Экономическое поведение китайского купечества конца XVIII

Вестник ДВО РАН. 2010. № 2
УДК 94(510)+94(47+57)
Р.И.ПОПОВ
Экономическое поведение
китайского купечества
конца XVIII–первой половины XIX в.
в записках русских современников
На основе опубликованной литературы и архивных источников анализируется экономическое поведение китайского купечества в пограничной торговле с русскими в конце XVIII–первой половине XIX в. Автор отмечает,
что, опираясь на целый ряд выработанных стратагем, китайским купцам удалось сформировать своеобразную
модель поведения, которая позволяла достигать желаемых результатов при экономии средств.
Автор делает вывод, что в период изоляции Китая купеческим компаниям, опиравшимся на поддержку
правительства, удалось укрепить свое положение в торговле с Россией и добиться первенства в кяхтинских
торгах.
Ключевые слова: фронтир, Россия, Китай, Кяхта, русские, китайцы, торговля, китайские купеческие компании, стратагемы, экономическое поведение.
Economic behavior of the Chinese merchant class in the end of the XVIII–first part of the XIX centuries in
notes of the Russian contemporaries. R.I.POPOV (P.G.Demidov Yaroslavl State University).
Economic behavior of the Chinese merchant class in the frontier trade with the Russians in the end of the XVIII-first
part of the XIX centuries is analyzed on the basis of the published materials and archival documents. The author notes
that, basing on a lot of elaborated stratagems, Chinese merchants managed to generate the original model of behavior
which was focused not only on achievement of the desirable results, but also on saving means.
The author comes to the conclusion that during isolation of the country by the Chinese merchant companies, relying
on support of the government, it was possible to strengthen the position in trade with Russia and to achieve priority in
Kyakhta`s trade.
Key words: frontier, Russia, China, Kyakhta, the Russians, the Chinese, trade, the Chinese merchant companies,
stratagems, economic behavior.
Достигнутые на современном этапе успехи в экономике Китая вполне очевидны. Китайское государство является одним из основных торговых партнеров России на ее
Дальнем Востоке. Поэтому неудивителен интерес, который проявляют в настоящее время
представители российских политических и деловых кругов к особенностям ведения бизнеса с Китаем. Чтобы лучше изучить и понять эти особенности, необходимо обратиться к
истории российско-китайских торговых отношений. В отечественной историографии существует целый ряд исследований (см., например: [5, 8, 13, 19, 22]), в которых поднимаются проблемы динамики и структуры российско-китайской торговли, приводятся данные о
размерах товарооборота между двумя странами, излагается повседневная жизнь жителей
Кяхты и Маймачена и т.д.
Вместе с тем вне поля зрения исследователей осталась такая тема, как экономическое поведение китайских купцов. Отсюда цель данного исследования – анализ экономического поведения китайского купечества в пограничной торговле с русскими в конце
XVIII–первой половине XIX в.
ПОПОВ Роман Игоревич – соискатель (Ярославский государственный университет им. П.Г.Демидова).
E-mail: [email protected]
40
Под экономическим поведением принято понимать систему хозяйственных действий
предпринимателя, отражавшую цели его экономической деятельности и способы их реализации с точки зрения внутренних и внешних побуждений [16, с. 14]. Если внутренние побуждения можно рассматривать и как проявление системы ценностей и представлений купцов
в их отношении к организации своего дела, богатству и собственности, то внешние отражают прежде всего общественное мнение, которое быстро и ярко реагирует на их поступки.
Экономическое поведение китайского купечества в рассматриваемый период, на наш
взгляд, во многом определялось стратагемным мышлением, предполагавшим достижение
желаемого результата и соблюдение принципа экономии средств. Идеологическую и методологическую его основу составляли тексты представителей философских школ (среди
которых были военные и дипломаты), в которых впервые началось обобщение опыта применения хитрости и обмана в реализации различных коммерческих планов.
Существование стратагемного мышления как особого типа мышления в Китае, оказавшем большое влияние на развитие китайской культуры, в последнее время признается
многими исследователями. Указывая на довольно широкую область применения стратагем, некоторые из них пишут об их приоритетном использовании в военном деле, дипломатии и религиозных учениях [6, 9, 11].
Не отрицая этого, в данной статье мы попытаемся выяснить: оказала ли влияние стратагемная культура на экономическое поведение китайских купцов и как вообще соотносились понятия стратагемности и морали в процессе китайской торговли.
