К вопросу о формировании некоторых мифов «западной

СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ, ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ
Н. В. Старостенков
К вопросу о формировании
некоторых мифов «западной» историографии
Второй мировой войны
Аннотация: активное информационное противоборство со своими реальными или мнимыми противниками, важным направлением которой сегодня становится пересмотр итогов Второй мировой войны, используется США для
упрочнения собственных позиций на мировой арене. Исследованию некоторых аспектов исторических концепций
«западной историографии» Второй мировой войны и посвящена данная статья.
Ключевые слова: Вторая мировая война, американская гегемония, СССР, США, культурно-историографическое
пространство.
Важным итогом Второй мировой войны принято считать настуСтаростенков Николай Васильевич,
пление в мире периода относительной общественно-политической
доктор исторических наук, профессор, пои экономической стабильности в рамках разделения сфер влияния четный работник высшего профессиональмежду СССР и США.
ного образования Российской Федерации, заПо мнению некоторых специалистов, этот период характеризо- ведующий кафедрой истории Отечества,
вался последовательным утверждением в мире «многочисленных исполняющий обязанности декана социальноформатов американской гегемонии: и финансово-экономической гуманитарного факультета Российского госу(берущей начало с Бреттон-Вудских соглашений 1944 г.), и между- дарственного социального университета.
Автор более 120 научных работ, 7 книг.
народно-политической (окончательно утвердившейся с распадом
Сфера научных интересов: история России,
СССР в 1991 г.), и культурно-информационной (задавшей всему миру
методология исторического исследования,
образцы так называемой массовой культуры и привычку «подражать
история войн и военного искусства.
всему успешному, американскому…»), и наконец инновационноe-mail: [email protected]
технологической» [2].
Однако переживаемый нами мировой кризис, в полной мере выявивший несостоятельность неолиберальной идеологии и политики, заставил мир усомниться и в транслируемой нынешним глобальным лидером в качестве подлинного воплощения идеалов демократии ее либеральном образце.
Более того, по мнению ведущего научного сотрудника ИМЭМО РАН В. В. Лапкина, кризис должен «стимулировать радикальное изменение парадигмы глобального лидерства, довершить формирование будущего субъекта-новатора, которому суждено транслировать основные новации по всему глобальному пространству в качестве новой базовой нормы политического, социального, культурного и экономического
порядка». В тоже время, по его мнению, «накопленный потенциал позволяет США эффективно сдерживать
процессы формирования новых мировых центров мощи, прежде всего — способных стать преемником
нынешнего лидера» [2].
Важным направлением деятельности нынешнего глобального лидера, уже использованным им в ходе
утверждения в этом качестве и широко применяемым сейчас для сохранения своих позиций, является
активное информационное противоборство со своими реальными или мнимыми противниками, важным
направлением которой сегодня становится пересмотр итогов Второй мировой войны.
Заметная роль в этом противоборстве отводится западной историографии Второй мировой войны.
Практически все многообразие исторических работ, концепций, теорий западной историографии так
или иначе затрагивают некоторые, постоянно повторяющиеся, сюжеты.
К их числу можно отнести:
— сроки открытия Второго фронта;
73
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
№ 10, 2011
— проблемы создания антигитлеровской коалиции;
— вопрос о субъектах международного права, несущих прямую ответственность за развязывание Второй мировой войны;
— Мюнхенское соглашение и его роль в развитии дальнейших событий в Европе и мире;
— причины и источники победоносной боевой деятельности советских Вооруженных сил;
— так называемая «странная война», которая «велась» Францией и Великобританией после нападения
гитлеровской Германии на Польшу 1 сентября 1939 г.;
— роль и значение советско-германских соглашений 1939 г.: 23 августа — договор о ненападении (в
литературе — пакт Молотова — Риббентропа); 28 сентября — договор «О дружбе и границе»;
— театры военных действий, на которых решился исход Второй мировой войны;
— роль и значение зарубежной военно-экономической помощи в достижении Советским Союзом разгрома гитлеровской Германии и некоторые другие.
Содержание каждого из этих сюжетов не оставалось неизменным с момента его возникновения и до
наших дней. Часто с течением времени оно претерпевало серьезные изменения, вплоть до смены оценок
на прямо противоположные.
