Ответы на главнейшие возражения против веры истинной
реклама
Ответы на главнейшие возражения против веры истинной Оглавление К читателю Не хочу слышать о религии Неверующий говорит: нет Бога Когда умирают, то все кончено Случай управляет всем: иначе не было бы столько беспорядка на земле и столько зла. Ясно, что Бог не занимается нами Чем так много говорить о будущем блаженстве, лучше бы религия позаботилась уничтожить в этой жизни бедность и все бедствия Религия годится только для простонародья Достаточно быть честным человеком: это лучшая религия и этого довольно Есть много умных и ученых людей, которые не верят христианской религии Я верю только тому, что понимаю; как же верить Таинствам религии? Я желал бы иметь веру, но не могу Все верования хороши Не был ли Иисус Христос только великим благодетелем человечества? Точно ли Он Бог? Я хочу следовать одному Евангелию, и держаться только первобытного христианства. Я имею мою собственную религию; я хочу повиноваться Богу, а не человекам. К чему Церковь и все ее уставы? Люди испортили дело Христово: я хочу очищенной религии Не все ли равны вероисповедания христианские? Как узнать между ними истинную Церковь Христову? К чему слушать священников? Они такие же как и все люди; им бы не следовало продавать святыни На что молится святым! Бог и без них может спасти нас Чествование икон не есть ли идолопоклонство? Теперь не верят чудесам Богу не нужны молитвы; Он знает Сам, что мне надобно и без моей просьбы Мне незачем ходить часто в церковь, я могу и дома молиться Мне некогда Бог слишком милостив, чтобы осудить меня на вечную муку. К чему исповедь? Меня совесть ни в чем не упрекает Зачем приобщаться часто? И раз в год слишком довольно На что посты? Ведь не входящая во уста оскверняет Я не могу! Это слишком трудно Надо мною будут смеяться; не надобно быть странным и ханжою Я знаю набожных людей, которые не лучше других Жизнь набожная слишком скучна: лишать себя всего, бояться всего, что это за жизнь? В молодости надобно позабавиться Я буду набожен, когда состарюсь, когда у меня будет менее дел и забот Заключение К ЧИТАТЕЛЮ Эта маленькая книжка составлена нарочно для тебя, мой дорогой! Займись ею, особенно если при первом взгляде она тебе понравится: это будет знак, что она необходима тебе. Говорят, что хорошая книга есть добрый друг. Желаю душевно доставить тебе такого друга. Прими же радушно дар, который предлагаю от чистого сердца. Хотя эта книжка будет говорить о предметах важных, но думаю, что она не наскучит тебе: я дал ей наказ не проповедовать, а просто разговаривать с тобой; и прочитав до последней странички, ты скажешь мне: исполнила ли она свое дело? Ты заметишь, конечно, что предрассудки, которые я опровергаю, троякого рода: одни происходят от неверия, – это самые худшие, и с них-то я и начинаю; другие – от неведения; третьи, наконец, от недостатка мужества. Если ты, как я надеюсь, чужд этих предрассудков, то мои ответы могут послужить тебе предостережением. Во всяком случае, я прошу Бога, чтобы они принесли тебе пользу и нашли доступ к твоему сердцу. Зная по опыту, что истинное счастье состоит в том, чтобы любить Бога и служить ему, я пламенно желаю, чтоб это счастье было твоим уделом. Ты, может быть, найдешь, что некоторые важные вопросы исследованы мною слишком кратко; но это не потому, мой друг, что я боялся утомить тебя. Горе той книге, которая может наскучить! Что же касается моей, то убеждаю тебя читать ее понемногу разом, обсуживая и взвешивая доводы, тебе представляемые. В особенности же прошу тебя искать истину чистосердечно, не упираясь против нее, когда она затронет твою совесть. Если сердце право и искренно, то просветление разума не замедлит. Итак: Господи благослови! ОТВЕТЫ НА ВОЗРАЖЕНИЯ Не хочу слышать о религии! Почему же не хочешь? Религия есть познание Бога, любовь и служение ему. Она есть ведение и навык добра. Что ж в этом есть недостойного тебя и всякого разумного и доброго человека? Поверь мне: ты не знаешь религии. Ты ее представляешь себе в ложном виде, или она кажется тебе неприятною... Но она вовсе не такова, как воображают мирские люди. Это я хочу доказать тебе в простых и дружеских беседах. Я желаю убедить тебя в том, что она создана для тебя, и что ты создан для нее, потому что она приносит истину твоему разуму и мир твоему сердцу; потому что она научает тебя знать – что ты? откуда ты? Куда идешь? Потому что без нее ты существо погибшее, несчастное. К тому же, что может быть достойнее внимания, изучения, благоговения существа разумного, как то учение, которое образовало и взрастило великих отцов вселенских – Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста; и наших российских Святителей, коих духовная мудрость есть слава и краса православной Церкви! Что может быть достойнее, удивления той веры, которая одушевляла бесчисленное множество непобедимых мучеников, неутомимых проповедников Евангелия, великих благодетелей человечества, жертвовавших из любви к Богу жизнью, спокойствием, имуществом? Ах! Если б ты видел, как всякий день эта благословенная религия осушает слезы несчастных, изменяет самые порочные сердца, преобразует презренного преступника в праведника! Если б ты видел, как она распространяет повсюду истину, покорность, упование, мир, радость, очищение в душах! Тогда ты изменил бы свое мнение и конечно сказал бы мне: "О, говори мне, говори всегда о ней! Озари мой ум ее светом, очисти мое сердце ее освященным влиянием; утоли мою скорбь ее спасительными утешениями!" Дозволь же мне говорить тебе о сей Божественной вере! Неверующий говорит: нет Бога! Но уверен ли он точно в том, что говорит? Кто же создал небо, землю, человека и весь мир? Все это неужели сделалось само собою?.. Что бы ты сказал о том, кто, показывая тебе здание, утверждал бы, что оно сделалось само собою? Что сказал бы ты даже в случае, если б он стал настаивать только на том, что это дело возможное? не подумал ли бы ты, что он издевается над тобою, или что он помешанный? И это заключение было бы совершенно справедливо с твоей стороны. Если здание не может составиться само собою, то кольми паче все чудесные творения, наполняющие вселенную? Ты говоришь: нет Бога! Да кто же тебе сказал это? Конечно, какой-нибудь суемудр, который из того, что не видел Бога, заключил, что Он не существует. – Но разве только то существует, что мы можем видеть, слышать, осязать? Разве твоя мысль, то есть душа твоя, которая мыслит – не существует?.. Но она подлинно существует; и ты внутренне так убежден в этом, что никакие софизмы не уверили бы тебя в противном. И однако же, видел ли ты когда, слышал ли, осязал ли свою мысль?.. ты видишь поэтому, как безумно утверждать, что нет Бога, потому что мы не видим Его. Бог есть Дух, то есть Существо, недоступное для наших телесных чувств, Которое созерцается только умом и ощущается душевными чувствами. Наша душа есть также дух; Бог создал ее по образу и подобию Своему. Рассказывают, что в прошлом веке, когда безбожие было в моде, в Париже один умный человек находился в кругу нескольких так называемых философов, которые говорили о Боге и отвергали Его бытие; собеседник же их молчал. Часы пробили в ту минуту, как у него спросили его мнения о том: он указал на часы и произнес следующее двустишие: Pour ma part plus j` y pense? Moins je longer Que celle horloge marche, n` ait point d` horloges. то есть: Чем более думаю, тем меньше понимаю. Нужно иметь мастера, чтобы часы могли идти. Неизвестно, что отвечали на это его приятели, вероятно, отделались шутками, как имели обычай эти господа, когда бывали поставлены в затруднительное положение. Еще сохранился остроумный ответ одной дамы известнейшему из последователей Вольтерова нечестия. Он тщетно старался склонить к неверию эту даму и, раздосадованный ее противоречием, сказал: "Я не думал, чтобы в этом обществе умных людей я был один неверующий в Бога!" – "Нет, вы не одни, – возразила хозяйка дома, – моя болонка, моя кошка не знают Бога! Только эти бедные животные имеют настолько смысла, чтоб не хвастать этим". Знаешь ли истинный смысл этих слов: нет Бога!.. это значит: «Я дурной человек и ужасно боюсь мысли, что есть Бог!» Когда умирают, то все кончено! Да, для собак, ослов, обезьян, попугаев и других животных. Но ты уже слишком унижаешь себя, если равняешь себя с ними! Во-первых: ты человек, а не скотина; согласись же, что есть некоторая разница между тем и другим! Человек имеет душу, способную размышлять, властную делать добро или зло, и эта душа бессмертна; тогда как скотина не имеет такой души. То, что составляет сущность человека, есть его душа, то есть то, что в нас мыслит, может познавать истину и любить добро. Это и отличает нас от скотов. Потому и считается жестоким ругательством сказать кому-нибудь: "Ты скотина, животное!" Это значит отрицать его первейшее достоинство – значение его как человека. Следовательно, говорить: "Когда я умру, то для меня все кончено", – это все равно, что сказать: "Я скот, я бессмысленное животное; да и какое еще животное! Я менее значу моей собаки, потому что она может бегать проворнее меня, видеть далее и что она имеет тонкое чутье; я менее значу моей кошки, которая видит в темноте и не имеет нужды в одеянии. Одним словом, я последний из скотов, и самое несчастное из животных!" Если такое унижение тебе нравится, то, пожалуй, говори так; верь этому, если можешь! Но позволь же нам иметь поболее самоуважения, и громко утверждать, что мы человеки. Во-вторых: Что сталось бы с миром, когда б твое предложение было справедливо?.. не превратился ли бы он в разбойничий притон? Тогда – добро и зло, добродетель и порок были б не более как слова без значения, как пустая выдумка! Грабежи, убийства и все преступления были б действиями столь же позволительными, как честность, благотворительность и другие добродетели! Почему же, в самом деле, если мне нечего бояться в другом мире и если я умею ловко обезопасить себя в здешней жизни, почему мне не похищать чужого добра, не умерщвлять даже, если того потребует моя польза? Почему же не предаваться необузданно всем страстям моим, хотя бы тем я и оскорблял ближнего? А тайные несправедливости и сокровенные пороки, – к чему от них воздерживаться? Совесть я буду заглушать и беречься только для того, чтобы не иметь дела с полицией или с уголовным судом. Я буду наслаждаться в жизни, и я сумею приобрести всеобщее уважение; а как придет смерть, я погружусь в ничтожество, и пышные похороны будут последним следом моего существования! Услышав подобные речи, ты, конечно, принял бы говорящего за безумца, которого надо запереть как дикое животное, способное на все крайности. А со всем тем он был бы прав, если б действительно заступ могильщика обозначал последнюю грань нашего бытия!.. Дерево узнают по его плодам; – можешь судить и об этих правилах по их страшным последствиям; и после этого дерзнешь ли повторять, что за смертью следует ничтожество? Судя о дереве по его плодам, можешь ли придти к заключению и о людях, которые его насаждают и размножают. И действительно, – каковы должны быть свойства людей, распространяющих пагубное учение о самоуничтожении, утверждающих, что нет Бога, нет души, нет жизни будущей? Укажи мне на доброго отца семейства, на верного супруга, на добродетельного человека, который бы рассевал подобные правила? Одному пороку свойственно внушать подобные мысли; и усвоить их себе, порочный человек разглашает их потому, что бесчестное поведение заставляет его страшиться невольно правосудия Божеского и презрения честных людей; он надеется громкими словами заглушить беспокойные укоры совести, обмануть всеобщее мнение и заставить судить о себе снисходительнее. Выдавая этот грубый материализм за результат размышления и высшего просвещения, он надеется приобрести многих подражателей и привлечь значительное большинство голосов на сторону разврата, неверия и всех беспорядков. Но не думай, чтоб вера в уничтожение своего бытия была глубоким убеждением нечестивых: нет! Это слова, и ничего более! В самом деле, взгляни на них в грозный час смерти их!.. Какая перемена тона и речей! Ужели в болезни они успели изучить религию, убедиться размышлением о ней? Нисколько! Но они приблизились к смерти, предстали пред истиною, готовою произнести над ними суд!.. и мгла нечистых страстей скрылась от ее всепроницающего света; ты слышишь тогда голос совести, так долго заглушаемый. В этот грозный час несчастные уже не презирают священников, не издеваются над молитвою, исповедью и причастием; тогда они не думают уже более, что ад и рай – пустые басни, которым верят только слабые умы! Я знаю, что есть исключения, что не все отрицавшие будущую жизнь обращаются при смерти; часто затмение рассудка и окаменение сердца, надежда выздороветь, а более всего - гордое упрямство или ложный стыд бывают причиною, что нечестивый умирает, как жил. Но исключение, как известно, подтверждает правило. Впрочем, не я один, а голос всего человечества восстает против неверующего. Нет ни одного народа, в какое бы то ни было время существовавшего, который не верил бы в будущую жизнь; доказательством тому служит повсеместное чествование усопших. Везде и всегда чтили память усопших; везде и всегда молились за отца, мать, детей, друзей, похищенных смертью. На чем же основан этот всеобщий обычай, как не на глубоком, непреодолимом убеждении в бессмертии души? Это убеждение провозглашает ясно, что смерть есть только изменение жизни. "Не плачьте!", - говорил жене и детям, умирая, один благочестивый человек: моя любовь к вам будет жить вечно!.. нам предстоит только временная разлука; не делайте же ее слишком скорбною! Я чувствую, что покидая землю, не лишаюсь бытия! Таков голос совести, сладкий, утешительный голос истины! Таково и торжественное обетование веры христианской! Она указывает нам, что земная жизнь есть преходящее испытание, которое милосердный Бог увенчает вечным блаженством. Вера побуждает нас заслуживать это блаженство, самоотвержением и верным исполнением долга. Достигнув последнего часа, христианин с упованием вручает душу свою Господу, и заслугами Спасителя сподобляется радости вечной. Да удалится же от нас, да удалится от благословенной России, этот гибельный материализм, который силится похитить у человека его высокие надежды! Прочь от нас эти лживые мечтания, которые унижают душу и делают чуждым ей все, что есть доброго и сладостного на земле! Прочь от нас это учение, не оставляющее несчастному ничего, кроме безотрадного отчаяния! Совесть и здравый смысл отвергают его с презрением! Случай управляет всем: иначе не было бы столько беспорядка на земле и столько зла. Ясно, что Бог не занимается нами Искренно ли ты веришь тому, что говоришь? Позволь мне в том усомниться. Такие мысли приходят тогда только, когда сердце изнемогает. Не доверяй себе! Страсти омрачают рассудок столько же как и вино; и это опьянение производит еще более опасный бред. Знаешь ли, какое заключение можно вывести из слов: "Бог не занимается нами!" – В них слышится желание беспрепятственной свободы следовать худым наклонностям и освободиться от угрызений совести. Что такое, скажи мне, этот случай, который ты ставишь на место Промысла Божия?.. Это нечто неизвестное, необъяснимое, несуществующее, которое, однако же, по твоему предложению, созидает все и управляет всем! Хочешь ли знать, что такое случай, рок, судьба, – называй как хочешь?.. это – ничто! Это – слово без смысла, изобретенное нечестивым, в замену страшного для него имени Провидения; это – слово, придуманное для объяснения непонятных вещей; но, в сущности – оно бессмыслица, вздор! Случай не управляет ничем, потому что он – ничто! Бог единый, Всемогущий Господь и создатель всех существ, управляет всем, печется о всех, устраивает все Своим Промыслом, то есть Он Своею бесконечною Премудростию, милосердием и правосудием ведет всех вообще, и каждого в особенности, к вечной цели, теми путями, которые находит лучшими. Как создал Он все без усилия, так и управляет всем без труда, и находит столь же достойным величия Своего, пещись о тварях, как и создавать их. По самому своему свойству беспредельного Всемогущества Своего, Он все знает, все видит, всем управляет неизменно и неутомимо, от самых малейших, неприметных тварей, до лучших и высочайших существ! - напрасно беспокоится нечестивый, когда думает, что столько дела утомит Бога! Нет, нет! Отложи всякое сомнение: Вседержитель печется о Своих тварях и преимущественно печется о тебе, - Его разумной твари, которую Он создал на то, чтоб знать и любить Его, служить Ему, и тем заслуживать вечное общение с Ним в нескончаемой жизни. Ты отрицаешь Промысл Божий, потому, говоришь ты, что видишь беспорядки в мире!.. ты спрашиваешь, для чего столько бесполезного, несовершенного, вредного? Для чего тот родится бедным, а этот богатым? Для чего такое неравенство в судьбах человеческих? Для чего столько печалей и забот дано одним, и столько благоденствия другим? По твоему мнению, все идет как бы ни попало, беспорядочно; и ты сам устроил бы все гораздо лучше! Но кто сказал тебе, о высокий ум, что несогласное с твоими понятиями есть, в самом деле, беспорядок?.. Как! Ты считаешь вещь ненужною в мире, потому что не знаешь, к чему она служит? ты почитаешь ее вредною, потому что не знаешь, на что она полезна? Тебе ли, слабой твари, ограниченной в понятиях, в могуществе, во всем существе твоем, тебе ли судить о делах Того, кто Всемогущ, Всепремудр, Всеблаг и Всеправеден? Поистине, это странное притязание с твоей стороны!.. Что если б невежда, не умеющий читать, раскрыл книгу какого-нибудь великого мыслителя или поэта и, видя столько неизвестных ему букв, соединенных в различном порядке, иногда по две, иногда по четыре, шести или десяти вместе, чтобы составить слово, видя большие и маленькие буквы, длинные и короткие строки, и рассматривая все это непонятное для него сочетание знаков ему неизвестных, вздумал бы судить, для чего буквы, слова и строки поставлены так, а не иначе; для чего то, что в конце, не поставлено в начале или на средине страниц?.. Ему бы отвечали: "жалкий невежда! Ведь это написано умным, гениальным человеком; он расположил слова в таком порядке, чтоб лучше выразить мысли свои; и если б ты вздумал переставлять буквы, строки, страницы, то вышла бы ужасная бессмыслица вместо прекрасного творения великого автора. Постарайся лучше выучиться читать хоть некоторые страницы этой книги, и ты удостоверишься, как хорошо и полезно то, что кажется тебе беспорядочным теперь". Скажи, не подобны ль и мы этому невежде, когда дерзаем охуждать то, что непостижимо для нас в делах Божиих?.. Мир есть великая Его книга; века подобно страницам следуют в ней один за другим; годы как строки этих страниц; а все творения, от ангела и человека, до малейшей былинки, суть как буквы, расположенные в приличных им местах, рукою Великого Творца, Который Один вполне знает Свою вечную мысль и совокупность Своего мудрого дела! Если ты спросишь, для чего одно Твое творение совершеннее другого? Зачем одно поставлено в таком положении, а другое в совершенно противоположном? На что холод зимы и зной лета? К чему то бедственное состояние и эта жестокая болезнь? Почему умирает юноша, а живет дряхлый старец? Для чего смерть похитила этого благотворительного человека, а не того жестокосердого себялюбца?.. На все эти вопросы я отвечу тебе, – что так благоволила беспредельная Премудрость, вечное Правосудие, бесконечная Благость, и следовательно – все должно быть так, хотя бы нам и казалось иначе. Я замечу тебе, что для верного обсуждения каждого дела надобно знать его совершенно, надобно обнять его в частях и совокупности, сравнить средства с целью, которой предназначено достигнуть... Но какой человек, какое творение могли проникнуть тайну вечных советов Творца? Когда вечность раскроется пред нами, она чудно оправдает то, что кажется