Но прежде следует остановиться на методологическом подходе к этой теме. Нам представляется целесообразным анализ экономического поведения китайского купечества на
основе теории фронтира. Эта теория впервые была предложена американским историком
Ф.Тернером на Всемирном историческом конгрессе в Нью-Йорке в 1893 г. Под фронтиром он подразумевал место или момент встречи носителей двух культур разного уровня
развития. В данном случае на краю осваиваемой территории в России и в Китае оказались
«люди сходной закваски, волей чрезвычайных обстоятельств из-за неумеренных амбиций или просто непоседливого характера вытолкнутые из традиционного общества своей
страны» [10, с. 75]. Среди них было немало предприимчивых купцов, целью жизни которых на порубежье являлось обогащение. Именно на границе в процессе взаимодействия
российское купечество впервые познакомилось с особенностями экономического поведения китайских предпринимателей.
Основными источниками изучения экономического поведения китайских купцов для
нас стали как опубликованные, так и неопубликованные записки и письма российских
политических деятелей, купцов первой гильдии, сотрудников дипломатических и духовных миссий, путешественников и ссыльных, многие из которых в разное время посещали
Кяхту и бывали на российско-китайской границе. Эти материалы и впечатления современников в какой-то мере удовлетворяли растущий с годами интерес к Китаю, который проявляли представители правящих, деловых, научных и религиозных кругов России, а также
содействовали формированию более широких знаний об экономическом, политическом,
культурном и духовном укладе подданных Китайской империи.
В рассматриваемый период торговля между Россией и Китаем осуществлялась в Кяхтинской слободе на основании трактата, заключенного в 1728 г. Кяхта для русских была
своего рода окном в Китай. Производившиеся здесь торги являлись основанием всей российской коммерции в Сибири.
Напротив Кяхты располагался китайский пограничный городок, который русские называли Китайской слободой, или Маймаченом. Здесь проживали китайские купцы – выходцы из северных провинций Китая и из самого Пекина [18, с. 169]. Именно они в период
изоляции страны одними из первых познакомили русских с организационными основами ведения своего дела, элементами профессиональной этики, а также с религиозными и
культурными нормами.
41
Вид торговой слободы Кяхта. – http://frontiers.loc.gov/ (дата обращения 18.11.2006 г.)
Китайское купечество, наряду с крестьянами и военными, относилось к сословию
минь1. По словам И.Бичурина, купцом в Китае мог стать каждый, кто постоянно занимался предпринимательством [3, с. 55]. Крестьяне обрабатывали землю и ловили рыбу,
а горожане и жители больших слобод были ремесленниками.
Поэтому все китайские города представляли собой «гостиный двор», где сельскими и
городскими жителями осуществлялась взаимная торговля [3, с. 122]. Защитив внутреннюю торговлю от проникновения иностранного капитала и укрепив в этой сфере свое
господство, китайское купечество постаралось сохранить преобладание и в пограничных
торгах, в частности с Россией. Этим во многом и объяснялось поведение китайцев в ходе
коммерческих операций с известными российскими купцами.
По мере знакомства и общения с китайскими торговцами русские современники отмечали, что китайцы издавна придерживались многих обычаев, обязательных в торговой
среде, несоблюдение которых было чревато исключением из рядов купеческого общества.
«Не отличаясь особым развитием товарищеских чувств», китайские торговцы в то же
время являлись людьми практичными, расчетливыми, трудолюбивыми, благоразумными,
а главное, дисциплинированными (РГИА. Ф. 560, оп. 4, д. 409, л. 3) [1, с. 50; 4, с. 213].
В отличие от русского купечества они понимали, что их сила в единении и осознании общности интересов. Для того чтобы сохранить лидирующие позиции в кяхтинской торговле,
«китайцы, охраняя добрый порядок и имея неизменное согласие», действовали торговыми
компаниями, которые называли фузами (Санкт-Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 21,
оп. 5, д. 183, л. 29 об.). Администрацию фузы составляли старшина (зургучей), комитет и
секретарь. Решения комитета были обязательны для всех членов общества. Существовала
компания за счет взносов. Собранные деньги шли на заключение торговых сделок, авансы,
1
Говоря о китайских сословиях, И.Бичурин отмечал: «В древности… китайский народ делился на четыре сословия: дворян, землепашцев, мастеровых и торговцев. Военного сословия не было, потому что все землепашцы
обязаны были по очереди исправлять военную службу; а мастеровые и торговые составляли сословия только
по отношению к столице, как местопребывания владетеля. Ныне китайский народ разделяется на два сословия:
дворян – чень и разночинцев – минь». К первым относились все чиновники – и гражданские, и военные, ко второму – купцы наряду с крестьянами, фабрикантами, художниками, ремесленниками [3, с. 55].
