Анализ влияния этнического фактора на формирование

Елена Михайловна
Джурбина
Кандидат экономических наук, доцент,
заведующая
кафедрой
финансов
и
налогообложения
филиала
СевероКавказского государственного университета в
Пятигорске
Анализ влияния этнического фактора
на формирование системы межбюджетных трансфертов
В условиях реально протекающей регионализации экономики межбюджетные трансферты
выступают в качестве одного из базовых объектов этноэкономики, которая приобретает
регионально-институциональные формы, складываясь, развиваясь и самовоспроизводясь в рамках
вполне конкретных территориально-локализованных и функционирующих на мезоуровне
экономики структур (рис. 1).
Этнос
Этническая территория
Территориальная общность
(территория)
Этноэкономическая
система
Этноэкономический аспект
межбюджетных
трансфертов
Мезоэкономическая
система (регион)
Этноэкономические
отношения
Межбюджетные
трансферты
Мезоэкономические
отношения
Межбюджетные отношения
Экономические отношения
Рис. 1. Этноэкономическая составляющая межбюджетных трансфертов
Подчеркнем, система межбюджетных трансфертов обретает этноэкономическую
причинность, соответствующие следствия и в целом содержание исключительно благодаря
территориальной организованности, региональной детерминанте как экономических, так и
этносоциальных процессов. Вследствие этого межэтническое бюджетно-финансовое
перераспределение осуществляется не напрямую, т.е. от этноса к этносу, что невозможно ни
политически, ни экономически, ни даже технологически), а опосредованно – через
мезоэкономическую сферу, через трансферты конкретным отраслям и территориям.
Формы бюджетно-финансового перераспределения в полиэтнической среде (обозначаемые
нами как «этноэкономические межбюджетные трансферты») многообразны и условно могут быть
структурированы на три базовых инварианта.
В одном случае (обозначим его как ситуацию территориально-хозяйственной детерминации)
эффект этноэкономического межбюджетного трансферта возникает как внешний побочный по
отношению собственно к этнополитическим и иным отношениям результат бюджетного
«выравнивания», перераспределения бюджетных ресурсов в пользу стагнирующей и в силу ряда
причин лишенной собственных, достаточных для устойчивого социально-экономического
воспроизводства финансовых ресурсов периферии. Этот случай является наиболее
распространенным и масштабным.
К категории этноэкономического межбюджетного трансферта в данном контексте прежде
всего могут быть отнесены реализуемые в рамках действующего межбюджетного процесса
трансфертные платежи, обусловленные объективным социально-экономическим положением
«этнических» территорий (неблагоприятные природные и иные факторы и т.п.). Сюда же можно
включить и трансфертные платежи, мотивированные социально-демографической спецификой
этнических территорий. К примеру, повышенные расходы на образование, детские пособия на
территориях с естественным приростом населения, что весьма характерно, в частности, для
республик Северного Кавказа.
Более того, в условиях аграрной периферии, к которой относятся почти все субъекты ЮФО,
приоритетную роль в доходах, занятости и в целом в формировании и воспроизводстве уровня
жизни территориальной общности приобретает бюджетно-перераспределительная составляющая
экономики, существенно связаннная с трансфертами из федерального и региональных бюджетов.
Продуцируемые данной ситуацией межбюджетные трансфертные потоки, благодаря их
стабилизирующему мезоэкономическому эффекту, объективно работают не столько на
трансформацию базовых условий хозяйствования, сколько на ту или иную локальную
этноэкономику, модифицируя ее преимущественно в той мере, в какой частью этноэкономики в
ряде регионов-реципиентов становится сам трансфертный механизм.
Объективно возникающий в процессе действия трансфертного механизма эффект локального
«перераспределения» в пользу конкретной этноэкономики важнейших ресурсных факторов
регионального воспроизводства (природно-ресурсных, финансовых, институциональных и др.)
усиливает однородность этноэкономической структуры, реанимирует традиционные способы и
формы хозяйствования, ведет к соответствующему вытеснению за пределы территориальнолокализованной этноэкономической системы иных ее этноэкономических составляющих.