нам теперь несправедливым на земле. Мы изумляемся теперь при виде добродетели, отягченной бедствиями, тогда как порок пользуется дарами счастья?.. Вечность объяснит нам эту тайну: мы узнаем тогда, что было сообразно правде Божией, - наградить земным благоденствием за какое-нибудь доброе дело этого нечестивца, которому в вечности предлежит наказание за грехи; а что тому добродетельному мужу, которого все почитали несчастным, должно было, по тому же закону вечной правды, очищаться временными печалями, от прегрешений, содеянных по немощи человеческой, чтоб достигнуть блаженной вечности, назначенной ему в награду за добрые дела. Вечность также объяснит нам, что бедствия спасительны, потому что приводят к Богу душу, забывавшую Его в счастии. Сколько душ в небе благодарят и будут вечно благословлять Бога за то, что посещал их страданиями на земле!.. Богатство же напротив и благоденствие бывают часто пагубны: сколькие, обладая этими тленными благами, презрели блага вечные и лишились их! Сколькие будут в вечности проклинать удовольствия, почести и богатства, которые повергли их в бездну! Вечность должна всегда быть мерилом суждений наших о всех жизненных случаях; без нее нельзя очень многого понять из судеб Божиих в отношении к нам. Изменим же отныне наш взгляд на вещи, чтоб не дерзать судить путей нашего Владыки и Отца! Поверь, ни ты, ни я не в состоянии постигнуть Его советов. Все, что Он делает, есть добро; и если Он попускает зла, то всегда умеет извлекать из него благо. Итак, вместо того, чтоб жаловаться на нашу участь, будем благословлять Господа за все! Чем так много говорить о будущем блаженстве, лучше бы религия позаботилась уничтожить в этой жизни бедность и все бедствия Под этою безрассудною жалобою скрывается один из тех опасных вопросов, которые волнуют западную Европу; а книгопечатание доносит их отголосок и до нас. Люди, заблуждающиеся в своих мнениях, или преступные в своих замыслах, рассеивают опасное учение, которое тем удобнее проникает в ум народа, что льстит страстям его. Эти люди хотят уверить нас, что мы поставлены на земле для того только, чтоб наслаждаться, что упование жизни вечной есть химера; что счастье состоит в богатстве и забавах. Другие, более дерзновенные, прибавляют, что все способы хороши, чтобы добыть эти наслаждения; и что хотя бы пришлось ниспровергнуть общественный порядок и религию, надобно, чтоб каждый добился этого земного блаженства. Нынешнее состояние общества, говорят они, никуда не годится: надобно разрушить, чтобы все пересоздать; надобно, чтоб все изменилось, - тогда все будут счастливы! Это учение социалистов и коммунистов; оно также называется пантеизмом между учеными. Все эти названия не имеют, к счастью, выражений на нашем добром, честном русском языке. Нужно ли доказывать, сколько это счастье, основанное на чувственных наслаждениях, унизительно?.. Все, что отличает нас от скотов: добродетель, преданность, самоотвержение, нравственный порядок, - все уничтожается этим учением. Человек не отличается уже более ничем от своей собаки, кроме вида; счастье одинаково для него, как и для нее: оно состоит в удовлетворении всем своим наклонностям, в наслаждении во что бы то ни стало. Но что необходимо доказать, это – совершенную невозможность практического применения социализма к общественному быту, и нелепость им проповедываемого всеобщего счастья; надобно доказать его неодолимое противоречие естественному порядку вещей, которого изменить не в силах человеческих. Если есть неоспоримый факт, ясный как день, то это конечно уже не та печальная необходимость для всех нас; страдать и умирать! Это неизбежный удел человечества на земле. Этой участи подлежу я и ты; ей подлежали наши отцы и будут подлежать наши дети. От этой доли освободить нас не могут никакие усилия человеческие. Существуют ли в мире, скажи мне, будут ли всегда и всегда, болезни, заботы, горести? Будут ли всегда вдовы и сироты, и матери плачущие неутешно над опустелой колыбелью младенца? Есть ли, будут ли всегда противоположности в характерах, столкновения воль, обманутые надежды, разбитые сердца? Может ли что изменить этот порядок вещей? Какое преобразование общества избавит нас от болезней и страданий, от потери тех, кого мы любим больше жизни?.. Избавит ли оно нас от неприятных перемен погоды, от жестокого зимнего холода и от томительного летнего зноя, от неурожаев и смертности?.. Помешает ли оно человеку иметь пороки, быть гордецом, эгоистом, злобным, мстительным? А особенно, воспрепятствует ли это преобразование нам умирать? При неизменной необходимости этих бед, что же станется, скажи мне, с теми постоянными наслаждениями, которые нам обещают, с тем блаженством земным, которым так щедро хотят наделить нас социалисты? Но эти мудрые учители сами знают хорошо невозможность того, что проповедуют. И что им за дело до счастья ближнего? Об этом легко заботиться только на бумаге; громкие слова ничего не стоят; а других жертв они еще не приносили, да и доказали хорошо, там, где имели хотя минутное торжество, что проливали потоки крови человеческой для того, чтоб наполнить свои пустые карманы, или чтоб вкусить сладость независимой власти беззаконным порабощением своей воле других. И так их социализм, коммунизм, – называй как хочешь, – есть ложная мечта, тщетная утопия, противоречащая естественному порядку вещей! Итак, они или обманывают себя, или обманывают нас, обещая нам счастье там, где его нельзя найти. Следовательно, надобно искать его с другой стороны; потому что счастье есть непременно гденибудь, я в том уверен: премудрость, благость и всемогущество Божие мне в том порукою. Где же искать его?.. там, где указывает мне его вера христианская: в зародыше на земле, а совершенное только в Небе! Христианство совершенно согласуется с неизменным условием нашего земного бытия. Оно объясняет нам грозную задачу страдания и смерти! Оно указывает нам, что они есть суть следствие и наказание греха. Оно вразумляет нас, что неизбежны страдания в этой жизни, что преходящие скорби назначены судьбами Небесного Отца нашего к испытанию верности нашей, к очищению грехопадений наших; что они делают нас более сообразными жизни Спасителя нашего; что ими можем заслужить вечные радости в небесной Отчизне нашей!.. Оно научает нас переносить их с покорностью, и даже с радостью; оно научает нас любить Отеческую Десницу, наказующую нас для того только, чтоб спасти. Христианство имеет в виду человека вполне таким, как он есть в действительности; оно берет в расчет то, что забывает социализм, – первородное повреждение, за коим последовало праведное осуждение нас на покаяние; благодатное искупление нас Господом Иисусом Христом, трогательно обязывающее нас сообразоваться со Спасителем нашим, чтоб иметь участие в Его заслугах; наконец – жизнь вечную, которая нас ожидает и которую надобно заслуживать по возможности. Христианство не судит поверхностно как коммунизм, не опирается на химерические предположения. Оно объемлет все существо человека, его потребности, его душу, его жизнь временную и вечную; оно не забывает ничего. Социализм видит в нас только оболочку, а забывает внутреннее, – душу. Христианство не забывает и оболочки, – тела; но оно преимущественно обращает внимание на душу как на благороднейшую часть человека. Оно относит все к душе, к вечности, к Богу. Действием столь же кротким, как и всемощным, оно очищает душу от ее гордыни, ее любостяжания, ее сластолюбия, ее эгоизма, одним словом от всех ее пороков; и таким образом действует на самый корень тех зол, которые удручают человечество. Почти всегда, поистине, наши бедствия происходят от наших страстей; и эти страсти христианство усмиряет, обуздывает, преодолевает. Оно подает сердцу нашему ту чистую радость, тот сладкий мир совести, которые ставят нас превыше страданий. Вера указывает нам путь к истинному счастью; упование и любовь ведут нас сим путем, и делают легким и благим для нас спасительное иго долга. Но делая столь много для души, христианство не забывает и спутника ее – тела. Видя в нем храмину бессмертной души, которая сама есть храм Бога Живого, оно употребляет все способы к облегчению и исцелению, даже к предупреждению всех страданий и под Его благотворным влиянием возникают те благие учреждения, коими славятся страны христианские. Везде, где только повинуются Его гласу, бедность уменьшается, богатый делается другом, братом, часто слугою несчастного, и его благодеяния облегчают нищету, если не могут уничтожить ее. Что нищета не может быть совершенно уничтожена на земле, это истина неоспоримая, факт, доказанный веками. Если б и возможен был этот равный подел имуществ, о котором так вопиют коммунисты, то в самое короткое время возвратилось бы то неравенство состояний, на которое жалуются: ленивый, беспечный, расточительный скоро впал бы в бедность, и его доля перешла бы неминуемо в руки трудолюбивого, предусмотрительного, бережливого. Неравенство сил физических и моральных делают необходимым и неравенство состояний. Было время, когда первые христиане, движимые любовью к Богу, осуществляли, без возгласов и потрясений, это братство и равенство, о котором вопиют коммунисты, налагающие на других бремена тяжкие, которых, по слову Христову, сами не хотят двинуть и перстом (Мф.23,4). Да и во все времена вера порождала и будет порождать эти свободные проявления высочайшей любви и самоотвержения, коими красуется христианство. Вера христианская заботится о теле не как о главном и важнейшем, что было бы безпорядочно, но как о спутнике души: она сохраняет его посредством воздержанности и умеренности, освящает его молитвой и причастием Св. Таинств, она приемлет его последний вздох, провожает его до последнего жилища; но там еще не говорит ему вечного – прости!.. она знает, что это христианское тело, очищенное смертью, восстанет из праха светлое, воскреснет во славе, соединится вновь с душою своею и будет в раю наслаждаться нескончаемым блаженством. Такова христианская вера! Она дает на земле возможное; и если не дает здесь всего, то потому что это не должно быть дано. Зато ее обещания в будущем утверждены на доказательствах неопровержимых. Потому-то каждый истинный христианин счастлив: ему случаются, конечно, печали, страдания, кто же изъят от них? но сердце его всегда полно любви и покорности, он спокоен и доволен. Что же дает нам социализм?.. его неисполнимые никогда обещания порождают тревогу, недовольство своей участью, зависть, насилия, возмущения, потоки крови! вот дары его человечеству! Он делает так же, как тот проказник, который на вывеске своей написал: "завтра здесь будут брить даром!" это завтра всегда оставалось завтра; сего дня никогда не бывало. В наше время, более чем когда-нибудь, говорят о человеколюбии, братстве, сострадании к бедным; пишут красноречивые книги, строят удивительные системы... от чего же все это производит так мало результатов? Не оттого ли, что вера не животворит этих усилий мудрости человеческой? Без причины не может быть и действия. Любовь к Богу есть причина, плодотворное начало милосердия к ближнему и всякого добра! Религия годится только для простонародья Если религия истинна, то она столько же необходима для просвещенных людей, как и для простого народа. Всякий человек, кто бы он ни был, имеет страсти, и весьма сильные страсти, которые должно побеждать; а победить их невозможно без страха Божия и любви к Нему, и без тех могущественных пособий, которые одна религия доставить может. Для всех людей, как просвещенных, так и простых, предлежит исполнение обязанностей трудных и тяжких; обязанностей к Богу, к обществу, к семейству; обязанностей к самому себе. Для всех и каждого есть Бог, которому мы обязаны покланяться и служить; есть душа бессмертная, о спасении которой должно пещись; есть пороки, коих необходимо остерегаться; добродетели, кои должно исполнять; есть рай, который надобно заслуживать; есть ад, которого надобно страшиться; есть смерть, всегда угрожающая, к коей должно приготовиться. За всех и каждого Господь наш Иисус Христос страдал и умер на Кресте, и Его заповеди равно важны для всех людей, какого бы звания они не были. Итак, религия необходима для всех; и даже еще необходимее для просвещенных, богатых, сильных, потому что они подвержены еще большим опасностям и искушениям; потому что они могут свободнее делать зло и окружены примерами безнравственности, невоздержания и пренебрежения к религиозным обязанностям; следовательно для них еще нужнее предохранительные средства от зла, всегда им угрожающего. Достаточно быть честным человеком: это лучшая религия и этого довольно Да, этого довольно может быть, чтоб не попасть на каторгу; но не достаточно, чтоб достигнуть неба. Да, может быть, этого довольно в отношении к людям, но не достаточно в отношении к Богу, верховному Судии нашему. Ты говоришь, что достаточно быть честным человеком. Положим что так; но надобно объясниться: скажи пожалуй, что ты подразумеваешь под словами честный человек?.. Это выражение мне кажется слишком гибким; оно удобно подделывается ко всем вкусам. Спроси, например, у этого молодого человека, можно ли, с его испорченным нравом и безпорядочным поведением называться честным человеком? Он, конечно, ответит тебе, что шалости молодости не мешают нисколько быть честным человеком. А между тем, оскорбленный муж, у которого он отнял семейное счастье, бедная мать, у которой погибла дочь, соблазненная им, – думают, конечно, иначе. Спроси у того алчного торговца, который подделывает свой товар, чтоб продавать его за лучший; спроси у ремесленника, который работает вдвое менее, когда его нанимают поденно, а не на урок; спроси у того хозяина, который пользуется бедностью своих работников, чтоб заставлять трудиться выше сил и за самую дешевую плату; спроси у них всех, – могут ли они, при таких неправых действиях, почитать себя честными людьми?.. и они ответят, что эти уловки доказывают только их уменье соблюдать свои выгоды. Спроси у мота, у скряги, у пьяницы, – честные ли они люди? И от всех получишь утвердительный ответ. Итак, по мнению всех этих людей, развратник, обманщик, ростовщик и тот, кто разорил свое семейство, может быть честным человеком, если он не обличен гражданскими законами как вор или убийца?.. Не находишь ли ты этих правил весьма удобными?.. следовательно, тот, кто не подвергся уголовному суду, не даст отчет Богу, хотя бы деяния его причинили много бед ближнему? Так вот какова религия честного человека?!! и это ты называешь лучшею и достаточною религией? Скажи, то ли ты разумел, утверждая свое мнение? "Нет" возражаешь ты; под словами честный человек я разумею более, нежели обыкновенно полагают; я называю честным человеком того, кто исполняет хорошо все свои обязанности, который делает добро и избегает зла". На это я отвечаю тебе утвердительно, что если ты почитаешь себя таким, как объяснил, и достиг этого без помощи религии, то ты должен быть восьмое чудо в свете. Но не сердись, если скажу, что можно прозакладывать голову на том, что ты не таков, как говоришь... Действительно, могу ли я поверить, чтобы у тебя не было страстей и худых наклонностей? каждый человек имеет их, и очень много. Если ты, например, склонен к своеволию, к невоздержанности, к чувственным удовольствиям, кто же тебя удержит в пределах умеренности? Если ты увлекаешься к жестокости, к лености, к гордости, кто тебя укротит? Кто удержит твою руку, обуздает твой язык?.. Голос рассудка, что ли? Но мы знаем, что сможет этот восхваляемый рассудок, когда он в борьбе с сильной страстью! Итак, что же, кроме страха Божия, может дать тебе силу побеждать самого себя? мы видим, что все человеческие законы и козни недостаточны удержать от преступления; а сколько же, сверх того, есть зла, недоступного правосудию человеческому? Одна христианская вера сильна обуздать порывы страстей наших; она даже сильна искоренить их совершенно. Без ее могущественной помощи мы не можем быть постоянно верны всем трудным обязанностям, коих исполнение и составляет отличительное свойство истинно честного человека, без веры христианской мы не можем исполнять долга с тем прямодушием, которое есть признак высокого нравственного достоинства. Если христиане, самые добродетельные, несмотря на сверхъестественную силу, которую почерпают в вере, преступают иногда свои обязанности, – так велика слабость человеческая! – то как же ты, лишенный этой благодатной помощи, этой крепкой узды, ты, оставленный на произвол естественных наклонностей, подверженный безчисленным соблазнам мирской жизни, как можешь надеяться, что останешься навсегда верен долгу? Итак, смело утверждаю, что тот, кто, не быв христианином, почитает себя честным человеком в обширном смысле, нами указанном, тот грубо обманывает себя или говорит недобросовестно. Но я еду еще далее. Если бы даже я видел, что ты исполняешь до точности свои обязанности гражданина, отца, супруга, сына, друга, одним словом, весь долг честного, по мнению света, человека, я и тогда сказал бы тебе, что этого недостаточно! Нет, этого не довольно! – а почему? потому, что есть Бог, живущий на небесах, Который создал тебя, хранит тебя, призывает к Себе, и Который дал тебе закон, потому, что ты имеешь в отношении к Богу обязанность – поклоняться Ему, благодарить Его; и эти обязанности столь же неоспоримы, и еще необходимее, чем обязанности к ближнему; эти последние – действительно – могли бы прекратиться, если б пришлось, по какому-либо случаю тебе жить вдали от сообщества человеческого; но и тогда, как всегда и везде, твои обязанности к Богу остались бы неизменными; везде и всегда ты должен веровать в Него, покланяться Ему, молить и любить Его! Может ли неблагодарный сказать себе по совести: "я добр, мне не в чем упрекнуть себя"? Конечно, нет!.. А ты, неблагодарный, если забываешь Бога, хоть бы мир признавал тебя честным человеком! – Бог есть Отец твой небесный, ты от Него получил бытие, разум, нравственное достоинство, здоровье, все блага; Он создал мир для тебя, для твоей пользы и удовольствия; Он готовит тебе на небе неизреченное блаженство; Он твой Господь и Владыка; Он благословляет тебя, прощает, любит, Он ждет тебя! А ты, чем воздашь Ему за все? Какой любовью, каким благоговением?.. ты хладнокровно усвояешь себе все предлоги, изобретенные Его врагами, чтоб освободить себя от служения Ему! Ты осыпаешь насмешками, презрением, ругательствами все, что относится к богослужению! Ты не молишь Его, не поклоняешься Ему, не благодаришь Его! ты издеваешься над верой в слово Его, над исполнением Его священного закона! Неблагодарный!.. и ты говоришь, что тебе не в чем упрекнуть себя? Что ты исполняешь все свои обязанности? Перестань обольщаться! К чему обманывать себя? К чему скрывать свою виновность? Сознаемся лучше, что иго религии христианской, то есть истинного долга, устрашило нас; и чтоб свергнуть его с меньшей наглостью, мы придумали эту религию честного человека, которая не только недостаточна, но есть не что иное, как звучное слово без смысла, изобретенное на то, чтоб в очах света и наших собственных прикрывать беспорядки и слабости наши. Есть много умных и ученых людей, которые не верят христианской религии Что же из этого заключить можно, как не то, что недостаточно одной светской учености и остроты ума, чтоб получить от Бога дар веры; но что надобно сверх этого иметь сердце правое, чистое, смиренное, готовое на все жертвы, которых потребует познание истины? А этого-то и недостает тем немногим ученым, которые не признают христианской религии: потому что они первое, либо холодны и несведущи в законе Божием, и погруженные в свои изыскания математические, физические и пр., не думают о Боге и спасении души своей. В таком случае неудивительно, что они ничего не смыслят в религии, потому что в отношении к ней они невежды, почему и суждения их о предмете неизученном ими не имеют никакого веса. Либо