Циклическая "структурная революция"
реклама
Айрапетян М.С., главный советник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, д.э.н. ЦИКЛИЧЕСКАЯ «СТРУКТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» 2007-2011 ГГ.: СМЕНА ТРЕНДОВ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ И ПОЛИТИКИ Россия – крупнейшая страна в мире по территории и размерам природных ресурсов. Но, несмотря на это, экономика страны находится в состоянии «долгого кризиса». Экономическая антикризисная политика не приводит к желаемому «антикризисному» эффекту. В чем причины такого положения? Ключевые причины «долгого кризиса» экономики России Как известно, в мировой теории и практике управления существует два основных подхода к антикризисной политике – неокейнсианский и неоклассический подход. Однако в условиях России применение каждого из этих подходов имеет низкую эффективность по двум фундаментальным причинам. Первая причина – это отсутствие полноценных объектов экономической политики – «слабость» государственных и частных секторов экономики. Вторая причина – это отсутствие полноценных субъектов экономической политики – «слабость» систем государственного и корпоративного управления. Такая «слабость» и автономность – обособленность субъектов и объектов управления скрывают источники кризиса и подъема в экономике. И поэтому – порождают разбалансированность прямого и косвенного регулирования. В итоге – вынужденное «ручное управление». Это значит, что любые меры антикризисной политики эффективны лишь после создания в России полноценных субъектов и объектов государственного и корпоративного управления. Нет таких объектов и субъектов управления – нет и собственно управления. 1 Более того, фундаментальное условие эффективности антикризисной политики – это «временное бытие» субъектов и объектов управления. Так, субъекты управления существуют в рамках политических циклов, а объекты управления – в рамках экономических циклов, что является одной из причин противоречий между политикой и экономикой. Проблема состоит в том, что политические и экономические циклы в России существуют автономно и асинхронно. Тогда как в промышленно развитых странах такие циклы взаимосвязаны и синхронизированы, что является ключевым условием развития этих стран. Именно отсутствие полноценных субъектов и объектов управления, а также асинхронность политических и экономических циклов – различные «временные поля» объектов и субъектов управления – блокируют выход России из «долгого экономического кризиса». Независимо от «планируемых» темпов роста экономических параметров. Это значит, что в России необходимо не только формирование полноценных субъектов и объектов управления, но и синхронизация политических и экономических циклов, создание единого «долгого временного поля» их существования. Но это достаточно «тонкий» механизм, который требует постоянной «настройки». Без этого любая, даже «самая лучшая» экономическая – антикризисная политика имеет низкую эффективность. Мировой кризис 2007 г. как кризис прогрессивной парадигмы До 2007 г. в мировой и российской теории и практике управления считалось, что мировая, в том числе российская экономика практически преодолела периодические экономические кризисы – экономическое развитие трансформировалось в непрерывный прогресс с незначительными отклонениями, связанными с ошибками в политике или внешними шоками. Мировой экономический кризис 2007-2009 гг. в очередной раз девальвировал такой подход, как минимум – за последние 200 лет, начиная с первого мирового экономического кризиса 1825 г. – с эпицентром в Англии. «Оказалось», что экономическое развитие не подвержено непрерывному росту – не является ни линейным, ни равно2 весным процессов, а утверждения о преодолении периодических кризисов и циклических колебаний в экономике – опасная и дорогостоящая утопия, которая не подтверждается в мировой истории. И поэтому рано «списывать со счетов» созданные на стыке XIX-XX вв. теории экономических циклов. Так, до 2007 г. в мировой и российской теории и практике управления доминировал подход, согласно которому мировая экономика в последние 30-35 лет практически преодолела периодические экономические кризисы. В итоге, экономическое развитие трансформируется в непрерывный прогресс с частными и незначительными отклонениями, связанными с ошибками в экономической политике или внешними шоками. И такой прогресс относился именно к индустриально развитым странам – членам G7, созданной странами мирового экономического центра – Великобританией, США, Германией, Италией, Францией, Японией и Канадой – сразу после экономического – нефтяного кризиса 1973-1975 гг. Позже такой прогресс «автоматически» был перенесен на экономику России – после создания G8 с участием России в 2002 г. Экономика России, наряду с мировой экономикой, получила с 2003 г. импульс экономического роста. Хотя этот рост был связан, главным образом, с ростом на мировых рынках цен на сырье, прежде всего, на нефть – основной ее экспортный товар. Иначе говоря, стал результатом не внутреннего экономического развития, а «внешнего шока», во многом сгенерированного в 2003 г. событиями на Ближнем Востоке. Однако именно экономический рост 2003-2008 гг. и втянул экономику России – в части ее сырьевой интеграции в глобальную экономику – в «нефтяную ловушку». Таким образом, именно «втягивание» стран мировой периферии, в том числе России в процесс экономической и политической глобализации, который активизировался после распада СССР в 1991 г., и стал одной из причин мирового экономического кризиса 2007-2009 гг. – нарушения линейно-равновесной парадигмы развития стран мирового центра – членов G7 и, в дальнейшем – членов G8. Так же, как и первый мировой экономический кризис 1825 г. стал результатом втягивания Англией в аналогичные процессы глобализации и модернизации в конце XVIII – начале XIX вв. стран мировой периферии, в том числе колониальных стран Латинской Америки. Это значит, что страны мирового центра вначале «выпрямляют» собственное экономическое и политическое развитие, достигая некоторой стабильности – равновесия. Однако генерируемые ими экономическая и политическая глобализация и втягивание новых, в том числе ранее «закрытых» стран и их ресурсов в мировую экономику и конкуренцию, становятся одной из причин экономических и политических кризисов. Достигнутое в России в ходе мирового экономического кризиса понимание необходимости учета циклических колебаний в экономике, создания механизмов антикризисной политики стало прорывом в понимании реальных экономических процессов. Однако этого оказалось недостаточно – в России отсутствуют системные исследования таких колебаний, учет в экономической политике. Очевидно, что «подушка безопасности» в виде золотовалютных резервов не