Действительно, одной из наиболее острых военно-политических проблем истории Второй мировой войны была и остается проблема открытия Второго фронта союзниками СССР по антигитлеровской коалиции.
В работах, увидевших свет в годы войны или непосредственно после ее окончания, например, Ф. Даллеса
«Путь к Тегерану» [7] и Г. Коммаджера «История второй мировой войны» [4] правительства США и Великобритании подвергались довольно жесткой критике за затягивание открытия Второго фронта в Европе.
Однако несколько позже в американской и британской историографии все более заметную роль начинают играть иные сюжеты:
— осуществить высадку в Европе в 1942 г. англо-американские войска не могли по причине недостаточной готовности в военно-техническом отношении [3], высокого риска разгрома десанта, а также в
связи с большими потерями, понесенными британскими войсками в Северной Африке [11];
— задержка с открытием Второго фронта была вызвана тем, что целью правительства США и Великобритании была защита национальных интересов своих стран, чему, как свидетельствуют введенные в последние годы в научный оборот документы, не соответствовало открытие Второго фронта ни в 1942, ни
даже в 1943 г.
Более того, появляются суждения о том, что в задержке открытия Второго фронта ясно прослеживается
«вина» советского правительства, которое придерживалось нейтралитета на Дальнем Востоке, что не позволило США мобилизовать необходимые силы и средства до лета 1944 г. [14].
Наконец определенная часть представителей западной исторической науки ныне полагают, что Советский Союз вообще не в праве предъявлять какие-либо претензии к союзникам по вопросу открытия
Второго фронта, ибо это событие состоялось в 1942 г. в виде развертывания боевых действий в Северной
Африке [13].
В то же время в американской историографии имеются и работы, доказывающие наличие у союзников
военно-технических возможностей для открытия Второго фронта уже в 1943 г. Однако эти специалисты
считали задержку с открытием Второго фронта ошибкой, не позволившей остановить русских на Висле и
обеспечившей им продвижение до Эльбы [10]. Весьма странным, порой парадоксальным образом менялись
в американской и великобританской историографии оценки Мюнхенского соглашения 1938 г. В уже упоминавшихся работах Ф. Даллеса и Г. Коммаджера давалась, на наш взгляд, объективная оценка Мюнхенскому
соглашению, роли в его заключении правительств Англии и Франции. Известные историки английской внешней политики Э. Карр и А. Тойнби считали Мюнхенское соглашение «прелюдией Второй мировой войны» [5],
«ее смертельным ударом» [15]. Такого же мнения придерживался и У. Черчилль, который в своих мемуарах
«Вторая мировая война» [6] высказывает убежденность, что развязывания войны можно было бы избежать,
если бы правительства Франции и Англии не потворствовали германским устремлениям.
Тем не менее в западной историографии возобладала иная точка зрения. В вышедших в 60-е гг. ХХ в.
в Великобритании работах, посвященных этой теме [9; 12], подписание Н. Чемберленом Мюнхенского
соглашения рассматривается как единственно возможное средство, способное предупредить германскую
оккупацию Великобритании. Отличительной особенностью американской и английской историографии
последующего периода явился пересмотр отношения к Мюнхенскому соглашению, который был характерен прежде всего для историков нового поколения. Начиная с американского историка К. Юбенка получает развитие точка зрения, оправдывающая политику «умиротворения», лежавшую в основе действий
английской и французской стороны [8]. В противовес традиционному «ортодоксальному» подходу он
утверждает, что единственно приемлемой формой действий Франции и Великобритании, не обладавших
решительным превосходством над Германией, была в тот момент вынужденная пассивность.
Какой бы сюжет из перечисленных ранее нами мы бы ни взяли, практически любой имеет весьма непростую историю возникновения и развития.
74
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ, ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ
Очевидно, что это не случайно. Рассматривая развитие этих сюжетов, мы сталкиваемся с определенными характерными особенностями исследуемой нами западной историографии Второй мировой войны.
