Д. А. Самородов Россия в Первой мировой войне: была ли
реклама
Д. А. Самородов Россия в Первой мировой войне: была ли возможна победа? 15(28) июня 1914 г. в боснийском городе Сараево сербский террорист Гаврило Принцип застрелил наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда и его супругу. 10 июля Австро-Венгрия, подозревая сербское правительство в причастности к убийству, предъявило Сербии ультиматум с требованиями запретить деятельность антиавстрийских организаций, наказать содействовавших террористам сербских пограничников и допустить в страну австрийских представителей для участия в расследовании убийства. Сербы приняли все выдвинутые требования, кроме последнего, противоречившего сербской конституции. Австро-Венгрия порвала дипломатические отношения с Белградом и 15(28) июля объявила Сербии войну. Её действия поддержала Германия. Император Вильгельм II Гогенцоллерн призывал: «С сербами надо покончить, и именно сейчас». В Вене и Берлине были уверены, что дело ограничится короткой и победоносной войной с Сербией. Однако война в считанные дни стала мировой. Россия была союзницей Сербии и 17(30) июля она объявила всеобщую мобилизацию1. Это решение Николай II принял под давлением министра иностранных дел С.Д. Сазонова и начальника Генштаба Н.Н. Янушкевича. Первоначально император подписал указ о всеобщей мобилизации еще 29 июня, но в последний момент задержал его рассылку. Николай II получил телеграмму императора Вильгельма II с обещанием добиваться соглашения между Россией и Австро-Венгрией. На 19 июля Сазонов добился у императора аудиенции. Он условился с Янушеквичем, что в случае положительного решения вопроса о мобилизации позвонит ему прямо из Петергофского дворца. Тот сразу отдаст приказ о мобилизации всем военным округам. «После этого, – заверил Янушкевич, – я уйду из дома, сломаю телефон, вообще сделаю так, чтобы меня уже нельзя было разыскать для новой отмены общей мобилизации». Когда согласие императора было получено, Сазонов сообщил об этом Янушкевичу и добавил: «Теперь вы можете сломать свой телефон». Германия потребовала от России отменить мобилизацию. Получив отказ, немцы вечером 19 июля (по новому стилю – 1 августа) объявили войну России, на чьей стороне выступили Франция и Анг1 Шацилло В.К. Первая мировая война 1914–1918. Факты. Документы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 78. 91 лия1. Так началась Первая мировая война (1914–1918), которая, помимо гибели десятков миллионов человек и колоссальных экономических потерь, имела своим последствием прекращение существования трех государств, входивших в Тройственный (позже, после вступления в войну Болгарии – Четверной) союз, проигравший войну (Германской империи, Австро-Венгерской империи и Османской империи), и одного государства, воевавшего на стороне победившей Антанты, – Российской империи. В настоящее время в исторической и историко-правовой литературе, а также в средствах массовой информации активно распространяется мнение о том, что Россия могла оказаться в числе победителей наряду со своими союзниками по Антанте – Великобританией и Францией, но злыднибольшевики, выскочив, как черти из табакерки, сначала своей антивоенной агитацией разложили русскую армию, а затем подписали со странами – членами Четверного союза сепаратный Брестский мирный договор, исключив Россию из числа победителей и поставив в положение страны, фактически войну проигравшей. Насколько обоснованной является такая точка зрения? И какие выводы для внутренней политики современной России можно извлечь из участия России в Первой мировой войне? Разобраться в этом можно, последовательно ответив на следующие вопросы: 1) соответствовало ли вступление России в Первую мировую войну ее национальным интересам?; 2) если нет, то кому было выгодно участие России в Первой мировой войне на стороне Антанты?; 3) могла ли Россия одержать победу? Начнем с первого вопроса. Еще в 1768 г., в начале русскотурецкой войны, граф Г. Орлов заявил: «Если война целей не имеет, так это вообще не война, а... драка. Тогда и кровь проливать не стоит»2. Более четко эту мысль сформулировал спустя полвека прусский генерал и военный теоретик Карл фон Клаузевиц: «Война есть продолжение политики иными средствами»3. Были ли у России территориальные претензии к Германии или Австро-Венгрии, которые требовали бы удовлетворения вооруженной силой? Иначе говоря, что могла бы, в случае победы над этими державами, приобрести Россия? По мнению автора, политических противоречий между этими странами, требовавших применения «иных средств», не было. Интересно, что в отличие от ряда современных российских авторов, это хорошо понимали некоторые политические деятели в России перед войной. Так, в феврале 1914 г. бывший министр внутренних дел П.Н. Дурново подал на имя Николая II обширный доклад 1 Шацилло В.К. Первая мировая война 1914–1918. Факты. Документы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 82. 2 Широкорад А.Б. Великий антракт. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2009. С. 11. 3 Широкорад А.