ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В СЕВЕРНОМ

ИСТОРИЯ
УДК 9.94 (3)
А.А. БЕРЕЗИН
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ
В СЕВЕРНОМ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ В I ВЕКЕ НОВОЙ ЭРЫ
Ключевые слова: политика Рима на Востоке, буферная зона, Боспорское царство, Херсонес, Тира, Ольвия, Горгиппия, античная эпоха, варварский мир.
На основе последних историографических и археологических документов приводится хронология построения взаимоотношений Римской империи с государствами Северного Причерноморья. Прослеживается вся цепочка эволюционного развития региона в первые века нашей эры, с периода агрессивной колонизаторской политики Рима до свертывания идей гегемонии и вынужденного субсидирования местных царств ради сохранения буферной зоны между границами влияния Империи
и варварского мира. Данные формы сотрудничества, несколько видоизменяясь,
просуществовали вплоть до заката античного мира в целом, в IV в. н.э.
А.А. BEREZIN
MILITARY AND POLITICAL SITUATION IN NOTHERN BLACK SEA REGION
IN THE FIRST CENTURES AD
Key words: policy of Rome in the East, buffer zone, Bosporus kingdom Chersonese, Tire,
Olbya, Gorgyppia, antique era, barbaric world.
This essay uses latest historiographic and archaeological documents in order to build chronology of relations between Roman empire with states of Northern Black Sea. We can
trace the entire chain of evolution of this region during the first centuries AD, from the period of aggressive colonization policy of Rome until the point of termination of hegemonic
ideas and compulsory subsidizing local kingdom in order to preserve buffer zone between
the borders of the area of influence of the Empire and barbaric world. Such forms of cooperation, somewhat changing overtime, existed until the decline of antique world as a whole,
in the 4th century AD.
Первое десятилетие нынешнего столетия ознаменовалось значительным
пополнением отечественной историографической базы в вопросах, связанных
с изучением взаимоотношений Римской империи с государствами Северного
Причерноморья, чью географическую привязку можно традиционно очертить
от Нижнего Дуная до Северного Кавказа, т.е. от современного Белгород-Днестровского в Одесской области до курортных Анапы и Новороссийска [7. C. 14].
Беря во внимание, что данный регион является единственным представителем от нашей страны, вошедшим в историю античного мира, интерес к изучению его многовекового наследия не ослабевает с самого появления отечественной гуманитарной школы. Новационный характер современных исследований характеризуется, прежде всего, освобождением от принятых политикоправовых догм, присущих советской школе, а также появлением целого ряда
памятников археологического и эпиграфического толка, дающих повод для
переоценки и иной интерпретации ряда сделанных ранее выводов.
Поражение Митридата-Евпатора, в Черноморском бассейне не оставило
серьезной силы, способной противостоять воли римлян [Арр., Mithr, 110-114].
Более того, по мнению большинства исследователей, именно после триумфа
Помпея в Риме началась практически реализовываться схема взаимоотношений с клиентскими странами в условиях гегемонии одного государства по отношению к другим. Приведенную точку зрения в большинстве своем разделяют как отечественные, так и западные исследователи [24. C. 468]. В условиях
Причерноморья, известный принцип divide et impera вылился в ряд превен-
4
Вестник Чувашского университета. 2012. № 2
тивных мер, нацеленных на прогнозируемое развитие ситуации в доминирующем царстве региона – Боспорском. Однако нестабильность в самом Риме, помноженная на географическую отдаленность района от античного центра давали возможность местным лидерам на проведение самостоятельной
политики, вплоть до открытого противоборства с Империей.
Окончательно ситуация стабилизировалась лишь с приходом к власти
Октавиана Августа и установлением системы принципата. К указанному моменту римской администрации фактически удалось организовать политическое управление государств Черноморского бассейна по образцу вассальных
царств с формальным сохранением независимости, связанных «союзным»
договором foedus iniquum. Данные процессы привели к созданию столь необходимой буферной зоны между цивилизованной Империей и бескрайним варварским миром [De Bell. Alex., 78]. Долгое время в науке доминировало мнение, что Рим остановил свою экспансию на Восток лишь после того, как были
достигнуты границы областей с традицией иранской культуры, а не эллинистической [25. C. 303]. Однако сегодняшние исследователи трактуют этот момент более прозаически, относя довольствования римлян в регионе границами прибрежных государств стратегической нецелесообразностью дальнейшего продвижения вглубь материка [14. C. 27].
