РОМАН Ф. ГЛАДКОВА «ЦЕМЕНТ» В КОНТЕКСТЕ

РОМАН Ф. ГЛАДКОВА «ЦЕМЕНТ» В КОНТЕКСТЕ
ЛИТЕРАТУРНЫХ ДИСКУССИЙ 1920-1930-Х ГОДОВ
О СОЦРЕАЛИЗМЕ
© Демина Е.Г.
Крымский государственный медицинский университет
имени С.И. Георгиевского, г. Симферополь
В статье рассматривается отношение литературной критики 19201930-х годов к роману Ф. Гладкова «Цемент» в контексте литературных споров того же периода о творческом методе социалистического
реализма.
Ключевые слова: советская литература, реализм, социалистический
реализм, романтизм.
В наши дни не ослабевает интерес к отечественной литературе советского периода, к истории ее творческого метода. Исследования Х. Гюнтера,
К. Кларк, И. Есаулова [21] убедительно доказывают мифологичность соцреализма. Но жизнеспособность основного метода советской литературы
обеспечивалась, как отмечает Н. Куренная, тем, что мифы «всегда строились на полуправде, благодаря чему их врастание в сознание происходило
успешнее и быстрее» [7, с. 9]. В. Кожинов еще в 1991 году в статье «Альтернативы и реальность» [13] обратил внимание на реалистическую компоненту метода социалистического реализма.
Актуальность проблемы, поднимаемой в статье, обусловлена изучением
взглядов на реалистическую составляющую социалистического реализма в
период зарождения метода.
Цель статьи – рассмотреть с этой точки зрения литературно-критические дискуссии 1920-1930 годов о соцреализме и то влияние, которое они
оказали на оценку произведений Ф. Гладкова – одного из наиболее репрезентативных авторов той эпохи.
Конец двадцатых – тридцатые годы прошлого столетия были периодом
бурных дебатов о творческом методе советской литературы. В этих дискуссиях постоянно повторялась мысль о реалистической природе создаваемого
метода. В резолюции Расширенного пленума ВАПП (27-29 ноября 1926)
говорилось о необходимости «открыть дискуссию по вопросам художественной платформы на основе заветов Маркса и Плеханова, на основе диалектического материализма» и взять «курс на углубленный реалистический
и психологический анализ» в пролетарской литературе [18].
Своеобразие нового подхода к пониманию реализма заключалось во
включении философской категории в понятие метода. Диалектика, по мне
Доцент кафедры Русского языка, кандидат филологических наук.
28
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
нию А. Фадеева, давала возможность писателю «не только объяснять мир,
но сознательно служить делу изменения мира» [20, с. 7]. Под реалистичностью подразумевалось точное воспроизведение действительности, вместе с
тем определение «диалектический» в названии метода обязывало изображать перспективы социалистического строительства.
Как видим, с одной стороны новый метод должен был точно воспроизводить действительность, с другой – показывать то, чего еще нет. Обозначением этой второй особенности стал романтизм, который был призван выразить революционный пафос и оптимистическую веру в будущее. Луначарский отмечал, что «социалистический реализм, в известной степени, немыслим без примеси романтики. В том-то и заключается его отличие от равнодушного протоколирования. Это есть реализм плюс энтузиазм, реализм
плюс боевое настроение» [11, с. 204].
Все эти устремления, порой противоречащие друг другу, проявились в
оценках литературной критикой романа «Цемент» Ф. Гладкова. Одни видели в произведении проявления правдоподобия, другие говорили о романтическом пафосе, третьи считали, что в романе удачно сочетается пролетарский реализм и революционный романтизм. Следует отметить, что реализм
в этом случае был воспринят как натурализм, с той лишь разницей, что одни
считали это достоинством произведения, а другие недостатком. Назвав «Цемент» немудреной вещью, Маяковский определил гладковский метод отображения действительности как «плетение в хвосте с фотографическим аппаратом и снимание людей и пейзажей на всех красиво расположенных остановках» [12, с. 72]. Один из самых суровых критиков «Цемента», О. Брик
считал роман соединением прокламации и протокола. При этом хроникальность произведения воспринималась критиком как фактографизм: «Гладков
ведет эту часть своего повествования, как бы хронику. Случаются разные
события, какая между ними связь – неизвестно» [2, с. 33]. Даже более благожелательные критики обращали внимание на жизнеподобие «Цемента».
