : заключена в г. Риме 04.11.1950 г. : с изм., внес. протоколом от 13.05.2004 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 152 многих государствах приняты законы о безопасной питьевой воде, что свидетельствует о новых ценностных приоритетах, обусловленных экологическими проблемами. В Беларуси в отношении контроля качества питьевой воды установлены соответствующие санитарные нормы и правила, разработана республиканская программа первоочередных мер по улучшению снабжения населения эпидемиологическом питьевой благополучии водой, в населения» Законе «О санитарно- предусмотрены санитарно- эпидемиологические требования к водным объектам, питьевому водоснабжению, водопользованию для хозяйственно-бытовых и иных нужд населения, места водопользования (статья 14), что развивает подходы ВОЗ о необходимости повышенного внимания со стороны государства к контролю качества питьевой воды. Однако указанные процессы не только подтверждают общность «аксиологического измерения» национальных правовых систем в таких ключевых ценностях, как безопасность населения, здоровье человека и др., но и отражают новую «расстановку сил» в изменившем в техническом отношении мире, в котором техногенные катастрофы могут привести к неисчислимым бедствиям сразу в ряде государств, а причиной могут послужить неумышленные действия одного человека, а то и вовсе не иметь той причины и вины, смыслами которых привыкли оперировать юристы. Привычные гарантии и механизмы, традиционно предлагаемые в рамках уголовной отрасли права, оказываются недостаточными в отношении новых вызовов времени, обеспечения сложных технических стандартов, только в последнее время в связи с угрозой здоровью получающих внимание не только со стороны узких специалистов. Появляются и новые сферы социального взаимодействия, ранее не известные обществу, которые в связи со своей значимостью требуют правового регулирования, напрямую обусловленного ценностями общества. В качестве примера можно привести репродуктивные технологии, недавно получившие законодательное регулирование в Беларуси. 153 Следует отметить, что если международное сообщество до настоящего времени не выработало каких-либо общих подходов к правовому регулированию в той или иной сфере, связано это, как правило, с ценностными конфликтами или ценностной неопределенностью государств. Это в полной мере относится к репродуктивным технологиям – новому и сложному явлению общественной жизни, затрагивающему человеческих большинство взаимоотношений (в ключевых некоторых ценностных государствах аспектов суррогатное материнство запрещено полностью (Германия, Австрия и др.), в других разрешено некоммерческое суррогатное материнство (Великобритания, Канада и др.) или данный вопрос пока не урегулирован (Бельгия, Греция и др.), в ряде государств суррогатное материнство, в том числе и коммерческое, законодательно разрешено (США, Украина, Казахстан, Россия, Беларусь и др.)392. Но и в этих случаях какие-то общие ориентиры ценностного характера предлагаются международным сообществом национальному законодателю; осуществляется поиск правовой модели, которая учтет все аспекты. Так, если в 2003 году Всемирная некоммерциализации медицинская человеческого ассоциация репродуктивного в Резолюции материала по призвала национальные медицинские ассоциации побудить национальные правительства принять законодательство, запрещающее коммерциализацию передачи человеческих яйцеклеток, эмбрионов и др.393, то уже в 2006 году в Заявлении о вспомогательных репродуктивных технологиях отметила, что если женщина не может выносить ребенка по медицинским показаниям, суррогатное материнство может быть использование для решения вопроса бездетности, если это не запрещено национальным законодательством или этическими правилами национальной медицинской ассоциации или иной эквивалентной организации; 392 Вершинина, Е.В. Суррогатное материнство в России и зарубежных странах: сравнительно-правовой анализ / Е.В. Вершинина, Е.В. Кабатова, М.О. Яшметова // Семейное и жилищ. право. – 2011. – № 1. – С. 3–6. 393 WMA Resolution on the Non-Commercialisation of Human Reproductive Material : adopted by the 54th WMA General Assembly, Helsinki, September, 2003 // World Medical Association. URL : http://www.wma.net/en/30publications/10policies/r1/index.html (дата обращения: 26.01.2014). 154 если суррогатное материнство разрешено, то должно быть уделено большое внимание защите прав всех вовлеченных сторон394. Еще в Декларации ООН об использовании научно-технического прогресса в интересах мира и на благо человека от 10 ноября 1975 года указано, что все государства принимают необходимые меры, включая законодательные, в целях обеспечения того, чтобы использование достижений науки и техники способствовало наиболее полному осуществлению прав человека и основных свобод без какой бы то ни было дискриминации признаку расы, пола, языка или религиозных убеждений (пункт 7)395. Данный подход предусматривается также во Всеобщей декларации о геноме человека и правах человека от 11 ноября 1997 года396, Всеобщей декларации о биоэтике и правах человека 2005 года, принятых в рамках ЮНЕСКО397, актах Международной конференцией ООН по народонаселению и развитию, в которых представлены общие подходы в области эффективного обеспечения здоровья граждан, в том числе при осуществлении медицинской деятельности. Доступ, равный для всех членов общества, оговаривается в отношении медицинской помощи приемлемого качества в принятой в рамках Совета Европы Конвенции о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенции о правах человека и 394 WMA Statement on Assisted Reproductive Technologies : Adopted by the 57th WMA General Assembly, Pilanesberg, October, 2006 // World Medical Association. URL : http://www.wma.net/en/30publications/10policies/r3/index.html (дата обращения: 04.01.2014). 395 Декларация об использовании научно-технического прогресса в интересах мира и на благо человечества : принята резолюц. Ген. Ассамблеи в г. Нью-Йорке 10 ноября 1975 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/ declarations/science.shtml (дата обращения: 05.01.2014). 396 Всеобщая декларация о геноме человека и правах человека : принята на 29-ой сессии Генер. конференции ЮНЕСКО 11 ноября 1997 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 397 Всеобщая декларация о биоэтике и правах человека : принята на Ген. конференции ЮНЕСКО 19 окт. 2005 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/ declarations/pdf/bioethics_and_hr.pdf (дата обращения: 26.01.2014). 155 биомедицине от 4 апреля 1997 года398, в Рекомендациях об этико-правовом регулировании и безопасности генетических медицинских технологий в государствах – участниках СНГ от 31 октября 2007 года399 и др. Таким образом, общество помещает новое явление в определенную ценностную «ячейку» и «подводит» под уже обеспечиваемые посредством правовой формы ценности, в частности, равенства, права на личную жизнь и др. Принцип формального равенства, обосновываемый В.С.Нерсесянцем в качестве базового для права, согласуется с подходом к социальному балансу как цели нормативного регулирования, но, представляется, в большей степени характерен для современного многообразия экономических отношений и перестает действовать в трудные времена, переживаемые в тот или иной период истории каждым народом (войны, эпидемии, революции, природные катаклизмы и др.). Однако и в подобных случаях (например, при землетрясении, происшедшем в Японии в 2011 году) можно увидеть, как действия властей и процессы саморегуляции в обществе были направлены на восстановление порядка в социальных отношениях, установление новых правил общежития в чрезвычайных условиях природной катастрофы, но сохранялась та же цель – достижение равновесия обществ посредством правил, которые общество в данный момент воспринимает как справедливые. При этом большую роль играют своеобразие исторический духовно-ментальных путь развития, структур национальная конкретного правовая общества, традиция, его модель социокультурного развития и др. Граница между правовым и внеправовым не отличается конкретной заданностью, незыблемостью, а, наоборот, подвижна и изменчива. Правовая регламентация определенных отношений у одних народов не исключает 398 Конвенция о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине : заключена в г. Овьедо 04.04.1997 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 399 Рекомендации об этико-правовом регулировании и безопасности генетических медицинских технологий в государствах–участниках СНГ : приняты в г. Москве 31 окт. 2007 г. // Межпарламентская Ассамблея государств–участников Содружества Независимых Государств. URL: http://old.iacis.ru/html/?id=22&pag=688&nid=3 (дата обращения: 23.01.2014). 156 религиозных принципов или морального обычая у других народов (в частности, гостеприимство, которое в Римской империи представляло собой особое правомочие, распространено в мире как моральный обычай). Иногда законодатель путем принятия нормативного правового акта обращается к урегулированию общественных отношений, традиционно регулируемых посредством иной формы. В качестве примера для Республики Беларусь можно привести акт Главы государства, устанавливающий обязательность труда «нерадивых» родителей, детей которых опекает государство, несмотря на нетрадиционный подход и ряд связанных с его реализацией проблем, получивший понимание и поддержку как белорусских, так и российских специалистов по социальному обеспечению400. В своем ценностном «измерении» указанный подход восходит к концепции социального государства, в основе которой лежит справедливость в ее социальном аспекте. Исходя из соотношения правовой формы и ценностей, на обеспечение и защиту которых она направлена, а впоследствии ценностных оснований правовых норм (позитивного права) можно выделить несколько их групп: право сохраняющее (стабилизирующее) как нормы, по своей сущности являющиеся конвенционными, вытекающие из опыта всего цивилизационного развития человечества, которые восходят к традиционным ценностям общества; другая группа – право «изменений», представляющее собой основной правовой массив в 400 О внесении дополнений и изменений в Декрет Президента Республики Беларусь от 24 ноября 2006 г. № 18 : Декрет Президента Респ. Беларусь, 5 мая 2009 г., № 5 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2009. – № 110. – 1/0672; О внесении дополнений и изменений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам защиты прав и законных интересов детей : Закон Респ. Беларусь, 15 июля 2010 г., № 166-З : принят Палатой представителей 10 июня 2010 г. : одобр. Советом Респ. 30 июня 2010 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 183. – 2/1718; О дополнительных мерах по государственной защите детей в неблагополучных семьях : Декрет Президента Респ. Беларусь, 24 нояб. 2006 г., № 18 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2009. – № 10. – 1/10672; О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам защиты прав и законных интересов детей» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 6 июля 2010 г., № Р-482/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 172. – 6/912; см. также: Социальное государство в условиях глобализации: специфика формирования (сравнительный анализ на материалах России и Белоруссии) / А.С. Капто [и др.] ; Рос. акад. наук, Науч.-исслед. ин-т соц. исслед. [и др.] ; редкол.: А.С. Капто [и др.]. – Минск : [Б. и.], 2003. – 129 с. 157 государстве, направленное на обеспечение и защиту современных ценностей общества, получивших воплощение в первую очередь в конструкции прав и свобод человека и вытекающих из них; третья – право созидающее, которое не просто регулирует, а моделирует реальность, конструирует ее, характерное для переходных моментов развития, трансформации общества, революционных периодов и др. Три указанные группы правовых норм с точки зрения их ценностной составляющей сходны, но совершенно различны для законодателя с точки зрения поиска правовой формы (источника права), выработки законотворческого решения401. С ними взаимосвязаны и взаимообусловлены и ранее исследованные три группы ценностей (универсальные правовые ценности; специальные правовые ценности; конкретизированные (подчиненные) правовые ценности), образуя сложную конфигурацию взаимодействия блоков законодательного регулирования и правовых ценностей, способствуя мотивации и авторитетному ориентированию правового взаимодействия (правового общения) индивидов и групп для эффективного достижения поставленных ими целей, воздействуя на общественное групповое и индивидуальное сознание. Нормы первой группы практически не получают внимания законодателя, а иногда и не нуждаются в нем, чаще всего имеют конституционно-правовую форму или выражаются в источниках права традиционного характера; именно ими оперируют сторонники саморегулирования, которые усматривают в обычае главную регулируюшую роль в обществе; а также в рамках прецедентного права как «открытого» судами уже существующего права402. В аспекте происхождения 401 Первые попытки разделения правовых норм на группы с точки зрения их аксиологической составляющей, осуществленные диссертантом, см.: Мурашко, Л.О. Законодательный «поиск права» / Л.О. Мурашко // Верховенство права – основа правового государства / В.Н. Артемова [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т государства и права. – Минск, 2001. – С. 55–98. 402 Марченко, М.Н. Судебное правотворчество и судейское право / М.Н. Марченко ; Моск. гос. ун-т. – М. : Проспект : Велби, 2008. – 510 с.; Ярославцев, В.Г. Нравственное правосудие и судебное правотворчество / В.Г. Ярославцев. – М. : Юстицинформ, 2007. – 304 с.; Garlicki, L. Judicial law-making (the Strasbourg Court on applicability of the European Convention) / L. Garlicki // New millenium constitutionalism: paradigms of reality and challenges. – Yerevan: NJHAR, 2013. – P. 387–408. 158 государства и права к ним восходят патриархальная, органическая, теологическая теории, теория общественного договора и др. Нормы второй группы (условно говоря, права изменений) составляют ту совокупность правовых норм, на которой в настоящее время сосредоточено основное внимание законотворческой проблематики в научных и практических разработках, согласно которым действующие нормы законов, применяемые правовые модели, образцы, конструкции в сфере правового регулирования дополняются, изменяются и т.д., то есть совершенствуются уже имеющиеся отношения с устоявшимися моделями правового нормативного регулирования, и все «законотворческое движение» происходит внутри этого устойчивого круга правовых отношений. К данной группе можно отнести нормы, определяющие положение человека в государстве и обществе, гражданско-правовые отношения, институциональную организацию публичной власти и др. Третья группа норм порождает иллюзию, что именно правотворец «вызывает» к жизни отношения, нуждающиеся в урегулировании, и характерно это, как уже было указано, для особых периодов жизни общества; именно тот срез общественных отношений, который по тем или иным причинам претерпевает коренные изменения, получает особое внимание законодателя (правотворца) (как, например, отношения собственности, новые формы хозяйствования в СССР в 1990-х годах). Данные отношения наиболее сложны для любого регулирования, поскольку общественные процессы протекают хаотично, путь, по которому движется общество, неясен. Именно к праву созидающему относится такая форма регулирования, как законодательный эксперимент, когда законодатель, придавая отношениям определенную направленность, по результатам делает соответствующие выводы об эффективности предложенных норм. В таких ситуациях необходимо использование механизмов, выработанных в праве, которые помогают самому обществу определиться в своих ценностных приоритетах (референдумы, парламентские учредительные ассамблеи и др.). или общественные слушания, 159 Основополагающим в таком разделении является критерий значимости, важности уровня (сферы) регулирования для общественных отношений, особая роль законодателя и соответствующие механизмы и инструменты деятельности в сфере законотворчества. На необходимость различных нормативных стратегий в зависимости от их целей и задач обращает внимание Г.В.Мальцев при разработке сложной конфигурации различных нормативных стратегий (консервативная, учредительная, корректирующая, восстановительная, инновационная и др.)403. Наряду с вышеуказанными группами существует также целый ряд норм права, регулирующих отношения менее значимые, представляющих собой чаще всего правила различных процедур (в широком смысле слова). Например, деятельность суда как незаменимого общественного института базируется на ряде принципов, но с отправлением правосудия связаны формальные, кажущиеся малозначимыми процедуры (в меньшей степени – в романо-германской системе, в большей – в системе прецедентного права). Такие формализованные процедуры складывались в праве веками, определяемые в первую очередь историкокультурной традицией; в некоторых церемониях осталась только форма, а первоначальная целесообразность, общественная значимость с течением времени «потерялись». При этом традиционность многих правовых процедур (военные ритуалы, присяга Главы государства, заключение брака) лишь подчеркивает удачно найденную в определенный исторический период, многократно применяемую и, наконец, общепризнанную форму взаимодействия людей, отражающую значимость действий для участников данной процедуры. Необходимо учитывать, что иногда процедурный вопрос может «замкнуть на себе» очень важную общественную проблему (например, порядок подсчета голосов при импичменте или ином важном голосовании). Законодатель обязан предусмотреть такие моменты и тщательно зафиксировать в соответствующих актах все ступени подобных процедур. Хотя необходимо отметить, что даже в случаях скрупулезного соблюдения процедур вопрос легитимности остается 403 Мальцев, Г.В. Социальные основания права / Г.В. Мальцев. – Москва : Норма : ИнфраМ, 2011. – С. 752–766. 160 открытым, что еще раз подтвердил опыт Украины (речь идет о ситуации, когда Конституционный Суд Украины принял решение от 30 сентября 2010 года, в котором объявил Закон о поправке к Конституции, принятый 8 декабря 2004 года, неконституционным и потребовал, чтобы принятые впоследствии законы были приведены в соответствие с ранее действовавшей Конституцией 1996 года404). Европейская комиссия за демократию через право (Венецианская комиссия) подчеркнула, что легитимность любой конституционной реформы в Украине может быть достигнута только в случае, если конституционные изменения будут внесены после обширной, открытой и свободной общественной дискуссии с участием оппозиции и гражданского общества и в строгом соответствии с конституционными положениями о внесении изменений посредством решений квалифицированным большинством Верховной Рады405. В подобных случаях особенно явно проявляется обязательность наличия такого присущего нормативным правовым актам признака, как легитимность. Понятие легитимности традиционно относят к характеристике власти; при этом легитимность определяется как признание или подтверждение законности государственной власти, какого-либо социального института, статуса, полномочий, опирающееся на принятые в данном обществе ценности; основой легитимации могут быть традиции и обычаи, харизма, конституционные нормы, демократические выборы, референдум или плебисцит406; одновременно легитимность понимается как термин, который применяется для характеристики 404 Рішення Конституційного Суду України у справі за конституційним поданням 252 народних депутатів України щодо відповідності Конституції України (конституційності) Закону України «Про внесення змін до Конституції України» від 8 грудня 2004 року № 2222–IV (справа про додержання процедури внесення змін до Конституції України) // Конституційний Суд України. URL : http://www.ccu.gov.ua/doccatalog/document?id=122408 (дата обращения 22.12. 2013). 405 Opinion on the constitutional situation in Ukraine : adopted by the Venice Commiss. at its 85th plenary sess., Venice, 17–18 Dec. 2010 : Strasbourg, 20 Dec. 2010 CDL-ad(2010)044, № 599/2010 // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/2010/CDLAD(2010)044-e.asp (дата обращения: 09.08.2014). 406 Легитимация // Classes.ru. URL : http://www.classes.ru/all-russian/russian-dictionary-encyclterm-30595.htm (дата обращения: 25.01.20134. 161 социального порядка, обладающего престижем, в силу которого он диктует обязательные требования и устанавливает образцы поведения407. М.Вебер рассматривал легитимный социальный порядок как порядок, обладающий значимостью, в силу которой требования такого порядка воспринимаются людьми как обязательное условие их деятельности408. На значимость культурной легитимации нормативного порядка общества обращал внимание Т.Парсонс409. Указывая на признаки права как идеальной сущности, А.В.Поляков подчеркивает, что «эта идеальная сущность, чтобы быть правом, должна получить «плоть и кровь», т.е. объективироваться, облечься в значимую и означающую форму, наполниться конкретным социокультурным содержанием, получить легитимность в акте признания социального субъекта (общества в целом)»410. Закон (нормативный правовой акт) не может существовать, воплощая в себе прогрессивные, гуманистические начала права, вне своей легитимности. Легитимность правовых норм (позитивного права) необходимо связывается с особым восприятием их адресатами – населением либо его отдельными группами, для которых предназначена модель регулирования отношений, предложенная законодателем. Социальное признание (признание адресатами) выступает главным элементом легитимности нормативного правового акта. Социальное признание редко представляет собой одномоментное явление, а скорее – сложный процесс, который выражается в узнавании, уяснении, осмыслении, одобрении норм позитивного права членами общества в соответствии с их системой ценностей. 407 Иванченко, Ю.А. Интерпретации понятия правовой легитимации в юридической теории / Ю.А. Иванченко // История государства и права. – 2010. – № 4. – С. 25–27. 408 Вебер, М. Основные социологические понятия / М. Вебер // Избр. произведения. – М., 1990. – С. 637. 409 Парсонс, Т. Система современных обществ / Т. Парсонс ; пер. с англ. Л.А. Седова, А.Д. Ковалева. – М. : Аспект Пресс, 1997. – С. 26. 410 Поляков, А.В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода : учебник / А.В. Поляков. – СПб. : С.-Петерб. гос. ун-т, 2004. – С. 269. 162 Легитимность акта предполагает безусловную положительную связь предлагаемой им модели нормативного регулирования и ценностей общества. Легитимность акта позитивного права предполагает легитимного субъекта, объективирующего право (объективирующий субъект), и легитимную процедуру, посредством которой субъект законотворчества «творит» закон. Аксиологический контекст содержания нормативного правового акта заключается в высоком уровне легитимности правовой формы (источника права), которую предложил законодатель. Р.З.Лившиц, выделяя формальную (принятие закона надлежащим органом и в установленном порядке) и содержательную сторону легитимности (отношение к нему людей), указывает, что различие между формальной легитимностью и легальностью закона (содержательная сторона легитимности) базируется на известной концепции различия права и закона411. По справедливому утверждению Р.З.Лившица, «с профессиональной, юридической точки зрения содержательная легитимность закона состоит в соответствии закона идее права. Но конкретная идея… не может служить точкой отсчета сама по себе, поскольку допускает различное воплощение. Такой точкой отсчета для легитимности закона является его соответствие Конституции. Конституция – основа легитимности»412. Для преодоления крайностей этатистского подхода указанный автор предлагает в основу легитимности положить не правовую норму вообще, а конституцию, благодаря чему недостатки нормативизма преодолеваются, а конституция заранее априори признается правовой: «Конституция – это то приближение к идеалу, которое на данном этапе развития страны соответствует уровню политической, правовой, наконец, общечеловеческой культуры общества. 411 Лившиц, Р.З. О легитимности закона / Р.З. Лившиц // Теория права: новые идеи / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права ; [редкол.: С.В. Поленина (отв. ред.) и др.]. – М., 1995. – Вып. 4. – С. 19. 412 Там же. С. 20. 163 Другой, помимо конституции, практической точки отсчета для определения правового или неправового содержания закона просто нет»413. С вышеприведенным тезисом можно согласиться только частично. В правовых системах конституционного современных контроля как государств существует специальный механизм институт выявления конституционности закона, которую Р.З.Лившиц отождествляет с легитимностью такого закона, не является в достаточной степени оправданным. С точки зрения повсеместно признанной процедуры «выстраивания» единого для государства понимания правового (посредством осуществления конституционного контроля) вышеприведенная позиция может иметь место. Однако социальное признание нормативной модели регулирования, в чем и воплощается легитимность, не всегда напрямую связана с конституционной нормой, которая, в свою очередь, хотя Р.З.Лившиц и предлагает признавать ее априори правовой, также может быть изменена при наличии воли народа на это, традиционно посредством референдума. В отдельных работах указывается, что принципы права могут выступать в качестве надпозитивных начал и служить критерием легитимности действующего законодательства414. Однако критерий оценки лежит всегда вне оцениваемого – «снаружи» права, в значимом социальном взаимодействии, ценностных ориентирах, идеалах общества. В белорусской правовой науке легитимность в применении к судебной власти исследует В.Н.Бибило415. Рассматривая легитимность как непременный атрибут государственной власти и отмечая, что легитимность носит больше психологический характер, автор указывает, что «легитимность судебной власти 413 Там же. С. 22. Теория права и государства : учеб. для юрид. вузов / С.В. Боботов [и др.] ; рук. авт. коллектива и отв. ред. Г.Н. Манов. – М. : Бек, 1996. – С. 172. 415 Бибило, В.Н. Легитимность государственной власти в условиях правозаконности / В.Н. Бибило // Право и демократия : межведомств. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 1998. – Вып. 9. – С. 28–38; Бибило, В.Н. Легитимность судебной власти / В.Н. Бибило // Совершенствование средств и методов борьбы с преступностью в Республике Беларусь в условиях правовой реформы : тез. докл. Респ. науч.практ. конф., Минск, 17–18 нояб. 1992 г. / Белорус. гос. ун-т. – Минск, 1992. – С. 45–46; Бибило, В.Н. Судебная власть в уголовном судопроизводстве / В.Н. Бибило. – Минск : Право и экономика, 2001. – С. 30–48. 414 164 состоит в соответствии судебной власти прогрессивным человеческим ценностям. В самом общем виде можно сказать, что легитимна такая судебная власть, которую поддерживает народ»416, а «ее истоки – общественное мнение...»417. В рамках настоящего диссертационного исследования обосновывается аксиологическая природа легитимности, восходящая к публичной значимости модели социальной регуляции, отражающей ее ценностную составляющую (в отличие от точки зрения, рассматривающей в качестве «самостоятельного источника легитимности нормы права, содержащейся в акте публичной власти, в самом факте издания этого акта компетентным лицом», «возможности легитимировать содержание правовых предписаний самим фактом их принятия в рамках производной от суверенитета компетенции»418). Закон (в широком собирательном смысле) как официальный документ выступает формой (источником), а содержание представляет собой право либо не-право – это зависит прежде всего от объективирующего право субъекта (законодателя в широком смысле, законотворца). Правовая форма регулирования в конкретном обществе отражает прежде всего справедливое в общественном регулировании, границы справедливого, масштабы справедливого (норма как мера), которые «рождаются» в обществе, исходя из иерархии ценностей, опосредующих, в свою очередь, значимость тех или иных моделей взаимодействия, отношений, связей. Знаменитая «формула Радбруха» (когда действующее позитивное право оказывается столь вопиющим образом несовместимо со справедливостью, что полностью отрицает ее, оно, как неправовое по своей природе, не должно применяться, ибо право, включая и позитивное, нельзя определить иначе, чем порядок и совокупность законов, призванных по сути своей служить справедливости) 416 применяется Федеральным Конституционным Судом Бибило, В.Н. Судебная власть в уголовном судопроизводстве / В.Н. Бибило. – Минск : Право и экономика, 2001. – С. 31. 417 Бибило, В.Н. Проблемы юриспруденции : избр. тр. / В.Н. Бибило. – Минск : Право и экономика, 2010. – С. 10. 418 Правовые акты: оценка последствий : науч.-практ. пособие / А.В. Квашанин [и др.] ; отв. ред. Ю.А. Тихомиров. – М. : Юриспруденция, 2011. – С. 12. 165 Германии419), что символично для страны, пережившей господство идеологии фашизма. В Основном Законе Федеративной Республики Германия закреплено, что «законодательство связано конституционным строем, исполнительная власть и правосудие – законом и правом» (статья 20), а также содержится положение об «осуществлении исполнительной и судебной власти в соответствии с законом и правом» (статья 20а), то есть закон и право разграничены на конституционном уровне, в норме позитивного права высшей юридической силы. Вектором, благодаря которому немецкая доктрина развивается в русле разграничения права и закона, послужило в том числе осмысление истории, вызвавшее своеобразный естественно-правовой ренессанс. В своей статье «Законное неправо и надзаконное право» Г.Радбрух в качестве «неправа» указывает ситуацию, когда «действующий закон становится столь вопиюще несовместимым со справедливостью, что закон как «несправедливое право» отрицает справедливость», и выражает надежду на то, что «такое «неправо» окажется единственной ошибкой в истории немецкого народа»420. Современные немецкие ученые отмечают, что «сегодня преобладающей тенденцией немецкой юридической науки стала тенденция в форме права ценностей»421. Способы и пути выявления преобладающих в обществе идей о справедливом выработаны за длительный период развития общества и воплощены в настоящее время в самой сущности модели парламентаризма при разветвленной системе гражданского общества, выборах и референдумах различных видов. Помимо предлагает указанных множество политико-правовых способов механизмов исследования современная процессов наука общественного развития. Система парламентаризма обеспечивает представительство различных интересов, 419 существующих в обществе: «В первую очередь партийное Варламова, Н.В. Типология правопонимания и современные тенденции развития теории права / Н.В. Варламова ; Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М. : Высш. шк. экономики, 2010. – С. 26. 420 Радбрух, Г. Философия права / Г. Радбрух ; пер. с нем. Ю.М. Юмашева. – М. : Междунар. отношения, 2004. – С. 234–235. 421 Rottleuthner, H. Legal positivism and national socialism: a contribution to a theory of legal development / H. Rottleuthner // German Law Journal. – 2011. – Vol. 12. – No.1. – P. 103. 166 представительство, законодательный процесс, различные процедуры преодоления возникающих разногласий обеспечивают свободную конкуренцию представленных в парламенте интересов и создают предпосылки для их согласования, достижения компромисса, консенсуса или, по меньшей мере, формирование и выявление воли большинства, которая (в идеале) адекватно отражает потребности социального развития»422. При первого анализе диалога государства и гражданского общества в качестве факта делегитимации власти указывается противоречие между универсальными ценностями, господствующими в обществе, и эгоистическими интересами властвующей элиты423. При этом следует учитывать, что чем ниже легитимность акта, тем в большей мере для его действия необходимо принуждение. В основе легитимности нормативного правового акта лежит определяющая связь модели регулирования, закрепленной в нормативном правовом акте, и ценности, на обеспечение которой направлено правовое регулирование. Право вызывается «к жизни» в том числе необходимостью предоставить особое обеспечение и защиту ценностям, наиболее значимым для существования и прогрессивного развития общества. Таким образом, легитимность можно рассматривать в качестве аксиологического критерия позитивного права, главным элементом которого служит социальное признание. Аксиологическая составляющая легитимности исходит из безусловной связи модели регулирования, закрепленной в нормативном правовом акте, и ценности, «восхождения» к ценности, защиты, обеспечения или иной связи с ценностью. 422 Варламова, Н.В. Правотворчество как процесс позитивации права: содержание, формы, процедуры / Н.В. Варламова // Правовая политика и пути совершенствования правотворческой деятельности в Российской Федерации / Г.И. Муромцев [и др.] ; отв. ред. Н.С. Соколова ; Рос. ун-т дружбы народов, Центр правовых исслед. и развития законодательства. – М., 2006. – Гл. 6. – С. 322–412. 423 Матвеев, С.П. Легитимность социальной защиты государственных служащих в Российской Федерации // Общество и право. – 2009. – № 3. – С. 284 – 289. 167 Благодаря аксиологической составляющей норма позитивного права приобретает глубину усвоения общественным сознанием, и в таком случае позитивное право способствует общественному прогрессу, общества, высокому качеству социального взаимодействия. стабильности 168 Глава 4. Аксиологическая ориентация в процессах правообразования 4.1. Аксиологический аспект в теоретической трактовке правообразования 4.1.1. Общетеоретический анализ аксиологической составляющей правообразования В отношении правообразования и такой категории, как правотворчество, которая традиционно располагается рядом, следует признать, что основное внимание в теоретико-правовых или конституционно-правовых исследованиях получает правотворчество424. Хотя многие теоретики права (например, С.С.Алексеев), связывая право традиционно с государством, в формировании права выделяли стадию правовых процессов до правотворчества. Данный подход заложен в широко известной монографии советского периода «Правотворчество в СССР»425. Следует отметить, что данная точка зрения не была единственной. Так, Р.О.Халфина, признавая, что в правовой науке стадия познания глубинных процессов экономического, социального, идеологического, культурного, политического развития, их субъективное и социальное осознание и оценка не включаются в понятие процесса правотворчества, считала это не вполне оправданным, предлагая включить в понятие правотворчества выявление потребности в правовом регулировании тех или иных видов общественных отношений, определение направления и характера регулирования426. 424 Следует отметить, что для целей настоящего диссертационного исследования в рамках естественно-правовой концепции правопонимания в свете различения права и закона автор использует как наиболее точный термин «законотворчество» (закон в широком смысле), но в данном параграфе автор следует терминологии нижеуказанных работ и исследований. 425 Правотворчество в СССР / Всесоюз. науч.-исслед. ин-т совет. законодательства ; под ред. А.В. Мицкевича. – М. : Юрид. лит., 1974. – 319 с. 426 Халфина, Р.О. Проблемы советского правотворчества / Р.О. Халфина // Совет. гос. и право. – 1980. – № 11. – С. 34. 169 Однако связь права и государства выступала в исследованиях советского периода определяющей, за редким исключением, как, в частности, в работе о сущности права Л.С.Явича, который подчеркивает, что «не только весь процесс правообразования, но и сам генезис отдельных юридических норм выходит за рамки деятельности законодателя, не сводится к государственной воле…»427. В правовой науке при исследовании вопросов правообразования исходят, как правило, из того, что необходимость принятия нормативных правовых актов очевидна, их цели и содержание определены во многом самим развитием общественных отношений, саморегулирование общества выработало «стихийным образом» определенные С.С.Алексеева, потребности модели «правотворчество, общественного поведения. в В принципе, развития частности, начинается определились, по мнению тогда, когда непосредственно- социальные права сложились, необходимость правовых нововведений назрела и на этой основе в процесс правообразования вступают компетентные государственные органы»428. Следует отметить достаточно большое количество трудов, посвященных правотворчеству, особенно это касается российских исследователей, в подходах которых прослеживается преемственность с разработками советской юридической науки, в которой правотворчеству также уделялось достаточно большое внимание. В сфере исследования вопросов правотворчества стали классическими А.В.Мицкевич, труды таких А.Нашиц, авторов, как П.Е.Недбайло, Б.В.Дрейшев, А.С.Пиголкин, Д.А.Керимов, С.В.Поленина, Ю.А.Тихомиров, Р.О.Халфина и др. Можно говорить и об исследованиях известных теоретиков права, в которых так или иначе рассматривались вопросы правотворчества, в частности, С.С.Алексеева, 427 А.В.Венгерова, В.В.Лазарева, В.С.Нерсесянца, В.М.Сырых, Явич, Л.С. Сущность права: социально-философское понимание генезиса, развития и функционирования юридической формы общественных отношений / Л.С. Явич. – Л. : Ленингр. гос. ун-т, 1985. – С. 118–119. 428 Алексеев, С.С. Теория права / С.С. Алексеев. – 2-е изд., стер. – Харьков : Консум ; М. : Бек, 1994. – С. 80. 170 В.А.Четвернина, на учебниках по теории права и государства которых воспитываются поколения преемственность юристов. предопределила На наш взгляд, высокую именно степень указанная разработанности российскими авторами проблематики правотворчества. Имеется широкий спектр дефиниций правотворчества или правотворческого процесса, от правотворчества как возведения государственной воли в закон (по В.С.Нерсесянцу) до правотворчества как порядка осуществления юридически значимых действий по подготовке, принятию и опубликованию нормативного акта (по А.С.Пиголкину). Представляется, наиболее точным и отвечающим понимание нормативных объективным законотворчества правовых общественным как актов, процессам процесса, начиная является деятельности от по исследования широкое созданию и анализа закономерностей определенных общественных отношений и вызревания самой идеи правового регулирования до ее воплощения в соответствии с юридическими процедурами в текстах нормативных правовых актов. Следует отметить, что в настоящее время сформировался целый пласт правовой науки, где сторонники различения права и закона предпринимают многолетние попытки аргументировать использование термина «законотворчество» (закон в широком смысле, как собирательное обозначение изданных государством нормативных правовых актов). Автор разделяет подход, наиболее всеобъемлюще изложенный В.С.Нерсесянцем, об правоустановительной деятельности государства, законотворчестве как одном из видов правоустановительной деятельности государственных органов, в ходе которой уполномоченными государственными органами издаются нормативные правовые акты429. Белорусские правоведы также анализируют современные процессы в правотворческой сфере. Одна из первых коллективных монографий на данную тему – «Правотворческая деятельность в Республике Беларусь» – была издана в 429 Нерсесянц, В.С. Общая теория права и государства : учеб. для вузов / В.С. Нерсесянц. – М. : Норма : Инфра-М, 1999. – С. 416–418. 171 1997 году Белорусским институтом государственного строительства и законодательства430. Белорусскими учеными правотворчество исследуется, как правило, в рамках нормативного правопонимания, что обусловлено преемственностью с советской правовой наукой. Так, в той или иной мере рассматривают проблематику правотворчества, в частности, А.Ф.Вишневский, С.Г.Дробязко, В.Н.Дубовицкий, Н.В.Сильченко, А.Г.Тиковенко, М.Ф.Чудаков и др. Непосредственно вопросы правотворчества в Беларуси исследованы в работах таких авторов, как А.Н.Бодак, И.В.Вегера, Е.П.Гуйда, А.П.Дербин, С.А.Жевнерович, Д.А.Лагун, И.И.Пляхимович, В.И.Реут, В.А.Шаршун и др. При этом следует отметить, что белорусский законодатель использует в Законе «О нормативных правовых актах в Республике Беларусь», проекте Закона «О правовых актах Республики Беларусь» термины «нормотворческая деятельность», «нормотворческий процесс», «нормотворческие органы». Непосредственно правообразованию исследователи стали уделять внимание во второй половине 1950-х годов в рамках так называемого генетического подхода к праву, когда категории правообразования и правотворчества начали исследоваться как самостоятельные и перестали отождествляться. Однако проблематике непосредственно правообразования до сих пор посвящены единичные научные работы431. Так, в работе В.В.Трофимова процесс правообразования схематично представлен следующим образом: на первом этапе в результате влияния целого ряда факторов объективно складываются (устанавливаются) основные социальные и государственно-правовые закономерности; на втором – в силу 430 Правотворческая деятельность в Республике Беларусь / А.В. Матусевич [и др.] ; Белорус. ин-т гос. стр-ва и законодательства. – Минск : Скарына, 1997. – 254 с. 431 Соколова, А.А. Социальные аспекты правообразования / А.А. Соколова. – Минск : Европ. гуманитар. ун-т, 2003. – 157 с.; Трофимов, В.В. Правообразование в современном обществе: теоретико-методологический аспект / В.В. Трофимов ; под ред. Н.А. Придворова. – Саратов : Сарат. гос. акад. права, 2009. – 307 с.; Калинин, А.Ю. Правообразование в России: понятийно-категориальный и структурно-функциональный состав: историко-теоретическое исследование : автореф. дис. … д-ра юрид. наук : 12.00.01 / А.Ю. Калинин ; Юрид. ин-т. – СПб., 2010. – 63 с. 172 глубокого осознания этих закономерностей осуществляется формулирование основных «правовых» идей, которые выражают истинный смысл и логику данных закономерностей; на третьем – происходит юридизация «правовых идей» посредством введения протоправовых норм в систему действующего позитивного права, на четвертом – социализация правовых норм, их адаптация к реальным условиям правовой жизни432. В.В.Трофимов обосновывает естественноисторического тезис (спонтанного) о и единстве и взаимосвязи планомерно-сознательного (рационального) типов правообразования433 рассматривая правообразование как двуединый процесс формирования права434. При анализе правообразования в контексте многофакторного подхода данный автор подчеркивает, что главное место среди основных объективных факторов занимает экономический фактор 435. Таким образом, в своем исследовании В.В.Трофимов во многом базируется на идеях советской правовой науки в отношении формирования права, и прежде всего подходах, сформулированных В.В.Степаняном в работе «Теоретические проблемы правообразования в социалистическом обществе» (1986 г.)436. Причем, как представляется, В.В.Трофимовым оставлена без надлежащего внимания наиболее интересная часть монографии В.В.Степаняна, посвященная роли правосознания в процессе формирования права. Выделяя два основных этапа в правообразовании – первый (объективный), представляющий собой формирование объективных факторов, процессов, явлений, определяющих содержание создаваемых норм права, и второй (субъективный), при котором происходят формирование общественного правосознания и воли и последующее их выражение в виде государственной воли, 432 Трофимов, В.В. Правообразование в современном обществе: теоретикометодологический аспект / В.В. Трофимов ; под ред. Н.А. Придворова. – Саратов : Сарат. гос. акад. права, 2009. – С. 55–56. 433 Там же.С. 132. 434 Там же. С. 300. 435 Там же. С. 132–153. 436 Степанян, В.В. Теоретические проблемы правообразования в социалистическом обществе / В.В. Степанян ; Акад. наук Арм. ССР, Ин-т философии и права. – Ереван : АН АрмССР, 1986. – 183 с. 173 права, В.В.Степанян подчеркивает, что «в процессе правообразования свою вполне определенную роль могут сыграть практически все формы общественного сознания на различных своих уровнях. Однако особенно велика в этом процессе роль правовых требований, идей, теорий, господствующего правосознания в целом»437. Ученый называет правосознание «идейным источником процесса правообразования»438. Данный подход, разделяемый автором настоящей работы, опровергает прямую связь экономического фактора, который В.В.Трофимов ставит во главу угла возникновения права (что является традиционным) и формирования в обществе нормативной модели отношений, обретающих правовую форму. Позиция В.В.Трофимова опирается на идеи коммуникативной теории права; в частности, автор указывает, что формируются непосредственно в «первоначальные правовые позиции системах социального взаимодействия. Личности (разумные, сознательные, активные) и социальные группы – главные деятели права, его создатели. Факторы, которые оказывают воздействие на формирование права, социально обусловливают право и уходят вглубь отношений, складывающихся между людьми и их общностями. Истоки правообразования, формирования правовых прототипов связаны с природой социального взаимодействия…»439. Следует отметить, что подробное исследование В.В.Трофимовым факторов правообразования в определенной мере обогатило правовую науку. Наибольший интерес вызывают положения о «протоправовых нормах», «правовых прототипах», как представляется, разработку которых можно продолжить. Анализ же «влияющих на правообразование факторов» в основном сводится к изучению современного социума в его различных аспектах. При этом очевидно, что в нем можно выделить десятки граней, что и сделано тщательным образом в работе А.Ю.Калинина. 437 Там же. С. 34. Там же. С. 18. 439 Трофимов В.В. Указ. соч. С. 50–57. 438 174 А.Ю.Калинин под правообразованием понимает «совокупность всех процессов, направленных на формирование права в данном обществе»440. Предлагая концепцию «внутреннего источника права», названный автор определяет данное понятие как «способность общества к нормативному воспроизведению своей ценностной системы», отмечая, что в его структуру входят внутренние факторы правообразования (к ним ученый относит ценностную систему данного общества) и внешние (политические, экономические и социальные факторы правообразования). Далее указывается, что «помимо внутреннего источника права в структуру правообразования входят так называемые дефекты правотворческой деятельности. Их существование обусловлено тем, что механизм внутреннего источника права реализует себя в содержании внешних источников опосредованно – через волю законодателя, которая может вносить в процесс правообразования определенные искажения. Дефекты правообразования классифицируются следующим образом: ошибки содержания ценностей; ошибки оценки возможностей; ошибки юридической техники»441. В заключение А.Ю.Калинин приходит к обобщенному выводу о том, что внутренний источник права и дефекты правотворческой деятельности определяют содержание внешнего источника права, который, в свою очередь, является итогом процесса правообразования442. По многим позициям с такой концепцией вряд ли можно согласиться, а поскольку А.Ю.Калинин подчеркивает, что многие предложенные им авторские понятия и разработки носят методологический характер, то в этом ключе особенно. Подробный критический анализ указанной концепции требует самостоятельного исследования, однако отметим основные моменты, которые вызывают сомнения: прежде всего предложенная названным автором дефиниция правообразования не в полной мере раскрывает его сущность и носит общий 440 Калинин, А.Ю. Правообразование в России: понятийно-категориальный и структурнофункциональный состав: историко-теоретическое исследование : автореф. дис. … д-ра юрид. наук : 12.00.01 / А.Ю. Калинин ; Юрид. ин-т. – СПб., 2010. – С. 12. 441 Там же. С. 12–13, 19. 442 Там же. С. 21. 175 характер; деление различных систем общества на внутренний и внешний источник права представляется методологически и логически некорректным; и, главное, рассмотрение дефектов правотворческой деятельности как необходимого условия для формирования права также вызывает большие сомнения, даже не касаясь такого сформулированного автором класса ошибок, как «ошибки оценки возможностей общества» (к тому же термин «возможность общества» носит максимально условный и, скорее, не научный, а публицистический характер). К несомненным теоретическим достижениям А.Ю.Калинина относятся глубокое изучение особенностей российского общества с использованием историко-мировоззренческого критерия, социолого-правовой анализ множества социальных факторов правообразования и др.443 Со времен Иеринга в правовой науке устоялась точка зрения, согласно которой право в силу своей объективной регулятивной природы опосредует динамику общественного развития, общественные потребности и интересы. Исследование права в социуме, в социальной реальности (и в определенной степени «сведение» феномена права к его действию в «жизни») является классическим направлением социологии права с конца XIX–начала XX веков. Ж.-Л.Бержель в качестве объективного, не организованного источника права, который опирается на осознаваемую или не осознаваемую традицию социальной группы, а не волевой акт какого-либо органа власти, рассматривал самопроизвольно, спонтанно возникающие в обществе правила поведения444. Основываясь на социологической концепции, рассматривает вопросы правообразования А.А.Соколова в монографии «Социальные аспекты правообразования», обосновывая трехэтапную конструкцию правообразования: определение объективных потребностей в правовой регламентации общественных отношений, нормотворчество (установление правовых норм), социализация 443 Там же. С. 13 – 17. Бержель, Ж.-Л. Общая теория права / Ж.-Л. Бержель ; под ред. В.И. Даниленко. – М. : NOTA BENE, 2000. – С. 105. 444 176 правовых норм445. Анализируя процесс правообразования, данный автор связывает его начало с выявлением социальных потребностей446. При этом следует учитывать, что если ранее под объективными условиями правоведы имели в виду прежде всего социально-экономические условия, то в настоящее время этот «экономический базис» дополняется духовной жизнью общества, его «культурным срезом», в том числе ценностями, традициями и др.447 Исходя из точки зрения М.Капустина о том, что «закон имеет мотив в самой жизни», А.А.Соколова обосновывает, что одним из таких мотивов является правообразующий интерес как «итог согласования различных социальных интересов», при этом ею подчеркивается, что «установление равновесия между противостоящими интересами, их примирение, поиск справедливых решений должны осуществляться с учетом нормативных ценностных установок, поскольку согласование ценностей, взаимное их признание способствуют интеграции общества»448. Одновременно в качестве социологического компонента научной концепции будущего акта названный автор указывает «оценку идей и представлений, образов нового (или измененного) правового порядка как нормативных элементов общественного правосознания, испытывающих потребность в правовой регламентации; анализ их соответствия современным ценностным ориентациям»449. Представляется, что связь общественного правосознания и ценностных ориентаций намного глубже – по сути, последнее есть неотъемлемый элемент первого. В целом подход к правообразованию, выработанный в рамках социологии права, позволяет отчетливо увидеть самостоятельность правоформирующих процессов, без гипертрофирования роли в них государства. Однако сложно согласиться, что это «спонтанно формируемые в обществе правила поведения», 445 Соколова, А.А. Социальные аспекты правообразования / А.А. Соколова. – Минск : Европ. гуманитар. ун-т, 2003. – С. 51–59. 446 Там же. С. 112. 447 Бодак, А.Н. Правотворческий процесс в Республике Беларусь / А.Н. Бодак. – Минск : Гос. ин-т упр. и соц. технологий Белорус. гос. ун-та, 2010. – С. 39–40. 448 Соколова А.А. Указ. соч. С. 55. 449 Там же. С. 56. 177 возникающие «не с заранее обдуманным намерением», «выросшие из жизни», как указывает «спонтанно М.В.Долгополова450. формируемые в При этом обществе данный правила автор отождествляет поведения» и «правила справедливого поведения» (по Ф.А.Хайеку). Тем самым возникает внутреннее противоречие, нуждающееся в определении того, какие это правила, – спонтанные либо все-таки справедливые. Как подчеркивал Ф.А.Хайек, «в общем случае правила справедливого поведения представляют собой запрет на несправедливой поведение»451. Далее М.В.Долгополова указывает, что «государство закрепляет указанные нормы права в правовых актах, поскольку «выросшие из жизни» правила являются необычайно важными, значимыми для нормального существования общества в целом»452. Признак спонтанности не противостоит и не исключает признака значимости или важности правила поведения, однако именно он, а не «значимость» или «важность», указывается в качестве центрального. Данный признак спонтанности в возникновении правовых норм, самопроизвольности, обосновываемый в рамках социологической концепции правопонимания в отношении правообразования акцентируется как противоположность планомерности и рациональности государственного волеизъявления. (В научной литературе рассматривается естественно-социальный (спонтанный) тип правообразования в противовес планомерно-сознательному (рациональному) типу, хотя есть попытки рассмотреть проблему правообразования и через объединение «спонтанности» общественных сил и «рациональности» государства как «аккумулирование правообразующей активности»453). В рамках ценностного подхода очевидно, что спонтанность и планомерность не «привязаны» жестко к обществу или государству, и, в частности, устоявшиеся социальные практики и 450 Долгополова, М.В. Актуальные проблемы предмета и метода правового регулирования : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / М.В. Долгополова. – Санкт-Петербург, 2009. – С. 14. 451 Хайек, Ф. Право, законодательство и свобода : современное понимание либеральных принципов справедливости и политики / Ф. Хайек. – Серия : Политич. наука. – Изд-во : ИРИСЭН, 2006. – С. 203. 452 Долгополова М.В. Указ. соч. С. 16. 453 Погребная, Ю.К. Правосознание современного российского общества : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / Ю.К. Погребная. – Москва, 2011. – С. 24. 178 традиции не менее «планомерные» или «рациональные», чем законотворческие решения государственных органов. Неизменной остается значимость нормы, облекаемая в правовую форму (источник права). В научной и учебной литературе белорусских авторов правообразование рассматривается как «краткое дополнение» к категории правотворчества454. На данном подходе основываются А.Ф.Вишневский, Н.А.Горбаток, В.А.Кучинский в одном из первых современных белорусских учебников по общей теории государства и права. Указанные авторы исходят из того, что на начальном этапе формирования правовой нормы можно увидеть возникновение объективно обусловленной экономической, политической или иной общественной потребности в правовом регулировании общественных отношений; далее происходит осознание и осмысление данной потребности, «вызревание» идеи права; в последующем – выражение этой идеи в государственной воле, деятельности специально уполномоченных субъектов455. Правотворчество при этом определяется как «специальная деятельность компетентных государственных органов, непосредственно народа (при референдуме) по установлению норм права, их переработке и отмене»456. Некоторые белорусские ученые рассматривают правотворчество только как деятельность правотворческих органов государства, в частности, по мнению А.Н.Бодак, «правотворчество – особый вид деятельности государства, определяющий на основе установленных правил наиболее оптимальное правовое регулирование общественных отношений во всех сферах жизнедеятельности для обеспечения целей развития государства и общества»457. 454 Большой ряд учебный пособий по вопросам правотворчества объясняется введением в Беларуси в середине 2000-х годов на юридических факультетах курса «Правотворческий процесс», в центре внимания которого находятся традиционные правотворческие процедуры и принимаемые посредством даннух процедур нормативные правовые акты. 455 Общая теория государства и права : учебник / А.Ф. Вишневский, Н.А. Горбаток, В.А. Кучинский ; под общ. ред. В.А. Кучинского. – М. : Изд-во деловой и учеб. лит-ры, 2006. – С. 322. 456 Там же. С. 321. 457 Бодак, А.Н. Правотворческий процесс в Республике Беларусь / А.Н. Бодак. – Минск : Гос. ин-т упр. и соц. технологий Белорус. гос. ун-та, 2010. – С. 42. 179 С.А.Жевнерович рассматривает правообразование как «процесс естественного существования любого общества, который с неизбежностью приводит к появлению новых и отмене устаревших правил поведения в социальных отношениях»458. Разделяя позицию указанного автора, согласно которой «правотворчество возможно и объективно обусловлено только при условии, если оно касается правил поведения в общественных отношениях, которые явились результатом правообразования», вряд ли можно согласиться с выводом о том, что «правообразование присутствует в практике общественной жизни только в тех случаях, при котором его результаты становятся основой для правотворчества»459. Таким образом, указанные белорусские авторы, анализирующие вопросы правотворческого процесса, единодушны во мнении о том, что законодатель к моменту принятия правотворческого решения осознает необходимость правового регулирования, предлагаемой сферу им и границы модели такого регулирования регулирования, потребностям соответствие и интересам общества и т.п. С.Г.Дробязко, обобщив различные взгляды по вопросу определения правотворчества, выделяет четыре основных подхода к пониманию сущности правотворчества: при первом подходе акцент делается на государственной деятельности; при втором подчеркивается процедура (А.Б.Венгеров); при третьем внимание акцентируется на принятии норм именно правовых (Ю.А.Тихомиров); и, наконец, особую позицию занимал В.С.Нерсесянц, который писал не о правотворчестве, а о правоустановлении в русле его подхода к разграничению права и закона460. Разделяя последнюю точку зрения, С.