Феномен ядерного оружия в современном мире и перспективы
advertisement
1 МНОГОСТОРОННИЕ ПОДХОДЫ К ЯДЕРНОМУ РАЗОРУЖЕНИЮ: ПЛАНИРУЯ СЛЕДУЮЩИЕ ШАГИ Заседание 4. МИР БЕЗ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ: ЕСТЬ ЛИ СТИМУЛЫ ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ЯДЕРНЫМИ ДЕРЖАВАМИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ПО СТАТЬЕ VI ДНЯО? ФЕНОМЕН ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ ЯДЕРНОГО РАЗОРУЖЕНИЯ Анастасия Малыгина, Старший преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет Современные достижения науки и техники – это результат созревания европейской культуры Нового времени. Совершенствование способов и средств производства, ставшее итогом промышленной революции, в совокупности с достижениями науки заложили основу стремительного развития техники и технологий. Это в свою очередь предопределило безграничные возможности для практического приложения достижений науки к любой области человеческой деятельности. Поскольку военная сфера является одной из наиболее восприимчивых к последствиям любого технологического прорыва, применение ядерных технологий для военных целей было закономерностью. Тем не менее, в некоторых случаях человечество намеренно создает искусственные барьеры либо для развития технологии, либо для ее практического применения в определенной области человеческой жизни. Создание режима нераспространения ядерного оружия стало уникальным примером того, как вследствие договорной политики ведущих мировых держав были созданы этические барьеры для распространения смертоносных технологий и юридические преграды для применения ядерных технологий в военной сфере. Разработка ДНЯО – это пример того, как на международном уровне были заложены основы механизма регулирования развития научнотехнического прогресса. Развитию военно-технической составляющей ядерной науки были положены пределы, а мирным атомным проектам был дан зеленый свет. Более того, странам, добровольно отказывавшимся от применения ядерных технологий в военной сфере, предоставлялись привилегии, способствовавшие более активному освоению мирного атома. В доатомный период мировой истории трудно найти пример, когда государство добровольно ограничивало себя в использовании того или иного технического средства в качестве оружия, если было уверено, что это принесет победу. Формирование режима ядерного нераспространения стало результатом того, что ряд государств для обеспечения своей безопасности намеренно отказались от обладания определенным видом оружия. 2 Несмотря на то, что структура международных отношений переживает болезненный процесс деформации, базовые принципы Договора о нераспространении ядерного оружия как краеугольного камня этой структуры остаются неизменными. Поэтому значимость статьи VI ДНЯО несомненна и не требует дополнительных обоснований. Режим нераспространения ядерного оружия переживает нелегкие времена, что побуждает задуматься о перспективах ядерного разоружения. Обратимся к философии техники, чтобы расширить наше понимание феномена ядерного оружия и обозначить побудительные мотивы для выполнения разоруженческих обязательств ядерных держав. Традиционно феномен ядерного оружия изучался в контексте глобальных проблем человечества, в контексте международно-правовых норм и общечеловеческих ценностей, в контексте влияния научно-технического прогресса на социально-политические процессы современного мира. В то же время такие понятия, как «ядерно-космическая эра», «атомный век», «ядерная эпоха» стали неотъемлемой частью политического и научного дискурсов. Это убедительно доказывает, что существование ядерного оружия сформировало собственный контекст, в который помещены как глобальные проблемы, так и общечеловеческие ценности. Поэтому для поиска новых подходов к пониманию значения ядерного разоружения важно уделить должное внимание изучению того контекста, который создает ядерное оружие. ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЙ ТЕХНОКРАТИЗМ Для понимания феномена ядерного оружия важно, с нашей точки зрения, ввести понятие технократизма как отличительной черты западноевропейской цивилизации. Признаками технократизма, по нашему мнению, являются следующие установки: • наличие неизменной воли покорять пространство, время, материю и энергию дает силы преодолевать любые препятствия; • мощь – залог власти, власть в свою очередь предполагает контроль и управление как естественными, так и искусственными процессами; • прогресс есть благо, путь к достижению свободы и счастья, средство для достижения гармоничного и справедливого общества; • техника и человеческие потребности есть движущие силы прогресса; • человек при опоре на технику имеет власть над окружающим миром, который он способен механически преобразовывать в соответствии со своими желаниями и потребностями; • рациональное политическое управление опирается на множественные узкоспециальные знания экспертов и сложные технические системы; • негативные последствия функционирования техники рассматриваются как следствие злоупотребления, которое можно осознать и исправить; • повышение уровня техники и технологий – путь преодоления кризисных ситуаций как в рамках естественных природных, так и социально-политических процессов. 