Обеспечение и защита прав человека при применении мер

На правах рукописи
Мельников Виктор Юрьевич
Обеспечение и защита прав человека при
применении мер процессуального
принуждения в досудебном производстве
Российской Федерации
Специальность 12.00.09 – уголовный процесс
ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание ученой степени доктора юридических наук
Научный консультант – доктор юридических наук,
профессор Г.И. Загорский
Москва
2014
2
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ…………………………………………….……………….…..4–21
Глава
1.
Процессуальные
права
и
свободы
человека
и их обеспечение в ходе досудебного производства
1.1 Основы правового регулирования конституционных прав и свобод
человека…………………………………………………………………….22–31
1.2 Реализация принципов уголовного процесса в целях обеспечения и
защиты прав человека ………………………..…..………………….........31–55
1.3 Обеспечение прав и свобод человека в ходе уголовного
преследования……………………………………….…………………..…56–77
1.4
Механизм
обеспечения,
реализации
и
защиты
прав
человека………………………………………………………………….....77–93
1.5 Гарантии защиты прав и свобод человека в уголовном процессе,
пределы их ограничения…….………………………..………………….93–118
Глава 2.
Меры процессуального принуждения в досудебном
производстве
2.1 Понятие, сущность применения мер процессуального принуждения в
уголовном процессе.…………………………..………………………..118–133
2.2 Основания применения мер процессуального принуждения.......133–159
2.3 Условия,
цели
и
мотивы применения мер процессуального
принуждения…………………………………………………………….159–173
2.4 Мера пресечения – заключение под стражу………………………173-211
2.5 Меры пресечения –домашний арест и залог………………………211-239
Глава 3. Обеспечение и защита нарушенных прав подозреваемого,
обвиняемого при избрании мер процессуального принуждения
3.1 Права подозреваемого как участника уголовного судопроизводства и их
защита в досудебном производстве …………………………………..239–255
3.2
Процессуальная
природа
и
оформление
задержания
подозреваемого
в
совершении
преступления.
Освобождение
подозреваемого……...……………………………………………….….255–286
3.3 Обеспечение и защита нарушенных прав обвиняемого при избрании ему
мер пресечения………………….…….….…….………………………286–308
Глава 4. Задачи властных субъектов и реализация ими своих
полномочий по обеспечению прав человека в ходе применения мер
процессуального принуждения. Роль суда в реализации и защите прав
человека
3
4.1 Функции, задачи, обязанность и ответственность властных субъектов
…………..………………………………………………………………..308–319
4.2 Полномочия прокурора за соблюдением законности в ходе уголовного
преследования, избрании мер процессуального принуждения.…..…320–333
4.3
Процессуальная самостоятельность следователя как гарантия
обеспечения прав человека…………………………..…………..……..333–360
4.4 Роль дознавателя в механизме обеспечения прав человека при
применении к нему мер процессуального принуждения …………....360–378
4.5 Судебная защита прав и свобод человека в ходе досудебного
производства…………….…………………..…………………………..378–405
Глава 5. Права потерпевшего, свидетеля и меры по их обеспечению и
защите. Участие защитника в досудебном производстве
5.1 Права потерпевшего, свидетеля и меры по их защите………….405–434
5.2 Участие защитника в ходе досудебного производства при применении
к его подзащитным мер процессуального принуждения………...….434–456
5.3 Возмещение
вреда, причиненного незаконным уголовным
преследованием, применением мер процессуального принуждения..456–475
Заключение…………..………………………………………..…..……..475–484
Список использованной литературы…………………….…………….484–531
Приложение………………………………………………………..........531–552
4
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы обусловлена тем, что обеспечение прав
участников уголовного судопроизводства должно отвечать представлениям
о человеке и его правах и свободах как о высшей ценности и
соответствовать международным нормам в области прав человека,
являющихся составной частью правовой системы России. Конституция РФ
признает человека, его права и свободы высшей ценностью, а их
соблюдение и защиту – обязанностью государства1. Смысл, содержание и
применение законов, деятельность правоохранительных органов, связанных
с расследованием совершенных преступлений, определяются правами и
свободами человека и гражданина. Как отмечает В. Зорькин, не должен
существовать разрыв между конституционными нормами и правовой
реальностью2.
Становление института обеспечения прав человека и выполнение
назначения уголовного судопроизводства в настоящее время не завершено,
и продолжается поиск его реального развития. Содержание статьи 6 УПК
РФ позволяет говорить о том, что на государственные органы и
должностных лиц возложена обязанность по защите прав и интересов лиц,
вовлеченных в уголовное судопроизводство. Данная обязанность
основывается на ст.ст. 2, 18, 45, 46 Конституции РФ. Однако указанное
назначение уголовного судопроизводства (п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ) пока
носит декларативный характер, что никак не способствует повышению
эффективности защиты прав и законных интересов человека в уголовном
процессе. Нормы, касающиеся обеспечения прав человека, остались необеспеченными в силу крайне непоследовательного, несистемного и
фрагментарного регулирования процедуры реализации этих продекларированных прав. В. Матвиенко отмечает, что России нужна новая
концепция уголовно-правовой политики направленной на обеспечение прав
человека, и, конечно, новая редакция УПК РФ. Совет Федерации РФ
получает много жалоб, что правоохранительные органы злоупотребляют
такой мерой, как досудебное заключение под стражу на период
предварительного следствия3.
1
Исследование выполнено при поддержке Министерства образования и науки
Российской Федерации, соглашение № 8558 от 07.09.2012 г.
2
В. Зорькин. Конституционный вектор России. 20 лет реализации Основного закона
страны // Российская газета. – 2013. – 21 ноября. О формировании качественного
нового состояния конституционализма см.: Н.С. Бондарь. Берем за основу. Почему
меняется понимание Конституции? // Российская газета. – 2013. – 28 ноября.
3
В. Матвиенко. От Конституции до Уголовного кодекса // Российская газета. – 2013. –
28 ноября.
5
Идея о приоритетности в уголовном судопроизводстве обеспечения
защиты: от преступлений, прав и законных интересов человека, общества и
государства, защиты личности от незаконного и необоснованного
обвинения, ограничения прав и свобод положена в основу концепции
уголовно-процессуального законодательства. Наряду с раскрытием
преступлений и изобличением лиц, их совершивших, ради которых
функционирует
правоохранительная
система
и
реформируется
современное уголовно-процессуальное законодательство, цель уголовного
судопроизводства состоит и в создании должного механизма правового
обеспечения, реализации и защиты прав и свобод участников уголовного
судопроизводства. УПК РФ предназначен быть гарантом прав и свобод
человека от нарушений, допускаемых органами предварительного
расследования. Повышение эффективности правового регулирования
защиты прав и свобод человека в уголовном судопроизводстве требует
совершенствования, в первую очередь – в досудебном производстве, при
применении мер процессуального принуждения.
Анализ правоприменительной практики, полученные данные о
количестве выявленных нарушений законодательства, прав и свобод
участников уголовного судопроизводства, динамика применения мер
процессуального принуждения в ходе досудебного производства
показывают, что существующие процессуальные гарантии участников
уголовного судопроизводства недостаточны и не обеспечивают их права и
свободы.
В 2011 году в РФ было зарегистрировано 2 млн 404 тыс.
преступлений. Каждое второе преступление осталось нераскрытым. В
течение 2000–2013 гг. росло общее количество заявлений и сообщений о
преступлениях, о криминальных происшествиях с признаками
преступлений. В 2000 году было 13,7 млн заявлений и сообщений о
преступлениях, в 2011-м
– 24,5 млн. При этом количество
зарегистрированных преступлений постоянно снижалось, в 2000 году – 3,3
млн, в 2011 году – менее 2 млн4. В 2012 году из 15 млн заявлений
зарегистрировано 1,3 млн5. В 2013 году на территории России
зарегистрировано 2 206 249 преступлений, что на 95 919 меньше, чем за
аналогичный период 2012 года (– 4,2%)6. В то же время в 2013 году на 100
тысяч населения совершенно 1168 преступлений7. В.В. Путин отмечает:
«Пострадавшие граждане, их семьи не получают защиту. Справедливость
не восстанавливается»8, «…реализация указов, направленных на
обеспечение прав человека, недопустимо затянулась…»9.
4
5
6
Преступлений все больше // Российская газета. – 2012. – 28 июня.
Электронный городовой // Российская газета. – 2013. – 10 января.
Официальный сайт Генеральной прокуратуры РФ. http://www.genproc.gov.ru/stat/data/.
В. Колокольцев. Полиция за своих отвечает // Российская газета. – 2013. – 7 ноября.
Задача прокурорам // Российская газета. – 2013. – 7 марта.
9
Послание Президента РФ Федеральному собранию за 2013 год // Российская газета. – 2013. –
13 декабря.
7
8
6
В 2011 году в РФ судами в порядке ст. 125 УПК РФ было
рассмотрено 125 961 жалобы на действия должностных лиц,
осуществляющих уголовное преследование, из них удовлетворено 13 991.
В 2012 году в РФ судами было рассмотрено 129 454 жалобы, из них
удовлетворено 11 210. Число жалоб в ходе досудебного производства по
отношению к 2011 году выросло на 2,77 %. В первом полугодии 2013
года в РФ судами было
рассмотрено
63 225 жалобы, из них
10
удовлетворено 4 554 .
В 2011 году в России органами прокуратуры РФ в связи с
нарушениями соблюдения прав и свобод личности на досудебной стадии
уголовного судопроизводства выявлено 4 148 277 нарушений прав и
свобод человека. Из них жалоб на действия (бездействия) властных
субъектов – 326 888. В 2012 году таких нарушений было выявлено
5 038 064. Из них непосредственно жалоб на действия (бездействия)
властных субъектов – 333 032.
Динамика по общему количеству
выявленных нарушений прав и свобод личности в сравнении с 2011 годом
составила + 21,4 %, а по количеству жалоб на действия (бездействия)
властных субъектов + 1,911.
На то, что проблема обеспечения прав человека в ходе досудебного
производства при применении мер процессуального принуждения носит
актуальный характер, указывает и тот факт, что жалобы, направляемые в
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в связи с нарушением права
человека на свободу и личную неприкосновенность, закрепленную в ст. 5
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, носят
крайне распространенный характер. Число дел указанной категории,
находящихся на рассмотрении ЕСПЧ, в 2006 году составляло 82 100, к
2011 году увеличилось до 250 000, т.е. средний прирост дел в год
составляет в среднем почти 42 00012. По числу жалоб в ЕСПЧ на
количество населения Россия в 2012 году занимала 21 место13.
Сущностью уголовного процесса является уголовное преследование
виновного в совершении преступления, его наказание и возмещение вреда
жертве преступления, обеспечение законного правового характера всей
уголовно-процессуальной деятельности. Рассматриваются вопросы не
только норм права с позиций их достаточности, адекватности,
непротиворечивости, но и комплексного обеспечения прав человека, в том
числе при применении мер процессуального принуждения в досудебном
производстве, в том числе: а) установление в законе дополнительных
Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http: //
www.cdep.ru.
11
Официальный сайт Генеральной прокуратуры РФ. http://genproc.gov.ru
12
Данные European Human Rights Advocacy Centre (EHRAC). См.: Смирнова И.Г. Социальная
ценность уголовно-процессуального права: в развитие идей П.А. Лупинской // Доказывание и
принятие решений в современном уголовном судопроизводстве : сб. науч. тр. – М., 2011. –
С. 89.
13
Рука Москвы // Российская газета. – 2013. – 4 апреля.
10
7
норм, гарантирующих соблюдение прав человека; б) установление
обязанностей и ответственности должностных лиц по соблюдению и
реализации прав человека.
Не менее значимой и актуальной остается дальнейшая разработка
функциональной характеристики гарантий прав человека, что
предполагает исследование механизма реализации властными субъектами
мер по обеспечению и защите прав человека в сфере уголовного
судопроизводства, в первую очередь, на примере применения мер
принуждения. Это делает необходимым исследование теоретических основ
данного механизма как одного из средств (форм) осуществления
гарантированных Конституцией прав и свобод человека и гражданина.
Актуальность и научная значимость исследования заключаются
также в том, что его выводы во многом могут использоваться в
формировании
общей
концепции
построения
уголовного
судопроизводства России, разработке и реализации которой в настоящее
время уделяется значительное внимание.
Главным направлением совершенствования уголовно-процессуального законодательства рассматривается демократизация уголовно-процессуальной процедуры и ее подчинение задаче защиты прав, свобод, чести и
достоинства человека, ориентации уголовного процесса на расширение
возможности активного участия сторон в уголовном судопроизводстве.
С учетом дальнейшей либерализации уголовно-процессуальной политики, направленной на ограничение применение мер, ограничивающих
права и свободы человека, рассматриваются теоретические вопросы, а
также проблемы правоприменения, связанного с реализацией положений
УПК РФ, исследуются пути дальнейшего совершенствования уголовнопроцессуальных норм, гарантирующих и обеспечивающих права личности
в ходе досудебного производства.
Степень научной разработанности темы исследования. Вопросы
обеспечения прав человека в уголовном процессе исследовались многими
учеными. Предложенные автором решения аргументированы и оценены по
сравнению с другими решениями.
В различное время свой существенный вклад в разработку этих
проблем внесли: Н.С. Алексеева, Л.В. Бертовский, В.П. Божьев, А.Д.
Бойков, Л.А. Воскобитова, Л.М. Володина, Б.Я. Гаврилов, О.В.
Гладышева, Л.В. Головко, К.Ф. Гуценко, И.Ф. Демидов, Л.М. Карнеева,
К.Б. Калиновский, Н.Н. Ковтун, В.М. Корнуков, Н.Н. Короткий, П.А.
Лупинская, Ю.А. Ляхов, Л.Н. Масленникова, В.Н. Махов, В.А. Михайлов,
Т.Н. Москалькова, И.Л. Петрухин, В.М. Савицкий, В.А. Семенцов, Ю.И.
Стецовский, М.С. Строгович, А.В. Смирнов, Ф.Н. Фаткуллин, А.П.
Чельцов, А.А. Чувилев, B.C. Шадрин, С.А. Шейфер, Н.А. Якубович и
другие. Ни в коей мере не умаляя их вклада в науку уголовного процесса,
следует обратить внимание на то, что большинство из указанных авторов
проводили самостоятельные исследования либо института мер
8
принуждения (например, Е.Г. Васильев, З.Д. Еникеев, В.М. Корнуков,
Ю.Д. Лившиц, О.И. Цоколова), либо посвящали свои труды обеспечению
прав личности, вовлеченной в сферу уголовного процесса (например, Э.Ф.
Куцова, B.C. Шадрин и др.). Комплексный подход к изучению проблемы
неприкосновенности личности и принуждения в уголовном процессе был
предпринят в трудах Е.Г. Васильева, И.Л. Петрухина и некоторых других
авторов.
В то же время специфика избранной ими темы исследования не
позволила детально рассмотреть всю совокупность общих и специальных
процессуальных гарантий человека и в ходе досудебного производства.
В частности, не раскрываются все стороны проблемы реализации органами
предварительного расследования законодательных норм о защите прав
человека, не выявляются первопричины нарушений законности, что в
определенной мере сказывается на сдерживании процессов развития
уголовно-процессуального законодательства. Кроме того, следует
учитывать, что большинство этих исследований проводилось на базе ранее
действовавшего законодательства, или действующего УПК РФ, однако без
учета внесенных в уголовно-процессуальное законодательство в период
2007–2014 гг. значительных изменений. Анализ положений действующего
УПК РФ по рассмотренным в диссертации вопросам практически не
производился. Реализация властными субъектами механизма обеспечения
прав человека при применении мер принуждения пока еще не была
предметом комплексного и целостного, самостоятельного научного
исследования,
обеспечивающего
последовательность
выполнения
назначения уголовного судопроизводства.
Анализируя достигнутый уровень научной разработки избранной
темы, следует заметить, что нередко возможности обеспечения прав
человека рассматриваются в научной литературе только с позиции
расширения статусных прав тех или иных участников уголовного
судопроизводства. Требуется комплексный подход, позволяющий
объединить все аспекты этой актуальной проблемы.
Цели и задачи диссертационного исследования. Целью настоящей
работы является комплексное исследование теоретических, нормативноправовых и практических проблем обеспечения прав человека в сфере
уголовной юрисдикции, на базе фундаментальных положений
Конституции РФ и действующих международных стандартов,
теоретических предложений по определению оптимальной структуры
российской системы уголовного судопроизводства и обоснованию
комплекса мер для
обеспечения прав и свобод личности в ходе
предварительного расследования при применении к ней мер
процессуального принуждения. Работа посвящена исследованию крупной
проблемы, связанной с необходимостью разработки концептуальных
вопросов, с созданием целостной концепции механизма обеспечения прав
человека в уголовном судопроизводстве на примере применения судом
9
самых строгих мер процессуального принуждения. Использование на
теоретическом, законодательном и правоприменительном уровне
механизма обеспечения прав человека в уголовном судопроизводстве, от
общего действия правовых норм в статике до реализации субъективных
прав, обязанностей и ответственности участников уголовного
судопроизводства.
Достижение поставленной цели обусловило, в частности,
необходимость решения следующих задач:
- выделить и провести сравнительный анализ содержания
конституционных
и
уголовно-процессуальных
предписаний,
закрепляющих гарантии прав и свобод человека в ходе досудебного
производства, по их смыслу, назначению и содержанию;
- рассмотреть структуру, понятия, значения мер пресечения, их
соотношение с мерами процессуального принуждения, а также уголовнопроцессуальных норм, гарантирующих соблюдение прав и свобод
человека, провести анализ толкования и применения этих норм;
- определить место и роль процессуальных гарантий человека в
системе уголовного судопроизводства;
системно
проанализировать
уголовно-процессуальное
законодательство, практику реализации прав человека в ходе досудебного
производства при применении мер процессуального принуждения, с точки
зрения соблюдения и оптимального функционирования конституционных
гарантий прав человека в уголовном процессе, рассмотреть вопросы,
связанные
с
защитой,
безопасностью
участников
уголовного
судопроизводства;
- систематизировать критерии ограничения прав человека в
досудебном судопроизводстве с учетом требований международного
права, практики ЕСПЧ;
на
основе
действующего
уголовно-процессуального
законодательства и практики его применения сформулировать понятие
пределов ограничения прав и интересов лиц в уголовном
судопроизводстве, раскрыв его элементы и содержание;
- исследовать процесс возникновения и развития системы
обеспечения, реализации и защиты прав человека в уголовном
судопроизводстве;
- выявить и раскрыть сущностные характеристики механизма
обеспечения прав человека, показать особенности их проявления при
реализации правовых гарантий в ходе досудебного производства;
- конкретизировать законодательное определение принципа защиты
прав и свобод человека в уголовном судопроизводстве с учетом сложившейся практики правоприменения;
- обосновать предложения по совершенствованию механизма
государственной защиты участников уголовного судопроизводства, в том
числе подозреваемых и обвиняемых, о мерах их безопасности, которые
10
должно обеспечить государство;
- провести концептуально-критический анализ научных воззрений по
обеспечению защиты прав человека в уголовном судопроизводстве;
- провести анализ норм, устанавливающих обязанности и
ответственность властных субъектов уголовного судопроизводства;
- предложить комплекс мер по совершенствованию уголовнопроцессуального законодательства, его основных элементов, выработать
практические рекомендации, направленные на повышение эффективности
деятельности органов предварительного расследования по обеспечению
прав человека при применении мер процессуального принуждения;
- дать понятие «подозрения» в уголовном процессе;
- определить правовой алгоритм деятельности суда, следователя,
дознавателя по задержанию и доставлению лиц, заподозренных в
совершении
преступления,
применения
мер
процессуального
принуждения;
- проанализировать вопросы возмещения (компенсации) вреда,
причиненного необоснованными действиями следователя, дознавателя, а
также незаконным применением мер процессуального принуждения в
ходе уголовного преследования.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются
урегулированные правом общественные отношения, возникающие в сфере
уголовного преследования и связанные с реализацией властными
субъектами мер по защите прав личности на досудебном производстве в
ходе применении к ней мер процессуального принуждения.
Предмет исследования – теория уголовного процесса в вопросах,
связанных с ограничением прав человека на досудебном производстве,
нормы международного, уголовно-процессуального права и практика их
применения по обеспечению прав и свобод личности в ходе уголовного
судопроизводства; при избрании мер процессуального принуждения;
пробелы и коллизии уголовно-процессуального права, практика и
эффективность применения предписаний УПК РФ, связанных с правовым
статусом и реализацией властными субъектами норм права, направленных
на обеспечение прав личности в досудебном производстве при применении
к ней мер процессуального принуждения.
Методология и методика исследования. Методологической базой
исследования является диалектический метод познания социальных и
правовых явлений и понятий в их развитии и взаимообусловленности.
Диалектический метод позволил определить закономерности и типические
черты в историческом развитии обеспечения прав человека в уголовном
судопроизводстве; выявить связи изучаемого явления с рядом иных
социальных явлений, таких как право, закон, судопроизводство и
правосудие.
В процессе работы также применялись общие и специально-научные
методы научного познания: историко-правовой, системный, структурно-
11
функциональный, сравнительно-правовой, статистический, конкретносоциологический, формально-логический, логико-юридический и другие.
Наряду с общими методами научного познания (анализом и
синтезом, системно-структурным подходом, логическим и др.)
применялись специальные методы. Использовался также метод
включенного наблюдения с учетом работы диссертанта в течение 25 лет на
должностях, связанных с расследованием преступлений в качестве
следователя и рассмотрением уголовных дел в суде в качестве
федерального судьи, работы в должности доцента.
Нормативно-правовая основа и информационная база исследования
включает
международно-правовые
акты,
научные
источники,
следственную и судебную практику по обеспечению прав и законных
интересов личности в ходе досудебного производства. В диссертации
анализируются: международно-правовые акты, Конституция РФ,
постановления Конституционного Суда РФ и Пленума Верховного Суда
РФ,
уголовно-процессуальное,
уголовное,
административное
законодательство РФ, законодательство зарубежных государств,
нормативно-правовые акты органов прокуратуры, МВД РФ, ФСБ РФ,
относящиеся к теме исследования.
Теоретическую основу исследования составляют фундаментальные
научные исследования науки уголовного процесса, труды по методологии
научного
познания,
общей
теории
права,
уголовному
и
административному праву, труды русских дореволюционных юристов,
зарубежных авторов, касающиеся вопросов понятия и обеспечения прав
личности в уголовном судопроизводстве при ограничении ее прав и
законных интересов, применения к ней мер принуждения.
Проблема обеспечения прав и свобод человека изучена комплексно с
использованием
различных
отраслей
знания,
в
частности,
конституционного, международного, уголовно-процессуального
и
уголовного права, общей теории права.
Эмпирической базой исследования послужили опубликованные
статистические данные, результаты проведенных социологических
опросов (анкетирования) следователей, дознавателей, прокуроров, судей,
адвокатов. Методом анкетирования, включенного наблюдения выяснялось
знание и применение дознавателями, следователями, прокурорами,
судьями в правоприменительной практике норм, гарантирующих
соблюдение, реализацию и защиту прав и свобод человека в ходе
досудебного производства. Кроме того, эмпирический материал собран
путем изучения и обобщения практики расследования уголовных дел в
течение 1999–2014 гг., находящихся в производстве следственных отделов
ФСБ России, МВД России, следственного управления ГУВД Ростовской
области, следственного комитета Ростовской области, практики
рассмотрения дел судами на территории РФ. Изучены уголовные дела, по
которым применялось задержание подозреваемого, избирались меры
12
пресечения – заключение под стражу, домашний арест, залог, меры
процессуального принуждения к потерпевшему, свидетелю. Всего изучено
1027 уголовных дел за период с 1999 по 2014 год.
Автором проведено анкетирование сотрудников следственных
отделов органов и органов дознания ФСБ РФ, следователей следственного
комитета на территории Южного федерального округа, руководителей
следственных органов и следователей МВД РФ на территории РФ, судей
Ростовского областного суда – всего 606 сотрудников, а также
подозреваемых, обвиняемых, потерпевших, свидетелей. В диссертации
использованы опубликованные статистические данные следственной и
судебной практики по применению мер принуждения, обеспечения в ходе
уголовного преследования прав и свобод человека.
Научная новизна определяется решением крупной научной
проблемы, имеющая важное значение, прежде всего тем, что впервые в
отечественной юридической науке разработана правовая теория механизма
обеспечения, реализации и защиты конституционных прав и свобод
человека в досудебном производстве, определены его составные элементы,
дано понятие пределов ограничения прав человека, содержаться выводы о
сущности обеспечения и защите прав личности (подозреваемого,
обвиняемого, потерпевшего, свидетеля) на примере применения самых
строгих мер процессуального принуждения, обоснована оптимальная
организация уголовно-процессуальной деятельности с целью обеспечения
прав человека.
Теоретически рассматриваются и обоснованы вопросы понятия,
содержания и классификации прав и свобод человека в контексте
уголовно-процессуальной деятельности по применению мер принуждения,
принципы уголовного процесса и проблемы их реализации в ходе
уголовного преследования. На основе анализа следственной и судебной
практики исследованы основные положения международного права в
области обеспечения прав человека, а также правовое регулирование
деятельности органов предварительного расследования, прокуратуры,
суда, по обеспечению прав и свобод личности в сфере уголовного
судопроизводства.
Рассмотрена концепция правового обеспечения прав человека в ходе
уголовного преследования, ее содержание, значение в уголовном
судопроизводстве, основы оптимизации правого обеспечения, реализации
и защиты прав и свобод участников уголовного процесса на примере
избрания и применения мер принуждения. Определены составные
элементы и особенности правового обеспечения прав человека в
уголовном судопроизводстве, что особенно важно для уяснения их
сущности и их определения в системе уголовного процесса. Содержание
гарантий по обеспечению прав человека представлено в виде комплекса
элементов, каждый из которых, в свою очередь, нуждается в уголовнопроцессуальном обеспечении. Исследованы правовые, организационно-
13
управленческие аспекты реализации правовых норм, гарантирующих
права и свободы человека.
В результате проведенного исследования сформулированы
теоретические положения, которые могут быть положены в основу
характеристики обеспечения гарантированных Конституцией РФ прав и
свобод человека в ходе досудебного производства.
Анализируется практика ЕСПЧ по обеспечению прав человека в ходе
уголовного преследования в Российской Федерации, а также правовое
регулирование деятельности органов и должностных лиц органов
предварительного расследования, прокуратуры, суда в сфере уголовного
судопроизводства.
Главной задачей науки является, в первую очередь, установление
системы мер, обеспечивающих правовой характер производства по
уголовному делу. Показатели эффективности работы органов
предварительного расследования, ранее выведенные теоретически, оказались абстрактными. Системность, эффективность уголовного процесса,
результаты работы правоохранительных органов должны, в первую
очередь, определяться показателями соблюдения законности при
расследовании преступлений, тем, насколько обеспечиваются права и
законные интересы человека, как пострадавшим возмещается ущерб,
нанесенный преступлением, происходит восстановление нарушенных
прав и свобод.
На основе системного анализа Конституции РФ, уголовнопроцессуального и иного законодательства, следственной и судебной
практики разработана система уголовно-процессуальных средств
обеспечения, реализации и защиты прав и свобод человека в уголовном
процессе, приведены сведения о практическом использовании полученных
научных
результатов.
Исследованы
эффективность
уголовнопроцессуальной
регламентации
применения
наиболее
мер
процессуального принуждения – задержания, заключения под стражу и
домашнего ареста, залога; дан анализ практики и определены пути
решения вопросов, вызывающих затруднения у дознавателей и
следователей при их применении; предложены новые варианты оснований
применения задержания, в том числе и в отношении обвиняемого;
обоснована необходимость исключения неопределенного понятия «иные
данные» как основание для применения мер процессуального
принуждения.
Формулируются положения, определяющие круг обязанностей
следователя, дознавателя, прокурора, судьи, направленных на обеспечение
прав человека, а также их ответственность и последствия ненадлежащего
исполнения ими своих обязанностей.
Анализ и исследование проблем правового регулирования прав и
свобод
человека в уголовном судопроизводстве позволили
сформулировать авторскую концепцию обеспечения и защиты прав
14
личности при применении мер принуждения, научно-теоретические
положения и выводы о сущности обеспечения и защиты прав человека,
основанные на них предложения по совершенствованию законодательства
и практики правоприменения по обеспечению прав субъектов уголовнопроцессуальных отношений.
Основные положения, выносимые на защиту.
1 Качество и эффективность уголовного судопроизводства должны в
первую очередь определяться тем, как фактически защищаются законные
интересы общества и государства, обеспечиваются права и свободы
человека, возмещается ущерб, нанесенный преступлением.
2 Под обеспечением прав человека при применении к ним мер
процессуального принуждения, в соответствии с назначением уголовного
судопроизводства, автор понимает и в первую очередь рассматривает
следующих участников уголовного судопроизводства: подозреваемого,
обвиняемого, потерпевшего и свидетеля. Обеспечение прав и свобод
человека в уголовном процессе
– это деятельность следователя,
дознавателя, прокурора, суда, направленная на создание оптимальных
условий для реализации процессуальных прав и обязанностей участников
уголовного судопроизводства.
3 Под правовыми гарантиями законности и обоснованности
ограничения прав человека, в ходе применения к ним мер процессуального
принуждения, следует понимать совокупность условий, средств и
способов, установленных нормами международного, конституционного,
уголовно-процессуального законодательства и иными законами, а также
осуществляемую на их основе процессуальную деятельность,
обеспечивающую человеку защиту его физической, нравственной и
психической неприкосновенности, индивидуальной свободы и личной
безопасности от произвольных посягательств в ходе уголовного
судопроизводства.
4 Для должного соблюдения прав человека в соответствии с
назначением уголовного судопроизводства разработано и рассматривается
понятие «механизм обеспечения, реализации и защиты прав человека».
Указанный механизм в ходе досудебного производства определяется как
структурно организованная совокупность процессуально-правовых средств
и способов, а также определенная последовательность реализации прав
человека.
Структурная организация механизма обеспечения прав человека
включает: участников уголовного преследования и их уголовнопроцессуальные правомочия; процедуры реализации и защиты прав
человека в уголовном процессе; права, обязанности и ответственность
участников уголовного судопроизводства по выполнению назначения
уголовного судопроизводства. Содержание механизма обеспечения прав
человека в ходе досудебного производства включает совокупность средств
15
и способов осуществления правоотношений при производстве по
уголовному делу.
5 Реализация прав человека показывает последовательность
совершения
определенных
«технологических
шагов»
в
ее
функционировании. На первом этапе механизм обеспечения, реализации и
защиты
прав человека
начинает действовать с предоставления
участником уголовного судопроизводства доступа к правосудию в
соответствии с их правовым статусом. Вторым этапом механизма
обеспечения прав человека является исследование и установление
правовых норм, гарантий их реализации, фактических обстоятельств дела.
Третьим этапом является реализация и защита, в первую очередь,
властными субъектами прав и свобод человека, в том числе в ходе
применения мер процессуального принуждения.
6 Пределы ограничения прав человека – законодательно
установленные положения, позволяющие определить характер и степень,
способы вмешательства в сферу прав и интересов личности, при
применении законодательно установленных правоограничений. Законное
ограничение прав человека
должно соответствовать следующим
требованиям: строгая законодательная регламентация; ограниченность
круга лиц, которые могут его применять и в отношении которых могут
применяться
данные
правоограничения;
временный
характер;
исключительность; альтернативность, гуманизм и справедливость.
7 Статью 11 УПК РФ предлагается изложить в редакции: «Защита прав
и свобод человека в уголовном судопроизводстве». Принцип защиты прав
и свобод человека при применении к нему мер принуждения представляет
собой закрепленное в уголовно-процессуальном законодательстве
общеобязательное, руководящее правовое положение прямого действия,
включающее в себя комплекс определенных прав и обязанностей
государственных органов и должностных лиц, ведущих уголовное
судопроизводство по их реализации и защите.
8 Первым этапом реализации прав человека при применении к нему
мер процессуального принуждения является обеспечение всех участников
уголовного судопроизводства доступа к правосудию. Субъектом на
защиту их прав и свобод, законных интересов должны напрямую
указываться и признаваться не только потерпевший, но и подозреваемый,
обвиняемый и любое иное лицо, которое является участником уголовного
судопроизводства. Обосновано предложение о необходимости внесения в
ст. 11 УПК РФ соответствующего дополнения.
9 Уголовно-процессуальный закон должен содержать процессуальные
гарантии,
реализация
которых
обеспечена
соответствующими
обязанностями властных субъектов, а также подозреваемого, обвиняемого,
других участников уголовного судопроизводства. Целесообразно избежать
повторения
отдельных
обязанностей,
которые
не
обеспечены
соответствующими мерами, и последовательно определить их, поместив в
16
одну норму, устанавливающую правовой статус каждого из участников
уголовного
судопроизводства.
Неисполнение
обязанности
или
ненадлежащее исполнение своих обязанностей, если это повлекло
нарушение прав и свобод человека, должно быть отнесено к разряду
существенных нарушений закона. Не только решение, действие
(бездействие), которые способны причинить ущерб конституционным
правам и свободам человека либо затруднить доступ к правосудию, но и
прямое неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей
должностными лицами должны быть предметом обжалования.
Понятие статуса участника уголовного судопроизводства должно
включать в себя не только определенные законом права и возложенные
на него обязанности, но и ответственность за
неисполнение либо
ненадлежащее
их исполнение. Основанием ответственности должно
являться нарушение требований уголовно-процессуального права и, в
частности,
незаконное
или
необоснованное
применение
мер
процессуального принуждения.
10 В целях совершенствования правового порядка расследования
уголовных дел, более эффективного обеспечения прав участников
уголовного судопроизводства обосновывается необходимость установить
разумные сроки проведения уголовного преследования, предварительного
следствия (указав, что продление срока следствия свыше 18 месяцев не
допускается), предельные сроки проведения следственных действий, сроки
применения не только заключения под стражу, домашнего ареста, но и
других мер процессуального принуждения.
11 Под справедливостью при производстве по уголовному делу,
применении мер принуждения, в ее уголовно-процессуальном аспекте,
автор понимает наличие совокупности процессуальных норм,
необходимых для защиты прав человека в ходе уголовного
судопроизводства, а также неуклонное соблюдение указанных прав при
производстве по уголовному делу. Справедливость при производстве по
уголовному делу следует рассматривать как принцип, как логическое
продолжение назначения уголовного судопроизводства.
12 В целях дальнейшего эффективного обеспечения прав человека
представляется целесообразным создание специализированной судебной
системы в виде аппарата следственных судей, выделение судебного
контроля в качестве самостоятельного направления судебной
деятельности с законодательной регламентацией ее в отдельной главе
УПК РФ. Кроме традиционных форм судебного контроля, следственные
судьи
должны решать вопросы,
связанные с
процедурой
предварительного слушания
уголовного дела, проверять по
представленным прокурором материалам законность и обоснованность
обвинения с участием сторон,
достаточность оснований для
рассмотрения уголовного дела в судебном разбирательстве.
17
13 Прокурор должен иметь право не только истребовать и проверять
законность и обоснованность решений следователя или руководителя
следственного органа об отказе в возбуждении, приостановлении или
прекращении уголовного дела (п. 51, ч. 2 ст. 37 УПК РФ), но и предъявлять
обвинение. Предъявление обвинения предлагается возложить на прокурора
при рассмотрении вопроса, связанного с процедурой предварительного
слушания уголовного дела с участием сторон, решение вопроса о
достаточности оснований для рассмотрения уголовного дела в судебном
разбирательстве. Автор отстаивает позицию, что функция обвинения
должна последовательно осуществляться государственным обвинителем,
акт обвинения (заключение, постановление) должен выноситься перед
судом только этим должностным лицом. Освободив следователя,
дознавателя от несвойственных им функции обвинения, необходимо
создать
предпосылку для последующего реформирования всего
следственного аппарата и органов дознания.
14 В качестве неотложной меры следует законодательно закрепить
положение о недопустимости отказа следователем, дознавателем в
принятии и приобщении к делу в качестве доказательств предметов,
документов, имеющих непосредственное отношение к уголовному делу, а
также необходимых для принятия решения об избрании мер
процессуального
принуждения,
с
точки
зрения
относимости,
достоверности, допустимости,
представленной стороной защиты,
предусмотреть законодательную регламентацию порядка принятия этих
сведений, решения вопроса об ответственности за неисполнение этой
обязанности.
Предлагается расширить применение элементов восстановительного
правосудия, альтернативных уголовному преследованию для разрешения
уголовно-правового конфликта, примирительных процедур с участием
медиатора при наличии потерпевшего в уголовном деле и другие формы
условного прекращения уголовного преследования, если в уголовном деле
потерпевший отсутствует, заключение еще в досудебном производстве
примирительного соглашения в результате посредничества (медиации) и
прекращение уголовного дела в связи с выполнением обвиняемым или
подозреваемым определенных условий.
15 Обеспечение прав человека при применении к нему мер
процессуального принуждения должно включать в себя информирование
лица об обладании всеми предоставленными ему законом правами,
понимание их смысла; создание необходимых условий для помощи в
реализации прав; защиту прав; восстановление нарушенных прав. В связи
с этим предлагается законодательно возложить на следователя,
дознавателя обязанность ознакомления потерпевшего с его правами путем
вручения ему в письменном виде перечня прав.
16 Структура подозрения в отношении заподозренного лица должна
состоять из следующих элементов:
1) выяснения оснований для
18
выдвижения
подозрения
в
отношении
лица,
совершившего
противоправное деяние; 2) принятие решения о задержании
подозреваемого в порядке ст. 91 УПК РФ; 3) привлечение лица в качестве
подозреваемого; 4) допрос подозреваемого; 5) окончание срока
подозрения в форме привлечения лица в качестве обвиняемого либо
освобождения от подозрения в форме специального постановления об этом
и принятия, в случаях, предусмотренных уголовно-процессуальным
законом, решения, связанного с реабилитацией подозреваемого.
Юридическим основанием для подозрения должно быть
постановление о привлечении в качестве подозреваемого, в котором
следует указывать его права и обязанности, а копия постановления должна
немедленно вручаться ему после вынесения этого процессуального акта.
Срок подозрения не может превышать двух месяцев.
17 Предлагается внести в УПК РФ соответствующие изменения,
предусматривающие постепенную замену института предъявления
обвинения на единые процессуальные нормы об уведомлении о наличии
подозрения, аналогичные процессуальным нормам, регулирующим
предъявление обвинения.
18 Обосновывается вывод о том, что по фактам всех без исключения
уголовно-правовых деликтов производить предварительное расследование
в форме дознания затруднительно и нецелесообразно. Дальнейшее
совершенствование дознания в сокращенной форме
способно
существенно повысить эффективность процессуальной деятельности
органов предварительного расследования и судебной системы, обеспечить
незамедлительную защиту прав и законных интересов физических и
юридических лиц, потерпевших от преступлений.
Применение сокращенного дознания позволяет также обеспечить
расследование в минимальные сроки основной части преступлений
небольшой тяжести при условии их выделения законодателем в
«уголовный проступок». Привлечение к ответственности за совершение
уголовного проступка не должно влечь за собой судимость с ее негативными
последствиями. Основу для формирования категории уголовных проступков в России могут составить деяния, не представляющие большой
общественной опасности, а также ряд преступлений, отнесенных к
категории небольшой и средней тяжести, по которым максимальное
наказание предусмотрено до трех лет лишения свободы.
19 Задержание подозреваемого, как мера процессуального
принуждения, в неотложных случаях может осуществляться до
возбуждения уголовного дела.
Обязанность разъяснять права
заподозренному лицу предлагается осуществлять с момента фактического
ограничения свободы его передвижения. Необходимо сразу разъяснить
задержанному сущность подозрения, основные права, дающие
впоследствии ему возможность в полном объеме реализовать свое право на
защиту.
19
20 Основанием к задержанию могут быть фактические данные,
полученные как из процессуальных источников, так и в ходе проведения
оперативно-розыскных мероприятий по выявлению и раскрытию
преступлений с учетом требований статьи 89 УПК РФ, если они
устанавливают причастность лица к совершению преступления и имеются
данные, что заподозренное лицо может скрыться, либо его личность не
установлена.
21 Пункт 35 ст. 5 УПК РФ изложить в следующей редакции: «Реабилитированное лицо – лицо, имеющие в соответствии с настоящим Кодексом право на возмещение вреда, причиненного ему в связи с незаконным
или необоснованным преследованием, незаконно подвергнутого мерам
процессуального принуждения, реализовавшее свое право на реабилитацию,
и
в
отношении
которого
были
приняты
меры
по возмещению причиненного ему вреда».
Теоретическая и практическая значимость результатов
исследования обусловлена комплексом и системным анализом
теоретических основ обеспечения прав личности в досудебном
производстве при применении к ней мер принуждения, выработкой
авторской концепции механизма обеспечения, реализации и защиты прав
личности на досудебных стадиях, определены его составные элементы и
проанализировано их действие в правоприменительной практике.
Теоретически обоснованы также понятия: «пределы ограничений прав
человека», «гарантии ограничений прав человека», «защита прав и свобод
человека». Разработанные концептуальные положения обогащают общую
теорию права и уголовного процесса и в своей совокупности создают
теоретико-методологические предпосылки для решения крупной научной
задачи
науки уголовного процесса – повышения эффективности
уголовного судопроизводства.
Сформулированные рекомендации могут быть использованы при
дальнейших научных разработках проблем укрепления законности при
расследовании уголовных дел, защиты прав и свобод личности,
обоснованности применения мер процессуального принуждения, усиления
уголовно-процессуальных
гарантий
участников
уголовного
судопроизводства.
Практическая значимость и достоверность результатов исследования
состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы:
- в законотворческом процессе по совершенствованию уголовнопроцессуального законодательства, а также в правотворческом процессе по
совершенствованию ведомственных нормативных актов;
- в правоприменительном процессе в плане более эффективного
применения норм уголовно-процессуального закона; в ходе дальнейшего
реформирования организации и деятельности органов предварительного
расследования, прокуратуры и суда в рамках осуществления функции
судебного контроля;
20
- в научно-исследовательской работе для разработки вопросов,
касающихся эффективности уголовного судопроизводства.
Отдельные положения и выводы, содержащиеся в диссертации,
могут быть использованы при разработке учебно-методических
материалов в системе повышения квалификации и переподготовки
следователей, дознавателей, прокуроров, судей, адвокатов, а также в
процессе обучения студентов (слушателей) юридических и специальных
учебных заведений.
Апробация результатов исследования осуществлена путем
опубликования основных положений диссертации в более чем в 210
научных работах, изданных в период с 2003 по 2014 гг., из которых более
65 опубликованы в научных рецензируемых журналах, рекомендованных
ВАК, издано 17 монографий. Общий объем публикаций более 400 п.л.
Результаты и выводы исследования излагались автором на
международных, общероссийских, межрегиональных, вузовских и научнопрактических конференциях, симпозиумах, посвященных проблемам
обеспечения прав и свобод человека и гражданина
в уголовном
судопроизводстве: Общероссийской научно-практической конференции
«Законодательные и судебные вопросы защиты прав и свобод человека и
гражданина», проходившей в 2010 году в г. Москве, Международной
научно-практической конференции «Государство и право: вызовы 21 века
(Кутафинские чтения)» (МГЮА, 1 декабря 2010 г., Москва),
Международной
научно-практической
конференции
«Проблемы
методологии правовых научных исследований и экспертиз», (МГУ имени
М.В. Ломоносова, 2–3 декабря 2010 г., г. Москва), Международной
научно-практической конференции «Доказывание и принятие решений в
уголовном процессе», посвященной памяти профессора П.А. Лупинской
(МГЮА, 17–18 марта 2011 года, г. Москва), Международной научнопрактической конференции «Актуальные достижения европейской науки –
2011» (Болгария, 25 июня 2011 г.), Международной научно-практической
конференции «Новости научной мысли» (Чехия, 27 октября 2011 г.),
Международной научно-практической конференции «Перспективные
разработки науки и техники» – (Польша, 7 ноября 2011 г.), IV
Международной научной конференции «Актуальные проблемы и
современное состояние общественных наук в условиях глобализации» (20
апреля, 2012 г., Москва), в ходе Второй Московской юридической недели
по теме: «Правовая политика: вызовы и современность», XII Ежегодной
международной научно-практической конференции МГУ и
IV
Международной научно-практической конференции «Кутафинские чтения
МГЮА имени О.Е. Кутафина» (МГУ имени М.В. Ломоносова, МГЮА, 27–
28 ноября 2012 г., г. Москва), Международной научно-практической
конференции «Европейская наука и технологии» – Мюнхен (Германия,
2013 г.),
I Международной научно-практической конференции
«Глобальная наука и инновации (Global Science and Innovation)» – Чикаго
21
(США, 2013 г.), 4 Международной научно-практической конференции
««Наука, техника и высшее образование» (Science, Technology and Higher
Education)». – Westwood (Канада, 2014) и многих других. Материалы
исследования и практические рекомендации апробированы в практической
деятельности сотрудников правоохранительных органов, в процессе
чтения лекций, проведения семинарских и практических занятий по
уголовному процессу и другим спецкурсам в Южном федеральном
университете,
Южно-Российском
университете,
Ростовском
государственном университете путей сообщения.
Структура диссертации и ее объем определяется объектом и
предметом, основной целью и задачами, а также авторской концепцией
исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения,
списка использованной литературы,
приложения в виде таблиц и
диаграмм.
22
ГЛАВА 1. ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ ПРАВА И СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕКА
И ИХ ОБЕСПЕЧЕНИЕ В ХОДЕ ДОСУДЕБНОГО ПРОИЗВОДСТВА
1.1 Основы правового регулирования конституционных
свобод человека
прав
и
Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека как высшей
ценности являются конституционной обязанностью государства (статья
2 Конституции РФ). Конституционные права и свободы человека, являясь
непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и
применение законов, деятельность публичной власти.
Россия заявила о своих намерениях продвигаться в направлении
развития мировой цивилизации, исходя из признания человеческой
личности, ее прав и свобод высшей ценностью в обществе и государстве.
Наиболее ощутимо права человека затрагиваются в такой сфере
государственной деятельности как уголовное судопроизводство.
Обеспечение прав и свобод человека является важным как для развития
экономики, так и для общественно-политической жизни страны.
Уголовно-процессуальное законодательство должно быть современным,
эффективным, отражать и защищать интересы государства, общества и
отдельного человека14.
Остается достаточно актуальным вопрос обеспечения прав и свобод
человека при осуществления уголовного процесса. С одной стороны
уголовно-процессуальная деятельность государства направлена на
обеспечение и защиту прав человека, в том числе и тех, кто действительно
или предположительно нарушил закон, а с другой – существенным
образом ограничивает их. Сформулированные в декларативном виде, не
обеспеченные механизмом обеспечения, реализации и защиты, права и
свободы человека остаются не обеспеченными.
Отмечается, что есть основание говорить о необходимости
дальнейшей реформы уголовного процесса, в частности, серьезного
реформирования досудебного производства15. Целесообразно устранение
правовой неопределенности, неточности в уже действующих нормах
уголовно-процессуального законодательства, касающихся обеспечения
прав и свобод человека в ходе уголовного преследования. Они порождают
трудности для правоприменителей, ущемляют права человека. Еще Н.А.
Гредескул пришел к выводу, что «должен наступить совершенно
особенный умственный процесс: заполнение пробелов в праве … »16.
В.В. Путин. Меньше сажать // Российская газета. – 2010. – 28 октября.
См.: Ляхов Ю.А. Приоритеты уголовно-процессуального законотворчества // Государство и
право. – 2010. – № 8. – С. 43 и др.
16
См.: Гредескул Н.А. К учению об осуществлении права. Интеллектуальный процесс,
требующийся для осуществления права. – Харьков: 1900. – С. 139, 144, 159.
14
15
23
Необходимо обеспечить сбалансированную регламентацию форм
уголовного преследования и обеспечения прав участников процесса,
позволяющую избежать явных перекосов в пользу подозреваемых и
обвиняемых,
осложняющих
выполнение
функции
уголовного
преследования в ущерб интересам прав потерпевших и государства.
Перед уголовно-процессуальным законом в числе основных задач
стоит защита прав и свобод человека, интересов общества и государства от
преступных посягательств путем быстрого и полного раскрытия
преступлений, уголовного преследования лиц, их совершивших,
объективного судебного разбирательства. В целом по России остаются
нераскрытыми 44,4 % преступлений, практически каждое второе, – заявил
В.В. Путин, нарушаются права человека в ходе уголовного преследования.
В ряде регионов количество нераскрытых преступлений растет.
Количество преступлений, совершаемых в общественных местах в
Ростовской области, в 2012 году увеличилось на 40,7%.17.
Борьба с преступностью имеет своей целью защиту человека, его
прав и свобод, интересов общества и государства от преступных
посягательств. И чем успешнее эта борьба, тем более защищенным
чувствует себя человек. Наличие в следственно-судебной практике
нарушений прав человека со стороны государственных органов и
должностных
лиц,
осуществляющих
уголовно-процессуальную
деятельность,
применении
мер
процессуального
принуждения,
свидетельствует об укоренившемся представлении о правах и свободах
человека как не имеющих приоритетного значения по сравнению с задачей
усиления борьбы с преступностью.
Ряд законодательных положений о правах и свободах человека
остаются пока декларативными. На переднем плане вопроса законности
всегда должны стоять гарантии прав и свобод человека, в первую очередь
со стороны именно тех лиц, которые наделены властью18.
Деятельность правоохранительных органов по обеспечению прав и
свобод личности осуществляется на основе конституционных положений,
закрепляющих права и свободы человека и гражданина. В развитие
конституционных начал отраслевое законодательство, регламентируя
процедуру возбуждения, расследования, рассмотрения и разрешения
уголовных дел, закрепляет уголовно-процессуальные гарантии.
Для реализации конституционных положений в области обеспечения
прав гражданина, необходимо практически совершить переворот в
уголовном процессе, сделав человека его центральной фигурой19.
Субъективные права жертвы преступления обеспечивают ему свободу
В полиции новая чистка // Аргументы и факты. – 2013. – № 7.
См.: Ростовщиков И.В. Обеспечение и защита прав и свобод личности: дис. …д-ра юрид.
наук / И.В. Ростовщиков. – М., 1997. – С. 12.
19
См., напр.: Якупов Р.Х. Уголовный процесс : учебник для вузов. – М. : ЗЕРЦАЛО, 1999. –
С. 107–111; Кобец П.Н., Краснова К.А. О проблеме возмещения вреда потерпевшему на стадии
предварительного расследования // Уголовное судопроизводство. – 2009. – № 4. – С. 22.
17
18
24
поведения в границах, установленных нормами права, выступая
одновременно гарантом конституционных прав20.
Положения главы 2 Конституции РФ об основных правах и свободах
человека являются продуктом исторического развития. Они определяют
содержание конституционного статуса человека. Нормы главы 2
Конституции РФ имеют приоритетные направления по защите прав
человека, вовлекаемого в орбиту уголовного судопроизводства в качестве
подозреваемых, обвиняемых, потерпевших, свидетелей и
иных
участников
уголовного
судопроизводства.
Как
следует
из
взаимосвязанных положений статей 10, 17 (части 1 и 2) и 18 Конституции
РФ,
этой
обязанностью
обусловлена
деятельность
органов
государственной власти, в том числе судебной, призванной гарантировать
неотъемлемость и неотчуждаемость основных прав и свобод человека и
гражданина.
Механизм государственной защиты в уголовном судопроизводстве
включает систему процессуальных действий и решений органов
предварительного расследования, прокурора, суда, используя которые они
гарантируют участникам уголовного судопроизводства обеспечение их
конституционных прав и свобод (ч. 2 ст. 45, ст. 46–54 Конституции РФ).
Из положения ст. 46 Конституции РФ, согласно которой каждому
гарантируется судебная защита прав и свобод человека, можно заключить,
что в нем выражено право каждого на его судебную защиту. Статья 52
Конституции РФ устанавливает принцип охраны законом прав
потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью, закрепляет
обязанность государства обеспечивать потерпевшим доступ к правосудию
и компенсацию причиненного ущерба. Однако активно-волевая роль
личности как носителя прав и свобод в правовых отношениях по их
защите выражена не четко.
Поскольку в соответствии со статьей 18 Конституции РФ
главенствующая роль в деле защиты прав и свобод человека принадлежит
правосудию, защищенность человека от преступности прямо зависит от
уровня законности и демократичности процедур осуществления
правосудия и степени их воплощения в правоприменительную практику на
всех стадиях уголовного судопроизводства.
Конституционный Суд РФ использует положения постановлений
Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) при осуществлении
конституционного толкования законоположений и Конституции РФ21.
Привлекая
в
качестве
доводов
правовую
позицию
ЕСПЧ,
Конституционный Суд РФ проявляет стремление тесно увязывать свою
Волосова Н.Ю. Потерпевший в уголовном процессе. Его процессуальное положение : учеб.
пособие. – Оренбург: ОГАУ, 1998. – С. 52–63.
21
Бондарь Н.С. Конвенционная юрисдикция Европейского суда по правам человека в
соотношении с компетенцией Конституционного суда РФ // Журнал российского права. – 2006.
– № 6 – С. 113–127.
20
25
позицию с позицией этого суда, принимая решения, которые не просто
соответствуют, но опираются на практику Европейского Суда22.
Конституционный Суд РФ обратился не только к нормам Конвенции
(статья 6) и также в обоснование своей позиции использовал
постановления
ЕСПЧ,
вынесенные
против
иных
государств.
Непосредственным выполнением постановления ЕСПЧ можно считать
признание Конституционным Судом РФ отдельных положений
законодательства не соответствующими Конституции РФ23.
К числу гарантий, направленных, на обеспечение прав человека, относятся и конституционные принципы правосудия, закрепленные в главе
седьмой Конституции Российской Федерации: осуществление правосудия
только судом (ст. 118); независимость судей и подчинение их только
Конституции и федеральным законам РФ (ст. 120); несменяемость судей
(ст. 121); их неприкосновенность (ст.122); гласность судопроизводства, состязательность и равноправие сторон в процессе (ст. 123).
Из части 3 статьи 55 Конституции РФ следует, что права и свободы
человека, являющегося участником уголовного судопроизводства, могут
быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это
необходимо в целях защиты основ конституционного строя,
нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц,
обеспечения обороны и безопасности государства. А из статьи 56
Конституции РФ вытекает, что в условиях чрезвычайного положения для
обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в
В качестве примера применения позиций ЕСПЧ Конституционным судом РФ можно назвать
постановление № 10-П/2010 от 21.04.2010 г., в котором, в частности, указано, что вопреки
принципу справедливости и основанным на нем конституционным гарантиям судебной защиты
прав и свобод человека (статьи 19, 46, 47 и 123 Конституции Российской Федерации), в
судебном практике допускаются нарушения, закрепленные в пункте 1 статьи 6 Конвенции о
защите прав человека и основных свобод право на справедливое судебное разбирательство в
его истолковании ЕСПЧ, который неоднократно указывал на необходимость соблюдения
«справедливого баланса» в реализации права на защиту и принципа равенства сторон
(постановления от 30.10.1991 г. по делу «Боргерс (Borgers) против Бельгии» и от 27.10.1993 г.
по делу «Домбо Бехеер Б.В. (Dombo Beheer B.V.) против Нидерландов») // Постановление
Конституционного суда РФ № 10-П/2010 от 21.04.2010 «По делу о проверке
конституционности части первой статьи 320, части второй статьи 327 и статьи 328
Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами гражданки
Е.В. Алейниковой и общества с ограниченной ответственностью «Три К» и запросами
Норильского городского суда Красноярского края и Центрального районного суда города
Читы» // «Российская газета». – 2010. – № 103.
23
Так ЕСПЧ, рассмотрев жалобу П.В. Штукатурова, в Постановлении от 27.03.2008 г. по делу
«Штукатуров (Shtukaturov) против России» констатировал нарушение в отношении заявителя
прав на свободу и личную неприкосновенность, на справедливое судебное разбирательство,
закрепленных Конвенцией // Постановление Конституционного суда РФ от 27.02.2009 №4-П
«По делу о проверке конституционности ряда положений статей 37, 52, 135, 222, 284, 286 и
379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и части четвертой статьи
28 Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при
ее оказании» в связи с жалобами граждан Ю.К. Гудковой, П.В. Штукатурова и М.А. Яшиной» //
«Российская газета». – 2009. – № 45.
22
26
соответствии с федеральным конституционным законом могут
устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод участников
уголовного судопроизводства с указанием пределов и срока их действия.
Эти ограничения распространяются на такие процессуальные
институты, как задержание, арест и заключение под стражу (ст. 22), тайна
переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных
сообщений (ч. 2 ст. 23), неприкосновенность жилища (ст. 25).
Одновременно часть 3 статьи 56 Конституции РФ устанавливает, что не
подлежат ограничению, в том числе органами расследования и судом,
даже в условиях чрезвычайного положения, права и свободы человека.
Приведенные конституционные установления о защите прав человека в
уголовном судопроизводстве предопределяют наиболее принципиальные
положения, и механизм обеспечения органами предварительного
следствия прав и свобод человека в ходе уголовного преследования.
По мнению В.И Лафитского, конституционные права и свободы
являются одним из факторов, сдерживающих Россию от деспотизма, а на
современном этапе развития данный вопрос является чрезвычайно
актуальным, так же как и необходимость повышения уровня
гарантированности правового положения личности24.
Большинство конституций зарубежных стран регулируют права и
свободы человека и гражданина (Франции, США, Индонезии, Японии и
др.), допуская их ограничения законами. К примеру, Конституция
Республики Индонезия 1945 г. устанавливает, что ограничение прав и
свобод личности возможно законом в исключительных целях, которые
отличаются от Конституции РФ указанием на религиозные ценности (ст.
281)25.
Однако встречается и иной подход к механизму ограничения
конституционных прав и свобод человека. Так, в Основном законе ФРГ
1949 г. допустимые ограничения законом конкретного права указаны в
каждой статье, его гарантирующей. При этом статья 19 Основного закона
ФРГ содержит требования к законам, ограничивающим конституционные
права: 1) только в случае, прямо указанном в Основном законе; 2) закон
должен носить общий характер, а не относиться к конкретному случаю; 3)
в законе должно быть названо ограничиваемое основное право с указанием
статьи; 4) существо содержания основного права ни в коем случае не
должно быть затронуто. Данный механизм ограничения конституционных
прав и свобод личности в большей мере гарантирует защиту от
Лафитский В.И. Сумерки права: семь грехов правотворчества // Адвокат. – 2006. – № 2. –
С. 79–86; Конституции государств Азии : в 3 т. / под ред. Т.Я. Хабриевой. – М. : Институт
законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. –
М.: Норма, 2010. –Т. 3. – С. 59–60, 168.
25
См: Конституции государств Азии : в 3 т. / под ред. Т.Я. Хабриевой. – М.: Институт
законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. –
М.: Норма, 2010. –Т. 3. – С. 59–60, 168.
24
27
необоснованного ограничения, «связывает» законодателя и предупреждает
возможные коллизии между конституцией и законами26.
Следует обратить внимание обратить внимание на необходимость
разработки критериев и показателей соразмерности ограничения прав и
свобод человека тем конституционным ценностям (ч. 3 ст. 55 Конституции
РФ), для охраны которых допускается ограничение. Федеральный орган
конституционного контроля при проверке конституционности ограничений прав и свобод отметил, что Конституция РФ требует безусловного
соблюдения предусмотренных ею гарантий личности и исходит из
необходимости
обеспечения
справедливости
соответствующих
ограничений, их соразмерности защищаемым конституционным
ценностям27.
Основной смысл ч. 3 ст. 55 Конституции РФ может быть выражен
формулой: права одних лиц могут быть ограничены для защиты таких же
по своему содержанию прав других лиц. Основные права могут быть
ограничены федеральным законом, сфера действия которого уже очерчена
конституционными пределами осуществления прав, только в указанных
целях и только соразмерно этим целям28.
В каждом конкретном случае требуется оценка соразмерности ограничения прав тем ценностям, для охраны которых допускается
ограничение. Такая оценка должна осуществляться при разработке и
проведении правовой экспертизы законопроектов.
Принадлежащее каждому от рождения право на свободу и личную
неприкосновенность относится к числу основных прав человека. По
смыслу Конституции РФ (ст. ст. 17 (ч. 2), 21 (ч. 1) и 22 (ч. 1)), оно
воплощает благо, создает условия, как для всестороннего развития
человека, так и для демократического устройства общества.
В соответствии со ст. 21 Конституции РФ, государство обязано
охранять достоинство личности во всех сферах, чем утверждается
приоритет человек и ее прав (ч. 2 ст. 17, ст. 18 Конституции РФ). Из этого
следует, что личность в ее взаимоотношениях с государством выступает не
как объект государственной деятельности, а как равноправный субъект,
который может защищать свои права всеми не запрещенными законом
способами (ч. 2 ст. 45 Конституции РФ).
См.: Конституции зарубежных государств: Великобритания, Франция, Германия, Италия,
Соединенные Штаты Америки, Япония, Бразилия: учебное пособие / (сост. сб., пер., авт. введ. и
вступ. ст. В.В. Маклаков). 7-е изд., перераб. и доп. – М.: Волтерс Клувер, 2010. – С. 121.
27
Постановление Конституционного Суда РФ от 19.03.2003 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих
правовые последствия судимости лица, неоднократности, и рецидива преступлений, а также
пунктов 1—8 постановления Государственной Думы от 26.05.2000 года «Об объявлении
амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» в
связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан» // Собрание законодательства РФ. – 2003. – № 14. – Ст. 1302.
28
Лапаева В.В. Проблема ограничения прав и свобод человека и гражданина в Конституции РФ
(опыт доктринального осмысления) // Журнал российского права. – 2005. – № 7. – С. 13–23.
26
28
Конституционные установления о защите прав и свобод человека
предопределяют наиболее принципиальные положения, характеризующие
уровень законности и демократичности процедур правового регулирования
прав личности при осуществлении правосудия.
Однако особое внимание в области защиты прав участников
уголовного процесса уделяется деятельности органов предварительного
расследования. Следственные действия направлены на собирание
доказательств и обеспечены силой принуждения, однако степень
принудительного воздействия при производстве различных следственных
действий неодинакова. Как показало проведенное автором исследование,
изучение статистических данных, более 40 % нагрузки на следователей
МВД РФ по направленным в 2012 году на территории РФ в суд делам –
дела по малозначительным преступлениям. Уголовное преследование
человека, применение к нему мер принуждения осуществлялось, несмотря
на малозначительность содеянного или по фактам административных
правонарушений. Органам предварительного следствия легче по
преступлениям небольшой тяжести сформировать уголовную статистику в
свою пользу, подняв за счет этих уголовных дел общий процент
раскрываемости, нежели реально раскрывать более сложные составы
преступлений, обеспечивать права человека.
Главной задачей науки уголовного процесса является определения
эффективных мер, обеспечивающих права человека при производстве по
уголовному делу.
Результаты качества работы правоохранительных
органов должны определяться не только направлением прокурором
уголовных дел в суд, а законность – по доле уголовных дел, возвращенных
прокурором или судом29.
Эффективность и критерии оценки работы органов предварительного
следствия измеряются, как и прежде, показателями раскрываемости
преступлений. Указанное половинчатое представление о сущности
уголовного процесса приводит к серьезным недостаткам, вредит как
уголовно-процессуальному законотворчеству, так и правоприменителям.
Необходимо говорить
об уголовном процессе, как
о средстве,
обеспечивающем
законный, правовой
порядок борьбы с
правонарушениями. Необходимо ввести отчетные показатели, которые
характеризовали бы соблюдение законности по качеству расследуемых дел,
соблюдения правового порядка производства по делу, прав человека, а не
только по фактам раскрываемости преступлений.
Для оптимизации законотворческой деятельности целесообразно
определить критерии, приоритеты, которыми должен руководствоваться
Об указанных показателях качества и законности говорится в приказе МВД РФ № 25 от
19.01.2010 г. «Вопросы оценки деятельности органов внутренних дел Российской Федерации,
отдельных подразделений криминальной милиции, милиции общественной безопасности и
органов предварительного следствия». Орлов П. Перегнуть палку // Российская газета. – 2010. –
28 января.
29
29
законодатель, внося изменения в правовое регулирование уголовного
судопроизводства. Неизбежно встает вопрос о должном обеспечении прав
и свобод человека в ходе досудебного производства с достижением
назначения уголовного судопроизводства.
Целесообразно через изменения в законодательстве внедрять в
сознание правоприменителей, что сущность уголовного процесса
заключается не только в направленности уголовно-процессуальной
деятельности на изобличение действительно виновных в совершении
преступлений, но и в обеспечении правового характера данной
деятельности. Это фактически двуединая сущность уголовного процесса.
Совершенствование правового порядка расследования уголовных дел
должно решать две одинаково важные задачи: повышение эффективности
уголовного процесса и обеспечение, защиту прав и законных интересов
всех участников уголовного судопроизводства. Уголовно-процессуальные
гарантии правосудия и прав человека в уголовном процессе составляют
единую, взаимосвязанную жесткую систему. Нарушение любого элемента
этой системы не только нарушает права конкретного участника уголовного
судопроизводства, но и неизбежно отражается на всей системе, приводит к
ущербности, неэффективности, искажению результата производства по
уголовному делу. Следовательно, качество, законность уголовного
судопроизводства должны определяться тем, как защищаются права всех
участников уголовного судопроизводства
в ходе досудебного
производства, как обеспечиваются права и свободы человека, как
пострадавшим
возмещается
ущерб,
нанесенный
преступлением,
восстановлены или нет нарушенные права и свободы. Эффективность, в
частности, может определяться по следующим показателям: сколько в ходе
ведомственного и судебного контроля, прокурорского надзора было
вскрыто нарушений прав участников уголовного судопроизводства; все ли
жертвы совершенных преступлений были признаны потерпевшими, был ли
им возмещен ущерб и т.д.
В процессе обеспечения конституционных прав и свобод человека
необходимо учитывать, что при реализации органами расследования
законодательных норм о защите прав участников уголовного процесса
возникают противоречия, обусловленные различными интересами
субъектов этих прав, общества и государства в целом.
Можно отметить достаточно распространённый характер ошибок
следователей, связанных с нарушением положений ст.ст. 22, 23 и 25
Конституции РФ и соответствующих предписаний уголовнопроцессуального закона. Как показывает проведенное автором
исследование, анализ уголовных дел, самой распространенной
следственной ошибкой, связанной с нарушением конституционного права
на свободу и личную неприкосновенность, являлось отсутствие
надлежащих оснований для задержания лиц, подозреваемых в совершении
преступлений, их заключения под стражу, продления сроков содержания
30
под стражей. Имеют место случаи расширительного толкования органами
предварительного расследования оснований для избрания меры
пресечения. Так, в отдельных постановлениях следователи указывают на
не предусмотренные процессуальным законом основания – «представляет
общественную опасность», «преступление вызвало общественный
резонанс». В качестве основания указывается
– «возможность
подозреваемого воспрепятствовать установлению истины по уголовному
делу»30.
Конституционные права человека, их содержание и механизм
обеспечения выражают, во-первых, фактическое и юридическое
положение личности в уголовном процессе, во-вторых, уровень
гуманности, демократизма, зрелости самого общества. Такие важнейшие
конституционные права человека, как обеспечение государством его
доступа к правосудию, так же как и система мер безопасности лиц,
содействующих правосудию (в т.ч. подозреваемого или обвиняемого), не
имеют до настоящего времени необходимых в полном объеме отраслевых
гарантий.
Говоря о реализации норм о защите конституционных прав и свобод
человека, автор рассматривает ряд концептуальных положений: переход от
декларативности провозглашенных в статье 6 УПК РФ прав и свобод
личности к их реальному обеспечению; совершенствование механизма
обеспечения, реализации и защиты прав участников уголовного процесса
путем повышения уровня процессуального контроля, прокурорского
надзора и судебного контроля при одновременном обеспечении
процессуальной самостоятельности следователя и дознавателя.
На необходимость непосредственного применения норм Конституции
РФ в случаях, когда отдельные процессуальные нормы им противоречат
или правоотношения человека, попавшего в орбиту уголовного
судопроизводства, с органами предварительного следствия оказались
недостаточно урегулированными действующим УПК РФ, неоднократно
указывал Пленум Верховного Суда РФ и Конституционный Суд РФ31.
Поскольку Конституция РФ должна обеспечивать закрепляемые ею
основы конституционного строя, она устанавливает границы
признаваемых прав32. Основные права, предоставляемые и реализуемые в
рамках данного правового порядка, не должны подрывать основы этого
порядка. Некоторые варианты поведения, не гарантируемые или даже
напрямую запрещаемые конституцией, не приобретают характер
юридических возможностей. В литературе такие границы «признаваемой и
Из информационного письма прокуратуры Ростовской области от 26.04.2011 г.
См.: Судебная практика по уголовным делам. – М., 2004. – С. 336–337, 357–364; Собрание
законодательства Российской Федерации (СЗ РФ). – 1995. – № 28. – Ст. 2759.
32
В частности, самозащита конституционного государства «подразумевает поддержание
общественного порядка». См.: Шайо А. Самозащита конституционного государства //
Конституционное право: восточноевропейское обозрение. – М., 2004. – № 2. – С. 3.
30
31
31
защищаемой конституцией свободы индивидов» получили название
пределов основных прав33.
Есть основания сделать вывод о необходимости закрепления в
уголовно-процессуальном законодательстве следующих концептуальных
положений: права и свободы человека являются высшей ценностью;
ограничение прав человека, вовлеченного в сферу уголовного
судопроизводства, допускается в минимальных пределах, определяемых
исключительно необходимостью обеспечения прав, свобод и законных
интересов других лиц и интересов общества, государства; необходимость
разработки эффективных процессуальных механизмов обеспечения прав
личности.
Для реализации конституционных прав и свобод человека не всегда
достаточно наличия только
общих политических, экономических,
социальных и юридических гарантий. Каждый человек, отстаивающий
свое право всеми законными способами, участвует в осуществлении идеи
свободы, равенства и справедливости34.
Содержанием прав и свобод человека всегда являются определенные
интересы, потому что наделение правом означает возможность
удовлетворения интересов, обеспеченную государством35. Не каждая
конституционная свобода человека есть одновременно и его право. В
качестве субъективных прав оформляются лишь наиболее важные,
существенные, с точки зрения государства, общественно значимые
интересы36.
1.2 Реализация принципов
уголовного процесса в целях
обеспечения и защиты прав человека
Концептуальную роль в обеспечении гарантий прав человека играют
принципы уголовного процесса37. Принципы уголовного процесса играют
роль правовых регуляторов уголовного преследования, составляют его
основу, определяют необходимый его облик, служат гарантиями
правильной жизни указанного института и обязательны для исполнения
без каких-либо отступлений38.
Как отмечает Л.М. Володина, принципы – это базовые положения,
обеспечивающие стабильность уголовного процесса, законность и
Конституционные права и свободы человека и гражданина. – М., 2005. – С. 309–310.
См: Яшин С.В. Защита законных интересов личности в досудебном производстве по
уголовным делам: дис. …канд. юрид. наук. – СПб., 2004. – С. 49–50.
35
Матузов Н.И. Правовая система и личность. – Саратов, 1987. – С. 85.
36
Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. – М., 1985. – С. 64.
37
Характерным в данном случае является установленный Конституцией РФ (ст. 123 ч. 3)
принцип состязательности, который подразумевает роль суда в качестве арбитра спора,
освобожденного от каких бы то ни было обвинительных функций.
38
Еникеев З.Д. Механизм уголовного преследования : учеб. пособие / З.Д. Еникеев. – Уфа,
2002. – С. 41.
33
34
32
обоснованность принимаемых в уголовном процессе решений. Она же
отмечает, что: «Принципы уголовного процесса – основные начала,
руководящие положения, закрепленные в Конституции РФ и УПК РФ,
которые лежат в основе уголовно-процессуальной деятельности,
связанной с возбуждением, расследованием, рассмотрением и
разрешением уголовных дел, выражают ее сущность, обеспечивают
реальность прав и свобод человека и гражданина, вовлеченного в сферу
уголовно-процессуальных отношений, и достижение целей уголовного
процесса»39.
В уголовно-процессуальной науке принято выделять принципы
применительно ко всему процессу либо ко всему процессу и его
отдельным стадиям. Все уголовно-процессуальные принципы неразрывно
связаны между собой и образуют единую систему (ст.ст. 6–19 УПК РФ).
Только система принципов может гарантировать достижение целей
уголовного процесса, обеспечить действенный механизм обеспечения прав
человека40.
По вопросу о понятии, видах и системе принципов, их применении на
досудебных и судебных стадиях процесса среди ученых-процессуалистов
существуют различные мнения. В этой связи М.Л. Якуб определил три
точки зрения о том, что понимается учеными-процессуалистами под
принципами уголовного процесса41: основные, наиболее общие
положения, руководящие идеи уголовного процесса, это элементы
мировоззрения и поэтому существуют до того, как будут сформулированы
законодателем42; основные, наиболее общие положения, руководящие
идеи уголовного процесса, закрепленные в качестве таковых в законе43;
основные, наиболее общие положения, руководящие идеи уголовного
процесса, которые, если они прямо не закреплены в качестве таковых в
законе, то должны выводиться путем теоретического анализа из других
принципов и норм законодательства44.
Любое правовое положение, претендующее на роль правового
принципа, должно обладать определенными качествами, внутренне
присущими ему и придающими ему этот статус. «Принципы, определяют
приоритеты правовых норм и через них опосредованно регулируют
поведение субъектов права»45.
Володина Л.М. Права человека : учебно-методический комплекс / Л.М. Володина, М.С.
Матейкович, Е.В. Пономаренко, Н.В. Сухова. – Тюмень : Изд-во Тюменского ун-та, 2002. –
С. 104.
40
Демидов И.Ф. Принципы уголовного процесса : курс уголовного процесса. Общая часть. –
М., 2004. – С. 162.
41
Якуб М.Л. Процессуальная форма в уголовном судопроизводстве. – М., 2005. – С. 22–23.
42
Томин В.Т. О понятии принципа уголовного процесса. – М., 2006. – С. 193–195.
43
Ульянова Л.Т. Уголовный процесс : учебник ; под ред. К.Ф. Гуценко. – М., 2007. – С. 62;
Добровольская Т.Н. Принципы уголовного процесса. – М., 2007. – С. 10.
44
Михашовская И.Б. Цели, функции и принципы российского уголовного судопроизводства
(уголовно-процессуальная форма). – М., 2008. – С.118–119.
45
Якупов Р.Х. Уголовный процесс : учебник для вузов. – М., 1999. – С. 61.
39
33
Законодатель, вводя в УПК РФ понятие «принципы уголовного
судопроизводства», создал пробел в правопонимании, так как ни в одной
норме УПК РФ не содержится законодательного определения самого
понятия «принцип уголовного судопроизводства». Отсутствие в УПК РФ
сформулированного понятия «принцип уголовного судопроизводства» не
позволяет в достаточной степени определить, какие из существующих
норм являются основополагающими идеями для уголовного судопроизводства. Кроме того, отсутствие данной дефиниции не позволяет
выделить признаки принципа уголовного судопроизводства.
Целесообразно устранить существующий пробел в праве путем
внесения дополнения в ст. 5 УПК РФ – п. 29.1, в котором необходимо
сформулировать законодательное определение принципа уголовного
судопроизводства, с учетом существующих концепций в определении
данного принципа и сложившейся практики правоприменения: «Принципы
уголовного судопроизводства есть юридически оформленные основные
положения (идеи), закрепляющие общие свойства уголовного
судопроизводства, выражающие его сущность, определяющие построение
всех его стадий, форм и институтов и направляющие уголовнопроцессуальную деятельность на достижение назначения уголовного
судопроизводства».
Как показало проведенное автором исследование путем опроса
следователей, дознавателей, адвокатов статья 6 УПК РФ воспринимается
многими как относящиеся только к обвиняемому, подозреваемому, а в
научной литературе акцент, в основном, делается на ограждение человека
от незаконного и необоснованного обвинения.
Судя по буквальному толкованию ст. 9 УПК РФ, принцип уважения
чести и достоинства личности распространяется лишь на стороны
обвинения и защиты. Вместе с тем, очевидна необходимость
распространения положений принципа и на всех лиц, каким-либо образом
вовлеченных в уголовное судопроизводство. В рамках процессуальной
формы данного рода деятельности лица, осуществляющие уголовное
преследование, обеспечивают возможность осуществления прав и свобод
человека при производстве следственных и процессуальных действий, а
также при принятии процессуальных решений.
Автор также считает целесообразным дополнить статью 11 УПК РФ
следующим положением: «Суд, следователь, дознаватель в ходе
уголовного судопроизводства обязаны признавать, соблюдать, защищать
права, свободы и законные интересы человека в уголовном
судопроизводстве».
Статья 6 ФЗ РФ «О полиции» указывает, что «Полиция осуществляет
свою деятельность в точном соответствии с законом. Всякое ограничение
прав, свобод и законных интересов граждан, а также прав и законных
интересов общественных объединений, организаций и должностных лиц
34
допустимо только по основаниям и в порядке, которые предусмотрены
федеральным законом…»46.
Проблемы обеспечения и укрепления законности в деятельности
государственных органов решаются с недостаточной продуктивностью.
Одной из существенных причин является отсутствие в юридической
науке, законодательстве, профессиональном правосознании должностных
лиц единого и адекватного понимания самой законности. Еще
распространено сложившееся ранее ее определение как строгого и
неуклонного соблюдения всех нормативных актов всеми без исключения
субъектами права. Законность предполагает адекватный выбор объекта и
методов правового регулирования; законность в итоге требует
надлежащего осуществления «правовых законов» в первую очередь со
стороны участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения,
чья ответственность здесь видится повышенной в сравнении с
обязательствами обыденно правомерного поведения. И.В. Ростовщиков
отмечает, что на переднем плане вопроса соблюдения законности всегда
должны стоять гарантии прав и свобод человека, в первую очередь со
стороны именно тех лиц, которые наделены властью47.
В УПК РФ (ст. 7) принцип законности при производстве по
уголовному делу должным образом не раскрывается. На взгляд автора, в
части 1 статьи 7 УПК РФ целесообразно указать: «орган дознания,
дознаватель, следователь, прокурор, суд обязаны строго соблюдать
положения Конституции РФ, уголовно-процессуального кодекса, а также
иных нормативных актов, соответствующих законам, общепризнанным
принципам и нормам международного права, не вправе применять
федеральный закон, противоречащий настоящему Кодексу»48.
Законность любого процессуального решения определяется не только
соблюдением нормативных предписаний, относящихся к содержанию и
форме решения, но и соблюдением требований закона в деятельности,
предшествовавшей вынесению решения.
При рассмотрении вопроса о соотношении законности и целесообразности
решения необходимо исходить из того, что целесообразность заложена в самом
законе. Правоприменитель должен в своей деятельности исходить из того, что
действующий
закон
считает
целесообразным. Следовательно, о
целесообразности решений можно судить только в пределах закона, на основе
закона, в соответствии с законом49.
См. ФЗ РФ «О полиции» // Российская газета. – 2011. – 8 февраля.
См.: Ростовщиков И.В. Обеспечение и защита прав и свобод личности: дис. …д-ра юрид.
наук / И.В. Ростовщиков. – М., 1997. – С. 12.
48
Аналогичное понятие законности закрепили УПК Казахской Республики (ч. 1 ст. 6) и УПК
Республики Украина (ч. 1 ст. 11). УПК РК (ч. 1 ст. 10) и УПК Республики Беларусь (ч. 1 ст. 8)
такую обязанность закрепили только за судом и органами уголовного преследования.
49
См.: Элькинд П.С.Сущность советского уголовно-процессуального права. – Л.,1963. – С.155;
Боннер А.Т. О законности и целесообразности судебных постановлений // В помощь адвокату.
– Краснодар, 1972. – С. 25.
46
47
35
Вопрос о целесообразном применении закона приобретает
самостоятельное значение в тех случаях, когда закон предоставляет
усмотрению лица выбор решения, которое при установленных обстоятельствах
будет целесообразным с точки зрения поставленных задач50. Отрицательные
последствия решения могут свидетельствовать о его нецелесообразности в
момент избрания (например, лицо, в отношении которого в качестве меры
пресечения следователем была избрана подписка о невыезде, совершило новое
преступление и скрылось). Целесообразность решения находится в прямой
зависимости от объективного установления обстоятельств дела и соответствия
решения целям правового регулирования. Неустановление или неполное
установление обстоятельств, влияющих на выбор решения, может повлечь
неправильное
исполнение или применение закона и, следовательно,
нарушение требований законности и целесообразности решения.
При
выборе
решений
по
вопросам,
затрагивающим
неприкосновенность личности, важное значение имеет осознание
дознавателем, следователем, судьей таких моральных ценностей, как честь и
достоинство человека, его доброе имя, бережное отношение к человеку и
его семье51. Допустимая по закону мера принуждения может оказаться
морально неприемлемой, если она угрожает обвиняемому или его семье
тяжкими последствиями. В этих и подобных случаях в принятии решений
важная роль принадлежит правосознанию, нравственным взглядам
дознавателя, следователя, судьи. «Правосознание и совесть лишь тогда
сыграют свою роль, если будут утверждать закон, исходить из закона,
воплощаться через закон, если судья станет «возвестителем» закона, буква
которого является обязательной для него»52.
Антони У. Брэдли отмечал, что «даже такое фундаментальное право,
как право на физическую свободу, не является абсолютным. В каждой
правовой системе существует определенный диапазон ситуаций, в которых
право на физическую свободу может отступать перед лицом каких-либо
иных жизненных интересов общества»53. Эффективное осуществление
уголовно-процессуальной деятельности зачастую вызывает необходимость
ограничения свободы личности54.
Термин «целесообразный» понимается как «закономерный, внутренне оправданный,
соответствующий поставленной или намеченной цели»; «разумный», «практичный»,
«полезный», «рациональный». См.: Словарь современного русского литературного языка.– М.,
1965. – Т. 17. – С. 588–589.
51
См.: Петрухин И. Л. Личные тайны (человек и власть). – М.,1998. – С. 14.
52
Феофанов Ю.В. Догма права и догма совести // Советское государство и право. – 1971. – № 9. –
С. 139.
53
См.: Антони У.Бредли. Доклад «Право на свободу и безопасность личности согласно
Европейской конвенции по правам человека» // Бюллетень по правам человека. – 1998. – Вып. 8.
–С. 156. Обычно лишение свободы квалифицируется в уголовном законодательстве как акт
насилия – физического или психического. Однако существуют ситуации, требующие
принудительного ограничения свободы и неприкосновенности. См.: Права человека. Учебник
для вузов: под ред. Лукашева Е.А. – М., 1999. – С. 145.
54
Лазарева В.А. Теория и практика судебной защиты в уголовном процессе. – Самара, 2000.–
С.73.
50
36
Справедливость решения выносимого дознавателем, следователем как
нравственная оценка его обоснованности будет определяться в первую
очередь его законностью, потому что справедливость, как и
целесообразность, решения не может быть противопоставлена законности
решения. Целесообразность и справедливость решения могут быть
достигнуты только при условии правильного применения закона. При этом
должно соблюдаться требование мотивировки решения с тем, чтобы в нем
были выражены те условия, обстоятельства, причины, которые учтены
правоприменителем55.
Справедливость в уголовном судопроизводстве
должна быть
определена, как соблюдение совокупности процессуальных правил,
необходимых для защиты прав человека, при рассмотрении
предъявленного ему подозрения или обвинения. Достижение
справедливости предполагает в первую очередь установлением и
наказанием виновного,
возмещение ущерба и заглаживание вреда
непосредственно лицу, кому этот вред нанесен.
В теории и практике уголовного судопроизводства можно отметить
два подхода к пониманию справедливости. В российском уголовном и
уголовно-процессуальном
праве,
справедливость
как
понятие
используется, как правило, в его материально-правовом значении. Понятие
справедливости в широком смысле употребляется при характеристике
самого законодательства в целом, и касается, сферы правотворчества.
Положения уголовно-процессуального закона предусматривают не
только конкретные правила поведения, но и некоторые альтернативы,
проявление усмотрения в различных ситуациях. В трудах выдающихся
ученых П.А. Лупинской, Л.А. Воскобитовой, Л.Б. Алексеевой, В.П.
Нажимова, В.С. Нерсесянц, А.А. Давлетова, Н.И. Газетдинова, О.В.
Гладышевой и др. неоднократно отмечалось, что отсутствие четко
определенных, конкретных правил поведения ставит задачу перед
правоприменителями выбора поведения56. Современные средства
обеспечения законности и справедливости уголовно-процессуальной
деятельности должны продолжить оставаться важнейшим направлением
изысканий в современной уголовно-процессуальной науке.
Уголовно-процессуальный
закон
должен
соответствовать
специальным критериям справедливости, обусловленным особенностями
регулируемых отношений и позволяющим составить объективное
Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве. – М., 2010. – С. 204–205.
См., например: Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве. – М., 2010. – С. 201
–206; Алексеева Л.Б. Право на справедливое судебное разбирательство (прецеденты и
комментарии). – М., 2001. – С. 18; Нажимов В.П. Суд как орган правосудия по уголовным
делам в СССР: дис. …д-ра юрид. наук. Л., 1971. – С. 15; Воскобитова Л.А. Механизм
реализации судебной власти посредством уголовного судопроизводства: дис. …д-ра. юрид.
наук. – М., 2004. – С. 15 и др.
55
56
37
представление о справедливости их регулирования. При истолковании
закона, уяснении его смысла должны учитываться цели уголовного
судопроизводства и его назначение. Справедливый результат может быть
достигнут исключительно при соблюдении прав и надлежащей защите
интересов человека. С учетом системных свойств принципов их
совокупность в современном уголовном судопроизводстве в свете идеи о
справедливости должна помимо имеющихся включать принципы
публичности уголовного судопроизводства, обеспечения прав и защиты
интересов участников уголовного судопроизводства.
Справедливость
детерминируется
законностью:
если
закон
соответствует справедливости, то его применение следует признавать
справедливым, и наоборот. Следует выделять также условия
справедливости
деятельности
властных
субъектов
уголовного
судопроизводства, среди которых строгое соблюдение норма права,
гарантий прав человека, их реализация и защита от необоснованного
нарушения.
Суть понятия справедливости выражена соотнесением преступного
деяния и наказания, следующего за это деяние. Содержание этого
требования в УПК РФ не раскрыто (ст.ст. 297, 38918 УПК РФ), и уяснить
его можно также лишь через понятие несправедливости, которое, как и
раньше, связано с системой оснований к отмене или изменению приговора
(ч. 1 ст. 383, ст. 38915 УПК РФ).
П.А. Лупинской была высказана мысль о том, что справедливость как
единство правовых и нравственных требований должна определять все
производство по делу, поведение лиц, ведущих судопроизводство,
содержание и форму принимаемых решений57. Справедливость включает
и соответствие решения фактическим обстоятельствам дела, его «не
голословность». Справедливым должен быть не только приговор, но и
иные решения по делу, в том числе и следователя, дознавателя58.
Международные акты, посвященные правам человека и средствам их
защиты, закрепляют и раскрывают именно процессуальный аспект понятия
справедливости. В ст. 10 Всеобщей Декларации прав человека указано:
«каждый человек для определения его прав и обязанностей и для
установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения
имеет право, на основе полного равенства, на то, чтобы его дело было
рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости
независимым и беспристрастным судом»59. В 1950 году эти положения
получили развитие в Европейской Конвенции о защите прав человека и
Лупинская П.А. Законность и обоснованность решений в уголовном судопроизводстве. – М.,
ВЮЗИ. 1972. – С. 77–78.
58
Уголовно-процессуальное право Российской Федерации ; под ред. П.А. Лупинской. – М.,
2004. – С. 517.
59
Алексеева Л.Б. Право на справедливое судебное разбирательство: реализация в УПК РФ
общепризнанных принципов и норм международного права: автореф. дис... д-ра юрид. наук. –
М., 2003. – С. 12.
57
38
основных свобод, ст. 6 которая так и называется: «Право на справедливое
судебное разбирательство». Более подробно процессуальный аспект
справедливости судебного разбирательства был раскрыт в положениях ст.
14 Международного пакта о гражданских и политических правах60.
Вопросу соотношения уголовно-процессуального права России и
международно-правовым стандартам много внимание было уделено Л.А.
Воскобитовой, Л.М. Володиной и другими учеными61.
Наиболее эффективным органом, последовательно защищающим
право человека на справедливое судебное разбирательство, для ряда
государств Европы стал Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ).
Российская юридическая наука и судебная практика восприняли
справедливость не только как материально-правовое, но и как важное
процессуальное требование, гарантирующее защиту прав человека в
судопроизводстве62.
Возникает необходимость в дальнейшей теоретической разработке
процессуального
значения
предлагаемого
принципа
уголовного
судопроизводства «справедливость при производстве по уголовному
делу».
Указание
на
принцип
уголовного
судопроизводства
«справедливость при производстве по уголовному делу», как логическое
продолжение назначения уголовного судопроизводства (ч. 2 ст. 6 УПК
РФ). Процессуальная ориентация уголовного процесса на справедливость
процедур показывает, что средства достижения процессуальных целей
приобретают самостоятельную ценность.
ЕСПЧ неоднократно обращал внимание в своих решениях на то
обстоятельство, что Конвенцию следует толковать в соответствии с
условиями настоящего времени. В решениях ЕСПЧ также неоднократно
подчеркивается тесная связь между требованием справедливости
судебного разбирательства и уровнем демократичности общества63.
Вместе с тем перестройка правоприменительной практики,
необходимое для этого изменение правосознания должностных лиц,
осуществляющих
уголовное
судопроизводство,
сталкиваются
с
определенными трудностями. Одна из них состоит в том, что понятие
справедливого судебного разбирательства не поддается формальному
Далее сокращено – Международный пакт. См. Международные акты... – С. 57–58.
См.: Воскобитова, Л.А. Механизм реализации судебной власти посредством уголовного
судопроизводства: дис. …д-ра. юрид. наук. – М., 2004. – С. 207–217; Володина Л.М. Уголовное
судопроизводство: право на справедливую и гласную судебную защиту / Л.М. Володина, А.Н.
Володина. – М. : Юрлитинформ, 2010. – С. 19–39.
60
61
62
В статье 413 УПК РФ среди оснований возобновления производства по уголовному делу ввиду новых
обстоятельств указано установленное ЕСПЧ нарушение Конвенции российским судом при рассмотрении
уголовного дела. В п. 10 Постановления пленума ВС РФ «О применение судами общей
юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных
договоров Российской Федерации» от 10.10.2003 г. указано, что применение судами конвенции
должно осуществляться с учетом практики ЕСПЧ // Бюллетень ВС РФ. – 2003. – № 12.
63
Решения по делу Эйри против Ирландии; Артико против Италии. См. Европейский суд по
правам человека. Избранные решения в двух томах. – М.: Норма, 2000. – Т. 1. – С. 274, 322.
39
определению. ЕСПЧ в своих решениях неоднократно подчеркивал, что он
не формулирует общих правил и дефиниций. Справедливость судебного
разбирательства оценивается всякий раз применительно только к
обстоятельствам и условиям производства по конкретному делу, было ли в
данном конкретном случае судебное разбирательство справедливым.
В 2012 году ЕСПЧ разрешил 134 дела против России – это самый
высокий показатель с момента ратификации конвенции. Всего в
одиннадцати случаях (менее 9 %) суд не усмотрел нарушения прав
заявителя хотя бы по одной статье. В годовом исчислении пропорция
выигранных государством дел составляла в среднем около 4 %64.
В решении «Котов против России» большая палата ЕСПЧ
подтвердила недопустимость ситуации, когда два различных судебных
решения гарантируют возмещение одной и той же суммы убытков. В
решении «Пичугин против России» ЕСПЧ признал, что Россия нарушила
ст. 5 и 6 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность и
право на справедливый суд). В частности, рассмотрение жалоб Пичугина
на условия и сроки своего досудебного заключения под арестом было
затянутым и неэффективным, а решения суда сделать процесс закрытым –
необоснованным. Выводы Страсбургского суда могут считаться вновь
открывшимся обстоятельством и привести к пересмотру дела в РФ65.
В 2013 году Страсбургский суд признал неприемлемой жалобу
правительства РФ по делу «Пичугин против России». Решение
Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делу А. Пичугина
вступило в силу 19.03.2013 года66.
Международные правовые акты относят к этой совокупности
процессуальные правила, в равной мере касающиеся и гражданского, и
уголовного судопроизводства. Каждый человек в случае правового спора
должен иметь право на: 1) справедливое и публичное разбирательство его
дела; 2) разумный срок рассмотрения; 3) независимый и беспристрастный
суд, созданный на основе закона; 4) публичное объявление судебного
решения, если это не противоречит интересам правосудия (п. 1 ст. 6
ЕСПЧ). В числе более частных вопросов справедливости можно выделить
требования, связанные: а) с обеспечением доступа к правосудию; б) с
обеспечением «равенства средств»67.
Правила, связанные с обеспечением «равных средств», «права на
процедуру противника», текстуально также не сформулированы в ст. 6
ЕСПЧ. «Каждая из сторон должна обладать равными возможностями при
рассмотрении дела, и что ни одна из сторон не должна пользоваться
какими-либо существенными преимуществами по сравнению со своим
См.: Официальный сайт ЕСПЧ: http://www.espch.ru.
http://pravo.ru/story/view/81306/.
66
Права человека в России/ http://www.hro.org
67
Гомиен Д. Указ. раб. С. 34. Автор отмечает, что принцип равенства сторон (состязательность)
относится к числу важных «несформированных» в ст. 6 принципов. Он выводится из
совокупности решений ЕСПЧ.
64
65
40
оппонентом»68. Следует отметить такое требование как участие сторон в
рассмотрении дела и на всех стадиях производства69. Это правило также не
является абсолютным, т.к. подозреваемый (обвиняемый) вправе отказаться
от участия в рассмотрении дела. ЕСПЧ неоднократно подчеркивал, что в
подобных случаях отказ должен быть «установлен недвусмысленным
образом»70.
В ряде решений ЕСПЧ счел нарушением справедливости судебного
разбирательства использование в суде объяснений, которые подсудимый
вынужден был дать под угрозой применения, например, штрафа в ходе
административной проверки, по материалам которой впоследствии было
возбуждено уголовное судопроизводство71.
Таким
образом,
справедливость
судебного
разбирательства
раскрывается в практике ЕСПЧ исключительно как процессуальное
понятие, предназначенное обеспечивать надлежащую процедуру при
рассмотрении и разрешении уголовных дел с тем, чтобы государствами
были соблюдены права и свободы человека.
Часть 7 ст. 5 Федерального Конституционного закона РФ от 07.02.2011 г.
№ 1-ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации»
указывает, что: «рассмотрение дел в судах общей юрисдикции
осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон»72.
Наиболее значимой является закрепление и развитие в УПК РФ
конституционного принципа состязательности и равноправия сторон (ч. 3
ст. 123 Конституции РФ). Он определяет характер взаимоотношений суда
и сторон не только в судебном разбирательстве, но и в ходе досудебного
производства при осуществлении судебного контроля.
В научной литературе одни авторы текст ч. 3 ст. 123 Конституции РФ,
рассматривают, как единый принцип, каждый из элементов которого имеет
свое собственное содержание73. Некоторые авторы придают равноправию
сторон самостоятельное значение74. А.В. Смирнов предлагает
рассматривать принцип равенства сторон как самостоятельный
межотраслевой принцип, характерный для состязательного типа
процесса75.
Гомиен Д. Указ. раб. – С. 34.
Гомиен Д. указывает на дело Неймейстер против Австрии. См. Гомиен Д. Указ. раб. – С. 34;
См. также дело Ekbatani v.Sweden 13 E.H.R.R. 504. Series A.No.134, 1988.
70
Решение по делу Колоцца против Италии. Избранные решения в двух томах. – М. : Норма,
2000. – Т. 1. – С. 191.
71
Решение по делу Функе против Франции и др. Избранные решения в двух томах. – М. :
Норма, 2000. – Т. 1. – С. 790.
72
См.: Российская газета // – 2011. – 11 февраля.
73
Конституционное право России. – М., 1995. – С. 446–447.
74
Такой подход характерен для гражданско-процессуальной науки: Курс советского
гражданского процессуального права; под ред. А.А. Мельникова. – М., 1981. – Т. 1. – С. 163;
Гражданское процессуальное право России; под ред. М.С. Шакарян. – М., 1996. – С. 42–43;
Даев В.Г. Процессуальные функции и принцип состязательности в советском уголовном
процессе // Правоведение. –1974. – № 1. – С.71.
75
Смирнов А.В. Указ. раб. – С.18–19, 77–80.
68
69
41
Л.А. Воскобитова, отмечая, что в сфере уголовного судопроизводства
специфика этого принципа состоит в законодательном закреплении и
обеспечении: 1) разграничения функций обвинения и защиты и
возложения их на различных субъектов процесса; 2) отделения функции
разрешения дела от функций обвинения и защиты; 3) недопустимости
совмещения одним субъектом различных функций; 4) процессуального
равноправия сторон, предлагала добавить: предоставление сторонам
достаточных прав и реальных возможностей для отстаивания своей
позиции перед судом. Только все они в совокупности способны создать
условия состязательности процесса, чем обеспечить справедливость
последнего76.
По мнению некоторых ученых в УПК РФ принцип состязательности и
равноправия сторон признан определяющим началом всей уголовнопроцессуальной деятельности (досудебной и судебной)77. Однако
содержание данного принципа в уголовно-процессуальном законе полностью не раскрывается, указывается лишь на его отдельные элементы.
Можно отметить, что, например, в ст. 16-1 УПК Украины прямо указано,
что в судах рассмотрение уголовных дел осуществляется на началах
состязательности.
Из статьи 15 УПК РФ вытекает, что принцип состязательности сторон
предполагает наличие суда, осуществляющего только ему свойственную
функцию разрешения уголовного дела, и равноправных сторон, имеющих
свои
процессуальные
интересы,
которые
достигаются
путем
осуществления предоставленных им прав. Как видно, из контекста ст. 15
УПК РФ следует, что состязательность сторон имеет место только в
судебном разбирательстве. Здесь решаются иные процессуальные задачи и
лишь создаются предпосылки для возникновения состязательных начал в
суде. Поэтому правы авторы, которые утверждают, что принцип
состязательности сторон действует лишь применительно к судебному
разбирательству, и пока не по отношению ко всему уголовному
процессу78.
А.С. Александров справедливо задает вопрос – «стали ли идеи
состязательности,
прав
человека,
свободы
императивом
для
процессуалиста? Так чтобы он интуитивно при выборе интерпретации
отстаивал эти ценности»79. Принцип состязательности (ст. 15 УПК РФ) не
Воскобитова Л.А. Указ. раб. – С. 314.
Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе : учебно-прак. пособие. – М., 2009. – С. 49.
Прохоров Е.А. О состязательности в российском уголовном в производстве // «Черные дыры»
в российском законодательстве. – 2007. – № 2. – С. 253–254.
78
См.: Химичева Т.П. Принцип состязательности сторон и его роль в совершенствовании УПК
Российской Федерации // Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: год
правоприменения и преподавания. – М., 2004. – С. 91; Уголовный процесс ; под ред. К.Ф.
Гуценко. – М., 2005. – С.122.
79
Александров А.С. Духless русского уголовно-процессуального права // Уголовное
судопроизводство. – 2010. – № 1. – С. 3.
76
77
42
оставил места для многих важнейших ориентиров, которые традиционно
использовались в уголовно-процессуальном законодательстве России, а
также успешно используются в смешанном уголовном судопроизводстве
цивилизованных стран. Это задачи уголовного судопроизводства, его
публичный характер, всесторонность, полнота и объективность
исследования обстоятельств уголовного дела, установления истины и др.
Как справедливо отмечал В.И. Зажицкий: «…состязательность нужна не
сама по себе, а как средство, которое призвано обеспечивать успешное
правосудие по уголовным делам»80.
ЕСПЧ в ряде своих решений по делам о нарушениях права человека
на свободу и личную неприкосновенность (ст. 5 Конвенции о защите прав
человека и основных свобод) констатировал необходимость обеспечить
судебную процедуру основными элементами справедливости, к числу
которых относятся независимость суда, состязательность и равноправие
участвующих в судебном заседании сторон, информированность сторон о
доказательствах, которые могут быть использованы для обоснования
судебного решения81. В.А. Лазарева отмечает, что анализируя с этих
позиций ст. 108 УПК РФ, можно констатировать, что обвиняемый,
подозреваемый не обязан доказывать отсутствие намерений скрыться от
следствия или суда, продолжить преступную деятельность, помешать ходу
расследования82.
Возлагая на обвиняемого бремя доказывания своих возражений по
вопросу избрания меры пресечения, судьи фактически исходят из
презумпции его виновности. Подобная практика неоднократно
становилась предметом критики ЕСПЧ, который считает, что возложение
бремени доказывания таких вопросов на обвиняемого равнозначно отмене
действия статьи 5 Конвенции, то есть нормы, которая делает заключение
под стражу исключительным отклонением от принципа личной свободы,
Зажицкий В.И. Проблема повышения эффективности правосудия по уголовным делам //
Государство и право. – 2009. – № 7. – С. 42. См. также: Бойков А.Д. Третья власть в России
(очерки о правосудии, законности судебной реформе 1990-1996 гг.). – М., 1997. – С. 28; Азаров
В.А. (в соавторстве с И.Ю. Таричко) Функция судебного контроля в истории, теории и
практике уголовного процесса России: Монография. – Омск, 2004. – С. 24; Азаров В.А. (в
соавторстве с В.И. Ивановым). Судебный контроль как средство проверки
доброкачественности результатов оперативно-розыскных мероприятий // Научный Вестник
Омской академии МВД России, 2010. – № 4 (39). – С. 29; Барабаш А.С. Вклад И.Я. Фойницкого
в определение места состязательности в российском уголовном процессе // Российское
правосудие. – 2008. – № 3. – С. 102–104 и др.
81
См.: Постановление ЕСПЧ от 21.10.1986 г. по делу Санчес-Рейс против Швейцарии: от
29.02.1988 г. по делу Буамар против Бельгии: от 30.03.1989 г. по делу Лами против Бельгии //
URL:http://www.echr.ru
82
Лазарева В.А. Доказывание оснований ограничения свободы при рассмотрении судом
ходатайства о применении меры пресечения в виде заключения под стражу // сб. науч. тр.
международной научно-практической конференции ««Доказывание и принятие решений в
современном уголовном судопроизводстве» (посвященной памяти профессора П.А.
Лупинской). – М., 2011. – С. 258–259.
80
43
которое позволительно лишь в исчерпывающе перечисленных и строго
определенных случаях83.
Принцип состязательности и равноправия сторон в его
организационном аспекте уравнивает процессуальное значение функций
обвинения и защиты по отношению к функции разрешения дела. Являясь
неотъемлемым элементом справедливого судебного разбирательства,
рассматриваемый принцип ориентирует судебную деятельность на
обеспечение государством прав человека и их защиту.
Состязательность и равноправие сторон как процессуальный метод
познания не только позволяет, но и обязывает принять к обсуждению
различные версии и исследовать каждый из объектов познания,
предложенный сторонами84. В процессе гносеологического и логического
противоборства сторон суд получает возможность объективно увидеть
результат познания каждого участника уголовного судопроизводства.
Как отмечал Л.С. Явич, равноправие сторон составляет основу
правового статуса тех субъектов процесса, которые выполняют
процессуальные функции обвинения и защиты, и определяет объем
объективных прав каждого из этих субъектов85. Равноправие сторон в
уголовном процессе обеспечивается закреплением определенного объема
прав каждого из участников процесса.
Существует представление о равноправии сторон как о
математическом тождестве, в силу которого права стороны защиты
должны быть уравнены с правами стороны обвинения86. Для обеспечения
такого тождества прав высказываются соответствующие предложения об
изменении уголовно-процессуального законодательства87.
Равными правами стороны наделяются лишь в стадии судебного
разбирательства (ст. 224 УПК РФ), тогда как в досудебных стадиях такого
равенства прав фактически нет.
Отмечается, что принцип состязательности и равноправия сторон в
уголовном судопроизводстве, аналогично гражданскому, является
проявлением диспозитивности88. По объективному мнению Л.А.
См.: Постановление ЕСПЧ от 07.04.2005 г. по делу Рохлиной против России: от 02.01.2008 г.
по делу Линд против России // URL:http://www.echr.ru.
84
Шейфер С.А. Указ. раб. – С.21–22.
85
Явич Л.С. подчеркивал, что «достоинства всеобщности более свойственно объективному
праву, но субъективное право обладает не менее важным достоинством персонализации». См.
Явич Л.С. Общая теория права: Изд-во Ленигр. ун-та, 1976. – 286 с.
86 .
Бурмагин С. Принцип состязательности в теории и судебной практике // Российская
юстиция. – 2001. – № 5. – С. 34.
87
См. Уилшир А.М. Уголовный процесс. – М., Иностр. лит., 1947. – С. 9, 40–51; Гуценко К.Ф.,
Головко Л.В., Филимонов Б.А, Уголовный процесс зарубежных государств. Учебное пособие. –
М.: Зерцало, 2001. – С. 86, 204. Головко Л.В. Дознание и предварительное следствие в
уголовном процессе Франции. М.: Спарк, 1995. – С. 22; Лубенский А.И. Предварительное
расследование по законодательству капиталистических государств. – М., 1977. – С. 103 и др.
88
Александров А.С. Диспозитивность в уголовном процессе : автореф. дис. ... канд. юрид. наук.
– Н. Новгород. – 1995. – С. 15. Сапожников С. отмечает, что диспозитивность в арбитражном
процессе производна от диспозитивности и частоноправовой автономии в материальном праве,
83
44
Воскобитовой, он имеет другую природу и является производным от
принципа презумпции невиновности. Только необходимость преодолеть
презумпцию невиновности порождает потребность в противопоставлении
сторон обвинения и защиты; предполагает распределение их
процессуальных задач и обусловливает соответствующий задачам объем
прав и обязанностей для каждой из сторон89.
На сегодняшний день указания на всесторонность, полноту и
объективность исследования обстоятельств дела встречаются лишь в
отдельных статьях УПК РФ («…в целях обеспечения его полноты,
объективности…» (ч.4 ст. 152 УПК РФ), «…всесторонности и
объективности...» (ч. 2 ст. 154 УПК РФ), «…объективности и
беспристрастности…» (ч. 6 ст. 340 УПК РФ))90. С.А. Шейфер указывал,
что: «По логике вещей, даже чтобы прекратить дело, следователь должен
исследовать также и обстоятельства, опровергающие обвинение, т.е.
действовать всесторонне и объективно»91.
Все проблемы расследования или рассмотрения и разрешения
уголовных дел «отражаются» в процессуальных документах. Они
становятся объективным свидетельством того, соблюдаются ли в практике
принципы состязательности и равноправия сторон, презумпции
невиновности, справедливости судебного разбирательства, права на
защиту и другие92.
Недооценка значения процессуальных решений приводит к тому, что
органы предварительного расследования, и даже суд нередко полагаются
на силу, значимость своего внутреннего убеждения, забывая об
объективности. Как только процессуальное решение становится предметом
непредвзятой проверки, например, ЕСПЧ, необъективность и ее следствие
– допущенные ошибки и нарушения прав человека выявляются без труда и
наглядно демонстрируются теперь уже в решениях вышестоящего суда
или ЕСПЧ93.
чего нет в праве уголовном. См. Сапожников С. Принцип диспозитивности в арбитражном
процессе // Российская юстиция. – 2003. – № 1. – С.2.
89
Воскобитова Л.А.Указ. раб. – С.318.
90
УПК РФ также не выделяет отдельной статьей такой принцип, ранее предусмотренный УПК
РСФСР (ст. 21), как выявление причин и условий, способствующих совершению преступлений.
В то же время часть 2 ст. 73 УПК РФ говорит о том, что «подлежит выявлению также
обстоятельства, способствовавшие совершению преступления», а согласно ч. 2 ст. 158 УПК РФ,
дознаватель, следователь, установив в ходе досудебного производства по уголовному делу
обстоятельства, способствовавшие совершению преступления, вправе внести в соответствующую
организацию или соответствующему должностному лицу представление о принятии мер по
устранению указанных обстоятельств или других нарушений закона.
91
Шейфер С.А. О правовой регламентация доказательственной деятельности следователя //
Концептуальные основы реформы уголовного судопроизводства в России. – М., 2008. – С. 24.
92
Воскобитова Л.А. Объективность как свойство процессуальных решений // Доказывание и
принятие решений в современном уголовном судопроизводстве. – М., 2011. – С. 37–48.
93
См.: решения ЕСПЧ по делам «Трофимов против России», «Лопата против России» и др. /
http://www.hro.org.
45
В международно-правовых актах употребляется термин «беспристрастный суд» (ст. 6 ЕСПЧ), по своему значению близкий к понятию
объективности суда. В УПК РФ объективность обеспечивается рядом
процессуальных норм, например, требованиями ст.ст. 61–63, 66, 67 УПК
РФ. Однако текстуально это требование не нашло своего закрепления ни
применительно к задачам и деятельности должностных лиц, наделенных в
процессе властными полномочиями, ни применительно к процессуальным
решениям. Должностные лица, ведущие процесс, вступают во властные
отношения с иными субъектами процесса, в свою очередь, наделенными
процессуальными правами: отстаивать свой интерес, заявлять о своих
требованиях, предъявлять определенные доказательства, защиты их
нарушенного права. Содержательный аспект объективности в уголовном
судопроизводстве определяется способностью субъектов власти
воспринимать правовые требования подвластных, отражать их в
принимаемых решениях. Основанием, обеспечивающим объективность,
служит правильное применение правовой нормы.
Как показало проведенное автором, а также другими учеными
исследования, качество расследования преступлений подвергается
существенной критике и оставляет желать лучшего94. Возникают вопросы
– к кому из субъектов уголовного судопроизводства со стороны обвинения
могут быть предъявлены претензии за некачественное расследование
уголовного дела? В конечном итоге такая неопределенность порождает
безответственность носителя власти за свои действия и решения.
В качестве аргументов, обеспечивающих объективность любого
процессуального решения, могут выступать только: установленные в
судебном заседании фактические данные, доказательства. Так попытки
отказать
защите
в
представлении
фактических
данных,
свидетельствующих об отсутствии оснований для применения мер
принуждения, приводят к прямо противоположному эффекту. Всем
участникам процесса становится очевидной необъективность дознавателя,
следователя, суда.
Как отмечает А.А. Тарасов, требование всесторонности, полноты и
объективности приходится выводить из многих других данных: о
законности, обоснованности и мотивированности властных решений всех
правоприменителей, включая суд (ст. 7 ч. 4 УПК РФ), о круге
обстоятельств, подлежащих доказыванию (ст. 73 УПК РФ), о содержании
обвинительного заключения (ст. 220 ч. 1 УПК РФ), описательномотивировочной части обвинительного приговора (ст. 307 УПК РФ)95.
Исаенко В. Прокурорский надзор за нарушением законов при производстве следственных
действий // Законность. – 2010. – № 4; – С. 10–14; Хориноев А.О. Предисловие: руководство для
следователя и его помощника, практиканта. – Иркутск, 2009. – С. 3–5.
95
Тарасов А.Л. Еще раз об истине в уголовном судопроизводстве // Новый Уголовнопроцессуальный кодекс России в действии / Материалы Круглого стола. – М., 2009. – С.78.
94
46
Судебная практика Верховного Суда РФ, Конституционного суда РФ
свидетельствует о том, что требование всесторонности, полноты и
объективности исследования обстоятельств уголовного дела по-прежнему
остается важнейшим ориентиром для судей96. Пленум Верховного суда РФ
по существу дополнил систему принципов уголовного судопроизводства
принципом всестороннего, полного и объективного исследования
обстоятельств дела. Суд вправе самостоятельно принимать меры по
устранению допущенных процессуальных нарушений прав участников
уголовного судопроизводства и создания условий для всестороннего и
объективного рассмотрения дела по существу97. Такое требование по
существу обязывает властных участников уголовного судопроизводства
устанавливать по уголовным делам объективную истину.
Этот принцип способствует снижению количества судебных и
следственных ошибок, влекущих за собой нарушения прав личности.
Известно, что при неправильно решенном вопросе о возбуждении
уголовного дела, предъявлении обвинения, применение меры
принуждения и т.п., любое ограничение прав личности будет не
соответствовать требованиям, как законности, так и обоснованности. Л.
Дмитриева отмечает, что для наращивания правовых возможностей по
обеспечению прав и интересов личности желательно восстановить в УПК
РФ принципы публичности, всесторонности, полноты и объективности
исследования обстоятельств дела98.
В научной литературе отмечалось, что всесторонность, полнота и
объективность не ограничиваются правом и существуют как базовые
понятия (категории) в науке, а также в общественном и индивидуальном
правосознании как его элементы: установление истины невозможно без
всестороннего, полного и объективного расследования99. Всесторонность,
полнота и объективность являются важнейшим сущностным свойством
предварительного расследования российского уголовного процесса. Они
См.: Бюллетень Верховного Суда РФ.– 2007. – № 9. – С. 23.
См.: Бюллетень Верховного Суда РФ.– 2007.– № 5.–С. 17. См. также: п. 3 Постановления
Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 г. из которого следует, что досудебное производство
призвано служить целям полного и объективного судебного разбирательства по делу; п. 3
Постановление Конституционного Суда РФ
от 29.06.2004 г. по делу проверке
конституционности отдельных положений ст.ст. 7, 15, 107, 234, 450 УПК РФ, который
подчеркнул, что обвинение может быть признано обоснованным только при условии, что все
обстоятельства дела объективно исследованы.
98
См.: Дмитриева Л. Защита прав потерпевших // Законность. – 2009. – № 8.– С. 36.
99
Соловьев А.Б. Подход к принципам уголовного судопроизводства в УПК РФ требует
уточнения // Концептуальные основы реформы уголовного судопроизводства в России; отв.
ред. И.Б. Михайловская. – М., 2008. – С. 88–89; Демидченко Ю.В. Всесторонность, полнота и
объективность исследования обстоятельств уголовного дела в системе принципов уголовного
процесса // Материалы международного форума «Инновации. Инвестиции. Технологии». –
Ростов н/Д, 2011. – С.139.
96
97
47
не просто выступают как общее условие, а образуют принцип
предварительного расследования100.
Положение о всестороннем, полном и объективном исследовании
обстоятельств уголовного дела должно быть последовательно отражено в
УПК РФ. Закрепление в главе УПК РФ о принципах уголовного процесса
принципа всесторонности, полноты и объективности позволит правильно
понять цель и назначению уголовного судопроизводства.
Сторонники исключения принципа всесторонности, полноты и
объективности из основ уголовного процесса утверждают, что он мешает
сосредоточиться на наиболее опасных преступлениях, означает запрет в
интересах правосудия предоставлять иммунитеты от уголовного
преследования преступникам, сотрудничающим с правоохранительными
органами, а обвиняемый и другие лица становятся орудиями служения
отвлеченным благам правосудия101. По мнению автора, здесь имеет место
противопоставление двух важных процессуальных положений –
состязательности и установления истины. Более важным считается не
установление обстоятельств совершения преступления, т.е. результат
уголовно-процессуальной деятельности, а способ ее осуществления.
«…Состязательность процесса не лишает суд права и обязанности давать
ответ, соответствующий объективной действительности или материальной
истине, и отнюдь не требует, чтобы он довольствовался истиной
формальной, как ее понимают и устанавливают стороны»102. По мнению
автора, состязательность в уголовном процессе можно и должно понимать
именно как условие и способ достижения истины по каждому уголовному
делу.
Следует отметить, что уголовно-процессуальное законодательство не
ставит перед судом задачу установления истины, как задачи уголовного
процесса. Если обратиться к истории, то можно отметить, что в результате
судебной реформы 1864 г. в России был принят Устав уголовного
судопроизводства и учреждена смешанная форма уголовного
судопроизводства. Составители этого положительного закона отмечали,
что «…Задача уголовного суда – есть открытие в каждом деле безусловной
истины»103. В.А. Рязановский отмечал: «… раскрытие материальной
истины, задача всякого процесса одна и та же: установить право,
осуществить и охранить его…»104.
Рассматривая столь значимый вопрос – о назначении уголовного
судопроизводства, было бы некорректно не обратиться к позиции
достаточно большой группы ученых, определяющих целью и назначения
уголовного процесса установление объективной (материальной) истины.
Демидов И.Ф. Принципы уголовного процесса / Курс уголовного процесса: Общая часть. –
М., 2004. – С.167.
101
Александров А. О значении объективной истины // Российская юстиция. – 1999. – № 1. – С. 24.
102
Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – СПб.,1996. – С. 63–64.
100
103
104
Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. – СПб., 1895. – С. 68.
Рязановский В.А. Единство процесса. – М., 1924. – С. 73.
48
Автору понятна их озабоченность по поводу забвения этой
процессуальной категории и отказа от традиционных представлений о
результатах (итогах) процессуальной деятельности, связанной с
доказыванием обстоятельств дела. В кругах ученых и практиков
существовали тревожные высказывания о «начале реставрации ранее
разделяемой только западными и некоторыми отечественными
дореволюционными юристами позиции, согласно которой юридическое
познание (в частности, о вине лица в совершении преступления) носит
вероятностный характер» и о подмене понятия «объективная истина»
понятиями «процессуальная истина»105 либо «доказанная достоверность».106
По мнению И.Л. Петрухина, истину предпочитают тоталитарные
системы, которые добывают ее ценой ограничения прав граждан. В
демократических же странах на первое место ставят права граждан,
которыми нельзя чрезмерно жертвовать даже во имя достижения истины107.
В то же время, например, в Германии, Франции, Англии, США в
уголовно-процессуальном законодательстве предусмотрена активная роль
следствия и суда в установлении истины при рассмотрении уголовных дел
(ч. 2 ст. 244 УПК ФРГ, ч. 1 ст. 81, ч. 1 и 2 ст. 310 УПК Франции). В
условиях состязательного уголовного судопроизводства США и Англии
истина как цель доказывания многократно упоминается в законодательстве
ряда штатов США, в правилах, издаваемых судами, а также иных
документах.
По поводу установления истины в уголовном судопроизводстве
некоторыми авторами высказан ряд идей, с которыми автор не может
согласиться. Так, Е.Б. Мизулина считает поиск истины химерой и не
относит ее к числу уголовно-процессуальных парадигм108. По мнению Н.А.
Подольского, идея достижения истины в уголовном судопроизводстве и ее
реализация в практической деятельности правоохранительных органов
приводит к негативным последствиям109. А.С. Барабаш говорит о выгодах,
которые несет отказ от понимания истины как цели уголовного процесса.
Их он усматривает в том, что, во-первых, снимается спор о том, что
является ли истина целью или принципом уголовного процесса, и, вовторых, исчезает основа для разногласий о содержании истины,
устанавливаемой в процессе110.
105
См.: Балакшин В. Истина в уголовном процессе // Российская юстиция. – 1998. – № 2. – С. 18.
См.: Пиюк А. «Истина» или «доказанная достоверность»? // Российская юстиция. – 1999. – № 5. – С.
43.
107
Петрухин И.Л. Теоретические основы реформы уголовного процесса России. – Ч.1. – М., 2004. –С.
139.
108
Мизулина Е.Б. Уголовный процесс: концепция самоограничения государства. – Тарту, 1991. – С. 56.
109
Подольный Н.А. Категория справедливости в УПК РФ-изменение системы ценностей в уголовном
процессе России // Материалы Международной научно-практической конференции «Уголовнопроцессуальный кодекс РФ: год правоприменения и преподавания». – М., 2004. – С.52.
110
См: Барабаш А.С. Природа российского уголовного процесса, цели уголовно-процессуальной
деятельности и их установление.– СПб., 2005.– С.113 –118.
106
49
Ряд авторов приходит к убеждению о неправомерности постановки
перед уголовно-процессуальным доказыванием цели установления истины.
М.М. Бобров утверждает, что в судебной практике «прошлое
восстанавливается с весьма относительной степенью достоверности»111, «в
процессе судебного исследования не истина устанавливается. Это блеф»112,
Обосновывая отказ от подобной цели доказывания в суде присяжных, С.А.
Пашин полагает, что «юрист отвечает не за обнаружение истины, а лишь
за то, чтобы результат судоговорения был достигнут определенным
образом»113. Значительное число процессуалистов, наоборот, полагают, что
отказ от установления истины в доказывании по уголовному делу
неправомерен и чреват негативными последствиями для практики114.
Анализируя положения УПК РФ, П.А. Лупинская предлагала
несколько идей, позволяющих по-новому взглянуть на проблему истины в
уголовном процессе. Проблема истины может быть поставлена не только в
ее методологическом аспекте, связанном с решением принципиального
вопроса о познаваемости объективного мира, но и в ее практическом
значении. В практическом плане проблема истины в уголовном процессе
состоит в том, будет ли цель установления истины по делу поставлена как
категоричная и абсолютная для всех без исключения уголовных дел, или
она будет определяться как относительная, что допускает принципиальную
возможность разрешения дела при неустановленной истине. Будет
признаваться правомерным и недостижение истины по отдельным делам в
силу объективной невозможности ее достижения в конкретном деле; в
силу приоритета прав человека и невозможности устанавливать истину
любой ценой; в силу повышения требований к допустимости судебных
доказательств. Правовые основы уголовного судопроизводства создают
условия для второго варианта познавательной деятельности и
предполагают отказ от присущего инквизиционному процессу требования
достижения истины по каждому делу любой ценой115. После принятия УПК
РФ П.А. Лупинская объяснила отказ от установления истины в уголовном
судопроизводстве тем, что среди указанных причин, в частности:
функциональное различие полномочий участников уголовного процесса,
что не ставит перед ними единой, общей задачи по установлению
обстоятельств дела в соответствии с тем, что имело место в
111
Бобров М. Становление судейской власти // Вестник Верховного Суда СССР. – 1991. – № 7. – С.20.
Проблемы реформы уголовно-процессуального законодательства в проектах УПК РФ. Материалы
науч. –практ. конференции. – М., 1995. – С.48.
113
Пашин С.А. Проблемы доказательственного права. Судебная реформа: юридический
профессионализм и проблемы юридического образования. Дискуссии. – М., 1995. – С.32.
114
Шейфер С. А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового
регулирования. Тольятти, 1997. – С.13,18; Кореневский Ю. Нужна ли суду истина // Российская юстиция.
– 1994. – №5. – С.13; Ковтун Н.И. Состязательность и поиск истины // Российская юстиция. – 1997. – №7.
– С.22; Балакшин В. Истина в уголовном процессе // Российская юстиция. – 1998. – № 2. – С.27; Орлов
Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе. – М., 2000. – С.19; Мурадьян Э.М. Истина как
проблема судебного права. – М., 2002. – С.83–106.
115
Лупинская П.А. Доказательственное право в УПК РФ / Материалы международной научно- практ.
конференции, посвященной принятию УПК РФ. – М., 2002. – С.79–81.
112
50
действительности; вопрос об истине должен рассматриваться с учетом
различных
требований
к
форме
промежуточных
решений
предварительного расследования, таких как о привлечении лица в качестве
обвиняемого, о применении мер пресечения116.
УПК РФ также не связывает признание законности решений с
достижением истины по делу. Это прямо вытекает из положений части 2
статьи 6 УПК РФ. И.Я. Фойницкий сделал вывод о том, что практическая
истина столь же реальна, как и истина научная, различие же в их
достоверности обусловлено различием самой природы117. З.Д. Еникеев
отмечал, что без истины нет правосудия, истина есть единственно
незыблемая основа справедливости118.
Процессуально значимым может оказаться и такой результат
познания, когда обвинитель не достигнет ни истинного, ни в достаточной
мере обоснованного вероятностного знания и объективная реальность
останется непознанной. Однако, даже в тех случаях, когда исчерпаны все
процессуальные средства и возможности познания истины, уголовное дело
должно быть разрешено на основе тех данных, которые получены в ходе
исследования. И в этих случаях решение должно быть вынесено в
соответствии с законом119. Именно метафизики отрицают связь знаний с
практикой, с деятельностью человека.
