российско–польский исторический альманах

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
СТАВРОПОЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Межведомственная проблемная научно-исследовательская лаборатория
Интеллектуальная история Института всеобщей истории РАН и СГУ
Межведомственный научно-образовательный центр
Истории науки и техники ИИЕТ им. С.И. Вавилова РАН и СГУ
Лаборатория биографических исследований
ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ
УНИВЕРСИТЕТ
РОССИЙСКО–ПОЛЬСКИЙ
ИСТОРИЧЕСКИЙ АЛЬМАНАХ
Выпуск VI
Ставрополь–Волгоград
2012
1
УДК 941/949 (470+438) “18, 19’’
ББК 63.3. (2/4) (4 Пол)
К 76
Редакционная коллегия:
Ким И.К. (ВГСПУ), Крючков И.В. – отв. за вып. (СГУ),
Крючкова Н.Д. (СГУ), Колесникова М.Е. (СГУ),
Птицын А.Н. – отв. ред. (СГУ), Птицына Н.М. – техн. ред.,
Стыкалин А.С. (Институт славяноведения РАН)
К 76
Российско-польский исторический альманах. Выпуск VI. –
Ставрополь-Волгоград: Изд-во СГУ, 2012. – 200 с.
ISBN 978-5-886448-763-3
Представленное издание посвящено различным аспектам истории Польши
и польского народа в новое и новейшее время. Особое место в данном альманахе отводится проблеме российско-польских взаимоотношений.
Издание предназначено для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов гуманитарных специальностей, а также для всех
интересующихся историей Польши и российско-польских отношений.
УДК 941/949 (470+438) “18, 19’’
ББК 63.3. (2/4) (4 Пол)
ISBN 978-5-886448-763-3
© Ставропольский государственный
университет, 2012
© Волгоградский государственный
социально-педагогический университет, 2012
2
РАЗДЕЛ 1.
ПОЛЬША И РОССИЯ В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОМ
ПРОСТРАНСТВЕ ЕВРОПЫ
«РУССКИЕ» ИЗВЕСТИЯ ХРОНИКИ ЯНА ДЛУГОША
В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ПОЛЬСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ*
Д.В.Карнаухов
В 2015 г. исполнится 600 лет со дня рождения выдающегося польского историка, церковного и политического деятеля Яна Длугоша (Jan Długosz, 14151480). В исторических трудах этого автора были изложены основополагающие идеи и принципы исторической картины мира поляков, а также нашли
отражения стереотипы и комплексы восприятия других народов, в том числе предков современных россиян, украинцев и белорусов.
Несмотря на глубочайшую изученность историографического наследия
Я. Длугоша1, до настоящего времени не было предпринято попыток обобщения опыта этих исследований. Именно этот недостаток мы намерены восполнить в приуроченном к предстоящей юбилейной дате цикле публикаций, посвященных исследованиям отечественных и зарубежных ученых различной специализации, проявивших интерес к достижениям Длугоша-историка. В центре их внимания неизменно находилась хроника Я. Длугоша –
главное историческое сочинение этого автора, которое создавалась на протяжении нескольких десятилетий. Работа над хроникой была прервана из-за
скоропостижной смерти историка в 1480 г., не успевшего придать своему
сочинению безупречную форму и выбрать подходящее название2.
__________________________
Исследование проведено при финансовой поддержке Фонда им. Юзефа Мяновского (Kasa im. Józefa Mianowskiego) и Фонда поддержки польской науки
(Fundacja na Rzecz Nauki Polskiej) в период стажировки автора в Историческом институте Варшавского университета.
1
О масштабах интереса к достижениям Длугоша можно получить представление,
обратившись к новейшей библиографии «длугошианы», составленной Т. Витчаком:
Witczak T. Długosz Jan // Dawni pisarze polscy: Od początków piśmiennictwa do Młodej
Polski / przewodnik biograficzny i bibliograficzny. Warszawa, 2000. T. 1. S. 230-233.
2
Авторского названия хроники в созданных при жизни Длугоша списках не сохранилось. Современные польские исследователи склонны признавать авторской
редакцией названия хроники титул, обнаруженный в одном из списков XVI в.:
«Annales seu Cronice incliti Regni Polonie, opera venerabilis domini Johannis Longini
[…]» (см.: Semkowicz-Zarembina W. Przedmowa // Jana Długosza Roczniki Sławnego
Królewstwa Polskiego. Warszawa, 1961. Ks. 1/2. S. 10-11).
*
3
Судьба хроники Я. Длугоша была очень сложной. Так, несмотря на высокий уровень развития книгопечатания в Польше, по политическим мотивам это
сочинение долгое время не публиковалось, и было доступно узкому кругу читателей3. Первая попытка его издания предпринимается лишь в 1615 г. по частной инициативе польского магната Яна Хербурта-младшего. В провинциальном Добромиле в передвижной типографии Яна Шелиги были опубликованы
первые 6 книг хроники, составившие первый из трех томов, запланированных
издателем4. Однако этим планам Хербурта не суждено было осуществиться,
поскольку публикация вызвала настолько негативную реакцию польской аристократии, что король Сигизмунд III был вынужден издать указ о конфискации и
уничтожении еще не распроданных экземпляров уже напечатанного тиража, а
также запретил публикацию последующих книг хроники5.
В полном объеме труд Я. Длугоша был опубликован лишь в 1711–1712 гг. во
Франкфурте-на-Майне и Лейпциге6. Инициатива данной публикации принадлежала издателям старопольских исторических трудов Генриху фон Гюйсену,
который состоял на русской службе и некоторое время даже был наставником
сына Петра I царевича Алексея, и Иоганну Готтлибу Краузе. В основу лейпцигской редакции был положен список хроники Я. Длугоша, обнаруженный
Гюйсеном в библиотеке освенцимского хорунжего Войчеха Дембинского. Публикация исторического сочинения Я.Длугоша предварялась предисловиями
Гюйсена и Краузе, содержавшими очерк развития польской исторической мысли, свидетельства о Я. Длугоше авторитетных польских писателей XVI в. и его
жизнеописание, воспроизведенное по добромильскому изданию 1615 г.7
После выхода в свет лейпцигской редакции оригинальный латинский текст
хроники Я. Длугоша в полном объеме был опубликован еще трижды: в III–V
__________________________
3
Cynarski S. Uwagi nad problemem recepcji «Historii» Jana Długosza w Polsce XVI
i XVII w. // Dlugossiana: Studia historyczne w pięćsetlecie śmierci Jana Długosza.
Kraków, 1980. T. 1. S. 281-292.
4
Полное название добромильского издания: Historia Polonica Joannis Długossi
seu Longini Canonici Cracovien. In 3 Ň. autoritate et sumptibus H. Dobromilski ed.
Dobromili: Offic. Ioannis Szeligae, 1615.
5
Подробнее об этом см.: Semkowicz-Zarembina W. Przedmowa… S. 29-32.
6
Ioannis Długossi seu Longini, canonici quondam cracoviensis // Historiae Polonicae
libri XII. Francofurti, 1711; Ioannis Długossi seu Longini, canonici quondam cracoviensis
// Historiae Polonicae liber XIII. T. 2. Lipsiae, 1712.
7
В первоначально опубликованном тексте лейпцигской редакции недоставало нескольких заключительных фрагментов 12-й книги, которые издателям удалось разыскать уже после публикации основного текста хроники в библиотеке Краковского университета. По этой причине окончание хроники было опубликовано в дополнительном втором томе, наряду с сочинениями других старопольских историков:
Винцентия Кадлубка, Станислава Сарницкого и Станислава Ожеховского. Подробнее об этом см.: Zeissberg H. Dziejopisarstwo polskie wieków średnich / przekład z
niemieckiego. Warszawa, 1877. T. 1. S. 3; Пташицкий С. Длугош, польский историк
XV столетия. СПб., 1888. С. 6.
4
томах издательской серии Historiarum Poloniae et magni Ducatus Lithuaniae
scriptorum... Collectio Мицлера де Колоф (Варшава, 1776), в 10–14 томах полного собрания сочинений Я. Длугоша Opera omnia А. Пшеждзецкого (Краков,
1873–1878), а также в рамках современного 11-томного научного издательского
проекта, реализованного польскими учеными в период с 1964 по 2005 г.8
Отдельные фрагменты хроники Я. Длугоша в первой половине XIX в.
переводились с латыни на польский язык И. Ковнацким9 и Г. Борнеманом10.
В полном объеме этот труд был переведен дважды. Во 2-5 томах Opera
omnia был опубликован перевод К. Мехержиньского11. В период с 1961 по
2006 гг., одновременно с переизданием оригинального латинского текста
хроники Я. Длугоша, публиковался современный польский перевод этого
сочинения12. Перевод 1 и 2-й книг был выполнен С. Гавендой, З. Яблоньским, А. Йохельсоном, Ю. Раджишевской, К. Стаховской и А. Стшелецкой,
автором перевода 3-12-й книг была Ю. Мрукувна.
На другие языки хроника Я. Длугоша в полном объеме не переводилась,
сделаны лишь переводы отдельных фрагментов этого сочинения на английский (М. Мичел13) и русский языки (К.Н. Бестужев-Рюмин14, Г.А. Стратановский15, Н.И. Щавелева16, И.В. Дьяконов17). Обстоятельные научные комментарии к тексту хроники Я. Длугоша были подготовлены А. Семковичем18,
__________________________
Ioannis Dlugossii Annales seu Cronicae incliti regni Poloniae. T. 1–10. Cracoviae,
1964–2005.
9
Kronika wieku XII czyli dzieie Władysława I, Bolesława III, Władysława II i
Bolesława IV monarchow Polskich, z ksie(gi IV i V kompilacyi Długosza wytłumaczona.
Warszawa, 1831.
10
Jana Długosza Dzieje Polskie. Przełożone na język Polski przez Bornemana
Gustawa. T. 1-5. Leszno, 1841-1843.
11
Jana Długosza Kanonika Krakowskiego Dziejów Polskich ksiąg dwanaście / prekład
K. Mecherzyńskiego. T. I-IV // Opera omnia. T. II-V. Kraków, 1867-1973.
12
Jana Długosza Roczniki czyli Kroniki Sławnego Królewstwa Polskiego. T. I- X.
Warszawa, 1961 – 2006.
13
The Annals of Jan Dlugosz: A History of Eastern Europe from A.D. 965 to A.D.
1480: Annales seu cronicae incliti regni Poloniae : an English abridgement by Maurice
Michael ; with a commentary by Paul Smith. London, 1997.
14
Русские известия Длугоша до 1386 г. (по изданию 1711 г.) // Бестужев-Рюмин К.Н.
О составе русских летописей до конца XIV в. Приложения. СПб., 1868. C. 64-378.
15
Длугош Я. Грюнвальдская битва. М.; Л., 1962.
16
Щавелева Н. И. Древняя Русь в «Польской истории» Яна Длугоша (книги IVI): текст, пер., коммент. М., 2004. С. 211-364.
17
Ян Длугош. Анналы или хроники славного королевства Польши / пер. И.Дьяконов. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/rus5/
Dlugos_2/ frametext1-9.htm
18
Semkowicz A. Krytyczny rozbiór «Dziejów Polski» Jana Długosza (do roku 1384).
Kraków, 1887.
8
5
коллективом польских исследователей, работавших под руководством
Я. Домбровского19, Н.И. Щавелевой и А.В. Назаренко20, И.В. Дьяконовым21.
Хроника Я. Длугоша как феномен исторической мысли Польши вызывала интерес у ученых, представлявших различные отрасли гуманитарного знания и, в зависимости от методологических приоритетов того или иного исследователя, оценивалась по-разному.
Мнения о достоинствах и недостатках историографического подхода Я.
Длугоша высказывали как его последователи – польские историки XVI и XVII
вв. Мартин Кромер, Станислав Сарницкий, Симон Старовольский, так и представители критической историографии нового и новейшего времени – биографы Я. Длугоша22, а также историки историографии23.
Оценки вклада Я. Длугоша в развитие польской историографии были в целом позитивны. А. Ф. Грабским этот автор характеризовался как наиболее выдающийся польский историк средневековья24. По мнению Я. Домбровского, во времена Я. Длугоша во всей Европе не было историка, способного с ним сравниться, а тем более превзойти, поскольку этот автор «определенно возвышался над поверхностными, стремящимися лишь к признанию, а не к правде, историографами гуманистического покроя»25. Главным
__________________________
Rozbiór krytyczny «Annalium Poloniae» Jana Długosza z lat 1385-1444 / oprac.
St. Gawęda, K. Pieradzka, J. Radziszewska, K. Stachowska, pod kier. J. Dąbrowskiego.
T. 1. Wrocław [etc.], 1961; Rozbiór krytyczny «Annalium Poloniae» Jana Długosza z
lat 1445-1480 / oprac. St. Gawęda, K. Pieradzka, J. Radziszewska pod kier.
J. Dąbrowskiego. Т. 2. Wrocław [etc.], 1965.
20
Щавелева Н. И. Древняя Русь ... С. 365-452.
21
Ян Длугош. Анналы или хроники славного королевства Польши / пер. И.Дьяконов. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/rus5/
Dlugos_2/ frametext1-9.htm
22
Bobrzyński M., Smolka S. Jan Długosz. Jego życie i stanowisko w piśmiennictwie.
Kraków, 1893; Mrukówna J. Jan Długosz. Życie i twórczość. Kraków, 1972 ; Plezia
M. Jan Długosz // Pisarze staropolscy : sylwetki. Warszawa, 1991. T. 1. S. 132-173;
Grzybowski S. Jan Długosz. Kraków, 2003.
23
Braun D. De scriptorum Poloniae et Prussiae […]. Colonia, 1723. P. 18-23 ;
Gołębiowski Ł. O dziejopisach polskich, ich duchu, zaletach i wadach. Warszawa, 1826.
S. 82-90; Zeissberg H. Dziejopisarstwo polskie wieków średnich / przekład z
niemieckiego. T. 1. Warszawa, 1877; Tymieniĺcki K. Zarys z dziejów historiografii
polskiej. Kraków, 1948. S. 20-23; Dąbrowski J. Dawne dziejopisarstwo polskie. Wrocław,
1964. S. 185-240; Barycz H. Szlakami dziejopisarstwa staropolskiego: studia nad
historiografią w. XVI-XVIII. Wrocław [etc.], 1981. S. 73-77; Borkowska U.
Historiograficzne poglądy Jana Długosza // Dlugossiana: studia historyczne w pięćsetlecie
śmierci Jana Długosza. Kraków, 1985. T. 2; Grabski A. F. Zarys historii historiografii
polskiej. Poznań, 2000. S. 25-26.
24
Grabski A. F. Zarys historii historiografii ... S. 25.
25
Dąbrowski J. Dawne dziejopisarstwo polskie... S. 239.
19
6
преимуществом труда Я. Длугоша признавалась его внутренняя эвристическая ценность, в том числе «содержательная полнота», масштабность охвата исторического материала, а также широкая эрудиция автора.
Х. Барыч важнейшим достижением Я. Длугоша назвал создание «национального исторического синтеза», заменившего устаревшую концепцию
Винцентия Кадлубка26. Написанная Я. Длугошем хроника удостаивалась весьма лестных эпитетов «жемчужины исторической литературы», «живого свидетельства великолепнейшей эпохи политического и интеллектуального развития польского народа» (А. Семкович)27, «самого зрелого плода польской
литературы XV в.» (М. Плежя)28.
Вместе с тем, некоторые особенности подхода Я. Длугоша к описанию
истории трактовались как недостатки. В частности, к числу изъянов историографического метода Я. Длугоша чаще всего было принято относить произвольность в трактовке исторических событий, «избрание некритических
средств для примирения противоречий», пристрастность в оценках, обусловленную политическими предпочтениями – приверженностью католической идеологии и полоноцентризму, небрежность в датах и именах.
Немало претензий было высказано в отношении стиля изложения исторического материала. По мнению Л. Голембиовского, доказательством исторической правды в хронике Я. Длугоша нередко служило «красноречие и
стилистическая вычурность», нежели строгие факты29.
М. Плежя отмечал литературную незрелость этого сочинения, охарактеризовав его как «оконченный, но не доведенный до совершенства труд»
(dzieło zakończone, ale nie wykończone)30. Особенно негативно этот исследователь оценивал амплификации Я. Длугоша, которые считал проявлением
«ложного прагматизма», упрекая автора хроники в стремлении с их помощью спроецировать на прошлое модели политических и культурных отношений, характерные для современной ему эпохи31.
Почти во всех книгах хроники Я. Длугоша были представлены так называемые «русские» известия, которые заимствовались преимущественно из
восточнославянских летописей (свидетельства о внутриполитической истории Руси) и польских средневековых хроник (свидетельства о польско-русских отношениях). Описанию истории русских земель, как правило, посвящались самостоятельные главы, которые при этом включались в состав «погодных» статей, ориентированных на описание польской истории.
__________________________
Barycz H. Szlakami dziejopisarstwa staropolskiego … S. 73.
Semkowicz A. Krytyczny rozbiór «Dziejów Polski» Jana Długosza … S. 24.
28
Plezia M. Jan Długosz … S. 172.
29
Gołębiowski Ł. O dziejopisach polskich... S. 89.
30
Plezia M. Jan Długosz… S. 158.
31
Ibid. S. 162.
26
27
7
Заслугой Я. Длугоша было привлечение огромного массива фактического материала, посвященного русской истории и истории русско-польских
отношений, его упорядочивание, перевод на латинский язык и истолкование в соответствии с основополагающими идеями концепции национальной истории польского государства. Именно Я. Длугошу удалось «вписать»
историю русских земель в историю Польши, создать «пантеон» героев и антигероев истории двусторонних русско-польских отношений, выделить ключевые моменты в историческом развитии Руси и ее взаимоотношений с соседними государствами и народами.
Вместе с тем созданный Я. Длугошем «исторический синтез» имел существенный недостаток – в его сочинении была применена устаревшая «анналистическая» техника изложения исторического материала в форме «погодных»
статей. Из-за того, что «русские» известия в хронике были «рассеяны» по тексту, понять логику исторического развития Руси неискушенному читателю было
весьма сложно. Еще одним фактором, препятствовавшим популяризации представлений Я. Длугоша об истории славянского востока, была рукописная форма его хроники. В результате, свидетельства Я. Длугоша об истории Руси до
массового читателя дошли преимущественно в интерпретациях польских историков XVI в., комбинировавших заимствованные у него свидетельства по своему усмотрению и трактовавших их с учетом стремительно менявшейся политической ситуации в региональных международных отношениях, лейтмотивом
которых в это время становится бескомпромиссная борьба польско-литовского
союза и Московского государства за гегемонию в Восточной Европе, достигшая своей кульминации в годы Ливонской войны.
Масштабность вклада Я. Длугоша в формирование идеологически ангажированного, «полоноцентристского» образа истории средневековой Руси
делает его «русские» известия предметом исследования многих поколений
отечественных и зарубежных ученых различной специализации – историков-медиевистов, источниковедов, историков историографии, историков
польской литературы, культурологов.
Соображения о русских источниках хроники Я. Длугоша высказывались
как отечественными, так и зарубежными учеными уже в первой половине
XIX в. – Н.М. Карамзиным, Р. Роепелем и др. Однако глубокая проработка
данного вопроса была осуществлена лишь исследователями второй половины XIX столетия, продолжена в XX в., также сохраняется к нему интерес
научного сообщества и в наше время.
Впервые выборка «русских» известий Я. Длугоша, (охватившая период с
древнейших времен до 1386 г.), была осуществлена К.Н. Бестужевым-Рюминым, который опубликовал в приложении к своей монографии «О составе
русских летописей до конца XIV в.» (1868 г.) фрагменты хроники этого
польского историка, заимствованные из летописных памятников, нашел соответствия этим фрагментам в русских летописных памятниках, а также ча8
стично перевел их на русский язык32. Вместе с тем в работе К.Н. БестужеваРюмина не было проведено глубокого источниковедческого анализа «русских» известий Я. Длугоша и даже не давалось их общей характеристики.
Этим вопросам в своих работах уделили внимание польский исследователь
А. Семкович и русский источниковед А.А. Шахматов.
А. Семкович был автором «критического разбора» первых десяти книг
хроники Я. Длугоша (доведен до 1384 г.), в котором были подробно проанализированы источники «русских» известий этого польского историка. Комментариям погодных статей Я. Длугоша предшествовала обстоятельная характеристика важнейших групп источников этого историка. Летописные памятники вызвали у А. Семковича наибольшие сложности: он не берется определить происхождение всего комплекса русских источников хроники, ограничившись констатацией того, что «все они восходят к одному и тому же
основанию, а именно к хронике Нестора»33. Аргументы своих предшественников, называвших в разное время источниками Я. Длугоша Ростовскую
(Н.М. Карамзин), «Пушкинскую» (Р. Роепель), Троицкую и Радзивилловскую (Х. Зайсберг) летописи, А. Семкович считает неубедительными и, со
своей стороны, приводит доводы в пользу невозможности достоверно определить происхождение летописных сводов, которые были источниками
«русских» известий польского хрониста. Польский ученый называет в качестве причин, затрудняющих работу исследователя этого вопроса, искажения летописных свидетельств Я. Длугошем вследствие плохого знания им
русского языка, произвольных сокращений летописных свидетельств и объединений в одних и тех же фрагментах описания событий разного времени, а
также полного незнания летописной хронологии.
Польский исследователь приходит к выводу об использовании Я. Длугошем «собственно» летописи Нестора в качестве источника «русских» известий о событиях, произошедших до 1112 г., который, по его оценке, «сознательно изменяя или утаивая детали невыгодные для Польши», а также, соединяя в своей хронике ее свидетельство со свидетельствами польских источников, нередко соединял в единой целое события, которые «ни хронологически, ни логически не могли быть соединены». Период с 1117 по 1239 гг.,
как полагает А. Семкович, Я. Длугошем освещался по памятникам, созданными «продолжателями» Нестора, в числе которых выделяются Лаврентьевская, Троицкая и Радзивилловская летописи, а после 1239 г. в качестве важнейшего летописного источника ученым характеризуется летописный памятник, «близкий Ипатьевскому и Волынскому сводам»34. Детально влия__________________________
Русские известия Длугоша до 1386 г. (по изданию 1711 г.) // Бестужев-Рюмин К.Н.
О составе русских летописей до конца XIV в. Приложения. СПб., 1868. C. 64-378.
33
Semkowicz A. Krytyczny rozbiór «Dziejów Polski» Jana Długosza … S. 52.
34
Ibid. S. 54.
32
9
ние этих памятников прослеживается в комментариях к «погодным» статьям хроники. Вместе с тем, польский исследователь также особо выделяет те
«русские» известия, которые не находят отражение ни в одном из известных в его время (работа А. Семковича была опубликована в 1877 г.) летописном памятнике, характеризуя его как «Перемышльскую» летопись
(latopis przemyski), и относит такие свидетельства к неразрешимым загадкам хроники Я. Длугоша35.
Влияние русских летописей на Я. Длугоша, по заключению А. Семковича, прослеживается лишь в первых семи книгах хроники (последнее летописное известие датируется 1288 г.). В дальнейшем этот польский исследователь констатирует наличие огромного почти 100-летнего разрыва между
представленными Я. Длугошем свидетельствами, заимствованными из «чисто» русских летописных памятников и «летописей литовских». Влияние последних на польского хрониста А. Семкович отмечает лишь при описании событий двух заключительных десятилетий XIV в. и последующего времени.
Во всей IX книге сочинения Я. Длугоша польский исследователь не находит
«ни одной детали, которая бы была заимствована из русских хроник».
А. Семкович предпринимает попытку соотнести известия по истории восточнославянских земель, заимствованные из литовских летописей с двумя
памятниками, введенными в научный оборот польскими учеными в первой половине XIX в., называемыми по именам их издателей «хрониками»
Даниловича (иначе: Супрасльская летопись) и Нарбута (иначе: Хроника Быховца). При этом исследователем высказывается предположение о том, что
«Длугош использовал неизвестную летопись, происходящую с того же самого источника, что и летописи открытые Даниловичем и Нарбутом», так
как не обнаруживает прямых соответствий заимствований из литовских летописей его хроники с текстом какого то одного из открытых в XIX в. памятников36. Таким образом, вопрос литовского летописного источника «русских» известий Я. Длугоша А. Семкович также оставляет открытым.
Русский источниковед А.А. Шахматов в монографии «Разыскания о древнейших русских летописных сводах» (1908 г.) критически относится к достижениям своих предшественников и подробнейшим образом анализирует летописные источники Я. Длугоша, предпринимает попытку определить взаимное отношение друг к другу отдельных списков и сводов, имевшихся в
распоряжении этого польского историка. Исследователь приходит к выводу
о том, что Я. Длугош ограничился использованием лишь нескольких, «трех
или четырех русских летописей»37.
__________________________
Ibid. S. 53.
Ibid. S. 55.
37
Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб.,
1908. C. 341.
35
36
10
Основным источником польского хрониста А.А. Шахматов называет
«общерусский по содержанию и составу своему свод», включавшем как
статьи, восходившие к «Повести временных лет», так и включал известия,
вошедшие в состав киевской и суздальской летописей38. При этом ученый
не берется указать на определенный летописный памятник, «вполне соответствовавший тому составу, который предполагается обще­русским источником Длугоша», однако предполагает что основным источником его
«выборки» мог быть общерусский свод 1423 г.39 Вместе с тем «русские»
известия в пределах XII и начала XIII в. А.А. Шахматов склонен возводить
к своду, сходному с Лаврентьевской летописью40, которая признана ученым главным источником представлений Я. Длугоша о событиях русской
истории до XI в. включительно.
Вторым по значимости летописным источником Я. Длугоша А.А. Шахматов считает летопись XIII в., названную им «Галичской» (соотнесена с
Перемышльским летописцем А. Семковича), которая, по мнению ученого,
частично вошла в состав Ипатьевской летописи и общерусского свода начала XIV в. Именно к этому источнику А.А. Шахматовым отнесены «русские» известия, неизвестные составителям общерусского свода 1423 г., главным образом касавшиеся событий в истории русско-польских приграничных отношений XII и XIII вв. Русский ученый также высказывает гипотезу
о влиянии «Галичской» летописи на «русские» фрагменты Я. Длугоша IX
– XI вв., и объясняет именно привлечением этого источника расхождения
со свидетельствами Лаврентьевской летописи41.
Таким образом, в заслугу А.А. Шахматову можно поставить, прежде всего, попытку определения летописного источника Я. Длугоша, альтернативного «Повести временных лет» и продолжавших ее памятников, что нашло
выражение в выдвижении интересных предположений, правда не подтвержденных открытием конкретных памятников (каких либо памятников указывавших на существование «Галичской» летописи не было открыто и потому этот памятник так и остался лишь «гипотетическим» сводом). Впрочем,
сам А.А. Шахматов отмечал вводный характер своих «замечаний», полагая
изучение Я. Длугоша «со стороны русских источников» де­лом будущего,
видел в этом задачу последующих поколений исследователей.
Изыскания в интересующем нас направлении были значительно активизированы в связи с переизданием оригинального латинского текста и современного польского перевода хроники Я. Длугоша, а также публикацией «русских» фрагментов первых шести книг его сочинения в России.
__________________________
Там же. С. 342.
Там же. С. 343.
40
Там же. С. 345.
41
Там же. С. 352.
38
39
11
Изучению вопроса использования Я. Длугошем особого русского летописца были посвящены работы Е. Перфецкого и М.Н. Тихомирова. Украинский историк Е. Перфецкий предпринял попытку реконструировать этот памятник посредством сравнения «русских» известий, содержавшихся в хронике Я. Длугоша, «Повести временных лет» и Новгородской I летописи, при
этом называет его, следуя А. Семковичу, «Перемышльским» сводом42. Результаты изысканий Е. Перфецкого, определившего «Перемышльский» свод
как памятник производный от «Повести временных лет» и Новгородской I
летописи были поставлены под сомнение М.Н. Тихомировым, который, со
своей стороны, высказал предположение об использовании Я. Длугошем
более раннего по времени возникновения по сравнению с вышеупомянутыми памятниками летописного источника, содержавшего сведения о древнейшей истории Руси, который был доведен до смерти Владимира Святого.
Попытка реконструкции этого предполагаемого источника Я. Длугоша
была осуществлена М.Н. Тихомировым посредством выявления в тексте хроники тех «русских» известий, которые содержательно не согласуются с «русскими летописными данными», прежде всего с открытыми летописными
памятниками, восходящими к «Повести временных лет». Эти расхождения,
которые скрупулезно перечислены в работе М.Н. Тихомирова, для исследователя являются свидетельством наличия у Я. Длугоша источника, заключавшего в себе «особую традицию», но в то же время состоявшего в непосредственной связи с «Повестью временных лет» и Новгородской I летописью. Тем самым отрицается сама возможность заимствования Я. Длугошем свидетельств из этих памятников и на этом основании пересматривается ключевой тезис гипотезы Е. Перфецкого о производности «Перемышльского» свода, хотя и соглашается с высказанным этим ученым предположением об использования польским историком этого памятника не в первоначальном виде, а в составе более поздней компиляции. При этом М.Н. Тихомиров не сомневается в южнорусском, а точнее киевском происхождении предполагаемого русского летописца, использовавшегося Я. Длугошем,
считая основанием для такого вывода особое внимание хрониста к событиям в южной Руси, прежде всего основанию Киева, о котором упоминается
раньше, нежели описывается сюжет призвания варяжских князей в Новгород, отсутствие упоминаний об Олеге и ряд других особенностей43.
Еще одним основанием для выделения русского летописца Я. Длугоша в
качестве особого памятника М.Н. Тихомиров называет игнорирование
__________________________
42
Perfecki E. Historia Polonica Jana Długosze a ruské letopisectvi // Práce Slovanského
ustavu v Praze. 1932. Sv. 7. S. 105-110; Перфецький Є. Перемишльский лiтописний
кодекс першоi редакцiї в складi Хронiки Яна Длугоша // Записки Наукового товариства iм. Шевченка. Т. 149. Львiв, 1928. С. 31-45.
43
Тихомиров М.Н. Русский летописец в «Истории Польши» Яна Длугоша //
Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М., 1969. С. 235.
12
польским хронистом хронологии «Повести временных лет»: датировка описываемых событий, как замечает исследователь, появляется достаточно поздно (с 968 г.) и при этом не совпадает с датировкой сохранившихся до нашего времени летописных памятников. Этот аргумент для концепции советского ученого крайне важен, поскольку подкрепляет высказанную в свое
время А.А. Шахматовым гипотезу об искусственности внесенных в текст
русской начальной летописи погодных дат. Таким образом, летописный источник Я. Длугоша, реконструкция которого могла быть осуществлена посредством анализа его «русских» известий, относящихся к X в., по мнению
М.Н. Тихомирова, мог послужить основанием для пересмотра многих устоявшихся взглядов на историю русского летописания в целом44.
Спектр летописных источников, рассматривавшихся в качестве вероятных
источников «русских» известий Я. Длугоша, был существенно расширен в
результате изысканий, проведенных Ю.А. Лимоновым: помимо Лаврентьевской (Троицкой), Ипатьевской и западнорусских летописей этот исследователь также был склонен относить к их числу Софийскую I летопись, в которой отразились своды 20-х гг. XV в. и Московский свод 1480 г., содержавший наиболее полное собрание известий о событиях XII-XIII вв., а также
Ермолинскую летопись45. Этот ученый полагал наиболее вероятным использование Я. Длугошем не множества летописей, а одного памятника созданного в современную ему эпоху, на что, по его мнению, указывали случаи
объединения не только в одном «погодном» сообщении, но даже в одной
фразе свидетельств, заимствованных из разных летописных памятников.
Ю.А. Лимонов предполагает, что «русский источник Длугоша уже соединял чтения многих памятников, был сложным по своему составу» и включал различные заимствования из летописей в зависимости от освещаемой
эпохи. Так, текст хроники до XII в., согласно выводам Ю.А. Лимонова, основывался на «Повести временных лет» третьей редакции «с некоторыми
дополнениями из юго-западных сообщений». Текст за XII в. – на известиях
близких сообщениям Московского летописного свода 1480 г., а также Лаврентьевской и Ипатьевской летописям с добавлением цикла юго-западных
галицких известий. Текст за XIII в., помимо все тех же Лаврентьевской и Ипатьевской летописей, также содержал заимствования относящиеся к русской
летописи, посвященной Галичу, которые не находили себе параллелей в каких-либо сохранившихся памятниках46. Наконец, «русские» известия Длугоша XIV и XV вв., как полагает Ю.А. Лимонов, были близки сообщениям западнорусских летописей и свода 1480 г.
__________________________
Там же. С. 237.
Лимонов Ю.А. Культурные связи России с европейскими странами в XV-XVII
вв. Л., 1978. С. 11.
46
Там же. С. 94.
44
45
13
Выводы Ю.А. Лимонова были подвергнуты критике Б.М. Клоссом, автором вводной статьи к публикации современного перевода на русский язык
известий Я. Длугоша об истории русских земель, содержавшихся в первых
шести книгах его труда. Этот исследователь также высказал свои предположения о составе русских источников польского хрониста. По его мнению, Я.
Длугошу могли быть доступны памятники четырех типов: (1) летопись типа
Лаврентьевской, (2) памятник из семейства Софийской I – Новгородской IV
летописей (вероятно одна из переработок относящегося к нему свода митрополита Фотия, оказавшихся на территории Литвы47), (3) южнорусский источник XIII в., сходный с Ипатьевской летописью и отражающий южнорусскую
(галицко-волынскую) традицию, а также (4) западнорусская летопись, которая была привлечена для описания событий конца XIV в. Б.М. Клосс в своем
исследовании настаивает на использовании Я. Длугошем смоленских редакций упомянутых русских летописей, что относится как к южнорусскому источнику, так и летописному своду новгородско-софийского происхождения48.
Гипотезы упомянутых нами выше авторов, несмотря на критические замечания, высказанные в их адрес, несомненно, обогатили научные представления о летописных памятниках, использовавшихся Я. Длугошем при написании хроники, однако не позволили окончательно ответить на вопрос о происхождении «русского» протографа, ставшего источником его сочинения.
Идентификация источников «русских» известий польского хрониста, по ряду
позиций вызывала, и будет вызывать сомнения, прежде всего потому, что его
хроника не была компилятивным произведением, в связи, с чем отдельные ее
свидетельства вовсе не подтверждаются русскими источниками, а в иные
польский историк произвольно вносил изменения, существенно изменяя летописное сообщение. Прежде всего, мы имеем в виду те сообщения польского историка, которые не согласуются с общепринятыми трактовками описываемых событий в русских летописях. Эти реляции, как правило, были результатом амплификаций Я. Длугоша, литературного «развертывания» им того
или иного конкретного сюжета, в основу которого могли быть положены заимствованные из источников упоминания о фактах или событиях, но при этом
фабула сюжета нередко претерпевала значительные изменения вследствие подчинения описания задаче доказательства тех или иных конъюнктурных идей.
Целенаправленное изучение представленной на страницах хроники Я. Длугоша концепции истории Руси начинается лишь во второй половине XX в.49
__________________________
47
Клосс Б. М. Русские источники I–VI книг Анналов Яна Длугоша // Щавелева
Н. И. Древняя Русь ... С. 43.
48
Там же. С. 52.
49
Реляции Длугоша, касающиеся истории Руси были известны уже патриархам
российской историографии Нового времени – ссылки на его сочинение мы находим в трудах В.Н. Татищева и Н.М. Карамзина. Однако эти авторы ограничились
лишь заимствованиями и не проявили особого интереса к особенностям суждений
Длугоша о русской истории.
14
При этом, как правило, «русские» известия Я. Длугоша привлекали внимание
исследователей наряду с реляциями, касающимися истории других народов.
Польский ученый С. Солицкий, обратившийся к разработке вопроса освещения Я. Длугошем «чужой» истории, сетовал на то, что большинство исследователей историографического наследия этого историка ограничивались упоминанием о наличии в его сочинении сведений по истории других стран, но
при этом не интересовались целостной и синтетической трактовкой проблем
истории соседей Польши в труде Я. Длугоша, не предпринимали попыток глубокого изучения вопросов «хронологических и территориальных рамок его интереса к зарубежной истории, а также проблематики детального определения
влияния специфики источников на исторический образ других стран»50.
Стремясь отчасти восполнить этот пробел, С. Солицкий обращает внимание
на причины обращения Я. Длугоша к освещению зарубежной истории, в числе которых выделяет факт наличия в распоряжении историка источников по истории соседей Польши, а также желание «лучше понять и открыть множество
подробностей истории Польши именно в сфере отношений с сопредельными
странами». Именно этот подход, по мнению С. Солицкого, выделял Я. Длугоша
на фоне его предшественников, в работах которых «данные вопросы были представлены слишком лаконично и неясно, а, кроме того, недоставало в них изложения прошлого Польши в контексте центральноевропейской истории»51.
Проанализировав метод освещения зарубежной истории Я. Длугошем,
С. Солицкий приходит к выводу, что сведения иностранных источников, «соответствующим образом переработанные» польским историком, имели выраженную функциональную направленность, поскольку, с одной стороны,
они были призваны способствовать нейтрализации нелицеприятных для поляков тенденций трактовки их собственной истории иноземными хронистами, а, с другой стороны, «создавали превосходный фон для обстоятельной
презентации богатого прошлого Польши». Таким образом, «окончательной
целью» труда Я. Длугоша было создание им «своего собственного, соответствующим образом сориентированного образа зарубежной истории»52.
Для ее достижения, по мнению С. Солицкого, Я. Длугош не ограничивался
прямыми «заимствованиями», но также прибегал к «перекройке» отдельных свидетельств, стилизации, произвольно изменял содержание определенных реляций, а также нередко компенсировал недостаток фактов вымыслом.
Эти оценки в полной мере можно отнести и к «русским» известиям Я.
Длугоша. Говоря о ее значении «русской» темы в его сочинении, исследователи обращали внимание на то обстоятельство, что во многом благодаря
__________________________
Solicki S. Metoda pracy nad dziejami obcymi w Annales Poloniae Jana Długosza //
Studia Źródłoznawcze. 1977. T. 22. S. 107.
51
Ibidem.
52
Ibid. S. 108.
50
15
его «прочтению» русской истории, воспринятому также писавшими на латыни польскими историками XVI в. Матвеем Меховием и Мартином Кромером, просвещенная Европа получила возможность ознакомиться «с историей, географией, бытом славянских народов, с польским, литовским и
русским государствами»53.
Одно из направлений в исследовании «русских» известий Я. Длугоша
было представлено работами А.Л. Хорошкевич, посвященными проблеме
использования этим историком этногеографических и этнополитических терминов «Руссия» и «Московия». По мнению исследовательницы, их применение, обусловленное специфическим для Польши восприятием этнического определения ruski и производного от него этнополитического термина
Russia в качестве маркеров, обозначающих различные группы восточнославянского населения54, позволяет проследить эволюцию взглядов Я. Длугоша о месте и значении России в период образования единого Русского государства55. В результате проведенной в указанном направлении работы,
А.Л. Хорошкевич приходит к выводу о «рационализме Длугоша … в политико-этнографических взглядах на Россию», основанном, в свою очередь,
на приписываемых ему рационалистических критериях оценки родства восточноевропейских народов56.
Вопросы складывания историко-культурного стереотипа восприятия русских
и политических мотивов его актуализации в сочинении Я. Длугоша были затронуты в исследованиях польских ученых Е. Клочовского57, С. Гавласа58 и А. Гейштора59. Первые два исследователя обратили внимание на обусловленность негативных представлений о восточных соседях поляков, объясняя эти процессы,
прежде всего, культурно-религиозными различиями двух народов и постоянными конфликтами, обострявшими двусторонние польско-русские отношения.
А. Гейштор охарактеризовал представленную на страницах хроники Я.
Длугоша концепцию русской истории как кульминацию «историографической актуализации Руси», обусловленную ее вхождением в состав Ягеллонских государств – Польши и Литвы, рассматривал ее в качестве феномена,
__________________________
Лимонов Ю.А. Польский хронист Ян Длугош о России ... С.263.
Хорошкевич А.Л. Россия и Московия: Из истории политико-географической
терминологии // Acta Baltico-Slavica. T. 10. 1976. S. 51.
55
Хорошкевич А.Л. Термины «Руссия» и «Московия» в 9-13 книгах «Анналов
Польши» Яна Длугоша // «Cultus et cognitio»: Studia z dziejów śriedniowiecznej kultury.
Warszawa, 1976. S. 203-204.
56
Ibid. S. 208.
57
Kłoczowski J. Polacy i cudzoziemcy w XV wieku // Swoiskość i
cudzoziemszczyzna w dziejach kultury polskiej. Warszawa, 1973. S. 57-58.
58
Gawłas S. Świadomość narodowa Jana Długosza // Studia źródłoznawcze. T. 27.
1983. S. 48.
59
Гейштор А. Образ Руси в средневековой Польше // Культурные связи России
и Польши. XI-XX вв. М., 1998. С. 17-26.
53
54
16
порожденного особым политическим и историческим сознанием польских
элит60. По мнению А. Гейштора, в мышлении и восприятии польского господствующего класса именно Я. Длугошем был «определенно создан основной стереотип русского соседа», а также образ Руси, основанный на «видении Польши XV в., помещенный в широкий контекст прошлого и настоящего Центрально-Восточной Европы».
В числе основных «порицаемых недостатков» русских, акцентированных
Я. Длугошем, А. Гейштор выделяет «схизматическую» религиозную ориентацию, «отделенность от Европы и католической Польши своей верой и
обычаем», в котором, впрочем, по мнению этого автора, «не было ощущения открытой вражды», характерной для представлений о язычниках, а также развращенность русского народа, его приверженность «звериным обычаям», «содомскому греху» и т.д. Вместе с тем А. Гейштор признает также
наличие «светлых сторон» в восприятии Руси Я. Длугошем – в частности,
характеризует нашедший отражение в хронике стереотип богатства русских
земель в качестве важного элемента их исторического образа61.
Попытка определить место Руси и «русских» в историко-политической
концепции Я. Длугоша также была предпринята Б.Н. Флорей, который рассматривал оценки ключевых событий в истории Руси и русско-польских отношений в качестве важной составляющей экспансионистской внешнеполитической программы господствующего класса польского государства. В
работах Б.Н. Флори Я. Длугош охарактеризован как «горячий приверженец»
такой программы, стремившийся любыми способами подчеркнуть исторические права своей страны на русские земли, а также на конкретных примерах доказывается, что именно в его труде «получила свое завершение и
оформление своеобразная имперская идеология, начало которой положил
в польской исторической традиции Винцентий Кадлубек»62.
По мнению Б.Н. Флори, Я. Длугош на страницах своей хроники всеми силами стремился добиться эффекта «тенденциозного преувеличения»
польского влияния на Руси путем дополнения известий русских и польских
источников с помощью вымышленных рассказов, содержавших аргументы,
позволявших «дать историческое обоснование присоединения древнерусских
земель к Польскому королевству как акта восстанавливающего древнюю связь
между отдельными частями некогда единого народа»63. Б.Н. Флоря также обратил внимание на тот факт, что «вымышленные исторические примеры»
__________________________
Там же. С. 19.
Там же. С. 22-23.
62
Флоря Б.Н. Русь и «русские» в историко-политической концепции Яна Длугоша // Славяне и их соседи: Этнопсихологические стереотипы в средние века. М.,
1990. С. 16-17.
63
Там же. С. 23.
60
61
17
Я. Длугоша также сыграли огромную роль для усиления этноконфессионального противопоставления русских и поляков64.
Мнениям А. Гейштора и Б.Н. Флори, пытавшихся раскрыть политические
мотивы формирования через хронику Я. Длугоша исторического образа
Руси в глазах польских элит, во многом близки выводы белорусской исследовательницы А. Семяньчук, которая в свое время также обратила внимание на то обстоятельство, что отношение польского хрониста к современным ему политическим процессам в Восточной Европе и, прежде всего, к
наметившемуся сближению Польши и Литвы, владевшей большей частью
русских земель, не было однозначным.
А. Семяньчук приходит к выводу о том, что Я. Длугош, будучи противником самой идеи приглашения на польский трон литовской династии, выразил на страницах своей хроники через исторические аналогии ключевые
тезисы альтернативной внешнеполитической программы, «сконструировал
гипотезу объяснения политического союза, заключенного между Польшей
и Великим княжеством Литовским». Посредством создания негативного образа восточных соседей Польши в своей хронике Я. Длугош, по мнению
А. Семяньчук, «экстраполировал свою неприязнь на более поздние времена», всячески старался подчеркнуть «пассивную роль восточных регионов»,
которые вслед за Винцентием Кадлубком, рассматривал не в качестве равного партнера в отношениях с Польшей, а как «плацдарм для дальнейшего распространения политического влияния Польского королевства на Восток»65.
Особенностям формирования и структурным элементам исторического
образа Руси в хронике Я. Длугоша уделила внимание в своих работах Н.И. Щавелева. Эта исследовательница высказала мнение, что хотя данный автор
и «стремился к максимальной объективности и прилагал усилия к беспристрастной передаче имевшихся у него источников» история русских земель
в его сочинении «оценивается с позиции католического каноника XV в., все
сочинение которого глубоко пронизано любовью к своему народу»66.
Отношение к русским соседям, по мнению Н.И. Щавелевой, Я. Длугош выражает «может быть не желая того, в отдельных словах, кратких замечаниях,
морализаторских поучениях», которые большей частью призваны акцентировать их негативные качества, что, с ее точки зрения, естественно для «патриотического» подхода к описанию истории. Исследовательница приходит к выводу о том, что «задачей историка было доказать мнимую исконную принадлежность западных русских областей (как, впрочем, и всей Руси) к Польше»,
чему служили «настойчивые напоминания о том, что земля русских была под
__________________________
64
Флоря Б.Н. Самосознание польской народности в XV в. // Этническое самосознание славян в XV столетии. М., 1995. С. 63-65.
65
Semiańczuk A., Semiańczuk H. Oblicza Wschodu w dziejopisarstwie polskim do
końca XVI wieku // Oblicza Wschodu w kulturze polskiej. Poznań, 1999. S. 29.
66
Щавелева Н.И. Древняя Русь … С. 56.
18
властью польских князей», позволявшие объяснить частые русско-польские
столкновения. Основой исторической концепции Я. Длугоша Н.И. Щавелева
считает убежденность этого историка в том, что на протяжении всей истории двусторонних отношений «русские выходили из повиновения, жаждали
свободы, а польские войска были вынуждены восстанавливать status quo»67.
К сожалению, не столь многочисленны исследования, посвященные представлениям Я. Длугоша об отдельных проблемах восточнославянской истории. Отчасти эта проблематика изучена Н.И. Щавелевой в работах, посвященных русско-польским матримониальным связям,68 и значению образа
Романа Галицкого в пространстве исторической памяти русских и поляков69.
Следует также отметить работы А. Кияса, посвященные представлениям Я.
Длугоша об отдельных регионах Руси – новгородских и московских землях70.
Несмотря на результативность и немалое количество проведенных исследований, мы также можем указать на значительные пробелы в изучении представлений Яна Длугоша о русской истории. Прежде всего, нуждается в углубленном исследовании его концепция истории русских земель,
обладавшая выраженной функциональностью в сфере идеологии Польского государства и оказавшая огромное влияние, как на сферу практической политики, так и на дальнейшее развитие представлений польских интеллектуалов о славянском востоке71.
ФЕДОР КУЗЬМИЧ – СИБИРСКАЯ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ
ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА I. ИСТОРИЯ ЛЕГЕНДЫ
А. Бараньска*
В последние годы читатели исторической литературы в России имели
множество возможностей заново открыть для себя легенду (а согласно некоторым мнениям, более чем легенду) о российском императоре, который
после почти двадцати пяти лет царствования оставил трон, чтобы провести
__________________________
Там же. С. 61.
Щавелева Н.И. Польки – жены русских князей // Древнейшие государства на
территории СССР: Материалы и исследования. 1987 год. М., 1989.
69
Щавелева Н.И. Князь Роман Галицкий ... С. 31-34.
70
Kijas A. Nowogród Wielki w Rocznikach Jana Długosza … S. 25-34; Kijas A. Moskwa
w relacjach polskich XVI i pierwszej połowy XVII wieku // Oblicza Wschodu ... S. 53-62.
71
Попытка исследования данной концепции в свое время была предпринята нами
в статье: Карнаухов Д.В. Идеологические акценты в концепции ранней этнополитической истории Руси Яна Длугоша // Пишем времена и случаи: Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 70-летию кафедры отечественной истории НГПУ. Новосибирск, 2008. С. 102-106.
67
68
*
Перевод с польского Н.М. Филатовой.
19
остаток жизни как кающийся грешник и отшельник в одной из сибирских
губерний1. Этим властителем считался Александр I, правящий в России как
самодержавный монарх с 1801 г., а в Королевстве Польском как монарх конституционный с 1815 г., и умерший в 1825 г. в Таганроге.
Возникновению легенды вокруг судьбы Александра I способствовала как
неординарная и полная контрастов личность царя, так и не до конца ясные
обстоятельства его смерти в возрасте всего лишь 48 лет, в отдаленном городе на окраине империи. Чтобы понять сомнения историков и современников, следует вспомнить хронологию событий.
13 сентября 1825 г.2 Александр выехал из Петербурга, направляясь в Крым.
Главной целью его путешествия была подготовка подходящего места для пребывания серьезно больной жены, императрицы Елизаветы Алексеевны, которая намеревалась провести зиму в Таганроге. Кроме того, он проводил
инспекции военных поселений, гарнизонов и укреплений, храмов и больниц. Елизавета Алексеевна присоединилась к нему 5 октября. Месяцем позже Александр I отправился на Крымский полуостров в многодневную поездку, как оказалось, роковую.
По пути в Севастополь (10 ноября) он сильно простудился, и у него началась горячка, однако, пренебрегая признаками болезни, он в соответствии с
планом совершил инспекцию крепости, а потом в течение нескольких дней
продолжал объезд окрестностей. Это привело к явному ухудшению состояния здоровья царя: когда 17 ноября Александр I вернулся в Таганрог, он был
уже очень ослаблен. Симптомы болезни казались типичными для так называемой «крымской лихорадки», которая имела впрочем, в этом регионе
много жертв. Вопреки уговорам своего врача Джеймса (Якова) Виллие Александр решительно отказывался от принятия каких-либо лекарств. 22 ноября
Елизавета Алексеевна, обеспокоенная состоянием царя, известила о его бо__________________________
1
Император-старец Феодор Кузьмич. М., 2002; Бецкой П. Тайна Феодора Кузьмича. М., 2004; Привалихин В.И. Так был ли старец Федор Кузьмич императором
Александром I? Историческое исследование. Томск, 2004; Бежин Л.Е. Молчание старца, или Как Александр Первый ушел с престола. М., 2007; Федоров В.И. Сфинкс
неразгаданный. Мистический подвиг императора. М., 2009; Александр I - старец
Федор Кузьмич? / Предисл. Г. Балицкий, К. Михайлова. М., 2010 и др.
В Польше предание об отшельнической жизни Александра I практически неизвестно. Недавно ему посвятил статью Ян Собчак, автор многих работ по истории
России в XIX и XX вв. (Sobczak J. Legenda Taganrogu i syberyjski «starzec» Fiodor
Kuźmicz // O Rosji nieco inaczej. Szkice i eseje z dziejów politycznych Rosji XVIIIXX w. Olsztyn, 2001. S. 151-158). Однако он не учитывает этапов развития легенды и хронологии появления в ней конкретных сюжетных линий. Литературное видение судьбы царя в первые годы после его официальной смерти содержится в повести Анджея Шиманьскего (Szymański A. Żar-ptaki. Zagadka tajemniczego zniknięcia
cara Aleksandra I. Warszawa, 1996).
20
лезни императрицу-мать Марию Федоровну в Петербурге и Великого князя Константина в Варшаве. На следующий день самочувствие Александра
улучшилось, вскоре, однако, наступило сильное ухудшение. 27 ноября, после принятия причастия из рук православного священника, царь решился,
наконец, на лечение, предписанное сопровождающими его врачами. Но оно
не возымело никакого эффекта и 1 декабря 1825 г. Александр I скончался в
присутствии жены, которая заботилась о нем до последних минут жизни.
Вскрытие было проведено через 32 часа после смерти, при участии десяти врачей (в том числе сопровождающих царя Джеймса Виллие, Роберта
Ли и Дмитрия Тарасова), которые оформили подробный протокол3. В течение более чем трех недель бальзамированные останки покоились там, где
наступила смерть, а потом были перенесены в близлежащую церковь. Еще
ранее, ввиду признаков разложения тела, крышка гроба была закрыта. Когда ее открыли в церкви, черты лица покойника были уже трудно распознаваемыми. Похоронная процессия отправилась в Петербург лишь 10 января,
поскольку сопровождающий Александра во время пребывания в Таганроге генерал Петр Волконский боялся самостоятельно принять решение и дожидался приказа нового монарха.
Тем временем, как известно, нехватка ясных указаний по вопросу наследования трона после смерти Александра привела к ситуации междуцарствия
и серьезному государственному кризису, последним аккордом которого
было выступление декабристов, кроваво подавленное Николаем I. Процессия с гробом Александра добралась до Москвы 15 февраля, где, в связи с
тем, что народ требовал выставить тело на публичное обозрение, а власти
на это не соглашались, чуть было не дошло до волнений. Почти месяцем
позже, 12 марта, кортеж добрался до Царского Села. Там тело по собственному желанию осмотрела императрица-мать Мария Федоровна, которая –
согласно заявлениям свидетелей – подтвердила личность сына. Затем гроб
был помещен в военный госпиталь.
Траурные церемонии состоялись 25 марта; Александр был похоронен возле
своего отца, Павла I, в Казанском соборе на территории Петропавловской крепости. Как доказательство того, что саркофаг, в самом деле, скрывает тело умершего царя, к установленной напротив иконе было прикреплено его обручальное
кольцо4. Вдова, Елизавета Алексеевна, не сумела добраться до Петербурга на по__________________________
Даты приводятся в соответствии с григорианским календарем. В российской
литературе, как правило, даты приведены согласно юлианскому календарю, т.е. «старому стилю» – в XIX в. разница между ними составляла 12 дней.
3
В написанном много лет позже дневнике Д. Тарасов констатировал, что никогда не подписывал этого протокола. Его подпись, однако, фигурирует в документе,
наряду c девятью остальными. На эту подробность многократно ссылались сторонники тезиса о том, что протокол был фальсифицирован.
4
Palmer A. Alexander I. London, 1974. P. 413.
2
21
хороны мужа. Она отправилась из Таганрога с большим опозданием, а затем,
была вынуждена перервать путешествие ввиду резкого ухудшения состояния здоровья. 16 мая она умерла в небольшом городке в Орловской губернии.
Описанные обстоятельства представляли собой естественную почву для
различных домыслов и сомнений, как при дворе, так и среди народа. Непосредственно после смерти Александра рассказывалось, прежде всего, о
его умерщвлении (путем отравления, или иначе) – инициативу этого убийства приписывали или революционерам, или высоким сановникам, стремящимся к дворцовому перевороту. Еще более драматическими были слухи
об удачном побеге монарха от убийц и захоронении вместо него убитого
солдата. Рассказывалось даже, что царь был продан в рабство5.
С годами спекуляции на тему убийства отошли на дальний план, зато появилась версия о добровольном оставлении Александром царского престола. Эта легенда пользовалась некоторой популярностью уже под конец царствования Николая I. Укрепил ее факт поселения в Томской губернии отшельника (старца6) Федора Кузьмича, которого некоторые начали отождествлять с
Александром I. Трудно сказать, имело ли место это отождествление еще при
жизни старца, или же началось лишь после его смерти. Федор Кузьмич, как
стало установлено после, был арестован осенью 1836 г. в окрестностях Красноуфимска (Пермской губ.) за бродяжничество, а затем отправлен в ссылку
на поселение в Богоявленск (Томской губ.). В последующие годы, в поисках
спокойствия и уединения он несколько раз менял место жительства.
Если верить словам современников, он отличался от «обыкновенных» отшельников внушительным видом и поразительным для этого типа людей знанием жизни петербургского двора. Рассказывалось, что иногда он принимал
визиты высокопоставленных людей. В конце пятидесятых годов Федор Кузьмич поселился вблизи Томска, где о нем заботился местный купец Семен Феофанович Хромов. Там же он и умер в январе 1864 г. Ф. Хромов после этого
дважды ездил в Петербург, чтобы передать наследникам Николая I вещи, а
также бумаги, оставленные Федором Кузьмичом. Ходили слухи, будто в 1866
г. в связи с этим он был заключен под стражу в Петропавловской крепости, а
впоследствии освобожден с предписанием «держать язык за зубами».
В начале восьмидесятых годов Ф. Хромов вновь был в столице – на этот
раз он подал царю Александру III какую-то просьбу, к которой была прило__________________________
Николай Михайлович. Легенда о кончине императора Александра I. СПб., 1907.
С. 42-43. Автор, ссылаясь на документы архива военного министерства, приводит
более 50 слухов, записанных 25 декабря 1825 г. Можно предполагать, что в последующие месяцы их появилось еще больше.
6
В православной традиции старцем называют человека, живущего в монастыре
или уединенно, преданного молитве и отличающегося особенным опытом внутренней, духовной жизни. Старец обычно помогает обращающимся к нему людям советом, словом утешения и духовным руководством.
5
22
жена небольшая фотография (точнее, сфотографированная литография)
Федора Кузьмича7. Записи, которые оставил Хромов, содержали не слишком много подробностей, которые могли бы заинтересовать историка – автор посвятил их, прежде всего, необыкновенным духовным дарованиям, которыми был наделен старец, и совершенным им чудесам.
Вскоре могила Федора Кузьмича в Томске и келья, в которой он провел
последние годы жизни, стали местом набожных паломничеств. В 1873 г. там
был даже Великий князь Алексей Александрович (сын Александра II), а в
1891 – Великий князь Николай Александрович (будущий Николай II)8. Росла
также вера (особенно среди окрестного населения) в то, что царь и праведный старец – это одно лицо. Вероятно, этому способствовал некоторый мифический ореол, сложившийся вокруг личности Александра I, которого еще
при жизни называли «Благословенным» и «Ангелом»9.
Период царствования Александра III, а после Николая II, был временем дальнейшего развития легенды, которая набирала все большую популярность и
обогащалась новыми подробностями. В последнее пятнадцатилетие XIX в.
появилась целая серия книг и брошюр о сибирском старце10. Власти неохотно смотрели на распространение легенды, которая, по их мнению, компрометировала царствующую династию. Обер-прокурор Святейшего Синода,
Константин Победоносцев (1880-1905 гг.), направил даже тайный циркуляр для
духовенства, в котором строго запрещал ему издание и распространение публикаций о мнимом исчезновении и отшельнической жизни Александра I11.
В 1897-1898 гг. в Петербурге вышла четырехтомная биография Александра I,
написанная Николаем Шильдером12, имеющая научный характер и основан__________________________
Николай Михайлович. Легенда о кончине... С. 6. Обе поездки Хромова и факт
передачи прошения с фотографией, согласно автору, подтверждены документально.
8
Архангельский А. Александр I. М., 2000. С. 451.
9
С инициативой добавления к имени царя слова «Благословенный» выступили в
июле 1814 г. члены Сената, Государственного Совета и Святейшего Синода. Александр отклонил это предложение, но с тех пор этот титул все чаще стал появляться
как в официальной терминологии, так и неофициально. См.: Уортман Р.С. Сценарии власти. Т. I. М., 2004. С. 298 (Wortman R.S. Scenarios of Power. Myth and
Ceremony in Russian Monarchy. Vol. I. Princeton, 1995).
10
Долгорукий В. Отшельник Александр (Федор) в Сибири // «Русская Старина» Т. 18 (1887). № 10. С. 217-220; Мельницкий М.Ф. Старец Федор Кузьмич //
«Русская Старина» Т. 23 (1892). № 1. С. 81-108; Кузнецов-Красноярский П. Старец Федор Кузьмич // «Исторический Вестник» Т. 16 (1895). № 5; Кузовников Р.
Кто был старец Федор Кузьмич // «Исторический Вестник» Т. 16 (1895). № 7; Загадочный старец Федор Кузьмич, скончался в Томске 20 января 1864 г. М., 1898;
Гурьев Н.А. Таинственный Старец. Томск, 1900 и др.
11
Николай Михайлович, Легенда о кончине ... С. 8.
12
Шильдер Н.К. (1842-1902) – историк, военный, участник русско-турецкой войны 1877-1878 гг., с 1893 г. в звании генерала. В 1892-93 годах был редактором
7
23
ная на обширном использовании источников. Пользующийся признанием в
среде историков автор, излагал на последних страницах своего труда легенду
об Александре – Федоре Кузьмиче, заканчивая ее следующим выводом: «Если
бы фантастические догадки и нерадивые предания могли быть основаны на
положительных данных и перенесены на реальную почву, то установленная
этим путем действительность оставила бы за собою самые смелые поэтические вымыслы; во всяком случае, подобная жизнь могла бы послужить канвою для неподражаемой драмы с потрясающим эпилогом, основным мотивом которой служило бы искупление. В этом новом образе, созданном народным творчеством, император Александр Павлович, этот «сфинкс, не разгаданный до гроба», без сомнения, представился бы самым трагическим лицом русской истории, и его тернистый жизненный путь увенчался бы небывалым загробным апофеозом, осененным лучами святости»13.
Точка зрения Н. Шильдера, который, хотя и не решился подтвердить легенду своим авторитетом, но в то же время до конца и не отказался от нее,
лучше всего показывает, что не только народ хотел отождествить своего монарха с сибирским старцем – перед силой воздействия предания не устояли
также и представители русской элиты.
Религиозно-нравственный посыл легенды особенно увлек Льва Толстого.
Он намеревался использовать ее как материал для литературного произведения, начал даже писать вымышленный дневник «Посмертные записи старца
Федора Кузьмича...», в конце концов, однако оставил лишь незавершенные наброски. В видении Л. Толстого – который, как писатель, не обязан был излишне заботиться о соответствии художественного произведения историческим документам – Александр I после отречения от престола жил в окрестностях Таганрога как простой человек. Сознавая, однако, что грех отцеубийства14
требует более радикальной формы покаяния, он ждал, что Господь укажет
ему верный путь. Однажды он случайно находился вблизи места наказания
солдата, который был осужден на 8 тысяч палок за оставление полка. Винов__________________________
исторического журнала «Русская Старина», с 1899 г. – директор Публичной Библиотеки в Петербурге. Как исследователь, пользующийся доверием властей, он имел
облегченный доступ к государственным архивам; опубликовал много материалов,
касающихся политической, дипломатической и военной истории России конца XVIII
и первой половины XIX в.
13
Шильдер Н. К. Александр Первый, его жизнь и царствование. Т. IV. СПб.,
1905. С. 448.
14
Достоверным является то, что Александр как великий князь и наследник престола имел контакты с заговорщиками, которые готовили покушение на его отца,
царя Павла I. Неизвестно, однако, знал ли он о плане убийства или считал, что
дело идет только об отстранении порывистого и непредсказуемого монарха от власти. В любом случае жестокое убийство Павла I довлело над царствованием его
старшего сына с самого начала.
24
ник сбежал, когда ему было отказано в разрешении навестить семью и проститься с умирающим отцом. После нанесения половины ударов наказание
было прервано, солдат вскоре умер, а потрясенный Александр I решил занять его место. Врач, которому царь раскрыл свою личность, клятвенно обязался сохранить тайну. Тело умершего было перевезено в Петербург и торжественно похоронено, а Александр I, «излечившись от ран», вернулся в полк.
Чудом пережил вторую часть наказания, после чего, как велел приговор, был
сослан в Сибирь на поселение. Он жил там много лет, вплоть до дня, когда его
случайно узнал вновь прибывший ссыльный, прежде служивший при дворе.
Тогда Александр I покинул село и последние годы жизни провел как странник и бродяга в окрестностях Урала15. Хотя повесть Толстого отклонялась и
от исторического пересказа, и от народной версии предания, которое изначально не включало сюжета о личной вине Александра за отцеубийство, однако и без того она очень укрепила силу воздействия легенды.
В версии начала XX в. история Федора Кузьмича состояла уже из целого
ряда более или менее красочных эпизодов. Постоянным элементом повествования были посещения отшельника членами царской семьи и иными
важными лицами: Великий князь Михаил Павлович (младший брат Александра I) якобы навещал Федора Кузьмича ещё в тюрьме в 1837 г., потом в
тайге под Томском с ним встречался Великий князь Николай Александрович (сын Александра II), или даже сам будущий Александр II, как наследник престола. Частым гостем старца был епископ Иркутский Афанасий,
который вел с ним продолжительные беседы на каком-то иностранном языке. Подчеркивалось, что Федор Кузьмич знал всех сановников Петербурга,
их деятельность и характеры, превосходно ориентировался в политических
событиях и тонкостях организации военных поселений, любил вспоминать
войну с Наполеоном и победоносное вступление русской армии в Париж в
1814 г., а также различные факты периода царствования Екатерины II, зато
избегал каких-либо упоминаний о Павле I и Александре I.
К каноническим принадлежали сцены опознания царя во время случайной встречи с солдатом-ветераном или другом лицом из прежнего окружения. Вид старца, его жесты, привычки и темперамент должны были полностью соответствовать наружности и характеру Александра I. Особый сюжет
легенды составляло повествование об опеке Федора Кузьмича над девушкойсиротой Александрой Никифоровной. Сибирская крестьянка, обеспеченная
своим покровителем различными указаниями и адресами, как говорили, принимавшаяся и чиновниками высокого ранга, и священнослужителями, совершила два паломничества по наиболее известным святыням России.
Легенда упоминала также о «вещественных» доказательствах личности
Александра, которыми были находившиеся в его келье иконы Богоматери
Почаевской с инициалами «А I», а также Святого Александра Невского (пат__________________________
15
Согласно тексту, опубликованному в журнале «Огонек» 1905. № 17.
25
рона царя), скрытый (якобы) среди бумаг акт бракосочетания с Елизаветой
Алексеевной, а также листок с зашифрованной записью, которую старец хранил в специальном мешочке16. Эта последняя была даже воспроизведена и –
хотя можно иметь веские сомнения в ее аутентичности – стала предметом
объяснимого интереса и попыток расшифровки. Первая попытка имела место относительно рано – ее автор рассмотрел записку как анаграмму и, переставив буквы, получил довольно сенсационную информацию о «вероломном брате Николае Павловиче», который «без стыда и совести сослал Александра»17. Эта версия, по понятным соображениям, не получила широкой известности. Через несколько десятилетий появилась другая расшифровка, на
этот раз соответствующая толстовскому видению легенды. Страница будто бы
была зашифрованным письмом царя Павла I к Анне Васильевне18, в котором
говорилось: «Открыли мы ужасную вещь о нашем сыне: граф Пален информирует меня об участии Александра в заговоре. Нам необходимо скрыться
сегодняшней ночью, куда угодно, где только возможно»19.
