Доклад на II Международном конгрессе литературных
реклама
Н.М. Вагапова НОВАЯ АВСТРИЙСКАЯ И НЕМЕЦКАЯ ПРОЗА И ДРАМАТУРГИЯ В РОССИИ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ: ИЗДАТЕЛЬ И ПЕРЕВОДЧИК ВЛАДИМИР САБЛИН. Вопреки всему, Саблин завершил начатые им собрания сочинений Герхардта Гауптмана, Генриха Манна и Артура Шницлера. Издательство Владимира Михайловича Саблина было одним из самых современных по духу культурных начинаний в России 19001910х гг. Основанное в 1901г., оно прекратило свое существование в разгар мировой войны, в 1916г. При этом лучшие и по сути дела до сих пор остающиеся наиболее полными собрания сочинений Герхардта Гауптмана (14 томов) и Генриха Манна (9 томов) в русских переводах были завершены незадолго до начала войны, в 1912г. Им предшествовало законченное в 1910 г. издание еще одного знаменитого немецкоязычного писателя, Артура Шницлера ( 9 томов с предисловием Георга Брандеса). В.М. Саблин принадлежал к той части русской гуманитарной интеллигенции, которая не мыслила свою работу вне контекста европейской культуры. Сочинения Гауптмана, Г. Манна и А. Шницлера издатель включил в задуманную и осуществленную им серию «Библиотека классиков современной мысли». Эта серия была единственным в своем роде начинанием в бурно развивавшемся на рубеже Х1Х – ХХ столетий российском издательском деле. Получивший известность в те годы Сытин издавал только русскую литературу, ориентируясь главным образом на вкусы среднего читателя. Другой крупный представитель издательского бизнеса, Сабашников, уделял внимание зарубежной книге, но предпочитал переиздавать уже признанные шедевры, такие, как, например, «Песнь о Гайавате» Лонгфелло в переводе Ивана Бунина. Саблин пошел на немалый риск, предпринимая издания известных вначале только узкому кругу элитарной интеллигенции новых, недавно появившихся на европейском книжном рынке иностранных авторов – представителей самых современных литературных течений. Обладая достаточно скромными для такого предприятия средствами, издатель полагался на свои знания и чутье. Владимир Саблин был не только деловым человеком, но и способным литератором. Еще до начала своей издательской карьеры он перевел для театров несколько пьес современных немецких писателей, и русская публика проявила к ним большой интерес. Успех собраний сочинений Гауптмана и Шницлера превзошел все ожидания. Саблин был одним из тех, кто осознал место писателя в обществе рубежа веков как мыслителя. Имена Гауптмана, Г. Манна, Шницлера оказались в ряду властителей дум русской интеллигенции, которая зачитывалась книгами Льва Толстого, Чехова, М. Горького. В саблинской «Библиотеке классиков современной мысли» литература немецкого натурализма и символизма возглавила список, в который вошли сочинения М. Метерлинка, О. Уайльда, Г. Д Аннунцио, Ст. Пшибышевского и других европейских авторов. Все эти книги, изысканно оформленные в стиле модерн, продавались в двух вариантах - в дорогом коленкоровом зеленом переплете и в расчитанном на массового читателя бумажном. Их распространяли через отделения Книгоиздательства В.М. Саблина не только в Москве и в Санкт – Петербурге, но и в Вильне, Екатеринбурге, Киеве, Лодзи, Одессе, Риге, Самаре, Ташкенте и других городах Российской империи. Поскольку собрания сочинений Г. Гауптмана и Г. Манна были завершены в 1912 году, они продолжали распространяться и в военные годы, так же как и книги Шницлера. Это вполне отвечало общей концепции издательства. В том слое русских дворян – интеллектуалов, гуманитариев далеко уже не в первом поколении, к которому принадлежал В. Саблин, не могло быть враждебного отношения к какому бы то ни было народу. Даже в годы военных событий такие люди всегда делали разницу между политическими и военными кругами той или иной воюющей страны и культурой народа, втянутого в войну. Личность Владимира Саблина и круг его культурных связей в Москве, Вене, Берлине. Первоначально получивший хорошее медицинское образование, Владимир Михайлович Саблин (1872 – 1916) занялся литературой под влиянием Антона Павловича Чехова, друга его отца Михаила Алексеевича Саблина. Саблин –старший известен по переписке Антона Павловича под шутливым прозвищем «дедушка Саблин». Он был видным статистиком и географом, а также одним из издателей либеральной газеты «Русские ведомости». Владимир Саблин в юности испытал значительное влияние личности А.П. Чехова. Авторитет Антона Павловича, его моральная поддержка и литературный вкус сыграли большую роль в становлении В. Саблина как издателя и переводчика. В последнем издании собраний сочинений А.