второе, что случается чаще, они люди горделивые, которые позволяют себе высокомерно судить о делах Божиих, дерзают препираться как бы на правах совершенного равенства с Ним, измерять Его премудрое слово мерилом человеческого разума. Гордость есть самое глубокое и гибельное зло! Потому что они праведно отвергнуты как дерзновенные, преданы на волю ослепленного разума своего и лишены познания истины, которая открывается сердцам смиренным, ищущим ее в правоте. Господь не любит, чтоб возмущались Его непреложной истины! Либо третье, как бывает также, эти высокомерные мудрецы одержимы преступными страстями, от которых не хотят освободиться; а зная, что эти страсти несовместимы с верою христианскою, они отвергают ее как укор их безнравственности. Впрочем, надобно заметить, что число неверующих ученых очень мало в сравнении с великими гениями, которые славились истинною мудростью и благочестием; и если взять труд взвесить силу и число свидетельств с той и другой стороны, то всякое сомнение исчезнет. Можно утвердительно сказать, что в течение 18 веков между знаменитыми людьми каждого столетия едва придется один неверующий на двадцать верующих. И из этого малого числа неверующих, можно смело утверждать, большая часть была неискренна в своем неверии, что доказывают все те, которые в час опасности или смерти укрывались под кровом той религии, которую только что долго хулили. Таковых было много из Вольтеровой школы в прошлом веке, и между прочими: Монтескье, Бюффон, Лагарн и другие. Да и сам Вольтер, заболев в Париже, призвал священника за месяц до своей смерти; но когда опасность миновалась, в нем исчез и страх Божий. Когда же наступил последний кризис болезни, друзья нечестивца сбежались к его смертному одру. Врач его, как очевидец, свидетельствует, что Вольтер просил причастия, но на это раз напрасно; священника не допустили к умирающему, который кончил жизнь в страшном отчаянии! Даламберт также пожелал исповедаться при смерти, и ему, подобно как учителю его, отказали в том философы, окружавшие его. "Если б нас не было там, – говорит один из них, – и он нырнул бы как другие". Скажи после этого, какое же доверие можно иметь к подобным людям? И какой вес может иметь их неверие в сравнении с верою и благочестием безчисленного множества величайших ученых и знаменитейших людей, которые были славою человеческого рода? Им также, как и другим, вера предписывала самопринуждение и налагала на них трудные обязанности; но они, заметь это, подчинялись им по убеждению! Не говоря уже о неисчислимых страстотерпцах, принесших в жертву жизнь свою за веру Христову, о великих Отцах Церкви, Василии Великом, Григории Богослове, Иоанне Златоусте, Амвросии Медиоланском, Афанасии Александрийском, Григории Двоеслове, Иерониме, Августине и множестве других мужей, которые в течении первых шести веков христианства были отличными учеными того времени; сколько сверх того знаменитых имен насчитывается в списке верных чад Христовой Церкви в последующие времена! Ввиду этих великих мужей как малы и ничтожны кажутся эти софисты, которые дерзают отрицать все, что есть священнейшего в мире! Убоимся высокоумия и пытливости лжеименной философии, которая влечет в бездну! Будем порабощать постыдные страсти, препятствующие нам склонять главу под священное иго веры! Я верю только тому, что понимаю; как же верить Таинствам религии? Поэтому ты не должен верить уже ничему, ничему в мире, даже тому, что ты живешь, что ты видишь, понимаешь, мыслишь, и пр., потому что тебе невозможно вполне постичь и объяснить ни одного из этих явлений? Действительно, скажи мне – что такое жизнь? Что такое свет? Что звук, цвет, и пр.? Объясни мне, что такое ветер? Где он начинается? Почему и как перестает веять? Что такое холод, жар? Что такое сон? Отчего во время сна мои уши, оставаясь открытыми, как и во время бодрствования, уже более не слышат ничего? Как и от чего я просыпаюсь? Что причиною всего этого и как это происходит? Что такое скорбь, радость, гнев, любовь и пр.? Каким способом я понимаю, воображаю невиданные мною вещи? Попробуй объяснить мне все это и многое другое, не набором вероятностей или только звучных слов? Невозможно!.. а все это, однако же, неоспоримо существует! Все Тайна в мире и во мне самом, даже до вещей самых обыкновенных! Кто из ученых понял вполне причину и цель всех явлений природы? Кто из них изучил все ее тайны?.. И ты, ты хочешь постигнуть Того, Кто создал все эти явления, непостижимые для тебя! Не разумея твари, ты хочешь уразуметь Творца, не понимая того, что иметь пределы, ты хочешь постигнуть безконечное! Ты не понимаешь былинки, насекомого, - а хочешь постигнуть Бога и все Его откровения! Но убеждаешься ли, наконец, что такое дерзновение нелепо, безумно! Все тайна в природе, как и в религии. Это-то и есть печать великих дел Божиих! Тайна есть истина, которой существование для нас очевидно, но которую постигнуть совершенно мы не в состоянии. Таинства веры подобны солнцу: непроницаемые в существе своем, они озаряются и животворят тех, кои шествуют в свете их, в простоте сердца: они ослепляют только дерзновенное око, желающее проникнуть в них. Таинства превыше разума, но не противоречат разуму; а в этом есть великая разница. Разум собственными силами не постигает истину, в них сокрытую; но он не находит также, чтоб эта истина была невозможна. Так, например, в таинстве вечности и безпредельности Божией: я не постигаю, как Высочайшее Существо может не иметь начала и присутствовать везде. Но я не вижу вовсе, чтоб это было невозможно или заключало в себе противоречие. Равномерно и в Таинстве Св. Троицы: я не постигаю, как одно естество бесконечное, одно и то же Божество нераздельно в Трех Лицах; но я не вижу, чтоб это было противно истине и невозможно. Если б мне сказали, что три лица в одном лице, это было бы по человеческим понятиям несообразно с истиною. Но мне повелено верить, что Три Лица Св. Троицы единосущно и нераздельно един Бог, и я верую, хотя не постигаю такого высочайшего Таинства! Один из великих отцов Церкви указал нам в природе нечто подобное, сколько может имеющее пределы, дать понятие о беспредельном: мы видим в солнце три различные свойства: свет, теплоту и округлость; каждое из этих свойств различно, а все вместе составляют одно солнце. Так и о Таинствах Воплощения, Искупления, Евхаристии и во всех прочих Таинствах веры! Все Они непостижимы для меня, но ни одно не противоречит истине. Я убежден, что Бог Всемогущ и что Священное Писание есть истинное слово Его, на что имею достаточно доказательств, и потому верую всем догматам христианской веры, как учит меня веровать, основываясь на Св. Писании, Св. Соборная и Апостольская Церковь, учрежденная самим Господом и Богом моим Иисусом Христом. Итак, я утверждаю, что Таинства веры хотя превыше разума, но не противоречат разуму, и что вера есть помощь и подпора разума, свет, озаряющий и оживляющий душу. Вера для разума есть тоже, что телескоп для глаза: с помощью телескопа глаз видит то, чего не может видеть сам по себе; он проникает в пространства, недоступные для него без этого пособия. Уже ли скажешь ты, что телескоп противен зрению?.. Подобно тому и вера: она только распространяет и укрепляет разум; она предоставляет ему заниматься исследованием всего, что доступно рассуждению, но там, где естественные силы разума изнемогают, там вера подъемлет его и указует ему истины новые, сверхъестественные, божественные; она дает ему проникать в тайные советы Божии. Я верую в Таинства религии, как верю в тайны природы, потому что знаю, что они существуют. Я знаю, что тайны природы существуют, потому что меня убеждают в том неоспоримые свидетели: мои чувства и здравый рассудок. Я знаю, что Таинства веры существуют, потому что в том убеждают меня свидетели еще более достоверные: Иисус Христос и Его Церковь! Рассудок может служить мне к тому, чтоб исследовать и взвесить достоверность их свидетельств; но раз, когда при свете здравого смысла, с искренним и добросовестным желанием познать истину, я рассмотрел и обсудил все факты, доказывающие истину, святость и непогрешительность этих свидетельств, – тогда рассудок мой исполнил свое дело: он довел меня до истины и должен уже уступить место вере. Она вещает!.. и ее уже одну я должен слушать, должен открыть ей душу мою, верить и покланяться Богу во смирении всех чувств и помышлений моих. Ты видишь поэтому, что вера моя в Таинства христианские есть вера разумная; рассудок сказал мне: "эти свидетельства истинны; они не могут ни обмануть тебя, ни сами заблуждаться; они принесли тебе истину с небес!" Могу ли же я, не погрешив против рассудка, не верить этим свидетельствам? Жалкая, поистине, слабость ума и гордость гибельная, хотеть верить тому только, что можно постигнуть! Я желал бы иметь веру, но не могу Это заблуждение, мой друг; оно не оправдает тебя пред страшным судом Господа, который изрек: "Веруяй в Мя имать живот вечный; а не веруяй, уже осужден есть" (Ин.6,47 и 3,18). Ты говоришь, что не можешь веровать!.. Да какие же способы употреблял ты, чтоб достигнуть веры? Кто хочет достигнуть цели, тот ищет средств к тому; а кто пренебрегает средствами, тот доказывает, что мало заботится о цели. Если ты не имеешь веры, то, верно, не искал средств к тому, либо избирал недействительные средства, – что почти одно и то же. 1-е. Молился ли ты, чтоб получить веру? Молитва есть первое условие для получения даров Божиих, следовательно, и веры, которая есть основной и драгоценнейший из всех даров Его. Как испрашивал ты Благодати веровать? Не молил ли о том с холодностью, кой-как, без постоянного усердия? Имеешь ли глубокое, искреннее, горячее желание веровать и быть христианином? Бывают такие, что испрашивают добродетелей с тайным страхом получить исполнения своего прошения! 2-е. Изучал ли ты религию христианскую с искренней любовью к истине? Искал ли просвещенного наставника, который мог бы разрешить твои сомнения, или, напротив, вместо того, чтоб внимательно слушать опровержения твоих заблуждений, ты изыскивал новые софизмы?.. в этом случае самолюбие бывает часто самым упрямым противником истины! 3-е. Решился ли ты, если Бог дарует тебе веру, жить сообразно его Святым Заповедям, бороться с твоими страстями и принести Богу все жертвы, которые закон Его потребует от тебя?.. Вот в этом и заключается главное затруднение для большей части неверующих: в сущности, их сердца и страсти более чем рассудок отвергают веру как слишком для них трудную и беспокойную. Господь сказал: "Свет прииде в мир, и возлюбиша человецы паче тьму неже свет: беша бо их дела зла" (Ин.3,19). – И точно, сердце увлекает рассудок; а тогда никакие рассуждения недействительны; истины и знать не хотят!.. Это ослепление добровольное, потому-то оно и преступно; вот почему Господь сказал, что "неверующий уже осужден"; как же быть иначе, когда он противится истине? Ищи же прямодушно святой истины; проси у Бога озарения Благодати со всею искренностью, горячо и постоянно; не теряй бодрости, если не вдруг подается драгоценный дар, но смиряйся и почитай себя недостойным милости Божией; открывай все сомнения свои мудрому и кроткому наставнику; но в особенности, читай чаще Божественное Евангелие, и я уверяю тебя словами самого Господа, что "просяй приемлет, ищай обретает, и толкущему отверзется" (Мф.7,7). Все верования хороши Как все верования хороши? Не значит ли это, по твоему мнению, что лишь бы быть добрым человеком, а то все равно, что быть христианином, или иудеем, или магометанином или язычником; так, что ли? Поэтому ты почитаешь, что все верования ничто иное, как изобретения человеческие, о которых Бог вовсе не заботится? Но из чего же ты заключил, что Всемогущему все равно, как бы о Нем ни думали, как бы Ему ни служили? И кто открыл тебе, что все веры и вероисповедания Ему равно приятны могут быть? Разве из того, что есть много ложных верований, можно заключить, что нет одной истинной веры? Ты говоришь, что "все верования изобретены человеками"! Но, вопреки этого мнения, весь род человеческий свидетельствует тебе, что основная мысль всякой религии, – верование в Высочайшее Существо и поклонение Ему – не есть изобретение человеческое. Если в потоке суеверий индийских, египетских, греческих, римских, друидических, магометанских просвечивает эта основная мысль, то не потому ли, что она есть непреложный голос истины, необходимая потребность разумной твари, неизгладимое всего рода человеческого? Только луч небесной истины мог проникнуть сквозь эту глубокую тьму невежества и заблуждений!.. Как же можешь ты думать, чтоб всякое проявление этой свыше вдохновенной мысли могло быть равно угодно Богу? Чтоб Он принимал с равным благоволением служение – и христианина, поклоняющегося Иисусу Христу, и иудея, ненавидящего Сына Божия Спасителя мира, и магометанина изувера, почитающего посланником небесным своего раболепствовавшего чувственности лжепророка, и язычника, боготворящего идолов? Невозможно, чтоб ты действительно думал так! Однако ж ты это самое утверждаешь, когда говоришь что "все верования хороши". Для чего лучше не признаться искренно, что ты вовсе не заботишься об истине, и находишь ненужным искать ее? Как! Изыскание истины не нужно? О плачевное безумие! А если, несмотря на твое не основанное ни на чем мнение, Бог предписал человеку поклонение ясно определенное? Если между всеми религиями одна, только одна есть религия истинная, безусловная как всякая истина, отвергающая все что не есть она?.. то подумай, какому же страшному жребию подвергаешься ты, не хотящий знать ее? Думаешь ли, что твое равнодушие извинится тебе на судилище Всемогущего и праведного Судии? И можешь ли без крайнего безумия пренебрегать такою ужасною будущностью? Но размысли, пойми же все бедствие человека без религии Божественной! Посмотри на него, представленного слабому свету собственного разума, волнуемого сомнениями, омраченного неведением в отношении к самым важным вопросам, – о будущих судьбах его и обязанностях ему необходимых! откуда я? куда иду? какое мое окончательное назначение? как мне достигнуть его? что ожидает меня за гробом? чего требует от меня Бог? Что будет отвечать на эти высокие вопросы разум, предоставленный собственным силам? он будет представлять одни вероятности и догадки недостаточные, когда дело идет о спасении вечном, или увлечет к постыдным суевериям и жестокому изуверству, омрачающим и поныне последователей ложных верований. И ты можешь думать, что Бог Всепремудрый и Всеблагий, Бог света и истины, предоставил собственному произволу Свое разумное творение – человека, и не открыл ему воли Своей? Нет, нет! Он озарил его небесным светом, который, удовлетворяя его духовным потребностям, открывает ему до очевидности все, что он обязан знать о природе, правосудии, милосердии и намерениях Бога, Который есть источник и конец бытия его; свет этот указывает ему стезю добра и стезю зла, предлежащие свободному его выбору; из них первая ведет к нескончаемому блаженству, а другая к вечной муке; свет этот, среди ложных проблесков мудрований человеческих, сияет неизменным блеском истины, озаряет, животворит, совершенствует все, что проникнуто им! И этот свет небесный есть Откровение, вера христианская, одна имеющая твердые доказательства, одна удовлетворяющая разуму, освещающая сердце, поставляющая нравственное совершенство в познании и люблении Бога, одна сообразная величию Божию и духовным потребностям Его творения. Нельзя исчислить все доказательства в подтверждение истинности веры христианской! Смотри, как она восходит до начала мира, в тех обетованиях, которые ее предвозвещают; в вере, уповании и любви св. Патриархов к обещанному Искупителю; в обрядах богослужения, прообразовавших Его пришествие! Эти обетования, пророчества, прообразовательные обряды, – все эти свидетельства находятся в Св. Писании Ветхого Завета, хранимом благоговейно доселе народом, враждебным христианству, –иудеями, рассеянными по всей вселенной, но не сливающимися с другими народами, чтоб оставаться несокрушимым памятником и свидетелем истины той веры, которую они отвергают! Мог ли бы этот народ хранить в течение веков неизменными книги, которые изобличают его пороки и казни, если б он не был несомненно уверен в их достоверности? Да и какое бы могло быть сомнение?.. Моисей, этот великий чудотворец, написавший Книгу Бытия по преданиям, верно переходившим, при долголетии Патриархов, от них к их отдаленнейшим потомкам, писал также современные ему события, при самых свидетелях тех чудных происшествий; следовательно, мог ли он писать то, чего не было?.. Но человеческих свидетельств еще недостаточно: размысли, как величественна простота речи Моисея и Пророков, какие высокие истины и обетования они открывают! не видишь ли тут несомненную печать Божественного вдохновения? И эти дивные книги не хранились таинственно, как у браминов, у магов, у жрецов египетских; нет, они читались всенародно; списки их были в руках у всех, передавались от поколения к поколению, составляли единственное чтение и изучение целого народа!.. Да и самые злейшие враги иудеев, – самаряне, никогда не сомневались в достоверности пятикнижия Моисеева, и чтили их как священные. Наконец, после пленения вавилонского, все книги Св. Писания были тщательно собраны и всенародно пересмотрены Эздрою и священниками и разделены со всею осторожностью на канонические или совершенно достоверного происхождения, и на апокрифы, коих источники не могли быть несомненно доказаны. – При этих условиях, возможно ли, скажи, малейшее сомнение в истине Св. Писания? Итак, христианство есть действительно, одна религия, непрерывная от начала мира, развившаяся в трех последовательных видах: 1-е. В патриархальной религии, продолжавшейся от Адама до Моисея; 2-е. В иудейской религии, обнародованной Моисеем по торжественному велению самого Бога, и пребывавшей до пришествия Иисуса Христа, обетованного Мессии; 3-е. В христианской религии, преданной Самим Господом Иисусом Христом, проповеданной Его Апостолами и сохраненной в неизменной чистоте Св. Соборною и Апостольскою Церковью. Ты видишь поэтому, что христианство развивалось от начала постепенно и величественно как все дела Божии, – подобно как человек проходит чрез детство и отрочество, прежде, нежели достигнет совершеннолетия; подобно как день начинается зарею прежде нежели дойдет до лучезарного полудня! Ты спрашиваешь: "для чего же не все народы получили откровение? Почему и теперь еще не все народы христиане?". На это отвечу тебе, что тайны судеб Божиих не вполне открыты смертным! Надобно, конечно, было, чтоб тьма предшествовала свету, чтобы люди имели время познать ничтожество разума, представленного собственным силам, и удостовериться в необходимости небесной помощи; надобно, чтоб святая истина, подобно солнцу, не вдруг озарила все страны, но постепенно делала плодотворными семена добра, вложенные в сердце каждого человека. Не властен ли Бог раздавать Свои дары как и когда угодно? Не достаточно ли нам знать, что Он благ, премудр и праведен; потому конечно – будет судить каждого по мере того, что дано ему было и что мог он приобресть; безответны будут пред Ним только те, которые видели свет и не хотели принять его! Не довольно ли нам знать, что христианство есть вера истинная, могущая озарить и непрестанно озаряющая те народы и те сердца, которые готовы принять ее? – Впрочем, как теперь, так и от начала мира истинная вера не скрывалась в таинственном мраке: она светила в мире, но не все люди обращали на нее внимание. Как Патриархи, так и иудеи жили среди прочих народов, и нередко дивные знамения поражали удивлением этих язычников и заставляли самих царей преклонять голову пред священным именем Иеговы! Заметь, что христианство есть единственная религия, приличная всему роду человеческому, свойственная всем народам и всем временам. Христианство владычествует над веками; оно