ШЕКСПИР В АНГЛИЙСКОЙ И РОССИЙСКОЙ ПРЕССЕ

Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 13 (151)..
Филология. Искусствоведение. Вып.31. С. 9–16.
Н. З. Баширова
ШЕКСПИР В АНГЛИЙСКОЙ И РОССИЙСКОЙ ПРЕССЕ
Статья посвящена сопоставительному анализу семантических модификаций аллюзий и
цитат из произведений В. Шекспира в современных английских и русских газетных статьях и
анализу возможных причин одинаковых или различных изменений их семантического объема.
Изученный материал позволяет предположить обусловленность данных семантических преобразований интертекстов изменениями экстенсионалов и наличием между претекстом и
принимающим текстом разнообразных текстов-посредников.
Ключевые слова: интертекстуальность, прецедентный текст, интенсионал, экстенсионал,
коннотация, семантический признак.
Произведения В. Шекспира, безусловно,
относятся к «сильным» текстам, причем составляют их ядро, т. е. являются «ядерными» текстами, поскольку имеют вневременной характер и востребованы в европейской
культуре во все эпохи, начиная со времени их
создания. Наиболее активно и продуктивно
шекспировский интертекст используется в
различных текстах СМИ, в том числе в печатных медиа-текстах, где он выполняет экспрессивную и фатическую функции.
В данной работе сопоставительному анализу подвергнуты два вида интертекстуальных
включений из произведений Шекспира в тексты
русских и английских газет: цитаты и аллюзии.
Сопоставление проводится в двух аспектах: изучается развитие семантического объема цитаты и аллюзии в новом контексте сравнительно
с претекстом, а также сопоставляются универсальные и дифференциальные семантические
признаки, которые актуализируют данные интертекстуальные элементы в русских и английских контекстах, и анализируются возможные
причины наблюдаемых различий.
Цитата – это интертекстуальный элемент,
состоящий из двух слов и более, которые находятся в предикативном отношении, так называемой реконструктивной предикации. Аллюзия
может быть представлена одним словом или
несколькими словами, которые вступают в предикативное отношение в принимающем тексте,
конструктивную предикацию1. Обе разновидности интертекстов устанавливают диалог принимающего текста с претекстом на ситуативном
уровне, вызывая в сознании читателя одновременно два контекста и две ситуации: ситуацию
претекста и ситуацию принимающего текста.
В заголовках и текстах статей цитаты, как
правило, подвергаются смысловым трансфор-
мациям, которые происходят как на фоне некоторых формальных модификаций, так и при сохранении тождества формы. Трансформациям
подвержены известные цитаты, которые могут
быть легко узнаны и в измененном виде, например, “To be, or not to be: that is the question;”/
«Быть или не быть – таков вопрос...» (пер. М.
Лозинского) / Быть или не быть, вот в чем вопрос...» (пер. Б. Пастернака) (Гамлет: «Гамлет»
акт 3 сцена 1). Существуют определенные границы трансформируемости, за которыми цитата
теряет свое формально-семантическое тождество и разрушается как цитата, принадлежащая
определенному претексту, поэтому в принимающих текстах обычно сохраняются ключевые
слова или базовая синтаксическая конструкция.
В случае с гамлетовским вопросом это антитеза, выраженная противопоставлением положительной и отрицательной форм инфинитива
одного и того же глагола, и существительное
‘question’/‘вопрос’. Синтаксическая структура
претекста в цитате чаще сохраняется, хотя возможны расширения ее за счет вставок дополнительных слов, словосочетаний, придаточных
предложений, а также сокращения и разбивки
цитаты на два самостоятельных предложения:
To read, or not to read, novels on a mobile
phone. That is the question. (Times, 6.12. 2007);
To google or not to google? It’s a legal question. (Independent News and Media Limited,
13.08.2006);
Быть или не быть общественному телевидению? Вот в чем вопрос! (Правда.Ру,
20.04.2006, http://www.pravda.ru/tv/82216-0);
Генетически модифицированный продукт:
быть или не быть – вот в чем вопрос. (НГНовости, 30.08.2007).
В ряде заголовков опущен второй инфинитив,
антитеза сохраняется за счет частицы ‘not’:
10
To boycott or not – the new Israeli question.
(Observer, 10.07.2007);
To drink or not while pregnant? That is the
question. (Women’s Health News, 11.10.2007).
