Война , что началась между советским Союзом и Финляндией в
реклама
Вторая Санкт-Петербургская Гимназия Исследовательская работа по истории «Об уроках и правде финской войны» Выполнила: ученица 9-3 класса Беседина Ксения Учитель: 2007 Миронова О.П. Оглавление. 1. Введение. стр. 3 2. Глава 1. Советско-финляндские отношения накануне войны. стр. 5 3. Глава 2. 105 военных дней. стр. 14 4. Глава 3. Итоги и уроки Советско-финляндской войны. стр. 23 5. Заключение. стр. 26 6. Примечания. стр. 28 7. Библиография. стр. 30 8. Приложение. стр. 31 2 Введение. Во второй половине 30-их годов ХХ века обстановка в мире обострилась, приближая глобальный мировой конфликт. В связи с этим весьма интересным вопросом является оценка роли СССР в предвоенной мировой политике и в период уже начавшейся II мировой войны. Среди событий 1939-1940 годов особый интерес внушает советско-финляндская война. У этой войны много названий. Наши северные соседи называют ее «Зимней войной». У нас, по словам А.Твардовского, ее именуют «незнаменитой». Но «цена» войны на международном уровне оказалась очень высокой: СССР был объявлен агрессором и исключен из Лиги Нации. Правомерное еще одно название: «война, которой могло не быть». Правительства СССР и Финляндии упустили возможности мирного решения спорных проблем, которые были достаточно острыми. Моя заинтересованность данной темой объясняется рядом причин. Во-первых, советско-финская война долгое время оставалась "закрытой" темой, своеобразным "белым пятном" ( конечно, не единственным ) в советской исторической науке. Долгое время ход и причины Финской войны замалчивались. Существовала одна официальная версия: политика правительства Финляндии была враждебна СССР. Документы Центрального Государственного Архива Советской Армии (ЦГАСА) долго оставались неизвестными широкой общественности. Отчасти это было обусловлено тем, что Великая Отечественная война вытеснила советско-финскую из умов и исследований, но в то же время её старались не воскрешать специально. Во-вторых, советско-финская война - это одна из многочисленных трагических и позорных страниц нашей истории. Солдаты и офицеры "прогрызали" линию Маннергейма, замерзая в летнем обмундировании, не имея ни должного вооружения, ни опыта войны в суровых зимних условиях Карельского перешейка и Кольского полуострова. И всё это соседствовало с самонадеянностью руководства, уверенного, что противник запросит мира через 10-12 дней (то есть надеялись на Blitzkrieg*). Она не прибавила СССР ни международного авторитета, ни военной славы, но эта война могла бы многому научить советское правительство, если бы оно имело привычку учиться на собственных ошибках. Те же промахи, которые были допущены в подготовке и ведении советско-финской войны, и которые привели к неоправданным потерям, потом, за некоторым исключением, повторились в Великую Отечественную Войну. В-третьих, по советско-финской войне практически нет полных и подробных монографий, содержащих наиболее достоверную и современную информацию о ней, за исключением разве что нескольких работ финских и других зарубежных историков. Хотя и они, по-моему, вряд ли 3 могут содержать полную и современную информацию, так как дают достаточно однобокий взгляд, равно как и советские историки. В-четвёртых, большая часть военных действий проходила на Карельском перешейке, в непосредственной близости от Санкт-Петербурга (тогда Ленинграда), а история моего родного города и области мне особенно интересна. Бывая на Карельском перешейке, постоянно наталкиваешься то на фундаменты финских домов, колодцы, маленькие кладбища, то на остатки линии Маннергейма, с колючей проволокой, блиндажами, капонирами, то на дне полузаросшей воронки случайно наткнёшься на кости и пробитую каску ( хотя это, возможно, и последствия боевых действий в Великую Отечественную Войну), а ближе к финской границе сохранились целые дома и даже хутора, которые не успели увезти с собой или сжечь. Принято считать, что большие события истории яснее и глубже воспринимаются на определенном расстоянии. Со времени Советско-Финляндской войны прошло не так уж мало лет, и многие ее события вырисовываются все с большей ясностью и глубиной. Целью моей работы является проанализировать внешнеполитическую стратегию советского руководства накануне Советско-Финляндской войны и в ее ходе. Поставленная в работе цель требует решения таких частных проблем, как: 1. Изучить и проанализировать исторические и документальные материалы, в которых выявляется внешняя политика СССР в конце 30-ых годов ХХ века. 2. Изучить и проанализировать воспоминания и свидетельства современников, касающиеся событий войны. 3. Рассмотреть роль личности в историческом контексте эпохи. Тема моей работы актуальна, поскольку всестороннее и глубокое, осмысление итогов и уроков "зимней войны" поможет нам лучше понять себя, свое общество тогда и теперь. 4 Глава 1. Советско-финляндские отношения накануне войны. Для СССР Финляндия в силу своего географического положения всегда имела большое военно-стратегическое значение. Она находилась у ее морских выходов в Западную Европу. Сухопутные границы Финляндии на востоке простирались на 1400км и кратчайшим путем выводили возможного противника к сердцу страны. Кроме того, советско-финская граница проходила вблизи (32км от Ленинграда) важных политических и экономических центров СССР. Отношения СССР-Финляндия развивались сложно и противоречиво. Советский Союз и Финляндия в 20-е и 30-е годы особо теплых чувств друг к другу не испытывали – в Хельсинки помнили попытку установить советскую власть в начале 1918 года, предпринятую местными сторонниками коммунизма при поддержке большевистски настроенных русских гарнизонов. Только благодаря энергии, целеустремленности, организаторским способностям бывшего Его Императорского Величества кавалергарда генерал-адъютанта Маннергейма и его милиции – шюрцкору году финны смогли отстоять свою независимость. Когда началась гражданская война, большевистскому правительству было уже не до финской «социалистической республики» и оно предпочло признать независимость Финляндии, с тем чтобы обезопасить себя с северного стратегического направления. Хотя кто знает, куда бы повернул ход истории, если бы в момент наибольшего кризиса гражданской войны, когда в 1919 году Деникин рвался к Москве, Колчак шел победным маршем, генерал Маннергейм ударил с севера навстречу Юденичу. Вообще, рассмотрение финской истории ХХ века невозможно без рассмотрения личности генерала Маннергейма, так велико оно было. Фактически вся политика Финляндии того времени - это выражение его политических взглядов и приоритетов. Для наших отцов и дедов это был враг, воевавший против СССР. Для прадедов — опасный смутьян, возглавивший в Финляндии белое движение и изгнавший из страны большевиков. Для еще более старшего поколения — военачальник, заслуживший высокие награды Российской империи. Для Севера Европы — символ национальной стойкости. Для самой Финляндии — регент, главнокомандующий, президент, борец за независимость. Карл Густав Эмиль Маннергейм прожил долгую жизнь. Он родился 4 июня 1867 года, а скончался 27 января 1951 года. Из 83 прожитых им лет почти семьдесят был военным. Как пишет сам Маннергейм: «Мне исполнилось 15 лет, когда в 1882 году я поступил в 5 кадетский корпус Финляндии. Я был первым из трех поколений Маннергеймов, кто посвятил себя военной карьере».1 Когда Финляндия была в опасности, Маннергейм истово вставал на ее защиту. Когда опасность отдалялась, он уходил с высоких постов — всегда добровольно, либо же, как это произошло в конце жизни, по состоянию здоровья. Гордый был человек. Маннергейм участвовал в крупнейших войнах первой половины века: в русско-японской и Первой мировой (естественно, на стороне России), в войне за независимость Финляндии 1918 г. (против красных), в советско-финляндской войне 1939–1940 гг. (против агрессии Советского Союза), во Второй мировой (на стороне Германии — против СССР). Когда Маннергейм не воевал, он строил оборону страны. В 1931–1938 годах под его руководством была возведена знаменитая «Линия Маннергейма». Сам военачальник отзывается о ней весьма скромно: «...