Документ 2322229
реклама
Т.Н. Чернова-Дёке Немецкие поселения на периферии Российской империи Кавказ: взгляд сквозь столетие (1818-1917) (К 190-летию основания немецких колоний) МОСКВА – 2008 449 УДК94(=112.2)(479)|17/19 ББК 63.3(24) Т.Н. Чернова-Дёке Немецкие поселения на периферии Российской империи. Кавказ: взгляд сквозь столетие (1818-1917) (К 190-летию основания немецких колоний). М.: «МСНК-пресс», 2008. 208 c., илл. ISBN 978-5-98355-058-2 Монография представляет собой комплексное исследование проблемы становления немецких поселений на Кавказе и соответствующей имперской политики. Основное внимание уделено причинам переселения, образованию выходцами из Вюртемберга колоний в Грузии и специфике их социальноэкономической и религиозной жизни, административного и духовного управления колонистами. На основе архивных материалов и законодательства империи, положений Кавказского комитета рассмотрены позиция правительства и действия местной администрации по отношению к колониям, в частности по оказанию поддержки в хозяйственной и социокультурной адаптации швабов, а также – по ликвидации землевладений и недвижимого имущества немецких выходцев в Кавказском наместничестве в годы Первой мировой войны. Затронут вопрос о взаимоотношениях немцев с местным населением. Концептуально обозначены подходы к освещению основных периодов и этапов расселения немцев и меннонитов, в ходе их внутренних миграций и незначительной иммиграции в мощном потоке переселенцев на Северный Кавказ, и роли немецкого фактора в колонизации, освоении его территории. Показано своеобразие самоинициированных немецких поселений, возникших в первой половине ХIХ в. на казенных и позже – в основном на арендных и приобретенных частных землях. Издание предлагается вниманию специалистов-историков, кавказоведов и всех, интересующихся историей российских немцев. Издание осуществленно при финансовой поддержке Министерства регионального развития Российской Федерации ISBN 978-5-98355-058-2 © Т.Н. Чернова-Дёке, 2008 ©МOO «Немецкое молодежное объединение», 2008 © ЗАО «МСНК-пресс», 2008 Содержание Введение: Актуальность, цель исследования, историография, источники. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5 Глава I. Возникновение немецких колоний в Закавказье 1. Причины эмиграции из Вюртембергского королевства.. . . . . . . . . . 17 2. Ход переселения швабов на Кавказ. Позиция А.П. Ермолова .. . . 20 3. Ареалы расселения и водворение. Политика российских властей относительно немецких колонистов в Грузии . . . . . . . . . . . . . . 29 Глава II. Период становления немецких поселений (1819-1844) 1. Поддержка колонистов правительством в экономическом развитии. Помощь разоренным войной колониям. Налогообложение и взыскание долга казне.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36 2. Влияние внешних и внутренних миграций немцев на становление закавказских колоний. Об условиях поселения немецких колонистов на владельческих землях.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 43 Глава III. Социально-экономическое положение немецких колоний 1. Подъем хозяйственного развития и специализация колоний в условиях наместничества (1845-1881). Уплата казенного долга.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 56 2. Социально-экономическое положение колоний в порефор­менный период и накануне Первой мировой войны . . . . . 68 Глава IV. Демографические процессы Динамика увеличения численности колонистов. Образование дочер­­них колоний. Характер взаимоотношений с местным населением.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 79 Глава V. Религиозная жизнь и специфика управления духовными делами общин 1. Влияние Базельских пасторов-миссионеров. Церковные Уставы 1823 и 1829 гг. Особенности духовного управления.. . . . . . . . 88 3 2. Сепаратизм и вред сектантства. Принятие Особого Устава 1841 г. Преодоление раскола в общинах колонистов.. . . . . . . 94 3. Роль Колонистского Синода и оберпастора в управлении духовных дел и в общественно-культурной жизни немецких колоний.. . . . . . . 101 Глава VI. Система административного управления колониями 1. Административный надзор за колониями в условиях укрепления гражданского управления и реформы 1840 г.. . . . . . . . . 112 2. Учреждения управления колониями немцев в Кавказском наместничестве . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 114 3. Подчинение немецких колоний МГИ. Передача их в ведение губернских и местных по крестьянским делам учреждений . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 120 Глава VII. Ликвидационное законодательство и действия администра­ции Кавказского наместничества (1914-1917) 1. Эхо антинемецкой кампании в Закавказье.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 126 2. Усилия администрации края по реализации узаконений о ликвидации недвижимого имущества немецких поселенцев.. . . 129 Заключение.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 143 Приложение История становления немецких колоний на Северном Кавказе .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 147 4 Немецкие поселения на периферии Российской империи Актуальность, цель исследования, историография, источники Введение В имперском измерении российской истории очень важно учитывать фактор неоднородности империи. Кавказу принадлежит здесь особое место. Отказываясь мерить шаблоном внутренних губерний, к нему пытались приложить мерку, взятую из Польши, Финляндии, Сибири, Прибалтики, и «только очень немногие» имели представление о нем «как о величине совершенно особого рода». Это меткое определение Кавказа в докладной записке графа И.И. Воронцова-Дашкова Николаю II укоренилось в научной литературе.1 Покоренный в ходе ряда кровопролитных войн Кавказ был «усмирен» и стал в силу своего геополитического положения важным опорным пунктом, хотя оставался слаборазвитой окраиной, дорогостоящей периферией империи. Многообразен перечень вопросов, на которые должна отвечать современная историография по проблеме отношений центра империи и ее окраин. Сложная ткань взаимодействия местных и имперских властей на Кавказе была слабоизученной, причём в свете официальной советской установки о «добровольном вхождении» окраин в состав империи. Настало время нового прочтения истории «владычества» России в этом регионе, дополняя традиционные темы Кавказской войны, русской колонизации, проведения реформ и т.д. менее изученными аспектами – такими, как исход (мухаджирство) горцев с Кавказа в Турцию, межнациональные трения и др. В частности – сюжетами хозяйственного освоения кавказского пограничья, фронтира (от англ. «frontier») немецкими переселенцами. Избранное нами направление – немецкие колонии как объект исследования – лишь кажущееся «мелкотемье». Изучение кавказского анклава колоний позволяет полнее раскрыть суть государственной миграционной и переселенческой политики, межнациональных отношений и конкретизировать многогранный процесс формирования регионального социума. Данное сравнительно-историческое исследование призвано раскрыть совокупность причин переселения, специфику социокультурной адаптации и жизни немцев в Закавказье (с учетом слабых связей между анклавами немецких колоний в империи), управления колониями, в частности духовного, выяснить их место и роль в экономическом развитии и влияние на процесс взаимного усвоения культурных навыков в соприкосновении различных групп населения края. Эти сюжеты дополняют написание полной картины истории российских немцев. Такова поставленная задача. Хронологические рамки работы определены самим ходом исторических событий: переселение немцев в 1817/1818 гг. и конец империи в 1917 г. В основе изложения и архитектоники книги лежит историко-хронологический подход. 5 Немецкие поселения на периферии Российской империи Подвижность и становление границ Кавказского края (в состав которого неизменно входил и Северный Кавказ), неоднократные изменения его административно-территориального деления и реформирование системы управления в исследуемый период, полиэтничность Кавказа и взаимовлияние культур этносов при их этноконфессиональных различиях, иммиграция немцев и переселенческая политика – все региональные процессы могут быть поняты только в контексте истории государства. Империя давно ушла в прошлое, но изучение ее истории представляет не только академический интерес. Это и дань исторической памяти, и задача сегодняшнего дня в преодолении стереотипа «империи зла» в сознании ее современных соседей. В историографии возник термин «новая имперская история постсоветского пространства».2 Образование на Кавказе трех суверенных закавказских республик и вхождение Северного Кавказа в Российскую Федерацию ставит данный вопрос в плоскость их реальных взаимных отношений, преодоления частичного кризиса доверия. И с этой позиции становится явной актуальность исследования общего и особенного в положении российских немцев. Изучение исторического опыта и различных сфер деятельности «кавказских» немцев-колонистов проясняет процесс социально-экономической и социокультурной адаптации пришлой группы, проблему вживания и сосуществования ее в иной этноконфессиональной среде, что позволяет выявить природу толерантности взаимоотношений с местным населением. Познание прошлой истории призвано помочь строить современные доверительные взаимоотношения в мировом сообществе, расширять всесторонние контакты. Актуальность данного исследования заключается также в том, что оно позволяет рассмотреть исторические корни взаимосвязи Германии с Кавказом, соприкосновения двух миров, двух различных цивилизаций и культур (Запад и Восток). Сложность выяснения вопроса в том, что его следует рассматривать сквозь призму российско-германских отношений, поскольку Кавказский край входил в Российскую империю. Научный интерес к теме определяется отсутствием в современной отечественной историографии глубокого комплексного исследования о немцах, проживавших на Кавказе. Появление немецких переселенцев в закавказском регионе империи, именовавшемся в начале ХIХ в. «Грузия», стало возможным благодаря добровольному вхождению ее в российское государство. Еще при грузинском царе Ираклии II, стремившемся отстоять независимость своего народа от Персии, летом 1783 г. был подписан Георгиевский трактат о протекторате России над Восточной Грузией.3 [ К 200-летию этой даты в городе Георгиевске Ставропольского края РФ (бывший центр первого Кавказского наместничества, и затем – Кавказской губернии) установлена стела в память об этом событии.] Территориальное воссоединение Грузии с Россией произошло позже. Незадолго до своей смерти Георгий XIII Багратиони 6 Немецкие поселения на периферии Российской империи (1746-1800) отправил делегацию в Санкт-Петербург с просьбой о принятии Картли-Кахетии под защиту, в «вечное подданство». Прошение посланников было одобрено, Павел I подписал 18 декабря 1800 г. Манифест (в котором, правда, обошел вопрос о династических правах Багратионов). Обнародованный 18 января 1801 г. Манифест «О присоединении Грузинского царства к России» был оглашен 17 февраля во всех грузинских и армянских церквах Тифлиса.4 Так Картли-Кахетинское царство утратило свою независимость, превратившись в одну из окраин империи. Манифест послужил отправным пунктом для постепенного насаждения здесь российской военно-административной системы, ставшей опорой в покорении и хозяйственном освоении всего Кавказского региона. После смерти Павла именным указом Александра I Правительствующему Сенату от 12 сентября 1801 г. было учреждено Верховное Грузинское Правительство в Тифлисе. «Не для приращения сил, не для корысти, не для распространения пределов и так уже обширнейшей в свете Империи приемлем мы на себя бремя управления царства Грузинского; единое достоинство, единая честь и человечество налагают на нас священный долг, вняв молению страждущих, в отвращении их скорбей, учредить в Грузии правление, которое могло бы утвердить правосудие... и дать каждому защиту закона». Образованная указом от 6 марта 1801 г. Грузинская губерния, разделенная на две провинции, упразднялась. Манифест «О учреждении внутреннего управления Грузии» определял его структуру: верховная власть, военная и гражданская, в Грузии и на Северном Кавказе, сосредоточивалась в руках главнокомандующего, командира Отдельного Грузинского корпуса. Он назначался непосредственно императором и являлся одновременно Главноуправляющим Грузией и начальником Астраханской области и выделенной из нее в 1802 г. Кавказской губернии.5 Во время отсутствия его замещал Тифлисский военный губернатор, помощник. Местное управление передавалось Правителю (гражданский губернатор) и Верховному Грузинскому Правительству, состоявшему из 4-х «экспедиций» и Общего собрания. 8 мая 1802 г. состоялось торжественное открытие Правительства. В этих первых нормативных актах прослеживаются установки будущей национальной политики и управление – сходное с общегубернским. Объективно вхождение Восточной Грузии под полный протекторат (без оставления власти царевичу Давиду) явилось предпосылкой для внедрения российских порядков и введения войск, по мере аннексии на Кавказе все новых территорий. Так, по Бухарестскому мирному договору 1812 г. Османская империя (Порта) акцептировала присоединение к России Западной Грузии и протекторат над Абхазией; с подписанием мирного договора в Гюлюстане в октябре 1813 г. Персия (Иран) признала в российском владении Дагестан, Карабахское, Ширванское, Бакинское и Дербентское ханства. Только к 1830-м годам завершилось присоединение к России основных территорий Закавказского края. Туркманчайский мирный договор 1828 г. с 7 Немецкие поселения на периферии Российской империи Персией закрепил за Россией Эривань и Нахичеванское ханство; Адрианопольский 1829 г. с Турцией – все Черноморское побережье до Поти. Соответственно, в условиях противоборства с Турцией и Персией, преодоления сопротивления горских народов, первостепенной задачей в деятельности администрации столь важного в геополитическом отношении края было укрепление власти, порой – силой оружия, и лишь затем, особенно во второй половине ХIХ столетия, произошло смещение акцента на его хозяйственно-экономическое освоение и развитие. В этой сложной обстановке в 1817/1818 годах в Закавказье происходило неординарное событие – переселение в Грузию швабов – крестьян и ремесленников из Виртембергского королевства (согласно правописанию того времени) и становление немецких колоний. Потомки их сегодня, как и городские немцы, живут воспоминаниями о предках, их рассказами, подтвержденными письмами и фотографиями, хотя многое из этого ценного наследия утеряно. Они признают одну Родину – Грузию и Азербайджан, вернувшись сюда даже после трагедии депортации из республики в 1941 г. В записке наркома НКВД Л. Берии называется цифра 48375 немцев, проживавших в трех советских республиках Закавказья, из них 29609 сельских жителей. Согласно постановлению ГКО № 744 сс от 8 октября 1941 г. из Грузинской ССР следовало переселить в срок с 15 по 30 октября 23580 немцев, из Азербайджанской – 22741, из Армянской – 212 человек, с расселением в Казахской ССР. В случае отказа надлежало переселять в принудительном порядке, а «антисоветский элемент из числа немцев арестовать».6 Как сложилась судьба этих тысяч ни в чем не повинных людей? Эти страницы истории заслуживают отдельного исследования. Следует заметить, что часть «кавказских» немцев выехала после войны на историческую Родину в Германию, где с 1952 г. проводятся их регулярные встречи (Kaukasiertreffen). Здесь собраны и изданы сегодня 3 тома воспоминаний и фотодокументов о прошлой жизни немцев на Кавказе и пережитом в депортации в Казахстане, в «трудармии».7 Сюжеты историографии проблемы представляется уместнее интегрировать в текст книги. Однако краткий обзор ее дает представление о степени изученности темы. Вопросы мотивации иммиграции, отношения правительства, истории поселений, их материальной и духовной культуры, динамики численности немцев-колонистов в Закавказье, ставших неотъемлемым элементом его этноконфессиональной картины, нашли освещение в российской и зарубежной историографии, в официальной хронике, статистике и в прессе. Так, богатый фактологический и статистический материал в статьях (дореволюционного периода) П. Басихина, Н. Никифорова, А. Парвицкого, ­И. Бахтадзе, С. Смирнова широко привлекается исследователями сегодня. Особо можно отметить книгу пастора М. Шренка, написанную по поручению Синода к 50-летию закавказских колоний, – их историю, базирующуюся в значительной мере на церковных архивах.8 Кавказский отдел Императорс8 Немецкие поселения на периферии Российской империи кого Русского географического общества (создан при непосредственной поддержке наместника Кавказского), имел заслугой описание и картографирование региона, публикации таких многотомных, справочных по своему характеру изданий, как «Известия Кавказского отдела Императорского Русского геграфического общества» (1872-1917), «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» (1881-1915). Несут по крупицам сведения о немцах-колонистах как «Сборник сведений о Кавказе» в 9 томах (1871-1886), многотомные издания материалов по изучению экономического быта государственных крестьян Закавказского края, так и отдельные статьи в журналах «Кавказский вестник», «Русский вестник», «Вестник Европы», «Журналы» МВД и МГИ. Бесспорно до сих пор непреходящее значение работ С. Эсадзе и В. Иваницкого о развитии гражданского управления Кавказом, воссоздающих общий фон и инструментарий администрирования. Отчасти проблеме немецких поселенцев уделялось внимание в прессе, к примеру, статьи о них появлялись в газете «Кавказ». Единственная газета на немецком языке «Kaukasische Post» («Кавказская почта»), 1906-1918, освещала повседневную жизнь, быт и заботы колоний в Кавказском крае. Ценной, как справочник, является книга К. Фишера – подробно составленный обзор публикаций в этой газете о немцах-поселенцах на Кавказе. Интерес представляет цикл статей сотрудника газеты А. Фуфалова о становлении швабских колоний в Закавказье, опубликованный под псевдонимом «А.F.» в период накала антинемецких настроений.9 Автор ссылался на документы архива наместничества Кавказского. Периодические издания типа ежегодника «Кавказский календарь», местная хроника и пресса несли важную дополнительную информацию, в частности, по демографии. Источником наиболее достоверной статистики служат первая Всеобщая перепись населения империи 1897 г. и перепись в 1917 г. Сведения о культурно-экономическом состоянии 15 закавказских колоний содержит изданная в годы войны брошюра.10 Отношение к этому наследию мало менялось, т.к. «немецкая» тема фактически отсутствовала в кавказоведении после 1921 г. В ранний советский период вышла брошюра Я. Гуммеля, охватившая описанием 18 немецких поселений. Известный советский ученый-диалектолог В.М. Жирмунский, руководивший летом 1928 г. научной экспедицией в закавказские колонии, опубликовал выводы о модернизации швабского диалекта. Одновременно была издана брошюра о местном центре этнографических работ – музее краеведения (Еленендорф), организованном Я. Гуммелем.11 Затем, после долголетней фигуры умолчания, лишь в начале 1970-х гг. в Тбилиси появилось фактически единственное исследование Г.Х. Манджгаладзе о немецких колонистах в Закавказье, правда, не свободное от антинемецких выпадов и подходов своего времени. Но автор озвучил на архивных материалах хозяйственное и культурное наследие колонистов. Этот же сюжет стал главой его докторской диссертации. Опубликованные на грузинском 9 Немецкие поселения на периферии Российской империи языке, эти работы остаются малодоступными (как и труды Г. Бурчуладзе и П. Гугушвили).12 Теперь они стали достоянием зарубежной историографии. Из многочисленных работ по теме, изданных в разные годы в Германии, на сегодня многие остаются фактически вне поля зрения современных исследователей. По характеру работ здесь можно выделить два направления. Во-первых, отчеты ученых и впечатления путешественников о кавказских поездках, несущие первые сведения о немецких колониях.13 Во-вторых, труды исследователей, публицистика. Общий фон событий, политическое и экономическое положение в Вюртемберге отражены в неоднократно переизданной его истории.14 Целый ряд научных работ посвящен различным вопросам эмиграции немцев (Auswanderungsforschung) на Юг России и на Кавказ. В первую очередь следует назвать диссертации Г. Лейббрандта и ­Х. Бекера, в которых на основе местных архивных материалов подробно анализируются предпосылки, причины и ход переселения, развитие сепаратистского движения и позиция местных властей королевства. Именно Лейббрандт создал основную сюжетную линию (легенду) иммиграции швабов в Закавказье, подробно рассмотрел мотивацию выезда и характер взаимоотношений «гармоний» – братских объединений единомышленников. В. Гиппель, рассмотрев цели, причины и основные направления эмиграции из Вюртемберга за два столетия, привел в многочисленных таблицах и графиках интересные статистические данные по профессиональной и половозрастной структуре выезжавших в Россию. В статьях историка Церкви, пастора Г. Петри раскрываются религиозные мотивы эмиграции в южную Россию. Автор особо выделил из массы эмигрантов группу швабов-чилиастов, стремившихся в Палестину, опубликовал их призывы, раскрыл их религиозные воззрения. В серьезной работе об эмиграции немцев в Россию в 1763-1826 гг., на основе архивных актов и статистических материалов, ­К. Штумпп характеризует движение на Кавказ в общем потоке мигрантов. Особенно ценная работа – представленный им ряд источников для исследования эмиграции из Вюртемберга: местные законы, отчеты и таблицы, поименные списки из Министерства внутренних дел, статьи из газеты „Schwäbischer Merkur“, описания участниками пути следования.15 Экономическое положение колоний на пороге ХХ в. и развитие сельскохозяйственного производства освещено в книге П. Гоффманна, написанной в целом на основе личных впечатлений. Правда, автор дает исторический экскурс переселения и основания колоний. В том же духе личного восприятия граф фон Швайнитц дал описание истории, быта и повседневной жизни колонии Еленендорф. В глубоко аналитическом исследовании эволюции за 100 лет наследственного права (на двор) колонистов в России Т. Гуммель использовал богатый статистический материал по кавказским колониям, а в приложении им был опубликован Устав колонистов (1857 г. изд.) на немецком языке.16 Среди потока литературы о немцах-колонистах в России, видимо, следует с определенной долей осторожности и критического вос10 Немецкие поселения на периферии Российской империи приятия отнестись к работам предвоенного времени, 30-х годов, имевшим пропагандистскую направленность в поисках «немецкости» („Deutschtum“) за рубежом.17 Характерно, что германская историография в значительной мере восполняет наши пробелы в изучении немецких архивов. В основу исследований положены документы государственных архивов Людвигсбурга, Штуттгарта (материалы МВД и МИД Вюртемберга, российских консульств), часто даны списки имен выезжавших (и членов их семей), место назначения и цель следования. Однако архивы России оставались практически недоступными ученым и не использованными – правда, Лейббрандт и Штумпп опубликовали в приложении ряд документов в переводе с русского. Заслуга Д. Брандеса в открытии и прочтении российских архивных материалов относится к началу 90-х годов. Проблему немецкой иммиграции в Россию в годы правления Александра I затронула И. Флейшхауер в своей обобщающей, с малой дозой анализа, монографии.18 Научный подход в разработке вопросов расселения и экономического развития закавказских колоний характерен для трудов Е.-М. Аух, которая глубоко исследовала ход переселения и промышленную деятельность немецких колонистов Азербайджана. Её заслуга также заключается в постановке проблемы взаимоотношений их с местным населением.19 Cтатьи, воспоминания и описания с интересными подробностями жизни различных колоний на Кавказе презентует издание Землячества российских немцев в Германии «Heimatbuch» («Книга Родины»), хотя фактология в нём требует порой уточнений.20 Современные исследователи проблемы уделили большое внимание аспектам церковной истории, сектантства, духовного посыла к переселению на Кавказ, организации деятельности базельских миссионеров среди колонистов – труды А. Гросса (на примере колонии Екатериненфельд, 1818-1870 гг.), Р. Фёлль, П. Хайгиса. Епископ церкви Примирения в Тбилиси Г. Гуммель, внесший реальный вклад в ее строительство и открытие, в возрождение современной немецкой общины, рассмотрел в кратком очерке историю Евангелическо-Лютеранской церкви в Грузии.21 В новейшей зарубежной историографии закавказских немецких колоний на постсоветском пространстве проявилась тенденция – энергичное изучение их роли в азербайджанской истории и некое забвение тысяч судеб «грузинских» колонистов. Заметный интерес к теме был проявлен в Азербайджанской Республике в начале 1990 гг. Об этом свидетельствуют материалы международной научной конференции 1997 г. в Баку и Гяндже, целый ряд монографий и статей К. Алиева, Т. Ахундовой, Х.-Ю. Вердиевой, ­Т. Гумбатовой, М. Джафарли, С. Зейналовой, Н. Ибрагимова и др. Предпринята первая попытка дать обобщающее рассмотрение истории, от поселения до депортации, немецкого городского и сельского населения на Кавказе как едином геополитическом пространстве, включая Северный Кавказ.22 11 Немецкие поселения на периферии Российской империи Однако, при всем положительном, в целом наметился определенный крен в одну сторону: освещение роли немецких колоний в Азербайджане как бы оставляло в тени их значение в Грузии. На этом фоне отрадно отметить выход книги Д. Шпрингхорн. Публикация, на основе анкетирования, воспоминаний немцев Тбилиси о судьбе своих семей, несомненно, представляет научный интерес, но вопрос о немецких колониях лишь затрагивается во вступительном очерке. Проявилась тяга к воссозданию истории отдельных колоний – Елизаветталь и Катариненфельд, что пополняет арсенал фактологии и является данью памяти им.23 Абсолютно уникальной является работа А. Цуциева – издание «Атласа…», карты которого позволяют визуально проследить выраженную во времени и пространстве этнополитическую и этноконфессиональную историю Кавказа за более чем 200-летний период, отраженную также в текстовом сопровождении.24 Важное значение имеет первый сборник документов высших органов власти и военного командования в отношении немецкого населения империи (1652-1917), сост. В. Дизендорф.25 Но все это не заменяет недостающего в новейшей российской историографии серьезного комплексного исследования истории поселений и анализа правового поля и жизнедеятельности немцев в Кавказском крае. В силу ряда причин этому не уделялось должного внимания до настоящего времени. Сегодня идет поиск концепции (на перекрестке мнений), поиск места данной темы в кавказоведении. Наметился новый подход к вопросу об исторической географии региона, сущности и периодизации «немецкой колонизации», рассмотрены роль А.П. Ермолова и специфика становления колоний на территории собственно Грузии.26 Однако комплексное изучение этой проблемы еще не получило адекватного своей значимости выражения ни в отечественной, ни в зарубежной историографии. Этот факт, как и юбилей 190-летия основания немецких колоний в Закавказье, побудили к более детальному освещению истории их создания и развития, государственной политики, позиции правящих кругов, выявлению специфики духовного и административного управления колониями, особенностей формирования их социокультурного облика и т.д. При этом в центре внимания, как шаг к научным обобщениям в комплексном плане, преимущественно находятся менее изученные немецкие поселения в Грузии. Задача решается, во-первых, на основе анализа законодательной базы Российской империи, указов и узаконений, постановлений Комитета и Совета министров, собранных в трех изданиях Полного собрания законов Российской империи (ПСЗРИ) и Собрания узаконений и распоряжений правительства (СУРП). Во-вторых, фундаментом работы служит комплекс источников, значительный пласт архивных документов. Так, трудно переоценить значимость публикации в 12-ти томах собранных и система­тизированных документов канцелярии наместничества Кавказского, названной – Акты Кавказской Археографической комиссии (АКАК). Это крупнейшее среди до12 Немецкие поселения на периферии Российской империи революционных публикаций источников фундаментальное издание, под редакцией А.П. Берже, предпринятое специально созданной в Тифлисе комиссией, охватывает период с 1799 по 1862 гг. и содержит документы, непосредственно касающиеся немецких колоний на Кавказе. (13-й том был подготовлен, но не издан и хранится в особом фонде 416 в архиве г. Тбилиси.) Арсенал их изучен отрывочно. Научная новизна данного исследования определяется источниковой базой. Следует заметить, что с 2007 г., ввиду реорганизации управления архивами Республики Грузия, они были объединены под эгидой единой дирекции в Национальный Архив Грузии. Анализ широкого круга документов Национального Архива Грузии, конкретно – Центрального Исторического архива (г. Тбилиси), зачастую впервые вводимых в научный оборот, позволил расширить рамки представлений об образовании немецких колоний и внутренних миграциях колонистов, специфики управления, льгот и поощрений правительства, взыскания долга казне, усилий администрации по ликвидации недвижимого имущества немецких поселенцев в Тифлисской губернии в годы Первой мировой войны и др. Прежде всего важно назвать такие фонды, как Ф. 2 – Канцелярии Главноуправляющего Закавказским краем, Ф. 12 – Канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, Ф.Ф. 4 и 13 – Канцелярии наместника Кавказского, содержащие документы центральных и местных органов власти и управления, Всеподданнейшие отчеты, циркуляры и приказы и т.д. Большую ценность представляют Ф. 225 – Грузинской Конторы; Ф.Ф. 226 и 227 – Смотрителя немецких колоний за Кавказом, Ф. 222 – Комиссии по устройству поселений в Закавказском крае; Ф. 243 – Уполномоченного министра Министерства государственных имуществ и земледелия на Кавказе. Они вместили внушительную по объему распорядительную и отчетную документацию: рапорты, ежегодные ведомости и отчеты Смотрителя колоний, акты обследования, прошения, инструкции, циркуляры и т.п. Важным источником информации являются камеральные описания (переписи), списки колонистов. Фонды 1692 и 1728 – Обер-пастора закавказских немецких колоний – содержат обширную переписку, в частности, обер-пастора с МВД, и другие, еще далеко не полностью изученные материалы, в том числе на немецком языке. Привлечение широкого круга первоисточников, наряду с научной и справочной литературой, позволило предпринять сравнительный анализ и бросить ретроспективный взляд сквозь столетие, раскрывая историко-правовой аспект и основы государственной политики в отношении немецких поселений в Закавказье. Впервые более глубоко и детально рассматриваются положение и степень интеграции немецких колонистов непосредственно на территории Грузии, в Тифлисской губернии, входившей до 1917 г. в обширное Кавказское наместничество. 13 Немецкие поселения на периферии Российской империи Примечания 1 Исмаил-Заде Д.И. Граф И.И. Воронцов-Дашков. Наместник Кавказский – М., 2005 – С. 380. он же: И.И. Воронцов-Дашков – администратор, реформатор. – СПб., 2008. 2 Северный Кавказ в составе Российской империи – М.: 2007 – С. 17. Из серии „HISTORIA ROSSIСA“ (Окраины Российской империи), под ред. А.И. Миллера. См. также: Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления – М. 1997. (Гл. VI. Кавказ) 3 Георгиевский трактат. Договор 1783 года о вступлении Восточной Грузии под покровительство России. – Тбилиси, 1983 – С. 69-83. (на рус. и груз. яз.) См. также: Национальные окраины Российской империи. – М.: 1997 – С. 245-246. 4 Полное собрание законов Российской империи (далее – ПСЗ). Изд. I, СПб., 1830. Т. XXVI. № 19.721. 5 Там же: №№ 20.007 и 20009 и Т. XXVI. №.19.770. В ноябре 1802 г. Кавказская губерния вновь была выделена из Астраханской (Место пребывания Главнокомандующего – г. Георгиевск). См.: ПСЗ-I. Т. XXVII. № 20.511. 6 Сталинские депортации. 1928-1953 / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. Сост. Н.Л. Поболь, П.М. Полян – М: МФД: Материк, 2005. – С. 354-357. 7 Vom Kaukasus nach Kasachstan. Deutsche Dörfer, Schicksale in Erinnerungen und Bildern. Hrsg. Edgar Reitenbach. Bd. 1-3. – Duisburg, 2003, 2004, 2007. 8 Schrenk, M. Fr. Geschichte der deutschen Colonien in Transkaukasien. – Tiflis, 1869. 9 Fischer, Кarl Аugust. Kaukasische Post. Leipzig, 1944 (Sammlung G. Leibbrandt, Bd.10); Kaukasische Post (Tiflis). (von A.F.) Die Einwanderung der Deutschen nach Transkaukasien. 1913. №№ 2-4, 6-14 и 1906. №№ 3, 5; 10 Сведения о культурно-экономическом состоянии колоний в Закавказском крае – Пг. 1916. 11 Hummel J. Heimatbüchlein der Deutschen in Transkaukasien – Pokrowsk: Nemrosizdat, 1928; ders.: Das Heimatkundliche Museum zu Helenendorf – Moskau. Ztr.Völkerverlag, 1929; Schirmunski V. Die schwäbischen Mundarten in Transkaukasien und Südukraine. – Teuthonista. Bd. V. 1928-1929; Жирмунский В.М. Итоги и задачи диалектологического и этнографического изучения немецких поселений СССР // Советская этнография. 1933. № 2. – С. 84-93. 12 Манджгаладзе Г.Х. Немецкие колонисты в Закавказье (1817-1920). Автореферат ... канд. ист. наук. – Тбилиси, 1970; он же: Немецкие колонисты в Закавказье (1817-1920). – Тбилиси, 1974 (на груз. яз.); он же:Германский капитал в Закавказье (1860-1918). Автореферат ... докт. ист. наук. – Тбилиси, 1991; См.: Гугушвили П. Немецкие колонисты и местное крестьянство. – Тбилиси, 1946 (на груз. яз.); Бурчуладзе Г. Немецкие поселения в Закавказье – Тифлис, 1911 (на груз. яз.) 13 Koch, K. Reise in Grusien, am Kaspischen Meere und im Kaukasus. – Weimar: Druck u. Verlag des Landes-Industrie-Comptoirs,1847; ders.: Wanderungen im Oriente während der Jahre 1843 und 1844. Bd. 3 – Weimar, 1847; Wagner, Moritz: Reise nach Kolchis und nach den deutschen Colonien jenseits des Kaukasus. – Leipzig, 1850; Kolenati, F.A. Reiseerinnerungen. 1. Teil: Die Bereisung Hocharmeniens und Elisabethpols. – Dresden, 1858 u.a. 14 Württembergische Geschichte im südwestdeutschen Raum. von K. Weller u. A. Weller. 10. Aufl. – K. Theiss Verlag. – Stuttgart, 1989. 14 Немецкие поселения на периферии Российской империи 15 Leibbrandt, Georg. Die Auswanderung aus Schwaben nach Russland 1816-1823. Ein schwäbisches Zeit- und Charakterbild. – Stuttgart, 1928 (Schriften des Deutschen Auslands-Institutes Stuttgart, Bd. 21); Becker, Heinz H. Die Auswanderung aus Württemberg nach Südrußland. 1816- 1830 – Tübingen, 1962; Hippel, Wolfgang, von. Auswanderung aus Südwestdeutschland: Studien zur württembergischen Auswanderung und Auswanderungspolitik im 18. u. 19. Jh. (Bd. 36) – Stuttgart, 1984; Petri, Hans. Schwäbische Chiliasten in Südrußland. In: Kirche im Osten.Studien zur osteuropäischen Kirchengeschichte und Kirchenkunde. Bd. V. – Stuttgart, 1962 – S. 76-96; ders. Zur Geschichte der Auswanderung aus Württemberg nach Rußland. In: Blätter für württembergische Kirchengeschichte. 57. Jg. 1957, S. 373-379; Stumpp, Karl. Ostwanderung. Akten über die Auswanderung der Württemberger nach Rußland 1816-1822. – Leipzig, 1941. (Sammlung Georg Leibbrandt, Bd. 2; Quellen zur Erforschung des Deutschtums in Osteuropa); ders.: Die Auswanderung aus Deutschland nach Rußland 1763-1826. – Tübingen,1972. 16 Hoffmann, Peter. Die deutschen Kolonien in Transkaukasien. – Berlin, 1905; Schweinitz, H-H. Graf von: Helenendorf. Eine deutsche Kolonie im Kaukasus. – Berlin, 1910; Hummel, Theodor. 100 Jahre Erbhofrecht der deutschen Kolonisten in Russland – Berlin, 1918 (1936); 17 Например, статьи в ежегоднике: Der Wanderweg der Rußlanddeutschen. Jahrbuch der Hauptstelle für die Sippenkunde des Deutschtums im Ausland. – Stuttgart u. Bеrlin. 4. Jg. 1939. 18 Brandes, Detlef. Von den Zaren adoptiert. Die deutschen Kolonisten und Balkansiedler in Neurußland und Bessarabien.1751-1914. – R. Oldenburg-Verlag, München, 1993; Fleischhauer, Ingеborg. Die Deutschen im Zarenreich. – Stuttgart, 1986. 19 Аух Е.-М. Немецкие колонисты в Закавказье // Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге – М.,1995. – С. 101-119; она же: Предпринимательская деятельность немецких колонистов в Азербайджане // Материалы первой межд. науч. конф. «Кавказские немцы – немцы на Кавказе до первой мировой войны» 22-25 сент. 1997. Баку-Гянджа. – Баку:„Элм“, 2001 – С. 222-251; Auch, Eva-Maria. Deutsche Kolonisten als Unternehmer im Kaukasus. In: „…das einzige Land in Europa, das eine große Zukunft vor sich hat.“ Deutsche Unternehmen und Unternehmer im Russischen Reich im 19. und frühen 20. Jahrhundert. – Hrsg. von Dahlmann D. / Scheide C. – Essen, 1998. – S. 589-610; dies.: Deutsche Kolonisten im multiethnischen Umfeld Transkaukasiens. In: Lebens- und Konfliktraum Kaukasien. Hrsg. von E.-M. Auch.- Edition Barkau – Großbarkau, 1996; dies.: Öl und Wein im Kaukasus. Deutsche Forschungsreisende, Kolonisten und Unternehmer im vorrevolutionären Aserbaidschan – Wiesbaden, 2001 u.a. 20 Heimatbuch der Deutschen aus Rußland. Hsg. von der Landsmannschaft der Deutschen aus Rußland. – Stuttgart. Siehe: Jg. 1957, 1961, 1965, 1967/1968 u.a. 21 Groß, Andreas. Missionare und Kolonisten: Die Basler und die Hermannsburger Mission in Georgien am Beispiel der Kolonie Katharinenfeld. 1818-1870. (Studien zur Orientalischen Kirchengeschichte. Bd. 6) – Hamburg: Lit, 1998; Föll, Rеnate. Sehnsucht nach Jerusalem. Zur Ostwanderung schwäbischer Pietisten. – Tübingen, 2002; Haigis, Peter / Hummel, Gert. Schwäbische Spuren im Kaukasus: Auswandererschicksale. – SternbergVerlag. – Metzingen, 2006. 22 Ахундова Т. Немцы-колонисты Азербайджана 19 - начала 20 веков. – Баку: Издво Шуша, 1999; Вердиева Х.-Ю. Переселенческая политика Российской империи в Северном Азербайджане – Баку, 1999; Ибрагимов Н.А. Немецкие страницы истории 15 Немецкие поселения на периферии Российской империи Азербайджана. – Баку, 1995; Джафарли М. Политический террор и судьбы азербайджанских немцев. – Баку, 1998; он же: Немцы в Азербайджане – Баку, 1998; Материалы первой международной научной конференци «Кавказские немцы – немцы на Кавказе до первой мировой войны». 22-25 сентября 1997. Баку-Гянджа – Баку: Элм, 2001; Зейналова С. Немецкие колонии в Азербайджане (1819-1941) – Баку, 2002; она же: ­Немцы на Кавказе. Баку: Мутарджим, 2008; Алиев К. Швабы и Азербайджан – Баку, 2003; Гумбатова Т. Жизнь немцев-колонистов за Кавказом – Баку, 2005 и др. 23 Springhorn, Daphne. Deutsche in Georgien. Hrsg. vom Goethe-Institut Tbilissi – Tbilissi, 2004; Udsulaschwili, Ekaterine. Die deutschen Kolonisten in Georgien (ElisabethtalAsureti. 1818-1941) – Tbilisi, 2006; Allmendinger, Ernst. Katharinenfeld, ein deutsches Dorf im Kaukasus. 1818-1941 – Selbstverlag, 2006. 24 Цуциев А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774-2004). – М.: Изд. Европа, 2006. 25 Немцы в истории России: Документы высших органов власти и военного командования. 1652-1917 / Сост. В.Ф. Дизендорф _ М.: МФД: Материк, 2006. (Серия: Россия ХХ век. Документы. Под общ. ред. акад. А.Н. Яковлева) 26 Энциклопедия «Немцы России». Т. 1-3. М.: Изд. «ЭРН». 1999, 2004, 2006. Чернова Т.Н. Российские немцы. Отечественная библиография 1991-2000 гг. – М., 2001; она же: Из истории становления немецких поселений на Северном Кавказе // Ключевые проблемы истории российских немцев. Матер. 10-й межд. науч. конф. Москва, 18-21 ноября 2003 – М., 2004; Чернова-Деке Т.Н. Немецкие колонии в Грузии: специфика становления, управления и экономической жизни (1817-1917) // Российское государство, общество и этнические немцы: основные этапы и характер взаимоотношений (XVIII-XXI вв.) Материалы 11-й межд. науч. конф. Москва, 1-3 ноября 2006 г. – М., 2007 – С. 108-135; она же: Позиция и роль А.П. Ермолова в становлении немецких колоний в Закавказье // Отечественная история. 2008. № 1. С. 13-25 и др. 16 Немецкие поселения на периферии Российской империи Гла ва I . Возникновение немецких колоний в Закавказье 1. Причины эмиграции из Вюртембергского королевства Вопрос о причинах и ходе переселения вюртембергских немцев в Закавказье широко представлен в исторической литературе, но в интерпретации его учеными встречаются некоторые расхождения. Наиболее объективным представляется подход к рассмотрению совокупности целого ряда причин политического, экономического и религиозного толка. Предпосылкой новой волны эмиграции на Юг России в начале XIX столетия явились изменения в законодательстве Вюртемберга, стечение обстоятельств и благоприятствовавших тому факторов, в частности, заинтересованность в этом России. В определенной степени служили гарантом родственные связи Дома Романовых. Но главным притягательным фактором были призыв Манифеста Александра I от 20 февраля 1804 г. и другие указы, изданные для привлечения иностранных поселенцев в Новороссию и в Крым. Условия, обозначенные в этих документах, были довольно привлекательны и стимулировали к эмиграции в Россию, несмотря на ряд положений ограничительного характера по сравнению с Манифестом Екатерины II. Правда, Кавказ не упоминался среди мест, предусмотренных МВД для поселения иностранцев.1 Чтобы понять, прочувствовать причины и предпосылки эмиграции, попробуем перенестись в атмосферу Вюртембергского королевства того времени. Первая волна переселений из герцогства Вюртемберг на юг Российской империи вызвала введение в 1807 г. запрета на выезд за пределы королевства, которое было провозглашено 1 января 1806 г. Однако в проекте Конституции от 15 марта 1815 г. (§ 56) упоминается право на эмиграцию. Король Вильгельм I, сменивший в 1816 году на троне своего отца Фридриха, открыл границы королевства на выезд в германские земли. Это способствовало второй волне эмиграции, преимущественно в Россию и Америку. Разорение после наполеоновских войн, безземелье, рост дороговизны, увеличение налогов и податей, тяжелое экономическое положение крестьян и ремесленников, обнищание масс, угроза рекрутских наборов при всеобщей воинской повинности, непогода и неурожаи последних лет, голод (так, в 1816 г. ели клей, улиток, кору деревьев, траву и т.п.) подталкивали к конфликтам и неповиновению властям, к эмиграции. Создавалась благодатная почва для распространения мистико-религиозных учений, направленных на пересмотр церковных доктрин. Замена книги духовных песнопений (Gesangbuch) 1791 г. новой и введение с 1 января 1809 г. новой литургии вызвали глубокое недовольство лютеран.2 17 Немецкие поселения на периферии Российской империи В кругах пиетистов (протестантское движение против застывших церковных догм), разочарованных в строгости церковных порядков и жаждущих свободы вероисповедания, складывалось более радикальное направление. Это вело к разрыву с Евангелическо-Лютеранской церковью, образованию ряда сект, групп и течений, расширению сепаратистского движения, которое подавлялось указами курфюрста, затем – короля, вплоть до штрафов и наказаний тюрьмой за неподчинение. Конфликт, подобно мине замедленного действия, все более приобретал социально-политическую окраску и направленность. Можно согласиться с мнением, что в такой безотрадной ситуации «главной побудительной причиной к эмиграции для большинства желающих была, вероятно, скорее надежда на само спасение жизни, нежели религиозные побуждения».3 Но для значительной части переселенцев в Закавказье, отошедших от лютеранской церкви сектантов, хилиастов (чилиастов), доминирующим оставался религиозный мотив. Переселение на Восток, в Иерусалим, представлялось фанатически религиозной части сепаратистов, последователей учения теолога Й.А. Бенгеля (1687-1752), единственной возможностью вырваться из дьявольского замкнутого круга. Особенно характерно это для секты хилиастов, уверовавших в конец Света, второе пришествие Христово в 1836 г. и его тысячелетнее царствование на Земле обетованной, счастливый век (chilia ete – хилиада – одна тысяча лет). Их идейным вождем и вдохновителем был пиетист Й.Г. Юнг-Штиллинг (1740-1817), советник двора, глазной врач и эрудит из Бадена. Умы сепаратистов будоражили проповеди и литература пиетистов, например, их произведения в журнале «Серый человек» („Der Graue Mann“), издававшемся в 1795-1816 гг., особенно роман Юнг-Штиллинга «Тоска по Родине» („Heimweh“, 1794 г.). Родину швабские хилиасты понимали как Палестину.4 Отсюда их тяга на Восток, на Кавказ (г. Арарат, Ноев ковчег). Так, тысячи крестьян, в конфликте с властями и церковью искавших защиты у Бога, наряду с эмиграцией в Америку, стали собираться в дорогу на Кавказ (якобы получив согласие Александра I) и далее – в Палестину. В историографии, особенно германской, широко распространена легенда о влиянии на молодого, мистически настроенного русского императора близкой к кругам пиетистов балтийской баронессы В. (Ю.) Крюденер, которая якобы посвятила его в сущность такого переселения при встрече 4 июня 1815 г. в Хайльбронне и сопровождала затем в Париж.5 Однако среди современных авторов нет единого мнения как о роли Крюденер, так и о времени встречи Александра I с делегатами от сепаратистов. Эта встреча в Штутгарте в 1816 г. представляется абсолютно не реальной уже по той причине, что Венский конгресс, в котором принимал участие император, закончился 9 июня 1815 г. Во всяком случае легенда эта никем не подтверждается документально. Фактор «родственных чувств» (мать императора Мария Федоровна была вюртембергской принцессой, а сестра Екатерина ­Павловна 18 Немецкие поселения на периферии Российской империи – замужем за королем Вильгельмом) в благосклонном отношении к вюртембергцам приемлем, но не являлся определяющим. Говоря о причинах и масштабах переселений швабов, нельзя не отметить лавинообразный характер эмиграции на юг России в 1816-1818 гг., как будто людей поразил ее вирус, и новое направление потока – на Кавказ. Это было не стихийное, а вполне организованное и санкционированное местными властями движение. Немецкими учеными (Leibbrandt G., Stumpp K., Becker H. и др.) основательно изучены архивные материалы, раскрывающие мотивы, ареалы выхода из Вюртемберга и Бадена, официальные требования к оформлению выезда, динамику и направления эмиграции. Сохранились списки выезжавших и персональные акты со сведениями об эмигрантах по округам (фамилия, возраст, семейное положение, род занятий, цель и место следования, данные о детях). Схема реализации права на выезд была таковой: потенциальный эмигрант должен был подать заявление в местные окружные органы власти. Оттуда списки стекались в Министерство внутрених дел и ежедневно, с 1.03.1816 – за неделю, поступали на подпись королю. Затем пофамильно публиковались объявления о намерении выехать – шла проверка наличия долгов, продажа имущества, уплата налога на эмиграцию. С получением разрешения на выезд следовало получить паспорта и добро на въезд в Россию – в российском консульстве в Штутгарте, Мюнхене либо в Вене. Таким образом, крестьяне исподволь и открыто готовились к эмиграции, пропаганда создавала настрой, «заражала», а голод, политическая ситуация, религиозные устремления подталкивали людей к решению. По легенде все проще: летом 1817 г. откликнулись 1400 семей на призыв братьев Кох и собрались в Ульме. Причины к тому переплетались в клубок, образуя настоящий лабиринт, из которого трудно найти выход. Похоже, в королевстве был сознательно открыт вентиль для выпуска пара, чтобы избежать внутренних коллизий в накаленной обстановке. (Попыткой удержать от эмиграции можно считать лишь разрешение короля на создание внутренней колонии сепаратистов Корнталь, которой гарантировалась независимость от Консистории.)6 Некоторые округа (Oberamt) королевства Вюртемберг потеряли около и свыше 30% населения. Исследования показали, что по отдельным округам доля выехавших в Америку (4 округа) или Россию (13 округов) составила 60-80% всей официальной эмиграции, т.е. были избраны два основных ориентира. Потоки в других направлениях были слабее. По данным В. Гиппеля, эмиграция в Россию составила: в 1815 г. 2,6%; в 1816 г. – уже 34,5%; в 1817 г. только с 1.01 по 31.07 – 53,6%; в 1818 г. – 38,5%; в 1819 г. – 21,1% и в 1820 г. (по 30.09) – 26,6% всех покинувших королевство. (Соответственно за 6 лет с 1815 по 1820 гг. – в Северную Америку убыло: 0,6%; 14,3%; 34,9%; 15,6%; 43,3% и 13,9% всех эмигрантов, а в соседние страны: 86,1%; 34,5%; 2,5%; 29,8%; 27,9% и 44,7%). Как видим, пик эмиграции в империю пришелся на 1817 г. (более половины всех уезжавших), когда в этом движении был и по19 Немецкие поселения на периферии Российской империи ток на Кавказ (для сравнения: пик выезда в Америку выпал на 1819 г. – 43,3%). В 1817 г. официальная эмиграция привела к потере в отдельных округах до 30% населения; в частности, по религиозным причинам выбыло свыше 30% жителей из округов Швайкхайм, Эсслинген, Кирххайм, Эхинген.7 По официальным сведениям МВД королевства: в 1816 г. в Россию выехало 1071 из 3108 эмигрантов, а в 1817 г. – 9394 человек (из 17383), что составило более половины всей эмиграции и было почти вдвое больше, чем эмигрантов в Северную Америку.8 2. Ход переселения швабов на Кавказ. Позиция А.П. Ермолова В изложение истории переселения швабов в Закавказье внедрился ряд стереотипов, что требует уточнения. Так, следует остановиться на литературной версии факта, что идею переселения немцев в Грузию выдвинул Главнокомандующий Отдельным Грузинским (с 1820 г. Кавказским) корпусом и Главноуправляющий Грузией, Кавказской и Астраханской губерниями генерал от инфантерии А.П. Ермолов (1777-1861). Роль его в этом неоспорима, но неоднозначна. Один из выдающихся военных и государственных деятелей, личность неординарная и противоречивая, за десятилетие своего правления на Кавказе (1816-1827) заслужил память как «проконсул Кавказа». «Самое значительное в деятельности Ермолова на Кавказе не его победы над горцами, не его стратегический талант и даже не его гражданское управление... Заслуживает наибольшего внимания попытка Ермолова раз навсегда покончить с бессистемностью в политике, неопределенностью желаний и вечным переделыванием и недоделыванием».9 Эта оценка служит своеобразным ключом к пониманию его хозяйственно-административной деятельности и, в частности, – его роли в появлении очага немецкой колонизации и западной цивилизации в Закавказье. Позиция Ермолова по данному вопросу впервые нашла освещение в российской историографии.10 Назначенный на Кавказ рескриптом императора от 16 апреля 1816 г. Ермолов был одновременно главой Чрезвычайного посольства в Персии (куда он отправился в апреле с дипломатической миссией, в частности, для разграничения земель по Гюлюстанскому договору 1813 г.). Официально он лишь в октябре вступил в Тифлисе в должность Главноуправляющего. Ознакомившись с экономическим положением края, он изложил в письме от 31.12.1816 управляющему МВД О.П. Козодавлеву мысль о создании в Грузии образцовой немецкой колонии для наставления местных жителей в сельском хозяйстве. Ермолов предложил «поселить здесь колонию трудолюбивых немцев, которых бы добрый пример и очевидная от хозяйства польза вселили в них желание обратиться к подражанию». (Интересно совпадение: именно в тот день 50 семей прибыли из Вюртемберга в немецкую кол. Грослибенталь, под Одессой). Надеясь на успех с «весьма малыми издержками 20 Немецкие поселения на периферии Российской империи казны», он просил министра, если предложение это будет найдено полезным, выписать на первый случай «фамилий 30 под собственный присмотр».11 Таковой и не более была идея Ермолова, исходившего из опыта Шотландской колонии (Каррас), основанной в 1802-1806 гг. эдинбургскими миссионерами у подножия горы Бештау на Северном Кавказе. Как видим, речь не шла о колонизации и массовом переселении немцев. Свет на этот вопрос проливает также ответ О.П. Козодавлева от 6.03.1817, практически не введенный в научный оборот документ. Признавая «таковое благонамерение» для правительства полезным, министр напоминал Ермолову, что вызов и водворение колонистов за счет казны были прекращены еще в 1810 г. (дозволено было прибывать лишь на собственные средства), но он был готов посодействовать следующим образом. На водворение 50 семей из Вюртемберга, следовавших по особому соизволению императора в 1816 г. в Новороссийский край, была выделена определенная сумма. По сведениям в МВД, из них 29 семей (виноделы) желали быть поселены в Кавказской губернии. (К тому времени в Шотландской колонии данной губернии назрел внутренний конфликт с миссионерами переселившихся сюда поволжских немцев-колонистов, который привел к обращению немцев в МВД с просьбой о разрешении на выселение их в г. Святой Крест.12) Козодавлев советовал Ермолову предписать Кавказскому губернатору предложить немцам колонии Каррас переселиться на жительство в Грузию. Одновременно Херсонскому военному губернатору и местному над одесскими колониями начальству, по распоряжению самого министра, следовало запросить отзыв у новоприбывших переселенцев, где они желают быть поселенными: в Кавказской губернии или в Грузии. В случае пожелания вюртембергских крестьян селиться на Северном Кавказе губернатор Кавказской губернии д.ст.сов. М.Л. Малинский должен был дать сведения о пустопорожних землях, удобных для виноградарства.13 Так отнеслось МВД к реализации поднятого Ермоловым вопроса. 17 мая 1817 г. Козодавлев сообщил Ермолову, что 31 семейство швабов охотно изъявило желание поселиться в Грузии и что он немедленно представил дело в Комитет министров.14 По журналу Комитета министров от 5 мая решено было отправить семьи в сопровождении особого чиновника до Моздока, а оттуда Кавказский губернатор должен был «отрядить провожатых до Тифлиса». На путевые издержки и некоторую помощь на месте предусматривались средства, отпущенные на водворение переселенцев в Новороссийском крае. Поселить швабов следовало на казенных землях, со всеми правами и обязанностями, какие были у колонистов Новороссии, и определить к ним особого смотрителя. В случае необходимости получения денег из казны на «полное обзаведение» следовало известить МВД. Получив пособие, благополучно преодолев путь через Херсон, Таганрог, Георгиевск, Моздок и перевал через Главный Кавказский хребет, иммигранты из Швайкхайма (округ Вайблинген), под руководством Фр. Фукса, прибы21 Немецкие поселения на периферии Российской империи ли 21 сентября в Тифлис.15 Грузинский гражданский губернатор генералмайор К.Ф. фон Сталь рапортовал Ермолову 11 октября, что: 1) для переселения 31 семейства, 181 души (7 душ убыло: 3 – до Моздока и 4 по прибытии), было назначено место близ села Сартичала, где отведено им по 60 дес. на семью; 2) до отстройки жилищ воинскими нижними чинами переселенцы были размещены в обывательских квартирах в селении Марткопи; 3) приставом к ним временно назначен унтер-офицер барон Розен, а старейшиной выбран Готлиб Лефлер.16 Так в 35 верстах к востоку от Тифлиса, на реке Иоре, была заложена первая немецкая колония в Грузии Мариенфельд. Ее основали сепаратисты, которые уже в 1812 г. покинули лоно церкви, образовав общину во главе с Фр. Фуксом, и конфронтировали с властями. Выйдя поздним летом 1816 г. из округа Вайблинген, через Вену, по Дунаю они благополучно достигли Одессы, где перезимовали и, по предложению МВД, с Божьей помощью, осенью 1817 г. оказались за Кавказом. Казалось бы, идея Ермолова была успешно воплощена в жизнь. К тому же немцы, жившие в Шотландской колонии, отказались от переселения в Грузию. Однако все последующие события (массовое переселение швабов в 1818 г.) обрушились на Главноуправляющего Грузией тяжким бременем как результат государственной политики, явно выходившей за рамки его представлений. Администрация Кавказа оказалась в трудной ситуации в силу несогласованных действий «в верхах» и напора самих переселенцев. Тем временем почти все округа Вюртембергского королевства были охвачены эмиграционной «лихорадкой». Подогревали слухи, что свобода на выезд в Россию предусмотрена только на 6 лет. Побудительными были личные мотивы, письма родственников, ранее выехавших на юг России, пример первых поселенцев в Грузии. Широкая агитация шла среди крестьян по округам во время богослужений на дому, так создавались и пополнялись «гармонии» единомышленников. Большую роль в этом, судя по литературным сюжетам (См.: Leibbrandt G., Föll R. и др.), сыграла выехавшая из России балтийская баронесса Ю. Крюденер, которая в 1808 г. познакомилась с ЮнгШтиллингом, жила в Шлюхтерне у одного из лидеров сепаратистов Й.-Я. Коха и затратила массу энергии на пропаганду и подготовку эмиграции. Это движение быстро нарастало в огромный ком. Во главе были братья Кох из Шлюхтерна и Марбаха. Большую роль в самоорганизации потока на Кавказ сыграл распространенный ими призыв «ко всем верующим христианам». Он звал к эмиграции навстречу тысячелетнему Царству, провозгласив ее имевшим духовное начало «делом Бога». В основе ее организации лежали религиозные принципы: объединение «детей Божьих» в братства единоверцев «гармонии»; образование общей кассы «из любви к Богу и собратьям», вклад по 10% от состояния отъезжавших для поддержки неимущих (если расходы на дорогу будут оплачены в России, то предусматривался возврат кассовых денег). 10 пунктов определяли требования внутренней дисциплины и самоорганизации в «гармонии», которые имели имена по 22 Немецкие поселения на периферии Российской империи округам: Этлингерская, Ройтлингерская, Шварцвальдская, Вальддорфская, Марбахская, Эсслингерская и т.д. Опубликованный ныне документ – Призыв Эсслингерской гармонии от 11 ноября 1816 г. к выезду на Кавказ –дает конкретное представление о цели, правилах добровольного объединения, духовного распорядка, сборе средств, предписании об одежде, кухонной утвари в дорогу, заботе о больных, а в случае смерти – о вдовах и сиротах и т.п. Важным был пункт о том, чтобы в их среду не проникали обманщики, лжецы, неверующие, чтобы шли в «гармонии» по убеждению.17 Итак, общий эмиграционный подъем в угнетающей обстановке, поиск спасения от голода, налогов, разорения, преследований за веру (богослужение вне церкви, отлучение детей от школы и т.д.), глубокая набожность (Frömmigkeit), стремление уйти от происков Антихриста и т.д. неизменно подталкивали вюртембергских крестьян и ремесленников к объединению в братские общины, готовившиеся к выезду, намеченному с февраля 1817 г. (если позволят погодные условия). Судя по воспоминаниям, письмам и имеющимся описаниям, это было довольно организованное по тем временам движение, с предписанием правил: взаимопомощь внутри «гармоний», общая касса, молитвы и обучение детей в дороге, подчинение требованиям форштегера (старосты общины), дисциплина и наказание за ее нарушения. И все же оказалось, что в среду глубоко верующих групп сектантов в надежде на лучшее будущее проникли «чужие», обездоленные без средств. Возникло гетерогенное по характеру движение: имущие и бедные, религиозные фанатики и просто гонимые нуждой, примкнувшие к «гармонии» лютеране, причем сепаратисты составляли незначительную часть и были далеко не бедными. К статистике о них следует относиться с большой осторожностью. Так, Лейббрандт называет, ссылаясь на официальные цифры в консистории Вюртемберга, что из 720 сепаратистов выехало 363; Гоффманн склонен преуменьшать их число. При этом трудно выделить число чилиастов, 1200 эмигрантов указали причиной выезда „religiöse Schwärmerei“ (религиозный фанатизм, мечтания).18 Шли оставившие хозяйства крестьяне, виноградари, ремесленники (портные, ткачи, пекари, кузнецы и др.). Некоторые были с большим состоянием и не меньшими надеждами. К концу 1816 г. отдельные «гармонии» уже получили разрешение на выезд. Первые 230 семей крестьян и ремесленников обратились за паспортами в русское представительство в Штутгарте к главе миссии графу Головкину. Обеспокоенный наплывом Посланник позаботился о напоминании (публикация 19.02.1817 в местной прессе) условий въезда в Россию: требовались характеристика из окружного управления, наличие средств в 300 гульденов и письменный отказ от получения ссуды.19 Десятки семей обратились в русские миссии в Штуттгарте, Мюнхене, Вене с февраля 1817 г. Из переписки главы российской миссии Головкина с МИД России следует, что сначала он придерживался установленной нормы в 150 паспортов. Но на23 Немецкие поселения на периферии Российской империи плыв превзошел все ожидания, и русские представительства едва справлялись с паспортизацией людей. С апреля стали выдавать один паспорт на группу и даже «гармонию», что облегчало участь примкнувших. Из Ульма по Дунаю до конца августа отправлялись колоннами по 200-250 человек на специальных судах („Ulmer Schachteln“ – «Ульмские коробки»; размеры лодок: длина – 30 м, ширина – 7,5 м, длина хижины 5-6 м). До Вены добирались благополучно, хотя 9 судов оказались переполнены. Но совет российского консульства идти дальше через Галицию и Подолию был отвергнут, а решение плыть летом, в жару, по реке имело плачевные последствия. Нерегулярность питания, обилие фруктов, теплое турецкое и венгерское вино вызывали болезни.20 Согласно устойчивой легенде, на призыв братьев Кох летом 1817 г. откликнулось до 1300 (по другим источникам – 1400) семей, около 7 тыс. человек, собиравшихся в Ульме. (Поскольку Ульм ранее был пунктом отправки в Россию будущих колонистов, возможно, там исподволь шла вербовка иммигрантов в Новороссийский край и новоприобретенную Бессарабию.) Колонны-«гармонии» отправлялись оттуда по Дунаю через Вену и Галатц в Измаил, где они проходили 40-дневный карантин и затем прибывали в Гросслибенталь под Одессой. В трактовке историками вопроса о ходе переселения немцев на Кавказ вызывает некоторые сомнения описание «прямо-таки драматичной судьбы» переселенцев. В современной историографии, в частности, имеются заметные расхождения в статистике о человеческих жертвах. Ряд авторов отмечает, что в пути до Одессы погибло более 1 тыс. переселенцев. Е.-М. Аух называет гибель 1100 человек за время карантина в Измаиле, по другим данным – 1328 или 700, Д. Шпрингхорн упоминает только 200. По Д. Брандесу, прибывшие в Одессу из Галатц эмигранты болели в карантине в Одессе, где умерло 250 человек. Х. Вердиева пишет, что лишь двое скончались в Измаиле, а из отправившихся в Одессу более 1 тысячи человек почти все переболели там в карантине. С. Зейналова говорит о гибели в пути более 1 тыс. человек, лишь «немногие оставшиеся в живых немецкие семьи осенью 1817 г. прибыли в Одессу». Отметив, что около 300 семей остались здесь и основали колонию Гофнунгсталь, она приходит к выводу, что процесс переселения на Кавказ «имел трагический исход, т.к. большая часть переселенцев погибла в пути, так и не дойдя до назначенной цели», и только 500 семей из 1400 покинувших родину, «будучи самыми стойкими и целеустремленными», достигли Кавказа.21 Приходится усомниться в столь трагическом исходе и пугающей арифметике. Но никем не дано документального подтверждения, способного привести эти разночтения к единому знаменателю. Ближе к истине представляется, согласно воспоминаниям эмигрантов, гибель людей от эпидемии холеры в Измаиле. Интересным свидетельством осталось описание Фр. Швартца – 133 дня пути до Измаила, где за 40-дневный карантин, по его данным, умерла 1 тыс. человек от эпидемии.22 24 Немецкие поселения на периферии Российской империи Здесь требуется уточнение, что далеко не все эмигранты из Вюртемберга направлялись на Кавказ. По выездным документам Кавказ не фиксируется «целью» для всех 1400 семей, отправившихся в Россию летом 1817 г. Так, по воспоминаниям Ф. Циммера, колонисты под Одессой сначала колебались в намерениях, «наконец выбор пал на Кавказ».23 Для большей объективности, видимо, следует учитывать весь переселенческий поток того времени на юг империи, в частности, заселение Бессарабии выходцами из Вюртемберга и Бадена. Так, полномочный наместник Бессарабской области ген.