П. Чехова нетрудно найти следы их переписки.1 Чехов рекомендовал молодого переводчика директору популярного петербургского театра Суворину. Здесь уместно вспомнить о том, что многие мемуаристы упоминают о пристрастии Чехова к драматургии Гауптмана. «Произведения Гауптмана нравились…Чехову, он считал современного немецкого писателя прирожденным драматургом, настойчиво советовал театру брать в репертуар его драмы», вспоминала артистка Художе- ственного театра Ольга Ивановна Пыжова.2 Вполне возможно, что увлечение творчеством Гауптмана передалось Владимиру Саблину от его старшего друга. В переписке Чехова с Мейерхольдом упоминается перевод пьесы Гауптмана «Перед восходом солнца», выполненный В. Саблиным и вошедший во второй том собрания сочинений Гауптмана под редакцией К. Бальмонта, изданного в Санкт – Петербурге (та же пьеса была переведена и самим Мейерхольдом под названием «До восхода солнца»). В. Саблин владел несколькими иностранными языками: французским, итальянским, шведским, переводил с датского. Немецкий язык В.М. Саблин знал с детства благодаря своей матери Александре Генриховне, урожденной Грейлих, дочери Генриха Ивановича Грейлиха, начальника учебного округа из Прибалтики. Непосредственное, подробное знакомство с немецкой и австрийской литературой началось со свадебной поездки в Вену в 1896 году. Саблин был женат первым браком на В.Ф. Корш, дочери известного московского театрального антрепренера. В театре Корша исполнялись в переводах Саблина пьесы «Возчик Геншель» Гауптмана, «Сказка» и «Вечная любовь» Шницлера, «Огни Ивановой ночи» Зудермана. В дальнейшем, не раз бывая в Берлине и Вене, Саблин пристальнейшим образом следил за литературой и журналистикой, часто приобретая авторские права немедленно после выхода тех или иных романов, повестей или после постановок пьес в немецких и австрийских театрах, а иногда добивался разрешения на перевод еще до выхода в свет оригинала. На первых изданиях выполненных В. Саблиным переводов «Микаэля Крамера» Г.Гауптмана и пьесы Г. Зудермана «Да здравствует жизнь!» (а они были изданы отдельными книжками) значится: «перевод с рукописи с разрешения автора». Эти пометки свидетельствуют о тесных контактах переводчика с виднейшими писателями Германии и, возможно, о личном знакомстве с ними. Выполненные Саблиным переводы немецких и австрийских драматургов, как мы уже упоминали, широко ставились в лучших театрах Москвы и Петербурга. Среди друзей и сотрудников В.М. Саблина был живший в те годы в Москве известный литовский поэт Юргис Балтрушайтис, превосходно владевший русским языком, причем не только прозой, но и стихом. Пьеса Гауптмана «Красный петух» публиковалась в совместном переводе Ю. Балтрушайтиса и В. Саблина. Впоследствии знаменитый режиссер, а в молодости актер Московского Художественного театра Всеволод Мейерхольд, игравший роль Иоганнеса Фокерата в спектакле «Одинокие», пробовал свои силы и в литературном творчестве, переводил, как уже упоминалось, пьесы Гауптмана. Мейерхольд был одно время одним из близких друзей В. Саблина. Об этом свидетельствует хранящаяся в семейном архиве фотография Всеволода Эмильевича, подаренная издателю в 1901 году. Для издательства В.М. Саблина произведения Гауптмана переводили выдающиеся русские поэты - символисты Константин Бальмонт и Валерий Брюсов, а также популярный критик и переводчик Н. Эфрос. Все они были искренними поклонниками немецкой литературы. Немецкая и австрийская культура была для них частью новой европейской культуры, с которой они стремились ознакомить русское общество. При этом они чувствовали атмосферу германской жизни и стремились передать в своих переводах и букву, и дух оригинала. Объективно их деятельность подготавливала мыслящих людей России к противостоянию волне национализма и шовинизма, поднимавшейся в русском обществе в канун Первой мировой войны. Представленные ими русской публике прозаические и драматические произведения классиков современной мысли свидетельствовала о ценностях немецкой гуманистической культуры и тем самым препятствовала попыткам оглупления общества и создания примитивного «образа врага», предпринимавшимся в пропагандистских целях официальными кругами России. Немецкая мысль в освещении русской критики и русского театра на рубеже Х1Х – ХХ веков: счастливая судьба первых переводов Г. Гауптмана. Герхардт Гауптман, по признанию историков русской сцены, занял особое место в репертуаре Московского Художественного театра и оказал на него немалое влияние. В конце 90-х - начале 1900-х годов одной из центральных тем дискуссий вокруг зарубежного репертуара русского театра стало отношение к тем, кого сам Гауптман называл «одинокими» - к героям – эгоцентрикам, обычно носителям ницшеанских идей. При этом, как нередко бывало в истории культуры, критика отождествляла автора с его персонажами. Своеобразной была трактовка символистских драм Гауптмана великими русскими актерами и режиссерами – К.С. Станиславским, В.И. Качаловым, И.М. Москвиным, М.