Маринин М.О. Студент, кафедра региональных исследований Факультет иностранных языков и регионоведения
реклама
Маринин М.О. Студент, кафедра региональных исследований Факультет иностранных языков и регионоведения Московский Государственный Университет им. М.В.Ломоносова ПОЗИЦИЯ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ПО БЕЛЬГИЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1830 ГОДА Причины бельгийской революции 1830 года, послужившей причиной общеевропейского кризиса, едва не приведшего к крупномасштабной войне, были заложены в ходе венской конференции 1815 года. Во время работы конференции было принято решение о создании между Францией и остальной Европой буферного государства, каким должно было стать Нидерландское королевство, к которому и решили присоединить территорию Бельгии. В бельгийских землях приступили к строительству серии фортификационных сооружений, призванных защитить как Голландию, так и всю Европу от возможной новой агрессии со стороны Франции. [1;95] Это строительство заняло 15 лет и велось на деньги государств-гарантов территориальной целостности Нидерландского королевства: Российской Империи, Австрийской Империи, Прусского Королевства и Великобритании. Вспыхнувшая в 1830 году во Франции революция словно подтверждала необходимость существования нерушимого бастиона между революцией и Европой. В странах, граничащих с Францией, появилось чувство неизбежности новой общеевропейской войны. [7;122] Стены бельгийских укреплений должны были стать защитой стран-победительниц наполеоновской Франции от угрозы нового изменения территориально-политической карты региона. И в подобной напряженной ситуации в таком ключевом регионе для сдерживания Франции как Бельгия вспыхивает революция, целью которой является создание самостоятельного бельгийского государства. Для стран, рассматривавших бельгийские крепости как твердыню на пути новой европейской войны, подобное развитие событий было неприемлемо. В то же время для Франции бельгийская революция открывала широкие перспективы изменения невыгодного расклада сил на ее границах. Вследствие этих причин сугубо внутренний кризис Нидерландского королевства вышел за рамки национального вопроса и приобрел статус общеевропейской проблемы. Разработка решения по урегулированию этого кризиса, которое вылилось в конечном итоге в создание независимого Бельгийского государства, производилась в ходе Лондонской конференции 1830-31 годов. Однако внимательное изучение периода, предшествовавшего работе конференции, несмотря на его скоротечность (сентябрьоктябрь 1830 года), играет ключевую роль для понимания как позиции каждой из Великих Держав в этом кризисе, так и логики дальнейшего развития внешнеполитической обстановки в Европе. Хотя может показаться, что у Российской Империи не было прямых интересов в бельгийском кризисе, тем не менее именно ее активная внешнеполитическая позиция во многом и определила дальнейшее развитие событий. Эта позиция складывалась во многом под влиянием позиций других крупных европейских держав, участвующих в кризисе, внимательное изучение политики которых поможет понять логику выстраивание петербургским кабинетом собственного внешнеполитического курса по отношению к бельгийскому кризису. Целесообразнее будет начать с рассмотрения позиций двух номинальных союзников Российской Империи по Священному Союзу - Прусского Королевства и Австрийской Империи. Пруссия имела общую границу с Голландией, в результате чего ситуация, складывающаяся в бельгийских землях, принимала для берлинского кабинета особую остроту. Первоначально позиция Берлина была агрессивной. Предполагалось провести военную интервенцию в бельгийские земли, причем целью войск должны были стать не столько борьба с отрядами мятежников, сколько скорейшее занятие бельгийских крепостей. В частности, фельдмаршал И.И. Дибич упоминает в своих донесениях о плане занятия прусскими войсками крепостей Маасу и Самбре.[8;95] Однако этим смелым намерениям не суждено было сбыться. Вскоре позиция Берлина резко изменилась. Самостоятельный ввод войск на территорию Бельгии без непосредственной поддержки со стороны австрийских и русских войск, которым требовалось длительное время, чтобы достигнуть бельгийских крепостей, мог спровоцировать Францию на ответные действия. Это поставило бы Пруссию перед необходимостью сражаться с французскими войсками, поддержку которым оказывали бы бельгийские революционеры, такой расклад сил был явно не в пользу Пруссии. Вот почему прусский король дал понять Николаю I, что Пруссия отказывается от изолированного воздействия на Бельгию, и призывает к совместной акции четырех держав в отношении этой страны.