лейт. Г. Бахметев сообщал в Комитет министров в августе 1817 г., что «иностранные выходцы большею частию прибывают туда из Виртембергского королевства».24 (К осени в Новороссию и Бессарабию прибыло до половины всех выехавших из королевства.) Правительство строило планы по расселению этих иммигрантов в Херсонской и Таврической губерниях (так, Херсонский губернатор А. Ланжерон определил для поселенцев свыше 22 000 дес. земли). Только 28.06.1817 МИД России узнал об их намерениях ехать на Кавказ. В этом ключе рассуждения Д. Брандеса. Он приводит данные из отчета русского посланника в Штутгарте: прибыло 963 семьи, 5508 человек (подобные сведения находим у Лейббрандта и Фёлль). Часть из них была удержана от дальнейшего пути и осела под давлением миграционных учреждений в регионе Причерноморья. 213 семей (907 чел.) после уговоров отказались от пути в Закавказье; в Бессарабии были основаны колонии Тёплитц и Гофнунгсталь. Этот факт подтверждал П. Гоффманн, отметив также, что по пути в Россию некоторые семьи сознательно оставляли корабль при остановках в Венгрии, 98 семей остались в Бессарабии.25 Кроме того, следовало бы уточнить, что лишь часть из остававшихся под Одессой 300 семей сепаратистов-швабов основала свою колонию Гофнунгсталь, в 100 верстах к северу от города. Другие самоопределились; одновременно с Гофнунгсталь были основаны близ Одессы еще 5 колоний.26 Но часть вюртембергских иммигрантов действительно осталась непреклонной, особенно чилиасты. Религиозный фанатизм брал верх: написанные Й.Я. Кохом духовные стихи и песни вдохновляли «ционитов», как они себя называли, двигаться на Восток. [В 1994 г. песни были найдены в Университетской библиотеке в Вене и опубликованы: Unikat der Geistlichen Gedichte und Gesänge für die nach Osten eilenden Zioniden (1817). См.: Föll R. Sehnsucht nach Jerusalem… S.112.] Попытка пастора из Одессы Бёттингера отговорить их также не удалась. На Кавказ отправилось немногим более 400 семей из «упрямых» швабов, поскольку документируется, что с ними пошли и примкнувшие семьи. В послании от 20 февраля 1818 г. министр иностранных дел граф К.В. Нессельроде извещал Ермолова, что из прибывших в Херсонскую губернию вюртембергских и баденских переселенцев, большая часть, до 500 семей, несмотря на то, что они претерпели бедствия, «изъявили непреоборимое желание и твердое намерение искать постоянного жилища в 25 Немецкие поселения на периферии Российской империи Грузии». Министр уведомил, что император обратил благосклонное внимание на письменное Прошение, которое доставили посланные от этих семей в декабре 1817 г. в Москву (во время пребывания там Александра I) депутаты Кох, Фрик и Майер.27 Император не был готов к решению, т.к. не мог обеспечить переселенцам защиту в тех краях. Но чилиасты столь упорно твердили: «Господь с нами и защитит нас», что Александр I удовлетворил их просьбу, в частности, относительно свободы вероисповедания. Интересно, что в «Прошении» речь шла не только о прибывших швабах, но и о пожелавших вступить в их братство лютеранах Аугсбургского исповедания из Польши, около 100 семей, ранее осевших в Одесском округе («а их место бы заняли те, кои от нас выйдут»). Обращение было от имени всех отправляющихся в Грузию «старых и новых колонистов», подписавшихся «по смерть верными подданными и детьми».28 И хотя действительное число примкнувших остается не уточненным, сам факт присоединения «чужих» к вюртембергским семьям неоспорим; цифра «100 семей» упоминается рядом авторов (Fufalow А., Leibbrandt G., Brandes D., Fleischhauer I., Gross A., Föll R.). Это изменяет бытующую еще легенду, разрушая устаревший стереотип о поселении 500 семей швабов из Вюртемберга в Закавказье. В конце марта 1818 г. Ермолов, приложив копию письма Нессельроде, предписал Грузинскому гражданскому губернатору Сталю поручить чиновникам осмотреть места, удобные для поселения по Высочайшей воле вюртембержцев там, где бы люди «были в безопасности от хищников» (так называли горцев) или охраняемы воинской командою. Речь шла о самых удобных участках Муганлийской земли (5 тыс. десятин), которые были в собственности полковника князя Чевчевадзе, и церковных землях на Сагурамо и о попытке склонить других помещиков на обмен их земель на казенные.29 В этом проявлялась специфика Закавказья, где трудности поиска больших участков казенных земель, пригодных по климатическим условиям, сопрягались с проблемой охраны поселенцев от набегов горцев. Как свидетельствуют документы, подготовка к приему переселенцев началась с запозданием, что вызывало тревогу Ермолова. 17 апреля он обратился к Нессельроде с упреждением, что «в нынешнем 1818 году не должно приступать к переселению колонистов, ибо если и будут изысканы для них места, не будет ни малейших обзаведений и в ожидании оных трудно или даже невозможно разместить их по домам жителей». Испытав трудности с размещением в зиму 31 семьи первых поселенцев, он уведомлял, что 500 семей поселить одновременно «никак невозможно», что потребуются «чрезвычайно большие издержки» и что он известит позже, «сколько таковых пригласить в Грузию надобно будет» и как их доставлять. И далее убедительно – «только в нынешнем году прошу покорнейше непременно отложить доставление».30 Этот сигнал стал лейтмотивом всей дальнейшей переписки его с правительственными кругами. 26 Немецкие поселения на периферии Российской империи Устроение переселения в Грузию было передано Главному попечителю созданного в Одессе Попечительного комитета по делам колонистов в трех южных губерниях генерал-лейтенанту И.Н. Инзову.31 Сообщение Ермолова о «чрезвычайных затруднениях» в поселении 500 семей было передано Инзову с предписанием собрать старшин, объявить о задержке отправки и, чтобы не осталось сомнения в возможности переселения, о разрешении императора отправить двух избранных делегатов в Грузию с возвращением (на казенный счет). Но Инзов доложил императору (о чем в мае был информирован Ермолов), что никакие его убеждения не подействовали на старшин, которые заявили, что трудности не отдалят братство от цели и непреклонности скорее отправиться в путь. Об этом свидетельствует и «Всеподданнейшее объяснение» от 11 мая 1818 г. старшин Фрика, Штенингера и Майера, изъявивших согласие на земли, какие есть, уверявших в построении домов собственными силами, в наличии собственных лошадей и возов и просивших о скорейшем отправлении, ибо «здесь жить праздно».32 Император был впечатлен и позволил переселение. Так верховной властью была возобновлена практика дарований привилегий колонистам за государственный счет. Тем временем Кавказская администрация была занята поиском земель под поселения и приемом в июне делегатов от швабов – Фрика, Барта и Киндлиба. Ермолов собственноручно предписал губернатору Сталю показать им Сагурамское поле и земли в Елизаветпольском уезде и обговорить возможность создания близ Тифлиса суконной фабрики. В рапорте от 9 июля Сталь сообщил Ермолову о показе земель (депутаты избрали 4 участка до 18 тыс. десятин) и согласии депутатов на получение наделов в 35 десятин на семью, с учетом плодородия почв, свободы пастбищ и леса, а также об одобрении ими идеи о фабрике. МВД торопило Ермолова со сведениями о землях для скорейшего внесения данного вопроса в Комитет министров.33 Возникла иллюзия хрупкой гармонии действий, несмотря на многочисленные разногласия. Ермолов, по-прежнему обеспокоенный массовым наплывом переселенцев, вновь обратился 10 августа к графу А.А. Аракчееву с просьбой «не в нынешнем году, и не в числе 500 семей» начать переселение, за нехваткой земли и войск: «Возможно ли будет правительству спокойно смотреть на их нужды и недостатки и не помочь... или, когда хищные соседи и горские народы грозить будут благоустройству их заведений, возможно ли будет отказать им защиту оружия».34 Но, в ожидании решения, 12 августа он вдруг получил сообщение сопровождавшего колонны офицера, что 2 партии, каждая из 50 семей, уже достигли города Георгиевска и нуждаются в поддержке казны (а всего таковых 10). Состояние Ермолова можно понять: его не известили об этом передвижении ни от МВД, ни от Инзова. Озабоченность и ответственность чиновника высокого ранга «разбилась» о несогласованность действий звеньев одной цепи. Он немедленно принимает 27 Немецкие поселения на периферии Российской империи меры по спасению ситуации, направив генерал-майора И.П. Дельпоццо в Моздок для дальнейшего сопровождения и снабжения людей провиантом. С просьбой об организации доставки их до Моздока, через перевал и в Тифлис он обращается также к губернатору Кавказской губернии М.Л. Малинскому. О серьезности положения свидетельствует его личная просьба к начальнику Штаба армии И.А. Вельяминову «выпутать» его «из предстоящих больших затруднений».35 Иной тон чувствуется в отношении, от 17 августа, Ермолова к Козодавлеву. Он упрекает МВД в затягивании решения вопроса об обмене земель: мол, старался раздобыть получше, а теперь может предложить те, «кои и прежде находил неудобными», и высказывает глубокое удивление тому, что министр (зная, что император признал затруднения уважительными36) не только не изволил остановить переселение, которое было, по выражению Ермолова, «решено вопреки невозможностей», но даже не уведомил о нем. В том же духе он одновременно пишет Аракчееву: «Я осмеливаюсь в сем отправлении находить некоторый беспорядок». Не желая «без вины нести ответственность», он просит известить императора о недостатке пособий переселенцам, трудностях заготовки провианта и отсутствии разрешения на обмен земель (владений князя Чевчевадзе и Мцхетского собора).37 Так до двух тысяч немцев-переселенцев фактически оказались заложниками авантюристических устремлений собственных форштегеров (все своими силами!), а также чиновничьей бюрократии и волокиты. Обеспокоенный передвижением такой массы переселенцев, Ермолов запросил 30 августа Козодавлева о необходимых средствах, в частности, для их ежедневного пропитания: «Мне совершенно неизвестно, на каких условиях вызваны сии колонны в Грузию и какое пособие казною им доставлено», а также о назначении чиновника МВД, который занимался бы их делами. В своего рода оправдательном письме от 31 августа министр внутренних дел пояснял, что до конца июля в путь на Кавказ из Одессы, по повелению императора Инзову, уже были отправлены 9 партий немцев, прежде чем сведения поступили в МВД. Представить же в Комитет министров проект указа об обмене земель было, якобы, невозможно без конкретных сведений о них. Но главным, по мнению Козодавлева, было решение актуальной задачи, как быть теперь – не следует ли часть переселенцев оставить на зиму в Кавказской губернии. Ермолов тотчас распорядился 14 сентября Малинскому приостановить колонны, которые не прошли Георгиевск, о чем известил МВД. Однако, убедившись в разумности аргументации Сталя, что это привело бы к еще большим расходам и издержкам и больше бы измотало людей, изменил ход дела. В результате последние 3 партии, хотя и с задержкой, добрались до Тифлиса в ноябре 1818 г. (тогда как первые прибыли в сентябре). Судя по рапортам, в пути была «незначительная смертность», за исключением 2-й партии, которая потеряла 32 человека.38 28 Немецкие поселения на периферии Российской империи Результатом переписки Ермолова с министром стала передача, наконецто, дела о переселенцах в Грузию на рассмотрение в высшие инстанции. Благодаря энергичному напору Ермолова 31 августа Козодавлев вошел с представлением в Комитет министров, мнение которого было утверждено 7 сентября.39 3. Ареалы расселения и водворение. Политика российских властей относительно немецких колонистов в Грузии По вполне понятным причинам Кавказ не являлся целью иммиграционной политики, не был в планах немецкой колонизации. Кавказская война (1817-1864), локальные восстания, войны с Персией и Турцией, дефицит казенных земель, удаленность региона делали этот фронтир империи уязвимым и малодоступным для колонизации в сравнении с Новороссией. Главной задачей изначально было переселение сюда казаков, русских крестьян и сектантов, а также водворение армян и греков как элемент иностранной колонизации. Изменился и характер иммиграционной государственной политики. Новые правила приема колонистов от 20 февраля 1804 г. (заменившие Екатерининский Манифест) и условия поселения приглашавшихся в Новороссийский край иностранцев уже несли в себе рестриктивные черты: введение имущественного ценза, ограничительной квоты до 200 семей иммигрантов в год (ибо «больше сего числа водворить прочно невозможно») и др. Указ Александра I от 25 февраля 1810 г. министру внутренних дел о прекращении выдачи правительством денежных ссуд фактически запрещал переселения за казенный счет, «по чрезмерной дороговизне водворения колонистов».40 Решениями Комитета министров от 5 августа и 25 октября 1819 г. были прекращен вызов и совершенно пресечено дальнейшее массовое переселение в Россию иностранцев и дано распоряжение о запрещении Российским миссиям выдавать им паспорта.41 Как видим, переселение швабов на Южный Кавказ успело состояться и было одноразовым актом 1817/1818 гг., который не следует смешивать с последующими перемещениями ввиду изменения местоположения колоний, внутренними миграциями колонистов и с подселениями отдельных семей из Вюртемберга. Изображение «процесса переселения» швабов по 1820 год представляется неправомерным. Это переселение состоялось как последний акт массовой иммиграции немцев-колонистов в империю (известны лишь отдельные более поздние разрешения не столь масштабного характера), в отступление от квоты и закона 1810 г., хотя это отступление обошлось государственной казне в немалую сумму. В этом специфика данного переселения. Возникновение немецких колоний в Закавказье было определено ­Е.-М.Аух «не как каприз монарха», а как «последний акт колонизаторской политики Екатерины II».42 Хочется уточнить эту мысль, понятную как конти29 Немецкие поселения на периферии Российской империи нуитет, преемственность и продолжение политики в духе екатерининской в новых условиях, на основании манифеста Александра I. По правилам приема 1804 г. колонистам даровались следующие привилегии: освобождение от платежа податей и повинностей на 10 лет, от воинской повинности – навечно; отсрочка от уплаты ссуды от казны на 10 лет, срок уплаты долга – в рассрочку в последующие 10 лет; наделение бесплатно землей по 60 десятин на семейство и ссуда на обзаведение домом и хозяйством до 300 руб. асс. Предусматривалась выдача по прибытии на место кормовых денег до первой собственной жатвы. В отношении из МВД от 19.10.1818 Ермолову предписывалось селить немцев-колонистов в Закавказье на общих основаниях, т.е. по данным правилам. При этом Козодавлев напоминал о милосердии императора и выделении им пособия, «по уважению их бедности и изнурения», и об отсрочке на более длительный (чем 10 лет) срок возврата ссуды.43 Действительно, хотя переселенцы давали при выходе из Вюртемберга подписки селиться «на своем иждивении», истратив во время изнурительной дороги пособие, они оказались де факто без средств даже для пропитания. Вопрос об условиях водворения колонистов в Закавказье обсуждался на высшем уровне. Юридической базой для расселения в двух уездах Грузии прибывших в зиму колонистов явилось положение Комитета министров от 7 сентября 1818 г. «О поселении Виртембергцев в Грузии».44 Поскольку имущественные права на предлагавшиеся земельные участки ко времени межевания еще не были окончательно выяснены, Комитет дал, наконец, разрешение на обмен частных и казенных земель и закрепил отвод участков по 35 (а не 60) десятин на семейство, с правом пользоваться лесами и пастбищами. Из Казенной экспедиции Верховного Грузинского правительства в распоряжение Ермолова отпускалось 100 тыс. руб. ассигнациями в счет 1818-1819 гг. Для соблюдения порядка и верной отчетности казенных сумм, а также для управления и водворения колонистов «Положением» предусматривалось учреждение Ермоловым временного Комитета или Конторы под его личным надзором, с представителями от колонистов. 29 мая 1819 г. был издан Сенатский указ о штате Временной конторы для управления поселенными в Грузии колонистами. Учредить Контору и штат было предоставлено Ермолову. Выплата жалованья чиновникам предусматривалась с 1 ноября 1818 г., когда они уже начали заниматься выдачей ссуды и производством колонистских дел.45 В штате Конторы был назначаемый ею смотритель колоний. Таким образом, водворение немецких переселенцев в Грузии изначально было делом государственной важности, несмотря на некоторую несогласованность действий центральных и здешних властных структур. Ввиду сложности адаптации к местным условиям, бедности прибывших издалека, а также пассивности, незаинтересованности части переселенцев этот процесс затянулся до 1822 г. 30 Немецкие поселения на периферии Российской империи Количественные данные о поселениях немцев, приведенные в историографии, несколько расходятся с архивными сведениями и материалами хроники администрации края и прессы. Подробное сопоставление сведений о параметрах семей и выделяемых участков земель по 8-ми закавказским колониям проведено Е.-М. Аух.46 Непосредственно на территории Восточной Грузии, в Тифлисском уезде, возникло 5 новых колоний. Около 50 семей избрали земли (бывшие владения кн. Аматуни) в трех верстах от Тифлиса, выше селения Куки на левом берегу Куры. Здесь была основана колония ремесленников Ней-Тифлис в 200 человек, которые получили только по десятине земли на двор. Эта специфичная колония городского предместья позже вошла в состав города. Остальные колонии возникли вокруг Тифлиса в радиусе до 65 верст. В 8-ми верстах севернее Тифлиса (у селения Дидубе) была основана колония Александерсдорф: 26 семей (по данным архива – 35), 99 чел. получили первоначально участок в 664 дес. на левом берегу Куры (по семейной норме здесь недоставало 175 дес.). 12 (или 17) семей получили землю в 12-ти верстах к востоку от города (колония «12-ти апостолов»), но из-за притязаний на нее церкви, вынуждены были вскоре переселиться и основали в 1820 г. на берегу реки Иора колонию Петерсдорф в полуверсте от первой колонии Мариенфельд. Примерно в 60-ти верстах к югу от Тифлиса (у селения Борчало), расположилась самая крупная в будущем колония Катариненфельд. Первоначально 135 семей основали Екатериненфельд, получив наделы близ города Елизаветполь (так был переименован город Гянджа), но из-за неудачного местоположения, ввиду «гнилого» климата и малярии, они потеряли значительную часть населения – 256 чел. Лишь в конце 1819 г. отсюда отселились к реке Машавери (Мушавер) 115 семей, создав колонию (Ней)-Катариненфельд, которой и суждено было стать центром «грузинских» колоний. В 35-ти верстах юго-западнее Тифлиса, при слиянии рек Алгети и Ассурети, возникла колония Елизаветталь (Елисабетталь), где поселилось 65 семей (307 человек). Ей была сразу выделена охрана из 20 солдат и казаков. Прибывшие позже колонны, 209 семей, несмотря на протесты и неудовольствие измотанных дорогой людей, были отправлены под конвоем, с охраной для защиты от возможных нападений, на ранее осмотренные делегатами земли в Елизаветпольский уезд. Поначалу были основаны три колонии. С переселением Катариненфельда остались Еленендорф (сегодня Ханлар) – 127 семей, 500 чел., и Анненфельд (сегодня Шамкир) – 84 семьи, 237 чел. Им было выделено около 6 тыс. десятин казенных земель. Так, близ Елизаветполя, но сравнительно удаленный, в 187 и 155 верстах от Тифлиса, возник второй ареал немецких поселений, в несколько иных условиях пребывания. Поселенные среди татарского населения, в мусульманском мире (татарами называли мусульман), обе колонии оказались де факто на территории Северного Азербайджана (Гянджинское ханство только в начале 31 Немецкие поселения на периферии Российской империи 1804 г. было присоединено к империи). Поскольку история их развития и хозяйственной деятельности довольно подробно освещена в современной историографии, здесь будут лишь упоминаться и сопоставляться отдельные факты и аспекты по совокупности причин и следствий социальноэкономических и культурных взаимосвязей всех закавказских колоний. Итак, по самым усредненным данным, около 330 семей, 1366 душ (включая 31 семью первопроходцев), получив свыше 12 тыс. десятин казенных земель, поселились в Тифлисском уезде в 6-ти колониях. Всего в двух уездах было выделено 20900 десятин, в 8 колониях поселилось более 2 тыс. человек, выстоявших в тяжелых условиях небывало холодную для этих краев зиму 1818/1819 гг. при непосредственном участии и помощи Ермолова.47 Для получения статуса колониста непременным условием была присяга императору. При этом возникло затруднение. Серьезным шагом для его незамедлительного разрешения стало освобождение прибывших вюртембергских колонистов-сепаратистов от обычной присяги, которую они отказывались делать в силу своих религиозных убеждений. В заседании 22 ноября 1819 г. Комитет министров разделил мнение министра Козодавлева, что право на свободное отправление веры позволяет согласиться с принятием сепаратистами устной присяги: «да прося Бога помочь им быть верными Государю императору подданными...» подкрепить словом «да» (всё, что сверх того, считалось за грех). Положение Комитета министров было Высочайше утверждено 2 декабря.48 Таким образом, обязательное в империи принятие колонистами подданства тоже имело свою специфику в Закавказье. Одной из первоочередных задач водворения колонистов была организация самоуправления колоний. В отношении МВД от 27 января 1819 г. указывалось, что по журналу Комитета министров от 12.11.1818 предусматривалось сразу по прибытии определить переселенцев под надзор и попечительство Конторы и смотрителя. Порядок внутреннего управления колоний не отличался от общепринятого, уставного через Сельские Приказы (выборные на 2 года обершульц, старосты-шульцы, бейзитцеры, вольнонаемный писарь). Часть бытовых проблем колонистов, взаимные иски, наказания, позже – расклад податей и т.п., разрешались на Сельском Сходе. В случае же неповиновения высшему начальству предусматривалось вмешательство воинских команд, привлечение зачинщиков к суду или высылка их за границу. На повестке дня была также забота о назначении приставов в каждую колонию.49 Обустройство колонистов явно не могло проходить без поддержки властей, и Ермолов приложил к тому немало усилий. В феврале 1819 г. он ходатайствовал перед МВД о выделении единовременно 300 тыс. руб. асс. на нужды колонистов и 2350 руб. серебром ежегодно – на содержание Конторы. Признавая к взысканию с колонистов в будущем уже затраченных денег (на отправление колонн из Одессы – 38010 руб. 50 коп. асс., а также выданных в конце пути следования – 27190 руб. и употребленных по прибытии их 32 Немецкие поселения на периферии Российской империи в Грузию 39833 руб. 98 коп. из экстраординарной суммы от Верховного Грузинского правительства), Ермолов представил министру на разрешение вопрос о помощи в водворении на местах. Ведь затраты на обустройство семьи в Грузии составляли из-за дороговизны 400 руб. (или 100 руб. сер.), т.е. оказались выше предусмотренных 300 руб. для Новороссийского края (п. 9 Правил для принятия и водворения иностранных колонистов, 1804 г.). Каждая семья получила по прибытии в 1818 г. по 125 руб. на постройку дома, 70 руб. на сельскохозяйственные орудия, 105 руб. на посев, 100 руб. на приобретение скота, итого – 400 руб. асс. (и в Одессе было выдано им по 500 руб. – на повозки, лошадей, фураж).50 В течение года выдавались «кормовые деньги». Имея в остатке из первой экстраординарной суммы в 100 тыс. руб. асс. только 28075 руб. 86 коп., Ермолов признавал, что «с прискорбием» запрашивает суммы столь значительные и только потому, «чтобы не могли колонисты сказать, что Правительство, к великодушию которого они прибегли, отказало им в самых необходимых пособиях». Стратег, рачительный хозяин («скуп на казенные деньги») и одновременно обеспокоенный нуждой переселенцев человек, генерал рассматривал растущие издержки казны не иначе, как штраф, который платит правительство за неосмотрительность того, кому поручено было вызывать этих колонистов в Россию. В опубликованных посмертно «Записках» Ермолова есть признание: «Я, желая дать грузинам пример хозяйственного порядка... выписал тридцать семейств колонистов... Министр доставил мне первых ему попавшихся, и я не достиг своей цели. Но такого количества, в каковом прибыли колонисты, я никогда не желал».51 Это признание раскрывает суть первоначальной идеи и двойственность позиции генерала Ермолова – администратора, чиновника, человека. Примечания 1 ПСЗ-I. Т. XXVIII. №№ 21.163 и 21.177, 20.862 и 20.988. Leibbrandt, G. Die Auswanderung aus Schwaben... S. 24-27; Petri, H. Schwäbische Chiliasten in Südrußland... S. 77 ff. Miller, Max. Ursachen und Ziele der Schwäbischen Auswanderung. In: Württb. Viertеljahrshefte für Landesgeschichtе 42. Jg. 1936. S. 184-218. 3 Аух Е.-М. Немецкие колонисты... С. 105. 4 Föll, R. Sehnsucht nach Jerusalem… S. 44-45. 5 Подробнее о роли Крюденер см.: Leibbrandt G. Die Auswanderung. aus Schwaben... S. 78-95. 6 Leibbrandt, G. Die Auswanderung aus Schwaben… S.168. 7 Hippel W. Auswanderung aus Südwestdeutschland... S. 215. См. карты – S. 177, 252-253. 8 Stumpp K. Ostwanderung der Württemberger… S. XIII u. S. 21 (Tab. 1). 9 Уманец Ф.М. Проконсул Кавказа. – СПб., 1912 – С. 62. 2 33 Немецкие поселения на периферии Российской империи 10 Чернова-Дёке Т.Н. Позиция и роль А.П. Ермолова в становлении немецких колоний в Закавказье // Отечественная история. (М.) 2008. № 1 – С. 13-25. 11 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией (далее – АКАК). Архив Главного управления наместника Кавказскаго. Т. VI. Ч. 1. – Тифлис, 1874. – Док. 302. С. 248-249. 12 Чернова Т.Н. Из истории становления немецких поселений… С. 392-393. 13 АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 422. С. 313-314. 14 Там же. Док. 423. С. 315. 15 Scholl, Reinhold. Die Schwaikheimer Separatisten und andere Rußlandfahrer des ehemaligen Oberamts Waiblingen (1816-1833). In: Der Wanderweg der Rußlanddeutschen. – Stuttgart, 1939 – S. 42-81. 16 АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 425. С. 316. См.: Schrenk M. Geschichte der Deutschen Colonien in Transkaukasien... S. 33-35 17 Siehe: Föll, R. Sehnsucht nach Jerusalem… S. 134-136 (Sendschreiben der Esslinger Harmonie vom 11. November 1816). 18 По вопросу о доле сепаратистов в эмиграционном потоке различные мнения в историографии. См.: Petri H. Schwäbische Chiliasten... S. 78-79, 80-82; Leibbrandt G. Die Auswanderung aus Schwaben... S. 129-133, 157-160; Hoffmann P. Die deutschen Kolonien… S. 18-20 u.a. 19 Leibbrandt G. Die Auswanderung aus Schwaben... S.122-131. 20 Подробнее см.: Miller, Max. Die nach Rußland ausgewanderten Württemberger. Ein Wegweiser zu ihrer Erstattung. In: Der Wanderweg der Rußlanddeutschen. – Stuttgart, Bеrlin. 4. Jg. 1939 – S. 36-41. Schön Fr. Schwaben suchen nach Paradiеs. Geschichte einer Auswanderung. In: Schwabenland. H. 8. 1939. S. 285-300; Stumpp K. Ostwanderung der Württemberger… S. 205 ff. ders.: Heimatbuch, 1961. S. IX-XIII. 21 Сравни: Аух Е.-М. Немецкие колонисты... С. 104; Springhorn D. Deutsche in Georgien... S. 27, 99; Brandes D. Von den Zaren adoptiert... S. 93-103; Вердиева Х. Переселенческая политика... С. 67; Зейналова С. Немецкие колонии... С. 21, 23; она же: Немцы на Кавказе. С. 218-219. 22 Stumpp K. Ostwanderung der Württemberger… S. 205 ff. См. также: Leibbrandt, G. Die Auswanderung aus Schwaben... S.137-138. 23 Циммер Ф. Колония Еленендорф, Елисаветпольской губернии и уезда // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 29. – Тифлис, 1901. – С. 2. 24 ПСЗ-I. Т. XXXIV. № 27.029. 25 Brandes D. Von den Zaren adoptiert... S. 98-101, 103-104; Hoffmann P. Die deutschen Kolonien... S. 38; Leibbrandt G. Die Auswanderung aus Schwaben... S. 132; Föll R. Sehnsucht nach Jerusalem… S. 140. 26 Попечительный Комитет об иностранных поселенцах Южного края России. 1799-1876. Аннотированная опись фонда. Т. 2. – Одесса, 1999. – С. 11; Deutsche Geschichte im Osten Europas. Russland. Hrsg. von G. Stricker – Berlin: Siedler Verlag, 1997 – S.74; Leibbrandt G. (Hrsg.) Hoffnungstal und seine Schwaben – Bonn, 1980; ders.: Hoffnungstal. In: Heimatbuch, 1956. 27 АКАК. Т. VI. Ч. I. Док. 426. Имеются расхождения в сведениях о депутации: у Петри (с. 82) – Фрик и Фукс; у Брандеса (с. 102), Гросс (с. 26) и Лейбрандта (с. 147) – Фрик и Кох, у Аух (и по док. 426) – Кох, Фрик и Майер. 28 АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 426. 34 Немецкие поселения на периферии Российской империи 29 Там же. Док. 427. Там же. Док. 428. 31 ПСЗ-I. Т. XXXV. № 27312. 32 АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 431. С. 322. 33 Там же. Док. 430, 432, 434, 435. 34 Там же. Док. 436. С. 324. 35 Там же. Док. 437 и 439. С. 325-326. 36 Позиция Александра I документируется следующим образом. По новому рапорту А.П. Ермолова, представленному графом Аракчеевым в день отбытия императора из столицы, «Его Величество отозваться соизволил, что по краткости времени не изволит находить другого средства к разрешению затруднений по переселению Виртембергцев, как одно токмо то, чтобы сих людей отправлять в Грузию самыми малыми партиями, и таким образом, дабы в течение нынешней осени немного их могло быть отправлено, предоставляя впрочем Министру Внутренних дел принять и другие меры, могущие пособить описанным генералом Ермоловым затруднениям». См.: ПСЗ-I. Т. ХХХV. № 27.530; Немцы в истории России. Документы высших органов власти и военного командования... С. 195. 37 АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 441 - 442. 38 Там же. Док. 443 - 445, 447, 460. 39 Там же. Док. 448. 40 ПСЗ-I. Т. XXVIII. № 21163 и Т. XXXI. № 24131. В указе 1810 г. отмечалось: По ведомостям МВД видно, что одна семья колонистов, водворенная близ столицы, обходится казне более 5000 руб., тогда как крестьяне, подданные свои, переселенцы из других губерний никакой почти ссуды не имеют, так что пособие немецкой семье, свободной от рекрутской и др. повинностей, могло быть обращено на переселение 50 российских крестьян к пользе их и государства. 41 ПСЗ-I. Т. XXXVI. №№ 27916 и 27954. 42 Аух Е.-М. Немецкие колонисты... С. 105. 43 АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 456. С. 337. 44 ПСЗ-I. Т. XXXV. № 27530. 45 ПСЗ-I. Т. XXXVI. № 27822; АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 459 - 460. 46 Аух Е.-М. Немецкие колонисты... С. 108-109; она же: Предпринимательская деятельность...С. 224-225; Национальный Архив Грузии. Центральный исторический Архив (далее: НАГр.ЦИА). Ф. 2. Оп. 1. Д. 658. Л. 397. 47 НАГр.ЦИА. Ф. 227. Оп. 1. Д. 27. Лл. 10-15 ( истор. справка о поселении); Leibbrandt G. Die Auswanderung aus Schwaben...153-157; Schrenk M. Geschichte der deutschen Colonien... S. 35-50; Hoffmann P. Die deutschen Kolonien... S. 40-51; Heimatbuch. 1961. S. 20-23, 25. 48 ПСЗ-I. Т. XXXVI. № 28.012; АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 464. С. 344-345. 49 АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 459. 50 НАГр. ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2071. Л. 48. 51 Записки Алексея Петровича Ермолова. С прилож. Изд. А.П. Ермолова. Часть II (1816-1827) – М., 1868 – С. 67-68. 30 35 Немецкие поселения на периферии Российской империи Глава II. Период становления немецких поселений (1819-1844) 1. Поддержка колонистов правительством в экономическом развитии. Помощь разоренным войной колониям. Налогообложение и взыскание долга казне Первый период хозяйственного развития колоний по ряду причин оказался малоэффективным. Водворение и обустройство колонистов затянулось, несмотря на постоянную помощь правительства. Следует принять во внимание неравные, зависевшие от разных факторов стартовые начала в колониях: местоположение, влияние климата, эпидемии, недомер земли по норме, ход строительства жилья, разорение в войну 1826 г., вынужденные переселения. В зависимости от состояния дел в колониях разнилась помощь им ссудой на водворение. Так, согласно записке о положении 8 колоний на 1820 г., для устройства соседней с Мариенфельд колонии Петерсдорф (с учетом переселения) было выделено по 200 руб. сер. на семью. Дотация жителям Александерсдорфа, изначально ощутившим нехватку земли, составляла по 30 руб. сер. на семью. В Тифлисской колонии ремесленников вспоможение было по 100 руб. асс. Сложнее шло новое устройство колонии Екатериненфельд: переселение из-за непригодности климата из Елизаветпольского округа в Борчалинский участок затянулось до июля 1819 г. в связи с болезнями и поземельно-межевыми спорами с церковным ведомством. Плодородные земли Самшвильской пустоши оказались не вспаханы осенью, т.к. участок в 3486 дес. оставался без нарезки. Правда, имелись лес и сенокос. Силами военных чинов строились землянки. Для обустройства было выделено по 10 руб. сер. на семью. В Елизабеттале шли поземельные споры с соседями; помощь составляла 30 руб. сер. на хозяйство. Несмотря на охрану, у здешних колонистов было уведено 16 лошадей.1 (В документах часто упоминаются набеги на колонии местных горцев с целью угона скота и лошадей). Ведомость от 26.01.1819, которую Грузинский гражданский губернатор генерал-майор Р.И. Ховен (сменивший К. Сталя) представил Ермолову, отражала следующее положение кол. Мариенфельд. Всего ей было выделено 1085 дес. земли и начато строительство 16 домов в Телавском округе. Отмежеванная весной 1818 г. земля, реально по 35 дес. на семью, была бесплатно вспахана и засеяна казенным зерном; правда, жатву провели сами колонисты. С сентября, через год по прибытии, был прекращен отпуск так называемых кормовых, по 10 коп. в сутки на душу (но 18 семьям, 104 человека, Сталь добавил по 4 коп. до 1.09.1819). На первое обзаведение хозяйством колонистам было куплено от казны 10 повозок, 16 плугов, 20 хомутов, 35 лошадей; 36 Немецкие поселения на периферии Российской империи роздано 13 штук рогатого скота. Кроме того, генерал-майор Измаил-хан Шекинский пожертвовал 30 коров, 27 телят, 200 овец. Ховен предлагал купить по 2 вола на семью, чтобы весной колонисты сами могли вспахать свои земли. Начатое осенью 1817 г. нижними воинскими чинами строительство 16 каменных домов (каждый на 2 семьи) затянулось, но колонисты квартировались в селении Сартичала. Таковой была стартовая позиция первой немецкой колонии.2 Из дела о состоянии 8 колоний Закавказья на 1820 год проясняется, что осенью 1819 г. в Мариенфельде собрали хлеб, было заложено развитие скотоводства, произведена закладка виноградников. Заметим, что местная администрация изначально испытала разочарование в новых поселенцах. За первые три месяца занятий делами колонистов губернатор Ховен пришел к выводу, что «между народом сим не только никакой нравственности, но и согласия не существует». Речь шла о сектантских группах. Наряду со всеми трудностями объективного плана в процессе адаптации был налицо и тормозящий развитие колоний субъективный фактор: сектантство и раскол в общинах. В ожидании второго прихода Христова часть переселенцев действительно не собиралась задерживаться в Грузии, не стремилась к прочному обустройству, обратив свой взгляд к Палестине. Брали верх иные, чем забота о хозяйстве, цели и намерения. Ермолов писал в феврале 1819 г. Козодавлеву: «Я думал, что стране здешней дадут они собою пример трудолюбия, хозяйственного устройства и нравственности. Напротив, большая часть из сих людей самых праздных, весьма мало пекущихся о домашнем устройстве». Он считал тщетными попечения о них правительства и письменно просил графа Арaкчеева донести до сведения Комитета министров, сколь бесполезны колонисты и даже вредны, ибо не желал «подвергнуться упреку в недостатке предусмотрительности».3 Однако из ведомости Грузинской конторы за 1823 г. явствует, что колонисты начинали проявлять старания в хозяйствовании. (Правда, посевы в Александерсдорфе и Елизаветтале пострадали от засухи, саранчи и мышей.) Заведены были первые небольшие пивоваренные, винокуренные, кожевенные заводы. Несколько улучшилась демографическая ситуация: уже отмечалось превышение на 55 душ рождаемости над смертностью (число немецких колонистов в Закавказье составило 2629 человек). В марте 1825 г. Ермолов ходатайствовал в МВД о снятии с переселенцев долга в сумме 144677 руб. 66 коп., предъявленного Инзовым за пребывание их в Измаиле и Одессе.4 Говоря о первоначальном этапе становления колоний, следует отметить трудности объективного плана: тяжелая адаптация к новым климатическим условиям и условиям труда, стихийные бедствия, неурожаи; болезни и высокая смертность; вынужденные переселения; межевые и поземельные споры (так, спорное дело о землях князя Чевчевадзе и в октябре 1820 г. еще не было окончательно разрешено); набеги на колонии, увод скота; языковой барьер, замкнутый образ жизни. В основном шло развитие натурально37 Немецкие поселения на периферии Российской империи го хозяйства, борьба за выживание. Преодоление трудностей требовало воли, выносливости и заинтересованности, которая появилась не сразу. К тому же огромный материальный и моральный ущерб был нанесен колонистам во время русско-персидской войны 1826-1828 гг. Внезапный набег персов на колонию Екатериненфельд 14 (26) августа 1826 г. привел к полному разорению, потере всего скота и урожая, к жертвам – 29 убитых и 142 угнанных в плен колонистов (в большинстве своем женщин на невольничий рынок), к бегству населения в Александерсдорф и Тифлисскую колонию. Документальные свидетельства тому – обращение к Ермолову депутатов Г. Гейшна и Я. Ферингера с просьбой помочь выкупить из плена около 40 колонистов (по примеру армянского купца А. Шадинова, который выкупил и доставил в Тифлис трех колонистов), а также – «Прошение» общины колонии от 24.02.1827 о содействии к возвращению плененных из Турции. Но в этом отношении Ермолов был сторонник дипломатических переговоров.5 Ввиду значительных разрушений и преследований, колонисты бросали скарб и скот, спасались бегством (также и от местных татар). В ходе войны с единоверцами-персами проявилось негативное отношение их к швабам как к «неверным», и «по всегдашней к ним ненависти», как ко всему насаждавшемуся русскими. Так, Ермолов отмечал 16 августа 1826 г. в предписании князю В.Д. Мадатову: «…персияне напали на немецкую колонию возле Квеши (на колонию Екатериненфельд. – Т.Ч.), разорили ее и беспощадно перерезали жителей. Борчалинские татары действовали вместе с неприятелем и служили ему проводниками».6 Подобным образом вели себя елизаветпольские татары. (C учетом исторических обстоятельств, что ханство было присоединено силой оружия, а Гянджа была взята приступом, остается вопрос: сказывался ли только религиозный фактор – «по ненависти к христианству» – или это была форма противления русскому насилию?) Выжить помогли колонистам сохранившаяся в земле картошка, собранный с позволения у местных жителей хлеб, поддержка колоний Мариенфельд, Елизаветталь, Александерсдорф и помощь армян, частично приютивших колонистов также в Елизаветполе, где вынуждены были временно пребывать жители разоренных персами при участии татар колоний Еленендорф и Анненфельд. Усилиями губернатора Ховена находили им пропитание и одежду. Существенную помощь трем пострадавшим колониям (почти три пятых всех семей колонистов) оказало правительство. 9 ноября 1826 г. Ермолов запросил МВД о выделении кормовых денег на год, по 10 коп. медью на душу для колонистов Екатериненфельда и Анненфельда. Усилия администрации Кавказа поддержал министр внутренних дел В.С. Ланской, представив сведения о потерях и ассигнованиях в Комитет министров. Положением Комитета от 22.12.1826 было утверждено 17 тыс. руб. «на прокормление», исполнение было возложено на МВД. Министерству финансов было предписано немедленно отпустить средства в Тифлис, о чем 14 января 1827 г. 38 Немецкие поселения на периферии Российской империи была уведомлена администрация края.7 В рапорте Ермолову от 22 февраля Ховен сообщал, что приступил к выплате кормовых помесячно, также в колонии Еленендорф, куда уже стали возвращаться беженцы. (МВД известило Ермолова, на его запрос Ланскому от 15 марта, что вопрос о кормовых деньгах для колонистов Еленендорфа был передан на рассмотрение Комитетом министров 5 марта и утвержден).8 Жители Екатериненфельда из страха не решались пока вернуться, а Ермолов не находил возможным – по недостатку казенных земель – новое переселение и активно способствовал возрождению разоренных колоний. Потери Екатериненфельда документированы в 43 014 руб. сер. (с учетом утраченных домов, мельниц, имущества, скота – 56 тыс. руб.) и 1 305 руб. асс. сиротских денег.9 В рапорте Ермолову Ховен полагал: во-первых, запросить для колонии Екатеринфельд пособие в 14 620 руб., по 172 руб. сер. на каждую семью, т.к. осваивали жилище 85 семей из 115, также для Еленендорфа, 127 семей, по 172 руб. на семью – всего 21 844 руб., а для Анненфельда, 66 семей, по 132 руб. на семью – 8 712 руб. сер. Во-вторых, снять долги этих колоний в сумме 592 915 руб. асс. (из них 215 969 руб. 57 коп. – долг колонии Екатериненфельд).10 Соответственно Ермолов обратился за помощью к правительству, полагая признать эти пособия безвозвратными, и просил «о милости» снять казенный долг и, по возможности, сложить часть долга другим колониям за их помощь и сострадание потерпевшим. Это был последний добрый порыв Ермолова на посту Главноуправляющего Грузией в отношении немецких колонистов. По ведомости о деньгах, «ассигнованных на кормовое довольствие и хозяйственное обзаведение» названным выше трем колониям было выделено 45 314 руб. сер. (103 649 руб. в асс.), из них для колонии Екатериненфельд – 14 620 руб. сер.11 Так «под надзором» Ермолова, постоянным его вниманием и заботой в сложнейший период первоначального становления и выживания, обустройства и освоения земель, налаживания хозяйства (пока натурального на личное потребление) и психологической адаптации переселенцев к новым условиям в чуждой среде, при поддержке властей был заложен прочный фундамент будущего процветания закавказских колоний. Желал ли того Ермолов, но он вошел в историю и как «прародитель» немецких колоний на Кавказе. Деятельность генерала, по отзыву современника, была неимоверной: «…в одно время он и сражался, и строил, и распоряжался, награждал и наказывал, заводил, поверял, свидетельствовал...»12 Однако первые военные неудачи в столкновении с персами сыграли роковую роль и в судьбе самого генерала Ермолова, подорвали его авторитет. Приказом Николая I от 10 августа 1826 г. на Кавказ был послан генерал-адъютант И.Ф. Паскевич, питавший личную непрязнь к Ермолову (Паскевич посетил Тифлис и участки фронта). Попытки Ермолова найти элементы порядка для сближения края с Россией, военные доблести его в покорении 39 Немецкие поселения на периферии Российской империи Чечни и Дагестана остались в тени перед лицом огульных обвинений в ходе военных действий с персами, наветов о связях с декабристами. В конце марта 1827 г. Ермолов был отправлен в отставку. В простой кибитке, как и въехал, в мае он покинул Тифлис. Однако в память о его славных делах на Кавказе оставались компактные поселения прославившихся позже виноделием швабских колонистов. Назначенный Главноуправляющим Грузией Паскевич (с 1828 г. граф) получил из МВД в мае известие о согласии императора на выдачу разоренным войной колониям запрошенного ранее пособия, «или же, по сложности, хотя по 100 руб. сер. на семейство», находя пособие «несколько высоко» исчисленным, но необходимым. Получение его предполагалось после восстановления спокойствия в тамошнем крае. Министр финансов Е.Ф. Канкрин сообщил в своем предписании Грузинской казенной Экспедиции отпустить в распоряжение Паскевича из общих грузинских доходов на первый раз 27800 руб. сер. (на основании Высочайше утвержденной 23.04.1827 записки МВД о пособии для 278 семей по 100 руб. на семью) и причислить эти издержки к военным убыткам. В отношении снятия с трех колоний долга (о чем просил Ермолов) возобладало мнение, что нет причин его прощать, да и льготные сроки как раз должны кончаться. МВД сообщило 14.04.1827, что на это не последовало Высочайшего соизволения.13 С целью изучения нужд и просьб отягощенных войной немецких колоний и изыскания средств «для улучшения жребия колонистов» Тифлисский военный губернатор генерал-адъютант Н.М. Сипягин создал Особый комитет под своим председательством. Он посчитал нужным присутствие в Комитете по 2 депутата из каждой колонии, избранных всем обществом, и одного пастора. На первом же заседании 15 мая 1827 г. были рассмотрены все нужды колоний. Губернатор полагал выдать для восстановления хозяйства «по умеренному исчислению комитета» еще 20346 руб. сер., а в отношении кормовых полагал испросить «по случаю чрезмерной дороговизны» по 20 коп. асс. на душу в сутки, вместо выдававшихся 10 коп. К журналу заседания (отправленного с рапортом барону И.И. Дибичу) прилагалась записка – о нуждах 6-ти колоний и их просьбах. Например, колония Мариенфельд запросила о ссуде в 100 руб. сер. для возведения каменной стены к мельнице, колония Елизаветталь – о покупке ею мельницы у князей Орбелиани и т.п. Общей была просьба колонистов избирать в штат Конторы не только от колонии ремесленников, но и от земледельцев.14 Также был сделан шаг в разрешении больного для колонистов Екатериненфельда вопроса. В архиве имеется докладная записка Сипягина Паскевичу от 2.03.1828 за № 21 об отправке в Турцию колониста П. Нейса и мещанина И. Берлинга за сведениями о пленных колонистах. На расходы было выделено 25 руб. сер.15 Одновременно с оказанием помощи шло обсуждение назревшей проблемы установления сроков выплаты казенного долга и введения податей и повинностей в связи с истечением льготных 10-ти лет (годом окончатель40 Немецкие поселения на периферии Российской империи ного водворения колонистов считался 1822 г., по прекращении выплат кормовых денег). К тому времени расходы на переселение достигали 697 488 руб. 21 коп. асс., и на постройку 3-х мельниц было выделено 3 тыс. руб. Всего же было употреблено на колонистов 963 711 руб. 36,5 коп. Сумма долга к тому времени составляла 921 630 руб. 16 коп. (уплачено всего 6 913 руб. 54 коп.), долг на каждом – в среднем по 1900 руб.16 Статистические данные о величине долга казне несколько отличны по разным источникам. Уже в 1828 г. началась переписка с МВД о сроках уплаты долга 916 089 руб. 89,5 коп. асс. (за исключением уплаченных 13.918 руб. 42 коп.) Ховен сообщал, что «невозможно было приступить к взысканию» долгов, поскольку три разоренные колонии начали обустраиваться заново. МВД дважды, 11 февраля и 24 мая 1830 г., запрашивало Паскевича о сроках. В администрации шли свои поиски решения, в марте Паскевич поручил военному губернатору Стрекалову обобщить мнения. Просьба Конторы и депутатов от колоний сводилась к определению точкой отсчета 1832 год. Отзывы Стрекалова о колонистах были нелестными, он упрекал их в ленности. Так, в октябре 1829 г. в письме к Канкрину он выказывал явно негативное отношение: «Они чужды всех благонамеренных назначений правительства, далеки от того, чтобы содействовать общей пользе и притом, дабы избавиться излишнего труда, готовы опираться на данные им привилегии».17 В рапорте от 8 мая 1830 г. генерал-адъютант Стрекалов достаточно резко высказался о том, «сколь велика была заботливость правительства, старающегося при всяком несчастном случае пособить щедрою рукою переселенцам, и сколь была маловажна и несоразмерна с пожертвованиями благодарность сих колонистов». По его мнению, они «с недолжным усердием старались о благе, в ожидании новых милостей». Поэтому Конторе предлагалось объявить им для сведения, что «щедроты правительства должны иметь свои границы» и что впредь им следовало бы удвоить прилежание, искать помощи у себя самих, а не только надеяться на правительство. Однако и.д. Грузинского гражданского губернатора П. Завилейский считал возможным простить половину долга 84-м семьям, потерявшим работников от эпидемии чумы в 1829 г. (азербайджанские колонии. – Т.Ч.). По мнению графа Паскевича-Эриванского, следовало бы простить половину долга также хозяйствам вдов. В целом речь шла о казенном долге 475 семей – в сумме 915 739 руб. 89 коп. асс. Стрекалов предлагал уплату долга с рассрочкой на 20 лет назначить разоренным колониям с 1832 г., а другим – с 1831 г. и с этого же года обложить всех податью. В отношении введения поземельной подати был запрос Ховена: как определить ее, по 10 или 15 коп. с десятины в год?18 Обобщив все мнения, Паскевич подробно изложил МВД в отношении от 29 января 1831 г. свое видение проблемы. Он отметил объективные трудности в развитии колоний и высказал убеждение, что «худое состояние коло- 41 Немецкие поселения на периферии Российской империи нистов произошло наиболее от причин, от них независящих, а потому и снисхождение правительства для них необходимо».19 В результате обсуждения вопроса в Государственном Совете, по представлению МВД, последовало решение согласиться с мнением Паскевича, простить часть долга претерпевшим бедствия колониям: 1. Простить: а) 84-м семьям, потерявшим работников от чумы и неприятеля, половину их долга 88 350 руб. 71 коп.; б) 60 вдовам (во 2-м замужестве) половину долга 42 661 руб. 84 коп. и 26 вдовам половину из 27 711 руб. 36 коп., в) 15 семействам сирот (до 18 лет) половину должной суммы 14 382 руб. 97 коп., а другую половину рассрочить к выплате на 20 лет и начать взыскивать с сирот по достижении ими 25-летнего возраста. Также предусматривалось сложение полностью долга, числившегося на 24-х вымерших семьях, – 30 450 руб. 24 коп. (долг этот падал на все общество колонистов). 2. Уплату остающегося затем долга 712 182 руб. 76 коп. рассрочить, начиная с 1832 г., на 20 лет, после чего обложить колонистов податью наравне с казенными поселянами. 10.07.1831 император утвердил мнение Государственного Совета. Так последовало Высочайшее повеление о списании в облегчение колонистов всего – 203 557 руб. 13 коп. асс., т.е. почти четверти казенного долга. Остаток – 712 182 руб. – подлежал выплате в рассрочку на 20 лет (вместо 10 лет по правилам 1804 г.); а перед истечением срока следовало обратиться к МВД по вопросу обложения колонистов сбором в казну. Одновременно был решен вопрос о податях и повинностях: с 1832 г. полагалось обложить колонистов платежом поземельной подати по 15 коп. с дес. (до выплаты долга); назначить отбывание земских повинностей тем, кто не потерпел от чумы и неприятеля, тоже с 1832 г., а пострадавшим колониям отложить повинности на 3 года, до 1835 г. (величина их определялась в соответствии с местными условиями). Земские повинности колонистов были натуральные и денежные общественные. Правительствующий Сенат не замедлил 16 июля известить указом Управляющего гражданской частью Н.П. Панкратьева (а также МВД и Министерство финансов) о введении этого повеления императора в исполнение Верховного Грузинского правительства.20 Кроме того, по распоряжению МВД от 16.06.1836 колонисты облагались подушной податью 16 коп. сер. с ревизской души в год. Однажды установленный, на основании предписания от 16.07.1836 министра внутренних дел гр. Д.Н. Блудова Грузинскому гражданскому губернатору, сбор не подлежал изменению, т.е. он не мог быть повышен с колебанием числа мужских душ.21 Немецкие колонии облагались посемейной податью не подушно, а «с дыма». С учетом той особенности, что для уплаты податей в Закавказье счет жителям шел «подымно», введение сверх того годового сбора по 16 коп. с мужской души на поддержание управления колоний, подушной подати, дало повод говорить о двойном обложении – с семьи и с человека. 42 Немецкие поселения на периферии Российской империи Выплаты долга казне были постоянно в визире, но возникали трудности и неясности: собственно, кто, как – общины, отдельные хозяйства или колонисты подушно – должен был платить долги? Было решено разделить долги по семьям с учетом их состояния. На основе проведенного в 1842 г. камерального описания населения (своеобразная народная перепись) вскоре были составлены полные списки колонистов. Весь оставшийся после списания казенный долг (712 182 руб.) был подразделен правительством на возвратный и безвозвратный.* Ко второму типу относились деньги на прокорм и фураж для скота, проездные деньги для 31 семьи колонии Мариенфельд, выплаты на лекарства, для содержания сопровождавших колонны чиновников и т.п. Выплачивать же следовало ссуды, выдававшиеся из казны взаимообразно на водворение – построение домов, покупку скота и инвентаря, обзаведение хозяйством. Таким образом, правительство постоянно шло на определенные уступки, стимулируя условия, благоприятные для экономического развития колоний. Однако неизбежное налоговое бремя наряду с выплатой долга несколько затормозило экономический прорыв. 2. Влияние внешних и внутренних миграций немцев на становление закавказских колоний. Об условиях поселения немецких колонистов на владельческих землях В 1840-е годы началось заметное оживление подселения в колонии в виду миграций из Вюртемберга и одновременной волны переселений на Кавказ немецких колонистов из Новороссии. Забота о водворении прибывавших вела даже к образованию новых колоний. Для понимания исторического фона описываемых событий следует пояснить, что Закавказье находилось в стадии эксперимента внедрения ­адми­ни­стра­тивно­-терри­то­риаль­ной реформы сенатора барона П.В. Гана. Согласно Высочайше утвержденному 10 апреля 1840 г. «Учреждению для управления Закавказским краем», все присоединенные к тому времени к империи здешние территории (за исключением Абхазии, Сванетии и Мегрелии) были разделены на две части: ГрузиноИмеретинскую губернию (разделенную на 11 уездов) и Каспийскую область. С учреждением в крае в январе 1841 г. особого управления государственными имуществами водворенные на казенных землях швабские колонии передавались в ведение Грузино-Имеретинской палаты государственных имуществ.22 Принятие иностранцев в России, вновь разрешенное после запрета 1819 г. переселение, предполагало наличие у семьи средств – 400 гульде* По Уставу о колониях иностранцев в Российской империи, разд. 4, гл. 6, ст. 285, казенные издержки на водворение колонистов были суть двух родов: возвратные и безвозвратные. Все ссуды подлежали выплате только в случаях возвращения за границу или выхода из статуса колониста в другое звание. 43 Немецкие поселения на периферии Российской империи нов (или 800 руб. асс.) для покрытия издержек на водворение, которые следовало представлять в Российской миссии для пересылки местному колонистскому начальству. Посредником в переселении на Кавказ из Вюртемберга выступал тифлисский колонист Фр. Зальцман. Так, по запросу группы швабов, Зальцман (за подписью «поверенный 10 семейств») подтверждал в своем прошении от 18.02.1840 готовность их внести деньги в миссии в Штутгарте. 28 октября 1840 г. в администрацию края поступило личное письмо просителей.23 По распоряжению Главноуправляющего Кавказским краем генерала Е.А. Головина, предварительно согласовавшего (23.06.1842) данный вопрос с Министерством государственных имуществ (МГИ), в Ахалцыхский уезд, местечко Абаз-Туман, был направлен землемер, который без присутствия уездного начальства отмерил 350 дес. земли, по 35 дес. на семейство. Это вызвало протест начальника уезда, признавшего лишь надел в 125 дес., без сенокоса. Грузино-Имеретинская палата государственных имуществ известила 27.03.1843 прибывших из Вюртемберга в феврале 9 семей о распоряжении по отводу им земли в Ахалцыхском уезде при Абаз-Туманских минеральных водах, чтобы они немедленно отправились на водворение. Там возникла новая Абаз-Туманская колония (получившая также имя Фрейденталь). Не пожелавшие в ней оставаться 4 семьи не могли получить свой денежный залог, пока не было определено место их водворения (согласно распоряжению палаты государственных имуществ от 24.02.1844, на основе предписания департамента МВД от 28.03.1843). В апреле палата государственных имуществ снова запросила смотрителя колоний, с требованием ускорить их определение. К тому же условия получения звания колониста и причисления к колонии отдельно прибывавших обязывали их представить в палату виды на увольнение от вюртембергского правительства. По закону от неимевших вида требовалось, чтобы они запросили его и могли предъявить.24 По Высочайше утвержденному 22 сентября 1844 г. положению Комитета по делам Закавказского края, колонистам-поселенцам колонии Фрейденталь была выдана (на 6 лет) ссуда по 150 руб. сер. на строительство домов. Однако вскоре сказалась нехватка земли. В рапорте от 12 ноября 1845 г. смотритель колоний Энкельман признавал, что «жалобы колонистов справедливы», 4 семьи уже искали поденные работы. Отброшенная от остальных на 250 верст, без рынка сбыта, колония Фрейденталь (58 душ) обратилась в Палату государственных имуществ с просьбой о помощи.25 В конце декабря просьба была передана в Главное управление края. (Ввиду полной несостоятельности административной реформы с 27.12.1844 на Кавказе был введен институт Наместничества).26 В докладе от 25 октября 1847 г. начальника Главного управления А.М. Фадеева наместнику Кавказскому графу М.С. Воронцову о положении дел речь зашла о просьбе колонистов Фрейденталя разрешить им переселение. Предписанием от 16 декабря Воронцов выразил согласие на переселе44 Немецкие поселения на периферии Российской империи ние их ближе к колонии Мариенфельд. Для водворения назначена была прирезка 350 десятин от находившейся в пользовании казенных поселян селения Сартачалы земли. Об этом следовало уведомить Комиссию по устройству поселений в Закавказском крае (создана в марте 1847 г.). Ахалцыхская уездная управа предложила Комиссии не продавать, а передать дома колонистов воинским чинам Грузинского Линейного № 2 батальона. В марте 1848 г. было решено дома (оцененные в 1820 руб. сер.) передать военному ведомству, а от него выделить колонистам 1500 руб. серебром на строительство новых (от штаба просили ускорить передачу домов). 27 Так, Абаз-Туманские колонисты в составе 8 семей, получив первый транш 750 руб., были переведены из Ахалцыхского в Тифлисский уезд. На отмеренном в апреле участке в 350 дес. (и 20 дес. земли под сады) они вновь основали колонию, сохранив имя Фрейденталь, по соседству с Мариенфельд и Петерсдорф (впоследствии три колонии фактически сливаются в одну). В содействии их водворению было отказано, «чтобы не предавались праздности». Прибывшие лишь в сентябре 1848 г., колонисты успели засеять поле.28 Поскольку 4 семьи еще не вступили в подданство, им следовало срочно определиться, чтобы получить, наконец, внесенные в русской миссии деньги. Фактически одновременно среди поселенцев закавказских колоний оказались таврические колонисты. Как они попали в Закавказье? Кавказская Одиссея – неудачная попытка переселения свыше 70 семей колонистов из Таврической губернии и создания колонии в Каспийской области (ныне территория Республики Азербайджан) нашла освещение в современной историографии.29 Часть из них осела в грузинских колониях. Предысторией событий стало обсуждение в Комитете министров, по записке министра государственных имуществ П.Д. Кисилева от 23.12.1841, дела о дозволении 70 семьям Вюртембергских подданных переселиться в Закавказский край на правах колонистов. Они желали переселиться на свой счет в урочище Маразы Ширванского уезда Каспийской области, близ областного города Шемаха. Их просьба поступила в МГИ из Тифлиса, где считали, что основание колонии «было бы очень полезно для жителей Шемахи» и наделение землей не представляло бы никаких трудностей. Военный губернатор уведомил министра, что швабы из Вюртемберга через своего поверенного в Тифлисе, Фр. Зальцмана, объявили согласие внести до выхода положенную сумму 400 гульденов. Министр финансов Е.Ф. Канкрин, признав 10-летнюю льготу им от уплаты податей и повинностей, отнесся положительно к удовлетворению ходатайства, при условии Высочайшего на то разрешения. В свою очередь, Кисилев полагал дозволить переселение на названных условиях. Согласованность позиций в верхах позволила Комитету министров принять соответствующее Положение, утвержденное 27.01.1842 Николаем I.30 Однако в отношении от 20 ноября 1842 г. Кисилев сообщил Главноуправляющему на Кавказе Е.А. Головину, что из 70 семей, 45 Немецкие поселения на периферии Российской империи которым было дозволено переселение на правах колонистов, по отзыву российского посланника при Вюртембергском дворе, некоторые изменили свое намерение, а другие не были отысканы.31 Учитывая уведомление МГИ об изменении намерений семей вюртембергских, генерал-адъютант А.И. Нейдгардт, вступивший с 1843 г. в должность Главноуправляющего краем, предложил отвести урочище Маразы пожелавшим переселиться 70-ти семьям немцев-колонистов из Таврической губернии. Но они не одобрили место. По представлению Каспийской Палаты государственных имуществ, им была отведена избранная депутатами в 7-ми верстах от Шемахи казенная земля, участок в 1790 дес. по течению реки Пир-Сагата. Нейдгардт известил 23.03.1843 Кисилева об этом решении на предмет отзыва МГИ.32 30 июля от Нейдгардта последовало сообщение, что на место прибыло 35 семей (158 душ) таврических колонистов. Приступив к основанию здесь поселения, колонии Александринфельд, они обратились в Каспийскую Палату государственных имуществ с просьбой об оказании вспомоществования (т.к. потеря в пути большей части скота, другие утраты и болезни довели их до нищеты). Палата полагала ограничиться выдачей ссуды в 1 тыс. руб. серебром (возврат до 1847 г.) и 350-ти четвертей пшеницы из казенного податного хлеба (возврат с 1844 г. в течение 3-х лет).33 Как свидетельствуют документы, часть колонистов стремилась в Грузино-Имеретинскую губернию. В январе 1843 г. начальник гражданского управления Закавказского края кн. Чавчавадзе передал в губернскую палату государственных имуществ поданную 9 января в управление просьбу 16 семей-тавричан о дозволении им поселиться в Тифлисском уезде, близ колонии Мариенфельд. От палаты требовалось мнение и сведения о наличии свободных земель; сбор сведений был поручен смотрителю колоний. Вскоре палата государственных имуществ получила от начальника гражданского управления края предписание на поселение прибывших 7-ми семей таврических колонистов (с разрешения Нейдгардта). В конце июня 1843 г. она обратилась в МГИ с представлением о водворении их в Ахалцыхском уезде и с запросом, какие подати и повинности должны были платить переселенцы: те, что на прежнем месте, или наравне с закавказскими колонистами?34 Не имея никаких сведений о согласии местного начальства Таврической губернии на переселение колонистов, а также о побудительных причинах к нему, МГИ признало необходимым до своего окончательного распоряжения истребовать сведения от Попечительного комитета об иностранных поселенцах Южного края. Из отзыва комитета по делу следовало, что в начале 1842 г. слухи о новой колонизации земель всколыхнули колонистов Таврической и Екатеринославской губерний и побудили местных сепаратистов-швабов ходатайствовать о дозволении им переселиться в Грузию. Попечительный комитет, не имея уверенности и удостоверения о возможности переселения, должен был отказать просителям в ходатайстве. Но чем 46 Немецкие поселения на периферии Российской империи больше Комитет делал внушение о нелепости их желания, тем настоятельнее они просили, думая, что начальство отказывает им «только потому, что дорожит ими». При обозрении осенью 1842 г. Молочанского колонистского округа, где число домогающихся переселения было наибольшим, представитель Попечительного комитета лично совещался с просителями, осмотрел их хозяйства и, убедившись для себя, что все они относились к несостоятельным хозяевам, сделал вывод, что от увольнения их в Грузию общества колонистского округа не только ничего не потеряют, но, напротив, приобретут улучшения через передачу их хозяйств другим. Тогда Попечительный комитет обратился в Грузино-Имеретинскую палату государственых имуществ с запросом: могут ли подведомственные ему колонисты быть водворены в Грузии и в каком количестве? Смотрителю Молочанских и Бердянских колоний было дано разрешение допустить менее благонадежных просителей к передаче своих хозяйств другим и – по случаю прекращения полевых работ – снабдить их срочными паспортами для следования в Грузию, с целью на месте убедиться в реальности ожидаемых ими выгод. Лишь затем выезжавшим следовало бы испросить увольнения от своих обществ. По сведениям в Попечительном Комитете, таковых паспортов было выдано изначально по Молочанскому колонистскому округу 15 и несколько – по Мариупольскому.35 Однако в январе 1843 г. Грузино-Имеретинская палата уведомила Попечительный Комитет, что колонисты не могут быть ни приняты, ни водворены. Об этом сразу же дано было знать циркулярно всем обществам, с добавлением, что за таким отзывом никакие просьбы о переселении в Грузию приниматься не будут. К тому же некоторые из отпущенных колонистов возвратились, отказавшись от переселения, и «отклоняли рассказами своими прочих». Таким образом получается, что Попечительный комитет никому не давал разрешения на переселение, а отпущено было первоначально только небольшое число семей по срочным паспортам для ознакомления с местными условиями. По мнению МГИ, к переселению побуждал не недостаток в земле (министерство располагало сведениями, что оба округа еще имели свободные на заселение земли), а надежда на новые льготы и пособия. Среди чиновников бытовало мнение, что желавшие переселения колонисты были слабейшими и несостоятельными и не могли бы принести Грузии никакой пользы.36 На мой взгляд, при таком, несколько однобоком подходе, среди причин миграции был упущен немаловажный в данном конкретном случае мотив – религиозный. Об этом свидетельствовал и ареал выхода – колонии, основанные сепаратистами из Вюртемберга, стремившимися на Кавказ в надежде на лучшую жизнь и ближе к единомышленникам.37 С точки зрения Попечительного комитета, выехавшим семьям было дозволено не переселяться (для чего требовалось официальное разрешение МГИ), а прежде ознакомиться с краем под предлогом заработков. Перечис47 Немецкие поселения на периферии Российской империи ление их в Грузию могло быть только, если к окончательному увольнению не встретилось бы препятствий. Но не снабженных паспортом, самовольно отлучившихся следовало высылать на прежнее место жительства, т.