идет от вечности, чтоб возвратиться в вечность; оно исходит от Бога, чтоб почить вечно в Боге! Все в нем достойно его Творца: все в нем истина и святыня; и те, которые в правоте сердца изучают его, открывают в нем чудную соразмерность, величие и красоту; и для них очевидность истины возрастает по мере того как они вникают в его догматы. Христианство очищает сердце и в тоже время просвещает ум: оно преобразует снова все существо человека! Я укажу тебе важнейшие признаки, удостоверяющие в истине христианской веры: высокий, сверхчеловеческий характер ее Основателя Иисуса Христа и Божественное совершенство Его жизни; святость и необыкновенная возвышенность Его учения, не имеющего себе подобного; несомненность Его благотворных чудес, которых не отрицали даже злейшие совершенные враги Его; могущество Креста Его, сделавшегося из орудия постыдной казни оружием славы и залогом крепости для всех христианских народов; все обстоятельства Его неизреченных и спасительных страданий, предсказанных во всех подробностях за много веков прежде; Его славное Воскресение, предвозвещенное в Св. Писании и самим Им многократно ученикам Его; самое неверие Апостолов, которых одна очевидность убедила в истине воскресения их Божественного Учителя; Его Вознесение на небо в присутствии более пятисот свидетелей; блистательные чудеса, производимые по всей вселенной Его Апостолами, – бедными, не книжными рыбарями, внезапно соделавшимися учителями, победившими весь мир; сверхъестественное распространение Его Церкви, несмотря на все преграды, естественные и нравственные; сверхчеловеческое мужество слишком девяти миллионов Его мучеников; высокая мудрость Отцов Церкви, торжествовавших над всеми заблуждениями одним оружием истины; святая жизнь истинных христиан, их героическое подвижничество, столь противоположное естественной немощи и повреждению человеческой природы; преобразование обществ, произведенное и поныне производимое христианством во всех странах, куда оно проникает, его совершенная применимость ко всем временам и народам; наконец, его продолжительность, неизменность его догматов; устройство его Православной Иерархии, несокрушимость христианства среди падающих государств и изменяющихся обществ... Все это - показывает ясно десницу Божию на нем! Какое человеческое могущество могло бы изобрести и сохранить такое великое, чудное дело? Итак, ты видишь, что есть истинная религия; одна и единственная - религия христианская; она есть священнейший союз, коим мы соединяемся с Богом нашим Создателем и Отцом! Она одна передает нам истинное религиозное учение, познание всего того, что Богу угодно было открыть нам о себе, о Своем Существе, о Своих делах, о нас самих, о нашем вечном назначении и наших нравственных обязанностях. Закон иудейский, бывший приготовлением к христианству, упразднен пришествием Мессии истинного, Иисуса Христа; этот закон был, но не есть уже более истинной религией. Иудеи хранят прообразования и пророчества, а отвергают их исполнение; с тех пор, лишенные храма, алтарей и жертвоприношений, рассеянные по лицу земли, но оставаясь всегда неизменными, они везде носят с собою закон уже отживший; и протекая века, служат непрестанным свидетельством истины христианства, как тень какого-либо тела доказывает его существование. Все прочие религии мнимые, которые учат тому, что христианство отвергает, которые отвергают то, чему оно научает нас, – все суть ложные; таковы различные верования: магометанские, индийские, языческие; они изобретения человеческие; они святотатственные подражания истинной религии, – подобно тому как поддельная монета есть противозаконное подражание настоящей. Страшись же повторять опровергнутое нами предложение, что "все верования хороши". Даже самое неведение в таком важном деле неизвинительно; но равнодушие к нему было бы беззаконно! Не был ли Иисус Христос только великим благодетелем человечества? Точно ли Он Бог? Услышь Его самого ответствующего тебе: "ты рекл еси, – Аз есмь!" (Мф.26,64; Мк.14,62; Лк.22,71); "Толико время с вами есмь, и не познал еси Мене, видевый Мене виде Отца! Не веруюши ли, яко Аз во отце и Отец во Мне есть?" (Ин.14,9.10). Недостаточно целой книги, чтоб дать подробный ответ в разрешение этого вопроса. Мы уже коснулись его, говоря о Божественном происхождении веры христианской; однако, должно еще несколько более развить этот пункт, на коем основана вся вера наша. Евангелие есть история Иисуса Христа, написанная очевидцами и при свидетелях очевидцах – иудеях и первых христианах; рассказанная с дивной простотою Апостолами, которые откровенно говорят о своих проступках, о своем малодушии и неверии, и которые, наконец, положили жизнь свою во удовлетворение истины своих слов. Одно чтение Евангелия есть лучшее доказательство его истины; нельзя не почувствовать, что это Слово Божие! Сравни высочайшую Личность Господа Иисуса Христа с знаменитейшими из человеков!.. все они, оканчивая жизнь, умирают совершенно для земли; их поприще было шумно, они волновали мир, но после них что же остается?.. несколько времени имя их восхваляется, но потом к нему делаются равнодушны, и оно хранится только в книгах: они не живут уже более на земле. Иисус Христос один живет, живет всегда и везде. Он присутствует в мире; сего дня как восемнадцать веков назад, везде и во всех странах Его любят или ненавидят, Его защищают или противятся Ему, Его приемлют или отвергают, как и во дни Его земной жизни. Он есть главнейший вопрос, средоточие всех жизненных вопросов, волнующих человечество. Он живет, глаголет, повелевает, учит, запрещает. Его жизнь развивается в христианстве, она есть дух и стихия Его великого учреждения Св. Церкви. Христианство есть продолжение жизни Иисуса Христа во вселенной, в течение всех веков! Итак, Иисус Христос есть всемирный деятель, непрерывно действующий в течение девятнадцать веков, начертанный живыми буквами во всех странах и всех поколениях. Это жизнь исключительная, наполняющая вест мир. Все проходит, все умирает вокруг Него, Он один живет и существует! Следовательно – Он более, нежели человек! И дивная вещь, свойственная одному Иисусу Христу: Его жизнь, наполняющая вселенную со времени Его пришествия на землю, столь же действительно и могущественно наполнила предшествовавшие века, до самого начала мира! Этот самый Искупитель, для Которого жили, живут и будут жить поколения христианские, был также жизнью древних поколений, верных учеников Моисеевых, Пророков и Патриархов! В Него веровали, на Него уповали, Его ожидали, Его любили! Как солнце в полдень озаряет своими лучами все пространство, которое уже протекло, и то, которое будет протекать, так Иисус Христос освещает и животворит все, прошедшее, настоящее и будущее. Иисус Христос один есть первообраз совершенства: по Его единственному примеру совершенствуется нравственный мир. Что есть добродетель, как не подражание Иисусу Христу? Нет никакого сравнения между Им и теми прославленными образцами совершенства, которыми дивился древний мир! Да и вообще, во всяком человеческом совершенстве есть недостатки... Кого же дерзнуть сравнить с Ним?.. и самые Святые - эти герои добродетели, суть только Его подражатели! Все меркнет пред светом Его, как меркнут искусственные огни при появлении солнца! Он Сам рек: "Аз есмь свет миру" (Ин.9,5). И это сверхчеловеческое совершенство, неведомое и недомыслимое, когда явилось миру, осветило все, потому что было Само источником света. Еще признак столь же разительный и принадлежащий одному Иисусу Христу: Его Божественное совершенство, столь превышающее человеческое естество, столь недоступное для нашей немощи, есть вместе с тем - самое приложимое, возбуждающее стремление к подражанию Ему, самое изобильное в подражателях и учениках! Оно предлагает себя в пример всем человекам, дитяти и ученому, нищему и богатому, начинающему и совершающемуся; оно применяется ко всем, исправляет все, совершенствует всех. Кто не увидит здесь печати Божества? Человек мог бы явить что-нибудь подобное? Наконец последний признак Божественного совершенства Иисуса Христа, принадлежащий Ему одному: в Его совершенствах нет излишества. Всегда человек бывает чрезмерен в своих качествах: чувствуя себя слабым, он доводит и добро до излишества, из страха не устоять в добре. Один предпринимает подвиги не по силам; другой делает благотворения с обидою для тех, о ком должен пещись; иной доводит свое отречение от мира до совершенного равнодушия ко всему окружающему его!.. Слабость человеческая проглядывает из-за геройского стремления к добродетели! Но в Иисусе Христе добро все – совершенно, и все – истинно; нет преувеличения ни в чем; совершенство Божественного естества проявляется и сочетается с благими чувствованиями человеческой природы. В Нем Бог и человек соединены вполне. По этой самой причине, столь совершенный пример не приводит в отчаяние; напротив, он желателен и сладостен: это истинное выражение добродетели совершенной, а вместе с тем возможной, предлагаемой Богочеловеком в подражание всем человекам! А Его учение! Это Божественное Слово, в течение восемнадцати веков изучаемое, обсуживаемое величайшими гениями, оспариваемое ненавистниками, применяемое к различным обществам и личностям, - это Слово не могло никогда быть изобличено в заблуждении самыми злейшими его противниками! Оно всегда пребывает "светом мира", и каждая враждебная попытка оправдывает предречение Учителя: "небо и земля мимо идет; словеса же Моя не имут прейти" (Мф.24,35). Там, где раздается это живительное Слово, туда проникает свободно образованность, являются плоды жизни умственной и нравственной, преуспеяние, просвещение! Там, где Оно не царствует, или слабеет в своем влиянии и силе, является упадок, бездействие, варварство, нравственная смерть! Слово Христово основало новейшее общество наше и соделалось путеводным светильником разума и философии истинной. "Николиже тако есть глагол человек, яко сей человек!" – восклицали некогда иудеи (Ин.7,46). Действительно, открой Евангелие... Какое неслыханное могущество, какая власть! Какое безмятежие, какая небесная простота!.. Иисус научает тому, что видел, что знает верно; Он не обсуживает, не старается доказывать, убеждать; Ему достаточно одного слова Его, Он знает, что Оно есть истина; Он уверен, Он утверждает. Один Богочеловек мог выражаться таким образом! Скажу более: Слово Иисуса Христа служит само себе доказательством, и утверждает с власти. И силою Его Божество. Господь называет Себя Мессиею, Спасителем, Жизнью, Истиною, Христом, Сыном Божиим, Богом. Все Евангелие от Иоанна наполнено этими Божественными удостоверениями, оправдываемыми величайшими чудесами милосердия неизреченного. Под названием Сына Божия, Иисус Христос и самые иудеи разумели не просто праведного человека, сына по благодати или друга Божия; и Он и они разумели под этим именем Предвечное Слово Божие, второе лицо Св. Троицы, Единородного Сына Божия, Бога единосущного Отцу и Св. Духу; ибо в Ветхом Завете уже явлено было таинство Пресвятой Троицы, как видим, например, в Псалмах Давидовых: "сего ради помаза тя Боже Бог твой елеем радости" (Пс.44). ("Духа Твоего Святого не отыми от мене". (Пс.50). Посему-то, когда Иисус ответствовал Каиафе, что Он Сын Божий, то первосвященник и фарисеи воскликнули, что Он достоин смерти, потому что Богом нарек себя (Мф.26). "Аще ты еси Христос рцы нам?", - говорили иудеи - "Аз рех вам, и не веруете. Дела яже Аз творю во Имя Отца Моего, та свидетельствуют о Мне... Аз и Отец едино есма" (Ин. 10,24.25.30). Но вместо того чтобы уверовать в слово Его, иудеи хотят побить Его камением, говоря: "яко ты человек сый, твориши себе Бога" (33). В другой раз, научая пришедших к Нему иудеев, Он рек: "аминь, аминь глаголю вам: якоже бо Отец воскрешает мертвых и живит, тако и Сын ихже хощет живит... Да вси Сына яко же чтут Отца; а иже не чтит Сына, не чтит Отца пославшаго Его" (Ин.5,21.23). Научая Никодима, Господь глаголет: "никто же взыде на небо, токмо сшедый с небесе, Сын человеческий, сый на небесе... Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но имать живот вечный... Веруяй в Онь несть осужден, а не веруяй уже осужден есть, яко не верова во имя Единороднаго Сына Божия" (Ин.3,13.16.18). Когда сестра умершего Лазаря, Марфа, изъявляла горесть свою и упование пред Иисусом, Он рек: "Аз есмь воскрешение и живот: веруяй в Мя, аще и умрет, оживет. И всяк живый и веруяй в Мя, не умрет во веки; емлеши ли веру сему? - Глагола Ему: Ей Господи! Аз веровах яко Ты еси Христос Сын Божий, иже в мир грядый!" (Ин.11). И тогда наградою сей крепкой веры было торжественное воскрешение уже истлевающего мертвеца пред многочисленными свидетелями. Много подобных удостоверений найдешь в Евангелии, особенно в последней беседе Господа с учениками (Ин.14, и далее). Но здесь замечу тебе о словах: "Иду ко Отцу, яко Отец Мой болий Мене есть" (28). Это говорит Господь о Своем человеческом естестве; далее же многократно утверждается равенство Своего Божественного естества: "Егда же придет Утешитель, Его же Аз послю вам от Отца, Дух истины, иже от Отца исходит, той свидетельствует о Мне" (Ин.15,26). "Он Мя прославит яко от Моего приимет и возвестит вам. Вся елика имать Отец Моя суть: сего ради рех, яко от Моего приимет и возвестит вам" (Ин.16,14.15). Среди самых страданий на кресте Иисус Христос говорит как Бог разбойнику: "аминь глаголю тебе, днесь со Мною будеши в раи" (Лк.23,43). Наконец, по Воскресении, когда Фома, убежденный видом язв Его, восклицает: "Господь мой и Бог мой! глагола ему Иисус: яко видев Мя веровал еси: блажени не видевшии и веровавше" (Ин.20,28.29). Слышишь ли эти Божественные глаголы? какое всемогущество! Кто мог говорить так кроме Бога, Ему же подобает всякая честь и поклонение во веки веков аминь! О, мой друг! Падем к ногам Спасителя нашего и воскликнем из глубины души: ей Господи Иисусе Христе, Тебе поклоняемся, и веруем, и уповаем на Тебя, и любим Тебя яко Царя и Бога нашего! Да удалится же от нас всякое сомнение! Иисус Христос сошел на землю, чтоб возвратить к Богу истинному сердца человеков, искупленных Его Божественною Кровию, Его Смертию Крестною; и мы ли, облагодетельствованные Им, усомнимся в истине Его слова?.. Никогда, никогда!.. Для погибающих "слово крестное" может казаться "юродством", а нам, спасаемым, оно "сила Божия есть" (1Кор.1). Повергнемся у подножия Креста Христова т будем горячими молитвами испрашивать веры и озарения Благодати, чтоб слово Божие было в нас живо и благотворно! Я хочу следовать одному Евангелию, и держаться только первобытного Христианства. Друг мой! не слишком ли ты много на себя берешь?.. Ты хочешь следовать одному Евангелию: чего же лучше? Больше этого никто от тебя потребовать не может. Но изучил ли ты Евангелие? Понял ли, какой чистоты требует Господь от своих последователей? Самые величайшие из святых долго и много трудились, чтобы приобрести ее; и только получив испрашиваемую горячими мольбами Благодать Божию, они достигали святыни, но никогда не хвалились, чтоб совершенно исполнили все заповеди Евангельские. Вникни в эти священные заповеди, и ты увидишь, например, что не довольно простить врагам, повелено любить их; недостаточно подавать милостыню, надобно, чтоб шуйца не знала, что творит десница, что значит – и мысленно не любоваться своими добрыми делами; недовольно иметь безукоризненное поведение, надобно чтоб и око не взирало с вожделением. Надобно нести крест, т.е. с покорностью принимать все скорби, которые будут ниспосланы; надобно отвергнуть себя, т.е. бороться со страстями, умерщвлять плоть, воюющую на дух, не позволяя ей никаких излишеств; надобно следовать за Христом, т.е. подражать всеми силами Его божественными примеру. Этого достигать необходимо каждому христианину; но легко ли это? Как же ты говоришь так решительно, что хочешь следовать одному Евангелию?.. разве от тебя требуют чего-нибудь большего? Ты хочешь держаться первобытного христианства? Но что ты под этим разумеешь? Если говоришь о вере первых христиан, то они веровали всему, чему учит нас верить наша Св. Православная Церковь, которая сохранила неизменно все учение Апостолов. Если разумеешь под этим Богослужение и образ жизни первых христиан, то увы! друг мой, это ни тебе, ни мне не под силу! Первые христиане жили единственно для Христа; любили Его превыше всего, соблюдали слово Его с таким самоотвержением, что расточали имение свое на благотворения, проводили большую часть дня и ночи в молитве и в посте; вели жизнь такую чистую и святую, что могли всякий день приобщаться Св. Тайн; и наконец, они с радостью стремились на ужасные мучения и смерть за возлюбленного своего Господа и Учителя! Скажешь ли после этого, что первобытное христианство доступно для тебя? И не поймешь ли, что чадолюбивая матерь твоя Православная Церковь требует от тебя отнюдь не более, а гораздо менее того, что исполняли и поныне еще исполняют подобные тебе люди из горячей любви к Богу? Я имею мою собственную религию; я хочу повиноваться Богу, а не человекам. К чему Церковь и все ее уставы? Что ж это за собственная религия, которой ты намерен держаться? Не значит ли это, что ты не хочешь жить в своеволии? Исполнять только те религиозные обязанности, которые не тягостны для твоей лености и невоздержания? упражняться в тех добродетелях, к которым чувствуешь наклонность, и отвергать те, которые трудны и противны страстям твоим? Такой религией, друг мой, нельзя угодить Богу, Который требует от нас, прежде всего, смирения и самоотвержения; нельзя быть верным последователем Иисуса Христа, "Который смирил себя, послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя" (Флп.11,8). Такая религия не возродила бы мир в жизнь новую духовную; христианин, поступающий так, по имени только отличался бы от язычника. Ты хочешь "повиноваться Богу, а не человекам"! Да как же это сделаешь, если Сам Христос сказал Апостолам "Слушаяй вас Мене слушает: а отметаяйся вас, Мене отметается" (Лк.10,16). Это сказано не об одних Апостолах, но о всех, которые чрез непрерывное рукоположение от них приняли власть "вязать и решить", чему подтверждением служат слова Христовы, когда молит Отца об учениках и продолжает: "не о сих же токмо молю, но и о верующих словесе их ради в Мя; да вси едино (т.