[3;103] Берлин в сложившихся условиях посчитал, что только скоординированные действия стран-гарантов территориальной целостности Нидерландского Королевства могут стать лучшим способом разрешения существующей кризисной ситуации. Кроме того, ФридрихВильгельм III понимал, что внешнеполитические задачи Пруссии и России в данном вопросе совпадают, что позволяло Прусскому Королевству полностью координировать свою политику с политикой Российской Империи. В Санкт-Петербурге с пониманием отнеслись к подобному поведению своего союзника: «…Пруссия проявила в равной мере мудрость и предусмотрительность, отказавшись от всяких самостоятельных шагов». [4;103] Позиция другого крупного союзника Николая I в Европе – Австрийской Империи была с самого начала более осторожной, чем позиция Берлина. В силу своего географического положения, бельгийские крепости не столь сильно влияли на оборонительные возможности Империи, как в случае с Пруссией. Опасения Вены были несколько иного рода. В революционных событиях в Бельгии венский кабинет видел не территориальный кризис Нидерландского Королевства, но возможность принципиального несоблюдения новым французским правительством территориально-политического устройства в Европе, сложившегося после венской конференции 1815 года. Не случайно Меттерних был одним из инициаторов проекта заявления, в котором союзные державы признали бы Луи-Филиппа легитимным королем Франции в обмен на его признание существующего в Европе территориально-политического устройства.[9;113] Не желая развития конфликта, Австрия в то же время не хотела и нарушения сложившегося порядка, однако своими войсками разрешать затруднительную ситуацию не собиралась, ссылаясь на антивоенные настроения внутри страны.[7;122] В сложившейся ситуации Вена также приняла решение о необходимости совместных действий стран-участниц Священного Союза перед лицом новой французской угрозы. Одну из ключевых ролей на любом этапе кризиса играла полиция Великобритании: «Сотрудничество Великобритании в данном вопросе (сохранение территориальной целостности Нидерландского королевство –прим.М.М.) будет иметь первостепенное значение, поскольку союзникам предстоит выполнить двойную задачу – подавить восстание в Бельгии и не допустить того, чтобы их действия вызвали всеобщую войну». [4;104] Несмотря на то, что правительство Великобритании подписала гарантии территориальной целостности Нидерландского Королевства, уже с первых дней бельгийского кризиса Великобритании стала отходить от своих обещаний. В ответ на подготовку странами Священного Союза войск, которые они должны были выставить согласно протоколам союза, Лондон предложил созвать мирную конференцию по установлению нового статуса бельгийских земель Нидерландского Королевства. [5;109] Самим этим предложением Великобритания давала понять, что для нее Бельгия не является неотъемлемой частью территорий голландского монарха, то есть постфактум правительство герцога Веллингтона дезавуировала свою подпись под протоколами о создании нидерландского государства. Подобная решение Великобритании резко противопоставляло ее позицию позиции Российской Империи. Фактически Николай I должен был в спешном порядке полностью менять свои планы, так как первоначально Великобритания рассматривалась Петербургом как фактор, способный предотвратить возможное вмешательство Франции в бельгийский вопрос и предотвратить саму возможность разжигания новой европейской войны. Теперь же Великобритания из союзника превращалась в соперника. Кроме того, после принятия идеи конференции со стороны других европейских стран Россия не могла применить силу для подавления бельгийского восстания, так как это превращало бы Российскую Империю в агрессора. Подобный поворот в позиции Великобритании может быть объяснен следующим. Военная интервенция в Бельгию или любое другое решение проблемы, осуществленное странами Священного Союза, еще более усиливало бы их центральную роль в европейской политике, ослабляя тем самым роль Великобритании. Существующий расклад сил в Европе и так был не выгоден Лондону из-за очень сильной позиции Российской Империи, имеющей союзные обязательства с двумя ключевыми странами в Европе – Австрией и Пруссией. В то же время проведение мирной конференции под эгидой Великобритании позволяло принять на конференции решение, наиболее выгодное для Лондона. Кроме того, нежелание участвовать в антифранцузских, по сути, действиях послужило одним из первых мостков к дальнейшему англо-французскому сближению. Ключевую роль в придании региональному кризису в бельгийских землях нидерландского королевства статуса общеевропейской проблемы играла позиция Франции. Пользуясь некой растерянностью стран-гарантов территориальной целостности Нидерландского Королевства и отсутствии среди них единой скрепляющей позиции, французское правительство решило попытаться извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации. В Париже одни за другим появлялись планы по изменению невыгодного для него расклада сил в регионе. Так предлагалось попытаться присоединить к себе или на худой конец, разделить территорию Бельгии с другими державами: «..граф Флао...предлагал оставить часть бельгийских земель в Голландии, другую их часть передать Пруссии, а третью – самую значительную – вернуть Франции».[10;430] В свою очередь, в странах Священного союза догадывались о подобных желаниях Франции, считая, что в этой связи основной целью союза является «не допустить покушения Франции на Бельгию».