3 НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС: МОЩЬ ЭКСПЕРТОКРАТИИ И СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ДИЛЕТАНТИЗМ После окончания Холодной войны ряд таких общемировых тенденций, как распад биполярной системы, выход процессов глобализации на новый уровень, усиление взаимозависимости, расцвет национализма «малых» стран в различных регионах мира, диктат американской неолиберальной модели в глобальной экономике, рост популярности силовых методов в мировой политике, моделирует долговременные последствия для международных отношений. Это в свою очередь приводит к глубокой трансформации международно-правовых институтов. Мир стремительно теряет устойчивость: ведущие мировые державы, порой ценой значительных усилий, создают ту или иную структуру, но убыстряющийся темпо-ритм политической жизни вынуждает обновлять созданную структуру или переходить к новой 1 . Поэтому первая по важности проблема – это отсутствие глобального стратегического мышления в условиях стремительных изменений. Создание ядерного оружия было закономерным результатом развития западноевропейской науки в определенных политических условиях. Поэтому и кризис режима ядерного нераспространения следует рассматривать как часть идейного кризиса западноевропейской цивилизации, которая не сформулировала комплексного представления о том, как существовать в большом пространстве, развернувшемся перед ней с эпохи Великих географических открытий. Говоря о западноевропейской цивилизации эпохи индустриального капитализма, нельзя не согласиться с утверждением о том, что «в историческом движении цивилизованного мира много полезной прагматики и достижений, но нет стратегии и видимых концептуальных целей» 2 . В современном мире высокотехнологичных структур процесс рационального политического управления неразрывно связан с явлением, которое Ю. Хабермас определил как «привычку доверия к функционированию непроницаемых приборов и электрических схем» 3 . Доверие к технике и опора на сложные системы управления, проникая в сферу внешней политики, трансформирует базовые принципы демократии. Об этом, в частности рассуждает А. Арбатов: «…если в доядерную эпоху нельзя было начать и вести войну без поддержки хотя бы части населения страны-агрессора, то ядерную войну можно развязать без какого-либо согласия народа, просто доведя приказ высшего руководства до дежурных на пунктах управления пуском ракет (а в новейших системах управления даже минуя их – прямо на пусковые установки). Население, будучи главным объектом ответного ядерного удара, не несет никакой прямой ответственности за решение об агрессии высшего государственного руководства» 4 . Ученый и писатель Ч. П. Сноу в лекции «Наука и государственная власть» указывал на то, что одна из опасностей, нависших над западноевропейским обществом – это «притупление чувства будущего» 5 . Создание оружия массового уничтожения – это, пожалуй, самый драматичный пример, когда, как образно выразил эту проблему Н. Бор, «великие открытия становятся достоянием группы политиков» 6 . В сфере распространения ОМУ самые 4 ответственные решения, от которых порой зависит судьба не только одного государства, но и всего мира, принимаются тайно ограниченным кругом людей, не обладающих порой ни должными специальными знаниями, ни социальной и исторической интуицией, достаточной для принятия столь ответственных решений. Ни в одной из стран, ставших со временем членами ядерного клуба, не велось открытых общественных дебатов на тему, нужно ли государству создавать собственное ядерное оружие. Программа создания нового вида вооружений запускалась в результате решения, выработанного в процессе сотрудничества небольшой группы ученых, узкого круга военных и ограниченного числа правительственных чиновников. С начала ХХ в. мы видим поэтапное повышение наукоемкости не только производства и применения определенного вида оружия, но и сферы принятия политических решений, касающихся его разработки, использования или уничтожения. Сложная военная техника требует все более высокого уровня подготовки научно-технических, инженерных кадров, личного состава вооруженных сил и, что менее очевидно, наличия специальных технических знаний у лиц, принимающих политические решения и лиц, ведущих переговоры по вопросам ограничения вооружений и разоружения. В условиях, когда принцип избрания политического руководства страны путем демократических выборов сужает масштаб политического мышления до пределов, кратных числу легитимных переизбраний на руководящий пост, а политтехнологии приводят к власти не всегда достойнейших из лучших, вопросы политического управления в сфере развития и накопления ОМУ следует рассматривать как акт стратегического делитантизма. Многократное увеличение ответственности за принимаемые политические решения происходит при одновременном снижении компетентности лиц, их принимающих. Технократы видят выход в привлечении в структуру государственной власти