оборонительная линия, конечно, была, но ее образовывали только редкие долговременные пулеметные гнезда да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. Эту позицию народ и назвал «Линией Маннергейма». Ее прочность явилась результатом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом крепости сооружений».2 На самом деле, «Линия Маннергейма» была серьезной фортификацией, предназначенной для обороны страны от нападения с юго-востока, но характеристика, данная ей Маннергеймом, очень показательна: как и положено настоящему полководцу, он гордится не техникой, а своими сынами — простыми солдатами. В апреле 1938 года резидент НКВД в Финляндии Рыбкин был вызван в Кремль, где Сталин и другие члены Политбюро поручили ему совершенно секретное задание. Он получил директиву неофициально предложить финскому правительству соглашение, в тайне от советского посла. Финнам гарантировалось экономическое сотрудничество с Советским Союзом с учетом их интересов в Скандинавии и Европе в обмен на подписание Пакта о ненападении, экономическом и военном сотрудничестве в случае агрессии третьей стороны. Пакт сулил экономические выгоды для обеих сторон. Предложение Сталина включало также разделение сфер военного и экономического влияния в Балтийском регионе между Финляндией и Советским Союзом. По указанию Сталина Рыбкин также передал 100 тысяч долларов на создание партии мелких хозяев, которая выступала за нейтральную Финляндию. Рыбкин во время беседы в Кремле выразил сомнение, что финны, тогда враждебно относившиеся к восточному соседу, согласятся на подписание такого договора, но Сталин подчеркнул, что это зондаж, поэтому предложения должны быть 6 сделаны устно, без участия в переговорах нашего полпреда, то есть неофициально. Рыбкин поступил, как ему приказали, но предложение было отвергнуто. Маршал Финляндии Карл Густав Маннергейм проинформировал Гитлера об этих предложениях, так что фюрер, посылая своего министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа в Москву в августе 1939 года для переговоров о подписании Пакта о ненападении, был осведомлен о том, что СССР готов принять предложение подобного рода, поскольку сами уже пытались заключить аналогичный договор с соседней Финляндией. Финнам было куда важнее оставаться союзниками Англии, Швеции и Германии. К тому же они не видели для себя никаких выгод в роли буферной зоны между Востоком и Западом. Позднее, однако, эта роль все же была им навязана. За то, что Финляндия напала на Советский Союз вместе с немцами, она должна была заплатить дорогую цену. В результате финны получили куда менее выгодные для себя условия, чем те, которые первоначально предлагал Рыбкин в 1938 году. В 1938-1939 г.г. СССР неоднократно выходил на переговоры с финскими представителями с предложениями о создании советских военных баз на финской территории. Финны отклонили все предложения насчет договора о « взаимной безопасности», подозревая, что он может привести лишь к одному – к полной потере независимости. И они были абсолютно правы, в этом убеждает пример Эстонии, Латвии и Литвы, заключивших в 1939 году такой договор. Спустя всего год эти страны уже находились в «счастливой семье советских народов», а на их территории набирал обороты террор НКВД населения»,т.е. против против «представителей крестьян , буржуазных торговцев, и эксплуататорских предпринимателей, слоев интеллигенции, чиновников госаппарата, служащих в армии и полиции, священнослужителей. Весь финский народ встал на защиту своей Родины. Финляндия – страна буржуазная, в том смысле, что подавляющее большинство финнов всегда владело какой – то собственностью. Не хотели они, чтобы нажитое веками имущество у них отобрали пришлые комиссары, чтобы всех протестующих чекисты поставили к стенке или загнали за колючую проволоку. Финляндия выступала за соблюдение полного нейтралитета по отношению ко всем государствам, а особенно по отношении к СССР. Ведь численность населения Финляндии(3650 тысяч человек) было немногим больше, чем общая численность ленинградцев (2920 тысяч на 1 января 1940 года). Финны всячески избегали вооруженных столкновений, других острых конфликтов на границе. Напротив, спецгруппы НКВД в течение ряда лет систематически устраивали там разного рода провокации, всякий раз 7 обвиняя в них сопредельную сторону. И печально знаменитый обстрел воинской части под Ленинградом 26 ноября 1939 года тоже был осуществлен ими. В Хельсинки отвергли назойливую советскую заботу. Стороны не смогли найти компромиссных решений по урегулированию взаимоотношений между странами. После этого обе стороны стали активно готовиться к военным действиям. Сталин, имея секретную договоренность с Гитлером, решил воспользоваться этим и отодвинуть границу от Ленинграда, тем более что Ворошилов уверял Сталина - если дело дойдет до военного конфликта, то Красная Армия разделается с финской армией в несколько дней. Правда, в советских руководящих кругах поначалу считали, что военного конфликта не будет, что Финляндия примет наше предложение. В начале марта 1939 г. советское правительство запросило у Финляндии согласия на аренду острова Сурсари (Гог-ланд), Лавансари, Сейскари (Сескар) и Тиуринсари для создания там военных баз. Эти острова в Финском заливе играли важную роль в обеспечении безопасности Ленинграда. 8 марта 1939 г. финский посланник в Москве А. С. Ирие-Коскинен заявил наркому иностранных дел СССР М. М. Литвинову, что финское правительство не находит возможным принять к рассмотрению предложение об аренде островов. Литвинов выразил надежду, что этот ответ не является последним словом финского правительства и что оно готово будет пересмотреть свое отношение к нашему предложению. "Мне лично кажется, - сказал он, - что можно было бы даже перевести переговоры в плоскость обмена территорий. Для Финляндии, например, могла бы представить больший интерес уступка ей соответственной части нашей территории вдоль Карельской границы, чем бесплодные острова".3 Литвинов официально предложил обменять острова на вдвое большую территорию Советской Карелии. Но начавшиеся переговоры в апреле 1939 г. закончились безрезультатно. Вот что вспоминает К. А. Мерецков, в то время командующий войсками Ленинградского военного округа: "В конце июня 1939 г. меня вызвал И. В. Сталин. У него в кабинете я застал видного работника Коминтерна, известного деятеля ВКП(б) и мирового коммунистического движения О. В. Куусинена. Меня детально ввели в курс общей политической обстановки и рассказали об опасениях, которые возникали у нашего руководства в связи с антисоветской линией финляндского правительства. Сталин сказал, что в дальнейшем при необходимости я могу обращаться к Куусинену за консультацией по вопросам, связанным с Финляндией. Позднее, в период финской компании, когда Отто Вильгельмович находился в Петрозаводске, я не раз советовался с ним по ряду проблем, 8 вытекающих из хода военных действий. После ухода Куусинена Сталин еще раз вернулся к вопросу о Ленинграде».4 Действительно, положение на финляндской границе было в тот момент тревожное. Ленинград находился под угрозой обстрела. Переговоры о заключении военного союза с Англией и Францией пока не приносили успеха. Германия готова была ринуться на своих соседей в любую сторону, в том числе на Польшу и СССР. Финляндия легко могла стать плацдармом антисоветских действий для каждой из двух главных буржуазно- империалистических группировок - немецкой и англо-франко-американской. Не исключено, что они вообще могли сговориться о совместном выступлении против СССР. А Финляндия могла оказаться здесь разменной монетой в чужой игре, превратившись в науськиваемого на нас застрельщика большой войны. Разведка сообщала, что ускоренное строительство укреплений и дорог на финляндской стороне границы продолжалось. Имелись различные варианты наших ответных действий в случае удара Финляндии по Мурманску и Ленинграду. В этой связи на командующего войсками Ленинградского военного округа К. А. Мерецкова возлагалась обязанность подготовить план прикрытия границы от агрессии и контрудара по вооруженным силам Финляндии в случае военной провокации с их стороны. И. В. Сталин подчеркивал, что еще этим летом можно ждать серьезных акций со стороны Германии. Какими бы они ни были, это неизбежно затронуло бы либо прямо, либо косвенно и нас, и Финляндию. Поэтому следовало торопиться. Форсировалась