к. в их числе могли быть лица без согласия общества на увольнение, не исполнившие обязанности, имевшие долги и т.п. По мнению Комитета, к самовольным отлучкам были склонны худшие и потворство им могло бы усилить бродяжничество. Комитет ходатайствовал, чтобы переселение за Кавказ не разрешалось бы без особенных причин и без предварительного контакта с ним (тем более, что домогаются этого, по оценке чиновников, люди большей частью ненадежные и безнравственные). Признавая эти обстоятельства заслуживающими внимания, как и аргументы и ходатайство Попечительного Комитета о высылке колонистов без паспортов, Кисилев сообщил свою позицию Нейдгардту в отношении от 7 декабря 1843 г. В ответ МГИ предоставило окончательное решение вопроса на усмотрение Главноуправляющего краем – как по трудности высылки на столь большие расстояния, так и по признанию «полезным оставить переселенцев» для водворения за Кавказом. Но напоминалось, что им министерство «не вправе оказывать никакого денежного пособия», как самовольным переселенцам.38 В феврале 1844 г. Попечительный Комитет дважды запрашивал разрешения министра государственных имуществ на перечисление за Кавказ колонистов из Таврии: 31 семейства и одинокого Я. Гофмана, которые на прежних местах уже передали свои хозяйства другим и по плакатным паспортам отправились в путь. Прежние колонистские общества охотно их увольняли, т.к. там они «обзаведений не имеют». Большинство пожелало селиться в Ширванском уезде Каспийской области, а 8 семей – в Анненфельде. Обе палаты государственных имуществ не возражали. 13 апреля Кисилев передал решение о водворении их на усмотрение Нейдгардта, с последующим уведомлением МГИ.39 Фактически министерство дало добро. В мае 1844 г. Нейдгардт обстоятельно извещал Кисилева о своем согласии на оставление таврических колонистов. Также начальник Каспийской области генерал-майор Иванов (который в целом не ожидал от них пользы для края, т.к. несмотря на пособия, хозяйства их находились «в жалком положении») поддерживал это мнение. Понимая, что возвращение теперь разорило бы их вовсе, он предлагал не высылать, а поручить местному попечительству государственных имуществ «наблюдать за их нравственностью и ленивых побуждать к хозяйству».40 Нейдгардт сообщил это решение в МГИ. Однако к осени 1844 г. ситуация изменилась. Каспийская Палата государственных имуществ изложила Главноуправляющему края просьбу колонистов о дозволении большей части их возвратиться в Таврическую губернию; только 6 семей просились перейти в Грузино-Имеретинскую губернию. Учитывая, что они «по безнравственности своей и недомоводству» при всех пособиях не успели ничем обзавестись, да и здешний климат им неблагоприятен, Палата склонялась не препятствовать их выезду, хотя 48 Немецкие поселения на периферии Российской империи осознавала, что это будет для них разорительно. На сей раз Нейдгардт был согласен с мнением Палаты. На основании высказанного ему ранее права персонального решения, он дал дозволение колонистам выехать домой, а 6-ти семьям – подселиться в колонии швабов в Грузино-Имеретинской губернии. Об этом в отношении от 9 ноября 1844 г. он сообщил в МГИ.41 Так, большая часть искавших счастья в Закавказье переселенцев из Молочанского и Бердянского колонистских округов Таврии вернулась в места выхода; некоторым колонии швабов послужили как перевалочный пункт до получения пособия на дорогу и паспортов. Переписка Попечительного комитета с Главным управлением Закавказского края проливает свет на судьбу осевших на Кавказе. В мае 1846 г. комитет обратился в МГИ по спорному вопросу о перечислении 8-ми семей тавричан. (В декабре 1846 г. в составе наместничества была вновь образована Тифлисская губерния.42 Соответственно Грузино-Имеретинская Палата государственных имуществ была переименована.) Разногласия возникли из-за решения Тифлисской палаты о водворении и зачислении таврических колонистов в наличном числе душ (исключив из списка 5 умерших человек), на основании положения Совета Главного управления от 22 марта 1844 г. Комитет посчитал распоряжение Палаты незаконным и просил причислить умерших в грузинские колонии, как реально выбывших с семьями, т.к. иначе за них предстояла уплата податей. Сопоставив ходатайство Попечительного Комитета и положение Совета Главного управления, наместник Кавказский гр. Воронцов пришел к выводу, чтобы зачисление делалось по данным ревизии на прежнем месте жительства. Поскольку в Закавказье подать взымалась «подымно», а не подушно, то наместник не видел причин к отказу в удовлетворении ходатайства Попечительного комитета.43 Фискальный вопрос и позже требовал уточнений в списках этих переселенцев. По предписанию ведавшей колонистами Экспедиции государственных имуществ при Главном Управлении края от 12 августа 1850 г., смотритель закавказских колоний Волянский провел сбор посемейных списков колонистов из Таврии для окончательного причисления их к здешним колониям или распоряжения о немедленной высылке не желавших оставаться навсегда. Колонии дали на это согласие и переселенцы должны были подтвердить свое желание. По ответам из колоний, полученным в конце года, был создан сводный список на 18 семей, доставленный 27.12.1850 в Главное управление для отправки в Попечительный комитет. Наконец-то был утрясен вопрос о правовом положении колонистов, осевших в колониях Фрейденталь, Анненфельд и по 2 семьи – в Екатериненфельде и Еленендорфе.44 Таким образом, кавказская Одиссея 77 (или более) семей немцев-колонистов из Таврии имела не для всех «счастливый конец». Лишь несколько семей были водворены в колониях. В целом закавказские колонисты оказались в прямом смысле слова за Кавказским хребтом, изолированы, без контактов с другими анклавами не49 Немецкие поселения на периферии Российской империи мцев в империи. Фактически даже отсутствовали связи с первыми колониями немцев, дисперсно расселившихся на Северном Кавказе.45 Известен лишь один факт миграции отсюда в Закавказье. Важно отметить, что Северный Кавказ вновь относился к составу гражданского управления Кавказом, под главным надзором наместника (о чем говорилось в Высочайшем рескрипте гр. Воронцову от 30.01.1845 и в Правилах об отношениях Наместника Кавказского, утвержденных 6.01.1846).46 Попытка 10-ти семей с детьми из колонии Иоганнесдорф Ставропольской губернии (в 1847 г. Кавказская область была переименована в Ставропольскую губернию) переселиться в поисках земли в Тифлисский уезд была предпринята на основе разрешения от 7 мая 1850 г. Ставропольская Палата государственных имуществ оказала в этом законное содействие (гарантия свободы передвижения, деньги, корм лошадям, ночлег и т.п.). В июле смотрителю закавказских колоний был передан из Экспедиции государственных имуществ при Главном управлении «абрис» будущей колонии в урочище на берегу реки Лочин, в 18 верстах от Тифлиса (вдоль дороги в Мариенфельд). Экспедиция выделила переселенцам ссуду на дома по 150 руб. серебром на семью. Прибывшие колонисты жили летом в открытых повозках, с отводом земли им было разрешено пользоваться сараем, принадлежавшим кн. Чавчавадзе. 11 августа Главное управление предписало смотрителю колоний Волянскому составить приговор о наименовании будущей колонии. Во исполнение предписания поселенцы просили назвать ее «Михаэльсдорф или Михаэльсталь» (по имени гр. Воронцова). Но в декабре последовал ответ наместника Кавказского оставить для имени колонии название места – Лочино и известить об этом всех колонистов.47 Колонисты Лочино получили в надел 272,2 дес. земли (из них 56 дес. неудобной), т.е. ниже нормы, и отчаянно стремились наладить быт и прокормиться. Но на обращение к управляющему Тифлисской губернией полковнику Колюбакину с просьбой «об отпуске им в ссуду 200 руб. сер. на покупку семян пшеницы» последовали волокита и разбирательство. Экспедиция сообщала в Главное управление, что «в особом пособии нет необходимости», поскольку им уже было выделено наместником 1500 руб. сер. на постройку домов по плану всему обществу (750 руб. принял в ноябре Волянский). В отношении самовольного захвата их земель соседями – жителями селения Марткоби (жалоба от 11 ноября 1850 г.), был наказ губернского правления уездному начальству приказать вспаханную землю вернуть и установить «бдительный надзор» за угодьями, данными правительством, «чтоб колонисты отнюдь не терпели ни от кого стеснения». Колонисты пожелали взять с торгов в откуп почтовую станцию Марткоби. Трудное начало никак не давало возможности прочно встать на ноги, а их упрекали в ленности. Зимой шульц Пульман запросил через смотрителя колоний (рапорт в Экспедицию от 12.02.1851) об отпуске продовольствия до урожая и ссуду на покупку семян по 62 руб. 40 коп. сер. на семью (561 50 Немецкие поселения на периферии Российской империи руб. 60 коп.), чтобы выжить. Колонисты поясняли, что все приехали «на свой счет», не оставили домов на Ставрополье, а из ссуды в 1385 руб. на дома и лошадей, часть употребили на строительный лес, а остальное – на питание в течение почти 8 мес. с 1.07.1850 (по 10 руб. 37 коп. в месяц на одного человека). Лочинцы считали необходимым на водворение не менее 300 руб. каждой из 9 семей (ремесленник Штрет выбыл в Екатериненфельд).48 Однако последовал ответ управляющего Экспедицией государственых имуществ Фадеева, что на продовольствие никакого пособия они получать не могут и «просить о том не вправе», т.к. заявляли ранее, что осилят все своим трудом. А семена могут быть позаимствованы ими, по четверти на семью, из запаса колонии Мариенфельд. Второй транш пособия на домостроительство был возможен в любое время, если будет засвидетельствовано окончание строительства до зимы. Прошения об отводе сенокосных и выгонных мест и ссуды 450 руб. (по 50 руб. на семью) были отклонены, поскольку были поданы «через голову» начальнику гражданского управления Закавказским краем кн. Бебутову. Не помогли никакие пояснения колонистов, что ни наместника, ни Фадеева в то время не было в Тифлисе, ни мольбы вроде: «помогите обзавестись, окрылиться», тогда убедитесь, что «гостеприимство русского правительства использовали мы не без существенной для обоих сторон пользы»; получив ссуду, «сочтем себя счастливейшим народом на всем земном шаре». Подобную эмоциональность, вероятно, можно объяснить только крайней нуждой.49 Поскольку со временем так «стерлись» границы отведенного участка, что даже посланный вновь землемер не отыскал их признаков, последовало решение Эспедиции от 13 февраля 1851 г. провести повторно межевание надела по плану (составленному в 1848 г.) при представителях от колонии и соседнего селения. В апреле 1851 г. Волянский принял 2-й транш 600 руб. сер. (т.к. из первого в 750 руб. было выдано 9-ти семьям 675 руб.). Год прошел в трудах. Но в феврале 1852 г. Тифлисское уездное управление известило смотрителя, что соседние колония Мариенфельд и селение Марткоби могут не получить от лочинцев обещанные к возврату семена. Под давлением пришлось уплатить урожаем. Тогда Сельский приказ колонии Лочино обратился 5 августа в Экспедицию Главного управления, известив, что колонисты просят о ходатайстве разрешения на выезд, «имея твердое намерение возвратиться в Россию», поскольку семьи не получили ни урожая, ни покосов, причем «по крайней бедности не в состоянии возвратить ссуду на дома». Иным было мнение смотрителя колоний, высказанное в рапорте в Экспедицию: все колонисты более или менее «преданы нетрезвой жизни и ленности», несмотря на все побуждения их к трудовой жизни, они, подобно швабам Александерсдорфа, уходили на заработки в Тифлис. Поэтому он полагал бы «отказать в дозволении возвратиться». 30 августа из Главного управления последовал отказ колонистам: просьба «не может быть уважена» по причине неуплаты ссуды.50 51 Немецкие поселения на периферии Российской империи Выбившиеся из сил переселенцы 16.05.1852 г. запросили наместника гр. Воронцова о прощении долга и дозволении им вернуться. И получили его, поскольку не были еще окончательно перечислены. Было дозволено возвратиться в Иоганнесдорф, а в счет казенного долга (ссуды на строительство в 1275 руб. сер.) было решено принять их дома и хозяйственные постройки для почтовой станции. Следовало выдать им свидетельства на обратный путь (открытый лист), чтобы в течение 2-3-х месяцев всем можно было выехать (к тому же своя община требовала возвращения Клейна по случаю неуплаты им казенных податей и повинностей). Тем, кто решил оставаться, требовалось иметь письменные виды из Ставрополя. После отъезда колонистов Экспедиция при Главном управлении края известила смотрителя колоний о распоряжении управляющему Тифлисской губернией продать оставшиеся в Лочино строения с публичного торга, назначеного на 22 ноября 1854 г. Вырученные деньги следовало вернуть в казну.51 Так, через 4 года закончилась история колонии Лочино (подобная судьбе колонии Александринфельд), отразившая общую тенденцию, так специфично проявившуюся на Южном Кавказе. С 1864 г. хутор Лочино (частное имение барона А. Николаи), при поддержке Сельскохозяйственного общества, был сдан в аренду управляющему имением агроному Г. Фиверу и превращен в крупный опытно-учебный центр.52 К 1850 г. вновь был поднят вопрос об условиях поселения немецких колонистов к помещикам. Он имел свою предысторию. В подтверждение и пояснение изданных в империи в 1804 г. правил о принятии иностранных колонистов на помещичьи земли последовал Высочайший указ Сенату от 25 августа 1817 г., обнародованный им в сентябре. Согласно правилам, всем владельцам земель было позволено выписывать и принимать у себя для поселения иностранных колонистов, представляя договоры на утверждение министра внутренних дел. Теперь при желании водворить колонистов следовало уведомить о своем намерении через гражданских губернаторов, сообщив все условия договора, а желавшим переехать в Россию семьям, выходцам из Виртемберга, Бадена и Швейцарии, следовало напрямую обращаться в МВД. Новый Указ от 1 октября 1817 г., объявленный министром Козодавлевым гражданским губернаторам, определил дополнительные правила о поселении колонистов на помещичьих землях.53 Вопрос об условиях данного поселения был пересмотрен применительно к особенностям края. При нехватке казенных земель наместник Кавказский гр. Воронцов властью своей адаптировал законоположения к местным условиям и составил проект правил водворения русских переселенцев (их водворение в Закавказье шло с 1836 г.) и немецких колонистов – на земли владельческие. Проект, переданный в апреле 1850 г. в Кавказский Комитет,** * * Кавказский Комитет имел предысторию: Учрежденный в июле 1833 г. Комитет об устройстве Закавказского края для разработки положений с гражданским управлением был переименован 24.04.1840 в Комитет для высшего контроля за введением на 52 Немецкие поселения на периферии Российской империи был одобрен им только в отношении немецких колонистов. Положение Комитета «О правилах поселения на владельческих землях за Кавказом немецких колонистов» было Высочайше утверждено 9 ноября 1850 г.54 Отдельные статьи закона вошли в Устав о колониях иностранцев в империи (Раздел IХ. Отд. второе. О немецких колонистах, водворяемых на владельческих землях помещиков в Закавказском крае). Наместник Кавказский кн. А.И. Барятинский возобновил приглашения к принятию колонистов к здешним помещикам, обратившись в Кавказский Комитет 15 августа 1857 г. Более позднее законодательство от 28 мая 1858 г. подтверждало право предоставить водворение и устройство на владельческих землях немецких колонистов (и других переселенцев) ближайшему рассмотрению наместника.55 Но, как отмечалось в отчете Барятинского за 1857-1859 гг., водворение колонистов на землях владельческих «доселе никакого успеха не имело», потому что они стремились исключительно на казенные земли, им важно было иметь свою школу и церковь. Скорее это можно расценить как попытку стимулировать внутреннюю миграцию безземельных колонистов из Новороссийского края, поскольку по ст. 576 Устава о колониях в случае водворения к помещику пришлые колонисты получали льготу (установленную для русских переселенцев из других губерний). А колонисты, уже водворенные на казенных землях в Закавказье, при переходе на помещичьи земли льготы от земельной повинности не имели. Так что это переселение мало затронуло швабские колонии. Динамика развития событий на Кавказе – окончание войны в 1860-е годы – внесла на повестку дня вопрос о заселении земель, оставленных в результате ухода в Турцию (мухаджирства) до полумиллиона человек из горских народов. В первую очередь речь шла о русской колонизации Закубанья. Но МВД и МИД интересовала также возможность поселения на Кавказе иностранных колонистов. Главное управление наместника ответило на запрос МИДа от 31.05.1860 г., что «за неимением в крае Закавказском свободной казенной земли... не предвидится возможность принять на поселение каких бы то ни было иностранцев». Обращает на себя внимание также мнение смотрителя колоний Волянского по вопросу об увеличении в крае немецких поселений. Он не считал это полезным, даже в случае открытия удобных земель: «слишком дорого» обошлось здесь водворение колонистов, а различия в образе жизни их и туземного населения «очень велики, чтоб надеяться на влияние немцев к улучшению быта последних». Гораздо более полезным представлялось ему «умножение русского переселения».56 Кавказе новой административной реформы. С 1842 г. он был преобразован в Комитет по делам Закавказского края, который с февраля 1845 г. получил название Кавказского, с расширением его функций. Высочайше утвержденный Журнал Кавказского Комитета приобретал силу закона. 53 Немецкие поселения на периферии Российской империи Примечания. 1 АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 469. C. 347-348; См.: Heimatbuch der Deutschen aus Russland. 1961. 2 АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 458. С. 338. 3 Там же. Док. 460. 4 Там же. Док. 472, 476. 5 НАГр. ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2071. Лл. 19-22, 25, 44, 54; АКАК. Т. VI. Ч.1. Док. 478. С. 360. См.: Der Schreckenstag von Katharinenfeld. Schicksale deutscher Siedler in Transkaukasien – Berlin u. Stuttgart,1934. 6 Алексей Петрович Ермолов. Материалы для его биографии / Собр. М. Погодиным – М., 1864 – С. 366-367. 7 НАГр. ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2071. Лл. 5-6, 31-33. 8 Там же. Д. 2071. Л. 47. 9 Там же. Лл. 45-52 об.; АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 478. С. 358-359. 10 НАГр.ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2071. Лл. 49-50; АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 478 и Т. VII. – Тифлис, 1878 – Док. 83. 11 АКАК. Т.VII. Док. 181. С. 233. 12 Алексей Петрович Ермолов. Материалы... С. 390. 13 НАГр.ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2071. Лл. 76 и 99; АКАК. Т. VII. Док. 182. 14 АКАК. Т. VII. Док. 182. С. 233-234. Док. 183. С. 234-237. 15 НАГр. ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2071. Л. 93. 16 АКАК. Т. VI. Ч.1. Док. 470. С. 315; См.: Kaukasische Post. 1913. № 14. S.12. 17 АКАК. Т. VII. Док. 139. С. 196. 18 НАГр.ЦИА. Ф. 2. Оп.1. Д. 2071. Лл. 104,106, 113-114, 140 об., 158. 19 АКАК. Т. VII. Док. 188. С. 240. 20 НАГр.ЦИА. Ф. 2. Оп.1. Д. 2071. Лл 158-159; АКАК. Т. VII. Док. 188 и 191. 21 АКАК. Т. Х. – Тифлис, 1885. – Док. 90. 22 ПСЗ-II. Т. ХV. Отд. 1. № 13368 и Т. ХVI. Отд. 1. № 14157. 23 НАГр. ЦИА Ф. 226. Оп. 1. Д. 5. Лл. 177-179. 24 Там же. Лл. 55, 59 об.,185 25 Там же. Ф. 222. Оп. 1. Д. 69. Лл. 19 об., 39. 26 ПСЗ-II. Т. ХIХ. № 18679. 27 НАГр. ЦИА. Ф. 222. Оп. 1. Д. 69. Лл. 51об., 54, 148. 28 Там же. Ф. 227. Оп. 1. Д. 52. Лл. 9, 45 и Л. 156 (семейный список). 29 Чернова Т.Н. Кавказская Одиссея немецких колонистов Таврической губернии // Вопросы германской истории. Немцы Украины и России в конфликтах и компромиссах ХIХ-ХХ вв.: Матер. межд. науч. конф. Днепропетровск, 24-27 сентября 2007 г. / Отв. ред. С.И. Бобылева – Д.: «Пороги», 2007. – С. 69-79; Вердиева Х.-Ю. Переселенческая политика... С. 69. Автор ошибочно называет число прибывших таврических колонистов 70 человек, вместо 70 семей. 30 ПСЗ-II. Т. ХVII. Отд. 1. № 15248. 31 АКАК. Т. IX. Ч. 2 – Тифлис, 1884. – Док. 572. 32 Там же. 33 АКАК. Т. IX. Ч. 2. Док. 587. 34 Там же. Док. 587; НАГр. ЦИА. Ф. 226. Оп. 1. Д. 5. Л. 223. 35 АКАК. Т. IX. Ч. 2. Док. 587. 36 Там же. Док. 587. 54 Немецкие поселения на периферии Российской империи 37 Речь идет о возможной ностальгии вюртембергских сепаратистов по причине изначально не сбывшихся устремлений. Так, направлявшиеся в 1819 г. в Грузию 99 семей из Вюртемберга, «не были допущены» туда и на отведенных к северу от Бердянска землях основали 4 колонии: Нейгофнунгсталь, Нейгофнунг, Розенфельд и позже – Нейштуттгарт. Но поскольку теперь убывали по 1-3 семьи из колонии, это явно не было массовым движением, как и из Молочанского колонистского округа. Сравни: Brandes, D. Von den Zaren аdoptiert… S. 103-104. 38 АКАК. Т. IX. Ч. 2. Док. 587. 39 Там же. Док. 590. 40 Там же. Док. 591. 41 Там же. Док. 592; НАГр. ЦИА. Ф. 226. Оп. 1. Д.154, л. 142 (список 6 семей). 42 ПСЗ-II. Т. ХХI. Отд. 2. № 20701. 43 АКАК. Т. Х. Док. 90. 44 НАГр.ЦИА Ф. 226. Оп. 1. Д. 16. Лл. 2, 11, 12 об., 16 об., 17, 23, 35-36 об. 45 См.: Чернова Т.Н. К истории первых немецких поселений на Ставрополье // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета (ПГЛУ). № 4. – Пятигорск, 2004 – С. 157-162. 46 ПСЗ-II. Т. ХХ. Отд. 1. № 18679 и Т. ХХI. Отд. 1. № 19590. 47 НАГр. ЦИА. Ф. 226. Оп. 1. Д. 7. Лл.1, 9, 10 об., 17-18, 30 об. и Ф. 240. Оп. 1. Д. 1164. 48 Там же. Д. 7. Лл. 22 об., 27 об., 38 об., 86. 49 Там же. Лл. 42 об., 50 об.-51. 55об. 50 Там же. Лл. 77. 89-90, 91. 51 Там же. Лл. 89-98, 109. 52 Кавказский календарь на 1868 г. – Тифлис, 1867 – С. 464-465. 53 ПСЗ-I. Т. XXXI. №№ 27022 и 27072. 54 ПСЗ-II. Т. XXV. Отд.1. № 24617. См.: «Кавказ». 1851. № 6 и7. 55 ПСЗ-II. Т.XXXV. № 33213; АКАК. Т. ХII. – Тифлис, 1904 – Док. 18. 56 НАГр. ЦИА. Ф. 240. Оп. 1. Д. 466. Лл. 6-8. 55 Немецкие поселения на периферии Российской империи Гла ва I I I . Социально-экономическое положение немецких колоний 1. Подъем хозяйственного развития и специализация колоний в условиях наместничества (1845-1881). Уплата казенного долга Только после всех потрясений и преодоления религиозного раскола в общинах, к середине века наметились определенный сдвиг в экономическом развитии колоний и интерес к тому благочестивых немцев-лютеран, фактически усилиями второго и третьего поколений. С децентрализацией власти, введением наместничества и реорганизацией органов управления края немецкие колонии с 1849 г. находились под неусыпным надзором Экспедиции государственных имуществ при Главном Управлении наместника Кавказского. Ее управляющий д. ст. сов. Фадеев лично уделял большое внимание экономическому положению колонистов; его частые посещения колоний стимулировали ведение хозяйства. Но при всей поддержке со стороны администрации и правительства имелись исключения; в архиве встречаются дела с пометкой «в домогательствах отказать!» Так, на запрос колонистов Елизаветталя в 1847 г. в Тифлисскую палату государственных имуществ о деньгах на семена последовала резолюция наместника Воронцова «отклонить». По заключению от 9.12.1847 г. председателя Комиссии по устройству поселений в Закавказском крае, просьба эта не заслуживала уважения, поскольку колонисты, мол, привыкли лишь надеяться на помощь.1 Следует оговорить, что попытки правительства изначально навязать свои планы, приобщить колонистов к разведению табака, тибетского риса, сарачинского пшена, к шелководству не увенчались успехом и тормозили развитие. К примеру, в рапорте в Экспедицию государственных имуществ от 31.12.1848 смотритель колоний Волянский сообщал, что полученные с острова Кубы два фунта табачных семян он тотчас разослал по колониям Мариенфельд с Петерсдорфом, Елизаветталь, Екатериненфельд и Еленендорф. Почти все из хозяев в урожай ничего не получили и «впредь сеять не желают». Семена сарачинского пшена, более пуда, были выписаны в 1849 г. из Китая. Пшено взошло, но «вследствие беспечности колонистов» без надлежащего орошения высохло, недозрев.2 Чиновники упрекали колонистов в косности, отсутствии интереса. Фактически ни одно из нововведений, на которые затрачено было немало казенных денег, не принесло пользы. Ежегодно представляемые смотрителем ведомости о состоянии колоний дают богатейший материал для обзора динамики развития их экономического потенциала и хозяйственного обзаведения, а также демографических 56 Немецкие поселения на периферии Российской империи процессов. Так, ведомость за 1848 г. отражает следующие сведения о немецких колониях в Тифлисской губернии: 1.Тифлисская: проживала 61 семья ремесленников, 289 человек; 86 дес. земли, имелось 67 лошадей; кузниц – 4, пивоваренных завода – 3. 2. Александерсдорф: 38 семей, 26 хозяйств, 180 человек; хозяйство – 97 лошадей, 97 быков, 302 коров; 22 плуга; 1054 дес. земли. Посажено 250 лоз, 50 фруктовых и 30 тутовых деревьев; 3. Мариенфельд: 40 семей, 31 хозяйство, 211 чел.; хозяйство – 442 лошади и 222 коровы; 30 плугов; 1354 дес.; 1 кузница и 1 винокурня. 4. Петерсдорф: 19 семей, 17 хозяйств (неимущих 2), 106 чел.; хозяйство – 78 лошадей, 107 коров и овец; 17 плугов; 1 винокурня; 709 дес. земли. 5. Елизабетталь: 109 семей, 72 хозяйств, 664 чел.; 6 новых домов; хозяйство – 175 лошадей, 168 пар быков, 568 коров; 67 плугов; 1 мельница, 3 кузницы, 3 винокурни. Имелось 6 плотников, 3 кузнеца, 3 бочарей, по 3 каретника и столяра, 2 портных и 3 сапожника, 1 токарь. Посажено 504 фруктовых дерева; 2769 дес. земли. 6. Екатериненфельд: 109 семей, 104 хозяйств, 540 чел.; построено 13 домов. Хозяйство – 245 лошадей, 697 коров и 49 овец; 78 плугов; 2 мельницы, 3 кузницы, 11 винокурен, 1 кирпичный завод. Ремесло: 4 плотника, 2 каретника и 3 столяра; 3 кузнеца, 2 портных, 1 сапожник. Посадки: 61750 лоз, 1000 фруктовых и 950 тутовых деревьев; 3913 дес. земли. Итого: всего имелось 9886 дес. надельной земли (соответственно, по колониям – 86, 1054, 1354, 709, 2769 и 3913 дес.) Из них удобной земли (и неудобной), соответственно, по 6 колониям: 71 (15), 840 (214), 1285 (69), 595 (114), 2303 (467), 3239 (674) десятин. Всего в 8 колониях (с елизаветпольскими, имевшими около 9500 дес.) было в наделе 19386 дес. казенной земли, их них удобной – 16015 дес. На этой земле в двух уездах обосновалось 564 семьи, 482 хозяйства, включая хозяйства сирот, вдов, колонистов на заработках (семей, хозяйств неимущих – 92). Дома были как каменные, так и ветхие, а также землянки. Колонистов еще обременял возвратный долг.3 По ведомости о переселившихся абаз-туманских колонистах, в колонии Фрейденталь на 1850 г. значилось: 9 семей, 8 хозяйств, 48 человек; имелось 24 лошади, 9 коров; 3 плуга. Начато строительство домов. На документе приписка смотрителя: «В нравственности, трудолюбии, как равно и в дурном поведении, никого пока из них отличить нельзя; но они, по засвидетельствованию Мариенфельдского и Петерсдорфского Сельских приказов, в настоящее время прилежнее прежнего. Волянский».4 Начался этап первоначального накопления капитала, наметилась специализация колоний. В газете «Кавказ» в 1850 г. появилось интересное описание жизни колонистов: из Мариенфельда в Тифлис они поставляли овощи, из Александерсдорфа – масло, сливки, молоко, хотя (из-за недостатка земли) колония находилась «в бедном состоянии». В окруженной горами долине (на месте прежней татарской деревни Камарлу) жители Екатериненфель57 Немецкие поселения на периферии Российской империи да были «в довольстве» от виноделия: плантация виноградников была в 100 десятин, а образцы вина признаны превосходными; упоминались виноградники вдоль рек Осургете (Ассурети) и Алгетка в колонии Елизабетталь и т.д. В статье была дана лестная характеристика колонистам: «они вообще все грамотны, предприимчивы, трудолюбивы, легко принимают всякие полезные нововведения и польза ими уже приносимая краю – весьма ощутительна».5 Однако газета отразила общую тенденцию в развитии колоний, благосостояние отдельных из них, например, колонии Фрейденталь, лишь налаживалось. Здесь непременно требует комментария Высочайше утвержденное 2 мая 1852 г. Николаем I Положение Кавказского комитета о льготах в платеже податей и повинностей колонии Мариенфельд, «по крайней бедности» колонистов. Но по содержанию документа речь явно идет не о колонистах Мариенфельд, а о колонистах Фрейденталь, подселившихся по соседству. Именно им (абаз-туманским) при первоначальном водворении в 1845 г. была выдана ссуда на обзаведение 1500 руб. сер., с возвратом в течение 6 лет без процентов. Министр финансов П.Ф. Брок, по согласованию с МГИ и наместником Кавказским, счел возможным предоставить 9 семьям переселенцев из Цалки 10-летнюю льготу в платеже податей и повинностей, считая ее с 1849 г.; а для взыскания ссудных денег (долга казне) к истекшим со времени их выдачи 6-ти годам добавить еще 4 льготных года и начать взыскание ссуды с 1856 г., в продолжении 10 лет, по равной части ежегодно.6 Обе колонии разделяла фактически только широкая улица в полверсты, а для простоты переписки и документации, по признанию самих чиновников, употреблялось одно имя Мариенфельд (колонии, основанной в 1817 г.!). Также в Уставе о колониях иностранцев в империи (1857 г. изд., разд. 4, гл. 1), как примеч. 2 к ст. 188, фиксируются льготы в платеже податей и повинностей и в выплате ссуды на обзаведение «Мариенфельдским колонистам»7 (а фактически – колонистам Фрейденталь). Итак, предусмотрение более поздних сроков по уплате податей с 1859 г. и долга казне с 1856 г. свидетельствовало о гибкости фискальной политики, необходимости и возможности исключений. Более того, трудности периода хозяйственной и социокультурной адаптации помешали своевременной выплате долга. Ввиду затруднений колонистов потребовался пересмотр вопроса о сроках выплаты (с 1832 г.). Смотритель колоний Волянский получил в январе 1849 г. от Комиссии по устройству поселений предписание-форму по сбору данных о положении колоний. В марте в комиссию поступили сведения, отражавшие суммы подлежавшего выплате долга по отдельным колониям. Долг составил (округленно): у колонии Тифлисская – 11 904 руб., Александерсдорф – 13 602, Екатериненфельд – 36 414, Елизабетталь – 43 299, Мариенфельд – 5 859, Петерсдорф – 8 868 руб. асс. и Фрейденталь – 1 500 руб. сер. (ссуда).8 58 Немецкие поселения на периферии Российской империи Вычисленные особой комиссией по приведению в порядок счетов с колонистами в 1851 г. общие долги казне были официально подтверждены, а установленный ранее срок выплаты был продлен. В первый срок за 1851 г. было сполна уплачено 2 866 руб. 64 коп. сер. В этом тоже отражалась особенность положения колонистов в Закавказье. Издержки на все колонии в 624 209 руб. 76 коп. были подразделены на долг возвратный – 212 258 руб. 11 коп. и безвозвратный – 411 951 руб. 64 коп. В пересчете в серебро, соответственно, 60 743 руб. и 109661 руб.9 Из 212 258 руб. возвратного долга примерно 125 тыс. руб. приходилось на 7 колоний в Тифлисском уезде Тифлисской губернии. К сожалению, статистические данные по разным источникам отчасти не совпадают. Интересно сопоставить официальные сведения из отчета за 1862-1872 гг. по Главному управлению наместника. В документе отмечается, что из выделенного правительством при первоначальном водворении пособия в 932 408 руб. 31 коп. асс. часть долга была сложена. К 1845 г. числился долг всех колоний в 624 562 руб.: из них 411 961 руб. – безвозвратный и 212 601 руб. – возвратный.10 Получается, что возвратный долг был почти вдвое меньше безвозвратного. Этот, вновь рассроченный на 20 лет долг был окончательно уплачен большинством колоний в 1870 г. При всех незначительных расхождениях в цифрах данные отчета явно достоверны в том, что здесь правительственные ссуды и долги документируются в рублях ассигнациями. Произвольный перевод их «в серебро» искажает и увеличивает расходы казны почти в 4 раза.11 Свидетельством о росте благосостояния колоний было создание в 1849 г. в колониях Екатериненфельд, Елизаветталь и Мариенфельд запасных общинных хлебных магазинов (амбаров), помогавших переживать неурожайные годы, а также строительство мельниц, жилых домов, кирх, школ и др. Начался процесс накопления утвержденого в 1851 г. запасного общинного капитала, который хранился в Сельском приказе Екатериненфельда и служил колонистам как пособие на нужды. Он складывался из следующих источников: 1) штрафов с колонистов; 2) арендных денег с духанов, за право торговли в колониях; 3) сборов с тех, кто более 4 мес. и до года находился на заработках (например, в 1877 г. – 113 человек); 4) добровольных пожертвований по 1 руб. в год с семейства. На 1.01.1877 г. в наличии было 7966 руб. 1,5 коп.12 Среди мер для будущего колоний можно назвать обучение мальчиковколонистов русскому языку в Тифлисском училище. В переписке смотрителя колоний и рапортах его в Экспедицию государственных имуществ речь шла об отборе 1-2-х мальчиков из колонии и порядке обучения их русской грамоте, т.к. колонисты «остаются до сих пор совершенно чужды знанию русского языка и затрудняются при сношении с полицией и военным начальством». В заботе о подготовке своего грамотного писаря колония выделяла средства (за комнату и обучение, всего 680 руб. в год). Позже, в 59 Немецкие поселения на периферии Российской империи 1869 г. обсуждался вопрос о введении в церковно-приходских школах преподавания русского языка. Начальнику Управления государственными имуществами М.И. Астафьеву были представлены соображения смотрителя, что потребность русского языка «давно чувствуется самими колонистскими обществами», особенно после судебной реформы.13 Хозяйства колонистов были сориентированы в основном на развитие земледелия, виноградарства и виноделия. Незначительный доход был от огородничества, разведения садов, извозного и рыбного промысла, отхода на заработки. По ведомости 1851 г. в 8-ми колониях (без Тифлисской), колонистами было уже высажено свыше 9 300 фруктовых и 2 200 тутовых деревьев, заложены виноградники. Животноводство было ограничено разведением крупного рогатого скота, да лошадей и быков для работ. Всего насчитывалось 1 460 лошадей и 301 пара быков, 2 987 голов коров и мелкого скота, из них 28 овец. Почти во всех колониях немцы покупали у окрестных грузин поросят, откармливали их на убой и продавали, что приносило порядочные доходы. Птица разводилась для личного потребления, иные хозяева имели до 200 штук. На хозяйственном развитии колоний все больше сказывалась нехватка земли, что становилась проблемой и заботой правительства. Так, изначально было не додано по норме и лишь в 1832 г. незначительно добавлено земли колонии Александерсдорф. В декабре 1875 г. начальнику Главного управления наместника был подан доклад о предоставлении ей в надел общественного сада в Дидубе и сложении недоимок за пользование им колонистами. Взамен отторгнутых управлением для своих нужд 4 дес. выгонной земли, колонистам было дано 13 дес. пашни. Быстрый рост численности населения положил начало образованию дочерних колоний (отселков). Колония Елизаветталь, при заметном увеличении населения и малоземельи (ниже узаконенной нормы), с разрешения наместника Воронцова получила дополнительно 1330 дес. удобной земли из казенного участка Чочиан в урочище Цалка. Так в 1857 г. в Борчалинском участке, в 85-ти верстах от Тифлиса, была заложена кол. Александерсгильф (названа в честь наместника Кавказского Александра Ивановича Барятинского). Отселение сюда из колонии Елизаветталь 38 семей закончилось в 1862 г. Новой колонии была дарована 5-летняя льгота в уплате податей. Поскольку в высокогорной колонии была заложена отрасль молочного животноводства, по инициативе управляющего делами колоний М.Н. Колюбакина ей было выдано в 1864 г. денежное пособие для организации сыроварения. В результате на казенный счет был выписан на 6 лет сыродел из Швейцарии. Налаженное вскоре производство сыра положило начало достатку колонистов, позволило выдерживать конкуренцию с крупной молочной фермой «Мамутлы» прусского подданного барона А.Ф. фон Кученбаха (основанной в 1863 г., благодаря крупной ссуде, в урочище Мамутлы в 100 верстах от Тифлиса).14 60 Немецкие поселения на периферии Российской империи В целом сказывалось неудобство в удаленности новых земельных участков. Так, оставшимся в Елизаветтале было выделено в дополнительный надел 998 дес. из того же свободного участка Чочиан. В сентябре 1863 г. колонисты подали наместнику прошение «от всего общества» об отводе земли вблизи колонии взамен ранее отведенной в Цалкском округе (бесполезной «по отдаленности и дурному состоянию дорог»). Но был получен обтекаемый ответ, что просьба будет удовлетворена, «если только к тому представится возможность».15 О наделении дополнительной землей колоний Елизаветталь и Александерсгильф в 1875 г. шла переписка и проволока. Жители Александерсгильфа нуждались в пастбищах и арендовали 300 дес. у Елизаветталя и др., а купленное позже имение сдавали в аренду.16 Отдельные колонии, нуждаясь в дополнительной земле, смогли ее прикупать, рассчитавшись с казенным долгом, частично используя заимообразно запасной капитал. Покупка земли шла в основном на общественный счет (кроме колоний Елизаветталь, Еленендорф), а также отдельными богатыми хозяевами. Так, общество колонистов Александерсгильфа в 1873 г. выкупило 2 владения кн. Е. Эристовой в 10 верстах от колонии: 564 дес. за 7 350 руб.; общество Александерсдорфа купило в 1855 г. участок в 3 дес. садовой и выгонной земли (местечко Куки, обмежеван в 1862 г.) за 500 руб. у грузинского крестьянина. Колонии Мариенфельд и Петерсдорф владели имением Цугровани в 161 дес. поливной земли и выгона с лесом (приобретен у кн. Челокаева в 1874 г. за 15 тыс. руб.). По ходатайству колонистов Фрейденталя казна продала им в том же году мельницу и 5 дес. находившейся при ней пахотной земли, за 1 770 руб. с рассрочкой на 5 лет. Общество колонистов Екатериненфельда владело собственными участками дачи Нижний Кишлаг (456 дес., куплены у кн. И. Орбелиани в 1880 г. за 16 тыс. руб.; пустошью в 732 дес. пахотной, садовой и выгонной земли, купленной у кн. К. Орбелиани за 4300 руб.; дачею Гядыкляр в 369 дес., приобретенной за 25 тыс. руб. от княгини Е. Багратион-Мухранской; лесным участком № 1 урочища Узун-Тала в 1230 дес., выкупленным у кн. В. Орбелиани за 15 тыс. руб.17 Итого, к. Екатериненфельд имела 2 787 дес. купленной земли. Из отчетов Департамента государственных имуществ при Главном управлении наместника видно, что продолжались споры о границах земель колонистов (между колонией Александерсдорф и кн. Гурамовым; колонией Елизабетталь и кн. Г. Баратовым: просьба отодвинуть границы от его конского завода; о спорных рыболовных местах на реке Храм между колонистами Екатериненфельда и кн. Орбелиани и др.). Межевые споры были нередкостью в Закавказье. Созданное в 1861 г. особое межевое учреждение было занято не только обмежеванием земель, но и рассмотрением споров; порой дело доходило до суда и колонисты не были исключением. Так, в 1862 г. в Межевую комиссию поступила жалоба о неправильности границ кол. Александерсдорф с соседним селением Нижние Авчалы, принадлежавшем кн. Гурамову. Спорное дело затянулось. Тем временем в Департамент, в 61 Немецкие поселения на периферии Российской империи Управление сельского хозяйства и промышленности сообщалось о самоуправстве людей князя. 36 лет спокойно жили, и вдруг с колонистов стали вымогать деньги (40 коп. с подводы) за вывоз строительного камня, ломанного на своей колонистской земле.18 Часто споры шли годами, например, с 1843 г. шла долгая переписка во все инстанции и тяжба между колонией Елизабетталь и кн. М. Орбелиани за мельницу с прилегающей к ней землею.19 Наместник Кавказский кн. Барятинский отмечал в конце 50-х гг. в отчете: «Вообще колонии Закавказского края процветают, и колонисты большею частью достаточны». В докладе по управлению сельского хозяйства и промышленности в ноябре 1860 г., отчете барона Николаи наместнику о результатах осмотра колоний, отмечалось общее впечатление как «весьма благоприятное», часть колоний – в цветущем состоянии, «общий уровень нравственности между колонистами удовлетворительный», проявляется забота о сиротах, школы в заведовании церкви.20 В целом уже сложились основные направления хозяйственной деятельности колоний. В 1861 г. просуществовавшая более 40 лет Тифлисcкая колония немцевремесленников разных профессий стала частью города. Она была расположена на левом берегу Куры, участок в 62 дес. земли (см. карту). Оценки начальства отражают свой взгляд на вещи. Паскевич отмечал, что колонисты эти «почти все ремесленники и имеют хорошие выгоды от своих изделий и ремесел». Розен сообщал в апреле 1833 г. в МВД Блудову, что, по отчетам Конторы и Грузинского гражданского губернатора, Тифлисская колония могла бы сравниться по благоустройству с другими, но «как большая часть колонистов весьма мало заботится о своем благосостоянии, не взирая на все внушения начальства своего, то и не подает надежды вскоре видеть ее в цветущем состоянии в отношении хозяйственного благоустройства».21 Однако, со временем были отстроены 1-2-этажные дома в два ряда вдоль широкой улицы, кирха и школа. Можно отметить, что немцы привнесли за Кавказ производство пива: было построено три пивоваренных завода в Тифлисе. Но в целом, эта колония остается, к сожалению, малоизученной. В сентябре 1852 г. по Высочайшему повелению Сенату Тифлисская колония была причислена к городу. При этом постановлялось оставить колонистам в собственность их земли и дома, без права передачи другим; разрешить переселяться или переходить в другие звания. Колония исключалась из ведомства смотрителя колоний и подчинялась в хозяйственном отношении непосредственно Особому управлению сельского хозяйства и колоний. Ее внутреннее управление было сосредоточено в одном Приказе, подчиненном городской полиции. 3 мая 1861 г., по представлению наместника кн. Барятинского и положению Кавказского Комитета, последовало распоряжение императора обратить немецкую Тифлисскую колонию в часть города Тифлиса, а колонистов включить в состав городских обывателей и обложить всеми установленными для них сборами и повинностями, передав зе62 Немецкие поселения на периферии Российской империи мельные участки в собственность колонистам. Числящийся на них возвратный долг 6671 руб. 88 коп. серебром следовало распределить между владельцами участков земли, а безвозвратный – 8042 руб. 31 коп. сер. «ныне же с них сложить». Желающих вступить в другие колонистские общества нельзя было лишать права владеть недвижимым имуществом в Тифлисе, но следовало обязать их нести повинности по двум сословиям. Так, по указу Александра II Правительствующему Сенату эти колонисты утратили свой статус и стали городскими жителями.22 Итак, в 1860-е годы по-прежнему сохранялось общее число 9 колоний. Экономическому развитию колоний Еленендорф и Анненфельд нами уделяется меньше внимания ввиду имеющихся в современной историографии наработок по этому вопросу. По ведомостям о состоянии колоний заметно увеличение землевладения кол. Екатериненфельд – до 3913 дес. и Елизаветталь – до 4384 дес., Александергильф имел 1956 дес. земли (из них удобной – 1330 дес.) Всего у колонистов Тифлисского уезда было 11532 дес., в среднем на хозяйство земли приходилось по норме, за исключением Александерсдорфа (32,5 дес.). Имевшие по факту вдвое больше населения (2 223 чел.) колонии Тифлисского уезда владели почти равным количеством земли в сравнении с колонистами Елизаветпольского уезда (12010 дес. земли на 1027 душ). Наряду с новыми и старыми каменными еще сохранялись обветшавшие дома и землянки. Заметно развивались ремесла, перерабатывающие отрасли. В 7-ми колониях Тифлисского уезда имелось: 4 мельницы, 12 кузниц, 5 кирпичных заводов, 2 мыловаренных завода, 18 винокуренных котлов, 1 пивоваренный завод в Екатериненфельде; всего насчитывалось 87 ремесленников.23 Интересно сравнить статистические данные таблицы М. Шренка, поскольку автор подводил итоги развития закавказских колоний за 50 лет. По его сводной ведомости 1 869 г. в Закавказье проживало 662 семьи, 3 785 человек (из них в Тифлисском уезде – 443 семьи, 2 612 душ). Из 25 310 десятин земли – усадебной, садовой, пахотной, покосной и пастбищной – у колонистов этого уезда было около 12 тыс. десятин, 335 плугов. Во всех колониях имелись тучные стада крупного и мелкого скота – 7 200 голов (лошади, быки, коровы и молодняк, в незначительном количестве овцы); в Еленендорфе – 1 345 голов, в Анненфельде – 511, в Катариненфельде – 1 439, в Елизабеттале – 1316, в Александерсгильфе – 1011 и в остальных 4 колониях Тифлисского уезда – 1790. Экономический потенциал всех колоний составляли 152 ремесленника: слесари, плотники, кузнецы, бочары, портные, сапожники. Число кузниц возросло с 1 851 г. почти в 2,5 раза, с 14 до 32; мельниц – удвоилось, до 13 штук; строились новые дома, кирпичные заводы, мыловарни. Удвоилось производство вина. Все говорило об экономическом подъеме.24 Колонисты смогли в измененные сроки полностью рассчитаться с долгами к 1870 г. Набежавшая в связи с выходом ряда семей из статуса колонис63 Немецкие поселения на периферии Российской империи та сумма долга – 2282 руб. 76,5 коп. серебром была сложена по воле императора от 6 июля 1876 г. (с оговоркой, что каждый выбывавший из России колонист был обязан внести 6 руб. 82 коп. сер., как часть данного долга казне).25 Быстрыми темпами развивалась новая колония Александерсгильф. Жители ее сполна уплатили в 1877 г. свой возвратный долг (57 330 руб. 57 коп.), рассроченный на 10 лет.26 Начавшие выплаты позже, колонисты Фрейденталя тоже вернули свой долг. Судя по рапортам смотрителя Волянского, колонисты исправно платили подати и повинности. В 1851 г. было внесено 1 632 руб. земской повинности, 625 руб. 36 коп. поземельной и 185 руб. 28 коп. подушной подати, всего 2 451 руб. Постепенно взносы возрастали. В 1 864 г. в казну последовало уже 3 142 руб. 69 коп. всех налогов (и 2 994 руб. 52 коп. долга в 13-й срок), в 1 876 г. было сдано 11 133 руб. (6 833 руб. подымной подати и 4 399 руб. земских сборов).27 Подати и повинности колонистов делились на государственные и общественные (мирские). В целом сказывалась характерная в крае неравномерность обложения казенных крестьян. Забегая вперед, обратимся к приведенным И. Бахтадзе и Н. Никифоровым данным обследования колоний по податному обложению в 1880-е гг. Так, поземельный налог в колониях Тифлисского уезда составлял 54 коп., в Борчалинском уезде (создан в 1880 г.) – 76 коп., в Елизаветпольском – 62 коп. с десятины. Оклад с дыма колонистов в Тифлисской губернии составил 8 руб. 26 коп., а в Елизаветпольской – 12 руб. 13 коп. Размеры подымной подати являлись «следствием простой случайности или же чистейшего произвола». Земский сбор, государственный и губернский, широко колебался, доходя до 7 руб. 30 коп. с дыма, у колонистов он составил в среднем 4 руб. 50 коп. В 1883 г., к примеру, земский сбор с 9 колоний достигал 3800 руб., подымной подати – 6 843 руб., расходы на общественные затраты – 30 053 руб., что составляло почти 74% всей суммы податей. Из них 7-ю колониями в Тифлисской губернии (подсчет наш. – Т.Ч.) было уплачено государственной подати земской – 3 014 руб. и подымной – 3 983; а общественных сборов – 22 800 руб., т.е. более чем в 3 раза в сравнении с другими выплатами. Только затраты на поддержание колонистского управления составляли 237 руб. 66 коп. сер. в год. Вклад всех немцев-колонистов составлял 1,77% общей суммы общественных повинностей оседлого населения. В среднем с наличного дыма приходилось всех податей свыше 48 руб. в год.28 По выплате казенного долга предстояло уравнять колонистов в платеже податей и повинностей с прочим населением края, с меcтными крестьянами. Совет Главного управления наместника высказался 11 января 1873 г. за необходимость изменения налогов в колониях. Причем представлялось избрать для колонистов наивысший в Закавказье уровень налогов, т.к. благосостояние их казалось выше, чем у других поселян. Повышение сборов объяснялось и необходимостью выравнять оплату пасторов. Отзыв Совета Главного управления был утвержден наместником вел. кн. Михаилом Нико64 Немецкие поселения на периферии Российской империи лаевичем (Романовым). С введением с 1 января 1874 г. нового, выше прежнего, налогообложения жившие на казенных землях колонисты стали важнейшими налогоплательщиками (что, в свою очередь, свидетельствовало об их зажиточности). В год с каждой семьи колония Александерсдорф платила подымной подати 10 руб. сер., Александергильф и Елизабетталь – по 8 руб. 50 коп., Мариенфельд, Петерсдорф, Фрейденталь и Катариненфельд – по 8 руб. (Елизаветпольские колонии еще выше – по 12-13 руб.).29 Лишь с января 1901 г. был введен оброк вместо подымной подати, тем самым колонистов уравняли с казенными крестьянами. Политика правительства, направленная на интеграцию Закавказья посредством его экономического освоения, открывала колониям дополнительные перспективы. Посмотрим, какие факторы способствовали их экономическому подъему в «эпоху великих реформ», правда, асинхронно доходивших сюда всегда позже. Из внешних – «замирение Кавказа», окончание Кавказской войны, строительство дорог и железнодорожных путей сообщения. Как писал в январе 1869 г. Кавказский наместник вел. кн. Михаил Николаевич, чтобы упрочить покорение Кавказа, нужно покорение духовное, которое возможно лишь при сокращении расстояний, отделяющих его от империи... «только железная дорога может прикрепить Кавказский край и Закавказье к России прочными и неразрывными узами».30 Поворотным моментом было продление в Закавказье торжественно открытой в 1875 г., но поначалу убыточной железной дороги Ростов – Владикавказ; в 1894 г. были пущены ветки до Порт-Петровска (сегодня город Махачкала) и Дербента, дорога Тифлис – Баку, позже – линия, связавшая с портом Поти на Черном море. Соединение закавказских железных дорог с общероссийской сетью вело к формированию нового экономического пространства. Реформы 1860-1870-х гг. создавали условия для развития рынка и капиталитических отношений в сельском хозяйстве, втягивая колонии. Все это открывало колонистам выход на местные и центральные российские рынки сбыта, способствовало переходу их хозяйств к товарному производству. В целом экономическому росту колоний, несомненно, благоприятствовал общий промышленный подъем на Кавказе. Определенную роль играло сохранение связей с прародиной. Так, пока совершенно не исследован вопрос (а также архивные дела) о наследстве колонистам из Германии как одном из источников их дохода. Возможность вкладывать средства стимулировала развитие. Из внутренних факторов важнейшие – освобождение от бремени долга казне; более позднее введение воинской повинности с 1887 г., что сохраняло в хозяйстве рабочую силу; специализация и освоение сельскохозяйственных отраслей на основе собственных навыков, особенно в разведении виноградников; содержание мельниц; закупка и использование сельскохозяйственной техники. Поворот к товарному типу производства, в частности сыра и других молочных изделий, вина и спирта, развитие промысла 65 Немецкие поселения на периферии Российской империи и ремесел вели к укреплению торговых связей. Наряду с послаблениями правительства (льготы, ссуды, списание части долга) помогали приобретение колонистами опыта и новых навыков, применение местных приемов ведения хозяйства, адаптация к климату, трудолюбие и прилежание. Так, упрекая их в отсутствии интереса и склонности к новшествам, Н. Никифоров отмечал: «Нельзя, однако, не упомянуть при этом, что немецкий колонист целый день за работой, то в поле, то в винограднике, то у себя дома. Женщины, наравне с мужьями, трудятся неустанно: на попечении хозяйки находится огород; она помогает молотить хлеб, ходит за коровами и птицей».31 Интересна характеристика, данная сбору винограда в колониях Тифлисского уезда: «При урожае участвуют все: стар и млад, мужчины, женщины и дети; школа закрывается и только одна душа остается дома сварить суп и сторожить дом». В эту пору колонисты нанимали поденных рабочих. Виноградники занимали к 1873 г. уже 252,5 дес. земли: 143 дес. у колонии Екатериненфельд, 54 дес. в колонии Елизаветполь, в колонии Александерсдорф – 15 дес., сады на правом берегу реки Иоры у колоний Мариенфельд, Петерсдорф и Фрейденталь были расположены на 40,5 дес.32 Виноградарство и виноделие начинало приобретать значение важной отрасли хозяйства. Развитие ремесленного промысла и сельскохозяйственной перерабатывающей промышленности стали хорошим подспорьем в хозяйстве. Особое значение в колониях имели бочарное ремесло, что связано с винокуренной промышленностью, и производство четырехколесных повозок – фургонов на продажу (по 150-300 руб.). Последнее оказалось действительно доходным делом, особенно в годы русско-турецкой войны, Крымской кампании 1854-1855 гг. Изготовление фургонов по заказу военного ведомства для нужд армии (до 500-600 руб. за штуку) неожиданно принесло значительные средства и помогло колонистам встать на ноги, дало толчок в развитии хозяйств. Возникла как бы особая отрасль, ставшая важным дополнительным источником накопления средств для роста благосостояния. Это позволяло покупку семян, сельскохозяйственных машин, скота, развитие виноделия, аренду и покупку земли и помогало в определенной степени решать проблему занятости безземельных сыновей, инвестировать средства в образование детей. В историографии подчеркивается лишь этот позитив получения прибыли, однако, в ходе войны с Турцией 1877-1878 гг. колонии несли повинности, издержки сверх полученных от казны денег. Всего было внесено собственных 83 853 руб. 66 коп., что стало свидетельством не только благосостояния, но и преданности колонистов как верноподданных. По ведомости об издержках, Александерсдорф приплатил за 12 фургонов – 7 499 руб., Мариенфельд, Фрейденталь и Петерсдорф за 37 фургонов – 12 456 руб., Елизаветталь за 30 фургонов – 13 957 руб., Екатериненфельд за 14 фургонов – 23 798 руб. и Александерсгильф за 3 фургона – 3 526 руб., 66 Немецкие поселения на периферии Российской империи ­ нненфельд и Еленендорф за 29 фургонов – 22 617 руб. Всего на собственА ные средства колонистами было сдано армии 125 фургонов.33 (Надо отметить, что в «грузинских» колониях не было постоянного квартирования военных, как позже в колонии Еленендорф.) Особо можно подчеркнуть, какую роль сыграл смотритель Федор Карлов Волянский – его деятельность послужила своеобразным внутренним поддерживающим фактором в укреплении колоний. Так, заслуга инспектора проясняется из доклада-отчета управления сельского хозяйства и промышленности наместнику от 14 ноября 1860 г. (барон А. Николаи), где отмечалось, что осмотр колоний убедил «в весьма добросовестном и успешном исполнении своих обязанностей Инспектором колоний кол. ас. Волянским». Его многолетний личный вклад, 13 лет усердного труда, заслужили уважение и любовь колонистов. Наместник отметил это (приписка к отчету), приказав выдать премию – полугодовой оклад за усердие.34 В историографии отмечается факт упразднения должности смотрителя закавказских колоний в 1874 г., «когда они полностью рассчитались с долгом». В основном долг был выплачен раньше, так что не это послужило причиной. Согласно утвержденным в 1874 г. штатам по Главному управлению наместника, введенным с января 1875 г., действительно официально была упразднена должность смотрителя немецких колоний, но его деятельность не закончилась. Будучи чиновником по особым поручениям, кол. сов. Волянский продолжал вести дела колоний, поскольку долго не решался вопрос о передаче их губернским по крестьянским делам учреждениям. 19 августа 1876 г. последовал его запрос Начальнику Главного управления края М.И. Астафьеву: «... управлять ли мне сверх обязанности чиновника особых поручений немецкими колониями до передачи их?» По личному распоряжению Астафьева он был оставлен смотрителем, т.к. на прежних основаниях к нему шли обращения колонистов. А позже Волянский работал инспектором уже с разрешения наместника. Обремененный огромным семейством, из содержания 1 300 руб. в год он нес еще и расходы по делам колонистов. Ранее на это выдавалось 560 руб. в год, поэтому он обратился с просьбой о выделении средств к начальнику Управления государственных имуществ А.Н. Муравьеву (рапорт от 12.03.1877) и повторно – к новому начальнику данного Управления Д.Г. Карновичу (докладная записка от 25.07.1877).35 Колонисты видели в нем своего реального защитника в ведении всех дел; так или иначе, он продолжал оставаться на вверенном посту вплоть до новых серьезных административных реформ. В связи с передачей колоний в ведение МГИ, в рапорте от 24.01.1883 местному начальнику Управления государственными имуществами т. сов. Н.И. Прибылю (ссылаясь на публикацию в газете «Кавказ» от 8.04.1882 о преобразовании управления краем) Волянский запросил: кому сдавать дела? Исходя из того, что колонии будут теперь окончательно переданы в губернские учреждения, он подготовил опись и 7 книг дел (с 1835 по 67 Немецкие поселения на периферии Российской империи 1883 гг. накопилось 936 дел), которые, как он писал, «никому не будут нужны, разве только в исключительных случаях для справок». Но мы благодарны ему. Таким образом, реально в должности смотрителя (Инспектора) Волянский был по 1882 г. С выходом в отставку он получил за продолжительную службу 300 дес. земли в Сартачалском участке.36 В подведение итога развития колоний напрашивается вывод, что на смену периоду выживания и адаптации, ведения натурального хозяйства, меновой торговли явно пришел период стабилизации, специализации колоний, развития ремесел и перерабатывающей промышленности, товарного производства и торговли, роста благосостояния. 2. Социально-экономическое положение колоний в пореформенный период и накануне Первой мировой войны О хозяйственном положении и развитии немецких колоний в пореформенный период позволяют судить материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края (результат обследования чиновниками МГИ в течение 6-ти месяцев 1884 года 578 селений, включая немецкие колонии). Опубликованный Н. Никифоровым, на основе обработанных им данных обследования, очерк об экономическом быте колонистов широко интерпретируется в современных исследованиях. Сведения по 9-ти колониям, собранные в беседах с колонистами, учителями, пасторами, по утверждению автора, «должны считаться почти вполне достоверными»: отвечали «охотно и, по-видимому, правдиво», хотя, возможно, и «вкрались погрешности».37 Такова степень достоверности этого источника (своеобразного социологического опроса, подкрепленного составленными межевыми комиссиями планами колоний и другими документами), на выводы которого мы опираемся с известной долей осторожности. Тип землевладения колонистов определялся как «подворно-общинный», казенная земля была дана на правах общественной собственности и передел земли шел в рамках общины. Усадебные и садовые, под виноградники, земли оставались в подворном, наследственном пользовании, а выгоны – в общинном. Местная специфика проявлялась в том, что с 1864 г., с разрешения наместника Кавказского вел. кн. Михаила Николаевича, семейные хозяйства могли делиться на две части. Землю получали старший и младший сыновья, остальные имели право на недвижимость. Позже посемейный раздел зависел от воли отца, появились хозяйства в одну четверть надела. Переделы земли в «грузинских» колониях шли в неопределенные сроки, в Александерсдорфе и Александерсгильфе раз в 8-10 лет (тогда как в «азербайджанских» колониях – ежегодно осенью). Нехватка земли и переделы, наличие сиротских и неполных хозяйств постепенно вели к появлению безземельных семей (как следствие – к отходу на заработки в города или обращению к ремеслу, отселение). Одновременно шло укрупнение отдельных 68 Немецкие поселения на периферии Российской империи Георгсфельд Александерсдорф Елизабетталь Катариненфельд Александерсгильф 75 85 26 72 95 32 31|17|10 13 290 95 105 92 200 310 65 68|32|13 - 1820 584 500 518 1619 1822 485 837 104 Петровка Анненфельд 118 Мариенфельд Петерсдорф Фрейденталь Еленендорф Число жителей Число семей Название колоний Число хозяйств хозяйств, появление богатых домохозяев, прикупавших земли. Однако процесс социального расслоения колонистов проявился слабо. По сведениям П. Гофманна о числе семейств и хозяйств в 11 колониях, в начале ХХ столетия редко один колонист имел полное хозяйство, большинство уже было поделено пополам или на четверти. Эту тенденцию отражает, по приблизительным данным, таблица соотношения числа семей и хозяйств:38 Материальное благосостояние зависит от степени обеспечения землей. Согласно выводу обследования МГИ о земельном довольствии, несмотря на жалобы колонистов, «при колониях земель более, чем достаточно», не вся надельная земля в иных колониях разделена между хозяйствами. На одно полное хозяйство приходилось от 35 до 56 удобной надельной земли, а в Екатериненфельде – 44 дес. и в Александергильфе – 66 дес. угодий разного качества. Некоторые домохозяева даже не имели рабочей силы для обработки земли, но продажа надельных участков была очень редко. Иногда земля сдавалась в аренду. Так, колонисты Елизаветталя сдавали 836 дес. своего сенокоса в аренду духоборам села Тамбовка соседнего Ахалцыхского уезда за 500 руб. годовых; в Мариенфельде иногда сдавались остаточные после раздела надела между семьями 256 дес. земли (деньги в кассу колонии).39 Мало использовались летние и зимние пастбища; ни одна колония правом выпаса скота в казенных дачах фактически не пользовалась, довольствуясь свободным от запашек выгоном для крупного рогатого скота, 69 Немецкие поселения на периферии Российской империи а овцеводством масштабно не занимались. Правда, жители Александерсгильфа, при интенсивном развитии молочного скотоводства пользовались сенокосными участками. Им были сданы в аренду с января 1883 г. сроком на 24 года сенокосные участки Донгуз-Дара и Булаг-Даг (Сулах-Даг), оба в 797 десятин. Они были разделены по числу полных хозяев на 32 участка, по 24,9 дес. каждый, по 3 руб. 46 коп. арендной платы на хозяйство. Колония Александерсдорф получила 300 дес. покоса в Мамкодской даче взамен 150 дес. надельного выгона, забранных под войсковой лагерь. Ряд хозяев колонии арендовали ежегодно до 250 дес. покосной земли в смежном имении (кн. Гурамова) и у казенных крестьян местечка Куки. Нехватка земли для земледелия также вела к аренде. Отдельные колонисты Фрейденталя арендовали у казенных крестьян грузинского села Сартачалы около 10 дес. пашни и 5 дес. поливной земли под картофель (за 24 руб. в год). Жители высокогорной колонии Александерсгильф снимали до 200 дес. пашни под пшеницу у крестьян соседних казенных деревень, каждый по 2-10 дес., по 4 руб. за десятину. Колонисты Елизаветталя арендовали у окрестных помещиков до 20 дес. земли под огороды и до 100 дес. пахотных угодий, а Екатериненфельда – ежегодно снимали не более 60 дес. пашни у хозяев-соседей, обычно за четверть урожая. Свой пастбищный надел они сдавали соседям армянам и татарам.40 Но в целом аренда частных земель была не типична и ограничена. Казенными лесными дачами колонисты практически не пользовались, лишь Екатериненфельд прикупил у кн. В. Орбелиани лесной участок УзунТал. О благосостоянии колоний свидетельствовал рост землевладения, в частности, за счет покупной земли. Собственные земли были частные и частнообщинные. В Тифлисской губернии шесть обществ колонистов выкупили 3 524 дес. земли за 84 920 руб., что составило почти 13% по отношению ко всей надельной земле. Интересна такая деталь, что собственные земли немецких колоний, купленные всем обществом, были общественным достоянием, хотя у многих отдельных хозяев также имелась частная земля (крупные хозяйства Альмендингера – в Екатериненфельде или Фольмера – в Елизаветтале). Только в колонии Елизаветталь не было купленных общественных земель, как и в «азербайджанских» колониях. В целом в Елизаветпольской губернии (созданной в 1867 г.) частные колонистские владения были куда крупнее. К примеру, в Еленендорфе имение Форер достигло к 1900 г. 2 435 дес., из них 600 дес. под виноградники.41 Катариненфельд занимал первое место по стоимости общественных сооружений, но значительно отставал от Еленендорфа по стоимости частных владений. В пересчете на 1 душу у колонистов Тифлисской губернии приходилось 4,5 дес. земли, а Елисаветпольской – 7,7 дес., видимо, здесь сказались размеры частных владений.42 70 Немецкие поселения на периферии Российской империи Наделы казенной земли колоний в Тифлисской губернии составляли уже 14860 дес., из них свыше 41% пахотной. По сведениям Ф. Марковой, в наделе у немецких колонистов в Тифлисской губернии было 0,38% казенной земли, в Елизаветпольской – 0, 32% (у казенных крестьян, соответственно, 21,7% и 21%). Собственной земли в их пользовании было 2969,6 дес. в Тифлисском уезде и 564,5 дес. – в Борчалинском. Итого: у колонистов было 3534,1 дес. из 5469 дес. частных земель казенных крестьян двух уездов Тифлисской губернии, т.