тех, кто получил специальное естественнонаучное или техническое образование, и особенно тех ученых, которые обладают не только теоретическим и практическим знанием в традиционном понимании этого слова, но также имеют «ожидание того знания, которое должно прийти» 7 . Однако знать много о многом – эталон образования эпохи Возрождения – в современном мире невозможно. Экспертократичность современного общества обусловлена дифференцированностью мира знаний и систем образования. Процесс принятия политических решений испытывает воздействие двух групп: «вопрошающие журналисты» и «поясняющие эксперты». Журналист, поверхностный всезнайка, знает часть о многом. Эксперт, знает много о части, за ним признается максимальный авторитет в минимальной области. В конечном счете, решение политика зависит от мнений журналиста и эксперта. Притом что социально-политическая роль эксперта выше, чем роль журналиста: суждениям экспертов доверяют все – и политик, и журналист. Дифференциация системы образования и исследовательской тематики приводит к формирования «туннельного сознания» у экспертов, когда гипотезы, факты и соображения, не вписывающиеся в сложившуюся картину мира, отвергаются как ненаучные или в лучшем случае складируются, то есть активно не обсуждаются и остаются не востребованными. Если к этим тенденциям добавить внутриполитический и 5 международный лоббизм военно-промышленного комплекса, через систему фондов и стипендий активно влияющего на постановку проблем и формулирование задач НИОКР, то картина вырисовывается достаточно мрачная. По некоторым данным, общее число ученых и инженеров, вовлеченных по всему миру в НИОКР составляет примерно 2,5 млн человек. Их них около 50 тыс. заняты исключительно в сфере развития вооружений 8 . Независимые исследователи, представляющие британскую неправительственную организацию «Ученые за глобальную ответственность», проведя ряд исследований, также отмечают рост вовлеченности ученых и инженеров в процесс создания высокотехнологичных видов вооружений и сопутствующей инфраструктуры 9 . В общемировых масштабах складывается ситуация, когда наибольшие по объему финансовые и наилучшие по качеству интеллектуальные ресурсы направляются на решение проблем военно-промышленного комплекса и обороны, в то время как исследования, нацеленные на поиск решений глобальных проблем, остаются без должного внимания и поддержки. Налицо очередной парадокс ядерно-космической эры: там, где требуется стратегическое видение и чувство социально-исторической ответственности, господствует узко практический технократический подход, а в области принятия важнейших политических решений, где наряду с прочим необходимы специальные экспертные знания, усиливается дилетантизм. Гонка вооружений привела к созданию громадных военных бюрократий и масштабного военно-промышленного комплекса. В свою очередь переговоры по проблемам разоружения, ограничения и сокращения вооружений требуют больших временных, финансовых и интеллектуальных затрат. Как и военнопромышленный комплекс, это своего рода сложное предприятие с высоким уровнем кооперации. Разоруженческий процесс, как и процесс создания ядерного оружия, стал явлением социально-политическим. По нашему мнению, между этими феноменами есть много общего: внутренняя конкуренция, самовоспроизводство проблематики исследований, инерция в принятии решений и реакции на изменения окружающего мира. Безусловно, подобные феномены требуют отдельного исследования. В рамках же нашей работы не можем не отметить, что в поисках вариантов совершенствования режима ядерного нераспространения нельзя не учитывать наличие взаимосвязи и взаимовлияния этих феноменов. ТЕХНОКРАТИЧЕСКИЙ КОНСЬЮМЕРИЗМ И ГОНКА ВООРУЖЕНИЙ Человеческие потребности рассматриваются западноевропейской культурой в качестве ключевого фактора становления человека, человеческого общества, экономического и социально-политического прогресса. В вульгаризированной форме этот принцип находит выражение в глобальном распространении ценностей так называемого общества потребления. В более широкой трактовке консьюмеризм ставит перед каждым вопрос: «Что ты должен сделать, чтобы стать счастливым?». Технократический консьюмеризм переформулирует этот вопрос: «Что еще нужно приобрести, чтобы стать счастливым?» Если перевести этот вопрос в термины национальной безопасности, то он будет звучать так: «Какой еще вид техники нам нужен, чтобы обеспечить свою безопасность?» 