Лютов Л.Н.

1
ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ
ЛЮТОВ
ОБРЕЧЕННАЯ РЕФОРМА.
ПРОМЫШЛЕННОСТЬ РОССИИ В ЭПОХУ НЭПА
.
2
ББК 63.3(2)
Л96
Лютов Л.Н.
Обреченная реформа. Промышленность России в эпоху нэпа. - 314 с.
В монографии предпринимается попытка комплексного исследования процессов,
протекавших в промышленности в период ее реформирования в 20-е годы, то есть в условиях
либерализации (допущения легального существования элементов рыночных отношений)
централизованно-плановой экономической системы (ЦПЭС). Одна из главных целей
исследования - выяснение возможности глубоких рыночных преобразований в условиях
сохранения в экономике основ ЦПЭС, прежде всего преобладания государственной
собственности в промышленности.
В работе изучению подвергаются роль организационных форм в промышленности в
приспособлении централизованно-плановых основ ее хозяйственного механизма к условиям
функционирования в нем элементов рыночных отношений, а также в усилении этих основ;
выявляются тенденции в снабженческо-сбытовых и кредитно-финансовых связях и системе
управления промышленностью; осуществляется многоаспектный анализ частного сектора в
промышленности, положения рабочих частных и государственных предприятий, а также
отношения рабочих, партийных и профсоюзных организаций, предпринимателей.
Предпринятый в книге комплексный анализ опыта реформы промышленности в годы
нэпа важен в контексте проблемы перехода к рыночной экономике, актуальной в конце XX
столетия не только для России, но и для многих других стран мира.
Книга предназначена для научных работников, преподавателей, студентов и всех
интересующихся новейшей отечественной историей.
3
В конце ХХ столетия Россия уже не в первый раз за свою историю оказалась
перед выбором. Вновь возникают вопросы: куда мы идем, каково направление
нашего общественного развития. От характера ответа во многом будет зависеть
место России в семье народов мира в третьем тысячелетии.
Сложное и противоречивое состояние нашего общества свидетельствует о том,
что современный российский кризис имеет глубокие исторические корни. В этой
ситуации перед отечественными историками стоит задача понять его истоки,
попытаться найти выход из него, способствуя таким образом, возрождению страны.
Плодотворной в этом отношении представляется попытка обращения к периоду нэпа.
Интерес к нему определяется теми процессами, которые происходят в
современной российской экономике. Обращение ко времени первой после октября
1917 г. попытке использовать рыночные отношения может содействовать, при
условии учета опыта реформы хозяйственного механизма промышленности в 20-е
гг., более успешному переходу к эффективной саморегулирующейся рыночной
экономической системе в 90-е годы.
Много пищи для размышлений может дать анализ подходов, имевшихся у
партийно-государственных деятелей, хозяйственников и экономистов, при решении
вопросов реформирования промышленности в годы нэпа, и прежде всего таких, как:
организационные формы, система управления, хозяйственные связи в
государственной промышленности, отношение к частной промышленности. Учет
опыта решения проблем экономической реформы 20-х годов, возможно, поможет
новому поколению реформаторов избежать повторения тех подходов и решений,
которые в годы нэпа способствовали сохранению и укреплению централизованноплановой экономической системы (ЦПЭС) и соответствовавшего ей политического
режима. Опыт реформы хозяйственного механизма промышленности в 20-е годы
позволит более осознанно делать выбор направлений, темпа преобразований в ходе
современной реформы и способствовать таким образом успеху рыночных
преобразований в экономике страны.
В истории России ХХ века период нэпа охватывает всего лишь несколько лет,
но в ее судьбе эти годы имеют особую значимость, которая к концу столетия еще
более возросла. Осмыслению сущности нэпа, его места в истории России во многом
будет способствовать изучение тех экономических, социальных и политических
процессов, которые имели тогда место в промышленной сфере экономики России.
Обращение к опыту 20-х гг. по осуществлению реформы в сфере
промышленности поможет внести ясность в решение вопроса о возможности
длительного и эффективного функционирования экономической системы
"регулируемого рынка", основанной на монопольном положении государственной
собственности.
В конце ХХ столетия, когда во многих странах мира, среди которых бывшие
социалистические в Центральной и Восточной Европе, на территории бывшего
Советского Союза и в Восточной Азии, осуществляется массовый переход
традиционных и централизованно-плановых экономик на путь рыночного развития,
опыт экономической реформы 20-х гг. в России приобретает также и большое
международное значение.
Актуальность
исследования
реформы
хозяйственного
механизма
промышленности в годы нэпа обусловлена и той ситуацией, которая сложилась в
последнее десятилетие в отечественной исторической науке. В этот сравнительно
небольшой отрезок времени подверглись пересмотру устоявшиеся представления,
4
казавшиеся незыблемыми концепции и методологические схемы. В то же время
исследователи получили доступ к огромному массиву разнообразных источников,
что обнажило неполноту, а порой ложность многих прежних представлений.
Деидеологизация же способствовала появлению возможности изучать проблемы,
которые раньше не могли быть даже поставлены.
Усиление
методологического
плюрализма,
информационный
взрыв,
естественно, вызвали повышение значения в современной исторической науке новых
подходов к изучению проблем российской истории, подходов, которые сочетают
приращение эмпирического материала с объективным теоретическим анализом.
Возможно, одним из таких подходов является взгляд на реформу хозяйственного
механизма промышленности в 20-е и 90-е годы ХХ столетия как на проявление
тенденции либерализации ЦПЭС с последующим созданием (в современный период)
условий для формирования в российском обществе рыночного хозяйственного
механизма - важнейшего компонента самоорганизующейся социальной системы.
В советской исторической литературе реформа хозяйственного механизма
промышленности в годы нэпа не становилась самостоятельной темой изучения.
Однако отдельные ее стороны затрагивались в ходе исследования некоторых
проблем нэпа: госкапитализм, организация управления промышленностью, борьба с
частным капиталом, причины отхода от нэпа и др.
В историографическом обзоре темы исследования могут быть выделены
несколько этапов.
В литературе 20-х - начала 30-х гг., которая сравнительно недавно подверглась
непредвзятому изучению, были затронуты целый ряд вопросов и проблем
функционирования хозяйственного механизма промышленности в условиях его
реформирования. Уже в начале нэпа представители экономического либерализма
указывали на то, что новая экономическая политика в области промышленности не
была значительным пересмотром политики времен "военного коммунизма", что
будучи непоследовательной, она остановилась в нескольких шагах от начала
намеченной дороги(1).
Весьма интенсивно в литературе 20-х гг. разрабатывалась проблема о месте и
роли трестов и синдикатов в системе управления промышленностью, их сущности. В
работах В.А. Голутвина, Гольцмана, Р. Дрюбина, В.Я. Канторовича, Э. Квиринга, А.
Локшина, Б.С. Мартынова, Л.М. Сабсовича, В. Сарабьянова, Н. Святицкого, И.
Смилги, М.М. Федоровича, Г.В. Цыперовича и других авторов анализировались
причины возникновения трестов, синдикатов, акционерных обществ, а так же их роль
в системе управления промышленностью.
Уже в первой половине 20-х гг. не было иллюзий в отношении того, что
система управления трестированной и синдицированной промышленностью
кардинально противоположна той, которая была до начала нэпа. Во второй же
половине 20-х гг. отмечалась связь, происходивших тогда реорганизаций в системе
управления промышленностью, с усилением в экономике страны плановости.
В литературе 20-х гг. находили отражение проблемы хозяйственных связей в
промышленности. В ней отмечалось, что уже в 1923 г. государство стремится
ограничить права предпринимателей на торговлю, свести в ней к минимуму роль
частного посредника, усилить роль синдикатов в реализации продукции трестов.
Однако в работах второй половины 20-х гг. все более оформляется вывод о
возможности (в результате вытеснения в 1923-1926 гг. элементов рыночных
отношений) приступить к ликвидации рыночной инфраструктуры.
Экономистов 20-х гг. интересовали кредитно-финансовые проблемы
промышленности. В работах Б.Д. Бруцкуса, М.Е. Подтягина, Л.Н. Юровского,
обращалось внимание на необходимость приближения государственного бюджета к
уровню хозяйственных возможностей, которые на всем протяжении нэпа были ниже
5
намечаемых планов. Анализируя причины кризисов 1923, 1925, 1927 годов, эти
экономисты приходили к выводу о том, что они возникли в результате
несоответствия планов по развертыванию промышленности возможностям
народного хозяйства.
Некоторые из проблем финансирования промышленности получили отражение
в работах А.А. Дезена, И.А. Кириллова, А.Б. Штерна и др. В них отмечалось, что в
кредитно-финансовой системе, также как и в экономических отношениях в целом, во
второй половине 20-х гг. присутствовало гораздо больше плановых элементов, чем в
первые годы нэпа. Авторами этих работ было уделено внимание таким важным
вопросам кредитно-финансовых связей промышленности, как: соотношение
бюджетного финансирования и банковского кредитования, а в последнем краткосрочного и долгосрочного, формы промышленного кредита и его условия,
изменения, которые происходили в 20-е гг. в банковской системе, занимавшейся
финансированием промышленности.
В литературе 20-х гг. были осуществлены первые шаги в изучении положения
рабочих госпредприятий. В работах И.С. Белинского и А.И. Кучерова, В.А. Буянова,
А.М. Гинзбурга, Б.А. Гухмана, А. Лавровой, А.Г. Рашина, А.М. Стопани, А.Б.
Халатова, Я.Е. Шостака получили некоторое отражение вопросы, связанные с
производительностью труда и заработной платой, условиями труда и трудовой
дисциплиной. Началось исследование забастовочного движения.
Положение частной промышленности затрагивалось в работах Р. Арского, И.
Брауде, Г. Белкина, В.В. Борисовской, Ю. Горошкова, Э. Квиринга, И.С.
Кондурушкина, В.М. Копалкина, Ю. Ларина, И. Мингулина, В.И. Орлова, Д.
Радонежского. В них отмечалась непоследовательность законодателя по отношению
к частной промышленности, находили отражение вопросы, относящиеся к ее
организационным формам, положению рабочих на частных предприятиях.
Наряду с основательными работами о деятельности частного капитала в
арендной форме организации частной промышленности, где обосновывалась
необходимость его привлечения к аренде, имели место и такие, авторы которых в
частном арендаторе видели лишь желание обокрасть взятое в аренду предприятие. В
работах, посвященных концессионной и акционерной практике, в начале нэпа в
отношении этих организационных форм присутствовал больший оптимизм, чем в
последующие годы.
В литературе 20-х гг. получил некоторое отражение процесс вытеснения
частной промышленности. Так, в ней отмечались те трудности, которые не
позволили
сформироваться
независимой
частной
кредитно-финансовой
инфраструктуре, воздействие налоговой политики государства на частную
промышленность.
Наметились тогда подходы и к изучению положения рабочих на частных
предприятиях. Рассматривались вопросы о способах разрешения конфликтов между
рабочими и предпринимателями, формах регулирования условий труда и задачах
профсоюзов. Характерным же было стремление подчеркнуть в основном негативные
моменты в положении рабочих частной промышленности. Даже увеличение
предпринимателем заработной платы, авансирование, предоставление льгот
квалифицировалось как желание усилить эксплуатацию рабочих.
В целом, основное значение литературы 20-х - начала 30-х гг. состоит в том, что
в ней впервые были обозначены многие проблемы, важные для изучения
хозяйственного механизма промышленности в условиях его реформирования в 20-е
гг.
С середины 30-х гг. и в течение последующих двух десятилетий происходит
значительное ослабление интереса к изучению периода нэпа, функционированию
хозяйственного механизма промышленности. В работах этих лет уже нет той широты
6
проблематики, которая была присуща литературе 20-х гг. Фактический же материал,
ранее введенный в оборот, используется лишь для подтверждения тезиса о
необходимости усиления государственного вмешательства в экономику,
промышленность.
Во второй половине 50-х - первой половине 60-х гг. внимание историков и
экономистов к периоду нэпа временами активизируется.
Во многом это было связано с предпринимаемыми в эти годы попытками
повысить эффективность ЦПЭС в СССР и других странах социалистического лагеря.
Однако в работах, которые появились в конце 50-х - начале 60-х гг., идет лишь
частичное восстановление проблематики литературы первого этапа, причем без
характерного для нее плюрализма и непредвзятости. Тем не менее, в трудах И.Н.
Ананова, М.С. Атлас, А.В. Венедиктова, Л.Ф. Морозова, И.Я. Трифонова содержится
интересный фактический материал о развитии организационных форм
промышленности, кредитно-банковской системы, частного предпринимательства.
Дальнейшей активизации изучения опыта нэпа способствовали, дискуссии
1964-1965 и 1966-1968 годов, проведенные редакциями журналов "Вопросы истории"
и "Вопросы истории КПСС". В результате происходит расширение проблематики и
источниковой базы исследований, в том числе и тех, где получают отражение и
процессы, происходившие в промышленности.
Появляются работы, где в центре внимания авторов оказывается аппарат
управления промышленностью. Привлекая архивные и другие источники, Ф.В.
Самохвалов и В.З. Дробижев основное внимание сосредоточили на многочисленных
организационных изменениях в нем, обходя, однако, вопрос о сохранении в органах
управления промышленностью "главкистского" начала, которое противодействовало
экономической реформе. Усиление же централизации в государственном аппарате
связывалось лишь с культом личности Сталина. На уровне констатации изменений
рассматривалась организация управления промышленностью в 20-е гг. А.М.
Рубиным.
В работах Ю.К. Авдакова, В.В. Бородина, З.К. Звездина, В.Т. Пихайло
исследованию подвергаеся процесс трестирования и синдицирования. В результате
уточняются функции этих организационных форм, их значение в установлении
государственного контроля над рынком. Значительно меньше внимания уделялось их
взаимоотношениям и роли в формировании централизованно-плановых структур
управления промышленностью.
И.Д. Брин, А.И. Коссой, Е.В. Юферева и другие авторы в рамках
госкапиталистической проблематики рассматривали не только историю развития
аренды, концессии, кооперации, но и освещали положение рабочих на
госкапиталистических предприятиях. Несмотря на излишне идеологизированный
подход, ими делались иногда важные выводы, в частности о том, что различные
формы госкапитализма отличались по степени глубины экономических связей
частного капитала с государством и, следовательно, по степени воздействия
государства на характер его деятельности в целях подчинения плановому началу.
В монографиях и статьях В.А. Архипова, В.З. Дробижева, А.А. Матюгина, Л.Ф.
Морозова, И.П. Остапенко, Л.С. Рогачевской, И.Я. Трифонова и других авторов,
посвященных рабочему классу и классовой борьбе, получили некоторое отражение
проблемы, связанные с положением рабочих частной и государственной
промышленности.
Однако общим их недостатком была тенденциозность: в положении рабочих
госпромышленности выделялись в основном положительные стороны, в то время как
в положении рабочих частных предприятий подчеркивалась их "чудовищная
эксплуатация" предпринимателями, которые стремились подкупом и запугиванием
направить часть рабочих против коммунистов, комсомольцев и профсоюзных
7
работников.
В
деятельности
предпринимателей
акцентировалась
лишь
деструктивность. Делался вывод о нецелесообразности использования частного
капитала города в "период реконструкции" народного хозяйства, который стал
ненужным, более того, вредным придатком советской экономической системы.
Обосновывались и оправдывались административное давление и репрессии,
направленные на ликвидацию предпринимательства. Однако при этом утверждалось,
что частный капитал города был побежден экономически. Стремление не выходить
за рамки общепринятого вело к смещению акцентов в оценке фактов, нарушавших
официальные установки. Экономическая борьба, ухудшение условий труда и быта,
интенсификация труда, степень трудовой активности всех слоев рабочих, а не только
молодых, отношение рабочих и администрации предприятий - эти и другие вопросы
не подлежали глубокому исследованию.
В работах, в которых подводился определенный итог изучению периода нэпа к
середине 80-х гг.(2), идеологические клише все больше оказывались в серьезном
противоречии с анализом реалий нэпа, функционирования его хозяйственного
механизма.
Характерным для литературы второй половины 80-х - первой половины 90-х гг.
как раз и было постепенное преодоления этого противоречия. В эти годы увидели
свет целый ряд тематических сборников(3), состоялись конференции, были
опубликованы статьи и книги, в которых среди различных проблем нэпа так или
иначе отражались и вопросы, связанные с темой реформирования хозяйственного
механизма промышленности.
Для формирования новых подходов отечественных исследователей к
проблемам нэпа важное значение имела давняя традиция разработки темы нэпа в
зарубежной историографии. Для таких западных историков и экономистов, как Г.
Ахминов, А. Гершенкрон, Р. Дэвис, Э. Карр, Б. Керблай, Р. Кэмпбелл, М. Лавинь, А.
Мейер, А. Ноув, И. Фетшер, Л. Шапиро, Ф. Шуман, А. Эрлих, характерно
разнообразие в трактовках нэпа и аргументации. Этими и другими авторами
исследовались проблемы выработки новой экономической политики, ее
осуществления, соотношения с политикой индустриализации; они обращались к
изучению как внутрипартийной борьбы, так и к дискуссиям среди экономистов 20-х
годов.
Особенно значителен вклад в разработку проблем нэпа Э.Х. Карра. Во всех
частях его "Истории Советской России", в том числе и в написанных совместно с
Р.У.Дэвисом "Основах плановой экономики. 1926-1929", имеются большие, хорошо
документированные разделы, посвященные промышленности, положению рабочих,
профсоюзов в годы нэпа. Особенно важным для нашего исследования является то,
что Карр и Дэвис показывают победу над рынком между 1923 и 1929 годами как
непрерывный и неизбежный процесс.
Однако несмотря на несомненные достоинства работ зарубежных авторов,
издававшихся до середины 80-х годов, в которых затрагивались проблемы нэпа, они
имеют и свои слабости, обусловленные общими причинами. С одной стороны - это
недоступность важных архивных источников, а с другой - на авторах все же
сказывалась борьба двух систем, что приводило, в частности, к некоторому
преувеличению "рыночности" нэпа.
В статьях, выступлениях и книгах их российских коллег (конца 80-х - первой
половины 90-х гг.) предпринимались попытки, с учетом достижений отечественной и
зарубежной историографии (в "военном коммунизме" и нэпе западные историки
увидели продолжение процессов, начавшихся в России в годы первой мировой
войны(4)), осмыслить политику и практику нэпа, его перспективы. Важной в этом
отношении была идея интегрировать нэп в широкий контекст мирового развития и
8
специфических условий России начала нынешнего столетия, раскрыть на этой основе
движущие силы эволюции экономической политики советского государства.
В этой связи представляется плодотворным подход В.П. Дмитренко. Им
подчеркивается не только различие, но и преемственность нэпа по отношению к
предшествующему этапу экономической политики, отсутствует его "рыночная"
идеализация. Подобный подход базируется на понимании того, что рыночные
элементы не могли проникнуть в глубь советского хозяйственного организма, ибо
сохранялась национализация основных средств производства и соответствующий ей
мощный государственный аппарат(5).
На рубеже 80-90-х гг. активно шел поиск новых подходов в изучении нэпа. В
статьях В.И. Бакулина и О.Л. Лейбовича, Е.Г. Гимпельсона, Ю.М. Голанда, М.М.
Горинова, А. Колганова и А. Бузгалина, В. Мау, Н.С. Симонова исследуется
проблема генезиса административно-командной системы. При анализе процессов,
которые привели к ликвидации нэпа, ими выделяются социально-экономические и
политические причины. Происходило углубление понимания того, что сами кризисы
во многом были следствием социально-экономической политики партийногосударственного руководства, в котором после успехов достигнутых в результате
экономической реформы начинает преобладать политика характерная для него в
донэповский период.
В зависимости же от того, какими методами предполагалось "сворачивать" нэп
в партийном руководстве, выделялись группы "левых", прагматиков, центристов.
Важным в этой связи является анализ, осуществленный С. Коэном, Т.Э. О`Коннором,
Р. Такером, М.М. Гориновым, В. Евдокимовым, М. Евсеевым и В. Орешкиным, В.А.
Михалкиным, В. Роговиным, А.С. Сениным, В.В. Симоновым, С.С. Хромовым, С.
Цакуновым и другими отечественными и зарубежными историками и экономистами
экономических воззрений руководящей партийно-государственной элиты.
В работах, в которых изучались социальные причины затухания процессов
реформирования,
внимание
исследователей
привлекала
связь
между
закономерностями развития экономических структур советского общества и
социальной базой "административной системы". По мнению их авторов, сохранение
в государственном секторе экономики предпосылок для формирования
хозяйственного
бюрократизма
(централизация,
концентрация)
создавало
возможности для административного нажима. Анализ же позиций рабочего класса и
технической интеллигенции в конце 20-х гг. приводил к выводу о том, что "великий
перелом" был совершен при опоре не только на часть аппарата, но и значительную
часть рабочего класса, особенно, молодые низко- и неквалифицированные слои.
В монографиях, в частности Б.В. Богомоловой, В.А. Мау, предпринимаются
попытки по-новому подойти к осмыслению нэпа. Так В.А. Мау, проанализировав
опыт нэпа в контексте различных вариантов вмешательства государства в нашей
стране в хозяйственный процесс с целью его планомерного регулирования, сделал
важный для нашего исследования вывод о том, что идея планового хозяйствования
каждый раз при попытке ее реального воплощения "терпела сокрушительное
поражение"(6).
Не прекращая поиск новых подходов в изучении нэпа, с конца 80-х гг. ученые
начинают исследование его конкретных проблем, в том числе, связанных с
процессами в хозяйственном механизме промышленности. Характерным для трудов
Л.И. Бородкина и М.А. Свищева, Г.А. Бордюгова, Л.А. Гордона и Э.В. Клопова, Е.В.
Демчик, В.В. Кабанова, В.А. Козлова, А.Н. Куликова, В. Кунина, О.Р. Лациса, Э.С.
Маруцкого, Е.А. Осокиной, В.И. Секушина, А.К. Соколова, А.В. Ставницкого и И.Н.
Шехет, Л.Е. Файна, О.В. Хлевнюка является стремление рассмотреть их под углом
зрения проблем современного этапа развития российского общества. В этих работах
9
в основном шло восстановление и углубление той проблематики, которая
обозначилась в 20-е годы.
В целом, литература конца 80-х - первой половины 90-х годов свидетельствует
о резком движении вперед научной разработки нэпа. Больше внимания обращалось
на борьбу нового и старого, на противоречия, вызревавшие в нем, и их эволюцию. В
поле зрения исследователей оказались хронологические границы нэповского
содержания в экономике и политике 20-х годов, кризисы нэпа. Предпринимались
попытки взглянуть на нэп с позиций разных социальных и политических групп.
Важным было и то, что в ходе анализа этих вопросов возникли новые, которые
были связаны с взаимодействием государственной формы собственности и
экономическими, политическими процессами, официальной идеологией в
становлении, так называемой административно-командной системы, механизмом
складывания и разрушения многоукладной экономики, влиянием на экономическую
политику личности, менталитета, психологии масс, роли партийно-государственной
элиты и ее различных слоев в разработке и реализации экономической политики.
Оформился важный вопрос о жизнеспособности на значительную перспективу новой
экономической политики при сложившейся системе власти и экономики.
Таким образом, предшествующее развитие историографии, накопленный ею
фактический материал, наметившиеся ранее и разрабатываемые теперь направления
в изучении промышленности периода нэпа, привлечение новых сведений и
использование новых подходов для осмысления этого периода в истории
российского общества, позволяют перейти от исследования отдельных сторон
функционирования промышленности к целостному изучению процессов,
происходивших в ее хозяйственном механизме в условиях экономической реформы
20-х годов.
Итак, главным объектом данного исследования является реформа
хозяйственного механизма промышленности России в 1920-е годы. Основное
внимание в структуре хозяйственного механизма уделяется организационным
формам, хозяйственным связям, системе управления(7), а также человеческому
фактору, который рассматривается через призму положения рабочего на
производстве.
В качестве предмета исследования рассматриваются экономические,
социальные и политические процессы, имевшие место в хозяйственном механизме
промышленности в условиях его реформирования в годы нэпа.
Данная книга является попыткой комплексного изучения процессов,
протекавших в хозяйственном механизме промышленности России в условиях его
реформирования в 20-е гг., выяснения возможности длительного функционирования
в нем элементов рыночных отношений при сохранении централизованно-плановых
начал. В соответствии с этим в ней поставлены следующие основные задачи:
- исследовать процесс адаптации централизованно-планового хозяйственного
механизма промышленности к условиям экономической реформы;
- проследить процесс вытеснения и отторжения частной промышленности;
- подвергнуть анализу процессы, протекавшие в снабженческо-сбытовых и
кредитно-финансовых связях промышленности;
- изучить взаимоотношения, которые складывались между рабочими частной
промышленности и предпринимателями, партийными и профсоюзными
организациями;
- исследовать условия труда и быта рабочих государственной
промышленности, уровень их трудовой дисциплины, отношение к администрации
предприятий, партийным и профсоюзным организациям, советской власти;
10
- раскрыть содержание основных мер коммунистической партии по
укреплению своего влияния в системе управления промышленностью в период
осуществления реформы.
Хронологические рамки исследования охватывают период с начала
либерализации хозяйственного механизма промышленности страны (акцент делается
на анализе процессов, имевших место в промышленности РСФСР), приведшей к
формированию в нем элементов рыночных отношений до начала контрреформы
1929-1932 гг., покончившей не только с либерализацией в сфере промышленности,
но и в целом в ЦПЭС.
Вследствие многоаспектности темы исследования работа над книгой
потребовала привлечение широкого круга источников.
Среди них, пожалуй, наиболее изученными являются официальные
государственные и партийные документы. Однако иные объекты исследований,
современные подходы к ним позволяют выделить новые аспекты анализа и
интерпретации источников, ранее введенных в оборот.
Такую возможность дает и установившийся идеологический плюрализм.
Анализ опубликованных в сборниках постановлений и резолюций высших
партийных и государственных органов(8), касающихся сферы управления,
финансирования промышленности, положения рабочих, помогает выявить динамику
в подходах руководства страны к процессам, происходившим в промышленности в
20-е гг., а также его долговременное отношение к осуществляемым в ней
преобразованиям.
В этих целях важным являлся такой традиционный источник, как речи, статьи,
письма политических деятелей. В современных условиях в использовании этого
источника также открылись новые возможности. Особое значение для целей
исследования имели работы Н.И. Бухарина, Ф.Э. Дзержинского, Л.Б. Красина, В.В.
Куйбышева, В.И. Ленина, Г.К. Орджоникидзе, А.И. Рыкова, Г.Я. Сокольникова, И.В.
Сталина и др.
В сборниках(10), в которых опубликованы документы, отражающие ход
индустриализации, деятельность центральных и местных хозяйственных, плановых и
управленческих органов, имеются некоторые сведения о ходе реорганизаций в них,
об изменениях в системе финансирования промышленности, различные
статистические данные.
Для изучения формирования правового пространства в годы реформы
хозяйственного механизма промышленности и его изменения важные сведения были
извлечены из законодательных сборников(10), издававшихся в 20-е гг. В них нашло
отражение законодательство о трестах, синдикатах, АО, условиях функционирования
частного капитала в промышленности, особенности правового положения частных
промышленных предприятий по сравнению с государственными.
Важную группу источников составляют фонды центральных архивов:
Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного
архива экономики, Российского государственного архива социально-политической
истории (быв. РЦХИДНИ). Их богатейшие и разнообразные материалы привлекались
не только в случае отсутствия опубликованных документов, но и для того, чтобы
дополнить и уточнить создаваемую ими картину тех процессов, которые затрагивали
сферу промышленности в 20-е гг.
Важнейшим источником для изучения функционирования хозяйственного
механизма промышленности в условиях экономической реформы 20-х гг. является
периодическая печать того времени. В журналах и газетах 20-х гг. содержатся не
только яркие факты, сведения статистического характера, но и аналитические,
полемические материалы. В них можно было найти некоторые официальные
11
документы, не вошедшие в сборники, тексты выступлений партийногосударственных руководителей, экономистов, хозяйственников.
Информация, которая содержится в центральной периодической печати и в
богатейших материалах центральных архивов, дает возможность глубоко
исследовать процессы, протекавшие в хозяйственном механизме промышленности в
20-е гг. не только в центре, но и на местах. Этому способствует и та информация,
касающаяся реформы, которая имеется в материалах работы всероссийских,
областных и губернских съездов советов, отчетах местных исполкомов, совещаний
местных органов управления промышленностью(11).
На наш взгляд, элементами новизны в данной работе является:
- подход к реформе хозяйственного механизма промышленности,
осуществленной в 20-е годы как важнейшей части либерализации централизованноплановой экономической системы, сложившейся в своих основах в 1917-1920 гг.;
- исследование роли организационных форм в промышленности в
приспособлении централизованно-плановых основ ее хозяйственного механизма к
условиям функционирования в нем элементов рыночных отношений, и в укреплении
этих основ;
- выявление тенденций в снабженческо-сбытовых и кредитно-финансовых
связях промышленности в условиях ее реформирования;
- освещение процесса приспособления системы управления промышленностью
к децентрализации в начале нэпа и усиление в ней в последующие годы
централизации;
- анализ качественного состава руководителей промышленности в годы ее
реформирования;
- обращение к социальному фактору функционирования промышленности в
годы нэпа, комплексное изучение положения рабочих во время реформы не только
государственной, но и частной промышленности;
- многоаспектный анализ положения частного сектора в промышленности в 20е годы.
Автору хотелось бы надеяться, что сделанные в книге обобщения и выводы
расширят историографию нэпа и будут использованы для дальнейшей разработки
проблемы перехода к рыночной экономической системе.
В заключение - самые теплые и душевные слова благодарности всем тем, без
кого эта книга никогда бы не появилась на свет, и особенно моим родным: жене Полине Исааковне, маме – Маргарите Ивановне и бабушке - Екатерине Ивановне
Зуевой.
12
Глава I. Функционирование частного капитала в промышленности
§1. Организационные формы контроля предпринимательской
деятельности в промышленности
С самого начала нэпа государство стремилось ограничить частную инициативу.
Этому призваны были служить аренда, концессии, акционерные общества.
Еще современники отмечали, что ни одно из мероприятий новой
экономической политики не вызывало столько полемических страстей, сколько
декрет СНК от 5 июля 1921 г. об аренде (1). Одни встретили этот декрет как первый
шаг, за которым последует углубление капиталистического содержания нэпа, а
другие увидели в арендаторе врага, который разрушит все достижения рабочего
класса. Однако руководители советского государства, разъясняя новую
экономическую политику, определенно заявили: "вопрос о денационализации нами
не ставится, и мы идем к тому, чтобы государственные предприятия,
национализированные нами раньше, сдавать на определенные сроки, на
определенных условиях, под определенным контролем на использование в порядке
аренды, но не передавать их в частную собственность тому лицу, которое раньше
ими владело" (2). Причем государство сдавало в аренду только те предприятия,
которые были или незначительными по своему размеру, или находились в
полуразрушенном состоянии, или требовали значительных средств для
восстановления и т.п. Поэтому хотя до 1 ноября 1921 г. было сдано 1729
промышленных заведений, а к январю 1922 г. - 3163 (3), успехи арендной кампании
оценивались пессимистически (4).
После сдачи предприятий в аренду местные СНХ должны были осуществлять за
ними надзор. Согласно инструкции ВСНХ, по которой совнархозы должны были
контролировать деятельность переданных в аренду предприятий, они оговаривали в
арендных договорах право проверки документации предприятия, а арендатор
обязывался делать месячные и годичные отчеты о своей работе. Местный СНХ
должен был следить и за тем, чтобы его чиновники не принимали участия в
арендованных предприятиях (вплоть до преследования как за преступление по
должности).
Такая практика государственных органов объяснялась тем, что арендаторами
большей части сдаваемых предприятий являлись частные предприниматели (см.
таблицу 1).
Таблица 1.
Социальные группы арендаторов промышленных предприятий в 1922-1924 гг. (в %)
(5)
Частные
Начало 1922
Начало 1924
63,0
Государственные
57,7
15,4
Кооперативные
4,1
18,1
Прочие
38,2
3,5
Арендная кампания более последовательно осуществлялась в центре, чем в
провинции. Местные власти были более консервативно настроены по отношению к
частным предпринимателям. По данным петроградского губэкосо, на 1 января 1922 г.
среди арендаторов было 78% частных предпринимателей (6), по Московской
губернии участие частных арендаторов в 1923 г. доходило до 80% (7), а, например, в
Симбирской губернии лишь около 50% сданных в аренду предприятий было
13
передано частным лицам (8). В нецензовой промышленности РСФСР к середине 20-х
годов только 36,8% предприятий низового подчинения (т.е. находившихся в ведении
уездных и волостных исполкомов) приходилось на частных арендаторов (9).
Стремлением государства не допустить усиление позиций частного капитала в
цензовой промышленности, но в то же время повысить эффективность предприятий
этой промышленности, объясняется та большая роль, которую играла аренда в
частной цензовой промышленности. В 1923/24 г. именно сданные в аренду
предприятия давали большую часть ее валовой продукции. Так, из 2,4% стоимости
валовой продукции всей промышленности, которые приходились на долю частной
цензовой промышленности, 1,9% производилось на арендованных предприятиях и
только 0,5% - на собственных частных цензовых предприятиях (10).
В своей массе арендованные частными лицами предприятия были мелкими
промышленными заведениями полукустарного типа. К октябрю 1923 г. в цензовой
промышленности в среднем на одно заведение приходилось 15-16 человек (11), а в
нецензовой и того меньше. Так, в Симбирской губернии среднее число рабочих на
одно заведение, сданное в аренду, равнялось четырем (12). Кроме того, в
большинстве сдаваемые государством промышленные заведения бездействовали.
Лишь около пятой части всех сданных в аренду предприятий было на ходу,
действовало (13). Частным лицам сдавались не только мелкие по сравнению с
другими категориями арендаторов предприятия, но и более изношенные (14).
Поэтому несмотря на то, что, например, среди арендаторов Московского СНХ к
сентябрю 1925 г. более всего было частных, 38,8% выработки всей арендованной
промышленности приходилось на государственных арендаторов, на частных же 33,3% (остальная часть - на кооперативных арендаторов). Наибольшее количество
рабочих было занято на предприятиях, арендованных государственными органами 14,8 тыс. человек, на предприятиях, взятых в аренду частными лицами, - 8,9 тыс.
чел., на арендованных кооперативными органами - 8 тыс. человек (15). Сдавались
предприятия в аренду государством на короткое время. В начале арендной кампании
лишь 11% предприятий было сдано на срок 5-10 лет (почти половина - до двух лет)
(16).В последующие годы сроки аренды несколько увеличиваются. Например, к
октябрю 1924 г. предприятий, сданных на срок 5-10 лет, стало 19,9% от всех
заключенных арендных договоров. К этому, видимо, подталкивало то, что треть
предприятий, сдаваемых в аренду, требовали значительного ремонта, расход на
который не окупался в слишком короткие сроки аренды (17).
Летом 1922 г. ВСНХ отмечалось, что темп арендной кампании к концу 1921 г.
все более замедлялся (18). Снижение темпа отмечалось и далее. Надежда на то, что
значительная часть промышленности, которую государству "было не под силу
поддерживать, перейдет в руки частного капитала", не оправдывалась (19). Всего за
три года нэпа было сдано 6388 из 8634 предприятий, предполагавшихся к сдаче в
аренду (или 74%, причем, половина из них была сдана к концу 1922 г.)(20).
Среди причин, препятствовавших развитию аренды государственных
промышленных предприятий, одна из первых - правовые условия. Несмотря на
постановление ВЦИК от 26 августа 1921 г. о недопустимости одностороннего
расторжения договоров с частными лицами, произвольных реквизиций и
конфискаций, арендаторам (и не только частным, но и кооперативным) постоянно
приходилось обращаться в президиум ВСНХ для защиты от подобных действий
местных государственных органов. В тезисах ВСНХ об арендной политике (лето
1922 г.) содержалось требование к местным властям неуклонно проводить в жизнь
указания, содержащиеся в постановлениях ВЦИК от 26 августа 1921 г. и 22 мая 1922
г., о правовых гарантиях имущественных прав (21). Однако возможности для
произвола по отношению к арендаторам оставались. Так, по ст.130 УК РСФСР
"расточение" арендатором или юридическим лицом предоставленного ему по
14
договору государственного или общественного имущества преследовалось лишением
свободы на срок не ниже шести месяцев с расторжением договора и конфискацией
всего или части имущества (22).
Среди других причин, сдерживавших приток частного капитала в
промышленность, ВСНХ называлось и отсутствие широкого кредитования частных
промышленных предприятий, например, невозможность привлечения в виде кредита
капитала из-за границы вследствие отсутствия у владельцев права собственности на
значительные промышленные предприятия. Называлась и налоговая политика.
Меры, которые способствовали бы развитию частной промышленности на
началах аренды, предлагались уже в конце 1921 г. Например, в резолюции
конференции ГСНХ Центрального района указывалось: "поскольку восстановляется
частная промышленность и товарный обмен, необходимо создание правовых
гарантий для развития привлекаемой частной инициативы. В известных пределах
должно быть восстановлено право наследования. Должен быть восстановлен кредит;
вексельное обращение и т.д., без чего развитие частной промышленности
немыслимо. Должен быть восстановлен, в том или ином виде, гражданский суд,
приспособленный для решения всех споров, возникающих на почве имущественных
отношений" (23). Необходимость принятия мер, способствующих привлечению
частного капитала к аренде промышленных предприятий, предусматривалась и
руководством ВСНХ. Предлагалось: облегчить налоговое бремя для арендаторов,
которым помимо общих налогов необходимо было вносить арендную плату; создать
правовые условия для возникновения акционерных обществ и товариществ с
вхождением в них государства в целях объединения мелких капиталов; установить
особо льготные условия сдачи в аренду предприятий, которые государством не могут
в достаточной степени охраняться и консервироваться, вплоть до полного
освобождения арендаторов от арендной платы, но с обязательством пустить
предприятия в ход, поддерживать в полной исправности, ремонтировать и сдать по
истечении арендного срока, по возможности не очень продолжительного,
государству в исправном виде (при такой сдаче в аренду предусматривалось участие
государства в чистой прибыли); установить для укрепления кредитоспособности
арендаторов право обеспечения кредита арендным договором путем его залога, право
передачи арендного договора по наследству и право для "исправных" арендаторов
постепенного выкупа арендуемых предприятий, если они не имеют государственного
значения, право для арендаторов и владельцев промышленных предприятий
организовывать общества взаимного кредита; установить зачет со стоимости ремонта
и дооборудования в арендную плату; установить единообразный критерий арендной
платы, исходя из стоимости сдаваемого предприятия, его фактического состояния и
доходности. Местные хозяйственные органы должны были организовывать
тщательный контроль за выполнением обязательств, принятых на себя арендаторами
(взносами арендной платы, производством ремонта, выполнением производственной
программы) (24).
Несмотря на попытки в первые годы нэпа осуществлять либеральную арендную
политику, создать более благоприятные условия для аренды промышленных
предприятий, тенденция к замедлению ее темпа продолжала действовать. Более того,
ее дополнила другая - расторжение арендных договоров (см. таблицу 2).
Таблица 2
Динамика расторжения договоров на аренду промышленных заведений в 1922-1923
гг.(25)
промышленные заведения
годы
в % от общего числа
сданных в аренду
количество
15
К сентябрю 1922
К октябрю 1923
К марту 1924
5,2
18,7
26,6
201
979
1362
Обе тенденции весьма недвусмысленно свидетельствовали, что арендная
практика не способствовала вовлечению частного капитала в аренду. Как
свидетельствовали данные о расторжении арендных договоров, в большинстве
случаев причиной этого служило невыполнение арендатором своих обязанностей
вследствие недостатка оборотных средств, общих условий налоговой политики и
высокой арендной платы.
В 1923/24 г. в большинстве районов РСФСР имела место арендная плата,
которая исчислялась в зависимости от производительности предприятия и
пропорционально увеличивалась с ее ростом, т.е. путем долевого отчисления от
выработки. Это было характерно и для Московской губернии (где по числу рабочих
было сосредоточено 39,4% всей арендной промышленности РСФСР), и для
Ленинградской, и для многих других районов республики. Арендная плата в виде
долевого отчисления от выработки по ленинградской промышленности составляла
76,2% всех заключенных договоров, что привело, по мнению авторов отчета СевероЗападного промбюро, к сокращению доли частного капитала в аренде в течение
1923/24 г. с 57,2% до 50% (26).
Долевое отчисление от производства было основной формой арендной платы с
начала нэпа, хотя в Алтайской, Енисейской, Нижегородской, Новгородской,
Самарской губерниях отдельные предприниматели вносили арендную плату,
поставляя определенное количество продукции. Встречалось и прогрессивное
повышение арендной платы независимо от увеличения производства.
Нижегородский ГСНХ, напротив, взимал определенный процент с фиксированной
продукции. Имелась и иная практика: например, арендатор Пензенской губернии
начинал делать процентные отчисления спустя полгода, затем они должны были
повышаться каждый год, начиная с 10%.
В целях повышения арендной платы с 1921 г. ВСНХ был установлен порядок
предварительной публикации и конкурса при передаче государственных
предприятий в аренду, что и осуществлялось повсеместно (27). Процент же долевого
отчисления арендной платы колебался в зависимости от отрасли промышленности, а
также места нахождения - в центре или провинции, где он был ниже (например, от
3% для химических предприятий Нижегородского ГСНХ до 20% химических
предприятий Москвы и металлообрабатывающих предприятий Петрограда). Однако,
с самого начала арендной кампании в среднем отчисление достигало 10% всей
выработки.
На сокращение частной аренды влияла и налоговая политика. Весьма
обременительным являлся нотариальный сбор, единовременно взимавшийся в
размере от 2-2,5% ко всей величине арендной платы(28).
Президиуму ВСНХ СССР приходилось, учитывая значение аренды для
восстановления промышленности, предоставлять определенные льготы арендаторам
с целью привлечения частного капитала. Поэтому утвержденная 23 сентября 1924 г.
инструкция ВСНХ СССР о порядке сдачи в аренду госпредприятий, не входящих в
состав треста, стремилась ввести метод исчисления арендной платы, учитывавший
стоимость амортизации передаваемого имущества, удлиняла срок аренды до 12 лет и
содержала принцип предоставления льгот арендаторам, производящим по договору
крупный ремонт, допуская при сильной разрушенности предприятий передачу их в
аренду за один лишь ремонт (29). Предполагалось, что это улучшит общие условия
аренды. Однако, как показала практика последующих лет, установленный
инструкцией принцип определения арендной платы в зависимости от стоимости
16
имущества предприятия в большинстве случаев на местах не осуществлялся. Попрежнему во многих районах страны арендная плата исчислялась от выработки и
пропорционально с ней увеличивалась, что, естественно, не создавало
заинтересованности в развитии производства на арендованных предприятиях (30).
Восстановлению предприятий, включенных в арендный фонд, мешало то, что
амортизационные отчисления, входившие в состав арендной платы, использовались
не по прямому назначению. В целом, аренда не способствовала восстановлению
предприятий, хотя в отдельных случаях, сдача в аренду содействовала их
дооборудованию. Например, на предприятиях, сданных в аренду Самарским ГСНХ,
стоимость проведенных капитальных ремонтов составила в 1924/25 г. 21% к
стоимости их основного капитала, СНХ Татарской республики - 25,1%, Московского
СНХ - 9,6% (31).
Однако то, что аренда далеко не всегда обеспечивала восстановление
предприятий, не может быть объяснено исключительно рвачеством, желанием
частника получить в аренду предприятие и обокрасть его (32). Наоборот, по данным
за 1924/25 г., среди различных категорий арендаторов наибольший процент ремонта
был именно у частных, а наименьший - у государственных арендаторов. Например,
по МСНХ стоимость проведенных ремонтных работ на арендуемых частными
лицами предприятиях к стоимости их основного капитала достигла 11,2%, в то время
как у кооперативных арендаторов - 10,9%, а у государственных - 8,9%. Если на
частных арендаторов приходилось 31,1% всего основного капитала арендованной
промышленности, то в общей сумме произведенных ремонтов - 36,1%. А
намечаемый частными арендаторами на 1925/26 г. ремонт превосходил
предшествующий год на 21,9%, в то время как по всей арендной промышленности –
только на 5,3% (33). Столь большая разница объясняется не только тем, что частным
лицам сдавались более изношенные по сравнению с другими категориями
арендаторов предприятия, но и тем, что первые более точно выполняли условия
арендного договора. Это подтверждает и вывод, сделанный на основании результатов
обследования арендной промышленности, осуществленного НК РКИ к январю 1924
г. в ряде промышленных районов РСФСР. Было отмечено аккуратное выполнение
ремонтных работ частными арендаторами, между тем арендаторы-госорганы по
окончании аренды возвращали предприятия, как правило, в первоначальном
состоянии, но часто - в худшем (34).
Сравнивая категории арендаторов по степени выполнения ими обязательств по
арендной плате, можно выяснить, что наименее исправными арендаторами являлись
государственные: они выполняли их в среднем на 55,4%, в то время как
кооперативные - на 80,2%, трудовые артели - на 76,1%, частные - на 84,5%, из них
бывшие владельцы - на 98,8% (35).
Несмотря на более жесткие условия, в которых приходилось организовывать
производство частным арендаторам (отчетные данные по отдельным районам
страны, в том числе Московской, Самарской и другим губерниям, свидетельствуют,
например, о недостаточности, а иногда и полном отсутствии кредитов для них (36) ),
его эффективность была сравнительно высока. Средняя выработка на одного
рабочего по РСФСР в частной арендованной промышленности за первое полугодие
1923/24 г. была выше, чем на предприятиях кооперативных и государственных
арендаторов. Почти в два раза выше была она в силикатной, текстильной,
химической, бумажной отраслях промышленности, почти на одном уровне - в
металлической и пищевой, отставала в кожевенной и деревообрабатывающей.
Объяснялось это тогда исключительно тем, что частные арендаторы производили те
товары, которые давали более высокую по стоимости выработку на одного рабочего
(37).
17
К середине 20-х годов частные арендаторы преобладали в пищевой,
текстильной, металлической и кожевенной отраслях промышленности. Как
арендаторы государственные и кооперативные организации были представлены,
главным образом, в силикатной, деревообрабатывающей и полиграфической (38).
Однако, в большинстве отраслей промышленности продукция частных арендованных
предприятий
скорее
дополняла
производившуюся
государственной
промышленностью, чем конкурировала с ней, так как они вырабатывали ассортимент
изделий, который или не производился на государственных предприятиях, или
производился в количествах, недостаточных для удовлетворения потребительского
спроса.
Несмотря на это, к середине 20-х годов местные государственные органы все
более препятствовали развитию аренды. Центральные же органы, разъясняя
необходимость аренды, подчеркивали значимость развития не частной, а
кооперативной, находящейся под большим контролем государства. Так, начальник
управления местной промышленности ВСНХ РСФСР Д.Н. Шапиро, утверждая, что
местные органы ведут совершенно неправильную политику, стремясь во что бы то ни
стало оставить в своем ведении все предприятия, в то время как ГСНХ, ГОМХ,
окружные, районные и волостные исполкомы должны сохранять за собой лишь
наиболее значительные и рентабельные предприятия, одновременно призывал их в
противовес частной инициативе укреплять "коллективистскую инициативу", т.е.
передавать мелкие и бездействующие местные государственные предприятия
производственной кооперации, хотя и отмечал, что пока это не всегда давало
успешные результаты (39). На совещании ГСНХ и губисполкомов ЦентральноПромышленной области в июле 1925 г. поддержку ответственных работников
центральных хозяйственных органов получили те местные работники, которые были
за передачу в аренду государственных предприятий не частным лицам, а
промысловой кооперации. Предлагавшие передавать бездействующие предприятия
не только в аренду, но и возвращать их бывшим владельцам, не получив поддержки,
быстро отказывались от своих предложений и начинали говорить о большей
целесообразности "с точки зрения наших интересов и задач", использовать
промысловую кооперацию (40). Для поощрения передачи предприятий в аренду
кооперативным организациям, а не частным лицам в 1925/26 г. намечалась 25процентная скидка с их рентного обложения, установленного инструкцией ВСНХ
(41).
Кроме подобных акцентов в арендной политике середины – второй половины
20-х годов, развитие частной аренды сдерживало и то, что арендный фонд,
находившийся в ведении губернский органов, был уже практически исчерпан.
Оставшиеся предприятия требовали настолько больших вложений, что частные
предприниматели на их аренду не шли. Рост же частной аренды в это время
ожидался за счет бездействовавших предприятий, переданных местным исполкомам
(42). Таким образом, круг замыкался: перспективы арендной организационной
формы частной промышленности исчезали.
Ее бесперспективность была следствием противоречивости арендной политики,
осуществляемой в 20-е годы. С одной стороны, декларировалась необходимость
развития аренды (но при этом предпочтение все же отдавалось развитию
кооперативной, а не частной), а с другой - в арендной политике преобладало
сдерживающее начало, направленное на локализацию сферы предпринимательской
деятельности в промышленности. Этому способствовала и деятельность местных
органов власти, которые стремились пополнять местный бюджет за счет частных
арендаторов.
Решение задачи повышения эффективности экономической системы в ходе
реформы хозяйственного механизма промышленности диктовало необходимость
18
выхода из ее замкнутости, использование новых технологий, привлечение
инвестиций. Однако партийно-государственное руководство страны, осуществляя
ограниченную по своему характеру реформу, стремилось решить эти задачи
используя в основном концессионную форму.
Первые концессионные предложения советское правительство получило еще в
мае 1920 г. с прибытием в Лондон "кооперативной" делегации во главе с Л.Б.
Красиным. Они исходили в основном от бывших собственников предприятий в
России (43). Однако, вследствие неопределенности в концессионной политике
правительства Советской России, делегации приходилось уклоняться от конкретного
обсуждения, что, в свою очередь, приводило к охлаждению намерений наиболее
серьезных концессионеров. Инициатива западных концессионеров (а среди них были
и русские предприниматели) сдерживалась и рядом других обстоятельств:
истощением европейских стран войной, недостатком свободных капиталов для
внутренних потребностей.
Тем не менее в 1921 г. западные предприниматели не только предлагали, но и
были готовы идти на заключение с советским правительством конкретных
концессионных договоров. Так, к сентябрю 1921 г. был заключен концессионный
договор со шведской фирмой "Шарико-Подшипник". Велись переговоры с рядом
фирм о концессии на бумажную фабрику "Дубровка", на некоторые спичечные
заводы, на заводы сельскохозяйственных машин и др. (44).
В июне 1921 г. проявил инициативу и встретился с Л.Б. Красиным в Лондоне
Лесли Уркардт, который предложил от имени Русско-Азиатского объединенного
общества заключить концессию на эксплуатацию медеплавильных заводов и медных
рудников Урала и других предприятий Сибири. Несмотря на откровенный ответ Л.Б.
Красина на вопрос о возможности вести в России какую-либо работу, Л. Уркардт со
своими советниками уже в сентябре 1921 г. вел в Москве переговоры о конкретных
условиях этой концессии. Оценивая пессимистически возможность положительных
результатов переговоров, Л.Б. Красин подчеркивал важность значения этой
концессии для Советской России: кроме восстановления производства на Урале (
выплавка меди в России в 1917-1921 гг. не производилась (45) ), в качестве
ближайших мер намечалась отправка на Урал нескольких поездов с
продовольствием, одеждой, обувью. Отмечал Л.Б. Красин и политическое значение,
которое могло бы иметь заключение этой концессии (46).
За последующие полтора года от зарубежных предпринимателей поступило 615
предложений на заключение концессий. Однако к началу 1923/24 г. имелось лишь 47
концессий. Промышленные концессии по количеству уступали концессиям,
заключенным в области сельскохозяйственного и лесного дела, торговли, но
превосходили их по количеству предложений (см. таблицу 3). Среди промышленных
концессий шесть приходилось на обрабатывающую промышленность, три были
горно-промышленные и две нефтяные.
Таблица 3
Распределение концессий и концессионных предложений по отраслям народного
хозяйства к началу 1923/24 г.(47)
Промышленные
С/х и лесные
Торговые
Прочие
Всего
Концессии
количество
в%
11
23,4
15
31,9
13
27,7
8
17,0
47
100,0
Предложения
количество
в%
235
38,2
152
24,7
112
18,2
116
18,9
615
100,0
19
Наибольший интерес к работе в России проявили немецкие, английские и
американские предприниматели. К концессионной работе стремились из-за границы
и русские деловые люди (см. таблицу 4).
Таблица 4
Распределение концессий и концессионных предложений между зарубежными
предпринимателями к началу 1923/24 г.(48)
Страны
Германия
Англия
США
Прочие
Русские
предпринимателили за
границей
Всего
Концессии
количество
в%
12
25,5
8
17,0
6
12,8
19
40,4
2
4,3
47
100,0
Предложения
количество
в%
226
36,8
71
11,6
66
10,7
206
33,4
46
7,5
615
100,0
Концессионные договоры с советскими гражданами или концессионные
промышленные предприятия, в которых открыто участвовали бы советские частные
предприниматели, не были выявлены и во второй половине 20-х годов (49).
С заключением концессионных договоров в 1921/22 - 1922/23 гг. для развития
промышленности страны удалось привлечь примерно 70-75 млн. рублей (50).
Конечно, этого было далеко недостаточно для решения сложных задач, которые
перед ней стояли. Так, А.И. Рыков, подводя итоги концессионной политики в конце
1923 г., отметил, что она "привела к большим результатам, но и эти результаты
совершенно недостаточны по сравнению с тем, что можно и нужно сделать в области
привлечения иностранного капитала в хозяйство нашей страны" (51).
Однако в первые годы нэпа еще оптимистично оценивались результаты и
возможности привлечения иностранного капитала в концессионной форме в те
отрасли экономики страны, которые, по советскому хозяйственному плану, прежде
всего нуждались в скорейшем восстановлении. Этому способствовало стремление
концессионеров идти на компромиссы с советскими хозяйственными органами при
заключении договоров. Почти во всех договорах концессионеры принимали
обязательство руководствоваться советским трудовым законодательством (52).
И все же успех концессионной практики в условиях централизованно-плановой
экономической системы зависел в основном не от иностранных концессионеров, а от
концессионной политики руководства и практики государственных органов,
осуществлявших эту политику. Анализируя причины слабых успехов в деле
заключения концессий, комиссия Рыкова, проверявшая работу Главного
Концессионного Комитета при СНК, отметила чрезмерную осторожность при
заключении концессионных договоров, чрезмерные требования, выдвигаемые перед
соискателями концессий без учета их коммерческих интересов, чрезмерную
длительность переговоров, зависевшую в значительной степени от того
сопротивления, которое оказывали сдаче концессии те многочисленные инстанции, с
которыми надлежало согласовывать условия и объекты концессий, наличие
недоверчивого, враждебного отношения местных органов к концессионным
предприятиям, преувеличенных требований профсоюзов в вопросах зарплаты,
начислений по колдоговорам и т.п. (53). И хотя в резолюции, принятой по докладу
комиссии, говорилось о необходимости перехода в целях ускорения развертывания
20
тяжелой индустрии к более активной политике по привлечению иностранного
капитала на концессионных началах, однако в 20-е годы, в том числе в области
промышленности, ее результативность была низкой.
Всего к концу 1926 г. имелось 45 промышленных концессий общесоюзного,
республиканского, местного значения (во всех же отраслях экономики к этому
времени функционировало 107 концессий) (54). Однако доля концессий в
производстве промышленной продукции, в общей численности рабочих была
небольшой (см. таблицу 5).
Таблица 5
Продукция и количество рабочих промышленных концессий в 1924/25-1926/27 гг.(55)
1924/25
1925/26
1926/27
Валовая продукция (в млн.руб.)
19,6
48,9
70,0
Кол-во рабочих (в тыс.чел.)
7,1
22,8
27,0
Правовое положение концессионных предприятий отличалось от правового
положения других организационных форм частного капитала. Это было следствием
того, что каждый концессионный договор представлял по сути дела отдельный
самостоятельный законодательный акт. Поэтому и условия концессионной
деятельности устанавливались для каждого концессионера индивидуальные. Однако
советское государство стремилось интегрировать концессионную деятельность в
централизованно-плановую экономическую систему. Отсюда желание советского
правительства определить в договорах производственную программу концессионных
предприятий, причем на целый ряд лет. При определении размера долевого
отчисления продукции предприятия в пользу государства, в договоре могло быть
зафиксировано и право правительства на ее преимущественную покупку. Вместо
долевого отчисления могло быть установлено участие правительства в прибылях
концессионеров, при этом доля государства повышалась в зависимости от роста
прибыли. Как правило, в договорах содержалось требование оснастить
концессионные предприятия по последнему слову науки и техники. Варьировались и
сроки действия концессионных договоров.
Так, из справки Главконцескома в организационно-распределительный отдел
ЦК РКП(б), относящейся к декабрю 1924 г., следовало, что по концессионному
договору с Американской Объединенной Компанией производственная программа
сданных ей асбестовых рудников Алапаевского района Екатеринбургской губернии
для добычи алебастра с правом его переработки в различные асбестовые изделия
устанавливалась на первый год в размере 80 тыс. пудов, но с последующим
постепенным повышением в четвертом году до 160 тыс. пудов. В уплату за
концессию кампания должна была отчислять в пользу советского государства 10%
ежегодной добычи алебастра и изделий из него. По договору концессионер был
обязан вводить и применять новейшие усовершенствования, принятые на Западе, в
деле добычи и переработки. Срок концессии определялся в 20 лет, по истечении
которого концессионер должен был передать советскому государству предприятия в
полной исправности и на ходу, безвозмездно и без всякой задолженности. В
обеспечение точного выполнения концессионного договора компания должна была
внести в Госбанк 50 тыс. долларов. Однако от этого обязательства концессионер был
освобожден, так как ввез имущество, превышающее по стоимости эту сумму (56).
В силу утвержденного СНК в 1923 г. концессионного договора с акционерным
обществом "Бергер и Вирт" ему была передана фабрика красок в Петрограде. По
договору концессионер в течение первого года был обязан не только
21
отремонтировать фабрику, но и оборудовать ее наиболее совершенными машинами и
устройствами, сделать в производстве такие же улучшения, как и на заграничных
предприятиях фирмы, с тем чтобы производственная программа со второго года была
доведена до 25 тыс. пудов, а с третьего - до 35 тыс. пудов типолитографистских и
масляных красок, олифы, вальцовой массы и т.п. За концессию ежегодного
уплачивалось 10% стоимости реализованной продукции. (В целом же долевое
отчисление в первые годы нэпа колебалось в пределах 5-20% валовой продукции.
При этом могла учитываться обязанность концессионера по договору предоставлять
государству право преимущественной покупки продукции концессионного
предприятия (57)). Кроме того, АО "Бергер и Вирт" ежегодно уплачивало за аренду
фабрики по 15 тыс. рублей золотом. По истечении 24-летнего срока концессии
фабрика со всем оборудованием и инвентарем безвозмездно, без всякой
задолженности и на полном ходу, должна была возвратиться государству. Помимо
обязательств концессионер заплатил долги, которые числились за сданной в
концессию фабрикой (58).
Кроме выполнения производственных обязательств, концессионеры должны
были делать отчисления на содержание профсоюзной организации, домов отдыха,
яслей, школ ФЗУ, клубов, фельдшерских пунктов, в соцстрах (59). В свою очередь
концессионеры добивались приемлемого налогового обложения, которое
устанавливалось в размере 4-5% к оборотам предприятия (60).
В концессионных договорах предусматривался и порядок решения спорных
вопросов, часть которых решалась в общем порядке (судом), другая часть вопросов
рассматривалась межведомственными комиссиями с участием концессионеров.
Наконец, споры рассматривались и третейскими судами, состоявшими из
представителей обеих договаривающихся сторон и третьего члена по их выбору (61).
Противоречивость концессионной политики советской власти получила
отражение в правительственной директиве от 10 июня 1925 г. В ней, с одной
стороны, признавалось, что благодаря концессиям увеличивается количество рабочих
рук, занятых в производстве, образуются новые промышленные центры,
привлекается новая иностранная техника, улучшается организация производства,
подготовка квалифицированных рабочих для государственной индустрии,
благотворное влияние конкуренции и примера более высокой организации
концессионных предприятий на советские предприятия, улучшаются валютный
баланс страны и условия внешней торговли, увеличиваются госдоходы, наконец,
улучшаются международные отношения СССР. Однако, с другой стороны,
отмечалось,
что
концессионные
предприятия
являются
конкурентами
государственных и, обладая рядом преимуществ (новое оборудование, более высокая
техника, организация и пр.), способны подрывать гегемонию госпредприятий на
внутреннем рынке, затруднять общее планирование хозяйства СССР. Концессионные
предприятия воспринимались проводниками влияния иностранного капитала в
СССР, способными группировать вокруг себя частный капитал (нэпманов, кулаков,
других групп мелкой буржуазии) и влиять через них на население, создавая этим
некоторую политическую угрозу. Утверждалось, что эта опасность особенно
значительна в тех районах страны, где иностранные концессии могут служить
орудием колонизации края (например, японские концессии на Сахалине), очагами
шпионажа, опорными пунктами для неприятельских сил в случае военных
столкновений и пр. Высказывалось опасение, что концессионные предприятия
способны отвлекать от госпромышленности ограниченные запасы того или иного
сырья, привлекать к себе квалифицированную рабочую силу, увеличивать
потребности страны в ввозном сырье. К тому же они вывозят из страны прибыль (62).
В последующие годы в связи с общей политикой отторжения элементов рыночной
экономической системы в концессионой политике государства все более усиливается
22
именно эта ее сторона, приведшая к свертыванию концессионной практики. В
условиях либерализации ЦПЭС функцию контроля за частным капиталом в сфере
промышленности государство осуществляло используя и такую организационную
форму, как акционерное общество (АО). Однако в силу ограниченности реформы,
идеологизированного к ней подхода, партийно-государственный аппарат не
стремился создать благоприятные условия для развития данной формы организации
предпринимательства в промышленности. Неуверенность в своем правовом
положении, особенно в сфере производства, отсутствие достаточныхсредств - все это
сдерживало и предпринимателей при создании АО.
Как констатировалось при подведении итогов первого года осуществления
нэпа, из 20 акционерных обществ (из них только пять были промышленными),
утвержденные Главным Концессионным Комитетом, подавляющая часть была
организована с участием государственного капитала (63). Однако появлялись и
объединения частных лиц.
Целью создания общества могло быть не только осуществление
производственной и торговой деятельности, но и неэкономической. Например, целью
паевого товарищества "Первое торгово-промышленное объединение содействия
науке и технике" (сентябрь 1924 г.) было оказание материального содействия работе
московских государственных и общественных научно-технических библиотек,
выполнению и изданию научных работ по петрографии и минералогии, а также
снаряжению экспедиции по петрографическому изучению Урала, Сибири,
Туркестана и Кавказа (64). Среди двенадцати учредителей товарищества были А.Е.
Ферсман, В.А. Обручев. Основной капитал товарищества составили 100 тыс. золотых
рублей. Он был разделен на 400 паев по 250 рублей.
Целью же учрежденного в Ленинграде в июне 1924 г. "Акционерного общества
кожевенного завода - Технокожа" непосредственно была торгово-промышленная
деятельность (65). В его уставе фиксировалось, что целью общества является
развитие кожевенного производства на арендуемом в Ленинграде у СевероЗападного областного промбюро ВСНХ государственного кожевенного завода
"Сигналист", а также устройство и содержание других родственных заводов и торговля изделиями из кожи.
В разделе устава АО "Технокожа" ("Основной капитал общества, акции, права и
обязанности их владельцев") определялось, что основной капитал общества равен
125 тыс. золотых рублей, разделен- ных на 250 акций по 500 рублей каждая. Акции
по желанию их вла- дельцев могли быть именными и на предъявителя. К каждой
акции при- лагался лист купонов на получение по ним дивиденда в течение деся- ти
лет. По истечении этого срока владельцам акций могли быть выда- ны новые листы
купонов на следующие десять лет.
В разделе "Управление делами общества" указывалось, что его органами
являются собрание акционеров и правление, которое ежегод- но созывает собрание.
Общее собрание решает самые существенные вопросы: утверждает в должности
избранного правлением директо- ра-распорядителя, распределяет прибыль за
истекший год и т.п. Каж- дые пять акций давали право на один голос, но по уставу ни
один акционер не мог иметь более того числа голосов, на которое дает право
владения 0,1 частью основного капитала общества (т.е. не бо- лее пятью голосами). В
то же время акционеры могли соединять по общей доверенности свои акции для
получения права на один и более голосов, но не превышая указанного предела. Число
членов правле- ния, избираемых общим собранием акционеров на три года из
акционе- ров или посторонних лиц, должно составлять не менее трех, но не более
пяти.
В разделе "Отчетность по делам общества, распределение прибы- ли и выдачи
дивиденда" указывалось, что из суммы, оставшейся после покрытия расходов и
23
убытков, отчисляется не менее 5% в запасный капитал (обязательные отчисления в
него продолжались, пока он не становился равен половине основного капитала;
запасный капитал предназначался исключительно на покрытие непредвиденных
убытков). Из этого же остатка отчислялась сумма, определенная общим собрани- ем,
на погашение первоначальной стоимости имущества общества до полного его
погашения. Оставшаяся после этого часть прибыли расп- ределялась общим
собранием акционеров для выдачи вознаграждения членам правления, служащим и
рабочим, дивиденда акционерам.
В разделе устава "Разбор споров по делам общества, от- ветственность и
прекращение действий его" записано, что прекраще- ние деятельности общества
возможно в следующих случаях: по поста- новлению общего собрания о
прекращении его деятельности или о сли- янии с другим АО; с объявлением
общества по суду несостоятельным; по постановлению правительства в случае
уклонения общества от ука- занной в уставе цели или в случае "уклонения его
органов в сторо- ну, противную интересам государства".
Тщательная регламентация такой формы, как акционерное общест- во, должна
была обеспечить приоритет государственного интереса, контроль над его
деятельностью.
Однако несмотря на то, что советское государство было заинте- ресовано в
усилении централизации руководства частным капиталом через его акционирование,
оно неохотно шло на поощрение частных АО. Поэтому они не получили широкого
развития в годы нэпа. Так, например, в первом полугодии 1924/25 г. было
организовано лишь два частных АО в пищевой промышленности и четыре - в
текстильной, ко- жевенной и деревообрабатывающей, незначительные по своей
мощности: на четыре последних приходился капитал в 475 тыс. рублей. А в пяти
смешанных АО с капиталом в 2,5 млн. рублей, открытых в СССР во втором квартале
того же года (создание которых особенно поощрялось государством в целях
установления контроля над частным капиталом (66)), частный капитал совершенно
отсутствовал (67).
Частные предприниматели стремились к консолидации своих уси- лий в деле
развития производства, но не в условиях контроля и вме- шательства государства в
их деятельность. Так, в Северо-Западной области в 1926 г. паевое общество "АльфаМолоко", учрежденое трид- цатью торговцами молоком, строило в Череповецком
районе завод для стериализации молока, намечался к постройке и маслозавод. В
Нижнем Новгороде товарищества имели в районах производства валеной обуви свои
шерсто-чесальные заводы, стиральные мастерские, склады шерсти и пр. (68).
К концу 1926 г. в СССР имелось лишь 11 частных АО с капиталом 1320 тыс.
рублей и 8 - с капиталом 850 тыс. рублей в стадии орга- низации, которые
действовали в кустарной промышленности. Кроме этого, было еще 12 АО с
капиталом 2100 тыс. рублей и в стадии ор- ганизации - 7 АО с капиталом 1025 тыс.
рублей, в какой-то степени связанных с этой промышленностью. Всекопромсоюз
выразил обеспоко- енность, полагая, что акционерные общества частников
представляют угрозу для существования промысловой кооперации (69). Поэтому
вряд ли стоит однозначно оценивать роль советского государства только как
инициатора акционирования, а частных предпринимателей - как противников этого
(70).