е. единодушно) будут: якоже Ты Отче во Мне и Аз в Тебе, да и ти в Нас едино будут" (Ин.18,20.21). И возносясь на небо, Господь сказал: "Се Аз с вами есмь по вся дни, до окончания века, аминь" (Мф.27). Видишь ли, что должно повиноваться и человекам, то есть Церкви, утвержденной самим Христом! Ты говоришь: "к чему Церковь и все ее уставы?". На это достаточно бы отвечать, что Господь сам учредил ее, следовательно это было нужно. Но я постараюсь объяснить это пространнее. Учреждение Церкви необходимо было для сохранения во всей чистоте учения Христа и Его Апостолов; оно без сомнения скоро бы изменилось, если бы всякий имел право объяснять по своему Св. Писание и догматы, на нем основанные, принимать или отвергать священные предания и самопроизвольно уклоняться от постановлений и порядка, необходимого во всяком благоустроенном обществе, как духовном, так и гражданском. Это и было делом Св. Соборной и Апостольской Церкви, учредить этот необходимый порядок. Св. Писание, на коем основана вера наша, требует объяснения, ибо как говорит апостол: "Письмя убивает, а дух животворит" (2Кор. 3,6). В нем встречаются, по-видимому, противоречия, которые должны быть соглашены. Кто же может рассудить это, кроме Церкви? И самые отцы Вселенские с великим трудом и глубокими изысканиями объяснили оные. Каждый де человек отдельно мог бы придать ошибочный смысл некоторым изречениям, как то и делали ересиархи, основавшие свои заблуждения на каком-нибудь отдельном тексте. Кто же опровергнет с силою и властию ложное учение, если не Св. Церковь, которая не может ошибаться, потому что озаряется Духом Святым, по слову Христову Апостолам: "Дух истины, той вы наставит на всякую истину" (Ин.16); а также и по самому свойству вселенской соборности она должна быть и есть непогрешительна. Мы видим и в гражданских делах, что составление законов и объяснение их, не предоставляется произволу частных личностей, но собранию опытных государственных мужей; кольми же паче в делах духовных необходимо обсуждение соборное и воспрещение личного произвола. Господь Иисус Христос основал Церковь, избрав Апостолов и дав им власть "вязать и решить". Он, по воскресении, являлся им, беседовал с ними "яже о царствии Божии" (Деян.1), то есть о строении и управлении Церковью Его; и "отверзи им ум разумети Писания" (Лк.24,45). Его Божественные уста изрекли: "не вы бо будете глаголюще, но дух Отца Моего глаголяй в вас" (Мф.10,20). - "Иже вас приемлет Мене приемлет, а иже приемлет Мене, приемлет пославшего Мя" (40), - "аминь глаголю вам елика еще свяжете на земли, будут связаны на небеси; и елика еще разрешите на земли, будут разрешена на небесех" (Мф.18). Прияв такую власть от Господа и право рукополагать Епископов и Пресвитеров, Апостолы везде учреждали Церкви, предписывая верным полное повиновение: "Повинуйтеся наставником вашим и покоряйтесь: тии бо бдят о душах ваших" (Евр.13). Апостолы дали уставы Церквам не только написанные в посланиях их, но также изустные, сохраненные в священном предании их учениками. Сии священные Предания имеют начало от самого Иисуса Христа, научавшего тайнам царствия своих Апостолов по воскресении. В последней беседе пред страстию Господь сказал ученикам: "Еще много имам глаголити вам, но не можете носити ныне. Егда же приидет Он Дух истины, наставит вы на всякую истину" (Ин.16). "Той вы научит всему, и воспомянет вам вся, яже рех вам" (Ин.14). Апостол же Павел о сем предмете пишет к Титу: "сего ради оставих тя в Крит, да недокончанная исправиши, и устроиши по всем градом пресвитеры, якоже тебе аз повелех" (Тит.1,5). - И к Солунянам: "темже убо, братие, стойте и держите предания, имже научистеся, или словом или посланием нашим" (2Сол.11,15). - "Аз бо приях от Господа, еже и предах вам... О прочих же егда прииду устрою" (1Кор.11,23.34). По сему можешь видеть ясно, что многое, принятое от Христа, было передано устно Апостолами верным ученикам своим. Следовательно, священные предания равную имеют силу с Св.Писанием. Достоверность же священных преданий утверждается тем, что вся Соборная Церковь, по тщательном рассмотрении, приняла их; а Церковь Соборная заблуждаться не может, потому что она есть по слову Апостола: "столп и утверждение истины" (1Тим.3,15) - "Церковь наздана на основании Апостол и Пророк, краеугольну сущу самому Иисусу Христу" (Еф.11,20) и имеет обетование Господне, что "врата адова не одолеют ей" (Мф.16,18). Когда Церковь верных сделалась многочисленна, тогда почувствовалась необходимость соборного обсуждения дел, касающихся веры и богослужения. Первый Собор Апостольский (Деян.15) послужил примером Вселенским Соборам. "Тако изволися Духу Святому и нам", - писали Апостолы к Церквам; этим же изволением Духа и Соборы Вселенские утверждались. На Соборе Апостольском видим совершенное равенство: нет между ими главенствующего; но по долгом обсуждении все единодушно постановили правила. Так поступали и Семь Вселенских Соборов: оно составлялись из представителей всех Церквей, созываемых императорами; в них заседали великие Отцы, прославленные святостию жизни и глубокою мудростию; они-то обсудили и утвердили канон Св. Писания: Священное Предание, Догматы веры, уставы и порядок Церковный. Следовательно, правила, ими постановленные и принятые всею Вселенскою Церковью, имеют неоспоримую силу закона; и отметающие их отметаются самого Христа! Вселенские Соборы имели по всей справедливости право судить и низлагать Патриархов и Епископов; им одним могла принадлежать непогрешительность, которая не может быть свойственна никакой отдельной личности: ибо ни один даже из Апостолов себе ее не присваивал. Подобным образом поместные Соборы составлялись из представителей нескольких епархий и приходов, подведомственных какому-либо Архиепископу, митрополиту или Патриарху; они собирались для устройства порядка своих Церквей; но они должны были действовать не иначе как сообразно с правилами Вселенских Соборов, и не могли делать в них ни малейшего изменения. Решения сих частных Соборов были обязательны для подвластных им Церквей. Понимаешь ли ты теперь, что тот "подобен язычнику и мытарю", кто "преслушает Церковь" (Мф.18,17), Едину Св. Соборную и Апостольскую, которую ты исповедуешь в Символе Веры, и которая пребывает в тех правилах яже предаша нам иже исперва самовидцы и слуги бывшие Слова (Лк.1,2). Люди испортили дело Христово: я хочу очищенной религии Кто же эти люди, испортившие дело Христово?.. Уж конечно не те отцы Вселенские, коих святости и мудрости удивляется весь мир! эти великие мужи, исполненные даров Духа Святого, прославленные даром чудотворения, исповедники Христовы, великие подвижники, просвещеннейшие люди, - могли ль испортить дело своего Господа и Учителя, Коего Закону поучались день и ночь? Еще замечу тебе, что испортить деле Христово не в силах человеческих. По слову Господа о Церкви своей: "и врата адова не одолеют ей!" Много уже различных ухищрений изобретал ад против нее, но она стоит непреклонна, недвижима, - потому что основана на твердом камне, исповеданном Петром (Мф.16). Камень сей есть "Христос Сын Бога живаго!". Знаешь ли, кто портит дело Христово?.. это - нововводители, люди, дерзающие думать, что они призваны очистить религию! Таковы были все ересиархи, от николаитов и ариан, до лютеров и кальвинов, и до бесчисленных сектантов наших дней, которые довели свою очищенную религию до того, что в ней нет более духа Христова, а оставлено только для придирки одно имя Его. "Не обуи ли Бог премудрость мира сего" (1Кор.1,20). От кого, скажи мне, получили они право пересозидать Церковь Апостольскую, Соборную? Чем засвидетельствовали свое послание? Святостию ли жизни, даром ли чудотворения, подобно Апостолам? Господь, говоря о лжеучителях, дал нам средство отличать их от истинных учителей: "от плод их познаете их" (Мф.7,16); а известно, что вместо плодов святыни нововводители являли гордость, честолюбие, раболепство страстям. И такие-то личности дерзали касаться дела Христова, дозволяли себе – объяснять самопроизвольно слово Его! Надо бы поистине дивиться, что такие учителя могли найти многочисленных последователей, если б мы не знали, что они поблажали худым наклонностям природы человеческой, коим Евангелие и Церковь повелевают противоборствовать! И действительно, посмотри, в чем состояли их преобразования; не думаешь ли ты, что они, допустив послабления в Церкви и уклонения от древней строгости правил, имели в виду возвести ее на прежнюю высоту? Совсем нет! они только говорили это, а на самом деле отвергли все, что стесняло своеволие человеческой природы, все, что смиряло ум верующих, в послушание Христово. Они отвергли Таинства, которые им не нравились, Богослужение, которое казалось им утомительно, посты неприятные для их чувственности, и другие узаконения Церковные, основанные на слове Христа и Его Апостолов. Такого ли рода очищения в религии ты желаешь? Уже ли, друг мой, ты готов скорее верить тем "волкам хищным ходящим во одеждах овчих", от которых остерегает нас Христос (Мф.7), нежели Его Апостолам и верным их последователям, которые лучшие и благороднейшие из людей. Знаешь ли, что говорит Апостол Павел: "сущие по плоти, плотская мудрствуют; а иже по духу, духовная. Мудрование бо плотское - смерть есть, а мудрование духовное - живот и мир. Зане мудрование плотское вражда на Бога: закону бо Божию не покоряется, ниже может" (Рим.8,6.7). "Молю же вы, братие, блюдитеся от творящих распри и раздоры, кроме (т.е. противно) учения емуже вы научистеся; и уклоняйтеся от них. Таковии бо Господу нашему Иисусу Христу не работают, но своему чреву; иже благими словесы и благословением прельщают сердца незлобливых" (Рим.16,17.18). Не все ли равны вероисповедания христианские? Как узнать между ними истинную Церковь Христову? Как же могут быть равны все вероисповедания христианские, если они противоречат одно другому и в догматах, и в понимании Св.Писания, одним словом – в самых существенных вещах? Истина одна и непреложна, в ней не может быть двух сторон. Рассуди, может ли быть все равно: исповедать с Св. Соборною Апостольскою Церковью, что Христос есть Бог; или верить с арианами и единомысленными им, что Он только человек? Все ли равно, исповедать в Символе Веры Никейско-Константинопольском "Духа Святаго от Отца исходящего", как исповедали Апостолы и вся Вселенская Церковь в течение восьми веков; или прибавлять вопреки ясным словам Христовым (Ин.15,26), вместе с Западною Церковью "и от Сына", и другие еще символы веры, никогда не находившиеся в древнем Символе? Все ли равно, признавать со Вселенскою Церковью Семь Таинств, или только два с лютеранами, или вовсе отвергать их с реформаторами? Все ли равно, веровать в Святейшей Евхаристии истинному Телу и Крови Христовой, по слову Его Божественному (Мф.26; Мк.14; Лк.22; Ин.6), как веровала вся Вселенская Церковь, или видеть с реформаторами в ней только символ и воспоминание? Все ли равно приобщаться под обоими видами, как приобщалась восемь веков вся Вселенская Церковь, или вопреки утвердительных слов Христовых: "пийте от нея вси" (Мф.26,27; Ин.6) приобщаться только под одним видом, как Римская Церковь осудила на то мирян? Все ли равно, иметь Иерархию в непрерывной последовательности продолжающуюся чрез рукоположение от апостолов, или не иметь ее? Иметь Литургию, утвержденную Вселенскими Соборами, или не иметь ее? Все ли равно, признавать единого Христа главою Церкви и основным камнем, на коем Он создал Церковь свою, как объясняли слова Христовы (Мф.16,18) все Отцы Вселенские, и, между прочими, западные учители – Амвросий Медиоланский и блаженный Августин, – или говорить с римской церковью, что основной камень есть Петр, что папа – глава церкви, что он выше Соборов Вселенских, может судить царей и раздавать им царства, и проч., и проч.? Скажи, может ли все это быть равно право, равно истинно? "Как же узнать, – спрашиваешь ты, – между всеми истинную Церковь Христову?" На это есть правило очень простое и ясное: Истинная Церковь Христова есть та, которая непрерывным преемством рукоположения происходя от Апостолов, содержит неизменно все, что предали Апостолы и что утвердили Семь Вселенских Соборов. Только таковая Церковь как "назданная на основании Апостол и Пророк, краеугольну (т.е. основному камню) сущу самому Христу" (Еф.11), есть "столп и утверждение истины" (1Тим.3), и имеет обетование Господне, что "врата ада не одолеют ей" (Мф.16). Такова была в течение восьми веков вся Церковь Вселенская, единомысленная, славная, живущая жизнью Христовой, одушевляемая Духом Его! И это Богоподобное единство расторглось властолюбием пап римских в IX веке, когда они, получив от непросвещенных варваров светскую власть ценою измены законным государям, захотели еще присвоить себе преобладание духовное над равными им Патриархами, над четырьмя великими Церквами, из коих одна – Иерусалимская – была основана самим Христом, две – Антиохийская и Александрийская – Апостолом Петром, и Византийская (Константинопольская) – Апостолом Андреем Первозванным, а все подведомственные им Церкви восточные основаны Павлом, Иоанном и другими Апостолами, принявшими равную власть от Господа и Учителя своего, как видим в Евангелии (Мф.18,18; Ин.20,23). Тогда в отпавшей римской церкви начались изменения древних уставов Соборных, составление новых догматов, и явились те соблазны, которые были, наконец, причиною распадения западной церкви. Но оставим суждение о великой Церкви, которая "своему Господеви стоит или падает; станет же: силен бо есть Бог возставити ее" (Рим.14,5). - Займемся лучше и утешительным рассмотрением признаков, удостоверяющих несомненно, что Восточная Церковь, к коей принадлежит наша Российская Церковь, осталась верной Православному единству: 1. В Восточной Церкви сохранилось непрерывным преемством рукоположения ее происхождение от Христа и Апостолов. 2. Она содержит неизменно все, что предали Апостолы и утвердили Семь Вселенских Соборов; Она не позволила себе ни малейшего изменения или нововведения, не только в Догматах Веры, но ни в богослужении и порядке церковном; она исповедует Символ Веры Никейско-Константинопольский, без прибавлений или сокращений. 3. Она объясняет Св.Писание как объяснили его Отцы Вселенские, и хранит все священные предания и правила, утвержденные Вселенскими Соборами. 4. Она признает главою своею единого Господа Иисуса Христа. Ее пастыри, водимые Духом Христовым, не стремятся к преобладанию, пасут стадо свое в духе кротости; в гражданском отношении они покорны власти предержащей, как повелел Христос и Апостолы, но вместе с тем они бдительно стоят на страже Православия и никогда не изменяли ему. 5. Восточная Церковь приемлет и преподает Семь Таинств по Уставу Вселенскому. Она имеет Литургию, утвержденную Вселенскими Соборами; она в Святейшей Евхаристии верует истинному Телу и Крови Христовой, и преподает ее верным под обоими видами, как повелел Господь. 6. Она сохранила древний иерархический порядок: ее епископы избираются из монашествующих по правилам Соборным, а ее пресвитеры единобрачны по уставу Ап. Павла: 1Тим.3,2 и Тит.1,6 и по утверждению первого Вселенского Собора Никейского. Российская Церковь, имевшая некоторое время патриархов со изволения Святейших Вселенских Патриархов, по их же соизволению и благословению заменила власть Патриаршую Святейшим Синодом, который есть постоянный поместный Собор, по обычаю древней Церкви. 7. Восточная Церковь по уставу Вселенскому чествует и молит Пресвятую Деву Богородицу как Матерь Господа Своего и Заступницу рода христианского; она чтит и молит Св. Апостолов и всех Святых как ходатаев наших пред Господом; она почитает св. иконы и мощи святых угодников Божиих; она содержит все посты по учреждению Апостолов и Вселенских Соборов; она творит память об усопших при Бескровной Жертве, ведая, что тем приносит великую пользу душам их. Вот краткое изложение главных признаков, удостоверяющих, что Восточная Церковь есть Едина, Святая Соборная и Апостольская Церковь, потому что она "наздана на основании Апостол и Пророк, краеугольну сущу самому Христу" (Еф.11), и потому имеет обетование Господне, что "врата адова не одолеют" (Мф.16). И поистине, можешь сам видеть, что "врата адова не одолеют ей!" Посмотри, как стоит она, непреклонна, недвижима, среди развалин царств и под гнетом варваров, равно как в благоденствии и славе, не требуя для утверждения своего светской власти, ибо верить слову Господа своего и Учителя, изрекшего: "царство Мое несть от мира сего" (Ин.18,36). Посмотри, как она, там на Востоке, подобна древней Церкви во времена гонений, и как сила Божия укрепляет ее бесчисленных мучеников по днесь. Помысли, как ее, оскорбленную отпадением сестры ее римской церкви, утешил Господь в то же самое время, даровав ей новую дщерь, Церковь Российскую, распространившую истинную веру в отдаленнейших странах. Не подивишься ли дивным судьбам Божиим и премудрому Его промышлению о Церкви Своей истинной? Если пожелаем узнать более о православии Св. Церкви, к коей ты принадлежишь по неизреченной благости Божией, то в Догматическом Богословии Преосвященного Макария найдешь все, что может удовлетворить твой разум. Я же вдобавок приведу тебе ученого англичанина, W.Allies, рентора в Лаутоне, писавшего в 1846 году следующее: "Нить апостольского преемства и чистота учения видимы для всех в недрах Восточных Церквей; они никогда не были подчинены Риму; священство, безкровная жертва и власть вязать и решить пребывают в них от первых дней непрерывно и непреложно; они не испытали никакой реформации со стороны людей, коих жизнь была соблазном всему Христианскому миру. Восточная Церковь показала в себе лучший и вернейший признак кафоличества – жизнь. Ей, ей одной со времени отделения Рима, обязано своим обращением к христианской вере это великое государство – Россия. Да, Россия с ее епископами, духовенством, монастырями, скитами, с ее древним чиноположением, ее совершенно организованной церковной системой, с ее подвижниками, исповедниками, иноками и святителями, неопровержимо свидетельствует об истине Восточной Церкви!" - В заключение сочинитель говорит: "итак, спасение и безопасность наша единственно должны заключаться в приятии и сохранении ясно-несомненного учения сей Церкви". Если иноверец дошел до такого убеждения, то кольми паче мы должны чувствовать, что наше спасение и безопасность заключаются единственно в повиновении уставам нашей Св. Церкви. Но вместе с тем мы должны остерегаться, чтобы в неуместной ревности не произносить слова укоризненного на тех, которые в простоте сердца следуют другому вероисповеданию. Будем помнить, что мы ничем не заслужили счастья родиться в недрах православной Церкви, и что кому дано много, от того много и взыщется! К чему слушать священников? Они такие же как и все люди; им бы не следовало продавать святыни Справедливо ли, скажи друг мой, относиться с неуваженим о служителях Христовых? что бы ты сказал тому, кто говорил бы с презрением о целом классе общества, к которому ты принадлежишь? Мы должны слушать с уважением священников, говорящих нам слово спасения; это повелевает Христос: "слушаяй вас, мене слушает" (Лк.10), и апостол Павел говорит: "повинуйтеся наставникам вашим и покоряйтеся: тии бо бдят о душах ваших" (Евр.13). Если ты разумеешь под словами "они такие же, как все люди", что они имеют свои слабости, то кто же из человеков не имеет их? Один Бог безгрешен! имеем ли мы право требовать, чтоб они были святы?.. довольно для нас знать, что сан их свят, что благодать Св. Духа, данная им чрез рукоположение православное, всегда жива и действенна к совершению таинств, хотя бы поведение их было и не безукоризненно. Священник в своем служении есть не только проводник благодати, чрез которого действует сам Бог ко спасению нашему. Искусный мастер умеет действовать успешно и худым орудием. Если ты, по несчастию, видишь пороки в Священнике, то кроме общей для всех заповеди Христовой: "не судите да не судимы будете" (Мф.7), ты должен помнить еще слово Его о законоучителях Иудейских: "Вся убо елика аще нарекутся вам блюсти, соблюдайте и творите: по делом же их не творите" (Мф.23,3). Впрочем, Церковь еще более нас печется о том, чтоб служители ее были безукоризненны: она, конечно, не может без исследования верить всякой жалобе, и сначала увещевает к покаянию провинившегося Пресвитера, потому что он, как и все, имеет право на ее милосердие; зато когда вина доказана и он не исправляется, Церковь лишает его сана. Но еще надо спросить у себя по совести: не в преувеличенном ли виде кажутся те проступки, которые иногда приписывают священникам? Нередко слышатся возгласы о том, что они любостяжательны, что они ненасытны! Да точно ли это так? Заметь, что это обвинение слышится более всего из уст тех, которые сами живут в роскоши и довольстве, и всеми мерами стараются приумножить свое состояние. Бедняки редко жалуются на алчность священников. А те и другие менее жаловались бы, если бы глубже сознавали свою обязанность помогать своему приходскому священнику в нуждах его, и - исполняли эту обязанность, так как это обязанность, непременная для всех. Ап. Павел пишет: "Господь повеле проповедующим благовестие, от благовестия жити" (1Кор.9,14). "да общается же (т.е. делится) учайся словеси, учащему во всех благих (т.