Б. Указ. соч. С. 11. 92 на тему международного положения России. Он справедливо указывал, что даже победа над Германией не дала бы России ничего ценного: «Познань? Восточная Пруссия? Но зачем нам эти области, густо населенные поляками, когда и с русскими поляками нам не так легко управиться?.. Галиция? Это рассадник опасного «малороссийского сепаратизма»1. Тот же П.Н. Дурново справедливо отмечал, что «заключение с Германией выгодного торгового договора вовсе не требует предварительного разгрома Германии». Наоборот, в случае такового разгрома «мы потеряли бы ценный рынок»2. Германия была крупнейшим торговым партнером Российской империи. В 1913 г. в Германию шло 29,8 % российского экспорта, из Германии поступало 47,5 % российского импорта. Это существенно превышало долю Англии (соответственно 17,6 и 12,6 %) и Франции (6,6 и 4,1 %) вместе взятых3. К тому же Россия попала бы в финансовую кабалу к своим кредиторам-союзникам. Германии также война не нужна: она сама могла бы отторгнуть от России только малоценные для нее, густонаселенные области: Польшу и Остзейский край. «Немецкая колонизационная война идет на убыль, – писал П.Н. Дурново. – Недалек тот день, когда Drang nach Osten отойдет в область исторических воспоминаний»4. Итак, война с Германией и Австро-Венгрией была для России невыгодна ни с территориальной, ни с экономической точек зрения. Почему же тогда Россия все же вступила в нее, да еще в союзе с Англией, на протяжении 1857–1907 гг. фактически находившейся с ней в состоянии «холодной войны» и откровенно помогавшей оружием и деньгами Японии в окончившейся меньше десяти лет назад Русско-японской войне, и Францией, формально связанной с Россией союзным договором, заключенным в 1893 г. и дополненным военной конвенцией о взаимопомощи 1894 г., но также занявшей недружественную по отношению к России позицию в 1904–1905 гг.? Дело в том, что после оформления франко-русского союза в Россию, нуждавшуюся в деньгах для модернизации промышленности, рекой потекли зарубежные, прежде всего французские, займы. К 1905 г. Франция вложила в экономику Российской империи более 10 млн франков, фактически приковав Россию к себе «золотыми наручниками»5. О степени потери Россией политической независимо1 Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. М.: Эксмо, 2003. С. 473. 2 Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 473. 3 Пыхалов И.В., Дюков А. и др. Великая оболганная война. Обе книги одним томом! М.: Яуза: Эксмо, 2009. С. 18. 4 Ольденбург С.С. Указ. соч. 2003. С. 473. 5 Энциклопедия для детей. Т. 5. История России и ее ближайших соседей. Ч. 3. ХХ век. 3-е изд., перераб. и испр. М.: Аванта+, 1999. С. 44. 93 сти в связи с французскими займами говорят следующие факты. 24 июля 1905 г. у острова Бьёркё в Балтийском море состоялась встреча на яхтах германского императора Вильгельма II и российского императора Николая II. Возмущенный поддержкой, которую Англия и Франция оказывали Японии, Николай II подписал предложенный Вильгельмом текст договора, делавший Россию фактической союзницей Германии. «В случае, если одна из двух империй подвергнется нападению, – гласил этот договор, – союзница ее придет ей на помощь». Боясь противодействия со стороны своих министров, Николай II не только не посоветовался ни с кем из них, но даже не поставил никого из членов собственного правительства в известность о содержании договора (!). Со стороны России Бьёркский договор был, кроме царя, подписан сопровождавшим его морским министром А. Бирилевым, причем царь в момент подписания прикрыл от Бирилева текст договора ладонью, и Бирилев не знал, что же за документ он подписывает. Бьёркский договор перечёркивал франко-русский союз и полностью менял расстановку сил в Европе. Вернувшись в Петербург, Николай некоторое время скрывал факт подписания договора даже от своих родственников (!), но под давлением проанглийски настроенного окружения, в частности, председателя Комитета министров С. Ю. Витте и матери, уроженки Дании вдовствующей императрицы Марии Федоровны, ненавидевшей Германию за аннексию ею датских провинций Шлезвиг и Гольштейн, 24 сентября 1905 г. вынужден был отправить Вильгельму II специальное послание, в котором фактически отказывался от взятых на себя по договору обязательств. «Франция является кассой», – говорили министры, и Россия не может порвать союз с этой державой, иначе придется платить по колоссальным долгам. Свидание российского императора и кайзера в Бъёркё и подписанный там договор многие историки считают своего рода историческим анекдотом, но, по мнению автора, в Бъёркё была предпринята попытка спасти обе империи от ненужной ни России, ни Германии бойни, сорванная давлением на Николая II со стороны британской разведки, французских масонов, русских заводчиков и банкиров, тесно связанных с англо-французским капиталом, и потерей Россией экономической, а следовательно, и политической независимости. По мнению автора, если бы Николай II не подписал в июле 1914 г. указ о мобилизации, послуживший для Германии предлогом к объявлению России войны, он мог