С самого начала осуществления нэпа центральные хозяйственные органы были
против создания частными предпринимателями синдикатов (например, объединения
арендаторов промышленных предприятий). В 1922-1923 гг. еще допускалась
возможность участия частного капита- ла в государственных синдикатах ( с целью
привлечения средств и установления контроля над ним). В синдикатских уставах
этих лет содержалось указание, что частные предприятия могут входить в состав
24
членов синдиката с разрешения президиума ВСНХ (например, в уставах Спичечного
синдиката, Продасиликата и др.). В Продасилика- те 40% паев могли быть переданы
в частные руки (71). В таких усло- виях частный капитал не мог играть в
синдикатских объединениях са- мостоятельной роли. И все же в 1924 - 1925 г. ВСНХ
идет на прекра- щение всяких отношений с частным капиталом в рамках синдиката (в
проекте Положения о государственных синдикатах, разработанный спе- циальной
комиссией ВСНХ, его участие не предусматривалось (72)). Таким образом, к
середине 20-х годов доступ в синдикатские объеди- нения частному капиталу был
закрыт.
Однако не только стремление руководящих органов государствен- ной
промышленности, системы огосударствленной кооперации предотв- ратить
появление возможного конкурента, препятствия правового ха- рактера мешали
функционированию частной промышленности, но и отсутствие необходимых средств
у отдельных предпринимателей. Поэ- тому если бы ставилась цель увеличить
использование частного капи- тала для развития промышленности, то в этом случае
необходимо было создать некоторые условия для привлечения частных капиталов
сред- них и даже мелких их держателей, в том числе и накопления кресть- янства.
Например, путем снижения минимальной цены акций (хотя бы до 25 рублей, что в
середине 20-х годов было сделано для золотоп- ромышленных акционерных
обществ).
Организация же акционерных обществ для эксплуатации промыш- ленных
предприятий встретила бы, как полагали в середине 20-х го- дов, "безусловно, общее
сочувствие местного населения, особенно крестьянства" (73), вследствие того, что
интерес крестьянства к организации в их уезде или губернии промышленного
предприятия не ограничивался бы выгодным вложением сбережений (получение
дивиден- да). Ему способствовала бы возможность найти работу в своей же
местности и при постройке (подвоз материалов, строительные рабо- ты), и при
функционировании (работа по найму, сбыт сырья, продук- тов и т.п.) предприятия.
Частные акционерные общества могли привлечь не только накоп- ления
крестьянства, но и торговли. Впрочем, для последнего необхо- димо было создать
более благоприятные условия промышленной дея- тельности с тем, чтобы частному
капиталу было выгодно вкладывать в нее средства, а не только в торговлю, тем более
в спекулятивные операции, в различные нелегальные формы промышленного производства.
Вплоть до конца 20-х годов представители предпринимательских кругов
предлагали советской власти использовать акционерные об- щества для привлечения
частного капитала. Так, в 1929 г. на 5-м съезде советов СССР председатель
Московской товарной биржи С.В.Ма- лышев призывал съезд и партию обратить
внимание на желание предп- ринимателей вкладывать свои средства в мелкую
промышленность, используя акционерную форму (74).
Однако, во второй половине 20-х годов в государственных орга- нах, в связи с
общей тенденцией вытеснения частного капитала из промышленности и по
отношению к его акционерной форме организации, крепнет убежденность в
необходимость ее свертывания. Так, предсе- датель Нижегородского ГСНХ
Комиссаров, делясь в своем выступлении на пленуме ВСНХ РСФСР (27 февраля - 1
марта 1928 г.) успехами в вытеснении частного капитала из промышленности
губернии, полагал, что "льготы, которые представляют наши высшие органы
акционерным обществам, нужно будет прикончить, ибо частный капитал, укрепляясь, создает для себя и политическую и экономическую базу" (75).
Итак, существовавшие в промышленности в 20-е годы частнохо- зяйственные
организационные формы призваны были ограничить частную инициативу, поставить
ее под контроль государства. Они использова- лись для укрепления
25
социалистических
форм
экономической системы.
хозяйствования,
т.е.
централизованно-плановой
§2. Методы вытеснения частной промышленности
Вынужденный характер использования советской властью частного капитала в
промышленности был очевиден для большинства партий- но-государственного
руководства, поэтому с самого начала нэпа пре- дусматривался жесткий контроль и
вмешательство
государства
в
узкую
сферу
деятельности
частного
предпринимательства в целях его интег- рации в централизованно-плановую
экономику, а затем и вытеснения из нее.
В письме наркому юстиции Д.И.Курскому от 20 февраля 1922 г. В.И.Ленин,
еще и еще разъясняя, что мы признали и будем признавать только государственный
капитализм (т.е. полностью находящийся под контролем государства), писал о
необходимости расширения вмеша- тельства государства в частноправовые
отношения, руководствуясь при этом революционным правосознанием (1). Перед
Наркоматом юсти- ции фактически ставилась задача обеспечить существование
частного сектора лишь в узких рамках дозволенного. "Если НКЮст не сумеет
добиться того, чтобы у нас капитализм был "вышколенный", был "при- личный",
если НКЮст не докажет рядом образцовых процессов, что он __умеет _.ловить за
нарушение этого правила и карать не позорно-глу- пым, "коммунистическитупоумным" штрафом в 100-200 миллионов, а __расстрелом_., - тогда НКЮст ни к
черту не годен...", - полагал В.И.Ленин (2).
В этот же день В.И.Ленин, через управляющего делами СНК Н.П.Горбунова,
детализировал то, о чем сообщил наркому юстиции письменно, требуя от этого
ведомства "ловить, выслеживать, устраи- вать западни и ловушки" (3). То, на чем так
темпераментно настаи- вал Ленин в начале 1922 г., не было вызвано конъюктурными
сообра- жениями, а являлось стратегией коммунистической партии, прави- тельства,
которую врагам показывать глупо (4). И позднее (в своем "завещании") Ленин на
основы централизованно-плановой экономи- ческой системы не посягал. Это
понимала и наиболее прагматичная часть сменовеховства, у которой не было
иллюзий в отношении места частного предпринимательства в советской экономике.
Так, профессор С.Чахотин писал в сентябре 1922 г.: "Видеть же в нэпманстве серьезную наследницу буржуазии - особено в обстановке трудовой дикта- туры - наивно"
(5).
В последующие годы стратегия партийно-государственного руко- водства в
отношении частного капитала изменений не претерпела. Од- нако в тактике имелись
различные подходы. Для одного из них исход- ным тезисом было то, что происходит
бурный рост частного предпри- нимательства с концентрацией материальных
ресурсов у немногих собственников и идет возрождение, экономическое и
политическое ук- репление буржуазии, противостоящей пролетариату. А поэтому
необхо- димо противодействовать нарастающей угрозе со стороны капиталистических элементов путем ускоренного вытеснения и ликвидации частной
промышленности и торговли. Сторонники другой, более гибкой линии, исходили из
возможности временного использования частного капита- ла, ставя его под жесткий
контроль и постепенно создавая условия для его вытеснения.
Среди последних был и председатель ВСНХ СССР Ф.Э.Дзержинский, который
в марте 1926 г. писал Ю.Ларину, одному из левых радикалов: "...Вы односторонне и
стратегически неправильно подходите к част- ному капиталу, характеризуя его
только как "занозу", которую надо "извлечь". Такой вывод __сейчас _.для нас
непосилен, а потому и непра- вилен, ибо __сейчас _.мы не можем ни обойтись без
этого частного капи- тала, ни "извлечь" его. Кроме того, такими выводами мы
26
__сплачиваем политически против себя частный капитал, не имея сил еще разбить
его ни молотом, ни кооперацией. Наш план по отношению к частному капиталу
должен быть более сложный, ставя себе задачей организо- ванно использовать его
(госкапитализм), чего у нас сейчас факти- чески нет. Для этого, я думаю, надо
нещадно разоблачать его так, как Вы это и делаете - одновременно искать и указать
пути подчине- ния этого частного капитала нам, устанавливая отведенный ему
участок работы (ибо не всегда его надо пускать) и определяя разме- ры его
накопления. Вместе с тем мы должны развить огромнейшую ра- боту по усилению
кооперации, как будущего могильщика частного ка- питала" (6).
А то, что председатель ВСНХ СССР не был либерально настроен по
отношению к предпринимателям, свидетельствует хотя бы его за- писка своему
заместителю Э.И.Квирингу (27 декабря 1925 г.), где он писал о том, что совершенно
очевидная опасность частного капитала в мукомольном деле, а потому "с этим надо
повести борьбу и поста- вить вопрос о передаче мельниц госорганам или
кооперации" (7). Из взаимодействия в партийно-государственном руководстве двух
этих подходов к частному капиталу в условиях укрепления централи- зованноплановой экономической системы и вырабатывалась по отноше- нию к нему
государственная политика, которая была вследствие этого неустойчивой. Ее
колебания были настолько частыми, что давало сов- ременникам повод сравнивать
частный капитал с сезонным товаром (8).
Сторонники использования частного капитала на госкапиталисти- ческой
основе, сами предприниматели были за более стабильную поли- тику по отношению
к нему. В конце декабря 1925 г. Ф.Э.Дзержинский был ознакомлен с предложением
представителей предпринимателей о привлечении частного капитала в
промышленность. В докладе А.И.Си- нелобова, члена Биржевого Комитета
Московской товарной биржи, во-первых, подчеркивалась необходимость
определенной политики пра- вительства в отношении частного капитала и правового
положения частного промышленника. "Только твердый курс и ясность создаваемых
норм, - полагал А.И.Синелобов, - могут способствовать нормальному развитию
частнопромышленной инициативы, и когда к этой политике создается доверие и
установятся нормальные условия, то, возможно, увеличится и интерес к
производственной работе". Далее предлага- лось плановое снабжение государством
частной промышленности сырь- ем, долгосрочное кредитование, выполнение
договоров и т.д. (9). Однако, именно по вопросам сырья и долгосрочных кредитов,
как по- лагали в руководстве ВСНХ СССР, и нельзя было идти навстречу
высказанным предпринимателями пожеланиям (10).
Весной 1925 г. в правительстве, СТО, политбюро ЦК компартии делались
попытки внести коррективы в политику по отношению к част- ному капиталу с
целью его привлечения (11), так как наступление на частника с середины 1924 г. по
начало 1925 г. вызвало кризисные явления в народном хозяйстве. Однако дальнейшая
практика свиде- тельствовала о все большей ее ориентации на ускоренное
вытеснение и ликвидацию частной промышленности и торговли, удаление этой "занозы" из тела централизованно-плановой экономической системы. Пар- тийногосударственным деятелям, сторонникам использования в 20-е гг. госкапитализма, в
30-е гг. вменялось в вину их гибкое отноше- ние к частному капиталу. Так, среди
многих преступлений А.И.Рыкова перед партией называлась и его борьба против
политики индустриали- зации, которую он якобы осуществлял, имея ближайшими
помощниками и сотрудниками таких "буржуазных реставраторов", как Фрумкин,
Эйсмонт, Сокольников, Шейнман, которые поддерживали частную промышленность и торговлю (12).
Преобладание одной тактической линии над другой зависело не только от
попыток форсирования развертывания крупной государствен- ной промышленности,
27
но и от успехов предпринимателей. Так, бурное развитие частного
предпринимательства в конце 1921 г. и в 1922 г., когда за 1922 г. число
промышленных заведений увеличилось в 2,5 раза (с 113432 в 1-м полугодии до
287194 во 2-м), хотя прирост за- ведений II - ХII разрядов составил лишь 31,8% (с
61717 до 81330) (13), приводит к усилению тенденции по его вытеснению из социалистической экономики.
Некоторые исследователи начало наступления на частный капитал связывали с
резолюцией ХI конференции РКП(б) (декабрь 1921 г.) о необходимости овладения
рынком и денежным обращением (14). Однако, по нашему мнению, к практической
реализации решений партконферен- ции приступили в начале 1922 г. В феврале 1922
г. в обстановке строгой секретности В.И.Лениным была начата организация первого
наступления на частный капитал. Задача, которая ставилась В.И.Ле- ниным перед
НКЮстом, сводилась к тому, чтобы ограничить, обуздать, контролировать, ловить на
месте преступления, карать всякий капи- тализм, выходящий за рамки
государственного капитализма, в част- ности, организуя для этого образцовые
процессы (15). Совсем не случайна в контексте организации наступления на частный
капитал фраза В.И.Ленина в его письме Л.Б.Каменеву от 3 марта 1922 г.:
"величайшая ошибка думать, что нэп положил конец террору. Мы еще вернемся к
террору и к террору экономическому" (16).
В 1922 г. по стране прокатилась волна хорошо организованных процессов над
частными предпринимателями по обвинениям в нарушении трудового
законодательства (в основном связанные с рабочим време- нем, отдыхом,
привлечением труда малолетних и подростков) (17).
Мероприятия, осуществленные ГПУ и НК Юстиции в 1922 г., да и в
последующие годы, в соответствии с ленинским отношением к не- государственному
капитализму, характеризовались наркомом юстиции Д.И.Курским "как меры не
только обороны, но и наступления пролета- риата с первых же моментов занятия им
командных высот" (18).
Правовой основой для наступления на частника послужили такие
законодательные акты о частном капитале, как декрет ВЦИК "Об осно- вах частных
имущественный прав" и Гражданский кодекс РСФСР (19). Последнему В.И.Ленин
придавал особое значение и поэтому контроли- ровал ход его разработки, требуя от
наркома юстиции "вырабатывать" новое гражданское право, новое отношение
государства к частным до- говорам, вплоть до их отмены (20). Когда же СНК не
принимал во внимание его указаний, Ленин жестко требовал от политбюро ЦК
РКП(б) предписать ВЦИК рассмотреть Гражданский кодекс в духе этих указаний. Он
настаиал на необходимости того, чтобы советское зако- нодательство полностью
обеспечивало интересы пролетарского госу- дарства (21).
Со второй половины 1922 г. усиливают свое давление на предп- ринимателей
профсоюзы. Возрастает давление и налогового пресса. Особенно чрезмерными
ставки, например, промыслового налога, стано- вились в соединении с арендной
платой за помещения и многочислен- ными незаконными поборами. Учитывая не
только экономический, но и моральный аспект при переходе к рыночным
отношениям, авторы либе- рального "Экономического возрождения" призывали
вести решительную и энергичную борьбу с подобными злоупотреблениями. "Новая
экономи- ческая политика, - писал И.М.Кулишер, - требует поворота и в этой области
- без этого не только моральное, но и экономическое воз- рождение России
невозможно" (22).
Таким образом, то, что осуществлялось в 1922 г., позволяет именно к этому
времени отнести первое широкое наступление на част- ный капитал, а не к 1924 году
(23).
28
Результатом наступления государства на частных предпринимате- лей было:
или ликвидация предприятий, или необходимость прибегнуть к нелегальным формам
предпринимательской деятельности. Со второй половины 1922 г. предприниматели
переходят к системе работы на до- му (квартирничеству) и организации фиктивных
артелей (лжекоопера- тивов) (24). Под давлением государства эти формы постоянно
совер- шенствуются.
После издания 2 июля 1923 г. декрета СНК, по которому квар- тирники
(кустари) были признаны наемными рабочими, предприниматели стали превращать
наемных рабочих в кустарей путем выборки патен- тов, закрывая свои предприятия и
сокращая прикрепленных по этому декрету квартирников (25). Патентникам работу
раздавали в кредит, принимая готовые изделия под видом закупки. Предприниматели
про- должали раздачу работы на дом и подпольно, а также передавали ее
деревенским кустарям.
Для того, чтобы избежать давления государства и воспользо- ваться его
льготами кооперативам, создаются фиктивные артели, ко- торые появляются к концу
1922 г. Предприниматели и рабочие стано- вились членами артели, однако
предприниматели продолжали руково- дить и финансировать производство, получая
значительную часть при- были. Так, в кожевенной мастерской, ставшей артелью,
бывший предп- риниматель за выполнение этих обязанности получал по договору с
остальными тремя членами артели две трети чистой прибыли, они же - одну треть.
Артель считалась фиктивной и тогда, когда в нее входи- ли один или несколько
кустарей со своим оборудованием, за пользо- вание которым в артели им полагался
определенный процент. Поэтому в то время как в металлической промышленности
кустарь-член артели, не имевший своего станка, зарабатывал 30-35 рублей в месяц,
кустарь со станком (ручной пресс) - 90 - 100 рублей (26).
Рабочие в таких артелях были на стороне предпринимателей. При появлении
инспекции труда или представителя профсоюза рабочие скрывали, что работают по
найму, и настаивали на том, что они рав- ноправные члены артели или товарищества
(27).
Политика советского государства по отношению к частной про- мышленности в
1922 г. привела к измельчанию предприятий (см. таб- лицу 6).
Таблица 6
Среднее количество рабочих на одно частное предприятие в 1920-1922 гг.(28)
В частной
промышленности
Количество
в%к
1920
1920
1922
3,35
2,53
75,5
В кооперативной
Кол-во
20,2
17,34
в% к
1920
85,8
В государственной
Кол-во
96,07
155,9
в%к
1920
162,3
Натиск на предпринимателя со стороны государства не ослабевал и в
последующие годы. Более того, он усиливается, и в 1924 г. пе- рерастает во второе
крупное наступление на частный капитал с целью вытеснения его из
социалистической экономикой системы с ее центра- лизованно-плановыми
приоритетами, задаваемыми государственной фор- мой собственности в
промышленности.
Подготовка к нему началась еще в 1923 г. В своей резолюции по учету и
регулированию частной промышленности и торговли совещание президиума ВСНХ с
представителями промбюро (21 - 25 июня 1923 г.) признало своевременным:
29
поручить президиуму ВСНХ организовать систематическое обследование частной
промышленности, ускорить раз- работку декрета о порядке регистрации, открытия и
ликвидации част- ных промышленных предприятий, поставить вопрос об
установлении по- рядка регистрации частных торговых и промышленных
предприятий для облегчения их учета; президиуму поручить издать циркулярное
дирек- тивное письмо о политике ВСНХ в вопросе о частной промышленности (29).
11 ноября 1923 г. В.П.Милютин, один из видных партийных и государственных
деятелей, сформулировал основную задачу в отноше- нии частного капитала: "в
структуре советского хозяйства роль частнохозяйственных форм будет подчинена по
всем ответвлениям - иностранного капитала, промышленного капитала, наконец,
торгового капитала - нашему государственному хозяйству, и этим самым положением будет выполняться наша задача - экономически укрепить наши советские
формы хозяйства" (30).
Решения ХIII конференции РКП(б) (январь 1924 г.), отразившие победу в
политбюро в декабре 1923 г. леворадикальной тактики по отношению к частному
капиталу, явились основой для правительствен- ных мер по ограничению и
частичному его вытеснению из социалисти- ческой экономики, которые были
изложены в статье наркома РКИ В.В.Куйбышева, опубликованной в мае 1924 г. В
ней он напомнил, что историческое содержание нэпа - борьба между
государственным капи- талом и рыночной стихией, которая выкармливает и
взращивает част- ный капитал, и заверил, что в распоряжении государства имеется
достаточно средств, чтобы предрешить исход этой борьбы на арене рынка в свою
пользу (31).
И хотя акцент делается, в основном, на экономические методы наступления,
однако, как и в предшествующие годы, продолжают свою классовую деятельность
государственные органы (пролетарские "на- родные" суды, инспекция труда и проч.).
Увеличивается количество обследований частных предприятий органами
государственной инспек- ции, возрастает доля этой категории среди предприятий
привлеченных к судебной ответственности (см. таблицу 7).
Таблица 7
Усиление давления на частные предприятия в 1922-1924 гг.(32)
Привлечены к судебной ответственности (в %)
Годы
1922
1923 (1-е полугодие)
1924 (1-е полугодие)
Частные
61,0
80,4
80,5
Государственные
28,4
15,4
15,1
Кооперативные
10,6
4,2
4,4
В целях борьбы с "рыночной стихией" предпринимались шаги по установлению
жесткого административного надзора даже за самыми мелкими частными
промышленными заведениями. Так, в своей резолюции совещание промбюро и
губсовнархозов ВСНХ РСФСР ( ноябрь - декабрь 1924 г.) констатировало
необходимость серьезного внимания к кустарной и мелкой частной промышленности
со стороны ВСНХ, и высказалось не только за прекращение доступа к сырью
частного скупщика и предпринимателя, за тщательное регулирование частной
мелкой промышленностью, но и за то, чтобы местные органы ВСНХ при- няли меры
по планомерному учету и регистрации мелкопромышленных предприятий (свыше 20
рабочих), наблюдению за их деятельностью, для чего должна была быть издана и
проведена в жизнь специальная инструкция (33). По мнению заведующего
кустарным отделом ВСНХ РСФСР Д.И.Левина, в целях наблюдения за частной
промышленностью, которой не следовало позволять развиваться стихийно, в составе
30
ГСНХ необходимо было иметь и орган, который занимался бы кустаной и мелкой
частной промышленностью (34).
Естественно, это способствовало ее свертыванию. Например, в республике
Немцев Поволжья частная промышленность, давшая в 1922/23 г. 49% всей
продукции сарпино-ткацкого производства, в 1923/24 г. смогла выработать 26%, а в
1-м квартале 1924/25 г. лишь 13% (35).
В Симбирской губернии в 1924/25 г. в цензовой промышленности осталось
всего два частных предприятия (фабрика вязальных изделий и махорочная фабрика
трудовой артели в Сызрани) с 49 рабочими и служащими (36). В целом по стране, с
1923/24 г. по 1924/25 г. удельный вес продукции частного сектора в цензовой
промышленности в валовом промышленном производстве сократился с 4,32 до 3,92%
(37).
Давление государственной инспекции труда на частника несколь- ко ослабевает
в 1925 г., так как фронтальное наступление на него в 1924 г. привело к кризисным
явлениям в народном хозяйстве. Так, если в январе 1925 г. на каждые сто
обследования было 72,1 случаев привлечения частных предприятий к суду за
нарушение законода- тельства о труде, то в декабре - 46,0 (38).
Видимо, этому способствовало и общественное мнение, которое было против
необоснованно жестких мер, осуществлявшихся в отноше- нии частного капитала.
Так, совещанием, в котором участвовали представители от Наркомата внутренней
торговли до обществ взаимно- го кредита (май 1925 г.), в принятом проекте
мероприятий, необхо- димых для нормального развития частной торговли и
промышленности,
в
частности,
предусматривалось
обратить
внимание
соответствующих государственных органов "на недочеты административной
практики при наложении всякого рода взысканий на частных торговцев и
промышлен- ников и на несоответствие существующих взысканий с характером правонарушений. ...на срочную необходимость урегулирования этого воп- роса" (39).
Однако в 1-м квартале 1926 г. "внимание" госинспекции труда к частным
предприятиям вновь начинает возрастать и процент привлече- ния к суду достигает
52,5 (40).
Важнейшим средством давления на частную промышленность была налоговая
политика советского государства . 26 июля 1921 г. было принято первое Положение о
промысловом налоге (41). Быстрое разви- тие форм частного предпринимательства,
да и переход государствен- ных предприятий на хозяйственный расчет вызвали
необходимость в новом Положении от 22 февраля 1922 г. (42). В него были
включены государственные предприятия и увеличены предельные размеры облагаемых предприятий (вместо свыше 75 человек до свыше 1000). С 1923 г. налоговое
давление на частную промышленность начинает усили- ваться. Третье Положение о
промысловом налоге, принятое в январе 1923 г. (43), руководствовалось уже
классовым подходом, вследствие чего для государственных предприятий были
установлены льготные условия. А в декабре 1923 г. низовые кооперативные
предприятия (рабочей и сельской кооперации) полностью освобождаются от промыслового налога (44).
После 1917 г. значительно была расширена сфера применения фиска. В
социалистической экономике при обложении налогами практи- чески не
существовало ценза, хотя, например, по положению о про- мысловом налоге,
действовавшем до 1917 г., он был установлен и для торговых и для промышленных
заведений. Так, циркулярным распоряже- нием по Центроналогу от 23 января 1923 г.
к промысловому обложению были привлечены многочисленные водяные и ветряные
мельницы, сельские кузницы и другие предприятия, которые удовлетворяли
массовый крестьянский спрос (45). Поэтому при относительно неболь- шой роли
частной промышленности в экономике страны, налоговые поступления от нее в
31
государственный и местный бюджет были значи- тельны. Так, один
предприниматель в Смоленске, имея два завода, платил 50% всех налогов (46).
Кроме промыслового налога (состоявшего из патентного и урав- нительного
сбора, ставки которого по новой классификации, принятой НКФ РСФСР в июле 1923
г., с государственных предприятий были в 1,5 - 4 раза ниже ставок частных
предприятий (47)) предприниматели об- лагались и подоходным налогом (48),
значение которого возрастало, и гербовым сбором. Облагались они и местными
сборами - надбавками к налогам, налогом на строение, дополнительной земельной
рентой.
Тяжесть налогового бремени в значительной степени усиливали
дополнительные налогообразные платежи (принудительные займы, повы- шенная
оплата квартир и коммунальных услуг и т.п.). Так, если во втором полугодии 1923/24
г. промысловое и подоходное обложение вместе с местными надбавками для частных
предприятий Ленинграда II разряда составило 25,1, III-IV - 26,0, V-VII - 28,2 и VIIIХII - 27,2%, то вместе с принудительно приобретенными облигациями займа
достигли соответственно: 33,5; 41,4; 42,1; 39,9% их дохода (49).
В докладе начальника Госналога А.В.Анохина на заседании кол- легии НКФ
СССР в апреле 1925 г. отмечалось, что для частного капи- тала непосильны не
прямые налоги, а "прочие налоги и налогообраз- ные повинности". В Москве
обложение частного капитала прямыми государственными налогами составило 17%
всего обложения, местные налоги - около 23% (в том числе 15% - квартирный налог),
квартир- ная плата - 17%, принудительное размещение займов - 14% и аренда
торговых помещений - 26%. Коммунальные платежи и местные налоги достигали в
среднем 80% всех налогов, падающих на частный капитал. По мнению начальника
Госналога главной задачей была не отмена уравнительного сбора, который при
правильной его постановке не бу- дет тяжелым и не будет мешать торговле и
промышленности, а изъятие налогового элемента из коммунальных (особенно
квартирной платы) и арендных платежей и урегулирование местного обложения,
различных надбавок к уравнительному сбору. Кроме того, предлагалось решительно ликвидировать "добровольные" сборы принудительного характе- ра. А в
прениях по докладу предлагалось отказаться от системы за- даний, превращавших
налоги в разверстку, и распространить намечае- мые льготы для сельских кустарей и
на городских (50). Между тем, в 1924/25 г. налогообразные сборы с частных промышленных и торговых предприятий достигли: арендная плата - 1,6% (к обороту);
квартирная плата - 8,2%, коммунальные платежи - 3,2% и плата за обучение детей 3,9% (к доходу) (51).
Значительная часть налогового бремени давила на городскую торговлю и
промышленность, которая не выдерживала его и уходила в деревню, в такие формы,
которые были менее всего досягаемы для ор- ганов фиска. Поэтому не случайно в
начале 1925 г. в результате об- щей тяжести налоговых и налогообразных сборов в
частной торговле и промышленности не только не наблюдалось развития, но и
констатиро- вался регресс (52).
Процесс мельчания и распыления частной промышленности, уси- лившийся в
1924 г., вел к тому, что она приобретала все более кустарный характер (см. таблицу
8).
Таблица 8
Количество рабочих на одно предприятие
в некоторых отраслях частной промышленности в 1924-1925 гг.(53)
Отрасли
Кожевенная
1924 (январь)
5
1925 (октябрь)
2,4
32
Пищевая
Швейная
6
3,3
4,9
2,2
Причинами этого, как полагали и тогда, были непосильный нало- говый нажим,
недостаток оборотных средств и отсутствие кредитов; но главным образом неуверенность в завтрашнем дне парализовывала частную инициативу в
промышленности (54). Нажим на частную промышленность усиливался вследствие
все бо- лее дифференцированного подхода к ее обложению по сравнению с
государственной. Несмотря на то что в ст.47 закона о трестах от 10 апреля 1923 г.
провозглашалось равенство в обложении всеми видами налогов государственных
трестов и частных предприятий, на практике оно не соблюдалось. В промысловом
обложении все тресты и синдикаты уравнительные сборы осуществляли на
основании особых "Правил обло- жения уравнительным сбором государственных
трестов и синдикатов, акционерных обществ (паевых товариществ), банков, обществ
взаимно- го кредита и союзов кооперативов", утвержденных ЦИК и СНК СССР 4
сентября 1925 г., и утвержденного 11 сентября 1925 г. Положения о надбавках в
доход местных советов к уравнительному сбору с госу- дарственных трестов и т.д., а
также к подоходному налогу. Поэтому частные предприниматели дважды платили
уравнительный сбор с одной и той же продукции (с оборота в производстве и с
оборота при про- даже в своем магазине). Отсюда понятно стремление
предпринимателя понизить налоговые ставки путем раздачи работы кустарям, так
как в этом случае он платил уравнительный сбор с одного лишь торгового оборота.
Обложение
уравнительным
сбором
государственных
предприятий
осуществлялось по их отчетам, а к частным фактически применялся нормативный
метод исчисления оборотов, так как участковые налого- вые комиссии не доверяли
торговым книгам частников. Размер местной надбавки к уравнительному сбору с
госпредприятий устанавливался точно в размере 100% оклада этого сбора, благодаря
чему возмож- ность повышения размеров местной надбавки свыше 100%
исключалась. Для частных предприятий такое повышение допускалось. Различные
ор- ганы ведали и исчислением уравнительного сбора: частных предприя- тий участковые налоговые комиссии, государственных - особые на- логовые комиссии
при губфинотделах.
Обложение
частных
предприятий
подоходным
налогом,
которое
осуществлялось согласно Положению о государственном подходном на- логе от 28
октября 1924 г., имело иные основания, чем обложение государственных
предприятий, осуществляемое в соответствии с осо- бым Положением от 20 июня
1923 г.: прогрессивное, а не пропорцио- нальное. Кроме этого, размер местной
надбавки к подоходному налогу с государственных предприятий был установлен в
размере 25% оклада этого налога, в отношении же других плательщиков налога
устанавли- валась возможность повышения надбавки до 50%.
Существенным было и то, что государственные предприятия были
освобождены от поимущественного обложения, хотя платили подоходный налог в
размере 8%. Поимущественное обложение затрагивало не толь- ко предметы
обихода, роскоши, но и производственное оборудование частных предприятий,
запасы сырья, товаров и проч. Это препятство- вало, в частности, созданию
акционерных обществ, товариществ, поскольку при всяком слиянии имущества
обложение многократно воз- растало для каждого участника объединения. К тому же
доходы участ- ников акционерного общества облагались дважды: сначала как совокупный доход общества, потом - как выплаченный дивиденд (55).
Имелись некоторые различия в размерах материальной от- ветственности
государственных и частных предприятий за неплатеж налогов, в порядке
ответственности недоимщика. Так, в соответствии с Положением о взимании налогов
33
от 2 октября 1925 г. для госу- дарственных предприятий процент пени, уплачиваемые
ими за каждый день просрочки выплаты налогов, равнялся одной десятой, а для
частных - одной пятой процента.
Меры принудительного взыскания осуществлялись (финиспекторами и
инспекторами косвенных налогов) по постановлению окружных или уездных
финансовых отделов, однако в отношении государственных, кооперативных
предприятий и акционерных обществ с преобладанием государственного и
кооперативного капитала все без исключения при- нудительные меры взыскания
могли осуществлять лишь с особого в каждом отдельном случае постановления
губернского, а в райониро- ванных областях - окружного финансового отдела.
Был установлен и особый порядок обжалования действий и распо- ряжений
финансовых отделов государственными и кооперативными предприятиями и
смешанными акционерными обществами. Они могли об- жаловать постановления
наркомфинов союзных республик, являвшихся последней инстанцией для прочих
предприятий, в НКФ СССР. Постанов- ления финансовых органов по ходатайствам
частных предприятий и лиц об отсрочках и рассрочках платежей, о сложении
недоимок и возврате неправильно поступивших сумм, кроме единого
сельскохозяйственного налога, являлись окончательными и обжалованию не
подлежали. Госу- дарственные же, кооперативные и смешанные предприятия могли
обжа- ловать такие постановления в инстанционном порядке без всяких ограничений.
В акцизном обложении существенное различие заключалось в том, что
государственным и кооперативным предприятиям, в отличие от частных,
устанавливались особые длительные льготные сроки уплаты акциза, и притом без
обеспечения залогом его своевременной уплаты. Другое преимущество,
установленное циркуляром Наркомфина от 19 мая 1923 г., заключалось в
предоставлении государственным и коопера- тивным промышленным предприятиям
права открывать базисные склады подакцизной продукции с перечислением на них
акциза. Частным предприятиям это право предоставлялось НКФ в виде редкого
исключе- ния (56).
Такие различия приводили к тому, что, например, процент про- мыслового
налога по отношению к обороту составил (без надбавок) в первой половине 1925/26
г. по государственным предприятиям 0,6, по кооперативным - 0,8, а по частным - 1,2.
По подоходному налогу процент обложения за 1924/25 г. по высшим разрядам
частных предп- риятий составил 11,8-17,3 и даже 25, в то время как по государственным - 8, по кооперативным - 5,9 (притом, что облагались лишь союзы
кооперативов, объединявшие не менее шестисот чело- век) (57).
Частный капитал подвергался в советской экономической системе большему
налоговому давлению по сравнению с западной. Так, если во втором полугодии
1924/25 г. обложение оборотов промысловым налогом вместе с местной надбавкой в
стране Советов составило 3,14%, то в Германии в первом полугодии 1926 г. оно
равнялось 0,75%, а во Франции - 1,3% (58).
Давление советского налогового пресса больше сказывалось на промышленном
капитале, чем на торговом. Хотя уравнительный сбор и был одинаков, но в
промышленности капитал оборачивался гораздо медленнее, чем в торговле. То же с
подоходным налогом. Он в равной степени облагал и промышленную и торговую
прибыль, но в торговле для получения прибыли одного и того же размера, что и в
промышлен- ности, требовалось меньше капиталов. Поэтому льготные ставки для
частной промышленности при налоговом обложении способствовали бы, как
полагали в середине 20-х гг., не только стимулированию притока частных капиталов
в произоводство, но и увеличению числа легальных частных промышленных
предприятий, а значит и расширению сферы на- логового обложения (59).
34
В период широкого наступления на частный капитал в 1924 г. трудности,
стоявшие перед частной промышленностью, усиливались, приводя ее к свертыванию,
что сразу же сказалось на насыщенности рынка потребительскими товарами (в
деревне, например, не хватало лопат, вил, посуды, негде было починить
сельскохозяйственный ин- вентарь, технику), на связи промышленности и сельского
хозяйства, на росте безработицы. Эти и другие факторы вынудили в 1924/25 г.
скорректировать ту политическую линию "подчинения деятельности частного
капитала общему направлению хозяйственной политики Со- ветской власти",
которая получила оформление на ХIII конференции РКП(б) в январе 1924 г. (60).
В середине октября 1924 г. ряд экономистов выступили в Госп- лане с иной
трактовкой вопроса об отношении к частному капиталу. Так, В.А.Базаров отстаивал
идею экономических методов его регули- рования (свободная конкуренция, а не
насилие), а член президиума Госплана Трифонов выступил против оценки частного
капитала с точки зрения его вредности и необходимости с ним бороться (61). К концу
1924 г. в руководстве ВСНХ СССР начинает преобладать тенденция бо- лее
сдержанного отношения к частному капиталу. В декабре на сове- щании президиума
ВСНХ и руководителей СНХ союзных республик Ф.Э.Дзержинский высказался о
целесообразности использования част- ного капитала в известных пределах, с чем
совещание согласилось (62). В конце марта 1925 г. и расширенное совещание СТО
решило, что необходимо ставить частный капитал в менее жесткие условия, чем это
имеет место в настоящее время (63).
За смягчение политической линии в отношении частного капитала были и
местные государственные органы. Например, ХIV съезд советов Ульяновской
губернии (апрель 1925 г.), рассматривая вопрос о част- ном капитале, отметил, что
"этот капитал занимает в торговле и промышленности весьма заметное место", и
признал необходимым "при- менять большую осторожность и осмотрительность в
борьбе с частным капиталом" (64).
Таким образом, необходимость вывести экономику из кризисного состояния, в
котором она оказалась в результате интенсивного вы- теснения рыночных элементов,
приводит к усилению в партийно-госу- дарственном руководстве тактической линии
по умеренному отношению к частному капиталу. Государство осуществляет
некоторые поощри- тельные меры в целях активизации частного капитала, которые
еще квалифицировались компартией, например, ХIV конференцией (апрель 1925 г.),
как продолжение методов хозяйствования, присущих нэ- пу (65).
Налоговые льготы были предоставлены для кустарно-ремесленной
промышленности (66), которая должна была более полно удовлетворять
потребительские нужды населения. Для предприятий, производивших дефицитные
товары, отменялись налоговые надбавки в местный бюджет (67). Снизился
квартирный налог, отменялись обязательные выборки облигаций государственных
займов.
Давление налогового пресса несколько ослабевает. Так, обсле- дование,
осуществленное Мосфинотделом, показало, что налоги в частной промышленности
(промысловый, подоходный, квартирный и при- нудительное размещение займов),
составлявшие в первом полугодии 1924/25 г. 41,9% дохода, во втором полугодии
понизились до 35% (68). В первом полугодии 1925/26 г. это привело к подъему
оборотов на частных промышленных предприятиях. К 1926/27 г. доля налогов в
доходах предприятий, использовавших наемный труд, составила 29,6% (69).
Предприниматели отреагировали на это, в частности, некоторым увеличением
вложений капиталов в собственную цензовую промышлен- ность и снижением
вложений в арендную (см. таблицу 9). Число част- ных цензовых предприятий в
1925/26 г. достигло 2114.
35
Таблица 9
Инвестиции предпринимателей в основной капитал цензовой
промышленности в 1925-1926 гг. (в млн.рублей) (70)
Собственная
Арендованная
На 1 октября 1925 г.
20,8
71,5
На 1 октября 1926 г.
21,2
70,7
Такая реакция предпринимателей вызывалась, видимо, и тем, что в эту
последнюю для них "оттепель" допускалась даже возможность увеличения размеров
предприятий, которые могли иметь частные лица. Так, председатель ВСНХ РСФСР
П.А.Богданов, выступая 19 мая 1925 г. на совещании президиума ВСНХ СССР с
президиумами ВСНХ союзных республик, сообщил, что ВСНХ РСФСР внес в СНК
проект декрета о по- вышении единицы частного владения до 200 рабочих (71).
И все же несмотря на осуществляемые в 1925 г. меры, частная промышленность
была настолько дезорганизована в ходе второго наступления на частный капитал в
1924 г., что на серьезное ее оживление трудно было рассчитывать. Например, в
Москве в первой половине 1925/26 г. на частных предприятиях происходило падение
производства. Особенно на мелких предприятиях (мастерских), кото- рые
переходили в статус кустарей. Устойчивость сохраняли более крупные предприятия,
которые имели государственные заказы или же были обеспечены сырьем из
государственных трестов. Частичное сок- ращение пришлось на предприятия
металлической, кожевенной, полиг- рафической, химической, пищевой отраслей
промышленности. Более устойчивыми были текстильные предприятия, но за счет
ухудшения ка- чества продукции - из-за отсутствия хлопка использовались различные суррогаты (старые лоскуты и проч.).
И все же, как отмечалось в докладе о состоянии частных предп- риятий в
Замоскворецком районе, предприниматели не теряли надежды на развитие своих
предприятий в будущем. Об этом свидетельствова- ло, например, стремление
сохранить заработную плату квалифициро- ванным рабочим даже тогда, когда
предприятие не работало (72). Та- кой настрой подогревался, в частности, фактом
предоставления в мае 1925 г. налоговых льгот для городских кустарей и
ремесленников, а также льгот деревенским ремесленникам и кустарям по обложению
местными налогами и сборами (73).
Реальность была такова, что по стране снижение налогового бремени во второй
половине 1924/25 г. еще не сказалось на стабили- зации частной промышленности, и
в первой половине 1925/26 г. прои- зошло резкое падение числа частных
промышленных предприятий - с 197462 до 39440, т.е. на 80% (74).
Естественно, в таком состоянии частной промышленности было затруднительно
решить проблему дефицита промышленных товаров на рынке, который все более
контролировался государственными синдика- тами. При усиливающемся стремлении
значительной части партий- но-государственного руководства двинуться по
форсированному пути развертывания крупной государственной промышленности,
некоторое ослабление давление на предпринимателей очень скоро сменилось новым на них наступлением. Крепнущая централизованно-плановая эконо- мическая
система все решительнее отторгала частную промышленность.
Решения, принятые пленумом ЦК ВКП(б) в апреле 1926 г. по хо- зяйственной
политике, явились тем фоном, на котором у госу- дарственных хозяйственных и
плановых органов растет пристрастное внимание к частному капиталу.
В апреле 1926 г. в ВСНХ СССР предусматривалось создание в рамках Главного
экономического управления отдела по наблюдению за частной промышленностью, с
задачей контроля ее состояния по от- дельным отраслям (75). Госплан в июне 1926 г.
36
получает от СНК и СТО задание при разработке контрольных цифр развития
народного хо- зяйства на 1926/27 г. "внести больше четкости и ясности в политику по
отношению к частному капиталу как в смысле объема и области применения, так и в
смысле методов регулирования" (76).
У законодателя вновь возобладало стремление затруднить част- ную
конкуренцию государственным и кооперативным предприятиям и увеличить долю
изъятия в пользу государства прибылей и доходов предпринимателей, несмотря на
все экономические выгоды, которые советское государство получило бы в результате
проведения выдер- жанной налоговой политики в отношении частного капитала. В
соот- ветствии с Положением о подоходном налоге, принятом 24 сентября 1926 г.
(77), на основе классового принципа была проведена реформа подоходного и
промыслового налогов. В результате доля налогов в доходах предпринимателей за
1926/27 г. вырастает до 46,6%, а доля их чистого накопления снижается с 26 до 22,9%
(78).
Подоходное обложение предпринимателей по новым ставкам дости- гало 3145% от доходов, а с местной надбавкой - 38,5-57,5%. С уче- том же налога на
сверхприбыль (появляющейся в связи с возникнове- нием благоприятных
конъюктурных условий), установленного в соот- ветствии с законом ЦИК и СНК от
18 июня 1926 г. (79) и ставшего с мая 1927 г. постоянным, а не временным (80), а
также возможности повышения местных надбавок, ставки подоходного налога могли
дохо- дить до 62-90% дохода (81).
Между тем, государственные и кооперативные организации плати- ли
пропорциональный подоходный налог в размере 8%, а с местной надбавкой - 10%,
максимум 12% (82). Кроме того, обложение осущест- влялось по балансовой, а не по
податной прибыли. Вычисленная же налоговыми органами податная прибыль
зачастую оказывалась выше ба- лансовой, так как налоговые органы не учитывали
некоторые расходы, отчисления и т.д. Даже если бы предприниматели участвовали в
сме- шанных акционерных обществах, где присутствие государства должно было
быть преобладающим, и тогда они облагались бы прогрессивным подоходным
налогом на общих основаниях, хотя само смешанное АО должно было облагаться
этим налогом на пропорциональной осно- ве (83).
В январе 1928 г. появляется новое Положение о подоходном на- логе, и ставки
обложения "эксплуататорских элементов" возрастают в среднем на 12-13%; вводится
и система авансов в размере 75% оклада предыдущего года (84). Таким образом,
налоговый пресс на частный капитал, как отмечалось в 1927 г., был доведен до
крайнего напря- жения, до такого предела, дальше которого лежала "невозможность
хозяйственной деятельности и чрезвычайное усиление дезорганизующих форм
работы частного капитала" (85). К 1927/28 г. число частных предприятий
уменьшилось на 17,6%, а их оборот на 23,6% (86).
Давлением на предпринимателей были обеспокоены не только они сами, но и
рабочие частных предприятий (87). Рабочие открыто заяв- ляли о необходимости
снижения налогов. На конференции рабочих частных предприятий в Туле один из
них активно выступал за умень- шение налогов на хозяина, а в Москве, на
текстильной фабрике им.Володарского, рабочие решили ходатайствовать о снижении
налога с ее хозяина (88). О ходатайствах по снижению налогов с хозяина сообщалось
и в докладной записке о состоянии партийной работы на концессионных и частных
предприятиях (июль 1926 г.) (89).
Понимали опасность усиления налогового давления на частный капитал и
прагматически настроенные партийно-государственные дея- тели. По словам
А.И.Рыкова, выступавшего на ХV cъезде ВКП(б) с докладом о составлении
пятилетнего плана, было бы в высшей степени ошибочно рассматривать частный
37
сектор народного хозяйствав в виде неиссякаемого и все время возрождающегося
источника для обложе- ния (90).
Однако большинство партийно-государственного руководства, опираясь на
наполнившиеся мощью за первые годы нэпа централизован- но-плановые структуры
социалистической экономики, под лозунгом борьбы с возрождающейся и, якобы,
укрепляющейся экономически и по- литически буржуазией, продолжило линию не
только на ускоренное вы- теснение, но и на ликвидацию предпринимательства.
В.М.Молотов, выступая на пленуме ЦК ВКП(б) в июле 1928 г., недвусмысленно дал
понять, что призывы к увеличению роли частника в хозяйственной жизни являются
грубой политической ошибкой (91).
Ликвидации предпринимательства способствовала, в частности, кампания по
взысканию с предпринимателей налоговых недоимок, кото- рая проводилась в конце
1929 г. (92).
Классовый характер по отношению к частной промышленности должна была
иметь и кредитная политика советского государства, по- этому в основу положения о
Госбанке РСФСР был положен принцип государственной монополии кредитного
дела (93). Прямой и не- посредственной задачей Госбанка должно было стать
восстановление крупной государственной промышленности. Однако признавалось и
то, что кредитование остающейся в ведении государства крупной госу- дарственной
промышленности не может быть с успехом осуществлено, если все же Госбанк
совсем откажется от кредитования и частной промышленности, так как оно не только
давало средства, которые должны пойти на развитие государственной
промышленности, но и воз- можность для государства осуществлять воздействие на
частный капи- тал (94).
К лету 1922 г. аналитикам того времени было уже ясно, что громадное
большинство предпринимателей перестали отрицать идею вмешательства
государства в хозяйственную жизнь, хотя и полагали, что это вмешательство должно
носить оперативно-экономический (нап- ример, товарная интервенция на внутреннем
рынке или таможенная по- литика...), а не административно-политический характер.
С чем, кстати, редакция органа центрального государственного промышленно- го
ведомства не была согласна (95).
С самого начала правление Госбанка направило свою активную деятельность на
финансирование и кредитование крупной госу- дарственной промышленности и
кооперативных объединений, сдерживая требования на кредит со стороны частной
промышленности и торговли (96). Однако на заседании 7 февраля 1922 г. правление
Госбанка, в принятых им общих положениях о развитии кредитной системы, признало, что в целях борьбы со стихийно складывающимся частным кредито- ванием
необходим "организованый частный кредит", но как аппарат вспомогательный при
аппарате государственном. Предусматривалась организация обществ взаимного
кредита (ОВК) и частных акционерных банков (с участием государства) (97).
Уставы ОВК и банков, которые предоставлялись на рассмотрение правлению
Госбанка, должны были утверждаться в Наркомфине (ОВК) и Совнаркоме (банков).
Устав ОВК должен был предусматривать следую- щее: троекратную ответственность
членов общества за убытки и дол- ги; размер кредита не должен был превышать
суммы членского взноса более, чем в 10 раз; минимум членского взноса
устанавливался в 25 руб. золотом, а минимум числа членов для начала деятельности 50; общество не могло иметь филиалы; нельзя было состоять членом двух и более
обществ одновременно; если в течение трех месяцев со вре- мени обнародования
устава общество не начинало свою деятельность, то оно считалось несостоявшимся;
правление общества было обязано сообщить Наркомфину и Госбанку как о времени
начала действий, так и назначенной его ликвидации; учет векселей мог быть только
тогда, когда на векселе, кроме подписи члена ОВК имелось, по крайней ме- ре, одна
38
подпись лица, признанного приемно-кредитным комитетом вполне благонадежным;
срок ссуд, а также векселей и других обяза- тельств, принимаемых обществом к
учету, не должен быть более шести месяцев; сумма обязательств общества по
принятым от посторонних лиц вкладам (в том числе и на текущие счета) и по
переучету вексе- лей не должна была превышать все капиталы общества более, чем в
пять раз, общая же сумма обязательств общества по всем вкладам и займам не
должна была превышать размеры оборотных капиталов более, чем в десять раз;
денежная наличность в кассе общества вместе с данными, помещенными на текущие
счета в других учреждениях, должна была быть постоянно не менее 5% обязательств
общества по вкладам и займам; общество должно было держать в Госбанке все
денежные из- лишки, которые не участвовали в его активных операциях. Таким образом, расширение деятельности ОВК ограничивалось и ставилось под контроль
государственно-финансовых органов.
Идея создания акционерных банков с участием частного капитала и государства
для усиления вмешательства последнего в промышлен- ность появилась еще до
февраля 1917 г. (98).
Принцип смешанных предприятий предполагалось использовать для усиления
контроля государства за деятельностью частного денежного рынка и при переходе к
нэпу. В основу устава акционерных коммер- ческих банков, по мнению правления
Госбанка, должны были быть по- ложены нормы, регулировавшие оперативную
деятельность Госбанка. Основной капитал коммерческих банков должен был быть
установлен в золотом исчислении, а стоимость акций не должна была быть ниже пятидесяти рублей золотом (99).
В феврале 1922 г. комиссия СТО утвердила устав первого в РСФСР
акционерного коммерческого Юго-Восточного банка (Ростов-на-Дону). Выдвигались
тогда также и проекты организации акционерных банков для внешней торговли.
Юго-Восточный акционерный коммерческий банк приступил к рабо- те только
в мае 1922 г. Его операции за этот месяц были невелики и по величине (16,4 млн.
руб.) лишь приближались к балансу местного филиала Госбанка (19,4 млн. руб.).
Кредитами Госбанка Юго-Восточ- ный банк пользовался в незначительных размерах,
имея задолженность на сумму 730 тыс. рублей. В его ссудах, средний размер которых
был 300 тыс. руб., преобладали частные клиенты (62% общей суммы). Од- нако
кредитовались и государственные предприятия и учреждения, ко- торым было
выдано ссуд (семь) на 2991 тыс. рублей.
Появление этого банка вызвало интерес у западных финансовых групп. Готовы
были, например, к сотрудничеству с ним германский и итальянский банки.
Деятельность Юго-Восточного банка с самого на- чала была весьма прибыльной,
достигая 50% от основного капита- ла (100).
Осенью 1922 г. шла организация еще одного "частного" банка - Российского
коммерческого, задачей которого было создание усло- вий для привлечения в страну
иностранного капитала, стремившегося и готового идти на серьезные уступки.
Однако этот процесс не мог происходить вне контроля государства и поэтому в
правление банка, на правах его члена, входил представитель Госбанка. Через него
должно было осуществляться воздействие финансовой политики госу- дарства на
деятельность банка (101). Такое положение выводило Российский коммерческий
банк из числа частных. Кроме того, банк должен был поддерживать кредитами лишь
"здоровые" частные торговые и мелкие промышленные начинания, полезные и
нужные государственной промышленности.
Частными в этот период называли и те акционерные банки, учре- дителями
которых были государственные структуры. Однако уже летом 1922 г., когда широкое
создание акционерных банков еще не развер- нулось, указывалось на необходимость
того, чтобы частные банки бы- ли ими "не только по вывеске, но и по существу", так
39
как именно такие банки привлекают в оборот частные средства. Поэтому их возникновение, в том числе ОВК, важно не тормозить, а облегчать (102).
Между тем сдерживание формирования рынка капиталов, при недостаточности государственного кредитования предпринимателей, вело к появлению
его нелегальных форм. Государственные чиновники, имев- шие на руках казенные
деньги (кассиры, завхозы, различные агенты и т.п.), нередко передавали их
предпринимателям под большие проценты (103).
И все же кредитная система формировалась. К марту 1923 г. бы- ло разрешено
создание 11 акционерных банков и 36 ОВК. Кроме того, было зарегистрировано 435
кредитных товарищества и 21 кредитный союз кооперативов. Вследствие развития
кредитной системы происхо- дил значительный рост средств кредитных учреждений.
За январь 1923 г. они увеличились на 204%. Однако львиная доля средств кредитных
учреждений приходилась на акционерные банки. Их баланс на 1 февра- ля 1923 г.
составлял 97% всего свободного баланса кредитных учреж- дений (104).
В собственных средствах кредитных учреждений (полученных за счет акций,
паев и прибыли), как отмечалось в аналитических стать- ях того времени, трудно
было выделить участие государственного, частного, иностранного и кооперативного
капиталов. Уверенно, нап- ример, к иностранному капиталу относились лишь
капиталы Российско- го коммерческого банка на сумму 298,2 млн. рублей на 1 апреля
1923 г. (49,7% собственных средств банковских учреждений). Чисто же частными
считались лишь 8,2 млн. рублей паев ОВК (105).
ОВК стали возникать со второй половины 1922 г. Первое появи- лось в июне,
три в августе (106). К июлю 1923 г. их было 26 (107). Для нужд частной
промышленности такой темп роста, конечно, был не- достаточным. Средства ОВК к
свободному балансу кредитных коммер- ческих учреждений составили на 1 апреля
1923 г. лишь 3,1%. Кроме того, до 83% балансов всех ОВК приходилось на четыре
московских и два петроградских ОВК. Таким образом, провинция представляла из
себя "кредитную пустыню" (108).
ОВК работали в основном на заемные средства, в которых доля вкладов имела
тенденцию к увеличению, составив в феврале 54%(109).
Государство не стремилось поддерживать частную кредитную дея- тельность. К
апрелю 1923 г. лишь двум ОВК (Московскому торго- во-промышленному и
Петроградскому) был дан кредит на сумму свыше двух миллионов рублей, суммы же
кредитов другим ОВК были совершен- но незначительными (110). Всего же за
1922/23 г. в частный оборот влилось свыше 40 млн. руб. госбанковских средств (111).
Кредитную деятельность ОВК могли развивать лишь за счет увеличения вкладов.
Однако большая часть вкладов в ОВК являлась вкладами их чле- нов (112).
Кстати, в частных акционерных банках привлечение чужих средств было также
затруднено. Так, операции по вкладам в течение первого года существования ЮгоВосточного банка развивались слабо, составляя не более 50-60% его акционерного
капитала, а в некоторые месяцы - менее одной трети. Поэтому баланс этого банка
почти за год работы не на много превышал баланс наиболее крупного Московского
торгово-промышленного ОВК (6,9 и 5,8 млн. руб.), кото- рое имело на это вдвое
меньший срок работы (113).
Вовлечение частных капиталов в промышленную и торговую дея- тельность
должны были способствовать фондовые отделы товарных бирж, которые стали
функционировать в Москве с февраля 1923 г. Од- нако и в середине 1923 г. доступ в
них для предпринимателей был затруднен (114).
Кредитная политика государства по отношению к частному капи- талу, завися
от общей к нему политики, не отличалась постоянством и устойчивостью. Опираясь
на решения, принятые ЦК РКП(б) в декабре 1923 г. и ХIII партконференции (январь
1924 г.), В.Куйбышев в од- ном из пунктов мероприятий правительства по борьбе с
40
"рыночной стихией" предусматривал "возможно максимальное сокращение, а в некоторых областях и полное прекращение кредитования частного капи- тала
госорганами" (115).
В результате претворения в жизнь этой линии задолженность частных
предпринимателей по пяти банкам (Госбанк, Промбанк, Внеш- торгбанк, Мосгорбанк
и Всекобанк - Л.Л.) упала с 42,4 млн. на 1 октября 1923 г. до 19,5 млн. рублей к 1
октября 1924 г. (116). Если на 1 октября 1922 г. на долю только чисто
государственных кредитных учреждений из общей задолженности частного капитала
при- ходилось 72,5%, а на 1 октября 1923 г. 55,1%, то на 1 июля 1924 г. только 43,2%.
Уменьшение государственных кредитов частный капитал пытался компенсировать
развитием системы своих кредитных учрежде- ний, доля которых в кредитовании
предпринимателей за 1923/24 г. поднялась с 14,2 до 30,3% (117). Однако государство
и здесь стре- мится утвердить принципы централизации кредитного дела. Так, имевшиеся на 1 октября 1924 г. ОВК, были объединены "в целях взаимной информации"
Бюро ОВК (118).
Нарушения политики государства, направленной на свертывание кредита
предпринимателям, не только контролировались различными государственными
учреждениями, но и преследовались. Так, ревизион- ная комиссия, обследовав в
начале 1925 г. работу Краснодарского отделения Госбанка, обвинила во вредной
деятельности его управляю- щего Н.Е.Федорова: содействие увеличению баланса
местного ОВК. По делу управляющего началось следствие (119).
Однако после того как выяснилась преждевременность решитель- ного
вытеснения элементов рыночных отношений из централизован- но-плановой
экономической системы, происходит соответствующая кор- ректировка и кредитной
политики (см. таблицу 10). В результате за- долженность предпринимателей по пяти
центральным банкам возраста- ет. Но эта корректировка была не настолько
серьезной, чтобы поло- жение с кредитованием частных лиц сильно изменилось.
Таблица 10
Задолженность предпринимателей (по пяти центральным банкам) в 1925-1926 гг.
(120)
Сумма задолженности (в млн.руб.)
11,5
31,0
27,5
К 1 апреля 1925 г.
К 1 октября 1925 г.
К 1 апреля 1926 г.
Не претерпевает серьезных изменений и наметившаяся в 1924 г. тенденция
снижения доли кредитов частным предпринимателям в общей кредитной массе,
предоставляемой государственными банковскими уч- реждениями. В первом
полугодии 1924/25 г. падение этой доли про- должалось (121).
Некоторую возможность для своего развития получает в период "оттепели"
1925 г. частная кредитная система (см. таблицу 11).
Таблица 11
Частная кредитная система (ОВК) СССР в 1923-1925 гг. (122)
Кол-во ОВК
Учетноссудные
операции (в
млн.руб.)
Балансы
ОВК (в
млн.руб.)
Накопления
ОВК на 1
местное
ОВК
Доля ОВК в
балансе
кредит. учрний (в %)
41
На 1.10.23
На 1.10.24
На 1.10.25
38
92
269
4,9
8,0
31,0
7,1
14,0
67,5
(тыс.руб.)
71,7
56,6
94,2
0,7
0,6
1,1
Баланс рос интенсивно не только в московских, но и местных ОВК, на долю
которых приходилось 35% общего баланса обществ (123). Однако в сравнении с
довоенным временем сводный баланс ОВК со- ветского периода достигал лишь 1-2%
от баланса ОВК на 1 января 1913 г. (124).
В активных операциях ОВК преобладало вексельное кредитование, на долю
которого приходилось 75% задолженности (125). Основные операции ОВК (особенно
местными) по учету и ссудам велись с мелки- ми предпринимателями. Так, размер
кредита составлял в среднем лишь 300-600 руб. и выдавался на 2-4 недели.
Вкладчиками ОВК почти на 94% (середина 1925 г.) были частные лица (126).
В 1925 г. намечается тенденция все большей ориентации ОВК на обслуживание
предпринимателей, занятых в промышленном производстве (их доля вырастает
примерно с 1/5 до 1/3, и постепенное снижение доли предпринимателей, занятых в
оптовой и розничной торговле (см. таблицу 12)).
Таблица 12
Доля предпринимателей среди клиентуры ОВК
в 1924-1925 гг. (в %) (127).
-----------------------------------------------------------------1924 г. 1925 г.
Предприниматели ----------------------------на май на октябрь
-----------------------------------------------------------------Торговцы 56,5 53,1 43,0
Промышленники 17,4 23,3 28,0
На величине частного учетного процента сказывалось не одно лишь
административное вытеснение частного капитала, но и, напри- мер, свертывание
Госбанком предоставления кредитов частной клиен- туре. Расширение же операций
действующих ОВК и открытие новых способствовало его понижению. Влияли на
увеличение частного учет- ного процента и инфляционные процессы в советской
экономике.
Из таблицы 13 кроме существовавшего серьезного разрыва между стоимостью
частного и государственного кредита видно, что стои- мость краткосрочного кредита
в 20-е гг. не только для частной, но и для государственной промышленности, не
достигла довоенного уров- ня.
Таблица 13
Динамика стоимости краткосрочного кредита (процентных ставок)
для промышленности в 1913, 1920-е гг.(128).
-----------------------------------------------------------------Частной (в месяц %) Государственной
Годы ---------------------------- (в год %)
В Москве В провинции
42
-----------------------------------------------------------------1921 (конец) от 12-30 до 60 8-20(х)
1923 (с июля) 8-12 - 10-18
1924 6-10 10-15
1925 4-10 5-15 10,55(хх)
1926 6-12 5-12 Конец 20-х - - 6-12(ххх)
--------------------------1913 Госбанка России - 4,5-6, акц. банков - 5,75-7 годовых
Примечания: х - в месяц; хх - учетная ставка Госбанка в 1924/25 г., ставки акц.банков
- 13-16%; ххх - учетная ставка Госбанка, ставки же акц.банков были на 3-6% выше.
В период некоторого ослабления давления на частный капитал делались
попытки укрепить положение системы частного кредита. Со- вещание, в работе
которого в мае 1925 г. приняли участие предста- вители предпринимателей,
государственных хозяйственных органов и промышленности, в принятом проекте
мероприятий, необходимых для нормального развития частной торговли и
промышленности, признало, что в целях создания для них устойчивого кредитного
центра, необ- ходимо заинтересовать широкие круги предпринимателей в работе
ОВК. Для этого предусматривалось пересмотреть ставки их учетного про- цента
(129).
Представителями предпринимателей, в целях привлечения частных капиталов в
промышленность из торговли, ставился вопрос о пре- доставлении частной
промышленности долгосрочных кредитов. Так, А.И.Синелобов, член биржевого
комитета Московской товарной биржи, говоря в ноябре 1925 г. на диспуте о
направлениях, по которым дол- жен пойти пересмотр политики в отношении участия
частного капитала в промышленности, пояснял, что условия промышленного кредита
долж- ны быть иные, чем торгового, - долгосрочные, так как перебои в кредитовании
промышленного предприятия - губительны для него(130).
О необходимости распространить на частные предприятия право долгосрочного
кредитования всеми видами кредитных учреждений (государственными,
кооперативными, частными лицами), говорилось тогда и в резолюциях 1-го съезда
промышленности Центрально-Черно- земной области (131).
Однако к такому пересмотру политики в отношении участия част- ного
капитала в промышленности руководство центральными хо- зяйственными органами
не было готово, более того - оно было про- тив. Так, заместитель председателя ВСНХ
СССР Э.И.Квиринг в сопро- водительной записке председателю ВСНХ
Ф.Э.Дзержинскому от 28 де- кабря 1925 г., по поводу предложений А.И.Синелобова,
полагал, что "нельзя идти навстречу высказанным пожеланиям", ибо долгосрочные
кредиты и сырье "как раз то, в чем наиболее нуждается госу- дарственная
промышленность" (132).
Поэтому каких-либо серьезных изменений по увеличению кредито- вания
частной промышленности через систему государственного и частного кредита не
произошло и в "оттепель" 1925 г. На 1 апреля 1926 г. задолженность ОВК всей
кредитной системе (преимущественно Госбанку) составила лишь 16 млн. рублей
(133). И хотя вплоть до середины 1926 г. еще раздавались призывы усилить
кредитование ОВК Госбанком, но теперь уже лишь для того, чтобы через укрепление
и расширение их деятельности иметь организованный рынок частных ка- питалов.
Государственный денежный рынок (банки) должен был через этот организованный
43
ОВК рынок частных капиталов стремиться устано- вить контроль и над вольной
("неорганизованной") его частью. Для этого Госбанк и акционерные банки и должны
были обеспечить ОВК де- нежными средствами, которые позволили бы
удовлетворить весь спрос частных лиц на кредит. Но эти рынки остались почти
изолированными, свидетельством чего была существенная разница между учетными
став- ками за пользование кредитом: на государственном денежном рынке - 8-12%
годовых, и на частном - 6-15% в месяц (134).
Наиболее распространенной формой получения денег на вольном частном
ссудном рынке был учет векселей. Однако еще и в середине 20-х гг. не были
вытеснены ссудно-залоговые операции под обеспече- ние различными ликвидными
ценностями. Значительное развитие полу- чило скрытое помещение денег в дело,
когда ссудодатель выступал как бы в роли компаньона, обеспечивая через это
сохранность капи- тала. Отличием от обычного компаньонства в этом случае было
участие кредитора в прибылях, но не в деле. Иной раз все это выг- лядело как мелкие
постоянные ссуды хозяину дела со стороны его служащих (135).
В результате мер, которые следовали из постановления СНК и СТО СССР от 28
июня 1926 г. "О хозяйственной конъюктуре за первую половину 1925/26
хозяйственного года", во второй половине 1926 г. кредит частным лицам
сокращается. Таким образом, в партийно-госу- дарственном руководстве
леворадикальная тактическая линия в отно- шении рыночных элементов, в том числе
частного капитала, стала бо- лее акцентированной. Четче стало проводиться указание
ХIII съезда компартии о том, что "политика кредитных учреждений должна быть
направлена на систематическое усиление позиций государственных и кооперативных
организаций в их борьбе на рынке с частным капита- лом" (136).
В соответствии с задачами, выдвинутыми февральским пленумом ЦК ВКП(б) в
1927 г., намечается комплекс мер по вытеснению частно- го капитала из
социалистической экономики, среди которых были не только связанные с
ограничением и даже прекращением сдачи в аренду государственных предприятий в
тех отраслях, где роль частного ка- питала признавалась вредной, или с усилением
налогового обложения, переходящего, по сути, в конфискацию для нужд
форсированного раз- вертывания крупной государственной промышленности, но и с
сокраще- нием кредитования частника (которое должно было осуществляться на
договорной основе под определенные условия), а на некоторых нап- равлениях его
работы - с полным прекращением (137).
В результате реализации этой линии с 1926/27 г. идет сокраще- ние кредита и
предоставление его только на определенных условиях, повышается его стоимость, и
наконец, происходит отказ в предостав- лении кредитов вообще. Так, уже в 1926 г.
прекращается предостав- ление кредитов под залог дефицитных товаров.
Происходит подготовка к все большей централизации госу- дарственного
кредитования деятельности предпринимателей. В ЦК ВКП(б) анализируются
"искажения кредитной политики в практике бан- ков", которые наблюдались в
1925/26-1926/27 гг. Так, из поступав- ших в ЦК материалов следовало, что это
искажение касалось прежде всего тех действий банков, в результате которых вместо
разрешенно- го кредита в размере 25% по отношению к кредиту госорганов, частникам предоставлялись кредиты сверх этого лимита. Кредитование частника сверх
лимита было обнаружено не только в практике комму- нальных банков, например,
Ленинградского, но и Промбанка (138). С последовавшим затем лишением
отраслевых банков возможности пре- доставлять кредиты, все кредитование частного
сектора социалисти- ческой экономики концентрируется в Госбанке, который
предоставлял кредиты лишь при выполнении предпринимателями полезных, с точки
зрения государства, функций или при использовании кредита на опре- деленных
условиях.
44
В этот период (период третьего наступления на частный капи- тал) партийногосударственные органы усматривали в кредитной дея- тельности ОВК лишь
стремление их руководства в "материальном соу- частии" в делах не среднего и
мелкого частника, а "небольшого кру- га крупных частников-спекулянтов", видели в
ней лишь картину "са- мого циничного использования госторговых и
госпромышленных предп- риятий и государственной кредитной системы". По
мнению этих орга- нов, в соответствии с целями ОВК (личная нажива и обогащение)
были и их средства - "подлог, подкуп отдельных работников и частей госаппарата"
(139).
Именно под таким углом зрения интерпретировались партий- ногосударственым руководством факты деятельности системы частного кредита в
конце 20-х годов. Так, в докладной записке в ЦК ВКП(б) утверждалось, что главным
средством получения государственных кре- дитов у правления Московского торговопромышленного ОВК был систе- матический подкуп служащих государственных
органов кредитования и наблюдения (140).
В качестве примера приводилась не только деятельность московских ОВК, но и
провинциальных. Такого, например, как Таган- рогское, которое "на протяжении
долгого времени систематически проводило целый ряд таких операций, которые
дезорганизующе влияли на рынок и мероприятия, проводившимися нашими
планирующими органа- ми". В ЦК ВКП(б) полагали, что "картину, полученную по
перечислен- ным ОВК, можно распространить, как общее правило, в отношении всех
ОВК" (141).