П. Лилиной в постановках «Потонувшего колокола» (1898), «Возчика Геншеля» и «Одиноких» (1899г.), а также « Микаэля Крамера» (1901) в Московском Художественном театре. Артисты МХТ стремились раскрыть новый, современный смысл произведений Гауптмана. Критика особенно отмечала тонкость и стройность постановки «Микаэля Крамера» (перевел пьесу для театра В. Саблин). Станиславский был не только режиссером этого спектакля, но также и исполнителем заглавной роли. В музее МХАТ хранится режиссерский экземпляр «Микаэля Крамера» с пометками Константина Сергеевича. «…Двойственность образа…заставляла актера обнаружить и выявить душевную драму героя там, где, казалось, речь идет о злодействе», - свидетельствует о трактовке характера Микаэля Крамера Станиславским уже упомянутая нами О.И. Пыжова.3 В конце концов «Гауптман, так упорно и с такой любовью представляемый публике Художественным театром, завоевал симпатии».4 Иначе подходили к новой немецкой драматургии другие театры. Актеры императорского Малого театра пытались осудить тип героя «сверхчеловека» с точки зрения традиционной морали. Театры коммерческого плана, как, например, московский театр Корша или петербургский театр Суворина, часто ограничивались передачей бытового конфликта. Пора, однако, сказать, что почва для счастливой сценической судьбы и для столь обширных изданий Г. Гауптмана и других немецких авторов была подготовлена усилиями тех, чей труд часто остается в тени – литературоведов, знатоков зарубежных литератур. У них нет такой широкой аудитории, как у деятелей театра или издателей, но именно они пробуждают в образованной части общества интерес к великим именам, которые потом становятся достоянием истории культуры. Среди тех, кто способствовал знакомству русской публики с творчеством Г. Гауптмана, назовем имя критика, переводчицы, историка литературы Зинаиды Афанасьевны Венгеровой (1867 – 1941). Она подробно пишет о Гауптмане в первой книге своих «Литературных характеристик», опубликованной в Санкт – Петербурге уже в 1897 году. В 1880-е –1900-е годы Венгерова подолгу жила за границей, стараясь непосредственно знакомиться с предметом своих исследований. Первой ее зарубежной поездкой было довольно длительное пребывание в Вене в начале 80- х годов. К этому времени относится ее знакомство с творчеством Г. Гауптмана. З. Венгерова перевела несколько пьес драматурга. Но самым большим вкладом в пропаганду творчества Гауптмана для российской публики стал ее очерк «Гергард Гауптман», который был впервые опубликован, как уже говорилось, в 1897 году. Венгерова подробно излагала биографию писателя, опираясь на исследования его биографов Ола Гансена и Феликса Гаклендера. «Одновременно с увлечением искусством у Гауптмана развиваются интересы совершенно иного рода, - писала она, имея в виду занятия писателя естественными науками. – Эта разносторонность развития сказалась самым плодотворным образом на всем его литературном творчестве5. Анализируя первые драмы Гауптмана, имевшие успех, «Перед восходом солнца» и «Праздник мира», исследовательница сравнивала их с пьесами Ибсена: «Теория наследственности, с одной стороны, и стремление изображать голую действительность, подчеркивая самые неприглядные ее стороны», - в этом усматривала З. Венгерова то качество ранних драм Гауптмана, которое она характеризовала как стремление следовать «излюбленным формулам нового театра».6 Но уже на этом, начальном этапе творчества драматурга русский критик усматривает те черты самобытности, те, по выражению З. Венгеровой, «частности техники», которые выдают будущего Гауптмана: «Таким является …виртуозность воспроизведения диалекта силезских жителей, а также поэтических подробностей, в связи с характером двух героинь, спасающих обе пьесы от шаблонности своим глубоко национальным светлым характером».7 Женские образы в драмах Гауптмана особенно привлекали внимание З. Венгеровой. Она подробно анализировала характеры Елены из пьесы «Перед восходом солнца» и Иды из «Праздника мира». По ее мнению, это отнюдь не «современные нервные создания», какие встречаются в салонных драмах. Венгерова считает, что Елена и Ида скорее напоминают поэтические создания Гете и Шиллера: это здоровые и чистые натуры, благотворно действующие на окружающих. Следующей пьесой, попавшей в поле зрения русского критика, оказалась драма «Одинокие». В гауптмановских героях - Анне Мар и Иоганнесе – Венгерова увидела тех, кто знаменует «более высокую ступень культуры, чем наша». Разделяя утопические воззрения многих своих современников, ожидавших от нового века прогресса цивилизации, культуры и морали, она восклицала: «На нас дохнуло как бы свежей струей воздуха из ХХ столетия». Передавая мысли драматурга и стараясь проникнуть во внутренний мир его персонажей, русская исследовательница констатировала: «Пессимистический вывод автора заключается в том, что «люди новой души» должны быть пока одиноки, сходиться они смогут, лишь когда сбудутся их предчувствия, а теперь, создавая утопию красоты в жизни, человек осуждает себя на погибель».8 Завершая свой очерк, опубликованный, напомним, в 1897 году, Венгерова заявляет, что, с ее точки зрения, центральной пьесой во всем творчестве Гауптмана является полуфантастическая пьеса «Ганнеле»: «В ней видят и проповедь милосердия, и желание изобразить