Васильев О. В.
реклама
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 27 (208). Экономика. Вып. 29. С. 26–35. О. В. Васильев ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ И РАЗВИТИЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ Рассмотрены рыночная модель формирования и развития социально-экономических систем, варианты рыночной организации хозяйствования, реализованные в развитых странах, их достоинства и недостатки по отношению к централизованной плановой экономике, аргументирована необходимость глубокого реформирования общей модели рыночной организации хозяйствования. Ключевые слова: инвестиции, капитал, рыночная экономика, реформы, риски, корпорации, производительные силы, монополизация. Мировые экономические процессы начала ХХI в. дали основание для укрупнённого анализа экономической науки за предыдущее столетие. Основной отличительной чертой развития экономической теории в ХХ в. стало многообразие принципиально различных течений экономической мысли — от утопических идей анархистов и анархосиндикалистов, полностью отрицавших государственное регулирование социально-экономическими процессами, до идеологов жёстко централизованного управления экономикой в рамках командноадминистративной системы. Практическая реализация различных моделей социально-экономического развития, разработанных представителями отдельных школ, достаточно убедительно показала, что гипертрофированное участие государства в производственно-хозяйственной деятельности может обеспечить высокие темпы экономического роста только на относительно короткие сроки, но в долгосрочном плане является малоэффективным. По сравнению с централизованной плановой экономикой различные варианты рыночной организации хозяйствования оказались более жизнеспособными. Явное отставание по уровню и качеству жизнеобеспечения населения привело большинство социалистических стран к отказу от модели командной экономики и переходу к рыночной организации воспроизводственных процессов. Вместе с тем объективный анализ показывает, что рыночная система хозяйствования также имеет существенные недостатки. Вопервых, непосредственно в сфере производства рыночные механизмы не обеспечивают полной занятости основных элементов производительных сил. Даже в периоды экономического подъёма производственные мощности используются на 85–90 %, а в периоды застоя око- ло трети основного капитала не используется вообще. Во-вторых, основной целью рыночных структур — от отдельного предпринимателя до крупных корпораций — является извлечение прибыли или даже получение сверхприбыли (при благоприятных обстоятельствах), поэтому производство товаров и оказание услуг — лишь средство достижения конечного финансового результата. При этом необходимо учитывать, что усложнение рыночного взаимодействия резко сужает сферу действия свободной конкуренции и расширяет круг товаров, продаваемых по монопольно высоким ценам. Кроме того, в современных условиях между производителем и конечным потребителем утрачивается прямой контакт, возникают посреднические цепи: крупнооптовые корпорации, оптовые фирмы, мелкооптовые магазины, розничная сеть. В-третьих, повышение технического уровня товаров для большинства рядовых покупателей не предоставляет возможности даже приблизительно оценить реальные затраты на производство сложной бытовой техники, приборов, машин. Как известно, рынки, на которых продавец знает о товаре больше, чем покупатель, называются рынками с асимметрической информацией. Таких рынков становится всё больше и больше. Естественно, что ни о каком равноправии продавца и покупателя в условиях асимметричного рынка говорить не приходится. Тем более странно, что многие известные экономисты продолжают по инерции игнорировать реальное положение дел. Например, Р. Пиндайк и Д. Рубинфельд считают типичным то обстоятельство, что «потребители и производители имеют полную информацию об экономических переменных, относящихся к их выбору», а наличие рынков с асимметричной информацией — редким исключением из общего правила. Особенности формирования и развития социально-экономических систем Рассматривая рыночную модель развития социально-экономических систем, можно констатировать, что эта модель достаточно противоречива. С одной стороны, рыночная организация хозяйствования в различных вариантах, реализованных в развитых странах (от Швеции до Японии), доказала своё преимущество по отношению к централизованной плановой экономике. С другой стороны, современная рыночная модель в обобщённом виде имеет настолько серьёзные изъяны, что возникает вопрос о её соответствии основным критериям рациональной организации воспроизводственного процесса. Действительно, при всём многообразии теоретических подходов никто из экономистов не отрицает объективной реальности: экономическая деятельность осуществляется в условиях жёсткой ограниченности всех основных видов ресурсов. Следовательно, основным