В статье рассматривается обряд как основа формирования

ISSN 1997-0803
♦
Вестник МГУКИ
♦
2012
♦
2 (46) март–апрель ⇒
научился от него, “муж на час” – не для
моей семьи», «Наш дом – это иконы в красном углу, чтение книг всей семьей по вечерам», «Семейные праздники – это всегда песни под баян или под гитару, живой
звук», «Наш деревенский дом – это запах
цветов, трав и кореньев, набранных в лесу
бабушкой и дедушкой, чтобы лечить нас
зимой от простуд и ушибов» и т.д. Или:
«Бытовой, материальный мир старшего поколения уходит вместе с ним. Я отдаю должное аскетизму и простоте жизни стариков,
но при этом убежден, что комфорт и техни-
ческая оснащенность на работе и дома отнюдь не ослабляют жизненную стойкость,
не размягчают характер молодых».
Таким образом, восприятие студентами опыта старших поколений несет с собой
не только позитив, но и умеренную критику. Хотя следует признать, что большинство молодых респондентов старались подчеркнуть именно положительный эффект
от «уроков воспитания», полученных ими
от родителей и прародителей, и готовы
– по возможности – продублировать его
в своих семьях.
Примечания
1. Доклад о положении детей в Нижегородской области в 2010 году. – Нижний Новгород, 2011.
– 139 с.
2. Свадьбина, Т. В. Утилитаризм и аберрантность в ценностном измерении / Т.В. Свадьбина
// Приволжский научный журнал. – 2010. – №1. – С. 263–269.
*
О
БРЯД КАК ОСНОВА ФОРМИРОВАНИЯ
НРАВСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ
И. В. Ржепянская
Московский государственный университет культуры и искусств
В статье рассматривается обряд как основа формирования нравственного сознания в традиционном обществе Древней Руси. Народная культура позволяет рассматривать обрядовое действо как
условие формирования ценностного отношения личности к окружающему миру и систему воспитания, объединяющую в единое целое нравственно-мировоззренческий, познавательный и творческий компоненты.
Ключевые слова: нравственность, обряд, воспитание, традиции, преемственность, народное творчество, мировоззрение.
In article the rite in a traditional society of Ancient Russia is considered as a basis of formation of moral
consciousness. The national Russian culture allows considering ceremonial action as a condition of
formation of the person’s relation of values to the world around and an educational system uniting the
whole moral-world outlook, informative and creative components.
Key words: morals, rite, education traditions, succession national, creativity world outlook.
32
1997– 08 03 ВЕСТ НИК МГУ КИ 2 (46) м ар т–апр ель 2012 32–38
⇒ Теория и история культуры
Формирование нравственной культуры как исторического явления уходит глубоко в архаическую древность – эпоху
общинно-родового строя. Общество, находясь во власти природы и чувственного
опыта, еще не имеет понятийного мышления, общественная структура этого времени совпадает с системой родства. «Свое» –
это род в несколько поколений, дом, община (родственники и близкие), своя земля,
привычный и знакомый мир (6, с. 537–540).
Центром мира древний человек мыслит самого себя. На окружающий мир проецируется человеческий умысел и способности,
а природные явления предстают как преднамеренные или мотивированные чьей-то
волей и действием. Все вокруг одухотворяется и наделяется жизненной силой, способной помогать или препятствовать человеку, причинять зло или доставлять радость (В.Я. Пропп). Мир воспринимается в
противопоставлениях, затрагивающих все:
время, пространство и общество, а мироздание пронизывается борьбой двух могучих стихий – Светом и Тьмой. Эта двоичность – условие существования жизни. Так
значимость приобретает оппозиция «свое
– чужое».
Способом общения с «чужим» потусторонним миром и одновременно способом
воздействия на него является обряд. Он
совершается в интересах всей общины и
проводится строго по правилам, давая возможность получения благорасположения
предков и богов. Обряд как праздничносимволическая игровая форма поведения людей, противопоставленная обыденной повседневности и оказывающая на нее
сильное влияние, связывает в единое целое
прошлое, настоящее и будущее, представляя собой промежуточное звено между
реальной жизнью и творчеством, направляя человека к идеальным нравственным
представлениям. Обряд – сама жизнь, хоть
и обставляется игровым способом (М.М.