может считаться устойчивым и долгосрочным механизмом антикризисной политики, особенно при его высокой цене. Тем не менее, именно такой кризис 3 стал основой модернизационной повестки в России, направленной на подготовку, по сути, к неизбежным в будущем экономическим кризисам. В условиях кризиса и глобализации кризисных процессов начался поиск новых моделей экономического развития и антикризисной политики, которая выразилась в дискуссиях о роли и значении в современной глобальной экономике денег и кредита, государственного и частного секторов экономики, государственного бюджета, государственного и корпоративного управления, государства в целом. В конечном счете – новая дискуссия о «природе и причинах богатства народов», о методах создания, сохранения и роста богатства в глобальном мире. В условиях роста конкуренции за мировые и национальные ресурсы, «взламывания» национальных экономических и политических традиций и «втягивания» стран в мировые экономические циклы, адаптации их политического развития к таким циклам. Актуализировалась проблема смены парадигмы внутренней и внешней политики, необходимости принятия политическими элитами новых экономических и политических решений. Кризис системы управления и политическая модернизация Мировой экономический кризис 2007-2009 гг. выявил не только экономические, но и серьезные политические проблемы в мире и в России, определил необходимость модернизации государственного и корпоративного управления, систем национального, межнационального и наднационального управления экономическим и политическим развитием. Выстраиваясь в парадигме равновесного и линейного развития эти системы, главным образом, в России оказались неготовыми к такому кризису, к глобализации циклических колебаний в мировой экономики и политике, и это привело к большим потерям в экономике и политике, к сокращению «потенциала роста». В этих условиях повысилась роль государства – политики в экономике, «ручного управления» – прямого государственного регулирования мировым и локальным экономическим и политическим развитием. Основные направления экономической политики – 4 бюджетно-налоговая и денежно-кредитная ее составляющие стали приобретать выраженный антикризисный – и, в большей мере политический характер, связанный с ростом масштабов прямого государственного вмешательства. Так, по общему мнению, истоки кризиса находились в ипотечном кризисе в США и росте в 2007 г. мировых цен на продовольствие. Позже, в сентябре 2008 г., на мировых и российских фондовых биржах произошло резкое падение биржевых индексов, курсов ценных бумаг, в том числе акций предприятий и поэтому – объемов капитализации и мирового, и российского фондовых рынков. Это привело к убыткам инвестиционных компаний и дефициту банковской ликвидности, росту объемов их взаимной задолженности по кредитам, взятым под залог обесцененных позднее ценных бумаг, росту кредитных ставок и оттоку капиталов, а также числа банкротств, слияний и поглощений крупных и мелких банков и компаний. Более того – со стороны государств, главным образом, США и стран ЕС. Кризисные процессы привели к вынужденному прямому вмешательству государств большинства стран, в том числе России в функционирование национальных фондовых и банковских систем, что противоречило устоявшейся неоклассической экономической парадигме. Тем не менее, такое вмешательство было применено для страхования денежных рынков – денежных вкладов, кредитных рисков и роста ликвидности банков. И осуществлялось посредством прямых и косвенных финансовых (кредитных, бюджетных и резервных) интервенций, снижения нормативов обязательных резервов для банков, увеличения лимитов размещения бюджетных средств на депозитах банков и установления различных запретов на спекулятивные и краткосрочные биржевые операции с фондовыми ценностями. Более того, такое государственное вмешательство осуществлялось посредством беспрецедентно крупных бюджетных вливаний в финансовую и банковскую системы (прежде всего, в США), направленные на выкуп государством обесцененных и неликвидных активов инвестиционных компаний и банков. Однако, хотя эти меры имеют стандартный и универсальный антикризисный характер, они оказали лишь временное позитивное влияние на состояния мировых, в том числе российских фондовых и иных рынков. И это было связано не только со сложностью ситуации в мировой и национальных экономиках, а во многом – с проблемами в области государственного, межгосударственного и надгосударственного управления. И, очевидно – проблемами корпоративного управления и корпоративной собственности. Иначе говоря, кризис 2007-2009 гг. стал не только кризисом мировой и локальной экономики, но и кризисом мировой и локальной политики. Фактически – синхронным экономическим и политическим кризисом, который определил, соответственно, необходимость в синхронной модернизации экономических и политических систем и ценностей всех уровней. И такая необходимость связана с принципиальной синхронностью экономических и политических циклов, в том числе экономических и политических кризисов и подъемов. Это значит, что любые оценки мировой экономики, в том числе экономики России в их автономном виде – вне таких синхронных циклов, являются искаженными, поэтому не отражают адекватную и полную картину реальности. 5 Разрыв между номинальным и реальным секторами экономики Во всех случаях, именно синхронность мирового и локального экономического и политического развития сгенерировала главную причину кризиса 20072009 гг. – чрезмерный разрыв между реальной и финансовой экономикой, между реальной и финансовой политикой. В конечном счете, это выявило неэффективность ключевого направления экономической политики, связанного с поиском сбалансированных механизмов прямого и косвенного государственного регулирования реального и финансового секторов. Иначе говоря, с поиском решений дихотомии «реальные – номинальные экономические параметры». Истоки такой дихотомии находятся в структуризации Аристотелем совокупного хозяйства на «естественное хозяйство (экономику)» и «неестественное – денежное хозяйство (хрематистику)», и их противопоставление продолжалось вплоть до XV-XVI вв. – до начала модернизации в Европе и доминирования «хрематистики» над «экономикой». Практически вся теория и практика управления в мировой истории исходит из этой дихотомии – постепенно усложняясь и наполняясь новыми понятиями, фактами и их трактовкой. Эта концепция нашла свое выражение в американском институционализме, формирование которого происходило в конце XIX – начале XX вв. – в условиях усиления монополией и попытками их ослабления во многих странах. Это был период кризиса национального государства, связанного во многом с транснационализацией экономики – «первым поколением транснациональных