Европейский университет в Санкт

Европейский университет в Санкт-Петербурге
Иркутский государственный университет
На правах рукописи
Гузей Яна Сергеевна
«ЖЕЛТАЯ ОПАСНОСТЬ»: ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ОБ УГРОЗЕ С ВОСТОКА В РОССИЙСКОЙ
ИМПЕРИИ В КОНЦЕ XIX – НАЧАЛЕ XX В.
диссертация на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Специальность: 07.00.02 – Отечественная история
Научные руководители:
доктор исторических наук,
профессор Б.И. Колоницкий,
доктор исторических наук,
профессор В.И. Дятлов
Санкт-Петербург – 2014
2
Оглавление.
Введение……………………………………………………………………………..3
Глава 1. Формирование и развитие в Российской империи конца XIX в.
представлений об угрозе с Востока.……...……………………………………..33
1.1. Трансформация восприятия «Востока» в России……………….……......34
1.2. «Восток» сквозь призму расовой теории………………………………….41
1.3. Модернизация Японии и опасность «пробуждения» Азии……...……...46
1.4. «Панмонголизм» В.С. Соловьева…………………………………..……..55
1.5. Проблема миграции и «желтый вопрос» в России ………………………65
Глава 2. Восстание ихэтуаней и русская оккупация Маньчжурии:
представления о «желтой опасности» в российском обществе (1898–1904).81
2.1. «Боксерское» восстание: восприятие и оценка в России………......……82
2.2. Общественные настроения на российском Дальнем Востоке во время
военной экспедиции 1900 г. в Китай……..……...…………………………...102
2.3. Русская оккупация Маньчжурии и дискуссии о «желтой опасности»
после подавления восстания ихэтуаней…………………….….….…………127
Глава 3. Русско-японская война 1904–1905 гг. и представления о «желтой
опасности» в Российской империи…………………………………………….140
3.1. Война с Японией: реакция российского общества и идеологическое
обоснование военных действий сквозь призму концепций о «желтой
опасности»…………………………………………..…………………….……140
3.2. Общественные настроения на российском Дальнем Востоке в
1904–1905 гг...………………………………………………………………….168
3.3. Поражение в войне с Японией и рассуждения о «желтой опасности»
после 1905 г.……………………………….……..………………….................179
Заключение……………………………………………………………………….202
Список источников и литературы…………………………………………….214
Приложения………………………………………………………………………239
3
Введение.
Актуальность темы исследования. До недавнего времени изучение
общественных
настроений
воспринималось
исследователями
задачей
второстепенной по сравнению с реконструкцией «достоверных» исторических
событий и фактов. Фактическая невозможность оценить степень их влияния на
ход истории и «большой политики» диктовала осознание подобных тем в
качестве
малозначительных,
не
заслуживающих
особого
внимания
специалистов. Между тем за рамками исследований оставались вопросы
исключительно важные, способные многое рассказать о реалиях изучаемой
эпохи. И сегодня современному историку уже не имеет смысла доказывать, что
общественные взгляды, оценки, мнения, воплощающие в себе не событийную, а
ментальную историческую канву так же важны для понимания прошлого, как и
«достоверные» факты и свидетельства.
Общественные настроения отражают повседневную жизнь общества,
передают совокупность его духовных и культурных ценностей, демонстрируют
особенности восприятия происходящих событий его членами. Их изучение задача важная и значимая, в особенности для понимания переломных
исторических эпох, нередко характеризующихся всплеском общественной
активности. Именно такой эпохой оказался рубеж XIX – XX в. в истории
Российской империи.
По существу, конец XIX – начало XX в. стал новым этапом в развитии
общественных отношений в России. Стремительное усовершенствование
печати и увеличение объемов выпускаемой литературы способствовали
расширению горизонтов публичной дискуссии в стране 1 . И, хотя общий
уровень грамотности среди российского населения в целом продолжал
оставаться невысоким, в особенности в отдаленных от европейского центра
регионах, и составлял по данным Первой всеобщей переписи населения
Российской империи 1897 г.
всего лишь 21,1 % (26 569585 человек из
Волков В. Формы общественной жизни: публичная сфера и понятие «общества» в Российской империи.
Кембридж, 1995. С. 177.
1
4
125 640021) 1 , новая эпоха все же ознаменовалась подъемом общественного
самосознания, чему в немалой степени способствовал кризис самодержавия,
отчетливо проявившийся в это время во всех сферах жизни государства2.
На рубеж веков приходится серьезный всплеск общественной активности
в стране, нашедший свое выражение в мощном крестьянском, студенческом,
рабочем движениях. Российское общество уже куда более активно, чем прежде,
включалось
в
сферу
общественной
дискуссии,
которая
перестала
ограничиваться в это время рамками исключительно элитарных кругов. Эпоха
конца XIX – начала XX в. все чаще предоставляла возможность рассуждать о
политике и высказывать свое мнение и тем, кто был сравнительно
малообразован. Свидетельством живого интереса населения к политическим
реалиям может служить и тот факт, что к концу XIX столетия в России был
налажен
выпуск
целой
массы
литературы
политического
характера,
ориентированной преимущественно на малограмотного читателя.
Общественный перелом, произошедший в конце XIX – начале XX в.,
привел к тому, что царской администрации становилось все труднее
выстраивать диалог с общественными силами, а не считаться с ними
оказывалось в новых условиях уже совершенно невозможным. Даже в целом
бескомпромиссному Александру III пришлось идти на уступки: в 1892 г. под
давлением общих настроений, царящих в империи в связи сильнейшим голодом
1891–1892 гг., он был вынужден назначить министром государственных
имуществ А.С. Ермолова – видного специалиста по сельскому хозяйству. По
словам К.Ф. Головина, это был «первый» «в России пример государственного
человека, произведенного в высшие сановники общественным мнением» 3.
Глубокий внутриполитический кризис подталкивал российское общество
к активному осмыслению государственных проблем, заставлял
живее
откликаться на происходящие события в стране и мире, соотносить
Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Общий свод по империи результатов
разработки данных Первой всеобщей переписи населения / Под ред. Н.А. Тройницкого. СПб., 1905. С. XVIII
2
О внутриполитической обстановке в России конца XIX – начала XX вв. см.: Кризис самодержавия в России.
1895–1917 / Б.В. Ананьич, Р.Ш. Ганелин, Б.Б. Дубенцов, С.В. Дякин. Л.: Наука, 1984.
3
Цит. по: Гросул В.Я. Общественное мнение России XIX века. М., 2013. С. 485.
1
5
собственное
развитие
с
общемировой
ситуацией,
искать
на
внешнеполитической арене «друзей» и «врагов».
Особое внимание российского общества привлекают в это время страны
Дальнего Востока. Причины всестороннего интереса к ним крылись как в тех
политических процессах и явлениях, что происходили В Азии, так и в активной
внешнеполитической деятельности позднеимперской России в этом регионе1.
В немалой степени подъему общественного интереса к странам Дальнего
Востока способствовал и инициированный в это время царским правительством
процесс активного освоения российской дальневосточной окраины, вошедшей
в состав империи только во второй половине XIX столетия.
Неуклонно меняющийся облик некоторых стран Азии на фоне
собственных проблем заставлял российское общество обращать большее
внимание на жизнь и деятельность дальневосточных монархий. В эпоху
стремительных модернизационных изменений весьма угрожающим многим
казался их возможный рост и развитие. Такие опасения особенно усиливались
под влиянием миграционной потока из сопредельных стран Азии в Россию.
Последствия
потенциального
преображения
стран
Дальнего
Востока
обсуждались тогда в России не только бурно, но и комплексно, получив в свете
бытовавшего в это время на правах научного знания расового учения,
известность в качестве дискуссий о «желтой опасности».
На рубеже XIX – XX в. такие дискуссии не были исключительно
российской особенностью. Представления о «желтой опасности» находили в
это время своих сторонников в самых различных странах мира 2 . Причем
О дальневосточной политике России конца XIX – начала XX вв. см.: Романов Б.А. Россия в Маньчжурии
(1892 –1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. Л., 1928; Он же.
Очерки дипломатической истории русско-японской войны, 1895–1907. М.-Л., 1955; Лукоянов И.В. «Не отстать
от держав…». Россия на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX вв. СПб., 2008; Рыбачёнок И.С. Закат
великой державы. Внешняя политика России на рубеже XIX–XX вв.: цели, задачи и методы. М., 2012.
2
См.: Matthews F.H. White Community and «Yellow Peril» // The Mississippi Valley Historical Review. 1964. Vol.
50. № 4. P. 612-633; Shankman A. Black on Yellow: Afro-Americans View Chinese-Americans, 1850–1935 // Clark
Atlanta University. Phylon. 1978. Vol. 39. № 1. P. 1-17; Laffey J. Racism and Imperialism: French Views of the
«Yellow peril» 1894–1914 // Imperialism and Ideology at Historical Perspective. Momtreal, 2000. Р. 70-87; Kowner R.
«Lighter than Yellow, but not Enough»: Western Discourse on the Japanese «Race», 1854–1904 // The Historical
Journal. 2000. Vol. 43. № 1. P. 103-131; Россман В. Два призрака XIX в.: «желтая опасность» и еврейский заговор
в европейских сценариях заката Европы // Зеркало. 2003. №21-22. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
1
6
плотность международных связей была уже такова, что сформировавшиеся в
пределах одной страны или культуры модели и образы опасности нередко
«перекочевывали» в другие государства, получая, таким образом, новую
интерпретацию и развитие 1 . Однако в России особое звучание этой теме
придали еще и военно-политические конфликты начала XX в. на Дальнем
Востоке, непосредственной участницей которых была Российская империя.
Осмысление моделей и образов угроз с Востока велось в России на фоне
восстания ихэтуаней в Китае 1900 г. и Русско-японской войны 1904–1905 гг.,
что придает особый интерес исследованию обозначенной тематики, открывает
широкие возможности для сравнения отношения российского общества к
различным азиатским народам, выявления общего и особенного в дискуссиях
на тему угрозы с Востока во время двух этих военно-политических конфликтов.
Изучение общественных настроений, репрезентации образов «чужого»,
нередко низведенных до уровня «врага», «сверхопасности» – задача крайне
важная и значимая. Различные фобии, страхи, конструируемые как «сверху»,
так и возникающие стихийно, консолидируют общество вокруг единой, пусть
даже воображаемой, опасности и влияют на отношение к тем, кто воплощает в
себе эту угрозу. Переживание обществом настроений угрозы или опасности,
создание этим обществом образов «врага» способно многое рассказать и о
самом обществе. Нельзя не согласиться с Т.А. Филипповой, что такое
конструирование всегда «очень автобиографическое занятие для любого
общества, особенно – в эпоху социально-политических кризисов»
2
.
Деконструкция страхов и фобий позволяет увидеть не только то, чего общество
боится, но и то, чем оно дорожит.
Актуальность изучению представлений об угрозе с Востока в Российской
империи конца XIX – начала XX в. придает также и современная общественнополитическая
ситуация
в
России,
когда
многие
опасения
прошлого
www.magazines.russ.ru. Последнее посещение: 19.04.2011; Seshagiri Ur. Modernity's (Yellow) Perils: Dr. FuManchu and English Race Paranoia // Cultural Critique. 2006. № 62. P. 162-194.
1
Подробнее см.: Дятлов В.И. «Великие ксенофобии»: взаимовлияние и взаимодействие (опыт России) // Идеи и
идеалы. 2010. Т. 1. №2. С. 5-26.
2
Филиппова Т.А. «Враг с Востока»: образы и риторики вражды в русской сатирической журналистике начала
XX века. М., 2012. С. 10.
7
возрождаются
в
формирующихся
нынешних
под
рассуждениях
влиянием
о
стремительного
«китайской
развития
угрозе»,
КНР.
Такое
исследование не только даст возможность лучше понять общие механизмы
формирования и распространения массовых негативных настроений и фобий,
но и, возможно, позволит исследователям по-новому взглянуть на современные
рассуждения о «китайской угрозе».
Степень изученности темы. Проблема формирования и развития
представлений об угрозе с Востока в Российской империи долгое время не
служила предметом особого интереса специалистов-историков. Этот вопрос
стал активно подниматься только в 70-80 - е гг. XX в. зарубежными
исследователями, которые обратились к
изучению феномена
«желтой
опасности», распространившегося в западноевропейских государствах и США
в конце XIX – начале XX в. 1 . Одним из первых к исследованию этой темы
обратился Х. Гольвитцер 2 . Российскому «варианту» «желтой опасности» он
посвятил отдельную главу своей монографии. Появление этого феномена в
России он связывал преимущественно с кругами российских интеллектуалов:
ученых, поэтов, писателей и, в первую очередь, с именем известного философа
и поэта В.С. Соловьева. По мнению Х. Гольвитцера, именно В.С. Соловьев
оказался одним из первых в империи, кто отчетливо выразил в публичной
печати свое предчувствие опасности с Востока. В своих реконструкциях
Х. Гольвитцер, однако, опирался исключительно на переводные тексты и это,
несомненно,
ограничивало
возможности
всестороннего
рассмотрения
изучаемого им вопроса.
Настроения российского общества в отношении стран и народов Востока
затрагивала и вышедшая в 1978 г. статья профессора Мичиганского
университета Л. Сигельбаума. Написанная с куда большей опорой на
1
Gollwitzer H. Die Gelbe Gefahr: Geschichte eines Schlagworts. Studien zum imperialistischen Denken. Göttingen,
1962; Matthews F.H. White Community and «Yellow Peril» // The Mississippi Valley Historical Review. 1964. Vol. 50.
№ 4. P. 612-633; Siegelbaum L.H. Another «Yellow peril»: Chinese Migrants in the Russian Far East and the Russian
Reaction before 1917 // Modern Asian Studies. 1978. Vol. 2. № 12. P. 307-330; Shankman A. Black on Yellow: AfroAmericans View Chinese-Americans, 1850–1935 // Phylon. 1978. Vol. 39. № 1. P. 1-17.
2
Gollwitzer H. Die Gelbe Gefahr: Geschichte eines Schlagworts. Studien zum imperialistischen Denken. Göttingen,
1962.
8
оригинальные источники, она, тем не менее, помещала в центр исследования
отношение российского общества к китайской миграции и, по существу,
отражала только одну грань понимания «желтой опасности» в Российской
империи 1.
В Советском Союзе исследования Х. Гольвитцера и Л. Сигельбаума,
однако, так и не стали стимулом для дальнейшего изучения общественных
настроений в отношении стран Дальнего Востока в России и развития
российского
феномена
представлений
о
«желтой
опасности».
Исследовательский интерес к данной тематике возрос лишь в последние два
десятилетия, когда чрезвычайно актуальными стали идеи о «китайской угрозе».
Значительный вклад в изучение феномена «желтой опасности» в
Российской империи внес известный специалист в области этномиграционных
процессов В.И. Дятлов. Исследователю удалось собрать и обобщить большой
комплекс дореволюционных работ, посвященных теме «желтой опасности», а
также представить на сегодняшний день самые подробные очерки исследуемой
проблематики2. В.И. Дятлов смог на фактическом материале доказать сложный
и многогранный характер российских представлений о «желтой опасности»,
показать взаимосвязь современных и дореволюционных дискуссий. В то же
самое время без внимания исследователя оказались крайне интересные сюжеты,
связанные
1
с
представлениями
российского
общества
об
опасности
Siegelbaum L.H. Another «Yellow peril»: Chinese Migrants in the Russian Far East and the Russian Reaction before
1917 // Modern Asian Studies. 1978. Vol. 2. № 12. P. 307-330.
2
Дятлов В.И. Военные российской империи о проблеме китайской миграции на Дальнем Востоке // Доклады
международной научной конференции «Россия и Китай: вчера, сегодня, завтра». Иркутск, 1999. С. 126-128; Он
же. Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в дореволюционной России // Вестник Евразии, 2000.
№ 1 (8). С. 63-89; Он же. «Желтая опасность»: трансформация одной ксенофобии // Россия и Восток: проблемы
взаимодействия: Материалы VI Междун. конф., г. Волгоград, 28-30 ноября, 2002 г. Волгоград, 2003. С.116 – 123;
Он же. Благовещенская «утопия» из истории материализации фобий // Евразия. Люди и мифы. М., 2003. С. 123141; Он же. От «желтой опасности» к «китайской угрозе»: эволюция одной мигрантофобии в России // Русский
национализм: социальный и культурный контекст. М., 2008. С. 73-86; Он же. Благовещенская «утопия» из
истории материализации фобий // Местные сообщества, местная власть и мигранты в Сибири на рубежах XIX–
XX и XX–XXI веков. Иркутск, 2012. С. 95-117; Он же. «Благовещенская «утопия»: историческая память и
историческая ответственность // Местные сообщества, местная власть и мигранты в Сибири на рубежах XIX–
XX и XX–XXI веков. Иркутск, 2012. С. 146-175; Dyatlov V.I. The Blagoveshchensk Drowning – Story of How
Phobias Become a Reality // Sensus Hitoriae: Studia Interdyscyplinarne. Inowroclaw, 2012 (3). Vol. VIII. P. 71-90; Он
же. «Великие ксенофобии»: взаимовлияние и взаимодействие (опыт России) // Идеи и идеалы. Новосибирск,
2010. Т. 1. №2. С. 5-26; Он же. Синдром «желтой опасности» в дореволюционной России: экзотизация как
механизм дегуманизации и исключения // Переселенческое общество в Азиатской России: миграции,
пространства, сообщества. Рубежи XIX–XX и XX–XXI вв. Иркутск, 2013. С. 526-555.
9
экономического характера, которые также являлись неотъемлемой частью
дискуссий о «желтой опасности» в России. Кроме того, в своих реконструкциях
В.И. Дятлов опирался преимущественно на комплекс дореволюционных
брошюр и публицистических работ: за рамками его исследований остался
огромный пласт газетной и журнальной периодики империи, безусловно,
способный расширить представления исследователей относительно бытования
темы «желтой опасности» в Российской империи.
Отдельные сведения относительно бытовавших в царской России
представлений о «желтой опасности» можно найти в работах, посвященных
изучению
образов
дальневосточных
государств.
Среди
них
особенно
показательны исследования В.Э. Молодякова1, А.В. Лукина 2, Н.А. Самойлова3,
Ю.В. Кузьмина 4 . Выполненные на высоком профессиональном уровне и
содержащие тщательный анализ размышлений некоторых имперских деятелей
о «желтой опасности», они, тем не менее, исходя из главных задач
исследований, не передавали всех возможных граней затронутого сюжета. Для
историков эта тема выступала возможностью продемонстрировать особенности
восприятия образов Японии, Китая, Кореи и Монголии в России. В результате,
в монографии В.Э. Молодякова рассуждения о «желтой опасности» оказались в
большей степени отражением образа сильной, воинственной Японии, нежели
слабого на тот момент Китая; в работах же А.В Лукина и Ю.В. Кузьмина они
анализировались в неразрывной связи с образом Китая. Та же особенность
Молодяков В.Э. «Образ Японии» в Европе и России второй половины XIX – начала XX века. М., 1996; Он же.
Япония в русском сознании и русской культуре конца XIX – начала XX века // Россия и мир глазами друг друга:
из истории взаимовосприятия. М., 2002. Вып. 2. С 325-340; Он же. Россия и Япония: поверх барьеров.
Неизвестные и забытые страницы российско-японских отношений (1899–1929). М., 2005.
2
Лукин А.В. Эволюция образа Китая в России и российско-китайские отношения // Неприкосновенный запас.
2003. №3(29). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nz/2003/29/lukin.html. Последнее
посещение: 22.10. 2014; Он же. Образ Китая в российском общественном сознании: Преемственность и
эволюция // Полис: политические исследования. М., 2004. №6. С. 70-86; Он же. Медведь наблюдает за
драконом: Образ Китая в России в XVII-XXI веках. М., 2007.
3
Самойлов Н.А. Россия и Китай: исторические вехи и особенности взаимовосприятия // Имперское
возрождение. 2005. №3. С. 55-70; Самойлов Н.А. Россия и Китай: этапы взаимодействия и
взаимоидентификации // Россия и Восток: феноменология взаимодействия и идентификации в новое время.
Коллективная монография / Отв. ред. Н.Н. Дьяков, Н.А. Самойлов. СПб., 2011. С. 245-295.
4
Кузьмин Ю.В. Монголия и Китай начала XX в. в оценках военных исследователей. Иркутск, 2007.
1
10
оказалась характерной и для работ И.О. Ермаченко 1 , Е.С. Сенявской 2 , Е.А.
Гладкой 3 , А.О. Буранок 4 , Э.А. Воробьевой 5 , занимавшихся изучением
общественных настроений и процессов формирования образов «врага» во время
Русско-японской войны. Рассуждения о «желтой опасности» они рассматривали
как неотъемлемую часть образа российского противника, во многом
сконструированного российской печатью.
Часть исследователей обращалась к обозначенной теме в рамках изучения
идеологий империи. Свою задачу они видели не столько в реконструкции
данных представлений, сколько в понимании того, как эти представления
использовались в царской России. Так, Л.В. Жукова изучала применение
концепций «желтой опасности» для обоснования российской дальневосточной
политики и аргументации справедливого характера Русско-японской войны 6 ,
французская исследовательница М. Ларюэль рассматривала, как эта тема
использовалась в работах русских националистов
7
, а Е.-М. Столберг
исследовала, какую роль «идеи о «желтой опасности»» играли в формировании
образа российской восточной окраины 8.
Оценить, какое влияние общественные представления о «желтой
опасности» оказывали на имперскую политику в отношении Китая, стремился в
Ермаченко И.О. Странный враг: образ Японии в специализированной русской прессе 1904–1905 гг. //
Историческое знание и интеллектуальная культура. М., 2001. Ч. 2. С. 3-7; Он же. «В борьбе с какой-то
азиатской дрянью...» // Родина. 2004. № 1. С. 76-79; Он же. На пути к революции: русские либералы перед
«японским зеркалом» // Неприкосновенный запас. М., 2005. №6 (44). С. 71-81; Он же. 1904–1905 гг.: новое
нашествие монголов (к истории русского ориентализма) // Историческое знание: теоретические основания и
коммуникативные практики. Материалы научной конференции. М., 2006. С.178-182; Он же. Образы Русскояпонской войны в иллюстрациях отечественной прессы 1904–1905 гг.: специфика визуализации // Очевидная
история. Проблемы визуальной истории России ХХ века. Челябинск, 2008. С. 193-213.
2
Сенявская Е.С. Противники России в войнах XX века. Эволюция образа «врага» в сознании армии и общества.
М., 2006.
3
Гладкая Е.А. Русско-японская война в массовом сознании и общественной мысли русского общества в начале
XX в.: дис… к.и.н. Ставрополь, 2009.
4
Буранок А.О. Информационное обеспечение русско-японской войны в провинции (на материалах Самарской
губернии): дис… к.и.н. Оренбург, 2009.
5
Воробьева Э.А. Русско-японская война и общественное мнение Сибири и Дальнего Востока: дис… к.и.н.
Новосибирск, 2009.
6
Жукова Л.В. Идеологическое обоснование русско-японской войны 1904–1905 гг.: дис. … к.и.н М., 1996;
Жукова Л.В. Появление в России мифа о «желтой опасности» // Обозреватель-Observer. М., 2009. № 12.
С. 120-127.
7
Ларюэль М. «Желтая опасность» в работах русских националистов начала века // Русско-японская война (1904
–1905). Взгляд через столетие / Под ред. О.Р. Айрапетова. М., 2004. С. 579-592.
8
Stolberg E.-M. The Siberian Frontier between «White Mission» and «Yellow peril», 1890–1920 // Nationalities Paper.
2004. Vol. 32. №1. P. 165-181.
1
11
своей монографии Сунь Чжинцин. «Желтую опасность» автор понимал в
качестве понятия фактически тождественного, синонимичного «китайской
угрозе». Наравне с представлениями об «особой миссии» России на Востоке он
определял ее как «идею», дававшую экспансионистам «моральное оправдание»
движения России на Восток 1 . Несмотря на нарративный характер, работа
заслуживает
внимания
преимущественно
на
в
том
отношении,
материалы
что
ее
периодической
автор
печати,
опирался
зачастую
игнорируемые другими исследователями при изучении вопроса о бытовании
темы «желтой опасности» в дореволюционной России. Между тем его выборку
все же вряд ли можно считать репрезентативной для огромной Российской
империи. В центре внимания Сунь Чжинцина оказались только крупные
издания
Санкт-Петербурга
и
Москвы:
семь
газет
и
два
журнала.
Провинциальная пресса вообще не была представлена в работе, что
существенно обедняет исследование.
В
качестве
обосновывающих
одной
движение
из
четырех
России
на
основополагающих
идеологий,
Восток,
опасность»
«желтую
рассматривал в своих работах Д. Схиммельпеннинк ван дер Ойе
2
. Изучая
идеологические основания, влиявшие на политику России на Дальнем Востоке,
и исследуя динамику образов восточных государств в идеологиях империи, он
уделял серьезное внимание рассмотрению позднеимперских дискуссий о
«желтой опасности». Между тем специфика исследования заставляла автора
обращать большее внимание на воззрения царских министров и первых лиц
империи, направлявших дальневосточную политику России. В результате, за
рамками исследования практически всецело оказались не менее интересные
Сунь Чжинцин. Китайская политика России в русской публицистике конца XIX – начала XX века. «Желтая
опасность» и «особая миссия» России на Востоке. М., 2008.
2
Схиммельпенник ван дер Ойе Д. Идеологии империи в России имперского периода // Ab Imperio. 2001. № 1-2.
С. 167-174; Он же. Навстречу восходящему солнцу: как имперское мифотворчество привело Россию к войне с
Японией. М., 2009; Schimmelpennink van der Oye D. Russian Orientalism: Asia in the Russian Mind from Peter the
Great to the Emigration.Yale, 2010.
1
12
оценки и суждения на этот счет лиц, не имеющих отношения к «большой
политике» 1.
Часть исследователей касалась темы «желтой опасности» посредством
изучения взглядов отдельных российских интеллектуалов, разделявших
подобные убеждения. Особый интерес исследователей в этом отношении
вызвали воззрения В.С. Соловьева – влиятельный философ был одной из
ключевых фигур, немало способствовавших распространению в России идей об
угрозе с Востока. К исследованию взглядов В.С. Соловьева обращались в своих
работах Д. Савелли2, А.В. Ремнев3, Сусанна Суджун Лим (Susana Soojung Lim) 4,
А.Ф. Лосев 5. Особенно ценны работы литературоведа Д. Савелли и историка
А.В. Ремнева, показавших взаимосвязь представлений В.С. Соловьева с идеями
германского кайзера Вильгельма II.
В последние годы появляется все больше исследований, непосредственно
посвященных изучению феномена «желтой опасности». Особого внимания
заслуживает вышедшая в 2009 г. статья Л.В Жуковой, которая обратилась к
рассмотрению вопроса о появлении этого феномена в России 6 . Анализируя
трансформацию общественных идей и настроений в империи в отношении
Китая, Кореи и Японии, она пришла к заключению, что появление «мифа о
«желтой опасности» «относится к концу XIX в., хотя сам термин был введен
значительно позднее» – в 1902 г. И.С. Левитовым7. Однако такая точка зрения
нуждается в явном уточнении и пересмотре, поскольку выражение «желтая
опасность» можно найти у российских авторов и ранее 1902 г.
Схиммельпеннинк ван дер Ойе Д. Навстречу восходящему солнцу: как имперское мифотворчество привело
Россию к войне с Японией. М., 2009. С. 346.
2
Савелли Д. Дракон, гидра и рыцарь // Новый мир. 1996. № 2. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
www.magazines.russ.ru. Последнее посещение: 19.04.2011.
3
Ремнев А.В. «Крест и меч». Владимир Соловьев и Вильгельм II в контексте российского имперского
ориентализма // Европа: Международный альманах. М., 2004. Вып. 4. С.56-78.
4
Lim S. S. Between Spiritual self and Other: Vladimir Solov`ev and the Question of East Asia // Slavic Review.
2008.Vol. 67. №2. P. 321-341.
5
Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 2000.
6
Жукова Л.В. Появление в России мифа о «желтой опасности» // Обозреватель-Observer. М., 2009. № 12.
С. 121- 127.
7
Там же. С. 121.
1
13
Среди последних работ, имеющих непосредственное отношение к теме
«желтой опасности» следует отметить также исследования Ф. Паве
Т.А. Филипповой 2. В своей докторской
1
и
диссертации, защищенной в 2011 г.,
Ф. Паве рассматривал «желтую опасность» как сложный, комплексный
феномен, имевший множество различных интерпретаций. Содержащая много
ценных наблюдений работа, тем не менее, имеет существенный недостаток:
хотя автор и стремился исследовать представления о «желтой опасности» конца
XIX – начала XX в. как целостное явление, характерное для значительной части
государств Западной Европы, США и России, его выводы все же можно считать
в полной мере актуальными только в отношении Франции, поскольку свою
работу
он
выстроил
исключительно
на
французских
источниках
и
преимущественно франкоязычной исследовательской литературе.
В большей мере заявленной темы исследования касается монография
Т.А Филипповой, посвященная анализу риторических и визуальных образов
«врага с Востока» в русской сатирической печати. На основании анализа
карикатур и аннотаций к ним автор стремилась не только показать восприятие
внешнеполитических событий в России, но и понять, как в этих образах
Востока отражалось понимание собственно имперских проблем. Что особенно
важно, Т.А. Филиппова проанализировала в своей работе некоторые
визуальные образы «желтой опасности», и пришла к выводу, что в визуальном
ряде эта тема находила свое воплощение преимущественно в женских образах 3.
Между тем для исследовательницы эта тема так и не стала предметом особого
интереса или отдельной рефлексии.
В целом, проведенный анализ историографии свидетельствует, что для
большей части исследователей феномен «желтой опасности» представлял
собой второстепенный сюжет и, хотя многие историки нередко касались этой
темы в своих работах, в центр исследовательского внимания она практически
Pavé F . Le péril jaune à la fin du XIXe siècle, fantasme ou inquiétude légitime? [Электронный ресурс]. / F. Pavé. –
Doctorat d’histoire. Université du Maine, 2011. – 296 p. – Режим доступа: http:halshs.archives-ouvertes.fr. –
Последнее посещение 14.02.2013.
2
Филиппова Т.А. «Враг с Востока»: образы и риторики вражды в русской сатирической журналистике начала
XX века. М., 2012.
3
Там же. С. 141-142.
1
14
не ставилась и не воспринималась в качестве центрального объекта
исследований. Большая часть историков обращалась к этой теме лишь косвенно:
в рамках изучения идеологий, образов дальневосточных стран и народов, при
рассмотрении взглядов российских интеллектуалов, а также в контексте
исследования риторических и визуальных образов противника во время военнополитических конфликтов на Дальнем Востоке. Общий недостаток всех
исследований, посвященных российскому феномену «желтой опасности»,
заключается в том, что они являются по большей части фрагментарными,
зачастую не учитывающими всех граней изучаемого явления и обращающими
внимание читателей только на один аспект бытования этой темы в России,
чаще всего идеологический.
Исследователи рассматривали представления о «желтой опасности»
преимущественно в двух значениях. В них видели либо воплощение страхов
перед массовой
либо
миграцией жителей дальневосточных государств на Запад,
отражение
опасений
российского
общества
перед
военным
столкновением «желтой» и «белой рас». Однако спектр понимания выражения
«желтая опасность» в России был чрезвычайно широк и не ограничивался
только этими двумя интерпретациями. Так, за рамками большинства работ
остался широкий пласт представлений об опасности экономического характера,
угрожающей Западу со стороны быстроразвивающихся многонаселенных
государств Азии.