6 С конца XIX в. политико-военные элиты начинают делать ставку на передовые технологии как средство изменения или поддержания статус-кво. Атомный век явил миру беспрецедентный по масштабам и достигнутым результатам пример реализации проекта экспериментальной науки, которая теперь рассматривается как путь и средство господства не только человека над природой, но и человека над человеком. В ядерно-космическую эру наука получает еще большую поддержку со стороны национальных правительств, а научные знания становятся немаловажным ресурсом усиления мощи государства. В тех регионах, где потенциал военно-политической конфликтности продолжает оставаться напряженным на протяжении десятков лет, стремление обеспечить безопасность государства приводит к тому, что ядерное оружие и средства его доставки рассматриваются как один из возможных и эффективных инструментов обеспечения национальной безопасности. В контексте доминирования либеральной рыночной модели и в условиях развития атомной энергетики проблемы, порождаемые технократическим консьюмеризмом, приобретают особую остроту. Как известно, на мировом рынке существует жесткая конкуренция между экспортерами ядерных материалов и технологий. В борьбе за рынки сбыта, сулящие многомиллиардные контракты, государства-поставщики порой небрежно относятся к вопросу соблюдения гарантий МАГАТЭ. Факты того, что в странахимпортерах ведутся военные разработки или что какая-либо из странпокупателей не является членом ДНЯО, не удерживали экспортеров от заключения сделок с ними. Эксперты обращают внимание на то, что существующие международные механизмы экспортного контроля в области ядерных технологий и в смежных областях далеко недостаточны для решения обозначенной проблемы. История разоблачения международной сети торговли ядерной технологией и компонентами, созданной руководителем пакистанской ядерной программы Абдул Кадыр Ханом 10 , представляет особый интерес с точки зрения наших рассуждений. Во-первых, в этой ситуации наиболее ярко проявились онтологические противоречия ядерно-космической эры, когда сугубо прагматичный экономический практицизм либерального рынка и узконациональные интересы, создавая питательную среду для ядерного распространения, сосуществует с универсалистскими заявлениями мировых лидеров о важности идей нераспространения как залога сохранения мира на Земле. Во-вторых, возрастание социо-культурного и экономического глобализма на современном этапе международных отношений упрощает трансграничное распространение идей, знаний и технологий в общепланетарных масштабах. Расширение и углубление международных хозяйственных связей в условиях глобализации усложняют процесс отслеживания многоходовых посреднических схем нелегального приобретения товаров, чувствительных с точки зрения ядерного распространения. Но если подробнее рассмотреть деятельность сети Хана, то речь не всегда идет о «черных рынках» товаров и технологий. Зачастую это были полулегальные или даже легальные действия с 7 использованием правовых лакун национальных законодательств в сфере экспортного контроля. Специалисты говорят также о том, что раскрыта лишь самая верхушка айсберга, созданного Абдул Кадыр Ханом. Особенность сетевой деятельности предопределяет высокую жизнеспособность подобных структур. То, что разоблачили некоторые сегменты сети, не означает, что сеть потеряла способность эффективно функционировать или тем более перестала существовать. Спрос на военные ядерные технологии в мире растет. Сеть Хана стала «лакмусовой бумажкой», и одновременно «катализатором» процессов ядерного распространения. В-третьих, очередной этап коммуникационной революции ведет к приватизации информационных потоков. Новые технические средства и принципы организации коммуникации предполагают исключение возможности контролировать содержание потоков информации, которыми обмениваются участники сети. Иными словами, раньше Интернет был свалкой информации, работавшей по принципу «все для всех». Новые коммуникационные платформы вводят принцип корпорации, когда участники сами налагают ограничения на доступ к информации, которой обмениваются, и регулируют количество участников. С точки зрения свободы самовыражения это, наверное, хорошо. Но позитивно ли это с точки зрения контроля за распространением идей, знаний и технологий? В-четвертых, ряд исследователей как принципиально новое явление современности отмечают феномен приватизации войны негосударственными акторами 11 . Серия крупных террористических актов на территории США и Европы активизировала дискуссию о том, что террористические группировки становятся самостоятельными, неуправляемыми и непредсказуемыми игроками на международной арене. В этом контексте согласимся с Д. Евстафьевым, что война Израиля с «Хизбаллой» может быть рассмотрена как фактически первая серьезная силовая операция, которая велась государством против субгосударственного участника международных отношений, который обладает качественно новым уровнем потенциала для производства технологически продвинутых видов вооружения 12 . Гонка вооружений в контексте западноевропейской технократической культуры оправдывается двумя утверждениями, которые никогда не подвергались сомнению. Первое – прогресс неминуем. Второе – научно-технический прогресс обуславливает создание новых средств уничтожения врага, притом техника сама служит движущей силой прогресса. Внутренняя доминирующая тенденция западноевропейской культуры заключается в технократическом консьюмеризме и стремлении силой побеждать препятствия, покорять пространство и время, материю и энергию. Если с этих позиций рассматривать угрозу «горизонтального» распространения ОМУ, то мы приходим к следующим выводам. Глобальный Юг заимствует ценностные ориентиры и культурные