Как уже было упомянуто ранее, легенда была превосходно известна также в дворянской среде и среди членов царствующей династии. Именно там
она нашла своего первого исследователя и критика – им был Великий князь
Николай Михайлович (1859-1919 гг.), внук Николая I, член Петербургской
Академии Наук и председатель (1909-1917 гг.) Русского Исторического Общества. Увлеченный легендой о своем двоюродном дедушке, он решился –
кажется, вопреки мнению семьи, самостоятельно провести поиски в архивах императорского двора, а также в местах, связанных с личностью Федора
Кузьмича. В сборе информации в Сибири и в православных монастырях Великому князю помогал один из чиновников для особых поручений при губернаторе Новгорода. Многолетний поиск превратил приверженца легенды в одного из ее ведущих критиков.
В 1907 г. Николай Михайлович обнародовал результаты своих исследований в уже несколько раз цитированной здесь работе «Легенда о кончине
императора Александра I». В ней он утверждал, что все существующие до
сих пор объяснения, с помощью которых пытались доказать аутентичность
__________________________
16
См. Василич Г. Император Александр I и старец Федор Кузьмич. М., [без
даты издания]; Таинственный старец Федор Кузьмич в Сибири и Император Александр I. Харьков, 1912; Барятинский В. Царственный мистик. СПб., 1913.
17
Николай Михайлович Легенда о кончине ... С. 48-49 и факсимиле записки. Изобретателем ключа был некий Иван Степанович Петров, преподаватель Петербургской
Театральной Школы. Автор цитированной работы, который, впрочем, сомневался в
аутентичности записки, отнесся к этой интерпретации подчеркнуто с дистанцией.
18
Неизвестно о ком тут идет речь: женой Павла I была Мария Федоровна (в
девичестве Софья Дорота из рода князей Вюртембергских).
19
Цит. по: Strakhovsky L.I. Alexander I’s Death and Destiny //American Slavic and
East European Review. Т. 4. 1945. № 1/2. P. 50.
26
предания (симуляция болезни, посвящение в проект бегства Елизаветы Алексеевны, захоронение вместо царя фельдъегеря Маскова, который двумя неделями ранее погиб при несчастном случае, и т.д.) противоречат сохранившимся источникам. Отзываясь о работе Н. Шильдера, Николай Михайлович
выражал удивление, как историк такого уровня мог всерьез отнестись к столь
неправдоподобной легенде. Однако, прежде всего, он предложил новую гипотезу насчет личности Федора Кузьмича – будто бы он был внебрачным
сыном Павла I и Софьи Чарторыской (в девичестве Ушаковой) и в молодости служил во флоте20. Эта версия позволяла подтвердить слухи о физическом сходстве отшельника с Александром I, а также о его хорошей осведомленности о тонкостях, касающихся императорского двора.
В изданной спустя несколько лет биографии Александра I Николай Михайлович безапелляционно констатировал, что легенда, ставящая под сомнение факт смерти царя в 1825 г., противоречит всякой логике и не подкрепляется ни одним вещественным аргументом21.
Публикации Великого князя не казались, однако, убедительными всем историкам и публицистам – некоторые считали, что причиной изменения его
взглядов были не проведенные изыскания, а давление двора и царской семьи. В 1913 г. князь Владимир Барятинский (1874-1941 гг.), литератор и историк-любитель, представил на основании тех же самих источников, на которые ссылались его предшественники, собственную версию событий22.
Согласно версии В. Барятинского, в план бегства Александра были посвящены его супруга, генерал Петр Волконский, а также два врача – Джеймс
Виллие и Дмитрий Тарасов. Они-то и должны были помочь царю в «исчезновении» и позаботиться об иных деталях мистификации. Автор утверждал,
что вместо Александра I был похоронен неизвестный солдат Семеновского
полка, умерший несколькими днями ранее. Свою аргументацию В. Барятинский основал, прежде всего, на противоречиях между донесениями свидетелей о болезни Александра и неточностях в медицинской документации23,
__________________________
20
По мнению автора, Софья Степановна Ушакова (1746-1803 гг.), в первом браке Чарторыская, после смерти мужа была любовницей Павла I вплоть до его женитьбы. От этого союза родился сын – Семен Великий, а Софья вторично вышла
замуж – за сенатора Петра Кирилловича Разумовского. См.: Николай Михайлович,
Легенда о кончине... С. 46-47.
21
Николай Михайлович, Император Александр I. Опыт Исторического исследования. Т. 1. СПб., 1912. С. 349. Свое критическое отношение к легенде выразил
также Г. Василич (Указ. соч.).
22
Барятинский В. Царственный мистик. СПб., 1913 (французское издание: Le
Mystиre d’Alexandre Ier (1825-1925). Paris, 1925.
23
Чтобы проверить правдоподобность протокола вскрытия, Барятинский применил довольно-таки изобретательный метод: а именно послал фрагмент с описанием состояния внутренних органов нескольким признанным специалистам (не сооб-
27
а также на некоторых фрагментах писем Елизаветы Алексеевны к матери и
свекрови, в которых он усматривал таинственные намеки и недомолвки.
Большое значение он придавал также тому, что Александр неоднократно
жаловался ближайшему окружению на бремя власти и упоминал о возможности будущего отречения от престола. По этому пути пошли также и позднейшие сторонники легенды.
После революции и захвата власти в России большевиками сказание о Федоре Кузьмиче было предано забвению. В официальной советской историографии не могло быть места для легенды, восславляющей личность царя-самодержца и содержащей подозрительный религиозно-мистический мотив. В
1923 г. вышел обширный труд К.В. Кудряшова, который подверг критике все
существующие до сих пор аргументы приверженцев легенды24. После этого
тема Федора Кузьмича надолго была отправлена на свалку истории.
Легенду, однако, сохранила и даже развила русская эмиграция, одновременно способствуя ее популяризации в Европе и в США. В начале 1920-х гг. ее,
довольно-таки некритическим образом, представил Анатолий Куломзин на страницах издаваемого в Лондоне «Slavonic Review»25. Во Франции история царяотшельника была известна еще перед Первой мировой войной: вспоминал о
ней, в частности, Пьер Рэйн, который, не вступая в дискуссию на тему правдоподобия и достоверности источников, свидетельствовал, что сказание о Федоре Кузьмиче принадлежит не к сфере «материальной правды», а только лишь к
сфере «психологической правды»26. Зарубежные историки, занимающиеся
Александром I, не вели, разумеется, самостоятельных архивных исследований,
они использовали только русскую литературу и опубликованные источники.
Наиболее скептически отнесся к легенде польский, но работавший во
Франции, историк Казимеж Валишевский27. К. Валишевский намекал, что
__________________________
щая им о происхождении текста), с просьбой об определении причины смерти. Ответы были разными, но зато все опрашиваемые исключили малярию и брюшной
тиф, о которых шла речь в официальном протоколе.
Более десяти лет тому назад, русский специалист из области судебной медицины,
анализируя течение болезни и упомянутый протокол вскрытия, констатировал, что
Александр I умер в результате менингита. Смерть царя ускорили изменения во внутренних органах и ослабление иммунной системы, что было следствием перенесенной
годом ранее инфекции. См.: Волков Е.В. Александр I. Жизнь в поисках идеала // Волков Е.В., Конюченко А.И. Русские императоры XIX века. Пермь, 2001. С. 96.
24
Кудряшов К.В. Александр I и тайна Федора Кузьмича. Петроград, 1923.
25
Kulomzin A. The Siberian Hermit, Theodore Kuzmich // «Slavonic Review» Т. 2:
1923/1924. P. 381-387.
26
Rain P. Alexandre Ier. Un tsar idéologue. Paris, 1913. P. 443.
27
К. Валишевский (1849-1935 гг.), автор многих работ, посвященных истории России, в том числе, как считают некоторые, плагиаторской, написанной в форме панегирика, биографии Екатерины II, которую остро раскритиковал Шимон Аскенази.
28
отождествление Александра с Федором Кузьмичом – дело рук купца Хромова, который впоследствии использовал сфабрикованную им самим историю как своего рода товар на продажу. Гипотезу о запланированном бегстве Александра он относил к «сказкам», а в том, что касается личности
отшельника, склонялся к принятию точки зрения Великого князя Николая
Михайловича, считавшего Федора Кузьмича внебрачным сыном Павла I28.
Остальные биографы Александра I были гораздо больше увлечены легендой. Морис Палеолог29, бывший французский посол в России, перечислял все
предыдущие аргументы, подтверждающие «исчезновение» царя в Таганроге
и преподносил новую версию его бегства – Александр отплыл из Крыма в
Палестину на яхте английского лорда, чтобы провести следующее десять лет
на Святой Земле. Изыскания Николая Михайловича, которого М. Палеолог
знал лично, он подвергал сомнению как пристрастные и опубликованные под
нажимом семьи. По его мнению, об этом свидетельствовало даже само поведение Великого князя: М. Палеолог уверял, что, когда разговор заходил о
Федоре Кузьмиче, Николай Михайлович «терял привычную свободу»30.
Несколько более осторожно высказывался русский эмигрант Лев Любимов. В своей книге, составленной на основании предшествующей литературы, а также новых материалов и донесений, полученных от соотечественников, находящихся в эмиграции31, он очень убедительно представил все противоречия и недомолвки, встречающиеся в «официальной» версии событий, связанных со смертью и похоронами Александра. Не разрешил он, однако, основного вопроса – о достоверности легенды – признавался единственно, что она «прельщает своей красотой» и что «в нее хочется верить»32.
В подтверждение тезиса о том, что Александр I не умер в Таганроге,
авторы эмиграционных изданий охотно приводили новую подробность,
__________________________
Waliszewski K. La Russie il y a cent ans. Le règne d’Alexandre Ier.T. III. Paris,
1925. P. 369-378.
29
(1859-1944) французский литератор и дипломат, работал в парижском Министерстве иностранных дел с 1880 г., исполнял функции посла в Танжере (Марокко), Пекине, Риме, Софии и Петербурге (1914-1917). Был сотрудником журнала
«Revue des deux mondes», автором книг и статей по истории, литературе и искусству, членом Французской Академии (с 1928 г.).
30
Paléologue M. Alexandre Ier un tsar énigmatique. Paris, 1937. P. 301-302. Эта биография была издана также по-немецки: Alexander I. Der rätselhafte Zar. Berlin, 1937;
и по-английски: Enigmatic czar. The life of Alexander I of Russia. New York, 1938.
31
Любимов Л. Тайна императора Александра I. Париж, 1938. Просьбу присылать ему информацию автор опубликовал в 1936 г. на страницах эмигрантского издания «Возрождение». На нее ответило много эмигрантов, особенно из аристократических семей, связанных с двором; обычно их информация черпалась из устных пересказов или воспоминаний давно умерших дедушек, бабушек и иных родственников.
32
Любимов Л. Тайна императора... С. 216.
28
29
которая должна была подтверждать предыдущие слухи. Уже перед революцией существовало убеждение, что гроб Александра I в Казанском Соборе является пустым, а также что проверяли это, как Александр II, так
и Александр III. Теперь аналогичное открытие должны были сделать большевики, во время обследования царских захоронений в 1921 г. (согласно
некоторым авторам, в 1926)33. Кстати говоря, для Л. Любимова поведение советских властей было косвенным аргументом в пользу легенды.
Он отмечал, что большевики, которые рассекретили много материалов
из государственных архивов и архивов двора, не опубликовали ничего на
тему Федора Кузьмича, и отсюда делал вывод, что они не располагают
никакими документами, которые могли бы эту легенду опровергнуть. В
то же время он полагал, что новый режим не захочет «выдавать неопровержимые доказательства того, что один из русских царей действительно получил ореол святости»34.
В последующие годы книги о тайне Федора Кузьмича появились в Германии35 и в Норвегии36. Но самый большой интерес судьба Александра I
вызывала по-прежнему во Франции. Среди послевоенных биографов сторонником легенды был Константин Грюнвальд. Так же как и Л. Любимов,
он считал проблему смерти царя нерешенной37. Более критически относился к этому вопросу Анри Труайя, который счел версию событий, представленную в легенде, малоправдоподобной38.
Вместе с русскими эмигрантами, повествование о Федоре Кузьмиче попало также и за океан. Несколько американских писателей предприняли попытку литературной разработки темы, результатом чего стали романы Эдны
Вортлей Ундэрвуд (1873-1961 гг.)39 и Вильяма Джеймса Блэйка (1894-1968 гг.)40.
__________________________
Факт вскрытия и разграбления саркофагов в Казанском Соборе не подлежит сомнению, однако молва о пустом гробе Александра не имеет пока полностью достоверного подтверждения – все сообщения на эту тему исходят из вторых или третьих рук.
34
Любимов Л. Тайна императора... С. 217.
35
Winkler M. Zarenlegende. Glanz und Geheimnis um Alexander I. Berlin, 1941.
36
Arkina N. Alexander I, keiser, kavaler og eremitt. Oslo, [1951].
37
Grunwald C. Alexandre Ier un tsar mystique. Paris, 1955.
38
Troyat H. Alexandre Ier le sphinx du Nord. Paris, 1980. (Перев. на английский:
Alexander of Russia. New York, 1982; перев. на русский: Труайя А. Александр I.
Северный Сфинкс. М., 2003).
Анри Труайя (Лев Асланович Тарасов) род. в 1911 г. в Москве, после революции эмигрировал с родителями во Францию, начал писательскую карьеру в 1935 г.
С 1959 г. член Французской Академии; является автором многочисленных романов,
биографий а также публикаций из области истории литературы и истории. Многие
его книги были переведены на русский язык.
39
Underwood E.W. The Penitent. Boston, 1922.
40
Blake W.J. Angel. A novel based on the life of Alexander I of Russia. New York, 1950.
33
30
Появились также исторические труды, как, например, популярная биография авторства Френсиса Грайббля41 или статья Леонида Страховского, опубликованная в «American Slavic and East European Review» вскоре по окончании Второй мировой войны42. В 1990 г. беллетризированную биографию
Александра опубликовал американский историк польского происхождения,
Мариан Дзевановский, сторонник и популяризатор легенды43. Автором новейшего и наиболее остроумного издания о «таинственном исчезновении
царя Александра I» является потомок русской княжеской семьи Алексей
Трубецкой (род. в 1934 г.), проживающий в Канаде44.
В советской историографии Федор Кузьмич был ненадолго извлечен из
небытия только один раз, в середине шестидесятых годов XX в. Произошло
это в связи с короткой заметкой об эмигрантской публикации Л. Любимова
(1938 г.), которая появилась в журнале «Вопросы истории». Отклик со стороны читателей превзошел все возможные ожидания. Редакция получила
свыше ста писем, в которых историки и представители других сфер науки
заявляли о необходимости подробных исследований обстоятельств смерти
Александра I, включая вскрытие могилы и проведение профессиональной
экспертизы45. На начале широкого поиска особенно настаивал Натан Эйдельман. Иначе относилась к этому вопросу официальная сторона – издание
«Советские архивы» почти сразу же опубликовало свидетельство о смерти
и протокол вскрытия Александра I, утверждая, что эти документы «положат конец легенде об Александре I, как личности, жившей дважды»46. В кон__________________________
Gribble F. Emperor and mystic. The Life of Alexander of Russia. New York, 1931.
Strakhovsky L.I. Alexander I’s Death and Destiny //American Slavic and East
European Review. Т. 4. 1945. № 1/2. P. 33-50.
Леонид Иванович Страховский (1898-1963 гг.) в 1928 г. выехал в США и занимал должность профессора истории по очереди в нескольких университетских центрах (Georgetown University, University of Maryland, Harvard). В 1948 г. перешел в
Институт Славянских исследований в Торонто (Канада). Занимался историей XIX и
XX вв., был редактором научных журналов, выходящих по-русски и по-английски.
43
Dziewanowski M.K. Alexander I: Russia’s Mysterious Tsar. New York, 1990.
Мариан Камил Дзевановский (1913-2005 гг.) родился на Украине, был участником сентябрьской кампании 1939 года и офицером Польских Вооруженных Сил на
Западе, после 1945 г. преподавал историю России и Восточной Европы в Boston
University и University of Wisconsin. Автор многих публикаций по-английски, посвященных польской и русской истории XIX и XX веков, в том числе переведённых на
многие языки работ о Второй мировой войне в Европе и о Советской России.
44
Troubetzkoy A. Imperial legend: the mysterious disappearance of Tsar Alexander
I. New York, 2002 (Перев. на русский: Трубецкой А. Александр I. М., 2003).
45
Существует ли «тайна Федора Кузьмича»? //Вопросы истории. 1967. № 1. С. 191.
46
Кунтиков И.Н., Денисьев В.И. Легенда и документы о смерти Александра I //
Советские архивы. Т. 1. 1966, № 3. С. 107-109.
41
42
31
це концов, редакция «Вопросов истории» напечатала две очень критические статьи, посвященные легенде47, и закрыла дискуссию.
Этот эпизод позволяет лучше понять феномен возрождения легенды в
русской исторической литературе сразу же после перестройки. Первая инициатива происходила, скорее всего, из Томска, наиболее тесно связанного с
образом сибирского старца. В конце 1980 г. один из тамошних историков
подверг сомнению мнение Николая Михайловича о явной разнице в характере письма Федора Кузьмича и Александра, ссылаясь на графологический
анализ, который показал, что автограф старца и рукописи царя вышли изпод руки одного и того же человека48. Эти аргументы были встречены в
научной среде с большим скептицизмом, тем не менее, тема начала возбуждать все больший интерес.
Вскоре за нее взялся современный исследователь истории самодержавия
в XIX в. Сергей Владимирович Мироненко. Не признавая правоты сторонников легенды, он всерьез, однако, отнесся к их точке зрения и противопоставил ей аргументы, приводившиеся еще Л. Любимовым. Гипотезе о добровольном и запланированном самоустранении Александра I от власти противоречил – по его мнению – факт, что император не урегулировал вопрос
о престолонаследии и оставил свое ближайшее окружение в уверенности,
что власть перейдет к цесаревичу Константину. Такой серьезный подход к
проблеме со стороны представителя академической среды был явной новостью, тем более, что С. Мироненко, хотя и решительно отрицал достоверность легенды «о добровольном отречении самодержца от власти и его смиренном уходе на дальнюю сибирскую заимку», но одновременно признавал – так как делали это до него историки-эмигранты, – что она «необыкновенно привлекательна»49.
В 1990 г. в Ленинграде был издан репринт книги В. Барятинского, а в 1994 г.
в журнале «Юность» вышел сокращенный вариант работы Льва Любимова50. Вскоре загадкой занялся известный автор «ревизионистских» интерпретаций истории России в период Второй мировой войны Игорь Бунич51
а также – более традиционным образом – Виктор Федоров52.
__________________________
Существует ли «тайна Федора Кузьмича»? //Вопросы истории. 1967. № 1,
статьи С.Б. Окуня (С. 191-197) и Н.Н. Белянчикова (С. 197-201).
48
Волков Е.В. Александр I. Жизнь в поисках идеала... С. 98.
49
Мироненко С.В. Страницы тайной истории самодержавия. Политическая история первой половины XIX столетия. М., 1990. С. 97-99.
50
Любимов Л. Тайна императора Александра I //Юность. 1994. № 1 (сокращенная версия парижского издания 1938 г.).
51
Бунич И. Две смерти императора Александра I. СПб., 1995.
52
Федоров В.И. Александр Благословенный и святой старец Федор Томский:
историческое исследование. Томск, 2001; Сфинкс неразгаданный. Мистический подвиг императора. М., 2009.
47
32
Самым интересным, а одновременно очень характерным нам кажется
работа представителя младшего поколения русской гуманитарной науки,
Александра Архангельского (род. в 1962), литературоведа и историка. В своей
обширной работе об Александре I он посвятил много внимания аргументам «за» и «против» легенды, приводя своего рода обзор доказательств и
гипотез, предложенных своими предшественниками. Окончательный вывод
автора заслуживает быть приведенным целиком: «Гипотеза и есть гипотеза.
Не больше и не меньше. Были бы прямые доказательства – она бы и не потребовалась. Но другого объяснения, которое в такой же мере удовлетворяло всем описанным выше «параметрам», – я не вижу. И потому решаюсь
на вывод прямо противоположный тому, каким завершилась одна из предыдущих главок. Кем бы ни был тот, кто назывался Федором Кузьмичом,
был он sui generis Александром I. Он нес крест русского царя, платил по
его счетам, искупал его грех. Грех духовный, а не политический. Политические грехи русского царя предстояло искупать России в целом; она должна была понести его крест; в этом смысле именно ей выпала участь «коллективного Федора Кузьмича»»53.
Цель этой статьи не в том, чтобы начать дискуссию на тему правдоподобия или невероятности бегства Александра I из Таганрога и – что является
отдельной темой – его позднейшей метаморфозы в Федора Кузьмича. Этот
спор, как отмечают рецензенты новейших публикаций, могло бы закончить
простое исследование ДНК. Ничего, однако, не говорит о том, что в ближайшее время будет предпринята попытка подобного рода, более того, совершенно нет уверенности, что результат лабораторного анализа сумел бы положить конец легенде, которая многократно продемонстрировала свою сопротивляемость к демистификации. Гораздо более существенным кажется
вопрос о причинах невероятной живучести поверья о царе-отшельнике-искупителе, которое по прошествии почти двух столетий не перестает интриговать писателей, публицистов и историков. Возможно, эти причины очень
сложны. Наверное, огромную роль сыграло сочетание в истории Федора Кузьмича двух традиций: народно-религиозной, основанной на популярном среди крестьян мифе «доброго царя» и характерном для восточного христианства культе старцев-отшельников, а также придворно-аристократической, хранящей память о полном противоречий «Гамлете в короне», Александре I.
В более поздний период большее значение приобрели идеологические
мотивы, связанные с вопросом о месте и роли династии Романовых в истории России: образ одного из ее членов как связанного с русским народом
святого устраивал бы как защитников монархии, так и многих эмигрантов,
ищущих истоки своей идентичности в истории дореволюционной Российской Империи. Этот аспект, как нам кажется, может играть существенную
роль также и для современных россиян, встающих перед вопросом выбора
__________________________
53
Архангельский А. Александр I...С. 498.
33
исторической традиции и ищущих светлых моментов в трудной истории двух
последних столетий. Историков, как прежних, так и нынешних, привлекают
пробелы и неясности в исторических документах – в этом смысле одним из
вдохновителей легенды можно признать царя Николая I, который умышленно и старательно уничтожил часть документов, связанных с последним периодом жизни своего брата. Наконец, last but not least, остается еще неоспариваемая красота предания о властителе-искупителе и отшельнике, к которому особо тяготеет каждая «славянская душа». Быть может, сказание о
сибирском отшельнике получит с годами в России статус национальной легенды – уже сегодня в Эрмитаже туристы могут купить прекрасно изданную книгу об Александре I и старце Федоре Кузьмиче54.
ПОЧЕМУ ФРАНЦ ИОСИФ МИЛЕЕ ПОЛЯКАМ,
ЧЕМ АЛЕКСАНДР I
С.М. Фалькович
На проходившем в феврале 2007 г. в Российском Государственном гуманитарном университете Круглом столе, посвященном теме «Культурные
контексты Центральной Европы: образы, мифологемы, реальность», была
затронута проблема имперской политики. Тогда, в связи с докладом профессора Ягеллонского университета в Кракове Генрыка Глембоцкого, возник вопрос о том, почему имя российского императора Александра I, автора прогрессивной конституции Королевства Польского, не осталось в благодарной памяти поляков, тогда как имя императора Австро-Венгрии Франца
Иосифа до сих пор популярно в Галиции?
В последнем я могла лично убедиться, участвуя в 2004 г. в съезде польских
историков, проходившем в Кракове. Во время концерта, организованного для
участников съезда, музыканты исполнили песенку, прославлявшую любимого монарха «Францишка Юзефа», и ее весело подхватили присутствующие.
Это не единичный пример симпатии к дому Габсбургов у населения национальных территорий, входивших в состав Австрийской империи. Известно, в частности, что венгры обожали супругу Франца Иосифа императрицу Елизавету (Сиси). Что же касается отношения поляков к Габсбургам, то,
по мнению участвовавшего в работе Круглого стола посла Польши в России г. Ежи Бара, тяготение польского народа к Европе, ощущение им своей
«европейскости» обусловили его симпатии к Австрии как к европейской
стране и, соответственно, к ее монарху.
Действительно, европейское самосознание всегда являлось интегральной
частью польского менталитета. Правда и то, что Россия при этом нередко
характеризовалась как азиатская страна, оплот варварства, а защита от нее
__________________________
54
Файбисович В.М. Александр I и старец Федор Кузьмич. [Б.м.]: Эрмитаж, 2005.
34
Европы рассматривалась в качестве исторической миссии Польши. Однако
если обратиться к конституции 1815 г., дарованной полякам Александром I,
то придется признать, что она была воплощением европейского прогресса,
последним словом передовой общественной мысли Запада. Концентрируя
в себе ее достижения, конституция гарантировала обеспечение подлинной
автономии Королевства Польского, законодательно закрепляла гражданские
права населения. Если же вспомнить об автономии, которой с 60-х гг. XIX в.
пользовалась Галиция, то она даже не была закреплена законодательно, не
говоря уже об отсутствии конституционных гарантий.
Поэтому разница в отношении поляков к двум монархиям определялась
вовсе не их европеизмом, а рядом других причин – временным фактором,
международной ситуацией, внутренним положением и особенностями той
или иной части Польши. К тому времени, когда возникло Королевство
Польское, и родилась его конституция, прошло всего 20 лет с момента гибели
Польского государства. Все эти годы поляки жили ожиданием его восстановления и не переставали бороться за это – в восстании под началом Т. Костюшко, в походах Наполеона. И такое частичное восстановление польской
государственности произошло: в 1807-1814 гг. на части польской территории
действовало Княжество Варшавское; пусть даже наполовину марионеточное,
зависимое от Наполеона, оно осуществляло государственные функции и создавало опору для патриотических стремлений и надежд. В конституционном
Королевстве Польском эти стремления и надежды окрепли, и связывались они,
в значительной мере, с особой российского монарха. В первые годы, несомненно, имел место культ Александра I как благодетеля и отца своих польских
подданных; рассчитывали, что при его помощи в скором времени Королевство соединится с «кресами» – западными губерниями России, ранее входившими в состав Речи Посполитой, а затем, возможно, и с Галицией1.
Таким образом, в кругах общественности Королевства Польского господствовала общепольская идея. В значительной степени ее разделяла и общественность соседней Галиции, хотя стаж разлуки с собственной национальной государственностью у нее был более длительным. Стимулятором патриотических настроений галицийских поляков как раз и являлись автономное Королевство и другое польское государственное образование – Краковская республика. Характерно, что именно они были «бельмом в глазу» у
Австрийской монархии, которая мечтала о ликвидации конституции Королевства и статуса Вольного города Кракова2.
__________________________
1
См. подробнее: Польша и Россия в первой трети XIX в. Из истории автономного Королевства Польского. 1815 - 1830 гг. М., 2010.
2
См. Фалькович С.М. Польский вопрос во взаимоотношениях России, Австрии
и Пруссии накануне и в период восстания 1830 г. в Королевстве Польском // Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре. М., 2009.
35
Вскоре ее желания воплотились в жизнь, что было связано, в первую очередь, с восстанием 1830-1831 гг. в Королевстве Польском и его подавлением. Восстание, означавшее конец надежд поляков на Россию, явилось результатом нараставшего разочарования политикой царизма в отношении
Польши, прежде всего в области соблюдения конституции. Польские патриоты, преимущественно сконцентрировавшиеся за границей, продолжали
руководствоваться общепольской идеей, но были теперь нацелены на борьбу за ее осуществление. При этом в период 1830-1840-х гг. «врагом № 1» считалась Австрийская империя, и потому «европейское сознание» поляков вело
их к революционному союзу с другими европейскими народами, угнетенными Габсбургской монархией, – прежде всего с венграми и итальянцами.
Во время «Весны народов» 1848-1849 гг. они вместе боролись на землях, подвластных Габсбургам, а после поражения, в эмиграции, строили общие планы антиавстрийских выступлений, сопротивления венской реакции3.
Сама Галиция после 1848 г. не поднималась на открытую борьбу, являясь как бы тылом для вооруженных действий патриотов за границами Австрии. Так это было во время восстания 1863-1864 гг. в Королевстве
Польском, после подавления которого звание «главного врага» польского
народа перешло к царской России. Габсбурги же, после чувствительного
урона, понесенного в 50-е гг. XIX века в своих итальянских владениях, стали активно искать поддержки у господствующих классов подвластных им
народов. Результатом явилось преобразование империи в дуалистическое
государство Австро-Венгрию.
Произошло смягчение политики и в отношении Галиции: она получила
фактическую автономию, открывавшую возможности для политического и
культурного развития провинции на национальной польской основе. Автономия обеспечивала польской шляхте господствующую роль не только в социальном и политическом плане, но и в отношении других проживавших в
Галиции национальных групп, а именно украинского (русинского) населения. Такое положение вполне отвечало устремлениям галицийских политиков: по прошествии 70 лет со времени разделов Польши идея ее восстановления как целостного независимого государства утратила актуальность и свежесть восприятия, на смену ей пришли идеи «тройлоялизма», «органической работы у основ» и т.п., то есть организации жизни и развития польской
нации на местах в максимально благоприятных условиях. Это было проявлением уже не общепольской, а локальной идеологии, выражением провин__________________________
3
Подробнее см.: Европейские революции 1848 года: «принцип национальности» в политике и идеологии. М., 2001; Фалькович С.М. Идейно-политическая борьба в польском
освободительном движении 50-60-х гг. XIX в. М., 1966; Она же. Антигабсбургские планы польских, итальянских и венгерских революционеров в контексте национальных движений народов Австрийской империи в 50-60-е гг. XIX в. // Национальные движения в
Центральной Европе: сотрудничество и контакты (30-70-е гг. XIX в.). М., 1991.
36
циальной ментальности4. Иначе говоря, в другое время, в иных обстоятельствах, с иных ментальных позиций монархия Габсбургов воспринималась
как благодетельница, дающая полякам то, что отвечало их потребностям, тогда как российский царизм, к которому в 1820-е гг. предъявлялись гораздо
более серьезные, масштабные требования, обманул их ожидания, разбередив свежие, еще кровоточащие раны.
Большое значение имела и политика двух империй, а лучше сказать, тактика при осуществлении этой политики. Царизм действовал брутально, как нарушая конституцию Королевства Польского, права его граждан, так и жестоко преследуя участников польского национально-освободительного движения,
военной силой подавляя вооруженные выступления поляков. Австрия не менее бдительно следила за польскими патриотами и пресекала их деятельность,
но старалась по мере возможности загребать жар чужими руками, оставляя
свои «чистыми». Так было во время восстания 1830–1831 гг., когда Вена воспользовалась пребыванием российских войск, преследующих повстанцев, для
поддержания «порядка» в Галиции и оккупации Вольного города Кракова5.
Так было в 1846 г., когда Габсбурги спровоцировали так называемую галицийскую резню, натравив крестьян на шляхетских революционеров. Так было
и в 1848-1849 гг., когда на усмирение революции в австрийские владения была
призвана российская армия во главе с генералом Паскевичем. В те же годы
австрийские власти не прочь были использовать в Галиции «русинское» движение, поддерживая его в качестве противовеса польскому6. Украинский вопрос и польско-украинские конфликты Вена использовала и в дальнейшем, подтверждая репутацию искусного игрока на национальных противоречиях. Это
умелое маневрирование до поры до времени помогало Габсбургам поддерживать целостность своей многонациональной «лоскутной» империи, и Галиция являла пример успешности такой политики.
Представляется, что учет всех факторов, о которых шла речь, позволяет ответить на вопрос, поставленный в докладе профессора Г. Глембоцкого. Но
остается другой вопрос, на который было бы интересно получить ответ: каков был бы результат, если бы Романовы проводили в Королевстве Польском
иную политику или если бы поляки имели иной менталитет? Ведь наряду с
Королевством Польским конституцию и автономию под эгидой России полу__________________________
4
Фалькович С.М. Отношение польского национального движения к Австрийской
империи и идеологии австрославизма в контексте идей панславизма и пангерманизма //
Из истории общественной мысли народов Центральной и Восточной Европы (конец
XVIII – 70-е гг. XIX в.). М., 1995; Она же Польское национальное движение и монархия Габсбургов: проблемы австрофильства, австрославизма, федерализма, дуализма //
Австро-Венгрия. Центральная Европа и Балканы (XI - XX вв.). СПб., 2011.
5
См.: Внешняя политика России XIX и начала XX века. Т. 17. М., 2005. С.
295-301, 316, 330-332, 352-356, 454-457, 486-488, 492-494, 516-518, 537, 591-593,
595-597, 609-611.
6
См. подробнее: Европейские революции…
37
чила также Финляндия, но финны не выступили на вооруженную борьбу с
царизмом, и Великое княжество Финляндское просуществовало вплоть до краха Российской империи в 1917 г. К сожалению, точного ответа на поставленный вопрос получить не удастся, так как история не имеет сослагательного
наклонения. Мы можем лишь констатировать тот факт, что глава империи Габсбургов Франц Иосиф оказался милее полякам, чем российский император
и польский король Александр I, при жизни прозванный Благословенным.
ЕВГЕНИКА В МЕЖВОЕННОЙ ПОЛЬШЕ И ЕЕ СЕВЕРОВОСТОЧНЫХ ВОЕВОДСТВАХ1
А.С. Замойский
Термин «евгеника» имеет несколько значений. Под ней можно понимать
разнообразные общественные движения, способы мышления и политику2.
Как известно, зарождение евгеники связано с взглядами известного британского ученого Фрэнсиса Гальтона (Francis Galton, 1822-1911 гг.)3.
Приверженцев евгеники интересовали факторы, влияющие на наследственность человека, способы улучшить его наследственные особенности. Представители науки, врачи и общественные деятели пытались взять на себя заботу о здоровом потомстве нации (народа, расы и т.д.). Наравне с позитивной
(охранительной) евгеникой, своих сторонников в разных странах привлекали
подходы негативной евгеники. Активное обсуждение «евгенической угрозы»
для следующих поколений стало побочным явлением развития науки, медицины и психиатрии. Многое в девиантном поведении приверженцы этого «нового учения» пытались объяснить с помощи теории вырождения, испорченным генофондом в более низких социальных классах и т.д.4
Можно спорить о причинах популярности евгенического движения в разных государствах. Евгенические программы сильно зависели от национального контекста, от особенностей страны и общества. По мнению ряда авторов, отличия в евгенических проектах в соседних европейских странах было
__________________________
1
Статья выполнена в рамках международного исследовательского проекта «Убийства душевнобольных в Беларуси в 1941-1944 гг.» под руководством Проф. Др.
Райнера Худемана (Университет Саарланда / Сорбонна) и др. Александра Фридмана (Университет Саарланда / Гейдельбергский университет им. Рупрехта и Карла)
при финансировании фонда Герда Хенкель Штифтунг.
2
Buchanan A. Institutions, Beliefs and Ethics: Eugenics as a Case Study // The Journal
of Political Philosophy. 2007. Vol. 15. № 1. P. 22.
3
Kevles D. J. In the name of eugenics: genetics and the uses of human heredity //
Berkley Un. of California Press, 1983; Gillham N. Cousins: Charles Darwin, Sir Francis
Galton and the birth of eugenics // Significance. Sep. 2009. Vol. 6. Issue 3. P. 132-135.
4
Rogers A., Pilgrim D. A Sociology of Mental Health and Illness. NY., 2005. P. 8.
38
существенными5. Польская евгеника отвергала принципы, характерные для
немецкой «расовой гигиены» (Rassenhygiene), которая легла в основу нацисткой политики уничтожения «неполноценных», т.е. недостойных права
на существование душевнобольных, евреев, цыган и славянских народов.
В послевоенные годы евгеника была дискредитирована не только преступлениями нацистов против человечности, но также и негуманным отношением сторонников евгеники к пациентам (практика стерилизации, лоботомии и
т.д.). В польской историографии тема евгеники с конца 1940-х гг. обходилась
вниманием, что отчасти являлось следствием идеологического диктата со стороны СССР в научной сфере. На данный момент историей евгенического движения в межвоенной Польше активно занимаются исследователи, которыми
изучены различные его аспекты6. Внимание польских авторов привлекала деятельность Польского евгенического общества, литературное наследие известных польских евгенистов, в том числе предлагаемые ими евгенические программы. В то же время, практически не изучены вопросы развития евгеники
в восточных воеводствах Польской республики, в том числе в современных
западных областях Республики Беларусь7.
Развитие евгенического движения было тесно связано с восстановлением польской государственности. В состав Второй республики вошли
польские земли, разделенные в конце XVIII века между Пруссией, Австрией и Россией. Известно, что на польских территориях, входящих в состав Германской и Австро-Венгерской империи, евгенические взгляды
распространялись довольно интенсивно. Например, в одной из газет Познани читательской аудитории были представлены идеи расовой гигиены в Германии, как способа избежать вырождения нации8. Многие будущие деятели польского евгенического движения находились под влиянием немецких евгенистов.
Рост популярности евгеники в Польше был связан с борьбой с венерическими и социальными болезнями, что явилось наследием Первой мировой войны и оккупации. Пропагандой основ здорового брака с 1917 г. занималось Польское общество борьбы с вырождением расы, нуждой и венерическими заболеваниями (Polskie Towarzystwî Walki ze Zwyrodnieniem Rasy,
__________________________
Turda M., Weindling P. J. Eugenics, Race and Nation in Central and Southeast Europe
1900-1940: A Historiographic Overview // «Blood and Homeland»: Eugenics and Racial
Nationalism in Central and Southeast Europe. 1900-1940. Budapest, 2007. P. 3.
6
Gawin M. Rasa i nowoczesność. Historia polskiego ruchu eugenicznego 1880-1953.
Warszawa, 2003; Musielak M. Sterylizacja ludzi ze względów eugenicznych w Stanach
Zjednoczonych, Niemczech i w Polsce (1899-1945). Poznaс, 2008.
7
В результате Рижского мирного договора 1921 г., знаменовавшего окончание
советско-польской войны, земли, населенные белорусами и украинцами, оказались
разделенными между Советским государством и Польской Республикой.
8
Jaros. Eugenika // Kurier Poznański. 1917. 27 wrzesnia. № 220. S. 5-6.
5
39
Nierządem i Chorobami Wenerycznymi), которое в 1922 г. стало Польским евгеническим обществом (Polskie Towarzystwo Eugeniczne).
Одним из важнейших деятелей и идеологов евгенического движения в
Польской республике был Леон Верниц (Leon Wernic). Выступая против «вырождения» он предлагал проводить активную просветительскую работу среди населения. Задачами евгеники он видел заботу о семье, борьбу с различными факторами, ведущими к «вырождению». Автор выступал за активное вмешательство государства в проблемы, связанные с народонаселением9. Работы этого автора о развитии евгеники в Польше и других странах
публиковались в ведущих польских медицинских журналах и в евгеническом издании «Вопросы расы» («Zagadnienia Rasy»)10.
Общество проводило просветительскую работу в основном при помощи печати и лекций. Так, члены общества читали доклады врачам разных
специальностей, как правило, в крупных городах Польши. Совместно с Гинекологическим обществом в специализированной клинике в Варшаве были
прочитаны лекции для гинекологов по теме «Предсвадебные советы и замужество». Например, лекция профессора Мазуркевича была посвящена
теме «Психические болезни и супружество»11. Использовались современные средства пропаганды евгенический знаний, доклады имели целью разную аудиторию: интеллигенцию, военных, студентов и прочих12.
Отношение в польском обществе к евгеническим и расовым теориям было
неоднозначным. Со стороны либеральной общественности высказывалась
определенная ирония по отношению к евгеническим и расовым теориям. В
варшавском издании «Wiadomości Literackie» появлялись материалы, высмеивающие расовые теории. Сотрудники этой газеты проводили конкурсы, где
аудитории по представленным фотографиям предлагалось определить национальность человека13. Некоторые евгениcты, примыкавшие к правым политическим партиям, являлись выразителями антисемитских идей. Так, врач К. Стояновский считал, что ассимиляция евреев нежелательна с евгенической
точки зрения, так как может «нанести вред» польскому народу14.
Тема стерилизации активно обсуждалась польскими евгенистами на протяжении всего межвоенного периода. С медицинской точки зрения инициатива стерилизации и сегрегации групп населения с ограниченными возможностями обсуждалась, а затем применялась на практике в ряде стран Евро__________________________
9
Wernic L. Ruch eugeniczny w Polsce i jego zagadnienia aktualne // Nowiny Lekarskie.
1928. № 21. S. 750.
10
С 1937 года журнал выходил под названием «Польская Евгеника» («Eugenika
Polska»).
11
Archiwum Akt Nowych (далее – AAN). Zesp. 15. Sygn. 532. K. 11.
12
Wernic L. Op. cit. S. 747.
13
Roztrzygnięcie konkursu rasistowskiego // Wiadomości Literackie. 1936. № 25. S. 8.
14
Stojanowski K. Rasowe podstawy eugeniki. Poznań: Ksiegarnia Arni M. Arcta, 1927.
40
пы и Америки. Как евгенический метод она была впервые введена в штате
Индиана (США) в 1909 г.15 В межвоенный период положения о стерилизации были приняты и действовали в Скандинавии и Балтии16.
Предложения о необходимости этой практики высказывались также в
польских евгенических проектах17. Сознательными сторонниками этого были
психиатры, выступавшие за внедрение подобных норм на законодательном
уровне18. Другими приверженцами таких негуманных мер являлись военные врачи. Некоторые из них пропагандировали свои взгляды на страницах
военной печати, в которой особое внимание, естественно, уделялось здоровью призывников. Периодически статьи по евгенике появлялись в издании
«Военный врач» («Lekarz Wojskowy»). В нем велись дискуссии относительно возможности стерилизации душевнобольных, преступников и прочих. В
качестве оправдания авторы руководствовались идеями «экономической целесообразности» для государства19.
Активными противниками стерилизации, которая рассматривалась как
противная человеческой природе, выступили представители католической
церкви. Священники на страницах католической печати показали отличную
осведомленность относительно евгенических программ, они хорошо разбирались в тенденциях евгенического движения в Европе. Так, ксёндз профессор Владислав Вихер на страницах католического журнала подробно рассмотрел взгляды и деятельность немецкого священника Мюллермана, активного приверженца евгеники20.
Вопросы брака часто освещались в работах евгенистов. Они выступали
за то, чтобы будущие супруги сознательно относились к институту брака21.
Среди польских сторонников евгеники не было единого подхода к абортам.
Наиболее известные деятели евгенического движения Польши (Л. Верниц и
другие), выступали против абортов в том случае, если женщины были вынуждены их делать из-за тяжелого материального положения. В то же время, они могли соглашаться с этим по сугубо евгеническим причинам. Рождение детей с физическими или психологическими отклонениями, по их мнению, негативно сказывалось на «чистоте расы». Некоторые, в том числе вра__________________________
Ordover N. American eugenics: race, queer anatomy, and the science of nationalism
// Un. Of Minnesota Press 2003. P. 133-134.
16
Lynoe N. Race Enhancement Through Sterilization. Swedish Experiences //
International Journal of Mental Health. 2007. Vol. 36. №. 1. P. 17–25.
17
Musielak M. Op. cit. S. 254-255.
18
Polish Psychiatrists and Eugenic Sterilization During the Interwar Period //
International Journal of Mental Health. Vol. 36. №. 1. Spring 2007. P. 73–74.
19
Gawin M. Rasa i nowoczesność. S. 210.
20
Wicher W. Eugenika w świetle zasad chrześcianskich // Ruch Katolicki: organ Akcji
Katolickiej w Polsce.1935. Listopad. ą 11. S. 526-527.
21
Daszyńska-Golińska Z. Kwestja kobieca a małżeństwo. Warszawa, 1925. S. 3-4.
15
41
чи, соглашались с практикой абортов по социальным причинам22. Все стороны сходились в том, что прежде чем планировать появление детей, необходимо было решить материальные вопросы семьи, а также посетить женскую консультацию (poradniu). Евгенические консультации действовали в
большинстве крупных городов Польши, в том числе в Вильно. В этом городе евгенисты имели довольно прочные позиции в медицинской среде. Здесь
также действовало отделение Польского евгенического общества23.
Создание евгенических обществ в восточных воеводствах Польской республики было не таким активным, как на территории бывших прусских и
австрийских владений. В октябре 1919 г. в Белостоке врач Ян Валевский (Jan
Walewski) инициировал открытие отделения евгенического общества, которое в 1923 г. вошло в состав общепольского евгенического общества. Долгое время отделом руководил военный врач майор Альфред Жолондковский (Alfred Żołądkowski)24. Практически ничего не известно о деятельности
этого общества в небольших городах Белостокского воеводства – Гродно,
Слониме, Волковыске.
Об евгенических настроениях свидетельствует советская пресса конца
1930-х гг. Местный врач Ш. Маркус, описал историю, которая произошла в
больнице Волковыска в 1930-е гг. Неназванный врач отказал роженице в помощи под предлогом, что она не проконсультировалась с ним заранее – можно ли ей, «бедной работнице, выходить замуж». Врач был категоричен: «У
нас больница платная, а ты не имеешь денег. Акушерку на дом я также не
дам. Захотела рожать, а теперь ко мне приходишь»25. Несмотря на мольбы
женщины, врач оказался непреклонен. Можно предположить, что он предложил бы этой женщине из неимущей семьи избавиться от ребенка при помощи аборта. Возможно, этот медицинский работник был сторонником евгенических идей, т.к. явно прослеживается евгеническая направленность его
запоздалой «консультации».
В 1930-е гг. в сети евгенических учреждений на территории Польши также значился город Брест26. В ноябре 1933 г. здесь планировалась лекция по
евгенической тематике. Правление Брестского отдела тюремного патроната
__________________________
22
Gawin M. Seksualność i prokreacja w polskiej publicystyce eugenicznej 19051939 // Kobieta i małżeństwo. Społeczno-kulturowe aspekty seksualności. Wiek XIX i
XX. Warszawa, 2004. S. 81.
23
W trosce o przyszłość // Polskie T-wo Eugeniczne w Warszawie: jednodniowka:
Warszawa, 10-18 czerwca 1936. S. 5.
24
Szczygieł-Rogowska J., Boćkowski D. Zdarzyło się dnia. Kalendarium wydarzeń
polityczno-gospodarczych i kulturalnych w Białymstoku w latach 1919-1939 na
podstawie lokalnej prasy. Białystok, 2001. S. 15.
25
Маркус Ш. Так “лячылі” у Панскай Польшчы // Работніца і калгасніца Беларусі. 1939. № 22. С. 14.
26
W trosce o przyszlosc. S. 5.
42
обратилось к повятовому старосте с просьбой разрешить лекцию «О демографической политике и улучшении расы в Польше» в здании окружного
суда. Лектором выступал главврач больничной кассы Грациан Рогуский
(Gracjan Roguski). В лекции должны были быть рассмотрены следующие проблемы: «теория утопистов», «статистика прироста населения», «евгеника»
и «отношение евгеники к гигиене». Завершали публичное выступление замечания и предложения лектора к аудитории. Вход на лекцию был платным,
билеты на лекцию стоили 75 грошей, что было недешево. Однако предлагались льготные билеты по 30 грошей27. К сожалению нет свидетельств о том,
как прошло это мероприятие, было ли оно санкционировано властями, в
какой обстановке оно проходило, и какие вопросы были вынесены на обсуждение. Можно предположить, что данная лекция все-таки состоялась, и
жители Бреста могли ознакомиться с взглядами евгенистов.
Интерес представляет личность докладчика Грациана Рогуского. Сведений о нем, к сожалению, удалось обнаружить совсем немного. Этот врач
не принадлежал к числу крупнейших польских евгенистов. Известно, что он
имел чин капитана польской армии28. В дальнейшем он переехал из Бреста
в Брежаны29, где в 1936 г. практиковал как хирург и гинеколог. В 1938 г. он
вновь переехал на новое место и имел частную практику по своей специальности в Варшаве30. Дальнейшая судьба этого приверженца евгенических
идей не известна. По неполным спискам врачей жертв Второй мировой войны, опубликованных польскими исследователями, его имя не значилось среди репрессированных советскими и нацистскими службами. Активность
Грациана Рогуского свидетельствовала о популярности евгенических идей
среди военных врачей польского государства.
Практически ничего не известно о деятельности евгенистов из среды белорусской интеллигенции, в том числе врачей и учителей. В период революционных преобразований интерес к евгенике способствовал тому, что евгенические мотивы были приняты на вооружение некоторыми политическими силами, действовавшими в этом регионе. В Минске в 1920 г. католическая партия Белорусская христианская демократия (БХД) в своей политической программе особое внимание уделило браку, семье и общественной
морали. Христианские демократы выступали против смешанных браков,
поддерживали наказание медицинских работников, практикующих аборты31.
__________________________
27
Брест в 1919-1939 гг.: документы и материалы / Ред. Е С. Розенблат. Брест,
2009. С. 200.
28
Roguski Gracjan Konstanty (http://www.muzeumwp.pl/oficerowie/
?letter=R&page=15).
29
В настоящее время Бережаны находятся на территории западной Украины.
30
Rocznik Lekarski Rzeczypospolitej Polskiej. R. 2. Warszawa, 1936. S. 84-85,
Rocznik Lekarski Rzeczypospolitej Polskiej. R. 3. Warszawa, 1938. P. 743.
31
Станкевіч А. З Богам да Беларусі. Збор твораў. Вільня, 2008. С. 514.
43
Эта программа отражала позицию католической церкви по поддержке здоровой семьи. После захвата Минска большевиками деятельность этой
партии стала возможной только в восточных воеводствах Польской Республики. Однако в новых политических условиях БХД в своей деятельности занималась не столько вопросами евгенического брака, сколько борьбой за сохранение белорусских школ, белорусизацию католической церкви в районах, компактно заселенных белорусами и т.д. Польские власти всячески препятствовали деятельности этой партии.
На территории с проживающим белорусским населением, практические евгенические мероприятия не получили такого распространения, как
в центральной Польше. Причинами, скорее всего, стали недостаток инициативных кадров и загруженность работой местных медицинских работников. На наш взгляд, евгеническое движение на восточных кресах являлось польским национальным проектом. Одной из целей польской евгеники являлась деятельность, направленная на сохранение независимости
польского государства, сохранения его территориальной целостности32.
Основные деятели евгенического движения – польские врачи, в том числе
военные. Под воздействием немецкой «расовой гигиены» находились многие польские евгенисты, в их среде распространялись антисемитские взгляды. Это не было привлекательным ни для еврейской, ни для малочисленной белорусской интеллигенции этих земель.
К 1939 г. в рядах Польского евгенического общества состояло около 10
тысяч членов33. По своему составу оно объединяло людей различных социальных групп, но очевидно значительное участие в нем польской интеллигенции. В евгеническом движении активное участие принимали медицинские работники, в том числе профессура, военные врачи крупных польских
городов. Можно говорить о симпатиях к польскому евгеническому проекту со стороны части польских интеллектуалов и власти. Предложенные обществом евгенические программы рассматривались на уровне министерства социальной опеки. Например, 24 июня 1935 г. доктор Адамский от имени
этого министерства обращался в Польский комитет по делам наркотиков и
избегания наркомании с просьбой сообщить свое мнение по проекту евгенического положения, разработанного Польским евгеническим обществом34.
Евгенические проекты, разрабатываемые членами общества, не были приняты на законодательном уровне. Несмотря на определённую популярность
евгенических взглядов в медицинской и научной среде, не все медицинские
и научные работники готовы были их принять. При отрицательной позиции
католической церкви к негативной евгенике о полной общественной поддержке евгеники говорить не приходится.
__________________________
Musielak M. Op. cit. S. 229.
Gawin M. Seksualność i prokreacja. S. 74.
34
AAN. Zesp. 15. Sygn. 532. K. 14.
32
33
44
Особенность евгенического движения в Польше заключалась в том, что
оно развивалось среди интеллектуалов столиц и крупных университетских
городов. Польским евгенистам удалось заручиться поддержкой на высоком
уровне, одно время им благоволили министры здравоохранения. В подавляющем большинстве польские сторонники этого «современного» учения
сосредотачивали внимание на проблемах наследственности, здорового брака, и отвергали крайние стороны негативной евгеники. Польская евгеника
имела большие возможности для интеграции в общественную жизнь страны, так как научная и общественная жизнь в Польше в целом способствовала развитию евгенического движения. На белорусских территориях, находящихся под польским управлением с 1920 по 1939 гг., евгенические теории
прижиться не успели. Польская евгеника, концентрируясь в крупных промышленных городах западной и центральной Польши, имела слабое влияние на собственно восточные воеводства. Это действительно был польский
проект, скорее всего малопонятный непольскому населению восточных воеводств – белорусам и украинцам.
45
РАЗДЕЛ 2.
ПОЛЬСКАЯ ИСТОРИЯ В ПОЛИТИЧЕСКОМ
И ЭКОНОМИЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИЯХ
ПОЛЬСКИЙ ВОПРОС В ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ ПРУССИЕЙ
И РОССИЕЙ В 1713-1721 ГГ.
Л.И. Ивонина
Ко времени окончания двух европейских войн начала века Просвещения
– войны за испанское наследство(1701-1714 гг.) и Северной войны (1700-1721
гг.) – относится последовательный подъем двух будущих членов Пентархии
Пруссии и России, управляемых незаурядными монархами – Фридрихом
Вильгельмом I и Петром I, осуществлявшими в своих государствах ряд исторических реформ. В современной историографии период в прусско-русских отношениях с начала правления Фридриха-Вильгельма I (1713 г.), совпавшего с заключением Утрехтского мира, до завершения Северной войны Ништадским миром в 1721 г. рассматривается сквозь призму польских
проблем, где находился важнейший пункт внешнеполитических интересов
этих государств, и продолжения войны со Швецией. В целом он характеризуется как сотрудничество, хотя с несколько полярными оттенками1. Как осуществлялась в это сложное для Европы время польская политика Пруссии и
России, и какую роль в ней играл международный фактор?
В период становления Вестфальской системы европейских государств
Речь Посполитая, сохранившая архаические структуры «шляхетской республики», вступила в полосу кризиса и стала «яблоком раздора» для целого ряда сильных держав – как представителей «западной формы монополизации», так и «восточной». Еще накануне XVIII столетия, как Россия,
так и Бранденбург-Пруссия стремились противодействовать французскому влиянию в Польше и законсервировать такое соотношение сил между
ее королем и Республикой, чтобы помешать попыткам абсолютистских реформ со стороны польского короля и одновременно саксонского курфюрста Августа Веттина. Согласие в вопросе польской конституции, а также
антибарьерные интересы заложили не только основу для качественно но__________________________
1
См.: Медяков А.С. История международных отношений в новое время. М.,
2007. С. 27-28; Schulze Wessel M. Russlands Blick auf Peussen. Die polnische Frage
in der Diplomatie und der politischen Offentlichkeit des Zarenreiches und des Sovietstaates
(1697-1947). Stuttgart, 1995. S. 37, 46-47; Фенор В. Фридрих Вильгельм I. М., 2004.
С.127-129; Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Великого. М., 1991. С. 327.
46
вых отношений между Россией и Пруссией, но и начало новой эпохи в
государственной политике Восточной Европы2.
В 1704-1705 гг. Речь Посполитая в военном и политическом отношениях попала под опеку Швеции. Тем не менее, политический раскол в Польше не позволил шведскому королю достичь там полного господства. Пруссия в это
время с большим трудом устояла перед настойчивыми предложениями Швеции заключить с ней союз, поскольку от позиции Берлина во многом зависело признание Станислава Лещинского польским королем в Европе. Но чуть
позже, после заключения 13 октября 1706 г. в Альтранштадте мирного договора между Карлом XII и Августом II, в котором последний отрекся от
польской короны, Фридрих I признал шведского ставленника королем Польши.
Петр I назвал этот акт «крушением союза с Пруссией» и проявлением «величайшей враждебности». В историографии справедливо отмечается, что с этого
времени Пруссия теряет центральную роль в польских делах3.
Через два года ветер подул в другую сторону. В июне 1709 г., еще за несколько дней до начала Полтавского сражения, датский король заключил с саксонским курфюрстом Августом договор, задачей которого было обеспечить неприкосновенность германских владений обеих сторон, и предусматривавший выступление обоих государств против Швеции. В начале июля того же года Дания,
Саксония и Пруссия заключили соглашение, по которому Пруссия должна препятствовать прохождению шведских войск через ее территорию, а в октябре
1709 г. Дания подписала новый анти-шведский договор с Россией4.
29 сентября в Торуни Август II, вновь ставший польским королем, согласился на новый наступательный и оборонительный союз Польши и Саксонии с Россией против Швеции. Тут то и Фридрих I обратил свое пристальное внимание на Восток. Отплыв по Висле из Торуни 17 октября 1709 г., недалеко от Мариенвердера Петр встретился на своем судне с прусским королем, с которым в тот же день заключил оборонительный союз против Швеции, гарантировавший Пруссии Эльбинг5. Надо сказать, с помощью изъявлений дружбы и любимого Петром венгерского вина Фридрих I пытался склонить царя к своему плану раздела Польши, предполагавшем поделить
польские земли между Августом II и Станиславом Лещинским, вознаградить Данию, и даже Ганновер. Львиная доля должна была достаться Пруссии, а России из польских владений предназначался… Петербург. Разумеется, Петр отверг этот «великий замысел»6.
__________________________
Schulze Wessel M. Russlands Blick auf Peussen. S. 37.
Ibid. S. 42.
4
Мелин Я., Юханссон А.В., Хеденборг С. История Швеции. М., 2002. С. 129-130.
5
Preussens Staatsvertrage aus der Regierungszeit Konig Friedrich Wilhelms I. Hrsg.
von Dr. V. Loeve. Leipzig, 1913. S. 28-35; Zernack K. Preussen-Deutschland-Polen
Aufzatze zur Geschichte der deutch-polnicshen Beziehungen. S. 267.
6
Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Великого. С. 258.
2
3
47
Основные же акценты в русско-прусских отношениях до Полтавы можно
расставить следующим образом. Определенно желание Петра заключить
союз с Пруссией, как, собственно, и с любым государством Европы того
времени против Швеции. Не менее значимой была необходимость прояснить обоюдные интересы в Речи Посполитой.
Что же касается Пруссии, то здесь все выглядело не так просто. Можно,
конечно, сказать словами Е.В.Тарле о том, что Фридрих I поставил цель поживиться чем-нибудь в конце войны за счет одной из воюющих сторон –
именно той, какая будет побеждена7. Однако Пруссия, в первую очередь,
была связана нерушимыми, с разных углов зрения, военными обязательствами перед Священной Римской империей. Она вынуждена была послать военные контингенты в помощь императору и вступить в Великий союз против Франции за предоставление Леопольдом I Фридриху Гогенцоллерну в
1701 г. королевского достоинства в Пруссии8. Кроме того, Бранденбург являлся одним из важных звеньев имперской системы государств. Помимо интересов в Польше, понятие чести, принадлежность к имперской системе, а
также непомерные расходы на придворную жизнь в стиле Людовика XIV
заставляли Пруссию лавировать между воюющими сторонами в Северной
войне и в итоге оказаться на стороне победителя.
После Полтавы началось непростое сближение двух государств, ибо рост
русского влияния в Польше, несомненно, мешал Фридриху принимать все
предложения Петра. Когда летом 1711 г. русские войска шествовали в Померанию, Берлин даже захотел пересмотреть свою внешнеполитическую доктрину ослабления Польши, на основе которой еще в 1697 г. ею был заключен союз с Россией. Прусский министр Генрих Илген развивал идею основательной ревизии бывшей системы восточной политики, теперь исходя из
общих интересов Пруссии и Польши. В январе 1712 г. в своем «Отношении
Пруссии к делам на Севере» он пришел к заключению, что никакое государство в мире не может дать Пруссии так много, как Речь Посполитая. Берлин претендовал не только на Эльбинг, но и на Курляндию. Вполне понятно,
что Август II с недоверием отнесся к подобной политике9.
В ноябре 1712 г. в Берлин прибыл без предварительного уведомления Петр
и инкогнито нагрянул в королевский дворец. Предчувствуя скорую кончину, тяжело больной Фридрих I не решился тогда отказаться от нейтралитета
__________________________
7
Тарле Е.В. Северная война и шведское нашествие на Россию//Тарле Е.В. Соч.
Т. Х. М., 1959. С. 798.
8
См.: Schilling H. Europa um 1700. Eine Welt der Hofe und Allianzen und eine
Hierarchie der Dynastien//Preussen 1701. Eine europaische Geschichte Essays. Berlin,
2001. S. 12; Idem. Europa zwischen Krieg und Frieden//Idee Europa. Entwürfe zum
«Ewigen Frieden». Ordnungen und Utopien für die Gestaltung Europas von der pax
romana zur Europäischen Union/Hrsg. von M.-L. von Plessen. Berlin, 2003. S. 24-25.
9
Schulze Wessel M. Russlands Blick auf Peussen. S. 45.
48
в Северной войне. Но Петр нашел общий язык с кронпринцем, у которого
24 января того же года родился сын Карл Фридрих (будущий Фридрих Великий). Петр произвел огромное впечатление на Фридриха Вильгельма, и они
стали друзьями. Практичный новый король исходил не только из интересов
Пруссии в Польше, где уже установился русский диктат, но также вынашивал планы секвестра Штеттина и других шведских владений на Балтике. Он
не желал терять влияния на русскую политику. В принципе, для Берлина не
было иного выхода, как сотрудничать с Россией и постараться для своих же
дальнейших завоеваний уживаться, по словам М. Шульце Весселя, с ее «гегемонистскими планами». В начале 1713 г. тот же Илген заключил, что иначе «царь перепрыгнет через голову короля Пруссии и потребует от него
Восточную Пруссию»10. После своего вступления на престол 6 октября 1713
г. Фридрих Вильгельм заключил с Россией, Саксонией и Данией договор,
статьи которого разрешали оккупацию прусскими войсками Штеттина,
Штральзунда и Висмара, и признавали завоевания Петра в Ингерманландии,
Карелии, Эстляндии и Лифляндии11.
Внезапное возвращение в конце 1714 г. Карла XII из Бендер в Прибалтику, объявление им войны Пруссии и отвоевание Рюгена и Штральзунда в
1715 г. побудили к сплочению России и ее союзников, которые за участие в
войне требовали увеличения своей доли добычи и настаивали на военных
действиях русских войск против шведов в Германии12. В итоге между Россией и Пруссией были подписаны соответствующие договоры: 9 марта 1714
г. договор о переходе Померании и Штеттина к Пруссии, 1 июня 1714 г. в
Санкт-Петербурге о взаимных гарантиях территориальных приобретений.
Содержание предоставляемых Пруссии гарантий определяла русская сторона. Россия гарантировала Пруссии Штеттин, а Пруссия России – Эстляндию и Выборг. 30 сентября Фридрих Вильгельм и Петр заключили договор
об участии русских войск в военных действиях в Померании13.
После заключения русско-прусского соглашения в Санкт-Петербурге
тесные контакты между Пруссией и Саксонией-Польшей прекратились. Непримиримая позиция, которую заняла Россия в отношении абсолютистских реформ Августа в Польше, не оставила Пруссии в 1715-1716 гг. никакого поля для игры в разделы. Ей оставалось только не терять контроль над
польской политикой России.
А что же Речь Посполитая? После 1710 г. Август II продолжал военные
действия, но военными силами одной Саксонии, и начал продолжительную
борьбу со шляхтой, недовольной стремлением короля ликвидировать ее вольности и пребыванием в Польше саксонских войск. В 1715 г. образовалась Тар__________________________
Ibid. S. 45-46.
Preussens Staatsvertrage... S. 56-57.
12
Press V. Kriege… S. 468, 472-474; Mediger W. Op.cit. S. 33-34.
13
Preussens Staatsvertrage... ... S. 73-77.
10
11
49
ногродская конфедерация, враждебная Августу II. Создавшаяся обстановка
все более благоприятствовала внешнему вмешательству во внутренние дела
Польши. Обе стороны прибегли к посредничеству России, закрепившей в
Польше свое решающее влияние. Поддержка Петром I Сандомирской конфедерации снискала ему много сторонников, а гарантирование Россией «золотой вольности» удовлетворяло чаяния широких кругов шляхты. В конституционном конфликте между королем и оппозиционной шляхтой Петр I играл
роль арбитра, не давая ни одной из сторон решительного перевеса над другой. Он не согласился с требованием оппозиции лишить Августа польского
престола, и, разумеется, не одобрил абсолютистских планов короля.
С другой стороны, планы Августа по установлению более прочного союза с Россией не вызывали энтузиазма у шляхты, даже при сохраняющейся
шведской угрозе. Обосновавшиеся в Стамбуле сторонники Лещинского склоняли турецкого султана, поддерживающего Карла, к открытой борьбе с
польско-российской коалицией.
Военное присутствие России помогло проведению нужных ей решений
на сейме 1 февраля 1717 г. в Гродно, прозванного «Немым». Они предполагали уход саксонских войск из Речи Посполитой, ограничение компетенции
гетманов, ограничение численности армии в 24 000 человек, подтверждение традиционных привилегий шляхты. Эти условия представляли собой
компромисс между Августом и Республикой, достигнутый при посредничестве России, который на самом деле был началом российского протектората над Польшей. Сейм работал всего один день. Депутатов к голосованию не допустили, чтобы кто-либо из них не воспользовался правом «либерум вето». Это событие несколько охладило отношения между Фридрихом
Вильгельмом и Петром – последний, по мнению прусского короля, поскольку держал свои войска в Польше, мог бы принять во внимание интересы
Пруссии и включить Берлин в систему контроля над тамошней ситуацией14.
Не следует забывать, что развитие событий после Полтавы европеизировало балтийский вопрос и привело к серьезному кризису отношений между
Россией и Западом в 1716-1721 гг. В конфликт между Западом и Востоком в
рамках европейской системы государств была втянута и Пруссия. Заключив
в 1713-1714 гг. договора в Утрехте, Раштатте и Бадене, западноевропейские державы обратили свое пристальное внимание на восток, обеспокоенные возросшей мощью Российского государства и его «западными» намерениями.
Утверждение Петра I в Польше и на значительной части германских земель
замедлило процесс мирных переговоров со Швецией и урегулирование отношений с европейскими державами. Провал русской кампании 1711 г. на
Балканах мало поколебал новый политический вес Петербурга. В европейских столицах назревало сильное беспокойство. Лорд Болингброк считал не__________________________
14
Schulze Wessel M. Russlands Blick auf Peussen. S. 46-47.
50
обходимым поддерживать проигрывавших шведов против «московитов и поляков», чтобы не допустить краха равновесия сил на Севере15.
Уже в 1716 г. Петр Великий, завоевав шведские остзейские провинции,
начал приготовления к вторжению в южную Швецию из Дании, подписав с
ней в Алтоне договор о совместной высадке в Сканию. Зимой Петр расквартировал свои войска в Мекленбурге и 3 февраля 1716 г. подписал соглашение, согласно которому племянница царя Екатерина Ивановна выйдет замуж за герцога Карла Леопольда. Как полагали на Западе, этот договор ставил Мекленбург в зависимое положение от России. Им был обеспокоен русский посол в Лондоне Б.И. Куракин: «Женитьба герцога Мекленбургского
и выдача ему Висмара противны двору английскому… сможем ли мы получить столько же пользы от герцога Мекленбургского, сколько от тех, которых дружбу… можем потерять»16. Параллельно Дания захватила шведские
Бремен и Верден, затем русские появились и в Гольштейне. К тому времени Петр уже решил, что 1716 г. будет для него последним военным годом.