подготовка войск в условиях, приближенных к боевым. Ускорялась и развернувшееся в ЛВО военное строительство. Все приготовления держать в тайне, чтобы не сеять паники среди населения. Мероприятия маскировались, осуществлялись по частям и проводились как обычные учения. Подготовка к боевым действиям против Финляндии началась за пять месяцев до войны. Много интересного в этой беседе, вернее монологе, Сталина. Почему-то именно он сообщает Мерецкову данные разведки о военных приготовлениях финнов, хотя, повидимому, если бы такие приготовления действительно имели место, первым о них как раз должен был узнать сам командующий приграничным Ленинградским военным округом. Далее Сталин говорит о возможном ударе Финляндии по Ленинграду и Мурманску, но тут же вдруг поручает Мерецкову подготовить контрудар просто на случай провокации с финской стороны. А ведь провокация едва ли не то же, что нападение с целью захвата крупных городских центров. Эти несообразности противоречат и официальной версии времени написания мемуаров (конец 60-х годов) о финской ответственности за конфликт и неоднократным утверждениям Мерецкова в других местах, что войну спровоцировали 9 финны. Это наводит на мысль, что речь Сталина автор мемуаров тридцать лет спустя по памяти излагает довольно точно. Традиционна, не нова и сталинская попытка представить будущий удар по Финляндии в качестве превентивного. По злой иронии судьбы и германский план нападения на СССР "Барбаросса" в 1941 г. преподносился, а кое-кем из западногерманских историков преподносится и по сей день, в качестве превентивной меры. В августе 1939 г., когда в Москве проходили безуспешные англо-франко-советские военные переговоры, финское правительство отвергло советские предложения о военной помощи в случае агрессии. По всей видимости, в Финляндии не остались незамеченными военные приготовления войск ЛВО, а это усилило подозрения в отношении намерений СССР. Вскоре последовала акция со стороны Германии, действительно самым непосредственным образом затронувшая и СССР, и Финляндию. 23 августа 1939 г. срочно прибывший в Москву рейхсминистр иностранных дел И. фон Риббентроп подписал вместе с В. М. Молотовым, еще в мае сменившим М. М. Литвинова на посту наркома иностранных дел, советско-германский пакт о ненападении. В приложении к пакту - секретном протоколе, в котором линия раздела советских и германских интересов в Польше была проведена по рекам Нарев-Висла-Сан, также говорилось: "В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Прибалтийским государствам Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, - северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР". 28 сентября 1939 г. в связи с завершением боевых действий в Польше был заключен советско-германский договор о дружбе и границе. В одном из дополнительных секретных протоколов к этому договору линия разграничения в Польше была проведена примерно по линии фактического контроля германских и советских войск, и поэтому от Вислы ее перенесли к Бугу. В качестве компенсации Литва отошла в советскую сферу влияния, в которой остались также Латвия, Эстония и Финляндия. В свете данных соглашений становится понятным дальнейшее развитие советско-финляндского конфликта. 5 октября 1939 г. Советское правительство предложило Финляндии возобновить прерванные переговоры и рассмотреть возможность заключения с СССР пакта о взаимопомощи (такой пакт был предложен правительству еще в апреле 1938 г., и был им тогда отклонен как противоречащий нейтралитету Финляндии и нарушающий право "самоопределения Финляндии"). В Финляндии еще с конца августа была усилена боевая готовность армии и введена всеобщая трудовая повинность (несомненно, что проводившиеся с конца июня военные приготовления войск ЛВО не остались тайной для финской стороны). Тем не менее на этот раз финское правительство возобновило 10 переговоры. 11 октября в Москву прибыл в качестве полномочного представителя финский посланник в Швеции Ю. К. Паасикиви. Позднее к нему присоединился министр финансов В. Таннер. 14 октября Финляндии было предложено сдать СССР в аренду на 30 лет полуостров Ханко, который являлся ключом к Хельсинки, а также передать острова в Финском заливе, часть полуостровов Рыбачий и Средний вблизи Мурманска и часть Карельского перешейка - всего 2761 кв. км в обмен на территорию Советской Карелии в районе Реболы и Поросозера в 5528 кв. км. На первый взгляд такое предложение представляло немалые выгоды для Финляндии - ей уступалась вдвое большая по площади территория. Но это только на первый взгляд. Ведь сама Финляндия уступала бы в таком случае хорошо освоенные районы Карельского перешейка, где располагались также укрепления "линии Маннергейма". Пример же Чехословакии, вынужденной уступить Гитлеру Судеты и оставшейся перед лицом агрессора беззащитной, лишившись полосы мощных пограничных укреплений, был еще свеж в памяти. К тому же иллюзий насчет экспансионистской политики Сталина у финнов не было. Переговоры затягивались. В начале ноября финская сторона отклонила советское предложение о том, чтобы Финляндия и СССР взаимно разоружили свои укрепленные районы на Карельском перешейке и оставили там обычную пограничную охрану. Поскольку в тот момент о нападении Финляндии на СССР думать всерьез мог разве что сумасшедший, такое разоружение укрепрайонов было невыгодно Финляндии, так как оставляло ее беззащитной перед лицом возможного вторжения. 13 ноября переговоры были прерваны. Финская делегация отбыла из Москвы, в Финляндии была объявлена мобилизация. 26 ноября в районе местечка Майнила на Карельском перешейке произошел пограничный инцидент. Вот советская версия этих событий: "По сообщению Генерального штаба Красной Армии, сегодня, 26 ноября, в 15 часов 45 минут наши войска, расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии, около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнем. Всего было произведено семь орудийных выстрелов, в результате чего убито трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых и двое из командного состава. Советские войска, имея строгое приказание не поддаваться на провокации, воздержались от ответного обстрела".5 Правительство СССР заявило протест и предложило Финляндии "незамедлительно отвести свои войска подальше от границы на Карельском перешейке - на 20-25 км и тем предотвратить возможность повторных провокаций".В ответ правительство Финляндии дало свою версию событий: "В связи с якобы имевшим место нарушением границы Финляндское правительство в срочном 11 порядке произвело надлежащее расследование. Этим расследованием было установлено, что пушечные выстрелы были произведены не с финляндской стороны. Напротив, из данных расследований вытекает, что упомянутые выстрелы были произведены 26 ноября между 15 часами 45 минутами и 16 часами 5 минутами по советскому времени с советской пограничной полосы близ упомянутого... селения Майнила. С финляндской стороны можно было видеть даже место, где разрывались снаряды, так как селение Майнила расположено на расстоянии 800 метров от границы, за открытым полем. На основании расчета скорости распространения звука от семи выстрелов можно было заключить, что орудия, из которых произведены были эти выстрелы, находились на расстоянии около 1,5-2 км на юго-восток от места разрыва снарядов. Наблюдения, относящиеся к упомянутым выстрелам, занесены были в журнал пограничной стражи в самый момент происшествия. При таких обстоятельствах представляется возможным, что дело идет о несчастном случае, происшедшем при учебных упражнениях, имевших место на советской стороне, в повлекшем за собою... человеческие жертвы".6 Поэтому финская сторона, отклонив советский протест, обратила также внимание на то, что "в непосредственной близости к границе с финляндской стороны расположены главным образом пограничные войска; орудий такой дальнобойности, чтобы их снаряды ложились по ту сторону границы, в этой зоне не было вовсе", и выразила готовность начать переговоры "по вопросу об обоюдном отводе войск на известное расстояние от границы". Однако Советское правительство в резкой форме отвергло объяснения финской стороны и 28 ноября расторгло советскофинляндский пакт о ненападении. Конечно, многие обстоятельства майнильского инцидента