компаний», переходом к «финансовому капитализму». Именно законодательное ограничение монополий – антимонопольное законодательство (так, в 1890 г. было принято антитрестовское законодательство США) дало толчок транснационализации – рассредоточению капитала в мире. Поэтому – экономической и политической глобализации. В этих условиях у Т. Веблена указанная «дихотомия Аристотеля» была адаптирована к ситуации конца XIX – начала XX в. в противопоставлении двух секторов экономики – «индустриального» и «предпринимательского», материального и финансового (кредитного). Это означало, что именно финансовый сектор «производит» монопольный и спекулятивный доход, фиктивный («бумажный») капитал через расширение денежно-кредитного обращения, оборота ценных бумаг и абсентеистской собственности «праздного класса». Тем самым, создавая нематериальные активы, во много раз превосходящие материальные активы. Из этого следовало, что собственно промышленность – реальный сектор экономики не генерирует периодические экономические кризисы. Напротив, такие кризисы генерируются финансовыми спекуляциями, которые приводят к спаду деловой активности, банкротствам, слияниям и поглощениям. У. Митчелл также исходил из дихотомии «реальная – денежная экономика», обосновывая (в контексте «конъюнктурного – делового цикла») принцип опережающего значения роста цен и курсов ценных бумаг для начала таких кризисов. Поэтому выход из этой ситуации и состоял у Т. Веблена и У. Митчелла в замене «финансового капитализма» «технократизмом», и поэтому – в ликвидации экономических кризисов. 6 Очевидно, что решение дихотомии «номинальные – реальные экономические параметры» направлено на выявление первичного или вторичного значения в экономике денег или товара, финансового (банковского, биржевого) или реального секторов экономики. Фактически – на выявление опережающих и отстающих параметров и секторов, связанных с решением главной проблемы экономических циклов – «поворотных, переломных точек». И поэтому – с выбором сфер прямого и косвенного государственного регулирования. Так, главные причины кризиса 2007-2009 гг. состояли в процессах, которые происходили в период с 2003 по 2007 гг., а именно – в период оживления мировой экономики, в том числе оживления экономики России. И этот период был связан с ростом монополистической и биржевой, в том числе спекулятивной (фиктивной) активности на внутренних и внешних товарных и фондовых рынках. Такая активность сопровождалась ростом дифференциации экономических параметров, включением в оборот лучших – экстенсивных факторов развития, ростом чистых резервов, понижением норм прибыли, ссудного (банковского) процента и дивидендного дохода, открытием и освоением новых товарных и фондовых рынков. Структурные изменения в экономике были связаны с ростом объемов инвестиций в рисковый капитал, увеличением числа новых (крупных и мелких) предприятий – «грюндерства», уменьшении числа их слияний и поглощений. Эти процессы сопровождались увеличением размеров первичной и дополнительной эмиссии акций, которые направлялись на создание также фиктивных предприятий, товаров (услуг), технологий и рынков. И поэтому – увеличением размеров учредительного акционерного капитала, учредительной (эмиссионной, «бумажной») прибыли. В период оживления 2003-2007 гг. направленность перелива совокупного капитала на будущие средне- и долгосрочные значения экономических параметров, определяемые динамикой реального капитала, имела второстепенный характер. Поэтому биржевые товарные цены и курсы ценных бумаг являлись в этот период завышенными и определялись в большей степени текущими («конъюнктурными») значениями этих параметров – независимо от перспектив развития отраслей и предприятий, отражающих состояние реального капитала. Перелив капитала не сопровождался существенными изменениями значений реальных экономических параметров и реального сектора, переливом реального капитала. Напротив, перелив капитала и рост биржевых товарных цен и курсов ценных бумаг определялись размерами фиктивного капитала (фиктивной – «бумажной» прибыли) – ростом номинальной (рыночной), биржевой (внебиржевой) стоимости активов. В целом – увеличением операций с ценными бумагами, включая спекулятивных – в том числе при финансировании их курсов банками (государством). Это способствовало росту в течение 20032007 гг. хаотических (случайных) колебаний значений экономических параметров, в том числе в сфере перелива капитала и обращении ценных бумаг на фондовых рынках. Основные факторы смены трендов экономического развития В действительности, финансовый сектор связан, скорее, с началом роста, чем спада в экономике. Так, начало роста экономики связано с опережающим ростом номинальных параметров над реальными – медленным вхождением ре7 ального сектора в состояние оживления и, напротив, быстрым – финансового сектора. Иначе говоря, генератором экономического роста является финансовый сектор, и поэтому оживление становится заметным именно с его активизацией. Напротив, начало спада экономики связано с опережающим спадом реальных параметров над номинальными – быстрым вхождением реального сектора в состояние кризиса и, напротив, медленным – финансового сектора. Иначе говоря, генератором спада является реальный сектор, и поэтому в начале кризиса сохраняется инерционная активность финансового сектора. Это значит, что комбинированное прямое и косвенное государственное регулирование – бюджетно-налоговая и денежно-кредитная политика – имеет два функциональных направления в ключевых «поворотных точках» экономического цикла. В начале оживления такое регулирование должно быть направлено, с одной стороны, на стимулирование отстающего – «пассивно растущего» реального сектора, с другой – на сдерживание опережающего – «активно растущего» финансового сектора. Напротив, в начале кризиса регулирование должно быть направлено, с одной стороны, на сдерживание опережающего – «активно падающего» реального сектора, а с другой – на стимулирование отстающего – «пассивно падающего» финансового сектора. Так, кризис 2007-2009 гг. обозначил кардинальное изменение условий развития мировой и российской экономик – с одной стороны, исчерпание лучших, экстенсивных факторов развития, с другой – включение в оборот худших, интенсивных факторов развития. Кроме того – снижение уровня дифференциации и формирование средних значений экономических параметров. Иначе говоря, начался процесс усиления конкуренции и сокращение монополистических и спекулятивных операций на товарных и фондовых рынках, объемов биржевых операций, фиктивных («бумажных») доходов, увеличение средних крупных и мелких предприятий и поэтому – масштабов корпоративных слияний и поглощений. Собственно, именно такая структурная перестройка зачастую и воспринималась