Глава 3. ФАКТОР МЯГКОЙ СИЛЫ В СОВРЕМЕННОЙ МИРОВОЙ
реклама
Глава 3. ФАКТОР МЯГКОЙ СИЛЫ В СОВРЕМЕННОЙ МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ И ПРОБЛЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ Д.Б. Казаринова Тема мягкой силы получила в политологической литературе активное развитие в последнее десятилетие и причин тому немало: провал традиционной силы в Афганистане и Ираке, бурное развитие силы мягкой в том числе посредством вынесения производств и расширения западных компаний в незападные общества, изменения подходов во внешней политике стран, претендующих на роль глобальных или региональных игроков: демократизация /череда цветных революций. На сегодняшний день все страны с амбициями глобальных и региональных держав сформулировали для себя концепции развития своей мягкой силы и вкладывают в это развитие значительные интеллектуальные и финансовые ресурсы. Все ведущие страны Европы, ЕС как совокупный геополитический игрок, США, Китай, Россия, Индия, Бразилия, Турция проводят политику в целях расширения своего мягкого влияния на соседние регионы и все мировое сообщество. Во внешнеполитических процессах в связи с глобализацией происходят изменения, которые сказываются в первую очередь в смещении акцентов: все более заметен переход от использования традиционной силы как совокупности военно-политической и экономической мощи для достижения политического интереса к силе мягкой. Как известно, «мягкая сила» подразумевает способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников. Это сила притягательная, обольстительная. Она призвана привлечь потенциального противника на свою сторону или нейтрализовать его мирными средствами. В основе «мягкой силы» лежат такие социокультурные доминанты как культура, ценности, идеи, символы, мифы1. «Мягкая сила» определяется как производное трех частей: культуры народа, формирующего государство — тех ее элементов, которые могут быть привлекательны для других, его политических ценностей, которых оно придерживается как внутри страны, так и за своими пределами, и внешней политики государства, которая должна 1 Наумов А. Фактор «мягкой силы» // Стратегия России. – Январь 2010. – № 1. быть законной и морально оправданной. «Мягкое» могущество возникает, когда страна привлекает своей культурой, политическими идеалами и программами. Причем современные тенденции развития цивилизации таковы, что значение «мягкой силы» в общем властном балансе каждого государства будет неминуемо возрастать. Прежде всего, это будет происходить в силу нескольких взаимосвязанных причин: даже самые крупные и развитые государства больше не могут позволить себе решать собственные и международные проблемы исключительно военными средствами. Во-первых, из-за взаимообусловленного экономического развития, глубокого проникновения одной экономики в другую, в результате чего применение военной силы против одной из стран неминуемо приведет к существенному экономическому и политическому ущербу для ее соседей и партнеров. А во-вторых, вследствие резкого «снижения значения военной доблести и славы в шкале ценностей современных постиндустриальных обществ». Поэтому, по мнению Дж. Ная, в современную эпоху информационной революции фактор привлекательности той или другой страны может иметь гораздо большее значение, чем самое значительное военное превосходство. Таким образом, «классическая» стратегия мягкой силы состоит из следующих компонентов: Во-первых, это проведение различных акций культурного характера, в которых бы были наиболее полно представлены положительные особенности культуры с упором на социальноэкономические достижения страны. Во-вторых, налаживание сотрудничества в области оказания помощи в экономической и социальной сфере, здравоохранении, образовании, предоставлении гуманитарной помощи. В-третьих, проведение на мировой арене сбалансированной политики, позволяющей играть весомую роль в недопущении обострения международной обстановки и в укреплении глобальной политической и экономической стабильности. Сюда же можно отнести дипломатические усилия руководства и внешнеполитического ведомства страны, международное посредничество и миротворчество. Рассматривая методологические предпосылки изучения современного глобального развития, авторы, занимающиеся проблематикой мягкой силы, стоят на тех позициях, что эта темы должна рассматриваться в принципиально