Ханс Кристиан Андерсен

Ханс Кристиан Андерсен
Ханс Кристиан Андерсен
Астрель
Денежка
для господина Андерсена
В Копенгагене, столице датского королевства, стоит памятник. Это памятник не королю, не полководцу, не писателю. Это даже не
памятник человеку. На скале, вылитой из
бронзы, сидит Русалочка. Скала стоит в море
недалеко от берега, где родилась Русалочка и
где она снова обратилась в пену, потому что
очень любила. Так датчане чтят память своего Великого Сказочника Ханса Кристиана
Андерсена, который придумал сказку про
Русалочку, — ее и множество других историй
вы прочтете в этой книге.
А ведь Андерсен писал не только сказки.
Вначале из-под его пера выходили и стихи, и
романы, и пьесы, и путевые заметки. Больше
того, Андерсен вовсе не всю жизнь занимался
писательством. Чего он только не переделал
в свои юные годы — и башмаки чинил, и
на танцора учился, пока его не выгнали из
школы танцев, и на певца, пока не потерял
голос, и в театре пробовался. Правда, как
артист он был отмечен на афише всего один
5
раз. Но зато этот раз доставил юному актеру
немало радости.
Впрочем, по порядку. Ханс Кристиан родился в 1805 году в провинциальном датском городе Оденсе. Родители его были бедные... Звучит,
как начало сказки, правда? Но для Андерсена
эти годы вовсе не были сказочными. Жилось
действительно трудно. Отец Ханса Кристиана
пережил в свое время драму, последствия которой так и не смог преодолеть. Больше всего
на свете ему хотелось учиться. Но жизнь не
оправдала надежд. Его родителей — дедушку
и бабушку Андерсена — как будто преследовал злой рок. Только они залатают одну дыру
в своем хозяйстве, как лопнет в другом месте.
В конце концов они разорились. Дедушка не
выдержал напастей и сошел с ума. Ни о какой
учебе для отца Ханса Кристиана уже не могло
быть и речи — просто не было денег. Чтобы заработать на кусок хлеба для родителей, а потом
и для своей семьи, он стал башмачником. Но
горечь разбитой жизни осталась с ним навсегда.
Добавьте к этому бабушку, которой после
разорения, продажи остатков фермы и устройства своего несчастного мужа в больницу
для умалишенных удалось купить рядом с
этой больницей маленькую лачужку. Правда,
дед Андерсена был не буйным сумасшедшим
и не нуждался в постоянном уходе, да куда же
деваться бедной бабушке на склоне лет? Вот
и получалось, что, когда маленький Андерсен
6
наносил визиты бабушке, он неизменно оказывался в «доме скорби». И даже если он не
заходил к дедушке, то другие пациенты с
удовольствием навещали бабушкину хибару,
где их всегда встречали улыбкой и скромным
угощением. Старушки, считавшиеся умалишенными, и старички из городской богадельни были в ту пору любимыми собеседниками
мальчика. А уж поговорить и порассказать
старушки были мастерицы. То, что для других было пугающей экзотикой, для Андерсена
стало обычной жизнью. Необычный взгляд на
вещи, свойственный «тронутым», он познавал
вместе с детскими играми.
Судьбу его матери тоже нельзя назвать
безоблачной. Ее родители были так бедны, что
посылали девочку на улицу торговать спичками. И однажды, не выдержав холода и унижений, она забралась под мост и просидела там
всю ночь. Так вот, оказывается, откуда одна из
самых знаменитых сказок Андерсена «Девочка
со спичками»! Оказывается, это и не совсем
сказка. Потом девочка выросла, вышла замуж,
у нее появился хорошенький мальчик, хотя и
немного нескладный. Ну пусть муж постоянно
замкнут в себе, зато он души не чает в сыне,
часто берет его с собой в лес, много читает ему
вслух. Ничего, что надо подрабатывать прачкой. На хлеб хватает. Можно жить.
Но не долго. Когда Хансу Кристиану было
всего 11 лет, его отец умер. Правда, мать потом
7
еще раз вышла замуж, но отчим уже не читал
ему вслух и не рассказывал про деревья и
цветы. Но отец Андерсена успел все же немало ему прочитать и рассказать. И сейчас Ханс
Кристиан сам кого хочешь переговорит. Он на
ходу выдумывает всякие небылицы и сам же
первый в них верит. Над ним смеются, смеются
в школе, смеются на улице. Дают ему обидные
прозвища. Считают помешанным, недаром же
дед полоумный. Но в детские годы эти обиды не
причиняли ему так много страданий, как впоследствии. Тогда он жил в своем мире — мире
фантазии — и удивлялся, почему никто не
хочет признать, что маленькая речушка, текущая недалеко от его дома, — самый настоящий океан. Он удивляется этому и занимается
своим делом. Уже в десять лет он написал свою
первую трагедию — такое сильное впечатление
на него произвело чтение Шекспира.
Были, правда, люди, которые понимали,
что мальчик обладает необычным даром.