Так, М. Горький, один из первых давший положительную оценку роману, в
письме к А. Воронскому заметил, что «Цемент» – «произведение не художественное в принятом смысле слова, но и не чисто «агитационное» [цит. по: 13].
Сторонники гладковского метода оправдывали подобный реализм классовым подходом: «… писатель не только фотограф, он не только отображает, как зеркало, предметы, но освещает их по-своему, своим внутренним
светом. Надо только, чтобы призма, через которую художник разглядывает
мир, не превращалась в шоры…» [10, с. 98-99]. В какой-то мере правдоподобность служила извинением некоторых странностей в сюжетной линии
романа. Буданцев С., к примеру, с недоумением отнесся к смерти от голода в
детском доме маленькой дочери главной героини (при живой матери). По
мнению критика, «… лишь житейская возможность такого факта – кто не
знает подобного случая, «знаете, у нас в Тюмени» … – рассеивает до известной степени его литературную смутность…» [3, с. 271].
Литература
29
Наиболее ярким примером фактографизма в романе явился эпизод партийной чистки. «Идейный провал» [1; 4], «партийная склока» [17, с. 52], –
так современники оценили этот эпизод. Но были и положительные отклики:
например, тот же С. Буданцев утверждал, что произведение спасено этой
сценой: «Живая и горячая «чистка» – одна из волнующих глав романа, из
тех, что скорее всего дойдет до современного читателя» [3, с. 272]. Но вместе с тем критик не мог не отметить, повредившие эпизоду хроникальность
повествования, отсутствие анализа и авторской позиции. Эпизод партийной
чистки все критики признали провалом – с той только разницей, что одни
сочли эту сцену неудачей идеологической, а другие – художественной.
Обращает на себя внимание что, Ф. Гладков много раз редактируя, чуть
ли не переписывая роман, многое изменял в угоду критике, но фрагмент с описанием партийной чистки остался без существенных изменений. Л. Смирнова, сравнившая все редакции «Цемента», отметила, что эпизод с партийной
чисткой был исправлен Ф. Гладковым дважды: в 1933 году и в 1940 году, но
изменения коснулись лишь формы. В 1940 году автор отказался «от одной
из не очень основательных мотивировок исключения из партии Сергея Ивагина. Лухава предсказывал, что Сергея исключат из партии, потому что он
«бывший меньшевик... И призыв Ленина – гнать меньшевиков». Упоминание о меньшевизме Ивагина исчезло и из протокола комиссии по чистке».
Но и в этом случае сцена чистки «осталась острой, даже несколько гротескной, разоблачающей холодный нажим и бессердечие» [19, с. 195]. А поскольку Ф. Гладков и в 1953 г. вновь «настаивал на правильности изображения
чистки в романе», исследовательница предположила, что писатель был очевидцем подобных событий. Свою догадку она подкрепила сноской на письмо Ф. Гладкова к В. Стахову, в котором говорилось: «В чистке партии 1921 года было допущено очень много перегибов, ошибок и предвзятостей. <…>
Сплошь и рядом из партии исключались и прекрасные работники только
потому, что они были интеллигенты. Выходцев из других партий гнали всех
поголовно. Не редки были случаи сведения личных счетов» [15]. По заключению Л. Смирновой, именно эта оценка легла в основу изображения чистки в «Цементе».