остаются неясными и сегодня. Быть может, когда историки получат доступ в соответствующие советские архивы, что-то удастся узнать точнее. Но в свете всего изложенного напрашивается предположение, что этот инцидент был с начала и до конца сработан Сталиным и его приближенными, наподобие глейвицкой провокации Гитлера, тремя месяцами раньше послужившей предлогом для нападения на Польшу. То, что инициатива в развязывании конфликта принадлежала советской стороне, доказывают воспоминания Н. С. Хрущева о беседе в Кремле поздней осенью 1939 года, в которой участвовали Сталин, Молотов и Куусинен. У Хрущева сложилось впечатление, что это было "продолжение предыдущего разговора. Собственно, уже реализация принятого решения о том, чтобы предъявить ультиматум Финляндии. Уже договорились с Куусиненом, что он возглавит правительство создающейся Карело-Финской ССР. Было такое мнение, что Финляндии будут предъявлены ультимативные требования территориального характера, которые она уже отвергла на переговорах, и если она не согласится, то начать военные действия. Такое мнение было у 12 Сталина. Я, конечно, тогда не возражал Сталину. Я тоже считал, что это правильно. Достаточно громко сказать, а если не услышат, то выстрелить из пушки, и финны поднимут руки, согласятся с нашими требованиями".7 По воспоминаниям Хрущева, при этом, "видимо, какие-то условия были выдвинуты, с тем чтобы Финляндия стала дружеской страной. Эта цель преследовалась, но в чем это выражалось, как формулировалось, я не знаю. Я эти документы не читал и не видел. Тогда Сталин говорил: "Ну вот, сегодня будет начато дело". Мы сидели довольно долго, потому что был уже назначен час. Ожидали. Сталин был уверен, и мы тоже верили, что не будет войны, что финны примут наши предложения и тем самым мы достигнем своей цели без войны. Цель - это обезопасить нас с севера. Вдруг позвонили, что мы произвели выстрел. Финны ответили артиллерийским огнем. Фактически началась война. Я говорю это потому, что существует другая трактовка: финны первыми выстрелили, и поэтому мы вынуждены были ответить. Имели ли мы юридическое и моральное право на такие действия? Юридического права, конечно, мы не имели. С моральной точки зрения желание обезопасить себя, договориться с соседом оправдывало нас в собственных глазах".8 Конечно, диктуя свои мемуары тридцать лет спустя после финской войны, Хрущев не очень твердо помнил даты, не был точен в деталях. Но в главном его показания не противоречат, а только подтверждают, как мы увидим дальше, свидетельства других Туоминена о подготовке к созданию правительства Куусинена еще до начала боевых действий и роли в этом Сталина, сведения о том, что советские войска напали первыми и что советское руководство первоначально не рассчитывало на серьезное военное сопротивление финнов. 29 ноября из Финляндии были отозваны советские дипломатические и торговые представители. 30 ноября на границе начались боевые действия. Здесь хочется вспомнить слова "Правды" по поводу неуступчивости финской стороны во время переговоров: "Мы отбросим к черту всякую игру политических картежников и пойдем своей дорогой, несмотря ни на что, мы обеспечим безопасность СССР, не глядя ни на что, ломая все и всякие препятствия на пути к цели".9 Сталин действительно решил идти до конца, не считаясь с нормами международного права и человеческой морали. 13 Глава 2. 105 военных дней. Так была начата Советско-Финляндская война, которая длилась 105 дней. Однако, в первые дни войны главные события разворачивались не на фронте, а за политическими кулисами. 1 декабря в занятом советскими войсками финском пограничном городке Териоки было образовано правительство так называемой Финляндской Демократической Республики во главе с О. В. Куусиненом. Иногда утверждают, что правительство Куусинена было сформировано по инициативе ЦК Компартии Финляндии. "Но большая часть членов ЦК просто физически не могла принять участия в этом решении, - пишет член Политбюро ЦК КПФ Э. Кауппила. - ... Сам процесс формирования его во многом не понятен, как, впрочем, и мотивы действий Куусинена в тот период". 10 Это событие дало основание противникам коммунистов утверждать, что действиями их "руководит нечто иное, чем интересы финского народа". К тому времени партия находилась в глубоком кризисе, ее связь с массами прервалась, сам Куусинен переживал личный кризис. Сталинские репрессии жестоко опалили финских коммунистов, затронули его близких друзей и родственников. Многие из тех, кто вместе с ним оставил Финляндию в 1918 г. и затем стоял у истоков партии, входили в ее ЦК и работали в СССР, были, по свидетельству Кауппила, уничтожены. Куусинен "неоднократно обращался к Сталину с вопросами о судьбе своих товарищей, однако так и не дождался какого-либо вразумительного ответа... То было время больших потерь в КПФ".11 На второй день существования териокского правительства, 2 декабря, СССР заключил с ним договор о взаимопомощи и дружбе. Согласно этому договору, новой республике ввиду близкого родства карельского и финского народов передавалась вся территория Карельской АССР (70 тыс. кв. км), а СССР - 3970 кв. км на Карельском перешейке и острова в Финском заливе. В правительство ФДР вошли только те финские коммунисты, которые находились в эмиграции в СССР. Почти за три недели до начала войны, 13 ноября, была сделана попытка привлечь в состав будущего правительства тогдашнего генерального секретаря Финской коммунистической партии А. Туоминена, проживавшего в Стокгольме. Согласно его воспоминаниям, между 13 и 21 ноября в Стокгольм прибыли два курьера Коминтерна. Они передали Туоминену два письменных послания (одно - от Куусинена и Г. Димитрова, другое - от Политбюро ЦК ВКП(б)) с предложением немедленно специальным самолетом прибыть в Москву в связи с ожидаемым разрывом советско-финляндских отношений и, как передал второй курьер устно, предстоящей войной и сформированием народного 14 правительства Финляндии, в котором Туоминен должен был занять пост премьер-министра, а Куусинен - президента. Оба раза генеральный секретарь Финской компартии ответил категорическим отказом. Никакой поддержки в Финляндии правительство в Териоках не получило (впрочем, как явствует из воспоминаний Мерецкова, всю войну Куусинен находился не в Териоках, а в Петрозаводске). Сформированные им воинские части 1-го финского народного корпуса насчитывали менее тысячи человек собственно финнов из числа эмигрантов, основную его часть составляли русские, а также ингры - коренное финское по происхождению население Ленинградской области. В Финляндии социал-демократическая партия и финская конфедерация профсоюзов после начала войны и образования правительства в Териоках выпустили совместное заявление, в котором, в частности, говорилось: "Рабочий класс Финляндии искренне желает мира. Но раз агрессоры не считаются с его волей к миру, рабочему классу Финляндии не остается другой альтернативы, кроме как вести битву с оружием в руках против агрессии и в защиту демократии, мира и самоопределения нашей страны".12 Бывшие бойцы Красной гвардии - участники финской революции 1918 г. обратились к министру обороны с просьбой зачислить их в ряды финских вооруженных сил. По всей стране наблюдался патриотический подъем, и не случайно в финской историографии война 1939-1940 гг. получила название "зимней войны за свободу и независимость Финляндии".13 В том, что Сталин преследовал решительные цели полного разгрома финской армии, сомневаться не приходится. Но вот подготовка к боевым действиям оказалась явно недостаточной. Вновь предоставим слово Мерецкову: "Во второй половине июля я был снова вызван в Москву. Мой доклад слушали И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов. Предложенный план прикрытия границы и контрудара по Финляндии в случае ее нападения на СССР одобрили, посоветовав контрудар осуществить в максимально сжатые сроки. Когда я стал говорить, что нескольких недель на операцию такого масштаба не хватит, мне заметили, что я исхожу из возможностей ЛВО, а надо учитывать силы Советского Союза в целом. Я попытался сделать еще одно возражение, связав его с возможностью участия в антисоветской провокации вместе с Финляндией и других стран. Мне ответили, что об этом думаю не я один, и предупредили, что в начале осени я опять буду докладывать о том, как осуществляется план оборонных мероприятий, после чего разрешили отбыть в округ". 