Полковнику Гульдбергу даже удалось устроить Андерсену встречу с наследным принцем
Христианом, который одно лето проводил в
своем замке в Оденсе. К сожалению, принц
не отличался проницательностью, и встреча
закончилась для Андерсена ничем.
В один прекрасный день четырнадцатилетний Андерсен объявил матери, что едет в
Копенгаген. Только там жизнь, только там
можно чего-то добиться. Именно в это первое
8
время в столице Андерсен и брал уроки пения
и танца. Полковник Гульдберг очень помог
Андерсену — он снабдил юношу рекомендательными письмами. Тогда — хотя нельзя сказать, чтобы эта традиция совершенно прекратилась, — без какого-никакого покровительства нечего было и думать стучать в двери
сильных мира сего.
Кроме письмеца у Андерсена в кармане были
и первые пробы пера. Ему удалось встретиться
ни много ни мало с управляющим Королевским
театром. Господин Коллин принял его строго,
сказал, что его опусы для постановки в театре
(то были пьесы) не годятся, хотя в них много
«золотых зерен». Впоследствии Андерсен не
один раз имел возможность убедиться, что
за показной строгостью Коллина скрывалось
очень доброе сердце. Управляющий театром
понимал, чтобы «золотые зерна» перемололись
в муку, из которой можно печь хлеб, юноше
необходимо учиться. Ведь один из театров, куда
Андерсен «веером» рассылал свои пьесы, ответил ему без обиняков с просьбой не поставлять
более произведений, которые «свидетельствуют о полном отсутствии самого элементарного
образования у автора». Коллин добился для
Андерсена аудиенции у короля. И Фридрих VI
выделил будущему сказочнику ученическую
стипендию на несколько лет. Тогда Андерсен
не оценил этого широкого жеста по достоинству. Учился он, надо сказать, без особого энту9
зиазма. Главным в его жизни было писательство. Он продолжал писать и ходить к разным
знаменитостям.
Известный датский литератор Вульф любил
потом вспоминать, как к нему совершенно без
всякой протекции ввалился незнакомый молодой человек и с ходу стал читать свою драму,
после чего заявил: «Не правда ли, из меня
может кое-что выйти? Я бы так этого хотел!»
Наивность и вера в то, что люди не желают ему
зла, осталась у Андерсена навсегда, несмотря
на то, что жизнь часто пыталась убедить его в
обратном. (Хотя как раз Вульф впоследствии
весьма помог начинающему писателю.)
После латинской школы Ханс Кристиан смог
поступить в университет, а два года спустя
получил королевское пособие на путешествие.
Путешествия стали его страстью. Не проходило и года, чтобы Андерсен не отправлялся в
дальние страны. Он облазил все европейские
уголки. Сирия, Египет, Малая Азия — все это
было ему знакомо не понаслышке. Есть немало
людей, готовых продать последнюю рубашку,
чтобы сесть на поезд или корабль. Их влекут
новые страны, новые люди. У Андерсена была
еще одна причина стремиться на время покинуть свою родину. Вот в чем было дело.
В 1828 году вышла его первая книга —
«Путешествие пешком от Гольменского канала
до острова Амагера». Книгу заметила читающая публика. Но критики были беспощад10
ны. Да, конечно, эта книга по своему уровню
была далека от творений кумиров Андерсена
Шекспира или даже Вальтера Скотта. Да,
у Андерсена страдала орфография. Ведь бывают люди, которые могут зубрить все правила грамматики и все равно писать с ошибками. Эти ошибки дорого стоили Андерсену.
Над ним откровенно издевались в литературных кругах. Над ним можно было смеяться.
Мало кто тогда из датских деятелей культуры
имел отца-башмачника. Низкого происхождения Андерсену не забыли и не простили никогда. И литературные критики обвиняли его во
всех смертных грехах — то в излишней прогрессивности, то в недостаточном демократизме, то
в аморальности. Если свалить все обвинения
в один котел, можно громко рассмеяться, до
того они нелепы, особенно собранные вместе.
Но Андерсену было не до смеха.
Одна история прекрасно дает понять, каково
было давление среды и как писатель относился
к нему. Как-то Андерсен оказался на театральном представлении, которое почтил своим присутствием и датский король собственной персоной. Король заметил в ложе знакомого ему
писателя, который уже был известен не только
в Дании, и поклонился ему. Андерсен, казалось, не заметил этого. Король выждал момент
и поклонился вторично. Знаменитый датский
скульптор и друг Андерсена Торвальдсен толкнул его локтем в бок и указал глазами на царст11
венного знакомца. Но и тут Андерсен сделал
вид, что не заметил поклона. Вы спросите,
почему, да и откуда такая дерзость к благодетелю? Оказывается, он боялся, как объяснил
впоследствии, как бы ответный поклон не был
дурно истолкован его врагами! Можно лишь
представить себе, что пришлось пережить сказочнику — не всякому такое придет в голову.