Г.Дробязко выделяет три уровня в процессе 458 формирования правовых норм: правообразование (действуют Агульная тэорыя права : навуч. дапам. / М.У. Сiльчанка [і інш.] ; пад. рэд. М.У. Сiльчанкi. – Гродна : Гродзен. дзярж. ун-т, 2004. – С. 164. 459 Там же. 460 Дробязко, С.Г. Общая теория права : учеб. пособие для вузов / С.Г. Дробязко, В.С. Козлов. – 3-е изд., испр. и доп. – Минск : Амалфея, 2009. – С. 218. 180 объективные силы природы и общества, влияющие на правосознание; организационный фактор отсутствует, стихийное право – «снизу», усилиями индивидов и их объединений на основе саморегуляции общества); правотворчество (выражается в деятельности государственных структур, когда на основе научно-теоретического и профессионально-юридического правосознания разрабатываются проекты соответствующих правоустановление (объективация источника источников права в права); соответствии с процедурой)461. Следует согласиться, что в процессе законотворчества право не создается, как утверждают легисты, а только устанавливается, то есть либо фиксируется реально уже сложившаяся норма, либо формулируется правило, которое только претендует на то, чтобы стать нормой (предлагается обществу в качестве нормы)462. В процессе правоустановления «субъективно-ценностный выбор», в связи постоянно с чем осуществляется возникает проблема «легитимности и относительной конвенциональности правовых установлений (предписаний)»463. Либертарно-юридическая В.С.Нерсесянцем, исходит концепция из того, правопонимания, что в процессе разработанная осуществления законодательной деятельности создаются законы, но не право как объективное социальное явление. Право в этом случае выступает не как результат государственно-властной воли, а как форма общественного развития, определенный итог социально-исторического процесса464. Данный подход является одним из отправных пунктов при выявлении ценностной 461 составляющей правообразования. Ценностный подход к Там же. С. 221–240. Варламова, Н.В. Правотворчество как процесс позитивации права: содержание, формы, процедуры / Н.В. Варламова // Правовая политика и пути совершенствования правотворческой деятельности в Российской Федерации / Г.И. Муромцев [и др.] ; отв. ред. Н.С. Соколова ; Рос. ун-т дружбы народов, Центр правовых исслед. и развития законодательства. – М., 2006. – Гл. 6. – С. 322–412. 463 Марченко, М.Н. Проблемы теории государства и права : учебник / М.Н. Марченко ; Моск. гос. ун-т. – М. : Проспект : Велби, 2001. – С. 349. 464 Нерсесянц, В.С. Общая теория права и государства. С. 415. 462 181 правообразованию позволяет в полной мере выявить значение для права (позитивного права) действенности и эффективности тех этапов (стадий) его формирования, которые традиционно остаются вне внимания правоведов, исследующих явления недооценивающих права в ценностную рамках нормативизма обусловленность или легизма, саморегулируемых общественных процессов. В качестве наиболее характерного примера указанного подхода можно привести правоустановительную деятельность в сфере прав и свобод человека, при осуществлении которой государственные органы не «создают» права и свободы, а гарантируют в качестве норм позитивного права. Детально разработанные механизмы реализации прав и свобод, зафиксированные в основных международно-правовых актах универсального характера и практически во всех конституциях государств, в то же время восходят к уже утвердившимся посредством правовой формы, объективированным в актах высшей юридической силы ценностям гуманистического ряда, в иерархии которых на вершине располагается человеческая личность. Следует учитывать и саморегулирование общественных процессов, что приводит к выработке устойчивых моделей взаимоотношений, значимых социальных норм. Правоведы, исследующие вопросы саморегулирования общественных отношений, даже не придавая значения ценностному наполнению подобных социальных процессов, вынуждены отмечать особый характер таких отношений в процессе саморегулирования, которые ведут к правообразованию465. Например, Ю.А.Тихомиров отмечает, что «позитивные неформальные отношения, которые служат в перспективе источником правообразования, отражают солидарность и общность интересов, способствуют выбору вариантов правомерного поведения и легальному усмотрению – административному, 465 См., например: Васильева, С. Саморегулирование и самоорганизация в системе демократии: внутри права, по ту сторону права или параллельно ему? / С. Васильева // Сравн. конституц. обозрение. – 2009. – № 5. – С. 39–51. 182 судейскому и т.п.»466 В указанном подходе очевидна ценностная составляющая – позитивные неформальные отношения. Таким образом, начальный этап правообразования неизбежно связывается с саморегулированием общественных отношений, и ключевым является понимание того, что образец в качестве модели поведения не может быть спонтанным, в отличие от социального взаимодействия любого рода; при этом он детерминирован ценностями общества, более того, общими ценностями, разделяемыми участниками социального взаимодействия. Ценностный подход к правообразованию при его моделировании позволяет выделить следующие этапы данного процесса. Первый этап охватывает накопление обществом устойчивых и однотипных вариантов поведения, формирование на их основе значимых социальных норм (правил поведения, моделей взаимоотношений) в процессе саморегулирования общественных отношений и достижение на практике посредством такого регулирования действенного результата, опосредующего ценности общества. Эффективность результата предполагается при взаимодействии множества социальных субъектов в усложняющемся поле социальных связей, в противном случае данное правило (модель, образец) не получит дальнейшего развития. Эффективные модели регулирования опосредуют ценности общества, что одновременно обеспечивает «узнаваемость» и понятность социальной нормы, ее «ожидаемость» и предсказуемость для адресатов. Вышеприведенный подход учитывает позиции, которые правоведы традиционно не принимают во внимание или относятся к ним как к само собой разумеющимся. В частности, следует исходить из того, что в ходе взаимодействия людей в многообразии социальных связей постоянно «рождаются» те или иные способы взаимодействия; при этом они могут как приниматься, так и отвергаться общественной практикой. Образно говоря, саморегулирование нормативной стороны общества представляет собой постоянное «произрастание» множества разнообразных «растений»: как пригодных к правовому «окультуриванию», так и 466 Тихомиров, Ю.А. Право и саморегулирование / Ю.А. Тихомиров // Журн. рос. права. – 2005. – № 9. – С. 88. 183 «сорняков». В связи с этим акцент на эффективность результата социального саморегулирования сделан в противовес моделям регулирования, причем не только неэффективным, но и недостаточно эффективным или нейтральным с точки зрения реализации социальных ценностей, а условие «ценностности» результата – в противоположность теневому, «криминальному» праву, так называемому «праву» в обществах с господством антигуманных идеологий и мировоззрений, отвергнутых ходом современного исторического развития (фашизм и др.). Второй этап правообразования заключается в закреплении (обеспечении, защите) посредством правовой формы (источника права) наиболее значимых социальных норм (моделей поведения). Потребность обращения к праву, правовым началам для утверждения и воспроизводства социальных регулятивов в современном обществе обусловлена тем, что за прошедший период исторического развития право оказалось наиболее эффективным социальным регулятором, выработало четкие, формализованные процедуры урегулирования конфликтов, а позже и сложные механизмы по их предотвращению. На рассматриваемом этапе ключевой является значимость социальных норм, обеспечиваемых правовой формой. Указанная характеристика норм имеет ярко выраженный ценностный характер; ее роль для правообразования становится очевидной при сравнительно-правовом или историко-правовом анализе общественных отношений, традиционно регулируемых правом. К этому же этапу можно отнести и «опережающее законотворчество». Представляется оправданным подчеркнуть, что только для узкого круга общественных отношений законодатель может предложить модель регулирования с «прогностическим эффектом». В целом же нормативный правовой акт базируется на сложившихся регулятивах уже имеющейся объективной связи (закономерности) явлений, которая носит ценностный характер. Законотворчество «на опережение» возможно прежде всего в силу заимствования моделей регулирования из сходных правовых систем. В случае так называемого опережающего законотворчества имеет место не столько разработка 184 модели регулирования, которая появляется раньше отношений, сколько то, что общество, а следовательно и законодатель, «помещает» новые отношения по тем или иным сходным параметрам в уже имеющуюся, «урегулированную» ячейку социального взаимодействия. В качестве примера можно привести правовое регулирование флэш-мобов, новых отношений в сфере суррогатного материнства и др. Третий правового этап правообразования регулирования, заключается «конструировании» его в формировании эффективной идеи модели (образца)467. Необходимо отметить важность профессиональной, экспертной, научной среды для формирования таких идей. Процесс «конструирования» соответствующих моделей связан прежде всего с участием профессиональных экспертных групп, научным сообществом, институтами гражданского общества и др. Иногда ученые могут предложить комплексное решение урегулирования определенного социального явления, зачастую неправительственные организации аккумулируют необходимую информацию и т.д. Следует подчеркнуть, что профессиональная, политическая, творческая, культурная элита общества «опережает» законотворца. Очевидно, что вне ценностных ориентаций и предпочтений субъектов, для которых характерен высокий уровень правосознания, затруднительно представить саму возможность разработки, а впоследствии эффективной реализации предложенной законотворцем модели нормативного регулирования, объективированной в источнике позитивного права. На рассматриваемом этапе возрастает значение научного обеспечения законотворчества, участия экспертного сообщества при разработке проектов нормативных правовых актов. Заключительным этапом является выработка законотворческого решения на основе указанной идеи (модели, образца) регулирования, законотворческая деятельность специально уполномоченных субъектов государства на всех стадиях 467 Более подробно см.: Мурашко, Л.О. Правообразование в аксиологическом контексте / Л.О. Мурашко; науч. ред. В.И. Шабайлов, О.А.Павловская. – Минск: Право и экономика, 2012. – 281 с.; Мурашко, Л.О. Об аксиологической концепции правообразования / Л.О. Мурашко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2011. – № 1. – С. 96–103. 185 законотворческого процесса. Законотворчество как заключительная стадия правообразования в сравнении с правообразованием в целом представляется более целенаправленным и активным процессом, поскольку в него «вступают» законотворческие государственные органы. 4.1.2. Особенности законотворческого процесса с аксиологических позиций (белорусский опыт) Законотворческий процесс как механизм выработки и принятия законотворческих решений уполномоченными государственными органами в целом представляет собой классическую процедуру, во многом общую для демократических государств мира. Традиционно в законотворческом процессе выделяются следующие стадии: планирование; инициатива; разработка проекта акта, в том числе его согласования; стадия экспертиз принятие акта (издание); официальное опубликование; вступление в силу (история формирования и характеристика данных стадий подробно изложены автором в отдельной монографии468). На законодательном законотворческого процесса уровне и их в Беларуси особенности указанные закреплены в стадии Законе «О нормативных правовых актах Республики Беларусь»469. Принятый в 2000 году вышеуказанный Закон явился во многом значимым шагом для правовой системы. Разработка Правил подготовки нормативных правовых актов, а также подготовка их комментария470 потребовали от практиков осмысления, анализа и обобщения, 468 Мурашко, Л.О. Нормотворческое пространство: проблемы правообразования в Республике Беларусь / Л.О. Мурашко. – Минск : Белорус. наука, 2008. – 205 с. 469 О нормативных правовых актах Республики Беларусь : Закон Респ. Беларусь, 10 янв. 2000 г., № 361-З : принят Палатой представителей 14 дек. 1999 г. : одобр. Советом Респ. 22 дек. 1999 г. : в ред. Закона Респ. Беларусь от 02.07.2009 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 470 Комментарий к Правилам подготовки проектов нормативных правовых актов / Нац. центр законопроект. деятельности при Президенте Респ. Беларусь ; [А.А. Аскерко и др. ; под ред. С.Н. Чубковец]. – Минск, 2005. – 299 с. 186 накопленного опыта, который за прошедшее время получил отражение в научных разработках. При этом необходимо отметить, что сама тема законотворчества, стадий законотворческого процесса, особенностей законотворческих процедур и механизмов чрезвычайно обширна, что с научной точки зрения не способствует выработке единого концептуального подхода. С другой стороны, именно многообразие взглядов, подходов, видов исследований позволяет науке развиваться прогрессивно и обретать практическую направленность. При этом наблюдается определенная «мозаичность» исследований, так как современный законотворческий процесс «замыкает» на себе огромное количество тем. Но, представляется, одна из основных проблем в исследованиях законотворчества заключается в определенном разрыве между наукой и практикой. Ученые поглощены или масштабными задачами, глобальными подходами, рассматривая явления права «через века», или узкоспециализированными, исключительно прикладными вопросами. Практикам же нет времени обобщать, если можно так выразиться, собственную «практику», так как их внимания ожидают тексты конкретных законопроектов, иных нормативных правовых актов. Как подчеркивает Н.В. Сильченко, практика законотворчества в Беларуси опережает научные разработки белорусских ученых, во многом основывается на научных выводах и положениях, которые были разработаны еще в советское время, на достижения современных российских ученых471. И теоретики, и практики сознают необходимость не только повседневного совершенствования механизма законотворчества, но и его теоретического обобщения, осмысления, в том числе и опыта соседей, государств, наиболее близких по своему правовому развитию. Следует учитывать, что научные исследования в этой сфере напрямую связаны с результативностью законотворческой деятельности. Как отмечают 471 Сільчанка, М.У. Акты Канстытуцыйнага Суда Рэспублікі Беларусь у сістэме крыніц сучаснага беларускага права / М.У. Сiльчанка // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2006. – № 4. – С. 51–62. 187 практики, «в качестве причины несовершенства законопроектов многие усматривают отсутствие должного научного обеспечения законотворческой деятельности, начиная от проработки вопроса о целесообразности разработки проекта, его концепции и заканчивая изучением эффективности применения норм уже принятого закона»472. К этому необходимо добавить, что, как всякая интеллектуальная деятельность, процесс формулирования статьи нормативного правового акта подчиняется общим законам познания социальной действительности. Нормативность, заложенная изначально в общественные отношения, познается наукой как социальные законы, законы человеческого бытия, а потом уже последние излагаются юридическим языком. В связи с этим чрезвычайно важно научное обеспечение законотворческой процессуальной деятельности, постоянное «научное сопровождение». В Законе «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» законодатель закрепил вышеуказанные классические стадии законотворческого процесса, начав с планирования и завершив официальным опубликованием и вступлением в силу нормативного правового акта. Как уже упоминалось, белорусский законодатель использует в Законе «О нормативных правовых актах в Республике Беларусь», проекте Закона «О правовых актах Республики Беларусь» термины «нормотворческая деятельность», «нормотворческий процесс», «нормотворческие органы». Следует согласиться с точкой зрения, присутствующей достаточно широко в правовой литературе, что данный термин не является достаточно точным, так как может обозначать не только деятельность государственных органов, его употребление возможно для корпоративного нормотворчества и т.д., однако автор настоящей работы в дальнейшем следует тексту вышеуказанного нормативного правового акта при обозначении процесса выработки и принятия решений 472 Подгруша, В.В. Конституционное единство правотворчества и правоприменения в правовой системе Республики Беларусь / В.В. Подгруша // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2003. – № 3. – С. 6. 188 уполномоченными государственными органами в целях издания нормативных правовых актов. Нормативный правовой акт согласно статье 1 вышеуказанного Закона определен как официальный документ установленной формы, принятый (изданный) в пределах компетенции уполномоченного государственного органа (должностного лица) или путем референдума с соблюдением установленной законодательством Республики Беларусь процедуры, содержащий общеобязательные правила поведения, рассчитанные на неопределенный круг лиц и неоднократное применение. В данном определении понятия нормативного правового акта необходимо обратить внимание, что помимо таких привычных характеристик, как установленная форма документа, издание соответствующим нормотворческим органом и т.д., качественные характеристики данного определения тесно связаны с понятием нормы права в том классическом виде, в каком она разработана в советской правовой науке473. Значимость такой стадии, как планирование нормотворческой деятельности, впервые закрепленной на законодательном уровне, существенно возросла в связи с постоянной тенденцией к увеличению числа принимаемых правовых актов. Большое значение в повышении эффективности этой стадии имело принятие Концепции совершенствования законодательства Республики Беларусь, одобренной Указом Президента Республики Беларусь от 10 апреля 2002 г.474. Следует подчеркнуть, что одним из условий обеспечения эффективности нормативных правовых актов в ней выдвинут соответствующий уровень организации нормотворческой деятельности. В 2010 году утверждена Концепция совершенствования системы мер уголовной ответственности и порядка их 473 Более подробно см.: Мурашко, Л.О. Нормотворческое пространство: проблемы правообразования в Республике Беларусь / Л.О. Мурашко. – Минск : Белорус. наука, 2008. – 205 с. 474 Концепция совершенствования законодательства Республики Беларусь : одобр. Указом Президента Респ. Беларусь, 10 апр. 2002 г., № 205 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. 2002. – № 46. – 1/3636. 189 исполнения475, – в этом случае законодатель пошел по пути специализации в отношении развития направлений законодательства. Характеристике такого нового для белорусской правовой системы документа, как концепция совершенствования законодательства или его отдельных направлений, уделено внимание в современной правовой науке476. В частности, указывается, что подобные политико-программные документы являются самостоятельным источником права и имеют ту же юридическую силу, что и нормативный правовой акт, который их утверждает477. Данные документы, направленные на планирование нормотворческой деятельности, представляют скорее источники права доктринального характера (если не содержат конкретных поручений нижестоящим нормотворческим органам), приближаясь по своим характеристикам к таким актам, как послания. Согласно положениям законодательства, планирование нормотворческой деятельности включает в себя разработку государственных программ и ежегодных планов подготовки проектов нормативных правовых актов. Однако на практике была принята Программа подготовки проектов законов Республики Беларусь на 2003–2005 годы и перспективной кодификации законодательства Республики Беларусь. В отличие от программ, принятие ежегодных планов подготовки законопроектов оказалось более востребованным национальной правовой системой. Характеристика государственных программ получила в научной литературе определенное 475 отражение. В частности, указаны следующие черты Об утверждении Концепции совершенствования системы мер уголовной ответственности и порядка их исполнения : Указ Президента Респ. Беларусь, 23 дек. 2010 г., № 672 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 1. – 1/12207. 476 См., например: Сильченко, Н.В. Концепция совершенствования законодательства: понятие, структура, содержание / Н.В. Сильченко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2001. – № 3. – С. 68–73; Пляхимович, И.И. Концепция совершенствования законодательства Республики Беларусь – основополагающий политико-программный документ в области права / И.И. Пляхимович // Национальная государственность и европейские интеграционные процессы : сб. науч. тр. : в 2 т. / Белорус. гос. ун-т. – Минск, 2008. – Т. 1 : Национальное законодательство и его гармонизация с правом европейского союза. – С. 84–89; и др. 477 Пляхимович, И.И. Юридическая природа концепций совершенствования законодательства и иных политико-программных документов / И.И. Пляхимович // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2007. – № 2. – С. 79. 190 государственных программ: носят специально-юридический характер, служат главной формой планирования нормотворчества; имеют перспективно-срочный характер; обязательны для исполнения и др.478 Государственные программы подготовки проектов нормативных правовых актов утверждаются не менее, чем на пять лет, и служат основой для разработки ежегодных планов. Национальный центр законодательства и правовых исследований Республики Беларусь479 (далее также – Центр) разрабатывает планы подготовки законопроектов на основе концепций совершенствования законодательства, государственных программ подготовки проектов нормативных правовых актов Республики Беларусь, предложений субъектов инициативы, органов государственной власти рассматриваются предложения, поступившие права и от законодательной управления, научных а также учреждений, общественных объединений и граждан. Следует отметить, что этот новый для процесса подготовки законов механизм оказался эффективным; к планам обращаются и правоприменители для информации о будущих законах, и субъекты хозяйствования и др. К предложению о подготовке законопроекта прилагается его краткая концепция, достаточно новый документ при подготовке законопроекта, но востребованный практикой и приобретающий все большую актуальность. 478 Пляхимович, И.И. Программы подготовки нормативных правовых актов: основные черты и система / И.И. Пляхимович // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2006. – № 2. – С. 161–167. 479 Данный центр был образован путем реорганизации Национального центра законопроектной деятельности при Президенте Республики Беларусь, который был учрежден в 1997 году. См.: О некоторых мерах по совершенствованию правотворческой деятельности и научных исследований в области права: Указ Президента Респ. Беларусь, 13 декабря 2007 г., № 630 // Эталон-Беларусь [Электронный ресурс] / Нац. Центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. После реорганизации Центр выступает как научно-практическое государственное учреждение, обеспечивающее подготовку проектов законодательных актов в Республике Беларусь, методическое руководство нормотворческой деятельностью, проведение научных исследований в области права и подготовку научных работников высшей квалификации. За прошедший период Центр зарекомендовал себя не только как основной государственный орган по подготовке законопроектов, проектов других нормативных правовых актов; одновременно Центр проводит большую организационную, методическую, аналитическую деятельность. 191 В дальнейшем проект плана подготовки законопроектов проходит соответствующее согласование заинтересованными с Парламентом, государственными органами Правительством, иными и Главой утверждается государства480. Таким образом, новые дополнения процесса планирования нормотворческой деятельности – ежегодные планы принятия законопроектов, их краткие концепции – направлены на совершенствование допроектной стадии нормотворческого процесса, усиливают информированность как специалистов, так и общества в целом о нормотворческой работе уполномоченных органов. Стадия планирования способствуют и ее структурированию институционализированные всей нормотворческой процедуры деятельности, эффективное планирование позволяет одновременно осмысливать идущие общественные процессы, выявлять негативные и позитивные тенденции развития законодательства, выстраивать цели и приоритеты правовой политики. Следующей стадией нормотворческого процесса является нормотворческая инициатива; одним законодательная из видов инициатива. нормотворческой Хотя инициативы нормотворческая является инициатива и законодательная инициатива и соотносятся как целое и часть, законодатель, на наш взгляд, «выстраивая» конструкцию данной стадии процесса в Законе «О нормативных наоборот, правовых традиционной актах стадией Республики Беларусь», законодательной воспользовался, инициативы, которая представляет собой одну из составляющих законодательного процесса. Субъекты права законодательной инициативы определены в статье 99 Конституции Республики Беларусь (Президент Республики Беларусь, депутаты Палаты представителей Национального собрания, Совет Республики Национального собрания, Совет Министров, а также граждане, обладающие избирательным правом, в количестве не менее 50 тысяч человек). Не останавливаясь подробно на особенностях реализации права законодательной инициативы каждым субъектом, следует обратить внимание на определенные 480 В настоящее время реализуется План подготовки законопроектов на 2014 год, в котором предусмотрена подготовка 38 законопроектов и двух концепций законопроектов. 192 проблемы реализации законодательной инициативы гражданами, несмотря на принятие в 2003 году Закона «О порядке реализации права законодательной инициативы гражданами Республики Беларусь». Следует отметить, что обозначая виды законов, проекты которых могут быть внесены в Палату представителей гражданами при реализации своего права законодательной инициативы, законодатель определил максимально широкий круг тех видов законов, которые могут вносить граждане в виде проектов, включая законы о внесении изменений и дополнений в Конституцию. В названном Законе законодатель устанавливает сложную процедуру реализации права законодательной инициативы, взяв за основу отдельные стадии избирательного процесса (а именно процедуру избрания депутата путем сбора подписей)481. Целью большой политической, организационной и юридической работы является рассмотрение проекта в Палате представителей. Проект закона от имени инициативной группы при рассмотрении его в Палате представителей представляет ее председатель на основании решения инициативной группы. Согласно положениям названного Закона установлена обязательность рассмотрения проекта закона Палатой представителей. На практике данная процедура не нашла еще своего воплощения, и хотя попытки собрать подписи за изменение различных законов предпринимались, доведения до конца процедура не получила. Причина этого, как представляется, заключается в том, что по своей характеристике указанная процедура может быть использована скорее как один из элементов в рамках политических технологий, когда сбор подписей и агитация за какой-либо проект закона преследует цели «политического пиара» идеи, человека, партии и т.п. Организационная составляющая подобной конструкции настолько велика, что граждане в ней практически «отходят» на задний план, а основой 481 В частности, образование инициативной группы; регистрация инициативной группы и проекта закона; сбор подписей граждан за предложение о внесении проекта закона в Палату представителей; агитация за либо против предложения о внесении проекта закона; обязательная юридическая экспертиза проекта закона; внесение проекта в Палату представителей; рассмотрение в Палате представителей. 193 является организация распределения функций (разработчики текста законопроекта, «оформители» набора необходимых документов, агитаторы и т.п.). Модель реализации законодательной инициативы гражданами в дальнейшем может быть существенно упрощена; например, в основу может быть положена такая технология из советской традиции «приобщения» граждан к законодательному процессу, как всенародные обсуждения проектов, одним из достоинств которых являлось то, что проекты разрабатывались специалистами, а высказать свою позицию в отношение проекта мог любой гражданин (а не только тот, к кому обратились за подписью представители заинтересованной группы). Качественно новому уровню «упрощения» данного процесса, его удешевлению могло бы в настоящее время способствовать использование возможностей средств Интернета и средств электронной коммуникации. Что касается в целом законодательного процесса, на практике около 90 процентов законопроектов вносятся органами исполнительной ветви власти. Объясняется это многими факторами, включая сложившиеся традиции в данной сфере, но не последним фактором является также тот, что для разработки проекта закона требуется привлечение высококвалифицированных специалистов, профессионалов в конкретной сфере деятельности. Такая стадия нормотворческого процесса, как подготовка проекта нормативного правового акта, осуществляется, как правило, нормотворческими органами. После принятия решения о разработке проекта акта проводятся мероприятия по организационному, научному, техническому, финансовому обеспечению подготовки проекта. Разработаны правила по созданию и деятельности временной комиссии (рабочей группы) по подготовке проекта 482 (включая визирование проекта всеми членами рабочей группы с возможностью высказать особое мнение, – то есть возможна персонализация разработки проекта акта и тем самым установление персональной ответственности за неэффективные, противоречивые, 482 повлекшие негативные последствия нормативные См, например: Комментарий к Правилам подготовки проектов нормативных правовых актов / Под ред. С.И. Чубковец. – Мн., 2005. – 300 с. 194 правовые акты). Практика разработки проектов актов свидетельствует о том, что наиболее эффективных результатов добивается рабочая группа, в которую включены как специалисты, владеющие специальными знаниями и обладающие опытом работы в той сфере деятельности, которая относится к предмету правового регулирования проекта (промышленность, транспорт, связь, торговля, сельское хозяйство и др.), так и юристы, владеющие знанием законодательства, опытом подготовки проекта, правилами юридической техники и пр.483. Вместе с тем следует согласиться с мнением, согласно которому группа, подготавливающая текст проекта, в особенности закона, не должна подменять деятельность законодателей, в частности, депутатов Палаты представителей и членов Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь484. При подготовке проекта нормативного правового акта собирается так называемое «информационное досье» проекта акта, объем которого зависит от значимости самого акта; при этом практики отмечают, что существует необходимость в специальной «информационной системе для субъектов нормотворческой деятельности», которая бы «содержала систематизированный перечень сведений в политической, экономической, социальной и юридической сферах» – те данные, которые «позволят отразить оптимальную степень адекватности в проекте акта законодательства происходящих в обществе процессов с позиций политических, социальных, экономических, юридических сфер и точность проецирования этих процессов на будущее»485. Каждый проект нормативного правового акта подлежит обязательной юридической экспертизе. Институт экспертиз, представляется, будет развиваться, виды экспертиз – увеличиваться, субъекты их проведения (как органы, так и специалисты) будут все более специальными и специализированными, сами 483 Там же. С. 77. Вишневский, А.Ф. Общая теория государства и права: учебник. - 2-е изд., перераб. и доп. / А.Ф. Вишневский, Н.А. Горбаток, В.А. Кучинский; под общ. ред. проф. В.А. Кучинского. – М.: Изд-во деловой и учеб. лит-ры, 2006. С.326. 485 Бодак, А. Проблемы нормотворчества в Республике Беларусь и пути их решения / А. Бодак // Юстыцыя Беларусi. – 2004. – № 7. – С. 39. 484 195 экспертизы будут обретать все большую процедурную упорядоченность. Высочайшая востребованность данной стадии обуславливает необходимость выделения стадии экспертиз в самостоятельную и закрепления ее в таком качестве на законодательном уровне. С 2007 года в Беларуси проводится криминологическая экспертиза проектов законов, – данному виду экспертизы подлежат законопроекты, направленные на регулирование общественных отношений в финансово-экономической сфере, в сферах государственной службы, судебной и правоохранительной деятельности, социальной защиты, здравоохранения, образования, охраны окружающей среды и др. 486 Что касается иных экспертиз, то в научной литературе высказана точка зрения, согласно которой в настоящее время «необходимо дополнить виды обязательных экспертиз», предложены такие, как социальная экспертиза, экономическая, финансовая, филологическая, логическая, психологическая экспертизы и др.487 Данное положение только подтверждает, что институт экспертиз все более приобретает черты самостоятельной стадии нормотворческого процесса. Согласование, рассмотрение и принятие (издание) нормативного правового акта нормотворческим органом (должностным лицом) продолжает нормотворческий процесс. В законодательстве установлены и особые процедуры, из которых следует отметить собственно законодательный процесс, процедуры по изменению и дополнению Конституции, принятию программных законов и др. Помимо 486 принятия нормативного правового акта непосредственно В частности, с 2007 года Научно-практическим центром проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры Республики Беларусь осуществляется криминологическая экспертиза проектов законов, см.: О криминологической экспертизе проектов законов Республики Беларусь : Указ Президента Респ. Беларусь, 29 мая 2007 г., № 244 : в ред. Указа Президента Респ. Беларусь от 04.11.2008 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 487 Бодак, А.Н. Конституционно-правовые проблемы нормотворческой деятельности органов исполнительной власти Республики Беларусь : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.02 / А.Н. Бодак. – Минск, 2005. – С. 62. 196 нормотворческим органом известна такая практика, как делегирование соответствующих нормотворческих полномочий. Институт делегированного законодательства не получил широкого распространения в белорусской практике (в то же время можно привести примеры, когда Верховный Совет делегировал полномочия Президиуму Верховного Совета или Совету Министров, местные Советы депутатов делегируют свои полномочия исполнительным комитетам советов депутатов). Подписание акта можно рассматривать как ключевой, «переломный» этап нормотворческого процесса, завершающий такую его стадию, как принятие. Одной из новых стадий нормотворческого процесса, не унаследованных от советской традиции, является включение нормативных правовых актов в Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. Все работающие с нормативными правовыми актами лица, особенно юристы, могут найти любой нормативный правовой акт, обратившись к одной из специальных программ, позволяющих работать с электронным банком данных, содержащим тексты указанных актов. Сейчас сложно представить, как было возможно ориентироваться в массиве актов ранее, когда самого понятия компьютера как персональной ЭВМ не существовало. Это существенным образом повлияло на профессию юриста, юридический мир в целом. Что касается непосредственно нормотворческого процесса, то стадия включения в Национальный реестр из технической переросла в юридически значимую, влекущую важнейшие юридические последствия, поскольку, как правило, в отношении большинства актов включение акта в Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь (ведется с 1 января 1999 г.488.) обуславливает момент вступления акта в юридическую силу. Ведение Национального реестра осуществляется Национальным центром правовой информации. С октября 1999 года в областных центрах созданы 488 О национальном реестре правовых актов Республики Беларусь : Указ Президента Респ. Беларусь, 20 июля 1998 г., № 369 : в ред. Декрета Президента Респ. Беларусь от 30.12.2010 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 197 региональные центры правовой информации на правах филиалов Национального центра правовой информации. В настоящее время созданы публичные центры правовой информации на базе библиотек. Важнейший итогом деятельности Национального центра правовой информации явилось создание эффективной государственной системы правовой информации, основанной на использовании передовых информационных технологий. Значительным событием для национальной правовой системы явилось издание Свода законов как итог десятилетнего труда489; подготовленное собрание содержит более 4 000 законодательных актов, межгосударственные и межправительственные договоры. Традиционно официальным опубликованием нормативных правовых актов является доведение их до всеобщего сведения путем воспроизведения текстов в полном соответствии с подписанными подлинниками в официальных изданиях. В Республике Беларусь реализована система так называемого «электронного опубликования» – введение в 2006 году электронной версии печатного издания журнала «Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь» в качестве источника официального опубликования и в 2012 году – «электронное опубликование» правовых актов490; в настоящее время единым и единственным источником официального опубликования является Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь491. 489 Начало этой деятельности было положено в 1999 г., см.: О формировании и издании Свода законов Республики Беларусь: Указ Президента Респ. Беларусь, 19 января 1999 г., № 34 // Эталон-Беларусь [Электронный ресурс] / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 490 О внесении дополнения в Положение об официальном опубликовании и вступлении в силу правовых актов Республики Беларусь : Декрет Президента Респ. Беларусь, 28 февр. 2006 г., № 4 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2006. – № 37. – 1/7305; О мерах по совершенствованию государственной системы правовой информации : Указ Президента Респ. Беларусь, 30 дек. 1998 г., № 524 : в ред. Указа Президента Респ. Беларусь от 30.12.2010 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 491 О некоторых вопросах опубликования и вступления в силу правовых актов Республики Беларусь : Декрет Президента Респ. Беларусь, 24 февр. 2012 г., № 3 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2012. – № 26.– 1/13351. Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь (http://www.pravo.by) – основной государственный информационный 198 В современном постиндустриальном информационном мире сроки в праве не могут быть такие же, как в прежнюю, «довиртуальную», эпоху. «Электронное опубликование», признанное в качестве «точки отсчета» для срока вступления в силу нормативных правовых актов, также «ускоряет» в соответствии с требованием времени нормотворческий процесс. В литературе еще до введения «электронного опубликования» высказывалась точка зрения о том, что «используемые Национальным центром правовой информации технологии юридической обработки текстов позволяют в кратчайшие сроки довести до всеобщего сведения (опубликовать и распространить) любой принятый нормативный акт»492. В частности, Е.П. Гуйда подчеркивает, что «придание официального статуса электронному опубликованию позволит значительно усовершенствовать государственную систему правовой информации путем реорганизации существующей системы регистрации правовых актов в официальный информационно-правовой ресурс, который бы выступал единым первоисточником нормативной правовой информации»493. Представляется, «электронная версия» акта все же наиболее привлекательна для юристов либо иных лиц, непосредственно работающих с законодательством, когда главную роль играет точность и полнота текста нормативного правового акта. Печатные издания, информирующие своих читателей независимо от поиска ими специальной информации, более полно отвечают требованиям правового просвещения, «всеобщности» доводимой правовой информации. Традиционно опубликование акта обусловливает его вступление в силу. Согласно положениям Конституции, Закона «О нормативных правовых актах Республики Беларусь», иным актам законодательства вступление в силу актов, касающихся прав, свобод и обязанностей граждан, непосредственно связано с их ресурс сети Интернет в области права и правовой информатизации; открытый в конце 2003 года, является одним из наиболее посещаемых государственных интернет-ресурсов. 492 Гуйда Е.П. Законодательная деятельность в Республике Беларусь: состояние и развитие. – Минск: Право и экономика, 2005. – С. 323. 493 Там же. 199 опубликованием, и является одним из условий их вступления в силу. Однако некоторые акты в силу их большого объема не были опубликованы. Для подтверждения этого тезиса можно привести пример из практики Конституционного Суда, который в решении от 12 февраля 1999 г. «О практике опубликования в 1998 году постановлений Правительства Республики Беларусь, касающихся прав, свобод и обязанностей граждан» указал, что ряд нормативных актов, касающихся прав и обязанностей граждан, не опубликован. «Электронное опубликование», введенное в Беларуси в 2012 году, и, подчеркнем, применяемое во многих странах, решило этот вопрос. Обобщая вышеизложенное в отношении белорусской модели нормотворческого процесса, следует отметить традиционность, «классическую структуру» многих нормотворческих процедур, институтов, механизмов и инструментов, их проработанность и упорядоченность, системность и институционализированность. Что касается особенностей и новшеств данного процесса, то связаны они прежде всего с современной «электронной» эпохой. Тем самым можно выделить нормотворческого закрепление на в процесса качестве такие законодательном особенностей его уровне белорусской характеристики, и как, модели во-первых, институционализация стадии планирования нормотворческой деятельности; во-вторых, институт обязательной юридической экспертизы как проектов, так и принятых нормативных правовых актов; в-третьих, «электронное опубликование»; в-четвертых, создание общегосударственной системы учета правовых актов в виде Национального реестра правовых актов Республики Беларусь и создание Свода законов как полного систематизированного собрания законодательных актов Республики Беларусь (в электронной форме)494. 494 О формировании и издании Свода законов Республики Беларусь : Указ Президента Респ. Беларусь, 19 янв. 1999 г., № 34 : в ред. Указа Президента Респ. Беларусь от 28.12.2007 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014; см. также: Пляхимович, И.И. Свод законов или источников права / И.И. Пляхимович // Право.by. – 2008. – № 1. – С. 199–205. 200 Из соотнесения большинства взглядов на формирование права следует, что исследователи законодательства всех постсоветских государств (трансформационных обществ, или обществ переходного периода), исследуя проблематику нормотворчества с целью совершенствования законов, анализируют правовые нормы, которые находятся «на гребне» общественных изменений, постоянно возникающих новых отношений и связей, и зачастую забывают о тех актах, которые никого из законодателей «не беспокоят». Таков правотворческий процесс, что внимание привлечено к тем актам, в которые вносятся десятки, а то и сотни изменений и дополнений (как, например, в Закон Республики Беларусь «О пенсионном обеспечении»); анализ же актов, нормативных моделей, «работающих» без всяких проблем десятки лет, не требует тем самым внимания. Парламент, к сожалению, не объявит конкурс, например, на «Самый лучший закон созыва» (или года). Между тем анализ причин совершенства закона и эффективности его применения иногда полезнее, чем наоборот, так как является поводом осмыслить образцы в законотворчестве и исследовать факторы, оказывающее положительное влияние на эффективность законотворческого решения. Сложность и масштабность нововведений в законотворческом процессе обусловлены как достижениями, так и вызовами процесса формирования национальной правовой системы, а также современного этапа развития общества и государства. В период становления суверенного государства, после 1991 года, возникла проблема законодательного урегулирования новых явлений общественной жизни, и на первый план вышла потребность формирования системы национального законодательства, соответствующего требованиям времени. За период с 1991 года до настоящего времени принято более 40 тысяч нормативных правовых актов различного уровня, и сейчас в Национальный реестр правовых актов включено более 130 тысяч правовых актов. Однако в условиях накопления огромного нормативного массива главными задачами являются обеспечение системности и стабильности законодательства, 201 его сбалансированность, соответствие формы акта уровню отношений, а также избегание мелкотемности законов, внесения многочисленных изменений и т.д. Как отмечает Конституционный Суд Республики Беларусь в своих посланиях о состоянии конституционной законности в государстве, «эффективность национальной правовой системы в значительной степени зависит от качества законодательства, в частности согласованности и непротиворечивости в целом правовых норм, целостности и стабильности правовой системы»495; «в законодательной политике должен обеспечиваться принцип предсказуемости как важнейшее условие уверенности участников общественных отношений в стабильности своего правового статуса, формирования доверия к законодательным актам и их безусловного исполнения»496. Можно отметить, что наряду с другими причинами бурная кодификация, характерная для белорусского законодательства в прошлом десятилетии, была вызвана существенной нормотворчества от «оторванностью» законодательных «несогласованностью», но и массива положений, отсутствием общей ведомственного не только их аксиологической направленности, общего целеполагания. До сих пор разрабатываются в недостаточной степени, в отличие от любого значительного международноправового акта, преамбулы, которые определяли бы цели акта, его аксиологическую ориентацию, полезность и необходимость для общества и отдельного человека, то есть создавали бы мотивацию к действенности и эффективности акта. Законодателю необходимо видеть «масштаб» модели правового регулирования исходя из значимости общественных отношений, восходящей к общеправовым и социальным ценностям. Подчинение общим целям и ценностям должно «пронизывать» всю иерархию актов в той или иной сфере. 495 О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2009 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 26 янв. 2010 г., № Р-430/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 41. – 6/853. 496 О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2011 году : утв. решением Конституц. Суда Респ. Беларусь, 18 янв. 2012 г., № Р-680/2012 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2012. – № 14. – 6/1139. 202 При этом следует учитывать ценностные ориентации-устремления- установки, непосредственно необходимые и участвующие в законотворческих процедурах. Процесс законотворчества как деятельность компетентных органов государственной власти направлен на утверждение справедливости, придание ей как социальному феномену нормативного, формально-определенного содержания (законная (правозаконная) справедливость). Одновременно законотворчества, его процедуры, инструменты, механизмы сам процесс должны быть справедливыми, – тем самым законотворческий процесс раскрывается как часть общих социальных процессов. На законотворчество (в тексте – правотворчестве. – Л.М.) в свете Законотворческий моральных (в тексте требований – указывает правотворческий. О.И.Цыбулевская497. – Л.М.) процесс даже рассматривается как форма взаимодействия права и морали, и в рамках исследования правообразовательных процессов нельзя не отметить оригинальную постановку вопроса498. Выделяются «критерии справедливости» законотворческого процесса, которых насчитывают отдельные авторы ровно десять, относя к ним разнопорядковые категории, устоявшиеся как принципы законотворчества499; что, однако, при спорности содержания и количества, представляется верным и оправданным как тенденция ценностной ориентации законотворческих процедур. Для законотворческого процесса ключевое значение приобретают процедурные гарантии реализации ценностных ориентаций- устремлений, общеправовых и социальных, ведущей из которых выступает справедливость. Представляется, что время происшедших кардинальных перемен в 1990-е годы, бурное развитие национальной правовой системы повлекло иллюзию, что только в разрабатываемом проекте, «своими руками» законотворец (рабочая 497 Цыбулевская, О.И. Нравственные основания современного российского права. Шидловская, Т.Ю. Соотношение права и морали в правотворческом процессе: на примере Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.02 / Т.Ю. Шидловская. – Москва, 2005. –229 л. 499 Чечельницкий, И.В. Справедливость и правотворчество / И.В. Чечельницкий // История государства и права. – 2014. – № 3. – С. 28–33. 498 203 группа) сконструирует самую прогрессивную правовую форму регулирования отношений500. Справедливо мнение С.Г.Дробязко о том, что это только объективация права в соответствии с процедурой501, выработка внешней формы права (письменного источника права). Указанный период общественного развития представляет большой интерес с точки зрения сложного комплекса правовых взаимосвязей; взаимодействия общественных отношений, процессов бурного саморегулирования новых «законодательствования», попыток «опережающего законотворчества» не готовых в полной мере к этому уполномоченных органов, роста «теневого» регулирования, а также продолжающих действовать норм советского права. Законодатель должен вырабатывать законотворческую концепцию посредством усвоения и осмысления знаний о протекающих общественных процессах, включая ценности и идеалы общества, выявлять складывающиеся социальные практики, прогнозировать развитие общественных отношений и предвидеть последствия применения предложенной им модели правового регулирования. Практика выработки законотворческих решений предлагает различные методы, способы и механизмы осуществления такой деятельности502. Однако при этом следует осознавать, что «законодательству, если рассчитывать на его влиятельное участие в построении норм, не сводимое до частных решений, 500 На мысль, что эти иллюзии присутствуют, наводят 63 варианта унифицированных юридических конструкций проектов нормативных правовых актов, разработанных Национальным центром законодательства и правовых исследований, безусловно, после сложной работы по «исправлению» «самостоятельных» проектов актов, «изобретаемых» каждым нормотворческим органом. 501 Дробязко, С.Г. Общая теория права. Там же. 502 В частности, наработки и «находки» в данной сфере белорусской практики сосредоточены в документах профильного учреждения, см.: Методика нормотворческого процесса в Республике Беларусь / И.С. Андреев [и др.] ; Нац. центр законопроект. деятельности. при Президенте Респ. Беларусь. – Минск, 2000. – 129 с.; Методические рекомендации по изучению практики применения нормативных правовых актов : утв. приказом директора Нац. центра законопроект. деятельности при Президенте Респ. Беларусь, 10 авг. 2006 г., № 33 // Национальный центр законодательства и правовых исследований Республики Беларусь. URL : http://www.center.gov.by/metods.html (дата обращения : 19.01.2014); и др. 204 по силам задавать лишь внешние контуры той нормативности, которая на деле управляет правовым поведением»503. Следует согласиться, что «законодатель своим решением не способен вызвать к жизни ни субъективное право, ни его обладателя», а «государство лишь тогда может претендовать на эффективное регулирование социальных отношений, когда члены общества… располагают субъективными и объективным возможностями облекать свои ценностные предпочтения в форму правовых суждений»504. Профессиональное мышление законотворца представляет собой сложную структуру мыслительной деятельности по познанию окружающей действительности, правовых явлений, формирование суждений, умозаключений ценностного характера для определения складывающихся социальных практик, имеющихся проблем в общественном регулировании, необходимости законотворческого решения. Следует обратить внимание на то, что в современном законотворчестве, особенно в постсоветских государствах, наблюдается заимствование форм, конструкций, институтов правового регулирования, что в целом является прогрессивной тенденцией, если принимать во внимание национальные особенности, ценностную составляющую конкретного общества, иначе многие правовые подходы окажутся неэффективными. Как отмечает Ю.Хабермас, преобразования общества на основе механического копирования политикоправовых институтов других государств не приносят должного результата, поскольку эффективное действие права в развитых странах не может рассматриваться только как успех юридических конструкций; результативность политических и правовых институтов нельзя рассматривать в отрыве от 503 Арановский, К.В. Конституционная традиция в российской среде. С. 114. Пермяков, Ю.Е. Философские основания юриспруденции / Ю.Е. Пермяков. – Самара : Самар. гуманитар. акад., 2006. – С. 230. 504 205 антропологических связей, системы ценностей, характерных для конкретного общества505. Необходимо учитывать инерцию правового и политического мышления, еще не преодолевшего тоталитарного понимания государства и общества, на что указывают ведущие конституционалисты постсоветских государств506; требуется государственная поддержка того общественного состояния, которое обеспечивает обществу конкуренцию идей, помогает ему определиться в своих ценностных приоритетах. Данный процесс имеет тесную взаимосвязь и взаимообусловленность с уровнем правосознания и правовой культуры общества. В целом эффективность законотворческого решения предопределяется уровнем так называемого допроектного этапа: именно допроектный этап, традиционно заключающийся в изучении проблем применения действующего законодательства, сравнительно-правовом анализе опыта правового регулирования в других государствах, учете международных стандартов, выработанных на универсальном и региональном уровнях (в рамках ООН, европейской интеграции, СНГ, ЕврАзЭС, Таможенного союза и др.), изучение имеющихся социальных практик, восходящих к ценностям общества, прогнозирование последствий такого решения обеспечивает в дальнейшем действенность применения закрепленной в нормативном правовом акте модели регулирования. Практика выработки законотворческих решений предлагает различные методы, способы, механизмы осуществления вышеуказанной аналитической деятельности. В проекте Закона «О правовых актах Республики Беларусь» отдельная статья посвящена прогнозированию последствий принятия правового акта, а также предлагается давать оценку ряда факторов, включая «иные значимые для граждан (курсив наш. – Л.М.) социальные последствия». Деятельность по 505 Habermas, О. Between facts and norms: contributions to a discourse theory of law and democracy / O. Habermas. – Cambrige : MIT Press, 1996. – P. 256. 506 Harutynian, G. Constitutional culture: the lessons of history and the challenges of time / G. Harutynian. – Yerevan : G.G. Harutynian, 2009. – 278 p. 206 прогнозированию последствий принятия акта осуществлялась и ранее507, что позволило в проекте названного Закона закрепить комплексный подход (понятие, цели и задачи, способы, результаты, порядок осуществления прогнозирования последствий принятия акта). Данное положение, устанавливаемое на уровне закона, является прогрессивным шагом, однако ускорение общественного развития, потребности информационного общества требуют нового уровня аналитической деятельности, и, даже прогнозируя последствия применения акта, разработчики актов в определенной степени запаздывают, в связи с чем институт прогнозирования необходимо расширять до системного, комплексного и постоянного изучения общественных процессов, в особенности сложившихся регулятивов и социальных практик как в целях совершенствования действующего, так и выработки нового правового регулирования, определения реальной правовой стратегии государства на основе прогноза его развития. В постсоветских странах указанная задача решается посредством общегосударственной системы правового мониторинга. В России создана общефедеральная система мониторинга508, система независимых экспертных центров с аналогичными целями действует во многих других государствах. В ряде зарубежных стран имеет место такой механизм оценки последствий принятия актов, как анализ регулирующего воздействия (RIA), представляющий собой процесс прогнозирования и оценки последствий введения тех или иных регулятивных мер (прежде всего финансово-экономических)509, что сближает его с правовым мониторингом. 507 Методические рекомендации по подготовке обоснований необходимости принятия законов Республики Беларусь и прогнозированию последствий их принятия : утв. приказом директора Нац. центра законопроект. деятельности при Президенте Респ. Беларусь, 10 авг. 2006 г., № 33 // Нац. центр законодательства и правовых исследований Респ. Беларусь. URL : http://www.center.gov.by/metods.html (дата обращения: 10.01.2014). 