Чтение как труд и творчество

Н. Р. Скалон
доктор филол. наук,
профессор, академик АРЭ
ЧТЕНИЕ КАК ТРУД И ТВОРЧЕСТВО
Характера он был больше молчаливого,
чем разговорчивого; имел даже благородное пробуждение
к просвещению, то есть к чтению книг,
содержанием которых не затруднялся:
ему было совершенно всё равно,
нахождение ли влюбленного героя,
просто букварь или молитвенник, он всё читал с равным вниманием;
если бы ему подвернули химию,
он и от неё бы не отказался.
Ему нравилось не то, о чем читал он,
но больше самое чтение, или, лучше сказать,
процесс самого чтения, что вот-де из букв
вечно выходит какое-нибудь слово,
которое иной раз черт знает что и значит.
Н. В. Гоголь, «Мертвые души»
… Можно составить солидный список публикаций, в которых так или
иначе использовалось название статьи В. Ф. Асмуса. Опубликованная в 1962
году, работа известного философа живет в памяти всех, кто занимается
проблемами чтения, книго- и библиотековедения.
60-е годы – особый развилок в общественно-политической, научной и
литературно-художественной жизни нашей страны.
Памятный, между прочим, и тем, что тогда начиналась так называемая
«научно-техническая революция», а её составляющей стало внедрение
автоматизированных систем управления; идеи и методы кибернетики, теория
информации получали широчайший резонанс. В том числе и в среде
гуманитарной интеллигенции (1).
В публицистике гремели споры «физиков» и «лириков». В том же 1962
году Игорь Золотусский писал: «Спор … нельзя третировать как детскую
игру. В сущности, это был отзвук чего-то серьезного. Спорили не творцы
ракет и питомцы нежных муз. И даже не «точные» и «неточные» науки.
Это было эхо той переоценки, которая произошла в нас самих, в нашей
жизни, в нашем понимании вещей». И «физики», и «лирики» искали «выхода
в синтезе, в гармонии» …(2).
Опосредованно
полемика
наших
шестидесятников
отражала
намеченную уже на рубеже XIX-ХХ вв. противопоставленность «наук о
духе» (комплекс гуманитарных дисциплин) «наукам о природе» (точное
естествознание). Чарльз Сноу обозначил это противопоставление как
конфликт «двух культур».
В умонастроения тех лет входила и тревога о возможном понижении,
«омассовлении» традиционных ценностей: и научных, и художественных (о
религиозной традиции прямо не говорилось).
… О лейтмотиве фильма Марлена Хуциева «Июльский дождь» (1967)
Лев Анненский писал так: «Хуциев выносит в первый кадр – эмблему
индивидуальности: божественные работы Рафаэля, Леонардо: спокойные,
полные достоинства лица людей Возрождения, мы видим их на долгих
планах, предполагающих вникание.
Потом эти божественные лица начинают сыпаться из типографской
машины: десятая репродукция, сотая, тысячная. Все тиражируется, все
поддается количественному умножению, все повторимо. Лена (героиня
фильма – Н.С.) – инженер в типографии, она тиражирует ценности. Когда она
спешит с работы, улица ей тиражирует встречных. Так возникает в фильме
Хуциева сквозная коллизия мотивов: на одном полюсе – личность …,
ждущая, тоскующая, на другом – неуязвимое безразличие тиражируемых,
штампованных, бездуховных псевдоценностей» (3).
Коллизия, безусловно, не есть «прямое» открытие режиссера, но ее
конкретизация – «здесь» и «теперь», - «витающих в воздухе» идей о культуре
(логосфера) и цивилизации (социо - и техносфера). Марксист В. Беньямин,
еще в 30-е гг., оценивая цивилизацию в ее капиталистическом изводе (где
главенствует
принцип
«отчуждения»),
писал
о
«тиражируемости»
произведений искусства так: «Репродукционная техника … выводит
репродуцируемый предмет из сферы традиции. Тиражируя репродукцию, она
заменяет его уникальное проявление массовым. А позволяя репродукции
приближаться к воспринимающему ее человеку, где бы он ни находился, она
актуализирует репродуцируемый предмет» (4).
Противопоставление «уникальное» - «массовое» здесь никак не
является
позиционированием
«элитарности».
Напротив,
здесь
«репродуцируемый предмет» по-своему оправдан. От «репродукции» (как
«репродуктивных свойств» капиталистической цивилизации как таковой») к
«уникальности» (а на ней, по Беньямину, «держалась история, в которую
произведение было вовлечено в своем бытовании» (там же, С. 19) – вот путь,
в некоей точке которого искусство явит свою неповторимую (для каждого, а
не для «массовидного», человека) ауру, то есть звук, голос, отзвук. «Легкое
дыхание»!
Можно здесь вспомнить П. Флоренского; речь идет о гравюре, но –
шире – о том же «репродуцировании». Оно есть «штамп, имеющий быть
наложенным на всякую душу, без какого-нибудь оттенка различия» (5).