В подзаголовке одной российской статьи выпущена вторая часть цитаты («таков
вопрос / вот в чем вопрос»): Быть или не
быть… Джулией? (Сказки лож, Новая газета,
13.01.2004).
В английской прессе некоторые структурные модификации цитат в заголовках вызваны жанрово-стилистическими особенностями английского газетно-публицистического
стиля, например, опущение артиклей и вспомогательных глаголов: Time out of joint in Venezuela. (Time, 01.09.2007) (в оригинале: “The
time is out of joint…” (Гамлет: «Гамлет» акт 1
картина 5)).
Семантические трансформации цитат неизбежны даже при неизменности формы цитаты. Это обусловлено тем, что цитата попадает
в новый контекст и представляет ситуацию,
отличную от претекстовой. Семантический
сдвиг вызван различием экстенсионалов двух
формально идентичных текстов. Однако при
возникновении новых семантических признаков существенные признаки претекста сохраняются, в противном случае цитата разрушается, теряет свою интертекстуальную связь
с «материнским текстом» и превращается в
самостоятельное речевое произведение. Так,
какой бы безудержной ни казалась фантазия
журналистов, которые наполняют знаменитую первую строку из гамлетовского монолога совершенно неожиданными глаголами,
многие английские и русские газетные заголовки с этой цитатой сохраняют смысловую
связь с претекстом и претекстовой ситуацией.
Это проблема выбора, так или иначе связанная с дальнейшим существованием, дальнейшей жизнью. Так, в заголовке статьи To be or
not to be British: That is the question (Spectator,
29.01.2000) обыгрываются несколько значений глагола ‘be’: как смыслового глагола в
значении «быть», «жить», «существовать» и
как глагола связки в составном именном сказуемом ‘be British’. В статье говорится о политических процессах, связанных с расширением полномочий регионов в Великобритании,
в частности Шотландии, и ставящих под вопрос целостность Соединенного королевства.
То есть вопрос стоит о том, быть или не быть
Великобритании, который внешне выглядит
как: останемся мы или нет британцами?
Н. З. Баширова
При всей кажущейся несерьезности заголовка To drink or not while pregnant? that is the
question (Women's Health News, 11.10.2007) в
статье рассматривается проблема, прямо связанная с жизнью новорожденных.
Заголовок Генетически модифицированный продукт: быть или не быть – вот в чем
вопрос (НГ-Новости, 30.08.2007) неоднозначен: во-первых, как становится ясно из текста статьи, ставится вопрос о судьбе дальнейших разработок генетически модифицированных продуктов, во-вторых, поскольку
ГМ-продукты могут представлять опасность
для здоровья людей, заголовок можно понять
в шекспировском смысле: быть или не быть
людям, которые будут есть ГМ-продукты.
В статье Копать или не копать? Вот в
чем вопрос (Новая газета, 23.10.2006) глагол
«копать» актуализирует свое прямое значение в макроконтексте: референтом является
незаконный мигрант-узбек из Таджикистана, который зарабатывает деньги, вскапывая
земельные участки для дачников. Однако,
гамлетовская антитеза «быть или не быть»
имплицитно заложена в тексте, поскольку,
несмотря на несколько несерьезный тон, в
статье ставится вопрос о том, как жить и выживать этим людям, и насколько силен и действен закон о миграции в России.
Смысловые трансформации в английских
и русских газетных текстах могут происходить в одном направлении. Например, цитата
из начальной строки монолога Жака из комедии «Как вам это понравится» “All the world’s
a stage...” /«Весь мир – театр...» (пер. Т.
Щепкиной-Куперник, «Как вам это понравится» акт 2, сцена 7) очень редко употребляется в газетных текстах в том метафорическом
смысле, какой она имеет в произведениях
Шекспира: человек зависит от своей судьбы,
вся его жизнь расписана, как роль в пьесе.