е. больше половины. В целом немцы-колонисты были в более выгодном положении в сравнении с местными крестьянами. Так, на 1 «дым» у колонистов в Тифлисской губернии приходилось в среднем 26,7 дес., в колонии Александерсгильф – 33,7 дес., в Елизаветпольской губернии – 42,7 дес., а у прочих государственных поселян – 17-18 дес. земли. На 1 душу м. п. – 9 дес. в Тифлисской губернии и 15,4 дес. в Елизаветпольской (у крестьян, соответственно, – 5,2 и 4,7 дес.).43 Интересен факт, что колония Екатериненфельд, как выяснилось позже, была частично наделена землей, признанной по судебному решению собственностью князей Орбелиани и дворян Чачиковых. Вопрос был разрешен самим Николаем II, указом от 17 апреля 1895 г. А.С. Ермолову (МЗиГИ). Министру следовало распорядиться об отчуждении этих земель, 1516 дес., ввиду необходимости оставить их во владении колонистов, но с вознаграждением бывшим владельцам.44 Как видим, в сложных условиях судебного межевания земель бесконечно возникали спорные вопросы, затрагивавшие и немецкие колонии. Итак, у колонистов были налицо казенные (надельные), частные и арендные земли разного качества, с преобладанием первых. Всем закавказским колониям было выделено поначалу около 19 тыс. дес. казенной земли. В Тифлисской губернии наблюдалась следующая динамика роста немецкого землевладения: в 1848 г. было всего 10885 дес.; к концу 1869 г., по Шренку, около 12 тыс. дес.; на 1.01.1877 земли – усадебной, садовой, пахотной, покосной, пастбищной и неудобной – 14890 дес.; П. Гофманн называет к 1900 г. у 8-ми колоний около 14,5 тыс. дес. земли. Динамика увеличения землевладения всех закавказских колоний отражает ту же тенденцию: 19358 дес. надела, по ведомости смотрителя колоний на 1859 г. – 21586 дес. колонистских земель (из них удобных – 15224 дес.); по ведомости на 1.01.1877, землевладения достигли уже 28192 дес. (удобной – 25992 дес.), к середине 1880-х гг., по данным обследования, земельное довольство колоний доходило до 25310 дес. (видимо, без учета частных владений).45 На 1915 г. земли 15 закавказских колоний составляли 45 526 дес. (в том числе частные владения 18 055 дес.), из них на 8 «грузинских» колоний, без учета дочерних, приходилось 26 668 дес., (15 016 дес. земли надельной и 11 652 дес. собственной). На каждую душу в среднем приходилось по 3,77 дес.46 Таким образом, по избранным данным, наглядно постепенное увеличение землевладения и бурный рост частных владений в начале ХХ в. 71 Немецкие поселения на периферии Российской империи Окончательно сложилась специализация в ведении хозяйства. Близлежащие к Тифлису колонии Александерсдорф, Мариенфельд, Петерсдорф, Фрейденталь занимались в основном хлебопашеством, практически без орошения; разведением бахчевых, огородов и садов (частично требовался полив); виноградарством – слабо, фактически только на производство вина для своих нужд; получали от 5,6 – до 10 тыс. ведер вина в год. Выращивали пшеницу, ячмень, овес, рожь, кукурузу, картофель. Система хозяйства была переложная. Виноградарство играло заметную роль в Екатериненфельде и Елизаветтале, хотя масштабы плантаций и виноделия здесь были не сравнимы с елизаветпольскими, уступали фирмам «Братья Форер», «Братья Гумель» в Еленендорфе. Отдельные виноделы производили в год до 10-12 тыс. литров товарного вина, колония Екатериненфельд имела для продажи вина свои винные погреба в Тифлисе. Ее виноградники занимали к 1916 г. до 275 дес. надельной и 300 дес. земли собственной, в Елизаветтале – 147-156 дес. (сравним, в Еленендорфе – 373 дес. надельной и 739 дес. частных владений, в Георгиевском и Анненфельде – 755 дес. и др.).47 В колониях была ощутима нехватка рабочих рук, но наличие безземельных государственных крестьян в Тифлисско-Борчалинском районе садоводства и виноградарства обеспечивало их наемной рабочей силой, особенно во время сбора урожая или по уходу за скотом. В поисках работы мигрировали сами колонисты. Животноводство развивалось, как и рыбный промысел, в основном для собственных потребностей. Только в двух колониях молочное хозяйство приобрело характер товарного производства. Колонисты Александерсдорфа получали хороший доход от продажи молока и масла в Тифлисе (400 дойных коров давали в год до 16 тыс. ведер молока); они ежедневно отправляли в Тифлис до 60 подвод, 700 л. молока.48 Но особенно эта отрасль проявила себя в Александерсгильфе. Находясь несколько изолированно, высоко в горах, колония успешно занималась скотоводством и сыроделием. На 286 жителей колонии (52 дыма) приходилось 1178 голов крупного и 78 голов мелкого скота, 160 свиней, 137 лошадей, что давало возможность жить безбедно. Как отмечал член губернского статистического комитета Л. Сегаль, колонисты совершенно прекратили занятие хлебопашеством, превратив поля в сенокосы и пастбища. Они до того развили вполне отвечающий климатическим особенностям молочный промысел, что везде, где можно, в районе Триалетских гор, «заарендовывают и скупают частновладельческие земли для своих огромных стад», устроив сыроваренный завод. «Результатом такой перемены в сельскохозяйственной деятельности явилось то, что колонисты не сеют и не жнут, они прекрасно живут и богатеют».49 Созданная в 1865 г. при поддержке начальника Управления сельского хозяйства и промышленности на Кавказе генерал-майора М.П. Колюбакина общественная сыроварня делала успехи, имела уже двух 72 Немецкие поселения на периферии Российской империи сыроваров из Берна. В Тифлисе имелся собственный склад по продаже сыра, масла. В 1883 г. сыроварня получила 10 тыс. руб. прибыли за год. Выручка распределялась между колонистами пропорционально количеству сданного молока, к примеру, в 1890 г. в сыроварении участвовало 59 хозяйств. Производимый здесь швейцарский сыр «высокого достоинства» отмечался золотыми медалями на всемирной выставке в Париже и всероссийской в Москве в 1882 г.; производство сыра разных сортов доходило до 3 тыс. пудов в год и масла – около 100 пуд. (За годы мировой войны производство заметно упало, до 1 тыс. пудов швейцарского сыра.) Общественная сыроварня успешно конкурировала с соседними заводами швейцарских сыроделов и барона Кученбаха. Отдельные колонисты Александерсгильфа занимались также пчеловодством, 18 хозяев держало около 180 ульев, получая десятки пудов меда, но он не продавался, а производился для нужд колонистов.50 Постепенно население колонии возросло, становилось тесно. Так, 15 семей колонистов обратились с ходатайством от 8.05.1890 к военному губернатору Карской области (образованной на территории, обретенной в русско-турецкую войну) ген.-майору Томичу. Управление государственных имуществ на Кавказе Эриванской губернии и Карской области запросило 20 мая 1891 г. (№ 2327, Эривань) МВД о разрешении им на переселение, с отводом дивизионного лагерного участка в 581 дес. (который в 1889 г. был передан в ведение Управления, в аренду на год за 435 руб. в казну). 13 сентября из канцелярии Главноначальствующего по гражданской части на Кавказе последовала телеграмма о согласии МВД на поселение колонистов в Карской области. 21 сентября Уполномоченный министра государственных имуществ Я.С. Медведев телеграфировал из Тифлиса Томичу об отводе участка, при условии – обложить колонистов поземельным налогом в 435 руб. в год. Томич возразил против такой высокой платы и в итоге 569 дес. удобной и 12 дес. неудобной земли были сданы в аренду за 284 руб. (50 коп. за дес.), с уплатой налога только со следующего 1892 г.51 Так возникла высокогорная колония Петровка у крепости Карс (можно сказать, уже не дочерняя, а внучатая (!) колония от Елизаветталь). Как и в Александерсгильфе, здесь развивались пчеловодство и молочное скотоводство (молоко от стада в 320 коров сдавали в соседнюю сыроварню швейцарца Лохера либо продавали в Карсе). Имелось 20 лошадей, быки, свиньи и гуси в хозяйствах.52 Интересно, что колония Елизаветталь (176 дымов) вновь просила, по общинному приговору от 7 февраля 1896 г., об отводе под хлеба и сады земли, якобы свободной в Карской или Эриванской губернии (вместо даннного ранее участка под пастбище в Цалке). Ответ Уполномоченного министра (МЗиГИ) опровергал «ложные слухи» о свободной казенной земле в урочище под названием «Анишер» и фактически означал отказ.53 Но стремление к отселениям и образованию дочерних колоний усилилось в 73 Немецкие поселения на периферии Российской империи начале нового столетия. Их создание стало характерной чертой хозяйственного развития. Во всех колониях успешно развивался ремесленный промысел, ориентированный на собственные жизненные потребности и рынок, что являлось важным источником дохода. В немецких поселениях в Тифлисской губернии было 10 (из имевшихся 24) черепичных заводов, 17 (из 59) фургонно-колесных, 17 бондарных, 15 столярных и др. мастерских, 17 кузниц. Всего имелось свыше 100 ремесленников разного профиля. В наиболее зажиточной колонии Екатериненфельд находились кирпичный завод, три фруктово-водочных завода, разные ремесленные мастерские, три мельницы; в Елизаветтале и Мариенфельде работали две мельницы. Мукомольная отрасль давала доход: мельницы обслуживали и местных жителей в окрестности. Статьи дохода составляла также сдача в аренду духанов (трактиров) или квартир дачникам из Тифлиса. Рыбный промысел обеспечивал собственные потребности. Извозный промысел на фургонах помог местным заменять неуклюжие двухколесные арбы; практичные для хранения вина винные бочки из Екатеринфельда шли на продажу, быстро вытесняя из употребления громадные туземные кувшины; признание получили производство свечей, мыловарение и т.д. Таким образом, освободившись от долгов и наладив товарное сельскохозяйственное производство и ремесло, колонисты достигли заметного благосостояния, о чем свидетельствовал и внешний вид колоний, «этих чистеньких, словно вылощенных, небольших городков». Правильная планировка, домики с черепичной и железной кровлей, даже двухэтажные дома с балконами и подвалами, тополя, акации и ивы, каменные тротуары и дороги. (Напомню, что в первые десятилетия колонисты, как и местные, обитали в землянках с плоскими крышами.) Но, по мнению чиновника МГИ Никифорова, красивый вид колоний «нельзя отнести исключительно за счет врожденной порядочности германцев»; многим они обязаны были начальнику Экспедиции Государственных имуществ Фадееву (в честь которого главная улица в Екатериненфельде была названа Фадеевской). Его объезды, побуждения к возведению европейских построек и награды особо трудолюбивым (чего не делалось для «туземцев») красноречиво говорили о целях и отношении к швабам местной администрации. Свидетельством зажиточности колонистов было наличие «во дворах рослой скотины и земледельческих орудий: редко у колониста не найдется плуга, выписанного из Одессы Тифлисским магазином земледельческих орудий купца Ауфермана». «Закавказским колонистам на свою судьбу трудно пожаловаться», – резюмировал Н. Никифоров, подводя итог: «Таким блестящим своим состоянием колонисты, как нам кажется, обязаны гораздо в меньшей степени своему трудолюбию и аккуратной жизни, чем постоянным заботам о них правительства, которое в этом случае не щадило никаких издержек и изыскивало всякие способы для поднятия их благосостояния».54 Таковой была официальная 74 Немецкие поселения на периферии Российской империи точка зрения. На мой взгляд, лишь симбиоз трудолюбия и правительственных инвестиций смог привести к экономическому прогрессу колоний. Но главный вывод министерского обследования 1884 г. сводился к тому, что цели правительства при водворении колонистов – внести струю цивилизации, научить туземцев лучшим приемам земледелия и виноградарства – не удалось достигнуть. Отмечалось, что за 70 лет благосостояние местных жителей «нисколько не выиграло от соседства богатых колоний»; ближайшие селения продолжали вести хозяйство первобытным способом и были неизмеримо беднее. Бесспорно, определенную роль в экономическом развитии сыграли льготы в обложении податями и повинностями, в частности, освобождение колонистов от воинской повинности. По мнению наместника Кавказского гр. И.И. Воронцова-Дашкова, лишь немногочисленные разряды крестьян, получив разные льготы в платеже повинностей и податей, например, немецкие колонисты «сумели ими воспользоваться, почему и резко выделяются своим благосостоянием и культурными приемами земледелия среди крестьян Закавказья».55 К концу ХIХ столетия в систему хозяйствования колонистов стали проникать капиталистические рыночные отношения. С развитием торговых связей колонистские хозяйства втягивались в региональный и общероссийский рынок, особенно по сбыту вина, сыра и масла, в Тифлисе и других городах имелись свои склады и магазины. Колонистские немецкие поселения стали важным экономическим фактором, и не только для Закавказского края. Так, их доля в секторе виноделия дореволюционной России составила 8,56 % и 4% всероссийской винной торговли (даже за рубеж, когда с 1882 г. начался разлив вина и спиртного в бутылки производства стекольного завода барона фон Кученбаха).57 Появились ростки кооперации. Так, были созданы объединения по сбыту сельскохозяйственной продукции (например, молока – в Александерсгильфе и Александерсдорфе), кооперативы виноделов – «Союз» («Union») в Екатериненфельде и «Конкордия» в Еленендорфе. Немаловажное значение для развития колоний имело Положение от 29 мая 1900 г. о кредите для подъема сельского хозяйства, выдаче ссуд для расширения землевладений. Положение открывало возможность долгосрочных, до 7 лет, кредитов и для колонистов, под ответственность (§3) Министра земледелия и государственных имуществ.56 Возникли кредитные товарищества, возросла роль Крестьянского Поземельного банка (присутствие на Кавказе с 1906 г.). Казалось бы, немецким поселениям был дан новый импульс. Однако при разработке основ проведения поземельного устройства государственных поселян колонистов фактически исключили из этой категории. Новая система землеустройства крестьян в Закавказье обошла колонистов, для которых предусматривалось на будущее особое законодательство.58 75 Немецкие поселения на периферии Российской империи Об экономическом потенциале только 15-ти колоний в крае на 1914 г. говорят, в частности, следующие данные: с полей и виноградников было получено хлеба – 279 500 пудов, картофеля – 252 580 пуд., виноградного вина – 2.311 900 ведер и с остатков виноделия – 2.128 000% неочищенного и 3.000 000% ректификованного виноградного спирта, налажены производство коньяка и пива и торговля крупных винодельческих фирм. Из них по 8-ми бывшим колониям в Тифлисской губернии (подсчет наш. – Т.Ч.) было собрано: хлеба – 159 600 пуд., картофеля – 233 тыс. пудов, произведено вина – 388 500 ведер, виноградного спирта – 375 000%, конъяка – 220 000%, сливочного масла – 4 840 пудов, швейцарского сыра – 13 200 пудов. Немецкие поселения здесь являлись в основном поставщиками хлеба, картофеля, масла и сыра, но значительно уступали «азербайджанским» колониям в производстве вина и коньяка. Всего имелось 10 604 голов крупного рогатого скота. Развитие фургонного, бочарного, кузнечного и других ремесел и мануфактур, наличие недвижимости, десятков черепичных, фруктово-водочных и др. заводов, 17-ти мукомольных мельниц, кузниц, мастерских и т.д. являли собой результаты успешной предпринимательской деятельности колонистов. Стоимость общественных построек достигла к 1914 г. внушительной суммы 1.668580 руб., на частные сооружения (виноградники, сады, заводы, жилые дома и т.п.) немецкими поселенцами было израсходовано около 24 млн. руб.59 Эти показатели свидетельствовали об ощутимом вкладе немецких колонистов в экономику Закавказского края. Вместе с тем для края множилось число надежных и крепких налогоплательщиков. Таковым было положение немецких поселений накануне Первой мировой войны. Примечания 1 НАГр. ЦИА. Ф. 222. Оп. 1. Д. 38. Л.7. АКАК. Т. Х. – Тифлис 1885. – Док. 160; Никифоров Н.К. Экономический быт немецких колонистов в Закавказском крае // Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Т. 1 – Тифлис, 1885 – С. 145. 3 НАГр. ЦИА. Ф. 239. Оп. 1. Д. 50. Лл. 6-14, 30. 4 Там же. Ф. 239. Оп. 1. Д. 50. Лл. 42, 62 ( дан список 8 семей и расписка каждой в получении по 150 руб. сер.) 5 «Кавказ» (Тифлис). № 40. 1850 – С. 159. 6 ПСЗ-II. Т. 27. Отд 1. № 26226. 7 Собрание законов Российской империи (далее – СЗРИ). 1857. Т. ХII. Ч. II. Тетр. 4. C. 3-90. 8 НАГр. ЦИА. Ф. 239. Оп. 1. Д. 50. Лл. 1, 5-6 об. Л. 30. 9 Там же. Лл. 30, 37; Ф. 226. Оп. 1. Д. 48. Л. 43об.; Kaukasische Post. № 14. 1913. S. 12. 10 Отчет по Главному Управлению Наместника Кавказского за первое десятилетие управления Кавказским и Закавказским краем его Императорским высочеством Ве2 76 Немецкие поселения на периферии Российской империи ликим князем Михаилом Николаевичем. 8 декабря 1862 - 6 декабря 1872 – Тифлис, 1873 – С. 258. 11 См.: Вердиева Х.-Ю. Переселенческая политика... С. 67, 69. Указанная автором сумма выплат колонистам к 1823 г. – 1.065.642 руб. серебром означала бы 4.262.568 руб. асс., что представляется абсолютно не реальным и расходится с данными приведенного документа и дореволюционной историографии (Н. Никифоров, С. Зелинский и др.) 12 НАГр. ЦИА Ф. 241. Оп. 1. Д. 89. Л. 60 об.; Ф. 238. Оп. 1. Д. 34; Никифоров Н.К. Экономический быт немецких колонистов... С. 157. 13 НАГр. ЦИА Ф. 239. Оп. 1 Д. 50. Л. 52; Ф. 226. Оп 1. Д. 186. Лл 1, 11об.-12 14 См.: Никифоров Н.К. Экономический быт немецких колонистов... С.123-124; Отчет по Главному Управлению Наместника Кавказского за первое десятилетие... С. 247-248; Кавказский календарь на 1890 г. – Тифлис, 1889 – С. 51. 15 Там же. Ф. 240. Оп. 1. Д. 1025. Лл. 3, 7. 16 НАГр. ЦИА. Ф. 243. Оп 5. Д. 138; Ф. 240. оп. 2. Д. 511 и 532. 17 Никифоров Н.К. Экономический быт немецких колонистов... С. 118-119. 18 НАГр. ЦИА. Ф. 240. Оп. 1. Д. 1267. Л. 16, 30-35. Там же. Д. 1025. Лл. 3-30 Лл. 8-9. 19 Там же. Ф. 226. Оп.1. Д. 225 и Ф. 227. Оп. 1. Д. 27. 20 АКАК.Приложение к Т. XII. Отчет ген.-фельдм. кн. А.И. Барятинского.1857-1859. C.1351; НАГр. ЦИА Ф. 238. Оп.1. Д. 80. Лл. 2-3. 21 АКАК. Т. VIII. Док. 162. С. 234. 22 ПСЗ-II. Т. ХХХVI. Отд. 1. № 36968. 23 НАГр. ЦИА. Ф. 240. Оп 1. Д. 1191. 24 Schrenk, M. Fr. Geschichte der deutschen Colonien... S. 192-195. 25 Kaukasische Post. 1913. № 14. S. 12. 26 НАГр. ЦИА. Ф.241. Оп. 1. Д. 89. Лл. 51-53, 60; Ф. 240. оп 1. Д. 1551. 12 л. 27 Там же. Ф. 226. Оп.1. Д. 48. Л. 48об.; Ф. 240. Оп. 1. Д. 1191. Л. 9об.; Ф. 241. Оп. 3. Д. 89. Л. 59. 28 Бахтадзе И.Л. Податное обложение государственных крестьян Закавказского края // Свод материалов по изучению экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Т. 1. – Тифлис, 1887 – С. 131,159, 167, 180, 230; Никифоров Н. Экономический быт... С.158, 165. 29 Kaukasische Post. 1913. № 14. S. 13. 30 Наша железнодорожная политика по документам Архива Кабинета министров – СПб., 1902. – Т. 2. С. 36. 31 Никифоров Н.К. Экономический быт... С. 145. 32 Очерк виноделия Кавказа // Сборник сведений о Кавказе. Т. III. – Тифлис, 1875 – С. 244, 246-248, 345. 33 НАГр. ЦИА Ф. 241. Оп. 3. Д. 231. Лл. 1 об., 16 об. 34 Там же. Ф. 238. Оп. 1. Д. 80. Лл. 1, 14. 35 Там же. Ф. 241. Оп. 3. Д. 89. Л. 3, Л. 22-23, 44. 36 Там же. Д. 89. Л. 145 и Ф. 241. Оп. 1. Д. 332. Л. 20. 37 Никифоров Н.К. Экономический быт немецких колонистов... С. 162 38 Hoffmann P. Die deutschen Kolonien in Transkaukasien... S. 71. 39 Никифоров Н.К. Экономический быт... С. 122-123 40 Там же. С. 127-128. 77 Немецкие поселения на периферии Российской империи 41 Аух Е.-М. Предпринимательская деятельность немецких... С. 236-237; Свешников А. Винодельческое хозяйство братьев Форер // Кавказское хозяйство (Тифлис). 1911. № 3. 42 Маркова Ф.Т. Земельное довольствие государственных крестьян Закавказского края // Свод материалов по изучению экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Т. II – Тифлис, 1887 – С. 255-256, 264. 43 Маркова Ф.Т. Земельное довольствие государственных крестьян... С. 243, 244, 255-256, 263; Свод статистических данных о землевладении в Тифлисской и Кутаисской губерниях. Изд. Закавк. Стат. Ком. под ред. Е. Кондратенко – Тифлис, 1893 – С. 9-10; Ерицов А.Д. Экономический быт государственных крестьян Борчалинского уезда // Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Т. VII – Тифлис, 1888 – C. 387-388; Аргутинский-Долгоруков А.М. Борчалинский уезд в экономическом и коммерческом отношении – Тифлис, 1897 – С. 55. 44 ПСЗ-III. Т. XV. № 11.541. 45 НАГр. ЦИА Ф. 239. Оп. 1. Д. 50. Лл. 6-14, 30; Ф. 241. Оп. 3. Д. 89. Лл. 51 об. 53; Ф. 226. Оп 1. Д. 100. Лл. 37-39 и Д. 186; Ф. 240. Оп 1. Д. 1551; Schrenk, M. Fr. Geschichte der deutschen Colonien in Transkaukasien... S. 192-193; Hoffmann P. Die deutschen Kolonien... S. 187; Никифоров Н.К. Экономический быт... С. 164-165. 46 Сведения о культурно-экономическом состоянии колоний в Закавказском крае. – Пг., 1916 – С. 8-9. См. также: Hummel, Th. 100 Jahre Erbhofrecht der deutschen Kolonisten... S.135, 150-151. Владения колоний указаны в гектарах: 30092 га надельной и 19770 га купленной земли. 47 Сведения о культурно-экономическом состоянии колоний... С. 8-9. Подробнее о торговых домах Форера и Гуммеля см.: Аух Е.-М. Предпринимательская деятельность немецких колонистов... 236-246; Краткий очерк экономии Братьев Форер в Елизаветпольской губернии Елизаветпольского уезда, 1860-1901 гг. – Тифлис, 1901; Schweinitz H-H. Graf von: Helenendorf. Eine deutsche Kolonie im Kaukasus - Berlin, 1910 и др. 48 См.: Hoffmann P. Die deutschen Kolonien in Transkaukasien... S. 126-127; Никифоров Н.К. Экономический быт... С. 132-134. 49 Сегаль Л. Крестьянское землевладение в Закавказье – Тифлис, 1912 – С. 14-15. 50 Никифоров Н.К. Экономический быт... С. 142-143; С. 247-278; НАГр. ЦИА. Ф. 243 Оп. 5. Д. 211, Лл. 9-10. Ф. 240. Оп 1. Д. 1551. Л. 12; Аргутинский-Долгоруков А.М. Борчалинский уезд... С.120-123; Ерицов А.Д. Экономический быт государственных... С. 480-486; Кавказский календарь на 1890 – Тифлис, 1879 – С. 87. 51 НАГр. ЦИА. Ф. 243. Оп. 5. Д. 211. Лл. 1-2; Kaukasische Post. 1913. № 31/32. S. 10-11. 52 Kaukasische Post. № 31/32. S. 10. 53 НАГр. ЦИА. Ф. 243. Оп. 5. Д. 487. Лл. 1-6. 54 Никифоров Н.К. Экономический быт... С.123-124. 55 Всеподданнейшая записка по управлению Кавказским краем ген.-адъют. графа Воронцова-Дашкова – Тифлис, 1907 – С. 88; См. также: Исмаил-Заде Д.И. Граф И.И. Воронцов-Дашков. Наместник Кавказский. – М., ЗАО Центрполиграф, 2005 – С. 319. 56 Hoffmann Р. Die deutschen Kolonien in Transkaukasien... S.143-144. 57 Hummel Th. 100 Jahre Erbhofrecht der deutschen Kolonisten... S. 136. 58 См.: Обзор деятельности Министерства государственных имуществ (ныне МЗиГИ) в царствование императора Александра III. 1881-1894 – СПб.,1901 – С.7. 59 Сведения о культурно-экономическом состоянии колоний... С. 10-11, 15. 78 Немецкие поселения на периферии Российской империи Глава IV. Демографические процессы 1. Динамика увеличения численности колонистов. Образование дочерних колоний. Характер взаимоотношений с местным населением. Демографические процессы среди сельского немецкого населения в Закавказье в определенной степени отражали обособленность жизни колонистов, не имевших тенденции к переселению в города. Одним из показателей роста благосостояния колоний являлось увеличение численности их населения. Однако, соответствующие статистические данные несколько разнятся, так что позволяют проследить лишь тенденцию. Прибывшие в 1817/1818 гг. в Грузию 517 семей (486+31) насчитывали немногим более 2 тыс. душ. Высокая смертность в первые годы адаптации (гнилой климат, эпидемии), превышение ее над рождаемостью вызвала временное снижение числа жителей колоний. Встречающиеся в научной литературе данные 2600 человек на 1823 г. подтверждают факт, что уже отмечалось увеличение рождаемости. Но потери ввиду разорений колоний в 1826 г. и эпидемия холеры 1830 г. негативно сказались на приросте населения. К 1850 г., по ведомости смотрителя, было уже 562 семьи колонистов численностью 2864 человека. По извлечениям из отчетов Экспедиции государственных имуществ, на 1.01.1855 в 2-х уездах Тифлисской губернии проживало 538 семей, 2742 чел., из них в Тифлисском уезде – 351 семья, 1645 душ, проявляется некоторый спад. В 1856 г. всего насчитывалось 2852 колониста, 549 дымов, по сравнению со 194,5 тыс. дымов казенных крестьян в Закавказье.1 По ведомостям смотрителя: на 1859 г. число колонистов в крае стало 2869, с дочерней колонией Александерсгильф, на 1863 г. их численность возросла до 3250 душ, 601 семья. К сожалению, не нашлось точных данных о сокращении численности колонистского населения в связи с переходом с 1861 г. Тифлисской колонии в состав города, а колонистов – в другое сословие. С 1868 г. с образованием Елизаветпольской губернии статистические данные идут по двум каналам. В целом за 50 лет население колоний возросло, по сведениям М. Шренка, до 3785 душ – 662 семьи, из них в 7-ми колониях Тифлисской губернии проживало 443 семьи, 2612 душ.2 Таким образом, при всех колебаниях, прослеживается явный вектор прироста численности сельского немецкого населения. Вместе с тем менялась общая демографическая картина, половозрастная структура, увеличились прослойка молодежи и число семей. Стабильно наблюдался незначительный численный перевес лиц женского пола. К началу 1870-х гг. население всех колоний увеличилось вдвое, по камеральному описанию 1873 г. – до 4126 человек. В Тифлисском уезде было 1735 колонистов (294 дыма), в Борчалинском – 1067 (195 дымов), всего 2802 души. В Елизаветпольской губернии проживало 1324 колониста 79 Немецкие поселения на периферии Российской империи (227 дымов).3 По данным обследования 1884 г., насчитывалось уже 848 дымов, 4931 чел. (2451 муж. и 2480 жен. душ), из них в Тифлисской губернии – 556 дымов, 3307 чел. (1647 муж. и 1660 жен.), в том числе работоспособных – 1649, безземельных душ м.п. – 78.4 Сравнительный анализ, проведенный А. Парвицким, показал возрастание численности населения колоний за десятилетие с 1873 г. к 1885 г. – в Тифлисском уезде на 202 чел. (до 1937), в Борчалинском на 315 чел. (до 1382), в Елизаветполькой губ. на 300 чел. (до 1624), итого – на 817 чел. (до 4943 душ). Количество дымов увеличилось на 132. Таким образом, шло активное образование семей (средний состав семьи – 5-6 чел.).5 Стабильной тенденцией и характерной чертой демографического процесса были высокие темпы естественного прироста населения и превышение рождаемости над смертностью. Самая высокая смертность оказалась в первые 1818-1820 гг., особенно в колониях Екатериненфельд и Анненфельд. Судя по ведомостям о состоянии колоний, постепенно рождаемость стабилизировалась и начала превышать смертность (с учетом сравнительно высокой смертности детей до 1 года). Так, в 1858 г. родилось 178 человек, умерло – 103; за 1863 г. родилось 209, умерло 122 чел. (естественное движение населения: прибыло 17, убыло 28 чел.). За год в среднем население колоний увеличивалось на 75-85 душ. По ведомости смотрителя на 1.01.1877 г.: в Закавказье числилось – 4456 колонистов (4352 души в 1876 г.); за 1 год родилось 256, умерло 152 чел., т.е. налицо прирост за год на 100 чел.6 В исследовании о демографии и естественном движении населения в Тифлисской губернии за 1875-1880 гг. отмечалось, что «наиболее плодовитыми оказываются немцы», на 1 тыс. – рождаемость 71 (за ними следуют русские и грузины). Поскольку эти сведения не выделяют колонистов, составлявших большинство немецкого населения, данная оценка полностью относится к ним.7 Парвицкий сопоставил численный состав селений государственных (их еще называли царских) крестьян, составлявших 18,5% крестьянства Тифлисской и 21% Елизаветпольской губерний, и в их числе немецких колонистов. По его сведению, немецкие поселения составляли 0,74 % к числу всех 940 селений государственных крестьян в Тифлисской губернии и 0,21% – в Елизаветпольской, к 708 таким же крестьянским селениям. Немцы-колонисты составили 0,62% по отношению ко всему крестьянскому населению Тифлисского уезда и 0,45% – Борчалинского, а по губернии – 1,07% (того меньше в Елизаветпольской губернии – 0,47 %).8 Эти данные дореволюционной статистики и историографии опровергают мнения о посягательстве немцев на земли и веру местных жителей (христианизация). Ни численность, ни землевладения немцев не представляли угрозы, что, однако, не исключало поземельных конфликтов с соседями. Все колонисты были евангелисты: лютеране-поселяне составляли 889 дымов, 5227 душ (из них 4943 немцы и 284 армяне).9 80 Немецкие поселения на периферии Российской империи Для полноты картины следует учитывать население немецких колоний в Сухумском округе Кутаисской губернии – 245 чел. К сожалению, этот аспект остается практически не изученным: в 1878 г. 30 семей из Вюртемберга и Баварии, евангелисты и отчасти католики, поселились в долине, недалеко от Сухуми, основав колонии Нейдорф и Гнаденберг (по другим сведениям, позже, но церковные книги, к сожалению, не сохранились). Колонисты занимались в основном садоводством, разведением цитрусовых и виноградарством (часть садов была оставлена эмигрировавшими после войны с Турцией абхазами). Согласно данным, извлеченным из посемейных списков 1886 г., в Нейдорфе насчитывалось 52 дыма, проживало 136 немцев и 61 эстонец; в колонии Гнаденберг – 33 дыма, 109 немцев. Расположенную там же колонию Линдау, которую иногда причисляют к немецким, населяли лютеране-эсты (86 дымов, 282 жителя).10 Возможно, по близости расположения и единой лютеранской вере позже сюда подселились немцы. К сожалению, в современной Абхазии практически не осталось следов от немецких поселений. Подробные сведения о числе дымов – семейных очагов – и численности населения 7 колоний в Тифлисской губернии даны в посемейных списках 1886 г. (созданных по утверждении мнения Государственного совета от 24 февраля 1886 г.). В Александерсдорфе проживало 400 немцев (65 дымов), Мариенфельде – 412 (77дымов), в Петерсдорфе – 220 (60 дымов), Фрейдентале – 96 (24 дыма), Елизабеттале – 1178 (189 дымов), Александерсгильфе – 356 (56 дымов), Екатериненфельде – 1304 (253 дыма). Сведения интересны тем, что дают представления о «прочих» – грузинах, армянах и др., десятках семей, поселившихся в колониях ближе к Тифлису (кроме Александерсгильфа). Та же тенденция была в елизаветпольских колониях. По данным в «Кавказском календаре» на 1891 г., в двух уездах Тифлисской губернии (Тифлисском и Борчалинском) проживало 3455 немцев (без учета городских немцев), а всего в Закавказье свыше 5,6 тысяч немцев.11 Более точные статистические данные представляет первая Всеобщая перепись населения империи 1897 г. Немцы составляли 0,79% населения Тифлисской губернии и 1,35% в уездах. Число немецкоязычных лютеран достигало 5303 чел., проживавших в Тифлисском уезде – 2267 и в Борчалинском – 2433 человека; по сословиям были выделены среди немцев и крестьяне, и мещане. (Всего же в губернии проживало 8340 лиц немецкой национальности).12 Можно согласиться с выводом советского ученого К. Антадзе о напряженной динамике роста численности немецкого населения в Грузии. По его данным, годовой рост до 1864 г. составлял 2,52%, к 1873г. – 1,41%; к 1897 г. – 1,84%.13 Это объсняется прежде всего высоким уровнем естественного воспроизводства, чему способствовало снижение возраста вступления в брак среди немцев-переселенцев: до 17 лет у юношей и 15 – у девушек. 81 Немецкие поселения на периферии Российской империи К 1900 г. численность немецкого сельского населения за Кавказом достигла 8 249 душ (по П. Гофманну – 8 448 чел.). Картина по колониям такова: в Александерсдорфе – проживало 518 колонистов, Елизаветтале – 1619, Александерсгильфе – 485, в Мариенфельде и двух слившихся с ней колониях – 837, в Петровке – 104, в Катариненфельде – 1822. Всего в колониях в Грузии проживало 5 385 немцев. Крупнейшей колонией оставалась Катариненфельд: заметный рост числа ее жителей – с 482 чел. в 1843 г. до 1822 чел. к 1900 г. – привел к тому, что она впервые «обогнала» Еленендорф (в силу образования от последней дочерней колонии).14 Невольно вспоминается оценка П. Басихина, данная ей в подтверждение «сильно развитой замкнутости и национализма» колонистов: «Колония Екатериненфельд – это чисто немецкая колония, в которую не проберется ни одна чуждая национальность».15 Однако и ранее, и особенно в дальнейшем заметно шел прирост населения колоний за счет притока грузин, армян, татар и др. Даже при надежных первоисточниках – таких, как ведомости смотрителя колоний, церковные книги – возникают трудности подсчета числа колонистов по отдельным колониям, вызванные тем, что в них постепенно все больше подселялись пришлые из местных. По вопросу о динамике увеличения численности немцев-колонистов в Закавказье возникли разночтения, в связи с расхождениями в статистике или интерпретации в отдельных публикациях. Так, бездоказательное утверждение К. Штумппа об увеличении населения немецких поселений колонистов в Закавказье с 1843 по 1918 гг. до 25 000 человек, в 10 раз (!), было перенесено в современные исследования.16 Насколько это не реально, бросается в глаза при сравнении с официальными данными. Так, в отчете по Главному Управлению Кавказского наместника о развитии колоний за десятилетие 1862 по 1872 гг. отмечалось увеличение численности немецких колонистов на 776 душ, достигшей 3 927 человек.17 Получается, что численность немцев-колонистов практически только едва удвоилась к 1872 г. В 1915 г. число сельских немцев-поселенцев в Закавказье достигало 12 059 человек, т.е. максимально возросло в 6 раз (!) за почти столетний период. Количество женщин превышало мужское население (соответственно 6 205: 5 854).18 Несколько противоречивой представляется интерпретация данного вопроса по материалам Северного Азербайджана (с включением данных по Борчалинскому уезду). Исторически сложилось так, что несмотря на наличие татарских дистанций, уезд этот официально был отнесен к Тифлисской губернии, являлся частью территории Грузии. Х. Вердиева называет число в 15 990 немцев, проживавших в Северном Азербайджане в начале ХХ в., из них в колониях – 9 971 человек. Но если по Всеобщей переписи 1897 г. численность колонистов в Елизаветпольской губернии составляла 5 690 чел., то столь быстрый прирост их числа к началу века вызывает сомнение. Кроме того, общее количество немецкого населения выдается автором за чис82 Немецкие поселения на периферии Российской империи ленность колонистов: «По сравнению с начальным периодом заселения, их численность возросла на 14390 чел., то есть увеличилась почти в 10 раз». Наиболее объективно данный аспект, по всей вероятности, отражает данная автором таблица 9, согласно которой в Елизаветпольской губернии было 4954 немца-колониста.19 Одним из важных последствий успешного экономического развития колоний на рубеже столетий и увеличения их населения (вызывавшего нехватку земли) было дальнейшее образование дочерних отселков. В целом, если община подкупала дополнительную землю, было мало отселений. Колония Елизаветталь, напротив, имела только приватные, частные участки и здесь шло неоднократное отселение и образование дочерних колоний, порой на купленных землях (в отличие от дочерней кол. Александерсгильф на казенном наделе и отпочковавшейся кол. Петровка). В начале ХХ в. интенсивно шло образование дочерних колоний в Борчалинском уезде. Так, появилось несколько отселков: колония Вальдхайм основана в 1906 г. – 310 человек. В 1908 г. выходцы из Елизаветталя, Катариненфельда, Александерсдорфа, Мариенфельда образовали на купленных землях колонию Траубенберг (60 хозяйств, 420 человек). Также на купленных землях возникли в 1909 г. 2 колонии: Ормашен (150 человек, 20 хозяйств) и – Осан-Оджало (выходцы из разных колоний), примерно в 20 км от колонии Александерсгильф. В 1911 г. возникла колония Якобли (Ягублы), на 2 км западнее Александерсгильфа в местечке Цалка – 60 жителей, 8 хозяйств, 328 дес. земли (позже названа Блюменталь-Якобли). В 1910 г. к северу от Александерсдорфа возникла колония Георгсталь.20 Упоминается колония Марргейм (Марнаули), возникшая перед войной. Таким образом, к 1914 г. в Тифлисской губернии насчитывалось вместе с дочерними до 12 колоний. (Образование дочерних колоний шло и в Елизаветпольской губернии: Эйгенфельд, Георгсфельд, Гринфельд, Траубенфельд и др.) Из 12 059 немцев-колонистов, по нашим подсчетам, в Грузии проживало 7 355 человек (по данным Т. Гуммеля – 8 373 чел. в 16 колониях).21 Увеличение числа немецких поселений (термин «колонии» употреблялся скорее традиционно) и численности их населения в последующее после всероссийской переписи 20-летие отразило общий экономический подъем. Почти вековое проживание в новых социально-экономических и политических условиях, в ином этноконфессиональном окружении, но в собственной лютеранской вере, приверженности и верности своим национальным традициям, не могли не сказаться на развитии отношений с местными жителями. «Что касается общего характера и строя местной колонистской жизни, они производят впечатление сильно развитой замкнутости и национализма... гордятся своим немецким происхождением», – писал П. Басихин.22 Однако не столько замкнутость и обособленность колоний, как константная величина (согласно устоявшемуся стереотипу), сколько эволюция в отношениях немцев с этнически пестрым окружающим миром была харак83 Немецкие поселения на периферии Российской империи терна в процессе психологически сложной адаптации. Поначалу были несколько осложнены отношения переселенцев с администрацией края, поскольку сепаратисты не признавали «никакого над собою начальства»; колонистов же удерживали от местных, «по прилипчивости дурного влияния» первых. Правда, Ермолова успокаивало то, что повседневные их занятия толкованием Апокалипсиса, благо, не влияли на местных. На замкнутости жизни колонистов сказывались языковой барьер и церковный запрет немцам на браки с местными «иноверцами», с людьми иной национальности. Швабам пришлось изначально пережить враждебное отношение соседей-татар, как отмечалось в документах, по «всегдашней ненависти татар» (любое посягательство на свою мусульманскую веру, все насаждаемое русскими было им чуждо). Так, документы свидетельствуют об участии борчалинских и елизаветпольских татар, вместе с неприятелемперсами, в разорении трех немецких колоний и помощи своим «единоверцам» в 1826 г.23 Во всяком случае, пережившие ужас колонисты не сразу решились возвратиться в разграбленные дома, опасаясь новых нападений. Эти события надолго остались в сердцах потерявших родных колонистов и служили сдерживающим фактором в отношениях с этими соседями. Однако отпечаток на психику и поведение колонистов накладывали не только страх, набеги конокрадов, угон скота лезгинами и татарами, поземельные споры или потравы посевов, но и проявление помощи, поддержка в трудные времена соседей, к примеру, армян, как свидетельствуют документы. (Не следует забывать и факт подарка хана Щекинского десятков голов скота жителям колонии Мариенфельд в первый год ее становления.) Со временем взаимоотношения становились более терпимыми. Жизнь заставляла искать формы общения с соседями, жителями соседних уездов. Так с развитием хозяйственных контактов зарождались деловые связи, например, сдача в аренду сенокоса русским-духоборам села Тамбовка или собственная аренда огородной земли и пашни у жителей казенных деревень в округе; привлечение местной рабочей силы для уборки урожая; меновая торговля, закупка необходимого и т.п. Уживаться с русскими сектантами, возможно, было легче, поскольку и те веровали в тысячелетнее Царство Христово и были мирно настроены. Колонисты «относятся к туземцу, в большинстве случаев, с презрительным пренебрежением, видят в нем или простую рабочую силу, годную для найма во время жатвы, покоса или спешных работ в винограднике, или, наконец, врага-хищника, от которого надо стараться охранять свои поля и сады».24 Возможно, эта оценка чиновника МГИ была поверхностной. С другой стороны, ввиду отмеченного выше положения, определенная внутренняя дистанция могла иметь место и быть следствием не только немецкого характера, но и возникавших порой конфликтных ситуаций, особенно по вопросу права владения на землю, сады, воду, скот и т.д. Но постепенно соседские взаимоотношения улучшались, укреплялись бытовые и деловые контакты – на основе арендных контрак84 Немецкие поселения на периферии Российской империи тов, совместного использования оросительных канав, сбыта своей продукции, ведения меновой торговли и т.п. Пришлые армяне, русские сектанты, колонисты-греки составляли куда более значительные в численном соотношении диаспоры. Немцы, несмотря на малочисленность среди местного населения (закавказские немцы составляли, пожалуй, и самый малый анклав российских немцев), языковой барьер и иное, лютеранское вероисповедание, заимели деловые и торговые связи с этнически пестрым местным населением, особенно с развитием капиталистических отношений, рынка, строительством дорог и железнодорожной магистрали. Находясь в ином этноконфессиональном окружении (русские, грузины, татары, армяне, лезгины, евреи и др.) колонисты вынуждены были учить язык местных жителей, а не только русский (язык администрации). Кстати, русский язык они знали хуже, чем языки бытового общения. По оценке Басихина, «большая часть немцев недурно владеет туземными языками: грузинским и татарским».25 Включение в программу колонистских школ обязательного изучения русского языка произошло сравнительно поздно (протестантские церковные школы в Закавказском крае были переданы в ведение Министерства народного просвещения с 30.03.1892). Проблема «русификации» имела на Кавказе свою специфику: в коридорах власти, особенно после судебной реформы, в общении русский язык объективно приобретал функцию коммуникации друг с другом всех «племен» кавказцев. Обязательное обучение в церковно-приходских школах колоний обеспечивало сравнительно высокий уровень грамотности немцев (у мужчин она достигала 70,5%, умение писать по-немецки) и, худо-бедно, изучение русского языка для общения: треть колонистов понимала русский. Элементарное знание немцами языков местных жителей и контакты с ними способствовали тому, что понятие замкнутость колоний претерпевало трансформацию. Общение посредством «обиходной речи» на бытовом уровне создавало также ауру для совместного проживания в немецких поселениях, куда со временем стали подселяться «кавказцы». Вопрос о связях с городским населением или немцами Северного Кавказа остается малоизученным. Увеличение населения, малоземелье «выталкивало» часть колонистов в поисках работы на рудник в Кедабег и в Тифлис, девушки-колонистки выходили в городе замуж (в Тифлисе 2,8 % населения, до 2,5-3 тыс. человек, составляли немцы). Отход колонистов на заработки, деловые поездки, реже – на учебу, чтение прессы и т.п. раздвигали границы социума и общения. При этом оставались и связи с прародиной, и бережное сохранение национальных традиций и родного языка в семьях. Однако вопрос этот малоизучен, как и факты получения колонистами наследства и другой поддержки от зарубежных родственников или факты учебы детей в Германии. 85 Немецкие поселения на периферии Российской империи Сдерживающим фактором, даже после преодоления внутреннего раскола в приходах, были строгая регламентация религиозной жизни правилами Устава, запрет межконфессиональных браков. Можно вполне согласиться с выводом Е.-М. Аух, что религиозные различия «задерживали коммуникационные процессы и интеграцию», препятствовали установлению родственных связей.26 В начале прошлого века определенную роль во взаимоотношениях играла аполитичность колонистов. Итак, на процессе складывания отношений с местным населением в духе взаимной толерантности сказывалось противодействие факторов, с одной стороны, углубляющих изоляцию, с другой, – разрушающих ее барьеры. Общее швабское происхождение и единая конфессия цементировали внутренние отношения в колониях и между ними, помогая соцально-психологической адаптации и в быту. Примечания 1 АКАК. Т. Х. С. 109 и Т. ХI. – Тифлис, 1888 – С. 842; Кавказский календарь на 1855 – Тифлис, 1854 – С. 309. 2 НАГр.ЦИА. Ф. 226. Оп 1. Д. 100. Лл. 37-39 и Д. 2. Лл. 36-39об., 46-47об.; Ф. 240. Оп 1. Д. 1551. Л. 12; Schrenk, M. Fr. Geschichte der deutschen Colonien... S. 192-193. 3 Парвицкий А.В. Численный состав государственных крестьян // Свод материалов для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Т. II. – Тифлис, 1887 – С. 150-155, 160. 4 НАГр. ЦИА. Ф. 241. Оп. 3. Д. 89. Лл. 51-53, 60; Никифоров Н.К. Экономический быт... С. 164-165. 5 Парвицкий А.В. Численный состав государственных крестьян... С.150-165, 180-191. 6 НАГр. ЦИА. Ф. 239. Оп. 1. Д. 50. Лл. 3-16; Ф. 226. Оп. 1. Д. 100. Л. 4; Ф. 240. Оп. 1. Д. 1191. Л. 7. 7 Сборник сведений о Кавказе / под ред Н. Зейдлица. Т. IX. – Тифлис, 1885 – С. 238. 8 Парвицкий А.В. Численный состав государственных крестьян... С. 95-103, 175, 181-184. 9 Зелинский С.П. Государственные крестьяне Закавказского края. Племенной состав, религия и происхождение государственных крестьян // Свод материалов по изучению экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Т. II – Тифлис, 1887 – С. 59. 10 Свод статистических данных о населении Закавказского края, извлеченных из посемейных списков 1886 г. – Тифлис, 1893. – С. 13; Adler B. Die deutschen Kolonien Neudorf und Gnadenberg bei Suchum im Südwestkaukasus. In: Heimatbuch.– Stuttgart,1961 – S. 48-53. 11 Свод статистических данных... С. 1-3; Кавказский календарь на 1891 г. – Тифлис, 1890. – С. 60-61. 12 Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Изд. Центр. Стат. Ком. МВД под ред. Н.А. Тройницкого. Тифлисская губерния. 1905. – С. ХII, 74, 77, 83, 287-289. 86 Немецкие поселения на периферии Российской империи 13 Антадзе К.Д. Население Грузии в XIX в. Историко-демографическое исследование. Автореферат дис. ... д.и.н. – Тифлис, 1974 – С. 20. 14 Hoffmann Р. Die deutschen Kolonien in Transkaukasien... S. 71, 78; Hummel Th. 100 Jahre Erbhofrecht der deutschen Kolonisten in Rußland... S. 134, 150-151. 15 Басихин П. Немецкие колонии на Кавказе. Этнографический очерк // Кавказский вестник (Тифлис) – № 1, 1900. – С. 25. 16 Stumpp K. Einige statistische Daten über das Deutschtum im Süd-Kaukasus. In: Heimatbuch, 1961. – S. 25. Сравни: Алиев К. Швабы и Азербайджан... С. 35; Гумбатова Т. Жизнь немцев-колонистов.... С. 96 и др. 17 Отчет по Главному Управлению Наместника Кавказского... С. 256 18 Сведения о культурно-экономическом состоянии колоний в Закавказском крае... С. 8; НАГр.ЦИА. Ф. 241. Оп. 3. Д. 89. Л. 26. 19 См.: Вердиева Х.-Ю. Переселенческая политика... С. 224-225, 227. 20 НАГр. ЦИА. Ф. 243. Оп. 5. Д. 1027. Л. 29об. 21 Сведения о культурно-экономическом состоянии колоний в Закавказском крае. – Пг., 1916. – С. 8. Hummel Th. 100 Jahre Erbhofrecht der deutschen Kolonisten in Russland... S. 150-151 (таблица). 22 Басихин П. Немецкие колонии на Кавказе. .. С. 25. 23 Алексей Петрович Ермолов. Материалы... С. 366-367; НАГр. ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2071. Лл. 9-9об. и 11-12. 24 Никифоров Н.К. Экономический быт... С. 162. 25 Басихин П. Немецкие колонии на Кавказе... С. 21. См. также: Mosidse, Juri. Zur Geschichte und zu den sprachlichen Besonderheiten der Schwaben in Georgien. In: Georgien im Spiegel seiner Kultur und Geschichte. Zweites deutsch-georgisches Symposium. 9. bis 11. Mai 1997. Staatsbibl. zu Berlin. Preussischer Kulturbesitz. Hrsg. von B. Schrade u. Th. Ahbe. – Berlin, 1998 – S. 105 f. 26 Аух Е.-М. Немецкие колонисты... С. 115-117. 87 Немецкие поселения на периферии Российской империи Гла ва V. Религиозная жизнь и специфика управления духовными делами общин 1. Влияние Базельских пасторов-миссионеров. Церковные Уставы 1823 и 1829 гг. Своеобразие духовного управления Религиозная жизнь являлась важнейшей составной культурного развития немецких колоний. Религиозный мотив был фактически доминирующим, а сохранение свободы вероисповедания – одним из главных условий переселения швабов на Кавказ. Ратуя за свободу в отправлении богослужения, они не желали иметь никаких священнослужителей. По привнесенной традиции независимости от церкви в каждой общине выбирался духовный учитель, который исполнял обязанности пастора; по воскресеньям и праздникам проводилось богослужение, а с детьми и молодежью изучался катехизис. Но при этом обозначилась разобщенность общин, а завезенный дух сепаратизма вызывал противоречия внутри них.1 На запрос Главноуправляющего Грузией генерала Ермолова об определении колонистам пастора (по представлению гражданского губернатора Ховена в 1819 г.), МВД медлило с ответом. Следует отметить, что стремление приобщить колонистов к церкви наблюдалось по двум каналам: с одной стороны, усилия российской администрации на Кавказе, а, с другой, – заинтересованность в этом Базельского общества миссионеров в Швейцарии. Наряду с материальной поддержкой правительства (ссудами, освобождением от податей и повинностей, отсрочкой выплаты долгов и др.), администрация края также искала пути приобщения переселенцев к лютеранской церкви как еще один рычаг для облегчения управления ими. В марте 1824 г. Ермолов вновь обратился к министру внутренних дел В.С. Ланскому с просьбой о евангелическом священнике для 480 семей немцев. В итоге от Саратовской консистории был назначен 50-летний пастор Кр. Фр. Ган, с инструкцией вернуть заблудших на путь истинный. Он прибыл 10 июля 1825 г. в Тифлис, но колонисты указали ему на свои привилегии, свободу в богослужении и дали четко понять, что не хотят знать о его благодеянии.2 Стремление подчинить их определенным правилам в отношении религии шло вразрез с их желанием «совершенно свободного отправления богослужения» по своим понятиям, имея духовных наставников, избираемых только из своей среды. Они просили избавить их впредь от духовных лиц (как из консистории, так и из миссионеров). Одновременно активно искали влияния среди колонистов базельские миссионеры, которые обосновались в Закавказье. Направленные летом 1821 г. инспектором Базельской миссии А. Дитрих и граф Ф. Заремба (бывший русский дипломат) обратились в С.-Петербурге к правительству с про88 Немецкие поселения на периферии Российской империи сьбой даровать им те же привилегии, что и Шотландской колонии (Каррас) на Северном Кавказе, для миссионерской деятельности – с целью основать колонию «из немецких благочестивых семейств», завести училище и типографию и «нести слово Божие» среди мухамеддан и язычников. Получив из МВД ответ министра гр. Кочубея, от 7 января 1822 г., об одобрении императором прошения, оба миссионера «для точного исполнения» отправились на осмотр и избрание земель. Ермолову было предписано оказать им покровительство и снабдить сведениями о земле.3 Объехав значительную территорию Кавказа, миссионеры хотели поселиться ближе к реке Куре и Дербенту. Но Ермолов, снабдив Дитриха и Зарембу бумагами для покровительства в дороге, объявил им о невозможности разрешения основать там поселения, ибо местные жители могли бы посчитать это «как желание правительства стеснять их иноземцами и лишать земель». Ермолова изначально насторожило разрешение императора создать в Закавказье колонию миссионеров. В отношении от 8.06.1823 он сообщил о своем опасении в МВД и просил, «не допуская делать поселение», дозволить им на первый случай устроить только училище и типографию.4 Это возымело последствия. По пути в Шушу, в сентябре 1823 г., миссионеры получили от министра духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицына письмо с изложением этих причин и сориентировались исполнить свои цели и без колонии, но «при законной защите правительства и нужной свободе к возвещению Евангелия», и основать типографию и училище. Им приглянулись места близ города Шуша, центра Карабагской провинции. [После смерти правителя ханства Главноуправляющий Грузией Ермолов в 1821 г. посетил Шушу, тогда же ханство Карабаг (написание того времени) официально было введено в русское правление.] В ноябре 1823 г. миссионеры обратились к Ермолову с просьбой о предписании на поселение и доложили, что останавливаются на обустройство в городе Шуша, поскольку это место «самое способное для первоначального и главного поселения», и что они «от основания колоний отстали». В письме Вельяминову они еще раз уточняли, что не намерены переманывать христиан-армян (что воспрещалось), а лишь желали возвестить мухамедданам, язычникам и иудеям Евангелие о Христе. В послании от 4 февраля 1824 г. миссионеры, выразив благодарность, сообщили Ермолову о своем устройстве, покупке у армянина дома у Эриванских ворот и земли под огороды для начала, «пока правительство объявит нам занять земли, хотя бы в собственно Грузии».5 Так в провинции Карабах возник очаг миссионерской деятельности базельских евангелистов. Внимание миссионеров изначально привлекли швабские колонии. Уже в письме из Астрахани (20.09.1822) они сообщали Ермолову: «В особенности мы, чувствуя душевное сострадание к жалкому положению колонистов из Германии, поселившихся около Тифлиса и далее, всем сердцем рады будем, сколько время позволит... стараться о насаждении между ними истинной 89 Немецкие поселения на периферии Российской империи веры и истинного страха Божия, которые всегда трудолюбие и добропорядочную жизнь влекут за собою».6 По прибытии в Шушу пастора Г. Бенца миссионеры весной 1823 г. посетили немецкие колонии для знакомства и проповедей. (Бенц умер 23.07.1823 в Еленендорфе, оставив дневник поездки.) Местная администрация мирилась с этим, испытав поначалу разочарование в поведении части переселенцев. Так, Грузинский гражданский губернатор Ховен отмечал отсутствие нравственности и согласия в среде колонистов: «Они именуют себя сепаратистами, не признают никакого над собою начальства и утверждают, что пребывание в Грузии только временное, а настоящее назначение их в Иерусалиме...». Ермолов был огорчен отсутствием рвения их к труду, находил значительную часть колонистов весьма мало заботящимися о домашнем устройстве и «еще менее таковых, коих нравственность не представляла бы самого вредного разврата». В своих «Записках» он признавал, что «еще менее мог быть довольным, нашедши их секты сепаратистов, без всякой нравственности, преданных разврату, невоздержных, небережливых и праздных».7 Такие резкие оценки были вызваны отрицанием сепаратистами прочных супружеских связей. Ермолова успокаивало лишь то, что их повседневные занятия толкованием Апокалипсиса, благо, не влияли на местных. Жизнь глубоко верующих колонистов регламентировалась сводом церковных правил, Уставом (Kirchen-Оrdnung) для 7 колоний (Мариенфельд с Петердорфом), в основе своей разработанном Дитрихом. Устав обсуждался и был принят (“festgesetzet und bestättiget“) Синодом, состоявшимся 12-22 августа 1823 г. в Тифлисе, оригинал подписали 19 представителей от общин. Синод (съезд) являлся высшим представительным органом духовного управления колоний и созывался ежегодно как собрание избранных, по три человека от общины (колонии).8 По Уставу сохранялась независимость колоний в религиозном культе. Для контроля за соблюдением Устава в общинах избирался церковный конвент из 6 человек. Устав предписывал: молитвы, обряды, традиции исполнения таинств и формы богослужения – по старому вюртембергскому служебнику (Агенде); старый песенник (новая книга духовных песен 1789 г. отвергалась) – для общественного богослужения; полуаскетический и замкнутый образ монотонной жизни, труд и отказ в радостях и удовольствиях; послушание верноподданных, избегание контактов с местными. По Уставу запрещалось ездить в город в воскресные дни и праздники для сбыта продукции; был наложен, в частности, запрет на вступление в брак с представителями иной национальности и другой конфессии, дабы «истинно верующие не растворились» в чуждой среде. Гражданский губернатор генерал фон Ховен, при утверждении Устава в сентябре 1823 г., сделал пометки против трех пунктов, посчитав «весьма строгими» запрет смешанных браков и ограничение выезда колонистов и ремесленников на рынок в город, и высказался за снижение возраста для женитьбы до 18 лет у юношей и 16 – у девушек.9 90 Немецкие поселения на периферии Российской империи Весной 1824 г. в Тифлис прибыл направленный в Шушу базельский миссионер Йохан Вернхард Залтет (Салтет, 1799-1830). Колонисты обратились к нему в потребности пастора, как к духовному наставнику, если жить по Уставу. Залтет объехал ряд колоний. Через год в Елизаветталь прибыл базельский пастор Вёр. В колониях принимали их «как гостей и братьев», мало помалу стали обращаться к церковным обрядам. Колонисты тяготели в большинстве своем к Аугсбургской конфессии, в основе обучения в церкви, школе и дома лежала Библия, которую они трактовали по-разному (находясь под влиянием вюртембергских теологов). Поскольку церковный «порядок» подвергался в общинах критике, Залтет задумал проект нового Устава. Но далеко не все воспринимали пасторов, их высмеивали; из-за недоброжелательной обстановки Залтет вынужден был вернуться в Шушу. В октябре 1825 г. неожиданно умер пастор Ган. По просьбе 5 колоний Залтет возвратился в декабре в Тифлис. Но за время его трехмесячного отсутствия обострились разногласия и произошел раскол в общине Екатериненфельда: 24 семьи во главе с Я. Козером отошли от церкви (сепаратисты отвергали Устав, церковный брак, разошлись по обряду крещения детей и т.д.). Залтет выехал туда в январе 1826 г. с целью примирения общины, но ему не удалось переубедить сепаратистов (он был вынужден вернуться в Тифлис). Серьезное обострение конфликта в колонии становилось опасным и вызвало вмешательство администрации со строгими принудительными мерами (даже публично были избиты розгами Козер и колонист, который сам крестил свое дитя).10 Сторонник метода уговора и убеждения, Залтет выступал против и писал о ситуации в Базель. Конфликт с властями и церковью был на время прерван нападением персов 14 (26) августа 1826 г. на Екатериненфельд в ходе второй русско-персидской войны. Разорение колонии, жертвы убитыми и пленными (погиб духовный учитель Ф. Рорер, которого сменил молодой Й. Херц), к сожалению, не примирили беженцев, принятых на год в колониях Александерсдорф и Тифлисской.11 Следует отметить, что базельские пасторы действовали в тесном контакте с администрацией, вызывались и назначались с утверждения МВД и с согласия Базельской миссии. Позиция правительства по этому вопросу отражена и в отношении от 25 августа 1827 г. министра народного просвещения А.С. Шишкова к управляющему МВД.12 Он предлагал, поскольку в России не было кадров по лютеранской религии Аугсбургского веро­исповедания, обращаться за пасторами в Базельское общество, пока не наладится получение теологического образования в Дерптском университете. Шишков считал возможным поручить немцев-колонистов в Грузии «в духовное попечение» Залтету, который снискал их доверие и одобрялся местным начальством, и признать его «начальником прочих сотоварищей». И далее, в пункте d) объявить колонистским обществам, что «правительство, не стесняя их совести, будет только руководствовать их в духовных их нуждах, для достижения той 91 Немецкие поселения на периферии Российской империи цели, которую они сами себе предположили, именно, чтобы утвердить в их сообществе правила Аугсбургского исповедания веры», которые предки избрали, чтобы «охранить их от тех пагубных заблуждений, неверия или суеверия, в которые могут впасть эти простосердечные люди от неведения и прельщения неограниченною свободою мнений о вере...». Далее министр высказал пожелание иметь в каждой колонии сельскую школу в ведении пастора, увеличить жалованье пасторам и назначить жалованье учителям. (Дорожные расходы и труд пасторов в здешних колониях оплачивала казна, оклад 300 руб. сер. в год.) В 1827 г. Залтет был официально назначен оберпастором 8-ми закавказских колоний. Из его рапорта следует, что он получил согласие Базельского комитета на принятие этой обязанности по просьбе «лучшей части здешних колонистов». В рапорте от 13 апреля 1827 г. Ховен доложил Тифлисскому военному губернатору Сипягину, что Залтет в присутствии Конторы «приведен к присяге на верность службы пастором по установленному порядку».13 Таким образом, условием назначения в должности пастора являлись согласие миссии и присяга на верность службы (по примеру и порядку в Новороссийском крае). Оберпастор был связующим звеном с МВД и нес ответственность перед Главным управлением (с 1832 г. Департаментом) духовных дел иностранных исповеданий МВД. Он должен был представлять кандидатов-пасторов и давать им характеристику. Упомянутый выше Особый Комитет, созданный Сипягиным, «посчитал полезным» поддержать назначение Залтета оберпастором и включил его в свой состав от общин. Уже на первом заседании 15 мая 1827 г. Комитет отметил вред сект (уклонение от святого причащения, некрещение младенцев, отвержение молитв при погребении, признание являющихся им духов и т.п.), несущих раздоры между колонистами. Губернатор признавал желание общин иметь базельских пасторов, назначение которых считал полезным в борьбе с сектантами. В случае же неудачной попытки обратить к обрядам религии отступников веры он предлагал «немедленно отделять от колоний и для поселения их назначить другое место».14 Это вызывало недовольство сепаратистов, направивших Сипягину прошение, сообщая, что они «никак не могут подвергнуть себя оковам» от миссионеров и что Александр I даровал им свободу веры. Вопрос о назначении базельских пасторов имел значение и для других немецких колоний в империи. 