ГБОУ ШКОЛА №1114 Горященко С.В.

ГБОУ ШКОЛА №1114
Горященко С.В.
Герои в наших сердцах.
У
меня
почти
перехватывает
дыхание,
когда
я
перебираю
пронумерованные карточки полевой почты со штемпелем «проверено
военной цензурой» или смотрю на черно-белые фото наших бабушек и
дедушек военных лет.
За 70 лет Великая Отечественная Война (далее - ВОВ) легла в основу
многих фильмов и книг. Она стала практически легендой для современного
поколения: даже мои воспитанники в детском саду без запинки отвечают
даты начала и окончания. Но прочувствовать, что скрывается за этими
годами войны, разум отказывается. И вдруг в твоих руках оказывается
почтовая карточка - клочок бумаги, переживший обстрелы, кровь, смерть... И
тебя пронзает странная смесь священного трепета и боли: кажется, можно
докоснуться до реальной войны, тревоги за адресата этой почтовой карточки
и до радости Победы.
Мне хочется, чтобы знание о победе в ВОВ не выхолащивалось, не
превращалось в сухой набор фактов и цифр. Чтобы по-настоящему
восхититься храбростью и подвигом, совершенным нашим народом, нашими
семьями, надо уметь чувствовать сердцем. Отечественная Война оставила
свой отпечаток в истории каждой семьи на территории бывшего СССР.
В преддверии 70-летия со дня Победы в нашем детском саду был
организован музей ВОВ. Родители, бабушки-дедушки наших воспитанников
приносили письма, фото и предметы военных времен, биографии своих
родных, прошедших через войну.
Мама одной из наших воспитанниц, Казанковой Алисы, принесла
воспоминания своего деда, Зотова Василия Федоровича, журналиста, и
старшего матроса, а позже курсанта в отставке. Когда началась война, он,
семнадцатилетний, оказался в Москве один, без родных.
Начало войны.
«…Война1 очень скоро разметала нашу семью, прожившую почти год
без отца, как и тысячи других, в разных города городах и селах. Опасаясь за
судьбу нашего малыша (он вздрагивал при каждом налете вражеских
самолетов,
которых
встречали
заградительным
огнем
зенитки,
установленные на окраине городка), мама увезла его в деревню к
родственникам в Воронежскую область. Вскоре я остался один в семейном
углу [барака – здесь и далее прим. ред.].
…Шел октябрь 1941. На подступах к Москве шли тяжелые бои.
(…)Студентов и штатных работников техникума, в числе которых был и я,
направили на трудовой фронт, рыть противотанковые рвы на ближнем
рубеже Подмосковья. Проработали мы ровно две недели. В ночь с 14 на 15-е
октября нас подняли по тревоге. (…)
16 октября: день, какой не только мне, но и сотням москвичей разных
возрастов
наверняка
запомнился
тем,
что
на
улицу
выплеснулись
бесконечные людские потоки. С рюкзаками за спиной и всевозможными
сумками люди двигались одни к вокзалам, другие к автомагистралям,
ведущим в разные города Урала, Поволжья, Средней Азии. Причем, многие
пешим ходом, надеясь через сутки – другие найти попутный транспорт».
Дорога в блокадный Ленинград
«…Дорога в Ленинград оказалась долгой. Совсем не такой, по которой с
высокой скоростью проносилась до войны «Красная стрела». Наш длинный
товарный состав с новобранцами, предназначенный исключительно для
пополнения Ленинградскому фронту, двигался замысловатым маршрутом.
1
Здесь и далее – воспоминания Зотова Василия Федоровича из семейного архива. Пунктуация и авторская
стилистика сохранены.
Подолгу стояли в безлюдных местах. Какое-то время ехали в одном
направлении. Потом пятились назад. Так, по крайней мере, мы воспринимали
хитроумные маневры железнодорожников. К концу вторых суток добрались
до Волховстроя.
Наш первый огневой рубеж – к составу прицепили платформу с
зенитным пулеметом. И очень скоро он «заговорил» длинными очередями по
вражескому самолету. (…) Взрывы бомб вблизи дороги красноречиво
говорили о настоящем бое. Фрицы пронюхали о тактическом назначении
нашего состава, и, чтобы не пропустить его в Ленинград, завязали бой на
дальних подступах к блокадному городу. В какой-то момент наступило
затишье. Со скрежетом раздвинулись двери наших вагонов, прозвучала
команда: «Немедленно покинуть вагоны». Все укрылись в растущем вдоль
дороги молодом сосновом бору. Видели, как уходил наш паровоз в
безопасное место. На рельсах оставались пустые вагоны. Очень скоро
наступила темнота. Всех призывников начали собирать, рассадили по
вагонам. Медленно двинулись в сторону Ладожского озера, откуда
начиналась «Дорога Жизни».