критерием рационального хозяйствования является уровень использования ограниченных производственных ресурсов. Очевидно, что современная модель рыночной экономики, для которой характерно хроническое недоиспользование всех видов ресурсов, мягко говоря, не в полной мере соответствует критерию рационального хозяйствования. В отношении цели экономической деятельности, которая в обобщённом виде трактуется как «максимальное удовлетворение материальных потребностей человека», можно констатировать явное расхождение. Целью агентов рыночных отношений чаще всего выступает самовозрастание капитала, достижение экономической власти, повышение конкурентоспособности и устойчивости бизнеса для увеличения массы прибыли в будущем. При этом удовлетворение потребностей покупателя — лишь средство для наращивания капитала. Яркой иллюстрацией может служить агрессивная рекламная деятельность табачных компаний, зарабатывающих миллиарды долларов на поддержке и стимулировании распространения опасной для здоровья вредной привычки. Расхождение между декларируемой целью удовлетворения рациональных потребностей человека и реальной целью достижения максимальной прибыли от производственно-коммерческой деятельности признаётся большинством экономистов, хотя немало исследователей старается затушевать сущность принципиальных противоречий в целевых установках предпринимателей и конечных потребите- 27 лей. Например, крупный специалист в области маркетинга Ф. Котлер в одной из своих работ пытается убедить читателей в том, что «социальные основы маркетинга — удовлетворение людских потребностей». Однако уже через несколько страниц он подробно раскрывает разнообразные методы и приёмы «психологической обработки» покупателя в рамках так называемой концепции интенсификации коммерческих усилий, которая прямо направлена на превращение покупателя из равноправного участника процесса купли-продажи в объект манипулирования путём всевозможных способов и приёмов подачи асимметричной информации о товарах или услугах. Более того, разработаны методы прямого воздействия на подсознание потребителей, как например, программирование желаний посредством «неразличимого 25-го кадра». Хотя некоторые из таких методов уже законодательно запрещены в развитых странах, сам факт инвестирования капитала в разработку специальных приёмов воздействия на подсознание покупателей убедительно доказывает, что в погоне за прибылью можно полностью игнорировать реальные потребности конкретного покупателя. Естественно, по мере развития рыночного хозяйства происходит насыщение товарных рынков, расширяется ассортимент выпускаемых товаров, что снижает остроту противоречия между декларируемой и реальной целью товаропроизводителей. Вместе с тем даже в наиболее развитых странах остаётся немало реальных потребностей рядовых покупателей, которые удовлетворяются не полностью. Это прежде всего недорогие и добротные товары для групп населения с минимальными доходами. Эффект «вымывания дешёвого ассортимента» носит достаточно универсальный характер и распространяется на рынки услуг, в т. ч. на социально значимые услуги по медицинскому обслуживанию, образованию, рекреации и т. д. Например, в Германии, Великобритании, Италии ощущается острая нехватка дешёвого муниципального жилья, в то время как предложение на рынке дорогих квартир явно превышает спрос. В США значительное сокращение частных школ с умеренной оплатой, в которых учились дети представителей среднего класса, вызвало серьёзное недовольство избирателей политикой демократической партии. Победа на выборах республиканца Дж. Буша в немалой степени обусловлена 28 его программой реформирования системы образования США, включая право родителей получать специальные ваучеры, покрывающие существенную часть расходов на обучение, если их дети не посещают государственные школы. Важно оценить с общетеоретических позиций, насколько недостатки сложившейся общей модели рыночного хозяйствования глубоко связаны с самой сущностью товарно-денежных отношений, т. е. с организацией воспроизводственного процесса как закономерной смены денежной, товарной и производственной форм капитала. Если охватить широкую панораму экономического развития за весь XX в., то можно констатировать достаточно противоречивое эволюционирование рыночной системы, которое проходило крайне неравномерно. Периоды быстрого экономического роста сменялись кризисами или застоем, что указывает на неустойчивость прогрессивных изменений в сфере производства, существование значительных диспропорций между совокупным предложением и спросом. Не вдаваясь в детали внутриотраслевых и межотраслевых диспропорций, можно отметить, что переливание капитала в новые производства, в новые отрасли или даже целые сферы экономики проходило с большими трудностями, нередко внедрение новых технологий, производство новой продукции сдерживалось из-за недостаточной концентрации капитала, архаичных форм