Бахтин). Сложные многофункциональные
обрядовые комплексы в совокупности передают опыт духовной и трудовой жизни предыдущих поколений, способствуют
оформлению общественных отношений,
регламентируют жизнь человека, придавая
ей национальную специфику.
В древнем обществе обряд являлся
«строительным материалом», который
далее найдет отражение в философских
теориях, системе воспитания человека и
народном творчестве (а затем культуре
и искусстве). Триединая основа: народная
философия, народная педагогика и народное творчество, составляют мощный
фундамент формирования русского человека. Народная философия формирует
ценностное отношение к миру и понимание
его нравственных основ. Народная педагогика через систему «отношение – убеждение – поведение» воспитывает личность
человека, живущего в этом мире и по
его нравственным законам. Народное
музыкально-поэтическое творчество через систему обрядов и праздников, обычаев и традиций закрепляет определенное
поведение человека и развивает его творческое отношение к жизни и труду. Через
годовой цикл обрядов и праздников происходит осмысление мира. Этот цикл охватывает практически все стороны человеческого существования – от рождения до
смерти. Обряды отправляются регулярно
или по случаю и специфически соответствуют каждому слою общества, отражая
род его занятий. Для отправления домашних обрядов существуют священные места
в доме. Для отправления общинных обрядов народ собирается на границе «своего» и «чужого» пространства. Есть и специально обустроенные святилища – капища – места обитания божеств и духов.
Обрядовые действа служат четкими ориентирами во времени, святилища – ориентирами в пространстве.
Так, мифологическое сознание древнего
человека выделяет символику круга, наделяя его магическими свойствами. Вращение
круга олицетворяет движение природы в
целом, а циклическая повторяемость обрядов – повторение жизни (общение через круг с миром предков). Повторяемость
обычаев и традиций ведет к их безусловному соблюдению и закреплению в сознании, диктуя нормы поведения. Весь мир
33
ISSN 1997-0803
♦
Вестник МГУКИ
♦
2012
♦
2 (46) март–апрель ⇒
воспринимается через обряд, а система
обрядов упорядочивает жизнь человека.
Календарный и жизненный круги пересекаются в глобальном космическом вращении: рождение года получает аналогию с
рождением человека, его формированием, жизнью и смертью. Рождается стройная концепция временного видения мира:
весна – время возрождения и обновления,
лето – юности и зрелости, осень – период старения, зима – смерть и перерождение. Ключевое значение на языке мифологических символов получают четыре
празднично-временные даты: два солнцестояния (лето, зима) и два равноденствия
(весна, осень). Это праздники – Коляда,
Велик-День, Купала и Таусень. Они имеют особую «неделю» для совершения обрядовых игрищ: русалии, коляды и пр.
Повторяемость обрядов и символическое
вращение круга-хоровода олицетворяет
движение природы в целом: круговорот
жизни, круговорот природы, солнцеворот
и, наконец, глобальное космическое вращение. Крайние точки этого вращения –
мифологическая двоичность о сотворении
мира: трансформация бесформенного и
неорганизованного Хаоса, нулевой точки отсчета, в упорядоченный Космос. С
Хаосом сопоставлялась Тьма, а с Космосом
– Свет (5, с. 38–40).
Традиционные календарные обрядовые
действа совершаются в поворотные моменты жизни человека – приход весны, проводы лета, рождение нового года, рождение ребенка, вступление в брак и смерть.
Любой обряд по своей сути являет собой
диалог между полярными мирами, переход за тонкую грань, существующую между ними. Поэтому основная цель обряда –
максимальное обеспечение безопасности,
безболезненности подобного перехода и
дальнейшее процветание человеческого сообщества. Для этого существуют различные способы магического воздействия на
мир духов: предметный, пространственный,
временной и др.