установки западноевропейской цивилизации. Поэтому вполне логично, что в своем стремлении обеспечить безопасность мировой Юг делает ставку на технический прогресс и повышение количества, качества и мощности вооружений. В условиях сокращения политического пространства и времени и приватизации международных отношений в игру вступают еще и 8 субгосударственные игроки. Так что распространение ядерного оружия становится вопросом времени. ОСТРЫЕ ВОПРОСЫ ЯДЕРНО-КОСМИЧЕСКОЙ ЭРЫ Творческая сила человеческого разума не знает пределов. Если взять за основу так называемую «шкалу масштабов», базирующуюся на геометрических размерах исследуемых объектов, то мы увидим, что в настоящее время векторы продвижения процессов познания и функционального использования потенциалов природы устремлены уже не только в макро-, атомные и микросистемы, но и в наносистемы. В трехмерной системе пространственных координат деятельность человечества также развивается по всем ныне известным направлениям. В XXI веке изменилась сама парадигма развития науки. От познания тайн и попыток управлять природными процессами естественная наука перешла к целенаправленному конструированию мира через создание новых материалов и процессов. Становится очевидным, что если продолжать осваивать земные и околоземные пространства, имея в своем гносеологическом и онтологическом багаже нерешенные проблемы и мировоззренческие установки науки Нового времени, то неминуема катастрофа. Современная политическая реальность такова, что «угроза рукотворного самоуничтожения представляется… не в форме абстрактной теоретиковероятностной модели, а как конкретная опасность, возрастающая по мере насыщения аппарата принятия и выполнения военно-политических решений компьютерными средствами» 13 . Существование оружия массового уничтожения и безграничные возможности человечества в покорении сил природы обусловили наличие таких характеристик ядерно-космической эры, которые ставят вопрос о необходимости выработать новые критерии для оценки научно-технического прогресса. С появлением ядерного оружия человечество стало смертным 14 и одновременно именно на человека легла ответственность за судьбу мира. Получив в свое распоряжение сверхмощное оружие, человек как бы взял на себя божественное право определять будущее. Согласимся с У. Черчиллем: «Не став заметно более добродетельным и не имея более мудрого руководства», человечество «впервые получило в свои руки орудия, с помощью которых оно, бесспорно, может уничтожить само себя». И это исключительное положение, когда человек стал хозяином смерти, этот уникальный момент в истории человечества, стал результатом, «к которому привели, наконец, людей вся их слава и все их труды» 15 . В то же время ядерное оружие выступает как глобальный уравнитель. О глобальном экономическом кризисе можно не знать и, не будучи встроенными в глобальную экономику, можно этого кризиса не бояться. Ядерная угроза, о существовании которой в принципе тоже можно не догадываться, по определению не может быть пустой абстракцией. Западноевропейская цивилизация на протяжении ХХ в. тешила себя верой в то, что научно-технический прогресс дает ей возможность покорять, контролировать и управлять как естественными природными, так и социальнополитическими процессами. Однако, наличие ядерного оружия в современно мире многократно усложняет политические процессы, протекающие в различных регионах земного шара. Усиление совокупной мощи развивающихся 9 государств и размножение центров принятия политических решений, происходящее на фоне усложнения сетей международных контактов и ускорения динамики научно-технического развития приводит к тому, что международная игра становится более сложной, с большим числом игроков и большим числом вариантов развития ситуации. Иными словами, задачи прогнозирования и управления в ядерно-космическую эру многократно усложняются. Рост числа новых вызовов и угроз безопасности, проистекающих из субгосударственной сферы, наглядно демонстрирует, что высокая степень развития экономики, науки и техники не гарантирует способности управлять жизненно важными процессами в глобальных масштабах. Наряду с глобальным «цифровым» разрывом исследователи заговорили о разрыве «возрастном» как не только общемировом демографическом, но и социально-политическом, мировоззренческом явлении. Продолжающееся повышение качества жизни населения в совокупности с достижениями современной медицины и фармакологии приводят к увеличению продолжительности жизни населения в экономически развитых станах Севера. Это означает, что период активной политической, научной и иной социально значимой деятельности населения также удлиняется. Логично будет предположить, что подобные демографические процессы не могут не сказаться на замедлении смены поколений лиц, принимающих политические решения в странах мирового Севера. В то же время мировой Юг стремительно молодеет и набирает не только экономический вес, но и политические амбиции. В скором будущем международные отношения могут превратиться в отношения между шестидесятилетними образованными состоятельными и всем