Письма начальника штаба 275-го стрелкового полка 117
реклама
Письма начальника штаба 275-го стрелкового полка 117-й стрелковой дивизии 34-й армии Г. Я. Меркушкина в с. Рыбкино Рыбкинского района жене1 10 марта 1942 г. Шурик, здравствуй! Вот уже несколько дней совершаю марш. Сегодня целый день отдыхаю. Пользуясь случаем, я пишу тебе вот уже второе письмо. Шурик, я тебе несколько дней не писал, не удивляйся, дело в том, что я находился в командировке, оттуда не мог писать. Шурик, живу хорошо. Жизнь протекает по военному. Вот уже несколько дней совершаю марш. Сколько много прошли пешком наши славные бойцы. Я еду и любуюсь замечательными краями нашей богатейшей русской природы. Как замечательна моя страна. Шурик, сейчас прохожу по местам, где когда-то хозяйничали немецкие бандиты с большой дороги. Что они наделали с нашими селами и городами. Немеет язык и стынет кровь, смерть за смерть - вот лозунг каждого русского человека. Да будет тебе известно, что, начиная с 26 февраля, нахожусь в действующей армии. Работаю по старому в штабе. Работа идет хорошо. Работа здесь не равномерная, другой раз очень много, другой раз целый день отдыхаем. За мою жизнь прошу не беспокоиться. Моей жизни опасность не угрожает. Как говорят: смелого пуля боится, смелого штык не берет. Шурик, будем надеяться, что скоро кончится война, и мы снова заживем счастливой, радостной жизнью. Надеюсь, что после окончания учебного года мы с тобой встретимся. Ты приедешь ко мне? Приедешь? Не боишься? Шучу. Знаешь, Шурик. Настроение замечательное. Ребята замечательные, хорошие ребята. Вот сидим сейчас и слушаем, как замечательно играет в гармошку Липиц - это замполит. Если знала бы ты Шурик. Как мы замечательно одеты, обеспечены всем необходимым. Тогда бы ты не стала беспокоиться о своем Григории. Шурик, часто думаю о тебе. Жду когда кончиться учебный год, и мы с тобой снова увидимся. Я тогда напишу тебе, куда приехать и как приехать. Ну, всего наилучшего, дорогая. Пожелаю всего наилучшего, а самое главное лучше поправиться. Пиши по адресу: полевая почта 1709, 275 стрелковый полк, штаб полка. 23 марта 1942 г. Шурик, здравствуй! Снова свое обещание не выполнил, снова в течение 5 дней не писал, не писал потому, что нет времени, целый день крутился как черт в колесе. Шурик, одно хорошо, что у меня здоровье поправилось, если бы было такое же здоровье, как было в Рыбкине, то я бы обязательно заболел, но сейчас себя, в смысле здоровья чувствую очень хорошо. Другое дело хорошее. Я хорошо питаюсь и хорошо одет. Все это помогает быть здоровым. Шурик, нахожусь недалеко от фронтовой полосы, на фронт не выезжаю. Думаю, что моя жизнь в безопасности. Черт его знает, скоро ли кончится эта война, скоро ли положим конец этому фашистскому зверю. Скорее бы. Чтобы снова свободно, радостно вздохнуть. Шурик, скоро, скоро, будет конец немецким захватчикам и тогда снова жизнь пойдет счастливой, радостной жизнью. Шурик, прошу тебя пиши почаще, по новому адресу, от тебя еще писем не получал вот уже больше месяца, а я не знаю как ты живешь, как твоя жизнь, очень беспокоюсь о тебе. Ну, пока, Шурик, всего наилучшего. Крепко, крепко целую, Гриша. Письмо начальника штаба 275-го стрелкового полка 117-й стрелковой дивизии 34-й армии Г. Я. Меркушкина в с. Рыбкино Рыбкинского района учительнице Рыбкинской средней школы 5 августа 1942 г. Евдокия Николаевна, здравствуйте дорогая! Рвутся снаряды, гул моторов заглушает воздух, моя землянка содрогается от близости разрывов. Я руковожу боем полка, боем тысяч замечательных советских граждан, которые доверили мне свою жизнь. Я спокоен, я привык за год к этой канонаде, я уверен в силе своего оружия, в силе своих батарей. Бой идет переменным успехом. Ожидаю решающий момент, я введу в бой новые средства, ударю в решающем участке и враг будет опрокинут, больше того уничтожен. Этого требует от меня Родина, этого требует от меня честь моей жены, и ваша спокойная старость. Будьте уверены, сражение будет выиграно и в следующем письме Вам сообщу о пережитом