Постепенно в традиционной народной культуре вырабатывается особый
символический «язык» обрядового дей34
ства – «язык» кодовой передачи информации, обладающий единым полем значений.
Он включает использование разнообразных предметов-символов и связан с идеей единого пространственного существования двух миров. Поэтому он включает
«действия-созидания» и/или «действияразрушения» и строится на двойственности противопоставлений. Язык обрядового действа прежде всего связан с природным культом (растительный код), который
реализуется в поэтических текстах обрядовых песен и речевых диалогах (словесновербальный код). Словесно-вербальный
код организуется с помощью рифмы, речевой ритмизации, интонационной мелодизации, что отличает его от обыденной
речи. Наконец, обрядовое действо включает акустический код – пение, возгласы,
звуки. Его основу также составляет двойственность противопоставления: звук/тишина, которая связывается с восприятием
жизни и смерти. Звук как таковой выступает в контексте жизни, тишина – смерти.
Звуковой код определяет структуру времени и пространства, структуру человеческого социума, а в ряде традиций и социальный статус человека (1, с. 11.). Общим
содержанием всех элементов символического «языка» обрядового действа становится традиционная картина мира. А сам
обряд и участие в нем представляет собой своего рода школу освоения жизненного опыта. Коллективное эмоциональное
переживание открывает путь к единению
с Космосом, формируя характерную для
этого времени тему – вечное возвращение,
то есть прямое воспроизведение прошлого
в настоящем и будущем.
Ритму определенного кругового движения подчиняется все в традиционном
жизненном укладе человека: детство, отрочество, юность, возмужание, зрелость,
старость и смерть. Эти жизненные события сменяют друг друга так же естественно, как меняются времена года в природе.
Степень тяжести забот и ответственности в крестьянском быту нарастает также
незаметно. Всему свое время и свой срок,
но, чтобы выжить, сообщество людей
⇒ Теория и история культуры
должно было быть четко организовано.
Отправной точкой отсчета в определении позиции каждого члена сообщества и
его роли в жизни коллектива становится
категория возраста и пола. Она тесно переплетается с социальным статусом: противопоставление «молодой – старый» дополняется «холостой – женатый» и, в конце концов, приобретает значение в «еще не
состоящий в браке/состоящий в браке/уже
не состоящий в браке». Социализация
отмечается множеством описательных «оттенков». Девка, выйдя замуж, становится
молодухой, а после рождения первого ребенка – бабой; парень, женившись, становится мужчиной и хозяином. После вступления в брак меняется и имя молодых:
теперь их величают по отчеству. А перемена имени влечет за собой и изменение
поведения, семейных, трудовых и обрядовых функций. То, что возможно в юношеском возрасте, в молодости может быть
подвергнуто легкой насмешке, а в пору
возмужания или зрелые годы становится вовсе неприемлемым. Нравственному
осуждению подвергается все, что в будущем может привести к трагическим нарушениям в жизни самого человека и негативно сказаться на жизни всей общины.
Программа народного воспитания обширна и многогранна: в ней все воспитывает,
все воспитывают, всех воспитывают. Эта
всеохватность и общинность – воспитание всем миром, всем обществом, и есть
характерная черта традиционного общества. Общественное мнение нетерпимо к
нарушениям моральных норм, безнравственному поведению, нарушению организации общинной жизни.
Еще одна из категорий жесткой структуры традиционного общества – степень
удаленности от «иного мира». Иной мир
– место, откуда, по древним представлениям, человек появлялся на «белый свет» и
куда он уходил после смерти. С этой точки
зрения, наибольшую связь с иным миром
обнаруживают дети и старики. Их близость
к смерти стирает значимость половых различий, проявляясь в одежде, исключающей украшения и яркие цвета. Этот же
признак выделяет из общего сообщества
сирот и вдов. Детству и старости противопоставляется стадия взрослости.
Ключевыми, поворотными событиями в
жизни человека были рождение, вступление в брак и смерть.
