Мельниченко Б.Н. Россия и Сиам: проблемы истории на материале Тайской истории

Мельниченко Б.Н.
Россия и Сиам: проблемы истории на материале Тайской истории
Часть 2
Важнейшим событием в отношениях между Россией и Сиамом стал визит
в Россию короля Чулалонгкорна, состоявшийся 1-11 июля 1897 года.
Этому визиту предшествовали события, поставившие Сиамское королевство в критическое положение, буквально на край гибели. 15 января 1896 года
представители Великобритании и Франции подписали в Лондоне специальную
Декларацию о Сиаме. Две великие державы, не пригласив на переговоры сиамцев и не предупредив даже правительство Бангкока, разделили Сиамскую
территорию на три зоны, две из которых объявили своими «зонами влияния»
(западную – английской, а восточную – французской). Особо активную политику
относительно Сиама проводили колониальные власти французского Индокитая.
В этих условиях король Сиама летом 1897 года направился с официальным визитом в европейские страны. Решалась судьба Сиамского государства –
сохранит ли оно суверенитет или превратится в колонию. Чулалонгкорн стремился урегулировать отношения с Францией и заручиться поддержкой России,
Германии и Великобритании против французской экспансии. Однако Франция
первоначально вообще отказывалась вести переговоры с сиамским королем.
Становилось ясно, что только позиция России – союзника Франции – могла оказать влияние на решение французского правительства. По этой причине своему
визиту в Россию король придавал особое значение.
Как уже говорилось, король находился в России 1-11 июля 1897 года.
Торжественный и дружественный прием короля Сиама в Петербурге, дипломатические демарши представителей России в Париже обеспечили Чулалонгкорну возможность поездки в Париж. 9 июля министерство Иностранных дел России получило телеграмму из министерства Иностранных дел Франции с согласием принять сиамского короля. Франко-Сиамские отношения из состояния кризиса перешли в состояние длительных переговоров, которые завершились заключением соглашения.
Официальная встреча короля Сиама в Петербурге с самого начала шла
подчеркнуто торжественно. Общественность Петербурга и Москвы также с
большим интересом и вниманием отнеслась к приезду Чулалонгкорна.
Многие российские газеты опубликовали в июле 1897 года статьи об истории и международном положении Сиама, о жизни и культуре сиамцев, о короле Чулалонгкорне и проводимых им преобразованиях. Так, газета «Московские ведомости» в день приезда Чулалонгкорна в Москву писала, что: «… еще
до захвата соседних стран европейскими державами, в Сиаме был предпринят
целый ряд реформ в европейском духе, и в Азии, если исключить Японию, нет
другого самостоятельного государства, в котором так широко распространилась
бы европейская культура, как именно в Сиаме… Необыкновенный подъем
страны за последние тридцать лет должен быть поставлен в заслугу королю
Чулалонгкорну, который в своих мерах успел избегнуть крайностей... Король
сиамский брал от западной культуры только то, что, по его мнению, могло быть
полезно его народу. Народная жизнь, религия и народные обычаи, не идущие
вразрез с современной культурой, нисколько не изменились, и Сиам до сих пор
является для европейцев самой интересной, живописной и симпатичной страной из всех стран Азии. Король Чулалонгкорн безо всякого сравнения самый
просвещенный и популярный монарх в Азии и талантливейший из сиамских ко-
ролей» (Московские ведомости. 1897. № 172. 25 июня (7 июля)). Газета «Новое
время» писала в те дни: «Из всех азиатских дворов, единственный только двор
Микадо превосходит сиамский относительно европейской культуры. Зато сиамский король, в смысле западноевропейского образования, знания и искусства
управления государством превосходит японского» (Новое время. 1897. 26 апреля (8 мая)). Большую статью о высоком госте опубликовала газета «СанктПетербургские ведомости». «Король Чулалонгкорн, - писала газета в те дни, один из самых симпатичных, образованнейших, выдающихся людей нашего
времени. Совершенно европеец по образованию, человек редкого ума, король
сохранил симпатичные черты характера, вообще свойственные сиамскому народу. Доброе сердце, широкое гостеприимство, пламенная любовь к своей
стране и народу, и замечательное благородство характера. Личные качества
короля приобрели ему искренне уважение европейцев и любовь подданных. В
его лице мы приветствуем не только одного из величайших людей нашего времени, истинного благодетеля своего народа, но и истинного друга России. Сила
этой дружбы – во взаимном уважении, одинаково свойственным обоим народам
чувствах прямодушия и простоты. Никаких захватов или правонарушений,
свойственных некоторым европейским нациям, у России нет, и наша дружба к
Сиаму честная, не лицемерная, на которую его величество король Сиамский
может смело положиться».