Для советской теории доказательств признание доказывания было
формой процессуального познания, а установления истины – целью
доказывания было основополагающим120. Более того, отдельные авторы
считали установление истины не только целью доказывания, но и целью
уголовного процесса в целом121. В.Я. Дорохов утверждал, что «обязанность
достижения истины – первоочередное и необходимое требование, без
выполнения
которого
невозможно
правильное
осуществление
122
социалистического правосудия» . А.Р. Белкин указывал, что доказывание
представляет собой процесс установления истины в судопроизводстве, ее
познания и обоснованности представлений о ее содержании123.
Согласно диалектике познания, «раз есть субъективное, то должно
быть и объективное, если есть вероятность, непременно должна быть и
116
Лупинская П.А. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник; отв. ред. П.А.
Лупинская. – М., 2003. – С. 219–222.
117
Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – Т.2. – СПб, 1996. – С. 164–202.
118
Еникеев З.Д.Задачи и принципы уголовного процесса в свете проблем борьбы с преступностью //
Актуальные вопросы уголовного процесса современной России: Межвуз. Сб. научн. Трудов. – Уфа: РИО
БашГУ, 2003. – С. 10.
119
Воскобитова Л.А. Механизм реализации судебной власти посредством уголовного судопроизводства:
дис. …д-ра. юрид. наук. – М., 2004. – С.283. По вопросам познания в уголовном процессе также см.:
Воскобитова Л.А. Некоторые особенности познания в уголовном судопроизводстве // Библиотека
криминалиста. Научный журнал. – 2012. – № 4 (5). – С. 59–60.
120
Теория доказательств в советском уголовном процессе. – М., 1973. – С.113; Фойницкий И.Я. Курс
уголовного судопроизводства. – Т.2. СПб, 1996. – С. 164–202.
121
Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. –Т.1. – М., 1968. – С.135.
122
Дорохов В.Я. Указ. раб. Теория доказательств... – С.36.
123
Белкин А.Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве. – М., 2005. – С. 10.
51
достоверность»124. По мнению А.В. Смирнова, обоснованное убеждение в
истинности знания не всегда есть достоверность125. С.С. Алексеев отмечает,
что все органы, деятельность которых связана с правом, должны
руководствоваться принципом объективной истины в качестве цели
разрешения юридических дел126. Находясь в составе достоверного знания,
элементы объективной истины определяют направление развития знания.
Это диалектика познания, которую нельзя отрицать.
Обсуждение по проблеме установления объективной истины в
уголовном процессе России активно продолжается и в настоящее время в
Государственной думе РФ, научной литературе в связи с обсуждением
законопроекта, предложенного СК РФ.
Современное уголовно-процессуальное законодательство регулирует
познание принципиально иначе, определяя для разных субъектов
различные цели и разный объем прав в доказывании127. На стороне
обвинения лежит бремя доказывания обвинения и опровержения доводов
защиты (ч. 2 ст. 14 УПК РФ). Из ч. 3 и ч. 4 этой статьи следует, что в
содержании обвинения не должно оставаться никаких неустранимых
сомнений, а само обвинение должно основываться не на предположениях,
а на доказательствах. Ст. 73 УПК РФ в число обстоятельств, подлежащих
доказыванию, включает как обстоятельства совершения преступления (п.
1–4), так и обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость
деяния, смягчающие или отягчающие наказание, или влекущие
освобождение от уголовной ответственности и наказания (п. 5–7).
Понятием «истина» оперирует и Конституционный Суд РФ. Согласно
его постановлению от 15.01.1999 года, «потерпевший заинтересован в
установлении истины по делу, изобличении преступника и справедливом
воздаянии за содеянное»128. На необходимость установления истины по
судебным делам указывает Европейский суд по правам человека. Так, в его
решении по делу «Саундерс против Соединенного Королевства» сказано:
«…государственный интерес в защите общества от такого рода
преступлений требует выяснения истины»129.
Объективная истина как «сущее» (Аристотель, Кант, Гегель), как
«ноумен» или «как вещь в себе» (Н.А. Бердяев)130 существовали и
наличествуют в мироздании со времен его создания всегда. Человек создан
124
Быков В.М., Печников Г.А. Об установлении истины в уголовном судопроизводстве // Журнал
Российского права. – 2004. – № 3. – С. 51.
125
Смирнов А.В. Модели уголовного процесса. – СПб, 2000. – С. 91. См. по данному вопросу также:
Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. – Тула, 2000. – С. 37.
126
Алексеев С.С. Общая теория права. – М., 2008. – С. 530.
127
В приказе № 28 от 03.06.2002 года «Об организации работы прокуроров в судебных стадиях
уголовного судопроизводства» Генеральный прокурор РФ приказывал «государственным обвинителям
всемерно способствовать установлению судом истины, необходимой для вынесения законного,
обоснованного и справедливого решения».
128
См.: Собрание законодательства РФ. – 1999. – № 4. – Ст. 602.
129
Европейский Суд по правам человека; под ред. В.А. Туманова.– М., 2000. – С.330.
130
См.: Философский энциклопедический словарь. – М., 1983. – С.36–37, 50, 242–243; Гегель В.Ф. – М.,
1956. – Т. 3. – С.29.
52
для познания, вне его он просто не существует. Д.А. Медведев отмечал,
что: «Истина всегда должна рождаться в соприкосновении каких-то
позиций, иногда в столкновениях»131. Как обоснованно отмечает Л.М.
Володина, стремление к достижению истины как результату
процессуальной деятельности – основа справедливого решения. «Как
можно говорить о вине лица в совершении преступления на уровне
вероятного знания? В этом случае действует непоколебимое правило –
презумпция невиновности: stabit praesumptio pro veritate (презумпции
принимается за истину)? … Цель правосудия – защитить личность и
общество от последствий преступного деяния путем доказывания
обстоятельств дела и виновности лица, совершившего преступление, в
конечном счете, путем установления истины по делу»132.
Уголовный процесс есть лишь одно из проявлений познавательной
деятельности. «Истина» и «предмет доказывания» являются правовыми
категориями, обоснованными и вполне достаточными для потребностей
уголовного судопроизводства и полностью оправдывающими свое
социальное назначение133. Справедливы слова А.Д. Александрова:
«Неуважение к истине, безразличие к ней выражает неуважение,
безразличие к людям; надо совершенно презирать людей, чтобы с
апломбом вещать им, не заботясь об истине»134. Здесь же можно привести
позицию Е.П. Ищенко: «Если объективную истину заменяет вывод о
вероятном совершении преступления обвиняемым, то это ни что иное, как
подозрение…» 135. Проблема соответствия знаний объективной реальности
и рассматривается в философии как проблема истины. Вопрос об истине
ни что иное, как вопрос о том, в каком отношении находится полученное
знание с внешним миром, как устанавливается и проверяется соответствие
знаний и объективной реальности136. П.В. Алексеев справедливо отмечает:
«Истина – это адекватное отражение объекта познающим субъектом,
воспроизводящее познаваемый объект так, как он существует сам по себе,
131
Симметричные ответы // Российская газета. – 2011. – 19 мая.
Володина Л.М. Установление истины в уголовном процессе // Вопросы правоведения. – № 3. –
2013.– С. 325–326, 334.
133
З.З. Зинатуллин. Ф.А. Абашева. Категории «истина», «предмет» и «социально-полезный результат» в
уголовно-процессуальном доказывании // Доказывание и приятие решений в современном уголовном
судопроизводстве. – М., 2011. – С. 216; См. также работы: Бойков А.Д. Третья власть в России. Книга
вторая. Продолжение реформ. – М., 2002. – С. 38; Барабаш А.С. Публичное начало российского
уголовного процесса. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2009. – 420 с.;
Барабаш А.С. Реализация публичного начала российского уголовного судопроизводства – оптимальный
способ защиты прав и законных интересов участников процесса // Проблемы защиты прав человека в
российском судопроизводстве. Материалы Всероссийской научн.-практ. конф. – Тюмень, 6-7.02.2009. –
Ч. 1. – С. 24–30 и др.; Барабаш А.С. Функции органов государства в российском публичном уголовном
процессе // Правовая политика и правовая жизнь: академический и вузовский юридический журнал.
Саратов-Москва. – 2009. – № 4 (37). – С. 172–179; Орлов Ю.К. Суд и правоохранительные органы:
Хрестоматия. – М.: Юристъ, 2003. – С. 18.
134
Александров А.Д. Истина как моральная ценность // Наука и ценности: сб. – Новосибирск, 1987. – С.
32.
135
Ищенко Е.П. Реформой правит криминал? – М., 2013. – С. 67.
136
См.: Введение в философию: учебное пособие для высших учебных заведений. – М., 2002 –С. 469.
132
53
вне сознания»137. Общепризнанные философские положения в полной мере
применимы к познанию в уголовном судопроизводстве, где субъекты
доказывания должны соотносить полученные знания с объективной
реальностью и делать на этой основе соответствующие выводы. В
противном случае процесс познания будет бесцельным, а все
доказательственное право никому не нужным.
УПК РФ предусматривает и строго регламентирует процесс
доказывания
по
уголовному
делу,
создавая
специфическую
процессуальную методологию получения знаний об обстоятельствах
совершения преступления. Существует научная теория познания, т.е.
гносеология, главной категорией в которой является истина. Справедливы
суждения Л.Т. Ульяновой: «...отрицание необходимости установления по
уголовному делу истины, не включение в закон требования устанавливать
обстоятельства совершенного преступления в соответствии с
действительностью
являются
результатом
игнорирования
методологических
основ
при
теоретических
исследованиях»138.
Нравственной основой гуманистического типа совести является
стремление человека к истине и справедливости, которое Э. Фромм
считает «неотъемлемой чертой человеческой природы»139. Он же отмечал,
что «в ней (человеческой природе) мы обнаруживаем, что для каждого
бесправного идеи справедливости и истины важнейшее средство в борьбе
за свою свободу и развитие»140. И. Кант указывал: «Ничто не возмущает нас
больше, чем несправедливость; все другие виды зла, которые нам
приходится терпеть, ничто по сравнению с ней»141.
Объективны высказывания С.А. Шейфер о том, что «попытки изгнать
истину из процесса неконструктивны»142, а Л.М. Володиной, что отказ от
требования достижения истины в уголовном процессе в условиях
состязательного
процесса
неразумен.
«Смысл
познавательной
деятельности в любой области знаний заключается в поиске информации,
приближающей нас к знанию полному и достоверному»143.
Понимание истины, как получение достоверного знания о реальности,
понимание, осмысление ее в ценностно-этическом контексте, ее
доказывание (обоснование) в условиях состязательности, конкуренции –
есть взаимообуславливающие друг друга процессы, происходящие в
уголовном судопроизводстве при разрешении уголовного дела.
В
концепции истины необходимо сочетать осторожный оптимизм
137
См.: Алексеев П.В., Панина А.В. Философия: учебник. – М., 2004. – С.200.
Ульянова Л.Т. Предмет доказывания и доказательства в уголовном процессе. – М., 2008. – С.22.
139
Фромм Э. Психоанализ и этика. – М., 1993. – С.117.
140
Фромм Э. Бегство от свободы // Психология личности. – М., 1982. – С.54.См. также: Поплавская Н.Н.
Проблемы категории совести в оценке доказательств //Доказывание и принятие решений в современном
уголовном судопроизводстве. – М., 2011. – С. 192.
141
Кант И. Сочинение. Т. 1–6. – М., 1963– 1966. – Т.3 – С.201.
142
Шейфер С.А. Обновление правовой регламентации доказывания // Государство и право. – 2004. – №
12. – С. 39–40.
143
Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса: закон, теория, практика. – М.: Юрист, 2006. – С. 225.
138
54
относительно возможности постижения истины с нравственной
убежденностью о необходимости стремиться к правде. Объективная
истина в свое содержание включает правовую оценку фактов реальной
действительности.
Можно отметить, что многие правила, в том числе имеющие
принципиальное значение, предусмотренные УПК РФ, могут служить
установлению истины по уголовному делу. В их числе, например, столь
важные, как наделение сторон в судебном разбирательстве равными
правами (ст. 224); решение о допустимых видах источников доказательств
(ч. 2 ст. 74); правила о недопустимости доказательств (ч. 1 ст. 75);
требование проверки доказательств (ст. 87); принцип свободной оценки
доказательств (ст. 17); требование мотивированности приговора
(обвинительного и оправдательного, ст. 305, 307); институт отводов (гл. 9
УПК РФ) и др.
Наряду с этим, УПК РФ не содержит ряда необходимых для
установления истины правил; вводит такие правила, действующие в
досудебных и судебных стадиях процесса, которые не служат обеспечению
установления истины по уголовному делу.
Как отмечалось выше, способом достижения истины в уголовном
процессе является исследование
обстоятельств дела с позиций
всесторонности, полноты и объективности, а критерием истины –
соблюдение уголовно-процессуальной формы доказывания по уголовным
делам. Это правовое требование должно являться важнейшим ориентиром
в судебно-следственной практике и надежной гарантией вынесения
законного, обоснованного и справедливого приговора.
Автор поддерживает ранее вышеуказанные предложения ученых о
том, что в статье 86 УПК РФ, раскрывающей содержание процесса
доказывания по уголовному делу, целесообразно указать на истину как
цель доказывания, дополнить обязанности участников уголовного
судопроизводства со стороны обвинения необходимостью установления
объективной истины по уголовному делу.
Шарль-Луи де Секонда, барон Ля Брэд и де Монтескьё писал: «если
не ограждена невиновность граждан, то не ограждена и свобода»144.
Значение принципа презумпция невиновности (ст. 14 УПК РФ) для охраны
неприкосновенности личности состоит, прежде всего, в том, что он
проводит четкую грань между ограничением прав человека как следствием
наступления уголовно-правовой ответственности и ограничением прав
личности как следствием необходимости принятия мер, обеспечивающих
должное производство по делу145. Принцип презумпции невиновности
Монтескье Ш. Избранные произведения. – М., 1955. – С. 318.
Если считать применение мер процессуального принуждения началом реализации
уголовной ответственности и наказания, то в решении вопроса о виновности центр тяжести
неизбежно перемещается с вынесения судом приговора на момент применения мер пресечения,
что несовместимо с принципом презумпции невиновности. См.: Стецовский Ю.И. Право на
144
145
55
предполагает, что на свободе до суда должны находиться все обвиняемые,
в отношении которых нет оснований для заключения под стражу146.
Презумпция невиновности это объективное положение, оно не зависит
от мнения определенных лиц, сотрудников правоохранительных органов,
которые производят задержание и убеждены в наличии вины
подозреваемого147. Указанный принцип защищает подозреваемого и
обвиняемого, в общем и целом возлагая одностороннее бремя доказывания
виновности на обвинителя, поскольку по своим возможностям сторона
защиты, как правило, фактически слабее стороны публичного уголовного
преследования148. Однако презумпция невиновности не всегда является
односторонней. Суд может сделать умозаключение против подозреваемого
при решение, например, вопроса о применении самой строгой меры
пресечения, из его неспособности объяснить какие-либо обстоятельства.
Здесь, по существу, применяется известная из английского
доказательственного права презумпция неспособности обвиняемого дать
объяснения делу149. К числу презумпций можно отнести и используемую
при доказывании умысла по делам о преступлениях с материальными и
формальными составами презумпцию того, что лицо ожидает
естественных последствий своих действий150.
УПК РФ не предусмотрел соответствующей правовой нормы об
осуществлении правосудия на началах равенства всех граждан перед
законом и судом. Вместо осознания реальной опасности распространения
преступности и принятия адекватных мер создается картина внешнего
благополучия. Д.А. Медведев отмечает: «Законы…должны быть едины для
всех. И те, кто их преступает, должны нести ответственность независимо
от занимаемой должности…»151.
Значение существования определенных привилегий в уголовном
процессе велико и обусловливается, прежде всего, обеспечением
возможности выполнять указанными лицами надлежащим образом свои
обязанности. Однако предоставление иммунитета большому кругу лиц, по
мнению автора, вряд ли является оправданным152.
свободу и личную неприкосновенность. – М., 1999. – С. 148; Жога Е.Ю., Громов Н.А. Арест, как
мера пресечения в свете презумпции невиновности // Следователь. – 2000. – № 6.– С. 22 –24.
146
См.: Колоколов Н. Правосудие в Канаде: пример успешного решения организационных
проблем // Уголовное право. – 2001.– № 2. – С. 84.
147
Даровских С.М. Принцип состязательности и равноправия сторон в уголовном процессе
России : научно-практическое пособие.– Челябинск, 2001. – С. 43.
148
Смирнов А.В. Презумпция знания закона или презумпция невиновности // Доказывание и
принятие решений в современном уголовном судопроизводстве. – М., 2011, – С. 83–84.
149
См.: Уолкер Р. Английская судебная система. – М., 1980. – С. 569.
150
См.: Постановления и определения по уголовным делам Верховного суда РСФСР 1981–1988.
– М., 1989. – С.152.
151
См. Принуждение к закону // Российская газета. – 2011. – 24 февраля.
152
Такую точку зрения можно высказать, например, относительно и неприкосновенности, и
свидетельского иммунитета депутатов, установленного Законом РФ от 08.05.1994 г. «О статусе
члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания
РФ». Собрание законодательства РФ. – 1999. – № 28. – Ст. 3466; Тарасова А.В., Прошляков
56
1.3 Обеспечение прав и свобод человека в ходе уголовного
преследования
Уголовно-процессуальный закон указывает человека, как лицо,
гражданина, личность. Статья 6 УПК РФ отмечает, что уголовное
судопроизводство имеет своим назначением: 1) защиту прав и законных
интересов лиц (человека, гражданина, иностранных граждан и лиц без
гражданства) и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защиту
личности (человека, гражданина, иностранных граждан и лиц без
гражданства) от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения,
ограничения ее прав и свобод.
Статья 3 УПК РФ определяет действие уголовно-процессуального
закона в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства. Статья
11 УПК РФ говорит об охране прав и свобод человека и отдельно выделяет
понятие гражданина в уголовном судопроизводстве. В статье 125 УПК
РФ говорит о действиях (бездействиях) властных субъектов, которые
могут причинить ущерб конституционным правам и свободам
«участников уголовного судопроизводства», затруднить доступ граждан к
правосудию и т.д.
Законодатель также указывает на реабилитированного как лицо
(человек, личность), имеющее в соответствии с УПК РФ право на
возмещение вреда, причиненного ему в связи с незаконным или
необоснованным уголовным преследованием. Право на возмещение вреда
в порядке, установленном главой 18 УПК РФ, имеет также любое лицо,
незаконно подвергнутое мерам процессуального принуждения в ходе
производства по уголовному делу (например, потерпевший, свидетель).
Согласно статьи 433 УПК РФ
производство о применении
принудительных мер медицинского характера, указанных в пунктах «б»–
«г» части 1 статьи 99 УК РФ, осуществляется в отношении лица,
совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии
невменяемости, или лица, у которого после совершения преступления
наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение
наказания или его исполнение. Как видно, законодатель обоснованно
употребляет термин «лицо», а не личность. Полноценной личностью не
может быть человек, страдающий психическими заболеваниями.
Конституция РФ употребляет понятия человек и гражданин. Одно из
значений слова человек – это личность, как воплощение высоких
моральных и интеллектуальных свойств конкретного индивида153.
Современный толковый словарь русского языка под личностью
понимает человека, как члена общества, представителя какого-то
А.Д. Особый порядок привлечения к уголовной ответственности депутатов Федерального
Собрания РФ // Юридический вестник. – 2000. – № 5.
153
Современный толковый словарь русского языка. – М., 2009. – С. 920–921.
57
социального слоя, совокупность свойств, присущих данному человеку,
составляющих его индивидуальность. Лицо – это отдельный человек,
индивидуум, с точки зрения черт его характера, поведения, личности154.
Понятие личности выступает как второе значение слова «лицо», т.е.
человек, как член общества с совокупностью индивидуальных свойств.
В уголовно-процессуальной литературе участников уголовного
судопроизводства делят на участников выполняющих функции
правосудия, обвинения, защиты и содействующие правосудию155.
Действующее законодательство позволяет выделить несколько групп
субъектов уголовно-процессуального права: участники уголовного
судопроизводства со стороны обвинения и защиты, иные участники
уголовного судопроизводства.
Уголовный Кодекс РФ (далее УК РФ) не содержит понятия
«участник уголовного судопроизводства». УК РФ, например, говорится о
«лицах, участвующих в отправлении правосудия» (ст.ст. 295, 296 УК РФ),
«участник судебного разбирательства» (ст. 297 УК РФ), «участник
уголовного процесса» (ст. 311 УК РФ). В УК РФ эти термины
используется одновременно, наравне с другими. С.М. Кочои справедливо
задается вопросом – как же соотносятся между собой эти понятия,
оправдан ли терминологический разнобой? Подобная терминологическая
чехарда никак не согласуется с положениями действующего
законодательства. В УК РФ он предлагает использовать единый термин
«участник уголовного судопроизводства»156.
Из содержания ст. 5 УПК РФ следует, что понятия «участник
уголовного судопроизводства» и «участник уголовного процесса» в целом
тождественны. Под термином «участник уголовного судопроизводства»
необходимо понимать всех лиц, принимающих участие в уголовном
процессе (п. 58 ст. 5 УПК РФ).
Правовое обеспечение основных прав и свобод человека в уголовном
процессе, в том числе и применение мер принуждения, характеризуется
через деятельность участников уголовного судопроизводства по защите
его прав и свобод, через совокупность объектов воздействия как правовых,
познавательных, информационных и иных действий и связей в области их
реализации.
Российский уголовный процесс ориентирован на жесткое публичное
право, направленной на установление правопорядка и режима законности.
Должностное лицо уголовного процесса, выполняя возложенные на него
функции, осознает свою власть, реализует свои обязанности в решение
возложенных на него задач и в рамках его правового статуса. Соблюдение
Современный толковый словарь русского языка. – М., 2009. – С. 321–322.
См.: Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс : учебник. 4-е изд., перераб. и доп.
– М., 2008. – С. 46–48.
156
Кочои С.М. Положения УК и УПК об участниках уголовного судопроизводства нуждаются в
согласовании // Вопросы правоведения. – 2013. – № 1. – С. 241–243.
154
155
58
прав и свобод подозреваемого, обвиняемого, жертвы преступления, порой
воспринимается властными субъектами не как свой долг, обязанность, а
как помеху в деле быстрого раскрытия преступления и изобличения
виновных.
Говоря о механизме обеспечения, реализации и защиты прав человека
в уголовном процессе, целесообразно определить цели уголовного
процесса и его задачи, разграничить эти понятия. Необходимо
конкретизировать выполнения властными субъектами своих функций и
задач, решаемых в ходе производства по уголовному делу.
Одним из вопросов толкования понятия «назначение» является
«цель, предназначение»157. «Предназначение» есть ролевая характеристика явления, определяющая его место в системе взаимосвязанных явлений реальной действительности. Предназначение и цель уголовного судопроизводства едины. Задачи уголовного процесса могут быть раскрыты
как через функциональное назначение правоохранительных органов,
осуществляющих производство по уголовному делу.
Понятия «функции» применительно к определенному виду
деятельности употребительны толкования: обязанности, круг деятельности, значение. Уголовно-процессуальные функции – это выраженные в
уголовно-процессуальной деятельности назначение участников уголовного
судопроизводства в соответствие с решаемыми ими задачами. Функции,
определяющие вид деятельности, и решаемые при этом задачи тесно
взаимосвязаны.
Целью уголовного судопроизводства, согласно Концепции судебной
реформы, является не только борьба с преступностью, что является прямой
задачей правоохранительных органов, а защита общества от преступлений
путем реализации уголовно-процессуального закона, а также защита прав
и законных интересов граждан, попавших в орбиту уголовного
правосудия158.
Многие современные законодательные и теоретические конструкции,
моделирующие институты уголовно-процессуального права, не дают
ответа на вопрос: как обеспечить защиту прав человека в уголовном
процессе. Они не содержат четкого разграничения назначения и цели
уголовного судопроизводства, в них смешиваются понятия «цели» и
«задачи» уголовного процесса.
«Цель – предмет стремления, то, что желательно осуществить».
«Задача – то, что требует исполнения» 159. «Цель» и «задача» как понятия
не тождественны. Исходя из семантического значения и определений этих
понятий, задача есть проблема, требующая разрешения. В основе
разграничения данных понятий лежит не только семантическое и
Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред. Н.Ю. Шведовой. – М., 1990.
– С. 373.
158
Концепция судебной реформы в Российской Федерации. – М., 1992. – С. 19.
159
Ожегов С.И. Словарь русского языка; под ред. Н.Ю. Шведовой. – М., 1990. – С. 206, 870.
157
59
психологическое, но и функционально-содержательное значение. Задача в
отличие от цели всегда более конкретна. В числе других элементов она
содержит искомое, неизвестное160.
Достижение поставленной цели сопряжено с решением ближайших
конкретных задач. Задача выражает основное содержание деятельности,
работы, а цель – ожидаемый результат. Цель обусловливает задачу, а
выполнение задачи приводит к цели.
Цели уголовного процесса достигаются путем решения конкретных
задач, возложенных на участников уголовного судопроизводства. Задачи, в
первую очередь, властных субъектов в ходе уголовного преследования
выступают в качестве средств достижения назначения уголовного
судопроизводства. Выполнение поставленных задач означает достижение
цели. Задачи, стоящие перед каждым органом, участвующим уголовное
судопроизводство, необходимо закрепить в нормах права, придать им
нормативный характер.
Подход к проблеме цели и назначения в уголовном процессе всегда
был многоаспектен. К проблеме определения, цели уголовного процесса
обращались многие, ученые: Л.А. Алексеева, Л.М. Володина, Б.А. Галкин,
А.М. Ларин, И.Л. Петрухин, В.М. Савицкий, М.С. Строгович, В.Т. Томин,
Ф.Н. Фаткуллин, И.Б. Михайловская, А.С. Пашков, П.С. Элькинд и многие
другие видные ученые-процессуалисты. Цели классифицировали по ряду
оснований: степень общности, направления уголовно-процессуальной
деятельности, положение участника уголовного судопроизводства.
Выделялись конечные и промежуточные цели, в зависимости от субъекта
деятельности – цели органов дознания, следователя, прокурора, суда
первой инстанции и т.д.161. Е.Б. Мизулина высказывала мысль о том, что
первой стороной цели уголовного процесса является ограждение от
ответственности и наказания невиновного, второй же стороной цели
является справедливое наказание виновного162.
В Уставе уголовного судопроизводства России (1864 г.), а также в
первых советских уголовно-процессуальных кодексах (1922 и 1923 гг.)
Володина, Л.М. Проблемы уголовного процесса: закон, теория, практика / Л.М. Володина. –
М.: Юрист, 2006. – С. 119–121.
161
Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. – М.: Изд. АН СССР, 1958. – С. 20;
Строгович М.С., Алексеева Л.Б., Ларин А.М. Советский уголовно-процессуальный закон и
проблемы его эффективности. – М. : Наука, 1979. – С. 220–229; Володина Л.М. Уголовный
процесс : учебно-методический комплекс / Л.М. Володина, Н.В. Сидорова. – Тюмень : Изд-во
Тюменского ун-та, 2002. – С. 140; Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском
уголовно-процессуальном праве. – Л.: изд. ЛГУ, 1976. – С.29; Барабаш А.С. Сущность
уголовного процесса и его роль в формировании ответственности правонарушителя. –
Красноярск, 1997. – С. 36; Барабаш А.С. Природа российского уголовного процесса, цели
уголовно-процессуальной деятельности и их установление. – СПб., 2005. – С. 132–137;
Дубинский А.Я. Исполнение процессуальных решений следователя. – Киев: Наукова думка,
1984. – С. 44 и др.
162
Мизулина Е.Б. О модели уголовного процесса // Правоведение. – 1989. – № 5.
– С. 48–52.
160
60
вообще не говорилось о целях и задачах. Их законодательное закрепление
появилось лишь в ст. 2 УПК РСФСР (1960 г.).
Направленность уголовно-процессуальной деятельности определялась
через категории «цель» и «задачи». УПК РФ не разграничивает понятия
«цели уголовного судопроизводства» и «назначение уголовного
судопроизводства», не дает четкого определения функциональных задач
правоприменителей – органов и должностных лиц, реализующих нормы
материального и процессуального права163.
В научной литературе отмечается, что судебная реформа и принятие
УПК РФ повернули интерес исследователей к глобальным вопросам
уголовного судопроизводства: его сущности, формы, принципов, системы
и др. В их ряду – проблема цели и задач уголовно-процессуальной
деятельности или, собирательно, ее целеполагания164.
М.А. Тхакушинов считает, что в ст. 6 УПК РФ указываются и цели, и
задачи уголовного судопроизводства, что объединяется в одно целое –
термин «назначение уголовного судопроизводства»165. И.Б. Михайловская
отмечает: «Представляется обоснованным использование законодателем
понятия «назначение уголовного судопроизводства» вместо «целей» или
«задач». В результате на первый план вышло определение роли уголовного
судопроизводства в государственно-властном механизме»166.
Не все согласны с данными утверждениями167. Д.А. Керимов отмечает:
«Деятельность, лишенная цели, является бесцельной, бессмысленной»168.
См.: Володина Л.М. Цели и задачи уголовного процесса // Государство и право. – 1994. –
№ 11. – С. 127–129.
164
См.: Володина Л.М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе (монография),
1999 г. – С. 34; Давлетов А.А., Ретюнских И.А. Подозреваемый по УПК РФ: проблема не
решена: Проблемы применения современного законодательства в практике // Правовая защита:
Проблемы применения современного законодательства в практике. Межкафедральный сборник
научных статей. – Екатеринбург: Изд-во Урал. юрид. ин-та МВД России, 2004. – Вып. 2. – С.
17–20; Володина Л.М. Механизм обеспечения прав личности в уголовном процессе: автореф.
дис. … д-ра юрид. наук, 2000 г.; Володина Л.М. Назначение уголовного процесса и реальное
обеспечение прав человека по новому УПК / Уголовная юстиция: состояние и пути развития.
Тюмень: Изд. Полиграф, центр «Экспресс», 2003 г.; Володина Л.М. О назначении уголовного
судопроизводства / Фундаментальные и прикладные проблемы управления расследования
преступлений. Материалы межвуз. научно-практической конференции. Академии управления
МВД России. М., 2005; Агутин А.В. Мировоззренческие идеи в уголовно-процессуальном
доказывании: Монография; под научной редакцией В.Т. Томина. – М., 2004. – С. 28; Барабаш
А.С. Природа российского уголовного процесса, цели уголовно-процессуальной деятельности и
их установление. – СПб. : Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2005. – С.
18; Дубина И.А. Задачи досудебного уголовного судопроизводства и роль прокурора в их
достижении: дис. … канд. юрид. наук. – Волгоград, 2006. – С. 14; Хашимов Р.А. Категория
«цель» в уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук. – Челябинск, 2006. – С. 24. и др.
165
Тхакушинов М.А. Реализация принципов уголовного судопроизводства в уголовнопроцессуальной деятельности прокуратуры: дис. … д-ра юр. наук. – СПб., 2003. – С. 50.
166
Михайловская И.Б. Социальное назначение уголовной юстиции и цель уголовного процесса
// Государство и право. –2005. – №5. – С. 114.
167
Азаров В.А. Реформа отечественного уголовного судопроизводства: оценка отдельных
результатов. - Реформы в России: история и современность: Сборник материалов
Международной научной интернет –конференции; отв. ред. М.П. Клейменов. – Омск: ОМГУ,
163
61
З.З. Зинатуллин пишет: «…Преступления необходимо раскрывать, лиц,
виновных в их совершении, изобличать. И такая задача не может не быть
первоосновой уголовного процесса»169. Конечный же результат –
изобличение и привлечение к уголовной ответственности лица,
совершившего преступление. А.Р. Белкин отмечает: «Столь важная для
общества деятельность, как уголовное судопроизводство, оказалось
лишенных главных ориентиров
– установленных целей, заменяя их
170
туманным
«назначением»» .
С.Ф.
Шумилин
отмечает,
что
системообразующими факторами уголовно-процессульной деятельности
(следователя)
являются
цели,
т.е.
установленные
уголовнопроцессуальным законом результаты, которые должны быть получены на
определенном этапе досудебного производства171.
Некоторые ученые отмечают, что цели уголовной юстиции искажены172, отождествляют назначение уголовного процесса и его задачи,
подвергают критике отдельные положения предлагаемой статьей 6 УПК
РФ формулировки173. А.С. Золотарев заметил, что в ст. 6 УПК РФ
законодатель сформулировал цели уголовного судопроизводства излишне
широко. Законодатель, по его мнению,
допустил смешение двух
174
категорий – «условие» и «цель» .
Л.М. Володина справедливо отмечает, что законодателю следовало бы
более точно выразить мысль о назначении уголовного судопроизводства,
во-первых, включив в число защищаемых субъектов и общество в целом, и
государство, а во-вторых, употребить в п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ устоявшиеся
в праве понятия «физические и юридические лица», а не «лица и органи2004. – С. 64; Корнуков В.М. Назначение уголовного судопроизводства и его отражение в
регламентации отдельных стадий и институтов. Концептуальные основы реформы уголовного
судопроизводства в России (материалы научной конференции 22–23 января 2002 г., Москва);
отв. ред. И.Б. Михайловская. – М.: Проспект, 2002. – С. 56; Соловьев А.Б. Подход к принципам
уголовного судопроизводства в УПК РФ требует уточнения // Концептуальные основы
реформы уголовного судопроизводства в России. – М., 2002. – С. 87; Зажицкий В.И. О
направлении совершенствования уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации //
Государство и право. 2004. – №4. – С. 30 и др.
168
Керимов Д.А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права). – М.,
2000. –С. 294.
169
Мигушину К.И. «Досудебное производство как стадия современного уголовного процесса
России: теоретические и прикладные аспекты». – Н. Новгород, 2004. – С. 69.
170
Белкин А.Р. УПК РФ – нужны ли изменения? : монография. – М. : Норма, 2013. – С. 23.
171
Шумилин С.Ф. Теоретические основы и прикладные проблемы механизма реализации
полномочий следователя в уголовном судопроизводстве: автореф. дис. …д-ра. юрид. наук. –
Воронеж, 2010. – С. 11.
172
Азаров В.А. Цели нового российского уголовного производства // Актуальные проблемы
правотворчества и правоприменения. – Омск: НОУ ВПО «Омский юридический институт».
2003. – С. 7.
173
Химичева Г.П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция
совершенствования уголовно-процессуальной деятельности. – М. : Экзамен, 2003. – С. 27.
174
Золотарев А.С. К вопросу о структуре и содержании уголовно-процессуальной
деятельности. В сб.: Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Материалы
Международ. науч.-практ. конф., – Екатеринбург, 2005. – Ч. 1. – С. 341–342.
62
зации». Защита участников уголовного судопроизводства от ошибок либо
от злоупотребления должностных лиц, допущенных в ходе уголовного
преследования, есть одно из средств достижения основной цели. По
мнению Л.М. Володиной, разумнее было бы включить в содержание ст. 6
УПК РФ часть 3, где можно было бы оговорить требование о
необходимости исправления следственно-судебной ошибки175.
Она же, отмечала, что часть вторая ст. 6 УПК РФ должна была бы
отмечать, что назначением уголовного судопроизводства является также
уголовное преследование лица, совершившего преступление, и
применение к виновному справедливого наказания. Назначение
уголовного судопроизводства как защиту прав и законных интересов
физических и юридических лиц, потерпевших от преступления; защиту
интересов общества и государства; справедливое и беспристрастное
правосудие; уголовное преследование и назначение справедливого
наказания виновному; отказ от уголовного преследования невиновных176.
«Цель, идеально, деятельностью мышления положенный результат,
ради достижения которого предпринимаются те или иные деятельности;
их идеальный, внутренне побуждающий мотив»177. Психологически цель
«конструирует конкретную деятельность, определяя ее характеристику и
динамику»178. Поставленные задачи выполняются, если они, с одной
стороны, четко определены и, с, другой стороны, осознаны их
исполнителем. Решение конкретной задачи (ряда задач) приближает
поставленную цель. М.В. Бавсун отмечает: «Цель служит не только тем
конкретным результатом, который хотел бы получить человек…, она
также позволяет определить ряд действий, осуществление которых
необходимо для ее достижения»179.
Целью уголовно-процессуальной деятельности является защита
человека и общества от преступлений. Наряду с понятием «цель»,
возникает необходимость привлечения еще одного понятия – «задачи».
«Категория «цель» – философская, правовая, «задача» имеет более
практическое, житейское употребление. В тех же случаях, когда речь идет
о выражении содержания этой категории в определенных правилах
поведения, в нормативных актах, в направленности конкретной
практической деятельности, более целесообразно пользоваться понятием
Барабаш А.С., Володина Л.М. Прекращение уголовных дел по нереабилитирующим
основаниям в стадии предварительного расследования. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1986. –
С.22; Володина Л.М. Механизм обеспечения прав личности в уголовном процессе. – Тюмень:
Изд. ТюмГУ, 1999. – С. 42–64; Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса: закон, теория,
практика. – М.: Юрист, 2006. – С. 122.
176
Володина, Л.М. Уголовное судопроизводство: право на справедливую и гласную судебную
защиту / Л.М. Володина, А.Н. Володина. – М.: Юрлитинформ, 2010. – С. 86.
177
Трубников Н. Цель. Философская энциклопедия. – Т. 5. – М., 1970. – С. 459.
178
Керимов Д.А. Психология и право // Государство и право. – 1992. – № 12. – С. 10–21.
179
Бавсун М.В. Целесообразность в уголовном праве: дис. … канд. юрид. наук. – Омск, 2002. –
С. 16.
175
63
«задача»…»180.
Цели служат критерием для определения задач181.
Следовательно, назначением уголовно-процессуального законодательства
является обеспечение достижения цели уголовного процесса – защиты
прав и свобод человека, общества и государства. Это осуществимо посредством
логически
завершенной
регламентации
процедуры
производства по уголовному делу.
Цель уголовного процесса есть такой его прямой и единственный итог,
для достижения которого создан особый набор средств в виде уголовнопроцессуальной формы. За качество движения к этой цели, за ход и
результаты
уголовно-процессуальной
деятельности,
правовую
ответственность лично несут правоприменители – властные субъекты.
Положения ст. 6 УПК РФ этим условиям в полном объеме не отвечают.
И.Б. Левонтин отмечает, что: «Термин «назначение» применяется
тогда, когда «обсуждаются не люди и их действия, а предметы и их
бытование в мире людей»182. Различие «цели» и «назначения» состоит в
том, что «вопросы, направленные на поиск цели: зачем? для чего
производится данное действия?, тогда как для конструкции семантики
назначения применим вопрос: для чего существует данный предмет?».
Если цель обращена в будущее, то «назначение» объекта известно заранее,
его истоки в прошлом183.
Можно отметить, что используя в части 1 статьи 6 УПК РФ термин
«защита», законодатель фактически указывает на цель уголовного
судопроизводства. Однако сама формулировка цели далека от
совершенства. Если в п.1 ч.1 ст. 6 УПК РФ уголовное судопроизводство
правильно ориентировано на: «защиту прав и законных интересов лиц и
организаций, потерпевших от преступлений», то положение п. 2 ч. 2 этой
статьи – «защита личности от незаконного и необоснованного обвинения,
осуждения, ограничения ее прав и свобод» разворачивает вектор уголовнопроцессуальной деятельности в иную сторону. Согласно первой установки
защита потерпевших возможна, наоборот, лишь путем обвинения,
осуждения виновного, ограничения прав и свобод личности. Это
противоречие дезориентирует правоприменителя. Указанные выше цели
являются равнозначными, но они в действующем уголовнопроцессуальном законодательстве не указаны. Как показал проведенный
автором опрос властных субъектов, у них возникают вопросы – на какой
цели им сосредоточить свои первоочередные задачи: раскрытие
преступлений, обеспечение прав только обвиняемого, в чем заключается
ограничение прав и свобод личности в ходе досудебного производства, кто
является личностью в уголовном процессе и т.д.?
Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном
процессе. – Воронеж, 1978. – С. 57.
181
Анисимова Н.П. Психология постановки учебных целей. – Ярославль, 2006. – С. 90.
182
Левонтина И.Б. Целесообразность без цели // Вопросы языкознания. – 1996. – № 1. – С. 45.
183
Чистохвалова Л.В. Семантика цели : дис. … канд. филол. наук. – Рязань, 2004. – С. 52.
180
64
Формулировка ч. 2 ст. 6 УПК РФ могла бы претендовать на роль
«задач уголовного судопроизводства». Однако признавать их таковыми
нельзя в силу неполного изложения задач, а также несогласованности двух
частей данной статьи, в первой из которых были бы указаны цели, а во
второй – названы задачи уголовного процесса.
Защиту человека от незаконного и необоснованного обвинения нельзя
считать целью уголовного судопроизводства, поскольку ошибки в
деятельности органов, призванных осуществлять уголовное преследование, не могут быть заложены в предмет этой деятельности.
Формулировка этой части нормы невольно программирует возможность
незаконного уголовно-правового преследования. С одной стороны, она как
бы говорит о том, что уголовное преследование и назначение наказания
также являются назначением уголовного судопроизводства, с другой —
«закладывает» возможность судебной ошибки, исправление, которой
должно быть осуществлено через «отказ от уголовного преследования и
освобождения от наказания невиновных»184. Уголовное преследование и
наказание виновного в совершении преступления могут рассматриваться и
как разновидности средств достижения основной цели – защиты прав
потерпевшего, защиты общества и государства. В части второй ст. 6 УПК
РФ целесообразно было бы указать, что назначением у головного судопроизводства является уголовное преследование лица, совершившего
преступление, и применение к виновному справедливого наказания.
Целесообразно признать, что уголовное преследование и наказание
виновного является задача, стоящая перед органами предварительного
следствия, без разрешения которой невозможно достижение цели
уголовного судопроизводства, направленной на защиту прав и свобод
человека.
Можно выделить конкретные задачи уголовного процесса,
призванного обеспечить своевременное раскрытие преступления,
изобличение преступника, применение к нему справедливого наказания;
обеспечить возмещение вреда, причиненного потерпевшему; оградить
невиновных от необоснованного уголовного преследования; обеспечить
полную реабилитацию лиц, незаконно привлеченных к уголовной
ответственности, и компенсацию причиненного им вреда. Уголовнопроцессуальный закон призван обеспечить решение задач, возлагаемых на
властных субъектов, осуществляющих уголовное преследование.
Ф.Н. Багаутдинов отмечает: «Детальный анализ ст. 6 УПК РФ
позволяет сделать вывод о том, что она призвана заменить собой ст. 2 УПК
РСФСР, которая носила ярко выраженный публичный характер. На наш
Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса: закон, теория, практика. – М. : Юрист, 2006.
– С. 120.
184
65
взгляд, после замены достигнут обратный результат – ст. 6 УПК РФ носит
ярко выраженный частный характер»185.
С.И. Викторский писал: «Поддержание и защита правового порядка
путем применения к виновным наказаний имеют строго публичный
характер, уголовное судопроизводство, очевидно, не может быть основано
на частном начале…»186. Императивно-публичный метод регулирования
уголовно-процессуальной деятельности остается определяющим187.
О.В. Гладышева
отмечает, что недопустимо отождествление
назначения и цели уголовного судопроизводства, поскольку назначение
уголовного судопроизводства представляет собой более общую категорию,
чем цель. Назначение (как интерес государства) дает основание для
формулирования следующей цели уголовного судопроизводства:
получение справедливого результата, в качестве которого выступают
процессуальные решения, завершающие в той или иной стадии и форме
производство по уголовному делу. Указанный результат может быть
достигнут исключительно при соблюдении прав и надлежащей защите
законных интересов частных лиц188.
Цели уголовного процесса, сформулированные в ст. 6 УПК РФ как
«назначение»
и
рассчитанные
на
диспозитивно-состязательное
судопроизводство, вступили в противоречие с его реальным публичнорозыскным состоянием. Целью уголовного процесса была и остается –
защита общества и человека от преступных посягательств, а
неизменность цели предполагает неизменность задач по ее достижению.
Задачи органов предварительного следствия, прокуратуры, суда и
адвокатуры выступают в качестве средств достижения общей цели
уголовного процесса. Определяя цель и задачи уголовного процесса, надо
обязательно указывать на неразрывную их связь с условиями
осуществления
этой
деятельности,
с
формой
уголовного
судопроизводства.
На сегодняшний день отсутствуют должные теоретические
исследования понимания прав человека в уголовном судопроизводстве,
чьи права и свободы как защищаются, так и ограничиваются государством.
Багаутдинов Ф.Н. Публичные и личные интересы в российском уголовном судопроизводстве
и гарантии их обеспечения на предварительном расследовании : дис. … д-ра юрид. наук. – М.,
2004. – С. 107.
186
Викторский С.И. Русский уголовный процесс : учеб. пособие. – М. : Юридическое бюро
«Городец», 1997. – С. 14.
187
Азаров В.А. Функциональное содержание и типология современного уголовного процесса
России. Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Материалы Международ.
науч.-практ. конф. 27–28 янв. 2005 г.: В 2 ч. – Екатеринбург, 2005. –Ч.1. – С. 18; Барабаш А.С.
Публичное начало российского уголовного процесса : автореферат дис. … д-ра юрид. наук. –
Красноярск, 2006. – С. 23–24; Ветрова Г.Н. Тенденции развития процессуальных гарантий прав
личности в уголовном судопроизводстве. Материалы международной научно-практической
конференции «УПК РФ: год правоприменения и преподавания». – М., 2004. – С. 73 и др.
188
Гладышева О.В. Теоретическая модель механизмов обеспечения прав и законных интересов
человека и гражданина в уголовном судопроизводстве : автореф. дис. …д-ра юрид. наук. – М.,
2013. – С. 28.
185
66
Отсутствие такого понимания,
приводит к
несоблюдению
гарантированных Конституцией РФ прав и свобод человека в ходе
уголовного преследования, применения мер принуждения. Соблюдение
прав человека в ходе уголовного преследования часто происходит
спонтанно, допускаются необоснованные ограничения его прав и законных
интересов человека. Указанное противоречит принципам уголовного
процесса, его назначению (ст. 6 УПК РФ).
Понимание и обеспечение прав и свобод человека в ходе уголовного
преследования должно быть
первично по отношению к понятию
«раскрытие преступления», ко всем необходимым и целесообразным, по
мнению стороны обвинения, процессуальным средствам принуждения. В.
Колокольцев отмечал, что главным критерием оценки работы МВД РФ
должно стать общественное мнение, основанное на уверенности каждого
человека в личной защите и безопасности189.
Права человека часто нарушаются при производстве различных
следственных действий, например, обыска в жилище человека.
Основанием производства обыска в ходе уголовного преследования
является наличие достаточных данных полагать, что в каком-либо месте
или у какого-либо лица (выемка у граждан) могут находиться орудия
преступления, предметы, документы и ценности, которые могут иметь
значение для уголовного дела (ч. 1 ст. 182 УПК РФ). Этот человек еще не
является участником уголовного судопроизводства, ему не известны и не
разъяснены его процессуальные права и обязанности. Как показывает
практика, часто обыск может быть произведен ошибочно, а также по его
результатам не обнаружено вещей и предметов, имеющих отношение к
делу, запрещенных к гражданскому обороту190.
При наличии оснований и в порядке, которые предусмотрены частями
1 и 3 статьи 182 УПК РФ, производится личный обыск (ст. 184 УПК РФ).
Однако, законодатель указывает о его возможности только у
подозреваемого, обвиняемого в целях обнаружения и изъятия предметов и
документов, могущих иметь значение для уголовного дела191.
В ходе уголовного преследования в сферу уголовной юрисдикции,
кроме подозреваемого, обвиняемого и потерпевшего, попадает достаточно
большое число лиц, выступающих в различных качествах: свидетели,
эксперты, понятые, специалисты, заявители и иные лица. Их правовое
положение в уголовном процессе неравноценно. Можно ли считать
оправданным положение, в силу которого статус одних участников
уголовного судопроизводства более или менее урегулирован нормами
В. Колокольцев. Полиция уйдет от палки // Российская газета. – 2012. – 28 июня.
См.: Определение Конституционного Суда РФ от 19.01.2005. – № 10-О.
191
По вопросу, касающемуся проведения личного обыска подозреваемых и обвиняемых при
задержании и заключении под стражу см. также Приказ МВД РФ от 22.11.2005 г. № 950,
Приказ Минюста РФ от 14.10.2005 г. № 189.
189
190
67
УПК РФ, других – лишь на уровне обозначения их прав, реже
обязанностей, а третьих лиц не определен вообще.
Правовое положение человека в уголовном судопроизводства
нередко увязывается с понятием уголовно-процессуальных функций192.
Выполнение той или иной функции означает, что любой субъект,
наделенный правами и обязанностями, является участником уголовного
судопроизводства193.
Попытка «собрать воедино» всех участников уголовного процесса,
последовательно и логично определить место каждого из них принадлежит
авторам
«Теоретической
модели
уголовно-процессуального
законодательства Союза ССР и союзных республик»194.
Ранее М.С. Строгович отмечал, что свидетели, эксперты, понятые,
переводчики, специалисты – это не субъекты уголовно-процессуальной
деятельности, хотя «и являются субъектами отдельных уголовнопроцессуальных отношений»195. Глава 8 УПК РФ называет их «Иные
участники уголовного судопроизводства».
Органам предварительного расследования следует исходить из той
аксиомы, что уголовно-процессуальное положение участвующего в
расследовании дела лица базируется на конституционном статусе человека,
международных норм по защите прав человека.
В основном законе большинства зарубежных государств содержатся
конкретные конституционные гарантии неприкосновенности именно
человека, независимо от его временного процессуального статуса196. В
нормах международного права, например, содержатся достаточно
разнообразные стандартные правила, охватывающие различные стороны
обращения с задержанными и арестованными197. Норма аналогичного
содержания закреплена в ст. 16 Международного пакта о гражданских и
Курс советского уголовного процесса. Общая часть ; под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца.
– М.: Юрид. лит., 1989. – С. 447.
193
См.: Г.Ф. Горский, Л.Д. Кокорев, П.С. Элькинд. Проблемы доказательств в советском
уголовном процессе. – Воронеж: изд. Воронеж, ун-та, 1978. – С. 21.
194
См.: Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса: Закон, теория, практика. – М., 2006. –
С. 263; Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСР. Теоретическая
модель; под ред. В.М. Савицкого. – М., изд. АН СССР, 1990. – С. 58.
195
Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. – М.: Наука, 1968. – С. 204–205.
196
Статья 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод прямо
перечисляет случаи, когда возможны законное задержание и арест, а также правовые гарантии
обжалования действий должностных лиц в случае нарушения прав граждан. В ст. 6 Всеобщей
декларации прав человека, принятой резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 217 А /Ш/ от
10.12.1948 г., говорится: «Каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание
его правосубъектности». Всеобщая декларация прав человека провозглашает, что все люди
рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах (статья 1). Согласно ст. 29
Всеобщей декларации прав человека, «при осуществлении своих прав и свобод каждый человек
должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с
целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения
справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в
демократическом обществе».
197
Григорьев В.Н. Задержание подозреваемого. – М., 1999. – С. 34–35.
192
68
политических правах от 16.12.1966 г., участником которого является РФ198,
в Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 г. и
протоколах к ней, в международных договорах РФ и в национальном
законодательстве.
Следует согласиться с М.И. Абдулаевым в том, что обеспечение прав
человека должно основываться на следующих принципах: приоритете прав
человека во взаимоотношениях «личность – государство» и обязанности
государства признавать, соблюдать и защищать их; принципе господства
права, обеспечения законности и правопорядка; принципе взаимной
ответственности личности и государства199.
Права человека на личную неприкосновенность, неприкосновенность
частной жизни, жилища и др. часто ограничиваются с нарушением
действующего уголовно-процессуального закона. В определённой степени
это обусловлено отсутствием научно обоснованных пределов и критериев
возможных ограничений прав и свобод участников уголовного
судопроизводства. Несмотря на то, что УПК РФ предоставляет довольно
большой объем процессуальных возможностей подозреваемому и
обвиняемому в сфере защиты их прав и свобод, некоторые положения
уголовно-процессуального закона противоречивы и непоследовательны,
что создает проблемы и трудности в практике их применения. В отдельных
случаях УПК РФ вообще не предусматривает каких-либо предписаний
относительно порядка ограничений прав подозреваемого и обвиняемого и
их последствий. Недостаточно разработанным представляется аспект
восстановления права на неприкосновенность личности и частной жизни
подозреваемого и обвиняемого при установлении факта его
неправомерного ограничения.
В уголовно-процессуальном законодательстве и, соответственно, в
деятельности органов предварительного следствия превалирует признание
правомерности тех ограничений прав и свобод человека, которые были
необходимы для достижения цели защиты государственных и
общественных интересов, и лишь только затем – конкретной личности,
человека как участника уголовного процесса.
Можно отметить общее безразличное отношение к индивидуальности
лица, совершившего преступление, к трансформации личности
преступника в ходе уголовного процесса и после вынесения судом
наказания. Преступник воспринимается не как член общества с прошлым и
будущим, а как элемент, угрожающий целостности общества, государства.
В отношении правонарушителя обвинительный уголовный процесс носит
клеймящий характер и затрудняет его последующую реинтеграцию в
общество. Места лишения свободы существенно углубляют отчуждение
правонарушителей от законопослушного сообщества. В 2012 году 732
Права человека: Сб. универсальных и региональных международных документов. – М., 1986.
– С. 51; Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. – М., 1991. – С. 72.
199
Абдулаев М.И. Права человека и закон: дис. ... д-ра юрид. наук. – СПб., 1998. – С. 254.
198
69
тысячи человек находились в местах лишения свободы и следственных
изоляторах200. Чем больше лиц проходит через места лишения свободы,
тем более это способствует распространению уголовной субкультуры,
терпимости в обществе к преступному поведению, на силовое разрешение
конфликтов и агрессивное поведение как обычный стиль жизни.
Длительное содержание под стражей почти не оставляет осужденному
человеку шансов вернуться к нормальной жизни в обществе. Будучи
надолго исключенным из ее течения, он теряет психологические навыки
существования в обществе и после освобождения становится своего рода
парией. Часто единственной возможностью выжить для такого человека
остается существование в преступном сообществе, что еще больше удаляет
его от законопослушной жизни. Окружение должно быть значимым для
человека, а общество должно быть изначально ориентировано не на
отторжение, а на прощение.
Таким образом, УПК РФ употребляет такие понятия как участник
уголовного судопроизводства, лицо, личность, человек, гражданин,
иностранный граждан, лицо без гражданства.
На практике продолжают возникать вопросы: в каком соотношении в
уголовно-процессуальном плане находятся и взаимодействуют между
собой лицо, человек, личность, гражданин, иностранный граждан, лицо
без
гражданства,
имеющие
статус
участника
уголовного
судопроизводства (п. 58, ст. 5 УПК РФ)?
Как показало проведенное автором исследование путем опроса
участников уголовного судопроизводства, возникают вопросы: почему
законодатель в УПК РФ выделяет понятия «человек», «гражданин»,
«личность», как они соотносятся в уголовном процессе, чем различаются,
чьи права первичны и в первую очередь подлежат обеспечению, о
нарушении каких конституционных прав и свобод идет речь в ст. 125 УПК
РФ и т.д.? 68 % опрошенных автором практических сотрудников не
делают различия между понятиями «лицо», «человек», «гражданин»,
«личность» в уголовном процессе. Они считают, что об обеспечении прав
и законных интересов говорится лишь на уровне участников уголовного
судопроизводства, исходя
из их процессуального статуса –
подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, других участников
уголовного судопроизводства. Именно об обеспечении прав участников
уголовного судопроизводства, следует говорить в ходе уголовного
преследования, при этом не забывать ставить вопрос быстрого и полного
раскрытия преступления и изобличения виновных в его совершении.
Неизбежно возникает вопрос о процессуальных действиях и
решениях, которые, в соответствии со ст. 125 УПК РФ, способны
причинить ущерб конституционным правам и свободам участников
уголовного судопроизводства, либо затруднить доступ граждан к
правосудию. На практике под такими участниками уголовного
200
Новости // Российская газета. – 2012. – 5 июля.
70
судопроизводства понимаются лишь подозреваемый, обвиняемый, реже
потерпевшей. Расширительное толкование на практике формулировки ч. 1
ст. 125 УПК РФ приводит к тому, что часто в суде обжалуются фактически
все следственные действия по уголовному делу. 68 % опрошенных
подозреваемых, обвиняемых не могли ответить на вопрос, какие конкретно
их конституционные права и свободы были нарушены при производстве
следственных действий. Сам уголовно-процессуальный закон, указывая
право на обжалование, не разъясняет какие конституционные права и
свободы участников уголовного судопроизводства и в каких пределах
могут нарушаться в результате процессуальных действий.
Постановление Пленума Верховного суда РФ от 10.02.2009 г. № 1
«О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации» не дало ответа на все
возникающие вопросы, связанные с применением данной нормы права.
Так, в ходе расследования уголовного дела № 232 по обвинению
З.М.И.
стороной защиты обжаловались почти все процессуальные
решения следователя, а также обжаловались некоторые проводимые
следственные действия. Всего по жалобам и заявлениям в ходе
предварительного следствия по данному уголовному делу проведено 87
судебных заседаний, все жалобы оставлены без удовлетворения, однако,
подготовка соответствующих материалов по запросам судебных органов
отняла значительное количество времени, сил и средств. После ложных
заявлений обвиняемого
в отношении следователя несколько раз
выносились постановления об отказе в возбуждении уголовного дела201.
Нарушаются конституционные права властных субъектов, например,
следователя, на достоинство, право на свободу мысли и слова, право на
судебную защиту своих прав и юридическую помощь.
В ходе расследования уголовного дела № 9796645, обвиняемый К.П.И.
более двадцати раз письменно сообщал в правоохранительные органы о
том, что следователь совершил различные тяжкие преступления, связанные
с расследованием уголовного дела202. После
проводимых проверок
заявлений обвиняемого К.П.И. в отношении следователя, выносились
постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. При этом
руководством следственного управления считалось, что в случае
направления ложных заявлений обвиняемого К.П.И.
прокурору и
привлечения его к уголовной ответственности, возникнут основания для
отвода следователя, предусмотренные ст.ст. 61, 67 УПК РФ. Следователь
не сможет объективно расследовать уголовное дело в отношении
обвиняемого К.П.И., т.к. он будет являться потерпевшим, прямо или
косвенно заинтересованным в исходе уголовного дела, которое находится
См. Уголовное дело № 232 в отношении З.М.И. Контрольно-наблюдательное дело. Архив
УФСБ РФ по Ростовской области.
202
См. Уголовное дело № 9796645 в отношении К.П.И., С.С.Ю. Контрольно-наблюдательное
дело Управления Генеральной прокуратуры РФ в ЮФО.
201
71
у него в производстве (ч. 2 ст. 61 УПК РФ). Необоснованные действия
подозреваемых, обвиняемых не только часто отвлекают рабочее время
следователя (на письменные объяснения сотрудникам собственной службы,
руководству, проверяющему прокурору и т.д.), но задевают его честь и
достоинство.
Следователь,
дознаватель
остались
практически
незащищенным государством от порой необоснованных и незаконных
действий подозреваемого или обвиняемого. Права и интересы всех
участников уголовного судопроизводства должны быть одинаково
защищены.
Возникает вопрос о том, является ли должностное лицо, например,
следователь, судья – личностями, на которых распространяются
требования по обеспечению прав и свобод в ходе уголовного
судопроизводства. Ведь без обеспечения прав всех участников уголовного
судопроизводства,
невозможно
говорить
и
об
обеспечении
конституционных прав и свобод человека.
В соответствии с требованиями п. 5 ч. 2 ст. 38 УПК РФ, следователь
уполномочен защищать права как должностное лицо. Судья при
осуществлении правосудия и в повседневной деятельности добровольно
идет на ограничения своих личных и политических прав. При исполнении
своих полномочий, а также во внеслужебных отношениях должен избегать
всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, достоинство
судьи или вызвать сомнение в его объективности, справедливости и
беспристрастности (ч. 2 ст. 3 ФЗ РФ «О статусе судей в Российской
Федерации»).
Следует отметить, что особый режим процессуальных статусов
дознавателя,
начальника
подразделения
дознания,
следователя,
руководителя следственного органа, прокурора, судьи, не является
предметом их обеспечения и защиты при выполнении назначения
уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ), а также практики ЕСПЧ203.
В то же время у указанных лиц имеются другие, не являющиеся
процессуальными права и обязанности, которые необходимо соблюдать.
Судья, следователь, дознаватель, прокурор являются участником
уголовного судопроизводства, и нарушение их прав, мешает им
объективно исполнять свои обязанности, что сказывается на соблюдении
прав и свобод других участников процесса. Иногда необоснованная жалоба
защитника, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого и его защитника,
дает основание руководителю следственного органа, председателю суда,
до окончательной проверки представленных доводов, принимать решение
о передаче дела от одного следователя, судье к другому, нарушает права
участника уголовного судопроизводства как со стороны обвинения, так и
защиты204.
В 2012 году ЕСПЧ всего в одиннадцати случаях (менее 9 %) дел против России не усмотрел
нарушения прав заявителя хотя бы по одной статье.
204
См.: уголовное дело № 1-423 в отношении Г.И.Н. по ст. 228.1 УК РФ. Архив Пролетарского
203
72
Международный пакт о гражданских и политических правах в статье
9 устанавливает право человека на свободу и личную неприкосновенность.
В этой статье подчеркивается недопустимость произвольного ареста или
содержания под стражей. Лишение свободы допускается только на
основаниях, предусмотренных законом. В случае ареста или задержания по
уголовному обвинению лицо в срочном порядке должно быть доставлено к
судье или другому должностному лицу, которому принадлежит по закону
право осуществлять судебную власть. В «Своде принципов защиты всех
лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было
форме», принцип 11 гласит, что лицо не может находиться в задержании
без предоставления эффективной возможности быть в срочном порядке
заслушанным судом или иным органом. Суд или иной орган должен иметь
полномочия для рассмотрения, в случае необходимости, основания для
продолжения задержания205 .
Смысл фундаментальных положений, содержащихся в поправке IV к
Конституции США, так или иначе воспринят и в других международных
актах по правам человека. Европейская Конвенция о защите прав человека
и основных свобод 1950 года в ст. 5 устанавливает право человека на
свободу и личную неприкосновенность, лишение свободы допускается
только в соответствии с процедурой, установленной законом.
Арестованный обязательно должен знать причины ареста и предъявленное
ему обвинение и в срочном порядке должен быть доставленным в суд для
разбирательства его дела. Влияние поправки IV прослеживается во многих
положениях федерального уголовно-процессуального права, в том числе
связанных с производством ареста. Среди них раздел 18 «Преступления и
уголовный процесс», раздел 28 «Судоустройство и судебная процедура»
Свода законов США (1948 г.), Федеральные правила уголовного процесса
в окружных судах США (1946 г.) и ряд других законодательных актов
федерального уровня. Принципиальное значение для правильного
понимания всеми американскими судами (федеральными и штатов) имеет
судебная практика Верховного суда США, создающего прецеденты, в
которых формулируются основные положения, касающиеся охраны
личности, производства ареста. Например, в решении по делу Эскобедо
(1964 г.) закреплено право любого лица иметь защитника после ареста; в
решение по Делу Миранды (1966 г.) сформулирована судейская доктрина,
затрагивающая правовой статус арестованного.
В законодательстве России применительно к правам человека
встречается термин «обеспечение». В Конституции РФ наряду с
использованием термина «обеспечиваются» в отношении прав и свобод
человека и гражданина (ст. 18), отмечается также «гарантируются» (ст.ст.
районного суда г. Ростова н/Д.
205
См.: Сборник стандартов и норм ООН в области предупреждения преступности и уголовного
правосудия. ООН, Нью-Йорк, 1972 г.; Международная защита прав и свобод человека. Сб. документов. –
М., 1990. – С. 319-320.
73
17, 45, 46). При широком подходе к понятию «процессуальных гарантий»,
включающем и гарантии правосудия, о гарантиях прав личности
предпочтительнее, по мнению автора, говорить как об обеспечении. Под
обеспечением прав человека, в соответствии с назначением уголовного
судопроизводства (ст. 6 УПК РФ), автор в первую очередь понимает и
рассматривает следующие виды участников уголовного судопроизводства:
подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и свидетеля.
В русском языке слово «обеспечить» означает сделать вполне
возможным, действительным, реально выполнимым. «Реализовать» –
осуществить на практике, а «защитить» – значит оградить от
посягательств, неприязненных и враждебных действий, оборонить,
предохранить от воздействия чего-либо206. Именно термин «обеспечить»
наиболее удачно характеризует желаемое с точки зрения индивида
состояние его прав и законных интересов207. Значительный вклад в
исследование данного вопроса внесла А.П. Гуськова208. Используя в
нормах права формулировку «обеспечение прав личности», автор
подчеркивает, что именно личность и определяющие ее качественные
свойства являются в данном случае непосредственным объектом правовой
защиты.
Обеспечение прав и свобод человека в уголовном процессе – это
деятельность следователя, дознавателя, прокурора, суда, защитника,
направленная, в том числе, на
создание
оптимальных условий для
реализации процессуальных прав и обязанностей участников уголовного
судопроизводства.
Говоря об обеспечение прав человека, в соответствии с назначением
уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ), автор в первую очередь
рассматривает следующих участников уголовного судопроизводства:
подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и свидетеля. Понятие
«обеспечение прав человека» в ходе уголовного преследования фактически
распространяется лишь на определенную категорию субъектов уголовно процессуального права, в основном, подозреваемого, обвиняемого,
потерпевшего. Именно частный интерес обусловливает необходимость
отношения к определенным субъектам уголовного процесса как к
индивидуально определенной личности.
«Обеспечить» – создать все необходимые условия для осуществления чего-либо,
гарантировать надежность, прочность. Современный толковый словарь русского языка. – М.,
2004. –
С. 223, 423, 694.
207
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – М., 1993. – С. 438.
208
См.: Гуськова А.П. Теоретические и практические аспекты установления данных о личности
обвиняемого в уголовном процессе. – Оренбург, 1995. – С. 43; Гуськова А.П. Личность
обвиняемого в уголовном судопроизводстве (проблемные вопросы теории и практики). –
Оренбург, 1996. – С. 15; Гуськова А.П. Теоретические и практические аспекты установления
данных о личности обвиняемого в российском уголовном судопроизводстве. – М., 2002. – С. 28;
Гуськова А.П. Судебное право: история и современность судебной власти в сфере уголовного
судопроизводства. – М., 2007. – С. 18 и др.
206
74
Обеспеченность прав человека в сфере уголовного судопроизводства
определяется
развернутостью
процессуальной
формы,
четко
конструирующей процедуру производства по делу. В уголовнопроцессуальном законодательстве целесообразно унифицировать систему
обеспечительных мер, направленных на защиту прав человека. Прежде
всего, речь идет о порядке уведомления о принимаемых в ходе
производства по делу решениях; порядке обжалования действий и
решений органов и должностных лиц, осуществляющих производство по
делу.
В.А. Шадрин отмечает, что: под обеспечением прав человека при
расследовании преступлений в широком смысле может подразумеваться
обеспечение прав всех участвующих в расследовании лиц. Обеспечение
прав личности охватывает все формы, благоприятствующие участникам
процесса в осуществлении прав, включая: разъяснение прав; создание
необходимых условий для помощи в реализации прав; охрану прав от
нарушений; защиту прав; восстановление нарушенных прав209.
Многие авторы указывали о проблемах в обеспечении прав человека в
ходе уголовного преследования210. А.Н. Ахпанов считает, что целевое
назначение системы гарантий участников уголовного судопроизводства
видится в том, что она должна «срабатывать» в качестве
правообеспечительного фактора, если было допущено нарушение закона в
отношении человека211.
Для обеспечения процессуальных прав подозреваемого и
обвиняемого первоочередное значение имеет как его осведомленность о
своих правах с момента появления в уголовном судопроизводстве, так и
создание благоприятного процессуального режима их полной и
всесторонней реализации. По своей сути совокупность процессуальных
прав есть не что иное, как право на защиту своих субъективных прав и
законных интересов. Но, чтобы избрать средство защиты, указанным
субъектам уголовного процесса, необходимо знать, в чем конкретно они
подозреваются (п. 1 ч. 4 ст. 46 УПК РФ) или обвиняются (п. 1 ч. 4 ст. 47
УПК РФ).
Шадрин В.С. Обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве: дис.…дра. юрид. наук. – Волгоград, 1997. – С. 5–6, 69–70.
210
По указанной проблематике смотри также: Еникеев З.Д. Уголовное преследование : учеб.
пособие. – Уфа: Изд-во БашГУ. – 2000. – 131 с.; Мазюк Р.В. Институт уголовного
преследования в российском уголовном судопроизводстве. – М.: Юрлитинформ, 2009. – 216 с.;
Мазюк Р.В. Словарь-комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской
Федерации / Р.В. Мазюк, И.В. Смолькова, М.Ш. Буфетова, О.Г. Дашицыренова. – М.:
Юрлитинформ, 2008. – 184 с.; Давлетов А.А. Програмаа уголовного судопроизводства: цель,
задача, основания деятельности // Правоведение. – 2007. – № 2. – С. 123–134; Давлетов А.А.
Подозреваемый по УПК РФ: проблема не решена // Журнал Российской юстиции. – 2006. – №
1. – С. 18.
211
Ахпанов А.Н. Система гарантий прав личности в сфере процессуального принуждения //
Проблемы предварительного следствия и дознания. – М., 1987.– С. 6.
209
75
В изученных автором уголовных делах не выявлено ни одного случая
заявления подозреваемым отвода следователю, дознавателю или суду.
Чаще с подобными отводами обращается обвиняемый212. Это объясняется
тем, что данное право крайне редко разъясняется на практике
подозреваемому, кроме того, из содержания п. 5 ч. 4 ст. 46 УПК РФ
подозреваемому, как и обвиняемому (п. 5 ч. 4 ст. 47 УПК РФ), не всегда
понятно – кому он может делать такие отводы.
Осуществление обвиняемым права заявлять ходатайства – одна из
форм участия его в процессе доказывания213. Указанное действие является
действенным способом защиты прав лиц, вовлеченных в сферу уголовного
судопроизводства. В УПК РФ появилась целая глава, посвященная
ходатайствам, что, безусловно, должно способствовать эффективности
действия механизма защиты прав личности в уголовном процессе (гл.15
УПК РФ). Однако, круг вопросов, по которым обвиняемый может заявлять
ходатайства,
законом
не
определен.
Право
на
ходатайство
корреспондируется с обязанностью властного субъекта на его разрешение и
принятия решения. Эта обязанность на практике исполняется с различной
степенью свободы усмотрения дознавателя, следователя.
Согласно правовой позиции Конституционного суда РФ по вопросу
обязательности удовлетворения ходатайства о доказывании, наличие
дополнительных, кроме определенных законом, условий участия участника
уголовного судопроизводства в доказывании ограничивает его «в
возможности отставать свою позицию по уголовному делу, чем нарушается
… конституционное право на защиту своих прав и свобод всеми способами,
не запрещенными законом …»214.
О своих правах на заявление ходатайства о заключении досудебного
соглашения о сотрудничестве (глава 401 УПК РФ) и связанных других
правовых возможностях подозреваемый (обвиняемый) должны быть
осведомлены своевременно. В ст.ст. 46, 47 УПК РФ было бы
целесообразным закрепить возможности подозреваемого, обвиняемого
заявить ходатайства о заключении досудебного соглашения о
См., например: уголовное дело № 9796645 в отношении К.П.И., С.С.Ю., в ходе которого
К.П.И. десять раз необоснованно заявлял отвод в отношении одного и того же следователя.
Архив Семикаракорского районного суда Ростовской области. Т. 93, л.д. 56–121; уголовное дело
№ 1-307 в отношении М.Е.В., в ходе которого М.Е.В. три раза необоснованно заявлял отвод в
отношении следователя. Архив Пролетарского районного суда г. Ростова н/Д., л.д. 54; уголовное
дело № 1-302 в отношении Ш.С.А., в ходе которого Ш.С.А. необоснованно заявлял отвод в
отношении следователя. Архив Пролетарского районного суда г. Ростова н/Д., л.д. 37 и др.
212
213
По вопросам заявления ходатайств см.: Лупинская П.А. Ходатайства и жалобы // Проблемы
кодификации уголовно-процессуального права: Сб. статей. - М., 1987. - С. 67; Стецовский Ю.И.
Уголовно-процессуальная деятельность защитника. - М., 1982. - С. 50; Химичева О.В. Ходатайства и
жалобы // Уголовный процесс: Сб. учебных пособий. Общая часть. Вып. 1. - М., 2002. - С. 241;
Максимов О.А. Место ходатайств и жалоб в механизме защиты конституционных прав граждан в
уголовном процессе // Вопросы правоведения. - 2013. - № 5. - С. 373-383 и др.
214
См.: Постановление Конституционного суда РФ от 29.06.2004 г. № 13 «По делу о проверке
конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального
кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы».
76
сотрудничестве, а также об обжаловании постановления следователя,
прокурора об отказе в удовлетворении соответствующего ходатайства
соответственно руководителю следственного органа, вышестоящему
прокурору или в суд. Следовало бы внести дополнения в статьи 49, 51
УПК РФ о необходимости участия защитника в случае заключения
подозреваемым, обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве.
Соответствующие изменения, связанные с принятием решений по
заявленным ходатайствам и их обжалованию, должны быть внесены в
статьи 37, 38, 39 УПК РФ215.
На взгляд автора, подозреваемый и обвиняемый вправе заявлять
ходатайства о своем участии во всех следственных действиях, об отводе
переводчика (ст. 69 УПК РФ), эксперта (ст. 70 УПК РФ), специалиста (ст.
71 УПК РФ). Представляется необходимым дополнить ст. 121 УПК РФ
нормой, что срок рассмотрения ходатайства задержанного подозреваемого
не может быть более 24 часа. Если в связи с заявленным ходатайством
нужно произвести следственные действия, то следователь обязан их
выполнить в пределах сроков задержания.
Властного субъекта следует законодательно обязать производить все
необходимые следственные действия по ходатайству участников
уголовного судопроизводства. Реальное обеспечение конституционного
принципа
неприкосновенности
человека
в
сфере
уголовного
судопроизводства может быть достигнуто лишь при наличии надежной и
эффективной системы процессуальных гарантий прав и законных
интересов участвующих в процессе лиц, активном использовании при
конструировании правовых норм положений международно-правовых
актов по данному вопросу.
По мнению автора, целесообразно дополнить статью 46 частью 41 , а
статью 47 ч. 41 47 УПК РФ следующей редакцией: «Подозреваемый
(обвиняемый) обязан подчиняться законным требованиям дознавателя,
следователя; не уклоняться от участия в предварительном следствии и
судебном разбирательстве; не препятствовать исполнению процессуальных
решений, расследованию по делу путем уничтожения, фальсификации
доказательств, не оказывать давление на свидетелей, потерпевших,
совершать другие незаконные действия; являться по вызовам лица,
ведущего расследование». Предлагаемое решение, как представляется,
будет способствовать сбалансированности содержания процессуального
статуса подозреваемого и обвиняемого.
Следует отметить, что процессуальные права подозреваемого
(обвиняемого) содержатся в различных статьях уголовно-процессуального
Приказом Генерального прокурора РФ от 15.03.2010 г. № 107 «Об организации работы по
реализации полномочий прокурора при заключении с подозреваемым (обвиняемым)
досудебных соглашений о сотрудничестве по уголовным делам», но не УПК РФ,
предусмотрены полномочия прокурора при заключении соглашения, а также действия по
рассмотрению жалоб подозреваемого, обвиняемого.
215
77
закона. Основной их перечень, указанный в статье 46 УПК РФ, содержит
более десяти пунктов, а обвиняемого – более двадцати (ст. 47 УПК РФ).
Поэтому указанным участникам уголовного судопроизводства трудно с
первого раза запомнить и понять все свои права, что препятствует
возможности их использования. Имея протокол разъяснения всех прав
подозреваемому (обвиняемому) с указанием процессуального порядка их
реализации, следователь получает возможность удовлетворить их просьбу
о представлении ему списка процессуальных прав в письменном виде,
путем передачи копии соответствующего протокола. Пользуясь наглядным
материалом, подозреваемый (обвиняемый) может обдумать и в спокойной
обстановке решить, как он будет использовать свои права. Есть основания
внести дополнения в уголовно-процессуальный закон о необходимости
предоставления подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, свидетелю
копии соответствующего протокола с разъяснением его прав.
1.4 Механизм обеспечения, реализации и защиты прав человека
Понятие механизм часто употребляют как совокупность состояний и
процессов, из которых складывается какое-то явление216. Понятие
механизм используется для того, чтобы раскрыть функциональную
сторону правового явления. В Конституции РФ предусмотрен общий
механизм реализации прав и свобод человека и гражданина. Механизм
обеспечения и защиты конституционных прав и свобод человека и
гражданина действуют в контексте политико-правовых, социальноэкономических, этнокультурных и иных условий. В соответствии со ст.
21 Конституции РФ, государство обязано охранять достоинство личности
во всех сферах, чем утверждается приоритет личности и ее прав (ч. 2 ст.
17, ст. 18 Конституции РФ).
Механизм призван показать, как догма права переводится в юридическую практику217. Так, например, правовое воздействие на общественные
отношения, в том числе и в сфере уголовного судопроизводства, осуществляется с помощью определенных правовых средств, совокупность которых принято именовать специально-юридическим механизмом правового
регулирования218.
Существующее
понятие
механизм
правового
регулирования
отражает динамику этого процесса, правовое регулирование общественных отношений в действии. Как справедливо отмечала Л.М. Володина, что механизм правового регулирования, исходя из
общих положений теории права, – это категория, дающая возможность
представить систему юридических средств воздействия на регулируемые
Современный толковый словарь русского языка. – М., 2009. – С. 347.
Васильев А.М. Правовые категории. Методологические аспекты разработки системы
категорий теории права. – М. : Юрид. лит., 1976. – С. 211, 214–215.
218
Бахта А.С. Механизм правового регулирования: дис. … д-ра юрид. наук. – М., 2011. – С. 4.
216
217
78
общественные
отношения219.
Поведение
участников
уголовнопроцессуальных отношений во многом зависит от метода уголовно-процессуального регулирования и статуса участников уголовного судопроизводства.
В разработке понятия «механизм правового регулирования» особую
роль сыграли работы С.С. Алексеева, В.М. Горшенева, Л.М. Володина.
Одной из первой постановка вопроса о механизме правового
регулирования имела в работах Н.Г. Александрова220. С этого времени
понятие механизм правового регулирования активно разрабатывается как
общей теорией государства и права, так и отраслевыми науками221.
По мнению С.С. Алексеева, понятие правового регулирования
позволяет «собрать вместе явления правовой действительности – нормы
права, правоотношения, юридические акты и др., и обрисовать их как
целостность …»222. При всей неоднозначности подхода к пониманию
механизма правового регулирования, элементами этого механизма следует
назвать нормы права, правоотношения, акты реализации права, правосознание и правовую культуру223.
Понятие механизма в системе права часто сопряжено с выявлением и
анализом составляющих его элементов, определением его структуры в
целом. Структура механизма осуществления практической юридической
деятельности отличается
от
структуры механизма правового
регулирования и механизма действия права. В первом выделяется
деятельностный, функциональный аспект. Именно этот аспект привлекает
внимание исследователей224.
Механизм
уголовно-процессуального
регулирования
часто
освещается в
специально-юридическом аспекте, предполагающем
рассмотрение взаимодействия основных правовых элементов, с помощью
которых
обеспечивается
правовое
воздействие
на
уголовнопроцессуальные отношения. Этот аспект охватывает весь комплекс
средств, весь юридический инструментарий, работающий в процессе
Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса: закон, теория, практика. – М. – 2006. –
С. 89.
220
Александров Н.Г. Право и законность в период развернутого строительства коммунизма. –
М., 1961. – С. 183–213.
221
Алексеев С.С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве. – М.,
1966. – С. 22; Элькинд П.С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального права. –
М., 1967. – С. 5; Зусь Л.Б. Механизм уголовно-процессуального регулирования. – Владивосток,
1976. – С. 18; Прохоров В.С, Кроначев Н.М. Механизм уголовно-правового регулирования.
– Красноярск, 1989. – С.44; Протасов В.Л. Процессуальный механизм в правовом
регулирований социалистических общественных отношений // Советское государство и
право. – 1983. – №3. – С.17 и др.
222
Алексеев С.С. Общая теория права в 2-х т. – Т. 2. – М.: Юрид. лит., 1982. – С. 10.
223
Алексеев С.С. Проблемы теории права. – Свердловск, 1972. – Т. 1. – С. 157.
224
Завадская Л.Н. Реализация судебных решений. – М. : Наука, 1982. – С. 73–114,; Якупов Р.Х.,
Правоприменении в уголовном процессе России. – М., 1993. – С.23; Азаров В.А. Проблемы
теории и практики охраны имущественных интересов личности в уголовном судопроизводстве.
– Омск, 1995. – С. 67.
219
79
правового
регулирования.
Через
словосочетание
«уголовнопроцессуальный» можно показать не только отраслевое направление, но и
юридическое (инструментальное) правовое регулирование. Понятие
механизма
уголовно-процессуального
регулирования
является
производным от общетеоретического определения механизма правового
регулирования.
Устанавливая для участников уголовного судопроизводства,
охраняемые и гарантируемые государством субъективные права и
юридические обязанности, норма уголовно-процессуального права
данным отношениям придает правовой характер.
Эффективность реализации уголовно-процессуальных норм будет
зависеть от того, насколько они будут согласованными, внутренне не
противоречивы. Абстрактная возможность, установленная нормой,
превращается
в конкретные права и обязанности участников
правоотношения, в их правовую связь, модель их поведения225. В ходе
производства по уголовному делу применяются нормы федеральных
законов о прокуратуре, полиции, оперативно-розыскной деятельности,
адвокатской деятельности и адвокатуре и др. Все они должны быть
согласованными226. Без этого нельзя гарантировать полного и
эффективного соблюдения прав и свобод человека в уголовном
судопроизводстве.
Ряд ученых в числе элементов механизма правового регулирования
видят нормативные акты227. П.А. Лупинская отмечала, что механизм
правового регулирования охватывает всю совокупность юридических
средств, включая не только нормативно-юридические акты, но и акты их
реализации228. Она характеризовала акты правоприменения, в том числе, и
как способ реализации предоставленных законом прав всех участников
уголовного судопроизводства229.
Для уголовного судопроизводства весьма важна именно реализация
прав и обязанностей. Она должна протекать в строго установленной
законом форме. В противном случае цели и задачи уголовного
судопроизводства не будут достигнуты230. Властные субъекты в уголовном
процессе призваны обеспечить проведение в жизнь общих программ
Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. – М., 1974. – С. 208.
Францифоров Ю.В. Противоречия уголовного судопроизводства: дис…д-ра юрид.наук. –
Н. Новгород. – 2007. – С. 156
227
См., напр.: Элькинд П.С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального права.
– М.: Юрид. лит., 1967. – С. 74–76 ; Францифоров Ю.В. Противоречия уголовного судопроизводства : дис.... д-ра юрид. наук. – Н. Новгород. – 2007.– С. 134.
228
Лупинская П.А. Законность и обоснованность решений в уголовном судопроизводстве. –
М.: Юрид. лит., 1972. – С. 21.
229
Лупинская П.А. Решения в уголовном процессе. Их виды, содержание и формы – М.: Юрид.
лит., 1976. – С. 15.
230
Милицин С.Д. Состязательное правосудие и усложнение уголовно-процессуальной формы
// Фундаментальные и прикладные проблемы управления расследованием преступлений : сб.
науч. тр.: в 2 ч. – М. : Академия управления МВД России, 2005. – Ч. 1. – С. 13–15.
225
226
80
поведения всех других участников уголовного судопроизводства, конкретизировать их воплощение в реальных жизненных процессах с учетом
особенностей той или иной конкретной ситуации.
На стадии возникновения прав и обязанностей вместе с
правоотношениями выступают юридические факты, правосубъектность;
на стадии реализации прав и обязанностей – акты реализации права и др.
Говоря о правоприменении как основном способе реализации требований
закона, нельзя не оговорить возможности реализации норм через
использование правомочий. Использование как форма реализации права
предполагает активное поведение властного субъекта права. Так,
широкими полномочиями обладает руководитель следственного органа
(ст. 39 УПК РФ), который, например, уполномочен отменять незаконные
или необоснованные постановления руководителя, следователя
(дознавателя) другого органа предварительного расследования (п. 21 ч. 1
ст. 39 УПК РФ), отменять постановления нижестоящего следственного
органа (п. 7 ч. 1 ст. 39 УПК РФ). В соответствии с частью 3 ст. 39 УПК
РФ, указания руководитель следственного органа могут быть обжалованы
вышестоящему
руководителю.
Обжалование
указаний
не
приостанавливает их исполнение, за исключением случаев указанных в
законе.
Правоприменение
обеспечивает
слаженность
всего
государственного механизма, призванного выполнять определенные
функции, связанные с публичностью уголовного процесса. Деятельность
правоприменителей также заключается в таких методах правового
воздействия, которые направлены на реализацию субъективных прав.
Говоря о наиболее характерных элементов механизма правового
регулирования, следует отметить: 1) уровень компетентности властных
субъектов, выражающийся не только в законодательном закреплении
полномочий, но и в способности и возможности решать вопросы,
связанные с реализацией конституционных прав и свобод человека; 2)
процедурно-процессуальная форма реализации, защиты и восстановления
ущемленных и нарушенных прав и свобод; 3) правовой режим законности;
4) институт ответственности должностных лиц.
Р.О. Халфина различает три вида связи элементов правоотношения:
связь прав и обязанностей как модели поведения, реальную связь
участников
правоотношения,
которая
должна
соответствовать
предлагаемой модели и связь реального поведения и модели, которая
находит свое выражение в осуществлении прав и исполнении
обязанностей231.
Н.Н. Ковтун в систему основных средств правового регулирования
включает такие его элементы, как назначение уголовно-процессуальной
231
Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. – М.: Юр.лит., 1974. – С. 211.
81
деятельности, система принципов уголовного судопроизводства и процессуальная форма232.
Б.Я. Гаврилов формулирует иерархическую упорядоченность
элементов правового регулирования, которые составляют определяемые
правом: а) цели и задачи уголовно-процессуальной деятельности; б)
функции правоприменителя, реализуемые в этой деятельности; в)
принципы уголовного судопроизводства в целом и принципы уголовнопроцессуальной деятельности субъектов правоприменения; г) формы
осуществления уголовного преследования и в целом уголовнопроцессуальная форма досудебного и судебного производства; д)
уголовно-процессуальная правосубъектность и правосознание участника
уголовного судопроизводства;
е) юридические факты, подлежащие
исследованию в рамках уголовно-процессуальных отношений233.
Изложенные выше точки зрения показывают, что их авторы весьма
по-разному видят структуру механизма правового регулирования. Но суть
состоит не в том, какие юридические средства включены в систему
данного механизма.
Можно согласиться с мнением А.С. Бахта, что механизм уголовнопроцессуального регулирования – это именно единая система правовых
средств, которая состоит из норм уголовно-процессуального права,
уголовно-процессуальных отношений, применения уголовно-процессуальных норм, уголовно-процессуальных правоприменительных актов, обеспечивающих эффективное правовое регулирование и воздействие в сфере
уголовного судопроизводства234.
Переходя к вопросу о необходимости введения в уголовный процесс
понятия механизм обеспечения, реализации и защиты прав человека,
следует отметить, что уголовно-процессуальные нормы, гарантирующие и
обеспечивающие права человека – исходное, определяющее звено в механизме обеспечения прав человека. В уголовно-процессуальных нормах
находит непосредственное выражение воля законодателя относительно
необходимого порядка возбуждения, расследования, рассмотрения и
разрешения уголовных дел, применения мер принуждения. Правовые
нормы аккумулируют практически все свойства, присущие специфическому правовому воздействию: вносят устойчивость того порядка
производства по уголовным делам, который признается
наиболее
оптимальным, соответствующим определенному уровню развития
общественных отношений в сфере уголовного судопроизводства.
Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России : монография. –
Н. Новгород, 2002. – С. 88–142; Он же. О некоторых проблемных вопросах реализации
органами предварительного следствия правовых норм о защите конституционных прав и
свобод человека и гражданина // «Черные дыры» в российском законодательстве. – М., 2001. –
№ 1. –
С. 421–516.
233
Гаврилов Б.Я. Актуальные проблемы защиты конституционных прав и свобод личности в
досудебном производстве. – М.: Академия Управления МВД России, 2012. – С. 37–38.
234
Бахта А.С. Механизм правового регулирования : дис. …д-ра юрид. наук. – М., 2011. – С. 46.
232
82
До сих пор недостаточно изучены многие вопросы, касающиеся
понятия, классификации, структуры самих уголовно-процессуальных
норм, хотя они относятся к числу фундаментальных. Теорией уголовного
судопроизводства не в полной мере исследована специфика отдельных
категорий норм, в частности таких, как нормы-принципы, нормыдефиниции, прямые, отсылочные и бланкетные нормы, относительно
определенные предписания. Между тем эти нормативные образования
достаточно активно используются законодателем и не всегда удачно,
особенно в вопросах обеспечения, реализации и защиты прав участников
уголовного судопроизводства.
Важным является не только дискретное изучение элементов
уголовно-процессуальных норм, правоприменительных актов, но и
объединение их в механизм обеспечения, реализации и защиты прав
человека в уголовном судопроизводстве. Указанный подход будет
способствовать решению крупной проблемы – эффективному правовому
регулированию и осуществлению судопроизводства по уголовным делам,
соблюдению прав и свобод человека.
В теории уголовного процесса ранее были предприняты попытки
решить проблему в представляемом аспекте235. Однако эти исследования
проводились в период действия законодательства, уже утратившего силу,
и не носили монографического характера.
Возникает необходимость в корректировке научных и правовых
категорий, касающихся обеспечения прав человека в ходе уголовного
преследования, среди которых различаются: относительно определенные
(дискреционные) предписания в уголовно-процессуальном праве (правила
поведения, выраженные в правовой норме и предоставляющие
возможность относительного выбора поведения в зависимости от
конкретных обстоятельств дела и в пределах, очерченных законодателем);
уголовно-процессуальные решения (властные волеизъявления дознавателя,
органа дознания, следователя, руководителя следственного органа,
прокурора и судьи, направленные на выполнение назначения уголовного
судопроизводства, отвечающие предписаниям закона или ведомственных
нормативных актов).
Надлежаще сформированный механизм обеспечения прав человека в
уголовном судопроизводстве позволяет глубже понять, как происходит
трансформация требований норм права, правовых установлений в
правомерное поведение субъектов; из каких стадий состоит этот процесс,
на каких именно этапах возникают препятствия для реализации права
личности и как можно их устранить236. Целесообразно говорить об
Курс советского уголовного процесса. Общая часть : учебник. – М. : Юрид, лит., 1989, –
С. 89–116; Кожевников В.В., Марфицин П.Г. Уголовно-процессуальный аспект механизма
правового регулирования: учебное пособие, – Омск: Омский юрид. ин-т МВД России, 1998. –
155 с. и др.
236
Теория государства и права : учебник ; под ред. А.С. Пиголкина, Ю.Л. Дмитриева. 2-е изд.
перераб. и доп. – С. 575.
235
83
устройстве механизма обеспечения прав человека через выполняемые им
функции либо о его действии через составляющие элементы (компоненты).
В юридической литературе также употребляется термин «механизм
гарантий прав»237. Необходимость системного анализа гарантий прав
человека обусловлена значительным изменением правовых подходов к
закреплению гарантий и регулированию оснований обеспечения прав и
свобод личности.
Механизмы могут существовать только в рамках процедур,
придающих им четкий, упорядоченный характер. В систему процедур она
включала: 1) судебную защиту прав и свобод; 2) право на обжалование в
суд решений, действий (бездействий) органов государственной власти; 3)
право обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод
человека; 4) право на квалифицированную юридическую помощь; 5) право
на возмещение ущерба от незаконных действий должностных лиц238.
Понятие «механизм юридических гарантий» необходимо отличать от
категории «механизм реализации прав человека». Это тесно связанные, но
все же различные стороны процесса осуществления прав человека. Если
первое отражает практику создания и функционирования специальных
правовых механизмов и институтов, способствующих реализации прав
человека, то второе – практику осуществления самих прав. Механизм
юридических гарантий и механизм реализации прав человека соотносятся
как гарантия и объект гарантирования239. Можно выделить функции и
формы юридических гарантий прав и свобод. К функциям относят
восстановительную, принудительную (реализация ответственности),
контрольную, мировоззренческую.
В настоящее время отсутствуют четкие разграничения понятий
«осуществление», «обеспечение», «защита», «реализация», что приводит в
теории и на практике к возможности их отождествления. Это затрудняет
обособление юридических гарантий в виде самостоятельного механизма,
способного оказывать регулятивное воздействие на процесс реализации
прав и свобод человека. Рассмотрение категории механизма юридических
гарантий дается через уточнение названных понятий и установление их
соотношения друг с другом.
См.: Абдулаев М.И. Права человека Историко-сравнительный анализ. – СПб., 1999. –
С. 169–173; Глухарева Л.И. Права человека в с временном мире (социально-философские
основы и государственно-правовое регулирование). – М., 2003. – С. 276–282; Рудинский Ф.М.
Наука прав человека и проблемы конституционного права. – М., 2006. – С. 46 и др.
238
Лукашева Е.А. Эффективность юридических механизмов защиты прав человека:
политические, экономические, социально-психологические аспекты / Конституция Российской
Федерации и совершенствование механизмов защиты прав человека. – М., 2007. – С. 6–7.
239
Арбузова С.А. Государственно – исполнительный механизм обеспечения прав и свобод
человека и гражданина: на материалах РФ: автореф.... дисс. канд. юрид. наук. – М., 2008. – С.
6; Федорова Л.Н. Механизм юридических гарантий конституционных прав и свобод человека и
гражданина в Российской Федерации: автореф.... дисс. канд. юрид. наук. – Волгоград, 2007. –
С. 6.
237
84
Сущностным и системообразующим элементом механизма реализации
является поведение носителей прав человека, которое чаще всего
определяется через категорию «правомерное поведение». Главной и
основной целью гарантий прав человека является обеспечение
бесперебойного действия прав личности, осуществление их защиты и
восстановления. Само понятие прав человека рассматривается в
неразрывной связи с возможностями их защиты. При этом центральное
место занимает право на правовую защиту. Реализация этого права влечет
за собой возникновение особых правозащитных отношений.
Реальность обеспечения, защиты и реализации прав участников
уголовного процесса возможна лишь при условии четкого регламента
процедуры производства по уголовному делу.
Есть основания расширять область использования процессуальной
формы не только в юрисдикционной (судебной, правоохранительной)
сфере применения права, но и в сфере регулирования положительных
действий. Процессуальная форма имманентно присуща защите, т.е.
защита прав невозможна вне процессуальной формы. Процессуальная
форма – это, в том числе, и форма защиты прав человека.
Целесообразно обособить реализацию прав человека как объект
гарантирования от средств и условий ее обеспечения. Сложность
заключается в том, что и те и другие включают в себя явления правового
характера. Представляется важным расставить акценты таким образом,
чтобы повысить в процессе реализации прав личности правовую
активность и ответственность как самого субъекта прав человека, так и
властных субъектов гарантирования этих прав.
Идея многофакторности правового механизма была раскрыта П.А.
Лупинской применительно к механизму принятия решения в уголовном
судопроизводстве. Это исследование было посвящено механизму
осуществления юридической деятельности в определенной сфере действии
права240.
Общая характеристика механизма принятия решений в уголовном
судопроизводстве может быть использована как определенная
методологическая основа и для понимания механизма обеспечения,
реализации и защиты прав человека. К числу правовых элементов
механизма принятия решения П.А. Лупинская относит: органы,
правомочные
принимать решения, их структуру
и
организацию;
разграничение их компетенции и условия взаимодействия и
процессуальный порядок деятельности по принятию решения.
В
механизме принятия решения особое значение имеют: 1) определение
законом целей и задач всей деятельности; 2) установление средств
Лупинская П.А. Законность и обоснованность решений в уголовном судопроизводстве. – М.,
1972. – С. 11.
240
85
достижения этих целей, и 3) реальное поведение и свойства лиц,
выполняющих отдельные процессуальные функции241.
Понятие «механизма обеспечение прав и свобод человека» с точки
зрения методологии научного исследования определяется неоднозначно:
как цель механизма государственной власти, цель или задача самого
государства. Целесообразно рассматривать сущность обеспечения прав и
свобод человека как объективно необходимое направление деятельности
государства, отражающее его социальное назначение и имеющее
законодательную регламентацию. Обеспечение прав и свобод человека
является функцией государства.
Содержание понятия «механизма обеспечения прав и свобод
человека» отражается в триаде видов деятельности. Первым видом
деятельности является гарантирование, то есть создание условий для
реализации права или его восстановления. Вторым видом является
организация самого процесса осуществления человеком своих
субъективных прав, третьим – охрана и защита прав и свобод человека.
Природа той или иной функции влияет на формирование механизма
реализации самой функции. Дефиниция «механизм обеспечения прав и
свобод человека» не получила еще широкого распространения. В рамках
характеристики этого механизма и его аспектов можно отметить научные
исследования таких ученых-теоретиков, как В.Л. Бутылин, А.С. Мордовец,
Ю.В. Анохин, внесших значительный вклад в изучение указанной
проблематики242.
Под правовым механизмом обеспечением прав человека А.А.
Малюшин понимает
«специфическую организационно-правовую
деятельность государственных органов, организаций, учреждений, лиц…
по защите на основе законодательства основных прав и свобод человека и
гражданина с целью создания нормальных условий для их
жизнедеятельности»243. При этом разграничены понятия «правовое
обеспечение», «реализация», «ограничение прав и свобод» и
охарактеризованы различные условия реализации основных прав и свобод
человека на практике.
Под средствами реализации механизма правовых гарантий человека в
динамике понимается предусмотренные уголовно-процессуальным
законом действия и решения, которые участники уголовного
судопроизводства правомочны осуществлять при производстве по
уголовному делу. В содержание реализации прав личности включается не
только совокупность действий и решений суда, следователя, дознавателя,
прокурора, но и соответствующие действия и решения других субъектов
Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве. Их виды, содержание и формы. –
М. : Юр. лит., 1976. – С. 42.
242
Мордовец А.С. Социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина
(теоретико-правовое исследование). – Саратов, 1996. – С. 85.
243
Малюшин А.А. Правовое обеспечение реализации основных прав и свобод человека и
гражданина : дисс…канд. юрид. наук. – М., 2003. – С. 7.
241
86
процесса, и порождающие, изменяющие, прекращающие процессуальные
правоотношения.
Понятие «механизм обеспечение прав и свобод человека» выражено
такими направлениями деятельности как гарантирование, организация
самого процесса осуществления прав, их защита.
Характеристика
механизма включает в себя объект, субъект, их задачи и функции, а также
принципы и правовые основы деятельности. В качестве объекта механизма
выступает поведение властных субъектов. В рамках предлагаемого
механизма они решают такие задачи, как формирование устойчиво
функционирующей системы обеспечения прав человека, поиск и
нейтрализация факторов, деформирующих такую систему, организация
внутри- и внесистемного взаимодействия ее активных элементов с учетом
интересов человека. Применяя в процессе своей деятельности различные
средства и методы, властные субъекты выполняют следующие основные
функции: исполнительно-распорядительную, регулятивную, контрольнонадзорную и правоохранительную.
В.М.
Малиновская
рассматривала
вопросы,
посвященные
комплексному
анализу
конституционно-правовых
норм,
регламентирующих механизм введения и реализации ограничений прав и
свобод человека, изучению механизмов и рычагов воздействия на
общественные отношения244. Указанным вопросам были посвящены
научные работы А.В. Малько245, И.Д. Ягофаровой246, Л.Ф. Скубченко247,
О.В. Вашановой248 и др.
Основным средством, обеспечивающим непосредственное действие
прав и свобод человека, является правосудие. Как отмечает Л.А.
Воскобитова, без дальнейшей разработки механизмов реализации этих
положений Конституции РФ они могут остаться лишь декларацией. Она
же подробно анализировала механизм реализации судебной власти
посредством уголовного судопроизводства249. Реализация требований
государственной защиты прав и свобод человека предполагает
необходимость законодательного установления системы материальноправовых, процессуальных, организационных и иных гарантий
функционирования правосудия как особой формы государственно-
Малиновская, В.М. Правомерное ограничение конституционных прав и свобод человека и
гражданина в Российской Федерации: автореф. дис. …канд. юрид. наук. – М., 2007. – 24 с.
245
Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. 2-е изд, перераб и доп. – М. : Юристь, 2003. –
С. 91.
246
Ягофарова И.Д. Основные характеристики ограничения прав и свобод человека теоретикоправовой аспект // Академический юридический журнал. – 2002. – № 4 (10). – С. 8.
247
Скубченко Л.Ф. Институционально-правовой и аксиологический аспекты: дис…. канд.
юрид. наук. – Ростов н/Д: Ростовский юридический институт МВД России, 1999. – 156 с.
248
Вашанова О.В. Принцип недискриминации личности в международном праве: автореф.
дис…. канд. юрид. наук. – М. : МГЮА, 2004. – С. 15
249
Воскобитова, Л.А. Механизм реализации судебной власти посредством уголовного
судопроизводства: дис. …д-ра юрид. наук / Л.А. Воскобитова. – М., 2004. – 460 с.
244
87
властной деятельности, имеющей основной своей целью защиту прав и
свобод человека250.
Как отмечает О.Н. Андреева, «отсутствие в УПК РФ механизма
защиты прав участников уголовного судопроизводства ведёт к
возможному произволу со стороны уполномоченных лиц»251. В
частности, не определены критерии своевременности и необходимости
применения механизма судебного контроля в досудебном производстве,
полномочия участников уголовного судопроизводства. Представляется, в
связи с этим, предложить следующие возможные пути решения проблемы
– определение на законодательном уровне более четкой процедуры
рассмотрения жалоб на действия и решения должностных лиц при
обнаружении признаков преступлений252.
Следует отметить, что Л.М. Володина впервые употребила термин
«механизм обеспечения прав в уголовном процессе», под которым она
понимает некое целостное образование, способное выполнять роль щита,
обеспечивающего защиту личности253.
Теоретическая и практическая разработка механизма обеспечения
прав и свобод человека – необходимое условие деятельной работы
правотворческих и правоприменительных органов.
Принцип функционирования механизма обеспечения прав и свобод
человека – это основные начала организации и деятельности названного
механизма, выраженные в правовых нормах и определяющие его
сущность, назначение и порядок деятельности.
Л.М. Володина отмечает, что одним из элементов структуры
механизма обеспечения прав человека в сфере уголовного
судопроизводства является статус субъекта уголовного процесса. Роль и
назначение субъектов уголовно-процессуального права облекается
законодателем в процессуальную форму254. В
структуру механизма
обеспечения прав человека своей составной частью входит четкое
определение статуса каждого участника уголовного судопроизводства,
Бондарь О.Н. Квалифицированная юридическая помощь – конституционная гарантия
судебной защиты прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: автореф....
дисс. канд. юрид. наук. – Ростов н/Д., 2008. – С. 6.
251
См.: Андреева О.И. Соотношение прав и обязанностей государства и личности в правовом
государстве и специфика его проявления в сфере уголовного судопроизводства (теоретический
аспект). – Томск, 2004. – С. 101; Н.Г. Муратова. Указ. раб. – С. 16–18 и др.
252
См.: Муратова Н.Г. Судебная власть и проблема законности процессуальных действий и
решений следователя // Новый УПК РФ и практика его применения; под ред.
А.П. Гуськовой. – Оренбург, 2002. – С. 77; Муратова Н.Г. Судебное обжалование
процессуальных действий и решений при раскрытии преступлений // Проблемы раскрытия
преступлений в свете современного уголовно-процессуального законодательства / под ред.
Зашляпина Л.А. – Екатеринбург, 2003. – С. 46.
253
Володина Л.М. Механизм обеспечения прав личности в российском уголовном процессе:
автореф. дис…д-ра юрид. наук. – Екатеринбург: УГЮА, 1999. – С. 30.
254
Володина, Л.М. Права человека : учебно-методический комплекс / Л.М. Володина, М.С.
Матейкович, Е.В. Пономаренко, Н.В. Сухова. – Тюмень : Изд-во Тюменского ун-та, 2002. –
С. 120.
250
88
благодаря
чему, выступая в качестве
участника
уголовнопроцессуальных отношений, он в полной мере может отстаивать свои
субъективные права, свободы и законные интересы.
Следовательно, обеспечение, реализация и защита прав и свобод
человека представляет собой своеобразный социально-юридический
механизм. Органичной составной частью указанного механизма
выступают гарантии прав и свобод человека: социальные условия и
специальные юридические средства. Среди последних следует по
содержанию принципиально различать те, которые направлены на
обеспечение полноценного осуществления прав и свобод и которые
направлены на их защиту от нарушений.
Выделяемые категории гарантий прав и свобод человека:
обеспечение-реализация-защита, не всегда обозначены в регулирующем
законодательстве, в научных исследованиях, но необходимы для оценки и
регламентации функций государственных органов относительно прав и
свобод личности. Необходимы соответствующие коррективы, включая
правильное использование понятий, что позволит адекватно оценивать
роль и место тех или иных властных субъектов в механизме реализации
прав человека, определять в нормативном порядке задачи и функции
органов как гарантов прав и свобод.
Следовательно, процесс реализации и защиты прав человека в
уголовном процессе должен иметь свой механизм, включающий
определенные правовые и процессуальные элементы, посредством
которых декларации об обеспечение прав личности, могут получить
реальное воплощение в практике уголовного судопроизводства.
Понятие механизма обеспечения прав человека в уголовном процессе
представляет собой определенную теоретическую абстракцию, с помощью
которой может быть раскрыть функциональная характеристика всего
механизма уголовного судопроизводства. Целесообразно определения
специального механизма обеспечения прав человека, отвечающего
назначению, особенностям, принципам, условиям и порядку производства
по уголовным делам. Отношения в данной сфере могут развиваться и
реализуются исключительно в форме уголовного судопроизводства. Они
связаны с необходимостью установления фактических обстоятельств
дела и их юридического значения, раскрытия преступлений и выполнение
назначения уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ).
На основе анализа уголовно-процессуального законодательства и его
применения можно сконструировать теоретическую модель механизма
обеспечения прав человека в уголовном судопроизводстве. Определить
его структуру, наиболее характерные признаки, наличие и способы связи
между отдельными элементами.
Правовая норма без наличия механизма обеспечения и реализации
представляет собой безжизненное и бесполезное правило поведения,
носящее только декларативный характер. Структура механизма
89
обеспечения прав человека в уголовном судопроизводстве включает
совокупность взаимосвязанных элементов процессуальной деятельности,
посредством которых механизм правовых гарантий проявляет себя,
осуществляет возложенные на него функции и решает стоящие перед
уголовным процессом задачи.
Каждая уголовно-процессуальная норма, касающиеся обеспечения
прав человека, являясь исходным элементом уголовно-процессуального
права как системы, должна быть последовательно и логично вплетена в эту
систему.
Ценность развития эффективного механизма обеспечения прав
человека в уголовном судопроизводстве состоит в том, что стимулирует
дознавателя,
следователя,
других
участников
уголовного
судопроизводства к тщательному и всестороннему анализу нормативного
материала во всём его объеме, к сопоставлению неразрывно связанных
между собой статей закона. Указанный механизм побуждает законодателя
при формулировании правовых предписаний видеть весь спектр
юридического регулирования, в каждом случае четко решать вопрос и о
самом правиле, и об условиях его действия, и о мерах его обеспечения,
реализации.
К условиям повышения эффективности механизма обеспечения прав
человека в уголовном судопроизводстве, в частности, относятся: 1)
совершенствование
правотворчества:
2)
оптимизация
процесса
правоприменения; 3) повышение уровня правовой культуры субъектов
права255. Снижение такой эффективности объясняется неправильным
определением целей и задач уголовного судопроизводства, выбором
неадекватных средств правового воздействия или недостаточно
квалифицированным использованием этих средств.
Л.М. Володина механизм обеспечения прав человека в уголовном
процессе определяет как систему правовых средств и методов,
включающих: 1) четкое определение целей и задач уголовного процесса;
2) логически последовательную регламентацию правового статуса
субъекта уголовного процесса (их прав и обязанностей, независимо от
занимаемого в процессе положения); 3) закрепление гарантий, реально
обеспечивающих осуществление прав личности, в том числе установления
последствий неисполнения обязанностей органами и должностными
лицами; 4) установленную процедуру реабилитации лиц, необоснованно
преследовавшихся в уголовно-правовом порядке256.
Механизм обеспечения прав человека включает не только участников
уголовного судопроизводства со стороны обвинения, суд, но и всех других
Теория государства и права : учебник ; под ред. А.С. Пиголкина, Ю.А. Дмитриева. 2-е изд.,
перераб. и доп. – М. : Юрайт, 2010. – С. 581–582.
256
Володина, Л.М. Права человека : учебно-методический комплекс / Л.М. Володина, М.С.
Матейкович, Е.В. Пономаренко, Н.В. Сухова. – Тюмень : Изд-во Тюменского ун-та, 2002. –
С. 129– 130.
255
90
субъектов процесса, которые в ходе производства по делу вступают друг с
другом в различные уголовно-процессуальные отношения, интересы
которых затрагиваются уголовным преследованием. В ходе уголовного
преследования участникам уголовного судопроизводства со стороны
защиты, а также потерпевшим, принадлежит активная роль. Так, например,
подозреваемый, обвиняемый, в ходе судебного разбирательства при
осуществлении судом функции судебного контроля, могут участвовать в
судебном заседании, отстаивать свои права и интересы, а суд обязан давать
оценку их аргументам, заявленным ходатайствам и представленным
доказательствам. Следователь, дознаватель в ходе выполнения
следственных действий, руководитель следственного органа при
рассмотрении жалоб (ст. 124 УПК РФ), учитывает ходатайства сторон,
разъясняет им процессуальные права, т.е. реализует права личности. При
необходимости указанные участники уголовного судопроизводства
оказывают содействие в защите прав личности, в том числе, в ходе
обжалования их действий в порядке ст. 125 УПК РФ, соглашаясь с теми
или иными доводами стороны защиты, самостоятельно или по
постановлению суда отменяя необоснованные решения. Однако эта группа
правомочий неоднородна, что нашло отражение, в частности, в ст. ст. 29,
38, 41, 46–47, 49 УПК РФ.
Предусмотренные УПК РФ действия субъектов процесса и решения,
принимаемые участниками уголовного судопроизводства, напрямую
связаны с полномочиями этих субъектов. В механизме обеспечения прав
человека их действия и решения выступают для субъектов как
возможность реализации этих полномочий. Из всего объема
процессуальных
гарантий
человека
участники
уголовного
судопроизводства выбирают и используют те права, которые необходимы
им для реализации и отстаивания своего нарушенного права и обоснования
своих требований.
Своими действиями участники процесса со стороны защиты способны
понуждать к тем действиям,
которые участники уголовного
судопроизводства со стороны обвинения по собственной
инициативе
могли бы не совершать. Так, заявленное стороной защиты ходатайство
об исключении недопустимого доказательства, проведение следственного
действия, например, допроса свидетеля защиты, выемки документов
требует вынесения следователем, дознавателем соответствующего
постановления об удовлетворения ходатайства (ст. 122 УПК РФ), а жалоба
в порядке ст. 125 УПК РФ в суд – проведения судебного заседания.
Действия субъектов уголовного процесса со стороны защиты в
предусмотренных законом случаях способны ограничивать определенным
образом действия субъектов уголовного процесса со стороны обвинения.
Заявленное, например, по окончанию ознакомления с материалами дела
ходатайство о назначении дополнительной или повторной экспертизы и
удовлетворенное следователем (ст. 219 УПК РФ) ограничивает его
91
возможность на направления уголовного дела с обвинительным
заключением прокурору, понуждает к принятию определенного вида
решения, гарантирует обеспечение прав стороны защиты.
Рассмотренное понятие механизма обеспечения прав человека, его
структура показывает, какие положения уголовно-процессуального
законодательства не гарантируют обеспечения прав человека в уголовном
судопроизводстве. Содержание показывает, посредством каких действий,
решений, способов, в конечном счете, реализуется данный механизм при
производстве по конкретному уголовному делу.
Реализация должного обеспечения прав человека в современном
уголовном судопроизводстве зависит не только от правильного
определения структуры и содержания всего механизма, наличия
соответствующих материальных и процессуальных норм. Так, в
частности, существенно изменяется уровень требований к качеству
соблюдения и обеспечения действующих правовых гарантий человека (ст.
42, 46, 47, 56 УПК РФ и др.). Важнейшим показателем качества
обеспечения и реализации прав человека посредством уголовного
судопроизводства является справедливость разбирательства в том смысле,
который придается ей положениями международного права, практикой
рассмотрения дел ЕСПЧ.
Цель разрабатываемого механизма обеспечения прав человека состоит
в том чтобы: обеспечить человеку должное обеспечение и защиту;
обеспечить подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему доступ к
правосудию и их судебную защиту; создать участникам уголовного
судопроизводства равные и достаточные возможности для отстаивания
своих прав и интересов.
Предлагаемая автором категория «механизм обеспечения, реализации
и защиты прав человека» состоит из следующих элементов: правовые
нормы, закрепляющие права человека; юридические факты возникновения
и прекращения данных прав и свобод; специальные юридические
процедуры, призванные обеспечивать и защищать права и свободы
человека. Уголовно-процессуальный закон должен содержать только те
процессуальные
гарантии,
реализация
которых
обеспечена
соответствующими обязанностями лица, производящего расследование.
Структура механизма обеспечения прав человека включает:
участников уголовного преследования и их уголовно-процессуальные
правомочия; права, обязанности и ответственность участников уголовного
судопроизводства; реализацию и защиту властными субъектами прав
человека в уголовном процессе.
Под
средствами обеспечения прав человека
понимаются
процессуальные действия субъектов уголовного судопроизводства, их
решения, посредством которых реализуются права личности.
Под
способами понимается то, каким образом данные участники могут
92
осуществлять свои действия или принимать решения самостоятельно или
должностных лиц.
Реализации прав человека показывают
последовательность
совершения
определенных
«технологических
шагов»
в
ее
функционировании. На первом этапе механизм обеспечения, реализации и
защиты
прав человека
начинает действовать с предоставления
участником уголовного судопроизводства доступа к правосудию в
соответствии с их правовым статусом. Вторым этапом механизма
обеспечения прав человека является исследование и установление
правовых норм, гарантий их реализации, фактических обстоятельств дела.
Третьим этапом является реализация и защита, в первую очередь,
властными субъектами прав и свобод человека, в том числе в ходе
применения мер процессуального принуждения.
Понятие механизма обеспечения прав человека в уголовном
судопроизводстве позволяет показать, каким образом выстраиваются
процессуальные отношения субъектами уголовно-процессуальной
деятельности по выполнению назначению уголовного судопроизводства.
Единичный правовой конфликт, нарушение нормы права, вызывает запуск
всего механизма обеспечения прав человека к реализации и защиты прав
личности к действию.
Основными процессуальными средствами и способами механизма
обеспечения прав, в частности, подозреваемого и обвиняемого, например,
в отношении которых избрана мера принуждения являются: строгое
соблюдение процессуальной формы (процедуры) применения мер
принуждения: (а) наличие законно и обоснованно возбужденного
уголовного дела; (б) наличие законно вынесенного мотивированного
постановления о привлечении конкретного лица в качестве обвиняемого,
законные основания для задержания, привлечения в качестве
подозреваемого; (в) подтвержденность оснований применения меры
принуждения доказательствами, обладающими свойствами относимости и
допустимости; (г) обусловленность целесообразности выбора той или иной
меры принуждения обстоятельствами, перечисленными в ст.ст. 91, 97, 99
УПК РФ; (д) обязанностей следователя, дознавателя с принятием решения
об избрании меры принуждения; информирование обвиняемого,
подозреваемого о процессуальных правах и их разъяснение; вручение
копии постановления о
применении меры пресечения, протокола
задержания; иные обязанности, корреспондирующие соответствующим
правам обвиняемого (подозреваемого); процессуальные права обвиняемого
и подозреваемого.
Правовой механизм обеспечения прав человека посредством
уголовного судопроизводства должен не только соответствовать
назначению уголовного судопроизводства, но учитывать проявление как
общих, так и специфических свойств, а также обеспечивать все уровни
93
правовых и социальных отношений, посредством которых он
осуществляется.
В механизме обеспечения прав человека в качестве средств
реализации этой задачи выступают процедуры уголовного процесса в
целом и таких его составляющих, как доказывание, применение мер
уголовно-процессуального принуждения, а также иные, предусмотренные
уголовно-процессуальным законом и другими законами, в частности
Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности», средства
и способы раскрытия и расследования совершенных преступлений.
Таким образом, механизм обеспечения, реализация и защиты прав
человека в уголовном судопроизводстве – это совокупность
процессуально-правовых элементов, средств и способов, обеспечивающих
в определенной последовательности функционирование всего уголовного
судопроизводства в соответствии с его назначением.
1.5 Гарантии защиты прав человека
пределы их ограничения
в уголовном процессе,
В настоящее время существует необходимость в совершенствовании
теоретических положений принципа защиты прав и свобод человека в
уголовном судопроизводстве, а также в разработке действующего
механизма реализации данного принципа.
Российская Федерация не только признает основные права и свободы
человека, но и возводит их защиту в одну из основных задач уголовного
судопроизводства и важнейшею его функцию, реализация которых
осуществляется
органами
предварительного
расследования,
и
взаимодействующими с ними иными правоохранительными органами.
Следует отметить, что тема исполнения решений ЕСПЧ, а,
следовательно, надежного обеспечения и защиты прав человека, является
пока не достаточно не только в России, но и во многих других
государствах – участниках Конвенции257. Прецеденты ЕСПЧ, в силу того,
что обладают свойством обязательности и нормативности, являются
формой приведения в действие отдельных норм Конвенции.
Постановления ЕСПЧ, обладая определенными свойствами, признанными
российским законодателем и судами, имеют и определенную специфику
реализации258. Самые многочисленные нарушения Конвенции в России
связаны с проблемами, лежащими в сфере правоприменительной практики
государственных органов, прежде всего в ходе уголовного преследования
и применение мер принуждения259.
Соловьева Т.В. Реализация актов ЕСПЧ национальными судами России // Еврозийская
адвокатура. – 2012. – № 1. – С. 14.
258
Бурков А.Л. Конвенция о защите прав человека в судах России. – М.: Волтерс Клувер, 2010.
– С. 53–54.
259
Анишина В.И. Влияние решений Европейского суда по правам человека на российское
правосудие // Международное публичное и частное право. – 2007. – № 1. – С. 59–62.
257
94
Можно отметить две формы реализации постановлений ЕСПЧ в
механизме обеспечения прав человека, а именно непосредственное
применение (в части обоснования своей позиции) и опосредованное
выполнение – в части вынесения предписаний законодателю о
необходимости
изменения
действующего
законодательства260.
Существование различных форм реализации постановлений ЕСПЧ
позволяет полно и всесторонне менять и совершенствовать судебную
практику, надежно обеспечивать права и свободы человека в уголовном
судопроизводстве.
С точки зрения нарушения гарантированных прав граждан при аресте
в уголовном судопроизводстве США представляет интерес то, что анализ
причин производства многих арестов без ордера и достаточных оснований
позволяет сделать вывод, что значительная доля этих арестов является
результатом словесных стычек между сотрудниками полиции и
гражданами при их задержании. В 1968 г. в многих штатах были приняты
законы, в силу которых преступлением считается сопротивление любому
аресту, законному или незаконному, что нарушает права человека261.
Термин «гарантия» – обеспечение, исполнение предписаний,
обязательств (с французского и английского) – выражает как объективные
условия существования общества, так и установленные государством и
обществом средства реализации прав и законных интересов граждан.
Системой гарантий охватывается весь комплекс средств обеспечения прав
человека в ходе уголовного судопроизводства. Гарантией права является
соблюдение иным лицом обязанности, обеспечивающей условия
реализации данного ему права.
Гарантии прав и законных интересов человека в уголовном процессе
служат средством обеспечения возможности фактического использования
предоставленных ему прав. В механизме обеспечения прав человека
необходимо содержательно различать права и гарантии их надлежащего
обеспечения, в том числе реализацию со стороны участников уголовного
судопроизводства (например, вручения текста с процессуальными правами
подозреваемого при задержании заподозренного лица) и защиты в случаях
правонарушений.
Исследование прав и их гарантий как самостоятельной категории в
виде обособленного правового механизма будет способствовать
преодолению существующего отрыва прав человека от тех реальных
О необходимости применения правовых позиций ЕСПЧ говорится в п. 10–15 Постановления
Пленума Верховного суда РФ от 10.10.2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции
общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров
Российской Федерации», п. 4 в Постановления Пленума Верховного суда РФ от 19.12.2003 г. №
23 «О судебном решении», в преамбуле п. 1, п. 9 Постановления Пленума Верховного суда РФ
от 24.02.2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а
также деловой репутации граждан и юридических лиц».
260
261
См.: «Свод законов США», раздел 18, §§ 3052 и 3053; Уголовно-процессуальный кодекс штата НьюЙорк, ст. 177 и 183.
95
юридических механизмов, которыми располагает субъективное и
объективное право. Эффективность всей системы обеспечения прав
человека будет определяться следующими критериями: наличием у
каждого субъективного права соответствующей процессуальной гарантии,
которое не может быть незаконно ограничено властными субъектами.
В уголовном процессе все субъекты наделены процессуальными
правами, основы которых предусмотрены в международных актах,
Конституции РФ, уголовно-процессуальном законе. Гарантии прав и
свобод человека рассматриваются
как совокупность специальных
правовых средств и способов, при помощи которых реализуются,
защищаются права и свободы, пресекаются их нарушения,
восстанавливаются нарушенные права.
К гарантиям реализации прав и
свобод человека относят и закрепленные правовыми нормами пределы их
осуществления, способы конкретизации; юридические факты, связанные с
их обеспечением; процессуальные формы осуществления прав и свобод;
меры поощрения и льготы для стимулирования правомерной их
реализации. В соответствии с естественно-правовой теорией государство
не создает, а признает уже существующие права, имеющие источником
природу самого человека262.
Среди уголовно-процессуальных гарантий особое место принадлежит
конституционным положениям, выступающим в уголовном процессе в
качестве его принципов, основных начал уголовного судопроизводства
(главы 2, 7 Конституции РФ). Они являются базовыми в механизме
обеспечения прав человека. Ссылки на неотъемлемые (неотчуждаемые)
права человека содержатся в конституционных текстах Италии, Испании,
Франции, ФРГ и ряде других стран263. Однако, даже признавая
надпозитивную природу некоторых прав человека, следует заметить, что
позитивное закрепление Конституцией РФ основных прав является
необходимой предпосылкой их защиты государством264.
Конечно, список прав, закрепленных конституцией, может носить
открытый характер. Соответствующая норма содержится, например, в
Поправке IX Конституции США, пункте 1 статьи 16 Конституции
Португалии, а также в части 1 статьи 55 Конституции РФ, согласно
которым перечисление в конституции определенных прав не должно
толковаться как отрицание других прав, сохраняемых народом (человеком
и гражданином). Но, как справедливо отмечает Н.И. Матузов, права
человека хотя и могут существовать без юридического закрепления,
однако это будут не юридические категории, «а фактическое социальное
состояние и фактические возможности индивида»265. ГосударственноСм.: Воеводин Л.В. Юридический статус личности в России. – М., 1997. – С. 17, 64–65.
См.: Чиркан В.Е. Конституция: российская модель. – М., 2004. – С. 24.
264
См.: Бондарь Н.С. Права человека и Конституция России: трудный путь к свободе. – Ростов
н/Д, 1996. – С. 134.
265
Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права.
– Саратов, 1972. – С. 85 –86.
262
263
96
правовая защита таких фактических возможностей остается под вопросом,
хотя она и допускается на основании решений органов конституционного
правосудия.