508 О мониторинге правоприменения в Российской Федерации : Указ Президента Российской Федерации, 20 мая 2011 г., № 657 // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 509 The impact of legislation: a critical analysis of ex ante evaluation / ed. by Jonathan Verschuuren. – Netherlands : Martinus Nijhoff Publishers, 2009. – 275 p. 207 На необходимость внедрения правового мониторинга как системной деятельности государственных и иных организаций по оценке действенности национального законодательства указано Конституционным Судом Республики Беларусь в одной из своих посланий510; данная проблема была предметом рассмотрения Совета по вопросам правовой и судебной деятельности при Президенте Республики Беларусь (2013 г.)511. В проекте Закона «О правовых актах Республики Беларусь» мониторингу законодательства и правоприменения посвящена отдельная статья, однако этого недостаточно на современном уровне развития общества и государства. Требуется создать специальную общегосударственную систему, целью которой будет обеспечение постоянного (а это ключевое преимущество мониторинга) диалога, «обратной связи» между законотворцем и правоприменителем, органами государственной власти и гражданским обществом, экспертным сообществом, гражданами, то есть в целом между государством и обществом, что представляет собой ключевое преимущество общегосударственного мониторинга. Постоянный и открытый диалог с пользователями» законотворческих решений является ключевым в современной системе выработки моделей правового регулирования. При этом необходимо иметь в виду, что новые информационные технологии предоставляют качественно иной уровень возможностей взаимодействия разработчиков проекта с «пользователями» законотворческих решений наиболее активной части общества. В данном отношении заслуживает внимания опыт Российской Федерации: «всенародное обсуждение проекта федерального закона «О полиции» на специальном сайте – за срок около месяца 510 О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2012 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 22 янв. 2013 г., № Р-798/2013 // Конституционный Суд Республики Беларусь. URL : http://www.kc.gov.by/main.aspx?guid=30103 (дата обращения: 02.02.2014). 511 Совет по вопросам правовой и судебной деятельности при Президенте изучит возможности передачи пенитенциарной системы Минюсту // БЕЛТА – Новости Беларуси. URL: http://www.belta.by/ru/all_news/society/Sovet-po-voprosam-pravovoj-i-sudebnoj-dejatelnosti-priPrezidente-izuchit-vozmozhnosti-peredachi-penitentsiarnoj-sistemy-Minjustu_i_617775.html (дата обращения: 23.01.2014). 208 поступило около 21 тыс. комментариев; сайт посетило более 1,5 млн. человек»512. В Республике Беларусь из последних подобных инициатив можно отметить обязательное общественное предпринимательской обсуждение деятельности, – на проектов, касающихся общественно-консультативных (экспертных) советах по развитию предпринимательства, создаваемых при государственных органах513. Следует учитывать несомненную пользу от такого обсуждения как для совершенствования законопроекта, так и для последующего эффективного применения после принятия: происходит ознакомление с предлагаемыми нормами поведения, осмысление и осознание необходимости той или иной модели регулирования, ее ценностного характера, важности и значимости для общества. Одновременно устанавливается причастность к деятельности государственных органов по выработке законотворческого решения, что в совокупности обеспечивает высокий уровень социального признания нормативного правового акта, его легитимности. 4.2. Своеобразие трактовок современных тенденций правообразования Современная правовая система в Беларуси сформировалась в течение небольшого по историческим меркам отрезка времени. В недавнем прошлом Верховный Совет принимал оговорку к Соглашению о создании Содружества Независимых Государств, устанавливающую, что на территории Республики Беларусь действуют правила о применении законодательства бывшего Союза 512 Липчанская, М.А. Общественное обсуждение законопроектов как форма участия граждан Российской Федерации в управлении делами государства / М.А. Липчанская // Правов. политика и правов. жизнь. – 2011. – № 2. – С. 14. 513 Проекты документов по предпринимательству будут проходить обязательное общественное обсуждение // Нац. правовой интернет-портал Респ. Беларусь. URL: http://pravo.by/main.aspx?guid=31533 (дата обращения: 19.01.2014). 209 ССР, закрепленные в статье 72 Конституции Республики Беларусь514 и Законе от 27 февраля 1991 года «Об основных принципах народовластия в Республике Беларусь»515. Закрепленный чуть более десяти лет назад этот принцип преемственности в отношении действия на территории Республики Беларусь «советских законов» воспроизведен на сегодняшний день в единственной статье Закона от 28 мая 1999 года «О применении на территории Республики Беларусь законодательства СССР»516, а сейчас законодательство Беларуси насчитывает более 40 тысяч нормативных правовых актов. Период времени начала 1990-х годов для постсоветских государств характеризовался принятием большого массива законодательства, постоянными его изменениями, чуть позднее – активным процессом кодификации законодательства. Тенденции правообразования того периода можно свести к интенсификации законотворческой деятельности, увеличению прежде всего в общем правовом массиве «права моделирующего», «опережающего», а также применению большого количества актов бывших союзных республик и Союза ССР. В настоящее время тенденции правообразования имеют во многом сходный характер на всем европейском пространстве, включая Республику Беларусь 517. Ведущей из них является наиболее полное обеспечение и защита прав и свобод человека, что в целом способствует усилению аксиологизации законодательства. 514 Канстытуцыя (Асноўны Закон) Беларускай Савецкай Сацыялістычнай Рэспублікі : прынята на нечарговай дзевятай сесіі Вярхоўнага Савета БССР дзевятага склікання 14 красавіка 1978 года. – Мінск : Беларусь, 1978. – 61 с. 515 Об основных принципах народовластия в Республике Беларусь : Закон Респ. Беларусь, 27 февр. 1991 г., № 651-XII : в ред. Закона Респ. Беларусь от 14.11.1991 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 516 О применении на территории Республики Беларусь законодательства СССР : Закон Респ. Беларусь, 28 мая 1999 г., № 261-З : принят Палатой представителей 28 апр. 1999 г. : одобр. Советом Респ. 21 мая 1999 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 1999. – № 42. – 2/36. 517 Более подробно см.: Мурашко, Л.О. Тенденции современного белорусского правотворческого процесса (аксиологический аспект) / Л.О. Мурашко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2010. – № 3. – С. 88–94. 210 В исследованиях зарубежных ученых широкое распространение получила точка зрения о том, что права человека представляют «сердцевину» права: «В центре политического проекта современности находятся права человека, то есть субъективные права, на обладание которыми может претендовать каждый человек вне зависимости от обстоятельств… Идея прав человека… одержала в конце концов (по крайней мере, на уровне конституций) беспримерную победу» 518. «Роль прав человека и прав граждан выступает основным содержанием конституционной истории»519. На европейском правовом пространстве права человека способствовали сближению правовых систем, выступая своеобразным камертоном, в соответствии с которым «настраивалось» национальное законодательство. Для белорусского законодательства это также характерно, хотя и в меньшей степени, поскольку Республика Беларусь не является членом Совета Европы и участником европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года520. Однако в Конституции Республики Беларусь, как и большинстве конституций стран мира, закреплена классическая модель прав и свобод; человек, его права и свободы провозглашены в статье 2 Конституции в качестве высшей ценности общества и государства521. С момента закрепления в международных пактах о правах человека 1966 года522, участником которых является и Беларусь, защита 518 Хёффе, О. Политика, право, справедливость: основоположения критической философии права и государства / О. Хёффе ; пер. с нем. В.С. Малахова. – М. : Гнозис : Логос, 1994. – С. 248. 519 Doeker-Mach, G. Law, legal culture and politics in the twenty first century / G. Doeker-Mach, K.A. Ziegert, A. Tay. – Stuttgart : Steiner, 2004. – P. 409. 520 Конвенция о защите прав человека и основных свобод : заключена в г. Риме 04.11.1950 г. : с изм., внес. протоколом от 13.05.2004 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2013. 521 Канстытуцыя Рэспублікі Беларусь = Конституция Республики Беларусь: [1994 года (са змян. і дап.) : прынята на рэсп. рэферэндумах 24 лістап. 1996 г. і 17 кастр. 2004 г.]. – Мінск : Беларусь, 2007. – 156 с. 522 Международный пакт о гражданских и политических правах : принят в г. Нью-Йорке 16 дек. 1966 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения : в 4 т. / [сост. Е.В. Кузнецова]. – Минск, 2009. – Т. 1. – С. 82–94; Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах : принят в г. Нью-Йорке 16 дек. 1966 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения : в 4 т. / [сост. Е.В. Кузнецова]. – Минск, 2009. – Т. 1. – С. 99–105. 211 прав человека приобрела наднациональный характер, сохранив свой ценностный потенциал. Существует дискуссия об универсальности прав человека, – точнее, возможности такой универсальности. Стоит согласиться с утверждением о том, что универсальность прав человека только кажущаяся, – «в действительности же идея универсальных прав, по сути, ограничена нашим культурным пространством, и даже в его пределах представляет собой исторически довольно поздний феномен»523. Более чем полувековая история реализации основных международноправовых документов о правах человека, качественный шаг вперед в связи с началом в 1959 году деятельности Европейского Суда по правам человека524 позволяют сделать вывод об особой важности институциональности защиты прав и свобод человека. Данный вывод подтверждается также почти повсеместным введением в странах Европы такого института, как уполномоченный по правам человека (омбудсмен)525, что служит повышению эффективности защиты прав человека и в целом гуманизации законодательства. Практика Европейского Суда по правам человека является примером того, как значимые философские идеи, овладевая умами, становятся ценными для общества и, нуждаясь в обеспечении и защите, в силу своей значимости обретают правовую форму. Являясь феноменами западной правовой культуры, благодаря данному Суду и системе исполнения его решений права и свободы человека, о которых на протяжении столетий писали философы, получили конкретное нормативно закрепленное содержание, а также механизмы реализации. В качестве примера скрупулезного разъяснения привычных юридических формулировок можно привести многократно изложенную правовую позицию 523 Хёффе, О. Политика, право, справедливость: основоположения критической философии права и государства. С. 248. 524 Европейский Суд по правам человека // Европейская конвенция о защите прав человека [Электронный ресурс] : право и практика. URL : http://www.echr.ru/court (дата обращения : 05.02.2014). 525 Study on individual access to constitutional justice : аdopted by the Venice Commiss. at its 85th plenary sess., Venice, 17–18 Dec. 2010 // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2010/CDL-AD(2010)039rev-e.pdf (дата обращения : 10.01.2014). 212 Суда о понимании термина «предусмотрено законом» (в отношении недопустимости вмешательства властей в осуществление прав человека, за исключением вмешательства, предусмотренного законом)526; можно привести примеры в отношении принципа правовой определенности527; права на доступ к правосудию528; термина «в интересах общества»529; принципа окончательности судебного решения530; в отношении ограничений, «необходимых в демократических обществах»531; о понимании «законной цели» вмешательства властей в осуществление права532 и др. Накопленный потенциал реализации международных правовых стандартов в области прав человека, сконцентрированный в решениях указанного Суда, должен стать одним из 526 «(а) Какая-либо норма не может считаться «законом», если она не сформулирована с достаточной точностью так, чтобы гражданин самостоятельно или, если понадобится, с профессиональной помощью мог предвидеть с долей вероятности, которая может считаться разумной в данных обстоятельствах, последствия, которые может повлечь за собой конкретное действие… (b) Фраза «предусмотрено законом» не просто отсылает к внутреннему праву, но имеет в виду и качество закона, требуя, чтобы последний соответствовал принципу верховенства права… (c) Закон, который предусматривает дискреционные полномочия, сам по себе не является несовместимым с требованиями предсказуемости при условии, что дискреционные полномочия и способ их осуществления указаны с достаточной ясностью для того, чтобы с учетом правомерности цели указанных мер обеспечить индивиду адекватную защиту от произвольного вмешательства властей …» (пункт 61 постановления от 24 марта 1988 года по делу «Олссон (Olsson) против Швеции»), см.: Олссон (Olsson) против Швеции : судеб. решение, 24 марта 1988 г. // Европейский суд по правам человека : избр. решения : в 2 т. / редкол.: В.А. Туманов (пред.) [и др.]. – М., 2000. – Т. 1. – С. 549–567. 527 Бойченко (Boicenco) против Молдовы : судеб. решение, 11 июля 2006 г. // HUDOC. European Court of Human Rights. URL : http://hudoc. echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=00176295/ (дата обращения : 16.02.2014); Брумареску (Brumărescu) против Румынии : судеб. решение, 28 окт. 1999 г. // HUDOC. European Court of Human Rights. URL : http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/ search.aspx?i=001-94383 (дата обращения : 19.01.2014). 528 Голдер (Golder) против Соединенного Королевства : судеб. решение, 21 февр. 1975 г. // Европейский суд по правам человека : избр. решения : в 2 т. / редкол.: В.А. Туманов (пред.) [и др.]. – М., 2000. – Т. 1. – С. 39–80. 529 Прессос Компания Навьера А. О. (Pressos Compania Naviera S. A.) и другие против Бельгии : судеб. решение, 20 нояб. 1995 г. // Европейский суд по правам человека : избр. решения : в 2 т. / редкол.: В.А. Туманов (пред.) [и др.]. – М., 2000. – Т. 2. – С. 150–159. 530 Рябых против России : судеб. решение, 24 июля 2003 г. / Европ. суд по правам человека // Европейская конвенция о защите прав человека : право и практика. URL : http://www.echr.ru/documents/doc/new/003.htm (дата обращения : 05.02.2014). 531 Санди Таймс (the Sunday Times) против Соединенного Королевства : судеб. решение, 6 нояб. 1980 г. // Европейский суд по правам человека : избр. решения : в 2 т. / редкол.: В.А. Туманов (пред.) [и др.]. – М., 2000. – Т. 1. – С. 328–339. 532 Case of Hutten-Czapska v. Poland : judgment, 19 June 2006 // HUDOC. European Court of Human Rights. URL : http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001-75882 (дата обращения : 07.02.2014). 213 дополнительных векторов развития белорусского законодательства в области прав и свобод человека. Внимание к правам человека одновременно привело к активизации ценностного потенциала права и осознанию роли ценностей в системе социальной регуляции. Так, в статье 2 Договора о Европейском Союзе установлено, что «Союз основан на ценностях уважения человеческого достоинства, свободы, демократии, равенства, правового государства и соблюдения прав человека, включая права лиц, принадлежащих к меньшинствам. Эти ценности являются общими для государств-членов в рамках общества, характеризующегося плюрализмом, недискриминацией, терпимостью, справедливостью, солидарностью и равенством женщин и мужчин»533. Традиционные ценности свободы, достоинства и ответственности человека получили признание на универсальном международном уровне с принятием Советом ООН по правам человека 24 марта 2011 г. Резолюции A/HRC/16/L.6 «Поощрение прав человека и основных свобод благодаря более глубокому пониманию традиционных ценностей человечества». Совет подтвердил, что достоинство, свобода и ответственность являются традиционными ценностями, которые разделяет все человечество и которые закреплены в универсальных договорах по правам человека. Как указано в данной Резолюции, «все культуры и цивилизации в своих традициях, обычаях, религиях и верованиях имеют общий набор ценностей, принадлежащий всему человечеству, и эти ценности вносят важный вклад в развитие норм и стандартов в области прав человека»534. Таким образом, ценностный подход относительно понимания прав человека, как и осмысление значения ценностного наполнения содержания прав и свобод, получил признание на самом высоком международном уровне. 533 Договор о Европейском Союзе : подписан в г. Маастрихте 07.02.1992 г.; в ред. Лиссабонского договора 2007 г. // Европейский Союз и Россия: законодательство и практика. URL: http://eu-law.ru/about/право-европейского-союза/ договор-о-европейском-союзе/ (дата обращения: 02.02.2014). 534 Human Rights // United Nations. URL : http://www.un.org/en/rights/ (дата обращения: 20.01.2014). 214 Активное участие в обсуждении Резолюции Совета ООН приняла Русская Православная Церковь. Следует отметить, что это не первая инициатива Церкви в отношении осмысления обществом ценностей535. В синодальном Отделе по взаимоотношениям Церкви и общества разработан Свод российских ценностей536; XV Всемирный русский народный собор (Москва, 2011 г.) был посвящен теме «Базисные ценности – основа единства народов»537. Ценности, указанные и в Своде, и в итоговом документе Собора, не являются новыми для философской мысли (справедливость, свобода, солидарность и др.), однако внимание к их содержанию свидетельствует об осознании роли и значения ценностей в современном обществе. В условиях глобализации, когда на универсальном уровне усиливаются экономические, культурные, политические связи, происходит более тесное взаимодействие, «взаимопроникновение» правовых систем различных государств. Процессы глобализации, возрастание скорости информационных потоков, глобальное виртуальное пространство сделали возможным такое взаимодействие на качественно ином уровне. Глобализация оказывает влияние на все сферы жизни, включая право. В правовой сфере глобализацию можно свести к приданию универсального значения правовым институтам и механизмам, выработанным в рамках европейской правовой традиции (в широком смысле). Тем самым нарастает универсализация правовых норм, вырабатываются общемировые нормативные правила. Если ранее они носили в большей степени рекомендательный характер, опираясь на согласие государств, то новые глобальные угрозы человечеству в виде международного терроризма, природных и техногенных катастроф, 535 Христианская этика и светское право: основы социальной концепции Русской Православной Церкви // Русская Православная Церковь. URL : http://www.church.by/resource/Dir0009/Dir0031/Page0042.html (дата обращения: 20.01.2014). 536 Православие и мир. URL: http: // www.pravmir.ru /v-russkoj-pravoslavnoj -cerkvirazrabotali-svod-vechnyx-rossijskix-cennostej/ (дата обращения: 25.01.2014). 537 Базисные ценности – основа общенациональной идентичности : док. принят на XV Всемир. Рус. нар. соборе, 26 мая 2011 г. // Русская Православная Церковь. URL : http://www.patriarchia.ru/db/text/1496038.html (дата обращения: 11.07.2014). 215 экологического кризиса заставили государства мира идти по пути безусловного применения и соблюдения предписаний международных договоров. Таким образом, возрастающую роль международного права можно рассматривать как одну из важных тенденций современных правообразовательных процессов, когда нормы международного публичного права во взаимодействии государств, нормы международных межгосударственных и неправительственных организаций как универсального, так и регионального уровня, представляющие целостные нормативные стандарты в определенной сфере (здравоохранение, интеллектуальная собственность и др.), наднациональные нормы различных межгосударственных интеграционных образований напрямую задают контуры национальной нормативности. При этом следует учитывать влияние на национальное право норм транснациональных корпораций, зачастую представляющих собой по классической характеристике действия правовых норм в пространстве, по времени и по кругу лиц «право в праве». «В условиях глобализации происходит интенсивный процесс сближения и взаимовлияния национального и международного права, но не за счет ограничения суверенитета государств, а посредством двух линий взаимодействия, прокладываемых международным публичным правом и международным частным правом, в рамках которых появляются правила международной предпринимательской деятельности, выработанные крупными корпорациями разных стран и применяемые в экономических отношениях с согласия государств»538. Национальные правовые системы государств испытывают усиливающееся влияние международного права, в первую очередь в области совершенствования механизмов защиты прав человека. Следует отметить, что нормы международного права в этой сфере, международные стандарты аккумулируют прогрессивный опыт различных государств в правовой сфере, выработанный за долгий исторический период. Его 538 Тихомиров, Ю.А. Право и саморегулирование / Ю.А. Тихомиров // Журн. рос. права. – 2005. – № 9. – С. 89. 216 реализация в отечественном законодательстве способствует и будет способствовать формированию системы защиты прав человека, «встроенной» в региональный и универсальный уровни такой защиты. Для Республики Беларусь, являющейся участницей основных соглашений в сфере защиты прав человека, одним из последовательных шагов в этом направлении может быть присоединение к Европейской конвенции по защите прав и основных свобод с распространением юрисдикции Европейского Суда по правам человека. Отражая такие универсальные ценности, как демократия, права человека, безопасность человека, нормы международного права тесно переплетаются с конституционными ценностями государств. Европейские конституционалисты образно обозначают данное явление как «многоголосый конституционализм»539, имея в виду различные уровни защиты ценностей, которые традиционно предусмотрены как в международных документах, так и в национальных конституциях. Наряду с универсализацией наблюдается и обратная тенденция – регионализация прав и свобод, адаптация их к историческим, культурным, религиозным факторам540. Характеризуя процесс «приживания» в России универсальных стандартов прав человека, В.Д.Зорькин называет права человека «основной концепцией системы ценностей современного мира», указывает на негативные последствия механистического 539 переноса этих конституционных ценностей вместо Tanchev, E. Constitutional court functions in protecting the democratic constitutional order / E. Tanchev // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2011/CDL-JU(2011)022-e.pdf (дата обращения: 26.01.2014). 540 См., например: Зорькин, В.Д. Конституционные основы развития цивилизации в современном глобальном мире / В.Д. Зорькин // Журн. рос. права. – 2007. – № 4. – С. 3–8; Павловская, О.А. Беларусь в условиях современных трансформаций: обострение социальноморальных проблем / О.А. Павловская // Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовно-нравственные проблемы. C. 178; Тихиня, В.Г. Некоторые тенденции развития современного белорусского права в условиях европейской интеграции: общий взгляд на проблему / В.Г. Тихиня // Сац.-экан. i прававыя даслед. – 2010. – № 1. – С. 26–34. 217 постепенного взаимодействия культур с целью освоения ценностей и стандартов иных культур общественным сознанием народов541. Другое направление влияния международного права обусловлено взаимодействием государств на региональном уровне. В современном мире государство чаще всего выступает элементом многих региональных объединений государств. В настоящее время Республика Беларусь активно участвует в строительстве Евразийского экономического союза 542 , на постсоветском пространстве действуют и другие интеграционные образования. В связке «международное право – внутригосударственное право» региональные объединения государств начали играть особую роль, стирая грань между международным и внутригосударственным правом. При этом такие региональные объединения, как Содружество Независимых Государств, Европейский союз и др., во многом не удовлетворяет форма международной организации, в связи с чем они начинают тяготеть к межгосударственным сообществам, акты органов которых приобретают наднациональный характер, что еще больше усиливает их воздействие на правовые системы входящих в данные объединения государств, а зачастую напрямую предопределяет национальное регулирование. Наднациональное право, представляя собой новую систему правового регулирования, имеет особую природу, поэтому его нельзя отнести в полной мере ни к международному, ни к внутригосударственному праву. По своему содержанию и форме нормы наднационального права, например нормы Таможенного кодекса Таможенного Союза543, приближаются к положениям национального законодательства, применяются непосредственно субъектами правоотношений, однако в силу способа принятия, наднационального субъекта 541 Зорькин, В.Д. Конституционные основы развития цивилизации в современном глобальном мире / В.Д. Зорькин // Журн. рос. права. – 2007. – № 4. – С. 6–8. 542 Договор о Евразийском экономическом союзе : подписан в г. Астана 29 мая 2014 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 543 Договор о Таможенном кодексе таможенного союза : подписан в г. Минске 27 ноября 2009 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 218 принятия не включены в необходимой степени в национальные механизмы соблюдения, исполнения, и, самое главное, защиты и восстановления нарушенных прав. На ряд проблем, в частности конституционного контроля с точки зрения соблюдения конституционных прав граждан при реализации таких актов, указывают конституционалисты; сложность соотношения национального и наднационального права – специалисты в области международного права544. В условиях усиления приоритетной роли международного права по отношению к внутригосударственному праву от белорусского законодателя требуется взвешенная продуманная оценка сложного национального механизма соотношения международного и внутригосударственного права. В таких важных для международного сообщества сферах, как противодействие организованной преступности, легализации преступных доходов и финансированию терроризма, национальный законодатель обязан следовать «букве» соответствующих международных договоров, что отмечено в решениях Конституционного Суда Республики Беларусь545. Судья Конституционного Суда Республики Беларусь А.Г.Тиковенко, анализируя законодательство Республики Беларусь с точки зрения конституционной законности, отмечает, что «важное значение приобретает развитие на законодательном уровне механизма имплементации международноправовых норм как основы реализации общепризнанных принципов международного права и норм международных договоров»546. 544 См., например: Казанцев, С.М. Особенности контроля конституционности Таможенного кодекса Таможенного союза / С.М. Казанцев // Журн. конституц. правосудия. – 2013. – № 2 (32). – С. 1–9; Каширкина, А.А. Международно-правовые модели Европейского союза и Таможенного союза: сравнительный анализ /А.А. Каширкина, А.Н. Морозов / отв. ред. А.Я. Капустин. – М.: ИЗиСП, КОНТРАКТ, 2012. – 368 с. 545 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 22 дек. 2010 г., № Р-529/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 5. – 6/963; О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменения и дополнения в Закон Республики Беларусь «Об оперативно-розыскной деятельности» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 23 дек. 2010 г., № Р-530/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 5. – 6/964. 546 Тиковенко, А.Г. Совершенное законодательство – важнейшая основа конституционной законности / А.Г. Тиковенко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2011. – № 1. – С. 551. 219 Помимо прямого воздействия международного права на национальное право путем имплементации в национальную правовую систему норм, содержащихся в конкретных международных договорах, можно выделить воздействие международного права посредством актов рекомендательного характера, которые побуждают государства принимать меры к их претворению в жизнь. Ярким примером в этой области для белорусского законодателя являются модельные законодательные акты, принимаемые Межпарламентской ассамблеей государств – участников СНГ, способствующие гармонизации законодательств государств СНГ, выступающие правовыми ориентирами для национальных законодательств; идея модельной конституции, поскольку «возникновение общего права СНГ органично предполагает создание конституционных основ, общего фундамента построения как конкретных модельных актов, так и всего огромного здания общего права государств Содружества»547. Для государств постсоветского пространства аккумулирование опыта позитивного государственного строительства в значительной степени происходит благодаря имплементации устоявшихся на региональном европейском уровне правовых моделей и институтов. К сожалению, над эффективной реализацией конституционных современной норм, закрепивших цивилизации, довлеет многие опыт универсальные советского ценности государственного устройства, при котором наряду с конституционными нормами, носившими во многом декларативный характер, существовал ряд институтов и механизмов, получивших впоследствии негативную оценку (руководство всеми общественными процессами со стороны единственной партии, всеобъемлющий государственный контроль общественного развития и др.). Международное право позволяет преодолеть указанное влияние, предлагая механизмы реализации правовых конструкций, в которых учтены прогрессивные традиции конституционного развития европейских государств (парламентаризм, разделение 547 Кривенко, Л.Т. Перспективы модельного правотворчества Межпарламентской ассамблеи СНГ в области конституционного права / Л.Т. Кривенко // Журн. рос. права. – 2000. – № 12. – С. 109. 220 властей, институт конституционного контроля, омбудсмен, система местного самоуправления и др.) Одной из тенденций современного правообразования выступает усиление значимости судебного правотворчества, прежде всего в странах романогерманской правовой семьи, включая Беларусь. Этому способствуют не только конвергенция правовых систем в современном мире, возрастание влияния судебных решений аналогично подходам в системе общего права, но и воздействие на национальные правовые системы наднациональных судебных органов, повышение роли судебной власти как своевременно реагирующей на меняющиеся общественные отношения. Европейская традиция, основанная на приоритете суда в системе власти, во многом исходит из сформированной в конце XIX–начале XX века школы свободного права, для которой характерны высокий авторитет деятельности судов, а следовательно, решений судов независимо от инстанции, свобода и авторитет судебного толкования. Об усиливающейся роли судебной практики в государствах романогерманской правовой семьи, ее востребованности при выработке законотворческих решений свидетельствует и авторитет правовых позиций Европейского Суда по правам человека, его «пилотные решения», напрямую предназначенные для национального законодателя, значение интерпретационной деятельности в отношении конвенционных положений. В практике данного Суда, формирующего общеевропейские стандарты во многих сферах права, подчеркивается, что при уяснении термина «законные основания» «нельзя игнорировать сложившуюся судебную практику»; «в отношении статьи 8 пункта 2 Конвенции и других аналогичных статей Суд всегда понимал и понимает термин «закон» в его «сущностном», а не «формальном» смысле, поскольку он включает как акты более низкой категории, чем закон, так и неписаное право»; «судебная практика традиционно играет столь существенную роль в 221 континентальных странах, что целые направления позитивного права в значительной степени являются ее результатом»548. В Законе «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» акты высших органов судебной власти отнесены к нормативным правовым актам. Представляется, что тем самым законодатель совершенно обоснованно признал их особую роль в правообразовании и правотворчестве (а не преследовал цель предоставить возможность разрешения судебных дел с опорой только на постановления пленумов судов). Сферу правоприменения отечественные теоретики права исследуют в меньшей степени, что является традиционным для государств романо-германской правовой семьи. Однако постановления Пленума Верховного суда, отнесенные в белорусской правовой системе к нормативным правовым актам, в незначительной степени направлены на решение аналитико-исследовательских задач, преследуя конкретные цели по разъяснению применяемых актов. Традиция специального изучения судебной практики законодателем отсутствует. Правовой механизм, предусмотренный в статье 112 Конституции Республики Беларусь, согласно которой если при рассмотрении конкретного дела суд придет к выводу о несоответствии нормативного акта Конституции, то он принимает решение в соответствии с Конституцией и ставит в установленном порядке вопрос о признании данного нормативного акта неконституционным, до настоящего времени не нашел практической реализации549. Данные факторы свидетельсвуют о том, что в системе подготовки законотворческих решений назрела необходимость разработки специального механизма взаимодействия сфер правоприменения (прежде всего судебной деятельности) и предпроектной деятельности; необходим постоянный комплексный анализ решений судов с целью выявления степени эффективности и действенности применяемых 548 Крюслен (Kruslin) против Франции : судеб. решение, 24 апреля 1990 г. // Европейский суд по правам человека : избр. решения : в 2 т. / редкол.: В.А. Туманов (пред.) [и др.]. – М., 2000. – Т. 2. – С. 668–674. 549 Миклашевич, П.П. Проблемы доступа граждан к конституционному правосудию / П.П. Миклашевич // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2009. – № 3. – С. 61–73. 222 нормативных правовых актов (посредством институционализации данной «обратной связи», например путем создания специального центра при одном из органов судебной власти). Актуальными для Беларуси, как и для других стран, остаются также вопросы объемов и пределов судебного правотворчества, границ, в которых оно должно существовать, чтобы гармонично вписаться в систему разделения властей. Данные границы очерчены правовой нормой, принятой представительными органами власти, поскольку только таким способом возможно разделение законодательной и судебной сферы правотворчества. Следует согласиться с тезисом, обоснованным в отечественной правовой науке, о важности ценностной составляющей в деятельности суда550. Судебная власть в правовом государстве играет ведущую роль, что требует существенного усиления роли и значения судебного правотворчества в национальных правовых системах как Беларуси, так и других стран континентального права. Для правообразовательных процессов на современном этапе развития возрастает значение деятельности органов местного самоуправления: в целом процессы самуправления приближаются к саморегулированию, но находятся в рамках традиционного механизма принятия управленческих решений на определенной территории551. Еще на этапе зарождения современных цивилизаций, оформления общества в целостную структуру в основе объединения людей лежали общность территории, культуры и системы управления. Данное самоуправление, с одной стороны, образуется стихийно, как любая система, тяготеющая к такой мере выполнения своих функций, при которой она достигает своей цели, а с другой – формируется обществом для эффективного обеспечения жизнедеятельности. Таким образом, принцип самоуправления является одним из давних и 550 Бибило, В.Н. Судебная власть в уголовном судопроизводстве / В.Н. Бибило. – Минск : Право и экономика, 2001. – С. 123. 551 Более подробно см.: Мурашко, Л.О. Местное самоуправление как территориальная организация публичной власти и его правовая природа / Л.О. Мурашко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2003. – № 2. – С. 65–68. 223 универсальных принципов функционирования систем. Долгое время оставаясь единственным средством социальной организации, самоуправление опосредовало стихийно складывающуюся нормативность и структуру социальных связей. Различные модели общественного развития, формируясь как социокультурные общности, порождают различные типы управления обществом. Восточная модель имеет целью поддержание системы как таковой, западная – обеспечение автономии индивида. Современные государства Восточной Европы, присоединившиеся либо собирающиеся присоединиться к Европейской хартии местного самоуправления552, осознают трудности реформируемой модели управления, где должен господствовать принцип субсидиарности: вопросы, которые можно решить на низовых уровнях, нет смысла передавать «наверх»; вмешательство государства требуется лишь там, где в решении управленческих задач без него не обойтись. Происходит своеобразное объединение выделяемых учеными двух «исторических способов» («снизу» самим обществом и «сверху» центральной властью) становления местного самоуправления: в ходе реформ верховная государственная власть пытается восстановить и начать создание структуры управления «снизу вверх». Сама природа местного самоуправления такова, что интересы коллектива граждан на местном уровне получают приоритет над интересами как отдельного человека, так и общества в целом. Местная власть становится посредником между личностью и государством. При этом гражданин, участвуя в решении вопросов местного уровня, с одной стороны, в большей степени становится «вживлен» в общественный организм, чем защищая свои собственные интересы, не интегрированные в коллективные. С другой стороны, участие в управлении носит непосредственный характер. Исследуя тенденции правообразования, следует принимать во внимание процессы саморегуляции (саморегулирования), умножение таких форм права, 552 Европейская хартия местного самоуправления : принята в г. Страсбурге 15 окт. 1985 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 1998. – № 36. – Ст. 4466. 224 которые не опосредуются публичной властью, также характерных для современного общества. Традиционной является точка зрения о том, что процессы саморегуляции происходят на начальных стадиях правообразования, а впоследствии «стихийно формируемые нормативные силы» общества протекают в правовом русле. Однако в современном обществе процессы саморегуляции не менее активны, чем в период зарождения права. Представляется, что тезис о важности осмысления процессов саморегуляции родился как ответ на «правовую экспансию» последнего времени, чрезвычайное усиление правовой регламентации, чему в немалой степени способствовала компьютеризация юридической деятельности. «Экспансия позитивного права в сферы традиционного регулирования другими социальными нормами воспринимается… отдельным индивидом… как потеря свободы»553. Этому способствуют также новые способы и средства контроля за индивидом со стороны не только государства, но и общества или другого индивида. Для государств постсоветского пространства период экономических реформ характеризовался не только «правовой экспансией», но и, можно сказать, «правовой агрессией», в основе которой лежала цель в сжатые сроки добиться позитивного результата экономических реформ. Данные процессы вызвали к жизни понятие «дерегулирования», и в настоящее время можно согласиться, что «перспективным направлением систематизации законодательства в условиях либерализации экономики является… системное дерегулирование общественных отношений, которое должно осуществляться параллельно с их регулированием»554. Традиционно выделяется несколько сфер, в которых саморегуляция общественных отношений происходит наиболее активно, в частности сфера 553 Денисенко, В.В. Лингвистическая парадигма как современная методологическая основа общей теории права / В.В. Денисенко // Право и политика. – 2007. – № 9. – С. 123–127. 554 Тиковенко, А.Г. Совершенное законодательство – важнейшая основа конституционной законности / А.Г. Тиковенко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2011. – № 1. – С. 65–66. 225 деятельности органов местного самоуправления, местные собрания и сходы, трудовые коллективы при принятии уставов, коллективных договоров и т.п., корпоративное саморегулирование, регулирование в рамках профессиональных ассоциаций555. При указанном подходе термин «саморегуляция» не столько самостоятелен, восходя к стихийным государственному вышеперечисленные общественным вмешательству формы в силам, сколько социальные «саморегуляции» противостоит процессы. детально Однако регламентированы законодательством и представляют собой способы, с помощью которых «законотворческий импульс» переносится с уполномоченных органов государственной власти на уполномоченные органы традиционных субъектов гражданского общества, значимые для включенного в них индивида сообщества (профессиональное сообщество, трудовой коллектив и др.). Добровольность такой «включенности» не уменьшает обязательств, в связи с чем следует признать позитивность преодоления (посредством того же корпоративного кодекса) «обезличенности», характерной для общих норм позитивного права, «приближение» выработки «моделей поведения» к индивиду. К расширяющейся в последние годы сфере саморегулирования можно отнести также виртуальное пространство, в котором наблюдаются активные процессы саморегулирования. Информационное общество с его «всемирной паутиной» не может кардинально не отличаться от тех «правовых времен», когда право только обретало такой неизбежный, как казалось долгое время, признак, как письменность. Одновременно благодаря социальным сетям, самые популярные из которых объединяют миллионы человек (что превышает население отдельных государств в несколько раз), мгновенное распространение получают определенные образцы поведения, культуры и др., складываются новые стандарты поведения в самых различных областях. В современных государствах 555 Тихомиров, Ю.А. Право и саморегулирование / Ю.А. Тихомиров // Журн. рос. права. – 2005. – № 9. – С. 89–91. 226 на эти процессы неизбежно обращается внимание, но чаще в виде борьбы с преступлениями в виртуальной среде (или посредством ее). Следует признать, что в любом обществе удельный вес процессов саморегуляции намного выше, чем сфера законотворчества. Ценностное измерение правообразования позволяет выявить обусловленность «границы» между устоявшимися практиками, нормами, закрепленными в корпоративных кодексах или решениях местных собраний, и необходимостью их обеспечения и защиты более «сильной» формой позитивного права. Выявление и общетеоретический анализ трактовок современных тенденций правообразования, как универсального, так и регионального характера, выявление особенностей саморегуляции на современном этапе общественного развития позволяет вырабатывать эффективную правовую политику, достигать целей устойчивого развития общества и государства. 4.3. Ценности и общественный идеал для правообразования в контексте белорусской правовой традиции Категория общественного идеала, или идеала об общественном устройстве, является предметом познания многих гуманитарных наук. Категорию идеала, в том числе идеального общественного устройства, разрабатывали мыслители Г.Гегель, И.Кант, О.Конт, Ж.Ж.Руссо, Г.Спенсер, К.Ясперс, социалисты-утописты Т.Мор, Т.Кампанелла, Р.Оуэн, Ш.Фурье, А.СенСимон, русские философы Н.А.Бердяев, И.А.Ильин, П.И.Новгородцев, а также Н.Я.Данилевский, К.Н.Леонтьев, П.Сорокин, П.Б.Струве и др., выстраивая собственные модели развития общества. Достижения духовных исканий в контексте русского религиозно-философского ренессанса обобщены в известной работе П.И. Новгородцева «Об общественном идеале», где философ, ссылаясь на Руссо, Канта, Гегеля, Конта, Спенсера и Маркса, отмечал, что «все эти признанные и руководящие вожди своего времени… сходились, однако, в общем 227 ожидании грядущего земного рая»556. П.И.Новгородцев одним из первых обратил внимание на роль в жизни общества идеалов, общественно значимых ценностей, их влияние на поведение людей. В современных исследованиях категория общественного идеала используется при поиске элементов для формирования национальной идеи, изучении особенностей национальной культуры и т.д. При этом отмечается, что мировая цивилизация в XXI веке столкнулась с рядом глобальных социокультурных проблем, среди которых поиск парадигм общественного развития выступает одной из центральных557. Особенностью отечественных исследований является использование данной категории при разработке востребованной идеологии, отвечающей условиям современного мира558, формировании национальной идеи суверенного белорусского государства559, анализе особенностей белорусского пути развития560. Правоведы обращаются к использованию общественного идеала реже, как правило, при исследовании 556 Новгородцев, П.И. Об общественном идеале / П.И. Новгородцев ; сост., подгот. текста, вступ. ст. А.В. Соболева. – М. : Пресса, 1991. – С. 23. 557 См., например: Зобов, Р.А. Мифы российского сознания и пути достижения общественного согласия / Р.А. Зобов, В.Н. Келасьев ; С.-Петерб. гос. ун-т. – СПб. : Яз. центр, 2004. – 85 с.; Кочеров, С.Н. Русская идея как социокультурный феномен: концептуальный, историософский и аксиологический анализ : автореф. дис. … д-ра филос. наук : 09.00.11 / С.Н. Кочеров ; Нижегор. гос. пед. ун-т. – Н. Новгород, 2007. – 36 с.; Кумыков, А.М. Национальный идеал российской государственности: социально-философский анализ : автореф. дис. … д-ра филос. наук : 09.00.11 / А.М. Кумыков ; Юж. федер. ун-т. – Ростов н/Д, 2008. – 47 с.; Скоробогатько, А.В. Проблема общественного идеала в русской социальной философии : дис. ... д-ра филос. наук : 09.00.11 / А.В. Скоробогатько. – СПб., 2004. – 262 л. 558 Лепешко, Б.М. Идеология белорусского государства: некоторые проблемные вопросы теории и практики / Б.М. Лепешко // Весн. Брэсц. ун-та. Сер. гуманітар. і грам. навук. – 2009. – № 1. – С. 125–132; Майхрович, А.С. Идеология: сущность, назначение, возможности / А.С. Майхрович ; НАН Беларуси, Ин-т философии. – 2-е изд. – Минск : Право и экономика, 2003. – 46 с.; Слука, О.Г. Идеологические процессы в Беларуси / О.Г. Слука. – Минск : Респ. ин-т высш. шк., 2010. – 218 с.; Чуешов, В.И. Аксиология и идеология белорусского государства / В.И.Чуешов, А.В. Орлов // Мировоззренческие и философско-методологические основания инновационного развития современного общества: Беларусь, регион, мир : материалы междунар. науч. конф., Минск, 5–6 нояб. 2008 г. : к 80-летию НАН Беларуси / НАН Беларуси, Ин-т философии ; [науч. ред.: Т.А. Адуло и др.]. – Минск, 2008. – С. 47–49. 559 Яскевич, Я.С. Основы идеологии белорусского государства: мировоззренческие ценности и стратегические приоритеты / Я.С. Яскевич. – Минск : Респ. ин-т высш. шк., 2003. – 358 с. 560 Белорусский путь / [О.В. Пролесковский и др. ; под ред. О.В. Пролесковского, Л.Е. Криштаповича]. – Минск : Информ.-аналит. центр при Администрации Президента Респ. Беларусь, 2010. – 494 с. 228 правосознания561, что в большой степени обусловлено предшествующим «навязыванием» идеального коммунистического образца общественного устройства. Для правообразования общественный идеал имеет ключевое значение. «Национальное право всегда подчинено идеалу, и потому легитимная государственная власть нацелена на общественный прогресс, этим она отличается от корпоративной, никогда не претендующей на универсальный и общеобязательный характер собственных распоряжений»562. Представления об «идеальном обществе» всегда подчинены правилам идеальных образов любого явления жизни. Во-первых, это мыслительная схема, хотя и соотнесенная с реальной жизнью, но в силу долженствования дистанцированная от нее, иными словами, «идеальный проект». Во-вторых, данный «проект» может проявляться в самых разных формах идеального: в научных теориях, религиозных учениях, политических программах, художественных образах и т.д. Однако общественный идеал всегда покоится на ценностях конкретного общества, являясь их концентрированным выражением. «Идеал подробен маяку, ориентирующему индивидуальное и социальное движение в верном направлении»563. В-третьих, идеал всегда обусловлен историческим временем, периодом, который определяет формирование представлений об «идеальном должном». Какие бы «идеальные образцы» общественного устройства не рассматривались: «золотой век», о котором грезил древнегреческий поэт Гесиод; христианская 561 Борщева, Е.В. Правосознание как фактор формирования правового государства : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / Е.В. Борщева. – Минск, 2000. – 123 л.; Дробязко, С.Г. Идеология в праве как системе / С.Г. Дробязко // Право и демократия : сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск : БГУ, 2012. – Вып. 23. – С. 4–8; Юрашевич, Н.М. Правосознание белорусского общества / Н.М. Юрашевич. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2006. – 163 с. 562 Пермяков, Ю.Е. Философские основания юриспруденции / Ю.Е. Пермяков. – Самара : Самар. гуманитар. акад., 2006. – С. 175. 563 Байниязов, P.C. Философия правосознания: постановка проблемы / Р.С. Байниязов // Изв. вузов. Правоведение. – 2001. – № 5. – С. 19. 229 модель; коммунистическое «светлое будущее»; на постсоветском пространстве в начале 1990-х годов – «рынок» как идеальная цель экономических реформ (далеких от реальных либерально-рыночных механизмов в других странах), все они были «детьми» своего времени и места, культурных традиций, менталитета. В-четвертых, в силу особой духовной природы, преломляясь в коллективном сознании больших групп людей (отдельных народов, наций, населения определенной территории), общественный идеал определяет поведение людей, их взаимоотношения, цели и тем самым – прошлое, настоящее и будущее конкретного общества. Главная востребованность правом общественного идеала, составляющих его идеальных образов состоит в том, что они создают так называемые «мотивирующие механизмы» (М.И.Найдорф), что особенно важно при недостаточности регулирующих свойств обычаев и традиций564. «Без внутреннего напряжения, создаваемого отношением идеала… к действительности, право не способно к историческому развитию и применению своей формы, тогда бы оно оставалось вековечной традицией…»565. Общественный идеал выступает одним из критериев наиболее обобщенного уровня для выявления правовой формы нормативности Общественный идеал как критерий правового – идеи и представления, живущие в сознании людей, об идеальном, совершенном обществе, своеобразная «общественная мечта», синтезирующая в себе надежды и чаяния народа, вместе с тем активно влияющая на общественные процессы. На это обращает внимание П.И.Новгородцев, подчеркивая конкретные исторические задачи и объективное значение абсолютного идеала566. Одновременно общественный идеал определяет правовую стратегию развития государства, выстраивание его эффективной правовой политики. 564 Найдорф, М.И. Введение в теорию культуры: основные понятия культурологии / М.И. Найдорф. – Одесса : Друк, 2005. – 192 с. 565 Пермяков, Ю.Е. Философские основания юриспруденции / Ю.Е. Пермяков. – Самара : Самар. гуманитар. акад., 2006. – С. 101. 566 Новгородцев, П.И. Об общественном идеале / П.И. Новгородцев ; сост., подгот. текста, вступ. ст. А.В. Соболева. – М. : Пресса, 1991. – 639 с. 230 Представления, идеи о совершенном обществе обусловливают процессы правообразования, в связи с чем категория общественного идеала играет существенную роль в выявлении и формировании правовой материи конкретного государства. Общественный идеал всегда содержит идеи совершенного правопорядка и совершенного правового регулирования, однако не исчерпывается ими. В данной конструкции право является скорее средством, чем целью. Р.Дворкин указывает, что юридическая мысль нуждается в абстрактной социальной идее, выражающей цель общественного развития567. В философско-правовых исследованиях наиболее разработанной в аспекте представлений об идеальном общественном устройстве, «максимально целостном образе желаемого будущего» (В.А.Канке)568 является теория правового государства. Данная теория представляет собой своеобразный «ответ» права бурным общественным процессам в Западной Европе в XVIII–XIX веках на вопросы об идеальном государственном и общественном устройстве. Не сомневаясь в том, что государство немыслимо без права, философы (Кант, Гегель, Монтескье) увидели в праве тот способ, посредством которого возможно урегулирование многих проблем в общественных отношениях. Одним из первых концепцию правового государства, целью которого являлось бы торжество идей свободы и права, начал развивать Кант. Назначение и сущность права он определил через нетрадиционный нормативный кодекс, согласно которому право подразумевает свободу индивидов (свободу их воли) и связанную с этой свободой возможность (и необходимость) произвола, столкновение и коллизию различных произвольных действий, служит общим для всех правилом согласования произвольных действий свободных лиц. «Кант сделал этические ценности предметом специального философского анализа, поставив вопрос о соотношении добра и действительности, пришел к выводу об 567 Дворкин, Р. О правах всерьез : пер. с англ. / Р. Дворкин. – М. : Росспэн, 2004. – С. 47. Канке, В.А. Философия: исторический и систематический курс : учеб. для вузов / В.А. Канке. – М. : Логос, 1996. – С. 197. 568 231 абсолютности «морального закона в нас», его реализации в действительности через долженствование»569. Право вводит свободу индивидов и их произвол в разумные и общезначимые рамки. Предложенное Кантом определение, согласно которому «право есть ограничение свободы каждого условием согласия ее с такой же свободой каждого другого, насколько это возможно по некоторому общему закону»570, стало своего рода девизом всей классической философии права. «Продолжение» данной формулы приводится авторами намного реже, причем с собственной аргументацией: «а публичное право есть совокупность внешних законов, которые делают возможным такое полное согласие»571, хотя вне осмысления кантовских идей о договорных отношениях, договорном порядке как устройстве общества невозможно в полной мере постичь и его идей о правовом государстве. Фундаментальной в кантовском учении о праве явилась концепция автономии личности. Данная концепция сыграла особую мировоззренческую роль в развитии идеи о соотношении личности и государства, привнеся новый принцип, заключающийся в признании в обществе и государстве каждого члена независимым и отрицании какой-либо государственной опеки572, которая в дальнейшем вылилась в идею правового государства. Наполнение содержания такой конструкции, как правовое государство, обусловлено «временем и пространством» общества, его традициями и культурой. «Все цивилизации различаются своими системами ценностей, своим отношением к природе, труду, богатству, собственности, пониманием обязанностей человека по отношению к детям, семье, общине. Они породили особые понятия чести и долга, наполнили разным содержанием категории свободы, прав, дали свое 569 Воронина, А.М. Ценности: проблема обоснования : автореф.дис. … канд. филос. наук : 09.00.11 / А.М. Воронина ; Моск. гос. ун-т. – М., 1994. – С. 3–4. 570 Кант, И. О поговорке «Может быть это и верно в теории, но не годится для практики» / И. Кант // Сочинения : в 6 т. – М., 1965. – Т. 4, ч. 2. – С. 79. 571 Там же. 572 Кант, И. Метафизика нравов : в 2 ч. / И. Кант // Сочинения : в 6 т. – М., 1965. – Т. 4, ч. 2. – С. 107–304. 232 толкование власти, государства»573. Однако и в настоящее время правовое государство концептуально противостоит государству в его гипертрофированном по сравнению с обществом и личностью значением, и, самое главное, выявляет основное предназначение, миссию права – «связывать» государство, быть тем буфером, который обеспечит личности свободу от государственного произвола, а государству, в свою очередь, – защиту от хаоса, который может быть вызван личностью в предполагает ее вседозволенности. сегодня особые «Связанность» качества такого государства права, в правом частности, демократическую, прозрачную процедуру принятия законов с соответствующими требованиями к формированию органов представительной власти, правовую определенность как принцип, который обеспечивает ясность и понятность норм законов, доступность к справедливому правосудию, беспристрастному и оперативному судебному разбирательству, запрещение произвола и дискриминации и др. Что касается Беларуси, то конструкция правового государства, закреплена в качестве основополагающей качественной характеристики государства в Конституции Республики Беларусь, как и в подавляющем большинстве конституций мира. В качестве основной характеристики общественного идеала правовое государство имеет глубокие корни в белорусской правовой традиции, которая восходит к общим процессам формирования белорусской нации и белорусской государственности. Становление собственно белорусского национального самосознания и идентичности основывалось на существовании в течение столетий белорусского этнического ядра и сформированной белорусской культурной традиции в широком ее понимании, заложенной еще в XII веке и развивающейся впоследствии в пределах европейской христианской цивилизации574. «На 573 Кирвель, Ч. Капитализация восточнославянских стран: утопический выбор или реальная перспектива? / Ч. Кирвель // Беларус. думка. – 1999. – № 2. – С. 27. 574 Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовнонравственные проблемы. 519 с.; Беларусь: государство, религия, общество : материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск–Жировичи, 7 июня 2007 г. / НАН Беларуси, Ин-т 233 первоначальных, «родовых» этапах становления белорусской государственности (XI–XII века) ментальность белорусов не была столь ярко выражена, как, скажем, в период образования Великого княжества Литовского. Генезис ментальности у белорусов, связанный характера, шел с доминированием фактически толерантно-неагрессивных одновременно с процессом черт формирования государственных начал»575. При обращении к рассмотрению общественного идеала в его «историческом измерении» в контексте белорусской правовой традиции необходимо учитывать те особенности исторических и сложности, исследований в которые целом. характерны «Для Беларуси для отечественных данная проблема (национальной идентичности. – Л.