В исследовательской литературе не уделялось должного внимания и
региональной специфике представлений о «желтой опасности». Специалисты
лишь констатировали тот факт, что восприятие опасности с Востока могло
существенным образом отличаться в европейской части страны и на
российском Дальнем Востоке, непосредственно граничащем с крупнейшими
государствами Азии. При этом в своих реконструкциях дискурса о «желтой
опасности» исследователи опирались преимущественно на один и тот же
комплекс хорошо изученных работ российских авторов, представленный
брошюрами, книгами и отдельными публикациями в прессе, в то время как
15
значительный
пласт
газетной
периодики
империи
остался
крайне
малоизученным. Учитывая мнение зарубежных историков, утверждавших, что
«желтая опасность» была «дежурной темой газетного киоска» в Европе и
США 1, нелишним было бы попытаться проанализировать, какое место эта тема
занимала и на страницах российских газет, как столичных, так и региональных.
В результате сама историографическая ситуация настоятельно требует
обращения к исследованию комплекса представлений о «желтой опасности» в
Российской империи. Отдельного внимания заслуживают вопросы, связанные с
формированием представлений о «желтой опасности» в России, их ролью в
общественной жизни страны, трансформацией и развитием под влиянием
военно-политических конфликтов начала XX в. на Дальнем Востоке.
Восполнить эти пробелы и призвано настоящее исследование. Изучение
данного феномена должно вестись не только комплексно, с учетом различных
интерпретаций этого выражения в империи, но и в тесной взаимосвязи с общей
социально-политической обстановкой в стране и учетом различных тенденций
в российской и западноевропейской общественной мысли конца XIX –
начала XX в. Все это диктует необходимость обращения к значительному
пласту исследований, непосредственно не имеющих отношения к заявленной
теме: к работам, посвященным дальневосточной политике царизма
российскому расовому дискурсу 3 ,
2
,
военной экспедиции 1900 г. в Китай 4 и
Цит. по: Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом: Образ Китая в России в XVII-XXI веках. М.,
2007. С. 158.
2
Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892–1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в
эпоху империализма. Л., 1928; Он же. Очерки дипломатической истории русско-японской войны, 1895–1907.
М.-Л., 1955; Лукоянов И.В. «Не отстать от держав…». Россия на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX вв.
СПб., 2008; ; Рыбачёнок И.С. Закат великой державы. Внешняя политика России на рубеже XIX–XX вв.: цели,
задачи и методы. М., 2012.
3
Могильнер М. Homo imperii: история физической антропологии в России (конец XIX – начало XX вв.).
Москва., 2008; Тольц В. Дискурсы о расе: имперская Россия и Запад в сравнении // «Понятие о России» к
исторической семантике имперского периода. Т. II. Москва, 2012. С. 145-193; Холл К. «Расовые признаки
коренятся глубже в природе человеческого организма»: неуловимое понятие расы в Российской империи
//«Понятие о России» к исторической семантике имперского периода. М, 2012. Т. II. С. 195-258.
4
Калюжная Н.М. Восстание ихэтуаней. 1898–1901. М., 1978; Дацышен В.Г. Русско-китайская война:
Маньчжурия, 1900 г. СПб., 1996.; Дацышен В.Г. Русско-китайская война 1900 г.: Поход на Пекин. СПб., 1999.
1
16
Русско-японской войне 1 , а также истории китайской, японской и корейской
диаспор в царской России 2.
Объектом
исследования
являются
общественные
настроения
и
представления об угрозе с Востока.
Предметом
исследования
выступает
российский
комплекс
представлений о «желтой опасности» конца XIX – начала XX в.
В центре внимания данного исследования, таким образом, находится
проблема преимущественно негативного отношения к этническим «другим» –
в частности, к китайцам, японцам и корейцам. Однако это вовсе не означает,
что автор разделяет мнение о том, что такие настроения характеризовали весь
спектр взаимоотношений между представителями Российской империи и
выходцами из стран Дальнего Востока.
Под
«общественными
«социально-психологическое
настроениями»
явление,
в
диссертации
выражающееся
в
понимается
определенном
состоянии чувств и умов тех или иных социальных групп в тот или иной
период времени и накладывающее общий отпечаток на их поведение» 3. Одной
1
The Russo-Japanese War in Cultural Perspective, 1904–1905 / D. Wells, S. Wilson. N-Y., 1999; The Russo-Japenese
War in Global Perspective. World War Zero / Ed. J.W.Steinberg. Boston, 2005. Vol. 1; The Russo-Japanese War in
Global Perspective. World War Zero / Ed. by D. Wolff, S.G. Marks, B.W. Menning, D. Shimmelpenninck van der Oye,
J.W. Steinberg, Sh. Yokote. Brill. Leiden. Boston, 2007. Vol. 2.
2
Моргун З.Ф. Владивосток и японцы // Россия и АТР. 1993. №2. С. 88-99; Он же. Японская диаспора во
Владивостоке: страницы истории // Acta Slavica Japonica. 1996. V.14. P.136-156; Белов М.В. Русская
православная церковь и корейцы 1865–1917: дис. … к.и.н. М., 1995; Сорокина Т.Н. Хозяйственная деятельность
китайских подданных на Дальнем Востоке России и политика администрации Приамурского края (конец XIX –
начало XX вв.). Омск, 1999; Дацышен В.Г. Очерки истории российско-китайской границы во второй половине
XIX – начале XX вв. Кызыл, 2000; Он же. Формирование китайской общины (вторая половина XIX в.) //
Диаспоры. М., 2001. №.2-3. С. 36-53; Ларин А.Г. Китайцы в России вчера и сегодня: Исторический очерк. М.,
2003; Позняк Т.З. Иностранные подданные в городах Дальнего Востока России (вторая пол. XIX – нач. XX вв.).
Владивосток, 2004; Башкуева Е.Ю. Китайские мигранты в Забайкальской области: 1860–1917: дис… к.и.н.
Улан-Уде, 2004; Сорокина Т.Н. Еще раз о «благовещенской «утопии» 1900 г. // Миграционные процессы на
Дальнем Востоке (с древнейших времен до начала ХХ в.). Материалы международной научной конференции
(Благовещенск, 17-18 мая 2004 г.). Благовещенск, 2004. С. 295-303; Нестерова Е.И. Русская администрация и
китайские мигранты на юге Дальнего Востока России (вторая половина XIX – начало XX вв.). Владивосток,
2004; Усова А.В. История китайцев, маньчжуров и дауров Зазейского края второй половины XIX в.: дис… к.и.н.
М., 2005; Зайцев Д.М. Японская диаспора во Владивостоке и русско-японская война 1904–1905 гг. Владивосток,
2006; Белоус Б.С. Хозяйственная деятельность японских иммигрантов на юге Дальнего Востока России и
политика администрации Приамурского края второй половины XIX – начала XX вв.: дис. … к.и.н.
Владивосток, 2007; Залесская О.В. Китайские мигранты на Дальнем Востоке России (1917–1938 гг.).
Владивосток, 2009;.Ланцова Ю.Н. Китайские и корейские рабочие в Забайкальской области 1860–1917: дис. …
к.и.н. Чита, 2009; Нам И.В. Национальные меньшинства Сибири и Дальнего Востока на историческом
переломе (1917– 1922 гг.). Томск, 2009; Сорокина Т.Н. «Благовещенская паника» 1900 года: версия власти //
Местные сообщества, местная власть и мигранты в Сибири на рубежах XIX–XX и XX–XXI веков. Иркутск,
2012. С. 118-145.
3
Социологический энциклопедический словарь / Под ред. Г.В. Осипова. М., 1998. С. 195.
17
из граней общественных настроений в отношении стран и народов Дальнего
Востока в Российской империи выступал и феномен «желтой опасности».
Его изучение представляет собой крайне сложную исследовательскую
задачу. Важно учитывать, что само выражение «желтая опасность» могло
пониматься в России только в контексте расового дискурса, существовавшего
тогда на правах научного знания 1 , где носителями опасности выступали
представители «желтой расы», под которыми понимались в исследуемый
период времени в первую очередь народы Дальнего Востока – китайцы, японцы
и корейцы. Именно опасения, высказывавшиеся в империи в отношении этих
народов и будут находиться в центре нашего внимания.
Серьезную трудность представляет выбор терминологического аппарата
для описания изучаемого явления. В исследовательской литературе не
сложилось единого мнения о том, что представляет собой данный феномен.
Исследователи описывали его, посредством различного терминологического
инструментария, используя такие понятия как «миф»
2
, «идеология»
3
,
«ксенофобия» 4 , «синдром» 5 . В то же время ни один из этих терминов не
представляется в полной мере подходящим. «Идеология» и «ксенофобия»
отражают только одну сторону изучаемого явления, понятие «миф» говорит о
том, что исследователь имеет дело с вымышленной, заведомо ложной
См.: Могильнер М. Homo imperii: история физической антропологии в России (конец XIX – начало XX вв.).
М., 2008; Тольц В. Дискурсы о расе: имперская Россия и Запад в сравнении // «Понятие о России» к
исторической семантике имперского периода. Т. II. Москва, 2012. С. 145-193; Холл К. «Расовые признаки
коренятся глубже в природе человеческого организма»: неуловимое понятие расы в Российской империи
//«Понятие о России» к исторической семантике имперского периода. М., 2012. Т. II. С. 195-258.
2
См.: Жукова Л.В. Идеологическое обоснование русско-японской войны 1904–1905 гг.: дис. … к.и.н М., 1996;
Молодяков В.Э. «Образ Японии» в Европе и России второй половины XIX – начала XX века. М., 1996; Бляхер
Л.Е. Политические мифы Дальнего Востока // Полис. 2004. №5(82). С. 28-39; Ларюэль М. «Желтая опасность»
в работах русских националистов начала века // Русско-японская война (1904–1905). Взгляд через столетие. М.,
2004. С. 579-592; Жукова Л.В. Появление в России мифа о «желтой опасности» // Обозреватель-Observer. М.,
2009. № 12. С. 120-127.
3
См.: Схиммельпенник ван дер Ойе Д. Идеологии империи в России имперского периода // Ab Imperio. 2001. №
1-2. С. 167-174; Он же. Навстречу восходящему солнцу: как имперское мифотворчество привело Россию к
войне с Японией. М., 2009.
4
См.: Дятлов В.И. Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в дореволюционной России //
Вестник Евразии, 2000. № 1 (8). С. 63-89; Он же. «Желтая опасность»: трансформация одной ксенофобии //
Россия и Восток: проблемы взаимодействия: Материалы V1 Междун. конф., г. Волгоград, 28-30 ноября, 2002 г.
Волгоград, 2003. С.116 – 123.
5
См: Дятлов В.И. Синдром «желтой опасности» в дореволюционной России: экзотизация как механизм
дегуманизации и исключения // Переселенческое общество в Азиатской России: миграции, пространства,
сообщества. Рубежи XIX–XX и XX–XXI вв. Иркутск, 2013. С. 526-555; Lopinska A. The Yellow Peril Syndrome
in Contemporary Russia // Sensus Hitoriae: Studia Interdyscyplinarne. Inowroclaw, 2012 (3). Vol. VIII. P. 41-58.
1
18
конструкцией (а значит, предполагается, что ее достоверность можно
проверить), что же касается термина «синдром», то он имеет оценочный
характер и придает негативный оттенок описываемому явлению. Учитывая
множество
вариаций
позднеимперской
понимания
России,
выражения
наиболее
«желтая
нейтральным
опасность»
в
представляется
использование в его отношении понятия «комплекс представлений». Так, под
«желтой опасностью» в настоящем исследовании будет пониматься сложный
комплекс представлений российского общества о потенциальной угрозе,
которую страны и народы Дальнего Востока несут в себе для России и Запада.
Используя понятия «Запад», «западный мир», «западные государства» мы
будем подразумевать ними в первую очередь западноевропейские государства
и США. Именно с этими государствами чаще всего проводили аналогии
российские авторы, рассуждавшие о «желтой опасности». В этом отношении
для большей части тех, кто писал на эту тему в империи, Россия олицетворяла
собой западную, а не восточную державу.
Между тем общественно-политическое развитие Российской империи на
рубеже XIX – XX в. все же отличалось от западноевропейского. По масштабам
развития средств информации и по уровню грамотности населения империя
существенно отставала от ведущих мировых держав. В это время она
оставалась по-прежнему государством, где права и возможности отдельных
групп населения были весьма ограничены. Культурная дистанция между элитой
и малообразованными крестьянами в России была в то время куда более
серьезной,
чем
в
большинстве
стран
Европы,
что
препятствовало
возникновению общества «массового» характера 1. В результате, рассуждать на
тему «желтой опасности» имели возможность по большей части образованные
круги империи. Принимая во внимание все сказанное, следует в то же самое
время учитывать и существенные сдвиги, наметившиеся на рубеже веков в
общественной жизни страны: период конца XIX – начала XX в. совпал по
Феномен возникновения «массового общества» на Западе прекрасно описан в работе Х. Ортеги-и-Гассета, см.:
Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Вопросы философии. М., 1989. №3. С. 119-169.
1
19
времени с активизацией публичной дискуссии в стране, чему способствовали
военные действия на Дальнем Востоке. В условиях военного времени даже
необразованная часть российского общества находила возможность читать
печатавшуюся в империи литературу, обращаясь за помощью к тем, кто был
обучен грамоте. Различные идеи, концепции, транслировавшиеся через печать,
таким образом, теоретически могли оказывать воздействие даже на самые
«низовые», малообразованные слои российского общества.
И хотя, в целом, под «общественными настроениями» и представлениями
о «желтой опасности» нами будут пониматься в первую очередь настроения,
мнения и оценки, высказывавшиеся в отношении стран и народов Дальнего
Востока
образованной
частью
российского
общества,
интеллектуально
оформлявшей идеи о «желтой опасности», в исследовании все же будет сделана
попытка рассмотреть и отношение к выходцам из Азии, сформировавшееся в
«низовой» среде. Изучение настроений необразованных подданных является
задачей куда более сложной: «простой народ» не писал текстов и судить о его
мнениях и настроениях можно лишь косвенно через анализ его действий и
заметки современников. Такие сведения можно получить из местной хроники
российских
газет,
а
также
из
дневников
и
писем
современников,
характеризовавших настроения российского обывателя.
Цель данного исследования – рассмотреть динамику формирования
российского
комплекса
представлений
о
«желтой
опасности»
и
проанализировать общественные настроения в отношении стран и народов
Дальнего Востока в России на протяжении военно-политических конфликтов
начала XX в.
Для
достижения
поставленной
цели
предполагается решить ряд
взаимосвязанных задач:
1. выявить истоки формирования комплекса представлений о
«желтой
опасности» в Российской империи;
2. определить, какое значение вкладывали в понятие «желтая опасность» в
России;
20
3. проанализировать общественные настроения в империи и дискуссии
вокруг «желтой опасности» во время военной экспедиции в Китай,
оккупации Маньчжурии (1900–1904) и Русско-японской войны (1904–
1905);
4. рассмотреть обоснование российскими публицистами военных действий с
Японией с помощью использования темы «желтой опасности»;
5. сравнить представления о «желтой опасности» в центре и на окраине
империи;
6. выявить особенности российского комплекса представлений о «желтой
опасности».
Реализация поставленных задач даст возможность ответить на вопрос о
том, что представлял собой феномен «желтой опасности» в Российской
империи в конце XIX – начале XX в.
Хронологические рамки исследования ограничиваются десятилетием с
1895 г.
по 1905 г. Для России это десятилетие было отмечено активной
внешнеполитической экспансией на Дальний Восток, актуализировавшей
процесс осмысления в обществе различных моделей будущего взаимодействия
со странами и народами крайней Азии. Нижняя граница обозначена Японокитайской войной 1894–1895 гг., которая знаменовала собой новую эру в
восприятии восточных монархий на Западе и в России, обнажив силу Японии и
слабость Китая. Верхней границей выступает поражение России в войне с
Японией 1905 г., завершившее российское продвижение на Восток. Однако,
поскольку в центре внимания диссертанта находится комплекс представлений,
бытование
и
хронологически,
распространение
вполне
которого
допустимыми
довольно
следует
сложно
считать
и
ограничить
некоторые
отступления от обозначенных временных границ исследования.
Территориальные рамки исследования представлены собственными
границами Российской империи, а также территорией, полученной по договору
1898 г. с Китаем – Русской Квантунской областью и полосой отчуждения вдоль
линии КВЖД. Ввиду фактической невозможности обстоятельно изучить
21
общественные настроения и представления о «желтой опасности» на всем
пространстве огромной империи, в качестве главного вектора исследований
была выбрана система «центр-периферия». Первостепенно важно рассмотреть
представления о «желтой опасности» в центральной части империи во главе с
двумя крупнейшими имперскими центрами – Санкт-Петербургом и Москвой,
определявшими дальневосточную политику царской России, и на восточной
окраине государства, расположенной в непосредственной близости от стран
Азии. Подобный подход даст возможность проанализировать исследуемый
исторический феномен сквозь призму региональных и столичных оценок,
выявить общие и особенные закономерности формирования представлений о
«желтой опасности».
Стоит иметь в виду, что в конце XIX – начале XX в. понятия «Дальний
Восток» в современном его значении не существовало. Со времени своего
присоединения к Российской империи Дальний Восток считался неотъемлемой
частью Сибири. Серия российско-китайских договоров, заключенных в
1858–1860
гг.,
зафиксировала
прохождение
границы
между
двумя
государствами по Амуру и Уссури, закрепив права России на Амурскую (1858)
и Приморскую области (1860). Присоединенные территории в 1884 г. вошли в
состав
Приамурского
генерал-губернаторства,
включившего
в
себя
Забайкальскую, Амурскую, Приморскую области и Владивостокское военное
губернаторство 1 . В 1898 г. империя получила от Китая права аренды на
Квантунский полуостров с центром в г. Порт-Артур. В 1903 г. на основе
Приамурского генерал-губернаторства и Квантунской области было образовано
Дальневосточное наместничество. Именно эти территории и будут пониматься
в исследовании под российским Дальним Востоком.
Источники. Изучение поставленной проблемы требует привлечения
источников различных по своему происхождению и характеру. В Российской
империи конца XIX – начала XX в. представления о «желтой опасности» нашли
достаточное число своих сторонников, что привело к формированию целого
1
Ларин А.Г. Китайцы в России вчера и сегодня: исторический очерк. М., 2007. С. 22
22
пласта литературы, непосредственно посвященного данной теме. О «желтой
опасности» или угрозе с Востока активно писали философ В.С. Соловьев 1 ,
этнограф и писатель И.С. Левитов 2, военный писатель Ю.Л. Елец 3, публицист
А.А. Панов 4, журналист Д.Г. Янчевецкий 5, военный министр А.С. Куропаткин 6,
генерал
А.И.
Деникин
7
,
дальневосточный
общественный
деятель
С.Д. Меркулов 8. Несмотря на тот факт, что часть этих работ уже привлекалась
исследователями для реконструкции российских представлений о «желтой
опасности», они по-прежнему остаются ценными материалами для изучения
поставленной проблематики, и без обращения к ним невозможно составить
целостное представление об изучаемом феномене.
В то же время данные материалы не являются единственными
источниками,
способными
предоставить
исследователю
материалы,
касающиеся изучаемого явления. В качестве основного источника для
реконструкции общественных настроений и представлений о «желтой
опасности» в Российской империи в настоящем исследовании были выбраны
материалы периодической печати. Этот вид источников редко привлекался
исследователями для изучения поставленной проблемы, а, между тем, именно
он представляется первостепенно важным в исследованиях такого рода.
Особенность прессы определяется тем, что она как формирует, так и отражает
общественные настроения: с одной стороны, она предлагает обществу уже
Соловьев В.С. Краткая повесть об Антихристе // Собрание сочинений В.С. Соловьева / Под ред. С.М
Соловьева, Э.Л. Радлова. СПб., 1914. Т. 10. С. 193-221; Соловьев В.С. Панмонголизм // Собрание сочинений
В.С. Соловьева . Брюссель, 1970. Т. 12. С. 95-96.
2
Левитов И.С. Желтая раса. СПб., 1900; Левитов И.С.Желтая Россия. Доклад И. Левитова, СПб., 1901; Он же.
Желтороссия, как буферная колония (Доклад, прочитанный в общем собрании общества для содействия
русской промышленности и торговле 16 мая 1905). СПб., 1905.
3
Елец Ю.Л. Желтое нашествие. СПб., 1903.
4
Панов А.А. Грядущее монгольское иго. Открытое письмо народным представителям. СПб., 1906; Он же.
Желтый вопрос в Приамурье. Историко-статистический очерк // Вопросы колонизации. СПб., 1910. №7. С. 53116; Он же. Желтый вопрос и меры борьбы с «желтым засильем» в Приамурье // Вопросы колонизации.
СПб.,1912. № 11. С. 171–184.
5
Янчевецкий Д. Гроза с Востока: задачи России. Задачи Японии на Дальнем Востоке. Очерки. Ревель, 1907.
6
Куропаткин А.Н. Задачи русской армии. Задачи России и русской армии в XX столетии. СПб., 1910. Т. III; Он
же Русско-китайский вопрос. СПб., 1913; Он же. Желтая опасность // Куропаткин А.Н. Русско-китайский
вопрос. СПб., 1913. С. 212-223.
7
Деникин А.И. Русско-китайский вопрос. Военно-политический очерк (со схемами и диаграммами). Варшава,
1908.
8
Меркулов С.Д. Желтый вопрос» (письмо к А.А. Панову) // Вопросы колонизации Приамурского края. Статьи,
письма, записки. СПб., 1911. С. 60-79.
1
23
готовые модели и стереотипы, с другой стороны, ее читатели сами
«формируют» повестку дня, выказывая интерес к определенным сюжетам и
темам. В силу этого обстоятельства периодическая печать может считаться
одним из важнейших источников для изучения массовых настроений и
общественного мнения.
В конце XIX – начале XX в. в Российской империи выходило более 1000
периодических изданий 1. И хотя большая часть всей периодики издавалась в
Петербурге или Москве, практически каждый крупный город к этому времени
имел свою собственную газету, а иногда и не одну. Особенно незаменимой
газета оказывалась в российской провинции, где местный орган периодической
печати оказывался для образованного читателя фактически единственной
возможностью узнать о событиях, происходящих в России и мире.
Провинциальные газеты, дававшие на своих страницах обзоры столичной
прессы и делавшие даже полные перепечатки некоторых статей центральных
изданий, воплощали для местного населения своего рода связь с центром
империи.
Анализ российских периодических изданий дает возможность выявить,
какие риторические и визуальные образы «желтой опасности» бытовали в
империи, кто и как писал заметки и статьи на эту тему. При этом важно
обращать внимание не только на оценки лиц, отстаивавших в своих работах
идеи о возможности «желтой опасности», но и тех, кто считал подобные идеи
несостоятельными.
Для исследования были отобраны 28 газет и журналов, выходивших в
империи с 1895 г. по 1905 г., имевших различную целевую аудиторию и
направленность. Среди них 6 столичных и 9 дальневосточных газет, 10
журналов и 3 издания епархиальных ведомостей.
Из столичных рассматриваются наиболее влиятельные и крупные издания,
активно перепечатывавшиеся и в провинции – газета А.С. Суворина «Новое
1
Махонина С.Я. История русской журналистики начала XX в. М., 2002. С. 10
24
время»1; газета князя В.П. Мещерского «Гражданин»2; «Санкт-Петербургские
ведомости», издававшиеся князем Э.Э. Ухтомским и слывшие в определенных
кругах империи «отражением» дальневосточной политики государства 3. Среди
московских
изданий
привлекаются
«Русские
ведомости»,
считавшиеся
прогрессивным, либеральным органом печати, и во многом противостоящие им
реакционные «Московские ведомости».
Санкт-Петербург
и
Москва
также
выступали
центрами
издания
«толстых» журналов, набиравших все большую популярность в России. В
отличие от газет, ориентированных в большей степени на небольшие заметки,
журналы предоставляли своим авторам возможность высказывать свои мысли
более обстоятельно. Исключительно важен анализ наиболее популярных
журналов, читаемых и в провинции: «Вестника Европы» (Санкт-Петербург),
«Нива»
(Санкт-Петербург),
«Русского
Вестника»
(Москва),
«Русского
богатства» (Санкт-Петербург), «Мира Божия» (Санкт-Петербург), «Русской
мысли» (Москва). Все они имели различную читательскую аудиторию и
отстаивали разные политические взгляды, что делает их рассмотрение особенно
интересным в рамках заявленного исследования.
Среди
дальневосточных
изданий
в
исследовании
привлекаются:
«Амурская газета» и «Амурский Край» (Благовещенск), «Приамурские
губернские ведомости» (Хабаровск), «Владивосток», «Дальний Восток»,
«Восточный
вестник»
(Никольск-Уссурийский),
(Владивосток),
«Никольск-Уссурийский
листок»
«Забайкальские областные ведомости» (Чита) и
«Новый Край» (Порт-Артур).
Представляется важным рассмотреть также военную, религиозную и
сатирическую печать. С этой целью в работе привлекаются главный печатный
орган военного ведомства – газета «Русский инвалид», журнал «Чтения для
солдат» (Санкт-Петербург). Среди религиозных изданий были отобраны:
К 1897 г. «Новое время» выходило тиражом в 50 000 экземпляров: Сонина Е.С. Петербургская универсальная
газета конца XIX в. СПб., 2004. С. 264-265.
2
Тираж 6 000 экземпляров на 1897 г.: Сонина Е.С. Петербургская универсальная газета конца XIX в. СПб.,
2004. С. 264-265.
3
Тираж 6 000 экземпляров на 1897 г.: Сонина Е.С. Петербургская универсальная газета конца XIX в. СПб.,
2004. С. 264-265.
1
25
«Церковные Ведомости» (Санкт-Петербург), «Забайкальские епархиальные
ведомости» (Чита), «Благовещенские епархиальные ведомости» (Благовещенск),
а из сатирических журналов в поле исследования попали «Осколки» (СанктПетербург), «Будильник» (Москва), «Шут» (Санкт-Петербург).
Период конца XIX – начала XX в. ознаменовался не только возрастанием
общего количества периодических изданий и их тиражей, но также
увеличением и расширением литературы для массового, «народного» чтения.
Выпуск дешевых книжек и брошюр в особенности возрос в стране во время
военно-политических конфликтов на Востоке, когда населению потребовалось
доходчиво объяснить значение и смысл военных действий. В результате в
империи сформировался целый комплекс брошюр, представляющих серьезный
интерес для исследователя, поскольку на их страницах также нередко писалось
и о «желтой опасности» 1.
Материалы периодической печати, также как и брошюры, рассчитанные
на
массового
читателя,
представляют
интересный
и
в
тоже
время
специфический источник, работа с которым имеет ряд трудностей 2 . Статьи,
размещенные в одних изданиях, нередко перепечатывались другими, отражая,
тем самым, «чужие» взгляды и мнения. В особенности, это касается
провинциальных изданий, активно размещавших на своих страницах заметки
центральной прессы. При этом не все статьи, брошюры или книжки для народа
являлись выражением точки зрения их авторов, поскольку их написание вполне
могло инспирироваться в определенных целях. И это необходимо учитывать
при работе с материалами печати.
Мальцев С.С. Желтая опасность. Китайско-Европейский конфликт 1900. Варшава, 1900; Геройская защита
города Благовещенска и действия русских в Манчжурии. М., 1900; Глебов С.И. Нападение китайских мятежных
войск на г. Благовещенск. СПб., 1900; Глебов С.И. Война китайского большого кулака со всеми державами
мира. СПб., 1900; Коропчевский Д.А. Желтый вопрос. М., 1901; Китай или мы. Курск, 1904; Желтый хулиган
по прозвищу Япошка. СПб, 1904; Воронов Л. Борьба белой и желтой расы. М., 1904; Война России с Японией.
СПб, 1904; Денисюк Н. Кто победит? Война на Дальнем Востоке. М., 1904; Конец желтой опасности. О картине
«Желтая опасность» императора Вильгельма. Желтая опасность под Порт-Артуром. СПб., 1904; Михайлов В.
Третья Государственная Дума и «желтая опасность». СПб., 1912.
2
Периодическая печать активно изучалась специалистами: Сонина Е.С. Петербургская универсальная газета
конца XIX в. СПб., 2004; Есин Б.И. История русской журналистики 1703–1917: учебное пособие. М., 2000;
Махонина С.Я. История русской журналистики начала XX в: учебное пособие. М., 2002.
1
26
Определить
наличие
«социального
заказа»,
инструментальности
использования рассуждений о «желтой опасности» в российской печати
позволяет обращение к источникам личного происхождения – дневникам,
мемуарам, письмам.
Важный источник, дающий возможность проанализировать восприятие и
отношение отдельных лиц к идеям о «желтой опасности», представляют собой
дневники
современников.
Поскольку
проанализировать
их
все
не
представляется возможным, в работе сознательно были отобраны дневниковые
заметки,
принадлежащие
деятельности.
В
работе
лицам,
занимавшимся
привлекаются
дневники
различными
военного
видами
министра
А.Н. Куропаткина 1 , руководителя похода русской армии в Пекин генерала
Н.П. Линевича 2 , российских интеллектуалов, писателей и публицистов –
Н.Г. Гарина-Михайловского
3
, А.С. Суворина
4
, И.К. Шахновского
5
,
Д.Н. Шрейдера 6 , Д.Г. Янчевецкого 7 , военного И.Е. Иванова 8 , врачей –
В.С. Кравченко 9 , П.С. Алексеева
10
, В.П. Баженова
11
,
священников и
религиозных деятелей – Н.А. Дьякова 12, иеромонаха Авраамия 13.
Не менее значимым источником для реконструкции общественных
настроений и представлений о «желтой опасности» в империи являются
мемуары. Военно-политические конфликты начала XX века на Дальнем
Куропаткин А.Н. Дневник А.Н. Куропаткина / Под ред. М.Н. Покровского. Новгород, 1923; Куропаткин А.Н.
Дневник генерала А.Н. Куропаткина. М., 2010.
2
Линевич Н.П. Война: Из дневника Н.П. Линевича // Русско-японская война: из дневников А.Н. Куропаткина и
Н.П. Линевича. Л., 1925.
3
Гарин-Михайловский Н.Г. По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову. Карандашом с натуры //
Собрание сочинений в пяти томах / Под ред. М. Гордона. М., 1958. Т. 5. 1894–1906. С. 7-390.
4
Суворин А.С. Дневник. М., 2000.
5
Шахновский И.К. «Желтая туча»: 12 месяцев войны с Японией. Дневник корреспондента. М., 1905.
6
Шрейдер Д.Н. Наш Дальний Восток. Три года в Уссурийском крае. СПб.,1897.
7
Янчевецкий Д.Г. У стен недвижного Китая: Дневник корреспондента «Нового Края» на театре военных
действий в Китае в 1900 г. СПб., 1903.
8
Иванов И.Е. Очерки походно-боевой жизни во время боксерского восстания: из дневника командира 2 роты 1го Восточно-Сибирского стрелкового е.в. полка. М., 1907.
9
Кравченко В.С. На Дальнем Востоке во время военных событий 1900–1901 года (Из дневника морского врача)
// Свет, 1906. Т.6. С. 1-84.