42
Улица в Маймачене. – http://frontiers.loc.gov/cgi-bin/query (дата обращения 3.02.2010 г.)
ведение судебных тяжб, организацию похорон в случае смерти кого-либо из купцов и другие нужды компании. На заседаниях общества обсуждались все дела, касавшиеся определенной отрасли торговли, устанавливались рыночные цены на товары. За нарушение положений устава компании виновный мог быть подвергнут взысканию или даже исключению
из ее рядов [12, с. 2]. Служащие торговых компаний и крупных магазинов не были просто
наемными людьми, как, например, в России, а являлись пайщиками и получали свой процент от дохода. Поэтому каждый приказчик ощущал себя хозяином торгового предприятия
(магазина) и был лично заинтересован в успешном развитии общего дела.
В ведении коммерции китайцы отличались большим порядком и аккуратностью. Постоянно следили за торговыми книгами, «которые по китайскому обычаю считались доказательством того, что в них записано» [4, с. 214]. Крупная торговля велась преимущественно в кредит. Если срок платежа по кредиту не был сразу оговорен, то, по китайскому
обычаю, платеж производился перед одним из четырех ежегодных китайских праздников,
т.е. перед праздниками весны, лета, осени и зимы. Перед Новым годом полагалось оплачивать все счета, что строго соблюдалось. Долговые документы не получили у китайцев
распространения. Основанием всех расчетов служили торговые книги, иногда торговые
письма. Торговлей по векселям, как это делали русские купцы, китайцы не занимались. По
мере развития отношений с российскими купцами китайские торговцы стали прибегать к
распискам. Поскольку подписи в Китае не были приняты, вся коммерческая документация скреплялась печатью торгового общества. Следует заметить, что расписки иностранцам китайские предприниматели давали неохотно. Основываясь на идеях конфуцианства,
крупные китайские коммерсанты старались придерживаться в своих делах благородных
принципов, о которых русский консул в Западном Китае Н.В.Богоявленский пишет:
«...китаец смотрел на дело так, что если ему верят, так пусть вполне верят, а то иначе он не
будет заключать сделки» [4, с. 214].
Исходя из многовекового опыта китайское купечество в торговом деле, коммерческих
сделках честность ставило выше обмана и ценило ее в своих русских торговых партнерах.
Ссыльный декабрист М.М.Бестужев, будучи в Кяхте, отмечал, как некоторые из русских
купцов, занимавшихся чайной торговлей, «действуя прямо и чисто, заслужили доверие
43
Китайские купцы в Маймачене. – http://frontiers.loc.gov/cgi-bin/query (дата обращения 18.11.2006 г.)
лучших китайских фуз» [2, с. 232]. Коммерческая репутация русского купечества в глазах
китайцев была высока, вот как об этом пишет путешественник, современник тех событий:
«За достоверно известно… что китайцы поставляют за правило уважать русских предпочтительно перед всеми прочими европейцами, торгующими в Кантоне» [15, с. 270].
Однако недоразумения в ходе ведения торгов, безусловно, встречались. И современники,
восхищавшиеся деловой этикой китайцев и русских, признавали существование у ряда
«беззастенчивых» в их среде правила «не надуешь – не продашь» [12, с. 1].
Если в отношении качества продаваемых товаров китайцы старались быть безупречными, то в своем поведении во время торгов всегда прибегали к хитростям и уловкам с
целью достижения успеха.
Ведя торговлю в Кяхте, китайские купцы старались больше узнать о характере, привычках и профессиональных качествах русских. «Несмотря на чинность и церемонии китайцев, – писала Е.А.Авдеева-Полевая, – они не соблюдают их с русскими. Входя в дом,
просто говорят: “здравствуй”, а некоторые, очень знакомые, берут и жмут руку, потом
садятся, курят табак и говорят с хозяином на изломанном русском языке» [1, с. 50]. Осмотрев выставленные образцы товаров и договорившись за чашкой чая о ценах, китайцы приобретали все необходимое. Всем русским китайские купцы давали свои имена (Железный
гром, Чертов капитан и т.д.), редко ошибаясь в характере человека [1, с. 50].