новую эру мировой политики – эру мягкой силы в меньшей степени с точки зрения межнацональногосударственного диалога, и в гораздо большей степени с точки зре- ния диалога глобальных граждан. Использование подхода через призму рассмотрения политических акторов, задействованных в политическом процессе, представляется менее эффективным по сравнению с сетевым подходом, то есть через рассмотрение взаимовлияния акторов друг на друга. Важнейший вопрос здесь – как партнерские отношения между двумя акторами со временем сами становятся третьим самостоятельным актором, ценностью-самой-по-себе, влияющей на «родительские» акторы. В эпоху глобализации и информатизации феномены усиления коммуникационной взаимосвязи с одной стороны и изоляции с другой (причем это касается всех уровней: государств, социальных групп, организаций и индивидов) многократно усиливается. Мягкая сила государства, компании, индивида - это степень, до которой тот может и готов трансформироваться посредством развития значимых отношений, обогатить свои связи, развивать сотрудничество и сотворчество, что становится фактором лидерства. Это фактор жизнеспособности и стабильности. Вызовы глобального управления Глобализация, превратив мир в целостность, создала необходимость управления этим целостным миром. Проблематика global governance встала на повестку дня и до сих пор не нашла адекватного решения. В рамках единственной международной организации, претендующей на легитимное глобальное управление – ООН, оно не эффективно. Неэффективными оказались и другие формы «мирового правительства», построенные на менее формальной организации диалога, в первую очередь Большая восьмерка/двадцатка. Теоретики глобального управления исходят из того, что некоторые общие элементы политической культуры должны быть развиты везде, чтобы служить базисом для глобального управления и продвижения интересов человечества во все более интегрирующемся мире, что необходимо найти некий компромисс ценностей с тем, чтобы они были адекватно и глубоко восприняты всем многообразием политических культур. Глобальная перестройка подразумевает, что правительства будут постоянно сталкиваться с вопросами ценностных ориентаций, касающихся глобальной справедливости, окружающей среды, общества; они должны быть уполномочены принимать ответственные решения в соответствии с согласованными правилами и признанными этическими приоритетами. Все меры, предлагаемые для достижения идеала нового управления, сводятся к следующему: 1) расширение и углубление системы международного законодательства, в том числе и уголовного; 2) усиление глобального управления через создание соответствующих наднациональных институтов, а также 3) соответствующее «воспитание» новых политических элит, политическое мышление которых должно полностью охватывать юридические вопросы, учреждения и ресурсы, а также оставлять место для осуществления больших проектов на долгосрочную общечеловеческую перспективу2. Главной же особенностью предполагаемого будущего управления станет «управление без управляющих». В пользу этого утверждения ученые приводят следующие доводы. Две мировые войны поставили государства перед необходимостью безотлагательно создать наднациональные, надрегиональные и надблоковые системы управления, каковыми сначала была Лига Наций, а затем ООН. Неспособность этих организаций обеспечить международную безопасность в разделенном мире постоянно подталкивала социальную и политическую мысль к поиску принципов и формул более совершенного мирового порядка. После Второй мировой войны многие ученые полагали, что для решения этой проблемы необходимо, прежде всего, усовершенствовать деятельность ООН как органа, «правящего» наподобие некого «мирового правительства». Со временем становилось все яснее, что подобное «правление», одновременно централизованное и консенсусное, воплотить в жизнь невозможно. Проблему начали формулировать иначе: как необходимость создать систему «управления» отдельными сферами международной жизни в качестве более мягкой формы принятия решений, взаимоприемлемых для национальных государств. Так возможно ли управление без управляющих? В таком случае было бы бесполезно действовать только через правительственные органы, обязанные стоять на страже официально декларируемых национальных интересов. В действительности современному миру свойственна множественность уровней и