Происшедшие в 90-х годах 20 века социально-экономические,
политические, правовые преобразования в обществе в целом и в
соотношении интересов личности и общества в частности позволяют
правоохранительным и судебным органам более реально обеспечивать
защиту прав и свобод человека, а непосредственно в уголовном
судопроизводстве – законных прав и интересов всех участников
уголовного процесса.
В значительной степени этому процессу способствовало одобрение
24.10.1991 г. Верховным Советом РСФСР представленной Президентом
РФ Концепции судебной реформы в РФ, одной из главных задач которой
явилась «защита и неуклонное соблюдение основных прав и свобод
человека, конституционных прав граждан в судопроизводстве». В числе
ключевых проблем Концепция в разделе «Уголовный процесс» обозначила
соблюдение гарантий прав личности. Соответственно, подавляющее
большинство предлагаемых в ней нововведений направлено на
обеспечение прав и законных интересов личности в уголовном
судопроизводстве.
В то же время, в ходе судебной реформы порядок предварительного
расследования уголовных дел не претерпел существенных изменений, он
также затянут во временном интервале. Его важнейшей особенностью
оказывается
смешение,
если
использовать
дореволюционную
терминологию, «предварительного» и «формального» следствия.
Вопросы обеспечения гарантированных прав человека в ходе
досудебного производства в уголовном процессе России остаются
актуальными. Правоохранительные органы России в 2012 году
расследовали около 3,5 млн уголовных дел, из них более 900 тысяч
направлены в суд. Доля оправданных в структуре лиц, по которым
вынесены судебные постановления по существу дела составила в
структуре: мировых судов 1,5 %, районных судов 0,3 %, областного звена
4,0 %, а всего по России только 0,8 %. Доля лиц, по которым дела
прекращены в общей структуре лиц, по которым вынесены судебные
постановления по существу: в мировых судах составила 38,4 %, в
районных 12, 8 %, в областных 1,9 %, а всего по России 23,6 %.
В 2010 году осуждено более 806 728 человек, в 2011 году – 870 086.
Доля осужденных в структуре лиц, по которым вынесены судебные
постановления по существу дела составила 75,2 %
и
75,6 %
соответственно. Число лиц, дела по которым прекращены, составило в
2010 году – 257 589, в 2011 году – 271 043. Доля лиц, по которым дела
прекращены в общей структуре лиц, по которым вынесены судебные
постановления по существу дела составило соответственно 24,0 и 23,6 %.
Число оправданных лиц составило в 2010 году – 9 152, в 2011 году – 8 855.
97
Темпы убыли составили – 3,2 %. В 2012 году на территории РФ: было
рассмотрено 941 954 уголовных дел; осуждено 764 263 лиц; прекращено
уголовное дело по реабилитирующим основаниям в отношении 15 130
лиц; оправдано 5 164 человек. В первом полугодии 2013 года на
территории РФ: было рассмотрено 454 621 уголовных дел; осуждено
365 174 лиц; прекращено уголовное дело в отношении 106 908 лиц; по
реабилитирующим основаниям в отношении 6 254 лиц; оправдано 2 454
человек266.
Согласно данным судебного департамента Ростовского областного
суда, в первом полугодии 2013 года на территории Ростовской области:
было рассмотрено 5 768 уголовных дел; осуждено 5 359 лиц; прекращено
уголовное дело в отношении 1 027 лиц; по реабилитирующим основаниям
в отношении
17 лиц; оправдано только 13 человек267. Процент
прекращенных дел, как показало проведенное автором исследование путем
ознакомления с архивными делами, статистическими данными, остается
незначительным, чаще дела прекращаются в отношении должностных лиц.
Регламентация правового статуса участников уголовного процесса
сама по себе не решает вопросов обеспечения прав человека. Как отмечает
Л.М. Володина, не обеспеченные системой гарантий, они являются пустым
звуком, голой декларацией. Гарантии прав участников уголовного
процесса в самом общем виде представляют собой закрепленные в законе
правовые средства, направленные на обеспечение реализации их
субъективных прав, на защиту и восстановление прав, нарушенных в ходе
производства по уголовному делу. К числу уголовно-процессуальных
гарантий Л.М. Володина относит: уголовно-процессуальную форму,
определяющую порядок производства по делу; обязанности органов и
должностных
лиц,
осуществляющих
уголовно-процессуальную
деятельность; право участников процесса на обжалование действий и
решений органов и должностных лиц, ведущих процесс268. Реальность
обеспечения прав участников уголовного судопроизводства возможна
лишь при условии регламентированной процедуры производства по
уголовным делам.
О.В. Гладышева рассматривает понятие «обеспечение», как уголовнопроцессуальную категорию, которая имеет неоднозначное содержание и
может применяться с различным смысловым наполнением. Обеспечение
прав и свобод человека предполагает наличие процессуальных средств их
осуществления, защиты и охраны. Под уголовно-процессуальными
гарантиями человека она понимает процессуальные средства,
Официальный сайт судебного департамента при Верховном суде РФ // www.cdep.ru.
Официальный сайт судебного департамента Ростовского областного суда при Верховном
суде РФ // usd.ros.sudrf.ru.
268
Володина Л.М. Права человека: учебно-методический комплекс / Л.М. Володина, М.С.
Матейкович, Е.В. Пономаренко, Н.В. Сухова. – Тюмень : Изд-во Тюменского ун-та, 2002. –
С. 122; Она же. Проблемы уголовного процесса: закон, теория, практика / Л.М. Володина. – М.:
Юрист, 2006.– С. 248, 265.
266
267
98
определенные в уголовно-процессуальном законе, находящиеся в
системной взаимосвязи, позволяющие эффективно защищать законные
интересы, осуществлять, защищать и охранять субъективные права
человека и гражданина269.
Отдельные авторы в число гарантий прав человека включают:
закрепленные нормами права меры надзора и контроля для выявления
случаев правонарушений; меры правовой защиты; меры юридической
ответственности; меры пресечения и другие правоохранительные меры;
процессуальные формы охраны прав (включая формы применения
правоохранительных мер); меры профилактики и предупреждения
правонарушений270. В.В. Лазарев вносит два существенных уточнения: вопервых, в рамках теории гарантий необходимо рассматривать негативные
воздействия, без знания которых невозможна эффективная деятельность
по укреплению законности, обеспечению прав человека; во-вторых,
реально гарантии действуют как совокупность каких-либо явлений,
процессов, включающих как положительные, так и отрицательные
воздействия271.
Правовые гарантии прав человека включают в себя взаимосвязанные
элементы, которые отличают их от собственно прав: содержание прав,
механизм их обеспечения. Во-первых, это процессуальные средства, вовторых, они обеспечивают защиту неприкосновенности личности,
реализацию процессуальных прав, необходимых гражданину в случае их
ограничения или нарушения; соблюдение пределов ограничения
указанных прав, которые не могут быть нарушены органами дознания,
следствия, судом.
Права участников уголовного судопроизводства классифицируются
на: 1) подлежащие возможному ограничению – право на свободу
передвижения, выбор круга общения, тайну переписки, доступ к
информации и др.; 2) не подлежащие ограничению – право на жизнь,
здоровье, уважение чести, достоинство личности и др.
В рамках уголовного процесса все процессуальные гарантии в
совокупности обеспечивают достижение задач, указанных в ст. 6 УПК РФ.
Процессуальные гарантии при всем своеобразии объединены общим
назначением, механизмы их действий также взаимосвязаны, нарушение
одной нормы прав неизбежно порождает последующую цепь нарушений.
Механизм действий правовых гарантий прав лиц, участвующих в
уголовном судопроизводстве является системой процессуальных норм и
Гладышева О.В. Теоретическая модель механизмов обеспечения прав и законных интересов
человека и гражданина в уголовном судопроизводстве : автореф. дис. …д-ра юрид. наук. – М.,
2013. – С. 14.
270
Права личности в социалистическом обществе. М., 1981. – С. 178, 204; Общая теория права
: курс лекций. – Н. Новгород, 1993. – С. 532.
271
Общая теория права и государства : учебник ; под ред. В.В. Лазарева. – М., 1994. – С. 187–
192.
269
99
участников уголовного судопроизводства, реализующих эти нормы в
определенном порядке.
Назначение системы гарантий прав и законных интересов человека
выражается в том, что в уголовном судопроизводстве они, во-первых,
выступают средством, позволяющим свести до минимума судебные
ошибки в отношении указанных участников уголовного судопроизводства,
тем самым реализовать требования ст. 6 УПК РФ. Во-вторых, это средство
обеспечения возможности фактического использования предоставленных
им прав и придания им реального характера.
Эффективность всей системы обеспечения прав определяется
следующими критериями: наличием у каждого процессуального права
соответствующей процессуальной гарантии; соответствием между общими
и специальными гарантиями; наличием у каждого права, которое может
быть ограничено не одной, а
несколькими специальными
процессуальными гарантиями.
К общим гарантиям относятся обладающие универсальным
содержанием и способностью обеспечивать необходимую защиту
различным по характеру правам подозреваемого и обвиняемого; общие
условия и специальные средства, обеспечивающие экономические,
социальные, политические и духовные основы существования общества272.
Специальными гарантиями выступают процессуальные средства
обеспечения, которые предназначены для защиты отдельных прав
подозреваемого, обвиняемого, юридические средства непосредственного
обеспечения реализации и охраны прав273.
Важную роль в обеспечении законности и обоснованности уголовного
судопроизводства играют процессуальные гарантии, т.е. установленные
процессуальным законом средства, создающие условия для выполнения
задач уголовного судопроизводства, справедливого правосудия.
Процессуальные гарантии – это собственно субъективные права274;
это процессуальные средства, которые охраняют, обеспечивают права и
законные интересы участников уголовного процесса3; «установленные
нормами уголовно-процессуального закона различные по своему
конкретному
содержанию
средства,
в
совокупности
своей
обеспечивающие участвующим в деле лицам возможность реализовывать
предоставленные им права».
Э.Ф. Куцова понимает под гарантиями прав личности в уголовном
процессе конкретные права и обязанности участников уголовно-
Хороший Н.Н. Конституционные гарантии личности обвиняемого // Проблемы охраны прав
и интересов обвиняемого : сб. науч. тр. – Кемерово, 1983. – С. 10.
273
Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в советском обществе. – М.,
1979. – С. 144–146.
274
Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву. – М.,
1961. – С.185; Куцова Э.Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе. – М.,
1973. – С.129. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. – М., 1968. – С.56.
272
100
процессуальных отношений275. По мнению А.Л. Цыпкина, к
процессуальным гарантиям следует относить также и правовые нормы276.
Другие авторы рассматривают гарантии как установленные нормами
уголовно-процессуального закона различные по своему содержанию
средства, в совокупности своей призванные обеспечить участникам
процесса возможность реализовать предоставленные им права277. К
указанному возможно добавить, что под правовыми гарантиями следует
понимать и определенные способы реализации прав и свобод
участниками тех или иных правоотношений.
По мнению П.А. Лупинской, процессуально-правовые гарантии –
это содержащиеся в нормах права правовые средства, обеспечивающие
всем субъектам уголовно-процессуальной деятельности возможность
выполнять обязанности и использовать предоставленные права278.
Обоснованным представляется мнение о том, процессуальные
гарантии имеют комплексное содержание, это и «процессуальная
форма (основания, порядок, условия) их реализации и выполнение», и
самостоятельное средство обеспечения прав и законных интересов
субъектов уголовного судопроизводства (граждан и юридических и лиц),
и
«возможность
наступления
для
нарушителей уголовнопроцессуального закона (должностных лиц) определенных видов
ответственности и применения санкций соответствующей отрасли
права»279. Необходимо различать процессуальные гарантии правосудия и
гарантии прав и свобод личности280.
Процессуальными гарантиями
прав человека
выступают те
процессуальные нормы, которые закрепляют субъективные права
участников уголовного судопроизводства, корреспондирующие им
процессуальные права – обязанности должностных лиц, органов, ведущих
судопроизводство, их процессуальную деятельность и процессуальную
деятельность защитника, в ходе осуществления которой они получают
свою реализацию.
В системе процессуальных гарантий выделяются гарантии
субъективных прав личности и гарантии публичного интереса,
направленные на обеспечение правопорядка. Эти гарантии тесно
взаимодействуют, однако их отождествление не допустимо, ибо ведет к
размыванию
целей
уголовного
судопроизводства.
Система
Куцова Э. Ф. Гарантии прав личности в уголовном процессе. – М., 1973. – С.127.
Цыпкин А.Л. Право на защиту в советском уголовном процессе. – Саратов, 1959. – С. 21–22.
277
Добровольская Т. Я. Гарантии прав граждан в уголовном судопроизводстве // Советское
Государство и право. – 1980. – № 2. – С. 133; Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при
расследовании преступлений. – М., 2000. – С. 42–43.
278
См.: Лупинская П.А. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации : учебное
пособие. – М., 2004. – С. 52.
279
Волколуп О.В., Чупилкин Ю.Б. Гарантии прав участников уголовного судопроизводства
Российской Федерации : учеб. пособие. – Краснодар, 2005. – С. 13.
280
См.: Куцова Э.Ф. Уголовно-процессуальные гарантии прав и законных интересов личности :
автореф. дис. …д-ра юрид. наук. – М., 1986. – С. 39.
275
276
101
процессуальных гарантий личности не только предоставляет возможности
для реализации его прав и свобод. Она одновременно ограждает его
личность от произвола органов расследования, так как именно гарантии
устанавливают границы и правовые условия возможных действий
должностных лиц281.
К личностным процессуальным гарантиям, например, подозреваемого
и обвиняемого относятся предусмотренные законом специальные правила,
сформулированные в виде отдельных самостоятельных положений,
элементов принципов или порядка (формы), либо в виде прав и
обязанностей самого подозреваемого и обвиняемого, их представителей,
защитника, прав и обязанностей должностных лиц и органов, своим
существом направленные, в первую очередь, на обеспечение
осуществления и охраны прав, их законных интересов и обязанностей.
Таковыми, например, являются: правило о недопустимости задержания
лица, подозреваемого в совершении преступления без оснований и
условий, указанных в ст. 91 УПК РФ; применение меры пресечения –
заключение под стражу без оснований, указанных в ст. 97 УПК РФ,
обстоятельств, учитываемых при избрании меры пресечения (ст. 99 УПК
РФ). Эти процессуальные правила служат непосредственной гарантией
права неприкосновенности лица, являясь особенностью процессуальной
формы, предусматривающей производство специальной отметки в
протоколе задержания о разъяснении принадлежащих ему процессуальных
прав, объявлении существа подозрения и оснований задержания, а также
указании в постановлении о возбуждении ходатайства об избрании в
качестве меры пресечения заключение под стражу оснований ее
избрания282.
Гарантии
прав
подозреваемого
(обвиняемого)
должны
рассматриваться в их соотношении с правами и законными интересами
других субъектов уголовного
процесса
(потерпевшего, свидетелей и
др.), находящихся в конфликтных отношениях с подозреваемым
(обвиняемым).
Таким образом, процессуальные гарантии в сфере уголовного
судопроизводства – это установленные законом средства и способы,
обеспечивающие достижение задач уголовного судопроизводства и
возможность реализации всеми субъектами уголовного процесса своих
прав и выполнения обязанностей.
Противоречия и несовпадения общественных и личных интересов в
уголовном процессе не исключены. Частный интерес в уголовном процессе
является самостоятельным и самоценным283. Поскольку в уголовном
Матузов Н.И. Правовая система и личность. – Саратов, 1987. – С. 130 –131.
Кокорев Л.Д., Лукашевич В.3. Процессуальные гарантии прав и законных интересов
личности в уголовном судопроизводстве // Вестник Ленинградского университета. – 1977. – №
11. – С. 109–116.
283
Дунаева М.А. Основания и пределы уголовно-процессуального вмешательства в частную
жизнь граждан : автореф. дис.…канд. юрид. наук. – Иркутск, 2002. – С. 10.
281
282
102
судопроизводстве между общественными и личными интересами
возможны и есть расхождения, для обеспечения интересов человека в
необходимых случаях предусматриваются специальные гарантии.
Изучение проблемы правового регулирования защиты прав и свобод
участников уголовного процесса еще в советский период наглядно
свидетельствует, что правосудие по уголовным делам осуществлялось с
учетом «юридического приоритета общественных отношений» через
механизм ограничения прав и свобод личности284. Это отмечали в своих
работах И.Ф. Демидов, И.Л. Петрухин, И.В. Ростовщиков, В.С. Шадрин,
Б.Я. Гаврилов, Л.А. Воскобитова, Л.М. Володина и ряд других ученых285.
Как в теории уголовного процесса, так и в практике уголовного
судопроизводства был возведен практически в абсолют приоритет защиты
государственных и общественных интересов перед правами гражданина и
конкретной личности286.
В современной России в ходе проводимой судебно-правовой
реформы под эгидой защиты прав человека допускаются неоправданные
просчеты. Как отмечалось некоторыми авторами: «Принимаются
законодательные акты, обеспечивающие не только защиту прав личности,
совершившей преступление, но и позволяющие этой личности уйти от
уголовной
ответственности
за
совершение
преступления.
И,
следовательно, права жертвы преступления и интересы общества остаются
незащищенными»287. Права и законные обязанности
потерпевших,
несмотря
на
внесенные
поправки
в
УПК
РФ,
остались
288
нереализованными .
На первом месте в системе принципов осуществления
государственной защиты потерпевших, свидетелей, иных участников
уголовного судопроизводства должен стоять принцип уважения прав и
свобод человека, приоритета их прав и свобод, всемерной их охраны со
стороны государства и содействия в их осуществлении, что будет
включать в себя и не допустимость ущемления пенсионных, жилищных и
иных прав защищаемых лиц (п. 3 ст. 4 Закона). Он должен найти
отражение не только в тексте ст. 4 ФЗ «О государственной защите
См.: Тихомиров Ю.А. Теория закона. – М., 1999. – С. 139.
См.: Демидов И.Ф. Проблема прав человека в российском уголовном процессе
(концептуальные положения). – М., 1995. – С.61; Шадрин В.С. Обеспечение прав личности
при
расследовании
преступлений. – Волгоград, 1997. – С.10;
Петрухин
И.Л.
Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. – М. 1989. – С. 4;
Ростовщиков И.В. Права личности в России: их обеспечение и защита органами внутренних
дел. – Волгоград, 1997. –
С. 17; Гаврилов Б.Я. Правовое регулирование защиты
конституционных прав и свобод участников уголовного судопроизводства: дисс. … д-ра юрид.
наук. – М., 2004. – С. 42.
286
Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик // Ведомости
Верховного Совета СССР. – 1977. – № 41. – Ст. 617.
287
См.: Ефимичев С.П. Всеобщая декларация прав человека и реализация ее положений в сфере
уголовного судопроизводства России // Журнал российского права. – 1999. – № 7.– С. 65–68.
288
См., например, изменение в ст.ст. 20, 147, 318 УПК РФ, ФЗ РФ № 47 от 12.04.2007 г.
284
285
103
потерпевших,
свидетелей
и
иных
участников
уголовного
289
судопроизводства» , но и в ст. 11 УПК РФ.
Часто лица, находящиеся под стражей, выступают важными
свидетелями или располагают информацией, изобличающей сообщников.
Таким лицам тоже нужна серьезная защита от противоправного
воздействия.
Проблема обеспечение безопасности и защиты прав и свобод
человека достаточно сложна и противоречива, имеется множество
дисскусионных аспектов и открытых вопросов, а это, в свою очередь,
требует научной оценки в свете новых приоритетов уголовного
судопроизводства. Сложившаяся ситуация требует необходимость
выработки научного подхода и определения понятия охраны прав и свобод
человека в уголовном судопроизводстве290.
Так, Л.Ю. Таова отмечает: «Свойствами принципа охраны прав и
свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве наряду с
объективными формами внутреннего содержания, субъективными
формами процессуального выражения, являются
нравственность,
291
духовность внутреннего содержания» .
Как отмечала А.А.Троицкая: «Основу для взаимоотношения личности
и органов публичной власти, согласования пределов их возможностей
составляют принципы правового статуса личности и основополагающие
начала построения и деятельности властных структур, устанавливаемые
конституцией государства и детализируемые в решениях органов
конституционного контроля»292.
М.В. Новикова и Е.В. Жарикова
указывали, что деятельность по защите и обеспечению безопасности
завершается действиями, направленными на ликвидацию последствий
причинения вреда293, а также на возмещение ущерба294. М.А. Авдеев
предлагает
понятия
«безопасность
участников
уголовного
судопроизводства» рассматривать как совокупность следующих
элементов:
объект
обеспечения
безопасности;
обстоятельства,
угрожающие безопасности; субъекты обеспечения безопасности. В статье
Из около 570 проанализированных автором уголовных дел за 2001–2013 гг. только по двум
из них потерпевший воспользовался этим правом.
290
См: Базюк М.Л. Охрана прав и свобод человека и гражданина как принцип Российского
уголовного судопроизводства: дис.…канд. юрид. наук. – Иркутск, 2009. – С. 3.
291
См: Таова Л.Ю. Принципы охраны прав и свобод человека и гражданина : дис.…канд. юрид.
наук. – Краснодар, 2008. – С. 8.
292
См: Троицкая А.А. Конституционно-правовые пределы и ограничения свободы личности и
публичной власти: дис.…канд. юрид. наук. – М., 2008. – С.13.
293
См.: Жариков Е.В. Дифференциация уголовного процесса как средство обеспечения
безопасности лиц, содействующих уголовному судопроизводству : дис.…канд. юрид. наук. –
Барнаул, 2005. – С. 24.
294
См.: Новикова М.В.. Обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства,
как гарантия осуществления правосудия в современных условиях : дис.…канд. юрид. наук. –
Екатеринбург, 2006. – С. 30.
289
104
5 УПК РФ предлагается включить понятие «Защищаемое лицо», раскрыв
его содержание отдельным пунктом (п. 121)295.
А.Ю. Епихин отмечал, что «безопасность надо рассматривать как
комплекс условий, обеспечивающий состояние защиты объекта, охрану от
угрозы нападения либо фактического противоправного воздействия на
него со стороны кого бы то ни было, направленных на оборону от
имеющейся опасности или угрозы ее появления»296. Л.В. Брусницын
определяет безопасность как «состояние физической и психической
защищенности индивида»297. А.Б. Ширитов выделяет структуру правового
регулирования института государственной защиты как совокупность норм
международного, конституционного, уголовного процесса и иных отраслей
российского права, закрепленных в законодательстве и подзаконных
нормативных актах298.
Анализ приведенных определений приводит к выводу, что право,
например, подозреваемого и обвиняемого на защиту включает в себя
следующие основные положения: по своему содержанию – это право
общего характера, состоящее из совокупности процессуальных прав,
предоставленных законом подозреваемому и обвиняемому; по своему
предмету рассматриваемое право направлено не только на опровержение
обвинения, т.е. установление невиновности или меньшей виновности
обвиняемого, но также и на защиту других его законных интересов и,
прежде всего, от незаконного и необоснованного применения мер
процессуального принуждения; по способам осуществления данное право
реализуется как самим подозреваемым и обвиняемым, так и его
защитником и законным представителем; по его обеспечению (гарантиям)
оно предполагает обязанность органов, ведущих процесс, реализовать
возможность защиты.
Перечисленные выше точки зрения на права на защиту основываются
на традиционном понимании защиты в узком смысле как функции,
противостоящей уголовному преследованию, подозрению или обвинению.
Однако в связи с существующими понятиями защиты в широком смысле
как уголовно-процессуальной деятельности и складывающихся в ней
правоотношений, в которых реализуются и обеспечиваются права, свободы
и законные интересы лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве,
также даются и определения права на защиту в широком смысле. Так, З.В.
Макарова под правом на защиту в широком смысле понимает
См.: Авдеев М.А. Теоретические и правовые основы обеспечения личной и имущественной
безопасности участников уголовного судопроизводства : автореф. дис.…канд. юрид. наук. – М.,
2009. – С. 10.
296
См.: Епихин А.Ю. Обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве:
дис.…канд. юрид. наук. – СПб., 2004. – С. 53–54.
297
См.: Брусницын Л.В. Обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному
правосудию: российский, зарубежный и международный опыт 20 в. – М., 2001. – С. 3.
298
См.: Ширитов А.Б. Правовое регулирование мер государственной защиты участников
уголовного процесса : автореф. дис.…канд. юрид. наук. – Краснодар, 2010. – С. 10.
295
105
предоставленную законом возможность применять (для государственных
органов) меры правоохранительного и принудительного характера для
недопущения неправомерных действий в отношении участников
уголовного судопроизводства и восстановления их нарушенных прав299.
Организация государственной защиты участников уголовного
судопроизводства включает в себя концептуальные вопросы
управленческого характера, ресурсного и информационного обеспечения
защиты, без решения которых невозможно ее создание на практике. Эти
вопросы касаются формирования и обеспечения деятельности
специальных подразделений, призванных реализовывать меры
безопасности; организации взаимодействия этих подразделений с
органами дознания, следствия, прокуратуры и суда; функционирования
социально-правовой
системы
защиты
участников
уголовного
судопроизводства; создания специальных фондов для оказания помощи
жертвам противоправных воздействий и других проблем управленческого
уровня. Их успешное решение во многом предопределяет успех
государственной защиты субъектов уголовно-процессуальных отношений
в целом.
Предметом защиты прав участников уголовного судопроизводства
являются не какие-либо обстоятельства, а предоставленные законом права.
При осуществлении их защиты в первую очередь необходимо обращать
внимание на данные, опровергающие необоснованное подозрение,
обвинение, смягчающие ответственность участников уголовного
судопроизводства. Предметом защиты подозреваемого может выступать и
правоограничение, связанное с задержанием, а также применение ареста.
В уголовном судопроизводстве под защитой прав человека следует
понимать совокупность норм права, регламентирующих предотвращение
потенциальных и устранение имеющихся нарушений прав, свобод и
интересов
субъектов
правоотношений,
а
также
деятельность
государственных органов и их должностных лиц, направленную на
реализацию указанных норм права, осуществление комплекса мер,
направленных на создание условий по реализации субъективных прав
участников уголовного судопроизводства и восстановление их прав в
случае нарушения, а под защитой прав человека
– совокупность
преимущественно охранительных норм права, направленных на
восстановление прав, реализацию субъективных прав участников в случае
их нарушения или ограничения, осуществление комплекса мер,
направленных
на
устранение
обстоятельств,
препятствующих
осуществлению прав, а также деятельность государственных органов и их
должностных лиц по реализации указанных норм права.
Физические лица как субъекты права обладают возможностью
отстаивать свои права и законные интересы не только с помощью
Макарова З.В. Защита в российском уголовном процессе // Правоведение. – 2000. – № 3. –
С. 220.
299
106
субъективных прав, но и дозволенными в законе правовыми средствами.
Недаром в ч. 2 ст. 45 Конституции РФ закреплено право каждого
защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными
законом. Данное право является формой легализации законных интересов
как правовой дозволенности, не нашедшей отражения в законе. Оно также
определяет общую обязанность субъектов права признавать и соблюдать
не только права и свободы человека и гражданина, но и законные
интересы личности.
Соотношение «свободы» и «неприкосновенности личности» как двух
взаимосвязанных сторон единого права человека отмечается в
международном праве. Д.Л. Мердок указывает на то, что «… слово
«неприкосновенность» в сочетании со словом «свобода» должно
восприниматься как защита от всякого произвольного процессуального
или материально-правового посягательства на личную свободу со стороны
государственных органов»300. Ю.И. Стецовский право каждого на свободу
увязывает с личной неприкосновенностью301.
С.Б. Оленев указывает, что: «Охрана прав и свобод человека и
гражданина носит предупредительный характер и состоит в контроле за
их соблюдением и в обеспечении возможности их беспрепятственного
осуществления»302. Как отмечал М.Б. Смоленский, свои правомочия по
защите прав и свобод субъекты могут осуществлять самостоятельно. Но
закон должен предусматривать механизм такой эффективной защиты303.
Действующий уголовно-процессуальный закон возлагает на суд,
следователя и орган дознания обязанность разъяснять участвующим в деле
лицам их права и обеспечивать возможность осуществления этих прав (ч. 1
ст. 11 УПК РФ). Редакция данной статьи как бы выводит разъяснение прав
за пределы понятия их обеспечения. Такая позиция представляется не
совсем оправданной. Если лицу не сообщено о принадлежащих ему
правах, и они не разъяснены, вряд ли можно говорить об их обеспечении.
Не зря своевременное информирование гражданина, вовлекаемого в
уголовный процесс в качестве того или иного участника, о принадлежащих
ему правах обычно рассматривается как одна из гарантий прав человека, а
разъяснение прав – в качестве составной части или элемента их
обеспечения.
Защита и охрана прав и свобод человека в широком понимании не
совпадает по своему содержанию с охраной прав и свобод человека как
принципа уголовного судопроизводства (ст. 11 УПК РФ). Исследовав
Мердок Д.Л. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод.
Комментарий к статьям 5 и 6. – М.: ИГиП РАН, 1997. – С. 9.
301
Стецовский Ю.И. Право на свободу и личную неприкосновенность: Нормы и
действительность. – М., 2000. – С. 12.
302
См.: Оленев С.Б. Охрана прав и свобод человека и граждан Российского уголовного
судопроизводства : дис.…канд. юрид. наук. – Ижевск, 2005. – С. 37–38.
303
См.: Смоленский М.Б. Права и личность. Теоретико-правовые вопросы : дис…канд. юрид.
наук. – Ростов н/Д, 1999. – С. 69.
300
107
соотношение и значение понятий «защита» и «охрана» в уголовном
судопроизводстве, можно сделать вывод о том, что понятие «защита»
прав является по своей сути более широким понятием, включающим в
себя понятие охраны прав и свобод, и имеет своей целью недопущение и
предупреждение нарушения прав и свобод, а в случае нарушения прав –
их восстановление и возмещение причиненного вреда.
«Защищать» означает «оберегать, охранять, отстаивать, заступаться, не
давать в обиду»304. Термин «защита» и его синоним «оборона», «охрана»
используются для обозначения деятельности, которая состоит в
сбережении прав и свобод человека и гражданина безотносительно к его
роли в уголовном процессе. Защита права представляет собой единство
несколько элементов и может осуществляться различными способами:
«мерами юридической ответственности», «мерами защиты», «мерами
безопасности».
Для уголовно-процессуального законодательства Англии, Франции,
Германии, Канады, США, как и для международных документов,
характерно применение понятия «защита». Это позволяет сделать вывод,
что в данных государствах указанный принцип трактуется именно как
принцип защиты прав и свобод, а не охраны. Однако в целом идеипринципы в указанных государствах «стандартные» и основываются на
общепризнанных принципах, сформулированных в международноправовых документах. Среди принципов уголовного процесса, присущих
большинству западных стран, одно из приоритетных положений занимает
защита прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве.
Необходимо отметить, что отсутствие в уголовно-процессуальном законодательстве данных стран нормативного закрепления принципа
защиты прав и свобод человека и гражданина не имеет значительных
негативных последствий, поскольку в полной мере компенсируется
наличием действенного механизма его обеспечения и реализации.
В ходе проведенного автором анализа положений ст. 11 УПК РФ
было установлено, что в рамках существующей нормы нашли свое
отражение, как нормы защиты, так и нормы охраны, что порождает
дуалистическое толкование назначения данной статьи, так как содержание
положений выходит за рамки охранительной нормы. Принимая во
внимание, что понятие «защита» включает в себя понятия «охрана»,
«обеспечение безопасности», «оборона» прав и свобод человека, на взгляд
автора, необходимо внести изменения в ст. 11 УПК РФ, определив
положения данной нормы как «Защита прав и свобод человека в
уголовном судопроизводстве».
Право на защиту человека можно охарактеризовать следующим
образом: во-первых, по своему содержанию – это право общего характера,
состоящее из совокупности процессуальных прав, предоставленных
304
См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. – М., 1981. – Т. 1. – С. 668.
108
законом участнику уголовного судопроизводства; во-вторых, по своему
предмету (цели) рассматриваемое право направлено не только на
опровержение подозрения, обвинения, но также и на защиту других
законных интересов, в том числе на защиту от незаконного и
необоснованного применения мер процессуального принуждения; втретьих, по способам осуществления данное право реализуется как самим
подозреваемым, обвиняемым, так и их защитниками и законными
представителями; в-четвертых, по его обеспечению (гарантиям) оно
предполагает обязанность органов, осуществляющих уголовное
преследование, реализовать возможность защиты.
Л.М. Володина отмечала, что следовало разграничить объекты
защиты и способы защиты в зависимости от видов причиняемого вреда и
его причинителя. Объектом защиты в данном случае выступает честь,
достоинство, доброе имя человека, его имущественные права, которые
были нарушены незаконным или необоснованным преследованием со
стороны государства, а способы защиты сопряжены с восстановлением
нарушенных государством прав человека и компенсацией причиненного
ему вреда305.
Принцип обеспечения, например, подозреваемому (обвиняемому)
права на защиту опирается, в частности, на следующие положения:
подозреваемый (обвиняемый) наделен комплексом прав, реализация
которых позволяет ему эффективно защищать свои законные интересы;
подозреваемый (обвиняемый) имеет право пользоваться помощью
защитника; на лиц, осуществляющих уголовное преследование, возложена
обязанность осуществлять содействие защите прав участников уголовного
судопроизводства306.
Реализация прав лиц, вовлеченных в сферу уголовного процесса
предполагает создание условий, которые, по мнению автора, могут быть
сгруппированы следующим образом: общие условия, касающиеся
обеспечения прав участников уголовного процесса в ходе производства
следственных действий; условия, касающиеся времени и места
производства следственного действия; условия, касающиеся возможности
реализации властными субъектами прав участников уголовного процесса.
Можно отметить некоторые применяемые меры защиты прав
человека при производстве следственных действий. Как следует из ч. 3 ст.
11 УПК РФ, к ним относятся: 1) сохранение в тайне данных о личности (ч.
9 ст. 166 УПК РФ); 2) контроль и запись телефонных и иных переговоров
при наличии угрозы преступных действий в отношении потерпевшего или
свидетеля (ч. 2 ст. 186 УПК РФ); 3) проведение опознания в условиях,
Володина Л.М. Уголовное судопроизводство: право на справедливую и гласную судебную
защиту / Л.М. Володина, А.Н. Володина. – М. : Юрлитинформ, 2010. – С. 86–87.
306
См.: Ермоленко Т.Е. Реализация принципа обеспечения подозреваемому и обвиняемому
права на защиту : дис. …канд. юрид. наук. – М., 2007. – С. 204, 202.
305
109
исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым (ч. 8
ст. 193 УПК РФ).
Понимая принцип защиты прав и свобод человека как обязанность
суда, следователя, дознавателя в ходе уголовного судопроизводства
признавать, соблюдать, защищать права и свободы человека, а также
законные интересы лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве,
можно выделить основные направления механизма реализации данного
принципа:
1) признание прав, свобод и законных интересов участников
уголовного судопроизводства; 2) соблюдение прав, свобод и законных
интересов;
3) реализация и защита указанных прав, свобод и законных
интересов.
Как показало проведенное автором исследование, на практике
следователи, дознаватели считают, что необходимо реализовывать и
защищать только те права, которые непосредственно предусмотрены УПК
РФ, забывая на требованиях части 3 статьи 1 УПК РФ. Лишь 38 %
опрошенных сделали ссылку не необходимость соблюдения норм
международного права и международных договор, при этом
непосредственно на них указывая.
В связи с чем, в часть 1 ст. 6 УПК
РФ следует внести дополнение о том, что следует осуществлять защиту
человека от незаконного и необоснованного ограничения ее прав и свобод,
не только нормами, предусмотренными уголовно-процессуальным законом,
но нормами международного права.
При рассмотрении вопроса реализации принципа защиты прав и
свобод в существующей формулировке ст. 11 УПК РФ возникает ряд
проблемных вопросов, как теоретических, так и практических. К таковым
можно отнести проблему недостаточно полного разъяснения прав
участникам уголовного процесса, ограниченный характер нормы ч. 2 ст. 11
УПК РФ о некоторых аспектах свидетельского иммунитета, отсутствие
должного эффективного механизма реализации института обеспечения
безопасности участников уголовного судопроизводства, а также проблему
возмещения вреда, причиненного незаконными действиями лиц,
осуществляющих уголовное преследование, тесно связанную с проблемой
реабилитации.
При этом принцип защиты прав и свобод человека в уголовном
судопроизводстве
охватывает
практически
весь
перечень
конституционных прав и свобод человека и гражданина, признание,
соблюдение и защита которых являются основной обязанностью
государства. Он представляет собой закрепленное в уголовнопроцессуальном законодательстве общеобязательное, руководящее
правовое положение наиболее общего характера и прямого действия,
включающее
в
себя
комплекс
определенных
обязанностей
государственных органов и должностных лиц, ведущих уголовное
судопроизводство.
110
Любой участник уголовного процесса должен быть уверен в
собственной защите. Решением обозначенных проблем, по мнению И.А.
Мищенковой, будут гарантии государственной защиты потерпевшего
(свидетеля) и ужесточение уголовной ответственности за преступления
против правосудия, внесение поправки в ст.ст. 307, 308 УК РФ,
предусматривающих условия освобождения от уголовной ответственности
потерпевших и свидетелей307.
Есть основание для внесения дополнений в ч. 6 ст. 278 УПК РФ, в
которой за разглашение сторонами сведений подлинных данных о
личности свидетеля устанавливается уголовная ответственность по ст. 311
УК РФ. Дополнить п. 12 ч. 4 ст. 47 и п. 7 ч.1 ст. 53 УПК РФ ограничением
права обвиняемого и защитника знакомиться с приложением к материалам
уголовного дела, в которых указываются подлинные данные защищаемого
лица. Есть основания все меры защиты классифицировать на
процессуальные и иные меры защиты.
В государстве с высоким уровнем преступности необходимы более
жесткие меры противодействия давлению на свидетелей, потерпевших и
других лиц, согласных оказать содействие осуществления правосудию.
Подозреваемые, обвиняемые, оказывающие содействие следствию, как и
потерпевшие, свидетели, нуждаются в защите и обеспечении своей
безопасности. Карательная направленность уголовного правосудия прямо
связана с трактовкой события преступления как нарушения законов
государства, а не причинения вреда конкретным людям и их отношениям.
Прибегая к помощи подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего,
свидетеля органы уголовного преследования решают главным образом
свои служебные задачи. После раскрытия преступления и передачи
уголовного дела прокурору, правоохранительные органы практически
перестают интересоваться состоянием и судьбой жертвы, поскольку
основным критерием оценки их деятельности является раскрытие
преступления, розыск и наказание преступника.
Защита и безопасность участников уголовного судопроизводства как
институт уголовного процесса является составной частью механизма обеспечения и реализации принципа соблюдения прав и свобод человека в
уголовном судопроизводстве и имеет своей целью оградить, защитить
права этих лиц и их близких родственников от нарушения путем
применения насилия или угроз.
В связи с этим, по мнению автора, необходимо закрепить данные положения
в
качестве
самостоятельного
института
уголовного
1
судопроизводства в главе 18 «Обеспечение мер защиты и безопасности
участников уголовного судопроизводства» раздела VI «Иные положения».
В предлагаемой автором новой статье 1391 УПК РФ следует закрепить
Мищенкова И.А. Защита свидетелей и потерпевших в российском уголовном процессе :
дис.…канд. юрид. наук. – Краснодар, 2008. – С. 91.
307
111
правовую дефиницию государственной защиты: «Государственная защита
потерпевших, свидетелей, подозреваемых, обвиняемых и иных участников
уголовного судопроизводства – осуществление предусмотренных мер,
направленных на защиту их жизни, здоровья и (или) имущества, а также
мер социальной защиты указанных лиц в связи с их участием в уголовном
судопроизводстве уполномоченными на то государственными органами».
Необходимо закрепить в предлагаемой ст. 1392 УПК РФ основания
применения мер защиты: «наличие данных о том, что потерпевшему,
свидетелю, подозреваемому, обвиняемому и иным участникам уголовного
судопроизводства, а также их близким родственникам или близким лицам
угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или
повреждением их имущества либо иными противоправными деяниями».
В предлагаемой ст. 1393 УПК РФ целесообразно закрепить перечень
лиц, обязанных принять в пределах своей компетенции меры
безопасности: «суд, следователь, орган дознания и дознаватель». В новой
ст. 1394 УПК РФ следует закрепить перечень мер безопасности,
применяемых в рамках уголовного процесса: «сохранение тайны о
личности допрашиваемого (допрос под псевдонимом); контроль
телефонных переговоров по письменному заявлению лиц; проведение
опознания».
Основное назначение гарантий в уголовном судопроизводстве в
защите, обеспечении, реализации прав и законных интересов человека, а
также
в
надлежащем
исполнении
им
своих
обязанностей,
предусмотренных законом. Необходимость системы гарантий прав и
человека, обусловливается ещё и тем, что в уголовном судопроизводстве
отношения личности с государством могут сопровождаться интенсивным
принудительным воздействием со стороны последнего.
Права участников уголовного судопроизводства могут быть
ограничены всем ходом уголовного судопроизводства. Возбуждение
уголовного дела, производство предварительного расследования,
применение мер процессуального принуждения, направленных на
ограничение права человека в ходе досудебного производства порождает
возникновение у участников уголовного судопроизводства совокупности
процессуальных прав, которые ориентированы на охрану и защиту их прав
и свобод. Применение процессуальных правоограничительных средств
приводит к наделению участников уголовного судопроизводства
совокупностью специфических процессуальных прав, предназначенных
для их защиты, комплексом гарантий, связанных с общеправовыми
специальным статусом личности (подозреваемого, обвиняемого и т.д.).
Любое процессуальное право в силу специфики уголовного
судопроизводства должно подкрепляться нормативно установленной
процедурой осуществления. В качестве одной из основных
процессуальных гарантий прав личности выступает нормативное
112
установление,
необходимое
для
защиты
всей
совокупности
процессуальных прав и порядка их осуществления.
Ограничение прав и свобод человека необходимо в уголовном
судопроизводстве для обеспечения и защиты личных, имущественных и
иных прав и свобод граждан, обеспечения процесса доказывания по
уголовному делу и надлежащего порядка при производстве по уголовному
делу, защиты нравственности и основ конституционного строя РФ. Это
необходимость, продиктованная целями уголовного судопроизводства,
одной из которых является защиты прав человека, в том числе и от
незаконного и необоснованного применения мер принуждения,
ограничения его прав и свобод. Совершенствование норм, регулирующих
ограничение прав участников уголовного судопроизводства, следует
признать одним из эффективных средств реализации принципа законности
и справедливости в уголовном судопроизводстве308.
Свобода личности не означает, что поведение человека ничем не
ограничивается, и что он освобождён от любой ответственности перед
другими людьми и обществом. Смысл положений Конституции РФ
заключается в том, что каждый человек априори считается свободным, а
права и свободы, прежде всего конституционные, – это допустимое с
позиции Основного закона выражение этой свободы.
Проблема пределов ограничения прав человека особенно остро стоит в
уголовном процессе, так как именно эта отрасль резко вторгается «в сферу
конституционных прав и свобод личности309. К наиболее строгим мерам
государственного принуждения относятся уголовно-правовые санкции,
налагающие значительные ограничения на поведение и правовой статус
лиц, виновных в их совершении, а также лиц подозреваемых и
обвиняемых310.
Границы прав (свобод) неизбежны, они подлежат ограничениям и
контролю; «свобода не может быть абсолютной, она требует ограничений,
чтобы предупредить злоупотребление ей»311. Ни одно общество не может
предоставить человеку безграничную свободу, поскольку это привело бы к
проявлению эгоистического своеволия и анархизма, к бесконечному
столкновению и конфликтам индивидуальных интересов312. Кроме того,
неограниченных прав и свобод в природе не бывает, поскольку в
противном случае будет иметь место неограниченный произвол. Не
случайно в общей теории права субъективное право определяется, как
Демирчан В.В. Ограничение права подозреваемого, обвиняемого на неприкосновенность
личности и частной жизни в досудебном производстве : автореф. дис. …канд. юрид. наук. –
Краснодар, 2010. – 26 с.
308
Трунов И. Права человека в уголовной юрисдикции // Адвокатская практика. – 2001. – № 6. –
С. 17.
310
Общая теория государства и права: академический курс ; под ред. М.Н. Марченко. – М.,
2000. – Т. 2. – С. 584.
311
См.: Баглай М.В. Конституционное право РФ. – М., 1998. – С. 6.
312
См.: К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. – Т. 12. – С. 710.
309
113
мера возможного поведения субъекта в правоотношении, т.е.
предусматривается его ограничение рамками закона313.
М.В. Парфенова отмечает, что основания ограничения прав и свобод –
это «… установленные Основным законом Российской Федерации и
уголовно-процессуальным законом принципы и нормативные положения,
содержащие общие условия ограничения конституционных прав и свобод,
которые дают возможность обоснованно предположить, что при
применении данных ограничений к подозреваемому (обвиняемому) будет
обеспечено выполнение назначения уголовного судопроизводства»314.
В общепринятом смысле термин «ограничение» означает «стеснить
определенными условиями, поставить в какие-нибудь рамки, границы». По
мнению В.Н. Гоймана, правовое ограничение – это осуществляемое в
соответствии с предусмотренным законом основанием и в установленном
порядке сужение объёма конституционных прав»315. М.А. Нагорная
рассматривает правовое ограничение, как «изменение содержания или
объёма действия нормы права»316. Приведённые суждения объединяют
общее важное положение – правовое ограничение предполагает более
узкие пределы действия прав участников уголовного судопроизводства.
Конкретизация каждого ограничения должна иметь место в
законодательных
актах,
регламентирующих
конкретные
сроки
правоограничений и их сущность. Есть основания говорить о временных
пределах в течение которого ограничивается право и содержательных,
позволяющие определить характер, степень, способы вмешательства в
сферу частных интересов человека при применении правоограничений.
Цель ограничения прав человека обусловливают положения ст. 6 УПК
РФ, с учетом которых ее можно сформулировать, как необходимость
обеспечивать права, свободы и законные интересы иных лиц, являющихся
участниками досудебного производства по уголовным делам, а также
решение такой задачи, как установление существенных для уголовного
дела обстоятельств.
Н.Н. Волошкина к общим условиям ограничения прав участников
уголовного судопроизводства относят: применение ограничений
уполномоченными должностными лицами; соблюдение процедуры
ограничения прав, возложения обязанностей, запретов в целях,
установленных законом для решения задач следствия; применение
См.: Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека по российскому
законодательству и международному праву. Материалы «круглого стола» журнала
Государство и право // Государство и право. – 1998. – № 7. – С. 37.
314
См.: Парфенова М.В. Охрана конституционных прав подозреваемых и обвиняемых в
досудебных стадиях уголовного процесса России : дис.…канд. юрид. наук. – М., 2004. – С. 76.
315
См.: Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека по российскому
законодательству и международному праву. Материалы круглого стола // Государство и право. –
1998. – № 7. – С. 26–27.
316
См.: Там же. – С. 59.
313
114
принуждения в исключительных случаях; обеспечение возможности
использования прав, не подлежащих ограничению317.
Ограничение прав и свобод человека согласно международному и
национальному законодательству возможно в соответствии с целями и
основаниями, закреплёнными в законе. «Первым условием законности
является сам закон»318, поэтому он составляет основу законности.
Особое значение принцип законности приобретает именно в
уголовном процессе, где ограничиваются права человека, где свобода
ставится
в
рамки,
установленные
уголовно-процессуальным
законодательством. Следует согласиться с мнением, согласно которому
«всякое
нарушение
уголовно-процессуального
закона
–
это
правонарушение, т.е. виновное и противоправное деяние, которое
отрицательно сказывается на осуществлении назначения уголовного
судопроизводства и реализации прав участников процесса»319.
Законное ограничение прав человека должно соответствовать
следующим требованиям: строгая законодательная регламентация;
ограниченность круга лиц, которые могут его применять и в отношении
которых могут применяться данные правоограничения; временный
характер; исключительность; альтернативность.
Законность и обоснованность ограничения прав человека означает
обязанность применять правоограничения к человеку только при наличии
достаточных оснований, указанных в законе. Альтернативность
предполагает необходимость применения только той меры ограничения,
которая в наименьшей степени оказывает негативное влияние на правовое
положение человека, имеет для него наиболее минимальные негативные
последствия. Временный характер означает необходимость установления
конкретного срока
при применении процессуального средства
ограничения права человека, в том числе и применении мер
процессуального принуждения.
Исключительность означает, что ограничение прав человека
допускается только в том случае, когда достичь назначения уголовного
судопроизводства иными средствами невозможно. В уголовном
судопроизводстве данное требование должно реализоваться на протяжении
всего расследования по уголовному делу. Например, заключение под
стражу должно осуществляться только в том случае, если не
представляется возможным применение иной меры пресечения; при
избрании меры пресечения в
отношении несовершеннолетнего
подозреваемого, обвиняемого всегда должна быть рассмотрена возможность
отдачи его под присмотр и т.д.
Волошкина Н.Н. Обеспечение конституционного права на неприкосновенность частной
жизни при производстве предварительного следствия : дис. ... канд. юрид. наук. – М., 2000. –
С. 63–64.
318
Стучка П.И. Избранные статьи и речи. – М., 1939. – С. 38.
319
Васяев А.А. Ошибки или нарушения уголовно-процессуального закона // Адвокат. – 2010. –
№ 4. – С. 10.
317
115
Выделяются следующие формы незаконного ограничения прав
участников уголовного судопроизводства: бездействие, злоупотребление
правом либо чрезмерное превышение лицом своих процессуальных
прав320.
Понятие «незаконный» в уголовно-процессуальном праве имеет
двойственную природу: с одной стороны, это незаконные действия
должностных лиц, которые могут рассматриваться как преступление, с
другой – ошибка321. Лицо, которое было вовлечено в орбиту уголовного
судопроизводства, подверглось мерам процессуального принуждения, а
затем было признано невиновным, считается привлечённым к уголовной
ответственности незаконно.
В числе мер процессуального принуждения ограничение права на
свободу – средство, наиболее часто применяемое в отношении участника
уголовного судопроизводства в качестве правоограничительного322.
Важным правовым последствием незаконного ограничения такого права
является немедленное прекращение незаконного действия и отмена
решения.
Правоограничение должно признаваться незаконным в случаях:
прямого нарушения уполномоченным властным субъектом своих
обязанностей; уголовное преследование человека, привлечение его к
уголовной ответственности без достаточных к тому оснований;
необоснованности применения мер процессуального принуждения.
Незаконное применение процессуальных средств ограничения права
на неприкосновенность личности должно влечь: правовые последствия,
привлечение к определенному виду ответственности нарушителя и
позитивные для лица, в отношении которого эти процессуальные
правоограничения
применялись
(реабилитация);
немедленное
прекращение незаконного действия, отмену решения.
Любое, например, использование физического воздействия на
подозреваемого, обвиняемого, в том числе при задержании, должно
осуществляться в соответствии с принципами соразмерности исходя из
тяжести правонарушения и той законной цели, которая должна быть
достигнута. Как цели, так и средства их достижения должны быть
законными и носить исключительный характер.
В нормах УПК РФ, определяющих статус их участников, должны быть
предусмотрены такие процессуальные права, которые в полном объеме
Камынин И. Ответственность за нарушения в сфере уголовного процесса // Законность. –
2006. –№ 1. – С.6.
321
Кузбагаров А.Н. О специальных условиях ответственности за вред, причинённый уголовнопроцессуальной деятельностью органов внутренних дел // Адвокатская практика. – 2000. – № 6.
– С. 30.; См. также: Безлепкин Б.Т. Возмещение вреда, причинённого гражданину незаконными
действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры суда. – М., 1985. –
С. 27–28.
322
Назаров А.Д. Следственные и судебные ошибки при заключении под стражу // Уголовный
процесс. – 2010. – № 4. – С. 39.
320
116
позволят защищать ограничиваемые при досудебном производстве права и
свободы человека. Нормативное регулирование должно отличаться четким
соответствием сущности, содержания ограничиваемого права и
процессуального права, предусмотренного для его защиты.
Представляет интерес вопрос о пределах и формах ограничения,
характере и содержании прав и свобод личности, вовлеченной в сферу
уголовного судопроизводства в том или ином качестве323. Предел означает
пространственную или временную границу чего-либо, то, что
ограничивает собой что-либо324.
Конституция РФ, призванная регулировать отношения свободы и
власти, устанавливает основы пределы правового положения человека и
гражданина325. Государство не создает, а признает уже существующие
права, имеющие источником природу самого человека. Подобный подход,
получивший закрепление во Всеобщей декларации прав человека 1948
года, был воспринят и многими национальными конституциями326. Ссылки
на неотъемлемые (неотчуждаемые) права человека содержатся в
конституционных текстах Италии, Испании, Франции, ФРГ и ряде других
стран.
Позитивное закрепление Конституцией РФ основных прав является
необходимой предпосылкой их защиты государством327. Широкое
понимание защиты прав, переведенных в юридическую плоскость,
подразумевает не только гарантии невмешательства в частную сферу
личности и восстановление нарушенных прав, но и положительные
действия государства, направленные на обеспечение реализации прав и
свобод.
Конституция РФ должна обеспечивать закрепляемые ею основы
конституционного строя, она устанавливает границы признаваемых прав
человека и гражданина328. В литературе такие границы «признаваемой и
защищаемой Конституцией свободы индивидов» получили название
пределов основных прав329.
Сама категория пределов ограничения прав человека пока не
получила однозначного определения. Один из авторов, обращающийся к
этой категории, Б.С. Эбзеев, понимает под «имманентными» пределами
основного права его границы, нормативное содержание и круг
Гельдибаев М.Х. Обеспечение прав и свобод человека и гражданина в сфере уголовнопроцессуального принуждения: дисс…д-ра юрид. наук. – СПб., 2001. – С. 14.
324
Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1990. – С. 578.
325
См.: Чиркан В.Е. Конституция: российская модель. – М., 2004. – С. 24.
326
См.: Воеводин Л.В. Юридический статус личности в России. – М. 1997. – С. 64–65.
327
См.: Бондарь Н.С. Права человека и Конституция России: трудный путь к свободе. Ростов
н/Д, 1996. – С. 134.
328
Самозащита конституционного государства «подразумевает поддержание общественного
порядка».
См.:
Шайо А.
Самозащита
конституционного
государства
//
Конституционное право: восточноевропейское обозрение. – 2004. – № 2. – С. 3.
329
Конституционные права и свободы человека и гражданина. – М., 2005. – С. 309– 310.
323
117
правомочий330. В рамках изложенной позиции категория предела того или
иного права указывает только на составляющие его правомочия.
Существуют более верный, по мнению автора, подход, когда пределы
основного права рассматриваются более широко и касаются разных
компонентов права, субъектов и объектов, защищаемых данным правом.
В юридической литературе выделяют множество различных
критериев, определяющих пределы ограничения прав человека, к их числу
относятся:
разумность331,
умеренность332,
«общественное
333
334
благополучие» , соразмерность . Прежде всего пределы защиты права
связаны с его содержанием, то есть правомочиями, или конкретными
юридическими возможностями, существующими в рамках того или иного
права.
Если рассматривать пределы ограничения прав с точки зрения их
принудительного характера, то они могут выражаться в следующем:
ограничение прав и свобод человека только в соответствии с нормами
закона; недопустимость ограничения прав и свобод человека, не
обоснованного обстоятельствами дела; недопустимость нарушения
охраняемых законом интересов других лиц; соблюдение баланса
охраняемых законом интересов личности, общества и государства при
применении мер процессуального принуждения335.
Основания и порядок правоограничений, как и временные их рамки,
влияют на содержание пределов ограничений прав. Так, если лицо
задержано при отсутствии оснований, предусмотренных ст. 91 УПК РФ,
оно будет признано незаконным и необоснованным, а сам подозреваемый
подлежит освобождению (п. 3 ч. 1 ст. 94 УПК РФ). Поэтому
исчерпывающий перечень вводимых ограничений будет являться
гарантией соблюдения прав человека. В связи с этим в первую очередь
необходимо совершенствования тех норм, в содержание которых не входят
данные временные пределы либо они носят неясный характер.
Временные пределы ограничения прав человека охватывают период, в
течение которого закон допускает действие ограничительных мер. В УПК
РФ делается особый акцент на этом положении (срок заключения под
См.: Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской
Федерации. – М., 2005. – С. 231.
331
Шайо А. Самоограничение власти (краткий курс конституционализма). – М., 2001. – С. 282–
283.
332
Коробова А.Л. Приоритеты правовой политики // Российская правовая политика. – М., 2003.
– С. 109.
333
Малько А.В. Об ограничениях прав и свобод человека и гражданина в проекте Конституции
РФ: О проблемах в обсуждении проекта Основного закона России // Государство и право. –
1993. – № 3. –С. 101.
334
Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. – М., 2001. – С. 167; Зорькин
В.Д. Роль Конституционного Суда в обеспечении стабильности и развитии Конституции //
Сравнительное конституционное обозрение. – 2004. – № 3. – С. 84; Пчелинцев С.В. Пределы
ограничений прав и свобод человека в условиях особых правовых режимов: современные
подходы // СПС «Консультант Плюс».
335
Якупов Р.Х. Уголовный процесс : учебник. – М., 2001. – С. 244–246.
330
118
стражу, домашний арест не может превышать 2 месяцев; подозреваемый
подлежит освобождению, если в течение 48 часов в отношении него не
была избрана мера пресечения и т.д.). Все процессуальные сроки, которые
закреплены в УПК РФ, в том числе применения мер процессуального
принуждения – это временные пределы, так или иначе затрагивающие
права человека, поэтому они должны быть строго регламентированы в
законе.
ГЛАВА 2. МЕРЫ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ В
ДОСУДЕБНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ
2.1 Понятие, сущность применения
принуждения в уголовном процессе
мер процессуального
Уголовно-процессуальное право предусматривает возможность
применения государственного принуждения к лицам, не исполняющим
требований закона, или для предупреждения такого неисполнения336.
Государственное принуждение связано с существенным ограничением
установленных Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина,
поэтому в уголовном процессе оно допустимо лишь в строго
установленных законом случаях, при соблюдении соответствующих
гарантий законности их соблюдения, а также законности и
обоснованности применения337.
Эволюция применения мер принуждения тесно связана с развитием
самого общества. С перерождением преступления из дела личного или
дела какой-то группы людей (рода, общины) в общественно опасное
деяние, осуждаемое публично, изменялись виды и характер мер
принуждения338. И.Я. Фойницкий по данному поводу утверждал: «В
истории уголовного процесса энергия мер пресечения всегда стояла в
обратном соотношении с развитием гражданской свободы»339. М.В.
Духовской отмечал, что строгость мер принуждения находится в
зависимости не только от организации процесса, но и от большего или
меньшего уважения личности и свободы человека340.
Соотношения международных и европейских стандартов защиты
прав человека и особенностей отечественного права при определении механизма реализации мер уголовно-процессуального принуждения обусловСм.: Уголовно-процессуальное право РФ ; под ред. Лупинской П.А. – М., 1998. – С. 238.
См.: Демидов И.Ф. Проблемы прав человека в современном уголовном процессе : автореф.
дис… д-ра юрид. наук. – М., 1996. – С. 28.
338
См.: Величко А.В. Правовое регулирование применение залога как меры пресечения в
уголовном процессе : автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 2001. – С. 15.
339
Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – Изд. 3-е. – СПб., 1910. – Т. 2. – С. 327.
340
См.: Духовской М. В. Русский уголовный процесс. – М., Посмертное издание. – 1905. –
С. 263.
336
337
119
ливает высокую социальную значимость изучения всей системы мер уголовно-процессуального
принуждения
в
комплексе
проблем правоприменения. Предложенные ранее изменения более касались процессуальных сроков и перечня субъектов, применяющих и избирающих эти меры, но существенно механизм их реализации не изменился.
Как отмечает И.Д. Гайнов, существенно изменился лишь общий правовой
«образ» применения мер уголовно-процессуального принуждения, вобравший гуманистические идеи права о защите личности341.
Целесообразно создания единого механизма реализации мер
уголовно-процессуального принуждения, фокусирующего в себе ряд
дифференцированных
процессуальных
процедур,
позволяющих
обосновать, применить, избрать и осуществить конкретные меры
уголовно-процессуального
принуждения,
обеспечив
тем
самым
необходимую защиту прав человека в уголовном судопроизводстве.
Механизм реализации мер уголовно-процессуального принуждения –
это совокупность процессуальных правил и процедур, обеспечивающих
законность и обоснованность выбора эффективной меры процессуального
принуждения властными субъектами, обеспечивающих необходимую
защиту прав человека при осуществлении уголовного преследования.
Применение
мер
уголовно-процессуального
принуждения
предполагает наличие в законодательстве нескольких степеней свободы
правоприменения: 1) это право, а не обязанность правоприменителя, что
обусловлено необходимостью предотвращать вероятное, а не
свершившееся общественно опасное поведение подозреваемого и
обвиняемого (ст. 91, 97, 108, 111-117 УПК РФ); 2) выбор меры
принуждения (ст. 98, 111 УПК РФ);
3) условия избрания мер
принуждения, сформулированные через оценочные категории (ст. 99, 100,
108, 109 УПК РФ)342.
На сегодняшний день остаются проблемными многие вопросы,
связанные с понятием и содержанием мер уголовно-процессуального
принуждения, условиями и порядком их применения, а также
обеспечением конституционных прав и свобод участников уголовного
судопроизводства.
В силу этого, в деятельности должностных лиц по
применению мер уголовно-процессуального принуждения имеется немало
недостатков, которые возникают не только вследствие ошибок при
правоприменении, но обусловлены несовершенством уголовнопроцессуального регулирования.
В.Н. Махов под мерами уголовно-процессуального принуждения
понимаются
предусмотренные
уголовно-процессуальным
Гайнов И.Д. Механизм реализации мер уголовно-процессуального принуждения : автореф.
дис. …канд. юрид. наук. – 2010. – С. 3.
342
Козявин А.А. Уголовно-процессуальные решения и политическая функция уголовного
судопроизводства // Доказывание и принятие решений в современном уголовном
судопроизводстве. – М., 2011. – С.102–103.
341
120
законодательством процессуальные средства принудительного характера,
применяемые в сфере уголовного судопроизводства уполномоченными на
то должностными лицами и государственными органами при наличии
оснований и в порядке, установленном законом, в отношении обвиняемых,
подозреваемых и других лиц для предупреждения и пресечения
неправомерных действий этих лиц в целях успешного расследования и
разрешения уголовного дела и выполнения иных задач уголовного
судопроизводства343.
Н.Г.
Нарбикова
отмечает
четыре
правила,
имеющие
непосредственное отношение к определению пределов уголовнопроцессуального принуждения: недопустимость ограничения прав и
свобод личности, не вызываемого обстоятельствами дела и законной
необходимостью; недопустимость недооценки охраняемых законом
интересов других лиц и связанного с этим непринятия должных мер
уголовно-процессуального
принуждения
путем
ограничения
соответствующих прав и свобод подозреваемого, обвиняемого;
соблюдение баланса охраняемых законом интересов личности, общества и
государства
при
применении
мер
уголовно-процессуального
344
принуждения .
Наличие законных и обоснованных оснований, а также чёткое
определение пределов ограничения прав и свобод подозреваемого
(обвиняемого) в наибольшей степени способствуют назначению
уголовного судопроизводства345.
На сегодняшний день, в частности, встают следующие вопросы
уголовно-процессуального законодательства и правоприменительной
практики по вопросам применения мер принуждения: конкретизировать и
дополнить основания задержания; дополнить механизм реализации
личного поручительства требованием внесения денежной суммы и
возможностью отказа поручителя (лей) от принятых на себя обязательств;
определения срока внесения залога; имущественной ответственностью
подозреваемого или обвиняемого перед залогодателем; дополнить
механизм реализации привода установлением срока извещения лица о
необходимости явки по вызову. Следует дополнить УПК РФ положением о
том, что потерпевший и свидетель могут быть подвергнуты приводу, если
указанные лица были извещены о таком вызове не позднее 12 часов и не
предоставили сведения об уважительной причине неявки (ч. 1 ст. 113 УПК
РФ).
343
См.: Уголовный процесс в США (досудебные стадии): учеб. Пособие / В.Н. Махов, П.А. Пешков. –
М., 1998. – С. 26
Нарбикова Н.Г. Меры пресечения связанные с ограничением свободы: дис.…канд. юрид.
наук. – Оренбург, 2005. – С. 157.
345
Уполномоченный по правам человека в РФ Лукин В. отмечает, что остаются тяжелыми
условия содержания подозреваемых, обвиняемых и осужденных. См.: Оскорбительная
бедность и гламурное богатство // Аргументы и факты. – 2007. – № 20.
344
121
Конкретная мера принуждения может быть применена в том случае,
если возникает правовая ситуация, с которой законодатель связывает
возможность ее использования. Избрание данной меры органами
предварительного расследования в отсутствие такой ситуации влечет
признание соответствующего решения незаконным и необоснованным.
Между тем наступление подобных юридических последствий возможно и
по иным причинам. Законодатель не ограничивается определением
основания мер принуждения, а подробно регламентирует и процедуру
избрания, ориентируя тем самым правоприменителя на строгое
соблюдение установленного порядка ее применения.
Порядок применения каждой меры принуждения специфичен. Характер
различий обусловлен, в первую очередь, спецификой прав и свобод
личности, ограничение которых предполагает избрание конкретной меры.
Вывод должностного лица должен быть сделан в результате сбора,
изучения сведений обо всех значимых для правильного разрешения вопроса
о мере принуждения обстоятельствах, правовой оценки каждого из них.
Уголовно-процессуальное
законодательство
ряда
зарубежных
государств, особенно англо-саксонской системы права, например, США не
имеет детальной регламентации мер процессуального принуждения
помимо ареста и обыска. Все остальные меры процессуального
принуждения связаны теснее с арестом и обыском. Они приходят им на
замену в тех случаях, когда обвиняемый или преступление им
совершенное не представляют большой общественной опасности или,
когда представлены гарантии, что обвиняемый не скроется от следствия и
если не будет вероятности продолжения им преступной деятельности и
противодействию расследованию и суду.
В законодательстве США и судебной практике не употребляются
термины: «меры пресечения» и «меры процессуального принуждения».
Возбуждая вопрос о применении мер процессуального принуждения,
сотрудник органа юстиции выступает в качестве арбитра социальных
ценностей, в которых применение такой меры, как арест является
следствием спорной линии поведения. Согласно Федеральным правилам
уголовного процесса в окружных судах США в отношении лиц попавших
в сферу уголовного преследования, могут применяться, в частности,
следующие меры, ограничивающие их права: выдачу ордера на арест лица,
в отношении которого имеется достаточное основание полагать, что им
совершено преступление; повестка о вызове в суд (в случае неявки
обвиняемого по повестке выдается ордер на арест); мера пресечения арест
на залог на указанное время до подачи нового обвинительного акта в
случае, если суд удовлетворит ходатайство адвоката о дефекте
первоначального обвинительного акта; выдача повестки о явке в суд; арест
лица за нарушение условий освобождения под надзор (пробация); надзор
за задержанием подозреваемого до суда (суд осуществляет надзор за
122
задержанием подозреваемых или свидетелей в данном округе до суда для
исключения ненужного задержания).
В юридической отечественной литературе встречаются различные
классификации
мер
процессуального
принуждения346.
Четкая
формулировка условий, оснований применения мер уголовнопроцессуального
принуждения,
предусмотренных
уголовнопроцессуальным законодательством, их знание, призваны выступать
гарантией от необоснованного правоограничения гражданина.
Если классифицируемые меры процессуального принуждения
обеспечивают достижение нескольких целей, то классификация по
целевому признаку, как представляется, отражает действительное
соотношение этих отдельных мер. Так, А.П. Рыжаков разделяет меры
процессуального принуждения на виды347. Хотя в его классификации не
просматривается системности подхода, его анализ мер процессуального
принуждения приводит к заключению, что меры пресечения – лишь один
из подвидов превентивно-предупредительных мер принуждения,
использующих возможности такой меры принуждения, как задержание.
Выделение психического принуждения оправдано и обосновано в том
случае, когда классификация мер уголовно-процессуального принуждения
преследует
цель
определить
способ
правового
воздействия
принудительных средств на субъекта уголовного процесса. В этом случае
помимо психического принуждения следует выделять материальное,
физическое (насильственное) и моральное воздействие полномочных
органов и должностных лиц на личность, вовлеченную в сферу уголовного
судопроизводства.
Более целесообразно при классификации мер уголовно-процессуального принуждения по основаниям применения выделять в качестве самостоятельной обособленной группы именно меры уголовно-процессуальной
ответственности, в названии которой отражается сущность данного вида
мер принуждения. Меры уголовно-процессуальной ответственности и составляют другую группу мер уголовно-процессуального принуждения348.
Характерная черта мер уголовно-процессуальной ответственности состоит
в том, что они являются мерами воздействия за совершенное уголовнопроцессуальное нарушение. При данной классификации им противопоставляются меры превентивного принуждения, которые в отличие от мер
См.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном
праве. – Ленинград, 1976. – С. 87–88. Кроме того, подробно аспекты уголовно-процессуального
принуждения были изложены в работах таких авторов, как: Савригова Н.М. Меры пресечения и
иные меры уголовно-процессуального принуждения. – М., 1960. – С. 44; Коврига 3.Ф.
Уголовно-процессуальное принуждение. – Воронеж, 1975. – С. 78; Михайлов В.Л.
Процессуальный порядок применения мер пресечения в уголовном судопроизводстве. – М.,
1995. – С. 121 и др.
347
Рыжаков А.П. Меры пресечения. – М., 1997. – С. 5.
348
См.: Нагимуллин И.Р. Средства обеспечения правомерного поведения подозреваемого и
обвиняемого на предварительном расследовании : дис.…канд. юрид. наук. – Казань, 2005. –
С. 56.
346
123
уголовно-процессуальной ответственности применяются в целях предотвращения правонарушения. Основанием для реализации превентивных
мер принуждения является не факт нарушения закона, а достаточные данные для предположения об его возможном (ожидаемом) нарушении конкретным лицом. Поэтому их использование допустимо только в отношении подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений.
Достижение поставленной цели меры принуждения осуществляется
путем постановки и решения задач. Неслучайно задача определяется как
ближайшая цель349. Исходя из приведенных положений, можно сказать,
что задача – это ближайшая цель, а цель – это отдаленная задача.
Отмечалось, что «уголовно-процессуальное нарушение, связанное с
применением мер процессуального принуждения, – это выразившееся в
нарушении норм (нормы) уголовно-процессуального права, регулирующих
цели, условия и порядок применения мер уголовно-процессуального
принуждения, виновное, общественно опасное деяние деликтоспособного
субъекта уголовно-процессуальных правовых отношений, влекущее меры
восстановления
правопорядка,
ретроспективную
юридическую
ответственность и применение негативных юридических санкций как
уголовно-процессуальной, так и иной принадлежности»350. Незаконность
мер процессуального принуждения может быть выражена в нарушении
оснований, целей, порядка избрания, в несоответствии фактических
обстоятельств,
т.е. в нарушении норм УПК РФ, регламентирующих
данные положения.
Общим для всех мер уголовно-процессуального принуждения является
их осуществление независимо от воли и желания лица, в отношении
которого они применяются. Однако не всегда требуется применение мер
уголовно-процессуального принуждения, поскольку лица, в отношении
которых эти меры могут применяться, не только не препятствуют
должностному лицу исполнять свои обязанности с целью достижения
поставленных перед ним целей, но и зачастую добровольно и сознательно
выполняют предписания норм права351.
Меры уголовно-процессуального принуждения имеют ярко
выраженный принудительный характер и относятся к пресекательным
средствам индивидуального характера, а поэтому, исходя из того, что
совокупность прав и обязанностей, закрепленная в Конституции РФ,
является неотъемлемой частью правового статуса гражданина,
применением уголовно-процессуального принуждения последнему
наносится
определенный
вред.
Негативные
последствия
от
кратковременного задержания и заключения под стражу, как мер
См.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном
праве. – Л., 1976. – С. 39.
350
Пикельный Д.С. Уголовно-процессуальные правонарушения, связанные с применением мер
принуждения. – Тюмень, 2006. – С. 49.
351
См.: Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение. – М., 1986.
– С. 8.
349
124
процессуального принуждения, значительно ощутимее последствий других
мер пресечения, что характерно для принуждения вообще – быть
дополнительным средством, вступающим в действие тогда, когда
убеждения в необходимости неукоснительного соблюдения закона
оказывается недостаточно.
Любое, даже самое незначительное ограничение прав и свобод
личности в уголовном процессе допускается лишь при наличии факта
совершения преступления. Деятельность правоохранительных органов и
должностных лиц государства в сфере уголовного процесса имеет
приоритетной задачей обеспечение защиты человека, его прав и свобод,
интересов общества и государства от преступных посягательств. При этом
лица, вовлекаемые в уголовно-процессуальные отношения, должны быть
гарантированы от незаконного или необоснованного применения к ним
мер процессуального принуждения иных противозаконных ограничений
их прав и свобод.
Правоограничительный
характер
применяемого
принуждения
предполагает наличие четких, категоричных, не представляющих
сомнений или различных толкований условий и оснований для их
применения, означая детальную их регламентацию законодателем. Можно
отметить, что на данный момент российское законодательство не в полной
мере удовлетворяет этим требованиям.
Следовательно, применение принуждения должно быть обусловлено
достаточностью оснований, т.е. представлять собой совокупность
фактических данных, обладающих достоверностью и необходимой
полнотой.
Фактические
данные
должны
свидетельствовать
о
ненадлежащем поведении лица, которое угрожает нормальному
проведению процесса или возможности такого поведения. От
неправильного поведения лица или возможности такого поведения должен
зависеть надлежащий ход расследования по уголовному делу.
В теории уголовного процесса общепринятым является суждение, что
меры пресечения – это разновидность мер уголовно-процессуального
принуждения, что все признаки, которыми обладает уголовнопроцессуальное принуждение, в равной степени имеют прямое отношение
и к мерам пресечения352. Меры пресечения указаны и перечислены в статье
98 УПК РФ, в то же время уголовно-процессуальный закон не содержит
понятия «меры пресечения»353.
Михайлов В.А. Уголовно-процессуальные меры пресечения в судопроизводстве
Российской Федерации. – М., 1997. – С. 13.
353
Определение этого правового института, как принудительных мер, применяемых к
подозреваемому и обвиняемому для предотвращения их ненадлежащего поведения в ходе
производства по уголовному делу и обеспечения исполнения приговора, содержится в
Модельном УПК доя государств-участников СНГ (ч. 1 ст. 166). Он принят на 7 пленарном
заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СГН 17.02.1996 г., носит
рекомендательный характер.
352
125
В научной литературе ученые и практики, раскрывая цели мер
пресечения, определяют их по-разному. Как полагает З.Ф. Коврига, «целью
применения мер пресечения является воспрепятствование обвиняемому
или подозреваемому скрыться от дознания, предварительного следствия и
суда, помешать установлению истины по делу, продолжать преступную
деятельность или уклониться от отбывания наказания»354.
Еще более пространно цели применения мер пресечения определены
В.А. Михайловым: «Мерами пресечения ... устраняется... возможность
скрыться от дознания, предварительного следствия, суда, отлучаться без
соответствующего разрешения с места жительства или временного
нахождения,
предупреждается,
пресекается, нейтрализуется и
устраняется неправомерное противодействие со стороны обвиняемого…,
обеспечивается его надлежащее поведение, исключающее совершение
новых преступлений, своевременная явка по вызовам органов
расследования, прокуратуры, суда, а также исполнение приговора» 355.
А.П. Коротков под целями подразумевает «пресечение возможности лиц
продолжать заниматься преступной деятельностью, а также совершению
действий, воспрепятствующих каким-либо путем производству по
уголовному делу или исполнению приговора»356.
Л.М. Володина утверждает, что цель указанных мер «пресечь
возможное уклонение обвиняемого от явки в органы предварительного
расследования или в суд»357. По мнению Е.А. Доли, меры пресечения
предназначены для урегулирования правовых отношений, возникающих в
сфере уголовного судопроизводства, во всех случаях, когда необходимо
исключить для подозреваемого, обвиняемого любую возможность
скрыться от дознания, предварительного следствия и суда, продолжить
преступную деятельность, уничтожить доказательства или другим путем
воспрепятствовать по уголовному делу, а также для обеспечения
надлежащего исполнения приговора358. О.И. Цоколова
целями
применения мер пресечения считает «обеспечение успешного
расследования и судебного разбирательства уголовного дела»359.
Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. – Воронеж, 1975. – С. 84.
См.: Михайлов В.А. Меры пресечения в российском уголовном процессе. – М. : Право и
Закон, 1996 – С. 20–21.
356
Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации; под ред. А.Я.
Сухарева. – М., 2002. – С. 97.
357
Володина Л.М. Уголовный процесс. Часть Общая : учеб. пособие. – Красноярск: Сибирский
юридический институт МВД России, 2004. – С. 209.
358
См.: Доля Е.А. Уголовный процесс : учебник для студентов вузов, обучающихся по
специальности «Юриспруденция» ; под ред. В.П. Божьева. – 3-е изд., испр. и доп. – М. : Спарк,
2002. – С. 222.
359
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (официальный текст от
18.12.2001 г.): Профессиональный комментарий кодекса по главам авторского коллектива под
руководством В.И. Радченко, В.П. Кашепова, А.С. Михлина. – М. : Библиотечка «Российской
газеты», 2002. – С. 87.
354
355
126
Раскрывая конкретные меры пресечения, ученые также выделяют у
подозреваемого, обвиняемого различные цели. Например, в качестве целей
заключения под стражу П.М. Давыдов и П.П. Якимов называли
«устранение возмущения общественного мнения, обеспечение спокойствия
граждан, обеспечение чести и достоинства граждан»360, а М.С. Строгович
таковыми считал «обеспечение раскрытия преступления и изобличения
преступников»361. По мнению В.Н. Шпилева, заключение под стражу
может применяться для пресечения злоупотребления обвиняемым своими
правами362. И.Ф. Герасимов полагал, что заключение под стражу может
применяться из тактических соображений363.
Различное понимание и определение целей применения мер
пресечения вызваны тем, что в формулировке ст. 97 УПК РФ произошло
смешение оснований и целей применения мер пресечения. Большинство
ученых-процессуалистов прямо соотносят цели мер пресечения с
основаниями их применения364. Данную позицию разделяет Г.П. Ивлев,
который утверждает, что только при установлении оснований
законодатель называет эти обстоятельства целями. Они выступают целями
во всех случаях, так как цель и есть то, что надо осуществить365.
По мнению автора, выдвижение тех же обстоятельств как оснований
применения мер пресечения представляется явно проблематичным, так как
требует
от
следователя
обоснованных
фактами
конкретных
предположений о том, что еще не произошло. Можно согласиться с
О.И. Цоколовой о том, что обстоятельства, представленные в ст. 97 УПК
РФ, необходимо считать целями применения мер пресечения, основания
же их применения разработать и сформулировать иные, более конкретные,
чтобы не создавать почвы для нарушений законности и разной трактовки
правовой нормы366.
Давыдов П.М., Якимов П.П. Применение мер процессуального принуждения по Основам
уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. – Свердловск, 1961. – С. 40.
361
Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. – Т. 1. – М, 1968. – С. 280.
362
См.: Шпилев В.Н. Участники уголовного процесса. – Минск, 1970. – С. 73.
363
См.: Герасимов И.Ф. Некоторые проблемы раскрытия преступлений. – Свердловск, 1975. –
С. 78.
364
См., напр.: Лившиц Ю.Д. Указ. соч. – С. 5–6; Коврига З.Ф. Указ. соч. – С. 84; Михайлов В.А.
Указ. соч. – С. 17–18; Чучаев А.И., Лукьянова Л.М. Судебная проверка законности и
обоснованности ареста. – Ульяновск, 1997. – С. 6; Рыжаков А.П. Уголовный процесс : учебник
для вузов. – М., 1999. – С. 385; его же. Меры пресечения. – М. : Информационно-издательский
дом «Филинъ», 1996 . (Серия «Уголовный процесс на практике»). – С. 7; Жога Е.Ю.,
Рукавишнков В.П. Цели и основания применения предварительного заключения под стражу //
Следователь. – 2000. № 7. – С. 18; Трунов И.Л., Трунова Л.К. Указ. соч. – С. 37–40; и др.
365
См.: Ивлев Г.П. Основания и цели применения мер процессуального принуждения // Гос-во
и право. – 1995. № 11. – С. 77.
366
См.: Цоколова О.И. Основания применения мер пресечения необходимо пересмотреть //
Проблемы предварительного следствия и дознания. – М.: ВНИИ МВД РФ, 1995. – С. 43; ее же.
Применение органами предварительного следствия и дознания мер процессуального
принуждения под судебным контролем : автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 1995. – С. 7–8.
360
127
Цели применения мер пресечения должны определяться, исходя из
анализа системы норм уголовно-процессуального права, в том числе и тех,
где названы основания применения этих мер процессуального
принуждения, применяемых управомоченными на то государственными
органами для осуществления задач уголовного судопроизводства.
Поскольку обстоятельства, названные в ст.97 УПК РФ, как правило,
носят прогностический характер, применение мер пресечения возможно
при вероятности наступления указанных обстоятельств – предположения о
том, что обвиняемый скроется, будет продолжать преступную
деятельность, помешает установлению истины367. Превентивная цель мер
пресечения очевидна: они призваны предупредить сокрытие обвиняемого
от следствия и суда, совершение им новых преступлений.
Считается, что цели применения мер пресечения состоят в том, чтобы
предотвратить, сделать невозможными действия обвиняемого или
подозреваемого, вероятность совершения которых в соответствии со ст. 97
УПК РФ служит основанием для их применения368. Вопрос заключается
лишь в неодинаковой степени эффективности различных мер пресечения.
Общая цель – содействие осуществлению задач уголовного
судопроизводства – многогранна и включает в себя ряд частных целей:
обеспечить всесторонний ход и исход производства предварительного
расследования и судебного разбирательства, участие обвиняемого в
производстве процессуальных действий, нормальное производство по
уголовному делу, предупредить противодействие подозреваемого,
обвиняемого реализации задач уголовного судопроизводства.
Меры пресечения образуют иерархическую систему по степени
принудительности. З.Д. Еникеев дается определение системы мер
пресечения
как совокупности конкретных
правовых
средств,
различающихся между собой содержанием принуждения, степенью
строгости, действенностью, условиями применения369.
Л.И. Фенин подразделял все меры пресечения в зависимости от вида
обеспечения, на две категории (группы): меры, имеющие своим
содержанием личное и имущественное обеспечение370. М.А. Чельцов все
меры пресечения в зависимости от вида оказываемого ими воздействия
также подразделял на две категории: меры пресечения психологически-
См.: Понятие мер пресечения, основания и порядок их применения // Уголовнопроцессуальное право / под ред. П.А. Лупинской – М., 1997. – С. 212–213.
368
См., напр.: Чучаев А.И., Лукьянова Л.М. Судебная проверка законности и обоснованности
ареста. – Ульяновск, 1997. – С.6; Рыжаков А.П. Уголовный процесс : учебник для вузов. –
С. 385; его же. Меры пресечения. – С. 7; Булатов Б.Б. Государственное принуждение в
уголовном судопроизводстве: Монография. – Омск: Омская Академия МВД России, 2003 – С.
179; Жога Е.Ю., Рукавишнков В.П. Указ. соч. – С. 18; и др.
369
См.: Еникеев З.Д. Проблемы мер пресечения в уголовном процессе : автореф. дис… д-ра
юрид. наук. – Екатеринбург, 1991. – С. 6, 11.
370
См.: Фенин Л.И. Уголовный процесс. – Харьков, 1911. – С. 130–131.
367
128
принудительного характера; меры пресечения физически-принудительного
характера (лишающие обвиняемого свободы)371.
И.Л. Трунов и Л.К. Трунова предлагают классифицировать все меры
пресечения по шести основаниям, в зависимости от: круга лиц, к которым
они могут быть применены (общие меры, применяемые к любому
подозреваемому или обвиняемому, и специальные, применяемые к
отдельным субъектам); характера ограничений прав лица, к которому
применена мера пресечения (меры пресечения, связанные с лишением
свободы, с ограничением свободы передвижения и имущественных прав, с
гарантией третьих лиц);
целей применения мер пресечения
(ограничительные и предупредительные); сроков, на которые они могут
быть применены (с ограниченным сроком действия и без такового);
порядка применения мер пресечения (применяемые постановлением
дознавателя, следователя, судьи; применяемые постановлением судьи,
дознавателя с согласия прокурора); органов и должностных лиц, имеющих
право их применять (применяемые дознавателем, следователем;
применяемые только судом)372.
Предложенная классификация не вполне позволяет рассмотреть их в
системе. Система мер пресечения, в целом и каждая из мер пресечения
должны определяться характером, свойствами совершенных обвиняемым
преступлений, видом и строгостью установленных за них санкций,
тяжестью угрожающих уголовных наказаний373. В.А. Михайлов меры
пресечения классифицировал на группы. Меры пресечения, имеющие
своим содержанием: личное; имущественное обеспечение; моральнонравственное;
административно-властное обеспечение. К последней
группе он относит заключение под стражу, домашний арест, наблюдение
командования воинской части и присмотр за несовершеннолетним
обвиняемым374.
Ю.Г. Овчинников систему мер пресечения характеризует как
состоящую из четырех групп: меры пресечения, оказывающие моральноличностное
воздействие;
меры
пресечения,
оказывающие
административно-властное воздействие; меры пресечения, оказывающие
имущественное воздействие: залог; меры пресечения, оказывающие
физическое воздействие в виде ограничения личной свободы: домашний
арест и заключение под стражу375.
Из всех мер пресечения лишь четыре меры ограничивают свободу
передвижения обвиняемого, подозреваемого. К таковым следует отнести
См.: Чельцов М.А. Уголовный процесс. – М., 1948. – С. 334.
Подробней см.: Трунов И.Л., Трунова Л.К. Меры пресечения в уголовном процессе. – СПб.:
Юридический центр Пресс, 2003. – С. 52–61.
373
См.: Михайлов В.А. Указ. соч. – С. 54.
374
См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ.
ред. В.В. Мозякова. – М. : Экзамен XXI, 2002. – С. 229.
375
Овчинников Ю.Г. Домашний арест как мера пресечения в уголовном процессе. – М., 2006. –
С. 20–21.
371
372
129
подписку о невыезде и надлежащем поведении, наблюдение командования
воинской части, домашний арест и заключение под стражу.
Подписка о невыезде и надлежащем поведении, как и домашний арест,
ограничивают свободу передвижения обвиняемого – не покидать
постоянное или временное место жительства без разрешения дознавателя,
следователя, прокурора или суда. При подписке речь идет не о жилище,
доме, а о населенном пункте (город, село) с указанием точного адреса.
Однако никаких других ограничений (по службе, работе или учебе,
режиму использования свободного времени) подписка о невыезде и
надлежащем поведении не предусматривает376. Дознавателю, следователю
в отсутствие электронных средств слежения и специальных органов,
осуществляющих данный вид деятельности, трудно контролировать
действия подозреваемого, обвиняемого, фактически они находятся вне
контроля, лишь периодически являясь на вызов следователя для
производства следственных действий. Единственным возможным
вариантом контроля остается возможность направить поручение органу,
осуществляющему ОРД с целью проведения комплекса ОРМ в отношении
подозреваемого, обвиняемого. Цель указанного поручения будет не
только контроль передвижения обвиняемого, а установления преступных
связей, возможных соучастников, предполагаемых свидетелей, мест
нахождения похищенного имущества и т.д. В ходе проведения таким ОРМ,
прослушивания телефонных переговоров, и может быть установлено, что
обвиняемый, например, без разрешения следователя покинул населенный
пункт. При домашнем аресте имеется специфическое ограничение свободы
обвиняемого. Главное ограничение свободы в данном случае заключается
в том, что обвиняемый не вправе покидать место своего жительства в
узком содержании данного понятия – жилище (квартиру, дом).
Наблюдение командования воинской части, как и домашний арест, не
только
ограничивает
свободу
передвижения
обвиняемого
военнослужащего, но и свободу заниматься определенной деятельностью.
Анализ ведомственных нормативных актов Военной прокуратуры
позволяет указать эти ограничения: военнослужащие, в отношении
которых применена мера пресечения в виде наблюдения командования
воинской части, лишаются на это время права ношения оружия, постоянно
пребывают под наблюдением своих начальников или суточного наряда, не
направляются на работу вне части в одиночном порядке, не назначаются в
караул и другие ответственные наряды377 и соответственно не отпускаются
в увольнение.
См.: Безлепкин Б.Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской
Федерации (постатейный). – М.: ООО «ВИТРЭМ», 2002. – С. 135.
377
См.: Инструкция органам дознания Вооруженных Сил и иных воинских формирований
Российской Федерации (ст.72). Утверждена Главным военным прокурором РФ и введена в
действие приказом министра обороны РФ от 18 августа 1994 г. № 275 // Постатейные
материалы к новому Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. А.П.
Рыжакова. – М.: ИНФРА-М, 2003. – С. 259–260.
376
130
Меры наблюдения за военнослужащим могут реализоваться через
приказ, издаваемый командованием о применении органом расследования
меры пресечения, и объявление данного приказа в установленном уставом
порядке. В приказе необходимо указать должностных лиц, на которых
возлагается надзор за обвиняемым военнослужащим, и меры обеспечения
надлежащего поведения последнего. В воинских частях всегда найдется
помещение, в котором может находиться подозреваемый, обвиняемый и
военнослужащие, которые ежедневно несут гарнизонную и караульную
службу или
специально назначенные командованием с целью
осуществления наблюдение за ними.
Критерием разграничения мер пресечения могут также являться: виды
и степень запретов, связанных с ограничением получения информации;
правовые последствия нарушения обвиняемым своих обязанностей (в
случае нарушения подозреваемым или обвиняемым условий содержания
под стражей к ним может быть применена ответственность вплоть до
уголовной ст. 313 УК РФ, в случае же нарушения домашнего ареста к
обвиняемому может быть применена более строгая мера пресечения, т.е.
заключение под стражу); категория преступлений, по делам о которых
могут быть избраны эти меры; порядок избрания.
Необходимость строгой регламентации уголовно-процессуальным
законом круга лиц, имеющих право применять меры пресечения,
оснований, условий, пределов и порядка их использования, обусловлена
тем, что существенные ограничения прав и свобод лиц, вызванные
применением мер пресечения, должны быть минимальными и
действительно необходимыми.
Развивая идеи правового государства, Монтескье напрямую связывал
его характеристику с условиями, исключающими наказание невиновных:
«Если не ограждена невиновность граждан, не ограждена и свобода»378.
Все это в равной степени относится и к мерам пресечения, применяемым к
лицам, обвиняемым или подозреваемым в совершении преступления.
Главная роль в обеспечении правомерного поведения подозреваемых и
обвиняемых принадлежит осознанию ими необходимости правомерного
поведения, убеждения их в этом со стороны родственников и других
близких им лиц, защитников, а также следователей (дознавателей) и
сотрудников правоохранительных органов. Лишь тогда, когда средства
убеждения не оказывают на подозреваемых и обвиняемых должного
воздействия, только тогда возникает необходимость в обращении к мерам
уголовно-процессуального пресечения.
Меры пресечения не могут рассматриваться и в качестве
процессуальных санкций. Исключение составляют случаи, когда они
используются в порядке изменения на более строгую в случае нарушения
подозреваемым и (или) обвиняемым условий применения ранее избранной
меры пресечения в порядке ст. 110 УПК РФ. Санкция как составная часть
378
Монтескье Ш. Избранные произведения. – М., 1955. – С. 318.
131
уголовно-процессуальной нормы применяется лишь при нарушении
описанных в диспозиции этой нормы правил поведения. Если же санкция
имеет правовосстановительный характер, то адресована она бывает
главным образом должностным лицам органов дознания, следствия и суда.
Ни одна из мер пресечения не выступает как средство устранения или
восстановления нарушенного процессуально-правового состояния.
Законное, обоснованное и целесообразное решение о применении
меры пресечения эффективно содействует быстрому и полному
раскрытию преступлений, предупреждению совершения других
общественно
опасных
деяний,
обеспечивает
неотвратимость
ответственности за содеянное и вместе с тем обеспечивает соблюдение
прав и законных интересов граждан.
Превентивная природа мер пресечения отчетливо проявляется в их
целях, которыми, в частности, являются: предотвращение возможности
обвиняемого (подозреваемого) скрыться от органов предварительного
следствия и суда; предупреждение или пресечение его преступной
деятельности; устранение неправомерного противодействия обвиняемого
(подозреваемого) в отношении других участников уголовного
судопроизводства; обеспечение исполнения приговора. В том, что цели
мер пресечения схожи и сопоставимы с основаниями их применения, нет
ничего удивительного, поскольку именно целью определяются средства их
достижения, а также способы и пределы их применения.
Строгая регламентация законом является качественным признаком
понятия мер пресечения, которое в отличие от собирательного,
обобщенного понятия мер уголовно-процессуального принуждения носит
конкретный, определенный характер. Мерам пресечения, как и любой
системе, свойственна строгая определенность ее элементов. Каждая мера
уголовно-процессуального пресечения обладает своими индивидуальными
особенностями и применяется при определенных обстоятельствах (ст. 97
УПК РФ).
Как
показывает
проведенное
автором
исследование,
правоприменительная практика свидетельствует, что в стадии
предварительного расследования мера пресечения избирается в отношении
почти 90 % обвиняемых. Однако на практике используется лишь два вида
уголовно-процессуального принуждения: до 52 % обвиняемых
арестовывается, в отношении остальных ограничиваются подпиской о
невыезде. Причем после применения меры пресечения – заключение под
стражу, вероятность того, что обвиняемому будет вынесено наказание,
связанное с лишением свободы, увеличивается до 78 %.
Необходимо установить порядок, при котором, отменяя меру
пресечения, избранную судом, при прекращении уголовного дела
дознаватель, следователь обязаны письменно уведомить об этом суд,
который фиксирует этот факт в деле об избрании меры пресечения в
отношении конкретного лица. Для этого достаточно направить в суд
132
уведомление, в котором бы указывалось лицо, в отношении которого
отменена мера пресечения, основания отмены, а также имелись бы ссылки
на постановление судьи, которым была применена мера пресечения.
При решении вопроса об избрании меры пресечения следователь
обязан также
выяснить позицию подозреваемого и обвиняемого и
использовать полученные от него сведения наряду с иными общими
условиями при выборе оптимальной меры пресечения. Избранная с учетом
мнения потерпевшего мера пресечения является процессуальной гарантией
неприкосновенности и защищенности его жизни, здоровья, собственности и
иных благ от неправомерного воздействия подозреваемого и обвиняемого,
а также обеспечивая активное участие потерпевшего как субъекта
обвинения
в
уголовном процессе.
Совершенно правы те авторы,
которые говорят о необходимости обосновать фактические обстоятельства,
что обвиняемый может скрыться от дознания, следствия или суда,
помешать производству по уголовному делу, продолжать преступную
деятельность379.
Правовая реформа должна развиваться в направлении господства
права, которое, в частности, означает, что ограничение прав и свобод
допустимо в исключительных случаях и только федеральным законом: для
человека – по принципу «незапрещенное разрешено», а для
государственных органов и должностных лиц
– по принципу
380
«неразрешенное запрещено» .
Одной из основных гарантий беспрепятственного осуществления прав
и законных интересов подозреваемого и обвиняемого, в отношении
которых избрана мера пресечения, является строгое соблюдение
процессуальной формы ее применения381.
Уголовно-процессуальный закон требует, чтобы при избрании меры
пресечения учитывались такие обстоятельства, как тяжесть совершённого
преступления, личность обвиняемого, вероятность уклонения обвиняемого
от расследования и суда, род занятий обвиняемого, его возраст, состояние
здоровья, семейное положение и другие обстоятельства (ст. 99 УПК РФ).
Сами эти обстоятельства являются косвенными доказательствами того,
скроется ли обвиняемый, будет ли продолжать преступную деятельность.
Учитывая данные обстоятельства в совокупности с основаниями
применения мер пресечения, дознаватель, следователь и суд должны
избрать оптимальную в данной ситуации меру пресечения. Оптимальность
меры пресечения определяется ее способностью, с одной стороны,
предупредить предполагаемые на основе собранных доказательств
Грузд Б., Сайкин Л. И Законность и обоснованность ареста // Российская юстиция. – № 12. –
1999. –С. 43; Фомин М. Оценка адвокатом обоснованности ареста // Российская юстиция. –
№ 4. – 2000. – С. 38.
380
Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий ; под ред. Четвернина В.А.
– М., 1997. – С. 41–43.
381
Михайлов В.А. Уголовно-процессуальные меры пресечения в судопроизводстве Российской
Федерации. – М., 1997. – С. 233.
379
133
неправомерные действия обвиняемого (подозреваемого), а с другой –
ограничить его права и законные интересы лишь в той мере, в какой это
вызвано возникшей на данный момент следственной (судебной)
ситуацией.
Применительно к вопросу избрания меры пресечения в отношении
подозреваемого, уголовно-процессуальный закон не раскрывает понятия
«исключительный случай».
Применение меры пресечения к
подозреваемому, как исключительное явление, может быть оправдано,
если: лицо подозревается в тяжком, особо опасном преступлении; на
виновность лица указывают серьезные улики; только срочный,
немедленный арест лица может быть единственным эффективным
способом обеспечения общественной безопасности и успешного
расследования; предъявление обвинения не может быть произведено, так
как для этого еще необходимо выяснить ряд обстоятельств дела,
проверить собранные по делу данные, уточнить квалификацию.
Следовательно,
при
избрании
в
отношении
обвиняемого
(подозреваемого) меры пресечения его права и законные интересы
обеспечиваются системой процессуальных средств и способов. Общие
процессуальные гарантии действуют независимо от избранной меры, что
обусловлено единством правовых оснований и общих условий,
учитываемых при выборе определенной меры пресечения. Для применения
конкретной меры пресечения должны быть в наличии и специальные
условия, отражающие дополнительные правовые требования для избрания
данной меры пресечения.
2.2 Основания применения мер процессуального принуждения
В Конституции РФ (ч. 3 ст. 55) и признанных принципах и нормах
международного права, посвященных положению человека, вовлекаемого в
уголовное судопроизводство, провозглашен запрет на произвольное
применение действий, ограничивающих право на свободу и личную
неприкосновенность382. Как показало проведенное автором исследование,
одной из самых распространенных ошибок властных субъектов, связанных с
нарушением
конституционного
права
на
свободу
и
личную
неприкосновенность, является отсутствие законных и обоснованных
оснований для избрания мер процессуального принуждения.
Основания применения мер уголовно-процессуального принуждения
являются одними из основных признаков, характеризующих их
юридическую природу. Они призваны гарантировать законность и
обоснованность ограничения прав подозреваемого и обвиняемого,
Международный пакт о гражданских и политических правах от 19.12.1966 г.: «никто не может
быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей, никто не должен быть
лишен свободы иначе, как на таких основаниях, и в соответствии с такой процедурой, которые
установлены законом» // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. – № 17. – Ст. 291.
382
134
вызванные избранной в отношении них мерой процессуального
принуждения. Несмотря на то, что предпосылки для применения мер
принуждения и обстоятельства, учитываемые при их избрании, детально
регламентированы законом, вопрос о понятии оснований их применения
до сих пор относится к числу наиболее дискуссионных вопросов в науке
уголовного процесса.
Чтобы применение мер принуждения не привело к злоупотреблениям и
попранию прав и свобод граждан, они должны приняться лишь при наличии
соответствующих оснований, а избрание конкретной меры зависит от ряда
учитываемых условий383. Подавляющее большинство практических
работников не проводят различия между основаниями, условиями и
мотивами применения мер пресечения в уголовном судопроизводстве384.
Это приводит к тому, что меры пресечения избираются при отсутствии к
тому оснований, либо с отличным от закона формулированием или
неправильным установлением.
К основанию необходимо относить наиболее существенные и
необходимые обстоятельства, при отсутствии которых исключается
возможность
применения
принуждения 385,
которые
являются
фактической предпосылкой принудительного воздействия, характеризуют
его с точки зрения обоснованности386, побудительные причины,
достаточные для принятия решения о применении к обвиняемому
(подозреваемому) меры пресечения387.
Среди оснований применения мер пресечения принято разделять процессуально-правовые и материально-правовые предпосылки. Под процессуально-правовыми основаниями следует понимать наличие принятого
должностным лицом (органом) решения о правоограничении прав и интересов подозреваемого (обвиняемого).
Обоснование применения и неприменения мер пресечения связывается
с различной степенью установления данных, указывающих на возможное
существование обстоятельств, требующих
предупреждения или
установления фактических данных при помощи доказательств388, до
См.: Уголовный процесс : учебник для студентов юридических вузов и факультетов ; под
ред. К.Ф. Гуценко. 3-е. изд. – М., 1998. – С.170.
384
Попков А.Ю. Применение меры пресечения в виде заключения обвиняемого под стражу при
окончании предварительного расследования и на стадии подготовки к судебному заседанию:
автореф. дис. ... канд. юрид. наук. – Тюмень, 2009. – С. 13.
385
Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальная ответственность. – Воронеж, 1984. – С. 61
386
Кудин Ф.М. Принуждение в уголовном судопроизводстве. – Красноярск, 1985. – С.39.
387
Капинус Н.И. Процессуальные гарантии прав личности при применении мер пресечения в
уголовном процессе : автореф. дис. …д-ра юрид. наук. – М., 2001. – С. 9
388
Исеев Д. Р. Система мер принуждения и порядок их применения в уголовном процессе
России : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. – Уфа, 2009. – С. 10–12; Кутуев Э.К. Уголовнопроцессуальное принуждение: Вопросы теории и практики : монография. – СПб., 2004. –
С. 301; Трахов. Обоснованность решений суда первой инстанции в российском уголовном
процессе: автореф. дис.... канд. юрид. наук. – Краснодар, 2010. – С. 9–10; Величко А.В.
Правовое регулирование применения залога как меры пресечения в уголовном процессе:
автореф. дис.... канд. юрид. наук. – М., 2001. – С. 8–9;
383
135
неопределенной вероятности таких предположений, в том числе в виде
информации, полученной при осуществлении оперативно-розыскных
мероприятий, иной не процессуальной информации389.
При решении вопроса о возможности применения принуждения
условия приобретает первоочередное место по отношению к основаниям и
является первоначальным гарантом законности и обоснованности
применения уголовно-процессуального принуждения.
Количество нарушений при применении меры принуждения –
задержание подозреваемого высоко. По данным, проведенным в 2013 году
Аналитическим центром Ю. Левады, «Индекс доверия полиции» равен 7
пунктам из 100 возможных. Искоренить незаконные задержания требовало
27 % опрошенных респондентов. По данным Главного управления
собственной безопасности МВД РФ, за 2012 г. за допущенные нарушения в
ходе производства предварительного следствия прав человека, в том числе
при избрании мер принуждения, к уголовной ответственности было
привлечены 2,5 тыс. сотрудников полиции, к дисциплинарной – более 54
тыс390.
Общим основанием для применения любой меры уголовнопроцессуального
принуждения
служат
фактические
данные,
свидетельствующие о ненадлежащем поведении субъекта уголовного
процесса или возможности данного поведения, а именно жизненные
обстоятельства, отнесенные законодателем к юридическим фактам для
применения принуждения.
Некоторые авторы необоснованно считают, что нельзя утверждать о
каких-либо фактических данных, как основаниях для избрания мер
пресечения. В конструкции оснований для избрания меры пресечения (ст.
97 УПК РФ) уже нет места фактам.391 Такое представление об основаниях
мер пресечения не соответствует содержанию ч. 1 ст. 108 УПК РФ,
противоречит рекомендациям Пленума Верховного Суда РФ, где речь идет
именно о доказательствах, доказанности и доказывании. При избрании
меры пресечения заключения под стражу суд обязан проверить
обоснованность подозрения и обвинения, которое предполагает наличие
достаточных данных о том, что данное лицо могло совершить
преступление392.
П
Пурс А.Г. Задержание как мера уголовно-процессуального принуждения: автореф. дис…
канд. юрид. наук. – Минск, 2009. – С.7; Нарбикова Н.Г. Меры пресечения, связанные с
ограничением свободы: : автореф. дис . канд. юрид. наук. – Челябинск, 2005. – С. 5, 12.
390
Беспредел в погонах /Аргументы и факты. – 2013. – № 40.
391
Тутынин И.Б. Необходимо дифференцировать основания и условия принятия решений о
применении мер пресечения имущественного характера // Доказывание и принятия решений в
современном уголовном судопроизводстве. – М., 2011. – С. 274–280.
392
См.: п.п. 3 и 10 Постановления Пленума ВС РФ № 22 от 29.10.2009 г. «О практике
применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога, домашнего ареста»;
Постановления Пленума ВС РФ № 5 от 10.10.2003 г. «О применении судами общей
юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных
договоров Российской Федерации».
136
Достаточными основаниями являются указанные в ст. 97 УПК РФ
фактические, то есть подкрепленные доказательствами, данные о том, что
лицо, если к нему не применить меру пресечения, может допустить со
своей стороны ненадлежащие поведение. Фактические данные о возможности совершения правонарушения должны быть обусловлены
объективной информацией. В то же время при применении мер
процессуального принуждения – задержание подозреваемого и
заключение под стражу обвиняемого или подозреваемого, заранее
предполагается возможность возникновения конфликтных ситуаций между
интересами государства и принуждаемым лицом.
В тех случаях, когда имеются основания для применения мер
пресечения, следует учитывать, что обстоятельства, являвшиеся
достаточными для заключения лица под стражу, не всегда
свидетельствуют о необходимости продления срока содержания его под
стражей.
Основания меры пресечения необходимо рассматривать в неразрывной связи, с одной стороны, со сведениями, указывающими на вероятную
возможность совершения обвиняемым (подозреваемым) действий, для
предотвращения которых избирается рассматриваемая мера пресечения, и,
с другой, – обстоятельствами, которые образуют неправомерные действия
обвиняемого (подозреваемого). Одновременное наличие этих двух
составляющих в совокупности рождает основание избрания данной меры
пресечения.
Следовательно, основания применения мер пресечения должны быть
отражены в уголовном деле и подтверждены имеющимися в деле
доказательствами. Это фактические данные, на основании которых можно
принять законное, обоснованное решение об избрании в отношении лица
той или иной меры пресечения (ст. 7 УПК РФ). Еще Беккариа писал: «... не
мучить обвиняемого, потому что не надо мучить обвиняемого, потому что
не надо мучить невиновного, а по закону тот невиновен, чье преступление
еще не доказано»393.
Уголовно-процессуальный
закон
определяет
исчерпывающий
перечень оснований, необходимых для избрания мер пресечения, причем
для применения указанных мер достаточно одного из них. Закрепленные в
данной норме основания являются основными, поскольку для применения
той или иной меры процессуального пресечения необходимо наличие и
специальных оснований, указанных в соответствующих нормах,
регламентирующих их применение394. Как недостаток законодательства
автор видит одинаковые основания как для заключения под стражу, так и
залога, и домашнего ареста, других мер принуждения. А это исключает их
Беккариа Ч. Рассуждения о преступлении и наказании. – СПб., 1803. – С. 98.
Мера пресечения может избираться не только для обеспечения исполнения приговора или
возможной выдачи лица в порядке, предусмотренном статьей 466 УПК РФ. Указанна поправка
в ред. ФЗ РФ от 17.12.2009 № 324 -ФЗ.
393
394
137
альтернативность. Другой ранее указанный автором недостаток – в законе
нет четкого перечня запретов и ограничений, которые налагаются на
гражданина, не взятого под стражу, не урегулирован вопрос, как
обеспечивается контроль за соблюдением этих ограничений и запретов.
В юридической литературе многие авторы по-разному подходят к
определению «оснований» избрания мер пресечения. В русском языке
термин «основание» употребляется наряду с термином «причина» для
обозначения явления, вызывающего возникновение другого явления,
достаточный повод, оправдывающий что-либо395.
Для избрания меры пресечения необходимы сведения, указывающие
на: 1) причастность лица к совершению преступления; 2) возможное его
противоправное поведение 3) иные обстоятельства, учитываемые при
избрании меры пресечения.
Сведения, на основе которых подтверждается наличие ненадлежащего
поведения обвиняемого при избрании меры пресечения, носят
«доказательственно-прогностический» характер, приводят к вероятному
выводу о будущем поведении обвиняемого, подозреваемого396. Необходимо
говорить о степени достаточности подобных сведений. По этому вопросу
суждения разделились на два противоположных блока. Представители
первого считают, что сведения могут быть вероятен и в то же время
достаточными для вывода об избрании меры течения, в том числе и
домашнего ареста397. Другие полагают, выводы должны строиться на
достоверных сведениях398.
Основанием применения мер принуждения может служить тот ряд
имеющих уголовно-процессуальное значение юридических фактов, о
которых будут собраны сведения, отвечающие требованиям достоверности,
относимости, допустимости и достаточности. Они не могут быть
качественным признаком, поскольку индивидуальны для каждой отдельной
меры принуждения.
Основания имеют индивидуальное назначение, которое определяется
стадией применения меры принуждения. На первой из них
См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1994. – С. 422, 554.
См.: Еникеев З.Д. Проблемы эффективности мер уголовно-процессуального применения. –
Казань, 1982. – С. 8.
397
См.: Трунов И.Л., Трунова Л.К. Соблюдение интересов граждан при применении мер
уголовно-процессуального пресечения // Право и политика. – 2002. – № 8. – С. 75; Люблинский
П.И. Свобода личности в уголовном процессе. – СПб., 1906. – С. 427–428; Быков В.М., Лисков
Д.А. Домашний арест как новая мера пресечения по УПК РФ // Российский следователь. – 2004.
– № 4. – С. 13 и др.
398
См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. – М, 1968. – Т. 1. – С. 281;
Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. –
Воронеж, 1978. –С. 81–82; Давыдов В.А. Заключение под стражу как мера пресечения :
автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. – М., 1978. – С. 9; Чистякова В.С. Законность и
обоснованность применения мер уголовно-процессуального принуждения. – М., 1978. – С. 33;
Уголовно-процессуальное право Российской Федерации : учебник ; отв. ред. Лупинская
П.А. –М., 2003. – С. 298; Парфенова М.В. Охрана конституционных прав подозреваемого и
обвитого в досудебных стадиях уголовного процесса России. – М., 2004. – С. 89 и др.
395
396
138
устанавливаются фактические основания для их применения. На второй
стадии
основное внимание уделяется условиям, определяющим
оптимальность выбора одной из них для обеспечения правомерного
поведения обвиняемого (подозреваемого). Содержанием третьей стадии
является принятие процессуального решения о применении меры
принуждения, являющегося
юридическим основанием. Требования,
предъявляемые законом к исполнению данного процессуального решения,
не включаются в содержание оснований и условий, поскольку применение
меры принуждения уже состоялось.
Для применения меры принуждения достаточно обоснованного
вывода следователя, дознавателя о предполагаемом, возможном
незаконном поведении обвиняемого (подозреваемого). Вероятный характер
вывода объясняется, прежде всего, тем, что это предположение о будущем,
которое не может быть ни истинным, ни ложным, пока возможность не
превратилась в действительность.
Так, материально-правовым основанием для заключения под стражу
является совокупность доказательств, которые условно можно разделить на
две части: первые – уличают обвиняемого, подозреваемого в совершении
преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения
свободы на срок свыше двух лет, а вторые – указывают на необходимость
временной изоляции лица от общества в интересах судопроизводства (ч. 1
ст. 108 УПК РФ).
Общие основания применения мер пресечения указаны законодателем
в ст. 97 УПК РФ. Кроме того, принимаются во внимание иные основания и
обстоятельства, учитываемые при применении меры пресечения к
конкретным лицам (к несовершеннолетним, лицам, обладающим депутатской неприкосновенностью, и т.д.). Из значения ст. 97 УПК РФ следует,
что основаниями для применения меры уголовно-процессуального
пресечения являются следующие обстоятельства: установление факта
совершения преступления; установление конкретного лица, в отношении
которого в предусмотренной законом форме и порядке вынесено
постановление о привлечении в качестве обвиняемого; наличие в
уголовном деле достаточных доказательств, позволяющих полагать, что
обвиняемый совершит действия, указанные в ч. 1 ст. 97 УПК РФ.
Категории: «при наличии достаточных оснований полагать», «скроется
от предварительного расследования», «может заниматься преступной
деятельностью», «может угрожать свидетелю», «в случае невозможности
закончить предварительное следствие в срок», «в случаях особой
сложности уголовного дела», «исключительных случаях» и т.п. являются
оценочными, их содержание подлежит обязательному раскрытию в
процессуальных документах органов предварительного расследования и
суда. Статья 97 УПК РФ предписывает уполномоченным участникам
уголовного судопроизводства предвидеть возможные последствия
неадекватности мер пресечения, применяемых к лицу, обвиняемому в
139
совершении преступления, склонному к продолжению преступной
деятельности, стремящемуся воспрепятствовать нормальному движению
дела. О том, что лицо продолжит свою преступную деятельность, в
частности, может свидетельствовать количество совершенных им
противоправных деяний.
При избрании меры пресечения суд должен учитывать наличие
внутреннего убеждения, что тот же самый результат не может быть
достигнут иными не принудительными мерами, а собранные доказательства
отвечают всем законным требованиям; при наличии сомнений в
необходимости применения меры пресечения
– она не должна
применяться. Основания применения заключения под стражу в качестве
меры пресечения обвиняемого или подозреваемого следует отличать от
оснований непосредственного исполнения этой меры процессуального
принуждения.
Мера пресечения применяется «при наличии достаточных
оснований». Аналогичная формулировка прослеживается в ст.ст. 182, 184,
185, 186 УПК РФ. В качестве оснований для избрания меры пресечения в
законе установлены категории вероятностного характера: «достаточно
полагать», что обвиняемый «может» продолжать заниматься преступной
деятельностью (п. 2 ч. 1 ст. 97 УПК РФ), «может» угрожать участникам
уголовного судопроизводства или иным путем воспрепятствовать
производству по уголовному делу (п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ). Как видно,
мера пресечения подлежит применению уже при наличии самой
возможности последствий, предусмотренных ч. 1 ст. 97 УПК РФ.
Под «наличием достаточных оснований полагать» закон
подразумевает наличие у соответствующего органа совокупности
показаний участников уголовного судопроизводства, результатов
следственных и иных процессуальных действий, результатов оперативнорозыскных мероприятий, данных о личности подозреваемого,
обвиняемого, а также характер и степень совершенного преступления, на
основании которой возможно принятие решения об избрании меры
пресечения.
Несмотря на то, что уголовно-процессуальный закон не раскрывает понятия оснований для применения мер принуждения, научная доктрина и
следственно-судебная практика практически определились в этом вопросе.
Некоторые ученые обоснованно указывают на то, что субъективные
предположения следователя не могут служить надежной гарантией
законности и обоснованности решения о применении мер процессуального
принуждения. Подобное решение следователя будет законным и
обоснованным только тогда, когда оно опирается не на субъективное
мнение о вероятных событиях, а на имеющиеся в материалах уголовного
дела доказательства, подтверждающие возможность наступления этих
140
(негативных) событий399.
В.В. Смирнов отмечает: «… Если в основу решения об избрании меры
пресечения будут положены достоверные фактические данные
ненадлежащего поведения обвиняемого, а не субъективное мнение, о его
вероятном поведении, то и само решение будет достоверным»400.
При избрании меры пресечения далеко не всегда имеются фактические
данные об уже допущенных действиях обвиняемого (подозреваемого),
который пытался скрыться, воздействовать на свидетеля и т.д. Когда такие
действия будут совершены, станет поздно применять меру пресечения.
Например, если постоянное место жительства, работа и семья обвиняемого
лица находятся за пределами России, то вовсе не обязательно, что оно
нарушит подписку о невыезде и скроется. Если имея определенный объем
фактических данных, подтверждающих возможность обвиняемого
скрыться (данные ОРД, факт оформления визы, срочный перевод денежных
средств на зарубежные счета и т.д.), не предпринимать действий, то
задержать его может быть не только поздно, но и практически невозможно.
По мнению В.А. Давыдова, основания для применения мер пресечения
должны с достоверностью свидетельствовать о том, что обвиняемый
может скрыться от органов расследования или суда, будет заниматься
преступной деятельностью, воспрепятствует производству по делу или
уклонится от исполнения приговора401. П.М. Давыдов верно предлагает
понимать под основаниями для применения мер пресечения два рода
доказательств: доказательства, устанавливающие факт наступления
прошедшего события, и доказательства, устанавливающие возможность
наступления будущего события402. Такого же мнения придерживаются
И.М. Гуткин, Г.В. Дроздов, В.А. Михайлов, А.А. Чувилев403.
Не потерял своей актуальности действовавший в дореволюционной
России принцип, согласно которому «...чем слабее улики обвинения, чем
менее в них доказательственной силы, тем легче должна быть и мера
пресечения; следователь (суд) обязан понизить меру пресечения от высшей
См.: Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. – Воронеж, 1975. – С. 95;
Еникеев З.Д. Проблемы мер пресечения в уголовном процессе : автореф. дис. ...д-ра юрид.
наук. – Екатеринбург, 1991. – С. 13 и др.
400
Смирнов В.В. Арест как мера пресечения, применяемая следователем органов внутренних
дел. – Хабаровск, 1987. – С. 24.
401
Сергеев А.И. Понятие оснований к применению меры пресечения в виде заключения под
стражу. – Омск, 1973.– С. 79; Елесин В.И. Избрание меры пресечения – заключение под
стражу. – М., 1972. – С. 14–15.
402
См.: Давыдов П.М. Меры пресечения в советском уголовном процессе: дисс. ...канд. юрид.
наук. – Л., 1953. – С. 10–11.
403
См.: Дроздов Г.В. Указ. соч. – С. 104–105; Гуткин И.М. Некоторые вопросы развития
уголовно-процессуальных гарантий неприкосновенности личности в свете Конституции
СССР // Труды Академии МВД СССР. – М., 1982. – С.130–131; Михайлов В.А. Меры
пресечения в российском уголовном процессе. – С. 32; Чувилев А.А. Заключение под стражу в
качестве меры пресечения : лекция. – М., 1989. – С. 21.
399
141
до низшей, если этого потребует незначительность улик обвинения»404. По
этому поводу О.И. Цоколова отметила: «Если бы доказанность обвинения
или обоснованность подозрения не принималась во внимание в качестве
важнейшего фактора при изоляции обвиняемого, случаи избрания меры
пресечения в виде заключения под стражу были слишком частыми»405.
И.К. Трунов, Л.К. Трунова определяют основания применения мер
уголовно-процессуального пресечения как обстоятельства, которые
связаны исключительно со свойствами лица, подозреваемого или
обвиняемого в совершении противоправного деяния, с его моральными,
этическими и социально-нравственными мировоззрениями. Их проявление
выражается в виде конкретных действий, проступков, высказываний,
которые являются действиями, относящимися лишь к поведению
подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления406.
Большинство процессуалистов сходятся во мнении, что основанием
избрания меры принуждения является противоправное поведение
обвиняемого (подозреваемого) либо возможность такого вида поведения с
высокой степенью вероятности. Однако недостаточно полное раскрытие
значения слова «поведение» обусловливает неверное толкование
правоприменителем норм об уголовно-процессуальных основаниях, что
может привести к принятию незаконных и необоснованных решений.
Следует отметить, что применение мер принуждения порождается
самыми различными данными, указывающими лишь на возможное
существование обстоятельств, требующих предупреждения (в конструкции
диспозиций ч. 1 ст. 97 УПК РФ, указано «...при наличии достаточных
оснований полагать...», в ст. 99 УПК РФ «должны учитываться также
тяжесть предъявленного обвинения... и другие обстоятельства»). В
указанных правовых нормах лишь косвенно устанавливается значимость
неустойчивых особенностей конкретных жизненных случаев путем
указания определенных критериев, непосредственное же определение их
юридической значимости предоставлено правоприменительным органам,
что, в принципе, приводило к злоупотреблению со стороны самих
правоохранительных органов.
В целом гипотеза ч. 1 ст. 97 «при наличии оснований полагать»
расплывчата и не обладает свойствами определенности: она может
включать как конкретные фактические данные, так и всевозможные слухи,
клевету и т.п., под условие «...оснований полагать» можно подогнать все,
что угодно – профессиональное чутье следователя и др. С. Попов и Г.
Квачевский А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании
преступлений по судебным уставам 1864 года: Теоретическое и практическое руководство.
Ч. III: О предварительном следствии. – СПб., 1870. – С. 399.
405
См.: Цоколова О.И. Проблемы совершенствования оснований применения меры пресечения
в виде заключения под стражу // Российский следователь. – 2005. – № 5. – С. 10.
406
Трунов И.Л., Трунова Л.К. Указ. раб. – С. 84;
404
142
Цепляева полагают, что по факту совершения неочевидного преступления,
применяя эти «резиновые основания», можно задержать любого407.
В ходе проведенного автором исследования в 68 % случаев
основаниями избрания той или иной меры пресечения являлись
достаточные данные полагать о противоправном поведении обвиняемого в
дальнейшем. Это можно объяснить тем, что норма закона, определяющая
основания для избрания меры пресечения, построена таким образом, что
законодатель определяет только те события, наступление которых
возможно в будущем.
В УПК РФ закреплен открытый перечень форм и путей
воспрепятствования производству по уголовному делу. Данный вопрос
довольно широко обсуждался ранее и до сих пор остается дискуссионным
в юридической литературе. Так, по мнению М.Ю. Фомина, под
воспрепятствованием производству по делу понимают умышленное
создание помех к установлению события преступления и виновности
обвиняемого путем совершения незаконных действий408.
Под воспрепятствованием производству по делу следует понимать
как умышленные действия, так и бездействие обвиняемого
(подозреваемого), направленные на затруднение либо невозможность
установления обстоятельств, подлежащих доказыванию. Е.Ю. Жога в
своем исследовании выделяет две группы способов противодействия
расследованию: 1) действия, не влекущие уголовной ответственности и
связанные с расследуемым преступлением (например, уничтожение
доказательств по делу); 2) действия, образующие самостоятельный состав
преступления (например, физическое насилие в отношении свидетелей и
потерпевших)409. Предложенная Е.Ю. Жога классификация способов
противодействия нуждается в уточнении. Уничтожение доказательств по
делу – это самостоятельный состав преступления, как и физическое
насилие в отношении свидетелей и потерпевших.
Следует отметить, что для избрания меры пресечения необходимо
располагать сведениями о том, что определенное поведение обвиняемого
может помешать нормальному ходу следствия или судебного
разбирательства, а связь предъявленного обвинения с видом меры
пресечения возможна только в пределах, установленных ст. 99 УПК РФ, а
она сконструирована так, что тяжесть предъявленного обвинения
рассматривается не как основание для избрания меры пресечения, а как
обстоятельство, учитываемое при определении вида меры пресечения
Попов С., Цепляева Г. Нормы нового УПК о подозреваемом не обеспечивают гарантии его
конституционных прав // Российская юстиция. – 2002. – № 10. – С. 34.
408
Фомин М.Ю. Защита прав лиц, заключенных под стражу : дис.…канд. юрид. наук. – М.,
2001.– С. 51–52.
409
Жога Е.Ю. Арест как мера пресечения в уголовном процессе и судебная проверка его
законности и обоснованности : дис. …канд. юрид. наук. – Саратов, 2001. – С. 67–68.
407
143
наравне с обстоятельствами, характеризующими личность обвиняемого
(подозреваемого).
Предъявление обвинения и наличие достаточных обвинительных
доказательств, следует рассматривать не как основание для избрания меры
пресечения, а как условие, порождающее право на ее применение и
определяющее субъект, к которому эта мера может быть применена.
Как видно, для применения меры принуждения необходимо, чтобы
имело место противоправное поведение обвиняемого (подозреваемого),
направленное против производства по уголовному делу. В тех случаях,
когда соответствующее деяние есть,
ответ на вопрос
– есть ли
необходимость применять меру принуждения, представляется фактически
разрешенным. Как показали проведенные автором исследования, сведения
о противоправном поведение обвиняемого (подозреваемого) содержались в
12,4 % из общего числа ходатайств об избрании меры пресечения в виде
заключения под стражу, при этом все они были удовлетворены. Чаще всего
это были факты угрозы потерпевшим и свидетелям при проведении
следственных действий – 28,4 %, попытки скрыться – 26,8 %.