е. из имущества своего)". Видишь ли, что должны верные делать для наставников своих, и сравни с этим, то ли мы делаем для священников наших? Да скажи, в самом деле, неужели так завидна, так спокойна жизнь сельского священника? Подумай, что он ведет жизнь, исполненную труда; все его время принадлежит прихожанам его: он должен, несмотря на усталость или нездоровье, исполнять множество треб приходских, он должен часто ночью, иногда в самую ненастную погоду, ехать далеко с причастием к безнадежному на выздоровление больному; он должен находиться нередко среди самых заразительных или отвратительных болезней; среди несчастных, которых участь облегчить не в силах; среди закоснелых грешников, о коих со страхом заботится дать ответ Богу. Что ж это, радость что ли? Сверх того, он должен трудиться, чтоб содержать семью прилично своему званию, воспитывать многочисленное семейство, помогать бедным; и какие же даны ему на то способы? несколько десятин земли и самое умеренное жалование! Как же прихожанам не помогать своему священнику, когда он не имеет уже более никаких других способов к жизни? Ты говоришь, что "Священники не должны бы продавать святыни!" Да разве продается святыня? Кто же не знает, что даров Божиих, преподаваемых в Св.Таинствах, купить нельзя? Разве это значит покупать святыню, когда ты даешь небольшое возмездие за труды твоему священнику? Многие смотрят на сельских священников как-то свысока, с пренебрежением. Случись же, что священник по долгу звания обличит помещика в несправедливости или безнравственности, все закричат на священника – беспокойный, вредный человек; если же он трудами своими приобрел некоторое довольство, то скажут, что он берет с живого и с мертвого. Жалуются, что сельские священники не довольно образованы: чья же в том вина? Правительство и Церковь ничего не щадят, чтоб доставить им ученое образование, чему доказательством служат столь многие глубокие богословы и красноречивые витии, которыми славится Церковь наша. Но что бывает обыкновенно с тем из них, которому достается смиренная доля сельского священника? Помещики вообще чуждаются его, они и не думают доставить ему способ приобрести в дружественных сношениях с ними навык к порядочному обществу, к полезной беседе и чтению, которые бы развили в нем то, что он приобрел в классах. Мудрено ли, что он скучает, забывает то, что выучил, и делается не тем, чем бы должен быть? Отчего же товарищи его и соученики, городские священники, совсем в другом виде? Не оттого ли, что они пользуются должным почетом, что их содержание более обеспечено, что они имеют более времени и способов развить свои дарования. Устыдимся же нашей несправедливости, нашей холодности к служителям Христовым! Они продолжают дело Апостолов, пекутся о душах наших; их время, их жизнь принадлежит всем, особенно страждущим; они поддерживают упование кающегося, утешают печального, научаются терпению изнемогающего под бременем жизни; они у смертного одра подают умирающему все утешения веры и провожают до последнего жилища истлевающее тело, часто оставленное и самыми близкими. Не крайняя ли неблагодарность оказывать неуважение к этим делателям винограда Христова? И не убоимся ли дать ответ праведному Судии? На что молиться святым! Бог и без них может спасти нас. Правда, спасти нас может один Бог. Но стоим ли мы того, чтоб Он спас нас? Исполняем ли мы заповеди Его? Любим ли мы Его так, как должно любить своего Творца и Спасителя? Если мы любим Бога, то должны любить и Его Пречистую Матерь, и другов Его - святых, которые всю жизнь свою посвятили на служение Ему, терпели страдания за Него, жертвовали Ему всем, и столько угодили Ему, что получили от Него дар чудотворения и в жизни своей и по смерти. Как же возможно не прославлять святых, когда Св. Писание говорит: "Хвалите Бога в Святых Его" (Пс.150); "Слава сия будет всем преподобным Его" (Пс.149); "Память праведнаго с похвалами" (Прит.10). А в Евангелии сама Преблагословенная Богородица глаголет - Се бо от ныне ублажат Мя вси роди (Лк.1). Если мы чувствуем свою греховность, свое недостоинство пред Господом - "Его же трепещут Херувимы и Серафимы", то мы непременно должны сознавать необходимость иметь молитвенников за нас, более угодных Ему. Мы видим из Св. Писания, сколь полезна нам молитва святых; сам Бог глаголет: "Идите к рабу моему Иову... и помолится о вас; точию лице его прииму" (Иов.13) и Апостол пишет: "Много бо может молитва праведнаго поспешествуема" (Иак.5,16). Если Ап. Павел просил верных молиться за него (1Сол.5; Кол.4), и почитал это нужным для себя, то кольми паче для нас грешных необходимы молитвы святых. Еще в Ветхом Завете мы видим, что Ангелы были всегда помощниками человекам, и что их призывали в молитве: так Иаков, благословляя детей Иосифовых, говорит: "Ангел, иже мя избавляет от всех зол, да благословит детища сия" (Быт.48); и Ангел Товии глаголет: "Аз приношах память молитвы вашея пред святаго... Аз есмь Рафаил, един от седми Ангел иже приносят пред славу Святаго" (Тов.12). Тогда праведное семейство, падши на землю, поклонилось вестнику небесному! - и Ап. Павел пишет: "не еси ли суть служебные дуси, в служение посылаемы за хотящихся наследовати спасение" (Евр.1). Как же нам не молить этих добрых помощников, этих хранителей Ангелов, которых дает нам Бог? Если Ангелы слышат молитвы верных, то уже конечно слышат нас и Св. Угодники Божии, ибо Господь сказал: "Сподобльшиеся век оный улучити, равни суть Ангелом" (Лк.20). Ап. Петр обещает верным молиться за них по кончине своей (2Пет.1,15), и в Апокалипсисе Иоанн пишет: "двадесять четыре старца падоша пред Агнцем, имуще кийждого гусли и фиалы златы полны фимиама, иже суть молитвы Святых" (Откр.5,8). Все Праведные мужи Ветхого Завета, которым являлись Ангелы, преклоняли колена пред ними с благоговейным почтением (Иис.Нав.5; Дан.10 и Лк.24). По какому же праву реформаторы обвиняют нас за то, что мы преклоняемся при молитве к святым? Надобно отвечать этим бедным заблудившим, что есть два рода поклонения, признанных Вселенскою Церковью: одно – называемое греческим словом latria – есть поклонение и обожание, принадлежащие единому Богу; другое есть поклонение благоговейного почитания, воздаваемое святым, коих молим предстательствовать за нас пред Богом. Все тексты Св. Писания, которые нововводители приводят против этого другого поклонения, относятся только к тому, что не должно боготворить святых; и мы это очень хорошо знаем, ибо Седьмой Вселенский Собор, утвердивший признаваемое от начала всею Церковью чествование святых, вместе с тем осудил тех, которые святых "яко боги призывают". Точно так же мы видим почитание к мощам святых еще в Ветхом завете: в книге Исхода читаем, что израильтяне вынесли с собою из Египта кости Иосифовы; и в 4 Цар. гл. 13, что мертвец воскрешен был прикосновением к мощам преподобного Елиссея. В Евангелии же Христос укорял фарисеев не за то, что украшали раки праведных (Мф.23), но за то, что делали это лицемерно, как и другие добрые дела, о которых там же упоминает Господь. Почитание к Св. Мощам так велико было у древних христиан, что они при гробах мучеников предпочтительно имели Церкви свои; почему и мы православно соблюдаем повеление Седьмого Собора, чтобы не освящать храмов иначе как полагая частицы мощей мучеников в антиминсы или под престолом. Святый Амвросий Медиоланский говорит так о мощах: "почитаю, в теле мученическом, восприятые за Имя Христово язвы; почитаю в персти семена вечности; почитаю тело, которое меня наставляет любить Господа, которое меня научает не бояться умереть за Господа!". Таковы чувства, которые должно иметь, чествуя святых! Несчастны поистине те, которые из суетного мудрования лишают себя ходатайства святых другов Божиих! Несчастнее стократ те, которые не чтут, не молят, не любят Пресвятой Девы Богородицы, которую Господь благоволил избрать в послужение Тайн Своего воплощения в Матерь Себе, Хранительницей Своего младенчества, Свидетельницей Своей Божественной жизни в Крестной смерти, и которую по успении Ее вознес в славу небесную с плотию, как предрек еще Давид "Воскресни Господи в покой Твой, Ты и Кивот святыни Твоея" (Пс.131), и как предали нам Апостолы. Бедные! в ослеплении своем не исполняют священного завета матери Божией: "Се бо от ныне ублажать Мя все роди" (Лк.1), и лишающие себя всемощного заступления Той, которую Церковь называет огненным престолом Вседержителя! Как красноречиво говорит о Ней один из пастырей нашей Церкви: "Огнь Божественный, свет благодатный, так проникнул все Ея существо, что Она соделалась Сама сим, в трепет приводящим, таинственным огнем, и учинилась вся святостию очистительною для всех притекающих к Ней с верою и любовию" (Пресв. Иаков Нижегородский). Умоляю тебя, друг мой, не внимай, пустым и вредным мудрованиям нововводителей, не оскорбляй Бога холодностью к святым Его! Чествование икон не есть ли идолопоклонство? Не бойся никогда погрешить, следуя уставам Православной Церкви! Страшись, напротив, верить тем, коих "премудрость буйство у Бога есть" (1Кор.3,19). Путь их опасный и скользкий; вернее следовать за великими Отцами Вселенскими, которые мудро исследовали все, что постановили. Разве не знают противники иконопочитания, что в Ветхом завете Бог повелел сделать "Ковчег Завета окован всюду златом; превыше же его Херувимы славы", изваянные из злата, что сама скиния была образом того, что показано было Моисею на горе; что была также и "Дска злата", на коей изображен "образ знамения освящения Господня" (Исх.28). Что были швейные Херувимы на завесах Скинии; что на украшение Кивота и Скинии "избра Господь Бог Веселиила и наполни его Духа Божия и премудрости и смышления к рукописному швейному же и разному художеству" (Исх.21 и 25)? Если Моисей и Священники, преклоняя колена и молясь Господу пред ковчегом (Исх.30), и кадя пред ним фимиамом, и огнь возжигая (Лев.6) не были идолопоклонники, если люди Израильские, кланяющиеся Богу в столпе огненном явльшемуся (Исх.23), и взирая на медного змия, который был образом Спасителя на Кресте (Ин.3), не были поклонниками, то и православных христиан нельзя дерзнуть назвать идолопоклонниками, когда они кланяются Богу и Святым Его в Их изображениях и возжигают свещи и ходят пред ними в честь Первообразного! Итак ты видишь, что Церковь Христианская прияла чествование Св. Икон от Ветхо-Заветной Церкви, а что еще важнее, – прияла от самого Христа, пославшего изображение Божественного Лица Своего Авгарю Эдесскому, как известно нам из священных преданий, которые также удостоверяют нас, что Св. Евангелист Лука изобразил на иконах Пресвятую Богородицу с Предвечным Младенцем. Мы иконы святые почитаем не ради вещества их или художества, но потому, что они суть знамение воспоминательное священных предметов, как и скиния была по слову Ап. Павла "образом и стению небесных". Мы внимаем слову Царя-Пророка: "поклонюся ко Храму Твоему в страсе Твоем" (Пс.5). "Поклонимся на месте, идеже стоясте позе Его, яко свято есть" (Пс.98). Почитая иконы, мы не боготворим их; кланяясь образу, мы ум и сердце возводим на Первообразное, и даже в самом животворящем Кресте Господнем мы не веществу или числу оконечий его поклоняемся, но Христу на Нем распятому. Так научили нас Отцы Вселенские; и Седьмой Вселенский Собор, предав анафеме не почитающих Св. Икон и называющих идолами их, равномерно отлучил и тех, которые боготворят св. иконы. Бесчисленные чудеса от св. икон подавались верующим во все времена; и как же не верить им, когда они утверждены Св.Церковью, которая так тщательно и благоразумно испытывает справедливость доказательств о таковых явлениях. Впрочем, вспомни о Моисеевом жезле, творящем чудеса, о купине горящей и несгораемой, о змии медном, исцеляющем уязвленных вспомни, что тень Петра Ап. одним осенением приносила цельбу, и что убрусцы Павла Ап. прогоняли всяк недуг (Деян.5 и 19) и скажи - почему же нельзя Всемогущему Богу сделать св.иконы священными сосудами, чрез которые Он проливает благодать на верующих и смиренных сердцем? Оставь, друг мой, все лжемудрования и пустые страхи! Можно ли познавшему Христа бояться сделаться идолопоклонником, уважая и любя священные изображения? О! будем лучше бояться другого, опаснейшего, внутреннего идолопоклонства: наша гордыня, сребролюбие, невоздержанность и другие страсти, - вот кумиры, коим не надобно поклоняться, которые надобно сокрушать непрестанно внутри себя. Теперь не верят чудесам Тем хуже для тех, которые не верят истинным чудесам, засвидетельствованным Церковью! их неверие не помешает тому, чтоб чудеса были, как и есть и будут. Не странно ли, что верят историкам светским и даже языческим, а не хотят верить историкам Церковным и свидетельствам, принятым Св.Церковью? Конечно теперь менее чудес, нежели в первые времена Христианства, и этому причина понятная: нужны были великие чудеса для обращения всего мира и утверждения веры христианской; необходимы были поразительные знамения, чтоб удостоверить язычников столь чувственных и иудеев столь упорных, 1-е о Божестве Иисуса Христа распятого, 2-е о истине Его учения, столь противоположного их закоренелым убеждениям и 3-е о послании на проповедь Апостолов. Да и мы, "не видевшие", веруем потому, что обращение всего мира есть для нас непрестанное чудное свидетельство истины христианской веры, и потому, что видим совершение предречений Спасителя: о разорении Иерусалима, о рассеянии иудеев, о гонениях на христиан, о неодолимости Церкви, Ее торжестве, и пр. Не верить чудесам невозможно; но дело в том, чтоб не увлекаться никаким суеверием и почитать несомненными только те чудеса, которые признаны Церковью. Заметь, что те умствователи, которые отрицают истинно-чудесное, бывают по большей части самые суевернейшие из людей в своей обыденной жизни! Повторяю, что вместе с верою к истине христианину должно соблюдать и мудрую осторожность. Иисус Христос сказал, что при кончине мира "возстанут лже-христы и лже-пророцы, и дадят знамения велия и чудеса: яко прельстит аще возможно и избранные; се, прежде рех вам" (Мф.24). Имея это предостережение, мы должны быть осмотрительны. Но есть способ различать истинные чудеса от ложных мечтаний: истинные чудеса всегда бывают во славу Бога и на пользу человекам; а ложные мечтания или привидения имеют целью устрашать, погублять и противиться разуму Св. Писания; чего истинные христиане никогда не должны позволять себе. Во всех же сомнительных случаях самое верное для нас прибежище есть рассуждение и авторитет Св. Церкви. Богу не нужны молитвы; Он знает Сам, что мне надобно и без моей просьбы Это правда, друг мой, но из этого не следует заключать, что можно уволить себя от молитвы. Богу не нужны, конечно, твои молитвы; твои славословия не прибавят ничего к Его неизменному блаженству... Но Он повелел тебе молиться, Он требует от тебя славословий, поклонений, благодарений и молений, потому что ты, Его творение, обязано воздавать их, и не можешь уволить себя от них без крайней неблагодарности. Бог имеет полное право на мысль твою, коей Он источник, и хочет, чтоб ты возносил ее к Нему; Он дал тебе сердце и имеет право на сердечную любовь; Он хочет, чтоб эту любовь ты изъявлял Ему добровольно и охотно. Он знает все твои нужды; это справедливо, и, конечно, не для уведомления Его о них ты должен представлять их в молитве! Но это повелено тебе для того, чтоб ты не терял из виду своего бессилия, своей немощи без Его Божественной помощи, чтоб ты воспоминал непрестанно о своей зависимости от Него. Для тебя собственно, повелено тебе молиться, а не для Него! Он хочет, чтоб ты молился, во первых потому, что достойно и праведно поклоняться Господу Богу твоему, помышлять о Том, Который непрестанно печется о тебе, любить Того, Который есть твое Верховное Благо и твой Всемогущий Благотворитель, наконец, потому, что добро, полезно и необходимо молиться! Что может быть возвышеннее, сладостнее, удобнее молитвы! она есть благороднейшее занятие для человека в этой жизни; она облагораживает и делает достойными разумной твари все наши прочие занятия. Молитва есть возношение мысли человеческой к Богу, соединение сердца с Богом премилосердым, всесовершенным, Который один может наполнить сердце человеческое. Эта беседа сына с Отцом возлюбленным; благодарение приносимое, помилованным преступником своему Спасителю; обращение немощного грешника к Богу, изрекшему: "грядущего ко Мне не иждену вон" (Ин.6). Молитва есть лучшее утешение во всех скорбях наших; она есть для сердца нашего сокровище мира, которого похитить у нас никто не может; потому что молитва действует в глубине души, любящей Бога. Молитва теплая и смиренная столь сладостна для сердца, что, поставив нам ее в обязанность, Господь тем обеспечил наше истинное счастье. Потому-то Спаситель наш, пришедший на землю, чтоб соделать нас добрыми и счастливыми, ничего столько не повелевал как "молиться непрестанно и не стужаться", т.е. неутомимо, терпеливо молиться, приучать душу свою помышлять непрестанно о Боге и любить Его превыше всего! Молитва есть прочное основание жизни христианской; ею получается благодать, изменяющая и возрождающая душу и сердце человека. Молись же от всего сердца, не устами токмо, но из глубины духа. Начинай день и кончай его молитвою, чтобы освящались все дела твои и чтоб были прощены проступки твои. Молись в печалях, в опасностях, в искушениях; молись, когда ты согрешил, чтоб получить отпущение грехов. Присоединяй молитву ко всем ежедневным занятиям твоим: с нею ничто не будет маловажно и ничтожно пред Богом; с нею ничто не потеряно для спасения. Ты будешь добр и чист, если будешь упражняться в молитве; она научит тебя всему; твое сердце будет мирно, среди самых бедствий жизни, ты будешь чувствовать ту внутреннюю радость, которая услаждает всякую горесть; и когда время испытания твоего прекратится, ты пожнешь плоды верности твоей. "Рабе благий и верный, скажет тебе Христос, о мале был еси верен; над многими тя поставлю; вниди в радость Господа твоего" (Мф.25). Мне незачем ходить часто в Церковь, я могу и дома молиться Да молишься ли ты дома? Прости мне, если я ошибаюсь, но я подозреваю, что говоря так, ты ни в Церкви, ни дома не хочешь молиться! Дело не в том, видишь ли, чтоб рассуждать, - равно ли хорошо ты молишься дома или в Церкви; но нужно знать, повелел ли Господь тебе молиться в воскресные и праздничные дни преимущественно в Церкви нежели дома? А это Он повелел непременно, как хочу я доказать тебе. Ты помнишь, что мы уже рассуждали о повиновении, коим ты обязан Церкви и пастырям ее, получившим власть свою от Христа. Церковь повелевает нам присутствовать при Богослужении каждое воскресенье и каждый праздник. Знаешь ли, что Шестой Всел. Собор повелел отлучать от общения с Церковью того, кто без крайней необходимости три воскресенья сряду не придет в Храм Божий? Итак, нерадением к общественному Богослужению преступается закон церковный, следовательно, и закон Божий. Причина этого церковного закона очень важная: она заключается в самой необходимости общественного Богослужения. Мы живем не отдельными личностями только, как человеки, но как христиане мы должны жить и религиозным обществом. Это общество как установленное самим Богом имеет необходимые обязанности в отношении к Нему. Первейшая обязанность этого общества или Церкви Христианской есть всенародное Богу служение, которое состоит в том, чтоб все верные, соединяясь в храмах Божиих во дни, назначенные Им самим или Его Апостолами и их преемниками, присутствовали при Бескровной Жертве, приносимой в Литургии. Отлучить себя в эти торжественные часы от общества верных - значит некоторым образом отказываться от звания христианина и члена Православной Церкви. Чем более ты сознаешь величие и Божественность Бескровной Жертвы, приносимой за спасение грешных, тем более ты поймешь, сколь преступно такое небрежение. Литургия есть средоточие всей веры христианской. И может ли быть иначе? В Литургии сам Иисус Христос присутствует, живой и прославленный, в Своем Божественном человечестве; Иисус Христос - наш Бог, совершает и возобновляет в Литургии высочайшее действие Своей жизни - Жертву Крестную! Человек грехами отлучился от Бога, и фимиам молитв его нечист и осквернен. Но Иисус Христос, Сын Божий вочеловечивыйся, исправил это зло, пострадав и вкусив смерть за всех. Он искупил нас; Он оживотворил нас Духом Святым. Когда мы Благодатию соединены с Ним, то есть когда Его Дух оживляет и искупляет нашу душу, тогда мы имеем в себе семя жизни вечной; и если мы находимся в этом спасительном состоянии при смерти, то для нас отверзаются врата блаженной вечности! В Литургии Бескровная Жертва есть тоже, что Жертва Крестная, продолжающаяся непрестанно в течение веков. Нет в отношении к силе разницы между Жертвой Крестною и Жертвой в Литургии приносимою. Это одна и та же Жертва, приносимая в различном виде. Священнодействователь есть тот же самый Иисус Христос, видимый на Голгофе, невидимый и образуемый Священником пред алтарем; Жертва есть та же самая - Иисус Христос, - окровавленная на Кресте, бескровная и сокрытая в таинстве Евхаристии на жертвеннике. Различия только видимые, но сущность и жертва все та же! Спаситель наш Преблагий восхотел, чтобы все человеки имели счастье присутствовать пред высочайшим действием искупления своего, и чтоб каждый мог получать благословие, которое Он принес всем! В Литургии, во время возношения и освящения Святых Даров, Иисус Христос приносит Себя снова Богу Отцу за нас, благословляет Его и благодарит Его от нас, умоляет Его о прощении, которого мы недостойны по грехам нашим, испрашивает нам все дары и благодеяния, которые нам потребны. То же самое чудо милосердия, которое совершилось на Тайней Вечери в горнице Сионской, таинственными и божественными словами Иисуса Христа, произносимыми ныне священником, возобновляется и совершается на алтарях наших: хлеб и вино пресуществляются в истинное Тело и Кровь Христову и сохраняют только вид хлеба и вина, ибо наша немощь не могла бы снести видения Прославленного и Божественного Тела и Крови Христовой; но под этими мирными видами сокрыт всецело Христос, Бог и человек! Все, что на Литургии предшествует освящению Даров, есть приготовление к божественному таинству и изображение главнейших действий жизни Христовой: в проскомидии вспоминается Рождество Христово; в сошествии с Евангелием - проповедь Спасителя; во время Херувимской песни перенесение Св. Даров изображает Господа, грядущего на вольную страсть; после Символа Веры совершается Тайная Вечеря; потом первое явление Св.