14 Иного мнения придерживался начальник Генерального штаба РККА Б. М. Шапошников, считавший, что конфликт с Финляндией при любых обстоятельствах растянется на 15 несколько месяцев. Однако с его мнением Сталин и Ворошилов первоначально не посчитались. Финское правительство перед началом войны твердо знало, что ему не приходится рассчитывать на поддержку Германии. Во время своего второго посещения Москвы Таннер, после начала боевых действий занявший пост министра иностранных дел, на основании встреч финских и скандинавских представителей с германским послом в Советском Союзе Ф. фон Шуленбургом вынес твердое заключение, что в случае военного столкновения СССР и Финляндии Германия будет придерживаться нейтралитета, более благожелательного по отношению к советской, нежели к финской стороне. Действительно, с началом советскофинляндской войны германское правительство первоначально рассматривало возможность признания правительства ФДР в Териоки. Германские власти не пропускали через свою территорию в Финляндию добровольцев из Венгрии и закупленное финским правительством в Италии и других странах Западной Европы оружие, а также трижды (в декабре 1939 г., феврале и марте 1940 г.) "советовали" Швеции не вступать в войну на стороне Финляндии. Помимо советско-германских договоров на позицию Германии влияло опасение, что в ходе войны под предлогом помощи Финляндии Англия и Франция смогут укрепиться на Скандинавском полуострове, в частности в Норвегии, причем такие планы реально существовали в то время в английских и французских правящих кругах. С самого начала конфликта, когда он находился еще в дипломатической стадии, Англия и Франция были целиком на стороне Финляндии. Однако из-за войны с Германией и ожидания мощного германского наступления на Западном фронте они смогли помочь лишь кредитами и поставками вооружения и снаряжения, да и то только через месяц после начала войны, когда стало ясно, что финская армия способна выдержать удар. Некоторые наиболее антисоветски настроенные круги в английских и французских штабах думали о возможности нападения на советское Закавказье (с участием Турции), о бомбардировке с воздуха бакинских нефтепромыслов, что в тех условиях было очевидной авантюрой. Вопрос же о посылке в Финляндию экспедиционного корпуса через территорию Швеции и Норвегии встал в практическую плоскость лишь в конце войны. Значительную поддержку оказывали Финляндии США, предоставившие, в частности, финансовый заем. Американское правительство также ввело торговое эмбарго против СССР, затронувшее поставки стратегических материалов. Оказали помощь Финляндии поставками оружия и снаряжения, посылкой добровольцев и Скандинавские страны. Всего в Финляндию во время войны прибыло 11,5 тыс. добровольцев из Скандинавии (одних шведов было 8,5 тыс.), США и Венгрии. Однако сколько-нибудь решающего влияния на ход борьбы вся эта 16 помощь оказать не могла, и финнам приходилось полагаться в основном на свои силы и средства. Первые военные приготовления начались в Финляндии в конце августа 1939 г.; 13-30 ноября была проведена всеобщая мобилизация. В результате этого вооруженные силы Финляндии, в мирное время насчитывавшие 30 тыс. человек, были доведены до 600 тыс., что составило около 17% от 3,8-миллионного населения страны, продемонстрировав наивысшую мобилизационную способность среди стран-участниц Второй мировой войны. Такая большая численность вооруженных сил была достигнута за счет призыва 200 тыс. членов военизированной организации "Шюцкор", созданной Маннергеймом в 1920 г. Кроме того, привлечение 80 тыс. женщин - членов "Латта Сваард", вспомогательной организации "Шюцкора", на службу в тыловые части и подразделения позволило высвободить дополнительное число бойцов для фронта. По оценке западногерманского военного историка К. Типпельскирха, в боевых частях финской армии насчитывалось свыше 300 тыс. человек. Такое напряжение своих мобилизационных ресурсов Финляндия могла выдержать лишь в течение нескольких месяцев, после чего численность армии неизбежно должна была резко сократиться из-за необходимости возвратить значительную часть призывников в народное хозяйство. Эту закономерность подтвердил дальнейший опыт: в начале 1942 г. Финляндия вынуждена была демобилизовать большую часть вооруженных сил. В начале войны финская армия имела также явно недостаточно вооружения и боевой техники. По оценке Воронова, "финская артиллерия была гораздо слабее нашей. На ее вооружении были 37-миллиметровые противотанковые пушки "Бофорс", 76-миллиметровые пушки старого русского образца, 122- и 152-миллиметровые гаубицы системы Шнейдера и устаревшая 107-миллиметровая пушка. Финны пользовались старыми снарядами, изготовленными до 1917 года, - некоторые трубки и взрыватели даже покраснели от ржавчины. Подчас более трети снарядов не разрывались".15 К концу ноября 1939 г. Финляндия располагала всего 96 в большинстве своем устаревшими самолетами, 5 зенитными орудиями. Накануне войны финская армия имела запас патронов на два месяца, 81-миллиметровых мин - на 22 дня, 76-миллиметровых снарядов - на 21 день, снарядов для 122-миллиметровых гаубиц - на 24 дня, снарядов тяжелой артиллерии (от 152 мм и выше) на 19 дней, горючего и масел - на два месяца, авиационного горючего - на месяц. Военная промышленность страны была слаба и не могла обеспечить вооруженные силы всем необходимым в достаточном количестве. Главные надежды финны связывали с укреплениями "линии Маннергейма" на Карельском перешейке, которые возводились еще с конца 20-х годов, но особенно 17 интенсивно строились в 1938-1939 гг. Общая глубина территории с оборонительными сооружениями составляла 80-100 километров. Из этих сооружений 350 являлись железобетонными и 2400 - дерево-земляными, отлично замаскированными. Проволочные заграждения имели в среднем 30 рядов каждое. Надолбы - до 12 рядов. Любой населенный пункт представлял собой укрепленный узел, обеспеченный радио- и телефонной связью, госпиталем, кухней, складами боеприпасов и горючего. Боевые узлы сопротивления имели преимущественно по 5 опорных пунктов, чаще всего по 4 пулеметно-артиллерийских дота в каждом. Особенно выделялись доты постройки 1938-1939 гг., с 1-2 орудийными и 3-4 пулеметными амбразурами. Их обслуживали гарнизоны от взвода до роты, жившие в подземных казармах. Над поверхностью земли поднималась только боевая часть сооружения с круговым обзором, артиллерийскими и пулеметными амбразурами. Под землей были укрыты казематы, склады, кухня, туалет, коридоры, общая комната, офицерская комната, машинное помещение, лазы в купола и запасной вход. Покрытие такого дота, сделанное из железобетона, достигало двух метров толщины. Красная Армия значительно превосходила финскую. Как отмечал Мерецков, к концу кампании советские войска имели в 2,3 раза больше личного состава и в 2,8 раза больше артиллерии, чем противник. Но к началу боев части Красной Армии были рассредоточены по всей линии границы. Если из 15 финских дивизий на Карельском перешейке в то время было развернуто 9, то из 26-28 советских дивизий на главном направлении против "линии Маннергейма" находилось лишь 12-14. Кроме того, командование Красной Армии не смогло должным образом использовать свое почти абсолютное превосходство в авиации и танках. С самого начала боевые действия носили крайне ожесточенный характер. Успешными для Красной Армии они были лишь на Крайнем Севере, где финны в первые же дни эвакуировали порт Петсамо и отступили на 130 км южнее. Но условия тундры здесь ограничивали возможность крупномасштабного наступления. Наиболее жестокие бои завязались на Карельском перешейке. Советским войскам только к 12 декабря удалось преодолеть полосу обеспечения и выйти к укреплениям самой "линии Маннергейма". Красная Армия несла большие потери от мин, а миноискателей не имела, их пришлось срочно разрабатывать и запускать в производство уже после начала войны. "Финская пехота, - как подчеркивает Воронов, - умело использовала особые условия местности и стойко дралась в обороне. Инженерные сооружения и заграждения прикрывались многослойным огнем".16 Финны были вооружены автоматами "суоми", тогда как конструирование советских автоматов, как и миноискателей, началось уже в ходе 18 военных действий. К концу кампании в войска поступил пистолет-пулемет Г. С. Шпагина (ППШ). Несмотря на неоднократные попытки после короткой разведки боем прорвать главную полосу финской обороны, в декабре-январе это не удалось, хотя советские войска понесли тяжелые потери, Главной причиной неудач была недооценка финских укреплений, о которых тогда не сумели еще добыть достоверных разведывательных данных. Не было налажено также должного взаимодействия пехоты, артиллерии, авиации и танков, а эффективность артиллерийской подготовки оказалась низкой. Как вспоминает Мерецков, "перед началом действий я еще раз запросил разведку в Москве, но опять получил сведения, которые позднее не подтвердились, так как занизили реальную мощь "линии Маннергейма". К сожалению, это создало многие трудности. Красной Армии пришлось буквально упереться в нее, чтобы понять, что она собой представляет".17 А вот что пишет он об одном из штурмов главной полосы обороны: "Атаковали главную полосу, однако безуспешно. Отсутствие опыта и средств по прорыву такого рода укреплений опять дало о себе знать... Обнаружилось, что оборона противника не была подавлена. Доты молчали, а когда наши танки устремлялись вперед, они открывали огонь и подбивали их из орудий с бортов, сзади, пулеметами же отсекали пехоту, и атака срывалась. Танки того времени, не имея мощного орудия, не могли сами подавить доты и в лучшем случае закрывали их амбразуры своим корпусом. Выяснилось также, что нельзя начинать атаку издали: требовалось, несмотря на глубокий снег, приблизить к дотам исходное положение для атаки. Из-за малого количества проходов в инженерных заграждениях танки скучивались, становясь хорошей мишенью. Слабая оснащенность полевыми радиостанциями не позволяла командирам поддерживать оперативную связь. Потому различные рода войск плохо взаимодействовали. Не хватало специальных штурмовых групп для борьбы с дотами и дзотами. Авиация бомбила только глубину обороны противника, мало помогая войскам, преодолевавшим заграждения".18 Крайне неудачно сложились для советских войск боевые действия в районе севернее Ладожского озера. Здесь было самое узкое место финской территории, и Красная Армия, выйдя к Ботническому заливу, могла перерезать ее пополам. В ходе боев 10-12 декабря финны разгромили, взяв в кольцо 139-ю стрелковую дивизию, и нанесли тяжелые потери 75-й дивизии, посланной на помощь. Погибло более 5 тысяч красноармейцев, более тысячи попало в плен. Финские войска захватили 69 танков, около 40 орудий, 220 пулеметов, другие трофеи. Это был один из редких случаев в ходе войны, когда для достижения успеха финны предприняли фронтальную атаку советских позиций (в большинстве случаев они действовали с помощью обходов и охватов). Победа была куплена дорогой ценой. Финская 19 армия в этом сражении пропорционально понесла наибольшие потери за всю войну. Было убито и ранено до 30% участвовавших в столкновениях финских офицеров и унтерофицеров и 25% рядовых. В конце декабря также севернее Ладожского озера была окружена и уничтожена 163-я стрелковая дивизия, потерявшая более 5 тыс. убитыми и 500 человек пленными. В руки финнов попало 11 танков и 27 орудий. Такая же участь постигла в начале января 1940 г. 44ю моторизованную дивизию, посланную на выручку. Часть ее бойцов и командиров прорвалась обратно к границе, оставив в руках противника 70 орудий, 43 танка, 300 пулеметов. Как отмечает Маннергейм, из-за глубокого снега и метели было невозможно точно определить, сколько бойцов 44-й дивизии погибло в бою или скончалось от ран (многие раненые в условиях жестокого 50-градусного мороза замерзли, не дождавшись помощи). Пленных же финны захватили 1300 человек. О трагедии 44-й дивизии есть свидетельство и с советской стороны. Вот что пишет участник боев на Карельском перешейке москвич Б. Тягунов: "Почти ничего не сказано о наших пленных на "той войне незнаменитой", какой была финская война 1939-1940 гг. Тогда 44-я стрелковая дивизия, наступавшая из Карелии в ухтинском направлении к Ботническому заливу, почти перерезала Финляндию пополам. Морозы в ту зиму на Карельском перешейке и в самой Финляндии достигали 45°, зима была очень снежная, а лыжные части у нас появились только в феврале 1940 г. Дивизия вошла в глубь Финляндии на 60-70 километров, и, когда финские лыжные части перерезали ее коммуникации, она оказалась в полном окружении. На 40-градусном морозе, в метровых снегах дивизия осталась без снабжения, без достаточной санпомощи и без командования. Командир дивизии комбриг Виноградов, за год выросший из командира батальона (капитана) до командира дивизии (комбрига), вместе со своим начштаба и комиссаром дивизию оставили и как-то сумели прорваться к своим. Какое-то время брошенная на произвол судьбы дивизия отражала атаки маневренных финских войск, в массе использующие лыжи. Никакой помощи извне дивизия не получила, и через две-три недели неравных боев была целиком разгромлена. Несколько тысяч обмороженных, обессиленных солдат и командиров оказались в финском плену. Я помню, как нам, командному составу войск на Карельском перешейке, в начале января 1940 г. был зачитан приказ наркома обороны Ворошилова об этом печальном событии и о том, что комбриг Виноградов, его комиссар и начальник штаба были расстреляны "перед строем дивизии"".19 7 января 1940 г. ЛВО был преобразован в Северо-Западный фронт во главе с командармом 1-го ранга С. К. Тимошенко, a 11 февраля началась мощная артиллерийская 20 подготовка нового наступления на "линию Маннергейма". После шестидневных ожесточенных боев финское командование под угрозой прорыва начало 17 февраля отводить войска на вторую полосу обороны. Прорвать ее с ходу Красной Армии не удалось. Наступление возобновилось после перегруппировки войск 28 февраля, а 2 марта из-за глубоких вклинении советских войск финны стали отступать в тыловой укрепленный район Випури (Выборг). Части 7-й армии охватили выборгскую группировку с северо-запада, перерезав шоссе Выборг-Хельсинки. Правда, финской армии удалось потеснить прорвавшиеся части и локализовать захваченный ими плацдарм. Войска 13-й армии форсировали реку Вуоксу и шли на Кексгольм. В финском руководстве начались дебаты о заключении мира. Военная партия, которую возглавлял министр обороны Ю. Ниюккенен, выступала за продолжение войны. Ниюккенен указывал, что финская армия так и не допустила прорыва своего фронта (цитадель Выборга финны удерживали вплоть до прекращения огня 13 марта), понесла сравнительно небольшие потери и сохранила боеспособность. Сторонники продолжения войны рассчитывали на приближавшуюся весеннюю распутицу, которая должна была сковать действия наступавших советских войск, и, главное, на присылку обещанного Англией и Францией 150-тысячного экспедиционного корпуса. Однако, главнокомандующий Маннергейм, поддержанный Таннером, решительно высказался за прекращение войны и 7 марта посоветовал правительству начать переговоры о мире (12 марта был заключен Московский мирный договор). Маннергейм учитывал, что финские войска потеряли свои основные укрепления, утомлены боями, да и неотложные экономические нужды настоятельно требовали сокращения армии. Он так и не получил точного графика прибытия союзных войск, к тому же понимал, что, поскольку генеральное немецкое наступление на Западе неминуемо последует в самое ближайшее время, английские и французские войска сразу же будут отозваны из Финляндии. Опыт боевых действий союзников в Норвегии после майского наступления в Арденнах показал, что здесь Маннергейм был прав. Если бы правительство последовало советам Ниюккенена, то летом 1940 г., после окончания распутицы, вытесненная со своих укрепленных позиций финская армия осталась бы один на один со значительно превосходившей ее Красной Армией. Незадолго до окончания войны, в конце февраля, советские войска севернее Ладожского озера постигла еще одна крупная неудача. Были окружены две советские дивизии. Одна из них, 168-я, снабжалась по воздуху и смогла продержаться в Финском котле до заключения перемирия. Другая, 18-я, была почти полностью уничтожена при попытке прорыва. 