как «кризисная». Очевидно, для монополий, а также объектов слияний и поглощений этот период стал «кризисом». В экономике России такой кризис принял острые формы с негативными «долгими» проблемами. Это значит, что такой кризис разрушил парадигму оживления экономики 2003-2007 гг., сформулировал новую тенденцию в мировой экономике, направленную на сокращение разрыва между фиктивным и реальным капиталами, изменение в структуре совокупных инвестиций. С одной стороны, на уменьшение завышенных объемов финансовых инвестиций в фиктивный капитал – косвенных инвестиций (в акции предприятий с переменным краткосрочным доходом, в краткосрочные – спекулятивные кредиты и займы). С другой стороны – на увеличение заниженных объемов финансовых инвестиций в реальный капитал – прямых 8 инвестиций (в облигации с постоянным долгосрочным доходом, в долгосрочные приобретения), в том числе – за счет накопленных в период оживления чистых резервов. В конечном счете, возник новый мировой тренд, направленный на преодоление дифференциации в доходах, снижение уровня денежной активности, ликвидацию доминирования сферы обращения над сферой производства, смещения внутренних и внешних ресурсов, капиталов и доходов – накоплений, инвестиций и резервов – в реальный сектор экономики. Именно эти процессы – как мировой тренд – будут определять в ближайшие годы развитие мировой экономики, в том числе экономики России, особенности экономической политики всех уровней. Однако в России эти тренды и особенности будут связаны с рядом негативных сдерживающих условий. Прежде всего, с изначально низким уровнем биржевой и банковской систем, малыми объемами и деформированной структурой ссудного капитала (отсутствием крупных долгосрочных кредитных ресурсов и высокой долей краткосрочной ресурсной базы банков – при доминировании иностранных кредитов), высоким уровнем инфляции, высокими нормами ссудного и депозитного процентов. И поэтому – с малыми объемами биржевого оборота, низкой (с поправкой на высокую инфляцию) капитализацией фондового рынка, слабым механизмом перелива фиктивного капитала в реальный капитал. В конечном счете – с доминированием выраженных монополистических тенденций в экономике, вызывающих нарушения воспроизводства и «перманентный» кризис в экономике и политике . Это означает, что включение в современный мировой тренд потребует от России больших усилий, которые будут связаны с ростом масштабов прямого государственного регулирования. А именно – с резкими изменениями в структуре и объемах доходов и расходов государства, структуре и объемах денежной массы – для целенаправленного нарушения старых и формирования новых условий и пропорций воспроизводства. По двум ключевым направлениям. Во-первых, в направлении деактуализации фиктивных ресурсов – выключения из экономики различных видов фиктивных (непроизводительных и экстенсивных) ресурсов, капиталов и доходов. В том числе посредством их обесценения (обнуления или минимизации значения) и снятия правовой ответственности за их использование через деактуализацию этих ресурсов, капиталов и доходов, целевое ухудшение условий их воспроизводства – за счет повышения налогов на осуществление соответствующих видов деятельности. Такая политика включает уменьшение завышенных объемов финансовых инвестиций в фиктивный капитал, косвенных (краткосрочных) инвестиций и выключение из экономики внутренних и внешних фиктивных (спекулятивных) спроса, потребностей и объектов (и, очевидно, субъектов) инвестирования. 9 Во-вторых, в направлении актуализации реальных ресурсов – включения в экономику различных видов реальных (производительных и интенсивных) ресурсов, капиталов и доходов. В том числе посредством их адекватной оценки (максимизации их значения) и установления правовой ответственности за их использование через актуализацию этих ресурсов, капиталов и доходов, целевое улучшение условий их воспроизводства – за счет понижения налогов на осуществление соответствующих видов деятельности. Такая политика будет означать увеличение заниженных объемов финансовых инвестиций в реальный капитал, прямых (долгосрочных) инвестиций, в том числе за счет сокращения накопленных резервов, и включение в экономику внутренних и внешних реальных спроса, потребностей и объектов (и субъектов) инвестирования. Ключевой результат такой политики – кардинальные структурные сдвиги в экономике, переход доминанты – от фиктивного (монополистического и спекулятивного) капитала к реальному (производительному) капиталу. Иначе говоря – к смещению основных долгосрочных внутренних и внешних ресурсов, капиталов и доходов (накоплений, инвестиций и резервов) в реальный сектор экономики, к расширению совокупной налоговой базы (увеличению налоговых поступлений в государственный бюджет) – как фундамента экономики. Сложности анализа и прогнозирования циклических колебаний Решение проблем осложняется отсутствием в мировой и российской теории и практике управления системных концепций анализа и прогнозирования циклических колебаний в экономике и политике, как и периодов экономических и политических циклов и их переломных точек. Причем сложность и многообразие трактовок временных состояний мировой и локальной экономики связаны с их анализом и прогнозированием на основе преимущественно количественных экономических моделей, с попытками – вне периодических экономических циклов. При отсутствии же решений проблем длительности периодов и поворотных точек экономических и политических циклов любая политика, в 10 том числе антикризисная политика является абстрактной и произвольной. И поэтому – ведущей к большим экономическим и политическим потерям. Так, в ходе кризиса 2007-2008 гг. экономические ведомства России многократно, практически наугад, меняли прогнозы, что свидетельствовало об отсутствии у них видения общей картины мировой экономики и экономики России. И поэтому – приводило ко многим управленческим ошибкам и, как следствие этого – к экономически и политическим потерям. Причем, эти прогнозы повторяли, как правило, прогнозы Национального бюро экономических исследований (НБЭА) и Федеральной резервной системы США. Одна из причин такого положения – зависимость экономики и поэтому – политики России от внешнего спроса, прежде всего, на экспортные сырьевые товары, развитие в кильватере мировой экономики (главным образом, США и ЕС) и, как следствие этого – отсутствие потребности в собственных прогнозах и аналитических центрах. Однако ситуация должна измениться – и экономика России формироваться преимущественно внутренними условиями – с учетом циклических колебаний в экономике и политике. Одно из решений – создание собственного центра для исследований таких колебаний. Иначе говоря – конкурентный аналог Национального бюро экономических исследований – мирового центра исследований циклических процессов. И, более того – центра, уполномоченного Правительством США выдавать официальную информацию о начале и окончании рецессий в мировой экономике, которая становится важным ориентиром для внутренней и внешней политики не только самих США, но и других стран. Хотя такая информация может иметь и более или менее выраженные негативные последствия, открывая возможность вхождения экономики этих стран в фиктивные – несуществующие кризисы. С гарантированным ухудшением инвестиционного климата, оттоком капиталов, доходов и трудовых ресурсов. НБЭИ было создано У.