накануне войны

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ
В мае 1940 г. Жуков был произведён I генерал-полковники и назначен командующим Киевским
военным округом (в то время самым сильным), а уж< 4 июня получил следующий чин — генерала
армии. В декабре на совещании высшего командного состава 01 сделал удачный доклад, а в
последовавшей за совещанием оперативно! игре, командуя «западными», взял вер:
над «восточными», которыми руководил генерал Дмитрий Григорьевич Павлов. После игры
Жукова назначили начальником Генштаба. Георгий Константинович немного растерялся,
поскольку никогда ранее в штабах не служил. «Если не получится из меня хороший начальник
Генштаба, буду проситься обратно в строй», — заявил Жуков. «Вот и договорились», - ответил
Сталин. В феврале 1941 г. Жуков доложил, что немцы усилили воздушную и агентурную
разведку советской территории. «Они боятся нас», — прокомментировал доклад Сталин. И
пояснил: Гитлер предупредил советского посла, что предстоящая концентрация частей вермахта в
Польше связана с перегруппировкой войск в Европе для дальнейших действий против Англии.
Сталин этому объяснению, однако не поверил и расценил переброску немецких войск на Восток
как реакцию на концентрацию Красной Армии на западе страны. Сам Жуков тогда полагал:
«Война с Германией, может был тяжёлой и длительной, но наша страна уже имеет всё
необходимое для продолжительной войны и борьбы до полной победы. Мы не думали, что
Красной Армии придётся так неудачно вступить в войну, потерпеть тяжелое поражение и
отходить в глубь страны... Ни нарком, ни я не рассчитывали, что противник сосредоточит такую
массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день компактными
группировками на всех стратегически: направлениях». Оказалось, что бояться надо было не
немцам, а нам.
ПЕРВЫЕ БОИ
22 июня 1941 г. Жуков прибыл на Юго-Западный фронт, где помогал командованию организовать
контрудар, закончившийся провалом. Через четыре дня Сталин отозвал Георгия Константиновича
в Москву, чтобы поправить катастрофическое положение на Западном фронте, но было уже слишком поздно. В первые недели войны Генштаб не имел устойчивой связи с фронтами. Когда
обстановка прояснилась, Жуков стал испытывать опасения за судьбу группировки в районе Киева,
которую противник мог окружить с севера и юга. 29 июля начальник Генштаба предложил отвести
войска за Днепр и оставить Киев.
Заботясь о престиже, Сталин не хотел сдавать «мать городов русских» и заявил, что Жуков
говорит чепуху. Тот вспылил: «Если вы считаете, что начальник Генштаба способен только
чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего». — «Вы не горячитесь, — сказал Сталин. — А
впрочем... мы без Ленина обошлись, а без вас тем более обойдёмся». Жукова назначили
командующим Резервным фронтом. У города Ельня он нанёс контрудар по немецкому плацдарму,
угрожавшему Москве. В конце августа войска Жукова перешли в наступление и ценой больших
потерь вытеснили немцев с Ельнинского выступа. В тот момент вермахт наносил главный удар на
юго-западе, и отвлечение советских резервов к Ельне противнику было даже выгодно. Вместе с
тем контрудар Резервного фронта имел важное моральное значение, став первой успешной
советской наступательной операцией такого масштаба.
ЛЕНИНГРАД
10 сентября 1941 г. Ставка направила Жукова в Ленинград, блокированный немцами. Когда
Георгий Константинович прилетел в город, Военный совет Ленинградского фронта во главе с
Ворошиловым рассматривал планы минирования важнейших объектов на случай сдачи города.
По предложению Ворошилова было принято решение оборонять Ленинград до последнего
человека. После этого Жуков вступил в командование фронтом. К тому времени Гитлер решил не
брать Ленинград штурмом, а ограничиться блокадой. Георгий Константинович сосредоточил
главные усилия на отражении немецкого наступления в районе Пулковских высот. Здесь
германская группа армий «Север» продолжала атаки, чтобы сковать основные силы советских
войск и сделать невозможным прорыв блокады. Жуков вспоминал:
«У нас бывали весьма тяжёлые моменты, когда враг захватил Пулковские высоты и Урицк, а
отдельные группы танков противника прорывались даже к мясокомбинату. Казалось, вот-вот
случится то, чего каждый из нас внутренне боялся. Но героические защитники города находили в
себе силы снова и снова отбрасывать разъярённого противника на исходные позиции».
В БИТВЕ ЗА МОСКВУ
5 октября 1941 г. Сталин позвонил Жукову и попросил срочно прибыть в Москву, чтобы
ликвидировать прорыв противника на Западном направлении. Георгия Константиновича направили представителем Ставки на Западный и Резервный фронты, главные силы которых были в
окружении.