10
Алексеев П.С. По Амуру // Русский вестник. М., 1900. № 8. С. 437-455.
11
Баженов В.П.Японская компания (Дневник полкового врача). Тула, 1926.
12
Дьяков Н.А. Год на крейсере «Адмирал Нахимов»: (I. В европейских водах; II. У азиатских берегов; III. На
страже в Китае). (Судовые заметки и впечатления 1899–1900 гг.). СПб., 1902.
13
Авраамий. Пекинское сидение: Из дневника члена православно-русской миссии в Китае // Христианское
Чтение. СПб., 1901. № 1. С. 65-112.
1
27
Востоке
нашли
отражение
в
обширном
круге
воспоминаний.
Это
обстоятельство заставило диссертанта и в данном случае прибегнуть к
сознательному отбору, основной принцип которого состоял в том, чтобы по
возможности охватить различные слои российского общества. В частности, в
работе использовались воспоминания военных – А.В. Верещагина
1
,
П.Н. Краснова 2 , И.Е. Иванова 3 , Н.А. Орлова 4 , жителей Дальнего Востока –
В. Соловьева 5 , М.П. Гроссевича 6 , К. Никитиной 7 , А.К. Ивашкевич 8 , врача
русской миссии в Пекине В.В. Корсакова 9, редактора одной из благовещенских
газет А.В. Кирхнера 10, ссыльного социал-демократа Л.Г. Дейча 11.
Возможность судить об общественных настроениях и отношении к идеям
о «желтой опасности» дает также и анализ частной корреспонденции.
В
исследовании привлекаются письма философа В.С. Соловьева 12 , писателя
И.С. Левитова 13 ,
военного М.И. Грекова 14 , адъютанта Вильгельма II Х.
Мольтке (Младшего)
15
. Письма последнего особенно интересны, поскольку
Хельмут фон Мольтке лично передавал российскому монарху от Вильгельма II
литографию картины, получившую позднее свою известность под названием
«Желтая опасность». Подробности этой встречи он обстоятельно изложил в
Верещагин А.В. По Маньчжурии (1900–1901): Воспоминания и рассказы. СПб., 1903; Верещагин А.В. Русские
в Маньчжурии: рассказы о последнем китайском походе в 1900 г . СПб., 1904.
2
Краснов П.Н. Атаман: Воспоминания. М., 2006.
3
Иванов И. Е. Впечатления из военно-походной жизни за время оккупации Маньчжурии в 1900–1903. СПб.,
1907. Иванов И.Е. Впечатление раненного в русско-японскую войну. СПб, 1914. Иванов И.Е. Корни японских
побед или чем победили нас японцы. СПб, 1911.
4
Орлов Н.А. Забайкальцы в Маньчжурии в 1900 г.: Очерки из похода Хайларского отряда генерала Н.А.
Орлова в Китае в 1900. СПб., 1901.
5
Соловьев В. Воспоминания об усмирении китайского мятежа в Печилийской провинции в 1900 г. // Чтения
для солдат. СПб, 1908. Вып. 7. С. 117-149.
6
Гроссевич В.П. Борьба с лучами восходящего солнца. М., 1908.
7
Никитина К. Осада Благовещенска китайцами в 1900 г.: (Из воспоминаний) // Исторический Вестник. СПб,
1910. Т. 22. №10. С. 207-224
8
Ивашкевич А.К. Последние дни в Маньчжурии: (Из личных воспоминаний) // Русское Богатство. СПб, 1900.
№10. С. 143-168.
9
Корсаков В.В. Пекинские события: Личные воспоминания участника об осаде в Пекине. май-август 1900.
СПб., 1901; Корсаков В.В. В старом Пекине: Очерки из жизни в Китае. СПб., 1904; Корсаков В.В. Скорбные
дни: Дневник-хроника русской жизни в Китае за время русско-японской войны. М., 1912.
10
Кирхнер А.В. Осада Благовещенска. Взятие Айгуна. С приложением списков добровольцев и сведений о
вольной дружине, Айгун, Сахалян, Благовещенск. (На память о событиях на Амуре в 1900 году). Благовещенск,
1900.
11
Дейч Л.Г. Кровавые дни. СПб., 1906; Дейч Л.Г. Бомбардировка Благовещенска китайцами: (рассказ очевидца)
// Заря. Штутгарт, 1902. №4. отд. 2
12
Письма Владимира Сергеевича Соловьева: в 3-х томах. СПб., 1908–1911.Т. 1 - 3.
13
Письмо И.С. Левитова – Э.Э. Ухтомскому от 30 мая 1905 // РГИА. Ф. 1072. Оп. 1. Дело 10. Л. 12-13.
14
Греков М.И. На Дальний Восток: походные письма. СПб., 1901.
15
Мольтке Х. Русские письма. СПб., 2008.
1
28
своих письмах Элизе фон Мольтке, не забыв отметить и реакцию Николая II на
подарок кайзера.
Важно понимать, что большая часть корреспонденции в империи
подвергалась перлюстрации. Поэтому одним из важных источников для
реконструкции
общественных
настроений
могут
выступать
и
перлюстрационные материалы Департамента полиции, отложившиеся в 102
фонде Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) 1 . В то же
самое время Департамент полиции осуществлял также и надзор за отношением
российского населения к иностранцам. В результате, в его архивных фондах
отложились и материалы, касающиеся и жестокого обращения с подданными
иностранных государств. Особенно ценны в рамках заявленного исследования
материалы официального расследования причин и обстоятельств массовых
расправ над китайцами, прокатившихся в 1900 г. по Амурской области 2. Они
содержат
документы
различного
характера:
перлюстрацию
писем
дальневосточных жителей, показания свидетелей и обвиняемых в расправах,
переписку между чиновниками и окончательный акт судебного дознания,
представленный в качестве доклада Николаю II 19 февраля 1902. Эти
документы не были еще предметом специального анализа исследователей и
впервые вводятся в научный оборот. Материалы из фондов Департамента
полиции позволяют прояснить и отношение к японцам в империи во время
Русско-японской войны 1904–1905 гг. В это время Департамент активно следил
за находящими в империи японцами, контролировал их выдворение из районов,
входящих в состав Дальневосточного наместничества. В 102 фонде ГАРФ
отложились различные
справки о численности
японцев в России в
1904–1905 гг., донесения губернаторов о проживающих во вверенных им
Секретная часть «Перлюстрации» // ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 16, 18, 25, 26, 27, 30, 33; Шефские
всеподданнейшие записки за 1905 (перлюстрация писем и телеграмм иностранных посольств в Петербурге) //
ГАРФ. Ф. 601. Оп.1. Д.743.
2
О неправильных действиях чинов Амурской области при переправе китайцев на правый берег Амура // ГАРФ.
Ф. 102. Оп. 21. Дел.1. Д. 376; О выселении китайцев из города Благовещенск // ГАРФ. Ф. 102. Оп.98. Дел. 3. Д.
897. Ч.2.
1
29
областях японцах, а также переписка между чиновниками, касающаяся
высылки «неблагонадежных азиатов» из России1.
Понять, как под влиянием военно-политических конфликтов на Дальнем
Востоке менялось отношение к выходцам из дальневосточных государств, как в
это время трансформировались идеи и представления о «желтой опасности»
дают возможность и материалы, хранящиеся в Российском государственном
военно-историческом архиве (РГВИА) (коллекции «Военные действия в Китае
в 1900–1901» и «Русско-Японская война»), а также в 560 фонде (О боксерском
восстании) Российского государственного исторического архива (РГИА). Здесь
отложились документы, представленные телеграммами, перепиской между
военными, дипломатами и чиновниками, касающиеся военных действий на
Дальнем Востоке. Среди этих материалов можно найти не только описание
военных действий, но и характеристику общественных настроений в России в
1900 г. и 1904–1905 гг. 2.
Реконструировать обстановку в России во время военно-политических
конфликтов начала XX века на Дальнем Востоке, а также проанализировать
реакцию и восприятие их населением позволяют материалы, хранящиеся в
фондах дальневосточных архивов. В частности, материалы из фондов
Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (РГИА
ДВ – г. Владивосток) и Государственного архива Забайкальского края (ГАЗК - г.
Чита). В фондах 702 (Канцелярия Приамурского генерал-губернатора) и 704
(Канцелярии военного губернатора Амурской области) РГИА ДВ, а также
фонде 1 (Забайкальское областное правление) Государственного архива
Забайкальского края можно найти различные материалы справочного характера,
переписку, телеграммы, касающиеся наблюдения за деятельностью китайцев,
корейцев и японцев в империи 3 , отношении к ним местного населения 1 , и
Об учреждении особо тщательного надзора за японскими подданными, проживающими в пределах империи
1904 // ГАРФ. Ф. 102. Оп. 61. Дел.2. Д. 29.
2
Военные действия в Китае в 1900–1901 // РГВИА. Фонд 486. Д.257, Д. 258, Д. 259; Русско-японская война //
РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Том IV. Д. 26615; О боксерском восстании // РГИА. Ф. 560. Оп. 28. Д. 1, Д. 156, Д. 157.
3
Копии секретного доклада о необходимости отпуска денег на борьбу со шпионажем // РГИА ДВ. Ф. 702. Оп.1.
Д.494.
1
30
документы,
касающиеся
высылки
некоторых
из
них
из
районов
Дальневосточного наместничества во время военных действий с Японией 2.
В качестве источника в диссертации использовались и материалы из
фондов Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ).
В частности, при работе над диссертацией привлекались документы редакции
влиятельной петербургской газеты «Новое время», сохранившиеся в фонде
редактора газеты А.С. Суворина (Ф. 459). Материалы редакции этой газеты
особенно интересны, поскольку часть исследователей пришли к выводу, что
именно «Новое время» активнее других изданий муссировало идеи о «желтой
опасности» 3. Среди материалов редакции «Нового времени» можно найти не
только черновики статей А.С. Суворина, касающиеся темы «желтой опасности»,
но также письма читателей в редакцию, отражающие восприятие этих статей 4.
Изучить визуальное представление образа «желтой опасности» в империи
позволяет коллекция лубков и плакатов времен Русско-японской войны,
отложившаяся в отделе «ИЗО материалов» Российской государственной
библиотеки (РГБ) 5 . Данные материалы позволяют проанализировать, какой
образ «врага с Востока» стремилась представить российскому населению
военная пропаганда.
Методологические подходы. Изучение представлений о «желтой
опасности» является сложной исследовательской задачей. Ее решение требует
обращения к различным методам интерпретации и анализа.
Переписка с амурским окружными начальником и полицейскими управлениями о предоставлении сведений
об инцидентах между русскими и китайскими подданными // РГИА ДВ. Ф. 704.Оп.1. Д. 841; О происшествиях
по Приморской области за 1904 год // РГИА ДВ. Ф. 702. Оп.1. Д. 462; Сведения, ведомости и переписка о
происшествиях и событиях в Хабаровске с 1900-1901 // РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 360; О насилиях русских
над китайцами // Государственный архив Забайкальского края (ГАЗК). Ф. 1. Оп. 1. Д. 3965.
2
Приказы военного губернатора Амурской области об отправке японцев в г. Иркутск в связи с обстоятельством
военного времени // РГИА ДВ. Ф. 704. Оп. 1. Д. 943.
3
Gollwitzer H. Die Gelbe Gefahr: Geschichte eines Schlagworts. Studien zum imperialistischen Denken. Göttingen,
1962. S. 34-35.
4
Маленькие письма. Статьи. 1903–1904 // РГАЛИ. Ф.459. Оп.2. Д.82; Маленькие письма. Статьи. 1904–1905 //
РГАЛИ. Ф.459. Оп.2. Д.84; Письма читателей А.С. Суворину с отзывами о статьях, помещенных на страницах
«Нового времени» // РГАЛИ. Ф. 459. Оп.2. Д. 673, Д. 674; Письма и телеграммы читателей А.С. Суворину с
отзывами о его маленьких письмах // РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 2. Д. 677.
5
Коллекция лубочных картинок, плакатов, посвященных Русско-японской войне 1904–1905 гг. // Отдел ИЗО
материалов РГБ.
1
31
Поскольку речь идет о реконструкции общественных настроений,
отражающих
определенную
систему
взглядов,
мнений,
коллективных
представлений, то тут исследователь имеет дело с областью ментального,
образного, которая становится сегодня отдельной сферой исследований.
Настоящая диссертация во многом опирается на общие принципы и подходы,
использованные в работах В.Э. Молодякова, А.В. Лукина, В.И. Журавлевой,
которые подходили к изучению образов как комплексному, сложному
феномену, который формируется под влиянием истории, «большой политики»,
взглядов и настроений отдельных лиц или даже целых социальных групп 1. Суть
подхода состоит в подборе средств и исследовательских приемов, позволяющих
дать ответ на вопрос, почему реальность воображалась так, а не иначе, как и с
помощью каких средств создавался образ другой страны, другого народа,
насколько он был устойчив во времени, какие влияния испытывал и какова
была логика вербального или визуального письма, использовавшегося для его
конструирования 2.
Обстоятельнее изучить содержательный смысл источников позволит
применение методов
источниковедческой критики и герменевтического
анализа. Крайне важным представляется использовать биографический метод
анализа,
широко
применяемый
в
литературоведении,
при
котором
обстоятельства жизни и личность автора рассматриваются как некий
определяющий момент, влияющий на интерпретацию тех или иных событий
автором. В результате, чтобы понять чувства, мысли и мотивы, двигавшие
отдельными авторами при написании текстов, следует обратить особое
внимание на особенности их жизни и творчества.
Сравнить представления о «желтой опасности» в различных регионах
Российской империи, сопоставить бытование подобных идей среди различных
См.: Молодяков В.Э. «Образ Японии» в Европе и России второй половины XIX – начала XX века. М., 1996;
Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом: Образ Китая в России в XVII–XXI веках. М., 2007;
Журавлева В.И. Понимание России в США: образы и мифы. 1881–1914. М., 2012.
2
Журавлева В.И. Русский «другой» в американской политической карикатуристке: от века XIX к веку XXI //
Вестник РГГУ. М., 2012. №7. С. 66.
1
32
социальных групп и ввести эти представления в общемировой контекст дает
возможность применение сравнительно-описательного метода.
Особенно важным представляется использование статистического метода
анализа, открывающего широкие возможности для интерпретации материалов
периодической печати. Его применение дает возможность сравнить, в каких
источниках наиболее часто употреблялось выражение «желтая опасность»,
когда эта тема стала популярной в российской печати, какие издания чаще
всего публиковали статьи с такими заголовками.
Структура
работы.
Структура
диссертации
определяется
поставленными целями и задачами, выстраивается по хронологическому
принципу, и состоит из трех глав. Центральное место в работе отводится
реконструкции и анализу общественных настроений и представлений о
«желтой опасности» в Российской империи во время подавления восстания
ихэтуаней в Китае (1900) и Русско-японской войны (1904–1905). Не менее
важна
и
первая
глава,
призванная
показать
истоки
формирования
представлений о «желтой опасности» в России. Подобный подход даст
возможность не только проанализировать возникновение и распространение в
Российской империи данных представлений, но и позволит рассмотреть их
динамику, трансформацию и изменение под влиянием происходящих событий.
33
Глава 1. Формирование и развитие в Российской империи конца
XIX в. представлений об угрозе с Востока.
К концу XIX – началу XX в. Российская империя представляла собой
крупнейшее государство на политической карте мира. Поддержание статуса
великой державы требовало от нее самого деятельного участия в мировой
политике, которая на рубеже XIX – XX в. оказалась неразрывно связана с
Дальним Востоком.
Исключительную важность дальневосточного направления во внешней
политике империи хорошо осознали в это время и в России. Вряд ли можно
считать случайным тот факт, что в конце XIX в. в маршрут традиционного
путешествия наследника престола впервые были включены страны Азии
1
.
Поездка цесаревича Николая на Восток фактически знаменовала собой новую
эру во взаимоотношениях России со странами Востока, сделав дальневосточное
направление одним из центральных в царской дипломатии позднеимперской
России2.
Новые ориентиры внешнеполитической деятельности способствовали
усилению общественного интереса в империи к странам и народам Дальнего
Востока. На рубеже XIX – XX в. многие российские публицисты, ученые и
общественные деятели, оперативно откликавшиеся на вызовы времени,
оказались во многом поглощены осмыслением Востока и перспективами
взаимодействий с ним России и стран Запада. Итогом этого процесса стало
формирование в империи новых геополитических образов крайней Азии,
характерной особенностью которых стало восприятие ее в качестве опасной и
угрожающей. Различные модели и вариации «восточных» угроз обсуждались в
России не только бурно, но и комплексно, сопровождаясь нередко острыми
Путешествие цесаревича Николая на Восток изучалось в работе Д. Схиммельпеннинка ван дер Ойе:
Схиммельпеннинк ван дер Ойе Д. Навстречу восходящему солнцу: как имперское мифотворчество привело
Россию к войне с Японией. М., 2009.
2
См.: Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892–1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в
эпоху империализма. Л., 1928; Он же. Очерки дипломатической истории русско-японской войны, 1895–1907.
М.-Л., 1955; Лукоянов И.В. «Не отстать от держав…». Россия на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX вв.
СПб., 2008; Рыбачёнок И.С. Закат великой державы. Внешняя политика России на рубеже XIX–XX вв.: цели,
задачи и методы. М., 2012.
1
34
дискуссиями, что может свидетельствовать о значимости этой темы в
российском общественном сознании.
Между тем без обращения к анализу истоков подобных представлений,
невозможно в полной мере понять изучаемый феномен. Выявление первооснов
таких воззрений поможет определить, почему страны и народы Дальнего
Востока, воспринимавшиеся в России зачастую сквозь призму традиционной
дихотомии «Восток-Запад» в качестве отсталых и апатичных, вдруг стали
казаться опасными, в чем имперская общественность увидела угрозу со
стороны Азии, и какие факторы влияли на формирование российского
«варианта» «желтой опасности».
1.1.
Трансформация восприятия «Востока» в России.
Во второй половине XIX в. российские интересы за Уралом привели к
тому, что
термин «Восток» стал все чаще отождествляться в империи с
территориями крайней Азии. Как нельзя лучше эта специфика нашла свое
отражение во взглядах влиятельного востоковеда В.П. Васильева, который еще
в 1859 г. заявил, что к «настоящему Востоку» не следует относить ни Персию,
ни Турцию»: эти государства представлялись ему «не более чем югом Запада»,
в то время как «настоящий», истинный Восток он видел в «китайских
владениях с югом Индии и севером в Сибири» 1. И такие рассуждения синолога
во
многом
отвечали
потребностям
российской
внешнеполитической
деятельности. Как точно подметил дипломат З.М. Поляновский, необходимость
«разуметь» под Востоком «страны только, так называемого, Дальнего Востока»
диктовалась тогда все возрастающей ролью этих государств в международной
политике русского царизма 2.
В то же время было бы большим упрощением полагать, что понимание
«Востока»
в
империи
определялось
только
ориентирами
российской
внешнеполитической деятельности. Для России этот термин всегда был
Васильев В.П. Открытие Китая и другие статьи академика В.П. Васильева // Вестник всемирной истории.
СПб., 1900. VIII. С. 1
2
Поляновский З. Дальний Восток и наше его изучение // Вестник Европы. СПб., 1895. № 9. С. 143.
1
35
исключительно сложной категорией, что во многом предопределялось как
физико-географическим положением страны на границе Европы и Азии, так и
событиями ее исторического прошлого – более чем двухсотлетним периодом
существования под властью Золотой Орды. В силу этих обстоятельств у
российских интеллектуалов были все основания, для того чтобы ощущать
особую близость и даже родство со странами Азии. Неслучайно, что тема
«азиатского наследия» империи находила столь яркое выражение в русской
литературе и поэзии.
Осмысление российскими авторами «Востока» имело и глубокое
символическое значение для формирования собственных преставлений о месте
и роли России в многонациональном мире и пространстве. Рассуждения о
«Востоке» способствовали самоидентификации страны, осознанию ее в
качестве особого рода географической, демографической и культурной
целостности 1 . Это объясняет, почему «восточная» тема никогда не была
нейтральной в России и зачастую сопровождалась оживленной полемикой.
И все же, вопреки «пограничной» географии и «восточной» истории,
российские интеллектуалы зачастую склонны были воспринимать свою страну
в общеевропейском контексте. Попытка вестернизации, предпринятая Петром I,
способствовала тому, что с XVIII в. российская элита стремилась скорее
соответствовать западным «образцам» и эталонам. И этому в немалой степени
благоприятствовали и распространившиеся с этого времени воззрения о
мировом первенстве Запада, позиционировавшие европейский путь развития в
качестве единственно правильного и возможного.
Ощущению особой близости России со странами Запада способствовало
также и христианское вероисповедание. Единство духовных ценностей и
морали становилось фактором, диктовавшим осознание особой, религиозной
связи империи с западным христианским миром. И хотя, как удачно заметил
Подробнее см.: Ларюэль М. Мыслить Азию или мыслить Россию? Двойственность русского взгляда на
«Восток» // Неприкосновенный запас. 2003. № 3 (29). С. 23-28; Bassin M. Imperial Visions. Nationalist Imagination
and Geographical Expansion in the Russian Far East, 1840–1865. Cambridge, 2004; Нойманн И. Использование
«Другого». Образы Востока в формировании европейских идентичностей. М., 2004; Бассин М. Россия между
Европой и Азией: Идеологическое конструирование географического пространства // Российская империя в
зарубежной историографии: Антология. М., 2005. С. 277-309.
1
36
американский историк Роберт Джераси, «прямая связь русских с Азией» не
позволяла
России
«полностью
стряхнуть
«восточный»
аспект
своей
идентичности» 1 , не все, но большинство образованных подданных русского
царя могли бы, по словам М. Бассина, «разделить дух, если даже и не
высокомерную уверенность, заявления Екатерины Великой, что «Россия есть
Европейская держава» 2.
Вместе с представлениями о принадлежности империи к высокоразвитым
западноевропейским государствам, российская
общественная
мысль по
большей части разделила и свойственный Европе взгляд на Восток, осмысляя
его в качестве отсталого, деспотического, косного, лишенного жизни,
неспособного к прогрессу и отличающегося крайне высокими темпами
воспроизводства населения.
К концу XIX в. многонаселенность вообще превратилась в центральную
характеристику
стран
Дальнего
Востока
во
взглядах
российских
интеллектуалов. И это вряд ли было случайным. Специалисты оценивали в это
время население одного только Китая в 400 млн. человек
3
. Особенно
угрожающей эта цифра оказывалась на фоне 127 млн. русских, 41 млн.
французов и 76 млн. североамериканцев 4. При этом стоит учесть и тот факт, что
рубеж XIX – XX в. ознаменовался на Западе повышенным вниманием к идеям
английского экономиста Т. Мальтуса, разработавшего теорию, в которой
общественное
воспроизводства
благоденствие
напрямую
народонаселения.
Согласно
связывалось
с
мальтузианской
темпами
теории,
численность населения Земли не равнялась количеству средств существования:
ресурсы всегда ограничены и конечны, что неизменно рано или поздно
приведет к борьбе между отдельными индивидами, нациями, государствами.
Джераси Р. Окно на Восток: империя, ориентализм, нация и религия в России. М., 2013. С. 19.
Бассин М. Россия между Европой и Азией: Идеологическое конструирование географического пространства //
Российская империя в зарубежной историографии: Антология. М., 2005. С. 287.
3
Георгиевский С.М. Важность изучения Китая. СПб., 1890. С. 263; Васильев В.П. Открытие Китая и другие
статьи академика В.П. Васильева // Вестник всемирной истории. СПб., 1900. VIII. С. 18; Южаков С. Политика.
Что делать в Китае? // Русское богатство. СПб., 1900. №8. С. 112.
4
Схиммельпеннинк ван дер Ойе Д. Навстречу восходящему солнцу: как имперское мифотворчество привело
Россию к войне с Японией. М., 2009. С. 149.
1
2
37
Сквозь призму подобных концепций многонаселенные страны Востока
представлялись западным интеллектуалам довольно опасными, способными
составить серьезную конкуренцию Западу в борьбе за ограниченные средства
существования. Именно эту мысль недвусмысленно выражал в одной из своих
статей
немецкий
народонаселения
географ
земного
Э.
Мецгер:
шара
«Беглый
показывает
нам,
взгляд
как
на
картину
неравномерно
распределены жители на нашей планете… Между этими темноокрашенными
местами занимает нас теперь более других, страна, окрашенная так же густо,
как середина Европы, и лежащая по берегу Великого Океана. Несмотря на
громадное пространство, отделяющее эту страну от нас, жителям ее
предназначается, может быть, в недалеком будущем играть важную роль во
всесветном концерте… Страна эта – Китай, которому до сих пор уделяется
слишком мало внимания… Как что будет – мы не знаем… произойдет ли
страшное столкновение народов и освежит атмосферу, как в жаркий летний
день гроза освежает душный воздух, чтобы дать последующим поколениям
дышать свободно… Большую, по крайней мере, по размерам, конкуренцию
следует нам ожидать от китайцев…» 1.
Напечатанная в 1898 г. на страницах журнала «Мир Божий» статья
Мецгера отчетливо свидетельствует, что и в Российской империи проявляли
определенный интерес к идеям подобного рода. О бытовании в российском
обществе мальтузианских идей говорит и тот факт, что «Опыт закона о
народонаселении» Т. Мальтуса не только был переведен на русский язык, но и
выдержал в конце XIX столетия не одно переиздание в России 2 . Для
государства, получившего во второй половине XIX столетия общую границу с
самыми многонаселенными странами тогдашнего мира, эти идеи вообще
обретали особое звучание.
Мецгер Э. Борьба будущего между белой и желтой расами // Мир Божий. СПб, 1898. №7. С. 178-179.
Мальтус Т. Опыт закона о народонаселения, или изложение прошедшего и настоящего действия этого закона
на благоденствие человеческого рода, с приложением нескольких исследований о надежде на отстранение или
смягчение причиняемого им зла. СПб., 1868; Мальтус Т. Опыт закона о народонаселении. М., 1895; Мальтус Т.
Опыт закона о народонаселении. М., 1908.
1
2
38
Серия договоров 1858–1860 гг. с Китаем, закрепившая права России на
левобережье Амура, сделала страны Дальнего Востока неотъемлемым
фактором самого существования России. Протяженная на тысячи километров и
весьма слабоохраняемая на тот момент времени дальневосточная граница
формировала в имперском общественном сознании серьезное чувство
напряженности, ощущение временности российского присутствия в регионе,
заставлявшее чиновников, общественных деятелей и интеллектуалов всерьез
задумываться
над
перспективами
дальнейших
российско-китайских
взаимоотношений.
Для
представителей
дальневосточной
администрации
вопрос
о
возможном вооруженном столкновении России и Китая вообще переходил из
разряда
чисто
риторических
рассуждений
в
практическую
плоскость.
Уязвимость могущественной империи на Дальнем Востоке ощущали явно
острее, чем в центре. Уже первый генерал-губернатор Приамурья барон
А.Н. Корф, выступая на Особом совещании по усилению обороноспособности
Приамурского края в 1887 г., заявлял, что «если при настоящем положении,
завтра вспыхнет война с Китаем, то двенадцать тысяч [подчеркнуто в
источнике – Я.Г.], которыми мы располагаем в южной части Приамурского
генерал-губернаторства, лягут все, прежде чем к ним подоспеют подкрепления,
и край будет фактически у нас отнят». По его мнению, единственная
возможность устранить опасность войны с Китаем, заключалась в увеличении
боевых сил на далекой окраине, поскольку «опасаются ссориться и ищут союза
только с сильным» 1.
В осмыслении чиновниками потенциальных угроз со стороны азиатских
государств, с одной стороны, не было ничего необычного. Вопрос о
потенциально возможном вооруженном конфликте с любой из соседних держав
представлял собой серьезную внешнеполитическую проблему, которая, в
любом случае, должна была обсуждаться специалистами. Между тем обращает
Журнал особого совещания по усилению обороны Приамурского края от 19 февраля 1887 // Об усилении
обороны Приамурского края // РГИА. Ф. 560. Оп. 28. Д.1. Л.94.
1
39
на себя внимание тот факт, что к концу XIX в. обдумывание вероятных
моделей конфликтного взаимодействия со странами Азии стало выходить
далеко за рамки проблемы исключительно государственного масштаба – угрозу
со стороны азиатских государств начинают экстраполировать на весь
европейский мир, и обсуждать не только на собраниях представителей власти.
В 1879 г. один из известных в империи беллетристов, ставший
впоследствии членом совета Главного управления по делам печати и
редактором «Правительственного вестника», Г.П. Данилевский опубликовал
фантастический рассказ «Жизнь через сто лет», в котором представил читателю
свое видение будущих взаимоотношений западных держав и России с Китаем 1.
Главный герой – любознательный молодой человек, недавно закончивший курс
Московского университета – Порошин приезжает в Париж поправить слабое
здоровье, где встречает медиума, который за небольшую плату предоставляет
ему возможность прожить семь дней сто лет спустя. Чудесным образом
оказавшись в Париже 1968 г., Порошин, к своему удивлению, узнает, что
Европа и США уже много лет находятся под властью Китая: китайцы,
численность которых достигла к началу XX в. 700 млн., «переняли у Европы
все
практические
познания,
в
особенности
гениальные
технические
изобретения европейцев в деле войны», «завели громадную сухопутную армию
в 5 миллионов солдат и исполинский флот в сто мониторов паровых крейсеров»
и, «покрыв свою страну сетью железных дорог», сначала «покорили и
поглотили изнеженную Японию», а затем, в 1930 г., завоевали все европейские
государства и США. Только России удалось избежать господства Китая,
благодаря
дружественному
нейтралитету,
проявленному
ею
во
время
покорения китайцами Европы 2.
Хотя, как признавался сам Г.П. Данилевский, этот рассказ, как и весь его
цикл «Святочных вечеров», не представлял ничего особенного и родился из
фантастических сказок, которые рассказывали по очереди члены одного
О Г.П. Данилевском см.: Некролог. Г.П. Данилевский // Исторический вестник. СПб., 1891.Т. 43. №1. С. 299304; Трубачев С. Г.П. Данилевский. Биографический очерк // Данилевский Г.П. Собрание сочинений: в 10
томах / Под ред. И. Шурыгина. М., 1995. Т. 1. С. 5-97.
2
Данилевский Г.П. Жизнь через сто лет // Собрание сочинений: в 10 томах. М., 1995. Т. 9. С. 140.
1
40
образованного петербургского кружка, куда входил писатель 1 , публикация
произведения с таким сюжетом уже весьма показательна. По крайней мере, она
свидетельствует о том, что идеи об опасности с Востока занимали российские
умы. Беллетрист наверняка учитывал настроения читающей аудитории, ожидая,
что его рассказ будет своевременным и интересным. С этой точки зрения
«Жизнь через сто лет» может служить и своеобразным показателем того, на чем
основывались в то время рассуждения об опасности с Востока. Очевидно, что
ведущую роль в построениях Г.П. Данилевского занимал Китай: обладающий
значительными
людскими
ресурсами,
он
представлялся
автору
как
потенциальный агрессор, способный в будущем отомстить за действия
европейцев в Азии. Показателен и глобальный характер угрозы, которую
Г.П. Данилевский приписывает Китаю: автор представляет его государством не
только способным завоевать Европу и США, но и удерживать их в своем
подчинении на протяжении нескольких десятилетий.