Но Куракин как в воду глядел.
Внедрение армий Петра I столь далеко на запад повлекло за собой в разной степени изменение позиций государств-противников Швеции после Полтавы – Дании, Пруссии и особенно Ганновера. Появление Петра на Севере
Империи вызвало беспокойство у императора Карла VI, который даже созвал
рейхстаг в Брауншвейге, чтобы через германских протестантских чинов нейтрализовать наступление русских армий. И Фридрих Вильгельм I встревожился, когда русские вступили в Штеттин, особенно он был раздосадован участием в этой операции своего главного соперника в Германии – Саксонии. Под
давлением Англии и Ганновера Карл VI настаивал, чтобы Фридрих Вильгельм
способствовал уходу русских из Мекленбурга. К сотрудничеству со Швецией
подбивала Берлин и Франция. Берлин заколебался и уже был готов последовать этим призывам, однако, хотел предварительно достичь своих территориальных целей в войне со Швецией. Результатом всего этого была встреча Петра
и Фридриха Вильгельма в Хавельбеге в ноябре 1716 г. и декларация русского
царя об оказании помощи Пруссии даже в случае ее выхода из Северного
союза, но при условии ее нейтралитета. Петр также подтвердил договор в Мариенвердере от 1709 г., гарантировавший Пруссии Эльбинг17.
Уже в 1716 г. английский король Георг I возглавил мирные переговоры
между Швецией и ее западноевропейскими противниками. Это помешало
вводу русских войск в Висмар, кроме того, Англия задержала выплату сумм,
предназначавшихся Дании для высадки в Сканию. 14 июля Петр посетил уже
основательно «успокоенный» Лондоном Копенгаген и нашел там только
__________________________
Metzdorf J. Politik-Propaganda-Patronage. Francis Hare und die Englische
Publizistik im Spanischen Erbfolgekrieg. Mainz, 2000. S. 138.
16
Preussens Staatsvertrage... S. 123-129; Молчанов Н.Н. Указ.соч. С. 326.
17
Ibid. S. 159-161, 169-174, 195-197.
15
51
пышный прием. Англичане даже планировали арестовать русского царя. Но
Петр скоро отплыл в Росток под солидной морской охраной и сам отменил
десант в Сканию. Фредерик IV окончательно попал под влияние Англии, по
поводу чего иронизировал и Фридрих Вильгельм18.
К началу 1717 г. боевые действия велись уже в Финляндии, а Карл XII
предпринял свой последний поход в Норвегию. В этих условиях Англия и
Австрия пытались в максимально возможной степени лишить Россию плодов победы, с одной стороны, а с другой – сохранить Швецию как могущественную державу на севере Европы и как противовес русскому влиянию в
Прибалтике и в Речи Посполитой.
В мае 1718 г. на Аландских островах между Швецией и Россией, наконец,
начались мирные переговоры. Россия ставила перед собой цель добиться влияния в Польше, Курляндии и Мекленбурге путем создания северной системы
под русской гегемонией. Безусловно, переговоры не могли привести ни к
миру, ни, тем более, к союзу, ибо Швеция требовала территориальной компенсации за счет той же Польши. Позже к ним присоединилась Пруссия, пытаясь включить Швецию в систему «негативной» польской политики.
В проведении в жизнь польской политической программы Остерман
предлагал создать в Польше Конфедерацию, которая должна была решить
проблемы польских территориальных уступок и политического статуса Станислава Лещинского. В случае крушения Аландских переговоров, заявил
Остерман, Конфедерация стала бы пригодной для обеспечения присутствия
русских войск в Польше и влияния на прусского короля. Такая польская
политика представляла собой экспансионистский балтийский компонент
петровской политики и была компенсацией за войну со Швецией, а в оборонительном плане польский вопрос играл роль дипломатического потенциала, при помощи которого Россия могла упрочить союз с Пруссией и
создать среднеевропейский барьер против последствий возможного провала балтийской политики. Естественно, подобные намерения могли вызвать на Западе только негативные эмоции19. Впрочем, ход событий уже не
мог ни спасти по-прежнему непримиримого Карла XII, закончившего свой
жизненный путь в Норвегии у крепости Фредриксхаль в 1718 г., ни предотвратить распада Шведской империи.
Тем временем Август II, опираясь на Англию и Империю, сделал попытку противодействовать планам Петра I. 5 января 1719 г. он, как саксонский
курфюрст, император Карл VI и Георг I, как ганноверский курфюрст, подписали в Вене договор о «решении мекленбургского вопроса без России»
и «освобождении» Польши от русского протектората20. Географическое по__________________________
Багер Х. Петр I в Дании в 1716 г. // Новая и новейшая история. 2003. № 6. С.
190-192, 193.
19
Schulze Wessel M. Russlands Blick auf Peussen. S. 48-49.
20
Mediger W. Op.cit. S. 48.
18
52
ложение Пруссии играло в этих планах ключевую роль – только через ее
территорию русские войска могли пройти в Мекленбург. Поэтому союзники даже подумывали о привлечении Берлина, в случае его строптивости,
военным путем к «имперской экзекуции». Фактически же в договоре о
Пруссии упоминалось мало, только указывалось, что Польшу необходимо
освободить от прусских и русских «махинаций». Более всего Венский союз
стремился изменить характер отношений между Россией и Пруссией.
Англия стала проводить уже не оборонительную, а наступательную политику против России, угрожая прервать торговые связи с Петербургом и
способствовать сохранению за Швецией ряда территорий в Империи. Английский министр Стенхоуп добился от Берлина заключения договора от 4
августа 1719 г., согласно которому в наступающем мире на севере надо учитывать позицию Польши. Прусский король декларировал, что польским территориям с его стороны будет обеспечено спокойствие21. Сам он к этому
относился скептически и выразился по поводу политики Стенхоупа: «Я полагаю, …что царь должен оставался могущественным, поскольку мы с ним
неразлучны». В отношении Берлина к Петербургу преобладали не столько
эмоции, сколько государственно-политические интересы: «Держать царя в
руках в моих интересах, потому что когда я ему деньги посылаю, я могу
иметь столько солдат, сколько захочу»22.
Русская дипломатия успешно воспротивилась ратификации сеймом Венского трактата, а польские интересы Пруссии были для русской дипломатии ключевым пунктом для уменьшения враждебности западных держав.
Поэтому Петербург и выступил с инициативой поддержать польские претензии Берлина. В свою очередь, Берлин предложил в качестве компромисса к договору с Англией выработать русско-прусскую конвенцию по Балтике и Речи Посполитой. В ее проекте гарантировалась не только польская конституция, но и запрет вступления Польши в Венский союз. Учитывались и
особые прусские интересы в Польше: исключение наследования Веттинами трона. Для Петра ценность этих положений заключалась в том, что Пруссия в польском вопросе твердо примкнула к России.
В том же 1719 г. Швеция заключила мир с Ганновером, который за 1 млн.
риксдалеров получил Бремен и Верден. Через два с половиной месяца Георг I подписал договор о союзе со Швецией как король Великобритании.
Под английским влиянием в январе 1720 г. был подписан шведско-прусский
договор, часто называемый в нашей историографии «предательским», в результате которого Берлин за 2 млн. риксдалеров «покупал» Штеттин и ряд
земель в Померании23.
__________________________
Preussens Staatsvertrage... ... S. 210-215.
Цит. по: Schulze Wessel M. Russlands Blick auf Peussen. S. 50.
23
Preussens Staatsvertrage... ... S. 223-230.
21
22
53
Но в тех условиях политическое взаимодействие между Берлином и Петербургом приобретало особое значение. Поддержка со стороны России гарантировала сохранение достигнутого статуса Прусского королевства как
внутри Империи, так и в отношениях с великими державами, а поддержка
со стороны Пруссии становилась для России важным условием военно-политического преобладания на востоке Европы.
Фридрих Вильгельм сознавал долговременный характер изменения баланса сил – не только в Швеции, но также в Польше, где господство России было
уже практически неоспоримо, и искал возможности воспользоваться сложившимся положением. Его осторожная политика позволила присоединить
к королевству устье Одера и привела к серии договоров о союзе с Россией.
Поэтому в феврале 1720 г. Россия и Пруссия подписали в Потсдаме обсуждавшуюся ими ранее конвенцию, согласно которой Россия обязывалась в
ближайшее время заключить мир со Швецией, а Пруссия – не препятствовать интересам России в Прибалтике и Речи Посполитой. Оба государства,
как и планировалось, обязывались гарантировать польскую конституцию,
запретить вступление Польши в Венский союз и исключить наследование
трона в Польше Веттинами. В отдельной декларации прусский король подчеркивал нейтралитет Пруссии в Северной войне24.
Потсдамское соглашение касалось совместной политики обеих держав в
отношении Речи Посполитой, направленной против попыток Августа Веттина усилить власть монарха. Россия приобретала партнера по сохранению
безопасности ее рубежей, Пруссия же продолжала следовать курсом на территориальные приобретения (при удобном случае) за счет польских земель.
Долговременное значение Потсдамского соглашения выразилось еще и в
том, что в его основу, по словам К. Цернака, была положена «негативная»
политика в отношении Польши25.
В марте 1720 г. король Август дал понять правителям Лондона, Вены и
Стокгольма, что будет стремиться ограничить влияние России в Речи Посполитой. Его надежды не сбылись вследствие дальнейших событий.
Летом 1720 г. шведская эскадра была разбита петровским флотом у острова Гренгам. После повторных рейдов русских кораблей к шведскому побережью 11 сентября 1721 г. в Ништадте был подписан мирный договор между Швецией и Россией, в результате которого империя и политическая гегемония в огромном регионе были Стокгольмом утеряны26. Провалились и
попытки западных держав сохранить равновесие сил в Северной Европе, равно как и нарушить русско-прусское взаимодействие в польском вопросе и
ограничить, если вовсе не исключить, русское влияние в Речи Посполитой.
__________________________
Ibid. ... S. 233-238.
Zernack K. Preussen-Deutschland-Polen Aufzatze zur Geschichte derdeutschpolnischen Beziehungen/Hrsg. von W. Fischer und M.G.Muller. Berlin, 1991. S. 267.
26
Григорьев Б. Карл XII. М., 2006. С. 525.
24
25
54
Нельзя не отметить, что сотрудничество между Пруссией и Россией при
Фридрихе Вильгельме I, на 15 лет пережившем Петра Великого, было, пожалуй, самым тесным в отношениях между двумя государствами на всем
протяжении столетия, вплоть до эпохи Французской революции. Его можно
объяснить необходимостью сближения поднимающихся держав Европы,
стремящихся выйти в лидеры наряду с Францией, Англией и Австрией и
защитить свои интересы в Польше и на Балтике.
ПИНСКАЯ ГИМНАЗИЯ В ПЕРИОД
ПОЛЬСКОГО ВОССТАНИЯ 1863-1864 ГОДОВ
А.Л. Ильин
В XIX веке территории Белоруссии, Литвы и Правобережной Украины стали ареной ожесточенной борьбы между польской и русской культурами. Особенно эта борьба обострилась накануне, во время и сразу после восстания
1863-1864 гг. Одними из центров культурной и политической борьбы стали местные учебные заведения, прежде всего гимназии. Этот вопрос по конкретным гимназиям специально не изучался польскими, российскими, белорусскими историками. Рассмотрим его на примере Пинской гимназии.
С приходом к власти императора-реформатора Александра II началась
новая эпоха в российской истории, которая дала мощный импульс развитию образования и культуры по всей империи, в частности и в полесском
городке Пинск. 1 августа 1858 г. там, на месте упраздненного дворянского
пятиклассного училища, была открыта мужская гимназия – первая на Пинско-Брестском Полесье. Вначале в ней преподавали бывшие учителя дворянского училища. Директором еще два года оставался прежний – Константин
Игнатьевич Ган. Почетным смотрителем был Петр Иванович Хруцкий, инспектором – Павел Алексеевич Овчинников (одновременно преподаватель
русской словесности), законоучителем православной религии – протоиерей Василий Грудницкий, а католической – ксендз Фелициан Радивон.
В начале своего царствования Александр II проявлял некоторый либерализм по отношению к полякам: в гимназиях нашего края в 1857 г. разрешили ввести такой предмет как польский язык (остальные дисциплины преподавались на русском языке). В Пинской гимназии польский язык преподавал Людвиг Осипович Андрыхевич. Среди учителей Пинской гимназии было
много поляков (по всему Виленскому учебному округу 55% преподавателей являлись поляками), например, учитель математики Константин Ержикович, учитель истории Карл Вельц и др. А гимназистов поляков-католиков
насчитывалось в пять раз больше, чем православных. Поэтому гимназия превратилась в один из главных очагов польского патриотизма в городе. Видя
это, руководство учебного округа в 1860 году прислало нового директора,
55
русского по происхождению, Ивана Яковлевича Шульгина (1815-1871 гг.), который перед тем работал инспектором Каменец-Подольской гимназии, где
зарекомендовал себя последовательным русификатором. Он был также автором нескольких книг по педагогике и учебных пособий. Однако И. Шульгину несколько не повезло на новом месте службы.
В 1861 г. в Российской империи резко изменилась политическая обстановка: было уничтожено крепостное право, начались либеральные реформы, что вызвало определенные надежды в польском обществе. Император
готов был идти на значительные уступки. Но, на наш взгляд, в результате
союза (вольного или невольного) крайних петербургских консерваторов и
радикальных польских деятелей попытка реформ в Царстве Польском была
сорвана. Там началось массовое мирное движение за национальное и социальное освобождение, которое российскими властями жестоко подавлялось, особенно в Варшаве.
Эхо этих событий (моральная революция) докатились и до Пинска: во время богослужений в костеле собравшаяся публика пела польские патриотические песни, а перед костелом поставили два деревянных креста с польскими
гербами. В этих манифестациях принимали активное участие и гимназисты: 4-го октября 1861 г. ученики 6-го класса Антон Шоманский и Антон
Рыдзевский пели патриотические песни, за что были исключены из гимназии. Остальные ученики 6-го и 7-го классов, желая отстоять исключенных
товарищей, самовольно оставили урок в присутствии окружного инспектора Виленского учебного округа, за что 31 ученика исключили из гимназии.
27 октября 1861 г. в городе Пинске случился пожар, прибывшие на место
происшествия исправник и городничий увидели собравшуюся там толпу
учеников гимназии с палками в руках, которые угрожали их убить.
10 ноября 1861 г. попечитель Виленского учебного округа, князь Александр Ширинский-Шихматов доносил минскому губернатору, графу Эдуарду Келлеру:
«От 27 октября за № 437 Ваше Сиятельство уведомили меня по эстафете
о происшедших в последнее время беспорядках в Пинской гимназии.
О тех же беспорядках получено было мною по эстафете и от Пинского
директора училища донесение, с присокуплением (так в тексте – прим. А.
И.) еще и того обстоятельства, что ученики 6 и 7 классов, к довершению
дерзости и своеволия ими оказанного, отказались посещать классы, по случаю исключения из гимназии двоих из них.
Рассмотрев подробно означенное донесение, я предложил статскому советнику Шульгину, привести в исполнение нижеследующее:
1. Инспектору гимназии коллежскому советнику Овчинникову не оправдавшему оказанного ему назначением в эту должность доверия, сделать от
моего имени выговор, лишить его звания инспектора и озаботиться немедленным отправлением его в Белостокскую гимназию на место старшего учителя Русского языка.
56
2. Учителя географии Селенса, оказавшимся уже виновным по расследованию в Паневежеских происшествиях и уволенному властью данною Генерал Губернатору, уволить от службы без прошения.
3. Всем членам Педагогического Совета гимназии за исключением учителя Солнцева и тех которых директор Шульгин знает действующими добросовестно – передать от меня строжайший выговор за неисполнение ими
своих обязанностей, согласно требованием чести совести и присяги, и объявить им, что если кто-либо из них оставаясь на службе, дозволит двусмысленные поступки или уклонение от исполнения обязанностей, тот немедленно будет, судя по степени вины, или переведен в уездное училище, или
исключен из службы.
4. Учеников VI и VII классов, за произведенные ими беспорядки, имеющий характер своеволия и буйства, и за отказ ходить в классы, исключить из
гимназии, за дурное поведение, что и обозначить в свидетельствах.
5. Если решения Педагогического Совета гимназии, (который в предписаниях моих директорам гимназий найдет полную инструкцию, как следует
ему действовать) окажутся впредь не соответствующими моим распоряжениям, назначать директору своей властью исключение учеников, не стесняясь числом их, и протоколы Совета с отдельными мнениями членов, представлять мне.ный университет (г.тцатет (Минск, Беларусь).
Сообщая о сем Вашему Сиятельству, имею честь покорнейше просить
Вас Милостивый Государь не отказать предложить Пинской полиции о немедленной высылке из Пинска как учителя Селенса, так и исключенных учеников, с воспрещением сим последним носить ученическую одежду. Тех
же учеников, родители коих живут в Пинске, покорнейше прошу Ваше Сиятельство приказать отдать на поручительство родителей, с тем однако условием, чтобы исключенные дети их не носили ученической одежды и не имели никакого сношения с учениками, а в случае неисполнения ими сих условий и они должны подвергнуться высылке из города в места по указанию
родителей, к тому же присоединяю еще покорнейшую просьбу немедленной высылки, проживающего ныне в Пинске, Саноцкого, как главного подстрекателя учеников, с воспрещением ему приезда в этот город»1.
Из этого письма следует, что некоторые учителя, в частности Селенс, попытались воспрепятствовать исключению учеников. Верный служака, директор гимназии Шульгин и его помощник, учитель русского языка Гавриил
Степанович Солнцев рьяно и даже жестоко стали подавлять любые попытки
возмущения учеников. Показателен случай с учеником Ксаверием Остроменцким, о котором 2 декабря 1861 г. пинский уездный предводитель дворянства, князь Эдвин Друцкий-Любецкий писал минскому губернскому
__________________________
Национальный исторический архив Беларуси (далее – НИАБ). Ф. 295. Оп. 1.
Д. 1434. Л. 102-103.
1
57
предводителю дворянства Александру Лаппе (князь, наверно, надеялся, что
известный минский либерал поможет):
«Ксаверий Остроменцкий ученик N класса Пинской гимназии, вследствие
жестокого (…) не менее наказания директора гимназии Шульгиным сильно
избитым так, что взявшие его на попечение помещики Родзевичи считали
необходимым, до приезда в Пинск родного его брата помещика Гродненской губернии Михаила Валерьянова Остроменцкого, у которого ученик Остроменцкий состоит в опеке, просить уездного врача о состоянии здоровья
Ксаверия Остроменцкого закончить медицинский акт (…). Помещик Михаил Остроменцкий прибыл в г. Пинск и, удостоверившись (…) вышел ко мне
с прошением, в котором пояснил, что брат его Ксаверий Остроменцкий во
время урока что-то говорил к товарищу своему Жилинскому, в это время
вошел в класс г. Директор, спросил учителя Богдановича, кто здесь шумит и
Богданович указал ученика Жилинского, верно по ошибке или не понял вопроса, ибо как все доказывают, в классе все было спокойно. Когда же г. Директор прогнал Жилинского из класса, то Остроменцкий пошедший к г. Директору и, объяснив о происшедшем, просил, чтобы он в таком случае считал его виновником, а не Жилинского. Вследствие сего Жилинский исключен из гимназии, а Остроменцкий посажен в Карцер и там жестоко наказан
до сорока ударов розгами, без постановления Педагогического Совета и при
помощи пяти человек по бывшей части лиц посторонних.
Помещик Остроменцкий находя невозможным оставить брата своего
дальше обучаться в гимназии, Начальник которой не соблюдает законов и
не обращает должного внимания на детей (…)»2.
Когда помещик Станислав Орда привез своего сына на учебу в гимназию, то Шульгин потребовал, чтобы тот подписал бумагу о том, что не против телесных наказаний своего сына. Помещик отказался подписывать бумагу. Польское население Пинска и его окрестностей было возмущенно такими жестокими действиями Шульгина и его помощников. По ночам стали
бить стекла в домах Шульгина и Солнцева. Для расследования этого происшествия в Пинске была открыта особая Следственная комиссия, которая стала допрашивать подозреваемых: Владислава Яниславского (бывшего ученика
Пинской гимназии, жившего в деревне Поречье при тамошней суконной
фабрике), Петра сына Юлиана Матушевича (18 лет, ученик 7-го класса), Петра сына Ивана Корвин-Круковского (18 лет, ученик 7-го класса), Антона Шоломицкого из Ровенского уезда, Витольда Ярошевича (бывшего ученика) из
Кобринского уезда, Сигизмунда Мошинского из Слонимского уезда, помещика Цезария Олешу и др. После всех этих событий Шульгину и Солнцеву
стало даже опасно находиться в Пинске. Поэтому начальство срочно назначало Ивана Шульгина директором Мозырской гимназии.
__________________________
2
НИАБ. Ф. 320. Оп. 1. Д. 384. Л.1.
58
Интересен взгляд на эти события и со стороны российского чиновника.
Вот как описывал все эти события попечитель Виленского учебного округа, историк Помпей Батюшков (1811-1892) в «Записке о враждебных отношениях в Виленском учебном округе к русским деятелям» (1868 г.):
«(…) В главе удаленных находится помощник попечителя г. Ш. (Шульгин
– прим. А. И.). Он прослужил по учебному ведомству 28 лет, из коих 12-ть в
Виленском у. округе. За эти последние годы, в качестве директора училища
(гимназии – прим. А.И.) в Пинске и Мозыре, г. Ш. выстрадал подготовление, начало и развитие, а в г. Ковне весь процесс подавления польского мятежа. В глуши названных городов Минской губернии, отдаленных от центральной администрации болотами и лесами обширного Полесья, положение г. Ш. и семьи его, в 1862 году, было тем более опасно и бедственно, чем
решительнее он противостоял польским демонстрациям и чем вернее был
своему долгу и стоял за честь русского имени.
Ограниченный в своих распоряжениях узаконенным участием Педагогического Совета гимназии, состоявшего почти исключительно из учителей
польского происхождения и лиц с полякующихся (так в тексте прим. – А.
И.) русских, которые открыто проповедовали мятеж и вербовку гимназистов в шайки, г. Ш. мог только делать личные, без участия Совета, представления начальству, но и эти представления уничтожались часто почтовыми
чиновниками-поляками или доходили по назначению, в виде свернутых листов чистой бумаги. Это факты. Просьбы г. Ш. к полиции и к гражданской
власти об оказании помощи, при нападении мятежников на его дом, оставлены были без внимания: это тоже факт.
Между тем, агитаторы мятежа преследовали несчастного директора беспрерывно каждое утро, на дверях его квартиры были приклеевамы (так в
тексте – прим. А. И.) пасквили и угрозы, каждый вечер ему, семейному
человеку, приходилось укрываться в какой-нибудь угол своей квартиры от
каменев (так в тексте – прим. А.И.), которыми разбивали в ней рамы и стекла. Каждую почти почту писались на него безыменные доносы в Петербург
и Вильну. Даже ежедневные посещения классов г. Ш. равнялись ежедневному акту решительности покинуть семью на произвол судеб и идти на вольную смерть. В трех верстах от Пинска целых пять дней стояла открытая могила, приготовленная ему известными в городе мятежниками, ожидавших
выхода его из церкви после всенощной, чтобы увезти его за город и там с
ним покончить, и г. Ш. спася только потому, что был вовремя предупрежден архимандритом местного монастыря, узнавшего, что подле стен монастырских, находятся крытые повозки и замаскированные при них люди.
Несколько раз и после того были покушения на жизнь г. Ш-на. При переезде из Пинска в Мозырь он спасся тем, что поехал не на лошадях, а на пароходе. Гиком, свистом, ругательствами и камнями проводили поляки этот
пароход. Во время переезда в Ковну, решено было умертвить г. Ш. в лесу,
через который приходилось ехать. Предупреждённый об этом он избежал
59
смерти тем, что тайком выехал двумя днями раньше, чем ожидали. Но мятежники пустились за ним в погоню, узнав о его отъезде и не нагнав его,
сожгли станцию Ляды; избили русского станционного смотрителя и увели
всех почтовых лошадей…
Тяжело не только выносить, но даже пересказывать как русский начальник целой учебной дирекции, честный исполнитель своего долга, свято стоявший на страже священных своих обязанностей, неустрашимо подвергавшийся ежедневной опасности жизнь свою и своего семейства, но поставленный в совершенную беззащитность, принужден был избегать смерть хитростью, прятаясь от изменников и убийц. Наконец, г. Ш. перевелся в Ковну;
здесь было несколько лучше, но и в Ковне было так небезопасно, что распоряжением военных властей у дверей каждого класса тамошней гимназии,
стояли по два часовых…
Продолжительность незаслуженных и непрерывных нравственных страданий
свела в раннюю могилу некоторых из членов семейства г. Ш. и совершенно
разрушило здоровье его жены… Кроме усилий доблестно отстаивать, среди
неодолимых препятствий честь русского имени и спасти, по крайней мере, русское юношество ему вверенное от революционной польской заразы, наглядными памятниками служения г. Ш. русскому делу, остались в Мозыре городской соборный храм (начатый перестройкою по его инициативе и ходатайству в
Св. Синод), а в Ковно гимназическая церковь им же устроенная и украшенная.
Оба храма перестроены из костелов, упраздненных после мятежа 1831 года, и
предназначенных на слом. Сверх того, во всех городах, где служил г. Ш. составлены им стройные певческие хоры из учеников гимназий и православная церковность глубоко заложена в основы воспитания детей.
Исключительные условия прошлой, тяжелой и честной службы г. Ш., его
бесспорные заслуги на скромном поприще директора гимназии и польза, которую можно было ожидать (и которую он в действительности принес) при
определении его на высшую должность, служили мотивами к представлению
ему в 1868 году место помощника Попечителя. Состоя в этой должности г. Ш.,
в отсутствие Попечителя из Вильны, девять раз управлял учебным округом.
Так как никаких жалоб, никаких неудовольствий за его управление ни с какой
стороны, никем не было заявлено, то неожиданное удаление из округа этого
достойного человека не могло ни породить чувство глубокого сожаления у
здешнего, день ото дня редеющего, русского общества, тем более, что удаление это, как слышно, мотивировано: «скоплением в центральной администрации учебного округа каких-то «неуловимых идей», компрометирующих будто-бы как г. Ш., так и многих его товарищей по службе»3.
Шульгин преподавал в Пинской гимназии латинский и греческие языки,
ходил на уроки с револьвером в кармане. Когда Шульгин был директором
__________________________
3
Российская Национальная Библиотека. Отдел рукописей. Ф. 52. № 53. Л. 3-5.
60
Ковенской гимназии, то у него проявился интерес к истории Литвы. Он выслал известному государственному деятелю Ивану Корнилову 22 древнерусских документа (вероятно, эпохи Великого Княжества Литовского), доказывающих существование русских поселений и употребления русского языка
на Жмуди. Отметим также, что в 1868 году Шульгину всемилостивейше было
пожаловано имение «Швенты» под Вильной.
Летом 1862 года после бегства Шульгина исполняющим обязанности директора Пинской гимназии был назначен пинский директор училищ Карл
Филиппович Вронский (?-1886 г.), довольно известный педагог, один из первых преподавателей Литовской духовной семинарии, близкий к кругу тех деятелей униатской церкви, которые ее затем уничтожили. Вронский получил
тяжелое наследство: 31 гимназист был исключен, после жестокого обращения Шульгина с учениками большинство родителей-поляков забрали своих
детей из гимназии. Думается, что положение было настолько критическим,
что еще Шульгин просил начальство о разрешении исключенным ученикам вернуться в гимназию, а также воздействовать на родителей, чтобы те
вернули своих детей в гимназию. Вскоре попечитель округа разрешил большинству исключенных учеников вернуться в гимназию. 19 сентября 1862 г.
Вронский направил в канцелярию попечителя округа соответствующие
списки отсутствующих учеников:
«Во исполнения предписания Вашего Высокородия от 5 сентября сего месяца за №75, представляя, при сем, в дополнение к рапорту от 3-го числа сего месяца список учеников, взятых родителями из Пинской Гимназии по случаю сделанным учениками шалостей, и список учеников удаленных из заведения. (…)
А) Список учеников взятых из Гимназии родителями в Ноябре и Декабре месяцах 1861 года.
I класса
1. Андржейкович Станислав – не явился.
2. Чеховский Станислав – принят в августе м-це сего года
3. Остроменцкий Феликс – принят в августе м-це сего года
4. Пружанский Иван – принят в августе м-це сего года
II класса
1. Корженецкий Эдуард
2. Олевинский Карл
3. Терлецкий Иван
4. Фальковский Станислав
5. Фальковский Адольф
6. Хруцкий Андрей
7. Чарноцкий Адам
Все приняты б. Директором на основании разрешения Г. Попечителя от
21 января 1862 года за №327
61
III класса
1. Горнич Осип – не явился
2. Корженецкий Вацлав – не явился
3. Конопацкий Владислав – не явился
4. Красковский Фёдор – не явился
5. Леневич Леопольд – принят б. Директором на основании разрешения
Г. Попечителя от 31 января 1862 года за №185
6. Олевинский Калесантий
– «–«–
7. Орда Лев – «–«–
8. Пацукевич Генрик – «–«–
9. Пружмецкий (?) Генрик – «–«–
10. Мороз Эдуард – «–«–
11. Чеховский Юрий – не явился
IV класса
1. Жиромский Станислав – не явился
2. Де Лерзак Казимир – не явился
3. Сердаковский Георгий – принят б. Директором в феврале м-це
4. Подлеский Викентий – принят б. Директором в феврале м-це
5. Двораковский Наполеон – не явился
6. Родзевский Семен – принят б. Директором в феврале м-це 1862 г.
V класса
1. Орда Эдуард – не явился
2. Полонский Брунон – принят в августе м-це 1862 г. б. Диретором
3. Шпиганович Осип – не явился
4. Остроменцкий Ксаверий – не явился
Б) Список учеников, которые по неодобрительному поведению исключены из Гимназии
Менее виновны 2-й категории
VI класса
1. Малишевский Станислав – принят по разрешению Г. Попечителя от 1
июня сего года за №1870
2. Ремберович Генрик – «–«–
3. Янковский Карл – не явился
4. Боричевский Осип – принят по разрешению Г. Попечителя от 13 декабря 1861 года за №185
5. Мошинский Сигизмунд – «–«–
6. Кордашевский Ипполит – «–«–
7. Лешкевич Норберт – не явился
8. Красковский Георгий – не явился
9. Козляковский Казимир – не явился
62
VII класса
1. Блашкевич Иван – принят по ходатайству б. Директора
2. Сулковский Антон – принят по ходатайству б. Директора
3. Мороз Александр – тоже
4. Пружанский Осип – тоже
5. Крамаренко Константин – не явился
6. Эйсмонт Казимир – не явился
В) Более виновные 1-ой категории
V класса
1. Жилинский Бронислав
VI класса
1. Шпаковский Виталий
2. Шоманский Антон
3. Збарашевский Осип
4. Ярошевич Мечислав
5. Глинский Зенон
6. Яниславский Владислав
7. Селицкий Александр – не явился
8. Родзевский Антон – не явился
9. Корсак Витольд – не явился
10. Корсак Эдуард – не явился
11. Наркуский Болеслав – не явился
12. Мошинский Сигизмунд
VII класса
1. Круковский Петр
2. Матушевич Петр
3. Сикорский Владислав – не явился
4. Супинский Наполеон
5. Ярошевич Витольд»4.
Проблема наполняемости классов в Пинской гимназии оставалась нерешенной. Поэтому попечитель округа обращается к виленскому генерал-губернатору Владимиру Назимову, чтобы тот разрешил оставшимся исключенным ученикам вернуться в гимназию. 30 сентября 1862 г. генерал дал на
это разрешение:
«Вследствие переписки Министерства Народного Просвещения, изъясненной в отзыве ко мне Управляющего Виленским Учебным Округом от 20
сентября за №80-м, имею честь уведомить Ваше Сиятельство, что с моей
__________________________
4
НИАБ. Ф. 567. Оп. 3. Д. 1115. Л. 7-9.
63
стороны не встречается препятствие на дозволение продолжать курс наук
тринадцати ученикам, исключенным из Пинской гимназии в прошлом году,
за участие в противоправительственных манифестациях и беспорядках, но
во всяком случае только не в той же гимназии, разумеется, если Ваше Сиятельство и с Вашей стороны находите возможным, оказать такое снисхождение во внимание чистосердечного раскаяния сих учеников и на условиях,
которыми Гимназия предполагает обязать их относительно поведения.
К сему поставляю долгом присовокупить, что предполагаемые к установлению на будущее время условия, по мнению моему, следовало бы предложить не ученикам, которые в прошедших беспорядках участвовали по
свойственному детям легкомыслию, но родителям их, и дворянству, под влиянием коих они действовали»5.
Вскоре Карла Вронского назначили директором гимназии, но ему не везло: только он с трудом решил проблему, связанную с беспорядками в гимназии, как в январе 1863 г. началось польское восстание. Опасаясь новых волнений среди гимназистов, виленский генерал-губернатор предписал «командировать» из войск в каждую гимназию одного штаб-офицера и 10 унтерофицеров, чтобы они присутствовали в учебных зданиях с 8 часов утра до 3
часов дня. В феврале 1863 г. из Подляшья в Полесье вторгся довольно большой повстанческий отряд Романа Рогинского. С боями отряд смог дойти
почти до местечка Туров (170 верст на восток от Пинска).
К повстанцам присоединились учитель гимназии Остроменцкий и ученик
5-го класса Владислав Круликовский. Позднее выявилось участие в восстании
еще 8 учеников. Наверно, к повстанцам могло бы присоединиться намного
больше гимназистов, но Пинский уезд был наводнен русскими войсками, которые перекрывали пути подхода к отрядам Ромуальда Траугутта, Казимира
Нарбута, Яна Ваньковича, Феликса Влодека и др., действовавших на Полесье.
Многие гимназисты после летних каникул не вернулись на учебу в сентябре 1863 года, хотя их отпускали домой под поручительство родственников или опекунов. Очевидно, что многие из них сражались в повстанческих
отрядах. Например, братья Владислав и Никодим Левицкие 22 июня 1863 г.
присоединились к отряду Казимира Нарбута. Дирекция от гимназистов, вероятно, еще требовала подтверждение местной полиции о том, что они никуда не отлучались из мест проживания. Директор Карл Вронский составил
для начальства список таких учеников.
«Список учеников Пинской гимназии, которые были отпущены на летнее вакационное время и не возвратились после этого в заведение в 1863г.
VI класс
Броневич Антон – 19 лет, Пинского уезда в м. Кожангородке, после вакации явился, но за непредоставление полных документов не принят.
__________________________
5
НИАБ. Ф. 567. Оп. 3. Д. 1115. Л. 13.
64
V класс
Каллаур Оттон – 20 лет, Пинского уезда имение отца Осовцы, поручался отец.
Дановский Антон – 18 лет, Кобринского уезда имение Винче, поручался отец.
Левицкий Владислав – 17 лет, Пинского уезда в имении Сенчицы, поручался дядя его Левицкий.
Домбровский Генрих – 19 лет, Пружанского уезда в имении Лясковичи,
поручался отец его.
IV класс
Подлеский Викентий – 17лет, Пинского уезда имение Данилово, поручался отец.
Каллаур Степан – 20 лет, Пинского уезда в имении Осовцы, поручался отец.
Барановский Онуфрий – 16 лет, Пинского уезда в м. Столин, поручался отец.
Качальский Ульян – 17 лет, Кобринского уезда в имении Стругель, поручался отец.
Качальский Константин – 16 лет, Кобринского уезда в имении Стругель,
поручался отец.
Костро Ульян – 16 лет, Кобринского уезда в имении Дывино, поручался отец.
Селицкий Аполинарий – 15 лет, Пинского уезда в имении Обайцы, поручался брат его Селицкий.
Коротун Константин – 18 лет, Кобринского в имении Петрово, явились
после вакаций, но за непредоставление поручительства не приняты.
Горбатовский Алоизий – 17 лет, Мозырского уезда в Давид-Городке, явились после вакаций, но за непредоставление поручительства не приняты.
Водчиц Адольф – 17 лет, Пинского уезда в имении Велесница, явились
после вакаций, но за непредоставление поручительства не приняты.
III класс
Панцевич Чеслав – 15 лет, Кобринского уезда в имении Янов, поручался отец.
Жардецкий Лев – 14 лет, Кобринского уезда в имении Мальниево, поручалась мать.
Доманский Мечислав – 14 лет, Пинского уезда имение Ярмаки, поручался отец.
II класс
Левицкий Никодим – 16 лет, Пинского уезда в имении Сенчицы, поручался отец.
Венцель Антон – 13 лет, в г. Пинске у отца. На основании циркулярного
предписания Г. Начальника края ученики, не имеющие основных 14 лет уволены от дачи на себя поручительства.
Лазаревич Юльян – 14 лет, Пинского уезда в имении Заполье.
Бельский Эдуард – Пинского уезда в имении Морочно.
Бельский Витольд – 11 лет, Пинского уезда в имении Морочно.
65
Глинский Степан – 12 лет, опекун в г. Пинске
Гецолд Иван – 13 лет, Пинского уезда в имении Рухче
Гриневицкий Болеслав – 13 лет, Пинского уезда в имении Оброво.
Зубковский Бронислав – 17 лет, мать в г. Пинске, поручилась мать.
Матушевич Павел – 13 лет, Кобринского уезда в имении Ручки.
Пуришко Леонард – 14 лет, Кобринского уезда в Балькунах.
Пружанский Иван – 13 лет, Кобринского уезда в Бялькове.
I класс
Езерский Антон – 12 лет, Пинского уезда в Подгатье.
Венцель Осип – 11 лет, в г. Пинск.
Скирмунт Викентий – 13 лет, Пинского уезда в имении Поречье.
Верещака Карл – 11 лет, Кобринского уезда в Планте.
Закржевский Осип – 13 лет, Кобринского уезда в Брилев.
Лукашевич Николай – 11 лет, Пинского уезда в Плотнице.
Матушевич Виктор – 12 лет, Кобринского в имении Ручки.
Полубинский Виктор – 12 лет, в г. Пинск.
Ящолт Иван – 12 лет, дядя в г. Пинске.
Шимкевич Генрих – 11 лет, Пинского уезда в Осовцах.
Михаловский Альфонс – 13 лет, в г. Пинске.
Войнилович Болеслав – 11 лет, Пинского уезда в имении Пржехлавы (?)»6.
После подавления восстания для Пинской гимназии, как и для всех учебных заведений западных губерний, наступили непростые времена. Белорусский историк Е. Евдокимова пишет: «В событиях восстания активное участие приняли 8,4% воспитанников гимназий Беларуси. Широкая поддержка
инсургентов учащими (так в тексте – прим. А. И.) и учащимся школ края
показала безуспешность используемых ранее правительством средств по
искоренению «польских начал в учебном деле». Недавние высокие оценки
правительства деятельности гимназий Беларуси сменились отрицанием их
какой-либо положительной роли. (…)
После подавления восстания в западных губерниях правительство разработало систему мероприятий, направленных на деполонизацию местных
школ. Возглавили проведение нового этапа русификации училищ края генерал-губернатор М. М. Муравьев и попечитель Виленского учебного округа И. П. Корнилов. (…) Большую роль в русификации края Муравьев отводил учебным заведениям и, прежде всего, гимназиям. Попечитель Корнилов, подобно Муравьеву, основную задачу своей деятельности видел в «возрождении русского дела» в Северо-Западном крае и был убежден в том, что
именно школа должна возглавить «нравственную борьбу с полонизмом»»7.
__________________________
НИАБ. Ф. 1521. Оп. 1. Д. 4. Л. 19.
Евдокимова Е. Гимназическое образование в Беларуси: Исторический опыт и
тенденции развития (XIX – нач. ХХ в.). Минск, 1998. С. 30.
6
7
66
Идеи Муравьева и Корнилова поддержал и новый министр просвещения,
граф Дмитрий Толстой, который писал, что «разумное направление народного образования может служить здесь самым успешным средством к прочному обрусению этих (северо-западных – прим. А.И.) губерний»8. «Таким
образом, – полагает Е. Евдокимова, – гимназии в числе других учебных заведений Беларуси вновь были втянуты в реорганизацию, отвечавшую политическим и отнюдь не образовательным целям»9.
4 апреля 1864 г. генерал-губернатор граф Михаил Муравьев запретил преподавание польского языка во всех учебных заведениях Виленского учебного округа. Главным экзаменом, определяющим степень подготовки гимназистов к поступлению в университет, стал экзамен по русскому языку. Кроме того, было введено чтение молитвы перед уроками учениками римскокатолического исповедания на русском языке; преподавание Закона Божьего для тех же лиц стало проводиться также на русском языке.
Для замещения учительских должностей в гимназиях лицами русскими
и православными учреждены были в Московском, Казанском и Харьковском университетах 60 стипендий на историко-филологических и физико-математических факультетах. Сверх того, с 1864 г. ассигновано было 50000 рублей
на добавочное жалованье в размере половинных окладов учителям русского происхождения и уроженцам прибалтийских республик. Для привлечения новых, верноподданных учителей им платили также двойные прогонные, освобождали от оплаты квартиры, топлива и освещения.
Так шесть пинских учителей польского происхождения были заменены на
православных, которые закончили лучшие российские университеты. Виктор
Силыч Синегуб (Киевский университет) преподавал русский язык и словесность, Василий Михайлович Хижняков (Киевский университет) – историю,
Константин Аверкиевич Пигулевский (Казанский университет) – физику, химию и естественную историю, Дмитрий Егорович Шухов (Московское Строгановское училище технического рисования) – рисование и черчение. Отметим, что учитель рисования Шухов, по заданию попечителя Корнилова, ездил
по Полесью для сбора рукописей и книг, подтверждающих исторически русский характер края, а также для зарисовки православных святынь.
Однако квалифицированных учителей все-таки не хватало. Так, математику преподавал отставной штабс-капитан инженерных войск Сергей Максимович Самусь. Резко уменьшилось в гимназии количество учеников-поляков, а число православных учеников сравнялось с числом католиков. Этому способствовало и выделение крупных сумм денег графом Муравьевым
для обучения беднейших учеников православного исповедания. Вводились
также жёсткие меры контроля за учащимися:
__________________________
8
Извлечение из всеподданнейшего отчёта Министра Народного Просвещения
за 1867 год // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1869. № 3. С. 60.
9
Евдокимова Е. Указ. соч. С. 30.
67
1) Введены были обязательные письменные поручительства благонадежных лиц за учеников гимназии. За нарушение с поручителя брался штраф
от 100 до 200 рублей серебром.
2) Введен был строгий надзор за ученическими квартирами. Содержание
ученических квартир позволено только благонадежным лицам православного исповедания. Все квартиры распределялись между учителями для более частого их посещения и непрерывного надзора.
3) Учителей обязали следить за тем, чтобы воспитанники в гимназии и
вне ее разговаривали между собой только по-русски.
Для более прочного закрепления русских начал у учащихся была создана ученическая библиотека, состоящая из книг русско-православного содержания, а также на втором этаже здания гимназии устроили домовая церковь. В 1864 г. инспектором гимназии был назначен ярый «обруситель» Порфирий Яковлевич Чайковский (?-1916 г.). Вот как характеризовал его деятельность учитель Василий Михайлович Хижняков (1842-1917 гг.): «К обрусительной миссии, настойчиво предписываемой округом, учителя также относились равнодушно, не умея выйти из заученного шаблона и отбывая эту миссию грубо и бестактно. Один только инспектор Чайковский очень усердствовал в этом отношении. Он был женат на польке и всеми силами старался
показать начальству, что он не потакает полякам. Он особенно преследовал
учеников поляков, грубо придирался к ним и за всякие пустяки сажал их в
карцер. Также грубо и резко до неприличия относился он к родителям полякам, приходившим иногда в гимназию за справками о сыновьях»10.
Хижняков (перед Февральской революцией он стал председателем Черниговской губернской земской управы) дал также характеристику и директору
гимназии: «Директором был почтенный, чрезвычайно симпатичный старик
Вронский. (…) Вронский был из униатов. Семья его, состоявшая из прекрасной старушки жены и двух взрослых дочерей, постоянно говорила по-польски,
а по-русски объяснялась с трудом. Так как в то время, как известно, очередным вопросом внутренней политики в западных губерниях было «обрусение»
края, и массы нахлынувших русских чиновников – обрусителей – громко поднимался патриотический голос во вкусе нынешних националистов, – то такая
семья была для служебного положения Вронского большим минусом»11. Вскоре, в 1865 г. Карл Вронский был отправлен на пенсию, то ли по старости, то
ли за его униатское прошлое. Новым директором гимназии с 31 июля стал
Стефан Федорович Куклинский (1828?-1891?), активно занимавшийся историческими и языковедческими исследованиями Полесья и Подляшья.
«Обвинив все местные гимназии в том, что они воспитывали своих учеников в ненависти ко всему русскому и царизму, а их выпускники, поступая в
__________________________
10
11
Хижняков В. Воспоминания земского деятеля. Петроград, 1916. С. 65.
Там же. С. 64.
68
высшие учебные заведения, вносили в них «революционные и социальные
идеи, которые отразились и в русском молодом обществе грустными фактами»12, местная администрация предложила закрыть часть из них. Их оставили
только в губернских городах, так как там начальство имело возможность бдительно за ними наблюдать; кроме того, именно в этих городах проживало наибольшее число русских чиновников. В уездных городах можно было оставить
гимназии в виде исключения при условии, если окрестное население по преимуществу состоит из православных. Так были закрыты Свислочская прогимназия и Новогрудская гимназия (последняя вскоре была вновь открыта).
Кроме того, власти бдительно следили за тем, чтобы ограничивался прием в средние учебные заведения детей польских дворян, хотя в уставе для
средней школы от 19 ноября 1864 г. среднее образование объявлялось открытым без всяких ограничений для всего населения России. Как писал в
1865 г. помощник виленского генерал-губернатора Потапова, «главное –
уменьшить в гимназиях наплыв учеников из шляхты»13. В результате с 1862
г. по 1 января 1866 г. число учеников православного исповедания в гимназиях увеличилось на 33%, а католического вероисповедания уменьшилось
на 56%»14. Вокруг Пинска жили в большинстве православные, многие из которых не были раньше униатами, даже окрестная шляхта была в основном
православной. Поэтому ликвидировать полностью Пинскую гимназию резона не было. Однако гимназия находилась в списке неблагонадежных. Наверно, поэтому ее 31 июня 1865 г. преобразовали сначала в реальную гимназию, а в 1872 г. – в реальное училище.
Конечно, жесткая государственная политика русификации учебного процесса в Пинской гимназии (потом в реальном училище) достигла определенных успехов. Однако, несмотря на мощный пресс официальной идеологической обработки и русификации, не удалось полностью задушить свободомыслие и польский патриотизм учащихся. Так, в 70-е годы XIX в. в Пинском реальном училище учились видные народники: Осип Николаев, Константин Борисевич, братья Владимир и Виктор Кранихфельды и другие.
Можно предположить, что в учебном заведении был народнический кружок, а в 80-е годы уже действовал крупный кружок первой польской марксистской партии «Пролетариат», членами которого были видные ее деятели: Болеслав Енджеевский, Софья Сандберг, Казимир Варпеховский и др. Да
и в Первую русскую революцию реальное училище стало одним из центров революционной и национальной борьбы в Пинске.
__________________________
12
Литовский государственный исторический архив. Ф. 378. ОО. 1864 г. Д. 1652.
Л. 22-25.
13
Российский государственный исторический архив. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 248. Л.62 об.
14
Самбук С. Политика царизма в Белоруссии во второй половине XIX века.
Минск, 1980. С. 36-37.
69
АВСТРИЙСКИЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ В ЦАРСТВЕ ПОЛЬСКОМ
А.Н. Птицын
Успешному экономическому развитию Царства Польского и превращению его в один из ведущих промышленных регионов Российской империи
способствовала активная деятельность там иностранных предпринимателей.
Среди них доминировали бизнесмены из Германии, второе место занимали
австрийские подданные.
Первые фабрики, принадлежавшие австрийцам, появились в Царстве
Польском еще в 1820–1830-е гг., когда там начался промышленный переворот. Большинство же «австрийских» фабрик и заводов появились в период
экономического подъема 1870–1880-х гг.
В последней трети XIX в. на территории российской части Польши действовало около трех десятков промышленных предприятий, принадлежавших
австрийским капиталистам. Более половины из них принадлежало частным
лицам, а остальные, причем самые крупные предприятия, – акционерным
обществам. Эти общества были, в основном, учреждены австрийскими подданными уже в России, при этом некоторые из них являлись «дочерними»
по отношению к австро-венгерским акционерным обществам. Предприятия, принадлежавшие австрийским фабрикантам и заводчикам в российской части Польши, представляли разные отрасли: текстильную (12 фабрик),
кожевенную (2 предприятия), мебельную (3 фабрики), стекольную (2 завода), горнодобывающую (3 шахты), химическую (2 завода), производство
стройматериалов (3 предприятия), полиграфическую (1 типография) и пищевую (5 предприятий). Таким образом, австрийские капиталы шли в различные сферы польской экономики. При этом в текстильной отрасли действовало более трети принадлежавших австрийцам предприятий.
Большинство предприятий, чьими владельцами были австрийские подданные,
относились к числу крупных и средних. Среди них выделялось предприятие-гигант – Жирардовская мануфактура с 10 тысячами занятых на ней рабочих, – деятельность которого имела общероссийское значение. По числу занятых на них
рабочих остальные австрийские текстильные фабрики Царства Польского распределялись следующим образом: менее 10 рабочих – 2 фабрики, от 10 до 50
рабочих – 3, от 50 до 100 рабочих – 3, от 100 до 200 рабочих – 3, еще на одном
предприятии насчитывалось 700 рабочих. Таким образом, из 12 австрийских текстильных фабрик, находившихся в Царстве Польском, на 8 фабриках численность
рабочих превышала 50 человек, а на 5 фабриках – 100 человек.
Австрийские бизнесмены, владевшие предприятиями в российской
Польше, представляли различные народы Габсбургской монархии. Большинство из них были немцами, присутствовали также чехи, евреи и поляки из
Галиции. Предприниматели являлись составной частью многочисленной
австро-венгерской диаспоры в Царстве Польском. Численность австро-вен70
герских подданных в этом регионе, по данным Первой всероссийской переписи 1897 г., составляла 49.564 человека (41% от их общего количества в
Российской империи). При этом в наиболее развитых в промышленном отношении губерниях австро-венгерская диаспора составляла: в Петроковской
губернии – 11.873 человека, и в Варшавской губернии – 6.155 человек1.
Самым крупным предприятием, принадлежащим австрийскому капиталу, как в Царстве Польском, так и Российской империи в целом, являлась
Жирардовская мануфактура. Она находилась в посаде Жирардове (ныне –
Жирардув) Блонского уезда Варшавской губернии, в часе езды по железной дороге от польской столицы. Предприятие была основано в 1829 г. французским инженером Филиппом де Жираром, немецким предпринимателем
Шольцем и их компаньонами. Ф. де Жирар был изобретателем способа механического прядения льняных тканей, приглашенным на работу в Россию.
Фабрика и населенный пункт, возникший рядом с ней, были названы в честь
французского инженера. Несмотря на использование передовых технических достижений, льнопрядильная фабрика Ф. де Жирара столкнулась с большими трудностями. Ее владельцы взяли крупные кредиты у Польского банка и в 1847 г. были вынуждены передать ее в собственность банка2.
В 1857 г. Польский банк продал Жирардовскую мануфактуру австрийским
подданным, немцам Карлу Гилле и Карлу-Августу Дитриху, текстильным фабрикантам из г. Шенлинде в Богемии3. С этого времени начался расцвет Жирардовской мануфактуры, сохранившей свое историческое название. Новые
владельцы организовали торговый дом «Гилле и Дитрих», который управлял
делами предприятия. В первые годы они действовали совместно, затем фактическим руководителем компании стал Карл-Август Дитрих.
Австрийские владельцы кардинально расширили и модернизировали
Жирардовскую мануфактуру, фактически даже создали новую фабрику на
месте прежней. Были построены новые цеха, установлены паровые двигатели, новые станки и веретена и прочее оборудование. В середине 1860-х гг.
на фабрике действовало 5 паровых машин, 4300 веретен и 250 механических
ткацких станков, ежегодно производилось продукции на 500 тыс. руб. Она
сбывалась как в Царстве Польском, так и во все возраставших масштабах
шла в различные регионы Российской империи4.
Профиль деятельности Жирардовской мануфактуры был расширен: из
льнопрядильной фабрики она превратилось в многопрофильное предприя__________________________
Общий свод по империи результатов разработки данных Первой Всеобщей переписи населения, произведенной 29 января 1897 г. СПб., 1905. Т. I. С.122-123, 240.
2
Янжул И.И. Очерк исторического развития фабрично-заводской промышленности в Царстве Польском. М., 1887. С. 22.
3
РГИА. Ф. 40. Оп. 1. Д. 26. Л. 67.
4
Указатель V Московской выставки русских мануфактурных произведений. 1865
год. М., 1865. С. 103.
1
71
тие, выпускающее льняные, джутовые, хлопчатобумажные и шерстяные ткани, чулки, фуфайки, вязаные изделия, пряжу, нитки и т.п. К началу 1890-х гг.
она превратилась в крупнейшее промышленное предприятие Царства
Польского со стоимостью продукции 6,5 млн. руб. в год5.
Жирардовская мануфактура была организована в виде производственного комбината, что было новым явлением в промышленности6. В ее состав входили льночесалка, льнопрядильня, бумагопрядильня, шерстопрядильня, три механических ткацких цеха, два ручных ткацких цеха, фабрика
вязальных товаров, чулочное отделение, четыре белильни, две красильни,
отделение окончательной отделки тканей. В составе предприятия были также мастерские (столярная, токарная и три ремонтных), газовый завод и различные склады. Мануфактура занимала огромную территорию, была своеобразным «городом в городе»7.
Владельцы Жирардовской мануфактуры вкладывали значительную часть
прибыли в модернизацию производства. Непрерывность этой модернизации стала залогом успешной работы компании. В 1884 г. на мануфактуре
действовало 10 паровых машин суммарной мощностью в 2000 л.с., 21.000
веретен, 2.516 ткацких станков (в том числе 2.078 механических, 138 ручных
и 300 чулочных). Она ежегодно производила продукции на 3,5 млн. руб., на
ней было занято 7.560 рабочих8.
Спустя 10 лет, при незначительном увеличении числа рабочих, число веретен на фабрике увеличилось более чем в 2 раза, соответственно возросла
и стоимость произведенной продукции. В 1894 г. на Жирардовской мануфактуре действовало 9 паровых машин общей мощностью в 2.550 л.с., было
установлено 47.130 веретен (21.252 веретена для льна, 21.668 веретен для хлопка, 4.210 веретен для шерсти), 2.425 ткацких станков (в том числе 1.557 механических, 168 ручных, 700 чулочных). Ежегодно производилось продукции
на 6 млн. 517 тыс. руб. Число рабочих составляло 7.770 человек9.
К. Дитрих как крупнейший предприниматель и щедрый благотворитель приобрел большой авторитет в российских деловых кругах и правящих сферах. Он
получил самое высокое для российского предпринимателя звание советника
коммерции. На протяжении 1870-1880-х гг. фамилия К. Дитриха была 6 раз, по
__________________________
5
Указатель фабрик и заводов окраин России: Царства Польского, Кавказа, Сибири и средне-азиатских владений / Сост. П.А. Орлов. СПб., 1895. С. VI.
6
Маркс П.Б. Мировой экономический кризис 1900-1903 годов в Королевстве
Польском // Российско-польский исторический альманах. Вып. IV. Ставрополь-Волгоград-Москва, 2009. С. 183.
7
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. СПб., 1905. Т. I. С. 1333-1334.
8
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского / Сост.
П.А. Орлов. СПб., 1887. С. 658.
9
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 28.
72
разным поводам, упомянута во «Всеподданнейших докладах» министра финансов, гораздо чаще всех остальных австрийских предпринимателей10.
Изделия Жирардовской мануфактуры в рассматриваемое время считались лучшими в России. Так, эксперт Всероссийской художественно-промышленной выставки 1882 г. в Москве профессор Н. Ильин, характеризуя
представленные на нее образцы тканей различных фабрик, отмечал, что «изделия Жирардовской фабрики Гилле и Дитриха… до того замечательны своим своеобразием сортов, полнотою ассортимента каждого товара, тщательною выработкою, изяществом узора, белением и отделкою, что и не знатоки полотняного товара, посещавшие выставку и проходившие мимо витрин
Жирардовской фабрики, без малейшего колебания могли признать изделия
этой фабрики за лучшие между таковыми же изделиями всех других экспонентов»11. При этом другие российские фабрики часто брали товары Жирардовской мануфактуры за образец для своих изделий12.
В 1885 г. на основе торгового дома «Гилле и Дитрих» было организовано
«Акционерное общество Жирардовских мануфактур Гилле и Дитриха». 19
апреля 1885 г. Александр III утвердил его устав. Согласно этому документу,
акционерное общество было учреждено «для содержания и распространения действий фабричных заведений: прядильных, ткацких, белильных, красильных, тканенабивных, отделочных и фабрики вязаных изделий, принадлежащих торговому дому под фирмой «Гилле и Дитрих»»13.
В состав акционеров общества Жирардовских мануфактур вошли австрийские, германские и российские капиталисты. Крупнейшим акционером и председателем правления общества являлся К. Дитрих. После его смерти пост председателя правления занял коммерции советник Эдуард Гербет. В начале ХХ в. в
состав правления общества входили также вице-председатель Герман Дернен и
три директора – коммерции советник Герман Ресслер, действительный статский советник Карл Карлович Бекман и Вильгельм Вильгельмович Гаупт14.
Основной капитал «Акционерное общество Жирардовских мануфактур
Гилле и Дитриха» составила гигантская по тем временам сумма в 9 млн.
руб. Было выпущено 9 тыс. именных акций номиналом в 1000 руб. Акции
обращались на петербургской и варшавской биржах. Их курс колебался,
иногда довольно значительно: в 1899 г. – от 1.340 до 1.325 руб., в 1900 г. – от
1.325 до 1000 руб., в 1901 г. – от 1.050 до 950 руб., в 1902 г. – от 900 до 835
__________________________
10
РГИА. Ф. 40. Оп. 1. Д. 26. Л. 67; Д. 29. Л. 68; Д. 31. Л. 30; Д. 35. Л. 275; Д. 37.
Л. 36; Д. 38. Л. 86.
11
Отчет о всероссийской художественно-промышленной выставке 1882 года в
Москве. Т. III. СПб., 1883. С. 19.
12
Там же.
13
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. СПб., 1905. Т. I. С. 1333.
14
Указатель действующих в империи акционерных предприятий. СПб., 1903. С. 600.
73
руб., в 1903 г. – от 905 до 800 руб. Снижение стоимости акций в первые годы
ХХ в. было связано с переживаемым страной в то время экономическим
кризисом. В 1894 г. правление Жирардовской мануфактуры организовало
также выпуск облигаций на сумму 3 млн. руб., со сроком их погашения в
35 лет. Облигации пользовались спросом, их цена на петербургской и варшавской биржах в первые годы ХХ в. составляла 90-100 руб.15
Запасной капитал данного акционерного общества составлял 1,54 млн.
руб., амортизационный – 5,33 млн. руб., страховой – 485 тыс. руб., пенсионный – 75 тыс. руб. Прибыль общества распределялась по решению общего собрания, за исключением 5%, направляемых на погашение стоимости имущества (амортизация), и 10%, предназначенных для пополнения запасного капитала. Общая сумма дивиденда акционеров в 1904 г. составила
внушительную сумму в 495 тыс. руб.16
Рабочие Жирардовской мануфактуры были, в подавляющем большинстве, поляками. Основную часть занятых на предприятии составляли женщины. Среди административного, инженерного и технического персонала
фабрики были представлены люди разных национальностей, австрийские и
германские подданные. Общее число занятых на мануфактуре в начале 1900х гг. достигло 9,5 тыс. человек17.
Для сбыта своей продукции Жирардовская мануфактура создала целую
сеть магазинов и складов, расположенных по всей России. В Москве находился главный оптовый склад, контора и 2 магазина – на Красной площади (в Верхних торговых рядах) и на Софийской улице. В Варшаве располагался оптовый склад компании и 6 магазинов. Склады и магазины Жирардовской мануфактуры были открыты в Петербурге, Одессе, Лодзи,
Люблине, Вильно, Двинске, Либаве, Риге, Киеве, Харькове, Ростове-наДону, Кишиневе, Казани, Екатеринбурге, Саратове, Астрахани, Оренбурге, Тифлисе, Ташкенте, Елизаветполе18.
Продукция Жирардовской мануфактуры отличалась большим разнообразием. Особым спросом у покупателей пользовалось столовое белье, которое поставлялось даже Российскому императорскому дому. По всей империи продавались, помимо столового белья, жирардовские чулки и фуфайки, которые производились в огромных масштабах. Так, в 1894 г. на фабрике было выпущено около 3 млн. чулок19. Товары Жирардовской мануфактуры неоднократно получали высшие награды на российских и зарубеж__________________________
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. СПб., 1905. Т. I. С. 1333-1334.
16
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. Т. I. С. 1333-1334.
17
Там же.
18
Там же.
19
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 8.
15
74
ных выставках. Она получила право выставлять российский государственный герб на своих этикетках и вывесках20.
Стоимость производства акционерного общества Жирардовской мануфактуры на рубеже веков постепенно росла, несмотря на переживаемый в то
время промышленный кризис: в 1896-1897 хозяйственном году (он начинался с 1 июня) она составила 11 млн. 88 тыс. руб., в 1897-1898 г. – 11 млн. 738
тыс. руб., в 1898-1899 г. – 12 млн. 36 тыс. руб., в 1899-1900 г. – 12 млн. 953
тыс. руб., в 1900-1901 г. – 12 млн. 214 тыс. руб., в 1901- 1902 г. – 11 млн. 715
тыс. руб., в 1902-1903 г. – 16 млн. 110 тыс. руб., в 1903-1904 г. – 17 млн. 527
тыс. руб. Общая прибыль компании составила: в 1896-1897 г. – 2 млн. 585
тыс. руб. (чистая прибыль – 829 тыс. руб.), в 1900-1901 г. – 2 млн. 238 тыс.
руб. (чистая прибыль – 719 тыс. руб.)21.
Активы предприятия на 1 июня 1904 г. составляли колоссальную по тем временам сумму в 22 млн. 439 тыс. руб., в том числе стоимость заводских строений
и оборудования – 9 млн. 534 тыс. руб., стоимость сырья и товаров – 8 млн. 744
тыс. руб., наличные деньги, банковские счета и ценные бумаги – 1 млн. 68 тыс.
руб., стоимость векселей в счет поставленной продукции – 2 млн. 633 тыс. руб.22
На Жирардовской мануфактуре произошло одно из первых в Российской
империи выступление рабочих – Жирардовская стачка 23-28 апреля 1883 г. В
ней приняло участие около 8 тыс. человек. Поводом для забастовки послужило снижение расценок по зарплате. После начала стачки в Жирардов были
стянуты полиция и войска, рабочие-активисты были арестованы. Попытка
группы забастовщиков освободить своих лидеров привела к жертвам – 3 рабочих было убито, 4 – ранено. Забастовка окончилась удовлетворением требований рабочих. Снижение зарплаты было отменено, рабочим оплатили дни
забастовки. События в Жирардове получили всероссийский резонанс и вошли в историю рабочего и революционного движения в нашей стране.
Под влиянием событий 1883 г. австрийские владельцы Жирардовской мануфактуры стали проводить политику «социальной ответственности бизнеса», что стало одним из первых примеров подобного рода в России. По предложению К. Дитриха были выделены значительные средства на строительство жилья для рабочих и на общее благоустройство Жирардова, который к
концу XIX в. из фабричного поселка превратился в город с населением свыше 20 тыс. человек. Благополучие этого «моногорода» полностью зависело
от администрации мануфактуры. Компания построила около сотни домов
для рабочих, в которых имелось, в общей сложности, 900 квартир. Еще 40
__________________________
20
Альбом участников Всероссийской промышленной выставки в Нижнем Новгороде в 1896 г. СПб., 1896. Ч. 3. С. 49.
21
Указатель действующих в империи акционерных предприятий. СПб., 1903. С.
601; Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. Т. I. С. 1334.
22
Там же.
75
домов было построено для служащих фабрики. За проживание в заводских
квартирах рабочие и служащие вносили умеренную плату. На средства, специально выделенные К. Дитрихом, в Жирардове был построен большой костел, проведен водопровод и разбит большой парк23.
Особого упоминания заслуживает то обстоятельство, что в Жирардове
появился один из первых в Российской империи детских садов. Поскольку
большинство работников мануфактуры составляли женщины, родилась
идея устроить «детский приют», где дети находились бы под присмотром,
в то время как матери работали. Это было осуществлено с большим размахом. В центре города было построено красивое многоэтажное здание
приюта и по соседству – дом для учительниц. Для обеспечения приюта К.
Дитрих учредил специальный благотворительный фонд, позднее названный его именем, выделив для этой цели 500 тыс. руб. Проценты с этого
капитала покрывали все расходы приюта. Детский приют представлял собой гигантский детский сад, где в дневное время находилось около 500 детей. Штат приюта состоял из 31 учительницы и 31 помощницы. В приюте
с детьми проводились занятия по чтению и письму (на русском языке, что
отражало господствующие в конце XIX в. русификаторские тенденции).
Кроме того, дети занимались выработкой будущих «профессиональных
навыков» – плетением, шитьем и т.п. Много время уделялось в приюте также играм и музыке. Примечательно, что дети из самых бедных семей обедали в приюте, а остальные – дома. Для дореволюционной России опыт
создания «фабричных» детских садов был безусловным новаторством. Как
отмечали современники, в начале ХХ в., «подобного учреждения не имела ни одна из фабрик нашего отечества»24.
Владельцы Жирардовской мануфактуры уделяли значительное внимание
и вопросам школьного образования. При фабрике были открыты 19 школ
для детей рабочих, которые в первые годы ХХ в. посещало, в общей сложности, 2,5 тыс. детей. По вечерам в школах проходили занятия для малолетних
работников фабрики. Обучение в школах шло только на русском языке25.
При Жирардовской мануфактуре была открыты две бесплатные больницы и аптека для рабочих, работникам выплачивались «больничные». К. Дитрих финансировал также постройку богадельни «для состарившихся и неспособных к труду рабочих» и учредил благотворительный фонд для ее содержания. Фабрикант выделил для этого фонда 60 тыс. руб., другие акционеры Жирардовской мануфактуры также туда внесли существенные суммы. В начале 1900-х гг. фонд располагал средствами в размере 244 тыс. руб.