Сталин собирался расстрелять генерала Конева, но Жуков спас его. Он сказал Сталину, что «это
только произведёт тяжёлое впечатление в армии... Вот расстреляли в начале войны командующего
Западным фронтом Павлова, а что это дало? Ничего не дало».
10 октября Жуков возглавил Западный фронт, объединивший все войска на подступах к столице.
Основные силы генерал сосредоточил на линии Волоколамск — Можайск — Малоярославец —
Калуга. Обороняться пришлось в основном соединениям, переброшенным из резерва Ставки и с
других фронтов. Во второй половине ноября, когда началось новое генеральное наступление
немцев, Сталин спросил у Жукова: «Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю с болью
в душе. Говорите честно, как коммунист». Тот ответил: «Москву, безусловно, удержим. Но нужно
ещё не менее двух армий и хотя бы 200 танков». Сталин пообещал две армии к концу месяца, и
слово сдержал. К тому времени немцы выдохлись. Жуков свидетельствовал: «Из опроса пленных
было установлено, что в некоторых ротах осталось по 20—30 человек, моральное состояние резко
ухудшилось, веры в возможность захвата Москвы уже нет». Когда усиленные резервами войска
Западного фронта перешли в контрнаступление и отбросили противника от столицы, Жуков,
много ночей не смыкавший глаз, наконец, заснул и проспал двое суток.
ПОЛОСА НЕУДАЧ
В январе 1942 г. армии Западного Фронта развернули наступление на Вязьму. Жуков стал
Главнокомандующим Западным и Калининскими Фронтами на Западном направлении. Как
признавал маршал в мемуарах: «Мы переоценили возможности своих войск и недооценили
противника». В результате наступавшая на Вязьму ударная группа 33-й армии во главе с генераллейтенантом Михаилом Григорьевичем Ефремовым была окружена и почти полностью
уничтожена, а сам Ефремов застрелился, чтобы не попасть в плен. Проведённый Генштабом
анализ операции показал:
«Западный фронт погнался преждевременно за большими целями и не создал кулака в виде
крупной, мощной группировки из всех родов войск на решающем направлении. Громкие приказы,
которые отдавал командующий Западным фронтом, были невыполнимы. Ни один приказ за всю
операцию вовремя не был выполнен войсками. Они оставались голой ненужной бумагой».
Столь же неудачным оказалось наступление, организованное Жуковым на Вязьму в июле 1942 г.
Это, однако, не помешало 26 августа назначить Георгия Константиновича заместителем
Верховного Главнокомандующего и первым заместителем наркома обороны. Основной задачей
Жукова осталась координация боевых действий на Западном направлении. Здесь в конце ноября
началось подготовленное им третье наступление на Ржев и Вязьму, закончившееся ещё плачевнее.
Жуков рассчитывал разгромить группы армий «Центр» и «Север» и выйти к Балтийскому морю.
Но ударные группировки Западного и Калининского фронтов попали в окружение и с огромными
потерями, лишившись всех танков и большинства орудий, вернулись к своим.
СТАЛИНГРАД
27 августа 1942 г. Сталин вызвал Жукова и направил его в Сталинград, где складывалось тяжёлое
положение. Генерал организовал контрудар с севера по прорвавшимся к городу немецким
войскам. Наступление готовилось в спешке и закончилось неудачей, но отвлекло часть
неприятельских сил. Скоро Жуков и начальник Генштаба Александр Василевский поняли, что
нужно какое-то иное решение. 12 сентября они предложили Сталину подготовить удар по
румынским войскам на флангах Сталинградской группировки и окружить её. Независимо от них
такую же идею выдвинули командующий Сталинградским фронтом Андрей Ерёменко и член
Военного совета Никита Хрущёв. (Как известно, у победы много отцов, тогда как поражение
всегда сирота.)
19 ноября начали наступление войска Юго-Западного и Донского фронтов, а 20-го —
Сталинградского. Генерал Ерёменко настаивал, чтобы его фронт наступал надвое суток позднее
других, когда противник уже использует свои резервы, но Жуков согласился лишь на суточную
задержку. После войны немецкие генералы свидетельствовали: при принятии плана Ерёменко
успех советских войск стал бы значительнее, поскольку немцы не успели бы подтянуть резервы и
противодействовать удару Сталинградского фронта. Ерёменко же думал, что Жуков своим
решением стремился облегчить наступление фронтов Константина Рокоссовского и Николая
Ватутина, так как благоволил к этим генералам, а его недолюбливал. Жуков» а в момент
контрнаступления под Сталинградом уже не было: он готовил наступление на Западном
направлении.
КУРСК
18 января 1943 г. Жукову было присвоено звание Маршала Советского Союза. Вместе с
Василевским он убедил Сталина в районе Курска сначала отразить ожидавшееся немецкое наступление и лишь потом, наступать самим (см. статью «СССР во Второй мировой войне»).