Следствием данного процесса является последовательный вынос за определенный региональнолокализованный контекст сопряженных с этноэкономикой капитала, товарных потоков, услуг и т.п.
При этом в региональные воспроизводственные системы как бы имплантируются контингенты того
или иного этноса, утверждающиеся в новом для себя региональном сообществе в традиционно
предпочтительных и вместе с тем реально возможных ролевых экономических функциях (торговля,
аграрная сфера, отдельные промыслы и т.п.). Заметим, это еще больше усиливает дифференциацию
бюджетно-налогового потенциала территорий, потребность в бюджетном выравнивании и
соответствующих масштабных трансфертах, параллельно стимулируя этноэкономику, ее
традиционные формы.
Проведенный нами анализ показал, что доминанта финансовой помощи из бюджета РФ в
доходах региональных бюджетов корреспондирует преимущественно с социально-экономическим
положением конкретных территорий, их периферийной спецификой. Наиболее рельефно данная
ситуация просматривается по регионам Юга России, в котором из 8 национальных республик
лишь Республика Калмыкия не является реципиентом бюджета РФ.
Важно в данном случае учитывать, что на Юге России наблюдается «смещение» этнической
структуры. Если в целом по РФ доля русских достигает 80%, то на Юге – лишь около 65% [1].
Сложились и функционируют как поли- (Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и
др.), так и моноэтнические национальные республики (Чеченская Республика, Ингушская
Республика), а сам макрорегион и по этническим, и по социально-экономическим составляющим
достаточно четко дифференцируется на две составляющие.
Если отследить статистику за ряд последних лет и учитывать при этом, что в 2000–2004 гг. в
среднем по России в федеральный бюджет шло от 48 до 53% всех собираемых на территориях
субъектов РФ налогов, то несложно установить, что Краснодарский и Ставропольский края,
Астраханская, Волгоградская и Ростовская области отдают налоговых ресурсов в центр больше,
чем получают оттуда взамен в форме безвозмездных перечислений. Иная ситуация у большинства
северо-кавказских республик (включая Дагестан, Ингушетию, Кабардино-Балкарию и др.),
мезоэкономических систем, для которых получение бюджетных трансфертов в последние годы
превратилось в приоритетную «отрасль специализации». К примеру, в Северной Осетии
и Кабардино-Балкарии по ситуации на 2004 г. трансферты из федерального бюджета обеспечивали
2/3 всех бюджетных доходов в таких регионах, как Ингушетия и Дагестан – около 75%, а в
Чеченской Республике – 93%. В 2005 г. положение сохранялось, трансферты из федерального
бюджета составили в Ингушетии и Дагестане 73–74%, в Чеченской Республике – около 71%.
В итоге для того же Дагестана объем безвозмездных перечислений эквивалентен 25% его ВРП, т.е.
фактически сопоставим с экономическим эффектом от функционирования всей его аграрной
сферы. Для Адыгеи соответствующий показатель достигает 31%, Карачаево-Черкессии – 26%,
Кабардино-Балкарии – 15%. Что касается Ингушетии, то для данной республики объем
безвозмездных перечислений превышает ВРП в 1,12 раза [1].
Компаративистский анализ душевых (в расчете на одного жителя соответствующего
региона)
объемов
безвозмездных
перечислений
свидетельствует
о
существенных
межрегиональных различиях. Характерно также, что значительная часть бюджетных
перечислений приходится на дотации, т.е. изначально носит нецелевой характер и в этой связи
стимулирует иждивенческие настроения, ведет к неэффективному использованию бюджетных
ресурсов (см. таблицу).
Безвозмездные перечисления в доходной части
консолидированных бюджетов регионов Юга России в 2005 г. [3]
Безвозмездные перечисления
В том числе дотации
%
%
в доходной на одного
в доходной на одного
млн р.
млн. р.
части
жителя, р.
части
жителя, р.