Митчеллом в 1920 г. и нацелено на изучение широко круга экономических проблем в контексте циклических колебаний. По аналогии в 20-х гг. XX в. были созданы институты конъюнктуры в Англии, Франции, Германии, Италии, Австрии, Польше. В России таким аналогом стал Конъюнктурный институт Н.Кондратьева. Со временем НБЭИ стало признанным центром американской и мировой экономической мысли, в котором работали и продолжают работать многие американские лауреаты Нобелевской премии по эконо11 мике. Кроме того – многие члены Совета экономических консультантов Президента США, оказывающие определяющее влияние на экономическую политику США и мира в целом. «Циклический подход» У. Митчелла стал одной из основ концепции стратегического планирования, заложенной в середине 20-х гг. XX в. Включая его идею создания Национального планового бюро – но с информационными, консультативными и рекомендательными функциями. Антикризисная политика неизбежно включала элемент планирования. На такой основе и возникла в 30-е гг. XX в. «кейнсианская концепция» государственного регулирования экономики и антикризисной политики. Так, еще в 1926 г. У.Митчелл выступил в Сенате США в поддержку законопроекта о долгосрочном планировании общественных работ и организации единой государственной службы прогнозирования. Примечательно, что эти процессы происходили одновременно с созданием в СССР системы стратегического планирования – с принятием в 1920 г. плана ГОЭЛРО и созданием в 1923 г. Госплана СССР, изначально выполнивший именно консультативную и координирующую функции. Лишь с 1925 г. он начал формировать годовые, а с 1929 г. – пятилетние планы развития народного хозяйства – одновременно с ликвидацией Конъюнктурного института Н. Кондратьева. Поэтому создание российского аналога такого центра – с рейтинговыми функциями в области циклических колебаний и антикризисной политики – позволит избежать многих ошибок в управлении и поэтому – экономических и политических потерь. Особенно – при сохранении «угрозы» периодических экономических и политических кризисов, составляющих одну из серьезных проблем экономического и политического развития. Если многие проблемы этого развития, достижение стабильности в экономике и политике зависят во многом от «политической воли» заинтересованных сторон, то экономические и политические кризисы периодически нарушают достигнутую стабильность и договоренности. Ибо их существование не зависит от «политической воли». Концепция синхронных экономических и политических циклов Решение проблем России – как и проблем современного глобального мира – невозможно вне всемирно-исторического контекста – в локальном времени и пространстве. Более того – вне циклического подхода к трактовке мировой экономики и политики, вне рассмотрения России как части единой мировой цивилизации и единых мировых экономических циклов. Хотя экономика России функционирует в рамках таких циклов, она является сравнительно отсталой частью мировой экономики по количественным параметрам – имеет низкий уровень чувствительности к таким циклам, высокий уровень инертности. В таких 12 условиях тезис – «Россия – страна догоняющего развития» трансформируется в тезис – «Россия – страна догоняющей адаптации» к таким циклам – к амплитуде циклических колебаний различных количественных параметров. Поэтому антикризисная политика на всех – и локальном, и мировом уровнях – это не просто набор, по сути, стандартных и широко апробированных в мировой экономике решений. Это – сложный комплекс решений, связанный с глобальной проблематикой и действием достаточно жестких закономерностей и тенденций, обусловленных множеством факторов исторического характера. Так, Французская революция конца XVIII в. дала первичный толчок целому ряду больших синхронных 34-летних мировых экономических и политических циклов, которые идентифицируются с «поколенческими циклами», а также периодически генерируются и воспроизводятся вплоть до настоящего времени, определяя ход мировой истории – экономики и политики – последних 200 лет. В силу мирового характера таких циклов, именно в их средние ритмы и режимы постепенно включалось все более или более стран мира в течение XIXXX вв. Как и – Российская империя, СССР и современная Россия. Причем, как в Российской империи, так и в СССР и в современной России такие синхронные циклы, особенно периоды их генезиса и «активных фаз» модернизации, достаточно близко идентифицируются по «субъектам правления». Это обстоятельство характеризует общие экономические и политические особенности Российской империи, СССР и современной России – преимущественно «династический» (преемственный) характер их политических и экономических систем, «ручные» системы управления экономикой и политикой. Каждый синхронный цикл имеет не только «фиксированную» 34-летнюю длительность, но и стандартную 8-фазную структуру. А именно – включает восемь примерно 4-летних периодов – синхронных малых экономических и политических циклов. Такой 34-летний синхронный цикл включает два качественных состояния. Во-первых, два равновесных состояния – нижнее («генезиса») и верхнее («расцвета»). Во-вторых, два дифференциальных состояния – роста и спада. Период роста включает три фазы – оживление, переходный период и 13 подъем. Период спада также включает три фазы – кризис, переходный период и депрессию. «Циклический шаг» – интервал между переломными точками – основными сдвигами цикла составляет около 8 лет. Именно такая структурная и качественная идентичность больших и малых циклов и предоставляет аналитическую возможность для взаимного сравнения генерируемых и воспроизводимых ими экономических и политических процессов, систем и ценностей. При этом любые состояния экономических и политических систем и ценностей – это некоторые производные от первичного их состояния, сформированного в период генезиса. Это означает также, что любые периоды цикла не выпадают из общей его структуры, а в зависимости от тех или иных условий имеют более или менее выраженное – определяемое состояние. Это исключает вхождения экономических и политических систем и ценностей во вневременные состояния – их выход из одного состояния означает