На переговорах в Петербурге между императором Николаем II и королем
Чулалонгкорном была достигнута договоренность об установлении дипломатических отношений и подписании государственного договора между Россией и
Сиамом, а также о приезде в Петербург для обучения сына короля принца Чакрабона.
Во время визита несколько десятков сиамцев познакомились с историческими и культурными достопримечательностями Санкт-Петербурга и Москвы.
Сам Чулалонгкорн, принц-наследник Вачиравуд, принцы, министры, члены свиты короля посетили Зимний дворец и Петропавловскую крепость, осмотрели
галереи Эрмитажа и парки Петергофа, Большой Кремлевский дворец и Храм
Христа Спасителя, Архив МИД России в Москве и Кронштадтскую крепость и
многое другое.
Стремясь укрепить связи с Россией и действуя как искусный политик, король Чулалонгкорн особо подчеркивал свой интерес к истории России и истории дома Романовых. Так, в Архиве МИДа он со вниманием рассматривал Грамоту об избрании на царство Михаила Романова, смотрел древние хартии, рукописи, печати, трактаты и договоры России с иностранными государствами. В
Москве Чулалонгкорн посетил Дом бояр Романовых на Варварке и усыпальницу
Романовых в Новоспасском монастыре.
Визит короля Чулалонгкорна в Россию оказался весьма плодотворным.
Договоренности, достигнутые в июле 1897 года на переговорах между императором и королем, в самое ближайшее время были реализованы. Они заложили
основу и дали импульс развитию российско-сиамских отношений на последующие два десятилетия.
В апреле 1898 года первый российский посланник в Сиаме А.Е. Оларовский приступил к исполнению своих обязанностей. В инструкции МИД России
А.Е. Оларовскому указывалось: «Ваша деятельность во всем ее объеме должна носить на себе отпечаток благожелательного внимания, которое августейшему монарху нашему благоугодно ныне проявлять как лично в отношении к
его величеству королю Сиамскому, так и к ближайшим судьбам управляемого
им народа; она должна идти навстречу той искренности и приязни, кои положены Сиамом в основу отношений своих с Россией; равным образом она должна
быть лишена всяких корыстных побуждений и стремлений исторгнуть те или
иные выгоды; наконец, она должна отвечать и ожиданиям страны (т.е. Сиама. –
авт.) встретить со стороны России столь желанное к ее интересам участие и
найти в последнем необходимую нравственную опору в неравной борьбе с ее
могущественным соседями…» (Из инструкции МИД России А.Е. Оларовскому
при назначении его русским поверенным в делах и генеральным консулом в
Таиланде. С.-Петербург, 21 февраля 1898 г. (Исторический архив. 1957. № 6. С.
121-122)).
Дипломатические представители России в Бангкоке в последующие годы
следовали духу этой инструкции. Стремились, в частности, выступать посредниками на переговорах между королем Сиама и генерал-губернатором французского Индокитая.
23 июня 1899 года в Бангкоке была подписана Российско-сиамская Декларация, относительно юрисдикции, торговли и мореплавания, которая предоставила подданным обеих стран взаимно права «наиболее благоприятствующей
нации».