типов управления, которая отлична и от моделей принятия решений международными организациями, и от простого диктата мирового рынка. В этом мире, по мнению ученых Херста и 2 Казаринова Д. Глобализация: смена политических акторов и типа управления // Актуальные проблемы политологии. Сборник работ студентов и аспирантов РУДН. – Москва, Макс Пресс, 2001. СС.161-170. Томпсона3, управление вбирает в себя все имеющиеся институты и практические функции: общественные и частные, государственные и негосударственные, национальные и интернациональные; но при этом национальное государство по-прежнему играет постоянную и важную роль связующего звена между действующими лицами мировой политики. Оно устраняет расхождения между ними, ибо вправе делегировать часть своих функций как международному сообществу (вверх), так и субнациональным структурам (вниз). Управление возможно на пяти уровнях – от международного до локально-регионального – посредством: соблюдения межгосударственных соглашений, особенно между странами Европы, Северной Америки и Японией; усилий значительного числа государств, создающих международные регулирующие организации типа ВТО или ГАТТ; региональных торгово-экономических ассоциаций и союзов вроде ЕС и НАФТА; использования национальных рычагов и институтов типа Ассоциации Рэнд (Research and Development – REND) в США (ниже об этом подробнее); проведения внутригосударственной региональной политики для развития местных промышленных центров. Одновременно исследователи отмечают «дефицит демократического контроля» в деятельности международных организаций и не видят реальной возможности добиться, чтобы они стали подотчетны национальным гражданским обществам4. Действительно, среди вызовов глобального управления одна из ключевых – проблема демократического дефицита. Упреки в дефиците демократического характера принятия политических решений раздаются даже в Европе и США, которые являются также и главными акторами мягкой силы в мире. Страны – члены Евросоюза «в ходе европейского объединения утратили значительную часть демократической субстанции»5. Политическое объединение Европы, создаваясь как элитарный проект, продолжает оставаться таковым, все более вызывая упреки в демократическом дефиците. Почти десятилетие назад американский политолог К. Крауч ввел понятие «Постдемократия», которым обозначает такое «состояние 3 Hirst P., Thompson G. Globalization and the Future of the Nation State // Economy and Society. – 1995. – Vol. 24. – № 3. 4 Keohane R.O. International Institutions: Can Interdependence Work? // Foreign Policy. – 1998, Spring. – № 110. РP. 92-94. 5 Хабермас Ю. Ах, Европа. Небольшие политические сочинения, XI. – М.: Весь мир, 2012. С. 74. политической системы, когда при функционировании демократических институтов и механизмов реализуется политика в интересах крупного бизнеса, который использует инфраструктуру демократической политической системы для продвижения своих узкокорпоративных интересов»6. Единственный путь преодоления эффектов постдемократии, по мнению большинства ученых, – расширение участия гражданских акторов в процессах принятия политических решений. Но это повлечет за собой существенное изменение политической системы в целом, политической культуры граждан и серьезным образом повлияет на существующие политические режимы. Таким образом, возникает ключевой вопрос: мягкая сила – фактор стабилизирующий или дестабилизирующий для политических режимов? Мягкая сила привносит новые расклады в мировую политику и международные отношения. Часто она рассматривается именно как дестабилизирующий фактор. Яркий пример – череда цветных революций, арабская весна, заставившая взглянуть по-новому на мировой политический процесс. Здесь следует рассмотреть деятельность еще одного типа новых политических акторов национального и международного масштаба – центров мысли, стратегических центров, то есть Think Tanks. Центры мысли оказывают большое влияние на события, происходящие на политической арене, в СМИ и гражданском обществе, являются ключевыми участниками общественной жизни. Они обеспечивают качество принимаемых решений в современной политической системе, и по мере усложнения процесса принятия политических решений (особенно когда этот процесс выходит на наднациональный уровень) их роль возрастает. Think Tanks относятся в первую очередь к институтам интеллектуального