В английской и русской прессе цитата становится метонимией, знаком, замещающим
либо творчество Шекспира, либо в широком
смысле – актерство как вид деятельности. Например, статья под заголовком The way we live
now: 7-20-03: Encounter; All the world’s a stage
(nytimes.com, 20.07.2003) рассказывает о молодежной вокальной попгруппе из Ирака;
статья All the world’s a stage – especially classrooms, says school union (Guardian, 2.08.2006)
посвящена обучению учителей актерскому
мастерству, в российской статье Мир есть
театр (АиФ Регион, № 3 2008) говорится о
Шекспир в английской и российской прессе
постановке спектакля Кальдерона «Жизнь
есть сон» испанским режиссером А. Г. Пуче в
театре им. Г. Камала, а в статьях All the world’s
a stage for Brustein (Boston Globe, 2.09. 2007)
и All the world’s his stage (Washington Post,
15.01.2007) говорится о постановках Шекспира на современной сцене. В российской
статье Логово зверя (Идите в театр с ружьем
и капканом, Независимая газета, 26.10.2007)
критик И. Яркевич использует шекспировскую цитату для отрицания как творчества
Шекспира, так и драматургии в целом (с пьедесталов низвергаются Островский, Чехов,
Вампилов): «Когда Островского называют
“русским Шекспиром”, то сразу всплывают
милые глупости: “жизнь – театр, а люди в
нем – актеры”. И можно продолжать до бесконечности: театр – жизнь, а актеры – люди...
На самом деле и театр не жизнь, и жизнь не
театр, и актеры не люди, и люди не актеры».
Универсальным развитием семантики
шекспировских цитат в контексте английских
и русских газет является их деметафоризация. Так, заключительная реплика Гамлета “The rest is silence”/ «Дальше – тишина»
(пер. М. Лозинского, «Гамлет» акт 5, сцена
2), которая является одной из самых неоднозначных метафор в трагедии, в прессе может актуализировать прямые значения лексем ‘silence’ («тишина», «молчание») и ‘rest’
(«дальше»), в оригинале ‘rest’ означает также
«покой», «отдых». Заголовок Дальше — тишина (Завершился фестиваль музыки Софии
Губайдуллиной, Ведомости, 02.11.2001) связан с претекстом только словом «тишина»,
поскольку особенностью музыки С. Губайдулиной являются многочисленные паузы:
«Единственным традиционным элементом
ее композиторского языка остаются паузы –
сочные, выдержанные, как у средневекового
оратора, позволяющие услышать то, что Губайдулина ценит превыше всего, – тишину».
В статье Synetic’s ‘Hamlet’: The rest is silence
(Washington Post, 8.04.02) рассказывается о
балетной постановке «Гамлета» в театре Synetic супругами Тсикуришвили: “Synetic’s production of the greatest verse tragedy in Western
literature utters not a single word…”.
Возможны и разнонаправленные трансформации шекспировских интертекстов в
газетных текстах двух языков. Например,
«весь мир – театр» в российской прессе употребляется и как метафора, актуализируя как
существенные признаки претекста, так и при-
11
знаки, отличные от них. Цитатное предложение оригинала сжато в словосочетания «театр
жизни», «мир-театр» и соотносит текст статьи не столько с конкретной ситуацией комедии «Как вам это понравится», сколько с общей идеей Шекспира о беспомощности людей в руках судьбы, которая проходит через
многие его произведения: «Макбет», «Ромео
и Джульетта», «Король Лир», «Тимон Афинский». Таким образом, цитата преобразуется
в аллюзию-метафору основной философской
темы Шекспира:
«Плохо ли, хорошо ли, прекрасная босоножка (Айседора Дункан) станцевала свою
пылкую душу на подмостках театра жизни,
который так ругал Шекспир и все прочие писатели всех видов и мастей. Надо думать, что
Великий Режиссер этого театра оказался куда
милосерднее <…> и ему спектакль Айседоры
Дункан понравился» (Как вам это понравится, или Босая душа Айседоры, Независимая
Газета, 28.09.2007).
В статье Гамлеты и Полонии (Независимая Газета, 27.02.2008) аллюзия актуализирует метафорические признаки «притворство»,
«неискренность», характеризующие современных российских политиков: «...распределение ролей в новом сезоне кремлевского
театра станет главной интригой ближайших месяцев.» В данном случае шекспировская аллюзия-метафора (аллюзия на великого драматурга содержится уже в заголовке),
по-видимому, сливается с концептуальной
метафорой «мир – театр», присутствующей в
языковой картине обоих языков.
Реализация различных признаков претекста в новом контексте английских и русских
статей во многом обусловлена присутствием
между шекспировским текстом и принимающими текстами других текстов-посредников.