18-я дивизия пала жертвой господствовавших в ней накануне войны "шапкозакидательских" 21 настроений и неумения вести боевые действия зимой в сложных условиях финского театра. Перед началом войны 18-ю дивизию посетил Воронов. Вот такие впечатления вынес он об этой поездке: "Я подолгу беседовал с командирами о значении артиллерии в современной войне, об уроках боев в Испании и на Халхин-Голе, призывал изучать своего вероятного противника, объективно оценивать его силы, не зазнаваться, не скатываться к "шапкозакидательству", избегать условностей в боевой подготовке. В одной из дивизий после беседы ко мне подошли несколько командиров и политработников. Они были не согласны с оценкой сил вероятных наших противников. - Это неверные установки, запугивающие личный состав, -- заявили они. - Они идут вразрез с указаниями высших инстанций. - Я вам высказал не только свои взгляды. Это - требование жизни. Наконец, это требование наркома, который прислал меня сюда. И все же мои слова, видимо, подействовали мало. Трагической была для этой дивизии недооценка сил противостоящего противника. Когда начались бои, она попала в окружение в лесах Карелии и понесла большие потери".20 О той же злополучной дивизии писал и Мерецков: "Хуже получилось с другой дивизией, переброшенной на фронт из украинских степей без предварительного обучения бойцов в условиях лесисто-болотисто-холмистой местности и глубоких снегов. Эта дивизия сражалась не на том участке, которым я в тот момент командовал, но мне рассказали о ее судьбе. Она оказалась в совершенно непривычной для нее обстановке и понесла тяжелые потери, а комдив погиб".21 Недостатки, обнаружившиеся у бойцов и командиров 18-й дивизии, были типичны для очень многих частей и соединений, участвовавших в финской войне, а это привело к тому, что победа была куплена дорогой ценой. 22 Глава 3. Итоги и уроки советско-финляндской войны. По Московскому мирному договору к СССР отошли все требуемые им ранее территории, а также вся территория Карельского перешейка вместе с Выборгом и район севернее Ладожского озера, плюс территория в районе Куолаярви на севере. Порт Печенга возвращался Финляндии. Военнопленные должны были быть немедленно возвращены обеими сторонами. Советский Союз вновь признал правительство в Хельсинки, не вспоминая больше о правительстве ФДР. 31 марта 1940 г. уступленные Финляндией территории (кроме Карельского перешейка) были объединены с Советской Карелией в Карело-Финскую ССР, а правительство в Териоки было преобразовано в правительство этой республики. В ходе войны Англия, Франция, США и Швеция оказали Финляндии дипломатическую поддержку. В частности, 14 декабря 1939 г. главным образом усилиями французской и британской дипломатии Советский Союз был исключен из Лиги Наций за агрессию против Финляндии. Это решение было последним решением Совета Лиги Наций и имело лишь символическое значение. Англия, Франция и Швеция поставили финской армии 191 самолет, 28 танков и тракторов, 223 полевых и морских орудия и гаубиц, 100 минометов 81миллиметрового калибра, 120 противотанковых пушек и 200 противотанковых ружей, 166 зенитных орудий. О количестве боевой техники в частях Красной Армии, действовавших против Финляндии, и о количестве потерянных обеими сторонами танков и боевых самолетов имеются лишь финские данные. Всего Финляндия использовала против СССР 287 самолетов (в том числе 167 истребителей), потеряв из них 61 машину. Советская авиация имела 2500 самолетов, из которых финскими истребителями и зенитной артиллерией было уничтожено 725. Из 3200 советских танков финны захватили или уничтожили 1600. Здесь сказалось превосходство поставленных западными союзниками новых истребителей над устаревшими советскими, которые, равно как и бомбардировщики, из-за своей тихоходности оказались уязвимы и для зенитного огня. Танки же часто применялись не для развития успеха, а для прорыва укрепленных позиций, что приводило к очень большим потерям. Но еще тяжелее были людские потери. Финская армия потеряла 23,5 тыс. убитыми и умершими от ран, более 1 тыс. пленными, 43,5 тыс. ранеными, из которых примерно 10 тыс. остались инвалидами. Советские потери финнами были оценены примерно в 200 тыс. 23 убитыми и умершими от ран. Потери гражданского населения Финляндии, в основном в результате бомбардировок, составили 646 убитых (так как финская авиация не совершала налетов на советскую территорию, среди гражданского населения СССР потерь не было). Командование ЛВО дало иные сведения о советских потерях: 48 745 убитых и умерших от ран, 68 863 раненых. Из приведенных Маннергеймом в мемуарах данных о числе военнопленных, взятых при окружении советских войск севернее Ладожского озера, явствует, что в финском плену оказалось по меньшей мере 5 с лишним тысяч красноармейцев. Их судьба была ужасна. В мае 1940 г., когда было подписано перемирие, финны передали наших военнопленных изможденных, обмороженных, инвалидов. Их везли в санитарных поездах, к которым никого не подпускали. Домой они не вернулись. Их семьи тоже были высланы, видимо, как семьи предателей. В 1990 г. были обнародованы данные о потерях Красной Армии в советско-финляндской войне, значительно превышающие прежние официальные цифры. П. А. Аптекарь подсчитал потери погибших по хранящимся в Российском государственном военном архиве книгам учета безвозвратных потерь РККА в войне с белофиннами и составил именные алфавитные списки убитых, умерших от ран (кроме тех, кто скончался в тыловых госпиталях) и пропавших без вести. Число погибших он определил в 131 476 человек, а число пленных примерно в 6000, из которых около 200 человек отказались вернуться на родину. Число раненых и обмороженных исследователь оценивает в 325-330 тыс. человек, потери авиации - в 640-650 самолетов, а потери танков - более чем в 2,5 тыс. машин, из которых более 650 было потеряно безвозвратно.22 По словам нового наркома обороны маршала С.К. Тимошенко "русские многому научились в этой тяжелой войне, в которой финны сражались героически". 23 Что касается уроков войны, то, к сожалению, усвоены они были далеко не достаточно, что подтвердили тяжелые потери Красной Армии в Великой Отечественной войне, крупные поражения 19411942 гг. Но характерно в этой фразе другое: Тимошенко, сам возглавлявший войска на Карельском перешейке, говорит, что финская армия сражалась героически. А ведь, скажем, по отношению к гитлеровской армии ни у кого из ее противников язык не повернется сказать, что она сражалась героически, хотя немецкие солдаты действительно в ряде случаев, например под Сталинградом, проявляли мужество. Дело в том, что героической мы называем лишь справедливую борьбу. Быть может, и Тимошенко, и многие другие бойцы и командиры в глубине души смутно догадывались, что воевать на этот раз приходится за неправое дело, что справедливость на стороне финнов, отстаивающих свою свободу и 24 независимость. Оттого и в народной памяти финская война осталась "незнаменитой", и дело тут вовсе не только в военных неудачах (вспомним не менее тяжелые неудачи 1941 г., которые тем не менее иначе отразились и в фольклоре, и в художественной литературе). Нет, народное сознание чувствовало несправедливость войны и не оставило ее в памяти. Финская компания показала нам плохую подготовленность организации руководства вооруженными силами Красной армии. Поэтому в мае 1940 года Сталином было принято решение о снятие наркома обороны маршала К.Е.Ворошилова и назначение нового наркома командарма I ранга С.К.Тимошенко, а также произошли изменения в Ленинградском военном округе. Генерал армии Г.К.