В 1898 году приехал в Петербург сын Чулалонгкорна, принц Чакрабон
(1883-1920). Король Сиама своего старшего сына послал учиться в Англию,
среднего – в Россию, младшего в Германию. Король преследовал при этом ясные политические цели – сблизиться с элитой трех монархических держав, найти у них поддержку против экспансии республиканской Франции. Принц Чакрабон учился в России около восьми лет, находился под личным покровительством императора Николая II. Чакрабон и его сотоварищ Най Пхум получили
высшее гуманитарное и военное образование. Они стали первыми сиамцами,
выучившими блестяще русский язык и основательно познакомившимися с Россией и русской культурой. Принц Чакрабон в 1906 году женился на Екатерине
Ивановне Десницкой (1988-1960), получивший в Сиаме титул принцессы Питсанулок.
История любви сиамского принца и русской девушки, легенды, связанные
с их именами, уже давно запечатлены и в художественной, и в популярной литературе. Многие события жизни Чакрабона и его соученика Най Пхума действительно носят полулегендарный характер. Скажу об этом буквально два слова.
Принц Чакрабон увез Катю Десницкую из России, еще не получив формального согласия на брак со стороны императора Николая II. Катя Десницкая
была сиротой. Свадьбу сыграли в пути, в Константинополе. Однако судьба приготовила сюрприз не только для родителей принца Чакрабона, но и для него
самого. Его соученик Най Пхум отказался вернуться в Сиам. Най Пхум перешел
из буддизма в православие, получил российское подданство, был зачислен в
личную охрану императора Николая II. Он дослужился до чина полковника, был
награжден орденом святого Андрея Первозванного. В годы Первой мировой
войны Най Пхум командовал кавалерийским полком. После 1917 года иммигрировал в Париж, где в последствии стал личным секретарем Екатерины Ивановны Десницкой, которая уехала в Европу после смерти принца Чакрабона.
Нужно отметить также, что в начале XX века в Петербургском военном
училище и Морском офицерском корпусе учились и другие молодые сиамцы.
Которые, после возвращения на свою родину, способствовали распространению в Сиаме знаний о России и русской культуре.
Установление дипломатических и договорных отношений между двумя
странами, расширение династических, личностных контактов, позволило значительно расширить знания русских и сиамцев друг о друге.
В начале XX века стал заметен интерес к сиамской культуре со стороны
российских искусствоведов, ученых, дипломатов, общественных деятелей.
Сильным стимулятором этого интереса оказался приезд в Петербург в 1900 году придворной труппы сиамского балета. 28 и 29 октября 1900 года труппа дала
два представления на сцене Императорских Михайловского и Александринско-
го театров. «Сиамский балет впервые появился в этом году на сценах главнейших европейских театров и везде имел выдающийся успех своей оригинальной
музыкой, живописными костюмами, экзотическими танцами и своеобразным содержанием представленных ими сцен» – отмечал Николай Светлов в «Ежегоднике императорских театров».
Увиденная «новая область экзотической хореографии» отнюдь не вызвала в Петербурге взгляда сверху вниз; в рецензии Николая Светлова явно видно
желание определить возможность перенять элементы музыки, танцев, мимики
и так далее. «Основные мотивы некоторых танцев, например, танцы с веерами,
фонарями и серебряными пиками, оригинальные по хореографическому замыслу и красивые по внешней форме, по замысловатому рисунку и комбинациям, могли бы войти в качестве новых элементов в нашу европейскую хореографию в соответственной обработке, примененной к требованиям нашего искусства. Опытный балетмейстер, конечно, мог бы извлечь из них некоторую пользу, как опытный композитор, на темах сиамской национальной музыки, непривычной для нашего слуха мог бы построить несколько мелодий, облачив их музыкальной формой, воспринимаемой европейским ухом» (Ежегодник Императорских театров. Сезон 1900-1901. С. 298).
Представление сиамского балета произвели весьма большое впечатление на художественные круги Петербурга. Увлечение античными и восточными
сюжетами, костюмами и декорациями было характерно для художественной
жизни России на рубеже XIX и XX веков. Это увлечение нашло свое отражение
и в произведениях на сиамские темы. Так, например, художник Л.С. Бакст
оформил серию балетов, окрашенных восточной экзотикой. В 1901 году Л.С.
