СПЕЦИФИКА ПОНИМАНИЯ СОСТОЯНИЯ МИРА «ЗДЕСЬ

ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 3 (28) 2011
Bibliography
1. Stepanov, Yu.S. Osnovih obthego yazihkoznaniya. – M.: Prosvethenie, 1975.
2. Novikov, L.A. Semanticheskoe pole kak leksicheskaya kategoriya // Teoriya polya v sovremennom yazihkoznanii: tez. dokl. – Ufa. – 1991. –
Ch.1.
3. Sklyarevskaya, G.N. Tolkovihyj slovarj russkogo yazihka konca XX stoletiya. Yazihkovihe izmeneniya konca XX stoletiya. – SPb.: Folio-Press,
1998.
Статья поступила в редакцию 12.04.11
УДК 81'272
Zlobina Y.I. SPECIFIC CHARACTER OF STATE OF WORLD «HERE-AND-HOW» IN THE INFORMATIOHORIENTED SOCIETY. The article is devoted to problems as hypertext as cataloging of reality from the position of
understanding of world «here-and– now». The exit in possible world is hypertext, the act of understanding is handling of intelligibles (the object of third world).
Key words: Hypertext, «here-and– now», cataloging, understanding, intelligibles.
Ю.И. Злобина, асп. АлтГУ, г. Барнаул, E-mail: [email protected]
СПЕЦИФИКА ПОНИМАНИЯ СОСТОЯНИЯ МИРА
«ЗДЕСЬ-И-СЕЙЧАС» В ИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ
Статья посвящена изучению гипертекста с позиции понимания мира «здесь-и-сейчас» как каталогизации действительности. Гипертекст способен дать выход в возможные миры, при этом акт понимания осуществляется в оперировании умопостигаемыми сущностями – объектами третьего мира.
Ключевые слова: гипертекст, «здесь-и-сейчас», каталогизация, понимание, умопостигаемые сущности.
Современное состояние человечества М. Кастельс характеризует как информационную эпоху – исторический период,
в который человеческие сообщества осуществляют свою деятельность в рамках теоретической парадигмы, определяемой
информационными коммуникативными технологиями и накоплением научных знаний и информации [1].
Информационное общество порождает особое понимания
реальности в новых условиях – глобальной коммуникации.
Оно характеризуется тем, что знания и информация становятся доминирующими факторами развития общества, а информация как основной ресурс и главный источник общественного богатства оказывается ценностью общества. Специфическим «местом хранения информации» признается гипертекст,
который является максимальным ее сосредоточением и формирует условия для понимания состояния мира «здесь-исейчас», которое в информационном обществе происходит по
иным законам.
Акт понимания, в том числе и состояния «здесь-исейчас», столь актуального для гипертекста, заключается, по
К. Попперу, в основном в оперировании умопостигаемыми
сущностями (intelligibles) или объектами третьего мира.
Intelligibilia «столь же объективны, как и visibilta, которые
суть физические тела и виртуальные, или возможные, объекты
зрения» [2, р. 154].
Мир умопостигаемых сущностей (intelligibles) – это умопостигаемые, то есть возможные объекты понимания.
Третий мир К. Поппера становится местом, где создаются
предпосылки для реализации «возможности множественности
авторов, размывание функций автора и читателя, расширенные работы с нечеткими границами и множественность путей
чтения» [3, с. 28]. Осуществление этой совокупности процедур допустимо в гипертексте, поскольку гипертекст, по мнению М. Визеля, способствует их выполнению.
Понимание состояния мира «здесь-и-сейчас» полно осуществляется, как мы полагаем, при коммуникации гипертекста и художественного текста, обеспечиваемой деятельностью
лингвистического разума. Ю. Фримен и Г. Скалимовский в
качестве лингвистического разума предлагают рассматривать
человеческий разум, «концептуальная структура которого
изменяется вместе со смещением и развитием структуры че-
ловеческого знания, по природе своей также лингвистического» [4, с. 224]. Гипертекст и художественный текст посредством связи, конституируемой лингвистическим разумом, «месторасполагаются» в едином пространстве, что служит началом изобретения нового возможного мира – нового способа
организации знания.