М.) имеет особенную важность, потому что на протяжении столетий шел процесс разрушения национально-культурной идентичности белорусского народа»576. Отмечено многообразие подходов в отношении белорусской истории (помимо отечественных также польский, литовский, российский, среднеевропейский); однако следует согласиться с тем, что белорусская государственность насчитывает много веков и начинается по крайней мере со времен Полоцкого княжества577. Важность периода Полоцкого княжества в истории ; [редкол.: протоиерей В. Антоник и др.]. – Минск : Белорус. наука, 2008. – 396 с.; Гістарычны шлях беларускай нацыі і дзяржавы = The history of the belarusian nation and state / М. Біч [і інш.] ; Міжнар. грамад. аб'ядн-не «Згуртаванне беларусаў свету «Бацькаўшчына». – 2-е выд., дап. – Мінск : З. Колас, 2005. – 432 с.; Дзяржаўнасць i права Беларусi са старажытных часоў да канца ХVI стагоддзя : [у 4 ч.] / НАН Беларусі, Ін-т філасофіі і права [і інш.]. – Мінск, 1999. – Ч. 1 : Гістарыяграфія гісторыі дзяржавы і права феадальнай Беларусі / Я.А. Юхо. – 99 c.; Сокол, С.Ф. Политическая и правовая мысль в Белоруссии XVI–первой половине XVII вв. / С.Ф. Сокол ; науч. ред. И.А. Юхо; АН Белорусской ССР, Ин-т философии и права. – Минск : Наука и техника, 1984. – 189 с. 575 Беларусь: государство, религия, общество : материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск–Жировичи, 7 июня 2007 г. / НАН Беларуси, Ин-т истории ; [редкол.: протоиерей В. Антоник и др.]. – Минск : Белорус. наука, 2008. – С. 134. 576 На шляху станаўлення беларускай нацыі: гістарыяграфічныя здабыткі і праблемы / В.В. Яноўская [і інш.] ; НАН Беларусі, Ін-т гісторыі ; навук. рэд. В.В. Яноўская. – Мінск : Беларус. навука, 2011. – С. 5. 577 Чудаков, М.Ф. Конституционный процесс в Беларуси (1447–1996 гг.) / М.Ф. Чудаков. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2004. – С. 95. 234 контексте особенностей исторической эволюции белорусской государственности подчеркивает Т.И.Довнар578. «Историческое измерение» общественного идеала и содержания наполнявших его ценностей сложно и спорно, как любая историческая реконструкция; однако наименее дискуссионным представляется их исследование посредством обращения к тем «вместилищам» идеального, совокупности идей и взглядов, которые сохранились в истории в виде памятников права, крупнейших трудов известных мыслителей. Как указывал крупнейший историк права Беларуси И.А.Юхо, «памятники права являются наиболее достоверными и надежными источниками знаний о состоянии экономики, классовой и сословной структуре общества… общественных отношениях. В них нашли отражение философские, общественно-политические и правовые идеи народа, его культура и быт»579. Из первых письменных памятников социально-политического характера, оказавших влияние на свое время, следует отметить «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона, которое относят к 30–40 годам IX века580. Указанное «Слово» выступает как нетрадиционный памятник, который в отличие от исторических хроник того времени посвящен одной из фундаментальных проблем христианского мировоззрения – о соотношении закона и благодати, а также процессу становления мировой истории581. Мыслители того времени разработали достаточно сложную теоретическую конструкцию соотношения закона и благодати. Развитие в духовном сознании народа христианских идей и ценностей связано с именами Ефросиньи Полоцкой и Кирилла Туровского. Проблематику 578 Довнар, Т.И. Особенности исторической эволюции белорусской государственности / Т.И. Довнар // Теоретико-методологические и конституционные основы развития системы права Республики Беларусь : сб. ст. / Белорус. гос. ун-т. – Минск : Право и экономика, 2011. – С. 14–37. 579 Юхо, I.А. Крыніцы беларуска–руска–літоўскага права / I.А.Юхо. – Мiнск, 1991. – С. 8. 580 Иларион. Слово о законе и благодати / Иларион // Русская идея : сборник / сост., авт. вступ. ст. М.А. Маслин ; коммент. Р.К. Медведевой. – М., 1992. – С. 18–36. 581 Философская мысль Беларуси: культурно-исторические этапы, славянский контекст, методология исследования : науч. отчет / А.С. Майхрович [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т философии. – Минск : НАН Беларуси : Беларус. навука, 2005. – С. 48–49. 235 ценностей, осмысления национального сознания белорусов можно найти в работах Андрея Волана. «Сформулированные в контексте естественно-правовой доктрины важнейшие принципы естественного права А.Волан широко использовал как аргументы для критики многих феодальных социальнополитических институтов, а также существующей системы законодательства и судоустройства»582. В трактатах Андрея Волана «Про политическую, или гражданскую свободу» (1572 г.) и «О счастливой жизни, или о наивысшем человеческом благе» (1596 г.) основные идеи по своему ценностному содержанию восходят к идеям Аристотеля. В его понимании противостояния свободы и несвободы можно найти даже идеи, созвучные современному пониманию злоупотребления правом, идеи социального согласия. Ценности и идеалы белорусского Возрождения исследованы в достаточной степени, в частности, С.А.Подокшиным583, который аргументировал основной вывод о том, что именно в эпоху Возрождения (XVI – начало XVII века) сформировались ценности и идеалы, составляющие основу современной духовности и национального самосознания белорусского народа. Исходя из глубокого и всестороннего анализа философского наследия этой эпохи, находящегося на стыке восточных и западных религиозно-церковных и духовно-культурных тенденций, данный автор подчеркивает концентрацию отечественной мысли эпохи Возрождения вокруг таких проблем, как укрепление государственного суверенитета, правового государства, сущности свободы, справедливого судопроизводства, прав человека584, что и характеризует процесс становления национального самосознания белорусов. Представляется оправданным провести определенные исторические параллели указанного этапа 582 Довнар, Т.И. Историко-правовая наука Беларуси: проблемы и перспективы / Т.И. Довнар // Право и демократия : межвед. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск, 2009. – Вып. 20. – С. 9. 583 Подокшин, С.А. Философская и общественно-политическая мысль эпохи Возрождения в Белоруссии : автореф. дис. ... канд. филос. наук : 09.00.03 / С.А. Подокшин ; Белорус. гос. ун-т. – Минск, 1985. – 40 с.; Падокшын, С.А. Беларуская думка ў кантэксце гісторыі і культуры / С.А. Падокшын ; НАН Беларусі, Ін-т філасофіі ; [навук. рэд. А.С. Майхровіч]. – Мінск : Беларус. навука, 2003. – 315 с. 584 Падокшын, С.А. Беларуская думка ў кантэксце гісторыі і культуры. С. 77. 236 развития с процессами общественных изменений в 1990-х годах и подчеркнуть ценностную однонаправленность процессов, ведущих к становлению и развитию белорусского государства. В качестве основоположника ренессансно-гуманистического направления в отечественной философской и общественно-политической мысли традиционно признается Ф.Скорина585. В основе взглядов Ф.Скорины лежат гуманистические идеи о свободе человека, гражданственности и патриотизме. Схожие подходы отражены в трудах А.Волана, М.Литвина, Л.Сапеги, С.Будного. Вопросам политики и права Ф.Скориной уделено достаточно пристальное внимание в «Предисловиях» и «Послесловиях» к Библии586. Как отмечает Т.И.Довнар, «Франциск Скорина является по существу первым мыслителем Беларуси, который поднял вопрос о соотношении права и закона, хотя под понятием права у него выступала система ранне-христианских нравственных норм, образующих его идеал – «прирожоное право». Именно на основе этих норм, по его мнению, должна строиться система норм писаного права…»587. Идеи баланса властей, общественного договора, уважения к закону и правам человека превалируют в философском наследии. Право на самоуправление, которое получали города (например, привилей на магдебургское право Полоцку 1498 года), выступает важнейшей предпосылкой отечественной демократической традиции588. Акт объединения городов от 24 октября 1789 г., принятый представителями двухсот городов Польши и Великого Княжества 585 Довнар, Т. И. Проблема государственной власти в произведениях белорусских мыслителей ХVI в. / Т.И. Довнар // Проблемы развития юридической науки и совершенствования правоприменительной практики: сб. науч. тр. / редкол.: С.А. Балашенко (гл. ред.) и др. – Минск: БГУ, 2005. – С. 42–53; Ермаловіч, М. Беларуская дзяржава Вялікае княства Літоўскае / М. Ермаловіч. – Мінск : Беллітфонд, 2003. – 435 с.; Подокшин, С.А. Франциск Скорина / С.А. Подокшин. – М. : Мысль, 1981. – 214 с. 586 Скарына, Ф. Творы : прадм., сказанні, паслясл., акафісты, пасхалія / Ф.Скарына ; уступ. арт., падрыхт. тэкстаў, камент., слоўн. А.Ф. Коршунава ; паказ. А.Ф. Коршунава, В.А. Чамярыцкага. – Мінск : Навука і тэхніка, 1990. – 207 с. 587 Довнар, Т.И. Историко-правовая наука Беларуси: проблемы и перспективы / Т.И. Довнар // Право и демократия : межвед. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск, 2009. – Вып. 20. – С. 5–8. 588 Падокшын, С.А. Беларуская думка ў кантэксце гісторыі і культуры / С.А. Падокшын ; НАН Беларусі, Ін-т філасофіі ; [навук. рэд. А.С. Майхровіч]. – Мінск : Беларус. навука, 2003. – С. 144. 237 Литовского (далее – ВКЛ), Закон о городах 1791 года представляли собой результат «барацьбы за правы чалавека»589. Для периода Возрождения, этапа привилеев (традиционно выделяется этап привилеев XIV–XV веков и статутовый этап XVI века590) характерны наиболее прогрессивные тенденции развития для того времени и определенное внимание к правам человека591. Соотнося привилеи 1432 и 1434 годов, которые содержали нормы, уравнивающие в правах православных шляхтичей и католиков, а также закрепляющие личную свободу и неприкосновенность шляхты, с Великой Хартией вольностей 1215 года и Habeas Corpus Act 1679 года, М.Ф.Чудаков подчеркивает гуманистическую направленность развития права, прогрессивные тенденции, которые еще не скоро появились в других государствах Европы592. Сравнивая привилей Казимира 1447 года и Великую Хартию вольностей 1215 года, М.Ф.Чудаков отмечает их совпадение по форме, по ряду содержательных аспектов, тем самым обосновывая вывод о том, что правовое регулирование на землях Беларуси развивалось в русле передовых европейских тенденций ограничения феодального абсолютизма и формирования важнейших прав человека (хотя в то время не для всех людей, а только для свободных)593. Тем самым белорусская правовая традиция на этапе своего становления имеет гуманистическую направленность, характеризуется утверждением достаточно высокого для того времени статуса отдельного человека, его свободы, роли в управлении публичными отношениями (городское самоуправление), вниманием к 589 Чараўко, В. У. Два «залатыя вякі» Вялікага княства Літоўскага ў рэлігійнай гісторыі Беларусі / В.У. Чараўко // Труды молодых специалистов Полоц. гос. ун-та / УО «Полоц. гос. ун-т». – 2007. – Вып. 20. – С. 6. 590 Чудаков, М.Ф. Конституционный процесс в Беларуси (1447–1996 гг.) / М.Ф. Чудаков. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2004. – С. 109. 591 Родевич, В.Ч. Статут Великого княжества Литовского 1566 года о судьях и судах / В.Ч. Родевич, Л.И. Родевич // Вестн. Акад. МВД Респ. Беларусь. – 2008. – № 2. – С. 149–153; Юхо, Я.А. Кароткi нарыс гiсторыi дзяржавы i права Беларусi : вучэб. дапам. / Я.А. Юхо. – Мiнск : Унiверсiтэцкае, 1992. – 270 с. 592 Чудаков, М.Ф. Конституционный процесс в Беларуси (1447–1996 гг.) / М.Ф. Чудаков. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2004. – С. 112–113. 593 Там же. С. 117–119. 238 реализации отдельных прав, равенством, авторитетной ролью суда, представительных органов власти и др. Повышение уровня развития общества, образования, культуры в целом привели к появлению «законотворцев», достойных создать такой акт, как Первый Литовский Статут 1529 года. Данное событие было обусловлено в целом усложнением социальных связей в обществе и государстве, развитием судебной практики, потребностью ее упорядочения. Именно правовая мысль, достигшая в первые десятилетия XVI века в ВКЛ довольно высокого уровня, и правовое самосознание всего шляхетского сословия подготовили почву для кодификации Первого Литовского Статута, конституционную направленность этого документа и восприятие его идей феодальным обществом Литовского государства594. Требование о соблюдении равенства всех членов шляхетского сословия выражалось в принципе единогласия при принятии решений на соймиках и Вальном сойме; принцип законности ограничивал все органы власти требованием подчиняться праву и давал право рокаша (восстания) шляхте при нарушении монархом ее привилегий; действовал принцип равенства перед законом и судом (в отношении шляхты)595. Шляхетские свободы трактовались как «извечные»596. Следует отметить, что в абсолютистской Европе «золотая вольность» была единственным явлением подобного рода, как и право liberum veto, что обеспечивало сбалансированность власти в XVI веке597. Доктрина «золотой вольности» как особое явление демократического порядка было нетипично для того времени: «В смысле охраны прав личности, защиты ее достоинства и борьбы с деспотизмом шляхетская республика сильно опередила практику иных 594 Гісторыя канстытуцыйнага права Беларусі / Р.А. Васiлевiч, Т.I. Доўнар, I.А. Юхо; БДУ. Юрыд. фак. – Мiнск: ВТАА «Права і эканоміка», 2001. – С. 46. 595 Щербик, Д.В. Преемственность в общегосударственном, феодальном и манориальном праве Великого княжества Литовского / Д.В. Щербик // История гос. и права. – 2008. – № 22. – С. 40. 596 Баранчук, Ю.Р. Канстытуцыя 3 мая 1791 года як вынік дызбалансу каштоўнасцей у грамадстве / Ю.Р. Баранчук // Труды молодых специалистов Полоц. гос. ун-та. – 2008. – Вып. 27. – С. 6. 597 Сагановіч, Г.М. Нарыс гісторыі Беларусі: ад старажытнасцi да канца XVIII ст. / Г.М. Сагановіч. – Мінск : Энцыклапедыкс, 2001. – С. 299–300. 239 стран»598. Характеризуя статуты, исследователи отмечают, что «такого закона не имела еще феодальная Европа»599. Идея правового государства (в рамках сословного права) наиболее ярко выражена в истории отечественной философской мысли закреплена в «Прадмове» к Статуту 1588 года, автором которой является Лев Сапега. Об этом свидетельствует ряд постулатов, обоснованных Сапегой: судьба народа и общества зависят о власти, подчиненной закону; верховенство закона; закон как защитник прав человека; рамки деятельности князя и других государственных особ; значимость правосознания народа; справедливый суд, состоящих не только из профессионалов, но и из добродетельных и совестливых людей600. В Статуте 1588 года справедливости, веротерпимости, нашли отражение принципы законности, развиты идеи о суверенитете государства, равенстве свободных людей перед законом, закреплено право человека на собственность, охрану жизни и здоровья, а также прогрессивные нормы об охране прав женщин и охране природы. Принцип законности в отношении уголовных наказаний содержал такие прогрессивные элементы, как презумпция невиновности, равенство всех перед законом, ответственность только по закону, за вину, по суду, соразмерность наказания и преступления, индивидуализация наказания. Характеризуя статуты, белорусские исследователи отмечают верховенство закона как основную идею, демократизм, суверенитет, а также такие прогрессивные принципы в отношении власти, как выборность, коллегиальность, законность, ответственность, отделение суда от администрации601. Таким образом, в общественно-историческом развитии складывается ценностное содержание такой сложносоставной философско-правовой категории, 598 Там же. С. 300–301. Гісторыя канстытуцыйнага права Беларусі / Р.А. Васiлевiч, Т.I. Доўнар, I.А. Юхо; БДУ. Юрыд. фак. – Мiнск: ВТАА «Права і эканоміка», 2001. – С. 49. 600 Падокшын, С.А. Беларуская думка ў кантэксце гісторыі і культуры / С.А. Падокшын ; НАН Беларусі, Ін-т філасофіі ; [навук. рэд. А.С. Майхровіч]. – Мінск : Беларус. навука, 2003. – С. 145–148. 601 Довнар, Т.И. История государства и права Беларуси : учеб. пособие / Т.И. Довнар, Н.М. Юрашевич. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2005. – С. 63. 599 240 как правовое государство, которое аккумулирует все лучшее, что появлялось в праве в этот период: уважение к праву, авторитет справедливого суда, местное самоуправление, выборность и публичность власти, равенство и свобода. Относительно позиции, согласно которой все статуты предусматривали ограниченную форму демократии, следует поддержать мнение о том, что в феодально-средневековом государстве с хорошо разработанными законами и развитой судебной системой положение сельского населения было лучшим, чем в государстве с деспотично-тираническим режимом 602. Дальнейшее становление национального сознания, белорусской духовной, культурной и правовой традиции, самой национальной государственности протекало в сложных условиях (белорусские земли не раз становились полем сражений, предметом торга и т.п.), однако его исследование не входит в задачу настоящей работы. В XVII веке идеи А.Олизаровского, К. Лыщинского о социальной свободе и справедливости, справедливом социальном устройстве общества были созвучны самой передовой общественной мысли эпохи Просвещения, взглядам Локка, Вольтера, Руссо, Монтескье. В дальнейшем можно проследить те же идеи, но уже в рамках национального освобождения, попытках провозглашения белорусской государственности. Если анализировать историчсекое измерение ценностных составляющих конструкции правового государства далее, то можно увидеть, что все та же справедливость, справедливое общественное устройство, присущее на всех исторических этапах общественного развития «стремление к справедливости» выступает в качестве начальной точки возрождения белорусской нации в конце XIX–начале XX века603. Ассимиляция духовного опыта западноевропейской и русской 602 традиций в культуре Беларуси, социально-философские и Падокшын, С.А. Беларуская думка ў кантэксце гісторыі і культуры / С.А. Падокшын ; НАН Беларусі, Ін-т філасофіі ; [навук. рэд. А.С. Майхровіч]. – Мінск : Беларус. навука, 2003. – С. 145. 603 Философская мысль Беларуси: культурно-исторические этапы, славянский контекст, методология исследования : науч. отчет / А.С. Майхрович [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т философии. – Минск : НАН Беларуси : Беларус. навука, 2005. – С. 110. 241 гуманистические идеи в белорусской философии способствовали становлению национальной белорусской идеи в начале XX века604. Однако далее в качестве основного принципа и юридического критерия поведения стало выступать революционное правосознание, а система законодательства была «сметена» революционной законностью. Массовое сознание характеризовалось отрицательным восприятием законов и, как отмечалось на V Всероссийском съезде Советов (1918 г.), даже враждебным отношением к самому понятию «конституция»605. В этих условиях белорусская правовая традиция прервалась. (Проблематика современной конституционноправовой традиции рассматривается в V главе). Однако аккумулирование в белорусской правовой традиции эпохи статутов наиболее прогрессивных правовых идей своего времени позволило ученым в настоящее время в качестве национальной идеи Беларуси предложить саму конструкцию правового государства606. Неслучайно период ВКЛ характеризуется как золотой век Беларуси607. Вспоминая многолетние споры по поводу строки в Преамбуле ныне действующей Конституции о «многовековой истории развития белорусской государственности», М.Ф.Чудаков указывает, что в проекте предлагалось указать: «отдавая должное поискам справедливого общественного устройства на древней земле Беларуси, нашедшим отражение в Статутах Великого княжества Литовского…»608. Как отмечал еще М.В.Довнар-Запольский, «желание построить свою государственную 604 независимость, умение защищать ее, желание достичь Яскевич, Я.С. Основы идеологии белорусского государства: мировоззренческие ценности и стратегические приоритеты / Я.С. Яскевич. – Минск : Респ. ин-т высш. шк., 2003. – С. 47. 605 Тиковенко, А.Г. Этатизм и нигилизм как основные элементы обыденного сознания в истории и современности / А.Г. Тиковенко // Право и демократия : межведомств. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 1994. – Вып. 6. – С. 8. 606 Тихиня, В.Г. Правовое государство как национальная идея Республики Беларусь / В.Г. Тихиня // Юрид. журн. – 2005. – № 1. – С. 4–9. 607 Яскевич, Я.С. Основы идеологии белорусского государства: мировоззренческие ценности и стратегические приоритеты / Я.С. Яскевич. – Минск : Респ. ин-т высш. шк., 2003. – С. 53. 608 Чудаков, М.Ф. Конституционный процесс в Беларуси (1447–1996 гг.) / М.Ф. Чудаков. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2004. – С. 105–106. 242 свободного демократического строя – вот основные черты исторического прошлого белорусского народа»609. Представляется, что благодаря правовым памятникам белорусской истории, богатому философскому наследию можно проследить духовно-нравственный ценностный «мост», который «тянется» через века до наших дней. «Политикоправовая мысль Беларуси… завещала наследникам наиважнейшие духовные ценности… среди которых можно выделить соединение общечеловеческого и национального в государственно-правовой жизни, верховенство закона и разделение властей как принципы правового государства, необходимость культурно-религиозного согласия в многоконфессиональной стране… утверждение толерантности как в государственной политике, так и в повседневной жизни народа и неприемлемость принуждения и насилия в духовной жизни, сохранение от уничтожения окружающей среды, установление гармонии между природой, человеком и обществом и др.»610. Таким образом, такая философская категория, как общественный идеал, играет особую роль в процессе правообразования, обусловливая его стратегию, цели, создавая особые ценностные мотивации для достижения результата социального регулирования. Общественный идеал, понимаемый как идеал общественного устройства, идеальное общество и государство, и формируемые с целью его достижения ценности общества (ценностные мотивации, установкистремления и др.) влияют на формирование правовых закономерностей, будучи предопределенными уровнем правовой культуры общества, его национальными традициями. В белорусской правовой традиции одно из центральных мест занимает правовое государство, которое в качестве общественного идеала, идеала общественного устройства, покоящегося на устойчивом ценностном фундаменте, 609 Довнар-Запольский, М.В. Основы государственности Белоруссии / М.В. Довнар-Запольский. – Гродна [Гродно] : изд. Мин-ва Белорус. дел, 1919 (Типография Т-ва «С. Лапин»). – С. 2. 610 Вiшнеўская, I.У. Палiтычная i прававая думка Беларусi на мяжы еўрапейскiх цывiлiзацый (IX – пачатак XX стст.) / I.У. Вiшнеўская. – Мiнск: Тэсей, 2008. – С. 3. 243 играет ключевую роль в аккумулировании представлений о справедливом государстве, «покоящемся на справедливости». Проведенное исследование позволяет сделать вывод об исторической обусловленности современного понимания правового государства (ценностная составляющая содержания которого отражено в правовых памятниках, прежде всего периода Великого княжества Литовского); его значении для реализации стратегических направлений правовой политики современного государства. 244 Глава 5. Конституционное право как концентрированное воплощение аксиологических свойств правового регулирования 5.1. Особенности конституционно-правовой нормативности Несмотря на то, что на использование категории нормативности «претендуют» прежде всего юристы, нормативное регулирование отношений, как было проанализировано ранее, присуще всему историческому процессу развития общества. Что касается конституционной нормативности, то следует признать, что в современном праве наиболее ярко ценностная составляющая права проявляется в нормах национальных конституций. Вопросы аксиологии права в современных исследованиях активно разрабатываются получившей в прежде всего последнее конституционного основополагающего время правосудия. понятия, в рамках новый Результаты как конституционной импульс анализа конституционализм, аксиологии, благодаря такого во развитию многом подтверждают его аксиологическую направленность. Подавляющее большинство авторов в своих теоретических конструкциях апеллирует к ценностному компоненту либо основывается на нем: конституционализм определяется как особая система знаний о фундаментальных политико-правовых ценностях демократии611; система идей и взглядов, в которых воплощены представления о конституционном государстве, политико-правовая практика реализации таких идей и закрепляющих их норм612; система государственно-правовых элементов (институтов), осознаваемых и оцениваемых с точки зрения «определенной политической гармонии, 611 «справедливого миропорядка» (народовластие, справедливое Степанов, И.М. Уроки и парадоксы Российского конституционализма : очерк-эссе / И.М. Степанов. – М. : Манускрипт, 1996. – С. 3. 612 Богданова, Н.А. Система науки конституционного права / Н.А. Богданова. – М. : Юрист, 2001. – С. 164. 245 правление, соблюдение норм естественного права и т.д.), то есть как система ценностей высшего порядка»613; идеал цивилизованной саморегуляции614; как одна из форм общественного сознания, включающая систему высших правовых конституционных ценностей615. Исторически сложилось, что провозглашение прогрессивных идей от их конституционного закрепления и исполнения конституционных предписаний отделяет время, ход истории. Эта проблема обусловлена особенностью конституции как конституционно-правовой модели общества. С одной стороны, конституция закрепляет итоги развития общества (на определенном этапе), она должна быть реальной, отражать действующие ценности и сложившиеся отношения в обществе и государстве, обеспечивая преемственность исторического развития. Конституция призвана аккумулировать ценности общества, помогать его ценностному развитию и одновременно защищать эти ценности. С другой стороны, конституция должна предложить обществу цели, очертить ориентиры развития общества и государства, а также перспективы такого развития. С точки зрения конституционной нормативности исторически сложившиеся ценности, опосредованные правовым сознанием и объективированные в конституционном тексте, имеют гораздо большее воздействие на общество и государство, чем в исторической ретроспективе одномоментные расстановки политических сил в стране616, что подтверждается конституционной традицией, 613 Чудаков, М.Ф. Конституционный процесс в Беларуси (1447–1996 гг.) / М.Ф. Чудаков. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2004. – С. 15. 614 Harutyunyan, G. Constitution and constitutionalism in the context of constitutional culture of the new millenium / G. Harutyunyan // New millenium constitutionalism: paradigms of reality and challenges. – Yerevan: NJHAR, 2013. – P. 63. 615 Судебный («живой») конституционализм: доктрина и практика : стеногр. Круглого стола каф. гос. и адм. права юрид. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, Санкт-Петербург, 5 марта 2011 г. // Журн. конституц. правосудия. – 2011. – № 3. – С. 2. 616 Об этом подробнее, см., например: Оль, П.А. Конституционализм: от концепции к способу политико-правового устройства / П.А. Оль // История гос. и права. – 2009. – № 20. – С. 7–13; Пастухов, В. Философия русского конституционализма / В. Пастухов // Сравн. конституц. обозрение. – 2003. – № 4. – С. 18–27. 246 являющейся относительно новым понятием, получившим внимание в правовой науке сравнительно недавно. В российской правовой науке понятие конституционной традиции разрабатывается К.В.Арановским. По содержанию к понятию конституционной традиции примыкает культурно-правовая традиция, определяемая как опыт, аккумулирующий правовые ценности, который в определенных пространственновременных рамках передается от одного поколения к другому и приобретает устойчивые формы, опосредуясь в государственно-правовом пространстве общества617; политико-правовая традиция618. К.В.Арановский выделяет миссионерски настроенные конституционные общества; области устойчивого и замкнутого конституционализма; общества, способные перейти в неконституционные состояния; области «зависимого» конституционализма; области «ведомого» конституционализма619. Несмотря на то, что само разделение условно, поскольку вряд ли даже «ведомые» страны в реализации конституционных механизмов осуществления власти «отрываются» от своих исторических корней, указанная классификация наиболее интересна с точки зрения формирования конституционной традиции. Традиция в ее общем понимании приближается к правовому обычаю, правилу поведения, исторически сложившемуся в результате длительного повторения, на определенной территории, в конкретном обществе. При определении конституционной традиции учитывают такие выработанные всей историей цивилизации механизмы организации и функционирования публичной политической власти, как парламентские процедуры, конституционная юстиция, сложный комплекс по реализации системы «сдержек и противовесов» в 617 Скасырский, И.В. Российская культурно-правовая традиция и ее институционализация в современных условиях : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 23.00.02 / И.В. Скасырский ; Ростов-на-Д., 2002. – 30 с. 618 Сальников, М.В. Генезис и эволюция российской политико-правовой традиции дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / М.В. Сальников. – Санкт-Петербург, 2005. – 283 л. 619 Арановский, К.В. Конституционная традиция в российской среде / К.В. Арановский. – СПб. : Юрид. центр пресс, 2003. – С. 380. 247 разделении властей, избирательный процесс, господствующие академические знания и особенности обыденного правового мышления620. Конституционную традицию, понимаемую в вышеприведенном аспекте, определяют два важнейших фактора: особенности национальной культуры и уровень социального (цивилизационного) развития государства. Конституционные заимствования можно иллюстрировать распространением ценностей западного общества, западно-европейской цивилизации: если на обширных восточно-славянских просторах они еще воспринимаются в качестве хотя бы декларативных установок, то в китайском или арабском мире встречают объяснимое отторжение. Особенности национальной культуры, самобытность, которая создает культуру и удерживает ее в стремительно глобализирующемся мире от ассимиляции, выступают определяющими при укоренении самых эффективных, но предлагаемых чуждой конституционной традицией наработок. На примере конституционной традиции отчетливо прослеживается обусловленность содержания правового регулирования ценностями конкретного общества, даже если иногда конституционные нормы формулируются в «противовес» историческому прошлому – «неправовому прошлому»621; речь идет о европейских «переходных» конституциях рубежа XX и XXI веков, в которых были сформулированы многие положения в качестве «профилактических мер» против антидемократических сформулированы как прямой действий: ответ на «Политические предшествующее идеалы… историческое переживание репрессии»622. Некоторые авторы связывают в целом тип государства и формы выражения права, утверждая, что «исторический тип государства, уровень его правовой культуры, иные объективные и субъективные 620 Арановский К.В. Указ. соч., см. также: Осятыньский, В. Парадоксы конституционного заимствования / В. Осятыньский // Сравн. конституц. обозрение. – 2004. – № 3. – С. 53–67. 621 Зорькин В. Кризис доверия и государство / В. Зорькин // Российская газета. –2009. – Фед. выпуск № 4887. – 10 апр. – С. 1. 622 Омейец, Я. Новые европейские переходные конституции и преобразующая роль конституционных судов / Я. Омейец // Журн. конституц. правосудия. – 2011. – № 5. – С. 25–26. 248 факторы определяют способ установления правовой нормативности, ее компетентную легитимность, иерархическую соподчиненность»623. Что касается белорусской конституционной традиции (в узком смысле), то первая белорусская Конституция датируется 1919 годом. В исследованиях конституционного процесса в Беларуси отмечено, что есть два подхода к белорусской государственности: «отсчитывать» белорусскую государственность с провозглашения ССРБ в Смоленске в 1919 году или считать ее многовековой и берущей начало, «по крайне мере, с времен Полоцкого княжества»624. Автор полностью разделяет последний подход и убежден, что «провозгласить» государство на «пустом месте» нельзя. Конституция 1919 года представляла собой не итог долгого пути правового развития государства, воплощение реального правового фундамента, а политическую декларацию с минимальным оформлением структуры власти, «конституционное обозначение» переломного момента истории. Далее следуют Дополнения к Конституции 1920 года, Конституция 1927 года, Конституция 1937 года, Конституция 1978 года. Однако данное перечисление нельзя рассматривать как периодизацию развития белорусского государства или этапы изменений в правовой сфере (историки, дискутируя о периодах белорусской истории, опираются на другие даты и события625). Это прежде всего во многом формальный «конституционный фасад» государства того периода, время от времени «подправляемый» с учетом внутренних и международных факторов. 623 Чернобель, Г.Т. Закон и подзаконный акт: ретроспективный аспект проблемы / Г.Т. Чернобель // Закон: создание и толкование / А.И. Абрамова [и др] ; под ред. А.С. Пиголкина. – М., 1998. – С. 40. 624 Чудаков, М.Ф. Становление и развитие конституционного процесса в Беларуси (1447–1996 гг.) : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 ; 12.00.02 / М.Ф. Чудаков ; Белорус. гос. ун-т. – Минск, 2006. – С. 12. 625 Круталевич, В.А. На путях национального самоопределения БНР – БССР – РБ / В.А. Круталевич ; Акад. наук Беларуси, Ин-т философии и права. – Минск : Право и экономика, 1995. – С. 51–53. 249 Классический спектр прав и свобод, закрепленный в Конституции Республики Беларусь в настоящее время626, не представляет собой юридической новизны, поскольку и в конституциях советского периода, например Конституции БССР 1978 года627, устанавливалась определенная совокупность прав и свобод. Однако конституционные нормы носили декларативный характер и были фактически исключены из системы реально действовавшего права. Таким образом, в целом белорусская конституционная традиция характеризуется «декларативностью» норм конституций, отсутствием преемственности, исторической противоречивостью. Объявление в 1991 году БССР независимым государством стало началом нового этапа развития белорусской государственности. Т.И.Довнар, анализируя новые прогрессивные тенденции в развитии государственности Беларуси в начале 1990-х годов, отмечает, что «усведамленне характару свайго ўласнага гістарычнага шляху стала таксама ядром новай канцэпцыі ідэалогіі беларускай дзяржаўнасці»628. Сложностью осмысления процессов преобразования того времени в обществе и государстве объясняется длительность периода от Декларации о суверенитете БССР 1990 года до Конституции 1994 года. Одновременно это характеризует новое отношение к Конституции как акту, в котором должны подводиться итоги процессам формирования государства на иной социальноэкономической основе, учреждаться основные государственные институты, закрепляться ориентиры общественного развития, цели, ценности, идеалы. Содержательность действующего Основного Закона свидетельствует о том, что и 626 Канстытуцыя Рэспублікі Беларусь = Конституция Республики Беларусь: [1994 года (са змян. і дап.) : прынята на рэсп. рэферэндумах 24 лістап. 1996 г. і 17 кастр. 2004 г.]. – Мінск : Беларусь, 2007. – 156 с. 627 Канстытуцыя (Асноўны Закон) Беларускай Савецкай Сацыялістычнай Рэспублікі : прынята на нечарговай дзевятай сесіі Вярхоўнага Савета БССР дзевятага склікання 14 красавіка 1978 года. – Мінск : Беларусь, 1978. – 61 с. 628 Доўнар Т. І. Уклад у беларускую гісторыка-прававую навуку доктара юрыдычных навук, прафесара І. А. Юхо // Праблемы гісторыі дзяржавы і права Беларусі : матэрыялы міжнар. навук.-практ. канф., прысвечанай 90-годдзю з дня нараджэння І. А. Юхо. Мінск, 18–19 сак. 2011 г. / рэдкал. : С. А. Балашэнка (адк. рэд.) [і інш.]. – Мінск : БДУ, 2011. – С. 7. 250 разработчики, и обсуждавшие и принимавшие Конституцию депутаты усматривали в конституционных нормах правообразующее начало. Принятие в 1996 году Конституции с изменениями и дополнениями подвело своеобразный «конституционный итог» политическому кризису того времени. Разрешение проблемы взаимоотношений ветвей власти посредством рассмотрения двух законопроектов о внесении изменений в Конституцию (фракции Парламента и Президента) отражает осознание места и роли национальной конституции в политической и правовой жизни общества, потенциала конституции как реально действующего юридического документа, и, что еще важнее, признание обществом этого потенциала. После обретения Республикой Беларусь суверенитета постепенно преодолевается традиционное для советской юриспруденции представление о декларативности конституционных норм, их общем характере, необходимости для реализации конституционных предписаний их обязательного развития на уровне закона, иного нормативного правового акта. И хотя в современной конституционной доктрине общепризнано, что нормы Конституции являются нормами прямого и непосредственного действия, в правосознании, даже профессиональном, не всегда осознается потенциал норм Конституции в аспекте прямого урегулирования общественных отношений. Для утверждения нового качества конституции необходимы особый уровень правовой культуры в обществе и развитое правосознание. «Для принятия конституции недостаточно написать текст, декларирующий демократические принципы, и утвердить его в виде основного закона. Для этого мало одного желания какой-то группы общества. Конституция может родиться только в сильном гражданском обществе»629. Привычка руководствоваться текущей целесообразностью, а не конституционностью зачастую обусловлена советскими традициями, переходным периодом 1980–1990-х годов. Характеризуя определенное безразличие граждан к 629 Денисов, С.А. Неконституционные нормы конституционных актов / С.А. Денисов // Конституц. и муницип. право. – 2010. – № 4. – С. 5–7. 251 защите своих прав посредством конституции, ученые на постсоветском пространстве выражают точку зрения, согласно которой, «преодолев на уровне сознания, постсоветские общества на уровне подсознания еще не преодолели тоталитарного понимания государства и прав человека»630, что свидетельствует об определенной «внеконституционности мышления» на обыденном уровне. Однако при сравнении подходов в правовых системах многих постсоветских государств с советскими подходами в отношении конституции, где конституционным нормам, как и всей конституционно-правовой надстройке, по отношению к партийной была отведена «фасадная» роль, становится очевидным, что в настоящее время, спустя чуть более чем два десятилетия (сравнительно небольшой срок в истории любого государства), наступил необратимый перелом в правосознании. Данный перелом выражается в том, что идеи демократии, парламентаризма, прав человека нашли закрепление во всех конституциях постсоветских государств, в их правовой доктрине, в законотворческой деятельности, в правоприменении, а также являются определяющими в деятельности учрежденных конституционных судов (органов равной юрисдикции). Специфическим характером нормативности, которая закреплена в конституции, обусловлена сложность применения конституционных норм. Как правило, конституции наряду с правоустанавливающими и правоучредительными нормами, предусматривающими статус органов государства, содержат цели, принципы, ценности, другие положения общего характера, определяющие оптимальные модели взаимодействия государства и гражданина, социальных групп. Конституционные нормы представляют собой в максимальной степени обобщения типовые модели поведения субъектов права, сложносоставные правовые конструкции ценностного содержания. Регулятивное значение их достаточно высоко при условии развитой правовой культуры, высокого уровня 630 Арутюнян, А.Ш. Универсализм прав человека и культурные различия в системе Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод / А.Ш. Арутюнян // Конституц. правосудие. – 2000. – Вып. 3. – С. 62. 252 правосознания, прежде всего профессионального. Посредством конституционных норм создается универсальная система типовых моделей поведения субъектов права, достигается гармоничное функционирование общества. Тем самым ценностная составляющая права аккумулируется в национальной конституции, закрепляющей ценности, доминирующие в иерархии ценностей конкретного общества. Благодаря этому конституционная нормативность носит ярко выраженный ценностный характер. На практике чаще всего реализуется конституционная норма, которая соответствует трехэлементной структуре классической правовой нормы либо носит учредительный характер, устанавливая правомочия того или иного государственного института. В правовых системах государств романо-германской правовой семьи это обусловлено традициями позитивизма, особенностями правовой культуры. Основное условие действенности и эффективности конституционных норм – ими должны в своей повседневной деятельности руководствоваться и граждане, и должностные лица государства. Особо важной и социально значимой является полная и точная реализация конституционных норм высшими органами власти в государстве – президентом, парламентом, правительством, высшими органами судебной власти. По сути, вся властная деятельность (нормы о статусе органов государственной власти и управления, их полномочиях, в том числе по изданию нормативных правовых актов) представляет собой реализацию компетенции, закрепленной в конституции. Традиционный сложившийся на практике путь реализации конституционной нормативности как дальнейший этап ее развития следующий: за закреплением норм различного учредительного характера, моделей поведения, ценностных конструкций и др. следует развитие конституционных норм в законодательстве, в зависимости от содержания национальной конституции определяются приоритеты в различных отраслях законодательства, цели законодательного регулирования. Белорусский законодатель в полной мере следует данному подходу. Это подтверждается практикой конституционного правосудия, решениями 253 Конституционного Суда Республики Беларусь, принятыми в порядке осуществления обязательного предварительного контроля конституционности законов. Так, в решении по Закону Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «О государственных пособиях семьям, воспитывающим детей» (решение от 10 ноября 2010 года) отмечено, что законодатель, развивая положения Конституции о защите семьи, материнства, отцовства и детства в специальных законах, в том числе предусматривая меры социальной поддержки в форме государственных пособий, определяет уровень социальной защиты отдельных категорий граждан исходя из принципа социальной справедливости и в зависимости от финансово- экономической ситуации в стране. В силу этого законодатель обязан оперативно реагировать на изменения данной ситуации для того, чтобы наилучшим образом защитить нуждающиеся в поддержке семьи, воспитывающие детей631. Принцип социальной справедливости (восходящий к справедливости как ценности), указанный в данном решении, не закреплен напрямую в конституционном тексте, но вытекает из комплексного анализа взаимосвязанных положений Конституции и в качестве конституционного принципа широко используется в практике Конституционного Суда632. В ряде решений Конституционный Суд указывает законодателю на недостаточность нормативного регулирования в части реализации данного 631 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «О государственных пособиях семьям, воспитывающим детей» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 10 ноября 2010 г., № Р-507/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 278. – 6/937. 632 О возмещении средств, затраченных государством на подготовку выпускников учреждений высшего и иного образования, при их добровольном поступлении на военную службу : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 14 ноября 2012 г., № Р-778/2012 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 22.11.2012. – 6/1248; О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам выезда из Республики Беларусь и въезда в Республику Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 17 ноября 2011 г., № Р-647/2011 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 133. – 6/1104; О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в Закон Республики Беларусь «О пенсионном обеспечении» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 16 окт. 2012 г., № Р-763/2012 // Нац. правовой Интернетпортал Респ. Беларусь. – 30.10.2012. – 6/1231. 254 принципа. В частности, при оценке конституционности нормы статьи 46 Кодекса Республики Беларусь об образовании Конституционный Суд, оценивая нормы статьи 3 указанного Кодекса в отношении системы кредитования, отметил, что на данном этапе законодательного регулирования общественных отношений по предоставлению кредита на льготных условиях для получения образования Суд признает предусматриваемые в статье 46 Кодекса особенности реализации права граждан Республики Беларусь на получение такого кредита допустимыми. Вместе с тем, принимая во внимание установленную в части третьей статьи 21 Конституции обязанность государства по гарантированию прав, закрепленных в Конституции, законах, и предусматриваемые в статье 3 Кодекса государственные гарантии прав в сфере образования, Суд обратил внимание законодателя на необходимость в дальнейшем обеспечить такую правовую регламентацию вопросов кредитования граждан, получающих образование на платной основе, которая учитывала бы в полной мере конституционные принципы равенства и социальной справедливости633. В качестве примера отсутствия реализации конституционной нормы в виде развития конституционных положений законодателем можно привести также решение Конституционного Суда от 26 мая 2000 года, предписывающее законодателю с целью определения механизма реализации предусмотренного статьей 57 Конституции права на альтернативную службу принять закон об альтернативной службе или внести необходимые изменения в Закон «О всеобщей воинской обязанности и военной службе». В решении было подтверждено непосредственное и прямое действие конституционной нормы: «Право граждан на альтернативную службу вытекает непосредственно как из статьи 57 Конституции, так и Закона «О всеобщей воинской обязанности и военной 633 О соответствии Конституции Республики Беларусь Кодекса Республики Беларусь об образовании : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 30 дек. 2010 г., № Р-553/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 8. – 6/987. 255 службе»634. Тем не менее модель отношений в указанной сфере сложилась, пусть вне законодательного оформления, и в ее основе лежит учет факторов ценностного характера, обозначаемых согласно международному стандарту как свобода совести, «свобода иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору»635: Конституционный Суд подчеркнул в указанном решении «сложившуюся практику» по созданию условий для прохождения воинской службы гражданами Республики Беларусь таким образом, чтобы обеспечивалось уважение их религиозных убеждений636. Зачастую закрепленная в национальной конституции норма в виде обобщенной формулировки восходит к более детализированной и конкретной норме международно-правового акта; указанное положение в полной мере относится к правам и свободам человека, в отношении которых сформулирован такой термин, как «международный стандарт», обозначающий совокупность предписаний международно-правовых актов различного уровня, носящих общепризнанный характер, но данный подход правомерен и к другим нормам. Так, конституционность Закона Республики Беларусь «О государственной экологической экспертизе» была проверена Конституционным Судом на основании статьи 55 Конституции, согласно которой охрана природной среды – долг каждого, а также с учетом положений Конвенции о доступе к информации, участии общественности в процессе принятия решений и доступе к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды (Орхусская конвенция) от 25 июня 1998 года637. Конституционный Суд указал, что признание общественности в 634 О некоторых вопросах реализации статьи 57 Конституции Республики Беларусь : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 26 мая 2000 г., № Р-98/2000 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2000. – № 52. – 6/243. 635 Международный пакт о гражданских и политических правах : принят в г. Нью-Йорке 16 дек. 1966 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения : в 4 т. / [сост. Е.В. Кузнецова]. – Минск, 2009. – Т. 1. – С. 87. 636 О некоторых вопросах реализации статьи 57 Конституции Республики Беларусь : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 26 мая 2000 г., № Р-98/2000 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2000. – № 52. – 6/243. 637 Конвенция о доступе к информации, участии общественности в процессе принятия решений и доступе к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды : заключена в 256 качестве полноправного субъекта экологических отношений, как и закрепление на законодательном уровне порядка и условий проведения общественной экологической экспертизы, явилось бы гарантией надлежащей реализации положений международного договора Республики Беларусь, способствовало бы обеспечению прав граждан на благоприятную для жизни и здоровья окружающую среду (решение от 29 октября 2009 года)638. Тем самым процесс развития законодателем конституционных норм, не только буквы, но и духа Конституции, ее ценностной составляющей находится, наряду с контрольными механизмами представительной власти и участия гражданского общества, под конституционным контролем. В целом большой импульс конституционализации правообразовательных процессов в Беларуси придан введением в 2008 году обязательного предварительного контроля конституционности законов639. Помимо развития конституционных положений, законодатель регламентирует конституционные гарантии, являющиеся в сложном механизме реализации прав и свобод одним из существенных элементов, содержащие значительный ресурс обеспечения действенности конституции, «встроенности» ее в процессы общественного развития. Данный вывод обосновывается в первую очередь практикой конституционного правосудия. Так, в решении «О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в Гражданский кодекс Республики Беларусь» Конституционный Суд подчеркнул, что вносимые названным Законом дополнения и изменения в Гражданский кодекс Республики Беларусь направлены на реализацию конституционных гарантий свободы экономической деятельности, г. Орхус 25.06.1998 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения : в 4 т. / [сост. Е.В. Кузнецова]. – Минск, 2009. – Т. 2. – С. 766–783. 638 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О государственной экологической экспертизе» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 29 окт. 2009 г., № Р-364/2009 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2009. – № 265. – 6/781. 639 О некоторых мерах по совершенствованию деятельности Конституционного Суда Республики Беларусь : Декрет Президента Респ. Беларусь, 26 июня 2008 г., № 14 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2008. – № 158. – 1/9829. 257 права иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, норм о признании и защите собственности, ее охране законом, предопределяя тем самым правовое положение участников гражданского оборота (решение от 21 декабря 2009 года)640. На реализацию конституционных гарантий прав свобод граждан Конституционный Суд неоднократно указывал и в других решениях641. Таким образом, в целом законодатель последовательно и целенаправленно реализует конституционные нормы в законодательстве, обеспечивая гарантии их осуществления, устанавливая механизмы реализации, особенности и процедуры. В необходимых ориентируясь на случаях, исполняя выраженные в решения них Конституционного правовые позиции, Суда, законодатель совершенствует или восполняет имеющееся регулирование. Однако при вышеуказанном традиционном «развертывании» в национальном законодательстве конституционных норм закономерно возникает вопрос о том, будет ли правоприменитель усматривать «конституционную надстройку» над законом, или это останется уделом в первую очередь законодателя или конституционалистов. Вопросу о том, каким образом сделать конституционные нормы эффективным элементом правовой системы, как, 640 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в Гражданский кодекс Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 21 дек. 2009 г., № Р-401/2009 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 6. – 6/820. 641 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «Об электронном документе и электронной цифровой подписи» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 13 мая 2013 г., № Р-805/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 21.05.2013. – 6/1285; О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Налоговый кодекс Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 16 окт. 2012 г., Р-761/2012 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 31.10.2012. – 6/1229; О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях и Процессуально-исполнительный кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 5 июля 2013 г., № Р-838/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 20.07.2013. – 6/1321; О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «Об аудиторской деятельности» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 8 июля 2013 г., Р-843/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 25.07.2013. – 6/1326. 258 несмотря на исторически меняющиеся условия, сохранять «живым» конституционный текст, посвящены многие научные исследования642 (хотя сам термин «living constitution» – «живой», или саморазвивающейся, конституции заимствован из системы общего права643). В целом должная реализация конституционных норм обусловливается историческими традициями государственного строительства, периодом, «прожитым» нацией в качестве самостоятельного государства, отношением к праву широких слоев населения, уровнем профессионального правосознания и правовой культуры. Следует отметить, что одним из основных факторов того, что национальная конституция является «живой конституцией», выступает конституционное правосудие. Благодаря решениям конституционных судов нормы национальных конституций получают развитие по содержанию, становятся, по образному выражению Н.С.Бондаря, «живыми», т.е. осмысленными в степени, необходимой для «встроенности» в современную ситуацию. В настоящее время практика конституционного контроля в Беларуси пошла по пути реализации такого его вида, как предварительный644, на основании результатов которого можно констатировать конституционность законов в 642 Арутюнян, Г. Гарантии реализации основополагающих конституционных ценностей на уровне государственной политики в общественной практике / Г. Арутюнян // Конституционное правосудие в новом тысячелетии : междунар. альм. : XIII Ерев. Междунар. конф. «Фундам. конституц. ценности и обществ. практика», Ереван, 3–5 окт. 2008 г. / Конституц. Суд Респ. Армения, Центр конституц. права Респ. Армения. – Ереван, 2008. – С. 27–36; Лебедев, В.М. Прямое действие конституции Российской Федерации и роль судов / В.М. Лебедев // Гос. и право. – 1996. – № 4. – С. 3–9; Поленина, С.В. Взаимодействие международного и национального права в условиях прямого действия Конституции Российской Федерации / С.В. Поленина // Koroboff. URL : http://www. koroboff.spb.ru/EUROPE/851400379.html. – (дата обращения : 10.01.2013); Bartole, S. Conditionality and living constitution / S. Bartole // New millenium constitutionalism: paradigms of reality and challenges. – Yerevan: NJHAR, 2013. – P. 157–172; Post, R.C. Fashioning the legal Constitution: culture, courts, and law / R.C. Post // Harvard Law Rev. – 2003. – Vol. 117. – P. 4–112. 643 Balkin, Jack M. Framework Originalism and the Living Constitution / Jack M. Balkin // Northwestern University Law Review. 2009. – Vol.103. – No.2. – P. 549–614. 644 Миклашевич, П.П. Новые направления конституционного контроля – новые задачи Конституционного Суда Республики Беларусь / П.П. Миклашевич // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2008. – № 2. – С. 25–28. 259 государстве645, что свидетельствует о высоком уровне развития национальной правовой системы. Тем не менее, «живая» конституция благодаря решениям органа конституционного контроля остается в пределах усилий государства по конституционализации общественных процессов. Основным же фактором, обеспечивающим неослабевающее внимание конкретного гражданина (после обретения государственности и периода активного конституционного строительств на этапе становления любого суверенного государства) к конституционному тексту – закрепление в нем прав и свобод человека. Представляется, что наиболее значительным шагом на пути преодоления определенной исторической «инерции» считать конституционные нормы, особенно в указанной части, декларативными, является развитие конституционной юстиции, в том числе направленное на то, чтобы гражданин имел право обратиться в конституционный суд в рамках надлежащей правовой процедуры. В то же время конституционная жалоба не является определяющей для эффективности института конституционного правосудия, что подтверждено в Исследовании Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии), посвященном косвенному доступу в конституционные суды646. В указанном Исследовании, обобщившем мировую практику конституционализма в отношении доступа в конституционный суд, большое внимание, помимо конституционной жалобы, уделено омбудсмену и преюдициальному производству. Институт омбудсмена в современном мире является классическим элементом механизма соблюдения прав и свобод человека. Будучи наделенным правом обращения в конституционный суд, что характерно для большинства европейских 645 государств647, омбудсмен в большой степени является Миклашевич, П.