Сегодня, когда доступны все материалы архивного фонда писателя, такое объяснение уже не может удовлетворить. Острота «психологизма» в
этой сцене, так смущавшая современников объясняется просто: в 1921 году
Ф. Гладков сам был «вычищен» из партии. Этот факт его биографии по понятным причинам не афишировался советскими историками литературы, но
в архиве писателя сохранилось письмо (датируемое 1923-1924 годом) в Московский Комитет РКП(б) с просьбой восстановить его в партии. «Осенью
1921 г., во время всеобщей партпроверки, я был исключен из партии. По
выписке из протокола Обл<астной> комиссии, полученной мной во второй
половине февраля или в начале марта, значилось, что я исключен, как быв-
30
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ший типический меньшевик и интеллигент, разлагающе действующий на
парторганизацию» [16]. Как видим, Ф. Гладков был исключен из партии с
той же формулировкой, что и герой романа – Сергей Ивагин. Эпизод партийной чистки – еще один фотографический снимок из бурной жизни первых советских десятилетий. Так как по самому Гладкову подобным образом
прошлась история, эта сцена во всех редакциях романа сохранялась во всей
своей остроте.
Следует отметить, что, несмотря на упреки в фактографизме, критика
увидела в романе еще и революционно-романтический пафос. Горбачев Г.
писал о «Цементе»: «Общая повышенно-эмоциональная, символическиобобщающая, патетическая, заостряющая и преувеличивающая манера
письма воспринимается в «Цементе» как революционный романтизм» [4].
Кубиков И. обращал внимание на романтические образы наиболее преданных революции героев (Даша Чумалова, Цхеладзе): «Во всей обрисовке
облика Даши чувствуется уже перо писателя-романтика» [8, с. 159; 167]. Но
при этом критики подчеркивали отличность романтизма «Цемента» от романтизма в его традиционном понимании. Так, В. Красильников заметил,
что «литературный романтизм решительно и победоносно заменен Гладковым романтизмом живой жизни» [5, с. 134]. Отмеченный Ж. Эльсбергом
«пролетарский оптимизм» «Цемента» несколько позже станет одной из характеристик социалистического реализма: «Громадный успех «Цемента»
прежде всего основывается на его гигантском оптимизме, который пронизает весь роман» [22, с. 134].
Соединение романтического и реалистического в «Цементе» было воспринято как новаторство, к которому так стремились творцы новой литературы. Для И. Кубикова весь роман был своеобразным сочетанием «яркого
реализма и бурной романтики» [8, с. 169]. «Рассматривая твои произведения, – писал И. Гронский Ф. Гладкову, – не трудно заметить в них элементы
и того и другого стиля, но, замечу мимоходом, это не эклектика, а нечто другое» [14].
Как показывает анализ, в результате литературно-критических дискуссий конца 1920-1930-х годов выработалось понимание творческого метода
пролетарской литературы, как синтеза реализма, подразумевавшего точное
воспроизведение действительности, и романтизма, имевшего узкую задачу –
передавать перспективы социалистического строительства.
Споры о творческом методе советской литературы не могли не повлиять
на оценки критики, обсуждавшей «Цемент». Роман оценивали и как реалистическое, и как романтическое произведение, что по нашему мнению, говорит не о полярности оценок, а о том, что в произведении Ф. Гладкова действительно обнаруживается синтез реализма и романтизма. И если критика
1920-1930-х годов отмечала фотографический характер реализма писателя,
то советское литературоведение этот факт обходило молчанием. О роман-
Литература
31
тизме «Цемента», как одной из граней социалистического реализма, напротив писали все исследователи советского периода. При этом под романтизмом понимался героический пафос, идеологический заряд произведения.
Список литературы:
1. Банк И.Д. О «Цементе» / И.Д. Банк // На литературном посту. – 1926. –
№ 4. – С. 45.