бы разделить судьбу своего прапрадеда Павла I и «скончаться апоплексическим ударом табакеркой в висок» – фактически он уже не был «хозяином земли Русской», как он сам писал о себе в опросном листе переписи населения в конце XIX в., а был лишь технической фигурой, пусть и наделенной фор94 мально (по Основным государственным законам 1906 г.) огромными властными полномочиями. Несколько позже имел место еще более характерный пример. В 1905 г. в боевой состав английского военно-морского флота вошел корабль принципиально нового типа – «Дредноут», появление которого во многом обесценило боевую мощь эскадренных броненосцев, составлявших на тот момент главную ударную силу флотов морских держав. В 1908 г. Россия, потерявшая в Русско-японской войне почти весь броненосный флот, объявила всемирный конкурс на составление проекта линейного корабля по установленным техническим требованиям. Поступило 18 предложений из пяти стран, а первое место занял проект немецкой фирмы «Блом унд Фосс». Однако французское правительство выразило резкий протест: «Франция не для того размещала у себя русские займы, чтобы Россия раздавала деньги Германии». В результате для реализации был выбран занявший второе место проект Балтийского завода, а Вильгельм II тут же направил администрации «Блом унд Фосса» поздравительную телеграмму и разместил на ее верфях заказ на два линейных крейсера1. Таким образом, уже к 1905 г. Российская империя фактически утратила суверенитет и вынуждена была руководствоваться во внешней политике не своими национальными интересами, а интересами Франции, заинтересованной в реванше за поражение во франко-прусской войне и отторжении от Германии областей Эльзас и Лотарингия, и Англии, боявшейся за свои колонии, страдавшей от конкуренции мощной германской промышленности, а более всего опасавшейся быстрого усиления германского военно-морского флота (германские линкоры имели лучшую артиллерию, броню и живучесть, чем британские, а по числу дредноутов обе страны должны были сравняться к 1918–1920 гг.). Англии и Франции был позарез нужен союзник, обладавший неограниченными людскими ресурсами, чтобы сразу же заставить Германию воевать на два фронта и гарантированно добиться победы. Такой союзник нашелся в лице России, которая, как мы видим, не могла не то что заключать международные договоры с теми, с кем считала нужным, а и выбирать верфи для строительства себе военных кораблей. В России в участии в войне были заинтересованы финансовопромышленные круги, тесно связанные с финансово-промышленными кругами стран Антанты (Англии и Франции), стремившиеся, в частности, к захвату Константинополя и установлению контроля над принадлежавшими Турции, вступившей в войну 1 ноября 1914 г., 1 Детская военно-морская энциклопедия: От триеры до дредноута. СПб.: Полигон; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. С. 402. 95 черноморскими проливами Босфор и Дарданеллы, через которые осуществлялся российский хлебный экспорт. Но союзники России, Англия и Франция, не были заинтересованы в установлении Россией контроля над проливами. Пообещав в ходе войны Константинополь России, они заключили тайный сепаратный договор, по которому взаимно обещали никоим образом проливы России не отдавать. Мало того, и Лондон, и Париж вынашивали планы раздела Российской империи после разгрома Германии. Отъему подлежали Привисленский край, Прибалтика, Финляндия, а по возможности, и Украина, и Кавказ1. Первая мировая война стала первой войной в истории России, которая велась ею не за приращение новых земель и не в целях обороны от внешней агрессии (объявив войну России, Германия сразу же перешла на Восточном фронте к обороне, поскольку «план Шлиффена», бывший основой германской стратегии в случае вооруженного конфликта с франко-русским дуэтом, предполагал наступление против Франции и оборону против России), а войной за расчленение России, выиграть которую для России было заведомо невозможно, поскольку этой победы не хотели не только противники, но и союзники (!) России. Может последовать вопрос: «А как же союз России и Сербии?». Действительно, формальным поводом к войне была защита братьев-славян, это был неплохой пропагандистский лозунг – русская душа склонна к состраданию, особенно когда это касается слабых и убогих. Но сами братья-славяне были, к сожалению, крайне ненадежными союзниками и проявляли любовь к России лишь тогда, когда это было им выгодно. Так, Болгария в обеих мировых войнах воевала против России, дважды предоставляла свою территорию для агрессии против Югославии: первый раз – Гитлеру в 1941 г., второй раз – НАТО в 1999-м. Много сломано копий по поводу того, кто разложил русскую армию, вследствие чего она из организованной военной силы превратилась в постоянно митингующую и плохо управляемую толпу вооруженных людей. Вариантов ответа на этот вопрос предлагается два: Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, издавший 1 марта 1917 г. печально известный Приказ № 1 об упразднении дисциплинарной власти офицеров над солдатами, или большевики, агитировавшие за поражение своей страны в войне. Относительно большевиков следует отметить, что они агитировали за поражение в войне всех империалистических правительств, а после Февральской революции выдвинули новый лозунг справедливого мира без аннексий и контрибуций. Можно по-разному относиться к большевикам, но фактом остается то, что правительство царской 1 Широкорад А. Б. Великий антракт. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2009. С. 15. 96 России так и не смогло противопоставить пропаганде большевиков эффективной контрпропаганды и вразумительно объяснить крестьянам, из которых в основном комплектовалась армия, за что же они воюют. Генерал А. А. Брусилов вспоминал: «Даже после объявления войны прибывшие из внутренних областей России пополнения совершенно не понимали, какая это война свалилась им на голову – как будто бы ни с того, ни с сего. Сколько раз спрашивал я в окопах, из-за чего мы воюем, и всегда неизбежно получал ответ, что какойто там эрц-герц-перц с женой были кем-то убиты, а потому австрияки хотели обидеть сербов. Но кто же такие сербы – не знал почти никто, что такое славяне – было так же темно, а почему немцы из-за Сербии вздумали воевать – было совершенно неизвестно. Выходило, что людей вели на убой неизвестно за что, то есть по капризу царя»1. Так что, по мнению автора, Россия проиграла войну не 1 марта 1917 г. и не после Октябрьской революции, а 1 августа 1914 г., вступив в войну без вразумительных геополитических целей и с крайне сомнительными союзниками. Итак, подведем итог вышеизложенному. П.Н. Дурново с поистине провидческой точностью написал в феврале 1914 г. в своем докладе царю: «Главная тяжесть войны выпадет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам... Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием в Берлин. Неизбежны и военные неудачи – будем надеяться, частичные, неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении... При исключительной нервности нашего общества этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение... Начнется с того, что все неудачи будут приписываться правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная компания против него... В стране начнутся революционные выступления... Армия, лишившаяся наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные авторитета в глазах населения оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению»2. К сожалению, в итоге все так и получилось. Какие выводы можно извлечь из опыта участия Российской империи в Первой мировой войне для современного развития России? 1 Энциклопедия для детей. Т. 5. История России и ее ближайших соседей. Ч. 3. ХХ век. 3-е изд., перераб. и испр. М.: Аванта+, 1999. С. 147–148. 2 Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. М.: Эксмо, 2003. С. 473. 97 Главный вывод, по мнению автора, заключается в том, что в экономическом развитии наше государство должно опираться главным образом на свои силы и ресурсы. Исторический опыт учит нас, что модернизация путем привлечения иностранных инвестиций влечет не только вывоз прибыли инвесторами за рубеж, но и в перспективе потерю Россией политической независимости. Только индустриально развитые и самодостаточные государства могут позволить себе проводить независимую внешнюю политику, обеспечивающую внутреннюю стабильность и повышение благосостояния их народов. А. М. Судариков Павел I и подготовка русской артиллерии к войне в Европе в конце XVIII – начале XIX в. В XVIII – начале XIX в. судьба сражений и военных кампаний всё чаще стала решаться силой огнестрельного оружия, причем артиллерия зачастую становилась решающим фактором в разгроме противника. Могущество артиллерии на поле боя по отношению к другим родам войск, возможно, было наибольшим именно в начале XIX в. К концу XVIII в. в военной науке чётко обозначились требования к современной европейской армии: войска должны быть способны на проведение высокоманевренных скоростных операций. Соответственно изменились и требования к военной технике. Среди главных требований к артиллерии: обеспечить подвижность орудий, скорострельность и меткость стрельбы. Это подразумевало необходимость крупных преобразований в материальной части и соответствующих изменений в промышленности. Вопрос о подготовке военной промышленности России к борьбе с наполеоновской Францией, о тех, кто инициировал и возглавлял эту работу, в отечественной историографии изучен довольно слабо1. Среди большого количества исследований, касающихся русской артиллерии, мало работ рассказывающих о предприятиях и тружениках Санкт-Петербурга, которые создали огневую мощь русской армии 1812–1815 гг. Восполнить этот пробел призвана данная статья. В 1796 г. на российский престол взошел император Павел I, который царствовал недолго и оставил о себе неоднозначное мнение историков и мемуаристов. Долгое время, будучи цесаревичем, Павел создал в своей резиденции – Гатчине особые войска, где проходили апробацию различные нововведения как в части 1 Абалихин Б.С. 1812 год на перекрестках мнений советских историков 1917–1987. М., 1990. С. 226–227. 98