организации производственно-коммерческой деятельности, а иногда сознательно тормозилось в рамках монопольных или олигопольных структур. В целом средние темпы экономического роста в развитых странах с рыночной экономикой за весь столетний период, по подсчётам различных экспертов, относительно невысоки и составляли от 2 до 3 % ежегодного роста ВВП, что обусловлено в основном цикличностью развития рыночной экономики, а также фундаментальным недостатком рыночного целеполагания с предпочтением краткосрочных экономических целей (максимизация текущей прибыли) долгосрочным, связанным с инвестициями в коренное преобразование производственных процессов. Для выявления эффективности сложившейся общей модели рыночной организации воспроизводственных процессов целесообразно сопоставить диаметрально противоположные точки зрения на реализацию потенциальных возможностей развития производительных сил в XX в. О. В. Васильев Анализ многочисленных публикаций с оценками итогов прошедшего столетия показывает широкий спектр мнений — от предельно позитивных до явно негативных. Среди учёных, высоко оценивающих итоги XX в., преобладают политологи, философы, юристы, а также деятели литературы и искусства, политики, журналисты, т. е. в основном люди, занятые в сфере духовного производства. Они акцентируют внимание на крупномасштабных достижениях и качественном росте производительных сил. Для иллюстрации приведём типичный образец такой оценки: «Экономика в XX веке… В этой области произошли огромные и позитивные изменения. Своеобразным центром этих перемен явилась научно-техническая революция, реальное и масштабное превращение науки в непосредственную производительную силу: кибернетизация, компьютеризация, информатизация, появление принципиально новых технологий стали реальностью общественного производства». Представители естественных и технических наук, а также многие экономисты дают более реалистичные оценки, которые указывают на противоречивость инновационных процессов, неравномерность в развитии отдельных направлений науки и техники, сложности реализации научных открытий и изобретений. При этом инженеры, технологи и другие специалисты, непосредственно занятые разработкой и внедрением новой техники и новых технологий, отмечают общую тенденцию: чем более масштабным является нововведение, а следовательно, требующим длительного времени для разработки и внедрения, тем труднее заинтересовать предпринимательские структуры в финансировании инвестиционных проектов по их реализации. В результате многие по настоящему уникальные научные разработки остаются невостребованными в течение длительного времени. Поэтому целесообразно сравнить прогнозные оценки развития производительных сил, которые давали науковеды и футурологи в 1950– 1960-е гг., с реальными достижениями науки и техники к 2001 г. Сравнительный анализ прогнозных оценок, которые были даны в работах известных учёных, например, в книге Д. Белла «Встречая 2000 год» (опубликована в 1968 г.), в публикациях Э. Тоффлера, К. Болдуина, а также в материалах международных конференций Особенности формирования и развития социально-экономических систем футурологов, с фактическим уровнем развития производительных сил показывает, что прогнозы были излишне оптимистическими. Крупные открытия и изобретения, сделанные в середине XX в., служили объективной базой для разработки оптимистических прогнозов развития фундаментальной науки и ускорения процессов материализации научных знаний в виде новой техники и технологии, прогрессивных форм организации производства. Однако многие важнейшие проблемы развития производительных сил остались нерешёнными. Достаточно указать на такие глобальные проб­ лемы, как развитие термоядерной энергетики, создание экономичных технологий опреснения морской воды, экологически чистых видов транспорта; замещение химикатов на биологические методы защиты растений и животных; искоренение малярии, туберкулёза и других особо опасных заболеваний, раскрытие психофизиологических механизмов работы человеческого мозга. Необходимо подчеркнуть, что решение вышеперечисленных проблем за 40– 50 лет было вполне реальным. Во-первых, потому что имелся большой задел уже проведённых широкомасштабных научных исследований. Во-вторых, интенсивное развитие других отраслей науки и техники, например прикладной математики и вычислительной техники, существенно способствовало решению указанных проблем. В-третьих, экономическая эффективность инвестиций, направляемых на решение важнейших научных проблем, не вызывает сомнений. Естественно, возникает вопрос о механизмах торможения развития производительных сил и внедрения научно-технических достижений. Среди многочисленных возможных причин замедления процессов научно-технического прогресса важную роль играет несовершенство рыночной системы хозяйствования. Прежде всего явное предпочтение вложения капитала в крат­ косрочные инвестиционные