__________________________
23
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. СПб., 1905. Т. II. Отд. 2. С. 14, 17-18.
24
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. СПб., 1905. Т. II. Отд. 2. С. 15.
25
Там же. Т. II. Отд. 2. С. 17.
76
После смерти учредителя он получил название «благотворительный фонд
имени К.А. Дитриха»26.
Новаторством была и организованная для работников Жирардовской мануфактуры своеобразная пенсионная система. Сын и дочери К. Дитриха
выделили шестистам «заслуженным» рабочим и работницам сберегательные книжки и внесли на каждую из них вклады в размере 50 руб. Владельцы
книжек могли делать ежемесячные взносы в размере 3% от заработка, при
этом фабричная администрация добавляла такую же сумму. Помимо 600
человек, получивших сберкнижки первоначально, каждый год сберкнижки
на тех же условиях получало еще по 60 рабочих27.
На Жирардовской мануфактуре была организована также ссудная касса
для рабочих и служащих с капиталом в 222 тыс. руб. Из объектов «социальной сферы», открытых при предприятии, можно назвать, помимо уже перечисленных, клуб, библиотеку, ресторан28.
Жирардовская мануфактура успешно работала вплоть до Первой мировой войны, когда производство было приостановлено в связи с военными действиями на территории Польши. Разрушительные войны ХХ столетия пощадили город Жирардув, он и поныне сохраняет облик фабричного города позапрошлого столетия. Его жители сохранили память о людях, много сделавших для города – так, имя К.А. Дитриха до сих пор носит городской парк29.
В состав «Акционерного общества Жирардовских мануфактур Гилле и
Дитриха», помимо головной фабрики в Жирардове, входили и другие предприятия. В с. Янторово Блонского уезда Варшавской губернии в 1885 г.
была построена фабрика по отделке тканей, на которой был занят 131 рабочий. В с. Радзевицы действовал кирпичный завод, обеспечивавший Жирардов своей продукцией30.
В 1883 г. торговый дом «Гилле и Дитрих» построил ткацкую фабрику в Лодзи, на которой были установлены 2 паровые машины, 2.096 веретен, и 187 ткацких станков. На предприятии производилось ежегодно 40 тыс. пудов джутовой
пряжи, 2 млн. 225 тыс. джутовых мешков и 1 млн. 410 тыс. аршин джутового
холста общей стоимостью 668 тыс. руб. На фабрике было занято 708 рабочих31.
Интересно, что в 1880 г. К. Дитрих построил текстильную фабрику и в Центральном промышленном районе России (Воскресенская волость Судогодского уезда Владимирской губернии), на которой изготавливались полотенца,
простыни и мешки. На фабрике было занято 154 рабочих, еще 120 рабочих
__________________________
Там же. Т. I. С. 1334; Т. II. Отд. 2. С. 15.
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. СПб., 1905. Т. II. Отд. 2. С. 17.
28
Там же. Т. I. С. 1333; Т. II. Отд. 2. С. 18.
29
http://www.zyrardow.pl/
30
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 26, 65.
31
Там же. С. 28.
26
27
77
работали «на стороне», но были включены в технологическую цепочку. Поселение при фабрике получило название «Карлово» в честь Карла Дитриха32.
Другие текстильные предприятия, открытые в Царстве Польском австрийскими капиталистами, имели уже не всероссийское, а региональное значение. Целый ряд их возник в промышленной Петроковской губернии.
В крупнейшем промышленном центре Царства Польского – Лодзи в 1889 г. была
основана шерстопрядильная фабрика, принадлежащая австрийскому подданному
Адольфу Францевичу Иону и прусскому подданному Генриху Самсоновичу Виве.
Она производила ежегодно 7 тыс. пудов пряжи стоимостью 280 тыс. руб. На предприятии было занято 47 рабочих. Небольшую тесемочную и басонную фабрику в
Лодзи в 1883 г. основал австрийский подданный Леонард Фесслер. На ней было
занято 9 рабочих, годовая стоимость продукции составляла 6 тыс. руб.33
В г. Згерже фабрика по производству шерстяной пряжи была основана в
1891 г. австрийским подданным Иоганном Яком, она выпускала ежегодно
2,4 тыс. пудов пряжи стоимостью 35 тыс. руб., число занятых на ней рабочих – 21 человек. Другой австро-венгерский подданный – Фердинанд Сватек (вероятно, чех) в 1886 г. открыл в Згерже суконную фабрику, на которой
было установлено 38 ткацких станков, было занято 96 рабочих и выпускалось трикотажных тканей на 110 тыс. руб. в год. Через 10 лет на фабрике
действовала паровая машина и 42 механических ткацких станка, число рабочих возросло до 150 человек, стоимость производства – до 300 тыс. руб.34
В г.Томашове двумя текстильными предприятиями владел австрийский
подданный Карл Бартке. Его шерстопрядильная фабрика (она была основана еще в 1829 г. и ранее принадлежала другим владельцам), в начале 1890-х
гг. производила в год 5,9 тыс. пудов шерстяной пряжи на сумму 238 тыс.
руб. с числом занятых на ней – 56 человек. В 1878 г. К. Бартке открыл в Томашове суконную фабрику, на которой в середине 1890-х гг. работало 145
человек, действовала паровая машина, 40 механических ткацких станков и
3.320 веретен, и производилось тканей на 250 тыс. руб. ежегодно35.
В 1874 г. в Томашове австрийским подданным Морицем Пишем было основано предприятие по отделке тканей (красильная, ворсовальная и валяльная фабрика). В середине 1880-х гг. на ней было занято 83 рабочих, годовое
производство составляло 69 тыс. руб.36 Через 10 лет на фабрике М. Пиша было
занято уже 202 рабочих и производилось продукции на 160 тыс. руб.37
__________________________
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С.56.
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 2, 23.
34
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 2, 8; Подробный указатель по
отделам Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 г. в Нижнем Новгороде. Отдел VIII. М., 1896. С. 39.
35
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 4, 8, 27; Подробный указатель… выставки 1896 г. в Нижнем Новгороде. Отдел VIII. С. 34.
36
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С. 660.
37
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 27.
32
33
78
В г. Ченстохове в 1880 г. австрийский подданный Вильгельм Брасс построил
красильную фабрику (для окрашивания пряжи). На ней было установлено 2 паровые машины, занят 171 рабочий, объем производства составил 360 тыс. руб.38
В середине 1890-х гг. на предприятии действовало уже 6 паровых двигателей, был
занят 151 рабочий, размер ее годового производства составлял 298 тыс. руб.39
В Варшаве в 1880-е гг. действовала небольшая фабрика по выпуску вязаных
изделий, принадлежавшая австрийскому подданному Рухле Бенделю, на которой было занято 11 рабочих и производилось продукции на 5 тыс. руб. в год40.
Таким образом, в Царстве Польском в конце XIX в. действовало 12 текстильных фабрик, принадлежавших австрийскому капиталу.
Австро-венгерские переселенцы в российской Польше занимались кожевенным производством, но их предприятия были небольшими. В Варшаве в
1880-е гг. действовал завод Игнатия Кнауфа, выделывавший кожу для перчаток, на нем было занято 18 рабочих, стоимость продукции составляла 19 тыс.
руб.41 Через 10 лет число рабочих на этом предприятии сократилось до 9
рабочих, но стоимость продукции возросла до 26 тыс. руб.42 В д. Воля Варшавского уезда в 1882 г. был основан кожевенный завод Теодора Крейтлера
и Эммануила Леви, на котором было занято 18 рабочих, а стоимость продукции – 54 тыс. руб.43 В середине 1890-х гг. число рабочих на нем выросло
до 45 человек, стоимость производства – до 83 тыс. руб.44
Второй по значению, после текстильной промышленности, сферой деятельности австрийского капитала в Царстве Польском стало производство
мебели. Здесь были построены две крупнейших австрийских мебельных фабрики, имевших общероссийское значение. Они принадлежали конкурирующим австрийским компаниям Тонетов и Конов.
Во второй половине XIX – начале ХХ в. Австрия являлась ведущей страной в мировом мебельном производстве и мебельном дизайне. Там появился новый тип мебели, быстро получивший всеобщее признание – гнутая
мебель из бука, которую стали называть «венской» мебелью. Ее изобретателем являлся Михаэль Тонет, основавший в 1853 г. компанию «Братья Тонет». К началу ХХ в. она открыла в Австро-Венгрии, Германии и России 9
мебельных фабрик, а также имела 20 торговых отделений по всей Европе45.
Австрийские предприниматели впервые в мире превратили мебель в товар массового промышленного производства. Во многие языки мира, в том
__________________________
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С. 660.
Указатель фабрик и заводов окраин России. 1895. С. 25.
40
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С. 652.
41
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С. 675.
42
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 52.
43
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С. 675.
44
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 52-53.
45
Гацура Г. Мебель Тонета. М., 2001. С. 3-4.
38
39
79
числе и русский, вошло выражение «венский стул» – так называлась самая
массовая модель фирмы Тонета. Помимо стульев, эта компания выпускала
обширный ассортимент мебели для квартир, офисов, кафе, театров и т.д. В
начале ХХ в. фабрики Тонетов производили, в общей сложности, 2 млн. изделий в год. В нашей стране продукция австрийских мебельщиков пользовалась колоссальным спросом. Россияне, желавшие меблироваться по европейским стандартам, стремились покупать австрийскую продукцию, как
самую современную и модную. В 1871 г. в Петербурге и Москве открылись «фирменные» магазины Тонетов46.
Чтобы насытить перспективный российский рынок и не платить высокие
таможенные пошлины, которыми облагалась ввозимая в нашу страну мебель, владельцы фирмы «Тонет» решили перенести ее производство непосредственно в Россию. В 1881 г. в городе Новорадомске Петроковской губернии была построена мебельная фабрика, владельцами которой являлись члены семьи Тонетов. Фабрика находилась близ российско-австрийской границы, что облегчало ввоз австрийский полуфабрикатов, из которых фабриковалась мебель. Известный российский экономист И.И. Янжул подсчитал, что
ввоз полуфабрикатов обходился австрийским мебельным фирмам в 3 раза
дешевле ввоза готовых изделий, в то же время изделия польской фабрики
продавались в качестве «фирменной» венской мебели47. Кроме того, в качестве сырья использовался местный польский лес. В 1890-е гг. на Новорадомскую фабрику Тонетов ввозился буковый лес в брусках из Галиции на
сумму около 55 тыс. руб. ежегодно и поставлялся местный буковый лес в
бревнах на сумму в 22 тыс. руб.48.
В конце XIX в. Новорадомская фабрика Тонетов являлась крупнейшим
мебельным предприятием в Царстве Польском и одним из крупнейших – в
Российской империи в целом. В середине 1880-х гг. на ней было занято 422
рабочих и ежегодно производилось 61 тыс. единиц мебели стоимостью 109
тыс. руб.49 В середине 1890-х гг. на фабрике производилось уже 180 тыс. единиц мебели, стоимость производства достигла 225 тыс. руб., число рабочих
составило 750 человек50.
Почти половину рабочих на фабрике Тонетов составляли женщины. Заработная плата рабочих, в зависимости от их квалификации, составляла 3-10
руб. в неделю, т.е. по тем временам была неплохой. Рабочий день при этом
составлял 11 часов. При фабрике имелись амбулатория, больница и столо__________________________
Гацура Г. Мебель Тонета. С. 5.
Янжул И.И. Очерк исторического развития фабрично-заводской промышленности в Царстве Польском. М., 1887. С. 56.
48
РГИА. Ф. 20. Оп. 3. Д. 4658. Л. 11.
49
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С. 667.
50
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 42; Подробный указатель…
выставки 1896 г. в Нижнем Новгороде. Отдел IX. М., 1896. С. 10.
46
47
80
вая, рабочие были застрахованы от несчастных случаев. Мастерами на фабрике Тонетов работали как российские, так и австрийские подданные славянского происхождения51.
Фабрика в Новорадомске стала четвертой по счету фабрикой, построенной фирмой Тонетов, и первой, открытой за пределами Австро-Венгрии. В
1882 г. в Петербурге был учрежден торговый дом «Братья Тонет», главой
которого стал Карл-Август Тонет. Фирменные магазины Тонетов, продававшие мебель новорадомской фабрики, находились в Петербурге, Москве,
Одессе и Варшаве. В 1889 г. фирма «Братья Тонет» получила звание официального поставщика русского императорского двора. На Всероссийской промышленной выставке 1896 г. фирма Тонетов получила золотую медаль. Ее
мебель также выводилась в Персию52.
Ассортимент изделий, которые поставляла фирма «Братья Тонет» на российский рынок, поражал своим разнообразием: стулья, кресла, диваны, гарнитуры, вешалки, кровати, кушетки, кресла-качалки, столы, стойки, табуреты, трюмо, буфеты, бюро, шкафы, этажерки, детская и садовая мебель, больничные кресла-каталки, декоративные изделия из фарфора, бронзы и т.д.
Предлагались и комплекты мебели для «полной обстановки квартир, клубов, правлений, присутственных мест и прочего»53.
Мебель Тонетов можно было встретить в российских городах почти повсеместно – в различных конторах, учреждениях, кафе, театрах, кинозалах, частных домах, квартирах, дачах и т.д. Она находилась в царских дворцах и залах
заседаний Государственной думы. В то же время, благодаря, массовому экспорту и развитию производства в России, венские стулья и другая мебель стали широко доступными, их можно было встретить в самых скромных квартирах. Венская мебель стала привычной частью интерьеров того времени, вошла в повседневный мир российских горожан. Фирма «Братья Тонет» успешно действовала в нашей стране вплоть до начала Первой мировой войны. В
годы войны она, как и другие австрийские компании, вначале попала под надзор правительственных комиссаров, а затем подверглась ликвидации.
Все сказанное о распространении мебели «Братьев Тонет» в России относится и к продукции их главного конкурента – акционерного общества «Яков
и Иосиф Кон». Эта фирма возникла в 1849 г. и была названа по именам своих
основателей. Первоначально она занималась лесоторговлей, а затем перешла
к выпуску мебели. Вслед за Тонетами Коны освоили выпуск гнутой буковой
мебели, открыв свои предприятия в Моравии. В своей конкурентной борьбе
__________________________
Там же.
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. Т. II. Отд. 3. С. 563; Отд. 4. С.LXXVI; Альбом участников Всероссийской промышленной выставки в 1896 г. СПб., 1896. Ч. 3. С. 157.
53
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. Т. II. Отд. 4. С.LXXVI.
51
52
81
со Тонетами Коны опирались на внедрение технологических новинок, использование последних веяний моды, освоение новых рынков, учет конкретных
пожеланий и предпочтений заказчиков. Их фирма одной их первых приняла
стиль модерн и привлекла к разработке новых изделий специалистов-дизайнеров, в том числе ведущих деятелей венского сецессиона54.
Чтобы завоевать российский рынок, компания Конов специально разработала модели мебели «в русском стиле», за которые получила золотую медаль на Всероссийской художественно-промышленной в Москве в 1882 г.
Впрочем, гораздо большим спросом в нашей стране пользовалась мебель
стиля модерн. В 1896 г. акционерное общество «Яков и Иосиф Кон» было
пожаловано званием «поставщика двора Его Императорского Величества»55.
Коны, вслед за Тонетами, организовали мебельное производство в России,
основав свои фабрики в Петроковской губернии Царства Польского – в городах Новорадомске и Ченстохове. На Ченстоховской фабрике, владельцем которой являлся Иосиф Кон, в середине 1880-х гг. был занят 121 рабочий, и выделывалось 10 тыс. штук венской мебели в год стоимостью 23 тыс. руб.56
Головным предприятием Конов в России стала фабрика в Новорадомске, основанная в 1884 г. После смерти Иосифа Кона ее владельцами стали
его жена Роза Францевна и сыновья – Карл Юлиус, Феликс и Иоганн Иосифовичи Коны. На Новорадомской фабрике первоначально был занят 81 рабочий, изготавливалось 4,5 тыс. мебельных изделий в год стоимостью в 10
тыс. руб.57 Затем предприятие было расширено, на нем было установлено
60 механических деревообрабатывающих станков, приводившихся в движение паровыми машинами. В середине 1890-х гг. число рабочих на Новорадомской фабрике Конов достигло 690 человек (из них 370 – женщины), еще
60 женщин работали «на стороне» по заказам фабрики. Рабочий день на
фабрике составлял 11 часов, оплата труда была сдельной (от 35 коп. до 2
руб. в день). Ежегодно фабрика производила до 250 тыс. штук мебели стоимостью 600-700 тыс. руб.58
Еще через 10 лет, в 1903 г. на Новорадомской фабрике Конов трудилось уже
930 рабочих, в год производилось продукции на 700 тыс. руб. Директором фабрики являлся С.Л. Блуменфельдт, из 10 мастеров половина были российскими,
а половина – австрийскими подданными. Буковое дерево для фабрики Конов
ввозилось из Австро-Венгрии (на сумму около 100 тыс. руб. ежегодно)59.
__________________________
Гацура Г. Венская гнутая мебель АО «Якова и Иосифа Кон». М., 2008. С. 2-3.
РГИА. Ф. 468. Оп. 42. Д. 2058. Л. 99.
56
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С. 667.
57
Там же.
58
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 42; Подробный указатель…
выставки 1896 г. в Нижнем Новгороде. Отдел IX. М., 1896. с. 7.
59
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов.
Т. I. С. 147; Гацура Г. Венская гнутая мебель АО «Якова и Иосифа Кон». С. 17.
54
55
82
В России Коны учредили особое «Акционерное общество фабрики венской мебели Якова и Иосифа Кон», организованное на основании российских законов. Его устав был утвержден царем 5 мая 1895 г. Целью деятельности общества являлось «содержание и распространение действий фабрики
по производству мебели из гнутого дерева, принадлежавшей австрийским
подданным Розе Карловне, и Карлу Юлиусу, Феликсу и Иоганну Иосифовичам Конам, и находящейся в г. Новорадомске Петроковской губернии»60.
Директорами акционерного общества стали Феликс и Иоганн Иосифовичи Коны, а также Иосиф Жоли (позднее его сменил доктор Павел Гаммершлаг). Основной капитал общества составлял 500 тыс. руб., было выпущено
2 тыс. акций именных и на предъявителя номиналом в 250 руб. В 1901 г. основной капитал был увеличен до 750 тыс. руб., для чего был произведен второй выпуск акций – на сумму 250 тыс. руб. Запасной капитал общества составил 22 тыс. руб., амортизационный капитал – 102 тыс. руб. Акции акционерного общества Конов обращались на Варшавской бирже. Дивиденды для
членов правления были весьма высокими: в 1897 г. – 11%, в 1898 г. и 1899 гг. –
13%, в 1900 и 1901 гг. – 16%. Доходы акционерного общества Конов постоянно возрастали: в 1897 г. они составляли 661 тыс. руб., в 1900 г. – 806 тыс. руб., в
1903 г. – 828 тыс. руб. Общая стоимость имущества акционерного общества
Конов в России на 1 января 1904 г. составляла 1 млн. 621 тыс. руб.61
Фирма Конов на рубеже веков открыла в России еще три небольших мебельных фабрики – в Петербурге, Киеве и в местечке Радзивиллов Волынской губернии. Благодаря собственному мощному производству в нашей стране, фирма Конов по объему продаж на российском рынке в начале ХХ в. в
два раза превзошла своих главных конкурентов – компанию «Братья Тонет».
Компания Конов открыла в России целую сеть своих отделений, магазинов и
складов: в Петербурге, Москве, Киеве, Варшаве, Одессе, Ростове-на-Дону,
Нижнем Новгороде, Вильно, Ревеле (Таллине), Риге, Уфе и Екатеринбурге62.
После начала Первой мировой войны в «Акционерном обществе фабрики венской мебели Якова и Иосифа Кон», как и в других австрийских компаниях, было введено «внешнее» управление, в его отделения были назначены правительственные инспекторы. Затем в соответствии с чрезвычайным законодательством военного времени, решением Особого комитета при
министерстве финансов от 7 июля 1916 г. было принято решение о ликвидации данного акционерного общества. Ликвидация отделений общества завершилась осенью 1916 г.63
__________________________
Указатель действующих в империи акционерных предприятий. СПб., 1903. С. 1083.
Указатель действующих в империи акционерных предприятий. СПб., 1903. С.
1084;Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. СПб., 1905. Т. I. С. 147.
62
Гацура Г. Венская гнутая мебель АО «Якова и Иосифа Кон». С. 3.
63
РГИА. Ф. 23. Оп. 27. Д. 679. Л. 31.
60
61
83
Помимо двух предприятий-гигантов, в Царстве Польском в 1884 г. была
открыта мебельная фабрика австрийского подданного Давида Шенкера
в Варшаве, стоимость ее годового производства составляла 30 тыс. руб.
при 40 рабочих64.
Крупнейшие стекольные заводы в Царстве Польском были открыты австрийскими подданными. Одним из первых австрийских предпринимателей в этом
регионе являлся чех Игнатий Гордличка, который в 1822 г. открыл стекольный и
хрустальный завод в купленном им имении в селении Барчонце Варшавской
губернии, которое получило название «Чехи» (так же стал называться и завод).
Весь персонал предприятия – от директора до рабочих – составили чехи, приглашенные со стекольных заводов Богемии и Силезии. Вместе со своими семьями они поселились в имении И. Гордлички, образовав одну из первых чешских колоний в нашей стране. Из-за границы было ввезено также все оборудование завода и часть материалов, которых не было на месте65.
Завод И. Гордлички наладил выпуск высококачественного богемского стекла и хрусталя, эти изделия пользовались в Царстве Польском и Российской
империи большим спросом. Особенно славилась посуда, произведенная на
данном предприятии (вазы, столовые сервизы, бокалы и т.д.). Завод изготавливал также оконное стекло, химическую и аптекарскую посуду. Уже в 1823
г. продукция завода И. Гордлички получила золотую медаль на Варшавской
промышленной выставке. Чешский предприниматель дважды получил бриллиантовые перстни от императоров Александра I и Николая I. Когда леса
вокруг стекольного завода были сведены (древесина использовалась в качестве топлива), владелец перевел его в новое место в Луковский уезд Люблинской губернии, а еще позже – в Гарволинский уезд Седлецкой губернии. Эти поместья также получали название «Чехи»66.
И. Гордличка в отношении своих рабочих проводил политику «социального патернализма»: платил им хорошее жалование, основал сберегательную
кассу, откуда шли средства на поддержку семей больных и умерших рабочих,
открыл училище для детей рабочих и воскресную техническую школу. Все
это встречало соответствующий отклик. По свидетельству современников, на
заводе «Чехи» «рабочие понимают свою пользу, и весьма редко случается,
чтобы кто-нибудь уходил с завода. Вообще, рабочие сильно привязаны к колонии, в которой большая часть из них родилась, получила воспитание, соединилась родственными связями, сблизилась отношениями нравственного
и материального быта. Благодаря всем упомянутым выше учреждениям быт
фабричного населения находится на стадии благосостояния. Примеры пьян__________________________
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 42.
Жирнов Е. Великое остекленение народов // Коммерсантъ. Деньги. 2006. №
50. 18 декабря.
66
Указатель V Московской выставки русских мануфактурных произведений. С.
133; Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С. 686.
64
65
84
ства встречаются весьма редко, в виде исключения, а при облагороженных
нравах случаев дерзости или неповиновения вовсе не бывает»67.
В то же время, проживая в польском окружении, члены чешской колонии
при стекольном заводе постепенно полонизировались, осваивали польский язык
и вступали в брак с местными жительницами. И. Гордличка пользовался в Царстве Польском большим авторитетом, он возглавлял несколько купеческих обществ, о его смерти в 1854 г. написали ведущие польские газеты68.
Дело чешского предпринимателя продолжили его племянники – Вильгельм, Казимир и Эдуард Антоновичи Гордлички, а затем и их потомки. Наследники основателя завода являлись уже российскими подданными. Они
сохранили высокое качество продукции и продолжали прежнюю социальную политику. В 1865 г. завод «Чехи» получил звание поставщика российского императорского двора, в 1883 г. оно было подтверждено (директором завода тогда являлся Казимир Гордличка)69.
Производство на заводе Гордличек постоянно росло. В 1865 г. на нем было
занято 162 рабочих, действовала 1 паровая машина, 54 шлифовальных станка
и 22 станка для стеклянных работ. Стоимость производства составляла 85 тыс.
руб. в год70. В середине 1880-х на стекольном заводе «Чехи» было занято уже
340 рабочих и ежегодно производилось продукции на 107 тыс. руб.71 В начале 1894 г. на предприятии действовали 2 паровых машины, 4 плавильных печи
и 150 шлифовальных станков, было занято 230 рабочих, стоимость продукции
составляла 130 тыс. руб. Сокращение числа рабочих в последний период было
связано с техническими усовершенствованиями. Продукция завода продавалась в Царстве Польском и шла в различные города Европейской России72.
По свидетельству специалистов, продукция завода «Чехи» была наилучшей по качеству среди продукции всех российских стекольных заводов, в
полной мере соответствуя лучшим образцам богемского стекла и хрусталя.
В техническом отношении этот завод являлся одним из передовых производств соответствующего профиля. За высокое качество своей продукции
завод «Чехи» дважды награждался правом изображать на своей продукции
государственный герб и получал награды на различных выставках73.
__________________________
67
Жирнов Е. Великое остекленение народов // Коммерсантъ. Деньги. 2006. №50.
18 декабря.
68
Жирнов Е. Великое остекленение народов // Коммерсантъ. Деньги. 2006. №50.
18 декабря.
69
РГИА. Ф. 40. Оп. 1. Д. 35. Л. 268 об.-269.
70
Указатель V Московской выставки русских мануфактурных произведений.
1865. М., 1865. С. 133.
71
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С.686.
72
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 69.
73
Альбом участников Всероссийской промышленной выставки в Нижнем Новгороде в 1896 г. СПб., 1896. Ч. 3. С. 156.
85
Еще один крупный стекольный завод в Царстве Польском был основан австрийским предпринимателем Иосифом Ивановичем Шрейбером в 1879 г.
с. Зомбковицах Бендинского уезда Петроковской губернии. Предприятие
выделывало преимущественно ламповое стекло. В 1884 гг. на нем было занято 94 тыс. рабочих и производилось продукции на 35 тыс. руб.74 Через 10
лет на заводе И. Шрайбера работали 2 паровые машины и 2 плавильные
печи, 251 рабочий, а стоимость изделий составила 44 тыс. руб.75
В 1896 г. на основе завода И.И. Шрейбера было организовано «Акционерное общество Зомковицкого стеклянного завода» с правлением в Варшаве. В
состав его правления вошли основатель завода Иосиф Иванович Шрейбер,
его сын Иосиф Иосифович Шрейбер, Арнольд Михайлович Фейгль (австрийский предприниматель, директор российского нефтяного Каспийско-Черноморского товарищества), Павел Яковлевич Стар и Макс Самуилович Гуревич. Основной капитал «Акционерного общества Зомковицкого стеклянного
завода» составил 500 тыс. руб., запасной капитал – 14 тыс. руб., капитал погашения – 160 тыс. руб. Были выпущены акции компании – именные и на
предъявителя – номиналом в 500 руб., которые обращались на Варшавской
бирже. Дивиденды членам правления в 1897-1901 гг. составляли 8-11 %76.
Стоимость произведенной продукции на Зомковицком заводе составляла:
в 1897 г. – 390 тыс. руб., в 1898 г. – 414 тыс. руб., в 1899 г. – 411 тыс. руб., в 1900
г. – 413 тыс. руб., в 1901 г. – 411 тыс. руб. Общая стоимость материальных
активов предприятия составила на 1 января 1902 г. 756 тыс. руб.77 Эксперты
Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 г., проходившей в Нижнем Новгороде, оценивали предприятия Гордлички и Шрайбера
как «превосходные хрустальные заводы, известные своими посудными и ламповыми изделиями, развозимыми на дальние расстояния к рынкам»78.
Вильгельм Антонович Гордличка, совладелец стекольного завода, также
владел угольной шахтой и цинковым рудником в д. Загурже Олькушского
уезда Радомской губернии. На его угольной шахте в середине 1860-х гг. было
занято 195 рабочих и применялись 2 паровые машины. Стоимость добычи
составляла 27,6 тыс. руб. в год. На цинковом руднике было занято 96 рабочих, ежегодное производство составляло 19 тыс. пудов цинка стоимостью
50 тыс. руб. Уголь, добываемый на предприятии В.А. Гордлички, потреблялся в Царстве Польском, а цинк поставлялся в российские губернии79.
__________________________
Указатель фабрик и заводов Европейской России и Царства Польского. С. 686.
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 68.
76
Указатель действующих в империи акционерных предприятий. СПб., 1903. С. 452.
77
Там же. С. 453.
78
Подробный указатель… выставки 1896 г. в Нижнем Новгороде. Отдел IХ.
М., 1896. С. 68-69.
79
Указатель V Московской выставки русских мануфактурных произведений.
1865. М., 1865. С. 160, 184.
74
75
86
На рубеже XIX-ХХ вв. две угольные шахты в Бендинском уезде Петроковской губернии находились в собственности одного из крупнейших австрийских
банков – «Императорско-Королевского привилегированного австрийского Лендербанка». Этот банк был организован в 1883 г. как акционерное общество с
правлением в Вене и основным капиталом в 40 млн. гульденов. «Лендербанк»
финансировал предприятия польской угольной промышленности и приобрел
права на шахты «Франц» и «Мацей», находившиеся в д. Голоног Бендинского
уезда. 24 марта 1889 г. решением Комитета министров акционерное общество
«Лендербанк» было допущено к деятельности в России. Ответственным агентом общества в России стал поляк Станислав Осипович Конткевич80.
Австрийский банк вложил большие средства в строительство и содержание
польских шахт, обеспечению их новой техникой, благодаря чему уголь добывался там со значительной глубины – до 220 метров. Согласно отчетам «Лендербанка», в первые годы ХХ в. его польские шахты добывала 14 млн. пудов
каменного угля в год. Стоимость их производства росла: в 1896 г. – 320 тыс. руб.,
в 1898 г. – 365 тыс. руб., в 1900 г. – 708 тыс. руб., в 1902 г. – 799 тыс. руб.81
Прямое управление банком промышленными предприятиями было редким
случаем для того времени. Такая схема была чревата различными трудностями организационно-правового характера. Поэтому руководители «Лендербанка» решили перейти к более привычным формам управления, для чего в январе 1903 г. совместно с несколькими польскими капиталистами, организовали
акционерное общество «Флора», в собственность которого перешли шахты,
принадлежавшие ранее банку, «со всеми активами и пассивами»82. Это общество было зарегистрировано как российская компания, его основной капитал
составил 1,5 млн. руб., контрольный пакет акций остался за Лендербанком83.
Директорами акционерного общества «Флора» стали австрийские и российские подданные: А.П. Лоранг, Э.Л. Гарнак, Ф.Ф. Лангталер, С. Конткевич, Л.О.
Сирелиус, Л. Козлович и Ф. Ман. Общая стоимость имущества, переданного
Лендербанком новому обществу, составляла 1 млн. 731 тыс. руб.84 Акционерное общество успешно действовало вплоть до Первой мировой войны.
На территории российской части Польши действовали два небольших химических предприятия, принадлежавших австрийским капиталистам. В д.
Камионек Варшавского уезда работала фабрика Рудольфа Горна с 13 рабо__________________________
Указатель действующих в империи акционерных предприятий. СПб., 1903. С. 1627.
Указатель действующих в империи акционерных предприятий. СПб., 1903. С.
1627; Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. СПб., 1905. Т. I. С. 1493-1494; Т. II. Отд. 2. С. 50.
82
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. Т. I. С. 1493.
83
Маркс Б.П. Угледобывающая промышленность Петроковской губернии… С. 160.
84
Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. Т. I. С. 1493-1494.
80
81
87
чими, которая в начале 1880-х гг. ежегодно производила 3,4 тыс. пудов ультрамарина стоимостью 17 тыс. руб. В г. Згерже (Петроковская губерния) с
1894 г. работала фабрика анилиновых красок, владельцами которой являлись
инженер Ян Спеховский и чех, купец Игнатий Гордличка85.
Австрийский капитал в Царстве Польском вкладывался также в производство строительных материалов. В с. Радзевицы Блонского уезда Варшавской
губернии текстильными фабрикантами Карлом Гилле и Карлом Августом
Дитрихом в 1866 г. был построен кирпичный завод, снабжающий своей продукцией их фабрику и посад Жирардов. В начале 1890-х гг. на нем было занято 103 рабочих, стоимость произведенного кирпича составляла 38 тыс. руб.,
стоимость выпускаемых там же черепицы, изразцов и дренажных труб – 5
тыс. руб. в год. Близ г. Гарволина Седлецкой губернии с 1890 г. работал кирпичный завод чеха Казимира Гордлички. На этом заводе было занято 50 рабочих, стоимость продукции составляла 17 тыс. руб. в год. В Варшаве еще с
1853 г. работала мастерская, принадлежавшая австрийскому подданному
Герте и его компаньонам Норблину и Лильпопу, изготавливавшая монументы, лестницы и другие изделия из камня. В начале 1890-х гг. на нем было
занято 30 рабочих, годовое производство составляло 25 тыс. руб.86
В 1904 г. в Варшаве было открыто акционерное общество «Словолитня Поппельбаум», акционерами которого являлись австрийские подданные А. Бернард,
Роберт и Дора Поппельбаум. Компания занималась типографским делом87.
Австрийские подданные владели в российской части Польши несколькими предприятиями пищевой промышленности. Крупнейшим из них являлся сахарный завод графа Артюра Потоцкого (этот польский аристократ имел
австрийское подданство) в д. Рытвяны Сандомирского уезда Радомской губернии. В начале 1890-х гг. на этом предприятии действовало 12 паровых машин, ежегодно производилось 105 тыс. пудов сахара-рафинада и 47 тыс. пудов патоки на сумму 493 тыс. руб., было занято 310 рабочих88.
В д. Смогоргиев Стоинецкого уезда Келецкой губернии действовал винокуренный завод австрийского подданного Иосифа Добржанского, производивший
в середине 1880-х гг. ежегодно 3,6 тыс. ведер спирта при 6 рабочих. В 1880-е гг.
австрийские подданные Киприн Бзовский и Владислав Шиф построили две паровые мельницы в д. Нешков Меховского уезда Келецкой губернии, производительностью в 60 тыс. и 40 тыс. пудов муки в год при 4 рабочих на каждой89.
Деятельность австрийских предпринимателей в Царстве Польском способствовала экономическому расцвету данного региона, развитию там со__________________________
85
Указатель фабрик и заводов Европейской России. С.669; Указатель действующих в империи акционерных предприятий и торговых домов. Т. II. Отд. 3. С. 414.
86
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 65, 70.
87
РГИА. Ф. 1263. Д. 844.
88
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 128.
89
Указатель фабрик и заводов окраин России. С. 87, 109.
88
временных отраслей промышленности, внедрению новых технологий, распространению передовой предпринимательской культуры. Австрийские капиталы способствовали экономическому процветанию региона, основанные
австрийцами промышленные предприятия давали заработок тысячам поляков. Австрийские бизнесмены способствовали налаживанию интенсивных
экономических связей между Россией и Австро-Венгрией, а также между
российской и австрийской частями разделенной Польши.
ЭКОНОМИКА ГАЛИЦИИ НА РУБЕЖЕ XIX-ХХ ВВ.
В ДОНЕСЕНИЯХ РОССИЙСКИХ ДИПЛОМАТОВ
(ПО МАТЕРИАЛАМ «СБОРНИКА КОНСУЛЬСКИХ ДОНЕСЕНИЙ»)
И.В.Крючков
Экономические процессы, происходившие в Галиции, традиционно вызывали значительный интерес у российских дипломатов, работавших в АвстроВенгрии, в том числе в консульстве России во Львове. В 1899 г. секретарь консульства К. Карасев попытался подвести итоги развития Галиции в конце XIX
в. По его мнению, эта область принадлежала к числу наиболее отсталых в экономическом отношении провинций Австрии. Показателем этого стал отрицательный торговый баланс Галиции. Практически все необходимые области товары широкого потребления и многие виды продовольствия она завозила из
других регионов Австро-Венгрии и из-за пределов империи Габсбургов1.
В частности, мука и пшеница поступали в Галицию из Венгрии, овощи и
фрукты завозились из Вены, Моравии, Тироля и Венгрии и т.д. Поэтому цены
на продовольствие и товары широкого потребления в Галиции были значительно выше, чем в других областях Австрии. Во Львове мясо стоило дороже в
сравнении с венскими рынками и это при том, что Вена относилась к числу
дорогих европейских столиц2. В результате население Галиции в основном потребляло растительную пищу. На рубеже XIX-XX вв. рабочий в Галиции потреблял половину ежедневного рациона рабочих в развитых странах Европы.
Даже в сравнении с Венгрией уровень жизни в Галиции был ниже на треть3.
В конце XIX в. главными статьями вывоза из Галиции являлись лес, нефть и
строительные материалы. Основная часть продукции из Галиции поступала на
__________________________
1
Больше всего в Галицию ввозилось каменного угля – 190 тыс. тонн, изделий
из металла – 35 тыс. тонн, сахара 11, 3 тыс. тонн, цемента – 11 тыс. тонн, кокса – 9
тыс. тонн и т.д. Вывозилось из Галиции 457 тыс. тонн леса и лесоматериалов, 68
тыс. тонн нефти, 50 тыс. тонн камня, 40 тыс. тонн строительных материалов, 78
тыс. голов крупного рогатого скота, 316 тыс. свиней и т.д.
2
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции // Сборник консульских донесений за 1899 г. Вып. VI. СПб., 1899. С. 516.
3
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 521.
89
рынки Австро-Венгрии. Крупный рогатый скот поставлялся в западные австрийские земли, свиньи – в Вену и Богемию, нефть вывозилась практически во
все регионы Дунайской империи. Значительным потребителем галицийских товаров стала Германия, куда в больших объемах вывозились лес и свиньи.
К. Карасев интересовался развитием торговли России с Галицией. Правда, из-за отсутствия точных статистических данных он не смог дать развернутый анализ этой проблематики. Опираясь на личные наблюдения и сведения, полученные от торгово-промышленных кругов Галиции, он только
констатировал значительный спрос в области на чай, красную и черную икру,
резиновые галоши, импортируемые из России4.
Состояние дел в промышленности и сельском хозяйстве Галиции, по мнению секретаря консульства, было еще хуже, чем в торговле. Как уже отмечалось, несмотря на то, что Галиция считалась сельскохозяйственной областью, она была не в состоянии снабдить население и промышленность необходимым продовольствием и сырьем. Главной бедой аграрного сектора
Галиции являлся низкий уровень производственной культуры и отсутствие
знаний основ современного ведения растениеводства и животноводства у
местных крестьян 5. Поэтому в Галиции крестьяне собирали с одного гектара пашни лишь треть урожая от аналогичных показателей в Богемии.
В Восточной Галиции крестьяне по старинке использовали трехпольную
систему земледелия, в Западной Галиции плодопеременную систему и только в крупных помещичьих хозяйствах применялась многопольная система.
Однако и с помещичьими имениями не все было так просто. На взгляд К.
Карасева, одна из существенных бед сельского хозяйства области заключалась в том, что местные помещики сдавали под выгодные условия свои имения в аренду евреям, которые нещадно их эксплуатировали, чтобы получить максимальную прибыль6. После окончание срока аренды истощенная
земля еще долгое время не была в состоянии давать приличные урожаи.
К. Карасев поддерживал распространенное в Австрии мнение о непосильном обложении налогами крестьян. В Богемии, Моравии, Силезии, Нижней
Австрии налоговые поборы в условиях высокой товарности сельского хозяйства практически не чувствовались. В то время, как в отсталых регионах,
таких как Галиции, Буковина, Штирия, Тироль, где велось полунатуральное
хозяйство, налоги становились существенным тормозом в развитии крестьянского хозяйства. Крестьяне Галиции вынуждены были отдавать в виде налога 50-60% произведенной продукции, что в неурожайные годы вело к их
массовому разорению, а в области природные катаклизмы являлись обыденным делом. Все отмеченные факты тормозили развитие сельского хозяйства Галиции и консервировали низкий уровень жизни населения, в том
__________________________
4
5
6
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 517.
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 518.
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 518.
90
числе сужая возможности для развития галицийской промышленности, не
имевшей емкого внутреннего рынка, для сбыта своей продукции.
Следствием данного процесса стало развитие в Галиции отраслей промышленного производства, ориентированных не на потребительский рынок,
а на добычу полезных ископаемых. В конце XIX в. Галиция стала главным
производителем соли в империи Габсбургов. На нее приходилось около 43%
всей соли, добываемой в Австро-Венгрии, в 1895 г. в области производится
411 тыс. цен. соли7. Однако настоящим «золотом» Галиции, по мнению К.
Карасева, являлась нефть, ее залежи были обнаружены в значительных масштабах в Коломейском, Лесском и Горлицком округах. В Галиции в конце
XIX в. началась «нефтяная лихорадка». Если в 1893 г. в области добывалось
892 тыс. цен. нефти, то в 1895 г. этот показатель превысил 2 млн. цен.8
Другие отрасли горнодобывающей промышленности в Галиции не имели существенного значения для народного хозяйства области и Дунайской
империи. Добыча железной руды являлось невыгодным делом, поскольку
даже самые лучшие сорта железной руды содержали не более 20% железа.
Добыча олова в Галиции неуклонно снижалось, несколько лучше дело обстояло с добычей цинка. Большие надежды в XIX в. возлагались на запасы
каменного угля, но они не оправдались. В среднем в год в области добывалось от 5 до 7 млн. цен. угля, но этого не хватало даже для удовлетворения
внутреннего спроса Галиции. Поэтому в регион постоянно завозился каменный уголь из Силезии, Моравии и Германии.
В обрабатывающей промышленности Галиции важное место занимало
пивоварение, несмотря на наметившийся спад производства с 500 тыс. цен.
в 1893 г. до 483 тыс. цен. в 1895 г.9 В 1896 г. в области действовали 134 пивоваренных завода. Основными производителями пива были Львов, Броды,
Ржешов и Тарнополь. Пиво из Галиции в небольших объемах вывозилось
и в другие регионы Австрии. Традиционно в регионе развивалась химическая промышленность, однако и здесь в конце XIX в. происходит спад производства с 598 тыс. цен. до 399 тыс. цен.10 В основном, на предприятиях химической промышленности Галиции производилась селитра для последующего вывоза в другие регионы Австро-Венгрии и за пределы империи.
В последней трети XIX в. в Галиции начали развиваться новые отрасли промышленного производства. Существенный рывок в этом отношении совершила сахарная промышленность. Первый сахарный завод в Галиции начал свою
деятельность в 1879 г. К 1898 г. в области уже работало три крупных завода. В то
же время, регион ввозил ежегодно около 10 тыс. тонн сахара из других земель
Австрии. Это, во многом, было связано с тем, что развитие сахарной промыш__________________________
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 519.
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 520.
9
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 519.
10
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 519.
7
8
91
ленности в Галиции привело к бурному росту производства спирта, что, в свою
очередь, привело к росту спроса на сахар. В конце XIX в. в Галиции действовало 620 винокуренных заводов, производивших в год до 50 млн. гектолитров спирта. Более 5 тыс. тонн спирта вывозилось за пределы Галиции.
Значительные успехи в конце XIX в. в области демонстрировала табачная промышленность, зародившаяся с появлением в 1889 г. первой табачной фабрики. К 1898 г. их уже насчитывалось пять, в том числе в Винниках
(около Львова), Монастыриске, Ягельнице, Заблотове и Кракове. Более 60%
табака для конечной продукции производилось в Галиции, а остальное завозилось из других регионов Австро-Венгрии и из-за границы. В среднем
за год табачная промышленность производила около 180 млн. штук папирос и 72 млн. штук сигарет11.
Кроме отмеченных предприятий, в Галиции в конце XIX в. действовало
четыре цементных завода, фабрика по производству ниток, бумажная фабрика и несколько кирпичных заводов. К. Карасев отмечал при анализе численности промышленных предприятий особенности австрийской статистики, не всегда реально отражавшей истинное положение дел в народном хозяйстве. Так, в 1890 г. в Галиции статистика фиксировала 295 кожевенных
заводов, хотя на практике их не было ни одного. В разряд кожевенных предприятий попадало подсобное производство крестьян Галиции12.
Объем валового регионального продукта Галиции в конце XIX в. оценивался в 340 млн. гульденов. В расчете ВПР на одного жителя области, наряду с Далмацией, Галиция занимала последнее место в Австрии. В заключении К. Карасев делал общий неутешительный вывод: «Слабое развитие промышленности
и торговли, чрезмерное отягощение крестьянина все увеличивающимися податями, наконец, последние неудачи мелких кредитных учреждений, вот – общая картина современного экономического положения Галиции»13.
В 1900 г. публикуется отчет секретаря консульства в Львове Г. Белозерского, посвященный основе галицийской экономики – лесной промышленности. Г. Белозерский свой отчет сопроводил небольшим историческим экскурсом. Галиция традиционно славилась своими лесами. Однако хищническая вырубка леса привела к тяжелым последствиям и, прежде всего, к
экологической катастрофе во многих районах области, в результате чего подрывались основы социально-экономической стабильности Галиции. В данной связи дипломат высоко оценил закон 1852 г., направленный на охрану
лесных ресурсов Галиции: «Благодаря этому закону, Галиция сохранила и
до настоящего времени значение по преимуществу лесного края»14.
__________________________
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 520.
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 521.
13
Карасев К. Очерк торгово-промышленного положения Галиции... С. 522.
14
Белозерский Г. Лесопромышленность Галиции // Сборник консульских донесений за 1900 г. Вып. III. СПб., 1900. С. 253.
11
12
92
В отчете подробно анализируется состояние лесов в различных районах
Галиции, площади, породы деревьев и т.д. В наилучшем положении в области оказались государственные леса, где вырубка строго регламентировалась законом. В то же время ряд частных владельцев уделяли большое внимание расширению лесных угодий, среди них – эрцгерцог Карл Стефан и
князь Сангушко. Все вырубленные леса по истечению установленного срока должны были вновь засаживаться саженцами. В 1897 г. из 1 млн. 954 тыс.
га лесных угодий Галиции, 80,2% принадлежало частным лицам, 14,77% –
государству и 5% – местным общинам15.
Г. Белозерской подробно останавливался на исследовании деятельности
общеимперских и местных органов власти по защите лесных ресурсов страны, подготовке кадров для лесного хозяйства в учебных заведениях Львова
и Болехова. В целом дипломат высоко оценивал усилия властей Австрии и
Галиции по защите и развитию лесного хозяйства.
Г. Белозерский полагал, что лесная промышленность являлась становым
хребтом галицийской промышленности. По сути, Галиция стала крупнейшим
производителем леса в Центрально-Восточной Европе. Ежегодно от 5 тыс. до
10 тыс. вагонов леса и лесоматериалов из Галиции отправлялось на экспорт.
Основными потребителями галицийского леса стали западные провинции Австрии, Германия, Голландия, Великобритания, Франция, Швейцария, Балканы и Ближний Восток. В Венгрию продукция из Галиции практически не поступала. На экспорт, в основном, шел строевой лес. В Австрии реализовывались древесный уголь, дрова, доски, мебель, дощечки для ящиков и т.д. По
всей Австро-Венгрии разошлись шпалы, произведенные в Галиции для железных дорог империи. Однако область в данном отношении не стала сырьевым придатком Австро-Венгрии. В Галиции бурными темпами развивалась
лесоперерабатывающая промышленность, поэтому за пределы области в больших объемах вывозилась готовая продукция. Показателем развития лесопереработки становится тот факт, что Галиция столкнулась с нехваткой сырья,
поэтому в область начинают завозить лес из России16.
Новый качественный этап в развитии лесоперерабатывающей промышленности Галиции начинается в 1851 г., после строительства в Мокржишове
(округ Тарнобжег) первой паровой лесопильни. Паровые и водяные лесопильни быстро вытесняют ручные лесопильни и кустарное производство.
К концу XIX в. в Галиции работало 84 паровые и 626 водяных лесопилен, из
них 64 полностью работало на экспорт17. Мелкие лесопильни работали на
местный рынок, центрами которого являлись Львов, Краков и Броды, а крупные лесопильни полностью ориентировались на вывоз продукции в Австрию и за пределы империи Габсбургов.
__________________________
Белозерский Г. Лесопромышленность Галиции... С. 256.
Белозерский Г. Лесопромышленность Галиции... С. 258.
17
Белозерский Г. Лесопромышленность Галиции... С. 258.
15
16
93
Особое внимание Г. Белозерский уделяет лесопильни в Выгоде, принадлежавшей акционерному обществу Л. фон Поппера. Она имела 24 станка и 24
других механизмов, приобретенных в Австро-Венгрии и за ее пределами, в
том числе в США. Лесопильня работала на основе использования электрической энергии, она имела собственные лесные угодья. Лесопильня в Выгоде являлась самым значительным предприятием лесной промышленности империи Габсбургов. Основная часть продукции, произведенной в Выгоде, шла
на экспорт в Германию и на Ближний Восток. Дипломат обращал внимание
на то, что лесопильня ежегодно до 3 тыс. вагонов леса отправляла для нужд
нефтяной компании Ротшильда на Кавказе, главным образом в Баку18.
Тема экономического сотрудничества Галиции с Россией постоянно присутствовала в отчете Г. Белозерского. В этой связи дипломат отметил деятельность «Верхнесилезского акционерного общества», построившего новую паровую лесопильню в Бельзеце. Начавшееся строительство железной
дороги Варшава-Львов вызвало большие надежды среди представителей делового мира Галиции. Они полагали, что расширение экономических связей с Россией приведет к возрождению народного хозяйства многих восточных и северных районов Галиции19. В Бельзеце уже действовали лесопильни Зильбигера и Рейбера, закупавшие лес в России и в переработанном виде
направлявшие его в Германию (около 300 вагонов в год). Поэтому «Верхнесилезское общество» также рассчитывало на значительные закупки леса в
России для расширения своего производства, чему способствовал ввод в
строй железной дороги Варшава-Львов. Правда в данном случае, дипломат
задавал риторический вопрос о том, что мешает России развивать собственную лесоперерабатывающую промышленность и экспортировать лесоматериалы через порты Балтийского моря20.
Важную роль для лесной промышленности Галиции имела транзитная
торговля через территорию России. Значительная часть леса из области через одесский порт поставлялась в Гамбург, Антверпен, на Балканы и на
Ближний Восток.
Рост лесоперерабатывающей промышленности способствовал возникновению и развитию новых видов промышленного производства в Галиции. В
Стрые успешно работа спичечная фабрика, производившая до 1 млн. спичек в день. Значительных успехов достигла мебельная промышленность Львова, Кракова (фабрика Струенского), Перемышля и Станислава. За пределами этих городов также успешно развивались мебельные предприятия, в том
числе фабрика Рудольфа Вейла в Бучковиче около Белой, фабрика братьев
Тонет в Охотнице, фабрика Игнатия Фукса в Лодыговице в округе Новый
Сонч. Все они высококачественную мебель поставляли в различные евро__________________________
Белозерский Г. Лесопромышленность Галиции... С. 259.
Белозерский Г. Лесопромышленность Галиции... С. 259.
20
Белозерский Г. Лесопромышленность Галиции... С. 260.
18
19
94
пейские страны, в том числе и в Россию. Причем мебель производилась
как на фабриках, так и в небольших ремесленных мастерских. Центром ремесленного производства мебели в Западной Галиции стала Кальвария, а в
Восточной Галиции – Винники.
Анализируя состояние дел в мебельной промышленности области, Г. Белозерский выделял и социальные аспекты данной проблемы. Большую часть ремесленников, работающих в мебельном производстве, составляли украинцы. Они
продавали свою продукцию по низким ценам евреям-перекупщикам: «…последние (евреи – прим. И.К.), сосредоточив в своих руках почти всю торговлю Галиции, сильно их (украинцев – прим. И.К.) эксплуатируют и угнетают»21.
Значительных успехов в Галиции достигло производство паркета. Лучшими
предприятиями в этом сегменте производства стали фабрики в Львове, Кракове, Надворне, Камионке-Струмилове и ремесленные мастерские в Судове-Вышине. Фабрика в Живце, принадлежавшая эрцгерцогу Карлу Стефану также
производила паркет. Паркет из Галиции продавался во всех коронных землях
Австрии и в венгерской половине империи, успешно конкурируя с производителями паркета из Вены. Кроме этого, предприятия Галиции производили фанеру, бочки для винокурения, пищевой и нефтяной промышленности. Диверсификация лесоперерабатывающей промышленности способствовала росту
прибыли и более гибкому ее реагированию на кризисные явления в европейской экономике. Кризис в одном сегменте производства позволял быстро переориентироваться на производство других видов продукции.
В конце XIX в., как уже отмечалось, ведущие позиции в индустрии Галиции занимает нефтяная промышленность. К началу ХХ в. область занимала
второе место в Европе по добыче нефти после Кавказа. Впервые серьезное
внимание на нефтяные залежи в Галиции было обращено в 50-е гг. XIX в.,
когда местный помещик Бруницкий обнаружил нефть. Однако промышленная добыча нефти в области началась с 80-х гг. XIX в. в местечке Слобода в
районе Дрогобыча. В 90-е гг. центром нефтедобычи стала Сходница, еще
одно местечко недалеко от Дрогобыча. Но настоящий нефтяной бум начинается после обнаружения больших запасов нефти в Бориславе. Если в 1896
г. в Галиции добыли 3,4 млн. цен. нефти, то в 1902 г. этот показатель превысил 5,7 млн. цен22. Очень быстро продукция из Галиции потеснила российскую нефть и керосин в Австро-Венгрии и Германии. Данное обстоятельство не могло не привлечь внимание российских дипломатов и экспертов.
Секретарь российского консульства во Львове Н. Шлейфер, прежде всего, обратил внимание на высокую степень концентрации производства в нефтяной промышленности Галиции и активное участие иностранных инвесторов в ее развитии. Нефтяная промышленность контролировалась: товари__________________________
Белозерский Г. Лесопромышленность Галиции... С. 260.
Шлейфер Н. Нефтяная промышленность в Галиции // Сборник консульских
донесений за 1903 г. Вып. V. СПб., 1903. С. 403.
21
22
95
ществом «Сходница», принадлежавшем Английскому банку; Карпатским
нефтяным товариществом в Мариамполе, наиболее динамично развивавшемся; товариществом Ротшильда (Ровно); фирмой «Перкинс» (Борислав);
Львовской сберегательной кассой (Борислав, Сходница); фирмой «Микуцкий и К» (Борислав, Сходница); фирмой «Срочинский, Менцынский и Плоцкий» (Борислав); фирмой князя Любомирского, Вишневского и Английского банка (Урича). Кроме этих структур, имевших многомиллионные обороты, в Галиции действовало множество мелких предприятий, зачастую состоящих из одной скважины. В 1902 г. их насчитывалось 247 с 1756 скважинами23. Большая часть нефтедобытчиков Галиции объединились в трест
«Ропа», который контролировал до 80% добычи нефти в области.
Польская политическая и деловая элита Галиции возлагала большие надежды на нефтяную промышленность. Она рассчитывала, что строительство каналов при поддержке правительства Австрии, позволит быстро и
дешево поставлять нефть и керосин в восточные регионы Германии, в том
числе Силезию, Познань и Бранденбург, вытеснив оттуда российский и американский керосин24.
Н. Шлейфер полагал, что в силу географического положения и наличия
удобных транспортных путей Галиция получала конкурентные преимущества
перед российскими и американскими производителями. Это открывало широкие возможности для нефтепромышленников области. Однако нефтяная
промышленность Галиции развивалась с «большим скрипом». Первой существенной проблемой на пути развития нефтяной промышленности региона, по мнению дипломата, являлась недостаточная мощность его нефтеперерабатывающих предприятий, имевшиеся заводы могли переработать в лучшем случае треть добываемой нефти. Остальная часть нефти перерабатывалась в Богемии, Венгрии и на самом крупном нефтеперерабатывающем заводе Австро-Венгрии в Триесте. Причем, завод в Триесте, получая дешевую
кавказскую нефть, мало зависел от политики галицийских нефтедобытчиков25.
Второй проблемой стала начавшаяся в Галиции кампания по необоснованному завышению цен на сырую нефть. Сначала Товарищество «Сходница», а затем и остальные нефтедобытчики, начали ограничивать продажу
сырой нефти, тратя огромные средства на строительство резервуаров для
ее хранения, где накопились большие запасы нефти (около 10 тыс. цистерн).
Это была попытка искусственного ограничения поступления продукции на
рынок с целью повышения цен.
Когда триестский завод попытался приобрести нефть в Галиции, то ему
__________________________
Шлейфер Н. Нефтяная промышленность в Галиции... С. 403.
См. подробнее донесение 2-го секретаря посольства России в Вене барона
М.Шиллинга: Шиллинг М. Проект австрийских каналов // Сборник консульских
донесений за 1901 г. Вып. V. СПб., 1901. С. 367-379.
25
Шлейфер Н. Нефтяная промышленность в Галиции... С. 404.
23
24
96
было предложено покупать нефть из расчета 800 крон за цистерну. Тогда
завод купил 6 тыс. цистерн дешевой кавказской нефти26. Более того рост добычи нефти в Бориславе (2 тыс. цистерн в месяц) не позволял больше накапливать товарные запасы нефти. К тому же мелкие производители, боясь
разорения, начали продавать нефть за 150-200 крон за цистерну. Крупные
компании пытались продолжать борьбу с нефтепереработчиками. Ситуация
явно выходила из-под контроля, суля большие убытки нефтяной промышленности Галиции.
В этих условиях глава области граф Потоцкий в феврале 1902 г. собрал во
Львове специальное совещание из представителей всех заинтересованных
сторон. Совещание рекомендовало срочно принять ряд мер, направленных
на вывод нефтяной промышленности из кризиса. Во-первых, предлагалось
снижение тарифов на перевозку нефти по железной дороге и льготное кредитование нефтедобычи. Во-вторых, планировалось построить в Галиции
крупный нефтеперерабатывающий завод, для этого необходимо было найти 8 млн. крон. Завод должен был поставлять продукцию и в приграничные
районы России. В-третьих, рекомендовалось изменение закона 17 декабря
1884 г. о нефтяной промышленности. Согласно закону, поверхность и недра земли разделялись и продавались отдельно, поэтому владелец недр не мог быть
автоматически владельцем поверхности земли, что приводило к колоссальным
проблемам в нефтяной промышленности, особенно когда менялся владелец
поверхности земли. Правительство Австрии еще в 1872 г. пыталось ликвидировать эту нестыковку, но сейм Галиции не поддержал реформу. Теперь же сами
власти Галиции стремились отрегулировать данный процесс27.
Австрийское правительство стремилось помочь нефтяной промышленности Галиции с помощью повышения протекционистских пошлин, направленных
на ограничение ввоза нефти и нефтепродуктов из России и США. С 1 января
1900 г. вводились новые таможенные пошлины на импорт в Австрию нефти и
нефтепродуктов. Если по тарифу 1887 г. за 100 кг сырой нефти уплачивалось 2–
2,4 кроны пошлины, то с 1 января 1900 г. уже 3,5 кроны, что привело к существенному сокращению импорта в Австрию нефти и нефтепродуктов28.
В целом российский дипломат положительно оценивал перспективы развития нефтяной промышленности в Галиции: «Если представится возможным надлежащим образом организовать галицийскую нефтяную промышленность, она, несомненно, займет в крае и в Европе выдающееся место»29.
Этот прогноз полностью подтвердился через несколько лет. В 1905 г.
российский консул в Львове К. Пустошкин вновь обратился к теме развития нефтяной промышленности Галиции. Он отмечал ее значительные ус__________________________
Шлейфер Н. Нефтяная промышленность
Шлейфер Н. Нефтяная промышленность
28
Шлейфер Н. Нефтяная промышленность
29
Шлейфер Н. Нефтяная промышленность
26
27
97
в Галиции... С. 405.
в Галиции... С. 407.
в Галиции... С. 407-408.
в Галиции... С. 408.
пехи, что выразилось в увеличении добычи нефти с 1900 по 1904 гг. в 2,5
раза, применении глубинной добычи нефти, расширении железнодорожной сети. Это, во многом, стало результатом притока в Галицию британских и американских инвестиций30.
В начале ХХ в. Борислав укрепил свои позиции, на его месторождениях
к 1905 г. добывалось до 60% всей галицийской нефти. Разительных успехов в
начале века, по мнению консула, достигла нефтедобывающая промышленность Галиции и Австро-Венгрии, что самым положительным образом сказалось на состоянии дел во всей нефтяной отрасли Дунайской империи. В
1898 г. в империи Габсбургов действовало 68 нефтеперерабатывающих заводов, в том числе 50 в Галиции, в 1900 г. – 84 и 59, в 1904 г. – 90 и 54 соответственно31. Хотя в Галиции численность нефтеперерабатывающих предприятий несколько сократилась, область по-прежнему удерживала пальму
первенства по данному показателю.
Из отчета К. Пустошкина становится очевидным, что в нефтяной промышленности региона произошли существенные структурные изменения.
Лидером по добыче нефти в Галиции стало Галицийское Карпатское нефтяное общество (Вена), затем следовали Нефтяное акционерное общество
(Львов), Акционерное общество «Сходница» (Вена), Галицийская сберегательная касса во Львове, Бориславский синдикат (Львов), Англо-Галицийское общество (Вена), фирма «Перкинс, Макинтош и Перкинс» (Стрый),
Урычское нефепромышленное общество в Дрогобыче, фирма К. Перуца и
Л. Микуцкого (Львов)32. Таким образом, в нефтяную промышленность региона активно проникали иностранные инвесторы и венские финансовые
группы, поэтому неслучайно ряд нефтяных компаний перенесли свои штабквартиры в австрийскую столицу.
В заключение хотелось бы отметить, что российские дипломаты, рассматривая всю сложность экономического развития Галиции, признавали наличие в регионе «точек роста», способных активизировать его экономическую
модернизацию. Сюда относились лесоперерабатывающая, нефтяная, горнодобывающая, химическая и пищевая отрасли промышленного производства,
которые активно выходили со своей продукцией на австро-венгерский и мировой рынок, в том числе российский. Положение дел в сельском хозяйстве
давало мало поводов для оптимизма, экономическая отсталость пересекалась
там с острейшими социальными и национальными проблемами.
__________________________
Пустошкин К. Нефтяная промышленность Галиции // Сборник консульских
донесений за 1905 г. Вып. I-VI. СПб., 1905. С. 434.
31
Пустошкин К. Нефтяная промышленность Галиции… С. 435.
32
Пустошкин К. Нефтяная промышленность Галиции… С. 436-437.
30
98
«ЧИКАГО ПОЛОНИЯ» НА РУБЕЖЕ XIX – ХХ ВЕКОВ
Т.В. Пантюхина
Польская община в Чикаго сформировалась в результате трех волн иммиграции. Первая и самая мощная волна охватывает период с 1850-х годов
до начала 1920-х. Она была вызвана причинами экономического характера.
Ее часто называют иммиграцией «Za Chłebem» («за хлебом»). Польский
иммигрант этой волны – это крестьянин из прусской части Польши, позже
из российской и, наконец, из австрийской. Вторая иммиграционная волна
последовала после окончания Второй мировой войны. Третья волна
польской иммиграции пришлась на 1980-е годы и получила название «иммиграция Солидарности». В результате иммиграции польская община превратилась в самую крупную этническую общину Чикаго с уникальной для
своего времени социальной сетью.
Согласно исторической энциклопедии Чикаго, подготовленной Чикагским
историческим обществом, первыми польскими иммигрантами, прибывшими в город, были представители польской знати, покинувшие Царство Польское
после восстания 1830 г. Они прибыли в Америку с целью создания освободительной организации «Новая Польша». Среди них был Дж. Наперальский (J.
Napieralski). Полагают, это первый польский иммигрант в Чикаго1.
Численность поляков в Чикаго постепенно увеличивалась, особенно с середины XIX в. К началу гражданской войны в США (1861-1865 гг.) приблизительно 5 сотен поляков проживали компактно в северо-западной части города. Лидером маленькой польской общины был Антоний СмаржевскийШерман (Anthony Smarzewski-Schermann) – плотник, со временем открывший продуктовую лавку. Другой видной персоной был Петер Келбасса
(Peter Kiolbassa). Он стал первым поляком, получившим официальную выборную должность в городе: депутат легислатуры (законодательного собрания) штата Иллинойс и казначей Чикаго2.
После окончания гражданской войны в США хлынул поток переселенцев
из-за океана. При жизни только одного поколения американцев в страну прибыло 35 млн. иммигрантов. Как многие другие американские промышленные города, Чикаго в результате превратился в крупнейший полиэтничный
центр с множеством расовых, этнических и религиозных сообществ. По свидетельству современников, в 1900 г. на улицах этого бурлящего плавильного
котла звучали 96 языков3. Другой современник утверждал, что в начале ХХ
в. немецкое население Чикаго численно равнялось населению Дрездена,
чешское – трети населения Праги, ирландское – половине населения Белфа__________________________
Encyclopedia of Chicago // http://www.encyclopedia.chicagohistory.org/pages/982.html
Encyclopedia of Chicago // http://www.encyclopedia.chicagohistory.org/pages/982.html
3
Parot J.J. Historical Research and Narrative // http://www.lib.niu.edu/1999/iht629923.html
1
2
99
ста. Численность выходцев из скандинавских стран в Чикаго равнялась половине населения Стокгольма4.
Польская община росла в эти годы столь стремительными темпами, что к
концу 20-х гг. ХХ в. превратилась в самую крупную этническую группу города. Согласно переписи населения 1930 г., в городе проживало 401.316 лиц
польского происхождения, родившихся за пределами США. Перепись 1930 г.
свидетельствовала, что «Чикаго Полония», как идентифицировала себя
польская община города, впервые превзошла по численности немецкую и
ирландскую общины, которые считались до того времени самыми крупными иммигрантскими группами европейского происхождения. Более того, к
тому времени поляки стали преобладать численно также и в лоне католической церкви, составив самую многочисленную этническую группу верующих.
Стоит отметить, что на рубеже XIX–ХХ вв. поляки составляли значительную часть населения многих американских индустриальных центров, но самым крупным польским городом являлся Чикаго. Американский исследователь того времени Пол Фокс приводит следующие данные о численности
поляков: Чикаго – 400 000 чел., Питтсбург – 200 000, Нью-Йорк – 200 000, Детройт – 100 000, Милуоки – 100 000, Баффало – 100 000, Кливленд – 50 000,
Филадельфия – 50 000, Балтимор – 35 000, Толедо – 30 000, Бостон – 25 000.
Как видим, польская община Чикаго в несколько раз превышала численностью польское население других американских городов5.
Тенденция к росту населения польского происхождения продолжалась в
последующие два десятилетия, так что к 1950 г. Чикаго стал вторым крупным польским городом в мире: в нем проживало больше поляков, нежели
в любом другом городе мира, за исключением Варшавы.