бюджета
бюджета
Территория
Республика Адыгея
Республика Дагестан
Республика Ингушетия
Чеченская Республика
Кабардино-Балкарская Республика
Республика Калмыкия
Карачаево-Черкесская Республика
Республика Северная Осетия – Алания
Краснодарский край
Ставропольский край
Астраханская область
Волгоградская область
Ростовская область
Всего по Югу России
2 382
16 654
4 042
11 878
4 313
1 397
2 783
4 704
9 421
8 153
1 801
3 774
11 440
82 742
50,7
73,9
73,0
70,9
51,9
36,9
53,2
47,8
15,3
28,1
16,2
12,8
24,3
32,4
5 364
6 302
8 084
10 539
5 460
4 834
6 409
7 362
1 848
3 016
1 811
1 412
2 640
3 650
2 072
13 928
3 013
9 671
3 980
1 200
2 255
3 897
7 547
6 879
1 185
2 757
9 008
67 392
44,1
61,8
54,4
57,7
47,9
31,7
43,1
39,6
12,3
23,7
10,6
9,3
19,1
26,4
4 666
5 270
6 026
8 581
5 039
4 152
5 193
6 099
1 481
2 545
1 192
1 031
2 078
2 973
В 2005 г. на Юг России, где проживает 15,8% населения страны, приходилось 27,2% по
статье «межбюджетные трансферты» в суммарном консолидированном бюджете всех субъектов
РФ (и 31,5% по статье «дотации»). При этом 39% межбюджетных трансфертов в бюджеты
регионов Юга России пришлись на долю трех основных реципиентов – Чеченской Республики,
Республики Ингушетия и Республики Дагестан (это означает, что 3% россиян получили 10,7% всех
безвозмездных бюджетных перечислений).
«Этническая составляющая» в сложившейся системе межбюджетных трансфертов
наблюдается не только на общероссийском либо макрорегиональном уровнях, но и в масштабе
отдельных субъектов РФ. Так, в частности, исследования М.О. Шандирова по Кабардино-Балкарии
фиксируют наличие в мезоэкономической системе специфического механизма бюджетно-финансового перераспределения, во многом аналогичного действующему в сфере межбюджетных
отношений в рамках национальной экономики в целом. Причем, как и в общероссийском масштабе,
наиболее интенсивно изымаются налоги на экономически более развитых территориях (северовосток республики и Нальчик), в субрегионах с выраженной промышленной специализацией,
выступающих в качестве финансовых доноров для аграрных предгорий и слабо освоенной в
хозяйственном отношении горной зоны. Это инициирует перекачку бюджетно-финансовых
ресурсов из преимущественно русского в кабардинский и балкарский аграрные субрегионы
республики (последние формируют свой бюджет главным образом за счет республиканских
трансфертов) [2].
Анализ складывающейся в макрорегионе ситуации подводит к выводу: центропериферийные градиенты – приоритетная, однако не единственная детерминанта
этноэкономических межбюджетных трансфертов. Существенное значение приобретают некоторые
иные факторы (рис. 2), в том числе институциональные причины, и прежде всего
спровоцированные статусом республики дополнительные бюджетные расходы на той или иной
территории.
Этноэкономическая составляющая факторов формирования
системы межбюджетных трансфертов
Фрагментарность
и неравномерность
экономического развития
«этнических» территорий
Социально-демографическая
специфика этнических
территорий
Геополитические интересы
и предпочтения
БюджетноПриоритеты Дополнительные Институциональная
налоговая
преодоления
бюджетные
специфика
специфика
фактора
расходы
«этнических»
периферийных «антиренты» на образование
территорий
аграрных
периферийных
и иные
территорий
территорий социальные цели
Дополнительные
Особые бюджетные
Приоритетное
финансирование
территорий особых
геостратегических
интересов
Приоритетное
Рис. 2. Этноэкономическая составляющая факторов формирования
системы межбюджетных трансфертов
Таким образом, нельзя не констатировать, что реализация императивов модернизации
территориально-хозяйственных систем современной России немыслима вне учета феномена
этноэкономики и корреспондирующей с ней этноэкономической составляющей системы
межбюджетных трансфертов, видения основных приоритетов этноэкономического регионального
развития, перехода от реализации преимущественно стабилизационных задач к решению вопросов
развития этноэкономики как значимой компоненты мезоэкономической сферы, включения ее в
макро- и геоэкономические процессы. Последнее, полагаем, связано с дальнейшей коррекцией как
трансфертного механизма, так и в целом системы межбюджетных отношений.