проекты, гарантирующие быстрый возврат вложенных средств и получение дохода, пусть даже относительно небольшого. Нельзя утверждать, что в отношении реализации долгосрочных инвестиционных проектов не происходит положительных изменений. Постепенно расширяется число финансовых институтов, принимающих участие в крупных инвестиционных проектах, рассчитанных на 10–15 и более лет. Но, как правило, 29 частный капитал делает крупные инвестиции в реализацию строительных проектов (например, сооружение морских портов, магистральных дорог, нефте- и газопроводов и т. д.), инвестиционные риски при осуществлении которых относительно невелики, а сами сооружения (даже до завершения строительства) в определённой мере могут выступать в качестве залогового имущества. Фундаментальные научные исследования по глобальным проблемам могут занимать несколько десятков лет, а окончательные результаты, в плане их коммерческой ценности, достаточно неопределённы. Существенным фактором торможения отдельных научно-технических разработок выступают экономические интересы крупных корпораций, контролирующих соответствующие рынки. Например, крупнейшие нефтяные корпорации обладают влиятельным лобби в правительствах стран с развитой рыночной экономикой, поэтому они в состоянии блокировать выделение финансовых ресурсов на научные исследования по комплексному решению транспортно-энергетических проблем. Искусно апеллируя к доводам о необходимости рационального расходования государственных средств, представители нефтяного лобби могут подменить комплексное решение важных проб­лем, требующих длительных усилий и значительных финансовых ресурсов, решением частных задач, дающих небольшой, но достаточно быстрый эффект (разумеется, в первую очередь самим нефтяным компаниям). Например, в ряде развитых стран приняты более жёсткие стандарты качества бензина и дизельного топлива, что прямо отражает экономические интересы нефтяных компаний, потому что расширение производства высококачественных нефтепродуктов обеспечивает получение более высокой прибыли. В то же время нефтяное лобби выступает против государственной программы поддержки процесса перевода транспортных средств на электрическую тягу. При этом лоббисты умело манипулируют фактами, справедливо отмечая, что электрификация транспорта потребует существенного увеличения выработки электроэнергии, а так как основная часть электростанций вырабатывает энергию, сжигая уголь и мазут, то суммарное загрязнение атмо­ сферы не уменьшится, а наоборот, увеличится, потому что тепловые электростанции сжигают относительно низкокачественное органическое топливо. 30 Таким образом, в современной модели рыночного хозяйствования явно обнаруживаются элементы недостаточной эффективности. Расхождение между прогнозами, сделанными учёными 30–40 лет назад, и реальным уровнем развития производительных сил к концу XX в. даже в наиболее развитых странах с рыночной экономикой не соответствует оптимизму футурологов и других учёных. Основной причиной замедленных темпов развития производительных сил стали внутренние механизмы торможения социально-экономических процессов, присущие сложившейся модели рыночного хозяйствования. Неустойчивость макроэкономических процессов, недостаточная информированность конкретных участников производственно-коммерческой деятельности на микроуровне неизбежно ведут к неуверенности в будущем, а следовательно, вынуждают минимизировать коммерческие риски путём отказа от долгосрочного стратегического подхода, нацеленного на реализацию крупномасштабных долгосрочных производственных проектов, обладающих высоким потенциалом получения большого социально-экономического эффекта. Несовершенство сложившейся модели рыночного хозяйствования признаётся в той или иной мере большинством экономистов. Однако существуют самые разнообразные мнения по поводу совершенствования управления социально-экономическими процессами. При всём многообразии теоретических школ в современной экономической науке, можно выделить три принципиально различающихся направления. Своеобразным водоразделом является вопрос о соотношении рыночного саморегулирования и государственного регулирования экономикой. Почему именно этот вопрос имеет первостепенное значение? Потому что в нём в концентрированном виде отражены глубинные экономические интересы основных слоёв современного общества. Действительно, экономисты-теоретики, настаивающие на приоритетности рыночного саморегулирования, открыто или завуалированно отстаивают интересы мелких и средних предпринимателей, которые больше всего страдают от зарегулированности экономики, от вмешательства государственных органов в их производственную и коммерческую деятельность. Положение среднего и в особенности мелкого предпринимателя достаточно неустой- О. В. Васильев чиво. Ограниченные финансовые возможности не поз­воляют широко диверсифицировать бизнес и тем самым снизить зависимость от конъюнк­т уры одного