Не останавливаясь детально на причинах столь массовой иммиграции
поляков в США в целом, и в Чикаго в частности, отметим, что разделы
Польши между европейскими державами в конце XVIII-XIX вв. и утрата государственности предопределили специфический характер польской иммиграции в США. На новой земле польские иммигранты стремились сохранить свою национальную идентичность, упорно сохраняя приверженность
польской истории, языку, вере, культуре. Мечта о возрождении свободной
Польши объединяла самые разные слои польского населения – знати, интеллектуалов, представителей духовенства.
Эти тенденции с особой силой проявились в «Американской Варшаве»,
как называли Чикаго. Польский анклав образовался в северо-западной части
города, территориально разделяясь на церковные приходы. Первыми по времени возникновения стали приход Святого Станислава («Станиславово», как
__________________________
Commons J. R. Races and immigrants in America. New York, 1920. P. 165 // http://
pds.lib.harvard.edu/ pds/viewtext/3301303?n
5
Fox P. The Poles in America. New York, 1922. P.63 // http://pds.lib.harvard.edu/
pds/viewtext/4093482?n
4
100
называли свой район жители) и приход Троицы. Эти два прихода были самыми крупными в городе: к 1901 году насчитывали 50.000 и 25.000 прихожан соответственно. Фактически, приход Св. Станислава, расположенный в районе,
где из каждых 8 жителей 7 были поляками, считался самым многочисленным
католическим приходом в США. Район был в крайней степени перенаселен:
на одном квадратном акре проживало 457 чел. Люди жили в убогих бараках –
«tenements», без элементарных санитарных условий, что неизбежно сказывалось на состоянии здоровья обитателей. Не удивительно, что по младенческой смертности «Станиславово» занимало первое место в городе6.
Приходы Св. Станислава и Троицы прирастали новыми, так что в 1900 г.
в городе уже насчитывалось 23 польских католических прихода. Приходы
Св. Станислава и Троицы послужили своего рода моделью для организации
религиозной и социальной жизни чикагских поляков. Приход был не просто
центром религиозной жизни верующих. Он осуществлял образовательные,
культурные, социальные и экономические функции. К примеру, на территории прихода Св. Станислава наряду со зданием костела поляки возвели
начальную и среднюю школы, общественный центр и спортивный зал. Эти
здания занимали целый квартал. Неподалеку располагались редакции газет
и журналов, выходящих на польском языке: «Zgoda» («Гармония»), «Dziennik
Zwiazkowy» («Альянс Ежедневный»), «Dziennik Chicagoski» («Чикагскопольские ежедневные новости»).
Приход был местом деятельности польских обществ: Польского Национального Альянса, Польского Римско-католического Союза, Польского женского
союза, Польских Соколов. Примечательно, что все эти польские общества общенационального значения базировались в Чикаго. Существовали также многочисленные общества взаимопомощи. Все эти организации отличались массовым характером: на пике популярности они насчитывали в общей сложности до 1,5 млн. членов. Для поляков, работавших на промышленных предприятиях, формой объединения были профсоюзные организации.
Система социального обеспечения, созданная польскими землячествами,
удивительна для своего времени. Это детские приюты для сирот, дома престарелых, центры помощи вновь прибывшим иммигрантам, больницы, кладбища. Деятельность различных польских обществ, которые выполняли функции современных органов социального обеспечения, сосредоточена была
в приходе, а главной организующей силой была местная церковь. Приход
создавал возможности для удовлетворения духовных запросов соотечественников. Библиотеки литературы на польском языке, сотни обществ польской
культуры работали ради этого. Выпускаемые по торжественным случаям
памятные церковные альбомы фотографий запечатлели факты насыщенной
культурной и социальной жизни польских иммигрантов.
__________________________
Parot J.J. Historical Research and Narrative // http://www.lib.niu.edu/1999/
iht629923.html
6
101
Современные исследователи называют такую форму организации социальной жизни этнических сообществ «католическим гетто». Социальные
службы и учреждения, сопровождающие жителя «от колыбели до могилы»,
существовали не только в польском сообществе Чикаго. Аналогичные модели были свойственны итальянской, немецкой, ирландской, чешской католическим диаспорам, проживавшим компактно в Чикаго и других городах
промышленного Северо-Востока и Среднего Запада7.
«Польское гетто» территориально располагалось в центральной, довольно бедной части города Чикаго. Именно там образовались два первых
польских католических прихода – Св. Станислава и Троицы, которые к началу ХХ столетия приросли еще двумя десятками приходов. Социальные службы этих приходов сопровождали «от колыбели до могилы» польских иммигрантов трех поколений – с начала ХХ в. до 1960-х гг.
В 60-х гг. ХХ в. началась масштабная внутренняя миграция афро-американского и испаноязычного населения в центральные районы Чикаго, до того
времени преимущественно белые по составу населения. В результате этнические группы европейского происхождения были вытеснены в пригороды. Поляки, в отличие от других, упорно сохраняли приверженность своим
«гетто», отказываясь переезжать. Взаимоотношения поляков с новыми соседями складывались непросто, часто омрачались конфликтами и трениями, которые редко разрешались к обоюдному удовлетворению сторон. Американские социологи Чикагской школы и историки, изучавшие миграционные процессы внутри Чикаго, пришли к следующему заключению. Благодаря ярко выраженному этноцентризму, свойственному польской диаспоре, поляки оказались неподготовленными к социальному взаимодействию
в новых общественно-политических условиях мультикультурализма и политической корректности, которыми отмечена американская действительность, начиная с 60-х гг. ХХ в.8
Этническая солидарность американских поляков ХХ столетия разительно отличается от тех отношений, которые характеризовали польскую общину в начале ХХ века. Вопреки провозглашенному «единству», «гармонии»
и «союзу» внутри «Чикаго Полонии», первое поколение польских иммигрантов переживало глубокий внутренний разлад, как идейный, так и организационный. Польские иммигранты были разделены по принадлежности
между двумя землячествами: Польский Национальный Альянс и Польский
Римско-католический Союз.
Польский Национальный Альянс (Polish National Alliance (PNA) на английском и Związek Narodowy Polski на польском) был основан в 1880 г. в
__________________________
Norton M.B., Katzman D.M., Escott P.D. A people and a nation. A history of the
United States. Boston, 1986. P.514-517.
8
Parot J.J. Historical Research and Narrative // http://www.lib.niu.edu/1999/
iht629923.html
7
102
Филадельфии. Первый съезд был проведен в том же году в Чикаго, где и
обосновалась штаб-квартира новой организации. Главную миссию Альянса учредители сформулировали следующим образом: «способствовать моральному и материальному развитию польских иммигрантов в Соединенных Штатах посредством создания польских приютов, школ, благотворительных учреждений; а также путем поощрения польских ремесел. Пропагандировать и поддерживать трезвый образ жизни, достойно отмечать национальные польские праздники»9.
С финансовой и организационной стороны Альянс был страховой компанией. Для вступления необходимо было приобрести страховой полис любой
формы страхования – страхование жизни, медицинское страхование и т.д. Полис являлся эквивалентом членского билета. Финансовая база Альянса формировалась за счет ежемесячных страховых взносов, а также за счет так называемого «копеечного фонда» («penny fund»). Внося ежемесячную плату,
каждый член Альянса платил еще один пенни сверх этого платежа. Учитывая,
что Альянс был массовой организацией (в 20-х гг. ХХ в. насчитывал около
150.000 чел.), собранный «по копеечке» фонд аккумулировал серьезные суммы10. Деньги использовались для финансирования разноплановой социальной деятельности Альянса. В 1891 г. Альянсом была основана Польская библиотека в Чикаго, в 1912 г. – Польский колледж в штате Пенсильвания. Альянс
деятельно поддерживал образование: способным студентам выплачивались
стипендии, выдавались образовательные кредиты. В культурно-просветительских целях Альянс учредил свой печатный орган на польском языке - «Zgoda»
(«Гармония») в 1881 г., а в 1908 г. начал издавать ежедневную газету «Dziennik
Zwiazkowy», которая выходит и в настоящее время под названием «Польские
ежедневные новости» («The Polish Daily News»).
Стоит отметить, что Альянс занимал достаточно либеральную позицию в
вопросе о членстве: женщины принимались в организацию на равных с мужчинами правах. Это право польские женщины получили в 1900 г. На исторической страничке сайта этой организации сегодня с гордостью отмечается тот
факт, что Альянс уравнял женщин в правах с мужчинами на 20 лет раньше,
чем это сделали американские законодатели. Как известно, XIX поправка к
конституции США о равенстве прав была принята только в 1920 г.11
Помимо Альянса, существовала еще одна организационная форма
польского землячества - Польский Римско-католический Союз Америки
(Polish Roman Catholic Union of America (PRCU). Союз был основан раньше
Альянса – в 1873 г. в Чикаго. Его инициатором был настоятель церкви Св.
Станислава В. Баржинский (V. Barzynski). Своей главной задачей Союз про__________________________
Fox P. Op. cit. P.90.
The interpreter. New York City: Foreign Language Information Service, 1923-1930.
Vol. 3 (1924): №10 (1924: Oct.). Р.357 // http://pds.lib.harvard.edu/pds/viewtext/5204462?n
11
http://www.pna-znp.org/content/historyofpna/historybrief.htm
9
10
103
возгласил помощь соотечественникам в самых разных формах: страхование,
пособия в связи со смертью члена семьи, «забота о вдовах, вдовцах и сиротах». Созданный и руководимый католическими священниками, Союз делал акцент на религии и церковной жизни, в отличие от своего соперника –
Польского Национального Альянса, который носил более светский характер. Сферой деятельности Союза были охвачены образовательные и социальные учреждения: школы, больницы, проекты сохранения польского культурного наследия и т.д. По численности Союз уступал Альянсу: на рубеже
XIX–ХХ вв. он насчитывал только 12.500 человек. Даже на пике своей популярности, в середине 50-х гг. ХХ в., численность Союза составляла 175.000
чел. Это меньше, нежели численность Альянса в 20-х гг. ХХ в.12
Две организации польского землячества – Польский Национальный Альянс и Польский Римско-католический Союз – враждовали друг с другом,
поскольку не могли найти общего языка по принципиальному вопросу о
главной миссии организации. Альянс провозглашал главной задачей готовить поляков, проживающих в Америке, к возвращению на родину, воспитание гражданских качеств будущего гражданина свободной Польши. По
мнению руководства Альянса, финансовые ресурсы следует направлять в
поддержку освободительного движения в Польше, а не на социальные программы в поддержку польских иммигрантов в Америке.
Польский Римско-католический Союз, напротив, считал, что будущее
польских иммигрантов в Америке связано с Америкой. Следовательно, финансовые ресурсы нужно направлять на социальную поддержку польских
иммигрантов в приходах Америки, а не растрачивать их на «неблагоразумные кампании за освобождение Польши». Другой пункт противоречий между двумя организациями – отношение к польской идентичности. Римскокатолический Союз настаивал на религиозной составляющей. Польский иммигрант – это в первую очередь католик. Такая позиция объективно создавала почву для интеграции иммигрантов польского происхождения в американское общество. Альянс же придерживался этноцентристской позиции,
подчеркивая польскую самобытность, что затрудняло вхождение польских
иммигрантов в американский мейнстрим.
«Церковные войны» вылились на страницы польских печатных изданий
«Narod Polski» («Польский народ») и «Dziennik Chicagoski» – («Чикагский
ежедневник»). «Польский католик или католический поляк?» – этот вопрос
находился в центре обсуждения. Дискуссии переходили в уличные баталии.
О накале страстей свидетельствует тот факт, что в «церковные войны» пришлось вмешаться Ватикану. Представитель Папы Римского был направлен
в Чикаго, и его усилиями было достигнуто перемирие в 1893 г.13
__________________________
12
13
Encyclopedia of Chicago // http://www.encyclopedia.chicagohistory.org/pages/985.html
Parot J.J. Op. cit. P. 26.
104
Другим спорным вопросом оказался вопрос о взаимоотношениях с католиками других этнических групп: немцами, ирландцами и др. В Чикаго, а также в
некоторых других крупных индустриальных центрах, возникло «раскольническое» движение за создание польской национальной католической церкви – единственное раскольническое движение за всю историю католицизма в Америке.
В 1903 г. польское духовенство обратилось к Ватикану с просьбой разрешить
создание польских епархий с польскими епископами во главе. Ватикан не поддержал идею разделения католической церкви по национальному принципу,
однако дал разрешение на образование «национальных приходов». Это означало, что поляки, проживающие в любой части города или епархии, могли становиться прихожанами того прихода, который возглавлял польский священник.
Новое административное устройство церкви давало возможность для национальной консолидации иммигрантов польского происхождения. Все формы религиозной деятельности, за исключением месс, велись на польском
языке. В приходских школах преподавание велось на польском языке, а в содержании образования акцент ставился на польскую историю и культуру.
Нужно отметить, что помимо поляков, право на создание национальных
приходов получили католики других национальностей, так что к 1915 г. в Чикаго насчитывалось 202 прихода для 16 этно-расовых групп, включая 89 ирландских, 33 польских, 30 немецких, по 10 итальянских и литовских14.
Однако в 1918 г. Ватикан пересмотрел свою позицию. Национальный
принцип образования прихода был отменен и восстановлен прежний, территориальный принцип. Прихожанин должен был принадлежать к ближайшей к его месту жительства церкви независимо от его национальной принадлежности. Иерархи католической церкви в Америке таким путем пытались создать условия для «американизации» иммигрантов, для усиления
ассимиляционных процессов15.
Нужно ли говорить, какую негативную реакцию вызвало это решение у всех
этнических групп католиков. Однако самый мощный протест выразили польские
католики. 68 польских священнослужителей Чикаго направили коллективное послание архиепископу города, а затем и в Ватикан с просьбой оставить прежнее
административное устройство церкви по национальному признаку. Польский
Меморандум 1920 г. святейшему престолу красноречиво свидетельствовал о
неприязненном отношении руководителей польской диаспоры в Чикаго, вне зависимости от того, к какой именно группировке они принадлежали – Союз или
Альянс – к католикам иного этнического происхождения16.
__________________________
Parot J.J. Op. cit. P. 26.
Ibidem.
16
В результате Ватикану пришлось пойти на уступки: административное устройство церкви по национальному признаку было вновь восстановлено. Окончательно оно
было отменено поcле Второй мировой войны. – Т.П. См.: David R. Roediger Racism,
Ethnicity, and White Identity // http:// www.encyclopedia.chicagohistory.org/pages/1033.html
14
15
105
Одной из серьезных проблем адаптации польских переселенцев к новой
жизни в Америке была проблема взаимоотношения с местными жителями.
Поляки относились к так называемой «новой иммиграции». В отличие от
«старой иммиграции» XVII – середины XIX в., когда преобладали выходцы
из Западной и Северной Европы, «новая иммиграция» шла из Восточной и
Юго-Восточной Европы, в частности из Италии, Австро-Венгрии, Турции,
Греции и России. В потоке иммигрантов преобладали мужчины, в подавляющей массе – бедные, неграмотные, необразованные и неквалифицированные. К этому следует добавить языковой барьер и религиозные различия
(непротестантские деноминации).
Принимая во внимание массовость «новой иммиграции», многие американцы восприняли иммигрантов новой волны как угрозу общественным
устоям и американской национальной идентичности. Полякам пришлось
столкнуться с неприязненным отношением к ним как на бытовом уровне,
так и на политическом. Слово «Polack» (поляк) приобрело оскорбительный оттенок. Антипольскими настроениями и высказываниями пропитана общественно-политическая атмосфера рубежа XIX–ХХ вв. Они встречались в прессе, звучали на заседаниях обеих палат американского конгресса. К примеру, Вудро Вильсон в своей 5-томной «Истории американского народа» (1902 г.) написал: «Прибывающие в последнее время иммигранты – это низы общества из южной Италии, захудалые ничтожества из
Венгрии и Польши, у которых нет профессиональных навыков, энергии,
инициативности или остроты ума»17.
Немало нелицеприятных высказываний и обвинений в адрес польских
иммигрантов раздавалось из лагеря борцов за ужесточение иммиграционной политики, которые требовали введения экзамена на грамотность для
прибывающих в страну18.
Обсуждение законопроекта об иммиграционной реформе в обеих палатах конгресса США и в прессе сопровождалось такими резкими антипольскими обвинениями, что польская община вынуждена была выступить в свою
защиту. В 1898 г. поляки создали общенациональный комитет, который представил в конгресс США меморандум польских организаций в Америке в связи с обсуждением в нижней палате конгресса законопроекта об иммиграционной реформе. «Настойчивые усилия безответственных, гоняющихся за
сенсациями писателей и агитаторов, настойчиво пытающихся принизить и
оклеветать американских граждан польского происхождения, побудили нас
__________________________
Woodrow Wilson A History of the American People. V.5. New York, 1902. P. 212
/ / h t t p: / / ia 6 0 0 3 0 8 . u s . a r ch iv e. or g/ 1 7 / it em s/ h i st o ryof am er ic a 0 5 w i ls u o ft /
historyofamerica05wilsuoft.pdf
18
Immigration Restriction League (U.S.). Brief in favor of the illiteracy test. [Boston
Immigration Restriction League, 1910?] // http://pds.lib.harvard.edu/pds/viewtext/6526727?n
17
106
образовать объединенный комитет, представляющий все польские организации США», – говорилось в документе19. Авторы меморандума отмечали,
что антипольские обвинения прозвучали в отчете сенатской комиссии по
иммиграционной реформе и заявляли, что «ущерб, нанесенный этим документом репутации американских граждан польского происхождения, неисчислим». Далее авторы излагают свою точку зрения на роль и место
польской общины в истории США. Они напоминают, что поляки Костюшко
и Пулацкий проливали кровь в борьбе за независимость США в XVIII в.20
Главное обвинение поляков – в неграмотности – авторы назвали безосновательным. Это не вина и тем более не преступление. Не имея возможности получить элементарное образование в стране исхода, на новой
земле поляки «очень скоро приходят к осознанию значимости образования, обучаются грамоте и письму»21. Что касается обвинений в антиобщественном поведении и дурных наклонностях, то для опровержения этих
инсинуаций объединенный комитет польских организаций собрал свидетельства официальных лиц крупнейших американских городов: мэров, глав
полицейских правлений и т.д. Среди них – письмо из Чикаго от 3.02.1898 г.,
подписанное мэром города К.Х. Харрисоном. В ответ на просьбу охарактеризовать поведение поляков в Чикаго, мэр сообщил, что «в целом, поляки являются одними из самых трудолюбивых и достойных жителей города. Они законопослушны, работоспособны и заслуживают уважения
тем, с каким достоинством они борются с трудностями, встречающими
их при приезде в эту страну»22.
Со словами мэра Чикаго трудно не согласиться. Действительно, прибывая в Америку, польские переселенцы испытывали «культурный шок». По
роду занятий польские иммигранты первого поколения были в большинстве своем крестьяне. Не имея средств, единственное, на что они могли рассчитывать – это место работы в индустриальном городе, где постоянно требовались рабочие руки. Так что в первые годы массовой польской иммиграции поляки уступали немцам, чехам и другим этническим сообществам,
прибывшим и закрепившимся на американской земле ранее, в таких сферах как бизнес, медицина, образование, право. Однако уже второе поколение американцев польского происхождения сумело улучшить свой социальный статус. П. Фокс в начале ХХ в. указывал: 70-80% поляков имеют в
__________________________
19
A memorial of the Polish-American organizations of the United States in reference to
the proposed Lodge Immigration Bill, now pending in the American House of Representatives.
Chicago, Ill.: [s.n.], 1898 // http://pds.lib.harvard.edu/pds/view/4669917?n=1
20
Ibidem.
21
Ibidem.
22
A memorial of the Polish-American organizations of the United States in reference to the
proposed Lodge Immigration Bill, now pending in the American House of Representatives.
Chicago, Ill.: [s.n.], 1898 // http://pds.lib.harvard.edu/pds/view/4669917?n=1
107
собственности жилье. Ссылаясь на газету «Чикаго Трибьюн» Фокс отмечал, что в 1887 г. поляки владели в Чикаго недвижимостью на общую сумму 10 млн. долл.23 Эти цифры кажутся удивительными, если учесть, что в то
время приобретение недвижимости было очень непростым делом. До появления государственных гарантий ипотечного кредитования в 30-х гг. ХХ
века, банки и кредитные организации выдавали кредиты на жилье на крайне тяжелых условиях. Процентные ставки были высоки, а сроки выплаты по
кредиту были короткими24. Поляки находили выход из положения, образуя
свои кредитные организации. К примеру, в 1904 г. в Чикаго насчитывался 81
чешский и польский кредитный кооператив с суммарным активом 6 млн.
200 тыс. долл. и с общим числом членов 28 тыс. чел.25
Выходцы из Польши пробивались в политику. Наверное, самой известной публичной фигурой «Чикаго Полонии» рубежа веков был Джон Смальский (John Smulski). Он был прокурором Чикаго, главой казначейства штата
Иллинойс, президентом крупнейшего в городе банка. Именно ему было доверено представлять поляков всей Америки на слушаниях в конгрессе США
по поводу обсуждения иммиграционного закона в 1916 г.26 В начале 20-х гг.
ХХ в. два американца польского происхождения были избраны в конгресс
США. Один из них представлял г. Чикаго27.
ЗАЛОЖНИКИ СИТУАЦИИ: БЕЛОРУСЫ ВО ВТОРОЙ
ПОЛЬСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
О.Ф. Шаталова
В результате польско-советской войны и заключения Рижского мирного договора (18.03.1921 г.) значительные территории, населенные белорусами, вошли в состав Второй республики в Польше. Это были 8 повятов
Белостоцкого воеводства (Августовский, Белостокский, Бельский, Волковысский, Гродненский, Соколовский, Сувалковский и часть Высоко-Мазовецкого), воеводств Виленского, Новогрудского и Полесского (без Сарненского и Каменец-Каширского повятов) площадью 113 тысяч кв. км и насе__________________________
Fox P. Op. cit. P. 78.
Norton M.B., Katzman D.M., Escott P.D. Op. cit. P. 523.
25
Fox P. Op. cit. P. 79.
26
United States. Restriction of immigration :hearings before the Committee on Immigration
and Naturalization, House of Representatives, Sixty-fourth Congress, first session, on H.R.
558, Thursday, January 20, and Friday, January 21, 1916: statements of Miss Grace Abbott,
Stephen Osusky, Clarence N. Goodwin, John Kulamar, James A. Gallivan, John F. Smulski,
Louis E. Levy. Washington: G.P.O., 1916 // http://pds.lib.harvard.edu/pds/viewtext/
7453874?n=28&imagesize=1200&jp2Res=.25&printThumbnails=no
27
The interpreter. New York City : Foreign Language Information Service, 1923-1930. Vol.
3 (1924). V.3. №10 (1924: Oct.). P.357 // http://pds.lib.harvard.edu/pds/viewtext/5204462?n
23
24
108
лением 3.372.134 человека1. 70,5% жителей региона составляли белорусы,
основная их масса (свыше 90%) была крестьянами, около 7% – представителями рабочего класса. Белорусская интеллигенция была немногочисленна и маловлиятельна в новом государстве.
К 1921 году местное население пережило серьезную коллективную травму
(опыт Первой мировой войны и эвакуации 1915 года). В 1915 году 1 миллион
340 тысяч православных западных белорусов были принудительно эвакуированы царскими властями в российские и украинские губернии. На новых землях белорусы взаимодействовали с единоверцами – русскими и украинцами,
говорившими на других языках и имевшими отличные представления и обряды. Это взаимодействие породило потребность в определении: кто принадлежит к «своим» и «чужим» и где находится «родина». Как вспоминал крестьянин Филипп Каретка: «Я, естественно, считал себя русским православным
человеком. А тут (…) начали приезжать агитаторы, говорившие, что русский
народ и белоруский народ – это разные народы, и что Беларусь должна иметь
отдельное государство. (…) Когда я это услышал, то пару ночей не спал, всё
думал об этом и думал… Получалось, что это было бы хорошо»2.
Однако, вернувшись из эвакуации, белорусы не смогли активизировать национальную жизнь в этнически чужом польском государстве. В 1925 году в стране
действовали три начальные школы с белорусским языком обучения численностью 425 мест и 19 начальных школ с белорусским и польским языком обучения
численностью 1683 мест. При этом общее количество белорусскоязычных детей
школьного возраста составляло около 125 тыс. человек. Ситуация временно изменилась после майского переворота 1926 г., когда к власти пришел Юзеф Пилсудский. В 1927–1928 гг. появились 4 средние школы с белорусским языком обучения, до 49 выросла численность двуязычных начальных школ. Но уже в начале
1930-х гг. все белорусские школы были закрыты, в 1935 году была ликвидирована
координирующая их организация – Общество белорусской школы3.
Не меньшие ограничения наблюдались в экономической жизни белорусов. По закону 1920 г. земли беженцев провозглашались государственными
и передавались осадникам4. Поэтому многие вернувшиеся на родину бело__________________________
1
Міхнюк У. Заходняя Беларусь: граніцы, тэрыторыя і насельніцтва (гістарыяграфічныя нататкі) // Беларускі Гістарычны Часопіс. № 11. 2004. С. 14.
2
Цит. по: Токць С. Беларуская вёска ў эпоху зьменаў. Другая палова ХІХ –
першая траціна ХХ ст. Мінск, 2007. С. 145-146.
3
Мірановіч Я. Уступ // У новай айчыне. Штодзённае жыццё беларусаў Беласточчыны ў міжваенны перыяд / Рэд. Віталь Луба. Беласток, 2001. С. 8.
4
В 4-х северо-восточных воеводствах полякам принадлежало 84,4% площади всех
земель. При этом около 40% земель представляли собой болота, леса и непролазные чащи. См.: Јatyszonek O., Mironowicz E. Historia Białorusi od połowy XVIII do
końca XX wieku. Białystok: Związek Białoruski w Rzeczypospolitej Polskiej. Katedra
Kultury Białoruskiej Uniwersytetu w Białymstoku, 2002. S. 168-169.
109
русы были вынуждены занимать новые (целинные) участки, строить дома и
покупать скот. Часто вернувшиеся семьи не имели средств на обустройство:
деньги, заработанные на чужбине, утратили ценность, «ими оклеивали стены
или выбрасывали, за работу рассчитывались натурой»5. Поэтому возвращенцы жили в землянках и шалашах, копя сбережения на строительство дома. Как
вспоминает Рыгор Андранюк: «Вернулись, выкопали землянку, два окна поставили, выше поставили балки, глиной их облепили (…) Ходили попрошайничать, к помещикам ходили молотить»6. Ситуация еще более осложнилась с
ликвидацией в 1920-е гг. земель общего пользования – сервитутов, используемых для выпаса скота или птицы. Их отмена осуществлялась по принципу:
кто имел больше земли, тот получил большую часть сервитута.
Экономическое положение белорусов фактически не изменилось до конца 1930-х гг. Первой причиной стало отсутствие помощи со стороны польского государства. Как вспоминал Ян Станкевич, в 1927 г. избранный депутатом в Сейм от Лидского избирательного округа: «Слышу от белорусов очень
много жалоб по вопросу восстановления домов (…), особенно в Вилейском повете (…) Эта территория находилась на линии немецко-российского
фронта, поэтому в годы войны постройки были полностью уничтожены (…)
Оказалось, что бедные крестьяне не получили помощи на их восстановление либо получили только 200 злотых, в то время как богатым крестьянам
была оказана существенная помощь»7. Второй причиной была политика властей, ограничившая шансы представителей национальных и религиозных
меньшинств при устройстве на предприятия государственного сектора (на
транспорт, во вспомогательные службы, предприятия связи и т. д.). Власть
не доверяла белорусам, видя в них источник саботажа и диверсий8.
Характерной чертой межвоенного периода была перенаселенность людьми
белорусских деревень. Сверхконцентрация на одном участке большого количества человек, низкие урожаи (наиболее неурожайными были 1928 и 1934 гг.)
стали причиной перманентного голода в крестьянских семьях9. «У родителей
было 10 га земли. (…) По возвращении из школы я пас коров и свиней (…) Все
__________________________
Воспоминания Яна Григорука // У новай айчыне. С. 36.
Бежанства 1915 / Рэд. Віталь Люба. Беласток, 2000. С. 22.
7
Станкевіч Я. За родную мову й праўдзівы назоў. Выбранае. Вільня, 2006. С. 84.
8
Мірановіч Я. Уступ. // У новай айчыне. С. 3.
9
Данные о неурожаях взяты из: Шыбека З. Нарысы гісторыі Беларусі (17952002). Мінск, 2003. С. 277. Как отмечают О. Латышонок и Е. Миронович, в деревне господствовало натуральное хозяйство. Белорусы почти полностью обеспечивали свои нужды: белье, одежду, обувь, орудия труда и т.д. Основными продуктами
питания были капуста, картофель, рыба и хлеб, при приготовлении пищи использовался низший сорт соли, сахар почти не употреблялся из-за дороговизны. Деньги фактически не имели хождения, они фигурировали только при оплате налогов и
покупке товаров: спичек и соли. См.: Јatyszonek O., Mironowicz E. Op. cit. S. 169.
5
6
110
время ходил босиком – от весны до осени. Люди обувались только тогда, когда
шли в церковь (…) В нашем доме почти каждую субботу пекли хлеб, и мой
друг Володя Кубаевский приходил ко мне. Тогда, по крайней мере, он ел хлеб, у
них дома были только лук и чеснок», – вспоминал Ярослав Адзевич10.
Постоянная нехватка денег сдерживала горизонтальную мобильность белорусов: «В Варшаву никто не ездил, и дороги не знали, пока война не началась. Путешествия дорого стоили»11. Поэтому любая попытка модернизации хозяйства ограничивалась покупкой нового оборудования или удобрений – того, на что хватало собственных сбережений владельца. По словам Анатолия Богасевича: «Еще при санации работу коней стали заменять
нефтяными двигателями. В Орли такой двигатель появился в 1935 году. Молотилку мог позволить купить только богатый хозяин. Бывало, что некоторые деревни покупали одну общую молотилку. Молотилку и двигатель (…)
перевозили от хозяина к хозяину»12.
Скорость осуществляемых преобразований корректировалась (замедлялась или ускорялась) наличием средств: «Печь делали из глины, потому что
кирпич был дорогой. Леса каждый самостоятельно делал из досок, и там
глину сбивали»13. Если новшество было недоступно другим жителям деревни либо воспринималось ими как ненужная роскошь, оно осуждалось коллективно. В своих воспоминаниях о белостокских Крынках Сократ Янович
писал: «Новый отцовский дом (…) оседал лет десять… Обои, наклеенные в
самой большой комнате, трескались и морщинились подобно миниатюре
альпийских гор, увиденных отцом в немецком плену, из которого он принес
заядлость в себе жить не по-местному, просторно и в полугородском комфорте. Такого строения люди ему не простили»14.
Замкнутость в этническом гетто возвращала белорусов в уклад XIX века.
Бедность и отсутствие социальных возможностей сдерживали начавшийся
после 1863 г. распад больших патриархальных семей. Как вспоминала Мария Бажко: «Когда я вышла замуж, то у нас было 20 га земли, но много песка (…). В хозяйстве работали все мы: я с мужем, его родители с братьями,
потому что мы жили с ними»15.
Традиционность прослеживалась и в гендерных отношениях белорусов:
основная работа по хозяйству выполнялась женщинами, но именно мужчинам принадлежало право на имущество семьи: «Женщины весь год работали, а мужчины зимой ничего не делали, только сидели. (…) На работу
ходили, но мало. А женщине всегда работа найдется – и лен чесать, и прясть,
__________________________
Воспоминания Ярослава Адзевича // У новай айчыне. С . 19.
Воспоминания Якуба Грыгарука // У новай айчыне. С . 37.
12
Воспоминания Анатолия Багацэвича // У новай айчыне. С. 25.
13
Там же. С. 21.
14
Яновіч С. Доўная сьмерць Крынак. Беласток, 1993. С. 52.
15
Воспоминания Марии Бажко // У новай айчыне. С . 26.
10
11
111
и ткать, и за хозяйством присматривать: раньше все сами делали. Даже обувь
сами делали (…), одежду»16. Во многом именно эта диспропорция между
обычным правом и реальной ролью в хозяйстве определила новую позицию западнобелоруски: желание жить в условиях, приписываемых пропагандой советским колхозницам. Т. е. в ситуации, когда можно было сделать
карьеру либо получить социальную защиту, при которой «развод и материнство вне брака перестали быть экзистенциональными вопросами»17. Вера
в идеальный советский строй отчасти разделялась и мужчинами: «Я жил за
7 верст от границы. Мы видели, что там только в 11 часов ехали работать в
поле. Думали, вот у них там все есть, даже работать много не нужно»18.
Невозможность культурной и экономической самореализации требовала
психологической компенсации. Заменой стало участие крестьян в радикальных религиозных сектах – апокалиптических организациях, возглавляемых псевдосвятыми и пророками-самозванцами. Наиболее известным среди «пророков» был уроженец деревни Вершалин Белостоцкого воеводства Илья Климович. Как вспоминала Валентина Пашковская: «Бабы верили в Ильяша (…)
В него верили как святого (…) Он одержимых лечил. К нему привели девушку в цепях, ее пять мужчин вели, они подвели ее к кресту, так она их разбросала. А он подошел – и она успокоилась. Правда, в него свои не верили, потому что сосед; украинцы к нему на коленях с иконами приходили»19.
Религиозные предпочтения разделили ранее монолитную деревню. Например, жители деревни Плутычне Белостокского воеводства до начала Первой мировой войны были православными. Однако в межвоенный период
ситуация изменилась: на 186 семей приходилось 8 семей Исследователей
Святого писания, 12 семей Свидетелей Иеговы, 2 семьи баптистов, 1 семья
католиков, остальные семьи остались формально православными20. Тем не
менее, религиозные преференции не повлияли на характер межличностных
отношений. Как вспоминал Константин Мосальский: «Православные и католики (…) жили в согласии. На православные Рождество, Пасху и Троицу
католики не шли в поле, не работали возле дома. Православные тоже чтили
__________________________
Воспоминания Яна Грыгарука // У новай айчыне. С. 26.
Гапова Е. Между войнами: женский вопрос и национальные проекты в Советской Белоруссии и Западной Беларуси // Женщины на краю Европы / Под ред. Е.
Гаповой. Минск, 2003. С. 156.
18
Интервью взято у мужчины 1933 года рождения во время экспедиции группы профессора А.Смоленчука в д. Негорелое Минской области в августе 2003 года.
Личный архив автора.
19
Интервью взято у женщины 1929 года рождения во время экспедиции Варшавского университета в д. Нетупы Подлясского воеводства в июле 2005 года. Личный архив автора.
20
Pawluczuk W. Światopogląd jednostki w warunkach rozpadu społeczności
tradycyjnej. Warszawa, 1972. S. 128.
16
17
112
католические праздники. Часто приглашали к себе католиков на угощение»21.
Более того, отсутствие помощи со стороны государства еще больше сплотило вернувшихся из эвакуации людей.
Белорусы во Второй республике в Польше существовали в своем собственном мире, самостоятельно решали свои хозяйственные и культурные вопросы. Иногда недовольство белорусского меньшинства польским государством
проявлялось в форме тайных и явных протестов. Характеризуя ситуацию, в
которой оказались западные белорусы, Владимир Павлючук писал: в межвоенный период «мы наблюдаем две противоположные тенденции в мышлении белоруса: с одной стороны, это уникальная для Европы первобытность
во взглядах, верованиях, принципах, (…) с другой – наиболее революционный
радикализм. (…) Этот переход от одной тенденции к другой (…), это резкое
пробуждение от «вечного сна» произошло всего за несколько лет»22.
В 1920-е гг. начала создаваться широкая сеть тайных организаций. Например, в окрестностях Беловежской пущи действовал партизанский отряд «Скоморох», руководимый Германом Шиманюком. По его инициативе выпускался журнал «Белорусский партизан», описывавший способы борьбы с
польской властью. К 1924 году большинство подобных организаций было
ликвидировано полицией и военными отделами. В мае того же года в Белостоцком суде прошел «Процесс 45 конспираторов», было осуждено 7 учителей, несколько офицеров царской армии, 2 депутата Сейма, инженер, фельдшер, несколько купцов и рабочих и 22 крестьянина.
Для защиты национальных интересов была создана Белорусская крестьянско-рабочая громада (БКРГ), ставшая наиболее многочисленной (за всю
белорусскую историю) организацией и единственной партией европейского типа, чья численность меньше, чем за год выросла многократно. Созданная в июне 1926 года, она насчитывала 569 членов, но уже в ноябре того же
года число ее членов выросло до 62 тыс., а в декабре было свыше 100 тысяч23. Это была партия, выступавшая в защиту интересов большинства белорусов и требовавшая введения демократического самоуправления, придания широких гражданских полномочий белорусскому языку, ликвидации
польского осадничества, конфискации земли и бесплатной раздачи ее безземельному и малоземельному крестьянству, объединения этнических белорусских территорий в составе единого государства. В ночь с 14 на 15 января 1927 года польские власти, опасаясь чрезвычайной популярности БКРГ,
арестовали ее руководителей, и объявили партию вне закона.
Оставшиеся без политической репрезентации белорусы (чаще всего белорусы-крестьяне) стали присоединяться к Коммунистической партии За__________________________
Воспоминания Константина Мосальского // У новай айчыне. С. 20.
Pawluczuk W. Op. cit. S. 126.
23
Шыбека З. Нарысы гісторыі Беларусі… С. 269.
21
22
113
падной Беларуси (КПЗБ). Большинство из них притягивало не идеологическое
содержание партийной программы – они плохо понимали ее суть, а решительность партийных лидеров в противостоянии с польским государством. Авторитет большевиков поддерживался их стремлением слиться с местным населением, желанием не выделяться этикетом, одеждой и культурными потребностями. По мнению Евгения Мироновича, участие крестьян в коммунистическом
движении «скорее напоминало участие в структурах религиозной секты», притягивавшей обрядностью, таинственностью и ожиданием момента, когда внезапно произойдут перемены24. Коммунисты действовали нелегально, а потому
не нуждались в одобрении со стороны польского государства. Кроме того, их
деятельность финансировал СССР, поэтому никакие полицейские мероприятия
не были способны уничтожить партию: когда ликвидировались одни структуры, сразу же создавались другие. Белорусы пошли за коммунистами, поскольку знали, что те были сторонниками России, которая психологично, религиозно и культурно была им ближе, чем Польша. Про то, что происходило в большевистской стране, они знали немного: польскую прессу не читали, а информацию о коллективизации считали антисоветской пропагандой.
Неспособность в полной мере участвовать в политическом процессе, преодолеть влияние внешних обстоятельств (политику польского государства,
неурожаи, бедность, отсутствие образования и социальных перспектив) сделали белорусов межвоенного периода своеобразными заложниками ситуации. Еще в начале 1920-х годов они были готовы включиться в национальное строительство, восстановить хозяйство после разрушительных последствий мировой войны. Однако отсутствие собственного (белорусского) государства, способного содействовать протеканию этих процессов, ограничило масштаб перемен. А агрессивная по отношению к белорусскому меньшинству политика польских властей привела к накоплению протестных (разрушительных) настроений у белорусов.
ИНЦИДЕНТ В СЕЙМЕ 31 ОКТЯБРЯ 1929 ГОДА КАК ЭПИЗОД
БОРЬБЫ САНАЦИИ ПРОТИВ ПАРЛАМЕНТАРИЗМА
И ОППОЗИЦИИ В ПОЛЬШЕ
И. К. Ким
Политические отношения в Польше второй половины 1920-х гг. обусловливались следствиями майского переворота 1926 г., в результате которого в
исполнительной власти доминирующие позиции заняли представители нового правящего лагеря – пислудчиковского (санационного), в парламенте
же санация не имела такого преобладания. Первые после переворота парламентские выборы 1928 г. принесли лишь относительное большинство са__________________________
24
Мірановіч Я. Уступ // У новай айчыне. С. 10.
114
нации, что не позволяло ей подчинить парламент, обуздать оппозиционные
партии, провести пересмотр конституции в авторитарном направлении.
Избранный в 1928 г. парламент со своего первого заседания стал ареной
противоборства санации и оппозиционных партий. Санацию в этом противоборстве представлял рыхлый Беспартийный блок сотрудничества с правительством (ББВР), созданный накануне выборов, и группировки как вошедшие в него, например, Партия працы (ПП), или остававшиеся вне него,
как Польская социалистическая партия, бывшая Революционная фракция
(ППСдФР). Основными оппозиционными партиям в парламенте были: эволюционизировавшая в правонационалистическом направлении Стронництво народове (СН), центристские Польское стронництво христианской демократии (ПСХД), Национальная рабочая партия (НПР), а также крестьянская
партия «Пяст», левые крестьянские партии «Вызволене» и Стронництво хлопске, а также Польская социалистическая партия (ППС). С осени 1929 г. из
центристских и левых парламентских партий начала складываться широкая
антисанационная коалиция Центролев. Кроме вышеназванных, в парламенте были представлены коммунисты и партии национальных меньшинств.
Конфликты внутри избранного парламента разворачивались, прежде всего, в нижней его палате – Сейме. Уже начало первого заседания ознаменовалось скандалом: депутаты-коммунисты за выкрикивание лозунгов против
Пилсудского и его диктатуры были удалены, несмотря на протесты депутатов оппозиции, с помощью противозаконного вторжения полиции в зал заседания Сейма. Противостояние продолжилось при избрании маршала
(председателя) Сейма – вопреки воле Пилсудского голосами оппозиции им
был избран один из лидеров ППС И. Дашиньский. В дальнейшем в Сейме
санация и оппозиция сталкивались по вопросам разработки конституции,
утверждения бюджета, вотума доверия правительству и других, а также изза разбирательства о незаконном выделении средств на поддержку проправительственных сил в выборах 1928 г. («дело Чеховича»). В таких условиях
Сейм просуществовал лишь два года и в 1930 г. был досрочно распущен.
В логику противостояния в Сейме укладывается и инцидент, произошедший 31 октября 1929 г. в день планируемого открытия осенней сессии нижней палаты парламента, которая так и не была открыта. Ему было уделено
определенное внимание в отечественной историографии. Например, упоминание о нем есть в написанной И. В. Михутиной главе коллективной монографии, кратко он представлен в работе Г.Ф. Матвеева о Пилсудском1.
Большее внимание этому событию уделяется в польской историографии:
межвоенной, официальной и эмигрантской эпохи ПНР, а также современной. В обобщающих работах имеются краткие описания эпизода, например,
__________________________
Политические системы в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. 19171929 гг. М., 1988. С. 378; Матвеев Г.Ф. Пилсудский. М., 2008. С. 391-392.
1
115
В. Побуг-Малиновского; в монографиях даются более подробные сведения,
например, А. Прухника, А. Айненкеля, А. Гарлицкого, В. Сулеи и других2.
Несмотря на неоднократное обращение в историографии к инциденту, автору не известны специальные исследования этой темы, не полностью использовались источники, описывающие эти события. В данной статье предпринимается попытка на основе опубликованных и неопубликованных документов, материалов прессы, воспоминаний и иных источников с максимально возможной полнотой представить инцидент 31 октября 1929 г.
Источниковую базу исследования составляют свидетельства непосредственных участников событий: материалы Ю. Пилсудского, содержащиеся
в его собрании сочинений, публицистика маршала сейма И. Дашиньского,
мемуары министра внутренних дел Ф. Славой-Складковского, лидера «Пяста» В. Витоса, депутатов от ППС Х. Либермана и А. Прагера, представителя
военных кругов М. Ромейко. Политические планы Пилсудского относительно Сейма содержатся в дневнике его ближайшего соратника К. Свитальского. Важными источниками являются отчеты властных структур с грифом
«для служебного пользования»: МВД о политической ситуации в стране и
комиссара правительства в Варшаве. Официальные документы и материалы политических партий содержатся в бюллетене информационного агентства «Варшавска информация прасова» (ВИП) и политической прессе.
На 31 октября 1929 года в 16 часов в соответствии с распоряжением президента И. Мосьцицкого должно быть созвано заседание Сейма, в повестке
дня которого было обсуждение бюджета на 1930/31 год. Оппозиция на этой
сессии планировала жёстко, вплоть до постановки вопроса об отставке правительства, выступить против санационного правительства К. Свитальского,
в котором Ю. Пилсудский занимал пост военного министра. Тем самым,
истоки инцидента 31 октября можно усматривать в усилении конфронтацией между санацией, и контролируемой ею исполнительной ветвью власти,
и оппозиционными партиями, преобладавшими в законодательной ветви
власти. К этому можно добавить личную неприязнь Ю. Пилсудского к парламентско-республиканскому строю и олицетворявшего его Сейму, а также
его маршалу И. Дашиньскому, бывшему соратнику Пилсудского по ППС.
Прологом бурных событий осени 1929 года стала в начале сентября статья
Ю. Пилсудского «Угасающему миру», в которой тот обрушился с нападками
на депутатов и руководство Сейма. Маршалу Сейма в статье досталось за
__________________________
См.: Pobóg-Malinowski W. Najnowsza historia polityczna Polski. T. II. Warszawa,
2000; Próchnik A. (Swoboda H.) Pierwsze piętnastolecie Polski niepodległej. Zarys
dziejów politycznych. Warszawa, 1983; Mackiewicz (Cat) S. Historia Polski od 11
listopada 1918 r. do 5 lipca 1945 r. Londyn, b. d. w.; Ajnenkiel A. Parlamentaryzm w II
Rzeczypospolitej. Warszawa, 1975; Historia sejmu polskiego / Napisał A. Ajnenkiel.
Warszawa, 1989. T. II. Cz. II; Garlicki A. Od maja do Brześcia. Warszawa, 1985; Suleja
W. Józef Piłsudski. Wrocław e. a., 2004.
2
116
стремление представить оппозицию в нижней палате парламента как весь
Сейм, хотя он «не может представлять собрание более десятка или нескольких десятков панов, в качестве сейма, поскольку сейм как институт может действовать только тогда, когда по закону Паном Президентом созван на сессию,
и сессия по закону представителем Президента открыта». Осуждению подверглось стремление отдельных парламентских клубов (фракций) представить
свою волю в качестве воли всего Сейма, а отдельных депутатов – «требовать
для себя персонально всех привилегий, предусмотренных законом для сейма». К счастью, по мнению автора, требующие этого «являются представителями угасающего уже мира, мира, который уходит, и своими поступками
они раз за разом доказывают, что этот диагноз безошибочен»3.
В ответ на эту статью маршал Сейма И. Дашиньский опубликовал в органе ППС газете «Роботник» достаточно жесткий ответ своему давнему приятелю. В заключение своей статьи ее автор писал: «Кто Сейм ненавидит и
Сейм презирает от всей души, только ослабляет себя подобными статьями.
Ибо ныне я боюсь, что если бы Сейм состоял из 444 сторонников нынешней системы правления Польшей, еще милости в глазах п[ана] Маршала Пилсудского не снискал. Даже после утверждения всего, чего бы он требовал»4.
Еще до 31 октября имелись сведения о неких действиях проправительственных
сил в отношении Сейма. Х. Либерман в воспоминаниях сообщает о полученном
за два дня до событий предостережении от проправительственного журналиста
о том, что «на первом заседании произойдут необычные вещи» и что лично для
депутата-социалиста существует угроза5. В отчете комиссара правительства в Варшаве сообщалось, что утром 31 октября парламентарии-социалисты «выразили
предположение», что в день открытия Сейма к его зданию прибудут проправительственные боевые дружины, которые «могут устроить демонстрацию, направленную против депутатов и Сейма». Уже тогда предполагалось, что в этом случае И. Дашиньский перенесет заседание Сейма на следующий день «перед лицом бессилия Правительства и сил безопасности, которые не смогли подавить
демонстрация против Сейма». Руководство ППС дало указание собрать членов
варшавской организации партии в районных комитетах6. В. Витос в своих воспоминаниях упоминал, что утром 31 октября «ходили слухи, что сегодня произойдет что-то невероятное, никто не знал, что это может быть»7.
Противостояние исполнительной и законодательной власти в день открытия осенней сессии Сейма нашло отражение в конкретном обстоятельстве
– неожиданном прибытии на сессию в качестве временного заместителя
__________________________
Piłsudski J. Pisma zbiorowe. T. IX. Warszawa, 1991. S. 190-191.
Robotnik. 24.09.1929.
5
Lieberman H. Pamiętniki. Warszawa, 1996. S. 275.
6
Komunikaty informacyjne Komisariatu Rządu na miasto stołeczne Warszawę (äŕëĺĺ
– Komunikaty informacyjne...). T. 4. Zeszyt 2. Warszawa, 1997. S. 369-370.
7
Witos W. Dzieła wybrane. T. 2. Moje wspomnienia. Cz. 1. Warszawa, 1990. S. 326.
3
4
117
премьера вместо якобы заболевшего К. Свитальского самого Ю. Пилсудского. В сообщении комиссара правительства в Варшаве говорилось: «Поскольку не было никакого официального сообщения, никто не знал, что он
стал заместителем премьера. (…) В этих условиях прибытие п[ана] Маршала Пилсудского было неожиданностью для Сейма». Тот же источник указывал, что это усложнило реализацию планов оппозиции, поскольку тактика
оппозиционных сил в Сейме заключалась в том, что «нападая на Правительство, выдвигая обвинения, они абстрагировались от личности п[ана] Маршала Пилсудского». Представительство же правительства Ю. Пилсудским затрудняло планировавшиеся оппозицией новые нападки на правительство8.
Растущая личная неприязнь Ю. Пилсудского к своему бывшему соратнику И. Дашиньскому также стала важной предпосылкой событий. Позже
последний вспоминал: предостерегая от стремления баллотироваться на пост
маршала Сейма в 1928 г., один из депутатов-пилсудчиков сказал, что Ю, Пилсудский любого, который победит выдвинутого им кандидата, «будет плохо
воспринимать и преследовать»9. В. Побуг-Малиновский писал об ударе, который Ю. Пилсудский наносил не только по одному из лидеров ППС И. Дашиньскому, но и «через него по всей оппозиционной левице»10.
О подготовке акции сообщается в мемуарах М. Ромейко со ссылкой друга-пилсудчика. Подготовка заключалась в следующем: «Много младших офицеров и офицеров варшавского гарнизона – естественно несомненных сторонников маршала – должны были получить в наибольшей степени доверительно, почти под присягой, приказ явиться в определенное время в служебной форме и с оружием. Эта группа была разделена на две части: меньшая –
как бы «передовой дозор», должна занять кулуары сейма, «главные силы», в
количестве более ста офицеров, были собраны и переведены на казарменное
положение в соседствующей с сеймом Уяздовской больнице. Ни одна из
групп не получила конкретного приказа; его должен был дать сам маршал.
Никто не знал о чем речь, но каждый был готов выполнить приказ»11.
Относительно цели появления в здании парламента вооруженных офицеров полной ясности нет. Непосредственный участник событий и член комиссии Сейма по расследованию инцидента Х. Либерман полагал, что расследование комиссии «выявило со всей очевидностью, что 31 октября 1929 г. несомненно, планировалась физическая атака на достоинство и права сейма.
…Пилсудский планировал поход на сейм такого рода, который мы знаем из
истории Англии и виновником и вождем которого был Кромвель…»12. В. Ви__________________________
Komunikaty informacyjne...S. 376.
Robotnik. 3.06.1930.
10
Pobóg-Malinowski W. Najnowsza historia polityczna Polski. T. II. Warszawa, 2000.
S. 710.
11
Romeyko M. Przed i po maju. Warszawa, 1985. T. II. S. 342.
12
Lieberman H. Op. cit. S. 282.
8
9
118
тос в воспоминаниях писал, что офицеры «якобы должны стать охраной для
Пилсудского или же устроить ему овацию, когда тот прибудет в Сейм…»13.
Санационный историк В. Побуг-Малиновский сообщал о распоряжении
Ю. Пилсудского относительно прибытия офицеров: «Никто не знал о конкретной цели этого распоряжения. Представляется, что единственным посвященным в тайну был п[о]лк[овник] В. Славек». Это же автор соглашался с
господствовавшим убеждением в окружении В. Славека, ближайшего соратника Ю. Пилсудского, что это было жесткое предупреждение Сейму14.
А. Прухник, указывая на предыдущие угрозы Сейму со стороны Ю. Пилсудского, полагал: «…Не кажется правдоподобным, что офицерский визит
не имел четкой цели», хотя и говорил о трудности её определения15.
Современные польские авторы расходятся во мнениях относительно планов
Ю. Пилсудского. М. Слива пишет: «Они (офицеры – прим. И.К.) имели в качестве
задачи не только поприветствовать Маршала Польши, но и в зависимости от развития ситуации продемонстрировать силу или использовать ее в целях дезавуирования парламента и предоставления Пилсудскому возможности распустить
скомпрометированный институт»16. А. Гарлицкий предполагает, что появление
Ю. Пилсудского в зале заседаний в Сейма должно было привести к протестам
коммунистов и представителей национальных меньшинств, после чего «офицеры должны ворваться в зал и активно выступить в его защиту». «Вмешательство
офицеров имело бы непредсказуемые последствия, – продолжает этот автор. – В
лучшем случае дело дошло бы избиения депутатов, в худшем – бойни». Как доказательство обращалось внимание на руководство акцией Костек-Бернацкого17.
В. Сулея возражает: «Чрезвычайно малоправдоподобным представляется также
предположение, что Маршал (Пилсудский – прим. И. К.) планировал кровавую
бойню. Осенью 1929 года, как и в последующие годы, такая акция была бы полным нонсенсом, и, кроме того, расправа с депутатами с помощью парадных сабель… попахивает гротеском»18. П. Цихорацкий полагает: «Поскольку действительные планы Маршала неизвестны, и до сегодняшнего дня они могут быть единственно предметом историографических спекуляций»19. Этот же автор опровергает укоренившееся представление о Костек-Бернацком как руководителе акции20.
__________________________
Witos W. Op. cit. S. 326.
Pobóg-Malinowski W. Op. cit. S. 710.
15
Próchnik A. (Swoboda H.) Op. cit. S. 270.
16
Śliwa M. Wstęp // Ignacy Daszyński o państwie, demokracji i parlamentaryzmie.
Warszawa, 1997. S. 22.
17
Garlicki A. Józef Piłsudski. 1867-1935. Warszawa, 1988. S. 562.
18
Suleja W. Op. cit. S. 386.
19
Cichoracki P. Legenda i polityka. Kształtowanie się wizerunku Marszałka Józefa
Piłsudskiego w świadomości zbiorowej społeczeństwa polskiego w latach 1918-1939.
Kraków, 2005. S. 120.
20
Cichoracki P. Droga ku anatemie. Wacław Kostek-Bernacki (1884-1957). Warszawa,
2009. S. 145-146.
13
14
119
О начале инцидента в официальном сообщении канцелярии Сейма говорилось: «Около 4 часов после пол[удня] силой вторглись в холл Сейма около ста вооруженных офицеров Войска Польского, которые отстранили маршалковскую стражу, не допускающую вход лиц без удостоверений». Далее
сообщалось, что в 16.05 маршал Сейма И. Дашиньский заявил министру внутренних дел Ф. Славой-Складковскому, что офицеры в холле пренебрегли призывом стражи покинуть здание и что «пока вооруженные люди здания не
покидают, он заседания не откроет». Ф. Славой-Складковский ответил, что
«офицеры были раздражены» оскорблениями стражи Сейма. Тем не менее, И. Дашиньский просил министра передать офицерам, что «вооруженной демонстрации в Сейме не потерпит и заседания не откроет»21.
Очевидцы событий сходятся во мнении относительно времени начала инцидента с сообщением канцелярии Сейма. В своих воспоминаниях А. Прагер сообщает: «За несколько минут до начала заседания, когда я оказался в холле, увидел там несколько офицеров. Я обратил внимание, что они были в служебной
форме, с ремнями на шинелях и с саблями. Через мгновение их стало прибывать больше, в группах по несколько»22. В. Витос пишет, что в половине четвертого дня «отряд офицеров, преимущественно высших званий», вошел в холл
Сейма23. Министр внутренних дел Ф. Славой-Складковский, прибыв «перед шестнадцатью часами» в здание Сейма, застал там офицеров, которые находились
«на крыльце и в холле, оставляя свободный проход в коридор Сейма»24. Х. Либерман, приближаясь к зданию Сейма «в четыре часа после полудня», увидел
«на улице, перед домами, стоящие группки офицеров». Вход в здание Сейма
был «заполнен толпой офицеров, силой протискивающихся внутрь»25.
О поведении офицеров А. Прагер пишет: «Вели они себя спокойно. Преимущественно молчали или разговаривали вполголоса. Поразительным было то, что
уже первые прибывшие отказались выйти из холла, когда к этому их призвала
маршалковская стража, а позднее отказали такому же призыву директора канцелярии Сейма Поморского. Они давали при этом уклончивые разъяснения, например, что пришли покупать марки на почте Сейма, либо, что ждут прибытия
Пана Маршала. Некоторые говорили, что вскоре войдут в зал заседаний»26.
Источники несколько расходятся относительно численности офицеров,
оказавшихся в здании Сейма. Очевидцы события в воспоминаниях болееменее единодушны: В. Витос пишет об отряде офицеров, насчитывавшем
«около ста человек»27; об «около ста» офицерах сообщает Х. Либерман28;
__________________________
WIP. Wszystkie Stronnictwa (далее – WIP). WIP. № 40. 1929. S. 459.
Pragier A. Czas przeszły i dokonanny. Londyn, 1966. S. 362.
23
Witos W. Op. cit. S. 326.
24
Sławoj Skladkowski F. Strzępy meldunków. Warszawa, 1988. S. 72.
25
Lieberman H. Op. cit. S. 274-275.
26
Pragier A. Op. cit. S. 362.
27
Witos W. Op. cit. S. 326.
28
Lieberman H. Op. cit. S. 275.
21
22
120
А. Прагер оценивает количество офицеров как «сто и несколько десятков»29.
Авторы исследований приводят более расходящиеся цифры: социалист А.
Прухник писал, что количество офицеров в холле «превысило сотню»30, а
санационный историк В. Побуг-Малиновский сообщал об «около 50-ти»31.
А. Прагер вспоминал также о комическом в этой напряжённой обстановке эпизоде. Маршал Сената Ю. Шиманьский, «в тайниках большой политики
беспомощный как младенец», огорчённый тем, что председатель нижней палаты парламента негативно воспринимает пребывание офицеров в Сейме,
пригласил офицеров в холл Сената, где в тот день не было заседания. Офицеры вежливо отказались, на что председатель верхней палаты парламента распорядился принести офицерам стулья, чай с пирожными, предлагая им «сесть
и подкрепиться». Причём, не ориентируясь в политических интригах, делал
это глава Сената, по мнению автора мемуаров, «от чистого сердца»32.
О реакции депутатов и публики на пребывание в здании Сейма офицеров писал в воспоминаниях В. Витос: «Галереи [зала заседания Сейма] были
заполнены интересующейся и видимо специально приведённой публикой,
дипломатические ложи полны. Потерявшие терпение депутаты входили и
выходили из зала, всё правительство ожидало в комнате для него предназначенной, чиновников было в несколько раз больше чем обычно»33.
В 16.12 по официальному сообщению канцелярии Сейма ее директор сообщил Дашиньскому, что «офицеры хотят создать «строй» для марш[ала]
Пилсудского». Службами Сейма были предприняты попытки удалить офицеров из холла. Директор канцелярии Поморский просил офицеров покинуть здание, но просьба «оказалась безрезультатной»34.
Ф. Славой-Складковский сообщает в своих мемуарах, что Пилсудский прибыл «в открытой машине в обществе полковника Бека» и, войдя в холл здания Сейма, «прошел через строй офицеров, отдающих ему в молчании
честь»35. Сам Пилсудский в отчете 7 ноября сообщил, что прибыл к зданию
Сейма «без пяти минут 4», и, входя «заметил группу офицеров, которые создали строй, отдали мне надлежащие почести», другие же люди в здании «спокойно кружились по залу, уступая мне место для прохода»36. Участник акции
В. Енджеевич вспоминал: «Я, как другие, был без оружия, может, у некоторых были сабли. Мы поприветствовали Коменданта, отдав честь», и «ожидали его возвращения, разговаривая и покупая почтовые марки, поскольку в
__________________________
Pragier A. Op. cit. S. 362.
Próchnik A. (Swoboda H.) Op. cit. S. 269.
31
Pobóg-Malinowski W. Op. cit. S. 710.
32
Pragier A. Op. cit. S. 362-363.
33
Witos W. Op. cit. S. 326.
34
WIP. № 40. 1929. S. 459.
35
Sławoj Skladkowski F. Op. cit. S. 72.
36
Piłsudski J. Op. cit. S. 196.
29
30
121
зале ожидания Сейма было почтовое отделение доступное всем»37. По свидетельству А. Прагера, офицеры «расступились и выстроились в ряд, чтобы его
(Пилсудского – прим. И.К.) пропустить, но не устроили никакой овации», автор мемуаров несколько раз выходил в холл и видел «по-прежнему ту же самую картину: немую массу ожидающих офицеров»38.
Ожидание Пилсудским открытия сессии в помещении, предназначенном
для правительства, затягивалось. Он распорядился, что, если Дашиньский
поднимет вопрос об офицерах в холле, заявить тому: «офицеры чувствуют
себя обиженными и возмущенными предпринятыми со стороны функционеров маршала Сейма усилиями удалить их из здания заседаний Сейма»39.
В сообщении комиссара правительства в Варшаве говорилось, что Сейм
чувствовал себя «спровоцированным», присутствие офицеров комментировалось «как желание демонстрации против Сейма». Оценки депутатов,
согласно этому источнику, варьировались в большом диапазоне: «это государственный переворот», «это начало переворота, последнее приготовление к перевороту, пробные маневры к перевороту». Наиболее же опытные
представители оппозиции говорили: «Это симуляция покушения на Сейм:
все уже теперь выглядит как покушение, но это не покушение. Правительству Сейм нужен…». В сообщении отмечалось, что атмосфера «в кулуарах
Сейма была исключительно возбужденной»40.
Х. Либерман вспоминал, что «огромное возмущение овладело всей оппозицией» при получении известия о нахождении офицеров в холле. Ее
представители большими группами собирались в кулуарах и перед входом
в кабинет Дашиньского «страстно призывали, что под угрозой револьверов
и под террором военных заседать не будут, и заседания открывать не следует». «Дашиньский был, понятное дело, возбужденный и сильно возмущенный, но гордо выпрямленный, полный боевого задора…». На замечания депутатов он «громовым голосом» отвечал: «Померяемся силой, со мной этим
Панам не будет просто. Естественно, под угрозой сабель и револьверов заседания не открою, даже если бы я должен погибнуть»41.
На созванном в 16.20 Дашиньским заседании глав клубов Сейма единогласно была поддержана его позиция – не открывать заседания в условиях
пребывания в здании вооруженных офицеров. «Даже представитель ББ (ББВР
– прим. И. К.) молчал или молчаливо соглашался»42, – говорилось в сообщении комиссара правительства в Варшаве. В. Витос подробнее описал, как
принималось это решение: «Маршал Дашиньский… вызвал на совещание
__________________________
Цит. по: Suleja W. Op. cit. S. 385.
Pragier A. Op. cit. S. 362.
39
Sławoj Skladkowski F. Op. cit. S. 72.
40
Komunikaty informacyjne... S. 377.
41
Lieberman H. Op. cit. S. 275.
42
Komunikaty informacyjne... S. 377.
37
38
122
председателей клубов Сейма. Явились все, не исключая князя Радзивилла,
замещающего [председателя клуба] ББ как его вице-председатель. (...) Маршал Дашиньский, возмущенный и нервный, проинформировал нас о факте
вторжения офицеров в Сейм...». Имея, по его словам, сведения, что офицеры прибыли отнюдь не для того, чтобы поприветствовать Пилсудского, а «с
совершенно другой целью», Дашиньский постановил не открывать заседание Сейма. «Позиция маршала была всеми единогласно одобрена»43. Согласно В. Побуг-Малиновскому, оппозиция созвала руководителей клубов
Сейма, которые постановили не открывать заседания, пока «вооруженная
сила находится в здании Сейма», и за «этой резолюцией пошел Дашиньский»44. Объясняя позицию проправительственного клуба ББВР при решении вопроса об открытии сессии, автор сообщения комиссара правительства в Варшаве полагал: «Предложение ББ не имело никаких шансов. Оно
может вызвать скандал между ББ и другими депутатами Сейма, но в результате не пройдет и только усилит Дашиньского». «В кругах Сейма возрос настрой решительной оппозиции. Фактически усилился снова Центролев. Чувствуется моральный террор против ББ»45, – добавлялось в сообщении.
Сообщение комиссара правительства в Варшаве давало собственную трактовку решения Дашиньского не открывать сессию Сейма. Прибытие Пилсудского на открытие сессии расценивалось как неожиданное и нежелательное для оппозиции, ведь он не только временный заместитель премьера, но
и «принадлежит всему народу, находится над всем». Оппозиция в Сейме старательно избегала нападать лично на Пилсудского, и его присутствие там
могло для нее создать «нежелательные моральные и политические последствия». Как указывалось в сообщении, большинство депутатов испытывали
перед Пилсудским «инстинктивный страх, тревогу, возникающую из подсознательного чувства авторитета п[ана] Маршала». В этих условиях Дашиньский, как представитель оппозиции, искал причину для того, чтобы отсрочить открытие сессии, и «присутствие офицеров было хорошим поводом».
Сам Дашиньский, по утверждению автора сообщения, «в действительности
не верил в свои силы, в свой в Сейме авторитет, на самом деле не сумел бы
даже своей собственной левице объяснить ситуацию…»46.
После неудачных попыток удалить офицеров из холла И. Дашиньский в
17.00 направил президенту И. Мосьцицкому письмо, идею написать которое подал Х. Либерман, как сообщалось в его мемуарах47. В письме говорилось: распоряжение о созыве сессии Сейма выполнить невозможно, поскольку «в 4 часа после полудня вторглись силой в здание Сейма более 90
__________________________
Witos W. Op. cit. S. 326.
Pobóg-Malinowski W. Op. cit. S. 710.
45
Komunikaty informacyjne... S. 378.
46
Komunikaty informacyjne... S. 376-377.
47
Lieberman H. Op. cit. S. 275.
43
44
123
офицеров В[ойска] П[ольского]», которые на требование покинуть здание
«отвечают отказом и остаются вблизи Зала заседаний палаты депутатов»48.
Кульминацией событий стал разговор между Ю. Пилсудским и И. Дашиньским в кабинете последнего в здании Сейма. Ф. Славой-Складковский сообщает, что в пять часов вечера Пилсудский сказал автору воспоминаний с улыбкой: «Может, уже идти к нему?», а затем без улыбки добавил: «Но я уж рассчитывал, что в пять часов начнется!», после чего велел проводить его в кабинет Дашиньского49. Описание разговора содержится в «Заявлении свидетелей», подписанном министром внутренних дел Ф. Славой-Складковским и
шефом кабинета Пилсудского Ю. Беком. В его конце авторы сообщали, что
маршалу Пилсудскому «трудно было точно описать разговор», поэтому они
взяли на себя обязанность «реконструировать этот разговор в подробностях»,
а маршал прочитал «текст разговора, подтвердил его точность и дополнил его
несколькими забытыми нами подробностями»50. Тот же текст приводится в
«Газете польской» от 3 ноября 1929 г. и в собрании сочинений Ю. Пилсудского. В воспоминаниях Ф. Славой-Складковского имеются минимальные отклонения в тексте от вышеназванных публикаций.