Начало жизненного пути человека –
рождение – мыслится не только как начало его жизни, но как ее продолжение,
причем сразу по нескольким линиям: продолжение жизни рода и «продолжение
ритуальных сценариев» в жизни семьи и
общины. Рождение вписывается в общую
для всех программу поведения. Суть существования коллектива во времени – преемственность: продолжение жизни предков в
жизни их потомков. Преемственность
проявляется в распространенном у многих народов обычае называть новорожденных именами умерших родственников.
С этой точки зрения рождение и похороны представляют собой единый ритуальный комплекс, регулирующий отношения между предками и потомками: смерть
вызывает необходимость рождения, которое неизбежно ведет к смерти и новому
рождению (в мифопоэтической традиции
– возрождению).
Ритуальные действия, связанные с рождением ребенка, начинаются уже в свадебной обрядности. И с этой точки зрения свадьба может рассматриваться как
начальный этап родильной обрядности
(осыпание молодых зерном, хмелем, семенами; обычай класть в обувь и в карманы жениха и невесты мак и пр.). Родины
– первый ритуал только для новорожденного, для остальных он обусловлен другими ритуалами жизненного цикла и следует за ними (2, с. 40). Нормальное условие и
предпосылка рождения – заключение брака. Рождение ребенка должно обеспечить
ему в будущем безопасность от враждебных магических сил и благополучие. Этим
объяснялась сдержанность поведения женщины перед родами: она старалась меньше
бывать на людях и быть как можно более
незаметной. Считалось, что, чем меньше о
ней знают и говорят, тем лучше для ребенка и нее самой.
35
ISSN 1997-0803
♦
Вестник МГУКИ
♦
2012
♦
2 (46) март–апрель ⇒
Наиболее существенный момент
семейно-бытовой обрядности – включение в социальную структуру общины.
Главными распорядителями в отделении
ребенка от мира «природы» являются те,
кто дает ему имя. Так, участниками этого процесса становятся не родители, а посторонние. Повитуха (языческое начало)
– «лепит» тело, а крестные (христианское
начало) – дают ему имя, приобщая к сфере духовного. Так совместными усилиями создается не просто человек, а семиотический (знаковый) феномен; «…можно
сказать, что бытовавшее в сельской среде мнение, что кумовья роднее братьев,
довольно точно отражало особенность
семейно-бытовых отношений, складывавшихся посредством кумовства». В некоторых
областях Украины выбиралось несколько пар кумовьев. Коллективное кумовство
отражало древнее миропонимание: связь
родственников с «чужими». Преобладало
желание брать в кумовья «чужих», так как
«своi i так рiднi...». Тем самым расширяется область «своего» пространства.
Важнейшее условие благополучной
жизни человека – обретение доли (части)
жизненной силы и благ из общего запаса,
которая перераспределялась между всеми.
Данная концепция имеет обрядовое воплощение – обряд «бабина каша» (крестины)
– выкуп ложки с кашей. Необходимость
нового перераспределения общей доли возникает всякий раз в поворотный момент
жизни человека: рождение нового ребенка,
вступление в брак, смерть. Каша не только
крестинное, но и свадебное и поминальное
блюдо, то есть используется всякий раз,
когда возникает необходимость символического перераспределения жизненных
благ и ценностей (2, с. 52).
Мораль древнего общества во многом
определяется требованиями общественного мнения, обеспечивается нормами этического самосознания и нравственностью
сложившихся отношений. Окружающая
человека действительность осмысливается
с точки зрения системы запретов: табуирования вещей, имен, действий и контактов.