В тех случаях, когда обвиняемый себя еще «не проявил», важно
доказать наличие следующих позиций – объективной и субъективной
возможностей, а также психологической установки (умысла) на совершение
предусмотренных законом деяний противоправного характера. Сведениями
об объективной возможности следует считать данные об обстоятельствах и
условиях объективной реальности, в силу которых совершение
обвиняемым соответствующих деяний возможно. К сведениям о наличии
субъективной возможности относится информация о физическом и
психическом состоянии обвиняемого, его образе и условиях жизни и т.п.
Немаловажное
значение играют данные о наличии у обвиняемого
психологической установки (умысла) на воспрепятствование производству
по делу.
Самой сложной представляется задача органов предварительного
расследования по сбору информации, достаточной для достоверного
установления факта наличия у обвиняемого преступного умысла. П.И.
Люблинский отмечал: «Стремление к уклонению, скрываясь в психике
обвиняемого, будучи затаенным среди сокровенных его стремлений, не
может быть констатировано непосредственно»410.
Для достоверного установления факта наличия (отсутствия) ситуации,
требующей избрание меры принуждения дознавателям и следователям
необходимо собирать, исследовать и давать правовую оценку всем
сведениям, которые имеют значение для принятия законного и
обоснованного решения по данному вопросу.
В отношении семейного положения обвиняемого (подозреваемого)
можно отметить, то здесь наиболее актуальны для учета данные о наличии
Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. Меры, обеспечивающие
неуклонение обвиняемого от правосудия. – СПб., 1906. – С. 427.
410
144
на иждивении детей, престарелых родителей, их состоянии здоровья, иных
близких родственников, нуждающихся в уходе и обеспечении, т.к. в случае
избрания заключения под стражу, положение этих лиц может резко
ухудшиться. Как показало проведенное автором исследование, судьи
рассматривают вопрос о дальнейшей судьбе указанной категории
родственников, а в постановлениях содержались соответствующие выводы.
Личность
может
характеризоваться
положительными
и
отрицательными качествами, и те и другие должны быть установлены
материалами уголовного дела. Учет указанных и других обстоятельств,
характеризующих личность обвиняемого, помогает в принятии
правильного решения о применении строгой или, наоборот, менее строгой
меры пресечения либо вообще о неприменении меры пресечения.
Применительно к основаниям для избрания меры пресечения
представляется необходимым указать на следующую серьезную ошибку
дознавателей и следователей, выявленную в результате изучения автором
практического материала. Так, в 68,2 % от общего числа ходатайств об
избрании меры пресечения в виде заключения под стражу указывался
только перечень уголовно-процессуальных оснований ( ч. 1 ст. 97 УПК РФ)
без какого-либо обоснования. Именно фактическое обоснование является
«главным рычагом», «двигательным началом» всего правоприменительного
процесса411, связанного с применением мер процессуального принуждения,
а нормы процессуального права всего лишь связывают его с наступлением
(вызванных им) определенных юридических последствий412.
Задержание подозреваемого как процесс действия во всех случаях
осуществляется только при условии предусмотренных законом оснований
(ст.ст. 91, 449 УПК РФ). В качестве правовых оснований для задержания
лица, на взгляд автора, также следует расценивать те юридические факты,
которые с точки зрения законодателя составляют гипотезу для реализации
предоставленного (диспозицией нормы) властному органу превентивного
процессуального принуждения.
Данные, полученные из источников, указанных в ст. 91 УПК РФ, могут
содержать различную информацию. В предлагаемом автором понимании
института подозрения, процессуальное основание – наличие обоснованного
подозрения и привлечение лица в качестве подозреваемого, фактическое –
наличие соответствующих данных, указывающих на необходимость
ограничения свободы подозреваемого.
Критерии достаточности оснований для выдачи ордера на арест в
американском праве не получили конкретного и детального описания.
Верховный суд США считает, что при оценке достаточности оснований
См.: Вахтер В.В. Общетеоретические вопросы понятия фактической основы приме
нения норм советского права : автореф. дис. ...канд. юрид. наук. – Свердловск, 1979. –
С.7–8.
412
См.: Ивлиев Г.Л. Основания и цели применения мер процессуального принуждения //
Государство и право. – 1995. – № 11.– С. 73–74.
411
145
следует исходить из «вероятностей», которые не имеют «техникоюридической природы». Достаточные основания появляются тогда, когда
«факты и обстоятельства, которые известны сотруднику полиции или о
которых он имеет разумно надежную информацию, достаточны сами по
себе, чтобы у разумно осторожного человека появилось убеждение», что
совершено преступление. Судебная практика США показывает, что
«достаточным основанием для выдачи ордера на арест или обыск чаще
всего бывают различного рода непроверенные данные оперативной работы
полиции, в частности, информация, поступившая от полицейского
осведомителя. Имя осведомителя в заявлении на выдачу ордера обычно не
раскрывается»413. Как отмечает В.М. Николайчик, в американском
уголовном процессе складывается положение, при котором полицейский в
обоснование ареста, ссылающийся на анонимного осведомителя,
«оказывается в конечном счете единственным судьей в решении вопроса о
том, имеется ли достаточное основание для производства ареста или
обыска..."414.
В действующем отечественном законодательстве не проводится
никакой отличительной грани между основаниями для подозрения и
основаниями для задержания. Однако если исходить из того, что
подозрение и задержание хотя и органически взаимосвязанные, но все, же
абсолютно разные атрибуты уголовно-процессуальной деятельности, то
вряд ли можно считать редакцию ст. 91 УПК РФ в этом плане совершенно
безупречной. Данный вывод объясняется тем, что целевое предназначение
подозрения и задержания совершенно разное. Поскольку у подозрения и
задержания совершенно разные цели, то для них естественно должны быть
предусмотрены и различные основания. Не учитывать этого обстоятельства
– значит, путем подмены названных понятий оправдывать возможный риск
усиления репрессивного характера деятельности правоохранительных
органов.
В результате изучения автором уголовных дел было установлено, что в
38,8 % случаев имелась ссылка на основание, предусмотренное пунктом
1 части 1 статьи 91 УПК РФ; в 22,2 % случаев имелась ссылка на
основание, предусмотренное пунктом 2 части 1 ст. 91 УПК РФ; в 27,7 %
случаев имелась ссылка на основание, предусмотренное пунктом 3 части 1
ст. 91 УПК РФ; в 11,1 % случаев имелась ссылка лишь на ст. 91 УПК РФ
без ссылки на конкретный пункт и часть данной статьи. Так, в ходе
изучения
уголовного дела № 9796654 в протоколах задержания
подозреваемых П.О.Г., У.Г.А., Б.С.А., Г.А.Е., К.М.Б в графе «основания и
мотивы» не указано ни одно из оснований, предусмотренных законом, или
мотивов
задержания,
а
лишь
имеется
запись:
«Поручение
Ростоблпрокуратуры…». В то же время, в ходе изучения данного
413
Обзор решений Верховного суда США по делам Бринегара (1949 г.) и Кэрол (1925 г.). См.: Мишин
А.А., Власихин В. А. Конституция США. Политико-правовой комментарий. – М., 1985. – С. 213.
414
См.: Николайчик В. М. Уголовный процесс США. – М., 1981. – С. 109.
146
поручения было установлено, что в нем лишь имеется запись: «Провести
задержание указанных в данном поручении лиц с оформлением протокола
задержания…». В указанных протоколах задержания нет указаний на то, в
чем подозреваются задержанные и какой статьей УК РФ, предусмотрена
уголовная ответственность за данное преступление415.
А.А. Напреенко справедливо отмечал, что нельзя согласиться с
мнением некоторых авторов, что основания для ареста и задержания лица,
подозреваемого в совершении преступления, едины416. Если для принятия
решения о необходимости задержания допустимы ссылки, как на
доказательство, так и на фактические данные, еще не облечены в форму
процессуальных доказательств, то решение о необходимости применения
меры пресечения к лицу, подозреваемому в совершении преступления,
может быть обосновано ссылками на доказательства. Именно поэтому
законодатель не связывает применение меры пресечения в отношении лица,
подозреваемого в совершении преступления, с установлением заранее
определенных обстоятельств, как это сделано в ст. 91 УПК РФ.
В процессуальной литературе представлены различные трактовки
оснований задержания, регулируемых ст. 91 УПК РФ417. И.М. Гуткин
обращал внимание на разночтения в понимании оснований задержания и
голословные утверждения о возможности отнесения к «иным данным»
оперативных данных418. А.Б. Соловьев и М.Е. Токарева отмечают:
«…насколько широко, неопределенно, а вместе с тем противоречиво
понимание «иных данных», о которых говорится в ч. 2 ст. 91 УПК419. В одних случаях «иные данные» трактуются ими как сведения, полученные из
процессуальных и непроцессуальных, в других – только из
процессуальных источников, что существенно и небезосновательно
ограничивает содержание этого понятия». Они приходят к выводу,
согласно которому действующая редакция ч. 2 ст. 91 УПК не
соответствует общепризнанным принципам и нормам международного
права, ущемляет жизненно важные права и свободы человека и гражданина. Подобный вывод фактически означает, что задержание
подозреваемого в совершении преступления на основании «иных данных»
чаще может быть незаконным, чем законным.
Уголовное дело № 9796645 в отношении К.П.И. См. Контрольно-наблюдательное дело
Управления Генеральной прокуратуры РФ в ЮФО, 2007 . Т. 5, л.д. 5, 42, 90, 133, 189.
416
Напреенко А.А. Указ.работа. – С. 44–46. См. также: Ковалев М.А. Прокурорский надзор за
обеспечением прав личности при расследовании преступлений. – М. : МГУ, 1981. – С. 127.
417
См.: Меры процессуального принуждения в досудебном производстве по уголовным делам.
– М., 2005. – С. 30–38; Попов С., Цепляева Г. Нормы нового УПК о подозреваемом не
обеспечивают гарантии его конституционных прав // Российская юстиция. – 2002. – № 10. – С.
31–33.
418
См.: Гуткин И.М. Актуальные вопросы уголовно-процессуального задержания. – М., 1980. –
С. 35–36; Ковтун Н. Задержание подозреваемого: новые грани старых проблем // Российская
юстиция. – 2002. – № 10. – С.46.
419
Соловьев А.Б., Токарева М.Е. Проблемы совершенствования общих положений уголовнопроцессуального законодательства России. – М., 2010. – С. 200–201.
415
147
При обосновании законности и обоснованности задержания, а равно
при их проверке в суде должны быть учтены и исследованы как
надлежащие основания, так и соответствующие мотивы для задержания.
Однако как в протоколах задержания, так и в рамках их проверки судом,
названные требования нередко игнорируются, мотивы и основания,
практически, не разграничиваются и выступают в качестве «единого»
основания для процессуального задержания.
Некоторые авторы полагают, что в качестве оснований для задержания
могут использоваться «...любые фактические данные, которые стали
известны из источников, указанных в законе», то есть доказательства420.
Такой взгляд вызвал возражение по тем причинам, что он «...ведет к
чрезмерному
сужению
фактических
данных,
которые
могут
рассматриваться в качестве такого основания», при этом рассматриваемые
данные могут быть получены не только из процессуальных источников, но
из любых не процессуальных, то есть иметь характер оперативнорозыскной информации.
А.В. Павлов отмечал: «…Задержание представляет собой так
называемый буферный этап – время для решения вопроса о заключении под
стражу»421. Он, в частности, предлагает внести изменения в УПК РФ:
указать, что «…задержание необходимо, когда отсутствуют обстоятельства,
предусмотренные ч. 1 ст. 91 УПК РФ и не собрано достаточных данных для
направления в суд ходатайства о заключении под стражу (ч. 2 ст. 91 УПК
РФ)»; дополнить в ч. 2 ст. 91 УПК РФ «…наличием данных, указывающих
на возможность совершения деяний, посягающих на безопасность
участников уголовного процесса»422. В то же время наличие таких данных
еще не означает наличие оснований полагать об его возможности, такой
вывод необходим для применения меры пресечения.
Д.А. Воронов также предлагает дополнить ст. 97 ч. 1 пунктом 3 о том,
что обвиняемый может быть задержан, если может оказать воздействие на
участников уголовного процесса, угрожать их жизни, здоровью или
имуществу, угрожать их родственникам или близким лицам из мести за
реализацию участниками уголовного процесса своих процессуальных прав
и обязанностей423.
Н.В. Попков необоснованно предлагает: «необходимо ввести еще
«задержание свидетеля», т.е. ст. 91.1 УПК РФ – регулирующую основания
и процессуальный прядок задержания свидетеля»; «включить в ч. 1 ст. 91
УПК РФ в качестве четвертого самостоятельного основания случаи, когда
См.: Галкин И.С., Кочетков В.Г. Указ. работа. – С. 17; Ивлиев Г.П. Основания применения
мер процессуального принуждения : дис.…канд. юрид. наук. – М., 1986. – С. 69 др.
421
Павлов А.В. Задержание обвиняемого находящегося в розыске : дис.…канд. юрид. наук. –
Омск, 2009. – С. 86.
422
Там же. – С. 126, 137.
423
Воронов Д.А. Меры уголовно-процессуального принуждения, как средства обеспечения
безопасности участников уголовного судопроизводства : дис.…канд. юрид. наук. – Омск, 2008.
– С.11–12.
420
148
с согласия прокурора направляются в суд ходатайства об избрании в
отношении указанного лица меры пресечения в виде заключения под
стражу, дополнить ст. 92 УПК РФ п. 1.1 о задержании подозреваемого на
основании постановления» 424.
По мнению автора, закон предусматривает в качестве
самостоятельных оснований для задержания не только наличие
фактических данных, но и юридических фактов. Закон не указывает на
«фактические данные, свидетельствующие о совершении лицом
преступления» ввиду их бесконечного многообразия, а определяет лишь
источники, из которых такие данные могут быть получены. Указание на
данные, которые могут свидетельствовать о совершении лицом
преступления, содержится только в ч. 2 ст. 91 УПК РФ. По смыслу ст. 91
УПК РФ для задержания лица, подозреваемого в совершении преступления,
необходимо хотя бы одно из указанных в законе оснований.
Анализ ст. 91 УПК РФ позволяет утверждать, что прямого требования
располагать доказательствами в качестве фактических оснований для
задержания данная норма закона не содержит. В ней подразумевается иная
процедура получения и закрепления фактических данных, чем та, которая
предусмотрена для получения соответствующих видов доказательств (ст.
ст. 74, 86–88 УПК РФ).
Как видно, ни одно из перечисленных
обстоятельств не отнесено законом к источникам доказательств (ч. 2 ст. 74
УПК РФ), и это не случайно. Данные, которые могут быть получены из
обстоятельств и источников, указанных в ст. 91 УПК РФ, дают лишь
основание подозревать лицо в совершении преступления, а также
возможность сделать вероятный вывод об этом на момент принятия
решения о задержании. Степень обоснованности и достоверность таких
данных должна быть оценена и проверена, а причастность лица к
совершению преступления должна подлежать установлению.
Следовательно, в ч. 1 ст. 91 УПК РФ сформулированы как
обстоятельства, при возникновении которых задержание может быть
осуществлено (п. 1, ч. 1 ст. 91 УПК РФ), так и указаны источники
фактических данных, из которых могут быть получены данные, дающие
основание для подозрения о причастности лица к совершению
преступления (п.п. 2 и 3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ). Представляется, что
возникновению
самостоятельных
оснований
для
задержания,
предусмотренных п.п. 1–3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ, должны предшествовать
определенные
данные,
формулирующие
основания
подозрения.
Совокупность последних дает возможность для принятия решения о
задержании. «Самостоятельность» и «безусловность» оснований для
задержания предопределяет также и наличие соответствующих правовых
предпосылок, предусмотренных законом.
Попков Н.В. Задержание подозреваемого и обвиняемого, как вид государственного
принуждения: дис.…канд. юрид. наук. – Н. Новгород, 2007. – С. 9–11.
424
149
Представляется, что законодатель ввел в п. 1 ст. 91 УПК РФ термин
«подозреваемый» для того, чтобы подчеркнуть, что данное основание
обусловлено уже имеющимися данными о подозрении конкретного лица и
служит только средством проверки подозрения.
Термин «застигнут» подчеркивает внезапность появления этого
основания, пресекающий неотложный характер действий по задержанию.
Возможность его осуществления по данному основанию предполагает
наличие следующих фактов: а) лицо застигнуто при совершении
преступления; б) лицо застигнуто непосредственно после его совершения.
Пресечение преступления на стадии покушения с большей очевидностью,
чем на стадии приготовления, позволяет выявить истинную направленность
действий лица. Субъекты, которые застигли гражданина при этом, должны
непосредственно наблюдать действия или часть действий, совершенные им,
и осознавать их преступный характер. Если они наблюдали только
преступный результат и по каким-либо причинам связывали его
наступление с действиями застигнутого на месте преступления, то в этом
случае следует говорить о возможности задержания непосредственно после
совершения преступления.
Гражданин должен признаваться застигнутым непосредственно после
совершения преступления, если он обнаружен на месте преступления после
окончания преступных действий или при попытке покинуть его.
Представляется важным, что к моменту обнаружения противоправные
действия заподозренного лица были уже завершены. Если же
преследуемому удалось скрыться, то задержание может быть в дальнейшем
осуществлено по другим основаниям, предусмотренным статьям 91 УПК
РФ. Все зависит от появления правовых оснований в каждом конкретном
случае.
Как показало проведенное автором исследование, на практике
встречаются следующие ошибки при данном основании задержания. Так,
действия лица, застигнутого при совершении административного
правонарушения, аморальных поступков либо малозначительного деяния,
подпадающие под признаки ч. 2 ст. 14 УК РФ, рассматриваются как
преступные. Иногда задерживаются лица, оказавшиеся неподалеку от места
преступления, при отсутствии каких-либо других сведений об их
причастности к преступлению.
Не все основания задержания в рамках действующего закона имеют
двучленную структуру. Она характерна лишь для указанных в п.п. 2 и 3 ч. 1
ст. 91 УПК РФ. В нее входят: а) фактические данные, формирующие
подозрение о причастности лица к совершению преступления, за которое
может быть назначено наказание в виде лишения свободы; б) источники
фактических данных, предусмотренных законом. Совокупность указанных
элементов образует самостоятельное основание по каждому из указанных
пунктов ст. 91 УПК РФ.
150
Согласно п. 2 ч. 1 ст. 91 УПК РФ, лицо может быть задержано, когда
потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как совершившее
преступление. При анализе данного основания, прежде всего, необходимо
уточнить, кого следует понимать под «очевидцами» преступления.
Очевидец – это тот, кто «видел оком», человек, который сам, своими
глазами наблюдал какое-нибудь событие425. Под очевидцами закон имеет в
виду лиц, которые, находясь в момент совершения преступления на месте
происшествия или недалеко от него, лично могли наблюдать совершение
преступных действий конкретным лицом и подтвердить причастность его к
содеянному.
Правовое положение очевидца, в отличие от потерпевшего, законом не
определено. Это дает возможность его неоднозначного толкования.
Некоторые процессуалисты относят к указаниям очевидцев только
показания свидетелей, непосредственно воспринимавших событие
преступления,426 другие – как показания свидетелей, так и соучастников
преступления (подозреваемого, обвиняемого) о причастности к
преступлению других лиц.
При анализе указанных точек зрения необходимо исходить из того, что
понятия «очевидец» и «свидетель» преступления не однозначны.
Во-первых, в законе говорится об очевидцах, а не о свидетелях
преступления и, во-вторых, не о показаниях очевидцев, а об их указаниях,
что явно не одно и то же. Совершенно очевидно, что, говоря и об указаниях
потерпевших, законодатель имеет в виду не показания потерпевшего, как
самостоятельный вид доказательства, предусмотренный п. 2 ч. 2 ст. 74
УПК РФ, а указание лица, пострадавшего от преступления.
Основанием для процессуального задержания лица, застигнутого при
совершении преступления либо непосредственно после его совершения,
должны служить лишь фактические данные об этом, а не факт его поимки,
как это предусмотрено действующим уголовно-процессуальным
законодательством.
В ходе расследования уголовного дела, очевидцы могут быть
установлены и не на месте его совершения, а впоследствии, в процессе
расследования. В этом случае их указания на лицо, совершившее
преступление, должны быть получены и закреплены в протоколе допроса
свидетеля (ст. ст. 187–190 УПК РФ). Наряду с допросами, основания,
сформулированные в п. 2 ст. 91 УПК РФ, могут быть обнаружены и с
помощью других следственных действий, например, опознания (ст. 193
УПК РФ). Следует иметь в виду, что прежде чем принять решение о
задержании подозреваемого, необходимо тщательно выяснить у
потерпевшего и очевидцев, в чем выражались действия этого лица, и
подвергнуть их сообщение критической оценке.
См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1994. – С. 476.
См.: Дубинский А.Я. Производство предварительного расследования органами внутренних
дел. – Киев: КВШ МВД СССР, 1987. – С. 56.
425
426
151
Действующее законодательство не требует именно «прямого указания»
на лицо как совершившее преступление427. В то же время под указаниями
потерпевших, очевидцев должны пониматься уверенные, конкретные
заявления, сообщения одного или более лиц. Сообщенные ими сведения
должны указывать на то, что именно данное лицо совершило преступление,
либо его видели при совершении преступления.
В то же время следует отметить, что нередко при задержании лиц,
подозреваемых в совершении преступления, по данному основанию
допускаются ошибки. Нельзя считать очевидцем
того, кто
непосредственно не наблюдал, не воспринимал факты и события
преступного деяния, хотя и находился на месте преступления. Когда
очевидцы наблюдали событие преступления и указывали на него
сотрудникам правоохранительных органов, осуществляющим задержание,
то оно должно осуществляться по совокупности оснований, указанных в п.
п. 1 и 2 ч. 1 ст. 91 УПК РФ.
Результат, сформулированный в п. 3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ, достигается
посредством получения не прямых, а только косвенных доказательств,
путем осуществления таких следственных действий, как обыск (в том числе
и личный), выемка и освидетельствование (ст. ст. 179–180, 182–184 УПК
РФ), так и произведенные вне рамок следственных действий, когда
обнаруживаются различные следы преступления. Важно учитывать, что в
законе говорится о «явных», а не о любых следах, которые удается
обнаружить. Законодатель не указывает, что следует понимать под явными
следами преступления. Определение, насколько данные следы являются
явными, относится к субъективной оценке лица, производящего дознание,
следователя, прокурора и суда. При этом необходимо учитывать, что под
явностью следов преступления следует понимать как их наглядность для
всех (органа дознания, следователя), так и их взаимосвязь между
конкретным лицом и событием преступления. Явными следами
преступления следует считать и те, которые обнаружены с помощью
технических средств.
Относимость обнаруженных следов к событию совершенного
преступления должна выясняться на основе оценки совокупности всех
данных, содержащихся в материалах дела. Основания для задержания в
соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ появляются нередко уже в процессе
В п. 2 части 1 ст. 91 УПК РФ, по сравнению с аналогичным пунктом ст. 122 УПК РСФСР,
отсутствует данное указание. Проведенные автором исследования показали, что 82,4 %
опрошенных считают, что нет большой разницы в том, указано ли п. 2 ч. 1 ст. 91 УПК РФ слово
«прямо»; 11 % опрошенных понимали, что теперь под очевидцами можно понимать лиц,
которые непосредственно не наблюдали за событием совершения преступления, т.к. стояли,
например, за забором, но слышали или знают, что оно было совершенно, т.е. те, кто должен
являться лишь свидетелем происшедшего, но не очевидцем; 7 % опрошенных считали, что
данный пункт можно отнести к иным данным, дающим основание для задержания. При этом
теряется понятие очевидности и можно предполагать, что указанные субъекты уголовного
судопроизводства могут быть свидетелями совершенного преступления опосредственно, или
предполагать, что его совершило именно данное лицо;
427
152
расследования уголовного дела, когда имеются определенные
доказательства, полученные из других источников. Как показало
проведенное автором исследование, ошибки, влекущие необоснованное
задержание в данном случае, в большинстве своем связаны с тем, что
относимость обнаруженных следов преступления оценивается вне связи с
другими обстоятельствами уголовного дела. В практике применения
процессуального задержания важно четко представлять также разницу
между явными следами и вещественными доказательствами.
Обнаружение «явных следов» как основания к процессуальному
задержанию тесно связано с проведением оперативно-розыскной
деятельности. Имеющиеся оперативные данные о наличии, например, в
жилище такого лица изобличающих его материалов, могут быть
использованы для проведения обыска, а затем и получения основания для
применения к лицу процессуального задержания по данному основанию.
К «иным данным», дающим основания подозревать лицо в
совершении преступления, относятся другие источники данных, не
подпадающие под признаки, указанные в п. п. 1–3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ.
Основания задержания, указанные в ч. 2 ст. 91 УПК РФ, отличаются от
перечисленных в ч. 1 этой же статьи степенью очевидности причастности
лица к преступлению, а не своей формой. По процессуальной форме «иные
данные» идентичны со сведениями о других основаниях задержания.
Поскольку «иные данные» менее определены, закон связывает
допустимость задержания по ним с наличием определенных условий,
которые делают необходимым производство задержания, т.к. придают ему
неотложный характер и усиливают степень вероятности данных о
причастности лица к преступлению, и, таким образом, образуют
самостоятельное основание для задержания428.
В юридической литературе длительное время существовало
разделявшееся многими процессуалистами мнение, в соответствии с
которым фактическими основаниями задержания подозреваемого, как и
для применения мер пресечения, признаются только доказательства429.
Д.И. Бедняков в рассматриваемом вопросе занял своеобразную позицию.
По его мнению, «иные данные» также должны иметь процессуальный
характер, т.е. быть доказательствами, но меньшей степени категоричности
(косвенные доказательства), по сравнению с данными, указанными в п.
п.1–3 ч.1 ст. 122 УПК РСФСР (п.п. 1–3 ч.1 ст. 91 УПК РФ)430. Отдельные
Такого мнения придерживается большинство авторов. См.: Безлепкин Б.Т. Уголовный
процесс России. Общая часть и досудебное производство (курс лекций). – М.: Межд. Универст.
Бизнеса и Управления, 1998. – С. 251; Уголовный процесс : учебник / под ред. К.Ф. Гуценко. –
М.,1998. – С. 162 и др.
429
См.: Гуляев А.П., Комаров Б.В., Малиновкин С.В. Комментарий к «Положению о порядке
кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления». – М., 1988. –
С. 9; Гуткин И.М. Указ. работа. – С. 36 и др.
430
См.: Бедняков Д.И. Непроцессуальная информация и расследование преступлений. – М.,
1991. – С. 103.
428
153
авторы отмечали, что под «иными данными» понимаются объективно
существующие и имеющие отношение к совершенному преступлению
сведения фактического характера, которые дают основание подозревать
определенное лицо в совершении преступления431.
Сведения, предполагающие понимать под «иными данными»
конкретные основания, могут быть получены из предусмотренных законом
источников, содержаться в допросах потерпевших, свидетелей о сходстве
подозреваемого по приметам с разыскиваемым преступником432,
показаниях подозреваемых и обвиняемых о соучастниках преступления,
материалах ревизий, а также в достоверных материалах, полученных
оперативным путем433.
Существуют два исключения из общего правила о том, что
процессуальные
решения
принимаются
только
на
основании
доказательств: возбуждение дела и задержание подозреваемого, которые
могут приниматься на основе объективных данных, если они указывают на
признаки преступления и причастность к нему лица. Основаниями для
заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу могут быть
получены как в результате производства следственных и иных
процессуальных действий, так и в ходе проведения оперативно-розыскных
мероприятий434.
Основания следственных действий в УПК РФ сформулированы с
разной степенью формальной определенности. Можно отметить, что ни в
одной статье в УПК РФ не говорится о возможности проведения
задержания заподозренного лица, следственных действий на основе
сведений, полученных в ходе осуществления оперативно-розыскных
мероприятий435. Вопрос о возможности использования оперативнорозыскной информации в качестве оснований для задержания
заподозренного лица актуален при получении информации о подготовке
совершения террористических актов и других особо тяжких преступлений,
что особо важно при нынешней ситуации в борьбе с терроризмом и
Кочетков В.Г. Указ. работа. – С. 116; Козловский Н.А. Указ. работа. – С. 107 и др. Под
«иными данными», дающими основание подозревать лицо в совершении преступления, авторы
Комментария к УПК РФ под ред. Козак Д.Н., Мизулиной Е.Б. отмечали, что нужно учитывать
фактические данные и сведения, полученные как из процессуальных источников, так и в ходе
проведения ОРМ по выявлению и раскрытия преступлений. Указ. работа. – С. 226.
432
Уголовный процесс : учебник / под общ. ред. Лупинской П.А. – М.: Юристъ, 1995. – С. 242–
243.
433
Комментарий к ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» : под ред. Шумилова А.Ю. –
М. : Вердикт-1М.,1997. – С. 115.
434
Отмечалось, что основаниями для заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу
могут быть получены как в результате производства следственных и иных процессуальных
действий, так и в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий. См. Якимович Ю.К.,
Пан Т.Д. Возбуждение уголовного дела и предварительное расследование по УПК РФ. – Томск,
2003. – С. 72.
435
В ст. 89 УПК РФ лишь указывается, что в процессе доказывания запрещается использовать
результаты ОРД, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК
РФ (ст. 74–75 УПК РФ).
431
154
организованной преступностью. Решение о задержании орган дознания и
следователь вынуждены принимать сразу же после ознакомления с
материалами оперативно-розыскной деятельности, оно носит неотложный
характер. Закон должен учитывать потребность практики и возможность
возникновения ситуаций, при которых и возбуждение уголовного дела, и
задержание подозреваемого становится безотлагательным.
Р.С. Белкин утверждает, что получение информации, значимой для
пресечения и раскрытия преступной деятельности, представляет собой, в
конечном счете, цель любого ОРМ.
По мнению других авторов,
оперативно-розыскной закон не вышел за пределы указания на
использование оперативных материалов как ориентирующего значения436.
Проблема на сегодняшний день остается в том, что ФЗ РФ «Об ОРД»
и УПК РФ не предусматривает корреспондирующих норм, которые бы
описывали правовой порядок вхождения результатов ОРД в уголовный
процесс, что существенно нарушает права личности при использовании
указанных данных в уголовном процессе. По мнению автора, следует
поддержать ученых Д.И Беднякова, Р.С. Белкина, Е.И. Доля, А.П.
Рыжакова в том, что назрела настоятельная необходимость
усовершенствования процедуры вхождения в уголовный процесс
информации, полученной с помощью проведения ОРМ.
Как показывает проведенный автором анализ деятельности органов
дознания и следствия по задержанию подозреваемых, результаты ОРД
часто принимаются во внимание при оценке доказательств, служащих
основаниями для задержания. Принимая решение о задержании,
следователи используют в качестве его оснований как доказательства, так
и результаты ОРД при условии их взаимного сочетания друг с другом.
Целью многих оперативно-розыскных мероприятий (ст. 6 ФЗ РФ
«Об ОРД»)
является не только установление лиц, причастных к
преступлениям, но и, в конечном счете, их фактическое задержание с
поличным. Часть 3 статьи 14 ФЗ РФ «О полиции» указывает, что «в
каждом случае задержания сотрудник полиции обязан выполнить действия,
предусмотренные частью 4 статьи 5 настоящего Федерального закона, а
также разъяснить лицу, подвергнутому задержанию, его право на
юридическую помощь, право на услуги переводчика, право на уведомление
близких родственников или близких лиц о факте его задержания, право на
отказ от дачи объяснения». Однако, в УПК РФ и ФЗ РФ «Об ОРД» (ст. ст.
2, 6), других ведомственных приказах органов уполномоченных
осуществлять ОРД и дознание ничего не говорится о том, как фактически
задерживать подозреваемого на месте преступления, в каком порядке и
сроке доставлять в правоохранительные органы.
Даже в тех случаях, когда лица застигнуты на месте во время или сразу
после совершения преступления, для их привлечения к уголовной
Азаров В.А. Уголовно-процессуальные и оперативно-розыскные средства достижения цели
раскрытия преступлений // Государство и право. – 1997.– № 10. – С. 45.
436
155
ответственности
и
ареста
необходимо
получить
достаточные
437
доказательства . Информационные сведения, полученные в результате
оперативно-розыскной деятельности, не могут быть доказательствами по
делу, ибо совершаемые в процессе такой работы действия не являются
процессуальными. Указанные сведения могут стать доказательствами после
того, как будут проверены и закреплены процессуальными способами
доказывания. В то же время негласные, не подлежащие легализации ОРД
не могут являться основаниями для процессуального задержания. Такие
данные не могут служить основанием для ограничения свободы лица,
наделения его процессуальными правами и обязанностями.
Таким образом, следователь, орган дознания, получившие в свое
распоряжение источники такой информации, вправе рассматривать ее как
«иные данные», сведения о причастности лица к расследуемому
преступлению. И, если имеются какие-либо из дополнительных условий,
предусмотренных ч. 2 ст. 91 УПК РФ, решение о задержании может быть
правомерным.
Хотелось бы отметить следующее. Часть 2 ст. 91 УПК РФ, как
основание задержания, в известной мере «конкурирует» с ч. 1 этой же
статьи. На
взгляд автора, термин «иные данные» использован
законодателем явно неудачно, поскольку в ч. 1 ст. 91 УПК РФ о каких-либо
данных, дающих основание для подозрения вообще, не упоминается, а
говорится лишь об источниках их получения.
Анализ второго составного элемента, формирующего основание,
предусмотренное ч. 2 ст. 91 УПК РФ, позволяет утверждать, что сама по
себе попытка скрыться, отсутствие постоянного места жительства,
неустановление личности подозреваемого лица являются теми
«условиями», или, на взгляд автора, обстоятельствами, наличием которых
может быть лишь мотивирована необходимость задержания вообще438.
Личность, как правило, считается не установленной, если отсутствуют
соответствующие документы, удостоверяющие ее, и проверить указанные
сведения не представляется возможным. Следует отметить, что целевое
назначение задержания – выяснение причастности лица к совершению
преступления, а не выяснение личности, либо установление места
жительства заподозренного. Выяснение этих моментов является
следствием осуществления задержания по любому из оснований,
предусмотренных п. 1– 3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ, а не его причиной.
Несогласование ч. 1 и 2 ст. 91 УПК РФ привело к различному
толкованию понятия оснований задержания как в теории, так и на практике.
Кореневский Ю.В., Токарева М.Е. Использование результатов оперативно-розыскной
деятельности в доказывании по уголовным делам. – М., 2000. – С. 7–8.
438
В литературе высказывалось предложение о том, чтобы в процессе расследования
замаскированных хищений при наличии «иных данных» не принимать во внимание, есть ли у
подозреваемого местожительство и установлена ли его личность. См. Хлюпин Н. Задержание и
его роль в расследовании преступлений // Ленинский принцип неотвратимости наказания и
задачи советской криминалистики : сб. науч. тр. – Свердловск, 1972. – С. 84–86.
437
156
Только после того, как возникающее подозрение подтвердится
определенными объективными данными, оно перестанет быть
субъективным предположением органа дознания, следователя или
прокурора и даст им право задержать лицо в качестве заподозренного в
совершении конкретного преступления. Избежать такого разночтения и
неоднозначного толкования норм закона удастся лишь, когда в диспозиции
ст. 91 УПК РФ будет прямо указано, что составным элементом любого из
оснований задержания являются, прежде всего, фактические данные,
дающие основания подозревать лицо в совершении преступления.
Дополнительные условия в ч. 2 ст. 91 УПК РФ (не имеет постоянного
места
жительства,
не
установлена
личность)
совпадают
с
обстоятельствами, указанными в ч. 1 ст. 108 УПК РФ. Проведенный
автором опрос более 140 дознавателей, следователей показал, что понятия
«пытался скрыться» (ч. 2 ст. 91 УПК РФ), «скроется» (п. 1 ч. 1 ст. 97 УПК
РФ), «скрылся»
(ч. 1 ст. 108 УПК РФ) многими практическим
работниками понимаются почти как равнозначные439.
Разноречивые толкования в теории и на практике по вопросу о
характере и содержании «иных данных» вызваны следующими основными
причинами: число задержаний по этому основанию в практической
деятельности незначительно; наибольшее число нарушений закона при
осуществлении задержаний приходится именно на это основание в виду
его неполноты и неясности формулировки. Как показало проведенное
автором исследование, часто на практике возникает вопрос, как быть в тех
случаях, когда есть «иные данные», дающие основание подозревать
гражданина в совершении преступления, наказуемого лишением свободы,
а он не пытается скрыться, при этом сразу установлена его личность и
место жительство.
Проведенный автором анализ следственной практики свидетельствует о
том, что число уголовных дел, по которым бы применялось задержание по
указанному основанию, мизерно440. Это подтверждается и ранее
проводимыми исследованиями441. При этом действия, выходящие за рамки
прав личности на свободу передвижения и выбор места жительства,
целесообразно
рассматривать
в
соотношении
с
нормами
А.В. Солтанович отмечал, что основания задержания подозреваемого должны быть
аналогичными основаниям применения меры пресечения, так как сходны цели. Именно эти
цели, а не фактические данные для признания лица подозреваемым, должны быть признаны
основанием задержания, четко сформулированы и закреплены в законе. См. Солтанович А.В.
Право подозреваемого на защиту в уголовном процессе Республики Беларусь : дис. … канд.
юрид. наук. – Минск, 1992. – С. 44; Дорохов В.Я. Общее понятие доказательства в советском
уголовном процессе. – М., 1981. – С. 65.
440
2,6 % от общего рассмотренного автором уголовных дел.
441
По данным А.И. Сергеева, это число составило 0,7 % от общего количества задержаний. По
данным в ранее указ. работах. З.З. Зинатуллина – 1,4 % из 826 уголовных дел. См.: Зинатуллин
З.З. Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность. – С. 88. По данным В.Н.
Батюка – 5,8 %. См.: Батюк В.Н. Задержание и заключение под стражу в стадии
предварительного расследования. – С. 27.
439
157
административного задержания. Такой подход, на взгляд автора, более
четко определил бы источники получения фактических данных и реальные
основания для принятия мер задержания подозреваемых.
Хотелось бы коснуться вопроса задержания обвиняемого. Можно
отметить случаи задержания обвиняемого: задержание разыскиваемого
обвиняемого, объявленного в розыск на основании постановления органа
уголовного преследования для предъявления обвинения и рассмотрения
вопроса об избрании меры пресечения; задержание обвиняемого на основе
постановления органа уголовного преследования до рассмотрения судом
ходатайства об избрании ему меры пресечения в виде заключения под
стражу. Применение аналогии к задержанию обвиняемого и
подозреваемого недопустимо, т.к. вынуждает правоприменителя
действовать не в полном соответствии с законом, что может повлечь
нарушения прав обвиняемого.
Из смысла ч. 3 ст. 210 УПК РФ видно, что факт обнаружения
разыскиваемого обвиняемого не влечет за собой
обязательного
задержания.
В данной правовой форме указано, что обвиняемый в
случае обнаружения «может быть задержан». Нигде в УПК РФ не
установлено понятия «обнаружения обвиняемого» и не регулировано
содержание, порядок, ход и результаты фиксации обнаружения
обвиняемого. Возникают проблемы и с проведением допроса до
предъявления обвинения. Допрос обвиняемого необходим в течение 24
часов о причинах, побудивших обвиняемого скрыться до предъявления
обвинения. Отсутствует в законе указание на время точного временного
периода, в течение которого должно быть возобновлено предварительное
следствие и составлен протокол задержания обвиняемого с момента его
фактического задержания.
Фактический захват разыскиваемого обвиняемого и лишение его
свободы передвижения является по своему уголовно-процессуальному
значению не обнаружением, а задержанием разыскиваемого обвиняемого,
независимо от момента возобновления производства по уголовному делу.
Фактическое задержание, т.е. физический захват и доставление
обвиняемого в правоохранительный орган, не может быть за пределами
правового регулирования и должно быть предметом уголовно-правового
нормотворчества.
Есть основания дополнить ст. 96.1 УПК РФ: «В случае обнаружения
обвиняемого, объявленного в розыск, он может быть задержан в порядке,
установленном главой 12 настоящего Кодекса». «Срок задержания
обвиняемого, в отношении которого не вынесено постановление судьи об
избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу, может
составлять не более 48 часов с момента фактического задержания… после
чего
немедленно
выносится
постановление
о
возобновлении
предварительного следствия, если оно было приостановлено на основании,
предусмотренном п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК РФ, решается вопрос о
158
необходимости избрания
меры принуждения в соответствии с
требованиями ч. 4 ст. 210 УПК РФ. Обвинение предъявляется в
соответствии с требованиями гл. 23 УПК РФ.
В случае невозможности
выполнения необходимых процессуальных действий, предъявления
обвинения в указанный срок вследствие задержания обвиняемого не в
месте производства предварительного расследования суд вправе продлить
срок задержания обвиняемого в порядке, установленном п. 3 ч. 7 ст. 108
УПК РФ».
Статью 97 УПК РФ целесообразно надо дополнить следующем
положением: «Дознаватель, следователь, а также суд в пределах
предоставленных им полномочий вправе избрать обвиняемому одну из
мер пресечения, предусмотренных настоящим Кодексом, лишь при
наличии достаточных фактических данных, свидетельствующих о том, что
данным лицом совершено преступление, при наличии одного из
следующих обстоятельств… далее по тексту ч. 1 ст. 97 УПК РФ».
Ценность предполагаемой формулировки состоит в том, что она
акцентирует внимание на том, что, во-первых, роль оснований выполняют
не предположения, а обстоятельства, имеющие правовое значение; вовторых, эти обстоятельства должны быть установлены в порядке,
предусмотренном действующим законодательством.
В процессуальной литературе для случаев фактического задержания
предложено название «заподозренный»442. В случае вынесения
постановления о привлечении в качестве подозреваемого, а затем решения
вопроса о применении к нему меры пресечения, термин «подозреваемый»
будет соответствовать своему назначению.
В свою очередь, саму ст. 91 УПК РФ, на взгляд автора, следует
назвать «Основания задержания заподозренного лица», так как в ней
указаны основания появления подозрения к задержанному лицу, но еще не
подозреваемому в процессуальном смысле.
Часть 1 ст. 91 УПК РФ автор предлагает изложить в следующей
редакции: «Орган дознания, дознаватель, следователь вправе задержать
лицо по подозрению в совершении преступления, за которое может быть
назначено наказание в виде лишения свободы, при наличии следующих
оснований: очевидные факты, действия лица, когда оно застигнуто при
совершении преступления или непосредственно после его совершения;
явные следы преступления, оставленные лицом на месте преступления или
имеющиеся на нем самом, или в месте его нахождения; указания и
показания потерпевших и очевидцев о совершении им преступления;
фактические данные, полученные как из процессуальных источников, так и
в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий по выявлению и
раскрытию преступлений, если они оцениваются в качестве сведений о
См.: Чувилев А.А. Указ. раб. – С. 274; Рыжаков А.П., Сергеев А.И. Субъекты уголовного
процесса. – Тула: Б.н.и., 1996. – С. 125 и др.
442
159
причастности лица к совершению преступления и имеются данные, что
заподозренное лицо пыталось скрыться, либо его личность не установлена.
Статью 91 УПК РФ дополнить ч. 2, предусматривающей, что при
фактическом задержании заподозренного лица следует устно разъяснять
ему, в совершении какого преступления он подозревается согласно
конкретной статьи УК РФ (Например, «Вы подозреваетесь в совершении
контрабанды – преступления, предусмотренного статьей 188 УК РФ. Вы
имеете право отказаться от дачи объяснений и показаний. Все, что Вы
скажете, может быть использовано как доказательства против Вас на
следствии и в суде. Вы имеете право на присутствие защитника. При
отсутствии у Вас средств для его оплаты, его участие обеспечивается Вам
за счет государства.»). Необходимо также разъяснять его основные права и
обязанности с вручением карточки, где они перечислены. Частью 3,
предусматривающей право производить фактическое задержание лиц,
заподозренных в совершении преступлений, как на основании исполнения
постановления о производстве задержания (п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ), так и
при наличии оснований, предусмотренных ч. 1 ст. 91 УПК РФ. Такой
подход позволяет более четко определить
источники получения
фактических данных и основания для применения мер принуждения.
2.3 Условия, цели и мотивы применения мер процессуального
принуждения
Общим понятием процессуальной формы охватываются такие более
частные понятия, как порядок, мотивы и условия применения меры
процессуального принуждения к подозреваемому и обвиняемому.
Применение уголовно-процессуального принуждения должно быть обусловлено также совокупностью обстоятельств, регламентированных
законодательством. Такие обстоятельства образуют основания и условия
применения уголовно-процессуального принуждения, а их совокупность –
общие условия для применения принуждения.
К условиям применения мер процессуального принуждения следует
отнести совокупность определенных требований юридического свойства,
служащих выражением законности применяемого принуждения, которые,
сопутствуя основаниям, являются вспомогательными в смысле
наилучшего обеспечения режима законности и гарантии прав личности
при выборе конкретного вида принудительного воздействия, те
сопутствующие обстоятельства, наличие которых влияет на выбор вида
меры пресечения.
М.В. Смирнов условия правомерного ограничения свободы и личной неприкосновенности разделяет на две группы: имеющие материально-правовую природу (условия-обстоятельства); процессуально-правовые условия (условия-решения)443.Некоторые авторы отмечают, что
443
Смирнов М.В. Правомерное ограничение свободы и личной неприкосновенности при
160
все обстоятельства, не вошедшие в перечень ст. 97 УПК РФ, относятся
либо к условиям, либо к порядку их применения444, носят доказательственно-прогностический характер, дающий возможность сделать вероятностный вывод о будущем поведении подозреваемого445.
Условия, как и основания, являются критериями законности и
обоснованности заключения под стражу как меры пресечения. Они
являются
гарантиями
неприкосновенности
личности,
поскольку
предотвращают неправомерное и не вызванное крайней необходимостью
полное ограничение права человека на личную свободу. Условия
составляют данные об иных (сопутствующих) обстоятельствах,
учитываемых при избрании меры пресечения (ст. 99 УПК РФ).
Целевое предназначение условий применения мер принуждения
состоит в том, чтобы помочь должностному лицу сделать правильной
выбор в пользу конкретной меры пресечения, которая бы с одной стороны
эффективно обеспечила достижение целей, ради которых она применяется,
а с другой исключила бы необоснованное, в данном случае излишнее,
ограничение прав и свобод обвиняемого (подозреваемого).
Хотя законодатель прямо и не говорит о соблюдении каких-либо
«условий» заключения под стражу, большинство процессуалистов
справедливо утверждают, что наличие оснований для избрания меры
пресечения делает возможным её применение лишь при соблюдении ряда
правовых условий. В этой связи разные авторы выделяют различные
условия избрания меры пресечения в виде заключения под стражу446.
Путём сопоставления и обобщения высказанных различными учёными
точек зрения, основанных на анализе законодательства по данному
вопросу, можно выделить следующие условия избрания самой строгой
меры пресечения – заключения под стражу: заключение под стражу
избирается лишь по возбуждённому уголовному делу; указанная мера
пресечения не может быть более строгой, чем грозящее обвиняемому
(подозреваемому) уголовное наказание. Заключение под стражу в качестве
меры пресечения применяется в отношении подозреваемого или
обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом
предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет
при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения447.
производстве предварительного следствия : дис. …канд.юрид.наук. – М., 2003. – С. 189.
444
Фокин А.С. Проблемы и тенденции совершенствования института залога в российском
уголовном судопроизводстве : автореф. дис. …канд. юрид. наук. – Ростов н/Д, 2007. – С. 19.
445
Лычкина Е.С. Понятие достаточных оснований при избрании меры пресечения // Уголовное
судопроизводство. – 2008. – № 3. – С. 22.
446
См.: Чучаев А.И., Лукьянова Л.М. Судебная проверка законности и обоснованности ареста.
– Ульяновск, 1997. – С. 6–11; Гречишникова О.С. Обеспечение прав обвиняемого и
подозреваемого при применении процессуального принуждения : дис…канд. юрид. наук. –
Волгоград, 2001. – С. 92–99; Резников А.Н. Деятельность защитника при применении
задержания и заключение под стражу : дис.…канд. юрид. наук. – Краснодар, 2003. – С. 33 и др.
447
О проверке конституционности ч. 1 ст. 108 см. Постановление Конституционного Суда РФ от
22.03.2005 г. № 4–П.
161
Уголовно-процессуальное законодательство РФ понятие «мотив»
использует в ч. 3 ст. 108 УПК РФ. Из содержания ч. 3 ст. 108 УПК РФ
следует, что законодатель понимает под мотивами избрания заключения
под стражу те причины, в силу которых возникла необходимость в
заключении подозреваемого или обвиняемого под стражу, и невозможно
избрание иной меры пресечения.
Условие, сформулированное в ч. 1 ст. 108 УПК РФ, безусловно, само
по себе не может гарантировать законный интерес подозреваемого или
обвиняемого на только обоснованное лишение свободы. Однако, оно
способно предотвратить явно не оправданное применение заключения под
стражу, когда данное решение, очевидно, не согласуется с тяжестью
последствий, которые могут наступить для обвиняемого после его
осуждения. Факт возбуждения уголовного дела есть само собой
разумеющееся необходимое условие, обязательно предшествующая
предпосылка для данного вида принуждения в силу его специфики. Это
обстоятельство с мерами пресечения связано опосредованно, т.к.
закрепление законодателем определенного вида поведения обвиняемого
(подозреваемого) в качестве процессуального основания для применения
мер этой группы, исключает связь непосредственную. Оно (применение)
будет носить правомерный характер при объективно подтверждаемой
вероятности противоправного поведения лица. Сведения должны
свидетельствовать о наличии реальной возможности совершения именно
преступления, а не всякого правонарушения либо какого-то
отклоняющегося от нормы хотя бы даже и аморального поступка.
Привлечение лица к участию в деле в качестве подозреваемого,
обвиняемого – это необходимое условие, очерчивающее границы
применения, определяющее круг лиц, в отношении которых возможно
избрание мер пресечения. Прямая связь данного обстоятельства с
основанием также отсутствует, ибо привлечение, например, в качестве
обвиняемого
является
фактором
обусловливающего
характера.
Устанавливаются пределы применения этих мер по кругу лиц, что
позволяет предупредить неоправданное стеснение прав и свобод иных лиц
и тем самым способствует успешному решению задач уголовного
судопроизводства.
Другое специальное условие заключения под стражу, гарантирующее
права и законные интересы обвиняемого (подозреваемого), состоит в
строгом соблюдении общих и особых правил применения этой меры
пресечения.
ЕСПЧ указывает, что заключение под стражу – это «такая серьезная
мера, которая оправдана только тогда, когда другие, менее серьезные меры,
были рассмотрены и признаны недостаточными, чтобы обеспечить
162
интересы человека или общества...» (Witold Litwa v. Poland judgment of 4
April 2000)448.
М.В. Духовской писал: «... арест должен быть лишь крайней,
исключительной мерой, когда при серьезности преступления без него не
обойтись»; «... к аресту следователь должен приступать с большой
осторожностью и лишь в том случае, когда нет иного выхода»449. Изучение
истории практики применения ареста показывает, что отсутствие подобных
ограничений обусловливает существенное нарушение конституционно
закрепленного права граждан на неприкосновенность, делает возможным
избрание этой меры и в тех случаях, когда можно было применить с тем же
эффектом иную меру пресечения, или для целей, не предусмотренных
законом и ему противоречащих.
Соответствуя указанным в законе критериям, круг обстоятельств,
указанных в ч. 1 ст. 108 УПК РФ, находит свое отражение в мотивах и
целях, обосновывающих необходимость применения конкретноопределенной меры пресечения450. Именно в данной связи цели (в т. ч. и в
нормах ч. 1 ст. 97 УПК РФ) формулируются законодателем как
обстоятельства, на предотвращение, установление или обеспечение
которых должны быть направлены эти меры. Применение той или иной
меры пресечения должно быть основано на оправданности ее применения в
строгом соответствии с целями, установленными законом, и только в
случаях, когда эти цели обусловлены материалами уголовного дела с
учетом особенностей конкретной меры пресечения.
Основания и цели заключения под стражу имеют различную сущность
и предназначение. Вместе с тем основания и цели ареста текстуально
совпадают. Так, из текста ст. 108 УПК РФ следует перечень обстоятельств,
дающих основание для заключения обвиняемого (подозреваемого) под
стражу,
который
является
исчерпывающим
и
не
подлежит
расширительному
толкованию.
Ограничение
круга
обвиняемых
(подозреваемых), вытекающее из этих условий (по сути, являющихся
процессуальными гарантиями), безусловно, оправдано.
Меры пресечения имеют свои узко специфические цели: 1)
предотвратить сокрытие обвиняемого (подозреваемого) от дознания,
предварительного следствия, суда; 2) пресечь дальнейшую преступную
деятельность обвиняемого (подозреваемого); 3) не допустить, чтобы
обвиняемый (подозреваемый) угрожал свидетелям, другим участникам
уголовного судопроизводства либо иным путем препятствовал
См., п.п. "m" и "g" ч. 1 в Резолюции Комитета Министров Совета Европы № (65) 11 от
09.04.1965 г. и 9 ч. 2 Рекомендации R (80) 11 Комитета Министров Совета Европы государствамчленам Совета Европы от 27.06.1980 г. «О заключении под стражу до суда» // Российская
юстиция. – 2002. – № 10. –С. 71.
449
Духовской М.В. Русский уголовный процесс. – М., 1905. – С. 268.
450
Критерии названных обстоятельств достаточно исследованы в юридической литера
туре, что позволяет не повторяться в этом вопросе. См.: Михайлов В.А. Указ. соч. – С. 125–
130.
448
163
производству по уголовному делу. Рассмотренные цели могут быть
рассмотрены и как подлежащие доказыванию обстоятельства, являющиеся
основанием применения мер пресечения (ст. 97 УПК РФ).
Качественным признаком, определяющим юридическую природу мер
уголовно-процессуального принуждения, является их специфическая
целенаправленность. Определяя цель мер уголовно-процессуального
принуждения, важно учитывать то обстоятельство, что она должна быть
единой для всех процессуальных средств, входящих в рассматриваемый
правовой институт, и в то же время отличаться от общей цели уголовного
судопроизводства.
В своем определении мер уголовно-процессуального принуждения
выделяется цель обеспечить исполнение обязанностей участниками
процесса в ходе расследования и судебного рассмотрения уголовных дел и
надлежащее выполнение задач уголовного судопроизводства. Данная цель
характерна всем уголовно-процессуальным действиям и решениям, как тем,
которые носят принудительный характер, так и не обладающих таковым.
Мерам уголовно-процессуального принуждения, исходя из их специфичной
юридической природы, должна быть присуща своя индивидуальная цель,
качественно характеризующая данный правовой институт.
Для мер пресечения предотвращение возможности обвиняемого
(подозреваемого) скрыться от дознания, следствия и суда является
качественно образующим свойством системы. Научный анализ
юридической природы мер пресечения с использованием исторического и
сравнительно-правового методов исследования указывают на то, что данная
цель является их основным отличием от иных средств принуждения в
уголовном судопроизводстве451. Есть основания ввести в УПК РФ
отдельную статью, в которой следует четко обозначить цели мер
пресечения, в том числе заключения под стражу.
Если основаниями заключения под стражу выступают обстоятельства,
позволяющие предполагать ненадлежащее поведение обвиняемого или
подозреваемого в ходе уголовного процесса, то целями избрания одной из
мер пресечения являются: недопущение неправомерных действий со
стороны указанных лиц, и тем самым, обеспечение нормального хода
предварительного расследования и судебного разбирательства по делу.
Основанием, то есть достаточным поводом, оправдывающим какое-либо
действие,452 является в данном случае арест обвиняемого или
подозреваемого в совершении преступления. Их следует отличать от целей,
которые, как объясняют философы, направлены на предвосхищение
результата, к достижению которого мы стремимся453.
См.: Исторический обзор оснований применения мер пресечения по
уголовного
судопроизводства
1860 г,
а
также
правовой
анализ
Международного пакта о гражданских и политических правах от 16.12.1966 г.
452
Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1987. – С. 397.
453
Философский словарь // под ред. Фролова И.Т. – М., 1991. – С. 512.
451
Уставам
ст.
9
164
Заключение под стражу, равно как и другие меры пресечения,
необходимо использовать только в тех целях, для достижения которых эти
меры уголовно-процессуального пресечения установлены законом. Всякое
расширение целей избрания меры пресечения в виде заключения под
стражу, какими бы благими намерениями оно не аргументировалось, влечет
признание ее незаконности.
Если допустить применение заключения под стражу с целью
обеспечения раскрытия преступления и изобличения преступников, это
может привести к использованию ареста в качестве своеобразного метода
давления на психику обвиняемого или подозреваемого уже самой
обстановкой следственного изолятора и, соответственно, к нарушению его
прав454.
Применение заключения под стражу в качестве меры пресечения
может быть оправдано лишь целями защиты еще более важных социальных
ценностей. По этому поводу некоторые ученые считают, что заключению
под стражу свойственны специфические цели, отличные от целей иных мер
пресечения. В юридической литературе целями ареста назывались:
обеспечение раскрытия преступления и изобличение преступников;
пресечение злоупотребления обвиняемым своими правами и т.п.455. Вряд ли
можно согласиться с данными точками зрения, которые скорее выражают
субъективное
понимание
авторами
социального
назначения
рассматриваемой меры пресечения, чем юридическую характеристику ее
целей в соответствии с законодательством РФ.
Нельзя считать целью заключения под стражу и пресечение
злоупотребления обвиняемым своими правами. По обоснованному
утверждению Э.Ф. Куцовой, достижение данной псевдоцели находится за
пределами обстоятельств, признанных законом основанием для применения
меры пресечения. Угроза применения меры пресечения в случае признания
злоупотребления обвиняемым правом могла бы заставить его отказаться от
использования своих прав; умалила бы практическое значение
предоставленных ему законом средств защиты. Именно поэтому,
недопустимо обоснование ареста, например, отказом обвиняемого от
признания вины; заявлением им ходатайств, пусть даже необоснованных,
по мнению следователя; отказом от показаний; явно ложными
показаниями, неоднократным изменением их и т.д., ибо в этом выражается
использование обвиняемым своих прав для защиты от обвинения456.
Как
показало
проведенное
автором
исследование,
лица,
осуществляющие уголовное судопроизводство, не считают обязательным
условием для заключения под стражу наличие доказательств участия
Боер В.М., Янгол Н.Г. Российская государственность: от тоталитаризма к правовому
государству. – СПб., 1997. – С. 238.
455
Шпилев В.Н. Участники уголовного процесса. – Минск, 1970. – С. 73.
456
Короткий Н.Н. Процессуальные гарантии неприкосновенности личности подозреваемого и
обвиняемого в стадии предварительного расследования.– М., 1981. – С. 78–79.
454
165
подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления (14 %
опрошенных прокуроров, 36 % следователей, 9 % судей). Автор считает,
что данный факт противоречит принципу законности и обоснованности
применения рассматриваемой меры процессуального принуждения.
Приведенные суждения не только не убеждают принять эту точку зрения,
но и позволяют считать, что подобный подход к применению меры
пресечения в виде заключения под стражу в определенном смысле
предрешает вопрос о виновности лиц, лишь подозреваемых или
обвиняемых в совершении преступлений. Как следствие этого, вероятность
осуждения заключенных под стражу к тем или иным мерам наказания,
среди которых лишение свободы явно преобладает, еще более возрастает.
Вывод о том, что предотвращение возможности обвиняемого
(подозреваемого) скрыться от дознания, следствия и суда является
основной целью мер пресечения нельзя понимать в том смысле, что она
должна обязательно присутствовать в любом случае применения меры
пресечения. Это означает лишь то, что данная цель, условно говоря,
является первой среди равных. Каждая из мер пресечения должна быть
универсальным правовым средством, позволяющим достичь любую из
предусмотренных уголовно-процессуальным законом целей.
В соответствии с нормами международного права запрещается
введение ограничений в отношении задержанного лица, в которых нет
непосредственной необходимости с точки зрения целей задержания, или
устранения помех для хода расследования, или отправления правосудия,
или поддержания безопасности и порядка в месте задержания.
Надо отметить, что было бы неправильно задерживать заподозренного
гражданина только потому, что ему может быть назначено наказание в виде
лишения свободы, хотя санкция уголовного закона устанавливает равную
возможность назначения и другого не менее строгого вида наказания.
Задержание лица, подозреваемого в совершении малозначительного
преступления, наказуемого кратким сроком лишения свободы (до двух лет)
вообще нецелесообразно.
Отдельные авторы условие необходимое для производства задержания
подразделяли на: 1) наличие подозрения о виновности этого лица; 2)
наличие признаков преступления, а не любого аморального или
противозаконного действия; 3) наличие признаков не любого преступления,
а только такого, за которое может быть назначено наказание в виде
лишения свободы457.
На взгляд автора, в случае введения еще одного оценочного понятия
исключительности, в случаях задержания подозреваемого в совершении
преступления, наказуемого по закону лишением свободы на срок до двух
лет, может лишь усложнить на практике его понимание и увеличить
количество необоснованно задержанных.
457
Стремовский В.А. Указ. раб. – С. 91.
166
Задержание имеет строго определенные цели: 1) проверить
причастность задержанного лица к совершению преступления; 2) проверить
наличие достаточных оснований для применения к задержанному в
качестве меры пресечения заключение под стражу. В данной связи, следует
изначально считать незаконным задержание, преследующее иные
(непроцессуальные) цели: оказание незаконного воздействия на
задержанного с целью получения признательных показаний; обоснование
задержания необходимостью производства с задержанным определенных
оперативно-розыскных мероприятий и т.п.
Разрешение вопроса о применении к задержанному меры пресечения в
виде заключения под стражу, как цели задержания, также наносит ущерб
социальной ценности свободы личности и, кроме того, практически лишает
задержание, как меру процессуального принуждения, собственного
значения. Представляется неверной и позиция авторов, которые
отождествляют цели процессуального задержания с основаниями избрания
мер пресечения458.
Ряд авторов включает в цель задержания также выяснение личности
задержанного459,
воспрепятствование
подозреваемому
продолжать
460
преступную деятельность, скрыться от следствия и суда . На взгляд
автора, не все они точны. Выяснение личности подозреваемого, в
частности, является составной частью выяснения причастности
задержанного к преступлению и не составляет отдельной цели задержания.
Отсутствие сведений о личности подозреваемого может служить лишь
поводом для предположения, что это лицо может скрыться от органов
предварительного следствия. Что же касается воспрепятствованию
подозреваемому продолжать преступную деятельность, скрыться от
следствия и суда, то сведения о подобных намерениях традиционно
относятся к мотивам. Трудно согласиться с тем, что «пресечение
преступной деятельности» является самостоятельной достижимой целью
применения этой меры принуждения. Представляется, что все цели
задержания, непосредственно не связанные с обеспечением правильного
хода уголовного процесса, могут играть роль дополнительного фактора в
обосновании применения задержания, однако в совокупности с другими
целями, без сомнения, они могут влиять на формирование убеждения в
целесообразности принятия решения о применении задержания.
Такую позицию занимал Петрухин И.Л. См.: Уголовно-процессуальное законодательство
Союза ССР и РСФСР. Теоретическая модель ; под ред. Савицкого В.М.. – М. : ИГиП АН СССР,
1990. – С. 90.
459
Уголовный процесс : учебник ; под ред. К.Ф. Гуценко. – М. : Зерцало, 1996. – С. 137;
Алексеев Н.А., Лукашевич В.З. Дальнейшее укрепление социалистической законности и охрана
прав личности // Вопросы судопроизводства и судоустройства в новом законодательстве Союза
ССР. – М., 1959. – С. 289.
460
См.:Уголовно-процессуальное право Российской Федерации ; под ред. Лупинской П.А. Изд.
2-е. –М.: Юристъ, 1997. – С. 256.
458
167
Более значимой видится характеристика целей задержания по их
содержанию, то есть по характеру воздействия на субъекта претерпевания.
Само воздействие может быть достаточно сложным, но важно выделить
способы воздействия на субъекта и определить его содержательную
характеристику.
Ранее цель задержания была сформулирована в Положении о порядке
кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении
преступления, утвержденном Указом Президиума Верховного Совета
СССР от 13.07.1976 г.461. В соответствии со ст. 1 Положения о порядке
кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении
преступления, задержание предпринимается в целях, в том числе,
разрешения вопроса о применении к нему меры пресечения в виде
заключения под стражу. Формально указанное Положение уже не
действует, однако содержащаяся в нем норма о цели задержания
подозреваемого в законодательном порядке не менялась и продолжает
действовать в виде доктрины462. В ходе изучения автором уголовных дел, в
86 % случаев, если лицо было задержано, то к нему в течение 48 часов
применялась мера пресечения – заключение под стражу.
Следует согласиться с мнением, согласно которому целью задержания
является «обеспечение надлежащего поведения подозреваемого»463. Вместе
с тем это утверждение нуждается в уточнении. Общей целью задержания
как раз и является обеспечение надлежащего поведения. Данный результат
достигается посредством осуществления частных целей. Совокупность всех
частных целей в том или ином направлении деятельности равны одной
общей цели464.
Нельзя признать целью задержания обеспечение личной безопасности
подозреваемого и удовлетворение чувства справедливости потерпевшего и
других
граждан.465
Недопустимо
обеспечивать
безопасность
подозреваемого за счет ущемления его законного права на личную
неприкосновенность. Если и есть опасность причинения вреда жизни и
здоровью заподозренного лица, то она должна быть устранена другими
возможными средствами. Следует отметить, что ни о какой справедливости
не может быть и речи до установления истинно виновного лица, т.к. при
задержании есть лишь подозрение в его виновности. При задержании речь
должна идти лишь об обоснованности и законности его применения, эти же
Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. – № 29. – Ст. 426.
См.: Рыжаков А.П. Следственные действия и иные способы собирания доказательств. – Тула,
1996.–С.62; Комментарий к ФЗ о содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в
совершении преступлений ; под ред. Мищенкова П.Г. – М. : Бек, 1996. – С. 5.
463
Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение. – М. : Наука,
1985. –С. 81; Чельцов М.В. Советский уголовный процесс. – М., 1962. – С. 229 и др.
464
Тарбагаев А.Н. Понятие и цели уголовной ответственности. – Красноярск : Изд-во
Красноярского ун-та, 1985. – С. 79.
465
Клюков Е.М. Мера процессуального принуждения. – Казань, 1974. – С. 21–22.
461
462
168
обстоятельства могут быть предметом судебного контроля и прокурорского
надзора.
Целью задержания, как и любой другой меры процессуального
принуждения, является правомерное воздействие на субъекта в целях
обеспечения исполнения процессуальных обязанностей и осуществления
надлежащего выполнения задач уголовного судопроизводства. На взгляд
автора, целью задержания, при основаниях, указанных в части 1 ст. 91 УПК
РФ, может являться выяснение причастности заподозренного к
совершенному преступлению, а также пресечение его преступной
деятельности.
Таким образом, цели задержания позволяют властным субъектам
оценить фактические данные об отношении задерживаемого лица к
преступлению в качестве сущности мотивов задержания. Оценка целей и
фактов, указывающих на необходимость достижения этих целей,
определяет мотивы задержания. Баланс между правом власти на
принуждение и правом свободы личности при определенной цели
задержания может быть установлен путем определения обстоятельств, при
которых достижение этой цели и само задержание допустимо, то есть
интерес государства и общества соблюдается, а ценность личности
неправомерно не ущемляется. Такие обстоятельства, носящие характер
юридических фактов, оцениваются в качестве оснований задержания, при
этом его реальная значимость,
зависящая от цели задержания и
устанавливающая границу допустимой потребности в этой мере
принуждения, должна носить ситуативный характер. Это значит, что цель
задержания не превалирует и должна отражать потребности данного
момента, а не потребности в задержании вообще.
Мотивы определяются теми целями, которые преследует эта мера
процессуального принуждения. Они, бесспорно, предполагают целевую
направленность действия. Цель – это идеальный, вызванный деятельностью
мышления положительный результат, ради достижения которого
предпринимаются те или иные действия или деятельность. Это идеальный,
внутренне побуждающий мотив466. Хотя мотив и цель тесно связаны, они
не совпадают между собой и должны различаться как самостоятельные
понятия. Мотив
– побудительная причина, повод к какому-нибудь
действию, довод в пользу чего-нибудь467. Он объясняет, для
предупреждения
каких
действий
подозреваемый
подвергается
краткосрочному ограничению свободы передвижения.
Наличие мотивов для задержания по общему правилу определяется
данными о личности подозреваемого (или невозможностью получить их к
моменту принятия решения), поведением задержанного в момент
фактического задержания и доставления в орган расследования (пытался
Философская энциклопедия: под ред. Константинова Ф.В. – М. : Сов. энциклопедия, 1970. –
Т. 5 –С. 459.
467
См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1952. – С. 321, 808.
466
169
скрыться или уничтожить следы преступления, угрожал очевидцам,
потерпевшему и т.д.).
При характеристике мотивов применения указанных мер
процессуального принуждения целесообразно рассмотреть их как
категории сущности и явления, реализующиеся в процессе применения.
Закон также не дает определения мотивов и не перечисляет их. В связи с
этим у практических сотрудников, как показало проведенное автором
исследование, возникают трудности в их определении.
В результате проведенного автором анализа уголовных дел было
установлено, что в протоколах задержания подозреваемого в данной графе:
в 55,5 % случаев указывалось сообщение о задержании в форме рапорта,
например: «31.07.02 г. в 10 часов из дома № 9 по пер. Псковскому…»468; в
33,3 % указывались лишь мотивы задержания, в основном – «пресечение
попытки скрыться от следствия, от суда»; лишь в 11,1 % указывались
основания задержания, предусмотренные ч. 1 ст. 91 УПК РФ.
Статья 5 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных
свобод к мотивам содержания под стражей до решения суда относит: 1) не
допустимость обвиняемым
возможности скрыться от органов
предварительного расследования; 2) заниматься преступной деятельностью.
В ч. 2 ст. 92 УПК РФ осталось без изменения требование указывать в
протоколе задержания мотивы задержания. На практике указываются
следующее мотивы: необходимость пресечения преступления; опасения,
что заподозренное лицо, в случае оставления на свободе, будет продолжать
преступные действия, помешает установлению его причастности к
совершенному преступлению, примет меры к сокрытию следов
преступления; установление следов преступления на подозреваемом, при
нем или в его жилище; сведения о личности подозреваемого не
гарантируют, что он не скроется от органов предварительного
расследования и суда и др. Следовательно, к числу возможных мотивов
задержания по существу относятся те же обстоятельства, которые в
последующем могут составить основания применения к задержанному
меры пресечения в виде заключения под стражу (ст.ст. 97, 108 УПК РФ).
Выводы о наличии того или иного мотива
применения меры
принуждения должны базироваться так же, как и при установлении
оснований, на конкретных данных, зафиксированных в приобщенных к
уголовному делу доказательствах.
Сложность решения вопроса об избрании меры пресечения состоит в том,
что следователь может располагать достаточными данными о преступлении
или лице, его совершившем, однако, что касается будущего поведения
обвиняемого, то предвидеть его чрезвычайно трудно, а нередко и
невозможно (можно иметь данные о намерении обвиняемого скрыться, на
самом же деле он может его не осуществить).
Уголов. дело № 1-437/02 в отношении Я.М.Б. Архив Ленинского районного суда г. Ростова
н/Д. Т. 1, л.д. 24.
468
170
П.И. Люблинский отмечал: «Стремление к уклонению, скрываясь в
психике обвиняемого, будучи затаенным среди сокровенных его
стремлений, не может быть констатировано непосредственно. Для
определения его приходится прибегать к определению мотивов, имевших
возможность повлиять на среднюю психику человека, при известных
условиях, к принятию определенного решения относительно уклонения».
Выводы следователя или судьи, сделанные на основании оценки мотивов
уклонения, являются приблизительными, но все же нормальными для
решения вопроса469.
С.С. Безруков, исследуя оценочные понятия в уголовном
судопроизводстве, к таковым относит «достаточные основания полагать»,
которые закреплены в ч. 1 ст. 97 УПК РФ470. По его мнению, «в полной
мере разъяснить содержание данного оценочного понятия, несмотря на его
огромную практическую значимость, а тем более закрепить в УПК
исчерпывающую его трактовку не представляется возможным, так как в
любом случае здесь будет присутствовать определенная доля усмотрения
субъекта, применяющего данную норму…невозможно заранее предвидеть
всего разнообразия практических ситуаций, дать оценку той или иной
совокупности фактических данных и устранить у правоприменителя
любые сомнения, обязав его действовать так, а не иначе»471.
Мотивированное
решение
находится
в
тесной
связи
с
обоснованностью решения, является ее внешним проявлением. Такое
решение облегчает понимание участниками процесса сущности принятого
решения и тем самым обеспечивает реальное осуществление их прав на
защиту против неправильных решений472. Приведя в решении и
фактические основания, и мотивы, объясняющие, почему принято такое
решение, и ознакомив с таким решением подозреваемого (обвиняемого),
лицо, производящее расследование, дает возможность подозреваемому
опровергнуть решение, обжаловать его, приведя в обоснование
определенные доводы.
Г.Н. Александров, Г.М. Миньковский и Г.Д. Рахунов указывали, что
«под мотивами следует понимать конкретные данные, обосновывающие
необходимость задержания в данном случае»473. Л.В. Франк считал, что
под мотивами понимается необходимость достижения определенной цели,
а не конкретные данные, указывающие, в чем подозревается лицо, или
См.: Люблинский П.И. Указ. соч. – С. 427 – 428.
Аналогичной точки зрения придерживается и другие ученые. См., напр.: Марфицин П.Г.
Усмотрение следователя: (Уголовно-процессуальный аспект) : монография. – С. 127–128;
Лупинская П.А. Указ. соч. – С. 129–136; Зажицкий В.И. Оценочные понятия в уголовнопроцессуальном законе: язык и стиль // Сов. юстиция. – 1993. № 13. – С. 25–26.
471
Безруков С.С. Оценочные понятия и термины в уголовно-процессуальном законодательстве
России. – Омск, 2003. – С. 153.
472
Лупинская П.А. Законность и обоснованность решений в уголовном судопроизводстве. – М. :
ВЮЗИ, 1972. – С. 74–75.
473
Научно-практический комментарий к Основам уголовного судопроизводства Союза ССР и
союзных республик. – М. : Госюриздат, 1960. – С. 185.
469
470
171
обосновывающие необходимость принятия меры
процессуального
474
задержания . Н.Н. Короткий писал, что «... задержание … может быть
мотивировано одной лишь опасностью совершенного преступления»475.
В юридической литературе предпринимались попытки расширить
перечень мотивов задержания. Утверждалось, что задержание
подозреваемого может быть мотивированно необходимостью провести для
установления места сокрытия орудий преступления, имущества, добытого
преступным путем, или других существенных для расследуемого дела
обстоятельств,476 производства следственных действий, направленных на
обнаружение и закрепление следов преступления477. Однако задержание не
является средством получения и проверки подобных данных, оно лишь
создает для этого условия. Сама по себе необходимость проведения
указанных мероприятий при отсутствии опасения ненадлежащего
поведения подозреваемого (обвиняемого) в случае оставления его на
свободе, не требует лишения его свободы передвижения.
Представители психологической науки утверждают, что понятие
деятельности необходимо связать с понятием мотива. Деятельности без
мотива не бывает. Однако, как правило, «…мотивы актуально не
осознаются… Они выступают только в косвенном выражении в форме
переживания, желания, хотения, стремления
к цели. Субъективно
выражающийся же в этих внутренних сигналах мотив прямо в них не
содержится»478. Сами по себе мотивы «могут сознаваться, а могут и не
сознаваться»479. Следовательно, мотивы задержания относятся к чисто
субъективной категории, хотя и возникают они на основе конкретных
фактических данных. Поэтому отождествлять их с конкретными фактами,
обстоятельствами, которые обусловливают задержание данного лица, вряд
ли правильно. Отнесение к мотивам как субъективной категории,
обстоятельств, указывающих на возможность в будущем антисоциального
поведения подозреваемого (обвиняемого), по мнению автора, ошибочно,
поскольку здесь используются совершенно разные, абсолютно не
совпадающие понятия.
Мотивы, побуждающие представителей органов дознания и следствия
к осуществлению мер процессуального принуждения, могут быть
результатом логической правовой оценки фактических данных,
указывающих на необходимость их применения. Они определяют
мотивационно-волевую сторону поведения сотрудника органа дознания или
следователя, прокурора. Эта сторона их деятельности выражает стремление
пресечь преступление, воспрепятствовать подозреваемому скрыться от
Франк Л.В. Указ. работа. – С. 43.
Короткий Н.Н. Указ. работа. – С. 4.
476
Гуляев А.П., Данилюк С.А., Забарин С.Н. Задержание лиц, подозреваемых в совершении
преступления. – М.: ВНИИ МВД СССР, 1988. – С.18.
477
Стремовский В.А. Указ. работа. – С.94.
478
Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. – М.: Наука, 1975. – С.102, 201–205.
479
Общая психология / под ред. Петровского А.В. – М., 1976. – С. 159.
474
475
172
следствия, совершить новое преступление или устранить возможность его
отрицательного влияния
на ход и результаты предварительного
расследования, на решение задач уголовного судопроизводства в целом.
Поэтому мотивы, например, задержания не могут означать, с одной
стороны, того, в чем лицо подозревается, а с другой – обстоятельств,
касающихся возможного в будущем противоправного поведения
подозреваемого, как это утверждается. Они, по мнению автора, выступают
в качестве побудительных начал, объясняющих необходимость
процессуального задержания и признания на этом основании его
подозреваемым. Их, как и основания задержания, необходимо
обосновывать фактическими данными, которые должны быть получены из
источников, указанных в законе480.
Представляется, что мнение о мотивах применения мер принуждения,
как о результатах логической правовой оценки выявленных фактических
данных, имеет актуальное для уголовного процесса значение и связано с
определением их целей. По мнению автора, установление признаков
преступных действий тождественно определению мотивов применения мер
принуждения.
Е.М. Клюков давал единый перечень мотивов и целей задержания, не
определяя их как самостоятельные понятия, отождествляя эти разные по
своему содержанию понятия481. В то же время Н.А. Козловский призывал
присоединиться к мнению З.Ф. Ковриги о целесообразности исключения
требования об указании мотивов, с заменой его требованием об указании
целей задержания482. Он обосновывал это тем, что мотивы задержания
отождествляются с его целями.
Ряд авторов также отмечали, что
целесообразно отказаться от мотивов задержания, поскольку они
аналогичны с целями избрания мер пресечения483. На взгляд автора, в
данном рассуждении усматривается смешение целей, мотивов и оснований
задержания и меры пресечения в виде заключения под стражу. Мотив не
выдвигается как требование при избрании меры пресечения, хотя правовой
характер этих мер принуждения во многом однороден.
По мнению автора, мотив задержания, будучи субъективной
категорией, не в состоянии выполнить роль надежной гарантии законного
задержания и тем самым обеспечить охрану прав и законных интересов
личности. Действительно, требование закона на указание мотивов призвано
ограничить его применение лишь теми побуждениями, которые
соответствуют и направлены на достижение целей рассматриваемой меры
принуждения. При этом законодательно указать их перечень трудно, т.к.
Кочетков В.Г. Подозреваемый в советском уголовном процессе: автореф. дис.…канд. юрид.
наук. – М., 1965. – С. 8–9.
481
Клюков Е.М. Указ. работа.– С. 21, 22.
482
Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. – Воронеж, 1975. – С. 142; Козловский
Н.А. Указ. работа. – С.99,113.
483
Указывалось, что понятие «мотив» необходимо вообще исключить из закона. См.: Гуткин
И.М.Указ. раб. – С. 36,37,40; Коврига З.Ф. Указ. работа. – С. 143.
480
173
мотивы в каждом отдельном случае производства, например, задержания,
по общему правилу, должны вытекать из конкретных фактических данных,
установленных к моменту принятия решения об этом. Мотивы должны
определять лишь мотивационно-волевую сторону поведения дознавателя,
следователя при задержании заподозренного лица. В случае вынесения
после задержания заподозренного лица мотивированного постановления о
привлечении его в качестве подозреваемого, можно отказаться от попыток
законодательного перечисления мотивов задержания.
2.4 Мера пресечения – заключение под стражу
Термин «арест» происходит от позднелатинского «arrestun» –
судебное постановление484. Разными авторами, юристами и лингвистами он
определяется как лишение личной свободы485. Анализ соотношения
понятий «заключение под стражу» и «арест» позволил О.И. Цоколовой
прийти к выводу о допустимости их употребления в уголовнопроцессуальной теории в качестве синонимов486. В «Своде принципов
защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то
ни было форме», утвержденного резолюцией 43-173 Генеральной
Ассамблеи ООН от 09.12.1988 г., слово «арест» означает акт задержания
лица по подозрению в совершении какого-либо правонарушения или по
решению какого-либо органа. Арест или задержание лица на период
проведения предварительного следствия осуществляется исключительно в
целях осуществления правосудия. Иными словами, подозреваемый,
обвиняемый могут быть заключены под стражу только тогда, когда иные
меры пресечения для достижения целей уголовного судопроизводства в
силу разных причин неэффективны.
Действующее законодательство под арестом понимает исключительно
меру пресечения в виде заключения под стражу (ст. 108 УПК РФ). Данную
меру пресечения по степени и виду применяемого ограничения
сравнивают с уголовной ответственностью в виде лишения свободы487.
Требование об исключительности указанной меры пресечения
соответствует нормам международного права, прежде всего, положениями
п. 3 ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах
1966 г. и подпункт «b» п. 1 Резолюции Комитета министров Совета
Европы № (65) 11 «Заключение под стражу» от 09.04.1965 г.488
Большая советская энциклопедия: В 30 т. Изд. 3-е. – М., 1970. – Т. 2. – С. 189.
Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. – М., 1950. – Т. 1. – С. 180–181.
486
См.: Цоколова О.И. Меры уголовно-процессуального принуждения, состоящие в изоляции
подозреваемого, обвиняемого: монография. – М.: ВНИИ МВД РФ, 2008. – С. 68.
487
См.: Михайлов В. А. Указ. раб. – С. 21, 108–109.
488
Правоприменительная практика показывает, что органы дознания, следствия и суда не в
полной мере следуют духу уголовно-процессуального законодательства. При этом судьи грубо
нарушают закон, не разбираются в основаниях, зачастую эти основания вообще отсутствуют.
Поэтому букву закона Президентом РФ решено уточнить, чаще применять меры пресечения
484
485
174
А.Д. Назаров считает, что действующая модель заключения под
стражу, отвергла важный элемент – необходимость для суда исследовать
не только «вопрос права», но и «вопрос факта» – наличие минимального
набора доказательств инкриминируемого лицу подозрения или
обвинения489.
Постановление Пленума Верховного суда РФ от 19.12.2013 г. № 41
«О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в
виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» подтвердило
общие положения, указанные в законе, не внесло каких-либо
существенных нововведений в правоприменительную практику. В то же
время в постановлении, в частности, положительно было отмечено, что в
решениях об избрании заключения под стражу в качестве меры пресечения
и о продлении срока содержания под стражей должно быть указано,
почему в отношении лица не может быть применена более мягкая мера
пресечения, приведены результаты исследования в судебном заседании
конкретных обстоятельств, обосновывающих избрание данной меры
пресечения или продление срока ее действия, доказательства,
подтверждающие наличие этих обстоятельств, а также оценка судом этих
обстоятельств и доказательств с изложением мотивов принятого решения.
Кроме того, в Постановлении рассмотрены особенности применения меры
пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемых и
обвиняемых в совершении преступлений в сфере предпринимательской и
иной экономической деятельности, разъяснен порядок действий суда при
заявлении обвиняемого о ненадлежащих условиях содержания под
стражей.
Для решения вопроса о возможности применения меры пресечения в
виде заключения под стражу подозреваемого или обвиняемого в
совершении преступления, за которое уголовный закон предусматривает
наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет, суду надлежит
в каждом конкретном случае проверять обоснованность подозрения в
причастности лица к совершенному преступлению. При этом следует
иметь в виду, что обоснованное подозрение предполагает наличие
достаточных данных о том, что соответствующее лицо могло совершить
это преступление, в том числе указанных в статье 91 УПК РФ. Указанные
обстоятельства должны быть реальными, обоснованными, то есть
подтверждаться достоверными сведениями.
Отсутствие у лица,
подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления,
регистрации на территории РФ может служить лишь одним из
доказательств отсутствия у него постоянного места жительства, но само по
домашний арест и залог. В будущем залог можно будет внести не только деньгами, но и
драгоценностями, недвижимостью, акциями. См.: Закон бизнес-класса // Российская газета. –
2010. – 4 марта; Принуждение к решетке // Российская газета. – 2010. – 11 марта.
489
Назаров А.Д. Следственные и судебные ошибки при заключении под стражу // Российская
юстиция. – 2010. – № 4. – С. 48.
175
себе не является предусмотренным пунктом 1 части 1 статьи 108 УПК РФ
обстоятельством, дающим основание для избрания в отношении такого
лица меры пресечения в виде заключения под стражу.
Об истинном положении дел в РФ при применении самой строгой
меры пресечения можно судить по качественной характеристике таких
случаев, так как «масштабы, частота арестов определяются, с одной
стороны, положениями закона, а с другой – объективными потребностями
конкретных уголовных дел»490.
В 2010 году в РФ материалы в порядке судебного контроля составили
495,1 тыс. или 59,0 % от общего числа рассмотренных, из них: ходатайства
об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (ч. 1 ст. 29
УПК РФ) составили 10,1 % (в 2009 году 13,9 %) от общего числа
ходатайств; о продлении срока содержания под стражей (ч. 2 ст. 29 УПК
РФ) составили 11,1 % от общего числа ходатайств (в 2009 году 13,2 %)491.
В 2010 году судами РФ рассмотрено 165 323 (в 2009 году 215 506)
ходатайств об избрании заключения под стражу в качестве меры
пресечения, из которых 148 689 (в 2009 году 194 396) ходатайств были
удовлетворены. Доля удовлетворенных ходатайств составила 89,9 %.
Наряду с этим, в суды РФ в 2010 году поступило 185 891 (в 2009 году 220
911) ходатайства о продлении сроков содержания под стражей,
удовлетворено 182 060 (в 2009 году – 216 759). Доля удовлетворенных
ходатайств составила еще больший показатель 97,9 %.
В 2011 году судами РФ рассмотрено 152 028 ходатайств об избрании
заключения под стражу в качестве меры пресечения. Темпы убыли по
сравнению с 2010 годом составили 14,3 %. 135 850 ходатайств были
удовлетворены. Доля удовлетворенных ходатайств составила 89,4 %.
Темпы убыли по сравнению с 2010 годом составили 8,3 %. В суды РФ в
2011 году поступило 180 315 ходатайства о продлении сроков содержания
под стражей. Темпы убыли по сравнению с 2010 годом составили 3,0 %.
Удовлетворено 176 840. Доля удовлетворенных ходатайств составила 98,1
%. Темпы убыли по сравнению с 2010 годом составили: – 2,9 %492.
В 2012 году судами РФ рассмотрено 147 784 ходатайств об избрании
заключения под стражу в качестве меры пресечения. Темпы убыли по
сравнению с 2011 годом составили 2,8 %. 132 923 ходатайств были
удовлетворены. Доля удовлетворенных ходатайств составила 89,9 %. В
суды РФ в 2012 году поступило 198 775 ходатайства о продлении сроков
содержания под стражей. Темпы роста по сравнению с 2012 годом
Cм.: Постановление Европейского суда по правам человека от 18.10.2007 г. «Бабушкин
против РФ»; Постановление Европейского суда по правам человека от 07.06.2007 г. «Иванов
против РФ», в ходе рассмотрения которых было установлено, что имели места нарушения при
избрании ареста и др., в ходе рассмотрения которых было установлено, что имели места
нарушения при избрании ареста.
491
URL. http.www.sdep.ru/new
492
Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http: //
www.cdep.ru.
490
176
составили 10,2 %. Удовлетворено 195 234. Доля удовлетворенных
ходатайств составила еще больший показатель 98,2 %493.
В первом полугодии 2013 года судами РФ рассмотрено 72 217
ходатайств об избрании заключения под стражу в качестве меры
пресечения, из которых 65 618 были удовлетворены. В указанный период в
суды поступило 102 467 ходатайства о продлении сроков содержания под
стражей (удовлетворено 100 798)494.
В первом полугодии 2013 года судами первой инстанции на
территории Ростовской области рассмотрено 1568 ходатайств об избрании
заключения под стражу в качестве меры пресечения. 1526 ходатайств были
удовлетворены. Было рассмотрено 3638 ходатайств о продлении сроков
содержания под стражей в качестве меры пресечения. 3614 ходатайств
были удовлетворены. Ростовским областным судом в порядке ч. 3 ст. 109
УПК РФ было рассмотрено 3632 ходатайства, 3614 было удовлетворено.
Лишь в 6 случаях суд самостоятельно применил меру пресечения –
домашний арест, в одном случае – залог. Отозвано органами
предварительного следствия было 6 ходатайств495.
В 2012 году прокуратурой Ростовской области подержанно 329
ходатайств дознавателя об избрании заключения под стражу в качестве
меры пресечения (в 2011 году – 265). Дано согласий – 242, судом на
территории Ростовской области отказано в удовлетворении в 2 случаях.
Прокурор участвовал в заседаниях при рассмотрении 2 800 ходатайства
следователя об избрании заключения под стражу в качестве меры
пресечения. Не поддержал следователя в 17 случаях. Судом было отказано
в удовлетворении 71 ходатайства следователя496.
Указанные статистические данные свидетельствуют о высоком
процентном соотношении количества удовлетворенных судами ходатайств
органов предварительного расследования об избрании заключения под
стражу в качестве меры пресечения и о продлении сроков содержания под
стражей.
Продолжает
оставаться
значительным
количество
освобожденных из ИВС в связи с отсутствием необходимости применения
меры пресечения в виде заключения под стражу. За четыре месяца 2009
года в изоляторы вновь арестованных прибыло около 125 тысяч, а убыла
121 тысяча (по итогам года 80 тысяч освобожденных из зала суда). Из них
кто-то был направлен в места лишения свободы, а 25 тысяч граждан
освободили в зале суда (20 % от взятых под стражу). В 2008 году в РФ 2
600 человек было освобождено из зала суда из-за отсутствия состава
преступления. Ежемесячно в РФ арестовываются порядка 30 000 человек, а
Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http: //
www.cdep.ru.
494
Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http: //
www.cdep.ru.
495
Официальный
сайт
Судебного
департамента
Управление
Судебного
департамента по Ростовской области // usd.ros.sudrf.ru.
496
Официальный сайт прокуратуры Ростовской области. URL: http://www.prokuror.rostov.ru.
493
177
количество мест в СИЗО за 5 лет увеличивалось только на 10 с лишним
тысяч497.
ЕСПЧ в постановлении по делу «Алиханов против России» от
31.07.2012 года установил нарушения п. 4 ст. 5 Конвенции в связи с
несвоевременным пересмотром вопроса о законности содержания
заявителя под стражей. В постановлении «Рахманов против России» от
16.10.2012 года установил нарушения п. 1 ст. 5 Конвенции в связи с
содержанием заявителя под стражей, а также нарушения п. 4 ст. 5
Конвенции в связи с длительным пересмотром в кассационном порядке
постановления суда от 04.02.2011 года об избрании в отношении заявителя
меры пресечения в виде заключения под стражу498.
Как отмечал Д.А. Медведев, проблема с часто неоправданным
заключением под стражу существует499. По экономическим преступлениям
небольшой и средней тяжести должна преимущественно применяться
мера пресечения – залог (ст. 106 УПК РФ)500.
П.И. Люблинский отмечал: «Преграждая способы сношения с внешним
миром, следственная власть с большею легкостью и спокойствием может
расследовать преступления, не опасаясь препятствий и затруднений со
стороны обвиняемого; с другой стороны, отрывая заключенного от
общества и ставя его в бесправное положение, она внушает ему страх перед
своей властью, который весьма часто может склонить его к сознанию в
преступлении»501.
На заседании Президиума Ростовского областного суда в 2013 году
рассмотрены результаты обобщения судебной практики разрешения
ходатайств об избрании в отношении подозреваемых и обвиняемых меры
пресечения в виде заключения под стражу. Результаты обобщения
свидетельствуют о том, что продолжает иметь место неполнота и
формальный подход, а также случаи ограничения процессуальных прав
участников уголовного судопроизводства. Судами не всегда с достаточной
полнотой
исследуются
представленные
органом
расследования
доказательства наличия оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ и
подтверждающих необходимость применения указанной меры пресечения.
При избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу не в
полной мере выполняются требования ст. 99 УПК РФ502. В то же время при
избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу необходимо
См. Меньше сажать // Российская газета. – 2010. – 28 октября.
Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http: //
www.cdep.ru.
499
См.: Президент потребовал меньше сажать // Российская газета. – 2008. – 18 декабря.
500
В результате введения в апреле 2010 года указанных ограничений в виде заключения под
стражу в отношении подозреваемых и обвиняемых в экономических преступлениях число
заключенных под стражу, в первом полугодии 2010 года сократилась примерно на четверть.
См.: Суду предложат особняк // Российская газета. – 2010. – 10 ноября.
501
Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. – М., 1906. – С. 23.
502
См.: Информационное письмо Ростовского областного суда за 2013 год.
497
498
178
полно учитывать обстоятельства, установленные ст.ст. 97, 99 УПК РФ,
которые должны быть «реальными, обоснованными, то есть
подтверждаться достоверными сведениями»503. Анализ практики
применения заключения под стражу как меры пресечения дает основание
полагать, что среди основных причин принятия необоснованных решений
при рассмотрении ходатайств об ее избрании следует указать формальный
подход судей при разрешении данного вопроса: уклонение от рассмотрения
конкретных фактов и персональных данных при принятии решения,
использование в решениях о продлении меры пресечения стереотипных
формулировок, обоснование вывода о необходимости заключения под
стражу лишь строгостью предъявленного обвинения и ничем не
подтвержденными предположениями о том, что лицо может скрыться от
правосудия. Отсутствие в постановление судьи об удовлетворении
ходатайств обвинения об избрании меры пресечения в виде заключения под
стражу анализа доказательств, обосновывающих подозрение или
обвинение, противоречит международно-правовым нормам. В п.п. «с» п. 1
ст. 5 ЕСПЧ в качестве законных оснований заключения под стражу
указывается «обоснованное подозрение в совершении правонарушения». В
одном из решений ЕСПЧ указывается, что «обоснованность подозрения, в
соответствии с которой должен производиться арест, составляет важную
часть гарантии…против произвольного ареста или задержания.
Обоснованное подозрение предполагает наличие фактов или информации,
которые убеждают объективного наблюдателя, что, возможно,
соответствующее лицо совершило правонарушение»504.
По смыслу статей 22, 46 (ч. 1), 48, 118, 120 и 123 Конституции РФ, в
уголовном судопроизводстве суд как орган правосудия призван обеспечить
справедливую процедуру принятия решения о применении заключения под
стражу в качестве меры пресечения, исходя из одинаковой природы и
значения судебных гарантий для защиты прав и законных интересов
личности при принятии решений, связанных с ограничением свободы и
личной неприкосновенности, вне зависимости от того, на каком этапе
уголовного судопроизводства эти решения принимаются.
Правовые и фактические основания для избрания самой строгой меры
пресечения связаны с необходимостью обеспечения условий дальнейшего
производства по уголовному делу. Иное понимание положений,
содержащихся в ч. 10 ст. 108 УПК РФ, ч.ч. 10 и 11 ст. 109 и ч. 1 ст. 255
УПК РФ, могло бы привести к нарушению прав участников уголовного
См.: п. 3 Постановления Пленума Верховного суда РФ № 22 от 29.10.2009 г. «О практике
применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста».
Так, в постановлении следователя о возбуждении перед судом ходатайства об избрании в
качестве меры пресечения заключения под стражу было указано, что обстоятельства дела,
характеристика личности обвиняемой, дают основание полагать, что применение иной меры, не
связанной с лишением свободы, невозможно. Архив Прикубанского районного суда. Дело № 11183/09.
504
Европейский суд по правам человека. Избранные решения. – Т. 2. – М., 2000. – С. 67.
503
179
судопроизводства, гарантированных статьями 22, 46 (ч. 1) и 123 (ч. 3)
Конституции РФ.
В плане оптимизации применения процессуальной формы судебного
контроля, предусмотренного ст. 108 УПК РФ, законодатель использует
признак исключительности, практически не поясняя при этом его
качественные
и
содержательные
характеристики.
Критерий
исключительности использован законодателем достаточно неопределенно в
нормах ст. 100 УПК РФ (по отношению к подозреваемому) и в нормах ч. 2
ст. 108 УПК РФ (по отношению к несовершеннолетнему обвиняемому, к
которому применяется данная мера); более или менее определенно (с
конкретизацией признаков подобной исключительности) в нормах ч. 1 ст.
108 УПК РФ; вновь неопределенно при регламентации системы условий
продления срока содержания под стражей свыше 12 месяцев (ч. 3 ст. 109
УПК РФ).
Судя по общему смыслу норм ст. 108 УПК РФ, заключение под стражу
– есть мера исключительная. Поэтому, судья, давая свое согласие на
заключение обвиняемого под стражу, обязан мотивировать свое решение:
почему нельзя ограничиться более мягкой мерой пресечения. В данной
связи признак исключительности объективно проявляет себя и в этом
моменте.
В том же контексте ранее даны разъяснения исключительности избрания указанной меры в п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ
от 05.04.2004 г. «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации»505. Вместе с тем, Пленум не дал соответствующие
разъяснения признаков исключительности применительно к системе
названных выше норм, несмотря на то, что указанные признаки
исключительности явно не могут использоваться в одном смысловом
контексте в каждом из названных нами случаев. Законодатель обязан
определиться в этом вопросе, обеспечив единообразное применение закона
на практике. Названные положения закона (ст. 108 УПК РФ), уже, были
достаточно неадекватно восприняты судебно-следственной практикой.
Как показало проведенное автором исследование, нередко судьи
Ростовского областного суда принимали решения о заключении
подозреваемых (обвиняемых) под стражу при отсутствии законных к тому
оснований и с нарушением процессуальных гарантий, предусмотренных
УПК РФ506. Ряд материалов, представленных в суд в обоснование
См.: Российская газета. – 2004. – 25 марта.
В информационном письме Ростовского областного суда от 03.04.2009 г. было указано, что
сроки рассмотрения ходатайств об избрании меры пресечения виде заключения под стражу и о
продлении срока содержания под стражей, равно как и срока, установленного для обжалования
решений об этом в кассационном порядке, могут быть обжалованы в вышестоящий суд в
кассационном порядке в течение 3 суток со дня его вынесения и подлежат рассмотрению в тот
же срок со дня поступления жалоб и представления, на то обратил внимание и Верховный суд
РФ в своем письме от 30.03.2009 г., что не всегда соблюдается судами. См. также: п. 8
постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.12.2008 г. «О применении мер уголовно505
506
180
возбужденного следователем ходатайства об избрании в качестве меры
пресечения заключения под стражу, не содержали копии процессуальных
документов, свидетельствующих о том, что лицо, в отношении которого
заявлено соответствующее ходатайство, является обвиняемым или подозреваемым.
Уголовно-процессуальный закон определяет, что заключение под
стражу, как мера пресечения, осуществляется лишь в отношении обвиняемого и подозреваемого. Причем в отношении последнего применение
данной меры носит исключительный характер (ст. 100 УПК РФ), что
требует соответствующего обоснования в ходатайстве следственных
органов.
В то же время нет единства на практике и в обосновании
исключительности избрания данной меры в отношении подозреваемого.
Данное обстоятельство, как правило, обосновывалось тем, что в отношении
подозреваемого необходимо провести ряд дополнительных следственных
действий.
Названное «обоснование» вряд ли можно отнести к исключительным и,
действительно, обосновывающим заключение лица под стражу, ибо
подобная исключительность должна относиться либо к обстоятельствам
указанным в ч. 1 ст. 97 УПК РФ, либо к исключительным обстоятельствам,
негативно характеризующим личность подозреваемого (ст. 99 УПК РФ),
либо к исключительным свойствам совершенного им деяния, либо эти
обстоятельства должны быть учтены и приведены в ходатайстве следственных органов в комплексе.
Какие из названных обстоятельств указывают на наличие
обстоятельств, предусмотренных ч. 1 ст. 97 УПК РФ, представленные
материалы
не раскрывают. Фактически в качестве единственного
основания для применения меры пресечения выступает тяжесть содеянного
(и субъективное мнение следственных органов о причастности к данному
преступлению), делаются ссылки на бывшую ранее судимость лица. В
целом ряде случаев следственные органы фактически никак не
обосновывают внесенное в суд ходатайство, лишь формально ссылаясь на
обстоятельства, указанные в статье 97 УПК РФ.
Среди проблем досудебного этапа достаточно остро обозначила себя и
проблема ознакомления стороны защиты с материалами, направляемыми в
суд стороной обвинения в обоснование своего ходатайства. В материалах,
представленных в суд, не было никаких данных о том, что они предъявлялись для ознакомления стороне защиты. Проведенный автором анализ
уголовных дел показывает, что фактически судом изучается лишь само
ходатайство следственных органов, производится допрос подозреваемого
или обвиняемого, выслушиваются ходатайства и возражения сторон, а в
фактическую сторону представленных стороной обвинения материалов, в
критерии их относимости и допустимости суд не входит.
процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в судах
апелляционной и кассационной инстанции».
181
Убеждение судьи в необходимости заключения под стражу
подозреваемого или обвиняемого основано на исследовании всей
совокупности материалов, приложенных к ходатайству следователя.
Доводы, что судья при рассмотрении ходатайства связан указанными
следователем основаниями для заключения обвиняемого под стражу и не
вправе сослаться ни на какие другие основания из числа предусмотренных
ч. 1 ст. 97 УПК РФ, является несостоятельным, поскольку такое
ограничение прямо из закона не вытекает.
Правовая позиция суда основана на конституционном принципе
разделения властей и самостоятельности органов каждой из них (ст. 10
Конституции РФ), значима и для рассматриваемой ситуации. В случае, если
суд, исправляя возможные просчеты органа уголовного преследования,
ухудшает положение обвиняемого по собственной инициативе, сторона
защиты вынуждена спорить не столько с доводами противоположной
стороны, сколько с судом и со стороной обвинения, фактически,
объединившимися для достижения «общей» цели.
Можно отметить, что уголовно-процессуальный закон не смог собрать
в нормах ст. ст. 108–109 УПК РФ воедино все самое ценное, что было
высказано за годы научных дискуссий, обобщить и создать максимально
оптимальную форму судебной проверки507. Процессуальную форму,
которая, в принципе, бы исключала возможность дискуссий о ее существе,
о пробельности своего содержания, необходимости оптимизации ряда
проверочных процедур и перманентно высказываемых в научной доктрине
предложений de lege ferenda.
По смыслу ч. 4 ст. 108 УПК РФ гражданин, если он не был
предварительно задержан в порядке ст.ст. 91–92 УПК РФ, может
находиться в неопределенном процессуальном статусе и достаточно
определенном ограничении в праве на свободное передвижение, ожидая
судебного заседания и решения суда, в течение 8-ми часов. Учитывая, что
он должен быть доставлен в суд стороной обвинения, и лишь затем суд в
течение 8-ми часов решит вопрос о законности и обоснованности его
заключения под стражу, названный срок изначально будет более
значительным, чем 8 часов.
Автором предлагается, что подобное ходатайство должно быть
рассмотрено судом: «безотлагательно». На это же нацеливают и нормы
Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или
заключению в какой бы то ни было форме (ст. 11), и Международного
пакта о гражданских и политических правах (ст. 9), указывающие на то, что
каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или задержания, должна
быть предоставлена возможность в срочном порядке безотлагательно быть
заслушанным судебным органом508. В то же время суд и стороны должны
См.: Колоколов. Н.А. Судебный контроль в стадии предварительного расследования. –
Курск, 2000. – С. 16–24.
508
См.: Международные акты о правах человека // сб. документов. – М., 1998. – С. 56, 210.
507
182
все же иметь определенное время для реализации своих конституционных
прав по подготовке к данному судебному заседанию.
В состязательном уголовном процессе (ст. 15 УПК РФ) суд не наделен
правом принудительного истребования от сторон тех или иных (особенно,
обвинительных)
материалов,
подтверждающих
законность
и
обоснованность их притязаний. В данной связи при отсутствии (при
непредставлении в суд) данных материалов в течение установленного
законом срока, суд должен исходить (презюмировать) из того, что
подобные материалы у названных органов вообще отсутствуют, и
принимать итоговое решение на этой объективной основе.
В данной связи нормы ч. 4 ст. 108 УПК РФ должны быть изменены и
изложены в следующей редакции: «Постановление о возбуждении
ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключение под
стражу подлежит рассмотрению... безотлагательно с момента поступления
материалов в суд», а также о том, что «…В судебном заседании суд вправе
проверить лишь законность и обоснованность ходатайства следственных
органов, исходя из представленных сторонами материалов и отстаиваемых
в судебном заседании доводов и позиций сторон».
Предусмотрев право на принесение жалобы, законодатель не
определил срок ее подачи. Следовательно, субъекты, наделенные правом
обжалования ареста и продления срока содержания под стражей, могут это
сделать в любой момент до отмены или изменения меры пресечения. По
данному поводу в юридической литературе обращалось внимание на то, что
не ограниченный срок подачи жалобы вызывает на практике сложности
процессуального и организационного характера509.
В связи с этим многими авторами было высказано мнение о
необходимости ограничения срока, в течение которого обвиняемый, его
защитник, законный представитель могли бы реализовать свое право на
подачу жалобы. Так, В.И. Никандров и Г.Е. Пономарев предлагали
предусмотреть в законе срок подачи жалобы в пять суток с момента
вручения арестованному копии соответствующего постановления, а для
защитника и законного представителя – с момента официального
извещения их об этом510. По мнению О.И. Цоколовой, такой срок не должен
превышать 7–10 суток511.
Галузо В.Н. Судебный контроль за законностью и обоснованностью содержания под стражей
подозреваемых и обвиняемых на стадии предварительного расследования: дис. ...канд. юрид.
наук. – М., 1995. – С. 56–65; Цоколова О.И. Применение органами предварительного следствия
и дознания мер процессуального принуждения под судебным контролем: автореф. дис. ...канд.
юрид. наук. – М.,1995. – С. 16; Неткачев В. Судебное обжалование арестов // Законность. – 1993.
– № 8. – С. 32.
510
Никандров В.И., Пономарев Г.Е. Судебная проверка правомерности ареста или продления
срока содержания под стражей // Сб. Проблемы совершенствования уголовного и уголовнопроцессуального законодательства России. – М., 1993. – С. 141.
511
Цоколова
О.И.
Применение
органами
предварительного
следствия
и
дознания
мер
процессуального
принуждения
под
судебным
контролем:
автореф. дис. ... канд. юрид. наук. – М., 1995. – С. 16.
509
183
На взгляд автора, данный срок ограничивать нецелесообразно. Вопервых, это означало бы ущемление конституционного права обвиняемого
на свободу обжалования незаконных действий и решений государственных
органов и их должностных лиц (ст. 46 Конституции РФ). Как известно,
Конституция РФ не содержит каких-либо ограничений данного права
граждан. Было бы неверным считать, что через определенное время,
продолжая претерпевать лишение личной свободы, обвиняемый лишается
права на обжалование незаконного и необоснованного процессуального
решения,
повлекшего
указанные
ограничения.
Подозреваемый,
обвиняемый, как и все иные участники уголовного процесса, должен иметь
возможность воспользоваться любым своим процессуальным правом в
течение всего времени пребывания в определенном процессуальном
статусе.
Законодателю целесообразно было бы идти по пути сокращения
времени судебной проверки законности и обоснованности ареста и
продления срока содержания под стражей. Это особенно актуально для
подозреваемого, содержание которого под стражей не может превышать
десяти
суток
(ч. 1 ст. 100 УПК РФ), а по преступлениям,
предусмотренным частью 2 ст. 100 УПК РФ – 30 суток. Исчисление
рассматриваемого срока следует вести не со дня получения материалов,
подтверждающих законность и обоснованность избранной меры
пресечения, а с момента поступления в суд жалобы лица, содержащегося
под стражей, его защитника или законного представителя. Представляется,
что в том случае, когда жалоба поступила бы непосредственно в суд,
следователь обязан по требованию судьи представить указанные материалы
в тот же 24-х часовой срок.
Следует отметить, что судья проверяет законность и обоснованность
действий (бездействий) и решений дознавателя, следователя, прокурора не
позднее чем через пять суток со дня поступления жалобы в судебном
заседании (ч. 3 ст. 125 УПК РФ), в то же время эти требования совсем не
приемлемы для задержанного. Можно предположить, что законодатель
фактически не рассматривает случаи проверки законности и
обоснованности задержания подозреваемого, видимо, считая, что срок
задержания в 48 часов небольшой – или лицо в течение его будет
освобождено, или судом будет удовлетворено ходатайство о применении в
отношении подозреваемого меры пресечения – заключение под стражу
(ст. 108 УПК РФ).
В соответствии с п. 3 ст. 5 Европейской Конвенции о защите прав
человека
и
основных
свобод:
«Каждое
арестованное
или
задержанное...имеет право на судебное разбирательство в течение
разумного срока или на освобождение до суда». Из судебной практики
ЕСПЧ вытекает, что «незамедлительно» означает: через четыре дня512.
Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Комментарий к статьям 5
и 6. – М.: ИГиП РАН, 1997. – С. 35.
512
184
Обвиняемый, заключенный под стражу, не может принести жалобу на
незаконный или необоснованный арест непосредственно в суд. Она
подается через администрацию места содержания под стражей, которая
обязана не позднее 24 часов направить ее в суд. Если суд будет обязан
рассмотреть ее по существу в течение 3 суток с момента получения, то в
сумме получается четверо суток, т.е. тот срок, который соответствует
международным стандартам.
Предлагаемый порядок исчисления срока судебной проверки не
ущемит законные интересы органов расследования и суда. О направленной
в суд жалобе следователь будет проинформирован не позднее двух суток до
начала судебного заседания. Этого времени вполне достаточно для того,
чтобы сделать копии соответствующих документов и направить их в суд.
Учитывая, что рассмотрение жалоб отнесено к компетенции районных
судов, можно предположить, что задержек с пересылкой документов не
будет. Судья сможет получить их также до начала судебного заседания.
Предоставление подозреваемому права на обжалование и судебную
проверку законности задержания должно обеспечиваться: необходимостью
разъяснения ему сразу в ходе составления протокола задержания его
порядка,
предоставлением
права
знакомиться
с
материалами,
направленными в суд в подтверждение законности и обоснованности
задержания; возможностью в течение 8 часов с момента поступления
материалов в суд принять решение об обоснованности применения этой
меры принуждения (по аналогии с принятием решения о применении меры
пресечения –
заключение под стражу).
Верховный
суд
РФ,
Конституционный Суд РФ обоснованно исходит при разрешении данной
ситуации из универсальности норм Конституции РФ об ограничении
случаев ареста, заключения под стражу и содержания под стражей (ст.
22)513.
Задержанное лицо, обвиняемый, его защитник и законный
представитель могут дополнительно представить в суд соответствующие
данные, необходимые, по их мнению, для правильного и объективного
разрешения поданной жалобы. Как показало проведенное автором
исследование, чаще всего защитниками представляются различного рода
Существенное значение для правого регулирования порядка избрания меры пресечения в
виде заключения под стражу имеет определение Конституционного суда РФ от 12.05.2003 г.
№ 173-О «По жалобе гражданина Коваля Сергея Владимировича на нарушение его
конституционных прав положениями статей 47 и 53 Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации», в котором получил разрешение вопрос о праве подозреваемого,
обвиняемого на ознакомление с материалами уголовного дела, подтверждающими
обоснованность ходатайства органов предварительного расследования об избрании в
отношении него данной меры пресечения; Определение от 06.02.2004 г. № 53-0 «Об отказе в
принятии к рассмотрению запроса судебной коллегии по уголовным делам Мурманского
областного суда о проверке конституционности п. 3 ч. 7 ст. 108 УПК РФ», в котором изложена
правовая позиция Конституционного суда РФ по вопросу о соответствии указанных положений
УПК РФ Конституции РФ.
513
185
справки и характеристики подозреваемого, а также иные документы,
положительно характеризующие личность подзащитного.
Судебное решение об избрании такой меры пресечения, как
заключение под стражу, может быть вынесено только при условии
подтверждения достаточными данными оснований ее применения при
предоставлении сторонам возможности обосновать свою позицию перед
судом, с тем, чтобы суд мог разрешить вопрос о содержании под стражей,
основываясь на собственной оценке обстоятельств дела, а не только на
аргументах, изложенных в ходатайстве стороны обвинения или в ранее
вынесенном постановлении судьи об избрании данной меры пресечения514.
При избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в
постановлении судьи должны быть указаны конкретные, фактические
обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение. В то
же время факты, обосновывающие подозрение при применении ареста, не
обязательно должны обладать той же степенью убедительности, как и те,
которые необходимы для предъявления обвинения515.
В случае, когда данная мера пресечения избирается в отношении
обвиняемого, суд не вправе самостоятельно осуществлять проверку и
оценку доказательств законности и обоснованности предъявленного
обвинения, входить в обсуждение вопроса о виновности лица в
инкриминируемом ему преступлении516. Иное означало бы нарушение
дискреционной самостоятельности стороны обвинения в вопросах
предъявления и поддержания уголовного иска и предрешение судом
вопроса о виновности лица в рамках процедуры, имеющей совершенно
иные задачи. Однако этот вывод не должен истолковываться как снижение
процессуальных гарантий законности и обоснованности применения
заключения под стражу в отношении обвиняемого. Судебная защита
должна противостоять возможности заключения под стражу лиц в
ситуации явно необоснованного подозрения или отсутствия данных о
предъявленном обвинении. Суд обязан на основании предоставленных
доказательств установить наличие достаточных фактических данных,
свидетельствующих о том, что соответствующее лицо могло совершить
данное преступление. Он же при избрании меры пресечения в своем
постановлении должен указать конкретные, фактические обстоятельства,
на основании которых принял решение (ч. 1 ст. 108 УПК РФ).
А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский справедливо отмечают, что «для
заключения лица под стражу необходимы доказательства, которые ведут к
Судами удовлетворяется свыше 90 % постановлений следователя о заключении по стражу.
См.: Санкции прокурора // Российская газета. – 2009. – 30 апреля.
515
См.: Определение Конституционного суда РФ от 12.07.2005 № 330-0 «Об отказе в принятии
к рассмотрению жалобы гражданина Мошнина И.А. на нарушение его конституционных прав
ст. 108 УПК РФ» // «Консультант плюс».
516
Пункт 4 Постановление Пленума ВС РФ от 05.03.2004 г. № 1 «О применении судами норм
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного суда РФ.
– 2004. – № 5.
514
186
однозначному логическому выводу о виновности обвиняемого, пока их не
оспорит стороны защиты. Это то, что в английском процессе называют
prima facie evidence – доказательства, убедительные на первый взгляд»517.
Любые материалы, позволяющие сделать вывод о возможной
причастности лица к совершению преступления, полученные законным
путем, в т.ч. результаты ОРМ, могут использоваться при принятии судом
решения о заключении под стражу.
Как показывают проведенные автором исследования, после избрания
меры заключение под стражу, дознаватель, следователь, суд в дальнейшем
фактически не рассматривает вопрос о возможности ее изменения (в случае
отсутствия оснований для ее применения (ст. 97 УПК РФ))518. Заключение
под стражу в определенном смысле является фактором, в той или иной
степени влияющим на назначение судом уголовного наказания в виде
лишения свободы. В 78 % случаев, если подсудимый находился под
стражей, то к нему в последующем было применено наказание, связанное с
лишением свободы.
Сама
формулировка
«при
невозможности»
исключает
предположительный характер (вывода); означает, что должностное лицо,
принимающее
решение
по
своему
внутреннему
убеждению,
руководствуясь законом и совестью, обязано прийти к категоричному,
однозначному выводу, выводу вне сколько-нибудь значительных сомнений.
Однако формулировка «…при невозможности применения иной, более
мягкой меры пресечения…» неоднозначно понимается практическими
работниками. Поэтому, по мнению автора, в тексте ст. 108 УПК РФ
необходимо дополнительно указывать, что при применении данной меры
пресечения должны учитываться как основания указанные в ст. 97 УПК
РФ, так и обстоятельства, указанные в ст. 99, ч. 1 ст. 108 УПК РФ.
Остался неразрешенным вопрос о том, применимы ли исключительные
случаи, указанные в ч. 1 ст. 108 УПК РФ, к избранию заключения под
стражу в отношении несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого
в совершении преступления средней тяжести. Учитывая личность
несовершеннолетнего, по мнению автора, исключительными случаями
следует считать те же обстоятельства, что указаны в ч. 1 ст. 108 УПК РФ.
Перечисленные обстоятельства в полном мере свидетельствуют о
необходимости
возложения
указанных
ограничений
на
Калиновский К.Б. Смирнов А.В. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу
Российской Федерации. Постатейный; под общ. Ред. А.В. Смирнова. – СПб., 2004. – С. 140.
518
Так, количество произведенных арестов до предъявления обвинения составляло от общего
числа применения мер пресечения 80–90 %. Петрухин И.Л. Неприкосновенность личности и
принуждение в уголовном процессе. – М.,1989. – С. 183; По другим данным – до 84,7 %.
Гусельникова Е.В. Заключение под стражу в системе мер пресечения: дис. … канд. юрид. наук.
– Томск, 2001. – С. 234. А.К. Аверченко произвел соотношение задержаний и последующих за
ним арестов. Эта цифра составила в 1999 г. по исследуемым им делам 96,5 % у следователей
прокуратуры и 97,9 % у следователей органов МВД РФ Аверченко А.К. Подозреваемый и
реализация его прав в уголовном процессе : дис. … канд. юрид. наук. – Томск, 2001. – С. 122–
123.
517
187
несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого. При этом
необходимо учитывать положения ч. 6 ст. 88 УК РФ, по смыслу которой
заключение под стражу в качестве меры пресечения не может быть
применено в отношении несовершеннолетнего, не достигшего 16 лет,
подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления средней
тяжести впервые.
УПК РФ не предусмотрел порядок уведомления родственников о
месте содержания подозреваемого, обвиняемого под стражей (ч. 12 ст. 108
УПК РФ). Целесообразно было бы включить в УПК РФ норму, согласно
которой уведомление должно производиться либо почтовой связью
заказным письмом с приложением в дело почтовой квитанции, либо
вручаться под роспись лично, либо по телефону самим обвиняемым
(подозреваемым) с его росписью об этом в протоколе.
При внесении ходатайства о применении названной меры в исключительных случаях дополнительным критерием проверки и оценки суда
выступает
система
фактических
оснований,
указывающих
на
исключительный характер данного ходатайства (п.п. 1–4 ч. 1 ст. 108 УПК
РФ). Так, проверяя исключительность ходатайства следственных органов,
суд должен оценить и проверить не столько формальное наличие фактов,
указанных в п.п. 1–4 ч. 1 ст. 108 УПК РФ, но и то, насколько реально
публичные органы уголовного преследования проверили (установили):
факт отсутствия постоянного места жительства у обвиняемого
(подозреваемого) на территории РФ519; реализовали меры по установлению
личности обвиняемого; насколько законно и обоснованно (ранее)
была
избрана к обвиняемому (иная) мера пресечения, которую он
нарушил; насколько достоверны сведения о том, что обвиняемый именно
скрылся от следствия. Отсутствие указанных сведений в материалах,
представленных в суд следственными органами и органами дознания с
согласия прокурора, должно в принципе исключать возможность применения в качестве меры пресечения – заключение под стражу520.
В процессе проведения автором исследований данного вопроса было
опрошено 345 дознавателей, следователей. Из них, 68,4 %, заявили, что они
не проверяют наличие установленных в законе фактов неправильного
поведения подозреваемого или обвиняемого. По их мнению, достаточно
того, что имеется факт совершения тяжкого или особо тяжкого преступления, а 18 % опрошенных полагают, что и преступления средней тяжести
Отсутствие оседлости в качестве самостоятельного основания для применения названной
меры было предусмотрено, как УУС 1864 г. (ст. 420), так и УПК РСФСР 1923 г. (ч. 2 ст. 158),
свидетельствуя о неблагонадежности данного лица в исполнении требований правосудия. См.:
А. Квачевский Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании
преступлений по судебным уставам 1864 г.: Теоретическое и практическое руководство. – Ч. III.
О предварительном следствии. – СПб., 1870. – С. 413.
520
См.: Материалы в отношении А.С.Н. подозреваемого в совершении преступления,
предусмотренного ст.ст.30 ч. 3, 158 ч. 1 УК РФ. Уг. дело № 2007517896-2007. Архив
Пролетарского районного суда г. Ростова-на-Дону.
519
188
достаточно для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу.
И лишь 3,4 % следователей и дознавателей высказали мнение, что необходимо устанавливать факты неправильного поведения подозреваемого или
обвиняемого.
С точки зрения практики и права ЕСПЧ наиболее противоречащими
Европейской Конвенции являются некоторые правовые нормы и особенно
практика РФ в области уголовного судопроизводства: длительность
содержания под стражей, плохие условия содержания под стражей,
неэффективность процедур обжалования ареста, затягивание процедур
судебного рассмотрения уголовных дел (Калашников против РФ, Шулмин
против РФ, Панченко против РФ, Кляхин против РФ, Посохов против
РФ)521.
По мнению А.В. Павлова, «судьи
скептически относятся к
возможному давлению на участников процесса, требуя сведений, прямо
указывающих на высокую вероятность воздействия…»522. При этом А.В.
Павлов, по мнению автора, необоснованно предлагает дополнить ст. 108
УПК РФ положением: «при наличии данных о том, что обвиняемый,
находясь на свободе, может совершить деяние, посягающее на
безопасность участников уголовного процесса, он может быть задержан в
порядке, предусмотренным гл. 12 УПК РФ для решения вопроса об
избрании в отношении него меры пресечения в виде заключения под
стражу»523. Положение статьи 91 УПК РФ четко формулируют основания
задержания, а статья 97 УПК РФ указывает перечень оснований для
избрания меры пресечения. Если обвиняемый может именно угрожать
свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства (п. 3 ч. 1 ст. 97
УПК РФ), дознаватель, следователь, а также в суд в пределах
предоставленных им полномочий вправе избрать одну из мер пресечения,
предусмотренных УПК РФ.
Д.А. Воронов также отмечает, что «… заключение по стражу
представляет собой самый эффективный способ предупреждения и
пресечения негативного воздействия на безопасность личности. Ее
уникальность
состоит в том, что она гарантирует исключение
непосредственного воздействия обвиняемого (подозреваемого) на
безопасность защищаемого лица»524. Он же предлагает ч. 2 ст. 91 УПК
РФ дополнить новым условием – наличием данных, указывающих на
возможность совершения подозреваемым деяний, посягающих на
См.: Воскобитова Л.А. Обзор решений Европейского Суда по правам человека на предмет
приемлемости по жалобам, поданным против РФ // Государство и право. – 2002. – № 8. –
С. 26.
522
См.: Павлов А.В. Задержание обвиняемого находящегося в розыске : дис.…канд. юрид. наук.
– Омск, 2009. – С. 122.
523
Там же. – С. 139.
524
См.: Воронов Д.А. Меры уголовно-процессуального принуждения: сущность, назначение,
критерии обоснованности в стадии предварительного расследования : дис. …канд. юрид. наук.
– Хабаровск, 2009. – С. 15–16.
521
189
безопасность участников уголовного процесса, которое в совокупности с
данными, позволяющими подозревать в совершении преступления, будет
образовывать основание для задержания подозреваемого525. Указанные
требования необоснованно расширят перечень оснований задержания и
применение меры пресечения – заключение под стражу.