2. Брик, О. М. Почему понравился «Цемент» / О.М. Брик // На литературном посту. – 1926. – № 2. – С. 30-32
3. Буданцев С.О «Цементе» Ф. Гладкова / С. Буданцев // Звезда. – 1925. –
№ 5 (11). – С. 268-273.
4. Горбачев Г. Современная литература / Г. Горбачев. – Л.: Прибой, 1926. –
329 с.
5. Красильников В. Федор Гладков / В. Красильников // Октябрь. – 1926. –
Кн. 9. – С. 120-138.
6. Кларк К. Сталинский миф о великой семье / К. Кларк // Вопросы литературы, – 1992. – № 1. – С. 72-92.
7. Кожинов В. Альтернативы и реальность / В. Кожинов // История советской литературы: Новый взгляд. По материалам Всесоюзной научнотворческой конференции.11-12 мая 1989 г. Часть 1. – М.: Наука, 1990. –
С. 70-81.
8. Кубиков И.Н. Роман Ф. Гладкова «Цемент» / И.Н. Кубиков // Федор
Гладков. – М.: Кооперативное издательство писателей «Никитинские субботники», 1928. – С. 151-171.
9. Куренная Н.М. О социалистическом реализме / Н.М. Куренная // Знакомый незнакомец: Социалистический реализм как историко-культурная проблема. – М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1995. – С. 5-10
10. Лозовский Л.Ф. Гладков (жизнь и творчество) / Л. Лозовский // Федор Гладков. – М.: Кооперативное издательство писателей «Никитинские
субботники», 1928. – С. 95-104.
11. Луначарский, А. В. О социалистическом реализме / А.В. Луначарский // Статьи о советской литературе / Сост. И.М. Терехов. – 2-е изд., испр.
и доп. – М., 1971. – С. 202-205.
12. Маяковский В.В. Полное собрание сочинений: в 13 т. Т. 12: Статьи,
заметки и выступления: (Ноябрь 1917 – 1930) / Подгот. текста и примечания
В.Ф. Земскова, Ф.Н. Пицкель, А.М. Ушакова, А.В. Февральского. – 1959. –
716 с.
13. Горький и советские писатели: Неизданная переписка / АН СССР.
Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького; ред. тома И.С. Зильберштейн, Е.Б. Тагер. – М.: Изд-во АН СССР, 1963. – 736 с.
14. Письмо И.М. Гронского Ф.В. Гладкову // РГАЛИ. Ф. 1052. Оп. 5. Ед.
хр. 336.
32
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
15. Письмо Ф.В Гладкова В.П. Стахову // РГАЛИ. Ф.1052. Оп. 3. Ед.
хр. 89. Л. 4 об. – 5.
16. Письмо Ф.В. Гладкова в Московский Комитет РКП (б) с просьбой восстановить его в членстве в партии // РГАЛИ. Ф. 1052. Оп. 4. Ед. хр. 150. Л. 1.
17. Полянский В. «Цемент» и его критики / В. Полянский // На лит. Посту. – 1926. – № 5-6. – С. 50-53.
18. Резолюция Расширенного пленума ВАПП 27-29 ноября 1926 // Известия. – 1926. – 30 ноября.
19. Смирнова Л.Н. Как создавался «Цемент» / Л.Н. Смирнова // Текстология произведений советской литературы: Вопросы текстологии. Вып. 4. – М.:
Наука. Академия наук СССР Институт мировой литературы им. А.М. Горького, 1967.– С. 140-227.
20. Фадеев А. Долой Шиллера / А. Фадеев // На литературном посту. –
1929. – № 21-22. – С. 4-9.
21. Соцреалистический канон: Сборник статей / под общ. ред. Х. Гюнтера и Е. Добренко – СПб.: Академический проект, 2000. – 1040 с.
22. Эльсберг Ж. Сравнение и метафора как классовая оценка объекта
описания / Ж. Эльсберг // Октябрь. – 1927. – Кн. 1. – С. 123-141.