30 апреля 1827 г. он обсуждался в Комитете министров: была заслушана записка Управления духовных дел иностранных исповеданий. Высочайше утвержденное 17 мая Положение о вызове евангелистов, протестантских проповедников из Базеля для колонистов в Южном крае и для внутренних губерний возлагало ответственность на Министерство просвещения, чтобы под этим предлогом не были «впущены к нам вольнодумцы». Резолюция императора была краткой: «Весьма справедливо». МИДу и Нессельроде поручалось строго следить за избранными.15 92 Немецкие поселения на периферии Российской империи Это «Положение», естественно, имело значение для духовной жизни закавказских колоний. В октябре 1827 г. Сипягин известил Залтета об уведомлении из МВД о том, что, по докладу министра внутренних дел Ланского о делах Особого Комитета в Тифлисе, император выразил одобрение относительно вызова 1-2 пасторов «из базельских, независимых от консистории». Губернатор просил оберпастора согласовать это со старшинами колоний и доложить подробно, «на каком основании будет учреждено учение и отправление веры среди колонистов».16 Как видим, император интересовался духовными делами колоний. Об этом свидетельствовало и распоряжение его об отпуске значительных средств 27 859 руб. сер. для построения 5 церквей и пасторских домов в Тифлисе, Мариенфельде, Екатериненфельде, Елизаветтале и Еленендорфе и школы в Тифлисе. Из этой суммы сразу следовало отпустить 11 547 руб. 90 коп., а остальное в последующие 2 года.17 По настоянию Залтета уже в феврале 1828 г. был заложен фундамент церкви в Тифлисе, а 11 февраля 1834 г. она была торжественно освящена, при участии Главноуправляющего Грузией барона Г.В. Розена. К сожалению, церковь эта (как и другие) не сохранена. Материалы церковной хроники колоний остаются пока малоизученными. Для дальнейшего развития религиозной жизни колонистов большое значение имел Синод, состоявшийся 3-4 января 1828 г. под председательством Залтета. На нем был пересмотрен – в частности, по замечаниям губернатора Ховена – Церковный Устав. Протокол Синода (9 пунктов) опубликован.18 Согласно п. 3 Устава, оберпастор обязан был вести обширную переписку с учреждениями администрации, губернаторами, Главным управлением духовных дел иностранных исповеданий МВД, в частности, по вопросам о средствах на построение и содержание церквей, о выборе и жалованьи пасторам и пособии учителям. Пункт 5 предусматривал вызов в колонии проповедников из Базеля. Пункт 6 вменял в обязанность оберпастору, обо всех духовных делах в общинах и на Синоде докладывать в высшие инстанции. Колонисты по-прежнему избирали церковных старост и конвент; они желали вызова в новые строящиеся церкви базельских пасторов – выходцев из Вюртемберга. Правда, условия вызова менялись, правительство обязывало теперь пасторов быть независимыми от миссии. Принимая присягу «на верность службы Е.И.В. в должностях», базельские пасторы должны были терять влияние извне.19 Устав был утвержден императором 6 февраля 1829 г. Ввод Церковного Устава «для поселенных в Грузии протестантских сепаратистов» допускался на основании Высочайше утвержденных правил. Устав колонистского Синода был допускаем, поскольку он был «не противен общим государственным законам и порядку, учрежденному для внутреннего управления колониями».20 Однако о выбираемых церковных старшинах, членах конвента и Синода требовалось давать все сведения местному начальству. Возможно, 93 Немецкие поселения на периферии Российской империи это тоже отталкивало сепаратистов. Напрашивается вывод, что церковь и духовная жизнь общины только в определенном смысле были независимы, находясь вне консистории, но оставались глубоко подконтрольными правительству и местной администрации. Оберпастор был обязан доносить Главному управлению края «о всех заслуживающих внимания правительства случаях по духовной части в колониях» и о делах в Синоде, что он и свято исполнял. В этом проявлялось своеобразие управления духовными делами общин, независимых от влияния консистории. Так, 26.02.1829 Главноуправляющему графу И.Ф. Паскевичу сообщалось из МВД по поводу полученного от Залтета Устава и соображений оберпастора об устранении неблагонадежных церковных старост, о конвенте, об опасении «расстройства в понятии религии» путем смешанных браков и других его замечаний.21 2. Сепаратизм и вред сектантства. Принятие особого Устава 1841 г. Преодоление раскола в общинах колонистов Сепаратизм как движение широко проявился в колониях в 1823-1843 гг. Но Залтет не добился успеха в переубеждении сект сепаратистов, а после его смерти (от холеры) в 1830 г. усилилось неприятие ими церковного Устава, действий администрации по насаждению пасторов и вмешательства миссионеров, которое вызывало раздражение и сопротивление. Это проявилось позже с еще большей силой, чему способствовало отсутствие в течение двух лет связующего звена в лице оберпастора. Гражданский губенатор кн. Н.О. Палавандов доносил Главноуправляющему Грузией Розену, в рапорте от 24.03.1832, о распространении сепаратизма в колониях, о жалобе пастора Бонвеча на отказ присылать из Алесандерсдорфа детей в школу и т.п. Упорство в исповеди ереси отступников – их насчитывали в 2-х колониях не менее 60 семейств – наводило чиновников администрации на мысль немедленно отделять их от колоний и переселять в другие места.22 Только в 1833 г. А. Дитрих стал вторым оберпастором и позже – творцом нового Устава. Заметим, что в 1835 г. была запрещена деятельность базельской миссии в Шуше – за неимением ощутимых результатов и ввиду опасной тенденции работы среди армянской молодежи.23 Дух сепаратизма был завезен на Кавказ изначально. Хотя переселенцы принадлежали к одной конфессии, в религиозных воззрениях колонистыевангелисты не представляли единства. Среди них были различные группы последователей взглядов и проповедей крупных теологов Вюртемберга: сторонники церкви – лютеране, отошедшие от церкви сепаратисты и фанатики в вере – хилиасты, и отошедшие от них – сектанты, не признававшие Агенду, колонистский Синод и пасторов, отвергавшие Устав 1829 г. Каждый на свой лад, в лабиринте веры и мечты, интерпретировал Библию. В спорах по толкованию Библии возникали группы последователей, к примеру, А. Бёппле – в Елизабеттале (отошли от церкви, сами крестили детей, не пускали 94 Немецкие поселения на периферии Российской империи их в школу и т.д.). Другие течения – в Тифлисе, Александерсдорфе (во главе Я. Кауттер), в Мариенфельде, но главная секта – в Екатеринфельде (Я. Козер), которая стояла прямо враждебно к малой группе Бёппле (бёпплеановцы).24 К сожалению, не удается проследить степень имевшихся расхождений в воззрениях колонистов, в намерениях сепаратистов-сектантов и между отдельными группировками этой явно меньшей части колонистов, а также форм их неподчинения шульцу и сельским Приказам, как, например, отказ от работ и др. Оживились группки чилиастов, стремившихся в Иерусалим. Следует заметить, что в официальных кругах и документах термин «сепаратисты» распространялся как на всех немцев-колонистов в Грузии, так и в более узком смысле слова, когда речь шла об отколовшихся от них группах сектантов (в документах их называли «сектеристы»). Так термин «сепаратисты» получил новый оттенок. На отношении администрации к духовному управлению колониями не могло не сказаться принятие в конце 1832 г. Общего Устава, направленного на объединение всех евангелических общин в России. Явно или косвенно это событие повлияло и на положение колонистов. По запросу оберпастора в МВД (ввиду строгости колонистского Устава 1829 г.), можно ли руководствоваться в бракоразводных делах Всеобщим Уставом 1832 г., этот вопрос был представлен в Комитет министров. В записке министра внутренних дел Д.Н. Блудова, поданной в Комитет, отмечались заслуги миссионеров из Базеля в том, что они «успели исправить понятия колонистов о вере и заслужить доверенность» их и местного начальства и «оказать самое благодетельное влияние» на их религиозные понятия, хотя дух сепаратизма еще не везде был исстреблен. 12 февраля 1835 г. было утверждено Положение Комитета министров «О распространении на поселенных в Грузии сепаратистов Устава Евангелическо-Лютеранской Церкви в России». Комитет постановил разрешить приходам колоний употребление общего Устава и в этих, и в других случаях, что «могло бы принести для сих колоний несомненную пользу».25 Однако обеспокоенный оберпастор Дитрих докладывал 27 июня 1835 г. барону Розену об усилении движения, характеризуя образ мышления сектантов как «гордость, самонадеянность, пренебрежение к другим». Им даны следующие сведения об их численности: в Екатериненфельде – 60, Мариенфельде – 20, Елизабеттале – 45, Александерсдорфе – 30, Тифлисе – 20, итого: 175 отступников.26 Главноуправляющий Розен ответил (5 августа 1835 г.), что им рассмотрены и донесение «о распространяющихся в колониях сектах сепаратистов и пеплеяновцев», и полученнное от Грузинского гражданского губернатора Палавандова представление о «происходящих в колониях беспорядках», которые ставят начальство в затруднительное положение по управлению колонистами. Розен был согласен с мнением, что к уничтожению усиливающейся ереси нужны решительные меры, и соответственно учредил особую комиссию под председательством генерал-майора Дитрикса (в составе ее чиновники-управленцы немцы: фон Ховен, Баумер, Шульц, Мезен95 Немецкие поселения на периферии Российской империи кампф, Гессен-Миллер и пастор). Ей было предписано собрать все сведения, исследовать причины раскола и уклонения от правил Устава и представить заключение «о средствах и мерах к прекращению ереси на будущее время» и возвращению сепаратистов на путь истинный. С этим уведомлением Дитриху поступила просьба избрать в комиссию пастора.27 6 августа 1835 за № 196 дело поступило в МВД. Розен подробно докладывал министру Блудову о сектантстве, о приговоре общины Елизаветталь об удалении Бёппле и трех его соратников, о том, что и донесения гражданского губернатора, и сведения смотрителя колоний Форостовского о беспорядках, и ходатайство оберпастора заставили его учредить особую комиссию Дитрикса. По мнению Главноуправляющего, поскольку сложившееся положение колебало доверие остальных колонистов к евангелической Церкви, оставалось одно средство остановить настоящее зло – сектантов «удалить из среды собратьев» для поселения «в удаленное за Кавказом место» отдельной колонией. Таковы были предположения Розена на усмотрение правительства.28 Однако особая Комиссия (с участием пастора Брайтенбаха из Еленендорфа), пытавшаяся пресечь групповой сепаратизм административными мерами, публичными наказаниями (против чего возражал еще Залтет), оказалась безуспешной и вскоре была распущена. Данные и выводы комиссии, со своими замечаниями, Розен переслал письмом от 28.02.1837 в МВД Блудову.29 Вредный раскол в среде колонистов усугублялся тем, что затягивалось строительство церквей в Екатериненфельде и Мариенфельде, также в Еленендорфе. Грузинский гражданский губернатор Скалон извещал оберпастора Дитриха в ноябре 1835 г. (на его запрос от 9 мая), что уже обратился к Главноуправляющему по данному вопросу. Также Церковный Устав «во многом не соответствовал состоянию колонистского общества» и постепенно терял влияние. (А. Дитрих покинул в 1838 г. Грузию по состоянию здоровья, вскоре Ф. Заремба покинул город Шуша.) Колонистский Синод 1836 г. принял решение руководствоваться по своему усмотрению (согласно положению Комитета министров от 12.02.1835) общим Уставом Евангелическо-Лютеранской Церкви России, но сохранять свою независимость. Одновременно шла разработка нового колонистского Устава, включившего некоторые правила (Sonderbestimmungen) из собственного Церковного Устава 1829 г. Так возникла как бы вторая часть, дополняющая Общий Устав, приложение (Anhang) для немецких колонистских приходов в Закавказье с целью сохранения дарованных им прав и свобод вероисповедания и своих традиций. Порядок общественного богослужения и прочих церковных обрядов определялся вюртембергской церковной Агендой, по-прежнему служившей, как и старое собрание духовных песен из Вюртемберга, основой для церковной службы. Важнейшим был пункт о том, что общины не подчиняются никакой консистории. В отношении духовном они находятся в ведении Колонистского Синода и 96 Немецкие поселения на периферии Российской империи оберпастора, но в непосредственной зависимости от администрации и МВД, подчиняясь Департаменту духовных дел иностранных исповеданий. Пасторы назначаются и утверждаются по сношению с МВД, согласно представлению оберпастора. Оберпастор был советником, посредником между общинами и властью и форштегером в одном лице. В его компетенции оставались выбор, с учетом желания общин, базельских пасторов, их характеристика, внутренние церковные и школьные дела в колониях, консультации с МВД, ежегодный созыв Синода и руководство им. Для заключения по новому Уставу, ввиду общего наказа к духовенству, по распоряжению Головина в 1840 г. в Синод были введены по 2 светских депутата, избранных от близлежащих к Тифлису общин. Новый Устав евангелическо-лютеранских приходов немецких колоний Николай I официально утвердил 25 ноября 1841 г., отменив Устав 1829 г.30 Фактически на закавказские колонии был распространен общий Устав Евангелическо-Лютеранской Церкви в России, 1832 года, за некоторыми исключениями (ст. 860-884). Эти статьи проясняли отклонения и отличия от общероссийского Устава, к примеру, по срокам крещения детей, более ранней конфирмации с 14 лет (ст. 866-868), порядку богослужения, факту независимости от консистории (ст. 869) и др. Они были изданы тогда же в виде дополнения к Уставу. Для понимания сути этого важного шага в религиозной жизни и духовном управлении колонистских общин необходимо вспомнить атмосферу того времени, насаждение внутироссийских порядков в ходе административно-территориальной реформы 1840 г., ломку гражданского управления, передачу колоний из компетенции гражданского губернатора. Эти нововведения явно ускорили принятие общего Устава, по ст. 859 которого колонистские приходы Закавказского края «составляют часть ЕвангелическоЛютеранской Церкви в Российской империи и вообще руководствуются Уставом сей Церкви». Требовались воля и мужество, чтобы в этих условиях отстоять свои привилегии и свободы. Большая заслуга в этом Синода и оберпастора Кр. Бонвеча. Итак, признание общего Устава было символично в условиях внедрения всего имперского в процессе реформы, как внутренняя потребность общин и веяние времени. (Приложение вошло в Устав Евангелическо-Лютеранской Церкви изд. 1857 г.: Кн. II, разд. 2, гл. 3: «О управлении духовных дел Немецких колонистов в Закавказском крае».)31 Но принятие Устава вызвало последующее усиление беспокойства отвергавших его сектантов. В донесении Главноуправляющему Головину от Грузино-Имеретинского гражданского губернатора Скалона отмечалось, что нововведение «не имело выгодного влияния на дух сектеризма; напротив, секта увеличилась, оставляли полевые работы, раздавали бедным имущество, деньги, лошадей...» Губернатор обратился к Палате государственных имуществ, чтобы воспретить им растрату имущества; были размышления 97 Немецкие поселения на периферии Российской империи о переселении сектантов в Ахалцыхский, Кутаисский, Гурийский уезды или высылке за границу, с целью удалить от колоний.32 На развитии сепаратизма сказались и другие факторы: пережитые колонистами разочарования после не сбывшихся в 1836 г. ожиданий пришествия Мессии, отсутствие пастора. Первый пастор в Екатериненфельде Кристоф Генрих Бонвеч, прибывший в 1829 г. от Базельской миссии, был отозван в 1840 г. в Тифлис (назначен пастором городской общины и оберпастором Закавказских колоний).33 Это не замедлило сказаться на общине Екатериненфельда и сыграло определенную роль в углублении раскола. C осени 1842 г. распространилась весть, что близится Божий суд. Это потрясло гражданский быт колонистов: они бросали работу, продавали и дарили свои имущества и сложа руки ждали повеления к отправлению в Палестину. Притягательным центром для сектантов стала группа в Екатериненфельде, а идейной вдохновительницей – Варвара (Анна Барбара) Шпон. 18 апреля 1842 г. Бонвеч докладывал в Базельскую миссию о роли В. Шпон, выдававшей себя за невесту Христа и посредницу с Богом, о том, что люди оставляют работу и ждут часа выхода. В отношении от 6.05.1843 в МВД, министру Л.А. Перовскому, Главноуправляющий генерал А.И. Нейдгардт сообщал о ситуации, на основе доклада чиновника по особым поручениям М.Н. Коцебу (посланного им тайно в колонии в апреле 1843 г.). Из донесения Коцебу следовало, что надежда «одними убеждениями и увещеваниями обратить сектантов на путь истины» оказалась тщетной; шульц и Сельские Приказы не в состоянии были преодолеть неповиновение; евангелическо-лютеранская община Екатериненфельда подала прошение о мерах и даже была согласна выплатить за них подати. Все сепаратисты – 63 семьи, 360 человек – «тверды, не хотят ждать до конца мая». Они просят немедленно взыскать с них долги, ссылаясь на второе призвание от Бога в Палестину. Коцебу просил согласовать нужные меры с МГИ и оградить казну от ущерба, предлагая оставить хозяйства их свободными на год (при этом прилагался именной список сектантов). Он опасался, что дух неповиновения мог бы иметь последствия и влияние на местных, «почитающих ныне колонистов за трудолюбие, опрятность, познания и нравственность». В адрес остальных колонистов чиновник отмечал, что попечительность правительства и щедрость природы преобразовали этих людей, так что они «могут служить примером для туземцев»34 (от которых в прежнее время их удаляли из «опасения прилипчивости дурных привычек и наклонностей»). 14 мая 1843 г. к Нейдгардту явились депутаты от сепаратистов, чтобы упредить администрацию о своем намерении. При этом им было указано на необходимость сначала получить разрешение и императора, и турецкого правительства. Инспектору колоний Энкельману предписывалось дать распоряжение по колониям, что разрешение на уход возможно только при условии уплаты долга казне, а при непослушании, «если поднимутся массой... 98 Немецкие поселения на периферии Российской империи употреблена будет военная сила для приведения в повинность». Однако 24 мая в Тифлис вновь прибыла депутация: сепаратисты просили принять свое имущество в счет долга в казну, объявив о готовности умереть, если их не отпустят. Обстановка накалялась, администрация беспокоилась, последовало предписание Коцебу, от 27 мая, собрать отряд казаков.35 Религиозный фанатизм, подогреваемый призывами Варвары Шпон к «детям Божьим» уйти в Иерусалим, привел сепаратистов из разных колоний, в большинстве своем женщин и детей, к попытке эмиграции. История эта запечатлена в документах и историографии. В пятницу 28 мая 1843 г. в Екатериненфельде появились первые повозки с людьми. В намерении навсегда порвать с братской общиной, распродав и раздав имущество, группки последователей из других колоний собирались здесь по призыву (во главе движения были мужчины Козер, Пальмер и др. ). Отряд в 115 казаков во главе с Коцебу прибыл сюда в воскресенье. Это приостановило людей, на все уговоры «старики призадумались, молодежь храбрилась», ждали ответ. Однако В. Шпон, объявив появление ей Кометы как знак свыше, призвала к скорейшему выходу, не позже Троицы 30 мая. Неделя противостояния закончилась тем, что в пятницу 4 июня в 8 часов утра, вся процессия, 368 человек с детьми, решительно двинулась вперед по площади: впереди Шпон в белом платье, дети и бабы в синих юбках с белыми полосками, в темных одеждах; ослы везли скудные припасы. Но все были решительно остановлены казачьим отрядом. На запрос Коцебу, кто разрешил выезжать, следовал один ответ: «Бог». До двух часов дня все было кончено: любопытные наблюдали, бабы выли, 12 старшин (зачинщиков) были арестованы, но вскоре отпущены. Колонистам объяснялось, «что это не против веры, а за ослушание правительства», и что оно разберется. Сепаратисты безропотно разошлись по домам опечаленные. «До последнего козака мы все были проникнуты состраданием, ни малейшего вреда никому не сделано», – писал Коцебу на следующий день в донесении ген-лейт. Гурко.36 Позицию правительства проясняет переписка между министрами и администрацией края.37 Главноуправляющий Нейдгард сообщал 22 мая 1843 г. в МГИ (копия была отправлена в МВД) о прошении 63 семей выехать в Палестину. МВД запросило заключения МГИ. Министр Кисилев отозвался так: поскольку в апреле 1843 г. было Высочайшее повеление не преследовать подобных сектантов в Бессарабской области, следовало бы так же поступать и в Грузии, возможно, дозволить им выехать за границу. По части хозяйств он признавал правильным принять в уплату казенного долга и подати (при выезде полагалась выплата за 3 года) и оставить их на год в оброчное содержание, на случай возвращения ушедших. В свою очередь, министр внутренних дел Перовский был согласен, что удаление сектантов «очистило бы немецкие колонии от заблуждений», и предложил, что полезно было бы разрешить 2-3 доверенным депутатам отправиться в Палестину и «узнать все предстоящие трудности». 99 Немецкие поселения на периферии Российской империи По Всеподданнейшему докладу Кисилева от 7 июня император повелел исполнить это мнение, чтобы прояснить позиции турецкой стороны. Сепаратистам давалось право возобновить свою просьбу о переселении. 11 июня МГИ известил об этом Нейдгардта для сообщения сепаратистам. В ответ Нейдгардт уведомил 25 июля об отправлении депутатов в Палестину. Одновременно Главноуправляющий сообщал Перовскому, что для колонистов такое решение – «новое доказательство о попечении о них правительства», что некоторые сепаратисты уже отстали от секты и просили о помиловании; шел возврат им имущества. Тем временем на 12 отпущенных из-под ареста старшин было наложено в качестве штрафа «взыскание прогонных денег» (употребленных чиновниками на разъезды по делу). Но самым страшным наказанием им оказалось возвращение в колонии, где сыпались насмешки. Перовский отозвался 23 августа 1843 г., что передает наказание сектантов на усмотрение Главноуправляющего, но предложил запретить им ездить по колониям. Тем временем колонисты А. Гинцингер, Я. Пальмер и М. Фихтнер посетили Иерусалим и через Контантинополь, разочарованные, вернулись в ноябре домой, заявив о невозможности там поселиться «по бесплодию земли, беспрерывным разбоям бедуинов и низкой степени гражданского управления в Палестине». Это тоже возымело действие: сепаратисты просили разрешения остаться, но главноуправляющий выдвинул условие, чтобы они «отказались от всех своих религиозных заблуждений и подчинились правилам Устава». В прошении Нейдгардту от 24 января 1844 г. сепаратисты официально объявили о присоединении к Евангелическо-Лютеранской церкви. (Дети их были затем крещены, состоялась конфирмация молодежи до 22 лет.) Примечательно, что об этом событии на Кавказе и его последствиях Попечительный комитет о колонистах южного края России известил подопечные немецкие колонии в специальном оповещении (Bekanntmachung), видимо, в назидание.38 В донесении Нейдгардту от 29.02.1844 Коцебу сообщал, посетив неофициально колонию Мариенфельд, что прошение подписали все, за исключением 3 из 368 душ (по одному из 3-х колоний).39 Таким образом в закавказских немецких колониях воцарилось годами нарушавшееся спокойствие, о чем было доведено до сведения императора. Официальная переписка Синода за 25 лет показала, как пагубен был раскол. С облегчением Нейгардт докладывал Кисилеву 6.04.1844 об изменениях в мыслях сепаратистов. Главную причину этого он видел «в непреследовании религиозных верований» (аналогично императорскому решению от 13.04.1843 по Бессарабии) и в «исключении телесных наказаний за религиозные заблуждения», применение которых ранее вызывало «упорство и умножение последователей». Правительственные меры, в его интерпретации, касались лишь сохранения имущества сектантов от растраты, им предоставлялось избрать удаленное «удобное место для поселения в Закавказском крае» или отказаться от заблуждений. Теперь верования их были 100 Немецкие поселения на периферии Российской империи неприкосновенны. Доказательствами правильной линии правительства, правильности подхода оказались ослабление фанатизма, переход в церковь и крещение детей, водворение спокойствия. По оценке сановника власти, инцидент был мудро исчерпан.40 В 1844-1849 гг. в Екатериненфельде работал новый базельский пастор Й. Хенке. В 1847/48 гг. он настоятельно вел переписку о постройке в колонии церкви. Наконец, весной 1854 г. уже при пасторе И. Эберле она была торжественно освящена. 3. Роль Колонистского Синода и Оберпастора в управлении духовных дел и в общественно-культурной жизни немецких колоний Итак, с распространением на Закавказье (по особым правилам) с конца 1841 г. Общего устава Евангелическо-Лютеранской Церкви здесь по-прежнему сохранялась специфика духовного управления немецкими колониями. Колонистские общины Закавказского округа не подчинялись никакой евангелическо-лютеранской консистории и находились в отношении духовном «под ведением Колонистского Синода и Обер-пастора», которые состояли «в непосредственной зависимости от Кавказского наместника» (ст. 869 Устава). С учреждением наместничества в 1844 г. действительно возрастает зависимость органов духовного управления приходов от местной администрации. Пасторы назначались и утверждались наместником или по сношению с МВД (Департамент духовных дел иностранных исповеданий), с одобрения общины. Своеобразие религиозной жизни проявлялось и в том, что колонисты предпочитали своих, вюртембергских пасторов, получавших образование в Базеле. Но это приходилось отстаивать. В отношении принятого Устава оберпастор Бонвеч донес к сведению гражданского губернатора, что колонисты «в высшей степени благодарны за вновь Высочайше дарованное им благодеяние, сожалеют только о пропуске одного параграфа» (п. 5 в Уставе 1829 г. – Т.Ч.), согласно которому общины могли бы иметь у себя базельских пасторов. Они надеятся на положительное решение вопроса через администрацию и Департамент духовных дел МВД. Главноуправляющий Головин представил это мнение министру Перовскому 20 мая 1842 г., причем лично он не находил препятствий к удовлетворению желания колонистов.41 На неоднократные дальнейшие прошения колонистского Синода Нейдгардт сообщил, что вызов базельских пасторов возможен. Но назначение их, по запросу Синода, осложнялось требованием (Высочайшее повеление от 19 мая 1842 г.) принимать подданство. В послании в МВД осенью 1843 г. Нейгардт отмечал неудобство, что кандидату-пастору следовало принять подданство, хотя было не ясно, примут ли его прихожане. Положительным был лишь ответ министра на повторный запрос Главноуправляющего о ходатайстве разрешения на назначение особого пастора, из остзейских, для евангелическо-лютеранского 101 Немецкие поселения на периферии Российской империи прихода Тифлиса (с жалованьем 1200 руб. в год). Соизволение на это императора дало оберпастору больше свободы ездить по колониям.42 С 1845 г. оберпастора Бонвеча сменил Й. Хуппенбауэр. Казалось, религиозная жизнь стабилизировалась, войдя в нормальное русло. Однако с марта 1852 г. был Высочайше запрещен и прекращен вызов базельских пасторов. Поводом послужили неблагоприятный отзыв наместника кн. Воронцова о зарубежных пасторах и политические волнения в Швейцарии. Как отмечалось в докладе министра внутренних дел в Комитете министров, решение было «не по местным обстоятельствам, а лишь по причинам политическим и опасениям от тогдашнего брожения умов в Швейцарии».43 Сложилась непростая ситуация: некоторые колонии по 2-3 года и более не имели пасторов. МВД распорядилось замещать вакантные места вместо базельских пасторов российскими подданными из Дерпта. Но были отличия в обычаях здешних и прибалтийских немцев. С расширением полномочий наместника усилилась зависимость Синода от местной администрации. Указом от 10 августа 1856 г. председатель Кавказского Комитета сообщил министру внутренних дел волю императора о пределах власти наместника в отношении духовных дел иноверческих исповеданий. Это касалось и лютеранских приходов. Синод был теперь в полном ведении наместника, все вопросы решались только через него, по согласованию с ним. Министр лишь определял, по соглашению с наместником, порядок движения дел – к императору лично или через Кавказский комитет. Указ следовало сообщить всем министрам для руководства правилами о правах наместника.44 Учитывая обстоятельства, оберпастор Хр. Г. Ротт обратился к наместнику Кавказскому Барятинскому, описав затруднительное положение вюртембергских поселенцев, и ходатайствовал о назначении базельских пасторов в общины, ввиду «предохранения их от нравственного упадка по недостатку в проповедниках». Наместник признал просьбу уважительной и был готов содействовать через МВД в разрешении вызова и оплаты дорожных расходов базельских пасторов. В феврале 1857 г. начальник Главного управления края ст. секр. А.Ф. Крузенштерн уведомил об этом директора Департамента духовных дел МВД гр. Сиверса. Для представления вопроса в Кавказский комитет требовалось мнение МВД. В 1858 г. Министр внутренних дел С.С. Ланской испросил Высочайшего соизволения о допуске евангелических пасторов из-за границы (на основании §151 Устава Евангелическо-Лютеранской Церкви), с разрешения МВД и по удостоверении в их благонадежности (принятие подданства лишь при определении на проповеднические должности). Условие – от посвященных в духовный сан и имевших одобрительный аттестат требовалось прохождение духовной беседы с членами консистории. Конечно, «желательно было бы» предоставить пасторские места в немецких приходах казенным богословским стипендиатам Дерптского университета. Но при невозможности этого, как сообщал Ланской, 102 Немецкие поселения на периферии Российской империи от МВД «нет препятствий к допущению вызова в оные колонии иностранных кандидатов из королевства Вюртемберг», в большинстве своем – учеников Базельской миссии, «кои и раньше способствовали исправлению понятия о вере этих колонистов». По мнению МВД, подвергать имевших сан и аттестат пасторов духовной беседе (colloquium) следовало не в Консистории, а в общем собрании оберпастора и пасторов закавказских приходов. Выдача же 130 червонцев на дорожные расходы (отмененная в 1841 г. МВД, которое не видело «никаких оснований относить эти выдачи за счет казны») признавалась возможной по усмотрению наместника лишь из источников Закавказского края. Воля министра Ланского в апреле 1859 г. была доложена Крузенштерну.45 Но поскольку причина запрета вызова пасторов имела и политический оттенок, МВД запросило отзыв кн. А.М. Горчакова, МИД. Так, по ходатайству оберпастора Ротта, механизм аппарата чиновников медленно пришел в движение, но согласование позиций затянулось до 1861 г. Отношение министра внутренних дел от 16 сентября попало на рассмотрение в Кавказский Комитет лишь глубокой осенью. Положение Комитета «О дозволении вызывать из-за границы кандидатов для замещения вакансий пасторов в Закавказских немецких колониях» было Высочайше утверждено 26 ноября 1861 г. Ввиду отсутствия реальной возможности назначения своих кандидатов признавался возможным вызов иностранных. Было утверждено (п. 2) проводить духовную беседу с посвященным в духовный сан кандидатом в общем собрании оберпастора и пасторов приходов вместо лютеранской консистории (которой не было на Кавказе). Вопрос о вознаграждении и о путевых издержках (п. 5) передавался на усмотрение наместника. Последовавший Указ императора о порядке назначения пасторов в немецкие колонии гласил: пока нет возможности избрания пасторов из числа российских подданных или выпускников Дерптского университета, разрешить допускать из иностранных, по предложению оберпастора, и оплатить проезд по возможностям администрации Закавказской.46 Первым по ходатайству (с выдачей прогонных денег на 3-х лошадей, из С.-Петербурга в Тифлис) был вызван пастором в Елизаветталь Мартин Фр. Шренк. К жалованью от казны 700 руб. в год и единовременному пособию в 150 руб. разрешались с прихожан повинности натурой. Таким образом, наконец, хоть и с оговоркой «пока», был разрешен вопрос, столь важный для духовной жизни немецких колоний Закавказья. Примером тому, с какой отдачей служили вызванные пасторы, можно назвать активную позицию оберпастора Карла Р. Рооса по вопросу о постройке церкви в Мариенфельде (приход для трех колоний). В 1 843 г. сюда был назначен пастором Фр. Детлинг, но строительство церкви затягивалось из-за нехватки средств. Переписка Рооса по вопросу о возвращении выделенного капитала представлена в архиве. По справке казначейства Главного управления края от 5 сентября 1836 г. было выдано 1 642 руб. 55 коп., которые были переведены в Банк под проценты, с ожиданием возврата 103 Немецкие поселения на периферии Российской империи суммы в 4 147 руб. 24 коп. В январе 1862 г., по распоряжению Министерства финансов, билет вклада был отослан в Закавказский Приказ общественного призрения (в Казначейство Главного управления) для обращения в срочный вклад на 15 лет. Таким образом община колонии была надолго лишена выделенных ей для строительства церкви средств. Потребовалось энергичное вмешательство, ходатайство оберпастора от 31.12.1864 на имя директора Департамента государственных имуществ Ю. Витте с просьбой к нему обратиться в Приказ по вопросу о возврате колонистам денег (возможно, с меньшим процентом годовых – 3%), которые были им крайне необходимы. Согласно рапорту смотрителя колоний Волянского в Департамент, от 24 февраля 1866 г., приговором 3-х общин в декабре 1865 г. уже было определено место для церкви в Мариенфельде. Сначала Приказ общественого призрения известил 20 мая Департамент, что капитал 4 147 руб. мог быть им возвращен не раньше, чем по прошествии 15 лет (т.е. в 1877 г.). Однако 17 октября Приказ сообщил, что смог бы вернуть деньги, если последует разрешение наместника. По ходатайству Витте от 28 октября, разрешение наместника вел. кн. Михаила Николаевича на возврат артельных денег было получено. И 10 марта 1867 г. оберпастор просил вручить их через смотрителя Волянского в приход Мариенфельда, что на десять лет ускорило дело.47 Еще ранее наместник приказал отпустить единовременно 600 руб. серебром на пасторат для колоний Мариенфельд, Петерсдорф и Фрейденталь (согласно приписке от 14 ноября 1860 г. на отчете начальника Управления сельского хозяйства и промышленности барона Николаи).48 Так, усилиями оберпастора, заботами наместника и правительства поддерживались условия, налаживалось течение религиозной жизни колоний. В современной азербайджанской историографии имеет место тезис: «среди целей переселения немцев на Кавказ», наряду с экономическими задачами, правительством «не была забыта важная цель: усиление христианского элемента, в первую очередь в Северном Азербайджане».49 Говоря о проводимой Россией в регионе политике христианизации, автор пишет: «С этой целью с 1818 г. Закавказье стало заселяться немцами-колонистами», которые должны были дать «полезный пример трудолюбия и хозяйственного порядка и явиться проводником культуры». Вызывает сомнение утверждение, что швабским колонистам отводилась роль «культуртрегеров и христианских миссионеров». Но это нигде не документируется. Похоже, колонисты-швабы отождествляются с миссионерами Базельского общества («они также были немцами») в Шуше, деятельность которых была разрешена правительством. Тем самым легко стереть грань в различиях их статуса и целей поселения. Далее: «Для реализации своих планов царизм всячески стремился изолировать колонистов»; называется указ правительства в 1829 г., «запрещавший браки между грузинами и немецкими колонистами».50 Но запрет на смешанные браки колонистам исходил из Церковного Устава 1829 г., принятого Синодом. 104 Немецкие поселения на периферии Российской империи Диалог требует аргументации. Во-первых, более половины всех колонистов оказались в Грузии среди христиан грузинского и армянского происхождения. Немцы-колонисты в Елизаветпольском уезде (и губернии), составившие менее 0,5% населения, как христиане, могли лишь олицетворять собой факт присутствия христианского элемента в Северном Азербайджане, а малоуспешная в целом деятельность базельских миссионеров велась в основном среди армянского юношества и потому была запрещена правительством в 1835 г. Комитет Министров разделял мнение Розена, что «действия всех вообще иностранных миссионеров в Закавказском крае должны быть навсегда прекращены» (признавалась лишь миссия Грекороссийской церкви).51 Напомним также рассмотренную выше позицию Ермолова в отношении поселения базельских миссионеров, когда он однозначно высказался против создания их колоний и МВД учитывало это мнение. Еще в 1840-е годы перед колонистами-сектантами стояла задача ввести в лоно церкви собственных детей. К тому же страх от пережитого в 1826 г. долго держал швабов на уровне подсознания на дистанции к татарам (мусульманам). Во-вторых, попытки приобщить колонистов как христиан к миссионерству проявились лишь в 60-е годы усилиями пастора Лемма в Екатериненфельде (1865-1876). Забота администрации края о возрождении христианства и создание под патронатом наместника Барятинского в 1860 г. «Общества восстановления православного христианства на Кавказе» с центром в Тифлисе не имело ничего общего с целями правительства по переселению немцев (в 1884 г. «Общество...» перешло в ведение Святейшего Синода). Карл Лемм, «свой», остзейский, выпускник Дерптского университета, пытался в проповедях направить колонистов на миссионерскую деятельность среди мухамеддан. На 1-м совместном Празднике миссии всех немецких общин Грузии, организованном им в Екатериненфельде в 1867 г., пастор внушал и напоминал об их «миссионерской обязанности в отношении татар».52 Лемм (молод, 30 лет!) вынашивал проект создать в Екатериненфельде семинар для этой работы (вопреки предупреждениям оберпастора). Его усилиями был создан Союз лютеранских общин (Verein), обратившийся в Германнсбургскую Миссию в Лейпциге. Однако колонисты в целом оставались в стороне, большинство считало работу среди мусульман бессмысленной, безрезультатной. Лемм упрекал, что они ведут себя как не верующие, что они обязаны к тому от Бога, но большинство паствы четко высказалось против миссии. Лемм недооценил настрой своей общины, которая воспротивилась, направив жалобу оберпастору К. Роосу. При поддержке Смотрителя закавказских колоний Волянского «ферейн» был вскоре распущен, а Лемма убрали из колонии. Однако вся его корресподенция и договоренности с Германнсбургской миссией свидетельствовали о целях в Закавказье миссионеров, а не российского Правительства. Значительное большинство немецких колонистов оставалось на дистанции или отвергало подобную миссию среди татар. Можно разделить выводы А. Гросса о причинах неудачи. Отчасти они виделись в религиозной замкнутос105 Немецкие поселения на периферии Российской империи ти и нежелании колонистов допускать других в свою веру. Сказывался менталитет, были живы воспоминания об участии татар в грабежах в августе 1826 г.; их побаивались, так что совсем не время было начинать попытку использовать швабов в качестве миссионеров.53 В 1860-1870-е гг. еще в трех общинах активно работали базельские пасторы, уроженцы Вюртемберга: Й. Я. Штубер – в 1865-1871 гг. в Александерсгильфе, затем в Еленендорфе до 1881 г.; М.Ф. Шренк (1833-1911) – в Елизаветтале в 1862-1876 гг. и в Екатериненфельде в 1877-1880 гг. (затем 22 года он был пастором в колонии Глюксталь под Одессой). Кр. Кнапп был пастором в Мариенфельде в 1864-1870 гг. (затем вернулся в Германию). Но среди пасторов не было единства по вопросу о миссионерской деятельности, усилия Лемма явно пошли на спад. С устранением наместничества и введением нового Учреждения управления Кавказского края 1883 г., во изменение ст. 870 и 874 церковного Устава, Оберпасторы и пасторы закавказских немецких колоний назначались МВД, по соглашению с Главноначальствующим гражданской частью на Кавказе.54 Большой вклад в духовное развитие и управление колониями внесли последующие оберпасторы: М. Мюллер, председатель Синода 1888-1905 гг.; в годы второго наместничества: О. Вирен – по 1909 г.; затем в 1910-1915 гг. – Г. Гейнгельман; с 1916 г. – барон В.Фр. Энгельгардт. Традиционно называвшийся в «Кавказском календаре» Округ евангелическо-лютеранского Синода закавказских немецких колоний (или Округ Закавказского колонистского Синода) никогда не входил в консисторию. Но наряду с ним был Закавказский округ Евангелическо-лютеранской общины (или Округ Московской Евангелическо-Лютеранской консистории), подчиненный Московской консистории. В него входили общины Тифлиса, Баку и поселений Петровка и Георгсталь. Своеобразие религиозной жизни закавказских немцев проявилось в том, что, согласно Общему Уставу (ст. 433 и 434), все евангелическо-лютеранские приходы Закавказского края, за исключением иностранных поселенцев в колониях, состояли в ведении Московской консистории. Итак, существовало 2 округа. Для многочисленной городской лютеранской общины Тифлиса, прихожанами которой были чины администрации и военные, выходцы из остзейского дворянства, горожане-лютеране (в частности, из бывшей немецкой колонии), в 1893 г. в Тифлисе началось строительство новой евангелическо-лютеранской церкви по проекту местного архитектора, немца Л. Бильфельда. В мае 1897 г. она была построена и освящена от Московской консистории. Как сказано выше, к этой консистории относилась возникшая под Карсом колония Петровка, по логике вещей, в силу удаленности от других и близости к военному гарнизону. Колонистская община изначально пожелала войти в Московскую консисторию, ввиду посещения колонистами богослужений совместно с военными-лютеранами Карской крепости. Военный пастор из Тифлиса раз в год прибывал в Карс и Петровку, но по 106 Немецкие поселения на периферии Российской империи воскресеньям свой церковный староста и кюстер Штайгер вел богослужение; здесь использовался старый вюртембергский песенник 1791 г. В центре поселения в 1911 г. был построен новый молельный дом, при нем школа (32 ученика), с комнатой учителя.55 Обращает на себя внимание архивный документ – Прошение от 20 октября 1892 г. пасторов 4-х колоний под Московскую евангелическую консисторию при сохранении вюртембергских церковных традиций, книги песней-гимнов и своего, от государственной казны, бюджета для местного духовенства в 4300 руб. Высказывалась идея создать особый Закавказский Пробст-округ.56 Однако вопрос этот требует более глубокого исследования. Незадолго до Первой мировой войны в газете „Kaukasische Post“ появились нападки на Устав, принятый в 1841 г., все больше раздавались голоса «за устранение нашего церковного устава и подчинение наших колоний Московской консистории». Признавалась роль Устава (с приложением) направлять духовную жизнь, но его положения предлагалось править: например, заменить Конвент Церковным советом или изменить число пасторов. (Церковный Конвент состоял из пастора, шульца, церковного старосты, но попытки некоторых пасторов превращать его в расширенный представительный орган со своими друзьями вызывали недовольство общины.) Ведь пасторы назначались и утверждались МВД или администрацией с учетом желания общины (ст. 870 Устава). Интересно отметить, что к тому времени появились два своих, доморощенных пастора – сыны колонистов, обучившиеся в Базеле. В газете критиковалось положение, что должность оберпастора по Уставу (ст. 876) исправляет старший по службе без учета, «что старейший не является самым способным и прилежнейшим» и что он отнюдь не имеет всеобщего доверия, как гласил «кажущийся демократичным» Устав. Более правильным представлялось избрание оберпастора Синодом и потом уже – утверждение выше. Предлагалось пересмотреть и другие положения: так, речь шла о реформе Синода, с предложениями расширить число светских депутатов в него.57 Видимо, сказалась динамика эволюции воззрений на деятельность Синода. Синод собирал оберпастор «для совещания и суждений о важных делах общества, до церкви относящихся» (ст. 877). Синод был обязан следить, чтобы пасторы «во всех своих действиях в точности руководствовались» общим Церковным уставом. Он рассматривал и решал все споры и жалобы в отношении браков и дела бракоразводные. Он осуществлял надзор за управлением церковного имущества всех общин. Синод утверждает сельских учителей и «вообще печется обо всем, до школ относящимся». Такие широкие полномочия говорили о весомой роли Синода в жизни колонистского общества. Вопросы, касавшиеся изменения Устава, обсуждались и в самом Синоде. Особенно важным считалось иметь единую общину. При обсуждении был затронут пункт, чтобы учителя (кюстеры) не поднимали религиозные темы на собраниях и, поскольку церковные школы подчинялись Ми107 Немецкие поселения на периферии Российской империи нистерству образования, проводили бы под председательством инспектора народных школ Конференции, дававшие возможность обсудить вопросы религии и преподавания немецкого языка. Редактор газеты „Kaukasische Post“ К.А. Фишер высказывал мнение, что вне генеральной консистории все непрактично или устарело.58 Так, в преддверии очередного Синода 1913 г. на страницах прессы обсуждалась, видимо, наболевшая проблема об изменениях в порядке церковной жизни. Жизненно важным был вопрос о развитии школы. Шренк отмечал к 1869 г. наличие 8 школ, 8 церквей. Практически в каждой колонии была школа, дети обучались с 6 до 14 лет. Школы находились в заведовании церкви, под надзором и руководством пасторов, содержались на счет общин. По Уставу Синод утверждал в должностях сельских учителей, но оплата учителям от казны была скудная. Учителей не хватало. Оценка в отчете барона Николаи о состоянии школ в 1860 г. была не лестной: «Все эти обстоятельства, весьма невыгодные для успехов образования, объясняют низкую степень, на которой мною найдены школы. И я полагаю, что необходимо будет принять меры к их улучшению, о чем я вошел в сношение с обер-пастором...» В целом Николаи вынес от посещения колоний приятное впечатление: «Общий уровень нравственности между колонистами удовлетворительный, чему не мало способствовал личный состав пасторов, которые без исключения суть лица высокой образованности и нравственности».59 В школах преподавание велось на немецком, детей лишь немного знакомили с русской речью. В связи с имперским законом 1868 г. о введении обязательного преподавания русского языка в инородческих школах обсуждался вопрос о введении изучения русского в школах колонистов. Потребность в нем ощущалась самими колонистами, поскольку все делопроизводство в крае велось на русском языке, они из своей среды обучали писарей. Немцы отличались от местных довольно высоким уровнем грамотности. Кроме общего образования детям давалось религиозное, музыкальное и трудовое воспитание (помощь в садах и на полях). К концу XIX столетия укрепилось новое веяние, так что даже 2-х классные школы, кроме урока религии, не подлежали законному влиянию пасторов. Это подорвало их значимость в обучении, которая была прежде незыблемой, даже если отдельные пасторы не хотели лучшего образования, кроме знания катехизиса и умения читать и писать. Уметь читать по-немецки требовалось по Уставу для проведения конфирмации, свидетельство о которой было необходимо для вступления в брак. Правда, передача состоявших в ведении Синода и МВД протестантских церковных школ, со всем принадлежавшим им имуществом, в заведование МНП состоялась в Закавказье по решению от 30.03.1892, несколько позже передачи в 1890 г. других лютеранских церковных школ, в частности, в округе Московской консистории.60 Так было введено обязательное преподавание русского языка, знаний которого не хватало немцам для общения, а писать по-русски почти никто не умел. О значении школ для колонии можно судить по Катариненфельду в 1913 г.: на 465 детей 108 Немецкие поселения на периферии Российской империи 8-14 лет в школе имелось 6 учителей, был 6-летний курс обучения, причем в 1-м классе было 102 ученика, во втором – 89, в третьем – 90.61 В общественной жизни общин большую роль играли не только Синод, Церковный конвент, пасторы, школьный Совет, шульцамт. В колониях имелись различные объединения, например, общества охотников и рыболовов, спортивные, женские союзы; хоры, театры, духовой и струнный оркестры. Колонисты охотно выписывали газеты и журналы. К примеру, в Катариненфельде на 410 семей (2609 чел.) в 1913 г. было подписано: «Kaukasische Post» – 184 экз., «Christenbote» – 50, «Petersburgisches Sonntagsblatt» – 22, «Die elegante Mode» – 6, «Тифлисский листок» – 8, «Lodzer Rundschau» – 5, «Schulblatt и Jugendblätter» – по 4, «Berliner Morgenzeitung» и «Friedensbote» – по 3. Газеты – «Odessauerzeitung», «Rigaer Rundschau», «Die Illustrirte Zeitung», «Malerzeitung», «Christliche Volksbote», «Bötcher-Zeitung», «Allgemeine deutsche Lehrerzeitung» и журналы – «Mutter und Kind», «Кавказское сельское хозяйство», «Плодоводство и Кавказ» и др. – всего 336 газет и журналов, что свидетельствует о потрясающем многообразии интересов немецких колонистов и высоком уровне грамотности.62 Культурная жизнь отличалась разнообразием, театральные группы ставили спектакли. В свободное время устраивали спортивные соревнования, в частности, между общинами, совершали групповые прогулки в лес и в горы. Важную роль в освещении жизни поселенцев играла газета «Кавказская почта». Издававшаяся нерегулярно с июля 1906 г. на немецком языке, она имела в колониях своих корреспондентов (Э. Валкер в Екатеринендорфе, П. Бель в Елизаветтале и др.) и являлась связующим звеном с городскими немцами региона. В редколлегию входили А. Фуфалов, А. Клейст, Э. Бернштейн, К. фон Кученбах и др. И на сегодня она является богатейшим источником информации о жизни немецких колоний по всему Кавказскому краю. Таким образом, потребовалось не одно десятилетие, чтобы глубоко верующие, отчасти фанатически настроенные переселенцы, всей своей жизнью готовившиеся ко второму пришествию Христа, через испытания и разочарования, раскол и противодействие, под влиянием базельских пасторов и давлением администрации осознанно пришли в лоно Евангелическо-Лютеранской церкви. Трансформация их мировоззрения требовала времени и имела следствием укрепление колонистской церковной общины, в частности, в последующем поколении. Ни раскол в общинах, ни чуждое поликонфессиональное окружение не смогли помешать колонистам сохранить за столетие свои культурные ценности и традиции, свои молитвы и Агенду, приверженность Аугсбургской конфессии и независимость от Московской консистории. Управление духовными делами колоний находилось в руках Синода и оберпастора, пасторов и Конвента, при жестком контроле со стороны высшей администрации края и МВД. Религиозная жизнь колонистов Закавказья текла по своим законам, в рамках адаптированного и дополненного общего Устава Евангелическо-Лютеранской Церкви Российской империи, согласно которому они были частью этой Церкви. 109 Немецкие поселения на периферии Российской империи Примечания 1 Подробнее см.: Petri H. Schwäbische Chiliasten in Südrußland... S. 85-92. АКАК. Т. VIII. Док. 165. С. 237; Kaukasische Post. 1913. № 12 – С. 12 3 АКАК. Т. VI. Ч. 1. Док. 632. Версия Г. Петри, что миссионеры ехали через Москву в Армению и заехали в Тифлис, не подтверждается документально. 4 Там же. Док. 637 и 638. 5 Там же. Док. 639, 641, 642. 6 Там же. Док. 633. 7 Там же. Док. 460. С. 340-341; Записки Алексея Петровича Ермолова... С. 68. 8 НАГр. ЦИА. Ф. 1728. Оп. 1. Д. 1. Лл. 1-44. 9 Groß A. Missionare und Kolonisten: Die Basler und die Hermannsburger Mission in Georgien am Beispiel der Kolonie Katharinenfeld. 1818-1870 - S. 34-35. См подробнее: Koch K. Reise in Grusien… (встречаются описания о негостеприимстве колонистов); Schrenk M. Geschichte der deutschen Colonien... S. 71; Petri H. Schwäbische Chiliasten in Südrußland... S. 87. 10 Groß, A. Missionare und Kolonisten... S. 91-93. 11 Kaukasische Post. 1913. № 12, 13; Der Schreckenstag von Katharinenfeld... S. 9-13. 12 АКАК. Т. VII. Ч. 2. Док. 184. С. 238. 13 НАГр. ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2072. Л. 8 об. Л. 21; АКАК. Т. VII. Ч. 2. Док. 184. 14 АКАК. Т. VII. Ч. 2. Док. 183. С. 235. 15 ПСЗ-II. Т. II. № 1097. 16 НАГр. ЦИА. Ф. 1692. Оп. 1. Д. 2. Лл.1-2. 17 Там же. Ф.1728. Оп. 1. Д. 2. Л. 6; Ф. 2. Оп. 1. Д. 2284. Лл. 28 об.-29. 18 Schrenk M. Fr. Geschichte der deutschen Colonien in Transkaukasien... S. 84-86. 19 НАГр. ЦИА. Ф.1728. Оп. 1. Д. 7. 20 ПСЗ-II. Т. IV. № 2659. 21 НАГр.ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2284. Лл.1-16. 22 АКАК. Т.VIII – Тифлис, 1881. – Док. 161. 23 ПСЗ-II. Т. Х. № 8271. 24 Подробнее о сектах см.: Groß A. Missionare und Kolonisten... S. 36-43; Смирнов С.К. Немецкие сектанты за Кавказом // Русский вестник. № 5. Т. 57. – М., 1865 – С. 230-257. 25 ПСЗ-I. Т. Х. Отд. 1. № 7853. 26 НАГр. ЦИА. Ф.1728. Оп. 1. Д. 6. Л. 28-29; АКАК. Т. VIII. Док. 163. 27 Там же. Ф. 1728. Оп. 1. Д. 6. Л. 28-29. 28 АКАК. Т. VIII. Док.164. 29 Там же. Док. 165. 30 ПСЗ-II. Т. ХVI. Отд. 2. № 15059. 31 Свод Законов Российской Империи (СЗРИ). 1857 г. Т. ХI. Ч. 1. 32 АКАК. Т. IХ. Ч. 2. – Тифлис, 1884. – Док. 574. 33 Кристоф Генрих Бонвеч (1804-1876), назначенный от Комитета Базельской миссии, прибыл через Одессу и кол. Каррас 24.12.1828 в Тифлис, вместе с пастором Фр. Йорданом, который работал в Мариенфельде с 1830 по1840 гг. В 1843 г. Бонвеч получил разрешение, по состоянию здоровья уйти в Саратов, но задержался до 1845 г. (Позже был пастором в кол. Норка в Поволжье.) 34 АКАК. Т. IХ. Ч. 2. Док. 573 и 574. С. 694 2 110 Немецкие поселения на периферии Российской империи 35 Там же. Док 575 и 576. См. также: Schrenk, M. Fr. Geschichte der deutschen Colonien... S. 116-117. Groß A. Missionare und Kolonisten... S. 72-73; Petri H. Schwäbische Chiliasten in Südrußland... S. 91, 129. 36 АКАК. Т. IХ. Ч. 2. Док. 577. Подробнее о событиях см.: Смирнов С.К. Немецкие сектанты за Кавказом... С. 241-257; Вердиева Х.Ю. К вопросу о сепаратизме немцевколонистов Закавказья в XIX веке // Материалы первой международной научной конференции «Кавказские немцы – немцы на Кавказе до первой мировой войны»... С. 307-316; Манджгаладзе Г.Х. Сектантское движение среди немецких колонистов в Закавказье – Тбилиси, 1968 (на груз. яз.) 37 АКАК. Т. IХ. Ч. 2. Док. 579, 580, 582. 38 Государственный архив Одесской области (ГА ОО). Ф. 6. Оп.1. Д. 7855. Лл. 2-4, 7-7 об. 39 АКАК. Т. IХ. Ч. 2. Док 583, 588. 40 Там же. Док. 589. 41 Там же. Т. IХ. Ч. 1. Док 136. С. 100. 42 Там же. Т. IХ. Ч. 2. Док. 584, 586. 43 АКАК. Т. ХII. – Тифлис, 1904 - Док. 478. 44 ПСЗ-II. Т. 31. № 30838. 45 АКАК. Т. XII. Док. 479. 46 ПСЗ-II. Т. 36. Отд. 2. № 37671. НАГр. ЦИА. Ф. 1592. Оп. 1. Д. 22. Л. 1. 47 НАГр. ЦИА. Ф. 240. Оп. 1. Д.1186. Лл. 1-31. 48 Там же. Ф. 238. Оп 1. Д. 80. Л. 1 49 Вердиева Х.-Ю. Переселенческая политика... С. 64, 68, 70. К сожалению, без малейших уточнений, данный тезис о цели правительства перенесен в учебник по истории немцев России (и допущена неловкая ошибка о нахождении г. Шуши и Карабаха на Северном Кавказе). См.: Герман А.А., Иларионова Т.С., Плеве И.Р. История немцев России: Учебное пособие. – М., 2005. – С. 117-118. 50 Вердиева Х.-Ю. К вопросу о сепаратизме немцев-колонистов... С. 307. 51 ПСЗ-II. Т. Х. № 8271. 52 Groß A. Missionare und Kolonisten... S. 162. 53 Ebenda: S. 156, 229. (См. S. 382: Список базельских пасторов) 54 Учреждение управления Кавказского края. – Тифлис, 1883. 55 Kaukasische Post. 1913. № 31/32. S. 10 и № 35. S. 8-9. 56 НАГр. ЦИА. Ф. 1692. Оп. 1. Д. 49. Лл. 1-2. 57 Kaukasische Post. 1912. № 39. 58 Kaukasische Post. 1913. № 37. S. 10-11. 59 НАГР. ЦИА. Ф. 238. Оп. 1. Д. 80. Лл. 1, 4. 60 Собрание уложений и распоряжений правительства (СУПР). 1892. 1-е полуг. №52. С. 1022. ПСЗ-III. Т. Х. Отд. 1. № 7211; там же: Т. ХII. № 8476. 61 Kaukasische Post. 1913. № 27. S. 11 62 Kaukasische Post. 1913. № 24. S. 9-10. 111 Немецкие поселения на периферии Российской империи Гла ва V I . Система административного управления колониями 1. Административный надзор за немецкими колониями в условиях укрепления гражданского управления и реформы 1840 г. Специфика системы верховного управления колониями швабов в Закавказье состояла в том, что они довольно долгое время, до 1882 г., находились непосредственно в заведовании Главной администрации края. Вопрос об административном управлении колониями изложен в современных исследованиях фрагментарно, порой не совсем точно, что требует целостного рассмотрения. Отношения центра и периферии в немалой степени определяли своеобразие системы управления в регионе. Характерной была та особенность, что вся верховная власть сосредоточивалась в руках главнокомандующего. Частая смена организации и форм гражданского управления краем преследовала главную задачу государства – вовлечение Кавказа в единую имперскую иерархию власти.1 С другой стороны, проведение этих преобразований в управлении края не могло не затрагивать структуры управления немецкими колониями, вызывая бесконечную череду его реорганизаций. Как свидетельствуют документы, изначально процесс водворения колонистов и становления колоний координировался «сверху» императором, при участии Комитета министров, контроле МВД и Министерства финансов, под надзором Главноуправляющего Грузией и Грузинского гражданского губернатора. Для непосредственного управления, многолетнего производства дел колоний и «особенно для соблюдения порядка и верной отчетности в употреблении казенных сумм» была создана, по журналу Комитета Министров от 7.09.1818, особая Контора (1818-1833). По Высочайше утвержденному 17 апреля 1819 г. штату Временной конторы, в нее вошли и два выборных от общества Тифлисской колонии депутата (первыми были Я. Кох и Г. Штольц), «чтобы колонисты знали о всех произведенных на них издержках».2 Грузинская контора была создана по образцу трех контор при Попечительном комитете по делам колонистов в Новороссии. Ей предписывалось руководствоваться правилами для таковых, учрежденных в Южном крае России, но быть под главным надзором Главноуправляющего Грузии. Важная роль отводилась смотрителю (Инспектору) колоний, который входил в штат Конторы, назначался ею и подчинялся ей, был связующим звеном с нею колоний и между ними, имел широкие полномочия инспекции, попечительства и разбирательства дел колонистов. Эта структура управления сохранялась до решения об упразднении Грузинской конторы летом 1833 г. (как и трех Контор Южного края империи) с целью сокращения расходов на управленческие штаты. Обсуждение вопроса о закрытии Конторы началось в переписке МВД с администрацией еще 112 Немецкие поселения на периферии Российской империи раньше, в 1830 г. Военный губернатор ген.-адъют. Стрекалов писал Паскевичу, что правительство, учреждая Контору имело целью устройство колонистов, но до сих пор «не видит от того ожидаемой пользы, кроме самых ощутительных для казны потерь и издержек». Издержки на Контору возросли до 3 300 руб. сер. в год, вместо этого предлагалось впредь отпускать 2440 руб. Свои соображения по этому поводу Паскевич изложил в посланиях в МВД от 25.12.1830 и 29.01.1831. Полагая, что колонисты «сделали прочную оседлость» и не требуют более такого надзора, как вначале, согласно мнениям Грузинского гражданского и Тифлисского военного губернаторов, он предлагал «колонистское управление уничтожить, а передать дела и отчеты в Грузинскую казенную Экспедицию», с утверждением особого стола и трех работников (начальника, писца и переводчика). Тем самым за казной сохранилось бы 2500 руб.3 Вопрос обсуждался на высшем уровне. Жизнь действительно показала, что эта форма управления изжила себя. Последовал Сенатский указ от 1 июля 1833 г. об упразднении Контор (Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета). Пункт 2 указа гласил: «Заведование грузинскими переселенцами возложить на тамошнего гражданского губернатора», с увеличением штатов его Канцелярии.4 В письме оберпастору А. Дитриху от 22 января 1834 г. Грузинский гражданский губернатор князь Н.О. Палавандов уведомлял о закрытии Конторы с 1 января и передаче управления колониями под его надзор, чтобы Сельские приказы со всеми представлениями обращались прямо к нему.5 Должность смотрителя колоний сохранялась, с подчинением его гражданскому губернатору. В современной историографии ошибочно трактуется управление колонистами Особой Конторой «при Грузинском гражданском губернаторе» до 1841, 1848, вплоть до 1871 гг.6 Такое положение сохранялось до реализации печально известной административно-территориальной реформы Гана, введения строго централизованной системы управления краем. Прологом к ней послужил всеподданнейший рапорт Паскевича от 24 апреля 1830 г. Он писал: «Везде учреждения временные; страшная смесь российского образа правления с грузинским и мусульманским. Нет единства ни в формах управления, ни в законах, ни в финансовой системе».7 В июле 1833 г. был учрежден Комитет об устройстве Закавказского края для разработки положений о новом гражданском управлении. Глава администрации барон Г.В. Розен был противником поспешной, радикальной ломки всей системы, без учета местных особенностей, что затянуло обсуждение и разработку проекта об устройстве края на основах русификации. Однако сенатору П. Гану удалось довести дело до ее практической реформации. Он доложил находившемуся 7 октября 1837 г. с визитом в Тифлисе Николаю I о беспорядках и злоупотреблениях в крае в присутствии Розена, чем предрешил его судьбу. По новому Учреждению для управления Закавказского края, от 10 апреля 1840 г., с разделением его территории на две части, понятие «Грузия» было заменено на Грузино-Име113 Немецкие поселения на периферии Российской империи ретинскую губернию (в которую помимо Восточной Грузии была включена часть азербайджанских и армянских земель). Именно здесь, в Тифлисском и Елизаветпольском уездах находились немецкие колонии. Колонисты, как поселенцы на казенных землях, передавались в заведование местным учреждениям, ведавшим казенными имуществами (по образцу передачи с 1838 г. колоний Южного края России под юрисдикцию нового, только созданного Министерства государственных имуществ. До сих пор дела по государственным имуществам решались в Казенной экспедиции Верховного Грузинского правительства. Теперь, согласно утвержденному 5 января 1841 г. Учреждению об управлении государственными имуществами в Закавказском крае, были созданы две Палаты, Грузино-Имеретинская и Шемахинская (Каспийская). Согласно §5 Учреждения, палатам передавалось попечительство над государственными крестьянами, переселенцами и колонистами. Иностранными поселенцами, колонистами (§17) палаты управляют по правилам Устава об иностранных колониях, а смотритель колоний переходит в ведомство надлежащей палаты.8 Таким образом, с 1841 г. управление немецкими колониями изымалось из компетенции гражданского губернатора и передавалось в ведение палат государственных имуществ. Так они оказались (за исключением временного поселения немцев в Каспийской области) в руках Грузино-Имеретинской палаты государственных имуществ, под высшим надзором Главноуправляющего на Кавказе. Однако стремление к полной унификации системы управления Закавказского края с внутрироссийской, существенному сближению ее с управлением российскими губерниями, потерпело фиаско. Именно с этой реформы в Закавказье закладывался фундамент единого административно-политического устройства империи. Но введенное гражданское управление попирало местное право и традиции и оказалось неэффективным, вызывало недовольство населения. Преждевременный перенос российских порядков на другую почву не дал положительных всходов. «Не прошло и четырех лет, как архитектурное здание гражданского управления, воздвигнутое Ганом без всякого внимания к местным условиям, превратилось в груду развалин», – писал В. Иваненко.9 Среди них тем временем оказалась и организация управления немецкими колониями. 2. Учреждения управления колониями немцев в Кавказском наместничестве После визита на Кавказ Николай I видел один выход из лабиринта всех проблем по управлению краем. В сложившейся ситуации требовалась еше большая концентрация власти в местном и высшем управлении. Специфика края требовала своего рода автономного управления. Всю полноту местной власти было решено передать в руки одного доверенного лица, а для контроля из столицы создать особый Комитет. 114 Немецкие поселения на периферии Российской империи Учреждение на Кавказе 27 декабря 1844 г. наместничества повлекло за собой серьезные изменения в эшелонах высшего управления краем.10 Первый наместник императора на Кавказе граф М.