Учитывая, что допускается розыск не только обвиняемого, но и
подозреваемого налицо коллизия ст. 108 и ст. 210 УПК РФ. Р.А. Зинец
отмечает, что невозможность решить в большинстве случаев вопрос об
избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отсутствие
подозреваемого или обвиняемого, несомненно, одно из существенных
упущений уголовно-процессуального закона526. По мнению автора, в
случае обнаружения разыскиваемого подозреваемого, обвиняемого его
задержание на
48 часов следует применять только в тех случаях, когда
иным путем обеспечить его участие в судебном заседании невозможно (ч.
3 ст. 210 УПК РФ).
Пункт 16 ч. 4 ст. 47 УПК РФ указывает, что обвиняемый вправе
участвовать в судебном разбирательстве при рассмотрении судом вопроса
об избрании в отношении него меры пресечения. Исключений из данного
общего правила практически не бывает. Следовательно, законодатель
первоначально указывает на право обвиняемого участвовать в судебном
заседании, а затем невозможность принятия судебного решения об
избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отсутствие
обвиняемого527. Целесообразно внести изменения в п. 16 ч. 4 ст. 47 УПК
РФ и изложить его в следующей редакции: «16) участвовать в судебном
разбирательстве уголовного дела в судах первой, второй и надзорной
инстанций»; дополнить ч. 7, ст. 47 УПК РФ, которую изложить в
следующей редакции: «Обвиняемый обязан участвовать в судебном
заседании при рассмотрении судом вопроса об избрании в отношении него
и продлении меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего
ареста».
Часть 5 статьи 108 УПК РФ указывает, что принятие судебного
решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в
отсутствие обвиняемого допускается только в случае объявления
обвиняемого в международный розыск. В 2012 году число подозреваемых,
Там же. – С. 18.
Зинец Р.А.Судебный контроль в стадии предварительного расследования: процессуальные и
организационные аспекты: дис. ...канд. юрид. наук. – Волгоград, 2005. – С. 101.
527
Президиум Верховного Суда РФ своим постановлением от 21.05.2003 г. № 153п03пр по
делу в отношении Л. и Н., исключил из ранее принятых актов указание о невозможности
удовлетворения ходатайства следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под
стражу из-за неявки обвиняемых в судебное заседание в связи с нахождением их на
стационарном лечении в лечебном учреждении. Следует отметить, что закон не препятствует
проведению в таких случаях выездного заседания. См.: Практика применения Уголовнопроцессуального кодекса РФ. – М., 2006. – С. 90–91.
525
526
190
обвиняемых, скрывшихся от следствия и объявленных в федеральный
розыск, достигло 100 тыс. человек.
Действующий порядок избрания меры пресечения, не допускающий
заочного вынесения судом решения о заключении под стражу, за
исключением обвиняемого, объявленного в международный розыск (ч. 5
ст. 108 УПК РФ), в общих чертах соответствует положениям Конституции
РФ и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод,
предоставляющим задержанному право предстать перед судом
незамедлительно после задержания.
В то же время, понятие «международный розыск» не свойственно
уголовному судопроизводству и является наряду с другими видами
розыска (местным, федеральным, межгосударственным) исключительно
категорией оперативно-розыскной деятельности. При этом содержится
обязательное условие его применения (п. 118 Инструкции): «Обвиняемые,
скрывшиеся от органов дознания, следствия и суда, объявляются в
международный розыск при условии, что они обвиняются в совершении
преступлений средней тяжести, тяжких и особо тяжких»528. При этом
нормы УПК РФ, указывающие о том, что в исключительных случаях мера
пресечения заключение под стражу (ч. 1 ст. 108 УПК РФ) может
применяться по делам небольшой тяжести, если подозреваемый или
обвиняемый скрылся от органов предварительного расследования или
суда, будет противоречить требованиям данной Инструкции для
оперативных сотрудников основанной на длительном, всестороннем
анализе международной практики. Подозреваемых и обвиняемых по делам
небольшой тяжести не смогут объявить в международный розыск, поэтому
будет невозможно принять решение об избрании меры пресечения
заключение под стражу в отсутствие обвиняемого (а без данного
постановления суда затруднительно посылать ходатайство о розыске
обвиняемого в другой регион страны или государство)529. Части 1 и 5 ст.
108 УПК РФ в указанной автором части находятся в противоречии друг с
другом.
Как показало проведенное автором исследование, не так просто, даже
при наличии достаточных оснований, провести судебное заседание в
отношении обвиняемого, находящегося на свободе530. В результате имеет
Понятие, основания, условия, порядок объявления международного розыска указано в
межведомственной Инструкции об организации информационного обеспечения сотрудничества
по линии Интерпола, утвержденной совместным приказом МВД РФ, Минюста РФ, ФСБ РФ,
ФСО РФ, ФСКН РФ. ФТС РФ № 786/310/470/454/333/971 от 06.10.2006 г. (с изменениями от
22.09.2009 г.).
529
Абрамочкин В.В. Проблемные вопросы избрания меры пресечения в виде заключения под
стражу в отношении лиц, скрывшихся от органов дознания и следствия // Доказывание и
принятие решений в современном уголовном судопроизводстве. – М., 2011. – С.255.
530
См., напр.: Гаврилов Б.Я. Новеллы уголовного процесса на фоне криминальной статистики //
Российская юстиция. – 2003. – №10. – С. 5–9. Требования ч. 3 ст. 5 Европейской Конвенции о
защите прав человека и основных свобод (Рим, 04.11.1950) о запрете заочного ареста и
воплощенные в ч. 4 и 5 ст. 108 УПК РФ, не конкретизируются на какие-то определенные случаи.
528
191
место ситуация: если обвиняемый не пожелает самостоятельно явиться в
суд для ареста (а принуждать его к этому ни у кого нет оснований),
находясь в национальном розыске, то суд не в праве применить к нему меру
пресечения в виде заключения под стражу. Выходом из данной ситуации
практические сотрудники видят лишь задержание названных лиц в порядке
ст. ст. 91–92 УПК РФ, с последующим инициированием процедуры судебной проверки законности и обоснованности их заключения под стражу.
Целесообразно изложить ч. 4 ст. 108 УПК РФ в редакции:
«…Подозреваемый, задержанный в порядке, установленном ст. 91 и 92
УПК РФ, обвиняемый, доставляется в судебное заседание, за исключением
случаев нахождения на стационарной судебно-психиатрической
экспертизе, в розыске и иных обстоятельств, исключающих возможность
его доставления в суд, а также его отказа, что должно быть подтверждено
соответствующими документами. При этом участие защитника
подозреваемого в судебном заседании является обязательным. В любом
случае подозреваемому или обвиняемому в ходе досудебного
судопроизводства предоставляется возможность лично предстать перед
судом для проверки законности и обоснованности принятого решения о
заключении его под стражу».
Предлагается предоставить суду по месту расследования уголовного
дела возможность заочного вынесения решения (с участием защитника) о
заключении объявленных в федеральный розыск подозреваемых,
обвиняемых под стражу. Задержанному лицу, объявленному в розыск, в
том числе и вне места производства предварительного расследования,
после доставления к месту производства предварительного расследования
в течение
48 часов должно предстать перед судом, который оставляет
заочно избранную меру пресечения без изменений или изменяет ее на
более мягкую. Принятие данного изменения в законодательство позволит
повысить эффективность уголовного судопроизводства и усилит
профилактический эффект правоохранительной деятельности органов
предварительного расследования и судебной системы.
Часть 5 ст. 108 УПК РФ должна быть изложена в редакции:
«Рассмотрение и разрешение судом ходатайства о применении к обвиняемому (подозреваемому) меры пресечения в виде заключения под
стражу в его отсутствие (заочно) не допускается, за исключением случаев,
когда обвиняемый (подозреваемый) в установленном законом порядке
объявлен в розыск».
Во избежание различных толкований, с точки зрения автора, ч. 7 ст.
108 УПК РФ необходимо изложить в следующей редакции:
Они касаются запрета на любую возможность осуществления заочного ареста. Применительно к
деятельности суда, например, на стадии подготовки к судебному заседанию, закон разрешает
судье избрать меру пресечения в виде заключения под стражу заочно к скрывшемуся
обвиняемому, не содержащемуся под стражей, с поручением прокурору организовать его розыск
(ч. 2 ст. 238 УПК РФ).
192
«7. Рассмотрев ходатайство, судья выносит одно из следующих
постановлений: об избрании в отношении подозреваемого или обвиняемого
меры пресечения в виде заключения под стражу; об отказе в
удовлетворении ходатайства; об отложении принятия решения по
ходатайству стороны на срок не более чем 72 часа с момента задержания
подозреваемого для предоставления дополнительных доказательств
обоснованности задержания.
В этом случае судья указывает в
постановлении дату и время, до которых он продлевает срок задержания,
но не более чем на 72 часа с момента фактического задержания».
Результаты проведенных автором исследований показали, что
подавляющее большинство (84,2 %) лиц, заключенных под стражу,
высказывались о тяжелых условиях содержания в следственных
изоляторах, связанных, прежде всего, с плохим бытовым устройством. В
ряде случаев обвиняемые или подозреваемые стремятся быстрее получить
наказание с той лишь целью, чтобы поскорее попасть в места отбывания
наказания. На подобную реакцию заключенных под стражу оказывает
влияние не только то, что они находятся под воздействием
осуществляемого расследования и судебного разбирательства по делу, но и
покамерное содержание и бытовые условия следственных изоляторов, то
есть среда обитания.
Поскольку в законе указано на возможность применения меры
пресечения при наличии предположения, а не доказательства, фактических
данных, это дает возможность применять меру пресечения, в том числе в
виде заключения под стражу, неограниченно широко и в ряде случаев
необоснованно. Закон, оперирующий категориями вероятностного
характера, не способен гарантировать обеспечение конституционных прав
граждан.
Как показал анализ практики рассмотрения дел Конституционным
судом РФ, судьи стали указывать в выносимых ими постановлениях
предварительные обстоятельства дела, указанных в ходатайствах
дознавателя и следователя, на основании которых они принимают решение
о заключении лица под стражу. Однако доказательствами намерений лица
воспрепятствовать следствию или скрыться от следствия или суда такие
обстоятельства часто не являются. При вынесении ходатайства об
избрании в качестве меры пресечения заключение под стражу дознаватель,
следователь должен не только указать на одно из оснований,
предусмотренных ст. 97 УПК РФ, но и обосновать, почему в данном
случае невозможно применение другой, более мягкой меры пресечения (ч.
3 ст. 108 УПК РФ)531.
В
настоящее
время
сформировалась
порочная
практика
воспроизведения в процессуальных документах только лишь
обстоятельств, указанных в статье 97 УПК РФ, без приведения конкретных
Об отказе в принятии к рассмотрению запроса о проверке конституционности ч. 3 ст. 108
УПК РФ. См. Определение Конституционного Суда РФ от 04.12.2003 г. № 417-О.
531
193
доказательств, подтверждающих необходимость избрания меры
пресечения. Закон, оперирующий категориями вероятностного характера,
не способен гарантировать обеспечение конституционных прав граждан. В
связи с изложенным представляется необходимым внести в статью 97 УПК
РФ изменения: о том, что мера пресечения может применяться лишь в
случае наличия конкретных доказательств того, что лицо, подозреваемое
или обвиняемое в совершении преступления, с высокой вероятностью
скроется от дознания, предварительного следствия или суда; может
продолжать заниматься преступной деятельностью; может угрожать
свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить
доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по
уголовному делу.
Для обеспечения соблюдения требования о применении наиболее
строгой меры пресечения в отношении подозреваемых лишь в
исключительных случаях следует изменить правило (дополнительное
специальное условие), установленное в норме ч. 1 ст. 108 УПК РФ. Текст
ч. 1 ст. 108 («Заключение под стражу») УПК РФ изложить в следующей
редакции: «Заключение под стражу в качестве меры пресечения
применяется по судебному решению в отношении подозреваемого в
исключительных случаях при наличии оснований, предусмотренных
статьей 97 настоящего Кодекса, и с учетом обстоятельств, указанных в
статье 99 настоящего Кодекса… при невозможности применения иной,
более мягкой, меры пресечения. При избрании меры пресечения в виде
заключения под стражу в постановлении судьи должны быть указаны
конкретные, фактические обстоятельства, доказательства, на основании
которых судья принял такое решение, существуют ли достаточные данные
для предъявления лицу обвинения или выдвижения в отношении него
подозрения и совершено ли данное преступление именно обвиняемым или
подозреваемым.
Отсутствие у лица регистрации на территории РФ может являться
лишь одним из доказательств отсутствия у него постоянного места
жительства, но само по себе не является предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 108
УПК РФ обстоятельством, дающим основание для избрания в отношении
его меры пресечения в виде заключения под стражу. Отсутствие у
подозреваемого или обвиняемого документов, удостоверяющих его
личность, само по себе не свидетельствует о наличии обстоятельства,
предусмотренного п. 2 ч. 1 ст. 108 УПК РФ.
Мера пресечения заключение под стражу должна соответствовать
критерию исключительности и альтернативности не только в отношении
лиц, совершивших преступления небольшой тяжести, но в отношении
подозреваемых, обвиняемых в преступлениях различной тяжести.
Целесообразно внести дополнительные критерии избрания и
применения заключения под стражу, которые бы предусматривали разные
ограничения, связанные как со сроками наказания, так и с характером
194
преступлений. Дополнить ее
следующей редакцией: «…Если
подозреваемый или обвиняемый не обвиняется в совершении тяжкого или
особо тяжкого преступления, заключение под стражу не может
применяться в отношении: беременных женщин или женщин, имеющих
детей в возрасте до 3-х лет; лиц, тяжелобольных, а также лиц,
совершивших преступление по неосторожности, в силу стечения тяжелых
жизненных обстоятельств либо по мотиву сострадания, в результате
физического или психического принуждения либо в силу материальной,
служебной или иной зависимости…».
Судья имеет возможность избрать только три меры пресечения (п. 1 ч. 2
ст. 29 УПК РФ) – это и есть альтернатива (ч. 7.1 ст. 108 УПК РФ). В то же
время она должна быть значительно шире. В связи с этим предлагается
дополнить ч. 2 ст. 29 УПК РФ, ч. 7.1 ст. 108 УПК РФ следующим
правилом: «При отказе в удовлетворении ходатайства об избрании в
отношении подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде
заключение под стражу судья по собственной инициативе вправе… избрать
…любую иную меру пресечения». Соответствующие дополнения внести
дополнить в ч. 2 ст. 29 УПК РФ.
Следует отметить, что в ст. 108 УПК РФ в числе участников
уголовного процесса, в отношении которых может быть избрано
заключение под стражу, подозреваемый указан наряду с обвиняемым.
Такая редакция анализируемой статьи не в полной мере согласуется с
положениями ст. 100 УПК РФ, где закреплено правило об
исключительности случаев применения мер пресечения до предъявления
обвинения. Получается, что меры пресечения, не связанные с заключением
под стражу, могут применяться в отношении подозреваемого лишь в
исключительных случаях, а при применении меры пресечения заключение
под стражу соблюдать данные условия вовсе необязательно532.
Проведенный автором опрос следователей и изучение уголовных дел,
находящихся в их производстве, показал, что в 75–80 % случаях после
задержания к задержанному применялась именно мера пресечения –
заключение под стражу, а само задержание воспринимается практическими
работниками именно как первоначальный этап ареста.
Законодательство многих зарубежных государств не знает такой меры
пресечения как заключение под стражу до предъявления обвинения,
предусматривая возможность лишь ареста обвиняемого533. Указание в
законе (ст. 100 УПК РФ), что мера пресечения может быть применена к
Отсутствие в законе указания на общую исключительность ареста, а не только за которое
предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет, а также отсутствие
самих критериев, позволяющих определить исключительность применения ареста,
способствует, на взгляд автора, отношению к аресту как к ординарной мере пресечения,
использованию ее в качестве средств получения доказательств, в качестве средства изобличения
виновных.
533
Михеенко М.М., Шибико В.П. Уголовно-процессуальное право Великобритании, США и
Франции. – Киев, 1988. – С. 78.
532
195
подозреваемому, дословно означает, что лицо уже является подозреваемым.
Лицо, которое ставится в положение подозреваемого самой мерой
пресечения, юридически становится подозреваемым лишь после вынесения
постановления о применении к нему этой меры и объявлении ему об этом.
По мнению автора, законодатель, указывая в редакции ст. 100 УПК РФ
понятие «подозреваемый», имел в виду, что лицо является лишь
заподозренным в совершении преступления, в том числе в соответствии с
требованиями ст. 223.1 УПК РФ, а не подозреваемым в процессуальном
смысле534.
Ст. 100 УПК РФ вместо конкретного основания для применения меры
пресечения до предъявления обвинения содержит оценочное понятие
«исключительные случаи», при этом содержание их не раскрывается. Ст.
100 УПК РФ не требует для обоснования решения об аресте лица,
подозреваемого в совершении преступления, достоверного вывода об его
виновности или предъявленного обвинения соответственно до 10 или 30
суток. Часть 2 ст. 100 УПК РФ обусловлена исключительно интересами
борьбы с преступностью, но существенно противоречит основным началам
уголовного судопроизводства, нормам международного права. Многие
авторы справедливо отмечали, что закрепленное в части 2 ст. 100 УПК РФ
правило на деле оказалось абсолютно бесполезным в плане обеспечения
достижения планируемого результата535.
Недостаток сведений об обстоятельствах совершения преступления
ведет к трудно прогнозируемым последствиям решения выносимого в
порядке ст. 100 УПК РФ. В данном случае судье надлежит в каждом
конкретном случае проверять обоснованность подозрения в причастности
лица к совершенному преступлению. При этом следует иметь в виду, что
подозрение предполагает наличие достаточных данных о том, что
соответствующее лицо могло совершить это преступление. Относительно
этого положения у процессуалистов сложилось разные мнения.
Сравнительный анализ национальных и международных правовых норм
позволил В.С. Шадрину сделать следующее обоснованное утверждение:
«…трудно согласиться с тем, что предъявление обвинение после
десятисуточного срока и есть тот срочный порядок, который
предусматривается ч. 2 ст. 5 ЕСПЧ, для сообщения лицу об
Как показало проведенное автором исследование, на практике решение вопроса о заключении
под стражу лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему другой
меры пресечения (ст. 100 УПК РФ), если оно не было задержано в порядке ст. 91 УПК РФ,
вызывает существенные затруднения. В случае предложенным автором признания лица
подозреваемым, путем вынесения специального акта о привлечении в качестве подозреваемого,
мера пресечения освобождается от несвойственной ей функции постановки лица в статус
подозреваемого.
535
См.: Кутуев Э.К. Уголовно-процессуальное принуждение: Вопросы теории и практики:
монография. – СПб: Санкт-Петербургский университет МВД РФ. – 2004. – С. 183–184;
Гайдышева М.Г. Правовое регулирование обеспечения прав подозреваемого и обвиняемого при
применении мер уголовно-процессуального принуждения : автореф. дис. …канд. юрид. наук. –
Калиниград, 2005. –С. 20.
534
196
инкриминируемых действиях…». Данное положение нарушает правила о
срочном порядке предъявления обвинения, ставит под сомнение
возможность применения к подозреваемому такой меры пресечения, как
арест536.
Отдельные авторы полагают, что указанное положение об
исключительности выглядит неуместным537. Следует согласиться с
авторами, утверждающими, что до предъявления обвинения к
подозреваемому может быть применён кратковременный арест, но не мера
пресечения заключение под стражу538. Обвинение основывается на
доказательствах, в наибольшей степени подтверждающих возможную
виновность лица, нежели на подозрении. Это дает возможность
рассматривать
полученные
доказательства
как
обстоятельства,
учитываемые при избрании меры пресечения (тяжесть совершенного
преступления ст. 99 УПК РФ).
Заслуживает внимание высказывание В.М. Корнукова о том, что
отсутствие в законе требований, определяющих исключительность,
приводит к уравниванию подозреваемого и обвиняемого в возможности
применения к этим участникам мер пресечения539.
Дать перечень «исключительных случаев», при которых эта мера
пресечения могла бы быть признана необходимой, практически
невозможно. Вместе с тем, как видно из текста закона, исключительность
относится не к основаниям применения мер пресечения, а к условиям,
обусловливающим их применение. Отдельные процессуалисты полагают,
что заключение под стражу подозреваемого до предъявления обвинения
допустимо при наличии лишь определенных обстоятельств: а) лицо
подозревается в тяжком преступлении; б) на виновность этого лица
указывают серьезные данные; в) только немедленный арест данного лица
может служить единственным эффективным способом обеспечения охраны
общественного порядка и успеха расследования540. О.И. Цоколова отмечает,
что применительно к подозреваемому понятие исключительности надо
толковать более широко, чем к обвиняемому, и включать в него также
тяжесть совершенного преступления и обоснованность подозрения. Она же
предлагает предусмотреть возможность продления срока задержания до 10
суток541. Б.Т. Безлепкин ссылается на то, что на практике исключительными
Шадрин В.С. Указ. работа. – С. 200–201.
Питулъко К.В. Право на защиту подозреваемых и обвиняемых, задержанных и заключённых
под стражу // Правоведение. – 2001. – № 5. – С. 146.
538
Зайцев О.А., Смирнов П.А. Указ. раб. – С. 165.
539
Корнуков В.М. Обеспечение и защита прав личности как основная задача и концептуальная
основа реформирования российского уголовного процесса // Актуальные вопросы обеспечения
прав личности в уголовном судопроизводстве : межвуз. сб. науч. ст. – Саратов: Изд-во ГОУ
ВПО «Саратовская государственная академия права». – 2005. – С. 8–24.
540
Галкин И.С., Кочетков В.Г. Процессуальное положение подозреваемого. – М.,1968. – С. 37–
38. Михайлов В.А. Уголовно-процессуальные меры пресечения в судопроизводстве РФ. – М.,
1997.– С. 56.
541
Цоколова О.И. Меры уголовно-процессуального принуждения, состоящие в изоляции
подозреваемого, обвиняемого : монография. – М.: ВНИИ МВД РФ, 2008. – С. 168.
536
537
197
случаями считаются ситуации, когда обвинительная версия в отношении
данного лица имеет веские подтверждения, но для предъявления обвинения
доказательств недостаточно542. С подобным суждением нельзя согласиться,
так как здесь допускается смешение ареста и задержания, являющихся
разными процессуальными институтами и имеющими далеко не
идентичные основания применения.
Более точным представляется другое определение исключительности,
согласно которому «только совокупность обстоятельств (фактических
данных) может составить правильный критерий обоснованности ареста до
предъявления обвинения»543. Однако и в этом положении остается
неразрешенным вопрос о том, каким должен быть характер фактических
данных, которые могут служить основанием для ареста подозреваемого.
А.В. Смирнова и К.Б. Калиновский отмечают, что исключительность
избрания меры пресечения «означает наличие неотложной ситуации
расследования, т.е. таких обстоятельств, когда неприменение меры
пресечения реально повлечет невосполнимые утраты для дела»544. В
данном контексте
отмечает Х.Г. Дациева становится очевидной
бесперспективность предпринимаемых некоторыми авторами попыток
установления каких-либо иных внешних критериев применения мер
пресечения в отношении подозреваемого, которые указывали на
исключительность этого действия545. Кроме неотложности (экстренности),
все критерии должны непременно совпадать с требованиями,
установленными для избрания мер пресечения в общем порядке, т.е.
применительно к обвиняемому546.
ЕСПЧ отметил, что власти, при принятии решения относительно
освобождения или задержания лица, исходя из положений п. 3 ст. 5
Конвенции, должны рассмотреть альтернативные меры обеспечения его
присутствия в суде. Освобождение может быть обусловлено гарантией
явки в суд547. Альтернативность при избрании меры пресечения в виде
заключение под стражу закрепляется в самой части 1 ст. 108 УПК РФ:
Комментарий к УПК РСФСР / под ред. В.М. Савицкого, Б.Т. Безлепкина, П.А. Лупинской,
И.Л. Петрухина. – М., 1999. – С. 152.
543
Франк Л.В. Задержание и арест подозреваемого.– Душанбе, 1963. – С. 59. Батюк В.Н.
Задержание и заключение под стражу в стадии предварительного расследования. – Киев, 1990.–
С. 27.
544
См.: Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс : учебник для вузов. – М., 2004. –
С. 248.
545
См.: Воронцова Н.В. Основания применения мер пресечения // Российский следователь. –
2002. – № 9. – С. 10; Михайлов А.В. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу
Российской Федерации / под ред. В.В. Мозякова. – М., 2002. – С. 226–227; Кутуев Э.К.
Уголовно-процессуальное принуждение в досудебных стадиях: дис. …д-ра юрид. наук. – СПб.,
2004. – С. 216–217 и др.
546
См.: Дациева, Х.Г. Избрание меры пресечения в отношении подозреваемого: проблемы теории
и практики // Российский судья. – 2010. – № 9. – С. 11.
547
Постановление Президиума Верховного суда РФ от 25.11.2009 г. № 212-П09 // Бюллетень
Президиума Верховного суда РФ. – 2010. – № 4.
542
198
«Заключение под стражу…применяется…при невозможности применения
иной, более мягкой меры пресечения».
Оценочными понятиями в теории права обозначаются относительно
определенные понятия, используемые законодателем при невозможности
детально урегулировать ряд сложных обстоятельств, содержание которых
выявляется только с учетом конкретных ситуаций или обстоятельств,
сложившихся при расследовании уголовного дела, и может быть
установлено лишь посредством самостоятельной оценки конкретных
правоприменительных ситуаций со стороны лица, применяющего закон. В
таких случаях законодатель не придает юридического значения
индивидуальным особенностям уголовного дела, не устанавливая
используемые в законе понятия в виде строго выраженных юридических
фактов, а дает им общую характеристику с применением оценочных слов и
выражений в гипотезе нормы548. Поэтому практические работники
правоохранительных органов вынуждены давать оценку этим понятиям,
основываясь на собственном понимании данной нормы путем
распространения ее на отдельную жизненную ситуацию. Это вызывает
существенные затруднения при реализации рассматриваемой меры
пресечения, а также приводит к случаям нарушения закона.
Следовательно, в редакции ст. 100 УПК РФ исключительность должна
пониматься, как обеспечение возможности в дальнейшем предъявить
подозреваемому обвинение или, разобравшись по существу дела,
освободить его от подозрения549. Она состоит не только в меньшем объеме
уличающих доказательств по сравнению с теми, которые требуются для
привлечения лица в качестве обвиняемого, но и заключается также в
необходимости применения на данный момент расследования меры
пресечения. Это не позволяет отложить решение вопроса об аресте (в
рассматриваемой нами ситуации) до того момента, пока не будут выяснены
дополнительные обстоятельства совершения преступления и проверены
имеющиеся доказательства.
В редакции ст. 100 УПК РФ необходимо сделать следующее
дополнение: «В исключительных случаях, то есть при наличии оснований,
предусмотренных статьей 97 настоящего Кодекса, и с учетом
обстоятельств, указанных в статье 99 настоящего Кодекса, при наличии
достаточных фактических данных и доказательств, позволяющих
обоснованно подозревать лицо в совершения преступления, но не
достаточных для того, чтобы предъявить подозреваемому обвинение или
освободить его от подозрения, мера пресечения может быть избрана в
Алексеев С.С. Проблемы теории права. – Свердловск, 1973. В 2 т. – Т. 1. – С. 203; Алексеев
С.С. Общая теория права. В 2 т. – М., 1982. – Т. 2. – С. 106; Соловьева Т.А. Оценочные понятия
суждения в уголовно-процессуальном праве // Правоведение. – 1986. – № 3. – С. 68; Безруков
С.С. Оценочные понятия и термины в уголовно-процессуальном законодательстве : дис. … канд.
юрид. наук.– Омск, 2001. – С. 37.
549
Дациева Х.Г. предлагает в ч. 1 ст. 100 УПК РФ использовать формулировку «не терпящих
отлагательства случаях», а также исключить ч. 2 ст. 100 УПК РФ. Указ. работа. – С.12–13.
548
199
отношении подозреваемого…» далее по тексту ст. 100 УПК РФ. При этом
наличие в деле доказательств, достаточных в будущем для предъявления
подозреваемому обвинения, необходимо рассматривать лишь как условие,
порождающее
право
и
одновременно
обязанность
органов
предварительного расследования на избрание меры пресечения, а не как
основание для нее. Получив и проверив их, следователь может и не избрать
меру пресечения.
В юридической литературе задержание подозреваемого традиционно
характеризовалось как мера уголовно-процессуального принуждения,
заключающаяся именно в кратковременном аресте лица, подозреваемого в
совершении
какого-либо
преступления550.
Само
задержание
подозреваемого – кратковременный начальный этап предварительного
заключения под стражу551. В п. 2 ч. 1 ст. 94 УПК РФ отмечается, что одним
из оснований освобождения подозреваемого является отсутствие основания
применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу, а в ч. 2
ст. 91 УПК РФ указывается, что лицо может быть задержано, если в суд в
отношении него направлено ходатайство об избрании меры пресечения в
виде заключения под стражу. В указанных ситуациях, на взгляд автора,
законодатель косвенно рассматривает задержание как начальный и почти
обязательный этап предварительного заключения под стражу. Так,
А.А. Чувилев отмечает: «Если уже на момент задержания… не будет
поставлен вопрос о даче санкции на заключение под стражу, то задержание
явно произведено при отсутствии законных мотивов…»552.
Задержание подозреваемого нельзя отнести к мерам пресечения,
поскольку сущность и значение рассматриваемых мер принуждения
различны. В то же время в юридической литературе была высказана точка
зрения, согласно которой задержание фактически является мерой
пресечения553. Предлагалось вообще исключить из процессуальной лексики
термин «задержание», заменив понятие «заключение под стражу лица,
подозреваемого в совершении преступления», термином «предварительный
арест»554.
Лившиц Ф.Д. Меры пресечения в советском уголовном процессе. – М., 1964. – С. 128.
Коврига З.Ф. Дознание в органах милиции. – Воронеж, 1964. – С. 58; Уголовный процесс / под
ред. Н.С. Алексеева, В.З. Лукашевича, П.С. Элькинд. – М.,1972. – С. 282.
551
Григорьев В.Н. Задержание подозреваемого органами внутренних дел. – Ташкент, 1989.–
С. 15.
552
Чувилев А.А. Прокурорский надзор за исполнением законов при задержании подозреваемых.
– Воронеж, 2001. – С. 24.
553
Гусельникова Е.В. Заключение под стражу в системе мер пресечения : дис. … канд. юрид.
наук. – Томск, 2001. – С. 51; Гродзинский М.М. Обвиняемый, его обязанности и права в
процессе. – М., 1926. – С. 8; Михайлов В.А. Уголовно-процессуальные меры пресечения в
судопроизводстве Российской Федерации. – М., 1997. – С. 39–40.
554
Мирский Д.Я. Правовая природа задержания лица, подозреваемого в совершении
преступления // Вопросы борьбы с преступностью по советскому законодательству. – Иркутск,
1969. – С. 299.
550
200
Если считать задержание фактически мерой пресечения, что
противоречит УПК РФ, то будет нарушен принципиальный подход к
определению круга субъектов, в отношении которых допустимо ее
избрание, поскольку исключение превратится в правило. Задержание не
может также рассматриваться как разновидность ареста и потому, что, в
соответствии со ст. 22 Конституции РФ, только арест, заключение под
стражу и содержание под стражей допускаются по судебному решению. На
наш взгляд, в связи с развитием судебной системы в РФ ст. 22 Конституции
РФ следует дополнить понятием «задержание», чтобы избежать
разночтений в вопросе – понимается ли задержание как арест.
Цели задержания и заключения под стражу до предъявления обвинения
различны. То, что задержание предшествует и обосновывается необходимостью решения вопроса о применении ареста, не свидетельствует о том,
что их цели тождественны. Наоборот, этот факт указывает на различное
целевое предназначение данных мер уголовно-процессуального принуждения. Таким образом, задержанию свойственны индивидуально-определенные цели, объясняющие, для чего оно применяется, а его мотивы, схожие с
целями мер пресечения, указывают на то, почему для выяснения причастности лица к преступлению требуется именно это процессуальное средство.
Арест будет правомерным лишь при наличии достаточно обоснованного
подозрения, основывающегося на фактических данных, доказательствах,
вытекающих из обстоятельств дела.
Содержание под стражей при производстве предварительного
следствия сверх установленных законом сроков – грубое нарушение прав и
свобод гражданина, поэтому законодатель закрепил четкую процедуру
применения заключения под стражу, а также продления сроков содержания
под стражей (ст. 109 УПК РФ).
К числу гарантий, направленных на обеспечение прав человека в
уголовном процессе, относиться жесткое определение сроков производства
по делу и содержание под стражей. Основания и условия к продлению
срока содержания под стражей условно классифицируются на материальноправовые и формально-правовые. Формально-правовые условия:
обвиняемый может содержаться под стражей только в рамках
осуществления следователем (дознавателем) по конкретному уголовному
делу, возбужденному в строгом соответствии со ст. 146 УПК РФ и
расследуемому в строгом соответствии с установленными законом сроками
(ст. 162, 223 УПК РФ); лицо, в отношении которого принесено ходатайство
о необходимости продления срока содержания под стражей, должно иметь
статус обвиняемого (ст. 47 УПК РФ); арестованному обоснованно и
законно предъявлено обвинение в совершении преступления, за которое
уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на
срок свыше двух лет; согласно плану расследования по делу необходимо
выполнить объем следственных и процессуальных действий, для чего
неизбежно потребуется определенное процессуальное время. Кроме того,
201
действующее законодательство не препятствует продлению срока
содержания под стражей в отношении подозреваемого, если последний
помещен для проведения судебно-психиатрической экспертизы в закрытый
стационар экспертного учреждения (ст. 435 УПК РФ).
Материально-правовым основанием для заключения под стражу
является совокупность доказательств, которые: уличают обвиняемого в
совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в
виде лишения свободы на срок свыше двух лет; указывают на
необходимость временной изоляции лица от общества в интересах
судопроизводства.
Как показало проведенное автором исследование, представители
обвинения не всегда пользуется этим требованием. Так, в ходе дознания в
отношении Ш.Д.Н. по ст. 228 ч.1 УК РФ мера пресечения заключение под
стражу была избрана 23.08.2007 г., сроки дознания продлены на 30 суток.
21.09.2007 г. в связи с необходимостью проведения судебнопсихиатрической экспертизы и продления срока стражи, уголовное дело
было изъято на основании постановления прокурора и передано органам
предварительного следствия. 13.11.2007 г. уголовное дело было вновь
изъято и передано органам дознания. 15.11.2007 г. был продлен срок
содержания стражей до 6 месяцев555. По мнению автора, возникает вопрос
о правомерности действий прокурора по изъятию и передачи дела от
следователя к дознавателю с целью продления срока дознания в порядке
ст. 223 УПК РФ и содержания под стражей. На практике возникают
вопросы: на какой срок продлевать срок содержания под стражей, если
срок следствия продлен, например до 3 месяцев, 10 дней, согласно ст. 221
УПК РФ, необходимо предоставить прокурору для принятия решения по
полученному уголовному делу с обвинительным заключением, и 14 дней –
для принятия судом решения о мере пресечения (ст.ст. 228, 255 УПК РФ).
По мнению автора, срок содержания под стражей должен продлеваться на
период предварительного следствия (дознания), при этом 10 дней – для
предоставления прокурору времени для принятия решения по уголовному
делу, и 14 дней – для принятия судом решения об отмене или изменении
меры пресечения на период судебного разбирательства.
Длительное ограничение конституционных прав личности на защиту
своих нарушенных прав, на свободу передвижения не соответствует международно-правовым актам о правах человека и тем обязательствам,
которые взяло на себя государство, провозглашая курс на построение
гражданского общества556.
См.: уголовное дело № 2007517658 в отношении Ш.Д.Н. по ст. 228 ч.1 УК РФ. ОД ОВД
Пролетарского района г. Ростова н/Д.
556
Cм.: Постановление Европейского суда по правам человека от 24.05.2007 г. «Городничев
против РФ», Постановление Европейского суда по правам человека от 27.03.2008 г. «Суховой
против РФ» в ходе рассмотрения жалобы заявителя было установлено, что имело место
нарушения при продлении срока содержания под стражей, а также условий содержания под
стражей, длительные сроки расследования.
555
202
ЕСПЧ все чаще и чаще указывает на допускаемые нарушения прав
человека в России в
части неоправданной длительности сроков
содержания под стражей. Сложившаяся ситуация – следствие двуединой
проблемы, требующей своего разрешения. Во-первых, это несовершенство
законодательной регламентации порядка продления сроков содержания
под стражей; во-вторых, устойчиво сложившаяся практика продления
сроков содержания под стражей. ЕСПЧ неоднократно указывал на то, что
с течением времени условия меняются и законно и обоснованно
заключенное под стражу лицо может быть освобождено под гарантию явки
в суд557.
Процессуальные сроки содержания арестованных под стражей в
уголовном процессе США регулируются «Актом о скором суде» (Federal
Speedy Trial Act 1974 г.), который входит в раздел 18 Свода законов США
(§§ 3161-3174). Он обязывает судей назначать дело к слушанию в суде
быстро и в рамках предписанных сроков. Обвинительное заключение
(Большого жюри) или «информация» (обвинительный акт, составляемый
прокурором единолично) должны быть предъявлены лицу в течение 30
дней с момента ареста этого лица или вызова его повесткой в связи с
обвинением в совершении преступления. Предельный срок ареста до
начала судебного разбирательства не превышает 100 дней (в виде
исключения – 130 дней). Несоблюдение сроков влечет аннулирование
уголовного преследования.
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О сроках
рассмотрения судами РФ уголовных, гражданских дел и
дел об
административных правонарушениях» № 52 от 27.12.2007 г. отмечалось,
что несоблюдение сроков рассмотрения уголовных дел существенно
нарушает конституционное право граждан на судебную защиту,
допускаются факты длительного содержания под стражей558.
Исходя из положений частей 9 и 10 ст. 109 УПК РФ течение срока
содержания под стражей начинается в день заключения лица под стражу на
основании судебного решения об избрании заключения под стражу в
качестве меры пресечения. При избрании меры пресечения в виде
заключения под стражу, а также при продлении срока ее действия суду
необходимо определять не только продолжительность периода содержания
подозреваемого, обвиняемого под стражей, но и точную дату его
окончания.
По мнению ряда авторов, вполне приемлем срок содержания под
стражей равный девяти месяцам559. Данные, особенно предельные, сроки
W. против Швейцарии. Судебное решение от 26.01.1993 г. Европейский Суд по правам
человека (избранные решения). – М., 2000. – Т. 1. – С. 777. См. также: решение по делу Клоот
против Бельгии от 12.12.1991 г. Серия А, Т. 225, с. 16, п. 43.
558
См.: Основания отмены и изменения судебных решений по уголовным делам (Сборник
определений и постановлений). – М., 2007. – С. 394.
559
См., например, Бойков И., Крючкова Е., Тропин С. Еще один шаг судебной
реформы // Российская юстиция. – 1995. – № 4. – С. 19; Бойков А. Проекты УПК РФ:
557
203
содержания обвиняемого под стражей резко контрастируют с такими же
сроками, которые установлены (в качестве предельных) в законодательстве
ряда демократических государств. К примеру, предельный срок
содержания под стражей в ФРГ составляет 1 год, в Шотландии – 110
дней. В России установленный срок содержания под стражей в 18 месяцев
(ч. 4 ст. 109 УПК РФ) не является предельным, поскольку может быть
продлен по ходатайству следственных органов до момента окончания
ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного
дела и направления прокурором уголовного дела в суд на достаточно
неопределенное время (ч.ч. 7,8 ст. 109 УПК РФ)560. В случае обжалования
приговора подсудимый также долгое время до рассмотрения дела в
апелляционном и кассационном порядке содержится под стражей561.
Отсутствие в УПК РФ предельных сроков содержания под стражей в
период судебного разбирательства лиц, обвиняемых в совершении тяжких
и особо тяжких преступлений, само по себе не исключает возможность
изменения в отношении их меры пресечения в виде заключения под
стражу на иную, более мягкую.
Конституционный Суд РФ, обращаясь к вопросу о гарантиях судебной
защиты прав и свобод человека и гражданина, в том числе при применении
заключения под стражу в качестве меры пресечения, сформулировал
следующие правовые позиции.
Меры пресечения, в том числе заключение под стражу, могут
применяться лишь при наличии оснований, соответствующих указанным в
статье 55 (ч. 3) Конституции РФ целям, только в этом случае их
применение будет отвечать конституционному смыслу данного вида мер
уголовно-процессуального принуждения, в связи с чем орган дознания,
следователь, суд, принимая решение о продлении срока содержания под
стражей, в каждом случае должны обосновывать соответствие этого
решения конституционно оправданным целям562.
иллюзии утрачены, надежды остаются // Законность.– 1995.– № 3.– С. 38; В. Колесников
предлагает увеличить первичный срок содержания под стражей до 3 месяцев. См. Неволя с
продолжением // Российская газета. – 2010. – 21 октября.
560
В ред. ФЗ РФ от 29.05.2002 г., № 92-ФЗ от 04.07.2003 г. Такой срок предлагается в
Модельном кодексе для государств-участников СНГ (п. 1 ч. 4 ст. 170); установлен в УПК
Республик Беларусь, Украина. В Республике Казахстан предельный срок для лиц, обвиняемых
в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, одинаковый и составляет двенадцать
месяцев. Согласно УПК этого государства время ознакомления обвиняемого и его
защитника с материалами уголовного дела при исчислении срока содержания под стражей не
учитывается (ч. 11 ст. 153).
561
УПК РФ рассматривает вопросы о мере пресечения в ходе досудебного производства, при
рассмотрении дела в первой инстанции (ст.ст. 108, 255, 256 УПК РФ), а также не подлежащие
обжалованию определения и постановления, вынесенные в ходе судебного разбирательства (ч.
5 ст. 355 УПК РФ), в том числе вопросы об обжалования избранной меры пресечения
заключение под стражу и ее продления (ч. 11 ст. 108 УПК РФ). Только в кассационном
определение суд решает вопрос о мере пресечения (ст. 388 УПК РФ).
562
См: Постановление Конституционного Суда РФ от 22.03.2005 г. № 4-П «По делу по
проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской
204
В соответствии со ст. 13 Минимальных стандартных правил ООН,
касающихся отправления правосудия от 10.12.1985 г. «содержание под
стражей до суда применяется лишь в качестве крайней меры и в течение
кратчайшего периода времени». В УПК РФ не нашло реализации
положение, предусмотренное в Резолюции («Заключение под стражу»)
Комитета Министров Совета Европы от 09.04.1965 г. (подпункт 2 п. «е» ч.
1) и Рекомендации («О заключении под стражу до суда») от 27.06.1980 г.
(п. 14 ч. 2): заключение под стражу до суда должно пересматриваться «в
течение разумно коротких интервалов времени», которые должны быть
установлены законом или судебным органом; при каждом таком
пересмотре следует принимать во внимание все изменения в
обстоятельствах, которые произошли с того момента, как лицо было взято
под стражу563. В свою очередь, Европейский Суд по правам человека в
своем решении по делу Herczegfalvy v. Austria judgment of 24 September
1992 (Series A no. 244) также отмечает, что «компетентные суды должны не
только принять решение «безотлагательно», но также их решения должны
следовать с разумными интервалами»564. По делу «Безикерн против
Италии» (1989 г.) суд уточнил, что разумные интервалы времени означают
сравнительно короткие565.
Следовательно, и решение суда о продлении срока содержания
обвиняемого под стражей (в соответствии с нормами ч. 4 ст. 15
Конституции РФ и международно-правовыми актами о правах человека)
может быть через разумные интервалы времени обжаловано в суд с
требованием судебной проверки реальной необходимости дальнейшего
применения названной меры. Особенно в тех случаях, когда, по мнению
заинтересованных лиц (сторон), необходимость ее дальнейшего
применения явно не вызывается потребностями обеспечения целей
расследования, когда процессуальные действия с участием данного обвиняемого носят эпизодический характер и говорить об эффективной
реализации целей расследования уже не уместно.
Установление в законе предельных сроков содержания под стражей
обвиняемого, подозреваемого и подсудимого, а также порядка их
Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения
заключение под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием
предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами
ряда граждан». Практика применения Уголовно-процессуального кодекса РФ. – М., 2006. – С.
503–522.
563
Резолюция Комитета Министров Совета Европы № (65) 11 от 09.04.1965 г. «Заключение под
стражу» // Российская юстиция. – 2002. – № 10.– С. 69; Рекомендация R (80) 11 Комитета
Министров Совета Европы государствам - членам Совета Европы от 27.06.1980 г. «О
заключении под стражу до суда» // Российская юстиция. – 2002.– № 10. – С. 71.
564
Бущенко А.П. Практика Европейского Суда по правам человека. Вып. 1. Статья 5
Конвенции о защите прав человека и основных свобод.– М., 2001.– С. 142.
565
См.: Гомиен Д. Путеводитель по Европейской Конвенции по Защите прав человека.
– Страсбург: Совет Европы, 1994. – С. 27–28.
205
продления является важной гарантией законных интересов личности.
Четко установленные в законе сроки, помимо прочего, дисциплинируют
дознавателя, следователя и суд в процессе производства по уголовному
делу.
Обстоятельства, на основании которых лицо было заключено под
стражу, не всегда являются достаточными для продления срока
содержания его под стражей. Суду всегда необходимо установить
конкретные обстоятельства, свидетельствующие о необходимости
дальнейшего содержания обвиняемого под стражей. Наличия
обоснованного подозрения, тяжесть предъявленного обвинения и
возможность назначения по приговору наказания в виде лишения свободы
могут лишь первоначально служить основанием для заключения под
стражу ввиду того, что лицо может скрыться от органов предварительного
следствия и суда. В дальнейшем одни только эти обстоятельства не могут
признаваться достаточными для продления срока действия данной меры
пресечения. Суду целесообразно проанализировать иные значимые
обстоятельства, такие, как результаты предварительного расследования,
личность подозреваемого (обвиняемого), другие конкретные данные,
обосновывающие довод о том, что лицо может совершить противоправные
действия (ч. 1 ст. 97 УПК РФ). В случае, когда ходатайство о продлении
срока содержания под стражей возбуждается перед судом неоднократно и
по мотивам необходимости выполнения следственных действий,
указанных в предыдущих ходатайствах, суду надлежит выяснять причины,
по которым они не были произведены. Если причина, по мнению суда,
заключается в неэффективной организации расследования, это может
явиться одним из обстоятельств, влекущих отказ в удовлетворении
ходатайства. Следовательно, решение суда о продлении срока содержания
под стражей должно основываться на фактических данных,
подтверждающих необходимость сохранения этой меры пресечения
(статьи 97, 99 УПК РФ)566.
Положения частей 1 и 2 ст. 110, ч.ч. 3 ст. 255, ч. 7 ст. 410, ч. 1 ст. 411
УПК РФ по своему конституционно-правовому смыслу не предполагают
произвольное и бесконтрольное продление сроков содержания
подсудимого под стражей и не освобождают суд от обязанности
рассмотрения уголовного дела в разумные сроки.
Часть 10 ст. 108, ч. 10 и 11 ст. 109 и ч. 1 ст. 255 УПК РФ,
допускающие рассмотрение судом по собственной инициативе вопроса о
применении к подсудимому в качестве меры пресечения заключения под
стражу, не противоречат Конституции РФ, поскольку содержащиеся в них
положения по своему конституционно - правовому смыслу не
566
См.: п. 21-22 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19.12.2013 г. № 41
«О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу,
домашнего ареста и залога».
206
предполагают возможность принятия судом решения по указанному
вопросу без исследования представленных сторонами обвинения и защиты
доказательств, подтверждающих наличие или отсутствие оснований для
применения данной меры пресечения.
По аналогии с ч. 11 ст. 108 УПК РФ решение суда апелляционной
инстанции об отмене постановления судьи о продлении срока содержания
обвиняемого под стражей подлежит немедленному исполнению. Как
показали проведенные автором исследования, сложившаяся судебная
практика свидетельствует об обратном. Не всегда суды апелляционной
инстанции решают вопрос о немедленном освобождении из-под стражи
лиц, в отношении которых, как они только что установили, суды первой
инстанции вынесли явно незаконные, недостаточно обоснованные, а равно
несправедливые решения о продлении срока содержания обвиняемых под
стражей. Имеют место случаи, когда полученные материалы направляются
на новое судебное разбирательство в районные суды без освобождения
обвиняемых из-под стражи567. Отказ апелляционной инстанции освободить
обвиняемого из-под стражи не может быть мотивирован тем, что
постановление судьи о продлении срока содержания под стражей отменно
только по формальным основаниям.
Личность не должна претерпевать столь значительное ограничение
своих прав и свобод в течение неопределенного (и, тем более,
неограниченного) количества времени только из-за того, что следователь
или дознаватель не может в силу сложности уголовного дела,
необходимости проведения следственных действий или по иным
причинам надлежаще выполнить свои процессуальные обязанности по
расследованию уголовного дела.
Согласно п. 3 ст. 14 Международного пакта о гражданских и
политических правах, уголовные дела должны рассматриваться без
неоправданной задержки, в строгом соответствии с правилами
судопроизводства.
В силу положений п. 3 ст. 5 Конвенции о защите
прав человека и основных свобод, каждый заключенный под стражу имеет
право на судебное разбирательство в течение разумного срока568.
П.И. Люблинский отмечал: «Периодический контроль суда, создавая
сильную власть надзора за следователем, нисколько не будет
препятствовать правильному течению дела и вместе с тем явится хорошим
орудием для сокращения ненужной продолжительности ареста... При
таких условиях обвиняемый будет иметь больше гарантий правильности...
и продолжительность ареста, составляющая главное его зло, будет
См. уголовное дело № 176/08 по обвинению Ю.А.В. по ч. 1 ст. 222 УК РФ. Архив
Пролетарского районного суда г. Ростова-на-Дону.
568
Ларин А. Новый порядок продления сроков содержания под стражей может привести к
нарушению прав человека // Российская юстиция. – 1997.– № 3. – С. 28; Савицкий В.
Последние новеллы УПК: порядок и сроки содержания под стражей // Российская юстиция. –
1997.– № 5.– С. 18–19 и др.
567
207
сокращена»569. Срок, с которым данный автор связывал необходимость
обязательного судебного пересмотра заключения под стражу, составляет
один месяц570.
Следует вернуться к практике поэтапного продления срока
содержания под стражей, чтобы при каждом продлении срока содержания
под стражей следователь объяснял суду, чем обусловлена необходимость
такого продления и, таким образом, ограничения права на свободу лица,
содержащегося под стражей. Кроме того, необходимо законодательно
закрепить обязанность следователя отчитываться перед судом о том, какие
следственные действия были произведены за ранее испрошенный срок, и
почему этого срока не хватило для окончания следствия. В противном
случае смысл судебного контроля теряется. Представляется разумным
поэтапное продление срока содержания под стражей свыше двух месяцев:
сначала на два месяца, т. е. до четырех месяцев, и только потом – еще на
два месяца, т.е. до шести месяцев. А затем – до восьми, до десяти и до
двенадцати месяцев.
Есть основания установить предельные сроки проведения уголовного
преследования, проведения экспертиз, других следственных действий,
применения кроме заключения под стражу, домашнего ареста других мер
принуждения.
Не урегулированным в УПК РФ остался вопрос преднамеренного
затягивания сроков ознакомления с материалами уголовного дела
обвиняемого и его защитника, когда обвиняемый, в отношении которого
избрана мера пресечения, например, домашний арест. В этих условиях
следователь фактически лишен механизма окончания производства
расследования в установленные сроки и защиты прав других обвиняемых и
потерпевших по делу. Например, обвиняемый и защитник могут
знакомиться с материалами уголовного дела ежедневно, но читать их и
делать себе необходимые выписки по 2–3 листа в день в течение одного
часа571.
К сожалению, УПК РФ этот вопрос оставил неразрешенным, что
может привести к злоупотреблениям со стороны обвиняемого, его
Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. Меры, обеспечивающие
не уклонение обвиняемого от правосудия. – СПб., 1906. – С. 569. Он же. Меры пресечения.
Коммент. к ст.ст. 146–164 УПК РСФСР. – М.: Право и жизнь,1923. – С. 7.
570
Люблинский П.И. Указ. соч. – С. 7. Аналогичного мнения придерживаются и авторы
Концепции судебной реформы. См. Концепция судебной реформы в Российской Федерации. –
М. : Республика, 1992. – С. 92. Такой же срок предлагается и в Модельном кодексе для
государств-участников СНГ (ч. 3 ст. 171).
571
Так, в ходе ознакомления обвиняемого К.П.И. с материалами уголовного дела № 9796645,
он являлся к следователю один раз в пять дней, знакомился с одним томом в течение двух
месяцев, неоднократно повторно обращался к ранее изученным томам. При средней скорости
ознакомления К.П.И. с материалами дела – шесть томов в год, объеме дела в 125 томов, срок
выполнения требований ст.ст.217–218 УПК РФ мог бы растянуться не менее чем на 15–20 лет.
При этом права других обвиняемых, шести потерпевших и их представителей, гражданского
истца по делу были существенно нарушены. См. материалы уголовного дела № 9796645.
Архив Семикаракорского районного суда Ростовской области.
569
208
защитника, а также со стороны дознавателей или следователей, кроме того,
этот вопрос напрямую связан со сроками применения в отношении
обвиняемого меры пресечения. Законодателю необходимо обратить
внимание на данный факт и в тех случаях, когда обвиняемый, не
находящийся под стражей, и его защитник явно затягивают время
ознакомления с материалами дела, вправе установить определенный срок
для выполнения требований ст.ст. 217–218 УПК РФ. После чего, по
аналогии с требованиями ч. 3 ст. 217 УПК РФ, принять решение об
окончании производства данного процессуального действия, о чем
вынести соответствующее постановление и сделать отметку в протоколе
ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного
дела.
Порочной следует считать судебную практику, когда в постановлении
о продлении срока содержания под стражей вместо конкретной даты
приводится формулировка «до окончания ознакомления с материалами
уголовного дела», поскольку в таком случае судебный контроль
утрачивает
конкретность,
что
неизбежно
влечет
нарушение
конституционных и процессуальных прав участников процесса. Продление
срока содержания обвиняемых под стражей без указания предельной даты,
выводит данную меру пресечения из-под судебного контроля.
Как показало проведенное автором исследование, применение
положений ст. 109 УПК РФ вызывает серьезные осложнения при
расследовании групповых преступлений. Задержка ознакомления с
материалами дела одного обвиняемого создает объективные препятствия
для окончания предварительного следствия по делу в целом, т.е. в
отношении всех обвиняемых, материалы о которых нельзя выделить в
отдельное производство. Содержание лица под стражей в связи с тем, что
другие обвиняемые продолжают ознакомление с материалами дела,
должно расцениваться как произвольное применение ареста, выходящее за
конституционно установленные пределы возможного ограничения прав и
свобод человека572.
По мнению автора, требуется ограничить период, на который
возможно продление судом срока содержания обвиняемого под стражей
при возбуждении следователем соответствующего ходатайства и
реализовать таким образом положение, предусмотренное в Резолюции (65)
11 от 09.04.1965 г. (подпункт 2 п. «е» ч. 1) и Рекомендации R (80) 11
Комитета Министров Совета Европы от 27.06.1980 г. (п. 14 ч. 2) – о
пересмотре решений об избрании меры пресечения – заключение под
стражу и продлении сроков содержания под стражей до суда в течение
разумно коротких интервалов времени. В качестве максимального для
Токарева М.Е. Обеспечение законности привлечения к уголовной ответственности и
содержании обвиняемых под стражей средствами прокурорского надзора // Судебная власть,
прокурорский надзор и проблемы уголовного судопроизводства: сб. научн. тр. – М., 2001. – С.
24–25.
572
209
российского уголовного судопроизводства следует определить период,
продолжительностью два месяца.
Срок содержания под стражей, с одной стороны, должен обеспечить
органам предварительного расследования возможность всестороннего,
полного и объективного расследования уголовных дел, по которым
обвиняемые содержатся под стражей. С другой стороны, данный срок
должен «разумно соизмеряться с тяжестью предусмотренных уголовным
законом наказаний вообще и санкцией данной статьи УК РФ и, исходя из
этого, есть основание обеспечить недопустимость избыточного по
продолжительности ограничения конституционного права граждан на
свободу и личную неприкосновенность. Иначе говоря, при решении
рассматриваемой проблемы должен быть обеспечен «баланс интересов
правосудия и прав граждан на свободу и личную неприкосновенность»573.
Сокращение предельного срока содержания под стражей будет
приемлемым решением лишь при условии одновременного упрощения
общей процедуры расследования. Опираясь на ч. 2 ст. 24 Конституции РФ,
в УПК РФ целесообразно было бы предусмотреть предъявление
обвиняемому и его защитнику по групповому делу для ознакомления не
всех материалов следствия, а лишь тех, которые имеют непосредственное
отношение к инкриминируемому деянию. Реализация данного
предложения способна, по мнению автора, не нарушая конституционные
права человека, существенно сэкономить время ознакомления обвиняемых
и их защитников с материалами уголовных дел и, как следствие, срок
содержания под стражей в досудебном производстве. Кроме того, отпадут
основания к продлению срока содержания под стражей свыше 18 месяцев в
случаях, предусмотренных пунктом 1 ч. 8 и частью 81 статьи 109 УПК РФ.
Главным временным ориентиром для направления дела в суд является
период окончания, установленный законом, срока завершения
предварительного следствия или содержания под стражей. Представляется
возможным заинтересовать следователей и дознавателей путем
установления системы поощрений за своевременное окончание
предварительного следствия и дополнительную нагрузку.
Основаниями к отказу судом в удовлетворении ходатайства о
продлении срока содержания под стражей могут служить: отсутствие
материально-правовых оснований, т.е. совокупности доказательств для
дальнейшего содержания лица под стражей; отсутствие необходимых
формальных условий для содержания обвиняемого под стражей;
систематическая и ничем не мотивированная волокита, допущенная
следователями при расследовании конкретного уголовного дела;
отсутствие данных о продлении срока дознания прокурором или следствия
Постановление Конституционного Суда РФ «По делу о конституционности
ч.5 ст.97 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.В. Щелухина» от 13.06.1996 г. // ВКС,
1996. – № 4.
573
210
– соответствующим должностным лицом следственного отдела или
комитета.
Прокурор
при
утверждении
обвинительного
заключения
(обвинительного акта, постановления) и направлении уголовного дела в
суд, в соответствии с требованиями части 81 ст. 109 УПК РФ574, обязан
проверить, не истекает ли установленный судом срок содержания
обвиняемого под стражей и достаточен ли он для того, чтобы судья имел
возможность принять решение о наличии или отсутствии оснований для
дальнейшего применения заключения под стражу на судебных стадиях
производства по делу575. В противном случае по делу, поступившему в
суд с истекшим сроком следствия, и до момента решения судом вопроса о
мере пресечения, обвиняемый окажется не имеющим меры пресечения, что
может привести к его неправомерным действиям. Суд назначает дело,
обвиняемый по которому находится под стражей, в течение 14 суток (ч. 3
ст. 227 УПК РФ). Поэтому с момента направления прокурором дела в суд,
в случаи не выполнения требований части 81 ст. 109 УПК РФ, и до
момента решения вопроса о мере пресечения обвиняемый может находиться под стражей незаконно, т.е. без соответствующей санкции
суда576.
В юридической литературе высказывается мнение о необходимости
установления предельного срока содержания несовершеннолетних
отличного от аналогичного срока, предусмотренного для взрослых577. Эта
точка зрения поддерживается и практическими работниками. Так, из 185
опрошенных автором работников следствия и дознания, прокуроров,
судей и адвокатов 84,2 % высказалось именно за такое решение.
В последнее время несовершеннолетними все чаще совершаются
преступления, относящиеся к категории тяжких и особо тяжких. Притом
значительное количество из них совершается в составе группы лиц,
организованной группы и т.д. Однако продление сроков содержания под
стражей необходимо установить только по преступлениям, относящимся к
категории тяжких и особо тяжких.
В УПК РФ целесообразно заменить разрешительный порядок
возбуждения дознавателем ходатайства о продлении срока содержания под
стражей на уведомительный, т.е. предусмотреть обязанность дознавателя
незамедлительно, после вынесения указанного постановления, направлять
В ред. ФЗ РФ № 53-ФЗ от 05.06.2012 г.
Как показывает проведенное автором исследование, это делается ни всегда, часто дело
поступает в суд за несколько дней до окончания срока содержания обвиняемого под стражей.
См., например, уг. дело № 1-77-2007 г. в отношении М.М.И. по ст. 158 ч. 2 п. «в», ст. 30, ч. 3
УК РФ. Архив Пролетарского района суда г. Ростова н/Д.
576
Сроки содержания под стражей продлеваются на сроки следствия (дознания), плюс 14 дней
для принятия судом решения о мере пресечения на период судебного разбирательства.
577
См.: Руднев В. О судебном аресте // Российская юстиция. – 1995. – № 5. – С. 43–44; Авдеев
В.Н. Процессуальные сроки содержания под стражей на стадии предварительного расследования. –
Калининград, 1999. – С. 56–57.
574
575
211
его копию прокурору. Адресатом соответствующего уведомления должен
быть
прокурор,
непосредственно
осуществляющий
надзор
за
расследованием и обязанный принять участие в судебном заседании.
В качестве дополнительной процессуальной гарантии права
обвиняемого на
судебное обжалование процессуального решения
следователя о продлении срока содержания под стражей в порядке,
урегулированном ст. 109 УПК РФ, следует предусмотреть возможность
подачи жалобы по мотивам нецелесообразности дальнейшего пребывания
обвиняемого под стражей вследствие открытия новых обстоятельств,
учитываемых при избрании меры пресечения.
2.5 Меры пресечения – домашний арест и залог
В современных условиях целесообразно уменьшение количества
применения в отношении подозреваемых и обвиняемых меры пресечения
– заключение под стражу путем использования иных мер принуждения.
Уголовное законодательство должно быть жестким, но, в то же время,
современным и гуманным в разумном смысле этого слова, а
восстановление справедливости посредством правосудия и защита прав
потерпевших не должны приводить к пополнению преступного мира
большим количеством новых кадров578.
Положительным нововведением следует считать то, что уголовнопроцессуальный закон установил предельный совокупный срок
содержания подозреваемых и обвиняемых под стражей и под домашним
арестом. Совокупный срок домашнего ареста и содержания под стражей
независимо от того, в какой последовательности данные меры пресечения
принимались, не должен превышать срок содержания под стражей,
установленный статьей 109 УПК РФ579.
В словаре по правам человека существует понятие «домашний арест»
(house–arrest). Он заключается в ограничении свободы передвижения,
которое означает, что (за исключением случаев, когда это разрешено
официально) лицо, находящееся под домашним арестом, не может
покинуть дом (или город, если это лицо дало подписку о невыезде)580. Здесь
же дается определение «свободы передвижения» (freedom of movement) –
это право граждан свободно передвигаться внутри страны, менять место
жительства или работы и выезжать за рубеж581.
Еще в 1906 году П.И. Люблинский писал: «…наступила эпоха, более
благоприятная для свободы и справедливости. Явилась потребность в
иных надежных средствах обеспечения»582. В системе мер пресечения,
578
579
Послание Президента РФ Федеральному собранию // Российская газета. – 2010. – 2 декабря.
Часть 2.1 введена ФЗ от 11.02.2013 № 7–ФЗ.
См.: http://www.hro.org/editions/grossary/5/housarre. htm.
Cм.: http://www.hro.org/editions/grossary/17/fmovte. htm.
582
Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. – СПб., 1906. – С. 348.
580
581
212
закрепленной в ст.ст. 77, 416-419 УУС 1864 г. был закреплен домашний
арест. Он применялся в весьма редких случаях, обычно на краткие сроки,
до представления залога или поручительства, почти не находила себе
применения из-за нехватки караульной стражи583.
Достаточно широко понятие «домашний арест» сформулировано в
США, где данная мера пресечения – самая распространенная программа
коррекции, не связанная с заключением в тюрьму. Анализ института
домашнего ареста в США приводит к выводам, что он не применяется к
общественно опасным лицам, необходимо также личное согласие лица.
В США разделы федерального законодательства, посвященные вопросам
уголовного процесса, не предусматривают институт home confinement, он
регулируется законодательством штатов. Однако это не мешает
федеральным судам в течение последних лет применять данную меру
ограничения прав правонарушителя584.
Согласно
материалам,
опубликованным
Административным
департаментом по исправлению и надзору федеральных судов США, под
домашним арестом следует понимать форму общественного исправления,
метод, которым пользуется суд для ограничения свободы подсудимого и
осужденного преступника, чтобы защитить от них общество. По своей
природе домашний арест не является наказанием, но может быть условием
пробации (условно-досрочного освобождения или выхода на свободу под
надзором, карой на нарушение условий общественного надзора).
В материалах ООН пробация определяется как «условная отсрочка
исполнения наказания с помещением на это время преступника под
индивидуальный надзор с обеспечением над ним руководства или
проведения исправительного курса». Главная отличительная черта
пробации – условное неисполнение наказания с назначением специального
должностного лица, который осуществляет надзор за поведением
осужденного и выполнением им определенных обязанностей585.
Домашний арест мера пресечения, которая позволяет содержать
подозреваемого, обвиняемого в условиях «мягкой» изоляции, что
позволяет последним наиболее полно реализовать свои права и свободы в
ходе уголовного преследования. УПК РФ исходит из того, что домашний
арест – частичная изоляцию в интересах обеспечения назначения
уголовного судопроизводства. В отличие от заключения под стражу, при
домашнем аресте обвиняемый не помещается в специальное закрытое
учреждение с постоянным надзором, обязательной охраной и режимным
Люблинский П.И. Меры пресечения. – М., 1926. – С. 48. Кроме того, согласно ст. 77 УУС
домашний арест не применялся в мировых судебных установлениях, образованных по закону
от 12.07.1889 г., в связи с рассмотрением дел низшей подсудности.
583
584
См.: Administrative Office of the U.S. Courts Reviews Success of Home Confinement //
www.putnamcountysherff. сom.
Крылова Н.Е. , Серебренникова Л.В. Уголовное право зарубежных стран (Англии, США,
Франции, Германии) : учеб. пособие. 2-е изд. перераб. и доп. – М.: Зерцало, 1998. – С. 185.
585
213
содержанием586, а проживает в прежнем жилище с установлением
определенных ограничений в личной свободе, сформулированных в
судебном решении.
В Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 19.12.2013 г. №
41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения
в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» отмечается,
что при избрании меры пресечения в виде домашнего ареста суд должен
указывать жилое помещение, в котором подозреваемому или обвиняемому
надлежит находиться, а в случае отсутствия согласия собственника жилья,
проживающего в указанном жилом помещении, домашний арест не может
быть избран судом по данному адресу. В решении об избрании меры
пресечения в виде домашнего ареста судом должны быть определены
виды и пределы налагаемых на лицо ограничений и (или) запретов. При
избрании меры пресечения в виде залога судам следует учитывать
положения ГК РФ о залоге, а также особенности уголовного
судопроизводства. Залогодатель вправе в разумный срок восстановить
предмет залога или заменить его другим равноценным имуществом в
случае уничтожения или повреждения имущества, являющегося
предметом залога, либо прекращения права собственности или права
хозяйственного ведения на него по установленным законом основаниям.
А. Зубков и Н. Крючкова сделали выводы: «Каждый пятый
обвиняемый в России заключен под стражу за преступление небольшой
или средней тяжести. В основном, это те лица, которые будут
освобождены до суда или же им будет определена мера наказания без
изоляции от общества. В отношении данных лиц можно было бы обойтись
иными мерами пресечения»587. Если учесть, например, что стоимость
содержания одного заключенного в следственном изоляторе составляет
2000–3000 руб. в месяц588, то можно сказать, что государство ежегодно
теряет значительную часть бюджетных средств, которые можно было бы
потратить на другие нужды.
Если в ходе предварительного следствия к обвиняемому была
применена мера пресечения домашний арест, то наказание ограничение
свободы, будет содержать такой же примерно перечень ограничений. Это
дает возможность шире применять указанную меру пресечения по
определенной категории дел.
См.: ст.12 Закона Российской Федерации «Об учреждениях и органах, исполняющих
уголовное наказание в виде лишение свободы» от 21.07.1993 г. № 5473–1 с последующими
изменениями и дополнениями // Ведомости РФ. – 1993. – № 33. – Ст. 1316.
587
См.: Зубков А., Крючкова Н. Указ. соч. – С. 42. Об этом также отмечалось в работе С.А.
Горшковой См.: Горшкова С.А. Европейская конвенция по предупреждению пыток и защита
прав человека в России // Журнал российского права. – 2003. № 6. – С. 145.
588
См.: Гуляев А.П., Зайцев О.А., Мариенко А.А. Нижегородский проект содействия
правосудию: нужны ли следователю общественные помощники? // Российский следователь. –
2002. – № 11. – С. 22; Куликов В. Тюрьма класса VIP // Российская газета – 2005. – 17 авг.
586
214
По данным Судебного департамента при Верховном суде РФ в 2011
году срок наказания связанного с лишением свободы получают 29 %
осужденных. В 2011 году к ограничению свободы были приговорены 11
тысяч 97 человек.
На территории РФ в первом полугодии 2013 года домашний арест
применялся судами 1451 раз (поступило ходатайств – 1620, в
удовлетворении 143 было отказано). Мера пресечения залог применялся
судами только 93 раз (поступило ходатайств – 105). При отказе в
удовлетворении ходатайство об избрании меры пресечения заключение
под стражу, суд по собственной инициативе (ч. 71 ст. 108 УПК РФ) 1100
раз применял домашний арест, а залог – 148589. В указанный период
уголовно-исполнительные инспекции контролировала на территории
России только 341 домашнего арестанта590.
Как показало проведенное автором исследование, в 2009 году на
территории Ростовской области лишь один раз применялась мера
пресечения – домашний арест591. В 2010–2012 гг. году указанные
показатели изменились. В 2010 году домашний арест применялся 9 раз
(рассмотрено 10 ходатайств). В 2011 году домашний арест применялся 8
раз (рассмотрено 11 ходатайств). В первом полугодии 2013 года
домашний арест применялся 26 раз (рассмотрено 29 ходатайств)592.
Домашний арест в качестве меры пресечения может быть избран в
любой момент производства по уголовному делу по ходатайству
участников судебного разбирательства или по инициативе суда. Можно
отметить, что в уголовно-процессуальном законе нет достаточно полно
сформулированных понятия и назначения домашнего ареста, не
исследованы основания и условия избрания данной меры пресечения, не
определено соотношение понятий «ограничения» и «запреты»,
закрепленных в ст.107 УПК РФ. Домашний арест не раскрыт полностью
как понятие, не показана его сущность, что существенно ограничивает
принятие судами решения о применении такой меры пресечения в
отношении подозреваемого (обвиняемого).
Несмотря на законодательное закрепление в ст.5 УПК РФ дефиниций
«избрание меры пресечения» (п. 13) и «применение меры пресечения» (п.
29), определить, где заканчиваются пределы «избрания» и начинается
«применение», весьма сложно. Под избранием меры пресечения
понимается совокупность действий, устанавливающих основания избрания
меры пресечения и порядок вынесения решения о домашнем аресте.
Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http: //
www.cdep.ru.
590
См.: На трезвую голову // Российская газета. – 2012. – 17 мая.
591
См.: уголовное дело № 3/1-1/2009 в отношении несовершеннолетнего М.К.А. обвиняемого
по п. «б», ч. 4 ст. 132 УК РФ. Архив Миллеровского районного суда Ростовской области.
592
Официальный сайт Управление Судебного департамента в Ростовской области // usd. ros.
sudrf.ru.
589
215
Применение включает непосредственно порядок надзора за исполнением
домашнего ареста.
Контроль за нахождением подозреваемого или обвиняемого в месте
исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста и за соблюдением
им наложенных судом запретов и (или) ограничений осуществляется
федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим
правоприменительные функции, функции по контролю и надзору в сфере
исполнения уголовных наказаний в отношении осужденных. В целях
осуществления контроля могут использоваться аудиовизуальные,
электронные
и
иные
технические
средства
контроля, перечень и порядок применения
которых
определяются
Правительством РФ. Порядок осуществления контроля определяется
нормативными правовыми актами, утверждаемыми федеральным органом
исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и
реализации государственной политики и нормативно-правовому
регулированию в сфере исполнения уголовных наказаний, совместно со
Следственным комитетом РФ и федеральными органами исполнительной
власти, в состав которых входят органы предварительного следствия, по
согласованию с Генеральной прокуратурой РФ (ч. 10 ст. 107 УПК РФ).
На сегодняшний день отдельным ведомствам, еще только предстоит
разработать в полном объеме нормативную базу, в которой будет четко
сформулировано, как должна исполняться мера пресечения в виде
домашнего ареста и как исключить общение подозреваемого, обвиняемого
с определенными лицами, получение и отправление корреспонденции, и
переговоры арестованного с использованием любых средств связи.
Поскольку эти серьезные вопросы до настоящего времени полностью не
решены, применение домашнего ареста как меры пресечения на
сегодняшний день практически затруднительно. В связи с чем, например,
Н.В. Буланова поддерживает мнение о введении такой меры пресечения,
как надзор милиции (полиции)593. Обвиняемый в любой момент может быть
вызван в орган внутренних дел для осуществления контроля за его
поведением. С этой целью сотрудник вправе явиться к нему в жилище, в
том числе против его воли594.
В.И. Сергеев отмечает, что: «Домашний арест заключается в
установленном
законом
ограничении
свободы
передвижения
подозреваемого (обвиняемого) в период его нахождения в
индивидуальном жилом доме с входящими в него жилыми и нежилыми
помещениями, т.е. в запрете ему покидать свое домовладение без
См. Буланова Н.В. Указ. раб. – С. 21.
Статья 181 Модельного УПК для участников стран СНГ посвящена мере пресечения в виде
передачи под надзор полиции. Согласно нормам указанного Кодекса данная мера пресечения
состоит в применении к подозреваемому или обвиняемому правоограничений, определенных
уголовно-процессуальным законодательством.
593
594
216
разрешения лица, производящего расследование»595. По мнению И.Р.
Нагимуллина, применение домашнего ареста в качестве меры пресечения
как альтернативы заключения под стражу следует разрешить лишь в
порядке исключения за преступления, не относимые к категории тяжких и
тем более – особо тяжких, т.е. к подозреваемым и обвиняемым,
совершившим преступление средней тяжести596. А.С. Сбоев считает, что до
принятия специального закона реализацию исполнения такой меры
пресечения, как домашний арест, вообще следует приостановить597. По
мнению Ю.Г. Овчинникова: «…положение, предусмотренное в ч. 1 ст. 108
УПК РФ, в части, касающийся особых условий применения заключения
под стражу, на домашний арест распространять не следует», поскольку
данные обстоятельства не совпадают с условиями избрания домашнего
ареста598.
Ф.Н. Багаутдинов полагает необходимым дополнить ст. 107 УПК РФ
положением о возможности наложения денежного взыскания за
нарушение подозреваемым, обвиняемым установленных для них
ограничений, а порядок исполнения меры пресечения в виде домашнего
ареста регламентировать специальным нормативным актом МВД РФ,
согласованным с Генеральной прокуратурой РФ599. Надзор за
подозреваемыми, обвиняемыми, предлагается возложить на органы
внутренних дел600. Л.К. Трунова делает вывод о необходимости
возложения исполнения домашнего ареста на службу судебных
приставов601.
О.И. Цоколова предполагает ввести в состав территориальных
уголовно-исполнительных инспекций ГУИН Министерства юстиции РФ
специальные должности сотрудников, в обязанности которых входил бы
надзор за обвиняемым (подозреваемым), находящимся под домашним
арестом602. Неприемлемость последнего предложения видна хотя бы из того,
В.И.Сергеев. «Комментарий к формам документов Уголовно-процессуального Кодекса
Российской Федерации». – М.: Юстицинформ, 2004. – С. 224. См. также: Кабилова С.А., Заман
Ш.Х. Домашний арест как мера пресечения в отечественном и зарубежном законодательстве //
Российский следователь. – 2004. – № 2. – С.46.
596
Нагимуллин И.Р. Средства обеспечения правомерного поведения подозреваемых и
обвиняемых на предварительном расследовании: дис....канд. юрид. наук. – Казань, 2005. – С.
143.
597
Сбоев А.С. Механизм судебного контроля в досудебном уголовном судопроизводстве
России: дис.…канд. юрид. наук. – Оренбург, 2004. – С. 113 –114.
598
Овчинников Ю.Г. Домашний арест как мера пресечения в уголовном процессе. – М., 2006. –
С.11.
599
См.: Багаутдинов Ф.Н. Новая мера пресечения в УПК РФ – домашний арест //
Законность. – 2002. – № 10. – С. 15–16.
600
См.: Быков В.М., Мингалин Н.Н. Безжизненные нормы нового УПК РФ // Следователь. –
2004. – № 8. – С.15; Лисков Д.А. Домашний арест как новая мера пресечения по УПК РФ //
Российский следователь. – 2004. – № 4. – С.13.
601
См.: Трунова Л.К. Современные проблемы применения мер пресечения в уголовном
процессе: автореф. дис....д-ра. юрид. наук. – М., 2002. – С. 36–37.
602
См.: Цоколова О.И. Заключение под стражу подозреваемых и обвиняемых в
совершении преступлений. – М., 2002.– С. 46.
595
217
что систему, призванную обеспечивать исполнение уголовных наказаний,
нельзя смешивать с системой, осуществляющей производство по
уголовному делу.
Л.Г. Татьянина необоснованно приходит к выводу, что домашний
арест наиболее целесообразная мера пресечения в отношении лиц,
имеющих психические недостатки, так как психологически домашний
арест способствует оценке лицом с психическими недостатками
возможностей наступления негативных последствий за совершенное
преступление603.
По мнению автора, делать такие оценки, без учета
мнений врачей, достаточно проведенных исследований, анализа практики
– преждевременно. По мнению Н.Г. Нарбиковой, для более эффективной
практики применения домашнего ареста необходимо дополнить статью
107 УПК следующим положением: «Домашний арест применяется как
альтернатива заключению под стражу в отношении престарелых,
инвалидов и иных лиц, чье состояние здоровья делает невозможным либо
нецелесообразным заключение под стражу, одиноких матерей и
многодетных родителей, лиц, ухаживающих за больными членами семьи,
беременных женщин и женщин, имеющих малолетних детей»604.
По мнению автора, данное дополнение закона не позволит повысить
эффективность применения данной меры, а наоборот закрытый перечень
лиц, к которым может быть применен домашний арест, лишь ограничит
возможность избрания анализируемой меры пресечения к иным
категориям подозреваемых, обвиняемых. Так, например, закон не
содержит
запрета
на
применение
домашнего
ареста
к
несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому, а также к
отдельным категориям граждан, указанным в ст. 447 УПК РФ.
Вопросам применения мер пресечения домашний арест и залог, также
были посвящены работы и других ученых: А.В. Величко, Н.В. Ткачевой,
Б.Б. Булатовой, З.Д. Еникеева, И.Д, Гайнов и др.605.
См: Татьянина Л.Г. Процессуальные проблемы производства по уголовным делам с
участием лиц, имеющих психические недостатки (вопросы теории и практики): автореф.
дис…д-ра юрид. наук. – Ижевск, 2004. – С. 38 –39.
604
См.: Нарбикова Н.Г. Меры пресечения, связанные с ограничением свободы: дис.…канд.
юрид. наук. – Оренбург, 2005. – С. 108.
605
См.: Булатов Б.Б. Вопросы эффективности мер пресечения, не связанных
с лишением свободы, и их применения органами предварительного расследования : автореф.
дис. …канд. юрид. наук. – М., 1980. – С. 15; Булатов Б.Б. Государственное принуждение в
уголовном судопроизводстве : дис. … д-ра. юрид. наук. – Н.Новгород, 2003. – С. 22–24;
Величко А.В. Правовое регулирование применения залога как меры пресечения в уголовном
процессе : дис. … канд. юрид. наук. – М., 2001. – С. 10–12; Еникеев З.Д. Меры процессуального
принуждения в системе средств обеспечения обвинения и защиты. – Уфа, 1978. – С. 44;
Еникеев З.Д. Проблемы мер пресечения в уголовном процессе : дис. …д-ра юрид. наук. – Уфа,
1991. – С.126; Ткачева Н.В. Меры пресечения, не связанные с заключением под стражу, в
уголовном процессе России : монография. Челябинск: Изд-во ЮУр-ГУ, 2004. – С. 36–40;
Гайнов И.Д. Механизм реализации мер уголовно-процессуального принуждения : дис. ….канд.
юрид. наук. – М., 2010. – 254 с. и др.
603
218
Основания для избрания меры пресечения в виде домашнего ареста
необходимо классифицировать на общие, специальные и индивидуальные.
К общим следует отнести следующие: наличие достаточных оснований
полагать, что обвиняемый (подозреваемый) скроется от дознания,
предварительного следствия или суда, может продолжать заниматься
преступной деятельностью, может угрожать свидетелю, иным участникам
уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным
путем воспрепятствовать производству по делу.
К специальным
основаниям необходимо отнести следующие: совершение преступления, за
которое уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения
свободы на срок свыше двух лет, невозможность применения иной, более
мягкой меры пресечения. К индивидуальным основаниям необходимо
отнести наличие обстоятельств, указывающих на нецелесообразность
применения заключения под стражу в зависимости от данных, присущих
конкретной личности (возраст, состояние здоровья, семейное положение,
трудовая деятельность).
Принимая решение о домашнем аресте, суд вправе в зависимости от
тяжести предъявленного обвинения и фактических обстоятельств дела
подвергнуть подозреваемого или обвиняемого всем ограничениям и (или)
запретам, перечисленным в ч. 7 ст. 107 УПК РФ, либо некоторым из них
(ч. 8 ст. 107 УПК РФ). При этом суду необходимо учитывать данные о
личности подозреваемого или обвиняемого. Устанавливаемые судом
ограничения должны обеспечивать цели мер пресечения, а не ущемление
прав обвиняемого (подозреваемого), следовательно, при указании
конкретных ограничений и обстоятельств, положенных в основу
принимаемого решения, суд в обязательном порядке должен мотивировать
их.
Содержательный анализ названных правоограничений ставит ряд проблемных вопросов. Так, одним из основных ограничений, возлагаемых на
обвиняемого, выступает ограничение свободы передвижения обвиняемого
(подозреваемого), который не вправе (без специального разрешения управомоченных органов) покидать свое место постоянного или временного
проживания (квартиру, дом и т. п.). Поскольку данные ограничения установлены судом, возникает вопрос: какой орган или должностное лицо, ведущие процесс, вправе отменить или изменить данное правоограничение
при наличии к тому весомых и объективных причин (необходимость служебной командировки, тяжкая болезнь обвиняемого, смерть родственников и т. п.). Можно ли в данном случае отменять все правоограничения,
установленные судом, или этот вопрос может быть решен в рамках компетенции следователя (органа дознания, дознавателя, прокурора) и он, по
своему усмотрению (при наличии к тому достаточных оснований), вправе
отменить отдельные из правоограничений, оставив без изменения другие?
Следует ли в данном случае выносить отдельное постановление, и какова
должна быть его форма?
219
В решении об избрании в качестве меры пресечения домашнего ареста
суд должен указать вид и пределы налагаемых на лицо ограничений и
(или) запретов. Ограничения по запрету общаться с определенным кругом
лиц, получать и отправлять корреспонденцию, вести переговоры с использованием любых средств связи являются сопутствующими. Они могут
применяться в отношении лица, которому избрана эта мера пресечения, а
могут и не применяться.
Проведенный автором анализ практики избрания домашнего ареста
свидетельствует, что запреты, избираемые судом, разнообразнее, чем
указанные в УПК РФ. Так, в отношении подозреваемых и обвиняемых суд
устанавливал следующие запреты: покидать жилище: без разрешения
следователя – 16,2 % случаев; в определенное время – 11,0; общаться с
определенными лицами – 23 %; получать и отправлять корреспонденцию –
18,1 %; вести переговоры с использованием любых средств связи – 17,2 %;
выезжать за пределы населенного пункта без разрешения следователя –
9,2 %; являться по вызовам органов предварительного следствия и суда –
10,6 %; менять место жительство – 6,8 %; при посещении учебного
заведения уведомлять следователя – 4,6 %; появляться в общественных
местах в ночное время – 2,3 %; покидать жилище за исключением
посещения школы (училища), участия в следственных действиях – 2 %;
менять место работы – 0,9 %.
Несколько вне внимания остались также проблемы, связанные с
процедурой судебной проверки законности и обоснованности иных
(названных нами в качестве предмета исследования) мер процессуального
принуждения (мер пресечения). Законодателем не решен и важный вопрос,
гарантирующий соблюдение прав и законных интересов граждан, –
обжалование применения меры пресечения в виде домашнего ареста. В
отношении данной меры пресечения должен быть предусмотрен
специальный порядок обжалования, по аналогии с обжалованием
применения меры пресечения в виде заключения под стражу, которую
правомочен избрать также исключительно суд. Поскольку данный вопрос
не урегулирован, это позволяет считать, что применение меры пресечения
в виде ареста обжалуется в порядке главы 16, предусматривающей общий
порядок «обжалования действий и решений суда и должностных лиц,
осуществляющих уголовное судопроизводство». Статью 107 УПК РФ
необходимо дополнить частью, которую изложить в следующей редакции:
«Постановление судьи об избрании меры пресечения в виде домашнего
ареста или отказе в этом может быть обжаловано в порядке,
установленном статьей 108 настоящего Кодекса».
В отличие от уголовно-процессуального законодательства ряда других
государств, российский законодатель весьма лапидарно определился и в
самой процессуальной форме контроля. Вопрос об отмене избранной меры
также решен достаточно рационально – при невозможности для
обвиняемого исполнять установленные правоограничения, следователь
220
вправе отменить применение указанной меры, при этом, по мнению
автора, необходимо поставить в известность суд, избравший данную меру
пресечения.
Представляется, что уполномоченные участники уголовного
судопроизводства, могут отменить применение избранной судом меры
пресечения в виде домашнего ареста в случаях невозможности содержания
обвиняемого под домашним арестом в связи с тяжелой болезнью, при
наличии медицинского заключения о необходимости госпитализации либо
при переквалификации деяния, инкриминируемого обвиняемому, на
другие, не представляющие большой общественной опасности.
Наделение их такими полномочиями обоснованно, о чем
целесообразно указать в ст. 110 УПК РФ. В указанных
случаях
необходимость изменения меры пресечения совершенно очевидна и не
требует специальной проверки судом, тем более что основное назначение
суда при решении вопроса о применении, как домашнего ареста, так и
заключения под стражу – строгое соблюдение прав личности, в отношении которых решается вопрос об ограничении их конституционных прав.
Необходимо отметить, что органы, в чьем производстве находится
уголовное дело, не должны отстраняться от контрольной функции
исполнения подозреваемым и обвиняемым домашнего ареста, и обязаны
разъяснять последствия нарушения этой меры пресечения, а также
производить профилактическую работу с лицами, которым избрана эта
мера пресечения.
Наиболее эффективным методом надзора за надлежащим поведением
обвиняемого по соблюдению установленного ограничения и запретов
является применение электронных средств контроля, которые
апробированы во многих зарубежных странах (Великобритания, Германии,
Швеция, Австрия и др.) 606. Программа разработана и функционирует в
США с 1989 г. К середине 1996 г. ею было охвачено более 50 тыс.
обвиняемых.
Электронные методы слежения возможно более широко использовать
в российской правоприменительной практике, поскольку домашний арест
как мера пресечения заключается в ограничениях, связанных со свободным
передвижением подозреваемого, обвиняемого, что не исключает его
передвижения вне места, к которому он прикреплен под домашний арест607.
По данным В.М. Платонова, домашний арест применяется более чем в тридцати странах
мира, а в некоторых государствах как одна из обязательных досудебных мер. См.: Российская
газета. – 2004. – 26 октября.
607
Надо отметить, что для надзора за осужденными, приговоренных к отбыванию наказания
под домашним арестом, в РФ будут применяться электронные браслеты, а также другие
средства контроля – аудиовизуальные, перечень которых будет определен отдельным
постановлением Правительства РФ. Так называемые «электронные браслеты» в режиме «онлайн» должны определять время нахождения человека дома или даже следить за его
перемещениями через спутниковую связь. По данным ФСИН РФ, содержать людей в местах
лишения свободы как минимум в четыре раза дороже системы электронного контроля.
606
221
Указанные методы будут способствовать обеспечению прав человека.
Контролирующим органам будет легче обозначить границы возможного
поведения лица, меньше будут возникать вопросов с соблюдением им
установленных ограничений, а, следовательно, не будут возникать
основания для отмены меры пресечения и применение более строгой меры
принуждения (ч. 14 ст. 107 УПК РФ). В 2012 году электронные браслеты в
России носят только около 6 тысяч осужденных к ограничению свободы из
около 12 тысяч приговоренных к данному виду наказания в 2011 году. С
помощью «чипов»
выявлено 1118 нарушений режима отбывания
наказания. По представлениям уголовно-исполнительных инспекций, суды
заменили ограничение свободы на реальный срок 52 осужденным, еще 26
вменены дополнительные ограничения608. Когда арестованному вообще не
разрешено покидать жилище, активно применяется система электронного
наблюдения, которая способна надежно контролировать исполнение
домашнего ареста. Широко начали использоваться видеокамеры и
видеорегистраторы.
В Германии воспользовались данной мерой с целью разгрузить
тюрьмы609. В Великобритании
работает «Система ограничений для
домашнего ареста» (The Home Detention Curfew scheme). Цель ее внедрения
– уменьшение количества осужденных, отбывающих наказание в местах
заключения. В целях контроля к освобожденным преступникам по
решению суда применяются электронные браслеты610. В Швеции домашний
арест применяется как мера наказания в отношении осужденных на срок не
более чем три месяца лишения свободы. Применение домашнего ареста
положительно сказалось на динамике роста преступности. Вновь
совершают преступления после тюрьмы 24 % осужденных, а после
применения домашнего ареста – 13 %611.
Содержать под домашним арестом обвиняемых втрое дешевле, чем их
содержание в тюрьмах США612. В США лицо, подвергающаяся указанной
мере, обязано оставаться в пределах своего жилища в течение всего срока
действия домашнего ареста. Существует три уровня строгости домашнего
ареста613.
В последние годы в ряде стран (США, Бразилия, Казахстан)
обсуждается проект о внедрении электронных средств контроля в
См.: Российская газета. – 2012. – 17 мая.
См.: http://www.rg-rb.de/win/25-99/south_2. html
610
См.: Салтыков Е.В. Использование опыта Великобритании по применению домашнего
ареста в уголовном судопроизводстве Российской Федерации // Пятьдесят лет кафедре
уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Материалы Международной научно-практической
конференции (27–28 января 2005 г). – Ч. 2. – Екатеринбург, 2005. – С. 227–229.
611
См.: Куликов В. Народная тюрьма с человеческим лицом // Российская газета. – 2001. –
7 декабря.
612
См.: Кабилова С.А., Заман Ш.Х. Домашний арест как мера пресечения в отечественном и
зарубежном законодательстве // Российский следователь. – 2004. № 2. – С. 48.
613
См.: Кабилова С.А., Заман Ш.Х. Домашний арест как мера пресечения в отечественном и
зарубежном законодательстве // Российский следователь. – 2004. – № 2. – С. 46.
608
609
222
организм человека с целью надзора за домашним арестом. Введение такой
процедуры позволит разгрузить тюрьмы и сэкономить значительные
средства государственного бюджета614.
Что касается порядка реализации тех или иных правоограничений,
установленных в отношении обвиняемого (подозреваемого), контроля за
их соблюдением, конкретных прав и свобод в рамках их реализации и т.п.,
то весь комплекс этих вопросов объективно не может быть урегулирован
посредством внесения соответствующих дополнений и изменений только
в УПК РФ. Необходимо разработать и ввести в действие нормативноправовые акты, связанные с исполнением меры пресечения «домашний
арест», а также положения, которые бы регламентировали возможность
контроля телефонных переговоров, переговоров с использованием иных
средств связи, получение корреспонденции, общение с определенными
лицами и порядок осуществления их производства.
При применении домашнего ареста одно из ограничений –
обвиняемый не свободен в передвижении, т.е. он не вправе выходить за
пределы жилого помещения, в котором он проживает (п. 1 ч. 7 ст. 107 УПК
РФ). Уголовно-процессуальный закон указывает, что с учетом данных о
личности подозреваемого или обвиняемого и фактических обстоятельств
при избрании домашнего ареста в качестве меры пресечения суд может
ему запретить совершать определенные действия и (или) ограничить.
Проведенный автором анализ судебной практики показал, что полная
изоляция (не покидать жилище без разрешения следователя) применялась
в 2012 году в 19 (12,5 %) случаях из 53. В остальных случаях 87,5 % судья
применял неполную форму изоляции.
Законодатель определяет суть домашнего ареста через ограничения,
связанные со свободой передвижения подозреваемого (обвиняемого), но не
раскрывает конкретно, что это за ограничения, возможны ли отступления
от этих ограничений и в каких случаях: например, когда в доме создалась
угрожающая аварийная ситуация, собственник жилище против
проживания в нем обвиняемого и т.д.
Методы надзора за обвиняемым при избрании в отношении него меры
пресечения в виде домашнего ареста можно классифицировать на два вида:
с применением специальных технических средств и без применения.
Применение домашнего ареста может реализоваться в двух формах:
полная изоляция и неполная изоляция. Обвиняемый, в отношении
которого избран домашний арест с неполной формой изоляции, более
широко может пользоваться с разрешения и предварительного
уведомления органов предварительного расследования благами: совершать
прогулки, посещать магазины, поликлинику и т.д. Перечень запретов,
установленных в ч. 1 ст. 107 УПК РФ не должен быть исчерпывающим.
Необходимо предусмотреть в УПК РФ такие запреты: покидать жилище
614
См.: http://www.saren.ru / Security_Doc.htm
223
вообще или в определенное время, принимать каких-либо лиц в своем
жилище, посещать специально указанные места.
УПК РФ должен содержать четкие инструкции, когда, как, при каких
обстоятельствах, на какой период времени подозреваемый, обвиняемый
или подсудимый могут покидать место постоянного или временного
жительства. Возможно ли посещение работы, различных учреждений,
школы, поликлиники (если, например, обвиняемый ухаживает за
тяжелобольными родственниками). В какой период времени возможно
покинуть квартиру, дом и т. д., и на какой срок (например, от 1-го до 6-ти
часов) и т. д. Критерии запретов не могут быть одинаковыми. Должны
учитываться характеристика личности, обстоятельства, при которых совершено преступление, отношение к совершенному преступлению,
семейное положение, наличия несовершеннолетних детей и ряд других
критериев. Необходимо регламентировать порядок соблюдения остальных
запретов, изложенных в законе, и контроль за их соблюдением.
Судам остается руководствоваться разъяснения Пленума ВС РФ о
том, что при ограничении выхода за пределы жилого помещения, где
подозреваемый или обвиняемый проживает, следует перечислить случаи, в
которых лицу разрешено покидать пределы жилого помещения, и указать
время, в течение которого лицу разрешается находиться вне места
исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста, и (или) случаи, в
которых лицу запрещено покидать пределы жилого помещения615.
Когда у органа расследования отпали основания и условия для
применения мер принуждения, вопрос о применении меры пресечения
может быть пересмотрен. Она может быть отменена, изменена с учетом
фактических и процессуальных оснований, которыми располагает
следствие. При изменении обвинения в сторону ужесточения мера
пресечения не должна быть изменена, если только подозреваемый или
обвиняемый не совершили действий, указанных в статье 97 УПК РФ.
Часть 14 статьи 107 УПК РФ рассматривает вопрос о возможной
ответственности обвиняемого (подозреваемого) только в случае
нарушения установленных судом ограничений. На практике возникает
вопрос – как действовать следователю, если обвиняемый совершил новое
незначительное преступление, где санкция статьи не предусматривает
лишение свободы. Установленные в отношения него ограничения он не
нарушает. Оснований для избрания в отношении него в качестве меры
пресечения заключение под стражу – нет. В данном случае должна, в
случае наличия оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, в отношении
подозреваемого (обвиняемого), оставаться мера пресечения – домашний
арест.
615
См.: п. 40 Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19.12.2013 г. № 41 «О
практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу,
домашнего ареста и залога».
224
Нет необходимой ясности и в запрете отправлять корреспонденцию.
Формулируя данный запрет, законодатель, как представляется, не до конца
учел ведомственные нормативные акты, регулирующие порядок оказания
услуг в отделениях связи. Правила оказания услуг почтовой связи,
действующие в РФ с 01.05.2005 г.616, понятие «письменная
корреспонденция» не указывают. В то же время более общее понятие –
«почтовые отправления» (п. 2) подразделяют на внутренние и
международные (п. 11), а в зависимости от категории и способа обработки
– на простые и регистрируемые (п. 12). В данной связи именно это понятие
более полно и точно отражало бы сущность запрета, возлагаемого на
обвиняемого (подозреваемого) судом в рамках реализации положений ст.
107 УПК РФ. Необходимо указать на запрет получать и отправлять
сообщения по электронным, мобильным каналам связи, предусмотреть
для этого технические возможности, фиксирующие эти нарушения, и
сделать изменения в соответствующих нормативных актах.
Такие следственные действия, как контроль и запись переговоров, а
также наложение ареста на почтово-телеграфные отправления имеют
весьма специфическое значение применительно к надзору за домашним
арестом617. Л.И. Ивченко приходит к выводу, что дополнительная цель
данного следственного действия – выявление и фиксация организованного
противодействия расследованию преступлений, в частности, угроз
потерпевшим и свидетелям, их родственникам и близким лицам. Данная
цель – достаточно сходна с одним из оснований избрания мер пресечения,
когда обвиняемый «может угрожать свидетелю, иным участникам
уголовного судопроизводства…либо иным путем воспрепятствовать
производству по уголовному делу», что позволяет отнести контроль
телефонных и иных переговоров к методам надзора за домашним
арестом618.
Для установления запрета на отправку и получение почтовотелеграфных отправлений либо на использование средств связи или
ограничения в этом при избрании меры пресечения в виде домашнего
ареста не требуется вынесения дополнительного судебного решения по
указанным вопросам в порядке, установленном статьей 165 УПК РФ. В то
же время на практике не до конца ясно, как, в каком процессуальном
порядке и насколько вообще судья вправе, решая вопрос об установлении
названных ограничений, одновременно решить вопрос: о наложении
ареста на почтово-телеграфные отправления обвиняемого (ст. 185 УПК
РФ); о контроле его телефонных и иных переговоров (ст. 186 УПК РФ).
Постановление Правительства РФ «Об утверждение Правил оказания услуг почтовой связи »
№ 221 от 15.04.2005 г.
617
См.: Кальницкий В.В. Следственные действия : учебное пособие. – 2-е изд., перераб. и доп.
– Омск: Омская академия МВД России, 2003. – С. 4.
618
См.: Ивченко Л.И. Тактика контроля и записи переговоров и использование результатов
этого следственного действия в расследовании преступлений : автореф. дис… канд. юрид. наук.
– М., 2004. – С. 15.
616
225
Достаточно ли в этом случае постановления судьи о применении
указанной меры, в котором одновременно решен вопрос и о каждом из
названных ограничений, или же ограничение права на почтовотелеграфные
отправления
и
контроль
переговоров
требует
дополнительных решений суда и, соответственно, дополнительных усилий
и аргументов со стороны уголовного преследования.
Судья, одновременно с применением домашнего ареста, может решить
вопрос о контроле получаемой корреспонденции и ведения переговоров с
использованием средств связи, поскольку лишь в компетенцию суда
входят вопросы перлюстрации почтовых отправлений и прослушивания
переговоров. По мнению автора для наложения ареста на
корреспонденцию и выемку ее в учреждениях связи, контроля и записи
переговоров по любым каналам связи получать второе разрешение суда
нет необходимости (ст.ст. 185, 186 УПК РФ). Однако всегда следует
учитывать, что когда одна санкция судьи дается на проведение сразу
нескольких процессуальных действий, может возникнуть соблазн
злоупотребления со стороны должностных лиц, осуществляющих надзор
за исполнением запретов домашнего ареста. Например, контроль и запись
переговоров будут проводиться не в целях надзора за исполнением
запретов, а в других, например, личных целях.
В данном случае
следователям, дознавателям есть основание одновременно подготавливать
ходатайство об избрании домашнего ареста, а также ходатайство о
производстве контроля и записи телефонных и иных переговоров и
предоставлять их в суд для получения судебного решения судьи в порядке
ст. 107 УПК РФ. Надзор за соблюдением меры пресечения без применения
технических средств на досудебном производстве может быть
следователем возложен на орган дознания либо иной специально
уполномоченный орган. В этом случае с целью наблюдения за
обвиняемым или его жилищем следователь, дознаватель вправе, в порядке
п. 17 ч. 1 ст. 5, п. 4 ч. 2 ст. 38 и ч. 1 ст. 152 УПК РФ, поручить органу
дознания проведение оперативно-розыскных мероприятий619.
Отмечается, что судебное решение об избрании домашнего ареста
служит основанием для временного отключения телефона в жилище
обвиняемого. Родственники, проживающие с таким обвиняемым, могут
нести некие неудобства, но это вынужденная и в, то же время, гуманная
мера государственного принуждения620. В то же время не учитывается
Аналогичного имения придерживается М.Ю. Бекетов. См.: Бекетов М.Ю. Следователь
органов внутренних дел и милиция: взаимодействие при расследовании преступлений : учеб.
пособие. – М.: Щит-М; МосУ МВД России, 2004. – С. 31. А.С. Бахта относит к числу
розыскных действий наблюдение за отдельными объектами и лицами. См.: Бахта А.С. Полнота
предварительного и судебного следствия: Учебное пособие. – Омск, 1997. – С. 82. Данное
розыскное действие, по нашему мнению, также можно использовать в качестве надзора за
условиями «арестованного».
620
См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации
(постатейный) / под общ. ред. В.И. Радченко. – М., 2011. – С. 239.
619
226
позиция собственника жилища или на кого договором оформлен номер
стационарного телефона. Кроме того указанная мера будет
малоэффективна из-за широкого развития общений граждан по средствам
мобильной связи и интернета, с помощью различных электронных
гаджетов.
Законодательством США на лицо, к которому применен домашний
арест, возложен ряд обязанностей. Одной из них является оплата расходов
или их части самим заключенным, оплата передатчика (браслета) и
сопутствующих устройств к нему621. За допущенные нарушения, например,
неявку по вызову суда или судьи обвиняемый подлежит уголовному
наказанию в виде лишения свободы на срок до 5 лет и (или) штрафу в
сумме до
5 тыс. долларов622. В России такой механизм законом не
предусмотрен.
Процессуальные издержки могут быть взысканы в судебном порядке
только с осужденных (ст. 132 ч. 1 УПК РФ). Есть основание дополнить
УПК РФ нормами следующего содержания: ч. 2 ст. 131 УПК РФ пунктом
71: «суммы, израсходованные правоохранительными органами на
реализацию домашнего ареста, а также задержание и доставление
подозреваемого или обвиняемого в тот орган, который применял меру
пресечения, в случаях нарушения им ранее избранной меры пресечения».
По мнению автора, домашний арест может применяться по всем
категориям преступлений, за исключением особо тяжких, к общественно
опасным лицам, на основании медицинского заключения в отношении
тяжелобольных лиц, беременных женщин, а также имеющих детей до 3
лет, несовершеннолетних. Степень общественной опасности исследуется
судом (рецидив преступления, физическое и психическое здоровье и т.д.).
В постановлении суда, по мнению автора, обязательно необходимо
указать и конкретный адрес, по которому будет находиться обвиняемый
(подозреваемый). Действующая редакция ст. 107 УПК не содержит такого
требования, следовательно, возникает необходимость дополнить ее
положением, обязывающем суд в своем решении обязательно указывать
место нахождения лица по конкретному адресу.
Сказанное позволяет определиться в исходных моментах по
оптимизации процессуальной формы применения названной меры
пресечения. Пункт 2 ч. 1 ст. 107 УПК РФ целесообразно изложить в
следующей редакции:
«2) получать и отправлять почтовые отправления, сообщения по
любым каналам связи»; Часть 3 ст. 107 УПК РФ целесообразно изложить
в следующей редакции: «В постановлении или определении суда об
избрании домашнего ареста в качестве меры пресечения указываются срок
избрания домашнего ареста, ограничения и конкретные запреты, которым
См.: Home confinement//URL:http://www.bop.gov.
См.:
Лубенский
А.И.
Предварительное
расследование
капиталистических государств. – М.: Юрид. лит., 1977. – С. 131.
621
622
по
законодательству
227
подвергается подозреваемый, обвиняемый, а также орган или должностное
лицо, на которые возлагается осуществление надзора за соблюдением
установленного ограничения и запретов. Постановление судьи об избрании
меры пресечения в виде домашнего ареста или об отказе в этом может
быть обжаловано в порядке, установленном частью 11 ст. 108 настоящего
Кодекса.
Следователь,
дознаватель,
суд
незамедлительно
уведомляет
подозреваемого или обвиняемого, а также орган или должностное лицо, на
которое возлагается осуществление контроля за соблюдением
установленных ограничений, о применении в отношении подозреваемого
или обвиняемого домашнего ареста».
В целях повышения эффективности применения названной меры
пресечения есть основание предусмотреть ответственность за ее нарушение, определить порядок отмены всех или отдельных из назначенных
судом
ограничений,
процессуальный
порядок
ограничения
конституционного права обвиняемого на получение и отправление
корреспонденции
(ст. 185 УПК РФ) и тайну телефонных (и иных)
переговоров (ст. 186 РФ). В данной связи нормы ст. 107 УПК РФ, есть
основание дополнить рядом частей в следующей редакции:
…ч. 15 ст. 107 УПК РФ: «При необходимости установления в
отношении обвиняемого (подозреваемого) ограничений и запретов,
связанных с получением и отправлением почтово-телеграфных
отправлений или с запретом вести переговоры с использованием любых
средств связи, суд по ходатайству следственных органов обязан проверить
наличие законных и обоснованных
оснований для этого,
предусмотренных, соответственно, статьями 185 и 186 настоящего
Кодекса, и лишь при их подтверждении ограничить обвиняемого
(подозреваемого) в названных мерах. Копия решения суда при этом
направляется в соответствующие органы в порядке статьи 185 и (или) 186
настоящего Кодекса»623.
…ч. 16 ст. 107 УПК РФ: «При отсутствии необходимости дальнейшего
применения названных ограничений или объективной невозможности их
выполнения обвиняемым (подозреваемым), суд, по соответствующему
ходатайству следователя и дознавателя, отменяет своим постановлением
все или отдельные из названных мер с уведомлением об этом указанных
участников уголовного судопроизводства»624.
Подозреваемый, обвиняемый, должны обладать правом представлять
ходатайство в суд о применении меры пресечения, не связанной с
лишением свободы. О таких альтернативных мерах, как домашний арест,
Названное решение суда a priori должно быть законным, обоснованным и мотивированным,
поскольку это общее (общеобязательное) свойство процессуальных решений (ч. 4 ст. 7 УПК РФ).
624
Относя данное правомочие к компетенции органа предварительного расследования, а
не суда, избравшего данную меру, следует исходить из аналогии норм ч. 6 ст. 185
УПК РФ и общего духа и буквы уголовно-процессуального закона.
623
228
подозреваемый защитник может ходатайствовать по аналогии с нормой,
регулирующей залог (ч. 2 ст. 106 УПК РФ).
УПК РФ необходимо дополнить: ч. 17 ст.
107 УПК РФ:
«Ходатайствовать о применении домашнего ареста перед судом вправе
дознаватель, следователь,
подозреваемый, обвиняемый, защитник.
Ходатайство о применении домашнего ареста подается в суд по месту
производства предварительного расследования и обязательно для
рассмотрения судом наряду с ходатайством следователя, дознавателя об
избрании в отношении того же подозреваемого либо обвиняемого иной
меры пресечения, если последнее поступит».
Активное внедрение в российскую практику меры пресечения залог
поможет избавиться от многих проблем уголовной системы и сохранить
личную свободу человека625.
В результате введения в 2010 году
ограничений в виде заключения под стражу в отношении подозреваемых и
обвиняемых в экономических преступлениях число заключенных под
стражу, сократилась примерно на четверть626.
Залог рассматривается как вид обеспечения обязательств, и его
историческое происхождение связано именно с этим. Гражданские
отношения в уголовном процессе несут оттенок публичности627.
Впервые в России залог появился в системе уголовного процесса
после реформы 1864 г. Устав уголовного судопроизводства считал его
самой строгой мерой пресечения после заключения под стражу. Нормы о
нижнем пределе залоговой суммы содержались в ст.ст. 422, 425 Устава,
согласно которому залоговая сумма ни в коем случае не могла быть
меньше суммы ущерба, причиненного преступлением. В предмет залога
включалось движимое имущество, а в случае уклонения обвиняемого от
следствия и суда – сумма залога обращалась на возмещение ущерба и на
устройство мест заключения.
Несмотря на многочисленные споры по поводу необходимости
применения залога, его сущность не изменилась и после революции.
Основы уголовного судопроизводства и кодексы почти с точностью повторяли старые нормы. Из советского законодательства залог исчез всего на
два года – с 1958 по 1960 г., но, рассматривая его фактическое применение,
не приходится говорить о популярности этой меры и в другие периоды628.
Залог в уголовном процессе не всегда соответствовал потребностям и духу
времени. Одна из главных причин непопулярности – неопределенность,
расплывчатость данного института в законе, неразработанность научной
проблемы.
Максимова Е.Ю. Проблемы применения залога в уголовном процессе // Российский судья. –
2010. – № 5. – С. 22.
626
См.: Суду предложат особняк // Российская газета. – 2010. – 10 ноября.
627
Богданчиков С.В. Институт залога в российском уголовном судопроизводстве // Российский
следователь. – 2009. – № 4. – С. 13.
628
Шаповалова Т.И. Залог как мера пресечения в уголовном процессе и его применение
следователями органов внутренних дел : дис. …канд. юрид. наук. – СПб, 2001. – С. 68.
625
229
ЕСПЧ, анализируя не только интересы правосудия, но и частный
интерес лица, подвергнутого уголовному преследованию, старается найти
между ними оптимальный баланс. Он исходит из того, что свобода
является естественным состоянием, и любое ограничение ее должно быть
оправдано серьезным публичным интересом. Ограничение свободы
должно применяться только тогда, когда никакие другие меры не
действуют, оно должно быть исключением, а не правилом. В связи с этим
активное внедрение залога в российскую практику поможет избавиться от
многих проблем уголовной системы и сохранить личную свободу человека.
Во многих европейских странах и в США данная мера пресечения
применяется в широких масштабах, являясь альтернативой заключению
под
стражу,
чего
нельзя
сказать
о
России.
Тенденции
развития регламентации и применения залога в практике современного
уголовного судопроизводства США, Великобритании, ФРГ, Франции,
бывших социалистических стран свидетельствуют в целом о высокой
степени эффективности залога в обеспечении явки обвиняемых в органы
уголовного судопроизводства, а также их значимости в качестве
гарантии неприкосновенности человека.
В уголовно-процессуальном законодательстве многих зарубежных
стран мера обеспечения в виде залога выступает заменой аресту, предусмотрена в виде освобождения из-под ареста, а не применении какой-либо
возможной меры пресечения к обвиняемому. Применение залога возможно
лишь при наличии юридически значимого решения об аресте обвиняемого
либо его фактическом осуществлении (например, КНР, до закона 1970 г.
во Франции). Если в континентальном уголовном процессе (Франция, ФРГ, Австрия) он избирается органом ведущим расследование, то для
стран с англосаксонской системой права (США, Великобритания) обязательной является судебная процедура применения этой меры. Законодательство англо-саксонской системы уголовного судопроизводства содержит
ряд изъятий,
при
которых
допускается
внесудебное освобождение обвиняемого
из-под
ареста
под
залог
или поручительство (например, при отсутствии возможности доставить арестованного в суд, в отношении несовершеннолетних и др.).
Можно отметить общую тенденцию к упрощению процедуры применения
залога и передачи функций по освобождению арестованных органам, ведущим расследование.
В целом для стран англо-саксонской системы уголовного процесса
характерно более активное и эффективное использование залога
властными субъектами в качестве меры пресечения, что влияет в конечном
итоге на сокращение количества заключенных под стражу. Представляется
что причины данного явления комплексные и обусловлены, главным
образом, различиями в подходах, как в организации всей системы
уголовного судопроизводства, так и в подходах к личности, конечным
230
целям уголовного судопроизводства. Для законодательства зарубежных
стран является характерной попытка обусловить избрания меры
принуждения в виде залога какими-либо юридически значимыми
факторами,
поставить
ее
в
зависимость
от
обстоятельств,
характеризующих
личность,
возможного
уголовного наказания за
совершенное преступление и др.
Уголовно-процессуальное законодательство большинства зарубежных
государств не содержит ограничений в минимуме и максимуме размера залоговой сумм, что обеспечивает, с одной стороны – учет всех обстоятельств дела при применении данных мер, а с другой – возможность их
применения к лицам различного материального достатка. При этом материальная благонадежность поручителя и залогодателя подвергаются дополнительной проверке. Исключение составляет УПК Франции, которые
требует включения в залоговую сумму средств для обеспечения возмещения материального
ущерба
от
преступления, судебных издержек и других сумм, что, с точки зрения российского
уголовного процесса, не совпадает с основными целями применения мер
процессуального принуждения и наделяет залог исключительными свойствами, не присущими другим мерам процессуального принуждения.
С учетом положений частей 1 и 3 ст. 106 УПК РФ суду в отношении
принимаемого в залог имущества необходимо проверять: относится ли оно
к имуществу, которое может быть предметом залога по уголовному делу,
не входит ли имущество человека в перечень, предусмотренный статьей
446 ГПК РФ, и не установлен ли федеральным законом запрет на
обращение взыскания на имущество, принимаемое от организации. При
принятии в залог недвижимого имущества, допущенных к публичному
обращению в РФ акций и облигаций, ценностей суду целесообразно
устанавливать, чем подтверждено право собственности залогодателя на
них, а в случае подтверждения такого права выяснять, не имеет ли оно
ограничения (обременения).
Практическое применение ст. 106 УПК РФ по прежнему затруднено по
ряду причин, важнейшими из которых является, в том числе, отсутствие
однозначности при определении оснований, условий применения залога
как меры пресечения, четкого механизма процедуры принятия залога, в
вопросах определения размера и предмета залога. Кроме того, имеются
разночтения по поводу природы и сущности залога, которые приводят, в
том числе и к психологическим трудностям в правоприменении.
В целом отсутствие пока широкой практики применения залога в
России свидетельствует о низком уровне жизни, о наличии кризиса в
социальных структурах нашего государства. Данные положения
подтверждаются статистикой проводимого автором исследования,
согласно которого применение залога в городах, областях с более или
менее высоким уровнем жизни намного выше, чем в остальных регионах.
231
В 2010 году на стадии дознания и предварительного следствия в
отношении 1225 лиц (в сравнении с заключением под стражу – 84 073)
была избрана мера пресечения в виде залога на общую сумму 374,7 млн
руб.629. При этом, средняя сумма залога на одно лицо составила 305,9 тыс.
руб. В порядке ст. 106 УПК РФ обращено залога в доход государства по
42 лицам на сумму внесенного залога 5,2 млн руб., или 123,8 тыс. руб. с
одного лица630.
В 2010 году число ходатайств об избрании меры пресечения в виде
залога возросло в 1,5 раза по сравнению с 2009 годом (п. 1 ч. 2 ст. 29 УПК
РФ) – 0,05 % (в 2009 году 0,1 %) от общего числа ходатайств. В мировых
судах залог, как мера пресечения по уголовным делам, избрана в
отношении 0,7 тыс. лиц (в первом полугодии 2009 года в отношении 0,6
тыс. лиц), из них на стадии предварительного следствия – в отношении
0,6 тыс. лиц. В доход государства обращено 35 залогов (в первом
полугодии 2009 года – 37 залогов), из них 30 применены на стадии
следствия, что составляет 5 % от числа лиц, которым на стадии следствия
была избрана данная мера пресечения, что составляет также 6 % от числа
лиц, которым была избрана данная мера на вышеуказанной стадии. Общая
сумма залогов, обращенных в доход государства, по данным
статистических отчетов составила 7,5 млн рублей (в первом полугодии
2009 году – 5,2 млн рублей), что в среднем составляет 214 тыс. рублей на
один залог (средняя сумма одного залога в первом полугодии 2009 года
140 тыс. руб.) . На территории РФ в 2011 году было удовлетворено 438
ходатайств о применении меры пресечения – залог (в удовлетворении 39
ходатайств было отказано). На территории РФ в 2012 году было
удовлетворено 275 ходатайств о применении меры пресечения – залог (в
удовлетворении 39 ходатайств было отказано)631. В первом полугодии
2013 года было удовлетворено 105 ходатайств о применении меры
пресечения – залог (в удовлетворении 6 ходатайств было отказано)632.
В 2009 году на территории Ростовской области было удовлетворено
пять из заявленных девяти ходатайств о применении меры пресечения –
залог. В 2010 году было удовлетворено 5 из заявленных 29 ходатайств о
применении меры пресечения – залог. В 2011 году было удовлетворено
7 из заявленных 11 ходатайств о применении меры пресечения – залог.
В первом полугодии 2013 года было рассмотрено и удовлетворено всего
1 ходатайство о применении меры пресечения – залог633.
629
URL. http.www.sdep.ru/new.
Северин Н. Залог в качестве меры пресечения. URL. http://prisonlife.ru/analitika/366-zalog-vkachestve-mery-presecheniya.html.
631
Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http: //
www.cdep.ru.
632
Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http: //
www.cdep.ru.
633
Официальный сайт Управление Судебного департамента в Ростовской области // www.usd.
ros. sudrf.ru.
630
232
В чем же еще заключаются трудности в более широком применении
залога? Как показало проведенное автором исследование, 48 %
опрошенных автором следователей, дознавателей указали на отсутствие
должной практики применения залога. Из них 32 % считают, что если нет
оснований для применения меры пресечения – заключение под стражу
(основания для всех мер пресечения одни, предусмотренные ст. 97 УПК
РФ), то легче применить меру пресечения в виде подписки о невыезде и
надлежащем поведении (ст. 102 УПК РФ), чем залог. На сложности с
процессуальным оформлением залога указывают 42 % опрошенных. 11 %
считают, что залог малоэффективен, 14 % ссылаются на различные
технические сложности (отсутствие надлежащих мест для хранения
залоговых ценностей, трудности в оценке имущества, боязнь ошибиться с
его стоимостью и нести за это ответственность др.). 62 % опрошенных
респондентов отвечали, что вызывает сомнение вопросы определения
размера залога, его высокий уровень минимальной суммы.
А.С. Фокин считает, что наличие четкой регламентированной процедуры механизма залога, исключающей произвол или необоснованный отказ
при
его
применении,
установление
конкретных обязанностей подозреваемого, обвиняемого (подсудимого), связанных с
применением к нему меры пресечения в виде залога, постепенно обусловит
понимание сущности и высокой эффективности данной меры пресечения,
формирование особого мотива не уклоняться от следствия и суда634.
Ходатайствовать о применении залога перед судом вправе
подозреваемый, обвиняемый либо другое физическое или юридическое
лицо, т.е. субъектом, инициирующим процедуру избрания залога,
может быть лицо, непосредственно не являющееся участником
уголовного судопроизводства, а также потерпевший и гражданский
истец.
В то же время как показала практика, возникают вопросы – какое
отношение имеют те или другие физические или юридические лица к
данному уголовному процессу, кто конкретно из возможных соучастников
«стоит» за ним, не относятся ли они к финансированию чей-то преступной
деятельности, например, по терроризму, организованной преступности,
незаконному обороту наркотических средств. Больше шансов внести залог,
а затем, возможно, скрыться от органов предварительного расследования и
суда появляется у подозреваемых или обвиняемых связанных с
преступным миром и имеющих ранее полученные в результате
совершенных преступлений денежные средства для внесения залога. Не
всегда все учредители юридических лиц своевременно узнают о таком
ходатайстве в суд, возникают вопросы правомочности его подачи.
Юридическое лицо в случае потери денежных средств вырывается из
хозяйственного оборота, для него процесс возвращения денег затруднен.
Фокин А.С. Проблемы и тенденции совершенствования института залога в российском
уголовном судопроизводстве : дис. ….канд. юрид. наук. – Ростов н/Д., 2007. – С. 28–30.
634
233
Кроме того, здесь может возникнуть много мошеннических схем, способствующих отмыванию денег.
Предлагалось признать в качестве
залогодателя не любое
юридическое лицо, а лицо частного права, поскольку юридические
лица публичного права: государственные органы, представительные
органы местного управления, профсоюзы, партии, другие общественные
объединения не имеют тех цивилистических качеств, которые должны
быть у организации как залогодателя по уголовному делу635.
На взгляд автора, в качестве залогодателей нужно оставить
полноценных субъектов уголовного права – физических лиц
непосредственно участников уголовного судопроизводства, как со стороны
обвинения, так и защиты (глава 7 УПК РФ).
Суду необходимо учитывать, что порядок оценки предмета залога
определяется Правительством РФ (ч. 3 ст. 106 УПК РФ). Согласно
Положению об оценке, содержании предмета залога по уголовному делу,
управлении им и обеспечении его сохранности, утвержденному
постановлением Правительства РФ от 13.07.2011 года № 569, имущество,
передаваемое в залог, за исключением денег, подлежит оценке в
соответствии с законодательством РФ об оценочной деятельности.
В начале судебного рассмотрения ходатайства о применении
заключения под стражу судом всегда должен быть рассмотрен вопрос о
применении в отношении обвиняемого или подозреваемого более мягкой
меры пресечения. Суд вправе по ходатайству сторон заменить
примененную к обвиняемому или подозреваемому меру пресечения в виде
заключения под стражу на залог. Обвиняемый или подозреваемый остается
под стражей, пока залоговая сумма не будет внесена на депозитный счет
суда, после чего обвиняемый или подозреваемый немедленно
освобождаются из-под стражи.
Представляется, что проблема четкого определения предмета залога
может быть решена посредством включения в закон четкого перечня видов
имущества, допускаемого в качестве предмета уголовно-процессуального
залога. Целесообразно сформулировать перечень общих обязанностей
подозреваемого, обвиняемого при применении к нему залога в качестве
меры пресечения, обстоятельства, при которых залог не может избираться,
необходимость вручения копии
протокола
о
принятии
залога подозреваемому, обвиняемому (подсудимому); сформулировать
последовательность действий, которые необходимо выполнить властному
субъекту, либо органу, применяющему залог, в случае невыполнения или
нарушения подозреваемым, обвиняемым (подсудимым) обязанностей,
связанных с применением к нему залога в качестве меры пресечения.
Фокин А.С. Проблемы и тенденции совершенствования института залога в российском
уголовном судопроизводстве : автореф. дис. ….канд. юрид. наук. – Ростов н/Д., 2007. – С. 18.
635
234
Кроме наличий оснований, указанных в ст. 97 УПК РФ, при которых
залог не может применяться, а требуется применение боле строгой мерой
пресечения, могут быть: лицо подозревается, обвиняется в совершении
тяжкого или особо тяжкого преступления против личности;
ранее
примененная по данному уголовному делу мера пресечения в виде
залога отменена судом с обращением внесенного залога в доход
государства в связи с невыполнением или нарушением подозреваемым,
обвиняемым (подсудимым) обязанностей, связанных с применением
залога; подозреваемый, обвиняемый (подсудимый) отбывает наказание в
виде лишения свободы за совершение другого преступления.
Если подозреваемый или обвиняемый задержан, то суд вправе
установить для внесения, передачи залога любой не превышающий 72 часа
срок, решив при этом вопрос о продлении на тот же период срока
задержания лица. Если в установленный срок залог не внесен или не
передан либо внесен или передан, но не в тех виде и (или) размере,
которые определены судом, суд по ходатайству, возбужденному в
соответствии со статьей 108 УПК РФ, рассматривает вопрос об избрании в
отношении подозреваемого, обвиняемого иной меры пресечения. В том
случае, когда залог избирается при рассмотрении вопроса о продлении
срока содержания под стражей или домашнего ареста, в решении
необходимо указать срок, на который продлевается действие указанных
мер пресечения, если залог не будет внесен, передан в установленный
судом срок или будет внесен, передан в иных виде и (или) размере.