В английском и русском культурно-языковом
пространстве тексты-посредники чаще всего
разные. Например, в американской культуре
достаточно популярна начальная строка из
монолога Ричарда III: «Now is the winter of our
discontent| Made glorious summer by this sun of
York …”. Аллюзия на этот претекст ощущается в заголовке статьи States of discontent (Disgusted US voters are set to deliver divided government, Financial Times, 26.10.2006). Опущение второй строки монолога Ричарда (…made
glorious summer by this sun of York) приводит к
тому, что в газетном тексте аллюзия актуализирует признаки, отличные от существенных
12
признаков претекста. У Шекспира ‘winter’ и
‘summer’ являются метафорами, которые создают сложный образ на основе развернутой
метафоры: после битвы при Таутоне, закончившейся поражением Ланкастерского дома,
на престол взошел Эдуард IV Йоркский, брат
Ричарда, и таким образом для Йорка закончилось время неудач и страданий, наступила
счастливая пора. В статье States of discontent
позитивное изменение отсутствует, поскольку снята антитеза ‘winter – summer’, коннотации – негативные, актуализируется только
существенный для принимающего текста
признак «недовольство». В тексте статьи развивается мысль о недовольстве гражданами
США политикой администрации Дж. Буша:
“a general dissatisfaction with incumbents”, “
the tide of voter disgust and disillusionment”,
“voters are unhappy”. Эти признаки связывают газетный текст с другим претекстом – романом Дж. Стейнбека «Зима тревоги нашей»
(J. Steinbeck “The Winter of Our Discontent”),
где тема «недовольства», «неудовлетворенности» главного героя является центральной.
Роман Стейнбека становится претекстомпосредником между драмой Шекспира и современными газетными текстами.
Н. З. Баширова
текстами-посредниками могут становиться
метатексты, пересказывающие произведения
Шекспира на языках других знаковых систем:
кинематографа, музыки.
В недавнем прошлом в российской культуре был популярен фильм «Театр», поставленный по роману У. С. Моэма «Театр», который,
в свою очередь, интертекстуально связан с
произведениями Шекспира и его метафорой
«жизни-театра». В современных газетных
текстах метафора «жизнь – театр» может актуализировать те существенные признаки,
которыми она наполнена в романе Моэма и
фильме «Театр»: жизнь – ложь, притворство,
неискренность, истину можно найти лишь в
искусстве: «Мысль о беспредельности миратеатра подтвердит и призрак режиссера <…>
с того света он популярно объяснит любимице
Джулии, что мир за пределами сцены – всего
лишь призрачная видимость.» (Сказки лож.
«Театр» и «Призрак оперы» – кинопремьеры
января – выбивают пыль из театрального занавеса, Новая газета, 13.01.2004) (см. схему 1).
Можно проследить, как развивается семантика шекспировского интертекста в современных медиа-текстах на примере аллюзии на
леди Макбет, которая встречается и в англий-
Шекспир «Как вам это понравится»
У.С. Моэм «Театр»
Художественный фильм «Театр»
Газетный текст
Рис. 1. Претексты аллюзии-цитаты «Весь мир – театр».
Подобные цитаты и аллюзии З. Г. Минц
называет «полигенетичными», то есть восходящими к нескольким претекстам, Т. Е. Литвиненко – «полиреферентными»2. Представляется, что термин «полигенетичные» цитаты
является более удачным, поскольку подчеркивает именно их происхождение, в то время
как «референция» относится ко всем случаям
употребления того или иного текстового отрезка, включая современные тексты.
Изученный материал русских и английских газетных статей свидетельствует о том,
что все тексты-посредники так или иначе
интертекстуально связаны с шекспировским
источником через концепты-метафоры, тематику, образы персонажей, сюжет. Кроме того,
ской, и в русской прессе. Набор существенных
признаков, которые актуализирует аллюзия,
достаточно обширен («амбициозность», «решительность», «хладнокровие», «жестокость»,
«убийство», «детоубийство», «угрызения совести») и меняется в зависимости от референтов аллюзии и канала связи. В новом контексте
происходит перераспределение семантических
признаков аллюзии: акцидентные признаки
могут становиться существенными, а существенные – усыпляться, замалчиваться3.