На следующий день Андерсен отправился на
аудиенцию к королю, чтобы поблагодарить его
за оказанное внимание и честь.
Поэтому вряд ли мы ошибемся, сказав, что
Андерсен, покидая Данию на несколько месяцев, просто бежал. Бежал от унижений и от
необходимости постоянной борьбы. Ведь в других странах его принимали сначала приветливо, а скоро — восторженно, как автора знаменитых сказок.
И тем не менее больше всех стран на свете
Андерсен любил свою Данию — суровую и
нежную, строгую и такую прекрасную. В одном
из своих программных стихотворений он писал:
В цветущей Дании, где свет увидел я,
Берет мой мир свое начало.
Ведь если бы Андерсен с детства, сначала с
отцом, а потом самостоятельно, не любовался северными лесами, озерами, полями, не
было бы у нас ни «Гречихи», ни «Соловья», ни
множества других сказок. Он говорил: «Самое
значительное у меня — это мое понимание
природы».
12
К постоянным насмешкам собратьев по перу
добавилась несчастная любовь. Избранница
Ханса Кристиана отвергла его, чему он был
не в последнюю очередь обязан тому же отцубашмачнику. После разрыва он отправился в
первое свое длительное путешествие. Забегая
вперед, скажем, что писатель так и не создал
семьи. У него не было своих детей. И он рассказывал сказки детям всего мира.
Университет был окончен, Андерсен вышел
из него кандидатом философии. Королевская
стипендия прекратилась. О помощи из дома
нечего было и думать. Нужно было зарабатывать. Имея нелестную «прессу», печатать свои
произведения было трудно, и будущий сказочник занялся писанием оперных либретто.
Несмотря на несложную работу, успеха он и
тут не добился, хотя этим был обязан не совсем
обычным обстоятельствам. В то время в Дании
появилась странная мода. Считалось хорошим
тоном освистывать все театральные представления, будь то балет, опера или драма. Будь
их автором Моцарт, Шекспир или Мольер.
Возбужденная публика начинала свистать еще
до того, как поднимали занавес. В такой ситуации все эти освистывания никак нельзя было
считать провалом. Но для впечатлительной
натуры Андерсена такое испытание оказалось
не под силу, и он забросил работу над либретто.
Параллельно со всеми либретто он писал
«для себя» — стихи, драмы, романы. Они
13
потихоньку издавались, но успеха не приносили... в Дании. Между тем в Европе признание к Андерсену пришло быстро. И в России
первый сборник Андерсена появился уже в
1830 году. Во время своей поездки по Германии
Андерсен познакомился со знаменитым писателем-романтиком Шамиссо, который первый
взялся за перевод его стихотворений на немецкий язык.
В 1835 году, казалось, лед тронулся и на
родине. Роман Андерсена «Импровизатор» уже
так дружно не ругали. А немногочисленным
друзьям Андерсена удалось выхлопотать для
него ежегодную королевскую пенсию, которую
получали литераторы, артисты, художники.
Но для нас этот год важен еще потому, что
тогда же был издан первый сборник его сказок,
которые бесспорно являются высшим проявлением его творческого дара.
Конечно, ни на один из вопросов, почему
писатель занялся той или иной темой, невозможно дать исчерпывающий ответ. И все же
в случае с андерсеновскими сказками можно
упомянуть некоторые обстоятельства, которые
способствовали его обращению к этому жанру.
В начале XIX века, после долгого господства
классицизма, в Европе заставило говорить о
себе новое мощное литературное течение —
романтизм. Собственно, романтизм даже не
ограничивался литературой или живописью.
Это было цельное мироощущение. Человек
14
устал от господства только формы и небрежения содержанием, что было определяющим
для классицизма.
Это хорошо заметно по тому, как складывался в XVIII веке этикет. Мы все видели в
исторических фильмах о той эпохе поклоны,
к примеру, придворных королю — эти немыслимые прыжки, невероятные размахивания
шляпой, поклоны буквой «Г» или «Л», головокружительные жесты руками, ногами, головой
и всем туловищем. Попробуйте-ка воспроизвести такой поклон. Это целая наука. И начав
обучаться ей, вы тут же забудете, а кому собственно и для чего вы отвешиваете поклон. Все
ваши помыслы, а также помыслы окружения
будут заняты исключительно тем, правильно
ли, согласно ли этикету вы вертели шляпой.
И упаси вас Бог не довертеть один оборот. Ваша
карьера при дворе кончена — вы же не умеете
как следует кланяться. И никому не важно,
что в этот момент вы искренне желали вашему
королю здравствия и долгих лет царствования
и от всей души были рады встрече с ним.
То же самое происходило и в искусстве.
В драме, например, господствовали так называемые три единства — места, времени и действия. И не дай Бог где-то в чем-то их нарушить. Вашу пьесу, будь она глубока по замыслу как бездонная пропасть, не принял бы к
постановке ни один театр времен классицизма.
Конечно, этикет, форма, внешние традиции
15