Бакст написал картину «Сиамский священный танец». Много лет спустя (1917
г.) в эскизах к дивертисменту «Восточные люди» художник нарисовал В. Нижинского в «сиамской позе».
Высоко оценил танцы сиамцев философ Василий Васильевич Розанов:
«Ничего нельзя представить более удивительного, нового, неожиданного (для
европейца), - писал он о своем впечатлении, - … в труппе танцовщиц Сиамского короля меня, прежде всего, поразила высокая и очевидная цивилизация, но
не наша». Характерно, что статья Розанова о сиамском балете заканчивается
словами: «Было бы в высокой степени желательно появление в Петербурге
глубин Азии, интимностей Азии…» (Мир искусства. 1901. Т. 5. № 1. С. 46, 44,
47).
Если мы вспомним, как лейтенант А.Я. Максимов рассказывал о чудесах
Бангкока, что писал Э.Э. Ухтомский о культуре Сиама, вспомним слова князя
А.К. Вяземского, сопоставим их с оценкой В.В. Розанова, то сможем найти
главное – общее отношение к увиденному. Встреча с сиамским искусством,
культурой в целом вызвала неподдельный интерес, «чрезвычайное чувство»
(В.В. Розанов), за которыми следовало желание понять иную, высокую цивилизацию и иметь с ней контакты.
В последних десятилетиях XIX века в России были опубликованы более
30 статей и брошюр о Сиаме. В начале XX века появились первые профессиональные исследования о тайском (сиамском) искусстве. С немецкого языка была переведена книга А. Грюнведеля «Сцены из жизни Будды в «Трайпхум»
(СПб., 1904). Была опубликована статья Николая Ивановича Воробьева «Опись
собрания буддийских статуэток, приобретенных в Сиаме в 1906 году» (Сб. МАЗ
Т. 12. СПб., 1911) и некоторые другие.
Николай Иванович Воробьев, сотрудник Императорского Этнографического Музея, по специальному заданию Российской Академии Наук в 1906 году
поехал в Сиам и собрал в Бангкоке и Аютии коллекцию сиамской скульптуры.
Эта коллекция сейчас находится в Музее антропологии и этнографии («Кунсткамера») в Санкт-Петербурге.
Российский посланник в Сиаме Георгий Антонович Плансон в 1911-1914
годах также собрал большую коллекцию сиамской буддийской скульптуры. Ныне эта коллекция – в собрании государственного Эрмитажа. 1997-1998 годах в
Эрмитаже состоялась выставка сиамской буддийской скульптуры. Опубликована книга Дешпанде Ольги Павловны «Сиамское искусство XIV-XIX веков в собрании Государственного Эрмитажа».
В начале XX века имели место и первые религиозные контакты между
двумя странами. Сиам, единственная страна буддийской культуры, сохранившая независимость в Юго-Восточной Азии, привлекала внимание буддистов
других стран.
В марте-апреле 1901 года в Сиаме побывала делегация бурятских буддистов во главе с Первенствующим ламой Восточной Сибири Чойнзин Иролтуевым. Бурятские ламы посетили, в частности, священное место Сиама –
След ступни Будды. С разрешения короля Иролтуев снял отпечаток ступни из
глины и увез его в Россию, чтобы поместить в кумирню около Селенгинска.
Король Чулалонгкорн рассматривал визит буддистов России как важный
факт, прежде всего, российско-сиамских государственных отношений. В личной
молельне короля по его просьбе ламы провели службу, на которой присутствовали члены королевской семьи и принцы королевского дома. Ч. Иролтуев принял участие в закладке нового буддийского храма в парке королевского дворца.
Чулалонгкорн объявил о своем намерении направить монаха-сиамца в Селенгинск для изучения русского языка и религиозных обрядов буддистов России.
