Р. А. Соколов великокняжеСкая Столица в политике

Р. А. Соколов
Великокняжеская столица
в политике митрополита Феогноста1
С именем митрополита Петра связано перемещение центра русской церковной
жизни в Москву. Однако не следует забывать, что формального перенесения кафедры
не было. Месторасположением своей могилы Петр оказал лишь моральное воздействие
на своих приемников, которые совсем не обязательно должны были следовать его
примеру, однако случилось именно так2. Впрочем, и после этого Владимир еще долго
сохранял свое значение как митрополичья резиденция, тем более что этот город был
центром подчиненной непосредственно русскому первоиерарху епархии, в которую
входила и Москва. Все это, конечно, высоко поднимало престиж древней великокняжеской столицы и выделяло ее из всех остальных городов Северной Руси. В настоящей статье мы постараемся выяснить роль, которую играл Владимир в деятельности
ближайшего приемника Петра — Феогноста. Для этого мы рассмотрим несколько
сообщений летописей о жизни митрополита в этом городе.
В 1328 г. Феогност пришел в Северо-Восточную Русь3. Избрав для постоянного проживания Москву, он, конечно, посетил прежде Владимир: «…[Феогност] иде изъ Киева
по градомъ многимъ, таже прииде и въ Володимерь и въ славный градъ Москву…»4.
Причина для того ясна — это сохранение городом своего официального статуса. Здесь
митрополит увидел, что в прежней русской столице ныне великие князья (а их в тот
1 Статья подготовлена в рамках выполнения работ по соглашению, заключенному с Министерством образования и науки РФ по заявке № 2012–1.4‑12‑000‑3001‑005, «Актуальные вопросы
истории Российской государственности: IX–XX вв.», мероприятия 1.4 ФЦП «Научные и научнопедагогические кадры инновационной России» на 2009–2013 гг.
2 Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. II. Период второй, Московский. От нашествия
монголов до митрополита Макария включительно. Первая половина тома. — М., 1997. — С. 140–141;
Митр. Макарий (М. П. Булгаков). История Русской Церкви. — Кн. 3. История Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240–1589). — М., 1995. — С. 26.
3 Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). — Т. I. Лаврентьевская летопись. — М.,
1997. — Стб. 531.
4 ПСРЛ. — Т. X. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью.
(Продолжение). — М., 2000. — С. 195.
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2012. Том 13. Выпуск 3
27
момент на Руси было двое) не живут: Александр Васильевич Суздальский, во владении
которого после раздела, произведенного Узбек-ханом, оказался Владимир5, пренебрегал древним центром великого княжения (свидетельство тому — попытка вывоза
колокола, предпринятая им6). И Феогност выбрал более удобное место для себя —
Москву (подробно на причинах именно такого выбора мы останавливаться не будем).
Но митрополит совсем не собирался накрепко связывать свою судьбу и судьбу всей
Русской Церкви с одной из сил в Северо-Восточной Руси и стать лишь инструментом
в чьей‑то борьбе. Он желал оставить себе возможность для политического маневра,
и прежняя резиденция русских первоиерархов должна была помочь ему в этом.
В 1332 г. произошел конфликт Ивана Калиты с Новгородом. Попытки найти примирение ничего не дали. Но в 1333 г. из Константинополя и Орды вернулся Феогност.
На будущий год к нему во Владимир приходил Новгородский архиепископ Василий
Калика, и, вероятно, посредничество митрополита позволило наконец найти компромисс7. Почему встреча двух иерархов произошла именно во Владимире, ведь до этого
из Орды Феогност вернулся в Москву?8 Ответ очевиден: Владимир был более нейтральной территорией, а его значение официального центра митрополии подчеркивало
нейтралитет самого Феогноста в столкновении интересов Ивана Калиты и Новгорода,
которое и началось‑то во время его отсутствия в Северной Руси. Тем самым сохранявшийся особый статус Владимира был использован для достижения мира, необходимого
обеим сторонам и в котором был заинтересован сам Феогност, как церковный пастырь.
При этом митрополит получил и некоторые материальные выгоды, ибо Василий Калика
приезжал к нему не с пустыми руками, а «со многими дары и съ честию»9.
В 1336–1337 гг. на сцену общерусской политики вернулся Александр Тверской. «Прелюдией» «к политическому “воскресению”» Михайловича стало его возвращение в лоно
Церкви10. Едва ли это было каким‑то выступлением митрополита против Москвы. «Воскресение» Александра было подготовлено визитом в Орду Федора Александровича, оно
стало лишь вопросом времени. К тому же с решением покориться хану исчезло юридическое основание для продолжения действия отлучения от Церкви князя, и не принять его
покаяния значило полностью себя дискредитировать, а в этом был не заинтересован и сам
Иван Калита. Какая была ему польза от сотрудничества с митрополитом, не имевшим
нравственного авторитета в народе? Московский князь это понял и, скорее всего, давления
на Феогноста оказывать не стал. Этим он подчеркнул к тому же покорность воле хана.