В настоящее время аллюзия-метафора
«леди Макбет» часто употребляется по отношению к властолюбивой жене политического
деятеля (руководителя страны), толкающей
своего более нерешительного мужа на путь
Шекспир в английской и российской прессе
политических авантюр и преступлений, например, Ш. Блэр: Tory frontbencher says Cherie
Blair is ‘Lady Macbeth’ of British (Independent,
8.08.2000); М. Маркович: Profile���������������
: �������������
Mirjana������
�����
Markovic – The Balkans’ own Lady Macbeth (��������
Independent, 8.04.2001), «Белградская леди Макбет»
(«Клан» Милошевичей, Известия, 17.03.2006);
И. Маркос, жена филиппинского диктатора
Маркоса: «Филиппинская леди Макбет завалила палату Кремлевки розами и привела персонал всех профессий в полный ступор – дело
было в начале 1980-х» (Баллада о пуленепробиваемом кружеве, или детективная история
болезни, Новая газета, 16.02.2004). Коннотации
резко отрицательные, аллюзия актуализирует
признаки «хладнокровие», «решительность»,
«властолюбие».
Кроме того, аллюзия может проявлять
только признак «властолюбие» и относиться
к женщинам, которые независимо от мужей
сами являются честолюбивыми политиками: Х. Клинтон: Lady MacBeth of the Ozarks
(New������������������������������������������
�����������������������������������������
Book�������������������������������������
������������������������������������
Chronicles��������������������������
�������������������������
Hillary������������������
’�����������������
s����������������
���������������
Political������
�����
Ambitions, Human Events, 23.02. 2004), С. Руаяль:
«Главный удар в спину Оланд получил от
своей спутницы жизни, которую он лично
выпестовал в Мадам Кандидат. Как в последнем акте шекспировской трагедии, эта “фатальная” леди Макбет объявила, что расста-
13
burn the bodies of his victims. Anyone for Macbeth?”. “There’s always some idiot who would
rather see every wife and girlfriend as a potential Lady Macbeth, instead of looking squarely
at the reality of domestic and sexual violence.”
В английской культуре в целом леди Макбет
– это архетипический образ, воплощающий в
себе все темные и жестокие стороны женщины, даже существует понятие «синдром леди
Макбет». В статье Lady Macbeth Syndrome
(Spectator, 4.12. 1999) референтами аллюзии
являются женщины-тори, ратующие за возвращение смертной казни и вообще являющиеся сторонницами крутых мер в политике.
Характерно и то, что аллюзия на леди Макбет
сочетается здесь с другой аллюзией, имеющей такие же мрачно-отрицательные коннотации. На это раз это ссылка на реальные
исторические лица, вязальщиц времен Великой Французской революции: “It is the Lady
Macbeth syndrome. Women are slower, generally, than men to become riled but when they do
they end up sitting beneath the guillotine counting severed heads.”
В английской прессе образ леди Макбет
также ассоциируется с признаками «чувство
вины», «угрызения совести»: “Also hailing from
the 1920s, Kiss of Death tells of a man so haunted
by his own guilt that he finds a more gruesome
Шекспир «Макбет»
Н.С. Лесков «Леди Макбет
Газетный текст
Мценского уезда»
Рис. 2. Претексты аллюзии «Леди Макбет».
ется с мужем» (Сеголен Руаяль разводится.
Ради партии, http://www.izvestia.ru/world/
article3105268/index.html, 19.06.2007).
Признак «жестокость» (якобы присущий
женщине больше, чем мужчине) присутствует в текстах обоих языков, хотя претексты
могут быть различны. Так, в статье There’s
always some idiot who sees every girl as a Lady
Macbeth (Independent on Sunday, 01.04.2007)
рассматриваются судебные процессы, во время которых убийцы и насильники перекладывали вину на своих жен или подруг: “The
Sun published an alleged taped «confession»,
in which he claimed his girlfriend at the time,
Maxine Carr, slapped him and ordered him to
method than Lady Macbeth to deal with the offending hand.” (Terror 2007 3 stars Union, London,
Guardian, 22.10. 2007), а также «сумасшествие»,
как в статье о принцессе Диане: “It may be the
slightly deranged stare of Lady Macbeth that entered in her eyes when she said: “There were three
of us in this marriage, so it was a bit crowded,” a remark rounded off with a triumphant smile.” (Lady
Macbeth, Cordelia, Ophelia, Cleopatra ... Genevieve Fox reviews (Independent, 22.11.1995)).
В российской культуре и, соответственно,
СМИ сложились два канала для использования аллюзии на леди Макбет (см. схему 2).