Расширяющиеся связи России со странами буддийского Востока, внимание к буддизму в правящих кругах, интенсивные духовные искания многих
представителей российской интеллигенции в начале XX века нашли свое символическое выражение в строительстве в Санкт-Петербурге крупного буддийского храма. Выдвинутый по инициативе бурятского ламы Агван Лобсан Доржиева и поддержанный тринадцатым Далай-ламой Тибета проект строительства храма Будды в Санкт-Петербурге получил одобрение правительства России
и лично Николая II. Активное участие в реализации проекта приняли петербургские востоковеды: академики В.В. Радлов и С.Ф. Ольденбург, художник Николай Константинович Рерих, князь Э.Э. Ухтомский и многие другие. Первое богослужение в храме состоялось 21 февраля 1913 года, в день празднования 300летия дома Романовых. Король Сиама Вачиравуд по случаю возведения в столице дружественной державы Храма Будды преподнес храму медное позолоченное изваяние Сидящего Будды-Шакьямуни. Вторую статую – бронзовое изваяние Стоящего Будды Майтреи – подарил храму Георгий Плансон, который и
доставил обе статуи в Петербург. 9 июня 1914 года состоялось торжественное
внесение в храм и освещение двух статуй.
Установление дипломатических отношений, умножение политических и
династических связей, возникновение культурных контактов способствовало
формированию в России в начале XX века определенного образа Сиама. Путь к
формированию образа Сиама, как мы видели, был таким: сначала это восторженное описание диковинного «заморского чуда»; потом постепенное восприятие и понимание далекого, иного, особенного, не похожего на российские реалии и далее – первые научные исследования и оценки в области искусства и
культуры, формирование определенного представления о стране и народе.
У представителей России в целом преобладал светский, рационалистический взгляд просвещенного человека своего времени. Российский взгляд на
Сиам оказался весьма непредвзятым и во многом новым. Он включал в себя
признание духовных ценностей буддийской культуры и признание возможности
взаимного культурного влияния. В России сложился взгляд на Сиам как на мирную и дружественную страну, возглавляемую выдающимся лидером и просвещенной элитой. Как отмечали в России, хотя правительство Сиама проводит
политику модернизации, но оно стремится сохранить свою оригинальную культуру и свою национальную религию.
Особенности России и особенности российско-сиамских отношений наложили свой отпечаток на облик Сиама, который сложился в это время в России.
Для понимания Востока и отношения к восточной (в данном случае – сиамской) цивилизации первостепенное значение имело состояние самой российской цивилизации, подготовленность ее лучших представителей к восприятию чужого, далекого, «диковинного». Россия изначально росла как евразийское многонациональное государство. Россия формировалась как региональная
цивилизация множества народов, развевающаяся в границах общего государства. Российская культура изначально и, так сказать, имманентно оказалась запрограммирована самой действительностью российской истории на познание и
впитывание элементов иных культур, на признание возможности взаимовлияния. Российская этнография и буддология к рубежу XIX-XX веков вышла на качественно новый этап изучения духовной культуры Востока, находилась на передовом рубеже мировой науки, например, в исследовании буддизма. Достаточно назвать имена Ивана Павловича Минаева, Петра Кузьмича Козлова, Сергея Федоровича Ольденбурга. Все это оказывало свое влияние на «видение»
Сиама российскими представителями и российской общественностью.
Среди побывавших в Сиаме русских почти не было представителей православного духовенства. Никто из них не опубликовал записок о Сиаме. В самом Сиаме не велась проповедь православия, и не существовало православной общины. По этой причине в российском взгляде на Сиам отсутствовал христианско-миссионерский подход, сохранявшийся у большинства европейцев, и
во второй половине XIX века российские гости Сиама всегда подчеркивали свое
внимание и уважение к местной религии – буддизму.
У представителей России практически отсутствовал и «коммерческий»
взгляд на Сиам. Это также определялось объективными обстоятельствами, а
именно, тем, что между Россией и Сиамом в то время почти полностью отсутствовали торгово-экономические связи. Второстепенную роль играли разведывательные цели и стратегические оценки во взглядах русских на сиамское королевство. Такие оценки содержались только в некоторых депешах российских
дипломатов, да и то носили они фантастический характер маниловских «прожектов», слишком уж далеки были реальные стратегические интересы России
той эпохи от границ Сиама. В результате в России к началу XIX века сложился
весьма позитивный образ Сиама, сиамцев и их культуры.