Итак, главное, что не устраивало в ОВК партийно-государствен- ный аппарат,
было не столько сопутствующая их деятельности коррум- пированость
чиновничества, естественная в централизованно-плановой экономической системе,
сколько несоответствие этого рыночного инструмента усиливающемуся
централизованно-плановому типу хо- зяйственного механизма. Поэтому 1926 г. был
переломным в работе ОВК. Тогда происходит приостановка, а затем сокращение
роста числа ОВК, их балансов и учетно-ссудных операций (см. таблицы 11 и 14).
Таблица 14
Частная кредитная система (ОВК) СССР в 1926-1929 гг. (142)
На 1 октября 1926
На 1 октября 1929
Количество ОВК
Баланс ОВК (в
млн.руб.)
285
223
77,4
34,3
Учетно-ссудные
операции ОВК (в
млн.руб.)
50,3
22,3
Значительные изменения претерпел и социальный состав членов ОВК: группа
промышленников сокращается с 7840 на 1 октября 1927 г. до 4435 на 1 октября 1928
г.; оптовые торговцы сходят на нет (с 1392 до 200); с 45999 до 31341 сокращаются
оптово-розничные и роз- ничные торговцы; происходит некоторый рост в составе
членов ОВК кустарей и ремесленников (с 15495 до 17451) и появляется новая группа
- домовладельцы, которых на 1 октября 1928 г. имелось 8482 человека (143).
Однако в системе ОВК происходили не только количественные, но и
значительные качественые изменения. В справке НКФ СССР от 6 ав- густа 1929 г. в
правительство был сделан вывод о том, что "ОВК все более теряют свое значение,
как объединения частных торговцев и промышленников...". Действительно, в то
время как операции коммер- ческого кредита постоянно сокращались, операции
ремонтностроитель- ного кредита росли. По РСФСР, на 1 января 1929 г., кредиты
45
домов- ладельцам и застройщикам достигли 13,1% всех учетно-ссудных опера- ций,
при средней сумме кредитов на одного застройщика 445 рублей.
Поэтому Положение об ОВК, введенное в действие постановлением ЦИК и
СНК СССР от 8 февраля 1928 г. (144), призванное ввести дея- тельность ОВК в
рамки централизованно-плановой экономической системы (после того, как в конце
1927 г. в партийно-государствен- ном руководстве окончательно был сделан выбор: к
"элементам част- нокапиталистического хозяйства должна и может быть применена
поли- тика еще более решительного хозяйственного вытеснения" (145)), че- рез
полтора года потребовало корректировки.
Предложения НКФ СССР правительству сводились к решительному
сокращению кредитования предпринимателей, при стимулировании кре- дитования
ремонта и строительства жилья, городских ремесленников и кустарей. Предлагалось
также усиление роста запасных и специальных капиталов ОВК, образующихся за
счет прибылей обществ, т.е. за счет дивидендов их членов; запрещение товарнокомиссионных опера- ций (146).
Следовательно,
важнейший
элемент
функционирования
частной
промышленности - независимая частная кредитно-финансовая система так и не
возник в 20-е гг. ОВК были немногочисленны и находились в полной зависимости от
государственной кредитно-финансовой системы, что не способствовало развитию
частной промышленности.
Меры, которые советское государство осуществляло во второй половине 20-х
годов в отношении частной промышленности, свиде- тельствовали не только о ее
ограничении, но и вытеснении. Линия на создание некоторых льгот для частного
капитала,
функционировавшего
в
промышленности,
расценивалась
как
нецелесообразная и отвергалась коммунистической партией окончательно.
Генеральный секретарь ЦК ВКП(б), характеризуя на ХIV съезде партии
госкапитализм как несостоявшуюся, неразвивщуюся, непривившуюся форму
хозяйства (147), подводил черту под политикой некоторой либерализации социалистического хозяйственного механизма. А в октябре 1927 г. и Н.И.Бухарин полагал,
что, так как "сейчас, когда мы частнокапита- листические элементы загнали в
некоторых хозяйственых отраслях "в лузу"", когда к ХIV съезду партии "наша
промышленность начала уже вести за собой народное хозяйство; частный капитал в
промышлен- ности стал играть совершенно второстепенную роль", можно "думать
начать наступление на этого частника, которого мы самого призыва- ли" (148).
Вынужденное допущение частного капитала в промышленость в основном в
организационных формах госкапитализма, которые с самого начала реформы
призваны были ограничить частную инициативу и поставить ее под контроль
государства, сочеталось с политикой вы- давливания частного капитала из сферы
промышленности, осущестляе- мой экономическими и административными
методами со все большим преобладанием последних. Локализация и давление на
частное промыш- ленное предпринимательство в начале реформы, сочетавшиеся с
перио- дически осуществляемыми широкими кампаниями по его вытеснению, с
усилением централизовано-плановых начал в хозяйственном механизме
промышленности в последующие годы, позволили легко покончить с ним в конце 20х годов.
46
Глава II. Противоречия реформирования государственной
промышленности
§1. Тенденции самостоятельности и ведомственного монополизма
Наиболее подходящими для решения задачи расширения "самостоя- тельности
и инициативы" каждого крупного предприятия (см.: СУ. 1921. N47. Ст.230),
осуществлявшейся в целях повышения эффектив- ности работы госпромышленности,
при сохранении государственного контроля за ней могли стать хозрасчетные
объединения, и прежде всего тресты. Трестовскую форму выделял В.И.Ленин (1).
Кроме того, в стране имелся опыт перевода государственных предприятий на хозяйственный расчет. В России до 1917 г. в целях борьбы с убыточ- ностью отдельные
государственные предприятия и их группы переводи- лись на хозяйственный расчет с
созданием организационной формы, схожей с будущими советскими трестами (2).
Начало процессу трестирования было положено утверждением СТО 12 августа
1921 г. "Основных положений о мерах к восстановлению крупной промышленности
и поднятию и развитию производства". Этот декрет, как тогда признавалось, "ВСНХ
слишком долго солил" (3).
Организация трестов контролировалась государственно-партийны- ми
органами. Председатель ВСНХ П.А.Богданов, выступая на ХI конфе- ренции РКП(б)
(декабрь 1921 г.), подчеркивал, что "мы стараемся идти по определенному плану
трестирования нашей промышленности. Это не стихийное явление, которое
захлестывает наши органы и соз- дает тресты без плана..." (4). П.А.Богданов четко
прояснил суть трестирования: "...в основу трестирования кладется принцип создания в каждой отдельной (отрасли) промышленности треста, который дал бы
возможность государству быть хозяином этой отрасли промыш- ленности...". Сам же
трест, несмотря на то, что это государствен- ный орган, в силу той свободы, которая
ему предоставлена, как по- лагал председатель ВСНХ, "должен контролироваться
сугубо. Для это- го соответствующие государственные органы остаются при ВСНХ, в
ли- це главных управлений по отраслям промышленности..." (5).
Уяснению места и роли треста в государственном плановом хо- зяйстве были
посвящены совещания коммунистов - работников трестов, проводящиеся после
конференции РКП(б). Так, на одном из них, состоявшемся 3 января 1922 г.,
единогласно были приняты тезисы (6). В них подчеркивалось, что крупная
национализированная промыш- ленность, объединенная в тресты, должна
планироваться госу- дарством. Оно определяет и утверждает производственные
программы трестов, их материальный и финансовый бюджет, получая всю прибыль.
Тресты, в соответствии с государственным плановым хозяйством, должны были в
первую очередь выполнять государственные заказы, за которые государство
расплачивалось по цене, устанавливаемой госу- дарственными учреждениями
(комитетом цен, расчетными комиссиями и т.п.). Государственный заказы
обязательны для трестов, причем устанавливалась календарная программа их
выполнения (государство же должно было точно выполнять свои обязательства по
снабжению). Точность и качественность выполнения госзаказов должно было контролироваться особыми приемочными комиссиями, действовавшими по по- ручению
государства. Расходование трестом своего оборотного фонда должно было
происходить под наблюдением вышестоящего государствен- ного органа. В тезисах
отмечалась обязанность трестов сбывать свои товары в первую очередь
государственным
учреждениям
(Центроснабу,
губснабам,
городским
потребительским обществам, универсальным ма- газинам и т.п.). Президиум ВСНХ и
ВЦСПС наделялись в тезисах функ- циями контроля и регулирования
47
производственной и коммерческой де- ятельности трестов, осуществляемыми через
производственные отделы и центральные комитеты профсоюзов.
Таким образом, с самого начала трестирования формировались представления о
тресте как о государственном органе, деятельность которого полностью
интегрирована в деятельность государственного аппарата по контролю рыночной
"стихии".
Сам процесс трестирования не являлся следствием инициативы отдельных
предприятий. Как показала практика трестирования в пер- вый год осуществления
нэпа, большое влияние на образование хоз- расчетных трестов как в центре, так и на
местах имели госу- дарственные хозяйственные органы, и прежде всего главки.
Зачастую происходило лишь переименование районных отделов главков в тресты (7).
Осуществлялась простая смена вывесок "куста" на "трест" и почти с тем же
персональным составом, как например, произошло с Богородско-Щелковским
текстильным трестом (8).
Стремление главков к смене вывесок наблюдалась не только по отношению к
своим местным органам, они готовы были осуществить это и во всероссийском
масштабе путем реорганизации во всероссийские тресты. И несмотря на то, что
большинство таких проектов "реорга- низации" президиум ВСНХ отменял, все же
несколько всероссийских трестов на базе главков появилось: Резинотрест,
Чаеуправление (трест чайно-кофейной и цикорной промышленности), Сахаротрест,
Москожтрест и некоторые другие (9).
Естественно, что созданные таким образом "тресты" унаследова- ли громоздкий
главкистский аппарат, неприспособленный к условиям рынка, требующего быстроты
и гибкости в маневрировании оборотными средствами и т.д. Не случайно поэтому, в
связи с процессом трести- рования, идущего сверху, в прессе того времени
отмечалась искусственность организации трестов (10).
До своей ликвидации главки осуществляли трестирование во мно- гом военнокоммунистическими методами (что было признано и ХII съездом РКП(б) (11)).
Поэтому процесс трестирования быстро вышел за предполагавшиеся первоначально
рамки (только крупные и особо важные для государства предприятия) и охватил всю
государственную промышленность. В результате появилось большое количество
мелких и мельчайших трестов. К сентябрю 1922 г. имелось 430 трестов, в ко- торых
было занято 88% всех рабочих государственной промышленности, причем из общего
числа трестов к ведению центральных органов от- носилось лишь 40% (12). Однако,
на тресты, находящиеся в ведении центральных органов в конце 1922 г., приходилось
83% всех рабочих, занятых в трестированной промышленности, а на местные - 17%
(13).
Насаждаемые сверху тресты оказывались в довольно-таки затруд- нительном
положении, так как вследствие чрезмерного их количества у государства не
оказывалось необходимых для них ресурсов и обо- ротных средств. Получение
трестами лишь половины этих средств (14), не только осложняло вступление
государственной промышлен- ности в рыночные отношения, но и, "привязывая" к
центральным хо- зяйственным органам, сковывало их самостоятельность.
Затруднения у трестов возникали и вследствие того, что их продукция по
государственным заказам своевременно и полностью не оплачивалась (это
отмечалось, в частности, совещанием по крупной промышленности и транспорту в
декабре 1922 г.(15)).
Распыление в ходе кампании по трестированию государственных ресурсов,
которое приводило к недостатку оборотных средств, непла- тежи государственных
учреждений, фактическое сохранение бюджетного финансирования трестированной
промышленности (с учетом того, что для военной, горной и отчасти электрической
48
промышленности, госу- дарственного строительства бюджетное финансирование
сохранялось и в июне 1922 г. (16)) сдерживали развитие рыночных отношений.
Появление в результате насаждения центральными и местными
государственными хозяйственными органами массы нежизнеспособных трестов
стало одной из причин для проведения другой кампании - "перетрестирования"
трестов. Для этого 3 февраля 1923 г. президиум ВСНХ образовал Центральную
комиссию по пересмотру трестов во главе с С.Д.Шеиным, в которую вошли не
только председатели тринадцати подкомиссий (среди отраслевых была и по
пересмотру местных трестов), но и представители от ЦК РКП(б), ВЦСПС, НК РКИ и
других государственных органов (17).
Однако количество трестов не уменьшалось, а увеличивалось. Летом 1923 г.
оно достигло 478 (18). Во многом это было следствием того, что на местах занимали
жесткую позицию по сохранению "своих" трестов (19).
Но несмотря на сомнительные результаты деятельности Централь- ной
комиссии по пересмотру трестов в области концентрации произ- водства и
перетрестирования, ее значение было в ином. Отчеты трестов, проверка их работы
центральным хозяйственным ведомством - все это способствовало притягиванию
трестов к управляющему центру, серьезному продвижению в деле усиления
планомерной организации промышленности.
Будучи реакцией главков на легализацию элементов саморегуля- ции в
централизованно-плановой экономической системе, тресты не только унаследовали
главкистский аппарат, неприспособленный к условиям рынка, требовавшего
быстроты, гибкости, маневра, но и ме- тоды его работы. В работе трестов немногое
говорило о том, что это органы, ориентированные на восприятие рыночных
отношений. Так, Ча- еуправление (трест чайно-кофейной и цикорной
промышленности)
взяло
прошлогоднюю
производственную
программу,
разработанную Главчаем, и осуществляло ее в 1922 г. в полном объеме и без
внесения в нее ка- ких-либо изменений, учитывающих рыночные отношения.
Москожтрест, являясь наследником и продолжателем деятельности Москожглавка,
по- лучив от него аппарат и организацию (во главе треста стояли те же лица, которые
руководили прежним главком), не отказался и от про- изводственной программы
главка, выполнение которой в первые месяцы существования треста шло в темпе
последних месяцев Москожи (20).
Главки и центры, преобразованные в тресты и главные управле- ния, оказывали
сопротивление хозрасчету, хотя на словах как будто руководствовались им. В 20-е
годы это воспринималось как попытка главкизма уйти от новой экономической
политики и сохранить центра- лизм отжившего вида (21). Однако для партийных и
центральных госу- дарственных органов главным было не наличие наследства
главкизма в новых организационных формах государственной промышленности, а
то, что они обеспечивали над ней действенный контроль в условиях до- пуска
элементов рыночных отношений. На заседании комиссии ЦК РКП(б) по вопросам
ВСНХ (под руководством Л.Д.Троцкого) 14 июля 1922 г. было отмечено, что
"управление государственной промышлен- ностью осуществляет ВСНХ главным
образом через посредство госу- дарственных трестов (синдикатов), которые являются
хозяйственными органами государства, приспособленными к условиям нэпа, т.е.
рын- ка" (22).
Именно возможность контроля и управления государственной промышленностью в новых условиях было главным для директивных орга- нов. В этом
контексте орган государственного контроля (НК РКИ) об- винял руководство ВСНХ
в марте 1922 г. в том, что ВСНХ узко и не- государственно усвоил понятие
хозяйственного расчета (в сторону самостоятельности и безубыточности), что
способствовало распылению материальных ценностей путем их распродажи на
49
рынке (23). По мне- нию, высказанному в докладной записке НК РКИ, необходимо
было са- мым решительным образом поставить на вид ВСНХ "проявленное им непонимание важнейших декретов высших законодательных органов Республики",
отмечалась также и полная неспособность ВСНХ спра- виться с возложенными на
него задачами (24).
В целях большего понимания руководством ВСНХ этих задач в нем
предполагались кадровые изменения. Так, в особом письме И.В.Стали- на членам ЦК
РКП(б) от 6 января 1923 г. предусматривалось для лик- видации "хаоса" назначить
Л.Д.Троцкого заместителем председателя СНК, отдав ему под специальную заботу
ВСНХ, а во главе ВСНХ поста- вить Г.Л.Пятакова, сделав П.А.Богданова одним из
его замов, так как, по мнению Сталина, "т.Богданов не сумел и не сумеет собрать
разгулявшиеся тресты под свое начало" (25).
Трестирование, являясь реакцией централизованно-плановой системы на
легализацию элементов рыночных отношений в госу- дарственной промышленности,
не предусматривало организацию треста как акционерного общества. Нэповский
трест выглядел акционерным обществом лишь формально, ибо государство, будучи
собственником, задавало все параметры его деятельности.
Профессор Б.С.Мартынов, анализируя правовое положение со- ветских трестов
в первые годы нэпа, пришел к выводу, что они не представляют собой объединений
самостоятельных предприятий, что это не соглашение нескольких самостоятельных
субъектов имуществен- ных прав, а результат деятельности государства,
"комбинирующего определенным образом принадлежащие ему предприятия" (26).
Оно распоряжалось продукцией, прибылью, капиталами трестов. ВСНХ через
Госплан и СТО мог изменить их уставные капиталы, что было, напри- мер,
осуществлено в отношении Ульяновского и Тамбовского суконных трестов (27).
На тех же началах строились взаимоотношения треста и входящих в него
предприятий. С самого начала тресты, по мнению ответствен- ного работника ВСНХ
Л.М.Сабсовича, представляли их себя "типичные маленькие главки", положение
предприятий в которых было таким же, как и положение фабрик и заводов,
подчиненных до этого главкам (28). Да и директора трестированных предприятий
утверждали, что не видят "существенного различия в работе теперешнего треста от
рабо- ты треста "в прошлом" (29). Предприятия не имели хозяйственной самостоятельности и в рамках хозрасчетного треста.
Стремление трестов к жесткой централизации встречало противо- действие
директоров предприятий, которые пытались уйти из-под ме- лочной опеки правления
трестов к большей самостоятельности.
Однако к реформе по "раскрепощению" предприятий в тресте в среде
хозяйственников наметилось несколько подходов (30). Так, один из них выдвигал
идею "растрестирования" государственной про- мышленности: все тресты должны
были быть ликвидированы, а их обо- ротные средства распределены между
предприятиями, которые получали полную самостоятельность. Естественно, что
такой
децентралистский
подход
в
условиях
централизованно-плановой
экономической системы не мог иметь сильной поддержки и многочисленных
сторонников. Дру- гой подход, в соответствии с которым предприятия получали бы
очень широкую автономию и оборотные средства треста, занимавшегося толь- ко
сбытом и снабжением, нашел очень большое число сторонников сре- ди директоров
предприятий. Но серьезно хозяйственными органами рассматривался лишь тот,
который допускал самостоятельность предп- риятий в рамках жестко
централизованной структуры треста.
Впрочем, как выяснилось на совещании по вопросу о взаимоотно- шениях
между трестами и предприятиями в ВСНХ 23 марта 1923 г., в котором приняли
участие представители трестов, синдикатов, дирек- тора предприятий и
50
ответственные работники ВСНХ, советские хо- зяйственники видели эту
самостоятельность весьма ограниченной (31).
Большинство участников совещания было против точки зрения,
сформулированной в тезисах Л.М.Сабсовича (32), согласно которой отношения
треста с предприятиями должны были строиться на договор- ной основе, даже
несмотря на то, что автор пояснял - вопрос о пре- делах самостоятельности
предприятий решают сами тресты. За основу были приняты тезисы С.Д.Шеина,
который на совещании утверждал, что в трестах могут существовать не
контрагентские договорные отноше- ния, а лишь договорные отношения личного
найма (33).
На основании тезисов С.Д.Шеина в ВСНХ было выработано Положе- ние об
управлении заведением, входящим в состав треста (от 13 июля 1923 г.), по которому
заведение пользовалось самостоятельностью в пределах, определяемых правлением
треста. Осуществлялось это путем фиксирования полномочий директора через
выдаваемую ему правлением треста нотариально заверенную доверенность и
инструкцию (34).
Однако сами директора относились к осуществленной регламента- ции их прав
и обязанностей скептически, так как в доверенности они везде оговаривались: "с
разрешения треста". Поэтому, на их взгляд, директор фабрики был по-прежнему
лишь простым исполнителем трестовских распоряжений, опутанным трестовской
волокитой. "Ведь вряд ли кто станет спорить, - утверждал один из директоров в октябре 1923 г., - что в большинстве наших трестов до сих пор наблю- дается
неэкономная трата сил, расхлябанность и тяжелая атмосфера безысходного
бюрократизма. Мы говорим "до сих пор", ибо несмотря на большую шумиху,
поднятую вокруг вопроса о взаимоотношениях трестов с предприятиями, несмотря
на издание всевозможного харак- тера инструкции, несмотря на преподанные
трестам "указания", как себя впредь вести по отношению к фабрикам и заводам,
входящим в то или иное объединение - результатов "раскрепощения" мы не видим..."
(35).
Между тем в ходе дискуссии о расширении самостоятельности предприятий
предлагалось не только перейти к практике договорных отношений между трестом и
предприятиями, но и реорганизовать тресты в акционерные общества (36).
Однако в условиях укрепления централизации и плановости, стремления
обуздать рыночную "стихию" идея акционирования госу- дарственной
промышленности не могла получить официальной поддерж- ки. Ф.Э.Дзержинский,
например, расценивал ее как буржуазную (37).
Превращение предприятий в юридически самостоятельную хо- зяйственную
единицу в рыночных условиях могло привести не только к растрестированию, но и к
ослаблению
централизованно-планового
воздействия
государства
на
промышленность, к тенденции перехода предприятий из государственной в
коллективную собственность. Все это было неприемлемым в системе, которая
опиралась на госу- дарственную собственность.
Поэтому если представители более гибкой части партийно-госу- дарственного
руководства и шли на предоставление предприятиям не- которой самостоятельности,
то только в рамках треста. Так, на 5-й всесоюзной конференции профсоюза
металлистов (ноябрь 1924 г.) Ф.Э.Дзержинский высказался лишь за то, чтобы заводы
имели свое ли- цо в составе трестов, в особенности такие как Сормовский, Коломенский, Юзовский, Брянский (38).
Вследствие такого подхода, несмотря на принятие все новых до- кументов,
регламентирующих отношения треста с предприятиями (в мае 1924 г. президиум
ВСНХ издает новое Положение об управлении трестированным предприятием и
новую доверенность треста директору трестированного предприятия (39)), каких-
51
либо серьезных изменений они не претерпевают, а поэтому директора продолжали
обсуждать воп- рос о расширении самостоятельности предприятий.
Однако попытка директоров трестированных предприятий добиться некоторой
самостоятельности не получила поддержки ни в первой по- ловине 20-х годов, ни в
дальнейшем. В условиях нарастания центра- лизации и планирования,
констатируемого 15-й конференцией ВКП(б) (октябрь-ноябрь 1926 г.) (40), процесс
планирования начинает не- посредственно достигать трестированное предприятие. В
связи с чем происходит ослабление трестовского централизма и некоторое расширение оперативно-хозяйственных функций предприятия в составе треста, которые
регламентируются через распространение практики выдачи доверенностей
директорам от правления треста. Иначе говоря, возросшая возможность
планирования из центра, нарастание центра- лизма отраслевых хозяйственных
органов создают условия для некото- рого ослабления оперативных функций
правления треста. К подобному выводу приходит 1-й пленум ВСНХ СССР (февраль
1927 г.) в своих те- зисах о системе промышленного управления, когда в одном из
них за- фиксировал, что "именно значительно возросшая возможность планирования создает условия, обеспечивающие практическое осуществление принципа
децентрализации оперативных функций" (41).
Таким образом, во второй половине 20-х годов начинается пере- мещение
ответственности за выполнение плановых заданий, формулиру- емых в центре,
непосредственно на промышленные предприятия.
Однако в решениях пленума ВСНХ СССР по-прежнему подчеркива- лось
значение трестов как органов, регулирующих производство. А возможность
предоставления большей самостоятельности отдельным предприятиям оговаривается
тем, что правление треста является единственным юридическим лицом и
распорядителем капиталов треста (42).
Повышение
уровня
планирования
производственной
деятельности
трестированного предприятия выражалось в переходе от составления
производственных планов предприятия к производственно-финансовым, к
планированию себестоимости продукции. Завершение процесса вовле- чения
трестированного предприятия в плановую деятельность треста и начало усиления
планового воздействие на промышленное предприятие центральных хозяйственных
органов находят в Положение о трестах 29 июня 1927 г.
Определением треста в Положении как государственного предпри- ятия с
неделимым на паи капиталом (43), окончательно подтвержда- лось, что тресты не
имеют ничего общего с акционерной организаци- онной формой.
Таким образом, в условиях использования в рамках централизо- ванноплановой экономической системы элементов рыночной трестовская организационная
форма надежно изолировала промышленное предприятие от рынка и обеспечивала
контроль за государственной собственностью в промышленности.
Одновременно происходило усиление централизованно-планового воздействия
высших хозяйственных органов на тресты. ХII съезд РКП(б) указал, что общие
успехи на промышленном фронте возможны "только при повседневном и твердом
руководстве трестами со стороны ВСНХ" (44). Однако присутствие в структуре
централизованно-плано- вой экономческой системы элементов иной экономической
системы, преломилось в декрете ВЦИК и СНК РСФСР "О государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расче- та (трестах)"
от 10 апреля 1923 г. (45) наличием противоречивых тенденций.
С одной стороны, принцип хозрасчета означал теперь не только
самоокупаемость (как по наказу СНК о проведении в жизнь начал но- вой
экономической политики от 9 августа 1921 г.), но и извлечение прибыли; тресты
получали большую свободу в производстве и реализа- ции продукции (в том числе и
52
по рыночным ценам, не были обязатель- ными поставки государству). А с другой
стороны, все большая ориен- тация на плановую работу под управлением
центральных хозяйственных органов. ВСНХ имел право смещать и назначать
правление треста, ут- верждать смету и производственную программу на очередной
хо- зяйственный год, утверждать отчет, баланс расходов и доходов, распределять
прибыль, которую (за исключением отчислений в резерв- ный капитал, в
специальный фонд улучшения быта рабочих и служащих, на выдачу тантьем и
наградных членам правления) тресты вносили в казну.
Декрет СНК СССР от 17 июля 1923 г. о местных трестах имел ту же тенденцию
на усиление планового воздействия на тресты, что и декрет от 10 апреля. Более того,
местные тресты обладали меньшей самостоятельностью по сравнению с
центральными, так как декрет от 17 июля исходил из принципа передачи всей
полноты компетенции местному органу ВСНХ, который мог отчуждать свои права в
пользу треста в порядке утверждения его устава (46). Причем в том объеме, который
представляется ГСНХ необходимым для руководства деятель- ностью треста.
Поэтому декрет о местных трестах подвергал эту дея- тельность более полному
регламентированию.
Таким образом, начиная с 1923 г. юридическими актами все бо- лее
определенно закрепляются возможности для вмешательства госу- дарства с помощью
планирования в промышленное производство. Хотя еще в самом начале процесса
трестирования, несмотря на все меры хозрасчетного характера в государственной
промышленности, в высших хозяйственных органах понимали, что "поскольку
опорой существующе- го строя должна быть крупная промышленность и поскольку
госу- дарство ее удерживает в своих руках, постольку государство остав- ляет за
собой право распоряжаться этой промышленностью". А поэто- му, как утверждал
представитель ВСНХ на заседании Промышленной секции Госплана 9 августа 1921
г., намечая осуществление трестиро- вания "ВСНХ вовсе не думал смягчить
общегосударственный контроль за группой предприятий, контроль, остающийся в
руках государства" (47).
В 1923-1927 гг. идет интенсивное укрепление плановости в дея- тельности
трестов путем усиления вмешательства в нее центральных хозяйственных органов.
По постановлению президиума ВСНХ от 21 июня 1924 г., даже пе- реброска
оборудования в тресте с одного предприятия на другое должна была осуществляться
по предварительному разрешению ВСНХ (48). Приказом ВСНХ от 12 января 1924 г.
тресты обязывались испра- шивать разрешение на приобретение акций и паев, если
даже паевые товарищества были чисто государственные (49). Ужесточалось преследование за "самочинное нарушение производственных программ, ут- вержденых
ВСНХ и СТО", которое рассматривалось как дисциплинарный проступок и каралось
в соответствии с постановлением СТО от 9 июля 1925 г. в административном и
судебном порядке (50).
Попытки же, даже самые слабые, усиливать централизованно-пла- новое
руководство государственной промышленностью, используя эко- номические
механизмы, которые совмещались бы с самостоятельностью трестов, сразу же
пресекались. Так, председатель Экономико-ста- тистической секции Госплана
С.Струмилин выступил в октябре 1924 г. на заседании президиума Госплана с
докладом "К методике планирова- ния в СССР", где предложил идти по пути
совмещения самостоятель- ности трестов с созданием системы специальных
централизованных фондов, позволивших бы государственной власти активно
воздейство- вать на экономические процессы. Однако вытекавший из этого отказ от
методов принуждения, возможность допуска частных накоплений, конкуренции на
рынке частника с государственными предприятиями был расценен как оппортунизм,
как недопустимый разрыв между экономи- ческими и политическими моментами.
53
При переработке доклада после обсуждения С.Струмилин изменил заголовок своей
рукописи. Появивши- еся тезисы стали называться "К методике преодоления нэпа"
(51).
Декрет о трестах все более не соответствовал практике функци- онирования
государственной промышленности. Это было отмечено, в частности, совещанием
юрисконсультов госпромышленности (май 1925 г.) в резолюции "О применении
декретов о трестах", в которой под- черкивалось, что "он не вполне отражает те
плановые
начала,
коими
характеризуется
развитие
государственной
промышленности за истек- ший период..." (52).
В документе "Итоги трестирования и новый декрет о трестах", направленном
ВСНХ в СНК СССР 4 июня 1927 г., причина пересмотра законадательства о трестах
виделась прежде всего в том, что ком- мерческое начало необходимо сочетать с
государственным плановым началом, с тем, что тресты действуют по прямым
заданиям госу- дарственных хозяйственных органов. Председатель ВСНХ СССР
В.Куйбы- шев пояснил, что "мы отнюдь не можем предоставить трестам права
свободного приспособления к рыночным условиям" (53). А поэтому су- щественная
черта коммерческого начала - свободные цены - "должна ограничиваться
государственным регулированием отпускных цен на все основные товары", "право
свободной реализации товаров на тех рын- ках и среди того круга потребителей,
которые, с точки зрения одной конъюктуры, являются наиболее подходящими,
должно быть ограничено плановыми завозами", обязанность отдавать предпочтение
на рынке государственным и кооперативным организациям лишь при прочих равных условиях заменялось практикой генеральных договоров с коопера- цией (54).
В соответствии с этими подходами трест в утвержденном ЦИК и СНК СССР 29
июня 1927 г. "Положении о государственных промышленных трестах" (55)
определялся как "государственное промышленное предп- риятие, организованное на
основе особого устава в виде самостоя- тельной хозяйственной единицы с правами
юридического лица и неде- лимым на паи капиталом, состоящее в ведении одного,
указанного в уставе государственного учреждения и действующее на началах коммерческого расчета в соответствии с плановыми заданиями, утверж- денными
упомянутым учреждением".
Положение, закрепив леворадикальные подходы к проблеме соот- ношения
плана и рынка, исключило прибыль как главную цель деятель- ности трестов. Теперь
тресты в своей деятельности должны были ру- ководствоваться плановыми
заданиями руководящих ими органов. К компетенции этих органов были отнесены и
вопросы нового строи- тельства, капитального ремонта. Подчеркивалось их
исключительное право устанавливать отпускные цены (по декрету о трестах 1923 г.
цены устанавливались по договоренности с покупателем - см. Ст.48). Это означало
конец коммерческого расчета.
К концу 20-х годов тресты все более превращаются в промежу- точное
организационное звено в государственной промышленности. В соответствии с
постановлением ЦК ВКП(б) "О реорганизации управле- ния промышленностью" от 5
декабря 1929 г. (56) у них изымаются функции сбыта и снабжения, а центр тяжести
по выполнению планов переносится на предприятие. Таким образом, нэповский
трест, ориен- тированный на наличие в структуре централизованно-плановой экономической системы элементов рыночных отношений, при их вытеснении к концу 20-х
годов перестает быть необходимым и фактически упраздня- ется. Тресты как
объединения государственно-монополистического ти- па, эволюционируя в 19211929 гг. в направлении превращения в инструмент планового воздействия
центральных хозяйственных орга- нов, позволили создать условия для
восстановления жестко централи- зованной системы планового управления
промышленностью.
54
Другой формой организационного приспособления к рыночным от- ношениям в
целях их подчинения были синдикаты. В ее основу была положена идея: при
сохранении самостоятельности трестов обеспечить максимальное проявление
"хозяйской воли" государства через уста- новление контроля и воздействия на
рыночную стихию, утверждение планового начала (57).
В процессе ликвидации главков и образования трестов в 1921/22 г. в
центральных государственных органах возникли опасения по поводу нарастания
децентрализаторской тенденции в государствен- ной промышленности. В результате
появляется идея объединения трестов в синдикаты (58). Тем более, что и опыт
огосударствления монополистического аппарата управления в промышленности
имел доок- тябрьский стаж (59).
Позднее среди основных причин синдицирования ВСНХ усматривал такие, как:
необходимость проведения единой политики в условиях рыночных отношений для
увязки интересов различных производственных объединений в отдельных отраслях
промышленности; в целях устране- ния конкуренции и соперничества; для усиления
плановых начал. ВСНХ подчеркивал в 1927 г., в своей справке в СНК СССР о
деятельности синдикатов, что синдицирование не было связано с конъюктурными колебаниями, так как на всех этапах развития рыночных отношений при нэпе
синдикатская форма была наиболее целесообразной с точки зре- ния задач
государственного регулирования (60).
В 1922 г. инициатива по созданию синдикатов чаще всего исхо- дила от
главков, которые стремились продолжить свое существование в новой форме.
Синдикаты появлялись почти одновременно с ликвида- цией главных комитетов и
центров. Так, текстильный синдикат обра- зовался из Главтекстиля, кожевенный - из
Главкожи, соляной - из Главсоли, спичечный - Главспички и т.д. (61). И хотя
ликвидация главков наталкивалась на значительное противодействие и инерцию их
аппарата, все же синдикаты зачастую создавались, по утверждению А.Кактыня,
именно "в целях сохранения или реставрации главков" (62). Организованные
синдикаты сразу же стремились к монополизации сбыта продукции и заготовки
сырья.
Процесс синдицирования в первой половине 1922 г. осущест- влялся поспешно
и бюрократически, так как он шел не по инициативе трестов, а главкистских органов
управления государственной промыш- ленностью (63). В него вовлекались не только
центральные, но и местные тресты. Так, резолюция, принятая совещанием
губсовнархозов Центрального и Северного районов РСФСР /сентябрь 1922 г./, предусматривала содействие ГСНХ вступлению местных трестов в синдика- ты (64).
Однако главки не ограничивались ведущей ролью в процессе син- дицирования.
Как отмечалось некоторыми работниками ВСНХ, в част- ности Л.М.Сабсовичем,
главки стремились перенести в новую форму и дух главкизма (65). Эти выводы
подтверждались и материалами обсле- дования предпринятого НК РКИ, которые
свидетельствовали о том, что синдикаты не только сохранили главкистские
тенденции, но и оста- лись в значительной мере центрами соответствующих отраслей
промыш- ленности и одновременно органами ВСНХ (66). Позиции главкизма в
синдикатах были сильны с момента их образования, поэтому в них бы- ла сильна и
главкократическая убежденность, что с помощью командо- вания можно
регулировать рынок. Как и в трестах, в синдикатах сох- ранялось от военного
коммунизма "пренебрежение к рыночным отноше- ниям, как безвозвратно
пройденной хозяйственной полосе" (67).
Вследствие этого в структуре, методах работы синдикатов сов- ременники
видели копию прежних главков, причем "в еще более разду- том и расширенном
виде", и огромное отличие советских синдикатов от коммерчески гибких, подвижных
и компактных аппаратов прежних. Поэтому не случайно, что советские синдикаты,
55
по мнению многих тогдашних практиков и теоретиков, выглядели, по удачному
определе- нию профессора Фомина, как коммерциализированные главки (68).
Однако изжить главкизм было непросто не только потому, что, как отмечал в
своем выступлении на совещании по крупной промышлен- ности и транспорту
(декабрь 1922 г.) член президиума ВСНХ И.Т.Смилга, "главкистские идеи сильны в
умах наших товарищей" (69), но и потому, что его корни уходили в государственную
собственность.
Синдицирование охватило прежде всего те отрасли промышлен- ности, которые
оказались наиболее связанными с рынком и имели тесные контакты с частным
капиталом: с марта по май 1922 г. были образованы текстильный, соляной,
кожевенный, табачный синдикаты; между тем как угольный и нефтяной лишь в
конце июня - начале июля 1922 г., а металлический - в январе 1923 г. (70).
Государство именно здесь стремилось при помощи синдикатов установить контроль
над рыночной "стихией", не допустить опасности прорыва планового регулирования
рынка "развязанными" рыночными отношениями.
К концу 1922 г. было образовано 16 всероссийских синдикатов (71). На лето
1923 г. в состав 19 синдикатских объединений вошло 180 трестов из 478 имевшихся в
промышленности к этому времени, что составило 37,65%, или 50% по отношению к
тем трестам, которые были в синдицированных отраслях промышленности. Число
рабочих, занятых в синдицированной промышленности, достигало 609901 из 770715
заня- тых во всей трестированной промышленности, или 79,13%. Причем в это время
лишь шесть синдикатов (из одиннадцати, по которым име- лись данные)
контролировали от 60 до 100% продукции объединяемых ими трестов
(Нефтесиндикат - 100%, Металлосиндикат и Уралмет - 90%, Солесиндикат - 80%,
Продасиндикат 75%, Табачный - 60%), остальные - значительно меньше 50% (72).
Во второй половине 20-х годов процесс синдицирования продол- жает
развиваться и вширь и вглубь. В начале 1928 г. число синдика- тов и организаций
синдикатского типа, возникавших с 1922 г., достигло 51 (73). К концу 20-х годов он
не ослабевает. Так, 12 ию- ля 1928 г. СНК СССР было принято постановление, где
отмечалось, что синдицирование местной промышленности недостаточно (74).
Процесс синдицирования должен был охватить все предприятия той отрасли
промышленности, в которой имелся синдикат, всю их про- дукцию. Всесоюзный
совет синдикатов (ВСС),орган ВСНХ, образованный в начале 1926 г. (75),
планировал завершить процесс синдицирова- ния, т.е. полностью охватить
государственную промышленность синди- катами, в 1928/29 г. (76). Предполагалось,
что на синдицированную промышленность (по 17 отраслям) будет приходиться в
среднем 92,17% производимой в отрасли продукции (77). Реально в 1928/29 г. на долю синдикатов приходилось 90,6% сбыта государственной промышлен- ности, в то
время как в 1927/28 г. - 82,3% (78). Отдельные же син- дикаты полностью или почти
полностью контролировали сбыт продукции в рамках целой отрасли
промышленности (79).
Первоначально синдикаты могли установить контроль лишь над сбытом и
снабжением в своей отрасли промышленности. Они согласовы- вали торговую и
заготовительную деятельность трестов с целью уст- ранения возможной конкуренци
между ними, помогали им планомерно овладеть рынками сбыта и заготовки. Однако
очень скоро синдикаты переходят к согласованию и других сторон деятельности
трестов сво- ей отрасли. Так, из положения о Солесиндикате, утвержденном президиумом ВСНХ в марте 1922 г., следовало, что его авторы видели в синдикате
хозяйственный аппарат, который не только регулировал бы деятельность трестов в
области торговли, но и оказывал воздействие на их производство. Кстати, в этом
стремлении к широкому воз- действию на тресты Солесиндикат с самого начала
столкнулся с Глав- ным управлением горной промышленности, которому был
56
подчинен (80). Кожевенный синдикат решал вопросы о закрытии отдельных заводов
в трестах и стремился создать свою инспекцию для регулярного озна- комления с их
работой. Вопрос о согласовании производственных программ и других
производственных вопросов выдвигали текстильный синдикат, синдикат основной
химической промышленности, сельскохо- зяйственного машиностроения и др. (81).
Процесс расширения функций начавших свою работу синдикатов находил
отражение в дискуссиях, которые особенно активно велись в 1922-23 гг.
В отличие от ВСНХ в Госплане с самого начала предусматрива- лась
возможность воздействия синдикатов на производство. Однако в начале нэпа и в
этом важнейшем органе централизованно-плановой экономической системы
воздействие на производство предполагалось осуществлять не только
административными методами, но и экономи- ческими (82).
Однако к концу 1922 г. в позиции руководства ВСНХ по отноше- нию к
синдикатам происходят некоторые изменения. Так, И.Т.Смилга, выступавший в
декабре 1922 г. от президиума ВСНХ на совещании по крупной промышленности и
транспорту, признавал процесс превращения торговых синдикатов в тресты, т.е.
органы, контролирующие произ- водство, причем в рамках целой отрасли, и был
против лишь его форсирования, подчеркивая, что на данный момент тресты являются
решающей формой организации в промышленности (83).
В 1923 г. в ВСНХ усиливаются расхождения в подходах к вопросу о функциях
синдикатов. Одни полагали, что синдикаты являются част- нохозяйственными
органами, призванными быть коммерческим аппаратом трестов, другие же, учитывая
реальные процессы, все более провиде- ли в синдикатах органы, предназначеные
стать отраслевой структурой по управлению всей деятельностью трестов.
Для более определенного выяснения экономической роли синдика- тов
президиум ВСНХ организовал в июле 1923 г. специальную комиссию по их
обследованию (под председательством А.Л.Соколовского), кото- рое и
осуществлялось во второй половине 1923 г. (84).
Тем временем в ходе широкой дискуссии о синдикатах в конце 1923 г.
сомнению подверглась целесообразность самого их существо- вания (85). Синдикаты
как представители интересов трестов, как ор- ганы, которые могут противостоять
центральным ведомствам, вызывали определеные опасения. Однако новое
руководство ВСНХ (2 февраля 1924 г. председателем ВСНХ был назначен
Ф.Э.Дзержинский) видело в синдикатах прежде всего государственные органы (86).
При таком подходе к синдикатам расширение их функций, их возможности по отраслевому управлению промышленностью могли только приветство- ваться.
Поэтому комиссия ВСНХ, обследовавшая работу синдикатов, ни одного из них не
ликвидировала, ограничившись частичной реоргани- зацией двух (спичечного и
табачного) (87).
Во второй половине 20-х годов функция управления произ- водством
становится у синдикатов все более явной. Об их врастании в производство и его
управление говорилось в 1928 г. и на заседа- нии президиума ВСС в октябре (88), и
председателем ВСНХ СССР, зая- вившего в феврале, что "синдикаты, занятые
непосредственной рабо- той на рынке, в отдельных отраслях промышленности
вплотную подхо- дят к управлению производственными процессами (89), причем на
все более плановой основе. В синдикатах в ВСС к концу 20-х годов видят
"планирующее начало". То есть синдикатская организационная форма, по мнению
участников заседаний президиума ВСС, состоявшегося в ок- тябре 1928 г., "является
начальной плановой формой регулирования промышленности и рынка и началом
планового регулирования всего на- родного хозяйства. Возможно, что года через 3-4
позже мы будем го- ворить о чем-то другом" (90). Это "другое" и появилось в 1932 г.
- отраслевые наркоматы.
57
Одновременно с усилением планового регулирования производства все более
приглушенными становились коммерческие функции синдика- тов, связанные с их
ориентацией на рыночные отношения. Руководите- ли Спичечного синдиката,
отвечая осенью 1928 г. на анкету комиссии ВСНХ по вопросу о роли синдикатов в
промышленности, писали, что "синдицирование в условиях планового советского
хозяйства не долж- но рассматриваться исключительно как метод коммерческих
взаимоот- ношений, так как и цель и форма (синдиката. - Л.Л.) выходят за пределы
коммерческих интересов (91).
Кроме того, коммерческие функции синдикатов (торговля) все более
ограничивались центральными планирующими органами. Так, на заседании
партийной фракции президиума ВСС в ноябре 1927 г. имели место заявления о том,
что "синдикаты совсем устранены от рынка", что им расписывают из Наркомторга,
как должна проходить товарная масса (92). А осенью 1928 г. на заседании
президиума ВСС прямо го- ворилось о том, что синдикаты фактически уже не
коммерческие орга- низации, что они не занимаются торговлей, так как или
Наркомторг, или главк назначают им потребителей, определяют условия расчета,
забирают дефицитную продукцию (93).
Таким образом, уже не потребитель (рынок) диктовал условия, а центральные
планирующие органы, и поэтому происходило замещение торговой работы
синдикатов "административными планами, схемами и централизованными
договорами в самом верхнем звене товарооборота", а также свертывание
периферийной их сети (94), которая обеспечива- ла синдикатам связь с рынком,
возможность улавливать его сигналы и ориентировать на них производство (тресты).
Как отмечалось весной 1928 г. в докладе ВСС президиуму ВСНХ, практика
административного планирования, регулирования завоза про- мышленных товаров
вытеснила самодеятельность синдикатов, преврати- ла их в исполнителей
административных предписаний, что стало при- водить "к бюрократизации всей
системы товароразмещения в стране" (95). Коммерческие функции синдикатов
трансформировались в распре- делительные, что и было закреплено в Положении о
государственных синдикатах от 29 февраля 1928 г.
Таким образом, в синдикатах с момента их появления постоянно шел процесс
усиления плановых управленческо-производственных функ- ций за счет свертывания
коммерческих (рыночных) по мере того, как синдикаты утверждались в качестве
государственных органов, приз- ванных осуществлять управление в целой отрасли
промышленности.
На основе расширения функций синдикатов претерпевают измене- ния их
отношения с трестами, терявшими свою хозяйственную обособ- ленность в рамках
синдиката. Причем они развивались от договорных отношений, к, вначале,
экономическому, а затем административному воздействию на тресты. Отход от
договорных внутрисиндикатских от- ношений к плановым был ускорен кризисом
сбыта 1923 г.
В 1924 г. в разъяснениях Наркомата юстиции по запросам синди- катов была
высказана идея экономического единства синдикатов с входящими в них трестами,
отношения с которыми не должны были строиться на договорной основе (96), а к
1927 г. в основе внут- рисиндикатских соглашений уже лежало плановое начало,
которое зак- реплялось уставом синдиката или постановлением общего собрания его
членов (трестов) (97).
Вследствие усиления экономического единства синдикатов и трестов у них не
могло быть и какого-то особого имущественного ин- тереса. Между тем в первые
годы нэпа при заключении договоров они взаимно стремились добиться наиболее
выгодных условий (98).
58
Во второй половине 20-х годов в более жестких условиях осу- ществления в
государственной промышленности планирующей воли госу- дарства и
внутрисиндикатский договор все более явно становился до- говором-планом, где
основным было распределение между синдикатами и трестами обязанностей по его
осуществлению. Отсюда и весь внут- рисиндикатский оборот уже в середине 20-х
годов не подпадал под понятие купли-продажи. Не случайно внутрисиндикатские
договоры фактически не предусматривали возмещения убытков, причиненных неисполнением договора. И хотя в них имелись пункты о пенях за просрочку и т.п.,
однако реально не было ни одного случая взыска- ния убытков (99).
Изменение содержания взаимных обязательств сторон во внут- рисиндикатских
отношениях зависело от односторонних решений руко- водящих органов синдиката.
Трест уже не обладал правом соглашаться или не соглашаться на условия договора их диктовали органы син- диката.
Внутрисиндикатские отношения приобретают лишь формально дого- ворную
основу и потому, что внутрисиндикатские договоры определя- лись уже не
соглашением сторон, а планирующей волей государства, которая доводилась до
трестов через синдикатские органы. Ассорти- мент товаров, сроки реализации, цена
треста, наценка синдиката, тариф, потребители, кредит получаемый трестами,
товаропроводящая сеть - все это уже было предрешено центральными
планирующими орга- нами и только подавалось как соглашение двух сторон,
которых по сути не было.
То, что происходило с договорными отношениями внутри синдика- та, являлось
лишь отражением эволюции синдикатской системы в нап- равлении как
сосредоточения у синдикатов торговой, заготовительной и финансовой деятельности
трестов, так и расширение функций синди- катов, которые становились мощным
фактором планового воздействия на рынок. Эта социально-экономическая роль
синдиката отчетливо проступила ко второй половине 20-х годов.
Таким образом, если в 1922-1923 гг. во взаимоотношениях со- ветских
синдикатов с трестами еще преобладали договорные соглаше- ния, заключаемые как
бы самостоятельными организациями, когда устанавливались лишь обязательный
процент сдаваемой синдикату для реализации продукции и обязанность синдиката
при определенных условиях обеспечить трест кредитом и т.п., то в дальнейшем
синди- катский аппарат целиком определяет всю деятельность трестов в
соответствии с директивами центральных государственных органов, а не рынка. Так,
в генеральном договоре Всесоюзного металлургическо- го синдиката (ВМС) было
зафиксировано, что "система установления цен на синдицированную продукцию
разрабатывается синдикатом на основе директив собрания уполномоченных и в
соответствии с указа- ниями государственных органов производственного и
планового конт- роля и регулирования" (100).
И если в первой половине 20-х годов в основе деятельности государственного
треста видели те же начала, что и у частного предприятия (инициатива, стремление к
сохранению и увеличению ка- питала, строгий хозяйственный расчет, конкуренция
на рынке и т.д.) (101), то во второй половине десятилетия не только тресты лишаются
этих начал, но и синдикаты оказываются под жестким воздействием ВСНХ. Так, в
резолюциях 4-го пленума ВСНХ СССР (1 декабря 1928 г.) отмечалось, что
синдикаты должны обеспечить приоритет производства в отношении рынка. На
синдикаты, контролируемые ВСНХ, возлагались в 1928 г., с некоторыми оговорками,
уже и функции планирования и регулирования производством целой отрасли
промышленности (102).
Осенью 1928 г. президиум Всесоюзного совета синдикатов, отве- чая на
вопросы комиссии ВСНХ о роли синдикатов в промышленности, взаимоотношениях
между синдикатами и трестами, полагал, что со- ветский синдикат, осуществляя
59
общехозяйственные задачи в соот- ветствии с директивами высших органов, а также
проводя начала пла- новости в определенные отрасли промышленности, "не может
зависеть всецело от коммерческой автономии трестов", т.е. начало плано- вости,
извне осуществляемое синдикатом над производством и торго- вой деятельностью
треста, несовместимо с последовательным проведе- нием коммерческой автономии
последнего (103).
Во второй половине 20-х годов внутрисиндикатские отношения
трансформируются из отношений имевших формально-хозяйственную самостоятельность, в жесткие централизованно-плановые отношения.
Одновременно с расширением функций синдикатов шел процесс усиления
воздействия на них, а также на всероссийские тресты цент- ральных хозяйственных
органов, и прежде всего ВСНХ.
Однако в первые годы нэпа в руководстве ВСНХ еще не было еди- ного
подхода к синдикатам как инструменту, который следует крепко держать в своих
руках. Противоречивость новой экономической поли- тики, в рамках которой
делалась попытка совместить независимость предприятий и их объединений с
интересами государства как собственника, вела к этому. Ряд ответственных
работников ВСНХ, придававших при становлении синдикатской политики большое
значение учету элементов рыночных отношений, была склонна видеть в синдика- тах
не государственные, а частнохозяйственные органы трестов (104).
Тем не менее, в проекте декрета, принятого ВСНХ летом 1923 г.,
предусматривалось, что "деятельность синдикатов должна протекать под надзором и
общим руководством ВСНХ". ВСНХ должен был иметь права: разрешать трестам
вступать в синдикаты; утверждать членов правления и ревизионных комиссий;
включать в состав этих комиссий своих представителей; производить свои ревизии;
получать первоочередные отчеты; созывать чрезвычайные собрания уполномоченных; утверждать распределение прибыли; участвовать в ликвидации синдикатов.
Сама ликвидация могла возникать не только вследствие уменьшения капитала
синдикатов и по решению собрания уполномочен- ных, но и по постановлению СТО
или ВСНХ, в случае когда существо- вание синдиката признавалось противоречащим
государственным инте- ресам (105).
К середине 20-х годов тенденция по усилению значения синдика- та в качестве
государственного органа еще более нарастает. Поэтому линия руководства ВСНХ во
главе с П.А.Богдановым в конце 1923 - начале 1924 г., направленная на ограничение
деятельности синдика- тов и даже ликвидацию некоторых из них (106), не получила
дальней- шего развития. Новый председатель ВСНХ Ф.Э.Дзержинский на заседа- нии
его президиума в феврале 1924 г. высказался за то, чтобы син- дикаты были
сохранены, но не в качестве представителей трестов, а в качестве государственных
органов (107).
С уточнением статуса и роли синдикатов руководство ВСНХ все более
последовательно и жестко осуществляет свой контроль над этой организационной
формой. Примерным уставом синдиката, объявленным приказом ВСНХ от 26 марта
1925 г. (108), предусматривалось, что "администрирующим госорганом (т.е. ВСНХ. Л.Л.) утверждаются чле- ны правления и ревизионной комиссии синдиката,
утверждаются поста- новления синдиката по проектам баланса и распределения
прибылей; администрирующий госорган может отменить любое постановление правления и общего собрания; ревизионная комиссия действует под руко- водством и по
инструкциям госоргана" (109).
Проект Положения о государственных синдикатских соглашениях и
государственных синдикатских объединениях (1926 г.), где в ст.42 перечисляются
"непременные права ВСНХ", должен был закрепить широ- ко проводимое к этому
времени вмешательство ВСНХ в работу синдика- тов (110).
60
Для усиления воздействия ВСНХ на организационную форму со все более ярко
выраженными планирующими возможностями, которые расп- ространялись и на
организацию производства, осенью 1925 г. возни- кает идея создания Всесоюзного
совета синдикатов (ВСС), но в отли- чие от существовавшего в 1922 г. совета
синдикатов, объединяющего синдикаты сверху. Ее появлению способствовал и
возникший тогда то- варный дефицит (111), вызванный политикой форсированного
капиталь- ного строительства в промышленности.
Многими в партийно-государственном руководстве уже доволь- но-таки ясно
осознавалось положение синдиката и других организаци- онных форм в
государственной промышленности как инструмента цент- ральных хозяйственных
органов. Например, В.В.Куйбышев, выступая в августе 1926 г. на президиуме ВСНХ,
четко определил уровень отно- шений ВСНХ и синдикатов: "Я думаю, не стоит
говорить, так как все работники знают, что ни тресты, ни синдикаты, а тем более
заводо- управления не чувствуют себя хозяевами, так как не обладают права- ми, так
как все права возлагаются на вышестоящие органы. Все они являются просто
передаточной инстанцией, которая выполняет то, что ей скажут, не имея
достаточных прав для того, чтобы распоряжаться вверенным ей делом" (112).
В синдикате, несмотря на его формально-правовую самостоятель- ность, во
второй половине 20-х годов все более проступают черты государственной
организации, государственного органа. Так, устав синдиката становится таким же
постановлением правительства, как и другие его постановления об организации и
функциях прочих прави- тельственных учреждений (см., например, уставы
Всесоюзного госу- дарственного синдиката бумажной промышленности (октябрь
1927 г.) и синдиката цветной металлопромышленности СССР "Всецветмета" (август
1928 г.) (113) ).
Формальная автономия синдиката все очевиднее сочетается с глубоким
проникновением государственного регулирования в его опе- ративную деятельность.
Утверждение ВСНХ финансово-оперативного плана синдиката, а Наркомторгом его
отпускных цен, потребителей и т.п. - вот что определяло направление и содержание
его деятель- ности.
ВСНХ, осуществляя плановое воздействие на работу синдиката, утверждал
принятые собранием уполномоченных синдиката годовой от- чет, баланс, проект
распределения прибыли, а также смету и план деятельности синдиката на следующий
год. Кроме того, ВСНХ утверж- дал правление и ревизионную комиссию синдиката,
постановление об образовании специальных капиталов и т.д. Через план ВСНХ
активно вторгался и в оперативную деятельность синдиката, используя конт- роль за
условиями реализации продукции, номенклатурой товаров, предоставленное трестам
синдикатским уставом право обжаловать ре- шения синдиката. ВСНХ имел
возможность и для более постоянного надзора за всей деятельностью синдиката
через протоколы собраний уполномоченных, которые предоставлялись ему. ВСНХ
обладал правом отменить постановление собрания уполномоченных или
приостановить его исполнение.
В целом тенденция усиления значения синдиката как госу- дарственного
органа, проводящего плановые задания для определенной отрасли, создает на рубеже
20-30-х годов возможность для перехода к органам централизованно-планового
управления государственной промышленностью - отраслевым наркоматам, т.е.
восстановления жест- кой вертикали времен главкизма.
К концу 20-х годов синдикат становится важнейшей частью аппа- рата
промышленности, реальной базой для планирования и регулирова- ния ее отдельных
отраслей. Этому способствовало утверждение ЦИК и СНК СССР 29 февраля 1928 г.
Положения о государственных синдикатах (114) и издание в 1928 г. ВСНХ приказа, в
61
котором всем синдикатам было предложено принимать активное участие во всей
работе по пла- нированию соответствующих отраслей промышленности (115).
В целом же значение, которое имела синдикатская организацион- ная форма в
укреплении централизованно-плановой экономической системы к концу 20-х годов,
позволило президиуму Всесоюзного сове- та синдикатов, отвечая осенью 1928 г. на
вопросы комиссии ВСНХ о роли синдикатов в промышленности, констатировать, что
советский синдикат уже осуществляет начала плановости в определенной отрасли
промышленности, а также общехозяйственные задачи в соответствии с директивами
высших органов (116).
Оправдывался прогноз тех, кто, как В.Я.Канторович в 1924 г., полагал, что
синдикаты "сделаются теми органами, на которых сможет базироваться управление
социалистической промышленности", а к кон- цу 20-х годов был уверен, что
"синдикаты если не сами превратятся в подлинные социалистические главки (на этот
раз без кавычек), то составят, во всяком случае, основное ядро-базу для их
строительст- ва. ...Не только в области производства, но также и в области
распределения (в еще большей мере) преобразованные промышленные синдикаты социалистические главки - будут играть огромную роль" (117).
Возникнув из недр главкистской системы, синдикаты позволили ей
адаптироваться и функционировать в условиях использования эле- ментов рыночной
системы, подготовили базу для их вытеснения и ук- репления централизованноплановых начал в сфере государственной промышленности.
Появление акционерной организационной формы в промышленности в период
либерализации централизованно-плановой экономической системы во многом было
обусловлено теми же причинами, что и синди- катской. Так, Наркомат юстиции в
марте 1924 г. разъяснял, что ак- ционерные общества так же, как и синдикаты,
"организуются с целью преодолеть разрозненные, неорганизованные выступления на
рынке от- дельных трестов одной и той же отрасли промышленности" (118).
Акционирование осуществлялоь также и для приспособления централизованных государственных структур, связанных с промышлен- ностью, к
хозрасчетным условиям. Так, в мае 1922 г. съезд деятелей силикатной
промышленности признал, что наиболее правильной и при- емлемой формой новой
организации этой промышленности будет созда- ние (вместо Главсиликата)
торгового общества "Продасиликат" на ак- ционерных началах. Допускалось, что
40% его акций могли перейти к частому капиталу (как русскому, так и
иностранному) (119). Но так как акционерная форма не обеспечила бы собирание
некрупных предп- риятий, составлявших силикатную промышленность, то в
дальнейшем преобразование пошло по пути создания в ней синдиката. В октябре
1922 г. реорганизовался в акционерное общество Химпромторг, однако
централизованный характер этой организации не изменился, так как половина его
акций должна была принадлежать ВСНХ (120). В ноябре 1922 г. в АО была
преобразована государственная техническая конто- ра ВСНХ "Мельстрой",
занимавшаяся строительством и ремонтом предп- риятий пищевой промышленности
(121). Путем слияния Госпосредника ВСНХ и Снабтранса, органа НКПС по
снабжению транспорта, в мае 1924 г. было организовано акционерное общество
"АПТО" (АО по обслужива- нию промышленности и транспорта) (122).
В условиях использования элементов рыночных отношений, и в частности
кредита, акционерная форма облегчала возможность его по- лучения. Это было
следствием того, что уставный капитал акционер- ного общества не делился на
основной и оборотный, как у треста (с изъятием основного из частного оборота)
(123), что и позволяло обеспечить возврат кредита путем взыскания с капитала
акционерного общества, как с имущества частных лиц (124). Имея такую возможность, кредиторы могли отдать предпочтение именно акционерному об- ществу, а не
62
тресту и синдикату. Акционерная форма признавалась полезной и при участившемся
на местах к середине 20-х гг. объеди- нении государственных промышленных и
торговых предприятий (125). А также при объединении предприятий, находящихся в
различном ве- домственном и администартивном подчинении (126).
Акционирование в первые годы нэпа, в том числе в промышлен- ности,
протекало достаточно ускоренно. Устав первого АО "Кожсырье" был утвержден СТО
1 февраля 1922 г. (127). Из 15 млн. золотых руб- лей его основного капитала девять
внесли ВСНХ, Наркомат внешней торговли и Центросоюз, а шесть - частные
акционеры, оплатившие свои акции в валюте.
Кроме "Кожсырья", в первой половине 1922 г. ВСНХ совместно с НКВТоргом
организует такие лесо-промышленные АО, как "Двинолес" с основным капиталом
500 тыс. ф.ст. и "Петролес" - 25 млн. зол. руб- лей. ВСНХ разработал также проект
АО "Продасиликат" с капиталом в 5 млн. зол. рублей, из которых 60% должны были
принадлежать госу- дарству, а 40% - частному капиталу. На началах смешанного АО
орга- низовывалось и товарищество "Поречье" для эксплуатации районной
электростанции, обслуживающей два смежных уезда Московской и Смо- ленской
губернии (128). Акционерные общества создавались и другими наркоматами, а также
местными органами.
К 1 октября 1923 г. было зарегистрировано 31 АО (со средним размером
уставного капитала в 4,2 млн. рублей). Однако в последую- щие годы возникает
тенденция замедления темпов акционирования, уменьшения мощности создаваемых
АО, а также и доли торгово-промыш- ленной группы среди них. Так, в 1923/24 г.
зарегистрировано 28 АО (средний размер уставного капитала 4,1 млн. руб.), в
1924/25 г. - 28 (2,8 млн. руб.), в первой половине 1925/26 г. - 12 (0,9 млн. руб.). В
начале 1926 г. среди торговых, строительных, транспорт- ных, кредитных и прочих
торгово-промышленные АО по количеству (19) уступали торговым, а по среднему
размеру уставного капитала (3,3 млн. рублей) - кредитным и торговым. От общего же
количества круп- нейших АО (73) и общей суммы их уставных капиталов (402958
тыс. руб.) доля торгово-промышленных АО соответственно составила 26,0% и 15,5%
(129), в то время как на 1 января 1925 г. из 161 АО, имев- шихся в СССР, торговопромышленных было 53, т.е. 32,9% (130).
Однако абсолютный рост АО еще продолжался. Так, к концу 1925 г. в
Наркомате торговли СССР (где регистрировались АО, капи- тал которых превышал
один миллион рублей, либо имевших в своем составе предприятия разных республик
или союзного значения) было зарегистрировано 92 АО с общим уставным капиталом
401 млн. руб., а в Наркомате торговли РСФСР 83 АО с капиталом, равным 25 млн.
рублей (131). К началу же 1927 г. действовало 107 союзных и более 200
республиканских АО, из них 134 в РСФСР (в 1916 г. в России действовало 2593 АО с
капиталом 5,5 млрд. рублей) (132).
Более всего в середине 20-х годов в акционировании участвова- ли
промышленные предприятия союзного подчинения, вложившие в АО 72,2 млн.
рублей (т.е. 6,0% своего оборотного капитала), участие промышленных предприятий
республиканского значения выразилось в 6,2 млн. руб. (5,6%), ВСНХ СССР как
наркомата, осуществляемое че- рез Промбанк - в 11,4 млн. руб., синдикатской
системы (13 синдика- тов) - в 9,8 (7,7%). Всего же через систему ВСНХ
госпромышленность вложила в АО по неполным данным свыше 99,5 млн. руб., т.е.
боль- ше, чем какое-либо другое хозяйственное ведомство (Наркомат фи- нансов - 48
млн., торговли - 46 млн. руб.) (133). Однако на торго- во-промышленную группу
ушло лишь 12% вложенных госпромышленностью в АО капиталов, более всего они
направлялись в банки - 39,2% и торгово-заготовительные АО - 36,6%. На группу
строительных АО пришлось 6,9% этих капиталов, транспортных - 3,6% и разных 1,7% (134).
63
Незначительное число АО, а среди них небольшая доля промыш- ленных,
весьма скромная доля капиталов госпромышленности, вложен- ных в АО,
свидетельствовали о тех противоречиях, которые возника- ли вследствие того, что
эта частноправовая форма должна была функ- ционировать на основе
государственной собственности, в условиях сложившейся централизованно-плановой
экономической системы. Приме- нение к АО, создававшихся на основе
государственного капитала, тех же норм акционерного законодательства
(соответствующих статей Гражданского кодекса), как и к частным АО, могло
привести к ситуа- ции, когда, например, за долги возможно было наложение ареста
на их имущество и его продажа с торгов.
Отсюда возникала проблема: может ли государственное предприя- тие или
учреждение в этих условиях передать АО в оплату за его ак- ции
национализированное имущество? Тем более,что советским законо- дательством (ст.
22 ГК) национализированные предприятия изымались из частного оборота, а закон
об отчуждении, который рассматривался СНК в начале 1925 г. (135), так и не стал
реальностью.
В 20-е гг. предпринимались попытки решить эту проблему, выте- кавшую из
противоречия между формой и содержанием советского АО, которое в рамках
существовавшей хозяйственной системы было нераз- решимо. Даже предложение о
возможности передачи госпредприятий во владение и пользование АО без права
распоряжения встретило в сере- дине 20-х гг. сильное противодействие наркоматов
внутренней тор- говли и финансов. Наркомвнуторг поддерживал идею аренды
госпредп- риятий, в соответствии с которой учреждаемое АО арендует у своего
учредителя или акционера предприятие, заключая предусмотренный за- коном
договор (ст.157 ГК) на определенный срок (максимальный - 12 лет) и выдавая на всю
сумму стоимости аренды акции.
И хотя вследствие неясности проблемы юридической природы со- ветских АО
единообразия в разрешении этого вопроса достигнуто не было, на практике оплата
государственными органами записанных за ними акций входящими в состав их
имущества национализированными предприятиями (или их оборудованием, или
другими предметами, изъ- ятыми из гражданского оборота) осуществлялась в форме
передачи ак- ционерному обществу этого имущества в пользование на определенный
срок (136).
Акционирование с самого начала шло под бдительным госу- дарственным
контролем, предусматривавшим создание условий для воз- действия центральных
хозяйственных органов на АО.
Уже в ходе разработки проекта закона об учреждении акционер- ных обществ, в
которой принимали участие наркоматы юстиции и фи- нансов (их проекты были
согласованы и внесены в СНК), основным по значению был вопрос о системе
учреждения: должна ли она быть раз- решительной, т.е. ставить образование АО
каждый раз в зависимость от разрешения государственных органов, или явочной,
когда соот- ветствующие государственые учреждения лишь регистрируют их образование. Оба наркомата в своих проектах высказались за разрешитель- ную систему,
признавая, что в условиях существующего строя образо- вание и деятельность
акционерных обществ должны находиться под наблюдением правительства, которое
должно осуществляться уже при учреждении акционерных обществ.
Теми же соображениями было продиктовано решение и другого
принципиального вопроса - о характере акций: должны ли они быть только
именными или допускаются акции и на предъявителя. Было ре- шено ограничить
легкую обращаемость акций, установив как общее правило допустимость только
именных. Лишь в исключительных случа- ях, по особому постановлению высших
64
органов государственной власти, мог быть допущен выпуск акций на предъявителя
(137).
Подобный подход в какой-то степени был продолжением долговре- менной
тенденции нарастания правительственного контроля, которое имело место еще в
акционерном законодательстве царского прави- тельства, с его мелочной опекой и
регламентацией деятельности ак- ционерных компаний, в том числе с
разрешительной, а не явочной системой их учреждения (138).
В советское время обязательность регистрации АО была установ- лена в
законодательном порядке ст.323-324 Гражданского кодекса, утвержденного 11
ноября 1922 г. (139). В целом организацию и дея- тельность акционерных обществ
ГК (ст. 322-366) стал регулировать с 1 января 1923 г. Однако и до этого момента на
практике последова- тельно проводился разрешительный, а не явочный принцип. АО
могли возникать только по специальному разрешению правительства, выражавшемуся в процедуре утверждения их устава.