С. Воронцов (1782-1856) прибыл в Тифлис в конце марта 1845 г. В возрасте 63-х лет он принял пост, только уступая просьбе императора. Выбор Николая I не случайно пал на Новороссийского генерал-губернатора, опытного государственного деятеля и администратора, способного с полной ответственностью самостоятельно принимать решения. Высочайше утвержденные 6 января 1846 г. «Правила об отношениях Кавказского наместника» определяли поле его широких полномочий и регламентировали отношения наместника с центральной властью.11 Его власти вновь был подчинен весь Кавказ. В рескрипте наместнику сказано: «К общему составу гражданского на Кавказе управления присоединить и область Кавказскую».12 Все дела по Закавказью и Кавказской области, разрешение которых превышало власть наместника, министров и главноуправляющих, передавались в ведение созданного в Санкт-Петербурге в феврале 1845 г. Кавказского комитета.13 Как высший законосовещательный, административный орган по делам Кавказа, фактически Комитет (под председательством военного министра А.И. Чернышева, управляющий делами В.П. Бутков) получил функции консультативные и надзора за местной администрацией. В его состав входил ряд министров, он стал своего рода особым присутствием Комитета министров, мог решать кавказские дела, минуя его, и был связующим звеном между местным правлением и высшими государственными структурами и лично императором.14 Комитет неоднократно принимал решения по вопросам немцев-колонистов в Закавказье. Только серьезный анализ Журналов Кавказского Комитета (Фонд 1268 РГИА) даст ответ, насколько глубоко он занимался их проблемами. Десятилетие правления Воронцова можно назвать особым периодом в истории Кавказа. Наместник выступал противником жестких, репрессивных методов в управлении, отдавая предпочтение мерам осторожным и шагам постепенным в таком многоплеменном регионе. «Всякая перемена, – писал он императору – и всякое нововведение, изменяющее вековые обычаи, чрезвычайно трудно к введению везде, но особенно в здешнем крае, а потому в подобных случаях надобно действовать с большой осторожностью. Насильственные меры не только не принесут добра, но могут иметь очень дурные последствия».15 Таково было кредо в методах управления первого наместника Кавказского. Положением от 14.12.1846 он преобразовал административно-территориальное деление наместничества, выделив четыре губернии, в том числе Тифлисскую.16 Расположенные близ Тифлиса и Елизаветполя немецкие колонии оставались в подчинении палаты государственных имуществ, переименованной из Грузино-Имеретинской в Тифлисскую (вплоть до ее упразднения в 1849 г.). Палата находилась под надзором наместника, а не МГИ. 115 Немецкие поселения на периферии Российской империи Летом 1849 г. Кавказский комитет одобрил предположения наместника: вместо Тифлисской и Шемахинской (Каспийской) палат государственных имуществ образовать при 4-х губернских правлениях особые хозяйственные отделы, а для общего руководства этими делами учредить Особую экспедицию государственных имуществ при Главном управлении (под начальством наместника и начальника Главного управления, под управлением назначенного члена Совета Главного управления), на правах министерских департаментов. Новое «Положение об управлении государственными имуществами в Закавказском крае» было Высочайше утверждено 21.12.1849.17 Согласно §31 Положения, заведование немецкими колониями возлагалось на Экспедицию государственных имуществ, которая действует на том же основании, что и Департамент МГИ и Попечительный комитет о колонистах Южного края. Смотритель закавказских колоний подчинялся непосредственно Экспедиции и под ее руководством действовал на основании инструкции, которая будет дана ему (§33) с утверждения Наместника Кавказского. В Центральном Историческом архиве г. Тбилиси имеется интересный документ – копия инструкции Смотрителю, из 26 пунктов, за подписью управляющего Экспедицией д. ст. сов. Фадеева. Смотритель определялся как «непосредственный начальник и ближайший попечитель о благоустройстве» немецких колоний в 2-х уездах Тифлисской губении. (Примечание: Тифлисская городская колония из его ведомства исключается.) Забота Смотрителя о состоянии и внутреннем распорядке колоний, занятии их сельским хозяйством, наблюдение за исправным и своевременным взносом казенного долга и податей, выдача документов за границу на получение наследства или отношений для выдачи плакатных паспортов колонистам для отхода на заработки, изыскание средств для обучения мальчиков русскому языку (будущих сельских писарей), присутствие при производстве следствия по уголовным делам колонистов, представление в Экспедицию ежегодных ведомостей о состоянии колоний – далеко не полный перечень обязанностей Смотрителя закавказских колоний.18 В подчинении Экспедиции государственных имуществ закавказские немецкие колонии были по 1858 г., когда их управления вновь коснулась очередная реорганизация местных властных структур. Новый этап в развитии устройства гражданского управления связан с деятельностью наместника, фельдмаршала кн. А.И. Барятинского. Он прибыл в Тифлис в ноябре 1856 г. «На 23-м году службы, сорока одного года от роду, он занял пост, могущий удовлетворить самое пылкое честолюбие».19 Наместник Кавказский получил широкие права делать «все нужные преобразования». Ключом к пониманию его бурной деятельности служит следующая характеристика: «...Барятинский любил жизнь, общество, блеск и больше всего великолепие власти. Отстранив всякую зависимость от министров, Кавказского Комитета и других высших государственных установлений, он правил краем по собственной воле, не стесняясь ничем, кроме той огром116 Немецкие поселения на периферии Российской империи ной ответственности, которые налагали на него служба и уважение государя».20 Нововведения по проекту Барятинского вели к упрочению собственной власти и расширению управленческого аппарата путем создания особого Главного управления делами края и Совета наместника (председатель кн. Г.Д. Орбелиани). Утвержденные им самим 21 декабря Положение и штат Главного управления и Совета были введены в действие с 1 января 1859 г. (в виде опыта на 3 года).21 В Главное управление делами Кавказского и Закавказского края входило четыре департамента (вскоре появился пятый). Они были подчинены начальнику Главного управления А.Ф. Крузенштерну, который координировал деятельность департаментов. Департамент государственных имуществ при Главном Управлении (начальник – Ю.Ф. Витте, отец будущего премьер-министра), был создан для заведывания казенными землями и попечительством над всеми казенными крестьянами и заменил Экспедицию, ведавшую колониями. Теперь, по высочайшему распоряжению от 5 октября 1858 г., учреждалось Особое управление сельского хозяйства и колоний иностранных поселений. К обязанности Особого управления (§ 147 Положения, п. 8) относилось заведование, на правах департамента МГИ, вообще всеми колониями иностранных поселенцев на Кавказе и за Кавказом, в том числе и немецкими. Оговорим примечания. Примеч. 1. Смотритель закавказских немецких колоний подчиняется Особому управлению и действует под его руководством на основании особой данной ему наместником инструкции. Примеч. 2. Тифлисская колония в хозяйственном отношении подчиняется непосредственно Особому управлению.22 Торжественное открытие Особого управления по части сельского хозяйства, лесоводства и иностранных колоний на Кавказе и Закавказье состоялось под начальством тифлисского коменданта ген.-лейт. Ф.Ф. Роота. Но вскоре немецкие колонии вновь были переподчинены в связи с переименованием и переподчинением самого Особого управления. Князь Барятинский требовал в очередном отчете обратить внимание на то, что «вопрос о развитии на Кавказе сельского хозяйства и промышленности есть вопрос жизненный для края и весьма важный для России».23 В этой связи наместнику было благоугодно по своей власти 31 августа 1860 г. преобразовать Особое управление сельского хозяйства, лесоводства и колоний, подчинив его непосредственно себе. Новому учреждению было присвоено название «Управление сельского хозяйства и промышленности на Кавказе и за Кавказом» (Высочайше утверждено 27.10.1860). С расширением сферы действия к его функциям относилось и непосредственное заведование немецкими колониями. Назначенный начальником этого управления барон А.П. Николаи предписал входить к нему со всеми представлениями с 1 сентября 1860 г.24 Так, при Главном управлении появилось подчиненное наместнику специальное подразделение, занимавшееся вопросами сельского хозяйства и промышленности и ведавшее колонистами. 117 Немецкие поселения на периферии Российской империи Наместник Кавказский просил продлить опыт управления краем еще на 3 года. Но в конце 1862 г. Барятинский был уволен в отставку, официально по болезни. Новый наместник, брат императора, вел. кн. Михаил Николаевич также занялся реформированием административного управления. Он подготовил ряд проектов, утвержденных серией указов. Это коснулось и управления немецкими колониями в Закавказье: Управление делами сельского хозяйства и промышленности было упразднено. 17 января 1864 г. наместник утвердил Положение о новом «Управлении лесным и сельским хозяйством и колониями иностранных поселенцев на Кавказе», которое вошло в состав Департамента государственных имуществ при Главном Управлении наместника. Соответственно, немецкие колонии были подчинены Департаменту. Согласно п. 55 «Положения», смотритель колоний подчинялся Департаменту и действовал под его руководством на основании данной ему инструкции.25 Большое значение для управления колониями имела дальнейшая реорганизация Главного управления наместника указом «О преобразовании Кавказского и Закавказского края». 9 декабря 1867 г. было Высочайше утверждено «Положение о Главном управлении Наместника Кавказского», регулировавшее прерогативы верховной гражданской власти администрации. В состав Главного управления вошли и Канцелярия, и Совет, и Департамент (общих, финансовых и судебных дел), а также управления по разным отраслям (частям). Новое Управление государственными имуществами, лесами, делами сельского хозяйства и промышленности действовало через губернаторов и губернские управления. Но обязанности по делам заведования немецкими колониями (и по делам казенных сельскохозяйственных заведений) возлагались непосредственно на Главное Управление наместника.26 Это был последний закон, регламентировавший местное административное управление швабскими колониями в условиях децентрализованной власти, сильной автономии, по 1882 г. Отношения колоний иностранных поселенцев с местной администрацией, как и общественное внутреннее управление в них, регулировались Правилами о колонистах Кавказского края. [Зак. о сост., прил. I к ст. 680 (прим. 2), изд. 1899 г.] В начале 1870-х гг. радикально меняется отношение правительства к немецким колонистам в империи. 4 июня 1871 г. были приняты Правила об устройстве поселян-собственников (бывших колонистов), которые изменили положение немецких колонистов в целом ряде губерний империи. Согласно им, колонисты переводились (ст. 2) в статус поселян-собственников со всеми вытекавшими отсюда последствиями; предписывалось (ст. 1, 13) в течение 6 мес. со дня обнародования данного документа передать их в ведение общих губернских и местных по крестьянским делам учреждений.27 Решением Государственного Совета (Высочайше утвержденном 31 мая и распубликованным 5.07.1871) Министру государственных имуществ А.А. Зе118 Немецкие поселения на периферии Российской империи леному предписывалось принять меры к исполнению Правил, составив нужные к тому инструкции, и войти в пересмотр Устава о колониях иностранцев. Но эти Правила не распространялись на колонии в Закавказье. Указ Правительствующего Сената от 5.07.1871 за № 28879 и утвержденные 4.06.1871 Правила следовали Наместнику Кавказскому вел. кн. Михаилу Николаевичу «для сведения». И поскольку они напрямую не касались территории Кавказа, на повестку дня стал вопрос о выработке местных правил передачи немецких колонистов из заведования Главного управления наместника в ведение общих губернских учреждений. Управление государственных имуществ (нач. А.Н. Муравьев) одобряло эту идею. Ему и Департаменту общих дел было поручено, по распоряжению наместника, выработать соответствующие правила передачи колонистов.28 Однако, вопрос о выработке их и передаче затянулся на долгие годы. Начальник Главного Управления края ген.-майор М.И. Астафьев обратился в Совет (записка от 7.03.1875) с посланием обсудить дело и испросить Высочайшее разрешение на передачу колонистов. Вопрос был рассмотрен в апреле (выписка из Журнала Совета от 3 апреля 1875 г.), и вскоре Совет переслал отзыв управляющему Департаментом общих дел М.И. Сухареву. В свою очередь, Сухарев запросил 10 мая Главное управление наместника дать сведения о немецких колониях Закавказского края, причем требовались также данные о колониях в Ставропольской губернии и 2-х областях Северного Кавказа. В послании от 10.01.1876 директор Департамента общих дел извещал Главное управление (Астафьева), что составление правил о передаче колонистов в ведение губернских учреждений «замедляется за неполучением сведений» от начальников Кубанской и Терской областей.29 В августе в Департамент вновь последовал запрос из Главного управления наместника – в каком состоянии находится это дело? В незамедлительном ответе от 31 августа сообщалось, что все еще нет сведений с Северного Кавказа. Согласно справке от 30.05.1877 дело о передаче колонистов еще так и не поступило в Совет наместника. (Указом от 8 ноября 1875 г. Совет Главного Управления был преобразован в Совет наместника) Решение затягивалось. Тем временем по Высочайшему повелению была создана в июне 1880 г. особая Комиссия с целью пересмотра Устава о колонистах (и перенесения отдельных правил, с его дальнейшей отменою). Об этом 27 октября Канцелярия Е.И.В. уведомила администрацию края. Наконец Управление государственных имуществ (А.Н. Муравьев) дало обширный отзыв от 29.05.1881 по данному вопросу. Оно считало, что Правила 1871 г. даны не только к сведению, но и к руководству, и полагало «оставить вопрос о гражданских и имущественных правах закавказских колонистов не затронутым до того времени, пока особая комиссия окончит пересмотр Устава о колонистах». Управление полагало, что устройство колонистов на сегодня «удовлетворительно» и преждевременные меры к преобразованию этого устройства «могли бы скорее повредить, чем же 119 Немецкие поселения на периферии Российской империи споспешествовать благосостоянию их».30 Главное управление наместника разделяло это мнение. В уведомлении канцелярии от 25.06.1881 в Управление государственных имуществ отмечалось, что распространение на немецкие колонии «Положения» о сельских общинах в Закавказском крае «неудобно» по той причине, что сельское население «не может быть ассимилировано в однородное, находясь на разных ступенях гражданственности». Тем важнее представлялось издание особых правил для немецких колоний. Эти соображения фактически явились возражением по поводу передачи колонистов в губернские по крестьянским делам учреждения. Неопределенность прав колонистов оставалась и в годы разработки проекта поземельного устройства государственных поселян, водворенных на казенные земли в Закавказье. 3. Подчинение немецких колоний МГИ. Передача их губернским и местным по крестьянским делам учреждениям В начале 1880-х гг. административная система управления в Кавказском крае, верховная гражданская власть, претерпела радикальные изменения, изменился сам характер высшего административного устройства и управления. В январе 1882 г., в связи с введением Кавказского края в общую административную и экономическую систему империи, были упразднены наместничество, должность наместника и Кавказский комитет как утративший свои функции.31 Главное управление временно сохранялось. Упрощение механизма местной власти шло путем изъятия специальных отраслей управления из его ведения. На основе внесенных министрами представлений о будущем устройстве здесь учреждений своих ведомств 29 января было Высочайше утверждено Положение Комитета министров «Относительно устройства местных управлений Кавказа». Оно предусматривало временно сохранить гражданское управление, впредь до предстоящих преобразований с 1 января 1883 г., и учредить специальную комиссию в Тифлисе для составления проекта положения о новом управлении Кавказом, население которого представляло собой, по выражению барона Николаи, «этнографический калейдоскоп».32 Формальным предлогом для этих перемен стало включение края в общеимперскую административную систему. Но де факто это было связано с назначением вел. кн. Михаила Николаевича председателем Государственного Совета и отсутствием в глазах императора «столь же крупной и пользующейся неограниченным личным доверием фигуры».33 Верховная власть передавалась Главноначальствующему по гражданской части, получавшему урезанные права наместника. Первым был назначен кн. А.М. ДондуковКорсаков, которому поручалось упростить систему управления и сократить расходы. Его прерогативой было решать, какие из общероссийских законов относятся к краю и какие не приемлемы для региона. 120 Немецкие поселения на периферии Российской империи Тем временем вопрос о положении немцев-колонистов провисал в воздухе. Департамент общих дел Главного управления, возвратив отзыв в Управление государственными имуществами, делами сельского хозяйства и промышленности (вскоре упраздненное), дал знать 1.04.1883, что «не имеет ничего возразить против предачи закавказских немецких колонистов в ведение общих губернских учреждений».34 26 апреля 1883 г. последовал указ «О преобразовании управления Кавказского и Закавказского края».35 Согласно Высочайше утвержденому новому «Учреждению управления Кавказского края», вступавшему в силу с 1.07.1883 г., казенные земли и государственные имущества края поступали в ведение МГИ (в марте 1894 г. переименованное в Министерство земледелия и государственных имуществ – МЗиГИ). «Впредь до устройства местных управлений государственными имуществами на общих имперских основаниях и до законодательства о поземельном устройстве казенных крестьян и колонистов министр имеет на Кавказе уполномоченного, с одним помощником». Назначенный в регион Уполномоченный министра действует на основании инструкции, имеет право голоса в Совете Главноначальствующего; в полномочия его входят обязанности докладывания министру – об управлении и развитии сельского хозяйства, ревизии учреждений и т.д., но не право управления. В случае отсутствия уполномоченного функции его выполнял инспектор сельского хозяйства на Кавказе. Соответственно, немецкие колонисты, водворенные в Тифлисской и Елизаветпольской губерниях, «состоят в ведении МГИ, подчиняются губернским управлениям государственными имуществами; обязанности, ранее возложенные на смотрителя, исполняются состоящими при управлениях агентами или попечителями» (Учреждение управления Кавказского края, гл. 6, п. 122). Пункт 138 Учреждения управления гласил, что немецкие колонисты управляются здесь «на основании особых, изданных для них правил».36 Итак, колонисты находились под главным надзором Главноначальствующего по гражданской части и передавались в ведения МГИ через губернские управления государственных имуществ. Но вопрос о передаче их губернским по крестьянским делам учреждениям, как и о статусе, оставался еще не решенным. Дело застопорилось в связи с разработкой правил о поземельном устройстве государственных поселян и правил о колонистах. Для этой цели в 1893 г. была создана особая Комиссия под председательством Уполномоченного министра Я. Медведева. К началу 1896 г. она выработала проект положения о поземельном устройстве государственных крестьян; дело было передано для рассмотрения в Совет Главноначальствующего по гражданской части в мае 1897 г. Весной следующего года Комиссия поставила ряд вопросов, в частности, следует ли распространять поземельное устройство на колонистов и других поселян, помимо государственных крестьян? Комиссия полагала колонистов (владевших землей на основании ст. 159-160 Устава о колонистах) вообще выделить из круга 121 Немецкие поселения на периферии Российской империи действия проектируемого узаконения, сделав их предметом особого закона. Причем, по мнению министра земледелия А.С. Ермолова, уже «простое неупоминание... будет равносильно исключению их» из радиуса действия закона о государственных поселянах.37 Законопроект охватывал 5 губерний Закавказья. Действительно, как в рассмотренных в Государственном Совете и Высочайше утвержденных 1.05.1900 главных основаниях поземельного устройства водворенных на казенных землях государственных поселян (термин «крестьяне» относился здесь только к помещичьим), так и в законе от 21.04.1903, колонисты вовсе не упоминались.38 Своеобразие управления немецкими колониями проявилось в том, что передача водворенных на казенных землях в Тифлисской и Елизаветпольской губерниях колонистов в ведение общих губернских и уездных, а также местных по крестьянским делам учреждений состоялась только в 1903 г. Колонии передавались на основании Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета от 10.06.1903. При этом ряд статей Правил о колонистах Кавказского края сохранялся в силе, с дополнениями и изменениями.39 В современной историографии встречается неверная интерпретация данного вопроса, годом передачи называется 1871 г. Приказом от 8 августа 1903 г. за № 61 по Управлению Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе генерал-адъютант кн. Г.С. Голицын утвердил распределение колоний по мировым, крестьянским и поселянским отделам. (Волостного устройства здесь не было, как и промежуточной единицы между сельской общиной и уездом.) В приложении к приказу значилась следующая схема передачи в отделы по Тифлисскому уезду: колонию Елизабетталь – в 1-й отдел; колонии Александерсдорф, Мариенфельд (административный центр), Петерсдорф, Фрейденталь – во 2-й отдел. В Борчалинском уезде колония Екатериненфельд стала административным центром во 2-м поселянском отделе, а Александерсгильф – в 4-м отделе.40 Этот порядок управления немецкими колонистами-поселянами сохранялся в дальнейшем. В условиях революционных потрясений, указом от 26 февраля 1905 г. было восстановлено Кавказское наместничество (1905-1917).41 Полномочия наместника определялись статьями Учреждения управления Кавказа и Закавказского края, изд. 1876 г., а указом от 3 марта 1905 г. были даны дополнительные права. Представителем наместника в заседаниях высших государственных учреждений в С.-Петербурге был назначен управляющий делами Комитета министров барон Э.Ю. Нольде.42 Восстановление наместничества было вызвано всем ходом общественного развития. «Трудно было бы найти в Российской империи начала ХХ в. регион, в котором сплелись бы в один узел социально-экономические, политические и межэтнические проблемы в столь экстремальных проявлениях».43 Социальные потрясения имели на Кавказе иной характер, чем в других частях империи, волнения не столько носили политический характер, сколько вылились в межконфессиональные, межнациональные осложнения, в обос122 Немецкие поселения на периферии Российской империи трение армяно-азербайджанского конфликта. С февраля 1905 г. армяноазербайджанская взаимная «враждебность достигла такой степени, когда для возникновения взрыва не нужно было никакого подстрекательства извне».44 Правда, немцы оставались в стороне от этнических конфликтов и политических манифестаций, держались замкнуто от постороннего влияния. Пробуждение их национального самосознания явно сказалось в появлении в 1906 г. газеты на немецком языке „Kaukasische Post“ (Кавказская почта). В условиях революции во главе края должен был стать человек смелый, недюжинного ума, с независимым характером и дальновидным взором, знающий и понимающий душу Кавказа. Таким виделся гр. И.И. ВоронцовДашков (познавший Кавказ еще в должности адъютанта наместника кн. Барятинского). 5 мая 1905 г. он прибыл в Тифлис, а в ноябре здесь, как и в Баку, также прошли вооруженные столкновения между армянами и татарами. Все силы наместника были приложены к исполнению указания Николая II о неотлагательном принятии мер «к прекращению этого бедствия и восстановлению порядка». Мировоззренческой основой политики Кавказского наместника была формула «слияние окраины с империей». Но он не допускал возможным управлять из центра «на основании общих формул, без напряженного внимания к нуждам и потребностям местного населения, разнообразного по вероисповеданиям... по племенному составу и по политическому прошлому». Именно в сохранении наместничества как формы управления видел гр. Воронцов-Дашков «залог прочнейшего объединения Кавказа с остальной Империей».45 По его мнению, длившийся более 20 лет опыт централизации управления Кавказом из столицы «дал довольно печальный результат». Граф Воронцов-Дашков отмечал во всеподданнейшем отчете за восемь лет управления (1913 г.), что за это время он убедился, что непосредственное подчинение Кавказского края правительству в Санкт-Петербурге не может соответствовать «действительным интересам государства» «за невозможностью напряженно следить оттуда за всеми местными особенностями».46 Весь отчет наместника проникнут стремлением указать на пользу учреждения наместничества для управления Кавказом. 123 Немецкие поселения на периферии Российской империи Примечания 1 См.: Эсадзе С.С. Историческая записка об управлении Кавказом. Т.1-2 – Тифлис, 1907; Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления. – М., 1997 – С. 245-322; Плеве В.К. К истории высшего гражданского управления Кавказского края (записка 1896 г.) // Россия и Кавказ: сквозь два столетия. Исторические чтения – СПб., 2001 – С. 291-328; Amburger E. Geschichte der Behördenorganisation Russlands von Peter bis 1917 – Leiden, 1966. 2 ПСЗ-I. Т. 36. № 27822. 3 НАГр.ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2556. Лл.10-13; АКАК, Т. VII. Ч. 2. Док.186 и 187. 4 ПСЗ-II. Т. VIII. Отд. 1. № 6298. 5 НАГр. ЦИА Ф. 1728. Оп. Д. 4. Лл. 46-46 об. 6 См.: Алиев К. Швабы и Азербайджан... С. 43; Зейналова С. Немецкие колонии в Азербайджане... С. 59; Вердиева Х.-Ю. Переселенческая политика... С. 76-77; Терещенко А.Г. Немцы в борьбе России за Кавказ. – М.:Готика, 2006. – С. 220. 7 АКАК Т. VII. Док. 47. 8 ПСЗ-II. Т. ХV. Отд. 1. №. 13.368. и Т. ХVI. Отд. 1. № 14157. 9 Иваненко В.Н. Гражданское управление Закавказьем от присоединения Грузии до наместничества вел. кн. Михаила Николаевича. Исторический очерк. – Тифлис, 1901 – С. 307. 10 ПСЗ-II. Т. ХIХ. № 18679. См.: Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи. Т. 1. – СПб.: Изд. СПб.Унив., 2001. 11 ПСЗ-II. Т. ХХI. Отд. 1. № 19590 – СПб. 1847. См. также: Щербина М.П. Биография генерал-фельдмаршала князя Михаила Семеновича Воронцова –СПб.,1858; Захарова О.Ю. Светлейший князь М.С. Воронцов – Симферополь, 2005 – С. 247-256. 12 ПСЗ-II. Т. ХХ. Отд. 1. № 18679. 13 ПСЗ-II. Т. ХХ. Отд. 2. № 19230; Национальные окраины Российской империи... С. 264-265. 14 См.: Эсадзе С.С. Историческая записка.... Пределы власти наместника по всем отраслям гражданского управления Т. 2. С. 1-10; Г.Г. Лисицына. Кавказский Комитет – высшее государственное учреждение для управления Кавказом (1845-1882) // Россия и Кавказ: сквозь два столетия... С. 154-168; Институт генерал-губернаторства и наместничества... С. 109-111. 15 Эсадзе С.С. Исторический очерк распространения русской власти на Кавказе. – Тифлис, 1913 – С. 42. 16 ПСЗ-II. Т. XXI. Отд. 2. № 20701; Иваненко В.Н. Гражданское управление Закавказьем... С. 301, 380, 434. 17 ПСЗ-II. Т. ХХIV. Отд. 2. № 23753. 18 НАГр.ЦИА. Ф. 226. Оп. 1. Д. 1. 19 Зиссерман А.Л. Фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский. 1815-1879. – М., 1890. Т. 2. – С. 13. См.: Муханов В.М. Покоритель Кавказа князь А.И. Барятинский. – М. 2007. 20 Иваненко В.Н. Гражданское управление Закавказьем... С. 432. 21 ПСЗ-II. Т. ХХIV. Отд. 1. № 34148. 22 АКАК. Т. XII. – Тифлис, 1904 – С. 36-37. (См. Положение о Главном управлении и Совете наместника Кавказского. Отд. 7.) 23 Там же. Приложение к Т. XII. Отчет ген.-фельдмаршала кн. А.И. Барятинского за 1857-1859 гг. – С. 1351-1358. 124 Немецкие поселения на периферии Российской империи 24 НАГр.ЦИА. Ф. 226. Оп. 1. Д. 133. Лл. 8-9. Там же. Ф. 240. Оп. 1. Д. 1154. Л. 4. 26 ПСЗ-II. Т. XLII. Отд. 2. № №45259, 45260 и №.45.265 27 ПСЗ-II. Т. XLVI. № 49705. 28 НАГр. ЦИА. Ф. 241. Оп. 3. Д. 89. Л. 29 об. 29 Там же. Лл. 7-8, 18 об. и 149. 30 Там же. Лл. 108, 129-131об. 31 ПСЗ-III. Т. II. № 637 – СПб. 1886; Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801-1917 гг. Т. 1: Высшие государственные учреждения – СПб., 1998 – С. 74-75. 32 ПСЗ-III. Т. II. № 638. См.: Записка Статс-секретаря барона Николаи по вопросу о преобразовании центрального управления на Кавказе. Октябрь 1882 г. – Б.м., 1883 – С.1 и 4. 33 Институт генерал-губернаторства и наместничества... С. 112. 34 НАГр. ЦИА Ф. 221. Оп. 3. Д. 89. Л. 148. 35 ПСЗ-III. Т. III. № 1522. 36 Учреждение управления Кавказского края (Утв. 26 апреля 1883 г.) – Тифлис, 1883. – С. 20-26. 37 Проект главных оснований поземельного устройства. О поземельном устройстве государственных поселян Закавказского края. Журнал МЗиГИ. Департамент Гос. имущ. Отд. V. 29 апреля 1899, № 712. С. 92. 38 ПСЗ-III. Т. ХХ. Отд. 1. № 18509 и Т. ХХIII. Отд. 1. № 22822. 39 ПСЗ-III. Т. ХХIII. Отд. 1. № 23132; Собрание уложений и распоряжений правительства (СУРП). 1903. Отдел первый. 2-е полуг. № 87. В этой связи заметим, что в историографии представлена неточная трактовка вопроса, положение о передаче колонистов в ведение общих губернских и уездных, а также местных по крестьянским делам учреждений часто увязана с Правилами 1871 г. 40 Поземельное устройство государственных поселян, переселенцев и немецких колонистов, водворенных на казенных землях в Закавказье. – Тифлис, 1903. – С. 72-73, 79. 41 ПСЗ-III. Т. ХХV. Отд.1. № 25891. Второе Кавказское наместничество состояло из 6 губерний: Тифлисской, Елизаветпольской, Кутаисской, Эриванской, Бакинской и Черноморской; 2-х округов: Закатальского и Сухумского и 5 областей: Терской, Кубанской, Дагестанской, Карской и Батумской. 42 ПСЗ-III. Т. ХХV. Отд.1. № 26166 (См. перечень обязанностей и полномочий наместника, какими качествами должен был обладать занимавший этот пост. Там же. № 26089) 43 Исмаил-Заде Д.И. И.И. Воронцов-Дашков наместник Кавказский // Россия и Кавказ: сквозь два столетия... С. 139; он же: Граф И.И. Воронцов-Дашков. Наместник Кавказский. – М., 2005; он же: И.И. Воронцов – администратор, реформатор – СПб., 2008. 44 Подробнее, также о вооруженных столкновениях в Тифлисе в ноябре 1905 г., см.: Исхаков С.М. Первая русская революция и мусульмане Российской империи. М.: Изд. «Соц.-полит. мысль», 2007 – С. 150-156. 45 Всеподданнейшая записка по управлению Кавказским краем генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова – СПб., 1907 – С. 157, 159. 46 Всеподданнейший отчет за восемь лет управления Кавказом ген.-ад. графа Воронцова-Дашкова. – СПб. 1913 – С. 33. 25 125 Немецкие поселения на периферии Российской империи Глава VII. Ликвидационное законодательство и действия администрации Кавказского наместничества (1914-1917) 1. Эхо антинемецкой кампании в Закавказье Годы войны явились суровым испытанием для бывших колонистов Закавказского края – столь же горестным, что и для всего немецкого населения в Российской империи. Радикально изменившаяся к началу Первой мировой войны атмосфера в отношении ко всему немецкому в стране достигла своего накала и постепенно проявилась на Кавказе. Антинемецкие настроения, «немецкий вопрос», вызревали в российском обществе с 70-х годов, подпитываясь провокационными публикациями, тезисом о «мирном завоевании» немцами России, и вылились в годы войны в открытую антинемецкую кампанию, в частности, проводимую военными властями. Объективно необходимые в условиях военного времени ограничительные или репрессивные меры правительства против подданных неприятельских государств принимали в России уродливую форму, т.к. сказались на положении немцев – российских подданных, в том числе, бывших колонистов. Ширилось негативное отношение к немцам в реальной жизни, в частности, на бытовом уровне. Эти настроения захлестнули практически все регионы империи, в различных формах стал проявляться воинствующий национализм, даже прошли погромы. Псевдонаучные публикации, выпады в прессе, запрет на употребление немцами родного языка в общественных местах и на преподавание на немецком языке, антинемецкая истерия, узаконения о ликвидации немецких предприятий и землевладений, отдельные акты депортации в военные годы и т.п. держали российских немцев в полном напряжении. Вопрос этот в целом довольно широко представлен в современной историографии. Концепция ослабления «внутреннего врага» нашла воплощение в деятельности на всех уровнях администрации Кавказского наместничества. Тотчас по объявлении войны Кавказ начал готовиться к ней. В конце ноября 1914 г. на Кавказский фронт приехал сам Государь император. (Тифлис оказал ему торжественную встречу и радушный прием: было устроено два грандиозных банкета в его честь.) Это говорило о стратегической важности региона, однако, болезнь мешала гр. Воронцову-Дашкову справляться с обязанностями наместника и Главнокомандующего. (Вскоре Кавказский фронт пережил поражение, Сарыкамышскую катастрофу, когда русская армия оказалась окружена.) Забегая вперед, отмечу, что уже в 1914 г., по волевому решению военного коменданта крепости города Карс, жители немецкого поселения Петровка Карской области были лишены земли и выселены, 126 Немецкие поселения на периферии Российской империи став первой жертвой акции ликвидации немецкого землевладения бывших колонистов в Закавказье. Шла дальнейшая изоляция немцев – жителей западных территорий империи. В январе 1915 г. был издан приказ военного ведомства об отчислении немцев-военнослужащих из западных фронтовых частей и переводе их в тыловые команды на Кавказский фронт. Кавказская администрация также ужесточала слежку и принудительные меры против немецкого населения, в частности, по выдворении за пределы Кавказа германских и австрийских подданных, по ликвидации их договоров найма и аренды, их собственности. Принимая во внимание военное положение в пределах Кавказского военного округа, Особый отдел по военному окружному управлению советовал прибегать к жестким мерам и в отношении немцев-предпринимателей. Была введена цензура на переписку немцев, австро-германских подданных. В годы войны администрация края, естественно, руководствовалась в действиях к немцам распоряжениями российского правительства. Одним из первых последовало обоснование необходимости переименования немецких названий селений и волостей в русские, на основе циркуляров МВД от 13 и 15 октября 1914 г. (за №№ 52, 55), когда Министр внутренних дел Н.А. Маклаков нашел «своевременным поставить на очередь» данный вопрос. По всей стране прокатилась акция переименований немецких поселений и волостей, охватив и Кавказ. По распоряжению наместника Кавказского Тифлисское губернское правление постановило в начале 1915 г. изменить названия на русский лад, так что бывшие немецкие колонии стали именоваться: Александерсдорф – Александровское, Фройденталь – Веселое, Екатериненфельд – Екатериновка, Мариенфельд – Марьино, Петерсфельд – Петровка, Александерсгильф – Александрово, Траубенберг – Виноградовка, Елизаветталь – Асуреты и т.д. Во исполнение распоряжения акция переименования немецких селений была осуществлена по воле губернатора и в Елизаветпольской губернии: Еленендорф – в Еленено, Анненфельд – в Аннено, Георгсфельд – в Георгиевское, Траубенфельд – в Виноградное поле и т.д. Таким образом, как наглядное последствие разнузданной антинемецкой кампании и соответствующей государственной политики с карты Кавказа была фактически стерта немецкая топонимика почти столетней давности. Также была запрещена немецкая газета „Kaukasische Post“. На государственном уровне был взят курс на ликвидацию немецкой собственности. Проблема ликвидации недвижимого имущества и землевладения подданных воюющих держав и немецких выходцев в Тифлисской губернии в годы войны и реакция в бывших колониях на эту меру остаются фактически не исследованными. Вопрос о действиях администрации края в отношении немецких колонистов и иностранных подданных в Елизаветпольской губернии и в Баку, напротив, отчасти нашел освещение в новейшей азербайджанской историографии.1 127 Немецкие поселения на периферии Российской империи Выкладки Г.Х. Манджгаладзе о том, что колонисты якобы помогали немецкой разведке, уклонялись от военной службы в армии, подготавливали диверсионные акты на железнодорожных мостах через Куру, поставляли армии отравленное вино и т.п., лишь подтверждают наличие антинемецкого синдрома в историографии советской эпохи,2 но не отражают реальной действительности. Более достоверными представляются следующие сведения: в рядах армии находилось около 1,5 тыс. колонистов Закавказского края; по мобилизации ими было доставлено для нужд фронта 2 969 лошадей и 907 фургонов; в бывших колониях были расквартированы за два года войны 8450 нижнего чина, размещены 1 200 беженцев; на нужды войны и на содержание лазаретов немцы-колонисты в Закавказье пожертвовали 34 840 руб. деньгами, также вином и коньяком, теплыми вещами, а всего – 75 171 руб.3 Проявление верноподданических чувств запечатлено в воспоминаниях колонистов: «Поражающе подействовала на всех немцев края весть об объявлении войны. Всем было ясно, что наступает время самых тяжких испытаний. Эти годы ужаса можно приравнять к героизму и величию духа наших отцов, в первые годы их поселения на новых местах жительства. Будучи немцами по происхождению, душе, телу, мы вынуждены были самоотверженно вступить на путь, указываемый долгом и честью. Как лояльные граждане и верные подданные своего государства мы честно исполняли то, что повелевал нам долг, с тем же мужеством и с той же готовностью к несению жертвы, как все прочие граждане. О нашем мужестве и доблести свидетельствуют павшие на поле брани герои. Все жертвы мы принесли на алтарь отечества. Без колебаний отдали людей, фургоны, лошадей, одежду, белье и большую сумму денег всепожирающему молоху войны. Оставшиеся дома отдались самой благородной службе – службе человеколюбия».4 Волна экстраординарных мер и распоряжений по ограничению и ликвидации недвижимого имущества лиц немецкого происхождения докатилась до Кавказа от приграничных западных губерний, захлестнув швабские поселения с принятием узаконений от 2 февраля (Собр. узак., ст. ст. 350-351) и 13 декабря 1915 г. (ст. 2749). Статья 350 касалась некоторых разрядов состоящих в русском подданстве австро-венгерских и немецких выходцев. По ст. 351 закона 2 февраля о прекращении землевладения и землепользования австрийских, венгерских или германских выходцев в приграничных местностях, этим русско-подданным предоставлялось «отчудить по добровольным соглашениям» недвижимые имущества вне городских поселений: б) в пределах 100-верстной полосы на юге, включая территорию Крыма и «по всей государственной границе в Закавказье от Черного до Каспийского морей». Высочайше утвержденное Положение Совета министров от 13 декабря (ст. 2749) о некоторых изменениях и дополнениях к закону 2.02.1915 расширяло радиус его действия и определяло условия отчуждения.5 Это напрямую касалось землевладения и имущества немецких поселенцев, ставило под реальную угрозу надельные и вненадельные земли мирских об128 Немецкие поселения на периферии Российской империи ществ и товариществ колонистов в Закавказье. На подданных австрийских, германских и всех воюющих с Россией держав ликвидационное законодательство распространялось «во всех местностях Кавказского края».6 Рассмотрим конкретно ход реализации узаконений по ликвидации немецкого землевладения в двух уездах Тифлисской губернии, не затрагивая мер против германских и австро-венгерских подданных и германского промышленного капитала. Уже 7 февраля 1915 г. за № 3586 последовал запрос от начальника Штаба Главнокомандующего Кавказской армией в Главное управление землеустройства и земледелия на Кавказе. Требовалось сообщить, «какое количество десятин земли имеется в распоряжении немецких колонистов в Тифлисской губернии, в частности, в колонии Александерсдорф». В связи с этим уполномоченный главноуправляющего Шашковский обратился «доверительно» за сведениями в Тифлисское управление Земледелия и Государственных имуществ. Вскоре был получен ответ от 21.02.1915 за № 2935 – сведения о 5-ти колониях на казенной земле в Тифлисском уезде и о 2-х колониях, с отселком Якобли, в Борчалинском уезде, имевших всего 14578 дес. 89 кв. саж. земли. В соседних, основанных на купленных землях колониях Ормашен и Осан-Оджало земли были записаны на имя отдельных лиц, что затрудняло точно определить состояние этих поселений.7 В отзыве от 25 февраля (и в подтверждении от 28 апреля) данные сведения были отправлены в Штаб. Это стало первой ласточкой в действиях учреждений администрации по ликвидации землевладений немцев-колонистов. Увольнение после 10 лет правления гр. Воронцова-Дашкова с поста Главнокомандующего и наместника Кавказа (по состоянию здоровья, хотя раньше просьба об отставке дважды не была принята) последовало в деликатной форме, но неожиданно. Его сменил, по указу от 23 августа 1915 г., дядя императора, вел. кн. Николай Николаевич (Младший), бывший Верховным главнокомандующим русской армией. Как писал гр. Воронцов-Дашков, «Великому князю легче управлять Кавказом, чем простому смертному, таково уже свойство Востока!...» Достаточно отметить, «что на этой окраине России проживает до полусотни разного рода племен, говорящих на бесконечно различных языках, исповедывающих разнообразные религии и нередко кровно между собой враждующих».8 Администрация наместничества, во главе которой в чуждом крае оказался вел. кн. Н.Н. Романов, «незаурядный и талантливый деятель трагической эпохи», проявила завидное рвение к неукоснительному исполнению ликвидационных законов. 2. Усилия администрации края по реализации узаконений о ликвидации недвижимого имущества немецких поселенцев Координация действий на местах по организации добровольного и принудительного отчуждения иностранного недвижимого имущества в Кавказском крае шла через МВД и Канцелярию наместника. Отношением от 5 фев129 Немецкие поселения на периферии Российской империи раля 1916 г. за № 3901 наместник вел. кн. Николай Николаевич обязал Бакинского вице-губернатора ст. сов. А.А. Макарова к общему наблюдению (в статусе «Наблюдающего») за осуществлением мер на Кавказе, с периодическими выездами и отчетами (включая Кубанскую и Терскую области) – «для ближайшего руководства делом ликвидации иностранного землевладения».9 Итак, воплощение в жизнь постановлений Совета министров о вызываемых военными обстоятельствами мерах по прекращению иностранного землевладения и землепользования, законов от 2 февраля и 13 декабря 1915 г., активно шло на Южном Кавказе в 1916 г. Это касалось и лиц немецкого происхождения в русском подданстве. Процесс отчуждения земель начинался с составления списков их владельцев. В первую очередь шла организация торгов землями подданных враждебных государств. Тифлисское губернское правление препроводило в Баку Наблюдающему Макарову три именных списка австрийских, германских и венгерских подданных, сведения о 2-х прошедших и предстоящих торгах их имениями. Сведения о землевладении немецких выходцев, бывших колонистов в Тифлисской губернии, были затребованы губернским правлением от уездных начальников 9 февраля 1916 г. Составленный на основе полученных донесений общий список 44-х владельцев недвижимых имуществ был опубликован 24 марта в газете «Кавказ». Согласно данному списку, ликвидации подлежало: 1) надельных земель колонистов – 15018 дес. 638 кв. саж.; 2) вненадельных земель, состоящих во владении обществ и товариществ колонистов – 9859 дес. 138 кв. саж.; 3) земель, принадлежащих отдельным колонистам – 2485 дес. 2340 кв. саж.; 4) земель во владении выходцев /наследников баронов фон Кученбах/ – 8625 дес. 638 кв. саж. Итого: 35988 дес. 638 кв. саж.10 Таким образом, к ликвидации намечалось свыше 27363 десятин земель колонистов (без учета земель прусскоподданных баронов фон Кученбах). По 2-му пункту следует напомнить, что здесь в швабских колониях земля приобреталась в основном на общественный счет не в частную, а в общественную собственность всей колонии; хотя отдельные хозяева имели собственные участки. В докладе о состоянии дела по ликвидации земель отмечалось, что в список, возможно, не попали лишь некоторые мелкие участки в дачных местностях Тифлисского уезда, к выяснению чего уже были приняты меры. Говорилось о некоторых неточностях при составлении списков. К примеру, в поименный список членов товарищества колонистов Георгсталь были включены австрийский и германский подданные, а в состав надельной земли Екатериновского сельского общества (б. к. Екатериненфельд) – участки земли под православной церковью и принадлежавшие двум владельцам (вдове Анохиной и Д. Кервалидзе). По поводу включенных в список казенно-надельных земель колоний, замежёванных в свое время за казною, Тиф130 Немецкие поселения на периферии Российской империи лисское управление Земледелия и Государственных имуществ извещало Тифлисское губернское правление о том, что оно, управление, собирает сведения об этих наделах в Тифлисском межевом округе и поэтому просит губернское правление о распоряжении, чтобы сделки на добровольное отчуждение данных земель «были временно задержаны».11 Возбуженный таким образом Тифлисским управлением Земледелия и Государственных имуществ вопрос о порядке ликвидации казенно-надельных земель колонистов признавался как имеющий общее значение и для других местностей. Через все управления земледелия и государственных имуществ Кавказского края в Канцелярию наместника были затребованы сведения о порядке отвода колонистам надельных земель для выяснения оснований, по которым управления считали эти земли «не подлежащими отчуждению». По законодательству землевладельцы имели право обжалования действий администрации в Правительствующий Сенат в течение одного месяца со дня публикации списков. Интересно, что жалоба в Сенат последовала, но не от колонистов, а от государственного учреждения. Уже 22 апреля 1916 г. Тифлисское управление Земледелия и Государственных имуществ подало через губернское правление для представления в Первый департамент Правительствующего Сената «Жалобу на действие данного правления, выраженное в публикации в газете „Кавказ“, в № 68 от 24 марта с.г., именного списка владельцев подлежащих ликвидации недвижимых имуществ, в части, касающейся казенно-надельных земель немецких колоний».12 Речь шла о землях следующих сельских обществ колонистов: №1. Александровского, при сел. Александровка (б. Александерсгильф), Борчалинского уезда, Триалетского участка, удобной и неудобной земли 2510 дес.; № 2. Асуретского (б. Елисаветталь), при сел. Яковлеве /б. Якублы-немецком/, того же уезда и участка, всего 328 дес.; № 3. Асуретского, близ сел. Яковлева – всего 622 дес.; №4. Екатериновского, при сел. Екатериновке (б. Екатериненфельд), Борчалинского уезда, всего 4200 дес.; № 44. Александровского, при сел. Александровском (б. Александерсдорф) Тифлисского уезда, пригородного участка – 1731 дес.; № 45. Марьинского, при сел. Марьинском (б. Мариенфельд) Тифлисского уезда, Сартачальского участка – 1341 дес.; № 46. Петровского, при сел. Петровке (б. Петерсдорф), того же уезда и участка – 711 дес.; № 47. Веселого, при сел. Веселом (б. Фрейденталь), того же уезда и участка – всего 393 дес.; № 48. Асуретского, при сел. Асурети (б. Елисаветталь) Тифлисского уезда, Тифлисского участка, всего – 3180 дес. 131 Немецкие поселения на периферии Российской империи В «Жалобе» отмечалось, что все эти земли признавались «принадлежащими» их владельцам, названным сельским обществам немецких колонистов. Но в каком смысле? Ведь не было точно сказано, являются ли земли частной собственностью или находятся на вотчинном праве владения. А поскольку в списке преимущественно были названы имения в частной собственности, включая ряд образованных колонистами товариществ (№№ 5, 6 и др. в списке) и земли отдельных колонистов (№№ 19-22: Альмендингер, 23-26: Шпейзер, № 34: Кромер и др.), похоже, губернское правление отнесло все земли в списке к имуществам, принадлежавшим владельцам на правах частной собственности. В жалобе доказывалось, что при поселении немцев (1817-1819 гг.) или впоследствии дополнительно колониям были отведены наделы от казны, с сохранением за ней права собственности. Поэтому при размежевании земель Закавказского края они были замежеваны в 1861 г. за казенным ведомством государственных имуществ, но оставлены в надельном от казны пользовании колонистов на «праве вечного и потомственного владения» (См. Правила о колонистах Кавказского края, ст. 35.) Для подтверждения была приложена копия удостоверения Особого межевого присутствия Тифлисской судебной палаты от 21 апреля (выданного Управлению государственных имуществ по его запросу от 8 апреля 1916 г.), чтобы Сенат мог убедиться по архивной справке.13 Были представлены и другие документы, к примеру, относительно дополнительного надела выходцам колонии Елизаветталь (по списку №№ 1-3) из фонда свободных казенных земель дачи Цалка Борчалинского уезда. Некоторые расхождения в количестве замежеванной за казной земли названных в списке обществ колонистов объяснялись последовавшими после межевания обменами отдельных участков надельной земли на частно-владельческие, с ведома и согласия Управления государственных имуществ. Так, колония Александерсдорф (№ 44 в списке) в 1910 г. за участок надельной земли около 10 дес. досталось взамен земли поблизости в 10 раз больше (обмен на участок садовладелицы Квеес, согласно выписке из нотариального архива).14 Затруднения в представлении справок по дополнительным наделам объяснялись в «Жалобе» краткостью срока на подачу обжалования и эвакуацией в условиях войны архива Канцелярии наместника в г. Армавир. Возникает вопрос, почему чиновники управления так заботятся о немцахколонистах в атмосфере противоправных действий правительства, стремясь предотвратить беззаконие в отношении своих верноподданных? Ответ находим в тексте жалобы: «Двусмысленное выражение «принадлежащих», употребленное в списке, без комментария не понятно простому обывателю и способно вызвать при ликвидации земель крупные недоразумения и при том не столько во вред ликвидирующим владельцам и их случайным покупателям, сколько в ущерб интересам казны, которая, в случае продажи тех земель под видом собственности колонистов, лишается не одного только титула собственника ликвидируемых имений, но и ожидаемой – в случае 132 Немецкие поселения на периферии Российской империи осуществления соответствующего законопроекта, внесенного в 1913 г. по инициативе Наместника в законодательные учреждения, – выкупной стоимости этих же имений, которая ввиду все возрастающих цен на окультивированные земли в Закавказье могла бы достигнуть высокой цифры».15 В этой «тяжелой» цитате явно просматривается стремление в первую очередь защитить интересы казны. Но даже если право собственности на земли у колонистов было до межевания, – утверждалось далее в жалобе, – оно считалось утерянным, поскольку о нем не было ранее заявлено. В законопроекте о поземельном устройстве (с выкупом земель) бывших государственных поселян в Кавказском крае, внесенном в 1913 г. в Государственную Думу гр. Воронцовым-Дашковым, он совершенно основательно подвел под общие нормы о выкупе и казенно-надельные земли колонистов. Получается, что они не считались частным владением колоний. В русле логики последующих доказательств упоминалось, что по камеральному описанию 1873 г. закавказские колонисты числились живущими на казенной земле; с 1 января 1901 г. они облагались государственной оброчной податью наравне с государственными крестьянами (как видно из представленного отношения Тифлисской Казенной палаты от 20 апреля 1916 г.). По мнению Тифлисского управления земледелия, это обстоятельство доказывало, что употребленное в ст. 35 «Правил о колонистах Закавказского края» слово «собственность» относится далеко не ко всем колониям на Кавказе, а лишь к тем, которым земли отводились по Высочайшим грамотам в собственность. (Как колония Каррас близ Пятигорска или, например, колония Сарепта на Волге).16 Приведенные в списке по Тифлисской губернии немецкие колонии (так называли в документах) к таковым исключениям не принадлежат и никогда не принадлежали. Итак, уплата государственной оброчной подати наравне с крестьянами (с владельцев-собственников взимался государственно-поземельный налог) лишний раз подтверждала, что земли колонистов признавались «всегда и без всяких возражений собственностью казны». Закавказские колонии были подчинены ведению общих губернских, уездных и местных по крестьянским делам учреждений. В упомянутом выше законопроекте, казеннонадельные земли колонистов, бывшие в «вечно потомственном владении», были подведены под общие нормы о выкупе земель. С такой аргументацией к изложенному Тифлисское управление Земледелия и Государственных имуществ просило Первый Департамент обязать губернское правление дополнить опубликованный в газете список примечанием, в котором бы пояснялись права собственности колонистов, и объявить его вновь.17 5 мая 1916 г. Тифлисское управление уведомило Наблюдающего за ликвидацией немецкого землевладения в крае Макарова о подаче жалобы в Сенат, а 28 мая начальник управления В. Павловский отправил в Баку ее копию. В июне «Жалоба» была отправлена в Тифлисское губернское по крестьянским делам присутствие. 133 Немецкие поселения на периферии Российской империи Вместе с тем прилагались все усилия для уточнения и пополнения ликвидационных списков. 11 мая 1916 г. было опубликовано Обязательное постановление для Тифлисской и Елизаветпольской губерний (а также Кубанской и Терской областей), изданное Главным начальником Кавказского военного округа ген.-лейт. Вольским. Все подпадающие под действие закона 13.12.1915 немцы-колонисты и поселенцы, а равно собственники из австрийских, германских и венгерских выходцев, которые еще не были внесены в списки, обязаны были в двухнедельный срок со дня этой публикации представить полицейским властям необходимые сведения о роде и количестве личного недвижимого имущества. (В архиве хранятся специальные бланки для занесения сведений.) В случае неисполнения постановления виновные подвергались штрафу в 3 тыс. руб. или заключению в тюрьму либо в крепость до 3-х месяцев. Ответственными за взыскания считались губернаторы (и временные генерал-губернаторы обеих областей Северного Кавказа).18 В МВД последовал указ Правительствующего Сената, по которому пересмотр постановлений губернских правлений по спискам к отчуждению земель мог быть только с разрешения Сената.19 Циркулярно МВД известил об этом наместника Кавказского. Распоряжением министра финансов П.Л. Барка от 1 мая 1915 г. право покупать за свой счет земли подданных и выходцев из враждебных держав предоставлялось Крестьянскому Поземельному банку (имевшему филиал в Тифлисе). Соответственно Банк действовал не только как кредитное заинтересованное учреждение, но и с позиции содействия успешному осуществлению важной государственной и политической задачи. Ликвидационная политика правительства вызвала серьезные потрясения в сельском хозяйстве, в частности, резкое сокращение посевных площадей, распродажу скота и как следствие ухудшение продовольственной ситуации в стране. С целью переломить обстановку Совет министров задумался о мерах, в частности, к поддержанию хозяйств колонистов и временному сохранению земель в их пользовании. В телеграмме-распоряжении от 30 марта 1916 г. помощник наместника по гражданской части ген.-лейт. кн. В.Н. Орлов сообщал о решении Совета министров известить немедленно, что сделанные яровые посевы обеспечивают владельцам, даже с покупкой имений Крестьянским Банком, право пользования землей до полной уборки урожая. Журнал Совета министров от 20 мая 1916 г. содержал обсуждение решений о некоторых дополнительных мерах против недосева полей на колонистских землях. В депеше в Тифлис (от 15 июня) товарища министра внутренних дел кн. В.М. Волконского сообщалось: Совет министров признал необходимым, не задерживая ликвидации земель, «широко оповестить колонистов» о том, что и при переходе их земель к Крестьянскому Поземельному банку, они могли пользоваться полями не только до снятия урожая, но также – при условии своевременного проведения работ – засеянными озимыми и яровыми весной 134 Немецкие поселения на периферии Российской империи 1917 г. (Благодаря чему дело фактически не дошло до ликвидации земель и секвестра имущества.) Об этом были извещены колонисты и их общества в Тифлисской губернии и, предписанием губернатора от 20 июня, – в Елизаветпольской. 18 июня помощник наместника Орлов переслал копию депеши Бакинскому губернатору и градоначальнику.20 Положение Совета министров от 24.06.1916 «О некоторых мерах к поддержанию хозяйства на подлежащих ликвидации колонистских землях» было Высочайше утверждено 10 июля. Банку давалось право отчислять от 5 до 10% покупной цены, если ко времени перехода земли в его распоряжение не будут произведены очередные посевы или иные необходимые работы, и 5% цены, если не окажется в наличии или в исправности инвентарь. По приобретении земель Банк мог оставлять их бывших владельцев «для производства посевов и других работ, вызываемых правильным ведением хозяйства», но на срок не больше одного года со дня покупки.21 (В июле Банк извещал об этом положении свой Закавказский филиал.) В условиях нехватки продовольствия правительство стремилось регламентировать «сверху» порядок отчуждения недвижимого имущества путем дополнительных положений и разъяснений к их исполнению на местах. Порой это вело к несогласованности позиций. Так, последовавшее 18 июня постановление Главного начальника Кавказского военного округа запрещало колонистам и отдельным собственникам из германских и австрийских выходцев оставаться на отчужденных землях на жительство, независимо от согласия новых владельцев. Часть землевладельцев, получивших право оставаться для проведения осенних полевых работ и ведения хозяйства весной, явно выпадала из радиуса действия данного распоряжения военного командования. Остается не подтвержденным документально расхожее мнение в историографии о том, что «процесс ликвидации немецкого землевладения и землепользования должен был завершиться массовой депортацией немцев» (дисперсно проживавших в Кавказском крае). Запрет оставаться на отчужденных землях и обязательная массовая депортация отнюдь не одно и то же. Позиция правительства по данному вопросу была отражена в Особом журнале Совета министров: «С точки зрения социально-политической придется считаться с перемещением в городские населения сотен тысяч людей, оторванных от привычных земледельческих занятий и располагающих не наличными средствами, которые могли бы быть обращены на новое устройство трудовой жизни, а лишь правом на ежегодный доход от именных свидетельств Крестьянского Поземельного Банка».22 Учитывая, что это был тревожный для общественного спокойствия элемент, правительство стремилось планомерно и согласованно, объединив свои структуры, организовать ликвидацию немецкого присутствия в империи. С этой целью 22 марта 1916 г. при Совете министров (по инициативе его Председателя, немца (!) Б.В. Штюрмера) был создан «Особый Комитет по борьбе с немецким засиль135 Немецкие поселения на периферии Российской империи ем», во главе с ген.-адъют. Треповым. Его сменил на посту Председателя член Государственного совета, лидер правых А.С. Стишинский. Комитет руководствовался в действии Положением, утвержденным указом Николая II от 1 июня 1916 г.23 Возникший, по официальной версии, для разъяснения ликвидационных законов и координирования деятельности государственных и общественных учреждений в проведении мероприятий по ликвидации немецкого землевладения и освобождению от немецкого влияния, по сути, Комитет стал очередным межведомственным совещанием. Суждения Комитета для ознакомления поступали к наместнику (документы, материалы заседаний и решения Особого Комитета по Кавказскому региону остаются недостаточно изученными). Так, в Журнале Особого Комитета от 4 августа 1916 г. был поднят вопрос – сохранять ли за колонистами Кавказского края владения виноградников, по аналогии права пользования до уборки урожая земельным участком. Комитет полагал эту меру не распространять, поскольку временное прекращение работ в садах и виноградниках не могло бы нанести существенного урона ни самой их ценности, ни интересам продовольственного дела, ни экономике в целом. А вопрос о виноградниках касался Крыма и других местностей страны.24 Решением Совета министров об изменениях и дополнениях узаконений 1915 г. были разработаны дополнительные правила отчуждения, в частности, в отношении опубликованных списков. По Высочайше утвержденному 19 августа 1916 г. Положению Совета министров, наделы и недвижимые имущества колонистских сельских и мирских обществ подлежали отчуждению по добровольным соглашениям или продаже с публичного торга не иначе, как в полном составе.25 Правило это относилось к применению не только при ликвидации надельных и вненадельных, приобретенных всем обществом земель колоний, но и частных, если на них затем фактически (без утверждения властями) образовались колонистские сельские общества. Вследствие этого поименные списки колонистов признавались излишними. Министерство юстиции в сообщении от 20 октября 1916 г. разъясняло, по запросу А.А. Макарова, что поскольку на основании узаконения 19 августа имущества колонистских обществ подлежали отчуждению или продаже лишь в полном составе, то отдельные члены колоний отнюдь не могли считаться неограниченными собственниками своего участка и были не вправе распоряжаться им лично. И поскольку дома и сады являлись принадлежностью земли, то они «должны следовать судьбе последней» и не могли быть отделены на сруб или снос.26 Права по договорам найма и аренды утрачивали силу по законодательству, правда, в Закавказье эта форма землепользования среди немецких поселян была распространена слабо. Циркуляром от 21.12.1916 МВД сообщил губернаторам решения Особого Комитета, обсуждавшего вопрос о продаже имущества колоний в полном составе по праву 19 августа. Следовало обязать к оплате закладные, совершенные до 1 ноября 1914 г. отдельными колонистами на свои доли в 136 Немецкие поселения на периферии Российской империи означенном имуществе. Наличие и размер залоговых и иных вотчинных обязательств выявлялись старшим нотариусом, составлявшим списки.27 Работа по подготовке к публичным торгам набирала обороты, т.к. 10-месячный срок добровольного отчуждения колонистских земель, со дня публикации списков в газете «Кавказ», истекал в конце января 1917 г. Порой возникали вопросы «наверху». Так, Наблюдающий за ликвидацией немецкого землевладения в крае Макаров запрашивал Канцелярию наместника, надлежит ли вносить в описи имения к торгам живой и мертвый инвентарь? В ответе от 11 августа 1916 г. кн. Орлов разъяснял, что это можно, в описи имения или отдельно. По вопросу об обстоятельствах в случае остановки торгов (запрос Макарова в Министерство юстиции от 3 ноября 1916 г. и ответ от 11 ноября) пояснялось, что положение о приостановлении торгов поныне не осуществлялось и «едва ли может возникнуть».28 Назрела явная необходимость общего инструктажа по делу в регионе, хотя в сентябре, по предложению министра юстиции Сенату, была распубликована утвержденная Советом министров солидная Инструкция о применении ликвидационных узаконений 1915 г. (статей 349-351 и 2749).29 Большое значение в ходе ликвидации немецкого землевладения в Тифлисской губернии и по всему краю сыграл циркуляр от 28 ноября 1916 г., за подписью кн. Орлова, помощника по гражданской части наместника Его Императорского Величества.30 Губернаторам, начальникам областей и отдельных округов Кавказского края и Бакинскому градоначальнику практически давалась конкретная инструкция по делу, ввиду имевшихся в Управлении наместника сведений о допущенных в некоторых случаях неточностях при опубликовании ликвидационных списков, а также о затруднениях на местах при составлении описей недвижимых имуществ, подлежавших продаже с торга. Поскольку списки владельцев составлялись по сведениям, представленным чинам полиции без проверки данных нотариального архива, то вместо собственников порой указывались фактические владельцы по домашним договорам. Согласно циркуляру, от старших нотариусов безотлагательно следовало истребовать сведения о носящих немецкие фамилии собственниках и выяснить, кто подходил под действие узаконений, чтобы создать дополнительные списки. Циркуляр предписывал также уточнить, по каким крепостным документам владели землей колонистские товарищества и образованные на купленных землях колонистские селения. Однако опубликование новых списков в общем и целом было нежелательным, т.