Несмотря на звучавшие в российском обществе предостережения
относительно опасности со стороны Китая, в возможность войны с ним в это
время верили, по всей видимости, немногие. Китай воспринимался зачастую в
качестве отжившей свой век империи древности. В таких мыслях российскую
образованную публику убеждал и глубокий системный кризис, в котором
Цинская империя оказалась в конце XIX в. Внутренние восстания и смуты,
происходившие в соседней стране, демонстрировали российскому обществу
тотальную неспособность китайского правительства эффективно справляться с
вызовами времени, что вело к распространению представлений о нем как о
нежизнеспособном государстве, распад которого является только делом
времени.
Такой
взгляд
на
Китай,
по
свидетельству
синолога
С.М. Георгиевского, в конце XIX в. разделялся в России чуть ли не «всяким» и
воспринимался
как
«аксиомальная
истина»
2
.
Мнение
исследователя
подтверждалось и стремлением российских востоковедов того времени
1
2
Данилевский Г.П. Святочные вечера. От автора // Собрание сочинений: в 10 томах. М., 1995. Т. 9. С. 119.
Георгиевский С.М. Важность изучения Китая. СПб., 1890. С. 1.
41
пересмотреть подобные односторонние оценки в отношении Китая и стран
Востока, в целом. Этот процесс был настолько масштабным, что, по мнению
В. Тольц, заставил российских востоковедов на рубеже XIX – XX в. даже «поновому определить сами категории Востока, Запада, Европы, Азии и России» 1.
Парадоксальность
ситуации,
однако,
заключалась
в
том,
что
осмыслявшиеся в России нередко в качестве слабых и безжизненных по
отдельности,
страны
Восточной
Азии
многим
представлялись
весьма
угрожающими при их совокупном рассмотрении. В частности, общественность
беспокоила возможность альянса между отдельными государствами Азии,
прежде всего между Китаем и Японией. В совместном действии этих двух
держав в России нередко видели союз, способный коренным образом нарушить
сложившийся баланс сил и интересов на Дальнем Востоке 2 . Перспективы
такого
объединения
казались
особенно
реалистичными
под
влиянием
набиравшей в то время силу расовой теории.
1.2. «Восток» сквозь призму расовой теории.
Расовое учение стало приобретать особое звучание в России начиная со
второй половины XIX в. В это время оформившееся на Западе понятие «расы»
было воспринято в качестве важнейшей аналитической категории, способной
объяснить причины физического, умственного и даже психологического
различия отдельных народов3.
В
условиях
географические
и
стремительной
культурные
модернизации,
ландшафты,
быстро
биологически
меняющей
неизменные
Тольц В. «Собственный Восток России»: Политика идентичности и востоковедение в позднеимперский и
раннесоветский период М., 2013. С. 92.
2
См.: Японские притязания // Московские ведомости. М., 1895. 12 марта; Сигма Ex oriente nox! // Новое время.
СПб., 1895. 12 марта; Политическое обозрение // Нива. СПб., 1895. №15. С. 364-365; Россиянин. Вероятность
возрождения Китая // Дальний Восток. Владивосток, 1898. 28 октября; Viator. Политические слухи и заметки.
Япония и Китай // Новое время. СПб, 1899. 2 августа.
3
Подробнее о понятии «раса» в Российской империи: Aurutin E.M. Racial Categories and the Politics of (Jewish)
Difference in Late Imperial Russia // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2007. 8(1). P.13–40;
Могильнер М. Homo imperii: история физической антропологии в России (конец XIX – начало XX вв.). М, 2008;
Tolz V. Russia’s Own Orient: the Politics of Identity and Oriental Studies in the Late Imperial and Early Soviet Periods.
Oxford, 2011; Тольц В. Дискурсы о расе: имперская Россия и Запад в сравнении // «Понятие о России» к
исторической семантике имперского периода. М., 2012. Т. II. С. 145-193; Холл К. «Расовые признаки коренятся
глубже в природе человеческого организма»: неуловимое понятие расы в Российской империи //«Понятие о
России» к исторической семантике имперского периода. М., 2012. Т. II. С. 195- 258.
1
42
характеристики, приписываемые различным расам, представлялись куда более
устойчивыми и неизменными, что предопределило восприятие расовой теории
в России и мире в качестве научнообоснованного знания. Это объясняет,
почему расовая лексика активно использовалась не только публицистами, но
также учеными и представителями властных структур. В расовом ключе
писались в это время как дешевые книжки, повествующие о «заморских»
странах и народах 1, так и серьезные научные работы 2.
Новая теория закрепила за народами, проживающими в странах
Восточной Азии, понятие «желтые». По замечанию В. Тольц, в качестве
отдельного «человеческого племени» «желтые» выделялись уже в 1882 г. в
толковом словаре В.И.
Даля, насчитывавшем
пять «главных
племен
человеческих»: белое (Кавказ или Европа), желтое (Китай), красное (Америка),
бурое (Полинезия) и черное (Африка) 3. К концу XIX века термин «желтые» был
уже насколько привычным, что мог использовался даже в качестве синонима к
самоназваниям отдельных народов. И хотя, как справедливо отмечает
В.И. Дятлов, в России по-прежнему «употреблялись собственные названия
народов (китайцы, японцы, корейцы, монголы и т.д.)», в целом в общественных
дискуссиях они нередко «сливались в единую, огромную, нерасчлененную
массу “желтых”» 4.
Расовая семантика оказала, однако, свое влияние не только на понимание
«национальной» картины мира, но также и пространственно-географической.
Устанавливавшее
прямую
зависимость
между
биологическими
характеристиками отдельных народов и уровнем их цивилизационного
развития, учение о расах в конце XIX в. фактически стало «синонимичным» и
привычной дихотомии «Запад – Восток», преобразовав ее в формулу «белые –
желтые» и вновь поделив мир на «своих» и «чужих». В этой новой формуле
Краснов А.Н. Как живут китайцы. Харьков, 1895.
Коропчевский Д.А. Желтый вопрос М., 1901; Анучин Д. К характеристике японцев // Русские ведомости. М.,
1904. 3 июля; Столповская А. Современное значение и национальный характер японцев. М., 1906.
3
Тольц В. Дискурсы о расе: имперская Россия и Запад в сравнении // «Понятие о России» к исторической
семантике имперского периода. М, 2012. Т. II. С. 162.
4
Дятлов В.И. Синдром «желтой опасности» в дореволюционной России: экзотизация как механизм
дегуманизации и исключения // Переселенческое общество в Азиатской России: миграции, пространства,
сообщества. Рубежи XIX–XX и XX–XXI вв. Иркутск, 2013. С. 528.
1
2
43
Россия «получила место» в ряду «белых» наций, в то время как по другую
сторону оказались жители государств Дальнего Востока. Подобно тому, как
отдельные национальности «исчезали» в единой массе «желтых», рассмотрение
Дальнего Востока сквозь призму расовой теории «растворяло» и отдельные
государства в целостном мире «желтых» империй. Эта тенденция особенно
отчетливо начинает проявляться в российской печати к концу XIX столетия 1.
Подчеркивавшее особую близость и родство азиатских стран и народов,
расовое учение оказалось, таким образом, одним из главных аргументов в
пользу их возможного объединения и включения в борьбу против «белых».
Поскольку единство расы, как полагали, предопределяло не только общие
«физиологические» параметры – цвет кожи, волос, глаз, строение тела, но
также и общие модели поведения, такой подход зачастую вел к игнорированию
существующих
разногласий
межнационального
характера.
На
это
обстоятельство обращал внимание своих современников еще экономист
Я.А. Новиков, активно выступавший против расовой теории и основанных на
ней идей о возможном столкновении «желтых» и «белых». С его точки зрения,
оперирование расовыми категориями имело неизменную тенденцию к вечному
смешиванию «физиологических и социальных феноменов», обнаруживая, тем
самым, «замечательную ветреность и легкомыслие»
2
. «Желтокожие в
настоящее время разделены на пять государств: Китай, Корею, Японию, Аннам
и Сиам. Никакой солидарности не заметно между ними… и не видно, чтобы
они были готовы соединиться вместе для общего завоевания Европы» 3 . Эта
зарисовка подчеркивала, очевидную, по мнению Я.А. Новикова, иллюзорность
представлений о целостности «желтого» мира и его возможном выступлении
против «белой» расы. Однако сама критика подобных взглядов уже является
свидетельством их наличия. Оценка стран и народов Дальнего Востока сквозь
призму расового подхода делала их во взглядах российской общественности
См.: Р. Желтые и белые // Дальний Восток. Владивосток, 1895.16 апреля; Р. Желтые и белые // Дальний
Восток. Владивосток, 1895.19 апреля; Россия и Япония // Новое время. СПб.,1897. 22 июня; Мецгер Э. Борьба
будущего между белой и желтой расами // Мир Божий. СПб, 1898. №7. С. 178-179.
2
Новиков Я. Будущность белой расы. Критика современного пессимизма. СПб., 1900. С. 87
3
Там же. С. 136-137.
1
44
уже куда более опасными, способными создать единую многомиллионную
армию, объединенную общностью расовых интересов.
Показательно, что в вышедшем в 1897 г. рассказе Д.Н. Мамина, больше
известного под именем Д.Н. Мамина-Сибиряка, «Последние огоньки», крайне
напоминавшим по своей сюжетной композиции опубликованную 18 годами
ранее «Жизнь через сто лет» Г.П. Данилевского, опасным для Европы
осмыслялся уже не просто один Китай, а весь «желтый» мир. Европейские
народы в XXI в. писатель изобразил погрязшими в кровавой междоусобной
борьбе и в конечной итоге разгромленными армией «желтолицых варваров».
Военное выступление азиатов против «белого» европейского мира автор
представил своему читателю в самых «черных» красках: «Это был настоящий
поток варварства, хлынувший на Европу во всеоружии последних слов науки.
Варвары
по-своему
воспользовались
величайшим
открытием
[воздухоплаванием – Я.Г.] и превратили Европу в пустыню. Когда все стихло и
некому
уже
было
сражаться,
американские
миллиардисты
купили
у
желтолицых кровавое пепелище и старая Европа теперь заросла травой и лесом,
наполнилась хищными зверями и благородной дичью. Миллиардисты устроили
из Европы грандиозный охотничий парк, где они отдыхали после своей
хищнической работы» 1 . Остатки же европейцев, укрывшиеся в поисках
спасения на различных островах, были обречены на медленное «вымирание»,
оставленные на произвол судьбы: «Цветные расы не хотели их знать и не
входили с ними ни в какие отношения. Архипелаг явился чем-то вроде
зачумленного места. И белолицые постепенно начали вымирать, точно гений
жизни отлетел от них навсегда». Эти отрывки и рассказ в целом отчетливо
показывают, что написавший их автор мыслил преимущественно расовыми
категориями. Отдельные государства у него оказались полностью «растворены»
в гораздо более обширных «образованиях» – в расах. При этом «желтые», в
отличие от «белых» мыслились им наиболее жизнеспособными: «желтые»
Мамин-Сибиряк Д. Последние огоньки // Мамин-Сибиряк Д. Полное собрание сочинений. Петроград, 1917.
Т. 12. С. 188.
1
45
перенимают у Европы ее технические достижения, умело пользуются враждой
существующей между европейцами и, в конце концов, совместными усилиями
покоряют ее. Важен и тот факт, что в отличие, от Г.П. Данилевского, в целом,
противопоставившего
Россию
странам
Европы,
Д.Н.
Мамин-Сибиряк
«изображал» ее неотъемлемой частью западного мира, которая наряду с
другими странами также оказывается под властью «желтых варваров».
Рассказ Д.Н. Мамина-Сибиряка не остался незамеченным. Известный
критик Н.К. Михайловский хоть и считал произведение, написанным «наскоро
и без претензий» на высокую литературу, тем не менее, полагал, что
рождественская фантазия Д.Н. Мамина «как ни односторонне освещается ею
далекое будущее», «может заставить призадуматься над многими явлениями
современности» 1 . Этим Н.К. Михайловский не без оснований подмечал тот
факт, что творение писателя было обращено во многом и к критике западной
цивилизации. Именно на эту мысль наводит замечание Д.Н. Мамина-Сибиряка
о том, что «последний удар, нанесенный Европе желтолицыми варварами, был
только неизбежным результатом всей европейской политики… Европа
несколько сот лет учила желтые расы искусству истребления, пока ученики не
применили свои знания на ней самой» 2. В результате, опасность, исходящая от
«желтой» расы, в произведении писателя неразрывным образом связывалась с
самим Западом, содействующим своему же падению.
В этом ощущении кризиса западной цивилизации Д.Н. Мамин не был
одинок. Стремительные социокультурные изменения, быстрый технический
прогресс и урбанизация привели к концу XIX – началу XX в. к возникновению
среди российских и европейских интеллектуалов представлений о том, что
западный мир обречен на неизбежную гибель. Последнее обстоятельство стало
основой для появления в это время целой массы самых различных «сценариев»
Михайловский Н. Литература и жизнь. Рождественская сказка Д. Мамина. Будущность цивилизации.
Вырождение и прогресс. Дарвинизм и ницшеанство // Русское богатство. СПб., 1898. № 2. С. 133, 134.
2
Мамин-Сибиряк Д. Последние огоньки // Мамин-Сибиряк Д. Полное собрание сочинений. Петроград, 1917. Т.
12. С. 188.
1
46
разрушения
«ветхого
замка»
западной
культуры,
которые
активно
высказывались со страниц западноевропейской литературы 1.
Эта волна культурного пессимизма только усиливала опасения перед
Востоком, заставляя, по мнению М. Ларюэль, представлять «Запад утомленным
и внезапно захваченным желтой расой, с ее быстрорастущим населением и
степным происхождением» 2 . Предчувствие и ожидание угрозы со стороны
«желтого» Востока среди западных и российских интеллектуалов еще более
возросло после того, как очевидной для всех оказались успехи японской
модернизации.
1.3. Модернизация Японии и опасность «пробуждения» Азии.
Японию Россия и остальной западный мир «открыли» для себя только во
второй половине XIX столетия. Насильственно выведенная из двухсотлетнего
периода изоляции, она была для всех новой, неизведанной величиной.
Первоначально единственной рамкой ее восприятия могли выступать уже
сложившиеся представления о Востоке, как об односторонней, неразвитой
цивилизации, противоположной в своем развитии Западу3. Неудивительно, что
писатель И.А. Гончаров, служивший секретарем первого российского
посольства, направленного в Японию, характеризовал страну «Восходящего
Солнца» как примитивное государство, весь вклад в мировую культуру
которого заключался лишь в выработке огромного множества церемоний и
ритуалов, что, по его мнению, явно свидетельствовало о закостенелости и
недоразвитости Японской империи. В японцах писатель видел представителей
одной с китайцами цивилизации, «под влиянием которой оба народа, как два
брата в семье, росли, развивались, созревали и состарились» 4.
О некоторых сценариях заката западного мира, см.: Россман В. Два призрака XIX в.: «желтая опасность» и
еврейский заговор в европейских сценариях заката Европы // Зеркало. 2003. №21-22. [Электронный ресурс].
Режим доступа: www.magazines.russ.ru. Последнее посещение: 19.04.2011
2
Ларюэль М. «Желтая опасность» в работах русских националистов начала века // Русско-японская война (1904
–1905). Взгляд через столетие. М., 2004. С. 579.
3
Об образе Японии в Европе и России, см: Молодяков В.Э. «Образ Японии» в Европе и России второй
половины XIX – начала XX века. М., 1996.
4
Гончаров И.А. Фрегат Паллада // Полное собрание сочинений И.А. Гончарова в 20 томах. СПб., 1997. Т. II.
С. 332.
1
47
Однако небольшое островное государство вскоре заставило западных
интеллектуалов
серьезным
образом
пересмотреть
подобные
взгляды.
Инициировав глубокие системные преобразования, Япония из отсталой,
опутанной неравноправными договорами страны в короткий срок превратилась
в державу, с которой уже нельзя было не считаться 1.
Врач В.Д. Черевков, состоявший при российском морском ведомстве и
непосредственно бывавший в странах Дальнего Востока по долгу службы, был
особенно впечатлен успехами Японии. В своей статье, опубликованной в 1894 г.
в «Вестнике Европы», он писал, что «заброшенная среди океана» страна,
некогда
представлявшаяся
«европейским
народам
каким-то
сказочным
царством, сфинксом, полным таинственных загадок», где «от всего веяло …
стариной», в один момент превратилась в совершенно новое государство с
экономической точки зрения 2. Давая подробное описание японского хозяйства
и промышленности, В.Д. Черевков, хотя и считал, что японцам еще далеко до
европейцев, тем не менее, не исключал потенциальной возможности того, что
однажды ей удастся догнать и даже перегнать западные державы в своем
развитии.
В этом отношении активно преображавшаяся Япония фактически
опровергла представления о том, что страны Востока обречены на постепенную
гибель.
Своей
деятельной
энергией
она
отчетливо
демонстрировала
общественности мировых держав, что дальневосточные государства вполне
могут преобразиться и даже догнать в своем развитии страны Европы.
Последнее
обстоятельство
внушало
особые
опасения,
поскольку
спрогнозировать, какую позицию «модернизированный», а значит сильный в
экономическом и политическом плане Восток займет по отношению к странам
Запада, было довольно сложно.
Особое беспокойство внушали стремительные темпы роста японской
экономики. Публицисты «Нового времени» не без опасений отмечали, что
О модернизации Японии, см.: История Японии / Отв. ред. А.Е. Жуков. Т. II. 1868–1998. М., 1998. С. 1-214;
Мещеряков А.Н. Император Мэйдзи и его Япония. М., 2006.
2
Черевков В. Из новейшей истории Японии (1854–1894) // Вестник Европы. СПб., 1894. №11. С. 225.
1
48
«несмотря на успокоительные… заключения, отрицательно относящиеся к ее
прогрессу», «в возрождающейся и прогрессирующей стране Восходящего
Солнца» «мы должны признать опасного конкурента, коммерческое значение
которого возрастает год от года».
1
И в этом отношении предвидения
сотрудников «Нового времени» во многом пересекалось с общеевропейскими
идеями об экономической опасности с Востока, в особенности получивших
широкое распространение во Франции 2.
В 1896 г. в газете «Гражданин» была даже опубликована целая серия
статей французского дипломата и общественного деятеля Эступнелля де
Констана, одного из рьяных сторонников представлений о «желтой опасности»
во всей Европе 3 . Уже само название статьи – «Близкая гибель. Европа и ее
соперники», указывало на то, что дальнейший рост экономики стран Дальнего
Востока
автор
считал
весьма
угрожающим
для
торговых
интересов
крупнейших мировых держав4. Рассматривая успехи Японии в экономической
сфере, он пришел к убеждению, что в скором времени конкуренция западных
государств с ней окажется просто невозможной: фабрики в этой стране
работают 24 часа, а труд рабочих оплачивается намного ниже. «Европа будет
вынуждена довольствоваться ролью изобретателя. Но и тут ей не придется
извлечь выгоду из своих произведений. Европеец изобретет телеграф, телефон
и т.п., а японец сейчас же начнет выделывать эти аппараты и кончится тем, что
станет снабжать ими Европу»
5
. По мнению Эступнелля де Констана,
промышленного развития Японии не стоило бы опасаться, «если бы Китай с его
400-500 миллионами населения оставался постоянным рынком для сбыта
европейских произведений». Однако на это автор практически не надеялся,
Западное влияние на Дальнем Востоке // Новое время. СПб., 1897. 19 июля.
См.: Pavé F . Le péril jaune à la fin du XIXe siècle, fantasme ou inquiétude légitime? [Электронный ресурс].
Université du Maine, 2011. Режим доступа: http:halshs.archives-ouvertes.fr. Последнее посещение: 14.02.2013
3
Взгляды мыслителя и дипломата подробно анализировались в диссертации Ф. Паве: Pavé F . Le péril jaune à la
fin du XIXe siècle, fantasme ou inquiétude légitime? [Электронный ресурс]. Université du Maine, 2011. Режим
доступа: http:halshs.archives-ouvertes.fr. Последнее посещение: 14.02.2013
4
Эступнелл де Констан Д. Близкая гибель. Европа и ее соперники. СПб., 1896. 31 марта; Эступнелл де Констан
Д. Близкая гибель. Европа и ее соперники. СПб., 1896. 4 апреля; Эступнелл де Констан Д. Близкая гибель.
Европа и ее соперники. СПб., 1896. 7 апреля; Эступнелл де Констан Д. Близкая гибель. Европа и ее соперники.
СПб., 1896. 14 апреля; Эступнелл де Констан Д. Близкая гибель. Европа и ее соперники. СПб., 1896. 18 апреля;
Эступнелл де Констан Д. Близкая гибель. Европа и ее соперники. СПб., 1896. 19 апреля.
5
Эступнелл де Констан Д. Близкая гибель. Европа и ее соперники. СПб., 1896. 14 апреля.
1
2
49
полагая, что «сыны небесной империи не преминут последовать примеру
японцев» и в будущем «не только станут обходиться произведениями
собственной промышленности», но даже смогут «посылать свои товары и на
европейские рынки» 1. Резюмируя все сказанное, французский дипломат делал
вывод, что промышленное развитие стран Дальнего Востока лишит западный
мир обширного азиатского рынка и приведет к разрушению всей европейской
промышленности, которая окажется просто не в состоянии конкурировать с
дешевыми японскими и китайскими товарами.
Для России, чьи владения находились по соседству с Японией и Китаем,
вопрос экономического «преображения» стран Дальнего Востока был особенно
актуальным. По мнению В.Д. Черевкова, Российская империя менее всего была
заинтересована в дальнейшем индустриальном росте соседней Японии,
который неизбежно раздавит «миллионы мелких кустарей и даст возможность
вырасти на их развалинах капиталистическому режиму со всеми прелестями» 2.
Такое развитие событий предоставило бы, по мнению публицистов газеты
«Новое время», странам Дальнего Востока все «преимущества перед
малонаселенными и девственными странами» российского «тихоокеанского
побережья»3.
Однако куда опаснее Японии в промышленно-экономической сфере
российским авторам представлялся Китай. Обладающий значительными
«людскими» ресурсами, он представлялся многим действительно серьезным и
опасным конкурентом, способным привести западноевропейскую и российскую
промышленность к экономическому коллапсу. Теоретическую возможность
такого исхода событий доказывала успешность японской модернизации: если
на «рельсы капитализма» смогла встать Япония, почему нельзя ожидать того
же и от Китая.
На этой позиции стоял М.Н. Ремезов – редактор одного из весьма
популярных в России журналов «Русская мысль». Он был убежден, что
Эступнелл де Констан Д. Близкая гибель. Европа и ее соперники. СПб., 1896. 19 апреля.
Черевков В. Из новейшей истории Японии (1854–1894) // Вестник Европы. СПб., 1894. №12. С. 524.
3
Западное влияние на Дальнем Востоке // Новое время. СПб., 1897. 19 июля.
1
2
50
«овладевши всеми европейскими усовершенствованиями, имея необычайно
дешевых рабочих, китайцы могут в недалеком будущем» не только «закрыть»
для западного мира «все свои рынки простою конкуренцией, как закрывали их
прежде запрещениями», но еще и «явиться в Европу со своими произведениями,
сфабрикованными за ничтожную цену, и нанести смертельный удар»
европейской промышленности и рабочим 1. И такое мнение вполне были готовы
разделить и другие деятели империи 2.
Между тем в конце XIX в. Япония стала внушать опасения не только в
экономическом, но и в военно-политическом плане. С этого времени
становилось все более очевидным, что обновленная страна стремится изменить
сложившийся статус-кво и занять новое положение на мировой арене. О своем
желании принимать самое деятельное участие в политической жизни Дальнего
Востока Япония активно заявила в 1894 г., когда в стремлении получить
протекторат над Кореей, являвшейся многолетним вассалом Цинской империи,
развернула военные действия против Китая 3.
Особое внимание западных держав и России Япония обратила на себя,
однако, только в 1895 г. после того, как всем стало очевидным, что
победителями в военных действиях окажутся японцы. Как отмечали
публицисты «Вестника Европы», победы Японии «менее всего ожидали» в
Европе и России: «По внешним поверхностным признакам» Китай всегда
представлялся «несравненно могущественнее Японии» 4. Примечательно, что в
фантастическом рассказе Г.П. Данилевского «изнеженная Япония» не только не
выступала сколько-нибудь угрожающей в военном отношении для западного
мира, но еще и, подобно последнему, оказывалась покоренной китайцами 5. И
вдруг, эта небольшая страна наносит сокрушительное поражение армии Китая,
казавшейся неодолимой в силу своей численности. Нетрудно представить,
Ремезов М.Р. Будущность Китая // Русская мысль. М., 1896. №11. С. 88-89.
См.: Южаков С. 1894. Из современной хроники // Русское богатство. СПб., 1895. №1. С. 197.Л.С. Китайцы //
Амурская газета. Благовещенск, 1897. 29 апреля; М-ий. Письмо из Пекина // Приамурские ведомости.
Хабаровск, 1898. 29 ноября; Тихоокеанская пресса // Приамурские ведомости. Хабаровск, 1899. 25 июля.
3
О Японо-китайской войне, см.: Ким Чжон Хон. Японо-китайская война 1894–1895 гг. и судьба Кореи //
Вопросы истории. М., 2005. №5. С. 106-113.
4
Иностранное обозрение. Японо-китайская война и ее значение // Вестник Европы. СПб., 1894. №10. С.839-340.
5
Данилевский Г.П. Жизнь через сто лет // Собрание сочинений: в 10 томах. М., 1995. Т. 9. С. 140.
1
2
51
какой эффект это событие произвело на российскую публику. Характеризуя
трансформацию настроений в империи в отношении Японии, публицисты
«Вестника Европы» отмечали, что вместо китайцев «грозными врагами» для
России и всего западного мира в один момент тогда стали рисоваться
«предприимчивые японцы, успевшие одолеть этот страшный для Европы Китай
и разоблачить его внутреннее бессилие» 1.
Обнажив силу обновленного японского государства, результаты войны
вызвали серьезное беспокойство в России и странах Европы относительно
будущей роли Японии на Дальнем Востоке. То, что Японо-китайская война
послужит основой для новой расстановки политических сил в крайней Азии, в
царской России практически не сомневались. Уже в июле 1895 г. газета «СанктПетербургские ведомости» заявила, что «последствия войны на Дальнем
Востоке,
закончившейся
победою Японии, нанесшей
полный
разгром
сухопутным и морским силам Небесной империи, обещают коренным образом
изменить положение восточных дел и усложняют их до крайности». 2 И такие
опасения были вполне объяснимы: усиление Японии в дальневосточном
регионе совсем не отвечало российским интересам, поскольку Российская
империя менее всего была заинтересована в том, чтобы иметь по соседству
сильную державу, обладающую мощной армией и флотом.
Стремления
японцев
к
внешней
экспансии,
отчетливо
продемонстрированные их действиями в отношении Китая и Кореи, вызвали
особенно серьезные опасения на восточной окраине империи. Если верить
сообщениям
газеты
«Дальний
Восток»,
по
деревням
здесь
даже
«распространилось убеждение, что неизбежно будет война», вследствие чего
крестьяне приостановили в некоторых местностях свои постройки 3.
Мнение о том, что Япония становится опасной для российского Дальнего
Востока выражалось в это время не только дальневосточной, но и столичной
печатью. Так, публицист газеты «Московские ведомости» А. Хазарский не без
Иностранное обозрение. Заключение мира между Японией и Китаем и вопрос о вмешательстве европейских
держав. Газетные нападки на японцев и отзывы сведущих лиц // Вестник Европы. СПб., 1895. №5. С. 411.
2
Восточно-азиатские перспективы // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1895. 25 июля.
3
Хроника. Дальний Восток. Владивосток, 1895. 12 февраля.
1
52
сарказма писал, что «за грехи», за «пренебрежение к отчине и дедине, к
сибирской половине» Бог послал русским столь «милых соседушек»,
отличающихся «воинственным задором незрелой юности» и обосновавшихся
«как раз с той стороны», где у России «и частокол не высок и стражей мало…» 1.
Победа японцев усилила опасения относительно того, что сильная,
милитаризированная Япония сможет подчинить своему влиянию остальные
страны Дальнего Востока и, в первую очередь, Китай. Предвидя возможные
сценарии подобного развития событий на Дальнем Востоке, публицисты газеты
«Московские ведомости» писали, что если европейские державы не вмешаются,
то Япония в Китае «будет действовать единолично и бесконтрольно»: «Вслед за
финансами в японские руки перейдут и остальные отрасли администрации, а
затем и управление военными силами, – и Китай de facto превратится в
вассальное государство, которым будет распоряжаться по своему усмотрению
властитель империи Восходящего Солнца. Нетрудно представить себе, что из
этого
выйдет.
Организованная
японскими
инструкторами
армия,
под
начальством японских офицеров, превратится в грозную по своей численности
силу, которая откроет эру новых монгольских нашествий на Европу» 2 .
Подобные «предсказания» раздавались в это время также со страниц «Нового
времени» и «Санкт-Петербургских ведомостей» 3. Журналисты были убеждены,
под «разумным и настойчивым руководством японцев» Китай был вполне
способен «обзавестись современною военною организацией» 4.
В этом отношении крупнейшие издания, какими являлись «СанктПетербургские ведомости», «Московские ведомости» и «Новое время», по всей
видимости, отражали позицию российских политических кругов, крайне
обеспокоенных результатами Японо-китайской войны. Так, министр финансов
С.Ю. Витте, выступая 30 марта 1895 г. на Особом совещании, где обсуждались
дальневосточные
события,
высказывал
мысли
сходные
с
теми,
что
Хазарский А. Военные силы Японии // Московские ведомости. М., 1895. 7 ноября.
Японские притязания // Московские ведомости. М., 1895. 12 марта; Сигма. Ex oriente nox! // Новое время. СПб.,
1895. 12 марта.
3
Сигма. Ex oriente nox! // Новое время. СПб., 1895. 12 марта.
4
Отпор Азии // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1895. 11 апреля.
1
2
53
транслировались периодической печатью. Оценивая Симоносекский мирный
договор между Китаем и Японией, по которому японцы получали острова
Тайвань, Пэньху, Ляодунский полуостров и огромную контрибуцию, С.Ю.
Витте утверждал, что «предполагаемое японцами занятие южной части
Манчжурии» будет для России настоящей «угрозой и, вероятно, повлечет за
собою впоследствии присоединение к Японии и всей Кореи»: «Получив от
Китая контрибуцию в 600 мил. р., японцы укрепятся в занятых ими местностях,
привлекут на свою сторону весьма воинственных монголов и маньчжур, а затем
начнут новую войну…», только уже против России 1 . Позиция С.Ю. Витте
отчетливо демонстрирует, что в Японии в это время увидели серьезного
соперника, способного помешать утверждению интересов мировых держав в
Китае.
С другой стороны, подобные высказывания министра финансов и прессы
не были случайными – они имели своей целью действия российского
правительства в отношении Японии: в апреле 1895 г. Россия, Франция и
Германия предложили Японии ультиматум, заставив ее отказаться от всех прав
на Ляодунский полуостров2.