Порядок утверждения уставов АО был установлен с учреждением 4 апреля 1922
г. при СТО Главного комитета по делам о концессиях и акционерных обществах
(140). В соответствии с этим порядком они утверждались СТО, если же это было
связано с выдачей концессии, то СНК.
Через год после издания 8 марта 1923 г. постановления ВЦИК и СНК об
учреждении Главного концессионного комитета (ГКК) при СНК (и упразднении
аналогичного органа при СТО) (141) порядок утверж- дения уставов АО несколько
изменился. ГКК представлял на утвержде- ние СНК только те проекты уставов АО, в
учреждении которых прини- мал участие иностранный капитал, или в их основе
имелся кон- цессионный договор, или если имелись исключения из общих правил.
Все остальные проекты уставов утверждались СТО после их рассмотре- ния
Комиссией по внутренней торговле (Комвнуторг).
В соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР от 24 апреля 1925 г. о
порядке утверждения уставов акционерных обществ (паевых товариществ) и их
регистрации происходит еще большая регламента- ция этой процедуры
центральными органами. Так, уставы этих объеди- нений должны были вноситься на
утверждение СТО и СНК "по принад- лежности",либо Наркоматом внутренней
торговли (если в них участво- вали государственные предприятия и учреждения
союзного значения и если основной капитал превышал один миллион рублей; кстати,
Эконо- мическое совещание (ЭКОСО) РСФСР предлагало пять миллионов рублей
(142)), либо ГКК (если в учреждении принимал участие иностранный капитал), либо
Наркоматом финансов СССР (если АО создавалось в ка- честве кредитного
учреждения). Уставы республиканских обществ ут- верждались ЭКОСО союзных
республик (143).
Тщательная регламентация деятельности АО осуществлялась раз- личными
инструкциями, приказами и правилами. До введения в действие Гражданского
кодекса организацию и деятельность АО регу- лировали установленные СТО 1
августа 1922 г. "Временные правила о порядке утверждения и открытия действий
акционерных обществ и об ответственности учредителей и членов правлений" (144),
которые должны были поясняться еще и инструкциями. Так, в сентябре 1922 г.
Комвнуторгом были представлены на утверждение СНК две инструкции - о порядке
утверждения уставов и о порядке регистрации акционерных обществ (145).
В соответствии с первой инструкцией в ГКК необходимо было по- дать
письменное заявление (по постановлению ВЦИК от 22 мая 1922 г. об основных
частных имущественных правах (146) всем гражданам, не ограниченным в
правоспособности, было предоставлено право органи- зовывать АО), к которому
должны были быть приложены проект устава АО (в восьми экземплярах) с
объяснительной запиской к нему (моти- вировка целесообразности учреждения
65
общества, экономическое и юри- дическое обоснование коммерческих предложений
учредителей, сведе- ния не только о размещении акций и о порядке их оплаты, но и о
плане деятельности общества в ближайшее после открытия время).
Если в числе учредителей были частные организации, то к заяв- лению
необходимо было дополнительно приложить документы, подтверж- давшие их
существование и полномочия представителей, подписывающих устав. Учредители государственные предприятия и учреждения, кро- ме этого, должны были
представить засвидетельствованные копии постановления их главного органа
управления о разрешении участия в учреждении акционерного общества. Если
предполагалось акциониро- вать существовавшее государственное предприятие или
их объедине- ние, то к заявлению, кроме всего перечисленного, должны были прилагаться разрешение центрального ведомства, которому они подчиня- лись, и
засвидетельствованный баланс акционируемого предприятия на первое число
последнего месяца.
Одновременно с подачей заявлений в ГКК учредители должны били
представить один экземпляр проекта устава в местное губернское экономическое
совещание (губэксо) для его отзыва о целесообраз- ности учреждения АО с точки
зрения местных государственных инте- ресов (если в течение двух недель оно не дает
отзыва, то призна- ется, что у губэкосо нет возражений).
Еще раньше, 8 июля 1922 г., руководство ВСНХ, озабоченное прекращением
"разрозненных действий трестов, синдикатов и отдель- ных предприятий при
вступлении ими пайщиками в разные акционерные общества и товарищества",
издало приказ, в соответствии с которым объединения и предприятия ВСНХ не
имели права самостоятельно при- обретать акции или паи АО и паевых товариществ,
они могли это де- лать,лишь получив на это согласие президиума ВСНХ. По этому
прика- зу вступление в АО и товарищества, в которых участвовал ВСНХ, мог- ло
происходить только через его президиум (147).
В январе 1924 г. приказом ВСНХ СССР (148) подведомственным ему трестам
было запрещено (на основании ст.28 декрета о трестах от 10 апреля 1923 г.)
вступление в акционерные общества и иные торгово-промышленные и кредитные
объединения без специального на то разрешения независимо от того, смешанные это
АО или чисто госу- дарственные.
В дальнейшем государственный контроль за акционированием уси- ливался.
Все большей регламентации подвергается участие в акцио- нерных обществах
государственных предприятий и учреждений. В этих целях по поручению ЭКОСО
РСФСР наркоматы внутренней торговли и фи- нансов РСФСР издают 15 августа
1925 г. инструкцию, которая уста- навливала, что государственные предприятия или
учреждения, состоя- щие на госбюджете, могут участвовать в АО только при
условии, если цели общества связаны с предметом деятельности этих предприятий и
учреждений. Для предприятий, находившихся на коммерческом расчете, такого
ограничения не устанавливалось, но и они для участия в АО должны были иметь
разрешение государственных органов (наркомата, областного или губернского
исполкома), в ведении которых они нахо- дились (149). Разрешение на участие
госпредприятий в АО в качестве учредителя прилагалось в копии к проекту устава
общества при представлении его на утверждение (150).
Из стремления удержать процесс акционирования под госу- дарственным
контролем проистекало завышение нижнего предела основ- ного капитала и
номинальной стоимости акций. По советскому законо- дательству основной капитал
акционерного общества, который должен был быть не менее 100 тыс. руб., а каждая
акция (пай) - не менее 100 рублей. При этом учредители были обязаны оставить за
собой и оплатить не менее 10% всех выпускаемых акций. Кроме того, АО могло быть
организовано, если в его образовании участвовало не менее пя- ти учредителей (151).
66
Впрочем, с разрешения правительства, когда оно было заинте- ресовано в
ускорении развития нужного ему производства, могли де- латься и исключения,
облегчающие условия образования акционерного общества. Тогда АО могло
создаваться и при трех учредителях, стои- мость акций могла понижаться, основновй
капитал уменьшаться. Так, стоимость акций золотопромывочных АО понижалась до
25 руб., АО "Добролет" выпускало акции по пятьдесят и даже по одному рублю
(152).
Контролирующая роль государства проявлялась не только при оп- ределении
условий образования АО, но и в руководстве их деятель- ностью. Лишь внешне, да и
то по сравнению с трестом, АО выглядело независимым (общее собрание
акционеров, которое формирует правле- ние и ревизионную комиссию...).
Руководство центральных хозяйственных органов, местных сове- тов
акционерными обществами осуществлялось и через акционеров, представлявших
государственные учерждения и предприятия, и через представителей ВСНХ СССР и
РСФСР в органах управления АО. Эти представители были в праве не только
присутствовать на общих соб- раниях акционеров, побуждая акционеров выдвигать
те или иные кан- дидатуры в органы управления АО, принимать определенные
решения, но и в порядке частных, формально не обязательных для членов правления АО предложений влиять на принятие необходимых центральным ведомствам
решений.
Такие же предложения членам правления (в виде "советов", а фактически в
порядке внутренних деректив) могли делать и президиу- мы губисполкомов, если они
являлись главными акционерами этих об- ществ. Однако советская практика шла
дальше этого: как отмечалось в середине 20-х гг., "сплошь и рядом постановления
СТО и приказы по ВСНХ адресуются, наравне с трестами, и акционерным
обществам" (153).
По вопросу о согласовании выступлений представителей госу- дарственного
капитала на общих собраниях акционеров (в частности, в связи с распределением
прибылей и отчислениями из них в доход казны) государственные ведомства
принимали и официальные решения. Так, в соответствии с циркуляром Наркомата
финансов РСФСР от 19 июня 1924 г. отчеты и балансы местных АО до поступления
на утверж- дение собраний акционеров проверялись местными управлениями госдоходами, которые устанавливали и прибыль, и порядок ее распределе- ния. Затем
созывались акционеры от государственных предприятий и учреждений, и им
предлагалось проводить на общем собрании решения, принятые местным
управлением госдоходами. При возникновении раз- ногласий решение губисполкома
было для акционеров обязательным и окончательным (154).
Более масштабно тот же вопрос решался постановлением СТО от 30 января
1925 г. Им устанавливалось, что вопросы "надлежащего инструктирования
представителей государственного капитала и сог- ласования их выступлений на
общих собраниях акционеров и пайщиков в отношении утверждения балансов и
распределения прибылей, в том числе для определения доли дивиденда, которая
подлежит не- посредственному внесению в доход казны акционерными обществами,
синдикатами и т.д., за счет каждого из пайщиков или акционеров, а также доли
дивидендов, подлежащей выдаче непосредственно этим последним" (155), должны
рассматриваться предваретельно. Если это предприятие было подведомственно
непосредственно ВСНХ СССР, то предварительное рассмотрение осуществлялось в
его Центральном уп- равлении государственной промышленностью (ЦУГПРОМ) при
участии Уп- равления государственными доходами Наркомата финансов СССР, если
нет - в комиссии, образуемой в этом Управлении при участии представителя от
заинтересованного наркомата. Постановление СТО касалось как государственных,
так и смешанных акционерных обществ.
67
У государственных органов были и другие способы деформировать в АО
демократический механизм управления и интегрировать его в систему
централизованно-планового руководства экономикой. Достиг- нуть этого можно
было, например, вводом промежуточного между общим собранием акционеров и
правлением органа - совета (он мог соби- раться для работы как по собственной
инициативе, так и по инициа- тиве правления), наделив его многими функциями
общего собрания (156). Тем самым значение общих собраний акционеров сводилось
на нет, а возможность управлять АО у государственных ведомств значи- тельно
возрастала.
За работой АО "наблюдали" прежде всего те госорганы, в кото- рых они
регистрировались. АО были обязаны ежегодно представлять им копии своего
годового отчета и баланса (157). Однако были еще и органы государственного
контроля, которые могли вмешиваться в дея- тельность АО через хозяйственные
ведомства. Так, коллегия НК РКИ СССР, рассмотрев на своем заседании 23 февраля
1925 г. вопрос "Об обследовании деятельности АО "Шерсть", предложила ВСНХ
СССР ука- зать обществу на необходимость реорганизации его заготовительного
аппарата и обязать общество разработать в месячный срок детальный финансовый и
кредитный план деятельности на 1925 г., запретив ему товарообменные операции
помимо плана, утвержденного Наркоматом внутренней торговли; а также
осуществить сокращение штата сотруд- ников на местах и в правлении (158). А то,
что АО, связанные с промышленностью, находятся в ведении ВСНХ, было в 20-е гг.
общеп- ризнанным (159).
Мощнейшим средством государственного контроля за акционерной формой
был и плановый режим деятельности акционерных обществ. Так, их план заготовок
составлялся
на
основе
производственных
программ
акционеров
(т.е.
государственных предприятий и учреждений), кото- рые согласовывались с ВСНХ и
им утверждались (160).
В начале нэпа нередкими были высказывания за более широкое использование
смешанных АО, которые могли способствовать не только решению проблемы
бюджетного дефицита, но и контроля частного капи- тала. Расширение практики
использования смешанных форм хозяйство- вания аргументировалось тем, что
переход к использованию капита- листических методов не угрожает
социалистическому строительству, так как хозяином "капиталистически" ведомой
промышленности, транспорта, кредита, является пролетариат", в промышленности
же "социалистическим элементам твердо обеспечено преобладание над капиталистическими" (161).
Идея контроля государством частного капитала путем не- посредственного
участия в совместно с ним создаваемых объединениях зародилась еще в годы первой
мировой войны. Она возникла в связи с стремлением российского правительства
устранить влияние германско- го капитала на русскую промышленность (162).
Однако возродилась идея создания смешанных АО лишь с началом нэпа, так как в
период "красногвардейской атаки" на капитал предложения предпринимателей
(например, директора Сормовского и Коломенского заводов А.П.Ме- щерского)
партийно-государственным руководством, занятым ликвида- цией рыночного
механизма, отвергались.
В декабре 1921 г. эта идея была поддержана 9-м съездом Сове- тов. За ее
реализацию активно выступили руководители Внешторга (Л.Б.Красин), Наркомфина
(Г.Я.Сокольников). Они были за господство государства в таких объединениях
(государственные ведомства должны владеть не менее половиной акций и иметь
преобладание в правлении смешанного АО).
Имевшаяся еще в первые годы нэпа некоторая неопределенность в решении
вопроса о том, является ли смешанное АО частным или госу- дарственным
68
предприятием (так, профсоюзные органы при определении ставок рабочих и
служащих, при заключении коллективных договоров рассматривали их как частные;
имущественные споры смешанных АО рассматривались тогда в основном судами, а
не арбитражными ко- миссиями при губэкосо и СТО, которым были
подведомственны споры между госпредприятиями; в отношении внебиржевых
сделок СТО лишь предписывал членам правлений смешанных АО, представляющим
госу- дарственный капитал, проводить регистрацию сделок через постанов- ления
правлений и общих собраний АО; смешанные АО могли организо- вывать крупные
промышленные предприятия только в порядке специаль- ной концессии (163)), в
середине 20-х годов исчезает.
В системе централизованно-плановых отношений частноправовая форма
смешанных АО не служила препятствием для установления госу- дарственными
ведомствами таких же отношений с ними, как и с госу- дарственными
предприятиями "последовательно-социалистического ти- па". Очень скоро, особенно
с 1924 г., АО с участием государствен- ного капитала целым рядом правил,
инструкций и распоряжений факти- чески приравнивались к государственным
предприятиям и учреждениям.
Так, в соответствии с правилами о помещении резервного и за- пасного
капиталов госпредприятий в государственные и гарантирован- ные правительством
ценные бумаги (май 1924 г.) смешанные АО были обязаны, наряду с
государственными предприятиями и учреждениями, не состоявшими на
государственном бюджете, помещать 60% этих капи- талов в государственные и
гарантированные
правительством
бумаги.
Наряду
с
государственными
предприятиями и учреждениями, смешанные АО были обязаны регистрировать свои
внебиржевые сделки, причем их представители так же, как и представители
предприятий, не были обязаны иметь при заключении на бирже сделок нотариально
засвиде- тельствованных доверенностей (как представители частных лиц), они
предъявляли
доверенности,
подписанные
председателем
правления
(у
госпредприятий - его руководителем) с приложением печати.
Рассмотрение имущественных споров, в которых одной из сторон было
смешанное АО, осуществлялось как и рассмотрение таких же спо- ров между
государственными предприятиями и учреждениями, в арбит- ражных комиссиях (за
смешанными АО республиканского значения оставлялось право такого рассмотрения
с их согласия).
Наконец, даже служащие смешанных АО приравнивались к служащим
госпредприятий, так как на них распространялся порядок выдачи тантьем,
действовавший на хозрасчетных государственных предприяти- ях (164).
Из частноправовой оболочки уже явственно проступали черты "чистого"
государственного предприятия, работавшего независимо от выгодности или
невыгодности своих операций, связанных с выполнени- ем государственных заданий.
Е.А.Преображенский в середине 20-х гг. констатировал, что "сама структура и метод
работы акционерных об- ществ с государственным капиталом почти ничем не
отличается от де- ятельности любого треста" (165). Государственные акционерные
об- щества утрачивают черты рыночных внеплановых хозяйственных орга- нов.
Одновременно с процессом перехода АО в разряд "чисто" госу- дарственных
предприятий шел и другой - сближение акционерной орга- низационной формы с
синдикатской, т.е. с государственным паевым объединением. Уже в середине 20-х г.
в ряде законодательных актов и их проектов под АО все более понимается паевое
товарищество, а государственное паевое товарищество - как АО с исключительным
участием государственных предприятий и учреждений. Так, в проекте "Положеня о
государственных паевых товариществ", представленном Наркоматом внутренней
торговли СССР 3 февраля 1925 г. в СНК СССР, государственные паевые
69
товарищества квалифицировались как акцио- нерные общества, участниками
которых являются исключительно госу- дарственные предприятия и учреждения.
В проекте, в частности при "построении органов государстенно- го паевого
синдиката", предусматривалась в целях усранения "излиш- ней формальной
волокиты" возможность созыва в них общих собраний не только путем публикации в
газетах, но и посылки пайщикам по- весток, а также замены общего собрания
акционеров советом (166).
Весьма характерным было то, что в объяснительной записке Нар- комвнуторга
к этому законопроекту понятия "акционерное общество" и "паевое товарищество"
использовались в качестве синонимов. Впро- чем, так же,как и в постановлении ЦИК
и СНК СССР от 24 апреля 1925 г. "О порядке утверждения уставов акционерных
обществ (паевых то- вариществ) и их регистрации", где даже в самом названии
документа эти две организационные формы фактически отождествлялись (167).
Тождественность АО и синдикатов во второй половине 20-х гг. была настолько
очевидна, что широко констатируется и в официальных документах, и в
аналитических работах. Так, в литературе по синди- катскому праву отмечалось, что
"по строению уставного капитала, характеру имущественной ответственности
(большинства синдикатов), конструкции органов управления и т.п. они (синдикаты. Л.Л.) со- вершенно однотипны с акционерными обществами" (168). В пояснении к
разработанному проекту постановления ЦИК и СНК СССР "О порядке регулирования деятельности Акционерных Обществ и Товариществ с огра- ниченной
ответственностью, образованных с участием государственно- го капитала", которое
было направлено президиумом ВСНХ СССР в СНК 27 мая 1927 г., руководство
ВСНХ утверждало: "Не подлежит сомне- нию, что общества, участниками коих
являются исключительно госор- ганы, по существу своему чрезвычайно близки
другим формам объеди- нений государственных предприятий, как синдикатам" (169).
С принятием в 1927 г. Положения об акционерных обществах (170) происходит
законодательное закрепление отождествления акцио- нерных обществ с
синдикатами. По нему АО стали по сути паевыми, а не акционерными, мало чем
отличающимися от государственного паево- го синдиката.
Законодательное оформление процесса сближения акционерной и синдикатской
форм организации государственной промышленности затя- гивается (хотя в
разработке Положения, кроме различных госу- дарственных ведомств, принимали
участие и комиссия законодательных предположений при СНК СССР, и комиссия
СНК во главе с В.В.Куйбыше- вым, которая одновременно рассматривала проект
Положения о синди- катах (171)) во многом вследствие быстрой трансформации
акционер- ных обществ.
С принятием Положения происходит размежевание рыночных и со- ветских
АО, форма которых начинает соответствовать их содержанию. Оно способствовало
ликвидации неопределенности положения госу- дарственных АО, которое не
содействовало укреплению планового вли- яния на их деятельность
соответствующих центральных ведомств, что, по мнению президиума ВСНХ СССР,
высказанному в мае 1927 г., "не найдет оправдания ни с какой точки зрения" (172).
Централизованно-плановое начало, вторгаясь в акционерную фор- му, не только
разрушало ее автономию (относительную независимость от центра, плана), но и
ограничивало возможности для формирования рынка ценных бумаг, рынка
капиталов. Акции не подвергались коти- ровке на бирже. Они не становились
товаром. Это следовало из того, что мобильность акций в акционерных обществах
была с самого начала ограниченной (именные акции). Как и в паевых объединениях,
акции в АО по сути были вкладом определенного вкладчика.
Итак, будучи наиболее "рыночной" из всех организационных форм
государственной промышленности, акционерная форма получила наи- меньшее
70
распространение в годы нэпа. Вследствие же, с одной сторо- ны, трансформации этой
формы в условиях господствовавших начал централизованно-плановой
экономической системы в госпредприятие "последовательно-социалистического
типа", а с другой - ее сближе- ния с синдикатской и расширения функций
синдикатов, во второй по- ловине 20-х годов происходит быстрое вытеснение
акционерной формы из государственной промышленности. "Было решено, - говорил
на объ- единенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в августе 1927 г. нарком РКИ
Г.К.Орджоникидзе, - что надо пересмотреть все эти акционерные об- щества, часть из
них ликвидировать и, во всяком случае, не созда- вать новых без серьезной
надобности" (173).
В силу сохранения устоев централизованно-плановой экономи- ческой системы
(прежде всего подавляющего преобладания госу- дарственной собственности в
промышленности) децентрализация в сфе- ре государственной промышленности,
осуществлявшаяся в 20-е гг. с целью повышения ее эффективности, вызывала к
жизни те организаци- онные формы, которые обеспечили надежный контроль за
промышленными предприятиями, функционировавшими в условиях легализации
элементов рыночной экономической системы.
Хозрасчетные объединения в государственной промышленности - тресты,
синдикаты, акционерные общества, - сохраняя в ней "команд- ные высоты",
позволяли временно выйти из тупика главкизма. Синди- кат в этой системе
объединений являлся как бы интегрирующим зве- ном. Уже в середине 20-х гг.
отмечалось, что с акционерным общест- вом синдикат сближает система управления,
наличие пая, а с трестом - зависимость от госоргана, в подчинении которого
синдикат нахо- дился (что и отражалось в примерном уставе синдиката 1925 г.) (174).
Синдикатская форма оказалась в наибольшей степени отвечаю- щей условиям нэпа с
его, как констатировалось ХV съездом ВКП(б), усилением централизованноплановых принципов организации народного хозяйства и все большим вытеснением
анархии "товарно-капиталисти- ческого рынка" (175).
Синдикаты вытесняют акционерные общества - форму, более ориентированную на рынок, и на деле подчиняют промышленные предприя- тия
объединенные в тресты, практически изолировав их от рынка и фактически
ликвидировав сам рынок, сливаются с главками, пере- растая, минуя некоторые
промежуточные стадии, в централизован- но-плановые отраслевые структуры
управления промышленностью - нар- коматы.
Тенденция к самостоятельности промышленных предприятий с са- мого начала
осуществления реформы не могла получить серьезного развития вследствие
сохранения монопольного положения госу- дарственной собственности в
промышленности, что вело не только к появлению ее специфических
организационных форм (тресты, синдика- ты, АО), но и соответствующей системы
управления.
§2. Децентрализация и централизация в системе управления
В соответствии с решениями Х конференции РКП(б) (май 1921 г.) начинает
разрабатываться система управления, которая должна была адаптировать
расширение хозяйственной самостоятельности госпредп- риятий и их объединений к
сохранившей свои основы централизован- но-плановой экономической системе.
В тезисах ВСНХ "О хозяйственной политике", написанных в нояб- ре 1921 г.
заместителем председателя ВСНХ И.Т.Смилгой, предусмат- ривалось, что за центром
должен был оставаться план, произ- водственная программа, государственное
снабжение и финансирование, регулирование и контроль. В.И.Ленин, читавший
тезисы, замечаний по этому их разделу не сделал (1).
71
Воздействие государства на хозяйство в условиях некоторого расширения
хозяйственной самостоятельности и децентрализации уп- равления мыслилось в
президиуме ВСНХ (январь 1922 г.) в двух фор- мах: общего управления и
регулирования. Первая форма наиболее пол- но реализовывалась по отношению к
предприятиям, полностью или частично снабжаемым государством, и не
распространялась на частную промышленность. Под управлением понималось:
финансирование и снаб- жение, разработка производственных программ,
обязательных для предприятий, техническое руководство, контроль и
инспектирование. Проявление регулирования усматривалось в правовом воздействии
и экономическом давлении (2).
В соответствии с этими подходами к реорганизаци системы уп- равления
госпромышленностью осуществлялись преобразования в струк- туре ВСНХ.
К августу 1922 г. производственное и техническое руководство отраслями
промышленности было сосредоточено в Центральном произ- водственном
управлении (ЦПУ), а экономическое - в Экономическом управлении (ЭУ) ВСНХ.
Руководство торговлей было сосредоточено в Управлении регулирования торговлей
(УРТ). Были сохранены главные управления: по металлической промышленности
(Главметалл), по гор- ной (Главгорпром), по электротехнической (Главэлектро), по
топлив- ной (ГУТ), по военной (Главвоенпром), по делам кустарной, мелкой
промышленности и промысловой кооперации (Главкустпром), по госу- дарственному
строительству (ГУГС), земледельческих хозяйств про- мышленных предприятий
республики (Главземхоз). Остальными отрасля- ми промышленности руководили
секции ЦПУ (3).
Дальнейшая реорганизация аппарата ВСНХ явилась выражением ук- репления
плановых начал в управлении промышленностью. Как полагали в ВСНХ,перед ним
встала задача "приучить хозяйство к годовому опе- рационному плану. Поставить
отчетность ...Организовать ревизионный аппарат. Приучить тресты к хозяйственному
ведению дела, к умелому использованию вверенного им имущества и оборотных
средств. ...по- добрать подходящий хозяйствующий персонал..." (4).
Новое положение о ВСНХ (ноябрь 1923 г.) (5) основательно ме- няло его
структуру, концентрируя оперативное управление крупной промышленностью в
центральном союзном промышленном ведомстве. Центральное управление
государственной промышленностью (Цугпром) делилось на директораты по
отраслям промышленности. Через них оно руководило госпромышленностью,
находившейся в ведении ВСНХ СССР.
А.М.Гинзбург справедливо подчеркивал, что это управление было задумано как
"трест трестов", "государственный концерн", призван- ное дать в руки ВСНХ
фактическое руководство крупной промышлен- ностью. Цугпром в структуре ВСНХ
должен был обеспечить развитие промышленности, "следя за каждым шагом ее,
определяя ее задания, предоставляя ей средства для их использования, фактически
руководя возглавляющим ее личным составом, являясь чем-то вроде оперативно- го
объединения" (6).
Тенденции усиления централизованно-плановых начал соот- ветствовала и
структура ВСНХ РСФСР, в которой имелось Управление государственной
промышленностью (Угпром), осуществлявшее руко- водство промышленностью
республиканского подчинения. Угпром зани- мался составлением производственных
планов, промышленного бюджета, проводил в жизнь и контролировал мероприятия
ВСНХ. Вопросами же местной промышленности ведало Управление местной
промышленности (Уместпром). А Экономическое управление (ЭУ) ВСНХ РСФСР
занималось проблемами промышленной политики, организацией промышленности,
разработкой законоположений относительно государственной, коопера- тивной и
72
частной промышленности. Этот орган решал задачи финанси- рования, кредитования
и планирования (7).
Еще более последовательно, чем на союзном и республиканском уровнях,
предполагалось руководить ("подтягивать тресты к совнар- хозам") местной
промышленностью. В конце 1924 г. возникает идея организации и на местах органа
по управлению промышленностью. В этом местном угпроме должны были быть
сосредоточены "все стороны управления промышленными предприятиями в
совокупности: администра- тивная, производственная и финансово-отчетная" (8).
Совещание местных органов ВСНХ РСФСР (ноябрь-декабрь 1924 г.) одобрило эту
идею (9).
Непосредственное воздействие центрального аппарата ВСНХ РСФСР на
местную промышленность усиловалось за счет целого комплекса ор- ганизационных
мер: Местпром делился по принципу районирования, совнархозы и отделы местного
хозяйства группировались по районам, местные сводные планы и балансы
обязательно пересматривались в центре и др. (10).
Известно, что с осуществлением нэпа местные органы ВСНХ полу- чили
некоторую самостоятельность. Однако скоро это ослабление централизованных
связей компенсируется усилением контроля за госу- дарственной промышленной
собственностью со стороны органов власти. Так, губернские совнархозы (ГСНХ)
оказываются в двойном подчинении (они становятся не только местными органами
ВСНХ, но и отделами губисполкомов), а промбюро замещаются центральными и
областными совнархозами, последние также были органами двойного подчинения.
Компенсировать ослабление вертикальных связей в промышлен- ности была
призвана и система органов СТО (от областных до фабрич- но-заводских
экономических совещаний) и ВСНХ. Тресты, синдиката, а также такие
совещательные органы при президиуме ВСНХ, как совет синдикатов, съезды по
отраслям промышленности и их бюро и советы, должны были,по мнению члена
президиума ВСНХ А.М.Краснощекова, поз- волить руководству ВСНХ стать
"директором-распорядителем всей государственной промышленности, действующим
от имени и в интересах хозяина-государства" (11).
Эти совещательные органы, полагал председатель ВСНХ П.А.Бог- данов,
должны были способствовать приспособлению административного аппарата ВСНХ к
процессам, протекавшим в промышленности (12).Съез- ды промышленности и их
органы призваны были, по представлению ру- ководства ВСНХ, компенсировать
односторонность синдикатов, подхо- дивших к вопросам производства с точки
зрения рынка, а не обще- государственного (13). Со временем подобные
вспомогательные орга- ны, которые способствовали "собиранию" промышленности,
отпали от стабилизировавшейся централизованно-плановой системы управления.
К середине 20-х гг. в аппарате ВСНХ СССР происходят измене- ния, которые
были вызваны процессом концентрации планового управ- ления всей отраслью
промышленности без разделения на союзную, республиканскую и местную. Прежде
всего существенно возросла роль главных управлений. Так, происходит усиление
значения "главка по металлу" (Главметалла), в текстильной, химической и других отраслях промышленности происходят аналогичные процессы (14).
Отраслевые главки образовывались, несмотря на высказывавшиеся в 1924-1925
гг. опасения о возрождении прежних, главкистских, ме- тодов управления (15). И они
имели основание. Выступая на ХV парт- конференции, председатель СНК УССР
В.Я.Чубарь констатировал стрем- ление союзных главков охватить все в малейших
деталях (16). Этому способствовала политика, проводимая президиумом ВСНХ
СССР. Так, его приказом от 28 января 1926 г. трестам и синдикатам предписывалось "возбуждение вопросов общего и принципиального характера в других
73
ведомствах производить через посредство соответствующих уп- равлений ВСНХ
СССР и с их одобрения" (17).
Централизации в управлении местной промышленностью должно бы- ло
способствовать укрепление связи между ВСНХ союзных республик и их местными
органами. Для этого к середине 20-х гг. был усилен ап- парат республиканских
ВСНХ. В 1924/25 г. центральным органам уп- равления промышленностью (ВСНХ
СССР и союзных республик) впервые удалось охватить всю совокупность вопросов
работы местной промыш- ленности и ввести ее не только в рамки общего
статистического учета, но и планирования (18).
Частичные изменения в центральном аппарате ВСНХ в 1923-1925 гг.
подготовили более серьезную его реорганизацию. Это было связано с тем, что
планирование к началу 1926 г. выходило на качественно иной рубеж - перспективное
с охватом первичных элемен- тов экономической системы. Реорганизация
вызывалась и политикой форсированной индустриализации. Частичные же
изменения уже не от- ражали реальных возможностей госаппарата воздействовать на
рыноч- ные элементы, контролировать отрасли промышленности.
Прежде всего структура ВСНХ должна была приспособиться к ре- шению
задачи перспективного планирования. Однако его руководство не стремилось к тому,
чтобы просто создать в ВСНХ какой-то орган, изучающий вопросы планирования. Из
доклада о необходимости измене- ний в структуре своего аппарата, представленного
в СТО в апреле 1926 г., следовало, что оно стремилось к тому, чтобы "действенно и
практически пропитать духом перспективного планирования все наши
промышленные отрасли, и от желаний и разговоров о планировании пе- рейти к
созданию реальных элементов промышленного планирования". Именно в этом
президиум ВСНХ СССР видел "действительные успехи в смысле социалистического
управления промышленностью" (19).
Предполагалось вместо Цугпрома создать главные управления, которые, в
отличие от его директоратов, должны были осуществлять управление не только
предприятиями союзного значения, но и всей промышленностью данной отрасли,
включая и местную. Деление промыш- ленности на союзную, республиканскую и
местную признавалось искуственным, носившее "условно-временный характер" (20).
Семь главков (Главное управление металлической промышлен- ности; Главное
энергетическое управление; горное, геологическое и геодезическое управление; лесобумажное; химическое; текстильное и сельскохозяйственное пищевое управление)
должны были осуществлять плановое управление предприятиями и объединениями
этих отраслей промышленности путем директив, распределения кредитов и сырья,
наблюдения за выполнением планов (21).
Для того, чтобы не ослаблять повседневный контроль над рабо- той трестов,
синдикатов и главков, предполагалось усилить работу ревизионного аппарата, создав
особое ревизионное управление, кото- рое находилось бы в непосредственном и
прямом подчинении председа- теля ВСНХ, наделенного всеми правами наркома.
Отсюда следовали из- менения в составе президиума ВСНХ: он резко сокращался (с
22 до 9 человек).
Предполагалось создать и специальный плановый орган - Плано- вое
управление,
которое
должно
было
осуществлять
планирование
всей
промышленности в целом как союзной, так и республиканской и мест- ной,
разрабатывать
перспективные
планы
промышленного
развития
(22).
Предшественники Планового управления (Особое совещание по воспроизводству
основного капитала промышленности, Промплан) под- готовили возможность
сделать попытку охватить единым планом всю промышленность в целом.
Намечаемая реорганизация, в сущности, должна была лишь офор- мить то, что
уже сложилось в хозяйственном механизме промышлен- ности. Она была
74
завершением происшедших в нем изменений. Поэтому она признавалась правильной
и НК РКИ СССР (апрель 1926 г.) (23), и Госпланом (июнь 1926 г.). Более того,
Госплан предлагал исправить "анахронизм", присвоив ВСНХ точное название "Народного Комисари- ата Промышленности" (24). В СТО СССР (май 1926 г.) также
признава- лись правильными основные принципы намеченной ВСНХ реорганизации,
и в частности "углубление и расширение работы его центрального ап- парата в
направлении регулирования не только промышленности союз- ной, но также
республиканской, местной и частной..." (25). В ав- густе 1926 г. СНК СССР
постановил разрешить председателю ВСНХ СССР В.В.Куйбышеву "приступить к
намеченной реорганизации аппарата нар- комата ВСНХ" (26).
В результате ее осуществления в 1927 г. в управлении произош- ло сближение
общеэкономической и плановой работы. Это сближение нашло выражение в
появлении в структуре ВСНХ Планово-экономическо- го управления (ПЭУ).
Цугпром был ликвидирован. Вместо него образо- ваны главки по управлению
соответствующими отраслями промышлен- ности. Наряду с ранее существовавшими
Главметаллом и Главвоенпро- мом, появились Главтекстиль, Главлесбум, Главхим,
Главсельпром, Главгортоп. Для управления кожевенной, полиграфической, стекольно-фарфоровой и другими отраслями промышленности были созданы ко- митеты
(27). Главные управления и комитеты должны были охватить плановым управлением
всю (союзную, республиканскую, местную) про- мышленность в каждой отрасли.
Процесс усиления централизованно-плановых начал в системе уп- равления
сопровождался ее бюрократизацией. Увеличивающееся число руководящих органов
и инстанций в ВСНХ, другие государственные ор- ганы требовали от синдикатов,
трестов и предприятий массу различ- ного рода отчетно-статистических сведений,
ответы на анкеты, зап- росы и т.п. Бумажный поток все расширялся, дезорганизуя их
работу и увеличивая накладные расходы.
За год аппарат отчетности поглощал около 600 млн. рублей (по другим данным
и того больше - до 900 млн. рублей (28)). А.З.Голь- цман подчеркивал, что "он разбух
до таких размеров именно вследствие мелочной опеки центра над местами,
вследствие желания регулировать все и знать каждую мелочь" (29).
Не лучше было положение и на местах. Так, управленческий ап- парат местной
промышленности Омкого округа к марту 1927 г. соста- вил 22% к числу рабочих и
поглощал 31% оборотного капитала (30). Однако партийные чиновники причину
разбухания усматривали лишь в многочисленности трестов и поэтому рекомендовали
местным властям осуществить их слияние в один - два комбината (31).
Попытки же сокращения расходов на управленческий аппарат за- канчивались
ничем. Так, в системе ВСНХ в 1927 г. сокращение затрат по данной статье вместо
намеченных 15% произошло лишь на 8-10% (32). Происходило это и потому, что
весь энтузиазм управленческого аппарата при сокращении отчетности (вплоть до
90%, а сокращение ее на 30% считалось лишь пустяковым делом), исчезал, когда
речь захо- дила о сокращении лишь на 20% стоимости самого аппарата, т.е. са- мих
чиновников (33).
Во второй половине 20-х гг. сокращения в системе управления могли идти в
основном лишь за счет ее рыночных элементов. В свя- зи с этим наркомат РКИ в
конце 1926 г. пересмотрел свой план рабо- ты на 1927 г. Одной из важнейших задач
НК РКИ должно было стать изучение трестов, синдикатов, их представительств,
банков, обществ взаимного кредита и т.п. "с целью установления наиболее
рациональ- ной структуры этих учреждений, возможного сокращения их количества, путем объединения однородных учреждений, приведение сети бан- ковских
отделений в соответствии с хозяйственными интересами стра- ны, отсечения
отживших в нынешней хозяйственной обстановке функций учреждений и целых
учреждений"(34).
75
Между тем, центральные органы, непосредственно связанные с производством
и непосредственно имевшие дело с результатами про- цесса централизации системы
управления, проявляли известную осто- рожность в его форсировании. Так, в докладе
ВСНХ СССР Совнаркому (май 1927 г.) внимание правительства обращалось на то,
что "цент- рализм приобрел гипертрофированные размеры и вызвал в жизнь бюрократизм,
ослабление
хозяйственной
инициативы
оперативных
органов,
множественность инстанций, параллелизм в их работе, громоздкость аппарата,
ослабление чувства ответственности и т.д." Провозглашен- ный же декретом о
трестах 10 апреля 1923 г. принцип коммерческого расчета, по мнению ВСНХ, "стал
отмирать, уступая место всепроника- ющей регламентации". В ВСНХ полагали, что
плановое начало должно сочетаться с работой,основанной на принципе
коммерческого расчета, т.е. производственным единицам в пределах плана должна
быть обеспечена самостоятельность (35).
Против такой "либеральной" позиции были другие центральные хозяйственные
органы, в частности Наркомат внешней и внутренней торговли СССР в июне 1927 г.
обвинил ВСНХ в противопоставлении коммерческого расчета плановому началу. По
его мнению, это неиз- бежно должно было вызвать "раскрепощение"
промышленности и торгов- ли от планово-регулирующего воздействия
государственных органов".
В Наркомторге полагали, что всестороннего планирования и уп- равления
требуют не конъюктурные факторы (избыток или недостаток товаров на рынке), а
"планомерное развитие народного хозяйства в целом, на основах социалистического
его переустройства". Поэтому Наркомторг предлагал законодательно (в декретах о
трестах, синди- катах и т.п.) зафиксировать следующие положения: начало коммерческой выгоды госпредприятий должно быть подчинено интересам общегосударственным; плановая и регулирующая деятельность государства должна
выражаться не только в рассмотрении наркоматами годовых планов и отчетов
госпредприятий, но и в корректировке их текущей деятельности (36).
Однако,эти обвинения одного центрального хозяйственного орга- на другим
носили все же не принципиальный характер, а были во многом отражением
ведомственной борьбы за сосредоточение "плано- во-регулирующих функций
государства" в отношении промышленности.
Наряду с традиционными административными органами управления
промышленностью - главками - в 20-е гг. все более важную роль в формировании
централизованно-плановой структуры отраслевого управ- ления играют синдикаты.
Быстрое расширение их функций привело к тому, что синдикаты, особенно во второй
половине 20-х гг., вторга- лись в область оперативного руководства трестами. Для
этого у них имелись большие возможности, чем у главков (например, разветвленный и гибкий аппарат). Изменение места синдикатов в системе управ- ления привело
к тому, что в январе 1927 г. в СНК СССР было внесено предложение о разработке
нового положения не только о трестах, но и синдикатах (37).
Таким образом, довольно ясно выявлялась возможность: образо- вание именно
на основе синдиката государственного органа, осущест- вляющего реальное
оперативно-плановое управление всей отраслью промышленности. Хотя и до 1927 г.,
как отмечалось председателем ВСНХ СССР В.В.Куйбышевым, "ВСНХ Союза
управлял по вертикальным столбам, по отраслевому признаку" (38). Но тогда такое
управление во многом было формальным, т.к. главки опирались лишь на административные методы централизованного управления. В отличие от них от- раслевые
синдикаты, сосредоточив у себя экономические рычаги пла- нового давления на
производство, могли осуществлять реальное уп- равление.
В практике второй половины 20-х гг. проблема разделения функ- ций планового
и оперативного управления, его административных и экономических методов,
76
возникшая вследствие допуска рыночных эле- ментов, сводилась к урегулированию
отношений между синдикатами и главными управлениями ВСНХ (39).
Несмотря на усилившееся значение синдикатов в управлении, оно было
признано не всеми центральными органами и не сразу, даже в руководстве ВСНХ
СССР. Так, еще в декабре 1928 г. пленум ВСНХ, высказался в резолюции по докладу
"Организационные вопросы промыш- ленности и проблема кадров" за то, чтобы "все
функции, относящиеся к оперативному выполнению планов, были переданы
главкам" (40).
Однако практика свидетельствовала о том, что нити управления отраслью
сосредотачиваются именно в синдикате. Об этом говорил, в частности, опыт
текстильной промышленности, где Всесоюзный тек- тильный синдикат (ВТС)
оттеснял Главтекстиль от управления от- раслью. В августе 1927 г. на объединенном
пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) констатировалось, что ВТС сделался командующей
организацией всей текстильной промышленности, тогда как Главтекстиль никакой
роли не играет. "Главтекстиль, который должен быть органом, руководящим всей
текстильной промышленностью, в том числе и ВТС, на самом деле является органом,
руководства которого никто не спрашивает и никто не признает" (41), делал вывод
С.К.Орджоникидзе.
В мае 1928 г. на заседании бюро президиума Всесоюзного совета синдикатов
отмечалось, что синдикаты более управляют промышлен- ностью, чем главки, а
влияние синдикатов на планирование произ- водства все время возрастает. В связи с
этим в проекте постановле- ния президиума ВСНХ о положении и деятельности
синдикатов предла- галось подчеркнуть оперативный характер их работы и
необходимость изучить опыт, проводимый в текстильном синдикате (42). Этот опыт
завершился 20 июня 1928 г. передачей ВТС функций Главного текстильного
управления.
Но и в регулировании промышленностью, которое все более ре- ально
осуществляли синдикаты, также утверждались административные методы.
Выступавшие на заседании президиума ВСС в октябре 1928 г. говорили, например, о
том, что ВТС, заняв место главка, посадил тресты на бюджет, тоже произошло с
сырьем и снабжением, а его ог- ромный аппарат сковал работу трестов и порождал
обильную переписку и трения. На основании этого ими делался вывод о том, что
"ВТС сейчас превращается исключительно в административный главк". Неко- торые
из выступавших полагали, что регулирование синдикатами про- мышленности
неизбежно превратит их в главки (43).
Сторонники более "мягкого" вхождения в жесткую систему цент- рализованнопланового управления даже в ходе разработки проектов реорганизации управления
промышленностью в 1929 г., опасаясь прев- ращения синдикатов в донэповские
главки, были против того, чтобы они стали базой для формирования органа
отраслевого управления с функциями планирования и оперативного управления (44).
Однако,осенью 1929 г. был сдалан окончательный выбор в пользу синдикатской
основы при реорганизации управления промышленностью. В проекте постановления
политбюро ЦК ВКП(б) указывалось: "...по целому ряду синдикатов наблюдается в
значительной мере дублирова- ние их работы с работой Главков ВСНХ. Создавшееся
положение требу- ет объединения работы Главных управлений с работой синдикатов,
их слияние на базе синдикатов по примеру того, как это было проведено в
текстильной промышленности" (45). А ранее уже было высказано и предложение о
создании новых отраслевых органов управления промыш- ленностью - объединений
(46).
13 октября 1929 г. для проработки тезисов "О реорганизации управления
промышленностью" создается, во главе с заместителем наркома РКИ Розенгольцем,
комиссия ЦКК ВКП(б) и НК РКИ СССР (47). В подготовленных ею тезисах
77
разделение функций планово-администра- тивного и оперативно-хозяйственного
управления отвергалось, а поэ- тому признавалось, что "дальнейшее раздельное
существование плани- рующих и управляющих органов ВСНХ является
нецелесообразным и вредным, поскольку не позволяет в должной мере руководить
предпри- ятиями...". На основании этого делался вывод о необходимости объединения работы главков и синдикатов, их слиянии по примеру того, как это было
осуществлено в текстильной промышленности. В основу деятельности новых
отраслевых объединений предполагалось положить: планирование производства,
техническое руководство, организацию сбыта и снабжения, руководство
коммерческой и финансовой деятель- ностью, вопросы труда и подготовки кадров
для данной отрасли про- мышленности (48).
5 декабря 1929 г. ЦК ВКП(б) принимает постановление "О реор- ганизации
управления промышленностью" (49). Начинается форсирован- ный переход к
главкистско-наркоматской системе управления с ее жестким административным
планированием и оперативным управлением предприятиями отрасли, без какой-либо
ориентации на рыночные эле- менты. Главки ликвидировались, а на базе синдикатов
для руко- водства отраслями создавались промышленные объединения. А.З.Гольцман оценивал это как "громадный шаг по пути усовершенствования системы
управления" (50).
Уже в мае 1930 г. ВСНХ доложил Совнаркому, что работа по ре- организации в
основном завершена, "отраслевые союзные объединения все оформлены, и уставы их
утверждены" (51). Наряду с ними были созданы республиканские (в РСФСР к маю
1930 г. их было одиннадцать (52)) и областные объединения, которые управляли
трестами и предп- риятиями республиканской и местной промышленности.
Реорганизация вовсе не преследовала цель осуществить децент- рализацию
управления промышленностью, хотя об этом говорилось на ХVI конференции
ВКП(б) в апреле 1929 г. (53). Напротив, предприя- тие становится основным
объектом управления из центра, т.к. ВСНХ получил возможность прямого
воздействия на него через орган, кото- рый сосредоточил у себя административную и
экономическую власть.
Реорганизацией из сферы государственной промышленности факти- чески
полностью был изъят такой элемент рыночных отношений, как хозрасчет. В
образованных объединениях хозрасчет был формален, т.к. на практике союзные
объединения не могли быть одновременно и хозрасчетными, и органами ВСНХ
СССР, призванными проводить от- раслевое управление промышленностью (54).
Кроме того, хотя объеди- нению при его образовании и выделялся уставной капитал,
но он был единым и неделимым на паи (55).
О том, что это были в основном административные органы управ- ления,
говорил и их громоздкий аппарат (к лету 1930 г. штаты толь- ко 13 объединений
ВСНХ были увеличены на 1266 человек (56)), и крайняя медлительность в
оперативной работе, и безответственность (57).
К лету 1930 г. процесс углубления отраслевого и слияние пла- нового и
оперативного управления промышленностью привел к разук- рупнению отраслевых
объединений, а затем их ликвидации 8 октября 1932 г. и появлению главных
управлений по отраслям промышленности, свободных от всякого хозрасчета, от
которых совсем коротким был шаг, через упразднение постановлением ЦИК и СНК
СССР от 5 января 1932 г. ВСНХ СССР (58), к отраслевым наркоматам. И появился
тот "оперативно распределительный орган в промышленности, какой нам
представляется в идеале при социалистическом строе" (59).
Важную роль в управлении промышленностью в годы нэпа играла
коммунистическая партия. Ее руководство не только принимало осно- вополагающие
решения, которые в условиях нэпа способствовали сох- ранению и усилению
78
централизованно-планового характера системы уп- равления, сложившейся после
октября 1917 г., но и оказывало воз- действие на управление промышленностью,
последовательно реализуя свою кадровую политику и осуществляя непосредственное
вмешательст- во в него через центральные и местные партийные органы.
Положение, которое складывалось с управленческими кадрами с переходом к
нэпу, не устраивало партийно-государственное руко- водство. В результате
обследования "наиболее ответственных работ- ников ВСНХ", осуществленного в
1921 г. его отделом статистики, вы- яснилось, что "эта масса представляет собой
беспартийную (80% б/п, 19% коммунистов) дипломированную интеллигенцию (23%
инженеров, 61% лиц с высшим образованием, 87% с законченным средним), с
небольшой примесью бывших рабочих (8% общего числа)" (60).
Что было естественным: осуществлявшиеся изменения в экономи- ческой
системе требовали подготовленных специалистов, а не работ- ников, умеющих лишь
распределять и приказывать. Кроме того, воз- никли условия, когда и часть
квалифицированной интеллигенции, уви- дев в нэпе "не одну только "отмену"
ненавистной карточной системы, а отмену идей, скавывающих и убивающих жизнь",
приступила к работе при советской власти не за страх, а за совесть (61).
Поэтому с самого начала нэпа перспективной задачей комму- нистической
партии в области кадровой политики в системе управле- ния промышленностью,
было последовательное проведение линии на по- вышение среди управленцев доли
рабочих, крестьян и, конечно, чле- нов партии. И это успешно осуществлялось (см.
таблицу 15). Однако "окоммунизирование" и "орабочивание" (см. таблицу 16)
аппарата уп- равления промышленностью приводили к ухудшению его
качественного состава (см. таблицы 17 и 18), текучести.
Таблица 15
Партийная прослойка в руководящем составе
промышленности СССР (в %) (62)
Органы управления и промышленные объединения Годы 1921 1924 1925
__ВСНХ СССР
Среди ответственных работников 16,5 29,0
__ВСНХ_. __РСФСР
Среди ответственных работников 19,0 21,5
__ГСНХ
Среди членов правлений 100,0
Среди ответственных работников 26,0
__Синдикаты (общегосударственные)
Среди председателей правлений 100,0
__АО (общегосударственные)
Среди членов правлений 34,7
Среди членов ревизионных комиссий 28,6
__АО (местные) _. 42,6
__Тресты (общегосударственные)
Среди председателей и чл. правлений 48,3(х) 68,0
Среди председателей правлений 87,5
Среди ответственных работников аппарата 65,0 73,2
Среди директоров трестированных пр-тий 57,8
__Тресты (республиканские)
79
Среди председателей и чл. правлений 63,6 70,3
Среди председателей правлений 83,3 93,0
Среди директоров трестированных пр-тий 59,1
и их заместителей и помощников 62,8
__Тресты (местные)_. 33,6
__Примечания:_. х К апрелю 1923 г.
Таблица 16
Социальное происхождение партийной и беспартийной части руководящего
состава промышленности СССР (к середине 20-х гг.)(в %). (63)
Выходцы из:
Органы управления и ----------------------------------промышленные объединения рабочих крестьян служащих и прочих
интелл-тов
__ВСНХ РСФСР
Среди всех ответ. работников, 5,1 0,5 67,7 26,7
в том числе членов РКП(б) 19,0 76,2 4,8
__ГСНХ _.Среди всех ответ. раб. 14,6 6,7 72,9 5,8
__Тресты_. __(общегосударственные)
Среди пред-лей правлений:
членов РКП(б) 53,0 45,0
беспартийных 12,5 87,5
Среди директоров пр-тий:
членов РКП(б) 75,0 25,0
беспартийных 14,0
__Тресты (республиканские)
Среди б/п пред-лей правлений 100,0
Среди б/п членов правлений 8,7 8,7 78,3 4,3
Среди всех членов правлений 40,5 59,5
Среди всех ответ. работников, 71,0
в том числе беспартийных 2,5 6,3 87,0 6,3
Среди директоров пр-тий и 48,4 14,0
их заместителей 51,0 5,0 26,0
__Тресты (местные)
Среди их руководителей:
членов РКП(б) 39,6 4,2 52,0 4,2
беспартийных 3,2 93,6 3,2
Таблица 17
Уровень образования руководящего состава
промышленности СССР (к середине 20-х гг.)(в %) (64)
Органы управления и высшее среднее начальное высшее
промышленные объединения спец-ное
__ВСНХ РСФСР
Среди всех ответ.работников, 60,0 35,4 5,0 39,5
80
в т.ч.: членов РКП(б), 23,8 11,9
беспартийных 78,8
__ГСНХ
Среди всех ответ.работников 36,0 32,2 25,0
__Тресты (общегосударственные)
Среди пред-лей правлений:
членов РКП(б) 21,4 21,4 57,2
беспартийных почти все
Среди директоров пр-тий:
членов РКП(б) 5,0 15,0 80,0
беспартийных 56,0 18,0 26,0
__Тресты (республиканские)
Среди всех членов правлений, 36,0
в т.ч.: членов РКП(б) 14,2
беспартийных 76,0
Среди всех ответ.работников, 32,2
в т.ч.: беспартийных 82,0
Среди директоров пр-тий, 65,6
в т.ч.: членов РКП(б) 85,5
беспартийных 26,3
Среди зам.директоров чл.РКП(б) 82,0
__Тресты (местные)
Среди руководителей:
членов РКП(б) 4,2 31,2 64,6
беспартийных 18,9 43,2 35,8
Таблица 18
Производственный стаж руководящего состава
промышленности РСФСР (к середине 20-х гг.)(в %) (65)
Органы управления и более от 1 года менее
промышленные объединения 5 лет до 5 лет года
-----------------------------------------------------------------__ВСНХ РСФСР
Среди всех ответ.работников, 68,7 30,8 0,5
в т.ч.: членов РКП(б) 14,5
беспартийных 77,5
__ГСНХ
Среди всех ответ.работников 61,7 27,6 10,6
Среди всех председателей 34,1
__Тресты (республиканские)
Среди председателей правлений 50,0 39,0 11,0
81
Среди членов правлений 41,0 45,0 14,0
Среди предс. и чл. правлений:
членов РКП(б) 24,5 51,0 24,0
беспартийных 65,2 34,8
Среди директоров пр-тий, 45,2
их заместителей 56,0
__Тресты (местные)_.(х)
Среди их руководителей:
членов РКП(б) нет 20,8 75,0
беспартийных 1,1 11,6(хх) свед.нет(ххх)
__Примечания:_. х Данные по местным трестам приведены за периоды:
"более 3 лет", "от 1 года до 3 лет", "менее года".
хх Имели стаж 2-3 года. Данные об имевших стаж 1-2 года
документом утрачены.
ххх Эти данные документом утрачены.
За 1924/25 г. в 28 республиканских трестах сменилось 51,1% их руководства, а
среди партийной его части этот процент достиг 59,3 (66). При таком темпе правления
трестов могли обнов- ляться каждые два года, а партийная часть руководителей
республи- канской промышленности - полтора. Аналогичное явление имело место и
в трестах местной промышленности. Так, по данным учетно-распре- делительного
отдела ЦК РКП(б) за 1922-1923 гг. заведующие отдела- ми этих трестов и их
заместители обновились на 82%, директора трестированных предприятий на 75%, а
их помощники на 84% (67).
На царицынском металлургическом заводе "Красный Октябрь" за три года
сменилось пять-шесть директоров. Чуть ли не ежемесячно шла смена администрации
и на других заводах Царицына. Управляющие и заведующие предприятий губернии
зависели от губкома, губисполко- ма, профсоюза, рабочих предприятий и т.п. Такая
же кадровая чехар- да имела место и в Царицынском ГСНХ, где за три года
сменилось шесть председателей и два десятка их "ближайших и главнейших помощников". И тогда было очевидно, что все это самым серьезным об- разом
отражалось не только на предприятиях, но и хозяйстве страны (68).
Положение на местах не изменилось и в середине 20-х годов. Так, на тверских
предприятиях за 1923/24 - 1924/25 гг. состав ру- ководства предприятий резко
изменился. Только за 1924/25 г. смени- лось 28 директоров, 6 технических
руководителей и 22 бухгалтера. Оценивалось это как отрицательное явление. Автор
сообщения пола- гал, что "стабилизация аппарата промышленности не менее важна,
чем стабилизация червонца" (69).
Сопоставляя же уровень образования руководителей предприятий с их
производственным стажем, ВСНХ РСФСР констатировал, что "полу- чаются прямо
ошеломляющие данные, говорящие о прямой катастрофич- ности культурного
уровня технического руководства на предприяти- ях". Членам президиума ВСНХ
лично приходилось видеть, как, напри- мер, технорук на стекольном заводе пробовал
на язык массу для оп- ределения ее химического состава. Делался вывод о том, что на
фаб- риках РСФСР почти нет технического руководства. В ВСНХ полагали, что "в
работе по восстановлению и расширению основного капитала, а также в нашем
82
стремлении приблизиться, хоть немного к достижениям техники и промышленности
Европы и Америки, мы долго еще будем ощу- щать эту брешь" (70).
Вопрос
повышения
компетентности
руководства
промышленными
предприятиями был, по мнению ВСНХ РСФСР, настолько серьезным, что "требует
обсуждения и проработки в компетентных инстанциях". Со своей стороны он
намечал следующие меры: приравнивание оплаты спе- циалистов на предприятиях к
их оплате в трестах, с тем, чтобы сти- мулировать движение специалистов на
предприятия; осуществить гене- ральный пересмотр специалистов республиканской
промышленности для принятия мер по возвращению их к своей основной и прямой
специаль- ности (зачастую бывало и так, как в одном ведомстве, где на прием- ке
сапог находился крупнейший специалист цементного производства (71)); создание
для директоров РСФСР особых курсов повышения ква- лификации, т.к. те, которые
имелись при ВСНХ СССР, кроме своих ог- раниченных размеров, были рассчитаны
на более подготовленных слу- шателей (72).
И все же в качестве ближайших задач выдвигалось: приведение в большее
соответствие с политикой партии прослойки рабочих и крестьян в аппарате
промышленности (73). Однако активное давление партийных органов по кадровой
линии встречало пассивное сопротив- ление хозяйственников, положение которых
зависело от положения дел на возглавляемых ими промышленных объединениях и
предприятиях.
Даже в учетно-распределительном отделе ВСНХ РСФСР отношение к
"окоммунизированию" аппарата трестов однозначным не было. Там, например,
считали 70% коммунистов в правлении трестов тем преде- лом, идти за который не
стоит (74). Опыт показал - без специа- листов в правлении хозяйственного треста
обойтись было нельзя.
Об отношении хозяйственников к "коммунизации" системы управ- ления
промышленностью и ее последствиях к середине 20-х гг. хорошо знали в руководстве
ВСНХ СССР, председатель которого Ф.Э.Дзер- жинский ценил и защищал
беспартийных специалистов (75).
В связи с этим определенный интерес представляет письмо, с которым в марте
1925 г. к Ф.Э.Дзержинскому обратился И.Косиор, председатель правления успешно
работавшего треста "Грознефть". Он писал: "Сейчас, например, много отняло и
отнимает выдвиженчество. Публика горячится с этим делом, требует массового
выдвиженчества, массовой коммунизиции аппарата, а коммунизировать в таких
размерах некем. Кандидаты не подходят, надо идти медленно, понемногу. И со
стороны очень ответственных работников (скажем председатель К.К.) сыплются
обвинения, что мы попали под влияние спецов, идем против коммунизации и т.д.
...Нас хотят коммунизировать во что бы то ни стало... ...РКИ,ревизовавшая в Москве
наше представительство, тоже ставит мне в упрек слабую коммунизацию и засилие
спецов. Таким об- разом обвинение,что я под влиянием спецов, идет по всей линии.
А я не верю в тех кандидатов из партийных, которых мне часто дают, что они
способны делать то, что им поручают. Я хлопочу и таскаю к себе коммунистов,
сознаю всю трудность управления без достаточного пар- тийного кадра, но как я
буду работать с теми партийцами, которые, по-моему, не справляются с делом".
Однако, как коммунист, для которого сомнения в правильности линии
проводимой руководством партии невозможны, он полагает, что "правильно в таких
случаях смещать такого руководителя как я; дать ему возможность уйти, но меня
уйти не пускают и не смещают, хотя, как Вы знаете, я хотел бы уйти и вопрос об
этом поднимал". Тем не менее причину своего скрытого протеста автор указывает:
"выбивают все больше и больше руководство из моих рук, заставляя делать не то, что
с моей точки зрения нужно и должно. И мои заместители на- чинают смотреть в лес,
ищут случая уйти" (76).
83
Однако волна выдвиженчества в хозяйственные органы нарастала, особенно в
1925 г. За период с 1923 г. по первую четверть 1926 г. на хозяйственные должности
внутри предприятий и в учреждения РСФСР и СССР было выдвинуто 3826 человек,
из которых в 1925 г. - 2448 (64%). Коммунистов среди них было 80,4%, рабочих 75%, служащих - 14,7%, крестьян - 10,3%. Выдвиженцы в основном были мужчины 92,5%. По данным местных контрольных комиссий ВКП(б), 40% из всех выдвинутых
рабочих были непосредственно от станка, а 60% - с "ни- зовой общественной работы"
(77).
Небольшой период работы на одном месте и в одном и том же ка- честве,
слабая специальная подготовка, зависимость от вышестоящих инстанций, а также и
другие факторы, способствовали развитию среди выдвиженцев карьеристских
устремлений. К концу 20-х гг. это явле- ние уже в достаточной степени выявилось.
Более того, его пришлось признать официально. Так, в резолюции IV пленума ВСНХ
СССР по док- ладу "Организационные вопросы промышленности и проблемы
кадров" (декабрь 1928 г.), констатировалось, что "молодые работники во многих
случаях не обнаруживали желания как следует практически изучить порученное дело
и специализироваться в нем, а больше всего интересовались выдвижением по
вертикали, гоняясь за ответственной работой и пренебрежительно относясь к мелкой
и даже средней рабо- те". Развитию карьеристских тенденций способствовала и сама
прак- тика назначения на номенклатурные должности, для которой, как ука- зывалось
в упомянутой резолюции, была характерна излишняя центра- лизация, чрезвычайно
сложный и длительный порядок назначения (78). Однако именно такая система
назначения позволяла коммунистической партии иметь один из важнейших рычагов
воздействия на госпромыш- ленность и управлять ею.
А поэтому ЦК партии присекал любые, даже невольные, попытки ослабления
своей монополии на кадровую политику. Так, в 1923 г. руководство ВСНХ сделало
ряд назначений в тресты без согласования кандидатур с ЦК РКП(б). Бюро
секретариата ЦК сразу же указало на это. Президиум ВСНХ попытался оправдаться
отсутствием инструкции, определяющей круг должностей, назначения на которые
подлежат сог- ласованию с ЦК, сам порядок согласования. Руководство ВСНХ
заверя- ло, что оно не возражает "против обязательного согласования с ЦК
передвижение работников" (79).
Однако, несмотря на это, оно получило указание ЦК РКП(б), где говорилось:
"предложить президиуму ВСНХ впредь назначения, смеще- ния и перемещения
ответственных хозработников предварительно сог- ласовывать с секретариатом ЦК
через Учраспред ЦК до проведения их в советском порядке". До того же момента,
когда будут установлены определенные правила назначения, намечался примерный
перечень от- ветственных работников, назначение которых могло осуществляться
только по согласованию с ЦК РКП(б) - от начальников и заместителей главных
управлений ВСНХ, председателей и членов правлений цент- ральных трестов до
председателей губсовнархозов и директоров круп- ных предприятий (80).
Через некоторое время тресты и синдикаты ВСНХ СССР были раз- биты на
четыре категории в зависимости от того, кто утверждал состав их правлений. К I-й
категории относились те из них, правле- ния которых утверждались оргбюро ЦК
ВКП(б). В середине 20-х гг. в нее входило более 90 синдикатов, трестов и
крупнейших предприятий (например, Солесиндикат, Гомза, заводы "Красное
Сормово", "Красный путиловец" и т.п.). Ко II-й категории - председатели правлений
тех синдикатов, трестов и предприятий, которые утверждались оргбюро, а члены
согласовывались с организационно-распределительным отделом ЦК ВКП(б). К ней
относилось около 60 промышленных объединений и предприятий. Правления
объединений и предприятий III-й категории (всего восемь) - согласовывались с
организационно-распределитель- ным отделом ЦК. О составе правлений более 300
84
синдикатов, трестов и предприятий, которые относились к IV-й категории,
требовалось обязательное уведомление этого отдела (81).
Вмешательство партийных органов в деятельность промышленных не
ограничивалось только кадровыми вопросами. Оно распространялось и на их
хозяйственно-производственную деятельность, причем на всех уровнях управления:
от ВСНХ до цеха. Так, программа металлопромыш- ленности на 1924/25 г.,
разработанная Главным управлением метал- лопромышленности, а затем
подвергшаяся обсуждению в Промплане ВСНХ СССР, Госплане и СТО, который
после сокращения на 10% утвердил ее, по решению ЦК РКП(б) была увеличена на
15% (82).
Еще более конкретным было вмешательство коммунистической пар- тии в
управление промышленностью на местном уровне. Например, зна- чительная часть
работы Иваново-Вознесенского губкома ВКП(б) была сосредоточена на руководстве
хозяйственной жизни губернии, и преж- де всего промышленности. Причем, как
отмечалось в отчете о его ра- боте за январь-февраль 1926 г., "вопросы
промышленности рассматри- ваются губкомом всесторонне, вплоть до деталей".
Губком разъяснял производственному "треугольнику" и то, что "высшей инстанцией
на предприятии остается партколлектив" (83).
Позднее, в марте 1928 г., бюро Иваново-Вознесенского губкома приняло
постановление о расширении прав цеховых ячеек ВКП(б), воз- ложив на них
"непосредственное руководство партийной, профессио- нальной, хозяйственной и
т.д. жизнью производственных отделов фаб- рик (ныне называемых цехами)" и
ответственность "за состояние всей работы внутри данного производства". За бюро
партколлектива фабри- ки было оставлено общее руководство фабрично-заводской
работой. Кроме этого, бюро цеховой партячейки "внутри каждого отделения, этажа,
мастерской - выбирает группорга, который является низовым партийным
руководителем, объединяющим вокруг себя не только группу партийцев всего
отдела, мастерской и т.д., но и беспартийных рабо- чих" (84).
Еще раньше, в феврале 1926 г., совещание при орготделе Омско- го окружного
комитета ВКП(б) постановило организовать на фабриках, заводах и в мастерских
нечто подобное - институт звеньевых органи- заторов (85). Таким образом,
разветвленная сеть партийных органов, пронизывавшая весь организм
промышленности, стремилась войти во все детали управления.
Кроме непосредственного вмешательства в управление промышлен- ностью
через сеть своих органов, коммунистическая партия использо- вала для этого и
другие каналы. Воздействие на управление произ- водством осуществлялось,
например, через работу с красными дирек- торами и специалистами-членами партии.
Так, Замоскворецкий райком ВКП(б) в 1926 г. использовал для работы с директорами
и средним техническим персоналом предприятий района совещания, которые созывались при райкоме не реже одного раза в три месяца. На них обсуж- дались
специальные вопросы производства соответствующей отрасли, а также общественнополитическая работа "красных директоров" (86).
Осуществляя кадровый контроль в системе управления промышлен- ностью,
участвуя в хозяйственно-производственной деятельности про- мышленных органов
всех уровней, партийный аппарат усиливал в усло- виях экономической реформы
свои позиции в управлении промышленной государственной собственностью,
становясь вместе с хозяйственным аппаратом реальным ее владельцем.
Система управления промышленностью, приспособленная в ходе реформы к
наличию рыночных элементов, сохраняя с самого начала нэ- па централизованноплановый характер, трансформировалась в 20-е годы в систему отраслевого
оперативно-планового управления промыш- ленными предприятиями, потерявшими
и ту незначительную самостоя- тельность, которую они получили в начале нэпа. К
85
30-м годам прои- зошло восстановление, а затем получила дальнейшее развитие
центра- лизованно-плановая система управления промышленностью, определившаяся в своих основных чертах в годы "военного коммунизма".
Если, как совершенно справедливо полагал Э.Х.Карр, основное значение новой
экономической политики заключалось не в признании частной собственности или
частного управления над массой мелких предприятий, а в изменении отношения к
управлению крупной промыш- ленностью (87), то, учитывая те процессы, которые
шли в 1926-1928 гг. в системе ее управления, можно констатировать завершение
отхо- да от этой политики.
§3. Децентрализация и централизация в снабженческо-сбытовых и
кредитно-финансовых связях
С началом осуществления нэпа элементы рыночных отношений ста- ли
проникать в хозяйственные связи государственной промышленности. В сфере сбыта
и снабжения государственные предприятия в августе 1921 г. получили возможность
покупать продукты кустарного и мелко- го производства, а также реализовывать
часть своей продукции на рынке(1). То новое, что появлялось в сфере сбыта и
снабжения, тре- бовало иной ее инфраструктуры.