В силу ряда объективных причин хронология событий, происходящих в
Северном Причерноморье на рубеже эр, зафиксированных в письменных памятниках, до наших дней практически не сохранились. Приведенные исторические лакуны породили огромное количество различных реконструкций, что
не может не вносить сумятицу в общую канву исследования. Нам известно,
что паннонско-далматийское восстание, с последующим поражением Квинтилия Вара, перенацелило политику Рима на оборонительный характер с главной
задачей – удержание имеющихся рубежей [Cass.Dio, LV, 28-34, LVI, 11-17]. Что
касается рассматриваемого региона, мрак безвестности прерывается 14-15 годами I в., когда сначала Окатавиан [22. C. 70], а после его смерти и Тиберий
подтвердили права на Боспорский трон царя Аспурга, с наделением последнего
титулом «друга римлян» – amicus populi Romani [КБН, № 39]. Боспорский царь
не подвел метрополию – вплоть до своей кончины в 37-38 гг. он планомерно и
четко укреплял границы собственного царства, успешно воевал с варварами,
выполнял союзнические обязательства перед другими городами ойкумены.
К описываемому моменту Тира, тяготевшая к большей самостоятельности по отношению к Боспору, по всей вероятности, была поставлена под защиту Фракии, чему косвенным подтверждением служит обнаруженный археологами в конце ХХ в. на раскопках городища клад монет одрисских царей, относящийся к рубежу эр, и фрагмент неустановленного посвящения одного из
фракийских царей [8. C. 27]. С конца I в. дохристовой эпохи Херсонес был выведен из-под опеки Боспора и наделен правами, близкими к автономии, а на
Боспор была возложена обязанность в военной защите города, в силу малочисленности последнего. После побед Аспурга в Таврике благодарный царь
за оказанную поддержку поставил в Херсонесе статую [IOSPE, I², № 573], чей
фрагмент, обнаруженный археологами сравнительно недавно, служит подтверждением независимости Херсонеса и существования союзнических обязательство с Боспором. Относительно Ольвии следует помнить, что после
гетского нашествия в середине I в. до н.э. [Dio Chrys., XXXVI, 4] город оправился не скоро – на данный момент мы не располагаем какими-либо памятниками периода рубежа эр, а на городище полностью отсутствует культурный
слой исследуемого времени. Обет забвения прерывается в середине I в. – существует эпиграфический памятник, с посвящением Абаба, сына Каллисфена,
История
5
портика Августу и Тиберию (IOSPE, I², № 181). Археологами установлено, что
возрождающееся поселение в несколько раз уступало по своим размерам городу до гуннского нашествия и былого величия оно так и не достигло [13. C. 86].
Следовательно, можно разделить доминирующее в современной науке мнение,
что римляне не рассматривали Ольвию как серьезного игрока. Хотя имеет право на жизнь и обратная точка зрения, утверждающая кровную заинтересованность римлян в превращении в свои надежные форпосты греческих городов в
бассейне Днестра – Тиры, Ольвии, Истрии – в ходе экспансии на западном направлении, вглубь материка [3. C. 45]. Мы вынуждены в очередной раз подтвердить, что без обнаружения и вывода на научную арену новых исторических фактов, относящихся к исследуемому периоду, окончательно четкой картины создать не представляется возможным.
Правление династии Юлиев – Клавдиев ознаменовалось в Причерноморье римско-боспорской войной, вызванной прежде всего невзвешенной политикой императора Калигулы, утвердившего на Боспорский престол понтийского царя Полемона II – Последнего. Сделанное назначение лишний раз подтверждает желание римской администрации в создании единой унии Понт–
Боспор, однако фактические реалии делали данный шаг слишком опрометчивым. Старший сын Аспурга и Гипепирии Митридат III (VIII) оказал вооруженное
сопротивление Полемону (39/40 гг.), и, несмотря на наличие в рядах понтийца
римских и херсонесских войск, вышел победителем [IOSPE, I², № 419]. Не известно, чем бы закончилось данное противостояние, но взошедший в январе
41 г. на императорский трон Клавдий оперативно отменил распоряжения
предшественника. В результате за Митридатом утвердили Боспор, а утешением Полемону вышла область в Киликии [Cass.Dio, LX, 8,2].
Несмотря на благоприятный исход дела для Митридата, в проведении
курса собственной политики он изначально начал тяготиться к варварскому
окружению, нежели к Риму [Tac.Ann., XII, 15-19], что находит подтверждение в
эпиграфических памятниках, где царь начинает именоваться, в отличие от
предшественников, «другом Отечества и другом союзников» вовсе без упоминания империи и императора [КБН. № 1123. С. 657]. Однако дабы не лишать
себя благосклонности Вечного города, в Рим боспорец послал своего младшего брата – Котиса, который, в результате, и представил Митридата как решительного затейника новой войны с Империей.