Первый канал отсылает адресата к образу
леди Макбет из трагедии Шекспира, и общи-
14
ми существенными признаками двух текстов
становятся те же, что и в англоязычной прессе. Второй канал интертекстуальности связан
с произведением Н. С. Лескова «Леди Макбет
Мценского уезда», которое само является аллюзией на «Макбета» Шекспира. При этом
к общим существенным текстовым признакам «жестокость», «хладнокровие» (которые
в российских текстах более акцентированы)
прибавляются признаки «убийство», «детоубийство». В трагедии Шекспира сама леди
Макбет никого не убивала, она помогала уничтожить следы преступления мужа, к которому
его активно подталкивала. В романе Лескова
Катерина – не только сообщница, но и убийца. В статье Безмолвный крик (Новая газета,
12.03.2001) основанием для ссылки является
сходство между действиями современных женщин, делающих аборт, и поступком Катерины,
убившей маленького племянника своего мужа:
«Под разглагольствования о правах ребенка в
мире стремительно нарастает вал насилия над
детьми, вовлечение малолеток в проституцию
и порнобизнес, торговля детьми для пересадки органов, втягивание в войну 7–9-летних
мальчишек. Кого сейчас ужаснет преступление “леди Макбет Мценского уезда”, которая
задушила подушкой малолетнего племянника
своего мужа?» Образ женщины-убийцы создан в статье Река, ушедшая в землю (Новая газета, 07.02.2002): «Будет голод. Умрут старики.
Грудной младенец героини фильма Мергень
– тоже. И смерть ребенка окончательно разворотит ее сердце. Вот якутская Макбет ночью
вершит свой страшный суд, запирает юрту
вместе с любимым и его беременной женой и
поджигает их».
Разнонаправленные трансформации шекспировского интертекста в российской и английской прессе связаны также с существованием одного неизбежного посредника между
произведениями Шекспира и российской
культурой. Это тексты переводов Шекспира
на русский язык. Данный посредник остается
невидимым, поскольку не осознается многими
российскими читателями. Для них переводы –
это и есть настоящий Шекспир, они воспринимают его сквозь призму переводчика. Особенно сильно влияние переводов Б. Пастернака,
которые, несомненно, являются заметным явлением в российской культуре, талантливыми
произведениями, но порой довольно вольно
передают текст оригинала, существенно изменяя образы, лежащие в основе шекспиров-
Н. З. Баширова
ских метафор, смещая коннотации и акценты.
Сам Б. Пастернак определял свой творческий
переводческий метод так: «От перевода слов
и метафор я обратился к переводу мыслей и
сцен. Работу надо судить как русское оригинальное драматическое произведение, потому
что, помимо точности, равнострочности с подлинником и прочего, в ней больше всего той
намеренной свободы, без которой не бывает
приближения к большим вещам»4.
Так, в русских и английских газетных текстах выражены несколько различные семантические признаки цитаты “Frailty, thy name
is woman” (Гамлет: «Гамлет» акт 1 сцена 2),
который в русской прессе встречается в варианте «О женщины, вам имя – вероломство!»
(пер. Б. Пастернака). Это предложение произносится Гамлетом и относится к его матери,
которую он осуждает за то, что сразу после
смерти мужа она вышла замуж за его брата.
Выражение окрашено негативной коннотацией, оно имеет расширенную референцию,
поскольку в лице матери Гамлет осуждает
всех женщин. Существенные признаки претекста – «слабость», «слабохарактерность»,
«нетвердые моральные принципы», которые
и проявляются в англоязычных газетных
текстах. В статье Frailty, thy name is woman
(South African News, 05.04.2007) говорится о
низких моральных качествах Данизы Балойи,
которая была вынуждена уволиться с поста
директора компании и прекратить общественную деятельность после того, как ее обвинили в финансовых махинациях и появились
сомнения в подлинности ее докторской степени и награды «Бизнес-леди года». Признаки «слабохарактерность» и «физическая слабость» актуализированы в статье Frailty, thy
name is… Feminist? (www.boundless.org/2000/
features/a0000201.html: “…you’ve probably noticed something about most of our other cultural
heroines lately. From college students to lawyers,
nearly all of them have one thing in common (besides being underweight): Almost every one is
fragile to the core”. Заголовок звучит парадоксально, поскольку «феминизм» (будучи написана с прописной буквы, лексема становится
в данном контексте родовым понятием) никак
не сочетается со «слабостью». Автор статьи
утверждает, что феминизм оказался несостоятельным движением, потому что в фильмах и
различных шоу все чаще культивируется образ женщины, абсолютно неспособной разобраться со своими внутренними проблемами.