Памятуя о том, что «удача приходит лишь к тем, кто умеет держать свои планы втайне»
[21, с. 532], китайцы в поведении с русскими купцами были чрезвычайно скрытны и сдержаны2. По мнению П.С.Палласа, « …в этом они превосходили русских, которые, напротив, не наблюдают ни согласия, ни порядка, ни молчаливости» [17, с. 179, 180]. Будучи хорошо осведомленными о пристрастии русских купцов и приказчиков к крепким напиткам,
китайские торговцы нередко использовали эту их слабость в своих интересах. Употребление спиртного «делало молодых российских купцов излишне болтливыми», что позвоПервый российский генеральный консул в Маниле П.В.Добель по этому поводу отмечал: «Без сомнения, китайцы умеют лучше всех других надевать личину для скрытия истины. Те, кои привыкли обманывать, имеют вид
столь спокойный, неизменный, что едва самый проницательный взор откроет истину» [11, с. 64].
2
44
ляло китайцам без особых усилий узнавать всю необходимую
информацию (Отдел рукописей
Российской национальной библиотеки, далее ОР РНБ. Ф. 731,
оп. 1, д. 526, л. 2). Довольно часто
и «собственная корысть» мешала
русским хранить коммерческую
тайну [18, с. 180]. Таким образом,
узнав наперед цену российским
товарам, китайцы корректировали
свои. Во время торгов с русскими
купцами китайский старшина решал, какое количество товара следует покупать и по какой цене. Он
Китайские купцы в Маймачене. – http://frontiers.loc.gov/cgi-bin/
следил за тем, чтобы китайских
query (дата обращения 18.11.2006 г.)
товаров, выставленных на продажу, было меньше, чем русских, и запрещал сбывать только что привезенные, не продав
старые. Если русскими купцами какой-либо ценный для китайцев товар был привезен в
небольшом количестве, они скупали его целиком, убеждая русских в том, что этот товар
пользуется большим спросом в Китае. Когда же, спустя год, русские предприниматели
вновь привозили его, китайцы заявляли, что потребность в таких товарах отпала и приобретали их по более низким ценам с выгодой для себя. Если русские купцы поднимали
цены на товары, запас которых был невелик, китайское купечество занимало выжидательную позицию и могло удерживать ее месяцами, стараясь сбить цену [14, с. 569].
Все вышеизложенное отнюдь не означает, что китайские купцы были сплошь хитрецы
и обманщики. Напротив, это были люди, умевшие стратегически мыслить и составлять
применительно к той или иной коммерческой ситуации различные планы, в которых расставляли для противника своеобразные ловушки. Условиями для успешной реализации
таких стратегических замыслов было умение предвидеть последствия, знание психологических особенностей тех, против кого был направлен план. Немаловажным было и упорство автора плана в его реализации. Все это издавна практиковалось китайцами и было частью их национальной психологии. Сами они оценивали свое поведение исходя из одного
общего критерия: если купец действовал в интересах государства и на благо народа, он
относился к положительным персонажам – и наоборот.
Знали ли русские о стратагемном поведении китайцев? Вполне возможно. Во всяком
случае, об этом явлении коротко упоминал в своем докладе царю чрезвычайный посланник Савва Владиславович Рагузинский3, заключивший с китайской стороной Кяхтинский
трактат в 1728 г. [11, с. 29]. Об этом сообщал иркутским губернским властям в 1781 г.
иркутский купец Федор Щегорин, представляя свод правил, которым должны были следовать китайские купцы в торговле с русскими [20].
Оценив преимущества торговой стратегии китайцев, русское купечество в 1792 г. образовало в Кяхте шесть компаний. Каждая выбирала компаньона, который назначал цену
товарам и определял объемы продаж. Ежегодно русские устанавливали положения кяхтинской торговли. Однако, не считаясь обязательными для каждого, они далеко не всегда соблюдались всем русским купечеством (ОР РНБ. Ф. 731, оп. 1, д. 526, л. 2 об.). Поэтому, чтобы регламентировать кяхтинские торги, русское правительство издало ряд определенных
правил [7], которые по своему содержанию были очень схожи с китайскими и за немногиПо словам Х.Зенгера, С.В.Рагузинский был первым «западным» политическим деятелем, который упомянул,
применительно к Китаю, термин «стратагема». В 1727 г. он писал о китайских сановниках: «И сию вторую стратагему они чинили, чем бы меня обмануть» [11, с. 29].
3
45
ми изменениями просуществовали до 1854 г. Эти положения, несомненно, были направлены на укрепление позиций русского капитала в торговле с китайцами и в значительной
степени способствовали ее развитию. Однако, несмотря на рост торговых оборотов Кяхтинской ярмарки, российские купцы по-прежнему вынуждены были «торговать на одном
и том же месте, иметь дело с одними и теми же участниками китайских фуз, подчиняться
их требованиям и не знать в подробности того, в каком положении находится их внутренняя торговля» [17, с. 796]. Русские «не могли расширить круга своей торговли новыми статьями промена», поскольку находились вдали от китайских потребителей и не способны
были угадать их «действительных потребностей» [17, с. 796].