Если предметом залога выступают бездокументарные ценные
бумаги, объекты недвижимости, транспортные средства, а также иные
объекты, переход прав по которым подлежит государственной
регистрации или учету, осуществляемому, в том числе, депозитарием или
держателем реестра владельцев ценных бумаг (регистратором), судьи
одновременно с составлением протокола о принятии залога должен
выносить постановление об аресте указанного имущество е порядке,
предусмотренном
ст. 115 УПК РФ, что позволит предотвратить
отчуждение предмета залога залогодателем Хранение предмета залога
возможно осуществлять в порядке, предусмотренном ст. 82 УПК РФ или
ст. 96 Федерального закона РФ № 229-ФЗ «Об исполнительном
производстве» от 02.10.2007 г.3
Законодатель предусмотрел, что, в случае если в соответствии с
законодательством РФ ограничение (обременение) прав на имущество
не подлежит государственной регистрации или учету, осуществляемому
в том числе депозитарием или держателем реестра владельцев цепных
бумаг (регистратором), залогодатель в письменной форме подтверждает
достоверность информации об отсутствии ограничений (обременений)
прав на такое имущество (ч. 4 ст. 106 УПК РФ). Однако законом не
предусмотрена ответственность залогодателя за недостоверность
информации об отсутствии ограничений на предмет залога, в связи с
235
чем в качестве предмета залога могут вноситься ранее заложенные вещи,
что сводит минимуму эффективность этой меры пресечения.
Вид и размер залога определяются судом с учетом характера
совершенного преступления, данных о личности подозреваемого либо
обвиняемого и имущественного положения залогодателя. При этом по
уголовным делам о преступлениях небольшой и средней тяжести размер
залога не может быть менее ста тысяч рублей, а по уголовным делам о
тяжких и особо тяжких преступлениях – менее пятисот тысяч рублей (ч. 3
ст. 106 УПК РФ). Необходимо отметить, что создана достаточно
двусмысленная ситуация, при которой лицу, обвиняемому в совершении
тяжкого либо особо тяжкого преступления менее чем 500 000 руб., судья
не может избрать залог, но следователь, дознаватель может избрать
подписку о невыезде или вообще не избирать меру принуждения.
Величина минимального размера оплаты труда (МРОТ) в 2014 году
составляет 5 550 рублей. По самым скромным официальным подсчетам, на
только физиологическое проживание нужно 6 827 рублей в месяц. 52, 4 %
граждан РФ в 2012 году имели доход ниже 15 тыс. руб. (в 2011 г. таких
было 48 %). Прожиточный минимум для трудоспособного населения
составляет – 6 986 рублей, пенсионеров – 5 122 рубля, детей – 6 265
рублей. Численность населения в 2013 году, проживающего ниже
прожиточного минимума, составила 19,1 млн человек, т.е. 13,5 % в
процентном отношении от численности населения РФ. В 2012 году
среднедушевой денежный доход граждан РФ составил 18 453 рублей636.
Существенная часть месячного дохода среднего россиянина
расходуется на обеспечение его минимальной жизнедеятельности, что
сводит к минимуму возможность внесения залога в больших суммах.
Значительная часть последних изменений в ст. 106 УПК РФ необходимо
оценить положительно, но фактически они способствуют внесению залога
лишь лицами, чьи доходы существенно выше средних по стране, а их доля
в общей массе лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, весьма
значительная.
Сумма залога должна быть посильной и соответствовать цели, т.е.
обеспечение явки к следователю, дознавателю, в суд. Установление
минимальной и максимальной суммы залога нецелесообразно, так как
необходимо подходить «дифференцированно в каждом конкретном случае,
с учетом всех обстоятельств дела, в том числе имущественного положения
обвиняемого, подозреваемого и залогодателя»637.
Имущественное
положение подозреваемых, обвиняемых, фактические обстоятельства дела
могут существенно различаться. Дознаватель, следователь, суд должны
самостоятельно решать, какой суммой или иными ценностями может
636
URL. htp.www.gks.ru/bdg/free/В10_00/lssWWW.exe/Stg/d05/275.
Шаповалова Т.И. Залог как мера пресечения в уголовном процессе и его применение
следователями органов внутренних дел : автореф. дис. …канд. юрид. наук. – СПб., 2001. – С.
22.
637
236
располагать залогодатель, чтобы она не ставила его в трудное
материальное положение и одновременно могла служить гарантом
надлежащего поведения. Специальные цели данной меры состоят в том,
чтобы подозреваемый или обвиняемый «являлся по вызову к следователю,
дознавателю и в суд», в предупреждении новых преступлений. Сумма
должна быть для гражданина существенной, чтобы удержать человека от
нежелательных для правоохранительных органов действий или бездействия. Во многих странах эта практика существует, более того, включаются
и судебные издержки (Республика Польша, Французская Республика).
Автор предлагает исключить из части 3 ст. 106 УПК РФ положения,
устанавливающие максимальный и минимальный размер залога. Вид и
размер залога не может быть меньше размера причиненного
преступлением имущественного ущерба в случае, если в отношении
обвиняемого, подозреваемого подан гражданский иск в уголовном
процессе.
По мнению автора, что при расчете размера залога необходимо
руководствоваться уровнем доходов подозреваемого или обвиняемого,
оценкой стоимости его имущества, а также тяжести совершенного
преступления. Сумма залога в таком случае могла бы составлять не менее
20 % при преступлении небольшой тяжести и 30 % при преступлении
средней тяжести в пределах суммы причиненного ущерба.
Ошибочно ставить как сумму залога, так и возможность избрания
данной меры пресечения только в зависимость от тяжести
инкриминируемого преступления. Данный вопрос давно поднимался
разными авторами, в частности, одни полагали, что залог должен избираться лишь по преступлениям, за которые предусмотрено наказание в виде
штрафа638, другие полагали, что «вряд ли, например, оправданно применять
залог в качестве меры пресечения по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях
против личности, так как опасения обвиняемого,
подозреваемого, связанные с назначением строгого наказания, могут
перевесить страх утраты залога, вследствие чего он мажет нарушить
возложенные на него обязанности»639. К сожаление, авторы не пояснили, но
основании чего они пришли к указанному выводу.
Необходимо
согласиться с теми авторами, которые считают, что тяжесть и
направленность преступления могут быть лишь одним из критериев при
решении вопроса о применении меры пресечения640. Получила отражение в
научной литературе точка зрения о том, что не стоит вообще применять
Трахов Р.А. Обоснованность решений суда об избрании меры пресечения // Общество и
право. – 2009. – № 1. – С. 226–269.
639
Лившиц Ю., Зуев С. Залог в качестве мер пресечения // Законность. – 2003. – № 5. – С. 11–
13. Богданчиков С.В. Институт залога залою в российском уголовном судопроизводстве //
Российский следователь. – 2009. – № 4. – С. 2–3.
640
Химичева О.В., Плоткина Ю.Б. О некоторых проблемах применения залога на досудебном
производстве по уголовным делам // Российский следователь. – 2008. – № 11. – С. 10.
638
237
залог в отношении лиц, совершивших преступления против жизни и
здоровья641.
Законодатель не урегулировал вопрос, что делать следователю, если
изначально залог был избран по преступлению небольшой или средней
тяжести, а впоследствии действия обвиняемого были переквалифицированы
на тяжкое или особо тяжкое преступление, при этом сумма внесенного
залога не отвечает требованиям ч. 3 ст. 106 УПК РФ. С.В. Калинкин
полагает, что, даже если при ранее избранном размере залога обвиняемый не допускал нарушения меры пресечения, закон все-таки требует
от следователя, дознавателя внести соответствующее ходатайство о суд,
которое должно быть удовлетворено по данному формальному
основанию. Если же обвиняемый не внесет вновь установленную
новую сумму налога, то следователь должен решить вопрос об
изменении меры пресечения на содержание под стражей или домашний
арест, в связи с нарушенным ранее избранной меры пресечения642. Трудно
согласиться с указанным автором. Статья 97 УПК РФ четко указывает
основания для избрания меры пресечения. Если отпали основания для ее
применения, но и необходимости в ее применении.
При определении размера залога следователь, дознаватель, суд
должны учитывать оперативную информацию и иные данные,
относящиеся к подозреваемому или обвиняемому. Ведь если существуют
основания полагать, что обвиняемый или подозреваемый является членом
организованной преступной группы, данную меру следует применять
более осторожно. Некоторые ученые справедливо считают, что в этом
случае она не должна избираться643. Однако она дает возможность для того,
чтобы проследить за поведением подозреваемого или обвиняемого, выйти
на соучастников.
Сама процедура выбора и реализации данной меры наталкивается на
определенные сложности в сроках. УПК РФ не устанавливает сроков, в
течение которых необходимо внести залог, и соответственно не
предусматривает никакой ответственности залогодателя за их нарушение.
Исключением является лишь ситуация, когда внесение залога применяется
вместо ранее избранных мер пресечения в виде заключения под стражу
или домашнего ареста. Тогда подозреваемый или обвиняемый остается под
стражей или домашним арестом до внесения на депозитный счет суда
залога, который был определен судом, избравшим эту меру пресечения.
Аналогичные вопросы, касающиеся применения залога, избираемого в
качестве меры пресечения в отношении задержанного, в УПК РФ не
разрешены. Представляется, что в данной ситуации судья в определении
Никульшина О.Г. Залог (некоторые гражданско-правовые и уголовно-правовые аспекты) //
Нотариус. – 2005. – № 4. – С. 21.
642
Калинкин С.В. Новый порядок применения меры пресечения в виде залога // Российский
судья. – 2010. – № 8. – С. 15.
643
Химичева О.В., Плоткина Ю.Б. О некоторых проблемах применения залога на досудебном
производстве по уголовным делам // Российский следователь. – 2008. – № 11. – С.18.
641
238
об избрании в отношении задержанного меры пресечения в виде залога
должен указать, что подозреваемый остается под стражей до внесения на
депозитный счет суда залога, но не более чем на 72 часа после продления
судом срока задержания (п. 3 ч. 7 ст. 108 УПК РФ). Если в этот период
залог не поступит на депозитный счет суда, то следователь вправе
ходатайствовать перед судом об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста644.
Мера пресечения в виде залога в отношении подозреваемого, согласно
положениям части 1 статьи 100 УПК РФ, действует не свыше 10 суток, а в
случаях, предусмотренных частью 2 этой статьи, – не свыше 30 суток. Если
в указанный срок будет предъявлено обвинение, то залог продолжает
действовать на всем протяжении предварительного расследования, а также
в суде при рассмотрении дела.
Установив факт нарушения обязательств, связанных с внесенным
залогом, суд разрешает вопрос об изменении меры пресечения (на
домашний арест, заключение под стражу) и обращении залога в доход
государства. Подозреваемый или обвиняемый, не выполнивший или
нарушивший
обязательства,
также
должен
нести
имущественную ответственность перед залогодателем в объеме,
определяемом судом.
Необходимо вменить обязанность следователя (дознавателя)
письменно разъяснять подозреваемому (обвиняемому) о возможности
применения меры пресечения в виде залога. При отказе вносить или
невозможности внести залог, следователь (дознаватель) обращается в суд с
ходатайством об избрании более иной меры пресечения (необязательно в
виде заключения под стражу).
Нахождение обвиняемого (подозреваемого) на свободе до вынесения
приговора, давало бы суду возможность использовать данные о его
поведении до суда при аргументации назначения определенного вида
наказания. Предоставление подсудимому возможности до суда
скорректировать свое социальное поведение и самому повлиять на вид
возможного наказания, в частности принять меры к трудоустройству,
пройти курс лечения от наркомании, алкоголизма, возместить ущерб и т.п.
имеет важное воспитательное значение.
Необходимо говорить о внесении поправок в УПК РФ, расширяющие
возможности для применения судами залога и домашнего ареста. На
сегодняшний день есть основание для внесения в информационную
систему органа государственной власти или организации специальной
записи о том, что имущество находится в залоге у суда. Этот способ
должен быть предусмотрен для передачи в залог имущества, права на
которое подлежат в соответствии с законодательством РФ обязательной
Диков Г. Право на освобождение обвиняемого под залог (в свете практики ЕСПЧ) //
Адвокатская практика. – 2009. – № 3. – С. 17.
644
239
регистрации или обязательному учету, в том числе
недвижимого
имущества, бездокументарных ценных бумаг. Суд сможет выносить
решение об «имущественном залоге» и по ходатайству представителей
обвинения, если ее рыночная стоимость за вычетом 25 % превышает
сумму залога.
ГЛАВА 3. ОБЕСПЕЧЕНИЕ И ЗАЩИТА НАРУШЕННЫХ ПРАВ
ПОДОЗРЕВАЕМОГО, ОБВИНЯЕМОГО ПРИ ИЗБРАНИИ МЕР
ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ
3.1 Права подозреваемого и их защита в досудебном производстве
Термин «подозреваемый» употребляется законодателем как синоним
лица, подозреваемого в совершении преступления, а не как участника
уголовного процесса. В отличие от обвиняемого, применительно к
которому УПК РФ употребляет термин «признается» (ч. 1 ст. 47 УПК РФ),
ч. 1 ст. 46 УПК РФ употребляет термин «является». Тем самым
подчеркивается, что права, предусмотренные данной статьей, лицо
приобретает независимо от того, признано оно подозреваемым или нет.
В целях реализации конституционного права на защиту человека
необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и
фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется
публичное уголовное преследование.
Как свидетельствует практика,
именно на этапе возникновения подозрения, возбуждения уголовного дела,
задержания подозреваемого продолжают допускаться значительная часть
нарушений прав человека в уголовном процессе645. Главная причина этого
заключается в недостаточном нормативном регулировании уголовнопроцессуальной деятельности. Уголовно-процессуальный закон не
определяет обстоятельств, с которых начинается подозрение, не указывает
отдельной нормой процессуальный срок, в течение которого лицо
находится под подозрением646. Существующий уголовно-процессуальный
См., например, Комментарий к УПК РФ: под ред. Козака Д.Н., Мизулиной Е.Б. – М., 2002. –
С. 157; Жук О.Д. Уголовное преследование по уголовным делам об организации преступных
сообществ (преступных организаций), участии в них и о преступлениях, совершенных этими
сообществами : Современные проблемы теории и практики: дис. ..д-ра юрид. наук. –М., 2004. –
376 с.; По указанной проблематике смотри также: Еникеев З.Д. Уголовное
преследование. Учебное пособие. – Уфа: Изд-во БашГУ. – 2000. – 131 с.; Мазюк Р.В. Институт
уголовного преследования в российском уголовном судопроизводстве. – М.: Юрлитинформ,
2009. – 216 с.; Мазюк Р.В. Словарь-комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу
Российской Федерации / Р.В. Мазюк, И.В. Смолькова, М.Ш. Буфетова, О.Г. Дашицыренова. –
М.: Юрлитинформ, 2008. – 184 с.; Давлетов А.А. Програмаа уголовного судопроизводства:
цель, задача, основания деятельности // Правоведение. – 2007. – № 2. – С. 123–134; Давлетов
А.А. Подозреваемый по УПК РФ: проблема не решена // Журнал Российской юстиции. – 2006.
– № 1. – С. 18 и др.
646
УПК РФ определяет только срок нахождения в качестве подозреваемого. Так, исходя из
содержания ст. 94 УПК РФ следует, что лицо может находиться в качестве подозреваемого 48
645
240
закон в части подозрения не отвечает конституционному требованию
обеспечения прав и законных интересов личности, оказавшейся под
подозрением.
Подозрение – это предположение о субъекте преступления, неполная
осведомленность о каких-либо фактах, обстоятельствах, то есть вероятное,
предположительное объяснение их. Возникшее в сознании следователя,
дознавателя подозрение не делает это лицо подозреваемым в
процессуальном смысле. Официальное объявление о подозрении может
играть роль юридического факта, который запускает в действие весь
механизм реализации прав подозреваемого.
Избрание в качестве меры пресечения заключения под стражу
допускается только после проверки судом обоснованности подозрения в
причастности лица к совершенному преступлению. Обоснованное
подозрение предполагает наличие достаточных данных о том, что лицо
могло совершить преступление.
Различные авторы по-разному трактуют начало течения срока
пребывания в положении подозреваемого647. Само появление в уголовном
процессе подозреваемого в результате применения к нему мер
процессуального принуждения, не раскрывает действительной природы
подозрения: во-первых, подозрение формулируется через принуждение,
тогда как не принуждение порождает подозрение, а наоборот – подозрение
влечет применение к лицу мер принуждения; во-вторых, задержание
подозреваемого, применение к нему меры пресечения, возбуждение в
отношении лица уголовного дела далеко не исчерпывают ситуаций, при
которых гражданин реально оказывается под подозрением органов
уголовного преследования. Понятие «подозрение» связывается, в основном,
с применением органом дознания к лицу такой меры принуждения, как
задержание648.
Буквальное толкование закона предполагает обязанность следователя
принять процессуальное решение, переводящее гражданина в положение
подозреваемого, а уже затем проверять имеющееся подозрение. В связке
«подозрение» – «подозреваемый» первый элемент – подозрение, который
объективно является причиной и упоминается в законе только при
формальном появлении второго элемента – подозреваемого. Если строго
следовать логике законодателя, то не подозреваемый появляется в связи со
часов, а в исключительных случаях до 10 суток (ст. 100 УПК РФ). Часть 3 ст. 128 УПК РФ
указывает, что при задержании срок исчисляется с момента фактического задержания.
647
См., например, Комментарий к УПК РФ: под ред. Козака Д.Н., Мизулиной Е.Б. – М., 2002. –
С. 157 и др.
648
Подтверждением этому может служить, например, ФЗ РФ «О государственной границе РФ»
от 10.08.1994 г., позволяющий осуществлять пограничными нарядами «задержания и личный
досмотр лиц, в отношении которых имеются основания подозревать их в нарушении режима
Государственной границы РФ, … доставления таких лиц в расположение подразделений, частей
органов и войск Федеральной пограничной службы РФ и иные места для выяснения
обстоятельств нарушения» (ст. 30).
241
сформировавшимся подозрением, а подозрение формируется только с
появлением подозреваемого. Это противоречит логике расследования
преступлений. Законодатель не требует немедленно допросить
«заподозренного» перед принятием такого достаточно ответственного по
своим правовым последствиям решения, как помещение его в ИВС или
следственный изолятор649.
В абсолютном большинстве случаев предъявление
подозрения
сводится в ссылке на ту статью
УК РФ, в нарушении которой
подозревается гражданин. В связи с тем, что институт подозрения своего
надлежащего оформления не получил, необходим поиск новой его модели,
основанной на реальной логике возникновения и развития подозрения.
Этимологически значение термина «подозрение» тесно связано с
термином «подозреваемый» и означает предположение, основанное на
сомнении в правильности, законности чьих-нибудь поступков650.
Подозрение в общеупотребительном значении слова может возникнуть у
любого человека по поводу правильности каких-либо действий других лиц,
независимо от того, окажутся ли эти действия противоправными или нет.
В середине 20 века из уголовно-процессуального закона хотели
исключить не только этап подозрения, но и фигуру подозреваемого.
Ученые пытались лишь комментировать закон, внося различные
предложения
по
совершенствованию
процессуального
статуса
подозреваемого, упуская из виду главное – подозрение, то есть то, что
порождает подозреваемого в уголовном процессе651. Споры по данному
вопросу продолжаются и сегодня652.
В. Даль, разъясняя значение слова «подозрение» как «догадок на
кого-то, сомнения, недоверия, обвинения», делает акцент на правовую
сферу его применения: «На него падает подозрение в стычке с ворами.
Оставить, кого по суду в подозрении, не обвинив и не оправдав,
постановить, что есть повод считать его виновным»653. Подозрение как
уголовно-процессуальная категория не может являться только версией или
психологическим состоянием следователя, а имеет место лишь тогда,
Часть 2 ст. 46 УПК РФ указывает, что подозреваемый должен быть допрошен не позднее
24 часов с момента его фактического задержания. Часть 4 ст. 92 УПК РФ не содержит
требований к немедленному допросу подозреваемого после составления протокола задержания
и перед помещением задержанного в ИВС, а ссылается на требования ч. 2 ст. 46 УПК РФ.
650
Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1970. – С. 530.
651
См. Карнеева Л.М. Привлечение к уголовной ответственности // Законность и
обоснованность. – М.: Юрид.лит., 1971. – С. 61; Денежкин Б.А. Подозреваемый в советском
уголовном процессе. – Саратов, 1982. – С. 11–13; Гуткин И.М. Актуальные вопросы уголовнопроцессуального задержания. – М., 1980. – С. 32; Козловский Н.А. Подозрение в советском
уголовном процессе: дис.…канд. юрид. наук. – Свердловск, 1989. – 166 с.; Пантелеев И.А.
Проблема совершенствования института подозрения в уголовном процессе России: дис.…канд.
юрид. наук. – Екатеринбург, 2000. – С. 10. и др.
652
Ляхов Ю.А., Чупилкин Ю.Б. Обоснованно ли Конституционный суд расширил понятия
подозреваемого // Российская юстиция. – 2008. – № 12. – С. 14–16.
653
Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка.– М., 1982. – Т. 3. – С. 174.
649
242
когда в отношении заподозренного лица официально выдвинут тезис
подозрения в форме какого-либо процессуального акта.
Если под подозрением понимать указанную форму причастности
человека к совершенному преступлению, то целесообразно специальным
актом вовлекать это лицо в качестве подозреваемого в сферу уголовнопроцессуальной деятельности, независимо от того, подвергнуто, или нет,
это лицо мерам процессуального принуждения. Возникает необходимость
комплексного подхода к проблеме подозрения, позволяющего
последовательно и взаимосвязано решать вопросы подозрения как в
допроцессуальной, так и процессуальной деятельности. Подозрение,
безусловно, претендует на статус института уголовно-процессуального
права. При этом он нуждается в цельной, последовательной и полной
нормативной регламентации, позволяющей в итоге представить ее как
согласованную структуру654.
Структура подозрения, в рамках рассматриваемого вопроса, на взгляд
автора, должна состоять
из следующих элементов: 1) выдвижения
подозрения в отношении лица, совершившего противоправное деяние; 2)
решения вопроса о задержании подозреваемого в порядке ст. 91 УПК РФ;
3) привлечения лица в качестве подозреваемого; 4) допроса
подозреваемого; 5) решения вопроса о применении к подозреваемому меры
процессуального принуждения; 6) окончания
подозрения в форме
привлечения лица в качестве обвиняемого, либо освобождения от
подозрения в форме специального постановления об этом и решения
вопросов, связанных с реабилитацией подозреваемого (глава 18 УПК РФ).
Обоснованное подозрение о причастности лица к совершению
преступления служит общим условием для задержания заподозренного
лица, признания его подозреваемым, допроса, применения мер пресечения
и обусловливает их правомерность. Вероятные выводы о причастности
гражданина к совершению преступления не будут иметь процессуального
значения до тех пор, пока в результате рассматриваемой деятельности в
распоряжение следователя не будет получен достаточный объем
фактических данных об этом. Совокупность фактических данных еще
недостаточна для предъявления обвинения, поскольку они представляют
собой вероятное, неполное знание о преступлении и лице, причастном к его
совершению.
Автор предлагает в УПК РФ внести статью «Подозрение» в
следующей редакции: «Подозрение – это утверждение дознавателя,
следователя, на основании имеющихся фактических данных, о
См.: Халмуллин А.Г. Руководство по расследованию преступлений : учеб. пособие ; под
ред. А.В. Гриненко. – М.: НОРМА–ИНФРА-М, 2002. –768 с.; Еникеев З.Д. Уголовное
преследование : учебное пособие. – Уфа: Изд-во БашГУ, 2000. – 131 с.; Мазюк Р.В.
Возникновение, становление и развитие понятия «уголовное преследование» в российском
уголовном судопроизводстве : учебное пособие. – Иркутск: Издательство БГУЭП. – 2007. – 79 с.
654
243
причастности конкретного лица к совершению преступления». Далее, на
взгляд автора, должна следовать статья в редакции: «Основания
подозрения»: Основаниями для подозрения являются: а) возбуждение
уголовного дела в отношении лица по основаниям и в порядке, которые
установлены главой 20 УПК РФ; б) фактические данные, полученные из
источников и обстоятельств, указанных в ч. 1 ст. 91 УПК РФ; в)
возбуждение уголовного дела по факту совершения преступления, когда в
ходе дознания получены достаточные данные,
дающие
основание
подозревать лицо в совершении преступления;
г) установление
сведений о причастности лица к совершению преступления в иных
случаях.
Статья 223.1 УПК РФ «Уведомление о подозрении в совершении
преступления», указывает, что дознаватель составляет и направляет
письменное уведомление о подозрении в совершении преступления. УПК
РФ необоснованно ничего не говорится об аналогичных случаях при
производстве предварительного следствия. Автор предлагает ввести
статью УПК РФ «Уведомление о подозрении в совершении преступления»,
аналогичной статье 223.1 УПК РФ, в которой указать, что в случае, если
уголовное дело возбуждено по факту совершения преступления и в ходе
предварительного расследования получены достаточные данные, дающие
основание подозревать лицо в совершении преступления, следователь,
дознаватель составляет письменное уведомление о подозрении в
совершении преступления, копию которого вручает подозреваемому и
разъясняет ему права подозреваемого, предусмотренные статьей 46 УПК
РФ, о чем составляется протокол с отметкой о вручении копии
уведомления.
Только после разъяснения подозреваемому сущности подозрения,
проведения его допроса должен решаться вопрос о применении к
подозреваемому меры пресечения. Подозрение, как общее основание для
применения задержания
должно представлять собой совокупность
фактических данных о причастности лица к совершению преступления, за
которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы.
По мнению автора, необходимо в УПК РФ внести и статью с
названием «Срок подозрения» в следующей редакции: Часть 1: «Срок
нахождения под подозрением
исчисляется: с момента вынесения
постановления о привлечении в качестве подозреваемого; в случае
задержания лица, заподозренного в совершении преступления, – с момента
фактического ограничения его свободы передвижения; в случае, если
уголовное дело возбуждено по факту совершения преступления и в ходе
дознания получены достаточные данные, дающие основание подозревать
лицо в совершении преступления – с момента составления дознавателем
письменного уведомления о подозрении в совершении преступления»;
Часть 2: «Срок подозрения завершается вынесением постановления о
привлечении лица в качестве обвиняемого, составления обвинительного
244
акта, а в случае неподтверждения подозрения – вынесением постановления
об освобождении лица от подозрения».
Следует отметить определенную непоследовательность законодателя
при использовании термина «подозреваемый». В ст. 100 УПК РФ говорится
о том, что мера пресечения может быть применена в отношении лица,
подозреваемого в совершении преступления. Совершенно непродуктивна
позиция законодателя, не определяющего в нормах ст. 100 УПК РФ
конкретные признаки исключительности ее применения, в силу чего
следственным органам надо исходить либо из аналогии норм ч. 1 ст. 108
УПК РФ, либо обосновывать ее в каждом конкретном случае конкретной
необходимостью.
В соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 46 УПК РФ подозреваемым
признается лицо, к которому применена мера пресечения до предъявления
обвинения. Следовательно, лицо наделяется процессуальным статусом
подозреваемого как субъекта уголовного процесса с момента придания
юридической силы постановлению о применении меры пресечения, т.е. уже
после того, как мера пресечения была применена.
Содержание функции подозреваемого как участника процесса
складывается из осуществляемой им процессуальной деятельности,
характер и направление которой зависят от его процессуального интереса
и от предоставленных ему законом процессуальных прав. Как субъект
процесса он наделен законом необходимым правом для защиты своих
законных интересов и несет определенные обязанности. Следует признать,
что авторы УПК РФ не сумели решить на принципиально новой основе
одну из важнейших проблем старого УПК РСФСР – процессуального
положения подозреваемого. Поэтому в настоящее время статус этого
субъекта не соответствует конституционным нормам. Используя
формулировку Конституционного Суда РФ можно утверждать, что
понятие «подозреваемый» подлежит толкованию в конституционноправовом, а не в придаваемом ему УПК РФ более узком смысле655.
Отсутствие четкой регламентации рассматриваемого вопроса в
уголовно-процессуальном законодательстве
является на протяжении
длительного времени одной из причин существования различных точек
зрения о понятии подозреваемого656. В своих суждениях все авторы
Постановление Конституционного Суда РФ от 27.06.2000 г. № 11–П «По делу о проверке
конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР в
связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» // Компьютерная система Консультант+.
656
См.: Напреенко А. А. Гарантии прав подозреваемого в советском уголовном процессе:
автореф. дис…канд. юрид. наук. – М., 1982. – С. 14; Колосович С.А. Правовой статус
подозреваемого и проблемы его совершенствования: дис.…канд. юрид. наук. – М., 1991. – 240
с.; Александровский А.Г. Задержание подозреваемого в совершении преступления и применение
в отношении лица меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления ему
обвинения: дис.…канд. юрид. наук. – Киев, 1992. – С. 30–38; Пивень А.В. Право подозреваемого
на защиту в Российском уголовном процессе: дис.…канд. юрид. наук. – Краснодар, 1999. – 166
с.; Аверченко А.К. Подозреваемый и реализация его прав в уголовном процессе: дис.…канд.
юрид. наук. – Томск, 2001. – С. 161 и др.
655
245
сходятся в том, что фактическое подозрение в отношении конкретного
лица может сформироваться на основе доказательств, указывающих на
вероятную виновность этого лица в совершении преступления, но не
достаточных для предъявления обвинения657. Необходимость же
наделения заподозренного лица статусом подозреваемого вызвана
потребностью привлечения его к расследованию, т.е. применением
процессуальных мер, в той или иной степени ограничивающих его права и
законные интересы.
Анализ правового положения подозреваемого в уголовном процессе
основывался на его чисто уголовно-процессуальных аспектах. Такой
подход был традиционен, поскольку само понятие подозреваемого в
юридическом, а не в общеупотребительном смысле – исключительно
уголовно-процессуальная категория. Однако фактически совокупность
правовых
средств,
определяющих
процессуальное
положение
подозреваемого, особенно в условиях его задержания, гораздо обширнее,
она далеко выходит за рамки уголовно-процессуальных отношений.
По мнению Э.К. Кутуева, к правовому состоянию лиц, задержанных по
подозрению в совершении преступлений, предпочтительней использовать
термин «правовое положение», так как правовой статус – это совокупность
всех правовых положений человека. Такой подход обусловлен тем, что в
правовом положении лиц, задержанных по подозрению в совершении
преступлений, наиболее ярко проявляются специальные права и
обязанности658.
Моментом появления у лица правового статуса подозреваемого
должен быть признан момент официального объявления ему об этом659.
Именно тогда у лица появляется возможность реализации своих прав, а у
следователя (дознавателя) – требовать исполнения обязанности. Именно с
момента фактического задержания (ст. 91 УПК РФ) подозреваемый
наделяется соответствующими правами для защиты своих интересов и на
него возлагаются предусмотренные законом обязанности. Поэтому, являясь
как бы связующим звеном между основаниями появления подозреваемого в
деле, образующими категорию «понятие подозреваемого» и возникающими
у него в связи с этим специфическими правами и обязанностями,
Зайцев О.А., Смирнов П.А. Подозреваемый в уголовном процессе.– М., 2005. – С. 62–63.
Кутуев Э.К. Заключение под стражу и содержание под стражей: состояние, проблемы,
перспективы: дис. … канд. юрид. наук. – СПб., 1999. – С. 101.
659
См.: Якимович Ю.К. Обеспечение защиты интересов личности и общества в уголовном
судопроизводстве современной России. Охрана прав несовершеннолетних и развитие
альтернативных наказаний: сравнительно-правовые аспекты / под ред. В.А. Уткина, Ф.
Дюнкеля. – Томск: Печатная мануфактура. – 2008. – С. 28–33; Он же. Избранные труды.
Избранные труды. – СПб: Юридический центр-Пресс. – 2011. – 772 с.; Он же. Реализация
конституционного принципа равенства всех перед законом и судом в уголовном
судопроизводстве // Правовые проблемы укрепления российской государственности. – Томск:
Изд-во Том. ун-та. – 2011. – Ч. 51. – С. 39–45; Он же. Насущные проблемы науки уголовного
процесса // Вестник Томского государственного университета. – Томск: Изд-во ТГУ. – 2012. –
№ 354, – С. 155–159; Божьев В.П. Избранные труды. – М. : Юрайт. – 2010. – С. 48–50 и др.
657
658
246
правосубъектность выступает в качестве самостоятельного элемента
правого статуса этого лица наряду со связываемыми ею элементами.
Вряд ли оправдано признать лицо подозреваемым только на
основаниях, указанных в ст. ст. 91, 97, 140, 146, 147, 223.1 УПК РФ.
Поэтому перечисленные в статьях основания, как не входящие в предмет
доказывания, могут рассматриваться в качестве оснований для подозрения,
а не признания лица подозреваемым. Необходимо разграничить, развести в
разные стороны, во-первых, основания признания лица подозреваемым и,
во-вторых, основания применения к нему задержания или меры пресечения,
слитые воедино действующим
уголовно-процессуальным законом.
Основания задержания и мер пресечения носят производный, вторичный
характер, о них имеет смысл говорить только уже при наличии подозрения:
лицо задержано или арестовано потому, что уже является подозреваемым,
но никак не наоборот. А.А. Давлетов указывал, что в настоящее время
определение статуса лица по уголовному делу через меру принуждения
выглядит явным анахронизмом, поскольку противоречит не только идее
правового государства, но и многим положениям УПК, а также
элементарной логике предварительного расследования660. А.Б. Галимжанов
справедливо указывал, что: «… нельзя считать удачным законодательное
требование о том, что лицо признается подозреваемым после его
задержания или применения к нему меры пресечения до предъявления
обвинения»661.
И.Л. Петрухин обращал внимание, что только через официальную,
первоначальную постановку подозрения и производную роль принуждения
можно полноценно закрепить подозреваемого в соответствии с логикой
уголовно-процессуальной деятельности662. Отсутствует в УПК РФ единый
подход к исчислению периода пребывания лица в процессуальном статусе
подозреваемого, данная неопределенность проявляется в ряде нарушений
уголовно-процессуального закона.
Д.В. Власенко, например, предлагал, что необходимо установить срок,
в течение которого он может находиться в качестве подозреваемого,
дополнить ст. 46 УПК РФ: «…от 48 часов до всего срока производства
расследования по делу, так при возбуждении в отношении него уголовного
дела – свыше 30 суток с момента вынесения соответствующего
постановления…»663. Отмечалось, что расширение случаев признания лица
подозреваемым путем вынесения постановления о признании его таковым
может быть использовано только в тех случаях, когда при производстве
Давлетов А.А. Подозрение и защита. – Екатеринбург, 1997. – С. 20.
Галимжанов А.Б. Организационно-тактические особенности расследования преступлений в
условиях расширения прав подозреваемого и обвиняемого на защиту : дисс. …канд. юрид. наук.
– Уфа, 2001. – С. 79.
662
Петрухин И.Л. Задержание/Проблемы кодификации уголовно-процессуального права : сб.
науч. тр. – М., 1987. – С. 56–57.
663
См: Власенко Д.В. Основания признания лица подозреваемым в уголовном процессе России
: дисс. …канд. юрид. наук. – Ставрополь, 2009. – С. 53–54, 131.
660
661
247
дознания
и
предварительного
следствия
установлено
лицо,
предположительно совершившее преступление, но нет оснований для
применения к нему мер принуждения, либо это является
нецелесообразным, а в отношении такого лица необходимо проведение
следственных действий664.
Н.И. Капинус отмечал, что нормативное закрепление понятия
подозреваемого в уголовном процессе связано,
прежде всего, с
определением места подозреваемого среди иных участников уголовного
судопроизводства665. В уголовном судопроизводстве предусмотрены единые
основания привлечения граждан к участию в уголовно-процессуальной
деятельности, единые гарантии их прав, свобод и законных интересов (ст.
ст. 42, 44, 47, 54, 55 УПК РФ). Применительно к подозреваемому такая
логика нарушена, т.к. лицо становится подозреваемым не на основании
специального постановления, а, в основном, на основании актов,
свидетельствующих о применении мер процессуального принуждения,
уведомления о подозрении.
Получается, что в момент применения меры принуждения лицо
вообще не имеет своего собственного «правового положения». В то же
время, меры пресечения должны применяться только после приобретения
лицом того или иного процессуального положения и только при тех
условиях, которые установлены законом и соответствуют данному
правовому статусу. Неосновательное постановление гражданина в
положение подозреваемого автоматически влечет неправомерное
использование любой меры принуждения.
Следовательно, существующий порядок вовлечения лица в качестве
подозреваемого, с одной стороны, не совсем согласуется с общими
правилами уголовного судопроизводства, а с другой стороны, не
обеспечивает на достаточном уровне надежности охраны прав и законных
интересов граждан.
Статья 46 УПК РФ имеет отсылочный характер в силу того, что
фактические основания для признания лица подозреваемым, которые
ложатся в основу принятия указанных решений, оказываются «скрытыми»
и остаются как бы в тени. Логически неверным было бы считать, что
человека подозревают потому, что к нему применяли задержание, а не
потому, что для принятия этих мер имеются фактические данные об его
причастности к преступлению.
Порядок появления подозреваемого во многом предопределяет
конкретный объем возникающих у лица прав и обязанностей и специфику
их осуществления в различных условиях. А.С. Епанешников справедливо
См.: Волколуп О.В., Чупилкин Ю.Б. Гарантии прав участников уголовного
судопроизводства : учеб. пособие. – Краснодар, 2005. – С. 86–87.
665
Капинус Н.И. Процессуальные гарантии прав личности при применении мер пресечения в
уголовном процессе : дис. …д-ра юрид. наук. – М., 2001. – 546 с.
664
248
отмечает, что четкое определение понятия подозреваемого представляется
важным для установления того момента, когда причастное к преступлению
лицо приобретает право на защиту, наделяется всем комплексом
необходимых для этого прав666. Важно не только правильно определить
понятие подозреваемого, но и установить соответствующие гарантии того,
чтобы действия, посредством которых гражданин ставится в положение
подозреваемого, совершались лишь при наличии действительной
необходимости, т.е. тогда, когда без этих действий, без появления в
процессе подозреваемого невозможно или крайне затруднительно
обеспечить быстрое и полное раскрытие преступления667.
Еще в работах М. Ривкина мы встречаем предложение выносить
мотивированное постановление о привлечении гражданина в качестве
подозреваемого668. В последующем многие авторы также отмечали, что
надлежащей формой признания лица подозреваемым должно быть
вынесение самостоятельного постановления о привлечении
лица
подозреваемым по аналогии с постановлением о привлечении в качестве
обвиняемого669. Только таким образом фактически возникшее подозрение
приобретает надлежащее юридическое оформление
и является
необходимым условием решения всех процессуальных вопросов,
возникающих на этапе подозрения: приобретение лицом соответствующего
правового положения, возможное принятие решения об освобождении от
подозрения и др.
Обоснование подозрения предлагается выражать путем предъявления
лицу постановления о привлечении
в качестве подозреваемого
непосредственно перед его первым допросом (в случае задержанного
заподозренного лица – не позднее трех часов с момента доставления к
дознавателю,
следователю,
немедленно с момента вручения лицу
уведомления о подозрении в совершении преступления).
Предложенная автором идея признания лица подозреваемым путем
вынесения специального акта позволит надлежащим образом оформить
властное решение следователя (дознавателя), повысить ответственность
государственных органов, ведущих расследование, за принятие столь
Епанешников А.С. Защита прав и законных интересов подозреваемого и обвиняемого в
Российском досудебном производстве : дис. ... канд. юрид. наук. – Оренбург, 2003. – 214 с.
667
В то же время нельзя согласиться с мнением Е.Э. Цибарт, что: «…специальное
постановлении о признании лица подозреваемым будет являться…расширяющим основанием
для привлечения лица в качестве подозреваемого…», т.к. постановление это лишь решение
дознавателя, следователя, прокурора, вынесенное при производстве предварительного следствия
(п. 25 ст. 5 УПК РФ), а не основание для признания лица подозреваемым. См.: Цибарт Е.Э.
Процессуальное положение подозреваемого в Российском уголовном процессе : дис. …канд.
юрид. наук. – Оренбург, 2001.– С. 39.
668
Ривкин М. Положение подозреваемого в процессе предварительного следствия // Рабочий
суд. –1924. – № 10. – С. 760.
669
Кокорев Л.Д. Участники уголовного процесса // Проблемы кодификации уголовнопроцессуального права. – М., 1987. – С. 47; В. Смирнов, А. Давлетов. Когда задержанный
становится задержанным? // Российский адвокат. – 1998. – № 5. – С. 30; Пантелеев И.А. Указ.
работа. – С. 115 и др.
666
249
важного решения, каким является признание лица подозреваемым. Такой
специальный акт потребует от органов уголовного судопроизводства
мотивировать свое решение, объяснять его наличием определенных
фактических данных.
Правовое значение указанного акта состоит и в том, что гражданин
официально получает данный процессуальный статус и приобретает
соответствующие права и обязанности, в том числе право на защиту, с
помощью которых он может эффективно противостоять выдвинутому
против него подозрению. На взгляд автора, указание прав и обязанностей
подозреваемого необходимо предусмотреть в самом постановлении, копия
которого немедленно вручается ему после вынесения.
Уголовно-процессуальный закон требует, чтобы орган дознания
наряду со следователем и прокурором обеспечивал задержание
подозреваемого и не позднее 24-х часов с момента его фактического
задержания допрашивал его (ч. 2 ст. 46 УПК РФ, ч. 4 ст. 92 УПК РФ).
Указанное
требование
следует
понимать
как
обязанность
соответствующего должностного лица предварительного расследования
предоставить задержанному возможность дать показания по поводу
подозрения и обстоятельств задержания.
Следует отметить, что задержанный, признанный подозреваемым,
должен еще до допроса знать, какими правами он пользуется и в чем
подозревается. Как показали проведенные автором исследования, в 52,5 %
случаев допрос начинался сразу со свободного рассказа подозреваемого
без разъяснения сущности возникшего подозрения; в 5,3 % – уголовных
дел вообще не проводился допрос подозреваемого; в 15,8 % – сущность
подозрения разъяснялось в форме рапорта о задержании заподозренного
лица; в 5,3 % – в протоколе допроса указывалось на статью УК РФ и ее
юридическую квалификацию без разъяснения сущности подозрения; в
15,8 % – допрос производился без участия защитника, хотя в протоколе
задержания подозреваемого указывалось, что он желает его иметь; в
5,3 % – в протоколе допроса подозреваемого указывалось лишь статья
УК РФ без разъяснения сущности подозрения.
Разъяснение сущности подозрения должно во всех случаях
производиться перед допросом, и отступление от этого правила искажает
смысл закона. Необходимо назвать те отличительные черты, которые
свидетельствуют о наличии в действиях подозреваемого признаков состава
преступления670.
И.С. Галкин и В.Г. Кочетков отмечали, что «…не следует
ограничиваться лишь объявлением характера преступления, а необходимо
назвать время, место и другие известные следователю обстоятельства
совершения преступления, которые он по тактическим соображениям
считает возможным сообщить подозреваемому. Существо подозрения
должно быть разъяснено в достаточно конкретной форме, с учетом
670
См. Клюков Е.М. Меры процессуального принуждения. – Казань, 1974. – С. 45.
250
индивидуальных особенностей подозреваемого (возраст, жизненный опыт,
образование и т.п.)»671. Б.А. Денежкин и А.Р. Михайленко подчеркивали,
что практика сообщения подозреваемому лишь одного наименования
преступления не обеспечивает его права знать, в совершении какого
преступления он подозревается672. Нельзя согласиться с рекомендацией о
том, что в «некоторых случаях разъяснение, в чем конкретно данное лицо
подозревается, может быть сделано в ходе допроса. В тактических целях
может оказаться необходимым не выделять в течение известного времени
основное направление допроса».673 Человек, признанный подозреваемым,
должен еще до допроса знать, какими правами он пользуется.
В случае открытия новых обстоятельств при расследовании
уголовного дела и появления оснований для подозрения лица в совершении
преступления необходимо поставить гражданина в статус подозреваемого
(ст. 46 УПК РФ) и допрашивать его соответствующим образом, а не
оставлять его свидетелем по делу. Подозреваемого необходимо допросить
немедленно после вручения ему уведомления о подозрении.
На взгляд автора, УПК РФ необходимо дополнить отдельной статьей,
посвященной допросу подозреваемого. Часть 1. «Следователь, дознаватель
допрашивает подозреваемого после предъявления ему постановления о
привлечении в качестве подозреваемого с соблюдением требований п. 3
ч. 4 ст. 46 и ч. 4 ст. 92 настоящего Кодекса». Часть 2. «В начале допроса
следователь объявляет подозреваемому, в совершении какого
преступления он подозревается, с указанием на время, место, его
юридическую квалификацию в соответствии с Уголовным кодексом РФ,
желает ли дать показания по существу предъявленного подозрения, и на
каком языке. В случае отказа подозреваемого от дачи показаний
следователь, дознаватель делает соответствующую запись в протоколе его
допроса». Часть 3. «Допрос проводится в порядке и с изъятиями,
установленными ст. 189 настоящего Кодекса».
Основания, по которым производится задержание, обладают
неравноценной информационной нагрузкой. Наибольшую информацию
несет задержание в том случае, когда лицо застигнуто при совершении
преступления или непосредственно после его совершения (п. 1 ч. 1 ст. 91
УПК
РФ).
В
данном
случае
определенную
совокупность
доказательственной информации следователь получает в результате
проведения осмотра места происшествия, освидетельствования,
составления протокола задержания и проведения личного обыска. Следы
преступления, обнаруженные на подозреваемом или обвиняемым, как и
См. Галкин И.С., Кочетков В.Г. Процессуальное положение подозреваемого. – М., 1968. –
С. 5.
672
См. Денежкин Б.А., Михайленко А.Р. О процессуальном положении подозреваемого и
укреплении гарантий защиты его прав // Вопросы уголовного процесса. – Саратов, 1977. – С.
53.
673
Карнеева Л.М. Гарантии полноты и достоверности показаний обвиняемого и подозреваемого
// Советская милиция. – 1964. – № 11. – С. 71.
671
251
событие в целом, оказывают на него негативное влияние. Психология
объясняет это таким состоянием, при котором подавлена активность674. Его
общее состояние характеризуется положением растерянности, фрустрации.
Защитная,
оборонительная
доминанта
выражена слабо
ввиду
изобличительного характера
ситуации,
отсутствия
обоснованных,
аргументированных доводов, отрицающих возникшее подозрение или
предъявленное обвинение675.
Деятельность дознавателя, следователя, характеризуется моментами
соперничества, стремлением подозреваемого и обвиняемого занять более
выгодную
позицию676.
Необходимость
немедленного
допроса
обусловливается рядом факторов и, в частности, максимальным
сокращением
разрыва
между
совершенным
преступлением,
предъявленным обвинением и допросом как лучшим условием
установления
психологического
контакта,
обеспечением
прав
677
подозреваемого .
Подозреваемый и обвиняемый вправе дать показания по поводу
взаимоотношений с другими участниками уголовного судопроизводства,
сообщить характеристики указанных лиц, в том числе необходимых для
выяснения его личности, а также любые другие обстоятельства, имеющие
значение для дела. Своими показаниями они могут существенно повлиять
на ход расследования уголовного дела, полностью реабилитировать себя, а
также способствовать прекращению дела или правильному предъявлению
обвинения.
В показаниях, в первую очередь, имеют значение те сообщения об
обстоятельствах преступления, которые объективно свидетельствуют об их
невиновности или причастности к расследуемому делу. Например,
задержанный подозреваемый сообщает, где находятся орудия
преступления, похищенные им вещи, и т.п. Как показало проведенное
автором исследование, причины, побуждающие давать такие показания,
различны (например, неправильные методы ведения допроса, обещания в
возможности прекращения дела, освобождения из-под стражи, давление и
применение недозволенных методов следствия и др.). Необходимо
учитывать, что добровольная дача показаний не гарантирует
достоверности.
Петровский А.В. Общая психология. – М., 1970. – С. 348–350.
Глазырин Ф.В. Следственные ситуации и раскрытие преступлений. – Свердловск, 1975. –
С. 50.
676
Комарков В.С. Проблема общения в тактике следственных действий // Вопросы государства и
права развитого социалистического общества: Тезисы республиканской научной конференции. –
Харьков, 1975. – С. 280; Третьяков В.И. Участие защитника на предварительном следствии и в
судебном производстве : дис. …канд. юрид. наук. – Краснодар, 1998. – С. 227. Кашепов В.П.
Концепция развития законодательства об уголовном судопроизводстве // Концепция развития
российского законодательства. – М., 1998. – С. 234–242.
677
Абраменкова В.С. Практика и ее роль в формировании тактических приемов // Роль
аппаратов уголовного розыска и следствия в борьбе с преступностью: Труды Омской высшей
школы милиции. – Омск, 1977. – С. 69.
674
675
252
В тех случаях, когда подозреваемый дает показания против других
лиц по тем обстоятельствам, которые послужили основанием для
задержания или предъявления обвинения, вообще по тем фактам, деяниям,
причастность к которым допрашиваемого проверяется, они вправе давать
любые показания. В то же время, следователь должен разъяснять им
ответственность в случае заведомо ложного доноса в отношении других
лиц по ст. 306 УК РФ, а также о том, что оговор заведомо невиновного
лица является также обстоятельством, отягчающим их ответственность (п.
11 ст. 69 УК РФ).
Показания подозреваемого также имеют значение для определения
степени общественной опасности его личности и могут сыграть
существенную роль в определении
ему
меры пресечения до
предъявления обвинения (ст. 100 УПК РФ). В некоторых случаях вопрос о
применении меры пресечения до предъявления обвинения может быть
решен только с учетом результатов допроса. Правдивые показания
задержанного о совершенном им преступлении могут быть приняты во
внимание при решении вопроса об избрании ему меры принуждения.
Как показало проведенное автором исследование, в показаниях
подозреваемого часто содержатся данные о непричастности к
преступлению, которые при проверке соответствуют действительности и,
таким образом, устраняют его из процесса678.
По мнению автора, случаи допроса несовершеннолетнего
потерпевшего и свидетеля в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет
с участием педагога и его законного представителя (ч. 1 ст. 191 УПК РФ)
следует распространить и на подозреваемого и обвиняемого (если они
подозреваются или обвиняется в совершении тяжкого или особо тяжкого
преступления). Отнести к несовершеннолетним подозреваемым или
обвиняемым в возрасте до шестнадцати лет особенности допроса,
предусмотренные частью 2 ст. 191 УПК РФ, т.е. при разъяснении их
процессуальных прав, предусмотренных ст. ст. 46, 47 УПК РФ, им
указывается на необходимость говорить правду.
Для правильного выбора тактики допроса следователю важно
получить от оперативно-розыскных подразделений непроцессуальную
информацию о фактических обстоятельствах и причинах, побудивших
лицо менять свою позицию на следствии. В.И. Зажицкий предлагает при
допросе
подозреваемого
использовать
письменные
документы,
679
полученные в ходе осуществления ОРД .
См., например, угол. дело № 202. В ходе производства предварительного следствия был
задержан Г. После проведения его допроса, в качестве подозреваемого было установлено, что он
не причастен к совершенному преступлению, в связи с чем уголовное преследование в
отношении него было прекращено. Угол. дело № 202. –Т. 2, л.д. 46–49. Архив Ленинского
районного суда г. Ростова н/Д.
679
Зажицкий В.И. Научные основы использования в уголовном процессе результатов
оперативно-розыскной деятельности : автореф. дис. … д-ра юр. наук. – М., 2002. – С. 62.
678
253
Таким образом, фактическим основанием для признания лица
подозреваемым
должны
являться
основания
для
подозрения,
свидетельствующие о причастности такого лица к совершению
преступления. Юридическим основанием для признания лица
подозреваемым должно быть вынесение соответствующего постановления
об этом. Порядок признания лица подозреваемым на основании вынесения
постановления должен быть единым, в том числе и при задержании
подозреваемого, возбуждении уголовного дела в отношении конкретного
лица и других основаниях для подозрения680.
В связи с этим автором считает целесообразным дополнить УПК РФ
следующими статьями:
1 Статья «Привлечение заподозренного лица к делу в качестве
подозреваемого» предлагается в следующей редакции: Часть 1: «При
отсутствии достаточных доказательств, дающих основания для обвинения
лица в совершенном преступлении, но при наличии одного из оснований
для подозрения, указанного в статье «Основания подозрения», и
необходимости производства с заподозренным лицом процессуальных
действий, дознаватель, следователь должен рассмотреть вопрос о
необходимости вынесения постановления о привлечении данного лица в
качестве подозреваемого». Часть 2:
«Одновременно с вынесением
постановления о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного
лица, дознаватель, следователь обязан вынести постановление о
привлечении в качестве
подозреваемого, в котором излагает суть
подозрения. Постановление о привлечении в качестве подозреваемого
предъявляется лицу непосредственно перед первым его допросом, а в
случае задержания заподозренного лица – не позднее трех часов с момента
доставления в орган дознания к следователю или прокурору.
Подозреваемому разъясняется сущность подозрения, а также права и
обязанности
подозреваемого,
изложенные
отдельным
текстом.
Объявляемое подозрение должно содержать указание на время, место и
иные существенные обстоятельства, возможную квалификацию, согласно
Уголовному Кодексу Российской Федерации. Подозреваемому вручается
копия постановления о привлечении в качестве подозреваемого и с
указанием перечня его прав и обязанностей. Предъявление подозрения
производится с участием защитника, если его участие обязательно, или об
его участии ходатайствует подозреваемый».
2 Статья «Подозреваемый» изложить в следующей редакции: Часть 1:
«Подозреваемым является
лицо, в отношении которого органом
уголовного преследования в связи с имеющимися основаниями подозрения
вынесено постановление о привлечении в качестве подозреваемого»; часть
2: «Подозреваемый должен быть допрошен
после ознакомления с
В ч. 4 ст. 7 УПК РФ указано, что постановление должно быть законным, обоснованным и
мотивированным.
680
254
постановлением о признании его подозреваемым. Перед первым допросом
он имеет право на свидание с защитником конфиденциально. В случае
необходимости срочного производства процессуальных действий с
участием подозреваемого продолжительность свидания свыше двух часов
может быть ограничена дознавателем, следователем, прокурором с
обязательным предварительным уведомлением об этом подозреваемого и
его защитника»; часть 3: «Следователь, дознаватель обязаны уведомить
близких родственников подозреваемого в случае его задержания или
применения меры пресечения – заключение под стражу»; часть 4:
«Подозреваемый вправе: … далее по тексту редакции ч. 4 ст. 46 УПК РФ,
за исключением: пункт 1 изложить в следующей редакции: «знать, в чем он
подозревается, и получать копию постановления о привлечении его к делу
в качестве подозреваемого, протокол задержания»; пункт 3 изложить в
следующей редакции: «пользоваться помощью защитника с момента
вынесения постановления о привлечении в качестве подозреваемого, а
также предусмотренного п.п. 2 и 3 ч. 3 ст. 49 настоящего Кодекса, и иметь
свидание с ним наедине и конфиденциально до первого допроса
подозреваемого»; п. 5 ч. 4 изложить в следующей редакции: «заявлять
ходатайства и отводы
дознавателю, начальнику органа дознания,
следователю, начальнику следственного отдела, судье».
Предлагается изложить обязанности подозреваемого в части 6:
«Подозреваемый обязан: подчиняться законным требованиям лица,
производящего дознание, следователя, не уклоняться от участия в
предварительном следствии и судебном разбирательстве; не препятствовать
исполнению процессуальных решений, расследованию по делу путем
уничтожения, фальсификации доказательств, угрожать свидетелям,
потерпевшим,
совершать другие незаконные действия; являться по
вызовам лица, ведущего расследование».
3 Статья «Применение мер процессуального принуждения к
подозреваемому». «К подозреваемому при расследовании уголовного дела
могут быть применены следующие меры процессуального принуждения:
процессуальное задержание на срок до 48 часов; меры пресечения в
исключительных случаях в порядке, предусмотренном статьей 100 УПК
РФ; иные меры процессуального принуждения, установленные частью 1
ст. 111 УПК РФ».
Часть 1 ст. 223.1 УПК РФ «Уведомление о подозрении в совершении
преступления» изложить в следующей редакции:
«В случае, если
уголовное дело возбуждено по факту совершения преступления, и в ходе
дознания получены достаточные данные, дающие основание подозревать
лицо в совершении преступления, дознаватель выносит постановление о
привлечении в качестве подозреваемого, копию которого вручает
подозреваемому и разъясняет ему права подозреваемого, предусмотренные
статьей 46 настоящего Кодекса, о чем составляется
протокол
с
отметкой о вручении копии постановления. В течение 3 суток с момента
255
вручения лицу копии постановления дознаватель должен допросить
подозреваемого по существу подозрения». Аналогичную статью следует
предусмотреть и в главе 22 УПК РФ.
3.2 Процессуальная природа
подозреваемого
в
совершении
подозреваемого
и оформление задержания
преступления.
Освобождение
Правовые
нормы,
регламентирующие
задержание
лица,
подозреваемого в совершении преступления, образуют самостоятельный
процессуально-правовой институт, который получил определенное
обоснование в теории681. Само задержание должно быть урегулировано
только как мера уголовно-процессуального принуждения682.
В научной литературе задержание трактуется как незаконное при
отсутствии оснований и других условий, а также нарушении
процессуального порядка задержания подозреваемого683, приводятся
факты незаконных задержаний подозреваемых684. Н.В. Попков отмечает,
что после фактического задержания не всегда возбуждается уголовное
дело, и, оставаясь за пределами правового регулирования, данные лица
лишаются права на возмещение ущерба, причиненного незаконным
задержанием685.
На сегодняшний день в России в результате правовой
неопределенности на практике фактически действуют два вида задержания
лица по подозрению в совершении преступления: задержание, когда
человек фактически ограничивается в свободе (поимка, захват, доставление
в правоохранительные органы) и задержание, при котором физическое
задержание получает процессуально-правовое оформление в виде
См.: Гуткин И.М. Актуальные вопросы уголовно-процессуального задержания. – М.: Акад.
МВД СССР, 1980. – С. 11; Петрухин И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в
уголовном процессе. – М.: Наука, 1989. – С. 9; Петровский В.Г. Организационные и тактические
основы проведения ОРМ и следственных действий при задержании подозреваемого: дис.…канд.
юрид. наук. – М., 1999. – 236 с. и др.
682
См.: Напреенко А.А. Гарантии прав подозреваемого в советском уголовном процессе:
дис.…канд. юрид. наук. – М., 1982. – С. 42; Проблемы кодификации уголовно-процессуального
права/ Под ред. В.М. Савицкого. – М.: Наука, 1987. – С. 126 и др.
683
См.: Ковтун Н. Задержание подозреваемого: новые грани старых проблем // Российская
юстиция. – 2002. – № 10. – С. 46; Бабурин В.В., Сурихин П.Л. Незаконное задержание
уголовно-правовой и уголовно-процессуальный аспекты : монография. – Красноярск:
Сибирский юридический институт МВД России, 2004. – С.83–84; Наумов А.В. Практика
применения Уголовного кодекса Российской Федерации : коммент. судеб, практики и доктрин,
толкование / под ред. Г.М. Резника. – М., 2005. – С.797.
684
См.: Исламов М.Э. Правовое регулирование задержания лица по подозрению в совершении
преступления в российском уголовном процессе : автореф. дис.... канд. юрид. наук. 2008. С. 4;
Рыжаков А. Незаконное задержание // Юрист. – 2008. – № 30. – С.22 ; Семенцов В. Задержание
в стадии возбуждения уголовного дела // Уголовное право. – 2010. – № 1. – С. 114–116.
685
См.: Попков Н.В. Задержание подозреваемого и обвиняемого как вид государственного
принуждения : автореф. дис. ... канд. наук. – Нижний Новгород, 2007. – С. 20.
681
256
протокола задержания (ст. 92 УПК РФ)686. Уголовно-процессуальный закон
устанавливает основания и порядок производства процессуального
задержания в кабинете следователя, дознавателя, но не регламентирует
правил выполнения действий по физическому захвату (момент
фактического задержания) и доставлению задержанного.
При этом между физическим и юридическим задержанием может
оставаться временной интервал, измеряемый часами, который в настоящее
время представляет собой абсолютно «правовую пустоту»687. Из ст. ст. 91,
92 УПК РФ не видно, как проходит, кто проводит фактическое задержание,
каким документом оно оформляется, кто осуществляет доставление и
сколько по времени оно может длиться688. В данном исследовании, автор
пользуемся языком законодателя и называет задержанного подозреваемым,
хотя фактически, по его мнению, он является лишь заподозренным лицом
до вынесения постановления о привлечении в качестве подозреваемого.
Как показало проведенное автором исследование, девять из десяти
арестованных ранее задерживались по подозрению в совершении
преступления в порядке, предусмотренном ст. ст. 91 и 92 УПК РФ, в более
84 % случаев задержанию предшествует административное задержание, что
недопустимо. Нечеткость закрепления в законе исходного момента, с
которого следует исчислять процессуальный срок задержания, приводит к
неоднозначному разрешению этого вопроса689. Иногда задержание
используется, чтобы «закрепить» за органом предварительного следствия
или дознания подозреваемого, который числится за судом690.
Ретюнских И.А., пытаясь объединить две формы задержания – фактическое и юридическое,
рассматривает три его части: милицейское, доследственное и следственное. Они составляют
единый процесс задержания лица по подозрению в совершении преступления. См.: Ретюнских
И.А. Процессуальные проблемы задержания лица по подозрению в совершении преступления:
дис. ...канд. юрид. наук. – Екатеринбург, 2001. – С. 161.
687
Так, в ходе проведения автором исследования установлено, что сотрудниками управления
Генеральной прокуратуры РФ в ЮФО был выявлен факт допущенных нарушений при
фактическом задержании гражданина О.А.С. Гражданин О.А.С. был доставлен в отделение
милиции, а затем помещен в ИВС днем 02.04.2003 г. Протокол задержания подозреваемого был
оформлен лишь 03.04.2003 г. в 11 часов 40 минут. Было указано основание задержание:
«Застигнут при совершении преступления, а также иные обстоятельства» без ссылки на
конкретный пункт и часть ст. 91 УПК РФ. Не были указаны мотивы задержания, в совершении
какого преступления подозревается гражданин.
688
В УПК ФРГ срок доставления задержанного не может превышать более 12 часов с момента
задержания.
689
Результаты обобщения автором практики применения УПК РФ в 47 субъектах РФ показали,
что в большинстве случаев время фактического задержания устанавливается по рапорту лица
его произведшего. Однако в ряде субъектов РФ органы предварительного расследования
исчисляют срок задержания с момента доставления лица в орган дознания, к следователю, либо
с момента составления протокола задержания, и только при задержании на основании
постановления органа дознания, дознавателя – с момента фактического лишения свободы.
690
По уголовному делу № 1-506/2008 в отношении Ч.О.А. 19.09.2008 г. он был осужден по ст.
228 ч. 1 УК РФ и взят под стражу в зале суда. В тот же день по уголовному делу № 1-540/2008
он в 18 ч. 30 м. был задержан по ст. 91 УПК РФ, а 20.09.2008 г. взят под стражу. См.: Архивное
дело № 1-540/2008 в отношении Ч.О.А. Пролетарского районного суда г. Ростова н/Д.
686
257
Отечественная практика досудебных стадий выявила немало проблем,
связанных с необходимостью соблюдения защиты конституционных прав
человека и общества от необоснованного вмешательства государственных
органов и должностных лиц в частную жизнь граждан, применения мер
процессуального
принуждения.
Настоятельно
необходим
учет
положительного опыта организации и законодательной регламентации
правосудия, сформировавшийся в зарубежных странах с устоявшимися
демократическими традициями, а также потребность в разработке, на
основе изученного материала, целого ряда предложений по
совершенствованию отечественного уголовно-процессуального права и
практики его применения. Исследование уголовно-процессуальных
аспектов механизма функционирования досудебных стадий уголовного
процесса зарубежных стран актуально, так как именно в этой сфере
наиболее рельефно проявляется столь ощутимое для человека
взаимодействие с государством.
Проведенный автором анализ международных правовых документов,
зарубежного опыта использования задержания подозреваемого показывает,
что указанный показатель достаточно высок. В США задерживают почти
каждого подозреваемого для доставки его к судье для решения вопроса о
дальнейшем лишении свободы.
На данной стадии уголовного судопроизводства arrest – то есть,
задержание подозреваемого полицейским (которое включает в себя
обязательное информирование задержанного о его правах), а также
временное лишение свободы подозреваемого до момента предъявления ему
официального обвинения. В США почти каждое уголовное дело, включая и
дела о малозначительных уголовно наказуемых деяниях, начинается с
ареста или обыска. В уголовном судопроизводстве США арест, являясь
мерой процессуального принуждения, ограничивающей свободу человека
в виде заключения под стражу, при этом несет важную дополнительную
функцию – возбуждения уголовного преследования в отношении
конкретного лица. Разъяснение причины ареста, указанный в ордере,
выполняет роль предъявления обвинения. арест есть принудительное
задержание и помещение в тюрьму36. Ордер должен быть подписан
магистратом и должен содержать фамилию обвиняемого или, если
фамилия обвиняемого неизвестна, любую фамилию или описание, по
которым этот обвиняемый может быть с разумной определенностью
идентифицирован (reasonable certainty). Он должен содержать
распоряжение арестовать обвиняемого и доставить его к ближайшему
магистрату. В тех случаях, когда полиция просит о выдаче ордера на арест
или обыск человека, настоящего имени которого она не знает, но который,
как она полагает, совершил расследуемое преступление, в ордере для
соблюдения должной формы указывается условное имя. Когда будет
установлено настоящее имя человека, подозреваемого в совершении
преступления, все последующие документы оформляются в соответствии с
258
его настоящим именем. В федеральном законодательстве США, равно как
и в законодательстве штатов содержатся нормы, основанные на
английском общем праве, которые позволяют любому гражданину
осуществить арест без ордера («гражданский арест») при соблюдении
определенных условий. Право ареста полицией без ордера производно от
общего права граждан и требует лишь наличия разумных оснований
полагать, что лицо совершает либо совершило преступление – фелонию.
Издание ордера на арест является процессуальным актом, формально
означающим возбуждение уголовного преследования, а сам ордер
выступает первоначальным актом обвинения и единственным документом,
фиксирующим начало официального производства по делу. Ллойд Л.
Уайнреб отмечает, что «арест есть мера пресечения, ограничивающая
свободу и предпринимаемая потому, что арестовываемый человек,
возможно, совершил преступление и ему следует предстать перед
судом»691.
Задержав
подозреваемого,
полицейский
обязан,
согласно
решению Верховного Суда США от 1966 года (Миранда против Аризоны)
произнести следующие слова: «Вы имеете право сохранять молчание. Всё,
что вы скажете может быть использовано и будет использовано против вас
во время судебного процесса. Вы имеете право быть со своим адвокатом во
время допроса. Если вы не можете нанять адвоката, для вас будет назначен
государственный адвокат. Понимаете ли вы свои права?».
В исследовании проведенного рядом ученых в США, Брэйм и его
коллегами проанализировали ответы в национальном опросе более чем
7000 молодых людей в период между 1997 и 2008 годами. Они
обнаружили, что от 25 до 41 % респондентов сообщили об одном аресте в
возрасте до 23 лет, и от 16 до 27 % респондентов сообщили, что
арестованы в возрасте 18 лет.
На официальном сайте судебной статистики США указана статистика
арестов подозреваемых692. На странице 16 в таблице 3 отражена статистика
арестов по возрастам. Из нее видно, что количество арестованных в
возрасте до 18 лет начиная с 1980 года по настоящее время по средним
показателям равно 1,906,587. В возрасте от 10 до 18 лет в США проживает
примерно 41 миллионов детей. А это значит что количество арестов детей
в возрасте до 18 лет, около 5%. Чтобы подсчитать количество арестов с 18
до 23 лет, в документе со статистикой арестов, на странице 16 и 17 есть
количество арестов. Всего в среднем за год – 3,571,740 ( 18 – 659,865; 19 –
686,789; 20 – 635,599; 21 – 570,422; 22 – 524,708; 23 – 494,357.).
Численность группы населения от 19 до 23 лет, согласно переписи
населения в США, составляет около 22 миллионов, таким образом процент
арестов в этой группе равен примерно 16%. Следует также учесть что на
первой странице указанного документа со статистикой арестов, указано
691
692
См.: Ллойд Л. Уайнреб. Отказ в правосудии. Уголовный процесс США. – М., 1985. – С. 51.
См.:Официальный сайт судебной статистики США /http://bjs.ojp.usdoj.gov/content/pub/pdf/aus8009
259
следующее – «including citations and summons» (включая повестки и
вызовы в суд), то есть в эту статистику включены не только случаи когда
человека в наручниках доставляют в полицейский участок, но и когда
вызывают в полицию или в суд повесткой.
Как показало проведенное автором исследование, за период с 1980
года до 2013 года, среди взрослых арест подозреваемых за убийство упал
на 57%, в то время как несовершеннолетний арест упал на 44%. Автором
также проанализированы данные СМИ в США за 2013 год. Они полны
сообщений о жестокости полицейских в момент ареста подозреваемых. По
официальной статистике только в первой половине 2013 года в США при
задержании было убито более 8000 человек. Сколько было ранено или
покалечено, не знает никто693. Арест подозреваемого на основании ордера
или без него – дает возможность полиции провести личный обыск
подозреваемого, а также обыск вещей, находящихся вблизи, «под его
непосредственным контролем».
Как отмечает В.Н. Махов, в США пренебрежение к конституционным
гарантиям, как они были истолкованы либерально ориентированным
Верховным судом применительно к полицейской деятельности,
объяснялось необходимостью обуздать преступность крутыми мерами,
повысить эффективность этой деятельности, отказаться от либерализма в
отношении убийц, насильников, грабителей. Однако наличие встроенных в
американское общество механизмов саморегуляции (будь-то судебный
конституционный надзор или гласность политического и правового
процесса) преодолела прокурорско-полицейский экстремизм «законности
и порядка»694.
Некоторыми авторами считается, что фактическое задержание или
оперативный «захват» по своей сущности является оперативно-розыскным
мероприятием, однако не регламентированным в ФЗ РФ «Об ОРД». Во
многих комментариях к УПК РФ указано, что срок задержания исчисляется:
«с момента, когда лицо удерживается с применением физического насилия
или без такового и лишается свободы распоряжаться собой» 695; «с момента
официального объявления уполномоченного должностного лица гражданину,
что он задерживается»696. Как определить, сколько прошло времени с
момента лишения возможности его передвижения до момента доставления
к дознавателю? Существуют различные мнения по данному вопросу. Так
А.П. Гуляев отмечал, что начальным моментом фактического задержания
как уголовно-процессуальной меры является время фактического принятия
693
694
См.: Как выжить в тюрьме в США / http://fighting.su/kak-vyzhit-v-tyurme-v-ssha-1-arest/.
См.: Уголовный процесс в США (досудебные стадии): учеб. Пособие / В.Н. Махов, П.А. Пешков. –
М., 1998. – С. 5.
695
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Постатейный научно-практический
комментарий коллектива ученых-правоведов под руководством В.И.Радченко, В.П. Кашепова,
А.С. Михлина. – М., 2002. – С. 151.
696
Безлепкин Б.Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации
(постатейный). – М., 2002. – С. 128.
260
решения о взятии под стражу доставленного лица в орган дознания, к
дознавателю или следователю. Предшествующие действия, связанные с
захватом и доставлением лица не входят в состав процессуального
задержания697.
Нет единства в понимании начала исчисления срока задержания и
среди практических работников. Результаты проведенного автором
исследования показали, что в органах внутренних дел в 78,2 % случаев,
исчисление срока задержания было осуществлено с момента
фактического задержания лица. При этом время фактического
задержания устанавливалось лишь по рапорту лица, выполнившего
задержание, а также на основании показаний подозреваемого. В 33,3 % –
срок задержания исчислялся с момента доставления лица в орган
внутренних дел или составлении протокола о задержании.
А. Гриненко предлагал законодательное разграничение двух тесно
взаимосвязанных, но разных действий – фактического задержания и
уголовно-процессуального задержания, при этом фактическое задержание
может иметь место и до возбуждения уголовного дела 698. В.Н. Григорьев
указывал, что «моменты уголовно-процессуального и фактического
задержания в подобных случаях не совпадают»699. И.А. Ретюнских, пытаясь
объединить две формы задержания (фактическое и юридическое),
рассматривает три его части: милицейское, доследственное и следственное,
составляющие единый процесс задержания лица по подозрению в
совершении преступления. По его мнению, только с момента доставления
лица в орган дознания или следствия задержание переходит в сферу
уголовно-процессуальной деятельности, что представляется неверным700.
В.П. Божьев указывал: «...необходимо учитывать, что уголовнопроцессуальный закон имеет в виду только уголовно-процессуальное
задержание… доставление лица в милицию – это не всегда этап
фактического задержания… доставление лица, захваченного в момент
совершения преступления, нельзя считать этапом (или моментом)
задержания: необходимо прежде установить личность, решить вопрос о
возбуждении уголовного дела»701.
Отмечалось, что доставление, если оно производится не на основании
постановления о задержании, всегда носит ситуативный характер, поэтому
не во всех случаях влечет за собой задержание лица по подозрению в
См.: Гуляев А.П. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской
Федерации / под общ. ред. В.В. Мозякова. – М., 2002. – С.28. См. об этом также: Абдрахманов Р. Проблемы уголовно-процессуального задержания // Законность. – 2003. – № 3. – С. 21–
22; Анашкин О.А. Сроки в уголовном процессе на досудебных стадиях. – М., 2006. – С. 70 и др.
698
См.: Гриненко А. Разграничение фактического и уголовно-процессуального задержания //
Законность. – 2003. – № 3. – С.21–22.
699
Григорьев В.Н. Задержание подозреваемого. – М., 1999. – С. 170–171.
700
Ретюнских И.А. Процессуальные проблемы задержания лица по подозрению в совершении
преступления: дис. … канд. юрид. наук. – Екатеринбург, 2001. – С. 56.
701
Научно-практический комментарий к УПК РФ; под ред. В.П. Божьева. – М., 2009. – С. 186.
697
261
совершении преступления. Задержание подозреваемого понимает как
процессуальное действие органа дознания, следователя, по водворению
его в ИВС в целях выяснения причастности к преступлению и решения
вопроса о применении меры пресечения в виде заключения под стражу,
которое возможно только одновременно с возбуждением или по
возбуждённому уголовному делу702.
Нельзя также согласиться с утверждением, что в случае если лицо
было задержано на основании ч. 2 ст. 91 УПК РФ, в целях избрания в
отношении него меры пресечения право на защиту возникает лишь с
момента доставления его в орган дознания, следствия703. Указанное
противоречит требованиям закона об участие защитника с момента
фактического задержания лица, подозреваемого в совершении
преступления (п.п. «а», п. 3, ч. 3 ст. 49 УПК РФ).
Рассматривая вопрос о сущности фактического задержания с точки
зрения предмета данного исследования, необходимо отметить, что
осуществление фактического задержания приводит к немедленному
ограничению неприкосновенности личности и частной жизни.
И.Л. Петрухин справедливо отмечал: «Процессуальное оформление
задержания или применения к подозреваемому меры пресечения в виде
заключения под стражу не является условием, определяющим момент
допуска защитника к участию в деле. Защитник допускается с момента
фактического задержания»704.
В Кодексе об административных правонарушениях РФ срок
административного задержания предписывается исчислять только с
момента доставления в орган, уполномоченный рассматривать дела об
административных правонарушениях (ч. 4 ст.27.5). Отдельными авторами
указывалось, что целесообразно было бы подобный порядок
предусмотреть и для начала исчисления срока процессуального
задержания705. О необходимости этого высказались 78 % опрошенных
автором дознавателей и следователей, т.к. так им более удобно исчислять
сроки задержания. Согласно п. 4 ст. 14 ФЗ РФ «О полиции», «лицо,
подвергнутое задержанию, вправе пользоваться... услугами адвоката... с
момента водворения его в специально отведенное помещение»706. При
этом непонятно, когда это водворение произойдет, где находиться это
помещение. Многие авторы забывают о правах граждан, для которых не
имеет значение – почему, например, в течение нескольких часов на место
совершения преступления за ними не прибыла дежурная машина, чтобы
доставить к следователю, водворение в специально отведенное помещение
откладывалось, не был вызван адвокат и т.д.
См.: Булатов Б.Б. Государственное принуждение в уголовном судопроизводстве. – Омск, 2003. –
С. 48, 56–57.
703
См. Безпепкин Б.Т. Комментарий к УПК РФ. – М, 2008. – С. 92.
704
Комментарий к УПК РФ ; под ред. Петрухина И.Л. – М., 2005. – С. 101.
705
См.: Цоколова О.И. Указ. работа. – С. 13; Мичурина О.В. Указ. работа. – С. 300.
706
См.: Российская газета. – 2011. – 11 февраля.
702
262
Действительно, трудно согласиться и отнести фактический захват
только к ОРД. Согласно ч. 3 ст. 128 УПК РФ задержание исчисляется с
момента фактического задержания, а согласно п. 3 ч. 3 ст. 49 УПК РФ
защитник допускается к участию в уголовном деле именно с момента
фактического задержания лица, подозреваемого в совершении
преступления.
По мнению автора, при совершении лицом преступления действия по
захвату
и
доставлению,
осуществляемому
сотрудниками
правоохранительных органов, не могут осуществляться в рамках
административных правоотношений, поскольку это противоречит закону,
целям и задачам административного задержания707. Они должны иметь
процессуальный характер в рамках начала существования института
подозрения. На взгляд автора, нельзя решать вопрос: входит ли
физический захват, доставление задержанного в систему задержания в
зависимости от того, урегулировано ли оно действующим уголовнопроцессуальным законом. Это будет подмена реальных вещей их
нормативным отображением. К. Маркс
справедливо отмечал, что:
«Правовая природа вещей не может приспособляться к закону, закон,
напротив, должен приспособляться к ней»708.
Задержание не содержит ни поисковых, ни познавательных, ни
удостоверительных операций. В то же время задержание лица,
подозреваемого в совершении преступления создает необходимые
предпосылки для получения доказательств, установление и закрепление
следов преступления (ст. ст. 74, 86 УПК РФ), а также проведение других
следственных действий: личный обыск задержанного (ст. ст. 93, 184 УПК
РФ), допроса подозреваемого (ст. ст. 46, 76, 187–190 УПК РФ), осмотр его
одежды (ст. ст. 83, 166 УПК РФ), освидетельствование (ст. 179 УПК РФ).
Уяснение сущности института уголовно-процессуального задержания
с позиции соблюдения конституционной законности позволяет выявить его
наиболее характерные признаки, отграничивающие от других институтов, и
определить его значение в системе процессуальных мер. Однако
неопределенность термина «по подозрению», закрепленного в ст. 91 УПК
РФ, не дает органу уголовного преследования на этапе подозрения
возможность предельно четко обозначить круг обстоятельств, при которых
действительный свидетель будет отграничен от фактического
подозреваемого709.
Кодекс об административных правонарушениях РФ, ст.ст. 27.1-27.6. – М., 2011. – 319 с.
Маркс К., Энгельс Ф.Собр. соч. – М., 1968. – Т.1 – С. 122.
709
Так, в ходе задержания лиц, контрабандно перемещаемого товар через таможенную границу
РФ, были задержаны два гражданина: З. и М. Причем М. был лишь водителем
автотранспортного средства и не знал, что товар перемещается незаконно, но был задержан как
лицо, которое непосредственно застигнуто при совершении преступления. В дальнейшем в
отношении него уголовное преследование было прекращено. Угол. дело № 217, Т.1, л.д. 53–57.
См. Архив Матвеево-Курганского районного суда Ростовской области.
707
708
263
Подозреваемый имеет право приносить жалобы на действия
(бездействия) и решения суда, прокурора, следователя, дознавателя (п. 10
ч. 4 ст. 46 УПК РФ). В то же время он фактически лишен возможности
обжаловать действия, связанные с его задержанием. Его права не имеют
должного механизма обеспечения и защиты. Статья 124 УПК РФ
указывает, что прокурор, руководитель следственного органа
рассматривает жалобу только в течение 3 суток. Задержание же
ограничено 48 часами. Статья 125 УПК РФ указывает, что суд проверяет
законность и обоснованность действий (бездействий) и решений
дознавателя, следователя, руководителя следственного органа, прокурора
не позднее чем через 5 суток со дня поступления жалобы в судебном
заседании.
Статья
108 УПК РФ
рассматривает лишь случаи
обжалования постановление судьи об избрании в качестве меры
пресечения заключение под стражу или об отказе в этом в вышестоящий
суд в течение 3 суток со дня его вынесения, предусматривает процедуру
продления срока задержания на срок не более 72 часов с момента
вынесения судебного решения по ходатайству одной из сторон (п. 3 ч. 7
ст. 108 УПК РФ). В первом полугодии 2013 года судами первой
инстанции на территории Ростовской области при рассмотрении 1562
ходатайств о применении меры пресечения заключения под стражу (1525
удовлетворено), лишь в 28 случаях было принято решение о продлении
срока задержания на срок не более 72 часов710.
Проблемы такого сложного явления, как задержание подозреваемого,
имеют множество истоков. Их можно обобщить в несколько крупных
блоков, среди которых: 1) многозначность употребления понятия
задержание подозреваемого в законодательстве; 2) фрагментарность
законодательного регулирования системы действий, входящих в
содержание задержания подозреваемого; 3) отсутствие единого
представления
о
сущности
и содержании задержания в правовой
теории; 4) многочисленность существенных нарушений и злоупотреблений,
допускаемых
при
задержании
подозреваемого
на
практике,
сопровождающихся в целом терпимым отношением к ним в сочетании с
двойным стандартом в оценке действий нарушителей711.
Проведенное автором исследование показало, что по вопросу о понятии
процессуального задержания имеются противоположные мнения –
задержание является, с одной стороны, мерой процессуального
принуждения, а с другой – неотложным следственным действием. Не все
процессуальные действия являются следственными (п. 32 ст. 5, ч. 1 ст. 86
УПК РФ), поскольку не имеют свойств и признаков, присущих только им,
например,
непосредственная
направленность
на
собирание
Официальный
сайт
Судебного
департамента
Управление
департамента по Ростовской области // usd.ros.sudrf.ru.
711
Григорьев В.Н. Задержание подозреваемого. – М., 1999. – С. 12–14.
710
Судебного
264
доказательств712. Для того чтобы произвести следственное действие, также
необходимо принятие решения о его производстве. Не всегда данное
решение должно отображаться в каком-либо документе. В УПК РФ
определение понятия следственного действия, а также их четкая система
отсутствуют, что создает трудности теоретического переосмысления этого
правового института и практического его применения. Так, УПК РФ не
содержит прямого указания на задержание, как неотложное следственное
действие (ранее это предусматривалась законом ст. 119 УПК РСФСР)713. В
то же время задержание, по мнению автора, понимается законодателем
напрямую, как мера принуждения и косвенно, как
неотложное
следственное действие. В результате задержания подозреваемого и
составления соответствующего протокола могут быть обнаружены и
зафиксированы следы преступления и доказательства (п. 19 ст. 5 УПК РФ).
УПК РФ не требует для задержания подозреваемого применения
согласия прокурора, руководителя следственного органа или решения
суда. Согласно нормам международного права, задержанное лицо вскоре
после его ареста представляется судебному или иному органу,
определенному законом. В соответствии с п. 3 Европейской Конвенции о
защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 г. установлено, что:
«Каждый арестованный или задержанный в соответствии с положением I
(с) данной статьи должен быть незамедлительно представлен перед судьей
или иным должностным лицом, уполномоченным законом осуществлять
судейские функции, и имеет право на судебное разбирательство в течение
разумного срока или освобождению до суда…»714. Законодательство
большинства государств устанавливает срок доставления задержанного к
судье, либо другому уполномоченному лицу в пределах 24 либо 48 часов.
Н.Н. Крашенинников предлагал необходимость обязательного
санкционирования прокурором задержания лиц, подозреваемых в
совершении преступлений, сроком до 48 часов715. По мнению автора, в
этом нет необходимости, т.к. решение указанного вопроса возможно в
См.: Миликова А.В. Действие «процессуальное» и «следственное: содержание и
соотношение понятий» // Право и государство. – 2010. – № 3. – С.98–102; Шумилин С.Ф.
Полномочия следователя: механизм и проблемы реализации. – М., 2006. – С. 269. Комлев Б.А.
относил задержание к следственным действиям. Действие «процессуальное» и «следственное:
содержание и соотношение понятий» // Право и государство. – 2010. – № 3. – С. 98–102.
713
Пункт 19 ч. 1 ст. 5 УПК РФ не указывает, что задержание относится к неотложным
следственным действиям. Какие действия относятся к неотложным следственным действиям,
ст. 157 УПК РФ также не разъясняет. 78,2 % опрошенных нами практических работников
продолжают считать задержание неотложным следственным действием, обосновывая это, в
частности, тем, что составляемый протокол следственных действий (задержания).
714
См.: «Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой
бы то ни было форме» (принципы 36, 37). Права человека: Сборник универсальных и
региональных международных документов. – М.: МГУ, 1990. – С. 87.
715
Крашенинников Н.И. Получение оперативно - процессуальной информации о преступлениях
и порядок назначения оперативно-розыскных мероприятий, а также использование их
результатов по делам оперативного учета и в следственно-судебной практике : автореф. дис.
…канд. юрид. наук. – СПб., 2003. – С. 8.
712
265
рамках существующего прокурорского надзора за законностью и
обоснованностью задержания.
Если исходить из названия ст. 91 УПК РФ, то получается, что
подозреваемого можно задержать исключительно после фактического
возбуждения уголовного дела, так как: а) лицо получает данный статус
только на стадии предварительного расследования и на других стадиях
уголовного процесса его не существует; б) субъектом такого
процессуального задержания выступают: сотрудник органов дознания,
следователь.
Как показало проведенное автором исследование, в ситуациях
непосредственного обнаружения общественно опасного деяния задержание
заподозренного лица всегда производится, когда уголовного дела еще нет,
и оно объективно не может быть возбуждено, процессуальное решение не
вынесено. По мнению автора, в случаях, абсолютно не терпящих
отлагательства, когда лицо застигнуто в момент совершения преступления
или непосредственно после его совершения, либо очевидцы прямо укажут
на определенное лицо, как на совершившее преступление, задержание
подозреваемого в совершении преступления может быть произведено до
возбуждения уголовного дела. Задержание в этих случаях позволит
подозреваемому лицу воспрепятствовать довести преступление до конца,
скрыться от органов дознания и следствия или продолжить преступные
действия716.
В УПК РФ не содержится прямой нормы, запрещающей производить
задержание до возбуждения уголовного дела717. Во время разбирательства
с доставленным должны параллельно решаться вопросы и о возбуждении
уголовного дела по данном факту, и о его возможном признании
подозреваемым в совершении преступления718. Установленные ч. 1 ст. 92
УПК РФ три часа для составления протокола задержания, предусмотрены
в том числе и для разрешения вопросов, связанных с возбуждением
уголовного дела.
В процессуальной литературе еще в советский период высказывались
предложения разрешить органам предварительного расследования по
В ходе проведения автором анализа более 375 уголовных дел и опроса следователей было
установлено, что 78,2 % из них выносили постановление о возбуждении уголовного дела хотя и
в день задержания до решения вопроса о водворение подозреваемого в ИВС или следственный
изолятор, но фактически только после оформления протокола задержания.
717
См.: Комментарий к УПК РФ; под ред. Козак Д.Н., Мизулиной Е.Б. – М., 2002. – С. 227.
Авторы комментария к УПК РФ отмечают, что согласно п. 19 ст. 5 задержание может быть
отнесено к числу неотложных следственных действий, производство которого допустимо при
определенных обстоятельствах только до возбуждения уголовного дела.
718
Булатов Б.Б. отмечает, что логично было предоставить следователю, органу дознания право
на задержание лица по подозрению в совершении преступления одновременно в вынесением им
постановления о возбуждении уголовного дела, предоставлением его прокурору на
согласования, сообщением о задержании. См.:
Булатов Б.Б. Основания задержания
подозреваемого по УПК РФ // Материалы международной научно-практической конференции,
посвященной принятию нового УПК РФ. – М., 2002. – С. 111.
716
266
первичным материалам, без решения вопроса о возбуждении уголовного
дела производить задержание лица, подозреваемого в совершении
преступления, а в законодательном порядке разрешить его719. О.В.
Мичурина отмечает, что: «…в ситуациях непосредственного обнаружения
общественно опасного деяния захват и доставление лица (не относящиеся к
уголовно-процессуальным действиям) могут быть до возбуждения уголовного
дела»720. А.П. Гуляев считал, что возбуждение уголовного дела и
задержание, «действуя как бы в порядке обратной силы, придают факту
доставления заподозренного лица уголовно-процессуальный характер»721.
Ю.Б. Чупилкин справедливо отмечает, что актуальным видится
закрепление в качестве самостоятельных процессуальных действий, таких
как фактическое задержание и доставление задержанного, его личный
досмотр. Эти действия помогут урегулировать правовой статус
задержанного лица до возбуждения уголовного дела722.
Отсутствие на момент задержания постановления о возбуждении
уголовного дела не всегда означает, что задержание было произведено
незаконно723.
Следует отметить, что законодательно, а самое главное
процессуально в ст. 91 УПК РФ, следовало бы закрепить правила
«фактического задержания» лица в связи с уголовным преступлением.
Основания и порядок осуществления такой деятельности должны быть
известны гражданам, поскольку эти действия затрагивают право на
неприкосновенность личности, гарантированные Конституцией РФ.
При непосредственном обнаружении признаков преступления,
задержании заподозренного лица, основаниями для возбуждения
уголовного дела будут
объективные данные, указывающие на
причастность к нему задержанного. Автор предлагает ст. 140 УПК РФ
«Поводы и основания для возбуждения уголовного дела» дополнить
п. 4 ч. 1 следующего содержания: «Непосредственное обнаружение
признаков преступления, при задержании заподозренного лица».
Непосредственное обнаружение признаков преступления можно
рассматривать как конкретные жизненные обстоятельства, представляющие
Жогин Н.В., Фаткуллин Ф.Н. Предварительное следствие. – М.: Юрид.лит., 1965. – С. 21–
23,175; Бекешко С.П., Матвиенко Е.А. Указ. работа. – С. 97; Гаврилов А.К. Раскрытие
преступлений на предварительном следствии. – Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1976. – С. 93;
Якуб М.Л. О совершенствовании уголовно-процессуального законодательства // Вестник МГУ.
– М., 1964. – № 2. – С. 28 и др.
720
См.: Мичурина О.В. Указ. работа. – С. 301.
721
Гуляев А.П. Процессуальные сроки в стадиях возбуждения уголовного дела и
предварительного расследования. – М.: Юрид. лит., 1976. – С. 81.
722
Чупилкин Ю.Б. Гарантии прав личности в стадии возбуждения уголовного дела //
Российская юстиция. – 2010. – № 2. – С. 42–45.
723
В Концепции судебной реформы в РФ указывалось: «Поскольку цели предварительного
расследования заключаются не только в установлении обстоятельств совершения преступления,
но и в определении инкриминирующего характера событий или отсутствия последнего, будет
обоснованным рассмотрения всякое сообщение о преступлении, если на момент рассмотрения
не очевидны его ложность, как бесспорный повод к возбуждению уголовного дела». См.:
Концепция судебной реформы в Российской Федерации. – М., 1992. – С. 88.
719
267
собой достаточные данные о признаках преступления, а именно,
возникновение обязательности возбуждения уголовного дела. Повод,
являясь результатом констатации наличия основания к возбуждению
уголовного дела, неразрывно связан с последним724. В.М. Савицкий и
другие авторы обоснованно полагали, что непосредственное обнаружение
признаков преступления означает наличие не только повода, но и
основания для возбуждения уголовного дела725. Выяснение основания для
возбуждения уголовного дела есть одновременно и уточнение основания к
задержанию определенного лица.
Если провести до конца логическую схему деятельности дознавателя,
следователя в данной ситуации, то, на взгляд автора, ему необходимо
составить протокол задержания, принять решение о возбуждении
уголовного дела (дознавателю с согласия прокурора), рассмотреть вопрос о
возможности признания физически задержанного подозреваемым по
уголовному делу, допросить его в качестве подозреваемого и только затем
рассмотреть возможность применения меры пресечения до предъявления
подозреваемому обвинения (ст. 100 УПК РФ) или о снятии подозрения и
освобождения задержанного.
Задержание должно выступать как единство фактического задержания
и правовой формы, т.е. как реальное лишение свободы человека,
облеченное в соответствующий юридический акт. В УПК РФ, по мнению
автора, целесообразно использовать
единое
понятие – «момент
фактического задержания» (п. 15 ч. 1 ст. 5 УПК РФ) в ч. 2, 3 ст. 94, ст. 100
УПК РФ726. Пункт 15 ст. 5 УПК РФ изложить в следующей редакции: «15)
момент фактического задержания – «момент производимого в порядке,
установленном настоящим Кодексом, фактического лишения свободы
передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления и
доставления его в орган дознания, к следователю или прокурору»; в п. 4 ч.
2 ст. 38 УПК РФ заменить словосочетание «постановлений о задержании»
словами «постановлений о фактическом задержании».
Как показало проведенное автором исследование путем опроса более
370 сотрудников органов дознания, на практике с задержанием связывают:
Лазарев В.А. Возбуждение уголовного дела как акт правового реагирования на преступные
посягательства: дис.…канд. юрид. наук. – Саратов, 2001. – С. 65.
725
Савицкий В.М. Очерк теории прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве. – М.,
1975. – С. 83; См.также: Гаврилов А.И., Стремовский В.А. Законность и обоснованность
возбуждения уголовного дела в советском уголовном процессе. – Ростов н/Д, 1968. – С. 36.
726
Согласно требованиям п. 3 ч. 4 ст. 46 УПК РФ и п. 3 ч. 3 ст. 49 УПК РФ лицо, подозреваемое
в совершении преступления, имеет такое право с момента фактического задержания. Следует
отметить, что сам уголовно-процессуальный закон создает трудности в понимании отдельных
норм для практических сотрудников. УПК РФ использует понятие – «момент фактического
задержания» (п. 15 ч. 1 ст. 5 УПК РФ). С ним мы встречаемся в п. 2 ч. 2 ст. 46 УПК РФ и п. 3 ч.
3 ст. 49 УПК РФ, ч.3 ст. 128 УПК РФ. В то же время в ч. 2, 3 ст. 94 УПК РФ применяется
понятие «момент задержания». В ст. 100 УПК РФ также говорится, что если подозреваемый был
задержан, то обвинение ему должно быть предъявлено не позднее 10 суток с «момента
задержания».
724
268
фактическое задержание на месте (захват); доставление в орган дознания
или к следователю и временное содержание задержанного для проверки
оснований задержания, характера совершенного правонарушения,
получения сведений, характеризующих его личность, и др.; составление
протокола задержания, водворение подозреваемого в ИВС или
следственный изолятор, проведение следственных действий. Совокупность
указанных признаков дает основания, по мнению автора, отнести все эти
действия к уголовно-процессуальным.
Действующее
уголовно-процессуальное
законодательство
предусматривает возможность осуществления ОРД органами дознания, как
в рамках возбужденного уголовного дела, так и в порядке рассмотрения
заявлений и сообщений о преступлении до возбуждения уголовного дела
(ст. 38, 144 УПК РФ). Представляется, что эти положения могут являться
правовым основанием для осуществления действий по физическому
задержанию и доставлению, проводимому органами дознания
самостоятельно либо по поручению следователя.
В ходе составления протокола задержания подозреваемому должно
быть объявлено, в совершении какого преступления он подозревается (ч. 1
ст. 92 УПК РФ). Следователь объявляет обвиняемому и его защитнику,
если он участвует в уголовном деле, постановление о привлечении данного
лица в качестве обвиняемого. При этом следователь разъясняет
обвиняемому существо предъявленного обвинения, а также его права,
предусмотренные статьей 47 УПК РФ, что удостоверяется подписями
обвиняемого, его защитника и следователя на постановлении с указанием
даты и времени предъявления обвинения (ч. 5 ст. 172 УПК РФ).
Необходимо учитывать, что задержанный, который впервые
вовлекается в орбиту уголовного судопроизводства, не имеет юридического
образования, находится в состоянии стресса и растерянности. В такой
ситуации еще до момента составления протокола задержания и детального
разъяснения его прав и обязанностей, необходимо разъяснить
задержанному сущность подозрения,727 основные фундаментальные права,
дающие впоследствии ему возможность в полном объеме реализовать свое
право на защиту.
В мировой практике они известны как «правила
728
Миранды» .
Например: «Вы подозреваетесь в совершении контрабанды, т.е. преступления,
предусмотренного ст. 188 УК РФ». Для этого необходимо внести соответствующие дополнения
в УПК РФ.
728
Это право хранить молчание; знать, что все, что он скажет, может быть использовано как
доказательства против него; на присутствие адвоката на первом же допросе (в нашей ситуации
уже перед первым допросом); при отсутствии средств участие адвоката обеспечивается за счет
государства. Пешков М.А. Правила Миранды – революция в уголовном процессе США //
Юрист. – 1998. – № 2. – С. 36. Мишин А.А., Власихин В.А. Конституция США: Политикоправовой комментарий.– М., 1985. – С. 222.
727
269
В ходе составления протокола задержания необходимо дополнительно
подробно разъяснить сущность подозрения, назвать и пояснить сущность
противоправного деяния, другие юридические значимые обстоятельства729.
Форма объявляемого подозрения не может быть столь же полной, как
формулировка обвинения в постановлении о привлечении в качестве
обвиняемого (ст. 171 УПК РФ). Однако она должна содержать указание на
время, место и наиболее существенные обстоятельства совершенного
преступления, насколько это установлено расследованием.
Свои права и основания задержания заподозренное лицо узнает только
через 3 часа после его доставления в орган дознания, к следователю или
прокурору в ходе составления протокола задержания (ч. 1, 2 ст. 92 УПК
РФ). Поскольку работники правоохранительных органов, осуществляющие
физическое задержание, реально ограничивают свободу человека, то
именно они до прибытия адвоката обязаны немедленно разъяснить
задержанному его правовое положение в данной ситуации и обеспечить
реализацию его прав.
На практике при задержании граждан по ст. 91 УПК РФ в протоколе
задержания указываются лишь основания задержания, разъясняются
подозреваемому его права (ст. 46 УПК РФ, 51 ст. Конституции РФ), при
этом вопрос об объявлении гражданину содержания и сущности
подозрения относится на следственное действие – допрос подозреваемого
(как это было ранее предусмотрено в ст. 123 УПК РСФСР), который, в свою
очередь, может состояться только в течение ближайших 24 часа.
В результате проведенного автором анализа уголовных дел было
установлено: В 35 % случаев указывалась формулировка задержания в форме
рапорта, например: «22.12.2001 г. около 14 ч сотрудниками милиции по
адресу: ул. Сиверса, д. 1 в г. Ростове-на-Дону задержан А.Ю.И., у которого
обнаружено и изъято четыре патрона, признанных боеприпасами»730. В 25
% – указывалась формулировка задержания в форме рапорта без
юридической квалификации и указания на статью УК РФ. В 20 % –
указывалась только статья УК РФ без юридической квалификации. В 15
% – указывалась только краткая юридическая квалификация и статья УК
РФ. В 5 % – указывалась юридическая квалификация без указания статьи
УК РФ. В 35 % случаев в рапорте указывались просто обстоятельства, в
связи с которыми задержан гражданин, например: «08.09 около 18 ч. Т.В.М.
Как показало проведенное автором исследование, на практике уполномоченное должностное
лицо, производящее задержание, хотя это не предусмотрено нормами УПК РФ, иногда сразу
разъясняет заподозренному лицу основания задержания. Так, в ходе задержания граждан Ш., Б.,
К., которые перемещали контрабандный груз, следователем были разъяснены основания их
задержания и права. После составления протокола задержания они были допрошены в качестве
подозреваемых в присутствии их защитников. См. уг. дело № 200. Архив Ленинского районного
суда г. Ростова-на-Дону. Т. 1, л. д. 5–11.
730
См., например, угол. дело № 1-53/02 в отношении А.Ю.И. Архив Ленинского районного суда
г. Ростов-на-Дону. Т. 1, л.д. 10.
729
270
нанесла удар ножом в живот О.Н.Ф. около дома по 2 переулку, 52»731. В 20
% случаев к данной формулировке добавлялось указание на статью УК РФ,
в совершении которой подозревается гражданин.
Следует отметить, что в самом законе не содержится указаний на объем
разъяснения
существа
подозрения.
Можно
относительную
распространенность фактов, когда из формулировок подозрения,
содержащихся в протоколах, невозможно сделать вывод о конкретном
преступлении, в совершении которого подозревается допрашиваемое лицо.
В этой связи вызывают возражение и рекомендации о том, что в
необходимых случаях из тактических соображений в формулировке
подозрения возможно не указывать юридическую квалификацию
преступления732.
Знание существа подозрения должно включать для подозреваемого и
знание возможных юридических последствий его подтверждения.
Непредоставление подозреваемому информации о подозрении создает
ситуацию, когда лицо не знает, от чего ему следует защищаться, давать
объяснения и показания в последующем по существу. Однако при
объявлении юридической квалификации подозреваемому следует отметить
ее предварительный характер.
Сущность рассматриваемого права состоит в том, что выслушав
формулу подозрения и осмыслив ее содержание, задержанный также может
судить о том, является ли подозрение соответствующим действительности
или нет, какие обстоятельства не отражены или не нашли в нем
соответствующего отражения, что необходимо сделать, чтобы они были
выявлены и повлекли за собой отвечающие их значению последствия.
Защищаться от предъявленного подозрения и обвинения – это право, а
не обязанность соответственно подозреваемого и обвиняемого. Они могут
активно защищаться, равно, как и не принимать никаких мер для этого.
Однако пассивная защита или нежелание вовсе защищаться не могут быть
использованы против них, как это часто происходит на практике. Это не
может служить доказательством их причастности к совершенному
преступлению.
С правом подозреваемого знать, в чем он подозревается, тесно связано
право давать объяснения уже в момент производства задержания.
Представляется, что в равной мере подозреваемый должен иметь право не
давать объяснения, а обвиняемый – давать показания и не отвечать на
См.: Угол. дело № 1-427/02 в отношении Т.В.М. Архив Ленинского районного суда г. Ростовна-Дону. Т. 1, л.д. 22–23. Аналогичная ситуация в угол. деле № 1-401/02 в отношении М.А.В.
Архив Ленинского районного суда г. Ростов-на-Дону. Т. 1, л.д. 29, угол. деле № 1-416/02 в
отношении В.А.Л. Архив Ленинского районного суда г. Ростов-на-Дону. Т. 1, л.д. 25 и др.
732
Чувилев А.А. Привлечение следователем и органом дознания лица в качестве
подозреваемого по уголовному делу. – М.,1982. – С. 69.
731
271
вопросы, ответы на которые могут быть позже использованы против
него733.
Верховный суд США требует, например, чтобы полицейские, начиная
допрос человека, взятого под арест, предупреждали его о том, что он вправе
не отвечать на их вопросы, что его ответы могут быть использованы против
него как доказательства вины. Главным образом эти нормы содержатся в
решении Верховного суда США по делу Miranda V.Arizona, 384 V.S. 436
(1966). Можно отметить, что, например, личный обыск при задержании
длительное время считался в США незаконным, а изъятые предметы были
недопустимыми доказательствами в суде. Однако после принятия Закона о
контроле над организованной преступностью и безопасности на улицах
(1968 г.) в полицейской практике появилось понятие ограниченного обыска
при задержании с целью обнаружения и изъятия оружия. В решении по
делу Терри Верховный суд США указал, что нарушение поправки IV не
происходит, если, окажись на месте полицейского другой человек поверит,
что задержание и обыск лица необходимы для обеспечения собственной
безопасности и окружающих. В решении Верховного суда США по делу
Убарры (1979) указано, что для проведения личного обыска при
задержании подозреваемого достаточно наличия потенциальной опасности
и «разумного, подозрения» в тех случаях, когда у полиции нет достаточных
фактов для формирования «разумного основания» для ареста734.
В результате проведенного автором анализа уголовных дел было
установлено, что властными субъектами используются, как доказательство
причастности к совершению преступления или подтверждающие
предъявленное обвинение, объяснения задержанных.
В протоколах
задержания в 65 % случаев имеются объяснения задержанного с
формулировкой, свидетельствующей, что он согласен с задержанием,
претензий не имеет735. В 15 % – не было указано каких-либо объяснений
задержанного. В 14 % – содержались общие объяснения задержанного,
примерно следующего содержания: «Патроны нашел около здания
автовокзала»736.
Указанные
объяснения
были
использованы
в
Верховный суд США требует, например, чтобы полицейские, начиная допрос человека,
взятого под стражу, предупреждали его о том, что он вправе не отвечать на их вопросы, что его
ответы могут быть использованы против него как доказательства вины. Главным образом эти
нормы содержатся в решении Верховного суда США по делу Miranda V.Arizona, 384 V.S. 436
(1966). Следует отметить, что в Поправке к Конституции США прямо говорится: «...никто не
должен принуждаться в уголовном деле быть свидетелем против самого себя». Мишин А.А.,
Власихин В.А. Конституция США: Политико-правовой комментарий. – М.,1985. –С. 222.
734
Мишин А.А., Власихин В.А. Конституция США: Политико-правовой комментарий. –
М.,1985. –С. 222.
735
Например, в угол. деле № 1-183/02 в объяснении Р.А.Д. указано: «С задержанием согласен,
вину признаю полностью». См: Архив Ленинского районного суда г. Ростов-на-Дону. Т. 1, л.д. 26,
а в угол. деле № 1-401/02 в объяснении М.А.В. указано: «Преступление совершил в состоянии
алкогольного опьянения. С задержанием согласен». См.: Архив Ленинского районного суда г.
Ростов-на-Дону. Т. 1, л.д. 29.
736
См.: угол. дело № 1-194/02 в отношении К.С.В. Архив Ленинского районного суда г. Ростовна-Дону. Т. 1, л.д. 12.
733
272
обвинительном заключении как доказательства вины человека.
В6% –
в материалах уголовного дела находился лишь корешок к протоколу
задержания, в котором не указывались данные, давал ли задержанный
какие-либо объяснения.
Таким образом, деятельность по физическому захвату и доставлению
должна иметь четкие правовые основания для ее осуществления. В УПК
РФ, ФЗ РФ «Об оперативно-розыскной деятельности», ФЗ РФ «О Полиции»
законодательно необходимо в полном объеме определить правовую
регламентацию фактического задержания, порядок его доставления в орган
дознания, к следователю. Разъяснять основные права и обязанности
заподозренному лицу предлагается именно с момента фактического
лишения свободы передвижения лица, при этом не должно иметь значение,
будет ли это лицо в результате разбирательства задержано в порядке статей
91–92 УПК РФ или освобождено. Чтобы избрать средство защиты,
подозреваемому, в первую очередь, необходимо знать, в чем конкретно он
подозревается. В такой ситуации еще до момента составления протокола
задержания и детального разъяснения его прав и обязанностей, решение
вопроса о привлечении задержанного в
качестве подозреваемого,
необходимо разъяснить
в совершении какого преступления,
предусмотренного УК РФ, он подозревается, основные, фундаментальные
права, дающие
впоследствии ему возможность в полном объеме
реализовать свое право на защиту.
Согласно ч. 3 ст. 210 УПК РФ находящийся в розыске обвиняемый
может быть задержан с целью незамедлительного доставления его в суд для
рассмотрения ходатайства органов уголовного преследования об избрании
меры пресечения в виде заключения под стражу. Предназначение этого
института состоит в обеспечении «запрета заочного ареста», поскольку в
соответствии с ч. 5 ст. 108 УПК РФ не допускается избрание заключения
под стражу в отсутствие обвиняемого. По смыслу закона такое задержание
должно проводиться по аналогии с задержанием подозреваемого на срок до
48 часов737. При этом целью задержания разыскиваемого обвиняемого
является доставление его в суд (ч. 4 ст. 108 УПК РФ), т.е. эта норма только
ориентирована на задержание обвиняемых, объявленных в розыск уже
после предъявления обвинения.
По мнению автора, для правоприменительной практики необходима
более четкая законодательная регламентация
порядка производства
задержания обвиняемых. Надлежащая правовая регламентация и
соответствующее процессуальное оформление данного вида задержания
будут способствовать укреплению законности при его применении, а также
гарантировать защиту прав и законных интересов обвиняемых, в
отношении которых оно избрано.
737
Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Комментарий к УПК РФ. – СПб., 2004. – С. 260, 526.
273
Есть основания для изменений в ст. 210 УПК РФ,
предусматривающих возможность этапирования по судебному решению
после задержания объявленного в розыск подозреваемого, обвиняемого к
месту производства расследования. При его доставлении к месту
расследования следователь незамедлительно (в течение 48 часов)
обращается в суд с ходатайством о заключении такого лица под стражу.
Срок этапирования засчитывается в срок содержаний под стражей.
Часть 4 ст. 210 УПК РФ изложить в редакции предусматривающей,
что при наличии оснований, предусмотренных статьей 97 УПК РФ, в
отношении не только обвиняемого, но и разыскиваемого подозреваемого
может избрана мера пресечения. В отношении подозреваемого,
объявленного в розыск, может быть вынесено судебное решение в
порядке, предусмотренном ст. 165 УПК РФ, о его этапировании к месту
производства
предварительного
расследования.
Доставление
подозреваемого к месту производства предварительного расследования в
случае объявления его в розыск может осуществляться по судебному
решению, вынесенному в порядке, предусмотренном главами 12 и 13 УПК
РФ без участия подозреваемого и обвиняемого.
Задержание, предполагая достижение указанных в законе целей,
начинается с установления оснований, других правовых предпосылок
(условий) и их тщательного анализа. Фактические данные, которые будут
получены при этом, должны быть не только установлены, но и
зафиксированы в предусмотренной законом процессуальной форме –
протоколе задержания.
Основное предназначение составляемого процессуального акта
выражается главным образом в том, что в нем формулируется только
решение о применении к лицу меры процессуального принуждения и
удостоверяется факт реализации данного решения. Однако другая важная
на сегодня задача этого акта – закрепление процессуального положения
лица – достигается как бы мимоходом. Внимание на этой стороне вопроса
на практике чаще всего не фиксируется. При этом сам задержанный, как
показало проведенное автором исследование, не всегда осознает
юридическое значение данного документа и процедуры ознакомления с
ним. Протокол задержания, как процессуальный акт, не обеспечивает и
фиксации наиболее важных, с точки зрения доказывания по уголовному
делу, обстоятельств «фактического задержания на месте совершения
преступления».
Развитие практики привело к тому, что протокол задержания,
предназначенный удостоверять обстоятельства и факты, установленные
при задержании, стал, в том числе, документальным основанием
водворения подозреваемого в ИВС или следственный изолятор, что во
многом лишает возможности использовать этот документ для фиксации
обстоятельств задержания подозреваемого. Так, И.М. Гуткин отмечал, что
«конкретное изложение в протоколе оснований задержания связано не с
274
доказательственным значением протокола, а с необходимостью
обоснования решения о заключении под стражу лица, подозреваемого в
преступлении»738. В то же время, благодаря наличию в уголовном деле
названного процессуального акта, можно практически определить,
соблюдена ли (и на сколько полно) процессуальная форма. Кроме того,
создаются необходимые условия для обеспечения процесса доказывания
причастности подозреваемого к совершению преступления, обеспечивается
своевременный прокурорский надзор, судебный и ведомственный контроль
за законностью и обоснованностью задержания, гарантируется точность
передачи установленных фактических данных.
Многие авторы отмечали, что протокол задержания
является
доказательством по делу, потому составляться должен с соблюдением всех
требований, предъявленных к нему законодателем. Недостатки в его
составлении сводят на нет его доказательственное значение739.
Предлагалось также изменить порядок документального оформления
задержания, отделив процедуру закрепления доказательств от применения
меры принуждения, сведения, уличающие лицо в совершении
преступления, отражать в отдельном протоколе. После того, как с его
помощью будут установлены основания и мотивы задержания, выносить
постановление о применении меры процессуального принуждения740.
Автор не может согласиться с И.Р. Нагимуллиным в том, что
необходимо составление единого постановления о возбуждении
уголовного дела и задержании подозреваемого741. Предлагаемое И.Р.
Нагимуллиным противоречит ст. 22 Конституции
РФ,
ст. 5
Конвенции о защите прав человека и основных свобод (п. «с» ч. 1 и ч. 3
ст. 5), происходит подмен ряда понятий, оснований и поводов к
возбуждению уголовного дела и задержанию, исчислению его сроков.
Следует отметить, что по смыслу действующего уголовнопроцессуального закона, лицо становится подозреваемым не с момента его
поимки (захвата), доставления в правоохранительные органы, а после
составления лицом, уполномоченным на проведение предварительного
следствия, протокола задержания подозреваемого (ст. 92 УПК РФ), т.е. не
со времени физического, а с момента юридического (процессуального)
задержания. В то же время протокол задержания сохраняет свое
доказательственное
значение
как
документ,
удостоверяющий
обстоятельства уголовно-процессуального задержания (время, место,
Гуткин И.М. Указ. работа. – С. 50.
Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические
особенности) Изд. 2-е; под ред. Б.П. Смагоринского. – М.: УМЦ ГУК МВД РФ, 1994. – С. 98;
Рыжаков А.П. Следственные действия и иные способы собирания доказательств. – Тула, 1996. –
С. 60 и др.
740
Григорьев В.Н. Указ. работа.– С. 359–360.
741
См.: Нагимуллин И.Р. Средства обеспечения правомерного поведения подозреваемых и
обвиняемых на предварительном расследовании : дис.…канд. юрид. наук. – Казань, 2005. – С.
65.
738
739
275
основания, иные обстоятельства), его можно отнести к допустимым
доказательствам – иным документам (п. 6, ч. 2, ст. ст. 74, 84 УПК РФ), т.к.
изложенные в нем сведения имеют значение для установления
обстоятельств, указанных в п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ.
Отдельными авторами отмечалось о необходимости отражения в
протоколе времени фактического задержания лиц, подозреваемых в
совершении преступления742. «Гражданин лишается свободы с того
момента, когда его принуждают следовать туда, где ему находиться не
хотелось бы… для него задержание практически началось с момента
ограничения его свободы. По случаю задержания должен быть составлен
протокол и, по возможности, немедленно. В нем следует указать время
фактического задержания, а не время доставления задержанного…»743.
А.Н. Резников справедливо предлагал составлять протокол задержания
подозреваемого немедленно после момента фактического лишения
свободы
передвижения
лица,
подозреваемого
в
совершении
744
преступления . В.В. Демирчян отмечала, что протокол задержания
должен составляться с указанием фактического задержания лица745.
Весьма интересным представляется толкование понятия «любое
фактическое удержание, ограничение права на передвижение со стороны
полиции», в американском уголовном судопроизводстве. В США имел
место прецедент, когда фактическим задержанием подозреваемого
считался момент, когда он был разбужен ночью зашедшим к нему в
комнату сотрудником полиции, т.е. задолго до доставления его в
полицейский участок746.
В юридической литературе высказывались также предложения о
времени составления протокола задержания: прямо на месте задержания;747
через два часа после фактического задержания;748 через три часа после
доставления в орган дознания;749 не позднее, чем через 12 часов после
фактического задержания;750 в суточный срок после фактического
задержания751.
См.: Петрухин И.Л. Задержание // Сб. Проблемы кодификации уголовно-процессуального
права. – М., 1987. – С. 51–65; Питулько К.В. Судебная проверка законности и обоснованности
избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу и реализация права обвиняемого
на защиту в уголовном процессе РФ: дис…канд. юрид. наук. – СПБ., 2000. – С. 112.
743
Солтанович А.В. Указ. работа. – С. 144–145; Кочетков В.Г. Указ. работа. – С. 138.
744
Резников А.Н. Деятельность защитника при применении задержания и заключения под
стражу: дис.…канд. юрид. наук. – Краснодар, 2003. – С. 146.
745
Демирчян В.В. Ограничение права подозреваемого, обвиняемого на неприкосновенность
личности и частной жизни в досудебном производстве: дис.…канд. юрид. наук. – Краснодар,
2010. – С. 102.
746
Зайцев О.А., Смирнов П.А. Подозреваемый в уголовном процессе. – М., 2005. – С.144.
747
Галкин И.С., Кочетков В.Г. Указ. работа. – С. 29.
748
Бекешко С.Н., Матвиенко Е.А. Указ. работа. – С. 101.
749
Денежкин Б.А. Подозреваемый в советском уголовном процессе. – Саратов, 1982. – С. 86.
750
Давыдов П.М., Якимов П.П. Применение мер процессуального принуждения по Основам
уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. – Свердловск, 1961. – С. 80.
751
Коврига З.Ф.Указ. работа. – С. 145.
742
276
На взгляд автора, необходимо законодательно указать о
необходимости составления протокола задержания на месте совершения
преступления, при непосредственном его обнаружении, при этом время
задержания и составления протокола будут совпадать. В то же время,
проведенное автором исследование, показывает, что на практике
дознаватели, следователи (в 77,2 % рассматриваемых автором уголовных
дел) указывают одинаковое время фактического задержания и оформления
протокола задержания, чем нарушают права подозреваемых.
На сегодняшний день до составления протокола задержания
необходимо как минимум получить заявление пострадавшего, осмотреть
место совершения преступления, вынести постановление о возбуждении
уголовного дела. Следовательно, есть основания законодательно
предусмотреть, что протокол задержания может составляться до
фактического возбуждения уголовного дела и является обоснованием
применения меры процессуального принуждения – задержание
подозреваемого.
Следует отметить, что протокол задержания и постановление об его
производстве – это два разных процессуальных документа. Они
различаются по форме и содержанию, и каждый из них имеет свое
специфическое назначение в уголовном процессе. При вынесении
постановления
трудно заранее указывать наличие того или иного
конкретного основания для задержания, предусмотренного ст. 91 УПК РФ.
Само постановление о задержании необходимо выносить не во всех
случаях. Согласно п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ, следователь по конкретному
делу вправе давать органам дознания поручение о задержании лица в
порядке ст. 91 УПК РФ. Это решение чаще выносится в случае
необходимости его проведения в другом районе (ч. 1, ст. 152 УПК РФ)752.
В силу специфики правовой природы задержание, в порядке ст. 91
УПК РФ, оформление его результатов в случае исполнения органом
дознания соответствующего постановления следователя, необходимо
фиксировать в протоколе задержания с
указанием
конкретного
основания его производства. В других случаях нецелесообразно выносить
постановление о задержании и, наряду с ним, составлять протокол
задержания.
Следовательно, автор предлагает рассматривать протокол задержания
как обоснование фактического задержания лица, подозреваемого в
совершении преступления, отражающего саму его процедуру. Составляя
протокол задержания, сотрудник органа дознания, следователь в качестве
обоснования принятого ими решения могут опираться на фактические
Как показало проведенное автором исследование, на практике в таких случаях органы
дознания при оформлении протокола задержания в качестве основания задержания нередко
ссылаются лишь на указание прокурора или поручение следователя. Это противоречит закону,
требующему составить протокол с указанием оснований и мотивов задержания.
752
277
данные, почерпнутые из источников, процессуальный анализ которых
позволяет официально и правомерно их использовать.
Рядом авторов отмечалось, что доказательственное значение могут
иметь данные об обстоятельствах, полученных в момент физического
захвата, а не процессуального оформления задержания753. Такие данные
могут быть получены при осуществлении деятельности, непосредственно
предшествующей составлению протокола задержания, например, от лиц,
осуществляющих
захват
и
доставляющих
заподозренного
в
правоохранительные органы. Они могут отражать сведения об
обстоятельствах, подлежащих доказыванию (ст.ст. 73, 85 УПК РФ),
например, поведение лица в момент захвата: оказание сопротивления,
попытка бежать, уничтожить или избавиться от находящихся при нем
предметов и документов. Сами обстоятельства, при которых произведено
задержание, будут указывать на причастность данного лица к совершению
преступления754.
Для фиксации фактических обстоятельств задержания на практике в
настоящее время используются процессуальные, а также иные способы,
отражающие обстоятельства производства задержания: объяснения
граждан (очевидцев, пострадавших) – в протоколах объяснений (опроса);
факт изъятия орудий, предметов преступления – в рапортах сотрудников;
получение
предметов и документов – в протоколах предоставления
документов, осмотра и т.д. Чтобы избежать утраты или искажения сведений
об обстоятельствах задержания подозреваемого, необходимо фиксировать
их незамедлительно, не дожидаясь возбуждения уголовного дела. После
составления протокола задержания эти данные будут подробно
зафиксированы с помощью других средств доказывания (п. 2, 5 ч. 2 ст. 74
УПК РФ). По смыслу уголовно-процессуальной нормы (ст. 92 ч. 2 УПК РФ)
под другими обстоятельствами задержания следует понимать, в частности,
сведения о применении физической силы, специальных средств, об
оказании медицинской помощи задержанному, о наличии у него
каких-либо телесных повреждений. В протоколе задержания должны быть
указаны все имевшие место обстоятельства. Указанные обстоятельства
подлежат тщательной проверке, в противном случае
допущенные
755
нарушения могут повлечь отмену приговора .
В указанном протоколе следовало бы указывать, были ли разъяснены
подозреваемому его права и обязанности при физическом захвате, был ли
приглашен адвокат. Как показало проведенное исследование, в протоколе
задержания практическими сотрудниками об этом ничего не указывается,
хотя, согласно требованиям ч. 2 ст. 92 УПК РФ, в протоколе должны быть
См.: Шейфер С.А. Сущность и способы собирания доказательств в советском уголовном
процессе. – М., 1972. – С. 44.
754
Сабиров Х.А. Протоколы следственных и судебных действий как вид доказательств в
Российском уголовном процессе : дис. ….канд. юрид. наук. – Краснодар, 2000. – 182 с.
755
См.: Определение СК ВС РФ № 80-о04-4 и № 80-о04-18. Обзор судебной практики ВС РФ за
1 кв-л 2004 г. // БВС РФ. – 2004. – № 11.
753
278
указаны обстоятельства задержания.
Как показывает практика, при административном задержании лица, при
доставлении лица в орган дознания, к следователю или прокурору, его
вещи часто подвергаются досмотру, в соответствии со ст. 27.7 КоАП РФ.
Результаты досмотра, например, обнаружения боеприпасов, наркотических
средств, отражаются в протоколе личного досмотра или изъятия вещей,
либо протоколе о доставлении лица, в протоколе об административном
задержании, часто за правонарушение, например, мелкое хулиганство, не
связанное с возбужденным уголовным делом756. Протокол приобщается к
материалам уголовного дела и представляется в суд как доказательство, а
также обоснования решения об избрании меры принуждения. По мнению
автора, здесь часто происходит смешение административных и
процессуальных действий, если обстоятельства административного
задержания не связаны с предъявленным обвинением, что недопустимо, а
указанные доказательства будут недопустимыми по делу (ст. 75 УПК РФ).
Наличие протокола задержания, где должен быть отображен факт личного
обыска и обнаружения, например, боеприпасов, позволяет судье не только
проверить законность и обоснованность предпринятого следователем,
дознавателем действия, но и точно определить время, с которого следует
исчислять срок содержания подозреваемого, обвиняемого под стражей.
Порочной является практика, когда подозреваемый (обвиняемый) в
совершении преступления доставляется в суд не на основании уголовнопроцессуальных документов, а по материалам дела об административном
нарушении, либо из центра временной изоляции, порядок содержания в
которых
регламентирован
нормами
не
процессуального, а
административного права.