Шекспир в английской и российской прессе
В русском переводе, благодаря лексеме «вероломство», существенные признаки
оригинальной метафоры заменены другими,
обладающими более выраженной негативной эмоционально-оценочной коннотацией
и экспрессивностью. Это «обман», «измена», «клятвопреступление» и даже «преступление» (cр. традиционные словосочетания
«вероломное нападение», «вероломная политика»). В русском переводе вина матери Гам-
15
многих жизненных ситуациях. Таким образом, здесь говорится скорее о слабости характера, чем о вероломстве (см. схему 3).
Также���������������������������������
различаются���������������������
��������������������������������
интенсионалы��������
��������������������
метафо�������
ры в строках “The time is out of joint; O cursed
spite, | That ever I was born to set it right!”
(Гамлет: «Гамлет» акт 1 сцена 5) в претексте
и русском переводе. У Шекспира метафора
построена на образе «болезни», «расстройстве частей организма», по аналогии с образом
Шекспир «Гамлет»
«Гамлет» в переводе Б. Пастернака и переводе К. Р.
Художественный фильм «Гамлет»
Газетный текст
Рис. 3. Претексты цитат «О женщины, вам имя – вероломство», «Порвалась связь времен»
лета усилена и в восприятии самого Гамлета,
и, конечно, рождает у читателя и зрителя негативные ассоциации. Характерно и то, что
при существующих других вариантах переводов данной метафоры («Бренность, ты |
Зовешься: женщина!» пер. М. Лозинского) в
прессе широко употребителен именно вариант Пастернака. В обнаруженных статьях цитата актуализирует семантические признаки
«обман» (Обман женщинам особенно удается (Утро.ru, 28.12. 2006), «хитрость», «коварство» (О, женщины, вам имя – вероломство!
О сером участковом и зеленом котенке. Невское время, 29.09.2008), «неверность» («О
женщины, вам имя – вероломство?» (Псковская Правда, 21.04.2006). Признаки «обман»
и «коварство» отсутствуют в оригинале, но
входят в значение существительного «вероломство», таким образом, налицо влияние
текста перевода. И только в одной русской
статье Эмансипированная особа (Независимая Газета, 12.10.2007) выражены признаки,
близкие существенным семантическим признакам шекспировского текста: «“О, женщины, вам имя – вероломство!” – сказал Шекспир, даже не догадываясь о том, насколько
он был прав» (заключительное предложение
статьи). В самой статье речь идет о том, что
даже женщины, считающие себя эмансипированными, не могут отказаться от внешних
женских атрибутов, таких как: высокие каблуки, модная одежда, косметика, поскольку
понимают, что без них им будет сложно во
«вывихнутого сустава» (‘out of joint’), который
Гамлет должен вправить (‘set it right’). В русских переводах встречаются различные варианты: «... пала связь времен! | Зачем же я связать ее рожден?» (пер. А. Кронеберга); «Порвалась связь времен; о, проклят жребий мой;
| Зачем родился я на подвиг роковой?» (пер. К.
Р.); «Век вывихнут. О злобный жребий мой! |
Век вырвать должен я своей рукой» (пер. А.
Радловой); «Век расшатался – и скверней всего, | Что я рожден восстановить его!» (пер.
М. Лозинского), «Порвалась дней связующая
нить. | Как мне обрывки их соединить!» (пер.
Б. Пастернака). Перевод Б. Пастернака стал
широко известен, потому что именно этот вариант лег в основу известного фильма «Гамлет». Образ претекста наиболее точно воспроизведен в переводах А. Радловой и М. Лозинского, но широко употребляется в российском
медийном дискурсе вариант «порвалась связь
времен», который построен на концептах ‘преемственность’ и ‘традиция’ (отсутствует связь
между поколениями, которую Гамлет должен
восстановить), повторяющиеся в переводах А.
Кронеберга, К. Р. и Б. Пастернака. В результате
контекстуальное употребление этой метафоры
в русской публицистике уже имеет свою традицию: это потеря преемственности, разрыв
между поколениями, утрата традиционных
ценностей. Постепенно цитата перестает осознаваться как шекспировский интертекст и
начинает функционировать как клише, тем более, что она так органично вписывается в рос-
16
сийское культурное пространство с извечной
проблемой потери преемственности между
поколениями и звучит более чем актуально в
контексте современной России.