От их соблюдения зависит коллективное
36
благополучие рода, общины. Архаическая
нравственность отвечает требованиям самосохранения, выживания и приспособления рода к природным условиям. Но
осознания «нравственности» как понятия
еще не существует, моральная норма тождественна обычной. Самой простой формой социального контроля этого времени становится страх перед наказанием
за совершенный поступок, который формируется как чувство по отношению к
«своим» и «чужим»: страх отторжения
и изгнания из общины, страх осуждения
своими, страх «неприкаянности». Другая
сторона этого чувства – «стыд» осуждения своими или «гордость». Но внутренняя
мотивация для этих чувств пока не доступна, нет и ее осознания как некого внутреннего состояния, разделяющего «мотив»
и «поступок». Внутренний мир древнего
человека не отделяется от внешних проявлений его активности. Это сказывается и на
характере дружеских отношений, которые
носят практический характер. Воспитание
не выделяется из общего контекста повседневной жизни, но постоянно присутствует
в традиционном жизненном укладе и обрядовых действиях.
Обряд ставит человека в определенную
зависимость от общины, учит нормам поведения, формирует творческое отношение к жизни и труду. Традиции являются
механизмом регуляции человеческих взаимоотношений, их нарушение ведет к утрате
уважения со стороны общественного мнения, отторжению общиной, лишает необходимого ощущения надежности. Измена
миру (обществу) – один из наиболее бесчестных поступков. Назвать кого-либо
«миропродавцем» означает проявить к
нему высшую степень неуважения. Понятия
«род», «община», «дом», «семья» становятся коренными в сознании русского
человека. От поступков одного зависела репутация всего рода: и честь семьи, и
честь всей общины. «Береги честь смолоду» – гласила народная мудрость. Бранные
прозвища переходили от отца на детей,
а от детей к внукам, закрепляя к роду пренебрежительное отношение: «Из роду в
⇒ Теория и история культуры
род – тот же урод», «От худого семени не
жди доброго племени», «Кто от кого, тот
и в того».
Русское крестьянство отличают такие черты, как трудолюбие, прямота, щедрость, хлебосольство, бережливость.
В народном быту отмечается сильная
власть отца и высокий нравственный авторитет матери (Д.К. Зеленин, И.М. Денисова,
В.А. Николаев). Отец семейства – родоначальник и глава дома, мать – хранительница домашнего очага. В семье существует почтительное отношение к старшим,
порождающее общее согласие и любовь.
Основу общинных норм составляют
«коллективизм» и «солидарность», именно они воспитывают поведение человека.
Не случайно в большинстве народных обрядовых песен используются местоимения
множественного числа: «мы», «нас», «нам».
Так в каждом воспитываются черты, наиболее ценные для всех. К.Г. Юнг, изучая
психологические аспекты обряда (ритуала), отмечал, что «коллективное бессознательное … досталось нам от первобытных
времен…» (7, с. 154–155). «Субъективное
переживание тесно связано с архетипами
и осуществляется через выраженные символическим образом определенные универсальные мифологические мотивы или
архетипические образы. Последние являются основными компонентами любых религий, мифологий, легенд и сказок всех
времен и народов» (1, с. 45). С точки зрения психологии архетипы человеку необходимы, так как они создают некую основу мышления, базирующуюся на опыте
прошлого. Опыт, сконцентрированный в
традиции, объединяет в себе и элементы
коллективного бессознательного, и сознательно вырабатываемые элементы. Обряд не
только дает выход эмоциям, но и управляет
ими. Именно благодаря этому он и «получает тот громадный авторитет, который позволяет ему владеть сердцами…» (4, с. 145).
Таким образом, преемственность (поступать и делать так, как это делали «предки»)
является средоточием нравственного, она
является непременной составляющей традиции. Главное в ней – единение с миром
природы и осмысление закономерностей
человеческой жизни. Сложное символическое обрядовое поведение отражает первоначальные жизненные абсолюты. Через
обряд преподносятся правила организации жизни, устанавливается иерархия ценностей, определяются и воспроизводятся различные жизненно важные связи.
Надежность, сила и жизнеспособность русского человека, его собственное благополучие и благополучие его рода обусловлено
устойчивой связью с землей, миром природы, дающей ему материальную и духовную
стабильность, безопасность. Оно зависит от
умения включиться в условия окружающего
мира. Польза, прочность, красота – то триединство, которое руководит им в поступках.