Регулировать легализованный рынок товаров и согласовать его с политикоэкономическими задачами, кроме Центрального торгового от- дела (ЦТО) ВСНХ (2),
в первые годы нэпа призваны были Комиссия по внутренней торговле (Комвнуторг),
созданная 9 мая 1922 г., Управ- ление регулирования торговлей (УРТ), появившееся в
составе Цент- рального управления снабжения (ЦУС) ВСНХ 4 мая 1922 г. (3), Государственная посредническая контора и другие центральные госу- дарственные
органы (4). Ту же задачу - по контролю и регулированию рынка - призваны были
решать и такие местные административные ор- ганы, как губэкосо и ГСНХ.
Однако для содействия административным государственным орга- нам в
осуществлении контроля и регулирования допущенного рынка то- варов
использовались и элементы, характерные для рыночной инфраст- руктуры синдикаты, ярмарки, биржи, торги.
Органы, призванные контролировать связи местной промышлен- ности с
рынком, стали появляться вместе с первыми местными треста- ми. Торговые отделы
губсовнархозов возникали на базе военнокомму- нистических планснабов (5).
Первоначально они должны были зани- маться только реализацией продукции
трестов. Заготовка же сырья и материально-техническое снабжение продолжали
оставаться прерогати- вой губснабов, которые также являлись отделами ГСНХ.
Впоследствии губснабы слились с торговыми отделами. Губотде- лы,
продолжая существовать при ГСНХ, сосредоточили у себя и реали- зацию товаров
местной промышленности, и ее снабжение. Однако не ограничиваясь оперативноторговой деятельностью, они стремились регулировать всю торговлю губернии (6).
Сеть местных торгов в первые годы нэпа быстро увеличивалась. Так, если в
1922 г. в стране было 48 торгов, то в 1923 г. уже 78. В последующие годы происходит
уменьшение их числа: в 1924 г. до 69, а к концу года (к 1 октября) - 59. По РСФСР
сохранялась та же динамика: 44, 67, 58 и 49 торгов (7). После чего в 1924/25 г. происходит стабилизация их количества по СССР в пределах 60 (8). По- являлись торги
крупного, областного, масштаба, например, крайторг при Юго-Восточном промбюро,
Сибторг, Укрторг (9). К началу 1925/26 г. сеть торгов, располагая 1700 магазинами и
лавками, не считая ларьков и киосков, на 80% осуществляла свою деятельность в
област- ных и уездных городах и только на 20% в сельской местности (10).
Быстро росли и обороты торгов. Так, если в 1923/24 г. оборот торгов страны по
продаже равнялся 380 млн. руб. (синдикатов - око- ло 500 млн. руб.) (11), то в
86
1924/25 г. он достигает 798,5 млн. руб., из которых 334,9 млн. рублей приходилось на
торги РСФСР (синдикатов - 1172 млн., потребительской кооперации - 3788 млн.).
Таким образом, за 1923/24-1924/25 гг. обороты торгов выросли в 2,1 раза, а их
удельный вес в общей сумме оборотов по продаже за 1924/25 г. среди других
торговых систем СССР составил 13,9% (12).
По темпам роста своих оборотов они все же уступали синдикатам (в 1923/24 г.
все торги СССР реализовывали 76% от суммы продаж синдикатов, а в 1924/25 г. 68,1%), опережая Московскую товарную биржу и 150 производственных
объединений ВСНХ и идя в ногу с 70 провинциальными биржами. Удельный вес
оптового оборота торгов в биржевом обороте страны (без Москвы) составлял для
первого полуго- дия 1924/25 г. 10,9%. Однако значение торгов росло по мере удаления от центра страны к окраинам, т.е. в том направлении, в котором убывала
плотность синдикатской и кооперативной сети. Так, если оп- товый оборот торгов по
отношению к местному биржевому обороту составлял во втором квартале 1924/25 г.
для Центрального промыш- ленного района (без Москвы) 9,5%, то в таких районах,
как Запад- ный, Юго-Восточный и Закавказье, соответственно - 32,8, 29,9 и 43,6%
(13).
Наметившемуся в 1922 г. отходу торгов от промышленности долж- ны были
противодействовать их новые организационные формы. В этих целях осенью того же
года намечается акционирование торговых орга- нов ВСНХ (14).
Процесс преобразования губторгов в пайторги (15) с преоблада- нием
помышленного капитала развернулся достаточно широко. На 1 ок- тября 1924 г. из 48
торгов РСФСР (40 губернского и 8 областного масштаба) пайторгов было половина 24, ведомственных торгов (т.е. торговых отделов, контор при СНХ и ОМХ) - 17 и
промторгов - 7. К апрелю 1925 г. это соотношение еще более изменилось в пользу
пай- торгов, которых стало 29, ведомственных торгов - 11, промторгов - 8 (16).
Доля торгов нового типа (пайторгов, акторгов, промторгов (17)) возрастала и в
общем капитале, которым располагали местные торговые органы. Уже в 1921/22 г.
она составила 34% (на губторги приходилось 66%). В 1922/23 г. на группу пайторгов
и акторгов при- ходилось 53,5%, доля губторгов уменьшилась до 39%, появившиеся
промторги располагали 7,5%. В 1923/24 г. у пайторгов и акторгов было 55,8% общей
суммы капиталов торгов, у губторгов - 34% и у промторгов - 10,7% (18).
Совещание местных органов ВСНХ РСФСР, подводя в конце 1924 г. итоги 3летнего опыта строительства торгов, пришло к выводу, что "акционирование торгов
является наиболее прогрессивной организаци- онной формой, обеспечивающей за
местной промышленностью участие и влияние на ход работы торгов" (19).
Такое
влияние
обеспечивалось
тем,
что
пайторги
учреждались
губсовнархозами, которые оставляли за собой не менее половины всех паев.
Остальные паи распределялись между местными трестами и авто- номными
предприятиями. К концу 1924 г. 87% капиталов торгов при- надлежало совнархозам,
8,6% - государственным учреждениям, 3,7% - кооперации, 0,7% - банкам и
синдикатам (20).
Прежде всего торги стремились охватить местный рынок и обслу- живать
промышленность своего региона, сбывая продукцию местных промышленных
предприятий. Это вытекало и из требований их уставов. При утверждении в центре
уставов торгов, среди которых в 1924/25 г. превалировала форма пайторга, цель, для
которой они учрежда- лись, формулировалась обычно так: для снабжения
промышленности гу- бернии, области и т.п. необходимым ей сырьем,
полуфабрикатами и оборудованием, для реализации продукции этой
промышленности, а также для торговли предметами широкого потребления (или: для
тор- говли всякого рода товарами).
87
Для ее достижения товарищества имели право, кроме закупки, заготовки и
продажи как за свой счет, так и на комиссионных нача- лах, также и арендовать,
устраивать и эксплуатировать подсобные промышленные предприятия (например, в
уставах Уралторга, Цари- цынского пайторга), даже производить постройку мостов и
шоссе в целях продвижения товаров (устав Чеченского пайторга) (21).
Торги стремились сосредоточить у себя все торговые операции местных
трестов, оставляя у них только производство. В первые годы нэпа решение этой
задачи во многом зависело от размеров оборотных средств губ- и пайторгов, а также
мощности и разветвленности их торгового аппарата. Если это был торг с крупным
капиталом, широко развивающим свою деятельность, то ему удавалось объединить
всю торговую деятельность местных трестов.
К середине 20-х годов торги располагали уже достаточным коли- чеством
средств не только для снабжения местной промышленности и реализации ее
продукции, но и финансирования. Последнее они осу- ществляли не только за счет
собственных средств, но и путем их пе- реброски из одного предприятия в другое, а
также получения кредита от банковских учреждений (22).
Кроме финансирования, торги в ряде мест принимали участие в разработке
производственных программ, стимулировали промышленное строительство
(Новгородский тресторг, Архангельский, Северод- винский, Северо-Западный и
другие торги) (23).
Таким образом, те функции, которые выполняли торги по отноше- нию к
местной промышленности (сбыт и снабжение, финансирование и воздействие на
производство), сближали их с синдикатами. Поэтому не случайно, что в середине 20х гг. они все чаще рассматривались как своеобразные местные синдикаты. Все
настойчивее проводилась мысль о необходимости тесного увязывания системы
местной гостор- говли с централизованной синдикатской системой с тем, чтобы
соста- вить единую систему государственной торговли, находящуюся в неразрывной функциональной связи с государственной промышленностью (24).
При этом предусматривалось, что некоторые из торгов должны были стать
аппаратом синдикатов (25), а вся эта система - фунда- ментом для государственной
товаропроводящей сети (26). В конце 20-х гг. синдикаты все более полно овладевали
местным аппаратом госторговли. Так, в соответствии с проектом постановления
президи- ума ВСНХ СССР о положении и деятельности синдикатов (май 1928 г.) в
целях усиления их влияния на рынок, а в этом видилась необходи- мая предпосылка
нормальной работы промышленности, ВСС и Совет по делам местных торгов
должны были представить в ВСНХ проект типовых соглашений между синдикатами
и местными торгами, выдержанный в ду- хе "единой системы государственной
торговли: синдикат - торги" (27).
Для воздействия на снабженческо-сбытовые связи государствен- ной
промышленности в первой половине 20-х гг. активно использо- вался и такой
традиционный для рыночной экономической системы инструмент, как товарная
биржа. Однако у биржи, в условиях сохра- нения основных устоев централизованноплановой экономической системы, было своеобразное лицо.
В передовой статье печатного органа ВСНХ "О товарных биржах"
подчеркивалось, что "товарная биржа у нас не может быть иным уч- реждением, как
только государственным". А поэтому управление дела- ми биржи, определение
направления ее деятельности должны наме- чаться "высшим правительственным
органом, ведающим экономи- ческо-хозяйственной жизнью страны, т.е. ВСНХ,
который утверждает уставы товарных бирж, в необходимых случаях субсидирует их
и конт- ролирует их деятельность". В статье выражалась уверенность, что состав
общего собрания членов биржи, биржевой комитет "в достаточ- ной степени
обеспечивает интересы правительства и надлежащий курс биржевых операций" (28).
88
Со временем товарные биржи, деятельность которых была шире, чем только
обслуживание промышленности, переходят из-под "опеки" ВСНХ под контроль и
управление"высшего
правительственного
органа",
ведающего
в
стране
распределением. Так, уже 21 июля 1922 г. на заседании СТО, по докладу
председателя Комвнуторга А.М.Лежавы, бы- ло принято постановление, согласно
которому биржи должны были ут- верждаться не ВСНХ, а Комвнуторгом и
находиться в ведении СТО, в лице того же Комвнуторга, а на местах в ведении
губэкосо. Все су- ществовавшие биржи должны были в месячный срок представить
свои уставы на перерегистрацию в Комвнуторг (29).
Позднее А.М.Лежава, опираясь на практический опыт функциони- рования
товарных бирж, констатировал, что "наши биржевые организа- ции" являются не
только вспомогательным аппаратом государственного регулирования торговли, где
регистрируются все оптовые операции государственных предприятий, но и обещают
сыграть крупную роль "в осуществлении планового регулирования оборота". Именно
биржи, на- поминал в 1924 г. Лежава, первыми начали борьбу с "тем хаосом и с теми
потемками, в которых проходил наш оборот первого периода нэ- па". После того, как
все операции в государственной торговле стали в той или иной форме обязательным
объектом обработки в биржевом аппарате, появилось, полагал Лежава, возможность,
располагая этой биржевой статистикой первичного характера, проверять и
контролиро- вать по биржевым оборотам цифры не только отдельных отраслей и ведомств, но даже отдельных предприятий (30).
К середине 20-х гг. закрепление плановых начал в деятельности бирж
предполагалось осуществить в их уставе (31). Значение в орга- низации планового
оборота в сфере сбыта и снабжения определило тот быстрый рост числа бирж и их
оборотов, который происходил в первые годы нэпа. Уже в июне 1921 г. в Саратове
появляется первая биржа (32). Первое заседание биржевого комитета центральной
товар- ной биржи в Москве (МТБ), которая была учреждена 29 декабря 1921 г.,
состоялось 2 января 1922 г. (33). В 1922 г. биржевая сеть страны бурно развивается,
достигая к концу года 65, а к концу 1923 г. - 96 бирж (34). Однако в последующие
годы темпы ее роста замед- ляются: к 1927 г. в стране было 115 товарных бирж (35).
С самого начала появления товарных бирж предполагалось актив- ное участие в
их деятельности государственной промышленности. Так, в соответствии с приказом
ВСНХ от 16 февраля 1922 г. торговые и торгово-промышленные государственные
предприятия были обязаны при- нимать участие в операциях центральной товарной
биржи (36). Однако и в середине 1922 г. они этого не выполняли или выполняли в
весьма незначительных размерах.
Обследование пятнадцати крупнейших трестов, синдикатов и госторгов (среди
них: Солесиндикат, Чаеуправление, Моссукно, Сель- промторг, Гомза, текстильный
синдикат и др.), которое было осу- ществлено УРТ ВСНХ летом 1922 г., показало,
что количество сделок заключенных ими на бирже с 1 января по 1 июня 1922 г.
колебалось от 0 до 5% к общему количеству сделок, заключенных каждым из них.
Среди причин такого отношения были: неналаженность биржевого аппарата,
лишавшая возможности быстро реализовать сделку, заклю- ченную на бирже;
постоянно меняющиеся общие условия товарооборота, приводившие к тому, что к
моменту реализации сделки она принимала совершенно иной характер, чем при
заключении; невыгодность бирже- вых сделок в силу неопределенности налоговой
политики, меняющей калькуляцию товаров, и в виду разницы между биржевыми и
синди- катскими ценами для трестов; расходы на оплату маклерских услуг и
регистрацию сделок; частое отсутствие нужных для трестов товаров и
неудовлетворительное их качество, отсутствие товаров в момент ре- гистрации
сделки и боязнь транспортировать их; превышение спроса над предложением
ставило под вопрос необходимость посредничества бирж; отсутствие кредита,
89
частных получателей и поставщиков, кото- рые прежде являлись контрагентами
предприятий.
Однако центральные и местные государственные органы уделяли постоянное
внимание повышению значения торговых бирж как средства экономического
воздействия государства на рынок и цены, средства осуществления его планирующей
деятельности, организационному их совершенствованию. Так, в развитие
постановления СТО о регистрации внебиржевых сделок, Комвнуторгом в сентябре
1922 г. была принята инструкция по регистрации внебиржевых сделок
государственных предприятий и учреждений (37).
Государство более сильными юридическими актами и сами эти предприятия
включало в контролируемую им сферу сбыта и снабжения. В соответствии со ст.48
декрета от 10 апреля 1923 г. тресты были обязаны состоять членами биржи и
регистрировать на ней свои опто- вые сделки (38).
Являясь инструментом централизованно-планового воздействия на рынок,
товарные биржи были призваны осуществлять контроль и над частным капиталом,
активно участвовавшим в товарообороте госпро- мышленности в первые годы нэпа.
Уже летом 1922 г. законодателем предпринимаются шаги в этом направлении. Так,
постановлением СТО от 21 июля 1922 г. о товарных биржах к заключению сделок в
ка- честве посетителей допускались отдельные частные лица, организа- ции и
предприятия, если они были рекомендованы одним из членов биржи (39).
Усиление контроля над частным капиталом, в том числе со сто- роны товарных
бирж, вело к вытеснению его из крупной оптовой тор- говли, прогрессирующему
уменьшению доли частных предприятий в бир- жевом обороте. Так, если на МТБ
частные предприятия участвовали в продаже в 1922/23 г. на 12, в 1923/24 г. - на 6,6,
то в 1924/25 г. лишь на 4%. Тоже самое происходило на 70 провинциальных биржах:
в 1923/24 г. - на 8,6, в 1924/25 г. - на 4,9% (40). Хотя в покупках на МТБ в 1922/231923/24 гг. доля частного капитала возросла с 14,3% в первом полугодии 1922/23 г.
до 21,1% в первом полугодии 1923/24 г. (41). Однако в общем биржевом обороте в
1923 г. доля частного капитала не превышала 15,5%, а темпы роста его оборотов
значительно уступали государственным (11 и 45%, соответственно) (42).
Важную роль товарные биржи сыграли в возрождении в 20-е гг. такого
элемента рыночной инфраструктуры, как ярмарки, и особенно местного значения
(сельские). В мае 1924 г. Совет съездов биржевой торговли поставил перед
биржевыми комитетами вопрос об их активном участии в организации таких
ярмарок, чему они до этого времени внимания уделяли мало (43).
Участие бирж в организации ярмарок находило выражение в самых различных
формах. Например, Тюменский биржевой комитет разработал положение о сельских
ярмарках, создавал условия для их успешной работы. Он добился освобождения
ярмарочной торговли от промыслово- го налога, распространял сведения о ярмарках,
содействовал органи- зации ярмарочной биржи в Ишиме, много сделал для
восстановления Тюменской сырьевой ярмарки.
Значительные усилия для организации успешного проведения Кре- щенской
нижегородской ярмарки приложил Нижегородский биржевой ко- митет. Он добился
у губисполкома освобождения мелкой торговли и кустарей от всех сборов и налогов,
у коммунального отдела - мини- мальной оплаты за торговые места (частично и
полное освобождение от нее), принял меры для широкого оповещения населения о
восста- новлении ярмарки и о льготах для ее участников, принимал активное участие
в самой ярмарке, вел работу по ее изучению и учету резуль- татов. В 1925 г.
биржевой комитет намеревался полностью восстано- вить значение ярмарки и даже
увеличить, привлекая к участию в ней крупные хозяйственные органы. Возрождая
ярмарку,Нижегородский бир- жевой комитет преследовал цель возродить и
процветавшее ранее в ряде уездов губернии, а затем прешедшее в упадок кустарное
90
произ- водство. С той же целью он предполагал возобновить работу и других
местных ярмарок Нижегородской губернии.
Интерес к восстановлению сельских ярмарок проявляли и другие биржевые
комитеты (архангельский, самарский, вятский, харьковский, киевский, барнаульский
и т.д.). Однако кроме возрождения кустар- но-ремесленной промышленности, с
местными ярмарками связывалась перспектива направления ее продукции в русло
государственной тор- говли (44).
С середины 20-х гг., вследствие усиления централизованно-пла- новых начал в
хозяйственном механизме промышленности, и такой эле- мент рыночных
хозяйственных связей, как биржа, становится излиш- ним. И это несмотря на то, что
все более эволюционируя, советская биржа отходила от посреднической
деятельности и переходила к ак- тивному содействию административному
регулироавнию в сфере сбыта и снабжения, осуществляемому государственным
торговым ведомством.
В январе 1927 г. намечается реорганизация товарных бирж в це- лях облегчения
участия в них государственных трестов (45). В ре- зультате этой "реорганизации" из
115 бирж было ликвидировано 101. "Сколько статей было написано в защиту этих
бирж? Нам говорили: вы наделаете делов, вы разрушаете рынок и т.д. Что же
получилось?, - иронизируя, недоумевал председатель ЦКК ВКП(б) и нарком РКИ
СССР Г.К.Орджоникидзе.- Биржи уничтожены и как будто никакой катастрофы от
этого не получилось, никакой ровным счетом, а обходились они нам около 13 000
000 руб." (46).
В условиях перехода от распределительной практики в снабжен- ческосбытовых связях государственной промышленности периода "во- енного
коммунизма" к рыночной "стихии" противодействовать ей приз- ваны были прежде
всего синдикаты. С их помощью в первые годы нэпа централизованные
хозяйственные ведомства осуществляли в сфере сбы- та и снабжения контроль и
регулирование, а во второй половине 20-х гг. - восстановление распределительных
отношений.
Проведение в 1922-1923 гг. через синдикаты контроля над рын- ком,
планомерности в сфере сбыта и снабжения затруднялось: сла- бостью их
перефирийной сети, имевшейся у трестов возможности са- мостоятельного выхода на
рынок, в том числе и через частного опто- вика, сохранением несиндицированной
части государственной промыш- ленности. Однако со временем эти "помехи"
устранялись.
Синдикаты расширяли сеть своих местных отделений. Уже к концу 1922 г.
девять синдикатов имели 68 отделений, хотя к истечению первого полугодия того же
года их было только шесть на четыре син- диката. К лету 1923 г. общее количество
различных торговых органов синдикатов на местах достигло 170, из них - 126
отделений, контор и 44 агенства, представительств и т.п. Более всего этих органов
было в Ростове-на-Дону - 10, Баку - 8, Москве, Петрограде, Харько- ве - по 7,
Саратове - 6, Самаре и Нижнем Новгороде - по 5 ... (47).
В последующие годы, вплоть до второй половины 1925/26 г., торговая сеть
синдикатов продолжала бурно развиваться. Так, общее количество торговых единиц
синдикатской системы по сбыту (без Со- лесиндиката и Нефтесиндиката) в октябре
1923 г. достигло 82, в ок- тябре 1924 г. - 207, в октябре 1925 г. - 387. Но уже в октябре
1926 г. по сравнению с апрелем того же года торговая сеть синди- катов уменьшилась
на 90-110 единиц (48).
С ростом в сфере сбыта и снабжения централизованных начал росли и
настроения, с которыми представительства и другие элементы коммерческого
аппарата промышленных объединений воспринимаются "саранчой, пожирающей
91
государственные средства и удорожающей про- дукцию", участниками в спекуляции
на товарном голоде (49).
В 1926/27 г. тенденция свертывания связей промышленности с рынком еще
более усилилась. В результате осуществленной в первой половине 1927 г. НК РКИ
СССР и РСФСР "рационализации" синдикатской системы, направленной, главным
образом, на сокращение складских функций синдикатов и их торговой сети,
количество представительств трестов и синдикатов в Москве, Ленинграде и девяти
других городах РСФСР уменьшилось с 1809 до 1124, т.е. на 37,87% (50).
В первой половине 20-х гг. регулировать сбытовую деятельность трестов
синдикатам помогал метод районирования, который предусмат- ривал закрепление за
каждым участником синдиката определенного ра- йона. Это позволяло, с одной
стороны, утверждать планирующее воз- действие государственных хозяйственных
инстанций, а с другой, способствовало монополизации рынка и устранению
конкуренции между трестами, которая вызывала беспокойство в государственных ведомствах, в частности в Центральной комиссии по пересмотру трестов (осень 1923 г.)
(51).Синдикаты, в случае вторжения трестов в райо- ны сбыта других своих трестов и
возникновения конкуренции между ними, стремились присечь ее. Так, правление
Всероссийского синди- ката спичесной промышленности в мае 1923 г. запретило
трестам вести между собой конкурентную борьбу (52).
На том, что синдикаты должны устанавливать для трестов районы сбыта,
настаивал НК РКИ. Так, в сентябре 1923 г. в своем заключе- нии по результатам
ревизии Солесиндиката НК РКИ предлагал прези- диуму ВСНХ сохранить за
синдикатом право принудительного установ- ления для трестов районов сбыта соли,
количества и цен на нее (53).
За передачу синдикатам сферы сбыта высказывались и тресты. Так, в
Ульяновском суконном тресте представители его московского агенства по сбыту
были за то, чтобы договориться с ВТС о районах реализации продукции треста.
Кроме того, они полагали, что этим должны были заниматься местные торговые
органы синдиката, а не трестовский сбытовой аппарат (коммивояжеры), т.к. его
деятельность "без согласования с Всероссийским Текстильным Синдикатом
показала, как мы испортили своих покупателей" (54).
Желание устранить зависимость от потребителя, т.е. от рынка, избавиться от
хлопот, связанных с конкуренцией, определял отказ трестов от своего сбытового
аппарата с передачей его функций син- дикатам. Конечно, вместе с этими
докучливыми заботами трест ли- шался и кое-чего более существенного - контактов с
рынком, своей самостоятельности. Но в условиях усиливающихся централизован- ноплановых начал тресту особой самостоятельности, контактов с рынком и не
требовалось.
Централизации сбыта противодействовали иногда местные органы власти.
Исполкомы, имея в качестве одного из источников формирова- ния местного
бюджета прибыль промышленных предприятий, были заин- тересованы в том, чтобы
тресты не передавали синдикатам всю свою продукцию, т.к. стремились реализовать
ее сами, используя рыночную конъюктуру. Осенью 1925 г. со стороны некоторых
синдикатов даже раздавались призывы к ВСНХ начать кампанию в печати, используя
и другие средства, против повышения местных требований, которые ме- шали
осуществлению планового сбыта (55).
По мере того, как операции сбыта шли мимо трестов, в формаль- ность
превращались в государственной промышленности коммерческие отношения. И хотя
тресты вели расчетные операции с синдикатом и своими предприятиями, т.е. в
бухгалтерии треста фиксировалось, что он продал синдикату продукцию и синдикат
заплатил за нее, в действительности никакой купли-продажи уже не было, т.к.
продукция поступала в распоряжение синдиката непосредственно с предприятия, где
92
находились его приемщики. Продукция с предприятия направлялась или на базу
синдиката, или транзитом к потребителям, в соот- ветствии с распределительным
планом синдиката (56).
Усилению плановых начал в сбыте служила система централизо- ванных
заказов. Метод предварительных заказов в организации сбыта промышленной
продукции стал проводиться в середине 20-х гг. В ВТС, например, решение о
переходе на этот метод было принято в апреле 1925 г. (57). В соответствии с
квартальным планом, учитывая заявки своих отделений, синдикаты распределяли
заказы между трестами (в них регламентировался ассортимент и качество продукции,
объем, ра- йон и сроки ее поставки), а затем реализовывали полученную по за- казам
продукцию (58). В ноябре 1927 г. СТО СССР своим постановле- нием
санкционировал синдикатам "дальнейший переход на предвари- тельные заказы"
(59).
После некоторого ослабления в начале нэпа централизованного снабжения
сырьем в госпромышленности вновь происходит его усиле- ние. В первые годы нэпа
в руках синдикатов была сосредоточена еще незначительная часть заготовок. Так, из
данных, подготовленных к всероссийскому совещанию промышленности и
транспорта (декабрь 1922 г.), следовало, что к концу 1922 г. по шести синдикатам
заготови- тельная деятельность составляла всего только 9,9% их баланса (60). Однако
уже к середине 20-х гг. снабжение промышленности сырьем в значительной степени
переходит от трестов и предприятий к синдика- там и сырьевым государственным
органам союзного и местного значе- ния (республиканским, краевым, областным,
губернским).
К концу 20-х гг. в результате деятельности синдикатов и акци- онерных
обществ централизация и плановость в снабжении промышлен- ности сырьем и
материалами становится все более всеобъемлющей. Весной 1928 г. ВСНХ СССР в
постановлении о деятельности синдикатов констатировал, что в "области снабжения
крупной объединенной про- мышленности техническим сырьем синдикаты и
сырьевые организации на протяжении последних лет достигли крупных результатов,
сосредото- чив в своих руках за малым исключением полное снабжение объединяемой ими промышленности как сырьем внутреннего происхождения, так и сырьем
закупаемым на внешних рынках" (61).
Однако даже сравнительно слабое централизованно-плановое вме- шательство в
процессы материально-технического снабжения в первой половине 20-х гг.
приводило к невозможности учесть многообразные и изменчивые потребности
промышленных предприятий. Так, еще летом 1923 г. директор одного из лучших
предприятий отрасли писал: ""Централизация" снабжения - это значит: гнилые дрова,
плохой ре- мень, привезенный после того, как некоторые машины успели отдох- нуть
от работы...; отсутствие смазочного материала; затребованные в феврале и
полученные в мае брезенты, благодаря отсутствию кото- рых портится солидная
партия сырья и т.д. и т.п."(62).
Результатом этого вмешательства был и рост материальных за- пасов у трестов
и предприятий. Особенно неблагополучно было поло- жение с запасами материалов.
При нормальном 3-месячном запасе ма- териалов промышленность РСФСР на 1
октября 1925 г. имела почти 10-месячный. Ситуация с запасами сырья была
несколько лучше - они незначительно превышали довоенную норму. Однако с
учетом того, что созданные органы снабжения имели прямое назначение
своевременно и достаточно снабжать промышленность сырьем, уже в 20-е гг.
приходи- лось признавать, что "наша промышленность могла бы еще больше сократить запасы сырья". Подобное положение с материальными запасами означало еще
и то, что в них омертвлялись оборотные средства про- мышленности (63). По данным
93
ревизионных комиссий, в семнадцати трестах вся стоимость излишних запасов
(инструментов и материалов, сырья) к концу 1925/26 г. составила 97,9 млн. руб. (64).
Усилению зависимости трестов от синдикатов способствовало то, что частный
капитал, выполнявший в начале нэпа значительную часть снабженческо-сбытовых
операций между госорганами, затем последова- тельно вытеснялся из них.
В период с осени 1921 г. по 1922 г., когда только формиро- вался аппарат
государственной торговли, когда у трестов недостава- ло оборотных средств,
частный капитал имел еще достаточно возмож- ностей не только для того, чтобы
связывать госпромышленность с потребителем, но и осуществлять посредническую
деятельность в ней самой. Советских хозяйственников (особенно работников
трестов) привлекало то, что частный посредник брался сбыть товар на более
выгодных условиях, что через него можно было получить товар гораз- до легче, чем
непосредственно у производящего его треста или син- диката. В его работе не было и
того бюрократизма, характерного для деятельности государственных промышленных
торговых органов. Для последних характерным также было отсутствие образцов,
специфика- ций, каталогов, достаточной рыночной информации, гибкой шкалы цен и
т.д. Иное у частного посредника: сделки заключались быстро (под- час где-нибудь в
коридоре, на улице), с выдачей простой расписки, даже в кредит, который давался
охотнее и легче, чем в отношениях между государственными партнерами (65).
Поэтому вплоть до 1924 г. шло увеличение частного капитала в торговых
операциях. Так, в 1922/23-1923/24 гг. в общем обороте Московской товарной биржи
(а на ней совершалось 2/3 оптового обо- рота страны) доля частных торговцев в
покупках постоянно возраста- ла. Если в первом полугодии 1922/23 г. она составляла
14,3%, то в первом полугодии 1923/24 г. - 21,1% (66).
Однако с укреплением централизованно-плановых структур начи- нается
осуществление целого ряда политико-правовых мер, которые были направлены на
вытеснение частного посредника из сферы сбыта и снабжения. За один только год (к
середине 1924/25 г.) госпромыш- ленность сократила свои связи с частником в 7 раз
(с 14,7 до 2,1%).
Одновременно доля кооперации в оптовом сбыте трестов и синди- катов
выросла с 12 до 28%. Кроме того, большую ее часть кооперация получала в кредит (а
не за наличный расчет), срок которого был увеличен в 2-3 раза (от трех месяцев до
одного года), также были увеличены и скидки с цены товара при его отпуске
кооперации. Для частного посредника, наоборот, были уменьшены и доля отпуска
това- ров в кредит, и срок кредита (до 30 дней) (67).
Стремление ускорить процесс вытеснения "рыночной стихии" из сферы сбыта и
снабжения приводило к тому, что частный посредник вытеснялся в оптовую
торговлю изделиями кустарно-ремесленной про- мышленности, где он занимает в
середине 20-х гг. ведущее место. В 1925/26 г. из 1700-1900 млн. рублей общей
стоимости кустарных из- делий около миллиарда приходилось на долю частного
посредника и лишь 300-350 млн. - на госторговлю (68). Кооперация же оказалась
неспособной заменить частного торговца.
На то, что политика форсированного вытеснения частного посредника не
обоснована экономически, указывали в середине 20-х гг. многие прагматически
настроенные партийные и государственные деятели, хозяйственники. Например, в
ноябре 1925 г. председатель правления Продасиндиката Соловьев, обращая внимание
присутствовав- ших на заседании торговой комиссии ВСНХ на то, что "товары, которые могли бы дойти до потребителя с 20% накидки против заводской цены, доходят
до потребителя с 300% накидки", высказался за то, чтобы частный торговец торговал
и зарабатывал, и против запрета на отпуск ему товаров. В ответ же на замечание
заместителя председа- теля ВСНХ СССР Э.И.Квиринга о том, что "никто и не
запрещает", Со- ловьев заявил: "Никто не запрещает, а торговать нельзя. ...
94
Необходимо создать условия, что ничего предосудительного нет в том, что если
синдикат или синдикатское отделение отпускает част- ному торговцу 15 или 25%, а в
отдельных районах, где нет гостор- говли и кооперации, 50%". Система же, в
соответствии с которой ре- комендуют сократить отношения с частным капиталом и
продавать коо- перации - неплатежеспособному покупателю, когда вместо денег
выда- ются шестимесячные векселя, которые через шесть месяцев приходится
переписывать, по мнению председателя Продасиндиката, "никуда не годится, с нею
нужно покончить" (69).
Однако поскольку стратегической политикой высших партий- ногосударственных органов предусматривалось ограничение участия частного капитала
в товарообороте, постольку и синдикаты зачастую полностью отказывались от
отпуска товара частнику, и даже тогда, когда это отражалось на товарном снабжении.
В период с февраля 1926 г. по март 1927 г. именно в этом направлении, как следует
из отчета о деятельности ВСС, шло упорядочение системы отпуска това- ров
синдикатами (70).
В результате работы в этом направлении к концу 20-х гг. доля частной
контрагентуры в оптовом сбыте продукции синдикатов стано- вится совершенно
ничтожной. Так, в 1927/28 г. она составила лишь 1,5% синдикатского опта (на
государственные органы приходилось 48,7%, на кооперацию - 49,8%). В 1928/29 г. на
нее планировалось оставить 1,4% (доли госорганов и кооперации должны были
составить - 50,4 и 48,2%) (71).
Переходу к системе жесткого распределения способствовала внедряемая,
особенно с середины 20-х гг., система централизованных договоров. Осуществлялось
это через генеральные договоры, заключа- емые с высшими органами других
государственных торговых систем (Наркомат торговли, Центросоюз).
Укрепления смычки ВСНХ и Центросоюза решительно требовала
коммунистическая партия (72). И уже в 1925/26 г. удельный вес ген- договоров с
кооперацией составил в оборотах синдикатов 27,5%, а в сбыте - 45,6% (73). При этом
новая практика, которая обязывала тресты и синдикаты заключать генеральные и
типовые договоры с центральными и областными объединениями кооперации, в
значительной степени отходила от законодательства первых лет нэпа, когда, например, декретом о трестах от 10 апреля 1923 г. предпочтение при покупках и
продажах кооперации и госорганам отдавалось лишь при прочих равных условиях, и
ничего не говорилось об обязательном предпочтении высших кооперативных
объединений перед другими (74).
К концу 20-х гг. планово-распределительные тенденции в сфере сбыта и
снабжения усилились. Весной 1928 г. президиум ВСНХ СССР в проекте
постановления о положении и деятельности синдикатов констатировал, что
гендоговоры "привели на практике к полной цент- рализации всех условий торгового
договора между промышленностью и кооперативной системой и бюрократической
централизации самого про- цесса выполнения этого договора, как-то: расчетов,
документооборо- та, согласования необходимых дополнительных корректив и т.д.
Это вызывает, с одной стороны, усложнение внутренней системы коопера- тивного
хозяйства, увеличения звенности, ухудшения качества това- роснабжения, а с другой
стороны, нарушение необходимого контакта между непосредственно торгующими
организациями и промышлен- ностью..." (75).
Несмотря на это, постановлением СТО СССР от 21 июня 1929 г. "О
генеральных договорах, заключаемых между государственной про- мышленностью и
потребительской кооперацией" было определено, что гендоговоры, заключаемые
Центросоюзом с синдикатами и трестами несиндицированной промышленности,
должны полностью обеспечить пла- новый сбыт промышленной продукции, а в
гендоговоры должны были включаться "лишь элементы действительно необходимые
95
для плановой организации рынка и для укрепления единства кооперативной
системы" (76).
Через систему генеральных договоров шло усиление централизо- ванноплановых начал в снабженческо-сбытовой деятельности и самой государственной
промышленности. Соглашение по гендоговору охваты- вало или всех участников
синдиката, или отдельные тресты, вся про- дукция которых передавалась синдикату.
В этом случае произ- водственные программы треста ориентировались уже не на
рынок, а на требования синдиката, который определял на один-два года номенклатуру и количество товаров, условия расчета, места завоза и т.д. Ответственность
сторон за невыполнение принятых обязательств, ко- торая фиксировалась
гендоговором, для синдиката была во многом формальной. ВСНХ решительно
боролся с теми, кто уклонялся от участия в генеральных договорах. Синдикат
становится сверхмонопо- листом на рынке.
В целом генеральные договоры в государственной промышлен- ности явились,
как отмечалось уже в 1927 г., наиболее ярким приме- ром использования договорного
института для государственного воз- действия через синдикаты на рынок (77). Через
распространение до- говорной практики в сфере сбыта и снабжения государственной
про- мышленности в ней усиливались централизованно-плановые отношения.
Распространению таких отношений способствовала деятельность синдикатов по
составлению планов поквартального завоза. В ноябре 1925 г. президиум ВСНХ СССР
в своем письме к правлениям синдикатов указывал на то, что в поквартальных
планах завоза должны отра- жаться предполагаемый выпуск продукции на рынок,
степень его насы- щения товарами местного производства, предполагаемая
контрагентура и условия работы с ней, увязка товарной нагрузки отделений синдикатов с их хлебозаготовительными и сырьевыми планами и т.д. (78).
Идея планового завоза промышленных товаров по районам была выдвинута в
центральных хозяйственных ведомствах в поисках выхода из кризиса, возникшего
осенью 1925 г. в результате форсированных темпов развертывания промышленности.
Однако, если в ведомстве, ру- ководившем промышленностью (в ВСНХ), были в
основном за экономи- ческие методы воздействия на "стихию рынка", то, например, в
Нар- комторге СССР абсолютизировалось жесткое административное планирование. В целом же завоз промышленных товаров, несмотря на свой
административный характер, как метод планирования в условиях кри- зиса
(товарный голод, недостаточная мощность государственной тор- говой сети и т.п.),
рассматривался как единственно возможный и практически не имел противников
(79).
Усиление тенденции на свертывание экономической реформы в
промышленности отражалось и во все большем росте влияния таких центральных
административных ведомств, как Наркомат торговли СССР, которому все более
подчинялась снабженческо-сбытовая деятельность синдикатов. Выступавшие на
заседании президиума ВСС (октябрь 1928 г.) утверждали, что Наркомторг на 90% и
более регулирует торговую деятельность синдикатов (80). Таким образом, связи
промышленности с рынком сокращались еще более.
В этих условиях на нет сводились коммерческие основы деятель- ности не
только трестов, но и синдикатов. В соответствии с поста- новлением СТО СССР от
11 ноября 1927 г., в целях "рационализации торговой работы синдикатов"
предусматривалось исключение из их калькуляции прибыли (81).
Окрепшие основы централизованно-плановой экономической систе- мы
позволяют перейти в конце 20-х гг. к ликвидации рыночных отно- шений и структур
в сфере сбыта и снабжения, которые позволили ей в первой половине 20-х гг. выйти
из кризиса и перейти в ней к расп- ределительным отношениям.
96
С началом экономической реформы в госпромышленности шло восстановление
кредитно-финансовых связей.
В первой половине 20-х гг. финансирование промышленности про- исходило за
счет роста банковского кредитования и сокращение поступлений из
государственного бюджета. Если в 1921/22 г. бюджет- ное финансирование почти в
2,5 раза превышало банковское кредито- вание (82), то в последующие годы
соотношение между ними меняется (в %): в 1922/23 г. - 46,1 и 53,9; в 1923/24 г. - 23,6
и 76,4; в 1924/25 г. - 18,6 и 81,4; в 1925/26 - 28,3 и 71,7 (83).
Однако в этом процессе уже с середины 20-х гг. намечается тенденция усиления
удельного веса государственного финансирования. Это объясняется тем, что до
1924/25 г. развитие промышленности происходило на основе использования
существовавших основных капи- талов и главная задача заключалась в снабжении
промышленности обо- ротными средствами. Начиная же с 1925/26 г. в
промышленности начи- нается форсированное развертывание отраслей группы А,
которое вело к усилению роли бюджетного финансирования.
Думается, не совсем правильно было бы связывать развитие бан- ковского
кредитования в первой половине 20-х гг. с развитием в госпромышленности
рыночных отношений: в начале нэпа различия между бюджетным финансированием
и банковским кредитованием еще достаточ- но не оформляются (84), а уже в его
середине они изживаются (85). Кроме того, банковское кредитование
распространялось в основном на легкую промышленность. Так, на нее в 1922/23 г.
приходилось 83,5% общей суммы банковского кредитования. Зато доля тяжелой
промышлен- ности в общей сумме бюджетного финансирования в том же году составила 86,3% (86). Далее. Хотя бюджетные ассигнования промышленности обычно
оформлялись в форме ссуд (87), преобладающая их часть приз- навалась в конечном
счете безвозвратной.
За 1922/23 г. в промышленность в порядке бюджетного финанси- рования было
направлено 282 млн. рублей, и большая их часть после- дующими постановлениями
правительства была признана безвозвратной. Так, в соответствии с постановлением
СТО от 26 апреля 1926 г. из всех бюджетных ассигнований, выданных тяжелой
промышленности за период 1922/23-1923/24 гг., долгом было признано лишь 3,3 млн.
рублей, остальная же сумма - дотацией, с последующим включением в основной
капитал трестов (88).
Только за 1923/24 г. около 95% ссуд были признаны дотациями. А возврат тех
немногих, которые сохраняли свой ссудный характер, сводился к требованию (в
числе новых бюджетных ассигнований) от казны денежных сумм на оплату прежних
ссуд. Понятно, что такая операция, как отмечал известный исследователь проблем
финансирова- ния и банковского кредитования промыщленности в 20-е гг. А.А.Дезен, "никакого влияния на "психику предприятий"..., конечно, не имеет и иметь не
может" (89).
В первой половине 20-х гг. существовала практика, когда ссуды не только
официально, но и в явочном порядке фактически переходили в разряд безвозвратных.
В 1922/23 г. тресты и предприятия Севе- ро-Западной области, даже благополучные в
финансовом отношении, если и погашали взятые ссуды, то с большими задержками и
после не- однократных пролонгаций (90). Таким образом, уже в первой половине 20х гг. грань между ссудой и дотацией была весьма неопределенной.
В первой половине 20-х гг. в государственном финансировании
промышленности имела большое распространение система госзаказов, единственным
источником оплаты которых было казначейство. Так, из выделенных на
промышленность по госбюджету 1922/23 г. 402,7 млн. рублей на заказы приходилось
276 млн. (главным образом для метал- лической, топливной и военной
97
промышленности). Соотношение же госзаказов, банковского кредитования и
бюджетного финансирования в этом году было следующим: 48,5, 27,7 и 23,8% (91).
В первой половине 20-х гг. доля госзаказов хотя и сокраща- лась: в
металлической промышленности с 52% в реализации ее продук- ции в 1922/23 г. до
30% в 1923/24 г., нефтеналивной - с 55 до 44%, каменоугленной - с 53,3% до 41%
(92), однако продолжала иметь прочную базу в лице централизованных
потребителей. Положение госзаказов было надежным и вследствие усиливавшихся в
промышлен- ности позиций плановых начал.
Не способствовала развитию рыночных отношений в госпромышлен- ности и
система оплаты госзаказов. Практика первой половины 20-х гг. свидетельствовала,
что сроки оплаты госзаказов не выдержива- лись. Так, в коллегии Главметалла
осенью 1922 г. констатировали, что суммы, назначенные металлопромышленности
по бюджету, не выда- вались, а задатки, которые следовали по договорам с
ведомства- ми-потребителями, в установленные сроки не выплачивались. В результате металлопромышленность, которая, по мнению Главметалла, могла бы
работать нормально, оказалась в таком же катастрофическом положении, как
металлургия. Коллегия Главметалла вследствие того, что военное ведомство не
спешило с заключением договора, решила просить НКФ задержать кредиты в счет
претензий, предъявляемых ме- таллопромышленностью к этому ведомству (93).
Задержки в платежах Нефтесиндикату за поставки нефтетоплива в 1924 г.
достигали двух-пяти месяцев. Менее длительными были за- держки в платежах
металлотрестам, которые обычно доходили до 1-1,5 месяца, но и это приводило, в
частности, к росту в них задолжен- ности по зарплате (за период с 1 января по 1
октября 1924 г. от 1,5 до 5,6 млн. рублей). Задерживалась оплата счетов за госпоставки и по другим отраслям промышленности (хлопчатобумажной, грубо- шерстной,
кожевенной). Вся задолженность госзаказчиков промышлен- ности в июне 1924 г.
соствила свыше 50 млн. рублей (94), за первую половину 1922/23 г. промышленность
недополучила по госзаказам 36 млн., да еще по бюджетному финансированию 17,3
млн. рублей (95).Еще большие финансовые трудности возникали для поставщиков,
когда задержки расчетов по госзаказам переходили в неплатежи.
Итак, финансирование промышленности через госзаказы, которые фактически
являлись формой бюджетного финансирования, т.к. ве- домства-потребители
получали средства для оплаты своих заказов промышленности из госбюджета, еще
более расширяло сферу бюджетного финансирования, со всеми присущими ему
негативными последствиями для госпромышленности.
Постоянно высокая доля бюджетного финансирования, которая возрастала за
счет госзаказов, во многом фиктивный характер дол- госрочных ссуд вследствие
широкой практики перевода их в разряд безвозвратных давали основания в начале
20-х гг. делать вывод о близости кредитования и бюджетного финансирования (96), а
в сере- дине 20-х гг. констатировать продолжавшееся перерождение бан- ковского
кредитования (97).
В дальнейшем банковское кредитование, все больше сближаясь с бюджетным
финансированием, так же, как и оно, способствовало пере- распределению средств в
госпромышленность, а в ней в тяжелые от- расли (98), что и приводило к кризисам
(99).
Фининсирование крупной промышленности путем долгосрочного кредитования
возрастало, не получая, однако, достаточно четкого разграничения с бюджетными
безвозвратными ассигнованиями. И хотя этот вопрос неоднократно подвергался
обсуждению (100), тем не ме- нее он так и не был решен. Даже во время кредитной
реформы 1927 г. он остался открытым.
Центральные ведомства подходили к этой проблеме по-разному. Направленный
в СТО СССР в начале 1927 г. проект постановления НКФ СССР "О порядке
98
бюджетного финансирования промышленности и строи- тельства" предлагал
полностью (за исключением случаев возмещения убытков, понесенных в связи с
выполнением государственных заданий) отказаться от идеи безвозвратности и
безвозмездности вложений государства в основной и оборотный капитал
госпредприятий. НКФ по- лагал, что только установление системы "возвратности и
процентиро- вания бюджетных ассигнований" оздоровит и рационализирует хозяйство предприятий, т.к. будет укреплена база хозрасчета (101).
Президиум ВСНХ СССР,не соглашаясь со столь категоричным реше- нием
вопроса, в своей редакции проекта постановления СТО полагал, что "бюджетные
ассигнования промышленности не могут быть полностью возвратными", должны
иметь место и возвратные в виде долгосрочного кредита, и безвозвратные, имеющие
характер инвестиции госу- дарственных средств в уставные капиталы
промышленных предприятий (при строительстве новых предприятий, реконструкции
старых или ор- ганизации нового производства) (102).
Отрицательно высказался о предложении НКФ СССР установить для
бюджетных ассигнований промышленности принцип возвратности Госп- лан. По его
мнению, эти ассигнования для промышленности должны бы- ли быть по
преимуществу безвозвратными, в отличие от ассигнований для кооперации и
крестьянского хозяйства (103).
СНК СССР в условиях фактического сближения долгосрочного кредитования с
безвозвратным инвестированием промышленности занял выжидательную позицию.
Своим постановлением "О финансировании и долгосрочном кредитовании
государственной промышленности общесоюз- ного и республиканского значения" от
28 июня 1927 г. СНК устано- вил, что "вопрос о возвратности или безвозвратности
каждого от- дельного бюджетного ассигнования на промышленность общесоюзного
и республиканского значения разрешается при утверждении промфинплана и
бюджета" (104).
Окончательно же вопрос был решен постановлением ЦИК и СНК СССР от 23
мая 1930 г., на основании которого завершился переход от долгосрочного
кредитования к финансированию капитальных вложе- ний в госпромышленность (а
также торговлю и сельское хозяйство) за счет бюджетных ассигнований. Кредитные
методы мобилизации средств для капитального строительства и долгосрочное
кредитование расши- ренного воспроизводства основных фондов были сохранены
лишь для колхозов, промысловой и потребительской кооперации (105).
Такое положение, когда долгосрочные ссуды, особенно для тяже- лой
промышленности, с самого начала нэпа были, как писал в 1926 г., исследователь
проблем финансирования промышленности И.А.Кирил- лов, "тем же бюджетным
финансированием, проводимым за счет НКФ че- рез аппарат Государственного
банка" (106), определялось своеобраз- ными условиями функционирования
элементов товарно-денежных отноше- ний в ЦПЭС.
Долгосрочный кредит имел своим основным источником ресурсы
государственного казначейства, т.к. в экономической системе, где государство
собственник не только основных средств производства, но и кредитной системы,
накопления, в том числе направляемые на долгосрочные вложения,
сосредотачивались в государственном бюдже- те. Как отмечалось в докладе НКФ,
Госбанка и Госплана правительст- ву о работе кредитных учреждений СССР за
1925/26 г., деятельность учреждений долгосрочного кредита "вновь показала, что ни
из част- ной, ни из национализированной сферы нашего хозяйства, в эти банки еще
не притекают средства". По-прежнему, основными их источниками в банках
долгосрочного кредита (Электробанк, Цекобанк, которые фи- нансировали и
промышленность) был госбюджет, доля которого посто- янно возрастала. Так, в
общей сумме основных средств Электробанка средства бюджетные по своему
99
происхождению составили на 1 октября 1925 г. 54,1%, а на 1 октября 1926 г. уже
65,8% (107). Таким обра- зом, органы долгосрочного кредита оставались в 20-е гг.
лишь структурами распределения государственных средств методами бан- ковского
кредитования.
Привлечение же других средств для финансирования промышлен- ности,
находившейся вне госбюджета, вследствие отсутствия единого денежного рынка в
стране, было затруднено. А разговоры о необходи- мости некоторой легализации
частного денежного рынка, так и не привели в годы нэпа к решению этой проблемы.
Обособленность между рынком государственных капиталов и частным денежным
рынком так и не была преодолена. Неразрешимость этой проблемы приводила
А.А.Де- зена к выводу о том, что "в наших условиях хозяйства, существова- ние
оторванного от кредитной системы страны частного денежного рынка является
печальной необходимостью" (108).
Однако такая "необходимость" была следствием определенной государственной
политики. Так, если при получении трестами ссуд в отношении краткосрочного
кредита формально ограничений не было (в соответствии с ст.23 декрета от 10 апреля
1923 г. тресты могли по- лучить их как от государственных, так и негосударственных
кредит- ных учреждений), то долгосрочные ссуды от неправительственных организаций допускались, в соответствии с ст.22 того же декрета, лишь с разрешения
ВСНХ (109). Такое ограничение возможности использовать негосударственный
кредит было не только следствием стремления установить контроль над финансовым
состоянием трестов, но и, прежде всего, ограждения их от какой-либо зависимости от
частного капитала (в том числе иностранного).
Особую озабоченность, в связи с возможностью "порабощения" частным
капиталом вследствие образования задолженности ему, у государственных органов
управления промышленностью вызывала мелкая промышленность. Так, финансовая
комиссия совещания промбюро (июнь 1922 г.) высказывала опасения, что с
возникновением учреждений частного кредита вся мелкая промышленность "всецело
уйдет из-под непосредственного воздействия органов крупной промышленности
ВСНХ и попадет под влияние сил сторонних и чуждых интересам промышленности" (110).
В стране затруднялась и мобилизация для промышленности средств населения.
Сосредоточению частных накоплений в госу- дарственных кредитных учреждениях
препятствовало целый ряд причин. Это и то недоверие к этим учреждениям, которое
сохраниось после потери там в 1917-1918 гг. своих сбережений, и та неуверенность в
связи с раздававшимися в годы нэпа призывами ликвидации частного капитала... И,
наконец, просто несоблюдение принципа банковской тайны, который постоянно
нарушался в интересах налогового обложе- ния (111).
Сближению банковского кредитования с бюджетным финансировани- ем
промышленности в 20-е гг. способствовало усиление значения дол- госрочного
кредитования по сравнению с краткосрочным. В 20-е гг. в отличие от первых
десятилетий ХХ в., когда проекты организации специальных банков долгосрочного
промышленного кредита были наце- лены на финансирование средней
промышленности (в основном отрасли легкой промышленности) (112), долгосрочное
кредитование было пре- рогативой тяжелой индустрии.
С середины 20-х гг. в связи с все большими вложениями госу- дарственных
накоплений в основной капитал промышленности, дол- госрочное кредитование
начинает активно вытеснять краткосрочное. На необходимость обратить особое
внимание в области кредитования промышленности на организацию долгосрочного
кредита нацеливало в мае 1925 г. постановление III съезда советов СССР, которое
было принято по докладу НКФ СССР (113). Нарком финансов в июне 1925 г. также
100
полагал, что "в 1925/26 г. нужно начать переходить к органи- зации более
долгосрочного кредита" (114).
Это было осуществлено настолько успешно, что уже для 1926/27 г.
Г.Я.Сокольников констатировал именно для организации долгосроч- ного кредита
наибольший внутренний динамизм. Так, если по сравне- нию с 1925/26 г. в 1926/27 г.
происходило сокращение притока средств в промышленность через бюджетный
механизм и краткосрочный кредит, то через долгосрочный - увеличение.
Г.Я.Сокольников был уверен в том, что в дальнейшем на этом пути будут достигнуты
еще более значительные результаты (115).
И они были достигнуты. После 1927 г. в работе кредитной системы наметилось
значительное увеличение роли долгосрочного кре- дитования. Это отражало
происходивший рост капитальных вложений в государственное хозяйство и прежде
всего в промышленность. Так, если за период с 1 октября 1923 г. по 1 октября 1925 г.
крат- косрочные ссуды составляли 83% (долгосрочные - 17%) (116), а 1 ок- тября
1926 г. в общей сумме учетно-ссудных операций кредитной системы доля
краткосрочных кредитов достигла 74,9% (долгосрочных - 25,1%), то на 1 июля 1929
г. она снизилась до 50,8%, а доля дол- госрочных кредитов выросла до 49,2%. С 1
октября 1926 г. по 1 июля 1929 г. долгосрочные кредиты увеличились на 328,1%,
краткосрочные же только на 66,2% (117).
С самого начала восстановления кредитно-финансовых связей в
промышленности предусматривалась их централизация. В "Меморандуме" ВСНХ о
своей деятельности и ближайших ее перспективах, составлен- ном в середине 1922 г.,
ясно осознавалось, что "только при помощи Торгово-Промышленного банка и
систематического планового ведения через него финансирования промышленности
через синдикаты, мы удер- жим за государством фактическое регулирование и
влияние на госу- дарственную промышленность Республики" (118). Было очевидным
и то, что сосредоточение у синдикатов денежных средств усилит их влияние в своей
отрасли (119).
Это не только провозглашалось, но и осуществлялось. Так, в 1923/24 г.
значительная часть кредитов текстильной промышленности на закупку хлопка были
предоставлены текстильному синдикату (ВТС) (120). Усиление кредитования
синдикатов за счет трестов было ха- рактерно для промышленности в 1924/25 г. в
целом (121). А то, что государственные кредитные учреждения более охотно
открывали креди- ты синдикатам, чем трестам, отмечалось на всероссийских
совещаниях промышленности и транспорта уже в 1922 г. (122).
Во второй половине 20-х гг. идет дальнейший процесс централи- зации
финансирования промышленности. Этому способствовала общая установка
правящей коммунистической партии на усиление централизо- ванного планирования
в 1926 г. (апрельский пленум ЦК и ХV конфе- ренция ВКП(б)), которая во многом
отражала выявившуюся уже в на- чале нэпа тенденцию на централизацию отношений
госпромышленности и финансовых структур, когда государственным банкам
предпочтитель- нее иметь дело с синдикатом, а не трестом, тем более предприятием.
В русле этой тенденции ВСНХ СССР в докладной записке в СНК СССР об
итогах трестирования и синдицирования промышленности от 4 июля 1927 г.
выдвигает в качестве одной из важнейших задач в дея- тельности синдикатов
"усиление централизованного финансирования промышленности" (123).
Далее происходит быстрая концентрация банковского кредита у синдикатов.
Так, с 1 октября 1926 г. по 1 октября 1928 г. синди- катская задолженность банкам
выросла с 258,4 до 572,8 млн. рублей, более чем в два раза (124). При этом у них все
более возрастала возможность распоряжаться им. В 1928 г. через ВТС,
Нефтесиндикат, Масложирсиндикат и другие были распределены все выделенные
для этих отраслей промышленности банковские кредиты. Через ВКС, Бумсиндикат,
101
ВМС и другие синдикаты распределялась значительная часть краткосрочных
банковских кредитов (125).
На заседании бюро президиума ВСС в мае 1928 г. констатирова- лось, что
кредитование промышленности по ее заготовительным и сбы- товым операциям идет
к стопроцентной концентрации в синдикатах (126). Однако тогда же президиум
ВСНХ признает необходимым "обеспечить усиление роли синдикатов в системе
кредитования про- мышленности, беря линию на полную концентрацию в
синдикатах креди- тов,направляемых Госбанком соответствующей отрасли
промышленности, охваченные синдикатской организацией" (127).
В Госбанке пытались оставить, хотя бы частично, кредитование каждого треста.
Однако синдикатчики были решительно против этого, так как полагали, что наличие
двух источников финансирования "у нас и у банка ослабит наблюдение за его
финансовым хозяйством" (128).
В конце 20-х гг. было общепризнанным, что трест не должен иметь
самостоятельного баланса. И совсем уже был достижим идеал, когда
"взаимоотношения
между
промышленностью
и
бюджетом
становятся
кристаллически ясными, ибо концентрируются только в высших звеньях
промышленных и финансовых органов" (129). Идеал недавнего, донэ- повского
прошлого.
С превращением синдикатов в центры распределения банковских кредитов в
пределах всей отрасли промышленности происходили даль- нейшие изменения во
внутрисиндикатских финансовых отношениях. Син- дикаты стремились
осуществлять безвексельные расчеты с трестами, что приводило к снижению роли
собственной вексельной эмиссии трестов. Так, в балансе синдикатов вексельная
эмиссия трестов лишь за 1927/28 г. снизилась с 21,5 до 18,5% (130). При этом
менялась и роль векселей, которые теперь в основном играли лишь роль учетного
материала для заполнения имеющихся у трестов лимитов.
"Рационализируя" методы расчетов с трестами, синдикаты, начи- ная с 1927/28
г., переходили на безналичный расчет. В 1928 г. удельный вес безналичных расчетов,
осуществляемых через банки пре- имущественно в форме перечислений средств со
счета на счет, соста- вил по разным синдикатам от 60 до 90% (131). Стремление же
синди- катов к тому, что уже было осуществлено ВТС (оплачивать за тресты
промысловый налог, делать отчисления от прибыли в доход казны и Банка
долгосрочного кредитования, а также вести все расчеты с контрагентами трестов снабженческими, строительными организация- ми (132)), свидетельствовало о том,
что к концу 20-х гг. тенденция передачи трестами своего финансового хозяйства
синдикатам была достаточно ясно выражена.
Централизация банковского кредитования промышленности про- исходила и на
более высоком уровне кредитной системы - Госбанка. На необходимость тесной
связи тогда еще будущего торгово-промыш- ленного банка и ему подобных
специальных акционерных банков с Госбанком, о превращении их в "щупальцы"
последнего, обращалось внимание на самой заре нэпа. Уже тогда возникали опасения
о том, что иначе "мы получим нецелесообразное расходование наших государственных оборотных средств, внутреннюю конкуренцию и т.д." (133).
С началом функционирования системы кредитных учреждений наме- тились
некоторые различия в подходах по дальнейшему ее развитию. Сторонники одного из
них были за то, чтобы сконцентрировать все краткосрочное и долгосрочное
кредитование промышленности в Пром- банке, резко ограничив в этом значение
Госбанка, оставив ему в основном эмиссионную деятельность. Их оппоненты
отвергали такое ограничение роли Госбанка (134).
Реально же в деятельности Госбанка преобладало непосредствен- ное
кредитование промышленности, а не ее специального банка. Так, на 1 апреля 1924 г.
102
по правлению Госбанка задолженность всех кре- дитных учреждений составила 22,4
млн. руб., в то время как задол- женность одной только текстильной
промышленности доходила до 37,2 млн. руб. (135). Таким образом, Госбанк СССР не
был тем банком банков, как существовавшие тогда на Западе, как бывший
Российский Государственный банк.
Такая практика Госбанка в какой-то степени усиливала позиции тех
хозяйственников и представителей специальных банков, которые с лета 1924 г.
вступили в то затихавшую, то вновь разгоравшуюся по- лемику со своими
оппонентами о направлении изменений в кредитной системе. Они полагали, что
именно оставление за Госбанком в ка- честве основной функции - эмиссию, а также
регулирование денеж- но-кредитного рынка через спецбанки, при отказе от
непосредствен- ного кредитования отраслей народного хозяйства, создает условия
для развития планового кредитования.
Однако у таких центральных ведомств, как НК РКИ СССР, имелось
существенно иное представление о перспективах развития кредитной системы. В
соответствии с ним акционерные банки должны были стать специализированными
филиалами единого Госбанка, через которые он осуществлял бы свои кредитные
функции (136).
Этому способствовало происходившее в середине 20-х гг. значи- тельное
усиление позиций Госбанка в кредитной системе страны. Если осенью 1924 г.
отраслевые банки еще составляли единый фронт против Госбанка, отстаивая в
различных инстанциях (в Комитете по делам банков, финансовой секции и
президиуме Госплана, СТО) свои инте- ресы и интересы своих клиентов, то к началу
1926 г. ситуация была уже иная. В вышестоящих инстанциях авторитет Госбанка был
велик (тем более, что, как указывалось в докладе НКФ СССР, Госбанка и Госплана о
работе кредитных учреждений СССР за 1925/26 г., именно через него они
осуществляли регулирование деятельностью других банков (137)), со стороны банков
возражения против его позиций бы- ли очень редкими, составление кредитных
планов банков и их внесе- ние в Госплан все более оказывалось в руках Госбанка.
Следствием политики Госбанка, направленной на централизацию системы
краткосрочного кредита, явилась его экспансия в эту сферу кредитования. Так, если
за период с 1 октября 1924 г. по 1 мая 1926 г. учетно-ссудные операции по четырем
акционерным банкам уве- личились лишь на 113%, то Госбанка - на 180% (138). В
течение 1924/25 г. и финансирование промышленности Госбанком выросло значительно больше, чем Промбанком (139).
Итог дискуссии середины 20-х гг. о направлении развития кре- дитной системы
был подведен решением политбюро ЦК ВКП(б), одобрив- шим принцип единого
банка, выдвинутый НК РКИ СССР и предложившим держать курс на его
осуществление, произведя, в частности, макси- мальное сокращение банковской
системы (140). Постановлением ЦИК и СНК СССР от 15 июня 1927 г. "О принципах
построения кредитной системы", конкретизировавшим это решение, на Госбанк
СССР было возложено непосредственное руководство всей кредитной системой.
Подкреплялось это целым рядом мер. В частности, кредитование син- дикатов, за
исключением некоторых (кредитуемых Промбанком по спе- циальному списку),
должен был осуществлять Госбанк, так же, как (полностью или частично) и наиболее
крупные промышленные предприя- тия и объединения общесоюзного и
республиканского значения, и даже кредитование местной госпромышленности
"полностью в тех районах, где отсутствуют местные коммерческие банки и
отделения соот- ветствующих специальных центральных банков и, частично, ... , в
тех районах, где имеются коммерческие банки, но отсутствуют отде- ления
соответствующих специальных центральных банков". Промбанк в основном должен
был осуществлять лишь долгосрочное кредитование промышленности, а
103
краткосрочное - за исключением того, что креди- туется Госбанком и другими
банками в соответствии с тем разграни- чением функций, которое было определено
постановлением (141).
В последующие годы идет процесс неуклонной централизации краткосрочного
кредитования в Госбанке. Так, если доля Госбанка в краткосрочном кредите на 1
октября 1926 г. составляла 59,4%, то на 1 июля 1929 г. - 75,4% (142).
В конце 20-х гг. окончательно утверждается концепция "Госбанк - единый
банк" (Госбанк осуществляет непосредственно краткосроч- ное, а через специальные
банки, которые фактически становятся его отделениями - долгосрочное
кредитование, утрачивающее свой коммер- ческий характер). В "Кратких тезисах и
предложениях по вопросу о реорганизации кредитной системы", направленных
осенью 1929 г. в комиссию по вопросу о реорганизации системы управления
промышлен- ностью (образованную ЦКК ВКП(б) и НК РКИ), предлагалось уже в
1929/30 г. осуществить полное сосредоточение всего краткосрочного кредитования в
Госбанке (143). Долгосрочное кредитование госпро- мышленности уже было к этому
времени сосредоточено в специальном Банке долгосрочного кредитования
промышленности и электрохо- зяпйства СССР (БДК), управляемом Госбанком и
потерявшим свою ком- мерческую самостоятельность. Одновременно происходило
свертывание сети филиалов БДК. К октябрю 1929 г. у него имелось лишь 7 отделений, в то время как у Госбанка их число достигало 588 (144).
В экономической системе с активным стремлением государства как
собственника основных средств производства управлять протекаю- щими в ней
процессами, конечно, и банковское кредитование промыш- ленности должно было
подвергнуться планированию.
Начало этого процесса,так же, как и централизации, восходит к первым годам
нэпа. При этом сразу же предполагалось, что планы фи- нансирования
промышленности должны находиться в зависимости от производственных планов.
Так, в середине 1922 г. "Меморандум" ВСНХ о своей деятельности и ближайших ее
перспективах предусматривал, что "план финансирования промышленности
устанавливается на основа- нии производственного плана, утвержденного
Госпланом. На основании этого плана происходит финансирование промышленности
в порядке вы- дачи долгосрочных ссуд через Госбанк и краткосрочных ссуд - через
Торгово-Промышленный Банк ..." (145). Тогда же совещание промбюро, намечая
пути развития финансовых связей промышленности, высказа- лось за превращение
кредита в средство осуществления общегосу- дарственных планов развития
промышленности (146). Состоявшееся че- рез год, 21-25 июня 1923 г., совещание
президиума ВСНХ с предста- вителями промбюро также полагало, что установление
в соответствии с производственными планами предельных кредитов между
предприятия- ми вместе с регулирующей работой ВСНХ и Госплана "обеспечит
реаль- ное проведение в жизнь государственного плана промышленной деятельности" (147).
В последующие годы, когда происходит отказ от использования частного и
иностранного капитала в решении экономических проблем (устранении товарного
дефицита, расширении промышленного произ- водства и др.), значение кредитного
планирования как средства распределения скудных финансовых средств возрастет. В
этой связи возникла необходимость окончательно определить роль и значение
кредитных планов, их соотношение с планами производственными.
В ходе развернувшейся в 1924 г. по этим вопросам дискуссии выявились два
основных подхода. В НКФ и Госбанке и кругах близких к ним (чье мнение было
выражено в статьях Юровского, Туманова, Ло- евецкого и др.) полагали, что
кредитные планы банков имеют ориен- тировочный характер, в основе которых
исключительно опыт банков. А для высших органов управления и планирования
104
кредитные планы важны при оценке возможности банковского финансирования
планов промыш- ленности и торговли. Для другого, получившего распространение в
ВСНХ, Промбанке (и отраженного в статьях Ксандрова, Аксельрода, Наглера,
Навашина и др.), характерно представление о тесной связи кредитных планов с
общехозяйственным планом и, в частности, с про- изводственным планом
промышленности (148). Кроме того, если Госбанк смотрел на кредитные планы лишь
как на ориентировочную схему, то иные ведомства - как на подобие бюджетного
расписания (149).
Между тем, в 1923/24 г. деятельность кредитных учреждений в значительной
степени подчиняется общим плановым началам, а кредит- ные планы
производственным. Резолюция совещания местных органов ВСНХ РСФСР
констатировала, что в течение этого года связь кредит- ных планов с финансовопроизводственными планами промышленности постепенно усиливается" (150).