К началу XX века сложился определенный образ России и в глазах просвещенных сиамцев. Сиамская элита выделяла Россию в позитивном плане
среди других великих держав того времени. Здесь преобладала политическая
оценка. В Сиаме видели в Российской империи не только дружественную державу и покровителя, но и образец государственного и политического устройства. Так, например, в момент установления дипломатических отношений между
двумя странами, я напомню, это 1897 год, обменялись посольствами в 1898 году, в эти годы и в России, и в Сиаме существовали абсолютные монархии. Отсутствовали: конституция, парламент, избирательная система, легальный политические партии и многое другое, что уже имелось во всех великих державах,
кроме России (в республиканской Франции, в Соединенных Штатах Америки, в
монархических Великобритании, Германии, Японии). Все эти политические
«новшества» отвергал сиамский король-реформатор Чулалонгкорн. Их критиковал и высмеивал его сын, король Вачиравуд.
В 1913 году в одной из своих статей Вачиравуд подчеркивал, что в Сиаме
еще слишком рано вводить парламентскую систему управления, всякое ускоренное движение в этом направлении может привести к анархии и стоить стра-
не слишком дорого. Медленные, постепенные реформы, проводимые сверху
при сохранении важнейших национальных ценностей –монархии, религии,
культурных традиций – вот путь, которым сиамские реформаторы вели свою
страну для ее вхождения в современный мир. Этот путь был пройден весьма
успешно. Сиам сохранил независимость, не превратился в колонию; в ходе
Первой мировой войны он присоединился к державам-победительницам и стал
полноправным участником Парижской мирной конференции и Лиги Наций. Сиам вступил в XX век как независимое и развивающееся государство.
Итак, период 1863-1917 годов – это время первого знакомства русских и
сиамцев друг с другом. Дружественные отношения между Россией и Сиамом в
прошлом – это и история, и память, это пример для настоящего и учитель для
будущего, для XXI века. Мы, историки, должны объективно и всесторонне исследовать прошлое. Мы говорим, например, о планах экспансии царского правительства в отношении проливов, имеются в виду Босфор и Дарданеллы. Мы
говорим о захватнической политике в Манчжурии и в Средней Азии, и так далее. Но мы по праву можем и должны показывать объективно положительную,
позитивную роль России в истории Болгарии и Финляндии, Украины и Казахстана, Грузии и Армении, Монголии, Кореи, Сиама и многих других стран и народов. Российско-сиамские отношения – это один из примеров позитивной роли России и мирных, дружественных отношений между странами. Это пример, о
котором обязательно нужно знать и помнить, так как без знания прошлого нет
будущего.
Прежде, чем попрощаться, хочу сказать еще следующее. Документы и
материалы по истории российско-сиамских отношений находятся в России в
пяти крупнейших архивах. Это Российский государственный архив военноморского флота, Российский государственный исторический архив, два этих архива находятся в Санкт-Петербурге. Это Архив внешней политики Российской
Империи МИД РФ, Государственный архив РФ и Российский государственный
военно-исторический архив.
В XX веке в России было издано четыре публикации архивных документов о российско-сиамских отношениях. Самая полная из всех и лучшая по качеству отобранных документов публикация была издана в Москве в 1997 году в
издательстве «Международные отношения». Эта публикация архивных документов называется «Россия – Сиам. Документы и материалы». Она была подготовлена совместно МИД России, Федеральной архивной службой России и
Институтом востоковедения РАН, с одной стороны, МИД Таиланда, Национальным архивом Таиланда и Таммасатским университетом в Бангкоке, с другой
стороны. Повторяю, это наиболее полная, лучшая по качеству отобранных документов публикация архивных материалов на ту тему, о которой мы сегодня
говорили.