П. Совершенствование и перспективы развития конституционного контроля в Республике Беларусь / П.П. Миклашевич // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2009. – № 2. – С. 85–103. 646 Study on individual access to constitutional justice : аdopted by the Venice Commiss. at its 85th plenary sess., Venice, 17–18 Dec. 2010 // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2010/CDL-AD(2010)039rev-e.pdf (дата обращения : 10.12.2014). 647 Там же. 260 дополнительным субъектом обращения в орган конституционной юстиции, определенным «фильтром» конституционных жалоб. Своей деятельностью, учитывая традиционно небольшой аппарат, обеспечивающий работу омбудсмена, он не столько «высвечивает» особенности конституционной нормативности, толкования конституционных предписаний, сколько обеспечивает диалог между гражданами и властью, служа «каналом связи» с обществом (что нашло отражение в обозначении омбудсмена во Франции – медиатор (посредник). Преюдициальное производство в настоящее время является одним из наиболее эффективных механизмов взаимодействия судов различных уровней в многоуровневых системах разрешения споров либо судов, осуществляющих различные виды судопроизводства. Данный механизм основан на таком традиционном для права явлении, как преюдиция, известном еще в римском праве. Преюдиция представляет собой сложное правовое явление, однозначного определения которого в современной правовой науке не выработано648. Наряду с многоуровневыми судебными системами на региональном международном уровне (прежде всего в Европейском союзе) преюдиции различного характера широко используются в национальных правовых системах государств. В отношении конституционного контроля в европейской правовой доктрине устоялось, что в рамках конституционного контроля преюдициальное производство (preliminary ruling procedures) представляет собой особую процедуру, которая не позволяет «смешивать» осуществление судебной власти различными по своей природе судебными органами. В рамках указанной процедуры взаимодействуют, как правило, суд общей юрисдикции, иные специализированные суды и национальный конституционный суд, строго соблюдая пределы своей компетенции. Суд общей юрисдикции, разрешая конкретное дело, вправе или обязан (как правило, обязан, иногда суд 648 См., в частности: Заржицкая, Л.С. Институт преюдиции в уголовном процессе России: генезис, эволюция / Л.С. Заржицкая // История гос. и права. – 2012. – № 18. – С.19–22; Заржицкая, Л.С. Преюдициальное значение актов Европейского суда по правам человека и других международных судов / Л.С. Заржицкая // Мировой судья. – 2013. – № 5. – С. 28–32. 261 связан предложениями по данному вопросу сторон по делу) в случае возникновения сомнений в конституционности применяемого в деле акта (чаще всего – закона) обратиться с преюдициальным, или предварительным, запросом в конституционный суд. Как отмечает в своем документе Европейская комиссия за демократию через право (Венецианская комиссия), в случае направления преюдициальных вопросов в конституционный суд производство в суде общей юрисдикции должно приостанавливаться либо ipso jure (в силу самого закона), либо по решению компетентного суда. В любом случае следует обеспечить возможность судьи общего суда не применять закон, который он считает неконституционным и вопрос о конституционности которого должен решить конституционный суд в отношении рассматриваемого дела (пункт 142)649. В результате рассмотрения запроса конституционный суд выносит так называемое преюдициальное решение относительно конституционности применяемого в деле акта, исходя из которого суд общей юрисдикции проводит дальнейшее разбирательство дела по существу. Что касается отдельных государств, то преюдициальное производство имеет в них свои особенности, при этом отличия выражаются в правилах доказывания, условиях использования фактов или вынесенных решений, субъектах, выступающих в качестве сторон, и др. Преюдициальное производство не только позволяет обеспечить конституционность применяемого в конкретном деле акта (закона), выполняя главную задачу конституционного правосудия по «выводу» из поля правоприменения неконституционных актов; благодаря данному механизму большой круг субъектов, таких как стороны судебного разбирательства, адвокат, судья, другие участники процесса (а в дальнейшем – конституционный суд), оценивают применяемый в деле акт, обращаясь к конституционному тексту, пытаются путем суждений и умозаключений выявить иерархическую связь и согласованность норм, учесть фактические обстоятельства дела, особенности правоприменения и проч. Задействуется профессиональное правосознание судьи (суда общей юрисдикции), как правило, более высокого уровня, чем обыденное 649 Study on individual access to constitutional justice. 262 правосознание, для анализа проблемы конституционности акта, что обусловливает, в свою очередь, с юридической точки зрения профессиональный уровень запроса в конституционный суд. В качестве положительного аспекта можно отметить более высокий уровень выполнения требований к запросу, отсутствие необходимости привлечения адвоката к его формулированию и при необходимости более профессиональную оценку судьей общезначимости и важности проблемы применения акта (в cравнении с конституционной жалобой, особенно жалобой actio popularis). Таким образом, механизм преюдициального производства позволяет сконцентрировать усилия всех его участников на проблеме конституционности акта, глубокого уяснения смысла конституционной нормы, что закономерно влечет «живую конституцию». Данный процессуальный механизм, обеспечивающий взаимодействие общих судов и конституционного суда в пределах компетенции каждой из ветвей власти, в законодательстве Республики Беларусь не предусмотрен. Механизм, закрепленный в статье 112 Конституции Республики Беларусь (анализировался в разделе 4.3 настоящего исследования), имеет большую схожесть с преюдициальным производством, однако до настоящего времени не востребован практикой. Вышеизложенное преюдициальное производство либо схожее взаимодействие общих судов и конституционного суда способствуют выработке единообразного понимания и применения конституционных норм, «живой» конституции. Использование в полной мере потенциала национальной конституции закономерно обусловливает протекание современных правообразовательных процессов в конституционном русле. Развитие законодательства конкретного государства, устойчивость национальной правовой системы, особенности его правовой политики предопределяются конституционными положениями. 263 5.2. Конституционные нормы и принципы как разновидность влиятельных аксиологических факторов в правообразовании Обществу присущи определенные ценности; при этом чем более широкому кругу носителей принадлежит ценность, тем сильнее социальная заинтересованность в ее сохранении и соблюдении. С данной точки зрения высшее место занимают ценности, получившие закрепление в демократически принятых национальных конституциях. Сквозь «ценностную» призму становится очевидной созидательная роль, которую играют как государственные, так и общественные институты, являющиеся своеобразными «хранителями и проводниками» ценностей. В случае, если разработчиками конституционного проекта в нем закреплены основополагающие ценности, то конституция становится мощным стимулом развития общества. В этом проявляется аксиологическая функция конституции – именно посредством закрепления в акте высшей юридической силы общество объявляет о своих главных ценностях, различные социальные группы приходят к компромиссам, вырабатывая систему, способную обеспечить равновесие общества и его устойчивое развитие. Неслучайно одним из главных критериев эффективности конституций является их стабильность, достигаемая в привычном традиционном понимании прежде всего через неизменность текста. Выше указывалось, что ценности представляют собой социальный феномен, и данная характеристика отражает принадлежность ценностей. Понятие конституционной ценности является достаточно разработанным прежде всего в сфере научного обеспечения конституционного правосудия. В данной области практические наработки часто опережают научные труды. Конституционная ценность в своей основе имеет социальную ценность (как правило, универсальную общезначимую, так называемую «общечеловеческую», ценность), которая, будучи закрепленной в конституционном тексте (как отдельное понятие или посредством правовых конструкций), начинает осознаваться обществом, 264 прежде всего профессиональной юридической элитой, по-новому, – как особо значимая для общества ценность, имеющая особое правовое обеспечение. В случае, когда на реализацию и обеспечение ценности, то есть ее «претворение в жизнь», направлены модели правового регулирования, когда ценность воспринимается через правовую форму ее защиты и обеспечения, можно вести речь о конституционной ценности. Необходимо подчеркнуть, что указанные стадии (социальная ценность – обеспечение и защита посредством права, правовой формы – закрепление напрямую в конституционном тексте (конституционная ценность) – «функционирование» в обществе в новом качестве), если моделировать данный процесс, представляют собой не однолинейную цепочку, а спираль, когда социальная ценность обретает новое качество в процессе ее защиты и обеспечения посредством права и при закреплении в конституции достигает максимума по степени той защиты, которую может предоставить общество. «Конституционализируясь, упорядочиваются, соответствующие встраиваются в социальные определенную ценности иерархическую систему многоуровневых связей и корреляций, основанную на объективно существующем в государственно-организованном обществе социальном порядке в его социокультурном контексте, поскольку правовой социальный порядок, будучи системой связей прав и обязанностей, свободы и ответственности, выступает одновременно и действительным масштабом социальных ценностей»650. Данным обстоятельством определяются высокая степень разработанности конституционалистами правовой ценностной проблематики и особая востребованность аксиологического подхода при исследовании конституционноправовых явлений и процессов. Известны посвященные данной проблематике научные труды С.А.Авакьяна, В.Н.Витрука, В.Д.Зорькина, Ж.И.Овсепян, П.А.Оля, В.Е.Чиркина, 650 Бондарь, Н.С. Конституционные ценности – категория действующего права (в контексте практики Конституционного Суда России) / Н.С. Бондарь // Журн. конституц. правосудия. – 2009. – № 6. – С. 1–11. 265 Б.С.Эбзеева и др.651, а также зарубежных конституционалистов652. При этом, как правило, основное внимание уделяется конкретному содержанию той или иной ценности. В отечественной правовой науке проблематика конституционных ценностей получила внимание только в последние годы, в частности, заслуживают интереса вопросы конституционных ценностей в международном контексте653; их взаимосвязи и взаимовляния в нормотворчестве654; проблема антиномии ценностей655 и т.д. В качестве основных правовых конструкций ценностного содержания, опосредующих системы общепризнанных, универсальных ценностей общества и традиционно закрепляемых в национальных конституциях, можно выделить 651 Авакьян, С.А. Конституция России: природа, эволюция, современность / С.А. Авакьян. – 2-е изд. – М. : РЮИД, 2000. – 528 с.; Витрук, Н.В. Конституция РФ как ценность и конституционные ценности / Н.В. Витрук // Конституция Российской Федерации: доктрина и практика : материалы науч.-практ. конф., посвящ. 15-летию Конституции РФ и 60-летию Всеобщ. декларации прав человека, Санкт-Петербург, 13–14 ноября 2008 г. / Конституц. Суд Рос. Федерации ; [ред. В.Д. Зорькин]. – М., 2009. – С. 266–277; Зорькин, В. Аксиологические аспекты Конституции России / В. Зорькин // Сравн. конституц. обозрение. – 2008. – № 4. – С. 7–20; Овсепян, Ж.И. Развитие научных представлений о понятии и сущности конституции / Ж.И. Овсепян // Изв. вузов. Правоведение. – 2001. – № 5. – С. 24–36; Оль, П.А. Конституционализм: от концепции к способу политико-правового устройства / П.А. Оль // История гос. и права. – 2009. – № 20. – С. 7–13; Чиркин В.Е. К вопросу о ценности российской Конституции 1993 г. // Актуальные проблемы российского права. – 2013. – № 12. – С. 1517–1522; Эбзеев, Б.С. Конституция. Демократия. Права человека / Б.С. Эбзеев. – М. ; Черкесск : АО ПУЛ, 1992. – 228 с. 652 Шайо, А. Конституционные ценности в теории и судебной практике: введение / А. Шайо // Сравн. конституц. обозрение. – 2008. – № 4. – С. 4–6; Richards, D.A.J. Conscience and the Constitution: history, theory, and law of reconstruction amendments / D.A.J. Richards. – Princeton : Princeton Univ. Press, 1993. – 295 p.; Sunstein, C.R. The partial Constitution / C.R. Sunstein. – Cambgidge : Harvard Univ. Press, 1993. – 414 р. 653 Масловская, Т.С. Конституционные ценности и их отражение в международном и национальном законодательстве / Т.С. Масловская // Ценностная парадигма Основного закона Республики Беларусь : материалы респ. науч.-практ. конф., Минск, 14 марта 2013 г. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: Г.А. Василевич (гл. ред.) [и др.]. – Минск: Изд. Центр БГУ, 2013. – С. 36–39. 654 Воронович, Т.В. Взаимосвязь и взаимовлияние конституционных ценностей в нормотворчестве / Т.В. Воронович // Ценностная парадигма Основного закона Республики Беларусь : материалы респ. науч.-практ. конф., Минск, 14 марта 2013 г. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: Г.А. Василевич (гл. ред.) [и др.]. – Минск: Изд. Центр БГУ, 2013. – С. 42–44. 655 Перепелица, Е.В. Антиномии конституционных ценностей / Е.В. Перепелица // Ценностная парадигма Основного закона Республики Беларусь : материалы респ. науч.-практ. конф., Минск, 14 марта 2013 г. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: Г.А. Василевич (гл. ред.) [и др.]. – Минск: Изд. Центр БГУ, 2013. – С. 80–83. 266 правовое государство, демократию, суверенитет, народовластие, социальное государство, права и свободы человека и др. В целом понимание и значение конституционных ценностей не остается неизменным. Так, найдя теоретическое развитие в трудах ученых различных стран мира и нормативное закрепление в подавляющем большинстве национальных конституций, концепции правового государства, верховенства права приобрели международный, универсальный характер, развиваются посредством нового правопонимания, а в странах, воспринявших данные концепции на рубеже веков, происходит их осмысление с учетом национальных правовых традиций. Верховенство права выступает в качестве одного из фундаментальных положений современного правового регулирования, будучи закрепленным, наряду с национальными конституциями, во многих международно-правовых актах универсального и регионального уровня656. Верховенство права является краеугольным камнем в деятельности ООН, что еще раз подтверждено в исторической Декларации Совещания на высоком 656 Особое внимание верховенство права получило в последние годы, см., например: Выступление на Cовещании высокого уровня Генеральной Ассамблеи по вопросу о верховенстве права / 24 сент. 2012 года. – Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун. URL: http://www.un.org/ru/sg/messages/2012/ruleoflaw.shtml (дата обращения: 24.07.2014); Декларация совещания на высоком уровне Генеральной Ассамблеи по вопросу о верховенстве права на национальном и международном уровнях : принята резолюц. Ген. Ассамблеи в г. Нью-Йорке 24 сент. 2012 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http://daccess-ddsny.un.org/doc/UNDOC /GEN/N12/478/ 68/PDF /N1247868.pdf? OpenElement (дата обращения: 23.07.2014); Господство права и правосудие переходного периода в конфликтных и постконфликтных обществах / Доклад Генер. секретаря ООН. – 23 августа 2004 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http://www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=S/2004/616 (дата обращения: 09.07.2014); Укрепление и координация деятельности организации объединенных наций в сфере верховенства права / Доклад Генер. Секретаря ООН. – 6 августа 2008 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/undoc /gen/n08/452/73/pdf/n084527 3.pdf?openelement (дата обращения: 09.01. 2014); Report on the Rule of Law, adopted by the Venice Commiss. at its 86th plenary sess., Venice, 25–26 March 2011 : Strasbourg, 4 April 2011 CDL-ad(2011)003rev, № 512/2009 // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2011/cdl-ad(2011)003rev-e.pdf (дата обращения : 10.01.2014); The Principle of the Rule of Law: Resolution 1594 (2007), adopted by the Parliam. Assembly of the Council of Europe on 23 Novem. 2007 // Parliam. Assembly of the Council of Europe. URL : http://assembly.coe.int/main.asp?link= /documents/adoptedtext/ta07/ eres1594.htm (дата обращения : 10.01.2014); United Nations Rule of Law. URL : http://www.unrol.org/ (дата обращения : 10.07.2014). 267 уровне Генеральной национальном и Ассамблеи по международном вопросу уровнях, о верховенстве утвержденной права на резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 24 сентября 2012 года. При этом подчеркнуто аксиологическое содержание данной категории и обоснована ее роль как фундаментальной основы развития современных государств: «Мы подтверждаем, что права человека, верховенство права и демократия взаимосвязаны и подкрепляют друг друга и что они относятся к универсальным и неделимым основным ценностям и принципам Организации Объединенных Наций» (пункт 5 Декларации)657. Подход, отраженный в данном международном документе такого высокого уровня, вытекает из понимания роли ценностей для развития общества и государства, осознания их универсального характера, действия во взаимосвязи и неразрывности. Характеристика верховенства права приобретает тем самым всеобъемлющий характер – посредством расширения понимания верховенства права: как «господство права» во всех сферах жизни; равенство всех перед законом; право на равную защиту закона и независимый беспристрастный справедливый суд – за счет включения в него также подотчетности государства законам, принятым в публичном порядке, справедливости в их применении; а также разделение властей, недопущение произвола, то есть наряду с собственно правовой включение и управленческой (governed) составляющей658. Общеевропейский взгляд на верховенство права охватывает такие его характеристики, как законность, в том числе прозрачность, подотчетность, демократический 657 порядок принятия законов, правовая определенность, Декларация совещания на высоком уровне Генеральной Ассамблеи по вопросу о верховенстве права на национальном и международном уровнях : принята резолюц. Ген. Ассамблеи в г. Нью-Йорке 24 сент. 2012 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC /GEN/N12/478/ 68/PDF /N1247868.pdf? OpenElement (дата обращения: 23.07.2014). 658 Господство права и правосудие переходного периода в конфликтных и постконфликтных обществах / Доклад Генер. секретаря ООН. – 23 августа 2004 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http://www.un.org/ru/ documents/ods.asp?m=S/2004/616 (дата обращения: 09.07.2014). 268 запрещение произвола, доступ к правосудию и др.659 В рамках прецедентного права Европейского Суда по правам человека, формирующего общие подходы к пониманию большинства правовых конструкций на европейском правовом пространстве, верховенство права раскрывается через доступ к правосудию, надлежащие правовые процедуры (и данная характеристика «соблюдения формальной процедуры» является во многом опредляющей при оценке надлежащего судебного разбирательства), правовую определенность и ясность, справедливое судебное разбирательство в разумные сроки. Указанное многоуровневое международное «измерение» верховенства права чрезвычайно важно в свете «пересечения» на русскоязычном правовом пространстве концепции верховенства права, развиваемой изначально из ведущего принципа англо-американской системы the Rule of Law (верховенство права), и следующей континентальной традиции немецкой концепции Rechtstaat («правовое государство») (в редких случаях, в специальных углубленных 659 Dworkin, R. Keynote report of of the Conference on the Rule of Law as a Practical Concept / R. Dworkin // Conference on the Rule of Law as a Practical Concept, London, 2 March 2012 // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice. coe.int/WebForms/documents/?pdf=CDL(2013)016-e (дата обращения: 10.06.2014); Loughlin, M. The Rule of Law in European Jurisprudence / M. Loughlin // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2009/cdl-dem(2009)006-e.asp (дата обращения: 12.01.2014); Preseren, T. The Rule of law as a practical concept / T. Preseren / The Rule of law : miniconference : Brno, 31 May – 1 June 2012 CDL-JU(2012)016 // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/WebForms/documents/?pdf=CDL-JU(2012)016-e (дата обращения: 10.01.2014); Rule of law and transition to a market economy : proc. of a Unidem seminar, Sofia, 14–16 Oct. 1993 / Europ. Comiss. for Democracy through Law, Univ. of Blagoevgrad. – Strasbourg : Council of Europe Press ; Croton : Manhattan Pub., 1994. – 156 p.; Synopsis of the Conference on the Rule of Law as a Practical Concept, London, 2 March 2012 // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/ 2012/cdl(2012)001syn-e.pdf (дата обращения: 10.01.2014); Tanchev, E. Constitutional court functions in protecting the democratic constitutional order / E. Tanchev // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2011/CDL-JU(2011)022-e.pdf (дата обращения: 26.01.2014); Tanchev, E. Constitutional reforms implied by full EU membership of Bulgaria – multilevel constitutionalism and adaptation of a nation-state constitution including in the area of judicial reform / E. Tanchev // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2007/CDL-UDT(2007)015-e.pdf (дата обращения: 21.01.2014); The constitutional justice: functions and relationship with the other public authorities / General report prepared for the XVth Congress of the Conference of European Constitutional Courts by the Constitutional Court of Romania // The Constitutional Court of Romania. URL : http://www.ccr.ro/evenimente/AL-XV-LEACONGRES-AL-CONFERINEI-CURILORCONSTITUIONALE-EUROPENE (дата обращения : 26.07.2014). 269 исследованиях, англоязычные авторы отмечают непереводимость и путаницу в переводе данных понятий660). Анализ текстов конституций европейских государств, прежде всего стран Восточной Европы, на русском и английском языках показывает, что англоязычные термины «state governed by the Rule of Law» («государство, управляемое на основе верховенства права») и «ruled by Law State» («государство, регулируемое правом») переводятся на русский язык термином «правовое государство». Это подтверждает, что, будучи порожденными различными правовыми традициями, на уровне национальных конституционных доктрин данные концепции начинают совпадать и, получив концентрированное выражение в документах универсального международного уровня, усиливают свое влияние на правовые системы государств. При этом исходным пунктом в сложной конструкции правового государства является идея «правового поля» большей части усложняющихся в современном мире социальных отношений, «подчиненности» их в своем многообразии праву. В трактовке принципа ограничения человека человеком, согласно которой осуществление прав и свобод не должно нарушать права и свободы других лиц, появляется новый аспект, заключающийся в том, что все ограничения должны быть оформлены правовым способом, а именно закреплены в законе; при этом правовые процедуры должны быть детально регламентированы. Ограничения, касающиеся свободы и личной неприкосновенности человека (лишение свободы), допускаются лишь в пределах и с соблюдением надлежащих правовых процедур, с предварительным или последующим судебным контролем за законностью и обоснованностью таких ограничений. Данные подходы, сформированные на европейском пространстве, прежде всего Европейским Судом по правам человека, восприняты практикой конституционного правосудия большинства государств, включая белорусскую конституционную юстицию. 660 См.: Графский, В.Г. Концепции государства законности и правового государства в их возникновении, соотношении и современном истолковании / В.Г. Графский // Труды Ин-та государства и права Рос. акад. наук. – М., 2009. – № 3. – С. 155 – 173; Hallberg, P. Prospects of the Rule of Law / P. Hallberg. – Edita, 2005. – 174 p.; Tanchev, E. Rule of Law and State Governed by Law / E. Tanchev // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2008/CDL-JU(2008)036-e.pdf (дата обращения: 07.07.2014). 270 Важнейшим аспектом является доступ к правосудию: снятие ограничений (как формальных, так и материальных), возможность обжаловать в суде любое решение, затрагивающее права, свободы, интересы гражданина. Как указано в одном из посланий Конституционного Суда Республики Беларусь о состоянии конституционной законности, «в государстве, основывающемся на верховенстве права, важное значение имеет принцип свободного доступа к правосудию, являющийся ценностью демократического правового государства, в том числе Республики Беларусь»661. На обеспечение доступа к правосудию, включая конституционное правосудие, направлен ряд решений Конституционного Суда662. В отношении конституционного правосудия в Республике Беларусь развивается концепция косвенного доступа граждан663, реализуемая в ряде государств ввиду отсутствия прямой конституционной жалобы. В свете концепции верховенства права актуальным является вопрос пропорциональности и соразмерности ограничений прав и свобод личности. Общепризнано, что ограничения есть и должны быть, но они должны устанавливаться законом и являться необходимыми в демократическом обществе664, а законодателю следует выбирать наименее обременительное средство ограничения прав. 661 О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2010 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 25 янв. 2011 г., № Р-565/2011 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 16. – 6/1000. 662 О праве осужденных к лишению свободы на судебное обжалование примененных к ним мер взыскания : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 2 апр. 2001 г., № Р-111/2001 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2001. – № 34. – 6/273; О порядке реализации права на обжалование в суд осужденными к аресту, лишению свободы, пожизненному заключению, лицами, содержащимися под стражей, и административно арестованными примененных к ним мер взыскания : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 27 мая 2010 г., № Р-450/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010.– № 134. – 6/877; и др. 663 См. подробнее: Миклашевич, П.П. Проблемы доступа граждан к конституционному правосудию / П.П. Миклашевич // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2009. – № 3. – С. 61–73. 664 Одно из первых дел, раскрывающих понятие необходимости в данном контексте, см.: European Court of Human Rights Judgment «Leander v. Sweden» of 26.03.1987 Application № 9248/81. URL: http://hudoc.echr.coe.int/ sites/eng/pages/search.aspx?i=001-57519 (дата обращения: 09.02.2014). 271 Изложенное дает основания для утверждения о том, что и в дальнейшем такие ценностные правовые конструкции, как верховенство права, правовое государство будут наполняться новым содержанием по мере развития общества и государства в условиях взаимодействия правовых систем, взаимного обогащения правовых семей национальные различных доктринальные государств подходы, мира, оказывая воздействие законодательство и на практику конкретного государства. Аксиологическое измерение национальных конституций проявляется через закрепление в конституции исходных ценностных начал в ключевых сферах жизни общества. Как правило, это политический плюрализм как основополагающий подход в политических отношениях; социальное государство как важнейшая характеристика современного государства, ключевое положение для формирования ответственности государства перед человеком в социальноэкономической сфере. Такие черты современного взаимодействия государства и общества в экономической области, как неприкосновенность частной собственности, свобода предпринимательства, поддержка конкуренции и их значимость для общества в своей совокупности предопределили новое понимание принципа экономической свободы: экономическая свобода стала рассматриваться в качестве конституционной ценности, наряду с понятием конституционной экономики665. Однако главным «ценностным блоком» национальных конституций выступает модель прав и свобод человека, базирующаяся на универсальных международных стандартах прав человека. В их основе которой лежат такие международно-правовые акты, как Устав ООН666, Всеобщая декларация прав 665 Конституционная экономика : учебник / П.Д. Баренбойм, Г.А. Гаджиев, В.И. Лафитский [и др.]. – М.: Юстицинформ, 2006. – 528 c.; Очерки конституционной экономики. 23 октября 2009 года / отв. ред. Г.А. Гаджиев. – М. : Издательство «Юстиц-информ». – 2009. – 280 с. 666 Устав Организации Объединенных Наций от 26 июня 1945 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения. – В 4 т. – Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. – Минск : Амалфея, 2009. – C. 9–25. 272 человека667, международные пакты об экономических, социальных и культурных правах и гражданских и политических правах, известные правозащитные конвенции и др. Понимание человека, его прав и свобод как высшей ценности общества и государства, предопределяющее стратегию общественного развития, нашло закрепление и в Конституции Республики Беларусь 668. Это не только соответствует мировым гуманистическим ценностным приоритетам, но и тем самым защита прав и свобод человека выводится на новый уровень, обеспечивая баланс и соразмерность ценностей в конституционном русле. Данные процессы изменяют и саму сущность и понимание конституции как высшего акта государства. Из новой роли человека, нового соотношения «человек –общество – государство» исходит В.Е.Чиркин, выстраивая в «проекции будущего» систему элементов новой конституционной модели: «1) человек; 2) сообщества и объединения людей в обществе; 3) общество в целом; 4) государство и его организация»669, в рамках которой становится очевидным новая парадигма конституционно-правовой нормативности, в центре которой находится человек в его социальном взаимодействии, множестве социальных связей, главенствующих над привычным взаимодействием «государство – человек». В качестве разрабатываются конституционных ключевые для ценностей в правовой понятийно-категориального науке аппарата конституционного права понятия, но получающие новое осмысление в аспекте конституционной аксиологии, самоуправление, индивидуальная 667 в частности, автономия, такие, как плюрализм, федерализм, порядок, Всеобщая декларация прав человека : принята в г. Нью-Йорке 10 дек. 1948 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения : в 4 т. / [сост. Е.В. Кузнецова]. – Минск, 2009. – Т. 1. – С. 78–81. 668 Согласно части первой статьи 2 Конституции Республики Беларусь человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства. 669 Чиркин, В.Е. Некоторые аспекты проекции будущего для российской Конституции / В.Е. Чиркин //Вопросы правоведения. – 2013. – № 5 (21). – С. 3. 273 конституция как таковая и др.670; посвящены в последнее время самостоятельные теоретико-правовые исследования разработке в аксиологическом аспекте таких правовых феноменов, как правосудие671, суверенитет и демократия 672, достоинство человека673, жизнь человека 674, право человека на достойную жизнь675, право на охрану здоровья и медицинскую помощь 676 и др.; формулируется понятие наднациональных конституционных ценностей677. Помимо во многом общих для конституций положений, в отдельных конституциях встречаются нормы, направленные на защиту, казалось бы, не имеющих никакого значения моделей поведения. Так, в литературе в качестве примера «необычных» норм приводится норма Конституции Швейцарии, а именно принятая по народной инициативе в 1893 году статья 25-bis, согласно которой строго воспрещалось резать скот без предварительного оглушения и до выпуска крови. Статья была закреплена не случайно – такой способ забоя скота противоречил еврейским канонам и тем самым была сделана попытка вытеснить 670 Конституционные ценности в теории и судебной практике : сб. докл. / Ин-т права и публич. политики. – М. : Изд-во Ин-та права и публич. политики, 2009. – 234 c.; Лаптева, Л.Е. Политико-правовые ценности: история и современность (Симпозиум) / Л.Е. Лаптева // Гос. и право. – 1997. – № 7. – С. 84–86; Витрук, Н.В. Конституция РФ как ценность и конституционные ценности / Н.В. Витрук // Конституция Российской Федерации: доктрина и практика : материалы науч.-практ. конф., посвящ. 15-летию Конституции РФ и 60-летию Всеобщ. декларации прав человека, Санкт-Петербург, 13–14 ноября 2008 г. / Конституц. Суд Рос. Федерации ; [ред. В.Д. Зорькин]. – М., 2009. – С. 266–277. 671 Телегина, В.А. Правосудие как социально-правовая ценность (вопросы теории) : дис. … канд. юрид. наук : 09.00.11 / В.А. Телегина; Саратов. гос. академия права. – Саратов, 2006. – 215 с. 672 Ереклинцева, Е.В. Суверенитет и демократия как конституционные ценности современной России : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.02 / Е.В. Ереклинцева ; Челяб. гос. ун-т. – Челябинск, 2010. – 25 с. 673 Власова, О.В. Достоинство человека как нравственно-правовая ценность: общетеоретическое исследование : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / О.В. Власова ; Сарат. гос. акад. права. – Саратов, 2011. – 54 c.; 674 Дерипаско, А.В. Жизнь человека как фундаментальная естественно-правовая ценность : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / А.В. Дерипаско ; Владимир. юрид. ин-т М-ва юстиции Рос. Федерации. – Владимир, 2004. – 24 с.; 675 Гурлев, А.В. Право человека на достойную жизнь как основная ценность социального государства : дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / А.В. Гурлев. – Санкт-Петербург, 2001. – 174 л. 676 Колоцей, И.А. Право на охрану здоровья и медицинскую помощь как конституционная ценность : дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.02 / И.А. Колоцей. – Архангельск, 2010. – 230 л. 677 Jackson, V.C. Paradigms of public law: transnational constitutional values and democratic challenges / V.C. Jackson // International Journal of Constitutional Law. – 2010. – No. 3. – Vol. 8. – P. 517–562. 274 из страны граждан иудейского вероисповедания (в дальнейшем данная статья была заменена статьей о гуманном обращении с животными). В настоящее время в Основном законе указанной страны сохраняется норма об охране болот и болотистых ландшафтов, согласно которой «не разрешается ни возводить сооружения, ни предпринимать изменения земли» (статья 78). Данная норма, кажущаяся необычной, для конституции горной Швейцарии с мизерным количеством болот вполне уместна678. Хотя в современной правовой литературе отмечена проблема заимствования конституционно-правовых институтов679, речь идет скорее об особенностях реализации разработанных великими мыслителями идей и идеалов, которые накопило человечество. Например, идея разделения властей в ряду представлений об идеальном общественном устройстве, воплощенная в системе «сдержек и противовесов» и реализуемая в различных государствах мира, в каждой стране имеет свои особенности. Становление и развитие общепризнанных демократических институтов в конкретном государстве всегда приобретает особые черты, которые, в свою очередь, обогащают философские идеи и теоретические научные разработки. Оценить регулятивный потенциал конституционных ценностей можно только на высоком профессиональном уровне, выстроив сложную «правовую цепочку» моделей поведения, правоотношений, юридических связей, которые к ним восходят. В данном случае реализовать конституционную ценность означает выразить ценностную конструкцию, закрепленную в конституции, через конкретные юридические связи, когда единичное общественное отношение оценивается через призму конституционной ценности, в свою очередь, 678 Чудаков, М.Ф. Конституционный процесс в Беларуси (1447–1996 гг.) / М.Ф. Чудаков. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2004. – С. 49. 679 Арановский, К.В. Конституция как государственно-правовая традиция и условия ее изучения в российской правовой среде / К.В. Арановский // Изв. вузов. Правоведение. – 2002. – № 1. – С. 41–45; Шарлет, Р. Правовые трансплантации и политические мутации: рецепция конституционного права в России и в новых независимых государствах / Р. Шарлет // Конституц. право : Восточноевроп. обозрение. – 1999. – № 2. – С. 16–19. 275 опосредующей интегративный тип общественных отношений. При этом одну из ключевых ролей играет конституционное мышление. Конституционное мышление обеспечивает связь между объективированной конституционной нормой и ее практическим использованием, представляя собой особый духовный компонент политико-правовой культуры общества. Применительно к Республике Беларусь конституционное мышление является возникшей в последние десятилетия новой правовой реальностью. Примером проявления на уровне государственной политики конституционного мышления служат референдумы, проводившиеся в сложное для становления суверенного белорусского государства время, в результате которых на конституционном уровне закреплены системные изменения в белорусском обществе и государстве. Конституционное отражения мышление может конституционно-правовых быть отношений определено в как сознании процесс людей и одновременно как осознанные и применяемые на практике конституционные ориентиры соответствующего поведения. В процессе конституционного мышления можно выделить следующие стадии: первая – познание окружающей реальности, правовых явлений, формирование конституционных понятий, суждений, умозаключений; вторая – усвоение обобщенной информации о конституционных категориях, явлениях, закономерностях, конституционное прогнозирование, предвидение; третья – претворение мыслей и идей в действия, конституционное поведение680. Для профессионального конституционного мышления характерна особая специфика в связи с необходимостью решения конкретных конституционноправовых проблем, заключающаяся в видении «конституционного среза» проблемы при проверке конституционности нормативного правового акта, 680 Более подробно см.: Мурашко, Л.О. Конституционное мышление как новая правовая реальность / Л.О. Мурашко // Конституция как символ эпохи : в 2 т. / Моск. гос. ун-т ; под ред. С.А. Авакъяна. – М., 2004. – Т. 1. – С. 259–267. 276 возможности ее решения в пределах «конституционного поля» и разработке конституционно-правовой концепции для необходимого решения. Профессиональное конституционное мышление развивается вместе с практикой, что можно проследить на примере белорусского конституционного правосудия. Если ранее преобладал подход к пониманию конституционности законов и других нормативных правовых актов как соответствия их конституции, в настоящее время на передний план вышла проблема «конституционной органичности» закона, реализации в нем конституционных начал. В целом нормы конституций, закрепляющие ценности общества (конституционные ценности), применяются прежде всего конституционными судами государств, поэтому наиболее активно «вживление» конституционных норм в общественный организм происходит посредством конституционного правосудия. За прошедшее время использование конституционных ценностей прочно утвердилось не только в научных исследованиях, конституционной доктрине, но и опыте конституционных судов681. Посредством деятельности органов судебного конституционного контроля выявляется содержание конституционных ценностей; тем самым понятие конституционной ценности выходит на новый уровень, традиционно декларативным нормам придается формальная определенность. При этом остается открытым вопрос, насколько конституционные ценности, которые в настоящее время стали составлять основу решений конституционных судов, особенно в 681 См., например: Гарлицкий, Л. «Конституционные ценности» и Страсбургский суд / Л. Гарлицкий // Сравн. конституц. обозрение. – 2008. – № 6. – С. 81–88; Bierlein, B. Classical and modern trends in constitutional review / B. Bierlein // Конституц. правосудие (Вестник Конференции органов конституц. контроля стран новой демократии). – 2011. – № 3. – С. 40–45; Grewe, C. The Contribution of the Constitutional Court of Bosnia and Herzegovina to the protection of constitutional values / C. Grewe // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2011/CDL-JU(2011)026-e.pdf (дата обращения: 02.01.2014); Omejec, J. Influential Constitutional Justice: its influence on society and on developing a global human rights jurisprudence / J. Omejec / World Conference on Constitutional Justice // Venice Commission of Council of Europe. URL : http: //www.venice.coe.int/WCCJ/ Papers/CRO_Omejec_E.pdf (дата обращения: 09.02.2014); Santolaya, P. The Role of the Constitutional Court in strengthening constitutional values: the Spanish experience / P. Santolaya // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2011/CDLJU(2011)025-e.pdf (дата обращения: 12.02.2014). 277 постсоветских государствах, вытекают из социальной действительности, и насколько они заимствованы из европейской и иных доктрин. В теоретических разработках не предложено однозначного ответа на данный вопрос682. Представляется, что каждое государство самостоятельно, как развивая свои характерные черты и особенности, так и заимствуя достижения конституционного строительства других государств, проходит свой путь развития. Формирование развитого правосознание, повышение уровня правовой культуры общества в целом, с одной стороны, и полнота реализации конституционных норм государственными органами власти и управления – с другой, выстраивают «конституционную архитектуру» государства. Для Республики Беларусь одним из основных импульсов конституционализации правового развития в последнее время (с 2008 г.) стало введение обязательного предварительного контроля конституционности всех законов, принятых Палатой представителей Национального собрания Республики Беларусь, до подписания данных законов Президентом Республики Беларусь. В практике белорусского конституционного правосудия, прежде всего в рамках осуществления предварительного контроля конституционности законов, имеет место и артикулирование конституционных ценностей. Анализ решений Конституционного Суда Республики Беларусь позволяет выделить основные конституционные ценности, исходя из содержания которых Суд оценивает конституционность законов, а также выявляет их нормативное содержание, формулируя правовые позиции. Так, проверяя Закон, регулирующий вопросы предотвращения легализации доходов, полученных преступным путем, и финансирования террористической деятельности, на соответствие Конституции 682 См., например: Арутюнян, А.Ш. Универсализм прав человека и культурные различия в системе Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод / А.Ш. Арутюнян // Конституц. правосудие. – 2000. – Вып. 3. – С. 62–64; Mavčič, A.M. Constitutional values in practice with a special reference to the slovenian system outline / A.M. Mavčič // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/docs/2008/CDL-JU(2008)027-e.pdf (дата обращения: 22.01.2014). 278 (решение от 4 июня 2010 года)683, Конституционный Суд исходил из такой конституционной ценности, как суверенное правовое государство, подчеркнув, что одной из задач такого государства является обеспечение законности и правопорядка. Суверенитет как самостоятельная правовая категория также был отмечен в решениях Конституционного Суда в качестве важнейшей конституционной ценности, в частности, в ходе анализа норм Закона, регулирующего вопросы Вооруженных Сил Республики Беларусь (решение от 4 мая 2009 года)684, Закона «Об объектах, находящихся только в собственности государства, и видах деятельности, на осуществление которых распространяется исключительное право государства» и др. В решении по указанному Закону Суд, проанализировав положения международных актов, закрепляющих принцип неотъемлемого суверенитета народов над естественными богатствами и ресурсами, подчеркнул, что перечень объектов, находящихся только в собственности государства, закрепленный в указанном Законе, установлен в целях обеспечения реализации конституционных норм, предусматривающих как права граждан, так и обязанности государства, и обеспечивает должную реализацию конституционных положений о суверенитете и независимости государства (решение от 7 июля 2010 года)685. Основы конституционного строя, в том числе унитарный характер белорусского государства, его территориальная целостность, принцип нерушимости границ, конституционные права и свободы граждан как важнейшие 683 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам предотвращения легализации доходов, полученных преступным путем, и финансирования террористической деятельности» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 4 июня 2010 г., № Р-451/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 144. – 6/878. 684 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «О Вооруженных Силах Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 4 мая 2009 г., № Р-326/2009 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2009. – № 121. – 6/735. 685 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «Об объектах, находящихся только в собственности государства, и видах деятельности, на осуществление которых распространяется исключительное право государства» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 7 июля 2010 г., № Р-486/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 172. – 6/916. 279 конституционные ценности отмечены в решении в отношении Закона Республики Беларусь «О наименованиях географических объектов» (решение от 10 ноября 2010 года). Следует отметить, что наряду с конституционными ценностями, имеющими отношение прежде всего к государству, его устойчивому и эффективному функционированию, внимание к ряду конституционных ценностей, опосредующих многомерность личности, позволяет сохранять необходимый аксиологический баланс конституционной нормативности в целом. Одним из важнейших направлений современного конституционализма выступает внимание к безопасности человека. Такие традиционные категории, как право на жизнь, здоровье, человеческое достоинство, физическую неприкосновенность личности, законодатель наполняет новым содержанием, пытаясь противостоять угрозам, которые несет наряду с достижениями развитие биотехнологий, биомедицинские исследования, генная инженерия и др. Еще в Уставе Всемирной организации здравоохранения 1946 года было отмечено, что здоровье всех народов является основным фактором в достижении мира и безопасности686. Такая конституционная ценность, как здоровье, была исходной при проверке Конституционным Судом Республики Беларусь конституционности Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам трансплантации органов и тканей человека» (решение от 9 июля 2012 года)687, Закона Республики Беларусь «О вспомогательных репродуктивных технологиях» (решение от 28 декабря 2011 года)688, Закона, направленного на предупреждение распространения заболеваний, 686 Устав (Конституция) Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) : принят в г. Нью-Йорке 22 июля 1946 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2013. 687 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам трансплантации органов и тканей человека» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 9 июля 2012 г., № Р-757/2012 // Нац. прав. Интернет-портал Респ. Беларусь. – 21.07.2012. – 6/1221. 688 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О вспомогательных репродуктивных технологиях» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 280 представляющих опасность для здоровья населения, вируса иммунодефицита человека (решение от 28 декабря 2011 г.)689 и др. В решении по Закону Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «Об охране труда» Суд подчеркнул, что ценностью здоровья, по сути являющегося неотчуждаемым благом, без которого умаляется либо утрачивается значение многих других благ и ценностей, предопределяется и характер обязанностей государства, признающего свою ответственность за сохранение и укрепление здоровья людей, а следовательно и содержание правового регулирования отношений, связанных с реализацией гражданами указанного конституционного права (решение от 5 июля 2013 года)690. Тем самым здоровье, которое выступает традиционной ценностью для каждого человека, в качестве конституционной ценности подразумевает обязанности и ответственность государства, обусловливает содержание правового регулирования в данной сфере. Ценностное содержание Конституции подразумевает баланс конституционных ценностей; при определении такого баланса (в первую очередь в случае ограничения прав и свобод человека) на первый план вышел принцип соразмерности. В частности, при проверке конституционности Закона Республики Беларусь «Об инвестициях» Конституционный Суд в отношении ограничений права собственности и имущественных прав подчеркнул, что они должно отвечать требованиям справедливости, быть соразмерно конституционно значимым целям защиты прав и свобод других лиц и основываться на законе. В настоящее время благодаря развитию технологий и расширения пределов человеческих возможностей произошло понимание того, что права и свободы 28 дек. 2011 г., № Р-673/2011 // Нац. прав. Интернет-портал Респ. Беларусь. – 24.01.2012. – 6/1132. 689 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О предупреждении распространения заболеваний, представляющих опасность для здоровья населения, вируса иммунодефицита человека»: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 28 дек. 2011 г., № Р-669/2011 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2012. – № 10. – 6/1128. 690 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «Об охране труда» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 5 июля 2013 г., № Р-839/2013 // Нац. правовой Интернетпортал Респ. Беларусь. – 23.07.2013. – 6/1322. 281 отдельного человека не являются абсолютными, должен быть соблюден справедливый баланс между личностью и обществом и государством. При этом одним из важнейших является вопрос пределов вмешательства государства в осуществление прав и свобод человека, пределов ограничений прав, которые должны быть «предусмотрены законом» и «необходимы в демократическом обществе», как указано в ведущей европейской конвенции в сфере прав человека. На европейском правовом пространстве принцип соразмерности, получивший развитие благодаря прецедентному праву Европейского Суда по правам человека, стал краеугольным камнем в его правомерности (конвенционности) применения деятельности при оценке национальными властями ограничений прав и свобод личности. «Взвешивающий» принцип соразмерности направлен прежде всего на разрешение ценностных конфликтов путем соотнесения различных норм европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод в конкретных спорных ситуациях; он также выступает одним из основополагающих принципов в конституционной практике государств. Конституционная юстиция в Беларуси идет по пути конституционно обозначенных пределов указанных ограничений; в решениях Конституционного Суда неоднократно обращалось внимание на допустимость ограничений прав личности в целях обеспечения и защиты конституционно значимых ценностей (решения по законам в отношении государственной дактилоскопической регистрации, внесения изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «О массовых мероприятиях в Республике Беларусь», о внесении дополнений и изменений в Кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях и Процессуально-исполнительный кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях и др.). Проверяя конституционность норм законов Республики Беларусь «Об инвестициях», «Об экономической несостоятельности (банкротстве)», Суд подчеркнул, что соответствующие ограничения имущественных прав должно отвечать требованиям справедливости, быть соразмерно конституционно значимым целям защиты прав и свобод других лиц и основываться на законе. 282 На основе сформированной практики в сфере конституционной аксиологии в посланиях Конституционного Суда Республики Беларусь о состоянии конституционной законности в Республике Беларусь, принятых в последние годы, подчеркивается, что «Конституционный Суд… осуществляет защиту таких фундаментальных конституционных ценностей, как демократическое социальное правовое государство, права и свободы человека, верховенство права, справедливость и равенство, парламентаризм, правовая экономика, поддерживая их конституционно-правовой баланс в современных условиях»691; «в Конституции определены и такие ценности, как демократическое социальное правовое государство, демократия, верховенство права, справедливость и равенство, парламентаризм, конституционная экономика, которые находятся в системной взаимосвязи и требуют обеспечения необходимого баланса в процессе демократического составляющими развития основ общества и конституционного государства»692; строя и в «важнейшими то же время фундаментальными конституционными ценностями являются права и свободы человека, справедливость и равенство»693. Таким образом, в одном из важнейших для белорусской правовой системы документе нормативно-доктринального характера – посланиях Конституционного Суда Республики Беларусь – в качестве конституционных ценностей указаны демократическое социальное правовое государство, права и свободы человека, верховенство права, демократия, справедливость, равенство, парламентаризм, конституционная 691 экономика. Из их потенциала, роли и значения О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2009 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 26 янв. 2010 г., № Р-430/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 41. – 6/853. 692 О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2010 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 25 янв. 2011 г., № Р-565/2011 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 16. – 6/1000. 693 О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2012 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 22 янв. 2013 г., № Р-798/2013 // Конституционный Суд Республики Беларусь. URL : http://www.kc.gov.by/main.aspx?guid=30103 (дата обращения: 12.02.2014). 283 Конституционный Суд Республики Беларусь исходит при реализации своих полномочий и оценке состояния конституционной законности. Конституционные ценности выступают итогом прогрессивного развития общества как общие для всех граждан государства ценности, облеченные в конституционно-правовую форму. Правовое развитие общества при «сильной», действенной национальной конституции приобретает новое качество, а именно конституционализация правового развития общества задает глубину ценностного измерения позитивного права. 5.3. Ценностная составляющая решений конституционных судов и их значение для развития законодательства и национальной правовой системы «Сборники ценностей», какими выступают конституции, появились на определенном этапе развития общества, но потребовалось несколько десятилетий для институционализации действенного механизма по конституционного обеспечению правосудия, соответствия выработки законодательства конституционному тексту, насыщенному ценностными конструкциями. Применение конституционных ценностей, как уже указывалось, характерно прежде всего для деятельности конституционных судов и органов равной юрисдикции, учрежденных в большинстве государств мира. При разрешении дел конституционные суды указывают, соответствует ли конкретная норма закона конституции, как следует ее понимать и применять исходя из конституционноправового смысла, потому практика конституционных судов выступает наиболее авторитетной интерпретацией конституционного текста. Традиционно роль решений конституционных судов в правовых системах связывается с возможностью посредством решения отменить (отнести к неприменяемым) любой «подконституционный» акт, признанный судом не соответствующим конституции, в связи с чем устоялось обозначение органа 284 конституционного контроля как «негативного законодателя». В качестве «позитивного законодателя» конституционный суд рассматривается реже694. В настоящее время дискуссия по вопросам значения и юридической силы решений конституционных судов, их правовой природы, места в национальной правовой системе приобретает привычный характер, так и не придя к единству по поставленным вопросам. За последнее время наиболее авторитетными учеными и практиками высказывались мнения о судебно-прецедентной природе решений конституционных судов695, о нормативно-доктринальной их природе696, о том, что акты конституционных судов являются нормативными правовыми актами, правоприменительными актами, источниками права и др.697 Данная дискуссия органично дополнила научную полемику о природе самого органа конституционной юстиции698, продолжая традиционную для советского периода дискуссию о судебном правотворчестве699. 694 Problems of legislative omission in constitutional jurisprudence / General report prepared for the XIVth Congress of the Conference of European Constitutional Court. – Vilnius: Constitutional Court of the Republic of Luthuania, 2009. – II parts. – Part I. – P. 122–206. 695 Зорькин, В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации / В.Д. Зорькин // Журн. рос. права. – 2004. – № 12. – С. 3–19. 696 Бондарь, Н.С. Нормативно-доктринальная природа решений Конституционного Суда РФ как источников права / Н.С. Бондарь // Журн. рос. права. – 2007. – № 4. – С. 75–85. 697 Лазарев, Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России / Л.В. Лазарев. – М. : Городец : Формула права, 2003. – 527 с.; Авакьян, С.А. Нормативное значение решений конституционных судов / С.А. Авакьян // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11, Право. – 2004. № 4. – С. 25–40; Курова, Н.Н. Постановления Конституционного Суда РФ в системе источников права / Н.