По всей вероятности, римлянам особо не требовалась какая-либо аргументация доноса Котиса, куда важнее был сам легальный повод к войне – Casus
belli, ибо самозахват власти Митридатом расстроил планы о создании единого
причерноморского блока в составе, прежде всего, Понта и Боспора. Античная
историография, разделив официальную точку зрения, относит кампанию для
римлян к оборонительному характеру [Cass.Dio, LX, 28, 7], что современной наукой подвергнуто конструктивной критике [8. C. 158]. Как бы там ни было: Дидий
Галл возглавил карательную экспедицию, а Котис, точнее уже Котис I, согласно
устоявшейся традиции, был наделен правами на трон.
Свержение Митридата с престола Тацит относит к 45/46 гг., однако окончательную победу Котис справил лишь в 49-м г., когда Эвноном, царем аорсов, был выдан Митридат. Последнего после поражения доставили в Рим, где
уже в 68-м г. боспорца казнили за участие в заговоре против императора
Гальбы [Tac.Ann., XII, 15-21]. Несмотря на повествовательную лаконичность,
данная кампания потребовала от Империи достаточного напряжения ресурсов, недаром, после победы, Византий, к примеру, был освобожден от уплаты
налогов на пять лет в силу финансового истощения в ходе войн с фракийскими царями и Боспором [Tac.Ann., XII, 63].
6
Вестник Чувашского университета. 2012. № 2
Проримское участие Херсонеса в приведенном конфликте, бесспорно,
более того, обязанность союзнической защиты города от варваров была передана Мёзии, что стоит рассматривать как определенный бонус для горожан.
Поведение же остальных городов региона ничем особым не отличалось. Горгиппия не упоминается вовсе [21. C. 116]. Что касается Тиры – вопрос ее юридического статуса по отношению к Империи в годы правления Нерона до конца не изучен. Известно, что в этот период город не чеканил собственной монеты, но в то же время не выплачивал и пошлин [IOSPE, I², № 4].
До 80-х гг. минувшего столетия считалось, что в середине I в. сармат Фарзой, захватив Ольвию, узурпировал здесь власть. Ряд исследователей объясняли данным событием введение в 46 г. новой Ольвийской эры и даже размещение по просьбе ольвиополитов на месте римского воинского континента. Однако более тщательное изучение имеющихся источников, помноженное на современный анализ монетной чеканки и весовых денежных норм в рассматриваемый период, позволило несколько иначе интерпретировать события двухтысячелетней давности. По всей вероятности, Фарзой был царем Аорсии, а наместник Мёзии, Плавтий Сильван, принудил его к заключению с Ольвией оборонительного союза, но никак не к включению города в состав его царства.
Логичным витком взаимоотношений Империи с восточными соседями стала аннексия в 64 г. Понтийского царства с превращением оного в Римскую империю – как результат десятилетней войны с Парфией. Приведенным фактом
объясняется исчезновение чеканки на Боспоре золотых статеров, а с медных
денег исчезает монограмма Котиса I, что, однако, не дает повода думать о лишении Боспора административной самостоятельности. Корень создавшейся
проблемы следует искать в личности императора Нерона, который безудержным
стилем правления привел казну Империи в плачевное состояние и, соответственно, вынужден был прибегать к различным непопулярным методам добывания
средств [Tac.Ann., XV, 45]. Политический вес непосредственно Котиса в данный
период еще более укрепился – в титулатуре царей появляется термин «Тиберий
Юлий», помимо установленного «друга Цезаря и друга римлян» [25. C. 350].
Во второй половине I столетия в регионе наметилась очередная активизация варварского движения, вызванная продвижением западных племен
сарматов к устью Истра. Наместник Мёзии – Тиберий Плавтий Сильван, связанный союзническими обязательствами с Херсонесом, опираясь на просьбу
горожан последнего [IOSPE, I², № 320] о защите от нависшей угрозы, в результате смелых и решительных действий не только отогнал варваров от
Херсонеса, но и предпринял ряд мер по укреплению его обороноспособности.