народное горе во всей его наготе и глубине…Гауптман…показывает торжество внутреннего мира над внешнею жизнью. Высоте этого замысла в пьесе Гауптмана соответствует и не превзойденная в своем роде красота выполнения».9 Вывод, который делает З. Венгерова за пятнадцать лет до присуждения писателю Нобелевской премии, таков: «Из всех пьес Гауптмана выясняется, что он в истинном смысле слова реформатор современного театра. В его творчестве объединились реализм с романтическими и идеалистическими элементами и дали хорошие результаты. Очевидно, что драматург сказался еще не во всей своей силе. От него можно ожидать еще многого как от отрицателя шаблонной драмы и искателя новых путей в драматическом творчестве».10 Как известно, в 1912 году Герхардт Гауптман стал лауреатом Нобелевской премии. Приятно отметить, что к этому времени его драматургия давно уже была в России предметом квалифицированного литературоведческого исследования. Все написанные им к 1912 году пьесы были опубликованы, а многие из них стали достоянием русской сцены. В том же 1912 году Книгоиздательство Владимира Саблина завершило Собрание сочинений Гауптмана в серии «Библиотека классиков современной мысли». Острота духа и вызов пошлости: трижды повторенное Саблиным собрание сочинений А. Шницлера, включавшее перевод скандально известной пьесы «Хоровод». Обратимся к усилиям «Книгоиздательства В.М. Саблина» по ознакомлению русской публики с немецкоязычной литературой вне Германии. Одним из первых в серии «Библиотека классиков современной мысли» вышло под редакцией самого Владимира Саблина полное собрание сочинений Артура Шницлера в девяти томах. Первое издание датировалось 1903 – 1907гг. Популярность австрийского писателя в те годы в России была столь велика, что девятитомник полностью был переиздан дважды. Второе издание последовало в 1907 – 1910 гг., а третье прошло в течение того же 1910 года. Некоторые драмы Шницлера («Сказка», «Подруга», «Зеленый какаду» (в других переводах – «Зеленый попугай»), а также скандально знаменитый «Хоровод») Саблин перевел сам. Пьеса «Парацельс» вышла в блестящем поэтическом переводе Юргиса Балтрушайтиса. Переводчиками «шутки в одном действии» «Храбрый Касьян» стали С.С. Игнатов и В. Э. Мейерхольд. Драма «Общая добыча» была переведена Н. Эфросом. Уровень переводов гарантировался уже самими именами переводчиков – друзей, единомышленников и частых сотрудников основателя серии «Библиотека классиков современной мысли». Характерно для саблинских изданий примечание, сделанное к публикации пьесы «Одинокой тропой»: «Единственный разрешенный автором перевод с рукописи. Перевели: А. Тэзи и П. Звездич». Это еще раз подтверждает нашу мысль о тесных контактах издательства с виднейшими писателями современности. Особо стоит отметить комментарий к полному собранию сочинений А. Шницлера. В У и У111 томах были помещены «критические очерки», подписанные А. Залькиндом. Эти очерки носили скорее справочный, чем аналитический характер: автор пересказывал содержание основных произведений австрийского классика, приводил основные моменты его биографии. Зато первые тома всех трех изданий открывались предисловием знаменитого и весьма популярного тогда в России датского критика Георга Брандеса. Статья Брандеса помещалась вслед за портретом Шницлера. «При появлении каждого нового его произведения нельзя поручиться, что оно явится «шагом вперед» по отношению к появившимся раньше, но зато можно быть вполне уверенным, что оно будет проникнуто настроением и поставит серьезные задачи перед умом читателя», - писал Г. Брандес.11 Г. Брандес анализирует главным образом драмы Шницлера: «Покрывало Беатриче», «Сказка», «Забава», «Легкая добыча», «Духовное завещание», «Парацельс», «Хоровод». При этом он замечает, что для тех, кто действительно любит талант этого писателя, «важно не то, больший или меньший успех будет иметь его драма на сцене, - их должен интересовать вопрос, каким образом выросла она из существа души его, и какое отношение она имеет к его прежним работам.»12 Сопоставляя пьесы Шницлера с французской драматургией, в частности, с пьесами Гюисманса, приводя аналогии ситуациям его произведений из сочинений Кьеркегора, Брандес вводит творчество австрийского писателя в широкий контекст западной культуры рубежа Х1Х – ХХ веков. Поэтому появление этой статьи одного из властителей дум западноевропейской интеллигенции, представлявшего Шницлера русской публике, задавало определенный тон восприятию творчества драматурга. Саблин - издатель не желал считаться с мещанскими предрассудками, что и подчеркнул, сам выполнив перевод «поразительно остроумной» по выражению Брандеса, пьесы «Хоровод». Это был смелый шаг, ибо, как пишет Брандес, в Австрии пьесы «Хоровод» в продаже нет, автор разослал ее только в небольшом количестве друзьям, « не желая подвергать себя двусмысленным замечаниям, которые не замедлили бы пустить в ход глупость и злонамеренность». В русском же издании в одном только саблинском переводе полный текст пьесы разошелся, как мы видели, трижды. Более того, к 1910 году пьеса насчитывала уже четыре перевода и была хорошо известна русским критикам. Но далеко не всегда новые веяния современной литературы находили понимание у тех, кто стремился запечатлеть живой литературный процесс рубежа Х1Х – ХХ веков. В 1910 г. А.