Жуков вскоре сменил Мерецкова на посту начальника Генерального штаба. Используя накопленный опыт в этой войне, в рядах Красной армии была произведена реорганизация, официально упразднили комиссаров. Еще одним уроком зимней войны стали выявленные серьезные недостатки в действиях наших войск, а также в их теоретической и практической подготовки. Красная армия не имела навыков использовать потенциал новой техники. Войска оказались плохо подготовленными для ведения боевых действий в лесах, в условиях морозной погоды и непроходимых дорог. Типичной ошибочной Верховного командования являлась то, что при проведении военных операций недооценивалась мощь противника, а также неумелое использование разведавательных данных. Хрущев говорил: «Все мы – и в первую очередь Сталин – ощущали в нашей победе нанесенное нам финнами поражение. Это было опасное поражение, ибо оно укрепляло уверенность наших врагов в том, что Советский Союз – это колосс на глиняных ногах… Мы должны были извлечь уроки на ближайшее будущее из того, что произошло».24 25 Заключение. Так справедливой или несправедливой была эта война для Советского Союза, справедливой или несправедливой была она для Финляндии? Все сказанное выше однозначно обязывает к выводу: справедливой - для Финляндии, несправедливой - для СССР. В ходе конфликта мировое общественное мнение было на стороне Финляндии. Престиж СССР в мире резко упал. В феврале 1940 г. президент США Ф. Д. Рузвельт, выступая перед конгрессом американской молодежи, сказал: "Более двадцати лет назад... я решительно симпатизировал русскому народу... надеялся, что Россия решит свои собственные проблемы и что ее правительство в конечном счете сделается миролюбивым правительством, избранным свободным голосованием, которое не будет покушаться на целостность своих соседей. Сегодня же надежда или исчезла, или отложена до лучшего дня. Советский Союз, как сознает всякий, у кого хватает мужества посмотреть в лицо фактам, управляется диктатурой столь абсолютной, что подобную трудно найти в мире. Она вступила в союз с другой диктатурой и вторглась на территорию соседа, столь бесконечно малого, что он не мог представлять никакой угрозы, не мог нанести никакого ущерба Советскому Союзу, соседа, который желал одного - жить в мире как демократическая страна, свободная и смотрящая вперед демократическая страна".25 Здесь сталинскому режиму дана точная оценка, режиму, разрушившему надежды, возникшие после 1917 г. у части демократической общественности мира. Маннергейм в приказе по армии 13 марта 1940 г. в связи с завершением военных действий писал: "Более 15 тыс. из вас, кто вышел на поле боя, никогда не увидят снова своих очагов, а сколь многие из вас навсегда потеряли способность к труду! Но вы также нанесли врагам тяжелые удары, и, если 200 тыс. из них лежат в снежных сугробах и смотрят невидящими глазами в наше хмурое небо, в том нет вашей вины".26 Усилила ли победа в финской кампании безопасность СССР в целом и Ленинграда в частности? Ответ один: нет, не усилила, а, наоборот, ослабила. В июне 1941 г. финские войска вместе с гитлеровцами напали на Советский Союз и уже 31 августа захватили печально знаменитый поселок Майнила. В какие-нибудь два-три месяца финны достигли прежней границы на Карельском перешейке и даже пересекли ее, что, правда, не вызвало падения Ленинграда. Американский историк Ч. Лундин по этому поводу справедливо заключает: "Даже в терминах самой прагматичной реальности политики теперь очевидно, что все советское предприятие было хуже чем преступлением, оно было ошибкой. 26 Благодаря московской политике, толкнувшей Финляндию к сотрудничеству с Германией, русские оказались скучены в опасно ограниченном оборонительном периметре Ленинграда в условиях несравненно менее благоприятных, чем в 1939 г. В то время как германские армии наступали на город с юго-запада, финны, вооруженные лучше, чем когда-либо, нависали буквально на расстоянии пушечного выстрела с севера".27 Но теперь война была для Финляндии несправедливой. Она воспользовалась тяжелым положением вчерашнего противника и напала на него, рассчитывая на скорую германскую победу. Перефразируя высказывание бургомистра Штутгарта М. Роммеля: "Для Германии было лучше проиграть войну при Гитлере, чем выиграть ее с ним", - можно сказать, что "для Финляндии было лучше проиграть войну при Гитлере, чем выиграть ее с ним". Но несправедливость для финнов той второй войны 1939-1944 гг. не должна заслонять от нас совершенно иной характер первой, "зимней войны". Война, что началась между советским Союзом и Финляндией в самом конце осени 1939го, длилась три с половиной месяца и формально окончилась победой Красной Армии. Но в нашей стране о «той войне незнаменитой« вспоминать не любят. Ибо советская победа в ней оказалась пострашней многих поражений. Большие потери, понесенные советскими войсками в Финляндии, укрепили веру Гитлера в слабость Красной Армии и побудили фюрера не медлить с нападением на Советский Союз. Уроки из этой войны советская сторона извлечь не смогла и не успела, и 22 июня 1941 года стало для нашей страны началом катастрофы. В Финляндии и других государствах Запада советско-финскую войну называют «зимней войной». Ведь 105 дней схватки точно пришлись на зиму 1939-1940 года. Война продолжалась с 30 ноября 1939-го по 13 марта 1940 года. День заключения Московского мира стал черным днем в истории финского народа. Но и для нашего народа этот день никогда не был праздником. Была великая радость жен и детей, дождавшихся возвращения мужей и отцов из карельских лесов и болот, но сотни тысяч вдов и сирот ничто утешить уже не могло. К тому же наступивший мир оказался лишь короткой передышкой перед другой, гораздо более страшной войной, действительно уже не на жизнь, а на смерть., - против нацисткой Германии. 27 Примечания. 1. Маннергейм К.Г. Мемуары. М.: Вагриус, 1999г. С. 9. 2. Маннергейм К.Г. Мемуары. М.: Вагриус, 1999г. С. 263. 3. Соколов. Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. "АЛЕТЕЙЯ" СанктПетербург 1998. С. 58. 4. Мерецков К.А. На службе народу. М., 1971. С. 177-178. 5. История Второй Мировой войны 1939-1945 г. М.: Воениздат, 1974. С. 361. 6. Энгл Э., Паананен Л.. Советско-Финская война. М. Центрполиграф, 2006. С.37. 7. Соколов. Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. "АЛЕТЕЙЯ" СанктПетербург 1998. С. 64. 8. Энгл Э., Паананен Л.. Советско-Финская война. М. Центрполиграф, 2006. С.65. 9. «Правда» 13.11.39г. 10. Соколов. Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. "АЛЕТЕЙЯ" СанктПетербург 1998. С. 68. 11. Соколов. Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. "АЛЕТЕЙЯ" СанктПетербург 1998. С. 68. 12. Энгл Э., Паананен Л.. Советско-Финская война. М. Центрполиграф, 2006. С.69. 13. Энгл Э., Паананен Л.. Советско-Финская война. М. Центрполиграф, 2006. С.69. 14. Мерецков К.А. На службе народу. М., 1971. С. 34. 15. Воронов Н. Н. На службе военной. М., 1963. С. 136. 16. Воронов Н. Н. На службе военной. М., 1963. С. 138. 17. Мерецков К.А. На службе народу. М., 1971. С. 38. 18. Мерецков К.А. На службе народу. М., 1971. С. 42. 19. Мерецков К.А. На службе народу. М., 1971. С. 45. 20. Воронов Н. Н. На службе военной. М., 1963. С. 141. 21. Воронов Н. Н. На службе военной. М., 1963. С. 142. 22. Аптекарь П. А. Оправданы ли жертвы? - Военно-исторический журнал. 1992. No 3. 28 23. Маннергейм К.Г. Мемуары. М.: Вагриус, 1999г. С. 338 24. Хрущев. Вспоминает Хрущев. М.:1995г. С. 157-158. 25. Черчилль Уинстон. Вторая мировая война. С. 253. 26. Маннергейм К.Г. Мемуары. М.: Вагриус, 1999г. С. 306. 27. Соколов. Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. "АЛЕТЕЙЯ" СанктПетербург 1998. С. 75. 29 Библиография. 1. Аптекарь П. А. Оправданы ли жертвы? - Военно-исторический журнал. 1992. No 3. 2. Вестфаль З., В.Крейпе, Г.Блюментрит, Ф.Байерлейн, К.Цейтцлер, Б.Циммерман, X.Мантейфель. Роковые решения. Под редакцией доктора исторических наук полковника П. А. Жилина. Военное издательство Министерства Обороны Союза ССР Москва, 1958 3. Воронов Н. Н. На службе военной. М., 1963. 4. История Второй Мировой войны 1939-1945 г. М.: Воениздат, 1974. 5. Карпов Владимир. Маршал Жуков, его соратники и противники в годы войны и мира.М., «Роман-газета»,1991. 6. Лиддел-Гарт Б. Вторая мировая война. М., 1973. 7. Мерецков К.А. На службе народу. М., 1971. 8. Мировая война. 1939-1945. М., 1957. 9. Соколов. Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. "АЛЕТЕЙЯ" СанктПетербург 1998. 10. Старинов И. Записки диверсанта. Под общей редакцией Ирины Бородычевой., Альманах "Вымпел", No 3. 1997 11. Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы.- М.: ОЛМАПРЕСС, 1997 г. 12. Типпельскирх К. История второй мировой войны. М., 1956. 13. Черчилль Уинстон. Вторая мировая война.М. Военное издательство,1991. 14. Ширер Уильям. Взлет и падение третьего рейха. -М.: Воениздат, 1991. 15. Энгл Э., Паананен Л.. Советско-Финская война. М. Центрполиграф, 2006 30 Приложение. 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