Природа, труд и семья – его главные жизненные ценности.
Древняя русская культура консервативна, но не отличается наблюдательной пассивностью. Напротив, человек всегда стремился заявить о себе миру, пытаясь разгадать в нем смысл и взаимозависимость явлений и вещей. Он пытался помочь природе,
заявляя о себе как о хозяине (В.Я. Пропп).
Замкнутость годового цикла объединяется
единой мировоззренческой основой, пониманием места и назначения человека в нем.
С развитием общества изменились способы ведения хозяйства, экономическая и
социальная структуры. Это неизбежно повлекло изменение мировоззрения, изменились и функции обрядов: магическая функция все больше утрачивалась, общественная
ослабевала, а на первый план выдвигалась
эстетическая. Обряды стали восприниматься как игра и развлечение, но выработанные
веками аграрно-заклинательная символика и
система символических обрядовых действий,
включая песни и пляски, особые ритуальные
тексты, костюмы и аксессуары, до сих пор
прослеживаются в народных сказках, былинах, хороводных играх, обрядах и обычаях (А.Н. Афанасьев, Б.А. Рыбаков, Д.К.
Зеленин, А.А. Коринфский). На древние обрядовые мифы, обогащая и конкретизируя
их, наслоились разные верования, отражающие мир в двоичных системах – добра и зла,
жизни и смерти.
37
ISSN 1997-0803
♦
Вестник МГУКИ
♦
2012
♦
2 (46) март–апрель ⇒
Примечания
1. Аналитическая психология : словарь / сост. В.В. Зеленский. – СПб.: Б.С.К., 1996. – 322 с.
2. Байбурин, А. К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов / А.К. Байбурин. – СПб.: Наука, 1993.
3. Бахтин, М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса
/ М.М. Бахтин. – 2-е изд. – М.: Худож. лит., 1990.
4. Касьянова, К. О. О русском национальном характере / К.О. Касьянова. – М.: ИНМЭ, 1984.
– 367 с.
5. Ржепянская, И. В. Русское народное творчество в становлении нравственной культуры Древней
Руси / И.В. Ржепянская. – М.: Красанд, 2010.
6. Славянские древности : [этнолингвистический словарь] / под ред. Н.И. Толстого. – М., 1995.
– Т. 1.
7. Юнг, К. Г. Психоанализ и искусство: пер. с анг. / К.Г. Юнг, Э. Нойманн. – М.: Refl-book;
К.: Ваклер, 1996. – 304 с.
*
Ф
ИЛОСОФСКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ
АНАЛИЗ МУСУЛЬМАНСКОГО
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА КАК
ЭЛЕМЕНТА КУЛЬТУРЫ ВОСТОКА
А. С. Страданченков
Национальный Институт имени Екатерины Великой (НИЕВ)
В работе анализируются философско-культурологические корни мусульманского законодательства как элемента культуры Востока. Показаны соотношение правовой доктрины ислама
(фикх) и законодательства, основные источники, отличительные черты, уникальность и эволюция
шариата.
Ключевые слова: культура, культура Востока, законодательство, ислам, шариат, источник шариата, культура мусульманского законодательства.
The work explores philosophical and cultural roots of the Muslim law as an element of the culture of the
East. Shows the ratio of the legal doctrine of Islam (Fiqh) and legislation, primary sources, distinctive
features, uniqueness, and the evolution of the Shariah.
Key words: culture, culture East, legislation, Islam, Sharia, source of Shariah, the culture of Muslim
law.
Исключительным в плане культуры законодательства можно назвать явление
мусульманского права (шариата) – продукта, достаточно условно вслед за исследователями Востока отнесённого и нами к
38
этому культурному ареалу. Что представляет собой это культурное явление, каковы
его социальные корни и особенности?
На эти и другие вопросы попытаемся найти
ответ в настоящей статье.
1997–08 03 ВЕСТ НИК МГУ КИ 2 (46) м ар т–апр ель 2012 38 –43