довольными «северянами» и тридцатилетними малограмотными недовольными и агрессивно настроенными «южанами». Безусловно, такая схема крайне условна и предполагает значительную долю упрощения, которое не учитывает высокий уровень грамотности и профессиональной квалификации в отдельных регионах глобального Юга. Но данная упрощенная модель полезна с той точки зрения, что наглядно демонстрирует взрывоопасный потенциал конфликтности, таящийся в зарождающемся «возрастном разрыве». Нельзя не учитывать, что среди тех тридцати стран, которые специалисты по ядерному нераспространению рассматривают как потенциальных обладателей ядерного оружия в первой половине XXI века, большинство приходится на глобальный Юг. Вопрос «ядерного выбора» государства в этом свете приобретает новое толкование. Приходится учитывать такие трудно формализуемые моменты, как стремление государства утвердить свою политическую независимость на международной арене, обозначить свою социально-экономическую и научнотехническую самодостаточность и сформировать альтернативу «военному доминированию либеральных демократий». Важно также отметить различие в историческом опыте и социальнопсихологических особенностях мировоззрения политически активных «северян» и «южан». Ядерное распространение означает расширение клуба ядерных держав, что автоматически запускает механизм самовоспроизводства ядерного сдерживания как модели военно-политических отношений между странами. Однако у «новичков», в отличие от «старых» членов ядерного клуба, не будет многолетнего опыта существования в напряженной атмосфере 10 взаимного гарантированного уничтожения и наработанных десятилетиями «тормозных механизмов» сдержанности и самоконтроля во внешнеполитических заявлениях и действиях. Этим бесценным опытом обладают «северяне». С другой стороны, именно мировой Юг может в перспективе выработать новые подходы к решению глобальных проблем человечества и стать инициатором корректировки мировоззренческих установок, а может быть и разработки так необходимой общепланетарной стратегии. Любой прорыв в технике и технологиях, примененный в военной сфере, оказывает комплексное воздействие на формы, способы вооруженной борьбы и как следствие на военное строительство. Благодаря прогрессу в развитии средств доставки ядерного оружия впервые в мировой истории сложилась ситуация, когда при равных силах противников каждая из сторон может нанести удар по центрам мощи противника в самом начале войны. Отличительной чертой атомной эры периода Холодной войны стало то, что обороняющиеся державы в военном плане были так же сильны и готовы к войне, как потенциальные агрессоры, что стало решающим фактором взаимного сдерживания. Таким образом, уникальность ядерного оружия состоит в том, что его создание послужило предпосылкой для возникновения нового механизма сохранения мира с помощью ограниченного по масштабам комплекса средств вооруженной борьбы. В то же время, появление ядерного оружия стало причиной зарождения нового, дистанционного и бесконтактного типа войны. Решение о применении ядерного оружия принимается на самом высоком государственном уровне и население страны, являющееся главным объектом ответного ядерного удара, фактически не может повлиять на решение о ядерной агрессии. Однако, это не снимает с граждан страны этической ответственности за то, что государство обладает ядерным оружием и готово его применить. Очередной парадокс ядернокосмической эры заключается в том, что страны либеральной демократии основывают свою безопасность на политике, которая не имела бы почти никакого смысла, если бы проведение ее всецело зависело от согласия нации. В западноевропейской системе ценностей явление научно-технического прогресса имеет неоспоримую позитивную коннотацию. Со времен промышленной революции XVII в. отношение к этому феномену формируется по принципу «участвуй или проиграешь». Однако, наличие различных видов оружия массового уничтожения и средств их доставки, а также комплексные проблемы, уже кардинально повлиявшее на условия существования человечества, в перспективе могут стать источником еще более опасных угроз. С периода Первой мировой войны и особенно после ее окончания научные и технические кадры, как и сам уровень развития естественных наук рассматривается как фактор военной мощи, как государственный военнополитический и стратегический ресурс. После Первой мировой войны был сделан вывод о том, что технический прогресс неизбежен, а высокий уровень развития науки и техники следует рассматривать как элемент военной мощи государства. На развитие естественной науки и техники начинают обращать более пристальное внимание, чем прежде. И именно с этого момента, по 11 нашему убеждению, любое научное открытие оценивается с точки зрения его возможного применения в военных целях и боевого значения этого применения. А значит, с этого момента растет число пограничных отраслей, когда переход от мирного к военному может быть достаточно быстрым. Разрастается инфраструктура и штат. И сокращать все это становится с каждым этапом все сложнее и все более затратным. Опыт, накопленный