Дашиньский перед беседой предложил сопровождавшим Пилсудского Славой-Складковскому и Беку подождать за пределами кабинета, на что Пилсудский ответил отказом, заявив: «Вы все искажаете, и поэтому я взял двух свидетелей». Затем Пилсудский раздраженно потребовал от Дашиньского объяснить: «…Для чего вы устраиваете из этого историю. Долго ли я должен ждать
открытия сейма? Почему вы не открываете сейм. Что означают эти истории?».
На это был получен жесткий ответ главы Сейма: «Под штыками, карабинами
и саблями [сессии] законодательной палаты не открою. В холле вооруженные офицеры». После пререканий относительно того, откуда известно о присутствии офицеров, Пилсудский назвал требования к ним покинуть здание
Сейма «глупостью», что было воспринято Дашиньским на свой счет и отклонено. Грубо потребовав от Дашиньского «держать язык за зубами», Пилсудский еще раз попытался заставить того открыть сессию Сейма. «Под штыками, револьверами и саблями не открою», – вновь последовал ответ главы Сейма. Дважды спросив у собеседника, последнее ли это его слово, и дважды
получив утвердительный ответ, Пилсудский в раздражении покинул кабинет
Дашиньского. Уже за дверями кабинета Пилсудский громко произнес оскорбление, которое можно перевести как «Вот дурак»51.
В официальном сообщении канцелярии Сейма приводится время начала
разговора – 17.15 и содержится краткое его описание. Оно отличается от
__________________________
WIP. №40. 1929. S. 459.
WIP. №40. 1929. S. 460-461; Piłsudski J. Op. cit. S. 193-194; Sławoj Skladkowski
F. Op. cit. S. 74.
50
WIP. №40. 1929. S. 461.
51
WIP. №40. 1929. S. 460-461; Piłsudski J. Op. cit. S. 193-194.
48
49
124
вышеприведенного пропуском оскорбительных слов и намеков Пилсудского52. Секретариат И. Дашиньского сообщал о заявлении главы Сейма о том,
что опубликованное свидетельство Славой-Складковского и Бека о разговоре «неточно, а местами просто фальшиво», хотя не пояснялось, в чем суть
искажений. Относительно ставших достоянием гласности оскорбительных
слов Пилсудского после завершения разговора, Дашиньский добавил, что
«не имеет привычки подслушивать то, что говорят в другой комнате, в прихожей, или на лестнице люди, покидающие его кабинет»53.
Х. Либерман пафосно оценил поведение главы Сейма: «…Дашиньский
защищал свое и Сейма достоинство, с такой отвагой и моральной силой противостоял притязаниям диктатора, что – смело можно сказать – увлек за собой всех людей доброй воли и благородных во всей стране и наравне с самыми славными борцами за демократию вошел в историю»54.
В 18.15 И. Дашиньский получил письмо от президента И. Мосьцицкого,
уже успевшего до этого встретившегося с Пилсудским, изложившим свою
версию событий. Президент сообщал главе Сейма, что версия Пилсудского
«противоречит Вашему сообщению», и заявлял, что не в состоянии «занять
какую-либо позицию», предлагая «отложить заседание на другой день в целях выяснения дела»55. По язвительному замечанию В. Витоса, президент
«ведь не мог делать ничего иного, кроме того, что желал Пилсудский»56.
В 18.30 И. Дашиньский вновь пригласил к себе руководителей клубов Сейма и заявил, что принял решение заседания не открывать. Глава Сейма также
направил депутатам следующее уведомление: «Из-за занятия силой переднего входного холла и зала ожидания вооруженными офицерами В[ойска] П[ольского] в количестве ста и нескольких десятков, которые на двукратный официальный призыв органов Маршала Сейма здания Сейма не покидают, заявляю,
что под саблями п[анов] офицеров сегодняшнее заседание отменяю. О сроке
следующего заседания панам депутатам будет сообщено»57.
По свидетельству Ф. Славой-Складковского, после отъезда Пилсудского из
здания Сейма к президенту И. Мосьцицкому офицеры «медленно и спокойно покидают холл Сейма»58, время их ухода не уточняется. Согласно мемуарам Х. Либермана, офицеры в здании Сейма «остались до восьми вечера.
И вовсе не казалось, что они намеревались его быстро покинуть. Около семи
часов вечера им принесли из близлежащих магазинов запасы продовольствия, которые разделили между всеми, и антисеймовая команда министра
__________________________
WIP. №40. 1929. S. 459-460.
WIP. №40. 1929. S. 461.
54
Lieberman H. Op. cit. S. 276.
55
WIP. №40. 1929. S. 460.
56
Witos W. Op. cit. S. 327.
57
WIP. №40. 1929. S. 460.
58
Sławoj Skladkowski F. Op. cit. S. 76.
52
53
125
по военным делам начала подкрепляться. (…) Около восьми вечера к собравшимся офицерам прибыл полковник Венява-Длугошовский и выступил
перед ними с речью, после чего офицеры покинули здание Сейма»59.
По наблюдению Ф. Славой-Складковского, после посещения президента
Пилсудский «чувствует себя усталым». При обсуждении «псевдодраматической ситуации» вечером бурного дня он говорит: «Пусть они действуют
большими речами, мне пока еще достаточно действовать только насмешками»60. Идя по линии конфронтации с Сеймом, через несколько дней после
инцидента Пилсудский дает указание свидетелям его разговора с Дашиньским Славой-Складковскому и Беку подготовить текст разговора.
1 ноября в «Газете польской» появилось сообщение для прессы Польского телеграфного агентства, которое было продиктовано Пилсудским после посещения им президента и разослано для публикации в прессе. В нем излагались оценка Пилсудского инцидента, в частности, говорилось о «ничем не оправданном нежелании пана маршала Дашиньского открыть заседание». Сообщалось, что из-за противоречий в представлении событий Дашиньским и
Пилсудским президент предложил провести встречу заинтересованных сторон61, которая так и не состоялась из-за отказа Дашиньского 3 ноября.
Последним свидетельством участников событий стал отчет Ю. Пилсудского
премьеру К. Свитальскому от 7 ноября 1929 г. В нем его автор вновь не удержался от оскорбительных замечаний. Говоря об отказе Дашиньского открыть
заседание Сейма, Пилсудский писал, что «сразу решил, что этот пан безумен,
сумасшедший, и я должен оставить решение дела с сумасшедшим кругам Сейма, без моего в этом деле участия». С изрядной долей демагогии и грубости
отвергалась аргументация Дашиньского не открывать заседание Сейма.
Заявлялось, что в холле здания Сейма находится почтовое отделение, «свободное для доступа каждому, так что не может идти речи о занятии холла
силой», поэтому ложью называлось утверждение Дашиньского, что «31 октября офицеры силой заняли какую-то часть здания Сейма». Ссылаясь на
собственные впечатления, Пилсудский заявлял, что «при саблях могла быть
лишь половина офицеров, другая же часть внешне не имела при себе оружия», добавив, что и сам был при сабле, которая «давно уже перестала быть
оружием…, становясь только традиционной частью униформы». Отсутствие
иных доказательств вооруженности офицеров дало основания Пилсудскому сделать вывод, что «ложью является, что якобы офицеры, которые были
в сейме, были вооружены». Ложью называлось и утверждение о нахождении в здании Сейма более сотни офицеров, поскольку по данным Пилсудского количество офицеров, постоянно находившихся в холле «не доходит до
пятидесяти и составляет цифру 47», а с учетом временно находившихся и с
__________________________
Lieberman H. Op. cit. S. 276.
Sławoj Skladkowski F. Op. cit. S. 76.
61
Piłsudski J. Op. cit. S. 195.
59
60
126
пропусками оно «никогда не дойдет до числа восьмидесяти». Относительно
призыва к офицерам покинуть холл Пилсудский утверждал, что они не «могли слушать непонятных для них приглашений выйти за дверь» от никому не
известного человека. «…Офицеры были не в состоянии подчиниться такому указанию и были вынуждены ждать приказа своего вышестоящего руководителя», – утверждал Пилсудский. В заключение Пилсудский суммировал: «Ложью является, что паны офицеры 31 октября вызвали какой-то инцидент в здании сейма. В то же время правдой является то, что этот инцидент вызвал маршал сейма п[ан] Дашиньский». Добавлялось, что инцидент
вызвал негативную реакцию офицерства, которые «неожиданно узнали, что
здание Сейма для них недоступно», в связи с чем, Пилсудский как военный
министр был вынужден 7 ноября издать приказ62.
В приложенном к отчету тексте вышеупомянутого приказа Пилсудский утверждал, что призыв покинуть общедоступный холл здания Сейма «оскорбило офицеров тем болезненней, что было повторено в момент, когда я лично
находился в здании сейма, то есть когда имели справедливое право ожидать
от меня, не от кого-то другого, тех или иных приказов и указаний». В отношении к себе офицеры, как утверждалось в приказе, увидели «пренебрежение и
неуважение к мундиру». В приказе также говорилось, что «депутат Сейма не
несет ответственности», вследствие чего инцидент офицеры «должны считать
исчерпанным и для себя без ущерба чести разрешенным»63.
Инцидент 31 октября в здании Сейма имел целый ряд последствий. Они
выразились в характере расследования инцидента, в изменениях в практике
взаимоотношения Сейма с исполнительной властью и Пилсудским, во взаимоотношениях санации и оппозиции. 5 ноября И. Дашиньский получил от
президента И. Мосьцицкого письмо, в котором сообщалось об отсрочке сессии сейма на 30 дней64, то есть до 5 декабря 1929 г. Это стало прецедентом
для последующей практики санации в отношении Сейма – назначать созыв
сессии на одну дату, а фактически открывать ее позже.
Инцидент в Сейме громким резонансом отразился в политической жизни Польши. Уже сообщение для прессы от 1 ноября, по мнению Ф. СлавойСкладковского, «в соответствии со стремлениями Коменданта, значительно
накалило политическую ситуацию»65. На события отреагировали все основные политические силы. Отчет общественно-политического отдела МВД констатировал, что ноябрь 1929 г. – «это период наивысшей степени напряжения всякого рода антиправительственной оппозиции». Депутат от СХ Табор
позволил себе утверждать, как сообщалось в отчете: «мнимое покушение
__________________________
Piłsudski J. Op. cit. S. 196-199.
Piłsudski J. Op. cit. S. 199-200.
64
WIP. №40. 1929. S. 463.
65
Sławoj Skladkowski F. Op. cit. S. 77.
62
63
127
офицеров на Сейм было до такой степени продуманным, что в больницах
были приготовлены кровати для раненых депутатов»66.
Оппозиция потребовала немедленно создать чрезвычайную следственную
комиссию Сейма по расследованию событий и выявления истинных их виновников. По свидетельству Х. Либермана, проправительственная организация
ББВР, «удивленная заметной живой реакцией общественного мнения и делая
хорошую мину при плохой игре», также выступила за это67. Сейм, в соответствии со своей резолюцией от 21 декабря, избрал такую комиссию, которую
возглавил эндек Четвертыньский, референтом стал социалист Либерман, от санации в нее вошло несколько депутатов во главе со Славеком. Большинство в
комиссии составляла оппозиция, что соответствовало раскладу сил в Сейме.
Различия в трактовке инцидента политическими силами проявились в проектах регламента комиссии, предложенных ББВР и ППС. В проекте ББВР предусматривалось, что комиссия призвана выяснить не только «с какой целью,
каким образом, в каком количестве и в какую часть здания сейма прибыли
офицеры В[ойска] П[ольского] 31 октября 1929 г., как себя вели, были ли и
как вооружены», но и «были ли и какие препятствия, не позволившие маршалу сейма открыть заседание сейма 31 октября 1929 г.». За небольшими
исключениями, заседания комиссии должны быть открытыми. Председатель
комиссии не должен отказывать в вызове свидетеля, выслушать которого потребует треть комиссии68. В проекте регламента ППС допускались закрытые заседания комиссии по инициативе ее председателя. Вопросы свидетелям и экспертам могли задавать только председатель и референт, другие члены комиссии свои вопросы должны были подавать в письменном виде, и
будет ли этот вопрос допущен, должны решать председатель с референтом
«без дискуссии». Во время опроса свидетелей и экспертов «выдвижение
предложений и ведение дискуссии не допускается»69.
Комиссия провела 13 заседаний. В воспоминаниях Х. Либерман суммировал сообщения свидетелей из числа депутатов и маршалковской стражи о
том, как развивались события: «Около четырех часов п[осле] п[олудня] вошли
в холл Сейма три офицера, подполковник, майор и капитан. Несущий службу из сеймовой стражи Збойский поприветствовав их, спросил о входных
удостоверениях, а когда оказалось, что удостоверений нет, указал им на зал
ожидания, куда они должны были обратиться, если, как заявляют, они хотят
говорить с депутатами Полякевичем и Коцем (…). Офицеры отказались и
не услышали многочисленных убеждений и просьб коменданта маршалковской стражи (который сам также был полковником). Через некоторое время
капитан вышел в направлении Уяздовской больницы и через несколько ми__________________________
Archiwum Akt Nowych. Zesp. 9. Sygn. 849. K. 190, 213.
Lieberman H. Op. cit. S. 276.
68
WIP. №1. 1930. S.1.
69
WIP. №1. 1930. S.7.
66
67
128
нут вернулся во главе с многочисленным отрядом офицеров, построенным
в шеренги по четыре. Маршалковская стража преградила входящим офицерам дорогу. По жесткой команде какого-то полковника офицеры силой устранили стражников и заняли в количестве 120 холл, заявляя направленному
маршалом сейму директору Поморскому, что пришли присмотреться и выкурить папиросы, а потом «мы войдем в зал». Поморский вежливо объяснил, что вход в зал запрещен. На что один из офицеров решительным голосом ответил: «Так точно, войдем в зал». Затем другой офицер, майор кавалерии, добавил: «Мы войдем в зал, плевательниц достаточно»». Один из депутатов-свидетелей этого заявления, как сообщает Х. Либерман, «слова о
«плевательницах» понял как оскорбление в адрес депутатов»70.
Х. Либерман в мемуарах приводит показания депутата С. Домбровского,
основанные на информации его друзей-офицеров об акции. Руководили ей
полковники Бек, Костек-Бернацкий71 и Доян-Сурувка. Офицеры прибыли к
Сейму «на основании устного приказа, выданного ближайшими руководителями» и были разделены на два отряда, один из которых (около 120 человек) вторгся в здание Сейма, а другой (около 150 человек) расположился в
качестве резерва в находящейся недалеко Уяздовской больнице. «Им всем
был выдан запрет на использование огнестрельного оружия, и они могли
бить депутатов только саблями плашмя»72.
Именно в эту комиссию по ее требованию 1 февраля 1930 г. был направлен цитировавшийся выше отчет Пилсудского правительству от 7 ноября
1929 г. Он был зачитан 13 февраля 1930 г. на закрытом заседании комиссии,
а вскоре стал достоянием гласности. Сам заголовок документа предопределял вывод о виновнике инцидента: «Отчет военного министра о событиях в
здании сейма вызванных Маршалом Сейма п[аном] Дашиньским 31 октября 1929 г.». Содержание отчета коренным образом отличалось от показаний свидетелей на заседаниях комиссии Сейма.
Противоборство санации и оппозиции имело место при работе комиссии.
Зачитывание части отчета Пилсудского с оскорблениями в адрес Дашиньского не было допущено. Приглашенные на слушания в комиссию офицеры-участники событий на ее заседания не явились. В ходе работы комиссии из нее
вышли депутаты от санации и ее председатель. Их места заняли представители оппозиционных партий. От имени клуба ББВР его председатель В. Славек
сделал заявление, в котором в отношении Дашиньского были выдвинуты обвинения: «…Официальные сообщения п[ана] маршала сейма описывали события односторонне и ошибочно, вызывая совершенно недопустимое вме__________________________
Lieberman H. Op. cit. S. 277.
П. Цихорацкий доказывает, что Костек-Бернацкий вообще не был участником
этой акции, а возглавлял ее Доян-Сурвка. См.: Cichoracki P. Droga ku anatemie. Wacław
Kostek-Bernacki (1884-1957). S. 145-146.
72
Lieberman H. Op. cit. S. 277.
70
71
129
шательство в наши дела внешних заграничных кругов, связанных нитями международной организации с партией, которой пан маршал Сейма является членом». Комиссия же, «имевшая цель всесторонне и беспристрастно освещать
ход событий, (…) не исполнила своей задачи, (…) стремясь, видимо, прикрыть
маршала сейма, проявляла с самого начала явную тенденцию получать преимущество при голосовании над представителями ББ». Для доказательства
необъективности большинства комиссии приводились положения проекта регламента комиссии от ППС, отказ избрания референтом представителя ББВР, а
также присвоение большинством комиссии «права цензурирования официального заявления Маршала Польши Юзефа Пилсудского». Выход из комиссии трех представителей ББВР и отказ от работы в ней председателя Четвертыньского, по мнению Славека, привел к тому, что «комиссия прекратила существование». В заключение говорилось, что клуб ББВР «не примет участия
в дальнейшей работе чрезвычайной комиссии», солидаризируется с выводами отчета Пилсудского, комиссии также отказывалось «во всяком доверии,
как комиссии неполного состава и односторонней»73.
Итоги работы комиссии были представлены ею в отчете Сейму 29 марта
1930 г. В нем говорилось: «На основании проведенного комиссией расследования утверждается, что 31/10 т. г. большая группа, состоявшая из около 100
офицеров, вооруженных саблями и револьверами, вошла в здание Сейма с
использованием физической силы, что это вхождение было подготовлено,
организовано и подчинялось общему руководству, а также, что несколько раз
по указанию маршала Сейма обращенному к ним призыву покинуть здание
офицеры воспротивились, и в течение 4 часов оставались в холле Сейма, изза чего проведение созванного на этот день заседания Сейма не состоялось»74.
*
*
*
Инцидент в Сейме 31 октября 1929 г. был, несомненно, спланированной
акцией противодействия санации парламенту, его оппозиционному большинству с целью дальнейшей дискредитации парламентского строя. Инцидент укладывается в рамки и логику противоборства санации с Сеймом. Инициатором этой акции был сам Пилсудский, причем можно, только предполагать, до каких пределов он готов был идти: только продемонстрировать
силу и пренебрежение Сейму, не допустить проведение сессии Сейма или
разогнать Сейм. Вероятно, Пилсудский вряд ли был готов второй раз после
мая 1926 г. идти на крайний силовой вариант в отношении Сейма и использовать вооруженные действия армии для достижения политических целей.
Характерно, что даже в ближайшем окружении Пилсудского не все были
посвящены в его намерения и ориентировались в том, что происходит.
__________________________
73
74
WIP. №10. 1930. S.73.
Цит. по: Lieberman H. Op. cit. S. 281.
130
Оппозиционные партии были застигнуты врасплох акцией санации, но,
благодаря позиции маршала Сейма Дашиньского и парламентских клубов,
оппозиции удалось настоять в данном случае на своем решении не открывать заседания Сейма, вопреки намерениям Пилсудского. Более того, данный инцидент способствовал формированию более решительной антиправительственной позиции оппозиционных партий, дальнейшему сближению
демократических партий в рамках формирующегося блока Центролев. Серьезные проблемы в связи с инцидентом встали перед многочисленными
почитателями Пилсудского в оппозиционных партиях, перед которыми все
более явной ставилась проблема выбора. Особенно это было заметно на
примере бывшего соратника и искреннего почитателя Пилсудского Дашиньского, который переживал, кроме политической, и личную драму.
Важным представляется вопрос, какая из сторон взяла верх. Представляется, что успех оппозиции в событиях 31 октября был временным, тактическим, противоборство санации с Сеймом продолжалось и далее. Стратегически инициатива оставалась в руках санации, явно продемонстрировавшей курс на подчинение Сейма, она же все в большей степени контролировала реальные властные рычаги. Об этом свидетельствуют и события ближайшего года – инициированный санацией роспуск парламента и неконституционные и внепарламентские формы борьбы против оппозиции накануне и в ходе предвыборной кампании в парламент 1930 года.
ГЕНЕЗИС И ПЕРВЫЕ ГОДЫ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО
ПОЛЬСКО-СОВЕТСКОГО НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО
СОТРУДНИЧЕСТВА (1965-1971 ГГ.)
П.М. Богуслав
Основы польско-советских отношений, в том числе экономических, после окончания Второй мировой войны были сформулированы в Договоре о
дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между
Польской Республикой и Союзом Советских Социалистических Республик,
подписанном в Москве 21 апреля 1945 г.1 5 марта 1947 г. в Москве между
обоими государствами был заключен первый в социалистическом лагере
договор о научно-техническом сотрудничестве2. Вопросы сотрудничества в
__________________________
Dziennik Ustaw Rzeczypospolitej Polskiej (далее – DzURP). 1945. № 47. Poz.
268. Этот договор был заменён договором от 8 апреля 1965 г. См.: DzURP. 1965.
№ 20. Poz. 130.
2
Porozumienie o współpracy naukowo-technicznej między Rzeczpospolitą Polską i
Związkiem Socjalistycznych Republik Radzieckich, Archiwum Akt Nowych w Warszawie
(далее – AAN). Komisja Planowania przy Radzie Ministrów (далее – KP). Sygn. KP 317/
1. В статье используется старая нумерация архивных фондов. См. также: Polsko-radziecka
1
131
этой области сделались ключевыми после создания в январе 1949 г. Совета
Экономической Взаимопомощи (СЭВ)3. Это нашло своё выражение в принятии уже на второй сессии СЭВ в августе 1949 г. в Софии принципов его
осуществления (названных софийскими), основанных на безвозмездности
научно-технического сотрудничества, за исключением возврата издержек по
составлению копий документации или делегирования специалистов4.
Вопросы, касающиеся польско-советского научно-технического сотрудничества подробно представлены в одной из публикаций автора данной статьи5.
Поэтому в предлагаемой статье будут обойдены вниманием большинство
представленных там проблем. Поскольку же вопросы непосредственного научно-технического сотрудничества в вышеупомянутой публикации только
обозначены, подробнее об этом будет сказано в данном исследовании.
Уже во второй половине 1950-х гг. Польша определила с некоторыми партнерами (Чехословакией, ГДР и Венгрией) предварительные вопросы установления т.н. непосредственного научно-технического сотрудничества между родственными ведомствами и центральными учреждениями каждой из стран. Его
осуществление в названный период носило спорадический характер.
Лишь в следующем десятилетии СЭВ официально рекомендовал расширить сферы научно-технического сотрудничества в новых формах, в частности: создать общие научные советы, центры и научно-исследовательские
институты, проектно-конструкторские бюро; организовать непосредственное сотрудничество научно-технических объединений, экономических ведомств, научно-исследовательских институтов, проектно-конструкторских
бюро, производственных предприятий и центральных государственных органов, занимающихся научно-технической проблематикой6. В последнем случае следует скорее говорить об изменении порядка научно-технического сотрудничества, хотя в ряде документов непосредственное сотрудничество определялось как новая форма взаимоотношений социалистических государств.
__________________________
współpraca naukowo-techniczna (materiały i dokumenty). Komitet Nauki i Techniki. WZ
25/1972. S. 18-19. Следующие соглашения о научно-техническом сотрудничестве Польша
заключила с Чехословакией (4 июля 1947 г.) и Венгрией (13 мая 1948 г.).
3
Подробнее см.: Marks B. Rada Wzajemnej Pomocy Gospodarczej (RWPG).
Przyczyny utworzenia, doświadczenia, konsekwencje // Integracja europejska /
Podręcznik pod redakcją Antoniego Marszałka. Wyd. II. Łódź: Wydawnictwo
Uniwersytetu Łódzkiego, 2000. S. [388]-407.
4
См., например: Skrzypek A. Procesy integracyjne państw wspólnoty
socjalistycznej. Wrocław, 1987. S. 38, 50; Metera J. Współpraca naukowo-techniczna
krajów RWPG. Warszawa, 1969. S. 59; Степаненко С.И. Совершенствование научнотехнического сотрудничества стран СЭВ. М., 1974. С. 64 и след.
5
Маркс Б.П. Польско-советское научно-техническое сотрудничество в рамках Совета Экономической Взаимопомощи в 1949-1971 годах // Российско-польский исторический альманах. Вып. II. Ставрополь-Волгоград: Изд-во СГУ, 2007. С. 162-183.
6
AAN. KP. Sygn. 234/27.
132
В заключаемых тогда соглашениях определялись списки организаций, которые были уполномочены на осуществление такого рода сотрудничества.
Одновременно стороны договорились, что «по мере необходимости» эти
списки могут быть изменены комиссиями (комитетами) экономического и
научно-технического сотрудничества.
Под непосредственным сотрудничеством министерств и центральных учреждений понималась не только совместная деятельность вышеупомянутых
органов, но и сотрудничество подведомственных им единиц, особенно предприятий, объединений, проектных и конструкторских бюро и научно-исследовательских институтов. Объем сотрудничества последних должны были
устанавливать соответствующие министерства и центральные учреждения.
Партнеры договорились, что основанием осуществляемого сотрудничества будут рамочные программы, охватывающие основные задачи и цели
сотрудничества на период 1-2 года. Могли также формулироваться планы
на более длительный период. Комиссии (комитеты) рекомендовали, чтобы в
вышеупомянутых программах учитывались результаты сотрудничества за
предыдущие периоды, а также определялись главные направления и задачи
сотрудничества в объеме, необходимом для выполнения основных целей и
народнохозяйственных планов отдельных стран.
Рамочные программы непосредственно сотрудничающих министерств и
центральных учреждений, представленных в комиссиях (комитетах) экономического и научно-технического сотрудничества, должны были утверждаться соответствующими их членами, а организации, не представленные в комиссиях (комитетах) – заместителями председателей упомянутых органов.
Комиссии (комитеты) оговорили для себя право обсуждения и решения тех
вопросов научно-технического сотрудничества, которые не были в состоянии согласовать при непосредственных контактах их члены и руководители
соответствующих экономических учреждений отдельных государств. Кроме
сотрудничества, проводимого на основе рамочных программ, министерства
и центральные учреждения могли согласовывать и осуществлять деятельность, касающуюся вопросов, не охваченных вышеупомянутыми планами.
Было определено, что ответственность за «общее проведение научно-технического сотрудничества» в отдельных отраслях экономики представленных в комиссиях (комитетах) будут нести их члены, а в других областях –
руководители сотрудничающих учреждений. Последние могли уполномочить
своих заместителей согласовывать отдельные вопросы, касающиеся сотрудничества. Партнеры договорились также, что один раз в год (до 31 января)
все министерства и центральные учреждения будут представлять секретарям секций отдельных стран в комиссиях (комитетах) экономического и научно-технического сотрудничества списки согласованных и реализованных
предложений прошлого года и отчеты о сотрудничестве вместе с анализом
экономической эффективности сотрудничества.
133
Расчеты за получаемую научно-техническую документацию и делегируемых специалистов и советников осуществлялись внешнеторговыми предприятиями. Одновременно их обязали разработать и согласовать подробные
условия реализации отдельных предложений, касающихся сотрудничества.
Комиссии (комитеты) рекомендовали, чтобы эти предложения формулировались «ясно и точно», а также определили их образцы (они давались в приложениях к принципам сотрудничества). Эти предложения должны быть составлены на официальных языках партнеров.
В польско-советских отношениях проблема непосредственного научно-технического сотрудничества проявилась относительно поздно по сравнению с
другими партнерами Польши, то есть лишь в конце 1965 г. Непосредственное
сотрудничество научно-технические ведомства начали лишь во время III заседания межправительственной польско-советской комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству. На упомянутом заседании было
решено признать самой важной задачей польско-советской постоянной подкомиссии научно-технического сотрудничества повышение эффективности
совместной деятельности «в первую очередь через расширение и углубление научно-исследовательских и проектно-конструкторских единиц, а также
путём организации сотрудничества министерств и ведомств»7.
Межправительственная польско-советская комиссия приняла тогда к сведению предложение об установлении непосредственного научно-технического сотрудничества между Министерством строительства и промышленности строительных материалов Польской Народной Республики и советскими ведомствами – Госстроем и Министерством строительных материалов. Она одобрила также начало совместной деятельности между Центральным управлением геологии ПНР и Министерством геологии СССР; Министерством пищевой промышленности и закупок ПНР и Министерством пищевой промышленности, Министерством мясной и молочной промышленности СССР. Протоколы о сотрудничестве между вышеупомянутыми единицами были подписаны в 1966 г. Комиссия также определила порядок совместной деятельности упомянутых выше ведомств и обязала постоянную
подкомиссию вести текущее наблюдение за ходом и результатами сотрудничества и оказывать всестороннюю помощь в его реализации8. Партнеры
признали также целесообразным организовать производственное и техническое сотрудничество в области добычи и переработки серы.
Во время следующего заседания межправительственной польско-советской комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничества,
__________________________
7
AAN. KP 317/3. Protokół III posiedzenia Międzyrządowej Polsko-Radzieckiej
Komisji Współpracy Gospodarczej i Naukowo-Technicznej (äŕëĺĺ – WGiNT). S. 6.
8
AAN. KP 317/4. Protokół IV posiedzenia Międzyrządowej Polsko-Radzieckiej
Komisji WGiNT. S. 6.
134
которое состоялось в июле 1966 г., стороны предложили распространить деятельность по непосредственному сотрудничеству на ведомства черной металлургии, добычи и переработки нефти, нефтехимии, химической промышленности, угольной промышленности и газификации9. В 1966 г. партнеры
подписали также протокол о непосредственном сотрудничестве министерств
химической промышленности.
В следующем году (28 февраля) протокол и план совместной деятельности на 1967 г. подписали Министерство тяжелой промышленности ПНР
и Министерство черной металлургии СССР. План сотрудничества на вышеупомянутый год согласовало также Министерство горной промышленности и энергетики ПНР с советскими министерствами угледобывающей
и газовой промышленности10.
В 1967-1968 гг. возросло количество взаимодействующих единиц. Партнеры подписали протоколы об установлении непосредственного сотрудничества, в частности, в производстве измерительных приборов и средств автоматизации, тяжелом и легком машиностроении, а также автомобилестроении.
Были заключены также соглашения между следующими министерствами и
учреждениями обеих стран: Министерством машиностроительной промышленности ПНР и Министерством машиностроения для легкой, пищевой промышленности и товаров народного потребления СССР; Министерством машиностроительной промышленности ПНР и Министерством тракторного и
сельскохозяйственного машиностроения СССР; Министерством судоходства
ПНР и Министерством морского флота СССР; Польским комитетом стандартизации, Центральным управлением качества и мер ПНР и Комитетом стандартов, норм и измерительным приборов при Совете Министров СССР. В 1967
г. в непосредственном сотрудничестве обеих стран принимало участие 19 советских и 36 польских предприятий, а в следующем сотрудничество охватывало 29 советских и 13 польских министерств и центральных учреждений11. Значительно выросло количество направлений сотрудничества.
В декабре 1967 г. в Москве состоялась встреча председателя Комитета
науки и техники ПНР Э. Шира с председателем Государственного комитета по науке и технике при Совете Министров СССР Килилиным [так в тексте документа – Б. П. М.] по вопросам установления непосредственного
сотрудничества между вышеупомянутыми комитетами. В результате переговоров было решено, что они будут взаимодействовать в разрешении
комплексных проблем, касающихся науки и техники, прежде всего, произ__________________________
Ibidem. S. 2.
AAN. KP 317/5. Protokół V posiedzenia Międzyrządowej Polsko-Radzieckiej
Komisji WGiNT. Zał. 2. S. 5; Zał. 4. S. 3.
11
AAN. KP 317/7. Protokół VII posiedzenia Międzyrządowej Polsko-Radzieckiej
Komisji WGiNT. Zał. 4. S. 4, 7-8; Ńđ.: Godawa M. Polsko-radziecka współpraca
naukowo-techniczna // Sprawy Międzynarodowe. 1972. Z. 3. S. 90.
9
10
135
водства полупроводников, счетных машин, электроизоляционных материалов и цветных телевизоров12.
На VII заседании межправительственной польско-советской комиссии по
экономическому и научно-техническому сотрудничеству в апреле 1968 г.
было решено принять предложения о создании постоянных рабочих групп:
в сфере фармацевтической промышленности Министерством химической
промышленности ПНР и Министерством медицинской промышленности
СССР; по делам производства сельскохозяйственных машин и тракторов
Министерством машиностроительной промышленности ПНР и Министерством сельскохозяйственного машиностроения и тракторостроения СССР.
Лишь в вышеупомянутом году партнеры утвердили «Порядок осуществления непосредственного сотрудничества министерств и учреждений
ПНР и СССР». Было признано также целесообразным налаживание сотрудничества между ведомствами легкой промышленности обеих стран. До конца 1968 г. протоколы об установлении сотрудничества подписали, в частности, министерства горной промышленности и энергетики, химической
промышленности и машиностроения. Число министерств и центральных
учреждений, которые в то время сотрудничали, увеличилось до 33 с советской и до 16 с польской стороны13. Вопросы научно-технического сотрудничества рассматривались вместе с вопросами, касающимися экономических отношений. Этому способствовало, в частности, создание постоянных отраслевых рабочих групп в 12 отраслях промышленности. В данном году советские министерства и учреждения передали польской стороне техническую документацию, касающуюся 241 темы, а от партнера
получили материалы по 277 темам14.
На VII и VIII заседаниях комиссии ее члены заслушали также совместную информацию польских и советских министерств о ходе сотрудничества
в сферах черной и цветной металлургии, машиностроения для угледобывающей промышленности, а также угледобывающей промышленности и энергетики. Были одобрены основные направления совместной деятельности.
Одновременно было отмечено, что в 1968 г. министерства и центральные
учреждения обеих стран отозвали из планов общих работ «некоторое количество тем» из-за потери актуальности содержащихся в них проблем, отсутствия интереса к ним и необеспечения участия сторон в работах. Постоянная подкомиссия рекомендовала, чтобы вышеназванные «недочеты» были
приняты во внимание и исправлены министерствами и центральными уч__________________________
12
AAN. KP 317/7. Protokół VIII posiedzenia Międzyrządowej Polsko-Radzieckiej
Komisji WGiNT. S. 8; Litwiniak F. Polsko-radziecka współpraca naukowo-badawcza //
Biuletyn Informacyjny Komitetu Nauki i Techniki. 1968. ą 3. S. 14, 16-17.
13
AAN. KP 317/9. Protokół IX posiedzenia Międzyrządowej Polsko-Radzieckiej
Komisji WGiNT. S. 7.
14
Ibidem. S. 8.
136
реждениями на следующих этапах консультаций по координации планов экономического развития отдельных отраслей хозяйства в 1971-1975 гг.
На IX заседании межправительственной польско-советской комиссии по
экономическому и научно-техническому сотрудничеству в июле 1969 г. было
признано целесообразным установление непосредственного научно-технического сотрудничества между министерствами связи обеих стран (протокол об этом был подписан 24 января 1970 г.) и между Министерством сельского хозяйства ПНР и Министерством мелиорации и водного хозяйства СССР
(протокол от 30 августа 1969 г.)15.
В 1970 г было начато введение новых форм в научно-техническом сотрудничестве (контракты, соглашения). Министерство машиностроительной промышленности ПНР и Министерство энергетики и электрификации
СССР подготовили проект контракта на проведение исследований и разработку систем и конструкций тиристорных устройств для регулирования
оборотов несинхронных двигателей. Затем комитеты по науке и технике
обеих стран (вместе с заинтересованными министерствами) разработали
программу сотрудничества, опираясь на соглашения, в области автоматизации инженерных работ. Польское и советское министерства легкой промышленности занялись приготовлением предложений, касающихся создания общего научного коллектива для разработки новой технологии переработки и получения изоморфного льняного волокна. В стадии разработки находились также контракты, касающиеся новых средств струйной автоматики и запуска производства фталового ангидрида16.
В отчете за период 1969-1970 гг. постоянная подкомиссия констатировала,
что непосредственные научно-технические контакты стали основной формой
сотрудничества, и что она должна направить свою деятельность на их укрепление и предоставление методической помощи сотрудничающим организациям, обращая особое внимание на выбор тематики общих разработок.
В качестве плановой основы непосредственного сотрудничества министерств
и центральных учреждений были приняты обязательства сторон, вытекающие
из консультаций по планам развития науки и техники ПНР на 1966-1970 годы. В
их рамках были полностью выполнены задачи в сфере передачи научно-технической документации и завершено около 250 совместных работ. Примером оперативного сотрудничества может служить запуск, благодаря помощи специалистов Министерства электротехнической промышленности СССР, технологической линии и освоение производства транзисторов типа БФ520/КТ312 (по советской технологии) на предприятиях «ТЭВА» в Варшаве. Количество мини__________________________
15
Ibidem. S. 14; AAN. KP 317/10. Protokół X posiedzenia Międzyrządowej PolskoRadzieckiej Komisji WGiNT. Zał. 2. S. 7.
16
AAN. KP 317/11A. Protokół XI sesji Międzyrządowej Polsko-Radzieckiej Komisji
WGiNT. Zał. 3. S. 3; Polsko-radziecka współpraca naukowo-techniczna (materiały i
dokumenty). Komitet Nauki i Techniki. 1972. WZ 25. S. 47-49.
137
стерств и учреждений, ведущих непосредственное сотрудничество по состоянию на середину 1971 г. составляло 18 польских и 33 советских17.
Среди немногих, сообщаемых в источниках, конкретных примеров непосредственного научно-технического сотрудничества можно выделить, в частности: совместные работы польско-советской группы специалистов с конструкторско-механического предприятия угольной промышленности и предприятия «Нивка» в ПНР и «Гипроуглемаш» и механического предприятия
«Новогорловск» из СССР по подготовке проекта гидравлического устройства, предполагаемая выгода от реализации которого оценивалась в 350 млн.
руб. ежегодно; совместная работа советских институтов «Гипроуглемаш»
и «Мосбассгипроуглемаш» с польским конструкторско-механическим предприятием угольной промышленности в сфере конструирования узкозаборных комбайнов с дистанционным управлением большой мощности для механизации работ на толстых угольных пластах (до 3,5 м.), получаемая экономия от одного комбайна оценивалась в 50 тыс. руб.18
Из анализа источников следует, что темпы непосредственного научно-технического сотрудничества, связанного с выполнением большинства проектов, были медленными. Ко многим темам, например, разработке унифицированной обшивки, которая в 1971 г. должна быть применена в угольной
промышленности обеих стран, повторно возвращались в 1970-е годы19.
Несмотря на то, что в сотрудничестве участвовало много министерств, центральных учреждений, предприятий и других организаций20, их деятельность заключалась, главным образом, в принятии решений, подписании протоколов и
соглашений, определении направлений и принципов сотрудничества, разработке
программ и рекомендаций, планировании, консультировании, информировании, обмене мнениями, согласовании и т.д. В протоколах и отчетах о сотрудничестве констатировалось, что оно принесло «большую пользу». Отсутствовала, однако, конкретика. Вероятно, основой эффективности совместной деятельности партнеров становились предложения, подготовленные к очередным сессиям и встречам обеих сторон. В большинстве их, однако, трудно обнаружить
сведения о том, в какой степени определенный в соглашениях объем сотрудничества был действительно осуществлен.
__________________________
17
AAN. KP 317/11A. Protokół XI sesji Międzyrządowej Polsko-Radzieckiej Komisji
WGiNT. Zał. 3. S. 3.
18
AAN. KP 317/9. Protokół IX sesji Międzyrządowej Polsko-Radzieckiej Komisji
WGiNT. Zał. 5. S. 6.
19
AAN. KP 317/12A. Protokół XII sesji Międzyrządowej Polsko-Radzieckiej Komisji
WGiNT. Zał. 3. S. 1-3.
20
В непосредственном сотрудничестве Польши со странами СЭВ принимало
участие, в частности, около140 министерств и центральных учреждений и более
200 предприятий и объединений. Одно учреждение поддерживало контакты с несколькими партнерами.
138
Почему, тем самым, непосредственное сотрудничество имело типично формальный характер? Представляется, что основная причина этого заключалась в
недостаточной заинтересованности им отдельных предприятий, которым оно
было навязано сверху и было для них лишь дополнительным бременем.
ПОЛЬСКИЙ КРИЗИС 1980-1981 ГГ. И ПОЗИЦИЯ
РУМЫНСКОГО ЛИДЕРА Н. ЧАУШЕСКУ 1
А.С. Стыкалин
Подъем забастовочного движения в Польше в августе 1980 г. совпал по
времени с серьезными трудностями, переживавшимися экономикой Румынии. На первую половину 1970-х годов пришелся относительный экономический подъем, произошло определенное повышение жизненного уровня
населения, но все острее стояла задача модернизации производства: без этого
невозможно было рассчитывать на расширение экспорта производимых товаров не только на Запад, но даже в страны «третьего мира». До 25% доходов в госбюджет приносил экспорт продукции традиционно развитой нефтехимической отрасли2, а потому зависимость румынской экономики от
конъюнктуры цен на нефть была очень велика.
Экономический кризис 1974 г. привел к сокращению объема экспортируемых Румынией товаров. Не менее негативно сказалась на общей экономической ситуации в стране революция 1979 г. в Иране, нарушившая выполнение обязательств этой важной нефтедобывающей страны по поставкам нефти на мировой рынок, что вынудило страны ОПЭК поднять цены
на 10%. Некоторый подъем в румынской экономике в начале 1970-х годов
позволил возобновить крупномасштабный проект по строительству канала
Дунай – Черное море («великая стройка коммунизма» в Румынии, начатая
в конце 1940-х годов, была приостановлена после смерти Сталина, поддержавшего этот проект и интересовавшегося ходом работ3).
__________________________
1
Статья написана в рамках Программы фундаментальных исследований ОИФН
РАН «Нации и государство в мировой истории».
2
Румыния обладала собственными нефтезапасами и в 1930-е годы была одним
из главных в Европе добытчиков и экспортеров нефти. Ее значение как нефтедобывающей страны резко упало после второй мировой войны на фоне значительного
роста поставок нефти из ближневосточных стран.
3
См.: «В Румынии теплее, чем это нужно для страны». Прием Сталиным румынской правительственной делегации (в 1948 г. – А.С.) Публикация И.И. Орлика
// Источник. 2002. № 2. С. 97; Волокитина Т.В. «Вопрос о предоставлении Румынии нового кредита требует серьезного изучения...» (Советско-румынские переговоры в Москве. Январь 1954 г.) // Славянский альманах. 2008. М., 2009. В конце
139
Ухудшение положения на нефтяных рынках поставило под угрозу реализацию этого крайне дорогостоящего проекта, равно как и осуществление в
сколько-нибудь полном объеме принятой в начале 1970-х годов программы
перевооружения румынской армии4, а также программы развития некоторых
новых отраслей промышленности, призванной уменьшить зависимость Румынии от партнеров по СЭВ. Заметно прибавило трудностей и сильное землетрясение 4 марта 1977 г., разрушившее значительную часть исторической
застройки Бухареста. Вдобавок, на рубеже 1970-х-1980-х годов Румыния пережила две холодные зимы, потребовавшие больших расходов электроэнергии.
Для того чтобы компенсировать перебои с поставкой нефти из Ирана,
надо было расширять разработку сохранившихся нефтяных запасов в собственной стране (вкладывая в это немалые средства), договариваться о расширении поставок с Саудовской Аравией, но также и с СССР. Усиление зависимости от поставок нефти и газа из СССР в немалой мере объясняет отсутствие публичного осуждения диссидентом в социалистическом содружестве – Румынией советской военной акции в Афганистане. Правда, в марте 1980 г. на совещании Политического Консультативного Комитета (ПКК)
Организации Варшавского договора (ОВД) с румынской стороны в очередной раз демонстрировалась особая позиция – на этот раз при обсуждении
вопроса об обеспечении единого командования армий стран-участниц ОВД
в условиях войны 5. Однако слишком педалировать свои разногласия с СССР
румынская сторона не хотела.
1980-й год был довольно спокойным в очень непростых, начиная с первой половины 1960-х годов, советско-румынских отношениях6. На состояв__________________________
1970-х годов на строительстве канала работали уже не заключенные, а солдаты и
вольнонаемные рабочие. Открыт для прохождения судов в 1984 г.
4
Эта программа, направленная на повышение обороноспособности страны и достижение максимально возможной автономии румынской армии в рамках объединенных вооруженных сил ОВД, была принята под влиянием чехословацкого кризиса 1968
г., когда Румыния оказалась в остром конфликте с СССР, решительно выступив против силовой акции ряда стран-участниц ОВД в отношении Чехословакии.
5
Свидетельство генерала армии А.И. Грибкова, тогдашнего начальника штаба объединенных войск ОВД: Грибков А.И. Судьба Варшавского договора. Воспоминания,
документы, факты. М., 1998. С. 31-32. См. также: Opriş P. Nicolae Ceaşescu şi iluzia
sa politică: desfiinţarea concomitentă a NATO şi a Tratalui de la Varşovia // Arhivele
Totalitarismului. Bucureşti, 2009. ą 3-4. P.138-150. О некоторых проблемах и разногласиях в советско-румынских отношениях в этот период см. подробно: Buga Vasile. Relaţiile
româno-sovietice în anii ’80 // Politică externă comunistă şi exil anticommunist. Anuarul
Institutului Român de Istorie Recentă. Vol. II, 2003. Bucureşti, 2004, p. 101-128.
6
См.: Стыкалин А.С. Проблемы советско-румынских отношений и формирования румынской модели социализма в материалах Президиума ЦК КПСС (1953 –
140
шемся в середине мая следующем совещании ПКК ОВД Румыния, насколько можно судить по имеющимся документам, не проявила особой позиции
по принципиальным вопросам7.
Приоритетом в деятельности идеологических органов румынской компартии было проведение в Бухаресте в августе 1980 г. очередного всемирного съезда
историков. Его предполагалось в полной мере использовать для донесения до
западной высокопрофессиональной аудитории концепций, утверждающих не
только преемственность современной румынской государственности государственным традициям даков8 и Римской империи, но и исторические права Румынии на земли, принадлежащие другим странам (это касалось в первую очередь территории СССР – Молдавской ССР и части Украины).
Посольство СССР в Румынии в своей записке в МИД рекомендовало разработать для советской делегации на съезде определенные инструкции подготовиться к жесткому отпору9. Еще за несколько месяцев до съезда, 12 марта,
посол СССР в Румынии В.И. Дрозденко в беседе с членом Политисполкома,
секретарем ЦК РКП В. Казаку выразил недовольство попытками отдельных
румынских изданий обосновать «исторические права» на некоторые территории СССР, поставить под сомнение правомерность вхождения Бессарабии и Северной Буковины в СССР и, кроме того, «оправдать действия правящих кругов королевской Румынии» на бессарабском направлении в условиях второй мировой войны и «при этом в ложном свете представить советскую внешнюю политику»10. И это вопреки заверениям Н. Чаушеску «раз
и навсегда покончить с подобными публикациями», сделанным во время
__________________________
1964) // Славянство, растворенное в крови… В честь 80-летия со дня рождения
Владимира Константиновича Волкова (1930-2005). Отв. редактор К.В. Никифоров.
Сборник статей. М., 2010. С. 371-392; Он же. Что думали румыны об СССР в 1964
г. (Свидетельствует советский дипломат) // В поисках новых путей. Власть и общество в СССР и странах Восточной Европы в 50-е – 60-е гг. XX в. Отв. редактор
Н.М. Куренная. М., 2011. С. 367-398.
7
Пленум ЦК КПСС 23 июня 1980 г. с удовлетворением констатировал единство в Организации Варшавского договора. См.: Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 89. Пер. 42. Док. 15.
8
В 1980 г. в Румынии широко отмечалось 2050-летие дакского государства.
9
См. записку посольства СССР (январь 1980 г.), подписанную 1-м секретарем
посольства М. Мунтяном, «О некоторых новых тенденциях в румынской исторической науке в связи с подготовкой в СРР к 2050-летию первого дакского централизованного государства и подготовкой в Румынии всемирного конгресса историков» – экземпляр, направленный для ознакомления ЦК компартии Молдавской ССР:
Arhivă Organizaţiilor Social-Politice a Republicii Moldova (Chişinău). (Далее – AOSPRM).
F. 51. In. 54. D. 7. f. 13-19.
10
См. запись беседы: Ibid., f. 48-54.
141
встречи с Л.И. Брежневым в Крыму в августе 1979 г., в условиях начавшегося ухудшения ситуации на нефтяных рынках.
Съезд историков прошел, однако, без серьезных скандалов, способных
омрачить советско-румынские отношения. Внимание Н. Чаушеску и его окружения вообще было в эти дни приковано не к съезду, а к начавшимся в
Гданьске забастовкам. Слишком велик был страх, что румынские рабочие
последуют польскому примеру.
Основания для опасений, безусловно, были – наметившуюся в конце 1970-х
годов тенденцию к снижению жизненного уровня невооруженным глазом замечали члены делегаций, приезжавших в Румынию из СССР по межпартйному обмену. «По сравнению с 1974 и даже 1978 годом, когда руководитель нашей группы посетил Ботошанский уезд, наблюдается острая нехватка некоторых продовольственных товаров (мясо, растительное масло, сахар), длинные
очереди в продовольственных магазинах», – отмечалось в записке секретаря
Фалештского райкома КПСС в ЦК КП Молдавской ССР (декабрь 1980 г.)11.
Обращалось внимание на дефицит бензина, что вызывало удивление в
стране с развитой нефтеперерабатывающей промышленностью. Однако в
день, когда информация о событиях в Польше попала в румынскую печать
(как и в печать других социалистических стран), Н. Чаушеску позволил себе
закатить грандиозный банкет для участников всемирного конгресса историков. Ломившиеся от изобилия угощений столы были призваны продемонстрировать интеллектуалам-гуманитариям со всего мира процветание социалистической Румынии12.
Впрочем, звучавшие на фоне гданьских забастовок фанфары не слишком адекватно отражали реальное настроение Н. Чаушеску и его окружения. В руководстве партии отдавали себе отчет, что в стране имеются (пусть
пока еще слабые) силы, которые явно не против перенесения в Румынию
польского сценария и только ждут удобного случая для того, чтобы направить вектор развития страны в аналогичном направлении. А значит избрать
забастовки инструментом давления на власть. Ключевая страна советской
сферы влияния – Польша – переживала системный сбой, который мог негативно сказаться на функционировании других компонентов той же системы социализма, включая Румынию.
Особую обеспокоенность руководства РКП вызывали настроения интеллигенции. В конце 1970-х годов, под влиянием чехословацкой Хартии77, в Румынии активизируется диссидентское движение. Его лидеры В.
Джеорджеску, М. Ботез адресуют руководству государства письма с тре__________________________
11
12
Ibid. In. 54. D. 106, f. 35.
Свидетельство В.Я. Гросула.
142
бованием соблюдения конституции и прав человека, политических и экономических реформ 13.
Протестные настроения захватили и рабочий класс, причем, как и в
Польше, хотя и в значительно более скромных масштабах, оппозиционно
настроенные интеллектуалы наводят мосты к независимому пролетарскому движению14. Предпринимаются попытки установления связей румынских диссидентов как с Западом через аккредитованных в Румынии иностранных дипломатов и журналистов, так и со своими единомышленниками
в других социалистических странах. Воспринимая возникновение диссидентского движения как наглядное проявление углубляющегося системного кризиса, власти крайне нервно реагировали на любые идеологические манифесты и концепции альтернативной направленности, даже не заявляющие о
разрыве с социализмом – преследуются и, в конце концов, высылаются из
страны лидеры диссидентского движения В. Джеорджеску, П. Гома.
Никакой жизнеспособной реформаторской альтернативы предложениям
диссидентов идеологи РКП противопоставить не могли, что само по себе
свидетельствовало о кризисе власти. Ни о какой корректировке концептуальных основ режима в целях повышения эффективности его функционирования речи не шло, дело сводилось к поискам новых финансовых источников поддержания экономической и социальной стабильности, к ситуативным и не всегда успешным мерам по сохранению достигнутого уровня
жизни, главным образом за счет западных кредитов.
Переживаемые экономические трудности и стремление не допустить (во
имя сохранения общественного спокойствия) слишком резкого, взрывоопасного падения жизненного уровня заставили румынское правительство летом 1980 г. обратиться к поискам новых займов, планировалось, в частности, получить у Международного банка реконструкции и развития заем в
325 млн. долларов. Это вызвало немало вопросов со стороны международных кредиторов, Международный валютный фонд запросил информацию
__________________________
13
См. программу диссидентского движения в Румынии, подготовленную В. Джеорджеску: Georgescu Vlad. Politică şi Istorie. Cazul comuniştilor români. 1944-1977. München,
1983. P. 119-123. См. также адресованную правительству петицию другого диссидента,
М. Ботеза (весна 1979 г.): Botez Mihai. Scrisoare câtre Vlad Georgescu. Bucureşti, 2003. P.
13-15. Российское издание этих документов: Анатомия конфликта. Оппозиционные движения в европейских социалистических странах. Т. 1. 1968-1985. СПб., 2012 (в печати).
14
Забастовка шахтеров в Долине Жиу в августе 1977 г., попытка создать независимый профсоюз в 1979 г., завершившаяся арестом ее инициаторов. См. хронику
гражданского общества в Румынии (1968-1984): Anii 1973-1989: cronica unui sfârşit de
sistem. Analele Sighet 10. Bucureşti, 2003. Analele Sighet 10. 151-156 f. На русском языке будет опубликовано: Анатомия конфликта. Т. 1. СПб., 2012 (в печати).
143
о состоянии румынской экономики и финансов, возникли сомнения в кредитоспособности Румынии, в Бухаресте должны были подтвердить свою кредитоспособность, дать отчет о ходе выполнения обязательств по погашению
ранее взятых кредитов. Хотя проблему с получением новых займов в основном удалось в это время решить, зависимость румынской экономики от
конъюнктуры цен на нефть только усилилась.
К концу 1980 г. внешний долг Румынии превысил сумму 10 млрд. долларов, что отражало неблагополучие экономического положения в стране. Все
большая часть бюджета должна была идти на погашение внешних займов. В
сложившихся условиях не было смысла ссориться ни с Москвой, ни с другими партнерами по СЭВу и ОВД. Более того, в этот период со стороны Н.
Чаушеску в сложных условиях проявилось некоторое увеличение интереса
к внешнеторговому сотрудничеству в рамках СЭВ15.
Как следует из документов, в 1980 г. несколько активизируются контакты
населения приграничных районов Румынии и СССР (в частности, Советской
Молдавии), поездки делегаций партийных функционеров и хозяйственных работников в целях обмена опытом. Согласно имеющимся документам, инициатива обмена партийными делегациями между Румынией и Молдавской ССР
в ряде случае исходила в 1980 г. с румынской стороны, чего, как правило, не
было в предшествующие годы, когда румынские партнеры, напротив, затягивали сроки обменов, отказывались от контактов под разными предлогами16.
По нашим данным, румынская партократическая элита в 1980-1981 гг. проявляла несколько больший, нежели ранее, интерес к различным формам эко__________________________
В Москве в свою очередь и тогда, и позже понимали, что дополнительные
поставки нефти Румынии «надо теснейшим образом увязать с нашим требованием
об изменении принципиальных направлений румынской внешней политики. Мы должны твердо сказать т. Чаушеску, что Румыния должна идти с нами в общее колее»
(Высказывание А.А. Громыко на заседании Политбюро ЦК КПСС 23 мая 1984 г.
при обсуждении вопроса «О поставках нефти и нефтепродуктов из СССР в европейские страны СЭВ в 1986-1990 гг.». РГАНИ. Ф. 89. Пер. 42. Док. 66. Л. 3).
16
AOSPRM. F.51. In. 52. D. 106, f. 18. Был довольно быстро согласован план
развития межпартийных связей на следующий, 1981 г., приняты все советские предложения. Правда, и применительно к этому периоду встречаются отзывы о том, что
связи пограничных районов зачастую носили формальный характер, программа двустороннего обмена не выполнялась в полном объеме (Ibid., D. 105). Надо иметь в
виду, что в СССР в условиях обострения с начала 1980 г., после советской акции в
Афганистане, холодной войны власти принимают меры по ограничению посещения
гражданами СССР зарубежных стран, это не могло, конечно, не коснуться самого ненадежного союзника – Румынии. Большая часть заявок все же удовлетворялась. Имеются данные о том, что из поданных в 1981 г. в Молдавской ССР 4750 заявок на
въезд в Румынию по частным делам было удовлетворено 80% (Ibid., In. 56. D. 7).
15
144
номического и культурного сотрудничества с СССР, особенно с Советской Молдавией. Причем такие настроения наблюдались не столько в высшем, сколько в
среднем звене партаппарата. Так, глава делегации румынских партработников,
посетившей Советскую Молдавию в конце 1980 г., «в беседе неоднократно подчеркивал, что независимо от отношений между руководителями государств (т.е.
СССР и СРР) в конечном итоге народ решает свою судьбу, поэтому мы должны крепить дружбу между нашими народами»17. В отчетах о посещении делегациями Молдавской ССР близлежащих румынских уездов (составители которых, как правило, реагировали на любые антисоветские проявления принимающей стороны и особенно на разногласия по вопросу о праве Румынии на
Бессарабию) в 1980 г. доминировали отзывы о том, что советских гостей встречали дружественно и гостеприимно, с румынской стороны высказывались пожелания об улучшении межгосударственных отношений, расширении и углублении взаимовыгодного экономического и культурного сотрудничества18.
С первой половины 1960-х годов одним из краеугольных камней внешней
политики СРР была, как известно, игра на советско-китайских противоречиях. В
1980 г., зная о предельной остроте советско-китайских отношений, при встречах
с советскими функционерами румынские дипломаты подчеркнуто дистанцируются от КНР. Так, советник-посланник посольства Румынии в Москве при
посещении Кишинева говорил сотрудникам партаппарата ЦК компартии Молдавской ССР: хотя первопричиной китайско-вьетнамского конфликта явился ввод
в Кампучию вьетнамских войск, Китай, развязав войну против Вьетнама, своими действиями компрометирует социалистические страны, социализм вообще19.
(Тем не менее, гостям, приехавшим из СССР, бросалось в глаза обилие товаров
китайского производства. С румынской стороны это объясняли внешнеполитической и внешнеэкономической открытостью государства, стремлением поддерживать активные связи со многими странами мира).
Многовекторность внешней политики Румынии сохранялась. В июле 1980
г., как раз в дни московской Олимпиады, Н. Чаушеску посетил с официальным визитом Париж, был принят президентом В. Жискар д’Эстеном. Перспективы экономического сотрудничества Румынии с Францией, как и с другими западными державами, все же не были столь многообещающими, как
того хотелось румынскому коммунистическому диктатору. Ужесточение во
внутренней политике СРР, усиление культа личности20, преследования дис__________________________
Ibid., In. 52. D. 106, f. 36.
Ibid., f. 4, 14, 18.
19
Ibid., D. 104, f. 23.
20
Обилие портретов Чаушеску и цитат из его трудов в убранстве улиц, оформлении музейной экспозиции и т.д. бросалось в глаза гостям, приезжавшим из СССР.
См.: Ibid., D. 105; 106, f. 33.
17
18
145
сидентов с конца 1970-х годов нанесли сильный урон репутации Н. Чаушеску, который в 1960-е годы своей независимой внешней политикой и, прежде
всего, смелым противостоянием диктату стран-союзниц по ОВД в период
чехословацкого кризиса 1968 г. завоевал определенный авторитет в мировом общественном мнении.
В той же Франции с конца 1970-х годов перестают рассматривать Румынию как ключевое звено своей восточноевропейской политики, налаживают не менее тесные связи с Венгрией, лидер которой Янош Кадар (находившийся в сложных отношениях с Н. Чаушеску вследствие сохранявшихся разногласий в трансильванском вопросе21) снискал не меньший, чем Н. Чаушеску, а еще больший международный авторитет, но не независимой внешней политикой, а попытками экономических реформ22.
Несмотря на новые кредиты, показатели промышленного производства
на рубеже 1970-х – 1980-х годов заметно отставали от запланированных в
соответствии с планом экономического развития на 1976-1980 гг., пришлось
корректировать планы, что наносило удар по крупномасштабной внутриполитической пропаганде, призванной доказать гражданам Румынии преимущества румынского пути к социализму23.
Н. Чаушеску, осознававшего сходство экономических проблем, стоявших
перед Румынией и Польшей, все это сильно беспокоило. Опасаясь притягательности польского примера для своих граждан, он через считанные дни
после начала забастовок предпринял ряд поездок по стране, чтобы изучить
положение дел, настроения рабочего класса и интеллигенции24.
Пытаясь нейтрализовать настроения недовольства и предотвратить развитие событий по польскому варианту, Н. Чаушеску с учетом требований
польских рабочих 9 сентября призвал плановые органы СРР откорректировать бюджет на текущий год – снизить на 16% расходы на армию и оборонную промышленность, перечислив эти средства на социальные расходы. В
целях успокоения масс румынский лидер прибегнул к своеобразным попу__________________________
Из литературы о венгерско-румынских отношениях в этот период см.: Földes
Gy. Magyarország, Romania és a nemzeti kérdés. 1956-1989. Budapest, 2007.
22
См.: Стыкалин А.С. Польский кризис 1980-1981 годов и позиция руководства Венгрии. Опыт событий 1956 года в 25-летней ретроспективе // Российскопольский исторический альманах. Выпуск V. Отв. редактор А.Н. Птицын. Ставрополь-Волгоград-Москва, 2011. С. 85-107.
23
См.: Opriş Petre. Criza poloneză de la începutul anilor ’80. Reacţia conducerii
partidului comunist român. Ploieşti, 2008.
24
О настроениях части румынских рабочих свидетельствуют их письма в Польшу
в поддержку «Солидарности». См.: Anii 1973-1989: cronica unui sfârşit de sistem.
Analele Sighet 10. Bucureşti, 2003. 869-870 f. На русском будет опубликовано: Анатомия конфликта. Т. 1. СПб., 2012 (в печати).
21
146
листским мерам – в центральной прессе был опубликован план развития
регионов Румынии на 5 лет, включавший в себя расширение жилищного
строительства, меры по улучшению обеспечения товарами.
Одновременно в сентябре Н. Чаушеску санкционировал создание новых
бюрократических структур, призванных имитировать выполнение функций
народного контроля над расходованием бюджетных средств, выделяемых местным органам власти, в частности, на строительство тех или иных социальных
объектов. В пропаганде звучали призывы к гражданам обращаться в эти структуры с жалобами на чиновников и со своими социальными проблемами25.
Как и лидеры других социалистических стран, Н. Чаушеску видел главную угрозу для режима в возникновении независимого профсоюза, что
открывало перспективы выхода рабочего движения из-под партийно-правительственного контроля. Он старался этого ни в коем случае не допустить.
Особое внимание уделялось выявлению настроений населения в крупных
индустриальных центрах – потенциальных источниках возникновения независимого рабочего движения. Опасения были небеспочвенными – документы свидетельствуют о популярности польской «Солидарности» и ее лозунгов среди румынских рабочих26.
Известно, что в 1968 г. лидеры румынской компартии видели в событиях
Пражской весны не движение за социализм с человеческим лицом, а, прежде
всего, стремление чехословацкой коммунистической элиты к расширению
национального суверенитета27. Лидеров КПЧ во главе с А. Дубчеком они
__________________________
См.: Opriş P. Criza poloneză. См. также информационное письмо посольства Венгрии в Румынии от 23 сентября 1980 г. о принимаемых руководством Румынии мерах в
связи с польскими событиями. Опубликовано на польском языке: Kopyś Tadeusz. Polityka
wewnętrzna Rumunii w okresie powstania NSZZ “Solidarność” // Pamięć I sprawiedliwośc.
Pismo Instytutu Pamięci Narodowej. Warszawa, № 2 (16). 2010. P. 497-505.
26
См. прим. 24.
27
Пражские реформаторы в то время по меньшей мере неоднозначно воспринимали проявления солидарности со стороны режима Чаушеску. Как заметил в августе 1968 г. в беседе с советским дипломатом один из них, журналист «Руде право» Моц, последовательным сторонникам демократических реформ «неприятна подчеркнутая солидарность руководства Румынии, где в вопросах внутренней политики существует такое же положение», как в Чехословакии до начала реформ (Чехословацкий кризис 1967-1969 гг. в документах ЦК КПСС. М., 2010. С. 851). Руководство ЧССР, не желая давать официальной Москве нового повода для недовольства, долгое время дистанцировалось от «диссидентской» Румынии и только в
августе, перед лицом непосредственной угрозы силового вмешательства со стороны союзников в свои внутренние дела, сделало шаг к сближению с Румынией (а
также Югославией), вероятно, надеясь, что согласованная позиция трех стран затруднит политику диктата со стороны СССР и ОВД.
25
147
воспринимали как своего потенциального союзника в деле сопротивления
политическому диктату Москвы. Зная об особой позиции Румынии в ОВД
как по чехословацкому, так и по ряду других принципиальных внешнеполитических вопросов, представители РКП не приглашались на совещания лидеров европейских социалистических стран, посвященные поискам путей
решения чехословацкой проблемы.
Совершенно иной была ситуация в 1980-1981 гг. С самого начала проявив обеспокоенность забастовками в Гданьске, Н. Чаушеску, отнюдь не старавшийся нарочито демонстрировать какой-либо особой позиции в польском
вопросе, регулярно приглашался на все заседания лидеров стран ОВД и СЭВ,
посвященные его обсуждению – начиная с варшавского заседания ПКК ОВД
19-20 октября 1980 г.28 Как на октябрьском варшавском совещании, так и 45 декабря 1980 г. в Москве на совещании с участием лидеров стран ОВД со
стороны союзников звучали призывы к полякам активнее применять силовые средства в борьбе с оппозицией. Только Н. Чаушеску и Я. Кадар выступили более сдержанно, отдавая предпочтение политическому разрешению
польского внутриполитического конфликта 29.
Вместе с тем под влиянием польских событий заметно эволюционировала позиция Н. Чаушеску по проблемам экономической интеграции социалистических стран. Еще в начале 1960-х годов руководство Румынии во главе с Г. Георгиу-Дежем выступило, как известно, против советских планов
интеграции стран СЭВ, увидев в них ущемление интересов своей страны,
недооценку ее промышленного потенциала, стремление превратить Румынию в аграрно-сырьевой придаток более развитых стран. И позже румынские лидеры неоднократно выступали с критикой планов кооперации в рамках СЭВ, хотя некоторые проекты ими все же были приняты – например,
план строительства электростанции на Дунае у Железных ворот. Но экономические трудности конца 1970-х годов, заинтересованность в расширении
поставок нефти из СССР способствовали некоторому смягчению прежних
установок, вели к поискам оптимального места Румынии в системе экономических взаимосвязей стран социализма.