Таин знаменует Воскресение Христово, а последнее явление Вознесение Спасителя, обещавшего пребыть с нами всегда, ныне и присно и во веки веков. Помысли же, друг, сколь преступно небрежение и равнодушие к божественной службе! Приходи чаще со всеми верными к Спасителю, который священнодействует и жрется в Великом Таинстве нас ради. Он приходит с вечной любовью и благословением для тебя, - и ты ли, не чувствуя, сколь необходим Он для спасения твоего, будешь удаляться от Него и предпочитать Ему пустые занятия, суетности мира сего? Посвяти хотя бы дни воскресные и праздничные на служение Богу, на испытание совести твоей в покаянии, на испрошение благодати, которая возрастит тебя для жизни вечной! Мне некогда Однако же ты находишь время питать тело свое, для поддержания временной жизни своей! Но скажи мне, что важнее: тело или душа? Если ты признаешь душу лучшей частью самого себя, то делай же для души своей хоть то по крайней мере, что делаешь для тела. Ты находишь время пещись о своем бренном теле, а не имеешь времени для попечения о бессмертной душе своей? Я скажу тебе словом Христовым: "кая бо польза человеку, аще весь мир приобрещет, душу же свою отщетит" (Мф.16,26). Потому-то паче всего, даже паче смерти, страшись погубить душу свою! Вера христианская дает жизнь душе твоей, соединяя ее с Богом - источником жизни, а ты говоришь: "мне некогда исполнять христианские обязанности"! Ищи же, найди время на то, найди его во что бы то ни стало, найди вопреки всех и всего в мире! Никто на свете не имеет права лишать тебя этого времени, никакая власть без исключения, никакая тварь не вправе похитить у тебя вечное спасение души твоей; и если бы кто осмелился посягнуть на то, ты должен руководствоваться словом Апостольским: "аще праведно есть пред Богом, вас послушать паче нежели Бога, судити!" (Деян.4,19). Но, скажешь ты, "мое звание, мое положение препятствует мне пещись о спасении души". Да правда ли это?.. размысли хорошенько твой ответ; потому что если б ты обдумав сказал мне: "да!", - я бы ответил тебе тогда: "должно оставить это знание и избрать другое!" Жизнь проходит быстро, а вечность пребывает бесконечно. Потому-то мысль о вечности должна преобладать над всем прочим! Но я скажу тебе решительно, что нет звания или положения в свете, в коем бы невозможно было спастись. Может быть трудно, но невозможности нет! Будем откровенны: рассмотрим, правда ли, чтоб ты не мог спастись, жить христиански в твоем звании, какое бы оно ни было? Препятствует ли тебе твое звание помолиться утром и вечером со вниманием и усердием? Мешает ли оно тебе от времени до времени в течение дня возносить твое сердце к Богу, приносить Ему внутреннюю молитву, представлять Ему твои труды, твои лишения, твои скорби, твои искушения, и просить у Него помощи и силы? Препятствует ли оно тебе покоряться безусловно воле Божией, смирять сердце и ум твой, любить ближнего и помогать ему по силам, очищать себя покаянием сердечным? Скажи мне, звание ли принуждает кого произносить неподобные глаголы, мстить врагам, посещать места разврата? Есть ли какое-нибудь звание, в котором бы человек не мог приходить молиться в церковь, или, когда на душе его тяготеет грех, придти к духовнику и получить от него разрешение и наставление? По совести ты знаешь, что всегда есть время на все, чего хотят сильно. Надобно только хотеть доброго, и хотеть постоянно. Не говори же "некогда поступать по-христиански"!.. это значило бы обманывать себя и других. Истинное христианство состоит не только во внешних проявлениях, сколько во внутреннем служении Богу "духом и истиною". Ты можешь сказать, что у тебя нет столько времени и возможности, как бы желательно было иметь. Положим так, но ведь Бог требует сердечного расположения и доброй воли. Не нужно большего досуга, чтоб любить Бога и ближнего, чтоб бороться с худыми наклонностями и раскаиваться в своих грехах, чтоб помолиться утром и вечером, почитать или послушать Евангелие, и отстоять обедню хоть в воскресный день или праздник. Другие делают же это и гораздо более, несмотря на важные занятия и тяжкие труды. Делай и ты по возможности, с искреннею доброю волею, и будешь добрым христианином! Кто не даст Богу своего времени, того Бог лишит Своей блаженной вечности! Бог слишком милостив, чтобы осудить меня на вечную муку Да, ведь Бог и не осуждает тебя: ты сам себя осуждаешь! Бог есть источник всякого добра, Он уготовал для тебя "царство от сложения мира" (Мф.25,34), если ты хочешь быть добрым и благочестивым. Бог не есть виновник ни греха, ни ада; ад есть плод греха и он уготован диаволу, начальному породителю всякого зла, и его последователям - таким же нераскаянным и ожесточенным как он сам. Для чего же, скажешь ты, Бог допустил быть греху? На это отвечаю, что Бог, одарив человека разумом, чтоб он был образом и подобием Божиим, и уготовав ему вечное блаженство, не нашел уже приличным поступить с ним как с неразумной тварью, которая создана для одной земной жизни; Он не стеснил его свободы. Бог даровав нам душу разумную, даровал и свободу нравственную, то есть способность избирать по произволу добро или зло, следовать или противиться гласу Отца Небесного, призывающего нас к Себе, заслуживать добровольно вечное блаженство или отказываться от него. "Пред человеком живот и смерть, и еже аще изволит дастся ему" (Сир.15,17). Если мы во зло употребляем Его дары, то вина наша, а не Его. Когда я даю тебе оружие для защиты твоей жизни, не есть ли это знак дружеского попечения с моей стороны? И если вопреки моей воле, несмотря на предостережения и наставления, которые я дал тебе, чтоб действовать оным прилично, ты обратишь это оружие против себя, - не буду ли я причиною твоих ран? Не тебе ли одному, по всей справедливости, должно будет приписать всю вину? Так поступает с нами Бог: Он дает нам свободу делать добро или зло; но Он употребляет все средства, чтоб мы избрали добро: наставления, предостережения, милосердные призывы, страшные угрозы, - Он не щадит ничего. Он осыпает нас милостями, окружает нас пособиями, готов подать нам помощь всесильной благодати Своей, лишь только мы ее пожелаем. Но Он не принуждает нас: это значило бы разрушать Свое дело; Он уважает в нас Свои дары. Итак, отверженный губит сам себя; не Бог осуждает его на вечную муку, он сам осуждает себя. Бог дает только каждому то, что он свободно избрал, жизнь или смерть, рай - плод добродетели, или ад - плод греха. На жизненном пути есть две стези: одна - стезя добродетели, другая - стезя греха. Вторая бывает иногда приятнее, соблазнительнее первой, но она ведет в ад, где сладости ее обратятся в горечь; а та ведет в рай, где труд сменится неизреченным блаженством. Нет никакого сомнения, что есть ад, потому что в Евангелии Спаситель упоминает неоднократно об огне неугасающем и вечных муках; а как это утверждает кроткий и милосердный Иисус, прощавший всех кающихся грешников, то видно так и должно быть! Неужели те, которые не верят вечным мукам, почитают себя милостивее и премудрее Господа? Да как же и не быть аду? Ведь нераскаянный, ожесточенный грешник несет с собой, в тот мир, свою злобу, свою гордость, свое нечестие; он не любил Бога на земле, презирал Его волю, как же может он любить Его там, где все блаженство состоит из любви? Если бы нечестивый и мог проникнуть в рай, то нашел бы и там для себя мучение и возмутил бы покой праведных и помилованных. Во все времена все народы, даже самые язычники, верили, что есть рай и ад. Если кто говорит, что не верит - тот старается заглушить совесть свою, потому что ужасно боится правосудия Божия! Но немощный грешник, который раскаивается и верит своему Спасителю, не ужасается ада; он часто прибегает к Божественным Таинствам для очищения души своей и смиренно вверяет свою участь Тому, Кто умер на Кресте за всех! Если бы мы могли исчислить все преступления, от которых отвратил спасительный страх вечных мук; если бы мы понимали вполне, какое великое зло грех и сколько пособий нам дано, чтоб не погрязнуть в беззаконии, то ад не был бы столько непонятен для нас! К чему исповедь? Меня совесть ни в чем не упрекает Во первых, исповедь должны быть полезна уже потому, что установил ее сам Бог, который ничего не делает без причины. Когда Господь по воскресении явился ученикам, Он сказал им: "приимите Дух Свят. Имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите, держатся" (Ин.20,22). Эти слова так ясны, что не требуют пояснения. Чтобы священник мог отпустить грехи, надобно, чтобы кающийся исповедал их; только тогда он может рассудить, какие грехи отпустить, и какие оставить не разрешенными до лучшего расположения кающегося и для пользы грешника. В этом и заключается исповедь. Она не человеческое изобретения, но установлена Тем, Кто создал человека и всю вселенную, основал Церковь в утверждение веры Своей на земле, учредил в ней все таинства ко спасению нашему, Христом Сыном Божиим, истинным Богом нашим. Он, по великому Своему милосердию, дал нам исповедь для того, чтоб мы были уверены в прощении наших грехов, чтоб нам возвратить мир душевный. Когда мы испрашиваем прощения грехов наших, то мы уповаем, но еще не уверены, что получили прощение. Когда же мы, исповедав с сокрушенным сердцем грехи свои, услышали таинственные слова, произносимые священником: "властию данною мне, прощаю и разрешаю тебя от всех грехов твоих, во имя Отца и Сына и Св. Духа!", мы, произнося "аминь", уже совершенно остаемся уверены, что Господь принял покаяние наше и простил нас, потому что веруем слову Его Божественному: "имже отпустите грехи, отпустятся им". Вместе с разрешением в Таинстве покаяния, нам всесовершенно вменяются заслуги Спасителя нашего, Его оправдание и удовлетворение за грехи наши; Иисус Христос сам дополняет несовершенство и недостаточность исповеди и покаяния нашего Своею всесовершенной Благодатию. Господь наш, установив Таинство покаяния, удовлетворил врожденной потребности души нашей: каждый человек, сделав худо, чувствует необходимость облегчить душу свою сознанием проступка своего; кто не испытал, в минуту скорби, желание излить сердце свое пред истинным другом? Таково свойство исповеди: грех есть зло, тяготеющее на душе; священник есть данный нам Церковью друг, которому мы можем поверять все беспокойства совести, который рассудит наши недоумения, утешит нашу печаль, и не только облегчит, но снимет совершенно тяжесть с души нашей, и возвратит ей радость умиренной совести. От самого начала христианства все верные исповедали грехи свои, и даже некогда исповедались всенародно, не боясь стыда человеческого. Но Св. Церковь, не требуя такой тяжкой жертвы, довольствуется тайной исповедью пред священником, с тем, чтобы она была искренна и с намерением не впадать в прежние грехи. Попробуй исповедаться с верою и покаянием; ты не скажешь тогда: "На что исповедь?". Ты узнаешь тогда на опыте, что она служит тому, чтоб делать нас добрыми, исправлять от пороков и помогать нам достигать высших добродетелей. Спроси у тех несчастных, которых исповедь исторгла из пропасти отчаяния, полезна ли исповедь? Спроси у бедных, нашедших благодетеля в том жестокосердном скупце, которого исповедь привела на раскаяние. Спроси у жены, у детей и слуг того развратного себялюбца, которого тронули краткие увещания священника, полезна ли исповедь? Исповедь есть средство к добродетели и спокойствию, она возвращает мир душевный, без которого нет счастья. Она предупреждает бесчисленное множество преступления и несчастий. Она подъемлет бедного грешника и возвращает его к Богу. Она утешает умирающего, готового предстать пред нелицеприемным и праведным Судией. Но говоришь ты: "совесть меня ни в чем не упрекает, на что же мне исповедь?". Да испытывал ли ты, как должно, свою совесть? Из двух одно: или ты необыкновенный человек, или ты не видишь ясно в своей совести. Позволь сказать тебе откровенно: я уверен, что ты человек такой же, как и все, и что только второе предположение мое справедливо. Тебя совесть ни в чем не упрекает?.. испытаем ее вместе и постараемся добраться истины. 1. Подумай, в каких ты отношениях к Богу?.. сознай однако же, что ты обязан Ему чем-нибудь. Не вотще же Он твой Творец и Спаситель? Поклоняешься ли ты Ему всеми силами души твоей? молишь ли Его ежедневно, с чувством сердечным, без холодности и рассеяния мысли? Благодаришь ли Его за бесчисленные благодеяния? Покорен ли ты Его воле безусловно? Испрашиваешь ли у Него прощения грехов твоих с раскаянием и умилением сердечным? Любишь ли ты Господа превыше всего и повинуешься ли заповедям Его? Тот, Кто должен быть первым предметом всего твоего существования, какую долю имеет в твоей жизни, в твоих мыслях? Бедные дикие язычники чтут своих ложных богов; а ты, который знаешь Бога истинного, не живешь ли так, как бы Его не было вовсе? Согласись, что в этих статьях найдется ли что для твоей исповеди? 2. А твои обязанности к ближнему, лучше ли ты их исполняешь? Положи руку на сердце, не найдешь ли и здесь крайней бедности своей и забвения долга? Милосердие искреннее и деятельное, сострадание ко всякой скорби, снисхождение к проступкам и слабостям братий твоих, уважение к их доброму имени прощение обид, любовь к врагам, смирение, добрый пример, обязанности гражданина, отца семейства, сына, друга, обязанности доброго господина или честного слуги, обязанности твоего знания: исполняешь ли ты все это? Вот и здесь конечно найдется достаточно предметов для исповеди! 3. Что же касается до обязанностей твоих к самому себе, тут будет еще больше: Ты имеешь душу бессмертную: как ты печешься о ней? не живешь ли почти так, как бы не имея ее? Когда ты делаешь добро, что понуждает тебя к тому? О действиях судят по намерению; худое побуждение портит лучшие, по видимому, дела. Скажи, чувство ли долга бывает побуждением твоих действий! желание ли исполнить волю Божию, или своекорыстные побуждения, гордость, желание похвал и уважение света? Как чувствуешь себя в отношении к воздержанию, к чистоте душевной? Если бы другой человек говорил твоей жене, твоей дочери то, что ты, может быть, говаривал много раз другим женщинам, невинным девицам, что подумал бы ты о нем? не почел ли бы его очень виновным? Разве то, что тебе кажется отвратным в другом, не таково же и в тебе? Можно бы распространить это испытание совести, оно, поверь мне, далеко не полное. Но и этого достаточно, чтоб убедить тебя, если ты хочешь убедиться, что и в тебе есть достаточно материалов для очень важной и долгой исповеди! Ступай же, друг мой, во лечебницу покаяния, и чем скорее, тем лучше, избери себе доброго духовника, который бы мог наставить тебя; если и не найдешь такого как бы желал, не останавливайся за этим; Спаситель будет твоим наставником; ты исповедуешься Господу, а священник есть только свидетель, которому дана благодать разрешать твои грехи, каков бы он ни был лично. Иди только с верою и покаянием, с упованием крепким на милосердие Божие. Не бойся того, что не можешь припомнить всех твоих грехов: что до того! лишь бы не была тому причиною холодность и нерадение. Говори, что помнишь, говори искренно, смиренно, кайся истинно, с твердым намерением не впадать добровольно в грех. Господь простит тебе все и дополнит недостаток твоего признания Своею благодатию. Он требует только доброй воли и смирения. Раскаяние есть сущность исповеди. Иди же, умоляю тебя; поверь, что только первый шаг труден. Ты узнаешь, какое чувство счастья и спокойствия доставит тебе разрешение грехов твоих. Одно истинное благополучие на земле есть мирное сердце - плод очищенной совести! Зачем приобщаться часто? И раз в год слишком довольно Прежде всего я должен спросить у тебя, веришь ли ты слову Божию? веришь ли, что Святейшая Евхаристия есть истинное Тело и Кровь Христа Бога нашего? И возможно ли не верить, слыша божественные слова Его, коими обещает он преподать верующим в снедь пречистое Тело Свое и в питие пречистую Кровь Свою: "Аз есмь Хлеб животный иже сшедший с небеси. Аще кто яст от хлеба сего, жив будет вовек: и хлеб его же Аз дам, плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира". Иудеи, изумленные сими словами, возражают подобно всем неверующим: "како может сей нам дати плоть свою ясти?". Слушай же многократное подтверждение истинного присутствия Христова в Евхаристии и повеление всем вкушать Тело и Кровь Его: "Аминь, глаголю вам, аще не снесте Плоти Сына человеческого, и не пиете Крови Его, живота не имате в себе". "Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь, имать живот вечный и Аз воскрешу его в последний день". "Тело Мое истинное есть брашно, и Кровь Моя истинно есть пиво. Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь, во Мне пребывает и Аз в нем". Что может быть яснее этих Божественных слов?.. возможно ли, скажи, какое бы то ни было объяснение их в другом смысле, без крайнего, гибельного противления истине? Поистине, спасение наше не было бы полно, если б не поданы были нам эта Божественная пища и питие, оживотворяющие нас, умерщвленных непрестанно грехом! и кто, кроме всеблагого Бога, мог даровать это спасительное средство к восстановлению падшего создания Своего? Столь же ясны и неоспоримы Божественные слова и действия при совершении Господом Тайной Вечери, пред страданиями Своими: "Прием Иисус хлеб, и благословив преломи, и даяше учеником и рече: приимите ядите: сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов! И приим чашу, и хвалу воздав, даде им глаголя: пиите от нея вси: сия бо есть Кровь Моя, новаго завета, яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов" (Мф.26,26.27.28). "Сие творите в Мое воспоминание" (Лк.22,19). Ясно ли это? Господь говорит: "Сие", значит - то, что вы видите, что приемлете есть - тело Мое; может ли же быть тут какое сомнение? Он говорит: "пиите от нея вси", возможно ли же лишать когонибудь этого дара Христова? Припадем же к ногам Иисусовым и воскликнем из глубины духа: "аминь, аминь! веруем, Господи, яко Сие есть самое пречистое Тело Твое, и Сия есть самая честная животворящая Кровь Твоя! Благодарим тебя, Спасителю наш, что совершил вполне спасение наше! Если бы Ты не дал нам этого Божественного Таинства во веки пребывающего, то мы погибли бы непременно! Но Ты, премилосердный, искупив нас, даровал нам и Святейшую Евхаристию, чтоб мы падающие восставали, оскверненные очищались, умерщвленные грехом оживотворялись тобою; чтоб Тебя ради Дух Святой от Отца исходящий пребывал в нас, и наставлял нас на всяку истину; чтоб Тобою и о Тебе мы живы были во веки, аминь!" Скажешь ли теперь: "зачем приобщаться часто?", дерзнешь ли сказать, что "и раз в год слишком довольно"! Несчастны поистине те, которые удаляются от Божественных Даров, предлагаемых нам любовью вечною и неизреченною! Господь снисходит к ним, не гнушается их нечистотою, а они с холодностью и равнодушием отвращаются от своего Спасителя, или приходят по принуждению. О крайнее ослепление и безумие гибельное! Как же не причащаться часто? разве тебе известен час смерти твоей? разве не знаешь, что каждое тяжкое прегрешение удаляет тебя от Бога и лишает Благодати Его? Что же будет с бедною душей твоей, если в этом несчастном состоянии постигнет тебя смерть? Кто поручится тебе, что ты успеешь тогда принести покаяние и причаститься животворящих Тайн? Не так поступали первые христиане: они причащались Божественной Трапезы - Тела и Крови Христовой каждый день, или по крайней мере каждую неделю. Как же нам не приходить к причастию по крайней мере в посты, назначенные Церковью для нашего покаяния и очищения? неужели потяготимся несколькими днями приготовления, для получения такого драгоценного дара? Страшно подумать, до чего может довести холодность и равнодушие к вере, или умствования кичливого разума! О, друг мой! будем непрестанно бороться с духовной гордостью, которая влечет в бездну, и горячими мольбами испрашивать смирения, которое Господь поставил в основание всех добродетелей! На что посты? ведь не входящая во уста сквернит Точно правда: не мясо сквернит тебя в пост, а неповиновение закону церковному, которому повелено покоряться. Здесь дело не в мясе и молоке, а в сердце, которое противится заповеди необходимой и не тяжкой, если ее приемлют с доброй волей. Но кроме необходимости повиноваться всем законам церковным, должно прибавить, что эти законы основаны на важных и мудрых причинах. Пост освящен примером самого господа; Он не имел, конечно, как безгрешный и пресвятый, нужды в очищении, но Он показал нам, что пост полезен и необходим, и научил нас, как соблюдать его (Мф.6). Потому-то Апостолы и все верные постились часто, узнав на опыте, что пост усмиряет страсти, просветляет ум, смиряет кичливость ума, и делает душу владычицею над телом. Но если высокий пост, предписываемый уставом церковным, недоступен нашей немощи и худым навыкам, то, по крайней мере, мы обязаны непременно по силе нашей соблюдать посты в назначенное Церковью время, и не только не употреблять скоромного, но и не позволять себе роскошной и прихотливой постной пищи, что было бы преступным фарисейским лицемерием. Время постов назначено для того, чтоб напоминать христианам страдания Спасителя и важнейшие события веры, а вместе с тем, чтоб приводить на память им необходимость покаяния и спасительных помыслов. Неужели мы упали так низко, что не можем и понимать высокой пользы этого временного освобождения себя от невоздержания и житейских суетностей? Неужели, когда немощь наша или своеволие препятствуют нам следовать вполне уставу, принятому нашей Св. Церковью, мы не находим в себе даже силы благоговеть пред мудрыми ее законами, способствовавшими стольким людям свергнуть оковы страстей и плоти и соделаться святыми? Чадолюбивая матерь наша Св. Православная Церковь никого не принуждает к подвигам, превышающим силы; она приемлет всякую посильную жертву, которую мы приносим в духе послушания к ней; она примет и смиренный вздох о том, что не можем исполнить до точности ее спасительных уставов. Она отвергает только тех, которые упорно противятся ей и дерзают находить мудрость ее несовместимою с просвещением века! Я не могу! Это слишком трудно Скажи лучше, что не хочешь. Все то можно, чего твердо пожелаешь, при помощи Божией. Недостаток не в возможности, а в мужестве! устрашись труда, нерешительные отступают от долга своего. Истинные христианин доблестен; подобно воину, которого усилия неприятеля возбуждают к обороне, он не боится ничего; укрепляемый Христом, он в Нем ищет помощи и обретает силу. Если он падает, то снова восстает и снова начинает брань с большим мужеством. "Я не могу", - так говорит и ленивец, который проснувшись утром потягивается в постели и засыпает снова, вместо того, чтоб идти на работу. Придет день, когда узнаешь, что мог, но тогда уже будет поздно; минет время делания, и услышав от Праведного Судии страшный приговор отвержения, ты поймешь вполне - что было возможно! Однако есть нечто и справедливое в том, что ты говоришь: точно, ты не можешь побеждать свои страсти и исполнять христианские добродетели, если не будешь искать силы там, где она обретается. Да, ты не можешь избегнуть греха, к коему привык, если не употребишь средства, которые Иисус Христос, твой Спаситель для того и вручил Церкви Своей. Эти средства: моления, хранение свято воскресных и праздничных дней, изучение Закона Божия, но преимущественно это - исповедь и частое причащение Св. Тайн. Это также - удаление от опасных случаев, от преступных увеселений, от худых обществ и вредных чтений. Без этих средств, точно, правда, ты не можешь быть добр; при них же это не только возможно, но легко и приятно. Сколько людей всех возрастов и званий имеют страсти столь же сильные, как и ты, но побеждают их однакоже и властвуют над ними! Многие подвержены еще большим опасностям, нежели ты, и должны преодолевать более препятствий всякого рода! Неужели то, что они делают, для тебя невозможно? Мужайся же и да крепится сердце твое! побеждающим готовятся венцы славы, и Христос взывает к тебе: "буди верен до смерти, и дам ти венец живота" (Откр.2,10). Надо мною будут смеяться; не надобно быть странным и ханжою. Ты боишься насмешек? Неужели у тебя нет довольно мужества, чтоб презирать их в деле столь важном, как спасение души? Без самостоятельности невозможно совершить благородных и высоких дел! Не крайнее ли безумие губить душу свою из угождения к людям, коих безнравственность ты презираешь втайне. Похвалы таких людей были б истинным стыдом для тебя; их порицания, напротив, делают тебе честь; это знак, что ты не похож на них! Однако не должно и преувеличивать вещей: ты ведь будешь не один на стороне добр. Хотя много и дурных людей, но число добрых значительнее, нежели как обыкновенно думают; и одобрение всех добрых людей будет тебе достаточным возмездием за пренебрежение, которое могли бы оказать тебе безумцы. Да и самые эти безумцы, поверь мне, будут невольно уважать тебя, когда увидят, что ты тверд в своих правилах. Смеются только над теми, которые колеблются, и которых надеются совратить с их пути. Будь добр и снисходителен ко всем, не чуждайся невинной веселости, и поверь, тебя оставят в покое. Старайся только не смущаться насмешливым словом, взглядом, улыбкою; будь равнодушен ко всякой несправедливости. Пусть другие делают как хотят: ты иди вслед за Господом, претерпевающим жестокие поругания тебя ради! Ты говоришь: "не надобно быть странным". Конечно не надобно выказывать себя с фарисейской гордостью и лицемерием. Господь повелел нам делать все наши лучшие дела в тайне. Но если бы светские люди находили странным исполнение обязанностей христианских, которых невозможно скрыть, то в таком случае надобно решиться казаться странным. "Мир во зле лежит", - говорит Св.Писание, зло преобладает в нем, а добро редко; много в нем христиан по имени только, и живущих подобно язычникам; они, составляя большинство, управляют обычаями, модою. Тот, кто хочет следовать путем истины и жизни, должен поневоле казаться странным. Такого рода странность должно принять на себя, она есть знак и условие вечного спасения. Господь Иисус Христос объявил это положительно: "Внидите узкими враты: яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящи им. Что узкие врата и тесны путь вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его" (Мф.7,13.14). "Иже бо аще постыдится Мене и Моих словес в роде сем прелюбодейнем и грешнем, и Сын человеческий постыдится его, егда приидет во славе Отца Своего, со Ангелы Святыми" (Мф.7,38). Ясно ли это предостережение?.. его дает нам праведный Судия, Которого "словеса не мимо идут". Следовательно, надобно жить в мире, не подражая миру, и в этом самом, - в этой так называемой странности полагать свой долг, не стыдясь его. "Не надобно быть ханжою", - говоришь ты; конечно: кто же об этом спорит: Ханжество не есть благочестие; оно есть злоупотребление благочестия и набожности. Нельзя же слагать на благочестие вину тех людей, которые злоупотребляют набожностью, и часто по неведению, когда делают это не из гордости и лицемерия, столь противных духу истинного благочестия. Должно быть набожным, но не должно быть ханжой. Бог благоволит к первым и не любит других. Иисус Христос сказал самарянской жене: "Истинные поклонницы поклоняются Отцу духом и истиною. Таковых бо ищет Отец поклоняющихся Ему" (Ин.4,23). Он хочет видеть в сердце нашем благочестие, т.е. готовность к служению Ему, любовь к заповедям Его; но Он отвращается ханжества, т.е. тех бездушных приемов или внешних действий, которыми заменяют главнейшие. Но надобно заметить, что эти злоупотребления и заблуждения, когда происходят не от гордости, но от неведения, более жалки нежели преступны. Вообще, это худые привычки, вредные только для тех, которые вдаются в них. Эти большей частью люди слабодушные, непросвещенные, утомляют себя и запутываются во внешних проявлениях набожности, преувеличенных и размноженных до крайности; эти люди, имеющие странные приемы, измучивают совесть свою из страха согрешить, воспламеняются ложною ревностью, когда приличнее было бы молчать, и пр. Вот что есть ханжество, и от него должно оберегать себя тщательно. Но светские люди часто называют ханжами тех, которые вовсе не имеют этих слабостей, и называют так потому, что в их набожности видят укор для своей холодности! Не бывают ли часто виновнее те, которые злобно негодуют на слабости ближнего? Не найдутся ли и в их жизни злоупотребления всякого рода, за исключением только злоупотребления набожности? Не будь ханжой, но будь христианином, добрым, искренним христианином, исполняющим из любви к Богу, а не напоказ людям, все свои обязанности; и когда совесть твоя будет безукоризненна, ты не убоишься порицаний человеческих. Я знаю набожных людей, которые не лучше других Что ж это доказывает? разве только то, что эти люди набожны неискренне, исполняют только внешнее, пренебрегая внутренним, духовным. Или то, что природа их необыкновенно упорна, если могущественное влияние набожности не делает их лучшими. Или то, что может быть и правдоподобнее, - что ты судишь о них пристрастно, что ты несправедлив к ним. Христиане, - заметь это, - не перестают быть человеками, хотя они и христиане. Они не изъяты совершенно от слабости и непостоянства бедной природы человеческой, столь поврежденной грехом. Поэтому-то их поведение не всегда бывает согласно с их правилами и добрыми намерениями. Но если благочестие не исправляет еще всех нравственных недостатков, если оно не истребляет вполне и вдруг всех несовершенств, - зато оно уменьшает их и мало-помалу искореняет; оно повелевает бороться с ними непрестанно, оно подает способы простые и действительные, чтоб сделаться не только добрыми, но и столь совершенными, сколь возможно человеку. Потому-то души искренние и твердые, употребляющие эти способы, исправляются скоро, и делаются сначала лучшими, потом добрыми, наконец превосходными. Неизменное свойство религии христианской есть - совершенствовать своих истинных последователей. Тот, кто имеет погрешности, будучи христианином, - сколь бы много имел бы их, если б был неверующим. Жизнь набожная слишком скучна: лишать себя всего, бояться всего, что это за жизнь? Тише, тише, мой друг! не пугайся так заранее! Жизнь христианская не обязывает тебя "бояться всего, лишать себя всего". Ты преувеличиваешь вещи. Если закон Евангельский есть иго, то Господь наш Иисус Христос, возлагая его на нас, говорит: "иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть" (Мф.11,30). Ты знаешь, вероятно, нескольких добрых христиан? Разве имеют они вид угрюмый и несчастный? Напротив, все те, которых я знаю, имеют в своей наружности что-то мирное, довольное; один вид их уже действует как-то благотворно. Я не отрицаю необходимости надзирать за собою и избегать вредных удовольствий, когда желаешь быть добрым христианином. Я не спорю, что борьба воли со страстями бывает иногда очень трудна. Но найди же мне положение в свете без борьбы и пожертвований? Чтоб приготовиться к какомунибудь званию, чтоб приобрести способы к жизни, не нужно ли заботиться, трудиться усильно? Даже для самих забав надобно обыкновенно принимать на себя и делать некоторые пожертвования! Как же хотеть, чтоб важнейшее, необходимейшее из всех дел, - вечное спасение, не стоило трудов? Это невозможно! Светские люди видят, что христиане молятся, каются, жертвуют для бедных, избегают вредных забав, и потому жизнь их кажется им строгою и неприятною. Но это только так кажется по наружности, а вникнув ближе ты найдешь, что сердце их покойно и что их великодушная решимость делает для них удобными и даже приятными эти пожертвования, столь по-видимому трудные. Нет тягостных жертв для того, кто любит! Благочестие христианина превращает в сладость все, что есть горького в исполнение долга. Попробуй сам, и ты узнаешь! Надобно самому испытать эти чувства; словами нельзя дать понятия о них тем, которые не изведали их опытом. Тебе, может быть, стоит только мысленно возвратиться к счастливым дням твоего детства; мало таких людей, которые бы не испытали этого блаженства любви священной, в те торжественные минуты, когда с чистым еще сердцем приступили к Св.Причастию! Ты был счастлив тогда!.. от чего же? потому что ты не имел еще пороков, ты любил добро, одним словом - ты был христианином. Сделайся тем же опять! Бог юности твоей не изменился, - как ты, увы! Он все еще любит тебя и милосердно ждет возвращения блудного сына! Не страшись Его, Он кроткий Спаситель, Он прибежище всех кающихся грешников. Его Божественные уста изрекли: "грядущего ко Мне не иждену вон" (Ин.6,37). Возьми на себя "иго благое и бремя легкое" жизни христианской, и ты обрящешь "покой" души, мир сердца, истинную радость на земле и по смерти вечное блаженство. Оно стоит, чтоб для него потрудиться! Во всяком деле только начало трудно ; а любовь к Господу облегчит все, что встретится тягостного на пути к небу! В молодости надо же позабавиться! Дело в том, как ты намерен забавляться? Неужели так, чтобы проводить время молодости в разгуле и разврате, губя душу свою, честь, здоровье, состояние с беспутными товарищами? Неужели так, чтобы делать то, что Бог и совесть запрещают? Безбожно мирское правило, что надобно в молодости перебеситься!.. не значит ли это, что надобно пресытиться грехом, чтоб после менее грешить? При этом забывают вовсе опасность греха и силу привычки ко греху! Правда, молодость имеет склонность к забавам. Но эти забавы и удовольствия должны быть скромны, чисты, благородны! Время молодости, как и всю жизнь, надобно проводить в исполнении долга, приобретая навык к добру, избегая всякого зла. В этом отношении между молодостью и старостью одно то различие, что молодость имеет более сил и живости, и потому должна стремиться к добру с большей ревностью и готовностью. Время молодости должно проводить так, чтоб сделаться приятным Богу и достойным уважения людского. Молодость должна быть приготовлением к почтенной и благословенной старости; она должна заготовлять ту жатву, которую душа соберет у порога вечности. Нет ничего восхитительнее, как юность благонравная и чистая! нет ничего прекраснее, любезнее, как юноша скромный, трудолюбивый, верный чувству долга! О, если б молодые христиане понимали истинную славу! Они бы ни за что в мире не согласились губить ее теми забавами, которые влекут за собой раскаяние и стыд! Раз потерянная невинность уже не возвращается! раскаяние, конечно, может многое загладить, но это уже не сладостная невинность! Если б молодость знала! Если б старость могла! Я буду набожен, когда состарюсь, когда у меня будет менее дел и забот! Когда состаришься? Да, если б ты был уверен, что для тебя будет старость! Сколь многие, подобно тебе, говорили: "завтра, повремени", для которых завтра принесло суд и вечность! Сколь многие не радели об исповеди и св. причащении, когда могли, и были лишены спасительных Таинств, когда возжелали их! Ты покаешься при смерти, говоришь ты? Но кто же поручится тебе, что ты будешь иметь время каяться? "О, Бог Милосерд!", - говоришь ты. Да потому-то Он и предлагает тебе теперь прощение, которого ты недостоин! Но Тот, Кто обещал прощение кающемуся грешнику, не заверил его, что для него будет завтра! Напротив, Он предупреждает его, чтоб всегда был готов, потому что смерть приходит неожиданно. Услышь, что глаголет Господь и Судия праведный: "Бдите убо, яко не впасть в кий час Господь ваш приидет!.. Аще ли же речет злый раб той в сердце своем: коснит Господь мой приити; и начнет бити клевреты своя, ясти же и пити с пианицами; приидет Господь раба того в день в он же не чает, и в час в он же не весть;и растешет его полма, и часть его с неверными положить: ту будет плач и скрежет зубов" (Мф.24,42.48-51). Не безумие ли играть своею вечностию на авось? Случаи внезапной смерти бывают ежегодно: как же, зная это, рассчитывать на завтра? Можно ли засыпать покойно, не очистив совесть молитвою и покаянием? ЗАКЛЮЧЕНИЕ Может быть, мой дорогой, тебе придется слышать и другие возражения против религии; я собрал здесь только главнейшие. Но какие бы они ни были, будь уверен, что они все не более, как софизмы, т.е. умствования, имеющие только наружный вид правды, но в сущности - ложные. Если б какое-нибудь подобное возражение смутило тебя, только помолись усердно Господу, чтоб наставил тебя, и почитай, если умеешь, св. Евангелие и святоотеческие книги. Чтение такое успокоит душу твою. Если же смущение твое не прекратится, то иди к духовному наставнику твоему, и скажи ему откровенно твое сомнение; он разрешит его. Изучай религию: чем более узнают ее, тем более любят; чем более любят, тем легче исполняют ее священные законы. Все противящиеся ей не знают ее и смотрят на нее превратно. Желаю, чтоб моя беседа с тобою была полезна для души твоей! Если найдешь недостаточными которые-нибудь из моих объяснений, то знай, что вина в том вся моя, а не той святой истины, которую я желал защитить. Может быть тому причиною необходимость говорить кратко, чтоб не наскучить тебе, или может быть и неумение достаточно выразить мысли мои. Но я молю Бога, чтобы Его всесильною благодатию и слабый труд мой принес тебе пользу, возбудил в сердце твоем благоговение в вере, любовь к добру и упование вечных благ! За тем прощай, мой друг! Молись за меня, и дай нам Бог свидеться в раю! Издание Кораблева и Сырякова, СПб, в типографии Эдуарда Веумара, 1860. М., Репринтное издание 1993.