к. отодвинуло бы льготные сроки отчуждения. Поэтому представлялось возможным указанные неточности исправить при составлении юридически грамотных описей подлежащих продаже с торгов недвижимых имуществ. В целях устранения промедления в составлении описей следовало, не ожидая истечения льготного срока, уже составлять их проекты, наряду с выяснением сведений о крепостных документах и данных о лежащих на имуществах запрещениях, долговых обязательствах. (Решения Совета 137 Немецкие поселения на периферии Российской империи министров от 25 октября 1916 г. о некоторых изменениях и дополнениях действующих узаконений об ограничении неприятельских землевладения и землепользования проясняли, какие статьи «Положения о взысканиях по бесспорным делам казны» должны применяться при производстве описей.) Действие постановления распространялось как на земельные участки, отведенные в порядке землеустройства, так и на недвижимые имущества, принадлежавшие отдельным лицам на праве личной или общественной собственности и на иных вотчинных правах. В описях как ликвидируемых в полном составе наделов и недвижимых имуществ мирских обществ (колоний) и товариществ, так и единоличной собственности, обязательно должны были быть точно указаны: а) крепостной акт владения имуществом; б) титул владения /на праве собственности, потомственного владения и т.д./; в) границы; и г) площадь описываемого имущества.31 Подробное перечисление построек в имении представлялось излишним. Следовало указать их общее число и особо – лишь сельско-промышленные постройки (мельницы, заводы, мастерские и т.д.). Сооружения и постройки в колониях, ликвидируемых в полном составе по закону 19 августа, в описи не вносились как не подлежащие отчуждению отдельно. Но заметим, что совместная продажа земли, построек и промышленных предприятий могла бы вести к обесцениванию в результате возможного отсутствия интереса покупателя к тому или другому. По вопросу о внесении в опись живого и мертвого инвентаря предписывалось руководствоваться ст. 229 «Положения о взысканиях по бесспорным делам казны», согласно которой следовало указать лишь общее количество сельскохозяйственных орудий и машин, домашнего скота для работ, запасов зерна и фуража. Далее, достаточно было указать лишь название колоний и селений, без поименного списка. В описях отчуждаемых имуществ товариществ следовало именовать всех совладельцев и указать доли каждого. Могли продаваться и отдельные доли. Недвижимые имущества могли быть проданы ниже оценки не только на втором, но и на первом торге. Поэтому подробная их оценка представлялась совершенно излишней, определялась общая сумма (с инвентарем, без указания отдельно оценки земли и построек, но не ниже оценки залога в отдельных случаях). Узаконение от 25.10.1916 об ограничении неприятельского землевладения вносило некоторые изменения в изложение 4 статей постановления от 19 августа. Так, согласно ст. 14, по оставлению за собою недвижимого имущества мирских обществ (колоний) Крестьянский Поземельный Банк должен был сообщить размер вознаграждения за приобретенные земли местному начальству для объявления всему обществу и для проведения обществом разверстки вознаграждения между всеми домохозяевами. Одновременно следовало составлять их списки с указанием, сколько причитается каждому из общей суммы, кто из них «обязан выселиться и кто от такой 138 Немецкие поселения на периферии Российской империи обязанности свободен и желает сохранить за собою принадлежащее ему право в отчужденных землях, причем не заявивший о желании сохранить означенное право показывается выселяющимся».32 Эта статья очень важна для понимания и интерпретации проблемы депортации. Итак, циркуляр нацеливал на заблаговременное собирание всех необходимых сведений для составления проектов описей и оценок, чтобы по истечении в 1917 г. сроков для добровольного отчуждения имущества колонистов составить опись и оценку «без всяких затруднений в кратчайший срок» и провести торги при губернских правлениях «без малейшего промедления». В заключение кн. Орлов высказал в циркуляре уверенность, что «в сознании государственной важности своевременной ликвидации немецкого землевладения все подлежащие правительственные учреждения и должностные лица несомненно объединятся в дружной совместной работе, отнюдь не допуская при взаимных сношениях всяких излишних формальностей и тем самым общими силами успешно без промедления выполнят возложенную на них государственную задачу ликвидации немецкого землевладения в Кавказском крае».33 Однако данной надежде не суждено было сбыться, хотя на страже государственных интересов администрация края стремилась к точному исполнению этой задачи. Еще в январе 1917 г. Макаров выяснял обстоятельства расхождений в количестве надельной земли обществ селений Александровского и Марьинского (б. Александерсдорф и Мариенфельд) и получил исчерпывающий ответ от начальника Тифлисского управления Земледелия и Государственных имуществ Павловского. МВД переслал 4 января 1917 г. материалы обсуждения Особым Комитетом вопроса о порядке расчета с Крестьянским банком для ознакомления наместнику и через него – губернаторам, а также решение Комитета о размере вознаграждения опекуна.34 По решению Совета министров о распространении ликвидационных узаконений 1915 г. на ряд регионов империи, утвержденному императором 6 февраля 1917 г., упомянутые выше ст. 351 и ст. 2749 заменялись. Под действие новой статьи попадали теперь российские подданные из германских и австрийских выходцев не только в приграничной полосе, но «во всех местностях Кавказского края» (а решением Совета министров от 8 февраля – и в Ставропольской губернии). В срок не отчужденные внегородские имущества должны были начать продаваться с публичного торга.35 Такие решения не могли оставить немецкие поселения безучастными. Однако положение было неожиданно спасено. Социальные потрясения в феврале 1917 г., отречение Николая II от престола и крушение самодержавия, переход власти в руки Временного правительства остановили практическое решение в крае поставленной задачи. Вызванный в Ставку наместник Кавказский вел. кн. Николай Николаевич 7 марта вынужденно покинул Тифлис, как оказалось, навсегда. 11 марта глава Временного правительства князь Г.Е. Львов подписал постановление 139 Немецкие поселения на периферии Российской империи правительства о приостановлении исполнения всех ликвидационных узаконений (в отношении выходцев) до пересмотра их Учредительным Собранием.36 В послании от 22 марта 1917 г. за № 45 Макаров запрашивал из Баку вице-директора канцелярии наместника Н.Г. Келарева о дальнейшем ходе дела ликвидации. А именно – «должна ли продолжаться ныне ликвидация немецкого землевладения на прежнем основании» с учетом появившихся в печати сведений о намерении правительства предоставить немецким колонистам льготы в изменение законоположений о ликвидации их имущества? Он сообщал, что сроки добровольного отчуждения имущества колонистов в крае частью истекли или скоро истекают, и полагал нужным воздержаться от каких-либо сношений с местными властями по делу ликвидации неприятельского землевладения «впредь до получения разъяснений».37 Заметим, что Особый Комитет по борьбе с немецким засильем, утратив с февраля влияние и компетенцию, фактически прекратив свою деятельность, был ликвидирован постановлением Временного правительства от 14 июля 1917 г. Напряженная работа кавказской администрации и рвение ее к выполнению в срок задачи «государственной важности» – при всей сложности координации действий (Тифлис-Баку) ввиду новых распоряжений правительства и ряда дополнений к узаконениям 1915 г. – принесли определенные плоды на огромной территории. Но состоявшиеся на Кавказе в 1915-1917 гг. отчуждения и публичные торги затронули в основном владения иностранцев (подданных воюющих держав), в частности, недвижимое имущество германских подданных. Ликвидационное законодательство не успело со всей силой обрушиться на немцев-колонистов в Тифлисской губернии. Только колония Петровка у крепости Карс была ликвидирована уже в 1914 г. Таким образом, в целом судьба хранила 7350 (а всего в Закавказье – свыше 12 тысяч) этих верноподданных России, которые, несмотря на усиленный надзор и антинемецкий настрой местных властей, обиды, страх за детей и будущее, пытались поддерживать свое хозяйство и выжить. Одновременно они внесли добровольные пожертвования фронту – деньгами, подарками, вином, содержанием лазарета в Екатериновке (б. Екатериненфельд). Часть немецких колонистов находилась в русской армии. Последствия войны губительно отразились на жизни поселений немцев, приведя их хозяйства в расстройство и упадок. Но они выстояли, разделив участь всех российских немцев, выжили. По данным сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г., в Тифлисском уезде проживало 3085 этнических немцев, они имели 83 частновладельческих хозяйства, а в Борчалинском уезде – 3615 человек, среди них 122 частновладельческих хозяйства. Из упоминаемых в переписи немецких поселений – Александровка, Ормашен, Александровское, Петерсдорф, Мариенфельд, Фрейденталь, Асуреты и Екатериновка – два послед140 Немецкие поселения на периферии Российской империи ние были наиболее крупными. В Асуретах число бывших колонистов составляло 1 525. В Екатериновке проживало 2 718 немцев, совместно с грузинами, армянами, татарами, айсорами, русскими – всего числилось 3 659 жителей.38 Тяжелое военное время, притеснения администрации, экономический урон, психологическая драма и борьба за выживание, наличие многих беженцев изменили характер и судьбу немецких поселений. Итак, реализация узаконений 1915 г. по ликвидации немецкого землевладения и землепользования имела на Кавказе свои особенности. Более объективное и полное освещение проблемы дает рассмотрение ее в рамках всего Кавказского наместничества (с учетом особого положения Ставропольской губернии, не входившей в него). В советское время в Грузии возникло несколько дочерних отселков, ряд поселений были вновь переименованы: Александердорф – в Либкнехтдорф, Катариненфельд – в Люксембург, Елизабетталь – в Асуреты, Александергильф – в Розенберг и т.д. Потомки колонистов помнят родные места.39 Примечания 1 Вердиева Х.-Ю. Немцы Северного Азербайджана в годы первой мировой войны // Немцы России и СССР: 1901-1941 гг. Матер. Межд. науч. конф., Москва, 17-19 сентября 1999 – М.: Готика, 2000 – С. 63-70; Зейналова С. Немецкие колонии в Азербайджане... С. 86-100 и др. 2 Манджгаладзе Г.Х. Немецкие колонисты в Закавказье... С. 192. 3 Сведения о культурно-экономическом состоянии колоний… С. 6. См. также по Елизаветпольской губернии: Зейналова С. Ук. соч. С. 92-93. 4 Гумбатова Т. Жизнь немцев-колонистов... С. 144-145 и 151. (Сноска автора: Госуд. истор. архив Азерб. Респ. /ГИААР/. Ф. 508. Оп. 1. Д. 436.) 5 Собрание узаконений и распоряжений правительства (СУРП). 1915. Отд. первый. 1-е полуг. № 39. С. 566-568. Там же. Отд. первый. 2-е полуг. № 366. С. 3545-3556. 6 Кавказский край включал в себя губернии и области Закавказья, Черноморскую губернию, Кубанскую и Терскую области Северного Кавказа. Выделившаяся в мае 1899 г. в самостоятельную, Ставропольская губерния не являлась пограничной, но входила с августа 1914 г. в состав Кавказского военного округа, и губернские власти добивались распространения ликвидационных законов также на ее территорию. См.: ПСЗ-III. Т. 19. Отд. 1. № 16841. 7 НАГр. ЦИА. Ф. 243. Оп. 5. Д. 1027. Л. 18, 21. 30-31, 57. 8 Данилов Ю.Н. Великий князь Николай Николаевич – М.: Вече, 2007 – С. 327, 328. 9 НАГр. ЦИА Ф. 224. Оп. 1. Д. 1. Л. 2. 10 Там же. Оп. 1. Д. 2. Л. 34; Кавказ (Тифлис). № 68. 1916. 11 Там же. Лл. 34 об., 35. 12 Там же. Лл. 48-48 об.; Ф. 243. Оп. 5. Д. 1027. 13 Там же. Л. 49 об. При этом прилагалось отношение Особого межевого присутствия от 21 апреля за № 3300, которое свидетельствовало, что и по Елизаветпольской губернии немецкие колонии, пользующиеся одинаковыми правами на казенно-на- 141 Немецкие поселения на периферии Российской империи дельные земли с грузинскими, замежёваны не за колонистами, а за казенным ведомством. 14 Там же. Л. 50. 15 Там же. Л. 50 об. 16 ПСЗ-I. Т. ХХIХ. № 22410. См.: Чернова Т.Н. Из истории становления немецких поселений... С. 391-392. 17 НАГр.ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 2. Л. 53 об. 18 Там же. Д. 1. Л. 65. 19 Там же. Л. 153. 20 Там же. Д. 1. Лл. 35, 73. 21 СУРП. 1916. Отд. первый. 2-е полуг. № 200. С. 2021-2022. 22 Бобылева С.И. Материалы Особого Комитета как источник по истории судеб немецкого населения периода Первой мировой войны // Немцы России: социальноэкономическое и духовное развитие 1871-1941 гг. Матер. 8-й межд. науч. конф. Москва, 13-16 октября 2001 г. – М., 2002 – С. 495-505. 23 СУРП. 1916. Отд. первый. № 156. С. 1511-1513. К сожалению, в новейшей историографии встречается мнение считать датой создания Особого Комитета 1 июня 1916 г. (вместо 22 марта). 24 НАГр. ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 1. Л. 170. 25 СУРП. 1916. Отд. первый. 2-е полуг. № 233. С. 2318-2322. (Собр. узак. и распоряж. правительства от 1 сентября 1916 г. № 233, ст. 1869) 26 НАГр. ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 1. Л. 118. 27 Там же. Л. 163. 28 Там же. Лл. 55, 135. 29 СУРП. 1916. Отд. первый. 2-е полуг. № 247. С. 2410-2422. 30 НАГр.ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 1. Лл. 139-142. 31 Там же. Л. 140 об.; СУРП. 1916. Отд. перв. 2-е полуг. № 304. С. 3047-3049. 32 СУРП. 1916. Отд. первый. 2-е полуг. № 304. С. 3049. 33 НАГр. ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 1. Л.. 142. 34 Там же. Д. 2. Лл. 118-118 об. и Д. 1. Л. 155. 35 СУРП. 1917. Отд. первый. № 39. С. 397-400. 36 СУРП. 1917. Отд. первый. № 62. С. 558-560. 37 НАГр. ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 1. Л. 151. 38 Сельскохозяйственная и поземельная перепись 1917 г. Изд. ЦСУ – Тифлис, 1922 – С. 96, 135, 137, 706, 751, 760. 39 См.: Марксхайм (Марксгейм), Гоффнунгсталь – 92 чел., Грюнталь – 120 чел., Штайнфельд – 95 чел., Визенталь (Визендорф) – 86 чел. Были перименованы: Александердорф – в Либкнехтсдорф, Александергильф – в Розенберг, Мариенфельд (Петерсдорф и Фрейденталь) – в Розенфельд, 531 чел., Катариненфельд – в Люксембург, 2713 чел., Елизабетталь – в Асуреты, 2128 чел. Всего в Грузинской ССР было 18 немецких поселений. 142 Немецкие поселения на периферии Российской империи Заключение Испытав на себе недоброжелательное отношение администрации Кавказского наместничества, страх за непредсказуемое будущее, закавказские немцы-колонисты (как их называли в документах), эти верноподданные и «убежденные монархисты», не случайно с облегчением, как и другие этнические немцы в империи, встретили весть о Временном правительстве. 9 марта 1917 г. в Тифлисе было создано Закавказское правительство – Особый Закавказский Комитет (ОЗАКОМ), который от имени Временного правительства должен был заниматься «устроением края» на основах, объявленных в декларации от 6 марта. В отличие от Сибирского комиссариата, ОЗАКОМ имел задачей и «налаживание гражданского управления в областях, занятых по праву войны на Кавказском фронте».1 Стремление немцев в новой жизненной ситуации защитить свои интересы вело к политическому пробуждению (после десятилетий спокойной аполитичной мирной жизни), к активизации их общественной деятельности. Внутриполитическая обстановка в стране и в крае и пережитое в военные годы всколыхнули национальное самосознание немцев, проживавших на Кавказе. Так, в конгрессе представителей немецкого населения, проходившем в Москве 20-22 апреля 1917 г., среди 86 делегатов были участники из немецких колоний Елизаветпольской, Тифлисской, Ставропольской губерний и Кубанской области. 14 мая состоялся первый Краевой съезд делегатов «российских граждан немецкой национальности Закавказья», на нем присутствовали представители почти от всех немецких колоний, был избран Краевой комитет с центром в Тифлисе (предс. Э. Бернштейн). Делегаты поддержали идею создания и учреждения Всероссийского Союза российских граждан немецкой национальности, высказались за создание местных комитетов, с целью сбора информации о колониях и оказания им помощи, сближения с городским немецким населением. Вскоре в немецких поселениях Закавказья были созданы местные комитеты. Так в их жизни появилась новая структура – национальный комитет. Краевой комитет отстаивал право колонистов на создание отрядов самообороны осенью 1917 г. и другие их интересы. Вооруженные винтовками отряды несли охрану безопасности жителей в колониях «по обстоятельствам переживаемого времени», в целях самосохранения. Краевой съезд делегатов наметил векторы общественно-политической работы по сплочению немецкого населения края. Закавказский Национальный немецкий совет являлся общественно-политическим органом, объединявшим сельское и городское немецкое население, выражавшим его общие интересы, защищавшим его права. На заседаниях совета обсуждались насущные вопросы экономического и культурного развития поселений, немецкой школы и т.д. Совет имел свой печатный орган, реанимировав в 1918 г. в Тифлисе газету „Kaukasische Post“. 143 Немецкие поселения на периферии Российской империи Период деятельности Особого Закавказского комитета (председатель Б. Харламов), признавшего Октябрьский переворот в Петрограде, оказался кратким. Поскольку события в столице оказались полной неожиданностью для народов Закавказья, в целом реакция на них была неоднозначной. 14 ноября ОЗАКОМ провел выборы в Учредительное собрание и объявил о самороспуске. Представители Союза немецких граждан Бернштейн и Бюль были избраны в собрание при поддержке Партии умеренных социалистов Грузии.2 28 ноября был создан Закавказский Комиссариат (большевики не участвовали) – региональное временное правительство, искавшее пути к заключению перемирия с Турцией (под вопрос были поставлены Карс, Аджария-Батуми, Ардахан). Сложность общей ситуации в регионе нагнеталась сохранением военного положения; Турция, Англия, Германия, Россия – каждая имела здесь свои интересы. (3 марта 1918 г. Советская Россия подписала сепаратный Брестский мирный договор; российским немцам было дано право возвращения на историческую родину в течение 10 лет после его ратификации. Кавказу он принес восстановление границ, существовавших до русско-турецкой войны 1877-1878 гг.) Политическое противостояние в Закавказье достигло апогея. С разгоном Учредительного собрания в России в январе 1918 г., в Тифлисе было объявлено о созыве парламента. По словам лидера грузинских социалистов Н. Жордания, они «остались одни и должны были думать о себе».3 10 февраля 1918 г. был открыт Конгресс Закавказского сейма. (Митинг-протест большевиков в Александровском саду Тифлиса против созыва Сейма был обстрелян.) Закавказский Сейм (председатель Н. Чхеидзе) не одобрил Брестский договор, принял решение о продолжении войны с Турцией. (Успехи и экспансия Турции, настаивавшей на отделении Закавказья от России, встревожили остальные державы.) В апреле Сейм объявил о создании единой независимой Закавказской Демократической Федеративной Республики (ЗДФР). Однако все труднее было решать собственные национальные проблемы в ее рамках. По решению Грузинского Национального совета Грузия оказалась в сфере влияния Германии. Заседания Исполкома Грузинского Национального совета 24-25 мая (предс. Н. Жордания) практически подготовили самороспуск Сейма. 26 мая 1918 г. Грузия Актом о независимости декларировала миру образование Демократической республики (продержавшейся до февраля 1921 г.).4 Затем 28 мая последовало провозглашение Азербайджанской Демократической республики (просуществовавшей до 28.04.1920). Образование их открывало новую главу в жизни немецких поселенцев в Закавказье. Так столетняя история сосуществования «без границ» закавказских немецких колоний в Российской империи – теперь грузинских и азербайджанских – обретала новые контуры и содержание. Продолжение ее в абсолютно новых условиях в советский период, депортация в 1941 г. и возвращение из Казахстана части выселенных «кавказских немцев», их мес144 Немецкие поселения на периферии Российской империи то и роль в современной Грузии, общественный резонанс объединения немцев „Einung“ (с 1992 г.) и деятельности лютеранской Церкви Примирения в Тбилиси и т.д. – эта поблематика ждет своего исследователя. Принятые в 1817-1818 гг. российским правительством немецкие переселенцы обрели на Кавказе вторую родину и оставили глубокий след в развитии региона. Пройдя свой специфический путь адаптации и частичной интеграции, сохранив свою религию, язык, культуру, традиции, этот небольшой по численности анклав этнических немцев среди сельского населения Закавказского края был очагом высокой культуры в аграрно-экономической и общественной сферах. Ретроспективный взгляд на основе совокупного анализа новых документальных источников и научной литературы позволяет сделать следующие заключения: 1. Немецкие переселенцы смогли выстоять, выжить и показать динамичное развитие хозяйства благодаря трудолюбию, привнесению своих навыков, удачной специализации колоний и, не в последнюю очередь, льготам и постоянной многолетней поддержке государства. 2. Статус колониста, дарование прав и свобод, в частности, в области вероисповедания, родного языка, образования, внутреннего управления колоний, обеспечивало равноправие немцев наравне с другими подданными империи. 3. Развитие производственных и общественно-культурных связей колонистов способствовало эволюции отношений с полиэтничным местным, христианским и мусульманским миром, трансформации от замкнутости к деловым контактам, при сохранении связующих нитей с прародиной и фактическом отсутствии их с анклавами поселений российских немцев. 4. Специфика управления духовными делами, влияние базельских пасторов, преодоление сектанства и раскола в общинах немцев-евангелистов свидетельствовали о трансформации их религиозной жизни под ведением Колонистского Синода (вне консистории) и приверженности духу независимости. 5. Комплексное исследование системы управления колониями раскрыло диалектику зависимости ее от верхних и местных эшелонов власти, администрации и наместника, и своеобразие ее в неоднократно менявшейся структуре административных учреждений и ведомств в силу законодательных актов по управлению краем. 6. Впервые проведенный анализ усилий администрации по реализации узаконений 1915 г. о ликвидации недвижимого имущества, в частности землевладения немецких выходцев, показал несостоятельность этих замыслов, раскрыл общее и особенное в этом процессе в Тифлисской губернии, прерванном историческими событиями 1917 г. 145 Немецкие поселения на периферии Российской империи Примечания 1 СУ, 1917. Отд. 1, № 117. С. 633. См.: Айсфельд А. Автономистское движение // Немцы России. Энциклопедия. Т. 1 (А-И). – М.: «ЭРН», 1999. – С. 20; Fischer K.A. Die „Kaukasische Post“ – Leipzig, 1944. 3 Ментешашвили А. Распад Российской империи и Закавказье // Россия в ХХ веке. Проблемы национальных отношений. Под ред А. Сахарова, В. Михайлова. – М.: Наука, 1999 – С. 232-252. 4 См.: Джоунз С. (США). Грузинская демократическая республика: первое еврокоммунистическое государство? // Россия в ХХ веке. Историки мира спорят – М.: Наука, 1994 – С. 296-310; Paitschadse Dаwid. Die Rolle Deutschlands bei der Entstehung der ersten georgischen Republik (1918-1921). In: Georgien im Spiegel seiner Kultur und Geschichte… S. 55-64. 2 146 Немецкие поселения на периферии Российской империи При ложен и е История становления немецких колоний на Северном Кавказе. Северный Кавказ являлся неотъемлемой частью Кавказского края как в рамках административно-территориального и военно-политического управления, так и экономического развития данного региона в империи. Теоретическое осмысление проблемы проясняет неразрывную связь и целостность географии и истории, единое управление гражданской частью на Кавказе и одновременно – несхожесть ситуации и переселенческой политики правительства в Закавказье и на Северном Кавказе в дореволюционный период. Это обстоятельство позволяет выделить последний для изучения и выявления специфических особенностей многогранного процесса формирования немецкой диаспоры на Кавказе. Данный подход к рассмотрению объекта исследования как части целого углубляет возможности исторической интерпретации образования особой этнической группы (кавказские немцы и меннониты), их роли в «колонизации» в смысле освоения региона. Различные аспекты истории и культуры этнических немцев на Северном Кавказе разработаны в современной отечественной исторической науке с разной степенью глубины. Вопрос о возникновении здесь немецких и меннонитских колоний и хуторов отражен в новейшей историографии, дающей обзорное представление о ходе становления поселений.1 Сомнения вызывает представленная Т. Плохотнюк периодизация «немецкой колонизации» (три этапа с 1778 по 1920 гг.), огорчительны неточности в работе, допущенные в датах, географических названиях, фамилиях, сносках; освещение проблемы дано вне контекста региональной истории.2 Представляется не совсем корректным включение в регион Северного Кавказа имперского периода территории Области Войска Донского (это название введено в 1870 г., до того, с 1786 г., эта территория именовалась Землей Войска Донского), которая не входила ни в первое Кавказское наместничество, ни в Кавказский край. Область Войска Донского (ОВД) как административно-территориальная единица империи занимала свою нишу в административном устройстве. Собственное военно-административное управление и специфика более позднего, с 70-х годов ХIХ в., появления здесь немцев в статусе поселянсобственников объективно выделяют ОВД в отдельный объект исследования.3 Дополнительные сведения о немцах на Юге России содержит справочник Терещенко/Черненко.4 Следует упомянуть факт, что в современной исторической и краеведческой литературе порой отсутствует даже упоминание о немцах как составной части многонационального населения Северного Кавказа.5 Видимо, причина кроется не только в живучести стереотипов советской эпохи, в небрежении к истории дисперсно расселившегося этноса и его трагической судьбе или в этнической и политической напряженности 147 Немецкие поселения на периферии Российской империи в регионе, но и в слабой разработанности темы. К примеру, на сегодня не рассмотрены такие аспекты, как роль немцев в русской армии на Кавказе, в структуре развивающихся городов, в становлении торговли и промышленности края, положение немцев-поселян в годы революционной ломки и Гражданской войны. Ввиду необходимости конкретизации темы, выявление региональных особенностей и специфики поселения немцев и меннонитов в условиях этноконфессионального разнообразия северокавказского региона представляется актуальным, востребованным временем. Территория региона Северный Кавказ постепенно «прирастала» к Российской империи в результате ряда русско-турецких и русско-иранских войн. Соблюдая принцип историзма, следует непременно учитывать изменения геополитической ситуации на Кавказе, «текучесть» военно-административной географии и «подвижность» границ края. Трудно не согласиться с выводом коллектива авторов, что «разбирать историю дореволюционного Северного Кавказа в современных административных границах региона столь же нелепо, как говорить об „истории СССР времен феодализма”!»6 Для закрепления границы на реке Терек в 1735 г. была построена крепость Кизляр, и позже – Моздок (1763 г.), создана Моздокская оборонительная линия, возникали казачьи станицы. В результате русско-турецкой войны 1768-1774 гг., по КючукКайнарджийскому мирному договору, Россия получила выход к Черному морю, Керчь и земли до рек Ея и Кубань; была присоединена Северная Осетия и подтверждено возвращение Кабарды под сюзеренитет империи. Но проникновение империи на Кавказ нельзя изображать только в виде продвижения границ «по горам и долам», они вызывали изменения в укладе жизни общества, приобретали социокультурное и порой религиозное значение. Весной 1777 г. «новороссийский, азовский и астраханский» генералгубернатор князь Г.А. Потемкин представил Екатерине II докладную записку, план колонизации и свое видение экономического освоения Предкавказья, обосновав идею создания оборонительной линии. Для закрепления новой южной границы в 1777-1780 гг. создается Азово-Моздокская линия укреплений (10 крепостей), правый фланг которой переносится на реку Кубань, левый – до крепости Моздок. (Место расположения штаба линии и Кабардинского полка – крепость Св. Георгия, Георгиевская, откуда полковник Н.Н. Ладыженский руководил строительством линии.) Императрица повелела пространство на 500 верстах заселить Волгским (Волжским) казачьим войском, и по указанию кн. Потемкина было решено переселить на линию хоперских казаков с Дона и перевести часть регулярных войск. Это были первые шаги к активному заселению присоединенной территории, к освоению пограничья (фронтира) империи. В 1783 г. был издан манифест Екатерины II о присоединении Крыма и территории Кубанского и Таманского правобережья, принята под протекторат Восточная Грузия (Георгиевский трактат). В начале февраля 1784 г. для «единообразного управления кавказскими делами» было образовано наместни148 Немецкие поселения на периферии Российской империи чество, объединившее Саратовскую губернию с Кавказским краем под управлением командующего Кавказской линией П.С. Потемкина (двоюродного брата князя Потемкина-Таврического). Однако это скорее формальное объединение обширных территорий оказалось не способным решить назревшую задачу установления общероссийского управления. С целью скорее включить северокавказский регион в единую административную систему указом от 5 мая 1785 г. императрицей было учреждено Кавказское наместничество в составе двух областей – Кавказской и Астраханской (резиденция переносится из Астрахани в Екатериноград). В именном указе от 9 мая 1785 г. «О устройстве Кавказской губернии и области Астраханской» во главе наместничества был назначен П.С. Потемкин, а область Кавказская была названа губернией, несмотря на малочисленность населения.7 Так на Кавказе возникло первое наместничество. (В 1787 г. П.С. Потемкин отзывается на войну с Турцией, и новый командующий Кавказским корпусом генерал П.А. Теккели переносит резиденцию в г. Георгиевск.) Таковы вкратце предпосылки начавшегося массового переселения сюда казаков и крестьян, русских и малороссов для хозяйственного освоения огромной территории и защиты границ в условиях частых столкновений с горцами, «хищнических набегов» на станицы и кордоны Кавказской линии и проявлений непокорности местных горских и кочевых народностей (ногайцев, туркменов и др.). И поскольку казакам приходилось быть в боевой готовности, неотложной задачей стали раздача земель помещикам, военным, чиновникам и организация переселения сюда крестьянства из центральных губерний (ставка на крепостных крестьян не оправдала себя на практике). Важной вехой в этом направлении послужили рескрипт Екатерины II от 22 декабря 1782 г. «О раздаче желающим под поселение земель, составляющих обширную степь по линии Моздокской» (раздавать земли «без различия рода и звания тех желающих») и указ Сената от 18 декабря 1784 г., закрепивший законодательно переселение однодворцев.8 Статистика о результатах интенсивной переселенческой политики правительства отражает тенденцию, что открытие Кавказского наместничества (официально в январе 1786 г.) стимулировало переселение крестьян. Правительство изначально стремилось придать процессу крестьянской колонизации организованный характер (Указы от 1 июня 1785 г. «О доставлении ведомостей в Сенат о желающих селиться в Кавказском наместничестве…» и от 19 августа 1786 г. «О порядке переселения жителей из разных мест в Кавказское наместничество»), определяя условия для новопоселенцев и полномочия наместника.9 Однако на местах не успевали с организацией приема переселенцев, межеванием земли и т.п.; именным указом от 24 февраля 1788 г. ­Генерал-прокурор объявил даже временно приостановить переселения казенных крестьян в южные приграничные губернии «до будущего повеления».10 Не удалось избежать наплыва самовольно прибывших. Во исполнение Высочайшего указа от 31.01.1788 о мерах пресечения стихийных переселений 149 Немецкие поселения на периферии Российской империи Правительствующий Сенат требовал от наместника Потемкина сообщать о всех беспаспортных, беглых, «кои сами собою пришли в Кавказскую губернию». 30 сентября 1788 г. вышел сенатский указ: всех самовольных переселенцев непременно вернуть, а беглых крестьян приписать к казенным поселянам наместничества, с зачетом в рекруты, по соглашению с помещиками.11 Намеченное в 1785 г. переселение в наместничество тысяч государственных крестьян из внутренних губерний растянулось на десятилетия. Формально переселение их носило добровольный характер, но главной причиной тому была нужда в земле. По 1790 г. количество крестьянских поселений увеличилось с 19 до 38 (с населением в 25450 душ м.п.)12. В этой связи утверждение о том, что первые немецкие поволжские переселенцы появились в регионе в 30-40-е годы ХIХ в. задолго до русских крестьян, является явно ошибочным.13 (Видимо, автор исходил лишь из реформы 1861 г. об отмене крепостного права, без учета переселения казенных крестьян.) Появление в степном Предкавказье немцев с Поволжья относится к концу ХVIII в. Но в количественном отношении их приток абсолютно не сопоставим с тысячами переселяемых. Да и сам факт неудачной попытки поселения здесь колонистов вряд ли следует интерпретировать как явление «немецкой колонизации Северного Кавказа» и ее первый этап. Идея и план переселения «колонистов с луговой стороны Волги на линию, заводимую между Моздоком и Азовым», были изложены генерал-прокурором А.А. Вяземским (по устному согласованию с Г.А. Потемкиным) в Высочайше утвержденном докладе от 27 октября 1778 г. и одобрены императрицей резолюцией «Быть по сему». Причем расходы по переселению предусматривалось возложить на Канцелярию опекунства иностранных. Доклад стал первым правовым актом о поселении немцев на Кавказе.14 Но ни ожидавшегося Высочайшего указа по этому поводу, ни разработки соответствующей программы, ни распоряжений Правительствующего Сената по ее реализации так и не последовало. Скорее план следовало бы охарактеризовать как пролог, как «декларацию о намерениях», т.к. правительство было всецело поглощено решением главной задачи времени – укреплением границы путем «приласкания» и усмирения местных народов и интенсивным переселением казачества и крестьянства. Вопросы казачьей и крестьянской колонизации Северного Кавказа во второй половине ХVIII-ХIХ вв. глубоко и детально освещены в исторической литературе. В частности, аспект заселения Северо-Западного Кавказа, формирования Черноморского войска, получившего (грамота от 30 июня 1792 г.) земли на Тамани и правобережной Кубани, подчиненные управлению Таврического губернатора (переселение казаков бывшей Запорожской Сечи, отчасти с Дона, и приток беглых). Мы затронем лишь отдельные стороны и результаты государственной переселенческой политики и соответствующего законодательства с целью сопоставления. Только на общем фоне казачьекрестьянской колонизации можно рассматривать переселение на Северный 150 Немецкие поселения на периферии Российской империи Кавказ немцев. Интересен вопрос, насколько объективна интерпретация поселения здесь немцев, греков, болгар и др. как колонизации. Рассмотрение в историографии трех этапов «немецкой колонизации» Северного Кавказа с эпохи Екатерины II по 1920-е годы советской власти включительно представляется весьма схематичным, если не сказать надуманным. Маркировка первого ее этапа 1778 годом противоречит собственному утверждению Т. Плохотнюк, что «до начала ХIХ в. в пределах Кавказской губернии не возникло ни одной самостоятельной немецкой колонии».15 Действительно, от одобрения Екатериной II доклада Вяземского до реалий образования первых немецких колоний был весьма долгий путь почти в 40 лет. Факт, что их образованию предшествовало обсуждение на высшем уровне возможности переселения немцев-колонистов из Саратовской губернии, можно рассматривать лишь как предысторию вопроса. В хронологических рамках 1778–1917 гг. (падение империи) может быть выделен ряд важных по исторической значимости промежуточных дат и этапов в процессе формирования немецкой группы населения в регионе.16 Причины и предпосылки миграций поволжских немцев на Северный Кавказ – в Кавказскую губернию – в совокупности многообразны. Начальный этап реализации идеи их переселения непосредственно связан с назревшими внутренними проблемами саратовских колоний и совпал по времени с учреждением Кавказского наместничества. Все противоречия, вызванные нехваткой земли, разорением колоний ввиду набегов кыргыз-кайсаков и последствий «пугачевщины» и неурожаев 1774 и 1778 гг., ростом долговой зависимости, казались разрешимыми в русле государственной переселенческой политики в северокавказском направлении. Выход из тяжелого экономического положения для Караманских и Тарлыцких колоний виделся в переселении. Обстоятельства толкали на побеги из колоний и самовольное переселение ввиду отсутствия планомерного и организованного. У государства на первом плане были фискальные интересы, забота о выплате колонистами казенного долга.17 Роль стимула в развитии переселенческого движения немцев на Кавказ сыграл именной Высочайший указ (инициированный Канцелярией опекунства иностранных) от 18 апреля 1775 г. «О разборе поселенных около Саратова колонистов и об учинении им ссуды». Он регламентировал процедуру увольнения из колоний «неспособных» к землепашеству поселенцев и предусматривал выдачу им паспорта сроком на 1 год. (Ранее Саратовская Контора опекунства неохотно отпускала колонистов по временным паспортам сроком до полугода.) Все признанные неспособными в числе 318 семей (504 муж. и 415 душ ж. п.) были распущены по городам «упражняться в разных по их способности работах и получаемыми за то деньгами возвращать казенный долг». В отношении других в п. 1 указа сказано: «всех способных снабдить в последний раз потребным к земледелию и пропитанию до урожая» и подчеркивалось, чтобы каждый (п. 4) старался трудами своими и «не полагал 151 Немецкие поселения на периферии Российской империи надежды на казенное вспоможение», ибо «ссуды им уже чинено не будет».18 При проведении тщательной ревизии колонистских хозяйств было выявлено 224 семьи, имевших ремесленную специальность, не находившую спроса в колониях. 28 августа Контора получила указ Канцелярии опекунства иностранных о порядке выявления таковых самими сельскими обществами, правда, критерии определения «неспособности» были весьма размыты. Как отмечал в отчете по ревизии правобережных колоний осенью 1775 г. Главный судья Саратовской конторы опекунства д. ст. сов. М.М. Лодыжинский, отдельные колонисты «показывали себя неспособными по собственной своей воле и единственно только для того, чтобы выттить из колонии».19 Получая годичный паспорт, колонисты были обязаны возвратить остававшиеся на них долги через Канцелярию, Контору или ближайшие «правительственные» учреждения. Таким образом, 1775 год явился своеобразной вехой в жизни поволжских колонистов. Видимо, и это подвигло Вяземского к идее о переселении их на Кавказскую линию. С другой стороны, Екатерина II, заинтересованная в скорейшем развитии нового края, в частности городов, повелевала в рескрипте от 9 мая 1785 г., п. 4 : «Желающим из иностранных поселившихся в Саратовском наместничестве, для удобнейшего отправления торгов и ремесел их, поселиться в городах Кавказской губернии, дать в том дозволение на основании Городового Положения» (принятого 21 апреля 1785 г.).20 Вслед за этим 14 июля 1785 г. последовал екатерининский Манифест «О дозволении иностранцам селиться по городам и селениям Кавказской губернии и отправлять беспрепятственно торги, промыслы и ремесла свои». Манифест заверял, что край «представляет надежное убежище и пользу для всех иностранных, кои по городам и селениям сея губернии пожелают основать свое жительство», и гарантировал свободу вероисповедания и освобождение на 6 лет от всякой государственной подати.21 Как правовой акт этот документ четко определял положение данной категории переселенцев (вне статуса колониста), давая зеленый свет для деятельности их на льготной основе в области торговли, ремесел и промыслов, что было важно для развития городов, но не совсем адекватно колонизации, освоению земель. Выехавшие с Волги из числа «неспособных» к землепашеству колонисты проживали в различных городах империи, долг с них стали собирать по месту их жительства. Роспуск «неспособных» колонистов продолжался вплоть до 1797 г. К тому времени было распущено еще около 300 семей, из них 50 семей – согласно рескрипту от 9 мая 1785 г. на имя П.С. Потемкина – переселились в города Кавказской губернии. Историками упоминается также факт проживания в 1789 г. при Можарах 347 немцев из Саратовской губернии. В отношении их 1 июля 1794 г. был издан Сенатский указ «О воспрещении находящимся в Кавказском наместничестве колонистам, без ведома начальства и без письменного вида, отлучаться от своих жилищ в другие места или губернии».22 152 Немецкие поселения на периферии Российской империи Данный документ проливает свет на положение этих первых переселенцев, откликнувшихся на «позыв» колонистам, «перейти в новые заводимые города Кавказской губернии в купечество, в мещанство, цеховые» при условии, чтобы долг их был выписан и сообщен в эту губернию. На призыв (по предписанию от 17 июня 1785 г. наместника Потемкина Саратовской казенной Палате) явилось из разных колоний ремесленников и хлебопашцев 74 семьи (183 м.п. и 164 ж.п.). Они были отправлены для поселения на земли в урочище Можары Моздокского уезда (в Кавказскую казенную палату были даны сведения о числе душ, их возрасте, о семьях и состоящем на них казенном долге около 32 692 руб.). При осмотре казенных поселений на Кавказской линии Директор экономии в июне 1791 г. никого в поселении из саратовских колонистов не нашел. Одни вернулись на прежнее жительство или ушли в посторонние губернии; другие пребывали по городам Кавказской губернии «на промыслах по даваемым билетам», т.к. на назначенном месте «по неудобности расположения» обзавестись домоводством не смогли. Уже в 1787 г. 20 семей, 72 человека, просили лично Директора экономии об отправлении их на Волгу. А поскольку одни явились самовольно, а другие с паспортами на год для жительства в городах Кавказской губернии, требовались повеление Кавказского наместника и отзыв Воронежского и Саратовского генерал-губернатора Черткова о согласии оставить их на жительство в Саратове. Пока шла чиновничья волокита, в 1789 г. еще 10 семей явилось с той же просьбой. Также стало явным (из сообщений Саратовской казенной палаты в Правление Кавказского наместничества), что часть переселившихся уклонилась от уплаты казенного долга, а их недоимки пали на оставшихся колонистов. По согласованию с Чертковым, самовольно вернувшихся 109 человек, которые уже обустроились и выплачивали недоимку, решено было оставить «в соблюдение казенной пользы». Так, по прошествии ряда лет, 1 июля 1794 г., в Сенате слушали рапорт Кавказского наместнического Правления по вопросу о переселенцах. Поскольку Кавказская казенная палата, без полномочий исключить колонистов из наместничества, была озабочена о «сыску разбежавшихся» и настаивала на возврате их в Кавказскую губернию, она и представила этот вопрос для решения Сенату. Последовало распоряжение: всем губернаторам по просьбе Кавказской казенной палаты – с приложением поименного списка – сообщить о беженцах Правлению наместничества, чтобы собрать от каждого беженца письменное заявление, в какой именно из двух губерний он был намерен остаться; следовало выяснить также о желании их остаться в городах или уездах. Кавказскому наместническому Правлению требовалось подтвердить пришлым, чтобы впредь без уведомления начальства и без письменного виду они не могли отлучаться от места проживания «под опасением в противном случае строгого за то взыскания». Такова история первоначальной попытки переселения немецких колонистов с Волги, отразившая этап его зарождения, позицию и стремление правительства пресечь и удержать под контролем их самовольные отлучки и передви153 Немецкие поселения на периферии Российской империи жения. Канцелярией опекунства иностранных отнюдь не предусматривалась трата своих средств на организацию переселения немцев на Кавказ. Перемены в сфере верховной власти и управления, как и в военно-политической обстановке в регионе на рубеже веков, не могли не наложить отпечаток на дальнейший ход массовых миграций. Прежде всего, с приходом к власти Павла I в 1796 г. наместничества как административная единица были упразднены. Территория Кавказского наместничества стала Астраханской губернией, из которой осенью 1802 г. вновь была выделена Кавказская губерния (центр город Георгиевск).23 Вхождение в 1801 г. в состав империи Восточной Грузии привело к организации на Кавказе российской системы управления (центр город Тифлис): власть Главнокомандующего и Главноуправляющего Грузией простиралась и на Северный Кавказ. Так, в 1822 г., на основе реформы генерала А.П. Ермолова, Кавказская губерния была преобразована в область (центр город Ставрополь). Согласно Высочайше утвержденного 6.02.1827 Учреждения для управления Кавказской областью (к которой причислялись и земли Войска Черноморского), она «состоит под одним Главным управлением Грузии», которое вверяется Главноуправляющему в Грузии (Часть 1, §§4 и 8). Он был и высшей местной инстанцией по решению вопросов внутренних инородцев и иноземцев. Об этом следовал сенатский указ Ермолову.24 Лишь кратковременно, в годы административной реформы 1840-1844 гг., Северный Кавказ выпадал из этой орбиты. С образованием Кавказского наместничества (с центром в Тифлисе) власти наместника был подчинен весь Кавказ. В рескрипте от 10.01.1845 наместнику кн. М.С. Воронцову было четко сказано: «К общему составу гражданского на Кавказе управления присоединить и область Кавказскую».25 В руках Кавказского наместника государя сосредоточивалась вся военная и гражданская власть, в том числе решения относительно поселения в крае немецких колонистов. В этих условиях в начале XIX в. начался второй, более результативный, но опять не сравнимый с казачье-крестьянской колонизацией, этап переселения немцев на Северный Кавказ. Притягательным магнитом стала Шотландская колония, основанная миссионерами Эдинбургского общества с целью миссионерской деятельности. Первая иностранная колония на Северном Кавказе, известная как Шотландская, позже – Кар(р)ас (сегодня поселок Иноземцево), возникла в районе гор Бештау. Доклад министра внутренних дел В.П. Кочубея был утвержден 22 ноября 1802 г. Александром I. С разрешения миссионерам Г. Бронтону и А. Петерсону основать колонию у крепости Константиногорской, ей выделялась казенная земля и разрешалось закупать детей горцев с целью постепенного обращения их в христианство. Видимо, в этом усматривался государственный интерес, в надежде привлечь горцев на свою сторону через посредство иностранных миссионеров с помощью насаждения христианства. «Высочайшей Грамотой от 25 декабря 1806 г.» император даровал колонистам землю, особые права, «выгоды и преимущества»: свободу вероисповедания, освобождение от всяких повинностей и 154 Немецкие поселения на периферии Российской империи податей на 30 лет (а по истечении срока платить по 15 коп. в год с занимаемой десятины), от воинской и гражданской службы, внутреннее самоуправление. Согласно Грамоте, колония могла пополняться и другими колонистами, что открывало путь для переселения сюда саратовских немцев.26 В 1809-1810 г. в Саратовскую контору за разрешением на переселение обратились 25 семей, а пока вопрос выяснялся в МВД, 30 семей самовольно переселились в Шотландскую колонию, гонимые безземельем и привлеченные новыми льготами. За ними потянулись и другие. Но, как следует из «Прошения» старшины колонии А. Патерсона в МВД (О.П. Козодавлеву), в 1811 г. часть семей возвратилась в Саратовскую губернию, опасаясь оставаться в Шотландской колонии ввиду частых «воровских набегов» кабардинцев и черкессов (угон скота, лошадей, разорение жителей). Воинское прикрытие колонии было увеличено до 35 человек. 30 сентября 1813 г. вышел Указ Е.И.В. о принятии колонии «в особенное попечение» Главноуправляющего ген. Н.Ф. Ртищева. Предписания МВД и Ртищева Кавказскому губернатору М.Л. Малинскому дать полную роту с пушкою для прикрытия и определить в колонию пристава свидетельствуют о серьезности ее положения.27 Тем временем для поволжских колонистов настали сложные времена: после 30 льготных лет они были обязаны «платить подати и службы земские нести, как прочие подданные Империи». С 1799 г. шло введение повинностей. Указом от 18.12.1808 колонисты были уравнены в фискальном отношении с казенными и удельными крестьянами, с 12.03.1812 – с другими слоями крестьянства. Одним из важных факторов, сдерживавшим процесс переселения, стала выплата в казну колонистского долга (государственных субсидий на обустройство), строго расписанного по колониям и по фамилиям. Колонистам запрещалось покидать колонии до его погашения, за чем строго следила Контора. Далее, появилась надежда получить земли на правом берегу Волги, не поднимая семьи на Кавказ. Правовая основа для переселения в Поволжье была отчасти заложена указами от 4 декабря 1797 г., 4 сентября и 12 декабря 1802 г. Однако реализация их началась лишь с 1816 г. и заметно затянулась. Вопрос этот подробно исследовал А.В. Воронежцев, отметив, что к 1867 г. удалось отселить лишь 44% избыточного населения.28 Таким образом, постоянно имелась значительная часть нуждавшихся в земле колонистов, многих из которых, несморя на сдерживающие факторы, не оставляло желание переселиться на ближний Кавказ. После относительного успокоения «долгое неудовлетворение колонистов обещанной дополнительной землей вновь вызывало в колониях стремление к переселениям, но на этот раз уже за пределы колоний», писал Я. Дитц.29 Поэтому трудно согласиться с утверждением, относительно колонии Каррас, что «причина появления первого самостоятельного немецкого поселения в Кавказской губернии была религиозной».30 К сдерживающим немецкую миграцию факторам следует также отнести периодические запреты на переселение в пограничные районы. Так, большой наплыв переселенцев, беспорядочное и самопроизвольное заселение, плохо 155 Немецкие поселения на периферии Российской империи поставленный учет, несвоевременное размежевание земель, страшная путаница в сфере земельных отношений вызвали потребность в 1812 г. (год нашествия Наполеона) приостановить ход миграций с целью уточнения количества казенных крестьян и пустопорожних земель. Кавказская казенная палата не принимала на водворение свыше тысячи крестьян. Власти следили, чтобы указ исполнялся. Сенат подтвердил запрет в 1817 г., сняв его только в 1823 г.31 Последовавший затем приток поселенцев ознаменовал очередной этап в истории освоения Северного Кавказа. Весьма интенсивные переселения сюда вызвали прирост с 1795 по 1858 гг. только учтенного ревизиями населения на 77,4% (значительно выше, чем в целом по стране – на 41,4%). Все население составило 930 тыс. человек, из них более половины переселилось из внутренних районов страны.32 Миграции немцев бледнели на этом фоне. Следует отметить один аспект, определявший специфику поселения их на Северном Кавказе. В отличие от инициированного А.П. Ермоловым переселения швабов из Вюртемберга в Закавказье, в первой половине ХIХ в. практически не была свойственна иммиграция немцев в Предкавказье. С. Чекменев совершенно правильно считал первопричиной этого нестабильное положение, столкновения с горцами, вылившиеся в долголетнюю Кавказскую войну (1817-1864 гг.).33 От набегов горцев не раз серьезно страдала Шотландская колония. К тому же изменился характер иммиграционной политики. Усилиями императора и правительства массовый приток зарубежных колонистов канализировался в другом направлении, в степи Новороссии, согласно указу Александра I от 20 февраля 1804 г. и «новым правилам» о приеме и водворении иностранных колонистов. Далее, указом от 5 августа 1819 г. переселение иностранных земледельцев в Россию было остановлено (в октябре русским миссиям за рубежом было запрещено выдавать переселяющимся паспорта).34 Эти сдерживаюшие факторы предопределили своеобразие первого периода «немецкой колонизации» Северного Кавказа, характерной чертой которого была незначительная внутренняя миграция этнических немцев. Сам термин «немецкая колонизация» употребляется здесь скорее условно. Первые очаги немецких поселений появились в Георгиевском уезде (Кавминводы) и у города Святого Крест (основан в 1799 г., современный город Буденновск) Моздокского уезда. В 1813 г., по сведениям старшины А. Петерсона, в Шотландской колонии было 166 жителей: 26 британцев, 17 горцев и 123 немца.35 Наглядно численное преобладание саратовских колонистов, однако не все из них, а лишь причисленные к колонии, получали право на привилегии. Это вызывало трения, усилившиеся после смерти Бронтона, когда во главе колонии стал Петерсон. Ситуация вела к разрыву: немцы вынуждены были начать выселение. Основой для этого послужило положение Комитета Министров от 29 сентября 1817 г. «О переселении Немецких колонистов из Шотландской колонии в город Святого Креста».36 Итак, вопрос вышел за рамки местного конфликта. Фискальные интересы требовали от правительства определиться с повинностями причис156 Немецкие поселения на периферии Российской империи ленных к колонии немцев (поскольку в Саратовских колониях они уже были уравнены с казенными крестьянами). В 1816 г. в МВД поступили сведения от Кавказского губернатора Малинского, что часть саратовских немцев вернулась на прежнее место жительства, а оставшиеся просили о переселении «по возникшим с миссионерами несогласиям» (отказ в членстве и равных правах) в окрестности города Св. Крест. В начале 1817 г. они сами обратились к министру Кочубею с просьбой о дозволении, представив письменное удостоверение жителей города о согласии принять их на поселение. В отзыве о своем согласии губернатор сообщил в МВД о самовольном переселении из колонии 13 семей. К тому времени относится предложение Козодавлева Ермолову пригласить немцев из Шотландской колонии поселиться в Грузии. Губернатор Малинский сообщил 29 июля 1817 г. министру, что оно не нашло отклика у колонистов (хотя были отправлены туда два поверенных), и поддержал переселение 88 немцев в Св. Крест. Он рассудил, что жителей города они в земле не стеснят и что мастеровые из колонистов поступили бы в цеховые, а земледельцы – в уездные поселяне, с условием исполнения всех повинностей. По положению Комитета Министров от 29 сентября 1817 г. повелевалось: отвести земли у города Св. Крест по 60 дес. на семью и уравнять поселенцев в податях и повинностях, исключая рекрутскую, с казенными крестьянами Кавказской губернии. Что касается управления, колонисты должны иметь особого смотрителя на своем содержании (по примеру Черниговских и Беловежских колонистов) и состоять в непосредственном ведении губернатора. Но конфликт не был разрешен окончательно. В письме-просьбе поверенного Шотландской колонии Я. Швагеруса Главноуправляющему Ермолову был поднят вопрос об отводе живущим в колонии немцам земли для поселения. Ермолов дал согласие. Последовало соответствующее предписание от 19 января 1819 г. командующему войсками на Кавказской линии генерал-майору К.Ф. Сталю (в Георгиевск). В рапорте от 30 мая Сталь подчеркивал «неоспоримое право» проживающих в Каррасе иностранцев «отойти от миссионеров для переселения в другое место». По данным Кавказской казенной палаты, в Георгиевском уезде было в наличии 147329 дес. свободной земли. Сталь избрал для поселения немцев место между горами Лысою и Горячею (которое было одобрено: «избранное Вами при самом Подкумке место нам необидно»), по 30 дес. на мужскую душу и в запас – для «приезжих семей и детей, ожидаемых народиться». Отправляя Ермолову в подлиннике прошение немцев из колонии Каррас от 3 апреля 1819 г. (с просьбой освободить их от отбывания «мирских тягостей» и разрешить воспользоваться, хоть с уплатою, лесом), Сталь высказал мнение назначить земли по 60 дес. на наличную семью и дать просимую охрану. К сожалению, документ не фиксирует название возможной колонии (Бетания или Константиновская?).37 Тем временем из Шотландской колонии вышла 21 семья и отселилась в город Св. Крест на указанные земли. Они присоединились к 13 перешедшим туда ранее немецким семьям (которые платили за землю городскому обще157 Немецкие поселения на периферии Российской империи ству армян* и одновременно Шотландской колонии), но оказались в сложной ситуации. Хотя всем 34 семьям в 1821 г. была отмежевана положенная норма земли (примерно 2 тыс. дес.), общество армян противилось допускать их к владению, а областное начальство по его необоснованным просьбам взыскало с колонистов якобы имевшуюся недоимку в сумме 8531 руб. 12 коп. В затруднительном положении колонисты обратились к министру внутренних дел Кочубею с просьбой снять эту недоимку (т.к. они её уже платили) и закрепить за ними отмежеванный участок. В отношении от 22 июня 1823 г. граф Кочубей уведомил об этом Ермолова.38 Этот пример проливает свет на изначальное отношение властей и местной администрации к «немецкой колонизации» региона. В письме Ермолову министр сетует, что на ежегодно повторяемые предписания МВД Кавказскому губернатору об исполнении положения Комитета Министров по обустройству немецких колонистов в министерстве так и нет никаких сведений о соответствующих распоряжениях местного начальства. Правда, министр был озабочен не только судьбой колонистов, но и мерами «для пользы казны». Он запросил подробные сведения: о ходе переселения колонистов из Шотландской колонии, «по предмету взыскания с них податей… и накопившейся недоимки», о причинах задержки отвода земли, без которой они не могли отбывать государственные подати и повинности. Итак, вопрос об обустройстве немцев вне Шотландской колонии рассматривался на высшем уровне, но ни четкой правительственной программы «немецкой колонизации», ни организационных мер по проведению таковой в широких масштабах не было, как и в последующие годы. Как переписка Ермолова о Шотландской колонии с начальником Кавказской области, так и последовавшая «по предмету нового устройства» ее переписка Министра внутренних дел А.А. Закревского с Главноуправляющим ген. И.Ф. Паскевичем засвидетельствовали углубление внутреннего конфликта в колонии. В августе 1828 г. Министр запросил отзыв Паскевича на свои предложения. В послании от 2 ноября Паскевич согласился оставить шотландских колонистов в их правах, но признать поселение саратовских колонистов близ курорта весьма полезным и, если нужно, нарезать им еще пустопорожних казенных земель. Он предлагал для прекращения всяких внутренних разногласий «разделить совершенно между ними земли и самое внутреннее управление», позволив саратовским немцам избрать своих общественных старшин; «позволить другим желающим колонистам там делать поселения», но без дарованных колонии преимуществ, поручить всех коло* Согласно «Высочайшей грамоте» Павла I от 28 октября 1799 г., армянам, выходцам из Дагестана, было предоставлено 12000 дес. земли (по 30 дес. на каждого поселенца) без всяких податей в казну. Имевшим склонность к ремеслам и торговле было дозволено основать город на месте, где старые Мажары, «с наименованием оного Святой Крест». Армянские поселенцы начали в 1799 г. строительство города Карабаглы. 158 Немецкие поселения на периферии Российской империи нистов под непосредственное начальство Кисловодского Коменданта, который должен был наблюдать за их благосостоянием и «чтобы не было между ними никакого рода раздоров», применяя меры для пресечения и сообщая о виновниках начальнику Кавказской области.39 После подробного рассмотрения рассуждений шотландских, саратовских колонистов и базельских миссионеров (просивших дозволения правительства о переселении в Каррас из г. Шуша, в Карабахе) и всех обстоятельств Закревский представил дело в Комитет министров. 15 декабря 1828 г. было Высочайше утверждено Положение Комитета Министров «О новом устройстве находящейся в Кавказской области Шотландской колонии». По Положению следовало: 1. Оставить Шотландскую колонию при всех преимуществах и правах, дарованных в 1806 г.; 2. Отвести 140 дес. земли 9-ти семьям крещеных горцев и 10-ти семьям принятых в члены колонии немцев; 3. Базельским миссионерам, при согласии членов колонии, дозволить поселиться со всеми правами, отводить им по 60 дес. на семейство; 4. Пастору Патерсону за 25-летние труды отвести 1 тыс. дес. земли в потомственное владение; 5. Бывших саратовских колонистов в Шотландской колонии оставить на земле, которая останется за наделением шотландских, или отвести другую из казенных земель, дозволяя и другим колонистам селиться там, но всегда с согласия МВД на их переход; 6. Колонистам-переселенцам давать 5-летнюю льготу, после чего сравнять их в податях и повинностях, кроме рекрутской, с крестьянами области (на основе положения Комитета Министров 29.09.1817); 7. Предоставить Патерсону управление только шотландскими колонистами, а саратовским позволить выбрать своих старшин на общих предоставленных колонистам правах.40 Закревский просил местные власти проследить, чтобы при отводе земли не было притеснений, особенно со стороны саратовских колонистов, которые, как ему виделось из дел, «присвоивали себе доныне права Шотландской колонии единственно потому, что они произвольно поселились на части земли, формально отведенной сей колонии». Для этого и требовалось совершенно отделить их от шотландских колонистов, «дабы пресечь всякие с обеих сторон притязания». Таким образом, с переустройством Шотландской колонии, чтобы дать ей возможность «приселять к себе впредь обращаемых ими горцев», впервые законодательно регулировались права и положение немецких колонистов. Однако, поскольку в последующие годы ни одного человека не было обращено в христианство, решением Комитета министров от 26.06.1835 миссионеры были лишены дарованного им права.41 В этой связи «дискуссия» по определению колонии Каррас «материнской» представляется нам бесплодной: произошло отселение пришлых колонистов ввиду конфликта, а не образование «дочерних» отселков. Куда были отселены саратовские колонисты помимо города Св. Крест? Сведения о датах и истории образования первых немецких колоний расходятся из-за отсутствия точного учета. По мнению И. Апухтина, на отмежеванных у Шотландской 159 Немецкие поселения на периферии Российской империи колонии землях (3143 дес.) уже в 1819 г. возникла колония Николаевская (Новониколаевская, в 5 верстах от горы Машук). Вторую колонию Константиновскую, как полагал краевед Е. Вейденбаум, основали саратовские переселенцы, вышедшие из Каррас в Св. Крест, а позже обустроившиеся у Лысой горы. Этой версии близка позиция исследователя С.