А. Измайлов (Смоленский) в своей весьма популярной среди интеллигенции обеих русских столиц книге « Помрачение божков и новые кумиры», в главе «Торжествующий Приап» упоминает о четырех уже имеющихся переводах драмы «Хоровод». «Автор с негодованием упоминает о «струе, окрасившей литературу последнего дня - струе натуризма (так! Н.В.), соприкоснувшегося с самыми необузданными крайностями 13 эротики… Наиболее полным выражением этой «струи» А. Измайлову представляется «книга Шницлера «Хоровод», со всей непринужденностью изображающая в десяти картинах, усеянных многоточиями, как сходятся … графы с актрисами, поэты с чужими женами», книга, которая, по утверждению Измайлова – Смоленского, « выщла сразу в четырех переводах».14 Таким образом, А. Измайлов_- Смоленский, противник модернистских течений в литературе, продемонстрировал присущий традиционным слоям общества не только в России пошлый взгляд на литературу: он не увидел в остроумнейшей пьесе Шницлера ничего, кроме непристойности и пресловутого «натуризма», то есть натурализма, который он стремился искоренять и в русской литературе. Но звучали в русской критике 1910-х годов и иные голоса. Уже упоминавшаяся нами Зинаида Венгерова, отличавшаяся как историк современной европейской литературы необычайной оперативностью, в третьей книге сборника своих статей «Литературные характеристики» пишет о Шницлере как о «самом ярком представителе «новой Австрии» в литературе». «Ему теперь около пятидесяти лет, - продолжает Венгерова, - и он давно уже имеет громкое европейское имя, он блестящий, колоритный рассказчик и драматург, всегда занятый мыслью о противоречии между обыденным течением человеческой жизни и высшими вопросами человеческого существования…Богатая художественная фантазия Шницлера всецело направлена на созидание положений, в которых жизнь людей загорается огнем правды. Его интересуют только минуты напряжения душевной жизни и он мастер в области коротких психологических очерков и драм, в которых сразу вспыхивает трагизм, освещая затаенную сторону жизни…»15 Особое внимание русского критика привлекают драмы Шницлера и серии одноактных пьес: «Анатоль», «Зеленый попугай», «Живые часы». Высоко оценивает автор «Литературных характеристик» роман «Путь к свободе»: «Тут есть какая-то особенность австрийской жизни, сравнительно, скажем, с жизнью французской и немецкой, и ее интересно подметил и создал Шницлер в своем романе нравов, где люди очень умно и интересно ищут путей к свободе».16 Начиная с 1890-х годов ощущается присутствие драматургии А. Шницлера в репертуаре и императорских, и частных театров. В 1899 – 1916 гг. пьесы Шницлера шли в московском Малом императорском театре, в Новом императорском театре в Москве, в театре Корша, в Александринском театре в Санкт - Петербурге, в театре Соловцова в Киеве и в других театрах России. В Москве был основан в 1898 г. Новый театр, труппу которого составляли выпускники Театральной школы Малого театра, очень скоро ставшие звездами русской сцены, в том числе Е. Турчанинова, Правдин, позже А. Остужев. В некоторых спектаклях была занята и знаменитая основательница Всероссийского театрального общества, А. Яблочкина, одна из лучших московских актрис. (В семейном архиве Саблиных хранится ее фотография, подаренная матери В. Саблина). Одним из первых успешных спектаклей Нового театра стала пьеса А. Шницлера «Забава»(1899) в переводе В.Саблина. Н.Г. Зограф выделяет игру актрисы Селивановой в центральной роли Христины: Она «передавала предчувствие катастрофы…вела роль мягко, поэтично…захватила публику…»17 Однако с драмами Шницлера, так же как и с драмами Гауптмана, императорские театры, в отличие от МХТ, далекие от современных веяний, как правило, справлялись с большим трудом. В 1900г. пьеса Шницлера «Великодушные» в переводе Матерна прошла менее удачно: «спектакль шел вяло и походил на любительский».18 В Малом театре в сезон 1904-1905 гг. исполнялась пьеса Шницлера «Одинокой тропой» в переводе Тэзи и Звездич. Художника Фихтнера, считающего себя сверхчеловеком, играл превосходный актер А. Южин. Его любовницу Ирен –популярная лирическая героиня Е.Лешковская. Роль Феликса исполнял обожаемый публикой А.