рынка сбыта готовой продукции. Объективная неустойчивость мелкого и среднего бизнеса является основой для внутреннего противоречия экономических интересов основной части предпринимателей. С одной стороны, они активно выступают за свободные товарно-денежные отношения, против государственного регулирования цен, за либерализацию торговых отношений, в т. ч. и в сфере внешнеэкономической деятельности. С другой стороны, они остро нуждаются в упорядоченности производственных и в особенности коммерческих отношений, в чётко обозначенных границах «правил игры», в эффективных механизмах пресечения деятельности недобросовестных поставщиков, посредников и других деловых партнёров. Внутренняя двойственность экономических интересов основной части предпринимателей отражена в теоретических воззрениях экономистов либерального направления. Выступая за приоритет рыночных механизмов саморегулирования, они в то же время подчёркивают необходимость использования государственного регулирования рыночными отношениями. Это прежде всего поддержание макроэкономической стабильности путём жёсткого контроля эмиссии денег, регулирования кредитных отношений, поддержания выгодного для отечественных товаропроизводителей курса национальной валюты, умеренного налогообложения производственно-коммерческой деятельности и т. д. На микроуровне обосновывается необходимость прямой государственной поддержки малого и среднего бизнеса путём создания различных фондов развития предпринимательства, выделения государственных средств на развитие производственной инфраструктуры, подготовку кадров для малого бизнеса и т. д. При этом постоянно подчёркивается необходимость сокращения государственного аппарата, упрощения юридических процедур, устранения бюрократизма, повышения действенности правоохранительных органов по пресечению экономических преступлений, повышения общего уровня цивилизованности рыночных отношений, в т. ч. инвестиционного климата. Второе основное направление в теории рыночной экономики определено совокупностью Особенности формирования и развития социально-экономических систем экономических теорий, в большей или меньшей степени обосновывающих приоритетность государственного регулирования над рыночным саморегулированием. Нетрудно обнаружить прямую связь этих теоретических воззрений с экономическими интересами крупного капитала, в первую очередь представителей монополизированных секторов и отраслей экономики. Разумеется, это направление непосредственно отражает интересы чиновничества, в особенности высших чиновников. Совпадение их интересов с интересами крупного капитала не случайно, потому что в большинстве стран как в законодательной, так и в исполнительной ветвях власти много бывших бизнесменов, активно лоббирующих деятельность соответствующих корпораций. В свою очередь, высшие чиновники при смене администрации или реорганизации правительства перемещаются в сферу крупного бизнеса, как правило, на ключевые посты в монополизированных производственно-коммерческих структурах. Как известно, исторически необходимость государственно-монополистического регулирования экономики была более или менее осознана в процессе теоретического осмысления причин и последствий Великой депрессии 1929–1933 г. Однако уже в начале XX в. стали складываться объективные предпосылки усиления роли государства в управлении социально-экономическими процессами. Именно пассивность (или, наоборот, использование неадекватных репрессивных мер при разрешении острых социальных конфликтов) привела к перерастанию социального противостояния в открытую вооружённую борьбу за власть в отдельных странах. Особенно разительное противоречие между объективными потребностями развития производительных сил и архаичной системой государственного управления в виде абсолютной монархии сложилось в Российской, АвстроВенгерской и Германской империях. Неумение правящих элит этих империй разрешать социальные конфликты привело к катастрофическим последствиям, колоссальным людским и материальным потерям в ходе Первой мировой войны и расколу мировой цивилизации на два враждующих лагеря. Исторический процесс не подлежит реконструкции, можно только сожалеть, что теоретическая база активного государственного регулирования рыночной экономикой появилась в 1930-е гг., а не в начале 31 века, когда усложнение социально-экономических процессов способствовало нарастанию нестабильности воспроизводства: амплитуда колебаний в рамках экономического цикла стала нарастать. Классическая либеральная модель организации рыночного хозяйства не позволяла быстро выходить из очередного спада производства. Механизмы рыночного саморегулирования оказались недостаточно эффективными. Начавшийся в 1929 г. очередной спад оказался настолько сильным, а последовавший за ним период депрессии настолько затяжным, что дальнейшее использование классической модели рыночной экономики стало невозможным. С определённым опозданием