Где же произошло принятие покаяния от Александра? Москва, разумеется, отпадает.
Скорее всего, во Владимире. На это указывает, как нам кажется, и летопись: «И посла
(Александр. — Р. С.) бояръ своихъ къ Феогнасту митрополиту, благословениа деля
и молитвы, и приимъ отъ него благословение и молитву и отъ всехъ святитель (курсив
наш. — Р. С.)»11. Но для чего был собран такой собор «всехъ святитель»? Ответ может
быть в той же летописной статье, но чуть выше: «Того же лета преставися священныи
епископъ Антонии Ростовьскии и по немъ поставленъ бысть въ него место Гавриилъ
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. — М.; Л., 1950. — С. 469.
Там же.
  7 Там же. С. 344–346.
  8 ПСРЛ. — Т. X. — С. 206.
  9 Там же. С. 207.
10 Борисов Н. С. Русская Церковь в политической борьбе XIV–XV вв. — М., 1986. — С. 67.
11 ПСРЛ. — Т. XV. — Вып. 1. Рогожский летописец. — М., 2000. — Стб. 48.
  5   6 28
епископъ Ростову»12. Вероятно, архипастыри были собраны для совершения хиротонии,
и, конечно, Владимир был самым удачным местом для того, и, видимо, именно здесь
был рукоположен Гавриил, а также и получил прощение через своих бояр Александр.
Официальный центр митрополичьей епархии как нельзя более подходил для этой цели:
Феогност подчеркивал свое положение пастыря, стоящего над распрями и выполнявшего свой долг, как при проклятии Тверского князя, так и при его прощении.
Справедливо, на наш взгляд, объяснение пастырским долгом Феогноста и отпевание
им тел Александра и его сына, убитых в Орде в 1339 г. Это акция не была конфликтом
с Московским князем, который не мог и не хотел потребовать от митрополита отказа
от исполнения своих обязанностей. Кстати, произошло это отпевание вновь во Владимире13. И снова митрополит использовал особый статус этого города: встреча тела князя
здесь означала лишь желание первого из русских иерархов отдать последние почести почившему князю. Участие в похоронах в Твери могло быть истолковано как выражение
симпатий к этому городу. Встреча тела где‑то еще, кроме Владимира, была бы не столь
торжественна и запоминающаяся. А так Феогност выполнил свой долг, пресекая церемонией отпевания любые толки о подчинении его московским князьям, и одновременно
не связал себя с проигрывающей тверской партией, сумев не поссориться с Москвой.
Из рассмотренного материала видно, что сохранявшееся значение Владимира
как северного центра Русской митрополии использовалось Феогностом для проведения
своей собственной политики. Иногда она совпадала с интересами Москвы и была ей
выгодна, как в случае примирения с Новгородом при посредничестве митрополита,
а иногда нет, как в случае с благословением Александра Михайловича. Но во всех
этих ситуациях Феогност использовал свою владимирскую резиденцию, когда хотел
дистанцироваться от Москвы, показать отсутствие зависимости от ее князя. Этот дипломатический опыт будет учтен позже митрополитом Алексием. Добиться признания
от Константинопольского патриарха Москвы новым после Киева русским церковным
центром было почти невозможно, так как это означало бы полную и безоговорочную
поддержку Царьградом лишь одной политической силы на Руси. Но Алексий сумел
получить статус такого центра для Владимира, что на деле означало санкцию греков
на перемещение резиденции митрополита в Москву.
ЛИТЕРАТУРА
1. Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. — Т. II. Период второй, Московский. — М.,
1997.
2. Митр. Макарий (М. П. Булгаков). История Русской Церкви. — Кн. 3. История Русской
Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240–1589). — М., 1995.
3. Полное собрание русских летописей. — Т. I. Лаврентьевская летопись. — М., 1997.
4. Полное собрание русских летописей. — Т. X. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. (Продолжение). — М., 2000.
5. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. — М.‑Л., 1950.
6. Борисов Н. С. Русская Церковь в политической борьбе XIV–XV вв. — М., 1986.
7. ПСРЛ. Т. XV. Тверской сборник. — М., 2000.
12 13 Там же.
ПСРЛ. — Т. XV. — Тверской сборник. — М., 2000. — Стб. 420.