Н. Курова // Адвокат. – 2009. – № 9. – С. 24–30; Страшун, Б. Решения Конституционного Суда Российской Федерации как источник права / Б. Страшун // Конституционное правосудие на рубеже веков : материалы междунар. конф., посвящ. 10-летию Конституц. Суда Рос. Федерации, Москва, 1–2 нояб. 2001 г. / Конституц. Суд Рос. Федерации. – М., 2002. – С. 162–172; Судебная практика как источник права : [сб. ст.] / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права ; отв. ред. Б.Н. Топорнин. – М. : ИГиП РАН, 1997. – 48 с.; см. также: Дербин, А.П. Источники конституционного права Республики Беларусь: теория и практика : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.02 / А.П. Дербин. – Минск, 2002. – 121 л.; Семашко, Е.В. Юридическая природа нормативных актов государственных органов Республики Беларусь : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.02 / Е.В. Семашко. – Минск, 2003. – 118 л. 698 Марокко, Н.А. О правовой природе решений Конституционного Суда Российской Федерации / Н.А. Марокко // Рос. судья. – 2006. – № 6. – С. 3–5; Сільчанка, М.У. Акты Канстытуцыйнага Суда Рэспублікі Беларусь у сістэме крыніц сучаснага беларускага права / М.У. Сiльчанка // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2006. – № 4. – С. 51–62. 285 Несмотря на схожесть белорусских и российских правовых подходов во многих сферах правового регулирования и общее «правовое прошлое», по отношению к актам конституционных судов имеются существенные различия как на практике, так и в научных разработках. Если анализировать вопросы природы решения с точки зрения формально-юридического подхода, отраженного в Законе «О нормативных Конституционного правых Суда актах Республики Республики Беларусь Беларусь», являются то решения нормативными правовыми актами700, однако большинство ученых согласны с тем, что их правовая природа иная, чем иных актов или Конституции701. Законодательное закрепление характера актов судебного правотворчества (высших судебных органов) в белорусской системе законодательства способствует более целостному правоприменению, но в теоретическом плане оставляет место для дискуссии. Преобладающей точкой зрения является отнесение решений конституционных судов к источникам права702, однако единого мнения о природе 699 Бибило, В.Н. Правотворчество судей при осуществлении правосудия / В.Н. Бибило // Суд. весн. – 1997. – № 3. – С. 52–53. 700 О нормативных правовых актах Республики Беларусь : Закон Респ. Беларусь, 10 янв. 2000 г., № 361-З : принят Палатой представителей 14 дек. 1999 г. : одобр. Советом Респ. 22 дек. 1999 г. : в ред. Закона Респ. Беларусь от 02.07.2009 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 701 См., например: Загайнова, С.К. Судебный прецедент и разъяснения Пленума Верховного Суда РФ / С.К. Загайнова // Судебный прецедент: проблемы правоприменения. – М., 2002. – Гл. 3. – С. 138–157; Колоколова, Э. Прецедентное право: от советской идеологии к международной практике / Э. Колоколова, Е. Мартынчик // Рос. юстиция. – 1994. – № 12. – С. 20–21; Нешатаева, Т.Н. К вопросу об источниках права – судебном прецеденте и доктрине / Т.Н. Нешатаева // Вестн. Высш. Арбитраж. Суда Рос. Федерации. – 2000. – № 5. – С. 106–111; Рарог, А.И. Правовое значение разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации / А.И. Рарог // Государство и право. – 2001. – № 2. – С. 51–57; Сільчанка, М.У. Акты вышэйшых судовых iнстанцый у сiстэме крынiц сучаснага беларускага права / М.У. Сiльчанка // Право и демократия : межвуз. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2007. – Вып. 18. – С. 33–43. 702 Василевич, Г.А. Источники белорусского права: принципы, нормативные акты, обычаи, прецеденты, доктрина / Г.А. Василевич. – Минск : Тесей, 2005. – С. 99; Пугачев, А.Н. Проблемы определения отраслевой принадлежности итоговых решений конституционных судов / А.Н. Пугачев // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2008. – № 2. – С. 88; Stoichev, K. Constitutional justice in Bulgaria: rules and tendences / K. Stoichev // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/WCCJ/Papers/ BUL_Stoichev_E.pdf (дата обращения: 20.01.2014). 286 актов конституционных судов не выработано. Выражаются позиции, согласно которым «наличие правотворческой функции у конституционных судов – общепризнанный факт», «решениями конституционного суда создаются нормы права, по юридической силе которые идут вслед за положениями конституции»703; конституционный суд «фактически выполняет квазиправотворческую функцию»704; его акты нельзя отнести ни к одному из источников права или актам индивидуально-правоового характера705. Наиболее прямым путем представляется характеристика решения конституционного суда как нормативного правового акта исходя из сущностных признаков не столько решения, сколько данного вида источника права, нормативность которого очевидна. Такой подход, заключающийся в том, чтобы на основании признаков нормативного правового акта, которые во многом совпадают с признаками решения конституционного суда (особенно для государства с правовой системой, относящейся к романо-германской правовой семье), причислить решение к нормативным правовым актам, одновременно как получает поддержку706, так и подвергается критике707. В этом отношении следует учитывать, что хотя возникновение конституционного контроля традиционно соотносят с кельзеновской моделью «основной нормы» (Grundnorm), сущностно генезис конституционного контроля восходит к англосаксонской правовой традиции, концепциям Холмса, Харта, Дворкина, понятию «живой конституции», где речь идет об объективации права: в 703 Василевич, Г.А. Правовая природа актов Конституционного Суда Республики Беларусь и их юридическое значение / Г.А. Василевич // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2005. – № 1. – С. 56. 704 Пугачев, А.Н. Судебный конституционный конроль : учеб.-метод. комплекс / А.Н. Пугачев. – Новополоцк : Полоц. гос. ун-т, 2009. – С. 274. 705 Сільчанка, М.У. Акты Канстытуцыйнага Суда Рэспублікі Беларусь у сістэме крыніц сучаснага беларускага права / М.У. Сiльчанка // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2006. – № 4. – С. 60. 706 Пугачев, А.Н. Судебный конституционный контроль. С. 275–278. 707 Сільчанка, М.У. Акты Канстытуцыйнага Суда Рэспублікі Беларусь у сістэме крыніц сучаснага беларускага права / М.У. Сiльчанка // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2006. – № 4. – С. 58. 287 контексте прав и свобод человека суды объективируют право в части выявления, оформления и способствования реализации конкретных прав и свобод человека. Если же исследовать нормативность как сущностное свойство решений конституционных судов не как актов, форма которых определена (как в Беларуси) законодателем, или не определена (как в России и большинстве европейских государств), а исходя из их природы, то этот признак является внутренне присущим решениям конституционных судов о проверке конституционности акта. Во многих странах мира оспаривание нормативного правового акта государственным органом ведет к обязательности принятого конституционным судом решения для всех участников правоотношений (действие решений erga omnes – общеобязательно для всех)708. Дискуссия о правовой природе решений конституционных судов, несмотря на ключевые отличия этих органов от традиционных органов судебной власти, в определенной степени связана с характерной для советской юриспруденции проблемой выявления природы разъяснений пленумов верховных судов. По вопросу о том, являются ли постановления пленумов верховной судебной власти нормативным толкованием закона, имеется широкий спектр точек зрения: от разъяснений суда как «правоположений», представляющих собой «объективированное правоконкретизирующее суждение», которое на уровне постановлений пленумов высших судов приобретает черты нормативности709, до формулирования верховными судами правовых норм; аналогичное последней точке зрения мнение высказано в отношении решений конституционных судов710. 708 Shteinberger, G. Models of constitutional jurisdiction / G. Shteinberger. – Strasbourg : Council of Europe Press ; Croton : Manhattan Pub., 1993. – P. 21. 709 Подгруша, В.В. Contra legem: pro et contra (против закона: за и против) : по состоянию на 1 дек. 2003 г. / В.В. Подгруша // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2013. 710 Чигринов, С.П. Решения Конституционного Суда в правовой системе Республики Беларусь / С.П. Чигринов // Конституционное правосудие в новом тысячелетии : междунар. альм. : XVI Ерев. Междунар. конф. «Правовые последствия решений Конституц. Суда в укреплении конституционализма в стране», Ереван, 6–8 окт. 2011 г. / Конституц. Суд Респ. Армения, Центр конституц. права Респ. Армения. – Ереван, 2011. – С. 149. 288 Тем самым данная проблематика напрямую восходит к вопросам правообразования. Зачастую вопрос о природе решений конституционных судов рассматривается сквозь призму толкования – как особое толкование норм конституции711. В отличие Конституционный от Суд органов конституционного Республики Беларусь контроля не других наделен стран полномочием специального толкования норм Конституции. Именно в связи с этим в белорусской правовой науке выражалась точка зрения, согласно которой нормативное официальное толкование Основного Закона Конституционным Судом не соответствует замыслу законодателя712. Однако отсутствие нормативного толкования национальной конституции в виде отдельного полномочия не означает «автоматически» ненормативной природы толкования, которое осуществляет конституционный суд в ходе разрешения спора. Толкование национальной конституции является традиционным полномочием конституционных судов. Данное полномочие направлено на поиск баланса в случае правового или политического конфликта между различными ветвями власти на основе конституционного текста, ориентацию всех участников государственного строительства на выявление ресурса национальной конституции без более кардинальных политико-правовых решений, которые могут заключаться, например, в изменении конституционного текста. 711 Хабриева, Т.Я. Толкование Конституции Российской Федерации: теория и практика / Т.Я. Хабриева ; Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М. : Юристъ, 1998. – С. 5–12; см. также: Paczolay, P. New trends in the functioning of constitutional courts in Europe – the role of legal tradition and continuity in constitutional interpretation / P. Paczolay / Position and perspective of constitutional justice : conference : Belgrade, 17 October 2013 CDL-JU(2013)016 // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/webforms/documents/?pdf=CDLJU(2013)016-e/ (дата обращения: 15.01.2014); Pavcnik, M. Constitutional Interpretation (in Continental Europe) / M. Pavcnik // IVR Encyclopaedia of Jurisprudence, Legal Theory and Philosophy of Law. URL : http://ivr-enc.info/index.php?title=Constitutional_ Interpretation_ (in_Continental_Europe) (дата обращения: 22. 02. 2014). 712 Пугачев, А.Н. Проблемы определения отраслевой принадлежности итоговых решений конституционных судов / А.Н. Пугачев // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2008. – № 2. – С. 86. 289 Что касается казуального толкования как толкования правовой нормы судом при ее применении в ходе разрешения конкретного дела, то конституционный суд при рассмотрении конкретного дела о соответствии нормативного правового акта конституции также дает казуальное толкование конституционной нормы в процессе ее применения: как парламентарий в идеале должен представлять часть населения и персонифицировать народное волеизъявление, получая на «выходе» парламентских процедур конкретную статью закона, так и «конституционный судья», «пропуская» конституционный текст через высокопрофессиональное правовое сознание, «творит» решение конституционного суда, толкуя конституцию. Данный подход существенно отличается от прецедента и его правового обоснования (ratio decidendi), на которое в англосаксонской системе прямо ссылается общий суд при рассмотрении конкретного дела. Возникает вопрос о том, может ли конституционный суд, уже вынесший решение в отношении неконституционности какого-либо нормативного правого акта, признать другой нормативный правовой акт неконституционным по аналогии, сославшись на свое предыдущее решение, а не норму конституции (что и обусловит прецедентный характер решения). Представляется, что ответчик – нормотворческий орган вправе ожидать рассмотрения своего вопроса на основе норм конституции и вынесения отдельного решения об этом. Общий суд должен обосновывать свое решение, опираясь на нормы конституции, в том числе на такое содержание конституционной нормы, которое истолковал конституционный суд, и уже в связи с этим общий суд может ссылаться на решение конституционного суда. Однако при этом возникает ряд вопросов, лежащих непосредственно в русле легитимации социальных ценностей, анализируемых, как правило, европейскими учеными: «От ценностных теорий при судебном контроле над правами человека деться некуда – и в этом вся сложность»713; «необходимо иметь прозрачную правовую методологию, применимую в случаях, когда речь заходит о 713 Мальманн, М. Теория ценностей и практика конституционного правосудия / М. Мальманн // Сравн. конституц. обозрение. – 2008. – № 6. – С. 79. 290 включении новых ценностей в конституционное право или когда необходимо дать жизнь ценностям, заложенным в конституции»; подчеркивается, что подходя ответственно к включению внешних ценностей в конституцию судьи сталкиваются с трудностями, связанными с проблемами свободы усмотрения714. Следует учитывать сложность выявления объективного содержания нормы конституции: смысл нормы сформулирован законодателем (конституционным законодателем), может быть выяснен и понят. Хотя сложно не согласиться с мнением, что «юридический текст (конституция) может быть более мудрым, чем ее автор и толкователь, и более мудрым, чем они оба»715. А.Шайо подчеркивает, что судьи конституционных судов не могут претендовать на особое, «квазисакральное знание»716 внеконституционного характера. В то же время «нужен судья мыслящий, болеющий за справедливость, думающий, соизмеряющий норму закона и принципы справедливости, оценивая право, но не применяя его как инструкцию к эксплуатации общества»717. Осуществление конституционного контроля предполагает высокое профессиональное правосознание судей с устойчивыми представлениями о «конституционных параметрах» ценностной модели общества и государства. Однако конституционный исчерпывается простым контроль действующего сопоставлением и законодательства приведением последнего не в соответствие с конституционными нормами. Происходит уяснение смысла конституционных норм посредством различных видов толкования, причем как уяснение «позитивной», объективированной «буквы» конституции, так и интерпретация содержания нормы, позволяющая выявить ее дух («живой смысл в 714 Шайо, А. Конституционные ценности в теории и судебной практике: введение / А. Шайо // Сравн. конституц. обозрение. – 2008. – № 4. – С. 5. 715 Paczolay, P. New trends in the functioning of constitutional courts in Europe – the role of legal tradition and continuity in constitutional interpretation / P. Paczolay / Position and perspective of constitutional justice : conference : Belgrade, 17 October 2013 CDL-JU(2013)016 // Venice Commission of Council of Europe. URL : http://www.venice.coe.int/webforms/documents/?pdf=CDLJU(2013)016-e/ (дата обращения: 30.01.2014). 716 Шайо, А. Конституционные ценности в теории и судебной практике. Там же. 717 Глобенко, О.А. Право как абсолютная ценность / О.А. Глобенко // Государственная власть и местное самоуправление. – 2011. – № 4. – С. 6. 291 каждый данный отрезок времени»718), сущностное имплицитное содержание, что обусловлено высокой степенью абстрактности, обобщенности конституционных формулировок. Зачастую данная деятельность связана с выявлением аксиологического аспекта конституционных норм, поскольку при толковании процесс познания содержания неразрывно связан с его оценкой и обращением к ценностным характеристикам конституционной нормы. Ведущие европейские ученые выражают точку зрения об ответственности судей перед обществом в случае применения ими общих подходов, сложившихся в сфере правовой аксиологии, и необходимости разработки методологии, позволяющей решить проблему опосредования социальных ценностей правом, включения новых социальных ценностей в конституции719. Толкование конституционным судом конституционных норм подчиняется общим правилам толкования: новая норма не создается; речь идет о применении нормы конституции при разрешении конкретного дела; особый характер толкования в этом случае выражается в его значении для правовой системы: нормативный характер казуального толкования конституции обусловлен природой конституционного правоприменения, согласно которой общий характер конституционных предписаний предполагает особую значимость толкования этих предписаний, их общеобязательность. В подтверждение указанного можно привести ряд решений Конституционного Суда Республики Беларусь, которые являются наиболее яркими примерами выявления имплицитного («подразумеваемого») содержания конституционных норм. Так, в решении, принятом в результате контроля конституционности Закона о внесении изменений и дополнений в Кодекс о браке и семье, Суд подчеркнул, что конституционное положение о равноправии супругов в семейных отношениях (часть вторая статьи 32 Конституции) предполагает равенство не только прав, но 718 Зорькин, В.Д. «Праздники меняются, Конституция остается» / В.Д. Зорькин ; интервью подгот. А. Закатнова // Российская газета. – 2004. – Фед. выпуск № 3653.– 11 дек. – С. 1. 719 Шайо, А. Конституционные ценности в теории и судебной практике. С. 4–6. 292 и обязанностей, при этом одной из основных обязанностей выступает обязанность материально поддерживать друг друга (решение от 28 декабря 2011 года); проверяя Закон о внесении изменений в Закон «О культуре в Республике Беларусь», отметил, что конституционная обязанность государства содействовать развитию культуры на благо общих интересов является частью правового механизма осуществления конституционного права каждого на участие в культурной жизни и свободу художественного творчества (решение от 28 апреля 2012 года). Правовые позиции, формулируемые Конституционным Судом при вынесении решений, основаны на системном толковании конституционных норм в их взаимосвязи, системно-содержательном анализе конституционных положений. Проверяя конституционность Закона о внесении изменений в Гражданский, Хозяйственный процессуальный, Гражданский процессуальный кодексы Республики Беларусь, Суд отметил, что конституционное право на судебную защиту не ограничивается лишь правом обращения в суд, оно предусматривает также осуществление правосудия посредством, в частности, гражданского и хозяйственного судопроизводства, которое обязано обеспечить в том числе своевременное и полное исполнение судебных постановлений (решение от 24 июня 2011 года). В решении в отношении Закона «О внесении дополнений и изменений в некоторые кодексы Республики Беларусь по вопросам совершенствования правового механизма пересмотра судебных постановлений» Суд указал, что из ряда конституционных норм, а также положений международно-правовых актов следует, что правосудие по своей сути может признаваться таковым лишь при условии его соответствия требованию справедливости и обеспечения эффективного восстановления в правах (решение от 7 июля 2011 года). Изложенное свидетельствует о том, что благодаря решениям конституционных судов усиливается регулятивный потенциал конституции, конституционные нормы общего характера «вживляются» в действующий 293 правовой организм. В свою очередь, норма конституции служит критерием конституционно-правового толкования проверяемой нормы закона (иного нормативного правового акта) и зачастую (по этому пути идут как российская, так и белорусская практика) признается не противоречащей конституции в конституционно-правовом смысле, выявленном конституционным судом, сохраняя свою силу и действуя в пределах ее конституционного толкования. Так, при проверке конституционности Закона «Об экономической несостоятельности (банкротстве)» Конституционный Суд обратил внимание на статью 151 данного Закона, предусматривающую, что после рассмотрения хозяйственным судом отчета управляющего по итогам ликвидационного производства и признания его обоснованным хозяйственный суд выносит определение о завершении ликвидационного производства, которое является основанием для внесения записи об исключении должника из Единого государственного регистра юридических лиц и индивидуальных предпринимателей. В решении Суда указано, что отсутствие в статье 151 Закона положения о возможности обжалования (опротестования) определения о завершении ликвидационного производства в порядке, установленном Хозяйственно-процессуальным кодексом Республики Беларусь, не исключает права на судебную защиту заинтересованными лицами в порядке и сроки, предусмотренные статьей 216 данного Кодекса (решение от 29 июня 2012 года). В решении, принятом в результате проверки Закона о внесении дополнений и изменений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам осуществления административных процедур, Суд обратил внимание на то, что в статье 34 Закона «О патентах на сорта растений», излагаемой в новой редакции, закрепляется положение об ответственности за нарушение прав авторов сортов (селекционеров) в соответствии с законодательством. Проанализировав нормы Конституции в части возможных ограничений прав и свобод личности, Суд пришел к выводу о том, что под законодательством в рассматриваемой норме Закона следует иметь в виду законодательные акты и данная норма должна применяться с учетом выявленного конституционно-правового смысла, поскольку 294 недопустимо ограничение прав и свобод личности актами подзаконного уровня (решение от 10 мая 2011 года). Выявление конституционно-правового смысла норм проверяемых законов при проверке их конституционности происходит посредством актуализации аксиологического содержания норм Конституции. В решении Конституционного Суда закрепляется выявленный смысл и, как в последнем примере, обращается внимание правоприменителя на допустимость применения конкретной нормы закона с учетом ее выявленного конституционно-правового смысла, содержащегося в решении Суда. Таким образом, выстраивается «цепочка»: от конституционной нормы через решение Конституционного Суда к норме закона, при этом решение обеспечивает конституционность всей «цепочки», как влияя на полноту реализации конституционной нормы, так и упреждая неконституционность правоприменения. Наряду с формулированием правовых позиций в решениях большое значение для развития законодательства имеет деятельность конституционных судов по выявлению пробелов. С учетом того, что в данном случае оценка пробельности происходит через призму конституционности, конституционные суды определяют сферы общественных отношений, которые должны быть урегулированы правом, исходя из их значимости в конкретных областях человеческой жизни. Значительное количество правовых позиций, изложенных в решениях Конституционного Суда, принятых в порядке осуществления обязательного предварительного контроля конституционности законов, содержит указания на имеющиеся пробелы правового регулирования, и в этом случае Суд наиболее близок к роли «позитивного законодателя». Так, проверяя Закон о внесении изменений в Закон «О международных договорах Республики Беларусь», Конституционный Суд обратил внимание законодателя на необходимость определения порядка официального опубликования временно применяемых 295 Республикой Беларусь международных договоров как составной части правовой системы Республики Беларусь (решение от 8 июля 2013 года)720. Конституционный Суд указывает на имеющиеся пробелы в первую очередь в рамках производства по делам об устранении пробелов в нормативных правовых актах, исключения коллизий. Например, в решении «Об установлении процессуального порядка освобождения от уплаты государственной пошлины за подачу в суд жалоб на постановления по делам об административных правонарушениях» Суд признал необходимым внесение в Процессуальноисполнительный кодекс об административных правонарушениях дополнений в части определения порядка освобождения судом (судьей) физических лиц от уплаты государственной пошлины за подачу в суд жалоб на постановления по делам об административных правонарушениях (решение от 25 сентября 2013 года)721. Для института конституционного контроля полномочия по выявлению пробелов являются достаточно традиционными, и к настоящему времени в данной сфере конституционными судами европейских государств наработана обширная практика722. Приходя к выводу о пробельности законодательства при рассмотрении вопроса о конституционности конкретного нормативного правового акта, конституционный суд предлагает нормотворческим органам принять соответствующий нормативный правовой акт (положение акта), направленный на устранение выявленного пробела. Зачастую суды указывают возможные пути законодательного решения проблемы, или акцентируют внимание на факторах, которые должны быть приняты во внимание, на целях, 720 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «О международных договорах Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 8 июля 2013 г., № Р-845/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 25.07.2013. – 6/1328. 721 Об установлении процессуального порядка освобождения от уплаты государственной пошлины за подачу в суд жалоб на постановления по делам об административных правонарушениях : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 25 сент. 2013 г., № Р-846/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 03.10.2013. – 6/1331. 722 Problems of legislative omission in constitutional jurisprudence / General report prepared for the XIVth Congress of the Conference of European Constitutional Court. – Vilnius: Constitutional Court of the Republic of Luthuania, 2009. – II parts. – Part I. – 457 p. 296 которые необходимо достигнуть, однако всегда воздерживаются от формулирования правовых норм, соблюдая разграничение компетенции, принцип разделения властей. Вышеизложенное подтверждает тезис о том, что как для оценки конституционности нормы, так и для обнаружения пробела конституционно-правового характера необходимо исходить из «более важного» правила, «над-правила» (имеющего ценностную составляющую в своем содержании), что и делает судья, приходя к убеждению о необходимости урегулирования правом, защиты правовыми средствами конкретных отношений, конкретной сферы общества. В отличие от иных пробелов, выявляемых нормотворческими органами в ходе оценки последствий принятия соответствующего нормативного правового акта, в рамках конституционного контроля выявляются пробелы конституционно-правового характера, имеющие особое значение для реализации норм Основного Закона, напрямую восходящие к конституционным ценностям. Характерной чертой предварительного конституционного контроля является указание законодателю на ненадлежащий уровень использованного акта для необходимого закрепления модели правового регулирования (в практике Конституционного Совета Франции – так называемое «деклассирование» нормы, то есть «понижение» проверяемого акта (нормы) в иерархии актов, признание их регламентарного характера, то есть отнесение к актам исполнительной власти по предметам, не входящим в сферу законодательного регулирования, юридическая сила которых равна закону (регламентарные акты)723. Из практики Конституционного Суда Республики Беларусь можно привести в качестве примера решение по Закону «О правовом режиме территорий, подвергшихся радиоактивному загрязнению в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС». В отношении устанавливаемого данным Законом порядка предоставления и распространения информации о радиационной обстановке, о 723 Mathieu, B. Les decisions creatrices du Conseil constitutionnel / B. Mathieu // Les Cahiers du Conseil constitutionnel. Cinquantenaire du Conseil constitutionnel. Actes des colloques du 3 novembre 2008 et du 30 janvier 2009. – Hors série. – 2009. – P. 28. 297 правовом режиме территории радиоактивного загрязнения и об ответственности за его нарушение путем отсылки к законодательству об охране окружающей среды, об обращениях граждан и юридических лиц и иному законодательству, то есть фактически к общим правилам, касающимся любой доступной информации, Суд указал, что данный подход свидетельствует о недостаточных гарантиях реализации конституционного права граждан на получение полной, достоверной и своевременной информации о состоянии окружающей среды в части радиационной обстановки. В силу особой значимости указанной информации для здоровья населения особенности порядка ее предоставления и распространения требуют урегулирования на законодательном уровне (решение от 17 мая 2012 года)724. «Особая значимость», на которую достаточно часто указывается в решениях Конституционного Суда, подтверждает зависимость выбора уровня правового регулирования (юридической силы актов) от ценностной составляющей предлагаемой нормы позитивного права. Данный подход реализован также при проверке Закона о внесении в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы дополнений и изменений в отношении уровня регулирования порядка реализации имущества, освобожденного от ареста (решение от 22 декабря 2010 года)725; в решении по Закону о внесении в некоторые законы Республики Беларусь изменений и дополнений по вопросам административно-территориального устройства Республики Беларусь в отношении регулирования оснований, условий, порядка установления объявления 724 особого режима государственного административно-территориальных и управления территориальных и единиц О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О правовом режиме территорий, подвергшихся радиоактивному загрязнению в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 17 мая 2012 г., № Р-706/2012 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 17.05.2012. – 6/1169. 725 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 22 дек. 2010 г., № Р-529/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 5. – 6/963. 298 закрытыми, а также полномочий соответствующих государственных органов в этой сфере (решение от 29 декабря 2011 года)726 и др. В решении, принятом в результате проверки Закона о внесении в некоторые кодексы Республики Беларусь изменений и дополнений по вопросам подсудности дел военным судам, Суд указал, что компетенция межгарнизонных военных судов должна быть определена в Кодексе о судоустройстве и статусе судей (вместо применения законодателем отсылочной нормы, согласно которой межгарнизонный военный суд рассматривает дела, отнесенные законодательными актами к его компетенции) (решение от 5 июля 2012 года)727. Таким европейскому образом, опыту накопленная национальная конституционного практика, контроля, отвечающая свидетельствует о многообразии подходов в деятельности конституционных судов как «позитивных законодателей»728. Следует согласиться с тем, что в отношении решения конституционного суда как источника права основным источником права выступает национальная конституция, производным (дополнительным) – решение конституционного суда, в связи с чем данные акты должны применяться вместе729. В свете приведенных примеров из практики рассматривать решение конституционного суда как самостоятельный источник права можно при условии, 726 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам административно-территориального устройства Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 29 дек. 2011 г., № Р-675/2011 // Нац. реестр правовые актов Респ. Беларусь. – 2012. – № 9. – 6/1134. 727 О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в некоторые кодексы Республики Беларусь по вопросам подсудности дел военным судам» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 5 июля 2012 г., № Р-744/2012 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 20.07.2012. – 6/1209. 728 Мурашко, Л. Аксиологическая значимость решений конституционных судов в правовой системе (белорусский опыт) / Л. Мурашко // Конституц. правосудие (Вестник Конференции органов конституц. контроля стран новой демократии). – Ереван, 2010. – № 2. – С. 30–41. 729 Василевич, Г.А. Правовые акты особой формы: их место и роль в развитии национальной правовой системы / Г.А. Василевич // Теория и практика правотворчества и правоприменения: Республика Беларусь в условиях интеграционных процессов : тез. докл. междунар. науч.-практ. конф., Гродно, 13–14 апр. 2007 г. / Гродн. гос. ун-т ; редкол.: И.Э. Мартыненко (отв. ред.) [и др.]. – Гродно, 2007. – С. 21–23. 299 если исходить из современных правовых реалий, когда большинство конституций мира устоялись, имеют общие конституционные ценности730. В поддержку приведенной точки зрения следует добавить, что практически невозможно смоделировать правовую ситуацию, при которой конституция или ее конкретная статья изменены, а решение конституционного суда, основанное на прежней норме, осталось неизменным. Несмотря на сложившееся в научных исследованиях и на практике представление о конституционном суде как преимущественно «негативном законодателе», значение решений конституционных судов по формулированию нормативного содержания конституционных Нормативно-доктринальный характер норм данных сложно решений переоценить. способствует конституционализации правовой системы в целом. Уяснение ценностного содержания важнейших категорий, закрепленных в конституционном тексте, «генерирование» позиций в конституционных решениях ценностей, относительно формулирование конституционно-правового правовых смысла проверяемых норм, адресованных законодателю и правоприменителю, выявление пробельности законодательства конституционно-правового характера обуславливают особое значение «позитивного законодательствования», которое имеют решения конституционных судов для национальных правовых систем. Что касается отечественной правовой системы, то это значение усиливается благодаря обязательной проверке всех законов в рамках предварительного контроля их конституционности. Формально-определенное нормативное содержание конституционных ценностей, установленное в процессе вынесения решений конституционными судами, оценка норм законов, исходя из данных ценностей, а также пробельности 730 Арутюнян, Г. Гарантии реализации основополагающих конституционных ценностей на уровне государственной политики в общественной практике / Г. Арутюнян // Конституционное правосудие в новом тысячелетии : междунар. альм. : XIII Ерев. Междунар. конф. «Фундам. конституц. ценности и обществ. практика», Ереван, 3–5 окт. 2008 г. / Конституц. Суд Респ. Армения, Центр конституц. права Респ. Армения. – Ереван, 2008. – С. 27–36. 300 законодательства структурирует в русле конституционных ценностей всю правовую систему, влияя в первую очередь на правообразовательные процессы. Исследование особенностей конституционной нормативности, анализ конституционных норм и принципов, содержащих ценностные конструкции, включая закрепленные в Конституции Республики Беларусь и сформулированные в решениях Конституционного Суда Республики Беларусь, а также таких категорий, как конституционализм, конституционная правовая традиция, позволил выявить аксиологическую составляющую решений конституционных судов и их значение для законодательства и национальной правовой системы. 301 Заключение Аксиологический подход в изучении способов и процессов правообразования представляет собой систему взаимосвязанных концептуальных идей и ориентаций в отношении природы права, его социального предназначения и способов бытия, ключевой из которых является положение об интегрирующей роли ценностей общества в правообразовательных процессах, включая как правогенез, так и современные правообразовательные процессы. Тем самым правообразование рассматривается как часть общего процесса духовно- практического освоения действительности исходя из положения о том, что общеправовые и социальные ценности определяют наиболее высокий уровень его социальной регуляции и консолидации и восходят к нормативности как универсальной характеристике человеческой деятельности Актуальность данного подхода обусловлена, во-первых, приоритетом гуманистических начал в развитии современной цивилизации; во-вторых, необходимостью противостояния современным негативным составляющим глобализации мира в виде утраты самобытных ценностных начал национальных правовых систем, что приводит к унификации правовых подходов и навязыванию чуждых образцов культуры; в-третьих, потребностью преодоления монистического подхода в методологии познания права в русле традиций узкого юридического позитивизма, характерного для стран советского постсоветского пространства. В рамках аксиологической ориентации в процессах правообразования общественные и правовые ценности представляют собой легитимирующие факторы возникновения и употребления права. Они имеют исторический и одновременно объективный характер; конкретно- предопределяют регулирование общественных отношений посредством закона, детерминируют содержание правовых эффективности права. норм, выступают критерием легитимности и 302 При этом («ценностный своеобразие круг») функционирования заключаются в том, ценности что ценность в обществе обусловливает оправданность и действенность, эффективность конкретной социальной практики, необходимость ее обеспечения и защиты посредством правовой формы (источника права), в конечном итоге получает защиту посредством правовых начал ценностно обусловленная модель регулирования. Аксиологические свойства права (правовые ценности) раскрываются во взаимосвязи с ценностями общества и личности и служат мотивации и авторитетному ориентированию правового взаимодействия (правового общения) индивидов и групп для достижения поставленных целей и задач в процессе совместной деятельности. Критерий значимости как выявляющий субъективный аспект правовой ценности, важности, сама логика иерархии социальных ценностей позволяют выделить следующие группы (исходя из определенного структурирования и иерархической упорядоченности). Во-первых, правовые ценности, обозначаемые в качестве универсальных (универсальные правовые ценности), которые будут взаимодействовать со всеми иными ценностями и ценностными установками-устремлениями, ценностными ориентациями и мотивациями, «пронизывая» всю правовую систему: верховенство (господство) права; законность (порядок) как точное и неуклонное соблюдение правовых предписаний (норм законов); формальное равенство (равнозаконие) участников правового общения; справедливость (как правозаконная справедливость); солидарность как разумное совмещение и согласованный синтез личных и общественных ценностных ориентаций и устремлений, и др. Во-вторых, в качестве специальных правовых ценностей можно обозначить вырабатываемые собственно в процессе употребления и осуществления права закономерности, характеристики, процедуры, получившие особое признание: иерархичность (по юридической силе) законов и иных актов; разделение властей; презумпция невиновности; гарантированная исполняемость правовых норм и требований; равенство перед законом и судом и др. 303 Дополняют две основные вышеуказанные группы ценностей конкретизированные (или подчиненные) ценности: законная полномочность действий и притязаний субъектов права; гарантированная исполнением конкретных законов справедливость, «разворачивающаяся» во множестве аспектов (справедливость, урегулированная действующим законом, имеющая судебно-процессуальную организационную обеспеченность, через исполняемость судебных решений и приговоров носящая карающий и восстановительный характер, и др.). Социальная значимость (или благотворность) той или иной правовой формы (источника права) формируется исторически в результате отбора и закрепления наиболее результативных способов регулирования и обретает свойство публичной значимости при востребованности и поддержке большинством гражданского населения (общепризнанные социальные практики). Та или иная востребованная правовая ценность выступает критерием содержательной структуры правовой нормы, особенно в случаях анализа и оценивания взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов должного (как идеальный образец), сущего (реальность, в которой должное соблюдено) и соответствующей их оценки (соотнесение реальных действий с идеальным образцом). В рамках дуально-родовой организации как первичной социальной системы сотрудничество (кооперация) и взаимопомощь и другие ценностные ориентации утилитарного характера (благотворящего, полезного) выступают одним из основных условий возникновения начальных видов социальных норм, обеспечивающих существование родовых коллективов. Нормативность при этом представляет собой качественную характеристику социальной деятельности и является основополагающей чертой общественного развития, включающего в себя нормативность в виде неотъемлемого атрибута автономного существования и проявления общественных процессов. Правогенез обосновывается как процесс проявления значимости аксиологических составляющих социальных норм в процессе их автономизации. 304 Свидетельствует об этом ценностная основа первоначальных видов социальной нормативности – ритуалов, культов, табу, обычаев. Данные виды социальных норм базируются на коллективных представлениях о должном и выступают регуляторами поведения в силу своей длительной повторяемости и привычности. В качестве их признаков, в которых проявляется аксиологическая ориентация, можно Наиболее обозначить мифообоснованность, значимые нормы первичных ритуализованность, социальных образность. систем носят полифункциональный характер, их автономизация происходит в процессе концентрации социально значимого в поведении людей, в ходе которого посредством обычаев и традиций аккумулируются наиболее эффективные результаты коллективного опыта. Аксиологические характеристики правовой нормативности проявляются в институционализации права на основе «ценностных центров» правового регулирования. Их можно выявить в особой значимости формы выражения правовой нормы, стремящейся к «освоению» различных форм социальной нормативности; в обусловленности юридической силы норм позитивного права их аксиологической составляющей; в легитимности норм позитивного права. Аксиологический аспект легитимности предполагает безусловную связь модели регулирования, закрепленной в нормативном правовом акте, и ценности, легитимирующей соответствующую ожиданиям общества норму позитивного права (закона), придавая ей всеобщий характер, предсказуемость, глубину воздействия на общественное групповое и индивидуальное сознание. Особая роль общественного идеала как характеристики идеального общественного устройства, предопределяющего стратегию и цели правообразования, заключается в создании особых ценностных мотиваций для достижения результата социального регулирования. В особенности это относится к модели правового государства, генезис и отдельные элементы которого в рамках белорусской правовой традиции выявлены на основе системноисторического анализа правовых памятников (прежде всего периода Великого княжества Литовского). 305 В рамках аксиологического подхода правообразование представляет собой процесс, состоящий из следующих этапов: накопление обществом устойчивых и однотипных вариантов поведения и формирование на их основе социальных норм, опосредующих ценности общества, – достижение на практике посредством такого регулирования действенного результата – необходимость закрепления (обеспечения, защиты) посредством права наиболее значимых социальных норм (моделей поведения) – «конструирование» эффективной модели (образца) правового регулирования прежде всего в профессиональной среде общества – выработка законодательного решения на основе указанной идеи (модели, образца) регулирования. Тенденции современного правообразования, проявляющие себя на европейском социально-историческом пространстве и рассмотренные с позиций характера отражения аксиологических ориентаций, проявляют себя в следующем виде: происходит актуализация аксиологической составляющей правовых норм; наблюдается заметное усиление воздействия международного права, прежде всего в рамках утверждения международных стандартов прав и свобод человека, а вместе с ним происходит осуществление универсальных правовых ценностей; имеет место повышение роли в правообразовательных процессах судебных органов, в первую очередь конституционных судов, что предопределяет значение конституционных правовых принципов как влиятельных аксиологических факторов в правообразовании. Имеет место возрастание роли правотворческого импульса «от жизни» – правотворчества органов местного самоуправления, а также саморегулирования общественных процессов. В практическом отношении наиболее ярко аксиологическая составляющая права проявляется концентрированное регулирования. в конституционном воплощение Особенности праве, аксиологических представляющем свойств конституционно-правовой собой правового нормативности заключаются в обобщенном характере в наиболее высокой степени масштабов возможного или должного поведения субъектов права, правовых конструкциях ценностного содержания. Конституционно-правовая традиция представляет собой 306 коллективный опыт, аккумулирующий ценности общества, детерминируемый особенностями национальной культуры и уровнем цивилизационного развития государства. При характеризуется этом белорусская отсутствием конституционно-правовая преемственности, традиция исторической противоречивостью, «декларативностью» норм конституций советского периода, сложностью становления правовой культуры. Конституционные нормы и принципы становятся влиятельными аксиологическими факторами в процессе правообразования благодаря деятельности конституционных судов, выявляющих ценностное содержание конституций, наполняющих их правовые конструкции ценностного характера формально-определенным нормативным содержанием. Это предопределяет новый подход к конституционности не только как соответствию законов и других нормативных правовых актов конституции, но и «конституционной органичности» законов. 307 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК I. Нормативная литература а) международные и иные документы 1. Базисные ценности – основа общенациональной идентичности : док. принят на XV Всемир. Рус. нар. соборе, 26 мая 2011 г. // Русская Православная Церковь. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/1496038.html (дата обращения 09.02.2014). 2. Бойченко (Boicenco) против Молдовы : судеб. решение, 11 июля 2006 г. // HUDOC. European Court of Human Rights. URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/ pages/search.aspx?i=001-76295/ (date of access 02.02.2014). 3. 1999 г. Брумареску (Brumărescu) против Румынии : судеб. решение, 28 окт. // HUDOC. European Court of Human Rights. URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/ search.aspx?i=001-94383 (date of access 05.01.2014). 4. Всеобщая декларация о биоэтике и правах человека : принята на Ген. конференции ЮНЕСКО 19 окт. 2005 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http://www.un.org/ru /documents/decl_conv/declarations/pdf /bioethics _and_hr.pdf (дата обращения 23.02.2014). 5. Всеобщая декларация о геноме человека и правах человека : принята на 29-ой сессии Генер. конференции ЮНЕСКО 11 ноября 1997 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 6. Всеобщая декларация прав человека : принята в г. Нью-Йорке 10 дек. 1948 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения : в 4 т. / [сост. Е.В. Кузнецова]. – Минск, 2009. – Т. 1. – С. 78–81. 7. Выступление на Совещании высокого уровня Генеральной Ассамблеи по вопросу о верховенстве права / 24 сент. 2012 года. – Генеральный секретарь 308 ООН Пан Ги Мун. URL: http://www.un.org/ ru/sg/messages/ 2012/ruleoflaw.shtml (дата обращения 16.02.2014). 8. Голдер (Golder) против Соединенного Королевства : судеб. решение, 21 февр. 1975 г. // Европейский суд по правам человека : избр. решения : в 2 т. / редкол.: В.А. Туманов (пред.) [и др.]. – М., 2000. – Т. 1. – С. 39–80. 9. Господство права и правосудие переходного периода в конфликтных и постконфликтных обществах / Доклад Генер. секретаря ООН. – 23 августа 2004 г. // Организация Объединенных http://www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=S/2004/616 Наций. (дата URL: обращения 16.02.2014). 10. Декларация об использовании научно-технического прогресса в интересах мира и на благо человечества : принята резолюц. Ген. Ассамблеи в г. Нью-Йорке 10 ноября 1975 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/ declarations/science.shtml (дата обращения 23.02.2014). 11. Декларация совещания на высоком уровне Генеральной Ассамблеи по вопросу о верховенстве права на национальном и международном уровнях : принята резолюц. Ген. Ассамблеи в г. Нью-Йорке 24 сент. 2012 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC /GEN/N12/478/ 68/PDF /N1247868.pdf? OpenElement (дата обращения 05.01.2014). 12. Договор о Европейском Союзе : подписан в г. Маастрихте 07.02.1992 г.; в ред. Лиссабонского договора 2007 г. // Европейский Союз и Россия: законодательство и практика. URL: http://eu-law.ru/about/право-европейскогосоюза/ договор-о-европейском-союзе/ (дата обращения 23.02.2014). 13. Договор о Евразийском экономическом союзе : подписан в г. Астана 29 мая 2014 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 14. Договор о Таможенном кодексе таможенного союза : подписан в г. Минске 27 ноября 2009 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 309 15. Европейская хартия местного самоуправления : принята в г. Страсбурге 15 окт. 1985 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 1998. – № 36. – Ст. 4466. 16. Конвенция о доступе к информации, участии общественности в процессе принятия решений и доступе к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды : заключена в г. Орхус 25.06.1998 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения : в 4 т. / [сост. Е.В. Кузнецова]. – Минск, 2009. – Т. 2. – С. 766–783. 17. Конвенция о защите прав человека и основных свобод : заключена в г. Риме 04.11.1950 г. : с изм., внес. протоколом от 13.05.2004 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 18. Конвенция о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине : заключена в г. Овьедо 04.04.1997 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 19. Крюслен (Kruslin) против Франции : судеб. решение, 24 апреля 1990 г. // Европейский суд по правам человека : избр. решения : в 2 т. / редкол.: В.А. Туманов (пред.) [и др.]. – М., 2000. – Т. 2. – С. 668–674. 20. Международный пакт о гражданских и политических правах : принят в г. Нью-Йорке 16 дек. 1966 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения : в 4 т. / [сост. Е.В. Кузнецова]. – Минск, 2009. – Т. 1. – С. 82–94. 21. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах : принят в г. Нью-Йорке 16 дек. 1966 г. // Права человека: международноправовые документы и практика их применения : в 4 т. / [сост. Е.В. Кузнецова]. – Минск, 2009. – Т. 1. – С. 99–105. 310 22. Олссон (Olsson) против Швеции : судеб. решение, 24 марта 1988 г. // Европейский суд по правам человека : избр. решения : в 2 т. / редкол.: В.А. Туманов (пред.) [и др.]. – М., 2000. – Т. 1. – С. 549–567. 23. Прессос Компания Навьера А. О. (Pressos Compania Naviera S. A.) и другие против Бельгии : судеб. решение, 20 нояб. 1995 г. // Европейский суд по правам человека : избр. решения : в 2 т. / редкол.: В.А. Туманов (пред.) [и др.]. – М., 2000. – Т. 2. – С. 150–159. 24. Рябых против России : судеб. решение, 24 июля 2003 г. / Европ. суд по правам человека // Европейская конвенция о защите прав человека : право и практика. URL: http://www.echr.ru/documents/doc/new/003.htm (дата обращения 09.02.2014). 25. Санди Таймс (the Sunday Times) против Соединенного Королевства : судеб. решение, 6 нояб. 1980 г. // Европейский суд по правам человека : избр. решения : в 2 т. / редкол.: В.А. Туманов (пред.) [и др.]. – М., 2000. – Т. 1. – С. 328– 339. 26. Укрепление и координация деятельности организации объединенных наций в сфере верховенства права / Доклад Генер. Секретаря ООН. – 6 августа 2008 г. // Организация Объединенных Наций. URL: http: //daccess-dds-ny. un.org/doc /undoc/gen/n08/ 452/73/pdf/n084527 3.pdf? openelement (дата обращения 19.01. 2014). 27. Устав (Конституция) Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) : принят в г. Нью-Йорке 22 июля 1946 г. // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 28. Устав Организации Объединенных Наций от 26 июня 1945 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения. – В 4 т. – Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. – Минск : Амалфея, 2009. – C. 9–25. 29. Хартия Европейского Союза об основных правах : подписана в г. Ницца 07.12.2000 г. // Европейский Союз и Россия: законодательство и практика. URL: http://eu-law.ru/about /%d0%bf%d1%80%d0%b0%d0%b2%d0% bed0%b5%d0%b2%d1%80%d0%be %d0%bf %d0%b5%d0%b9%d1%81% 311 d0%ba%d0%be%d0%b3%d0%be-%d1%81%d0%be%d1%8e%d0%b7%d0%b0/. (дата обращения 23.02.2014). 30. Христианская этика и светское право: основы социальной концепции Русской Православной Церкви // Русская Православная Церковь. URL: http://www.church.by/resource/Dir0009/Dir0031/Page0042.html (дата обращения 29.12.2014). б) нормативные правовые акты 31. Гражданский кодекс Республики Беларусь : Кодекс Респ. Беларусь, 7 дек. 1998 г., № 218-З // Ведамасцi Нац. сходу Рэсп. Беларусь. – 1999. – № 7/9. – Ст. 101. 32. Концепция совершенствования законодательства Республики Беларусь : одобр. Указом Президента Респ. Беларусь, 10 апр. 2002 г., № 205 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2002. – № 46. – 1/3636. 33. Методические рекомендации по изучению практики применения нормативных правовых актов : утв. приказом директора Нац. центра законопроект. деятельности при Президенте Респ. Беларусь, 10 авг. 2006 г., № 33 // Нац. центр законодательства и правовых исследований Респ. Беларусь. URL: http://www.center.gov.by/metods.html (дата обращения 11.01.2014). 34. Методические рекомендации по подготовке обоснований необходимости принятия законов Республики Беларусь и прогнозированию последствий их принятия : утв. приказом директора Нац. центра законопроект. деятельности при Президенте Респ. Беларусь, 10 авг. 2006 г., № 33 // Нац. центр законодательства и правовых исследований Респ. Беларусь. URL : http://www.center.gov.by/metods.html (дата обращения: 10.01.2014). 35. О внесении дополнений и изменений в Декрет Президента Республики Беларусь от 24 ноября 2006 г. № 18 : Декрет Президента Респ. Беларусь, 5 мая 2009 г., № 5 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2009. – № 110. – 1/0672. 312 36. О внесении дополнений и изменений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам защиты прав и законных интересов детей : Закон Респ. Беларусь, 15 июля 2010 г., № 166-З : принят Палатой представителей 10 июня 2010 г. : одобр. Советом Респ. 30 июня 2010 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 183. – 2/1718. 37. О внесении дополнения в Положение об официальном опубликовании и вступлении в силу правовых актов Республики Беларусь : Декрет Президента Респ. Беларусь, 28 февр. 2006 г., № 4 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2006. – № 37. – 1/7305. 38. О дополнительных мерах по государственной защите детей в неблагополучных семьях : Декрет Президента Респ. Беларусь, 24 нояб. 2006 г., № 18 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2009. – № 10. – 1/10672. 39. О криминологической экспертизе проектов законов Республики Беларусь : Указ Президента Респ. Беларусь, 29 мая 2007 г., № 244 : в ред. Указа Президента Респ. Беларусь от 04.11.2008 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 40. О мониторинге правоприменения в Российской Федерации : Указ Президента Российской Федерации, 20 мая 2011 г., № 657 // Консультант Плюс : Версия Проф. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр». – М., 2014. 41. О национальном реестре правовых актов Республики Беларусь : Указ Президента Респ. Беларусь, 20 июля 1998 г., № 369 : в ред. Декрета Президента Респ. Беларусь от 30.12.2010 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 42. О некоторых вопросах опубликования и вступления в силу правовых актов Республики Беларусь : Декрет Президента Респ. Беларусь, 24 февр. 2012 г., № 3 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2012. – № 26.– 1/13351. 313 43. О некоторых вопросах осуществления обязательной юридической экспертизы нормативных правовых актов : Указ Президента Респ. Беларусь, 30 дек. 2010 г., № 711 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 312. – 1/12251. 44. О некоторых мерах по совершенствованию деятельности Конституционного Суда Республики Беларусь : Декрет Президента Респ. Беларусь, 26 июня 2008 г., № 14 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2008. – № 158. – 1/9829. 45. О некоторых вопросах реализации статьи 57 Конституции Республики Беларусь : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 26 мая 2000 г., № Р-98/2000 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2000. – № 52. – 6/243. 46. О нормативных правовых актах Республики Беларусь : Закон Респ. Беларусь, 10 янв. 2000 г., № 361-З : принят Палатой представителей 14 дек. 1999 г. : одобр. Советом Респ. 22 дек. 1999 г. : в ред. Закона Респ. Беларусь от 02.07.2009 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 47. О порядке реализации права на обжалование в суд осужденными к аресту, лишению свободы, пожизненному заключению, лицами, содержащимися под стражей, и административно арестованными примененных к ним мер взыскания : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 27 мая 2010 г., № Р-450/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010.– № 134. – 6/877. 48. О праве осужденных к лишению свободы на судебное обжалование примененных к ним мер взыскания : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 2 апр. 2001 г., № Р-111/2001 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2001. – № 34. – 6/273. 