Антанта, немцы и русская Добровольческая армия в Прибалтике
advertisement
Российское историческое общество Федеральное архивное агентство Государственный архив Российской Федерации Реджи Антанта, немцы и русская Добровольческая армия в Прибалтике 2015 УДК 355.11А/Я ББК 63.3(2)6–8 Р33 Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России» (2012–2018 годы) Издано при поддержке Фонда «Связь Эпох» Публикуется по рукописи: ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 591. Л. 1–162 Реджи Р33 Антанта, немцы и русская Добровольческая армия в Прибалтике / Вступ. ст. и примеч. Л. В. Ланника — М.: Кучково поле, Императорское Русское историческое общество, 2015. — 320 с. — (Живая история) ISBN 978-5-9950-0506-3 Мемуары военного инженера армии Юденича Реджи написаны в эмиграции в 1920 году и раскрывают один из совершенно неосвещенных ни в источниках, ни в литературе эпизодов гражданской войны момент, когда даже эстонцы и немцы встали плечом к плечу с русскими солдатами на защиту русского царя, так страшила всех большевистская угроза. Будучи участником этих событий, Реджи испытал на себе все перемены настроений как русских солдат, так и населения Эстонии, стал свидетелем всех перипетий в судьбе Северо-Западного фронта, которые и изложил затем в своей книге, представляющей ценность не только как уникальный исторический источник, но как увлекательнейший рассказ очевидца. УДК 355.11А/Я ББК 63.3(2)6–8 ISBN 978-5-9950-0506-3 © Государственный архив РФ, 2015 © ООО «Кучково поле», 2015 © Ланник Л. В., вступ. ст., примеч., 2015 I Начало антибольшевистскому фронту в Прибалтике положил так называемый Северный Псковский добровольческий корпус6, сформированный в октябре месяце 1918 года7 в г. Пскове при помощи немецкого оккупационного командования8 перед их деоккупацией всего Прибалтийского края и части Псковской губернии согласно заключенному перемирию с союзниками. Конечно, наспех сформированный9 корпус ни качественно, ни количественно не мог противостоять надвигающейся большевистской лавине10 и благодаря ряду привходящих обстоятельств был рассеян и отходил с отступающими немецкими частями11, частью почти в одиночном порядке, на Ригу, а другой, более крупной, — на Ревель12. Большевики стремительно продвигались вперед, и наступление их дошло до кульминационной точки приблизительно в верстах 60–40 от Ревеля13. Положение Ревеля было более чем отчаянное. Большевики напирали с суши, поддерживая свое наступление остатками флота с моря14. В этот критический момент в Ревеле появляется полковник русского Генерального штаба, бывший в штабе армии Западного фронта (Минск) Лайдонер, эстонец 19 I по происхождению, и энергично принимается за создание так называемой гражданской обороны. В названную самооборону15 должны были поступить все, способные носить оружие, без различия национальностей. Созданная таким образом самооборона из русских, прибалтийских немцев и эстонцев совместно с частью русского Северного корпуса первая приняла на себя удар большевиков при натиске на Ревель. Успех оказался не только чисто оборонительным, но и наступательным, что, вопервых, вызвало подъем духа у эстонцев, парализуя тем большевистскую пропаганду в самом Ревеле, а во-вторых, дало возможность приступить к успешной организации эстонской армии. Будем здесь кратки и только заметим, что к апрелю месяцу 1919 года вся Эстония была почти уже целиком освобождена от большевиков16. Вот пример тому, что могла сделать немногочисленная самооборона и часть Северного корпуса17 при дружной, общей работе и при отсутствии всяких интриг и различных, враждующих между собой партий18. Однако, несмотря на то что части Северного корпуса пролили немало крови для освобождения Эстонии от большевистского нашествия, положение их было не из завидных. Уже при приближении этих частей к Ревелю под напором большевиков в некоторых эстонских кругах и печати была поднята тревога. Указывалась и усиленно подчеркивалась опасность русского вторжения в Ревель, и даже было издано правительством распоряжение, по которому русские антибольшевистские части на территории Эстонии не должны были превышать в общем количестве 3000 человек19. Под влиянием общей опасности вначале недружелюбное отношение к русским как бы маскировалось и сразу же выявило себя с того момента, как эстонцы, освободив свою территорию, перешли к войне оборонительной20. 