Своеобразную интерпретацию это событие получило в картине, которая
была разослана в 1895 г. германским кайзером европейским монархам. На
переднем плане картины, выполненной по заказу самого императора
Вильгельма II в 1895 г. придворным художником профессором Г. Кнакфуссом,
под сенью креста были изображены аллегорические фигуры европейских
государств – Германии, России, Франции, Англии, Австрии и Италии, которым
архангел Михаил указывал на надвигающееся с Востока в клубах дыма и огня
изваяние Будды. Надпись под изображением гласила «Народы Европы,
оберегайте своё священное достояние» 3.
Цит. по: Ким Чжон Хон. Японо-китайская война 1894–1895 гг. и судьба Кореи // Вопросы истории. М., 2005.
№5. С. 110.
2
См.: Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892–1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в
эпоху империализма. Л., 1928.; Лукоянов И.В. «Не отстать от держав…». Россия на Дальнем Востоке в конце
XIX-начале XX вв. СПб., 2008.
3
См: Приложения. С. 245.
1
54
Уже сама сюжетная композиция картины наглядно демонстрировала тот
факт, что германский император рассматривал события на Дальнем Востоке как
столкновение двух различных цивилизаций: западной и восточной. Флигельадъютант кайзера Хельмут фон Мольтке
1
в октябре 1895 г., передавая
литографию картины российскому императору Николаю II, по указанию
Вильгельма II, разъяснял русскому монарху: «Смысл всего этого – будущая
борьба за существование между жёлтой и белой расами, которая уже смутно
забрезжила. Идея такой аллегорической картины пришла в голову Его
Величеству [Вильгельму II – Я.Г.], когда после завершения предварительных
переговоров о мире между Китаем и Японией возникла угроза, что последняя
как держава деятельная и стремящаяся к экспансии, может поднять и привести
в движение колоссальную массу китайской империи, на развитие которой она
стремится оказывать решительное влияние, и тогда на Европу лавиной
низвергнется жёлтая раса, неся ей гибель» 2. По свидетельству Хельмута фон
Мольтке, российский император «живо заинтересовался гравюрой» и даже
поинтересовался, указав на город, изображенный на картине «не Москва ли это
имеется в виду». На что Х. Мольтке ответил, что хоть он и не знает, «имел ли в
виду Его Величество… именно этот город, но что Москве, конечно, грозит
такая же опасность, как и любому другому европейскому городу» 3.
События
1894–1895
гг.
на
Дальнем
Востоке,
таким
образом,
стимулировали процесс активного формирования представлений о «желтой
опасности». По существу, именно с идеями кайзера Вильгельма II и его
картиной исследователи связывают появление и распространение на Западе
представлений о «желтой опасности» 4 . Даже авторство этого выражения
зачастую приписывается самому Вильгельму II, который хвастался в 1907 г.
Хельмут фон Мольтке Младший – племянник германского генерала-фельдмаршала Хельмута фон Мольтке.
Хельмут фон Мольтке – Элизе фон Мольтке. 2 октября 1895 // Мольтке Х. Русские письма. СПб., 2008. С. 36.
3
Там же. С. 36-37.
4
См.: Gollwitzer H. Die Gelbe Gefahr: Geschichte eines Schlagworts. Studien zum imperialistischen Denken.
Göttingen, 1962. S.42; Pavé F . Le péril jaune à la fin du XIXe siècle, fantasme ou inquiétude légitime? [Электронный
ресурс]. Université du Maine, 2011. P. 39-40. Режим доступа: http:halshs.archives-ouvertes.fr. Последнее
посещение: 14.02.2013
1
2
55
своему зубному врачу Артуру Дэвису, что это он придумал выражение «желтая
опасность» 1.
Развиваясь в русле общеевропейских тенденций, Россия также не
избежала влияния новых «веяний». Согласно мнению ряда исследователей,
именно от Европы российские интеллектуалы «заразились» в конце XIX –
начале XX в. идеями о «желтой опасности» 2 . На самом же деле процессы
создания моделей угрозы с Востока в России и на Западе шли скорее
параллельно, чем последовательно. Оперативно откликавшиеся на вызовы
своего времени, российские авторы принимали самое непосредственное
участие в осмыслении проблем общемирового масштаба и во многом создавали
свои неповторимые, уникальные образы и модели «желтой опасности». Это
подтверждается и возникновением наряду с идеями кайзера Вильгельма II в
1894–1895 гг. концепции «панмонголизма», которая по большому счету
явилась исключительно российским «вариантом» общемирового феномена
«желтой опасности».
1.4. «Панмонголизм» В.С. Соловьева.
О «панмонголизме» – как глобальном движении за объединение
«желтых» народов Востока против западно-христианского мира одним из
первых заговорил известный мыслитель и поэт В.С. Соловьев 3.
Над вопросом о перспективах будущих взаимоотношений Запада и
Востока он стал активно задумываться с 90 – х гг. XIX в. Его всерьез беспокоил
тот интерес, который страны и народы Дальнего Востока проявляли в
отношении западных технологий. На долгие годы В.С. Соловьеву запомнилась
речь
китайского
генерала
Чен-ки-тонга,
выступавшего
на
заседании
Парижского географического общества в 1888 г. Передавая слова китайского
1
Gollwitzer H. Die Gelbe Gefahr: Geschichte eines Schlagworts. Studien zum imperialistischen Denken. Göttingen,
1962. S.42.
2
См.: Ларюэль М. «Желтая опасность» в работах русских националистов начала века // Русско-японская война
(1904-1905). Взгляд через столетие. М., 2004. С. 579.
3
О В.С. Соловьеве см.: Соловьев С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. М., 1997; Последние
годы Владимира Соловьева // Маковский С. На Парнасе Серебряного века. М.- Екатеринбург, 2000. С. 37-66;
Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 2000; Вл. Соловьев: pro et contra. Личность и творчество
Владимира Соловьева в оценке русских мыслителей и исследователей. СПб., 2002.
56
чиновника, В.С. Соловьев писал: «Я, как и все, смеялся остротам желтого
генерала и удивлялся чистоте и бойкости его французской речи. Но вместе с
тем я был глубоко поражен полновесным смыслом, скрывавшимся под этою на
вид легкомысленною болтовней. Предо мною был представитель чужого,
враждебного и все более и более надвигающегося на нас мира. В его словах
ненамеренно и, быть может, незаметно для него самого, высказывалось целое
исповедание, общее ему с четырехсотмиллионною народною массой. "Мы
готовы и способны взять от вас все, что нам нужно, всю технику вашей
умственной и материальной культуры, но ни одного вашего верования, ни
одной вашей идеи и даже ни одного вашего вкуса мы не усвоим. Мы любим
только себя и уважаем только силу. В своей силе мы не сомневаемся: она
прочнее вашей. Вы истощаетесь в непрерывных опытах, а мы воспользуемся
плодами этих опытов для своего усиления. Мы радуемся вашему прогрессу, но
принимать в нем активное участие у нас нет ни надобности, ни охоты: вы сами
приготовляете средства, которые мы употребим для того, чтобы покорить вас".
Таков был смысл того, что говорил этот китаец, и европейцы приветствовали
его с таким же легкомысленным восторгом, с каким Иудеи маккавейской эпохи
впервые приветствовали Римлян»1. Эти слова произвели серьезное впечатление
на философа: в них он, по собственному признанию, впервые отчетливо увидел
предвестие «грозной тучи, надвигающейся с Дальнего Востока»2.
Военные действия, которые развернула в 1894 г. против Китая
модернизированная по европейским образцам Япония показались В.С.
Соловьеву еще более страшным предзнаменованием. Именно тогда его посетит
мысль, что силы двух этих могущественных держав вполне могут оказаться
однажды направленными против России и стран Европы. И хотя Япония и
Китай находились в состоянии войны, мыслитель не исключал возможности
образования в будущем военного альянса между ними. Совместные усилия
японцев и китайцев, по его мнению, способны были привести в движение весь
Соловьев В.С. Китай и Европа // Собрание сочинений В.С. Соловьева / Под ред. С.М. Соловьева, Э.Л. Радлова.
СПб., 1912. Т. 6. С. 94.
2
Там же. С. 94
1
57
азиатский мир, создав почву для образования «панмонголизма» – глобального
объединения народов Азии. Свои размышления на этот счет В.С. Соловьев
впервые представил российской публике в октябре 1894 г. в стихотворении
«Панмонголизм», где недвусмысленно звучала идея о том, что Японокитайская война, возможно, только начало событий более глобального
масштаба:
От вод малайских до Алтая
Вожди с восточных островов
У стен поникшего Китая
Собрали тьмы своих полков.
Как саранча, неисчислимы
И ненасытны, как она,
Нездешней силою хранимы,
Идут на север племена.
О Русь! забудь былую славу:
Орел двухглавый сокрушен,
И желтым детям на забаву
Даны клочки твоих знамен 1.
Использовавшийся в стихотворении лексический ряд – «панмонголизм»,
«тьмы полков», «племена» демонстрировал определенную связь размышлений
философа о будущем взаимодействии Запада и Востока с концептом
«монгольского ига». Этот сюжет российской истории к концу XIX столетия
уже занимал прочные позиции в российском общественном сознании, успев
обрасти множеством мифов и легенд на тему о жестокости завоевателей.
Сохранившаяся литература и историческая память диктовали его осознание в
качестве одной из самых страшных «катастроф» в российской истории 2 .
Именно в таком «апокалипсическом» ключе В.С. Соловьеву рисовалось и
будущее столкновение Запада с Востоком. При этом понятие «монголы»
обретало для него, как для русского, куда большую смысловую нагрузку, чем
«желтые».
«Монголы»,
воплощавшие
в
себе
страхи
традиционного
Соловьев В.С. Панмонголизм // Собрание сочинений В.С. Соловьева. Брюссель, 1970. Т. 12 С. 96.
См.: Петров А. Мамаево побоище: Гордость и предубеждения исторической памяти // Родина. 2005. № 1. С.6773.
1
2
58
земледельческого общества перед кочевниками, были в России врагами
наиболее близкими и понятными. Неслучайно, что именно «монголы» стали
прообразом «желтых» в России, а синтез идей об опасности с Востока с
концептом «монгольского ига», по верному замечанию В.И. Дятлова, «создал
«мощную метафору “нового монгольского нашествия”, “панмонголизма”» 1.
В «панмонголизме» В.С. Соловьев видел прообраз монгольского
нашествия XIII в. и такая экстраполяция взглядов мыслителя имела в своей
основе серьезные основания. Набеги монголов он рассматривал, по всей
видимости, в качестве одного из проявлений вечной распри великих
исторических сил – Востока и Запада, которая будет повторяться до тех пор,
пока в мире не будет достигнут идеал «всеединства».
Законченную
формулу
«панмонголизм»,
грозящий
военным
столкновением Запада и Востока, приобрел у В.С. Соловьева в 1900 г. в
«Краткой повести об антихристе», входящей в состав «Трех разговоров о войне,
прогрессе и конце всемирной истории». В ней философ рисует картину
покорения
христианского
мира
многомиллионной
армией
азиатов,
вдохновленных на борьбу «великой идеей панмонголизма». По существу,
сюжет «Краткой повести об антихристе» В.С. Соловьева сильно напоминал
вышедшие ранее произведения Г.П. Данилевского и Д.Н. Мамина-Сибиряка,
однако, в отличие от них, творение философа все же имело в своей основе
более глубокий философский смысл.
В интерпретации В.С. Соловьева грядущее завоевание Европы «новыми
варварами» оказывалось возможным благодаря сильной и волевой Японии,
способной объединить народы Азии под своим умелым руководством. Особая
роль, которую философ отводил в своих построениях Японии, справедливо
отмечалась В.Э. Молодяковым 2 . Вместе с тем, оценка этой роли привела
исследователя к не совсем обоснованному выводу о том, что «панмонголизм
Дятлов В.И. Синдром «желтой опасности» в дореволюционной России: экзотизация как механизм
дегуманизации и исключения // Переселенческое общество в Азиатской России: миграции, пространства,
сообщества. Рубежи XIX–XX и XX–XXI вв. Иркутск, 2013. С. 538-239.
2
Молодяков В.Э. «Образ Японии» в Европе и России второй половины XIX – начала XX века. М., 1996.
С. 118-126.
1
59
как конечное выражение антихристианской идеологии» был «связан в
понимании
Соловьева
исключительно
с
Японией»
1
.
В
«теории»
«панмонголизма» В.С. Соловьева Япония играла скорее роль вдохновителя
Азии на борьбу с европейцами.
Как самая деятельная и жизнеспособная из всех государств Азии Япония
представлялась опасной В.С. Соловьеву своей энергией. Преобразования все
больше вселяли в японцев уверенность, что они могут тягаться силами с
европейцами, а значит, способствовали и развитию идей национализма в стране,
в котором философ видел прямой путь к войнам и угнетениям других народов.
Еще в 1888 г. в своей статье «Россия и Европа» он писал, что «всякая
народность имеет право жить и свободно развивать свои силы, не нарушая
таких
же
прав
других
народностей».
Националистические
же
идеи,
способствующие формированию представлений об исключительности той или
иной нации или народа всегда ведут к нарушению данного принципа,
превращая одни народности в угрозу безопасности других, поскольку народ
поглощенный подобными идеями полагает, что «он предназначен так или иначе
покорить себе все другие народы, или во всяком случае занять первое, высшее
место между ними» 2. Во взглядах В.С. Соловьева, Япония была опасна тем, что
могла «пробудить» к жизни другие страны Азии.
И в этом отношении
наибольшую опасность он видел в «пробуждении» Китая.
Весьма угрожающей В.С. Соловьеву представлялась численность
населения Цинской империи. При этом, однако, опасность со стороны Китая он
видел лишь в потенциале его будущего развития: в том случае, если он сможет
встать на путь коренных преобразований. «Россия со времен Петра Великого
имеет перед Китаем то несомненное преимущество, что наши войска и
крепости снабжены настоящими европейскими орудиями, а роль картонных
пушек и фантастических драконов для устрашения Европы предоставлена
исключительно патриотической журналистике», – писал В.С. Соловьев еще в
Там же. С. 118.
Соловьева В.С. Россия и Европа // Собрание сочинений В.С. Соловьева / Под ред. С.М. Соловьева, Э.Л.
Радлова. СПб., 1912. Т. 5. С. 85.
1
2
60
1891 г1. В то же самое время в том, что силы, способные «пробудить» Китай
найдутся в Цинской империи, он весьма сомневался: «Огромная китайская
Китайская империя… не одарила и, наверное, не одарит мир никакою идеей и
никаким великим подвигом; она не внесла и не внесет никакого вклада в общее
достояние человеческого духа» 2 . Неудивительно, что в японцах, активно
перенимавших в то время европейские технические достижения и опыт, В.С.
Соловьев увидел ту силу, которая сможет привезти к коренному изменению в
Азии и пробудить многомиллионный Китай.
Опасность для стран Европы и всего западного мира В.С. Соловьев видел
не столько в отдельно взятых Китае или Японии, сколько в синтезе двух этих
государств. Небольшая, но энергичная Япония, как и огромный, но косный
Китай поодиночке не мыслились философом в качестве серьезной угрозы. Вряд
ли случайно, что в соловьевском предвидении против Европы со своими
войсками выступает японец по отцу и китаец по матери, «соединявший в себе
китайскую хитрость и упругость с японскою энергией, подвижностью и
предприимчивостью»
3
. При этом «китайского» в образе предводителя
«панмонголизма», созданного В.С. Соловьевым, явно было гораздо больше: он
называется «богдыханом», проживает в Китае и выступает на западный мир со
свой армией не из Японии, а из Китая.
Согласно В.С. Соловьеву, богдыхан с четырехмиллионной армией
вторгается в
Среднюю Азию: «Поднявши здесь все население, быстро
двигается через Урал и наводняет своими войсками всю Восточную и
Центральную Россию, тогда как наскоро мобилизируемые русские войска
частями спешат из Польши и Литвы, Киева и Волыни, Петербурга и Финляндии.
При отсутствии предварительного плана войны и при огромном численном
перевесе неприятеля боевые достоинства русских войск позволяют им только
гибнуть с честью. Быстрота нашествия не оставляет времени для должной
Соловьев В.С. Китай и Европа // Собрание сочинений В.С. Соловьева / Под ред. С.М. Соловьева, Э.Л. Радлова.
СПб., 1912. Т. 6. С. 104.
2
Там же. С.103.
3
Соловьев В.С. Краткая повесть об Антихристе // Собрание сочинений В.С. Соловьева / Под ред.
С.М. Соловьева, Э.Л. Радлова. СПб., 1914. Т. 10. С. 195.
1
61
концентрации, и корпуса истребляются один за другим в ожесточенных и
безнадежных боях». Вслед за Россией, «монгольская» армия быстро покоряет
Германию, Францию, Великобританию. Уже через год после «монгольского»
наступления все европейские государства, по мнению В.С. Соловьева,
«признают свою вассальную зависимость от богдыхана», после чего он,
завоевав Америку и Австралию, установит «новое монгольское иго» над
Западом.
Не обнаружив внутреннего единства, западный мир в один момент
оказывается под властью неприятеля. Этот весьма важный момент, прекрасно
продемонстрированный
незамеченным
принципиальное
В.С.
Соловьевым
исследователями,
значение
для
имеет,
понимания
и
оказавшийся
как
нам
рассуждений
фактически
представляется,
философа
о
«панмонголизме». Даже перед лицом общей опасности западный мир
представлял собой, согласно В.С. Соловьеву, разрозненный конгломерат
государственных образований, где каждое государство стремится справиться с
новым наступлением «монголов» в одиночку. Россия оказывает сильное
военное сопротивление захватчикам, но против «миллионных армий» не в
силах ничего поделать; Германия оказывается лучше всех подготовленной к
вторжениям «монгольских полчищ» и даже разбивает наголову одну из трех
армий богдыхана – такая роль, отводившаяся в рассказе Германии, возможно,
объяснялась «прозорливыми», с точки зрения В.С. Соловьева, взглядами ее
императора Вильгельма II, предупреждавшего мир о грозящей с Востока
опасности 1; Франция пытается вступить в сговор с врагом, организовав в тылу
у немцев авангард вражеских войск 2; Великобритания предпринимает попытку
откупиться от завоевания. Именно в отсутствии единства европейских держав,
в интерпретации В.С. Соловьева, и заключалась принципиальная схожесть
«нового монгольского завоевания» Запада с монголо-татарским нашествием
Соловьев В.С. поддерживал и разделял идеи кайзера, см.: Ремнев А.В. «Крест и меч»: Владимир Соловьев и
Вильгельм II в контексте российского имперского ориентализма // Европа: Международный альманах. Тюмень,
2004. Вып. 4. С. 56–78.
2
О роли Франции как предательницы интересов Европы, см.: Савелли Д. Дракон, гидра и рыцарь // Новый мир.
1996. № 2. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.magazines.russ.ru. Последнее посещение: 19.04.2011.
1
62
XIII в. Тогда отсутствие единства среди русских князей позволило свершиться
завоеванию Руси. И аналогичный сюжет, как полагал философ, вполне мог
повториться и в будущем, поскольку никто не выносит уроков из прошлого:
Судьбою древней Византии
Мы научиться не хотим…1
Тем не менее, В.С. Соловьев все же был лишен пессимизма в отношении
будущего европейских государств. Он полагал, что «новое монгольское иго»
продлится только 50 лет, и этого времени будет достаточно для создания
«всеевропейского заговора с целью изгнания монголов и восстановления
европейской независимости», в результате чего «несметные полчища» будут в
итоге наголову разбиты «всеевропейской армией».
Публичное чтение «Краткой повести об антихристе», прошедшее в
феврале 1900 г., по отзывам современников, произвело серьезное впечатление
на присутствующих. Племянник и биограф философа С.М. Соловьев писал по
этому поводу: «Но можно представить, какой дерзостью и безумием показалась
эта лекция русской публике 1900 г. Правда, часть публики аплодировала
Соловьеву, но Розанов демонстративно свалился со стула, газеты наполнились
глумлением, а студенты Московского университета прислали В.С. Соловьеву
письмо, смысл которого сводился к следующему: “Скажите, сумасшедший Вы
или нет?”»
2
. Большой фантазией показались рассуждения философа и
публицистам газеты «Россия», опубликовавшей 9 марта фельетон следующего
содержания: «Газетный переулок. Сумерки. Странные люди. – Г. Вл. Соловьев
(лик письма греческого, от него пахнет кипарисом) глаголет: Се грядет
антихрист 33 лет от роду… И число его 666… И ныне имеет отроду лет 15 и
уже курит нарицаемые папиросы… испепеляй… близится… бли-и-и-зится» 3 .
Присутствовавший в зале поэт и критик С.К. Маковский, написавший
впоследствии в эмиграции целую серию воспоминаний о своих выдающихся
современниках,
также
отмечал
насколько
незначительной,
«вялой
Соловьев В.С. Панмонголизм // Собрание сочинений В.С. Соловьева. Брюссель, 1970. Т. 12. С. 96.
Соловьев С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. М., 1997. С. 369.
3
Там же. С. 369.
1
2
и
63
неубедительной» показалась ему тогда лекция философа, которая, по его
мнению,
произвела
ровно
такое
же
впечатление
и
на
остальных
присутствовавших 1. По признанию С.К. Маковского, В.С. Соловьев вообще не
«не был балован сочувствием соотечественников, а на Западе никто почти им
не интересовался»: слишком многих он «возмущал» тогда «как политический и
как
религиозный
мыслитель»,
в
особенности
своими
мистическими
умозаключениями2.
С другой стороны, небольшая группа приверженцев его взглядов у В.С.
Соловьева все была. Нашлись и те, кто разделил опасения мыслителя
относительно угрозы с Востока. Серьезное впечатление рассказ философа
произвел на присутствующего в зале писателя Б.Н. Бугаева, больше известного
широкой публике под псевдонимом Андрей Белый, который во многом отразил
«мистическое» соловьевское предвидение опасности с Востока в романе
«Петербург», написанном в 1911 г. 3 . Как и В.С. Соловьев, наметившуюся
тенденцию сближения восточных монархий усматривал также и влиятельный
востоковед П.С. Попов. В 1900 г. в одной из своих статей он писал:
«Всматриваясь в деятельность японского правительства по отношению к Китаю,
мы действительно не можем не видеть, что она всецело направлена к возможно
тесному сближению с ним, как страною единоплеменною и единоязычною, на
почве снабжения его всеми необходимыми знаниями для противодействия
стремлениям белой расы» 4.
В результате, возможные угрозы с Востока активно осмыслялись в
России конца XIX в., однако выражения «желтая опасность» в это время еще не
знали и не использовали. Нам не удалось обнаружить ни одного его
упоминания в работах российских авторов вплоть до начала 1900 г.5. И, хотя
впервые понятие встретилось нам в 1899 г., употреблялось оно
заметке,
Маковский С.К. На Парнасе Серебряного века. М., 2000. С. 64.
Там же. С. 48.
3
См.: Wells D. The Russo-Japanese War in Russian Literature // The Russo-Japanese War in Cultural Perspective,
1904–1905. N.-Y., 1999. P.108-133; Схиммельпеннинк ван дер Ойе Д. Навстречу восходящему солнцу: как
имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией. М., 2009. С. 9-11.
4
Попов П. Япония и Китай в 1899 г. // Вестник Европы. СПб, 1900. №6. С. 223.
5
См.: Приложения. С. 242.
1
2
64
перепечатанной из иностранного издания 1. Об отсутствии данного выражения в
семантическом поле Российской империи вплоть конца XIX в. говорит и тот
факт, что картина императора Вильгельма II, с легкой руки западных
журналистов, названная как «Желтая опасность» 2 , в России первоначально
получила название «Гроза с Востока» 3.
Куда
больше
в
империи
в
это
время
был
известен
термин
«панмонголизм», который, начиная с 1895 г., стал употребляться в отношении
угрозы с Востока уже не только В.С. Соловьевым 4.
Между
тем
рассуждения
философа
о
«панмонголизме»
были
исключительно сложны и не объяснялись ни ненавистью В.С. Соловьева к
народам Азии, ни даже его страхами в отношении стран Дальнего Востока. Как
отмечал Н.И. Цимбаев, исследовавший творчество философа, произведения В.С.
Соловьева всегда имели четко выраженную «полемическую заостренность
(прежде всего против толстовства)» и отражали взгляд философа «на
церковный вопрос». Сюжет с «панмонголизмом» у В.С. Соловьева, по всей
видимости, играл второстепенную роль, позволяя высказать идею об
отсутствии единства в мире христианских народов, способных объединиться
только в самом крайнем случае – в случае всецелого порабощения армией
завоевателя. Однако критики и общественность поняли «Краткую повесть об
Антихристе», по мнению Н.И. Цимбаева, «совершенно ошибочно», восприняв
ее как «апологию войны», а ее автора как предсказателя «вооруженной борьбы
между Европою и “монгольскою Азией”» 5.
Такая оценка исследователя, в целом, подтверждается и анализом
имперской литературы, создатели которой неизбежно связывали размышления
философа, высказанные в «Краткой повести об Антихристе», с его теорией
«панмонголизма». В результате, В.С. Соловьев, возможно сам того не желая,
Тихоокеанская пресса // Приамурские ведомости. Хабаровск, 1899. 25 июля.
Gollwitzer H. Die Gelbe Gefahr: Geschichte eines Schlagworts. Studien zum imperialistischen Denken. Göttingen,
1962. S.43.
3
Гроза с Востока // Летопись войны с Японией. СПб., 1904. № 8. С. 137; Картина Императора Вильгельма II и
объяснение к ней. СПб., 1904 г.
4
См.: Сигма Ex oriente nox! // Новое время. СПб., 1895. 12 марта.
5
Цимбаев Н.И. Примечания. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением
краткой повести об антихристе // В.С. Соловьев. Смысл любви: Избранные произведения. М., 1991. С. 513.
1
2
65
оказался в глазах общественности «проповедником» столкновения различных
рас. Со всей очевидностью это проявилось в интерпретации теории
«панмонголизма» во время военно-политических конфликтов начала XX в. на
Дальнем Востоке.
1.5. Проблема миграции и «желтый вопрос» в России.
К концу XIX в. угроза с Востока оказалась для России не только
теоретической внешней опасностью, но и серьезной внутриполитической
проблемой. Развитие российского Дальнего Востока, инициированное в конце
XIX
в.
царским
правительством,
способствовало
притоку
в
регион
значительного числа мигрантов из сопредельных стран Азии. Это движение
иностранцев в российские пределы привлекло к себе особое внимание в России,
породив, вместе с тем, серьезные опасения, что восточная окраина может
оказаться заселена и даже отторгнута от империи.
Российский Дальний Восток, официально присоединенный только во
второй половине XIX в., остро нуждался в рабочих и торговцах, потребность в
которых было сложно удовлетворить в полной мере за счет русских
переселенцев.
Именно
поэтому
на
первом
этапе
дальневосточная
администрация не только не воспрещала, но и активно приветствовала
иммиграцию из соседних государств 1 . С 70-х гг. XIX в.
практиковать
«выписку»
строительства
важнейших
рабочих,
казенных
преимущественно
объектов.
из
даже стали
Китая,
Инженерное
для
окружное
управление Восточно-Сибирского генерал-губернаторства, обслуживавшее
Приамурье и Приморье надеялось за счет привлечения иностранных рабочих не
только обеспечить регион рабочей силой, но и сократить расходы казны 2.
В этих условиях количество мигрантов стало довольно быстро возрастать.
Количество китайцев, корейцев и японцев в одном только Владивостоке всего
О миграции иностранных подданных на российский Дальний Восток см.: Позняк Т.З. Иностранные
подданные в городах Дальнего Востока России (вторая пол. XIX – нач. XX вв.). Владивосток, 2004.
2
Дубинина Н.И. Командировка П.Ф. Унтербергера в Китай // Миграционные процессы на Дальнем Востоке с
древнейших времен до начала XX в. Материалы международной научной конференции. Благовещенск, 2004.
С. 115-119.
1
66
за 3 года увеличилось практически в полтора раза: с 1883 человек в 1881 г. до
2858 в 1883 г. 1 Это заставило уже первого главу, образованного в 1884 г.
Приамурского
генерал-губернаторства, А.Н. Корфа предпринять некоторые
шаги по ограничению миграции из стран Азии на российский Дальний Восток.
В частности, китайцам и корейцам с 1886 г. было запрещено селиться в
приграничных местностях, а пересекающие границу должны были в течение
месяца получить билет, разрешающий пребывание в стране 2. И, хотя принятые
меры во многом способствовали налаживанию системы учета мигрантов, они
однако не особо сказались на численности мигрантов в регионе и масштабах
миграции из сопредельных государств Азии, продолжавших возрастать и в
последующие годы.
Строительство
Транссибирской
железной
дороги
(1891–1916),
потребовавшее массу рабочих, которых не было до этого времени ни в
Забайкалье, ни на Амуре, заставило инженеров и политиков, надеявшихся
ограничиться использованием русской рабочей силы, изменить свои планы и
нанять значительное число китайских, корейских и японских рабочих3.
Железная
экономической
дорога
и
внесла
существенные
колонизационной
жизни
изменения
Приамурского
в
условия
края.
Она
способствовала притоку в регион новых российских переселенцев, с одной
стороны, и, в то же самое время, по признанию приамурского генералгубернатора Н.И. Гродекова, поставила «вопрос о пребывающих в крае
представителях желтой расы», которые стали массами появляться с начала ее
постройки 4 . По сведениям Л. Сигельбаума, уже в 1895–1896 гг. китайцы
составляли
основной
контингент
строителей
на Уссурийском
участке
Позняк Т.З. Иностранные подданные в городах Дальнего Востока России (вторая пол. XIX – нач. XX вв.).
Владивосток, 2004. С. 223.
2
Ларин А.Г. Китайцы в России вчера и сегодня: исторический очерк. М., 2007. С. 34, С. 35.
3
О строительстве Транссибирской железной дороги см.: Marks S.G. Road to Power: The Trans-Siberian Railroad
and Colonization of Asian Russia, 1850–1917. New-York, 1991; Пак Б.Б. Строительство Амурской
железнодорожной магистрали (1891–1916). СПб. - Иркутск, 1995.
4
Всеподданнейший доклад генерал-губернатора от инфантерии Гродекова за 1898, 1899, 1900 гг. // РГИА.
Ф. 1282 Оп. 3. Д. 332. Л. 14.
1
67
магистрали
и
21,2%
всей
рабочей
силы
на
Забайкальском
участке
строительства1.
Масштабы миграции из сопредельных государств Азии на российский
Дальний Восток, возросшие с началом строительства Транссибирской железной
магистрали и открытием золотых месторождений в Амурской области, привели
к тому, что к концу XIX столетия почти все крупные города восточной окраины
от Читы до Владивостока имели целые кварталы со значительным числом
рабочих и торговцев из Азии.
Первая Всероссийская перепись населения 1897 г. зафиксировала 86 113
представителей «культурных народов крайней Азии» - китайцев, корейцев и
японцев (0,07 ％ всего населения), из которых более 60 тыс. проживали на
территории российского Дальнего Востока
2
. В это число входили и
доставшиеся России «в наследство» от Цинской империи зазейские маньчжуры:
в Зазейском районе, подлежавшем юрисдикции Китая, но находившимся на
территории России, проживало, по оценкам российских чиновников, около
7 000 человек 3.
Данные переписи, однако, вряд ли отражали реальное число выходцев из
Азии в России. Перепись проводилась в зимнее время и не учитывала поэтому
сезонную, а также нелегальную миграцию, фиксируя только тех, кто жил в
империи на законных основаниях более или менее постоянно. Однако и
полученные с помощью нее результаты вызывали беспокойство чиновников.