радостном чувстве победы. Евдокия Николаевна, часы показывают 3 часа утра, уже брызжет пурпуром замечательное русское утро. А я сижу в своей землянке, уткнувшись к военно-полевой карте, с красными стрелками направленными на уязвимые места противника. Передо мной лежит не дочитанный томик Данте с его знаменитой «Божественной комедией» и наспех прочитанное письмо Шуры <…> как оно дорого, как оно много напоминает о счастливых днях нашего мирного труда, о друзьях замечательных и простых. Шура пишет, что Вы для нее в тяжелые дни ее жизни явились матерью. Вы мать для Шуры, надеюсь, не обидитесь, если в знак благодарности, благодарности от полноты всей моей души я назову так же, как называет Вас Чиняева. Если вы мать для Шуры, так будьте же матерью и для меня. Евдокия Николаевна, надеюсь встретить Вас, отблагодарить, обнять, расцеловать Вас дорогая учительница. За меня не беспокойтесь у меня достаточно еще умения, чтобы отомстить гадине за поруганную честь своей Родины, за свою рану. Остается довольный вами Ваш сын Меркушкин. Письма начальника штаба учебного батальона 117-й стрелковой дивизии 34-й армии Г. Я. Меркушкина в с. Рыбкино Рыбкинского района жене 18 сентября 1942 г. Шурик, здравствуй! Целых 6 дней не получал от тебя писем, сегодня получил желанный треугольничек. Это было твое письмо, я счастлив, наконец, снова читаю мысли и чаяния написанные знакомым любимым почерком. Шурик, ты права, по сравнению с людьми мы с тобой еще счастливые люди, мы ждем друг друга, мы надеемся, что скоро настанет тот день, когда снова мы будем вместе моя дорогая крошка. А есть люди, которым уже некого ждать. Милая, я должен обрадовать тебя одним сообщением. Дело в том, что приказом командования 16 сентября был переведен начальником штаба учебного батальона. Я сдал свои дела в 275 полку и уже перешел работать на другое место. Теперь я не воюю, я обучаю. Знаешь, Шурик, после того как ушел из полка и перешел на новое место, я оказался как в другом мире. Я не слышу больше свиста пуль, не слышу разрывов снарядов, в начале даже было скучно, что я не воюю. Но сейчас нервы входят в нормальное русло, мне даже не вериться, что далеко ушел от фронта. Однако там - я не воюю, я обучаю. Работы гораздо меньше и я себя чувствую совершенно замечательно. Командование учло, что я уже 9 месяцев нахожусь на фронте и послало меня за мои труды на новое место. Сейчас у меня больше свободного времени, поэтому пишу. До свидания. Целую, Гриша. 26 октября 1942 г. Шурик, здравствуй! Шурик, сегодня исполнится ровно год, как мы с тобой из Казани приехали в Рыбкино. Я вспоминаю подробно каждый день, который вмести провели с тобой моя дорогая детка. Да, Шурик, я вспоминаю все дни, которые провели мы с тобой вместе, ибо эти дни были днями радости и счастья. Помнишь, ты в эти дни мне запрещала в Рыбкине много гулять по улицам, ты боялась того, что я могу простудиться и серьезно заболеть. А не забыла моя дорогая крошка, как каждый день я ходил встречать тебя, когда ты кончала работу. А ты знаешь, как я ждал, чтобы ты скорее кончила работу, чтобы мы с тобой вместе больше времени были. А помнишь, когда ты начинала грустить, я каждый раз звал тебя куда-нибудь, я старался разогнать твое плохое настроение. Много было хорошего, теплого в наших душевных близких отношениях. Шурик, почта стала работать хуже, если раньше я твои письма получал на 7-й день, то сейчас получаю на 18-й день. Письма твои получаю аккуратно. Напиши, как сама получаешь мои письма, напиши, на какой день они доходят до тебя. Шурик, живу хорошо. Квартирные условия у меня замечательные, ребята мои позавчера мне оборудовали отдельную комнату в нашем доме, провели телефон, поставили кровать. Я в своей комнате могу читать, работать, мне никто не мешает, а самое главное, когда хочу, тогда и отдыхаю. По старому продолжаю ездить на верховые прогулки, сплю замечательно, питание хорошее. Шурик, за меня не беспокойся. Думай больше о себе, о своем обеспечении. Будем ждать скорого конца войны, тогда будем снова вместе. Напиши, чем я тебе могу помочь, я помогу, если кому-либо написать, я напишу. Ну, пока моя дорогая крошка. Крепко, крепко целую. Твой Гриша. Привет всему коллективу2, особенно Евдокии Николаевне3. Ноябрь 1942 г.1 Шурик, здравствуй! Ну, как живешь, моя плутовочка? Как твое здоровье, как провела праздник - напиши обо всем подробно. Сегодня получил твое письмо, где ты обижаешься, что я мало пишу тебе, т.