20 I К этому времени во главе Северного корпуса находился полковник (ныне генерал) Родзянко, прекрасный солдат, находивший общий язык с подчиненными ему войсками, храбрый и любимый за простоту обращения и всегда показывавший пример личной воинской доб­ лести. Надо отдать должное генералу Родзянко в том, что он много потрудился над созданием русского антибольшевистского дела в Эстонии, хотя отсутствие деятельных сотрудников сильно сказывалось в данном случае21. Конечно, генерал Родзянко не мог не сознавать недостаток в хороших сотрудниках, но время и место не позволяло долго над этим задумываться, и приходилось пользоваться подвернувшимся материалом22. Недостаток хороших работников создавал рутину и тяжелую атмосферу, порождая различные враждующие между собой партии. И все-таки повторяем, что работа генерала Родзянко была огромная, требующая напряжения всех сил. Как бы то ни было, но майская Гатчинская операция23, несмотря на все неблагоприятные условия24, была блестяща, и если окончилась неудачно, отходом в исходное положение25, то вина тому не командного состава26, а «тех», кто взялся поддерживать это антибольшевистское движение, кто кормил завтрашним днем, но об этом еще речь впереди. Постепенно Северный корпус увеличивался в своем боевом составе и был переформирован в Северо-Западную армию27. Переформированием Северного корпуса в Северо-Западную армию заканчивается первый период, период, безусловно, самый трудный в существовании нарождающейся армии, а с ней и всего фронта на подступах Петрограда. Всю тяжесть этой работы первого периода вынес на себя генерал Родзянко и, пожалуй, на единственных плечах, не сознавая того даже сам28. 21 II Сотрудники его только тормозили и портили дело при всяком удобном и неудобном случае. Генерал Родзянко действовал на свой страх и риск, ниоткуда не получая ни моральной, ни материальной помощи и поддерж­ ки, и, несмотря на то что армия была разута, раздета, голодная, не удовлетворявшаяся целыми месяцами никакими денежными довольствиями, не только не погибла, как таковая, но, возрастая, произвела блестящую Гатчинскую операцию. К моменту назначения генерала Юденича главнокомандующим Северо-Западным фронтом29 — Северо-Западная армия, правда, была более партизанская, чем регулярная армия, нуждающаяся в известных переформированиях, но все-таки, повторяем, это была сила, сдерживающая большевиков на фронте от Ямбурга до Пскова, в общем на протяжении 120 верст30. II Как выше нами было указано, что часть Северного корпуса почти в одиночном порядке отступала на Ригу. Большевистская волна продолжала катиться также стремительно к Риге, как и к Ревелю. В это время в Риге уже создалось Временное Латвийское правительство31 во главе с Ульманисом, которое вступало в свои права и принимало, так сказать, бразды правления от оккупационных немецких властей. Здесь впервые были замечены «знатные иностранцы». Рига удостоилась визита «просвещенных мореплавателей», которым устраивали рауты и играли наспех разученный английский гимн, а жители успокаивались тем, что Риге никакой опас22 II ности не угрожает. Тем не менее большевики стремительно катились к Риге, заняв Валк, Вольмар, а затем и Венден32. Население волновалось. Газеты затрубили об опасности. Латвийское правительство бросилось за помощью к англичанам. Вот тут-то и проявилась первая беспомощность просвещенных мореплавателей в Прибалтике. В результате английским адмиралом на судно был приглашен командующий 8-й германской армией, оккупировавшей Прибалтику33. Английский адмирал, не моргнув глазом, приказал во что бы то ни стало защищать Ригу от большевистского нашествия, на что командующий армией резонно заметил, что немецкий солдат, во-первых, точно исполняет пункт вильсоновского перемирия34 об очищении всей территории России вплоть до границ 1914 года, а