[8;95] Таким образом, оформлялись два противоположных политических полюса: с одной стороны, Франция и с другой стороны, страны Священного союза. Фактически защита территориальной целостности Голландии для стран союза была лишь прикрытием для защиты сложившегося в Европе положения от посягательств Франции. Снижению опасности военного конфликта послужило, наряду с созывом конференции в Лондоне, заявление французского правительства о том, что оно «не потерпит вмешательства в бельгийские дела».[2;129] На практике это означало отказ от собственных планов по военному завоеванию Бельгии и демонстрация желания Парижа решения проблемы мирным путем. Возможно, подобное заявление делалось по подсказке из Лондона, где нуждались как в поддержке своего предложения по конференции, так и противопоставлении идеи мирного решения проблемы, предлагаемого Великобританией, силовому варианту, предлагаемого странами Священного Союза. Как уже говорилось, позиции всех четырех Великих Держав в той или иной степени детерминировали позицию Российской Империи. После официального обращение Нидерландского монарха о помощи в борьбе с бельгийскими революционерами вмешательство Российской Империи в конфликт стало неизбежным. Можно предположить, что первоначально Николай I считал, что конфликт может быть решен силовым путем. К выступлению против мятежников начала подготовку Польская Армия во главе с великим князем Константином Павловичем. Однако затем, из-за пересмотра Пруссией своей позиции и несколько отстраненной позиции Австрии Николай I стал отказываться от идеи военной интервенции, ведь в случае, если Берлин и Вена будут затягивать с подготовкой своих войск (а были основания полагать именно так), русской армии пришлось бы воевать на территории Бельгии одной. Окончательно поставило крест на возможной военной интервенции откровенно враждебная позиция Великобритании, которая фактически предала свои обязательства перед Нидерландским королевством. Теперь в случае военной интервенции России ничто не мешало Франции последовать ее примеру, а это значит, что в Европе могла начаться новая война, причем позиция одного из сильнейших государств в регионе – Великобритании - была непредсказуема. После объявления о созыве конференции и поддержки этой идеи со стороны правительств Франции и Пруссии возможность проведения военной операции была совершенно нивелирована, так как дискредитировала бы Российскую Империю как гаранта стабильности и мира в Европе. Конечно, Николай I понимал, что в ходе конференции в Лондоне было мало шансов сохранить неделимость Нидерландского королевства, но участие в ней позволяло сохранить лицо и выйти из проигрышной ситуации с минимальными потерями. Лучше всего позицию Российской Империи в период перед началом конференции охарактеризовал вице-канцлер К.В.Нессельроде: «Географическое положение России дает кабинету в. в-ва благоприятную позицию, позволяющую следить за событиями и обязывающую принимать в них прямое участие лишь постольку, поскольку это будет сочтено необходимым с точки зрения его консервативной по преимуществу политики, и именно на сохранение этой в равной степени достойной и сильной линии поведения направлены наши заботы и усилия».[6;115] Таким образом, можно констатировать, что комплекс внешнеполитических событий вокруг ситуации в Бельгии в 1830 году очень обширен и предоставляет большие возможности для дальнейшего исследования. Сам кризис является не внутренним, а внешнеполитическим из-за особой, исключительной роли Бельгии в процессе сохранения равновесия и безопасности в Европе. Во многом этот кризис показал неэффективность Священного союза в виду существенных различий во внешнеполитических задачах государств, входящих в него. Тем не менее, его первоначально единая позиция оказала влияние на переосмысление лондонским кабинетом внешнеполитического курса своего государства по отношению к Бельгии, на смягчение его позиции по отношению к Франции и начало процесса сближения двух стран. Бельгийской кризис показывает, что набирающие силу противоречия Великобритании и России в других регионах мира стали настолько существенными, что Великобритания стала проводить внешнеполитический курс в Европе, во многом основываясь на стремлении ослабить позиции Российской империи. Дальнейшие исследования европейского кризиса, порожденного революцией в Бельгии, смогут помочь составить более детальную картину внешнеполитических связей в 30-е годы 19 века. Литература 1. «Вице-канцлер К.В.Нессельроде посланнику в Гааге Н.Д.Гурьеву, 21 сентября 1830 г.»// Внешняя политика России 19 и начала 20 века: документы МИД РФ. Том 8. М.: Междунар.отношения, 2005. 2. «Вице-канцлер К.В.Нессельроде послу в Лондоне Х.А.Ливену.23 октября 1830 г.»//Там же. 3. «Доклад вице-канцлера К.В.Нессельроде Николаю I». 30 сентября 1830 г. //Там же. 4. «Доклад вице-канцлера К.В.Нессельроде Николаю I». 3 октября 1830 г. //Там же. 5. «Доклад вице-канцлера К.В.Нессельроде Николаю I. 8 октября 1830 г.» Там же. 6. «Доклад вице-канцлера К.В.Нессельроде Николаю I. 11 октября 1830 г.» //Там же. 7. «Личное письмо вел.кн.Константина Павловича Николаю .13 октября 1830 г.» //Там же. 8. «Памятная записка фельдмаршала И.И.Дибича Николаю I». 21 сентября 1830 г. //Там же. 9. «Памятная записка Меттерниха от 6 октября 1830 г.» //Там же. 10. Ю.В.Борисов «Шарль Морис Талейран» М.: «Рипол Классик», 2003 г. С.430