Уже и в отношении местной госпромышленности совещанием пред- полагалось
создать такие условия, при которых ее деятельностью можно было бы руководить из
центра "сообразно с общими плановыми заданиями Республики в целом". Для
решения этой задачи предусмат- ривалось сосредоточение в Промбанке и президиуме
ВСНХ РСФСР "как составления, так и проведения общереспубликанского плана
кредито- вания промышленности, соответствующего развитию производственных
планов" (151).
Все более сильное подчинение кредитных учреждений плановому началу
вызывало опасения у некоторых экономистов тех лет, что оно приведет к потере
банками коммерческой самостоятельности и пере- рождению их функций, а это, по
их мнению, не согласовывалось с проводимым принципом хозрасчета (152).
Однако в 1923/24 г. все банки всесоюзного значения уже были обязаны
предоставлять Комитету по делам банков на согласование и СТО, через Госплан, на
утверждение свои месячные и квартальные кредитные планы, в которые включалось
даже ожидаемое увеличение их задолженности Госбанку.
Государственная необходимость поддержания тех или иных предп- риятий все
более ставилась при получении банковского кредита над их кредитоспособностью. В
связи с чем в первой половине 20-х гг. отмечалась опасность превращения банков "в
какие-то своеобразные финансовые институты", привлекающие казенные средства и
распрост- раняющие их сообразно производственным программам, финансовым и
торговым планам промышленных, торговых и кооперативных организаций (153).
Таким образом, банки превращались в распределители назнача- емых другими
инстанциями кредитов.
В свою очередь усилению плановых начал в кредитовании промыш- ленности
способствовала практика банков, когда они для предостав- ления кредита требовали
от предприятий предоставления точных зая- вок на кредит в соответствии с их
финансовыми планами (154).
Повышению роли кредитных планов, лимитов, усилению админист- ративного
характера распределения ссуд способствовало развернувше- еся в 1925 г.
капитальное промышленное строительство. Тогда даже органы местной власти
требовали усиления плановости банковского кредитования. Так, ХIV съезд советов
Ульяновской губернии (апрель 1925 г.) считал необходимым "установить плановые
начала кредитова- ния промышленности через банки" (155). Вопрос о необходимости
пла- нового банковского кредитования ставился для местной промышлен- ности
РСФСР и в целом (156).
Негативные последствия резкого усиления в середине 20-х гг. централизованноплановых начал в экономике и, в частности, бан- ковском кредитовании
промышленности заставили прагматичную часть партийно-государственного
руководства еще раз указать на предпоч- тительность использования в нем
105
ориентировочных планов. В мае 1926 г. Г.Я.Сокольников убеждал, что "практика
составления кредитных планов не должна никоем образом дать того результата,
чтобы табли- цы предложенных банками кредитов превратились в расписания ассигнований бюджетного характера. ...Планирование в области кредита должно
обязательно дополняться правильно поставленной и разверты- ваемой оперативной
работой банков"(157).
К концу 1926 г. жесткость планирования усиливается и в бюдже- тном
финансировании. НКФ СССР в целях усиления контроля за выде- ленными
промышленности бюджетными средствами предусматривает для ВСНХ
необходимость точно указывать в своих заявках Наркомфину о квартальных и
месячных планах финансирования промышленности целе- вое назначение
ассигнований (капитальные затраты или оборотные средства), какой именно
хозяйственной единице (фабрике, заводу) они предназначены (158).
Несмотря на то, что высшие финансовые и планирующие органы в начале 1927
г. противопоставляли утверждение кредитных планов дру- гим административным
методам регулирования деятельностью кредитной системы (159), характер
кредитных планов был тот же. Уже кредитный план на 1 квартал 1925 г. был
утвержден СТО СССР как государствен- ная директива (160).
Изменения в системе финансирования промышленности, которые особенно
ясно стали проявляться с 1925/26 г., вызывались теми же причинами, что и
необходимость реорганизации управления промышлен- ностью - стабилизацией
централизованно-плановой экономической системы и вытеснением рыночных
элементов, происходившим в связи с постоянными усилиями партийногосударственного руководства по форсированному развертыванию крупной
индустрии, основы не только экономического могущества государства, но и
партийно-государствен- ной бюрократии (161).
О коренных изменениях кредитной системы, ее реорганизации го- ворилось с
начала создания акционерных банков. Однако в 1926 г. полемика между
сторонниками концепции "единого банка" и "банка банков" обостряется. Итог ей был
подведен решением политбюро ЦК ВКП(б), предложившим держать курс на
осуществление концепции "еди- ного банка" и конкретизировавшим это решение,
постановлением ЦИК и СНК СССР от 15 июня 1927 г. "О принципах построения
кредитной системы" (162).
Постановлением предусматривалось усиление централизован- но-планового
руководства кредитной системой и доминирующей роли Госбанка. На него
возлагалось непосредственное оперативное руко- водство кредитной системой,
повседневное наблюдение за деятель- ностью акционерных банков. Госбанк получил
право требовать от них сведений об открытых кредитах и задолженности отдельных
клиентов, о текущих счетах и вкладах. Акционерные банки обязаны были хранить
свои свободные резервы и кредитоваться только в Госбанке.
Предусматривалось и разграничение сфер деятельности банков. Каждой
хозяйственной организации разрешалось пользоваться и хра- нить свободные
средства только в одном банке. В целях планового согласования работы кредитных
учреждений расширялась компетенция и повышался статус Комитета по делам
банков, который состоял теперь при НКФ СССР (до этого с июля 1924 г. при
правлении Госбанка), под председательством наркома финансов. При комиссариатах
финансов союзных республик и их местных органах создавалась целая сеть ор- ганов
Комитета - совещания по делам банков.
Реформа кредитной системы 1927 г. способствовала серьезным сдвигам в
направлении усиления в ней роли долгосрочного кредитова- ния, централизации
краткосрочного кредита у Госбанка. Однако уже через два года она оценивалась как
недостаточно радикальная, т.к. не обеспечивала полного планового и оперативного
106
единства и руко- водства кредитной системой (163). Развитие в экономике к концу
20-х гг. централизованно-плановых начал вело к дальнейшему рефор- мированию
кредитной системы в том же направлении.
Такая перспектива вызывала у прагматичной части партий- ногосударственного руководства и экономистов-"рыночников" опасе- ния в связи с
преждевременностью ликвидации системы банковского кредитования и переходом к
бюджетному финансированию промышлен- ности. Соратник Ф.Э.Дзержинского,
председатель ВСС В.Н.Манцев, от- мечая некоторые положительные, на его взгляд,
элементы реорганиза- ции финансового хозяйства промышленности, полагал
необходимым с особой резкостью подчеркнуть наметившиеся здесь "нездоровые"
тен- денции перевода на бюджетные методы финансирования, которые противоречат "товарной природе нашего хозяйства" (164).
Он утверждал, что примитивные подходы централистского распределенчества, административного регулирования из центра всего това- роразмещения
или размещения финансовых средств, вместо рационали- зации финансового
хозяйства предлагают "элементарную схему бюджет- ного расписания". Будучи
противником чрезмерного централизма и его последствий - бюрократизма,
ослабления связи с "живой действитель- ностью", но вместе с тем оставаясь
сторонником планирования товар- ного хозяйства, В.Н.Манцев, констатировал, что
подобные схемы "по существу выхолащивают все экономическое содержание, всю
сущность процессов товарного хозяйства" и "предлагают уже сейчас ликвидиро- вать
товарную природу данной стадии нашего хозяйства" (165).
Л.Н.Юровский, которому как "одному из наиболее видных теоре- тиков и
практиков советских финансов" было поручено в связи с пя- тилетним планом
разработать проблемы реконструкции финансовой системы и выступить с докладом
об этом на созванной Госпланом Всесоюзной конференции по финансовым вопросам
пятилетнего плана (март 1929 г.), по существу доказывал несвоевременность,
нерацио- нальность и неосуществимость сколько-нибудь серьезной программы
реконструкции в области финансов для ближайшего пятилетия (166). За что этот
профессор и "буржуазный теоретик советских финансов" немедленно подвергся
массированной критике (167). Его оппоненты (а также тех, кто в НКФ СССР
придерживался подобных ему взглядов) ут- верждали, что широкая реформа
финансовой системы неотложна, более того - она даже запоздала (168).
Вскоре постановлением ЦИК и СНК СССР от 30 января 1930 г. "О кредитной
реформе", которое предусматривало ликвидацию в промыш- ленности и кооперации
взаимного коммерческого кредита и сосредото- чение краткосрочного кредитования
в Госбанке (осуществляемого им на плановой основе), было положено начало
свертыванию в госпромыш- ленности коммерческому банковскому кредитованию
(рыночных кредит- но-финансовых связей) и оформлению госбюджетной системы ее
фи- нансирования.
У Л.Н.Юровского же и подобных ему "недопонимающих" того, что "быстрое
развитие социалистических начал в народном хозяйстве СССР и достигнутый
уровень его планирования делают необходимой коренную реформу кредита" (169),
очень скоро появились более серьезные "оп- поненты". В августе 1930 г.
И.В.Сталину становится ясно, что "ме- роприятиями" НКФ руководил Юровский (а
не Брюханов), а "политикой" Госбанка - вредительские элементы Госбанка (а не
Пятаков), вдох- новляемые "правительством" Кондратьева-Громана". А поэтому
"дело, стало быть, в том, чтобы: а) основательно прочистить аппарат НКФ и
Госбанка, несмотря на всяких сомнительных коммунистов типа Брюха- новаПятакова, б) обязательно расстрелять десятка два-три вредите- лей из этих
аппаратов..."(170). В начале сентября он уже выражал удовлетворение тем, что
"взяли наконец в работу "вольных стрелк- ов" из Госбанка и прогнившего насквозь
107
Наркомфина", но и, в свя- зи с кадровым обеспечением кредитной "реформы",
озабоченность, т.к. "придется, по-видимому, обновить верхушку Госбанка и Наркомфина за счет ОГПУ и РКИ после того, как эти последние органы про- ведут там
проверочно-мордобойную работу..." (171). В июне 1930 г. Юровский, а также
Кондратьев, Чаянов были арестованы (172).
В целом, кредитно-финансовые связи в госпромышленности служи- ли
средством перераспределения в нее капиталов из других отраслей экономики страны,
а в ней - в пользу тяжелой индустрии, что способствовало возникновению в
народном хозяйстве кризисов 1923, 1925, 1927 гг. В развитии этих связей
преобладала тенденция сбли- жения банковского кредитования промышленности с ее
бюджетным фи- нансированием, т.к. долгосрочное кредитование приближалось к
без- возвратному бюджетному финансированию, вытесняя краткосрочный коммерческий кредит. Система учреждений банковского кредита, соот- ветствуя системе
управления госпромышленности, где в 20-е гг. постоянно усиливались
централизованно-плановые начала, была приз- вана обеспечить централизацию и
плановость в ее кредитно-финансо- вых связях.
Итак, можно констатировать, что в ходе реформирования тенден- ция
расширения самостоятельности и инициативы государственных предприятий в целях
повышения эффективности хозяйственного меха- низма промышленности не
получила развития вследствие мощного про- тиводействия нашедшего свое
выражение в специфических организаци- онных формах государственной
промышленности (трестах, синдикатах, АО), в усиливавшихся процессах
централизации в системе ее управле- ния, снабженческо-сбытовых и кредитнофинансовых связях.
Такая противоречивость реформирования хозяйственного механиз- ма
промышленности определялась прежде всего сохранением монополь- ного
положения государственной собственности на промышленные средства
производства. Изменение лишь формы управления этой собственностью не могло
привести к преобразованиям цетрализован- но-планового хозяйственного механизма,
в результате которых он ин- тегрировал бы рыночные элементы.
К серьезным рыночным преобразованиям не стремился госу- дарственнопартийный аппарат (номенклатура), власть которого бази- ровалась на этой
собственности, коллективно-корпоративным владель- цем которой он фактически
являлся. Кадровая политика наряду с нэ- повскими организационными формами в
промышленности позволяла но- менклатуре осуществлять права собственника в
условиях функциониро- вания элементов рыночных отношений, однако ее
иерархическая систе- ма тяготела к упрощению механизма осуществления этого
права.
108
Глава III. Положение рабочих частных и государственных
предприятий в годы реформирования
§1. Условия труда
Важное место в характеристике положения рабочих на частных предприятиях
занимают условия труда. В начале нэпа в мелких част- ных предприятиях
полукустарного типа (мастерские до девяти чело- век) они были тяжелыми.
Например, в результате обследования, про- веденного Московским ГСПС в конце
1921 г., выяснилось, что в 272 предприятиях из 377 нарушалась продолжительность
рабочего дня, ко- торая зачастую достигала 10-12 часов, отпуска не предоставлялись,
рабочие нанимались в обход биржи труда, значительным было число случаев
неуплаты взносов по социальному страхованию (1). Такое же положение отмечалось
и другими губпрофсоветами в первой половине 1922 г. В последующие годы какихлибо существенных изменений в от- ношении рабочего дня, отпусков на мелких
частных предприятиях не произошло. И в середине 20-х гг. рабочий день на них
продолжался иногда до десяти и более часов, отпусками рабочие не везде пользовались. А о своих правах имели смутное представление. Так, по мне- нию МГСПС,
КЗоТ рабочим часто совершенно не известен, да и правила внутреннего распорядка
работы предприятия имелись не везде, там же, где они были, - не всегда
вывешивались (2). Не отличалось высоким уровнем и санитарно-техническое
состояние этих заведений.
Однако формирование и укрепление аппарата инспекции труда, налоговой
инспекции, социального страхования способствовало тому, что мелкие частные
предприниматели стремились к точному соблюдению законодательства о труде. Во
второй половине 1921 г., например, во всех арендных договорах содержалось
обязательство арендатора соб- людать все действующие и будущие декреты и
постановления для наци- онализированных предприятий о найме и увольнении
рабочих, охране труда. В арендных договорах фиксировалось, что оплата труда и
нор- мы продовольствия не должны были быть ниже ставок, установленных
государственными органами и профсоюзами. Социальное обеспечение, врачебная
помощь рабочим и служащим также были обязанностью арен- датора.
С конца 1921 г. органы государственной инспекции труда уделя- ют
повышенное внимание именно частным предприятиям. Усиленное вни- мание
инспекторов труда к возрождавшейся частной промышленности вызывалось и тем,
что это были рабочие, еще вчера стоявшие у стан- ка (3). О нажиме инспекции труда
на частные предприятия в 1922 г. говорит их значительная доля среди предприятий
других категорий, привлеченных к судебной ответственности. Так, частные
предприятия составили 61% привлеченных к судебной ответственности в этом году,
государственные - 28,4%, кооперативные - 10,6%. Кроме того, при обследовании
частные предприятия привлекались к суду значительно чаще, чем государственные.
Так, если из обследованных последних было 7,5%, то частных - 16,3% (4).
В соответствии со ст.133 УК РСФСР о нарушении законов об ох- ране труда и
социальном страховании предприниматели могли подверг- нуться принудительным
работам на срок до шести месяцев или штрафу до трехсот рублей, но если это
нарушение охватывало группу рабочих (не менее трех человек), то наказание
ужесточалось: лишение свобо- ды или принудительные работы на срок до одного
года или штраф до десяти тысяч рублей.
Кроме этого, нарушение правил об охране труда, технике безо- пасности,
промышленной санитарии и гигиене, установленные местными органами власти в
порядке обязательных постановлений, а также постановлениями, приказами и
109
инструкциями Народного комиссариата труда (НКТ), наказывалось в
административном порядке принудитель- ными работами на срок до одного месяца
или штрафом до ста рублей (5).
Этот нажим инспекции труда на частные предприятия в первые полтора года
нэпа был положительно оценен 4-м съездом отделов тру- да (8-11 марта 1923 г.),
который в своей резолюции отметил, что "органы охраны труда правильно учли свои
задачи в момент возникно- вения нэпа, ведя свою работу в частных и мелких
предприятиях" (6).
Между тем нарушение законов об охране труда на мелких частных
предприятиях объяснялось не только корыстными устремлениями част- ных
предпринимателей. Санитарно-техническое состояние их промыш- ленных заведений
было плохим оттого, что они ютились в приспособ- ленных для производства сараях,
жилых помещениях и т.п. Специально оборудованные для производства здания были
редкостью, как правило, это были сравнительно крупные предприятия. Но даже в
таких услови- ях частные предприниматели, что отмечалось и в отчетах инспекции
труда, предписания органов охраны труда выполняли почти полностью. Поэтому с
техникой безопасности, промышленной санитарией на част- ных предприятиях, по
этим отчетам, дело обстояло благополучно (7). Более того, в середине 20-х гг.
профсоюзы констатировали, что са- нитарно-техническое состояние частных
предприятий имеет тенденцию к улучшению (8).
К более крупным частным предприятиям государственная инспек- ция труда
предъявляла требования без всяких скидок, однако к мел- ким подход был несколько
иной, так как их чрезмерность приводила иногда к полной ликвидации подобных
предприятий.
И все же отношение к частной промышленности оставалась в це- лом
достаточно жестким. Число привлеченных к суду частных предпри- нимателей за
нарушение законодательства о труде на каждые сто обследования постоянно
возрастало и было значительно больше, чем число государственных и кооперативных
предприятий. Так, за 1923 г. государственных предприятий по РСФСР было
привлечено 6,0, коопера- тивных - 9,5, а частных - 33,6; на январь 1924 г.
соответственно 17,9, 4,7 и 36,7; на январь 1925 г. - 24,0, 4,8 и 72,1 (9); в пер- вом
квартале 1926 г. - 10,2, 13,8 и 52,5 (10).
Внимание к частным предприятиям неверно было бы связывать с особо
неблагополучным положением рабочих на них по сравнению с государственными.
Наоборот, например, нарушителями правил о найме (в обход биржи труда) в
большинстве случаев являлись хозяйственные органы и государственные
учреждения, так как частные предпринима- тели, испытавшие на себе силу
Уголовного Кодекса, становились зна- чительно осторожнее (11). О пристрастном
отношении к частным предпринимателям свидетельствовала практика 1922 г.
Центральной конфликтной комиссии при Наркомтруде (органозована в марте 1922
г.). Как выяснилось, на местах при разборе конфликтов, возникавших на частных
предприятиях, губернские конфликтные комиссии оказывали на частных
предпринимателей чрезмерный нажим. Поэтому ЦКК, в соот- ветствии с
законодательством, зачастую приходилось отменять реше- ния ГКК в отношении
частных препринимателей. Именно предпринимате- ли из провинции чаще всего
обращались в ЦКК, и именно эта катего- рия апеллирующих добивалась
наибольшего успеха. Так, в пользу частных предпринимателей было решено 35,7%
дел по сравнению с 22,7% дел, решенных в пользу рабочих, 24,8% госпредприятий и
21,7% кооперативов (12).
Пристрастное
отношение
государственных
органов
к
частным
предпринимателям в области охраны труда сохранялось и в последую- щие годы.
Г.М.Маленков, который в январе 1926 г. делал в ЦК ВКП(б) доклад о партийной
110
работе на концессионных предприятиях, вынужден был признать, что по отношению
к ним "наблюдается значительно большая требовательность со стороны наших
органов охраны труда, чем к госпредприятиям. Приезжающие инспекторы
составляют такие ак- ты, которых нигде на госпредприятиях не встретишь. Причем
состав- ляются они заранее зная, что ничего из этого выполнить нельзя" (13).
Повышенные требования приводили, с одной сторны, к нарушению частными
предпринимателями условий коллективного договора, а с другой - заставляли их
стремиться к поиску средств, которые позво- лили бы компенсировать убытки,
возникшие вследствие повышенных требований. Это приводило предпринимателей
или на скамью подсуди- мых, или к конфликтам с рабочими.
Важное место в регулировании положения рабочих на частном предприятии
имел коллективный договор, который заключался между профсоюзной организацией,
выступающей от имени рабочих, и предпри- нимателем. Коллективные договоры с
концессионерами заключались ЦК соответствующего профсоюза. Так, в
коллективном договоре, заклю- ченном в декабре 1925 г. акционерным обществом
"Лена-Голдфилдс" с ЦК профсоюза металлистов, детально регламентировались
условия тру- да рабочих (14).
На содержание профсоюзной организации, на культработу, на до- ма отдыха,
санатории, ясли, школы ФЗУ концессионеры промышленных предприятий Урала
выделяли почти 5% от всей заработной платы рабо- чих и служащих (15). На мелких
предприятиях в этих целях по кол- лективным договорам предприниматели делали
значительно большие от- числения не только по сравнению с предприятиями
государственными, но и концессионными. Так, если за декабрь 1925 г. по профсоюзу
швейников на государственных предприятиях они составили 3,03 (на кооперативных
- 3,63), то на частных - 6,21%; по профсоюзу метал- листов соответственно: 3,03
(3,41), 6,35%; по профсоюзу пищевиков: 3,4 (3,71), 5,55% (16). В Москве средний
процент таких отчислений составил для частных предприятий 5,9, в Ярославле - 6-7
(17).
В коллективных договорах с некоторыми профсоюзами предприни- матели
брали на себя обязательство выдавать более высокую (6-не- дельную) компенсацию
при увольнении и предоставлять рабочим более продолжительные отпуска. Так, по
данным МГСПС, из 668 коллективных договоров с предпринимателями,
действовавших в 1925 г., в 629 пре- дусматривался 4-недельный отпуск, в то время
как из 506 договоров, заключенных рабочими государственных предприятий, лишь в
39 огова- ривался такой отпуск, а в 452 - обычный (в соответствии с КЗоТ) (18). В
других районах страны некоторые профсоюзы (текстильщиков, металлистов,
кожевников, химиков) заключали с предпринимателями договоры, в которых также
предусматривались месячные отпуска (19).
Обязательства, которые по коллективным договорам брали на се- бя
предприниматели в середине 20-х гг., в основном выполнялись. В частности, в
отношении жилищных условий рабочих докладная записка, имевшаяся в июле 1926
г. в ЦК ВКП(б), констатировала, что на про- мышленных концессиях они почти не
отличаются от существующих на государственных предприятиях. Однако
отмечались плохие жилищные условия на лесных, сельскохозяйственных и
рудничных концессиях, которые были не лучше, чем на мелких частных
предприятиях, где ра- бочие спали на кухне хозяина или прямо в мастерской (20).
В небольших частных предприятиях коллективные договоры выпол- нялись
иногда частично. Сложности возникали в связи с выдачей спе- цодежды, оплатой
отпуска, несвоевременностью выдачи заработной платы, но больших конфликтов на
этой почве, как отмечалось совеща- нием по вопросу изучения положения рабочих на
частных предприятиях Москвы (июль 1924 г.), не было (21).
111
В систему социального страхования концессионеры металлурги- ческих
предприятий Урала в 1926 г. отчисляли 10, химических - 20, а горнодобывающих 25% от всей заработной платы, и это кроме со- держания на предприятях
фельдшерских пунктов (22).
В целом условия труда на частных фабрично-заводских предприя- тиях, по
данным профсоюзов, были не хуже, а иногда и лучше, чем на государственных (23).
Как правило, тарифная ставка в частных предприятиях была вы- ше, чем в
государственных. Кроме того, фактическая заработная пла- та рабочих этих
предприятий была больше, чем фиксируемая по кол- лективному договору. Делалось
это предпринимателями в целях сниже- ния отчислений на социальное страхование
(24).
Частная цензовая промышленность была способна выдержать срав- нительно
высокий уровень заработной платы, прежде всего вследствие большей своей
эффективности, более высокой производительности тру- да. Так, за 1923/24 г.
средняя стоимость продукции, которая прихо- дилась на один человеко-день в
частной цензовой промышленности, равнялась 19,01 червонного руб., в то время как
в государственной - 10,67 и кооперативной - 18,66 (25). Разрыв в производительности
труда рабочих частных и государственных предприятий еще более уве- личился в
последующие годы. Если в 1923/24 г. производительность труда одного рабочего,
занятого в частной цензовой промышленности, была на 62% выше, чем в
государственной цензовой промышленности страны, то в 1924/25 г. - на 84%; а в
1925/26 г. этот разрыв достиг уже 90,4%. Более высокими были в частной цензовой
промыш- ленности и темпы роста производительности труда. Так, если в тече- ние
1924/25 г. производительность труда на одного рабочего выросла в ней на 36,1%, то в
государственной - только на 19,5% (26).
Высокий по сравнению с государственной промышленностью уро- вень
производительности труда достигался не только за счет ориен- тированности частной
промышленности на рыночную конъюктуру (произ- водство товаров, пользующихся
наибольшим спросом, более дорогих), но и был следствием большей эффективности
производства. Даже в тех отраслях, где ассортимент и качество продукции, техника
произ- водства были в частной и государственной промышленности одинаковы,
выработка на один человеко-день была выше в частной. В середине 20-х гг. это
объяснялось лучшей организацией труда, значительно более строгой трудовой
дисциплиной, более квалифицированным соста- вом рабочих, относительно меньшим
числом подсобных и обслуживающих рабочих, правильным и своевременным
снабжением сырьем и инструмен- том и т.д. (27). Отмечалось, что практика широкой
сдельщины и дру- гих форм оплаты труда, повышающих заинтересованность в его
резуль- татах, служит побуждением для интенсификации и повышения продуктивности труда рабочих частных предприятий (28). Поэтому когда в 1924/25 г. в
частной цензовой промышленности шло сокращение числа предприятий и рабочих, а
продукция ее тем не менее росла, ЦСУ де- лал вывод о рациональной организации
труда и производства в част- ной промышленности (29).
С переходом к использованию в госпромышленности элементов ры- ночных
отношений происходили изменения в политике заработной пла- ты. Необходимость
повысить
эффективность
госпромышленности
заставляла
учитывать
заинтересованность рабочих в результатах своего труда. Однако системы оплаты
ориентированные на рынок, не получили распространения. Партийногосударственное руководство предпочло административно-правовые гарантии
заработка рабочего.
В декрете СНК от 10 сентября 1921 г. "Основные положения по тарифному
вопросу" (30) были изложены принципиальные положения об организации
заработной платы в условиях нэпа. В нем указывалось, что система тарифов является
112
основным фактором в развитии промыш- ленности, что зарплата должна
основываться на государственном ре- гулировании и зависеть от конкретных
производственных условий. И хотя ее направленность была в основном против
уравнительности, но связи заработной платы рабочего с оценкой результатов его
труда на рынке не предусматривала. Поэтому рост зарплаты создавался чисто
административными мерами.
Однако это был уже не жестко централизованный тариф. В февра- ле 1922 г.
пленум ВЦСПС констатировал, что госорганы устанавливали лишь обязательный
минимум зарплаты, профсоюзы же, заключая коллек- тивные договоры, могли его
повысить (31). Вместо централизованного нормирования зарплаты через профсоюзы,
государство начинает осу- ществлять через них ее регулирование.
Профсоюзы, повышая в ходе колдоговорных кампаний установлен- ный
государством минимум зарплаты, все же учитывали при этом поли- тику, которую
проводило государство по отношению к предприятиям различной формы
хозяйствования и собственности. В результате та- рифные условия оплаты на них в
октябре 1922 г. были такими (100% - общая средняя тарифная ставка) (32):
Категории предприятий Провинция Москва Госснабжение 74 63 Хозрасчетные
103 142 Кооперативы 144 116 Частные 156 142
В целом проводимая в первые годы нэпа политика в области за- работной платы
в промышленности, направленная на то, чтобы "достигнуть уровня обеспечения
потребности первой необходимости рабочего" (33), привела к ее значительному
увеличению. Так, зарп- лата рабочего в 1920/21 г. составляла 33,3% довоенного ее
уровня (34). Но в 1922/23 г. уже 49,2%, в 1923/24 г. - 67,1%, а в 1924/25 г. - 82,6%
(35). В 1925/26 г. среднемесячная зарплата рабочего составляла около 90% ее
довоенного уровня (36).
Такая динамика заработной платы положительно сказывалась и на динамике
производительности труда в госпромышленности (см. таблицу 19). Значительный
рост зарплаты в 1922/23-1923/24 гг. привел к рез- кому увеличению темпов роста
производительности труда. Однако взятый курс на форсированное развертывание
тяжелой индуст- рии требовал мобилизации всех источников накопления.
Использова- лись в этих целях и средства,идущие на заработную плату работников
промышленности. Поэтому начиная с 1924/25 г. идет резкое сокраще- ние темпов
роста реальной зароботной платы(38). Но гораздо более резкое сокрещение после
1924/25 г. происходило в темпах роста про- изводительности труда (почти в 3 раза).
Таблица 19
Производительность труда и заработная плата в госпромышленности СССР в
1922/23-1926/27 гг. (37)
Годы
1922/23
1923/24
1924/25
1925/26
1926/27
Годовая выработка на 1
рабочего (в % к
предыдущему году)
12,3
16,2
34,7
11,4
12,0
Средняя реальная зарплата
рабочего в месяц(в % к
предыдущему году)
27,0
30,0
21,3
13,5
12,2
Мобилизация средств, идущих на заработную плату рабочих, в целях развития
индустрии, осуществлялась в 20-е гг. за счет ин- тенсификации их труда, политики
цен, задержки ее выплаты...
113
Практика задержки выплаты зарплаты рабочим в целях компенса- ции
недостатка у трестов оборотных средств, возникшего в процессе как их организации,
так и их взаимоотношений с государственными заказчиками, имела широкое
распространение уже в 1922 г. Так, в каменноугольной и металлообрабатывающей
промышленности зарплата за октябрь 1922 г. окончательно была выплачена в конце
ноября, за но- ябрь - в начале января 1923 г., а за декабрь - в феврале (39). Тогда такая
задержка, в зависимости от изменения курса рубля, сро- ка выплаты зарплаты,
приводила, по данным ЦК профсоюза метал- листов, к ее снижению на 15-20% (40).
Прагматичная часть партийно-государственного руководства по- нимала
негативное воздействие подобной практики на нэп. Так, Г.Я.Сокольников в одном из
тезисов "Основных положений финансовой программы", подготовленных к ХI съезду
РКП(б), сформулировал в ка- честве задачи партии борьбу против того, чтобы
отпускаемые рабочим и служащим на заработную плату средства не задерживались и
не об- ращались хозяйственниками и административными органами на другие нужды
(41).
Нарком финансов обращал внимание партийно-хозяйственных орга- нов на это
явление и в середине 20-х гг. Осенью 1924 г. Сокольни- ков высказывался
решительно против такого "метода" развертывания промышленности, который
"состоит в "перехвате" заработной платы хозорганами и использовании ее по иным
назначениям в своем оборо- те". "Именно это отвлечение средств, - писал
Г.Я.Сокольников, - которые должны идти на зарплату рабочих, на "увеличение
произ- водства", "расширение заготовок" и т.п. приводит, в особенности в тяжелой
индустрии, к постоянной задолженности рабочим, в лучшем случае к неаккуратной
выдаче зарплаты" (42).
Однако положение дел с задержкой выплаты зарплаты рабочим и во второй
половине 20-х гг. не изменилось. В 1927/28 г. ВЦСПС от- мечал, что задержка
зарплаты, а также производимые администрацией промышленных предприятий
обмеры и обсчеты рабочих "встречаются не так уж редко". А это приводило к тому,
что "неуверенные, что полу- чат вовремя и полностью заработанные деньги, рабочие
с меньшей охотой работают" (43).
Ограничением заработной платы рабочих местной промышленности в первые
годы нэпа занимались губернские власти (губисполкомы), причем в характерной для
донэповского периода форме. Они просто запрещали заключать коллективные
договоры выше определенных ста- вок. Такое запрещение существовало в
Екатеринбурге, Сырдарьинске, Витебске, Казани, Нижнем Новгороде, Новгороде и
Симбирске (44).
В соответствии с постановлением пленума ЦК РКП(б) "О политике заработной
платы" (август 1924 г.), которым предусматривалось, в частности, осуществление
наиболее полной загрузки рабочего дня и пересмотр норм выработки (45), началось
уплотнение рабочего дня, т.е. интенсификация труда. Таким образом, в соответствии
с дирек- тивными выводами пленума ЦК РКП(б) вопрос о соотношении производительности труда и заработной платы был решен в интересах госу- дарствасобственника основных средств производства в промышлен- ности, т.е. так, чтобы
сохранить набранный темп накопления для форсированного развертывания тяжелой
индустрии. Уровень заработной платы становится производным, зависимым от темпа
накопления.
ВСНХ для осуществления этой директивы ЦК РКП(б) разрабатывает систему
мероприятий, которые нашли свое отражение в тезисах А.М.Гинзбурга "О
производительности труда и мерах ее повышения" (46).
В текстильной промышленности, в соответствии с рационализаци- ей
производства и повышением интенсивности труда, уже с осени 1924 г. стал
осуществляться перевод ткачей на три станка, а прядильщи- ков на три веретенные
114
сторонки. Происходило это далеко не на доб- ровольной основе. Кроме того, в ходе
кампании по повышению произ- водительности труда снижались расценки и
увеличивались нормы выра- ботки, что уменьшало и без того невысокий уровень
реальной зара- ботной платы.
В результате в середине 20-х гг. происходит понижение зара- ботной платы.
Так, в металлопромышленности в марте-апреле 1925 г. она понизилась на 25-50%,
более чем на 20% в текстильной (47). Как следствие этого весной 1925 г. среди
рабочих, особенно текстильщи- ков и металлистов (у первых - и без того низкая
заработная плата падает на фоне усиливающейся интенсивности труда, у вторых сни- жение коснулось квалифицированных рабочих), нарастает недовольст- во.
Квалифицированные рабочие в ответ на рост норм выработки и снижение
расценок или уходили с предприятий, или переходили на те, где уровень зарплаты
был выше (48). В том числе и на частные про- мышленные предприятия. Однако как
общее явление, отток высококва- лифицированных рабочих в частную
промышленность не вызвал у пар- тийных и профсоюзных органов особой тревоги
уже в 1923 г.(49). Во второй половине 1923 г. зарплата в частной промышленности,
по дан- ным центрального бюро статистики труда, превышала зарплату в госпромышленности только на 29% (в провинции разница в заработке составляла 8,8%, в
Москве - 31,6% и Петрограде - 41%). Различные же льготы, которые имели рабочие
госпромышленности, на частную не распространялись. Кроме того, количество
рабочих и служащих, заня- тых в частной промышленности, составляло лишь 4,6%
рабочих и слу- жащих государственной и кооперативной промышленности. В тех же
от- раслях госпромышленности, где разница в оплате, по сравнению с частной, была
сравнительно большой (швейной - 50,0%, текстильной - 48,3%, химической - 32,0%,
пищевой - 29,0%, металлообрабатывающей - 24,6%), с тем, чтобы не допустить
"утечки" и возвратить ушедших в частную промышленность квалифицированных
рабочих, предполагалось повышение зарплаты (50).
В целом попытка в 1924/25 г. интенсифицировать труд рабочих
госпромышленности, которая происходила в условиях роста дороговиз- ны,
вызванной повышением цен на сельскохозяйственные продукты, привела к
серьезным конфликтам рабочих с администрацией госпредп- риятий, которые
нередко перерастали в крупные забастовки, к росту антисоветских,
антикоммунистических и антипрофсоюзных (местные профсоюзные органы
дискредитировали себя поддержкой администрации в ходе кампании по повышению
норм и снижению расценок) настроений. Все это заставило органы власти, в
частности ОГПУ, сделать вывод о необходимости более гибкого проведения
интенсификации труда ("бо- лее внимательно следить за настроением широких
рабочих масс и уси- лить работу по разъяснению кампании поднятия
производительности, а также и происходящих изменений в нормах и расценках")
(51).
В 1925/26-1926/27 гг. осуществлялось плановое повышение уров- ня заработной
платы низкооплачиваемых групп рабочих, а также сбли- жение заработков
повременщиков и сдельщиков. Разрыв в их заработке компенсировался переводом
рабочих и служащих в более высокий раз- ряд, различными доплатами. Для
инженерно-технического персонала создавались различные премиальные "системы"
(часто фиктивные), устанавливались персональные оклады.
Подобная практика, с ее приработками, "премиальными система- ми", ставила
заработок в зависимость от усмотрения руководства предприятия. Так что
колдоговорами через тарифную ставку регулиро- валась только треть или половина
заработной платы. Остальная ее часть, которая у сдельщика зависела от величины
расценок, часто определяемых администрацией предприятия, а у повременщика от
того, что будет ею же записано, регулировалась без непосредственного влияния
115
профсоюзов (52). Активное вмешательство в "регулирование" заработной платой
осуществлял и партийный аппарат.
Широкое распространение в период кампании повышения производительности труда практики регулирования партийным аппаратом через
администрацию предприятий заработной платы, реакция на нее рабочих заставили
политбюро ЦК ВКП(б) в своем постановлении по заработной плате и
производительности труда от 22 апреля 1926 г. обратить внимание партийных
организаций "на необходимость действительного отказа от до сих пор
практикующегося метода вмешательства в повседневную оперативную работу
хозорганов", в том числе, в уста- новление уровня зарплаты (53). Однако эта
директива не была выпол- нена, более того, дальнейшие события развивались
вопреки ей.
Партийно-государственное руководство, как корпаративный собственник
основных средств производства в промышленности, реши- тельно отвергало иные
способы связи результатов и производитель- ности труда, кроме как
устанавливаемых на административно-правовой основе. Оно отвергало, в частности,
идею участия рабочих в прибы- лях, которая пользовалась у них успехом, что
отмечалось, например, на пленуме Иваново-Вознесенского губкома ВКП(б) в январе
1926 г. (54).
ЦК компартии в ноябре 1925 г. высказался против индивидуаль- ного участия
рабочих в получении прибыли, допуская возможность лишь коллективного, когда из
прибыли государственных предприятий отчисляется определенный процент на
улучшение быта рабочих (жилищ- ное строительство и т.п.) (55). Более того, желание
рабочих зара- ботать больше партийными комитетами осуждалось. Так, Омский
окруж- ной комитет ВКП(б) усматривал в стремлении рабочих округа в 1926 г.
увеличить свою зарплату наличие рваческих настроений (56).
Закономерным поэтому было то, что профсоюзные функционеры и
хозяйственники отметили в середине 20-х гг. А именно: в сознание рабочего "снова
стало внедряться понятие, что администрация - это старый фабрикант, управляющий,
надсмотрщик, прикрытые красной то- гой", и "рабочий в массе не отвык смотреть на
фабрику, на которой он работает, на хозяйственника - управляющего этой фабрика, и
во- обще на Советскую власть, как на что-то чуждое ему, рабочему, и относятся к
ним как к старому хозяину, как к старой казне, считая, что их интересы
противоположны интересам его, рабочего..." (57).
Во второй половине 20-х гг. политика, направленная на усиле- ние накопления
средств в целях форсированного развертывания тяже- лой индустрии за счет
максимального свертывания потребления и на увеличение производительности труда
(58) в условиях низкой техно- логии (59), способствовала развитию процессов
централизации в об- ласти заработной платы (60) и интенсификации труда в
государствен- ной промышленности, которая не сопровождалась соответствующим
ростом заработной платы рабочих.
Важным этапом в этих процессах явилась тарифная реформа 1927/28 г. Она
предусматривала сближение заработной платы низко- и высококвалифицированных
работников, выравнивание оплаты труда по отдельным специальностям в различных
отраслях, между различными регионами страны (так называемое "нивилирование").
Главнейшей ее стороной являлось общее снижение уровня заработной платы. Так, в
справке, подготовленной к заседанию СТО в сентябре 1927 г., ВСНХ СССР
предлагалось "неуклонно добиваться уменьшения доли заработной платы в
себестоимости продукции", принять меры "по уменьшению нак- ладных расходов на
зарплату" (61).
В целях нивилирования осуществлялась перегруппировка фондов зарплаты от
высококвалифицированных сдельщиков к низко оплачивае- мым повременщикам. В
116
металлопромышленности пересмотр норм выработ- ки, повлекший за собой
значительное понижение сдельных расценок, охватил широкий круг сдельщиков. По
предприятиям Югостали им было охвачено 60% сдельщиков, на предприятиях
Южного металлургического треста (ЮМТ) - 65%. В горной промышленности, в
частности, в Донуг- ле изменение оплаты затронуло 42% сдельщиков (62).
Однако среднемесячная зарплата промышленного рабочего за год увеличилась
на 7,3% (63) (по отдельным отраслям - см. таблицу 20). Дневной же заработок только
на 5,3% (65). А это недостаточно ком- пенсировало рост дороговизны. Однако
выравнивание заработной платы квалифицированных и неквалифицированных
рабочих между предприяти- ями и между районами, как информировали ЦК ВКП(б)
об итогах колдо- говорной кампании 1927/28 г. парткомы, произошло (66).
Таблица 20
Рост среднемесячной заработной платы рабочих в отдельных отраслях
промышленности в 1926/27-1927/28 гг. (в руб.)(64)
Отрасли
Годы
1926/27
1927/28 (1-е
полугодие)
В % к 1926/27
Горная
Металлическая
Текстильная
Химическая
58,03
60,03
70,87
78,54
51,35
55,10
60,88
65,67
103,4
110,8
107,3
107,9
Основной тенденцией в деятельности хозяйственных органов в ходе тарифной
реформы было стремление пересмотреть нормы выработки и сдельные расценки. В
некоторых округах хозяйственники требовали пересмотра всех существовавших
норм выработки и расценок (напри- мер, в Златоустовском, Харьковском и др.) (67).
Профсоюзы же, связанные совместной директивой (циркуляром от 29 октября
1927 г.) ВСНХ СССР и ВЦСПС об усилении примирительного разрешения
конфликтов (68), шли на уступки хозорганам и особенно при пересмотре норм
выработки. (Тем более, что имелись директивы о том, чтобы часть экономики от
пересмотра этих норм отчислялось на снижение себестоимости (69)). В результате, в
1927/28 г. через ар- битраж прошло лишь 28,8% всех коллективных договоров
крупнейших трестов, которые регистрировались НКТ СССР, в то время как в 1926/27
г. - 42,1%. Уменьшение конфликтов при заключении коллек- тивных договоров было
отмечено и НКТ РСФСР, Ленинградским, Московским и другими отделами труда
(70).
В целом до 10% составило повышение норм выработки в ходе та- рифной
реформы (71). Таким образом, важнейшей ее стороной была также и интенсификация
труда.
Но в еще большей степени этому должен был способствовать
осуществлявшийся с 1927/28 г. перевод рабочих на 7-часовой рабо- чий день (с
одновременным его "уплотнением") и 3-сменную работу. Рационализация
производства в госпромышленности СССР сводилась, в основном, к увеличению
количества обслуживаемого рабочим оборудо- вания, зачастую с потерей в
заработке, фактическим удлиннением рабочего дня и сопровождалась "переброской"
лишних рабочих на другие предприятия отрасли.
Такая "рационализация" отвергалась рабочими, и особенно текстильной
промышленности, где она осуществлялась наиболее пос- ледовательно. Об этом
свидетельствуют и сводки материалов ОГПУ о настроениях рабочих в 1927 г. (72).
Вывод
о
наличии
значительного
недовольства
рабочих
проводимой
117
рационализацией, который был сде- лан в июне 1927 г. в ЦК ВКП(б), вызвал у
высшего партийного органа серьезную озабоченность (73).
Сопротивление в 1927 г. рабочих-текстильщиков новой попытке
интенсифицировать труд рабочих госпромышленности привело к измене- нию
тактики партийно-государственного руководства в осуществлении политики,
направленной на это. Интенсификация продолжалась, но в пределах 7-часового
рабочего дня - в этом случае она должна была стать менее заметной, чем при 8часовом.
К 10-й годовщине октября 1917 г. было подготовлено решение о переходе на 7часовой рабочий день (74). Этот переход сопровож- дался значительным
"уплотнением" рабочего дня: введением трехсмен- ной работы, ростом числа
механизмов, обслуживаемых рабочим; а так- же снижением расценок и увеличением
норм выработки, ухудшением условий труда и быта рабочих.
Ожидая ухудшения своего положения, рабочие в ходе этой кампа- нии не
проявляли энтузиазма, более того, они были против перехода на 7-часовой рабочий
день и его уплотнение. Так, на одной из фаб- рик Иваново-Вознесенской губернии
предложение о переходе на 7-часовой рабочий день голосовалось пять раз и было
проведено лишь благодаря тому, что оно голосовалось не "за", а "кто не против" (75).
На других же предприятиях и такая тактика не помогала. Пред- ложение о переводе
горячепрокатного цеха Линьярского завода (Уральская обл.) на беспрерывную
работу рабочие и часть комму- нистов проваливали на двух собраниях (76). В ответ
на переход на уплотненный рабочий день рабочие прибегали и к забастовкам.
С переходом на 7-часовой рабочий день производительность тру- да не росла, а
падала. По данным ЦК профсоюза текстильщиков, это происходило повсеместно.
Так, в марте 1928 г., по сравнению с де- кабрем 1927 г., дневная выработка машин
составляла, например, по фабрике им.Свердлова в Московской губернии по
ткачеству 84,7%, по прядению 89,4%, на фабрике "Красное Знамя" - 71,6 и 84,3%
соот- ветственно. Такие же данные были характерны и для других фабрик отрасли
(77). Положение с производительностью труда после перехода на 7-часовой рабочий
день на текстильных предприятиях Московской области не изменилось и в декабре
1929 г. (78).
В целом же, происходившая во второй половине 20-х гг. (в ходе тарифной
реформы 1927/28 г., "рационализации" производства, пере- хода на 7-часовой
рабочий день и трехсменную работу) интенсифика- ция труда рабочих
государственной промышленности, во многом была обусловлена усилившимся,
особенно в 1927 г., накоплением для форсированного развертывания тяжелой
индустрии.
Стремление к увеличению интенсивности труда, осуществление режима
экономии не способствовали улучшению положения дел с усло- виями труда и быта
рабочих госпредприятий в 20-е гг.
Вследствие недостаточного внимания к охране труда на них не только не
снижался уровень производственного травматизма по срав- нению с довоенным
уровнем, но и увеличивался. Так, только за пер- вое полугодие 1923 г. на 1000
рабочих было зарегистрировано 23,1 несчастных случая (за весь год ожидалось 46,2).
В то время, как за весь 1911 г. их было зарегистрировано на 1000 рабочих - 20,8 (79).
В ходе колдоговорной кампании 1929/30 г. выяснилось, что именно в области
охраны труда, техники безопасности, бытовых усло- вий рабочих со стороны
хозяйственных органов имелось массовое на- рушение коллективных договоров. Так,
к примеру, на шахте "Артем" из 77 пунктов колдоговора большинство не было
выполнено.
Руководство трестов средства, выделенные на охрану труда и технику
безопасности, как правило, полностью не использовало. Так, трест Белгородспирт
118
вместо 175 тыс. рублей израсходовал на эти це- ли две. В химической
промышленности Московской области в 1928/29 г. было израсходовано только 41%,
в Ленинградской области по семи трестам в среднем - 66%. Такого же характера
данные были по предп- риятиям металлургической, горной и других отраслей
промышленности Уральской области (80). Трест Югосталь использовал в 1926/27 г.
30% ассигнований, выделенных на эти цели, а в 1927/28 г. лишь 13% (81).
ВЦСПС был вынужден в связи с состоянием охраны труда в конце 20-х гг.
обратить внимание политбюро ЦК ВКП(б) на то, что "рост травматизма приобретает
угрожающий характер, особенно в таких от- раслях промышленности, как горная,
металлическая", а "общий уро- вень несчастных случаев крайне велик". Отмечалось и
учащение слу- чаев промышленных аварий (взрывы котлов, разрушение печей,
обвалы в шахтах, скопление и вспышки газов и т.п.) с тяжелыми последстви- ями для
рабочих.
При этом ВЦСПС, также как и Наркоматом труда, внимание полит- бюро ЦК
ВКП(б) обращалось на то, что хозяйственные органы и фаб- рично-заводская
администрация "проявляют во многих случаях крайне небрежное и преступноневнимательное отношение к вопросам охраны труда". И все же ВЦСПС надеялся,
что путем воздействия партийных органов, в центре и на местах, возможно "добиться
решительного пе- релома в отношении со стороны хозяйственных организаций,
начиная с ВСНХ и кончая администрацией предприятий, к вопросам оздоровления
условий труда" (82).
Положение с жилищными условиями рабочих госпредприятий было в 20-е гг.
сложным. Обследования, которые проводились в первой поло- вине 20-х гг.,
свидетельствовали о значительном недостатке жилья, его уплотненности,
неудовлетворительном качестве, удаленности от места работы. Так, почти половина
рабочих-текстильщиков нуждалась в жилье. В бараках, казармах и старых домах при
фабриках на одного человека приходилось не более 6-7 кв.аршин (3-3,5 кв.м), и даже
5 и 3 (2,5 и 1,5) (83).
Некоторые попытки по улучшению жилищных условий рабочих госпромышленности в 20-е гг. предпринимались, однако серьезных измене- ний в них не
произошло. В начале нэпа на государственных предприя- тиях предусматривались
расходы на коммунальные услуги - до 10% от фонда зарплаты (оплата за жилье,
которое предоставлялось рабочим от предприятия) (84).
Решению жилищной проблемы должна была содействовать создан- ная в 1922
г. жилищная кооперация. Однако взносы, которые могли делать в нее рабочие, были
недостаточными для того, чтобы вести серьезное жилищное строительство (85).
Тресты же зачастую не вы- деляли на жилищное строительство и те отчисления,
которые должны были идти на эти цели из фонда улучшения быта рабочих и
служащих. Поэтому часто было так, как, например, на фабрике "Красный Профинтерн" во Владимирской губернии, где общежития рабочих требовали капитального
ремонта, а правление комбината никакого ремонта де- лать не собиралось (86).
В тесной зависимости от охраны труда и жилищно-бытовых усло- вий
находился уровень профзаболеваний рабочих на госпредприятиях в различных
отраслях промышленности различных регионах страны. Так, в 1923 г. на
предприятиях Царицына обычным явлением было не только то, что большинство
рабочих ютилось на окраинах города по подвалам и глиняным мазанкам, но и
сильнейшие сквозняки, холодные помеще- ния, сырость и т.п. Отсюда высокая
заболеваемость, и особенно сре- ди рабочих металлургического завода "Красный
Октябрь" (бывшего Дю- мо) (87). Более чем в 3,5 раза увеличилось к концу 1924 г. по
сравнению с довоенным количество неявок на работу на московском заводе "Серп и
Молот" (б.Гужон). Половина из них приходилась на неявки по болезни (88).
Обследование же здоровья текстильщиков в 1923 г. показало, что из них на 100
119
человек приходилось 27,5 боль- ных. Больше всего было больных туберкулезом - 8,3
(89).
В условиях интенсификации труда происходило увеличение невы- ходов на
работу по болезни. В материалах, подготовленных к заседа- нию бюро Московского
областного комитета ВКП(б) об итогах перехода предприятий области в 1928/29 г. на
7-часовой рабочий день, констатировался рост прогулов по болезни (90).
Политбюро ЦК ВКП(б) информировалось ВЦСПС в январе 1929 г., что
"высокий
уровень
профзаболеваний
и
профотравлений
вызывается
неудовлетворительной санитарно-гигиенической обстановкой на предп- риятиях,
особенно горной, металлической и химической промышлен- ности. В большом
количестве предприятий обязательные постановления НКТ по промышленной
санитарии, легко выполнимые, не проводятся в жизнь" (91).
Поверхностное реформирование централизованно-плановой эконо- мической
системы в 20-е гг. не привело к существенному укреплению трудовой дисциплины
рабочих госпромышленности. Когда заработная плата и материальные условия
жизни рабочего не зависели от резуль- татов его труда, от успешности работы
предприятия, на котором он работал, когда администрацию госпредприятий мало
заботили, в отли- чие от выполнения производственной программы, условия труда и
быта рабочих, когда в отношениях с ней рабочие наталкивались не только на
равнодушие к их нуждам, но и грубость, то все это не могло способствовать
добросовестному отношению рабочих к выполнению сво- их обязанностей.
Часть хозяйственников почувствовала это уже в первые годы нэ- па. Один из
таких директоров, обобщая факты ежедневных своих наб- людений, писал в 1923 г.:
"Рабочие предприятий, сознательно не вовлечены в производственный процесс нэпа,
а исполняют свои обя- занности, как наймиты, и при всяком удобном случае
пробивают брешь в трудовой дисциплине" (92).
Однако до середины 20-х гг., когда еще сказывались последствия
либерализации ЦПЭС, тенденции в области трудовой дисциплины были
обнадеживающими (см. таблицу 21). Но уже в 1925/26 г. в них обозначился процесс
торможения. Тогда произошло значи- тельное повышение "прогульности" (93). И это
было не только следствием прихода в этом году значительного количества (450 тыс.
человек, прирост на 25%) мало квалифицированной, не обладавшей фабричными
навыками рабочей силы, чем обычно объясняли тогда партийно-государственные
руководители паде ние трудовой дисциплины (96). Среди "новых" рабочих были не
только крестьяне, но и бывшие рабочие, красноармейцы. Кроме того, падение
трудовой дисциплины имело место и среди "старых" рабочих и "созна- тельных"
рабочих-коммунистов. Так, на некоторых предприятиях Омского округа в 1926 г. 1520% всех прогульщиков были членами ВКП(б) и комсомольцы (97).
Таблица 21
Динамика прогулов и простоев, а также рабочих и праздничных дней в фабричнозаводской промышленности России и СССР (на одного рабочего в году)(94)
Годы
Фактической
работы
Празднич.
отдыха
Простоя
1913
1920/21
1921/22
1922/23
1923/24
1924/25 (95)
257,4
219,5
254,2
262,4
261,7
-
88,6
60,2
58,9
59,8
60,9
-
6,4
7,9
4,8
1,8
1,3
-
Неявок по
разным
причинам
12,6
77,4
47,1
41,0
42,1
-
В т.ч.
прогулов
4,6
34,6
18,1
13,4
13,3
9,6
120
1925/26
1926/27
1927/28
136,3
139,0
-
-
14,7
14,0
4,7
4,0
Увеличивающийся и систематический характер прогулов и других проявлений
падения трудовой дисциплины был связан, как отмечалось партийными органами
уже в середине 20-х гг., с задержкой выплаты зарплаты и резкими повышениями
расценок (98). Прогулы могли быть и результатом простаивания в очередях, которые
были следствием труд- ностей со снабжением продовольственными продуктами, и
удаленности медицинских учреждений. И, конечно, отсутствием жилья. Необходимость для рабочих жить на большом расстоянии от завода, фабрики серьезно влияла
на увеличение прогулов (99). Таким образом, на состояние трудовой дисциплины,
кроме низкой материальной мотивиро- ванности в результатах своего труда, влияла и
бытовая неустроен- ность рабочего.
Особенно сильно влияло на состояние трудовой дисциплины во второй
половине 20-х гг. пьянство. Уже в 1925 г. проблема пьянства в рабочих районах
страны, приобретавшее в них массовый и прог- рессирующий характер, заставило
политбюро ЦК РКП(б) обратить на нее внимание.
Культурно-просветительные мероприятия профорганов такие, как заводские
праздники, экскурсии, прогулки за город и т.д., зачастую превращались в
организованную пьянку. Рабочие пили и на рабочих местах. В обзоре орготдела
ВЦСПС состояния производительности тру- да на предприятиях в 1928 г.
констатировалось, что "водка проника- ет в производство. Все чаще и чаще
отмечаются случаи появления ра- бочих на работе в нетрезвом состоянии" (100).
Пьянство рабочих сопровождалось не только ростом прогулов, но и поломкой
машин, порчей материалов и т.п.
Пьянство распространилось и среди работниц, молодежи. В Ле- нинграде
медицинское обследование рабочих-подростков выявило боль- шой процент
употребляющих спиртные напитки.
С усилением пьянства драки и поножовщина среди рабочих стали обычным
явлением, и в ряде фабричных районов праздничные пьянки не обходились без
ранений и убийств (101).
Быстро увеличивалось количество рабочих семей, производивших расходы на
водку. Так, из всех московских рабочих семей делали та- кие расходы (в среднем за
каждый месяц соответствующего года): в 1925 - 27,2%, 1926 - 56,8%, 1927 - 75,3%,
1928 - 93,1%. Вместе с другими алкогольными напитками (самогон, виноградное
вино, пиво) этот показатель еще боле возрастал: в 1925 - 58,9%, 1926 - 76,1%, 1927 86,8%, 1928 - 95,1%.
В целом же, совсем непьющих в Москве в конце 20-х гг. почти уже не было, а
количество пьющих семей увеличилось вдвое по срав- нению с 1924 г., когда самогон
преобладал, а водка только еще на- чинала распространяться. Самогон был
полностью вытеснен из Москвы, но зато московский рабочий в конце 20-х гг.
выпивал в восемь раз больше алкогольных напитков, чем во времена самогона (102).
Ухудшение положения дел с трудовой дисциплиной с середины 20-х гг.
выражалось и в том, что значительная часть рабочего дня не использовалась. Это
происходило как вследствие плохой организа- ции производства, так и по
"инициативе" рабочих. Уже в 1924 г. в металлической промышленности лишь 60%
рабочего дня уходили на ра- боту, а остальные 40% - на непроизводительную затрату
времени, главным образом, простои (103). На текстильных фабриках процент
полезной работы колебался в пределах 18-79%, в большинстве случаев не превышал
60% (104).
121
Причины простоев не изменились и к концу 20-х гг. Как отмеча- лось в конце
1928 г. ВЦСПС, они происходили вследствие несвоевре- менного снабжения сырьем,
вспомогательными материалами, отсутствия инструмента, заготовок, аварий и т.п.
Аварийность к концу 20-х гг. приобрела большие размеры. Объяснялось это ВЦСПС
"недостаточно бдительным техническим надзором за оборудованием, а также
небреж- ным отношением к своим обязанностям рабочих, от разгильдяйства и т.д."
(105).
Сводка о ходе колдоговорной кампании 1929/30 г., составленная в
информационном отделе ЦК ВКП(б) в декабре 1929 г., свидетельст- вовала о том, что
характер нарушений трудовой дисциплины не изме- нился: прогулы, опоздания,
самовольные отлучки (к примеру, на за- воде им.Ленина 50 рабочих ушли за 45
минут до окончания работы), хождение без дела по предприятию, сон на работе,
симуляция болез- ни, пьянство, хищения, оскорбления, поломка инструмента, брак и
др. (106).
СТО СССР в своем постановлении от 25 декабря 1929 г., среди причин
вызвавших резкое ухудшение качества промышленной продукции, пришлось
отметить "слабость трудовой дисциплины, небрежное отноше- ние отдельных групп
рабочих и административно-технического персо- нала к выполняемой работе" (107).
В 20-е гг., когда экономические мотивы к эффективному труду не могли
получить развития вследствие всего лишь либерализации ЦПЭС, заменить их
должны были внеэкономические способы побуждения к труду: привлечение рабочих
к участию в производственных совеща- ниях (ПС), развертывание широкого
социалистического соревнования.
Компенсировать отчужденность рабочих и служащих госпромышлен- ности от
производственного
процесса,
повысить
их
заинтересованность
в
совершенствовании производства, создать иллюзию управления им, "втянуть
рабочую массу в социалистическое строительство" (108) призваны были в 20-е гг.
такие квазидемократические органы, как производственные совещания (ПС).
Их массовый рост под контролем партийных и профсоюзных орга- нов,
администрации госпредприятий, как стройной и единообразной системы, начинается
с 1924 г. Вслед за бурным организационным пе- риодом 1924-1925 гг. работа ПС
ослабевает: не было должной регу- лярности в их работе, уменьшалась
посещаемость. Так, на предприя- тиях Омского округа в 1926 г. ПС собирались 1-2
раза в пять меся- цев (109). Трудно решалась задача массового вовлечения рабочих в
ПС. По всей стране к концу 1925 г. в их работе участвовало около 10% всех
работавших в госпромышленности, в 1926 г. - 6-10% общего числа рабочих, в 1927 г.
- 15%, во второй половине 1928 г. - 26,7% (110).
Кроме слабого участия рабочих и инженерно-технического персо- нала,
нерегулярности созыва, характерной для ПС была подмена их деятельности
деятельностью производственных комиссий (111). Работа ПС, таким образом,
основывалась не на инициативе снизу, а зависела исключительно от партийных и
профсоюзных органов. Даже опыт работы лучших по стране (что признавалось 7-м
Всесоюзным съездом профсою- зов) ленинградских ПС показывал, что как только
ослабевало профсоюзное руководство - слабела и работа совещаний (112).
В целях стимулирования их деятельности, начиная с 1926 г., проводятся смотры
и конкурсы ПС, вплоть до всесоюзного смотра в 1928/29 г. Однако, несмотря на
большую активность "руководящих ор- ганов", на местах в конце 20-х гг. имелся
некоторый упадок инте- реса к втягиванию рабочих в социалистическое
строительство через ПС (113).
Проведение различных кампаний не могло устранить присущие им недостатки,
типичными из которых были: доклады администрации на ПС имели
информационный характер, и поэтому на их основе можно было внести только одно
122
постановление - принять к сведению; предложе- ния, которые выдвигались рабочими
в прениях по докладам, были слу- чайными и без мотивировки; регулярная
отчетность администрации пе- ред рабочими о результатах осуществления решений
ПС отсутствовала.
Не менялось и отношение к ПС администрации госпредприятий. Она
относилась к ним не как к равному партнеру, а чаще всего как к подконтрольным и
побочным органам, как к "неизбежному злу, кото- рое нужно сбыть с плеч с
наименьшей затратой времени и труда". Оставалось стремление держать втайне
сведения о положении дел на предприятии (114).
Деятельность ПС была не эффективна не только в воспитании у рабочих
"чувства хозяина", но и в выдвижении "новых кадров хо- зяйственников и
администраторов" (т.е. в решении той задачи, кото- рую перед ПС ставил ХIV съезд
ВКП(б)(115) ), в рационализации про- изводства. Так, типичным для госпредприятий
было явление, когда, как на саратовском заводе им.Ленина, из 72 выдвиженцев
работало всего 15-20 человек (116). Или когда, как в том же году, двоим рабочим
ремонтно-механического цеха уральского предприятия Мотови- лиха, которые
сделали небольшое изобретение, повысившее производи- тельность вдвое, не только
не выдали премии, но уже на третий день снизили расценки с 53 до 36 копеек за
изделие. После этого токари заявили: "Мы для улучшения производства ничего
делать не будем, нет интереса" (117).
Из
органа
производственной
демократии
ПС
последовательно
трансформировались в подручное средство НК РКИ (для осуществления тотального
контроля), в придаток администрации госпредприятий, главной целью которой
становилось выполнение плана. В соответствии с инструкцией ЦК ВКП(б) от 5
сентября 1929 г. (118), обязанности руководителя общезаводского ПС были
совмещены с административными функциями. На предприятии стал назначаться
помощник директора по производственным совещаниям, а в цехах - помощник
начальника цеха по реализации рабочих предложений.
Согласно положению "Права и обязанности помдиректоров - орга- низаторов
производсовещаний", опубликованному в августе 1930 г. (119), уже они должны
были намечать важнейшие хозяйственные воп- росы, которые затем изучались ПС и
временными контрольными ко- миссиями (ВКК), созданными в 1927 г. по решению
ХV Всесоюзной партконференции (120) и призванными подменить ПС (121).
В условиях усиления в госпромышленности централизованно-пла- новых начал
ПС не могли стать тем средством, которое сделало бы рабочих заинтересованными в
развитии производства, в повышении его эффективности. Не способствовала эта
структура и замедлению про- цесса потери работником государственной
промышленности личной от- ветственности за успех работе "его" предприятия.
Интенсификации труда при помощи энтузиазма должно было способствовать
развертывание в конце 20-х гг. массового социа- листического соревнования. Быстро
развернуть соревнование были призваны создаваемые партийными организациями
специальные штабы. Они создавались при областных, окружных и районных
партийных и профсоюзных организациях, при редакциях газет. В состав штабов по
соцсоревнованию, создаваемых на предприятиях, входили представите- ли заводской
газеты, администрации, инженерно-технического персо- нала. В цехах создавались
"тройки" и "пятерки". Специальные штабы по руководству соцсоревнованием были
распущены только в ав- густе-сентябре 1929 г. - организация соревнования стала
переклады- ваться на производственные комиссии и совещания (122).
Результативность развернутого партийными и профсоюзными орга- нами
соцсоревнования была низкой. К осени 1929 г., по данным ВСНХ СССР, в
госпромышленности произошло некоторое увеличение произво- дительности труда.
Так, в течение июня 1929 г. выработка на одного человека в день возросла на 2,6%.
123
Лучше производительность увели- чивалась все же на тех предприятиях, где
осуществлялись
рационализаторские
мероприятия.
Некоторый
рост
производительности труда сопровождался сильным ростом брака.
Соцсоревнование серьезно не влияло на снижение себестоимости
промышленной продукции. Так, ЦК ВКП(б) констатировал, что общей тенденцией во
второй половине 1928/29 г. было зничительное недовы- полнение плановых заданий
по снижению себестоимости. О недовыпол- нении госпромышленностью
промфинпланов свидетельствовали данные ВСНХ СССР (123).
К осени 1929 г. наметился кризис в самом соцсоревновании. Ма- териалы
ОГПУ свидетельствовали о понижении энтузиазма и падении трудовой дисциплины
рабочих. Это же подтверждалось информацией от местных партийных организаций.
Соцсоревнование с самого начала по-разному воспринималось разными
группами рабочих. Рабочая молодежь в основном активно откликнулась на его
развертывание. Недавно пришедшие, а также "старые", квалифицированные рабочие
занимали выжидательную пози- цию или протестовали и даже противодействовали.
Такую же позицию занимала и часть членов ВКП(б). Газета "Правда", например,
указы- вала, что на ярославской фабрике "Красный Перекоп" среди обяза- тельств по
соревнованию, подписанных рабочими, лишь "ничтожное ко- личество принадлежит
партийцам" (124). Главной причиной такого от- ношения было опасение снижения
заработной платы вследствие повыше- ния в ходе соревнования норм выработки.
"Актив" соцсоревнования, как отмечалось в августе 1929 г. в справке
информационного отдела ЦК ВКП(б) "О ходе социалистического соревнования в
промышленности", был не велик. В основном в нем участвовали не отдельные
рабочие, а ударные бригады, которых на предприятиях было немного. Так, в
Харькове на электрическом заводе из семи тысяч рабочих соревновалось лишь сто
человек, на парово- зостроительном из 6,5 тысяч - двести (125). Ленинградский
област- ной отдел профсоюза металлистов, проверив летом 1929 г. ход соревнования на 48 крупнейших заводах города, пришел к выводу, что "массы все еще
недостаточно втянуты в соревнование. Оно идет преи- мущественно по линии
ударных бригад и меньше - между отдельными рабочими. Брагиды растут,
увеличиваются в числе, но не достаточно. Есть даже редкие случаи распада бригад"
(126).
Активное сопротивление и противодействие соцсоревнованию ред- ко
приобретало массовый характер. Но нередкими были случаи, когда на предприятиях
участники соцсоревнования подвергались оскорблени- ям, рабочие, вносившие
предложения об увеличении норм выработки, избивались и т.п. Так, на Трехгорной
мануфактуре в июле 1929 г. была избита работница, внесшая предложение об
увеличении нормы вы- работки, а на ленинградской фабрике "Знамя Труда" рабочие
объявили бойкот рабочему, который пошел на 50-процентное снижение расценок.
Бойкот поддержали и некоторые члены ВКП(б) (127).
Значительная
часть
руководителей
госпредприятий,
профсоюзных
функционеров относились к соцсоревнованию лишь как к кампании, направленной
на интенсификацию труда. Поэтому директор предприятия мог искренне полагать,
что оно должно вступить в соревнование по приказу ВСНХ, а профуполномоченный
- обозвать шкурниками и грозить расформировать бригаду ударников, после того, как
рабочие поинте- ресовались условиями оплаты их труда (128).
Кампанейский характер, формализм в организации, ухудшение условий оплаты
и труда, при явной нацеленности соцсоревнования на интенсификацию труда, не
могли сделать его инструментом поддержа- ния трудовой активности рабочих
госпредприятий даже не на очень длительный срок. Это и продемонстрировал ход
соцсоревнования в 1929 г.
124
§2. Отношения рабочих, партийных и профсоюзных организаций,
предпринимателей
Для эффективности работы частных предприятий определенное значение имели
взаимоотношение на них рабочих и предпринимателей. Последние стремились
установить с рабочими такие отношения, кото- рые позволили бы успешно
функционировать предприятию в специфи- ческих условиях советской экономики.