Подводя итоги, следует отметить, что, опираясь на целый ряд выработанных стратагем,
китайским купцам удалось создать своеобразную модель поведения для коммерции с русскими. В целом в период изоляции страны китайские купеческие компании при поддержке
правительства настолько эффективно укрепили свои позиции в пограничной с Россией
торговле, что русские современники признали их превосходство в кяхтинских торгах.
ЛИТЕРАТУРА
1. Авдеева-Полевая Е.А. Записки и замечания о Сибири // Зап. иркут. жителей / сост., прим. и послесл.
М.Д.Сергеева. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1999. С. 7-124.
2. Бестужев М.М. Письмо к сестре Елене Александровне в Москву // Сиб. сб. / под. ред. И.И.Попова.
Иркутск, 1896. Вып. 3. С. 232.
3. Бичурин И. Статистическое описание Китайской империи: в 2 ч. Ч. 1. СПб., 1842. 278 с.
4. Богоявленский Н.В. Западный застенный Китай. Его прошлое, настоящее и положение в нем русских
подданных. СПб.: Б.и, 1906.
5. Вилков О.Н. К истории Кяхты в XVIII в. // Изв. СО АН СССР. Сер. Общественные науки. 1972. Вып. 2,
№ 6. С. 41-47.
6. Воеводин А.И. Стратагемы – стратегии войны, манипуляции и обмана. Красноярск: Кларетинаум, 2000.
104 с.
7. Высочайше утвержденные правила, по которым кяхтинской таможне и купечеству при производстве
с китайцами торгов поступать долженствует // Полное собр. законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 26,
№ 19328. С. 75-79.
8. Жиров А.А. Купеческая слобода Кяхта и ее обитатели (фрагменты истории повседневности) // Процессы
урбанизации в Центральной России и Сибири: сб. ст. / под ред. В.А.Скубневского. Барнаул: Изд-во Алтай. ун-та,
2005. 321 с.
9. Завьялова Т.Г. Стратагемы в традиционных религиозных учениях Китая // Сибирь на перекрестье мировых
религий: материалы межрегион. конф. / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2002. С. 218-221.
10. Замятина Н.Ю. Зона освоения (фронтир) и ее образ в американской и русской культурах // Общественные
науки и современность. 1998. № 5. С. 75-88.
11. Зенгер Х. Стратагемы. Китайское искусство жить и выживать: в 2 т. Т. 1. М.: Эксмо, 2006. 512 с.
12. И.К. Иностранная торговля и денежное обращение в Китае // Сиб. сб. / под ред. И.И.Попова. Иркутск,
1895. Вып. 2. С. 1-36.
13. История Сибири с древнейших времен до наших дней: в 5 т. Т. 2. Л.: Наука, 1968.537 с.
14. Максимов С. На Востоке, поездка на Амур в 1860–1861 гг. Дорожные заметки и воспоминания. 2-е изд.
СПб., 1871. 594 с.
15. Мартос А. Письма о Восточной Сибири. М., 1827. 291 с.
16. Миронов Б.Н. Историк и социология. Л.: Наука, 1984. 174 с.
17. Носков И. Пояснение на статью г. Киттары: «Кое-что о кяхтинской торговле» // Эконом. указатель. 1858.
№ 87. 31 авг.–12 сент. С. 795-801.
18. Паллас П.C. Путешествия по разным провинциям Российского государства: в 3 ч. Ч. 3. СПб., 1788. 624 с.
19. Петров А.И. Китайцы в Кяхте (1727–1917 гг.) // Вестн. ДВО РАН. 2009. № 1. С. 3-14.
20. «Правила» ведения торгов с русскими, составленные китайскими купцами // The Gennadii V. Yudin Collection of Russian-American Company Papers. Library of Congress. Manuscript Division. Washington, DC20540.
– http://frontiers.loc.gov/intldl/mtfhtml/mfdigcol/lists/mtfyumTitles1.html (дата обращения 18.11.2006).
21. Сыма Тянь. Лао-цзы и Хань Фэй-Цзы. Избранные жизнеописания // Всемирная галерея. Древний Восток.
СПб.: Терция, 1994. С. 530-565.
22. Тагаров Ж.З. Динамика и структура российско-китайской торговли через Кяхту (конец XVIII–середина
XIX в.) // Журн. истор.-эконом. исследований. 2004. Т. 4, № 1/2.
46