экономическая теория в лице Дж. Кейнса ответила на запросы практики: он предложил активно задействовать возможности государства для стимулирования спроса путём существенного увеличения государственных инвестиций в реальный сектор экономики. Дополнительные вливания инвестиций в экономику, которая функционирует с большим недоиспользованием всех основных факторов, создают эффект экономического мультипликатора, когда первоначальные инвестиции в одну отрасль ведут к увеличению занятости в других отраслях, а те, в свою очередь, в третьих и т. д. Благодаря такой своеобразной «цепной реакции» рыночное хозяйство в сжатые сроки выводится из состояния депрессии. Создание достаточно действенных механизмов вывода экономики из затяжных кризисов способствовало существенному снижению нестабильности рыночной системы хозяйствования. Вместе с тем усиление государственного вмешательства в производственно-хозяйственную деятельность имело и негативные последствия. Во-первых, резко возросли расходы на содержание многочисленных государственных чиновников. Во-вторых, государственные инвестиции далеко не всегда направлялись на реализацию наиболее выгодных инвестиционных проектов, к тому же значительная часть финансовых ресурсов тратилась нерационально, а иногда и не по назначению. В-третьих, крупнейшие монополии, имевшие сильное лобби в правительстве или законодательных органах, получали выгодные государственные ­заказы. Однако самым большим недостатком кейнсианской модели регулирования рыночной экономикой была опасность потери контроля над 32 инфляционными процессами. Этот недостаток в полной мере проявился в развитых странах, в особенности в крупных европейских государствах, в 1960–1970-е гг. Из-за существенного возрастания сложности производственной деятельности, расширения производственной ко­ операции, усиления международного разделения труда и других факторов усложнения товарно-денежных отношений кейнсианские рецепты выхода из депрессивного состояния стали менее эффективными. Управляемая инфляция стала выходить из-под контроля, возникло принципиально новое негативное явление, которое получило название стагфляции (стагнация плюс инфляция). Большинство развитых стран в конце 1970-х гг. отказалось от модели жёсткого государственного регулирования макроэкономических процессов и перешло к различным вариантам неолиберальной модели рыночного хозяйствования. Наиболее решительно этот переход был осуществлён в США с приходом к власти Р. Рейгана, в Великобритании — с приходом к власти консерваторов во главе с М. Тэтчер. Политика республиканцев в США по дерегулированию экономики получила название рейганомики. Она заключалась в существенном сокращении государственных закупок, монетарных методах подавления инфляции, сокращении налогообложения корпораций для стимулирования экономического роста. Политика тэтчеризма в Великобритании помимо перечисленных мер стимулирования воспроизводственных процессов включала широкомасштабную приватизацию государственных предприятий. Несмотря на значительные положительные изменения, которых удалось достичь развитым странам, активно использующим неолиберальную модель рыночного хозяйствования, основной недостаток рыночной организации воспроизводственного процесса остался непреодолённым. Неолиберальные реформы не смогли изжить неустойчивость социально-экономических процессов, внутренне им присущую. Кроме того, по-прежнему остаются нерешёнными проблемы безработицы, сильного расслоения общества по доходам, недоиспользования производственных мощностей и т. д. Поэтому в конце XX в. активизировался процесс выдвижения новых альтернативных теорий рыночного хозяйствования. Не акцентируясь на подробном анализе всех разновидностей теоретических построений, ко- О. В. Васильев торые предлагаются представителями самых разнообразных школ в экономической теории, рассмотрим направления, стремящиеся преодолеть несбалансированность рыночного саморегулирования и государственного регулирования воспроизводственных процессов современной рыночной экономики. Считается, что большими потенциальными возможностями обладает теория устойчивого развития, которая разрабатывается с начала 1990-х гг. Первоначально представители этого теоретического направления уделяли особое внимание эколого-экономическим проблемам, т. е. вопросам обеспечения экономического роста без дальнейшего ухудшения состояния окружающей природной среды. Затем постепенно акцент стал смещаться в сторону социальной проблематики экономического развития. К концу XX в. теоретико-методологические разработки в рамках теории устойчивого развития стали более комплексными, охватывающими все узловые проблемы совершенствования рыночной системы хозяйствования. Принципиальное отличие теории устойчивого развития от неолиберального направления в экономической мысли заключается в тезисе о возможности безкризисного сбалансированного, прогрессивного развития