49. О применении на территории Республики Беларусь законодательства СССР : Закон Респ. Беларусь, 28 мая 1999 г., № 261-З : принят Палатой 314 представителей 28 апр. 1999 г. : одобр. Советом Респ. 21 мая 1999 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 1999. – № 42. – 2/36. 50. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в Гражданский кодекс Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 21 дек. 2009 г., № Р-401/2009 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 6. – 6/820. 51. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в Закон Республики Беларусь «О пенсионном обеспечении» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 16 окт. 2012 г., № Р-763/2012 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 30.10.2012. – 6/1231. 52. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам защиты прав и законных интересов детей» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 6 июля 2010 г., № Р-482/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 172. – 6/912. 53. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам осуществления административных процедур» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 10 мая 2011 г., № Р-585/2011 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 56. – 6/1022. 54. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении дополнений и изменений в Уголовный и Уголовнопроцессуальный кодексы Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 22 дек. 2010 г., № Р-529/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 5. – 6/963. 55. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь 315 «О государственных пособиях семьям, воспитывающим детей» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 10 ноября 2010 г., № Р-507/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 278. – 6/937. 56. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «О Вооруженных Силах Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 4 мая 2009 г., № Р-326/2009 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2009. – № 121. – 6/735. 57. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «Об охране труда» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 5 июля 2013 г., № Р839/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 23.07.2013. – 6/1322. 58. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «Об электронном документе и электронной цифровой подписи» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 13 мая 2013 г., № Р-805/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 21.05.2013. – 6/1285. 59. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «О международных договорах Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 8 июля 2013 г., Р-845/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 25.07.2013. – 6/1328. 60. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях и Процессуально-исполнительный кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 5 июля 2013 г., № Р-838/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 20.07.2013. – 6/1321. 316 61. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Налоговый кодекс Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 16 окт. 2012 г., № Р-761/2012 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 31.10.2012. – 6/1229. 62. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам административно-территориального устройства Республики Беларусь» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 29 дек. 2011 г., № Р-675/2011 // Нац. реестр правовые актов Респ. Беларусь. – 2012. – № 9. – 6/1134. 63. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам предотвращения легализации доходов, полученных преступным путем, и финансирования террористической деятельности» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 4 июня 2010 г., № Р-451/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 144. – 6/878. 64. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам трансплантации органов и тканей человека» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 9 июля 2012 г., № Р-757/2012 // Нац. прав. Интернет-портал Респ. Беларусь. – 21.07.2012. – 6/1221. 65. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в некоторые кодексы Республики Беларусь по вопросам подсудности дел военным судам» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 5 июля 2012 г., № Р-744/2012 // Нац. правовой Интернетпортал Респ. Беларусь. – 20.07.2012. – 6/1209. 66. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О внесении изменения и дополнения в Закон Республики Беларусь «Об 317 оперативно-розыскной деятельности» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 23 дек. 2010 г., № Р-530/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 5. – 6/964. 67. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О вспомогательных репродуктивных технологиях» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 28 дек. 2011 г., № Р-673/2011 // Нац. прав. Интернет-портал Респ. Беларусь. – 24.01.2012. – 6/1132. 68. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О государственной экологической экспертизе» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 29 окт. 2009 г., № Р-364/2009 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2009. – № 265. – 6/781. 69. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О правовом режиме территорий, подвергшихся радиоактивному загрязнению в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 17 мая 2012 г., № Р-706/2012 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 17.05.2012. – 6/1169. 70. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «О предупреждении распространения заболеваний, представляющих опасность для здоровья населения, вируса иммунодефицита человека»: решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 28 дек. 2011 г., № Р-669/2011 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2012. – № 10. – 6/1128. 71. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «Об аудиторской деятельности» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 8 июля 2013 г., № Р-843/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 25.07.2013. – 6/1326. 72. О соответствии Конституции Республики Беларусь Закона Республики Беларусь «Об объектах, находящихся только в собственности государства, и видах деятельности, на осуществление которых распространяется исключительное право государства» : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 7 318 июля 2010 г., № Р-486/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 172. – 6/916. 73. О соответствии Конституции Республики Беларусь Кодекса Республики Беларусь об образовании : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 30 дек. 2010 г., № Р-553/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 8. – 6/987. 74. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2001 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 12 февр. 2002 г., № Р-138/2002 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2002. – № 22. – 6/318. 75. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2009 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 26 янв. 2010 г., № Р-430/2010 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 41. – 6/853. 76. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2010 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 25 янв. 2011 г., № Р-565/2011 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 16. – 6/1000. 77. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2011 году : утв. решением Конституц. Суда Респ. Беларусь, 18 янв. 2012 г., № Р-680/2012 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2012. – № 14. – 6/1139. 78. О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2012 году : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 22 янв. 2013 г., № Р-798/2013 // Конституционный Суд Республики Беларусь. URL: http://www.kc.gov.by/main.aspx?guid=30103 (дата обращениия 23.02.2014). 79. О толковании Заключения Конституционного Суда Республики Беларусь от 19 декабря 1994 г. «О соответствии Конституции примечания к статье 177 Уголовного кодекса Республики Беларусь» : заключение Конституц. Суда 319 Респ. Беларусь, 25 марта 1999 г., № З-77/99 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 1999. – № 26. – 6/3. 80. О формировании и издании Свода законов Республики Беларусь : Указ Президента Респ. Беларусь, 19 янв. 1999 г., № 34 : в ред. Указа Президента Респ. Беларусь от 28.12.2007 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 81. Об основных принципах народовластия в Республике Беларусь : Закон Респ. Беларусь, 27 февр. 1991 г., № 651-XII : в ред. Закона Респ. Беларусь от 14.11.1991 г. // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2014. 82. Об установлении процессуального порядка освобождения от уплаты государственной пошлины за подачу в суд жалоб на постановления по делам об административных правонарушениях : решение Конституц. Суда Респ. Беларусь, 25 сент. 2013 г., Р-846/2013 // Нац. правовой Интернет-портал Респ. Беларусь. – 03.10.2013. – 6/1331. 83. Об утверждении Военной доктрины Республики Беларусь : Закон Респ. Беларусь, 3 янв. 2002 г., // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2002. – № 6. – 2/826. 84. Об утверждении Концепции национальной безопасности Республики Беларусь: Указ Президента Респ. Беларусь, 9 ноября 2010 г., № 575 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2010. – № 276. – 1/12080. 85. Об утверждении Концепции совершенствования системы мер уголовной ответственности и порядка их исполнения : Указ Президента Респ. Беларусь, 23 дек. 2010 г., № 672 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2011. – № 1. – 1/12207. 86. Об утверждении плана дополнительных мероприятий по реализации распоряжения Президента Республики Беларусь от 12 мая 2005 г. № 108рп «О некоторых мерах по совершенствованию системы нормативных правовых актов и 320 Национального реестра правовых актов Республики Беларусь» : постановление Совета Министров Респ. Беларусь, 29 июля 2005 г., № 839 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. – 2005. – № 122. – 5/16333. 87. Рекомендации об этико-правовом регулировании и безопасности генетических медицинских технологий в государствах–участниках СНГ : приняты в г. Москве 31 окт. 2007 г. // Межпарламентская Ассамблея государств– участников Содружества Независимых Государств. URL: http://old.iacis.ru/html/?id =22&pag=688&nid=3 (дата обращения 15.02.2014). II. Специальная литература а) монографии 88. Авакьян, С.А. Конституция России: природа, эволюция, современность / С.А. Авакьян. – 2-е изд. – М. : РЮИД, 2000. – 528 с. 89. Адуло, Т.И. Человек в условиях социальных трансформаций: философско-антропологический анализ / Т.И. Адуло, О.А. Павловская. – Минск: Бел. наука, 2001. – 311 с. 90. Алексеев, В.П. История первобытного общества : учебник / В.П. Алексеев, А.И. Першиц. – 6-е изд. – М. : Астрель, 2007. – 351 с. 91. Алексеев, Н.Н. Основы философии права / Н.Н. Алексеев ; С.-Петерб. ун-т. – СПб. : Лань, 1999. – 251 с. 92. Алексеев, С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле: И. Кант и проблемы права в современную эпоху / С.С. Алексеев. – М.: Норма, 1998. – 409 с. 93. Алексеев, С.С. Социальная ценность права в советском обществе / С.С. Алексеев. – М.: Юрид. лит., 1971. – 223 с. 94. Андреев, И.Л. Происхождение человека и общества / И.Л. Андреев. – 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Мысль, 1988. – 416 с. 95. Анисимов, А.Ф. Духовная жизнь первобытного общества / А.Ф. Анисимов ; Акад. наук СССР, Музей истории религии и атеизма. – Л. ; М. : Наука, 1966. – 243 с. 321 96. Аннерс, Э. История европейского права / Э. Аннерс ; пер. со швед. Р.Л. Валинского [и др.] ; Рос. акад. наук, Ин-т Европы, Швед. королев. акад. наук. – М. : Наука, 1996. – 395 с. 97. Арановский, К.В. Конституционная традиция в российской среде / К.В. Арановский. – СПб. : Юрид. центр пресс, 2003. – 656 с. 98. Аристотель. Политика / Аристотель ; [пер. с древнегреч. С.М. Роговина ; примеч. А. Филиппова]. – М. : РИПОЛ классик, 2010. – 589 с. 99. Бабосов, Е.М. Идеология белорусского государства: теоретические и практические аспекты / Е.М. Бабосов. – Минск : Амалфея, 2008. – 487 с. 100. Баренбойм, П.Д. Первая Конституция мира: библейские корни независимости суда : учеб. пособие / П.Д. Баренбойм. – М. : Белые альвы, 1997. – 141 с. 101. Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовно-нравственные проблемы / О.А. Павловская [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т философии ; под ред. О.А. Павловской. – Минск : Беларус. навука, 2010. – 519 с. 102. Белорусский путь / [О.В. Пролесковский и др. ; под ред. О.В. Пролесковского, Л.Е. Криштаповича]. – Минск : Информ.-аналит. центр при Администрации Президента Респ. Беларусь, 2010. – 494 с. 103. Бердяев, Н.А. Смысл истории / Н.А. Бердяев. – М. : Мысль, 1990. – 173 с. 104. Бердяев, Н.А. Философия свободы. Смысл творчества / Н.А. Бердяев ; вступ. ст., сост., подгот. текста, примеч. Л.В. Полякова. – М. : Правда, 1989. – 607 с. 105. Берман, Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования : пер. с англ. / Г.Дж. Берман. – М. : Моск. гос. ун-т [и др.], 1998. – 622 с. 106. Бибило, В.Н. Проблемы юриспруденции : избр. тр. / В.Н. Бибило. – Минск : Право и экономика, 2010. – 469 c. 107. Богданова, Н.А. Система науки Н.А. Богданова. – М. : Юрист, 2001. – 256 с. конституционного права / 322 108. Бодак, А.Н. Правотворческий процесс в Республике Беларусь / А.Н. Бодак. – Минск : Гос. ин-т упр. и соц. технологий Белорус. гос. ун-та, 2010. – 220 с. 109. Бородич, А.А. Аксиология социального действия / А.А. Бородич. – Гродно : Гродн. гос. ун-т, 2005. – 275 с. 110. Букреев, В.И. Этика права: от истоков этики и права к мировоззрению / В.И. Букреев. – М. : Юрайт, 1998. – 335 с. 111. Булгаков, С.Н. Христианская социология / С.Н. Булгаков // Труды по социологии и теологии : в 2 т. / С.Н. Булгаков ; Рос. акад. наук, Ин-т социологии. – М., 1999. – Т. 2 : Статьи и работы разных лет, 1902–1942. – С. 528–565. 112. Варламова, Н.В. Типология правопонимания и современные тенденции развития теории права / Н.В. Варламова ; Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М. : Высш. шк. экономики, 2010. – 140 с. 113. Василевич, Г.А. Источники белорусского права: принципы, нормативные акты, обычаи, прецеденты, доктрина / Г.А. Василевич. – Минск: Тесей, 2005. – 133 с. 114. Вебер, М. Основные социологические понятия / М. Вебер // Избр. произведения. – М., 1990. – С. 602–643. 115. Ворожцов В.П. Методологические установки ученого: природа и функции / В.П. Ворожцов, А.Т. Москаленко ; Акад. наук СССР, Ин-т истории, филологии, философии. – Новосибирск : Наука, 1986. – 332 с. 116. Гартман, Н. Этика / Н. Гартман ; пер. А.Б. Глаголева. – СПб.: Владимир Даль, 2002. – 708 с. 117. Гегель, Г.Ф.В. Философия права : [пер. с нем.] / Г.Ф.В. Гегель ; Акад. наук СССР, Ин-т философии ; авт. вступ. ст. и примеч. В.С. Нерсесянц. – М. : Мысль, 1990. – 524 с. 118. Гросс, Р. Путь Сократа / Р. Гросс. – М. : Попурри, 2004. – 319 с. 323 119. Гуйда, Е.П. Законодательная деятельность в Республике Беларусь: состояние и развитие / Е.П. Гуйда ; НАН Беларуси, Ин-т государства и права. Минск : Право и экономика, 2005. – 363 с. 120. Давид, Р. Основные правовые системы современности / Р. Давид, К. Жоффре-Спинози ; пер. с фр. В.А. Туманова. – М. : Междунар. отношения, 1996. – 399 с. 121. Дворкин, Р. О правах всерьез : пер. с англ. / Р. Дворкин. – М. : Росспэн, 2004. – 389 с. 122. Демидов, Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве / Ю.А. Демидов. – М. : Юрид. лит, 1975. – 183 с. 123. Довнар-Запольский, М.В. Основы государственности Белоруссии / М.В. Довнар-Запольский. – Гродна [Гродно] : изд. Мин-ва Белорус. дел, 1919 (Типография Т-ва «С. Лапин»). – 16 с. 124. Дробницкий, О.Г. Понятие морали: историко-критический очерк / О.Г. Дробницкий ; Акад. наук СССР, Ин-т философии. – М. : Наука, 1974. – 388 с. 125. Дубовицкий, В.Н. Социология права: предмет, методология и методы / В.Н. Дубовицкий ; Белорус. гос. ун-т. – Минск : Право и экономика, 2010. – 174 с. 126. Дюрягин, И.Л. Правотворчество в советском государстве / И.Л. Дюрягин, А.С. Пиголкин. – М. : Юрид. лит., 1974. – 271 с. 127. Звонарева, О.С. Власть и право: цивилизационно-культурный анализ / О.С. Звонарева ; НАН Беларуси, Ин-т государства и права. – Минск : Белорус. наука, 2006. – 93 с. 128. Зобов, Р.А. Мифы российского сознания и пути достижения общественного согласия / Р.А. Зобов, В.Н. Келасьев ; С.-Петерб. гос. ун-т. – СПб. : Яз. центр, 2004. – 85 с. 129. Золотарев, А.М. Родовой строй и первобытная мифология / А.М. Золотарев ; Акад. наук СССР, Ин-т этнографии. – М. : Наука, 1964. – 328 с. 130. Зыбковец, В.Ф. Человек без религии: у истоков общественного сознания / В.Ф. Зыбковец. – М. : Политиздат, 1967. – 240 с. 324 131. Ильин, В.В. Аксиология / В.В. Ильин. – М. : Моск. гос. ун-т, 2005. – 213 с. 132. Ильин, И.А. О сущности правосознания / И.А. Ильин ; сост. и авт. вступ. ст. И.Н. Смирнов. – М. : Рарогъ, 1993. – 235 с. 133. Ильин, И.А. Понятие права и силы / И.А. Ильин // Собр. соч. : в 10 т. – М., 1994. – Т. 4. – С. 5–44. 134. История первобытного общества: Общие вопросы. Проблемы антропосоциогенеза / [А.И. Першиц и др. ; редкол.: Ю.В. Бромлей (отв. ред.) и др.]. – М. : Наука, 1983. – 432 с. 135. Каган, М.С. Философская теория ценности / М.С. Каган ; С.-Петерб. гос. ун-т, Акад. гуманитар. наук. – СПб. : Петрополис, 1997. – 204 с. 136. Каган, М.С. Человеческая деятельность: опыт системного анализа / М.С. Каган. – М. : Политиздат, 1974. – 328 с. 137. Кайтуков, В.М. Эволюция диктата: опыты психофизиологии истории / В.М. Кайтуков. – [М.] : Норд, [б. г.]. – 412 с. 138. Кант, И. Метафизика нравов : в 2 ч. / И. Кант // Сочинения : в 6 т. – М., 1965. – Т. 4, ч. 2. – С. 107–304. 139. Кант, И. О поговорке «Может быть это и верно в теории, но не годится для практики» / И. Кант // Сочинения : в 6 т. – М., 1965. – Т. 4, ч. 2. – С. 9–106. 140. Карбонье, Ж. Юридическая социология / Ж. Карбонье ; пер. с фр. В.А. Туманова. – М. : Прогресс, 1986. – 351 с. 141. Чистое учение о праве Ганса Кельзена : сб. пер. : [в 2 вып.] / Ин-т науч. информ. по обществ. наукам Акад. наук СССР ; отв. ред.: В.Н. Кудрявцев, Н.Н. Разумович. – М. : ИНИОН АН СССР, 1987–1988. – 2 вып. – 213 с. 142. Керимов, Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права / Д.А. Керимов. – 3-е изд., перераб. и доп. – М. : Соврем. гуманитар. акад., 2003. – 521 с. 143. Керимов, Д.А. Философские проблемы права / Д.А. Керимов. – М. : Мысль, 1972. – 472 с. 325 144. Клеандров, М.И. Экономическое правосудие в России: прошлое, настоящее, будущее / М.И. Клеандров. – М. : Волтерс Клувер, 2006. – 579 с. 145. Комментарий к Правилам подготовки проектов нормативных правовых актов / Нац. центр законопроект. деятельности при Президенте Респ. Беларусь ; [А.А. Аскерко и др. ; под ред. С.Н. Чубковец]. – Минск, 2005. – 299 с. 146. Конституция Российской Федерации : [принята всенар. голосованием 12 дек. 1993 г.] : офиц. текст с поправками, историко-правовой коммент. / [авт. коммент. Б.А. Страшун]. – 3-е изд., перераб. – М. : Норма : Инфра-М, 2010. – 141 с. 147. Копнин, П.В. Диалектика как логика и теория познания: опыт логикогносеологического исследования / П.В. Копнин ; Акад. наук СССР, Ин-т философии ; вступ. ст. Д.П. Горского, В.А. Лекторского. – М. : Наука, 1973. – 323 с. 148. Кропоткин, П.А. Взаимная помощь как фактор эволюции / П.А. Кропоткин ; пер. с англ. В.П. Батуринского. – СПб. : Север, 1907. – 351 с. 149. Круталевич, В.А. На путях национального самоопределения БНР – БССР – РБ / В.А. Круталевич ; Акад. наук Беларуси, Ин-т философии и права. – Минск : Право и экономика, 1995. – 138 с. 150. Кудрявцев, В.Н. Право и поведение / В.Н. Кудрявцев. – М. : Юрид. лит., 1978. – 192 с. 151. Лазарев, Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России / Л.В. Лазарев. – М. : Городец : Формула права, 2003. – 527 с. 152. Леви-Брюль, Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении / Л. Леви-Брюль. – М. : Педагогика-Пресс, 1994. – 603 с. 153. Леви-Стросс, К. Первобытное мышление / К. Леви-Стросс ; пер., вступ. ст. и прим. А.И. Островского. – М. : Республика, 1994. – 384 с. 154. Лейст, О.Э. Сущность права: проблемы теории и философии права / О.Э. Лейст ; Моск. гос. ун-т. – М. : Зерцало-М, 2002. – 279 с. 155. Лойко, Л.В. О государственной идеологии и национальной идее / Л.В. Лойко. – Минск : Амалфея, 2004. – 74 с. 326 156. Лосский, Н.О. Мир как осуществление красоты: основы эстетики / Н.О. Лосский. – М. : Прогресс-Традиция, 1998. – 412 с. 157. Лукашева, Е.А. Право, мораль, личность / Е.А. Лукашева ; Акад. наук СССР, Ин-т государства и права ; отв. ред. В.М. Чхиквадзе. – М. : Наука, 1986. – 262 с. 158. Лукашева, Е. А. Человек, право, цивилизация: нормативно-ценностное измерение / Е. А. Лукашева. – М. : Норма, 2011. – 384 с. 159. Лукич, Р. Методология права / Р. Лукич ; пер. с сербскохорв. В.М. Кулистикова ; под ред. и со вступ. ст. Д.А. Керимова. – М. : Прогресс, 1981. – 304 с. 160. Майхрович, А.С. Идеология: сущность, назначение, возможности / А.С. Майхрович ; НАН Беларуси, Ин-т философии. – 2-е изд. – Минск : Право и экономика, 2003. – 46 с. 161. Мальцев, Г.В. Социальные основания права / Г.В. Мальцев. – Москва : Норма : Инфра-М, 2011. – 799 с. 162. Марков, Ю.Г. Этика и право: проблема единства / Ю.Г. Марков // Гос. и право. – 2011. – № 4. – С. 88–90. 163. Маркс, К. Избранные произведения : в 3 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс ; Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. – М. : Политиздат, 1986. – Т. 1. – 635 с. 164. Марченко, М.Н. Судебное правотворчество и судейское право / М.Н. Марченко ; Моск. гос. ун-т. – М. : Проспект : Велби, 2008. – 510 с. 165. Мельников, А.П. Национальный менталитет белорусов / А.П. Мельников ; Белорус. гос. ун-т. – 2-е изд. – Минск : Право и экономика, 2005. – 109 c. 166. Методика нормотворческого процесса в Республике Беларусь / И.С. Андреев [и др.] ; Нац. центр законопроект. деятельности. при Президенте Респ. Беларусь. – Минск, 2000. – 129 с. 167. Монтескье, Ш.Л. О духе законов / Ш.Л. Монтескье ; [сост., пер. и коммент. примеч. авт. А.В. Матешук]. – М. : Мысль, 1999. – 672 с. 327 168. Мораль: сознание и поведение / О.Н. Крутова [и др.] ; Акад. наук СССР, Ин-т философии ; отв. ред. Н.А. Головко. – М. : Наука, 1986. – 207 с. 169. Морган, Л.Г. Древнее общество или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации : предисл. Л.Г. Моргана к кн. Л. Файсона и Л. Хауитта «Камиларои и Курнаи» / Л.Г. Морган ; пер. с англ., под ред. М.О. Косвена. – 2-е изд., стер. – Л. : Совет. печатник, 1935. – 350 с. 170. Мосс, М. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии / М. Мосс; Сост., пер. с фр., предисл., вступ. ст., комментар. А.Б. Гофмана. – М.: КДУ, 2011. – 416 с. 171. Мурашко, Л.О. Законодательный «поиск права» / Л.О. Мурашко // Верховенство права – основа правового государства / В.Н. Артемова [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т государства и права. – Минск, 2001. – С. 55–98. 172. Мурашко, Л.О. Нормотворческое пространство: проблемы правообразования в Республике Беларусь / Л.О. Мурашко. – Минск : Белорус. наука, 2008. – 205 с. 173. Мурашко, Л.О. Поиск права / Л.О. Мурашко ; Междунар. гуманитар.экон. ин-т. – Минск : Веды, 2004. – 168 с. 174. Мурашко, Л.О. Правообразование в аксиологическом контексте / Л.О. Мурашко; науч. ред. В.И. Шабайлов, О.А.Павловская. – Минск: Право и экономика, 2012. – 281 с. 175. Найдорф, М.И. Введение в теорию культуры: основные понятия культурологии / М.И. Найдорф. – Одесса : Друк, 2005. – 192 с. 176. Небратенко, Г.Г. Институционализация обычно-правовой системы в общей теории права: монография / Г.Г. Небратенко. – М.: Вузовская кн., 2010. – 180 с. 177. Недбайло, П.Е. Применение советских правовых норм / П.Е. Недбайло. – М. : Госюриздат, 1960. – 511 с. 178. Неновски, Н. Право и ценности : пер. с болг. / Н. Неновски ; под ред. В.Д. Зорькина. – М. : Прогресс, 1987. – 248 с. 328 179. Нерсесянц, В.С. Общая теория права и государства : учеб. для вузов / В.С. Нерсесянц. – М. : Норма : Инфра-М, 1999. – 539 с. 180. Нерсесянц, В.С. Право в системе социальной регуляции: история и современность / В.С. Нерсесянц. – М. : Знание, 1986. – 64 с. 181. Нерсесянц, В.С. Право и закон: из истории правовых учений / В.С. Нерсесянц. – М. : Наука, 1983. – 366 с. 182. Нерсесянц, В.С. Философия права : учеб. для вузов / В.С. Нерсесянц. – М. : Норма : Инфра-М, 1999. – 652 с. 183. Новгородцев, П.И. Об общественном идеале / П.И. Новгородцев ; сост., подгот. текста, вступ. ст. А.В. Соболева. – М. : Пресса, 1991. – 639 с. 184. Павлов, В.И. От классического к неклассическому юридическому дискурсу: очерки общей теории и философии права / В.И. Павлов. – Минск : Акад. МВД Респ. Беларусь, 2011. – 319 с. 185. Парсонс, Т. Система современных обществ / Т. Парсонс ; пер. с англ. Л.А. Седова, А.Д. Ковалева. – М. : Аспект Пресс, 1997. – 270 с. 186. Перепелица, Е.В. Ценностные доминанты идеологии белорусского государства / Е.В. Перепелица. – Минск : Белорус. наука, 2006. – 96 с. 187. Пермяков, Ю.Е. Философские основания юриспруденции / Ю.Е. Пермяков. – Самара : Самар. гуманитар. акад., 2006. – 248 с. 188. Перспективы научного разума и методологический дискурс / А.И. Зеленков [и др.] ; Респ. ин-т высш. шк. Белорус. гос. ун-та. – Минск : РИВШ БГУ, 2000. – 215 с. 189. Петражицкий, Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности / Л.И. Петражицкий. – СПб. : Лань, 2000. – 606 с. 190. Петров, А.А. Решения Конституционного Суда Российской Федерации в механизме правового регулирования / А.А. Петров. – Иркутск : Ин-т законодательства и правовой информ. Иркут. обл., 2007. – 220 с. 191. Платон. Государство / Платон // Сочинения : в 3 т. – М., 1971. – Т. 3. – C. 89–454. 329 192. Подокшин, С.А. Франциск Скорина / С.А. Подокшин. – М. : Мысль, 1981. – 214 с. 193. Поршнев, Б.Ф. О начале человеческой истории: проблемы палеопсихологии / Б.Ф. Поршнев. – М. : Мысль, 1974. – 487 с. 194. Правовые акты: оценка последствий : науч.-практ. пособие / А.В. Квашанин [и др.] ; отв. ред. Ю.А. Тихомиров. – М. : Юриспруденция, 2011. – 244 с. 195. Правотворчество в СССР / Всесоюз. науч.-исслед. ин-т совет. законодательства ; под ред. А.В. Мицкевича. – М. : Юрид. лит., 1974. – 319 с. 196. Правотворческая деятельность в Республике Беларусь / А.В. Матусевич [и др.] ; Белорус. ин-т гос. стр-ва и законодательства. – Минск : Скарына, 1997. – 254 с. 197. Проблемы научного метода: диалектика – теория познания / Акад. наук СССР, Ин-т философии ; под общ. ред. Б.М. Кедрова. – М. : Наука, 1964. – 502 с. 198. Рабинович, П.М. Социалистическое право как ценность / П.М. Рабинович. – Львов : Вища шк., 1985. – 166 с. 199. Радбрух, Г. Философия права / Г. Радбрух ; пер. с нем. Ю.М. Юмашева. – М. : Междунар. отношения, 2004. – 238 с. 200. Розов, Н.С. Ценности в проблемном мире: философские основания и социальные приложения конструктивной аксиологии / Н.С. Розов. – Новосибирск : Изд-во Новосиб. ун-та. – 1998. – 292 с. 201. Семенов, Ю.И. Происхождение брака и семьи / Ю.И. Семенов. – М.: Красанд, 2010. – 310 с. 202. Слука, О.Г. Идеологические процессы в Беларуси / О.Г. Слука. – Минск : Респ. ин-т высш. шк., 2010. – 218 с. 203. Сокол, С.Ф. Политическая и правовая мысль в Белоруссии XVI–первой половине XVII вв. / С.Ф. Сокол ; науч. ред. И.А. Юхо; АН Белорусской ССР, Ин-т философии и права. – Минск : Наука и техника, 1984. – 189 с. 330 204. Соколова, А.А. Социальные аспекты правообразования / А.А. Соколова. – Минск : Европ. гуманитар. ун-т, 2003. – 157 с. 205. Соловьев, В.С. Оправдание добра: нравственная философия / В.С. Соловьев // Сочинения : в 2 т. – М., 1988. – Т. 1. – С. 135–152. 206. Соловьев, Э.Ю. И. Кант: взаимодополнительность морали и права / Э.Ю. Соловьев. – М. : Наука, 1992. – 210 с. 207. Сорокин, В.В. Понятие и сущность права в духовной культуре России / В.В. Сорокин. – М. : Проспект, 2007. – 479 с. 208. Социальное государство в условиях глобализации: специфика формирования (сравнительный анализ на материалах России и Белоруссии) / А.С. Капто [и др.] ; Рос. акад. наук, Науч.-исслед. ин-т соц. исслед. [и др.] ; редкол.: А.С. Капто [и др.]. – Минск : [Б. и.], 2003. – 129 с. 209. Степанов, И.М. Уроки и парадоксы Российского конституционализма : очерк-эссе / И.М. Степанов. – М. : Манускрипт, 1996. – 108 с. 210. Степанян, В.В. Теоретические проблемы правообразования в социалистическом обществе / В.В. Степанян ; Акад. наук Арм. ССР, Ин-т философии и права. – Ереван : АН АрмССР, 1986. – 183 с. 211. Сырых, В.М. Логические основания общей теории права : в 2 т. / В.М. Сырых ; Ин-т законодательства и сравн. правоведения при Правительстве Рос. Федерации. – М. : Юстицинформ, 2000. – Т. 1 : Элементный состав. – 527 с. 212. Сырых, В.М. Метод правовой науки: основные элементы, структура / В.М. Сырых. – М. : Юрид. лит., 1980. – 176 с. 213. Тайлор, Э.Б. Первобытная культура / Э.Б. Тайлор. – Пер. с англ. – М.: Политиздат, 1989. – 573 с. 214. Тарасов, Н.Н. Методологические проблемы юридической науки / Н.Н.Тарасов. – Екатеринбург : Изд-во Гуманитар. ун-та, 2001. – 264 с. 215. Титаренко, Л.Г. Национальная идентичность и социокультурные ценности населения в современном белорусском обществе / Л.Г. Титаренко. – Минск : Респ. ин-т высш. шк., 2006. – 144 с. 331 216. Токарев, С.А. Ранние формы религии / С.А. Токарев ; предисл. В.П. Алексеева. – М. : Политиздат, 1990. – 621 с. 217. Трофимов, В.В. теоретико-методологический Правообразование аспект / В.В. в современном Трофимов ; обществе: под ред. Н.А. Придворова. – Саратов : Сарат. гос. акад. права, 2009. – 307 с. 218. Тугаринов, В.П. Теория ценностей в марксизме / В.П. Тугаринов. – Л. : Ленингр. ун-т, 1968. – 124 с. 219. Устьянцев, В.Б. Проблема становления социального / В.Б. Устьянцев ; под ред. Я.Ф. Аскина. – Саратов : Сарат. ун-т, 1982. – 173 с. 220. Файнберг, Л.А. У истоков социогенеза: от стада обезьян к общине древних людей / Л.А. Файнберг ; Акад. наук СССР, Ин-т этнографии. – М. : Наука, 1980. – 153 с. 221. Фаткуллин, Ф.Н. Социальная ценность и эффективность правовой нормы / Ф.Н. Фаткуллин, Л.Д. Чулюкин. – Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1977. – 119 с. 222. Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики / Моск.-Петерб. филос. клуб ; [сост. П.Д. Баренбойм, А.В. Захаров]. – М. : Лет. сад, 2010. – 320 с. 223. Философская мысль Беларуси: культурно-исторические этапы, славянский контекст, методология исследования : науч. отчет / А.С. Майхрович [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т философии. – Минск : НАН Беларуси : Беларус. навука, 2005. – 177 с. 224. Франк, С.Л. Очерк методологии общественных наук / С.Л. Франк. – М. : Берег, 1922. – 124 с. 225. Фрейденберг, О.М. Миф и литература древности / О.М. Фрейденберг ; Акад. наук СССР, Ин-т востоковедения. – М. : Наука, 1978. – 605 с. 226. Фрэзер, Дж.Дж. Золотая ветвь : [исслед. магии и религии : пер. с англ.] / Дж.Дж. Фрэзер. – М. : АСТ Москва [и др.], 2006. – 781 с. 332 227. Фуллер, Л.Л. Мораль права : пер. с англ. / Л.Л. Фуллер ; под ред. А. Куряева. – Изд. перераб. и доп. – М. : Ин-т распространения информ. по соц. и экон. наукам, 2007. – 305 с. 228. Хабриева, Т.Я. Толкование Конституции Российской Федерации: теория и практика / Т.Я. Хабриева ; Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М. : Юристъ, 1998. – 243 с. 229. Хайек, Ф. Право, законодательство и свобода : современное понимание либеральных принципов справедливости и политики / Ф. Хайек. – Серия : Политич. наука. – Изд-во : ИРИСЭН, 2006. – 644 с. 230. Халфина, Р.О. Право как средство социального управления / Р.О. Халфина ; Акад. наук СССР, Ин-т государства и права. – М. : Наука, 1988. – 256 с. 231. Хёффе, О. Политика, право, справедливость: основоположения критической философии права и государства / О. Хёффе ; пер. с нем. В.С. Малахова. – М. : Гнозис : Логос, 1994. – 319 с. 232. Цвайгерт, К. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права : пер. с нем. : в 2 т. / К. Цвайгерт, Х. Кётц. – М. : Междунар. отношения, 1998. – Т. 1 : Основы. – 478 с. 233. Цыбулевская, О.И. Нравственные основания современного российского права / О.И. Цыбулевская ; под ред. Н.И. Матузова. – Саратов : Сарат. гос. акад. права, 2004. – 218 с. 234. Чиркин, В.Е. Современное государство / В.Е. Чиркин ; Моск. гуманитар.-соц. акад. – М. : Междунар. отношения, 2001. – 411 с. 235. Чудаков, М.Ф. Конституционный процесс в Беларуси (1447–1996 гг.) / М.Ф. Чудаков. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2004. – 327 с. 236. Шайо, А. Самоограничение власти : крат. курс конституционализма / А. Шайо ; пер. с венг. А.П. Гуськовой, Б.В. Сотина. – М. : Юристъ, 2001. – 292 с. 237. Шептулин, А.П. Диалектический метод познания / А.П. Шептулин. – М. : Политиздат, 1983. – 320 с. 333 238. Шестов, Л. Соч. : в 2 т. / Л. Шестов ; Рос. акад. наук, Ин-т философии ; [сост., науч. подгот. текста, вступ. ст. и примеч. А.В. Ахутина]. – М. : Наука, 1993. – Т. 1. – 667 с. 239. Штофф, В.А. Проблемы методологии научного познания / В.А. Штофф. – М. : Высш. шк., 1978. – 271 с. 240. Эбзеев, Б.С. Конституция. Демократия. Права человека / Б.С. Эбзеев. – М. ; Черкесск : АО ПУЛ, 1992. – 228 с. 241. Энгельс, Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства: в связи с исследованиями Л.Г. Моргана / Ф. Энгельс. – М. : Политиздат, 1985. – 366 с. 242. Этическая экспертиза биомедицинских исследований в государствах– участниках СНГ (социальные и культурные аспекты) / Отв. ред. О.И. Кубарь. – СПб. : Феникс, 2007. – 406 с. 243. Эфроимсон, В.П. Генетика этики и эстетики / В.П. Эфроимсон. – СПб. : Талисман : Аста-Пресс, 1995. – 281 с. 244. Юрашевич, Н.М. Правосознание белорусского общества / Н.М. Юрашевич. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2006. – 163 с. 245. Явич, Л.С. Сущность права: социально-философское понимание генезиса, развития и функционирования юридической формы общественных отношений / Л.С. Явич. – Л. : Ленингр. гос. ун-т, 1985. – 207 с. 246. Ярославцев, В.Г. Нравственное правосудие и судебное правотворчество / В.Г. Ярославцев. – М. : Юстицинформ, 2007. – 304 с. 247. Яскевич, Я.С. Методология и этика в современной науке: поиск открытой рациональности / Я.С. Яскевич. – Минск : Белорус. гос. экон. ун-т, 2007. – 186 с. 248. Яскевич, Я.С. Основы идеологии белорусского государства: мировоззренческие ценности и стратегические приоритеты / Я.С. Яскевич. – Минск : Респ. ин-т высш. шк., 2003. – 358 с. 334 б) научные статьи в журналах, сборниках, материалы конференций 249. Авакьян, С.А. Нормативное значение решений конституционных судов / С.А. Авакьян // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11, Право. – 2004. – № 4. – С. 25–40. 250. Агацци, Э. Человек как предмет философии / Э. Агацци // Вопр. философии. – 1989. – № 2. – С. 24–34. 251. Арановский, К.В. Конституция как государственно-правовая традиция и условия ее изучения в российской правовой среде / К.В. Арановский // Изв. вузов. Правоведение. – 2002. – № 1. – С. 41–50. 252. Артемова, О.Ю. В очередной раз о теории «родового быта» и об «австралийской контроверзе» / О.Ю. Артемова // Ранние формы социальной организации: генезис, функционирование, историческая динамика : сб. ст. / Рос. акад. наук, Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) ; [сост. и отв. ред. В.А. Попов]. – СПб., 2000. – С. 25–50. 253. Арутюнян, А.Ш. Универсализм прав человека и культурные различия в системе Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод / А.Ш. Арутюнян // Конституц. правосудие. – 2000. – Вып. 3. – С. 62–64. 254. Арутюнян, конституционных Г. ценностей Гарантии на реализации уровне основополагающих государственной политики в общественной практике / Г. Арутюнян // Конституционное правосудие в новом тысячелетии : междунар. альм. : XIII Ерев. Междунар. конф. «Фундам. конституц. ценности и обществ. практика», Ереван, 3–5 окт. 2008 г. / Конституц. Суд Респ. Армения, Центр конституц. права Респ. Армения. – Ереван, 2008. – С. 27–36. 255. Байниязов, P.C. Философия правосознания: постановка проблемы / Р.С. Байниязов // Изв. вузов. Правоведение. – 2001. – № 5. – С. 12–23. 256. Балаянц, М.С. Сущность ценностного подхода к праву / М.С. Балаянц // История гос. и права. – 2007. – № 3. – С. 38–40. 335 257. Баранов, В.М. О теневом праве / В.М. Баранов // Новая правовая мысль. – 2002. – № 1. – С. 13–20. 258. Баранчук, Ю.Р. Канстытуцыя 3 мая 1791 года як вынік дызбалансу каштоўнасцей у грамадстве / Ю.Р. Баранчук // Труды молодых специалистов Полоц. гос. ун-та. – 2008. – Вып. 27. – С. 5–7. 259. Беларусь: государство, религия, общество : материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск–Жировичи, 7 июня 2007 г. / НАН Беларуси, Ин-т истории ; [редкол.: протоиерей В. Антоник и др.]. – Минск : Белорус. наука, 2008. – 396 с. 260. Бескова, А.И. К интерпретации трансперсонального опыта / А.И. Бескова // Знание за пределами науки : сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т философии ; отв. ред., сост. И.Т. Касавин. – М., 1990. – С. 151–175. 261. Бибило, В.Н. Дихотомия судебной власти / В.Н. Бибило // Право и демократия : сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун- ; редкол. : В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск, 2009. – Вып. 20. – C. 235–249. 262. Бибило, В.Н. Легитимность государственной власти в условиях правозаконности / В.Н. Бибило // Право и демократия : межведомств. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 1998. – Вып. 9. – С. 28–38. 263. Бибило, В.Н. Легитимность судебной власти / В.Н. Бибило // Совершенствование средств и методов борьбы с преступностью в Республике Беларусь в условиях правовой реформы : тез. докл. Респ. науч.-практ. конф., Минск, 17–18 нояб. 1992 г. / Белорус. гос. ун-т. – Минск, 1992. – С. 45–46. 264. Бибило, В.Н. О социально-нормативном регулировании судебной деятельности / В.Н. Бибило // Духовность. Общество. Личность. Государство. – 2006. – № 1. – С. 84–96. 265. Бибило, В.Н. Правотворчество судей при осуществлении правосудия / В.Н. Бибило // Суд. весн. – 1997. – № 3. – С. 52–53. 266.Бибило, В.Н. Реализация социальных норм в деятельности суда / В.Н. Бибило // Право и демократия : межведомств. сб. науч. тр. / Белорус. гос. 336 ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2005. – Вып. 16. – С. 69–81. 267. Бибило, В.Н. Судебная власть в уголовном судопроизводстве / В.Н. Бибило. – Минск : Право и экономика, 2001. – 207 с. 268. Бодак, А.Н. К вопросу о принципе справедливости в праве / А.Н. Бодак // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2008 – № 1. – С. 52–60. 269. Бодак, А. Проблемы нормотворчества в Республике Беларусь и пути их решения / А. Бодак // Юстыцыя Беларусi. – 2004. – № 7. – С. 37–41. 270. Бондарь, Н.С. Конституционные ценности – категория действующего права (в контексте практики Конституционного Суда России) / Н.С. Бондарь // Журн. конституц. правосудия. – 2009. – № 6. – С. 1–11. 271. Бондарь, Н.С. Нормативно-доктринальная природа решений Конституционного Суда РФ как источников права / Н.С. Бондарь // Журн. рос. права. – 2007. – № 4. – С. 75–85. 272. Брезгулевская, Н. В. Обсуждение концепции реалистического позитивизма : Круглый стол «Проблемы правопонимания» / Н.В. Брезгулевская // Правоведение. – 2005. – № 1. – С. 13–20. 273. Валеев, Д.Ж. Обычное право и начальные этапы его генезиса / Д.Ж. Валеев // Изв. вузов. Правоведение. – 1974. –№ 6. – С. 71–78. 274. Ван Хоек, М. Право как коммуникация / М. Ван Хоек // Изв. вузов. Правоведение. – 2006. – № 2. – С. 45–54. 275. Варламова, Н.В. Правотворчество как процесс позитивации права: содержание, формы, процедуры / Н.В. Варламова // Правовая политика и пути совершенствования правотворческой деятельности в Российской Федерации / Г.И. Муромцев [и др.] ; отв. ред. Н.С. Соколова ; Рос. ун-т дружбы народов, Центр правовых исслед. и развития законодательства. – М., 2006. – Гл. 6. – С. 322–412. 276. Варламова, Н.В. Российская теория права в поисках парадигмы / Н.В. Варламова // Журн. рос. права. – 2009. – № 12. – С. 68–84. 337 277. Варламова, Н.В. Третье поколение прав человека как форма юридизации отношений между социальными общностями / Н.В. Варламова // История государства и права. – 2009. – № 16. – С. 44– 45. 278. Василевич, Г.А. Правовая природа актов Конституционного Суда Республики Беларусь и их юридическое значение / Г.А. Василевич // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2005. – № 1. – С. 48–57. 279. Василевич, Г.А. Правовые акты особой формы: их место и роль в развитии национальной правовой системы / Г.А. Василевич // Теория и практика правотворчества и правоприменения: Республика Беларусь в условиях интеграционных процессов : тез. докл. междунар. науч.-практ. конф., Гродно, 13– 14 апр. 2007 г. / Гродн. гос. ун-т ; редкол.: И.Э. Мартыненко (отв. ред.) [и др.]. – Гродно, 2007. – С. 21–23. 280. Васильева, С. Саморегулирование и самоорганизация в системе демократии: внутри права, по ту сторону права или параллельно ему? / С. Васильева // Сравн. конституц. обозрение. – 2009. – № 5. – С. 39–51. 281. Венгеров, А.Б. Значение археологии и этнографии для юридической науки / А.Б. Венгеров // Совет. государство и право. – 1993. – № 3. – С. 2–12. 282. Вершинина, Е.В. Суррогатное материнство в России и зарубежных странах: сравнительно-правовой анализ / Е.В. Вершинина, Е.В. Кабатова, М.О. Яшметова // Семейное и жилищ. право. – 2011. – № 1. – С. 3–6. 283. Витрук, Н.В. Конституция РФ как ценность и конституционные ценности / Н.В. Витрук // Конституция Российской Федерации: доктрина и практика : материалы науч.-практ. конф., посвящ. 15-летию Конституции РФ и 60-летию Всеобщ. декларации прав человека, Санкт-Петербург, 13–14 ноября 2008 г. / Конституц. Суд Рос. Федерации ; [ред. В.Д. Зорькин]. – М., 2009. – С. 266–277. 284. Вишневский, А.Ф. Право и законодательство – проблемы соотносимости / А.Ф. Вишневский, В.А.Кучинский // Право и демократия : сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск : БГУ, 2012. – Вып. 23. – С. 15–35. 338 285. Владыковская, Л.Н. Проблема национально-культурной идентичности белорусского общества в условиях глобализации / Л.Н. Владыковская // Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовнонравственные проблемы / О.А. Павловская [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т философии ; под ред. О.А. Павловской. – Минск : Беларус. навука, 2010. – С. 346–354. 286. Воронович, Т.В. Взаимосвязь и взаимовлияние конституционных ценностей в нормотворчестве / Т.В. Воронович // Ценностная парадигма Основного закона Республики Беларусь : материалы респ. науч.-практ. конф., Минск, 14 марта 2013 г. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: Г.А. Василевич (гл. ред.) [и др.]. – Минск: Изд. Центр БГУ, 2013. – С. 42–44. 287. Гарлицкий, Л. «Конституционные ценности» и Страсбургский суд / Л. Гарлицкий // Сравн. конституц. обозрение. – 2008. – № 6. – С. 81–88. 288. Глобенко, О.А. Право как абсолютная ценность / О.А. Глобенко // Госуд. власть и местное самоуправление. – 2011. – № 4. – С. 3–6. 289. Глушко, И.В. Осмысление феномена социальных практик и возможностей их развития / И.В. Глушко // Общество: философия, история, культура. – 2011. – № 1–2. URL: http://dom-hors.ru/issue/fik/1-2011-1-2/glushko.pdf (дата обращения 09.02.2014). 290. Голик, Ю.В. Метод уголовного права / Ю.В. Голик // Журн. рос. права. – 2000. – № 1. – С. 69–75. 291. Государство и право на Древнем Востоке : [круглый стол] / И.Ш. Шифман [и др.] // Народы Азии и Африки. – 1984. – № 2. – С. 88–110. 292. Графский, В.Г. Интегральная (синтезированная) юриспруденция : актуальный и все еще незавершенный проект / В.Г. Графский // Правоведение. – 2000. – № 3. – С. 49–64. 293. Графский, В.Г. Интегральная (общая, синтезированная) юриспруденция как теоретическое и практическое задание / В.Г. Графский // Наш трудный путь к праву : материалы философ.-правовых чтений памяти акад. 339 В.С. Нерсесянца / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М. : Норма, 2006. – С. 140–165. 294. Графский, В.Г. Интегральное правопонимание в историко- философской перспективе / В.Г. Графский // Философия права в России: история и современность : материалы III филос.-правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права ; отв. ред. В.Г. Графский. – М., 2009. – C. 220–234. 295. Графский, В.Г. Концепции государства законности и правового государства в их возникновении, соотношении и современном истолковании / В.Г. Графский // Труды Ин-та государства и права Рос. акад. наук. – 2009. – № 3. – С. 155 – 173. 296. Графский, В.Г. Право и мораль в истории: проблемы ценностного подхода / В.Г. Графский // Гос. и право. – 1998. – № 8. – С. 145–119. 297. Графский, В.Г. Право как результат применения правила законной справедливости (интегральный подход) / В.Г. Графский // Государство и право. – 2010. – № 12. – С. 5– 13. 298. Графский, В.Г. Правовое общение в прошлом и настоящем / В.Г. Графский // Право и политика. – 2011. – № 1. – С.76 – 83. 299. Графский, В.Г. Современное право и правовое общение глазами историка / В.Г. Графский // Государство и право. – 2013. – № 9. – С.5–16. 300. Графский, В.Г. Справедливость и право / В.Г. Графский // Труды Ин-та государства и права Рос. акад. наук. – 2012. – № 5. – С. 163 – 174. 301. Гусейнов, А.А. Мораль и цивилизация (От этики добродетелей к институциональной этике) / А.А.Гусейнов // Философия культуры–97: тез. докл. на Российской науч. конф. «Человек в культуре – культура в человеке», посвящ. 60-летию проф. В.А. Конева (19–20 мая 1997 г., Самара). – Самара: Изд-во Самарского ун-та, 1997. – С. 17–24. 302. Гусейнов, А.А. Мораль: между индивидом и обществом (к вопросу о месте морали в современном обществе) / А.А. Гусейнов // Общественная мораль: 340 философские, нормативно-этические и прикладные проблемы / под ред. Р.Г.Апресяна. – М.: Альфа-М, 2009. – С. 36–49. 303. Гусейнов, А.И. Проблема ценностей в праве / А.И. Гусейнов // Право и политика. – 2007. – № 7. – С. 14–22. 304. Давыдова, М.Л. О юридической природе нормативно-правовых предписаний: основные научные концепции / М.Л. Давыдова // Журн. рос. права. – 2003. – № 10. – С. 75–84. 305. Демидов, А.И. О методологической ситуации в правоведении / А.И. Демидов // Изв. вузов. Правоведение. – 2001. – № 4. – С. 14–22. 306. Денисенко, В.В. Лингвистическая парадигма как современная методологическая основа общей теории права / В.В. Денисенко // Право и политика. – 2007. – № 9. – С. 123–127. 307. Денисов, С.А. Неконституционные нормы конституционных актов / С.А. Денисов // Конституц. и муницип. право. – 2010. – № 4. – С. 5–7. 308. Дербин, А.П. Духовные начала в правовом регулировании / А.П. Дербин // Духовность. Общество. Личность. Государство. – 2006. – № 1. – С. 10–21. 309. Довнар, Т.И. Историко-правовая наука Беларуси: проблемы и перспективы / Т.И. Довнар // Право и демократия : межвед. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск, 2009. – Вып. 20. – С. 5–31. 310. Довнар, Т.И. Особенности исторической эволюции белорусской государственности / Т.И. Довнар // Теоретико-методологические и конституционные основы развития системы права Республики Беларусь : сб. ст. / Белорус. гос. ун-т. – Минск : Право и экономика, 2011. – С. 14–37. 311. Довнар, Т. И. Проблема государственной власти в произведениях белорусских мыслителей ХVI в. / Т.И. Довнар // Проблемы развития юридической науки и совершенствования правоприменительной практики: сб. науч. тр. / редкол.: С. 42–53. С.А. Балашенко (гл. ред.) и др. – Минск: БГУ, 2005. – 341 312. Дождев, Д.В. Правовое общение: опыт римского права / Д.В. Дождев // Институт государства и права РАН. URL: http://www.igpran.ru/articles/3188/ (дата обращения: 01.05.2014). 313. Дольник, В. Естественная история власти / В. Дольник // Follow.ru. URL: http://www.follow.ru/article/269 (дата обращения 25.01.2014). 314. Дробязко, С.Г. Идеология в праве как системе / С.Г. Дробязко // Право и демократия : сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск : БГУ, 2012. – Вып. 23. – С. 4–8. 315. Дробязко, С.Г. Политическая общесоциальная справедливость в праве как сущностная основа совершенствования правового законодательства / С.Г. Дробязко // Право и демократия : межвуз. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2001. – Вып. 11. – С. 3–16. 316. Дробязко, С.Г. Правовая нормативность законодательства Республики Беларусь / С.Г. Дробязко // Нормативная основа правовой системы Республики Беларусь : матер. междунар. науч.-практ. конф., Гродно, 28–29 апр. 2006 г. / Гродн. гос. ун-т ; под ред. Н.В. Сильченко. – Гродно, 2006. – С. 18–23. 317. Дробязко, С.Г. Что и как регулирует право в контексте формирования социального государства и гражданского общества / С.Г. Дробязко // Право и демократия : межвуз. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н.Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2007. – Вып. 18. – С. 3–11. 318. Дубовицкий, В.Н. Основные концепции правопонимания и социология права / В.Н. Дубовицкий // Право и демократия : межвуз. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2009. – Вып. 20. – С. 59–74. 319. Думанов, Х.М. Мононорматика и начальное право / Х.М. Думанов, А.И. Першиц // Гос. и право. – 2000. – № 1. – С. 98–108. 320. Дюби, Ж. История ментальностей / Ж. Дюби // История ментальностей, историческая антропология : зарубеж. исслед. в обзорах и реф. / Рос. акад. наук, 342 Ин-т всеобщ. истории, Рос. гос. гуманитар. ун-т ; [сост. Е.М. Михина ; редкол.: Е.В. Горюнов и др.]. – М., 1996. – С. 18–21. 321. Жеребцова, Е.Е. К вопросу о понятии и структуре методологии исследования института судебного конституционного контроля / Е.Е. Жеребцова // Право и государство: теория и практика. – 2010. – № 4. – С. 29–33. 322. Жуков, В.Н. Введение в юридическую аксиологию (вопросы методологии) / В.Н. Жуков // Государство и право. – 2009. – № 6. – С. 20–31. 323. Загайнова, С.К. Судебный прецедент и разъяснения Пленума Верховного Суда РФ / С.К. Загайнова // Судебный прецедент: проблемы правоприменения. – М., 2002. – Гл. 3. – С. 138–157. 324. Заржицкая, Л.С. Институт преюдиции в уголовном процессе России: генезис, эволюция / Л.С. Заржицкая // История гос. и права. – 2012. – № 18. – С.19–22. 325. Заржицкая, Л.С. Преюдициальное значение актов Европейского суда по правам человека и других международных судов / Л.С. Заржицкая // Мировой судья. – 2013. – № 5. – С. 28–32. 326. Землянинова, Е.А. Проблема правопонимания: интегративный подход / Е.А. Землянинова // Весн. Гродзен. дзярж. ун-та. Сер. 4, Правазнаўства. – 2006. – № 1. – С. 38–42. 327. Зорькин, В. Аксиологические аспекты Конституции России / В. Зорькин // Сравн. конституц. обозрение. – 2008. – № 4. – С. 7–20. 328. Зорькин, В.Д. Конституционные основы развития цивилизации в современном глобальном мире / В.Д. Зорькин // Журн. рос. права. – 2007. – № 4. – С. 3–8. 329. Зорькин, В.Д. «Праздники меняются, Конституция остается» / В.Д. Зорькин ; интервью подгот. А. Закатнова // Российская газета. – 2004. – Фед. выпуск № 3653.– 11 дек. – С. 1. 343 330. Зорькин, В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации / В.Д. Зорькин // Журн. рос. права. – 2004. – № 12. – С. 3–19. 331. Зорькин В. Кризис доверия и государство / В. Зорькин // Российская газета. –2009. – Фед. выпуск № 4887. – 10 апр. – С. 1. 332. Иванченко, Ю.А. Интерпретации понятия правовой легитимации в юридической теории / Ю.А. Иванченко // История государства и права. – 2010. – № 4. – С. 25–27. 333. Ивашевский, С.Л. Идеальная сущность права: постановка проблемы / С.Л. Ивашевский // Журн. рос. права. – 2007. – № 1. – С. 108−114. 334. Иларион. Слово о законе и благодати / Иларион // Русская идея : сборник / сост., авт. вступ. ст. М.А. Маслин ; коммент. Р.К. Медведевой. – М., 1992. – С. 18–36. 335. Казанцев, С.М. Особенности контроля конституционности Таможенного кодекса Таможенного союза / С.М. Казанцев // Журн. конституц. правосудия. – 2013. – № 2 (32). – С. 1–9. 336. Калинин, С.А. Проблемы сущности права на современном этапе / С.А. Калинин // Jurisprudencija : teisės socialinis veiksmingumas / Lietuvos Teisės Univ. – Vilnius, 2006. – P. 92–99. 337. Кананыкина, Е.С. Философские традиции анализа источников (форм) права / Е.С. Кананыкина // Право и политика. – 2004. – № 12. – С. 11–22. 338. Кирвель, Ч. Капитализация восточнославянских стран: утопический выбор или реальная перспектива? / Ч. Кирвель // Беларус. думка. – 1999. – № 2. – С. 26–43. 339. Ковлер, А.И. Ценностные и стратегические перспективы правового плюрализма / А.И. Ковлер // Человек и право : кн. о Летней шк. по юрид. антропологии, Звенигород, 22–29 мая 1999 г. : сб. ст. / Рос. акад. наук, Ин-т этнологии и антропологии [и др.] ; отв. ред. Н.И. Новикова, В.А. Тишков. – М., 1999. – С. 105–112. 344 340. Козлихин, И.Ю. Позитивизм и естественное право / И.Ю. Козлихин // Государство и право. – 2000. – № 3. – С. 5–11. 341. Колоколова, Э. Прецедентное право: от советской идеологии к международной практике / Э. Колоколова, Е. Мартынчик // Рос. юстиция. – 1994. – № 12. – С. 20–21. 342. Конституционные ценности в теории и судебной практике : сб. докл. / Ин-т права и публич. политики. – М. : Изд-во Ин-та права и публич. политики, 2009. – 234 c. 343. Кошелев, М.С. Интегративный подход к выявлению ценностного содержания права в русской философии права / М.С. Кошелев // Государственная власть и местное самоуправление. – 2013. – № 2. – С. 6–8. 344. Кривенко, Л.Т. Перспективы модельного правотворчества Межпарламентской ассамблеи СНГ в области конституционного права / Л.Т. Кривенко // Журн. рос. права. – 2000. – № 12. – С. 109–116. 345. Кудрявцев, В.Н. Право: развитие общего понятия / В.Н. Кудрявцев, А.М. Васильев // Совет. государство и право. – 1985. – № 7. – С. 3–13. 346. Курова, Н.Н. Постановления Конституционного Суда РФ в системе источников права / Н.Н. Курова // Адвокат. – 2009. – № 9. – С. 24–30. 347. Лапаева, В.В. Интегральное правопонимание в российской теории права: история и современность / В.В. Лапаева // Законодательство и экономика. – 2008. – № 5. – С. 5–13. 348. Лапаева, В.В. Российская юриспруденция в поисках нового типа правопонимания / В.В. Лапаева // Наш трудный путь к праву : материалы философ.-правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М. : Норма, 2006. – С. 35–57. 349. Лапаева, В.В. Процессы генезиса права с позиций принципа формального равенства (по материалам юридико-антропологического исследования) / В.В. Лапаева, А.Т. Тумурова // История гос. и права. – 2009. – № 17. – С. 8–16. 345 350. Лапаева, В.В. Типы правопонимания в российской теории права / В.В. Лапаева // Рос. правосудие. – 2008. – № 5. – С. 18–29. 351. Лаптева, Л.Е. Политико-правовые ценности: история и современность (Симпозиум) / Л.Е. Лаптева // Гос. и право. – 1997. – № 7. – С. 84–86. 352. Лебедев, В.М. Прямое действие конституции Российской Федерации и роль судов / В.М. Лебедев // Гос. и право. – 1996. – № 4. – С. 3–9. 353. Лебедев, С.Н. Теория ценности и ценности права: история и методология / С.Н. Лебедев // История гос. и права. – 2011. – № 21. – С. 6–10. 354. Лейст, О.Э. Три концепции права / О.Э. Лейст // Совет. гос. и право. – 1991. – № 12. – C. 3–11. 355. Лекторский, В.А. Философия и научный метод / В.А. Лекторский // Философия в современном мире: философия и наука : [сборник] / Акад. наук СССР, Ин-т философии. – М., 1972. – С. 180–208. 356. Леонтьев, Д.А. От социальных ценностей к личностным: социогенез и феноменология ценностной регуляции деятельности / Д.А. Леонтьев // Вестн. МГУ. Сер. 14, Психология. – 1996. – № 4. – С. 35–44. 357. Леонтьев, Д.А. Ценностные представления в индивидуальном и групповом сознании: виды, детерминанты и изменения во времени / Д.А. Леонтьев // Follow. Ru. URL: http://www.follow.ru/article/344 (дата обращения 23.02.14). 358. Лепешко, Б.М. Идеология белорусского государства: некоторые проблемные вопросы теории и практики / Б.М. Лепешко // Весн. Брэсц. ун-та. Сер. гуманітар. і грам. навук. – 2009. – № 1. – С. 125–132. 359. Лившиц, Р.З. О легитимности закона / Р.З. Лившиц // Теория права: новые идеи / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права ; [редкол.: С.В. Поленина (отв. ред.) и др.]. – М., 1995. – Вып. 4. – С. 18–26. 360. Липчанская, М.А. Общественное обсуждение законопроектов как форма участия граждан Российской Федерации в управлении делами 346 государства / М.А. Липчанская // Правов. политика и правов. жизнь. – 2011. – № 2. – С. 12–16. 361. Ломакина, И.Б. Методологические аспекты обычного права в свете классических и неклассических парадигм / И.Б. Ломакина // Право и политика. – 2004. – № 12. – С. 109–118. 362. Ломакина, И.Б. Особенности субъектного состава обычно-правовых отношений в этнической среде (на примере коренных народов Сибири) / И.Б. Ломакина // Изв. вузов. Правоведение. – 2005. – № 3. – С. 144–150. 363. Майхровiч, А.С. Аб тэндэнцыях сучаснага грамадска-палiтычнага развiцця Беларусi / А.С. Майхровiч // Власть и жизнь : междунар. науч. конф. «Полит. и соц.-экон. процесс в Беларуси: состояние, проблемы, перспективы», Минск, 11–12 дек. 1997 г. / Белорус. гос. экон. ун-т ; редкол. : В.А. Бобков [и др.]. –Минск, 1998. – С. 20–21. 364. Малахов, В.П. Многообразие методологий современной теории государства и права / В.П. Малахов // История гос. и права. – 2010. – № 6. – С. 2–17. 365. Мальманн, М. Теория ценностей и практика конституционного правосудия / М. Мальманн // Сравн. конституц. обозрение. – 2008. – № 6. – С. 76–80. 366. Мальцев, Г.В. Теория обычая и обычного права / Г.В. Мальцев // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики / Северо-Кавказ. акад. гос. службы. – Ростов н/Д, 1999. – С. 7–93. 367. Мамут, Л.С. Правовое общение / Л.С. Мамут. – М.: Норма : Инфра-М, 2011. – С. 54 – 64. 368. Марокко, Н.А. О правовой природе решений Конституционного Суда Российской Федерации / Н.А. Марокко // Рос. судья. – 2006. – № 6. – С. 3–5. 369. Мартышин, О.В. Метафизические концепции права / О.В. Мартышин // Гос. и право. – 2006. – № 2. – С. 64–71. 347 370. Мартышин, О.В. Проблема ценностей в теории государства и права / О.В. Мартышин // Гос. и право. – 2004. – № 10. – С. 5–14. 371. Мартышин, О.В. Совместимы ли основные типы понимания права? / О.В. Мартышин // Гос. и право. – 2003. – № 6. – С. 13–21. 