…От месячного пребывания в нем [Ленинграде] осталось щемящее
душу впечатление. Улицы города, по каким нас строем возили из Рузовских
казарм на разборку от завалов разрушенных предприятий, были пусты и
казались безжизненными… Но город жил, город сражался, и нам предстояло
найти свое место в этом суровом сражении в условиях блокады.
Из Ленинграда наш путь лежал в Ораниенбаум. …Здесь находился
фронтовой аэродром, выдвинутый самой природой и всей своей боевой
мощью в непосредственную близость к укрепленным позициям противника.
Воинская часть, в какую мы прибыли, называли 11-я авиабаза ВВС КБФ.
(…)
Жизнь на фронтовом аэродроме, где одновременно базировались
сменявшиеся в зависимости от обстановки два авиационных полка, звено
торпедоносцев,
была
беспредельно
напряженной.
Боевые
дежурства
(независимо от погоды - летная или нелетная) у всех подразделений
начинались с рассвета и заканчивались далеко за полночь. Техники,
механики, мотористы, оружейники, прибористы, подобно опытным врачам
прощупывали, простукивали, проверяли в наземном режиме надежность и
«здоровье»
каждого
аэронавигационных
узла
приборов.
в
моторе,
Часто
комплекте
предполетная
вооружения,
диагностика
не
прекращалась даже в те часы, когда над аэродромом появлялись
«Фоккевульфы» или «Рамы».
Первый вылет
«…Первый самостоятельный вылет каждого из нас определялся
индивидуально в зависимости от того, как он усвоил инструкторскую науку.
Проверочный экзамен проводили командир звена или отряда. … В нашу
группу командир отряда Нечестный – такую фамилию в жизни своей не
встречал -
пришел без приглашения. Просмотрел полетные записи на
каждого курсанта и решил летать со мной. Сел в первую кабину и сказал:
-Ну, выруливай и показывай что умеешь, я тебе не помощник.
Командир сдержал свое слово, не вмешивался в управление. Хотя венец
полета – посадка – получился у меня не лучшим. При заходе на посадочную
полосу я допустил просчет – оказался не в первых воротах между «Т» и
боковым ограничителем, а за ним, т.е. во вторых воротах. Тем не менее,
после заруливания в квадрат, где всегда проводился разбор полетов,
командир отряда доброжелательно спросил инструктора:
- Чего ты с ним утюжишь воздух? Давай ему мешок с землей в кабину и
пусть летает сам один.
Инструктор согласился не сразу, ссылаюсь на то, что у меня не всегда
уверенно получается посадка.
Капитан Нечестный, сохраняя хитроватую улыбку, ответил:
- Ничего. Жить захочет – сядет.
Первые два самостоятельных полета были выполнены, довольны
прилично. Инструктор был доволен».
Зотов В.Ф. после войны был вынужден прерваться обучение на летчика
по состоянию здоровья: отоларингологи были непреклонны. Несмотря на 2месячное пребывание в стационаре дорога в небо ему была закрыта. Не без
внутреннего разочарования, он переквалифицировался в газетчика: опыт
написания заметок в прифронтовую газету у него имелся. Можно сказать, что
именно война определила его карьеру. С 1946 года и до 2011 года он писал.
Он активно и успешно публиковался, в разное время был журналистом,
редактором отдела, главным редактором газеты, а также выпускающим
редактором. Специализировался в строительной тематике. Позже – в
медицинской и педагогической. Брал интервью у Рошаля, Ельцина (еще до
президентского срока). Василий Федорович работал в газетах «Вечерняя
Москва», «Первое сентября» с С.Л. Соловейчиком.
Под конец жизни он практически потерял зрение, видел только абрис
фигуры напротив сидящего человека, что стало для него большой бедой: не
иметь возможности читать даже с лупой, было для него невероятно тяжело. В
2013 году в возрасте 89 лет он умер, но память о нем будет жить в наших
сердцах вечно!!!