рыночной экономики. Если неолибералы выступают против государственного программирования социально-экономических процессов, за предельное ограничение государственной собственности на средства производства, приоритетность механизмов рыночного саморегулирования, то представители теории устойчивого развития выступают за гармоничное сочетание механизмов рыночного саморегулирования с активными действиями государства по снижению неустойчивости социально-экономических процессов, более полное использование всех видов ресурсов при максимально возможном развитии материало- и энергосберегающих технологий, снижение нагрузки на окружающую среду, интенсификацию процессов внедрения малоотходных технологий, увеличение инвестиций в разработку замкнутых циклов производства, не загрязняющих природу. Вместе с тем теория устойчивого развития коренным образом отличается от всех разновидностей теоретических построений, прямо или завуалированно выступающих за приоритетность государственного регулирования над рыночным саморегулированием, т. е. от кейн- 33 Особенности формирования и развития социально-экономических систем сианства, неокейнсианства, посткейнсианства и близких к ним концепций развития рыночного хозяйства. В первую очередь, сторонники теории устойчивого развития полностью отвергают использование управляемой инфляции для стимулирования экономического роста, справедливо отмечая, что эмиссия государством дополнительных денег фактически означает дополнительный налог на все виды производственно-коммерческой деятельности. При этом в конечном счёте дополнительная налоговая нагрузка ложится на рядовых покупателей потребительских товаров. К тому же, как показывает практическая реализация кейнсианской модели, значительная часть дополнительных государственных расходов выделяется далеко не на первостепенные нужды стимулирования реального сектора экономики, а на различные инвестиционные проекты, выгодные в основном крупнейшим корпорациям, которые имеют своё лобби в государственных органах управления. В отличие от кейнсианцев, которые оперируют понятиями совокупного спроса и предложения и пытаются доказать, что увеличение государственных закупок вне зависимости от их структуры благоприятно воздействует на экономический рост, представители теории устойчивого развития выступают за дифференцированный подход в этом вопросе. Обобщая сравнительный анализ трёх основных направлений в экономической теории XX в., можно констатировать, что в целом прослеживается тенденция эволюции рыночной системы хозяйствования — от менее устойчивых моделей к более устойчивым. Однако этот процесс проходит крайне противоречиво. Для наглядности динамика развития рыночной организации хозяйствования на протяжении XX в. представлена в таблице. Как видно из данных таблицы, на протяжении всего столетия сохранялась высокая неустойчивость рыночной системы хозяйствования. Более того, в социально-экономическом развитии отдельных стран наблюдался резкий отход от рыночной организации хозяйствования. С одной стороны, длительное время функционировала модель централизованной плановой экономики, в которой товарно-денежным отношениям отводилась лишь вспомогательная роль. С другой — создавались правые тоталитарные режимы, использовавшие методы прямого насилия, захвата территорий других стран, внеэкономического принуждения к труду. К концу XX в. после драматических событий самых невероятных экономических экспериментов (например, попытка полной ликвидации товарно-денежных отношений в Камбодже) большинство стран признало, что рыночная организация хозяйствования, базирующаяся на обособлении отдельных товаропроизводителей (от предпринимателя-одиночки до транснациональной корпорации) и развитых товарно­‑денежных Схема эволюции рыночной системы хозяйствования в ХХ веке Индустриальноаграрное общество Индустриальное общество Постиндустриальное общество – Тоталитарная экономика (сворачивание рыночных отношений, жёсткие властно-распорядительные механизмы управления экономическими отношениями) – Либеральная модель рыночной экономики Динамика рыночной организации хозяйствования Кейнсианская модель (государственно-монополическое регулирование рыночных отношений) – Неолиберальная модель – Централизованная плановая экономика (доминирование командно-административного управления социально-экономическими процессами) Модель устойчивого социально-экономического развития 34 ­ тношениях, объективно отражает современо ный уровень развития производительных сил. Вместе с тем общее соответствие формы и содержания не исключает, а наоборот, предполагает, наряду с единством, диалектическую борьбу формы и содержания как постоянный источник развития любой системы. Следовательно, рыночная организация воспроизводства должна видоизменяться по мере развития производительных сил. Более того, прогрессивные изменения в организации товарно-денежных отношений выступают мощным импульсом дальнейшего