25 лет революций

1-15 августа
25 лет революций
Как изменились массовые протесты за последнюю четверть века
В конце 80-х годов по всему миру прошла великая волна демократизации и
революций. Импульс ей придали советская перестройка и изменения в СССР. Речь
идет не только о революциях в Восточной Европе, но и о демократических
переменах, скажем, в Южной Корее или ЮАР. Революция — вещь заразная, она
провоцирует эпидемии, но сами революции эволюционируют и меняются. Как
именно изменились содержание и стилистика мировых революций за последние
20–25 лет?
Виталий Лейбин
1 августа 2013, №30-31 (308-309)
a
размер текста: aa
Самая кровавая «бархатная революция»
Румынская революция второй половины декабря 1989 года и похожа и непохожа на мирные
антикоммунистические восстания в Восточной Европе, сопровождавшие уход СССР из зон
своего влияния и прекращение холодной войны. Собственно, термин «бархатная революция»
изначально относился только к событиям, произошедшим в ноябре-декабре этого года в
Чехословакии.
Сейчас «бархатными революциями» называют не только мирные перевороты, но и в
значительной мере «искусственные», управляемые события, в отличие от старых
классических революций, которые были существенно более «естественными» и
непредсказуемыми.
В какой-то момент показалось, что европейская цивилизация приручила стихию бунта,
научилась делать революции цивилизованно и спокойно. Румынская революция оказалась в
этом смысле, скорее, старой: Николае Чаушеску не отдал власть под давлением улицы, а дал
приказ стрелять. Министр обороны Василе Миля отказался выполнять приказ и сам был
расстрелян. Начались кровавые столкновения, в которых армия перешла на сторону
протестующих, а служба безопасности «Секуритате» продолжала воевать даже после ареста
Чаушеску. В результате столкновений погибли более тысячи человек.
Последняя русская революция
Русская революция оказалась именно «бархатной» — ГКЧП так и не решился отдать ясный
приказ о штурме Белого дома и аресте оппозиционных лидеров. «В ГКЧП не было лидера. Не
было авторитетного человека, чье мнение становилось бы мотором и сигналом к действию»,
— вспоминал Борис Ельцин. И путчисты, и потом Михаил Горбачев под давлением улицы, но
фактически сами отдали власть. Впрочем, совсем без жертв не обошлось — погибли трое
из тех, кто пытался остановить перемещения колонны танков: Дмитрий Комарь, Владимир
Усов и Илья Кричевский.
Конец нашей демократии
Если события 1991 года можно описывать как революцию, то в 1993-м в Москве была
«бархатная» гражданская война. «Бархатность» ее, конечно, весьма условная: погибли
больше ста человек (до сих пор идут споры о точном числе погибших), ранены были сотни.
«Бархатность» и современность выразились в некоторой постмодернистской театральности:
кроме противоборствующих сторон была еще массовая третья сторона — зрители и зеваки,
многие из которых тоже пострадали.
После расстрела Белого дома начались зачистки по всей Москве, перестроечно-либеральная
страна вдруг начала обрастать охранниками, жесткой пропускной системой, мерами
безопасности и прочими радостями осажденной крепости. В некотором смысле можно
утверждать, что именно в этот момент кончился наивно-демократический период нашей
истории.
После этого в народе начинает исчезать вера «в рынок» и «в демократию», а сама
демократия становится все более декоративной.
«Революция роз»
Грузинская «революция роз» — это настоящая инновация в теории и практике революций.
Конечно, ей методически и стилистически предшествовала «бульдозерная революция» 2000
года в Югославии против Слободана Милошевича: бросаются в глаза сходство символики,
лозунгов и наличие сербских консультантов, передававших опыт.
Однако революция в Белграде была все-таки в определенном смысле завершающей частью
войны НАТО на Балканах, внешний интерес был очевиден и неприкрыт. Грузинская
революция существенно более современная и мирная, внешний фактор в ней был мягким,
претензии протестующих — справедливы, и ее технические приемы затмевались
искренностью вышедших на улицы.