человечеством за время существования ядерного фактора, должен послужить толчком к переосмыслению отношения западноевропейской цивилизации к ценности научно-технического прогресса как такового. Вполне очевидно, что, учитывая трагические ошибки прошлого, человечеству в будущем следует намеренно отказываться от потенциально опасных направлений в научно-технических разработках. Ибо с точки зрения долгосрочных последствий, проще, дешевле, а главное безопаснее вообще не начинать военную программу, нежели, обладая определенным видом оружия, предпринимать шаги, направленные на отказ от его применения и полное уничтожение его запасов. Конечно, в ближайшее время реализация подобной установки маловероятна. Но с точки зрения разработки долгосрочной всеобъемлющей стратегии нераспространения, переосмысление ценностных ориентиров западноевропейской цивилизации особенно в отношении к научнотехническому прогрессу представляется не просто желательным, но и неизбежным. Наличие ядерного оружия обуславливает сдержанность поведения ведущих игроков, что само по себе является стабилизирующим фактором в мировой политике. Однако эта стабилизирующая роль ведет, скорее, к консервированию существующих проблем, недели к их решению. Ядерное сдерживание по своей сути может быть обращено против государственного игрока. В то время как новые угрозы международной и национальной безопасности, которые множатся с каждым годом, преимущественно имеют негосударственный характер. Становится все более очевидным, что существование ядерного оружия в условиях трансформации системы международных отношений не столько укрепляет международную безопасность, сколько многократно усложняет решение ключевых вопросов, усиливая дестабилизирующий характер глобальных проблем. Вместе с тем ядерное оружие – это лишь средство реализации стратегии сдерживания. Суть полемики о том, отказываться или нет от ядерного оружия и что в случае отказа может его заменить, сводится к поиску иных средств сдерживания. Однако положение о том, что сдерживание является непременным условием обеспечения международной стабильности не так уж очевидно. То, что сдерживание просуществовало почти полвека и не дало осечку может означать не только то, что оно работает, но и то, что оно вообще не работает. Иными словами, может быть, миру несказанно повезло, что ядерное оружие ни разу не было применено. Но на сегодняшний день нет никаких гарантий, что оно не будет применено в будущем. Для поиска новых подходов к пониманию значения ядерного разоружения важно уделить должное внимание изучению того контекста, который создает существование ядерного оружия. Если вектор развития, заданный 12 технократической парадигмой, в условиях существования ядерного оружия привел к системному кризису, то, очевидно, необходимо если не кардинально менять курс дальнейшего развития (человечество встало на путь технического развития и отказ от техники в принципе не возможен), то хотя бы корректировать базовые представления, на которых строится система международной безопасности. Режим ядерного нераспространения, как и любой другой режим контроля над вооружениями, являющийся частью Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений, нацелен на контроль в первую очередь пространства, материи и знания. Под пространством понимается создание преград для стихийного неконтролируемого «горизонтального» распространения военных технологий. Материя как материалы и оборудование и знания как технологии и иная информация, чувствительная с точки зрения создания оружия массового уничтожения и средств его доставки выступают объектами экспортного контроля. Отказ от химического и биологического оружия, как нам видится, происходит в том числе и потому, что угрозы, проистекающие из самого факта существования этих видов ОМУ, превышают потенциальные выгоды от обладания ими. В отношении ядерного оружия эта логическая связка пока менее очевидна. Ядерное оружие за долгие десятилетия своего существования было мифологизировано и эстетизировано. Оно стало неотъемлемым символом мощи государства, доказательством высокого уровня его развития, обрело мощный потенциал психологического воздействия на потенциального противника. На сегодняшний день для тех государств, которые решили создать собственное ядерное оружие, не существует непреодолимых преград. Правовые и политические барьеры, которые международное сообщество начало активно создавать с середины 1950-х годов, могут лишь значительно осложнить задачу создания ядерных сил. Но история показывает, что государство с высоким уровнем мотивации способно успешно преодолеть эти барьеры. Кроме того, в современных условиях базовые знания о создании простейших ядерных взрывных устройств доступны широкому кругу специалистов по всему миру. Даже если уничтожить все ядерное оружие на Земле, нет гарантии, что оно не будет «изобретено вновь» и произведено. Тот же принцип действует и в отношении отдельных государств. Если с помощью военной силы принудить государство отказаться от создания ядерного оружия и уничтожить военную составляющую его национального ядерного