На московском совещании в декабре 1980 г. Н. Чаушеску вдруг поставил вопрос о том, что в условиях экономического кризиса надо делать ин__________________________
28
См. воспоминания тогдашнего министра иностранных дел Румынии: Andrei Şt.
Cu Ceaşuscu, în Polonia zguduită de «Solidaritatea» // Dosarele Istoriei, 2001 № 8. Это
совещание показало, что по мере усугубления кризиса в Польше прибавлялось забот как у руководства СССР, так и у его союзников.
29
О позиции Кадара см. подробно: Стыкалин А.С. Польский кризис 1980-1981
годов и позиция руководства Венгрии. Опыт событий 1956 года в 25-летней ретроспективе.
148
тенсивнее сотрудничество между странами СЭВ. Недостатки экономической кооперации он назвал одной из причин кризиса в Польше. Другую,
внутреннюю причину польского кризиса румынский лидер в духе догматического марксизма-ленинизма видел в «мелкобуржуазных иллюзиях»
лидеров ПОРП, критикуя их увлечение поддержкой частного сектора в городе и, особенно, на селе, что вело к усилению социального расслоения,
возрождало классовые противоречия в польском обществе. Он говорил и
о том, что польские лидеры не проявили необходимой политической твердости в августе 1980 г., пойдя на уступки «Солидарности». Любые независимые от партии профсоюзы способны, по его мнению, стать пристанищем для антисоциалистических сил. Обеспечение руководящей роли
партии невозможно без завоевания ею промышленного пролетариата. Выработку программы, которая ставила бы во главу угла интересы рабочего
класса и подчеркивала его ведущую роль в обществе, румынский лидер
декларировал в качестве приоритетной задачи, без решения которой невозможно вывести страну из кризиса. Ни о каких системных изменениях
речи не шло, конкретные рекомендации свелись к предложению шире выдвигать рабочих на руководящие должности.
К числу других важных условий выхода Польши из кризиса Н. Чаушеску
отнес обеспечение единства партии, недопущение фракционности в ней, он
говорил и о необходимости хорошо поставить пропаганду успехов и достижений – трудящиеся ни в коем случае не должны сомневаться в преимуществах социализма.
В своем выступлении на декабрьском совещании 1980 г. в Москве он не
мог скрыть своей обеспокоенности состоянием румынской экономики, что
заставило его лишний раз подчеркнуть необходимость сотрудничества социалистических стран в рамках СЭВ. Н. Чаушеску предложил своим коллегам из других стран через несколько месяцев снова собраться для обсуждения насущных экономических вопросов. Снова коснувшись положения в
Польше, он заметил, что в сложившихся условиях полякам самим придется
решать свои проблемы. Это означало, что Румыния не собирается принять
участие в какой-либо внешней силовой акции, если такой путь будет избран
лидерами стран ОВД30. В конце своего выступления лидер румынской компартии снова подчеркнул: мы не хотим вмешиваться во внутренние дела
__________________________
См.: Opriş P. Criza poloneză. См. отзыв М.А. Суслова на заседании Политбюро ЦК КПСС 11 декабря 1980 г., где обсуждались итоги встречи руководителей
компартий социалистических стран: «Тов. Чаушеску, верный своей традиции, говорил больше о самостоятельности, суверенитете, невмешательстве во внутренние дела
и т.д.» (РГАНИ. Ф. 89. Пер. 42. Док. 59. Л. 2).
30
149
Польши31. По итогам встречи было принято коммюнике, где в весьма обтекаемой форме было сказано о решении братских стран помогать Польше.
Один из главных выводов, извлеченных Н. Чаушеску из польских событий, заключался в том, что любую форму оппозиционности (как внепартийной, так и внутрипартийной) надо жестко пресекать, ни в коем случае
нельзя допускать фракционности и выпадов против руководства партии со
стороны отдельных коммунистов, какие бы посты они ни занимали.
На первом же после возвращения из Москвы заседании Политисполкома ЦК Румынской компартии он выступил за привлечение к ответственности по партийной линии, удаление из высших парторганов и даже исключение из партии влиятельного ветерана партии К. Пырвулеску, который 23 ноября 1979 г., в последний день XII съезда РКП, выступил с резкой критикой
Н. Чаушеску за попытки узурпации всей власти в стране (речь К. Пырвулеску не публиковалась до 1990 г.). Дискуссии о том, какую внутреннюю и экономическую политику следует проводить, не допускались.
Вместе с тем опыт польских событий, активизация «Солидарности» и костела не только в политической, но и в идеологической сфере убеждали румынского диктатора в том, что любое отставание в идеологии приведет к
тому, что инициативу перехватит оппозиция, еще совсем недавно очень слабая, но с каждым годом активизировавшаяся. Выступления Н. Чаушеску,
как на закрытых партактивах, так и рассчитанные на более широкую аудиторию, становятся все более демагогическими, с претензией на теоретические изыски. Уже 16 декабря 1980 г., вскоре после возвращения из Москвы,
__________________________
Помощник М.С. Горбачева Г.Х. Шахназаров в разделе своей книге, посвященном польскому кризису, пишет о том, что Чаушеску, в 1968 г. бойкотировавший военную акцию союзников в отношении Чехословакии, позже, напротив, предлагал повторить коллективную акцию стран-участниц ОВД, теперь уже против
Польши. С советской стороны ему дали понять, что считают такие действия в отношении Польши неприемлемыми. См.: Шахназаров Г.Х. Цена свободы. Реформация Горбачева глазами его помощника. М., 1993. С. 115. Из контекста можно понять, что речь идет о начале 1980-х годов. Скорее всего мы имеем здесь дело с
аберрацией памяти – помощник Горбачева невольно проецирует на начало 1980-х
годов ситуацию лета 1989 г. Нет никаких свидетельств того, что в начале 1980-х
годов Чаушеску в диалоге с Москвой проявлял настойчивость в своих требованиях скорейшего разрешения польского вопроса силовым путем. В декабре 1981 г., в
самый канун введения генералом В. Ярузельским чрезвычайного положения в
Польше, на совещании министров обороны стран-участниц ОВД в Москве, румынский, как и венгерский представители выступили против включения в коммюнике
жестких формулировок, которые могли бы быть интерпретированы как вмешательство во внутренние дела Польши. См.: Стыкалин А.С. Польский кризис 1980-1981
годов и позиция руководства Венгрии.
31
150
он заговорил на заседании Политисполкома о необходимости новых лозунгов (повышения эффективности социалистической экономики и т.д.), об устарелости понятия «диктатура пролетариата», необходимости более активного применения формулы «революционная демократия» и т.п.
Предотвращение формирования структур рабочей оппозиции по образцу
польской «Солидарности» требовало и определенных политических маневров.
В 1980-1982 гг. Н. Чаушеску периодически ставил вопрос о создании новых
общественных организаций, способных проводить партийную линию применительно к разным слоям населения – все это было призвано способствовать
решению главной задачи: поставить под партийно-идеологический контроль
разные слои населения, нейтрализовав тем самым возникновение внесистемных структур, особенно в среде рабочего класса. Это подавалось как расширение оригинальной, доморощенной, отвечающей национальным традициям румынской демократии, хотя речь в принципе шла о создании новых бюрократических структур и приводных ремней режима личной власти.
Введение генералом В. Ярузельским военного положения в Польше 13
декабря 1981 г. Н. Чаушеску воспринял с удовлетворением, как устранение
опасного для всей системы социализма вызова, и не скрывал этого при посещении всего через несколько дней Москвы для участия в празднествах по
случаю 75-летия Л.И. Брежнева32.
Между тем, экономическое положение в его собственной стране с каждым месяцем только усугублялось. В октябре 1981 г. в целях экономии некоторые продукты и предметы первой необходимости стали распространяться по карточкам (пропаганда объясняла это стремлением к более рациональному распределению). В своих выступлениях, относящихся к этому времени, Н. Чаушеску всячески стремился сложить с себя ответственность за
экономические неудачи, переложить ее на подчиненных, на те или иные государственные институции, обвинял чиновников в некомпетентности, трудящихся – в нарушении дисциплины, искал козлов отпущения. В мае 1982 г.
он удалил в отставку правительство И. Вердеца, особенно досталось министру внешней торговли К. Буртикэ, значительная доля ответственности за кризисные явления была возложена на просчеты во внешнеэкономических связях. И все это на фоне растущего культа личности, строительной гигантомании, усиления волюнтаризма в экономической политике, принявшего в 1980е годы поистине чудовищные формы.
Взятый курс на сокращение любой ценой внешнего долга был призван
возыметь политико-пропагандистский эффект, внушить населению уверенность в жизнеспособности румынской модели социализма, оптимальности
избранного пути, а иностранных экономических партнеров убедить в надеж__________________________
32
См.: Buga Vasile. Relaţiile româno-sovietice în anii ’80.
151
ности каких бы то ни было внешнеторговых соглашений с Румынией. Вводятся строгие меры по экономии электроэнергии, налаживается контроль за
потреблением, происходит отказ от финансирования ряда жизненно важных
проектов на местах, сокращение социальных программ. Людям приходится
зажимать пояса, и в это же самое время сносятся целые кварталы исторической застройки Бухареста (землетрясение 4 марта 1977 г. сыграло на руку реализации этих планов), а на их месте начинает возводиться множество до сих
пор недостроенных гигантских зданий, призванных символизировать имперскую мощь новой социалистической Румынии, афиширующей свою преемственность государственным традициям даков и древних римлян.
К концу 1980-х годов в стране сложилась ситуация, которую в марте 1989 г.
с острым сарказмом прокомментировал крупный поэт Мирча Динеску в своем интервью французской газете «Либерасьон» – о Румынии как уникальной стране, где даже желающий повеситься от безнадежности существования
не может этого сделать, потому что в магазинах нет ни веревок, ни мыла33.
Польский кризис 1980-1981 гг., сильно напугавший Н. Чаушеску, способствовал не только ужесточению экономической политики в Румынии, но и
усилению режима личной власти. Элита, опасаясь потерять льготы, упражняется в славословии, демонстрации лояльности вождю, все более утрачивавшему адекватное представление о реальности. В начавшейся в СССР в 1985 г.
перестройке Н. Чаушеску увидел большую угрозу для себя, не скрывая от
М.С. Горбачева своего отрицательного отношения к происходящему в СССР34.
Особенно напугала румынского лидера фактическая утрата коммунистами власти в Польше вследствие демократического волеизъявления населения летом 1989 г. Положение дел в экономике самой Румынии уже тогда
давало все основания предполагать, что смена власти в этой стране может
принять куда более острые формы. Показательна политическая эволюция
Н. Чаушеску. Политик радикально националистического толка, в августе 1968
г. под знаком защиты национальных ценностей решительно отмежевавшийся от силовой акции СССР и ряда его союзников по ОВД в отношении Чехословакии и заработавший на этом немалый внешнеполитический и внут__________________________
См.: Dinescu Mircea: Moartea citeşte ziarul, Bucureşti, 1990. На русском будет
опубликовано: Анатомия конфликта. Т. 1. СПб., 2012 (в печати).
34
О своих отношениях с Чаушеску, и в том числе о последней встрече с ним 4
декабря 1989 г., М.С. Горбачев впоследствии подробно вспоминал. См.: Горбачев
М.С. Жизнь и реформы. Т. 2. М., 1995. (Проблемам отношений с Румынией посвящена в этой книге отдельная глава: Николае Чаушеску: падение самодержца. С.
390-404). См. также: Мусатов В.Л. Советско-румынские отношения в период кризиса и краха режима Чаушеску // Революции и реформы в странах Центральной и
Юго-Восточной Европы: 20 лет спустя. Отв. редактор К.В. Никифоров. М., 2011.
33
152
риполитический капитал (растрачивавшийся более десятилетия), по иронии
истории превращался в «коммунистического интернационалиста».
В августе 1989 г. Н. Чаушеску обратился к лидерам других европейских
социалистических стран с призывом собраться и обсудить положение дел в
Польше, создающее угрозу для судеб социализма не только в этой стране,
но и за ее пределами. Как ЦК ПОРП, так и ЦК КПСС решительно не поддержали его инициативы. В ответе ЦК КПСС румынскому руководству от 27
августа 1989 г. отмечалось: «Факт созыва такого форума был бы, несомненно, использован «Солидарностью» и другими оппозиционными кругами как
повод представить ПОРП в качестве силы, выражающей не интересы страны, а интересы зарубежных партий и государств. Кроме того, сам ход политических событий в стране объективно лимитирует возможности наших совместных шагов, не вступающих в противоречие с суверенитетом ПНР»35.
До мощного социального взрыва и бесславного падения диктаторского режима Чаушеску оставалось всего четыре месяца.
__________________________
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 103. Д. 181. Л. 140-141. См. также: Constantin I. Aspecte
privind relaţiile româno-polone în perioda anilor ’80 // Dosarele Istoriei, 2005. № 3-4.
35
153
РАЗДЕЛ 3.
ЛИЧНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ ЭПОХИ
ПОЛЬСКИЕ «ДОКТОРА МЕДИЦИНЫ И ОКУЛИСТЫ» НА НЕВЕ.
ПУТИШЕСТВИЕ РЕГИНЫ САЛОМЕИ ПИЛЬШТЫН В РОССИЮ
В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА
Э.К. Малгожата
Интерес к проблемам истории польских женщин в новое время растет в
современный период, становясь предметом активных междисциплинарных
исследований. Они концентрируются на определении места и роли женщины в семье, обществе, культуре и экономике страны.
При этом обращается внимание на изменения, которые произошли в положении женщин в XVIII в. В это время выросла образованность, а также степень участия в политической жизни страны, в культурной и интеллектуальной сферах1. Эти изменения не могли произойти, если бы не перемены в ментальности и сознании тогдашнего общества, в том числе и самих женщин. Влияния на эти изменения имели путешествия, являвшиеся не самым последним
способом познания мира и расширения интеллектуальных горизонтов. Мобильность полек, слабая в XVI в., росла в XVII в., чтобы в XVIII в. стать явлением почти повсеместным2. Путешествуя, женщины получали знания о научных достижениях эпохи, господствующей моде и обязательных стилях, а благодаря знакомствам и многочисленным дружеским связям они создавали общность, готовую к освоению стандартов наднационального уровня.
Одной из наиболее мобильных полек в XVIII в. была Регина Саломея Пильштын (урожденная Русецкая), представлявшая себя как «доктор медицины
и окулист». Она совершала поездки в Стамбул, болгарский Русе, Могилев,
Бар, Петербург, Киев, Львов, Яссы, Каринтию, Любляну, Вену и Вроцлав.
__________________________
Popiołek B. Kobiecy świat w czasach Augusta II. Studia nad mentalnością kobiet z
kręgów szlacheckich. Kraków, 2003; Partnerka, matka, opiekunka. Status kobiety w
dziejach nowożytnych od XVI do XX wieku / Pod red. K. Jakubiaka. Bydgoszcz, 2000;
Bogucka M. Białogłowa w dawnej Polsce. Kobieta w społeczeństwie polskim XVI-XVIII
wieku na tle porównawczym. Warszawa, 1998; Kuklo C. Kobieta samotna w
społeczeństwie miejskim u schyłku Rzeczypospolitej szlacheckiej. Studium
demograficzno-społeczne. Białystok, 1998; Rola i miejsce kobiet w edukacji i kulturze
polskiej / Pod red. W. Jamrożka i D. Żołądź-Strzelczyk. Poznań, 1998; Konopczyński
W. Kiedy nami rządziły kobiety. Londyn, 1960.
2
Sajkowski A. Włoskie przygody Polaków. Wiek XVI-XVIII. Warszawa, 1973. S. 204.
1
154
Свои многочисленные путешествия она описала в 1760 г. в мемуарах, которые, несмотря на множество стилистических и грамматических ошибок, характеризуются красочностью описания и богатством сюжетов, связанных с
романами и приключениями3.
В польской женской литературе это было первое такое обширное сочинение. Его автор не была эрудитом, в ее мемуарах мы не найдем свидетельств того, что она познакомилась с серьезной литературой, кроме медицинских книг. Именно благодаря путешествиям она расширила свои интеллектуальные горизонты, получила значительный запас сведений, и о мире,
и о людях, а также изучила несколько языков, правда, ни один из них в совершенстве. Без труда она, однако, пользовалась турецким языком, справлялась с немецким языком, могла говорить и по-русски. Последний язык
она могла легко освоить на восточных землях Речи Посполитой.
Регина Саломея Русецкая родилась в 1718 г. в новогрудской земле, вероятно, в мелкошляхетской католической семье. В детстве она получила элементарное образование, которое основывалось, прежде всего, на овладении
искусством письма и чтения по-польски. В возрасте 14 лет она была выдана
замуж за лютеранина Якуба Хальпира, лекаря и окулиста. Муж, намного
старше ее, практиковал в Стамбуле, поэтому сразу после свадьбы они выехали в Турцию. Можно было бы ожидать, что это должно было способствовать упрочению связи с супругом, единственным близким человеком в далеком чужом мире. Решительная женщина, однако, продемонстрировала
далеко идущую самостоятельность. Научившись у Хальпира основам медицинской теории и практики, в том числе окулистике, она часто действовала вопреки его воле и даже знаниям. Якуб критиковал ее медицинские умения и применяемые курсы лечения. После очередной ссоры он ушел от Регины, от которой у него была дочь Констанция, и вскоре умер.
С этого времени молодая вдова начала путешествовать по Болгарии, Австрии, Польше, Пруссии и Турции, официально содержа себя врачебной практикой. Она занималась лечением, прежде всего, аристократии, пользуясь хорошей репутацией и получая высокие гонорары, позволяющие вести подвижный независимый образ жизни4. Добавим, что медицинские умения, полученные у мужа, она расширяла благодаря контактам с другими лекарями. Она
использовала знания некоего итальянца с Мальты, который научил ее писать
рецепты по-латински, а также подарил несколько медицинских книг. Регина
использовала также свое знание методов народной медицины.
В 1739 году, возвращаясь из Болгарии, она вступила в брак с пленным военнослужащим австрийской армии Юзефом Пильштыном, которого за два года до
__________________________
Pilsztynowa R. S. z Rusieckich. Proceder podróży i życia mego awantur / Oprac.
R. Pollak i M. Pełczyński. Kraków, 1957.
4
Kuchowicz Z. Wizerunki niepospolitych niewiast staropolskich XVI-XVIII wieku.
Łódź, 1974. S. 297-318.
3
155
этого выкупила из турецкой неволи. Она была женщиной, не витающей в облаках, и трезво оценивала свои шансы на какое-то особенно выгодное замужество.
Решаясь на брак с бывшим невольником, она рассуждала: «…я вдова, бывающая в чужих странах, меня ведь ни один господин, ни староста не возьмет»5.
Молодая пара поселилась в Литве, в Несвиже, в имении князя Михала
Казимежа Радзивилла (1702-1762), великого гетмана литовского, который принял Пильштына на военную службу, присвоив звание хорунжего. Брачный
союз, однако, оказался неудачным и не принес Регине длительного основательного счастья, но и она также не подходила для традиционно понимаемого брачного союза, постоянно подвергая свое супружеское положение
очередным вызовам. Ее явно раздражало, когда муж пытался доминировать
(при этом находясь на ее содержании), она также постоянно путешествовала, часто под любым предлогом, а после возвращения жаловалась на неверность мужа. Вскоре после брака она выехала на несколько месяцев в Россию и после возвращения с горечью констатировала: «Моего мужа я неудачно застала, ибо он, конечно, супружескую веру разбил. (…) Я привыкла в Петербурге смотреть на такие благородные вещи и хорошо жить, а тут
мир стал для меня отвратительным»6.
На Неву Пильштын устремилась, чтобы выкупить из русского плена знакомых турков. В 1735-1739 гг. шла русско-турецкая война, вызванная стремлением России получить доступ к Азовскому и Черному морям. В ходе войны
русские заняли Азов и Кинбурн и, форсировав Перекоп, вошли в глубь Крыма и опустошили Бахчисарай. Однако им не удалось удержаться в Крыму, и в
1739 г. в Белграде был заключен мир. Россия получила Азов (без права строительства укреплений), а также территории по обеим сторонам Днепра7.
Во время войны много турок попало в плен и было вывезено вглубь России. «И так и мои добрые приятели, – записала автор дневника, – без вести
пропали, не известно, убиты ли на войне, взяты ли в неволю. И такие великие печаль и плач, причитания раздались в домах моих добрых приятелей»8.
Решительная полька захотела помочь в их несчастье и отправилась в Петербург ко двору царицы Анны Иоанновны (1693-1740, императрица с 1730 г.),
«имея эту надежду в Боге и в этой милостивой монархине, что ей этих турок, за которыми едет, не откажет и по просьбе ее выпустит их из неволи»9.
Добавим, что выкуп военнопленных «доктор медицины и окулист» расценивала как своего рода прибыльное вложение своих капиталов.
От запланированного путешествия Пильштын отговаривал князь Радзвилл,
утверждая, что, «будучи урожденной полькой, без каких бы то ни было зас__________________________
Pilsztynowa R. S. z Rusieckich. Op. cit. S. 82.
Ibidem. S. 152.
7
Bazylow L. Historia Rosji. Wrocław. 1985. S. 208-209.
8
Pilsztynowa R. S. z Rusieckich. Op. cit. S. 78.
9
Ibidem. S. 79.
5
6
156
луг перед российским двором», она не сумеет достичь цели, «прося за турков, неприятелей Москвы»10. Упорная женщина, однако, об изменении планов ничего не хотела слышать. Она отправилась в дорогу еще в 1739 г. и
добралась до Петербурга через Вильно, Ригу и Нарву.
Эта молодая дама, которая далекое и небезопасное путешествие решила
совершить в обществе всего двух слуг, вызывает уважение своим мужеством.
Она не теряла голову даже в моментах, когда возникала угроза ее жизни. Пильштын записала в мемуарах: «…в молодости я рада была стрелять и всегда имела пистолеты, охотничьи ружья в дороге в коляске»11. Небывалое личное мужество соединялась в ней с умением приспособляться к условиям. Путешествие в XVIII в. было связано с огромными усилиями, с неизбежностью перенесения различных невзгод, а также со многими опасностями. Страх, опасение за жизнь и багаж, но, прежде всего, измученность, усталость, и даже
физическое страдание были обычными вещами в путешествии12.
После приезда в Петербург многие предостерегали Пильштын, что к царице «трудно получить доступ, люди по году сидят, и не могут получить
доступ, чтобы с ней поговорить, даже письменную просьбу подать тяжело»13. Однако, пани Регина, благодаря рекомендательным письмам, протекции разных сановников, а также своим умениям лекаря, врожденной ловкости и неуступчивости, еще до рождества 1739 года предстала перед обликом Анны Иоанновны. «И надо было три раза на колена пасть, прежде чем
к ней подойти, и она милостиво дала мне руку поцеловать»14, – записала
мемуаристка. Царица, осведомленная об успешной лечебной практике
польки на Неве, в знак признания ее искусства предоставила ей жилье в одном из покоев своего дворца. Вместе с Пильштын там проживали семь других дам. «И так я счастливо осталась при дворе наисветлейшей российской
императрицы»15, – записала она в своих мемуарах.
Молодая доктор, к которой обращалось за помощью очень много пациентов, как принадлежавших ко двору Анны Иоанновны, так и из города, возбудила ревность придворного медика царицы. Он обвинял женщину, что она
не умеет лечить и запретил аптекарям предоставлять ей лекарства и выдавать лекарства по выписанным ею рецептам. Дело, в конце концов, дошло
до императрицы. «И так я свои обиды и беспокойство, – записала Пильштын, – подробно рассказала, что это только от искренней ненависти идет,
__________________________
Ibidem. S. 83.
Ibidem. S. 214.
12
Mączak A. Peregrynacje, wojaże, turystyka. Warszawa, 2001. S. 28-62; Kowalczyk
M. E. Podróże po Europie w XVIII wieku // Trzy relacje z podróży po Śląsku w XVIII
i XIX wieku / Oprac. J. Szymański. Gliwice-Chudów, 2006.
13
R. S. z Rusieckich Pilsztynowa Îp. cit. S. 92.
14
Ibidem. S. 93.
15
Ibidem. S. 95.
10
11
157
что его милость п[ан] доктор мне это счастье запрещает. Я также этим заявила, что иные дефекты не хочу ни у кого лечить, только глаза»16. В итоге
весь скандал закончился благополучно для польки, которой царица позволила пользоваться аптекой без ограничений и лечить разные недомогания,
а не только болезни глаз.
Важно добавить, что благодаря подвижному образу жизни и многочисленным контактам, Пильштын познакомилась со многими методами лечения самых разных школ. Ее интеллигентность и исключительная профессиональная интуиция позволяли эти теоретические знания успешно применять на практике. Правда, в мемуарах не сообщается о подробностях
использованного в России лечения, представляется, однако, что лечила она,
прежде всего, обращаясь к рекомендациям восточной медицины, а тем самым растительными средствами, диетами, советуя двигаться и соблюдать
гигиену. Как опытный лекарь она отдавала себе отчет, что нерациональный и негигиеничный образ жизни, который вели тогда люди, были причиной многих болезней.
На связь с восточной медициной указывает, кроме того, ее специализация – окулистика. Известно, что уже арабские школы подняли до высокого
уровня эту отрасль знания17. Тогдашняя же турецкая медицина обращалась
к этим традициям, и благодаря этому Пильштын хорошо ориентировалась
в специализации, которая в европейской медицине находилась на несравненно более низком уровне. Удивление и известность на Неве получило ее
ловкое и благополучное «снятие инструментом катаракты» придворной
прачке, которая с 14 лет страдала от помутнения хрусталика глаза18. Знание
окулистики она использовала, видимо, также для диагностики других заболеваний, проявления которых можно было заметить посредством изменений, происходящим в органе зрения19.
Находясь при петербургском дворе, Регина Саломея Пильштын узнала
много сплетен и анекдотов, сенсационных историй и запутанных интриг, которые затем перенесла на страницы мемуаров. Более того, услышанные истории она воспринимала с полным доверием, считая их правдивыми. Современные исследователи указывают, однако, на популярный и литературный характер многих описанных в дневнике сюжетов20.
Пани Регина была особенно чувствительной к романтическим историям. На страницах своих воспоминаний она много места посвятила любви,
которая преодолела все преграды, но также такой, которая превратностями
__________________________
Ibidem. S. 95.
Szumowski W. Historia medycyny. Warszawa, 1961. S. 113.
18
Pilsztynowa R. S. z Rusieckich. Op. cit. S. 93.
19
Kuchowicz Z. Op. cit. S. 303.
20
Cieński A. Pamiętnikarstwo polskie XVIII wieku. Wrocław, 1981. S. 153-157.
16
17
158
судьбы была сломана21. Ее привлекали любовники, готовые на эффектные
жертвы. Поэтому ничего не было удивительного в том, что она подробно
рассказала о князе Голицыне, который сначала отважился стать двоеженцем,
и тем самым вызвал на себя гнев Анны Иоанновны, чтобы в конце-концов
выбрать союз с собственной прачкой. Пильштын жила в покоях вместе с его
второй женой, австрийкой по происхождению. Кровати так были поставлены, что «мы головами друг к другу спали», как записано в воспоминаниях.
И хотя ее коробило то, что князь бросил «мадам» и тем самым довел ее до
безумия, а также то, что он, как она полагала, был причастен к смерти первой жены, но, все же в мемуарах со скрытым удивлением была описана
решимость Голицына и его происходящей из социальных низов избранницы. Князь и прачка мужественно перенесли испытание, назначенное императрицей, проведя на глазах всего двора ночь во дворце из льда, на ледяном
ложе без постели, одетые в тоненькие одежды. За это им была возвращена
милость, и их союз был признан22.
Не было недостатка в слащавых любовных сюжетах в описании императрицы Анны Иоанновны. Мемуаристка много места посвятила ее молодости, вступлению на трон и царствованию. Анна в 1710 г. вышла замуж за князя
курляндского Фридриха Вильгельма Кеттлера (и овдовела уже в 1711 г.).
Пильштын подробно рассказала историю их великой, как гласила придворная сплетня, любви. Князь, находясь в молодости на Неве, без памяти влюбился
в Анну, которая была младшей дочери Ивана V, единокровного брата Петра
Великого. Русская княжна ответила взаимностью на чувство курляндца, но Иван
V был против этого союза и запретил дочери отношения с князем курляндским. Влюбленные нашли способ тайно переписываться. В этом рассказе возникла личность Эрнеста Бирона, будущего всемогущего фаворита Анны Иоанновны, который, подвергая себя опасности навлечь гнев со стороны ее отца,
переправлял письма влюбленного Фридриха. Анна решилась упасть в ноги Ивана V, умоляя его, чтобы позволил ей выйти замуж за любимого. Она получила
согласие при условии, что Кеттлер не получит положенного Анне приданого.
Молодые согласились на это, заключили брак и выехали в Курляндию.
Их счастье длилось недолго – князь вскоре умер. Пильштын скрупулезно
записала сенсационное сообщение, что во время вскрытия «нашли его сердце высохшим, только как голубиное яйцо». Болезнь князя и, как следствие,
смерть, возможно, возникли вследствие долгой тоски по любимой. Мемуаристка привела также слова, которые будто бы сказал князь перед смертью
находившейся в отчаянии Анне: «…только об одном прошу, помни о на__________________________
21
Maciejewska I. Kobiecym piórem o miłości, małżeństwie i erotyce (Regina Salomea
z Rusieckich Pilsztynowa, Elżbieta Drużbacka, Franciszka Urszula Radziwiłłowa) //
Kobieta epok dawnych w literaturze, kulturze i społeczeństwie / Pod red. I. Maciejewskiej
i K. Stasiewicz. Olsztyn, 2008. S. 214-218.
22
Pilsztynowa R. S. z Rusieckich. Op. cit. S. 96-100.
159
шем верном слуге Бироне, так как что только хорошее ему сделаешь, то перед Богом будет и именно как бы мне самому»23. Таким образом, объяснялось петербургским двором неограниченное влияние Бирона на управление в Курляндии, а после вступления Анны Иоанновны на царский трон,
также и в России. «Вот такой результат и награду получают хорошие слуги»24, – объясняла Пильштын положение фаворита.
Добавим, что период властвования Анны Иоанновны, по мнению историков, является одним из наиболее мрачных десятилетий в истории России25.
Царица не доверяла никому из своего русского окружения. Почти всех русских она считала врагами. Всевластный Эрнест Бирон с запалом начал преследовать настоящих и мнимых врагов ее власти. В невиданных масштабах
распространилось доносительство. Тысячи людей были подвергнуты пыткам, с последующими приговорами к смертной казни или ссылке. Царица
одобряла без колебания все жестокости своего любимца.
Преследования коснулись, в первую очередь, семью Долгоруких, которая в 1730 г. вознесла Анну Иоанновну на российский трон. Еще в тот
же год большинство ее членов были высланы в Березов на Северной
Сосьве26. Регина Саломея Пильштын была свидетельницей того, как в 1739
г. четверо Долгоруких «под меч палача пошли»27. Полька в своих мемуарах много места посвятила этой семье, красочно описав, как после смерти
царя Петра II (малолетнего внука Петра Великого, обрученного с Екатериной Долгорукой) было составлено его фальшивое завещание. Не преминула она описать и обстоятельства, при которых Долгорукие возвели
Анну Иоанновну на трон.
Полька одаривала императрицу своей признательностью. На страницах мемуаров мы не встретим критических замечаний в адрес ее правления. Для Пильштын она была великолепным, великодушным монархом.
Не удивительно, что она оценивала царицу с перспектив собственных интересов, а те были более чем благополучными. Пани Регина после нескольких месяцев пребывания на Неве, «видя наисветлейшую императорскую е[е] м[илости] ласку к себе», осмелилась попросить о двух турках, на что императрица ответила: «Что же это двух турков? Я тебе и четырех турков подарю»28. Анна Иоанновна пожертвовала ей не только
пленных, но и осыпала ее дорогостоящими подарками, а на обратную
дорогу предоставила вооруженное сопровождение вплоть до польско__________________________
Ibidem. S. 107.
Ibidem. S. 128.
25
Wójcik Z. Dzieje Rosji 1533-1801. Warszawa, 1971. S. 272.
26
Bazylow L. Op. cit. S. 207-208.
27
Pilsztynowa R. S. z Rusieckich. Op. cit. S. 109.
28
Ibidem. S. 110.
23
24
160
российской границы. «Я, упав на колени, – записала автор воспоминаний, – перед Богом и перед этим монархом по обычаю поблагодарила
Господа Бога и этого монарха, добродетельницу мою, и простилась с ней,
и получила благословение из уст ее»29.
Пильштын, находясь в течение нескольких месяцев в Петербурге, хорошо познакомилась с городом и его историей. С удивлением она высказывалась о Петре Великом, который «Петербург такой прекрасный, такой великолепный поставил на Неве, что более красивый и более милый, чем
Стамбул и Вена»30. Она была восхищена гармоничной застройкой города,
широкими улицами, на которых свободно могло разъехаться несколько карет, господствующей в городе чистотой, наконец, дешевизной продуктов
питания и гостеприимством жителей. «Большая свобода и спокойствие для
добрых людей ходить, ездить, щеголять в меру своих возможностей»31, –
суммировала она относительно безопасности проживания в городе.
После возвращения в Польшу из поездки, полной приключений и опасностей, она намеревалась «с этими турками снова ехать в Турцию, в их
страну». Этому решительно воспротивился князь Радзивилл, объясняя,
что по польско-турецким соглашениям «не следует нам турок в Польше
иметь в неволе»32. Четыре пленных турка получили от князя все необходимое для путешествия и сопровождение, и были высланы в свою страну. «И таким образом я осталась печальной во всех отношениях», – записала мемуаристка. Причиной этого была неверность супруга и то обстоятельство, что он промотал все имущество, которое она оставила ему,
отправляясь в Россию33.
Брак Пильштын постепенно распадался. Периоды нежности, плодами которых были два сына, прерывались ссорами и скандалами, во время которых муж желал ей смерти. Поэтому нет ничего удивительного, что она решила уйти от него. В этой ситуации она снова отправилась в путешествие, в
этот раз в Германию. В 1744-1756 гг. она снова находилась в Польше, чтобы
позже перебраться на постоянное жительство на Босфор. В Стамбуле она
была пользующимся успехом лекарем, в частности, под ее опекой находился гарем султана. В столице Турции она проживала постоянно, там же, скорее всего и умерла. Последней точной датой ее жизни был 1760 год, когда
она написала свои мемуары34.
__________________________
Ibidem. S. 111.
Ibidem. S. 121.
31
Ibidem. S. 122.
32
Ibidem. S. 115.
33
Ibidem. S. 116.
34
Ibidem. S. 5-26.
29
30
161
ТАДЕУШ ЗЕЛИНЬСКИЙ – ПОЛЬСКИЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ
АНТИЧНОСТИ И ЕГО СВЯЗИ С РОССИЕЙ
К. Гембура
Эта статья посвящена самому крупному польскому специалисту по истории древнего мира и написана учеником учеников профессора Тадеуша Зелиньского, чувствующим себя должником. Сам автор статьи многим
обязан уже ушедшим из жизни профессорам Эдварду Звольскому, Янине
Плищиньской-Немирской, Анне Свидерек, Леокадии Малунович, Изе Бежуньской-Маловист. Эти ученые были непосредственно или опосредованно учениками профессора Тадеуша Зелиньского и знали его лично. Харизма этого ученого оказала влияние на поколение автора, обучавшееся
в Католическом университете в Люблине в 70-х годах ХХ века, то есть через тридцать лет после его смерти. Жизнь этого ученого годится для увлекательного романа, античной трагедии или, по крайней мере, сюжета приключенческого фильма.
1. Детство на Украине
Будущий корифей европейской науки родился 2 (14) сентября 1859 г. в
шляхетском имении в Скрипчинцах около Умани на Украине1. И отец, и
мать его были поляками римско-католического вероисповедования. Это
означало то, что они были подданными второго или даже третьего сорта. Шляхетская семья Зелиньских в результате преследований со стороны царизма и конфискации имения после национальных восстаний обеднела настолько, что уже дед Тадеуша Адам вынужден был зарабатывать
на жизнь как арендатор земли. Отец Тадеуша Франтишек имел юридическое образование, полученное в Киевском университете, хотя в душе
он был скорее поэтом. После окончания учебы Франтишек стал гувернером в имении семьи Грудзиньских именно в Скрипчинцах. Там он женился на старшей дочери хозяина имения Луизе. Мать Тадеуша была
близкой родственницей Янины (Иоанны), ловицкой княжны и жены великого князя Константина, наследника царского трона и наместника в
Царстве Польском, смещенного со своего поста в результате Ноябрьского восстания 1830 г. Тесных контактов Луиза и Янина между собой скорее не поддерживали. Мать Тадеуша страдала наследственной, неизлечимой тогда болезнью – туберкулезом. Она, правда, родила троих детей,
но дочь умерла в детстве, а младший брат Тадеуша – в довольно молодом возрасте. Мать умерла во время Январского восстания 1863 г. К счастью, сам Тадеуш не страдал от туберкулеза.
__________________________
1
Большая часть биографических сведений была почерпнута автором из: Zieliński
T. Autobiografia. Dziennik 1939-1944. Warszawa, 2005.
162
После смерти жены отец Тадеуша переехал в Петербург, где стал работать скромным служащим в управлении государственного контроля. Еще
при жизни матери в доме в Скрипчинцах жила воспитательница мальчиков Анна Кутузова, дочь православного священника при российском посольстве в Берлине. Она была воспитана скорее в традициях немецкой и
французской культуры, учила Тадеуша с трех лет языкам: французскому
и немецкому, в меньшей степени русскому. Таким образом, четырехлетний Тадеуш поехал в столицу России, зная украинский, польский и французский, который стал для него вторым языком, немного немецкий и русский. Пожалуй, это было немало для маленького ребенка. Отец вскоре женился на Анне Кутузовой, от которой имел дочь и сына. Они долго оставались некрещеными, поскольку по закону требовалось крестить их в православной церкви, с чем их отец, верный своей традиции, тянул.
В Петербурге семья жила на улице Большой Подъяческой у Екатерининского канала, недалеко от церкви Вознесения. В личной библиотеке
отца было много книг, особенно польских и французских. Роль педагога
принял на себя теперь отец. Его русская жена выезжала в Берлин за заказанной литературой, произведениями Адама Мицкевича. Тадеуш постигал польскую культуру. Отец учил его также латинскому языку, поскольку сам хорошо им владел, знал на память большие фрагменты из
Вергилия. В 1867 г. к семье присоединился приехавший с Украины младший брат Тадеуша (он умер в 1916 г.). Братья часто ходили в театр, где
восхищались балетными постановками, хотя, пожалуй, мало что в них
понимали. Выезжая на дачу, ребята узнали также окрестности Петербурга, такие как Выж и Гатчину.
В десять лет молодого Тадеуша нужно было отдать в школу. Из-за опасения плохого отношения к нему русских учителей, он был отдан в гимназию Св. Анны, евангелическую школу с преподаванием на немецком
языке. На экзамене для поступления во II класс гимназии (т.н. Квинту)
по русскому языку Тадеуш получил лишь «удовлетворительно», а с немецким языком было еще хуже. С самого начала обучения Тадеуш постоянно жил у учителя школы, прибалтийского немца Мейера. Тем самым, дом был немецким со всеми вытекающими последствиями. Это
было что-то вроде пансионата. Проживавшие здесь немецкие мальчики
приняли его душевно, в то же время русские отвергли его, высмеивая и
даже издеваясь над ним. В 1872 г. отец был уволен со своего поста служащего, став практикующим частным адвокатом. Пожалуй, он не был
пользующимся успехом юристом. Семье стало все меньше везти. В 1873
г. отец умер и был похоронен на католическом Выборгском кладбище.
Перед смертью отец переписал на жену все свое скромное имущество.
Мальчиками вынужден был по необходимости заняться единственный
брат отца, дядя Алексы.
163
2. Немецкий период
С 1874 г. в жизни Тадеуша начался немецкий период. Он постоянно жил на
т.н. стационаре2. У него обнаружились несомненные способности к языкам.
Девяти уроков английского языка хватило ему на всю жизнь, им он владел
свободно. В школе дела у Тадеуша шли все лучше. Он начал зарабатывать
себе репетиторством. Несмотря на нежелание дяди, он поддерживал связи со
своей мачехой и втайне давал ей деньги, поскольку жила она в нужде. После
получения аттестата об окончании гимназии в 1876 г., Тадеуш получил предложение продолжить обучение в Лейпциге под руководством профессора Ф.
Ричеля. Готовясь к поездке, он купил в магазине Апраксина за 5 рублей небольшой чемодан. До Германии ехал железной дорогой через Вильно. В Лейпциге он поступил в Российскую филологическую семинарию. В этом городе Т. Зелиньский редко говорил по-русски, и это у него получалось плохо.
После первых успехов он получил стипендию от российского правительства
для того, чтобы посмотреть Европу. Во время поездок по Италии и Греции в
1878-1882 гг. в Афинах начинающий ученый жил вместе с российскими учеными – эпиграфиком В. Латышевым и палеографом В. Ернштедом. В будущем они всегда выражались по отношению Т. Зелиньского неприязненно.
3. Российский период
После шести лет пребывания за границей и подготовки докторской диссертации в Лейпциге Тадеуш вернулся в Петербург в ноябре 1882 г. Здесь
жил только его брат. Его единокровная сестра, отправленная в Смольный
институт, несмотря на его искреннее стремление, не хотела поддерживать
связей с ним. Принимая во внимание хорошую немецкую докторскую диссертацию, Т. Зелиньскому была сразу разрешена сдача магистерской работы и выделена даже скромная стипендия. Он него требовалась чисто филологическая работа. Основываясь на своих лейпцигских записях, он написал
по-русски магистерскую работу «О синтагмах в древней греческой комедии». В России его называли Фаддеем Францевичем Зелинским.
Одновременно Т. Зелиньский начал знакомиться с местными научными
кругами. Начал с немецких знакомых по гимназии. Посещал также дом семьи куратора просвещения Георгиевского, влиятельного царского чиновника, с которым познакомился в Германии. Тот политически представлял
крайне правых. Познакомился Т. Зелиньский даже с ненавидимым поляками министром Катковым. Бывал молодой ученый также в университетских
кругах, особенно у местного светила наук о древности, эллиниста К. Люгебила, для разнообразия левого по своим взглядам, поддерживал контакты
__________________________
2
Проживание учеников школы или студентов, как правило, при семье преподавателя данного учебного заведения, с оплатой проживания, питания и прочих бытовых услуг.
164
также с Ф. Соколовым, М. Ростовцевым, а также с В. Ернштедом. Уже тогда
Т. Зелиньский считался самым способным исследователем истории древнего мира, но находящимся под покровительством Георгиевского, ставившего под сомнение университетскую автономию. На защите магистерской
работы Т. Зелиньского В. Ернштед, несмотря на свою неприязнь к нему, вел
себя по-деловому, высказавшись: «А все-таки важная диссертация». 21 января 1884 г. Т. Зелиньский начал работать в Петербургском университете.
На его первой лекции там об Аристофане присутствовало только пять слушателей. Вскоре он стал штатным приват-доцентом в университете с жалованием 100 рублей в месяц.
Его жизнь протекала в это время в бурных романах. На зимних каникулах
1885 г. Т. Зелиньский познакомился со своей будущей женой Елизаветой Луизой Гибель. В это же время он обручился с… Эммой Рейнер. Для того,
чтобы нравиться прекрасному полу, Тадеуш прошел годичный систематический курс танцев и благодаря этому и несомненной личной красоте интенсивно участвовал в светской жизни города, вращаясь среди представителей власти и науки. Увлекся даже дочерью сенатора. Наконец, он серьезно
влюбился в знакомую ему прибалтийскую немку Луизу Гибель и в 1885 г.
женился на ней. Ему было тогда 24 года. Венчание прошло в Мальтийском
костеле в Петербурге. У Тадеуша и Луизы было четверо детей: Людмила
(Амата, 1888-1967) стала женой крупного российского византиста В. Бенишевича; Феликс (1886-1970), женатый на прибалтийской немке Карине из
дома Борман, стал учителем естествознания в гимназии в Шондорфе в Баварии; Корнелия (1889-1970) стала без согласия родителей женой японца Канокоги; младшая Вероника (1893-1942) осталась с отцом, ухаживала за ним
в старости и, к несчастью, умерла еще до его ухода из жизни.
После приезда из Лейпцига Т. Зелиньский работал в высшей школе и одновременно в школе Св. Анны. Свой педагогический опыт он использовал
при написании книги «Древний мир и мы». Им была начата работа над докторской диссертацией, поскольку это было требование университета. Ей он
дал название «О дорическом и ионическом стилях в древней аттической комедии». Здесь его настиг первый удар – университет в Петербурге отверг его
работу. Она была слишком широкой по охвату и новаторской, а от него требовался только сухой, написанный в сжатом виде анализ. Он отправил свою
диссертацию в университет в Дерпте (ныне Тарту в Эстонии), дипломатически обеспечив там себе поддержку. Защита в университете Дерпта состоялась
в 1886 году. За нее была получена оценка cum laude (с похвалой).
В 1889/1890 академическом году он начал читать лекции на Высших женских курсах, основанных профессором К. Бестужевым-Рюминым. Тем не
менее, петербургские круги считали Т. Зелиньского ученым, ничего особенного собой не представлявшим. Но его поддержали крупные немецкие
ученые, в частности, Ф. Моммзен и В. Виламовитц, а А. Ф. Наук написал
165
ему: «Ваше положение в науке будет зависеть не от того, что о вас напишут, а от того, что вы сами напишете»3. Правило, что профессоров университетов назначает правительство, а не выбирает само учебное заведение,
лично для Т. Зелиньского оказалось удачным. В 1887 г., благодаря Георгиевскому, он стал экстраординарным профессором4. Тем не менее, это вызвало разговоры о сервилизме Т. Зелиньского, стремлении к почестям, а также о его средних профессиональных способностях. В это период он наиболее охотно поддерживал приятельские отношения с семьей своей жены, ее
родители были крестными его детей.
В 1890 г. Т. Зелиньский был избран коллегами на должность ординарного
профессора университета. Ученый писал: «Факультет, на котором я работал, убедился, что я, по крайней мере, не был идиотом»5. Его лекции начал
посещать приехавший сюда из Киева М. Ростовцев, который будет считать
себя учеником Т. Зелиньского. Рядом с ним в университете читали лекции
философ А. Введенский, историк С. Платонов. Одновременно Т. Зелиньский начал работать в Историко-филологическом институте вместо В. Латышева. Инспектор высших учебных заведений Н. Некрасов не испытывал к
нему симпатий, как к поляку и католику. Тем не менее, в 1892 г. Т. Зелинский стал экстраординарным профессором данного института. Одновременно он знакомился с учебными заведениями в провинции, университетами
Киева, Одессы, Харькова, Казани.
В 1895 г. Т. Зелиньский вступил в зрелый период своей научной деятельности. Это был период больших педагогических успехов, который продолжался до большевистской революции. В это время его брат стал штабс-капитаном и служил в Царстве Польском, женился там на польке. В университете у Т. Зелиньского были ограниченные приятельские отношения. Постоянно у него были трения с В. Ернштедом, несмотря на то, что их жены
поддерживали тесные контакты. С семьей Платоновых он совершал велосипедные прогулки. Т. Зелиньский лично познакомился с философом В. Соловьевым, что воспринимал как награду для себя. Однако, как писал ученый, краем его настоящих симпатий была Германия, Россия же была полем педагогической деятельности. Лучшим его другом был Ростовцев6. Т.
Зелиньскому завидовали из-за признания его достижений на международном уровне, тем более на его лекциях, что было чрезвычайным происшествием, его награждали аплодисментами. Особенно, когда интерпретировал
эллинскую культуру: «Вакханок» Эврипида, «Илиаду», «Трахинянки» Софокла, а также «Науку поэзии» Горация7. Тогда же он получил прозвище
__________________________
Zieliński T. Op. cit. S. 122.
Ibidem.
5
Ibidem. S. 125.
6
Ibidem. S. 133.
7
Ibidem. S. 137.
3
4
166
Eheu (Итак)8. С этого слова, случалось, профессор начинал лекцию. Это было
обращение сознательное и актерское.
Т. Зелиньского с 1895 г. начали печатать в либеральном «Вестнике Европы». Он писал для юридического журнала о том, что собой представлял римский судебный процесс, для Шекспировского общества – об «Антонии и
Клеопатре». В других изданиях были напечатаны его работы о «Речи против Гая Вереса» Цицерона, «Царе Эдипе», Ливии. Это были для Т. Зелиньского важные работы. Однако они не стали широко известными западноевропейским и польским ученым.
В этих работах он сформулировал свой основной метод интерпретации
античного литературного произведения, назвав его эйдографическим. Суть
его заключалась в прослеживании эволюции первичной идеи в изменяющихся исторических условиях. Все исследования Т. Зелиньского опирались
на его необычайно солидную научную базу9. Метод нашел верных, но немногочисленных последователей. Одна рецензия Т. Зелиньского забавным
образом цитировала М. Лютера: «Выступи решительно. Открой клюв и скоро
закончи»10. Некоторые свои работы, к счастью, Т. Зелиньский издавал в самом лучшем издательстве, публиковавшем исследования по древней истории, у Тойбнера в Германии.
В последнем году XIX в. Т. Зелиньский был вынужден бороться за сохранение классического образования в России. Его противником был математик Н. Сонин, бывший куратор просвещения и русификатор из Варшавы. Т.
Зелиньский участвовал в работе комиссии, которая занималась этим вопросом, и, пожалуй, именно его можно благодарить за сохранение классического образования в России вплоть до начала революции. Т. Зелиньский
стал куратором II и III курсов университетского образования. Молодежь,
по его словам, была уже сильно большевизирована. Его учеником, в частности, был будущий видный деятель большевистской партии А. Луначарский. Тем самым, учеба не слишком сильно занимала время студентов11.
Несмотря на восхищение им молодежи, на его пути встречались не только
успехи. Из Историко-философского института его хотели удалить как католика и поляка12. Несмотря на это, а может именно потому, что его считали преследуемым, он был любим молодежью. Т. Зелиньский предложил студентам
совместную читку древних авторов. Это был будущий «кружок профессора
Зелиньского». В этот кружок входили также две женщины, в том числе будущая жена писателя А. Толстого. Выступал Т. Зелиньский также с воскресными лекциями, на которых первоначально присутствовало 400 человек, затем
__________________________
Ibidem. S. 138.
Ibidem. S. 137.
10
Ibidem. S. 138.
11
Ibidem. S. 140.
12
Ibidem. S. 141.
8
9
167
количество слушателей сократилось до 200. Эти лекции вскоре вышли в печатном виде как книга «Античный мир и мы». Она выдержала три издания
на русском языке, а затем также увидела свет в переводе на немецкий, итальянский, французский, английский, польский, чешский, шведский, латышский,
украинский, румынский и другие языки, всего ее перевели на двенадцать языков. Книга была рекомендована как обязательная в каждой российской гимназии. Это дало автору достаточные материальные средства.
К сожалению, мнение куратора Н. Сонина о работе Т. Зелиньского было
разгромным. Улучшилось настроение опечаленного профессора только тогда, когда ему предложили работу в университете в Мюнхене. Несмотря на
плохое мнение о нем царских властей, он отказался выехать работать в Германию. Немецкие друзья помогли ему своей кампанией поддержки во всей
Европе. Но его сын Феликс не мог учиться в Петербурге, начав обучение в
Германии. Лекции Т. Зелиньского в этот период слушал П. Митрофанов, всемирно известный биолог, анатом и врач.
После 1905 г. отношения в университетских кругах изменились. Правда,
Т. Зелиньский стал деканом в своем университете, но зато утратил дружбу
с Платоновым. Своей работой Т. Зелиньский хотел доказать, что декан-поляк будет таким же хорошим или лучшим по сравнению с его предшественниками. Действительно, новый декан привел в порядок материальные и научные дела. Он также привел дело к соглашению со студентами во время
забастовки 1908 г. Студенты ходили тогда только на его лекции. Завистливое
профессорское сообщество присылало ему анонимные записки: «Ваше торжество не сойдет вам даром. Вы заплатите за него своим положением»13.
Студенты же открыто выказывали ему любовь.
Двадцатипятилетний юбилей научной деятельности Т. Зелиньского организовал самый выдающийся его ученик М. Ростовцев. Юбилейный сборник научных трудов не готовился, поскольку сам юбиляр не любил «этих
катакомб», зато была напечатана библиография его работ, а также фамилии всех ученых, которые считали себя его учениками. Из научных наград
самым важным для Т. Зелиньского было звание почетного доктора Московского университета.
Среди прочего заслугой Т. Зелиньского был также нетипичный способ
познания объекта исследования – осмотр памятников старины во время научных путешествий. В 1910 г. он с группой студентов в сорок человек совершил четырехнедельное путешествие по Греции. В этот же период он был
докладчиком на открытых курсах усовершенствования, где у него было около 600 слушателей. Тогда же он публикуется в Германии у Тойбнера. В 1914 г.
Т. Зелиньский получает звание почетного доктора университета г. Гронингена, а в 1923 г. становится членом Британской академии. Занимается он также античным религиоведением.
__________________________
13
Ibidem. S. 158.
168
В России у него были свои враги: В. Модестов, Н. Новосадский, М. Крашенинников, И. Холодняк. С 1910 г. атмосфера вокруг Т. Зелиньского начала сгущаться. Он обладал харизмой, выступая по всем проблемам античности. По мнению некоторых, Т. Зелиньский доводил слушательниц до сумасшествия. Женский союз, в частности, обвинял его, в деяниях совершенно
непозволительных, в частности, в нескольких десятках романов. Со слушательницами! Это были самые настоящие сплетни. Попадались, правду говоря, студентки, которые, влюбившись в него, решались на самоубийство14.
Уже во время Первой мировой войны Т. Зелиньский подготовил на русском языке свои крупные обобщающие труды: «История античной культуры» в двух томах, «Древнегреческая литература эпохи независимости». Второй том первой из этих работ вышел в свет лишь в 1921 г. Не были опубликованы три тома, посвященные трагедиям Эврипида. Как установила уже ушедшая из жизни исследовательница Ханна Геремек, они сохранились в рукописном виде и находятся в Москве вместе со всем архивом издательства Сабашникова. Во время войны профессор Т. Зелиньский выступал с лекциями, в
которых осуждал германское варварство, но хотел спасти для русских то, что
считал в немецкой культуре самым важным – благородную гетевскую душу.
Т. Зелиньский постоянно сотрудничал с разными газетами. Он издал три
тома книги «Из жизни идей». Его единственное достижение в сфере беллетристики – это сборник преданий «Иресионе». В это время им были написаны четыре тома труда «Античный мир»: первый том – «Сказочная древность», второй – «Независимая Греция», третий – «Римская республика» и
четвертый – «Римская империя». Из литераторов этого периода он лично
познакомился с А. Блоком, И. Анненским, В. Ивановым, М. Горьким, Л. Андреевым, А. Луначарским, К. Бальмонтом, В. Брюсовым, И. Буниным, А.
Ремизовым, М. Кузьминым, с некоторыми из них был знаком даже близко.
Лишь футуристы избегали его, встречая полную взаимность.
Профессор Т. Зелиньский был избран на место польского писателя, лауреата Нобелевской премии Х. Сенкевича почетным членом российской Академии литературы. Академиком Российской Академии Наук его не избрали изза его польского происхождения. Заблокировал решение о принятии Латышев, напрямую сообщив Т. Зелиньскому о мотивах такого своего решения.
В то же время война побратала поляков и русских. Некоторые русские
это даже воспринимали серьезно. Т. Зелиньский был приглашен прочитать
лекции о Мицкевиче и его творчестве. Была даже создана польская гимназия, он стал председателем совета школы. Большинство ее учеников были
беженцами из занятой немцами Варшавы.
__________________________
14
Эти события были описаны в воспоминаниях: Левицкая-Ден Т. Воспоминания
о Фаддее Францевиче Зелинском. Рукопись хранится в Архиве Российской Академии Наук в Петербурге. Ф. 977. Оп. 1. Д. 48.
169
4. Революция в России и возвращение в Польшу
С началом войны ухудшилось материальное положение Т. Зелиньского и
его семьи. Из получаемой пенсии, на которой он уже давно находился, было
скоплено 60 тыс. рублей золотом, которые были вложены в царские ценные
бумаги и ассигнации. Все это Т. Зелиньский потерял из-за революции, их
просто аннулировали. Так же как и отобрали пенсию. Помог ему тогда М.
Горький. По заказу издаваемой им «Библиотеки всемирной литературы» Т.
Зелиньский перевел три тома для этого издания. Это были все драмы Грильпарцера и Иммермана. Тем самым, он жил на гонорары.
С началом большевистской революции Т. Зелиньский начал выступать и как
публицист. Несколько его текстов перевела на польский язык и опубликовала Х.
Геремек15. Среди публицистики видное место занимало эссе «Искусство и революция. О памятниках и вандализме», в котором автор призывал революционеров уважать искусство; в очерке «Буржуи и пролетарии» обращалось внимание
на терминологию и понятия. Кому они были адресованы? С полной уверенностью можно говорить, что они были адресованы Ленину! Старый профессор заблуждался, надеясь, что власть его услышит. В других публицистических очерках
он защищал основные гуманистические понятия. В очерке «Социализм и религия» он доказывал правомерность существования религии, а в эссе «Национализм. Интернационализм. Супранационализм» защищал идею нации.
Связь Т. Зелиньского с Россией постепенно ослабевала вместе с появлением страха за собственную жизнь и семью. Именно в это время он получил приглашение от польских научных кругов приехать на родину. С Польшей
он не имел связей с 1886 г., хотя в Петербургском университете были
польские профессора Бодуэн де Куртене и Петражицкий, с которыми Т. Зелиньский не поддерживал слишком близких контактов.
Зелиньские выхлопотали у А. Луначарского разрешение выехать на год за
границу с одной из дочерей – Вероникой. Через Полоцк они добрались до Варшавы. Польские пограничники даже не посмотрели их документов. В Варшаве
семья сразу же получила польские паспорта и выехала в Европу. Во время этой
поездки Т. Зелиньский читал лекции о древней культуре. Однако он вернулся в
Петроград, поскольку там, в качестве заложницы оставалась его дочь Амата.
Возвращение произошло в августе 1920 г. в тот момент, когда Красная Армия
стояла под Варшавой. Никто на его родине не секунды не думал, что он бежит
к врагу, ведь по-польски он говорил слабо. В Петрограде тем временем его дочь
Амата, не получая пенсии отца, лишилась и жилья. Тем не менее, после возвращения Т. Зелиньского в Петербург его приветствовали на улицах: «Профессор вернулся», добавляя: «Воистину вернулся».
С апреля 1922 г. Т. Зелиньский был уже профессором в Варшаве. Ему
исполнилось в это время 63 года. В 1923 г. в Варшаве умерла его жена Луи__________________________
15
Zieliński T. Kultura i rewolucja. Publicystyka z lat 1917-1922. Warszawa, 1999.
170
за. До начала Второй мировой войны его жизнь была связана с Варшавой.
Он был профессором Варшавского университета. После начала Второй мировой войны его забрал в Шондорф в Баварии вместе с дочерью Вероникой сын Феликс, преподаватель местной гимназии. Там профессор Т. Зелиньский закончил свой жизненный путь в 1944 году. До последнего дня своей
жизни он занимался наукой.
Заключение
У Тадеуша Зелиньского было много учеников, некоторые из них написали
свои воспоминания о встречах в своей жизни с этим необычайным человеком. Такие воспоминания издал его варшавский ученик М. Плезя16. Были опубликованы письма к С. Сребрному, ученику Т. Зелиньского. Х. Геремек опубликовала материалы о петербургском периоде его биографии. Появились также другие воспоминания о профессоре17. В них о Т. Зелиньском говорилось
в превосходном смысле, в частности, что он представлял собой польскую национальность, немецкое образование, русскую культуру, но его истинной отчизной была Эллада классического периода. Крупнейший польский писатель
и поэт Я. Ивашкевич посвятил Т. Зелиньскому стихотворение:
Тадеушу Зелинькому:
Говоришь немного
Человек на свете, Бог над человеком, а все иное
Это Ирида, как эхо бури. Как детские слезы18.
Негативное мнение о Т. Зелиньском выражает польский исследователь
польско-российских отношений Л. Базылев19. В то же время положительно
о нем отзывались К. Куманецкий, С. Сребрны, Г. Пянко, В. Клингер. Библиографию работ Т. Зелиньского представила Г. Пянко20. Имеется также библиография работ профессора в России, хотя и неполная21.
__________________________
Plezia M. Dziecię niedoli // Analecta Cracoviensia. T. XV. 1983. S. 355-408; Plezia
M. Z dziejów filologii klasycznej w Polsce. Warszawa, 1993. S. 181-232.
17
Geremek H. Nieznane materiały do biografii Tadeusza Zielińskiego( 1859-1944).
Z archiwów petersburskich // Sprawozdania z Czynności i Posiedzeń PAU. Kraków,
1995. S. 17-41; Аверинцев С. Русские писатели. Т. II. М., 1964; С 336-337; Zieliński
T. Listy do Stefana Srebrnego / Opr.G.Golik-Szarawarska.Warszawa, 1997. S. 166;
Mortkiewicz-Olczakowa H. Wspomnienia o Tadeuszu Zielińskim // Meander. 1959. Zesz.
8-9. S. 428-433; Łuria S. J. Wspomnienie o prof.Tadeuszu Zielińskim i jego metodzie
motywów rudymentalnych // Meander. 1959. Zesz. 8-9. S. 406-418.
18
Wiadomośći Literackie. 1928. № 3.
19
Bazylow L. Polacy w Petersburgu. Wrocław, 1984. S. 310-312.
20
Kumaniecki K. Tadeusz Zieliński // Meander. 1959. Zesz. 8-9. S. 387-393; Srebrny S. Ze
wspomnień ucznia // Ibidem. S. 394-405; Pianko G.Zielinski w Warszawie // Meander. 1961.
Zesz. 1. S. 56-61; Klinger W. Tadeusz Zieliński // Pamiętnik Literacki. 1946. S. 435-450; Pianko
G. Bibliografia prac Tadusza Zielinskiego // Meander. 1959. Zesz. 8-9. S. 437-461.
21
Список трудов профессора Фаддея Францевича Зелинского. СПб, 1909.
16
171
Тадеуш Зелиньский, однако, как представляется, не слишком известен в России. Хотя именно здесь он посвятил научной работе больше всего лет своей
жизни. Говорил о польском, немецком и российском периодах в своей жизни. Никогда не говорил, что является немцем или русским. Всегда был поляком, говоря: «Если Варшава призывает, то ни один поляк не может остаться
глухим к этому призыву». Никогда Зелиньский, однако, не пренебрегал другими культурами. Был попросту человеком культуры. Писал лучше по-немецки и с большей любовью к культуре этой страны, чем большинство немцев.
Писал лучше и умней Латышева, но, несмотря на это, был гражданином второго сорта. Россия была для него домом в 1859-1922 годах, или 63 года. Работал в пространстве русской культуры, однако был сформирован немецкой
культурой. Привязанность Зелиньского к русской культуре не была притворством, раз последней записью ученого, сделанной им после смерти дочери
Вероники, был следующий фрагмент из «Хаджи Абрека» Лермонтова:
И вот пошел я жить в пустыню
С последней дочерью своей.
Ее хранил я как святыню;
Все, что имел я, было в ней.
(…)
Но час ударил неизбежный,
И улетел птенец мой нежный!..
Думается, что неплохо будет напомнить о профессоре Тадеуше Зелиньском, о его вкладе в российскую и мировую культуру.
ИСТОРИК КАЗАЧЕСТВА И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ НА ЮГЕ
РОССИИ Н.Л. ЯНЧЕВСКИЙ
Н.А. Мининков
Семьдесят пять лет назад, в 1937 г., сталинский государственный террор
унес жизнь Николая Леонардовича Янчевского. Обладавший разносторонними талантами, он проявил себя как поэт, писатель, литературный критик
и журналист. Являлся он также видным советским историком. Он прошел
большой жизненный путь. Родился он в 1892 г. в Петербурге, в семье сына
гвардейского офицера польского происхождения, порвавшего со своей средой, и фабричной работницы. Семья, в которой отец и мать работали на
кондитерском предприятии «Жорж Борман», отличалась высокой культурой
и революционными взглядами.
Сам Н.Л. Янчевский в 1908 г. вступил в партию эсеров, и в том же году эмигрировал в Париж. Вскоре после возвращения в 1909 г. он был сослан в Иркутскую губернию, где уже отбывали ссылку за участие в революционных событиях 1905 г. сроком на 10 лет его мать, Александра Яковлевна, и старшая сестра
Вера. Уже в ссылке, благодаря общению со средой ссыльных революционе172
ров, определился его интерес к работе в печати. Тогда же стали появляться его
первые поэтические опыты. Такие интересы привели его в 1912 г. в университет А.Л. Шанявского в Москве по циклу историко-филологических наук. В октябре 1917 г. он был активным участником борьбы за советскую власть: в Москве в составе Красной Гвардии, а в 1918-1920 гг. – в Иркутской губернии против
режима адмирала А.В. Колчака. В 1920 г. он вступил в ряды РКП (б). С 1921 г. он
работал в органах советской печати в Краснодаре и Ростове. В 1922-1924 гг. он
возглавлял редакцию крупной региональной газеты «Советский Юг». Уже в то
время вышли в свет его первые литературные произведения1.
При всех своих разносторонних талантах Н.Л. Янчевский видел себя, прежде всего революционером и всю свою деятельность подчинял интересам революции. С этим было связано обращение его к проблемам истории Дона
и Северного Кавказа. В центре его внимания оказалась история рабочего,
крестьянского и национального движения в регионе, формирование большевистских организаций, революция и гражданская война на Юге России.
Исследование истории гражданской войны подвело Н. Янчевского к проблеме истории казачества, которая также оказалась в центре его внимания. Он правомерно полагал, что знание проблем генезиса казачества и ранних периодов его
истории открывает путь к пониманию его места и роли в событиях революции и
гражданской войны. С этим обстоятельством было связано активное его участие
в дискуссии, развернувшейся вокруг романа М.А. Шолохова «Тихий Дон»2, а
также появление трудов, посвященных истории донского казачества3.
Безотрадны были последние годы жизни писателя и историка. В условиях формировавшегося сталинского тоталитаризма он оказался на распутье.
В то время как его близкий друг по иркутской ссылке и работе в редакции
газеты «Советский Юг» М.Н. Рютин решительно выступил против диктатуры и был арестован – в 1930, а затем в 1932 гг., он сам не занял однозначной
позиции. С одной стороны, им была написана пьеса, посвященная широко
распространенной в сталинской пропаганде теме вредительства на советских предприятиях со стороны бывших интервентов и белогвардейцев4. С дру__________________________
1
Янчевский Ник. (Фросин). Во имя революции. Рассказы. Иркутск, 1920; Янчевский Ник. Октябрь. Поэма. Иркутск, 1920; Краснодар, 1921; Янчевский Н. Басни
деда Мирона. Иркутск, 1921; Янчевский Н. Воскресенье // Советский Юг. 1923. №
15 (270) от 21 января. Позже вышли в свет его произведения: Янчевский Н. Рабочий Полетаев. Пьеса для рабоче-крестьянских клубов и театров. В одном действии.