Между тем угрожающими представлялись им не столько количество мигрантов
из сопредельных стран Азии в регионе, сопоставление масштабов российского
переселения в регион и «желтой миграции». В переписи констатировалось, что
за десятилетие с 1889 г. по 1899 г. число представителей «желтой расы» только
в Приморской области возросло «на 400-500%, в то время как русское
1
Siegelbaum Lewis H. Another «Yellow peril»: Chinese Migrants in the Russian Far East and the Russian Reaction
before 1917 // Modern Asian Studies. Cambridge, 1978. Vol. 2. № 12. P. 312.
2
Общий свод по империи результатов разработки данных первой всеобщая переписи населения Российской
империи, произведенной 28 января 1897 г. / Под ред. Н.А. Тройницкого. СПб., 1905. Т. 2 С. IV; См.:
Приложения. С.239.
3
Там же. Л. 15.
68
население за этот же период увеличилось на 234%»
1
. Эти данные
подтверждаются и отчетом Приамурского генерал-губернатора Н.И. Гродекова
за 1900 г. Общую численность представителей «желтой расы» в регионе он
оценивал в 66 144, среди которых 51 891 составляли китайцы, 11 887 – корейцы
и 2366 – японцы. Если сопоставить эти сведения с результатами первой
всероссийской переписи, то получится, что только за три года китайское
население на Дальнем Востоке увеличилось на 11 тыс. (21 %), в то время как
прирост русского населения в регионе
за это же время составил 82 тыс.
человек (8 %)2. Обращает на себя внимание тот факт, что чиновники, описывая
ситуацию на подведомственных им территориях, активно использовали в своих
отчетах в отношении выходцев из Азии термин «желтая раса» - этот факт
лишний раз свидетельствует, что это понятие не несло ярко выраженных
негативных коннотаций и, по всей видимости,
воспринималось в качестве
вполне приемлемого термина.
Численность мигрантов из Азии на российском Дальнем Востоке
довольно скоро обратила на себя внимание не только деятелей администрации,
но и самих подданных империи 3. Врач П.С. Алексеев, путешествовавший по
Амуру, в 1894 г. характеризовал Благовещенск как город, буквально
«заполоненный» китайцами: «так много китайцев, что в некоторых частях
города, даже не верится, что находишься в России» 4 . Подобные чувства
испытал и Камчатский епископ Евсей, совершавший в 1898 г. поездку по
епархии. Во время своего путешествия он пришел к убеждению, что
Владивосток «далеко не русский, а китайский город», где «китайская жизнь
проявляет себя на каждом шагу» 5 . В этом мнении епископа убеждали и
ежегодные отчеты миссионеров, где отмечалось, что численность только одних
Приморская область: Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. / Под ред.
Н.А. Тройницкого. СПб., 1905. С. XIX.
2
Всеподданнейший доклад генерал-губернатора от инфантерии Гродекова за 1898, 1899, 1900 гг. // РГИА.
Ф. 1282 Оп. 3. Д. 332. Л. 14.
3
Подробнее, см.: Матханова Н.П. Встреча на границе: китайцы в записках русских путешественников и
жителей Сибири (XIX век) // Демографическое пространство Азии: история, современность, гипотезы будущего:
Сб. материалов междунар. науч. конф. Новосибирск, 2011. С. 146-156.
4
Алексеев П.С. По Амуру // Русский вестник. 1900. № 8. С. 445.
5
Описание поездки преосвященного Евсея, епископа Камчатского для обозрения церквей епархии,
совершенной с 8 июля по 22 августа сего 1898 г. // Камчатские епархиальные ведомости. 1899. № 3. С. 37.
1
69
китайцев на Дальнем Востоке «весьма значительна» и «ежегодно прогрессивно
возрастает, доказательством чего может служить то обстоятельство, что,
кажется, нет ни одной деревни в крае, где бы не встретился десяток-другой
сынов поднебесной империи…» 1.
Группы китайцев, начиная с Иркутска, все чаще встречавшиеся на пути,
обратили на себя внимание и Н.Г. Гарина-Михайловского, находившегося в
составе северокорейской экспедиции А.И. Звегинцева 1898 г. Писатель
оказался глубоко поражен той картиной, которую ему довелось увидеть на
Дальнем Востоке. «Чем дальше на восток от Иркутска …все больше и больше
встречаешь грязных, темных, полунагих обитателей Небесной Империи», писал он в своем дневнике 2. Такое мнение писателя, в полной мере совпало с
впечатлениями побывавшего здесь несколько ранее, в 1890 г., А.П. Чехова,
отмечавшего, что «китайцы начинают встречаться с Иркутска, а здесь их [в
Благовещенске – Я.Г.] больше, чем мух». В своем письме А.С. Суворину А.П.
Чехов писал: «Китайцы возьмут у нас Амур – это несомненно. Сами они не
возьмут, но им отдадут другие, например, англичане, которые в Китае
губернаторствуют и крепости строят. По Амуру живет очень насмешливый
народ; все смеются, что Россия хлопочет о Болгарии, которая гроша медного не
стоит, и совсем забыла об Амуре. Нерасчетливо и неумно» 3. Не меньше, чем
А.П. Чехова, присутствие значительного числа выходцев из Азии на
российском Дальнем Востоке, насторожило и Н.Г. Гарин-Михайловского.
Интересы царской империи в Маньчжурии, по мнению писателя,
«широко растворили ворота, веками, со времен Чингиз-хана, запертые» 4 .
Последствия такого «открытия» для России Н.Г. Гарин-Михайловский считал
необратимыми и склонен был рассматривать скорее в негативном ключе,
поскольку российская экспансия на Восток предоставила возможность тысячам
Число раскольников и особенно иноверцев в епархии // Камчатские епархиальные ведомости. 1898. № 14.
С. 104.
2
Гарин-Михайловский Н.Г. По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову. Карандашом с натуры //
Собрание сочинений в пяти томах / Под ред. М. Гордона. Т. 5. 1894–1906. С. 34.
3
А.П. Чехов – А.С. Суворину от 27 июня 1890 г. Благовещенск // А.П. Чехов. Полное собрание сочинений и
писем в тридцати томах. Письма. Т. 4. Январь 1890 – Февраль 1892. М., 1976. С. 127-128.
4
Гарин-Михайловский Н.Г. По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову. Карандашом с натуры //
Собрание сочинений в пяти томах / Под ред. М. Гордона. Т. 5. 1894–1906. С. 35.
1
70
китайцев оказаться в империи. В широко распахнутые «ворота» России, по
мнению Н.Г. Гарин-Михайловского, «уже хлынула волна чернокосых,
смуглолицых, бронзовых китайцев, и с каждым часом, с каждым днем, месяцем
и годом волна эта будет расти» 1. В этом движении писатель видел серьезную
опасность, грозившую нарушить экономическую стабильность империи. «Эти
желтокожие», уже фактически «оспорившие» «право» русских переселенцев на
Дальнем Востоке «получать поденщину» и с легкостью
завоевавшие себе
прочные позиции во всех сферах хозяйственной деятельности восточной
окраины, казались ему силой, всякая борьба с которой фактически
бесперспективна. Китаец «лезет, лезет... Он сам себя не помнит: на то самое
место, где товарищу его голову отрубили – лезет, знает, что и ему отрубят, и
лезет. Ничего не помнит и лезет. Одного убьешь – десять новых...». В с виду
«забитых», «угнетенных» китайцах, напоминавших ему в большей степени
«героев "Хижины дяди Тома"», он
склонен был видеть только «первые
фаланги пионеров своего дела» и не исключал возможности, что «через десять
лет китаец будет так же необходим на Волге, как необходим он здесь, в
Восточной Сибири» 2.
Миграция
из
Азии
обеспокоила
в
большей
степени
население
российского Дальнего Востока. Для русских переселенцев из европейской
части России китайцы, корейцы и японцы обрели реальное воплощение в
людях, с которыми приходилось зачастую сталкиваться в обыденной жизни. И,
конечно же, их присутствие на российской окраине не всегда воспринималось и
оценивалось местным населением с положительной стороны. Как справедливо
отмечал В.И. Дятлов, к концу XIX века в империи появляется тенденция
рассматривать проживающих в России представителей «желтой» расы «как
некий передовой отряд, прокладывающий дорогу неисчислимому полчищу
соотечественников,
организованных
единой
государственной
волей
и
стремящихся не просто осесть и укрепиться в России, но и в конечном счете
1
2
Там же. С. 35.
Там же. С. 35.
71
отторгнуть от нее часть территорий»
1
. В особенности это оказалось
характерным для настроений дальневосточных обывателей, что подтверждает
анализ прессы.
Редакция «Амурской газеты» была убеждена, что заселение российского
Дальнего Востока народами «желтой» расы, в первую очередь китайцами,
станет одним из самых «животрепещущих вопросов» нового XX столетия:
«Китайцы уже наводнили весь Амурский край и проникают все дальше и
дальше. Уже в Чите появились японские прачечные и фотографии, китайские
рабочие заполнили все прииска в качестве старателей». Опасаясь дальнейшего
усугубления ситуации, газета призывала российское правительство принять
«все меры к русскому заселению края», чтобы избежать всех возможных
негативных последствий такого переселения 2. Аналогичные статьи печатались
тогда и в других дальневосточных изданиях 3 . Анонимный публицист газеты
«Дальний Восток» даже задавался вопросом, кто является «действительными
хозяевами» в регионе – русские или же китайцы 4.
Опасения относительно колонизации российского Дальнего Востока
усиливались в регионе еще и под влиянием строительства Китайско-Восточной
железной дороги, которая должна была связать российские дальневосточные
города с китайской Маньчжурией, замкнув южную ветку Транссибирской
магистрали. «Чтобы оценить все значение Сибирской железной дороги, нужно
принять во внимание, что на одном ее конце находится Европа, на другом –
густонаселенные страны Востока: Китай, Япония и Корея с общим количеством
населения более 500 миллионов… Несомненно, что после окончания этой
величайшей железной дороги Россию наводнят, с одной стороны, желтые расы
востока, с другой – европейцы», - отмечалось в «Амурской газете» в 1900 г. 5.
Дятлов В.И. «Желтая опасность»: трансформация одной ксенофобии // Россия и Восток: проблемы
взаимодействия: Материалы VI междун. конф., г. Волгоград, 28-30 ноября, 2002 г. Волгоград, 2003. С.116.
2
Проблемы Дальнего Востока // Амурская газета. Благовещенск, 1900. 1 января.
3
Р. Желтые и белые // Дальний Восток. Владивосток, 1895. 16 апреля; Р. Желтые и белые // Дальний Восток.
Владивосток, 1895. 19 апреля; Р. Желтые и белые // Дальний Восток. Владивосток, 1895. 23 апреля;
Иностранцы в Приамурском крае // Приамурские ведомости. Хабаровск, 1896. 22 сентября; Иностранцы в
Приамурском крае // Приамурские ведомости. Хабаровск, 1896. 22 сентября.
4
Р. Желтые и белые // Дальний Восток. Владивосток, 1895. 16 апреля.
5
Проблемы Дальнего Востока // Амурская газета. Благовещенск, 1900. 1 января.
1
72
Подобные страхи подкреплялись и тем, что китайское правительство,
долгое время не поощрявшее заселение северных областей Маньчжурии, к
концу XIX столетия изменило свое отношение к этим землям, инициировав их
колонизацию. В результате буквально за несколько десятилетий на правом
берегу Амура по соседству с российскими владениями выросли целые города с
внушительным числом китайских жителей в них. Рост численности населения
китайской стороны Амура стал постоянным фактором беспокойства на
дальневосточной окраине. Во взглядах русских противоположный берег Амура
стал представлялся густонаселенным, в особенности по сравнению с
собственно российскими территориями. Согласно одной из преувеличенных
оценок, к 1890 г. в Маньчжурии находилось более 10 млн. человек, в то время
как в Приамурской области насчитывалось менее 100 тыс. человек 1. И, хотя
подобные данные не соответствовали действительности, они во многом
отражали особенность восприятия Китая в Российской империи, воплощавшего
«многомиллионное», «громадное», «тяжелое» государство, «которое раз
тронувшись, все раздавило бы по инерции своей громадной массы»2.
Значительное число проживавших на Дальнем Востоке китайцев,
корейцев и японцев представлялось небезопасным на российской окраине и в
военно-стратегическом отношении. Население нередко рассматривало их в
качестве потенциальных шпионов, возможного авангарда вражеских войск,
способного оперировать в российском тылу, что естественным образом
повышало
уровень
тревожности
среди
дальневосточного
населения.
Неслучайно здесь бытовала поговорка: «Как пойдет Китай, сохи, бороны
кидай» – дальневосточники всерьез опасались как «мирного», так и военного
завоевания края своими соседями 3.
Дальневосточная пресса, активно выражавшая мнение о поступательном
завоевании региона представителями «желтой» расы, упрекала местные и
Цит. по: Marks S.G. Road to Power: The Trans-Siberian Railroad and Colonization of Asian Russia, 1850–1917.
New-York. 1991. P. 37.
2
Девятнадцатый век на Дальнем Востоке // Дальний Восток. Владивосток, 1900. 20 января.
3
Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом: Образ Китая в России в XVII-XXI веках. М., 2007.
С. 142.
1
73
столичные органы власти в невнимании к данной проблеме. Газета «Дальний
Восток» отмечала, что в центральных областях империи в конце XIX – начале
XX в. в большей степени беспокоились относительно немецкой колонизации
юга России, чем обращали сколько-нибудь серьезное внимание на миграцию из
Азии на российскую дальневосточную окраину
1
. В столичной печати
действительно гораздо меньше писали о «мирной колонизации» выходцами из
Азии российского Дальнего Востока, чем в дальневосточных. Центральные
газеты в конце XIX в. чаще рассуждали о потенциально возможной угрозе
внешнего вторжения со стороны дальневосточных государств, чем выражали
опасения перед массовой миграцией на российский Дальний Восток из
сопредельных стран Азии.
Проблема «наводнения» российской окраины иностранцами обсуждалась
центральными изданиями в гораздо более спокойном, непатетическом тоне.
При этом угроза массового переселения на российский Дальний Восток
представителей
соседних государств осмысливалась в столичных городах
империи сквозь призму общеевропейских проблем. Неслучайно, что столичные
издания проявляли повышенное внимание к вопросу о переселениях китайцев,
корейцев и японцев в другие государства 2 - в миграции азиатов в Россию в
имперских центрах видели, прежде всего, неотъемлемую часть общемировой
проблемы, с которой столкнулись не только в России.
К концу XIX столетия вопросы миграции из Азии на российский Дальний
Восток обеспокоили уже не только российскую общественность, но и
государственных деятелей. Признавая огромную важность и роль китайской
рабочей силы в развитии дальневосточного региона, российское правительство
все же всерьез опасалось утратить власть над отдаленной окраиной империи.
Военный губернатор Забайкальской области генерал-майор Е.О. Мациевский
писал Приамурскому генерал-губернатору в 1899 г., что следует принять все
Р. Желтые и белые // Дальний Восток. Владивосток, 1895. 16 апреля.
Китайцы в Америке. Очерк Шарля де-Вариньи // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1895. 25 августа;
Китайцы в Америке. Очерк Шарля де-Вариньи // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1895. 26 августа;
Китайцы в Америке. Очерк Шарля де-Вариньи // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1895. 27 августа;
Мецгер Э. Борьба будущего между белой и желтой расами // Мир Божий, СПб. июль 1898. С. 178-196; ГрумГржимайло Г.Е. Эмиграция народов желтой расы // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1896. 24 июля.
1
2
74
необходимые
меры
для
ограничения
китайской
миграции,
так
как
«дальнейший прилив китайцев в область является уже не нужным» 1. Такой же
точки зрения придерживался и военный губернатор Приморской области Н.М.
Чичагов. В 1900 г. в своем отчете он писал, что «настало время положить
предел этому свободному приливу в область представителей желтой расы»,
численность которых он считал в Приморском регионе вполне достаточной для
удовлетворения потребностей области в дешевой рабочей силе. Являясь
сторонником активного использования «желтого труда» на благо развития
дальневосточной
окраины,
Н.М.
Чичагов,
тем
не
менее,
призывал
правительство «зорко следить за тем, чтобы представители желтой расы
отнюдь не завоевали себе ни в какой отрасли экономической жизни края
твердого преобладающего положения» 2 . Осуществлять строгий контроль за
экономической деятельностью азиатов в регионе Н.М. Чичагов призывал не
случайно. Население дальневосточной окраины, в частности рабочие, были
крайне раздражены той конкуренцией, которую мигранты из Азии к концу XIX
столетия стали составлять им на рынке труда. В большей степени это касалось
китайцев.
В отличие от корейцев, предпочитавших всем другим занятиям
земледелие, и, сравнительно небольшой по численности группы мигрантов из
Японии,
специализировавшихся
преимущественно
на
выполнении
высококвалифицированных видов работ, китайцы зачастую стремились
получить работу в тех же областях, что и русские переселенцы. Соглашавшиеся
работать за гораздо более низкую оплату труда по сравнению с русскими
рабочими, китайцы, в то же самое время, являли собой пример работников
трудолюбивых, честных, способных работать без выходных и праздников. В
этих условиях там, где это было возможно, работодатель зачастую стремился
О необходимости регулирования наплыва в область китайцев в виду конкуренции их с русскими рабочими:
копия представления Военного Губернатора Забайкальской области на имя господина Приамурского генералгубернатора от 4 июня 1899 // Государственный архив Иркутской области. Ф. 29. Оп. 1. Дел. II. Д. 411. Л. 2.
2
Всеподданнейший отчет военного губернатора Приморской области генерал-лейтенанта Чичагова за 1900 г.
// РГИА. Ф. 1282. Оп.3. Д. 499. Л. 9, 10.
1
75
воспользоваться услугами китайских мигрантов, чем нанимать русских, что
вызывало крайне негативную реакцию со стороны последних 1.
Конкуренция на рынке труда подогревала шовинистические настроения
среди дальневосточной публики и создавала серьезные проблемы для
дальневосточной администрации. Соперничество за рабочие места между
русскими и китайцами нередко выливалось в случаи открытого насилия над
мигрантами из Азии. Джон Стефан, занимавшийся изучением истории
Дальнего Востока, указывал, что китайцы нередко страдали от незаслуженных
оскорблений со стороны русских: их передразнивали, намеренно обрызгивали
грязью, штрафовали 2. В 1898 г. в Сретенске русские рабочие даже попытались
взорвать казармы, построенные управлением железной дороги специально для
300 рабочих-китайцев, и только по счастливой случайности никто из
иностранцев не пострадал 3.
Конкуренцией с китайцами были недовольны и дальневосточные
торговцы. Так, в Благовещенске в 1900 г. некоторые общественные деятели
даже поднимали вопрос о совершенном воспрещении китайской торговли в
городе, аргументируя такие меры тем, что «китайцы, пользуясь такими
привилегиями, как право вести торговлю без уплаты пошлины и вразнос по
городу, с каждым годом развивают свою торговлю в ущерб русским и в скором
времени могут захватить в свои руки всю торговлю, и особенно чайную» 4.
В результате дальневосточная администрация оказалась в сложнейшем
положении: с одной стороны, мигранты из Азии были необходимым элементом,
обеспечивавшим рост и развитие дальневосточной окраины, с другой стороны,
О конкуренции на российском дальневосточном рынке труда между российскими подданными и мигрантами
из стран Азии, см.: Сорокина Т.Н. Хозяйственная деятельность китайских подданных на Дальнем Востоке
России и политика администрации Приамурского края (конец XIX- начало XX вв.). Омск, 1999; Галлямова Л.И.
Дальневосточные рабочие во второй половине XIX – начале XX в. Владивосток, 2000; Синиченко В.В. Влияние
таможенного обложения и паспортно-визовых правил на стоимость «желтого труда» в дореволюционной
России // Известия Иркутской государственной экономической академии. Иркутск, 2003. №3-4 (36-37). С. 102104.
2
Stephan J.J. The Russian Far East: A History. Stanford, 1994. P. 74.
3
Гарин-Михайловский Н.Г. По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову. Карандашом с натуры //
Собрание сочинений в пяти томах / Под ред. М. Гордона. М., 1958. Т. 5. 1894–1906. С. 35; Левитов И.С. Желтая
раса. СПб., 1900. С. 34.
4
Письма военного губернатора и пограничного комиссара Амурской области по вопросу обложения сборами
китайцев и корейцев и ответ Александра Васильевича Кирилова по этому вопросу 1900 // РГИА. Ф.1638. Оп. 1.
Д. 49. Л. 2.
1
76
их присутствие порождало и серьезные проблемы, которые необходимо было
решать. Правительство, таким образом, не могло оставаться безучастным к так
называемому «желтому вопросу», под которым к концу XIX в. стали понимать
проблему миграции китайцев, корейцев и японцев в Россию и вызываемые ее
проблемы.
Дальневосточные чиновники в целом так же, как и в европейской части
России, осознавали, что с аналогичными проблемами столкнулись и в другие
государства. Как отмечал Н.И. Гродеков в своем отчете о состоянии
Приамурского генерал-губернаторства за 1900 г., конкуренция с «желтыми»
оказалась невозможной не только для русского рабочего, но «даже для
предприимчивых, энергичных американцев Соединенных Штатов» 1 . Однако
пример США, полностью приостановивших в 1882 г. на 10 лет въезд в страну
из Китая введением Антикитайского исключительного закона, не мог стать
образцом для решения данного вопроса в пределах российского Дальнего
Востока2. Российская окраина была в большей степени, чем США, зависима от
дешевого труда иностранных рабочих и сравнительно недорогих товаров,
продаваемых мигрантами из Азии. Описывая роль мигрантов на Дальнем
Востоке, «Амурская газета», передавала, что «они и угольщики, и вывозщики
[орфография источника – Я.Г.] мусора, и чистильщики сортиров, и помойных
ям…»; они снабжают дальневосточные города «…овощами, начиная с начала
весны и до поздней осени, таская таковые в своих корзинах из дома в дом, они
же доставляют домашнюю птицу, и яйца, и рыбу…», они же обеспечивают
население «горшечными изделиями, корзинами и т.п.»: «Все это доставляется
нам в изобилии по крайне дешевой цене, что значительно облегчает
существование всех горожан, живущих только на получаемое жалование, так
же как и существование пришлого сюда из России рабочего люда, не имеющего
своего собственного хозяйства»3.
Всеподданнейший доклад генерал-губернатора от инфантерии Гродекова за 1898, 1899, 1900 гг. // РГИА. Ф.
1282 Оп. 3. Д. 332. Л. 15.
2
О борьбе с иммиграционным движением из Азии в США и антикитайском законодательстве в США, см.:
Богина Ш.А. Иммигрантское население США 1865–1900 гг. Л., 1976.
3
О китайцах // Амурский край. Благовещенск, 1900. 7 апреля.
1
77
Зависимость российской окраины от иностранной рабочей силы
прекрасно осознавали и сами переселенцы. Сотрудник газеты «Русские
ведомости» Д.И. Шрейдер, совершивший в 1891–1893 гг. путешествие по
Дальнему Востоку, писал в своей работе «Наш Дальний Восток», что местные
жители признавались ему «не будь манзы [так называли китайцев на
российском Дальнем Востоке – Я.Г.], мы все перемерли бы здесь с голоду» 1.
Существенно ограничить приток мигрантов из Азии на Дальний Восток –
значило
бы
замедлить
темпы
его
экономического
развития,
чего
дальневосточная администрация допустить не могла и не хотела.
***
Рубеж XIX – XX в. стал временем переосмысления представлений о
странах Востока в Российской империи. Происходящие на мировой арене
события заставили российское общество обратить особое внимание на
государства Дальнего Востока. Долгое время воспринимавшиеся как отсталые
и нежизнеспособные они к концу XIX в. смогли всерьез поколебать подобные
представления.
Модернизация Японии, инициированная правительством императора
Мэйдзи, за несколько десятилетий превратила отсталое государство в
серьезного
Успешность
соперника
японских
мировых
держав
преобразований,
в
дальневосточном
со
всей
регионе.
очевидностью,
продемонстрировала российскому обществу Японо-китайская война 1894–1895,
завершившаяся победой японцев. Осмысление российским обществом итогов
этой войны играло существенную роль в трансформации представлений о
странах Дальнего Востока в империи.
Особенностью это процесса стало активное формирование новых
геополитических образов Азии, отличительной чертой которых в это время
оказались представления о том, что страны и народы Дальнего Востока
являются потенциально опасными для России и стран Запада. Безусловно,
1
Шрейдер Д.И. Наш Дальний Восток. СПб., 1897. С. 48
78
опасения подобного рода высказывались и раньше, однако только в конце XIX
столетия они стали приобретать особое звучание и развитие. В это время идеи
об угрозе с Востока стали звучать не только в прессе, но и в художественной
литературе, что явно свидетельствует о значимости темы в общественном
сознании.
Особую роль в развитии и формировании представлений об угрозе с
Востока играли не только события, происходившие в это время на мировой
арене, но и новые течения в западноевропейской общественной мысли. Расовое
учение, получившее в конце XIX в. популярность и в России, способствовало
восприятию народов Дальнего Востока в качестве единой антропологической
целостности – в качестве представителей «желтой» расы. Единство расы,
которое молодая еще дисциплина – антропология «приписала» жителям
Восточной
Азии,
стало
фактором,
позволившим
многим
российским
интеллектуалам «поверить» в существование единого «желтого мира»,
объединенного общностью интересов. Это обстоятельство способствовало и
формированию собирательного образа угрозы с Востока, который уже
связывался не с отдельными государствами, а с целым регионом и с целой
расой. Показательно, что язык расы начинает в это время активно
использоваться не только журналистами, но и чиновниками, анализировавшими
ситуацию на подведомственных им территориях.
Сформировавшийся в империи комплекс представлений об угрозе с
Востока условно можно разделить на две категории, в основе которых лежали
идеи об угрозах внешнего и внутреннего характера. Внешнюю опасность,
исходящую от стран и народов Дальнего Востока, видели в возможной
конкуренции с ними в сфере мирового капиталистического производства, а
также в потенциально возможном военно-политическом столкновении. Что же
касается угрозы внутреннего характера, то ее связывали с миграцией из
ближайших дальневосточных государств в Россию, угрожавшей, как полагали,
всецелой колонизацией российской дальневосточной окраины народами
«желтой» расы и последующим отторжением ее от империи.
79
Для обоснования каждого из таких рассуждений имелись свои
объективные основания и находились убедительные аргументы, однако
принципиально важным является тот факт, что страны и народы Дальнего
Востока представлялись в Российской империи опасными только комплексно и
только в потенциале своего будущего развития. Китай, обладающий огромным
населением, но слабый в военно-политическом плане, так же как и
модернизированная, но сравнительно небольшая по числу жителей Япония,
поодиночке не мыслились сколько-нибудь опасными. С другой стороны, их
возможное объединение или переход Китая под влияние Японии внушали
существенные опасения своими возможными последствиями для Российской
империи и других держав. Особенно опасным в этой связи представлялось
возможное преображение Китая, способное создать из него мощное в военном
и промышленном плане государство, являющееся источником повышенной
опасности, в особенности для соседних государств.
На российском Дальнем Востоке «ментальные» образы угроз, исходящих
от государств, находившихся по-соседству, воспринималась гораздо явственнее
и острее, чем в центральных областях империи. Здесь существовала и своя
веская причина для того, чтобы опасаться возможного преображения
дальневосточных государств – проживавшие в городах и селениях региона
китайцы, корейцы и японцы. Присутствие мигрантов из Азии
не только
служило постоянным предметом для рассуждений дальневосточной печати о
возможном «заполонении», «окитаянии» края, воспринималось в качестве
возможного авангарда для армии «желтых», которые начале столкновения
будут оперировать в тылу у русских.
Несмотря на то, что в это время уже активно обсуждали различные
модели угроз с Востока, которые «желтая» раса может представлять для России
и стран Запада, для их обозначения еще не использовали выражение «желтая
опасность», по крайней мере, это словосочетание не было выявлено в
изучавшихся источниках. Нельзя исключать того, что оно содержится в тех
источниках, которые оказались за пределами настоящего исследования, однако,
80
с большой долей уверенности можно утверждать, что если такой термин и был
кем-то использован, то он не получил широкого распространения. В конце XIX
в.
российской
образованной
публике
больше
был
знаком
термин
«панмонголизм», введенный в 1894 г. В. С. Соловьевым.
«Панмонголизм» явил собой пример исключительно русской модели
угрозы с Востока, во многом опиравшейся на историческую память о монголотатарском нашествии XIII в.
В результате можно говорить о том, в XX столетие Российская империя
вступила, уже имея целый набор самых различных идей, фобий и
представлений об угрозе, которую страны и народы Дальнего Востока могут
составить в потенциале своего будущего развития для России и стран Запада.
81
Глава 2. Восстание ихэтуаней и русская оккупация Маньчжурии:
представления о «желтой опасности» в российском обществе
(1898–1904)
К концу XIX столетия главным объектом международного соперничества
в Тихоокеанском регионе стал Китай. Его поражение в войнах с Францией
(1884–1885) и Японией (1894–1895) наглядно продемонстрировало слабость
Цинской империи, предоставив другим государствам шанс для утверждения
здесь собственных интересов.
Этой возможностью не замедлили воспользоваться европейские державы.
В октябре 1897 г. в китайской провинции Шаньдун были убиты два немецких
священника одной из католических миссий. Это обстоятельство Германия
использовала в своих интересах: под предлогом защиты своих граждан на
территории Китая она ввела войска в бухту Цзяочжоу и добилась от китайского
правительства в марте 1898 г. права аренды на Циндао. Тем самым, было
положено начало решительным действиям держав в Китае: Англия получила
Вейхайвей, Франция добилась преимуществ на порт Гуаньчжоувань, а США, не
имевшие сильного флота на Тихом океане и не успевшие закрепить за собой
определенную сферу влияния в дальневосточном регионе, в сентябре 1899 г.
провозгласили в Китае принцип «открытых дверей и равных возможностей»
для всех иностранных государств.
В разделе Китая приняла самое деятельное участие и Россия, которая
заняла Порт-Артур и Далянвань, подписав 15 марта 1898 г. с цинским
правительством конвенцию об аренде Ляодунского полуострова сроком на 25
лет. В результате на Дальнем Востоке формально появилась еще одна
территориальная единица, получившая официальное название «Русская
Квантунская область» с центром в Порт-Артуре.
Раздел Китая на сферы влияния между европейскими державами не
замедлил сказаться на настроениях его населения. Амбиции европейских
государств, требовавших все больших привилегий, масштабная деятельность
82
христианских миссионеров, бессилие правительства противостоять действиям
иностранцев вызвали мощное недовольство в стране.
Осенью 1898 г. на севере Китая, в провинции Шаньдун, начались
беспорядки. Во главе народного движения встало общество «ихэтуань»,
объединившее разрозненные союзы, существовавшие в Китае еще с XVIII
столетия. Однако если в начале XIX в. его члены вели исключительно
антиправительственную деятельность, то к концу XIX в. цели движения
существенно изменились: его участники выступали уже, главным образом,
против присутствия иностранцев в Китае 1.
Крупнейшее антиевропейское движение в истории Китая, известное под
названием «боксерского» восстания или восстания ихэтуаней, привлекло
внимание западной общественности. Большой отклик происходящие события
получили и в Российской империи, которая приняла самое активное участие в
подавлении восстания.