По смыслу ч. 5 ст. 164 УПК РФ видно, что протокол задержания вряд
ли можно отнести к протоколам следственных действий (п. 5 ч. 2 ст. 74
УПК РФ), в то же время его можно было бы отнести в качестве
доказательств к иным документам (п. 6 ч. 2 ст. 73 УПК РФ). Исходя из
анализа частей 1–2 ст. 170 УПК РФ, ст. 184 УПК РФ, можно сделать вывод
о том, что в ходе составления протокола задержания и проведения личного
обыска понятые могут не присутствовать, а их присутствие зависит от
ходатайства задержанного или собственной инициативы должностного
лица, составляющего протокол.
В протоколе задержания указывается об уведомлении о задержании
подозреваемого (ст. 96 УПК РФ). Часть 4 ст. 96 УПК РФ допускает
возможности не производить уведомления. Однако при этом следует иметь
в виду, что, во-первых, согласие прокурора должно быть получено до
истечения 12 ч., так, чтобы в случае его неполучения оставалось время для
уведомления; во-вторых, срок сохранения в тайне факта задержания не
может быть продолжительным и составлять более 48 ч. Уведомление
См., например, уголовное дело № 1-96/2007 в отношении З.В.А. по ч. 1 ст.228 УК РФ (Т. 1
л.д. 5–7). Архив Пролетарского районного суда г. Ростова н/Д.
756
279
родственников задержанного может быть осуществлено и через его
защитника, при этом с него есть основание взять подписку о неразглашении
данных предварительного расследования (ст. 161 УПК РФ).
Наряду с уведомлением о задержании, на взгляд автора, следует
направить прокурору копию протокола задержания. Кроме того, само же
сообщение прокурору о произведенном задержании должно производиться
немедленно757. Это создает условия для
немедленного устранения
нарушений,
если они будут допущены, а также соблюдение прав и
законных интересов личности.
В протоколе задержания, наряду с другими данными, не требуется
указывать объяснения задержанного, хотя подозреваемому указывается его
право давать объяснения по поводу имеющегося в отношении него
подозрения (п. 2 ч. 4 ст. 46 УПК РФ). Объяснения подозреваемого являются
сообщением задержанного по поводу обстоятельств, послуживших
основанием для задержания, а равно по поводу иных известных ему
обстоятельств дела. Устные объяснения задержанного, данные
непосредственно в ходе фактического задержания, на сегодня ни в каком
документе не указываются. Так, В.И. Зажицкий отмечал, что
«…объяснения могут быть получены только на стадии возбуждения
уголовного дела, где обнаруживаются признаки преступления»758. На
взгляд автора, их необходимо фиксировать в протоколе задержания.
Дача объяснений – это право подозреваемого на изложение своего
отношения к предъявленному подозрению. Законодатель право «давать
показания и объяснения» (п. 6 ч. 4 ст. 46 УПК РФ) объяснял тем, что лицо,
привлекаемое к уголовной ответственности, во всех случаях будет давать
показания, объясняя тем самым обстоятельства преступления. В этом
случае объяснения есть содержание самих показаний, та их часть, в
которой подозреваемый предлагает свое видение, понимание обстоятельств
преступления, в совершении которого подозревается. Можно отметить, что
отождествление понятий «объяснение» и «показания» приводит к тому,
что органы следствия и дознания фиксируют для себя только те сведения и
суждения, которые сообщаются им во время допроса, а это ущемляет
законные интересы подозреваемого.
В связи с тем, что порядок получения и дачи объяснения в ходе
составления протокола задержания подозреваемого не установлен
законодательством, это открывает дорогу к нарушениям закона.
Проведенный автором анализ практики расследования уголовных дел
показывает, что в ходе составления протокола задержания не всегда
указываются пояснения, данные задержанным по поводу выдвинутого в
Статья 33 Общих правил, действовавших в дореволюционной России (1862 г.) гласила:
«...полиция производит только дознание о преступлениях и может, при производстве дознаний,
задерживать подозреваемых, немедленно уведомляя судебного следователя и прокурора о
задержании».
758
Зажицкий В.И. Объяснения в уголовном процессе // Советская юстиция. – 1992. – № 6. –
С. 10.
757
280
отношении него подозрения, отсутствует и ссылка на то, что
подозреваемый отказался от их дачи.
Возможность фиксации объяснений задержанного в протоколе
задержания является одной из гарантий незамедлительной реализации его
права давать объяснения, не дожидаясь допроса, который может
быть отложен на срок до 24 часов с момента фактического задержания (п. 2
ч. 2 ст. 46 УПК РФ). Кроме того, давать показания – право, а не
обязанность подозреваемого. Сам допрос может не состояться, если
подозреваемый откажется от дачи показаний.
Следовательно, дача объяснений является реализацией права на защиту
заподозренного лица от возникшего подозрения, способствует
установлению элементов субъективной стороны преступления, получения
фактических данных, подтверждающих причастность либо непричастность
последнего к совершенному преступлению.
В
связи
с
чем,
необходимо законодательно закрепить в ч. 2 ст. 92 УПК РФ возможность
изложения объяснений задержанного и при этом делать ссылку на
требования п. 2 ч. 4 ст. 46 УПК РФ. Такие объяснения даются добровольно
и не должны заменять допрос подозреваемого.
Хотя в протоколе на практике перечисляются права подозреваемого,
предусмотренные ч. 4 ст. 46 УПК РФ: «знать, в чем я подозреваюсь…», но
часто не указывается об объявлении подозреваемому, в совершении какого
преступления, предусмотренного УК РФ, он подозревается. На практике
это приводит к тому, что впервые фиксация о выполнении данных
действий отражается только в протоколе допроса подозреваемого. Из
права подозреваемого знать, в чем он подозревается, вытекает
необходимость
указать
в
протоколе
задержания
конкретную
первоначальную юридическую квалификацию преступления, в совершении
которого подозревается задержанный.
Для надлежащего обеспечения права подозреваемого на защиту было
уместным всегда указывать в протоколе задержания подозреваемого,
нуждается ли задержанный в представлении своих интересов защитником
или нет759. На взгляд автора, «протокол задержания подозреваемого» есть
основание переименовать в «протокол задержания заподозренного лица».
Ознакомление защитника с протоколом задержания подозреваемого, а
также с протоколами следственных действий, произведённых в связи с
задержанием с участием самого подозреваемого, и иными документами,
которые предъявлялись либо должны были предъявляться задержанному,
является действенным средством осуществления защиты подозреваемого
от незаконного и необоснованного задержания760. В содержание ст. 92
Питулько К.В. Судебная проверка законности и обоснованности избрания в качестве меры
пресечения заключения под стражу и реализация права обвиняемого на защиту в уголовном
процессе РФ: дис. … канд. юрид. наук. – СПб., 2000. – С. 133.
760
Принцип 11 «Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению
в какой бы то ни было форме», принятого Генеральной Ассамблеей ООН в резолюции 43/173 от
09.12.1988 года, содержит императивное указание: «До сведения задержанного лица или его
759
281
УПК РФ есть необходимость внести указания об обязанности лица, его
составившего, вручать копию протокола задержания подозреваемому.
Наличие в этом необходимости подтверждается содержанием ряда
уголовно-процессуальных норм (п. 1 ч. 4 ст. 46 УПК РФ).
Пункт 6 ч. 1 ст. 53 УПК РФ есть основание дополнить указанием на
возможность защитника, который знакомится с протоколом задержания,
постановлением о применении меры пресечения, протоколами
следственных действий, произведенных с участием подозреваемого,
обвиняемого, иными документами, которые предъявлялись либо должны
были предъявляться подозреваемому, обвиняемому, получать и снимать с
них за свой счет копии, в том числе с помощью технических средств.
Автором также предлагается статью 92 УПК РФ
изложить в
следующей редакции: Часть 1. «О всяком случае задержания
заподозренного лица по основаниям, указанным в статье 91 настоящего
Кодекса, орган дознания, следователь обязаны составить протокол
задержания с указанием оснований, дня и часа, года и месяца, места
фактического задержания, времени составления протокола. Он должен
быть составлен непосредственно при фактическом задержании
заподозренного лица или, если это не представляется возможным (по
тактическим соображениям, в связи со стихийными бедствиями, боевыми
действиями и т.д.), в течение одного часа после его доставления в орган
дознания или к следователю»; Часть 2. «В протоколе указывается:
разъяснение сущности возникшего подозрения
в отношении
заподозренного лица о его причастности к совершенному преступлению;
разъяснение прав и обязанностей с момента его фактического задержания,
предусмотренных в статье 46 настоящего Кодекса, данные объяснения по
поводу возникшего в отношении него подозрения, результаты его личного
обыска и другие фактические обстоятельства его задержания. Протокол
задержания подписывается лицом, его составившим, подозреваемым, а
также защитником, в случае его присутствия»; Часть 3. «Уведомление
близких родственников или указанного заподозренным лицом
о
произведенном задержании производится немедленно после составления
протокола задержания». Часть 4 ст. 92 УПК РФ изложить в редакции
действующего УПК РФ.
Автор считает необходимым дополнить ст. 92 УПК РФ частью 5:
«Задержание подозреваемого может быть обжаловано в суд. Суд
рассматривает жалобу в течение 24 часов с момента ее поступления. В
случае признания задержания незаконным и необоснованным
подозреваемый подлежит немедленному освобождению». Необходимые
изменения необходимо внести и в ч. 11 ст. 108 УПК РФ: «Постановление
судьи…о продлении срока задержания, вынесенное в соответствии с
адвоката, если таковой имеется, без промедлений доводится полная информация о любом
постановлении о задержании, а также о причинах задержания». ООН : Свод принципов защиты
// Правозащитник. – 1995. – № 1. – С. 42.
282
требованиями п. 3 ч. 7 статьи 108 настоящего Кодекса в течение 24 часов с
момента его вынесения….».
Следователь, дознаватель в порядке и при наличии условий, которые
предусмотрены УПК РФ, обязаны немедленно освободить всякого
незаконно задержанного. Это диктуется интересами охраны прав личности,
интересами престижа государственного органа, хотя и задержавшего
гражданина в соответствии с достаточными основаниями для подозрения,
но объективно разобравшегося и восстановившего справедливость (ч. 2 ст.
10 УПК РФ)761.
Задержанный освобождается, если до истечения предусмотренного
законом срока задержания установлено, что он не причастен к
преступлению (п. 1 ч. 1 ст. 94 УПК РФ). Это же основание применяется,
когда в результате расследования выяснится, что отсутствует событие
преступления, по подозрению, в совершении которого задержано лицо, или
деяние, совершенное задержанным, не содержит состава преступления. В
этих случаях уголовное дело прекращается по реабилитирующим
основаниям (ст. 212 УПК РФ), задержанный освобождается в связи с
неподтверждением подозрения в совершении преступления. В
постановлении о прекращении уголовного дела (п. п. 1, 2 ч. 1, ч. 4 ст. 24, ч.
1 ст. 27 УПК РФ, ч. 2 ст. 212 УПК РФ) бывшего подозреваемого следует
также письменно уведомить о прекращении и основаниях прекращения
уголовного дела или уголовного преследования. Если не подтвердилось
подозрение в совершении преступления, дознаватель, следователь, может,
не дожидаясь указаний прокурора, освободить задержанного по
собственной инициативе.
Согласно требований пункта 2 ч. 1 ст. 94 УПК РФ подозреваемый
подлежит освобождению, когда в ходе расследования отсутствуют
основания для применения к подозреваемому меры пресечения в виде
заключения под сражу, либо суд не отложил окончательное принятие
решения в порядке, установленном п. 3 ч. 7, ч. 7.1 ст. 108 УПК РФ (ч. 2 ст.
94 УПК РФ).
Дознаватель, следователь по общему правилу не должны применять в
этом случае освобождение, если еще не истек 48 часовой срок задержания
и не выяснена причастность задержанного к совершенному преступлению.
Они обязаны в течение этого срока выяснить причастность задержанного к
преступлению.
Как показало проведенное автором исследование, часто подозреваемые
после получения от них признательных показаний, часто сразу
освобождаются. Так, в ходе расследования уголовного дела № 184
подозреваемый
Ц.С.Х.
был задержан 18.07.2005 г. в 17.20 минут в
Во втором полугодие 2002 г. в органах МВД РФ на территории Ростовской области
зарегистрирован один случай производство задержания с нарушением требований ст. 91 УПК
РФ. Сущность его выражалось в том, что в протоколе задержания подозреваемого было указано
основание, не предусмотренное ст. 91 УПК РФ.
761
283
соответствии с п. 2 ч.1 ст. 91 УПК РФ, до этого он неоднократно
допрашивался в качестве свидетеля (последний раз 01.06.2005 г.). Уже
утром 19.07.2005 г. было вынесено постановление об освобождении
подозреваемого. В постановлении указано: «…Ц.С.Х. обязался являться на все
вызовы следователя, не скрываться от органов предварительного
расследования и в дальнейшем оказывать следствию всяческую помощь в
исследовании обстоятельств дела. В связи с вышеизложенным отсутствуют
основания для применения меры пресечения в виде заключения под стражу».
Первоначальная дача признательных показаний, иногда воспринимается как
отсутствие оснований для применения меры пресечения. Следует отметить,
что в дальнейшем подозреваемый Ц.С.Х. изменил свои показания, а позже
и скрылся от следствия762.
Если задержание было произведено с нарушением требований ст. 91 УПК
РФ (п. 3 ч. 1 ст. 94 УПК РФ), то подозреваемый также подлежит
освобождению. Это означает, что отсутствуют основания для задержания,
наличия одного из дополнительных условий при наличии иных данных,
дающих основание подозревать лицо в совершении преступления.
Если уголовное дело расследуется в отношении конкретного лица,
отсутствуют основания для привлечения подозреваемого в качестве
обвиняемого, после освобождение подозреваемого (п. 1 ч. 1 ст. 94 УПК РФ),
выносится постановление о прекращении уголовного преследования в
отношении конкретного задержанного подозреваемого (п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК
РФ; ч. 1 ст. 212 УПК РФ; ч. 5 ст. 213 УПК РФ) или всего уголовного дела (ст.
26 УПК РФ). Своевременное прекращение уголовного преследования в
отношении конкретного задержанного подозреваемого способствует
соблюдению его прав и законных интересов, последующей реабилитации. В
случае освобождения подозреваемого по основаниям, предусмотренным п. 2 ч.
1 ст. 94 УПК РФ, может выноситься постановление следователя, дознавателя
об избрании к задержанному более мягкой меры пресечения (ст. 98 УПК РФ)
или иной меры процессуального принуждения (ст. 111 УПК РФ). В случае
освобождения подозреваемого по основаниям, предусмотренным п. 3 ч. 1 ст.
94 УПК РФ, поводом к освобождению может быть постановление суда об
удовлетворении жалобы задержанного на необоснованное или незаконное
задержание. При этом могут возникнуть основания и для прекращения
уголовного дела по основаниям, предусмотренными п. п. 1, 2 ч. 1 ст. 24, ч. 1 ст.
212 УПК РФ (например, задержание проведено за правонарушение, которое
не влечет уголовную ответственность, в отношении лица, которое не может
быть субъектом ответственности и т.д.).
С целью установления единого процессуального порядка освобождения
подозреваемого по основаниям, предусмотренным ч. 2 ст. 94 УПК РФ,
целесообразно дополнить указанную норму указанием о том, что по истечении
срока задержания, не поступления постановления от дознавателя, следователя
См. уголовное дело № 184 в отношении Ц.С.Х., Х.Х.А., Ш.Б.Т. Контрольно-наблюдательное
дело следственного отдела УФСБ РФ по РСО-Алания.
762
284
об освобождении подозреваемого, постановления суда о применении к нему
меры пресечения в виде заключения под стражу либо продления срока
задержания, начальник места содержания задержанных освобождает
задержанного по вынесенному им мотивированному постановлению.
Освобождение подозреваемого
не всегда означает действительное
отсутствие в дальнейшем оснований для применения задержания. В ходе
дальнейшего расследования могут появиться новые доказательства,
указывающие на совершение преступления лицом, в отношении которого
уголовное дело было прекращено. Привлечение лиц повторно по тем же
эпизодам преступной деятельности по вновь открывшимся основаниям в
качестве подозреваемых возможно только после отмены постановления о
прекращении в отношении подозреваемого уголовного дела или уголовного
преследования.
Как показало проведенное автором исследование, к сожалению, в
следственной практике имеются случаи, когда следователь допрашивает лицо,
подозреваемого в совершении преступления, в качестве свидетеля. Такая
практика фактически нарушает требования презумпции невиновности. На
недопустимость применения следователем таких мер, как намеренное
привлечение лица находящегося под подозрением сначала в качестве
свидетеля и лишь позднее – в качестве обвиняемого, обращал внимание еще
Н.Н. Розин763.
Ранее законодатель при разработке уголовно-процессуального закона
исходил из того, что всякое подозрение обязательно должно перерасти в
обвинение. Действующим УПК РФ также не предусмотрена процедура
освобождения от подозрения. Отдельными процессуалистами предлагалось
выносить процессуальные акты о снятии с подозреваемого подозрения, копию
которого нужно
вручать под расписку лицу, находившемуся под
764
подозрением, реабилитированному765. Наиболее точным названием такого
решения явилось бы «постановление об освобождении от подозрения».
А.К. Аверченко указывал, что лицо может иметь статус подозреваемого и
после прекращения действия мер процессуального принуждения при
выполнении следственных действий, направленных на уличение лица в
причастности к преступлению766. На взгляд автора, является ошибочным
мнение Э. Боровского о том, что в некоторых случаях подозреваемый должен
оставаться в процессе на неопределенное время767.
Только освобождение лица в связи с неподтверждением подозрения в
совершении преступления означает его реабилитацию (п. 1 ч. 1 ст. 94 УПК
РФ). В данном случае должны быть приняты меры к восстановлению прав и
репутации освобожденного. В то же время освобождение задержанного
Н.Н. Розин. Уголовное судопроизводство. – СПб., 1914. – С. 356.
Пантелеев И.А. Указ. работа. – С. 14, 63–64.
765
Денежкин Б.А. Указ. раб. – С. 32.– 33.
766
Аверченко А.К. Указ. работа. – С.76,78.
767
Боровский Э. Понятие подозреваемого в советском уголовном процессе // Вестник
Московского Университета. Серия Х., Право. – 1963. – № 1.– С. 34.
763
764
285
подозреваемого без прекращения уголовного преследования может оставлять
гражданина под подозрением до тех пор, пока расследуемое уголовное дело не
будет разрешено по существу. При применении других оснований для
освобождения лицо может продолжать находиться под подозрением, его
судьба решается в ходе дальнейшего расследования (п.п. 2,3 ст. 94 УПК РФ).
В этом случае гражданин фактически продолжает занимать процессуальное
положение подозреваемого, т.к. уголовно-процессуальный закон прямо не
регламентирует процедуры официального снятия с гражданина выдвинутого
подозрения768.
Нередко вопрос о причастности или непричастности к совершению
преступления лица, задержанного, а затем освобожденного, может быть решен
только в процессе или по окончании предварительного расследования.
Некоторые процессуалисты
выступали за то, чтобы в законе было
предусмотрено правило об обязательном составлении постановления о
прекращении производства в отношении подозреваемого, не привлеченного в
качестве обвиняемого, независимо от вида оснований его появления в деле.
Такое постановление могло быть вынесено по истечении 10 суток с момента
привлечения его в качестве подозреваемого, а в случае задержания – с момента
применения данной меры процессуального принуждения769.
По мнению автора, при освобождении подозреваемого, в случаях,
указанных в п. п. 1, 3 ч. 1 ст. 94 УПК РФ, прекращения уголовного
преследования по основаниям, предусмотренным п. п. 1 и 2 ч. 1 ст. 24 УПК
РФ, п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, вопрос о его реабилитации и возмещении вреда,
причиненного в результате уголовного преследования, должен решаться
независимо от тех обстоятельств, что лицо, после совершения нового
преступления, вскоре снова стало подозреваемым по другому уголовному
делу.
Таким образом, если в ходе расследования дела предъявленное
подозрение не нашло своего подтверждения, то орган уголовного
преследования обязан специальным постановлением освободить лицо от
подозрения, а не связывать его автоматически с вынесением постановлений о
прекращении уголовного дела или уголовного преследования. Это
постановление не будет дублировать постановление о прекращении
уголовного преследования в отношении подозреваемого.
В связи с этим, автор предлагает дополнить УПК РФ статьей:
«Постановление об освобождении от подозрения» в следующей редакции:
Часть 1: «В случае, если подозрение не нашло своего подтверждения, нет
оснований для привлечения лица в качестве обвиняемого, составления
обвинительного акта,
следователь, дознаватель обязаны специальным
В своей статье «Адвокатам дали срок» А. Князев отмечает: «…если задержанного
отпустили, это не означает, что он свободен: час прошел – и его опять могут задержать без
санкции суда, на 48 часов…» // Российская газета. – 2004. – 25 марта.
769
См: Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. – М., 2000. –
С. 125.
768
286
постановлением освободить лицо от подозрения»; Часть 2: «В постановлении
должны быть указаны: 1) сущность выдвинутого подозрения; 2) отсутствие
оснований для предъявления обвинения; 3) решение органа уголовного
преследования о снятии с данного лица возложенного подозрения. Копии
постановления об освобождении от подозрения вручаются под расписку лицу,
находившемуся под подозрением.
3.3 Обеспечение и защита нарушенных прав обвиняемого при
избрании ему мер пресечения
Согласно ст. 47 УПК РФ обвиняемым признается лицо, в отношении
которого вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого,
вынесен обвинительный акт770.
Согласно Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. обвиняемым
являлось лицо: «застигнутое на месте преступления», «которому
полицейский вручил повестку о вызове на допрос к судебному
следователю» и т.п., что лишний раз подтверждает, что в российском
уголовно-процессуальном судопроизводстве в разрешении конкретной
правовой ситуации сегодня превалируют формальные требования.
Исходя
из
того,
что
нормы
уголовно-процессуального
законодательства находятся в общей системе конституционно-правового и
международно-правового регулирования, закрепляющего гарантии права
каждого на свободу и личную неприкосновенность, федеральный
законодатель в качестве основополагающих принципов уголовного
судопроизводства сформулировал в УПК РФ ряд правил. Так, обвиняемый
считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления
не будет доказана в предусмотренном уголовно-процессуальным законом
порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ч. 1
ст. 14 УПК РФ), а суд, следователь и дознаватель обязаны разъяснять ему,
как лицу еще не признанному виновным в совершении преступления, его
права в уголовном судопроизводстве и обеспечивать их осуществление (ч.
2 ст. 16 УПК РФ). В статье 8 Всеобщей декларации прав человека
отмечается, что «каждый, человек имеет право на эффективное
восстановление в правах компетентными национальными судами в случае
нарушения его основных прав, представленных ему Конституцией или
законом».
Поскольку в механизме реализации судебной власти уголовнопроцессуальным отношениям обвиняемого (подозреваемого) с судом
принадлежит не менее важное место, проблема доступа к правосудию
этих участников уголовного судопроизводства представляется не менее
актуальной, чем обеспечение доступа к правосудию потерпевшему.
Вместе с тем, в отличие от, например, потерпевшего, обвиняемый и
Статья 47 УПК РФ подлежит применению в соответствии с ее конституционно-правовым
смыслом, выявленным в Определении Конституционного Суда РФ от 18.12.2003 № 429-О.
770
287
подозреваемый не получили должного закрепления в нормах уголовнопроцессуального права.
Л.А. Воскобитова справедливо отмечает, что хотя право обвиняемого
(подозреваемого) на доступ к правосудию в его материально-правовом
содержании текстуально не закреплено, тем не менее, оно может быть
логически выведено из положений ст. 52 Конституции РФ, п.1 ч.1 ст.6, ч. 1
ст. 125 УПК РФ771. В прецедентах ЕСПЧ доступ к правосудию
раскрывается, как правило, в его процессуальном содержании. Это право
часто
связывается
с
правом
обвиняемого
на
получение
772
квалифицированной юридической помощи ; с правом присутствовать в
судебном разбирательстве773, правом на рассмотрение его дела в разумные
сроки и т.п.
Основным элементом всего судебного разбирательства в форме
судебного контроля является доступ к процедуре, который должен быть
реальным, а не формальным. Отказ обвиняемому в доступе к судебному
разбирательству в форме судебного контроля, рассмотрение дела без его
участия или ограничение его прав в судебном разбирательстве делает само
судебное разбирательство несправедливым в смысле п.1 ст.6 ЕСПЧ.
Применительно к обвиняемым право на доступ к правосудию
рассматривается как совокупность всех процессуальных прав и
возможностей этого лица, позволяющих ему получить разрешение
выдвинутого против него обвинения (подозрения) по существу, без
неоправданной задержки, с использованием в необходимых случаях
гласной, состязательной судебной процедуры. Доступ к правосудию
является необходимым элементом в механизме обеспечения, реализации и
защиты прав человека в уголовном судопроизводстве. С него начинается
реализация судом и функции разрешения дела по существу, и функции
судебного контроля законности действий (бездействия), решений органов
предварительно расследования в досудебных стадиях.
Все предварительное расследование направлено на установление
лица, совершившего преступление, собирание, проверку и оценку
доказательств, как изобличающих виновного, так и его оправдывающих.
Собранное облекается в процессуальную форму – постановление о
привлечении в качестве обвиняемого. Доказательства и иные сведения в
суде имеют значение только в том случае, если они подтверждают или
опровергают именно те обстоятельства, объективные и субъективные
признаки, которые описаны в обвинении.
Н.М. Коркунов, говоря о любых решениях властных субъектов
ограничивающих
права
человека,
писал:
«Постановления,
Воскобитова Л.А. Механизм реализации судебной власти посредством уголовного
судопроизводства: дис. …д-ра. юрид. наук. – М., 2004. – С. 260–261.
772
Дела Голдер против Соединенного Королевства, Эйри против Ирландии, Кэмпбелл и Фелл
против Соединенного Королевства. См. Избранные решения... – Т. 1 – С. 39, 271, 438.
773
Дело Колоцца против Италии. См. Избранные рения... – Т. 1. – С. 494.
771
288
обеспечивающие гражданскую свободу, могут ... очень часто стеснять
свободу действия органов власти. Им легче было бы действовать, если бы
им не приходилось считаться с правами граждан ... если бы они
могли задерживать без всяких ограничений подозрительных личностей...
Но осуществление общей и основной цели, которая должна определять
всю деятельность государственной власти ... от этого бы пострадала. К
тому же гражданская свобода - столь высокое и драгоценное благо для
человека, что ею нельзя жертвовать ради большего удобства
административной деятельности»774.
Привлечение в качестве обвиняемого – один из наиболее важных и
ответственных актов стадии предварительного расследования уголовных
дел. Он призван служить обеспечению права на защиту, а не ограничению
его в тех или иных формах775. Предъявление обвинения – это совокупность
действий, направленных на ознакомление обвиняемого и его защитника с
первоначальным обвинением.
Верно утверждение о том, что «привлечение лица в качестве
обвиняемого сопряжено с рядом ограничений его прав и свобод, но не
вносит изменения в статус личности, так как обвиняемый остаётся
членом…общества»776, а значит, обладает правом на защиту со стороны
государства и всеми гарантиями соблюдения его прав.
К моменту вынесения постановления о привлечении в качестве
обвиняемого должно быть доказано: деяние, по поводу которого ведется
расследование: действительно ли оно имело место; совершено ли оно лицом,
о привлечении в качестве обвиняемого которого решается вопрос; содержит
ли деяние, совершенное привлекаемым в качестве обвиняемого лицом,
состав преступления, предусмотренный уголовным законом; отсутствуют ли
обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния, и
обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной
ответственности и наказания.
В США предъявление обвинения (arraignment) – стадия уголовного
судопроизводства, когда подозреваемый, в присутствии судьи, уведомляется
о предъявленных ему обвинениях. На этом этапе подозреваемому даётся
возможность признать себя виновным или наоборот, невиновным (to enter a
plea). Если подозреваемый признаёт свою вину, то судья может сразу же, то
есть минуя судебный процесс, назначить меру наказания. Если же
подозреваемый отрицает свою вину, судья обязан назначить дату начала
судебного процесса или дату заседания большого жюри присяжных, которое
должно решить, есть ли основания для судебного процесса. Заседания
Коркунов Н.М. Русское государственное право: Ведение и общая часть. – Т. 1. – СПб., 1909.
– С.564.
775
Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 г. // СЗ РФ. – 1998. –
№ 20. – Ст.2143; Международный пакт о гражданских и политических правах от 16.12.1966 г.
// Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1994. – № 12. – С. 5.
776
Мартынчик Е.Г., Радоков В.П., Юрченко В.Е. Охрана прав и законных интересов личности в
уголовном судопроизводстве. – Кишинёв, 1982. – С. 78.
774
289
большого жюри присяжных проводятся только в случае, когда
предполагается, что подозреваемый совершил серьёзное правонарушение
(felony). Как показало проведенное автором исследования путем анализа
статистики рассмотренных дел, после назначения даты судебного процесса
или заседания жюри, судья может, по своему усмотрению, или освободить
подозреваемого под залог (bail), или отпустить домой, взяв обещание
вернуться в суд в определённый день (to release on own recognizance). Лишь в
редких случаях, когда речь идёт об особо опасном преступлении, судья может
оставить обвиняемого под арестом (to remand).
Ряд
авторов
приводили
различную
классификацию
последовательности совершаемых действий при процедуре привлечения в
качестве обвиняемого777. Фактическая сторона обвинения включает в себя
два элемента: во-первых, факты объективной действительности, на которые
ссылается сторона обвинения; во-вторых, доказательства этих фактов. Это
есть не что иное, как фактические и информационные основания для
привлечения в качестве обвиняемого.
Под основанием обвинения следует понимать наличие достаточных
доказательств, указывающих на совершение определенным лицом деяния,
содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного
уголовным законом. Содержание обвинения включает объективные и
субъективные признаки деяния, детерминирующие его уголовно-правовую
квалификацию.
Необходимо различать основания и условия для привлечения лица в
качестве обвиняемого. Основания для принятия любого процессуального
решения предстают в виде системы, имеющей три иерархических уровня.
Во-первых, фактический уровень – это обстоятельства реальной
действительности, закрепленные в гипотезах применяемых правовых
норм. Иными словами, это локальный предмет доказывания, круг фактов,
которые надо установить для принятия того или иного решения и которые
служат причинами и условиями проведения тех или иных процессуальных
действий.
Во-вторых, выделяется информационный уровень обоснования
решений (информационные основания). Это информация, сведения,
устанавливающие фактические обстоятельства дела. Информационная
обоснованность может складываться из доказательств, иной информации,
презумпций, преюдиций, общеизвестности778.
Трусов Л.И. Основания и порядок привлечения лица в качестве обвиняемого // Уголовный
процесс : учебник ; под ред. Гуценко Н.Ф. – М., 1997. – С. 232; Дьяченко М.С. Привлечение
лица в качестве обвиняемого и предъявление обвинения // Уголовный процесс ; под ред.
Лупинской П.А. – М., 1995. – С. 275; Сазонов Б.И. Уголовный процесс : учеб. пособие. – М.,
2001.– С. 216.
778
Некоторые авторы называют данную группу оснований «процессуальными», а фактические
– «материальными». См.: Александров А.И. Основания для привлечения лица в качестве
обвиняемого // Уголовный процесс России. Особенная часть; под ред. Лукашевича В.З. – СПб.,
2005. – С. 224.
777
290
В-третьих, принято говорить о юридических основаниях
процессуальных решений (юридическом уровне обоснованности). Под ним
понимаются сами правовые нормы материального и процессуального
права, предусматривающие основание и процедуру принятия
соответствующего решения.
Сами по себе условия не ведут к вынесению постановления, но без их
наличия вынести такое постановление нельзя. Существуют следующие
условия для привлечения лица в качестве обвиняемого: наличие
возбужденного уголовного дела по тому же событию, по которому
выдвигается обвинение; надлежащий субъект выдвижения обвинения;
отсутствие ограниченного служебного иммунитета у «потенциального»
обвиняемого; отсутствие оснований для прекращения уголовного дела или
преследования.
Фактическими основаниями являются обстоятельства, необходимые
для юридической оценки деяния как преступления, а именно: событие
преступления, виновность лица в совершении преступления и форма его
вины, отсутствие обстоятельств, исключающих преступность и
наказуемость деяния, а также неистечение сроков давности. В части 1 ст.
171 УПК они определены как «основания для обвинения лица в
совершении преступления». При этом формулировка не раскрывает
необходимый круг обстоятельств. Информационными основаниями
являются доказательства, достаточные для достоверного установления
фактических оснований. Достаточность определяется отсутствием на
данный момент расследования разумных сомнений в виновности лица,
привлекаемого в качестве обвиняемого. В качестве юридического
обоснования выдвижения первоначального обвинения выступают нормы
УПК РФ, регламентирующие процедуру привлечения в качестве
обвиняемого (ст. 171) и нормы УК РФ, признающие установленное деяние
преступлением.
Иные обстоятельства, указанные в ст. 73 УПК (характеристика
личности обвиняемого, размер причиненного ущерба, обстоятельства,
способствовавшие совершению преступления), могут быть установлены и
на следующем этапе предварительного следствия – при условии, если они
не влияют на квалификацию содеянного.
А.П. Гуськова отмечает, что достижение задач уголовного
судопроизводства
обеспечивается
с
помощью
процессуального
доказывания, привлечения в качестве обвиняемого, применения мер
пресечения и других мер процессуального принуждения, а также через
иные процессуальные средства и способы, установленные УПК РФ, в том
числе обеспечивающие защиту прав и свобод личности779.
Л.М. Карнеева отмечала, что сущность привлечения лица в качестве
обвиняемого заключается в том, что после принятия решения впервые от
Гуськова А.П. Процессуально-правовые и организационные вопросы подготовки к
судебному заседанию по УПК РФ. – Оренбург: ИПК ОГУ, 2002. – С. 33–34.
779
291
имени государственного органа один из субъектов уголовного процесса
именуется лицом, совершившим преступление, но в то же время он еще не
обладает статусом субъекта, признанного государством виновным780.
Законное и обоснованное выдвижение обвинения возможно лишь в
условиях соответствующей процедуры. Рассмотрение обвинения как
процессуальной деятельности отражает только одну сторону обвинения,
которую принято называть процессуальной781. Кроме обвинения в
процессуальном смысле существует обвинение в смысле материальном. На
это многократно обращалось внимание ряда авторов782.
По мнению З.З. Зинатуллина и Т.З. Зинатуллина, уголовнопроцессуальные функции осуществляются участниками уголовного
процесса – представителями либо со стороны обвинения, либо со стороны
защиты от обвинения783.
Совершенно
правильно определяют
суть
обвинения Л.М.
Володина и Н.В. Сидорова, указывая на то, что содержанием функции
обвинения является деятельность, направленная на собирание
доказательств вины, установление обстоятельств, отягчающих наказание,
привлечение лица в качестве обвиняемого, поддержание государственного
обвинения в суде784.
Рассмотрение обвинения как уголовно-процессуальной функции
охватывает обвинение как уголовно-процессуальную деятельность.
Функция обвинения существует еще до появления фигуры обвиняемого и в
этом смысле тождественной функции уголовного преследования.
Рассмотрение обвинения как функции возможно лишь в условиях действия
принципа состязательности, когда происходит размежевание функций
обвинения и защиты.
Обвинение в процессуальном смысле в досудебном производстве
представляет собой целенаправленную деятельность стороны обвинения,
включающую в себя формулирование обвинения и изложение его в
установленной законом уголовно-процессуальной форме; предъявление
обвинения; доказывание обвинения; изменение и дополнение
обвинения785.
См.: Карнеева Л.М. Привлечение к уголовной ответственности. Законность и
обоснованность. – М., 1971. – С. 6.
781
См.: Жогин Н.В., Фаткуллин Ф.Н. Предварительное следствие в советском уголовном
процессе. – М., 1965. – С. 189 и др.
782
См.: Фаткуллин Ф.Н. Изменение обвинения. – М., 1971. – С. 12; Зинатуллин З.З.,
Зинатуллин Т.З. Общие проблемы обвинения и защиты по уголовным делам. – Ижевск, 1997. –
С. 13.
783
См.: Зинатуллин З.З., Зинатуллин Т.З. Уголовно-процессуальные функции. – Ижевск, 2002. –
С. 11.
784
См.: Володина Л.М, Сидорова Н.В. Уголовный процесс : Учебно-методический комплекс. –
Тюмень: Изд-во Тюменского ун-та, 2002. – С. 140.
785
См.: Оборин, Д.Е. Привлечение в качестве обвиняемого в Российском уголовном процессе :
дис. …канд. юрид. наук. – СПб., 2005. – 183 с.
780
292
И.Я. Фойницкий указывал четыре основных составных частей
обвинения: 1) указание лица, обвиняемого в преступном деянии; 2)
указание преступного деяния, учиненного обвиняемым, и его
предполагаемой квалификации; 3) указание доказательств, подтверждающих обвинение; 4) обозначение имени самого обвинителя786.
В промежутке между вынесением постановления о привлечении в
качестве обвиняемого и предъявлением обвинения, следователь не только
реализует
предусмотренное
законом
право
на
применение
принудительных мер по отношению к обвиняемому, но и свою
обязанность по обеспечению обвиняемому права на защиту,
регламентированную ч. 2 ст. 16, ч. 2 ст. 172 УПК РФ. В связи с этим, ч. 2
ст. 172 УПК РФ должна быть дополнена обязанностью следователя
разъяснять обвиняемому право на заявление отводов, на обжалование
действий следователя, применявшего в отношении него принудительные
меры, и на заявление ходатайств.
Обвинение может быть изменено как в его фактической части, так в
части применения уголовного закона. Требование закона о необходимости
вынесения нового постановления о привлечении лица в качестве
обвиняемого (а не дополнительного) упрощает уяснение обвиняемым
имеющихся дополнений или изменений в обвинении, а также его
подготовку к защите своих интересов.
С момента совершения следователем процессуального действия –
вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого,
отношения между следователем и обвиняемым складываются в
соответствии с указанными в законе правами и обязанностями каждого из
них. Именно в процессуальных действиях следователя и обвиняемого чаще
всего раскрывается содержание существующего между ними
правоотношения. В результате этой деятельности обвиняемый в процессе
следствия последовательно приобретает ряд важных прав и возможность
их реализации для защиты от предъявленного обвинения.
Правовой статус обвиняемого
характеризуется, прежде всего,
процессуальными правами (ст. 47 УПК РФ). Так, давая объяснение по
предъявленному обвинению, представляя доказательства, заявляя
ходатайства и отводы, принося жалобы на действия органа или лица,
расследующего преступление, прокурора и суда, обвиняемый тем самым
получает возможность активно воздействовать на весь ход уголовного
процесса. Как показало проведенное автором исследование, 68,2 %
следователей ответили, что предлагают обвиняемому самостоятельно
ознакомиться с его правами, распечатанными ими на бумаге.
Нельзя не согласиться с позицией Р.Д. Рахунова о том, что в случае
предъявления обвинения, при наличии соответствующих доказательств,
складывается ситуация, когда все расследование по существу будет
вестись за спиной обвиняемого, а следователь будет уверен в виновности
786
Фойникий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – СПб., 1996. –Т. 2. – С. 46.
293
лица, которому еще даже не предоставлена возможность дать
объяснения787. Более отвечает интересам личности мнение, что вывод
следователя о виновности обвиняемого в момент привлечения его к
уголовной ответственности выражает не окончательное, не достоверное, а
предварительное, проблематичное, вероятное знание788. Если и допустимо
говорить об убеждении следователя в данный момент, то лишь в смысле
его убежденности в том, что вынесенное им решение основывается не на
непроверенных данных, а на доказательствах, достаточных для
вероятностного вывода по обстоятельствам, составляющим содержание
обвинения.
Ориентация
следователей
на
обладание
достаточными
доказательствами виновности привлекаемого в качестве обвиняемого
побуждает их максимально приближать привлечение к моменту окончания
расследования. Как показало проведенное автором исследование, такая
практика довольно распространена. В связи с этим выглядят достаточно
обоснованными доводы о необходимости законодательного закрепления
обязанности следователя предъявлять обвинение не позднее, чем за пять
суток до истечения срока предварительного расследования789.
Безусловно, одним из основных прав, обеспечению которого и служит
институт привлечения в качестве обвиняемого, является право
обвиняемого знать, в чем он обвиняется (ч. 4 п. 1 ст. 47 УПК). Другую
группу составляют права, предусмотренные в гл. 2 ФЗ РФ «О содержании
под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».
Ошибочным является мнение о том, что следователь обязан разъяснять
только те права обвиняемому, которые предусмотрены ст. 47 УПК РФ.
Анализ процессуальных норм регламентированных статьями 14, 47, 61, 67,
77, ч. 4 ст. 173, 174, 190 УПК РФ, указывает, что вышеуказанное мнение не
основано на законе.
Необходима
законодательная
регламентация
обязанностей
обвиняемого. В целях более полного обеспечения его прав на защиту.
Во-первых, законодательное разъяснение обязанностей помогает
точнее исполнять их, служит обеспечению законности в уголовном
судопроизводстве, решению его задач.
Во-вторых, необходимо установить единство понимания обязанностей
обвиняемого со стороны правоприменителя.
В-третьих, четкое нормативное закрепление обязанностей и их
разъяснение служат тому, чтобы к обвиняемому под угрозой
государственно-принудительных мер не предъявлялись требования,
превышающие зафиксированный правом уровень его обязанностей.
Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности. – М., 1961. – С. 125.
Ларин A.M. От следственной версии к истине. – М., 1976. – С. 143; Карнеева Л.М., Чувилев
А.А. Обеспечение законности и обоснованности привлечения в качестве обвиняемого. – М.,
1976. – С. 11.
789
Манова Н., Францифоров Ю. Дайте время, чтобы ответить на обвинение // Российская
юстиция. – 1999. – № 6. – С. 43.
787
788
294
В-четвертых, обвиняемый, опираясь на норму права, закрепляющую его
обязанности, сможет защищать свои права и интересы от неправомерных
притязаний.
Обязанности обвиняемого, как и подозреваемого, можно разделить на
две группы: общие уголовно-процессуальные обязанности, обязательные
для всех обвиняемых (подозреваемых) и прямо закрепленные в УПК РФ
либо вытекающие из порядка проведения следственных действий: являться
по вызовам органа или лица, осуществляющего предварительное
расследование и судебное разбирательство по делу; подвергаться
врачебному осмотру, дактилоскопированию, давать пробы крови,
освидетельствованию, экспертизе; подчиняться законным требованиям
прокурора, следователя, дознавателя, соблюдать порядок на заседаниях
суда; обязанности, связанные с применением к обвиняемому
(подозреваемому) в качестве меры пресечения содержание под стражей790.
Отсутствие в УПК РФ четкого нормативного закрепления обязанностей
обвиняемого, делает ущербным его процессуальный статус. Уголовнопроцессуальный закон также не указывает, в какой форме должно
проводиться разъяснение прав и обязанностей обвиняемого. При
предъявлении обвинения внимание обвиняемого сосредотачивается, прежде
всего, на содержании обвинения, его последствиях и на предстоящем вскоре
допросе. Да и сам факт предъявления обвинения обычно связан с
моральным потрясением и переживанием, так что далеко не всякий
гражданин в такой ситуации способен запомнить и усвоить
предоставленные ему законом права791.
По мнению автора, целесообразно внести дополнение в ч. 5 ст. 172 УПК
РФ о разъяснении кроме прав еще и обязанностей, и соответственно указать
в типовом бланке данного постановления письменный перечень
обязанностей обвиняемого, дополнительно закрепить их частью 7 в ст. 47
УПК РФ.
Для этого предлагается изложить обязанности обвиняемого в статье
47 УПК РФ отдельной частью: «Обвиняемый обязан: являться в
назначенный срок по вызову дознавателя, следователя и в суд; заранее
уведомлять орган, которым он вызывался об уважительных причинах,
препятствующих явке по вызову в назначенный срок; не продолжать
заниматься преступной деятельностью; не угрожать
свидетелю,
потерпевшим иным участникам уголовного судопроизводства, а также их
близким родственникам или близким лицам, не уничтожать доказательства
либо иным противозаконным путем воспрепятствовать производству по
уголовному делу; подчиняться избранной мере пресечения или иной мере
процессуального принуждения; исполнять решения следователя о
Они перечислены в ст. 36 ФЗ РФ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых
в совершении преступлений». См. ФЗ РФ «О содержании под стражей подозреваемых и
обвиняемых в совершении преступлений» // Юридический вестник. – 1996. – № 30. – С. 9–16.
791
Стецовский Ю.И. Если человек обвинен в преступлении. – М., 1988. – С. 147–148.
790
295
производстве следственных действий; исполнять решение следователя о
помещении обвиняемого
в медицинское
учреждение,
если
это
необходимо для стационарного наблюдения; соблюдать порядок в зале
судебного заседания и подчиняться распоряжениям суда».
В этой связи было бы целесообразно ч. 2 ст. 172 УПК РФ дополнить
следующим предложением: «а также обязанности, предусмотренные ч. 7 ст.
47 настоящего Кодекса» и далее по тексту, а ч. 5 ст. 172 УПК РФ изложить в
такой редакции: «...При этом следователь
разъясняет обвиняемому
существо предъявленного обвинения, а также его права, предусмотренные
ч. 4 ст. 47, и обязанности, предусмотренные ч. 7 ст. 47 настоящего
Кодекса...» и далее по тексту.
Всеобщая декларация прав человека (ст. 11) провозглашает, что
каждый обвиняемый в совершении преступления имеет право считаться
невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена
законным порядком, путем гласного судебного разбирательства по делу792.
Чезаре Беккариа отмечал, что «никто не может быть назван преступником,
пока не вынесен обвинительный приговор, и общество не может лишить
обвиняемого своего покровительства до того, как будет решено, что он
нарушил условия, при соблюдении которых ему и обеспечивалось это
покровительство…»793.
Многие авторы отмечает проблемы института привлечения в качестве
обвиняемого. Так, С.Ф. Шумилин указывает, что на стадии формирования
установки на привлечение в качестве обвиняемого возникает только
обвинительный уклон, который выражается в сосредоточенности
следователя на получении лишь обвинительных доказательств. Сведения,
которые могут стать оправдательными доказательствами, следователь не
собирает и не оценивает. В то же время данную проблему предлагается
решить лишь путем изменения порядка привлечения в качестве
обвиняемого: поручить принятие решения о привлечение в качестве
обвиняемого руководителю следственного органа или следственного
подразделения794.
В российском уголовном судопроизводстве существуют различия в
процессуальном положении обвиняемого, в связи с наличием двух процедур
появления данного участника уголовного процесса: по окончании дознания
и при производстве предварительного следствия.
Следует признать неправильным вывод о том, что хотя обвиняемый
появляется в процессе с момента вынесения постановления о привлечении в
качестве обвиняемого, располагая с этого момента всеми процессуальными
Всеобщая декларация прав человека // Международные соглашения и рекомендации ООН в
области защиты прав человека и борьбы с преступностью : сб. межд. док. – М.,– 1989.– С. 8.
793
Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. – М., 1939. – С. 260; Петрухт И.Л. Правосудие:
Время реформ. – М.: Наука, 1991. – С. 194.
794
Шумилин, С.Ф. Теоретические основы и прикладные проблемы механизма реализации
полномочий следователя в уголовном судопроизводстве : автореф. дис. …д-ра. юрид. наук. –
Воронеж, 2010. – С. 31.
792
296
правами, но до предъявления обвинения практически лишен возможности
использовать свои права.
А.И. Чеботарева отмечает, что представляется странной позиция
законодателя, определяющего назначением уголовного судопроизводства, в
том числе и защиту личности от незаконного и необоснованного
ограничения ее прав и свобод, но в, то же время, законодательно
сокращающего круг прав, гарантий правовой защищенности обвиняемого,
появляющегося по окончании дознания, поскольку, несмотря на то, что УПК
РФ содержит ст. 47, включающую один единый перечень прав обвиняемого,
фактически
многие
из
этих
прав
по
окончании
дознания
795
реализованы быть не могут . Дознание заканчивается составлением
обвинительного акта и передачей дела прокурору для его утверждения. При
этом в обвинительном акте делаются ссылки на показания подозреваемого,
которого нельзя спрашивать о том, признает он себя виновным в
предъявленном обвинении, которого еще нет.
Часть 1 ст. 172 УПК РФ целесообразно изложить в следующей
редакции: «Обвинение должно быть предъявлено лицу не позднее 3 суток
со дня вынесения постановления о привлечении его в качестве обвиняемого
либо незамедлительно после составления обвинительного акта в
присутствии защитника, если он участвует в уголовном деле»; ч. 5 ст. 172
УПК РФ – в следующей редакции: «Следователь, дознаватель,
удостоверившись в личности обвиняемого, объявляет ему и его защитнику,
если он участвует в деле, постановление о привлечении данного лица в
качестве обвиняемого либо обвинительный акт. При этом следователь либо
дознаватель разъясняет обвиняемому существо предъявленного обвинения,
а также его права, предусмотренные статьей 47 настоящего Кодекса, что
удостоверяется подписями обвиняемого, его защитника, следователя на
постановлении либо дознавателя на обвинительном акте с указанием
даты и времени предъявления обвинения»; ч. 7 ст.172 УПК РФ: «В
случае отказа обвиняемого подписать постановление либо обвинительный
акт, следователь или дознаватель делает в нем соответствующую запись».
Законность акта привлечения лица в качестве обвиняемого
обеспечивается наличием оснований и соблюдением порядка привлечения,
предусмотренного УПК РФ. Привлечение лица в качестве обвиняемого
только на основе законно собранных, тщательно проверенных, получивших
надлежащую оценку, достаточных и достоверных доказательств, подтверждающих совершение им преступления и отсутствие обстоятельств, исключающих уголовное преследование – это не только правовое, но и
нравственное требование.
Постановление о привлечении в качестве обвиняемого есть
письменное оформление первоначального обвинения. В этом контексте
оно рассматривается как одно из основных уголовно-процессуальных
Чеботарева И.А. Обвиняемый в стадии предварительного расследования : дис. ...канд. юрид.
наук. – Воронеж, 2004. – С. 121.
795
297
решений796. Используемый в процессуальном законе термин «существо
обвинения» аккумулирует в себе как фактические, так и юридические
признаки.
Учитывая
приоритет
международно-правовых
и
конституционных норм перед отраслевым законодательством, следует
признать обязанность следователя указывать основные доказательства
обвинения в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого,
несмотря на существующий пробел в процессуальном законе.
Привлечение в качестве обвиняемого необходимо отличать от
функции обвинения или уголовного преследования – общей деятельности
по подготовке и поддержанию обвинения (п. 55 ст. 5, ст. 21 УПК РФ), от
формирования окончательного обвинения – составления обвинительного
заключения, обвинительного акта. Первоначальное обвинение иногда
может совпадать с обвинением окончательным, тогда привлечение в
качестве обвиняемого как отдельный процессуальный институт
отсутствует. Так происходит при принятии заявления потерпевшего по
делам
частного обвинения (ч. 7 ст. 318 УПК РФ), а также при
составлении обвинительного акта по окончании дознания (ст. 225 УПК
РФ).
Под привлечением в качестве обвиняемого обычно понимают только
два элемента: принятие соответствующего решения и его выражение в
определенном законом процессуальном акте. Эта позиция основана на
узком толковании ст. 171 УПК РФ. М.С. Строгович отмечал, что если по
делу собраны доказательства того, что, преступление совершено
определенным лицом, на основании этих доказательств – оно привлекается
в качестве обвиняемого797. А.И. Трусов определил привлечение в качестве
обвиняемого как «предварительное определение содержания уголовноправового спора между государством в лице конкретных представляющих
его органов и гражданином (обвиняемым) о праве государства на
привлечение обвиняемого к уголовной ответственности»798.
Вызов обвиняемого и предъявление обвинения, допрос обвиняемого,
отстранение обвиняемого от должности, хотя и тесно связаны с
привлечением в качестве обвиняемого, но в содержание понятия
последнего не входят, поскольку момент их осуществления не совпадает с
моментом вынесения постановления о привлечении в качестве
обвиняемого.
По мнению Н.А. Громова, сущность привлечения в качестве
обвиняемого состоит в наличии собранных по делу доказательств
относительно того, что преступление совершено определенным лицом и на
основании сведений о фактах, оно привлекается в качестве обвиняемого799.
Еникеев З.Д. Механизм уголовного преследования : учеб. пособие. – Уфа, 2002. – С. 41.
Строгович М.С. Указ. раб. – С. 80.
798
Трусов А.И. Предъявление обвинения и допрос обвиняемого // Уголовный процесс. – М.,
1998. –С. 230.
799
См.: Громов А.Н. Уголовный процесс России. – М., 1998. – С. 315.
796
797
298
Р.Г. Сердечная отмечает, что сущность привлечения в качестве обвиняемого состоит в том, что при доказанности обстоятельств, содержащих признаки состава преступления, установлении события преступления,
виновности конкретного лица в совершении инкриминируемого деяния и
отсутствии обстоятельств, исключающих производство по делу, лицо
привлекается в качестве обвиняемого800.
Сущность привлечения в качестве обвиняемого состоит в выдвижении
первоначального обвинения, т.е. первого официального утверждения
органа предварительного расследования о доказанности совершения
определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом. В
отличие от выдвижения обвинения по делам частного уголовного
преследования и в форме обвинительного акта, постановление о
привлечении в качестве обвиняемого не содержит окончательного
обвинения.
Постановление о привлечении в качестве обвиняемого призвано
служить исключительно обеспечению права на защиту, а не ограничению
его в тех или иных завуалированных формах. Смысл предъявления
обвинения – документально отразить вывод следователя о существовании
инкриминируемых лицу фактов преступной деятельности для
последующего предъявления его обвиняемому с тем, чтобы последний
имел возможность защищаться от предъявленного обвинения.
Существование института предъявления обвинения обусловлено
необходимостью обеспечить реализацию права обвиняемого знать, в чем
он обвиняется, и опровергать вменяемые ему в вину конкретные
нарушения уголовного закона.
Правовой институт привлечения в качестве обвиняемого в свое
содержание включает группу взаимосвязанных между собой норм,
регулирующих: вынесение постановления о привлечении в качестве
обвиняемого; принятие мер по обеспечению явки обвиняемого;
разъяснение права пригласить защитника или ходатайствовать о его
назначении; предъявление обвинения: 1) удостоверение в личности
обвиняемого; 2) объявление постановления о привлечении в качестве
обвиняемого; 3) разъяснение сущности обвинения; 4) разъяснение прав и
обязанностей обвиняемого; 5) подписание обвиняемым, его защитником и
следователем постановления; 6) вручение копии постановления
обвиняемому, его защитнику; 7) допрос обвиняемого; 8) изменение и
дополнение обвинения.
Отношения по привлечению лица в качестве обвиняемого, по мнению
Б.И. Сазонова, «есть начало реализации принадлежащего государству
«права обвинения» – права требовать признания совершившего
преступление виновным с тем, чтобы обоснованно и в соответствии с
См.: Сердечная Р.Г. Привлечение в качестве обвиняемого и осуществление принципов
уголовного процесса: дис.... канд. юрид. наук. – Волгоград, 1999. – С. 29.
800
299
судебным решением справедливо его наказать»801. Представляется, что
сущность данного понятия действительно необходимо выявлять от более
общей категории обвинения.
Применительно к УПК РФ наиболее точно сущность данного понятия
была выражена в следующем определении: «привлечение в качестве
обвиняемого – «это выдвижение первоначального обвинения, т.е. первого
официального утверждения органа уголовного преследования о доказанности совершения определенным лицом деяния, запрещенного
уголовным законом»802. Прообразом данного этапа служит inquisitio
summaria средневекового розыскного процесса.
Указанное определение более точно выражает суть данного института
и соответствует понятию обвинения, данному в п. 22 ст. 5 УПК РФ. В этой
норме содержится термин «выдвижение обвинения». Другие авторы также
используют и аналогично характеризуют этот термин803.
Исследование обвинения как процессуальной деятельности позволяет
выявить момент ее начала и окончания. З.Д. Еникеев пишет: «Обвинение
по делу появляется лишь тогда, когда выносится постановление о
привлечении лица в качестве обвиняемого»804. А.С. Кобликов определяет
обвинение как деятельность уполномоченных органов и лиц,
направленную на раскрытие преступления, доказывание виновности
конкретного лица, его совершившего, в целях обеспечения правильного
разрешения судом вопроса о его ответственности805. Согласно этому
определению обвинение может существовать еще до раскрытия
преступления, до появления подозреваемого и обвиняемого. А.С.
Кобликов недостаточно обоснованно смешивает понятия обвинения и
уголовного преследования. В.А. Андреянов отмечает, что: «решение задач
уголовного судопроизводства во многом зависит от процессуальной
деятельности по реализации обвинения»806. Сущность привлечения в
качестве обвиняемого состоит в выдвижении первоначального обвинения,
т.е. первого официального утверждения органа предварительного
расследования о доказанности совершения определенным лицом деяния,
запрещенного уголовным законом.
Изменение обвинения может иметь следующие формы: дополнение
обвинения, изменение квалификации, частичное прекращение уголовного
преследования вследствие уменьшения объема обвинения. Как показывает
Сазонов Б.И. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. –
М., 2003. – С. 404.
802
Капиновский К.Б. Привлечение в качестве обвиняемого // Уголовный процесс ; под ред.
А.В. Смирнова. – СПб., 2005. – С. 433.
803
Харчикова В.Ш. Формирование обвинения в уголовном процессе России : дис.... канд.
юрид. наук: – Кемерово, 2004. – С. 31.
804
Еникеев З.Д. Механизм уголовного преследования. – Уфа, 2002. – С. 41.
805
См.: Уголовный процесс / под ред. А.С. Кобликова. – М., 1999. – С. 42.
806
Андреянов, В.А. Обвинение в российском уголовном процессе: понятия, сущность, значение
и теоретические проблемы реализации : дис. … канд. юрид. наук. – Екатеринбург, 2009. – С. 8.
801
300
проведенное автором исследование, в обвинение включаются
дополнительные, не вмененные ранее обвиняемому факты (эпизоды),
влекущие
изменение
квалификации
преступления
на
закон,
предусматривающий более строгое наказание, либо увеличивающие фактический объем обвинения, хотя и не изменяющие юридической оценки содеянного.
По мнению ряда авторов, «если дополнение обвинения всегда влечет
изменение его содержания, то изменения, связанные с исправлением ранее
допущенной неточности или ошибки в изложении фактических
обстоятельств или в их юридической оценке, могут быть и не связаны с
дополнением обвинения»807. То есть здесь изменение понимается как более
абстрактное понятие, родовое по отношению к дополнению обвинения.
Последняя позиция представляется более обоснованной.
Отдельные авторы считают, что частичное прекращение
преследования есть однопорядковая форма корректировки обвинения,
наряду с его изменением808. Трудно согласиться с такой точкой зрения.
Часто на практике прекращение уголовного
преследования есть
юридическое последствие изменения обвинения, а в некоторых случаях
обвинение изменяется, но отсутствует его дополнение или прекращение по
нему преследования.
Следует согласиться с предусмотренным в УПК РФ порядком
изменения обвинения и позицией ряда процессуалистов о том, что
обвиняемый не должен находиться под тяжестью незаконного обвинения,
не должен тратить усилия на подготовку к защите несуществующего
обвинения или его пунктов, никакой другой документ, в том числе и
обвинительное заключение, не предназначен для отражения изменений в
обвинении809.
Проблемным остается и вопрос определения своевременности
привлечения в качестве обвиняемого. Недопустимо как преждевременное,
так и запоздалое совершение данного процессуального действия.
Уголовно-процессуальный закон не содержит в себе указание на срок, в
течение которого после возбуждения уголовного дела должно состояться
привлечение лица в качестве обвиняемого. Исключением может служить
лишь случай, предусмотренный ст. 100 УПК РФ.
Поскольку вопрос о «достаточности данных» для предъявления
обвинения можно решить только исходя из конкретных обстоятельств
каждого уголовного дела, это оценочное понятие, вывод об их наличии
субъективен и следователю приходится самостоятельно каждый раз
определять, имеются ли в его распоряжении «достаточные данные».
Статкус В.Ф., Цоколов И.А., Жидких А.А. Предъявление обвинения и составление
обвинительного заключения / под ред. И.А. Попова. – М., 2002. – С. 68.
808
Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс : учебник для вузов. – СПб., 2005. –
С. 441.
809
Калашникова Н.Я. Гарантия права обвиняемого на защиту при изменении
обвинения и наказания. – М. : Изд-во Моск. ун-та, 1975. – С. 56–57.
807
301
Сама формулировка ч. 1 ст. 171 УПК РФ «наличие достаточных
доказательств, дающих основания для обвинения лица в совершении
преступления» неполно характеризует обоснованность данного решения и
поэтому нуждается в уточнении. По мнению Д.Е. Оборина, в целях
устранения разногласий в теории упорядочения правоприменительной
практики, следует изменить редакцию ч. 1 ст. 171 УПК РФ следующим
образом: «При наличии достаточных доказательств, которые без сомнения
устанавливают событие преступления, виновность лица в совершении
преступления и форму его вины, отсутствие обстоятельств, исключающих
преступность и наказуемость деяния, а также не истечение сроков
давности следователь выносит постановление о привлечении данного лица
в качестве обвиняемого»810.
Л.М. Карнеева отмечала, что вопрос о том, с какого момента
привлекаемое к уголовной ответственности лицо становится обвиняемым,
часто возникает лишь в том случае, когда это лицо скрылось и происходит
значительный разрыв во времени между постановлением и предъявлением
обвинения811. Следователь, не располагая совокупностью всех требуемых
по делу доказательств, оценивает собранные с точки зрения достаточности
для достоверного установления того объема обстоятельств составляющих
предмет доказывания, который очерчен ч. 2 ст. 171 УПК РФ.
Доказательств должно быть достаточно для достоверного установления
конкретного лица, его виновности в совершении определённого
преступления, а также характера и размера причиненного преступлением
вреда. Правильная оценка следователем этой совокупности доказательств
приводит его к твердому убеждению в виновности привлекаемого лица в
совершении расследуемого преступления.
Если впоследствии выяснится, что реальные доказательства
отсутствовали на момент предъявления обвинения и не были надлежащим
образом закреплены в материалах дела протоколами следственных
действий, а были установлены и зафиксированы после предъявления
обвинения, то такое постановление о привлечении лица в качестве
обвиняемого незаконно, так как предъявлено с нарушением требований ч.
1 ст. 171 УПК РФ.
Ряд авторов отмечали, что с достоверным установлением виновности
привлекаемого в совершении преступления фактически заканчивается
предварительное расследование812. На практике привлечение лица в
качестве обвиняемого совершается
одним
из
последних
Оборин Д.Е. Привлечение в качестве обвиняемого в Российском уголовном процессе:
дис…канд. юрид. наук. – СПб., 2005. – С. 113.
811
Kарнеева Л.М. Процессуальные основания и порядок привлечения к уголовной
ответственности в советском уголовном процессе : автореф. дис.… канд. юрид. наук. – М., 1955.
– С. 13.
812
Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. – М. : Юрид.
лит., 1951. – С. 121; Рахупов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности. – М. :
Юрид. лит., 1961. – С. 194.
810
302
процессуальных действий. Достоверное установление виновности
обвиняемого в совершении расследуемого преступления (п. 2 ч. 1 ст. 73
УПК РФ) далеко не исчерпывает всего круга обстоятельств, подлежащих
доказыванию по уголовному делу и регламентированных ст. 73 УПК РФ.
Многие обстоятельства, подлежащее доказыванию могут исследоваться
как до предъявления обвинения, так и после (например, обстоятельства,
способствующие совершению преступления), что, несомненно, отодвигает
окончание следствия на довольно значительный срок.
Следует неукоснительно соблюдать на практике правило, согласно
которому при наличии достаточных доказательств для привлечения лица в
качестве обвиняемого следователь обязан выносить мотивированное
постановление. Такого рода формулировка в законе, с одной стороны,
обяжет следователя выносить постановление сразу, как только появились
достаточные доказательства для предъявления обвинения, а с другой,
сохранит его процессуальную самостоятельность в плане используемой им
следственной тактики. Только в этом случае будет гарантированно
своевременное предоставление обвиняемому процессуальных прав813.
Как показало проведенное автором исследование, следователи часто
переоценивают значение отдельных доказательств, не проверяют доводы
подозреваемого и его защитника, обычно переоценивают значение
заключения эксперта, признательные показания подозреваемого, а также
показания потерпевших и свидетелей. Так, проведенное автором
исследование показало, что 87 % рассмотренных уголовных дел были
возвращены судом прокурору в связи с ошибками в постановлении о
привлечении лица в качестве обвиняемого или неправильным
составлением обвинительного заключения или обвинительного акта.
Таким образом, по мнению автора, представляется необходимым
изменить название ст. 171 УПК РФ на: «Порядок вынесения постановления
о привлечении в качестве обвиняемого», поскольку именно об этом идет
речь в законе. В статье 172 УПК РФ, в свою очередь, изменить название
на: «Порядок привлечения в качестве обвиняемого».
Целесообразно ч. 1 ст. 171 УПК РФ изложить в следующей редакции:
«При наличии достаточных фактических данных, устанавливающих
событие преступления, виновность лица в совершении преступления и
отсутствие обстоятельств, исключающих преступность и наказуемость
деяния, а также обстоятельств, которые могут повлечь за собой
освобождение от уголовной ответственности и наказания, следователь
выносит мотивированное постановление о привлечении в качестве
обвиняемого, а дознаватель составляет обвинительный акт. Постановление
о привлечении в качестве обвиняемого должно быть вынесено не менее чем
за 7 суток до окончания предварительного следствия и не менее чем за 3
суток до окончания предварительного расследования в форме дознания».
См.также: Стройкова А.С. Гарантии прав обвиняемого на предварительном следствии : дис.
…канд. юрид. наук. – Ростов н/Д, 2005. – С. 57.
813
303
Отказ от изложения доказательств в постановлении о привлечении в
качестве обвиняемого должен
быть обусловлен не произвольным
усмотрением следователя. Поэтому есть основание на следующее
дополнение ч. 2 ст. 171 УПК РФ: «В постановлении должны быть указаны...
доказательства, подтверждающих обвинение».
По мнению автора, следует предусмотреть в УПК РФ часть 10 ст. 172
УПК РФ следующего содержания: «При предъявлении лицу обвинения,
составления обвинительного акта, следователь, дознаватель обязан, в
случае согласия совершеннолетнего обвиняемого, сообщить в организацию
по месту работы обвиняемого, его родственникам или иным
заинтересованным лицам о применении меры пресечения – поручительства
за обвиняемого или взятие его под надзор, разъяснить им права на
обращение по этому поводу в орган, осуществляющий расследование».
Допрос
обвиняемого
является
логическим
продолжением
предъявления обвинения. Отказ от дачи показаний в последующем
подсудимого не может служить подтверждением доказанности его вины и
учитываться в качестве обстоятельства, отрицательно характеризующего
его личность, при назначении ему вида и размера наказания814.
С одной стороны, допрашивая обвиняемого, следователь может узнать
и выяснить существенные обстоятельства, проверить, подкрепить одни
доказательства или опровергнуть другие, объясняющие то событие, по
которому возбуждено и ведется производство по уголовному делу, решить
вопрос о необходимости применения меры принуждения. С другой
стороны, допрос обвиняемого важнейшее средство его защиты.
Ю.Д. Черкасов, Н.А. Громов справедливо полагали, что не следует
вменять в обязанность следователю допросить обвиняемого немедленно
после предъявления обвинения, тем самым, отводя пассивную роль
обвиняемому быть допрошенным. B.C. Шадрин указывает, что
обязанность следователя допросить обвиняемого, в случае его желания
дать показания, выступает в качестве своеобразной гарантии его права
опровергать выдвинутое против него обвинение и предоставлять
доказательства в свою защиту815. В то же время, если бы обвиняемого
допрашивали в зависимости лишь от усмотрения следователя, то данное
право обвиняемого могло бы оказаться недостаточно обеспеченным.
В силу значимости допроса обвиняемого, было бы целесообразно
усилить императивность нормы права, предусмотренной ч. 1 ст. 173 УПК
РФ, и предложение обвиняемому рассказать все известное ему по делу –
вменить в обязанность следователя. Автор предлагает часть 1 ст. 173 УПК
РФ изложить в редакции: «Следователь, дознаватель допрашивает
обвиняемого немедленно после предъявления ему обвинения, с
соблюдением требований пункта 9 части четвертой статьи 47 и части
См. Постановления Пленума ВС РФ «О судебном приговоре» (в ред. от 06.02.2007 г. № 7).
Шадрин B.C. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. – М., 2000. –
С. 108.
814
815
304
третьей статьи 50 настоящего Кодекса. При этом следователь, дознаватель
предлагает рассказать все известное ему по делу»816.
Право обвиняемого давать показания по существу предъявленного
обвинения и возражать против предъявленного обвинения гарантируется
обязанностью следователя разъяснить ему сущность предъявленного
обвинения (ч. 5 ст. 172 УПК РФ). Правило ч. 2 ст. 173 УПК РФ,
обязывающее следователя спросить обвиняемого, признает ли он себя
виновным в предъявленном обвинении, не применяется при допросе
подозреваемого. Как показало проведенное автором исследование, это
требование не всегда применяется на практике, особенно при
расследовании дел в форме дознания817.
По мнению автора, в содержании ч. 2 ст. 173 УПК РФ: «в начале
допроса следователь выясняет у обвиняемого, признает ли он себя
виновным…»
допущено
отрицание
презумпции
невиновности,
означающей, по существу, признание наличия презумпции виновности до
вынесения судом приговора и вступления его в законную силу. Вопервых, потому, что это – завуалированное психологическое давление на
обвиняемого, а во-вторых, своеобразное принуждение к тому, чтобы
обвиняемый начал давать показания818.
Согласно проведенных автором исследований, 32,4 % адвокатов и
54,8 % следователей полагают, что требование УПК РФ о необходимости
выяснить в начале допроса обвиняемого, признает ли он себя виновным,
показывает отношение обвиняемого к содеянному, а 32,2 % адвокатов и
38,2 % следователей считают, что оно помогает обвиняемому начать
давать показания.
Правильной представляется следующая формулировка ч. 2 ст. 77 УПК
РФ: «Признание обвиняемым фактических данных, доказательств
являющихся основой предъявленного ему обвинения, должно быть
подтверждено совокупностью имеющихся в деле доказательств».
Праву на допрос должна соответствовать обязанность следователя или
лица, производящего дознание, допросить подозреваемого или
обвиняемого не только тогда, когда они считают это целесообразным, но и
когда последний ходатайствует об этом. При этом должен быть установлен
единый срок для этого.
Черкасов А.Д., Громов Н.А. О допросе обвиняемого с позиции презумпции невиновности //
Государство и право. – 1995. – №12. – С.70; Францифоров Ю.В., Громов Н.Л. Основания и
процессуальный порядок привлечения лица в качестве обвиняемого // Следователь. – 1998. –
№ 8 (16). – С. 46.
817
См., например, уголовные дела: № 1– 90/07 в отношении С.А.В. по п. «в» ч.1 ст.158 УК РФ
(т.1 л.д.17–18); № 1–95/07 в отношении А.И.В. по ч.1 ст.228 УК РФ (т.1 л.д.21); № 1–95/07 в
отношении Л.В.Г. по ч. 1 ст. 228 УК РФ (т. 1 л.д. 49–52) и др. Архив Пролетарского районного
суда г. Ростова н/Д.
818
Громов Н.А., Гущин А.Н., Алиев Т.Т. О допросе обвиняемого по проекту УПК РФ в свете
презумпции невиновности // Следователь. – 2002. – № 2. – С. 25.
816
305
Положение закона о том, что допрос не может длиться непрерывно
более четырех часов (ч. 2 ст. 187 УПК РФ), представляется, в целях
обеспечения прав человека, дополнить следующим содержанием: «По
истечении четырех часов непрерывного допроса следователь должен
выяснить у допрашиваемого лица, желает ли оно продолжить дачу
показаний после перерыва. В случае, если допрашиваемый после перерыва
пожелает продолжить дачу показаний, следователь обязан разъяснить ему,
что по его просьбе допрос может быть прерван в любое время».
Как показало проведенное автором исследование путем опроса
подозреваемых и обвиняемых,
нередко им властные субъекты
рекомендуют отказаться от права не свидетельствовать против самого себя
под угрозой применения строгой меры пресечения в виде заключения под
стражу. В «Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию
или заключению в какой бы то ни было форме», утвержденном
Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 43/173 от 09.12.1988 г., указано,
что «...запрещается злоупотреблять положением задержанного или
находящегося в заключении лица с целью принуждения его к признанию,
какому-либо иному изобличению самого себя или даче показаний
против любого другого лица...»819.
Об этом говорится и в ч. 2 ст. 21 Конституции РФ, ст. 9, ч. 4 ст. 164
УПК РФ. По мотиву нарушения прав человека и гражданина
доказательства признаются судами недопустимыми, когда при их
собирании и закреплении органы дознания и следователи допустили, в
частности, следующие нарушения:
вопреки требованиям ст. 48
Конституции РФ, ч. 4 ст. 46, ч. 4 ст. 47 УПК РФ подозреваемому,
обвиняемому не было разъяснено их право отказаться от дачи показаний;
нарушено право подозреваемого и обвиняемого на защиту.
В соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции РФ при осуществлении
правосудия не допускается использование доказательств, полученных с
нарушением федерального закона.
В
федеральном
законодательстве
США
есть
положения,
направленные на обеспечение соблюдения приведенных конституционных
положений о правах граждан при аресте. Пункт «а» § 3501 раздела 18
Свода законов США устанавливает, что любые признания арестованного
допустимы лишь при условии их добровольности. Пункт «с»
устанавливает, что по общему правилу допустимыми являются признания,
сделанные арестованным в полиции, если время между его арестом и
доставлением к магистрату для первоначального обвинения не превышает
шесть часов. Если его признание в совершении преступления произойдет
за рамками указанного 6-часового задержания, то добровольность
заявления будет поставлена под сомнение и нуждается в
доказательственном подтверждении. Обвиняемый же в этом случае может
См.: Комментарий к постановлениям Пленума Верховного Суда РФ по уголовным делам. –
М., 1999. – С. 35.
819
306
сделать заявление судье, что его признание было получено в нарушении
конституционно гарантируемых прав.
В УПК РФ обвиняемому предоставлено лишь право ходатайствовать
об уточнении и дополнении протокола допроса (ч. 6 ст. 190 УПК РФ).
Право обвиняемого на собственноручную запись показаний необходимо
закрепить в ч. 4 ст. 47 УПК РФ среди других прав, предоставленных ему
законом, а также необходимо дополнить ст. 173 УПК РФ частью (по
аналогии как ранее было указано в ст. 151 УПК РСФСР) со следующим
положением: «После дачи обвиняемым показаний, в случае его просьбы,
ему должна быть предоставлена возможность написать свои показания
собственноручно, о чем делается отметка в протоколе допроса.
Следователь по ознакомлении с письменными показаниями обвиняемого
может задать ему дополнительные вопросы. Эти вопросы и ответы на них
записываются в протокол. Правильность записи вопросов и ответов
удостоверяется подписями обвиняемого, следователя. В случае отказа
обвиняемого от дачи показаний следователь делает соответствующую
запись в протоколе его допроса».
Стремление получить достоверные данные об обстоятельствах
расследуемого дела вовсе не означает, что от них нужно добиться
сведений,
подтверждающих
причастность
к
преступлению
и
подтверждающих имеющиеся у следствия подозрение или обвинение, так
как они могут быть и не причастны к преступлению.
Следует отметить, что законодатель использует неудачный оборот
«при первом допросе», из которого не понятно, в какой именно момент
допроса следователь должен разъяснить обвиняемому его права.
Представляется необходимым сформулировать это требование закона
следующим образом: «в начале первого допроса», «в начале последующих
допросов» и внести соответствующие изменения в ч. 6 ст. 47 УПК РФ.
Целесообразно предусмотреть возможность допроса обвиняемого по
существу предъявленного обвинения после предоставления ему
обвинительного акта и перед ознакомлением с материалами дела.
Согласно практике ЕСПЧ, обвинение – это «официальное
уведомление со стороны компетентного органа о том, что данное лицо
считается совершившим уголовное правонарушение», добавляя при этом,
что «в некоторых случаях обвинение может принимать форму иных мер,
подразумевающих такую претензию и тоже влекущих за собой
значительные последствия для статуса подозреваемого». Именно в этом
смысле термин обвинение используется в п. 2 ст. 5 Европейской
Конвенции. Закрепленное в нем правило предназначено для того, чтобы
обеспечить информирование арестованного о причинах его ареста, дав ему
тем самым возможность судить о законности действий государства820.
Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Комментарий к
статьям 5 и 6. – М.: ИГ и ПРАН, 1997. – С. 32–33, 105. В соответствии с решениями ЕСПЧ по
делам Девеер против Бельгии и Экле против Германии термину «обвинение» должно
820
307
Согласно ст. 258, 168, 285, 295, 304, 353, 377, 385, 396 и ряда других
статей Устава уголовного судопроизводства 1864 г. обвиняемым
признавалось лицо, которому вручалась повестка о вызове к следователю
или в отношении которого осуществлен привод, или это лицо полицией
было подвергнуто задержанию.
Следует отметить, что УПК Украины (2012 г.) фактически отказался от
института предъявления обвинения в традиционной форме для российского
процесса форме. Б.Я. Гаврилов отмечает, что «уведомление о подозрении
призвано заменить институт предъявления обвинения». Институт
привлечения лица в качестве обвиняемого нуждается в переосмыслении, а
сами правовые нормы – в существенной реконструкции. Можно говорить об
излишней заформализованности уголовно-процессуального закона в части
сохранения института предъявления обвинения.
Автор поддерживает мнение указанного автора, что требует
реорганизации процессуальный институт предъявления обвинения с
одновременной корректировкой в УПК РФ процессуального института
подозреваемого. Это предложение обусловлено рядом факторов как
теоретического, так и практического плана в области правового
регулирования прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве.
Есть основания говорить о возможности поэтапного исключения из УПК
РФ института предъявления обвинения (ст. 171–175 УПК РФ)821.
Действительно,
к
числу
обстоятельств,
обусловливающих
возможность отмены предъявления обвинения, можно, по мнению Б.Я
Гаврилова, отнести следующие. На протяжении длительного времени
предъявление обвинения являлось правовым основанием допуска
защитника к участию в уголовном деле. В соответствии с требованиями п.
4 ч.1 ст. 46 и п. 31 ч. 3 ст. 49 УПК РФ участие защитника в уголовном деле
предусмотрено с момента с момента уведомления лица о наличии в
отношении него подозрения в совершении преступления822. Анализ
положений УПК РФ, его ст.ст. 46, 47 УПК РФ и ряда других
процессуальных норм, свидетельствует, что правовое положение
подозреваемого, с точки зрения правового регулирования прав человека,
во многом совпадает с процессуальным статусом обвиняемого.
В период действия УПК РФ в суд направлено 3,5 млн уголовных дел
органами дознания, по которым обвинение в классическом виде, если это
придаваться содержательное, а не формальное значение. Понятие «обвинение» может быть
определено как официальное уведомление лица компетентным органом государственной
власти о наличии предположения о том, что этим лицом совершено уголовно-наказуемое
правонарушение.
821
Гаврилов Б.Я. Актуальные проблемы защиты конституционных прав и свобод личности в
досудебном производстве. – М.: Академия Управления МВД России, 2012. – С. 11, 252–254.
822
В УПК РСФСР институт предъявления обвинения предоставлял обвиняемому возможность
получения, начиная с момента предъявления обвинения, квалифицированной юридической
помощи. Участие защитника в досудебном производстве с 1972 г. допускалось с момента
предъявления обвинения (исключительно по постановлению прокурора). С 1992 г. защитник
мог участвовать в деле с момента предъявления обвинения без ограничений.
308
предусмотрено при расследовании в форме предварительного следствия,
не предъявлялось.
С учетом результатов исследования института предъявления
обвинения целесообразно внести в УПК РФ соответствующие изменения,
предусматривающие возможность постепенной замены института
предъявления обвинения в стадии досудебного производства, до передачи
дела прокурором в суд и решения вопроса предъявления обвинения, на
институт уведомления о подозрении.
ГЛАВА 4 ЗАДАЧИ ВЛАСТНЫХ СУБЪЕКТОВ И РЕАЛИЗАЦИИ
ИМИ СВОИХ ПОЛНОМОЧИЙ
ПО ОБЕСПЕЧЕНИЮ ПРАВ
ЧЕЛОВЕКА В ХОДЕ ПРИМЕНЕНИЯ МЕР ПРОЦЕССУАЛЬНОГО
ПРИНУЖДЕНИЯ
4.1 Функции, задачи, обязанность и ответственность властных
субъектов
Обязанность осуществления уголовного преследования возложена
законом на должностных лиц, наделенных специальными полномочиями.
Состязательность сторон рассматривается как непреложное начало
уголовного судопроизводства, основанное на четком разграничении
процессуальных функций823. А.Ф. Кони писал: «Уголовное преследование
слишком серьезная вещь, чтобы не вызывать самой тщательной
обдуманности. Ни последующее оправдание судом, ни даже прекращение
дела до предания суду очень часто не могут изгладить материального и
нравственного
вреда,
причиненного
человеку
поспешным
и
824
неосновательным привлечением его к уголовному делу» . Эти строки
точно отражают назначение уголовного судопроизводства (ч. 2 ст. 6 УПК
РФ).
Нельзя не согласиться с мнением И.В. Смольковой, полагающей, что
«необходимость пересмотра отношения к обеспечению прав и законных
интересов личности в современных условиях побуждает к переосмыслению
требования о неотвратимости уголовной ответственности, непосредственно
связанного с принципом публичности. Реализация идей построения
правового государства несовместима с практикой принесения в жертву
любых интересов личности ради стремления не оставлять нераскрытым ни
одно преступление»825.
Уголовное преследование рассматривается законодателем как
функция, противоположная функции защите, а также как процессуальная
Крюков В.Ф.Уголовное преследование в досудебном производстве. – М. : Норма. 2010. –
С. 55–56.
824
Кони А.Ф. Приемы и задачи прокуратуры // Собр. соч. В 8 т. / А.Ф. Кони. – М. : Юрид. лит.,
1967. – Т. 4. – С. 171.
825
Смолькова И.В. Проблемы охраняемой законом тайны в уголовном процессе / И. В.
Смолькова. – М.: Луч, 1999. – С. 35.
823
309
деятельность стороны обвинения, направленная на изобличение
подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления. Все это
приводит к неопределенному восприятию категории уголовного
преследования и с теоретических, и с правоприменительных позиций826.
И.Я. Фойницкий, говоря о признании правомочий частных лиц в
обвинительной деятельности, отмечал: «Возможность злоупотребления
правом уголовного обвинения настолько реальна и значительна, что против
нее необходимы серьезные меры…»827.
Б.Я. Гаврилов отмечает, что деятельность следователя, дознавателя,
органа дознания вторгается в сферу наиболее существенных интересов
личности, а предоставленные им законом права для такого вторжения
велики. При этом вред, причиненный в результате злоупотреблений или
превышения указанными должностными лицами прав, нередко
значительнее опаснее, чем вред, причиненный уголовно-процессуальным
деянием828.
В каждой главе УПК РФ, содержащей регламентацию полномочий
соответствующего властного субъекта, осуществляющего функции
уголовного преследования, целесообразно указать норму, закрепляющую
задачи конкретного органа, четко определяющие функциональное
направление его деятельности. Другим направлением решения данного
вопроса является четкое определение задач суда, прокуратуры, органов
предварительного расследования в соответствующих федеральных
законах.
Процессуальный статус участника уголовного судопроизводства
должен включать не только права, полную и логически последовательную
регламентацию
его обязанностей, но и,
соответственно, меры
воздействия за невыполнение или их ненадлежащее исполнение.
Обязанность властных субъектов, ведущих процесс, обеспечивать
участникам уголовного судопроизводства, возможность реализовать свои
права обусловлена тем, что фактическое использование прав участников
процесса – одно из важнейших условий объективного, непредвзятого
исследования обстоятельств уголовного дела, защиты законных интересов
личности в процессе.
В уголовном судопроизводстве права и обязанности властных
субъектов рассматриваются в качестве важнейших гарантий реализации
прав и свобод человека. Правовые средства должны быть направлены на
См.: Мазюк Р.В. Об осуществлении уголовного преследования в отношении конкретного
лица на начальном этапе уголовного судопроизводства / Р.В. Мазюк, А.А. Усачев // Вестник
Российской правовой академии. – 2007. – № 1. – С. 77–80; Мазюк Р.В. Институт уголовного
преследования в российском уголовном судопроизводстве. – М.: Юрлитинформ, 2009. – 216 с.
827
Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – СПб.: Изд. «АЛЬФА», 1996. – Т. 2. –
С. 27.
828
Гаврилов Б.Я. Актуальные проблемы защиты конституционных прав и свобод личности в
досудебном производстве. – М.: Академия Управления МВД России, 2012. – С. 33.
826
310
то, чтобы обеспечить реальное поведение субъекта в соответствии с
требованиями правовой нормы права.
Действовавшие в XIX веке судебные уставы: Устав уголовного
судопроизводства, Учреждения судебных уставов, четко определяли
обязанности должностных лиц, относящиеся к отправлению судебной
деятельности. Это равным образом относилось как к соблюдению правил
судопроизводства, так и поддержанию внешнего достоинства власти.
Среди обязанностей выделялись формальные и материальные. Первые из
них состояли в точном соблюдении правил делопроизводства, порядке
судебной деятельности. Нарушением их являлась медленность и вообще
уклонение от исполнения законных обязанностей.
Материальные
обязанности состояли в доставлении правосудия населению. Их
нарушением являлись неправосудие, превышение власти и отказ в
правосудии.
Поведение участников уголовно-процессуальных правоотношений
зависит во многом от своеобразия метода уголовно-процессуального
регулирования и определенного законом статуса участников уголовного
процесса. О.В. Гладышева считает основными элементами механизмов
обеспечения законных интересов субъектов уголовно-процессуальных
правоотношений установленные законом: права, а также процессуальные
средства их осуществления, защиты и охраны; обязанности властных
участников уголовного судопроизводства защищать права и законные
интересы; ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение
обязанностей. Механизмы обеспечения законных интересов, субъективных
прав и свобод человека и гражданина образуются совокупностью
процессуальных гарантий829.
Положение человека, вовлеченного в сферу уголовно-процессуальных отношений, его правовой статус, напрямую зависит и от того, какими
правами наделено это лицо, какие обязанности возложены на него действующим законодательством. Право участника уголовного судопроизводства означает меру его возможного поведения. Оно включает в себя ряд
правомочий: право на юридические действия, на принятие юридических
решений; право требовать от другой стороны исполнения обязанностей;
право притязания830.
К специальным правам, вытекающим из особенностей специальных
статусов, можно отнести обусловленные способом вовлечения лица в
процесс в качестве подозреваемого и обвиняемого. К ним, например,
можно отнести право задержанного прибегнуть к помощи защитника с
момента фактического задержания; право обвиняемого требовать проверки
Гладышева О.В. Теоретическая модель механизмов обеспечения прав и законных интересов
человека и гражданина в уголовном судопроизводстве : автореф. дис. …д-ра юрид. наук. – М.,
2013. – С. 13.
830
Теория государства и права : учебник для юридических вузов и факультетов / под ред. В.М.
Корельского, В.Д. Перевалова. – М., 1997. – С. 342.
829
311
судом законности и обоснованности избрания меры пресечения. Другую
подгруппу специальных прав этой категории представляют права,
отображающие иные особенности их личности. Права, которые
приобретаются в связи с участием в конкретном следственном действии,
являются второй самостоятельной категорией специальных прав.
Определение
исчерпывающего
перечня
специальных
прав
представляется реальной, но достаточно затруднительной задачей,
поскольку многие процессуальные права, не будучи прямо закреплены в
законе, вытекают из характера обязанностей лица, осуществляющего
производство по делу в силу их корреспондирующей связи. Так, из
положения ч. 2 ст. 46 УПК РФ, требующего обеспечить не позднее 24 часа
с момента фактического задержания допрос задержанного, вытекает его
право требовать такого допроса в названные сроки. Наличие одного права
порождает возникновение другого. Например, право арестованного
обвиняемого прибегнуть к услугам защитника предполагает и право иметь
с ним свидания наедине и конфиденциально до первого допроса (п. 9 ч. 4
ст. 47 УПК РФ).
Поведение участников правоотношения будет соответствовать
установленной нормами права модели только при определенных условиях.
Это обстоятельство ранее было отмечено Р.О. Халфиной, выделившей ряд
критериев определения правильности модели поведения участников
правоотношений, в том числе: распределение прав и обязанностей,
обеспечивающее их согласованность; установление правовых средств для
осуществления управомоченным его прав и принуждения обязанного к
надлежащему исполнению его обязанностей.831
Наличие властных полномочий должностных лиц осуществляется в
рамках определенной законом процедуры. Реализация уголовнопроцессуальных норм осуществляется через акты правоприменения,
исходящие, в частности, от дознавателя, следователя. Правоприменение со
стороны властных субъектов обеспечивает слаженность государственного
механизма, призванного выполнять определенные законом функции. П.А.
Лупинская характеризовала акты применения права не только как средство
выполнения своих обязанностей должностными лицами, но и как способ
реализации предоставленных законом прав участникам процесса832.
Положение
человека,
вовлеченного
в
сферу
уголовно
судопроизводства, зависит оттого, какими правами наделено это лицо,
какие обязанности возложены на него действующим законодательством.
Именно потому, что на властных субъектах уголовного процесса
возложена большая ответственность за действия и принимаемые решения в
ходе производства по уголовному делу, их процессуальный статус
должен быть определен более последовательно и логично. Тенденции
Халфина Р.О. Указ. работа. – С. 242–243.
См. : Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве. Их виды, содержание и
формы. – М., 1976. – С. 15.
831
832
312
законодательной и правоприменительной практики не учитывают
серьезности этой проблемы833. Уголовно-процессуальный закон, давая
развернутый перечень прав должностных лиц, реже упоминают
обязанности
должностных
лиц,
осуществляющих
уголовное
преследование. Как справедливо отметил Пьер Сан-Девуар, «…
юридически не подлежит сомнению, что понятие субъективного права
должно быть признано и получает развитие только в тесной связи с
понятием обязанности, принуждения…»834.
Ранее уголовно-процессуальный закон (ст. 58 УПК РСФСР) прямо
возлагал обязанность разъяснения, равно как и обеспечения, прав
участвующим в деле лицам на суд, прокурора, следователя и лицо,
производящее дознание. Права участников процесса были гарантированы
строгими требованием закона, который жесткими императивными
требованиями регулировал обеспечение их выполнения.
Следователь, например, оттягивая сроки привлечения лица в
качестве обвиняемого или признания лица потерпевшим, гражданским
истцом, лишает их возможности активного участия в ходе всего
производства по делу. Отказывая в удовлетворении ходатайств защиты о
предоставлении материалов, свидетельствующих
об отсутствии
необходимости избрания меры пресечения – заключение под стражу, не
позволяет реализовать их права в полном объеме, а суду принять
обоснованное и законное решение. Как показало проведенное автором
исследование, практике известны случаи отказа в удовлетворении
ходатайств в виду «нецелесообразности», «в виду отсутствия
необходимости»835. Эти «основания» к отказу являются прямым
нарушением права участников уголовного судопроизводства на защиту.
Практика знает, к сожалению, и случаи прямого противодействия осуществлению прав участников уголовного процесса.
В общей теории права и теории уголовного процесса общепризнано,
что права и обязанности – это основа, ядро правового статуса личности и,
соответственно, статуса участника уголовного судопроизводства.
Неразрывное единство прав и обязанностей закреплено в Конституции РФ.
Когда нарушается этот баланс, общество оказывается перед лицом
нежелательных явлений836. Регулируя поведение участников уголовного
Карагодин В.Н. Соотношение общегражданских и процессуальных прав властных субъектов
уголовного судопроизводства// Российская Федерация в Совете Европы. – Екатеринбург. –
1998. – С. 192–195.
834
Юридические процедуры во французском праве. Российско-Французская Серия Учебных и
Информационных Материалов. – № 29. – Национальный Центр Подготовки Территориальных
Кадров и изд-ва Дюно, 1994. – С. 17.
835
См. уголовные дела: № 1-295 в отношении П.В.Н. по ч. 1 ст. 228 УК РФ; № 1-213 в
отношении Л.Ю,В. По п. в. Ч. 2 ст. 158 УК РФ; № 1-116 в отношении Р.А.А. по ч. 1 ст. 111 УК
РФ и др. Архив Пролетарского суда г. Ростова н/Д.
836
Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. –
Саратов, 1978. – С.88 – 90; Стецовский Ю.И., Ларин А.М. Конституционный принцип
обеспечения обвиняемому права на защиту. – М., 1988. – С. 151.
833
313
судопроизводства, законодатель закрепляет за ними круг процессуальных
прав, обеспечивающих возможность защиты их прав и свобод. Все права
человека, которые имеет конкретный субъект уголовного процесса, входят
в содержание его процессуально-правового положения и подлежат
обеспечению.
Должностное лицо, осуществляя уголовное преследование, может
требовать от подозреваемого, обвиняемого исполнения обязанности,
опираясь на возможность прибегнуть к мерам государственного
принуждения837. Следует добавить, что и любой другой участник
уголовного судопроизводства имеет право требовать исполнения
обязанностей от властных субъектов. Чтобы требовать, необходимо знать
обязанности властных субъектов, а также как работает весь механизм
обеспечения, реализации и защиты прав человека.
Любое нарушение обязанности или ее ненадлежащее исполнение
влечет для правонарушителя неблагоприятные последствия, связанные с
применением определенного воздействия.
Права и обязанности – диалектически парные понятия, связанные
мерой возможного и должного. Право в одной связи является обязанностью
того же субъекта в другом отношении и наоборот. Однако данное
утверждение не следует воспринимать прямолинейно. Конечно же, право
подозреваемого и обвиняемого давать показания не должно превращаться в
обязанность. Здесь имеется в виду двойственный характер прав (в силу
действия принципа публичности), которыми чаще всего наделяются
субъекты
уголовного
процесса –
государственные
органы,
осуществляющие судопроизводство.
Пробел в существующем механизме обеспечения прав человека –
отсутствие в УПК РФ единой, логической последовательной системы
прав и обязанностей участников уголовного судопроизводства, а также
ответственности за их ненадлежащее исполнение недостаточно
разработана процессуальная форма, процедура ограничения прав
личности в установленных законом пределах.
Обязанность разъяснения прав властными субъектами, как правило,
выливается в формальное оглашение содержания соответствующей статьи
УПК РФ с последующей постановкой вопроса о том, понятны ли субъекту
его права. Л.М. Володина справедливо отмечала, что анализ правовых
норм, регулирующих правовое положение субъектов уголовнопроцессуального права, дает основание утверждать, что их правовой
статус определен недостаточно полно: нет четких формулировок обязанностей участников уголовного процесса, не всегда определена их
ответственность за ненадлежащее поведение838. Она же отмечает, что
См.: Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. – М., 1974. – С. 242.
См.: Володина Л.М. Права человека: учебно-методический комплекс / Л.М. Володина, М.С.
Матейкович, Е.В. Пономаренко, Н.В. Сухова. – Тюмень : Изд-во Тюменского ун-та, 2002. –
С. 124.
837
838
314
говоря об обеспечении прав человека в уголовном процессе, прежде всего
мы должны обратить внимание на обязанности властных субъектов
уголовного процесса, на которых возложены функции уголовного
преследования, рассмотрения и разрешения уголовного дела839.
Проведенный
автором
анализ
уголовно-процессуального
законодательства показал, что
у властных субъектов фактически
напрямую не предусмотрено в обязанностях обеспечение прав человека в
ходе уголовного преследования (в соответствии с его назначением),
недостаточно разработана процессуальная форма, процедура ограничения
прав личности в установленных законом пределах.
Так, главы 6, 7 УПК РФ не содержат четкого перечня обязанностей
суда,
прокурора,
следователя,
обвиняемого,
подозреваемого,
потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, их
представителей и т.д. Статья 29 УПК РФ говорит о том, что суд
«правомочен», прокурор, следователь, руководитель следственного органа,
начальник подразделения дознания, дознаватель «управомочен» (ст.ст. 37–
41 УПК РФ). Потерпевший, гражданский истец, подозреваемый, защитник,
гражданский ответчик, свидетель «вправе» (ст.ст. 42, 44, 46, 47, 53, 54, 56
УПК РФ) и т.д. Говорится лишь о некоторых обязанностях защитника,
переводчика, эксперта, специалиста, понятого которые «не в праве».
Упоминание о наличии отдельных обязанностей у некоторых участников
процесса, встречается, правда, в последующих разделах и главах УПК РФ.
Так, обязанности обвиняемого мы можем «обнаружить», например, в ст.ст.
102, 106, 107, 108; 179 УПК РФ. Чаще обязанность участника уголовного
судопроизводства косвенно вытекает из анализа норм УПК РФ (ст.ст. 42,
46, 47, ч. 2 ст. 145 УПК РФ и др.). Не все имеющие обязанности
подкреплены соответствующими мерами воздействия на поведение
участников уголовного судопроизводства. В связи с этим практически
невозможно применение санкции за невыполнение обязанностей.
Уголовно-процессуальный
закон
должен
содержать
для
правоприменителя запреты на совершение отдельных действий,
ограничивая правомочия должностных лиц840. УПК РФ устанавливает
пределы возможного поведения властных субъектов: можно только то, что
разрешено. В отношении участников уголовного судопроизводства со
стороны обвинения в УПК РФ чаще употребляются выражения: 1)
«может», «вправе» (вправе задержать подозреваемого (ст. 91 УПК РФ),
вправе избрать одну из мер пресечения (ст. 97 УПК РФ), подозреваемый
может быть подвергнут личному обыску (ст. 93 УПК РФ), вправе провести
Володина, Л.М. Уголовное судопроизводство: право на справедливую и гласную судебную
защиту / Л.М. Володина, А.Н. Володина. – М.: Юрлитинформ, 2010. – С. 121.
840
Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса: закон, теория, практика. – М.: Юрист, 2006.
– С. 90; Володина Л.М. Некоторые вопросы правоприменения в уголовном судопроизводстве //
Доказывание и принятие решений в современном уголовном судопроизводстве : сб. науч. тр. –
М., 2011. – С. 98.
839
315
следственный эксперимент (ст. 181 УПК РФ), вправе запретить покидать
место обыска (ч. 8 ст. 182 УПК РФ)); 2) «должен» (подозреваемый должен
быть допрошен (ч. 4 ст. 92 УПК РФ), обвинение должно быть предъявлено
не позднее 10 суток (ч. 1 ст. 100 УПК РФ), заявитель должен быть
уведомлен о решении (ч. 3 ст. 124 УПК РФ), в постановлении должны
быть указаны (ч. 2 ст. 171 УПК РФ), обвинение должно быть предъявлено
(ч. 1 ст. 172 УПК РФ)); 3) «подлежит» (ходатайство подлежит
рассмотрению (ст. 121 УПК РФ)). Указаны запреты на совершение
отдельных процессуальных действий (которые встречаются в УПК РФ
редко), ограничивая полномочия властных субъектов: «задавать
наводящие вопросы запрещается. В остальном следователь свободен при
выборе тактики допроса» (ч. 2 ст. 182 УПК РФ).
Имеющиеся обязанности подозреваемого и обвиняемого можно
выделить и подразделить на: 1) общие (подчиняться законным
требованиям следователя, лица, производящего дознание и прокурора;
являться по вызовам органа расследования из камеры предварительного
заключения; не уклоняться от участия в предварительном следствии и
судебном разбирательстве; не препятствовать проведению расследования
путем уничтожения, фальсификации доказательств, незаконных действий);
2) обусловленные спецификой их статуса, связанного с ограничением
свободы передвижения; 3) специальные, которые подозреваемый и
обвиняемый приобретает в связи с участием в конкретном следственном
действии (не препятствовать исполнению процессуальных решений, в том
числе постановлений дознавателя, следователя, прокурора и определений
суда об освидетельствовании, получении образцов для экспертного
исследования, о помещении в медицинское учреждение для производства
экспертизы и других).
Многие из прав и обязанностей вытекают не из конкретных норм, а
из общих положений уголовно-процессуального законодательства, что не
способствует их безусловному и единообразному исполнению на практике.
Это обстоятельство следует рассматривать как пробел в законодательстве,
требующий устранения.
Анализ содержания отдельных норм УПК РФ дает возможность
выделить, например, ряд обязанностей следователя. В соответствии со
ст.ст. 144, 145 УПК РФ, у него возникает обязанность принять и проверить
в срок, установленный законом, сообщение о преступлении, принять по
нему решение, уведомить о принятом решении заявителя, разъяснить соответствующие права лицам, указанным в законе. Как на лице,
осуществляющем уголовное преследование, на нем лежит обязанность
доказывания. Следователь обязан разъяснять права участникам процесса,
при наличии достаточных оснований привлекать лицо в качестве обвиняемого, соблюдать сроки следствия, своевременного производства
процессуальных действий, рассмотрением и разрешением поступивших
ходатайств и жалоб и т.д. В то же время следует отметить, что
316
обязанность, которая косвенно вытекает из текста закона, не
подкрепленная средствами воздействия для понуждения к ее исполнению,
малоэффективна.
Должностное лицо, участник уголовного судопроизводства со
стороны обвинения, старается подавить волю участников уголовного
судопроизводства со стороны защиты, чаще всего оказывающих ему
противодействие. Так, например, до прекращения уголовного дела по
основаниям, предусмотренным ст. 281 УПК РФ, лицу должны быть
разъяснены основания его прекращения в соответствии с частью 1
указанной статьи. Статья 28 УПК РФ закрепляет лишь обязанность
разъяснить лицу («должны быть разъяснены»), в отношении которого
принимается решение, основания прекращения уголовного преследования,
а ст. 25 УПК РФ вовсе умалчивает об обязанностях.
Является ли невыполнение требований УПК РФ, например, не
ознакомлением подозреваемого (обвиняемого) с постановлением о
назначении экспертизы,
существенным нарушением уголовнопроцессуального закона, действие, которое способно причинить ущерб
конституционным правам и свободам человека, либо затруднить доступ к
правосудию? Практика расследования уголовных дел, обжалования
действий (бездействий) решений властных субъектов, отрицательно
отвечает на данный вопрос. В своих постановлениях суды при отказе в
удовлетворении жалобы обычно указывают следующую формулировку:
«Согласно требованиям ст. 38 УПК РФ, следователь является
должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции,
предусмотренной УПК РФ, самостоятельно направлять ход проверки,
выносить процессуальные решения. Предварительное следствие не
закончено»841.
В УПК РФ можно выделить немногочисленные прямые обязанности
властных субъектов и те, которые вытекают из целей и задач уголовного
судопроизводства. Так, например, напрямую обязанности дознавателя,
органа дознания, следователя, руководителя следственного органа
указаны в ч ч. 1,2 ст. 144 УПК РФ. Они обязаны принять, проверить
сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении,
принять по нему решение. Следователь обязан: о произведенном
задержании сообщить прокурору (ч. 3 ст. 92 УПК РФ); рассмотреть
каждое заявление, ходатайство по уголовному делу (ч. 1 ст. 159 УПК РФ).
См.: материалы по рассмотрению жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ по жалобам: заявителя
Б.А.А. об отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела следователя
прокуратуры Пролетарского района г. Ростова-на-Дону Б.А.Н. и признании незаконными его
действий; жалобу адвоката Р.М.Н. в интересах потерпевших Я.А.А., Я.Г.А. на постановление
дознавателя ОД ОВД Пролетарского района г. Ростова н/Д М.Е.А. об отказе в удовлетворения
ходатайства; жалобу заявителя С.А.В. о признании незаконным и необоснованным
постановление и.о. дознавателя ОД ОВД Пролетарского района г. Ростова-на-Дону Г.Н.С. об
отказе в возбуждении уголовного дела и др. Архив Пролетарского районного суда г. Ростова
н/Д.
841
317
В ходе предварительного расследования на следователе лежит
обязанность (бремя) доказывания. Хотя напрямую об этом не говорится в
ст. 38 УПК РФ, но на следователе лежит обязанность: разъяснять права
участникам процесса («подозреваемому разъясняются права (ч. 1 ст. 92
УПК РФ)»); обеспечивать право на защиту («следователь обеспечивает
участие защитника» (ч. 3 ст. 51 УПК РФ)); уведомлять заявителя, а также
лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело (ч. 2 ст. 146 УПК
РФ); знакомить с принятыми решениями («следователь знакомит с
постановлением о назначении судебной экспертизы» (ч. 3 ст. 195 УПК
РФ)), с материалами дела («следователь предъявляет обвиняемому и его
защитнику… материалы дела» (ч. 1 ст. 217 УПК РФ)): не вправе
ограничивать во времени обвиняемого и защитника при ознакомлении с
материалами дела (ч. 3 ст. 217 УПК РФ) и т.д. По требованию
реабилитированного суд, прокурор, следователь, дознаватель обязаны в
срок не позднее 14 суток направить сообщения о принятых решениях,
оправдывающих гражданина (ч. 4 ст. 136 УПК РФ). Невыполнение
указанных требований может служить основанием для жалобы в порядке
ст.ст. 121-125 УПК РФ, а также заявления об отводе («… лично, прямо
или косвенно, заинтересованы в исходе данного уголовного дела» (ч. 2 ст.
61 УПК РФ)).
Часто норма УПК РФ предполагает о выполнении какой-либо одной
обязанности следователя. Например, часть 3 ст. 114 УПК РФ предполагает
о необходимости уведомления о временном отстранении от должности
только по месту его работы, не предусматривается вручения копии
постановления подозреваемому или обвиняемому, не указаны сроки его
вручения.
В части 1 ст. 223.1 УПК РФ указывается, что дознаватель должен
допросить подозреваемого по существу подозрения, а в части 2 данной
статьи – какие данные должны быть в уведомлении о подозрении. Как
видно в отношении свидетеля только два раза употребляется слово
«обязан», а в отношении дознавателя – ни разу. В то же время в уголовнопроцессуальном законе в силу императивности указанных норм в отличие,
например, от гражданского процесса, обязанностях властных субъектов
чаще должны звучать слова «обязан», а не «вправе», «может» и т.д.
Целесообразно было бы избежать повторения отдельных
обязанностей, которые не обеспечены соответствующими мерами, и
последовательно определить их, поместив в одну норму, например, ст. 38
УПК РФ, устанавливающую правовой статус следователя.
Статус участников уголовного судопроизводства, фактически не
включает ответственность за неисполнение или ненадлежащее
исполнение своих немногочисленных обязанностей.
В теории права отношение к необходимости разработки понятия процессуальной ответственности неоднозначно. Отмечалось, что «умозрительное расщепление юридической ответственности на «материальную» и
318
«процессуальную» породило ряд теоретических трудностей, влияющих на
практику применения законодательства»842. П.С. Элькинд отмечает:
«Субъектами уголовно-процессуальной ответственности могут быть
только граждане, имеющие в уголовном судопроизводстве личный правовой интерес, представляющие интересы других субъектов, а также осуществляющие вспомогательные функции»843.
Отсутствие должных юридических механизмов ответственности
является одной из причин массового нарушения прав и свобод человека
участниками уголовного судопроизводства со стороны обвинения844. В
законодательстве нет четко указанных последствий и ответственности
должностных лиц в случае ненадлежащего исполнения или неисполнения
обязанностей. Одним из подходов к разработке механизма
ответственности, наиболее концептуально оформленных, является
признание уголовно-процессуальной ответственности через определение
уголовно-процессуального нарушения, т.е. поведения, запрещенного
нормами данной отрасли права845.
Уголовно-процессуальная ответственность властного субъекта может
иметь место лишь при наличии основания, закрепленного в конкретной
норме права. Таковым, как известно, может быть только юридический
состав правонарушения. Отмечалось, что несение юридической
обязанности и чувство ответственности, сопряженное с возложенной на
человека обязанностью, – еще не есть юридическая ответственность846.
УПК РФ не только не указывает конкретные обязанности властных
субъектов в области обеспечения прав человека, но и не оговаривает
последствий их неисполнения, не относит их к существенным
нарушениям закона (уголовно-процессуальный закон не использует
такого понятия) в соответствии с назначением уголовного
судопроизводства. Неисполнение обязанности или ненадлежащее
исполнение своих обязанностей, если это повлекло нарушение прав и
свобод человека, должно быть отнесено к разряду существенных
нарушений закона.
Основанием ответственности должно являться нарушение требований
уголовно-процессуального права и, соответственно, применение мер
уголовно-процессуального принуждения. Уголовно-процессуальный закон
может, формулируя отсылочную санкцию, апеллировать и к возможной
См.: Общая теория государства и права / под ред. М.Н. Марченко. – Т.2. – М., 1998. – С. 600.
См.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовном процессуальном
праве. – Л., 1976. – С. 100–101.
844
Володина Л.М. Механизм обеспечения прав личности в Российском уголовном процессе. –
Екатеринбург, 1999. – С. 18; Она же. Проблемы уголовного процесса: закон, теория, практика. –
М.: Юрист, 2006. – С. 291.
845
См.: Элькинд П.С. Указ. раб. – С. 97.
846
Чиркин В.Е. Проблемы диалектики современного правосудия // Журнал Российского права.
– 2004. – № 3. – С. 155.
842
843
319
ответственности, предусмотренной в отношении властных субъектов
законами (ФЗ РФ «О статусе судей», ФЗ РФ «О полиции» и др.).
Следовательно, пока простая констатация обязанности в праве не будет
сопровождаться указанием на возможную меру ответственности за ее
неисполнение, нельзя говорить о реальной защите прав человека в ходе
уголовного преследования. В структуре нормы права, регулирующих
права и обязанности властных субъектов, должны содержаться четкое
указание на последствия неправомерного поведения, санкции за
нарушение требований закона и прав и свобод человека. Ответственность
должна стать обязательным элементом правового статуса должностных
лиц, осуществляющих уголовное преследование, иначе говорить о
реальной защите прав человека847.
Так, например, использование властным субъектом в доказывании,
при принятии решения об избрании меры принуждения, результатов
оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям,
предъявляемым к доказательствам (ст. 89 УПК РФ) влечет признание их
недопустимыми (ст. 88 УПК РФ), они не могут быть предметом
исследования в судебном разбирательстве в соответствии с принципом
непосредственности (ст. 240 УПК РФ). Не разъяснение дознавателем,
следователем
прав и обязанностей подозреваемому, обвиняемому,
потерпевшему, свидетелю (ст.ст. 42, 46, 47, 56 УПК РФ) и другим
участникам уголовного судопроизводства, должно не только запрещаться,
но и предусматривать ответственность.
Необходимо четко прописать меры реагирования на нарушения прав
человека в рамках осуществления прокурорского надзора, ведомственного
или судебного контроля, вплоть до передачи дела другому следователю,
дознавателю (с последующим служебным разбирательством и
возможностью привлечения к ответственности).
Таким
образом,
обязанности
участников
уголовного
судопроизводства должны быть зафиксированы в нормах уголовнопроцессуального закона. Необходимый элемент ответственности должен
быть обязательным элементом правового статуса, в особенности властных
субъектов, об этом целесообразно быть указано в редакции ст.ст. 123–125
УПК РФ. Не только решение, действие (бездействие), которое способны
причинить ущерб конституционным правам и свободам человека либо
затруднить доступ к правосудию, но и прямое неисполнение или
ненадлежащее исполнение обязанностей должностными лицами должны
быть предметом обжалования.
Володина Л.М. Уголовное судопроизводство: право на справедливую и гласную судебную
защиту / Л.М. Володина, А.Н. Володина. – М.: Юрлитинформ, 2010. – С. 127.
847
320
4.2 Полномочия прокурора за соблюдением законности
в ходе досудебного производства, избрании меры процессуального
принуждения
Одной из составляющих совершенствования деятельности органов
предварительного следствия по защите конституционных прав и свобод
человека является прокурорский надзор за применением законодательства,
осуществляемый Генеральным прокурором РФ и подчиненными ему
прокурорами848. Правовую основу прокурорского надзора составляют
принципы деятельности органов прокуратуры, которые закреплены в ст.
129 Конституции РФ и в ст. 4 ФЗ «О прокуратуре в Российской
Федерации»849 (далее по тексту – «О прокуратуре в РФ»).
А.Д. Бойков отстаивает статус прокуратуры как «уникального органа
надзора за законностью, обслуживающего в равной мере три ветви
власти»850. М.С. Шалумов, отмечая непродуманное конституционное
решение вопроса о месте и роли прокуратуры, указывает, что прокуратура,
если бы не являлась органом государственной власти, не могла бы занимать
свое место в государственном механизме851. Предлагалось включить в
Конституцию РФ специальный раздел о прокуратуре, либо переместить
норму, регламентирующую статус прокурора, в иной раздел852. Нельзя не
согласиться в Л.М. Володиной, что концепция разделения властей должна
«работать» в направлении совершенствования механизма защиты прав и
свобод человека853.
В 2011 году прокуратурой Ростовской области выявлено 28 630
нарушений требований законов в ходе производства предварительного
расследования, вынесено 2 097 представлений. В 2012 году прокуратурой
См.: Гаврилов Б.Я. О процессуальной самостоятельности следователя: история, современное
состояние и перспективы развития // Право и политика. – 2001. – № 2. – С. 92–99; Кожевников
И.Н. Пересилят ли интересы общества и государства ведомственные амбиции чиновников от
юриспруденции // Труд. –1998. – 23 июня; Радченко В.И. Восемь лет судебной реформы
// Человек и закон. – 1999. – № 12.– С. 23–30; Селезнев М.А. Ведомственный
процессуальный контроль и процессуальный надзор на предварительном следствии //
Законность. –1999. – № 1.– С. 13–16 и др.
849
Правое регулирование прокурорского надзора за исполнением законов осуществляется также
приказами и указами Генеральной Прокуратуры РФ, изданными в соответствии с ч. 1 ст. 17 и
ч. 2 ст. 30 ФЗ «О прокуратуре в РФ». См.: приказ: от 05.07.2002 г. № 39 «Об организации
прокурорского надзора за законностью уголовного преследования в стадии досудебного
производства» и другие. Органы военной прокуратуры в своей деятельности дополнительно
руководствуются целым рядом правовых актов заместителя Генерального прокурора РФ –
Главного военного прокурора».
850
Бойков А.Д. Третья власть в России. Очерки о правосудии, законности и судебной реформе
1990–1996 гг. – М., 1997. – С. 206.
851
Шалумов М.С. Прокуратура в современном российском государстве. – Кострома. 2001. –
С. 37.
852
Махов В.Н., Пешков М.А. Уголовный процесс США (досудебные стадии) : учеб. пособие. –
М., 1998. – С. 53.
853
Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса: закон, теория, практика. – М., 2006. –
С. 313.
848
321
Ростовской области выявлено 26 611 нарушений требований законов в ходе
производства предварительного расследования, вынесено 3 318
представлений. В 2013 году прокуратурой РФ выявлено 2 376 328
нарушений требований законов в ходе производства предварительного
расследования, вынесено 47780 представлений854. В связи с
необходимостью повышения уровня обеспеченности конституционных
прав и свобод человека вопросы совершенствования прокурорского надзора
в досудебном производстве приобрели весьма существенное значение. Это
потребовало
разработки
проблемы
оптимизации
обеспечения
прокурорского надзора в деятельности органов предварительного
следствия, основными составляющими которой являются: законодательная
регламентация и ведомственное нормативно-правовое регулирование
возникших проблем, разработка новых концептуальных положений
направленных
на
совершенствования
уголовно-процессуального
законодательства, призванного обеспечить реализацию конституционного
положения о защите прав и законных интересов участников уголовного
судопроизводства.
Ведение наблюдательного производства позволяет прокурору
осуществлять постоянный надзор за законностью и обоснованностью
принимаемых решений властных субъектами, за применением мер
уголовно-процессуального принуждения, вторгающихся в сферу
обеспечения прав и свобод человека. Высказывалось мнение, что прокурор
в ходе уголовного преследования выступает не как обвинитель, а как
представитель органа надзора, поскольку он не участвовал в исследовании
доказательств, т.е. он не может сформировать свое внутренне убеждение
без глубокого анализа доказательственной базы855.
При разделении соответствующих прав и обязанностей между судом и
прокурором необходимо учитывать различия функций прокурорского
надзора и правосудия. Тема о соотношении судебного контроля и
прокурорского надзора стала одной из центральных в концепции судебной
реформы, авторы которой высказались за ограничение надзорных
полномочий прокуратуры и их перераспределение в пользу суда. Однако
предложение оставить за прокуратурой лишь функцию поддержания
обвинения в суде в угоду принципу состязательности практически сразу
получило критические отклики в юридической литературе856. Обратное
Официальный сайт прокуратуры Ростовской области // www. prokuror. rostov. ru.
Барабаш А.С. Природа российского уголовного процесса, цели уголовно-процессуальной
деятельности и их установление. – СПБ., 2005. – С. 40–43.
856
См.: Соловьев А.Б., Токарева М.Е., Якубович Н.А. Законность в досудебных стадиях
уголовного процесса России.– М., 1997. – С. 48 –61; Якимович Ю.К. Избранные статьи (1985–
1996). – Томск, 1997 .– С. 55; Соловьев А.Б., Токарева М.Е., Прокурорский надзор за исполнением законов при расследовании преступлений. – М.: Юрлитинформ, 2000. – 176 с.; Азаров
Б.А. Судебный контроль качества доказательств в уголовном процессе России // Доказывание
при осуществлении правосудия по уголовным делам : сб. науч. тр. – Волгоград: ВГУ, 2002. –
С. 8; Бойков А.Д. Судебная реформа: обретения и просчеты // Государство и право. – 1994. –
№ 6. – С. 13–20; Соловьев А., Якубович Н. Предварительное расследование и прокурорский
854
855
322
мнение высказано И.Л. Петрухиным. Он отмечает, что нет смысла в выполнении разными органами одних и тех же контрольных функций857. В
России исторически сложилось так, что прокуратура осуществляет два
основных
направления
деятельности
–
правоохранительное
и
обвинительное. Было бы совершенно необоснованно лишать прокуратуру
права от имени государства осуществлять надзор за исполнением законов и
соблюдением прав и свобод человека и гражданина, особенно на
досудебных стадиях уголовного процесса. Необходимо четкого
разграничить функции прокурора. Это позволит более последовательно
определить полномочия прокурора в границах каждой из них.
В пользу полноценного участия в правоохране на досудебном
производстве прокурорского надзора можно привести следующие
дополнительные аргументы: а) надзор, осуществляемый прокуратурой,
носит постоянный, систематический характер; начало контрольной
деятельности прокурора не ставится в зависимость от подачи жалобы или
ходатайства, а пределы их рассмотрения не ограничены требованиями
сторон, что имеет место при реализации функции судебного контроля; б)
оперативность и возможность быстрого исправления нарушений закона; в)
в случае перераспределения большинства надзорных функций в пользу
суда возможна ситуация, при которой суд будет осуществлять если не руководство расследованием, то уж точно – давление на ход
предварительного расследования, с одной стороны, и оказывать влияние на
принятие последующего решения при рассмотрении уголовного дела судом
первой инстанции, с другой стороны.
В уголовном процессе США функция обвинения (прокурора)
возложена на атторнейскую службу. Без согласия обвинителя
непосредственное обращение к магистрату за ордером на арест
подозреваемого практически бесполезно, поскольку последующий отказ
обвинителя осуществлять уголовное преследование на основе ордера,
выданного вопреки его мнению, лишает этот ордер смысла. Обвинитель,
соглашаясь с заявлением на выдачу ордера на арест и тем самым
возбуждая уголовное дело на основе достаточности оснований, возбуждает
его только тогда, когда полагает, что собрано достаточно сведений о
преступлении и лице, его совершившем.
В уголовном судопроизводстве России особое значение имеет надзор за
соблюдением прав и свобод человека в деятельности по раскрытию и
расследованию преступлений. Опираясь на раскрытие в ст. 29 ФЗ РФ «О
прокуратуре в РФ» содержания предмета надзора за исполнением законов
органами предварительного следствия, к предмету прокурорского надзора
относится, в частности, своевременное применение законных и
надзор в свете судебной реформы // Законность. – 1995. – № 8. – С. 2–7; Бойков Л.Д. Третья
власть в России. – М.,1997. – 262 с. и др.
857
Петрухин И.Л. Частная жизнь (правовые аспекты) // Государство и право. – 1999. – № 1. –
С. 72.
323
обоснованных решений, в том числе и об ограничении прав граждан при их
задержании по уголовному делу858. Необходим переход от процессуально
ориентированной модели уголовного судопроизводства к модели, все более
ориентирующейся на практическую борьбу с преступностью859.
Одним из дискуссионных изменений, внесенных в УПК РФ, стало
появление фигуры руководителя следственного органа, который формально
заменил существовавшего до того начальника следственного отдела (ст. 39
УПК РФ)860. Появление этого субъекта уголовного процесса привело к
полному перераспределению сил на предварительном расследовании.
Полномочия по осуществлению уголовного преследования, в частности,
право возбуждать и прекращать уголовное дело, были исключены из правового статуса прокурора861. Многие права, принадлежавшие ранее
прокурору, являлись гарантией реализации в уголовном процессе
системы сдержек и противовесов, характерных для принципа разделения
властей и составляющих в уголовном судопроизводстве такие
существенные
элементы
состязательности,
как
разделение
процессуальных функций и процессуальная самостоятельность следователя.
Эти нововведения пошли вразрез и с исторически сформировавшейся в
России, начиная с Основных положений уголовного судопроизводства
1862 г., моделью участия прокурора в уголовном судопроизводстве,
основанной на опыте разделения обвинительной и следственной властей.
Примеры решения этой проблемы во многих правовых системах
См.: Приказ Генерального прокурора от 06.09.2007 г. № 136 «Об организации прокурорского
надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия». Ранее в
приказе Генерального прокурора от 05.07.2002 г. № 39 «Об организации прокурорского надзора
за законностью уголовного преследования в стадии досудебного производства», в частности,
было указано: «…пресекать факты необоснованного и незаконного применения к
подозреваемым и обвиняемым мер процессуального принуждения…» (п. 5); «ежедневно
проверять законность содержания подозреваемых, обвиняемых в изоляторах временного
содержания и гауптвахтах. Остро реагировать на нарушения порядка задержания,
несоответствия данных, содержащихся в протоколе задержания, фактическим обстоятельствам
происшедшего…» (п. 5.1); «Пресекать случаи задержания подозреваемых в совершении
преступлений на основании протоколов об административных правонарушениях.
Безотлагательно принимать меры к освобождению незаконно задержанных лиц, в том числе
содержащихся свыше 48 ч без избрания меры пресечения в виде заключения под стражу...»
(п. 5.2).
858
859
Приказ Генерального прокурора РФ от 27.11.2007 г. № 189 «Об организации прокурорского надзора
за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве» обязывает прокуроров,
во-первых, уделять особое внимание правовому и фактическому положению потерпевших при
осуществлении надзора за законностью действий и решений органов следствия и дознания; во-вторых, с
целью защиты их прав и законных интересов принимать меры к обеспечению гражданских исков в
уголовном деле. Успех в этом деле зависит, в первую очередь, от полноты и совершенства
законодательства, регулирующего правовое положение, как прокуроров, так и потерпевших.
См.: ФЗ РФ от 05.06. 2007 г. № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный
кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» //
Российская газета. – 2007. – 8 июня.
861
См.: ФЗ РФ от 02.12.2008 г. № 226-ФЗ «О внесении изменений в Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. – 2008. – 5 декабря.
860
324
континентальной Европы, где прокурор является основным звеном системы обвинения, также не привлекли должного внимания
законодателя862. И.Я. Фойницкий отмечал, что в дореволюционной России
правительство в лице института губернских прокуроров и стряпчих нашло
солидную опору, и идея надзора никогда не умрет. Этот институт сослужил
огромную службу для перехода от системы управления по личному
усмотрению, – к системе управления подзаконного863.