Состояние мира «здесь-и-сейчас» постигается лингвистическим разумом через установление связи между гипертекстом и художественным текстом. Результатом осознания выявленной связи становится обретение лингвистического знания о концептуальных каркасах, на основании которых строится мир «здесь-и-сейчас».
Общемировая тенденция к специализации, накопление
фактического (художественный текст, артефакты) и исследовательского материала как знания привели на сегодняшний
день к явлению каталогизации, первоначально понимаемой
как совокупность описания, классификации, предметизации
произведений печати и организации библиотечных каталогов.
Знание в гипертексте способно выступать в качестве списка информации об объектах, составленный с целью облегчения поиска этих объектов по какому-то признаку. Такое знание может существовать лишь в гипертексте, т.к. он способен
дать выбор тех элементов действительности, который сочтет
возможным читатель.
В ряду художественных текстов нам хотелось бы выделить два – «Пейзаж, нарисованный чаем» М. Павича и «Лаура
и ее оригинал: фрагменты романа» В. Набокова, поскольку
они достаточно полно отражают процесс каталогизации действительности.
Так, каталогизация знаний действительности происходит
в гипертексте М. Павича «Пейзаж, нарисованный чаем» следующим образом: действительность представлена в форме
кроссворда, при этом читатель может выбрать свой вариант
чтения текста – по горизонтали или по вертикали. Продвижение по тексту, в результате которого должно произойти понимание состояния мира «здесь-и-сейчас», осуществляется по
своеобразными карточками будут – текстовым единицам,
пронумерованным Павичем.
По горизонтали каталогизация действительности представлена следующим образом: «1. Разин (с. 5); Составители
220
ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 3 (28) 2011
этого альбома (с. 22); Любовная история (с. 30); Пейзажи,
нарисованные чаем (с. 35); Грязи (с. 41); Витача (с. 64); Три
сестры (с. 90). 2. Пейзажи, нарисованные чаем (с. 105); Разин
(с. 111); Составители этого альбома (с. 131); Любовная история (с. 141); Три сестры (с. 161); Голубая мечеть (с. 172);
Витача (с. 180). 3. Три сестры (с. 194); Пейзажи, нарисованные чаем (с. 215); Разин (с. 220); Плакида (с. 236); Витача (с.
239); Любовная история (с. 255); Составители этого альбома
(с. 266). 4. Разин (с. 273)» [5, с. 2].
Текст можно развернуть и по вертикали, при этом каталогизация выглядит иначе: «1. Составители этого альбома
(с. 22, 131, 266). 2. Разин (с. 5, 111, 220, 273). 3. Пейзажи,
нарисованные чаем (с. 35, 105, 215). 4. Витача (с. 64, 180,
239). Грязи (с. 41); Голубая мечеть (с. 172); Плакида (с. 236).
5. Любовная история (с. 30, 141, 255). 6. Три сестры (с. 90,
161, 194)» [5, с. 3].
Каждая «карточка» текстовой единицы формирует разные
потоки представления действительности, поэтому понимание
всего текста зависит от личностного восприятия текста читателем. Посредством пространства художественных текстов с
помощью системы связей создается сначала «карта продвижения» произведения, затем и «карта читателя» в гипертекстовой форме.
Роман В. Набокова «Лаура и ее оригинал: фрагменты романа» также отражает процесс каталогизации. Действительность распределена автором по карточкам, чтение которых
позволит составить текст романа, порядок их не был четко
определен автором, поэтому выбор фрагментов также зависит
от читателя:
«[75] [Д 10] Ненавижу свое брюхо, этот набитый кишками сундук, который я принужден таскать за собой повсюду вместе со всеми его спутниками…» [6, с. 88].