развития производительных сил. Отставание в динамике изменения организации воспроизводственных процессов может привести к крайне негативным явлениям, что хорошо подтверждается ранее рассмотренным примером трёх абсолютных монархий. Поэтому в начале XXI в. также имеется реальная угроза запаздывания развития форм рыночной организации воспроизводства по отношению к темпам развития производительных сил. Во-первых, преобладающая в конце XX в. неолиберальная модель рыночной организации хозяйствования тормозит переход на новые, более эффективные источники энергии, что может вызвать глобальный энергетический кризис. Очевидно, что сжигать нефть, ценное сырьё для многих отраслей производства, совершенно нерационально, в то время как создание принципиально новых (возобновляемых) источников дешёвой электроэнергии стало бы мощным импульсом для развития всей мировой экономики. Реальность энергетического кризиса подтверждается уже имеющимися проблемами с обеспечением электроэнергией даже в США. Например, в 2000 г. возникла острая нехватка электроэнергии в крупнейшем штате США — Калифорнии. Во-вторых, сложившаяся система международных торговых отношений не обеспечивает эквивалентности в обмене между развитыми и развивающимися странами. Многочисленные экспертные оценки подтверждают реальность существования «ножниц цен» между сырьевыми товарами и готовой продукцией, произведённой в высокоразвитых странах. Этот неэквивалентный обмен отражает явное несовершенство механизмов организации международной торговли, следствием чего является усиление кризиса нищеты в самых слаборазвитых странах. Однако в условиях глобализации кризис О. В. Васильев нищеты прямо ощущается и в развитых странах: безработица, нелегальная миграция, рост наркобизнеса и других сфер теневой экономики и т. д. В-третьих, усиливается неустойчивость финансовых рынков, что может стать причиной более глубоких потрясений мировой финансово-валютной системы, чем финансовый кризис 1997–1998 гг. По своим объективным характеристикам сфера финансово-валютных отношений более подвергнута воздействию различных дестабилизирующих факторов, чем, например, реальный сектор экономики. Особой неустойчивостью отличается рынок ценных бумаг изза современных тенденций, связанных с широким использованием на фондовых рынках вторичных и даже третичных финансовых инструментов, что ведёт к усилению отрыва рыночных котировок ценных бумаг от реального капитала, который должен был бы отражаться в стоимости акций, облигаций и других ценных бумаг. Некоторые эксперты уже характеризуют функционирование рынка ценных бумаг как особую виртуальную экономику, оторванную от реальных воспроизводственных процессов. С началом ХХI в. всё более отчётливо проявляется объективная необходимость глубокого реформирования общей модели рыночной организации хозяйствования, и ключевым вопросом является обеспечение устойчивости социальноэкономического развития. Естественно, проблема устойчивости имеет много граней и аспектов. Необходимо акцентировать аспект на выявлении объективной взаимосвязи между уровнем гетерогенности социально-экономических систем и возможностью повышения их устойчивости. Вместе с тем в экономической теории эта общенаучная категория — «гетерогенность» — мало используется. Действительно, если в физике, химии, биологии «гетерогенность» выступает одной из главных характеристик физических, химических, биологических систем, то в экономической тео­ рии гетерогенность нередко игнорируется или рассматривается как второстепенное свойство социально-экономических систем. Между тем объективный процесс усиления гетерогенности в условиях рыночной экономики пронизывает все экономические явления на всех уровнях хозяйствования — от увеличения ассорти- 35 Особенности формирования и развития социально-экономических систем мента в рамках конкретной товарной группы до специализации национальной экономики в глобальном процессе международного разделения труда. Поэтому более глубокое раскрытие сущности и содержания категории «гетерогенность», применительно к сложным социально-экономическим системам, может стать важным шагом на пути разработки общей модели устойчивого социально-экономического развития. Однако в основе любой самой сложной системы есть базовые первичные элементы. Основа всех социально-экономических систем — человек (индивид) с его экономическими интересами, потребностями, возможностями и т. д., поэтому целесообразно эволюцию методологии моделей рассмат­ривать как социально-экономическую мотивацию индивида. Список литературы 1. Пиндайк, Р. Микроэкономика / Р. Пиндайк, Д. Рубинфельд. М. : Дело, 1992. 456 с. 2. Баликоев, В. З. Общая экономическая теория / В. З. Баликоев. М. : Лада, 2000. 3. Котлер, Ф. Основы маркетинга / Ф. Котлер. М. : Прогресс, 1990. 4. Двадцать пятый кадр // Деловая неделя. 2001. 27 апр. 5. Барулин, В. С. Социальная философия / В. С. Ба­рулин. М. : Гранд, 1999.