… Асмус, связывая чтение (то есть возможность понимания) с
«непрерывной работой мышления», упоминал гоголевского Петрушку. Да,
Петрушка – «доведенный до предела гротеск». Но «незадачливый читатель
существует. Он не только существует … Он – что вполне естественно и
правомерно – заявляет о своих требованиях, вкусах и впечатлениях» (6).
Правомерно – но в пределах, каковых требует «восприимчивость и
мышление». К этому надо готовить. В противном случае «букварь,
молитвенник, химия» создают причудливое сочетание, где «слово … черт
знает что и значит».
А в русском языке слово «читать» соотносимо с «почитанием» и
«честью». Лексема «чтение», тем самым, нудительно, «энергийно» требует
выстраивания иерархии смыслов (трудом и творчеством!).
«Букварь», «химия», «молитвенник» соотносимы только при учете этой
иерархичности …
… В теории и практике так называемого постмодернизма (а мода на
него
синхронизируется
с
качественными
прорывами
в
сфере
информационных технологий: рождение микропроцессора в корпорации Intel
(60-е
гг.),
эпохой
персональных
компьютеров
(70-е
гг.),
наконец,
Интернетом) - происходила своеобразная атака на смысловую иерархию.
Логоцентризм (глубинные основания и европейской, и русских культур) стал
едва ли не синонимизироваться с так называемым «тоталитаризмом». Не
случайно своего рода понятием – символом в постмодернизме стала
«ризома». Корневая система грибницы моделировала деструкцию и
децентрацию.
«Сущность
ризомы,
-
писала
Наталья
Иртенина,
-
принципиальная неиерархичность …, то есть всякая истина в пространстве
ризомы относительна и заменяема другой, а ее ценность и значение зависимы
от прихоти интерпретатора (обладателя … релятивистского мышления)» (7).
«Ползучий релятивизм», обесценивая смыслы (а они, по Бахтину,
требуют от человека акта ответственного поступка), ведет к тому, что
названо «оргией толерантности» (8).
Есть
ли
глубинные
причинные
связи
между
развитием
информационных технологий и модой на постмодернисткую парадигму
«познания и творчества»? Или же это «случайное» хронологическое
совпадение? Связать «ризому» со всеобъемлющей Интернет – сетью очень
просто …
Однако и книга всё историко-культурном и социальном бытовании
(равно как и процесс чтения) – феномен далеко не однозначный. Сошлемся
на Шарля Нодье: «главный недостаток книгопечатания» в том, что оно
«безвольно и бездумно, оно … распространяет как хорошее, так и дурное;
оно сделало доступнее некоторые духовные радости, но оно же породило
тысячи заблуждений и безумств; оно ускорило развитие цивилизации, но тем
самым привело ее к варварству, - так сильная доза опиума придает человеку
силы, которые оказываются для него гибельными» (9).
О чтении как курении опиума написано немало. Например, у Глеба
Успенского в «Новых временах, новых заботах». Интеллигент «привык и
приучил себя к ощущению чтения … и превратился в какую-то бездонную
прорву, в которую можно вылить томы, вороха напечатанных мыслей и
которая все-таки будет пуста …» (10).
О таком же чтении писал, например, Чехов («Палата № 6»).
Книга – это еще и «комедия», отнюдь не божественная (11). Примеров
подобного рода (contra более привычной апологетики книги) можно множить
и множить. Равно как и более сейчас привычных примеров по поводу
разлагающего влияния СМИ, в целом медиальных средств, встраивающих
тотально-репродуцирующую
«виртуальность»,
вырывающего
«пользователя» из конкретности его существования и погружающего в cyberspace.
(Один начинающий философ связал реальность Интернета не больше,
не меньше, как с «эйдосами» Платона, то есть с возможностью перехода в
мир чистых, вневещных сущностей. Чем не та же самая - по Нодье - «сильная
доза опиума», вызываемая уже не книжными, а электронными безумствами?)
… Разумеется, акт письма, материализующийся в его «носителях»
(рукописные шрифты, папирус, восковые таблички, пергамент) есть
«следствие – причина» огромных изменений в картинах (образах) мира.
Кодекс символизирует победу христианства на «язычеством», печатная книга
готовит (и воплощает) реформационные процессы в Европе (включая, по М.
Веберу, взаимосвязь протестантизма с духом капитализма).
В России «книжная справа» Никона приводит к расколу, по-своему
углубленному Петром I: введением так называемого гражданского шрифта…
А торжество интернет-технологий синонимизируется (в политическом
аспекте) с торжеством «всемирной демократии» (12). Глобализмом …
В любом случае, на новом витке существования человечества
обострилась проблема развития технологий: проблема зла и блага.
«… Можно сказать, - писал А. Н. Голубев, ученый секретарь гуманитарных
проблем информатизации Международной Академии информатизации, - что
информационные технологии постигла та же двойственная участь, что и
другие выдающиеся научно-технические достижения – открытие атомной
энергии, изобретение лазера и др.; все это используется как для мирных и
благородных целей, так и для создания страшного разрушительного оружия»
(13).