обеспечения политики и являются особой формой организации экспертного сообщества интеллектуалов для участия в политическом процессе 7. Один из самых влиятельных в контексте проблематики арабской весны центров мысли – Международный центр исследований ненасильственного сопротивления – Институт Альберта Эйнштейна, разработавшего методологию ненасильственного изменения политиче6 Малых А. Краудсорсинг – лекарство от постдемократии // URL: http://blog.witology.com/?p=1497 02.04.2012 7 Подробный анализ Фабрик мысли как политических субъектов приводится в: Современные Фабрики мысли. – Часть III. Уроки фабрик мысли Функции и роль фабрик мысли в политической жизни стран. –Аналитический доклад Агентства гуманитарных технологий, 1998. ских режимов, воплощенную на практике в череде цветных революций. Это учреждение, основанное еще в 1983 году, в разные годы в своем штате насчитывало от 3 (в настоящее время) до 11 человек, но активно пользовалось возможностями краудсорсинга, о котором подробно будет сказано ниже. Основополагающие идеи, принципы, этапы реализации стратегии ненасильственного сопротивления были изложены в работе Дж. Шарпа «От диктатуры к демократии». Начав с изучения теорий гражданского неповиновения Г. Торо и М. Ганди, рассматривавших проблемы подчинения через призму морали и религии, Дж. Шарп перевел эту проблему в плоскость политики. В своей книге, ставшей хрестоматией всех «борцов с антидемократическими режимами», автор этой идеи, ставшей намного популярнее ее автора, часто называемого «Макиавелли ненасильственной борьбы», «ненасильственная борьба намного более сложное и разнообразное средство борьбы, чем насилие. Вместо насилия, борьба ведется психологическим, социальным, экономическим и политическим оружием, применяемым населением и общественными институтами» 8. Сторонники теории заговора, цитируя именно эту работу, обвиняют США в дестабилизации обстановки в целом ряде регионов земного шара. При этом важно отметить, что вся эта подробно прописанная технология, воплощенная в четко срежессированной политической акции, получившей название «цветной революции» приводит к изменению политического режима только при наличии объективных политических, экономических и социокультурных предпосылок. Источник успешности и популярности методологии Шарпа в том, что она современна и строится по принципу конструктора: он собрал и подробно описал почти две сотни методов ненасильственной борьбы, а также некоторые варианты их взаимодействия. Жесткой инструкции нет – методы могут быть использованы в любой комбинации в любой стране. Автор лишь отмечает, что успех гарантируется комплексным подходом. Методология ненасильственного сопротивления оказалась не только эффективной (ее рецептами воспользовалось значительное число стран), но и привлекательной. Она является с одной стороны, типичным воплощением мягкой силы, а с другой, Шарп подчеркивает: «Нужно учиться действовать стратегически […] Не заниматься 8 Шарп Дж. От диктатуры к демократии: Стратегия и тактика освобождения. – 1993 // URL: http://psyfactor.org/lib/sharp1.htm символизмом, а думать по-военному, как Карл Клаузевиц!»9. То есть сочетать принципы мягкой силы с принципами жесткой, традиционной силы. В числе прочего, например, Шарп считает бессмысленным вступать в переговоры с режимом. Сам он называет свою стратегию «политическим джиу-джитсу»10, борьбой, использующей силу противника против него самого. Некоторые исследователи идут еще дальше, говоря, что «теперь гражданское неповиновение стало политической и даже военной технологией»11. Поэтому, пожалуй, адекватнее всего отнести идею и практику ненасильственной борьбы к руслу smart power – умной силы, лежащей на стыке силы мягкой и традиционной. Есть центры мысли, гораздо более практически подошедшие к реализации наработок Института Альберта Эйнштейна. Среди них Центр прикладных ненасильственных акций и стратегий CANVAS, принимавший участие в ряде «цветных революций» и поддерживающий сайт www.canvasopedia.org – мультимедийную библиотеку по ненасильственному сопротивлению. CANVAS, развивая идеи Шарпа, идет далее, вырабатывая все новые тактические решения 12. Как известно, важным ресурсом мягкой силы является образование. Если политическая наука не слишком интересует основателя политической доктрины ненасильственного сопротивления Дж. Шарпа, то активисты CANVAS не упустили из виду