При этом возникавшие отноше- ния не сводились лишь к безудержной эксплуатации
рабочих и их стремлению под руководством компартии и советских профсоюзов
идти на постоянный классовый конфликт с предпринимателями. В советской же
историографии любые действия предпринимателей, будь-то даже увеличение
заработной платы, авансирование, различные льготы рабо- чим, зачастую
квалифицировались как стремление закабалить и уси- лить эксплуатацию рабочих.
Однако сведения, поступавшие в высшие руководящие органы страны, в том числе в
ЦК компартии, создавали не такую упрощенную картину.
В ЦК компартии, анализируя в середине 20-х гг. взаимоотноше- ния рабочих и
предпринимателей и выделяя две группы среди послед- них по их отношению к
рабочим, отмечали, что предприниматель, от- носящийся к одной группе, всегда
имеет для рабочего хорошее сло- вечко, стакан чаю, рубль на водку по случаю
семейного праздника, аванс и т.п. Однако эти действия хозяина, в основном мелкого
предприятия, направленные на установление атмосферы партнерства, которая
способствовала бы успешному производству, оценивались пар- тийными
аналитиками только с классовых позиций, т.е. как попытка выступить перед
рабочими в качестве добродетеля, опекуна рабочего и вызвать у него недовольство
советской властью, которая не позво- ляет хозяину сделать еще больше для рабочих,
давя его податями (1).
Другие предприниматели, отнесенные к "европейскому" типу, держались к
рабочим не так близко, но стремились влиять на них че- рез профсоюзы и готовы
были идти на создание на предприятии мест- ного комитета, даже партийной ячейки,
но таких, которые можно было бы держать в своих руках.
Любые действия предпринимателей привлечь и удержать на предп- риятии
специалиста, квалифицированного рабочего или рассчитать не- радивых работников
расценивались как стремление предпринимателей внести раскол в рабочую среду.
Только с этих позиций оценивалось повышение разрядов, выдача авансов, отведение
лучших квартир от- дельным рабочим. Отношение же рабочих к предпринимателям,
не про- питанных духом классовой борьбы, воспринималось в ЦК компартии как
уродливое.
Между тем подобные отношения были весьма распространены. Так, Тульский
губком в 1926 г. сообщал в ЦК ВКП(б), что "классовой соз- нательностью рабочие
проникнуты слабо, от 30-40% рабочих идет за хозяином и считает его благодетелем"
(2). Состоявшиеся в начале марта 1925 г. районные конференции рабочих и
служащих частных предприятий Москвы и проведенные МГСПС незадолго до этого
их обследования показали, что "противоречие классовых интересов не- достаточно
еще осознано на частных предприятиях" (3).
Рабочие в своей массе исходили не из лозунгов классовой борь- бы, а из
повседневного отношения к ним предпринимателя. Предприни- матель же пытался
самыми различными способами вовлечь и заинте- ресовать рабочих положением дел
на предприятии, включая в произ- водственные отношения личностный момент.
Например, на пивоваренном заводе Шварца в Смоленске хозяин делал рабочим
подарки к праздни- кам, на кожзаводе в Вязьме некоторым рабочим по
распоряжению хо- зяина подарки приносили на дом, рабочих приглашали к хозяину в
гости на именины и вечеринки. Авторитет предпринимателя у рабочих мог быть
125
настолько высок, что они, как на одной из московских фаб- рик, например,
отказывались открывать собрание в отсутствие хозяи- на (4).
Для привлечения рабочих к участию в делах производства (а это отмечалось и в
докладе Жмакина и Маленкова о партийной работе на концессионных и частных
предприятиях в ЦК ВКП(б) в январе 1926 г.) предприниматель и концессионер
стремились информировать рабочих о его состоянии на своем предприятии или
каким-либо способом вовлечь рабочих в обсуждение производственных вопросов.
Ответственными ра- ботниками центрального партийного аппарата с осуждением
отмеча- лось, что даже коммунисты участвуют в этом, и были случаи, когда на
частных предприятиях партийные ячейки ставили вопрос о создании комиссии по
поднятию производительности труда (5).
Предприниматели были готовы на сотрудничество и с коммуниста- ми,
предлагая им на предприятиях какие-либо административные долж- ности. Однако
против этого были высшие партийные чиновники, кото- рые, как, например,
Маленков, утверждали, что нельзя допускать, чтобы коммунист работал
администратором в пользу предпринимателя и концессионера (6).
Предприниматели не были против работы с профсоюзами, тем бо- лее что
советское законодательство побуждало их к этому. Так, в ст.135 Уголовного кодекса
РСФСР за воспрепятствование деятельности фабрично-заводских и местных
комитетов, профессиональных союзов и их уполномоченных предусматривалось
лишение свободы или принуди- тельные работы на срок до одного года или штраф до
тысячи рублей (7). Сложности возникали в связи с политизированностью
профсоюзов. Некоторые видные деятели компартии (например, Ю.Ларин),
выражавшие крайне левые взгляды в отношении нэпа, и, в частности, допуска
частного элемента, полагали необходимым, например, в арендном до- говоре
оговаривать право на рабочий контроль и стачки (8). Но так как в этом случае был бы
утерян смысл привлечения частного капита- ла в промышленность - использование
личной инициативы для ее ско- рейшего восстановления, то в постановлении "Новые
задачи профсою- зов", принятом ЦК РКП(б) 28 декабря 1921 г., а затем
утвержденном политбюро, пояснялось, что профсоюзы, не беря на себя непосредственно никаких функций контроля над производством на част- ных и
арендованных предприятиях, осуществляют свое участие по ре- гулированию
частнокапиталистического производства исключительно посредством участия в
соответствующих государственных органах (9). В концессионных договорах
(например, смешанных обществ Архан- гельской губернии в 1925 г. (10)) также
оговаривалось невмеша- тельство профсоюзных органов в хозяйственную жизнь
предприятий концессионеров.
И все же, разъясняя задачи профсоюзов в новых условиях нэпа, лидеры
компартии подчеркивали, что на частнокапиталистических предприятиях - "это
линия классовой борьбы и мобилизации сил про- летариата против частного
предпринимательства" (11). Эта двойственность задач профсоюзов на частных
предприятиях сохраня- лась и в последующие годы нэпа.
В 1925 г. в ЦК РКП(б), при рассмотрении вопроса о партийной работе на
частных предприятиях, отмечается, что в конфликты, кото- рые на них возникали,
"недостаточно вливается классового содержа- ния, а потому недостаточно
используются для классового воспитания рабочих" (12). Не удивительно, что любые
трения в отношении рабо- чих с предпринимателями профсоюзный актив пытался
превратить в ма- териал для воспитания "классового самосознания рабочих".
Но, решая идеологические задачи, профсоюзы должны были, чтобы не потерять
влияния на рабочих частных предприятий, учитывать их экономические интересы. И
это было замечено рабочими: они более серьезно, чем на государственных,
относились к профсоюзам. Так, в обзоре о партийной работе на концессионных
126
предприятиях за 1925-1926 гг. отмечалось, что в них профсоюзная дисциплина по
сравнению с государственными много выше, также как авторитет фаб- завкома,
профуполномоченного и делегата. Рабочие стали обращаться к ним с
производственными вопросами. Вопросы же, которые ставились на делегатских
собраниях, стали действительно жизненные, волнующие рабочих: обсуждение
коллективного договора, того или иного конф- ликта с концессионером, о задачах
профсоюзов и партии в условиях концессии и др. Поэтому на многих предприятиях,
переданных в кон- цессию, посещение общих собраний выросло почти вдвое и
достигало 85-90% (как, например, на концессии "Маныч") (13). Почти удвоилась
активность рабочих и при перевыборах профсоюзных органов. Рабочие со всеми
своими нуждами стали приходить в ФЗК, к профуполномочен- ному. Они говорили:
"Вот вы сейчас стали нашей организацией, а то раньше старались вместе с
администрацией заставлять нас работать за низкую оплату труда" (14).
Рост значения профсоюзов в глазах рабочих предприятий, сдан- ных в
концессию, зависел, прежде всего, от изменения практики ра- боты самих
профсоюзных органов, для которой прежде был характерен формализм. В новых же
условиях они стали по-настоящему, т.е. в ин- тересах рабочих, заниматься
заключением коллективных договоров, контролировать выполнение администрацией
его условий, заботиться об улучшении правовых и материальных условий работы.
На частных предприятиях увеличивалось общее число членов профсоюзов.
Если на 1 апреля 1925 г. на них было, по данным ста- тотдела ВЦСПС, 198919 членов
профсоюзов, то на 1 октября того же года - 236162, в том числе на концессионных, по
неполным сведени- ям, около 12%. Ко всем же членам профсоюзов члены
профсоюзов на частных предприятиях составили 3,8% (15). Количество рабочих
част- ных предприятий, не вовлеченных в профсоюзы, не превышало в сред- нем
12%, на промышленных концессиях доходило до 20%, на лесных - 44% (16).
Впрочем, в активной профсоюзной работе участвовало нез- начительное число
рабочих. Да и к членству, обязанностям члена профсоюза рабочие относились все же
пассивно. Членский билет расценивался иногда только как рекомендация для
поступления на ра- боту (сообщал, например, Иркутский ГСПС) (17).
Росту авторитета профсоюзов в частной промышленности не способствовали
методы их работы. Зачастую они были таковы, что приводили, с одной стороны, к
тому, что профсоюзы не сумели полу- чить полное доверие рабочих, а с другой - не
способствовали форми- рованию деловых отношений с предпринимателями. Это
было следствием копирования метода работы профсоюзов на государственных
предприя- тиях.
В докладной записке о состоянии партийной работы на кон- цессионных и
частных предприятиях, составленной в ЦК ВКП(б) в июле 1926 г., констатировалось,
что основная масса рабочих не участво- вала в обсуждении важнейших
производственных вопросов, не принима- ла участия в предварительном обсуждении
коллективного договора, о работе расценочно-конфликтной комиссии (РКК) и
комиссии охраны труда своевременно не информировалась (18).
В работе РКК имелось много недостатков. Зачастую отсутствова- ла тщательная
подготовка к их заседаниям, а поэтому РКК выступали или с непроработанными
предварительно вопросами, или, наоборот, надолго затягивали разрешение
маловажных. В середине 20-х гг. от- мечалось, что РКК по старой традиции
принимают на работу, увольня- ют, назначают ставку и т.д.
РКК должны были создаваться на паритетных началах, но на практике это не
всегда соблюдалось. Вопросы при голосовании реша- лись простым большинством.
Неудовлетворенность работой РКК была одной из причин стремления
предпринимателей перенести решение конфликтов в высшие центральные органы. А
так как решение спорных вопросов в результате этого затягивалось, то по поводу
127
деятель- ности РКК позникало недовольство и у рабочих. Естественно, в их глазах
авторитет РКК падал, что происходило, например, на ленинг- радской концессии
"Горелок" (19).
Отношение предпринимателей к профсоюзам было неоднозначным. Одни
поддерживали с профсоюзами строго официальные отношения на основе КЗоТ'а и
коллективного договора. В основном это были предп- риниматели более крупных
частных предприятий (концессионного ти- па). Другие предприниматели находились
во враждебных отношениях с профсоюзными органами. Третьи - к ним относились
мелкие предприни- матели - стремились сблизиться с этими органами, установить
личные контакты с верхушкой фабзавкома или с профуполномоченным.
Отношения крупных предпринимателей с профсоюзами строились
исключительно на основе коллективных договоров. В основном коллек- тивные
договоры предварительно обсуждались на делегатских и общих собраниях рабочих,
но большинство из них заключалось в центре (с ЦК профсоюзов), в редких случаях в округах, куда опять-таки вы- езжали представители центра. Это обосновывалось
тем, что местные органы не были в состоянии учесть всех условий, в которых
работает та или иная концессия (20).
Однако происходившее при такой процедуре затягивание заключе- ния
коллективного договора приводило не только к возникновению не- доверия у
рабочих вследствие отстранения их от участия в его зак- лючении, но и к конфликтам
между ними и профсоюзными организация- ми, предпринимателями. Так, на
концессии "Мологолес" из-за того, что коллективный договор не был своевременно
утвержден в центре, стали возникать конфликты с концессионером, в которых
фабзавком не знал, как ему поступить, у рабочих вследствие этого нарастало недовольство ФЗК. В Свердловской губернии также происходила задержка с
заключением коллективных договоров, в результате чего на уральских концессиях
завкомам приходилось работать вслепую. Такое же положение было и в других
регионах страны (21).
Заключение в центре коллективных договоров с небольшими предприятиями,
находившимися в отдаленных регионах (Сибирь, Даль- ний Восток и т.д.), приводило
к тому, что местные работники на несколько месяцев отрывались от дел. Таким
образом, централизация заключения коллективных договоров не способствовала
успешному функционированию концессий.
Пороки централизованной системы советских профсоюзов ослож- няли их
отношения с предпринимателями. Во многом эти сложности проистекали из того, что
не только рабочие, но и профсоюзные и партийные органы концессий не были
знакомы с концессионными дого- ворами (22). Между тем отсутствие разнообразной
информации, исхо- дящей из вышестоящих профсоюзных органов, при хорошо
усвоенных партийных директивах, выдержанных в духе классовой борьбы, приводило к тому, что завкомы обращались к администрации частных предп- риятий с
явно несуразными, даже с точки зрения советского законо- дательства,требованиями
и преисполнялись духом "стачкизма". Инфор- мация не доходила и до предприятий,
которые, как, например, кон- цессия "Шарико-Подшипник", не были значительно
удалены от высших профсоюзных органов (23).
Концессионеры по отношению к завкомам строго придерживались советского
законодательства, которое, как отмечалось в обзоре ЦК ВКП(б) о работе на
концессионных предприятиях, они изучили очень основательно(24). Так же,как и
хозяева мелких частных предприятий, которые начинали опираться на советское
законодательство, вместо прежней политики заигрывания и подачек. Следствием
этого стало увеличение (например, в Москве в 1-м полугодие 1925/26 г.) числа
конфликтов, которые рассматривались третейскими судами, примири- тельными
камерами, народными судами, а не как ранее - путем реше- ния их с
128
фабзавместкомами или РКК в договорном порядке (25). В этой ситуации
профсоюзные органы могли влиять на предпринимателя при условии крепкой их
организации, твердости при переговорах, на- личии данных об экономическом
положении предприятия. Однако, как отмечалось в обзоре, таких условий не было.
Установлению нормальных отношений с предпринимателями мешали попытки
профсоюзных органов присвоить себе функции администрации, их стремление
командовать и выдвигать требования, не предусмотре- ные коллективным договором.
Все это, естественно, встречало сопро- тивление другой стороны, и столкновение
было неизбежным. Так, зав- ком на концессии "Русснорвеголес" требовал от
администрации, чтобы ему направляли копии всех распоряжений, приказов, а также
предва- рительного согласования с ним всех мероприятий. А завком концессии
"Маныч" направлял свои протоколы в заводоуправление с надписью - "для сведения
и исполнения".
Если заводоуправление при переписке соблюдало правила элемен- тарной
вежливости, то тон завкомовских посланий был грубым и при- казным (26).
Мотивировался он тем, что "мы, мол, не юристы и учи- лись за станком".
Не способствовало улучшению отношений между завкомами и концессионерами и стремление вышестоящих профсоюзных органов (губот- делов,
райкомов, подрайкомов) руководить завкомами концессионных предприятий как
государственных, когда, например, циркуляр о рабо- те производственного
совещания или о сокращении накладных расходов с припиской "для сведения,
руководства и срочного выполнения" нап- равлялся в завком концессии. Это
распространялось и на арендован- ные частные предприятия. Арендаторы же
полагали, что деятельность профорганов не должна распространяться на
производственную дея- тельность предприятия, на дела предпринимателя. Имея это в
виду, один из предпринимателей вынужден был сказать на собрании рабочих: "Не
дело завкома смотреть мне в карман, он должен следить за вы- полнением договора и
законов о труде". В ВЦСПС вынуждены были признать, что этот предприниматель
лучше усвоил обязанности завко- ма, чем сам завком (27).
Однако в работе профсоюзных органов мало что менялось. Прове- дя
обследование концессий или "изучив" отчеты завкомов, райкомы, подрайкомы,
губотделы принимали резолюции, в которых были, напри- мер, такие пункты: о
недопустимости приема на работу не членов профсоюза; об усилении вовлечения в
кооперацию, кассу взаимопомо- щи; об усилении руководства комиссиями и т.д. и
т.п. И в то же время специальных рекомендаций завкомам о том, как работать в
условиях концессии, на чем самом главном и основном сосредото- читься, не
давалось (28).
Впрочем, для разработки таких рекомендаций изучение и обобще- ние опыта
профсоюзных органов на частных предприятиях почти не осуществлялось. Более
того, обследование, проведенное МГСПС, выя- вило, что представители профсоюзов
на частных предприятиях бывают редко, на специальное инструктирование и
руководство работой своих низовых ячеек внимание обращают мало: они не только
не посещали заседания ФЗК, но и делегатские и даже общие собрания рабочих
частних предприятий. В ходе обследования работы Замоскворецкого групкома
профсоюза текстильщиков, например, выяснилось, что за шесть месяцев ни на одном
собрании представителя профсоюза не бы- ло. Слабое руководство низовыми
профсоюзными органами и плохую связь с ними отмечали в отчетах многие
губернские советы профсою- зов (29). Комиссия ВЦСПС после обследования
концессий в середине 20-х гг. пришла к выводу, что директивы, дававшиеся ВЦСПС
по от- дельным сторонам работы на концессионных предприятиях, дальше ЦК и
губотделов отраслевых профсоюзов не шли (30).
129
Подобное отношение профсоюзных органов к работе на частных предприятях
не было случайным, а вытекало из того, что у профсою- зов отсутствовала не только,
как отмечалось в 1926 г. ЦК ВКП(б), определенная линия, определенная точка зрения
на концессии (31), но ее не было по отношению ко всей частной промышленности.
Профсоюзам не просто было выработать свою линию поведения в
непосредственной, практической деятельности на частных предприяти- ях
вследствие двойственности положения частной промышленности в централизванноплановой экономической системе. Именно на этой основе возникали
противоположные
крайности
во
взаимоотношениях
профсоюзов
с
предпринимателями:
или
недостаточная
обоснованость
требований
к
предпринимателю, так как они не были в соответствии с правовой базой (КЗоТ,
концессионным, арендным, коллективным дого- ворами), при нарочитой грубости,
или же его поддержка вплоть до отступления от КЗоТ и коллективного договора (32).
Слабая
заинтересованность
профсоюзов
в
оперативном
решении
экономических противоречий на частных предприятиях, вследствие их ориентации
на задачу классового воспитания, вела к обострению конфликтов и возникновению
забастовочных настроений у рабочих этих предприятий. Поэтому не случайно, что в
1923 г. 45,3% из общего числа конфликтов приходилось на частные предприятия, а
забастовоч- ные настроения первой половины 20-х гг. иногда выливались в стачки
(33).
Однако несмотря на некоторый динамизм, значение стачек в борьбе
профсоюзов с частным капиталом не переоценивалось и в то время, так как они не
играли крупной роли ни по своей численности, ни по количеству участников. Более
того, в 1922-25 гг. возникала тенденция уменьшения числа забастовок,
закончившихся в пользу ра- бочих. Да и по числу участников они уступали тем,
которые закончи- лись не в пользу рабочих или компромиссом (34). Подобная
тенденция свидетельствовала, в частности, о несоответствии советскому законодательству тех требований к предпринимателям, которые выдвига- лись
некоторыми профсоюзными органами, стремившимися в основном решать задачу
классового воспитания рабочих.
Итак, в своей массе предприниматели были готовы к сотрудни- честву с
советскими профсоюзами на базе существовавшего законода- тельства. Однако
двойственность линии центрального профсоюзного аппарата, который при работе на
частных предприятиях ставил в ка- честве основной задачи ограждение
экономических интересов рабочих на началах классовой борьбы, приводила и
низовой аппарат к действиям, усиливавшим напряженность в отношениях с
предпринимате- лями. Этому же способствовали и методы работы профсоюзных
органов, которые мало чем отличались от методов, применявшихся ими на государственных предприятиях. Поиску профсоюзов своего места на част- ных
предприятиях препятствовало не только их огосударствление, но и постоянное
воздействие партийных органов.
Несмотря на то, что партийные ячейки на частных предприятиях даже в
Московской губернии появляются в 1923-1924 гг. (35), к се- редине 1926 г. они
имелись на всех крупных частных предприятиях. На мелких же партийная работа
осуществлялась ячейками, которые создавались при профсоюзных групповых
комитетах. Они охватывали до тридцати и более предприятий (36). На 1 января 1926
г. на частных и концессионных предприятиях имелось 163 ячейки, которые
объединя- ли 2855 членов ВКП(б) и 1993 кандидата. 132 ячейки находилось на
территории РСФСР (37). Они были небольшими по количеству, иногда с
преобладанием прикрепленных коммунистов.
Партийная прослойка на отдельных частных предприятиях и в групповых
объединениях достигла, вместе в прикрепленными, 2,8-11,2% (без них была бы
130
значительно меньше), на концессионных предприятиях она колебалась от 2 до 27,2%
(38). Прослойка комму- нистов среди рабочих частных предприятий Москвы
достигала в 1925 г. 5,2% (39), в Ленинграде - 4,5, в Самаре - 8,5, Владимире - 7,
Нижнем Новгороде - 4,6, Череповце - 2,6% (40).
Рабочие частных и концессионных предприятий, как констатиро- валось
организационно-распределительным отделом ЦК ВКП(б) в док- ладной записке о
партийной работе на этих предприятиях, не очень охотно вступали в
коммунистическую партию. Так, по 58-ми партийным ячейкам на частных
предприятиях, где было занято 13395 рабочих и служащих, в первом квартале 1926 г.
было подано 168 заявлений. По десяти концессионным предприятиям за то же время
было подано всего лишь 29 заявлений (41). Не выделялись в этом отношении и
столичные предприятия. Как отмечалось в докладе о состоянии частных предприятий Замоскворецкого района в первом полугодии 1925/26 г., "рост партии за счет
производства невелик" (42).
Однако при небольшом количестве коммунистов среди рабочих в профсоюзных
органах частных предприятий их было значительно боль- ше. Прослойка
коммунистов в групкомах и ФЗК достигала в среднем 40%, хотя фракции
коммунистов в них, как правило, не было. Влияние партийных органов усиливалось
и тем, что в большинстве групкомов секретари партийных ячеек были
председателями и секретарями ФЗК (43). В результате грань между профсоюзом и
ячейкой стиралась.
Хотя некоторые предприниматели были за создание на их предп- риятиях
партийных ячеек, со стороны рабочих коммунисты на частных предприятиях
достаточной поддержки не имели. Поэтому, например, на частных предприятиях
Московской губернии у партийных ячеек был очень слабый и маленький актив (44).
Слабая поддержака коммунистов рабочими являлась во многом следствием
распространенности в пар- тийных ячейках частных предприятий тех же явлений, что
и на госу- дарственных. В ЦК ВКП(б) имелись многочисленные сведения о том, что в
партячейках
частных
предприятий
наблюдаются
массовая
пьянка,
недисциплинированность, непосещение партийных собраний (45).
Серьезную обеспокоенность в ЦК ВКП(б) вызывал низкий уровень
политического развития коммунистов на частных предприятиях, кото- рый, как
полагали в ЦК, требовал усиления воспитательной работы. Да и как иначе мог
оценивать высший партийный орган политический уровень коммунистов, которые
видели в предпринимателе не классово- го врага, а могли, например, пригласить на
свадьбу и своих товари- щей по ячейке, и хозяина, который участвовал в застолье с
партий- цами и преподносил подарки новобрачным. Подлежали осуждению и те
коммунисты, которые получали аванс и надбавки к заработной плате, брали в долг
деньги у хозяина, ходили за него в финотдел и т.д. (46).
Очень слабы были на частных и концессионных предприятиях комсомольские
организации. Комсомольский актив был чрезвычайно мал, его влияние на рабочую
молодежь незначительно (47).
Однако коммунистическая партия не собиралась мириться с таким положением
и стремилась активизировать работу своего аппарата на частных предприятиях. Так,
например, в плане работы Замоскворецко- го райкома ВКП(б) на 1926 г.
предусматривалось: усилить комму- нистические ячейки и профсоюзные комитеты
руководящими партийными работниками, усилить партийный актив на частных
предприятиях и ра- боту по приему в партию рабочих, организовать собрания актива
на частных предприятиях. Особое внимание ячеек обращалось на работу среди
женщин-работниц, так как прикрепление коммунистов не давало в этой связи
результатов, предполагалось иметь одного платного сотрудника для работы среди
женщин частных предприятий района (48).
131
Среди администрации частных предприятий, как следовало, нап- ример, из
апрельской 1925 г. докладной записки Архангельского губ- кома РКП(б), лиц,
сочувствующих советской власти, было мало (49). И тем более коммунистической
партии, органы которой на частных предприятиях, как правило, не способствовали
налаживанию спокойных и деловых отношений рабочих и предпринимателей,
нормальной органи- зации производства. Поэтому во время "оттепели" для частного
капи- тала 1925 г. - начала 1926 г. предприниматели все более настойчиво и открыто
начинают действовать против коммунистов и комсомольцев, стараясь избавить от
них свои предприятия. Например, на предприя- тиях химического производства
Замоскворецкого района Москвы были сокращены все члены бюро ячейки (50).
Подобные случаи не были еди- ничными. Так, и Тульские профсоюзные органы
отмечали, что предпри- ниматели особенно не терпят коммунистов и комсомольцев
(51).
Предприниматели действовали в отношении партийных органов весьма
решительно, но не нарушая советских законов. Так, по поста- новлению СевероКавказского крайкома ВКП(б) (предусматривавшего необходимость иметь на каждой
концессии платного секретаря партя- чейки) на концессию "Круппа" был послан
освобожденных секретарь. В ячейке было всего пять человек, но кроме оклада в 45
рублей в месяц, рабочком выделил ему квартиру от концессии. Когда об этом узнал
главный управляющий концессии Клетте, он, сославшись на то, что в советском
законодательстве нигде не указано, чтобы на предп- риятии предоставлять секретарю
ячейки квартиру, и, заявив, что на территории концессии могут находиться только
лица, имеющие дело с концессией, и никто из посторонних без соответствующего
мандата быть на ней не может, выгнал секретаря партячейки с концессионного
предприятия (52).
В отличие от государственных на частых предприятиях каких-ли- бо
выступлений рабочих против правящей партии и советской власти не наблюдалось.
Более того, в 1925/26 г., когда на государственных предприятиях нередкими были
забастовки, а антикоммунистические и антисоветские настроения имели широкое
распространение, например, на московских частных предприятиях, несмотря на
отмечаемый партий- ными органами низкий уровень классового самосознания,
настроения рабочих в большинстве были лояльными к советской власти и коммунистической партии, и открытых антипартийных и антисоветских выступлений не
было. И хотя на предприятиях были обнаружены две листовки (одна анархистского
характера - на фабрике им.Володарско- го, а другая монархического - на красильноапретурной фабрике Мосгико), никаких последствий это не имело (53).
Отношение рабочих государственной промышленности к админист- рации
предприятий, партийным и профсоюзным организациям, к со- ветской власти во
многом определялось тем недовольством, которое возникало у них в связи с плохими
условиями труда и быта, несвоев- ременной выплатой заработной платы,
невыполнением
администрацией
коллективных
договоров,
опасностью
подвергнуться сокращению в свя- зи с концентрацией промышленности,
интенсификацией труда, снижени- ем расценок и повышением норм выработки...
В начале 20-х гг. сокращение сметных ассигнований повсеместно привело к
задержке выплаты зарплаты. На этой почве, например, в Петрограде осенью 1923 г.
были случаи прекращения работы в течение дня в некоторых цехах "Красного
Путиловца", а также и на других заводах города. Угнетающе действовали на рабочих
всевозможные вы- четы, нередко поглощавшие всю получку, а доля облигаций могла
до- ходить до 60% зарплаты. Выдача заработка червонцами в крупных ку- пюрах на
нескольких рабочих, волокита при выдаче денег подогревали их недовольство. Так
же, впрочем, как и выдача спецодежды.
132
Профсоюзы же зачастую не участвовали в защите интересов рабо- чих, и
поэтому усиливалось недовольство рабочих отрывом завкома от работы на
предприятии, отсутствием информации о их деятельности. И это в то время, когда
администрация некоторых предприятий злоупот- ребляла, как считали рабочие,
правом наложения штрафов,не считаясь с материальным их положением, или
произвольным изменением расце- нок. Все это было характерно не только для
заводов Петрограда, но и госпредприятий Московской, Тверской, Нижегородской,
Пермской, Екатеринбургской и других губерний (54).
Не способствовали спокойствию рабочих и тяжелые условия тру- да,
жилищные условия. То наличие ясель, детских садов, которое бы- ло, не могло
удовлетворить рабочих. А от нечастого отдыха в лечеб- ных учреждениях и курортах
у рабочих создавалось впечатление, что там в основном пребывают ответственные
работники (55). Если же на этом фоне происходило резкое понижение заработка при
слабой воз- можности реально участвовать в решении вопросов производственной
жизни предприятия, то протест рабочих усиливался.
В середине 20-х гг. с проведением кампании по повышению производительности труда, в ходе которой нормы выработки росли, а расценки
снижались, число конфликтов рабочих с администрацией предприятий
увеличивается. Так, в материалах, подготовленных для Ф.Э.Дзержинского,
отмечалось, что в мае 1925 г. число конфликтов по сравнению с апрелем сильно
увеличилось, хотя забастовок стало несколько меньше: в апреле (по неполным
данным) - 28, в мае - 25. Однако майские забастовки отличались большей
длительностью и уста- новлением связи между бастующими предприятиями (56).
Забастовки в 1925 г. имели место в различных отраслях промыш- ленности, но
особенно в текстильной и металлической. На текстиль- ных фабриках ИвановоВознесенской губернии рабочие в ответ на сни- жение расценок и повышение норм
выработки предъявили категори- ческое требование увеличения заработной платы в
среднем на 30-50% (57). На предприятиях металлической промышленности рабочие
требо- вали ее увеличения на 50-70%. В ходе забастовки на некоторых предприятиях
рабочие организовывали стачечные комитеты. Протест квалифицированных рабочих
выражался в уходе с предприятия, что и отмечалось для большинства предприятий
металлической промышлен- ности (например, Сормовский завод в Нижегородской
губернии, заводы "Русский Дизель", "Экономайзер" в Ленинградской губернии) (58).
В горной промышленности на ряде рудников рабочие заявляли, что их
эксплуатируют теперь больше, чем при старом режиме, т.к. норма выработки выше
довоенной, а зарплата ниже. На Анджеро-Суд- женских рудниках в Сибири расценки
оказались на 50% ниже тех, что были до начала кампании по повышению
производительности труда, а нормы до того высоки, что попытка полной их
выработки приводила к заболеваниям. Так, например, у 20% рабочих рудника
"Октябрьская революция" была грыжа. Администрация же рудника в случае
невыпол- нения нормы понижала разряды (59).
В химической промышленности высокие нормы и низкие расценки также
вызывали в 1925 г. конфликты и забастовки на стекольных за- водах, бумажных и
спичечных фабриках. На спичечной фабрике в Го- мельской губернии рабочие
говорили: "Производительность поднята на 100% и больше довоенного времени, но
если проработать так усиленно год, то все мы умрем, в царское время можно было
перейти на другую фабрику, а теперь уйдешь - не примут, да еще сочтут за
политически неблагонадежного" (60).
Среди рабочих предприятий почти всех отраслей госпромышлен- ности
партийными органами и ОГПУ отмечалось недовольство фабзавко- мами и ячейками
РКП(б). Поэтому на собраниях забастовщиков можно было услышать возгласы:
"Долой фабком, коммунисты эксплуататоры". На ленинградском заводе "Красный
133
Маяк" рабочие были против выборов в завком коммунистов. А на руднике
"Октябрьская революция" рабочие во время отчетно-выборной кампании в
профсоюзах были категорически против списка выдвинутого коммунистами,
предложив своих кандидатов (61).
Тяжелое экономическое положение в стране и стремление партий- ногосударственного руководства выйти из него путем интенсификации труда, все более
усиливающееся несоответствие реального жизненного уровня и ожидаемого ("за что
боролись?"), грубое давление адми- нистрации, фабзавкомов и партячеек на
предприятиях довели рабочих до того, что они, выступая на собраниях, открыто
говорили: "Вот будет переворот, придет к власти другая партия - настоящая рабочая, при которой жить будет легче...". По мнению рабочих фабрики в Гомельской
губернии,"советская власть не защищает их; коммунисты - это дворяне, особый
привилегированный класс, стоящий у власти и пользующийся всеми земными
благами". На Прохоровской мануфактуре в мае 1925 г. были обнаружены листовки с
протестом против "обмана народных масс Соввластью" и против диктатуры.
Листовки призывали "всех сознательных рабочих сплотиться и действовать
организован- но". На Кодринском стекольном заводе выступающий говорил, что теперь не диктатура пролетариата, а диктатура партии. На собраниях рабочих
ленинградского "Красного Арсенала" утверждалось, что со- ветская власть привела
страну к разрухе, а теперь ведет к гинден- бурговщине. В листовках же, найденных
вблизи Луганского патронного завода, говорилось, что "Соввласть - это
товарищество эксплуатации России". А на общем собрании рабочих механического
цеха Красно- донского рудоуправления выступавшие бригадиры открыто называли
членов РКП(б) кровопийцами, и эти выступления находили сочувствие у рабочих
(62).
Рабочие были не довольны и тем, что "Соввласть такие явления, как забастовки,
скрывает от рабочей массы и не хочет их освещать в прессе"(63). (О числе
забастовок, количестве их участников см.таб- лицу 22).
Таблица 22
Забастовочное движение промышленных рабочих в 1921-1925 гг. (64)
-----------------------------------------------------------------Число забастовок Число участников
Год В том числе В том числе
в гос. в частных,кооп., в гос. в частных,кооп.,
предпри- общественных предпри- общественных
ятиях предприятиях ятиях предприятиях
1921 (65) 170 - 86268 1922 446 92 192190 4832
1923 381 135 165225 5201
1924 151 116 42798 6774
1925 99 (66) 97 34037 3563
Дело доходило до организации нелегальных групп. Такие оппо- зиционно
настроенные к РКП(б) группы в 1925 г. имелись, например, в Иваново-Вознесенской
губернии (Родниках, Вичуге, Кинешме). Целью входивших в них беспартийных
рабочих, бывших коммунистов, членов партии была агитация против компартии и
создание нелегаль- ной политической организации (67).
134
В 1926 г. в стране мало что изменилось к лучшему. Партий- но-государственное
руководство, все более "регулируя" рынок, пыта- лось компенсировать понижение
эффективности экономической системы повышением уровня эксплуатации рабочих.
Кампания в этом направле- нии проводилась за кампанией. Недовольство рабочих в
связи с их осуществлением принимало различные формы. В том числе и в выступлениях на рабочих собраниях и конференциях.
Так, на состоявшейся в феврале 1926 г. профсоюзной конферен- ции рабочих
Иваново-Вознесенска (их особенно волновали вопросы, связанные с недостатком и
дороговизной дров, ростом товарных цен и перебоями в снабжении мукой,
возможным сокращением производства вследствие недостатка сырья) рабочийметаллист в прениях заметил, что "на конференции 1925 г. нас называли бузотерами
и не давали выступать. Правительство и партия обращается к нам лишь в тяжелые
моменты...". Другой рабочий, говоря о хозяйственном положении страны,
предостерег: "Надо опасаться голода, как бы централизация не довела нас до времен
1921 года" (68).
На достаточно высоком уровне оставалось в 1926 г. стачечное движение. Так,
если в Иваново-Вознесенской губернии в 1925 г. было зафиксировано 57 стачек, то в
1926 г. - 60 (69). Однако они поте- ряли свою длительность и остроту, уменьшилось и
число их участни- ков. Большинство забастовок, как и в 1925 г., было связано с заработной платой и нормами выработки, но носили, по преимуществу, оборонительный
характер (стремление не допустить снижения зарпла- ты). Кроме того, они стали
крайним средством разрешения чрезвычай- но затянутых администрацией
конфликтов.
Забастовки и конфликты, имевшие место на текстильных фабриках в 1927 г.,
вызывались не только низким уровнем заработной платы, но и грубостью
администрации и партийных вожаков, которые, как, например, секретарь
партколлектива Кохомской фабрики, могли таким образом обратиться к рабочим:
"Какого черта не принимаетесь за ра- боту, станьте к станкам, иначе мы вас выгоним
за ворота и закроем фабрику" (70).
В 1927/28 г. конфликты возникали в связи с проведением рефор- мы заработной
платы и переходом на 7-часовой рабочий день, которые обостряли все характерные
для госпредприятий проблемы, вплоть до культурно-бытовых. Их нерешенность
приводила к тому, что в фабрич- ных домах из-за ухода и прихода рабочих со смен,
на протяжении су- ток стоял постоянный шум,вследствие чего рабочие не могли
полноцен- но отдохнуть. Повсеместно обострялся и без того острый жилищный
кризис. Особенно трудно приходилось семейным рабочим. Работницам, имеющим
детей,приходилось ночью уносить их сонных из яслей и также ночью, перед сменой,
приносить в ясли. Возникла проблема и с работ- ницами,кормящими грудью,
беременными, которых,особенно на текстиль- ных фабриках, было много. Возникла
сложность со значительной групп- ой рабочих, живущих далеко от фабрик, которым
приходилось добирать- ся на работу и домой не в самое лучшее время суток. При
трехсмен- ной интенсивной работе и без того убогая клубная деятельность стала
сводиться к показу кинофильмов для рабочих дневной смены, сущест- вовавшие же
раньше кружки стали распадаться. Таким образом, полно- ценное использование
высвобождающегося часа не было. Никем и нигде не изучался вопрос об изненении
бюджета рабочей семьи в связи с переходом на 7-часовой рабочий день и его
"уплотнением"(71).
Тарифной реформой, целью которой было снижение уровня зара- ботной платы,
рабочие в целом не были довольны. Внедряемая же в ходе нее уравнительность,
задев
рабочих
средней
квалификации,
больнее
всего
ударила
по
высококвалифицированным. Отмечалось пони- жение их зарплаты до 30% (72).
Именно они наиболее активно и проя- вили недовольство реформой.
135
Низкооплачиваемые же группы рабочих отнеслись к ней сочувственно, так как в
результате реформы их за- работок несколько увеличился.
Недовольство рабочих в 1927/28 г. проявлялось в увольнении по собственному
желанию (текучесть), массовом уходе с общих собраний, подаче коллективных
заявлений, обращении к руководящим органам и забастовках. Однако из-за
отсутствия единства у рабочих разной квалификации, забастовки в это время быстро
начинались и быстро заканчивались. Таких, которые длились бы день, было мало.
Подавля- ющее большинство забастовок уже не носило массового характера. Лишь
на некоторых предприятиях они были таковыми (например, на Лю- берецком, двухтрех ленинградских заводах, в Твери, Гусь-Хрусталь- ном). Инициаторами
забастовок в основном были высококвалифициро- ванные рабочие, среди которых
имелись и коммунисты. И все же, несмотря на снижение в 1927/28 г. уровня
забастовочного движения, забастовки имели место в Тверской, Владимирской,
Брянской, Вятской, Нижегородской, Ульяновской областях и губерниях, Сталинградском округе, на Украине, Урале, в Крыму и т.д. (73). Сводки ОГ- ПУ отмечали,
что большинство забастовок было среди металлистов. (Эти сводки,так же, как и
докладные записки информационного отдела ЦК ВКП(б), регулярно направлялись
партийно-государственному руко- водству, в том числе И.В.Сталину). В результате
забастовок рабочим удавалось добиться пересмотра уже установленных норм
выработки и сдельных расценок, тарифной сетки.
Во время забастовок 1927/28 г. имели место и политические выступления,
отражавшие, как отмечалось информационным отделом ЦК ВКП(б), настроения
некоторых групп рабочих. Вот наиболее характер- ные: "Компартия и советская
власть дерут налоги с крестьян и рабо- чих. Эти налоги направляют за границу и на
наши деньги приглашают разные делегации" (Ижевский завод); "Они дождутся, что
рабочие возьмут за глотку тех, кого следует" (Кузнецкий округ); "Вы заставляете
работать, как у Форда, а платите, как в Китае. Рабочие никакого улучшения не видят.
Все, что было завоевано раньше - от- няли" (Павло-Покровская фабрика); "Говорят надо экономить, а са- ми помогают китайцам и англичанам, а для нас не хватает"
(Москва); "Скажите, горняки Англии за 10% снижения зарплаты бастовали шесть
месяцев, а сколько придется нам бастовать за 14% снижения зарпла- ты" (Москва).
Были и случаи распространения листовок. Так, на московском заводе
подъемных сооружений по цехам были расклеены воззвания сле- дующего
содержания: "Товарищи! Внимание! Товарищи! Пора проснуться и стать
организованными, пора дать отпор тем, кто подавляет нас и затушевывает массу, и
отнимает завоевания революции" (74). Идея необходимости организованной борьбы
имела распространение в рабо- чей среде. Так, в своих беседах с рабочими
ярославской текстильной фабрики "Красный Перекоп" рабочих Люлин, который, как
отмечал в 1929 г. в своих материалах о положении дел на фабрике ответствен- ный
инструктор ЦК ВКП(б), в течение долгого времени вел за собой "почти всю массу
рабочих фабрики" (75), говорил в 1928 г., что "теперь еще не наступило время
создавать организацию и выступать, но придет момент и я крикну - организуйтесь,
товарищи, и давите их коммунистов - гадов" (76).
Рабочие, оппозиционно настроенные к ВКП(б), говорили на соб- раниях:
"Партия 10 лет ведет нас неизвестно куда. Партия нас обма- нывает" (77). А на
расширенном пленуме Иваново-Вознесенского горсовета (где присутствовало около
тысячи представителей предпри- ятий губернии), созванном в октябре 1928 г. с
целью обсуждения вопросов продовольственного снабжения, на котором секретарю
губко- ма долго не давали говорить и несколько раз прерывали его речь шу- мом и
выкриками, не редкостью были и такие выступления: "В голоде виноваты вы,
виноват ХV съезд. Вы слишком поторопились с походом на частника и кулака. В
результате кулак сократил свои посевы, сократилась продукция. Надо перестать
136
преследовать кулака, надо в деревне установить твердое обложение налогами, чтобы
крестьянин не боялся увеличить свое хозяйство. Надо, наконец, разрешить свободную торговлю хлебом". Это и другие подобные ему выступления под- держивались
выкриками с места и аплодисментами. Однако попытка од- ного из выступающих
заговорить о свободе слова успеха не имела, ему не дали закончить речь (78).
Несмотря на негативные особенности нэповского "регулируемого рынка", у
некоторой части рабочих не было предубеждения против ры- ночных отношений.
Так, один из активных участников забастовочного движения во второй половине 20-х
гг. на крупнейшей в отрасли текс- тильной фабрике "Красный Перекоп" рабочий
Лыточкин (79) в декабре 1928 г. в частной беседе с членом ВКП(б) доказывал, что
нужна влас- ть буржуазии, так как советская власть и партия, не могут дать хле- ба и
т.п. (80).
В 1928/29 г. рабочее движение против перехода на 7-часовой рабочий день
активизируется на текстильных фабриках. На некоторых из них рабочим удавалось
добиться отмены уплотнения, и они продол- жали работать в две смены. Нередко
недовольство переходом, которое сопровождалось уменьшением заработка,
выливалось в забастовки. В декабре 1928 г. на фабрике во Владимирской губернии
группа рабочих на два дня прекратила работу, потребовав повышения расценок и
сни- жения норм выработки, которые они не могли выполнить в течение по- лугода.
Тогда же на московской фабрике "Красное Знамя" рабочие вы- нуждены были
прибегнуть к трехдневной забастовке, так как на их письменное требование
сохранить зарплату после перехода на 7-часо- вой рабочий день на прежнем уровне,
фабком не давал ответа полтора месяца (81). В связи с реорганизацией производства
забастовки в 1929 г. имели место и на предприятиях Урала. Так, в Златоустовском
округе на заводах Бакало и "Магнозит" были проведены итальянские забастовки (82).
Однако в это время самостоятельное рабочее движение все более пресекается
репрессивными методами. Так, после выступления бывшего коммуниста, делегата 8го Всесоюзного съезда профсоюзов (несмотря на все попытки партийной и
профсоюзной организаций губернии не до- пустить его выдвижение),
потомственного рабочего Люлина летом 1929 г. на рабочей конференции фабрики
"Красный Перекоп", в котором он говорил о том, что "партия - это лодка без руля и
ветрил", что "советская власть превращает деревню в колонию", а "рабочим снижают зарплату", и которое рабочие встретили громом аплодисментов, секретарь
Ярославского губкома ВКП(б) заявил, что Люлина нужно арестовать. После чего
была протащена резолюция, одобряющая пяти- летку, а через день... Люлин был
арестован, а двадцать рабочих уволено (83).
В целом недостаточно организованный и сплоченный протест ра- бочих в 20-е
гг. все же способствовал ускорению процесса внесения партийно-государственным
руководством в конце 20-х гг. изменений не только в свою аграрную политику, но и
политику легализации эле- ментов рыночных отношений в государственной
промышленности.
Итак, положение рабочих на частных предприятиях - важнейший социальный
фактор функционирования частной промышленности - в це- лом позволяло ей
успешно выдерживать конкуренцию с государствен- ной. При всем двусмысленном
положении этой промышленности в струк- туре централизованно-плановой
экономической системы предпринимате- ли стремились к установлению деловых
отношений как с рабочими, так и с теми политизированными, квазиобщественными
органами (профсоюз- ными и партийными организациями), которые были призваны
их обост- рить.
Условия труда рабочих частной, и особенно цензовой, промыш- ленности не
уступали, а по некоторым параметрам (зарплата, отпуска и т.д.) превосходили те, что
были у рабочих государственной.
137
Предприниматели стремились установить с рабочими такие отно- шения,
которые, наряду с другими факторами, позволяли не только достигать большей, чем
на государственных предприятиях, эффектив- ности производства, но и свести к
минимуму социальную напряжен- ность, возникавшую вследствие пристрастного
отношения к частной промышленности государственных органов (в том числе и
области ох- раны труда). Отношения с государственными, партийными,
профсоюзны- ми органами предприниматели старались строить в основном на базе
лояльности и существовавшего законодательства.
Усиление
централизованно-плановых
начал
в
промышленности,
происходившее вследствие перехода к форсированному развертыванию тяжелой
индустрии, определяло и положение рабочих государственной промышленности. Для
него были характерны все большая централизация в области заработной платы,
вследствие чего все менее действенными были материальные мотивы к труду,
интенсификация труда, которая осуществлялась за счет ухудшения условий труда и
быта рабочих. Все это приводило к снижению трудовой дисциплины. Нараставшее
па- дение заинтересованности рабочих госпромышленности в эффективном
производстве не могли компенсировать ни квазидемократические производственные совещания, ни социалистическое соревнование.
Недовольство рабочих госпредприятий своим положением выража- лось в 20-е
гг. в усилении в некоторых их группах антипартийных и антисоветских настроений, в
конфликтах с администрацией предприя- тий и забастовочном движении, которое
усиливалось в периоды прове- дения различных государственных кампаний,
направленных на интенси- фикацию труда. Протест рабочих госпромышленности
был одним из фак- торов, который влиял на изменение политики партийногосударствен- ного руководства в конце 20-х годов.
138
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В первой половине ХХ в. идея прямого вмешательства госу- дарства в
экономическую жизнь, регулируемого, планируемого народ- ного хозяйства
выдвинулась на первый план у значительной части по- литиков, деловых людей,
интеллектуалов мира. Однако экономические противоречия и тупики 70-80-х годов
открытых (самоорганизующихся) и закрытых (тоталитарных) социальных систем (1)
привели к активи- зации идей экономического либерализма, деэтатизации.
Исторический опыт показал, что социальные системы основанные на частной
собственности в экономике и на демократии в политике успешно прео- долевают
встающие перед ними трудности, адекватно отвечают на из- меняющиеся условия.
История России ХХ столетия доказала, что социум, при некото- рой
предрасположенности, достаточно легко может войти в тоталитар- ную систему.
Несмотря на то, что естественно-исторический процесс приводил к формированию в
российском обществе рыночных отношений, оно затруднялось процессом
централизации собственности, управле- ния, власти. Этому способствовали
природно-климатический, геополи- тический и конфессиональный факторы.
Взаимодействие этих процессов выражалось в реформах, направленных на
экономическую модернизацию, в основе которой было утверждение рыночных
отношений (2), и контр- реформах, способствовавших усилению централизации в
хозяйственном и политическом механизме российского общества.
Вплоть до 1917 г. самоорганизующаяся система в российском об- ществе так и
не сформировалась. Ему были присущи недостаточно раз- витая рыночная
экономическая система с высокой степенью госу- дарственного вмешательства в нее,
сильная централизация полити- ческой системы со слабыми демократическими
элементами. В последую- щие годы приход к власти политической партии,
выражавшей тотали- тарную тенденцию, приводит к радикальному разрушению
всего того, что еще могло позволить сформироваться механизму саморегуляции и
усилению процессов централизации в экономике на базе огосу- дарствления
основных средств производства в промышленности.
В 1917-1920 гг. происходит форсированное становление тотали- тарной
системы: централизованно-плановой экономической системы (ЦПЭС) и
авторитарной политической. В результате российское об- щество к 1921 г. оказалось
в экономическом и политическом кризисе, из которого смогло выйти лишь после
приостановки ликвидации остав- шихся элементов рыночной экономической
системы и их допущения в государственную промышленность.
Однако либерализация ЦПЭС не могла быть длительной, так как экономическая
и политическая централизация к началу 20-х гг. достигла высочайшей степени.
Поэтому уже в первые годы нэпа начи- нает происходить укрепление ЦПЭС и
ограничение распространения элементов рыночных отношений, которое в
последующие годы пере- растатет в их вытеснение, а в конце 20-х гг. - ликвидацию.
После контрреформы 1929-1932 г. ЦПЭС стабилизируется. Однако череда кризисных состояний в последующие десятилетия свидетельствовали о ее
неспособности длительно и эффективно функционировать без использо- вания
элементов самоорганизации.
В начале 90-х гг. вследствие усиления взаимодействия внутрен- них (снижение
и без того низких адаптационных возможностей тотали- тарной системы) и внешних
(прогрессирующее отставание от других социумов, трансформирующихся в
"информационное" социально ориенти- рованное общество) факторов становится
реальной возможность рефор- мирования тоталитарной системы и становления в
российском обществе самоорганизующейся социальной системы.
139
Однако и современные процессы реформирования в России, в дру- гих странах,
и опыт российской реформы 20-х гг. свидетельствуют о сложности пути выхода из
тоталитарной системы. Так, осуществленная в годы нэпа реформа в
промышленности, предусматривавшая функциони- рование в ее хозяйственном
механизме элементов рыночных отношений (частный капитал, некоторая
децентрализация в управлении и хо- зяйственных связях, хозрасчет, известная
конкуренция, экономи- ческие мотивы участия рабочих в развитии производства и
др.), не могла привести к формированию в ней рыночного хозяйственного механизма.
Объективные процессы, происходившие в реформируемом централи- зованноплановом хозяйственном механизме промышленности и в целом в ЦПЭС, а также
деятельность государственно-партийного аппарата, в руководстве которого
вследствие многообразных социально-экономи- ческих противоречий, возникших в
ходе ограниченного и непоследова- тельного реформирования, усиливалось влияние
леворадикального под- хода к реформе, привели к затуханию функционирования
элементов ры- ночных отношений в промышленности и укреплению в ней
централизо- ванно-плановых начал.
Так, существовавшие в промышленности в 20-е гг. частнохо- зяйственные
организационные формы (аренда, концессия, акционерное общество) призваны были
ограничить частную инициативу, поставить ее под контроль государства. Они
использовались в основном в целях укрепления в промышленности централизованнопланового хозяйствен- ного механизма.
Однако предприниматели несмотря на то, что частный сектор в
промышленности в годы нэпа имел неустойчивое положение, стремились к
установлению деловых отношений как с рабочими, так и с партийны- ми и
профсоюзными органами. Условия труда рабочих частной, особен- но цензовой,
промышленности не уступали, а по некоторым параметрам (заработная плата,
отпуска и др.) превосходили те, что были у ра- бочих государственной(3).
Предприниматели стремились установить с рабочими такие отно- шения,
которые наряду с другими факторами, позволяли не только достигать большей, чем
на государственных предприятиях, эффектив- ности производства, но и свести к
минимуму социальную напряжен- ность, возникавшую вследствие пристрастного
отношения к частной промышленности государственных органов.
Отношения с государственными, партийными, профсоюзными орга- нами
предприниматели стремились строить на базе лояльности и су- ществовавшего тогда
законодательства. Нарушали они его лишь в силу приспособления к проводимой
государством (особенно жестко в 1922, 1924, 1926/27 гг.) стратегической линии на
вытеснение и ликвидацию частного капитала, в том числе из сферы
промышленности.
Реформирование хозяйственного механизма промышленности в 20-е гг. не
создавало условий для широкого развития рыночных отношений в государственной
промышленности, более того, шло последовательное ограничение возможности
функционирования в ней даже их элементов. Так, появившиеся в
госпромышленности в самом начале нэпа тресты, синдикаты, акционерные общества,
не только компенсировали тенден- цию к децентрализации, но и локализовали сферу
распространения хозрасчетных отношений, укрепили ведомственный монополизм.
Они же способствовали переходу на рубеже 20-30-х гг. к жесткой (отрасле- вой)
централизованно-плановой структуре управления.
В сфере хозяйственных связей торгово-договорные и кредитные отношения,
возникшая в ней в начале нэпа инфраструктура (товарные биржи, пайторги,
представительства трестов и синдикатов, снабжен- ческие акционерные общества,
коммерческие акционерные банки со своими отделениями и т.п.), так и не смогли
140
получить развитие. В этой сфере, так же, как и в управлении, процессы
децентрализации и либерализации сменяются централизованно-плановыми, что
подкрепля- лось деятельностью законодателя, партийных органов.
Положение рабочих государственной промышленности в условиях
ограниченной рыночной реформы серьезным образом, по сравнению с
предшествующим периодом "военного коммунизма", не изменилось, став
противоречивее. Общий рост заработной платы, слабо связанной с ре- зультатами
труда, с усиливавшейся в ней тенденцией к уравнитель- ности, сопровождался
ростом инфляции и дефицита. Интенсификация труда, не приводившая к
существенному росту производительности, сопровождалась ухудшением его
условий, а также быта рабочих. Не способствовала повышению жизненного уровня
рабочих и политика рез- кого перераспределения накоплений в целях
форсированного разверты- вания тяжелой индустрии. Вследствие всего этого,
особенно во вто- рой половине 20-х гг., происходило прогрессирующее снижение
уровня трудовой дисциплины, заинтересованности рабочих и инженерно-технических работников в эффективном труде.
Нарастание социально-экономических противоречий, появившихся в ходе
ограниченного и непоследовательного реформирования, выра- зившееся, в частности,
в сопротивлении рабочих (слабая трудовая дисциплина, конфликты, забастовки),
явилось одним из факторов, ускорившим переход партийно-государственного
руководства к сверты- ванию реформы в госпромышленности и утверждению
централизован- но-плановой экономической системы.
Известно, что идеи "рыночного социализма" ("регулируемого рынка") не
исчезли и пользуются популярностью особенно в странах, переходящих от
централизованно-плановой к рыночной экономике. Но все же, видимо, прав
Я.Корнаи, когда утверждает, что "каждый раз они будут обречены на неудачу", ибо
эффективный рынок не может су- ществовать без преобладания частной
собственности (4). Соединение плана и рынка и создание "регулируемого рынка" на
основе господствующего положения в экономике государственной собствен- ности
бесперспективно. Это доказывает, в частности, попытка группы "прагматиков" в
партийно-государственном руководстве совместить в ходе реформы 20-х гг.
централизованно-плановые начала и рыночные элементы в хозяйственном механизме
промышленности. Опыт нэпа сви- детельствует о невозможности исторически
продолжительного сущест- вования экономики "регулируемого рынка", основанной
на госу- дарственной собственности. Уже в годы "перестройки" Л.И.Абалкин,
апеллируя к историческому опыту, утверждал, что "сама система об- щественной
собственности и государственное руководство экономикой потенциально содержат в
себе опасность крайней централизации уп- равления" (5).
На базе монопольного положения в экономике государственной собственности
длительное функционирование плюралистичной экономики проблематично. На
такой основе возможно формирование лишь ЦПЭС с присущей ей
неэффективностью и застойностью. Опыт нэпа доказывает, что реформированию
подлежат не отдельные стороны централизован- но-плановой экономической
системы, не ее либерализация - глубокому реформированию подлежат прежде всего
отношения собственности. Лишь на базе частной собственности на основные
средства производства, в конкурентной экономической среде и стабильном правовом
прост- ранстве возможно формирование эффективно действующей, саморегулирующейся экономической и демократической политической системы с ее
гуманитарными приоритетами.
Однако процессы реформирования 90-х гг. свидетельствуют о том, что уроки
нэпа во многом остаются невостребованными современ- ными реформаторами. Так,
опыт 20-х гг. убедительно показал, что использование некоторых элементов
141
рыночных отношений при сохране- нии государственно-корпоративной
собственности приводит к возник- новению не экономического, а зависимого от
административной власти бюрократического рынка. Развитие же последнего
приводит к восста- новлению в экономике централизованно-плановых начал
тоталитарной системы.
Тем не менее современные приватизационные процессы не отлича- ются своей
глубиной. Частными приватизированные предприятия стано- вятся лишь формально.
Большая часть прав собственности концентри- руется в руках администрации
предприятий, государственных чиновни- ков. Директорам фактически переходит
право распоряжения акциониро- ванными предприятиями, но без реальной
ответственности за эффек- тивность их работы, что явилось результатом отсутствия у
них права владения.
Подобные тенденции имели место и в годы нэпа. Так, А.И.Мико- ян, вспоминая
начало двадцатых годов, отмечал такое явление, когда "трестированные
промышленные предприятия фактически становились, как бы сданными в аренду их
директорам, к тому же без всякого арендного договора и платы"(6). Тогда эти
тенденции не получили развития. Политико-экономическая элита была достаточно
едина и мо- нолитна, опиралась на не подвергшейся еще эрозии идеологический
фундамент.
Осуществленная в 90-е годы приватизация государственых предп- риятий не
означает, что возможность восстановления административ- ного режима управления
ими исчезла и потому, что процессам децент- рализации госсобственности, ее
управления и демонополизации эконо- мики противостоят сейчас, как и в 20-е гг.,
различные организаци- онные формы в промышлености. Отраслевая
ведомственность (монопо- лизм) в условиях реформы 90-х гг. порождает: концерны,
холдинги, финансово-промышленные группы. Таким образом, система бюрократически-номенклатурного контроля за экономикой еще сохраняется.
Путь выхода из централизованно-плановой экономической системы
осложняется и тем, что до сих пор, как и в 20-е гг., у значитель- ной части
российских политиков и ученых сохраняются иллюзии свя- занные с возможностью
эффективного прямого государственного регу- лирования экономики(7). В качестве
аргумента они привлекают авто- ритет Д.М.Кейнса, упуская при этом то, что его
концепция госу- дарственного регулирования разрабатывалась для сложившейся
рыноч- ной экономики. К плановой же экономике даже при нэпе отношение Кейнса,
в целом, было негативным. Так, еще в 1928 г. после второго своего посещения СССР
он окончательно пришел к выводу, что цена "новой веры" слишком высока. "Для
них, - писал Кейнс, - судьба их эксперимента значит намного больше, чем
обеспечение нормального функционирования хозяйства"(8).
При осуществлении современной экономической реформы характер- на
непоследовательность, которая также как и в 20-е гг., неоправ- данно увеличивает ее
социальную цену. Далеко зашли в российском обществе процессы социальной
дифференциации. Все это ведет к выз- реванию социального конфликта. Конфликт
же, возникший между об- щественными группами по поводу распределенния
издержек или итого- вой пользы реформирования, приводит, как полагают
исследователи этой проблемы, к провалу реформ(9).
Этот вывод не противоречит осуществленному нами исследованию
реформирования хозяйственного механизма промышлености в годы нэпа.
Ограниченность и непоследовательность реформирования, издержки форсированных
капиталовложений в промышленность приводили, особен- но во второй половине 20х гг., к ухудшению условий труда и быта, материального и правового положения
рабочих. При постоянных пе- ресмотрах норм выработки и сдельных расценок в
сторону повышения первых и снижения вторых партийные директивы нацеливали на
142
"макси- мальную техническую возможность" выработки, что означало предель- ное
увеличение интенсивности труда без какой-либо материальной компенсации. В этих
условиях заключение коллективных договоров на предприятиях превращалось в
пустую формальность, особенно после того, как в конце 1928 г. административным
органам было предостав- лено право в любой момент изменять условия и оплату
труда работни- ков(10).
В условиях отсутствия подлинной самостоятельности у госпредп- риятий
(следствие не преодоленной в ходе реформы бюрократизации управленческих
структур) угасали инициатива рабочих, их энтузиазм, сменяясь равнодушием,
скептицизмом или даже озлобленностью. Это так же способствовало усилению
тенденции по переходу от экономи- ческих к административным методам.
Ухудшение материального положения во второй половине 20-х гг. приводило
не только к сопротивлению рабочих социально-экономи- ческой политике партийногосударственных органов, способствовало росту среди них негативного отношения к
привилегированной части советского общества. Оно, а также медленный рост уровня
жизни по сравнению с другими городскими слоями (предприниматели, кооператоры, ремесленники, НТР) и части сельского населения, расценивалось рабочими как
социальная несправедливость, стимулировало активиза- цию уравнительных
настроений и взглядов.
Углубление социальных противоречий в советском обществе в хо- де
ограниченного и непоследовательного реформирования стало одним из факторов,
ускорившим свертывание реформы. При осуществлении по- литики направленной на
это партийно-государственное руководство опиралось не только на партийнопрофсоюзный аппарат, но и на часть рабочих недовольных издержками нэпа и
поддерживающих переход к "новейшей" экономической политике, а также на
заводскую админист- рацию, членов правлений трестов, многим из которых в
качестве иде- ала виделась система гарантированных стопроцентных госзаказов.
"Красные директора", часть которых была не способна к работе в условиях
рыночных отношений, а другая - не сумела добиться расши- рения своей
самостоятельности, были готовы к свертыванию реформы политическим
руководством страны.
Отсюда вытекает важный для современных реформаторов вывод о
необходимости пристального внимания к социальному фактору при осу- ществлении
радикальной экономической реформы. Условием ее успеха является учет интересов
различных социальных слоев, создание бла- гоприятной среды для формирования и
укрепления общественных сил заинтересованных в радикальном реформировании,
механизмов их влия- ния на принятие решений экономико-политического характера.
Опыт реформирования хозяйственного механизма промышленности в годы
нэпа свидетельствует о том, что перспективы рыночных преобра- зований зависят
также от последовательного осуществления комплекса мер по финансовой
стабилизации, развития финансовых рынков, прове- дения действенной
антимонопольной политики и создания рыночной конкурентной среды, открытия
экономики для импорта товаров и капи- талов, развития частного сектора,
обеспечения стабильных правовых гарантий.
Так, появление сейчас значительного числа частных предприя- тий, новых
собственников пока не означает, что проблема админист- ративно-бюрократического
контроля в экономике снята, что уже соз- даны новые мотивации для роста
эффективности производства. Поэтому важно недопущение ущемляющих частный
сектор процессов, укрепления госсектора в ущерб частному и приватизируемому,
попыток внедрения различных механизмов возврата приватизированных
предприятий под контроль государства.
143
Необходима также взаимосвязь реформируемых отношений собственности с
другими направлениями экономических преобразова- ний: координация
приватизационной программы с промышленой (струк- турной) политикой, с
формированием финансовой системы (рынки, институты), обеспечивающей перевод
сбережений, в том числе част- ных, в инвестиции и выбор направления их
использования в произ- водственном секторе экономики.
Важно создание непротиворечивого, без "белых пятен", расчи- танного на
долгосрочную перспективу правового пространства функци- онирования частных,
приватизированных и государственных предприя- тий. Особенно важно
целеустремленно продвигаться в таких областях, как рынок ценных бумаг,
корпоративное законодательство, земельное право, создание благоприятных условий
не только экономических, но и правовых для ответственного (эффективного)
собственника.
Выработка ясного и детального законодательства необходима для того, чтобы
регулировать компромиссное существование в экономике переходного периода
разнородных хозяйственных элементов: рыночных и номенклатурно-региональноотраслевых. Главной задачей госу- дарства при этом должно стать не обеспечение
для себя возможности вмешательства в хозяйственные процессы, а определение
правил и условий экономической деятельности и строгое соблюдение этих пра- вил.
Роль государства должна быть жестко ограничена созданием не- обходимой
правовой среды, на базе которой осуществляется косвенное государственное
регулирование и жесткий государственный правовой контроль.
Опыт реформирования 20-х гг. свидетельствует также и о том, что в условиях
ограниченной рыночной реформы, сохранявшей "команд- ные высоты" в экономике
у государства, т.е. сохранявшей в ней централизованно-плановые начала, из
социально-экономических прог- рамм различных соперничавших группировок в
руководящей элите побе- ду одерживали те, которые в наибольшей степени
соответствовали этим началам. Поэтому для успеха радикальной рыночной реформы
не- обходимым условием является становление и развитие гражданского общества,
способного оказать влияние на формирование и утверждение в правящей элите
соответствующих подходов и программ действий.
Таким
образом,
опыт
реформирования
централизованно-планового
хозяйственного механизма промышленности в 20-е гг. значим не толь- ко для
понимания протекавших в нем тогда процессов, но и для осу- ществления успешной
экономической реформы в современных условиях. В немалой степени от усвоения
обществом, национальными полити- ческими институтами опыта реформирования
экономики в годы нэпа бу- дет зависить, станет ли тяжелая реформа 90-х гг.
прологом к дина- мичному рыночному развитию России или началом длительного
периода стагнации, социальных конфликтов, нестабильности и реставрации тоталитарной системы.
144
ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
1 См.: Пумпянский Л. Новая промышленная политика // Экономическое
возрождение. 1922. N1. Рафалович А.Л. Новая экономическая поли- тика //
Экономист. 1922. N2.
2 См.: Поляков Ю.А., Дмитренко В.П., Щербань Н.В. Новая экономи- ческая
политика. Разработка и осуществление. М. 1982. Богомазов Г.Г. Формирование основ
социалистического хозяйственного меха- низма в СССР в 20-30-е годы. Л. 1983.
3 См.: Экономическая политика советского государства в переходный период от
капитализма к социализму. М. 1986. Этапы совер- шенствования хозяйственного
механизма в СССР. М. 1989. Новая экономическая политика: уроки хозяйственных
реформ. М. 1989. Историческое значение нэпа. М. 1990. Экономическая история: теория и практика. М. 1992. Экономическая история. Проблемы. Исследования.
Дискуссии. М. 1993. НЭП: приобретения и потери. М. 1994 и др.
4 См.: Дэвис Р.У., Гатрелл П. От царизма к нэпу // Вопросы исто- рии. 1992. N8-9.
The economic transformation of the Soviet Union, 1913-1945. Edited by R.W.Davies,
Mark Harrison, S.G.Wheatcroft. Cambridge University Press. 1994.
5 См.: Дмитренко В.П. Четыре измерения нэпа // НЭП: приобретения и потери. М.
1994.
6 См.: Мау В.А. Реформы и догмы: 1914-1929. Очерки истории ста- новления
хозяйственной системы советского тоталитаризма. М. 1993.
7 См.: Хозяйственный механизм общественных формаций. М. 1986. С.15.
8 Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным воп- росам.
Т.1,2. М. 1957. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов
ЦК. (1898-1986). Т.2. М. 1983. Т.3,4. М. 1984 и др.
9 Первые шаги индустриализации СССР. 1926-1927 гг. М. 1959. Сове- ты
народного хозяйства и плановые органы в центре и на местах (1917-1932 гг.). М.
1967. Управление народным хозяйством СССР в 1917-1940 гг. М. 1968. Протоколы
Президиума Госплана за 1921-1922 годы. Т.1. М. 1979. Нэп и хозрасчет. М. 1991.