Остужев. Актеры по – своему истолковали тему пьесы – она прозвучала как развенчание мнимого величия эгоцентризма, без тени сочувствия страдающему эгоисту. Как мы видим, хотя драматургия Шницлера была довольно широко представлена в репертуаре театров традиционного направления, здесь режиссура обычно склонялась к несложным решениям в духе сложившихся канонов –острые сюжеты Шницлера трактовались как бытовые пьесы или как психологические драмы. Начало войны: гримасы национализма. Осенью 1914 года страницы русских газет запестрели всевозможными антигерманскими материалами самого разного уровня – от карикатур в лубочном стиле, расчитанных на самого невзыскательного читателя, до претендующих на серьезное изложение статей и просто сообщений из разных стран, которые должны были соответствующим образом ориентировать публику. Издания, посвященные литературе и искусству, или культурные рубрики центральных газет, еще недавно с восторгом сообщавшие о присуждении Гергардту Гауптману Нобелевской премии за 1912 год, о пышных торжествах в честь юбилея писателя, поспешили теперь, после начала Первой мировой войны, с публикацией материалов совершенно иного плана. В центре внимания оказалось заявление Гауптмана и Зудермана, первоначальное сообщение о котором корреспондент московской газеты «Русское слово» корректно назвал просто «Гауптман и Зудерман», цитируя немецкую прессу, которая писала о «патриотическом воззвании» известных писателей, поддержавших позицию своего правительства в войне. Петербургский журнал «Театр и искусство», а также газета «Театральная неделя» в разделе хроники текущих событий подробно сообщали о событиях в стане союзников России, а именно во Франции. Речь шла о том, что французское Общество драматических писателей и композиторов приняло решение исключить из своих рядов немецких и австрийских подданных: драматургов Гауптмана, Зудермана и Шницлера, а также композитора Р. Вагнера. Поводом послужили заявления упомянутых деятелей искусств, 19 «оправдывавшие действия немецких войск во Франции». Не захотели остаться в стороне от антигерманской кампании и некоторые не в меру активные круги русской общественности. К чести столичной интеллигенции, ни в Москве, ни в Петрограде не нашлось последователей акции, проведенной французами. Но зато некоторые провинциальные «квасные патриоты» не пожелали отстать от Европы. Газета «Русское слово» сообщила в присущем ей тоне объективной информации о выступлении некоего профессора Сумцова из Харькова: «Харьковский профессор Н.Ф. Сумцов подал заявление в городскую театральную комиссию с предложением изъять из репертуара драматического театра пьесы Гауптмана ».20 Вне зависимости от высказываний подобного рода, в вихре революционных событий большая часть немецкого репертуара и прежде всего пьес Гауптмана, которые, как вся «новая драматургия» рубежа Х1Х – ХХ веков, требовала высокого уровня сценического искусства и прежде всего тонкости режиссуры, надолго исчезла из репертуара русских театров. Пролетарские экспериментальные сцены в 1918 году обращались к таким социально окрашенным произведениям Гауптмана, принадлежащим к натуралистическому направлению его творчества, как «Ткачи» или «Бобровая шуба», но без особого успеха. После этого в сценической истории пьес Гауптмана на российских подмостках наступил длительный перерыв вплоть до 1940 года, когда ленинградский Новый театр обратился к созданной писателем в межвоенный период пьесе «Перед заходом солнца». Советский театр и особенно официальная театральная критика в те годы трактовали эту психологическую драму Гауптмана исключительно в политическом духе, как антифашистское произведение. Только значительно позже пьеса «Перед заходом солнца» получила достойное воплощение на русской сцене – в Театре им. Евгения Вахтангова (1954г.), в Большом Драматическом театре в Ленинграде (1955г.), а затем в московском Малом театре (1972 г.). Возвращаясь к истории немецкой литературы на российском книжном рынке, отметим, что события кануна Первой мировой войны заставили прекратить переводы произведений современных немецких и австрийских писателей, составлявших значительную долю европейской переводной литературы. Цензура не допустила бы и повторных изданий того, что уже было опубликовано. Дела «Книгоиздательства В.М. Саблина» шли уже не так блестяще, и тяжело заболевший Саблин не видел смысла в продолжении своего дела. В 1913 г. он продал издательские права объединению «Культура», хотя и продолжал еще участвовать в творческих делах издательства и оставался совладельцем типографии. В 1916 году Владимир Михайлович Саблин скончался. После Октябрьской революции все его имущество было конфисковано. Издательский дом «Культура» еще некоторое время существовал после революции 1917 года. Но о том, чтобы повторить или продолжить издание «Библиотеки классиков современной мысли», нечего было и думать. Издания зарубежных писателей в первые послереволюционные годы были подчинены пропаганде идей «мировой революции». Ситуацию на советском книжном рынке блестяще характеризует фельетон знаменитого юмориста Аркадия Аверченко «Эволюция русской книги». В первые годы после революции герой этого фельетона, изысканный интеллигент, не желает покупать в антикварной лавке книги демократически ориентированного издателя Сытина и требует зарубежную литературу в изящно оформленных томиках издательства В.