«[76] [Д 11 Сердце (или чресла?)] У меня есть и была всего одна девушка в жизни, предмет ужаса и нежности, к тому же предмет всеобщего сочувствия тех миллионов, которые читают о ней в книгах ее любовника…» [6, с. 89].
«[77] […] от пяты до бедра, потом торс, потом голову,
покуда не останется ничего, кроме нелепого бюста с застывшим взглядом […]» [6, с. 91].
Читатель, находящийся в реальности, с помощью «выбора карточек» элементов действительности может в гипертексте «проецировать» реальное «я» в иное мыслительное пространство и создавать свой вариант – «возможный мир» –
текста.
Как утверждает один из основоположников семантики
возможных миров Я. Хинтикка, возможные миры – это вероятное положение дел по отношению к субъекту, находящемуся в мире реальном и который свое реальное «я» проецирует в
иные мыслительные пространства [7].
К настоящему времени семантика возможных миров как
объект лингвистического исследования понимается как ментальный мир, материализованный в языковом знаке. Призна-
но, что, в отличие от реального мира, возможные миры существуют в виде языковой модальности [8]. Как отмечает Ж.
Вардзелашвили, такой вид модальности называют модальностью возможных миров. «Вербально они репрезентируются в
языке через языковой знак, который становится своеобразным
сигналом границы миров. Выявлен набор средств в языке,
выражающих миропорождающую тенденцию» [9, с. 37-38].
Однако ограничение семантики возможных миров модальностью неоправданно сужает границы проблемы. Мы
полагаем, что возможный мир или вариант чтения текста,
который выбирает читатель, репрезентируется через употребление языковых единиц вероятного прочтения текста.
Этот смысл объективируется через данный семантический
знак. Непрямая референция в языке, являясь «единственным
способом намекнуть на недоступное схватыванию, на постоянно ускользающее – это тоже семантика возможных миров»
[10, с. 221].
Сущность, «схваченная» языковым знаком, возможна
благодаря ключевым словам, предложениям, высказываниям,
фразам, текстам и т.д., содержащимся в гипертексте.
Ряд языковых знаков «Пейзажа, нарисованного чаем»
можно построить следующим образом: «Когда меня попросили предоставить данные о происхождении, характере <…>,
я почувствовала себя и польщенной, и уязвленной…» (по вертикали 2, с. 111) – «Подготавливая сей Памятный Альбом,
посвященный <…> нашему другу архитектору Афанасию
Федоровичу Разину...» (по вертикали 1, с. 22) ─ «Когда Афанасий Разин, столь неожиданным способом облизав свои глаза, решил увезти Витачу в большой мир, они сразу же отправились…» (по вертикали 5, с. 141).
Анализ умозаключающих сущностей, реализованных в
языке, позволяет проследить путь языковой единицы от ее
словарной ипостаси (употребление в художественном тексте)
до гипертекстуальной, открывающей доступ в возможные
миры.
Путь этот возможен благодаря разумной способности человека. По мнению Э. Фромма «Человек обнаруживает вокруг
себя много озадачивающих его явлений и, обладая разумом,
должен находить их смысл, включать их в определенный контекст …» [11, с. 63]. Читатель, обнаруживая элементы действительности в гипертексте, находит их смысл благодаря связи,
их организующей, и посредством разума перераспределяет их
сообразно выбранному плану, понимание мира «здесь-исейчас» при этом возможно именно благодаря этой связи.
Понимание в русле теории семантики возможных миров
состояния мира «здесь-и-сейчас» строится на репрезентации
языкового знака через вариант проецирования читателем с
помощью умозаключающей сущности его элемента в «иные
мыслимые пространства». При этом гипертекст представляет
собой каталогизацию действительности в режиме «здесь-исейчас», читатель может выбрать «карточки» и составить собственный каталог элементов действительности.
Библиографический список
1. Castells, M. Materials for an Exploratory Theory of Network Society. – Brit. Journal, 2000.
2. Popper, К. Objective Knowledge: An Evolutionary Approach. – London: Oxford University Press, 1972.
3. Визель, М. Гипертексты по ту и эту стороны экрана // Иностранная литература. – 1999. – № 10.