В последние годы приведенная выше весьма расплывчатая фраза приобрела более четкое содержание: в промежуток между 63 и 66 годами римляне при поддержке кораблей Равеннской эскадры, дислоцировавшейся на западе Понта, предприняли ряд военных операций на территории Крыма против
варваров [IOSPE, I², № 320], косвенным подтверждением чего следует считать
зафиксированные археологами следы пожарищ ряда позднескифских городищ. Для закрепления одержанных побед подразделениями морской пехоты
указанной эскадры был основан опорный пункт на мысе Ай-Тодор, больше
известный как Харакс [8. C. 161]. Благодаря археологическим раскопкам мы
можем реконструировать присутствие римских войск здесь только начиная со
II в., т.е. войска покинули крепость после завершения ее строительства
[IOSPE , I², № 444, 446]. К сожалению, нам до сих пор не известно, оплачивал
ли каким-либо образом Херсонес собственную защиту, но то, что город попал
под более жесткий контроль Рима, не вызывает сомнений.
Описываемые мероприятия по укреплению в регионе позиций Рима привели в результате к выполнению условий мирного договора с Парфией и Ар-
История
7
менией в 66 г. После получения Тиридатом короны из рук Нерона император
отказался от идеи Кавказского похода [Cass.Dio, LXVIII, 8, 1]. Однако достигнутые внешнеполитические успехи не спасли его от внутренней смуты, повлекшей за собой восстание в провинциях, бунт легионов, очередную гражданскую
войну, финалом чего стало воцарением в 70-м г. новой императорской династии – Флавиев в лице Веспасиана [Tac. Hist.III, 79, 82].
Несмотря на ослабление централизованной власти, в указанный период
государства Северного Причерноморья не предпринимали каких-либо мер к
выходу из-под римской опеки. В момент, когда история еще не знала, кто в
результате выйдет победителем – Веспасиан или Вителлий, на Боспоре скончался Котис I. Трон перешел к Рескупориду I (68/69-91/92), который, дождавшись победы Веспасиана, получил от императора соответствующие права на
престол [КБН, № 1047]. Показная покорность Рескупорида отмечается не личной безропотностью, а глобальной перетасовкой внешнеполитических ориентиров, вызванных кровной заинтересованностью всей эллинистической ойкумены в сильном и стабильном центре, единственным претендентом на роль
которого и подходил Рим.
В последующем Рескупорид, получив более широкие права, не привлекал
к себе внимания ни администрации, ни историков. Римлянам было выгодно
иметь надежного союзника, не задействуя в регионе собственные ресурсы.
Судя по нумизматическим данным, уже в годы правления Домициана вспомогательные боспорские части участвовали в попытке римлян в выходе к Каспию, которая правда, не увенчалась для них успехом. В 92 г. к власти на Боспоре пришел Савромат, чье царствование пришлось на период династии Антонинов и вошло в историю как время расцвета политического и экономического могущества Боспорского царства.
Веспасиан, по заведенной традиции, должен либо подтвердить, либо отменить распоряжения предшественника, в том числе и в вопросах союзных
городов. Новый император отменил дарованные Нероном привилегии
[Cass.Dio, LXIII, 14], не стали исключением и античные образования Северного Причерноморья, но это отнюдь не оказало заметного влияния на общую
канву взаимоотношений. Как уже писалось, к I в. н.э. стало понятно обоюдное
стремление Рима и царств рассматриваемого региона к взаимопомощи и сохранению существующих политико-административных институтов.
К сожалению, мы не имеем данных о хронологии развития событий в Тире, досконально известно лишь, что в начале II столетия, после образования
Траяном провинции Дакия, здесь расположился римский гарнизон. Материалы
об Ольвии также не отличаются насыщенностью. Опираясь на нумизматические данные, можно с большой долей вероятности предположить, что, по
крайней мере, до 80-х гг. под протекторатом римлян продолжал функционировать ольвийско-сарматский союз. Однако, по словам Диона Хрисостома (в период правления императора Нерва, 96-98 гг.), Ольвия в момент его посещения города уже испытывала вооруженное притеснение от сарматов [Dio
Chrys., XXXVI, 8, 14]. Конец I столетия ознаменовался для херсонеситов упрочнением отношений с Римом – дважды, в 80-м и 85-х гг. была возобновлена
чеканка собственной золотой монеты, а город украсили статуи легатов Мёзии
[IOSPE, I², № 421,422]. Данные факты говорят о том, что Херсонес пусть и на
второстепенных ролях, все-таки не выходил из поля зрения римской администрации, и более того – благосклонное расположение императоров выливалось для города в вполне очевидную помощь.