е. ты пишешь, что от меня в течение 4-х дней не получала писем. Поверь, Шурик, не было еще в моей жизни такого случая, чтобы я когда-нибудь не написал бы тебе в течении 4-х дней, нет Шурик, этого не было. Я тебе пишу аккуратно ежедневно. Редко когда бывают случаи, когда пропущу один день. Не было писем значит что-нибудь случилось на почте. У меня часто бывают случаи когда от тебя не получаю целую неделю, потом сразу получаю целых 7-8 писем. Я уже на это перестал обращать внимание. Сам живу по старому хорошо. Питание хорошее, здоровье превосходное. Пишу, а сам тороплюсь. Сегодня у меня торжественное заседание, на этом заседании я буду делать доклад о 25-й годовщине Великой Октябрьской революции. Люди уже собрались, после доклада будет самодеятельность. Затянется вечер долго, поэтому решил написать раньше, чем пошел на вечер, иначе после вечера будет уже поздно. Поэтому прошу тебя, моя дорогая крошка, простить меня за то, что мало написал. Завтра напишу большое подробное письмо. Крепко целую тебя, моя крошка. Гриша. 31 декабря 1942 г. Шурик, здравствуй! Крепко, крепко целую и обнимаю тебя, моя крошка. Шурик до наступления нового 1943 года осталось два часа. Через два часа настанет новый год, год нашей встречи, совместной жизни, год счастья. Да пусть будет славен этот год, пусть найдут себе могилу наши ненавистные враги в этом для нас новом счастливом году. Сейчас собираюсь на вечер встречи нового года. Мы, командиры, организовали вечер встречи. Немного выпьем. Будем вспоминать, как мы жили до войны, будем рассказывать друг другу о делах давно минувших дней. Когда настанет первая минута 1943 года я, поднимая тост, скажу: «Выпьем товарищи, за скорую встречу с нашими семьями», и я в это время буду думать о тебе, только о тебе, моя дорогая крошка. Шурик, золотко мое, как живешь, как твое самочувствие. Сам живу хорошо. Жду разгрома врага, чтобы скорее поехать к тебе моя дорогая детка. Кончаю, меня ребята, командиры торопят на вечер. Итак, Шурик, да здравствует Новый год, год разгрома врага, год нашей встречи и счастливой нашей совместной жизни. Крепко целую тебя2 <…> Гриша. 6 июля 1943 г. Шурик, здравствуй, мое солнышко! Шурик, сегодня сам лично решил прийти на полевую почту. Вот сейчас сижу на почте, жду, вот-вот должны принести письма. Я думаю, что мне сегодня будет много писем, потому что в течение недели от тебя ничего не получал. А как приятно получить письмо от близкого, дорогого человека. Шурик, мне бывает тяжело, когда долго от тебя нет писем. Я начинаю мучиться, беспокоиться, думать, что случилось с моей крошкой. Шурик, вот сейчас сижу и думаю, как хорошо мы с тобой жили, как завидовали все нашему счастью. Да, мы с тобой были самыми счастливыми людьми. Война нас разлучила. Не правда, наступит и на нашей улице праздник. Не вечно же будет длиться война, настанет же конец. Да, конец войне настанет. Не далек тот день, когда гадине будет конец. Тогда я вернусь к тебе, моя дорогая крошка, и мы с тобой будем самыми счастливыми людьми. Если хоть раз увижу тебя, больше мы никогда не разлучимся с тобой, Шурик. Какая ты стала, мне хочется посмотреть на твой портрет, поцеловать его, пролить свои слезы. Шурик, если можешь, сфотографируйся и вышли. Ладно? Живу хорошо, работаю и буду работать на старом месте. Здоровье превосходное. Пиши, как сама живешь. Крепко целую тебя, моя крошка. Гриша. Мордовский республиканский объединенный краеведческий музей. Вх. 876 _______________________ 1 Меркушкиной Александре Кузьминичне 2 Коллективу Рыбкинской средней школы 3 Учительница Рыбкинской средней школы 1 Датируется по содержанию 2 Далее не разборчиво