и образовательный фактор, создав в 2008 году программу высшего образования на базе факультета политических наук Белградского университета, привлекая к образовательному процессу ученых и экспертов из Америки, республик бывшей Югославии, Грузии и Филиппин. В программу курса входят такие дисциплины как «Сущность политической власти», «Социальные конфликты: типы, причины, модели разрешения», «Стратегическое планирование», «Управление политическими кампаниями», «Методы и тактика ненасильственного сопротивления», 9 Идеолог «цветных революций» о русском следе своего метода // URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/02/120217_gene_sharp_revolutio ns_interview.shtml 10 Там же. 11 Мейсан Т. Институт Альберта Эйнштейна: отказ от применения насильственных методов в версии ЦРУ // URL: http://www.voltairenet.org/Institut-Alberta-Ejnshtejna-otkaz 12 См., например: Новые формы тактики / New tactics // URL: http://www.canvasopedia.org/new-tactics/ «Вызовы процессам демократического строительства»13. Курс пользуется почти в два раза большим успехом, чем другие направления того же факультета. Среди других think tank, обвиняемых в «великой американской революции» – Американский центр стратегических исследований Дальнего Востока 14. То есть позиция, что последняя волна демократизации «made in USA» стала общим местом. Прежде чем перейти к другим новым активным игрокам политического поля – социальным сетям – рассмотрим основные принципы, которые лежат в основе этого типа политического воздействия. Политическая активность социальных групп все больше перемещается в социальные сети, интерактивные и многопользовательские веб-страницы сайтов, сделавших акцент не только на удовлетворении потребностей профессионального общения, но и потребностей в самовыражении. Социальные сети – моторы мягкой силы и новые глобальные политические акторы. Дискуссия о роли социальных сетей в Арабской весне /дестабилизации всего Ближнего Востока / новой волне демократизации (разные определения одного феномена в современной политике) стала одной из самых актуальных в последнее время. Термин «Арабская весна» из всех является, пожалуй, наименее идеологически ангажированным. Еще одно определение череды тех же событий – Twitter/Facebook-революции – отражает черту, характерную для большинства эпизодов ближневосточных протестов, — беспрецедентно активное использование участниками протестов информационно-коммуникационных технологий (ИКТ), и в первую очередь социальных сетевых сервисов. В России такой подход был всецело воспринят как политическим истеблишментом (в заявлениях Медведева и Сечина такие настроения прослеживаются достаточно четко), так и «рассерженными городскими сообществами», активными пользователями соцсетей, вышедшими на Болотную площадь и Проспект Сахарова с настроениями, вдохновленными идеологами Снежной/белой революции. При этом сам идеолог «цветных революций заявляет: «Если русские отказыва13 Canvasoped i a // URL: http://www.canvasopedia.org/graduate-program-onfaculty-of-political-science.php 14 «Арабская весна» – американский заговор? // URL: http://www.warandpeace.ru/ru/reports/view/66600/ ются от своей истории и говорят, что [ненасильственная борьба] является американским методом – это очень плохо»15, так как он строил свою концепцию на базе изучения Февральской революции, а также трудов Ганди, в которых он ссылается на «русские методы борьбы с тиранией». Однако, «обобщенная позиция экспертных кругов РФ и Запада сводится к тому, что социальные сети не сыграли ведущей роли в событиях Арабской весны, они не были доминирующим каналом коммуникации оппозиционных сил и участников протестов. Вместе с тем они частично придали событиям в арабских странах ту скорость и динамику, которая застала врасплох их оппонентов — правительства и поддерживающие их силы»16. Многие эксперты отмечают такую корреляцию: «протесты в тех государствах, где использование ИКТ было максимально активным, проходили по более мягкому сценарию. Некоторые эксперты считают такую корреляцию следствием гуманизирующей роли интернета. Однако в действительности причинно-следственная связь скорее носит обратный характер: чем более развито государство в социальноэкономическом отношении, и чем либеральнее относится режим к свободе коммуникации, тем выше уровень проникновения ИКТ, включая социальные сети»17. Флагманом процесса