Опираясь на имеющиеся данные, можно отметить с определенными оговорками, что в рассматриваемый период была апробирована абсолютно новая,
8
Вестник Чувашского университета. 2012. № 2
больше вынужденная, форма провинциальной политики Империи и произведен
качественный переход в построении взаимоотношений Рима с подвластными
территориями на рельсы взаимовыгодного союза, обоснованного как все возрастающей варварской угрозой, так и необходимостью повышения уровня экономического круговорота. Экспорт хлеба и соленой рыбы в Империю стал одним из
самых важных направлений деятельности в регионе. Приведенная формула показала свою жизнепригодность вплоть до заката античной эпохи в целом, и более
того, по принципу континуитета, послужила определенным базисом для построения взаимоотношения молодых государств региона в раннее Средневековье.
Литература
1. Анохин В.А. История Боспора Киммерийского. Киев: Одигидрия, 1999.
2. Беликов А.П. Рим и эллинизм: проблемы политических, экономических и культурных контактов. Ставрополь: СГУ, 2003.
3. Булкин И.Ю. Этапы и характер римского военного проникновения в Северное Причерноморье в I в. до н.э. – III в. н.э. Саратов: СГТУ, 1999.
4. Виноградов Ю.А. Там закололся Митридат. М.: Филоматис, 2004.
5. Горончаровский В.А. Между империей и варварами. Военное дело Боспора Римского
времени. М.: Филоматис, 2003.
6. Журавлев Д.В. Северное Причерноморье в эпоху античности и средневековья. М.: Исторический музей, 2006.
7. Зубарев В.Г. Историческая география Северного Причерноморья по данным античной
письменной традиции. М.: Языки славянской культуры, 2005.
8. Зубарь В.М., Русяева А.С. На берегах Боспора Киммерийского. Киев: Стилос, 2004.
9. Ивенских А.В. Военная организация Боспора. Пермь: ПГУ, 2006.
10. Макаров И.А. Две метрические эпитафии римского времени из Херсонеса Таврического //
ВДИ. 2009. № 3. С. 113-121.
11. Миляева Ю.В. Периферия античного мира в период кризиса III века (на примере государств Северного Причерноморья). Тула: ТГУ, 2006.
12. Новичихин А.М. Ювелирные изделия из раскопок некрополя Горгиппии в 1987 г. // ВДИ.
2009. № 1. С. 110-118.
13. Островерхов А.С. Материалы к Корпусу глиптики Ольвии Понтийской (VI-I вв. до н.э.) //
ВДИ. 2010. № 3. С. 85-112.
14. Панов А.Р. Взаимоотношения Рима с государствами Северного Причерноморья (II в. до
н.э. – II в. н.э.). Н. Новгород: НГУ им. Лобачевского, 2009.
15. Рябцева М.Л. Боспор и германцы в IV-VI веках. Белгород: БГПУ, 2009.
16. Сапрыкин С.Ю. Боспорское царство на рубеже двух эпох. М.: Наука, 2002.
17. Таскаев В.Н. Античная подводная археология Северного Причерноморья. М.: МГГУ,
2007.
18. Токарева И.Н. Северное Причерноморье в позднеантичный и ранневизантийский период. Тула: ТГПУ имени Толстого, 2005.
19. Требелева Г.В. Оборона территорий Боспорского царства в первые века нашей эры: историческое моделерование на основе ГИС-технологий. М.: ИА РАН, 2005.
20. Фролова Н.А. Каталоги монет античной Тиры. М.: РОССПЭН, 2006.
21. Шевченко Н.Ф., Зайцев Ю.П., Мордвинцева В.И. Княжеское погребение эллинистического времени в могильнике Мемзай // ВДИ. 2011. № 1. С. 115-152.
22. Щетинин М.Н. Провинциальная политика раннего принципата. М.; В. Новгород: ВНТИЦ,
2001.
23. Яйленко В.П. Тысячелетний боспорский рейх. История и эпиграфика Боспора VI в. до
н.э. – V н.э. Тула: Гриф и Кº, 2010.
24. Magic D. Roman rule in Asia Minor. Prineeton, 1950. Vol. 1.
25. Sherwin-White A.N. Roman foreign policy in the East. 168 B.C. to A.D. I. Oklahoma, 1984.
БЕРЕЗИН АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ – соискатель ученой степени кандидата историических наук кафедры всеобщей истории, Московский государственный гуманитарный
университет имени М. Шолохова, Россия, Москва (berezin-79@yandex.ru).
BEREZIN ALEXANDER ALEKSEEVICH – a competitor of scientific degree of Historical Sciences Candidate of Universal history Chair, Sholokhov Moscow State University for the Humanities, Russia, Moscow.