11 июля 1943 г., перед началом контрнаступления, Георгий Константинович вместе с
командующим Брянским фронтом Маркианом Поповым отправился на передовую. О том, что
произошло дальше, рассказал начальник охраны маршала, Николай Бедов:
«Уже у самой передовой Жуков сказал: «Теперь вы останьтесь, я один...». Надо было ему
убедиться, что местность для рывка танков выбрана без ошибки. Пополз. Я за ним. У нейтральной
полосы Жуков внимательно осмотрел лощины и взгорки. А когда возвращались, были замечены
немцами. Мины! Одна — впереди, другая — сзади. «Третья будет наша, прижимайся к земле!»
При этих словах Жукова я рванулся и накрыл, как мне предписано было службой, маршала своим
телом. Мина взорвалась в четырёх метрах, к счастью, на взгорке, — осколки верхом пошли. Но
взрывом нас сильно тряхнуло. Георгий Константинович потерял слух». В госпиталь маршал
ложиться не стал, лечил контузию на фронте.
Жуков, бесспорно, был храбрым человеком. Однако он рисковал жизнью двух человек, причём в
абсолютно бессмысленном мероприятии. Ведь маршал никогда не командовал танковыми
частями, и для подобной разведки куда лучше сгодился бы любой толковый командир танкового
батальона. Но главным для Георгия Константиновича было доложить Сталину, что он лично был
на передовой и всё проверил. Много лет спустя, на дне рождения у маршала Ивана Степановича
Конева, Жуков даже бравировал этим эпизодом. Когда начальник Главпура (Главного
политического управления Советской Армии) генерал Алексей Епишев высказал вполне
здравую мысль, что «доблесть командующего фронтом состоит в управлении войсками, а не в том,
чтобы рисковать жизнью и ползать по передовой на животе», Георгий Константинович гордо
возразил: «А я вот, будучи командующим фронтом, неоднократно ползал на животе, когда этого
требовала обстановка, когда перед наступлением в интересах дела желал составить себе личное
представление о переднем крае противника на участке будущего прорыва».
В СРАЖЕНИЯХ 1944—1945 ГОДОВ
Весной 1944 г. после ранения генерала Ватутина Жуков стал командующим 1-м Украинским
фронтом. Его войскам удалось окружить немецкую 1-ю танковую армию генерала Ганса Хубе в
районе Каменец-Подольского. В результате в кольцо попали 23 дивизии — больше, чем под
Сталинградом. Основная ударная сила Жукова — 1-я танковая армия генерала Михаила
Ефимовича Катукова двинулась к Днестру. Маршал думал, что немцы станут прорываться на юг, к
Днестру. Однако командующий группой армий «Юг фельдмаршал Эрих Манштейн организовал
прорыв окружённой армии на запад и сильный удар танкового корпуса СС навстречу ей. Армии
Хубе удалось, хотя и с большими потерями вырваться из кольца. В мемуарах Жуков признавал,
что лучше было бы бросить танкистов генерала Катукова на разгром окружённых немцев. Гораздо
успешнее для Красной Армии прошла операция «Багратион по окружению немецких войск в
Белоруссии, где Жуков как представитель Ставки координировал действа четырёх фронтов. В
начале июля маршал побывал в освобождённом Минске. Перед ним открылась трагическая
картина. Жуков увидел, что города больше нет: «Семь лет я командовал полком и бригадой в
Минске, хорошо знал каждую улицу, все важнейшие постройки, мосты, парки, стадион театры.
Теперь всё лежало в руинах.
В начале октября 1944 г. Сталин предложил Жукову возглавить 1-й Белорусский фронт,
нацеленный на Берлин. Маршал заметил, что «Рокоссовскому вряд ли будет приятно, если он
будет освобождён с 1-го Белорусского фронта». Сталин возразил: «Что касается обид — мы не
красные девицы», вызвал Константина Константиновича объявил о своём решении.
Потрясённый Рокоссовский задал вопрос: «за что такая немилость?». Он просил оставить его на
1-м Белорусском. Но Сталин был непреклонен. Ему хотелось видеть своего заместителя во главе
фронта, наступающего на столицу «рейха», а сам Верховный Главнокомандующий собирался
координировать действия фронтов на Западном направлении. Сталин умело играл на чувстве
соперничества между двумя лучшими военачальниками, придерживаясь знаменитой
древнеримской поговорки «разделяй и властвуй». Как признавал Георгий Константинова после
этого между ним и Рокоссовским «не стало тех тёплых товарищеских отношении, которые были
между нами долгие годы».
В Берлинской операции войска Жукова понесли большие потери при лобовых атаках укреплений
на Зееловских высотах. Позднее они захватили большую часть Берлина, включая
правительственный квартал. 3 мая 1945 г. маршал вместе с бойцами расписался на стене
Рейхстага. В ночь на 9 мая по поручению Сталина он принял безоговорочную капитуляцию
Германии.