во-вторых, немецкий солдат очень торопится домой и не желает подставлять свою голову за неизвестную, неведомую ему Латвию. Однако совещание это имело реальный результат и дало повод к началу формирования немецкой Железной дивизии из добровольцев35. Пусть господин Ульманис, глава Временного Латвийского правительства, немножко подумает, и сколько бы он нас не уверял и не клялся, а все-таки землицы и прочие прелести в виде латвийского подданства и привилегий он немцам обещал при содействии английского адмирала. Правда, когда пришлось строиться к расчету, господин Ульманис божился и клялся всеми своим родными до пятого колена, что этого никогда, никто и нигде не обещал36, а просто был сладкий сон немецкого солдата, поступившего в Железную дивизию. Однако положение складывалось так ясно для рядового обывателя, что серьезность положения всеми сознавалась, в особенности интеллигенцией. Возник вопрос 23 II о самозащите Риги наподобие Ревеля. В то время как в Ревеле самозащита имела характер общего дела и возглавлялась одним лицом, которому все подчинялись без различия национальностей, здесь же прежде всего было решено соз­дать роты по национальностям37. Сразу же обнаружилось отсутствие спайки, единого руководства, а главное, во всем проскальзывало недоверие. Латыши в своем шовинистическом ослеплении относились подозрительно и вызывающе по отношению к русским и немцам. В конечном результате создались две-три латышских роты и по одной русской и немецкой38. Впоследствии немецкая рота положила начало ландесверу, находящемуся на Латвийском антибольшевистском фронте. Русская рота, составленная почти исключительно из офицеров бывшего Северного корпуса, была под командой капитана Дыдорова. Отсутствие спайки и общего руководства привели к тому, что Рига в конце концов без боя была сдана большевикам39, и все сформированные роты вместе с немецкими частями отступили из Риги по направлению к Либаве. Вот второй разительный пример отсутствия спайки, взаимного доверия, нежелания даже в минуту общей опасности оставить личные счеты и встать как один на защиту общего дела. В то время как Ревель с меньшими силами и находившийся в более худших условиях не только отстаивает себя, но и в продолжение каких-либо двух-трех месяцев очищает всю эстонскую территорию, Рига, находившаяся в лучших условиях, попадает в лапы большевиков. Наступление большевиков и здесь идет усиленным темпом и в сорока верстах от Либавы доходит до кульмина­ционной точки40, а затем начинается обратный отлив большевиков к Риге. 24 III III В Либаве появляется ротмистр светлейший князь Ливен, который энергично принимается за создание русского отряда. Князь Ливен вступил в переговоры по этому поводу, как с немецким командованием, в лице командира 6-го резервного корпуса генерала графа фон дер Гольца, так точно и с представителями Антанты, главным образом с адмиралом Гоффом, являвшимся главой Междусоюзнической миссии в Прибалтике. Странное и жалкое впечатление производили «победители» в Прибалтике. Полная беспомощность, отсутствие какой-либо реальной силы для поддержки вновь самоопределившихся Прибалтийских республик. Как ни странно, но авторитет «победителей» поддерживался и пустил более глубокие корни в Прибалтике исключительно немецкими штыками. Когда же англичане почувствовали некоторую прочность своего положения, то они поступили не только неделикатно по отношению к немцам с точки зрения простой человеческой логики, но грубо и гнусно даже с точки зрения африканских дикарей. Если мы в данный момент стоим перед фактом существования небольшевистских Латвии и Литвы и освобождения всего Прибалтийского края от большевистских экспериментов, то этим, что бы ни говорили, обязаны исключительно немцам. Что из себя представляла Либава в конце февраля и в на­чале марта? Антанта — вернее, англичане, потому что представители других государств, входящих под рубрику того, что мы называем Антантой, играли жалкую роль покорных исполнителей желаний англичан — чувствовала свою полную беспомощность в Прибалтике в деле борьбы с наступающими большевиками и в то 25