Многие процессуалисты подвергли шаги законодателя критической
оценке. Так, отмечалось, что, по существу руководитель следственного
органа, в определенной мере заменил собой фигуру прокурора, сочетая в
своих руках как руководство расследованием, так и надзор за его
законностью 864. Некоторые авторы полагали также, что в результате
реформы повысилась независимость следователя от прокурора, а,
следовательно, его самостоятельность и ответственность865. Те же
исследователи предлагали все же возвратить прокурору многие его
прежние процессуальные полномочия866.
Следует отметить, что законодатель, столкнувшись на практике с
многочисленными нарушениями прав человека в ходе уголовного
преследования, общим ухудшением качества
предварительного
расследования, вернул прокурору некоторые контрольно-надзорные
полномочия, косвенно признал допущенную им поспешность в
изменении норм УПК РФ и ограничении общих его надзорных
полномочий.
Так, как известно, в ходе досудебного производства по уголовному
делу прокурор, в частности, уполномочен: истребовать и проверять
законность и обоснованность решений следователя или руководителя
следственного органа об отказе в возбуждении, приостановлении или
прекращении уголовного дела и принимать по ним решение в соответствии
с УПК РФ; при наличии оснований возбуждать перед судом ходатайство о
продлении срока домашнего ареста или срока содержания под стражей по
См.: Рекомендация № K (2000) 19 Комитета министров Совета Европы от 16.10. 2000 г.
«О роли прокуратуры в системе уголовного правосудия», п. 2 которой гласит: «Во всех системах
уголовного правосудия прокуроры: решают вопрос о возбуждении или продолжении уголовного
преследования; поддерживают обвинение в суде; могут обжаловать или давать заключения по
жалобам на все или некоторые решения суда».
863
Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – Т.1 – СПб., 1996. – С. 516.
864
См.: Шейфер С.А. Кто осуществляет уголовное преследование на досудебном производстве?
// Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. ст. Ч. II / под ред. С.А.
Елисеева. – Томск : изд-во Том. ун-та, 2009. – С.178; Зеленский В.Д. Руководство
расследованием: соотношение полномочий субъектов деятельности // Проблемы современного
состояния и пути развития органов предварительного следствия. – М. : Академия управления
МВД России, 2010. – С. 157, 61.
865
См.: Божьев В.П. Процессуальное руководство производством предварительного следствия //
Избранные труды. – М.: Юрайт, 2010. – С.526.
866
См.: Гаврилов Б.Я. Процессуальные и надзорные полномочия прокурора на предварительном
следствии: за и против // Труды Академии управления МВД России. URL: http: // jurnal. Amvd.
Ru/.
862
325
уголовному делу, направляемому в суд с обвинительным заключением или
обвинительным актом и многие другие867.
А.С. Александров отмечал: «Реформа прокурорского надзора за
следствием продемонстрировала полное непонимание закономерностей
организации и деятельности обвинительной власти «нормального»
государства – эффективной и в то же время укладывающейся в формат
состязательного судопроизводства, т.е. находящейся под надежным
контролем суда и имеющейся в качестве равноправного контрагента
сторону защиты»868. В УПК РФ, Законе «О прокуратуре в РФ» понятия
«раскрытие преступления» вообще нет, а без раскрытия преступления
немыслима эффективная защита прав и законных интересов
потерпевших869.
A.M. Баксалова предлагает перераспределить обязанности в органах
прокуратуры таким образом, чтобы процессуальный контроль за
предварительным расследованием по уголовному делу и поддержание
обвинения по этому делу осуществлял один и тот же прокурорский
работник870.
По мнению автора, если данное предложение и будет способствовать
повышению качества обвинения, оно еще больше усугубит ситуацию,
обострив вероятность предвзятости и одностороннего подхода прокуроров
к рассмотрению ходатайств и жалоб. Поддержание государственного
обвинения в суде, целесообразно возложить на должностное лицо, которое
не было связано с функцией надзора в ходе предварительного следствия и
дознания, непосредственно неподчиненного прокурору.
Надзор и обвинение связаны между собой, и о них можно говорить
как о едином явлении, если в рамках судебных прений прокурор выступает
с обвинительной речью. В случаях отказом от обвинения судья может
оценивать доказательства иначе, чем прокурор, но это ничего не значит, он
обязан прекратить дело, тем самым, по мнению В.С. Балакшина, судья
Пункт 5.1 ч. 1 ст. 37 УПК РФ введен ФЗ РФ от 28.12.2010 г. № 404-ФЗ // Российская газета.
– 2010. – 30 декабря; пункт 8.1 ч. 1 ст. 37 УПК РФ введен ФЗ РФ от 05.06.2012 № 53-ФЗ //
Российская газета. – 2012. – 6 июня; пункт 12 ч. 1 ст. 37 УПК РФ введен ФЗ РФ от 28.12.2010
г. № 404-ФЗ // Российская газета. – 2010. – 30 декабря; часть 2.1 ст. 37 УПК РФ введена ФЗ РФ
от 02.12.2008 № 226-ФЗ // Российская газета. – 2008. – 4 декабря; часть 6 ст. 37 УПК РФ в ред.
ФЗ РФ от 28.12.2010 № 404-ФЗ // Российская газета. – 2010. – 30 декабря; часть 2.1 ст. 37 УПК
РФ введена ФЗ РФ от 02.12.2008 № 226-ФЗ // Российская газета. – 2008. – 4 декабря; часть 6 ст.
37 УПК РФ в ред. ФЗ РФ от 28.12.2010 № 404-ФЗ // Российская газета. – 2010. – 30 декабря.
868
Александров А.С. Духless русского уголовно-процессуального права // Уголовное
судопроизводство. – 2010. – № 1. – С. 4.
869
Дмитриева Л.З. Раскрытие преступления как способ и гарантия обеспечения защиты прав и
интересов потерпевших в уголовном процессе // Актуальные вопросы правового обеспечения
антикоррупционной деятельности в современных условиях. – Уфа: РИЦ Ваш ГУ, 2008. –
С. 127–137.
870
Баксалова A.M. Уголовно-процессуальная функция обвинения, осуществляемая
прокурором, и ее реализация на судебном следствии : автореф. дис… канд. юрид. наук. –
Томск, 2002. – С. 8, 23.
867
326
лишается независимости и попадает в зависимость от оценки прокурора871.
От правосудия остается только половина, которая реализуется только
тогда, когда прокурор не отказывается от обвинения. При этом следует
отметить, что правосудие – это в том числе решение суда не только по
вопросу о виновности, но и о невиновности, решение суда, а не прокурора.
Прокурор, будучи обязанным осуществлять надзор за законностью
нахождения лиц в местах предварительного заключения и соблюдением
установленных законодательством РФ их прав и обязанностей (ст. 32 ФЗ
РФ «О прокуратуре РФ»), должен следить за соблюдением установленных
сроков содержания под стражей, если сохраняются основания для
применения этой меры пресечения, или освобождая обвиняемого из-под
стражи – при их отпадении.
«На обязанности его, – отмечал еще А.Ф. Кони, – лежит
сгруппировать и проверить все, изобличающее подсудимого, и если
подведенный им итог с необходимым и обязательным учетом всего,
говорящего в пользу обвиняемого, создаст в нем убеждение виновности
последнего, заявить о том суду»872.
Совершенствование правовых основ прокурорского надзора, как
условие защиты органами предварительного следствия конституционных
прав и свобод человека, должно осуществляться, по мнению автора, с
учетом ряда факторов, существенно влияющих на обоснованность
применения и эффективность этих мер. К данным факторам следует
отнести: 1) уровень законодательной регламентации мер по обеспечению
прав и свобод человека и гражданина; 2) уровень прокурорского надзора и
судебного контроля за применением органами предварительного следствия
законодательства по защите конституционных прав и свобод человека и
гражданина;
3)
уровень
ведомственной
нормативно-правовой
регламентации деятельности следователей по обеспечению прав
участников уголовного судопроизводства.
Как показало проведенное автором исследование, возрастание
требований к строгому соблюдению законности и обоснованности
задержания и применения меры процессуального принуждения –
заключения под стражу, создало возможность для снижения числа
нарушений законности при их применении.
Эффективная реализация органами предварительного следствия задач
по защите человека невозможна без совершенствования правовой
регламентации осуществления прокурорского надзора873. В результате
См: Балакшин В.С. Доказательства в российском уголовном процессе: понятие сущность,
классификация. – Екатеринбург, 2002. – С. 88.
872
Кони А.Ф. Приемы и задачи прокуратуры // Избранные труды и речи. – Тула : Автограф,
2000. – С. 110.
873
Гуткин И.М. Развитие законодательства, регламентирующего деятельность органов
предварительного следствия и дознания в свете Конституции СССР. – М.: Академия МВД СССР,
1986. – 82 с.; Попов И.А. Расследование преступлений, связанных с пожарами : дис.... д-ра юрид.
наук. – М.: Академия управления МВД России, 1998. – С. 445 – 471 и др.
871
327
проведенного автором анализа количество проведенных задержаний
подозреваемых сотрудниками полиции, прокуратуры, налоговой полиции
Ростовской области, установлено, что их количество в течение 1999–2014
годов в целом уменьшилось.
Вопросы организации прокурорского надзора за исполнением
уголовно-процессуального законодательства органами, осуществляющими
дознание и предварительное следствие, достаточно широко отражены и в
других многочисленных трудах ученых-юристов и в публикациях
практических работников874. Однако эти вопросы рассматривались либо
применительно к деятельности определенных органов, либо отдельных
стадий уголовного процесса.
Согласно ч.ч. 4–6 ст. 148 УПК РФ, копия постановления об отказе в
возбуждении уголовного дела в течение 24 часов с момента его вынесения
направляется заявителю и прокурору. Признав, например, постановление
органа дознания, дознавателя об отказе в возбуждении уголовного дела
незаконным или необоснованным, прокурор отменяет его и направляет
соответствующее постановление начальнику органа дознания со своими
указаниями875.
В. Горюнов отмечал, что прокурор осуществляет лишь общие
надзорные полномочия, ведомственный контроль возложен на
руководителя Следственного комитета. На практике в рамках уголовного
судопроизводства прокурор имеет фактически единственное эффективное
средство реагирования – требование об устранении нарушений. В этом
смысле практика внесения прокурором представлений кажется более
эффективной876.
Можно отметить, что в связи с изменениями в УПК РФ после
принятия ФЗ РФ № 87-ФЗ от 05.06.2007 года, прокурор продолжает
осуществлять надзорную функцию, как в процессе следствия, так и в ходе
судебного контроля. Прокурор получает возможность для реализации
беспристрастного надзора на всем протяжении предварительного
следствия. До момента утверждения обвинительного заключения
прокурор, принимая меры по устранению допущенных нарушений, до
некоторой степени может исполнять роль арбитра между сторонами
обвинения и защиты. В то же время хотелось бы отметить, что в
прокуратуре, которая исторически сложилась именно как главный субъект
уголовного преследования, всегда будут значительно ближе интересы
органов предварительного следствия, стороны обвинения, чем нехарактер-
Сумин А.А. Прокурорский надзор за исполнением законов органами ФСБ в РФ (правовые,
организационные и методические аспекты) : дис. … д-ра юр. наук. – М., 2000.– С. 105 – 106.
875
По вопросу, касающемуся прокурорского надзора и ведомственного контроля МВД РФ за
процессуальными решениями при рассмотрении сообщений о преступлениях. См. Приказ
Генпрокуратуры РФ № 80, МВД РФ № 725 от 12.09.2006 г.
876
В. Горюнов. Надзор за следствием в органах прокуратуры // Законность. – 2009. – № 2. –
С. 33–37.
874
328
ная и непривычная роль беспристрастного арбитра в споре сторон.
Необходимо преодоление инквизиционного характера его деятельности.
В целях укрепления режима законности при осуществлении
уголовного преследования, на всех стадиях уголовного судопроизводства
необходимо
обеспечить
действенный
надзор
за
соблюдением
гарантированных Конституцией РФ прав и свобод граждан,
предупреждением нарушений законности, строго следить за соблюдением
требований закона и порядка применения к гражданам процессуальных мер
принуждения, обеспечением условий для реализации их права на защиту.
Реагировать на случаи задержания граждан, обращения дознавателя с
постановлением о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры
пресечения заключения под стражу с целью получения угодных показаний,
признания в совершении преступления, учитывать данные о личности,
возрасте, семейном положении, а также другие существенные
обстоятельства877.
В условиях создания единого Следственного комитета РФ, автор
предлагает усилить прокурорский надзор за предварительным следствием,
т.к. он несет ответственность за состояние законности на предварительном
следствии. Прокурор, в частности, должен не только иметь право
истребовать и проверять законность и обоснованность решений
следователя или руководителя следственного органа об отказе в
возбуждении, приостановлении или прекращении уголовного дела (п. 51
ст. 37 УПК РФ), обращаться с требованием об устранении нарушений к
руководителю вышестоящего следственного органа (ч. 6 ст. 37 УПК РФ),
но и отменять их, в случае существенных нарушений прав человека. Есть
основания говорить о целесообразности законодательного разграничения
полномочий между тремя важными составляющими: судебного контроля,
прокурорского надзора и ведомственного процессуального контроля.
В юридической литературе еще в период действия УПК РСФСР
утверждалось, что в сообщении прокурору временем задержания должен
указываться момент, с которого исчисляется срок задержания878. Для
прокурора, надзирающего за соблюдением законности последнего,
сведения об этом времени действительно необходимы. Чтобы решить эту
В приказе № 141 от 13.11.2000 г. Генеральной прокуратуры РФ «Об усилении прокурорского
надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве» было
отмечено, что анализ данных о состоянии законности в уголовном судопроизводстве
свидетельствует о том, что надзор прокуратуры не стал ещё надежным заслоном от проявлений
беззакония, а порой и произвола. В п.п. 1.5, 1.6 и 1.8 приказа Генерального прокурора РФ от
18.06.1997 г. № 31 «Об организации прокурорского надзора за предварительным следствием и
дознанием» отмечается, что задержание не должно использоваться как средство получения от
подозреваемого признания вины в совершении преступления и получения «нужных» для
правоприменителя показаний задержанного. См. Сб. основных приказов и указаний Генерального
прокурора РФ. – М., 2003. – С. 136 –137.
878
Гуляев А.П., Комаров Б.В., Малиновкин С.М. Комментарий к Положению о порядке
кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления. – М.,1982. – С.
15.
877
329
проблему, надо отдельно указывать в сообщении время доставления лица в
орган дознания либо к следователю или его фактического задержания.
Представляется, что направление письменного сообщения прокурору не
следует ставить в зависимость от проведения следственных действий и мер
по проверке личности задержанного, а также обстоятельств дела. Такая
зависимость не вытекает из закона и может повлечь ущемление прав и
законных интересов подозреваемого. В этой связи нельзя согласиться и с
высказанным предложением о необходимости увеличения срока для
направления сообщения о произведенном задержании879.
Некоторые процессуалисты полагали, что орган, применивший
задержание, должен предоставить прокурору одновременно с сообщением
о задержании все материалы дела880. Наряду с уведомлением о задержании,
на
взгляд автора, следует направить прокурору копию протокола
задержания, само же сообщение прокурору о произведенном задержании
должно производиться немедленно881. Лишь немедленное сообщение
прокурору о задержании лица, подозреваемого в совершении преступления,
способствовало бы не только повышению эффективности прокурорского
надзора за законностью и обоснованностью его производства, но и
создавало бы условия для немедленного устранения нарушений, если они
будут допущены, а также для соблюдения прав и законных интересов
личности. С учетом законодательного опыта других государств и
международных стандартов по правам человека действующее
законодательство может быть усовершенствовано. Срок реагирования
прокурора на сообщение о задержании может быть сокращен882.
При осуществлении надзора за правильностью применения самых
строгих мер процессуального принуждения прокурору, на взгляд автора,
надлежит: 1) по каждому случаю их необоснованного применения
проводить служебное расследование и делать представление, как о
чрезвычайном происшествии, и привлекать к ответственности виновных в
этом лиц; 2) систематически издавать обзоры с обобщением
положительного опыта и анализом ошибок при задержании; 3) опрашивать
каждого несовершеннолетнего, в отношении которого у следователя,
Денежкин Б.А. Подозреваемый в советском уголовном процессе. – Саратов, 1982. – С. 71–72.
Франк Л.В. Задержание и арест подозреваемого. – Душанбе, 1963. – С. 44.
881
Ст. 33 Общих правил, действовавших в дореволюционной России (1862 г.), гласила:
«...полиция производит только дознание о преступлениях и может, при производстве дознаний,
задерживать подозреваемых, немедленно уведомляя судебного следователя и прокурора о
задержании».
882
В соответствии с п. 3 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод:
«Каждый арестованный или задержанный в соответствии с положением I (с) данной статьи
должен быть незамедлительно представлен перед судьей или иным должностным лицом,
уполномоченным законом осуществлять судейские функции, и имеет право на судебное
разбирательство в течение разумного срока или освобождению до суда…». См. Права человека:
Сб. универсальных и региональных международных документов. – М.,1990. – С.86 – 87.
Законодательство большинства государств устанавливает срок доставления задержанного к
судье, либо другому уполномоченному лицу в пределах 24 либо 48 ч. См. Мюллерсон Р.А.
Права человека: идеи, нормы, реальность. – М., 1991. – С. 72.
879
880
330
дознавателя возникает необходимость применения меры пресечения –
заключение под стражу, а также тех подозреваемых и обвиняемых, в
отношении которых у него возникли сомнения в необходимости срочного
заключения под стражу; 4) принимать меры к устранению причин и
условий, способствующих нарушению их прав.
Основное внимание при оценке законности и обоснованности
применения мер процессуального принуждения прокурору приходится
уделять материалам дела, содержащим фактические данные, послужившие
основанием для их применения. Он выясняет, действительно ли материалы
дела подтверждают наличие опасений, что подозреваемый (обвиняемый)
намеревался скрыться, продолжать заниматься преступной деятельностью,
угрожать участникам уголовного судопроизводства либо иным путем
воспрепятствовать производству по уголовному делу, а подозреваемый,
кроме того, не имеет постоянного места жительства, либо не установлена
его личность (ч. 2 ст. 91, ч. 1 ст. 97 УПК РФ). Проверка прокурором
законности применения задержания и ареста охватывает и соблюдение
процессуального порядка применения данных мер процессуального
принуждения.
Этот
порядок
складывается
из
совокупности
последовательных действий, которые обязано выполнять должностное
лицо, правомочное их применять.
Прокурорский надзор не решает ряд проблем в обеспечении законности при применении мер уголовно-процессуального принуждения.
Одной
из
таких
проблем
является
отсутствие
у прокурора полномочий по отмене и изменению мер принуждения, которые нарушают права человека, избранных на основании постановления
дознавателя (не просто отмены незаконных и необоснованных постановления дознавателя (п. 6 ч. 1 ст. 37 УПК РФ)). Данное обстоятельство негативно сказывается на обеспечении назначения уголовного судопроизводства и приводит к нарушениям закона. Автор предлагает предоставить
прокурору такое право.
Объем уличающих данных, являющихся основаниями для задержания,
определяется конкретными обстоятельствами. Однако независимо от того,
каким объемом уличающих данных располагает должностное лицо,
решающее вопрос о задержании, эти данные должны носить объективный
характер и содержаться в материалах дела. Задержание, как и арест,
недопустимо на основе одних умозаключений.
При отказе суда в удовлетворении ходатайства на применение в
отношении подозреваемого меры пресечения – заключение под стражу,
прокурору следует проконтролировать, чтобы подозреваемый был
немедленно освобожден из ИВС или следственного изолятора. Основания
освобождения подозреваемого должны быть указаны и мотивированны в
постановлении органа дознания, следователя. Если прокурор обнаружит,
что основания освобождения подозреваемого из ИВС указаны неверно, то
он должен потребовать от органа дознания или следователя исправить
331
постановление и внести соответствующие коррективы в учетные журналы.
Такая же обязанность лежит на прокуроре и в случае освобождения
подозреваемого из ИВС органом дознания, следователем по собственной
инициативе. Как показывают результаты проведенного автором
исследования, прокуроры учитывают, что в случае внезапного резкого
ухудшения
состояния
здоровья,
установления
обстоятельств,
препятствующих задержанию (не достижение возраста уголовной
ответственности, депутатская неприкосновенность, дипломатический
иммунитет и др.) подозреваемого следует освобождать именно по
основаниям, предусмотренным п. 2 ч. 1 ст. 94 УПК РФ.
Надзор прокурора за законностью и обоснованностью применения мер
принуждения органами предварительного расследования осуществляется, в
том числе, путем проверки жалоб подозреваемых и обвиняемых о
нарушении их прав. С их правом на обжалование применения мер
принуждения (п. 10 ч. 4 ст. 46, п. 14 ст. 47 УПК РФ) тесно связано право
требовать проверки прокурором их правомерности. Жалобу на действия и
решения дознавателя, следователя, администрация мест содержания под
стражей обязана немедленно передавать прокурору или в суд (ст. 126 УПК
РФ).
В ведомственных актах, по мнению автора, необходимо заложить
следующие
отличительные
критерии –
жалобы
задержанного
подозреваемого
или
арестованного
обвиняемого
направляются
непосредственно прокурору, минуя лицо, производящее расследование883;
процедура ознакомления должна заключаться в удостоверении
подозреваемым и обвиняемым, содержащимся под стражей, в подлинности
направляемых материалов и вручения им их копий, включая и копию
протокола ознакомления884.
В законе определено, что прокурор, получивший соответствующую
жалобу, должен рассмотреть ее в течение трех суток со дня ее получения
(ст. 124 УПК РФ). Подобный общий порядок неприемлем в случаях, когда
подозреваемый обращается к прокурору о проверке законности его
задержания. На взгляд автора, следует законодательно установить, что
проверка по жалобе задержанного осуществляется прокурором в течение 12
часов с момента ее заявления. Это связано с краткосрочным сроком
задержания подозреваемого. В каждом случае незаконного задержания
решается вопрос об ответственности должностных лиц, допустивших
нарушение закона. Поскольку задержание в порядке ст. 91 УПК РФ
является одним из оснований появления в деле подозреваемого, прокурор
одновременно проверяет и соблюдение его процессуальных прав, в том
числе на использование помощи защитника.
Часть 2 ст. 218 УПК РСФСР предусматривала обязанность лицу, производящему
расследование, приложить к жалобе свои объяснения.
884
Пивень А.В. Право подозреваемого на защиту в Российском уголовном процессе: дис. …
канд. юрид. наук. – Краснодар, 1999. – С. 166.
883
332
Если же исходить из того, что следователь не должен осуществлять
функцию обвинения, то логичнее было бы обязанность формулировки
обвинения после того, как будут собраны достаточные данные, уличающие
лицо в совершении преступления, передать в полном объеме прокурору.
Решение прокурора об уголовном преследовании конкретного лица может
быть оформлено традиционным актом: постановлением о привлечении
лица в качестве обвиняемого по делу (уведомления о подозрение) или
актом уголовного преследования.
С передачей материалов дела в суд уголовное преследование вступает
в новую фазу, проявляет себя в новом качестве – в форме поддержания
государственного обвинения. Вместе с тем в ходе судебного
разбирательства прокурор правомочен предъявить или поддержать
заявленный в рамках рассматриваемого дела гражданский иск, если этого
требует охрана прав граждан, общественных или государственных
интересов (ч. 6 ст. 246 УПК РФ). В этом случае прокурор действует как
орган надзора, осуществляя одно из важнейших направлений
деятельности. Он выступает как гарант законности, защищая права
человека, т.е. осуществляет правозащитную функцию885.
В ФРГ для возбуждения прокуратурой публичного обвинения
необходимо наличие достаточного подозрения, которое указывает на
возможность осуждения обвиняемого судом на основании безупречного
доказывания. Достаточное подозрение является не только поводом для
публичного обвинения, но и содержанием публичного обвинения в форме
обвинительного акта. В соответствии с Законом о полиции и доказательствах по уголовным делам, а также Законом об уголовном правосудии и
публичном
преследовании,
действующих
в
Великобритании,
обвинительный акт выносится государственным обвинителем на основе
материалов предварительного полицейского расследования. В главе XVI
Уголовно-процессуального кодекса Австрии, содержащей нормы,
определяющие порядок привлечения в качестве обвиняемого,
сформулировано правило, в соответствии с которым собранные по делу
доказательства дают основание прокурору привлечь лицо в качестве
обвиняемого67. В США «полное» предварительное расследование
является исключением, а менее отягощенный формальностями процесс
производства по делу – типичным.
В законодательстве многих европейских стран и США критериями
дифференциации форм досудебного производства, как правило, выступают
либо перечень установленных в законе уголовно наказуемых деяний, либо
установленный законом предельный размер санкций или конкретных
категорий преступлений, либо определенная совокупность признаков,
присущих уголовному делу.
См.: Володина Л.М. Роль и задачи прокурора в уголовном процессе // Вестник
Томского государственного университета. Серия «Экономика. Юридические науки». – Томск,
2003. – С. 29–30.
885
333
Именно эти особенности и являются критериями, характеризующими
досудебное производство по уголовному делу, которые в полной мере
могут претендовать на роль общих черт международных стандартов,
которым должны соответствовать указанные выше требования к досудебному производству в уголовном процессе России.
Ранее заключение прокурора о предании обвиняемого суду излагалось
в форме обвинительного акта (ст. 519 УУС)886. Автор отстаивает позицию,
что функция обвинения должна последовательно осуществляться
государственным
обвинителем,
акт
обвинения
(заключение,
постановление) должен выноситься перед судом только этим
должностным лицом. Освободив следователя, дознавателя от несвойственных им функции обвинения, можно создать предпосылку для
последующего реформирования всего следственного аппарата и органов
дознания.
4.3 Процессуальная самостоятельность
гарантия обеспечения прав человека
следователя
как
Для уяснения правовой основы деятельности следователя в вопросе
обеспечения прав человека в уголовном судопроизводстве большое
значение имеет анализ сущности и принципов предварительного следствия,
его процессуального положения, механизма уголовно-процессуального
регулирования, предшествующего судебному разбирательству уголовных
дел, в целом887.
УПК РФ, уже после
внесения многочисленных изменений и
дополнений, по-прежнему содержит в себе значительное число правовых
норм, утверждающих в качестве доктрины принцип недоверия
правоприменителю и, в первую очередь, следователю; условности,
влекущие за собой длительные сроки расследования и содержания
обвиняемых под стражей, не позволяющие реально обеспечить права и
свободы человека, оказавшегося вовлеченным в сферу уголовного
судопроизводства. Изменения, внесенные в уголовно-процессуальное
законодательство, их конкретное воплощение в правоприменительной
практике
заставляют
переосмыслить
сущность
принципа
самостоятельности следователя в уголовном судопроизводстве.
Судебные уставы 20.11.1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны.
Издание Государственной Канцелярии. – Ч. 2. – СПб., 1866. – С. 17.
887
См.: Божьев В.П. Предварительное расследование. Традиции. Новации. Псевдоновации //
Актуальные проблемы совершенствования организационных и правовых основ деятельности
органов внутренних дел. – М.: Академия управления МВД России,1999. – С. 149–158; Ефимичев
С.П. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: принятый в первом чтении
проект нуждается в уточнениях // Журнал российского права. – 1998. – № 1. – С. 66–78;
Гаврилов Б.Я. О процессуальной самостоятельности следователя: история, современное
состояние и перспективы развития // Право и политика. – 2001. – № 2. – С. 92–99 и др.
886
334
Отечественное уголовное судопроизводство считается в настоящее
время «одним из самых заформализованных в мире» 888, что не
способствует должному обеспечению прав личности. Его необоснованная
сложность
является
причиной
чрезмерно
длительных
сроков
предварительного расследования, а порой и дознания, которое остается
громоздким даже по несложным делам.
Понятие «разумные сроки» не имеет формального и абсолютного
определения и является «субъективным понятием», определенным
относительно ряда критериев, выработанных ЕСПЧ889. К этим критериям
относятся: 1) сложность рассматриваемого дела; 2) различные аспекты
поведения самого субъекта; 3) действия органов власти и поведение
должностных лиц по преодолению объективных и субъективных
препятствий к своевременному рассмотрению дела; 4) иные
исключительные обстоятельства, которые могли бы оправдать продление
сроков разбирательства890.
Проблема рассмотрения уголовного дела в разумные сроки
приобрела для России особенно актуальное значение. Так, например, еще
15.07.2002 года ЕСПЧ принял решение по делу В. Калашникова против
России, признав нарушение ст.ст. 3, 5, 6 ЕСПЧ. Применительно к п.1 ст. 6
ЕСПЧ нарушение имело место именно в необоснованно длительном сроке
производству по делу. В обзоре практики ЕСПЧ, например, опубликовано
постановление по делу «Рослов против России» от 17.06.2010 г. В данном
случае рассматривался вопрос о продолжительности предварительного
следствия и судебного разбирательства в РФ: «…уголовный процесс
против заявителя длился с 20.09.1999 г. по 25.01.2005 г., что включает в
себя стадию расследования и судебные разбирательства, в ходе которых
суды пересматривали дело трижды в двух инстанциях». Из совокупной
длительности процесса ЕСПЧ исключен период, когда рассматривалось
ходатайство о пересмотре дела в порядке надзора, и дело не находилось в
незавершенной стадии891.
Отсутствие законодательной регламентации сроков действия многих
процессуальных решений, в частности, об общем сроке предварительного
следствия, который может продлеваться свыше 12 месяцев в
исключительных случаях, которые закон не указывает (ч. 5 ст. 162 УПК
РФ), порождает в практической деятельности органов предварительного
следствия ряд негативных обстоятельств, не позволяющих в полной мере
Волженкина В.М. Европейская Конвенция о защите прав человека и российский уголовный
процесс. – СПб., 1998. – С. 24, 30; Маслов И.В. Правовая регламентация уголовнопроцессуальных сторон. – М., 2004. – С.63 и др.
889
Даффи П. Европейская конвенция о правах человека и эффективность судебной защиты /
Судебный контроль и права человека. Материалы Российско-Британского семинара. – М. :
Права человека, 1996. – С. 173–174.
890
Решение по делу Гинчо против Португалии. См. Избранные решения. – Т. 1. – С. 473.
891
Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 163-П10. См.: Обзор судебной практики
за 3-й квартал 2010 г. Бюллетень Верховного суда РФ. – № 4. – 2010.
888
335
обеспечить гарантии прав и свобод личности, в связи с чем весьма
актуально стоит вопрос об устранении данного пробела в
законодательстве892.
Длительный разрыв между преступлением и наказанием отрицательно
сказывается на профилактике криминала и принципе неотвратимости
кары. В итоге волокиты люди остаются без защиты, преступники
своевременно не наказаны, справедливость попрана. А это неминуемо
приводит к росту беззакония893.
В УПК РФ не упоминается такое понятие, как раскрытие
преступления. Хотя в Законе «Об ОРД» и в ряде иных законодательных
актов данное понятие упоминается, но его определение при этом не дано.
В данном контексте требует восстановления и формализации в тексте УПК
РФ задача «полного раскрытия преступления в разумный срок». Ее
отсутствие в перечне задач уголовного судопроизводства дезориентирует
сотрудников, уполномоченных осуществлять ОРД, а также следователя,
дознавателя.
В.А. Михайлов указывает, что основной задачей и функцией
оперативно-розыскных органов наряду с пресечением и предупреждением
преступлений является их раскрытие. Целесообразно данную главную
задачу и функцию оперативно-розыскных органов по раскрытию
преступлений четко выразить в отдельных нормах Закона об ОРД, а в УПК
РФ – только применительно к органам дознания, которые в соответствии с
ч. 1 ст. 40 УПК РФ являются органами, осуществляющими ОРД894,
одновременно определив задачи по раскрытию преступлений и
содержание (механизм) этой деятельности.
На сегодняшний день есть основание говорить об общих предельных
сроках предварительного расследования. Предлагается изложить часть
5 статью 162 УПК РФ в следующей редакции: «По уголовному делу,
расследование которого представляет особую сложность, по обвинению в
тяжких и особо тяжких преступлениях, срок предварительного следствия
может быть продлен руководителем следственного органа по субъекту РФ
и иным приравненным к нему руководителем следственного органа, а
также их заместителями до 12 месяцев. Дальнейшее продление срока
предварительного следствия может быть произведено только в
исключительных случаях Председателем Следственного комитета РФ,
руководителем следственного органа соответствующего федерального
Предварительное следствие по уголовному делу № 9796654 в отношении К.П.И. велось в
общей сложности с 1997 по 2005 год. В 2000 году дело было прекращено, но в 2002 году
постановление следователя было отменено и уголовное дело было вновь возобновлено.
Рассмотрено в суде по существу в 2007 году. См.: Архив Семикаракорского районного суда
Ростовской области.
893
Дела не терпят спешки? // Аргументы и факты. – 2013. – № 11.
894
См.: Михайлов В.А. Реконструкция задач и функций раскрытия тяжких неочевидных
преступлений // Российский следователь. – 2010. – № 15. – С. 22–24.
892
336
органа исполнительной власти (при федеральном органе исполнительной
власти) и их заместителями до 18 месяцев».
Поиск оптимальной формы предварительного расследования
происходил на протяжении всей истории его развития. В ходе реформы
1860 г. функция предварительного расследования передается от полиции
судебным следователям, состоящим при судах, а за полицией закрепляется
проведение дознания. Эти начинания были закреплены в Судебных
уставах 20.11.1864 г. Однако дознание не приобрело черты самостоятельной формы расследования и не относилось к уголовнопроцессуальной деятельности. Судебный следователь был субъектом
процесса, осуществляющим, по выражению В.Л. Случевского,
«следственно-судебную власть»895. На пути преобразования уголовного
судопроизводства это была важная веха, благодаря которой впервые в
России реализован принцип разделения властей – судебная власть была
отделена от исполнительной и законодательной 896.
Создание института Судебных Следователей позволило осуществить
одно из важнейших предположений проекта Устава Уголовного
Судопроизводства – отделение от полиции следственной части и
подчинение её судебному ведомству. В основу был положен принцип
независимости судебного следователя от местной администрации. При
производстве предварительного следствия судебные следователи
находились под контролем прокурора и в иерархической подчинённости
окружному суду и судебной палате.
Должность судебного следователя приравнивалась к должности члена
уездного суда, он пользовался тем же служебным положением и судейской
несменяемостью (ст. 79 Учр. Суд. Уст.). При взятии обвиняемого под
стражу судебный следователь об основаниях такого распоряжения
немедленно уведомлял лицо прокурорского надзора, которое могло
требовать, чтобы следователь ограничился мерой менее строгой, если
обвиняемый не навлекает на себя достаточного подозрения в
преступлении, влекущем за собой лишение всех прав состояния или
потерю всех особенных прав и преимуществ (ст. 283 УУС). Прокурор или
его товарищ имели право предложить следователю о задержании
обвиняемого, оставленного на свободе или освобождённого из-под
стражи. Но если следователь встретил в том препятствие потому, что
обвиняемый не навлекает на себя достаточного подозрения в
преступлении, подвергающем лишению всех прав состояния или потере
всех особенных прав и преимуществ, то, не исполняя такого требования,
представлял о том суду (ст. 285 УУС).
Судебный следователь не причислялся к органам обвинительной
власти. Закон отделял следствие от иска не только тем, что не
Случевский В.Л. Учебник русского уголовного процесса. – СПб., 1913. – С. 240, 506.
Судебные уставы 20.11.1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны.
Издание Государственной Канцелярии. – Ч. 2. – СПб., 1866. – С. 17.
895
896
337
предоставлял чинам прокурорского надзора производить следственные
действия, но и тем, что выделял из следствия уголовное преследование и
предоставлял его не следователю, а другим лицам, чтобы избегнуть тех
недостатков, которыми страдало следствие до 1860 года.
Построение следственного аппарата, когда судебные следователи
входили в судейское сообщество, следует признать наиболее
предпочтительным. Судебные следователи не находились в таком
процессуальном ведомственном подчинении, как следователи в наши дни.
Когда следствие относилось к судебному ведомству, такое положение
соответствовало принципу разделения государственной власти на три
ветви. В этом случае каждая из них была самостоятельной897.
Постановлениями ВЦИК и СНК РСФСР от 03.09.1928 г., ЦИК и СНК
СССР от 30.01.1929 г. следственный аппарат был передан в прокуратуру.
А.В. Смирнов отмечал, что с конца 1920-х годов следователь, который до
этого исполнял судебную по своему характеру функцию, относящуюся к
предварительному расследованию (судебный следователь в составе органов юстиции), оказался в полной организационной и дисциплинарной
зависимости от прокурора, а позднее – и от органов дознания898.
Взвешенный подход к вопросу организации следственного аппарата
предлагался авторами Концепции судебной реформы в РФ 1991 г. В ней
отмечено несколько принципиальных аспектов, направленных на
реализацию в уголовно-процессуальном законодательстве принципа
процессуальной самостоятельности, а именно: самостоятельность
следователя в принятии решений от вмешательства лиц, не являющихся
субъектами уголовного процесса; независимость деятельности следователя
от каких-либо государственных и общественных организаций, учреждений
и должностных лиц, кроме прокурора и суда; верховенство следователя по
отношению к органу дознания, который должен быть подотчетен
следователю за выполненные им действия в отсутствии последнего; и что
наиболее принципиально,
по
мнению
авторов
Концепции, –
предоставление следователю
возможности
при
несогласии с
указаниями
прокурора представить дело со своими возражениями в
899
суд .
Согласно требованиям УПК РФ следователь лишен права на
самостоятельное принятие процессуальных решений и производства
следственных действий почти по 40 основным вопросам производства
предварительного следствия (ч. 3 ст. 144, ст. 448, ч. 7, 8 ст. 151, ч. 3 ст. 153,
ч. 1 ст. 155, ч. 1 ст. 1581, п. 4 ч. 2 ст. 39, ч. 1 ст. 435, 450, ч. 2 ст. 211 , ч. 2
ст. 29, ст. 123, 125, ч. 3 ст. 178, ч. 3 ст. 217 УПК РФ и др.).
Там же. – С. 48.
См.: Смирнов А.В. Современные проблемы следственной власти в России // Уголовный
процесс. – 2009. – № 12. – С. 41.
899
Концепция судебной реформы в Российской Федерации. – М., 1992. – С.91–92.
897
898
338
Разобщенность следственных органов в России в современных
условиях тормозит дальнейшее усиление борьбы с преступностью,
решению вопроса обеспечения прав человека, в том числе и при
применении мер принуждения, ведет к параллелизму и дублированию в их
работе. Она влечет за собою распыленность их сил и материальных
средств, усложнение доказательственной сферы в раскрытии и
расследовании преступлений. Разные структурные формы организации
следствия не обеспечивают единства ни в организации следственной
деятельности, ни в руководстве ею, ни в ее материально-техническом и
кадровом обеспечении. Распределение функций по расследованию между
различными органами следствия не связано со спецификой этой
деятельности, нередко меняется законодателем путем произвольной
корректировки правил подследственности. Это не обеспечивает равенства
граждан, попадающих в сферу деятельности органов расследования, не
гарантирует и не обеспечивает их права.
В теории уголовного процесса, а также в практической деятельности
правоохранительных органов все большее значение приобретает проблема
дифференциации процесса расследования. Оптимальное решение данной
проблемы актуально, ибо низким уровнем раскрытия преступлений
определяется острота оперативной обстановки и в целом кризис
соблюдения законности в России, в профилактическом решении задач
специальной и общей превенции. На сегодняшний день каждое второе
преступление в РФ остается нераскрытым. Решение проблемы раскрытия
преступлений актуально и в определении качественных показателей.
Соединение предварительного следствия, дознания, оперативнорозыскной деятельности в правоохранительных органах с возложением и на
тех, и на других ответственности за состояние преступности не позволяет
создать надежный механизм внешнего объективного контроля со стороны
государства и общества за деятельностью этих органов.
Учитывая государственно-правовые традиции, а также стесненность в
материальных, финансовых и кадровых ресурсах, следует ориентироваться
на моноцентризм и иерархическое построение аппарата предварительного
следствия в нашей стране. Идея создания единого самостоятельного
следственного комитета не противоречит замыслам Концепции судебной
реформы в РФ.
Ф. Глазырин и В. Клейн, отмечали, что, во-первых, разнообразие
совершаемых правонарушений оправдывает существование в большинстве
стран параллельно действующих следственных служб, находящихся при
различных правоохранительных органах; во-вторых, любые попытки
объединения органов следствия сами по себе не способны привести к
повышению их эффективности, поскольку функционирование такого
монстра привело бы к утрате профессионализма, росту бюрократии, потере
оперативности и т.п.900. Не соглашаясь с подобным мнением, О.Г.
900
См.: Глазырин Ф., Клейн В. Реальность и мифы правовой реформы // Российская юстиция. –
339
Дьяконова ставит в пример организацию судебной системы, в которой
существует определенная специализация судей, поэтому ничто не мешает
предусмотреть создание единого следственного органа с четкой
специализацией по расследованию конкретных категорий дел901.
В.Ф. Статкус считает, что наибольшей эффективности в раскрытии и
расследовании преступлений можно добиться только при такой организации, когда следствие, оперативно-розыскная и экспертно-криминалистическая служба находятся в одном правоохранительном ведомстве. Следственный орган должен производить расследование только по особым категориям уголовных дел. Что касается расследования всех остальных категорий уголовных дел, то его также должны осуществлять следователи ФСБ,
ФСКН, органов внутренних дел, а также дознаватели, перечисленные в
части 3 статьи 151 УПК РФ902. Ю.Е. Петухов предлагает бремя поддержания обвинения в суде возлагать на представителей Следственного комитета РФ, которые должны обладать равными правами с представителями
защиты в суде903.
Отмечалось, что следователь должен выполнять свои функции под
контролем суда по разрешению дела на предварительном следствии904.
Только принадлежность к судебной власти органа, осуществляющего
предварительное следствие, обеспечивает ему независимость905.
А.В. Смирнов, прогнозируя последствия предложенных им изменений,
также отмечает: «... создание единого следственного ведомства могло бы
сослужить добрую службу российскому правосудию при условии, что на
его следователей будут распространены все гарантии судейской
независимости, а сама выполняемая ими функция в уголовном процессе
станет судебной … российский уголовный процесс стал бы, наконец,
полностью отвечать требованиям Конституции РФ – в частности о том, что
всякое судопроизводство осуществляется на основе состязательности и
равноправия сторон (ч. 3 ст. 123)» 906.
2003. – № 9. – С. 3–4.
901
См.: Дьяконова О.Г. О создании единого органа по расследованию преступлений //
Российский следователь. – 2010. – № 12. – С. 32–33.
902
См.: Статкус В.Ф. 150 лет следственной службе России: тенденция развития // Российская
юстиция. – 2010. – № 15. – С. 25–26.
903
Петухов Ю.Е. К проблеме полномочий прокурора и следственных органов при принятии
решений в уголовном процессе России // Доказывание и принятие решений в современном
уголовном судопроизводстве. – М., 2011. – С. 386.
904
Даровских
С.М.
Принцип
состязательности
и
равноправия
сторон
в
уголовном процессе России. – Челябинск, 2001. – С. 49; Володина Л.М. Механизм обеспечения
прав личности в российском уголовном процессе : автореф. дис.…д-ра юрид. наук. –
Екатеринбург, 1999. – С. 23; Гуськова А.П. Личность обвиняемого в уголовном процессе
(проблемы теории и практики) : автореф. дис.…д-ра юрид. наук. – Екатеринбург, 1997. – С. 38.
905
Петрухин И.Л., Куцова Э.Ф. О концепции Уголовно-процессуального законодательства
Российской Федерации // Государство и право. – 1991. – № 12. – С. 84.
906
См.: Смирнов А.В. Современные проблемы следственной власти в России // Уголовный
процесс. – 2009. – № 12. – С. 41.
340
Анализ становления и развития института следователей в российском
уголовном процессе свидетельствует, что следователь по своему
предназначению является деятелем юстиции, осуществляющим в стадии
предварительного следствия исследование обстоятельств совершения
преступлений наряду с представителями обвинения и защиты, и
нуждающимся в процессуальной самостоятельности и независимости,
аналогичной судебной907.
Н.Н. Ковтун, оговариваясь, что не является сторонником создания
единого следственного аппарата именно в составе судебного ведомства:
«… В данной связи независимый федеральный орган расследований более
уместен и в контексте эффективного решения поставленных перед ним
задач, и в системе сдержек и противовесов власти судебной,
обвинительной, следственной»908.
Очень важно, чтобы реформирование проходило в соответствии с
единой научно обоснованной концепцией и привело к действительному
повышению независимости, авторитета и роли органов предварительного
следствия. Это, в свою очередь, необходимое условие обеспечения
надлежащего уровня правовой защищенности прав личности,
дополнительная гарантия строгого соблюдения законности в деятельности
правоохранительных органов по расследованию преступлений.
Первым этапом реформирование следственных органов стало
учреждение Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации и его территориальных подразделений909. Основной целью этого
этапа реформы явилось разделение процесса следствия и надзора за ним.
Одновременно со структурными преобразованиями произошли и
функциональные: полномочия по процессуальному руководству
предварительным следствием были переданы от прокурора руководителю
следственного органа. Постепенно должно осуществляться вхождение в
комитет следственных подразделений других ведомств. В этом случае
можно будет добиться подлинной процессуальной независимости
следователя от «ведомственных влияний» со стороны оперативных служб
и избежать постоянных споров о подследственности. При этом
необходимо усиление института прокурорского надзора за законностью
производства предварительного следствия, общественный, парламентский
и судебный контроль.
По мнению А.И. Бастрыкина, возможное объединение всех четырех
следственных аппаратов в один принесет пользу, поскольку это
значительно повысит управляемость следствия. «Будут преодолены
межведомственные барьеры, неизбежно возникающие при альтернативной
Божьев В.П., Трусов А.И. Процессуальная самостоятельность и независимость следователя.
Проблемы формирования социологического правового государства. – М., 1991. – С. 120.
908
См.: Ковтун Н.Н. О понятии и содержании понятия «судебный следователь» («следственный
судья») // Российский судья. – 2010. – № 5. – С.17–19.
909
См.: Федеральный закон от 05.06.2007 г. № 87-ФЗ // СЗ РФ. – 2007. – № 24. – Ст. 2830.
907
341
подследственности.
Сократится
сокрытие
преступлений…»910.
Нововведение может помочь избежать «обвинительного уклона»,
свойственного некоторым следователям в зависимости от ведомственной
принадлежности.
Законодатель при общих благих деяниях, оставил ситуацию не
решенной. Прокурорский надзор на досудебной стадии уголовного
судопроизводства должен был быть существенно оттеснен новой системой
контроля, осуществляемого руководителем следственного органа. По
смыслу реформ, прокурор должен был «подключиться» в тех случаях,
когда не срабатывала система ведомственного контроля911.
Изменения в УПК РФ формально повысили процессуальный статус
следователя. Однако серия подзаконных нормативных актов, которые
вышли сразу за изменениями в УПК РФ, практически свели на нет
законодательные нововведения, вопреки духу закона еще больше
усложнив работу следователя по ряду существенных процедур912.
Как показала проведенный автором анализ зарубежного уголовнопроцессуального законодательства, для государств англосаксонской
системы права, так же как и для уголовного процесса многих других
государств, свойственно различие в процессуальной регламентации
производства по уголовным делам в зависимости от того, к какой
категории относится уголовно наказуемое деяние, в связи с совершением
которого начато производство.
Следует учесть, что зарубежная практика знает и принципиально иной
подход: децентрализацию следственных подразделений. Так, в США, где
расследование производит полиция, наряду с независимыми друг от друга
федеральными органами полиции, принадлежащими различным
ведомствам, функционируют подчиняющиеся местным органам власти
полицейские службы поселков, городов, округов, штатов. Нужно иметь в
виду, однако, что англосаксонскому праву присущ отличный от бытующего у нас подход к определению сферы уголовно-процессуального
регулирования913.
См.: Александр Бастрыкин не создаст НКВД // Коммерсантъ. – 2010. – 10 декабря.
Трудно согласиться с авторами, которые считают, что прокурор также остается
полновластным «хозяином» предварительного следствия. См., например: Маслов И. От
следственного комитета – к единому органу расследования // Законность. – 2012. – № 3. – С.
18.
912
Например, в своем Приказе от 06.09.2007 года № 136 Генеральный прокурор РФ считает,
что «необходимость подписи прокурора в учетных документах вытекает из требований
уголовно-процессуального законодательства и является одним из способов осуществления
своих полномочий». Если без подписи прокурора на статистической карточке уголовное дело
не считается возбужденным, то, что же изменилось по существу в первоначальной стадии, если
подзаконное нормотворчество напрямую нарушает закон, подменяя тем самым упраздненное
согласие прокурора на возбуждение уголовного дела. Согласие, которое критиковалось во
многих юридических источниках». См.: Приказ Генерального прокурора РФ от 06.09.2007 №1
«Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов
предварительного следствия».
913
Концепция судебной реформы в Российской Федерации. – М., 1992. – С. 63–67.
910
911
342
В странах континентальной системы права (Италия, Франция, ФРГ)
порядок досудебного производства характеризуется небольшим объемом
формальных требований и в основном заключается в следующем. Если в
ряде стран возбуждение уголовного дела в рамках досудебного
производства является обязательным требованием (Венгрия, Польша), то
по законодательству Италии, Франции, ФРГ это может сделать только суд.
Не выносится постановление о привлечении в качестве обвиняемого также
и в ФРГ, как и не составляется обвинительное заключение.
Во Франции при осуществлении дознания в режиме ускоренного
производства отсутствует процессуальная фигура подозреваемого и обвиняемого. Лицу, привлекаемому к уголовной ответственности, материалы
расследования не предъявляются (так же как и его защитнику – например,
в Италии). Решения органа дознания не могут быть обжалованы (Италия,
Франция), в итоге составляется единый протокол – рапорт, в котором
отражаются все данные о преступлении, объяснения лица, совершившего
противоправное деяние, и иных лиц (Франция).
Практика полицейского расследования за рубежом показывает, что
ему присущи единые черты, к которым можно отнести: оперативность,
простоту фиксации фактических данных, отсутствие громоздких по своей
процедуре следственных и судебных действий, протокольный характер
завершения производства. Объединяет их и основная цель: при решении
вопроса о направлении дела суд выяснить, совершено ли преступление, и
если совершено, то какое, когда, кем и при каких обстоятельствах.
Важнейшей составляющей в системе правовых мер по защите
органами предварительного следствия конституционных прав и свобод
человека является обеспечение одного из основополагающих принципов
уголовно-процессуального права, на котором основывается стадия
предварительного следствия, процессуальной самостоятельности и
независимости следователей.
Из недостаточной законодательной урегулированности проблемы
процессуальной самостоятельности следователей и остающейся вследствие
этого
их
фактической
ведомственной
подчиненности
своим
непосредственным и прямым начальникам, на практике часто возникают
негативные последствия в виде нарушений прав и свобод личности на
предварительном следствии. При этом объем процессуальных полномочий
и процессуальное положение следователя не зависят от ведомственной
принадлежности последнего, они равнозначны для всех следователей всех
систем правоохранительных органов и определяются уголовнопроцессуальным законом РФ.
М.С. Строгович отмечал: «…независимо от ведомства, в котором они
состоят – это наделенные широкими полномочиями деятели российской
юстиции, сочетающие в своей деятельности основные процессуальные
функции – уголовное преследование или обвинение лиц, совершивших
преступления, защиту граждан от неосновательного привлечения к
343
ответственности и разрешение дела по существу»914. К этому же следует
добавить, что процессуальная самостоятельность и независимость
следователя являются не только правовым, но и этическим принципом915.
Процессуальная самостоятельность следователей, дознавателей
ограничена столь существенно, а полномочия руководителя следственного
органа (ст. 39 УПК РФ), начальника подразделения дознания (40.1 УПК
РФ) и прокурора в отношении дознавателя (п. 3–5 ч. 2 ст. 37, ст. 226 УПК
РФ) столь широки, что порой невозможно определить, кто же из них
ответственен за полученный результат.
Момент возникновения института ведомственного контроля
некоторые ученые определяли с 60-х гг. 20 столетия916. После принятия
УПК РСФСР в ст. 1271 на начальника следственного отдела законодатель
возложил контроль за своевременностью действий следователей по
раскрытию и предупреждению преступлений и наделил их для этого рядом
значимых полномочий. Согласно мнению ряда ученых ведомственный
контроль подразделяется на процессуальный и непроцессуальный917.
Эффективность ведомственного контроля предлагается оценивать по
следующим характеристикам: по выявлению или не выявлению ошибок;
количеству ошибок, допускаемых самими контролирующими органами918.
С.А.
Табаков
под
ведомственным
контролем
понимает
регламентированную уголовно-процессуальным законом деятельность, в
содержание которых входят проверка законности и обоснованности
процессуальных решений, руководство предварительным расследованием,
применение полномочий, направленных на устранение выявленных
нарушений закона919.
Появление руководителя следственного органа привело к полному
перераспределению сил на предварительном расследовании (ст. 39 УПК
РФ)920. Эти нововведения, как отмечалось выше, пошли вразрез с
Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1: Основные положения науки
советского уголовного процесса.– М.: Наука, 1968. – 470 с.
915
См.: Москалькова Т.Н. Этика уголовно-процессуального доказывания. – М.: Спарк,1996. –
125 с.
916
Назаров А.Д. Проблема следственных ошибок в досудебных стадиях уголовного процесса
(по материалам Средне-Сибирского региона) : дис. …канд. юрид.наук. – М., 1999. – С. 12.
917
См.: Гуткин К.М. Начальник следственного отдела и его процессуальные полномочия //
Советская милиция, 1967. № 4. – С. 32; Белозеров Б.Н., Чувилев А.А. Проблемы обеспечения
законности и обоснованности возбуждения уголовного дела. – М., 1977. – С. 44.
918
Изотова О.В. Проблема судебного контроля при возбуждении и предварительном
расследовании преступлений : дис. …канд. юрид.наук. – М., 1996. – С. 10.
919
См.: Табаков С.А. Ведомственный и процессуальный контроль за деятельностью
следователей и дознавателей органов внутренних дел : автореф. дис. …канд. юрид. наук. –
Омск, 2009. – С. 7–9.
920
См.: ФЗ РФ от 05.06. 2007 г. № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный
кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» //
Российская газета. – 2007. – 8 июня; См.: ФЗ РФ от 02.12.2008 г. № 226-ФЗ «О внесении
изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. –
2008. – 5 декабря; ФЗ РФ от 28.12.2010 г. № 404-ФЗ «О внесении изменений в Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. – 2010. – 28 декабря; ФЗ
914
344
исторически сформировавшейся в России, начиная с Основных положений
уголовного судопроизводства 1862 г., моделью участия прокурора в
уголовном судопроизводстве, основанной на опыте разделения
обвинительной и следственной властей. Примеры решения этой проблемы
во многих правовых системах континентальной Европы, где прокурор
является основным звеном системы обвинения, также не привлекли
должного
внимания
законодателя921.
Требуемая
эффективность
ведомственного процессуального контроля не была обеспечена в полном
объеме.
Многие процессуалисты подвергли шаги законодателя критической
оценке. Так, отмечалось, что руководитель следственного отдела заменил
собой фигуру прокурора, сочетая в своих руках как руководство
расследованием, так и надзор за его законностью922. Задача по усилению
процессуальной самостоятельности следователя оказалась невыполненной,
поскольку в действительности указанную самостоятельность приобрели не
следователи, а их руководители. Надежно заслонив следователя от
прокурора, инициаторы реформ не смогли гарантировать процессуальную
самостоятельность следователя от указаний и решений руководителя
следственного органа923. В.В. Горюнов отмечает, что действия следователя
подвергаются тотальному многоуровневому контролю (руководитель
следственного органа, руководство структурного подразделения
следственного
управления,
ответственного
за
процессуальный
ведомственный контроль, а также непосредственно руководство
следственного управления по субъекту). У следователей изначально
подавляется чувство самостоятельности, они оказываются в атмосфере
недоверия, заорганизованности следственной работы924.
Объективной причиной существования руководителя следственного
отдела является необходимость методического, материального, научнотехнического и организационного обеспечения расследования, а
возложение
организационного и процессуального руководства
следствием, так и контроля за содержанием расследования, вследствие
РФ от 05.06.2012 г. № 53-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс
Российской Федерации» // Российская газета. – 2012. – 5 июня.
921
См.: Рекомендация № K (2000) 19 Комитета министров Совета Европы от 16.10. 2000 г.
«О роли прокуратуры в системе уголовного правосудия», п. 2 которой гласит: «Во всех системах
уголовного правосудия прокуроры: решают вопрос о возбуждении или продолжении уголовного
преследования; поддерживают обвинение в суде; могут обжаловать или давать заключения по
жалобам на все или некоторые решения суда».
922
См.: Шейфер С.А. Кто осуществляет уголовное преследование на досудебном производстве?
// Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. ст. Ч. II / под ред. С.А.
Елисеева. – Томск : изд-во Том. ун-та, 2009. – С.178.
923
См.: Балакшин В.С. Независимый – зависимый следователь // Законность. – 2010. – № 10. –
С. 16.
924
См.: Горюнов В.В. Процессуальная самостоятельность следователя в свете реформы
следственного аппарата // Российский следователь. – 2012. – № 10. – С. 13–15.
345
этого, является вполне обоснованным925. В то же время некоторые авторы
полагали, что в результате реформы повысилась независимость
следователя от прокурора, а, следовательно, его самостоятельность и
ответственность926.
Сама идея, заложенная ранее в институт процессуальной
самостоятельности следователя, в действующей правовой формулировке
несколько «перегнута» в противоположную от собственно процессуальной
самостоятельности следователя сторону. В отличие от ранее действовавшего
правила, в настоящее время в законе ничего не сказано о том, что при
несогласии с позицией следователя вышестоящий руководитель
следственного органа может лишь забрать у следователя уголовное дело и
передать его другому следователю.
Следует напомнить, что принципиально иной подход к определению
роли следователя в уголовном судопроизводстве был заложен в Концепции
судебной реформы в РСФСР, согласно которой признавалось недопустимым
процессуальное подчинение следователя административным начальникам,
наделения их процессуальными полномочиями, правом контролировать ход
и результаты расследования, пересматривать постановления следователя.
Существование руководителей всех уровней было оправданно лишь в
качестве организаторов работы следователя, осуществляющих ресурсное и
методическое
обеспечение
расследования,
начальствующих
над
техническим персоналом.
В Федеральном Законе «О Следственном комитете в Российской
Федерации» вообще не упоминается о процессуальной самостоятельности
следователя, нет термина «следователь», вместо него фигурирует термин
«сотрудник». Только из контекста той или иной нормы можно
предположить, что речь должна идти о следователе (ст. 7 Закона). В ст. 4
Закона не раскрывается содержание термина «следователь», в тексте закона
отсутствует указание на исключительность наделения процессуальными
полномочиями этого субъекта и реализуемую им процессуальную функцию. Полному «закрепощению» следователя способствует закрепление
некоторых гарантий, которые на первый взгляд ограждают его от необоснованного уголовного и административного преследования, а фактически
ставят в полную зависимость от усмотрения руководства при разрешении
этих вопросов. В частности, согласно ч. 1 ст. 29 Федерального закона,
осуществление доследственной проверки, возбуждение уголовного дела и
проведение предварительного расследования в отношении сотрудников
Следственного комитета является ведомственной прерогативой за
См.: Зеленский В.Д. Руководство расследованием: соотношение полномочий субъектов
деятельности // Проблемы современного состояния и пути развития органов предварительного
следствия. – М. : Академия управления МВД России, 2010. – С. 157, 161.
926
См.: Божьев В.П. Процессуальное руководство производством предварительного следствия //
Избранные труды. – М.: Юрайт, 2010. – С.526.
925
346
исключением случаев, когда они (сотрудники) застигнуты при совершении
преступлений.»927.
В соответствии с действующим законодательством руководитель
следственного органа вправе отменять любые незаконные и
необоснованные
постановления
следователя928.
Руководитель
следственного органа, являясь должностным лицом органа предварительного
расследования, в пределах своих полномочий осуществляет процессуальное
руководство следователями (ч.ч. 1, 3, 4, 5 ст. 39 УПК РФ), процессуальный
контроль за законностью выполнения следователем процессуальных
обязанностей. В силу ч. 2 ст. 39 УПК РФ, руководитель следственного
органа при принятии к своему производству уголовного дела обладает
всеми правами следователя (или руководителя следственной группы). Это
означает, что руководитель следственного органа вправе принять к
собственному производству все уголовные дела во вверенном ему
следственном подразделении либо назначить себя по всем этим делам
руководителем следственной группы и таким образом направлять ход
расследования. Следовательно, процессуальной самостоятельностью в
полном объеме этого понятия обладают только председатели СК РФ
субъектов. Все иные следователи – не более чем их подчиненные и
фактические исполнители.
Часть 1 ст. 39 УПК РФ наполнена только указаниями в адрес
подчиненного следователя со стороны руководителя следственного
органа: «поручать» (п. 1 ч. 1 ст. 39 УПК РФ), «проверять» (п. 2 ч. 1 ст. 39
УПК РФ), «отменять» (п. п. 1, 2, 7 ч. 1 ст. 39 УПК РФ), «давать указания»,
«давать согласие», «утверждать» (п.п. 3, 4, 9, 10 ч. 1 ст. 39 УПК РФ),
«отстранять следователя» (п. 6 ч. 1 ст. 39 УПК РФ) и т.д. 929
Анализ полномочий руководителя следственного органа показывает,
что они сформулированы в основном применительно к производству по
делу в стадии предварительного расследования. В то же время на практике
Федеральный закон «О следственном комитете Российской Федерации» 28.12.2010
№ 403-ФЗ // СПС Консультант Плюс.
928
Муцалханов М.М. Процессуальный контроль руководителя следственного органа за
законностью выполнения следователем процессуальных обязанностей // Юристъ-Правоведъ. –
2013. – № 1. – С. 45–49; Моргунина Н.А. К вопросу о понятии руководителя следственного
органа // Общество и право. – 2010. – № 1. – С. 12 и др.
929
Так, например, в пункте 21 ч. 1 ст. 39 УПК РФ указано, что руководитель следственного
органа уполномочен отменять по находящимся в производстве подчиненного следственного
органа уголовным делам незаконные или необоснованные постановления руководителя,
следователя (дознавателя) другого органа предварительного расследования, а начальник
подразделения дознания уполномочен изымать уголовное дело у дознавателя и передавать его
другому дознавателю с обязательным указанием оснований такой передачи, а также отменять
необоснованное постановление дознавателя о приостановлении производства по уголовному
делу (п.п. 2, 3 ч. 1 ст. 401 УПК РФ). Указания руководителя следственного органа по
уголовному делу даются в письменном виде и обязательны для исполнения следователем. При
этом следователь вправе представить руководителю вышестоящего следственного органа
материалы уголовного дела и письменные возражения на указания руководителя следственного
органа (ч. 3 ст. 39 УПК РФ).
927
347
руководитель следственного органа является активным участником и
стадии возбуждения уголовного дела – от момента поступления сообщения
о преступлении до принятия решения о возбуждении уголовного дела либо
отказе в этом. Однако в тексте УПК РФ вопросы участия руководителя
следственного органа в стадии возбуждения уголовного дела
регламентируются фрагментарно.
Хотя следователь вновь получил право на самостоятельное
возбуждение уголовного дела, его права оказались ещё более урезанными.
Теперь руководитель следственного органа – административный
руководитель – наделён и процессуальными полномочиями. Согласно
требований ч. 3 ст. 39 УПК РФ спор решает руководитель вышестоящего
следственного органа, т.е. опять же административный руководитель.
Можно отметить, что уголовно-процессуальный закон не указывает
полномочий
руководителя
следственного
органа,
начальника
подразделения дознания для отмены незаконных или необоснованных
постановлений следователя, дознавателя по причинам нарушения или не
обеспечения прав человека, выполнения назначения уголовного
судопроизводства в рамках проводимого процессуального контроля.
Как показало проведенное автором исследование, путем опроса
следователей, норма ч. 3 ст. 39 УПК РФ осталась фактически не рабочей.
В условиях тотального контроля, в которых изначально работает
следователь, мысль обжаловать указания вышестоящего руководителя
просто не возникает.
В настоящее время прокурор уполномочен лишь указать руководителю следственного органа на незаконность и необоснованность
принятого им или следователем решения, требуя от него отменить
незаконное постановление и устранить допущенные нарушения закона.
Если же руководитель следственного органа согласен с требованиями
прокурора, он может, отменить процессуальное решение следователя, без
учета мнения самого следователя930.
Следует обратить внимание, что, согласно ст. 127 УПК РСФСР
1960 года, в тех случаях, когда следователь был не согласен с
указаниями прокурора и вышестоящий прокурор его не поддержал, то
производство следствия по этому делу поручалось другому следователю.
Следователь хотя бы теоретически имел право отстаивать свою позицию,
и её волевым порядком нельзя было изменить. Сегодня такого положения
УПК РФ не содержит. Данное обстоятельство ограничивает
процессуальную самостоятельность следователя и не отвечает
назначению уголовного судопроизводства. Оно прямо противоречит
Концепции судебной реформы в РФ, где указано, что центральной
фигурой
является следователь, что в его работе должно быть
Бегиев Ж.Б. Реализация процессуальной самостоятельности следователя на стадии
возбуждения уголовного дела в современном уголовном судопроизводстве России // Общество
и право. – 2012. – № 2. – С. 23
930
348
преобладание внутреннего убеждения над приказом начальника; что
недопустимо
процессуальное
подчинение
следователя
административным начальникам.
На фоне указанных ограничений процессуальной самостоятельности
весьма закономерно звучит позиция В.Ю. Рытьковой о том, что уголовнопроцессуальное законодательство должно гарантировать, что если следователь пришел к определенному мнению, то никто не может его отменить
– это и есть самостоятельность следователя931.
Пытаясь повысить эффективность предварительного расследования,
законодатель не учитывает исторический опыт развития и реформирования правоохранительной системы. В современном уголовном
судопроизводстве не имеется ни законодательных норм, ни механизмов их
реализации, позволяющих следователю в полной мере быть
процессуально самостоятельным субъектом, имеющим свою точку зрения
относительно рассмотрения сообщений о преступлениях и расследования
уголовных дел.
Проведенные исследования показали, что большинство опрошенных
следователей не высказали возражения против наделения своего
непосредственного начальника полномочиями, способными существенным
образом ограничить одно из важнейших составляющих процессуального
статуса следователя – его право самостоятельно направлять ход расследования (п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ).
В ходе опроса следователи не возражали и против передачи
руководителю действенных правомочий по надзору за законностью: с
разрешением им отводов и самоотводов следователя согласны 86,1 %
опрошенных, с отстранением следователя от расследования в случае
нарушения им требований УПК РФ – 87,7 %, с отменой его незаконных и
необоснованных постановлений – 89,7 %, с дачей указаний о направлении
расследования и производстве следственных и иных процессуальных
действий (п. 3 ч. 1 ст. 39) – 90,3 %, с необходимостью получения согласия
на прекращение следователем уголовного преследования в отношении
несовершеннолетнего обвиняемого и возбуждением перед судом
ходатайства о применении к нему принудительной меры воспитательного
воздействия – 85,1 %, с утверждением постановления следователя о
прекращении производства по уголовному делу – 82 %. Эти права,
принадлежавшие ранее прокурору, являлись гарантией реализации в
уголовном процессе системы сдержек и противовесов, характерных для
принципа разделения властей и составляющих в уголовном
судопроизводстве такие существенные элементы состязательности, как
разделение процессуальных функций и процессуальная самостоятельность
следователя. Лишь пятая часть следователей, из числа опрошенных,
находясь в непосредственном ведомственном подчинении у своего
Рытькова В.Ю. Правовое регулирование процессуального статуса следователя в уголовном
судопроизводстве России : дисс. ..канд. юрид. наук. – Калининград. – 2007. – С. 11.
931
349
руководителя, от которого зависит, в том числе, его карьера, видит в
предоставлении таких прав своему непосредственному начальнику
ущемление собственной самостоятельности.
Оценивая роль руководителя следственного отдела, более половины
опрошенных (54,9 %) одобрили сочетание в его деятельности как административных, так и процессуальных
полномочий. Руководитель
следственного органа заменяет собой и прокурора, и ведомственного
начальника, самого следователя, превращая последнего именно в пассивного исполнителя указаний начальника, а не в объективного исследователя
обстоятельств дела932.
Согласно проведенного исследования, абсолютное большинство
следователей (83,1 %) при ответе на вопрос об их роли на предварительном
расследовании считают, что следователь является объективным и беспристрастным исследователем, выясняет как уличающие подозреваемого,
так и оправдывающие его обстоятельства дела933.
Как показал проведенный автором опрос следователей, 62 % из них
считают, что поскольку они являются стороной обвинения, то должны
обеспечивать только обвинительную сторону доказывания. Собирание же
оправдательных доказательств должен осуществлять защитник и сам
обвиняемый, вопрос об их приобщении решает сам следователь как лицо,
которое самостоятельно направляет ход расследования, принимает решение
о производстве следственных действий (п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ).
А.Н. Халиков приводит пример, когда прокурор вернул следователю
обвинительное заключение с указанием удалить из него все
доказательства, на которые ссылается сторона защиты, а из списка лиц,
подлежащих вызову в суд, – всех свидетелей защиты, аргументировав это
тем, что следователь представляет обвинение, а потому в обвинительном
заключении должны быть только обвинительные доказательства, а
доказательства защиты при этом должны искать адвокаты934.
С.А. Шейфер отмечает: «…в деятельности следователя всегда
противоборствуют два начала: стремление раскрыть преступление, т.е.
собрать доказательства, персонифицируюшие обвинение, с тем, чтобы суд
имел возможность выполнить свое предназначение, а с другой стороны –
обеспечить обвиняемому необходимые права, всегда ограничиваемые в
интересах установления истины, поскольку безграничное их ущемление
превратило бы расследование в произвол. Речь, следовательно, должна
См.: С.А. Шейфер и А.В. Бобров отмечали, что решения начальника следственного органа ни
разу не обжаловали 91,5 %, а решения прокурора – 81,1 % опрошенных следователей. См.:
Шейфер СА., Бобров А.В. Процессуальная самостоятельность следователя: мнение практиков //
Законность. – 2006. – № 5. – С. 32.
933
См.: Шейфер С.А., Борисов С.А. О самоидентификации следователей как участников
уголовного процесса // Российский следователь. – 2011. – № 17. – С. 18.
934
См.: Халиков А.Н. Функции предварительного расследования в уголовном судопроизводстве
// Российский судья. – 2009. – № 6. – С. 22–28.
932
350
идти о некоем уравновешивании, примирении этих двух начал, а отнюдь не
об устранении первого из них в пользу второго и наоборот»935.
Неблагоприятная
криминологическая
ситуация,
значительное
возрастание интенсивности работы следователей, неадекватный сложности
и напряженности уровень оплаты их труда, уменьшение их процессуальной
самостоятельности и собственной значимости при расследовании дела
обусловили высокую текучесть и, как следствие, некомплект качественно
подготовленных кадров. Так, 60 % следователей в выделенном из
прокуратуры самостоятельный следственный комитет имеют стаж работы
три года936.
Современное распределение полномочий между должностными
лицами в досудебном производстве привело к тому, что единого носителя
власти, ответственного за качество и результат расследования, нет.
Процессуальная
самостоятельность
следователей,
дознавателей
ограничена столь существенно, а полномочия руководителя следственного
органа (ст. 39 УПК РФ), начальника подразделения дознания (40.1 УПК
РФ) и прокурора в отношении дознавателя (п. 3–5 ч. 2 ст. 37, ст. 226 УПК
РФ) столь широки, что порой невозможно определить, кто же из них, в
конечном итоге, ответственен за полученный результат.
Качество расследования преступлений подвергает существенной
критике и оставляет желать лучшего937. К кому могут быть предъявлены
претензии за некачественное расследование уголовного дела? В конечном
итоге такая неопределенность порождает безответственность носителя
власти за свои действия и решения. В досудебном производстве основное
бремя осуществления исполнительной должно лежать на следователе
(дознавателе). И соответственно им должна быть предоставлена
необходимая и достаточная процессуальная самостоятельность. Только
при этом условии они могут и должны нести персональную
ответственность за качество принимаемых решений.
МВД РФ, ФСБ РФ и другие органы, выполняя возложенную на них
функцию по борьбе с преступностью, неизбежно вовлекают в решение этой
задачи подчиненного им следователя. Между тем над следователем не
должна довлеть ответственность за состояние преступности в стране, он
должен отвечать только за качество, полноту, всесторонность и
объективность расследования уголовного дела. Каждый следователь обязан
руководствоваться предписаниями законодателя (ст. 6 УПК РФ) о
содержании и направлениях его деятельности. Его долг заключается в
охране интересов государства, прав и законных интересов граждан.
Шейфер С.А. Эрудиция, историзм и здравый смысл – основа научных концепций П.А.
Лупинской // Доказывание и принятие решений в современном уголовном судопроизводстве. –
М., 2011. – С. 26.
936
См.: Неволя с продолжением // Российская газета. – 2010. – 21 октября.
937
Исаенко В. Прокурорский надзор за нарушением законов при производстве следственных
действий // Законность. – 2010. – № 4; – С. 10–14; Хориноев А.О. Предисловие: руководство для
следователя и его помощника, практиканта. – Иркутск, 2009. – С. 3–5.
935
351
Проблема
обеспечения
процессуальной
самостоятельности
следователя и его независимости, в том числе в аспекте обеспечения прав и
свобод человека и гражданина, в последние годы неоднократно освещалась
в публикациях, как учеными, так и практическими работниками,
представляющими правоохранительные ведомства и судебную систему938.
Как отмечал Н.И. Кулагин, только «получивший процессуальную
независимость, …и обладающий правовым иммунитетом и полномочиями
следователь качественнее осуществит возложенные на него функции, что
поможет эффективнее защитить права и законные интересы потерпевших
от преступлений, а также тех лиц, которые их совершили»939. З.З.
Зинатуллин и Т.З. Зинатуллин считают, что одной из причин нарушения
прав и законных интересов личности в уголовном процессе является
профессиональная деформация лиц, расследующих уголовные дела.
Причем причины этой деформации носят не только субъективный, но и
объективный характер940.
С.Ф. Шумилиным отмечает, что одной из проблем российского
уголовного судопроизводства является низкое качество следственной
деятельности,
основными
показателями
которого
считаются:
необоснованность итоговых
решений
следователя,
вынесенных
постановлений о задержании подозреваемого, о привлечение в качестве
обвиняемого, а также нарушение прав участников уголовного
судопроизводства. Он отмечает, что принятие необоснованных решений (о
возбуждении уголовного дела или об отказе в возбуждении уголовного
дела, о прекращении уголовного дела или уголовного преследования и
др.), может быть результатом противоправного воздействия на
следователя. Необоснованными нередко признаются решения, принятые
следователями, имеющими достаточный опыт работы, деятельность
которых контролируется надлежащим образом. Ошибки в своей
деятельности допускали старшие следователи и следователи по особо
важным делам, причем две трети из них имели стаж следственной работы
свыше трех лет, а половина из них – свыше пяти лет.
С.Ф. Шумилиным выявлены функции различных элементов
механизма реализации полномочий следователя (правовых норм,
профессионального правосознания следователя, юридической практики)
по переводу предписаний правовых норм, регламентирующих уголовнопроцессуальную деятельность следователя в уголовно-процессуальные
См.: Асанов В.В., Данилова Р.В. Обеспечение прав человека в процессе раскрытия
преступлений. – М., 1999. – 109 с.; Селезнев М.А. Ведомственный процессуальный контроль и
прокурорский надзор на предварительном следствии // Законность. – 1999. – № 1.– С. 13–16 и
др.
939
Кулагин Н.И. В защиту прав и законных интересов следователя. Права человека и
правоохранительная деятельность. – Волгоград, 1995. – С. 105–106.
940
Зинатуллин З.З., Зинатуллин Т.З. Профессиональная деформация и защита прав участников
уголовного процесса // Защита прав и законных интересов граждан, участвующих в уголовном
процессе, как приоритетное направление в судопроизводстве : сб. науч. тр. – М., 1999. – С. 63–64.
938
352
действия. Приводятся дополнительные аргументы в обоснование
необходимости законодательного определения следственных действий как
основного средства достижения целей уголовно-процессуальной
деятельности941.
В то же время все публикации, в основном, лишь констатируют
негативное положение следователя, однако конкретных предложений по
изменению его процессуального статуса не было.
Как показали проведенные автором опросы следователей и адвокатов,
более 78 % и тех и других поддерживают идею повышения уровня
независимости следственного аппарата от системы органов внутренних дел
и прокуратуры.
Определенные нормативные предписания в УПК РФ указывают на то,
что следователь имеет формально более широкие
процессуальные
функции, чем указано в ст. 5 и 15 УПК РФ. В частности, в ст. 73 УПК РФ
указано, что подлежат обязательному доказыванию не только
обстоятельства, указывающие на виновность обвиняемого, но и
смягчающие его ответственность, обстоятельства, влекущие освобождение
его от уголовной ответственности и наказания. Выполнение этих
требований невозможно в рамках исключительно обвинительной
деятельности.
В главе 6 УПК РФ следователь и прокурор названы непосредственно
участниками уголовного судопроизводства со стороны обвинения.
Согласно ст. 21 п. 1 УПК РФ уголовное преследование от имени
государства осуществляют прокурор, а также следователь и дознаватель.
Обвинительный уклон следствия и прокуратуры делает их в той или иной
степени союзниками и не способствует защите ими прав личности в
уголовном процессе. Поэтому и надзор прокуратуры за соблюдением прав
и законных интересов человека органами предварительного следствия
оказывается не всегда достаточно неэффективным.
В досудебном производстве следователь в полной мере реализует
полноценную, урегулированную нормами доказательственного права,
процедуру доказывания по уголовным делам. От его результатов во
многом зависит качество правосудия по уголовным делам. Эффективность
доказывания, осуществляемого следователями в досудебном производстве,
обусловлена, прежде всего, качеством правовых предписаний,
характеризующих следователя как участника уголовного процесса и
субъекта доказывания. На основании предписаний уголовнопроцессуального закона, определяющих полномочия следователя, можно
судить о его статусе как участника уголовного процесса и субъекта
Шумилин С.Ф. Теоретические основы и прикладные проблемы механизма реализации
полномочий следователя в уголовном судопроизводстве : автореф. дис. …д-ра юрид. наук. –
Воронеж, 2010. – С. 5, 10.
941
353
доказывания (ст. 21, 38–39, 67, 86–89, 91 96, 97, 111, 134, 144 УПК РФ и
др.).
Статья 265 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.
предусматривала
следующее
императивное
требование:
«При
производстве следствия Судебный Следователь обязан с полным
беспристрастием приводить в известность как обстоятельства, уличающие
обвиняемого, так и обстоятельства, его оправдывающие». В ст. 111 УПК
РСФСР 1923 г. аналогичное требование было выражено в более
пространном виде: «При производстве предварительного следствия
следователь обязан выяснять и исследовать обстоятельства как
уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а равно все
обстоятельства как усиливающие, а так и смягчающие степень и характер
его ответственности». Статья 20 УПК РСФСР предусматривала требование
объективного, а также всестороннего и полного исследования
обстоятельств уголовного дела.
Как видно, многие правовые ценности, которые содержались еще в
Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. и в советском уголовнопроцессуальном законодательстве и оправдали себя в ходе многолетней
судебно-следственной практики, не вошли в УПК РФ или
были
существенно деформированы в результате чрезмерного внедрения в
смешанную форму отечественного уголовного судопроизводства
состязательных начал.
Применительно к принципу состязательности сторон фундаментальным
является само понятие сторон. К сожалению, правовые предписания,
определяющие данное понятие, недостаточно последовательны и
затрудняют однозначное определение процессуального положения
следователя, прежде всего, как субъекта доказывания.
Согласно п. 45 ст. 5 УПК РФ, стороны – это участники уголовного судопроизводства, выполняющие на основе состязательности функцию обвинения (уголовного преследования) или защиты от обвинения. Пункт 47
этой же статьи закона к стороне обвинения наряду с прокурором и
другими участниками уголовного процесса относит также следователя. В
соответствии с принципом презумпции невиновности бремя доказывания
обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту
подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения (ч. 2 ст. 14
УПК). Здесь в качестве такой стороны также подразумевается следователь.
Как видно, приведенные нормы закона со всей определенностью
характеризуют следователя как сторону обвинения. Авторы таких
правовых конструкций в главе 6 УПК РФ назвали следователя уже как
участника уголовного судопроизводства «со стороны обвинения», а не как
сторону обвинения. Но вполне очевидно, что «сторона» и «со стороны» –
не одно и то же. Приведенные предписания свидетельствуют о том, что в
законе без достаточного основания отождествлены понятия «стороны» и
«участники уголовного судопроизводства».
354
Конфуций говорил, что все надо начинать с того, что всему надо дать
правильное название, поскольку оно предопределяет правильные действия.
О недопустимости такого отождествления предупреждал В.К. Случевский,
по мнению которого «... под понятием стороны, казалось бы, правильным
разуметь только лиц, принимающих участие в состязательной
деятельности перед уголовным судом и интересы которых
непосредственно затрагиваются постановкой приговора – каковы
подсудимый с его защитником, гражданский истец и частный обвинитель,
или их поверенные, и прокурор...»942. Рассматриваемый проблемный
вопрос правильно разрешали русские процессуалисты в условиях действия
Устава уголовного судопроизводства. В частности, И.Я. Фойницкий
пояснял, что «Предварительное следствие по нашему законодательству
игнорирует права сторон и само понятие сторон. В лице судебного
следователя сосредоточены функции как обвинителя, так и защитника. На
него возложено приведение в известность как уличающих, так и
оправдывающих обвиняемого обстоятельств»943. При таком подходе у
следователей не могло возникать каких-либо вопросов или сомнений
относительно того, какую позицию следует занимать при производстве
предварительного следствия – одностороннюю или объективную.
Приведенные суждения остаются справедливыми и в настоящее
время. При совершенствовании отечественного уголовно-процессуального
законодательства в должной мере не учитываются, как автор отмечал
выше, существовавшие ранее апробированные предписания закона и
научные положения, несмотря на то, что они в полной мере соответствуют
объективным реалиям.
В следственной практике отмечается тревожная тенденция,
заключающаяся в том, что в ходе доказывания многие следователи заранее
встают только на позицию обвинения. Они собирают доказательства, в
основном, свидетельствующие в пользу обвинения, а предложения
стороны защиты, другие версии обстоятельств совершения преступления,
отвергают. С.А. Шейфер справедливо полагает, что на предварительном
расследовании решение вопроса об обоснованности ходатайств защиты
целиком вверяется органу расследования, т.е. стороне обвинения, что вряд
ли соответствует состязательному принципу равенства прав участников
процесса и требованиям объективности944. Защитнику необоснованно
отказывают в удовлетворении заявленных им ходатайств, даже имеющих
существенное значение для дела945. К этому побуждают следователей
Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. – СПб., 1895. – С. 600.
Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – Т. 2. – СПб., 1910. – С. 371.
944
Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и
правого регулирования. – М., 2009. – С. 154.
945
Гриненко А. Псевдомотивированный отказ в удовлетворении ходатайств на
предварительном следствии // Уголовное право. – 2004. – № 4. – С. 44.
942
943
355
приведенные выше непоследовательные предписания уголовнопроцессуального закона.
Следователь, который путем доказывания только формирует предмет
судебного спора, не может считаться стороной обвинения в уголовном
процессе. Предварительное следствие осуществляется при активном
участии защитника обвиняемого, который в досудебном производстве, как
и следователь, не может именоваться стороной в уголовном процессе.
Следователь уже в судебном процессе может быть заявлен как стороной
обвинения, так и стороной защиты в качестве свидетеля и давать
показания, имеющие значение для дела.
Следователь, как исследователь в любой сфере познавательной
деятельности, при осуществлении доказывания должен быть предельно
объективным, чтобы успешно решить важнейшую задачу – защиту
личности от незаконного и необоснованного обвинения (п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК
РФ).
С учетом вышеизложенного необходимо, прежде всего, избавиться от
предписаний, характеризующих следователя как сторону в уголовном
процессе. В этих целях п. 45 ст. 5 УПК РФ целесообразно изложить в
следующей
редакции:
«Стороны
–
участники
уголовного
судопроизводства, выполняющие на основе состязательности функцию
обвинения или защиты от обвинения в судебном разбирательстве». Пункт
же 47 этой статьи закона следует сформулировать: «Сторона обвинения –
прокурор, а также частный обвинитель, потерпевший, его законный
представитель, гражданский истец и его представитель в судебном
заседании».
Целесообразно уточнить также некоторые другие предписания
уголовно-процессуального закона, которые давали бы четкое представление о том, что следователь – не сторона, а лишь участник уголовного
судопроизводства, который в досудебном производстве путем
доказывания должен всесторонне, полно и объективно исследовать
обстоятельства уголовного дела.
Что касается конкретного круга процессуальных полномочий, которые
надлежит закрепить за следователем, то здесь нужно исходить из
содержания
выполняемой
следователем
уголовно-процессуальной
функции. Не случайно многие отечественные ученые указали на то, что
следователь играет в уголовном процессе нашей страны особенную роль,
выполняя функцию расследования дела946.
Следователь должен быть самостоятельным при осуществлении
расследования, лично отвечая за результат. Он в отличие от оперативного
работника выступает как публичный субъект уголовного процесса,
уполномоченный государством осуществлять расследование преступлений; его деятельность носит гласный характер и направлена на
См.: Шейфер С.А. Российский следователь-исследователь или преследователь? // Российская
юстиция. – 2010. – № 11. – С. 34–36.
946
356
всестороннее исследование обстоятельств дела. Он отвечает за качество
предварительного следствия, за его объективность. Следователь должен не
только разобраться в произошедшем правонарушении, но и, собрав
достаточные доказательства и установив признаки преступления, выяснить
при каких обстоятельствах оно совершено, кто его совершил, после чего
привлечь всех виновных к уголовной ответственности. Переложение на
плечи следователей не свойственных правовой природе задач и функций
ведет к обезличиванию ответственности за раскрытие преступлений
органов дознания, управомоченных законом осуществлять эту
деятельность.
Еще в советский период учеными отмечалось, что следователь
выполняет функцию не только обвинения, а в первую очередь
расследования уголовного дела947. Если исходить из концепции трех
процессуальных функций – обвинения, защиты и разрешения дела – и не
забывать о том, что реализация последней из них сопряжена с
исследованием, то деятельность следователя надо отнести именно к данной
функции, а не к какой-либо другой. Следователь должен выполнять только
задачу по объективному собиранию доказательств, без проявления
обвинительного уклона, освободиться от обвинительных полномочий948.
Процессуальная деятельность следователя есть не что иное, как
исследование обстоятельств дела на первоначальном этапе следствия.
Следует признать, что такой подход более соответствует задаче защиты
прав личности в уголовном процессе.
Процессуальной независимости и самостоятельности следователя
необходимо добиваться, но не стоит думать, что это кардинально решит
проблему защиты прав человека на стадии предварительного
расследования. Следует учитывать, что безнаказанность и отсутствие
эффективного надзора за лицами, участвующими в расследовании,
порождает соблазн нарушать права личности.
Принцип процессуальной самостоятельности следователя в условиях
осуществления в России судебной реформы действительно должен
представлять собой реальную гарантию законности и обоснованности
процессуальных его решений, поскольку должен давать ему возможность
в пределах установленной уголовно-процессуальным законом компетенции
самостоятельно формулировать свои выводы и суждения на основе
проверенных и достоверных доказательств. Определяющим здесь должно
быть то, что никто лучше следователя не может вникнуть в сущность
исследуемых доказательств, не может оценить их в совокупности и принять
См., например: Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности. – М., 1961.–
С. 48.
948
Лицо процессуальное // Российская газета. – 2010. – 22 июля; Шадрин B.C. Обеспечение
прав личности и предварительное расследование в уголовном процессе // Государство и право.
– 1994. – № 4. – С. 101–102.
947
357
наиболее правильные решения по каждому возникающему правовому
вопросу.
Следователь должен нести ответственность только за объективное и
быстрое расследование преступлений, законность расследования и
обоснованность привлечения лица к уголовной ответственности, и исходя
из этого должны быть сформулированы показатели эффективности его
работы. В силу указанных причин важно обеспечить реальную, а не
декларативную независимость.
Элементы состязательности
в ходе досудебного производства
проявляются в процедурах судебного контроля, в том числе при решение
судом вопроса о применении меры пресечения к подозреваемому и
обвиняемому. Следователь (руководитель следственного органа)
выступает в суде как представитель стороны обвинения, как должностное
лицо органа предварительного расследования, которое возбуждает перед
судом ходатайство с целью получения разрешения на реализацию
процессуальных действий, связанных с ограничением конституционных
прав граждан. В таком же качестве следователь выступает в судебном
заседании, когда его решения, действия (бездействие) становятся
предметом обжалования участниками процесса, чьи права и законные
интересы были нарушены (ст. 125 УПК РФ).
Инициатива к реализации той или иной формы судебного контроля
исходит не от суда, а от заинтересованных в разрешении спора субъектов
уголовного судопроизводства или иных граждан, вовлеченных в процесс.
При осуществлении судебного контроля содержанием правовых
отношений следователя и суда являются их права и обязанности в виде
полномочий этих органов государства, предусмотренные нормами УПК
РФ. Различные формы судебного контроля предопределяют различие в
содержании правовых отношений следователя и суда.
По ходу превентивного судебного контроля следователь выступает
своего рода публичным истцом, приводящим в действие судебный
механизм в силу требования закона и исходя из обстоятельств дела.
Вынесение постановления о возбуждении ходатайства перед судом об
избрании мер пресечения является вместе с тем и обязанностью следователя. Он обязан в силу закона при наличии фактического основания
применить надлежащую меру уголовно-процессуального принуждения,
совершить следственное действие, сопряженное с ограничением прав
личности. Целью заявления ходатайства является не само по себе
производство процессуального действия или принятие судом решения, а
реализация с его помощью субъектом права на уголовное преследование.
Почти во всех видах судебного заседания законодатель, закрепив
порядок их проведения, наделил следователя возможностью (правом)
личного участия (ч. 4 ст. 108, ч. 3 ст. 118, ч. 3 ст. 125, ч. 3 ст. 165 УПК).
Исключением явилось судебное заседание по рассмотрению ходатайства
следователя о временном отстранении от должности, что связано в целом
358
отсутствием регламентации порядка проведения подобного судебного
заседания в соответствующей норме УПК РФ949.
В отличие от прокурора, следователь не является субъектом права на
принесение жалобы в кассационном (надзорном) порядке на
постановление судьи об отказе в удовлетворении его ходатайства об
избрании меры пресечения. В этом состоит ограниченность
процессуального статуса следователя как участника судебной процедуры,
самостоятельно отстаивающего процессуальные интересы следствия, но
только в пределах судебного заседания.
А.В. Руновский считает, что пришло время поставить вопрос об
использовании превентивного судебного контроля как формы получения
судебных доказательств, т.е. следователь обращается в суд для придания
сведениям, содержащимся в определенном источнике, который
представляется суду для исследования в состязательном порядке с
участием
процессуального
противника,
статуса
судебного
950
доказательства . По мнению автора, указанные решения не будут входить
в функции превентивного судебного контроля, не осуществляющего
непосредственно
правосудия,
в
конечном
итоге
подрывать
самостоятельность и независимость следователей в ходе уголовного
преследования.
При подготовке к рассмотрению жалобы на избрание меры
принуждения судья истребует по ходатайству лиц, участвующих в
судебном заседании, или по собственной инициативе материалы,
послужившие основанием для решения или действия должностного лица
предварительного следствия, а также иные данные, необходимые для
проверки доводов жалобы (п. 12 постановления Пленума Верховного Суда
РФ № 1 от 10.02.2009 г.)951. На следователе лежит бремя опровержения
доводов, изложенных в жалобе, он является субъектом доказывания перед
судом правомерности своего поведения и законности, обоснованности
своих решений.
Как указывается в п. 1.3 приказа Генеральной прокуратуры РФ от
15.03.2010 г. № 107 «Об организации работы по реализации полномочий
прокурора при заключении с подозреваемыми (обвиняемыми) досудебных
Конституционный Суд РФ рассматривал вопросы законности производства обыска в
жилище и в ходе личного обыска. Законодатель подразумевает идентичную процедуру и для
производства осмотра жилища, выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи, а
также наложения ареста на имущество. См.: Определение Конституционного Суда РФ от
16.12.2008 № 1076-О-П «По жалобам граждан Арбузовой Елены Николаевны, Баланчуковой
Александры Васильевны и других на нарушение их конституционных прав частями третьей и
пятой статьи 165 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС
«Консультант Плюс».
950
Руновский А.В. Процессуальная роль следователя в уголовном деле // Российский
следователь. – 2012. – № 2. – С. 14.
951
Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 10.02.2009 г. «О практике
рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 УПК РФ» // Российская газета. – 2009. – 18
февраля.
949
359
соглашений о сотрудничестве по уголовным делам», при поступлении
жалобы на решение следователя об отказе в заключении досудебного
соглашения о сотрудничестве или на решение руководителя следственного
органа об отказе в согласовании ходатайства следователя, представленного
в соответствие с ч. 3 ст. 317.1 УПК РФ, на решение нижестоящего
прокурора об отказе в заключение такого соглашения, а также по иным
вопросам, связанным с заключением и исполнением досудебного соглашения
о
сотрудничестве,
руководствоваться
требованиями,
952
предусмотренными ст. 123 и 124 УПК РФ .
Предметом судебного обжалования в порядке, предусмотренном ст.
125 УПК РФ, может стать постановление следователя о возбуждении
ходатайства
перед
прокурором
о
прекращении
досудебного
сотрудничества, постановление прокурора о прекращении сотрудничества,
а также отказ прокурора вынести представление в порядке ст. 3175 УПК
РФ. В указанных ситуациях предметом судебного спора будет являться
невыполнение одной из сторон условий соглашения.
С.П. Гришин придерживается мнения о желательности расширения
практики представления сведений, изложенных в актах досудебного
производства, путем допросов следователей в качестве свидетелей953.
Отнесение к компетенции единого следственного комитета
предварительного следствия по особо тяжким, тяжким и средней тяжести
преступлениям с одновременным возложением функций по расследованию
малозначительных преступлений на органы дознания позволило бы
ограничить применение сложной, дорогостоящей и длительной процедуры
предварительного следствия составами преступлений, представляющими
большую общественную опасность954. Усилия наиболее квалифицированной и профессионально подготовленной части следственного
аппарата будут тогда сосредоточены на расследовании самой сложной
категории дел. Это позволит значительно сократить и удешевить
процедуру расследования менее опасных преступлений, по которым
достаточно упрощенной процедуры дознания в протокольной форме.
Таким образом, образование единого следственного комитета,
который в перспективе можно было отнести к органам судебной власти,
позволило бы выделить предварительное следствие в самостоятельную
отрасль государственной деятельности, не зависящую от задач и
Приказ Генерального прокурора РФ от 15.03.2010 г. № 107 «Об организации работы по
реализации полномочий прокурора при заключении с подозреваемыми (обвиняемыми)
досудебных соглашений о сотрудничестве по уголовным делам» // Законность. – 2010. – № 6. –
С. 55–66.
953
См.: Гришин С.П. Судебное следствие в смешанном уголовном процессе. – М.; 2008. –
С. 356–357.
954
См. по данному вопросу: Деришев Ю.В. Проблемы соотношения досудебного и судебного
производства в уголовном процессе России : монография. – М.: Юрлитинформ, 2009. – С. 22;
Уголовный процесс: учебник для вузов / под ред. Б.Б. Булатова, А.М. Баранова (учебник) –
Допущен УМО, М.: Высшее образование, 2012. – 3-е издание перераб. и доп. – С. 44 и др.
952
360
ведомственных интересов, осуществляющих в настоящее время
предварительное следствие. Указанное способствовало бы выработке и
проведению единой уголовной политики в сфере предварительного
следствия на всей территории России, а также единообразное применение
уголовного и уголовно-процессуального законодательства, устранило бы
основания
для
возникающих
разногласий
между
органами
предварительного следствия относительно подследственности уголовных
дел. Разграничение функций и ответственности органов предварительного
следствия и оперативно-розыскных служб, их организационное
обособление способствовало бы предотвращению сокрытия преступлений
от учета,
устранило бы ведомственный подход к оперативному
обеспечению предварительного следствия, повысило
уровень
ответственности оперативных работников за качество проведенных
оперативно-розыскных мероприятий.
4.4
Роль
дознавателя
в механизме обеспечения прав
человека при применение к нему мер процессуального принуждения
Предварительное расследование в форме дознания производится в
порядке, установленном главами 21, 22 и 24–29 УПК РФ. Дознание
производится по уголовным делам, указанным в части третьей статьи 150
УПК РФ.
Поводы к принятию решения о начале дознания ранее раскрывались в
ст. 253 Устав уголовного судопроизводства (1864 г.): «Когда признаки
преступления или проступка сомнительны, или когда о происшествии,
имеющем такие признаки, полиция известится по слуху (народной молве),
или вообще из источника не вполне достоверного, то, во всяком случае,
прежде сообщения о том по принадлежности, она должна удостовериться
через дознание: действительно ли происшествие то случилось и точно ли в
нем заключаются признаки преступления или проступка». Возбуждалось
не уголовное дело, а производство. При этом специального
процессуального акта никто не оформлял. Дознание не имело дела с
судебными формами и обрядами и представляло деятельность не
судебную. Успех дознания обеспечивался всего более возможностью
производить его быстро и безостановочно.
Произведенное дознание полиция была обязана передать судебному
следователю, ему же было необходимо впоследствии сообщить и все
дополнительные сведения, собранные ею по тому же предмету (ст. 255
Устава). Если же никого из должностных лиц не оказывалось на месте,
полиция не ограничивалась сообщением, а производила о нем дознание.
В подобных случаях она заменяла следователя и имела право производить
не терпящие отлагательства следственные действия – осмотр,
освидетельствование, обыск и выемку. Аналогичное право полиция
осуществляла в случае задержания лица с поличным при совершении
361
преступления, а также когда следы обнаруженного преступления могли
быть утрачены до прибытия на место происшествия следователя955.
Анализ дознания этого периода позволяет сделать вывод о его близости к современной процедуре доследственной проверки сообщения о
преступлении. Задача дознания, по сути, заключалась в том, чтобы
удостовериться в действительности происшествия и установить, имеет или
оно признаки преступления или совершен уголовный проступок.
Представляют научный и практический интерес положения Устава
уголовного судопроизводства, регламентирующие порядок ускоренного
досудебного производства. Так цель полицейского дознания заключалось в
том, чтобы собрать и предоставить в распоряжение судебной власти
материал, необходимый для судебного исследования и рассмотрения
уголовных дел.
Еще в конце XIX века Б. Бразоль отмечал, что только самые тяжкие
преступления должны остаться в подследственности судебных
следователей. По делам
обо всех остальных преступлениях
предварительное следствие может быть заменено полицейским дознанием.
К судебным следователям поступают сообщения полиции и дознания
только о таких преступлениях, по которым имеются заподозренные
лица956.
Характеризуя порядок и образ действий полиции по производству
дознания, И.Я. Фойницкий писал, что «закон избегает регламентировать
его с точностью ... для того именно, чтобы не стеснить полицию в этой
деятельности, по существу своему требующей быстроты и
целесообразности
соответственно
с
видоизменяющимися
957
обстоятельствами» .
Окончательно все черты самостоятельной формы предварительного
расследования дознание приобретает в 1924 г., когда принимается решение
о внесении в ст. 108 УПК РСФСР изменений, в соответствии с которыми
распределялась подследственность уголовных дел между органами
предварительного следствия и дознания. За органами дознания
сохранилась функция производства неотложных следственных действий,
но
их
перечень
был
ограничен
осмотром,
обыском
и
освидетельствованием. Одновременно отмечалась тенденция к упрощению
досудебного производства и зарождается такая процессуальная форма, как
непосредственное
направление
материалов
документирования
преступного события в суд без производства предварительного
расследования.
Судебные уставы 20.11.1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны.
Издание Государственной Канцелярии. – Ч. 2. СПб., 1866. – С. 66–82.
956
См.: Бразоль Б. Следственная часть. – СПб., 1914. – Т. 2. – С. 98.
957
См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – СПб.; Альфа, 1996. – Т.2. –
С. 379–380, 385.
955
362
Вплоть до 1955 г. надзор за дознанием согласно ст. 107 УПК РСФСР
возлагался на следователя, на участке которого действовал данный орган
дознания. На прокуратуру в соответствии со ст. 59 Положения о
судоустройстве РСФСР 1926 г. возлагалось лишь «общее наблюдение за
деятельностью органов дознания в области розыска и производства
дознания». Только после принятия Положения о прокурорском надзоре в
СССР, утвержденного Указом Президиума Верховного Совета СССР от
24.05.1955 г., надзор за деятельностью органов дознания перешел к
прокурорам.
Не менее важными для выводов о дальнейших направлениях
реформирования форм предварительного расследования представляется
анализ развития содержательной стороны дознания как процессуальной
формы предварительного расследования. Характеризуя дознание
советского и постсоветского периода, следует отметить, что упрощенность
его процессуальной формы достигалась в основном за счет изъятия
процессуальных прав либо отдельных процедур, обеспечивающих
гарантии реализации этих прав и законных интересов подозреваемого,
обвиняемого, а также иных участников уголовного судопроизводства.
С 01.03.1985 года была введена протокольная форма досудебной
подготовки материалов958. Данная форма расследования получила, в целом
положительную оценку, как ученых, так и практических работников959. Об
этом свидетельствует и проведенный ВНИИ МВД России опрос
практических работников, которые при данной форме досудебного
производства экономили до 50 % времени по сравнению с производством
дознания по делам той же категории960. По протокольной форме
досудебной подготовки материалов органы дознания в течение всего 10
дней направляли в суд ежегодно в течение с 1992 по 2001 годы от 255 до
374 тыс. уголовных дел.
Несмотря в целом на эффективность, по мнению автора, протокольной
формы досудебной подготовки материалов из УПК РФ она была
исключена по причинам фактического отсутствия в период расследования
у участников процесса: подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и
других лиц процессуальных прав, которые появлялись у них лишь по
завершении дознавателем, органом дознания расследования обстоятельств
совершенного преступления.
Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 24.01.1985 года «О внесении изменений и
дополнений в Уголовно-процессуальный и Гражданско-процессуальный кодексы РСФСР» //
Ведомости Верховного Совет РСФСР. – 1985. – № 5. – Ст. 163.
959
См.: Гирько С.И. Метаморфозы ускоренного досудебного производства в российском
уголовном процессе // Юридический консультант. – 1998. – № 2. – С. 78–81; Власова Н.А.
Дознание и упрощенное производство; время реформ // Юридический консультант. – 2000. – №
5.
С. 4–6; Колоколов Н.И. Нужна ли протокольная форма судопроизводства // Российская
юстиция. – 1997. – № 11. – С. 39–40; Багаутдинов Ф.Н. Мухамедзянов И.С. Протокольная
форма досудебной подготовки материалов // Законность. – 2000. – № 8. С. 21–24 и др.
960
Власова Н.А. Пути совершенствования форм досудебного производства в уголовном
процессе // Российский следователь. – 2000. – № 5. С. 19–23.
958
363
Не способствовали развитию правового решения проблемы и
положения Концепции судебной реформы в РФ о необходимости
ликвидации дознания как особой формы расследования и предложения о
том, чтобы возложить на органы дознания только производство
неотложных следственных действий на самом раннем, ограниченном во
времени этапе расследования. Более того, созданные позже в системе МВД
РФ специализированные подразделения дознания, штатная численность
которых составила почти треть от штатной численности следователей,
фактически превратились во второй следственный аппарат. УПК РФ,
предоставив органу дознания право проведения предварительного
следствия в форме дознания по определенной категории уголовных дел,
внес еще большую путаницу в отношения участников уголовного процесса
(ст. 150 УПК РФ).
В главе 6 УПК РФ орган дознания, начальник подразделения дознания,
дознаватель также названы непосредственно участниками уголовного
судопроизводства со стороны обвинения. Дознаватель также должен
обращаться к прокурору и получать от него согласие на применение,
например, меры пресечения заключения под стражу (ч. 3 ст. 108 УПК РФ).
Оставив дознание как форму предварительного расследования, УПК РФ
коренным образом трансформировал его правовую регламентацию, в том
числе и процедуру производства. Тем самым законодатель попытался
вернуть
дознанию
черты
ускоренной и упрощенной формы
предварительного расследования. Определяющим критерием послужило то,
что «в современных условиях, как и прежде, дознание призвано освободить
следственный аппарат от расследования очевидных и не представляющих
значительной общественной опасности преступлений и путем упрощения
процессуальной процедуры приблизить момент судебного разбирательства,
сократив при этом материальные затраты»961.
Одним из свидетельств того, что вплоть до 06.06.2007 г. законодатель
не рассматривал дознание как независимую форму предварительного
расследования, являлось положение о том, что оно могло производиться
только по уголовным делам, возбужденным в отношении конкретного
лица. Указанные ограничения приводили к тому, что более половины
уголовных дел, по которым производство предварительного следствия
было не обязательно, в конечно счете передавались в следственные
органы.
Б.Я. Гаврилов указывает, что предпринимаемые ранее попытки
создания механизма разделения функции предварительного следствия и
дознания при возбуждении и расследовании уголовных дел о
преступлениях, по которым лицо, подлежащее привлечению в качестве
обвиняемого, не установлено, завершились ничем. Подтверждением этому
961
Соловьев А., Токарева М. Соотношение дознания и предварительного следствия по УПК РФ
// Уголовное право. – 2003. – № 3. – С. 98.
364
являлась и неоднозначно складывающаяся правоприменительная практика
на уровне МВД, ГУВД, УВД субъектов РФ962.
Всегда критерием разграничения подследственности между органами
дознания
и
органами
предварительного
следствия
являлась
исключительно категория уголовных дел, не представляющих сложности в
их расследовании и большой общественной опасности. Этот критерий был
заложен УПК РСФСР 1923 и 1960 гг. и, по мнению большинства
российских ученых и практических работников, сразу должен был
воспроизведен в УПК РФ.
В целом можно отметить, что сформулированные еще в 1924–1930
годах и закрепленные в начале 60-х годов 20 столетия принципы
разделения функций органов дознания и предварительного следствия
нуждаются в совершенствовании и приведении их в соответствие с
требованиями сегодняшнего дня. Наряду с насущной необходимостью и
реформированием дознания, его идея не была до конца продумана, по сути,
законодательная регламентация дознания мешала выполнить ему свои
задачи. Ускоренность и упрощенность дознания формально присутствовали,
но не играли нужной роли для предварительного расследования в целом.
С внедрением в уголовное судопроизводство начал состязательности
вновь становится очевидной необходимость в неукоснительном
соблюдении прав подозреваемого (обвиняемого) на защиту, а также
обеспечении гарантий реализации процессуальных прав и законных
интересов иных участников уголовного судопроизводства. Дознание по
своей процессуальной сути, также практически приближена к предварительному следствию, за некоторыми изъятиями (например, отсутствие в
классическом виде института предъявления обвинения, относительно
более сокращенный срок предварительного расследования).
Несмотря на изменившиеся представления об указанных формах
предварительного расследования, положения закона о подследственности
между органами предварительного следствия и дознания остались прежними и не во всех случаях носят логически последовательный характер,
что приводит к нерациональному расходованию объективно ограниченных
процессуальных сил, неверной расстановке акцентов при их распределении на расследовании тех или иных деяний. К категории дел, по
которым предварительное следствие обязательно, отнесены 105 составов
преступлений небольшой тяжести, а также 161 состав преступлений
средней тяжести.
Совершенствование досудебного производства автором видится в
первую очередь в передаче в подследственность органов дознания
преступлений, к которым могут быть отнесены большинство уголовно
наказуемых деяний небольшой и средней тяжести.
Правоприменительная деятельность обнаружила несостоятельность
модели дознания и не потому, что ее не устраивает ускоренность и
962
См.: Гаврилов Б.Я. Указ. раб. – С. 399–402.
365
упрощенность производства. Несогласованность многих правовых норм и
отсутствие концептуального подхода в их выработке, породило много
проблем как процессуального, так и организационного плана.
Следует напомнить, что правила гл. 23 УПК РФ, регламентирующие
процедуру привлечения лица в качестве обвиняемого, на дознание не
распространяются, так как ч. 1 ст. 223 УПК РФ не упоминает ее в перечне
глав, определяющих его порядок производства. Дознаватель не может
привлечь лицо в качестве обвиняемого в порядке, предусмотренном для
предварительного следствия. Как показало проведенное автором
исследование, у практических сотрудников возникают вопросы, какой
смысл несут за собой слова «предъявления ему обвинения на общих
основаниях и в общем порядке»? Почему законодатель не включил гл. 23
в перечень с теми главами, которыми устанавливается порядок
производства дознания, как быть в ситуациях, когда мера принуждения
вообще не применялась к подозреваемому? Необходимо более четкое
законодательное разрешение указанной проблемы, иначе в правоприменительной практике допускаются различного рода нарушения.
Меры пресечения, как правило, применяются к обвиняемому, и лишь в
исключительных случаях они могут быть избраны в отношении подозреваемого. При этом по правилам ст. 100 УПК РФ обвинение должно быть предъявлено подозреваемому не позднее 10 суток с момента применения меры
пресечения, а если подозреваемый был задержан, а потом заключен под
стражу – в тот же срок с момента задержания. После истечения 10 суток, если обвинение не будет предъявлено, то мера пресечения немедленно отменяется. В ходе производства дознания процессуальная фигура обвиняемого появляется только с момента составления обвинительного акта. Как в этой ситуации поступить дознавателю? Ведь при избрании меры пресечения в отношении подозреваемого он должен руководствоваться именно положениями ст. 100 УПК РФ. Регламентация разрешения этой проблемы содержится
законодателем только применительно к единственной мере пресечения – заключение под стражу, для избрания которой в ходе дознания установлены
некоторые особенности. Так, в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления, дознаватель вправе решать все процессуальные вопросы,
связанные с избранием меры пресечения в виде заключения под стражу в
общем порядке, установленном ст. 108 УПК РФ. Если в отношении подозреваемого такая мера пресечения была избрана, то обвинительный акт составляется не позднее 10 суток со дня заключения подозреваемого под стражу
(ч. 1 и 2 ст. 224 УПК РФ). При невозможности составить обвинительный акт
в 10-суточный срок со дня заключения подозреваемого под стражу
законодатель предусмотрел возможность предъявления ему обвинения на
общих основаниях и в общем порядке, после чего производство дознания
продолжается в порядке, установленном гл.32 УПК РФ, либо данная
мера пресечения должна быть отменена (ч.3 ст.224 УПК РФ).
366
Как показало проведенное автором исследование, например, в ходе
дознания в отношении Ш.Д.Н. по подозрению в совершении преступления,
предусмотренного ст. 228 ч.1 УК РФ мера пресечения заключение под
стражу была избрана 23.08.2007 г., срок дознания продлен на 30 суток.
21.09.2007 г. в связи с необходимостью проведения судебнопсихиатрической экспертизы и продления срока содержания под стражей,
уголовное дело было изъято на основании постановления прокурора и
передано органам предварительного следствия. 13.11.2007 г. уголовное
дело было вновь изъято прокурором и передано органам дознания.
15.11.2007 г. срок содержания стражей в отношении Ш.Д.Н. был продлен
до 6 месяцев963. По мнению автора, возникает вопрос о правомерности
действий прокурора (п. 11 ст. 37 УПК РФ) по изъятию и передачи дела от
следователя к дознавателю только с целью решения вопроса продления
срока дознания в порядке ст. 223 УПК РФ и содержания под стражей
обвиняемого. В ходе изучения автором более 200 уголовных дел, опроса
дознавателей, следователей, было установлено, что указанные действия
часто объясняются тем, что дознавателю порой «легче» продлить сроки
расследования уголовного дела непосредственно у надзирающего
прокурора, чем следователю у руководителя следственного органа, где
более детально требуется обосновывать причины столь длительного
расследования.
О.В. Мичурина обоснованно отмечает, что в связи с тем, что
уголовно-процессуальный закон ограничил дознание только уголовнопроцессуальной деятельностью по делам, по которым производство
предварительного следствия не обязательно (п. 8 ст. 5 УПК РФ),
производство органами дознания неотложных следственных действий
выпало за пределы дознания, их статус потерял должную определенность
(п. 19 ст. 5 УПК РФ). Дознание должно предполагать лишь
исключительный характер и осуществляться органом дознания по тем
уголовным делам, по которым производится предварительное следствие,
то есть предшествовать ему, но не подменять предварительное следствие.
Этот вид дознания должен исполнять роль, так называемого первоначального дознания, и по уголовным делам, по которым производится
дознание в порядке, предусмотренном гл. 32 УПК РФ. Два вида
дознания могли бы быть объединены одним родовым понятием, но
осуществляться по разным категориям дел и в различных процессуальных
процедурах. Их производство должно быть возложено только на орган
дознания, исключив из закона все упоминания о следователе (связав его
лишь с производством предварительного следствия). Дознание в полном
объеме как альтернатива предварительному следствию, а дознание в
См.: уголовное дело № 2007517658-2007 г. в отношении Ш.Д.Н. по ст. 228 ч. 1 УК РФ. ОД
ОВД Пролетарского района г. Ростова н/Д. Архив Пролетарского районного суда г. Ростова н/Д.
963
367
неполном объеме как предшествующее предварительному следствию, так
и дознанию в полном объеме964.
Правило о направлении уголовного дела органом дознания в
соответствующий следственный орган, в случае если он не достиг цели
производства неотложных следственных действий, т.е. не раскрыл
преступление, не установил обстоятельства, подлежащие доказыванию (ст.
73 УПК РФ), есть не что иное, как правовой нонсенс. Орган дознания, не
решивший в течение десяти суток свою главную задачу и обязанность по
раскрытию преступления, фактически прекращает по уголовному делу
свою деятельность, направляя собранные материалы руководителю
соответствующего следственного органа? Нужно ли только полагаться на
добросовестность сотрудников дознания, которые знают, что не позднее 10
суток со дня возбуждения уголовного дела, полученные, но не
проверенные
первичные материалы, все равно будут направлены
руководителю следственного органа.
Следователь вынужден предпринимать меры по раскрытию данного преступления путем производства
процессуальных действий, заниматься перепиской, направляя отдельные
поручения органу дознания, не приносящих, как правило, нужного
результата, т.к., в том числе, время, в течение которого преступление
могло быть раскрыто по «горящим следам», уже упущено.
Реализация органами дознания норм УПК РФ, разрешающих
передавать в следственные органы материалы без проверки полноты
выполнения неотложных следственных действий, фактически снимает с
них юридическую ответственность за нераскрытые преступления,
порождает у должностных лиц органов дознания привычку уклоняться от
целеустремленного проведения оперативно-розыскной и уголовнопроцессуальной деятельности по раскрытию преступлений. В результате, в
том числе в силу указанных обстоятельств, показатель всех нераскрытых
преступлений составил в 1991–1993 гг. 55–50 %, в 2003 г. – 44 %, в 2004–
2009 гг. – 40 %, в 2009–2013 гг. – 46,5 %, а показатель нераскрытых тяжких
и особо тяжких преступлений – свыше 50 %.
Есть основание внести изменения в ч. 4 ст. 157 УПК РФ о том, что в
случае направления руководителю следственного органа уголовного дела,
по которому не обнаружено лицо, совершившее преступление, не
выполнены все возможные неотложные следственные действия, орган
дознания обязан принимать розыскные и оперативно-розыскные меры не
только для установления лица, совершившего преступление, но и по
установлению обстоятельств, подлежащих доказыванию (ст. 73 УПК РФ),
уведомляя следователя об их результатах (ч. 4 ст. 157 УПК РФ).
Мичурина О.В. Концепция дознания в уголовном процессе Российской Федерации и
проблема ее реализации в органах внутренних дел : дис. …д-ра юрид. наук. – М., 2008. – С. 21,
474, 477.
964
368
При указанном законодательном разрешении проблемы будет
исключена обезличка в ответственности за раскрытие указанных
преступлений и создана юридическая и фактическая ответственность
органов дознания за раскрытие ими преступлений с помощью комплекса
процессуальных действий и ОРМ, т.е. за выполнение их главной задачи и
главной функции965.
Автор предлагает предусмотреть процессуальные нормы, которые
четко и конкретно определяют:
безусловную, обязанность органа
дознания, правомочного осуществлять ОРД, раскрывать каждое
преступление по уголовному делу, по которому производство
предварительного следствия обязательно; запрещают признавать дознание
завершенным, а органы дознания – выполнившими свои задачи и функции,
пока по неочевидному преступлению не будет установлено лицо, его
совершившее.
Федеральный закон от 04.03.2013 № 23-ФЗ «О внесении изменений в
статьи 62 и 303 Уголовного кодекса РФ и Уголовно-процессуальный
кодекс РФ» установил сокращенный срок производства дознания (глава
321 УПК РФ). Дознание в сокращенной форме производится на основании
ходатайства подозреваемого о производстве по уголовному делу дознания
в сокращенной форме и при наличии одновременно следующих условий:
уголовное дело возбуждено в отношении конкретного лица по признакам
одного или нескольких преступлений, указанных в пункте 1 части 3 статьи
150 УПК РФ; подозреваемый признает свою вину, характер и размер
причиненного преступлением вреда, а также не оспаривает правовую
оценку деяния, приведенную в постановлении о возбуждении уголовного
дела; отсутствуют предусмотренные статьей 2262
УПК РФ
обстоятельства, исключающие производство дознания в сокращенной
форме.
Имеется опасность вернуться к порочной практике 30-х годов 20 века
институту признанию своей вины, как «царице доказательств», не
подкрепленной другими достаточными материалами дела. Мотивы такого
поведения подозреваемого могут быть как искренны в связи с деятельным
раскаянием, так и нет, например, с желанием изменения меры пресечения,
например, заключение под стражу, на более мягкую с целью скрыться от
предварительного следствия.
Законом также расширены полномочия органов предварительного
расследования при проверке сообщения о преступлении. Им до
возбуждения уголовного дела предоставлено право получать объяснения,
образцы для сравнительного исследования, истребовать документы и
предметы, а также изымать их, назначать судебную экспертизу, принимать
участие в ее производстве и получать заключение эксперта, производить
См.: Михайлов В.А. Реконструкция задач и функций раскрытия тяжких неочевидных
преступлений // Российский следователь. – 2010. – № 15. – С. 24.
965
369
освидетельствование, осмотр места происшествия, трупа, предметов и
документов.
Возникает вопрос о том, как будут соблюдаться права человека при
назначении, например, судебной экспертизы еще до возможного
возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица.
Производство экспертизы регламентировано главой 27 УПК РФ. Судебная
экспертиза в отношении потерпевшего, за исключением случаев,
предусмотренных пунктами 2, 4 и 5 статьи 196 УПК РФ, а также в
отношении свидетеля производиться с их согласия или согласия их
законных представителей, которые даются указанными лицами в
письменной форме (ч. 4 ст. 195 УПК РФ). Лицо, в отношении которого
проводиться проверка еще не является подозреваемым или обвиняемым по
делу, нет и процессуальной фигуры потерпевшего, свидетеля. У
подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля при назначении и
производстве судебной экспертизы существуют права (ст. 198 УПК РФ),
которые остаются нереализованными.
Достаточно ли ограничиться на этапе проверки сообщения о
преступлении (ст. 144 УПК РФ) заключениями специалиста? Тем более,
что дознаватель вправе не назначать судебную экспертизу по вопросам,
ответы на которые содержатся в заключение специалиста по результатам
исследования, проведенного в ходе проверки сообщения о преступлении,
за исключением следующих случаев (п. 3 ч. 3 ст. статьи 2265 УПК РФ): а)
необходимость установления по уголовному делу дополнительных,
имеющих значение для уголовного дела фактических обстоятельств; б)
необходимость проверки выводов специалиста, достоверность которых
поставлена под сомнение подозреваемым, его защитником, потерпевшим
или его представителем; в) наличие предусмотренных статьей 196 УПК РФ
оснований для обязательного назначения судебной экспертизы.
Как показал проведенным автором опрос начальников подразделения
дознания, дознавателей из более 18 субъектов РФ, более 78 % опрошенных
не восприняли положительно указанные нововведения законодателя.
Большинство опрошенных (86 %) считают, что новый сокращенный
порядок дознания не полностью согласован с положениями УПК РФ,
может влечь признания полученных доказательств недопустимыми. Они
же пояснили, что считают предварительное следствие в форме дознания в
общем порядке более предпочтительным. 72 % опрошенных автором
респондентов беспокоят требования статьи 2265 УПК РФ, касающиеся
особенностей доказывания при производстве дознания в сокращенной
форме. У дознавателей, начальников органов дознания возникают
вопросы:
не будут ли они впоследствии оспорены собранные
доказательства, признаны недопустимыми (чч. 2 ст. 75 , чч. 2–4 ст. 88
УПК РФ), не будут ли допущены нарушения права и свободы человека?
Не входя в данной работе в обсуждение вопроса собирания
доказательств в уголовном процессе, следует отметить, что УПК РФ четко
370
и последовательно указывает, какие обстоятельства подлежат
доказыванию по уголовному делу (ст. 73 УПК РФ), какие сведения,
фактические данные допускаются в качестве доказательств (ст. 74 УПК
РФ), регламентируют процесс доказывания (глава 11 УПК РФ). Как
установить дознавателю те доказательства, которые достаточны для
установления события преступления, характера и размера причиненного
им вреда, а также виновности лица в совершении преступления, с точки
зрения относимости, допустимости, а все собранные доказательства в
совокупности – достаточности для разрешения уголовного дела с учетом
особенностей, предусмотренных статьей 2265 УПК РФ? Закон обязывает
произвести только те следственные и иные процессуальные действия, не
производство которых может повлечь за собой невосполнимую утрату
следов преступления или иных доказательств. С учетом конкретных
обстоятельств уголовного дела дознаватель вправе не проверять
доказательства, если они не были оспорены подозреваемым, его
защитником, потерпевшим или его представителем (хотя это может быть
связано лишь с временной тактикой их защиты).
Дознаватель может не производить иные следственные и
процессуальные действия, направленные на установление фактических
обстоятельств, сведения о которых содержатся в материалах проверки
сообщения о преступлении, если такие сведения отвечают требованиям,
предъявляемым к доказательствам УПК РФ. Дознаватель, будучи лицом,
процессуально самостоятельным (ч. 3 ст. 41 УПК РФ), не должен
ориентироваться только на позицию подозреваемого, его защитника,
потерпевшего или его представителя.
Дознаватель также вправе не допрашивать лиц, от которых в ходе
проверки сообщения о преступлении были получены объяснения, за
исключением случаев, если необходимо установить дополнительные,
имеющие значение для уголовного дела фактические обстоятельства,
сведения о которых не содержатся в материалах проверки сообщения о
преступлении, либо необходимо проверить доказательства, достоверность
которых оспорена подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его
представителем. При этом следует напомнить, что лишь одни объяснения
(без разъяснения прав и обязанностей человека) не могут являться
доказательствами по делу. В качестве доказательств допускаются только
показания подозреваемого, обвиняемого (ч. 2 ст. 74, ст.ст. 76,77 УПК РФ).
Обвиняемый, его защитник, потерпевший и (или) его представитель
до окончания ознакомления с обвинительным постановлением и
материалами уголовного дела вправе заявить ходатайства, в частности, о
производстве дополнительных следственных и иных процессуальных
действий, направленных на проверку доказательств, достоверность
которых вызывает сомнение, что может повлиять на законность итогового
судебного решения по уголовному делу.
371
На практике, такие ходатайства имеют место. Дознаватель, зная об
этом, все чаще будет стремиться расследовать дело в общем порядке,
исследовать все доказательства, не тратить 28 суток (15 +10 + 3) на
расследования дела в сокращенном порядке, чтобы потом перейти на
общий.
Как показывает проведенное автором исследование, произвести
многие следственные действия за 2 суток (вызвать защитника,
специалиста, направить повестку подозреваемому
и т.д.) часто не
представляется возможным. В то же время, если пересоставить
обвинительное постановление и направить уголовное дело прокурору в
этот срок не представляется возможным вследствие большого объема
следственных и иных процесс