10 Брауде И. Акционерные общества и товарищества в торговле и промышленности. Пг. 1923. Законы о частной промышленности. М. 1924.
Законодательство о трестах и синдикатах. М.;Л. 1926. За- коны о частном капитале.
М. 1928.
11 Русская промышленность в 1922 г. Материалы к Х съезду Советов. М. Б.г.
Отчет Симбирского губернского исполнительного комитета ХII губернскому съезду
советов. Симбирск. 1922. Материалы сове- щания местных органов ВСНХ РСФСР.
М. 1925. Средне-Волжская об- ласть. Сборник материалов к 1-й областной
конференции ВКП(б) и 1-му областному съезду советов. Самара. 1928 и др.
ГЛАВА I. Функционирование частного капитала в промышленности
§ 1. Организационные формы контроля предпринимательской
деятельности в промышленности
1 См.: Народное хозяйство. 1921. N11-12. С.238. Российский госу- дарственный
архив экономики (далее РГАЭ). Ф.4372. Оп.9. Д.2. Л.75.
2 Богданов П. О новой экономической политике // Новая экономи- ческая
политика. (Сборник материалов к курсам). Вып.3. Казань. 1921. С.13.
145
3 Государственный архив Российской Федерации (далее ГАРФ). Ф.5446. Оп.26.
Д.61. Л.77.
4 См.: Народное хозяйство. 1921. N11-12. С.238.
5 Составлено по: ГАРФ. Ф.5446. Оп.26. Д.61. Л.79. Местная промыш- ленность и
торговля. 1925. N11-12. С.64.
6 Экономическая жизнь. 1922. 15 марта.
7 Борисовская В. Арендная промышленность РСФСР // Местная промышленность и торговля. 1925. N11-12. С.64.
8 Отчет симбирского губернского экономсовещания на 1 октября 1921 г.
Симбирск. 1921. (см.: разд. "Подъем промышленности", с.51).
9 Частный капитал в народном хозяйстве СССР. М. 1927. С.288.
10 Горошков Ю. К вопросу о частном капитале в промышленности //
Социалистическое хозяйство. 1926. Кн.IV. С.187.
11 Борисовская В. Указ. соч. С.63.
12 Государственный архив Ульяновской области. Ф.Р-103. Оп.1. Д.30. Л.118.
13 Святицкий Н.В. Организация российской государственной промыш- ленности.
М. 1924. С.51.
14 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.291.
15 Местная промышленность и торговля. 1925. N15-16. С.23.
16 ГАРФ. Ф.5446. Оп.26. Д.61. Л.78.
17 Борисовская В. Указ. соч. С.65.
18 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.3143. Л.40.
19 Богданов П. Некоторые итоги работы ВСНХ // Народное хозяйство. 1922. N5.
С.10.
20 Канторович В.Я. Плановое начало в промышленности. М. 1925.
С.86.
21 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.3143. Л.41.
22 Законы о частном капитале. М. 1928. С.333.
23 Цит. по: Народное хозяйство. 1921. N11-12. С.247.
24 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.3142. Л.43-44.
25 Составлено по: Местная промышленность и торговля. 1925. N11-12. С.60.
26 Борисовская В. Указ. соч. С.69.
27 См.: Народное хозяйство. 1921. N11-12. С.245.
28 Борисовская В. Указ. соч. С.69.
29 Законы о частном капитале, с.196-201.
30 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.290.
31 Там же. С.291.
32 Кондурушкин И.С. Частный капитал перед советским судом. М.;Л. 1927. С.217.
33 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.291.
34 Борисовская В. Указ. соч. С.68-69.
35 Там же. С.64, 65.
36 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.290.
37 Борисовская В. Указ. соч. С.68.
38 Там же. С.64.
39 Шапиро Д. Производственная кооперация и местные органы // Местная
промышленность и торговля. 1925. N5-6. С.3.
40 См.: Местная промышленность и торговля. 1925. N11-12. С.38, 42,47.
41 Местная промышленность и торговля. 1925. N15-16. С.25.
42 Горошков Ю. К вопросу о частном капитале в промышленности, с.188.
43 См.: Орлов В.И. Концессионная практика СССР // Социалистическое хозяйство.
1923. N6-8. С.108.
146
44 Красин Л.Б. Внешторг и внешняя экономическая политика советско- го
правительства. Пг. 1921. С.32.
45 См.: Экономическое возрождение. 1922. N 1. С.71.
46 Красин Л.Б. Внешторг и внешняя экономическая политика советско- го
правительства, с.35.
47 Составлено по: Социалистическое хозяйство. 1923. N6-8. С.113,114.
48 Составлено по: Социалистическое хозяйство. 1923. N6-8. С.113, 114.
49 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.278.
50 Орлов В.И. Концессионная практика СССР, с.115.
51 Рыков А.И. Избранные произведения. М. 1990. С.302.
52 На новых путях. Итоги новой экономической политики. 1921-1922 г. Вып.III.
М. 1923. С.86,88.
53 См.: Кунин В. Концессионная политика в Советской России (1923-1929 гг.) //
Вестн. Моск. ун-та. Сер.6. Экономика. 1993. N5. С.30.
54 Российский государственный архиф социально-политической истории (далее
РГАСПИ). Ф.17. Оп.69. Д.419. Л.7-8.
55 Составлено по: Частный капитал в народном хозяйстве СССР. М. 1927.
С.281,282.
56 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.374. Л.45.
57 На новых путях, с.87.
58 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.374. Л.49.
59 Там же. Д.377. Л.57.
60 На новых путях, с.87.
61 Там же.
62 См.: Кунин В. Концессионная политика в Советской России, с.29-30.
63 На новых путях, с.88.
64 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.96. Л.199.
65 Там же. Л.125-135 об. (См. устав АО).
66 Коссой А.И. Государственый капитализм в условиях строительства социализма.
М. 1975. С.266.
67 Торговля, промышленность и финансы. 1925. N9. С.222.
68 Цыперович Г. Синдикаты и тресты в дореволюционной России и в СССР. Л.
1927. С.450,453.
69 Там же. С.454.
70 См.: Коссой А.И. Государственный капитализм в условиях строи- тельства
социализма, с.270.
71 Экономическая жизнь. 1922. 27 июня.
72 Законодательство о трестах и синдикатах. М.;Л. 1926. С.482.
73 См.: Горошков Ю. К вопросу о частном капитале в промышленности, с.189.
74 5 съезд Советов СССР. (20-28 мая 1929 г.). Стеногр. отчет. М. 1929. С.20.
75 Цит. по: Кустарная промышленность и промысловая кооперация. Сб.
материалов. М. 1928. С.92.
§ 2. Методы вытеснения частной промышленности
1 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44. С.397,398.
2 Там же. С.400.
3 Гимпельсон Е.Г. Политическая система и нэп: Неадекватность ре- форм //
Отечественная история. 1993. N2. С.30.
4 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44. С.399.
5 Чахотин С. Интеллигенция, сменовеховство, коммунизм // Накану- не. Берлин.
1922. 16 сентября.
147
6 РГАСПИ. Ф.76. Оп.2. Д.287. Л.36.
7 Там же. Л.16.
8 Виноградский Н. Проблемы частного капитала // Вестник промыш- ленности,
торговли и транспорта. 1926. N12. С.2.
9 РГАСПИ. Ф.76. Оп.2. Д.287. Л.16 об.
10 Там же. Л.14.
11 Там же. Л.13.
12 См.: Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года //
Вопросы истории. 1992. N10. С.19,20.
13 Гурьев А. Торговля и промышленность СССР по данным налоговой статистики
// Социалистическое хозяйство. 1923. N6-8. С.183.
14 Матюгин А.А. О хронологических рамках перехода от "военного коммунизма"
к новой экономической политике // Вопросы истории КПСС. 1967. N3. С.71.
15 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44. С.397,398.
16 Там же. С.428.
17 Белкин Г. Рабочий вопрос в частной промышленности. М. 1926. С.13.
18 См. его предисловие в кн.: Кондурушкин И.С. Частный капитал пе- ред
советским судом, с.ХI.
19 Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства
РСФСР (далее СУ). 1922. N36. Ст.423. Гражданский Кодекс РСФСР, принятый на IV
сессии Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. М. 1923.
20 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44. С.398.
21 Там же. С.401.
22 Кулишер И.М. Новая финансовая политика и обложение торговли и
промышленности // Экономическое возрождение. 1922. N1. С.29.
23 См.: Архипов В.А. Этапы и методы регулирования частного торго- вопромышленного производства // Экономическая политика Со- ветского государства в
переходный период от капитализма к соци- ализму. М. 1986. С.123.
24 Белкин Г. Указ. соч. С.16.
25 Там же. С.93,94.
26 Там же. С.32,33.
27 Там же. С.62.
28 Соствлено по: Белкин Г. Указ. соч. С.105,106.
29 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д. 4895. Л.19.
30 Милютин В. Ближайшие экономические задачи. М. 1926. С.8.
31 Куйбышев В. Задачи внутриторговой политики // Социалистическое хозяйство.
1924. Кн.II. С.27.
32 Составлено по: Белкин Г. Указ. соч. С.74.
33 Материалы совещания местных органов ВСНХ РСФСР. (28 ноября - 2 декабря
1924 г.). М. 1925. С.111.
34 Там же. С.82.
35 Слугин И. Промышленность Немреспублики // Местная промышлен- ность и
торговля. 1925. N5-6. С. 84.
36 Отчет о деятельности Ульяновского губернского исполнительного комитета. За
период времени с 12-го апреля 1925 г. по 1-е фев- раля 1927 г. Ульяновск. 1927. С.42.
37 ГАРФ. Ф.374. Оп.14. Д.199. Л.11-14.
38 Частный капитал в народном хозяйстве, с.214.
39 ГАРФ. Ф.374. Оп.14. Д.136. Л.44.
40 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.214.
41 СУ. 1921. N56. Ст.354.
42 СУ. 1922. N16. Ст.172.
43 СУ. 1923. N5. Ст.88-89.
148
44 Там же. N45. Ст.559.
45 Гурьев А. Торговля и промышленность СССР по данным налоговой статистики,
с.182.
46 Кондурушкин И.С. Частный капитал перед советским судом, с.220.
47 Исаев И.А. Проблемы правового регулирования советской многоук- ладной
экономики // Экономическая политика Советского госу- дарства в переходный
период от капитализма к социализму. М. 1986. С.182.
48 СУ. 1922. N28. Ст.329.
49 Брейтерман А.Д. О тяжести прямого обложения в городах // Вест- ник
финансов. 1925. N1. С.104.
50 См.: Местная промышленность и торговля. 1925. N5-6. С.117.
51 Мингулин И. Пути развития частного капитала. М.;Л. 1927.
С.124,125.
52 Брейтерман А.Д. О тяжести прямого обложения в городах,
с.106-107.
53 Составлено по: Белкин Г. Указ. соч. С.107,108.
54 См.: Волков И. Частная промышленность в Сталинградской губернии //
Местная промышленность и торговля. 1925. N7-8. С.95.
55 Маневич В.Е. Налоговая система нэпа и современные проблемы на- логовой
реформы // Экономика и математические методы. 1989. Т.ХХV. Вып.6. С.987.
56 Законодательство о трестах и синдикатах, с.71-72,73,75,76,77.
57 Мингулин И. Указ. соч. С.125.
58 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.197.
59 Белкин Г. Указ. соч. С.151.
60 Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решени- ях
съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986 гг.). Т.3. М. 1984. С.169. (Далее:
КПСС в резолюциях...).
61 См.: Быстрова И.В. Государство и экономика в 1920-е годы. Борь- ба идей и
реальность // Отечественная история. 1993. N3. С.26-27.
62 Торгово-промышленная газета. 1924. 4,9 декабря.
63 Правда. 1925. 3 апреля.
64 Что сказал хозяин губернии. Резолюции ХIV съезда советов Уль- яновской
губернии. Ульяновск. 1925. С.17.
65 КПСС в резолюциях... Т.3. С.355-356.
66 Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянскогоправи- тельства СССР
(далее СЗ). 1925. N25. Ст.168; N32. Ст.213.
67 СЗ. 1926. N3. Ст.16.
68 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.196.
69 Мингулин И. Указ. соч. С.126.
70 Составлено по: РГАЭ. Ф.7733. Оп.7. Д.360. Л.10.
71 Местная промышленность и торговля. 1925. N7-8. С.119.
72 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.375. Л.68.
73 См. постановлоение ЦИК и СНК СССР // Известия ЦИК. 1925. 13 мая.
74 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.192.
75 ГАРФ. Ф. 5446. Оп.7. Д.814. Л.44.
76 СЗ. 1926. N54. Ст.396.
77 Там же. N64. Ст.484.
78 Мингулин И. Указ. соч. С.126.
79 СЗ. 1926. N42. Ст.307.
80 СЗ. 1927. N25. Ст.273.
81 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.198.
82 Законы о частном капитале, с.13.
149
83 Там же. С.15.
84 СЗ. 1928. N1. Ст.1,2; N58. Ст.315. Правда. 1928. 5 января.
85 Мингулин И. Указ. соч. С.127.
86 См.: Бородкин Л.И., Свищев М.А. Социальная мобильность в пери- од нэпа. К
вопросу о росте капитализма из мелкого производства // История СССР. 1990. N 5.
С.115.
87 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.125. Л.87.
88 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.3,3об.
89 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.400. Л.24.
90 См.: Пятнадцатый съезд ВКП(б). Декабрь 1927 года. Стеногр. от- чет. Ч.2. М.
1962. С.867.
91 См.: Сенин А.С. А.И.Рыков. Страницы жизни. М. 1993. С.178.
92 См.: ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.33. Л.81.
93 СУ. 1921. N75. Ст.615.
94 Виндельбот М. Государственный банк // Народное хозяйство. 1921. N10. С.147.
95 См.: Штромберг М. Задачи УРТ и частная торговля // Торгово-про- мышленная
газета. 1922. 28 мая.
96 Торговый бюллетень. 1921. 31 декабря.
97 Торговая газета. 1922. 11 февраля.
98 См.: Венедиктов А. Смешанные акционерные компании // Экономи- ческое
возрождение. 1922. N1. С.32.
99 Торговая газета. 1922. 11 февраля.
100 Вестник финансов. 1922. N19. С.37,38.
101 См.: Виндельбот М. Частный кредит в условиях государственного
капитализма // Экономическая жизнь. 1922. 3 ноября.
102 Радецкий Ф. О специальном торгово-промышленном банке // Вест- ник
финансов. 1922. N14. С.25.
103 Кондурушкин И.С. Частный капитал перед советским судом, с.76.
104 Дорошенко А. Современное положение частных кредитных учрежде- ний //
Социалистическое хозяйство. 1923. N2-3. С.150,151.
105 Его же. Анализ балансов частных кредитных учреждений на 1 ап- реля 1923 г.
// Социалистическое хозяйство. 1923. N4-5. С.209.
106 Его же. Современное положение частных кредитных учреждений, с.152.
107 Социалистическое хозяйство. 1923. N6-8. С.185.
108 Дорошенко А. Анализ балансов частных кредитных учреждений на 1 апреля
1923 г., с.207,208.
109 Его же. Современное положение частных кредитных учреждений, с.152.
110 Его же. Анализ балансов частных кредитных учреждений на 1 ап- реля 1923 г.,
с.209.
111 Вестник финансов. 1926. N4. С.132.
112 См.: Дорошенко А. Современное положение частных кредитных учреждений, с.153.
113 Там же. С.152.
114 Орлов А.Т. Полугодовой опыт Московской фондовой биржи // Социалистическое хозяйство. 1923. N6-8. С.217.
115 Куйбышев В. Задачи внутриторговой политики, с.26.
116 Вестник финансов. 1926. N4. С.132.
117 Местная промышленность и торговля. 1925. N5. С.132.
118 Белоусов А. Деятельность акционерных банков в 1923/24 операци- онном году
// Вестник финансов. 1925. N1. С.135.
119 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.605. Л.88.
150
120 Составлено по: Вестник финансов. 1926. N4. С.132. Винокур С.М. К вопросу о
политике государственного кредита // Вестник фи- нансов. 1926. N8. С.22.
121 Инбер П. Банковское кредитование промышленности РСФСР в 1924/25 г. //
Местная промышленность и торговля. 1925. N11-12. С.113.
122 Составлено по: Миллер В. К вопросу о контрольных цифрах по кредиту //
Плановое хозяйство. 1926. N1. С.44,49. Вестник фи- нансов. 1925. N1. С.135, 1926.
N4. С.133. РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.413. Л.60. ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.520. Л.4.
Местная промышленность и торговля. 1925. N13-14. С.98.
123 Вестник финансов. 1926. N4. С.133.
124 Местная промышленность и торговля. 1925. N13-14. С.98.
125 Вестник финансов. 1926. N4. С.133.
126 Местная промышленность и торговля. 1925. N9-10. С.147.
127 Составлено по: Местная промышленность и торговля. 1925. N9-10. С.147,
N13-14. С.99. РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.413. Л.61.
128 Составлено по: ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.338. Л.251. Торгово-про- мышленная
газета. 1922. 2 июля. Вестник финансов. 1925. N7. С.58. Юровский Л.Н. Основы
кредитной политики. М. 1929. С.60. Нэп и хозрасчет. М. 1991. С.273,278,279.
129 ГАРФ. Ф. 374. Оп.14. Д.136. Л.41.
130 РГАСПИ. Ф.76. Оп.2. Д.287. Л.16об.
131 См.: Местная промышленность и торговля. 1925. N17-18. С.129.
132 РГАСПИ. Ф.76. Оп.2. Д.287. Л.14.
133 См.: Вестник финансов. 1926. N8. С.22.
134 Там же. С.23.
135 Зенкевич Э. Частный дисконт (июль 1925 г. - май 1926 г.). Опыт исследования
// Вестник финансов. 1926. N7. С.55.
136 КПСС в резолюциях... Т.3. С.232.
137 Мингулин И. Указ. соч. С.144.
138 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.413. Л.4,6.
139 Там же. Л.44.
140 Там же. Л.49.
141 Там же. Л.51,59.
142 Составлено по: ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.520. Л.4.
143 Там же.
144 СЗ. 1928. N11. Ст.91. Законы о частном капитале, с.335-339.
145 КПСС в резолюциях... Т.4. С.262.
146 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.520. Л.4.
147 Сталин И.В. Сочинения. Т.7. М. 1947. С.367,371.
148 Бухарин Н.И. Избранные произведения. М. 1988. С.325,326.
ГЛАВА II. Противоречия реформирования государственной
промышленности
§1. Тенденции самостоятельности и ведомственного монополизма
1 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.36. С.550.
2 Мартынов Б.С. Государственные тресты. М. 1924. С.13.
3 РГАЭ. Ф.4372. Оп.9. Д.2. Л.100.
4 РГАСПИ. Ф.47. Оп.1. Д.2. Л.50.
5 Там же. Л.54.
6 Экономическая жизнь. 1922. 11 января.
151
7 Пумпянский Л. Новая промышленная политика // Экономическое воз- рождение.
1922. N1. С.53.
8 Экономическая жизнь. 1922. 16 июля.
9 ГАРФ. Ф.5446. Оп.26. Д.61. Л.198.
10 Экономическая жизнь. 1922. 10 марта.
11 КПСС в резолюциях... Т.3. С.64.
12 ГАРФ. ф.5446. Оп.9. Д.304. Л.18.
13 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.3148. Л.21.
14 См.: На новых путях. Итоги новой экономической политики. 1921-1922 г.
Вып.III. М. 1923. С.32; Сабсович Л. К итогам трестирования крупной
государственной промышленности // Вестник труда. 1922. N2. С.52,53.
15 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.3148. Л.15.
16 РГАЭ. Ф.7733. Оп.1. Д.2607. Л.13-13об.
17 См.: Сабсович Л. К пересмотру трестов // Социалистическое хо- зяйство. 1923.
N1. С.121-122; РГАЭ. Ф.4372. Оп.9. Д.98. Л.18.
18 Святицкий Н.В. Организация российской государственной промыш- ленности.
М. 1924. С.20.
19 Сабсович Л. Пересмотр трестов // Социалистическое хозяйство. 1923. N2-3.
С.138.
20 ГАРФ. Ф.5446. Оп.26. Д.61. Л.198 об.,203.
21 Цыперович Г. Синдикаты и тресты в дореволюционной России и в СССР. Л.
1927. С.427.
22 ГАРФ. Ф.5446. Оп.26. Д.61. Л.3.
23 Там же. Л.180,190.
24 Там же. Л.194.
25 Известия ЦК КПСС. 1990. N 10. С.178-179.
26 Мартынов Б.С. Указ. соч. С.10.
27 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.87. Л.17.
28 Сабсович Л. Фабрика и завод в современной хозяйственной жизни //
Предприятие. 1923. N1. С.9.
29 Гроссман М. Еще раз о взаимоотношениях трестов с предприятиями //
Предприятие. 1923. N3. С.5.
30 Сабсович Л. Фабрика и завод в современной хозяйственной жизни, с.9.
31 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.4961. Л.16об.-17, 59об.-60, 94.
32 Торгово-промышленная газета. 1923. 23 марта.
33 Там же. 24 марта.
34 Предприятие. 1923. N1. С.12.
35 Там же. N3. С.5.
36 См., например: Гроссман М. Еще раз о взаимоотношениях трестов с
предприятиями, с.7.
37 РГАСПИ. Ф.76. Оп.2. Д.287. Л.31.
38 Дзержинский Ф.Э. Очередные задачи промышленной политики. М.;Л. 1925.
С.58.
39 Сборник приказов по ВСНХ и его главкам. М. 1924. N 9,11.
40 КПСС в резолюциях... Т.4. С.75.
41 Известия. 1927. 20 марта.
42 Там же.
43 Управление народным хозяйством СССР в 1917-1940 гг.: Сб. док. М. 1968.
С.133-134.
44 КПСС в резолюциях... Т.3. С.65.
45 Советы народного хозяйства и плановые органы в центре и на местах (19171932 гг.): Сб. док. М. 1967. С.182-188.
152
46 Законодательство о трестах и синдикатах. М.;Л. 1926. С.382.
47 РГАЭ. Ф.4372. Оп.9. Д.2. Л.76.
48 Законодательство о трестах и синдикатах, с.47.
49 Там же. С.51.
50 Там же. С.50.
51 См.: Мау В. Первые залпы на плановом фронте. Госплан и Нарком- фин в 19221925 годах // Свободная мысль. 1992. N3. С.63.
52 Законодательство о трестах и синдикатах, с.362.
53 ГАРФ. Ф.5446. Оп.9. Д.304. Л.20.
54 Там же. Л.19.
55 Управление народным хозяйством СССР в 1917-1940 гг., с.133-151.
56 Решения партии и правительств по хозяйственным вопросам. Т.2. М. 1967.
С.136-142.
57 ГАРФ. Ф.5446. Оп.9. Д.304. Л.24.
58 На новых путях, с.35.
59 См.: Цыперович Г. Указ. соч. С.296.
60 ГАРФ. Ф.5446. Оп.9. Д.304. Л.1,2.
61 Цыперович Г. Указ. соч. С.442.
62 Экономическая жизнь. 1922. 17 мая.
63 Там же.
64 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.3144. Л.3.
65 Экономическая жизнь. 1922. 11 июля.
66 Синдикаты и государственная торговля (по материалам промышлен- ной
инспекции). М. 1923. С.125.
67 Цыперович Г. Указ. соч. С.443.
68 Экономическая жизнь. 1922. 17 мая.
69 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.3148. Л.86.
70 Цыперович Г. Указ. соч. С.428.
71 На новых путях, с.37.
72 Святицкий Н.В. Указ. соч. С.40,42,43.
73 Канторович В.Я. Советские синдикаты. М. 1928. С.108-109.
74 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.243. Л.240.
75 Там же. Д.3. Л.270об.,280.
76 Там же. Д.142. Л.45.
77 Там же. Д.243. Л.254.
78 Пути индустриализации. 1929. N5-6. С.91.
79 См.: Синдикатская система СССР. Материалы Совета синдикатов.
М. 1929. С.73.
80 РГАЭ.Ф.3429. Оп.2. Д.3486. Л.48об.
81 Экономическая жизнь. 1922. 28 сентября.
82 Там же. 9 августа.
83 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.3148. Л.122.
84 Там же. Д.4961. Л.94об.,120.
85 Синдикаты и внутрисиндикатские отношения. М. 1927. С.16.
86 Торгово-промышленная газета. 1924. 16 февраля.
87 Лацис О. Искусство сложения. М. 1984. С.58.
88 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.243. Л.19.
89 Рубин А.М. Организация управления промышленностью в СССР (1917-1967
гг.). М. 1969. С.87.
90 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.243. Л.22.
91 Там же. Л.132.
92 Там же. Оп.2. Д.14. Л.12.
153
93 Там же. Оп.1. Д.243. Л.18.
94 Там же. Д.142. Л.38.
95 Там же. Л.39.
96 Синдикаты и внутрисиндикатские отношения, с.45.
97 Там же. С.41.
98 Там же. С.35.
99 Там же. С.23,43.
100 Там же. С.57.
101 Мартынов Б.С. Указ. соч. С.7.
102 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.243. Л.91.
103 Там же. Л.167-167об.
104 Торгово-промышленная газета. 1922. 9 июля.
105 Законодательство о трестах и синдикатах, с.475,476.
106 См.: Авдаков Ю.К., Бородин В.В. Производственные объединения и их роль в
организации управления советской промышленностью (1917-1932 гг.). М. 1973.
С.127.
107 См.: Торгово-промышленная газета. 1924. 16 февраля; Бюллетень ВТС. 1924.
N 7-8. С.19.
108 См.: Торгово-промышленная газета. 1925. 3 апреля; Нэп и хоз- расчет. М.
1991. С.103-116.
109 Местная промышленность и торговля. 1925. N13-14. С.107.
110 Законодательство о трестах и синдикатах, с.497.
111 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.144. Л.31.
112 Цит. по: Дробижев В.З. Главный штаб социалистической промыш- ленности.
(Очерки истории ВСНХ. 1917-1932 гг.). М. 1966. С.154.
113 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.370. Л.147-148об.,154-162об.
114 СЗ. 1928. N16. Ст.129,130.
115 Локшин А. Организация управления промышленностью в СССР. М. 1933.
С.26.
116 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.243. Л.167-167об.
117 Канторович В.Я. Советские синдикаты. М. 1928. С.92,93.
118 Синдикаты и внутрисиндикатские отношения, с.94.
119 Торгово-промышленная газета. 1922. 11 мая.
120 Экономическая жизнь. 1922. 6 октября.
121 ГАРФ. ф.364. Оп.1. Д.202. Л.60.
122 Там же. Д.232. Л.111об.
123 Мартынов Б.С. Указ. соч. С.27,28.
124 Брауде С. Акционерные общества, как форма объединения промыш- ленных
предприятий // Местная промышленность и торговля. 1925. N1. С.43.
125 Там же. С.44.
126 ГАРФ. Ф.5446. Оп.9. Д.335, Л.5.
127 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.213. Л.92.
128 Венедиктов А. Смешанные акционерные компании // Экономическое
возрождение. 1922. N1. С.36,37.
129 Подсчитано по: Дрюбин Р. Акционерные общества и госпромышлен- ность //
Социалистическое хозяйство. 1926. Кн.V. С.142.
130 Ильин-Кряжин А.Н. Что такое трест, синдикат и акционерное об- щество.
М.;Л. 1927. С.54.
131 Дрюбин Р. Акционерные общества и госпромышленность, с.141.
132 Ильин-Кряжин А.Н. Указ. соч. С.54.
133 Дрюбин Р. Акционерные общества и госпромышленность, с.143, 144,145,146.
134 Там же. С.147.
154
135 Брауде С. Указ. соч. С.42.
136 Израэлит М.Н. Акционерные общества. М. 1927. С.68.
137 Эльясон Л. Проект акционерного закона // Вестник финансов. 1922. N1. С.7.
138 См.: Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия в 1904-1917 гг.: Проблемы торговопромышленной политики. Л. 1987. С.197.
139 СУ. 1922. N71. Ст.904.
140 Данилова Е.Н. Акционерное общество по советскому праву. М. 1923. С.3.
141 Экономическая жизнь. 1923. 14 марта (приложение).
142 ГАРФ. Ф. 374. Оп.1. Д.232. Л.72.
143 Там же. Л.70,70об.
144 Данилова Е.Н. Акционерное общество по советскому праву, с.4.
145 Экономическая жизнь. 1922. 19 сентября.
146 СУ. 1922. N36. Ст.423.
147 Данилова Е.Н. Акционерное общество по советскому праву, с.49.
148 Торгово-промышленная газета. 1924. 15 января.
149 Местная промышленность и торговля. 1925. N15-16. С.97.
150 Израэлит М.Н. Акционерные общества, с.67.
151 См.: Ст.324 ГК РСФСР.
152 Ильин-Кряжин А.Н. Указ. соч. С.39.
153 Брауде С. Указ. соч. С.44.
154 Израэлит М.Н. Акционерные общества, с.69-70.
155 Законодательство о трестах и синдикатах, с.210.
156 Брауде С. Указ. соч. С.44.
157 Ильин-Кряжин А.Н. Указ. соч. С.44.
158 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.203. Л.124.
159 См.: Канторович В.Я. Советские синдикаты, с.73.
160 Синдикаты и внутрисиндикатские отношения, с.94.
161 Шапиро Л. Еще о мартовском переломе // Экономическая жизнь. 1922. 28
марта.
162 См.: Венедиктов А. Смешанные акционерные компании, с.30-33.
163 Брауде И. Акционерные общества и товарищества в торговле и
промышленности. Пг. 1923. С.11.
164 См.: Израэлит М.Н. Акционерные общества, с.70-71,72,73.
165 Преображенский Е.А. Новая экономика. Опыт теоретического ана- лиза
советского хозяйства. Т.I. Ч.I. М. 1926. С.221.
166 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.213. Л.93,94.
167 Там же. Д.232. Л.70об.
168 Синдикаты и внутрисиндикатские отношения, с.94.
169 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.350. Л.108.
170 СЗ. 1927. N49. Ст.499.
171 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.232. Л.22; Д.213. Л.175.
172 Там же. Д.350. Л.109.
173 Цит. по: Бюллетень ЦКК ВКП(б) и НК РКИ СССР и РСФСР. 1927. N8. С.8.
174 См.: Шумовский Н. Организация торгов // Местная промышленность и
торговля. 1925. N13-14. С.107.
175 КПСС в резолюциях... Т.4. С.274.
§ 2. Децентрализация и централизация в системе управления
1 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44. С.479.
2 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.3289. Л.5.
3 Там же. Д.4082. Л.13.
155
4 ГАРФ. Ф.5446. Оп.7. Д.814. Л.20-21.
5 Нэп и хозрасчет. М. 1991. С.92-97.
6 Цит. по: Нэп и хозрасчет, с.151-152.
7 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.575. Л.15-16.
8 Материалы совещаний местных органов ВСНХ РСФСР. (28 ноября - 2 декабря
1924 г.). М. 1925. С.56.
9 Там же. С.107.
10 См.: Шапиро Д. Управление местной промышленностью // Местная
промышленность и торговля. 1925. N1. С.8.
11 Экономическая жизнь. 1922. 23 июля.
12 Народное хозяйство. 1922. N5. С.17,18.
13 Вестник промышленности и транспорта. 1922. N1. С.31.
14 ГАРФ. Ф.5446. Оп.7. Д.814. Л.23,24.
15 См.: Дробижев В.З. Главный штаб социалистической промышлен- ности, с.197.
16 ХV конференция Всесоюзной коммунистической партии (б). М.;Л. 1927. С.147.
17 Цит. по: Законодательство о трестах и синдикатах, с.555.
18 См.: Сахаров Г. Итоги и перспективы // Местная промышленность и торговля.
1925. N15-16. С.8.
19 ГАРФ. Ф.5446. Оп.7. Д.814. Л.25.
20 Там же. С.26.
21 Там же. С.50.
22 Там же. Л.28.
23 Там же. Л.66.
24 Там же. Л.88,88об.
25 Там же. Л.72.
26 Там же. Л.128.
27 Локшин А. Организация управления промышленностью в СССР, с.27.
28 Бюллетень ЦКК ВКП(б) и НК РКИ СССР и РСФСР. 1927. N8. С.3.
29 Гольцман А. Первые итоги // Производственный журнал. 1927. N7. С.2.
30 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.370. Л.39.
31 Там же. Л.52.
32 Бюллетень ЦКК ВКП(б) и НК РКИ СССР и РСФСР. 1927. N8. С.15.
33 Там же. С.14.
34 Там же. 1926. N11-12. С.11,12.
35 ГАРФ. Ф.5446. Оп.9. Д.335. Л.2-3.
36 Там же. Л.10,11.
37 Там же. Оп.1. Д.27. Л.50.
38 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.722. Л.96.
39 См.: ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.1071. Л.162,166; Ф.5446. Оп.9. Д.335. Л.3.
40 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.243. Л.94.
41 Бюллетень ЦКК ВКП(б) и НК РКИ СССР и РСФСР. 1927. N8. С.12-13.
42 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.142. Л.28,29.
43 Там же. Д.243. Л.69,70.
44 См.: Торгово-промышленная газета. 1929. 8 августа.
45 ГАРФ. Ф.374. Оп.2. Д.54. Л.38.
46 См.: Торгово-промышленная газета. 1929. 13 августа.
47 ГАРФ. Ф.374. Оп.2. Д.54. Л.135.
48 Там же. Л.20,22.
49 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т.2. М. 1967.
С.136-142.
50 Гольцман А. Управление промышленностью в Германии и в СССР. М.;Л. 1930.
С.89.
156
51 Советы народного хозяйства и плановые органы в центре и на местах (19171932). Сб. док. М. 1957. С.199.
52 Там же. С.216.
53 См.: КПСС в резолюциях... Т.4. С.476.
54 См.: Самохвалов Ф.В. Советы народного хозяйства в 1917-1932 гг. М. 1964.
С.285.
55 Локшин А. Организация управления промышленностью в СССР, с.108.
56 Дробижев В.З. Главный штаб социалистической промышленностью, с.211.
57 Рубин А.М. Организация управления промышленностью в СССР (1917-1967
гг.). М. 1969. С.115.
58 Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным воп- росам.
Т.2. М. 1957. С.333.
59 Гольцман А. Управление промышленностью в Германии и в СССР, с.40.
60 Гершгорн В. Структура и состав главков и центров // Народное хозяйство. 1921.
N4. С.55.
61 См.: Валентинов Н. (Н.Вольский). Новая экономическая политика и кризис
партии после смерти Ленина: Годы работы в ВСНХ во время НЭП. Воспоминания.
М. 1991. С.60.
62 Составлено по: РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.315. Л.18; Д.490. Л.28,30,39,79об.;
Д.570. Л.6-7об.; Д.575. Л.18,34,50,52,74; Д.578. Л.8,18; Народное хозяйство. 1921. N4.
С.55.
63 Составлено по: РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.490. Л.32,35; Д.575.
Л.20,37,55,57,74,89; Д.578. Л.18.
64 Составлено по: РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.490. Л.32,35; Д. 575.
Л.22об.,23,39,40,40об.,58,59,74,75,91; Д.575. Л.18.
65 Составлено по: РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.575. Л.26,41,62,63, 75,76,91; Д.578.
Л.18.
66 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.575. Л.67.
67 Там же. Д.490. Л.42.
68 См.: Вопросы труда, 1923. N9. С.111.
69 См.: Местная промышленность и торговля. 1925. N17-18. С.108.
70 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.575. Л.75,76-77.
71 Там же. Л.64.
72 Там же. Л.77.
73 Там же. Л.154.
74 Там же. Л.50.
75 См.: Валентинов Н. (Н.Вольский). Новая экономическая политика и кризис
партии после смерти Ленина, с.162.
76 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.573. Л.150-151.
77 Там же. Д.249. Л.83,84.
78 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.243. Л.96,97.
79 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.572. Л.6,7.
80 Там же. Л.49.
81 Там же. Д.570. Л.16-24об.
82 См.: Социалистическое хозяйство. 1925. Кн.I. С.81.
83 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.80. Л.16,17.
84 Там же. Оп.67. Д.431. Л.1.
85 Там же. Д.370. Л.1.
86 Там же. Д.124. Л.61.
87 Карр Э. История Советской России. Кн.I. Т.2. М. 1990. С.636-637.
157
§ 3. Децентрализация и централизация в снабженческо-сбытовых и
кредитно-финансовых связях
1 См.: Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам.
Т.I. М. 1957. С.256,268.
2 Торговый бюллетень. 1921. 31 декабря.
3 См.: Кондурушкин И.С. Частный капитал перед советским судом. М.;Л. 1927.
С.39.
4 Так, например, весной 1922 г. был учрежден институт торговых представителей
ВСНХ за границей. Среди задач, которые им предстояло решать, были закупка и
сбыт сырья, защита интересов государственной промышленности, наблюдение за
исполнением зака- зов и т.п. (см.: Накануне. Берлин. 1922. 7 апреля.).
5 Шапиро Д. Местная промышленность и торги // Местная промышлен- ность и
торговля. 1925. N3-4. С.3.
6 Святицкий Н.В. Указ. соч. С.44-45.
7 Материалы совещаний местных органов ВСНХ РСФСР, с.32.
8 См.: Местная промышленность и торговля. 1925. N5-6. С.111; N15-16. С.52.
9 Святицкий Н.В. Указ. соч. С.47.
10 Местная промышленность и торговля. 1925. N15-16. С.52.
11 Там же. С.112.
12 Подсчитано по: Местная промышленность и торговля. 1925. N19-20. С.108.
13 Там же N15-16. С.52.
14 См.: Экономическая жизнь. 1922. 19 октября.
15 Под пайторгом понималось "акционерное товарищество, т.е. такое
товарищество, в котором необходимый для операций капитал составляется путем
подписки на акции или пай" (см.: Святицкий Н.В. Указ. соч. С.45.). Отсюда
отсутствие четкого разграничения пайторгов и акторгов. Под последними
подразумевались те же пае- вые товарищества (см.: Шумовский Н. Организация
торгов // Мест- ная промышленность и торговля. 1925. N13-14. С.106.). Паевой
характер торгов отмечал и начальник Управления местной промыш- ленностью
ВСНХ РСФСР Д.Н.Шапиро (см.: Шапиро Д. Местная промыш- ленность и торги,
с.4.). Поэтому в 20-е гг. в приводимых ста- тистических данных о новых формах
торгов даются общие сведения по пайторгам и акторгам без их дифференциации.
16 См.: Местная промышленность и торговля. 1925. N7-8. С.64.
17 В промторгах торги сливались с промышленностью в единую органи- зацию с
единым капиталом. Этому способствовали мелкие размеры предприятий местной
промышленности, отсутствие капиталов и дру- гие причины (см.: Материалы
совещания местных органов ВСНХ РСФСР, с.100-101).
18 Материалы совещания местных органов ВСНХ РСФСР, с.32.
19 Там же. С.100.
20 Там же. С.33.
21 См.: Шумовский Н. Организация торгов // Местная промышленность и
торговля. 1925. N13-14. С.106-107.
22 См.: Местная промышленность и торговля. 1925. N17-18. С.7; Свя- тицкий Н.В.
Указ. соч. С.48.
23 Шапиро Д. Местная промышленность и торги, с.5.
24 Машинский Ю. Местные торги в системе товаропроводящего аппарата страны
// Местная промышленносать и торговля. 1925. N17-18. С.9.
25 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.17. Л.146.
26 Там же. Л.141.
27 Там же. Д.142. Л.45-46.
28 См.: Торговая газета. 1922. 18 февраля.
158
29 Экономическая жизнь. 1922. 23 июля.
30 Лежава А.М. Внутренняя торговля 1923 года. М. 1924. С.4.
31 См.: ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.96. Л.281.
32 Крюкова С. Опыт становления рынка в период нэпа // Вопросы эко- номики.
1991. N2. С.146.
33 Торговый бюллетень. 1922. 12 января.
34 Лежава А.М. Внутренняя торговля 1923 года, с.4.
35 Бюллетень ЦКК ВКП(б) и НК РКИ СССР и РСФСР. 1927. N8. С.7.
36 Торгово-промышленная газета. 1922. 4 июля.
37 Экономическая жизнь. 1922. 22 сентября.
38 Нэп и хозрасчет. М. 1991. С.63.
39 Экономическая жизнь. 1922. 23 июля.
40 См.: Сарабьянов В. Основные проблемы нэпа. План, регулирование, стихия.
М.;Л. 1926. С.73.
41 Подтягин М.Е. Народное хозяйство СССР. Его достижения и состоя- ние в 1924
г. М. 1924. С.19.
42 См.: Жирмунский М. Частный капитал в биржевой торговле // Социалистическое хозяйство. 1924. Кн.2. С.146.
43 Торгово-промышленная газета. 1924. 25 мая.
44 Там же.
45 СЗ. 1927. N6. Ст.56.
46 Бюллетень ЦК ВКП(б) и НК РКИ СССР и РСФСР. 1927. N8. С.8.
47 Социалистическое хозяйство. 1923. N6-8. С.171.
48 Канторович В. Внутренняя торговля // Социалистическое хо- зяйство. 1926.
Кн.VI. С.209.
49 См.: Кондурушкин И.С. Частный капитал перед советским судом, с.33.
50 Бюллетень ЦКК ВКП(б) и НК РКИ СССР и РСФСР. 1927. N8. С.6.
51 РГАЭ. Ф.3429. Оп.2. Д.1986-а. Л.139.
52 Там же. Д.873. Л.2.
53 Там же. Д.3486. Л.80.
54 Вторая губернская производственная конференция текстильщиков ульяновской
грубосуконной промышленности. Ульяновск. 1925. С.47.
55 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.17. Л.145.
56 Гольцман А. Управление промышленностью в Германии и в СССР, с.41.
57 Экономическая жизнь. 1925. 29 апреля.
58 См.: Авдаков Ю.К., Бородин В.В. Указ. соч. С.121.
59 РГАЭ. Ф.5240. Оп.3. Д.36. Л.135.
60 РГАЭ. Ф.3429. Оп.2. Д.766. Л.16.
61 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.142. Л.41.
62 Цит. по: Предприятие. 1923. N1. С.14-15.
63 См.: Логвинович Л. Итоги и перспективы республиканской промыш- ленности
// Местная промышленность и торговля. 1925. N19-20. С.20-21.
64 Кондурушкин И.С. Частный капитал перед советским судом, с.240.
65 Экономическая жизнь. 1922. 1 декабря.
66 Подтягин М.Е. Народное хозяйство в СССР, с.16,19.
67 Мингулин И. Пути развития частного капитала. М.;Л. 1927. С.60.
68 Там же. С.142.
69 РГАЭ. ф.3915. Оп.1. Д.17. Л.127,128.
70 Там же. Д.144. Л.39.
71 Там же. Д.243. Л.260.
72 См.: Сарабьянов В. Основные проблемы нэпа, с.125.
159
73 Синдикаты СССР в цифрах и диаграммах за пять лет (1923/24-1927/28 гг.). М.
1928. С.17.
74 См.: Законодательство о трестах и синдикатах, с.80-81.
75 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.142. Л.39.
76 ГАРФ. Ф.5674. Оп.1. Д.37. Л.28.
77 См.: Синдикаты и внутрисиндикатские отношения, с.9.
78 Торгово-промышленная газета. 1925. 26 ноября.
79 См.: Жирмунский М. Проблемы рынка и экономическая мысль в нача- ле
1925/26 г. // Вестник финансов. 1926. N3. С.114,115.
80 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.243. Л.8,9,75.
81 РГАЭ. Ф.5240. Оп.3. Д.36. Л.135.
82 Дезен А.А. Банковское кредитование промышленности в 1921-1924 гг. М. 1925.
С.31.
83 Его же. Долгосрочный кредит. М. 1927. С.64.
84 Так, по мнению К.Ф.Шмелева, до 1922/23 г. между бюджетным финансированием и банковским кредитованием "не существовало ясной
разграничительной линии" (см.: Вестник финансов. 1926. N8. С.16.).
85 В середине 20-х гг. утверждалось, что государственные банки, наряду с
госбюджетом, лишь другой инструмент в руках госу- дарства, предназначенный для
перераспределения наличных средств госпромышленности и вливания в нее новых
капиталов (см.: Плано- вое хозяйство. 1926. N5. С.245).
86 Социалистическое хозяйство. 1923. N 9-10. С.193.
87 Перейти при финансировании промышленности от системы субсидий к системе
коммерческих ссуд было признано необходимым на засе- дании президиума ВСНХ 2
марта 1922 г. (см.: Нэп и хозрасчет, с.249).
88 Проблемы долгосрочного кредитования промышленности. М. 1928. С.122,123.
89 Дезен А.А. Финансироваие и долгосрочное кредитование промышлен- ности //
Кредит и хозяйство. 1927. N1-2. С.17.
90 Социалистическое хозяйство. 1923. N9-10. С.193.
91 РГАЭ. Ф. 3429. Оп.1. Д.4895. Л.7,7об.
92 Финансовые проблемы промышленности. М.;Л. 1925. С.166.
93 Экономическая жизнь. 1922. 4 ноября.
94 Финансовые проблемы промышленности, с.171-172.
95 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.4895. Л.7об.
96 См.: Никифоров В. Пересмотр сметы ВСНХ // Вестник финансов. 1922. N9.
С.11.
97 Дезен А.А. Банковское кредитование промышленности... С.124.
98 См.: Атлас М.С. Кредитная реформа в СССР. М. 1952. С.66.
99 См.: Подтягин М.Е. Народное хозяйство СССР, с.21. Дезен А.А. Банковское
кредитование промышленности... С.61. Юровский Л.Н. Наше хозяйственное
положение и ближайшие задачи экономической политики. М. 1926. С.21. Бруцкус Б.
Народное хозяйство Со- ветской России, его природа и его судьбы // Вопросы
экономики. 1991. N10. С.154.
100 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.383. Л.81.
101 Там же. Л.84.
102 Там же. Л.101-а.
103 Там же. Д.389. Л.143об.
104 Там же. Д.383. Л.148-а.
105 Кридитно-денежная система СССР. М. 1967. С.44.
106 См.: Нэп и хозрасчет, с.260.
107 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.338. Л.244,245.
108 Дезен А.А. Долгосрочный кредит, с.40.
160
109 Нэп и хозрасчет, с.46.
110 Экономическая жизнь. 1922. 29 июля.
111 См.: Дезен А.А. Система банковского кредитования. (Операции современных
банков СССР). М. 1925. С.36.
112 См.: Гиндин И.Ф. Русские коммерческие банки. Из истории фи- нансового
капитала в России. М. 1948. С.299,317.
113 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т.1. М. 1967.
С.485.
114 Сокольников Г. Новая полоса хозяйственного строительства //
Социалистическое хозяйство. 1925. Кн.IV. С.19.
115 Его же. Финансовая политика революции. Т.3. М. 1928. С.126.
116 Кредитно-денежная система СССР, с.35.
117 ГАРФ. Ф.374. Оп.2. Д.54. Л.72.
118 ГАРФ. Ф.5446. Оп.26. Д.61. Л.37.
119 Блюм А. Товарные операции Госбанка // Торгово-промышленная га- зета.
1922. 21 мая.
120 Дезен А.А. Банковское кредитование промышленности... С.93.
121 Дезен А.А. Система банковского кредитования, с.80.
122 РГАЭ. Ф.3429. Оп.2. Д.766. Л.17.
123 Управление народным хозяйством СССР в 1917-1940 гг.: Сб. док. М. 1968.
С.122.
124 Синдикатская система СССР. Материалы Совета синдикатов. М. 1929. С.11.
125 Там же. С.100-105.
126 РГАЭ. Ф.3915. Оп.1. Д.142. Л.29.
127 Там же. Л.47.
128 Там же. Д.243. Л.131об.
129 Гольцман А. Управление промышленностью в Германии и в СССР, с.61,62.
130 Синдикатская система СССР, с.12-13.
131 Кредитно-денежная система СССР, с.40.
132 Синдикатская система СССР, с.100.
133 Кактынь А. Организационные наброски // Экономическая жизнь. 1922. 7
апреля.
134 См.: Штерн А.Б. Государственное финансирование промышленности в 19181924 гг. Опыт исследования. М.;Л. 1924. С.156.
135 Дезен А.А. Банковское кредитование промышленности... С.92.
136 Аксельрод А. Кредитная проблема // Вестник промышленности, торговли и
транспорта. 1926. N25. С.4.
137 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.338. Л.254.
138 Вестник промышленности, торговли и транспорта. 1926. N27. С.30.
139 Вестник финансов. 1926. N1. С.15.
140 Бюллетень ЦКК ВКП(б) и НК РКИ СССР и РСФСР. 1927. N8. С.16.
141 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.338. Л.217.
142 Там же. Оп.2. Д.54. Л.72.
143 Там же. Л.73.
144 Кредитно-денежная система СССР, с.47.
145 ГАРФ. Ф.5446. Оп.26. Д.61. Л.37.
146 РГАЭ. Ф.3429. Оп.1. Д.4895. Л.7.
147 Там же. Л.9об.
148 См.: Материалы совещаний местных органов ВСНХ РСФСР, с.38.
149 Нэп и хозрасчет, с.258-259.
150 Материалы совещания местных органов ВСНХ РСФСР, с.102.
151 Там же. С.99.
161
152 См.: Дезен А.А. Банковское кредитование промышленности... С.118.
153 Там же. С.120.
154 Дезен А.А. Система банковского кредитования, с.50.
155 Что сказал хозяин губернии. Резолюции ХIV съезда советов Уль- яновской
губернии. Ульяновск. 1925. С.14.
156 Инбер П. Банковское кредитование местной промышленности // Местная
промышленность и торговля. 1925. N5-6. С.13.
157 Сокольников Г.Я. Финансовая политика революции. Т.3. М. 1928. С.274.
158 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.383. Л.88.
159 Там же. Д.338. Л.254.
160 Кредитно-денежная система СССР, с.35.
161 См.: Родни Дон К. Управление промышленностью в России. Авто- номное
государство и экономическое развитие // Отечественная история. 1995. N 1. С.133.
162 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.338. Л.214-а - 221.
163 Там же. Оп.2. Д.54. Л.72.
164 Синдикатская система СССР, с.IV-V.
165 Там же. С.VI.
166 См.: Юровский Л.Н. Финансовая сторона пятилетки // Вестник фи- нансов.
1929. N3.
167 См.: На плановом фронте. 1929. N2. С.68.; N7. С.46.
168 См.: Абуляк А. За радикальную реконструкцию советской финансо- вой
системы // На плановом фронте. 1929. N2. С.70.
169 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам, т.2. С.166.
170 Письма Сталина Молотову // Коммунист. 1990. N 11. С.102.
171 Там же. С.104.
172 Юровский В.Е. Архитектор денежной реформы 1922-1924 годов // Вопросы
истории. 1995. N 2. С.143.
Глава III. Положение рабочих частных и государственных предприятий в
годы реформирования
§ 1. Условия труда
1 Белкин Г. Рабочий вопрос в частной промышленности. М. 1926. С.9.
2 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.6.
3 Ванников А. Как работает инспекция труда // Вопросы труда. 1923. N10-11. С.45.
4 Там же. С.47.
5 Законы о частном капитале. М. 1928. С.333.
6 Цит. по: Ванников А. Как работает инспекция труда, с.48.
7 Частный капитал в народном хозяйстве СССР. М. 1927. С.214.
8 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.6.
9 Белкин Г. Указ. соч. С.116.
10 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.214.
11 Вопросы труда. 1923. N1. С.57.
12 Там же. N5-6. С.72.
13 РГАСПИ. Ф.17. Оп. 69. Д.125. Л.34.
14 Там же. Оп.68. Д.377. Л.65-85.
15 Там же. Л.57.
16 Белкин Г. Указ. соч. С.144.
17 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.6.
18 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.213.
162
19 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.377. Л.36.
20 Там же. Оп.67. Д.400. Л.23.
21 Там же. Оп.68. Д.375. Л.20.
22 Там же. Д.377. Л.57.
23 Горошков Ю. К вопросу о частном капитале в промышленности //
Социалистическое хозяйство. 1926. Кн.IV. С.195.
24 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.5об.
25 Воробьев Н. Материалы по кооперативно-артельной и частной фаб- ричнозаводской промышленности в 1923/24 г. // Местная промыш- ленность и торговля.
1925. N9-10. С.46.
26 См.: Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.214,215; Вестник
промышленности, торговли и транспорта. 1926. N32. С.11.
27 Частный капитал в народном хозяйстве СССР, с.216.
28 Воробьев Н. Материалы по кооперативно-артельной и частной фаб- ричнозаводской промышленности в 1923/24 г., с.47.
29 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.1об.
30 СУ. 1921. N67. Ст.513.
31 Вестник труда. 1922. N3-4. С.34.
32 Ставницкий А.В., Шехет И.Н. Невостребованный опыт (регулирова- ние
заработной платы в годы нэпа) // Вестник АН СССР. 1991. N2. С.22.
33 КПСС в резолюциях... Т.3. С.293.
34 Гухман Б.А. Производительность труда и заработная плата в про- мышленности
СССР. М. 1925. С.168.
35 Плановое хозяйство. 1926. N5. С.266.
36 Айхенвальд А. Советская экономика. Экономика и экономическая политика
СССР. М.;Л. 1928. С.84.
37 Источник: Заработная плата и колдоговорная кампания 1927/28 г. в
ленинградской промышленности. Л. 1928. С.6.
38 Уже в мае 1925 г. ОГПУ в своей "Справке о снижении расценок и увеличении
норм выработки в связи с кампанией поднятия произво- дительности труда и
настроениях рабочих на этой почве" отметило наметившуюся тенденцию к
снижению реальной заработной платы ра- бочих (см.: РГАСПИ. Ф.76. Оп.3. Д.378.
Л.61).
39 См.: Ставницкий А.В., Шехет И.Н. Невостребованный опыт, с.23.
40 Вестник труда. 1922. N11-12. С.30.
41 Вестник агитации и пропаганды. 1922. N2-3. С.11.
42 См.: Правда. 1924. 1 ноября; РГАСПИ. Ф.76. Оп.2. Д.247. С.39.
43 ГАРФ. Ф.5451. Оп.12. Д.443. Л.11об.
44 Ставницкий А.В., Шехет И.Н. Невостребованный опыт, с.25.
45 КПСС в резолюциях... Т.3. С.132.
46 Подробнее см.: Гинзбург А.М. К вопросу о производительности труда и
заработной плате в промышленности. М. 1924. С.93-98.
47 РГАСПИ. Ф.76. Оп.3. Д.378. Л.63.
48 Там же. Л.65.
49 Иное отношение было в первые годы нэпа, когда зарплата рабочих частной
промышленности
в
несколько
раз
превышала
зарплату
рабочих
госпромышленности (см.: Вестник труда. 1923. N6-7. С.92).
50 См.: Авдеев П. Заработная плата в государственной и частной промышленности
// Вестник труда. 1923. N6-7. С.93,94.
51 РГАСПИ. Ф.76. Оп.3. Д.378. Л.68-69.
52 См.: Заработная плата и колдоговорная кампания 1927/28 г. в ле- нинградской
промышленности. Л. 1928. С.28.
163
53 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т.I. М. 1967.
С.525.
54 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.80. Л.10.
55 Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным воп- росам.
Т.I. М. 1957. С.560.
56 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.370. Л.14.
57 Вторая губернская производственная конференция текстильщиков ульяновской
грубосуконной промышленности. Ульяновск. 1925. С.57,68.
58 Постановление III съезда советов СССР (по докладу о положении
промышленности СССР от 20 мая 1925 г.) главное внимание руково- дителей
промышленных предприятий и организаций обращало на то, чтобы "поднять
производительность труда не только до довоенных норм, ... , но и пойти дальше в
поднятии производительности труда..., поставив себе задачей приблизиться к
заграничным нор- мам" (см.: Решения партии и правительства по хозяйственным
воп- росам, т.1. С.489).
59 Р.У.Дэвисом и П.Гатреллом отмечалось, что отставание советской
промышленности от западной в середине 20-х гг. в области техно- логии, по
сравнению с 1913 г., увеличилось (см.: Дэвис Р.У., Гатрелл П. От царизма к нэпу //
Вопросы истории. 1992. N8-9. С.51).
60 Стремление перейти к жестко централизованному регулированию за- работной
платы присутствует в постановлении ЦК РКП/б/ от 19 ав- густа 1924 г., где в разделе
"О политике заработной платы" ука- зывалось, что "рост зарплаты в отдельных
отраслях и отдельных предприятиях должен строго сообразовываться с
производитель- ностью труда и не только с ресурсами данной отрасли или треста, но
и с ресурсами и состоянием всей промышлености, с ее нуждами и общим уровнем
зарплаты, особенно в тяжелой индустрии и на транспорте" (см.: Решения партиии и
правительства по хо- зяйственным вопросам, т.1. С.435). Таким образом, уровень
зарп- латы в отдельных предприятиях, который ставился в завистмости не от
результатов деятельности предприятия, а от ресурсов и нужд всей промышленности,
в условиях "регулируемого рынка" дол- жен был определяться из центра.
61 ГАРФ. Ф.374. Оп.1. Д.372. Л.6-а,10.
62 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.594. Л.11,12.
63 По данным информационного отдела ЦК ВКП/б/, полученным из отче- тов
парткомов об итогах колдоговорной кампании 1927/28 г., но- минальная заработная
плата выросла в среднем в пределах 3-6%. Но были случаи и снижения. Кроме того,
некоторыми парткомами отмечалось неустойчивое положение реальной заработной
платы (см.: РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.594. Л.165.).
64 Составлено по: РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.594. Л.14,15.
65 Там же. Л.15.
66 Там же. Л.165.
67 Там же. Л.152.
68 Там же. Л.16,17.
69 Там же. Л.18.
70 Там же. Л.16.
71 Там же. Л.167.
72 Там же. Оп.67. Д.80. Л.126-а.
73 Там же. Л.134об.
74 Директивы КПСС и Совестского правительства по хозяйственным вопросам,
т.1. С.752.
75 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.431. Л.4.
76 Там же. Д.399. Л.73.
77 Там же. Оп.69. Д.576. Л.4.
164
78 Там же. Л.52.
79 Там же. Оп.68. Д.175. Л.25.
80 Там же. Оп.69. Д.594. Л.126.
81 ГАРФ. Ф.5451. Оп.12. Д.443. Л.12.
82 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.594 Л.110.
83 Лаврова А. Как живут и трудяться рабочие-текстильщики. М. 1926. С.30-31.
84 Халатов А. К вопросу о политике заработной платы. М. 1923. С.61,64.
85 Реальная стоимость жилищного строительства, в учтенной части, составляла на
семью одного рабочего около 3750-4000 рублей (см.: Вестник промышленности,
торговли и транспорта. 1926. N34. С.10).
86 Правда. 1924. 1 ноября.
87 См.: Вопросы труда. 1923. N9. С.111.
88 К проблеме производительности труда. Вып.IV. М.;Л. 1925.С.156.
89 Лаврова А. Как живут и работают рабочие-текстильщики, с.17.
90 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.576. Л.58.
91 Там же. Д.594. Л.110.
92 См.: Предприятие. 1923. N4-5. С.З.
93 Айхенвальд А. Советская экономика, с.86.
94 Составлено по: Гухман Б.А. Производительность труда и заработ- ная плата в
промышленности СССР, с.165: Айхенвальд А. Со- ветская экономика, с.85-86: ГАРФ.
Ф.5451. Оп.12. Д.443. Л.17.
95 Сведения за 1924/25 г. только о прогулах, данных за 1925/26 г. нет. Сведений за
1926/27 г. и 1927/28 г.о днях праздничного отдыха и простоя нет; о днях фактической
работы, неявок по разным причинам и прогулам - данные за I и II кварталы.
96 См.: Соколовский А. Издержки производства промышленности //
Социалистическое хозяйство. 1926. Кн.VI. С.42.
97 Прогулы и пьянство на производстве среди рабочих-коммунистов имели место
и в последующие годы. Об этом в сентябре 1929 г. ЦК ВКП/б/ информировал, в
частности, Уральский обком ВКП/б/ (см.: РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.399. Л.67.).
98 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.370. Л.4.
99 ГАРФ. Ф.5451. Оп.12. Д.443. Л.7об.,8.
100 Там же. Л.8об.
101 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.401. Л.11,12.
102 Ларин Ю. Алкоголизм промышленных рабочих и борьба с ним.М. 1929. С.56,7.
103 К проблеме производительности труда, вып.IV. С.156.
104 См.: Айхенвальд А. Советская экономика, с.86.
105 ГАРФ. Ф.5451. Оп.12. Д.443. Л.Зоб,4.
106 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.594. Л.127.
107 ГАРФ. Ф.5674. Оп.1. Д.39. Л.250.
108 КПСС в резолюциях... Т.З. С.450-451.
109 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.370. Л.5.
110 Остапенко И.П. Участие рабочего класса СССР в управлении про- изводством.
(Производственные совещания в промышленности в 1921-1932 гг.). М. 1964. С.34,52.
111 Положение о производственных комиссиях при фабзавкомах прези- диум
ВЦСПС утвердил в августе 1926 г. (см.: Труд. 1926. 15 ав- густа).
112 См.: Производственный журнал. 1927. N1. С.6.
113 См.: Средне-Волжская область. Сб. материалов к 1-ой областной конференции
ВКП/б/ и 1-ому областному съезду советов. Самара. 1928. С.59.
114 Вторая губернская производственная конференция текстильщиков
ульяновской грубосуконной промышленности, с,102.
115 КПСС в резолюциях... Т.З. С.450-451.
165
116 Правда. 1929. 16 августа.
117 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.399. Л.66.
118 Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам.
Т.2. М. 1957. С.124-125.
119 Труд. 1930. 29 августа.
120 КПСС в резолюциях... Т.4. С.95.
121 К сентябрю 1928 г. ВКК были на 2250 предприятиях (см: Первые шаги
индустриализации СССР. 1926-1927 гг. М. 1959. С.507).
122 Остапенко И.П. Участие рабочего класса СССР в управлении про- изводством,
с.139,142.
123 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.686. Л.5,6.
124 Правда. 1929. 16 августа.
125 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.686. Л.8.
126 Правда. 1929. 2 июля.
127 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.686. Л.9.
128 Там же. Л.10.
§ 2. Отношения рабочих, партийных и профсоюзных организаций,
предпринимателей
1 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.375. Л.9.
2 Там же. Оп.67. Д.400. Л.24-25.
3 Там же. Оп.68. Д.375. Л.33.
4 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.З,Зоб.
5 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.125. Л.31.
6 Там же. Л.39.
7 Законы о частном капитале, с.334.
8 Народное хозяйство. 1921. N11-12. С.246.
9 Вестник агитации и пропаганды. 1922. N1. С.37.
10 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.374. Л.117.
11 Бухарин Н. Новая экономическая политика и профессиональные сою- зы //
Вестник агитации и пропаганды. 1922. N1. С.З.
12 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.375. Л.9.
13 Там же. Д.377. Л.13.
14 Там же. Л.16.
15 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.1об.
16 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.400. Л.27.
17 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.2,4.
18 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.400. Л.26.
19 Там же. Оп.68. Д.377. Л.18.
20 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.5об.
21 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.377. Л.17.
22 Там же.
23 Там же. Л.29.
24 Там же. Л.26.
25 Там же. Д.375. Л.69.
26 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.З.
27 Там же. Л.2.
28 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.377. Л.28.
29 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.З.
30 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.377. Л.29.
31 Там же. Л.28.
166
32 См.: ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.З.
33 См. таблицу 22 ( С.259 ).
34 См.: Белкин Г. Указ. соч. С.117.
35 РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.125. Л.30.
36 Там же. Оп.68. Д.377. Л.116.
37 Там же. Л.180.
38 Там же. Оп.67. Д.400. Л.24.
39 Там же. Оп.68. Д.375. Л.16.
40 Там же. Д.377. Л.34.
41 Там же. Оп.67. Д.400. Л.27.
42 Там же. Оп.68. Д.375. Л.70.
43 Там же. Оп.67. Д.400. Л.28.
44 Там же. Оп.69. Д.125. Л.30.
45 Там же. Оп.67. Д.400. Л.28.
46 Там же. Оп.68. Д.377. Л.45.
47 Там же. Оп.67. Д.400. Л.29.
48 Там же. Д.124. Л.66.
49 Там же. Оп.68. Д.374. Л.124.
50 Там же. Д.375. Л.69.
51 ГАРФ. Ф.5451. Оп.9. Д.280. Л.Зоб.
52 РГАСПИ. Ф.17. Оп.68. Д.377. Л.22-23.
53 Там же. Д.375. Л.69.
54 Там же. Д.175. Л.49,50-50об,51,60,83,86.
55 Там же. Л.64-65,66-67,69.
56 Там же. Ф.76. Оп.З. Д.378. Л.4.
57 Там же. Л.10.
58 Там же. Л.12.
59 Там же. Л.13.
60 Там же. Л.14.
61 Там же. Л.16,17.
62 Там же. Л.18,19.
63 Там же. Л.20.
64 Источник: Наемный труд в России и на Западе. 1913-1925 гг. Ч.I. М. 1927.
С.158,160.
65 По Ленинградской, Московской и 26 губерниям.
66 Вероятно данные не совсем полные, так как в этом году только в ИвановоВознесенской губернии было отмечено 57 забастовок.
67 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.80. Л.З.
68 РГАЭ. Ф.3429. Оп.З. Д.2550. Л.265.
69 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.80. Л.86.
70 Там же. Л.144.
71 Там же. Оп.69. Д.576. Л.13-14.
72 Там же. Д.54. Л.160.
73 Там же. Л.161.
74 Там же. Л.163.
75 Это 13 тысяч рабочих, из которых только 4-5% было связано с де- ревней.
76 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.511. Л.1.
77 Там же. Оп.69. Д.594. Л.164.
78 Там же. Оп.67. Д.431. Л.7-8.
79 Еще в 1926 г. он возглавил забастовку на этой ярославской фаб- рике, и был
одним из лидеров рабочего движения на ней в 1928 г. О Лыточкине знали в ЦК
ВКП/б/ (см.: РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.511. Л.410об.).
167
80 РГАСПИ. Ф.17. Оп.67. Д.511. Л.256.
81 Там же. Оп.69. Д.576. Л.40,42.
82 Там же. Оп.67. Д.399. Л.72.
83 Там же. Д.511. Л.2.
Заключение
1 В понятийном аппарате формационного подхода им, при известном допущении,
могут соответствовать капиталистическая и социа- листическая системы,
цивилизационного - прогрессивный тип циви- лизации и циклический.
2 См.: Рязанов В.Т. Реформы и циклы модернизации российской эко- номики //
Российский экономический журнал. 1992. N10. С.71.
3 См.: Копалкин В.М. Частная промышленность СССР. М.;Л. 1927. С.34.
4 Корнаи Я. Тенденции постсоциалистического развития: общий обзор // Вопросы
экономики. 1996. N1. С.7.
5 Абалкин Л. Опираясь на уроки прошлого // Коммунист. 1987. N16. С.11.
6 Микоян А.И. В начале двадцатых... М. 1975. С.239.
7 См.: Швырков Ю. Государственное регулирование экономики // Эко- номист.
1996. N8.
8 Скидельски Р. О "Беглом взгляде на Россию" Джона Мейнарда Кейнса //
Вопросы экономики. 1996. N2. С.120,122.
9 Дрейзен А. Почему откладываются реформы. Теоретический анализ //
Экономика и математические методы. 1995. Т.31, вып.3. С.74.
10 См.: Гусев А.В. Левокоммунистческая оппозиция в СССР в конце 20-х годов //
Отечественная история. 1996. N1. С.90,91.
168
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава I. Функционирование частного капитала в промышленности.
1.1. Организационные формы контроля предпринимательской деятельности в
промышленности.
1.2. Методы вытеснения частной промышленности.
Глава II. Противоречия реформирования государственной промышленности.
2.1. Тенденции самостоятельности и ведомственного монополизма.
2.2. Децентрализация и централизация в системе управления.
2.3. Децентрализация и централизация в снабженческо-сбытовых и кредитнофинансовых связях.
Глава III. Положение рабочих частных и государственных предприятий в годы
реформирования.
3.1. Условия труда.
3.2.
Отношения
рабочих,
партийных
и
профсоюзных
организаций,
предпринимателей.
Заключение.
Примечания.