Как свидетельствуют результаты проведенного исследования, во всех наделенных статусом
республики территориях российского Юга в структуре занятости повышен удельный вес
должностей в системе государственного и муниципального управления (достигая максимума в
Республике Ингушетия и Республике Калмыкия). Утрата подобного рода экономической
преференции для той же Ингушетии или, к примеру, Калмыкии будет означать ликвидацию до 3%
стабильных, престижных и неплохо оплачиваемых рабочих мест в регионоформирующей сфере,
еще до 10% – в обслуживающих отраслях. В итоге (через внутрисемейные трансферты)
негативный экономический эффект будет ощутим для 1/3 территориальной общности [1]. Если
принимать во внимание, что все республики Юга в той или иной степени являются бюджетнофинансовыми реципиентами, то становится очевидным вывод: продуцируемое статусными
позициями данных территорий завышение (в сопоставлении со среднероссийским уровнем) числа
бюджетных мест, равно как и иные дополнительные расходы на осуществление необходимых
республике по статусу полномочий и функций, финансируется фактически из федерального
бюджета и также может рассматриваться в качестве своеобразного инварианта
этноэкономического межбюджетного трансферта.
В современной российской политико-экономической системе важное этноэкономическое
содержание приобретают и трансфертные платежи, мотивированные геополитическими и
этнополитическими интересами, особыми договоренностями между федеральным центром и
«этническими» регионами РФ.
Реализация мезоэкономических интересов основывается на разнообразных способах
бюджетно-финансового лоббирования в целях максимального включения государственных
механизмов финансового и материально-технического перераспределения.
Дополнительная бюджетно-финансовая подпитка регионов Северного Кавказа (и в особой
мере Дагестана, Ингушетии, Чечни) – лишь один из аспектов проекции данных угроз на
действующий
трансфертный
механизм.
Иной
случай
выраженного
проявления
«этноэкономического межбюджетного трансферта» – это сохраняющаяся практика особых
бюджетных отношений с Татарстаном и Башкортостаном, экономически вполне благополучными,
однако с начала 1990-х годов пребывающими в привилегированных условиях регионами.
Подтверждением этого являются дотации на реализацию мероприятий федеральной целевой
программы «Социально-экономическое развитие Республики Татарстан до 2006 г.» в сумме
6 421 673,0 тыс. р., а также дотации на реализацию мероприятий федеральной целевой программы
«Социально-экономическое развитие Республики Башкортостан до 2006 г.» в сумме 8 718 206,7
тыс. р. Подобного рода практика, решая важные, однако преимущественно тактические гео- и
этнополитические задачи, вступает в противоречие с декларируемыми и частично реализуемыми с
начала 2000-х годов новыми принципами межбюджетных отношений, способствует не столько
нивелированию, сколько углублению социально-экономического неравенства в этническом и
территориальном аспектах, росту этнополитической напряженности и межрегиональных
противоречий.
Сложившаяся и воспроизводящаяся в РФ этноэкономическая составляющая системы
межбюджетных трансфертов имеет и иные негативные, напрямую проецирующиеся на сферу
мезоэкономики следствия: консервация отсталой экономической структуры, культивирование
экономического иждивенчества, стимулирование теневой экономики, торможение модернизации.
Литература
1. Дружинин, А. Г. Юг России конца XX – начала XXI веков (экономико-географические
аспекты) / А. Г. Дружинин. Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 2005.
2. Дружинин, А. Г. Этноэкономика в системе регионального воспроизводства: теоретические
аспекты / А. Г. Дружинин, М. О. Шандиров // Стратегии и проблемы региональной экономики.
Научный вестник СКНИИ Э и СП. Вып. IV. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦВШ, 2002.
3. www.budgetrf.ru.
*****