Противоречивые аспекты этой революции проявились далеко не сразу — первые годы
большинство народа чрезвычайно любило Михаила Саакашвили.
«Оранжевая революция»
«Оранжевая революция» на Украине — самая масштабная из революций нового поколения,
победившая в большой сложной стране, в которой отнюдь не весь народ поддерживал
оппозиционного кандидата в президенты Виктора Ющенко. Тем не менее оказалось, что
переходные режимы, которые «стремятся к демократии», там где демократия западного типа
не построена, чрезвычайно уязвимы.
Эта революция вызвала настоящий шок и панику во многих странах, включая Россию, страны
Центральной Азии, Кавказа. Это пик эволюции, после этого начинают сознательно
разрабатываться контртехнологии — методы противодействия «оранжевой угрозе».
Киргизский бунт
Киргизское восстание — это мутация внутри традиции «цветных революций». Все было по
правилам: выборы — повод, недовольство слабой, клановой, полуавторитарной властью —
причина. Но все пошло не так, мирная технологичная современная революция обернулась
бунтом и конфликтами между регионами страны, между предпринимательскими и
криминальными сообществами, клановыми противоречиями, дикими погромами.
Более того, одной «тюльпановой революцией» дело не кончилось, в 2010 году
революционный президент Курманбек Бакиев был свергнут в результате еще одной
революции, а его правление было отмечено еще более разнузданной коррупцией, чем при
Акаеве, что, судя по документам WikiLeaks, признавали даже его союзники в США.
«Оккупай Уолл-стрит»
Эпоха «цветных революций», скорее всего, закончена. Эволюция протестов после кризиса
пошла разными путями, но главный — это всемирный «оккупай», протесты в демократических
странах не против авторитарного правителя (такого нет), а против оснований и системы
власти как таковой. Это возвращение к левой социальной повестке прошлого века, но с
«цветными» элементами артистизма, игры и некоторой долей условности. Отличительная
особенность — принципиальный отказ от лидерства одного вождя или одной партии, это
принципиально сетевые протесты.
Навстречу коммунизму
Удивительным образом греческие (а отчасти испанские, итальянские и португальские)
протесты возвращают историю революций к проблематике прошлого века — классовой,
недаром там такую заметную роль играют коммунистические (и националистические)
движения. С современной же ситуацией греческие протесты сближает существенный элемент
игры и условности: протесты способны сменить правительство, но на политику это никак не
влияет, реальная власть все равно находится на уровне ЕС и крупных кредиторов.
Европейские политологи обсуждают эту ситуацию как вызов для самой идеи демократии:
какова роль народа и выборов, если они не могут принимать самые важные решения?
Арабские революции
«Арабская весна» — это время синтеза новых («цветных», технологичных, с использованием
новейших медийных и маркетинговых технологий) революций с революциями классическими,
сопряженными с насилием, непредсказуемыми, а в ряде случаев, как в Ливии и Сирии, с
прямым иностранным вмешательством.
В некотором смысле это конец «нового прекрасного мира», в котором стихия во многом
подчиняется человеческой воле и «мягкой силе». В этих случаях решающая сила — жесткая.
И недавняя повторная революция в Египте (военный переворот) показывает, что новые
революционные технологии отлично работают, когда нужно свергнуть авторитарный режим,
но никак не отвечает на вопрос, что этим странам делать дальше.
Болотная
Протесты в российских столицах имеют с точки зрения истории революций сложную
структуру. В них есть, безусловно, стилистика и «цветных революций», и движений
«Оккупай», в какой-то мере даже классовая логика. Но именно современная, немного
виртуальная стилистика лишает эти протесты «земли», «оснований», своего лица. Поэтому куда пойдет история дальше — загадка.
Ссылка на статью: http://rusrep.ru/article/2013/07/29/revolution/