М. Саблина. Однако с течением времени книг вообще становится все меньше, вкусы читателей меняются, и они начинают рассматривать серьезную книгу любого зарубежного писателя, кем бы она ни была издана, как величайший раритет. В советские времена скромный однотомник Гауптмана впервые был издан лишь в 1930 году. После этого наступил длительный перерыв до 1959 года, когда издательство «Искусство» выпустило том немецкого классика в серии «Библиотека драматурга». Творчество Г. Гауптмана накануне Первой мировой войны в предисловии к этой книге изображалось как свидетельство «упадка» его таланта. Как писал официозный советский критик А. Дымшиц, Максиму Горькому, который хотел привлечь Гауптмана к «интернациональной борьбе против войны», « не удалось достигнуть в этом успеха. Отмежевался Гауптман и от Ромена Роллана как антивоенного борца. Так, еще в 1914 – 1915 годах отказом от активной гуманистической позиции Гауптман положил начало тому политическому оппортунизму и консерватизму, который привел его впоследствии к тяжким идейным ошибкам».21 Как мы видим, приведенный нами ранее выпад провинциального дореволюционного российского профессора Сумцова против Гауптмана, датируемый 1914 годом, кажется невинной шуткой в сравнении с тем суровым «разносом», который учинил ему, сорок лет спустя после окончания Первой мировой войны и по прошествии тринадцати лет после смерти драматурга, А. Дымшиц. В комментариях к книге, выпущенной издательством «Искусство», ни единым словом не упоминаются ни дореволюционные переводы драм Гауптмана, ни их успех на русской сцене, ни усилия дореволюционных издателей. В советское время были забыты и дореволюционные переводчики высочайшего уровня. Вспомним, что Гауптмана переводили Ю. Балтрушайтис и В. Саблин, З. Венгерова, Вс. Мейерхольд, К. Бальмонт, В. Брюсов. Главной причиной такого забвения было, разумеется, пренебрежение культурной традицией, типичное для деятелей большевистской «культурной революции». Теперь, наконец, настало время восстановить страницы жизни немецких и немецкоязычных классиков в лоне русской культуры накануне Первой мировой войны. Саблинские издания немецких писателей до сих пор остаются наиболее полными. Имя Владимира Саблина не случайно вынесено нами в заглавие статьи. Естественно, его издательская и переводческая деятельность отнюдь не была единичным актом. Напротив, как мы старались показать, двадцатилетний период активности самого В.М. Саблина и двенадцать лет работы его издательского дома совпали с моментами повышенного интереса к достижениям новой немецкой литературы во всем русском обществе. Художественная и философская глубина достижений передовой по тем временам германской мысли была воспринята русской интеллигенцией на волне расцвета отечественной культуры русского «Серебряного века» и не виданной ранее открытости по отношению к европейскому искусству. Так, параллельно с саблинскими изданиями выходило собрание сочинений Гауптмана в семи томах петербургского издателя А.Ф. Маркса. К. Бальмонт издал в Петербурге сначала однотомник, а потом и трехтомник в издательстве Скирмунта. Однако, четырнадцатитомное издание Полного собрания сочинений Герхардта Гауптмана в « Книгоиздательстве Владимира Саблина», хотя и не охватывает всей творческой биографии писателя, до сих пор остается наиболее полной попыткой представить его русскому читателю. То же самое можно сказать и о девятитомнике Артура Шницлера с предисловием Георга Брандеса – это издание отличает систематический подход, лишенный элементов сенсации. Кстати, отдельные тома саблинских изданий еще можно найти у московских и петербургских букинистов, и ценятся они достаточно высоко. Здание типографии и издательства на Петровке, 26 не сохранилось, но двор, где оно стояло, существует. Потомки В.М. Саблина надеются, что власти Москвы выполнят свое обещание установить на одном из ближайших домов мемориальную доску в память издателя. Вряд ли в истории русско – немецких культурных связей в ХХ веке найдется еще пример подобной целеустремленности и широты взглядов. Издательская и переводческая деятельность В.М. Саблина соединяла полет мысли и практицизм, объединяла в одном лице искусство перевода, издательскую деятельность и умение контактировать с достойнейшими деятелями культуры как в России, так и за ее пределами. ПРИЛОЖЕНИЕ К СТАТЬЕ Н.М. ВАГАПОВОЙ. СОЧИНЕНИЯ Г. ГАУПТМАНА И А.ШНИЦЛЕРА В РУССКИХ ПЕРЕВОДАХ НА РУБЕЖЕ Х1Х – ХХ веков Герхард Гауптман Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений в 14 томах. М.,, Издательство В.М. Саблина, 1910 – 1912гг. Серия «Классики современной мысли». Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том Эммануэль Квинт. Роман. Перевод А. Капелько. Кн. 1 М., 1910. I. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том Эммануэль Квинт. Роман. Перевод А. Капелько. КН. 2.М., 1910. II. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том III. Эльга – Гризельда. Перевод В. Саблина и С. Мяснова. М., 1911. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том 1V. Михаэль Крамер. Одинокие. Перевод Н. Эфроса и В. Саблина. М., 1911. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том V. Крысы. Роза Берндт. ПереводР.К. и Ю. Балтрушайтиса. М., 1911. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том VI. Перед восходом солнца. Праздник примирения. Перевод О. Всеволодской и Ю.Балтрушайтиса. М., 1911. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том VII. Бобровая шуба. И Пиппа пляшет. Перевод В. Корш и Д. Сергуча. М., 1911. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том VIII. Шлюк и Яу. Бедный Генрих.Перевод Ю. Балтрушайтиса. М., 1911. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том IХ. Флориан Гейер. Перевод Е. Македоновой. М., 1911. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том Х. Коллега Крамптон. Сестры из Бишофсберга. Перевод К. Бальмонта и В. Андреевой. М., 1912. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том ХI. Потонувший колокол. Ганнеле. Перевод К. Бальмонта. М., 1911. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том ХII. Ткачи. Заложница короля Карла. Перевод Н. Каратыгиной. М., 1912. Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. ХIII.Красный петух. Извозчик Геншель. Перевод А.С.М., 1912. Том Герхард Гауптман. Полное собрание сочинений. Том ХIV.Греческая весна. Железнодорожный сторож. Перевод Ю. Балтрушайтиса и С. Мяснова. М., 1912 АРТУР ШНИЦЛЕР Артур Шнитцлер. Полное собрание сочинений в 9 томах. Издание и редакция В.М. Саблина. М., 1905 – 1911. Серия «Классики современной мысли». Артур Шнитцлер. Полное собрание сочинений. Том I. С предисловием Георга Брандеса и с портретом автора. М., 1905. Артур Шнитцлер. Статья Георга Брандеса. Сказка. Драма в 3 действиях. Перевод В.М. Саблина. Смерть. Перевод Ю.В. Щуровской. Мгновения жизни. Четыре одноактных пьесы. Мгновения жизни. Женщина с кинжалом. Последние маски. Литература. Комедия в одном действии. Артур Шницлер. Полное собрание сочинений. Том II. М., 1911 Завещание. Драма. Перевод В.Ф. Корш. Поручик Густль. Новелла. Перевод Ю.В. Щуровской. Анатоль. Диалоги. Роковой вопрос. Рождественский подарок. Эпизод. Сувенир. Прощальный ужин. Агония. Утро Анатоля перед свадьбой. Жена философа. Последнее свидание. Бенефис. Цветы. Мертвые молчат. Артур Шницлер. Полное собрание сочинений. Том III. М., 1910. Трилогия. Парацельс. Перевод Ю.К. Балтрушайтиса. Подруга. Перевод В.М. Саблина. Зеленый какаду. Набросок в одном действии. Перевод В.М. Саблина. Покрывало Беатриче. Драма в пяти актах. Перевод М. Свободина. Одинокой тропой. Драма в 5 действиях. Единственный разрешенный автором перевод с рукописи. Перевели: А. Тэзи и П. Звездич. Артур Шницлер. Полное собрание сочинений. Том IV. М., 1910 Берта Гарлан. Храбрый Касьян. Шутка в одном действии. Перевод С. С Игнатова и В.Э. Мейерхольда. Канун нового года. Перевод Е. Кившенко. Общая добыча. (Пощечина). Драма. Перевод Н. Эфроса. Артур Шницлер. Полное собрание сочинений. Том V. Повести и рассказы. М., 1906. А.Шницлер. Статья без подписи. Забава. Драма. Слепой Джеронимо и его брат.Рассказ. Последнее письмо Андрея Тамейера.Рассказ. Эксцентрик .Рассказ. Греческая танцовщица. Рассказ. Интермеццо. Комедия в 3-х действиях. Судьба барона фон –Лейзенборг. Повесть. Артур Шницлер.Полное собрание сочинений. Том VI. М., 1908. Предсказания. Новая песня. Чуждая. Крик жизни. Драма в трех действиях. Хоровод. Десять диалогов. Перевод В.М. Саблина. Игра в марионетки. Набросок в одном действии. Артур Шницлер. Полное собрание сочинений. Том VII. М., 1910. Дорога к воле. Артур Шницлер. Полное собрание сочинений. Том VIII. М., 1910. A. Шницлер. Критический очерк А. Залькинда. Графиня Мицци. Драма. Перевод В.К.(В.Ф.Корш – Саблиной?). Пьеро. Драма. Перевод А. Даманского. Артур Шницлер. Полное собрание сочинений. Том IХ. М., 1911. Молодой Медард. Перевод Б. К. О. (Издание Полного собрания сочинений А. Шницлера было повторено дважды). См. Чеховиана. Чехов и его окружение. М., 1996, С. 95108. 1 Пыжова, О.И. Фрагменты театральной судьбы. М., 1986. С.101. 2 3 Там же, С.104. 4 Там же, С.103. Венгерова, З. Литературные характеристики. Первая книга. Спб., 1897, С. 294. 5 6 Там же, С. 298. 7 Там же, С.299. 8 Там же, С.301. 9 Там же, С. 301 – 305. 10 Там же, С. 314. Брандес Г. Артур Шнитцлер . В кн. Шнитцлер, А. Полное собрание сочинений. Том 1. Издание и редакция В.М. Саблина. М., 1905. С. 12. 11 12 Там же. Измайлов, А.А. Помрачение божков и новые кумиры. М., Сытин, 1910. С. 99. 13 14 Там же, С.107. Венгерова, З. Литературные характеристики. Книга третья. Спб, 1910. С. 83. 15 16 Там же, С. 120. Зограф Н.Г., Малый театр в конце Х1Х – начале ХХ века, М., 1975, С.247. 17 18 Там же. «Театр и искусство», П., 1914, № № 40, 41, 1914, «Русское слово» (бюллетень, М., 1915, 1.1У, С.2). 19 20 «Русское слово», М., 1914, 27. 1Х, № 222, С. 5) Дымшиц Ал. Гергарт Гауптман. В кн. Гергарт Гауптман. Пьесы. Том первый. М., 1959, С. 17. 21