становления социальных сетей как нового глобального политического актора является Google. Эта крупнейшая IT-корпорация, в отличие от Facebook, Twitter, LinkedIn, MySpace, Friendster, Одноклассники, Вконтакте и прочих социальных сетей, вполне определенно позиционирует себя как игрока на различных площадках, включая площадку взаимодействия с государством, причем необязательно в рамках PR, GR или просто налаживания дружественных связей. Она ставит перед собой цели, далеко выходящие за рамки коммерческих интересов, и заручается поддержкой на самом высоком государственном уровне. И хотя «сами социальные сети в Арабской весне не проявили себя в качестве субъектов корпоративных интересов, подобных ТНК… их руководство не пыталось управ15 Идеолог «цветных революций» о русском следе своего метода // URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/02/120217_gene_sharp_revolutio ns_interview.shtml 16 Демидов О. Социальные сетевые сервисы в контексте международной национальной безопасности // Индекс Безопасности. – № 4 (99). – Том 17. С. 61. 17 Там же. лять протестной активностью или хотя бы направлять ее» 18, представляется возможным констатировать появление нового субъекта мировой политики, который наряду с МПО, МНПО и ТНК будет определять мировую политическую повестку и конкурировать с традиционными политическими акторами глобального масштаба – государствами. Пока понимание сущностных характеристик и роли социальных сетей как глобальных политических игроков не закрепилось в социальном знании. Экспертное сообщество признает, что с одной стороны социальные сети – это эффективный инструмент для мобилизации на массовые акции. С другой стороны, социальные сети не управляют своей аудиторией. Среди других форм новых политических акторов интернетпроисхождения и сетевого характера можно назвать такое явление как краудсорсинг – «передачу каких-либо действий, работ и функций вообще не определенному внешнему кругу лиц на неоплачиваемой основе.., позволяющим в рамках единого сервиса агрегировать и ретранслировать информацию»19 посредством любых мобильных устройств. Другая дефиниция определяет это явление как «коллективную работу множества участников с равными возможностями действий по решению, обсуждению или созданию совместного продукта»20 или общественного блага. Единственным вероятным решением проблемы демократического дефицита / постдемократического состояния, наряду с пробуждением массовых гражданских движений, становится такой механизм прямой демократии как краудсорсинг. Политический краудсорсинг как феномен становления и функционирования безличного коллективного политического актора нового типа – тема довольно новая в политологическом дискурсе, однако уже сейчас понятно, что политический краудсорсинг реализуется двумя путями: напрямую (например, проект Конституции Исландии, написанный в ходе совместной онлайн-работы; поправка в Конституции Финляндии, которая обязывает парламентариев в обязательном порядке рассматривать предложения граждан, набравшие 50 000 подписей и др.) и косвенно (российские проекты Навального, кото18 Там же. Там же, С. 65. 20 Малых А. Краудсорсинг – лекарство от постдемократии // URL: http://blog.witology.com/?p=1497 02.04.2012. 19 рые оказывают политическое давление на власть). Современные краудсорсинговые платформы и способы организации работы множества людей позволяют приблизиться к прямой демократии. Но очевидно, что политический краудсорсинг порождает новые проблемы и вызовы, в том числе и политической науке, ставя вопрос о возможностях манипуляций, достоверности и легитимности политических решений, принятых посредством политического краудсорсинга. На сегодняшний день справедливым представляется признание социальных сетей в качестве «нейтральных» факторов политической стабильности. Как было указано выше, активное использование ИКТ в политическом процессе позволяет несколько снять напряжение, сформировать конструктивную повестку, аккумулировать и артикулировать политические интересы различных социальных групп в рамках сформировавшегося дискурса. С другой стороны, быстрые темпы распространения информации и мобилизации масс без дальнейшего контроля со стороны сетевых сервисов расшатывают неустойчивые режимы. Мягкая сила как основа интеграционных процессов. Вызовы глобального управления ставят на повестку вопрос о возможных формах международного