На сегодняшний день довольно подробно изучены как ход самого
восстания 2 , так и его дипломатическая история 3 , однако реакция русского
общества на антииностранное движение в Китае до сих пор остается
малоисследованной. Между тем ее изучение представляется задачей крайне
важной для понимания механизмов формирования и распространения в
обществе массовых негативных настроений в отношении стран и народов
Дальнего Востока, а также для осмысления российского феномена «желтой
опасности».
2.1. «Боксерское» восстание: восприятие и оценка в России.
В сентябре 1898 г. беспорядки в Китае достигли столицы. Мощное
выступление против европейцев, поддержанное отдельными китайскими
Восстание ихэтуаней: Документы и материалы. М., 1968. С. 7.
Калюжная Н.М. Восстание ихэтуаней. 1898–1901. М., 1978; Дацышен В.Г. Русско-китайская война:
Маньчжурия, 1900 г. СПб., 1996.; Дацышен В.Г. Русско-китайская война 1900 г.: Поход на Пекин. СПб., 1999.
3
Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892–1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в
эпоху империализма. Л., 1928; Он же. Очерки дипломатической истории русско-японской войны, 1895–1907.
М.-Л., 1955; Лукоянов И.В. «Не отстать от держав…». Россия на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX вв.
СПб., 2008; Схиммельпеннинк ван дер Ойе Д. Навстречу восходящему солнцу: как имперское мифотворчество
привело Россию к войне с Японией. М., 2009.
1
2
83
войсковыми частями, произошло в Пекине. Опасаясь дальнейшего усугубления
ситуации, Россия уже тогда выслала небольшой отряд для защиты русского
посольства, что привлекло внимание публики к происходящим в Китае
событиям. Влиятельный публицист и издатель газеты «Новое время» А.С.
Суворин писал 26 июня 1899 г. в своем дневнике: «Китай всех нас интересует
ужасно, и разговоры без конца» 1. Всеобщий интерес к восстанию фиксировала
и пресса. «Амурская газета» отмечала, что «весь «Запад» с напряженным
вниманием следит за событиями, совершающимися на «Востоке», «которые
комментируются на разные лады, в зависимости, конечно, от взглядов и
желаний комментирующих» 2.
Все же в это время мало кто предполагал, что для подавления восстания
потребуется вмешательство иностранных держав. Беспорядки в Китае
воспринимались как неотъемлемая часть общей внутриполитической ситуации
в Цинской империи. Об этом со всей очевидностью свидетельствует анализ
источников личного происхождения3. «Никому и в голову не могло прийти, что
придется воевать с китайцами», – резюмировал общие настроения российской
публики на момент начала восстания участник военной экспедиции в Китай
солдат В. Соловьев4.
Свою роль здесь играл и тот факт, что Китай нередко представлялся в
российской прессе в качестве мирного и дружественного соседа. Давние связи
двух государств и сходные исторические судьбы (и Китай, и Россия пережили
монгольское завоевание), нередко служили основанием для утверждений об
особой «близости», «родственности» двух империй 5.
Формированию идей о «добрососедстве» и «дружественности», которые
имеют место в отношениях двух стран, способствовало и отсутствие серьезных
Суворин А.С. Дневник. М., 2000. С. 231.
Последняя почта. Из иностранной жизни // Амурская газета. Благовещенск, 1899. 31 января.
3
См. Корсаков В.В. Пекинские события: Личные воспоминания участника об осаде в Пекине. Май-август 1900.
СПб., 1901. С. 81-82; Кравченко В.С. На Дальнем Востоке во время военных событий 1900-1901 года (Из
дневника морского врача) // Свет. СПб., 1906. Т.6. С. 4; Степанов Н.И. Восемь месяцев в походе: Очерки
минувшей китайской экспедиции. Харбин, 1907. С. 3.
4
Соловьев В. Воспоминания об усмирении китайского мятежа в Печелийской провинции в 1900 г. // Чтения для
солдат. СПб., 1908. С. 117.
5
См.: Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом: Образ Китая в России в XVII–XXI веках. М., 2007.
С. 124-125.
1
2
84
вооруженных столкновений между Россией и Китаем: военные действия
китайцев в июне 1684 г. против русского острога Албазин на Амуре зачастую
не принимались в расчет. Не учитывали и тот факт, что сам факт
присоединения Россией территорий по Амуру и Уссури, считавшихся
законными владениями китайских монархов, совсем не являлся исключительно
миролюбивым, «дружественным» шагом.
Безусловно, истинные отношения России и Китая были далеки от идеалов
«дружественности»
и
«добрососедства»:
об
этом
свидетельствуют
воспоминания и заметки людей, хорошо осведомленных о действительных
межгосударственных отношениях России и Китая. Военный министр А.Н.
Куропаткин
не
видел
в
российско-китайских
отношениях
ничего
специфического. По мнению генерала, они отражали «право сильного»: в Китае
Россия вела себя точно так же как и другие державы, требуя уступок в свою
пользу 1 . Аналогичную оценку российско-китайским отношениям давали и
чиновники более низкого ранга. «Верхом хищнического отношения к Китаю»
называл секретарь русской миссии в Пекине Б.Н. Евреинов занятие Россией
Порт-Артура 2.
Такие мнения государственных деятелей об отношениях России и Китая в
целом подтверждаются и исследователями. Один из авторитетнейших
специалистов по дальневосточной политике России начала XX в. Б.А. Романов
отмечал, что российская политика в регионе была чрезвычайно сложна и
совсем не соответствовала тому, в какую форму она облекалась прессой и
чиновниками, нередко рассуждавшими «на тему о бескорыстии русской
политики, «неизменном ее дружелюбии» и соответственно особом отношении»
России к Китаю3. С подобным мнением отчасти соглашается и И.В. Лукоянов,
полагающий, что «вплоть до конца XIX в. российско-китайские отношения
нельзя назвать дружескими»: «две империи не воевали между собой, но
Цит. по: Лукоянов И.В. «Не отстать от держав…». Россия на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX вв.
СПб., 2008. С. 349.
2
Евреинов Б.Н. Осада дипломатических миссий в Пекине: Май-август. 1900. СПб., 1912. С. 2.
3
Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892–1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в
эпоху империализма. Л.,1928. С. 42.
1
85
побаивались друг друга, с подозрением относились к планам и действиям
соседа»1. И все же исследователь далек от того, чтобы рассматривать Китай в
качестве жертвы «империалистической» агрессии. По его мнению, отношения
двух империй представляли собой довольно «сложные комбинации», где
каждая из сторон умело манипулировала противоположной 2.
Представления о Китае как о «дружественном» соседе, таким образом,
были не более чем одной из репрезентаций этой страны в российском обществе,
к тому же еще и активно «конструировавшейся» прессой. Периодическая
печать конца XIX – начала XX в. и либеральная, и консервативная, в целом
поддерживали политику России на Дальнем Востоке, стремясь различными
способами оправдать действия правительства. Достижению этой цели как
нельзя лучше способствовала идея об «особой миссии» или роли России на
Востоке. Главным приверженцем подобных представлений был князь Э.Э.
Ухтомский
–
редактор
«Санкт-Петербургских
ведомостей»,
некогда
сопровождавший будущего императора Николая II в его путешествии по
Востоку. Слывший в определенных кругах империи знатоком Востока, князь
отстаивал идею об особом «духовном» родстве Азии и России, где последней
«волею судеб» предопределенно быть «покровителем и главарем» Азии 3 .
Подобных представлений придерживался и влиятельный при дворе последнего
российского монарха врач тибетской медицины П.А. Бадмаев. Как справедливо
отмечал А.В. Лукин, взгляды Э.Э. Ухтомского и П.А. Бадмаева на Восток в
целом и Китай в частности представляли собой смесь экзальтированной
восторженности перед восточными цивилизациями, сочетавшейся при этом с
активным призывом к укреплению российского господства в Азии 4.
Подкрепляемые аргументом о «дружественности» и «добрососедстве»
двух монархий представления об «особой миссии» России на Востоке вполне
отвечали интересам правительства. Следуя этой формуле, можно было
Лукоянов И.В. Первый русско-китайский союзный договор 1896 // Санкт-Петербург – Китай три века
контактов. СПб., 2006. С. 180.
2
Там же, С. 202.
3
Ухтомский Э.Э. К событиям в Китае. Об отношениях Запада и России к Востоку. СПб., 1900. С. 77.
4
Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом: Образ Китая в России в XVII–XXI веках. М., 2007. С.98.
1
86
обосновать и агрессивные действия России. Так, занятие Россией Порт-Артура
и Даляньваня преподносилось русской публике некоторыми изданиями в
качестве вынужденной мирной миссии России. Публицисты «Московских
ведомостей», ссылаясь на то, что «слабость китайской империи легко могла
возбудить мысль ее раздела» среди держав, рассматривали занятие китайских
портов в качестве акта, который «дружественное» правительство России
сделало «в интересах самого же Китая» 1 .
На подобной позиции стояли и
журналисты петербургской газеты «Новое время», следуя логике которых
Россия должна была войти «в своеобразную жизнь азиатских народов» «не
насилием», а «дружественными отношениями, не для эксплуатации и
порабощения, а для содружества и сотрудничества на мирном поприще труда» 2.
С помощью использования представлений о «дружественности» пресса
не только оправдывала действия империи на Востоке, но и предлагала русскому
обществу уже некий «рецепт» восприятия Китая.
Не следует, однако, полагать, что эти идеи, спускаемые «сверху», не
оказывали
влияния
безусловно,
на
читающую
находили
«дружественного»
образа
свою
Китая
публику.
аудиторию.
Подобные
О
свидетельствуют
представления,
распространенности
и
воспоминания
современников. В качестве «дружественного» и «мирного» соседа Китай
рассматривала жена начальника одного из участков строительства Китайской
Восточной железной дороги, дочь контр-адмирала К.Н. Петриченко – А.К.
Ивашкевич
3
. Врач российской дипломатической миссии в Пекине В.В.
Корсаков также полагал, что в силу «своих личных черт характера» китайцы и
русские достаточно скоро «становятся в близкие отношения» друг с другом 4.
С другой стороны, представления о Китае как о «добрососедской»
державе отнюдь не мешали видеть в нем слабую, «варварскую» страну,
Изменилась ли внешняя политика России? // Московские ведомости. М., 1898. 17 марта.
Исторический момент // Новое время. СПб., 1898. 18 марта.
3
Ивашкевич А.К. Русские дети в Маньчжурии. Рассказы пережитого на Дальнем Востоке в 1897–1900 гг. СПб.,
1912. С. 272
4
Корсаков В.В. Пекинские события: Личные воспоминания участника об осаде в Пекине. Май-август 1900.
СПб., 1901. С. 41.
1
2
87
застывшую в «многотысячном невежестве своей дикой азиатской культуры» 1.
Подобные представления чаще всего «указывали» на существенное различие
двух империй, «настаивая» на таинственности и непонятности китайской
цивилизации для европейца. Неслучайно в некоторых русских газетах начала
XX века сообщения о быте и жизни населения Китая нередко помещались в
разделах о чем-то экзотическом, даже сверхъестественном. Газета князя
В.П. Мещерского «Гражданин», к примеру, зачастую печатала самые разные
статьи о Китае в разделе «Отовсюду», где среди прочего приводились и
заметки о том, «Как слоны перебираются через реки», или что из себя
представляют «Австралийские песьи мухи»2.
Представления о Китае как о «варварской», «дикой» стране также весьма
активно могли использоваться прессой для обоснования российской политики в
Китае: оправдать агрессивные действия в регионе можно было и с помощью
аргумента о «цивилизаторской миссии» России на Востоке, где Россия вместо
«покровителя и главаря Азии» становилась носителем света европейской
цивилизации в Китай.
В конце XIX столетия нередко скептически оценивали не только общий
уровень развития китайской цивилизации, но и военный потенциал страны.
Особенно презрительное в этом плане отношение к Китаю и китайцам
распространилось после его поражения в войне с Японией (1894–1895). После
ё895 г. в российской печати стали выражать сомнения даже относительно
дальнейшего существования Цинской империи. Будущее Китая, по мнению
ряда изданий, было в некотором роде предрешено: рано или поздно, как и
Турция, он окажется поделенным между державами. По этому поводу
«Амурская газета» замечала, что процесс раздела Китая, который можно
считать фактически начавшимся с занятия Германией Цзяочжоу, «пойдет» даже
«…быстрее разложения Турции, так как у турок, все-таки, имеется отличная
1
2
Глебов С.И. Нападение китайских мятежных войск на г. Благовещенск. СПб., 1900. С. 26-27.
Гражданин. 1898. 24 мая.
88
армия, тогда как китайские полчища состоят из трусливых и миролюбивейших
людей в мире»1.
Если верить свидетельству князя Э.Э. Ухтомского, вплоть до введения
российских войск в Китай в 1900 г., фактически «каждый русский» «априорно
соглашался» с мнением известного исследователя Азии и русского генерала
Н.М. Пржевальского, что достаточно будет и «горсти нашего войска для
покорения всей империи богдыхана» 2 . Пренебрежительное отношение к
китайцам фиксировал не только Э.Э. Ухтомский. Жительница Благовещенска К.
Никитина в своих воспоминаниях писала, что еще до восстания ей не раз
приходилось слышать среди народа фразу: «Помилуйте, да мы их шапками
забросаем в случае чего!» 3 . «Эк, нашел воина», «стражениев [орфография
источника – Я.Г.] все они боятся, как черт ладана», - передавал разговор двух
крестьян с китайцем в начале 1900 г. генерал П.Н. Краснов4.
Невысокое мнение о военных качествах китайцев и бытование
представлений о дружественности двух держав практически не допускали и
мысли о возможности возникновения военных конфликтов с Китаем. И, хотя в
российском обществе нередко и рассуждали об угрозе с Востока, в реальность
военных действий России с Цинской империи в то время верили немногие: «На
Китай и китайцев все привыкли смотреть настолько презрительно, их трусость
была так знакома всем пограничным жителям, что серьезной войны с Китаем
мало кто ожидал», - писал редактор одной из благовещенских газет А.В.
Кирхнер 5 . Именно поэтому восстание ихэтуаней на первых порах не стало
предметом для каких-либо опасений.
Серьезное беспокойство прессы и чиновников восстание стало вызывать
лишь в мае 1900 г. В это время беспорядки достигли своего апогея:
манифестации ихэтуаней прошли в г. Инкоу, Ляояне, Куачензы, Гири, под
Последняя почта. Из иностранной жизни // Амурская газета. Благовещенск, 1898. 18 января.
Ухтомский Э.Э. К событиям в Китае. Об отношениях Запада и России к Востоку. СПб., 1900. С. 47.
3
Никитина К. Осада Благовещенска китайцами в 1900 г.: (Из воспоминаний) // Исторический Вестник. СПб.,
1910. С. 208.
4
Краснов П.Н. Борьба с Китаем. Популярный очерк столкновения России с Китаем в 1901 году. СПб., 1901. С.
20.
5
Кирхнер А.В. Осада Благовещенска. Взятие Айгуна. (На память о событиях на Амуре 1900). Благовещенск,
1900. С. 5.
1
2
89
угрозой непосредственной расправы «боксеров» оказалась фактически вся
европейская колония в Пекине, насчитывавшая более 1000 человек 1 . Только
тогда, как отмечал врач русской дипломатической миссии В.В. Корсаков, «все
имеющие очи, чтобы видеть, видели, что противоевропейское движение
приняло уже угрожающие размеры» 2.
В этих условиях германский император Вильгельм II выступил
инициатором введения на территорию Китая войск. Предложение поддержали
восемь крупнейших держав мира. В целях подавления беспорядков и защиты
посольств в мае 1900 г. в Китай были введены контингенты России, Германии,
Великобритании, Франции, Австро-Венгрии, Италии, США и Японии.
С этого времени антиевропейское движение в соседнем государстве
моментально стало темой номер один для большинства российских изданий.
Описывая
интерес
русского
общества
к
событиям
в
Китае,
газета
«Забайкальские областные ведомости» отмечала, что «в настоящее тревожное
время» «у всех на уме один неотвязчивый вопрос, что происходит в Китае?»3.
«В настоящее время интересующемуся вопросами политики не нужно
задумываться над тем, – где в каком журнале можно найти что-нибудь о
военных действиях в Китае. Все светские журналы заполнены известиями из
Китая. Вопрос о военных действиях в Китае в настоящее время – один из
жгучих¸ занимающих почетное место в ряду вопросов современного общества
как высшего, близко стоящего к делам политического характера, так и низшего,
народного», – отмечалось в «Забайкальских епархиальных ведомостях» 4.
Взрыв ненависти к европейцам в Срединной империи отодвинул на
второй план и презрительные оценки современников в отношении Китая, и
представления о нем как о «дружественной» стране. Один из самых
популярных журналов столицы «Вестник Европы» отмечал в это время, что
См.: Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892–1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в
эпоху империализма. Л., 1928. С. 17; Лукоянов И.В. «Не отстать от держав…». Россия на Дальнем Востоке в
конце XIX-начале XX вв. СПб., 2008. С. 345.
2
Корсаков В.В. Пекинские события: Личные воспоминания участника об осаде в Пекине. Май-август 1900.
СПб., 1901. С. 110.
3
Местная хроника // Забайкальские областные ведомости. Чита, 1900. 6 июля.
4
Колобов М., священник. К военным действиям в Китае // Забайкальские епархиальные ведомости. Чита, 1900.
15 ноября.
1
90
говорить «о дружбе с китайцами, занятыми вырезыванием иноземцев» стало
«несколько
странно»
1
.
На
подобной
позиции
стояли
и
некоторые
дальневосточные издания, констатировавшие, что «всеобщая опасность
заставила Россию позабыть и свою вековую дружбу с китайскими богдыханами,
дружбу, никогда не омрачавшуюся бряцанием оружия, и свои личные интересы
в Китае» 2.
Все же данная точка зрения разделялась не всеми. Верен своим
убеждениям остался и князь Э.Э. Ухтомский. Вдохновленный происходящими
на мировой арене событиями, он даже написал брошюру «К событиям в Китае»,
где возложил всю вину за антииностранное движение в Китае на европейские
державы. Он отмечал, что наступление «на родину Будды, в Индо-Китай и
далее» ознаменовалось для этой восточной страны массой «несправедливостей»
и злоупотреблений по отношению к туземному населению. В Китае, по мнению
князя, «случилось то, чего надо было ждать»: «Запад насилиями своими
разбудил желтый Восток» 3 . В условиях непростой внешнеполитической
ситуации
на
Дальнем
Востоке,
он
призывал
«живущий
миражами
интеллигентный слой» осознать задачи России в Азии и понять, наконец, что
близкая по духу Азии «пестротканая Россия» должна занять позиции не врага, а
друга «страдающей Азии», способной защитить и направить ее.
Рассуждения князя, опубликованные в самый разгар военных действий в
Китае, однако, встретили серьезную критику. Журнал «Русское богатство» не
замедлил назвать Э.Э. Ухтомского «сверх-патриотом», который расширил
«пределы» родного отечества «на Индию и Китай, Японию и Сиам и пламенеет
любовью к этому грядущему, головокружительно огромному «наследию
Мономаха»4. В заметке отмечалось, что если бы сам автор в предисловии не
предупредил бы читателя, что перед ним «лежит плод долгих размышлений,
проверенных опытом текущего дня», то его книжку можно было бы принять
Иностранное обозрение // Вестник Европы. СПб., 1900. июль. С. 371-372.
Новый край. Порт-Артур., 1900. 2 июля.
3
Ухтомский Э.Э. К событиям в Китае. Об отношениях Запада и России к Востоку. СПб., 1900. С. 72, 73.
4
Сверх-патриот. Заметка. (Князь Э.Э. Ухтомский. К событиям в Китае) // Русское богатство. СПб., 1900. № 9.
С. 230.
1
2
91
«за
работу
человека,
совершенно
неподготовленного
к
обсуждению
«отношений Запада и России к Востоку», или же просто «неспособного
логически мыслить» 1. Негативную оценку идеи князя получили и на страницах
сатирического журнала «Шут», редакция которого напечатала в августовском
номере журнала заметку, содержавший явную критику воззрений Э.Э.
Ухтомского: «Вы слышали: князь Ухтомский нас считает за полужелтую расу?
/ – Ничего нет удивительного! Он может принять нас даже за краснокожих! / –
Это почему? / – Очень просто, почему: нам часто приходится краснеть за его
умозаключения!» 2 . Подобные взгляды в 1900 г. шли вразрез с официальной
линией правительства, и естественным образом подвергались критике в печати.
Как отмечалось в одном из изданий начала века, на «столбцах печати» лишь
«изредка» в это время можно было «встретить панегирики «самобытности»
Китая, оригинальности его и чуть ли не отсталости»3.
Наиболее же частыми характеристиками Китая в прессе в это время
становились оценки его в качестве страны «пробуждающейся», стоящей на
пороге глобальных перемен, и, в силу этого, представляющей огромную
потенциальную угрозу для всей России: «Расшевелить муравейник, – куда
бросятся муравьи? На соседа! Они поползут совершенно тихо, и от такого
движения избави нас боже! Ничего нельзя представить себе более опасного в
экономическом, политическом, во всяком отношении», – отмечала газета
«Новое время» 4 . «Вестник Европы» также полагал, что с началом восстания
началось и «пробуждение Китая»: «Европейцы вывели Китай из состояния
вековой неподвижности, – так сказать, раскачали его, и с наступлением мира
ничто не помешает военному преобразованию империи и созданию новых
китайских войск по всем правилам европейского военного искусства» 5.
Между тем оценка событий в Китае все же не была единой. Восстание
вызвало неоднозначную реакцию российской публики: «Одни кричат:
Там же. С. 227.
Из разговоров // Шут. СПб., 1900. №8. С. 11.
3
Чем кончится китайская война? Популярный очерк русского политика. СПб., 1900. С. 13.
4
Новое время. СПб., 1900. 14 июня.
5
Иностранное обозрение // Вестник Европы. СПб., 1900. сентябрь. С. 354.
1
2
92
«Вперед», а другие говорят: «Пожалуйста, погодите!», – передавал настроения
того времени А.С. Суворин1. Так, «Московские ведомости», приветствовавшие
введение российских войск в Китай, полагали, что «в содействии с другими
государствами» Россия «упрочит столь желательный миролюбивой политике
мир на Востоке»2. «Новое время», напротив, призывала не забывать, что Китай
является соседом российского государства «на огромном протяжении границ»,
предлагая не наживать себе врага3. В любом случае, бесспорным оставался тот
факт, что вне зависимости от отстаиваемой позиции, высказывания русской
прессы и современников в отношении Китая с введением союзных войск на его
территорию становились более резкими.
Особый резонанс в империи вызвали расправы ихэтуаней с христианами.
Сильное влияние на настроения населения оказало уничтожение ихэтуанями 11
мая китайской деревни Дуньдинань, где находились православный храм и
школа. Среди убитых здесь были не только русские, но и православные
китайцы, отношение к которым отличалось от отношения к китайцамязычникам.
В Российской империи, где православное вероисповедание играло
серьезную роль и выступало одним из обязательных условий получения
российского подданства, влияние религиозных догматов на восприятие других
этнических групп сложно было переоценить. Так, жестокость, которую
зачастую приписывали китайцам в качестве неотъемлемой национальной черты,
считали непосредственным следствием незнания китайцами христианского
учения. Известный русский публицист и офицер особых поручений при
военном министре А.В. Верещагин полагал, что христианское чувство
«сострадательности» вообще не было свойственно этому народу: они [китайцы
– Я.Г.] «непременно изловят и поджарят живого на огне» 4 . На фоне общей
численности населения Китайской империи жестокость, приписываемая
китайцам, казалась еще более «устрашающей». Неизвестный автор поэмы,
Суворин А.С. В ожидании века XX: Маленькие письма 1889–1903. М., 2005. С. 805.
Россия и Восток // Московские Ведомости. М., 1900. 21 июля
3
Суворин А.С. CCCLXXIII // Новое время. СПб., 1900. 17 июля
4
Верещагин А.В. По Маньчжурии (1900-1901): Воспоминания и рассказы. СПб., 1903. С. 36.
1
2
93
созданной в Твери, отмечал: страшно даже представить, что может «показать
миру» незнакомый с христианством Китай, в случае если решит выступить
против Европы 1 . Таким образом, мировосприятие православного русского
человека, дифференцируя всех людей на христиан и язычников, задавало и
определенные стереотипы их восприятия. Это позволяет объяснить тот факт,
почему к китайцам-христианам, не принимавшим участия в восстании, в
российском обществе сложилось принципиальное иное отношение: их
воспринимали в качестве «своих» или «братьев по вере», с равнозначными
жизненными ценностями и качествами.
Однако китайцев-христиан было настолько мало, что фактически при
рассуждениях о Китае и китайцах их никто не принимал в расчет 2 . Этим
обстоятельством был крайне поражен А.С. Суворин, писавший в своей
традиционной колонке в «Новом времени»: «Язычники! Почему язычники?
Китайцы-язычники только на пономарском языке. А пономарский язык давно
надо бы бросить в политических статьях и пользоваться европейским языком,
на котором китайцы – буддисты, магометане, конфуциане и христиане» 3.
Ярко выраженная антихристианская направленность движения в Китае
давала возможность русским изданиям рассматривать восстание в качестве
противоборства двух противоположных миров – христианского и языческого.
Газета «Московские ведомости» рассматривала военные действия против
ихэтуаней как «ратоборство за идею законности и порядка, за священнейшие
начала христианской цивилизации против темной силы язычества и фанатизма
в их наиболее диких и отрицательных проявлениях» 4. Аналогичным образом
представлял события в Китае и журнал «Чтение для солдат», характеризуя
восстание ихэтуаней, как движение, направленное китайцами-язычниками
Ф.Б. Война с христианскими народами 1900 года. Тверь, 1900. С. 14-15.
Согласно сведениям, имеющимся в Ватикане, к 1900 г. христиан-католиков в Китае насчитывалось более
полумиллиона человек, сравнительно меньше было протестантов и православных.
3
Суворин А.С. CCCLXXIII // Новое время. СПб., 1900. 10 августа.
4
Китай и европейская цивилизация // Московские ведомости. М., 1900. 2 июля.
1
2
94
«против иностранцев, главным образом миссионеров, а также против китайцев,
принявших христианство»1.
Убийства европейцев и китайцев-христиан в Китае достигли своего
апогея в июне, когда только за одну ночь с 23-24 июня в Пекине «боксерами»
были уничтожены фактически все китайцы-христиане, за исключением тех, что
находились в Посольском квартале.
Участившиеся расправы с христианами в Китае вызвали крайне
негативную реакцию в России: «Дерзкие злодеяния «боксеров» не мало
удивили нас, никак не ожидавших такого вероломства со стороны китайцев», –
писал один из участников военной экспедиции в Китай2. В это время в журнале
«Чтение для солдат» было опубликовано письмо, в котором, если верить
сведениям редакции, один из крестьян Киевской губернии, обращаясь к сыну,
писал: «Как дикие звери, ринулись они [китайцы – Я.Г.] на народы,
поклоняющиеся Богу любви и всепрощения. Наши братья, наши сестры сходят
с ума при виде страшных пыток, каким китайцы подвергают христиан:
обливают кипятком, жгут на кострах… Поэтому пробил час, и кровь наших
братьев завопила о мщении» 3. Даже если предположить, что это послание было
сфабриковано публицистами, данная заметка интересна в том отношении, что
она должна была демонстрировать обществу, каким должно было быть
«образцовое» отношение населения к событиям в Китае, и как необходимо
было рассматривать военные действия против ихэтуаней.
В распространении негативных представлений о китайцах особую роль
играла не только пресса, но и Русская Православная Церковь. Давая напутствия
воинам, отправляющимся на боевые действия в Китай, священники убеждали
солдат, что им придется воевать со «злокозненными изуверами, жестоко
умерщвляющими ни в чем неповинных перед ними христиан», «дикими
сынами природы», «слепыми идолопоклонниками, дерзкими до самозабвения,
Усмирение мятежа в Северном Китае // Чтение для солдат. СПб., 1900. Вып. 11. С. 1.
Соловьев В. Воспоминания об усмирении китайского мятежа в Печелийской провинции в 1900 г. // Чтение для
солдат. СПб.,1908. Вып. 7. С. 120-121.
3
Савченко И.П. Письмо – родительское благословение солдату (Письмо прислано из села Соловьевки,
Радомысльскаго уезда, Киевской губ.) // Чтения для солдат. СПб, 1900. Вып.11. С. 7-8.
1
2
95
до
объявления
войны
Иисусу
–
Главе
Христианства»,
«хитрыми»,
«вспыльчивыми», «коварными» и «мстительными» китайцами 1 . Тем самым,
церковь
объясняла
военные
действия
в
Китае
религиозными,
а
не
политическими причинами.
Неприязнь к китайцам прослеживалась, однако, не только в проповедях
священников, но также и в дневниках служителей церкви. Священник Н.А.
Дьяков, например, не находил в китайцах абсолютно никаких положительных
качеств и весьма критично замечал, что и миролюбие, которое столь часто
называется «наиболее симпатичною чертою в характере китайца», скорее
является «только враждебной склонностью к спокойствию»
2
. Довольно
негативно отзывались о китайцах и военные. Капитан Восточно-Сибирского
стрелкового полка И.Е. Иванов в своих воспоминаниях искренне признавался,
что как он ни старался, ему никак не удавалось «отнестись к китайцам поевангельски, как к своим ближним», «встать с ними на равную ногу», ввиду
какого-то непонятного «инстинктивного предубеждения»
3
. По отзывам
современников, совершенно не мог говорить о китайцах равнодушно и штабскапитан И.П. Врублевский: «…при одной мысли о возможности устроить им
какую-либо пакость, [он – Я.Г.] впадал в раж и летел с ружьем для принятия в
ней участия»4.
В то же самое время звучали и мнения тех, кто не разделял негативного
отношения к китайцам. В излишней снисходительности к китайцам упрекали
А.С. Суворина, Э.Э.Ухтомского, Л.Г. Дейча. Довольно тепло о них отзывался и
граф Л.Н. Толстой. Известный русский писатель уже в июне 1900 г. написал
«Обращение к китайскому народу» 5 . Оно содержало критику политики
европейских держав и российского правительства в Китае и не могло быть
См. Известия и заметки. Напутственное молебствие в Одесском лагере по случаю выступления войск 4-й
стрелковой бригады на Дальний Восток // Церковные ведомости. СПб., 1900. №30. С. 1280; В храме на рельсах
на пути в Китай. Напутственная речь русскому воинству в вагоне церкви Великого Сибиркого пути, на участке
Забайкальской железной дороги // Забайкальские епархиальные ведомости. Чита,1900. 1 сентября.
2
Дьяков Н.А. Год на крейсере «Адмирал Нахимов». СПб., 1902. С. 190.
3
Иванов И. Е. Впечатления из военно-походной жизни за время оккупации Маньчжурии в 1900–1903. СПб.,
1907. С. 23.
4
Евреинов Б.Н. Осада дипломатических миссий в Пекине: Май-август. 1900. СПб., 1912. С. 53.
5
Толстой Л. Обращение к китайскому народу // Полное собрание сочинений. М., 1952. Т. 34. С. 339-349.