Чекменева, который – на основе архивных данных – отмечал реальную возможность переселиться колонистам, 89 душ м. п., из города Св. Крест на левый берег реки Подкумок близ горы Лысой и обосноваться «на том самом месте, где поселились уже саратовские колонисты в числе 106 душ, прибывшие в Кавказскую область в 1834 году». Или возможность «предоставить им самим избрать другую свободную землю».42 Во всяком случае, реальное основание этих двух оседлых немецких колоний на Кавминводах на надельных землях относится к 30-м годам ХIХ столетия. Годы основания Николаевской и Константиновской колоний – 1835 и 1837 – представляются скорее датами официального признания их статуса. На практике шла многолетняя волокита по водворению и оформлению поселений немцев. Передача с января 1838 г. дел колонистов из МВД в ведение нового Министерства Государственных имуществ отразилась на ведении документации подведомственных учреждений на местах. Устройством колоний занималась Кавказская областная Палата государственных имуществ, в контакте с курировавшим дела немецких колонистов Первым Департаментом МГИ и с местными структурами. Таким образом обе колонии находились под надзором Пятигорского Окружного начальника государственных имуществ. Реализуя данное им право на самоуправление, колонисты на полном сходе общин избрали из своей среды двух бейзитцеров и двух шульцев, но одного на обе колонии обер-шульца (старосту). Областная Палата государственных имуществ в запросе от 25 октября 1839 г. Пятигорскому окружному управлению выясняла, предполагают ли колонисты этих колоний произвести сбор на оплату избранного руководства, могут ли иметь и содержать русского писаря для дел в сельском управлении; есть ли Палате сведения «об открытии сельского управления в местечке Св. Креста» (Моздокский округ). Пятигорское окружное управление также обращалось с запросами в Кавказскую областную Палату государственных имуществ (например, запрос от 6 сентября 1839 г. старосты немецких колоний К. Цельтмера, который сообщал об отказе общества к. Каррас от выборов и спрашивал, на каком положении должна оставаться эта колония?).43 В декабре 1839 г. был решен вопрос о новом образовании волостей и сельских обществ по Кавказской области. В дополнение последовало предписание Первого Департамента МГИ от 29 января 1840 г. Кавказской Палате, что колонии не должны были входить в состав волостей и сельских обществ и что следовало оставить их на прежнем положении, подчинив только надзору окружных начальников. Поскольку в области, «кроме Пятигорского округа немецких колоний в поселении нигде нет», следовало дать знать об этом предписании окружному начальнику.44 160 Немецкие поселения на периферии Российской империи По ведомости о числе государственных крестьян в Кавказской области на 1 января 1839 г. проходило колонистов 237 м.п. и 120 ж.п.; по данным областной Палаты Государственных имуществ в 1839 г. в Пятигорском округе насчитывалось жителей трех колоний 348 м.п. и 268 ж.п. Чекменев привел архивные данные: по трем колониям Пятигорского округа 129 дворов, население 616 человек, надел – до 9 тыс. дес. земли.45 При всех расхождениях статистических данных явно одно, что это было «каплей в море» в общем потоке переселенцев (сравним 112413 человек в 47 казенных селениях в 1840 г.: из них 81543 – в Ставропольском округе, 29 860 – в Пятигорском и 1010 – в Кизляро-Моздокском).46 Первые самовольные переселения на Северный Кавказ причерноморских немцев начались в 1840-е годы, что документально подтверждается. К тому времени проявился интерес переселенцев к землям Ставропольского уезда. На имя министра П.Д. Кисилева (МГИ) поступило прошение о причислении 20 семей из Екатеринославской губернии и 9 семейств прусских, которые не видели пользы поселения в окрестностях Пятигорска (где 3 колонии «с избытком снабжали курорты») и просились под Ставрополь: на один из свободных участков – в 2 тыс. дес. близ сел. Тугулука, в 45 верстах от города, или – в 1409 дес., ближе к Ставрополю. Основание колонии Иогансдорф (Иоганнесдорф) западнее Ставрополя служит классическим примером бюрократической волокиты и раскрывает сложности становления самоинициированных поселений, отразив своеобразие «немецкой колонизации» в регионе. С момента прихода колонистов организационное оформление их водворения тянулось годами. В Первый Департамент МГИ требовались от Кавказской палаты государственных имуществ сведения о землях и о самих просителях, мнение относительно наивыгодного поселения колонистов (близко от имеющихся колоний либо особый округ из новых). На мнение Палаты требовалось согласие Начальника Кавказской области. Чиновничья волокита усугублялась тем, что за сведениями о колонистах из Екатеринославской губернии Палате следовало обратиться в Попечительный Комитет об иностранных поселенцах Южного края России. При наличии всех сведений требовались разрешения Кавказского наместника и министра МГИ. Так, переписка по всем инстанциям о причислении в Кавказской области семей для основания колонии Иоганнесдорф длилась с 1843 по 1847 гг. (По сведениям Я. Дитца, колонию эту образовали поволжские колонисты.)47 Наконец, губернатор М.М. Ольшевский по приказу Наместника Кавказского кн. Воронцова принял этих колонистов под особое покровительство. (Интересно, что по просмотру ревизских сказок Попечительный Комитет по списку 29 семей одних не находил, у других были искажены фамилии, а некоторые уже не жили под Ставрополем.) Обустройство колонистов затянулось, а получить нужное для обзаведения хозяйством пособие могли лишь по окончательному причислению их в Кавказской области (2 мая 1847 г. она была преобразована в Ставропольскую 161 Немецкие поселения на периферии Российской империи губернию).** Оказавшись в весьма затруднительном положении, весной 1847 г. колонисты обратились в Палату государственных имуществ с письменной просьбой выдать им заимообразно пособие по 28 руб. 57,5 коп. серебром. И вновь потребовалось ходатайство губернатора Наместнику в Тифлис. Лишь 29 октября 1847 г. Ставропольская Палата государственных имуществ рапортовала о выдаче 22-м прибывшим в Ставрополь семьям колонии Иогансдорф полагавшихся пособий для устройства домов. Этот пример свидетельствует, насколько трудным делом было основать здесь немецкие колонии. Нехватка земли толкнула 10 семей этой колонии на неудачную попытку в 1850 г. переселиться в Грузию, откуда они были вынуждены вернуться через 4 года.48 Пример не единичен: 18 колонистов, прибывших из внутренних губерний в колонию Николаевская, где их причисление не состоялось «за нехваткой земли», обратились к Ставропольскому губернатору А.А. Волоцкому и к наместнику Кавказскому с прошением от 17.03.1848 о переселении их на казенные земли близ Ставрополя. Окончательное решение было за Кавказским наместником. Воронцов дал однозначный ответ, что близ Ставрополя свободной казенной земли не имеется.49 Механизм взаимодействия правительственных и местных административных и попечительных органов по вопросам немецких колоний в регионе отличался плохой координацией, нечеткой работой, терялось много времени, основное внимание правительство уделяло казачьей и крестьянской колонизации. Но главное – сложилась нездоровая система стихийных переселений колонистов; ехали без разрешений, без увольнительных билетов и пособий, бедствовали и просили поддержки и субсидии. Этому явлению, отразившему своеобразие «немецкой колонизации» Северного Кавказа, дана верная оценка в историографии: в отличие от регулируемого заселения Заволжья переселение на Кавказ носило преимущественно стихийный характер.50 Еще в 1833 г. в Саратовской Конторе опекунства иностранных был введен институт смотрителей колоний, для предотвращения самовольного переселения на Кавказ и в другие местности. Однако время от времени конторские чиновники, как бы уступая колонистам в их поисках лучшей доли, стремились придать переселению организованный характер, скорее же – ** См.: Плохотнюк Т.Н. Российские немцы... С. 14: ошибочно назван как «кавказский наместник генерал-майор Норденстам»; допущена явная неточность на С. 12-13: Кавказская область и Ставропольская губерния сосуществуют в 1843-1844 гг.; на С. 24: «с 1837 г. немецкие поселенцы Ставропольской губернии и Пятигорского уезда Кавказской области находились в ведении Кавказской и Ставропольской палат государственных имуществ...» Но лишь в мае 1847 г. Кавказская область, в тех же границах, была преобразована в Ставропольскую губернию, а Кавказская областная палата государственных имуществ, соответственно, была переименована в Ставропольскую. К сожалению, эти неточности перенесены автором в Энциклопедию «Немцы России». Т. 3. – М.: 2006 – С. 426. 162 Немецкие поселения на периферии Российской империи воспрепятствовать несанкционированной миграции. Как отмечал Я. Дитц, «самовольные переселения, всегда получавшие впоследствии санкцию правительства, действовали на колонистов развращающе».51 В 1844 г. недалеко от поселения Прохладное, в Кизляро-Моздокском уезде, выходцы из колонии Каны (волжской), основали на казенных землях колонию Кана (Каново). МГИ выбрал участок, к юго-востоку от Кавминвод, исходя из положения о возможно компактном поселении колонистов. Колонии отвели довольно много плодородной земли – свыше 10 тысяч дес., из расчета 60 дес. на семью. Правда, колонисты страдали от плохой воды и вредного климата. Перепись показала наличие 180 семей в первый год водворения, но часть немцев, прибывших самовольно без официального разрешения, без увольнительных билетов, вынуждена была вернуться в прежние колонии.52 Позже колонисты с Волги неоднократно устремлялись в Каново. В 50-е годы ХIХ в. началось переселение немцев – в основном из Причерноморья и Бессарабии (уход от последствий Крымской войны 1853-1856 гг.) – на земли Черномории (включенной в 1820 г. в Кавказскую губернию). Первые колонисты поселились в Ейском уезде, основав 2 колонии на участках, отмежеванных из казачьих земель по Высочайшему соизволению от 20 мая 1852 г. На берегу Азовского моря, в 16 верстах от Ейска, возникла колония Михельсталь (позже она была переименована в Воронцовку в честь Кавказского наместника Воронцова). Есть сведения о переселении сюда 30 семей немцев из лютеранской колонии Рибенсдорф Острогожского уезда Воронежской губернии. Поскольку они «не принесли ожидавшихся выгод в крае», ген.-лейт. Филипсон ходатайствовал о переселениях из Таврической колонии Гохштет. Вторая колония Александерфельд была основана позднее на правом берегу Ейского лимана Азовского моря (переименована в Александровку). Данные о величине наделов (1015 и 926 дес., в среднем по 30 дес. на семейство) и ходе заселения расходятся по разным источникам.53 В 1850 г. «саратовские колонии буквально были поражены вирусом переселения на северо-восточное побережье Черного моря».54 Ввиду новой волны напряженности, Саратовская Контора опекунства 1 сентября 1850 г. сообщила в Первый Департамент МГИ о желании 593 семей с нагорной стороны поселиться на побережье Черного моря. Однако наместник Кавказский кн. Воронцов счел это невозможным из-за отсутствия свободной земли. Тогда Контора предписала запретить агитацию к переселению, а нарушителей наказывать по всей строгости закона. Тем не менее поволжские колонисты из Камышинского уезда сумели основать в Ставропольской губернии, близ укрепления Нальчик Пятигорского уезда, колонию Александровскую (Александердорф). Выбрав земли в Большой Кабарде, представители поволжских колонистов в феврале 1852 г. обратились с прошением и получили разрешение на поселение от 30 до 60 семей. В 1854 г. здесь поселилось 34 семьи, многие без письменных увольнительных. Решение принял Командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории, т.е. военное Управление, а 163 Немецкие поселения на периферии Российской империи не МГИ. Межведомственная переписка о наделе землей и определении круга повинностей поселенцев затянулась до 1858 г., когда они были, наконец, приписаны к сословию колонистов Пятигорского уезда и получили 1500 дес. казенной земли, по 35 на семью. Так возникло первое немецкое поселение в Кабарде (Кабардино-Балкарии).55 Подводя итог, заметим, что для 9-ти созданных колонистами в дореформенный период поселений, включая к. Каррас, было отведено максимум 25-30 тыс. дес. казенных земель, по 35-60 дес. на семью. По данным В.М. Кабузана, в 1858 г. в регионе было 2,7 тыс. немцев, что составляло 0,1% непрерывно растущего численно населения Северного Кавказа. По сведениям Я. Дитца, с 1838 по 1871 гг. с Волги сюда переселились 736 душ муж. и 567 душ жен. пола, что соответствует данным Саратовской конторы – 1303 поволжских немца.56 Ввиду самовольных движений колонистов и отсутствия четкого учета прибывших из других губерний сложно полностью доверять статистике, но она отражает тенденцию – доля немцев в населении региона была весьма не значительной. Поэтому и практические результаты «немецкой колонизации» в первый период оказались более чем скромными (сравним получение и освоение немцами-колонистами только в Бессарабии 554 тыс. дес. земли!). Видимо, требуется концептуально иной подход к рассмотрению процесса становления северокавказских немецких колоний, дисперсно возникших в регионе. Можно согласиться с выводом С. Чекменева, что в первой половине ХIХ в. немногочисленные иностранные колонисты «не сыграли заметной роли», «из-за национальной и хозяйственной замкнутости не оставили заметного следа в экономическом и культурном развитии края».57 1860-1870-е годы «великих реформ» и изменения военно-политической обстановки представляются как отдельный этап в расселении немцев на Северном Кавказе, имеющий свои специфичные черты. Ввиду затухания Кавказской войны присоединения закубанских земель было предпринято новое административно-территориальное деление региона: была упразднена Кавказская линия и созданы две области. Согласно указу Александра II Сенату, от 20 февраля 1860 г., правое крыло линии следовало именовать Кубанской областью, а левое – Терской; и «все пространство к северу от Главного Кавказского хребта, обе области и Ставропольскую губернию именовать впредь Северным Кавказом».58 Таким образом, официальное введение термина «Северный Кавказ» принадлежит самому императору. (Это был географический регион между Черным и Азовским морями и Каспийским морем, на севере границей была Кумо-Манычская впадина). В 1866 г. на территории Кубанской области был выделен Черноморский округ, а в мае 1896 г. создана Черноморская губерния. Началось активное заселение присоединенных земель Закубанья (освободившихся ввиду эмиграции около 700 тысяч адыгейцев, ногайцев и др.) и раздача их знати горских народов. Правительство делало ставку на переселение сюда более 17 тыс. семей ка164 Немецкие поселения на периферии Российской империи заков. Непосредственное участие в этом принимало руководство казачьих войск. 24 июня 1861 г. последовал царский рескрипт атаману войска гр. Н.И. Евдокимову – дарование Кубанскому войску закубанских земель. Закон 24.04.1858, отменивший запрет селиться на казачьих землях, и Положение о заселении предгорной территории Закубанья (утвержденное 10 мая 1862 г.)59 вызвали значительный прилив иногородних.60 В новом направлении шло и переселение немцев, в основном на арендные и купленные земли. Тип арендаторских колоний сложился в Екатеринодарском и Таманском округе Кубанской области – Пиленкофельд, Ольгенфельд, Михаельсфельд и Мариенфельд; западнее города Армавира появились колонии Эйгенгейм, Гохфельд, Либенталь и др. Особый ареал образовали пять колоний к северозападу от Армавира: Эйгенфельд (село Ванновское), на купленных в 1868 г. бессарабскими немцами землях, Розенфельд (село Шереметьевское) и чуть западнее – Александерсфельд (село Леоновское). Здесь же католическая колония Семеновская, рядом – Ново-Николаевская.61 Часть колонистоварендаторов была в Лабинском округе, в частности, на землях таких крупных немецких землевладельцев, как Штейнгель, Граббе, Врангель, Коцебу. Барон Р.В. Штейнгель выкупил в 80-е годы два участка в 9 тыс. дес., основав широко известное высокорентабельное хозяйство, экономию «Хуторок», перешедшее затем к его сыну Владимиру. В.Р. Штейнгель дополнительно арендовал земли – свыше 11 тыс. дес. – у вдовы графа П. Граббе, у графини Е.П. Коцебу и др.62 Отдельные колонии выкупали земли (например, Гнадау в Екатеринодарском отделе). Положение колонистов существенно изменила реформа 1871 г.: отменялись привилегии, упразднялось внутреннее самоуправление, колонисты теряли свой статус и были уравнены с крестьянами как поселенцы, с правом в 10-летний срок решать о подчинении закону или о выезде. Следующим шагом в урезании их прав было введение всеобщей воинской повинности с января 1874 г., что особенно резко задело меннонитов. В этой связи во избежание тиражирования ошибочных трактовок следует обратить внимание на такую интерпретацию вопроса: Правила 1871 г. «сохраняли свободу поселян от воинской повинности» в течении 10 лет до 1881 г., а с этого года «немецким поселянам вменялось в обязанность несение воинской повинности».63 По сведениям сотрудника Кубанского областного Статистического Комитета Б. Городецкого (доклад, прочитанный 24 октября 1914 г.), накануне Первой мировой войны в Кубанской области было зарегистрировано всего 13 немецких колоний: 5 972 поселян, 879 дворов имели 22 254,3 дес. земли (в среднем на 1 двор – 25,3 дес., что гораздо выше, чем у других переселенцев). Из них 7 колоний – 4 200 колонистов, 570 дворов – на правительственном наделе в 11 824 дес. (20,7 дес. на двор). На купленных частновладельческих участках в 10 420 дес. было 6 колоний: 309 дворов, 1 772 чел. (33,7 дес. на двор). На арендуемых землях число хуторов и «колонок» менялось и не поддается четкому учету; в 1880-е годы их было примерно 22 на 12092 дес. 165 Немецкие поселения на периферии Российской империи земли.64 Выделенные формы немецкого землевладения и землепользования – на казенных землях, частновладельческие и арендаторские – были характерны для всего северокавказского региона. У поселян-собственников явно преобладали покупка земель и аренда, что способствовало росту хуторских хозяйств. Увеличение площадей арендных, частновладельческих земель, социальное расслоение и использование в зажиточных хозяйствах труда наемных работников, особенно сезонных, стало наглядной тенденцией. К характеристикам пореформенного периода переселенческого движения немцев на Северный Кавказ можно отнести усиление интенсивности миграций, в частности в уже существующие колонии, и расширение ареалов заселения, изменение структуры и направлений миграционных потоков. А именно усиление притока из причерноморских колоний, из Бессарабии и постепенный спад движений с Поволжья, внутренняя мобильность колонистов в регионе, приход на поселение меннонитов и незначительная иммиграция из Германии (по религиозным мотивам) знаменуют собой качественно иной период переселений. Примечательно формирование здесь поликонфессионального немецкого общества. Эти критерии были определяющими и в ходе дальнейшей «немецкой колонизации» вплоть до Первой мировой войны. (Военные годы, без сомнения, стали новым, резко отличающимся в истории немецких и меннонитских поселений этапом в результате дискриминационных, так называемых ликвидационных законов.) Вопрос об устремлениях и самовольных переселениях на Северный Кавказ десятков семей колонистов Поволжья в 1860-е гг. и мерах противодействия со стороны Саратовской конторы нашел освещение в историографии. Отказ Наместника Кавказского кн. А.И. Барятинского ходакам, объявившим о желании 3 тыс. душ поселиться на казенной земле около Ейска, послужил Конторе поводом издать 11 марта 1861 г. циркулярный указ – для информации об этом во всех колониях. Первый Департамент МГИ предписал навсегда прекратить самовольные переселения. Контора стремилась установить за колонистами «стражайший полицейский надзор» для предотвращения побегов. Осенью 1861 г. ею было принято решение возвращать самовольно ушедших и довести до сведения колоний, что беглецов немедленно будут лишать колонистского звания и преследовать как бродяг «по всей строгости закона». Но стремление переселиться на Кавказ не ослабевало. Наконец, указом Сената от 26.04.1865 предусматривалось лишение самовольных переселенцев колонистского звания и всех льгот (17 июня 1865 г. это постановление на немецком языке было направлено во все округа). Так, путем разрешения переселяться с зачислением в государственные крестьяне было достигнуто хрупкое равновесие.65 Но даже ценой смены социального статуса нельзя было остановить миграционные устремления. Не останавливали колонистов и сообщения об отсутствии свободных земель. Следующий пример: Ставропольская палата государственных имуществ на запрос из колонии Михельсталь о переселении дала в Департамент госу166 Немецкие поселения на периферии Российской империи дарственных имуществ Главного Управления наместника однозначный ответ (от 7.06.1860), что в колониях Каррас, Николаевской, Константиновской и Александровской свободной земли нет! В Иогансдорф и Каново хотя и есть плодородная земля, но жители еще не перечислены с прежних мест, а часть ходатайствует о переселении их из-за плохой воды. В первых колониях на Кавминводах был даже ощутим недостаток надельной земли по норме 60 дес. Так, колония Константиновская с 1837 г. ходатайствовала о прирезке, по нехватке земли пахотной и сенокосной (и леса), т.к. при поселении вместо ожидавшихся 39 прибыло по самовольству 43 семьи. К 1851 г. имелось 2400 дес. удобной и 227 дес. неудобной земли, что было недостаточно на 65 семей. В октябре 1865 г. поверенный от колонии лично обращался с просьбой к наместнику вел. кн. Михаилу Николаевичу, следовавшему проездом через Георгиевск. Прошение колонии было отправлено Ставропольским губернатором наместнику. Второе прошение от 11 апреля 1866 г. поверенного Л. Горта последовало на имя наместника, пройдя все инстанции до МГИ, а вопрос так и не решался положительно.66 Но поволжские колонисты не ведали чужих бед, не знали истинного положения. Так, 14.03.1866 поверенный от саратовских колоний А. Миллер подал Ставропольскому гражданскому губернатору прошение об отводе земель под поселение в Пятигорском уезде, которое было переправлено в Департамент государственных имуществ Главного управления наместника. На запрос Департамента, от 14 апреля, вице-губернатор Никифораки отмечал, что (как, мол, было известно наместнику из рапорта от 15.09.1865) все свободные удельные земли в ведении Ставропольской Палаты государственных имуществ предназначены были к заселению преимущественно крестьянами внутренних губерний, а не колонистами, которые пользуются особыми правами. Эта позиция была основана на убеждении в превосходстве их перед колонистами, «из которых только самые дурные оставляют места своей прописки и бродят под предлогом переселения, чтобы избавиться от податей и повинностей, чему уже были примеры». Впрочем, вице-губернатор предложил Ставропольской палате указать доверителю Миллеру земли близ города Моздока, на реке Куме, где колония Каново. Жители ее уже несколько лет жалуются на вредный климат и домогаются переселения в Кубанскую область. И если Миллеру окажется то место неудобным, следовало указать ему другие земли и объявить, что поселение на них может быть не иначе как на тех же услових, на каких переселяются крестьяне из внутренних губерний. А именно: колонисты должны иметься увольнения из прежних общин и разрешение МГИ, без которых «ходатайство удовлетворено быть не может».67 С апреля 1866 г. в переписку с Саратовской Конторой втянулось руководство Кубанской области. По министерскому предписанию Контора запретила в мае переселения на Кавказ и ввела принудительную подписку колонистов о невыезде. Реакция эта была адекватна сигналам в Контору из кавказских ведомств с просьбой повременить с выдачей разрешений. Из Тифлиса то 167 Немецкие поселения на периферии Российской империи сообщали о свободных землях, то объявляли об ограничениях при увеличении наплыва переселенцев. Положение усугубляла несогласованность действий различных ведомств. Их позиции сближала лишь заинтересованность в придании движению немцев на юг легального организованного характера и в успокоении сбитых с толку слухами о больших (таких, как по Манифесту Екатерины II) льготах для переселенцев. Так, начальник Управления Урупского округа Кубанской области просил Саратовскую Контору довести до сведения колонистов, «чтобы бедняки, обольщенные несбыточными надеждами, не таскались в ущерб своему хозяйству по России как бродяги». В апреле 1876 г. в Кубанской области был введен запрет на переселение «охотников», в том числе немцев. С конца 80-х гг. наблюдался спад переселений с Поволжья, хотя из Самарской губернии, по прекращении в 1891 г. отвода казенных земель для водворения, «немцы стали выселяться на Кавказ» (реже – в Туркестан, Сибирь и Америку).68 Многих привлекали слухи о свободной земле в Черноморском округе. Поскольку вопрос о прирезке земли не решался годами, Уполномоченному министра государственных имуществ на Кавказе поступило 18.03.1888 прошение от колонии Константиновской (Пятигорский округ, Терской области) об отводе земли в Черноморском округе, желающих переселиться насчитывалось 60 семей. Заявления о содействии для осмотра земель в данном округе поступали к Уполномоченному министра и в Управление государственными имуществами Кубанской области также от жителей меннонитских колоний Орбелиановка и Темпельгоф. Был дан ответ – обратиться к начальнику Черноморского округа.69 Конкретные примеры раскрывают одну из главных причин внутренних миграций немцев – малоземелье. Дела тормозила сложность принятия решений на двух уровнях – губернское/областное правление и Главное управление наместника Кавказского. Уже в 1861 г. колонисты из Саратовской губернии дошли до Владикавказа (центр Терской области, сегодня – Северной Осетии) и на отведенной земле основали на окраине города колонию Владикавказскую. В 1867 г. она была переведена к северу от города Владикавказ, а осенью 1876 г. по ходатайству колонистов была переименована в Михайловскую (Михаельсдорф), в честь наместника Вел. князя Михаила Николаевича. Судя по семейным спискам, здесь разновременно поселилось 40 семей, в большинстве поволжские немцы.70 Но в целом переселения в Терскую область были позже и переселенцев из причерноморских немецких колоний прибыло значительно больше, чем поволжских. Прибывавшие в основном по своей инициативе колонисты покупали земли у русских землевладельцев и горских князей, частично арендовали. Знаменательно поселение здесь, южнее Моздока, на берегу Терека, немцев, эмигрировавших из Германии по религиозным мотивам, сторонников «движения Исхода» (основоположник движения – С. Клётер). В 1881-1882 гг. 27 семей из Вюртемберга основали на купленной ими земле первую колонию 168 Немецкие поселения на периферии Российской империи Гнаденбург (село Виноградное, Северная Осетия), а всего – 8 колоний (Эммаус, Гофнунгсфельд и др.) Первые поселяне колонии Гнаденбург получили по решению Комитета министров различные льготы. Согласно утвержденному 2 июля 1888 г. Александром III Положению Комитета следовало: дать право отправления веры по своим уставу, учениям и обрядам; учредить и избирать на 3 года Управу для решения общественных дел; все 40 семей освободить с 1888 г. от платежа казенных и денежных земских окладных сборов на 5 лет; возвратить им внесенный в казну поземельный сбор и 446 руб. 93 коп. взысканных таможенных пошлин; молодежи дать отсрочку от призыва в армию до 1892 г. (на 10 лет со дня водворения); до исполнения льгот, предварительно привести всех к обязательной присяге на подданнство России, в случае отказа – высылка за границу.71 В 1900 г. колония насчитывала 78 дворов, в 1914 г. – 95 дворов, 567 жителей. К северу от Моздока постепенно образовался анклав колоний и хуторов, основанных протестантами: вокруг колонии Каново – Моргентау, Эйгенгейм, Гнаденфельд, Ней-Кана и др. Другой анклав возник еще чуть севернее – Фриденталь, Карлсфельд, Мирополь, Ольгинская, Романовская и др., по реке Куме – колонии Руэнталь, Петерсталь, Либенталь и множество мелких хуторов (Гофенталь, Штейнбах, Анненталь и др). Многие хутора моздокских колонистов (Фальмана, Реймера, Матиса, Целера и др.) были немноголюдны. Весьма противоречивы сведения о происхождении колонии Гоффнунгсталь; по всей вероятности, это одна из многоконфессиональных колоний. Следует отметить, что командующий войсками военного округа, обращаясь 14.12.1889 к начальнику Терской области, считал нецелесообразным разрешать дальнейшее переселение сюда германских выходцев, и военное министерство также признавало «неудобным усиливать немецкий элемент на Кавказе».72 При подсчете общего числа немецких поселенцев в Терской области следует учитывать, что в 1874 г. к ней от Ставропольской губернии отошел Пятигорский округ. Именно этим объясняется столь быстрый рост численности немецкого населения в области, что важно учитывать также при оценке факта заметного сокращения его в губернии. В пореформенный период в Ставропольской губернии к колониям поволжских выходцев добавились многочисленные хутора, сложились три небольших ареала новых колоний. Первые колонисты из Бессарабской области, Аккерманского уезда, переселились сюда в конце 1867 г. и на участке в 2 тыс. дес. земли, арендованном на 15 лет у ст. сов. Мартынова (Ставропольский уезд, в 75 км севернее Ставрополя, у села Благодатное), основали колонию Мартынсфельд. К ним присоединились выходцы из Херсонской, Таврической и Самарской губерний и германские подданные, по семейным спискам 223 человека, и в 1868 г. выкупили земли. (Немецкая община вошла в Благодатенскую волость, включая хутора). Рядом, в 7 км возникли немецкие селения Фридрихсфельд (село Винодельное), Блюменфельд, Бетель и образовали волость Фридрихсфельд (куда входило и русское село Софиевка). Здесь осели выходцы из Пруссии и семьи из Хер169 Немецкие поселения на периферии Российской империи сонской, Таврической, Самарской губерний; есть сведения, что колония Бетель создана в 1878 г. иммигрантами – представителями «движения Исхода». Фридрихсфельд разместилась на участке в 4270 дес., купленном в 1885 г. выходцами из Херсонской губернии у Ф. Золотарева. Севернее, на землях бывших кочевий калмыков у реки Большая Кугульта, также возникли немецкие поселения Кроненталь, Шенфельд и др. (На территории бывшей АССР Калмыкия проживало до 6 тыс. немцев.) Беловежские колонисты из Черниговской губернии основали в Медвеженском уезде колонию Хагинск-Немецкий. К востоку от Ставрополя немцы создали колонии Александерталь, Либенталь и далее по реке Буйволе – Фридрихсталь, Блюменталь, Карлсруэ, Вильгелмсхёе и др.; продолжали селиться в районе Кавминвод – Визенгрунд, Гартенфельд и др. Здесь, как и во всем регионе, преобладали хутора, с населением от 7 до 100 человек, и небольшие колонии, в среднем 200-600 жителей, лишь несколько насчитывали свыше 2 тыс. человек. Самое многочисленное селение Давсун (Давсунская) Новогригорьевского уезда образовалось из слияния 4-х немецких колоний – Карлсруэ, Вильгельм(сбург), Иоганнесгейм и Германсбург – и в 1914 г. насчитывало до 4474 жителей разных конфессий, причерноморских и поволжских немцев и 300 иногородних. (См. карту, составленную К. Штумппом, „Heimatbuch“, 1961.) Для большей четкости картины следует отдельно рассматривать вопрос о поселении в крае особой этноконфессиональной общности – меннонитов. Выявить достоверные сведения о мотивации их переселения, природнохозяйственной и социальной адаптации, роста землевладения, численности, о демографических процессах стало возможным с расширением круга анализируемых источников.73 Первыми появились меннониты из Екатеринославской и Таврической губерний в Баталпашинском отделе Кубанской области; осенью 1863 г. их депутатам удалось получить разрешение на поселение на земли между реками Кубань и Зеленчук, а депутат И. Классен заполучил в Тифлисе свидетельство за № 2718 о сохранении неприкосновенными их прав и свобод на отправление религиозных обрядов. На основании Высочайше утвержденного 12 ноября 1867 г. положения Кавказского комитета на казенных наделах Зеленчукского и Урупского округов были основаны две колонии Вольдемфюрст (село Великокняжеское) и Александерфельд (село Александродар), недалеко от ст. Невинномысской. Прибывшие 67 семей, из заявленных 100, получили 4 355 дес. земли, по 65 дес. на семью, но затем с прибытием ремесленников семейный надел был сокращен до 60 дес. Позже колония арендовала добавочно 600 дес. земли соседнего села Ивановки. Колонисты имели весьма высокий уровень ведения хозяйства, навыки по торговле, работе в мастерских, на предприятиях перерабатывающей промышленности. Жизнедеятельность и быт этих колоний привлекали внимание современников, нашли отражение в публикации А. Твалчрелидзе. Он отмечал совокупность 170 Немецкие поселения на периферии Российской империи двух причин, толкавших меннонитов с Украины к переселению: внутренние разногласия на религиозной почве и малоземелье.74 Но безземельные были лишены права голоса в решении общинных дел. Религиозные же расхождения приобрели в 60-е годы столь серьезный характер, что привели к расколу и образованию разных групп «новоменнонитов». Выступившие за сохранение чистоты веры они отстаивали свободу принятия веры осознанно во взрослом возрасте, но подвергались гонениям и преследованиям со стороны остальных. Впервые религиозные «распри» описал А. Клаус, затронув переселение отлученной от церкви группы «хюпферов» («прыгунов») на местность близ реки Зеленчук (по его данным, с согласия наместника на отвод 6 500 дес. на 100 семей).75 По сведениям П. Фризена, кубанские общины объединились с молочанскими и екатеринославскими в Союз новоменнонитского братства на его первой конференции в мае 1872 г. в селе Андреасфельд Екатеринославской губернии. В Ставропольской губернии «братские» меннониты (принявшие вторично крещенных во взрослом возрасте) создали колонии Орбелиановка, на арендных землях князя Орбелиани, и Темпельгоф (а также небольшие селения – Фюрстенталь, Ареваль, Блюменгоф и др.) на берегу реки Кумы, у железной дороги. По всей вероятности, сюда переселилась другая группа новоменнонитов – «иерусалимских друзей». Как отмечал М. Заалов, эти колонии были в материальном отношении «гораздо ниже» первых двух.76 Обращает на себя внимание поддержка властей – часть меннонитстких колоний была основана на выделенных им наделах. Колония Ольгино, созданная поблизости новоменнонитами – выходцами из волости Гнаденфельд, Бердянского уезда Таврической губернии, как раз примечательна тем, что ей по Императорскому указу от 9 мая 1894 г. были даны (по 60 дес. на двор) 1800 дес. удобных казенных угодий в «постоянное подворное общинное владение». (В мае 1899 г. Ставропольская губерния была выведена из управления Кавказского края.) Наиболее значительный анклав из 15 (по другим источникам – 17) меннонитских колоний – Кронсфельд, Шёнфельд, Эбенфельд, Мариенфельд и др. – сложился в начале ХХ столетия в Прикаспии, в округе Хасав-Юрт Терской области. Меннониты из Молочанских колоний Приазовья приобрели здесь у наследников князей Львовых 24 тыс. дес. угодий (по 40 руб. за дес.). Для обводнения засушливых земель и эффективного хозяйствования ими был проведен для орошения полей 100-километровый канал из реки Сулак. Подвести промежуточный итог немецких переселений на Северный Кавказ помогают наиболее достоверные данные первой Всеобщей переписи населения Российской империи в январе 1897 г.77 Согласно переписи, 20778 немцев (из них 1984 чел. в городах) составляли 1,08% в этнографическом составе населения Кубанской области. Немцы составляли 0,99% населения Ставропольской губернии – 8601 жителей (свыше 500 чел. по городам). В Терской области проживало всего 9672 немцев (1698 горожан) – это 1,04 % состава населения, из них 8044 – колонистов, 60,7% которых проживало в 171 Немецкие поселения на периферии Российской империи Пятигорском отделе (5872 чел.). Особенность распределения их в сферах хозяйства проявлялась в том, что только 64,9% немцев было занято в сельском хозяйстве, остальные – в обрабатывающей промышленности, на промысле, в торговле. В Черноморской губернии насчитывалось 748 немцев, в Дагестанской области – 261 чел. Немецкое население пополнялось за счет подданных немецкоязычных государств, но незначительно. По нашим подсчетам, по данным переписи 1897 г. их насчитывалось всего 1 670 человек (в Ставропольской губернии выходцы из Германии составляли 35% из 968 проживавших иностранцев; в Терской области – до 17% из 3 787 иностранцев и по Кубанской области – только 3% из 25015 иностранных подданных). Этот аспект имеет сейчас опосредованное значение. Итого, с учетом германо-австрийских подданных и городского населения всего в регионе проживало до 42 тыс. немцев, а в сельской местности, естественно, меньше (возможно, около 35 тыс. поселенцев). Как отмечает В. Белозеров, согласно переписи, на Северном Кавказе насчитывалось 30 тыс. греков и 40 тыс. армян,78 что представляет интерес для сравнения. Итак, хотя немцы вошли в мощный миграционный поток иногородних переселенцев на Северный Кавказ, доля их в этом потоке к концу XIX в. весьма не велика, подобно, как и в этническом составе населения – около 1%. В последние предвоенные десятилетия внутренняя миграция немцев в империи избрала новые направления – в русле крестьянской колонизации в регионы Сибири, Дальнего Востока, Казахстана. С 1890-х гг. стало заметным ослабление темпов заселения Кавказа, при этом проявилась тенденция – незначительный отток немецких поселян с Северного Кавказа. Рассматривая ареалы поселений немцев и меннонитов в Западной Сибири, омский историк П. Вибе затронул этот аспект. Так, в 1895-1896 гг. из Ставропольской губернии, даже после 20-30 лет проживания здесь, самовольно прибыли немцы и основали в Акмолинском уезде поселки Рождественский и Романовский. Влияние Столыпинской реформы на этот процесс требует более глубокого изучения. Интересно отметить, что дешевизна земли и льготы привлекли в Сибирь и барона В.Р. Штейнгеля, организовавшего в 20 верстах от Омска крупное коневодческое хозяйство, начало которому было положено в 1909 г. арендой 17 тыс. дес. земли у Сибирского казачьего войска.79 В научной и справочной литературе имеются общие сведения о становлении более 200 немецких поселений на Северном Кавказе: колоний и десятков хуторов. Расхождения в сведениях о них свидетельствуют о несовершенстве учета и статистики (либо о включении данных по Области Войска Донского). Немецкие и меннонитские поселения преимущественно являлись дочерними колониями выходцев из Поволжья, Черниговской, Волынской и Воронежской губерний, из Причерноморья и Бессарабии. Со временем от некоторых этих колоний отпочковались вторично-дочерние, например, от колонии Каны – Ней-Кана, от Вольдемфюрст – Ровное, от Михаэльсталь на Азовском море – Александровск и т.д. Этому процессу способствовал рост 172 Немецкие поселения на периферии Российской империи частного землевладения. В случаях иммиграции из Германии можно говорить о «материнских» поселениях, но с учетом отмены статуса колониста в 1871 г. и изменения законодательной базы, форм землевладения и характера переселений. Немецкое землевладение накануне Первой мировой войны составляло в Ставропольской губернии 57 769 дес., в Кубанской области – 66 703 дес., в Терской – 63817 дес. земли. Итого: всего 188 289 дес. (для сравнения в ОВД – 122263 дес., в Закавказье – 45 526 дес.).80 Однако северокавказский край не стал территорией массовой иммиграции немцев в сравнении с колонизацией ими Северного Причерноморья (где она несравнима по масштабам и методам заселения – вызовы, многие льготы, затраты казны и т.п.). Становление первых немецких колоний в 1817-1819 гг., в районе гор Бештау и Машук (Кавминводы) и города Св. Крест, фактически совпало по времени с основанием швабских колоний в Закавказье (однако вюртембергские иммигранты лишь проследовали через территорию Кавказской губернии). Северный Кавказ стал преимущественно регионом самоинициированного заселения и дисперсного проживания «внутренних» немцев, порой в довольно удаленных друг от друга поселениях и хуторах. Заслугой К. Штумппа явилось создание в 1961 г. карты (которая до сих пор никем не уточнялась), отразившей отдельные ареалы немецких поселений, в основном вдоль рек. Еще более наглядную динамичную картину их возникновения и расположения, конфессионального состава и т.д. (в частности, депортации в 1941 г.) дает «Атлас…» А. Цуциева.81 В результате естественного и механического прироста (многие переселенцы часто шли в уже существовавшие колонии) численность немецкого населения возросло, но немцы не заняли своей этнической территории среди местных этносов и народов и пришлого населения. Доля немцев в этническом составе населения Северного Кавказа составляла в 1857 г. 0,1% (2,7 тыс. чел.), в 1867 г. – 0,3% (5,4 тыс. чел.) и в 1897 г. – 0,9% (39,5 тыс. чел.).82 Итак, наглядна позитивная динамика увеличения притока и роста численности немцев и меннонитов. Абсолютно не сравнимый с масштабами казачье-крестьянской колонизации по интенсивности и конечным результатам, этот процесс сопоставим лишь с другими компонентами инстранной колонизации (греческой, болгарской). Главный вывод сводится к тому, что переселение немцев на Северный Кавказ было составной частью общего колонизационного процесса в регионе. Не ставя целью подробно изложить историю возникновения каждого поселения, данный экскурс явился попыткой обрисовать в общих чертах этапы, основные тенденции и специфику расселения немцев и меннонитов в регионе. Важно подчеркнуть, что со второй половины ХIХ – в начале ХХ вв. в земледельческой колонизации края был налицо немецкий фактор, влияние которого на социально-экономическое развитие, культурную жизнь становится все заметнее. Для выявления имевшихся успехов и достижений немцев в хозяйственном развитии важны не только цифровые показатели удоев и 173 Немецкие поселения на периферии Российской империи урожаев, производства сыра и т.д., но и необходим сравнительный анализ по всем параметрам с хозяйствами местных и пришлых групп сельского населения. Так что немецкий фактор («немецкая колонизация») следует рассматривать только в контексте общей переселенческой политики и местных условий экономического освоения земель. И роль его в этом процессе была соответственной возможностям этой составной (лишь 1% населения). Видимо, в исследовании проблемы важно избегать двух крайностей: сознательно не замечать небольшую по численности этническую группу и ее вклад в развитие региона, либо говорить о значительном влиянии, огромном вкладе немцев, явно выдавая желаемое за действительное. Определенно одно, что при поддержке государства и в результате самоинициированных переселений и незначительной иммиграции немцев, в ХIХ в. на Северном Кавказе сложился немецкий фактор в земледельческой колонизации и прочно занял свою нишу в освоении края. Примечания 1 См.: Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге. Материалы рос.-герм. науч. конф. Анапа, 22-26 сент. 1994 г. – М., 1995 (статьи С.И. Аккиевой, Э.Я. Агаевой, Л.К. Гостиевой); Плохотнюк Т.Н. Образование немецких колоний на Северном Кавказе // Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект. Материалы межд. науч. конф. Анапа, 26-30 сентября 1997 г. – М.:«Готика», 1998 – С. 109-133; Чернова Т.Н. К истории первых немецких поселений на Ставрополье // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета (ПЛГУ) – Пятигорск, 2004. № 4. С. 157-162. 2 Плохотнюк Т.Н. Российские немцы на Северном Кавказе – М.: ОАНРН, 2001 – С. 6-30. См.: Нелипович С.Г., Чернова Т.Н. Мнение // Научно-информационный бюллетень (НИБ) – М., 2002. № 4 – С. 26-28. Весьма спорно положение о третьем «этапе колонизации» в 20-е годы становления советской власти и о не выдерживающих критики 3-х группах поселенцев: «мигрантов, реиммигрантов и иммигрантов», которые по сути все являются мигрантами. См.: Плохотнюк Т.Н. Ук. соч. С. 167. 3 Чеснок Е.В. Немецкие колонии Области Войска Донского // Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге…С. 79-98; Ерохина О.В. Социально-экономическое и культурное развитие немецких колоний Области Войска Донского (70-е гг. ХIХ в.- февраль 1917 г.). Автореф. дис. …к.и.н. – Волгоград, 2001; Роот Е.В. Немецкие колонии Области Войска Донского (последняя треть ХIХ в.-1914 г.). Автореф. дис. ...к.и.н. – Ростов-наДону, 2003; Нойтатц Д. Область Войска Донского // Немцы России. Энциклопедия. Т. 2. – М.: ЭРН, 2002 – С. 667-672. 4 Терещенко А.Г., Черненко А.Л. Российские немцы на Юге России и Кавказе. Энциклоп. справочник – Ростов-на-Дону: Ростиздат, 2000. 5 Край наш Ставрополье. Очерки истории / Науч. ред. Д.В. Кочура, В.П. Невская – Ставрополь:«Шат-гора»,1999; История Ставропольского края от древнейших времен до 1917 г. Регион. учебник для общеобр. школ – Ставрополь,1996. (В разделе 29 неверно трактуется создание на Ставрополье 102 колоний за 1764-1865 гг. – небрежный перенос сведений о колониях в Поволжье из статьи С. Чекменева); Кабузан В.М. 174 Немецкие поселения на периферии Российской империи Многонациональное население Северного Кавказа в ХVIII–ХХ веках (1798-1989) // Россия в ХХ веке. Проблемы национальных отношений – М.: Наука, 1999 – С. 343-360. 6 Северный Кавказ в составе Российской империи. М.: Нов. лит. обозр., 2007 – С.13. См.: Малахова Г.А. Становление и развитие российского государственного управления на Северном Кавказе в конце ХVIII–ХIХ вв. – Ростов-на-Дону, 2001. – С. 7. 7 Полное Собрание Законов Российской империи (Далее – ПСЗРИ). Изд. I, СПб., 1830. Т. ХХII. №№ 16193 и 16194. 8 ПСЗРИ-I. Т. ХХII. №№ 15619, 16113 и 16114. См.: Малахова Г.А. Ук. соч. С. 73. (40 тыс. дес. земли на р. Куме получил князь Г. Потемкин, 25 тыс. дес. – князь А. Вяземский, 16 тыс. дес. – граф А. Воронцов и др.). 9 ПСЗРИ-I. Т. ХХII. №№ 16210 и 16429. Сенатским указом предусматривалась ссуда переселенцам из казны по 20 руб. на двор, точная отметка в выдаваемом паспорте остававшейся на них недоимки (подушно); отпуск с оброчными статьями только в случае, когда оставшиеся примут их долги на себя, а если пожелает переселиться более половины селения – следовало испросить Сенат. Оставшиеся должны были платить за всех казенные подати, а новопоселенцы освобождались от них на 1,5 года. 10 ПСЗРИ-I. Т. ХХII. № 16631. 11 Там же. №№ 16715 и 16551. 12 Стащук Н.И. Заселение Ставрополья в конце ХVIII века и в первой половине ХIХ века // Материалы по изучению Ставропольского края. Вып. 4 – Ставрополь: Крайиздат,1952 – С. 160-161. 13 A. M…r. Die deutschen Kolonien im Nordkaukasus // Heimatbuch der Deutschen aus Russland / Hrsg. von der Landsmannschaft der Deutschen aus Rußland – Stuttgart, 1961 – S. 35. (Далее – Heimatbuch) 14 ПСЗРИ-I. Т. ХХ. № 14814. 15 Плохотнюк Т.Н. Российские немцы... С. 7. 16 Чернова Т.Н. Из истории становления немецких поселений на Северном Кавказе // Ключевые проблемы истории росийских немцев. Материалы 10-й межд. науч. конф. Москва, 18-21 ноября 2003. – М., 2004 – С. 381-417. 17 Подробнее см.: Плеве И.Р. Немецкие колонии на Волге во второй половине ХVIII века. – М.: Готика, 1998. – С. 153-180. 18 ПСЗРИ-I. Т. ХХ. № 14302. 19 Плеве И.Р. Ук. соч. С. 267. 20 ПСЗРИ-I. Т. ХХII. №№ 16194 и 16188. 21 ПСЗРИ-I . Т. ХХII. № 16226. Манифест Екатерины II издан 14 июля, а не не 24 июля, как встречается в историографии (С. Чекменев. Т. Плохотнюк, В. Белозеров). 22 ПСЗРИ-I. Т. ХХIII. № 17 230. 23 ПСЗРИ-I. Т. XXVII. № 20511. 24 ПСЗРИ-II. Т. II. №№ 678 и 879. 25 ПСЗРИ-II. Т. ХIХ. № 18679 27.12.1844 и Т. ХХ. Отд.1. № 18679. 26 ПСЗРИ-I. Т. ХХVII. № 20525; Т. ХХIХ. № 22410. 27 АКАК. Акты собранные Кавказской Археографической комиссиею / Под ред. А.П. Берже. Т. V. – Тифлис, 1873. – Док. 1032. С. 910-911; Док. 1033-1035. 28 Воронежцев А.В. Миграционные процессы в поволжских колониях в ХIХ в. // Миграционные процессы среди российских немцев. Матер. межд. науч. конф. Анапа, 26-30 сентября 1997 г. – М.:Готика, 1998 – С. 97-99. 29 Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов – М.: Готика, 1997 – С. 228. 175 Немецкие поселения на периферии Российской империи 30 Плохотнюк Т.Н. Российские немцы... С. 51. См.: Чернова Т.Н. К истории первых немецких поселений на Ставрополье // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета – Пятигорск, 2004. № 4 – С. 157-162. 31 ПСЗРИ-I. Т. ХХХII. № № 25150 и 26944; Т. ХХХIХ. № 29848. 32 Кабузан В.М. Эмиграция и реэмиграция в России в ХVIII-начале ХХ века – М.:Наука, 1998 – С. 54. 33 Чекменев С.А. Иностранные поселения на Ставрополье в конце ХVIII и в первой половине ХIХ в. // Материалы по изучению Ставропольского края. Вып. 12-13. – Ставрополь, 1971. – С. 244. 34 ПСЗРИ-I. Т. ХХVIII. № 21163; Т. ХХХVI. № № 27912 и 27954. 35 АКАК. Т. V. Док. 1032; Т. VIII. Док. 233. См.: Известия Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. Т. VII. – Тифлис, 1882-1883. – C. 167-169. (Сведения пастора Р. Фракмана об архиве к. Каррас); 36 ПСЗ-I. Т. XXXIV. № 27070. 37 Немецкое население Северного Кавказа: социально-экономическая, политическая и религиозная жизнь (последняя четверть ХVIII-середина ХХ в.). Сб. док. / Сост. Т.Н. Плохотнюк – Ставрополь: Изд-во СГУ, 2002. – С. 24-28. 38 АКАК. Т. VI. Отд. I. – Тифлис, 1875 – Док. 996. 39 НАГр. ЦИА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1904. Лл. 1-10; АКАК. Т. VII. – Тифлис, 1878. Док. 898 и 899. 40 ПСЗ-II. Т. III. №. 2517. 41 ПСЗ-II. Т. Х. № 827. См.: АКАК. Т. VII. Док. 899. 42 Апухтин И. Окрестности Пятигорска. Колония Каррасъ; ея прошлое и настоящее. – Пятигорск, 1903. – С. 5; Известия Кавказского отдела Императорского…Т. VII. С. 171; Чекменев С.А. Иностранные поселения на Ставрополье… С. 249-250 (сноска автора: ГАСК, ф. 79, д. 2347). 43 Немецкое население … / Сб. док. – С. 32-33. 44 Там же. С. 34. 45 Стащук Н.И. Заселение Ставрополья … С. 171; Чекменев С.А. Иностранные поселения на Ставрополье… С. 250. 46 Малахова Г.А. Ук. соч. С. 93. Военная колонизация, т.е. обращение крестьян в казаков, а села – в станицы (с 1824 г. за 10 лет – 37 сел), вызывала убыль гражданского населения, которую следовало пополнять (за эти годы прибыло 34.492 души м.п. крестьян). К 1845 г. в трех округах Кавказской области насчитывалось 162.549 государственных крестьян. Как отмечает автор, их численность еще больше возросла с конца 50-х гг., когда начался обратный процесс – процесс перевода казаков в сословие государственных крестьян (а станиц – в селения). 47 Немецкое население … / Сб. док. С. 34-39; Дитц Я. Ук. соч. С. 40 48 НАГр.ЦИА. Ф. 226. Оп. 1. Д. 7. 49 Немецкое население … / Сб. док. С. 41-42. 50 Воронежцев А.В. Миграционные процессы… С. 102. 51 Дитц Я. Ук. соч., С. 230. 52 Плохотнюк Т.Н. Российские немцы... С. 14-15; Терещенко А.Г., Черненко А.Л. Ук. соч. С. 61-62. 53 Немецкое землевладение на Кубани. Сост. Б.М. Городецкий // Кубанский сборник на 1915 год. Изд. Куб. обл. Статист. Комит. под ред. Л.Т. Соколова. Т. ХХ. – Екатеринодар, 1915. – С. 367; Черный К.Н. Ейский уезд (статистическое описание) // Кубанский 176 Немецкие поселения на периферии Российской империи сборник Т. 1. – Екатеринодар, 1883. – С. 345; Heimatbuch – Stuttgart, 1961. – S. 35. (Здесь см. кол. Михельсталь якобы создана причерноморскими немцами, а Александерфельд – немцами из кол. Рибенсдорф) 54 Воронежцев А.В. Миграционные процессы … С. 102; Самовольный уход колонистов с насиженных мест на Кавказ отмечал Я. Дитц. См.: Дитц Я. Ук. соч. С. 228-230. 55 Аккиева С.И. Немецкие колонии в Кабардино-Балкарии // Немцы на Дону, Кавказе и Волге… М., 1995 – С. 149-150; Rothermel J. Alexanderdorf // Heimatbuch – Stuttgart, 1961. – S. 64-65. (По его данным, кол. Алесандердорф основана в 1843 г., 50 семей получили надел земли 3550 дес. К 1918 г. население достигло 1600 душ, 240 семей, и беженцы с Украины – 340 человек. Дан план колонии). 56 Кабузан В.М. Население Северного Кавказа в ХIХ-ХХ веках. – СПб.,1996 – С. 145 (табл. 15); он же: Эмиграция и реэмиграция… С. 93: Доля немцев составила в конце 18 в. – 0,6%, в 1834 г. – 1,0%, в 1858 г. – 1,1% населения империи. См.: Дитц Я. Ук. соч. С. 230; Воронежцев А.В. Миграционные процессы … С. 106; 57 Чекменев С.А. Социально-экономическое развитие Ставрополья и Кубани в конце ХVIII – первой половине ХIХ в. Автореф. дис. … д.и.н. – Ростов-на-Дону, 1967 – С. 24, 45-46. 58 АКАК. Т. XII. – Тифлис, 1904 – Док. 37. 59 Малахова Г.А. Ук. соч. С. 221. / Текст Положения 10 мая 1862 г. см.: С. 357-376/. 60 Малахова Г. Ук. соч. С. 217. См.: Бентковский И.В. Заселение западных предгорий Главного Кавказского хребта // Кубанский сборник. Труды Куб. обл. Статист. Ком. Т. 1 – Екатеринодар, 1883 – С. 1-86; Фелицын Е. Краткий очерк заселения Кубанской области. Т.VIII. – Тифлис, 1885. 61 НАГр.ЦИА. Ф. 240. Оп.1. Д. 919. Лл. 1-5. Немецкое землевладение на Кубани… С. 369, табл; Кириченко Н. Год у немецких колонистов. Описание кол. Эйгенфельд Кавказского отдела Кубанской области // Кубанский сборник. Труды Куб. обл. Статист. Ком. Т. VI. – Екатеринодар, 1900. – С. 3-40; Розенберг Л. Немецкая колония Семеновка Кубанской области Кавказского отдела // Сборник материалов для описания... Вып. XXVII. – Тифлис, 1900 – С. 187-190. 62 См.: Проблемы аграрного развития Северного Кавказа в ХIХ–начало ХХ вв. Сб. науч. тр. – Краснодар, 1987 – С. 43, 105; Описание кубанского имения «Хуторок» барона В.Р. Штейнгеля. 1900. / Сост. П.Н. Котов – М., 1900. 63 Плохотнюк Т.Н. Российские немцы... С. 27: «Правила об устройстве поселянсобственников (бывших колонистов) от 1871 г. сохраняли свободу поселян от воинской повинности только в течение десяти лет со дня введения нового статуса», т.е. по 1881 г.» При этом автор не упоминает военную реформу, а утверждает в другой публикации: «С 1881 года немецким поселенцам вменялось в обязанность несение воинской повинности». См.: Немецкие колонисты на Северном Кавказе // Кавказские немцы – немцы на Кавказе до первой мировой войны. Матер. первой науч. конф. 22-25 сент. 1997. Баку-Гянджа. – Баку: ЭЛМ, 2001 – С. 86-87. 64 Немецкое землевладение на Кубани... С. 379-380. 65 Подробнее: Воронежцев А.В. Миграционные процессы... С. 103-105. 66 НАГр.ЦИА. Ф. 240. Оп. 1. Д. 469 ; Ф. 240. Оп. 1. Д. 1596. Лл. 1-9. 67 Там же. Ф. 240. Оп. 1 . Д. 1595. Лл. 1-3. 68 Воронежцев А.В. Миграционные процессы...С. 105-106; Булычев М.В. Социальноэкономическое положение немецких селений Саратовской губернии в конце ХIХ – начале ХХ вв. // Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения. Материалы межд. науч. конф. Анапа, 20-25 сент. 1995 – М.:Готика, 1996 – С. 217. 177 Немецкие поселения на периферии Российской империи 69 НАГр.ЦИА. Ф. 243. Оп. 5. Д. 106. Л. 3; Там же. Ф. 243. Оп. 5. Д. 190. См.: Гостиева Л.К. Немцы Северной Осетии: история и современность // Немцы на Дону, Кавказе и Волге… С. 131-132; Агаева Э.Я. Становление и дальнейшая судьба немецких колоний в Терской области // Там же. С. 120-121. 71 ПСЗРИ-III Т. VIII. № 5382. 72 Терещенко А.Г., Черненко А.Л. Российские немцы… С. 35; Агаева Э.Я. Становление и дальнейшая судьба… С. 123. 73 Бабкова В.Ю. Социальная и хозяйственная адаптации меннонитов к условиям Северного Кавказа в 60-е годы XIX–начале XX вв. Автореф. дис. ... к.и.н. – Ставрополь, 2008. 74 См.: Твалчрелидзе А. Колонии меннонитов Вольдемфюрст и Александерфельд, Кубанской области // Сборник материалов для описания местности и племен Кавказа. Вып. V – Тифлис, 1886 – С. 212; Классен Д. Вольдемфюрст колония // Сборник материалов для описания... Вып. 8. – Тифлис, 1889 – С. 228-229. 75 А. Клаус. Наши колонии. Опыты и материалы по истории и статистике иностранной колонизации в России. Вып. 1. – СПб., 1869 – С.195; Заалов М. Меннониты и их колонии на Кавказе // Сборник материалов для описания… Вып. 23. – Тифлис, 1897 – С. 89-127. Radtke E. Die deutsche Siedlung am Kuban // Heimatbuch.1985-1989.S.156-158; Немецкое население Северного Кавказа…Сб. док. С. 43-44; Черказьянова И.В. Религиозные общины меннонитов и баптистов в Западной Сибири // Немцы. Россия. Сибирь. Сб. ст. / Сост. и науч. ред. Вибе П.П. – Омск: ОГИК музей, 1997. – С. 80-81. 76 Заалов М. Меннониты и их колонии... С. 125. 77 Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Изд. Центр. Стат. Ком. МВД под ред. Н.А. Тройницкого. Т. LХV. Кубанская область. 1905 – С. V, VII, ХIV, С. 3; Т. LХVII. Ставропольская губерния. 1905 – С. 3; Т. LХVIII. Терская область. 1905 – С. V, 2, 59. 78 Белозеров В. Этническая карта Северного Кавказа – М., 2005 – С. 41-44, 46, 48. 79 Вибе П.П. Образование и становление немецких колоний в Западной Сибири в конце ХIХ – начале ХХ веков // Немцы. Россия. Сибирь… С. 17-18, 40; Кротт И.И. Производственно-коммерческая деятельность В.Р. Штейнгеля в конце XIX-начале XX вв. // Культура. Инф.-метод. бюллетень (Омск). № 5 октябрь. 2003 –С. 8-12. 80 Терещенко А.Г., Черненко А.Л. Российские немцы на Юге России… С. 171; Плохотнюк Т.Н. Российские немцы... С. 192: приведенная Табл. 2 не отражает тенденцию к увеличению частного землевладения немецкого населения Северного Кавказа в 80-90-е гг. ХIХ в. Вывод на С.31 относится исключительно к данным по Области Войска Донского. 81 Цуциев А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774-2004). – М.: Изд. Европа, 2006. 82 Кабузан В.М. Население Северного Кавказа … С.145, табл. 15. По данным Кабузана (С. 120) с 1865 по 1916 г. в регион прибыло 1,7 млн. почти исключительно русских и украинских мигрантов; удельный вес русских в населении вырос к 1917 г. до 41,7%. 70 Список источников и справочной литературы. Национальный Архив Грузии / Центральный Исторический архив (г. Тбилиси). НАГр.ЦИА. Фонды: 2, 4, 12, 13, 222, 224, 225, 226, 227, 243, 1692, 1728. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией (АКАК). Архив Гл. управления наместника Кавказскаго. Т. VI-ХII – Тифлис, 1874-1904. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ), издания I-III Собрание узаконений и распоряжений правительства (СУРП). 1915 – 1917 гг. Устав о колониях иностранцев в империи (1857). 178 Немецкие поселения на периферии Российской империи Уставы духовных дел иностранных исповеданий в Российской империи (изд. 1857). Книга вторая. О управлении духовных дел христиан протестантского исповедания. Георгиевский трактат. Договор 1783 года о вступлении Восточной Грузии под покровительство России. – Тбилиси, 1983. – С. 69-83. (рус. и груз. яз) Сталинские депортации. 1928-1953 / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. Сост. Н.Л. Поболь, П.М. Полян. – М: МФД: Материк, 2005. Немцы в истории России: Документы высших органов власти и военного командования. 1652-1917 / Сост. В.Ф. Дизендорф. – М.: МФД: Материк, 2006. (Серия: Россия ХХ век. Документы. Под общ. ред. акад. А.Н. Яковлева) Немецкое население Северного Кавказа: социально-экономическая, политическая и религиозная жизнь (последняя четверть ХVIII-середина ХХ в.). Сб. док. / Сост. Т.Н. Плохотнюк. – Ставрополь: Изд-во СГУ, 2002. Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801-1917 гг. Т. 1: Высшие государственные учреждения – СПб., 1998; Т. 4: Центральные государственные учреждения России. – СПб., 2004. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Изд. Центр. Стат. Ком. МВД под ред. Н.А. Тройницкого. Тифлисская губерния. 1905; Т. LХV. Кубанская область. 1905; Т. LХVII. Ставропольская губерния. 1905; Т. LХVIII. Терская область. 1905. Сельскохозяйственная и поземельная перепись 1917 г. Изд. ЦСУ. – Тифлис, 1922. Попечительный Комитет об иностранных поселенцах Южного края России. 1799-1876. Т. 2 / Аннотированная опись дел 1816-1826 – Одесса, 1999. Цуциев А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774-2004). – М.: Изд. Европа, 2006. Немцы России. Энциклопедия. Т. 1-3.– М.: 1999, 2004, 2006. Большая Российская Энциклопедия. Т. 8. М.: Изд-во БРЭ, 2007. Чернова Т.Н. Российские немцы. Отечественная библиография 1991-2000 гг. – Москва, 2001. Терещенко А.Г., Черненко А.Л. Российские немцы на Юге России и Кавказе. Энциклоп. Справочник. – Ростов-на-Дону: Ростиздат, 2000. Герман А.А., Иларионова Т.С., Плеве И.Р. История немцев России: Учебное пособие. – М., 2005. Записки Алексея Петровича Ермолова. С прилож. Часть II. 1816-1827. – М. 1868. Fischer, Кarl Аugust. Kaukasische Post. Leipzig, 1944 (Sammlung G. Leibbrandt, Bd.10) Stumpp, Karl. Ostwanderung. Akten über die Auswanderung der Württemberger nach Rußland 1816-1822. – Leipzig, 1941. (Sammlung Georg Leibbrandt, Bd. 2; Quellen zur Erforschung des Deutschtums in Osteuropa) 179 Иллюстрации Памятник к 200-летию подписания Георгиевского договора 1783 г. о протекторате России над Грузией. г. Георгиевск, Ставропольского края РФ. (фото автора) Иллюстрации Территориальные приобретения России в 1774-1829 годах. Источник: Северный Кавказ в составе Российской империи - М., 2007. Иллюстрации Иллюстрации Политическое состояние Кавказа до 1801 г. Источник: Северный Кавказ в составе Российской империи - М., 2007. Bearbeitet von Th. Hummel Karte der deutschen Siedlungen in Transkaukasien Иллюстрации Иллюстрации Письмо Грузинского гражданского губернатора князя Н. Палавандова оберпастру А. Дитриху, от 22.01.1834 Национальный Архив Грузии:Центральный исторический архив. Ф. 1728. Оп. 1. Д. 4. Иллюстрации Церковный Устав (Kirchen-Ordnung) 1823 г. (отрывок из документа) Источник: НАГр.ЦИА. Ф. 1728. Оп. 1. Д. 1. Лл. 1-44. Письмо гражданского губернатора оберпастору А. Дитриху от 5 ноября 1835 г. Источник: НАГр.ЦИА. Ф. 1728. Оп. 1. Д.6. Иллюстрации Письмо Главноуправляющего Грузией барона Г.В. Розена оберпастору А. Дитриху, от 5 августа 1835 г. Источник: НАГр. ЦИА. Ф. 1728. Оп. 1. Д. 6. Иллюстрации Ведомость уплаты казенного долга жителями колоний Мариенфельд и Петерсдорф. Источник: НАГр. ЦИА. Ф. 225. Оп. 1. Д. 7. Источник: НАГр.:ЦИА. Ф. 239. Оп. 1. Д. 50. Ведомость о состоянии колоний в 1847 г. Иллюстрации Иллюстрации Инструкция смотрителю немецких колоний (отрывок из документа). Источник: НАГр. ЦИА. Ф. 226. Оп. 1 . Д. 1. Иллюстрации Инструкция смотрителю немецких колоний (отрывок из документа). Источник: НАГр. ЦИА. Ф. 226. Оп. 1 . Д. 1. Иллюстрации Ведомость о состоянии колоний в 1851 г. Источник: НАГр.ЦИА. Ф. 226. Оп. 1. Д. 48. Иллюстрации Ведомость о состоянии колоний в 1851 г. Источник: НАГр.ЦИА. Ф. 226. Оп. 1. Д. 48. Источник: Тифлис и его окрестности - Тифлис, 1896. г. Тифлис: бывшая немецкая колония ремесленников (местечко Куки, ул. Михайловская) Иллюстрации Иллюстрации Ведомость смотрителя колоний Волянского о состоянии колоний за 1863 г. Источник: НАГр.ЦИА. Ф. 240. Оп. 1. Д. 1191. Источник:Северный Кавказ в составе Российской империи – М., 2007. Административное деление Российского Кавказа в 1903-1914 годах. Иллюстрации Иллюстрации Театральная группа колонии Катариненфельд (1913 г.) Источник: Спецвыпуск „Volk auf dem Weg“ (Deutsche aus Russland gestern und heute) Колонисты из кол. Катариненфельд – солдаты русской армии (1915 г.) Источник: Спецвыпуск „Volk auf dem Weg“ (из личного архива В. Кригера) Иллюстрации Жалоба в Первый Департамент Правительствующего Сената по делу о ликвидации землевладения немецких колоний (отрывок из документа) Источник: НАГр.ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 2. Иллюстрации Обязательное постановление, изданное главным начальником Кавказского военного округа Источник: НАГр.ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 2. Иллюстрации Циркуляр помошника наместника Кавказского кн. В.Н. Орлова, от 28.11.1916 Источник: НАГр.ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 2. Иллюстрации Циркуляр помошника наместника Кавказского кн. В.Н. Орлова, от 28.11.1916 Источник: НАГр.ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 2. Иллюстрации Циркуляр помошника наместника Кавказского кн. В.Н. Орлова, от 28.11.1916 Источник: НАГр.ЦИА. Ф. 224. Оп. 1. Д. 2. Иллюстрации Депортации немцев с Кавказа в 1941 г. Источник: Цуциев А.А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774-2004) - М., 2006. Иллюстрации Иллюстрации Современное состояние домов колонистов. г. Болниси, Грузия (бывшая колония Екатериненфельд) Типичный немецкий стиль «фахверк» („Fachwerk"). Фото автора. Май 2007. Иллюстрации Уцелевшая часть здания Кирхи (г. Болниси). Фото автора. Май 2007 г. Новый молельный дом для немцев-прихожан. Фото автора. Май 2007 г. Иллюстрации Современный «уголок памяти» о колонистах на бывшем кладбище. Фото автора. Май 2007 г. Группа потомков колонистов г. Болниси с пастором В. Мирошниченко (из Церкви Примирения, г. Тбилиси). Фото В. Дёке. Май 2007. Т.Н. Чернова-Дёке Немецкие поселения на периферии Российской империи Кавказ: взгляд сквозь столетие (1818-1917) (К 190-летию основания немецких колоний) Редактор докт. филолог. наук Елена Зейферт Научный редактор докт. истор. наук, проф. Игорь Плеве Верстка Анастасия Франк Корректор Наталья Тимофеева Формат 60х90/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Тираж 1 000 экз. Издано МОО «Немецкое молодежное объединение», 119435, г. Москва, ул. Малая Пироговская, 5, офис 51. Тел.: (495) 937 65 44, факс: (499) 766 48 76, e-mail: [email protected]