взаимодействия в мире, где наряду с национальными государствами действуют другие транснациональные политические акторы. Пока мировой практика продемонстрировала две таких формы, два пути: межгосударственное взаимодействие, опирающееся в большей степени на традиционные подходы и традиционную силу, и наднациональная интеграция. Действительно, «для «управления в пространстве без границ» сформировались две типичные формы. Либо национальные государства индивидуально посылают своих представителей в многосторонние организации для стратегического воздействия на agenda setting…Либо они объединяются с соседями в региональные союзы, чтобы на длительный период сосредоточить и мобилизовать свои силы»21. Интеграционные процессы требуют не только политической воли народов и национальных правительств, но и становления единой сферы публичной политики. Преодоление демократического дефицита является важным вызовом европейской интеграции. Что является принципиально важным, это то, что пока сами национальные публич21 Хабермас Ю. Ах, Европа. Небольшие политические сочинения, XI. – М.: Весь мир, 2012. СC. 92-93. ные сферы не откроются друг для друга, никакое усиление демократических наднациональных институтов представительского характера не решит этой проблемы. Транснациональное расширение гражданской солидарности по всей Европе, одновременно по вертикали (в рамках национальных сообществ между различными этноконфессиональными сообществами) и по горизонтали (между национальными государствами на наднациональном уровне) – процесс взаимообусловленный. «Общеевропейская идентичность сможет образоваться тем скорее, чем больше во внутренней жизни отдельных государств откроется плотная ткань каждой национальной культуры… Внутреннее раскрытие замкнувшихся в себе культур открывает их также и друг для друга»22. Важнейшее свойство мягкого влияния состоит в том, что исходя из ценностей и культуры общества, оно изменяет не только другие, соседние общества, на которые оно было направлено, но также изменяет и свои собственные ценности и культуру, влияя через механизм обратной связи - делает их более универсальными и гуманными, адаптирует их к восприятию другими культурами и обогащает. Часть мягкой силы - потенциал партнерства, гибкость, договороспособность, способность к трансформации. Все эти факторы определяют мягкую силу как ключевой инструмент интеграционных процессов. А значит, они позволяет обществам более эффективно справляться с вызовами современности. Библиография 1. «Арабская весна» – американский заговор? // URL: http://www.warandpeace.ru/ru/reports/view/66600/ 2. Демидов О. Социальные сетевые сервисы в контексте международной национальной безопасности // Индекс Безопасности. – № 4 (99). – Том 17. 3. Идеолог «цветных революций» о русском следе своего метода // URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/02/120217_gene_sharp_re volutions_interview.shtml 4. Казаринова Д. Глобализация: смена политических акторов и типа управления // Актуальные проблемы политологии. Сборник работ студентов и аспирантов РУДН. – Москва, Макс Пресс, 2001. 22 Там же, С. 76. 5. Малых А. Краудсорсинг – лекарство от постдемократии // URL: http://blog.witology.com/?p=1497 02.04.2012. 6. Мейсан Т. Институт Альберта Эйнштейна: отказ от применения насильственных методов в версии ЦРУ // URL: http://www.voltairenet.org/Institut-Al-berta-Ejnshtejna-otkaz 7. Наумов А. Фактор «мягкой силы» // Стратегия России. – Январь 2010. – № 1. 8. Новые формы тактики / New tactics // URL: http://www.canvasopedia.org/new-tactics/ 9. Подробный анализ Фабрик мысли как политических субъектов приводится в: Современные Фабрики мысли. – Часть III. Уроки фабрик мысли Функции и роль фабрик мысли в политической жизни стран. – Аналитический доклад Агентства гуманитарных технологий, 1998. 10. Хабермас Ю. Ах, Европа. Небольшие политические сочинения, XI. – М.: Весь мир, 2012. 11. Шарп Дж. От диктатуры к демократии: Стратегия и тактика освобождения. – 1993 // URL: http://psyfactor.org/lib/sharp1.htm 12. Canvasoped i a // URL: http://www.canvasopedia.org/graduateprogram-on-faculty-of-political-science.php 13. Hirst P., Thompson G. Globalization and the Future of the Nation State // Economy and Society. – 1995. – Vol. 24. – № 3. 14. Keohane R.O. International Institutions: Can Interdependence Work? // Foreign Policy. – 1998, Spring. – № 110.