Для того чтобы понять эти особенности, осмыслить логику развития английской и американской историографии, учеными кафедры истории Отечества Российского государственного социального университета в
ходе работы над грантом «Методология и основные концепции новейшей отечественной историографии
Великой Отечественной войны (1991—2011 гг.)» было разработано и введено в научный оборот понятие
«культурно-историографическое пространство». Разработке и введению понятия «культурно-историографическое пространство» способствовало исследование процессов формирования нового исторического
знания американскими и английскими историками, позволившее определить влияющие на них факторы,
изучить ход распространения нового и сохранения ранее полученного исторического знания. Решение
этих проблем имело важное значение хотя бы потому, что и советские, а теперь российские и западные
историки работали и работают фактически на одном предметном поле, однако полученные ими результаты
далеко не всегда совпадают. Итак, под культурно-историографическим пространством мы будем понимать
определенным образом организованную, логически мыслимую форму, служащую средой в которую интегрирован субъект познания (историческая школа, отдельный историк и т. п.) и под воздействием которой
он формируется и действует. Наиболее важными параметрами культурно-историографического пространства являются:
— господствующая в обществе идеология;
— социально-политический заказ, который может выступать не только в качестве прямой установки
власти «…написать историю в определенном ключе… но и определенный вызов, потребность времени,
своеобразный ток, идущий к историку от общества» [1];
— массив историографических источников, доступных в тот или иной момент времени историку и исторически сложившуюся технику их интерпретации;
— господствующие в профессиональной среде социально-культурные традиции;
— личность историка, которая проявляется через систему политических взглядов и идеологических
убеждений и на которую могут оказывать влияние национальная принадлежность, личные пристрастия, а
в некоторых случаях — социальное положение.
На наш взгляд, использование понятия «культурно-историографическое пространство» позволяет наглядно показать, что советские, российские и западные историки, находясь на одном предметном поле,
действовали в качественно различных культурно-историографических пространствах, чем и объясняется
существенное расхождение полученных ими результатов исследований и созданных исторических концепций. Таким образом, становится понятен механизм формирования тех исторических концепций западной историографии, которые могут быть использованы в информационном противоборстве. В основе
их создания и трансформации лежат господствующая идеология, социально-политический заказ, массив
историографических источников и техника их интерпретации, господствующие в профессиональной среде социально-культурные традиции и особенности личности историка-исследователя.
Литература:
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
Быкова А. Г., Рыженко В. Г. Современные представления о предмете историографии отечественной истории, ее задачах [Электронный ресурс]. URL: http://www.history.perm.ru/modules/smartsection/item.
php?itemid=34
Лапкин В. В. Ретро-футуристическое предисловие к итогам мировой трансформации 2008—2017 гг. /
Материалы круглого стола журнала «Полис» и ИМЭМО РАН «Социально-политические последствия современного кризиса и проблемы кризисного регулирования» // Полис. 2010. № 1 [Электронный ресурс]. URL:
http://www.politstudies.ru/fulltext/2010/1/10.htm
Beaumont J. Comrades in Arms: British Aid to Russia, 1941—1945. London : Davis-Poynter, 1980. 264 p.
Commager H. S. The Story of the Second World War. Boston : Little, Brown, 1945. 304 p.
Carr E. The Foreign Policy of Britain from 1918 to Sept. 1939. L., 1939.
Churchill W. The Second World War. Vol. I—VI. Boston : Houghton Mifflin, 1948—1953.
Dulles F. R. The road to Teheran: the story of Russia and America, 1781—1943. Princeton, N. J. : Princeton
University Press, 1944. 279 p.
Eubank K. The Origins of World War II. N. Y. : Topeka Bindery, 1969. 326 p.
Gelber X. The coming of the Second World War. L. : L&D, 1967. 158 p.
Grigg J. The Victory that never was. London : Eyre Methuen, 1980. 255 p.
Robbins K. The eclipse of Great Power: Modern Britain. 1870—1975. L., N. Y. : Longmann, 1983. 488 p.
Robbins K. Munich 1938. London : Cassell, 1968. 168 p.
Seaton A. The fall of fortress Europe, 1943—45. London : B. T. Batsford Ltd, 1981. 374 p.
Thorn Ch. Allies of Kind: The United States, Britain and the war against Japan. L. : Oxford, UK: Oxford University
Press, 1978. 498 p.
Toynbee A. The World in March 1939. Oxford : Oxford University Press, 1952. 334 p.
75