4. Фримен, Ю. Поиск объективности у Пирса и Поппера / Ю. Фримен, Г. Сколимовский // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики / пер. с англ. Д.Г. Лахути. – М.: Эдиториал УРСС, 2006.
5. Павич, М. Пейзаж, нарисованный чаем. – СПб.: Азбука-классика, 2007.
6. Набоков, В. Лаура и ее оригинал. – СПб.: Азбука-классика, 2010.
7. Хинтикка, Я. Логика в философии – философия логики // Логико-эпистемологические исследования. – М.: Прогресс, 1980.
8. Бабушкин, А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка. – Воронеж, 2001.
9. Вардзелашвили, Ж. «Возможные миры» текстуального пространства // Научные труды. – СПб.-Тб. – 2003. – Вып. VII.
10. Кузнецов, В.Ю. Философия языка и непрямая референция // Язык и культура. Факты и ценности / отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т.Е. Янко.
– М.: Языки славянской культуры, 2001.
11. Фромм, Э. Искусство любить. – СПб.: Азбука, 2001.
221
ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 3 (28) 2011
Bibliography
1. Castells, M. Materials for an Exploratory Theory of Network Society. – Brit. Journal, 2000.
2. Popper, K. Objective Knowledge: An Evolutionary Approach. – London: Oxford University Press, 1972.
3. Vizelj, M. Gipertekstih po tu i ehtu storonih ehkrana // Inostrannaya literatura. – 1999. – № 10.
4. Frimen, Yu. Poisk objhektivnosti u Pirsa i Poppera / Yu. Frimen, G. Skolimovskiyj // Ehvolyucionnaya ehpistemologiya i logika socialjnihkh
nauk: Karl Popper i ego kritiki / per. s angl. D.G. Lakhuti. – M.: Ehditorial URSS, 2006.
5. Pavich, M. Peyjzazh, narisovannihyj chaem. – SPb.: Azbuka-klassika, 2007.
6. Nabokov, V. Laura i ee original. – SPb.: Azbuka-klassika, 2010.
7. Khintikka, Ya. Logika v filosofii – filosofiya logiki // Logiko-ehpistemologicheskie issledovaniya. – M.: Progress, 1980.
8. Babushkin, A.P. «Vozmozhnihe mirih» v semanticheskom prostranstve yazihka. – Voronezh, 2001.
9. Vardzelashvili, Zh. «Vozmozhnihe mirih» tekstualjnogo prostranstva // Nauchnihe trudih. – SPb.-Tb. – 2003. – Vihp. VII.
10. Kuznecov, V.Yu. Filosofiya yazihka i nepryamaya referenciya // Yazihk i kuljtura. Faktih i cennosti / otv. red. E.S. Kubrya-kova, T.E. Yanko. –
M.: Yazihki slavyanskoyj kuljturih, 2001.
11. Fromm, Eh. Iskusstvo lyubitj. – SPb.: Azbuka, 2001.
Статья поступила в редакцию 14.04.11
УДК 7.034+726.6
Grechneva N.V. THE FORMATION OF ECLECTICISM AS AN ARCHITECTURAL STYLE IN RUSSIAN
CHURCH BUILDING. Eclecticism – is a mixture of various historical styles. This architectural style was born in the
th
thirties of the XIX century and became widespread in Russia. The development included several stages and as a
result this style was split into a number of schools. The new style gave architects freedom of choice.
Key words: eclectieism, style, method, architecture, temple, classicism, Russian style, neoeclectieism,
modern, tradition.