372. Масловская, Т.С. Конституционные ценности и их отражение в международном и национальном законодательстве / Т.С. Масловская // Ценностная парадигма Основного закона Республики Беларусь : материалы респ. науч.-практ. конф., Минск, 14 марта 2013 г. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: Г.А. Василевич (гл. ред.) [и др.]. – Минск: Изд. Центр БГУ, 2013. – С. 36–39. 373. Миклашевич, П.П. Новые направления конституционного контроля – новые задачи Конституционного Суда Республики Беларусь / П.П. Миклашевич // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2008. – № 2. – С. 25–28. 374. Миклашевич, П.П. Проблемы доступа граждан к конституционному правосудию / П.П. Миклашевич // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2009. – № 3. – С. 61–73. 375. Миклашевич, П.П. Совершенствование и перспективы развития конституционного контроля в Республике Беларусь / П.П. Миклашевич // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2009. – № 2. – С. 85–103. 376. Мишина, И.Д. Аксиологическая модель права / И.Д. Мишина // Теория государства и права: Сб. статей / Отв. ред. В.Д. Ардашкин; Краснояр. гос. ун-т. 4е изд., перераб. и доп. Красноярск: ИЦ КрасГУ, 2004. – С. 215–228. 377. Мишутина, Э.И. Справедливость судебных решений в гражданском судопроизводстве: аксиологический подход / Э.И. Мишутина // Арбитраж. и гражд. процесс. – 2011. – № 2. – С. 22–25. 378. Морозова, В.В. Ген альтруизма и происхождение права: либертарианский взгляд на проблему / В.В. Морозова, В.А. Четвернин // Науч. иссл. лаборатории теории права ГУ–ВШЭ. – Выпуск 5. – 2009. – № 3. – URL: http://teoria-prava.hse.ru/library/41-article/124-morozova-chetvernin-altruism обращения 15.02.2014). (дата 348 379. Мурашко, Л.О. Аксиологический аспект белорусской конституционноправовой традиции / Л.О. Мурашко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2013. – № 2. – С. 89–95. 380. Мурашко, Л. Аксиологическая значимость решений конституционных судов в правовой системе (белорусский опыт) / Л. Мурашко // Конституц. правосудие (Вестник Конференции органов конституц. контроля стран новой демократии). – Ереван, 2010. – № 2. – С. 30–41. 381. Мурашко, Л.О. Конституционное мышление как новая правовая реальность / Л.О. Мурашко // Конституция как символ эпохи : в 2 т. / Моск. гос. ун-т ; под ред. С.А. Авакъяна. – М., 2004. – Т. 1. – С. 259–267. 382. Мурашко, Л.О. Местное самоуправление как территориальная организация публичной власти и его правовая природа / Л.О. Мурашко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2003. – № 2. – С. 65–68. 383. Мурашко, Л.О. Начальные виды социальной нормативности / Л.О. Мурашко // Журн. рос. права. – Москва, 2002. – № 2. – С. 83–95. 384. Мурашко, Л.О. Нормативность как имманентная характеристика функционирования общества (аксиологический подход) / Л.О. Мурашко // Весн. Гродзен. дзярж. ун-та. Сер. 4. Правазнаўства. Псiхалогiя. – 2008. – № 4. – С. 3–7. 385. Мурашко, Л.О. Об аксиологической концепции правообразования / Л.О. Мурашко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2011. – № 1. – С. 96–103. 386. Мурашко, Л.О. Проблемы правообразования в Республике Беларусь (в свете различения права и закона) / Л.О. Мурашко // Право Украïни. – Киев, 2010. – № 4. – С. 191–198. 387. Мурашко, Л.О. Тенденции современного белорусского правотворческого процесса (аксиологический аспект) / Л.О. Мурашко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2010. – № 3. – С. 88–94. 388. Муромцев, Г.И. Обычное право в культурно-историческом контексте / Г.И. Муромцев // История гос. и права. – 2010. – № 13. – С. 13–17. 349 389. Наш трудный путь к праву : материалы философ.-правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М. : Норма, 2006. – 415 с. 390. Недобежкин, С.В. Мифологизация вопроса о происхождении права в теоретико-правовой науке / C.В. Недобежкин // История гос. и права. – 2012. – № 11. – С. 7–10. 391. Немцев, М.Ю. Опыт осмысления развития родовых отношений (на примере кумандинцев) / М.Ю. Немцев, А.С. Кузнецова // Этно Журнал. – 2004. URL: http://www.ethnonet.ru/lib/0704-01.html (дата обращения 26.01.2014). 392. Нерсесянц, В.С. На путях к праву: от социализма к постсоциализму / В.С. Нерсесянц // Совет. гос. и право. – 1991. – № 2. – С. 61–69. 393. Нерсесянц, В.С. Юридическая аксиология / В.С. Нерсесянц. В кн.: Политико-правовые ценности : история и современность / В.Г. Графский, Д.В. Дождев, Н.Н. Ефремова и др. – М.: Эдиториал УРСС, 2000. – С. 5–29. 394. Нешатаева, Т.Н. К вопросу об источниках права – судебном прецеденте и доктрине / Т.Н. Нешатаева // Вестн. Высш. Арбитраж. Суда Рос. Федерации. – 2000. – № 5. – С. 106–111. Нравственные основы теории государства и права : [междунар. науч. конф.] // Гос. и право. – 2005. – № 9. – С. 87–103. 395. Нудько, В.А. Множественость определений понятия «ценность» / В.А.Нудько // Вопр. гуманитар. наук. – 2005. – № 3. – С. 88–90. 396. Овсепян, Ж.И. Развитие научных представлений о понятии и сущности конституции / Ж.И. Овсепян // Изв. вузов. Правоведение. – 2001. – № 5. – С. 24–36. 397. Овчарова, Т.Н. О природе ценностей / Т.Н. Овчарова // Вестн. Нижегор. ун-та. Сер. Соц. науки. – 2004. – Вып. 1. – С. 477–494. 398. Овчинников, А.И. Юридическая герменевтика как правопонимание // Правоведение. – 2004. – № 4. – С. 160–169. 399. Оль, П.А. Конституционализм: от концепции к способу политикоправового устройства / П.А. Оль // История гос. и права. – 2009. – № 20. – С. 7–13. 350 400. Омейец, Я. Новые европейские переходные конституции и преобразующая роль конституционных судов / Я. Омейец // Журн. конституц. правосудия. – 2011. – № 5. – С. 25–37. 401. Осятыньский, В. Парадоксы конституционного заимствования / В. Осятыньский // Сравн. конституц. обозрение. – 2004. – № 3. – С. 53–67. 402. Павлов, В.И. Абсолютное добро, личная свобода и смертная казнь: историко-философский анализ / В.И. Павлов // Сац.-экан. і прававыя даслед. – 2007. – № 3. – С. 81–93. 403. Павловская, О.А. Беларусь в условиях современных трансформаций: обострение социально-моральных проблем / О.А. Павловская // Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовно-нравственные проблемы / О.А. Павловская [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т философии ; под ред. О.А. Павловской. – Минск : Беларус. навука, 2010. – C. 177– 191. 404. Павловская, О.А. Христианские нравственные ценности в жизни современного человека / О.А. Павловская // Безопасность Беларуси в гуманитарной сфере: социокультурные и духовно-нравственные проблемы / О.А. Павловская [и др.] ; НАН Беларуси, Ин-т философии ; под ред. О.А. Павловской. – Минск : Беларус. навука, 2010. – С. 244 –256. 405. Папаян, Р. Христианские корни современного права: Библия и основные права человека / Р. Папаян // Конституционный Суд Республики Армения. URL: http://www.concourt.am/armenian/library/cclibrary/2000/013.doc (дата обращения 30.03.2014). 406. Пастухов, В. Философия русского конституционализма / В. Пастухов // Сравн. конституц. обозрение. – 2003. – № 4. – С. 18–27. 407. Перепелица, Е.В. Антиномии конституционных ценностей / Е.В. Перепелица // Ценностная парадигма Основного закона Республики Беларусь : материалы респ. науч.-практ. конф., Минск, 14 марта 2013 г. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: Г.А. Василевич (гл. ред.) [и др.]. – Минск: Изд. Центр БГУ, 2013. – С. 80–83. 351 408. Першиц, А.И. Проблемы нормативной этнографии / А.И. Першиц // Исследования по общей этнографии : сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т этнографии ; редкол.: Ю.В. Бромлей (отв. ред.) [и др.]. – М., 1979. – С. 210–240. 409. Пляхимович, И.И. Концепция совершенствования законодательства Республики Беларусь – основополагающий политико-программный документ в области права / И.И. Пляхимович // Национальная государственность и европейские интеграционные процессы : сб. науч. тр. : в 2 т. / Белорус. гос. ун-т. – Минск, 2008. – Т. 1 : Национальное законодательство и его гармонизация с правом европейского союза. – С. 84–89. 410. Пляхимович, И.И. Программы подготовки нормативных правовых актов: основные черты и система / И.И. Пляхимович // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2006. – № 2. – С. 161–173. 411. Пляхимович, И.И. Свод законов или источников права / И.И. Пляхимович // Право.by. – 2008. – № 1. – С. 199–205. 412. Пляхимович, И.И. Юридическая природа концепций совершенствования законодательства и иных политико-программных документов / И.И. Пляхимович // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2007. – № 2. – С. 71–81. 413. Подгруша, В.В. Contra legem: pro et contra (против закона: за и против) : по состоянию на 1 дек. 2003 г. / В.В. Подгруша // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2013. 414. Подгруша, В.В. Конституционное единство правотворчества и правоприменения в правовой системе Республики Беларусь / В.В. Подгруша // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2003. – № 3. – С. 4–13. 415. Поленина, С.В. Взаимодействие международного и национального права в условиях прямого действия Конституции Российской Федерации / С.В. Поленина // Koroboff. URL: /851400379.html (дата обращения 22.02.2014). http://www.koroboff.spb.ru/EUROPE 352 416. Поляков, А.В. Коммуникативная теория права как вариант интегрального правопонимания / А.В. Поляков // Правовые идеи и институты в историко-теоретическом дискурсе : к 70-летию профессора В.Г. Графского / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права. – М., 2008. – С. 10–11. 417. Поляков, А.В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения / А.В. Поляков // Сайт студентов и выпускников Юридического факультета СПбГУ [Электронный ресурс]. – 2001–2013. – URL: http://www.law-students.net/modules. php?name= Content&pa=showpage&pid=103#41 (дата обращения 11.01.2014). 418. Поляков, А.В. Правогенез / А.В. Поляков // Изв. вузов. Правоведение. – 2001. – № 5. – С. 216–234. 419. Попов, Е.А. Нормативная методология в правоведении: особенности использования / Е.А. Попов // Журнал рос. права. – 2012. – № 10. – С. 48–53. 420. Попов, В.А. К вопросу о структурообразующих принципах рода и родовой организации / В.А. Попов // Ранние формы социальной организации: генезис, функционирование, историческая динамика : сб. ст. / Рос. акад. наук, Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) ; [сост. и отв. ред. В.А. Попов]. – СПб., 2000. – С. 17–24. 421. Пристенский, В.Н. Русская аксиология права: личность в контексте тотальности / В.Н. Пристенский // Александр Иванович Введенский и его философская эпоха : материалы междунар. науч. конф. «Философия как наука и учебная дисциплина: к 150 летию со дня рождения А.И. Введенского», СанктПетербург, 16–18 нояб. 2006 г. / С.-Петерб. гос. ун-т ; редкол.: И.Д. Осипов (пред.) [и др.]. – СПб., 2006. – С. 266–273. 422. Прогнозирование последствий принятия нормативных актов и анализ правоприменительной практики : сб. материалов / вступ. ст. В.И. Реут. – Минск : Нац. центр законопроект. деятельности при Президенте Респ. Беларусь, 2005. – 316 с. 353 423. Проекты документов по предпринимательству будут проходить обязательное общественное обсуждение // Нац. правовой интернет-портал Респ. Беларусь. URL: http://pravo.by/main.aspx?guid=31533 (дата обращения 10.03.2014). 424. Прохоров, А.В. История правогенеза: Факторы и основные этапы формирования коллективистских отношений в период складывания раннепервобытной общины / А.В. Прохоров // Науч. исследования лаборатории теории права НИУ ВШЭ/ – Выпуск 11. – 2012. – № 3. – С. 30–36. 425. Пугачев, А.Н. Проблемы определения отраслевой принадлежности итоговых решений конституционных судов / А.Н. Пугачев // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2008. – № 2. – С. 79–89. 426. Пугинский, Б.И. Методологические вопросы правоведения / Б.И. Пугинский // Правоведение. –2010. – № 1. – С. 6–19. 427. Ранние формы социальной организации: генезис, функционирование, историческая динамика : сб. ст. / Рос. акад. наук, Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) ; [сост. и отв. ред. В.А. Попов]. – СПб. : МАЭ РАН, 2000. – 348 с. 428. Рарог, А.И. Правовое значение разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации / А.И. Рарог // Гос. и право. – 2001. – № 2. – С. 51–57. 429. Родевич, В.Ч. Статут Великого княжества Литовского 1566 года о судьях и судах / В.Ч. Родевич, Л.И. Родевич // Вестн. Акад. МВД Респ. Беларусь. – 2008. – № 2. – С. 149–153. 430. Ромашов, Р.А. Реалистический позитивизм: интегративный тип современного правосознания / Р.А. Ромашов // Правоведение. – 2005. – № 1. – С.4–12. 431. Рыбаков, О.Ю. Методологические проблемы формирования теории правовой политики / О.Ю. Рыбаков, С.В. Тихонова // Правоведение. – 2010. – № 1. – С. 36–48. 354 432. Севастьянов, А.М. Социологическое измерение социальной несправедливости: опыт Организации Объединенных Наций и Совета Европы / А.М. Севастьянов // Омбудсмен. – 2012. – № 2. – С. 56–62. 433. Семенов, Ю. Формы общественной воли в доклассовом обществе: табуитет, мораль и обычное право / Ю. Семенов // Этнограф. обозрение. – 1997. – № 4. – С. 3–23. 434. Сигалов, К.Е. Религиозное бытие права / К.Е. Сигалов // Юрид. мир. – 2008. – № 7. – С. 71–74. 435. Сидорова, Е.В. Миф о правовых ценностях / Е.В.Сидорова // История государства и права. – 2012. – № 11. – С. 24–26. 436. Сидорова, Е.В. Проблемы методологии исследования правовых ценностей / Е.В.Сидорова // Гос. и право. – 2012. – № 7. – С. 96–101. 437. Сильченко, Н.В. Концепция совершенствования законодательства: понятие, структура, содержание / Н.В. Сильченко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2001. – № 3. – С. 68–73. 438. Сильченко, Н.В. О справедливости в праве и нравственности / Н.В. Сильченко // Духовность. Общество. Личность. Государство. – 2006. – № 1. – С. 76–83. 439. Совет по вопросам правовой и судебной деятельности при Президенте изучит возможности передачи пенитенциарной системы Минюсту // БЕЛТА – Новости Беларуси. URL: http://www.belta.by/ru/all_news/society/Sovet-po- voprosam-pravovoj-i-sudebnoj-dejatelnosti-pri-Prezidente-izuchit-vozmozhnostiperedachi-penitentsiarnoj-sistemy-Minjustu_i_617775.html (дата обращения 26.01.2014). 440. Современные проблемы правоведения : сб. науч. тр. / Белорус. гос. экон. ун-т ; редкол.: Г.Б. Шишко (гл. ред.) [и др.]. – Минск : БГЭУ, 2011. – Вып.1. – 328 с. 441. Стовба, А.В. О перемене сущности, или «что есть» право в эпоху постметафизики / А.В. Стовба // Изв. вузов. Правоведение. – 2008. – № 1. – С. 157–164. 355 442. Страшун, Б. Решения Конституционного Суда Российской Федерации как источник права / Б. Страшун // Конституционное правосудие на рубеже веков : материалы междунар. конф., посвящ. 10-летию Конституц. Суда Рос. Федерации, Москва, 1–2 нояб. 2001 г. / Конституц. Суд Рос. Федерации. – М., 2002. – С. 162–172. 443. Судебная практика как источник права : [сб. ст.] / Рос. акад. наук, Ин-т государства и права ; отв. ред. Б.Н. Топорнин. – М. : ИГиП РАН, 1997. –48 с. 444. Судебный («живой») конституционализм: доктрина и практика : стеногр. Круглого стола каф. гос. и адм. права юрид. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, Санкт-Петербург, 5 марта 2011 г. // Журн. конституц. правосудия. – 2011. – № 3. – С. 1–29. 445. Тарасов, Н.Н. Объект и предмет юридической науки: подходы и методологические смыслы различения / Н.Н. Тарасов // Правоведение. – 2010. – № 1. – С. 20–35. 446. Тененбаум, В.О. О сущности права / В.О. Тененбаум // Изв. вузов. Правоведение. – 1980. – № 1. – С. 35–42. 447. Тиковенко, А.Г. Совершенное законодательство – важнейшая основа конституционной законности / А.Г. Тиковенко // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2011. – № 1. – С. 65–73. 448. Тиковенко, А.Г. Этатизм и нигилизм как основные элементы обыденного сознания в истории и современности / А.Г. Тиковенко // Право и демократия : межведомств. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 1994. – Вып. 6. – С. 3–11. 449. Тихиня, В.Г. Некоторые тенденции развития современного белорусского права в условиях европейской интеграции: общий взгляд на проблему / В.Г. Тихиня // Сац.-экан. i прававыя даслед. – 2010. – № 1. – С. 26–34. 450. Тихиня, В.Г. Правовое государство как национальная идея Республики Беларусь / В.Г. Тихиня // Юрид. журн. – 2005. – № 1. – С. 4–9. 451. Тихомиров, Ю.А. Поведение в обществе и право / Ю.А. Тихомиров // Журн. рос. права. – 2011. – № 2. – С.5–11. 356 452. Тихомиров, Ю.А. Право и саморегулирование / Ю.А. Тихомиров // Журн. рос. права. – 2005. – № 9. – С. 86–96. 453. Токарев, С.А. Проблемы общественного сознания доклассовой эпохи / С.А. Токарев // Охотники, собиратели, рыболовы: проблемы социальноэкономических отношений в доземледельческом обществе : сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т этнографии ; отв. ред. А.М. Решетов. – Л., 1972. – С. 253–264. 454. Толстик, В.А. От плюрализма правопонимания к борьбе за содержание права / В.А. Толстик // Гос. и право. – 2004. – № 9. – С.13–21. 455. Трофимов, В.В. Правообразование в современном обществе: актуальные аспекты теории и методологии / В.В. Трофимов // Рос. юрид. журн. – 2010. – № 5. – С. 50–57. 456. Трофимов, В.В. Правообразование: методология исследования / В.В. Трофимов // Прав. политика и прав. жизнь. – 2009. – № 2. – С. 193–200. 457. Халфина, Р.О. Проблемы советского правотворчества / Р.О. Халфина // Совет. гос. и право. – 1980. – № 11. – С. 33–40. 458. Царик, И.А. Взаимодействие морали и права как основа гражданского воспитания личности / И.А. Царик // Сац.-экан. i прававыя даслед. – 2009. – № 2. – С. 166–175. 459. Чернобель, Г.Т. Закон и подзаконный акт: ретроспективный аспект проблемы / Г.Т. Чернобель // Закон: создание и толкование / А.И. Абрамова [и др] ; под ред. А.С. Пиголкина. – М., 1998. – С. 40–55. 460. Чигринов, С.П. Решения Конституционного Суда в правовой системе Республики Беларусь / С.П. Чигринов // Конституционное правосудие в новом тысячелетии : междунар. альм. : XVI Ерев. Междунар. конф. «Правовые последствия решений Конституц. Суда в укреплении конституционализма в стране», Ереван, 6–8 окт. 2011 г. / Конституц. Суд Респ. Армения, Центр конституц. права Респ. Армения. – Ереван, 2011. – С. 149–155. 357 461. Чиркин, В.Е. К вопросу о ценности российской Конституции 1993 г. // Актуальные проблемы российского права. – 2013. – № 12. – С. 1517–1522. 462. Чиркин, В.Е. Некоторые аспекты проекции будущего для российской Конституции / В.Е. Чиркин // Вопросы правоведения. – 2013. – № 5 (21). – С. 3. 463. Чечельницкий, И.В. Справедливость и правотворчество / И.В. Чечельницкий // История государства и права. – 2014. – № 3. – С. 28–33. 464. Чуешов, В.И. Аксиология и идеология белорусского государства / В.И.Чуешов, А.В. Орлов // Мировоззренческие и философско-методологические основания инновационного развития современного общества: Беларусь, регион, мир : материалы междунар. науч. конф., Минск, 5–6 нояб. 2008 г. : к 80-летию НАН Беларуси / НАН Беларуси, Ин-т философии ; [науч. ред.: Т.А. Адуло и др.]. – Минск, 2008. – С. 47–49. 465. Шайо, А. Конституционные ценности в теории и судебной практике: введение / А. Шайо // Сравн. конституц. обозрение. – 2008. – № 4. – С. 4–6. 466. Шалютин, Б.С. Правогенез как фактор становления общества и человека / Б.С. Шалютин // Вопр. философии. – 2011. – № 11. – С. 14–26. 467. Шарлет, Р. Правовые трансплантации и политические мутации: рецепция конституционного права в России и в новых независимых государствах / Р. Шарлет // Конституц. право : Восточноевроп. обозрение. – 1999. – № 2. – С. 16–19. 468. Шафиров, В.М. Право в человеческом измерении / В.М. Шафиров // Изв. вузов. Правоведение. – 2004. – № 3. – С. 198–213. 469. Шиенок, В.П. Мировоззренческие и иные проблемы создания новой методологии белорусской юриспруденции / В.П. Шиенок // Вестн. Акад. МВД Респ. Беларусь. – 2011. – № 1. – С. 159–164. 470. Щербик, Д.В. Преемственность в общегосударственном, феодальном и манориальном праве Великого княжества Литовского / Д.В. Щербик // История гос. и права. – 2008. – № 22. – С. 38–40. 358 471. Эфроимсон, В.П. Родословная альтруизма / В.П. Эфроимсон // Новый мир. – 1971. – № 10. – С. 193–213. в) учебники, учебные пособия, словари 472. Алексеев, В.П. История первобытного общества : учебник / В.П. Алексеев, А.И. Першиц. – 6-е изд. – М. : Астрель, 2007. – 351 с. 473. Алексеев, С.С. Теория права / С.С. Алексеев. – 2-е изд., стер. – Харьков : Консум ; М. : Бек, 1994. – 223 с. 474. Бержель, Ж.-Л. Общая теория права / Ж.-Л. Бержель ; под ред. В.И. Даниленко. – М. : NOTA BENE, 2000. – 576 с. 475. Бошно, С.В. Правотворчество: путь от источника к форме права : лекции / С.В.Бошно ; Рос. акад. гос. службы при Президенте Рос. Федерации. – М. : РАГС, 2002. – 102 с. 476. Быховский, Б. Аксиология / Б. Быховский // Философская энциклопедия : в 5 т. / гл. ред. Ф.В. Константинов. – М., 1960–1970. – Т. 1. – 1960. – С. 30–31. 477. Венгеров, А.Б. Происхождение права / А.Б. Венгеров // Общая теория права : курс лекций / В.К. Бабаев [и др.] ; под общ. ред. В.К. Бабаева ; Нижегород. высш. шк. – Н. Новгород, 1993. – С. 144–183. 478. Вишневский, А.Ф. Общая теория государства и права : курс лекций / А.Ф. Вишневский. – 5-е изд., уточн. и доп. – Минск : Тесей, 2011. – 366 с. 479. Вопленко, Н.Н. Сущность, принципы и функции права : учеб. пособие / Н.Н. Вопленко. – Волгоград : Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 1998. – 53 с. 480. Голенкова, З.Т. Общая социология: учеб пособие / З.Т. Голенкова, М.М. Акулич, В.Н. Кузнецов; под ред. З.Т. Голенковой. – М.: Гардарики, 2005. – 474 с. 481. Графский, В.Г. Всеобщая история государства В.Г. Графский. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Норма, 2007. – 752 с. и права / 359 482. Довнар, Т.И. История государства и права Беларуси : учеб. пособие / Т.И. Довнар, Н.М. Юрашевич. – Минск : Акад. упр. при Президенте Респ. Беларусь, 2005. – 317 с. 483. Дробницкий, О.Г. Ценность / О.Г. Дробницкий // БСЭ. – 3-е изд. – М., 1978. – Т. 28. – С. 491–492. 484. Дробязко, С.Г. Общая теория права : учеб. пособие для вузов / С.Г. Дробязко, В.С. Козлов. – 3-е изд., испр. и доп. – Минск : Амалфея, 2009. – 484 с. 485. Дюги, Л. Конституционное право. Общая теория государства : пер. с фр. / Л. Дюги ; предисл. Л. Дюги, П. Новгородцева. – М. : И.Д. Сытин, 1908. – 1000 с. 486. Канке, В.А. Философия: исторический и систематический курс : учеб. для вузов / В.А. Канке. – М. : Логос, 1996. – 319 с. 487. Кашанина, Т.В. Происхождение государства и права : учеб. пособие / Т.В. Кашанина. – М. : Высш. шк., 2004. – 325 с. 488. Ковлер, А.И. Антропология права: учебник для вузов. – М., Норма, 2002. – 467 с. 489. Конституционная экономика : учебник / П.Д. Баренбойм, Г.А. Гаджиев, В.И. Лафитский [и др.]. – М.: Юстицинформ, 2006. – 528 c. 490. Легитимация // Classes.ru. URL: http://www.classes.ru/all-russian/russiandictionary-encycl-term-30595.htm (дата обращения 25.01.2014). 491. Лившиц, Р.З. Современная теория права : крат. очерк / Р.З. Лившиц ; отв. ред. Н.С. Малеин. – М. : Ин-т государства и права Рос. акад. наук, 1992. – 94 с. 492. Лившиц, Р.З. Теория права : учеб. для высш. юрид. учеб. заведений / Р.З. Лившиц. – 2-е изд. – М. : Бек, 2001. – 207 с. 493. Малахов, В.П. Философия права : учеб. пособие / В.П. Малахов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Юнити-Дана, 2007. – 336 с. 494. Марченко, М.Н. Источники права : учеб. пособие / М.Н. Марченко ; Моск. гос. ун-т. – М. : Проспект : Велби, 2005. – 759 с. 360 495. Марченко, М.Н. Проблемы теории государства и права : учебник / М.Н. Марченко ; Моск. гос. ун-т. – М. : Проспект : Велби, 2001. – 755 с. 496. Общая теория государства и права : акад. курс : в 2 т. / М.И. Байтин [и др.]. – М.: Зерцало, 1998. – Т. 1 : Теория государства. – 416 c. 497. Общая теория государства и права : учеб. пособие / Г.А. Василевич [и др.] ; под общ. ред. А.Г. Тиковенко. – Минск : Кн. дом, 2006. – 320 с. 498. Общая теория государства и права : учебник / А.Ф. Вишневский, Н.А. Горбаток, В.А. Кучинский ; под общ. ред. В.А. Кучинского. – М. : Изд-во деловой и учеб. лит-ры, 2006. – 656 с. 499. Панченко, А.В. Идеология социальной справедливости : пособие по основам идеологии белорус. государства и политологии / А.В. Панченко. – 2-е изд., перераб. и доп. – Минск : Амалфея, 2011. – 148 с. 500. Пермяков, Ю.Е. Лекции по философии права / Ю.Е. Пермяков. – Самара : Изд-во Самар. гос. ун-та, 1995. – 120 с. 501. Плотников, В.И. Ценность / В.И. Плотников // Современный философский словарь / под общ. ред. В.Е. Кемерова. – 2-е изд., испр. и доп. – Лондон, 1998. – С. 1001–1005. 502. Поляков, А.В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода : учебник / А.В. Поляков. – СПб. : С.-Петерб. гос. ун-т, 2004. – 864 с. 503. Пугачев, А.Н. Судебный конституционный контроль : учеб.-метод. комплекс / А.Н. Пугачев. – Новополоцк : Полоц. гос. ун-т, 2009. – 388 c. 504. Рожин, Н.В. Современная западная философия морали: аналитическая традиция : учеб.-метод. пособие / Н.В. Рожин. – Минск : Белорус. гос. ун-т, 1991. – 98 с. 505. Русская философия и социология права : учеб. пособие для вузов / авт.сост.: Ю.А. Агафонов, В.В. Шалин, Н.А. Зимонина. – 2-е изд. – Ростов н/Д : Феникс ; Краснодар : Краснод. акад. МВД России, 2005. – 395 с. 361 506. Современная наука: ценностные ориентиры : учеб.-метод. пособие / Респ. ин-т высш. шк. Белорус. гос. ун-та ; [Я.С. Яскевич и др.]. – 2-е изд., доп. и перераб. – Минск : РИВШ, 2003. – 286 с. 507. Спиридонов, Л.И. Теория права и государства / Л.И. Спиридонов. Под. ред. В.П.Сальникова. – СПб.: Фонд «Университет», 2004. – 280 с. 508. Теория права и государства : учеб. для юрид. вузов / С.В. Боботов [и др.] ; рук. авт. коллектива и отв. ред. Г.Н. Манов. – М. : Бек, 1996. – 323 с. 509. Червонюк, В.И. Теория государства и права : учеб. пособие / В.И. Червонюк. – М. : Инфра-М, 2009. – 704 с. 510. Черниловский, З.М. Всеобщая история государства и права : учеб. пособие / З.М. Черниловский. – М. : Всесоюз. юрид. заоч. ин-т, 1970. – 639 с. 511. Шершеневич, Г.Ф. Общая теория права : по изд. 1910–1912 гг. : учеб. пособие : [в 2 т.]. / Г.Ф. Шершеневич. – [Переизд.]. – М. : Юрид. колледж Моск. гос. ун-та, 1995. – Т. 2. – 362 с. 512. Шохин, В.К. Аксиология / В.К. Шохин // Философия : энцикл. слов. / А.И. Абрамов [и др.] ; под ред. А.А. Ивина. – М., 2004. – С. 22–25. 513. Экзогамия // Большая Сов. Энциклопедия: в 30 т. Т. 29. Чаган–Экс-ле-Бен / гл. ред. А.М. Прохоров. – Изд. 3-е. – М.: Совет. Энцикл., 1978. – С. 591. III. Диссертации и авторефераты диссертаций 514. Бабенко, А.Н. Правовые ценности и освоение их личностью : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / А.Н. Бабенко ; Акад. упр. МВД России. – М., 2002. – 46 с. 515. Бабенко, А.Н. Правовые ценности и освоение их личностью : дис. ... дра юрид. наук : 12.00.01 / А.Н. Бабенко. – М., 2002. – 395 л. 362 516. Байниязов, P.C. Проблемы правосознания в современном российском обществе : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / Р.С. Байниязов. – Саратов, 1999. – 163 л. 517. Балаянц, М.С. Фундаментальные правовые ценности современного общества : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / М.С. Балаянц ; Моск. ун-т МВД Рос. Федерации. – М., 2007. – 25 с. 518. Богмацера, Э.В. Правообразовательный процесс и роль в нём судебной практики : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / Э.В. Богмацера ; Акад. упр. МВД Рос. Федерации. – М., 2007. – 24 с. 519. Бодак, А.Н. Конституционно-правовые проблемы нормотворческой деятельности органов исполнительной власти Республики Беларусь : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.02 / А.Н. Бодак. – Минск, 2005. – 129 л. 520. Борщева, Е.В. Правосознание как фактор формирования правового государства : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / Е.В. Борщева. – Минск, 2000. – 123 л. 521. Валеев, Д.Ж. Происхождение морали как социального явления : дис. ... дра филос. наук : 09.00.01 / Д.Ж. Валеев. – Уфа, 1984. – 305 л. 522. Власова, О.В. Достоинство человека как нравственно-правовая ценность: общетеоретическое исследование : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / О.В. Власова ; Сарат. гос. акад. права. – Саратов, 2011. – 54 c. 523. Воронина, А.М. Ценности: проблема обоснования : автореф.дис. … канд. филос. наук : 09.00.11 / А.М. Воронина ; Моск. гос. ун-т. – М., 1994. – 23 с. 524. Гриценко, Г.Д. Право как социокультурное явление: философскоантропологическая концепция : дис. … докт. философ. наук : 09.00.13 / Г.Д. Гриценко. – Ставрополь, 2003. – 407 л. 525. Гурлев, А.В. Право человека на достойную жизнь как основная ценность социального государства : дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / А.В. Гурлев. – Санкт-Петербург, 2001. – 174 л. 363 526. Гусейнов, А.И. Право как феномен культуры : автореф. дис. … д-ра юрид. наук : 12.00.01 / А.И. Гусейнов ; Рос. акад. гос. службы при Президенте Рос. Федерации. – М., 2007. – 47 с. 527. Дербин, А.П. Источники конституционного права Республики Беларусь: теория и практика : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.02 / А.П. Дербин. – Минск, 2002. – 121 л. 528. Дерипаско, А.В. Жизнь человека как фундаментальная естественноправовая ценность : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / А.В. Дерипаско ; Владимир. юрид. ин-т М-ва юстиции Рос. Федерации. – Владимир, 2004. – 24 с. 529. Долгополова, М.В. Актуальные проблемы предмета и метода правового регулирования : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / М.В. Долгополова. – СанктПетербург, 2009. – 174 л. 530. Ереклинцева, Е.В. Суверенитет и демократия как конституционные ценности современной России : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.02 / Е.В. Ереклинцева ; Челяб. гос. ун-т. – Челябинск, 2010. – 25 с. 531. Калинин, А.Ю. Правообразование в России с позиций структурнофункционального подхода: историко-теоретическое исследование / А.Ю. Калинин ; Рос. акад. юрид. наук. – М. : Юрист, 2011. – 455 с. 532. Калинин, категориальный А.Ю. и Правообразование в России: понятийно- структурно-функциональный состав: историко-теоретическое исследование : автореф. дис. … д-ра юрид. наук : 12.00.01 / А.Ю. Калинин ; Юрид. ин-т. – СПб., 2010. – 63 с. 533. Колоцей, И.А. Право на охрану здоровья и медицинскую помощь как конституционная ценность : дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.02 / И.А. Колоцей. – Архангельск, 2010. – 230 л. 534. Комарова, И.К. Аксиологические аспекты процесса организации и самоорганизации общества : автореф. дис. … канд. филос. наук : 09.00.11 / И.К. Комарова ; НАН Беларуси, Ин-т философии. – Минск, 2003. – 20 с. 535. Кочеров, С.Н. Русская идея как социокультурный феномен: концептуальный, историософский и аксиологический анализ : автореф. дис. … д- 364 ра филос. наук : 09.00.11 / С.Н. Кочеров ; Нижегор. гос. пед. ун-т. – Н. Новгород, 2007. – 36 с. 536. Кумыков, А.М. Национальный идеал российской государственности: социально-философский анализ : автореф. дис. … д-ра филос. наук : 09.00.11 / А.М. Кумыков ; Юж. федер. ун-т. – Ростов н/Д, 2008. – 47 с. 537. Лысун, О.В. Нормативность сознания как условие и ресурс развития цивилизации : дис. … канд. юрид. наук : 09.00.11 / О.В. Лысун. – Хабаровск, 2006. – 142 л. 538. Михайлов, С.В. Правовые ценности : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / С.В. Михайлов. – Ростов-на-Дону, 2011. – 200 л. 539. Мишина, И.Д. Нравственные ценности в праве : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / И.Д. Мишина. – Екатеринбург, 1999. – 200 л. 540. Мороз, Е.Н. Правовая норма как ценность: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / Е.Н. Мороз. – Челябинск, 2013. – 198 л. 541. Мусатян, А.В. Механизм правообразования: идейно-теоретический и технико-юридический аспекты : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / А.В. Мусатян. – Санкт-Петербург, 2006.– 153 л. 542. Осипова, М.В. Иерархия юридических ценностей в правовой системе Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / М.В. Осипова. – Саратов, 2011. – 200 л. 543. Осипян, Б.А. Трансформация права в закон : теоретич. и практ. аспекты : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / Б.А. Осипян ; Акад. наук СССР. – М., 1990. – 20 с. 544. Подокшин, С.А. Философская и общественно-политическая мысль эпохи Возрождения в Белоруссии : автореф. дис. ... канд. филос. наук : 09.00.03 / С.А. Подокшин ; Белорус. гос. ун-т. – Минск, 1985. – 40 с. 545. Погребная, Ю.К. Правосознание современного российского общества : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / Ю.К. Погребная. – Москва, 2011. – 187 л. 365 546. Посашкова, А.Л. Взаимодействие религиозных и правовых норм в правообразовании : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / А.Л. Посашкова. – Владимир, 2010. – 180 л. 547. Пшидаток, В.Е. Трансформация правосознания и правовых ценностей в условиях становления демократии и гражданского общества в современной России : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / В.Е. Пшидаток. – Ростов н/Д, 2007. – 163 л. 548. Рашева, Н.Ю. Ценность права сквозь призму ее отрицания: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / Н.Ю. Рашева. – Москва, 2006. – 234 л. 549. Ручка, А.А. Ценностный подход в системе социологического знания : автореф. дис. … д-ра филос. наук : 09.00.09 / А.А. Ручка ; Акад. наук Укр. ССР, Ин-т философии. – Киев, 1989. – 28 с. 550. Саликов, А.Э. Белорусская национальная культура в условиях глобализации: сохранение самобытности и развитие: теоретико- культурологический аспект : автореф. дис. … канд. культурологии : 24.00.01 / А.Э. Саликов ; Белорус. гос. ун-т культуры и искусств. – Минск, 2010. – 25 с. 551. Сальников, М.В. Генезис и эволюция российской политико-правовой традиции дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / М.В. Сальников. – Санкт-Петербург, 2005. – 283 л. 552. Сафина, О.Г. Социально-аксиологическая специфика правовой легитимации в России : дис. … канд. философ. наук : 09.00.11 / О.Г. Сафина. – Зерноград, 2006. – 140 л. 553. Сафронова, Е.И. Обычай как форма права: сравнительно-правовой анализ : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.01 / Е.И. Сафронова ; Рос. гос. пед. ин-т. – СПб., 2007. – 21 с. 554. Семашко, Е.В. Юридическая природа нормативных актов государственных органов Республики Беларусь : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.02 / Е.В. Семашко. – Минск, 2003. – 118 л. 366 555. Скасырский, И.В. Российская культурно-правовая традиция и ее институционализация в современных условиях : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 23.00.02 / И.В. Скасырский ; Ростов-на-Д., 2002. – 30 с. 556. Скоробогатько, А.В. Проблема общественного идеала в русской социальной философии : дис. ... д-ра филос. наук : 09.00.11 / А.В. Скоробогатько. – СПб., 2004. – 262 л. 557. Степанян, В.В. Правообразование в социалистическом обществе: теоретические и методологические проблемы : автореф. дис. … д-ра юрид. наук : 12.00.01 / В.В. Степанян ; Всесоюз. науч.-исслед. ин-т совет. законодательства. – М., 1987. – 28 с. 558. Сухолинский, П.Р. Право в догосударственных социальных системах // Ин-т государства и права Рос. акад. наук. URL: http://www.igpran.ru/prepare/ board/3463/?id=2912?id=2912? (дата обращения: 01.10.2014). 559. Тарасов, Н.Н. Методологические проблемы современного правоведения : дис. … д-ра юрид. наук : 12.00.01 / Н.Н. Тарасов. – Екатеринбург, 2002. – 342 л. 560. Телегина, В.А. Правосудие как социально-правовая ценность (вопросы теории) : дис. … канд. юрид. наук : 09.00.11 / В.А. Телегина; Саратов. гос. академия права. – Саратов, 2006. – 215 с. 561. Тимошкина, И.В. Социально-философский аспект аксиологии права: дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11 / И.В.Тимошкина. – Барнаул, 2004. – 172 л. 562. Толстик, В.А. Иерархия источников российского права : дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / В.А. Толстик. – Н. Новгород, 2002. – 494 л. 563. Честнов, И.Л. Принцип диалога в современной теории права: проблемы правопонимания : дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 / И.Л. Честнов. – СПб., 2002. – 322 л. 564. Чудаков, М.Ф. Становление и развитие конституционного процесса в Беларуси (1447–1996 гг.) : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01 ; 12.00.02 / М.Ф. Чудаков ; Белорус. гос. ун-т. – Минск, 2006. – 41 с. 367 565. Шестопалов, С.В. Аксиология права в философии российского консерватизма (Л.А. Тихомиров и И.А. Ильин) : автореф. дис. … канд. филос. наук : 09.00.13 / С.В. Шестопалов ; Тул. гос. пед. ун-т. – Тула, 2009. – 22 с. 566. Шидловская, Т.Ю. Соотношение права и морали в правотворческом процессе: на примере Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / Т.Ю. Шидловская. – Москва, 2005. – 229 л. 567. Шишкин, В. В. Синергетический подход в теории права : автореф. дис. … канд. юр. наук : 12. 00. 01 / В.В. Шишкин; Нижегор. акад. МВД России. – Нижний Новгород, 2007. – 35 с. IV. Интернет-ресурсы 568. Евразийский юридический портал. URL: http://www.eurasialegal.info/. 569. Евразийское экономическое сообщество. URL: http://www.evrazes.com/docs/view/221. 570. Европейский Суд по правам человека // Европейская конвенция о защите прав человека : право и практика. URL: http://www.echr.ru/court. 571. Конституционный Суд Российской Федерации. URL: http://www.ksrf.ru/Pages /Default.aspx. 572. Конференция демократии // органов конституционного Конституционный Суд контроля Республики стран новой Армения. URL: http://www.concourt.am/intconf /index.htm. 573. Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. URL: http://www.pravo.by. 574. Национальный центр законодательства и правовых исследований. URL: http://www.center.gov.by/. 575. Православие и мир. URL: http: // www.pravmir.ru /v-russkoj-pravoslavnoj -cerkvi-razrabotali-svod-vechnyx-rossijskix-cennostej/. 368 V. Литература на белорусском языке 576. Агульная тэорыя права : навуч. дапам. / М.У. Сiльчанка [і інш.] ; пад. рэд. М.У. Сiльчанкi. – Гродна : Гродзен. дзярж. ун-т, 2004. – 341 с. 577. Вiшнеўская, I.У. Палiтычная i прававая думка Беларусi на мяжы еўрапейскiх цывiлiзацый (IX – пачатак XX стст.) / I.У. Вiшнеўская. – Мiнск: Тэсей, 2008. – 296 с. 578. Гістарычны шлях беларускай нацыі і дзяржавы = The history of the belarusian nation and state / М. Біч [і інш.] ; Міжнар. грамад. аб'ядн-не «Згуртаванне беларусаў свету «Бацькаўшчына». – 2-е выд., дап. – Мінск : З. Колас, 2005. – 432 с. 579. Гісторыя канстытуцыйнага права Беларусі / Р.А. Васiлевiч, Т.I. Доўнар, I.А. Юхо; БДУ. Юрыд. фак. – Мiнск: ВТАА «Права і эканоміка», 2001. – 363 c. 580. Дзяржаўнасць i права Беларусi са старажытных часоў да канца ХVI стагоддзя : [у 4 ч.] / НАН Беларусі, Ін-т філасофіі і права [і інш.]. – Мінск, 1999. – Ч. 1 : Гістарыяграфія гісторыі дзяржавы і права феадальнай Беларусі / Я.А. Юхо. – 99 c. 581. Доўнар, Т. І. Уклад у беларускую гісторыка-прававую навуку доктара юрыдычных навук, прафесара І. А. Юхо // Праблемы гісторыі дзяржавы і права Беларусі : матэрыялы міжнар. навук.-практ. канф., прысвечанай 90-годдзю з дня нараджэння І. А. Юхо. Мінск, 18–19 сак. 2011 г. / рэдкал. : С. А. Балашэнка (адк. рэд.) [і інш.]. – Мінск : БДУ, 2011. – 199 с. 582. Канстытуцыя (Асноўны Закон) Беларускай Савецкай Сацыялістычнай Рэспублікі : прынята на нечарговай дзевятай сесіі Вярхоўнага Савета БССР дзевятага склікання 14 красавіка 1978 года. – Мінск : Беларусь, 1978. – 61 с. 583. Канстытуцыя Рэспублікі Беларусь – Конституция Республики Беларусь: [1994 года (са змян. і дап.) : прынята на рэсп. рэферэндумах 24 лістап. 1996 г. і 17 кастр. 2004 г.]. – Мінск : Беларусь, 2007. – 156 с. 584. Мурашка, Л.А. Праблемы станаўлення нормы родавай абшчыны і яе прыкметы / Л.А. Мурашка // Вес. Сер. гуманiтар. навук. – 1999. – № 3. – С. 38–44. Нац. акад. навук Беларусi. 369 585. На шляху станаўлення беларускай нацыі: гістарыяграфічныя здабыткі і праблемы / В.В. Яноўская [і інш.] ; НАН Беларусі, Ін-т гісторыі ; навук. рэд. В.В. Яноўская. – Мінск : Беларус. навука, 2011. – 309 с. 586. Павлов, отечественной В.И. Методологические государственно-правовой особенности традиции на путях осмысления построения современной модели белорусского государства / В.И. Павлов // Статут Вялікага княства Літоўскага 1529 года – падмурак развіцця беларускай дзяржаўнасці і канстытуцыяналізму (да 480-годдзя прыняцця) : зб. навук. арт. / Беларус. дзярж. ун-т ; пад рэд. Н.В. Баярава. – Мінск, 2009. – С. 38–44. 587. Падокшын, С.А. Беларуская думка ў кантэксце гісторыі і культуры / С.А. Падокшын ; НАН Беларусі, Ін-т філасофіі ; [навук. рэд. А.С. Майхровіч]. – Мінск : Беларус. навука, 2003. – 315 с. 588. Рішення Конституційного Суду України у справі за конституційним поданням 252 народних депутатів України щодо відповідності Конституції України (конституційності) Закону України «Про внесення змін до Конституції України» від 8 грудня 2004 року № 2222–IV (справа про додержання процедури внесення змін до Конституції України) // Конституційний Суд України/ URL: http://www.ccu.gov.ua/doccatalog/ document?id=122408 (дата обращения 15.12.2013). 589. Сагановіч, Г.М. Нарыс гісторыі Беларусі: ад старажытнасцi да канца XVIII ст. / Г.М. Сагановіч. – Мінск : Энцыклапедыкс, 2001. – 411 с. 590. Сільчанка, М.У. Агульная тэорыя права : навуч. дапам. : у 4 ч. / М.У. Сільчанка. – Гродна : Гродзен. дзярж. ун-т, 1997. – 4 ч. 591. Сільчанка, М.У. Акты вышэйшых судовых iнстанцый у сiстэме крынiц сучаснага беларускага права / М.У. Сiльчанка // Право и демократия : межвуз. сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: В.Н. Бибило (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2007. – Вып. 18. – С. 33–43. 592. Сільчанка, М.У. Акты Канстытуцыйнага Суда Рэспублікі Беларусь у сістэме крыніц сучаснага беларускага права / М.У. Сiльчанка // Весн. Канстытуц. Суда Рэсп. Беларусь. – 2006. – № 4. – С. 51–62. 370 593. Сільчанка, М.У. Паходжанне дзяржавы i права : вучэб. дапам. / М.У. Сiльчанка. – Мінск : Тэсей, 2009. – 144 с. 594. Сільчанка, М.У. Праблемы вызначэння відавага складу і класіфікацыі крыніц права / М.У. Сільчанка // Право и демократия : сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун- ; редкол. : В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск, 2011. – Вып. 22. – C. 3–17. 595. Сільчанка, М.У. Тэорыя крыніц беларускага права : манаграфія / М.У. Сільчанка ; Гродз. дзярж. ун-т ім. Янкі Купалы. – Гродна : ГрДУ, 2012. – 253 с. 596. Скарына, Ф. Творы : прадм., сказанні, паслясл., акафісты, пасхалія / Ф.Скарына ; уступ. арт., падрыхт. тэкстаў, камент., слоўн. А.Ф. Коршунава ; паказ. А.Ф. Коршунава, В.А. Чамярыцкага. – Мінск : Навука і тэхніка, 1990. – 207 с. 597. Тарасаў, К.І. Памяць пра легенды: постаці беларускай мінуўшчыны / К.І. Тарасаў ; маст.: А.У. Александровіч [і інш.]. – 2-е выд., дап. – Мінск : Полымя, 1994. – 270 с. 598. Фальковський, А.О. Аксіологічний підхід в методології сучасної юриспруденції : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.12 / А.О. Фальковський ; Одес. юрид. акад. – Одеса, 2011. – 17 с. 599. Чараўко, В. У. Два «залатыя вякі» Вялікага княства Літоўскага ў рэлігійнай гісторыі Беларусі / В.У. Чараўко // Труды молодых специалистов Полоц. гос. ун-та / УО «Полоц. гос. ун-т». – 2007. – Вып. 20. – С. 27–31. 600. Юхо, I.А. Крыніцы беларуска–руска–літоўскага права / I.А.Юхо. – Мiнск, 1991. – 236 с. VI. Литература и интернет-ресурсы на английском языке 601. Balkin, Jack M. Framework Originalism and the Living Constitution / Jack M. Balkin // Northwestern University Law Review. – 2009. – Vol.103. – No.2. – P. 549–614. 371 602. Bartole, S. Conditionality and living constitution / S. Bartole // New millenium constitutionalism: paradigms of reality and challenges. – Yerevan: NJHAR, 2013. – P. 157–172. 603. Bederman, D.J. Custom as a source of law / D.J. Bederman. – New York ; Cambridge : Cambridge Univ. Press, 2010. – 266 p. 604. Bermann, H. Comparative law and religion / H. Bermann // The Oxford handbook of comparative law / ed. M. Reimann, R. Zimmerman. – New York, 2008. – P. 746–747. 605. Bierlein, B. Classical and modern trends in constitutional review / B. Bierlein // Конституц. правосудие (Вестник Конференции органов конституц. контроля стран новой демократии). – 2011. – № 3. – С. 40–45. 606. Case of Hutten-Czapska v. Poland : judgment, 19 June 2006 // HUDOC. European Court of Human Rights. http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001-75882 URL: (date of access 15.12.2013). 607. Chase, O.G. Law, culture and ritual: disputing systems in cross-cultural context / O.G. Chase. – New York : New York Univ. Press, 2005. – 207 p. 608. Cotterrell, R.B.M. Law, culture and society: legal ideas in the mirror of social theory / R.B.M. Cotterrell. – Burlington : Ashgate Publ., 2006. – 198 p. 609. Dialoque between judges / Europ. Court of Human Rights. – Strasbourg : Council of Europe, 2006. – 129 p. 610. Doeker-Mach, G. Law, legal culture and politics in the twenty first century / G. Doeker-Mach, K.A. Ziegert, A. Tay. – Stuttgart : Steiner, 2004. – 527 p. 611. Dorsey, G.L. Nations and civilization from the perspective of jurisculture / G.L. Dorsey // Warsaw Transatlant. Law J. – 1997. – Vol. – P. 121–138. 612. Duxbury, N. The nature and authority of precedent / N. Duxbury. – New York : Cambridge Univ. Press, 2008. – 189 p. 613. Dworkin, R. Keynote report of of the Conference on the Rule of Law as a Practical Concept / R. Dworkin // Conference on the Rule of Law as a Practical 372 Concept, London, 2 March 2012 // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/WebForms/documents/?pdf=CDL(2013)016-e (date of access 10.08.2014). 614. European Court of Human Rights Judgment «Leander v. Sweden» of 26.03.1987 Application № 9248/81. URL: http://hudoc.echr.coe.int/ sites/eng/pages/search.aspx?i=001-57519 (date of access 09.01.2014). 615. Garlicki, L. Judicial law-making (the Strasbourg Court on applicability of the European Convention) / L. Garlicki // New millenium constitutionalism: paradigms of reality and challenges. – Yerevan: NJHAR, 2013. – P. 387–408. 616. Glenn, H.P. Legal traditions and «legal traditions» / H.P. Glenn // The J. of Comparative Law. – 2007. – Vol. 2. – P. 69–87. 617. Glenn, H.P. Legal traditions of the world: sustainable diversity in law / P.H.Glenn. – 3rd ed. – New York ; Oxford : Oxford Univ. Press, 2007. – 395 p. 618. Grabenwarter, C. Separation of Powers and the Independence of Constitutional Courts and Equivalent Bodies / C.Grabenwarter. – Keynote Speech of 2nd Congress of the World Conference on Constitutional Justice, Rio de Janeiro, 16 January 2011 // Venice Commission of Council of Europe/ URL: http://www.venice.coe.int/ WCCJ/Rio/Papers/AUT_Grabenwarter _keynotespeech.pdf (date of access 22.01.2014). 619. Grewe, C. The Contribution of the Constitutional Court of Bosnia and Herzegovina to the protection of constitutional values / C. Grewe // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/2011/CDL-JU(2011)026e.pdf (дата обращения 06.01.2014). 620. Habermas, О. Between facts and norms: contributions to a discourse theory of law and democracy / O. Habermas. – Cambrige : MIT Press, 1996. – 631 p. 621. Hartland, E.S. Primitive law / E.S. Hartland. – Port Washington : Kennikat Press, 1970. – 222 p. 622. Hallberg, P. Prospects of the Rule of Law / P. Hallberg. – Edita, 2005. – 174 p. 373 623. Harutynian, G. Constitutional review and its development in the modern world: a comparative constitutional analysis / G. Harut`ynian, A. Mavčič. – Yerevan ; Ljubljana : Hayagitak, 1999. – 445 p. 624. Harutynian, G. Constitutional culture: the lessons of history and the challenges of time / G. Harutynian. – Yerevan : G.G. Harut`yunian, 2009. – 278 p. 625. Harutyunyan, G. Constitution and constitutionalism in the context of constitutional culture of the new millenium / G. Harutyunyan // New millenium constitutionalism: paradigms of reality and challenges. – Yerevan: NJHAR, 2013. – P. 29–79. 626. Human Rights // United Nations. URL: http://www.un.org/en/rights/ (date of access 22.12.2013). 627. Internet-News. URL: http://in-news.narod.ru/zakon.html (date of access 29.12.2013). 628. Jackson, V.C. Paradigms of public law: transnational constitutional values and democratic challenges / V.C. Jackson // International Journal of Constitutional Law. – 2010. – No. 3. – Vol. 8. – P. 517–562. 629. Kuper, A. The Invention of Primitive Society: Transformations of an Illusion / А. Kuper. – London : Routledge, 1988. – 264 p. 630. Law, culture, and values : essays in honor of G.L. Dorsey / ed. S.A. Vojcanin. – New Brunswick : Transact. Publ., 1987. – 311 p. 631. Loughlin, M. The Rule of Law in European Jurisprudence / M. Loughlin // Venice Commission of Council of http://www.venice.coe.int/docs/2009/cdl-dem(2009)006-e.asp Europe. (date URL: of access 23.02.2014). 632. Mahoney, J. The challenge of human rights: origin, development, and significance / J. Mahoney. – Malden : Blackwell Publ., 2007 – 215 p. 633. Mathieu, B. Les decisions creatrices du Conseil constitutionnel / B. Mathieu // Les Cahiers du Conseil constitutionnel. Cinquantenaire du Conseil constitutionnel. Actes des colloques du 3 novembre 2008 et du 30 janvier 2009. – Hors série. – 2009. – P. 28–35. 374 634. Mavčič, A.M. Constitutional values in practice with a special reference to the slovenian system outline / A.M. Mavčič // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/2008/CDL-JU(2008)027-e.pdf (date of access 02.01.2014). 635. Merry, S.E. Law, culture and cultural appropriation / S.E. Merry // Yale Human Rights a. Development Law Rev. – 1998. – Vol. 10. – P. 573–577. 636. Milne, A.J.M. Human rights and human diversity: an essay in the philosophy of human rights / A.J.M. Milne. – Albany : State Univ. of New York Press, 1986. – 186 p. 637. Nickel, J.W. Making sense of human rights / J.W. Nickel. – Oxford : Blackwell Publ., 2007. – 267 p. 638. Omejec, J. Influential Constitutional Justice: its influence on society and on developing a global human rights jurisprudence / J. Omejec / World Conference on Constitutional Justice // Venice Commission of Council of Europe. URL: http: //www.venice.coe.int/WCCJ/ Papers/CRO_Omejec_E.pdf (date of access 02.01.2014). 639. Opinion on the constitutional situation in Ukraine : adopted by the Venice Commiss. at its 85th plenary sess., Venice, 17–18 Dec. 2010 : Strasbourg, 20 Dec. 2010 CDL-ad(2010)044, № 599/2010 // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/2010/CDL-AD(2010)044-e.asp (date of access 24.08.2014). 640. Paczolay, P. New trends in the functioning of constitutional courts in Europe – the role of legal tradition and continuity in constitutional interpretation / P. Paczolay / Position and perspective of constitutional justice : conference : Belgrade, 17 October 2013 CDL-JU(2013)016 // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/webforms/documents/?pdf=CDL-JU(2013)016-e/ (date of access 06.01.2014). 641. Pavcnik, M. Constitutional Interpretation (in Continental Europe) / M. Pavcnik // IVR Encyclopaedia of Jurisprudence, Legal Theory and Philosophy of Law. URL: http://ivr-enc.info/index.php?title=Constitutional_Interpreta tion_(in_Continental_Europe) (date of access 05.01.2014). 375 642. Post, R.C. Fashioning the legal Constitution: culture, courts, and law / R.C. Post // Harvard Law Rev. – 2003. – Vol. 117. – P. 4–112. 643. Preseren, T. The Rule of law as a practical concept / T. Preseren / The Rule of law : mini-conference : Brno, 31 May – 1 June 2012 CDL-JU(2012)016 // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/WebForms/documents/?pdf=CDL-JU(2012)016-e (date of access 05.01.2014). 644. Primitive law, past and present / ed. A.S. Diamond. – London : Methuen, 1971. – 410 p. 645. Problems of legislative omission in constitutional jurisprudence / General report prepared for the XIVth Congress of the Conference of European Constitutional Court. – Vilnius: Constitutional Court of the Republic of Luthuania, 2009. – II parts. – Part I. – 457 p. 646. Report on the Rule of Law, adopted by the Venice Commiss. at its 86th plenary sess., Venice, 25–26 March 2011 : Strasbourg, 4 April 2011 CDLad(2011)003rev, № 512/2009 // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/2011/cdl-ad(2011)003rev-e.pdf (date of access 10.08.2014). 647. Richards, D.A.J. Conscience and the Constitution: history, theory, and law of reconstruction amendments / D.A.J. Richards. – Princeton : Princeton Univ. Press, 1993. – 295 p. 648. Rottleuthner, H. Legal positivism and national socialism: a contribution to a theory of legal development / H. Rottleuthner // German Law Journal. – 2011. – Vol. 12. – No.1. – P. 100–113. 649. Rule of law and transition to a market economy : proc. of a Unidem seminar, Sofia, 14–16 Oct. 1993 / Europ. Comiss. for Democracy through Law, Univ. of Blagoevgrad. – Strasbourg : Council of Europe Press ; Croton : Manhattan Pub., 1994. – 156 p. 650. Santolaya, P. The Role of the Constitutional Court in strengthening constitutional values: the Spanish experience / P. Santolaya // Venice Commission of 376 Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/2011/CDL-JU(2011)025-e.pdf (date of access 06.01.2014). 651. Seagle, W. Law the science of inefficiency / W. Seagle. – New York : Macmillan, 1952. – 177 p. 652. Seagle, W. The history of law / W. Seagle. – Cambridge : Cambridge Univ. Press, 1976. – 112 p. 653. Shteinberger, G. Models of constitutional jurisdiction / G. Shteinberger. – Strasbourg : Council of Europe Press ; Croton : Manhattan Pub., 1993. – 51 p. 654. Steiner, H.J. International human rights in context: law, politics, morals / H.J. Steiner, Ph. Alston, R. Goodman. – New York : Oxford Univ. Press, 2008. – 149 p. 655. Stoichev, K. Constitutional justice in Bulgaria: rules and tendences / K. Stoichev // Venice Commission http://www.venice.coe.int/WCCJ/Papers/ of Council of BUL_Stoichev_E.pdf Europe. (date of URL: access 05.01.2014). 656. Study on individual access to constitutional justice : аdopted by the Venice Commiss. at its 85th plenary sess., Venice, 17–18 Dec. 2010 // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/2010/CDL-AD(2010)039reve.pdf (date of access 01.03.2014). 657. Sunstein, C.R. The partial Constitution / C.R. Sunstein. – Cambgidge : Harvard Univ. Press, 1993. – 414 р. 658. Synopsis of the Conference on the Rule of Law as a Practical Concept, London, 2 March 2012 // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/ 2012/cdl(2012)001syn-e.pdf (date of access 01.03.2014). 659. Tanchev, E. Constitutional court functions in protecting the democratic constitutional order / E. Tanchev // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/2011/CDL-JU(2011)022-e.pdf (date of access 06.01.2014). 660. Tanchev, E. Constitutional reforms implied by full EU membership of Bulgaria – multilevel constitutionalism and adaptation of a nation-state constitution 377 including in the area of judicial reform / E. Tanchev // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/2007/CDL-UDT(2007)015-e.pdf (date of access 05.01.2014). 661. Tanchev, E. Rule of Law and State Governed by Law / E. Tanchev // Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/docs/2008/CDLJU(2008)036-e.pdf (date of access 26.01.2014). 662. The constitutional justice: functions and relationship with the other public authorities / General report prepared for the XVth Congress of the Conference of European Constitutional Courts by the Constitutional Court of Romania // The Constitutional Court of Romania. URL: http://www.ccr.ro/evenimente/AL-XV-LEACONGRES-AL-CONFERINEI-CURILOR-CONSTITUIONALE-EUROPENE (date of access 02.08.2014). 663. The impact of legislation: a critical analysis of ex ante evaluation / ed. by Jonathan Verschuuren. – Netherlands : Martinus Nijhoff Publishers, 2009. – 275 p. 664. The Principle of the Rule of Law: Resolution 1594 (2007), adopted by the Parliam. Assembly of the Council of Europe on 23 Novem. 2007 // Parliam. Assembly of the Council of Europe. URL: http://assembly.coe.int/main.asp?link= /documents/adoptedtext/ta07/ eres1594.htm (date of access 02.01.2014). 665. The protection of fundamental rights by the constitutional court : proc. on the UniDem seminar, Croatia, 23–25 Sept. 1995 / Croatia Ustavni Sud, Europ. Comiss. for Democracy through Law. – Strasbourg : Council of Europe Pub. ; Croton-on-Hudson : Manhattan, 1996. – 313 p. 666. The role of the Constitution in a changing society : joint Pol.-Norw. conf., Oslo, 14–16 May / The Norw. Acad. of Science. – Oslo : The Norw. Acad. of Science, 1991. – 338 pp. 667. The role of the Constitutional Court in the Consolidation of the Rule of Law : proc. of the UniDem seminar, Bucharest, 8–10 June 1994 / Europ. Comiss. for Democracy through Law. – Strasburg : Council of Europe ; Croton-on-Hudson : Manhattan Pub., 1994. – 149 p. 378 668. United Nations Rule of Law. URL: http://www.unrol.org/ (date of access 23.01.2014). 669. Varga, Cs. Comparative legal cultures / Cs. Varga. – SZENT ISTVÁN TÁRSULAT Az Apostoli Szentszék Könyvkiadója : Budapest, 2010. – 251 p. 670. Venice Commission of Council of Europe. URL: http://www.venice.coe.int/ (date of access 05.01.2014). 671. Wellman, C. The moral dimensions of human rights / C. Wellman. – Oxford : Oxford Univ. Press, 2010. – 248 p. 672. WMA Resolution on the Non-Commercialisation of Human Reproductive Material : adopted by the 54th WMA General Assembly, Helsinki, September, 2003 // World Medical Association. URL: http://www.wma.net/en/ 30publications/10policies/r1/index.html (date of access 02.01.2014). 673. WMA Statement on Assisted Reproductive Technologies : Adopted by the 57th WMA General Assembly, Pilanesberg, October, 2006 // World Medical Association. URL: http://www.wma.net/en/30publications/10policies/r3/index.html (date of access 08.01.2014). 674. World Conference on Constitutional Justice // Venice Commission. URL: http://www.venice.coe.int /WCCJ/WCCJ_E.asp (date of access 05.01.2014). 675. Zupančič, B. Prolegomena to comparative law / B. Zupančič // New millenium constitutionalism: paradigms of reality and challenges. – Yerevan: NJHAR, 2013. – P. 367–385.