Отзвуки спора «физиков» и «лириков» по-своему востребованы и
сегодня; как и идеи статьи Асмуса 45-летней давности … Чтение –
«непрерывная работа восприимчивости и углубляющегося мышления» - есть
воплощение высокой традиции. Н. Иртенина символически обозначила
традицию греческой буквой «пси» Ψ – «всё произрастает и питается от
единого ствола».
Если применить этот символ к университетской библиотеке – месте,
где хранится целокупное культурное наследие (от манускрипта до
электронного носителя), - то тогда восстанавливается достоинство чтения
как «чести» и «почитания». Как топоса логоцентризма. Места, где
формируется душа, психэ …
Как писала Наталия Евгеньевна Троицкая, трагически ушедшая из
жизни, « … одна рука должна гладить дойную корову, а другая бегать по
клавишам новейшего компьютера» (14).
Примечания:
1.
Россия осваивала кибернетику как общую науку управления с
использованием технических устройств (Н. Винер, 1948) и теорию
информации как науку о передаче, сообщений, т.е. общую теорию связи (К.
Шеннон, 1949).
2.
Золотусский, Игорь Монолог с вариациями / Игорь Золотусский. – М. :
Сов. Россия, 1980. – С. 25 ; 233.
3.
Аннинский, Л. А. Шестидесятники и мы. Кинематограф, ставший и не
ставший историей / Л. А. Аннинский. – М. : ВТПО «Киноцентр», 1991. – С.
148-149.
4.
Беньямин, В. Произведение искусства в эпоху его технической
воспроизводимости / В. Беньямин. - М. : Медиум, 1996. – С. 22.
5.
Флоренский, П. А. Иконастас: Избранные труды по искусству / П. А.
Флоренский. – СПб. : Мифрил ; Русская книга, 1993. – С. 105.
6.
Асмус, В. Ф. Вопросы теории и истории эстетики / В. Ф. Асмус. – М. :
Искусство, 1968. – С. 66-67.
7.
Иртенина, Н. Традиция и ускользающие смыслы бытия / Н. Иртенина.
– В кн.: Традиция и русская цивилизация. – М. : Астрель ; АСТ ; Транзиткнига, 2006. – С. 149.
8.
«Совсем недавно автор этих строк был свидетелем весьма любопытной
беседы двух студентов, юноши и девушки; обоим было лет по двадцать. Они
разглядывали иллюстрации в … книге Умберто Эко «История красоты». …
Вспомнили о том, что в Средневековье считалось красивым чернить зубы и
прятать волосы под головной убор, что в эпоху барокко красивыми
считались полные женщины, а в эпоху романтизма худые и бледные. Но вот
дошли до наших дней, и на вопрос девушки, что же сейчас считается
красивым, юноша ответил: «Всё все может считаться прекрасным даже куча
г … а, и все то же самое может считаться безобразным.
… Сейчас …, когда в мире царит оргия толерантности …, никто ничего не
может запретить или навязать свое мнение. Вместо одного или нескольких
ориентиров истины, добра и красоты в нашем распоряжении бесконечное их
количество. А это все равно, что ни одного» - Щукин, В. Г. О диалоге и его
альтернативах. Вариации на тему М. М. Бахтина / В. Г. Щукин // Вопросы
философии. – 2006. - № 7. – С. 38.
9.
Нодье, Ш. Читайте старые книги. Кн. 2 / Ш. Нодье. – М. : Книга, 1989.
– С. 80.
10.
Успенский, Г. И. Собрание сочинений. В 9-ти т. Т. 3 / Г. И. Успенский.
– М., 1956. – С. 55.
11.
См.: Рат- Вег, Иштван Комедия книги / И. Рат-Вег. – М. : Книга, 1987.
12.
Впрочем, учтем и такое соображение по поводу того, что online
community расширяет возможности демократии: « … Если у нынешнего
виртуального
общества,
эксплуатирующего
ресурсы
cyberspace’a,
и
отыскивается предшественник в неэлектронном мире, то таковым следует
считать, как это ни неожиданно, социальность советского образца (ср. хотя
бы смену имен и фамилий в России 1920-х гг. и произвольный выбор
идентичности, совершаемый теми кто коммуцирует в Интернете». –
Смирнов, И. П. Социосфера революции / И. П. Смирнов. – СПб. : Алетейя,
2004. – С. 344.
«Самозванство»,
«лжеименность»,
как
известно,
приводило
к
катастрофическим последствия …
А к этому – еще одно любопытное наблюдение: «Забавно, что клавиши
компьютера «м» и «ы», образующие «МЫ» при переключении клавиатуры в
латинский регистр образуют «VS» [т.е. от «versus», против] : это странное
совпадение мы склонны трактовать как МЫ – ПРОТИВ (такова ирония
постмодернизма …). – Тарасов, Д. В. Эпоха обнаженного / Д. В. Тарасов //
Полигнозис. – 2002. - № 1. – С. 105.
13. Голубев, А. Н. Драма глобализации: информационный аспект / А. Н.
Голубев // Полигнозис. – 2004. - № 2. – С. 92.
14. См.: Мученики за веру и отечество. Наталия Троицкая. От прозападных
иллюзий к ценностям русской цивилизации. – М. : Граница, 2006. – С. 66.