Н.В. Гречнева, ст. преп. каф. истории отечественного и зарубежного искусства АлтГУ,
г. Барнаул, E-mail: [email protected]
СТАНОВЛЕНИЕ ЭКЛЕКТИКИ, КАК АРХИТЕКТУРНОГО СТИЛЯ
В ХРАМОВОМ ЗОДЧЕСТВЕ РОССИИ
Эклектика – это сочетание или смешение разных исторических стилей в архитектуре. Этот архитектурный стиль зародился
в 30-е годы XIX века. Получил большое распространение при строительстве храмов в России. В своем развитии прошел
несколько этапов, и разделился на несколько течений. По сравнению с классицизмом, на смену которому пришла эклектика, новый стиль предложил архитекторам свободу выбора.
Ключевые слова: эклектика, стиль, метод, архитектура, храм, классицизм, «русский стиль», неоэклектика, модерн, традиции.
В 30-е годы XIX столетия классицизм с его обязательным
ордером, осевой композицией, принципом проектирования
зданий «снаружи-внутрь» постепенно стал вытесняться более
гибким и демократичным стилем – эклектизмом. Эклектика –
это сочетание или смешение разных исторических стилей, от
греч. eklektikos – способный выбирать, выбирающий. «Совершается переход от архитектуры «необходимости» к архитектуре «выбора», от классицизма к эклектике» [1, с. 24].
«Люди впервые за долгое время усомнились в том, что античность – вечное, всеобщее, единственное мерило прекрасного»
[1, с. 33] . Эклектика, как метод не явилась чем-то новым,
присущим только зодчеству XIX века, эклектические тенденции обнаруживались в архитектуре еще с древних времен в
разных странах. Отсутствие стилевого единства долгое время
вызывало критические оценки искусства середины и 2-ой
половины XIX века как «эклектичного». Архитектура эклектики все еще остается недостаточно изученной, особенно провинциальная эклектика, ей уделяется очень мало внимания.
Задача автора провести анализ исторического развития стиля
от момента зарождения до настоящего времени.
Долгое время эклектику не рассматривали в качестве самостоятельного архитектурного стиля, считая, ее явление
второсортным. Научные исследования эклектики начались
только с 1970-х годов. Большинство исследований проводились на примере столичных центров и крупных городов. Говоря об общих трудах, в которых рассматриваются основные
проблемы, связанные с архитектурой второй половины XIX
века – начала XX века, следует упомянуть, прежде всего, исследования Е.И. Кириченко, Д.В. Сарабьянова, Е.А. Борисовой, А.В. Иконникова. Проблеме развития и становления стиля в провинции, посвящена монография Д.П. Шульгиной.
Ряд публикаций посвящен отдельным аспектам эклектики, но в данных исследованиях незначительное место уделяется храмовой архитектуре периода эклектики в провинции.
Некоторые авторы говорят о недостатках эклектики, достаточно остро критикуют их. В научной литературе употребляется как синоним эклектики термин « стилизаторство» или
«стилизация». Эти понятия также несут негативный оттенок,
подразумевая под собой сведение всей архитектуры к одному
из ее аспектов – оформлению фасадов зданий в формах предшествующих исторических стилей. Такой подход, несомненно, существовал и существует до сих пор, но в истории архитектуры все-таки сложился взгляд на эклектику как на самостоятельный стиль. « Подражательность эклектики имеет
весьма мало общего с задачами реставрации прошлого и тоской по прошлому. Мировоззрение времени в целом оптимистично, полно веры в прогресс, устремлено в будущее. Факт
заимствования не более, чем форма. Старое мыслится как
исходный материал для нового, создаваемого путем новой
комбинации исходных элементов» [1, с. 73].
Архитектурный стиль предполагает, прежде всего, наличие внутреннего единства как в планировочной системе так и
во внешнем декоре. Можно говорить о том, что в эклектике
это единство существует, но допустимое количество элементов гораздо шире, чем в предшествующие периоды. Это является отличительной чертой архитектуры храмов второй половины XIX века и начала XX века. Действительно, в храмах
построенных в стиле эклектики в большинстве случаев четко
прослеживается преобладание одного исторического стиля –
прототипа, выбранного архитектором. Общепринято считать,
что эклектика прошла два этапа в своем развитии – 1830-е –
1860-е гг. и вторая половина XIX – начало XX века.
222