комплекса, нет никаких гарантий, что через восемь-десять лет государство не восстановит свои технологические способности. Если рассуждать о дополнительных стимулах для ядерного разоружения, то их необходимо искать в корректировке социально-политических оценок и смене мировоззрения национальных политических элит. В постиндустриальном мире усилия по укреплению режима нераспространения должны воздействовать на волю международных игроков использовать ядерные технологии в военных целях. Для того, чтобы государство не стремилось обладать ядерным оружием, нужно, в первую очередь, обращать внимание на причины, побуждающие его использовать атомную энергию в военных целях. Поскольку в условиях 13 информационной революции и глобализации практически невозможно остановить распространение знаний и технологий, решение проблем ядерного нераспространение должно базироваться не только на ужесточении барьеров для распространения материалов и техники. Крайне важно сконцентрировать усилия мирового сообщества на том, чтобы сделать международную среду менее взрывоопасной и конфликтогенной. Иными словами, когда получение доступа к ядерным технологиям и накопление достаточных ресурсов для создания ядерного оружия становится вопросом времени, функция политического контроля процессов распространения-нераспространения должна ориентироваться не столько на пространственно-временные характеристики, сколько на задачи управления волей к приобретению ядерного оружия. Глобальный режим ядерного нераспространения критикуется за отсутствие возможности принуждения к выполнению базовых норм глобального нераспространения, а также надежных механизмов экспортного контроля и санкций, за неспособность своевременно выявлять и пресекать нарушение международных договоренностей. Особенность системы, сложившейся вокруг ДНЯО, заключается в том, что сам Договор, претендующий на универсальность, создавался в конкретных исторических условиях для решения совершенно конкретных задач. Прошло сорок лет со времени разработки Договора. Архитектура международных отношений и структура глобальной безопасности переживают процесс если не деформации, то значительной корректировки. В этих условиях, как ни странно, режим остается на плаву. Но, будучи неотъемлемой частью сложившейся системы международных отношений, он не может не испытывать стресса. Режим ядерного нераспространения находится в состоянии кризиса. Однако кризис не означает неминуемой катастрофы. Кризис – это напряжение и столкновение потенциалов, которое при условии адекватной реакции со стороны мирового сообщества и национальных правительств, способен послать в систему конструктивный импульс развития. Примечания 1 Баталов Э. Предмет философии международных отношений // Международные процессы. Т.3, №2 (8), май-август 2005. 2 Мясникова Л. Смена парадигмы. Новый глобальный проект. // Мировая экономика и международные отношения, 2006, №6. С. 3. 3 Хабермас Ю. Политические работы. М.,2005. С. 213. 4 А. Арбатов Ядерное сдерживание и распространение: диалектика «оружия судного дня» // Мировая экономика и международные отношения. 2005. №1. С. 5. 5 Сноу Ч. П. Портреты и размышления. М., 1985. С. 227-278. 6 Из отчета о поездке научного консультанта КГБ Якова Терлецкого в конце 1945 г. к Нильсу Бору. На вопрос Терлецкого, существует ли защита от атомных бомб, Н. Бор, в частности ответил: «… Естественным методом защиты от атомный бомбы надо считать установление международного контроля над всеми странами. Надо, чтобы все человечество поняло, что с открытием атомной энергии судьбы всех наций сплетены чрезвычайно тесно. … Я должен заметить, что все ученые без исключения, работавшие над атомной проблемой, в том числе американцы, возмущены тем, что великие открытия становятся достоянием группы политиков». Цит. по: Творцы ядерного века. Лев и атом. М., 2003. С. 293-294. 7 Сноу Ч. П., там же 8 Rappert B. Non-Lethal Weapons as Legitimizing Forces? Technology, Politics and the Management of Conflict. – Taylor and Francis, 2003. P. xi. 14 9 Langeley Ch., Parkinson S., Webber Ph. Behind Closed Doors. Military Influence, Commercial Pressure and the Compromised University – Scientists for Global Responsibility, 2008. – http://www.sgr.org.uk/ArmsControl/BehindClosedDoors_jun08.pdf 10 О сети А.К. Хана см. например: Nuclear Black Markets: Pakistan, A. Q. Khan and the Rise of Proliferation Networks, ed. by М. Fitzpatrick; Corera G. Shopping for Bombs. Nuclear Proliferation, Global Insecurity, and Rise and Fall of the A.Q. Khan Network. Oxford University Press, 2006. 11 Ананьев Е. Внешнеполитическая полемика в США \\ Международная жизнь, 2005, №2. С.25. 12 Евстафьев Д. Глазами консерватора: Апокалипсис? – NO!\\ Индекс безопасности, 2007, №1. С.158. 13 Яковенко А. Политика, новые технологии и XXI век // Ядерный контроль, 2006, №2. С.85. 14 Шаповалов В.Ф. Философия науки и техники: О смысле науки и техники и о глобальных угрозах научно-технической эпохи. М., 2004. С.241. 15 Цит. по: Финлеттер Т.К. Сила и политика. Внешняя политика и военная мощь Соединенных Штатов в век водородного оружия. М., 1956. С.333.