одновременное вхождение в новое количественно и качественно определимое состояние. Механизм синхронного цикла имеет стандартный эндогенный характер и приводится в действие взаимодействием и взаимной трансформацией двух основных факторов: равновесных и дифференциальных. Этот механизм действует в двух противоположных направлениях, обеспечивающих периодическую смену периодов цикла. Во-первых, приведения средних значений относительных параметров к их дифференциальным значениям – выхода из состояний равновесия и входа в состояния дифференциации. Во-вторых, приведения дифференциальных значений относительных параметров к их средним значениям – выхода из состояний дифференциации и входа в состояния равновесия. Это означает, что механизм цикла основан на преодолении внутренних и внешних ограничений, блокирующих смену состояний равновесия и дифференциации. Это является главными причинами периодического через каждые 8 лет – генезиса и разрешения различных экономических и политических конфликтов. Прежде всего – посредством периодических и циклических экономических и политических революций – как «встроенных» регуляторов синхронных циклов. Тем самым, происходит периодическое преодоление генерируемого мировой и 14 локальной экономикой и политикой энтропии и «хаоса» – через генерирование и упорядочение в рамках синхронных циклов периодических циклических и нециклических колебаний экономических и политических параметров. Однако достаточно жесткие рамки синхронных экономических и политических колебаний неизбежно формируют временные различия в масштабах и интенсивности адаптации – модернизации экономических и политических систем и ценностей в рамках синхронных циклов. Так, наиболее масштабные и интенсивные периоды модернизации – это периоды экономического и политического роста, а именно – синхронные циклические волны экономической и политической модернизации. Напротив, периоды экономического и политического спада – это периоды минимальной адаптации и поэтому – наиболее «проблемные» во всем цикле. Собственно, периоды максимальной адаптации и модернизации являются ключевыми в синхронных циклах, поскольку формируют основные позитивные и негативные последствия – амплитуду будущего кризиса, «силу» экономического и политического спада в целом. Таким образом, каждая из таких синхронных циклических волн экономической и политической модернизации имеет длительность в 21 год, включая 4летний период генезиса (нижнее равновесие), 13-летний период «активной фазы» роста и 4-летний период затухания роста (верхнее равновесие). Следующий 13-летний период цикла – это период синхронного экономического и политического спада. Последние же 4 года этого периода – не просто период депрессии синхронного цикла, а период, в рамках которого происходит борьба между старым и новым поколением, в конечном счете – смена этих поколений. Синхронные экономические и политические циклы XVIII – XXI вв. Совокупность синхронных 34-летних мировых экономических и политических циклов, вызванная Французской революций конца XVIII в. – это «единая синхронная циклическая волна», вызванная этой революцией и не «затухающая» уже более 200 лет. Причем, эта волна связана с циклическими колебания15 ми объема и структуры ключевого параметра мировой экономики – мирового богатства, а именно – с взаимными трансформациями его частей по следующей схеме: неоцененное богатство – оцененное богатство – резервное богатство – примененное богатство, и обратно. В целом – периодическими трансформациями между материальными и денежными пассивами и активами. Синхронные экономические и политические циклы конца XVIII – начала XXI вв. (годы) № 1. Длительность цикла 1794 – 1828 Период генезиса 1794 – 1798 2. 1828 – 1862 1828 – 1832 3. 1862 – 1896 1862 – 1866 4. 1896 – 1930 1896 – 1900 5. 1930 – 1964 1930 – 1934 6. 1964 – 1998 1964 – 1968 7. 1998 – 2032 1998 – 2003 Активная фаза модернизации 1798 – 1811 (модернизация Александра I) 1832 – 1845 модернизация Николая I) 1866 – 1879 (модернизация Александра II) 1900 – 1913 (модернизация Николая II) 1934 – 1947 (модернизация И. Сталина) 1968 – 1981 (модернизация Л. Брежнева) 2003 – 2015 (модернизация В. Путина) Период «расцвета» 1811 – 1815 (1813) 1845 – 1849 (1847) 1879 – 1883 (1881) 1913 – 1917 (1915) 1947 – 1951 (1949) 1981 – 1985 (1983) 2015 – 2020 (2018) Период спада 1815 – 1828 Смена поколений 1824 – 1828 1849 – 1862 1858 – 1862 1883 – 1896 1892 – 1896 1917 – 1930 1926 – 1930 1951 – 1964 1960 – 1964 1985 – 1998 1994 – 1998 2020 – 2032 2028 – 2032 Поэтому «богатство и сила» страны не тождественны объему национального богатства – решающее значение имеют пропорции между его частями и динамика таких взаимных трансформаций. Межстрановая конкуренция за мировое богатство и внутристрановая – за национальное богатство происходит именно за структурные их части. Изменения структуры мирового богатства определяются изменениями структуры национальных богатств – эффективностью функционирования экономики стран в рамках мировых экономических циклов. Это – один из основных критериев принадлежности стран к более или менее развитым странам, к мировому центру или же мировой периферии. При этом низкая эффективность использования национального богатства в менее развитых странах является одной из причин сдерживания мировой экономики, и поэтому – генерирования и воспроизводства различных форм давления мирового центра на мировую периферию. Низкая эффективность использования богатства в Российской империи и СССР неизбежно провоцировала – и 16 продолжает провоцировать в современной России – такое давление извне. И причина такого давления имеет именно внутренний характер. Итак, первый синхронный мировой экономический и политический цикл – это период 1794-1828 гг. Период генезиса этого цикла – 1794-1798 гг. Активная фаза модернизации – 1798-1811 гг. (в России – «модернизация Павла I и Александра I»). Период «расцвета» цикла – 1811-1815 гг. (пик – 1813 г.). Период спада цикла – 1815-1828 гг. Период смены поколений – 1824-1828 гг. Второй синхронный цикл – это период 1828-1862 гг. Период генезиса – 1828-1832 гг. Активная фаза модернизации – 1832-1845 гг. (в России – «модернизация Николая I»). Период «расцвета» – 1845-1849 гг. (пик – 1847 г.). Период спада – 1849-1862 гг. Период смены поколений – 1858-1862 гг. Третий синхронный цикл – это период 1862-1896 гг. Период генезиса – 1862-1866 гг. Активная фаза модернизации – 1866-1879 гг. (в России – «модернизация Александра II»). Период «расцвета» – 1879-1883 гг. (пик – 1881 г.). Период спада – 1883-1896 гг. Период смены поколений – 1892-1896 гг. Четвертый синхронный цикл – это период 1896-1930 гг. Период генезиса – 1896-1900 гг. Активная фаза модернизации – 1900-1913 гг. (в России – «модернизация Николая II»). Период «расцвета» – 1913-1917 гг. (пик – 1915 г.). Период спада – 1917-1930 гг. Период смены поколений – 1926-1930 гг. Пятый синхронный цикл – это период 1930-1964 гг. Период генезиса – 1930-1934 гг. Активная фаза модернизации – 1934-1947 гг. (в России – «модернизация И. Сталина»). Период «расцвета» – 1947-1951 гг. (пик – 1949 г.). Период спада – 1951-1964 гг. Период смены поколений – 1960-1964 гг. Шестой синхронный цикл – это период 1964-1998 гг. Период генезиса – 1964-1968 гг. Активная фаза модернизации – 1968-1981 гг. (в России – «модернизация Л. Брежнева»). Период «расцвета» – 1981-1985 гг. (пик – 1983 г.). Период спада – 1985-1998 гг. Период смены поколений – 1994-1998 гг. Седьмой синхронный цикл – это период 1998-2032 гг. Период генезиса – 1998-2003 гг. Активная фаза модернизации – 2003-2015 гг. (в России – «модер- 17 низация В. Путина»). Период «расцвета» – 2015-2020 гг. (пик – 2018 г.). Период спада – 2020-2032 гг. Период смены поколений – 2028-2032 гг. Ключевое значение в этом ряде синхронных циклов имели периоды их генезиса. Это – особые периоды, в которых происходит формирование исходных – минимальных средних значений экономических и политических систем и ценностей. Этот период является начальным, наиболее устойчивым состоянием равновесия цикла, выход из которого является наиболее сложным, требующим наибольших во всем цикле экономических и политических усилий. Поэтому этот период является конституирующим состоянием цикла, его нижним переходным – поворотным периодом, выход из которого осуществляется посредством сверхнормативного первоначального экономического и политического толчка – революции. Именно такая революция определяет начало синхронного цикла, в том числе периода экономического и политического роста. Более того – определяет общие условия генезиса, развития и распада экономических и политических систем и ценностей в течение всего цикла. Поэтому период генезиса синхронного цикла является исходным состоянием отсчета всего цикла – его «узловой точкой», по отношению к которой осуществляются все оценки прошлых, настоящих и будущих экономических и политических событий и процессов. Такая сверхнормативная активность связана, во-первых, с проявлением потребности у экономических и политических систем в автономности и независимости, во-вторых, с наличие у них возможностей для реализации этой потребности, обеспечивающих преодоление «барьеров равновесия». Периодическое воспроизводство первоначальных толчков – революций – проявляется в двух процессах. Во-первых, в преодолении или же расширении старых форм, каналов и способов экономического и политического развития. Во-вторых, в поиске, создании, открытии и реализации новых (нетрадиционных, изолированных или автаркических) форм, каналов и способов экономического и политического развития. В результате этого происходят начальные фундаментальные структурные изменения и сдвиги в экономических и политических системах и ценностях, формирование новых качественных, а также количественных соотношений между значениями параметров (новых каналов, форм и способов развития этих систем и ценностей). В экономическом контексте эти процессы проявляются в давлении на товарные и денежные резервы – ресурсы и капиталы, на включении их в текущий экономический оборот, обеспечивающем начало экономического роста. Относительными аналогиями в ряде периодов генезиса синхронных циклов – с первого цикла по текущий цикл – являются 4-летние периоды (малые экономические и политические циклы). Именно – периоды 1794-1798 гг. (Французская революция), 1828-1832 гг., 1862-1866 гг., 1896-1900 гг., 1930-1934 гг., 1964-1968 гг. и 1998-2003 гг. В том числе – в контексте экономического и политического развития Российской империи, СССР и современной России. Учитывая, что последние три активные фазы модернизации – в Российской империи с 1900 по 1913 гг., в СССР с 1934 по 1947 гг. и с 1968 по 1981 гг. – заканчивались распадом страны и/или необходимостью начинать экономическое и политическое развитие с «чистого листа». Это значит, что проведенные в эти годы синхронные экономические и политические модернизации – наиболее неэффективные по результатам. Прежде всего – в силу принципов, заложенных в их основу в периоды генезиса – в 1896-1900 гг., 1930-1934 гг. и 1964-1968 гг. Это означает, что выявление особенностей каждого периода синхронного цикла, а также каждой волны синхронной модернизации возможно только при трех условиях. Во-первых, при анализе этих периодов и волн в контексте всего исторического ряда синхронных циклов. Во-вторых – в сравнении с предше18 ствующими периодами и волнами. В-третьих – с учетом внутренних и внешних обстоятельств генезиса, активизации и затухания таких периодов и волн. Поэтому любые оценки и прогнозы любых, в том числе современных экономических и политических процессов, систем и ценностей вне этих трех условий не отражают адекватную и полную картину объективной реальности. Это связано с тем, что общим фоном для таких оценок и прогнозов, в том числе количественных нециклических и циклических колебаний и темпов развития мировой и локальной экономики и политики (в том числе России) являются качественные – циклические колебания и темпы их развития в рамках мировых синхронных циклов. Поэтому традиционные, главным образом, количественные методы анализа и прогнозирования таких колебаний и темпов имеют, на самом деле, вторичный, прикладной характер. Такие методы могут применяться лишь в сфере текущей, предельно краткосрочной и оперативной внутренней и внешней, в том числе экономической – антикризисной политики. Хотя невыраженное – неполноценное функционирование стран (в частности, России – как и ранее Российской империи и СССР) в рамках синхронных циклов, прежде всего – в контексте периодической смены периодов равновесия и дифференциации – чревато серьезными последствиями. Так, чрезмерное поддержание признаков равновесия или дифференциации (равновесных или дифференциальных значений экономических и политических параметров) ведет к накоплению более или менее крупных несистемных диспропорций, к усилению обратных тенденций – к дифференциации или равновесию, и рисков последующих «взрывных» разрешений диспропорций. Это стало одной из ключевых причин распада Российской империи и СССР, а также составляет одну из главных проблем современной России, потенциальной угрозой ее распада. Так или иначе, абсолютная или относительная «выключенность» стран (в той или иной мере – Российской империи, СССР и современной России) из синхронных циклов неизбежно ведет к отставанию уровня и темпов их экономического и политического развития от стран с более динамичными экономическими и политическими системами и ценностями. В конечном счете, это ве19 дет к распаду экономических и политических систем – после более или менее длительной стагнации проявляется невозможность выхода, главным образом из двух состояний равновесия. Во-первых, из нижнего равновесия – в силу отсутствия сверхнормативной активности, позволяющей осуществить «первоначальный толчок». Во-вторых, из верхнего равновесия – после достижения максимального уровня экономического и политического развития – в силу невозможности контролируемого экономического и политического спада. Во всех случаях, распад стран, вынужденно или добровольно «выключенных» из таких циклов, связан с проявлением у их частей – ведущих регионов, отраслей, корпораций – двух тенденций. Во-первых, к выходу из этих стран (изпод их юрисдикции, экономического и политического управления). Во-вторых, к присоединению к другим странам, которые функционируют в рамках выраженных синхронных циклов. Поэтому – обеспечивают периодическое воспроизводство и взаимную смену состояний равновесия и дифференциации. И эти тенденции сохраняются в условиях современной России – их игнорирование в Российской империи и СССР – привели, так или иначе, к их распаду, созданию на их основе новых стран или же к их присоединению к другим странам. Современный синхронный экономический и политический цикл Мировая экономика, в том числе экономика России функционирует в настоящее время в рамках 34-летнего мирового экономического цикла, начавшегося в 1998 г. Этот цикл является очередным в мировой истории этапом конкуренции за мировое богатство, в том числе за национальные богатства. Более того – за объемы и структуру мирового богатства, за способы и каналы блокирования и разблокирования доступа стран к мировому богатству. В таком контексте, период 2007-2011 г. – период «циклической структурной революции». Такая революция аннулировала «парадигму оживления» 20032007 гг. и вызвала «синдром экономического кризиса» – падание цен, нормы прибыли и процента, курсов акций, «бумажной» прибыли и капитала, банкрот20 ство компаний, исчерпание интенсивных и лучших факторов развития. Но уже с 2011 г. мировая экономика вступила в период подъема – начался единый мировой тренд усиления конкуренции и снижения уровней дифференциации относительных экономических параметров, их выравнивания по средним значениям. Но в разных странах имеют место отклонения от этого тренда. Так, в более развитых странах (в частности, в США – как генераторов тренда) такие отклонения минимальны, а в менее развитых странах (в частности, в России) – максимальны. Это и отражает различия в уровнях их развития. Глубина современного «кризиса» и существующие сложности «структурной перестройки» в России связаны с исчерпанием научно-технического потенциала. Дело в том, что такой потенциал создается именно в периоды спада синхронного цикла – главным образом, в периоды между фазами кризиса и депрессии. Так, рост мировой и российской экономики 2003-2015 гг. основан на научно-техническом потенциале, созданном в рамках спада прошлого синхронного цикла – в период 1985-1998 гг. Однако в России такой потенциал не был создан – в силу того, что на этот период пришелся «долгий распад» СССР. Многие современные проблемы России связаны с тем, что в ее экономике и политике, в системах государственного и корпоративного управления все еще сохранилась «парадигма оживления», тогда как другие страны вступили в «парадигму подъема». В России ошибочно полагали, что «парадигма оживления» – это норма, и она будет сохранена далее. Однако период синхронного цикла изменился, вместе с ним – и мировые тренды. Момент смены циклической парадигмы развития – «парадигмы оживления» на «парадигму подъема» в России был упущен, ее экономика и политика «вползают» в стагнацию. В таких условиях главная задача внутренней и внешней политики России – это повышение проциклической адаптивной способности экономики и политики к глобальным циклическим колебаниям, снижение влияния на них случайных и субъективных факторов. В итоге – активное включение в мировые экономические и политические тренды и переход от «ручного управления» к устойчивой долгосрочной – проциклической политике и системе управления. 21 Исключающие возможности стагнации, автаркии или распада России за счет создания устойчивых к экономическим и политическим кризисам государственных и корпоративных структур, формирования и воспроизводства механизма экономического и политического развития в рамках синхронных циклов. Причем, эти меры должны быть реализованы до очередного синхронного кризиса в 2020 г. Их главная цель – подготовка к такому кризису, остановка нарастающего «выталкивания» из страны ресурсов, капиталов, доходов и трудоспособного населения, блокирования достижения такого выталкивания «критической точки». В этом и состоит суть антикризисной политики России. Поскольку такая «критическая точка» вызревает – в условиях разрушения конкурентной среды, поддержания мифической «стабильности» в экономике, снижения или остановки роста цен на основные экспортные сырьевые товары, невыполнения широко анонсируемых «плановых» показателей и проектов. Полноценная реализация такой политики должна обеспечить ежегодный 67 % рост ВВП, необходимый перед будущим кризисом. В противном случае – с современным 1-2 % ростом – Россию ожидают тяжелые времена. Поскольку кризис 2020 г. резко ухудшит ситуацию и увеличит все виды рисков. Такой рост был бы оправдан, если бы происходило реальное изменение структуры экономики в пользу обрабатывающей промышленности, высокотехнологичных производств, строительного сектора, здравоохранения, сельского хозяйства. Дело в том, что каждое поколение идет по «циклическому кругу» – особенно в периоды смены поколений и до «пика» цикла – в течение всего периода экономического роста, полагая, что сможет избежать в будущем кризиса. Но каждый раз неизбежно повторяет ошибки прошлых поколений и приводит мировую и локальную экономику и политику к кризису. Так, поколение, которое сформировалось в 1960-1964 гг., привело к спаду 1985-1998 гг. (так называемым «кризисным 90-м гг. XX в.). Однако вытеснившее это поколение в 19941998 гг. новое поколение неизбежно приведет к спаду 2020-2032 гг. Проблема состоит в том, сможет ли старое поколение обеспечить решение двух стратегических задач. Во-первых, сконцентрировать ресурсы и усилия на 22 создании в переходный период 2024-2028 гг. необходимый стратегический научно-технический потенциал. Во-вторых, передать в период депрессии 20282032 гг. новому поколению в достойном состоянии экономику и политику – национальное богатство. Наконец, будет ли это поколение достаточным в количественном и качественном отношении для введения экономики и политики России в новые мировые экономические и политические тренды – на равных со странами мирового центра основаниях, а не в зависимом от них состоянии. 23