Ростов-на-Дону – Краснодар, 1925; Янчевский Н. Карча // На подъеме. 1927. № 6.
С. 3-9; Янчевский Н. За волей (Исторический рассказ из эпохи конца XVIII века) //
На подъеме. 1933. № 1. С. 21-29.
2
Янчевский Н.Л. Реакционная романтика // На подъеме. 1930. № 12. С. 129-154.
3
Янчевский Н. Колониальная политика на Дону торгового капитала Московского государства в XVI-XVII вв. Ростов-на-Дону, 1930; Янчевский Н.Л. Разрушение
легенды о казачестве. Ростов-на-Дону, 1931.
4
Янчевский Н.Л. Вредители. Пьеса в 6 картинах. Ростов-на-Дону, 1931.
173
гой, как и многие члены партии, он все более критически относился к режиму. За свою позицию по отношению к революции 1905-1907 гг., гегемоном которой он видел пролетариат, он был обвинен в троцкизме и на короткий срок, в 1932-1933 гг., исключался из партии. После восстановления в
партии он долго не получал разрешение на работу в Истпарте Азово-Черноморского крайкома РКП (б).
Работал Н.Л. Янчевский в качестве корреспондента в газетах «Молот»
и «Колхозная правда». Арестованный в феврале 1937 г. по абсурдному
обвинению в подготовке в составе террористической организации убийства деятелей Советского государства, Н. Янчевский на допросах в застенках Азово-Черноморского НКВД в Ростове проявил стойкость и, несмотря на пытки, не назвал ни одного имени. По приговору тройки он
был расстрелян 7 августа 1937 г., причем семье сообщили об осуждении
его на 10 лет без права переписки. Затем, в 1945 г., семье была официально сообщена ложная информация о его смерти в исправительно-трудовом лагере под Карагандой.
По заявлению первой его жены, Ефросиньи Николаевны Янчевской, дело
его было пересмотрено в 1955-1956 гг., и он был реабилитирован. Однако
даже после смерти Сталина советская власть не решилась сказать правду о
расстреле Н. Янчевского. Лишь в 1993 г. по заявлению его дочери, Инны
Николаевны Янчевской, было выдано новое свидетельство о смерти его отца
с указанием правильной даты его гибели – 7 августа 1937 г.
Реабилитация 1955-1956 гг. открывала путь к восстановлению имени Янчевского как историка. Его труды стали упоминаться в историографических
разделах исторических исследований. В 1975 г. вышла в свет обстоятельная
статья К.А. Хмелевского о трудах Н. Янчевского по истории революции и
гражданской войны на Северном Кавказе5. К. Хмелевский отмечал, что труд
Н. Янчевского опирается на фундаментальную источниковую базу. Им было
указано на характерный для Н. Янчевского классовый подход «в принципах
отбора материала» и «в постановке узловых вопросов темы»6.
В результате, подчеркивал К. Хмелевский, Н. Янчевскому удалось показать наличие глубокого социального расслоения среди населения края. Им
были приведены «убедительные данные, свидетельствовавшие о расхищении казачьих войсковых земель атаманско-офицерскими верхами, об обеднении рядовых казаков и частичной их пролетаризации», и о том, что «и
«иногородние» не представляли цельной массы»7. В то же время К. Хмелевский отмечал, что в трудах Н. Янчевского выразилась «методологичес__________________________
5
Хмелевский К.А. Н.Л. Янчевский – историк Октября и гражданской войны на
Северном Кавказе // Проблемы истории Октябрьской революции и гражданской
войны в СССР. Томск, 1975. С. 223-239.
6
Там же. С. 228.
7
Там же. С. 230, 231.
174
кая незрелость автора», которая определялась «упрощенными, навеянными экономическим материализмом представлениям о прямой зависимости
силы пролетариата от его численности»8. В результате Н. Янчевский «переоценивал значение сословного момента в ходе революции и гражданской
войны на Северном Кавказе», а рост революционных настроений среди казаков «объясняет главным образом не социальными причинами, а политическими обстоятельствами – стремлением покончить с войной»9.
К предпосылкам революции и гражданской войны на Северном Кавказе,
как отмечал К. Хмелевский, Н. Янчевский отнес остроту аграрного и национального вопросов как результата «колониальной, угнетательской политики царизма»10. Заслугу Н. Янчевского К. Хмелевский видел в том, что он
«одним из первых в нашей литературе вскрыл реакционную сущность попыток феодально-клерикальных кругов объединить горцев и противопоставить их революционной России», а также выдвинул положение «о боевом
интернациональном союзе трудящихся Северного Кавказа, сложившегося в
годы революции и гражданской войны»11.
Сделанный К.А. Хмелевским обстоятельный анализ трудов Н. Янчевского позволил репрессированному и отчасти забытому историку занять
видное место в историографии революции и гражданской войны на Северном Кавказе. Еще более существенным видел место Н. Янчевского в
историографии проблем участия казачества в гражданской войне Л.И.
Футорянский. По его мнению, Янчевским раскрыта «одна из особенностей казачьего сословия, которое объединяло в единых рамках «дворянство и государственное крестьянство, создавая казачью кастовую идеологию, (что – Н.М.) смягчало классовый антагонизм внутри казачьей системы – внушало казачеству, что оно по отношению к остальному крестьянству и вообще к «иногороднему» населению является особым привилегированным сословием»12.
Более четко место трудов Н. Янчевского в историографии участия казачества в гражданской войне определяли А.В. Венков и В.П. Трут. Согласно
А. Венкову, «Н. Янчевский в 1924 г. рассматривал гражданскую войну на
Дону как борьбу казачества «с бесправным «иногородним» населением,
состоящим в массе из середняков и бедняков…»»13. Как отмечал В. Трут, с
точки зрения Н. Янчевского, «главной причиной вооруженной борьбы в пе__________________________
Там же. С. 229.
Там же. С. 232.
10
Там же. С. 234.
11
Там же. С. 235.
12
Футорянский Л.И. Казачество в России в огне гражданской войны (1918-1920
гг.). Оренбург, 2003. С. 139.
13
Венков А.В. Донское казачество в гражданской войне (1918-1920). Ростов-наДону, 1992. С. 3.
8
9
175
риод Гражданской войны являлись сословные антагонизмы между казаками и крестьянами и контрреволюционность всего казачества»14.
К.А. Хмелевским, С.К. Хмелевским и Л.А. Этенко обращалось внимание
на мысль Н. Янчевского о роли иностранных держав в качестве факторов поддержки сил «всероссийской контрреволюции», связанной с «кулацко-казачьими интересами»15. В целом положительно труды Н. Янчевского по истории
гражданской войны оценивал В.Н. Сергеев, но вместе с тем указывал на отдельные неточности, связанные с историей Донской советской республики16.
Таким образом, в оценке трудов Н. Янчевского по истории революции и
гражданской войны высказывались две точки зрения. Если К.А. Хмелевский видел в этих трудах преобладание классового подхода над объяснением
предпосылок гражданской войны обстоятельствами сословного характера,
то В.П. Трут полагал, что ведущую роль Н. Янчевский отводил сословным
противоречиям, прежде всего между казачеством и крестьянством. Кроме
того, не получила должной оценки проделанная Н. Янчевским работа по
исследованию истории рабочего класса на Юге России и революции 19051907 гг. в регионе. Между тем, Янчевский уделял им весьма серьезное внимание, поскольку с развитием капитализма в регионе, с положением рабочего класса и с его революционной борьбой он связывал предпосылки революции и гражданской войны 1917-1920 гг.
Уже по первому труду Н. Янчевского о революции и гражданской войне
на Северном Кавказе было заметно, что при анализе ситуации в регионе
начала XX в. им было обращено внимание на особенности положения в
крае. К ним он отнес малочисленность пролетариата, «вкрапленного отдельными островками в гущу земледельческого населения», наличие казачества
и национальный «момент»17. Развивая эту мысль, Н. Янчевский подчеркивал стремление казачества удержать свои привилегии, а также остроту национального вопроса, когда «горская масса … таила ненависть к русским, а
в особенности к казачеству, которое являлось орудием русификаторской политики, покоряя горцев оружием и отнимая у них лучшие земли»18. Таким
образом, в ранний период своей исследовательской работы сословный и национальный «момент» значил для Н. Янчевского больше, чем социальный,
причем классовые противоречия он рассматривал в качестве производных
от сословных и национальных. В самом деле, в казаках он видел представителей «кулацкого слоя», а «иногороднее» население состояло, по его сло__________________________
14
Трут В.П. Казачество России в период Октябрьской революции и на начальном этапе Гражданской войны. Ростов-на-Дону, 2005. С. 6.
15
Империалистическая интервенция на Дону и Северном Кавказе. М., 1988. С. 13.
16
Сергеев В.Н. Донская республика (1917-1918). Ростов-на-Дону, 2005.
17
Янчевский Н. Краткий очерк революции на Юго-Востоке (1917-1920 гг.). Ростов-на-Дону, 1924. С. 7.
18
Там же. С. 8.
176
вам, «в массе из середняков и бедняков». Это отражало упрощенное представление о гражданской войне, распространенное в партийной среде.
Вместе с тем было заметно стремление историка к преодолению упрощенного подхода к гражданской войне. Это сказалось при освещении им
внутренних противоречий в белом движении, в частности, между Добровольческой армией и Кубанской Радой. Значительное внимание уделял Н.
Янчевский взаимной ожесточенности. Но, как и следовало ожидать от историка-большевика, видевшего в историческом познании средство утверждения партийной точки зрения на объект своего исследования, он говорил:
«О насилиях Добровольческой армии можно написать целые томы»19 и приводил на этот счет примеры. Но при этом он умалчивал о насилиях со стороны советской власти и о красном терроре.
Специальные работы Н. Янчевского относились к рабочему классу отдельных городов и предприятий и его революционной борьбе20. Особое внимание к Главным мастерским Владикавказской железной дороге в Ростове,
а также к Новороссийску и Сочи связано было с тем, что в этих городах
революционное движение в 1905 г. достигло наибольшего размаха. На большом фактическом материале было раскрыто положение рабочего класса
на предприятиях. Особенно удалась характеристика рабочего класса Новороссийска, причем на примере положения грузчиков Н. Янчевский показал наличие глубоких противоречий в самой пролетарской среде между артелями и теми, рабочими, которые не входили в их состав21. Справедливой
представляется характеристика Н. Янчевским последствий Кавказской войны и вынужденного ухода в Османскую империю значительной части адыгского населения для экономического состояния Причерноморья: «Край запустел, черкесские сады одичали»22, – констатировал он. Столь же справедливо отмечены им сложности заселения и освоения края после войны.
Определенное упрощение было допущено им при характеристике отдельных событий революции. Говоря о выступлении казаков 2-го Урупского полка, он подчеркивал, что это было «восстание казаков-хлеборобов против казаков-помещиков»23, что не вскрывало всю сложность ситуации, которая привела к этому довольно неординарному событию истории революции. Не
проявилось стремление к углубленному анализу позиции либеральных кру__________________________
Там же. С. 46.
Ян Г. и Янчевский Н. Работа и борьба большевиков в ростовских Главных
мастерских им. В.И.Ленина за 20 лет. Краткий очерк. Ростов-на-Дону, 1926 (Популярная брошюра). Соавтор Янчевского Г.Ян – секретарь ячейки ВКП(б) Лензавода; Янчевский Н. Новороссийская и Сочинская республики в 1905 году. Ростовна-Дону, 1926.
21
Янчевский Н. Новороссийская и Сочинская республики в 1905 году. С. 14.
22
Там же. С. 7.
23
Там же. С. 65.
19
20
177
гов в ходе развития революционных событий в Новороссийске. В оценке
позиции либеральных слоев Новороссийска, представленных в городской
думе, проявилась неприязнь автора, революционера и большевика, к русскому либерализму. Отсюда – эмоциональный накал, заметный в выражении «либеральные болтуны»24 и характерный для политической риторики
революционных сил, который вполне прижился в советской историографии
и отражал ее политическую ангажированность. Ограниченность автора сказалась при анализе причин поражения Новороссийской республики. Указание на недостаток у революционеров «организации, оружия, революционной решимости» и на отсутствие «необходимой увязки» «между революционным движением рабочих и крестьян Черноморья»25, а также на некоторые факторы субъективного характера не позволяло в полной мере уяснить всех причин конечного поражения восстания в Новороссийске.
Главный труд Н. Янчевского по истории революции и гражданской войны на Северном Кавказе вышел в свет к 10-летию октябрьского переворота26. Фундаментальность труда определялась самой постановкой проблемы.
Ей стала не просто гражданская война. На материалах Северного Кавказа
была поставлена обобщающая проблема гражданской борьбы в России начала XX в., начиная с первой революции в России. Он попытался исследовать характер развития российского общества в течение всей революционной эпохи в целом. Отмечая, однако, глубину постановки проблемы, следует иметь в виду, что выдвинута она была историком с определенной идеологической позицией, поскольку, с его точки зрения, победа большевиков
имела для страны лишь позитивное значение.
Другим свидетельством обстоятельности труда Н. Янчевского явилась разносторонняя характеристика предпосылок революционных событий в крае, которым было посвящено четыре первых раздела тома. Положения и выводы Н.
Янчевского в этой связи представляют интерес для современной историографии, в рамках которой имеет место стремление объяснять крупные исторические явления стечением случайных обстоятельств. Они, во всяком случае, выглядят более убедительно, чем объяснение причин революционных событий иностранным вмешательством и немецкими деньгами, которые получали большевики, или концепция революции на германские деньги. Еще одним свидетельством глубины и серьезности труда Н. Янчевского была его источниковая база,
к которой относились делопроизводственная документация, экономическая статистика, военно-оперативные материалы, мемуары, печать.
Рассуждения Н. Янчевского о причинах революционных событий начала
XX в. свидетельствуют о то, что при всей самой решительной критике рус__________________________
Там же. С. 68.
Там же. С. 67, 81.
26
Янчевский Н.Л. Гражданская борьба на Северном Кавказе. В 2-х т. Ростов-наДону, 1927. Т.1, 2.
24
25
178
ской дореволюционной историографии советские историки находились в
определенной зависимости от нее. Выразилось это в том, что Н. Янчевский
по существу разделял ее основополагающий тезис о России как колонизирующейся стране, рассматривая Северный Кавказ как регион русской колонизации. При этом он разделял раннюю казачью колонизацию, в которой
допускал элемент вольности, и позднейшую государственную колонизацию,
наиболее существенным явлением, которой он видел Кавказскую войну.
Подробно рассматривая социально-экономическое состояние края в пореформенный период, он пришел к выводу о наличии предпосылок для значительного экономического роста региона. В результате развития капитализма, подчеркивал он, как и в других регионах страны, ««паровозом» революции на Северном Кавказе явился рабочий класс»27. При этом у Н. Янчевского не встречается негативных экономических характеристик роли иностранного капитала, столь характерных для позднейшей советской историографии.
Что же касается экономического положения казачества, то он отметил, что
««максимум остатков феодализма» в своей наиболее грубой форме» сохранился до революции на казачьих окраинах быв[шей] Российской империи»28.
««Служба с земли», – подчеркивал он, – из привилегии превратилась (для казака – прим. Н.М.) в натуральную повинность крестьянина», и это было связано с тем, что после того, как произошло «известное «замирение Кавказа»»,
казачество «было приставлено к горцам в качестве полицейского»29.
К сословным противоречиям Н. Янчевский отнес посаженную плату, которую платили ежегодно казачьим станичным обществам лица невойскового
сословия, приобретавшие землю на территории этих обществ. По его оценке,
это была «своего рода «сеньориальная повинность»», из тех, «которые во
Франции ликвидированы в эпоху Великой Французской Революции»30. Вместе с тем он указывал на наличие социального расслоения в казачьей среде, а
«создание «столыпинского казака», т.е. вооруженного кулака»31 отражало, считал он, стремление правительства опереться на зажиточное казачество. Что
касается проблемы проведения в жизнь столыпинской аграрной политики на
Северном Кавказе, то она не была в достаточной степени изучена Н. Янчевским. Но ее постановка была интересна и заслуживает большего внимания,
чем нередкие указания на приверженность казачества общинному землепользованию и средневековой системе службы за землю.
Говоря о предпосылках гражданской борьбы в национальных районах Северного Кавказа, Н. Янчевский отмечал наличие в них сложного комплекса
национальных, социальных и аграрных противоречий. Он, однако, не избе__________________________
Янчевский Н.Л. Гражданская борьба на Северном Кавказе. Т.1. С. 72.
Там же. С. 17.
29
Там же. С. 21.
30
Там же. С. 40.
31
Там же. С. 37.
27
28
179
жал известного упрощения, когда указывал на то, что по мере развития революции «к осени 1918 г. был обеспечен союз русского пролетариата и горского крестьянства. Классовая борьба пришла на смену национальной вражде»32.
С опорой на широкий круг источников, часть которых опубликована
в тексте, Н. Янчевский давал анализ революционных событий в крае. Им
была сделана интересная характеристика внутренних противоречий, отражена позиция разных слоев населения в связи с развертывавшимися
событиями. Значительный интерес представляет характеристика Н. Янчевским культурно-психологической ситуации после Февральской революции. Так, если среди ростовских рабочих отмечалась «бурная радость
… по поводу свержения ненавистного царского строя», то в «чиновнообывательском Ставрополе» даже «лозунг на одном из домов «Да здравствует республика!» вызывал протесты»33. Указано им было на распространение типичных для переломных эпох настроений романтики. «Донское казачество, – отмечал он, – в спешном порядке извлекло из музея
атаманский пернач». «Возродилась, – также подчеркивал он, – и архаичная Войсковая Рада запорожцев на Кубани»34. По существу, Н. Янчевский вплотную подошел к проблеме политической культуры революционной эпохи, отражением которой являлся взрыв интереса к архаике, подражание прошлому. Впрочем, сам Н. Янчевский не избежал такого подражания, упоминая то о Кавеньяке, то о русской Вандее.
Еще одной проблемой, поставленной Н. Янчевским, была роль германской оккупации после Брестского мира западной части региона и соседней
Украины. С его точки зрения, немецкая оккупация породила «на Дону второе издание гетмана Скоропадского, в лице атамана Краснова, а в Дагестане, так называемое, Горское правительство, во главе с Пшемахо Коцевым»35.
В то же время, подчеркивая роль немецкой оккупации, Н. Янчевский упрощал реальное положение, не желая признавать наличия серьезных причин
обострения гражданской войны, связанных с особенностями политики большевистского руководства, прежде всего в отношении крестьянства. Так, едва
ли случайно, как указывал А.И. Козлов, генерал А.И. Деникин с большой
настороженностью относился к немцам, отмечая, что для Добровольческой
армии немцы выступали в качестве противника36.
Поставлена была Н. Янчевским проблема взаимоотношений между казачьими властями и крестьянством. Он справедливо указывал на стремление донских властей при генерале П.Н. Краснове опереться не только на ка__________________________
Там же. С. 71.
Там же. С. 110.
34
Там же. С. 115.
35
Янчевский Н.Л. Гражданская борьба на Северном Кавказе. Т. 2. С. 43.
36
Козлов А.И. Антон Иванович Деникин (человек, полководец, политик, ученый). М., 2004. С. 247, 249.
32
33
180
заков, но и на «кулака-иногородного»37. Им было отмечено, что основные
законы Всевеликого Войска Донского предусматривали введение демократических свобод. В них, в частности, говорилось «об уничтожении сословий и сословных привилегий»38. Однако комментарий к этому положению
он не дал отчасти потому, что он плохо согласовывался с практикой взаимоотношений власти с населением области при Краснове, когда проводились карательные экспедиции против шахтеров, а иногородние крестьяне
ущемлялись в своих правах. Отчасти же это может быть связано с тем, что
демократические свободы едва ли рассматривались как высшая ценность
самим Н. Янчевским, политический идеал которого составляли методы руководства обществом при опоре на располагающую монопольной властью
«пролетарскую» партию.
При оценке деникинского режима Н. Янчевскому удалось отметить глубокие противоречия между Добровольческой армией и казачьими войсками, особенно Кубанской Радой. Была затронута интересная проблема деникинского ОСВАГа, представлявшего собой «сочетание агитации с контрразведкой»39, с расчетом на общий невысокий культурный уровень населения.
Однако об аналогичном уровне советской агитации и пропаганды он не говорил и не проводил сравнения карательной деятельности контрразведок.
оложение о включенока и стремление правительства ли в качестве противника в отношении крестьянства.ческой и культурной архаик
Вместе с тем не получила отражения такая существенная особенность
развития общественно-политической ситуации, как широкая популярность
черносотенцев среди массы населения, которая, однако, не помешало успеху партии кадетов в ходе выборов в I и II Государственную Думу среди
донских казаков. Не затронул Н. Янчевский вопросов о гибели ряда видных
советских участников гражданской войны, в частности, Б.Н. Думенко и Ф.Е.
Миронова. И вообще, некоторые важные военные операции 1918-1920 гг.
показаны бегло. В целом не давал Н. Янчевский личностных характеристик,
хотя отдельные исторические портреты – Ф.Г. Подтелкова, М.В. Кривошлыкова, И.Л. Сорокина – сделаны были весьма удачно. Особенно это относится к красному авантюристу И. Сорокину.
С выходом в свет труда Н. Янчевского советская историография получила первое крупное исследование по истории революции и гражданской войны на Северном Кавказе. Сам автор, однако, считал необходимым
исследование глубоких исторических предпосылок участия казаков в событиях того времени. В результате в 1930 г. им был издан труд, посвященный ранней истории донского казачества, основанный на изучении
__________________________
Янчевский Н.Л. Гражданская борьба на Северном Кавказе. Т. 2. С. 81-82.
Там же. С. 83.
39
Там же. С. 109.
37
38
181
большого фактического материала и трудов историков, посвященных истории донского казачества XVI-XVII вв.
По сравнению с книгой по истории гражданской борьбы на Северном Кавказе, в новом труде заметно изменение взглядов автора на раннюю историю
казачества. Так, еще недавно Н. Янчевский писал, что «казачество пережило
свою казачью историю, не лишенную ярких страниц борьбы с самодержавием»40. Объяснял это он таким образом: «На Дон бежала «вольница» от царского кнута и барских батогов, очень беспокоя правительство»41. Но в своей
новой книге он уже решительно критиковал дореволюционную историографию, где, по его словам, содержалась «легенда о «вольной» казацкой колонизации», которая «прикрывала хищнические интересы господствующих классов, колониальную политику московского государства, грабеж и угнетение
экономически отсталых народностей»42. Следовательно, от прежних своих
взглядов на казачью вольность в XVI-XVII вв. он отмежевался.
Признавая в качестве теоретической основы своего исследования теорию
торгового капитализма, широко распространенную в ранней советской историографии, Н. Янчевский указывал на большое историческое значение
торгового капитала. По его словам, «расширение территориальных границ
Московского государства и абсолютизма является, прежде всего, творчеством торгового капитала»43. В то же время Н. Янчевский критически воспринял точку зрения своего современника, советского историка С.М. Дубровского, считавшего, что с установлением господства торгового капитала
произошел переход к новой, капиталистической формации при тесном переплетении интересов дворянства и торгового капитала. На взгляд Янчевского, в России XVI-XVII вв. при господстве торгового капитала сохранялся
феодализм, а барщина была формой феодальной земельной ренты.
Этот вывод имел принципиальное значение для формирования Н. Янчевским своей концепции ранней истории казачества. Он позволял более аргументировано отстаивать свою точку зрения на казачество как на историческую общность, хотя и возникшую в связи с интересами московского торгового капитала, но имевшего корни в обществе средневекового, феодального типа. Это
позволяло говорить ему о консерватизме позднейшего казачества, отстаивавшего старый уклад, который уходил своими корнями в феодальный принцип
пользования землей за несение службы. Не капитализм, но предысторию капитализма видел Н. Янчевский в России XVI-XVII вв., когда имело место ««настоящее первоначальное накопление» в его «полном ходу»». В России при этом
««предыстория» капитализма была заторможена дворянской реакцией»44.
__________________________
Янчевский Н.Л. Гражданская борьба на Северном Кавказе. Т.1. С. 3.
Там же. С. 4.
42
Янчевский Н. Колониальная политика на Дону торгового капитала Московского государства в XVI-XVII вв. С. 77.
43
Там же. С. 4.
40
41
182
Мысль Н. Янчевского соответствовала точке зрения М.Н. Покровского, согласно которой в последней трети XVI в. произошел экономический переворот, связанный с крушением старого вотчинного землевладения, который «нашел свое политическое выражение в смене одного класса другим»45, приходом к власти поместного дворянства. Но в XVII в. «помещик сам становится
экономически отсталым типом»46, а в XVIII в. «мы опять встречаем латифундии»47. Как полагал Н. Янчевский, торговый капитал и барщинное хозяйство
не были антагонистами. Он отмечал: «Предыстория капитализма сменилась
дворянской реакцией, реставрацией почти феодальных отношений»48. Но при
этом сама по себе оговорка «почти» не случайна. Н. Янчевский не ставил
знак равенства между натуральнохозяйственной вотчиной русского средневековья и поместьем периода от Смуты до Петра I, будто бы связанным с
торговым капиталом и втянутым в рыночные отношения.
Резкой критике Н. Янчевского подверглась распространенная в старой русской историографии теория закрепощения и раскрепощения сословий в интересах государства. «Принципиальная разница, – отмечал он, – между «самозакрепощением» дворянства и закрепощением крестьянства заключалась
в том, что крестьянство создавало на барской запашке прибавочный продукт,
а дворянство его присваивало и «служило» своим классовым интересам»49.
Н. Янчевский, таким образом, справедливо указывал на различие в положении дворянства и крестьянства и выступал в большей степени с позиций ортодоксального марксизма, чем видные историки-марксисты Н.А. Рожков и
М.Н. Покровский, признававшие закрепощение и раскрепощение сословий.
Но он в значительной меньшей степени учитывал особенности политического развития страны и историческую роль государства в России. По существу,
Н. Янчевский недооценивал особую значимость государства в русской истории, следствием которой была всеобщая несвобода, и в данном случае проявлялась склонность его к догматизации марксизма. Но отрицание всеобщего закрепощения в России давало Н. Янчевскому логический аргумент для
неприятия положения дореволюционной русской историографии о связи
между возникновением казачества и борьбой за вольность.
Другая черта представлений о марксистском теоретическом дискурсе в ранней советской историографии сказалась у Н. Янчевского во взглядах на возникновение казачества по аналогии с процессами в западных странах. Он под__________________________
Там же. С. 13.
Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен // Покровский М.Н.
Избранные произведения в 4-х кн. М., 1966. Кн.1. С. 315.
46
Там же. С. 318.
47
Там же. С. 421.
48
Янчевский Н. Колониальная политика на Дону торгового капитала Московского государства в XVI-XVII вв. С. 31.
49
Там же. С. 56.
44
45
183
черкивал: «Как разновидность феодальных дружин, образовавшихся в особых условиях, под влиянием татар, от которых казаки, несомненно, получили
свое название, на что указывает и Ключевский. И казаки, действительно, подобно феодальным дружинам Запада, были выброшены на рабочий рынок.
На севере России казак превращался просто в работника, на юге России, где
существовал постоянный спрос на наемное войско, казак превращался в наемного солдата, сохраняющего феодальные традиции «вольной» службы»50.
Возникновение казачества Н. Янчевский, таким образом, рассматривал по аналогии с процессом формирования в Испании и Португалии после завершения Реконкисты конкистадоров, участвовавших в экспедициях в Индию и в Новый Свет и в завоевании Америки. Кроме того, положение Н. Янчевского о
наемной службе соответствовало теории торгового капитализма с его отношениями найма, который шел на смену феодализму.
Как наемное войско, казачество, указывал Н. Янчевский, стало орудием территориальной экспансии России, когда при Иване Грозном «Московское государство вступило на путь колониальной политики»51. Он, таким образом, рассматривал Россию как одну из европейских колониальных держав. Но при этом он сделал не лишенное иронии наблюдение за
тем, как в XVI-XVII вв. в европейских странах смотрели на Россию и как в
России смотрели на соседние страны и народы, которые являлись объектом ее территориальной экспансии. «Хотя иностранцы, – подчеркивал Н.
Янчевский, – рассматривали Москву в то время, как Азию, и «московитов», как азиатов, это не мешало Москве расценивать себя в качестве «третьего Рима» и, в свою очередь, рассматривать туземное население Сибири, Поволжья и Дона в качестве «бусурман»52.
В результате завоевательной политики при Иване Грозном, как отмечал
Н. Янчевский, большое значение получил торговый путь по Волге, связывавший страны Западной Европы с Персией и другими странами Азии. В
самом деле, большой интерес к этому пути проявляла Англия, использовавшая его для торговли. В таких условиях Дон и Азов получили роль «ключа к этому пути»53. Донское казачество как наемное войско торгового капитала Московского государства должно было обеспечить нормальное функционирование волжского торгового пути. Н. Янчевский делал вывод, что
«разбои на Волге, с появлением казачества, не увеличились, а уменьшились:
казаки охраняли волжский торговый путь»54. Однако этот вывод противоречил данным источников, свидетельствовавших, что разбоями на Волге и Каспийском море занимались сами казаки.
__________________________
Там же. С. 64.
Там же. С. 93.
52
Там же. С. 95.
53
Там же. С. 97.
54
Там же. С. 99.
50
51
184
Отвергал Н. Янчевский встречавшееся в дореволюционной историографии
положение о вольной заимке казаками пустовавших земель по Дону и о независимости их от России. «Расширение границ Московского государства, –
подчеркивал он, – представляло из себя не мирную «вольную» колонизацию
или «расселение», как говорили историки прошлого, а захват, завоевание и
истребление целых народностей, уничтожение туземного населения»55. Со
ссылкой на наказ послу Третьяку Губину он отмечал, что казаков на Дону,
«по крайней мере, до 1521 г., … не существовало»56. Впоследствии же, по его
словам, «донское казачество представляло из себя, начиная с середины XVI
в., военный отряд в оккупированной стране – и больше ничего»57.
Особенности положения казачества определялись, по мнению Н. Янчевского, политикой московского торгового капитала. Так, в конце XVI в. «деление донских казаков на «верховых» и «низовых»» определялось «особыми стратегическими задачами», которые формулировались в Москве, а казачьи «отряды находились в подчинении дворян, высылаемых из Москвы»58.
По словам Н. Янчевского, в XVII в. возникло «более или менее устойчивое
«войско» во главе с войсковым атаманом»59. В тот период «воцарение Романовых твердо определило защиту интересов торгового капитала, а, следовательно, и необходимость донского казачества, судьба которого была связана неразрывными узами с судьбой торгового капитала и его интересами
в борьбе за персидский рынок»60. В применении к донским казакам, указывал он, термин ««вольные» являлся совершенно официальным»61, но не отражал их зависимости от Москвы. «Надо раз навсегда покончить с легендой
о казацкой «вольнице»»62, – призывал Н. Янчевский историков. И хотя, как
он признавал, «официально донское войско на службе Московского государства не состояло»63, однако постоянные утверждения об этом было необходимо русским властям, «чтобы обмануть турок и крымцев»64. Данное утверждение представляется упрощением ситуации, сложившейся в XVI-XVII вв.
во взаимоотношениях между Россией и Доном, и, в частности, в связи с
русско-турецкими и русско-крымскими отношениями.
Значительный интерес представляют поднимавшиеся Н. Янчевским вопросы, относящиеся к истории казачьих поселений-городков, численности
__________________________
Там же. С. 101.
Там же. С. 103.
57
Там же. С. 104-105.
58
Там же. С. 121.
59
Там же. С. 122.
60
Там же. С. 123.
61
Там же. С. 123.
62
Там же. С. 124.
63
Там же. С. 129.
64
Там же. С. 130.
55
56
185
казачества и связям его с населением русских городов и уездов. В частности, заслуживает внимания упоминание его о том, что даже в конце XVII в.
донской казак мог оставаться воронежским посадским человеком и иметь
лавку65. Это наблюдение несет в себе серьезный аргумент, свидетельствующий о несостоятельности концепций этнической обособленности казачества
от русского населения. Столь же серьезно упоминание Н. Янчевского о большом значении торговли для казаков, причем, по его словам, одной «из доходных статей казачества являлась торговля «ясырем», то есть работорговля – явление обычное в то время»66. Во всяком случае, это замечание в значительно большей степени основано на данных источников, чем неоднократные утверждения донских дореволюционных историков об особой духовности казачества, от которого резко отличалось рыцарство европейского
средневековья. Оно, в отличие от казаков, забыло «две главнее заповеди Великого Учителя – о любви к ближнему и о нестяжании земных богатств»67.
Отрицалось Н. Янчевским традиционное представление о демократии в
Войске Донском, а также о донской государственности68. Не зная о капитальном труде белоэмигранта С.Г. Сватикова69, в котором утверждалось о
существовании государства донских казаков с XVI в., Н. Янчевский противопоставил этому утверждению концепцию казачества как наемного войска, или «организацию наемных солдат»70, основой которого являлись «грабеж, война и торговля»71. В Разинском восстании он видел «два лица, две
социальные основы, две идеологии»72. Одно определял «кризис экономики
войска донского», связанного с интересами массы казаков и «старшинского торгово-ростовщического капитала», другое – «грозное лицо народного
гнева»73. Сам Разин, отмечал Н. Янчевский, превратился в символ, так же,
как «политический идеал – Великое Войско Донское – превращается в символ, утративший реальные очертания». Отсюда – основное противоречие
восстания. Суть его – «несоответствие между грандиозностью размаха движения, с одной стороны, и убожество политического идеала, с другой стороны. Осуществление «казацкого идеала» в государственном масштабе точ__________________________
Там же. С. 139.
Там же. С. 165.
67
Щелкунов С. Донские атаманы первой половины XVII века // Сборник Областного Войска Донского статистического комитета. Новочеркасск, 1915. № 13. С.114.
68
Янчевский Н. Колониальная политика на Дону торгового капитала Московского государства в XVI-XVII вв. С. 180.
69
Сватиков С.Г. Россия и Дон. Белград, 1924.
70
Янчевский Н. Колониальная политика на Дону торгового капитала Московского государства в XVI-XVII вв. С. 187.
71
Там же. С. 195.
72
Там же. С. 191.
73
Там же. С. 192-193.
65
66
186
но так же, как и в рамках наемного войска, привело бы, в конечном счете, к
господству торгового капитала»74.
Труд Н. Янчевского получил оценку в историографии. Рецензент С.Г. Томсинский критиковал Н. Янчевского за отождествление взглядов Н.М. Карамзина и М.Н. Покровского на происхождение и социальную природу казачества, за отказ от анализа «социального состава казачества». Но при этом он
положительно оценил то, что Н. Янчевский «ликвидирует легенду об однородном национальном составе казачества», ««о вольности донской» и демократическом характере Донского круга»75. По оценке П.П. Сахарова, Н.
Янчевский «поехал на модном тогда еще коньке торгового капитализма в
России и тенденциозно, однобоко изложил … очерк развития донского казачества за 16-17 века». Но, используя богатый материал, он «упрямыми фактами не раз сам опровергал свой основной тезис, будто Донское Войско создано Московским государством, было «наемным войском», орудием торгового капитала Московского государства»76. Критически по поводу концепции Н. Янчевского отзывались А.П. Пронштейн77 и А.И. Агафонов78.
Критика взглядов Н. Янчевского на донское казачество XVI-XVII вв. как
на наемное войско московского торгового капитала, справедлива. Стремясь
сформировать марксистскую концепцию ранней истории казачества, он по
существу отступил от таких базовых методологических принципов марксистской историографии, как объективность и историзм. Это проявлялось тогда, когда ярко выраженный экономический детерминизм автора не позволил в полной мере представить многообразие проявлений внутренней жизни казачества, когда роль торгового капитала в России того времени явно
преувеличивалась. Тем не менее, проанализированный в книге большой
фактический материал, критический ее настрой по отношению к предшествовавшей историографии, а также оригинальные и весьма остроумные
суждения по ряду вопросов сделали ее заметным явлением в историографии раннего казачества.
Труды Н. Янчевского свидетельствуют о глубоких его познаниях и о несомненном исследовательском таланте. Они вызывали постоянный инте__________________________
Там же. С. 194.
Историк-марксист. М., 1930. № 18-19. С. 221-225.
76
Сахаров П.П. Развитие историографии вольного русского казачества (критико-библиографический очерк) // Ростовский областной музей краеведения. Рукопись. Ф. 2. Оп. 1. Д.1/15. Л. 27.
77
Пронштейн А.П. К истории возникновения казачьих поселений и образования
сословия казаков на Дону // Новое о прошлом нашей страны. Памяти академика
М.Н. Тихомирова. М., 1967. С. 161.
78
Агафонов А.И. Советская историография Донского края эпохи феодализма в
начальный период становления и развития (1917 – первая половина 30-х гг.) // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1993. № 1-2. С. 38.
74
75
187
рес позднейших историков. Вместе с тем все грани своего таланта, в т.ч.
историка-исследователя, он отдавал делу революции и смотрел на свою
научную работу как на форму идеологической защиты ее интересов. Это
определило все ее особенности, среди которых заметны полемическая заостренность, априоризм, расхождения между фактическим материалом и
конечными выводами. Очевидная политико-идеологическая ангажированность, а затем трагическая гибель историка в 1937 г. не позволили до конца раскрыться большому потенциалу историка-исследователя, несомненно, имевшемуся у Н.Л. Янчевского.
ПОСЛЕДНЕЕ ПОКОЛЕНИЕ СКИРМУНТОВ ИЗ МОЛОДОВА
П. Цихорацки
Самым известным представителем рода Скирмунтов в истории Польши
является Константы Скирмунт – министр иностранных дел в начале 1920-х
годов1. В данной статье будет представлена судьба всей семьи Константы,
которая включала в себя также его брата и двух сестер: младшего на полтора года Хенрика (1866 года рождения), а также Марии и Ядвиги (соответственно 1872 и 1874 годов рождения). Отмеченная драматизмом судьба четырех Скирмунтов, в большей или меньшей степени, была связана с Молодовым – имением в западной части Полесья, на запад от Пинска, последними хозяевами которого они были.
Скирмунты был старым родом. Их «легендарная» родословная ведётся
от средневековья, но подтверждённая генеалогия выводится с середины XVI
века. Дед Константы Александр (1798-1870) в литературе характеризуется как
«человек на фоне своем и окружения исключительно образованный и светлый, личность до этого времени в семье самая видная»2. Будучи человеком
образованным, он стал пионером промышленности на Пинщине3. В 1860-х
годах Александр передал управление имением самому старшему из сыновей – Хенрику (1836-1916), отцу будущего министра4.
Очень солидное имущество должно было быть разделено между всеми
наследниками Александра, которых насчитывалось шесть человек. Молодов
__________________________
1
Константы Скирмунт в 1919-1921 гг. был первым польским посланником в Риме,
затем в 1921-1922 гг. – главой МИД. Вышел в отставку в связи с развитием событий на Генуэзской конференции (в частности, заключением советско-германского договора в Рапалло). После отставки был назначен посланником, затем послом Польши
в Лондоне, где пребывал в этом качестве до 1934 г.
2
Aftanazy R. Dzieje rezydencji na dawnych kresach Rzeczypospolitej. Województwa
nowogródzkie, brzesko-litewskie. Wrocław, 1992. S. 81-82.
3
Konarski S. Skirmunt Aleksander // Polski Słownik Biograficzny. T. XXXVIII.
Kraków, 1997-1998. S. 174.
4
Aftanazy R. Op. cit. S. 82.
188
вместе с около 10 тыс. моргами земли (около 6 тыс. га) в итоге достался именно Хенрику5. Владея 1/5 имущества отца, он после польского восстания 1863
г. был вынужден преодолевать враждебное отношение со стороны царских
властей к себе как к поляку. Сам Хенрик не принимал участие в восстании
и тем самым уберег имение от конфискации6.
В 1866 г. у Хенрика родился первый ребенок – сын Константы, а в течение
следующих восьми лет – остальные трое. Отец, желая избежать последствий
начавшейся после восстания русификации, отправил сыновей в Либаву, где
школьное обучение в значительной степени имело немецкий характер7. Самая младшая сестра – Ядвига – позже вспоминала, что «оба [брата – П. Ц.]
были очень способными, хотя по-разному. Константы учился превосходно,
когда закончил гимназию, ему не исполнилось 16 лет, и полгода он должен
был сидеть в ожидании достижения этих 16 лет»8, без чего не мог быть принят в университет. Зато у Хенрика «с детства был большой музыкальный талант, а с наукой у него шло намного хуже»9. Поэтому, неудивительно, что поразному шло их дальнейшее образование. Константы начал изучать медицину в Петербурге. Хенрику было позволено поступить в тамошнюю консерваторию10. Сестры вернулись на постоянное жительство в Молодов, где получали образование в молодовском дворце11. Обе в первой половине 1890-х годов обучались также в монастыре сестер Непокалянок в Ясловце12.
В 1889 г. отец принял решение вернуть Константы в Молодов, чтобы передать ему управление имением. Хенрик же через несколько лет оказался в
Париже, где по-прежнему занимался музыкой13. Первые написанные им песни были опубликованы в 1898 г.14 Среди прочего он написал оперу по мотивам последней части трилогии Сенкевича «Пан Володыевский»15. Эта опера была поставлена в Львове в 1902 г.16
Константы в годы пребывания в Молодове включился в местные дела,
особенно в деятельность Гродненского сельскохозяйственного общества,
__________________________
Ibidem.
Nowak-Kiełbikowa M. Konstanty Skirmunt – polityk i dyplomata. Warszawa,
1998. S. 11.
7
Skirmunt K. Moje wspomnienia. 1866-1945. Rzeszów, 1997. S. 20.
8
По воспоминаниям самого Константы, речь шла о возрасте 17 лет. Ibidem
9
Zakład Narodowy im. Ossolińskich (далее – ZNiO). Dział Rękopisów. Sygn. 16170/
II. Skirmunt J. Wspomnienia o Mołodowie z przełomu XIX i XX w. K. 4, 14.
10
Skirmunt K. Op. cit. S. 21-22.
11
ZniO. Dział Rękopisów. Sygn. 16170/II. Skirmunt J. Wspomnienia... K. 14.
12
Skirmunt K. Op. cit. S. 22.
13
Ibidem. S. 22-23.
14
Dernałowicz Z. Skirmunt Henryk // Polski Słownik Biograficzny. T. XXXVIII.
Kraków, 1997-1998. S. 175.
15
Skirmuntt H. Pan Wołodyjowski. Dramat muzyczny w trzech aktach. Warszawa, 1900.
16
Nowak-Kiełbikowa M. Op. cit. S. 19; Skirmunt K. Op. cit. S. 23.
5
6
189
став одним из его самых активных членов. Вероятно, он покровительствовал созданию филиала этого общества в Кобрине17. Болезненным же по своим последствиям эпизодом оказалось участие Константы в открытии памятника Екатерине II в Вильно18. В связи с участием в этом торжественном мероприятии на него распространилась анафема части польских кругов19.
В это же время в империи произошел раскол в отношениях между землевладельцами и крестьянами. Вследствие роста социальной напряженности, которое охватило Россию в 1905 г., в Полесье также дошло дело до крестьянских выступлений. Эти события Ядвига описывала так: «Однажды утром пришли толпы, требующие земли, лесов, лугов, утроения оплаты, и требующие этого так дерзко, будто их положение сразу стало очень тяжелым»20.
Ситуация была настолько напряженной, что владельцы дворца думали даже
о том, чтобы покинуть его.
Изменения, которые произошло в России в результате этой революции,
привели к тому, что в 1909 г. Константы практически перестал управлять имением. Будучи избранным в Государственный совет, он все чаще находился
в Петербурге21. Его вращение в политических кругах имело также практические следствия для Молодова. Благодаря многолетнему знакомству с премьером Петром Столыпиным, Константы получил его согласие на открытие в 1908 г. старшей из его сестер Марией школы по ведению домашнего
хозяйства для девочек22.
Годы Первой мировой войны разбросали братьев и сестер. Константы,
вовлеченный в политическую деятельность, оказался в глубине России, а затем на Западе. Хенрик осенью 1914 г. участвовал в Варшаве в деятельности
Польского комитета санитарной помощи23. Младшая сестра Ядвига уже с
1913 г. чаще всего пребывала в Варшаве или в купленном имении в Гарволинском уезде к югу от Варшавы24. Зимой 1918 г. она находилась в Варшаве, где смогла наконец-то позаботиться о старшем брате, пострадавшем в
железнодорожной аварии при возвращении в Польшу25. Хенрик и Мария
оставались в семейном имении. Перемещение германо-российского фронта на восток от Молодова, которое имело место летом 1915 г., произошло
__________________________
Nowak-Kiełbikowa M. Op. cit. S. 15-17; Skirmunt K. Op. cit. S. 25-27.
О церемонии, а также об участии в ней Константы см.: Jurkowski R. Ziemiaństwo
polskie Kresów Północno-Wschodnich. 1864-1904. Warszawa, 2001. S. 528-536.
19
Skirmunt K. Op. cit. S. 25-27.
20
Цит.по: Nowak-Kiełbikowa M. Op. cit. S. 28.
21
Ibidem. S. 33.
22
Skirmunt K. Op. cit. S. 36; ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 14052/II. Skirmunt J.
25 lat wspomnień o Marii Rodziewiczównie. S. 9.
23
Dernałowicz Z. Op. cit. S. 176.
24
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 14052/II. Skirmunt J. 25 lat wspomnień... S. 9.
25
Skirmunt K. Op. cit. S. 85.
17
18
190
без больших потрясений26. Хотя линия, разграничивающая позиции обеих
армий, в течение нескольких последующих лет проходила по расположенному недалеко от имения каналу Огиньского, это сильно не отразилось на
положении оставшихся во владениях Скирмунтов27.
Ситуация изменилась одновременно с поражением центральных держав.
Мария и Хенрик вынуждены были пережить драматические события, связанные с анархией, которая наступила в результате большевистского переворота. После отступления германских войск Молодовым овладели большевики. Хенрик был арестован и находился в тюрьме в Пинске28. По его
собственному признанию, сделанному позже старшему брату, он был допрошен, а затем предан суду и приговорен к смерти. Спасло Хенрика решение передать его в распоряжение местного комитета большевиков в Молодове. Люди, которые должны были его туда доставить, не сделали этого, а
перевезли в одно из соседних поместий, откуда он перебрался на территорию, контролировавшуюся польскими войсками. Затем ему удалось добраться до Варшавы, где он встретился с Константы и Ядвигой29. История испытаний Хенрика получила определенный резонанс30. Благодаря старшему
брату он был принят как Начальником государства Юзефом Пилсудским,
так и премьером Игнацы Падеревским. Мария все это время оставалась в
Молодове, куда польские отряды вступили 2 марта 1919 г.31
Наступление, предпринятое большевиками летом 1920 г., вынудило Скирмунтов покинуть Молодов. Отъезд их не был, однако, паническим. Эвакуация в третьей декаде июля прошла упорядоченно при содействии уходящих
гражданских властей и армии. По свидетельству Ядвиги, в ходе их путешествия на запад имела место встреча с командующим т.н. Полесской группой Войска Польского ген. В. Сикорским, который упрекнул Хенрика за промедление в принятии решения о выезде32. Несмотря на задержку с эвакуацией, Скирмунтам удалось забрать с собой значительную часть имущества.
Константы, который встретился с братом и сестрой в ноябре 1920 г. в Варшаве, вспоминал, что «удалось все вывезти – наши собрания и домашнюю
утварь, живой и неживой инвентарь»33.
Окончание войны Скирмунты приняли, видимо, амбивалентно. Имущество
было сохранено, а Молодов оказался на много километров к западу от боль__________________________
Nowak-Kiełbikowa M. Op. cit. S. 42.
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 14052/II. Skirmunt J. 25 lat wspomnień... S. 12.
28
Ibidem. S. 17.
29
Skirmunt K. Op. cit. S. 88-89.
30
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 14052/II. Skirmunt J. 25 lat wspomnień... S. 4.
31
Skirmunt K. Op. cit. S. 88-89; Odziemkowski J. Leksykon wojny polsko-rosyjskiej
1919-1920. Warszawa, 2004. S. 318.
32
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 14052/II, Skirmunt J. 25 lat wspomnień... S. 26, 30.
33
Skirmunt K. Op. cit. S. 103.
26
27
191
шевистской границы. На самом деле, принимая во внимание судьбы – свою,
семьи и собственности – Константы, уже как министр иностранных дел, мог
при первом после 1915 г. посещения Молодова вспомнить латинское изречение: «Судьба изменчива, Бог достоин удивления»34. Тем не менее, Рижский
трактат, подписанный в 1921 г. Польшей и Советской Россией, был расценен в
семье как поражение: свое собственное, землевладельцев восточных кресов,
Польши в целом. Даже после Второй мировой войны Константы признавал,
что положения мирного договора принял с сожалением35. Хенрик воспринял
это более болезненно, написав в середине 1920-х годов о «второй Тарговице»36. Такая оценка часто встречалась в кругах поляков-землевладельцев, проживавших на т.н. Землях отобранных37. Там территория бывшего Великого
Княжества Литовского воспринималась как целость, борьба за удержание которой была обязанностью возрожденной Польской Республики38.
Узел крепко переплетенных до Первой мировой войны судеб братьев и сестер Скирмунтов в независимой Польше подвергся дальнейшему ослаблению.
На это оказали влияние вовлеченность Константы в общественную деятельность и переезд Ядвиги в Грушову, в имение очень популярной в то время
писательницы Марии Родзевич, знакомство с которой произошло еще в 1905
г.39 В результате в Молодове остались Мария и Хенрик, Константы же относился к родному дому как к пристанищу во время коротких пребываний в
стране40. Младшая сестра Ядвига так вспоминала о своих брате и сестре, которые занимались хозяйством в отцовском имении: Хенрик «влюбился в красоту Молодова, красоту эту поднимал, развивал и завершал. Сестра наша Мария внесла в него (…) вкус сладостей, доброту и материнское сердце»41.
События 1919-1920 гг. углубили и ранее существовавшую пропасть между молодовским дворцом и деревней. Представляется, что именно Хенрик,
получивший тяжелый жизненный опыт, чувствовал дистанцию в отношениях с православными крестьянами. В середине 1920-х годов на страницах одного из своих литературных произведений он устами одного из своих героев выразил своеобразное кредо поляка-землевладельца, остававшегося в кресовом родовом имении: «И уже тогда [до революции – прим. П. Ц.] мы
__________________________
34
Skirmunt K. Op. cit. S. 114.
Тарговице – место создания в 1792 г. магнатской конфедерации в период разделов Польши, в польской традиции – это символ национального предательства.
Ibidem. S. 100.
36
Skirmuntt H. Żywe fotografie. Warszawa, 1927. S. 4.
37
В Польше так назывались земли Речи Посполитой, не вошедшие после разделов Польши в конце XVIII века в состав Царства (Королевства) Польского.
38
Zdziechowski M. Widmo przyszłości. Warszawa, 1999. S. 76-77.
39
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 14052/II. Skirmunt J. 25 lat wspomnień... S. 3.
40
Nowak-Kiełbikowa M. Op. cit. S. 207.
41
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 16170/II. Skirmunt J. Wspomnienia... K. 4.
35
192
были уверены, что главная борьба с восточным складом ума за византийское наследство ждет нас, наследство, которое содержит два опасных элемента:
тягу к анархии и деспотизму. Законность – это для них чуждый и непонятный термин. И трагизм наш состоял и состоит в том, чтобы мы стали и стоим на пограничье двух мировоззрений, которые многие века в борьбе на
нашей территории сражаются. В этой борьбе не на жизнь, а на смерть, мы,
старая местная шляхта, имеем честь быть авангардом, мы, которые уже давно свет черпаем с Запада. (…) Мы не колонисты, а исконные автохтоны (…)
Мы не нищие, а равноправные хозяева этой страны»42.
Мария с Хенриком вели в межвоенный период типичную жизнь землевладельцев. Подобным образом Ядвига была занята совместным с Марией
Родзевич ведением хозяйства в Грушовой. Определенной сменой образа
жизни были выезды за границу, связанные также с исполнением Константы
функций посланника в Лондоне43.
В стране Хенрик работал в Союзе землевладельцев44. Несмотря на несомненную антипатию к правившему в стране с 1926 г. лагерю санации, в 1930х годах он пытался установить несколько более близкие отношения с административными властями, но, видимо, делал это без больших успехов45. Четко было видно, что, несмотря на испытываемые сомнения, он старался навести мосты между своей средой и теми, кто осуществлял в то время власть
в стране. Однако в отличие от своего двоюродного брата и соседа – сенатора Романа Скирмунта из Пожеча – Хенрик активно не участвовал в политической жизни46. Мария заботилась о доме и все время старалась заниматься общественной деятельностью местного масштаба. В целом, молодовские Скримунты в межвоенный период были очень уважаемы в своих кругах и имели репутацию одной «из наиболее культурных семей» землевладельцев на территории северо-восточных кресов47.
Осенью 1934 г. в Молодов вернулся Константы48. Однако, принимая во
внимание свое ухудшающееся здоровье, он не взял на себя управление имением, которое оставалось в руках Хенрика49. Ядвига вспоминала, что млад__________________________
Skirmuntt H. Żywe fotografie …S. 13.
Skirmunt K. Op. cit. S. 173.
44
Dernałowicz Z. Op. cit. S. 176.
45
Государственный архив Брестской области (далее – ГАБО). Ф. 1. Оп. 10. Д.
2871. Л. 2.
46
Хенрика нет, в отличие от нескольких других Скирмунтов, в списке делегатов
в окружное избирательное собрание в выборах 1935 г. См.: ГАБО. Ф. 2001. Оп. 4.
Д. 5005. Л. 44-47. Ничего на тему этой формы участия в политической жизни не
упоминает автор хроники его жизни. См.: Dernałowicz Z. Op. cit. S. 175-177.
47
Meysztowicz W. Poszło z dymem. Gawędy o czasach i ludziach. Warszawa, 1990.
S. 68.
48
Skirmunt K. Op. cit. S. 189, 193.
49
Nowak-Kiełbikowa M. Op. cit. S. 318.
42
43
193
ший из братьев до последних лет стремился модернизировать хозяйство50.
Что интересно, он не стал возобновлять винокурение, полагая, что таким
образом способствует сдерживанию пьянства среди крестьян51. В межвоенный период перепланировке подвергся парк при дворце52.
Скирмунты были также очень религиозной семьей. Как одно из заметных
проявлений их связи с костелом можно расценивать закрытые религиозные
встречи для землевладельцев, проводившиеся примасом Польши Аугустом
Хлендом в Молодове53. Хенрик был руководителем Католической акции Пинской епархии54. В этом контексте не удивляет решение братьев и сестер относительно дальнейшей судьбы имения после смерти без потомства, как уже
было им известно, всех четверых. Очень важным событием было решение
отписать имение Молодов ордену Уршулянок. С основательницей ордена Уршулой Леуховской Ядвига познакомилась в 1931 г. Последняя просила тогда о
«направлении сестер на Полесье», что и было сделано. Орден создал здесь
свой первый опорный пункт годом позже55. Наконец, в 1937 г. прежние владельцы формально передали имение ордену, оставив за собой пожизненное
право, проживать во дворце, а также иметь доход с части владений56.
Передавая Молодов ордену, Скримунты реализовывали свое видение конструктивной, цивилизаторской роли польских землевладельцев на кресах.
Однако в глазах окрестного крестьянского населения они, скорее всего, совершили трудный для прощения проступок. Крестьянство рассчитывало на
парцелляцию имения Скирмунтов после смерти не имевших наследников
братьев и сестер. Наверное, противодействие православной деревни порождало также создание в Молодове очень активного по сути опорного пункта
католической церкви57. Перед самым началом войны, возможно, дело дошло до очередного усиления споров с окрестным крестьянством в связи с
текущим проблемами управления имением58.
Начавшаяся 1 сентября 1939 г. война, по-видимому, первоначально немного изменила в жизни Молодова. Находящаяся в Грушовой Ядвига вспоминала: «В течение первой недели у меня были письма от сестры, они также были спокойны и ожидали объявленных многочисленных гостей с Запада, которые вскоре заполнили весь дом»59. Драматический и в результате
__________________________
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 14052/II. Skirmunt J. 25 lat wspomnień... S. 57.
Dernałowicz Z. Op. cit. S. 176.
52
Aftanazy R. Op. cit. S. 89.
53
Meysztowicz W. Op. cit. S. 69.
54
Giertych J. Głos „polskiego antysemity” // Wiadomości [Londyn]. 1966. ą 1070.
55
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 14052/II. Skirmunt J. 25 lat wspomnień... S. 46.
56
Nowak-Kiełbikowa M. Op. cit. S. 318-319.
57
Nowak-Kiełbikowa M. Op. cit. S. 320.
58
Archiwum Akt Nowych. Zesp. 1183. Sygn. 33. S. 15 [numeracja stron w dok.].
Sprawozdanie ze stanu bezpieczeństwa za miesiąc czerwiec z 14 VII 1939.
59
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 14052/II. Skirmunt J. 25 lat wspomnień... S. 58.
50
51
194
трагический поворот в судьбах Скирмунтов, остававшихся в семейном имении, произошел вместе с советской агрессией 17 сентября. По сообщению
одного из беженцев, которые нашли убежище в доме Скирмунтов, ход событий был следующим. Новость о советской агрессии достигла дворца 17
сентября. На следующий день появилась группа прокоммунистически настроенных крестьян, требовавших выдачи имевшегося в имении оружия.
Разговаривавший с ними Хенрик передал им несколько штук охотничьих ружей и заверил, что никакого другого оружия в имении нет60. Через несколько часов, однако, оказалось, что крестьяне нашли в имении оружие, которое оставили, не информируя об этом хозяина, расквартированные здесь
ранее полицейские. В результате Хенрик и Мария были арестованы и направлены в ближайший гминный центр Мотолу.
В ночь с 18 на 19 сентября в Молодов прибыл польский отряд в количестве взвода. Однако, он был заблокирован вооруженными крестьянами во
дворце вместе с его обитателями. Началась стрельба. 19 сентября после полудня осажденные дождались помощи от прибывших дополнительных сил61.
Военным удалось снова отбросить осаждавших от дворца. Однако в этот раз
дело дошло до кровавого ответа, поскольку деревня Молодов была в значительной степени сожжена, и некоторое количество крестьян расстреляно62.
Константы вспоминал, что военные вынудили группу деревенских жителей
и местного попа публично покаяться перед дворцом63. Грубое отношение
военных могло быть реакцией на само вооруженное сопротивление со стороны не одетых в военную форму гражданских лиц, что расценивалось как
акт диверсии, в отношении, которого применялись чрезвычайные законы
военного времени. Имеется также версия, что таким образом военные отомстили за убитых крестьянами солдат64. Независимо, однако, от точного определения предпосылок действий военных в Молодове, можно утверждать,
что их появление дало возможность Константы спастись. Он подчинился
уговорам эвакуироваться, когда ему обещали, что он встретится с братом и
сестрами в расположенном недалеко Януве65.
Хенрик и Мария так и не вышли на свободу. Скорее всего, они были отправлены в Молодов и там были убиты местными крестьянами. Поводом
__________________________
60
Ciechanowiecki A. Prawda o śmierci Henryka i Marii Skirmuntów // Wiadomości
[Londyn]. 1966. Nr 1067.
61
Представляется, что это были отступающая с 17 сентября на юг т.н. группировка «Яслода». См.: Wróblewski J. Samodzielna Grupa Operacyjna „Polesie”.
Warszawa, 1989. S. 40, 65.
62
Ciechanowiecki A. Op. cit.
63
Skirmunt K. Op. cit. S. 199.
64
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 15444/II. Tukalski-Nielubowicz H. Pół wieku
wspomnień. S. 507.
65
Nowak-Kiełbikowa M. Op. cit. S. 334.
195
для этого, возможно, послужило то, что армия сожгла молодовскую деревню. Возможно, Хенрика обвинили в вызове отряда военных по телефону66.
Вероятно, не сохранилось никаких сообщений непосредственных свидетелей казни Хенрика и Марии. Перед смертью они просили дать возможность
помолиться. Им не позволили закончить молитву. Марию закапывали еще
живой67. Их останки были перенесены с места первоначального захоронения в неизвестное место советскими властями68.
Смерть Марии и Хенрика Скирмунтов, а также счастливый в этом контексте выезд Константы означал конец молодовской истории рода. Ядвига,
до которой сведения о трагической судьбе брата и сестры дошли только через несколько недель, после многочисленных испытаний, выдав себя за немку с Волыни, вырвалась из зоны советской оккупации, перейдя мост через
Буг в Бресте в декабре 1939 г.69 Символ семьи – молодовский дворец вскоре
по-своему разделил судьбу своих владельцев: в 1943 г. он был сожжен. Позже, уже, видимо, после войны, его стены были разобраны на фундамент
для других построек70.
Покинувшие территорию советской оккупации и оставшиеся в живых
Константы и Ядвига выжили и в войну. Константы умер в 1949 г., а Ядвига
пережила его почти на двадцать лет.
__________________________
Żebrowski H. Kto rozstrzelał Henryka i Marię Skirmuntów // Wiadomości [Londyn].
1966. ą 1079.
67
Jasiewicz K. Lista strat ziemiaństwa polskiego. 1939-1956. Warszawa, 1995. S. 950.
68
Dernałowicz Z. Op. cit. S. 176.
69
ZNiO. Dział Rękopisów. Sygn. 14052/II. Skirmunt J. 25 lat wspomnień... S. 65;
Sygn. 15444/II. Tukalski-Nielubowicz H. Pół wieku... S. 565.
70
Aftanazy R. Op. cit., s. 81.
66
196
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Бараньска Анна – преподаватель Института истории Люблинского католического университета (Польша).
Гембура Кшиштоф ­– преподаватель Естественно-гуманитарного университета в Седльцах (Польша).
Замойский Андрей Степанович – доктор гуманитарных наук, научный
сотрудник Белорусского научно-исследовательского центра электронной документации (Минск, Беларусь).
Ивонина Людмила Ивановна – доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории Смоленского государственного университета.
Ильин Александр Львович – кандидат физико-математических наук, доцент кафедры высшей математики и информационных технологий Полесского государственного университета (Пинск, Беларусь).
Карнаухов Дмитрий Владимирович – доктор исторических наук, доцент
кафедры всеобщей истории, историографии и источниковедения Новосибирского государственного педагогического университета.
Ким Игорь Константинович – кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Волгоградского государственного социально-педагогического университета.
Ковальчик Малгожата Эва – доктор гуманитарных наук, адъюнкт Исторического института Отделения исторических и педагогических наук Вроцлавского университета (Польша).
Крючков Игорь Владимирович – доктор исторических наук, профессор,
заведующий кафедрой новой и новейшей истории Ставропольского государственного университета.
Маркс Богуслав Петр – доктор экономических наук, адъюнкт Университета кардинала Стефана Вышиньского (Варшава, Польша).
Мининков Николай Александрович – доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой историографии, источниковедения и методологии истории Южного федерального университета (Ростов-на-Дону).
Пантюхина Татьяна Викторовна – кандидат исторических наук, доцент
кафедры новой и новейшей истории Ставропольского государственного
университета.
197
Птицын Андрей Николаевич – кандидат исторических наук, доцент кафедры новой и новейшей истории Ставропольского государственного университета.
Стыкалин Александр Сергеевич – кандидат исторических наук, ведущий
научный сотрудник Института славяноведения РАН (Москва).
Фалькович Светлана Михайловна – доктор исторических наук, ведущий
научный сотрудник Института славяноведения РАН (Москва).
Цихорацки Петр – доктор хабилитованы, адъюнкт Исторического института Отделения исторических и педагогических наук Вроцлавского университета (Польша).
Шаталова Ольга Федоровна – кандидат социологических наук, преподаватель Европейского гуманитарного университета (Вильнюс, Литва).
198
Содержание
РАЗДЕЛ 1. ПОЛЬША И РОССИЯ В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОМ
ПРОСТРАНСТВЕ ЕВРОПЫ
Карнаухов Д.В. «Русские» известия хроники Яна Длугоша
в отечественной и польской историографии ........................................ 3
Бараньска А. Федор Кузьмич – сибирская жизнь после смерти
императора Александра I. История легенды ...................................... 19
Фалькович С.М. Почему Франц Иосиф милее полякам,
чем Александр I.................................................................................. 34
Замойский А.С. Евгеника в межвоенной Польше
и ее северо-восточных воеводствах .................................................... 38
РАЗДЕЛ 2. ПОЛЬСКАЯ ИСТОРИЯ В ПОЛИТИЧЕСКОМ И
ЭКОНОМИЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИЯХ
Ивонина Л.И. Польский вопрос в отношениях между Пруссией
и Россией в 1713-1721 гг. ..................................................................... 46
Ильин А.Л. Пинская гимназия в период польского восстания
1863-1864 гг. ......................................................................................... 55
Птицын А.Н. Австрийские предприниматели в Царстве Польском ........ 70
Крючков И.В. Экономика Галиции на рубеже XIX-XX вв.
в донесениях российских дипломатов
(по материалам «Сборника консульских донесений») ........................ 89
Пантюхина Т.В. «Чикаго Полония» на рубеже XIX-XX вв. .................... 99
Шаталова О.Ф. Заложники ситуации: белорусы во Второй
Польской республике ........................................................................ 108
Ким И.К. Инцидент в Сейме 31 октября 1929 года как эпизод борьбы
санации против парламентаризма и оппозиции в Польше ................ 114
Богуслав П.М. Генезис и первые годы непосредственного польскосоветского научно-технического сотрудничества (1965-1971 гг.) ........ 131
Стыкалин А.С. Польский кризис 1980-1981 гг. и позиция румынского
лидера Н. Чаушеску ........................................................................... 139
199
РАЗДЕЛ 3. ЛИЧНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ ЭПОХИ
Малгожата Э.К. Польская «доктор медицины и окулист» на Неве.
Путешествие Регины Саломеи Пильштын в Россию
в первой половине XVIII века ............................................................ 154
Гембура К. Тадеуш Зелиньский – польский исследователь античности
и его связи с Россией ........................................................................ 162
Мининков Н.А. Историк казачества и гражданской войны
на Юге России Н.Л. Янчевский ......................................................... 172
Цихорацки П. Последнее поколение Скирмунтов из Молодова ............. 188
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ ....................................................................... 197
Корректор Т.П. Фурса
Компьютерная верстка В.Г. Немашкалов
Формат 60х84 1/16
Бумага офсетная
Подписано в печать 25.04.12
Усл.печ.л. 11,63
Тираж 300 экз.
Типография ООО «Борцов»,
г. Ставрополь, ул. Семашко 16.
Тел./факс: (8652) 35-85-58.
200
Уч.-изд.л. 10,03
Заказ 387