В газетных текстах она осознанно употребляется как цитата, поскольку из шести в трех
случаях маркирована кавычками, хотя ее источник и не эксплицирован: «Передать свое
время, опираясь на эту традицию, – основная задача серьезного художника. Когда есть
преемственность поколений, это получается
естественно: в эпоху Возрождения итальянцы часто изображали Христа в современных
одеждах. Но если сейчас изобразить Христа в
джинсах – не поймут. Потому что порвалась
связь времен». (Иконописцы нашего времени, Известия, 21.12.2007, http://www.izvestia.
ru/weekend/article3111543/index.html). В интервью с В. Геращенко эта цитата относится
к новому поколению руководителей России,
которые не уважают традиций и моральных
принципов поведения политической элиты:
«Вряд ли кто станет спорить, что в сегодняшней России “порвалась связь времен”. И почти не осталось людей, способных поверить,
будто в российской политике возможны хорошие пути к хорошим целям» (Виктор Геращенко: Люди не должны выбирать «лучшее
из худшего», Новая газета, 13.09.2007, http://
novayagazeta.ru/data/2007/70/14.html).
В английской прессе семантика цитаты близка к смыслу претекста и соотносится с претекстовой ситуацией и образом государства, пораженного болезнью, в частности, в статье Time
out of joint in Venezuela (Time, 01.09.2007, www.
time.com/time/world/article/0,8599,1658386,00.
html) автор остро критикует политику президента Венесуэлы У. Чавеса: несостоятельность
его экономической политики, неспособность
справиться с преступностью, коррупцию и его
автократические замашки в попытках контролировать все.
Как можно видеть из проведенного сопоставительного анализа текстов и представленных трех схем, шекспировский текст может актуализироваться различными способами в русской прессе. В случаях с аллюзиями
(на леди Макбет) и аллюзивными цитатами
(«Весь мир – театр...») интертекстуальное взаимодействие между текстом Шекспира и русским газетным текстом может осуществляться как непосредственно, так и опосредованно, через разнообразные тексты-посредники.
Между первичным претекстом и конечным
Н. З. Баширова
принимающим текстом могут образовываться
цепочки из вторичных текстов-посредников,
которые, в свою очередь, могут становиться
претекстами для последующих текстов. Цитаты же в русских газетах никогда не связаны
непосредственно с шекспировским текстом.
Между двумя текстами всегда присутствует
неизбежный посредник – текст перевода.
Итак, шекспировский интертекст в английской и русской прессе подвергается разнообразным формальным и семантическим
трансформациям, что вызвано сменой экстенсионалов цитат и аллюзий при их включении в
новый контекст. При этом семантические модификации в текстах двух языков могут происходить в одном направлении и характеризоваться однообразными перераспределениями
существенных и акцидентных семантических
признаков интертекстов, особенно при совпадении референтов. Различные семантические
развития интертекстуальных включений в английских и русских медиа-текстах обусловлены несовпадением новых референтов и разными каналами связями, то есть наличием между
шекспировским претекстом и газетным текстом различных текстов-посредников.
Примечания
Данный критерий разграничения цитаты и
аллюзии предложен И. П.Смирновым. См.:
Смирнов, И. П. Порождение интертекста.
СПб., 1995; Фатеева, Н. А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире
текстов. М. : АГАР, 2000; Денисова, Г. В. В
мире интертекста : язык, память, перевод. М.
: Азбуковник, 2003.
2
Минц, З. Г. Функция реминисценций в поэтике Ал. Блока // Минц, З. Г. Поэтика Александра
Блока. СПб. : Искусство-СПб, 1999. С. 374–
375; Литвиненко, Т. Е. Интертекст и его лингвистические основы (на материале латиноамериканских художественных текстов) : автореф.
дис. ... д-ра филол. наук. Иркутск, 2008.
3
Об усыплении и проявлении существенных
признаков см.: Эко, У. Роль читателя. СПб. :
Симпозиум, 2007. С. 386–393. Дж. Лакофф и
М. Джонсон называют эти процессы в метафоре «высвечиванием» и «замалчиванием»
свойств, см.: Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон.
М. : Едиториал УРСС, 2004.
4
Пастернак, Б. Л. Собр. соч. : в 5 т. Т. 4. М. :
Худож. лит., 1991. С. 385–386.
1