1
96
опубликовано на страницах российских газет. Впервые текст обращения был
опубликован только в полном собрании сочинений Л.Н. Толстого в 1952 г. Это
обстоятельство, очевидно, дало повод китайскому исследователю Сунь
Чжинцину утверждать, что выдающийся мыслитель России, выражавший
симпатии к китайской культуре и глубоко сочувствовавший китайскому народу,
«вообще не был допущен в русскую прессу» 1 .
Однако заметка писателя,
посвященная
но
восстанию
была
опубликована,
не
в
столичном,
а
региональном издании – в одной из самых либеральных газет Дальнего Востока
– «Амурском Крае»
2
.
Как заметка писателя оказалась на страницах
дальневосточной газеты достоверно не известно: по замечанию редакция газеты,
текст статьи «Граф Л. Толстой в защиту китайцев» печатался полностью в
переводе с ее английской версии, размещенной на страницах газеты «Daily
Express». В данном отношении крайне интересен факт, установленный В.Я.
Гросулом, работавшем с материалами имперского Департамента полиции: в
самом конце XIX в. в Англии царским правительством была раскрыта целая
группа сторонников Л.Н. Толстого, организовавшего целую подпольную
типографию, где печатались сочинения Л.Н. Толстого на политические темы,
предназначенные для русского потребителя 3. Не исключена возможность того,
что именно это издательство было причастно и к публикации статьи в
«Амурском крае», неофициальным редактором которого, как известно, был
ссыльный социал-демократ Л.Г. Дейч, потративший всю свою жизнь на борьбу
с царским режимом.
В своей статье, опубликованной в «Амурском крае» Л.Н. Толстой писал,
что вина за восстание в Китае всецело лежит на европейских миссионерах:
«Имейте, господа, по крайней мере, мужество признать, что мы пожинаем бурю
там, где сеяли ветер. Бессмысленно говорить о придворных интригах там, где
подымается целый народ в открытом или тайном восстании» 4.
Сунь Чжинцин. Китайская политика России в русской публицистике конца XIX – начала XX века. «Желтая
опасность» и «особая миссия» России на Востоке. М., 2008. С. 10
2
Граф Л.Толстой в защиту китайцев // Амурский край. Благовещенск, 1901. 25 февраля.
3
Гросул В.Я. Общественное мнение России XIX века. М., 2013. С. 526.
4
Там же. С. 3.
1
97
Нестабильная обстановка в Китае, охваченном восстанием, усилила
опасения относительно возможного глобального столкновения Востока и
Запада. В 1900 г. подданные Российской империи как никогда явно ощутили,
насколько близок Китай и как значительно его население. Описывая в своем
дневнике перемену настроений в отношении к китайцам, священник Н.И.
Дьяков, служивший на военном корабле, писал: «На каждую встреченную косу
или курму и войлочные туфли, неизменные принадлежности китайца, где бы он
ни был, смотрят наши моряки не так, как в обычное время. Шутка ли только
подумать, что этих традиционных кос в «Поднебесной империи» насчитывают
до 400 миллионов», и все они «сплочены в одну общую массу, чувствующую
свою силу» 1.
Китай считали потенциально способным в случае необходимости
противопоставить силам европейских держав армию в несколько раз
превосходящую их по численности. В силу этого часть российского общества
выступала за самые активные действия против китайцев. А.С. Суворин отмечал,
что в это время все чаще стали раздаваться призывы: «Надо бить, бить и бить.
Бить как можно скорее и как можно больнее. Китай громаден. Силы его ужасны.
Два миллиона войск у него, у него сто пятьдесят тысяч в Пекине, двести тысяч
около Пекина, сто пятьдесят тысяч около Тяньцзиня». В то же время А.С.
Суворин полагал, что подобные данные ни на чем не основаны: «Кто считал
эти войска? Никто не считал, но так говорят. Оно страшнее, когда много войска,
и славы больше, когда сто пятьдесят тысяч побеждаются сто пятьюдесятью
человеками» 2 . Реальное число участников «боксерского» восстания, по всей
видимости, не было известно в этот период времени в России. Даже в
официальных правительственных сообщениях с театра боевых действий
нередко фигурировали такие оценки численности повстанцев как «скопища»,
«толпы» или «дикие орды» 3. В результате страхи российского общества перед
Дьяков Н.А. Год на крейсере «Адмирал Нахимов». СПб., 1902. С. 145, С. 189.
Суворин А.С. Маленькие письма. CCCLXXIII // Новое время. СПб., 1900. 17 июля.
3
См. Правительственное сообщение // Чтение для солдат. СПб, 1900. Вып.8. С. 260; Телеграмма генераллейтенанта Гродекова из Хабаровска // Русский инвалид. СПб., 1900. 12 июля; Телеграмма статского советника
Покотилова на имя министра финансов // Русский инвалид. СПб., 1900. 13 июля.
1
2
98
китайской военной силой опирались не на реальные знания, а на ментальные,
зачастую иррациональные представления.
В условиях военных действий с Китаем, сложившиеся еще до восстания
представления об угрозе с Востока оказались как никогда ранее актуальными в
России. В 1900 г. вспомнили и повесть «Последние огоньки» Д.Н. МаминаСибиряка, написанную в 1897 г., и прочитанную в феврале 1900 г. «Краткую
повесть об Антихристе» В.С. Соловьева. Авторитетные столичные издания
«Мир Божий» и «Русское богатство» в июле 1900 г. даже представили
развернутые критические статьи, посвященные данным произведениям1. Идеи о
том, что России и странам Европы, может угрожать опасность со стороны
«просыпающихся» народов «желтой» расы, высказанные В.С. Соловьевым и
Д.Н. Маминым-Сибиряком получили во время восстания в Китае «вторую
жизнь». Подробно передавая содержание этих произведений, известный критик
Н.К. Михайловский называл их «литературой мрачных ожиданий военного или
мирного, но во всяком случае грозного для Европы монгольского потока».
Несмотря на то, что к представленным в них «картинам возможного будущего»,
сам
Н.К.
Михайловский
отнесся
весьма
скептически,
считая
их
«преувеличенными или даже необузданно фантастическими», тем не менее,
полагал, что они заставляют читательскую публику задуматься над многими
вопросами 2.
События на мировой арене вызвали особый интерес к рассуждениям о
«панмонголизме», что побудило В.С. Соловьева написать в июле 1900 г.
письмо в редакцию «Вестника Европы». В нем философ попытался дать
развернутый
комментарий
к
высказанным
ранее
идеям
о
будущем
взаимоотношении Запада и Востока. Мыслитель признавался, что «никакого
знания, ни естественного, ни сверхъестественного о последних событиях в
Китае», он «не имел, пока, вместе со всеми, не прочел о них в газетах», «но
Михайловский Н. Литература и жизнь. Предвидения г. Мамина и Лапуже. Повесть об Антихристе В.С.
Соловьева // Русское богатство. СПб., 1900. № 7. С. 98-105; Критические заметки. Три разговора Вл. Соловьева
// Мир Божий. СПб., 1900. №7. С.1-8.
2
Михайловский Н. Литература и жизнь. Предвидения г. Мамина и Лапуже. Повесть об Антихристе В.С.
Соловьева // Русское богатство. СПб., 1900. № 7. С. 98-105;
1
99
предвидение и предчувствие этих событий и всего, чем они грозят
действительно» у него было
1
далее,
. В целом, сложившуюся общественно-
политическую ситуацию он оценивал крайне пессимистически, полагая, что
«историческая драма сыграна, остался один эпилог», содержание дальнейших
событий «в существе дела заранее известно» 2. Возможно, именно пессимизм
мыслителя заставил редактора раздела «Иностранное обозрение» Л.З.
Слонимского отложить публикацию письма и попросить В.С. Соловьева
дополнить его рассуждениями 3.
Между тем неожиданная смерть В.С. Соловьева спустя несколько недель
после написания письма заставила Л.З. Слонимского изменить свое решение и
все же опубликовать письмо в сентябрьском выпуске журнала. В этом же
номере вышла и заметка С.Н. Трубецкого, в которой ближайший друг
философа рассказывал о последних днях В.С. Соловьева и передавал его
последние рассуждения по поводу событий в Китае: «Это – крик моего сердца!
– признавался, если верить С.Н. Трубецкому, В.С. Соловьев, – Мое отношение
такое, что все кончено; та магистраль всеобщей истории, которая делилась на
древнюю, среднюю и новую, пришла к концу... Профессора всеобщей истории
упраздняются... их предмет теряет свое жизненное значение для настоящего; о
войне Алой и Белой роз больше говорить нельзя будет. Конечно все!.. И с
каким нравственным багажом идут европейские народы на борьбу с Китаем!»4.
Единственным человеком, кто осознал опасность со стороны Китая и призвал
христианские народы к единению, оказался, по мнению В.С. Соловьева,
Вильгельм II. Философ приветствовал его речь, произнесенную на борту судна
отправляющегося в Китай, в своем поледнем стихотворении «Дракон», где
называл кайзера «потомком меченосной рати», который понял, что «перед
пастью дракона» «крест и меч – одно»5.
По поводу последних событий. Письмо в редакцию (В. Соловьева) // Вестник Европы. СПб., 1900. № 9. С.303.
Там же. С.306.
3
Письмо В.С. Соловьева – Л.З. Слонимскому от 10 июля 1900 // Письма Владимира Сергеевича Соловьева:
в 3-х томах / Под ред. Э.Л. Радлова. СПб., 1909. Т.2. С. 344.
4
Трубецкой С.Н. Смерть В.С. Соловьева // Вестник Европы. Вестник Европы. СПб., 1900. № 9. С. 414.
5
Соловьев В.С. Дракон // Собрание сочинений В.С. Соловьева. Брюссель, 1970. Т. 12. С.97.
1
2
100
Взгляды В.С. Соловьева относительно событий в Китае, ставшие
достоянием общественности, вызвали широкий резонанс. Журнал «Русское
богатство» даже назвал В.С. Соловьева «убежденным апологетом войны, т.е.
массового убийства людей», который в китайском вопросе «не обнаружил …
философского беспристрастия»
1
. Критиковали воззрения философа и
публицисты журнала «Мир Божий» 2. Однако такое мнение разделили далеко
не все. Вполне благосклонно к размышлениям В.С. Соловьева отнеслись
публицисты «Амурской газеты», которые усматривали в дальневосточных
событиях пролог к возможному столкновению «белой» и «желтой» рас 3 .
Рассуждения философа о «панмонголизме», имевшие, по мнению сотрудников
издания, «достаточно убедительный, глубокий практический смысл», активно
поддержал и «Вестник Европы»
4
. Подобные публикации лишний раз
доказывают расовое прочтение и интерпретацию размышлений В.С. Соловьева
в России.
На фоне повышенного внимания к соловьевскому «панмонголизму»,
особое внимание образованной публики привлекал вопрос о действительных
мотивах участия Японии в подавлении восстания в Китае. Даже в официальных
документах заявлялось, что поручать Японии усмирение Китая представляется
«совершенно нецелесообразным и, по всем вероятиям, скрывающим какойлибо
свой,
корыстный
замысел
Англии,
усиленно
заботящейся
об
осуществлении изложенного проекта» 5.
Против участия Японии в совместных действиях держав по подавлению
восстания «боксеров» активно выступала часть российских периодических
изданий. Не допускать Японию к освобождению Пекина от мятежных
китайских войск призывала редакция «Вестника Европы»: «Япония охотно
пойдет на Пекин, но не для других и не для целей человеколюбия, а для себя,
для своего будущего, во имя своих идеалов политического величия и
Новые книги. Владимир Соловьев. Стихотворения // Русское богатство. СПб., 1900. №10. С.46-53.
Критические заметки. Три разговора Вл. Соловьева // Мир Божий. СПб., 1900. №7. С.5.
3
Амурская газета. Благовещенск, 1900. 9 июля.
4
Иностранное обозрение // Вестник Европы. СПб., 1900. № 8. С. 832.
5
Проект Секретной телеграммы Графу [Остен-Сакину] в Берлин. 19 июня 1900 г. // РГИА. Ф. 560. Оп. 28.
Д. 156. Л. 25-26.
1
2
101
могущества, с целью вновь оплодотворить и оживить роскошную почву Китая
при помощи своей настойчивой энергии и создать новую колоссальнейшую в
мире империю из разрозненных элементов желтой расы на азиатском материке.
Общность расы сближает Китай с Японией, несмотря на их временные
несогласия и войны; и если бы японская предприимчивость завладела
китайским населением, то образовалась бы почва для «панмонголизма», о
котором недавно еще говорил в нашей печати В.С. Соловьев» 1. В конце концов,
заявляли публицисты издания, «китайцы пройдут хорошую военную школу,
приобретут стойкость и выдержку японцев и приготовятся напасть на русские
владения!»2 .
Аргументом в пользу подобных рассуждений служили сами события в
Китае. К середине июня ситуация там крайне обострилась: отряды ихэтуаней
вошли в Пекин, в осаде оказался весь Посольский квартал, а 21 июня
последовал указ китайской императрицы об объявлении войны европейским
державам
3 .
. В подобных условиях командующий русскими войсками
Квантунской области вице-адмирал Е.И. Алексеев запросил подкрепления из
Приамурья. По всему Приамурскому генерал-губернаторству 11 июня была
объявлена мобилизация, не замедлившая отразиться на настроениях населения.
Широкомасштабные действия европейских держав против «боксеров»
усилили тревожность российской публики. Характеризуя общие настроения в
этот период времени, А.С. Суворин писал: «Вырастают какие-то ужасы, никем
и ничем не проверенные. Послы перебиты; их мучили, варили в котлах,
подвергали пытке; они умертвили своих жен сами, не желая их подвергать
более мучительной смерти в руках разъяренной, озверелой толпы, император
убит, императрица отравлена, или отравилась сама; потом – император и
императрица убежали, потом – император и императрица живы и здоровы, не
отправлялись, не были отравлены, не бегали, а сидят в своем дворце и тайно от
толпы снабжают посольства жизненными припасами. Значит, и послы живы и
Иностранное обозрение // Вестник Европы. СПб., 1900. № 8. С. 832.
Иностранное обозрение // Вестник Европы. СПб., 1900. №9. С. 354.
3
Восстание ихэтуаней. Документы и материалы. М., 1968. С. 115.
1
2
102
здоровы. Но последнему никто не верит. Говорят: китайцы хитрят,
вероломствуют, хотят усыпить внимание европейцев» 1.
События в Китае получили резонанс не только в столице. Книги и
брошюры на «злобу дня» печатались в это время в Одессе 2, Варшаве3, Твери4.
Обеспокоенность происходящими событиями в провинциальных городах
западной части России отмечали и современники. А.С. Суворин писал, что ему
не раз приходилось выслушивать
самые различные слухи относительно
событий в Китае, бытовавшие среди жителей тульской деревни 5 . Генералмайор М.И. Греков, отмечал, что во многих крестьянских избах, где ему
довелось побывать в ходе восстания можно было встретить «разные лубочные
издания», среди которых нередко попадались и изображения китайцев 6 .
Серьезную обеспокоенность восстание вызвало и среди населения российского
Дальнего Востока.
2.2. Общественные настроения на российском Дальнем Востоке
во время военной экспедиции 1900 г. в Китай.
С началом активных военных действий в Китае дальневосточные
обыватели
особенно
явно
«ощутили»
близость
многонаселенного,
неспокойного Китая.
Тревожная обстановка сложилась в это время на территории недавно
арендованной у Китая Квантунской области. К моменту начала действий
европейских держав в Китае русское население здесь насчитывало за
исключением войск 10 326 человек, в то время как численность местного
населения составляла 272 618 человек 7 . Существенная диспропорция между
русскими и китайцами еще до отправки войск во внутренние части Китая
Суворин А.С. Маленькие письма. CCCLXXIII // Новое время. СПб., 1900. 17 июля.
К событиям в Китае. Срединное царство. Китай и китайцы. Их прошлое и настоящее мировое значение.
Одесса, 1900.
3
Мальцев С.С. Желтая опасность. Китайско-Европейский конфликт 1900. Варшава, 1900.
4
Ф.Б. Война с христианскими народами 1900 года. Тверь, 1900.
5
Суворин А.С. В ожидании века XX: Маленькие письма 1889–1903. М., 2005. С. 806.
6
Греков М.И. На Дальний Восток: Походные письма. СПб, 1901. С. 34.
7
Всеподданнейший отчет Главного начальника Квантунской области генерал-адъютанта Алексеева за 1900–
1901 г. // РГИА. Ф. 1284. Оп. 194. Д. 120. Л. 10, 11.
1
2
103
внушала серьезные опасения среди русского населения Квантуна, а с их
отправкой ситуация еще более усугубилась. По признанию главного
начальника Квантунской области генерал-адъютанта Е.И. Алексеева, «русское
население области, как проживающие в уединенных поселках, вдоль линии
железной дороги, так и жители городов Порт-Артура и Дальнего, с
отправлением войск в Печили, начало выражать опасения за свою безопасность
и нервно прислушивалось ко всем приходившим из Китая известиям, придавая
преувеличенное значение всякого рода слухам» 1. В этих условиях европейское
население Квантуна организовало в некоторых городах «нечто вроде
добровольной охранной стражи» и своими средствами охраняло спокойствие
города, однако эта мера мало способствовала исчезновению панических
настроений среди обывателей. 2
Согласно сведениям дальневосточных газет, обстановка на Квантунском
полуострове была крайне напряженной. «Амурская газета» писала, что в ПортАртуре царит тяжелая, беспокойная атмосфера: «Нет обычного шума, не видно
свободных матросов, горожане как будто чем озабочены. По ночам слышатся
мерные удары шагов расхаживающих патрулей… Беспокойно… Разнесся слух,
что окружающие китайцы хотят нападать на Артур…» 3. Унять беспокойство
населения и развеять панику старалась администрация области, направляя
обращения с заверениями, что они находятся под надежной военной защитой 4.
Аналогичная ситуация складывалась и в других областях Дальнего
Востока. Население, встревоженное событиями в соседнем Китае, жило в
постоянном страхе перед ожиданием нападения китайцев. Так, обыватели
Приморской области всерьез опасались осады Владивостока, как ключевого
форпоста России в Азии 5. Как и в Порт-Артуре, во Владивостоке инициировали
создание «народной охраны из вольных дружинников», куда принимались
Там же. Л. 39
Хроника // Новый Край. Порт-Артур, 1900. 21 июня.
3
Порт-Артур // Амурская газета. Благовещенск., 1900. 30 июля.
4
Хроника // Новый Край. Порт-Артур, 1900. 21 июня.
5
Хроновский С. Путевые впечатления. От Владивостока до Хабаровска на военном положении // Владивосток,
1900. 30 июля.
1
2
104
мужчины от 21 до 45, а в отдельных селениях края, где проживало особенно
много китайцев, вводились даже регулярные караулы 1.
Постоянное ожидание нападения, опасение за будущее родных и близких,
неконтролируемый страх привели к тому, что дальневосточные жители заранее
стремились подготовиться к встрече с неприятелем. В Благовещенске, еще до
объявления военного положения в городе, «благоразумные обыватели» стали
обращать «свои жилища в неприступные форты и даже отстреливаться от
фантастических врагов» 2. В деревне Владимировка Амурской области «в одну
из темных ночей какой-то усердный «патриот» бегал по деревне и, стуча в окна
и двери изб, кричал: «Вооружайтесь косами, топорами, вилами. Сейчас нападут
маньчжуры и китайцы»3.
Панический страх нередко служил и основой различных курьезных
ситуаций. Когда 27 августа, в полночь, в крытый тамбур, примыкающий к
коридору канцелярии XI участка КВЖД вошла незамеченною сторожами
лошадь, и стала биться в тамбуре, пытаясь выбраться, казак и сторож,
охранявшие в канцелярии денежную кассу XI участка, моментально
предположили, что на канцелярию нападают «большие кулаки» 4 . С криком:
«Ратуйте! фунфузы», они, если верить сообщениям газеты, повыскакивали
через окно, перепачканные канцелярскими чернилами, которые разлили в
суматохе. В результате сами поддавшись панике, они навели ее и на других
служащих и рабочих XI участка 5. Не менее курьезный случай произошел и в
Забайкальской области, где приятели решили немного пошутить над своим
другом и, подняв «крик и пальбу», инсценировали сцену нападения китайцев.
Не на шутку испугавшись, молодой человек, бросив все свое имущество на
поле, где работал, прибежал в поселок и рассказал о случившемся атаману. Тот
поверил сообщению и даже разослал «гонцов» в другие селения. В итоге
всполошили население всей окрестности: «Работавшие на полях целой толпой
Дацышен В.Г. Русско-китайская война в Маньчжурии 1900–1901 гг. Иркутск, 1995. С.57.
У страха глаза велики // Амурская газета. Благовещенск, 1900. 27 июня.
3
Городская хроника // Амурский край. Благовещенск,1900. 28 июня.
4
У страха глаза велики // Никольск-Уссурийский листок. Никольск-Уссурийский, 1900. 31 августа.
5
Там же. С. 3.
1
2
105
понеслись к селу, захватив с собою кто топор, кто ружье, а кто и с пустыми
руками», мужчины бросились на место происшествия, женщины спешно
собирали свое имущество и тащили на пристань, а «в волостном правлении
старшина, староста и сотские обсуждали план военных действий против
подступающих китайцев» 1.
Подобные случаи были не редкостью в это временя: их фиксировали
различные дальневосточные издания 2 . Несмотря на всю их комичность, они,
безусловно, довольно ярко свидетельствуют о тревожных настроениях,
царивших среди дальневосточной публики. В обстановке, где каждую минуту
ожидали самого худшего варианта развития событий, население нередко на
слово верило слухам и с легкостью поддавалось панике.
Отчасти подобная ситуация складывалась ввиду отсутствия достоверных
сведений. Казалось бы, ближе всего расположенное к театру боевых действий,
население Дальнего Востока с началом военных действий в Китае оказалось
практически полностью отрезанным от остального мира и было вынуждено
получать последние известия о том, что делается в соседней области из
телеграмм Российского телеграфного агентства, идущих через Петербург 3 .
Военный врач В.С. Кравченко, находившийся в это время на Дальнем Востоке,
писал: «Больше всего томит эта полная неизвестность. Ни одной весточки – ни
с театра военных действий, ни с родины – в этой котловине мы точно отрезаны
от всего мира» 4.
Отсутствие своевременных и точных сведений становилось причиной
широкого распространения вымышленных известий, достигавших порой
невероятных размеров и принимавших совершенно неожиданную окраску. В
Чите, например, в июле бытовали слухи, будто вся «железная дорога,
проводимая в пределах Маньчжурии, уже разрушена, все инженеры, служащие
Село Шилкинское // Забайкальские областные ведомости. Чита, 1900. 22 августа.
См.: У страха глаза велики // Никольск-Уссурийский листок. Никольск-Уссурийский, 1900. 31 августа; Село
Шилкинское // Забайкальские областные ведомости. Чита, 1900. 22 августа; У страха глаза велики // Амурская
газета. Благовещенск, 1900. 27 июня; Фельетон. У страха глаза велики // Забайкальские областные ведомости.
Чита, 1902. 22 марта.
3
Амурская газета. Благовещенск, 1900. 25 июня.
4
Кравченко В.С. На Дальнем Востоке во время военных событий 1900–1901 года (Из дневника морского врача)
// Свет. СПб., 1906. Т.6. С. 9.
1
2
106
и рабочие поголовно перебиты и по всей линии работ от р. Айгуни до реки
Уссури волнуются и свирепствуют фанатически разъяренные толпы китайцев» 1.
В селе Черниговка Приморской области с началом июня распространился слух,
что «вблизи села Камень-Рыболова китайские солдаты вырезали станицу Турий
Рог, а затем обступили кругом Камень-Рыболов». И, хотя слух этот был
«небылицей», жители оказались не на шутку встревожены и, если верить
сообщениям местной газеты, даже хлопотали о снабжении их для самозащиты
ружьями 2 . В этих условиях периодическая печать и администрация региона
были вынуждены особенно бдительно следить за настроениями населения и
разговорами обывателей, периодически давая опровержения слухам.
Военные действия против «боксеров» сказались на отношении русских к
китайцам, проживающим в России. «Нынешние события сделали щекотливым
положение китайцев, живущих и торгующих в русских городах!», – отмечала в
июле 1900 г. столичная газета «Новое время»3. Эти сведения подтверждали и
корреспонденты журнала «Русское богатство», отмечавшие, что «уже первые
известия о войне вызвали в некоторых местностях серьезные насилия над
отдельными лицами» 4. По сообщениям издания, в селе «Камне» Барнаульского
уезда 12 июля сотенная толпа призванных на службу запасных попыталась
захватить, находившегося в этом селе китайца-фокусника», однако полиции
удалось помешать расправе5. Даже в европейской части империи, где китайцев
было сосем немного не обошлось без нанесения побоев и оскорблений
иностранцам6.
Расправы с христианами в Китае значительно усилили негативные
настроения среди дальневосточного населения по отношению к китайцам:
некоторые из обывателей всерьез стали полагать, что к китайцам следует
относиться так же, как они поступают с европейцами у себя на родине.
Местная хроника // Забайкальские областные ведомости. Чита, 1900. 6 июля.
Село Черниговка // Владивосток, 1900. 25 июня.
3
Внутренние известия // Новое время. СПб., 1900. 4 июля.
4
Хроника внутренней жизни. Отголоски китайской войны в прессе и в жизни // Русское богатство. СПб., 1900.
№9. С. 218.
5
Там же. С. 218.
6
См. Хроника внутренней жизни. Отголоски китайской войны в прессе и в жизни // Русское богатство. СПб.,
1900. №9. С. 218.
1
2
107
Редактор благовещенской газеты «Амурский Край» на свое замечание,
сделанное толпе рабочих, одобряющих избиение китайца, «... получил в ответ:
“они (китайцы) поступают с нами у себя еще хуже”» 1. В результате и без того
не особо дружелюбное отношение к китайцам с началом восстания стало
практически открыто враждебным2.
Ненависть к «Ванькам», как презрительно именовали китайцев на
Дальнем Востоке, особенно возросла с мобилизацией в действующую армию.
Жительница Благовещенска К. Никитина отмечала, что народ оказался в
первые дни объявления мобилизации даже в некоторой растерянности
относительно того, как им
вообще теперь следует относиться к китайцам:
«Слухай-ка, брат служивый», - обращался один мужичок к солдату,
внимательно читающему объявление о мобилизации, - «Растолкуй ты мне на
милость, как я теперь поступать должен то есть, значит, имею я теперь в
услужении трех маньчжуров! Неужели же выгнать их! А страду-то я как же?
А?» 3 . Если учесть тот факт, что китайских работников и прислугу имели в
своем услужении довольно многие русские семьи, можно предположить, что
подобный вопрос беспокоил и других.
Мобилизация привела к тому, что число случаев насилия над китайцами
резко возросло. Особенно агрессивно по отношению к ним оказались
настроены призванные в армию нижние чины. Оторванные от своих
привычных занятий, главную причину своих неприятностей они увидели в
китайцах. «Толпы запасных… подчас сильно навеселе, при встречах с
китайскими подданными, набрасывались на них и, нанося им беспощадно
удары, приговаривали: «Из-за вас, тварей, отрывают нас от работы, семьи и
гонят на смерть!», – отмечал Л.Г. Дейч 4.
Объявление мобилизации во Владивостоке вылилось в целое «“рядовое
побоище” китайцев запасными нижними чинами, так что потребовалось
Городская хроника // Амурский Край. Благовещенск, 1899. 15 декабря.
См.: Приложение. С. 241.
3
Никитина К. Осада Благовещенска китайцами в 1900 г.: (Из воспоминаний) // Исторический Вестник, 1910.
Т. 22. №10. С. 210.
4
Дейч Л.Г. Кровавые дни. Эпизод из русско-китайской войны. СПб., 1906. С.6
1
2
108
вразумление со стороны начальства не в меру ретивых патриотов» 1 . В
Никольске-Уссурийском
собранные
«запасные
блудили,
чертили
и
производили разные бесчинства в продолжении одного дня», апогеем которого
стало «убийство одного или двух ни в чем неповинного манзы и тяжкое
поранение другого» 2 . В Хабаровске мобилизация также не обошлась без
случаев насилия над мирными китайцами. Запасные чины и здесь «учинили
массу скандалов и дебошей, направленных против китайцев», чем «вызвали
усиленную охрану безопасности последних» 3 . В Чите, где большинство
призванных к службе нижних чинов», если верить сообщениям «Амурской
газеты», «вели себя в целом с достойною похвалы сдержанностью и
благополучием», так же дело не обошлось без «2-3 случаев, когда
подвыпившие буяны оскорбляли словами и наносили побои мирным китайцам,
скромно работающим в … городе» 4.
Между тем по официальным документам и отчетам ситуация выглядела
совершенно иначе. Согласно сведениям, предоставленным полицейским
управлением военному губернатору Забайкальской области каких-либо случаев
«насилий русских над китайцами» в это время вообще зафиксировано не было 5.
Учитывая, что в подобных отчетах полицейского управления за 1901 и 1902
нам также не встретилось ни одного указания на избиение китайцев, хотя и
пресса и современники неоднократно отмечали подобные происшествия,
достоверность информации, представленной в этих документах вызывает
серьезные сомнения 6. По всей видимости, служащие полицейского управления,
желая
представить
вверенный
им
участок
в
качестве
наиболее
«благополучного», намеренно не фиксировали такие факты.
На избиения и оскорбления мирных китайцев стражи порядка зачастую
смотрели сквозь пальцы. К примеру, в Благовещенске, по словам местной
Местная хроника // Амурская газета. Благовещенск, 1900. 27 июня.
Хроника // Владивосток, 1900. 25 июня.
3
Хроника // Владивосток, 1900. 18 июня.
4
Мобилизация в Чите // Амурская газета. Благовещенск, 1900. 2 июля.
5
О насилиях русских над китайцами // Государственный архив Забайкальского края (ГАЗК). Ф. 1. Оп. 1.
Д. 3965. Л. 1 – 54.
6
См. Левитов И. С. Желтая раса. СПб.,1900. С. 33; Мобилизация в Чите // Амурская газета. Благовещенск, 1900.
2 июля.
1
2
109
газеты, толпа мобилизованных нижних чинов бросилась бить маньчжура
«около полицейского управления на глазах у городового», который не особенно
старался помешать расправе 1 . Нередки были случаи, когда и сами стражи
порядка принимали участие в избиениях 2 . Учитывая эти обстоятельства,
понятно, почему обращение китайцев к содействию местной полиции было
крайне редким явлением.
Участившиеся случаи насилия над китайцами заставили администрацию
принять решительные меры к пресечению подобного обращения с выходцами
из Азии. Так, в Благовещенске 14 июня вышел указ военного губернатора
Амурской области, что «за насилия над мирным китайским населением
виновные будут привлекаться к ответственности по всей строгости законов» 3.
Тем не менее, это, по всей видимости, не привело к существенному изменению
ситуации.
Среди белого дня на благовещенском базаре на глазах у караульного
обыватели позволяли себе бесплатно брать различные товары у китайцев,
«совершенно смело наливать в ведра постное масло и насыпать в мешки разное
зерно» 4 . Мальчишки били китайцев камнями, в то время как сидевшие на
лавочке взрослые находили, что «…“тварь” вполне подходящая мишень для
метких выстрелов их детей» 5 . Маленькие дети растаскивали у продавцовкитайцев их товары, особенно фрукты 6. Русские пассажиры на железной дороге
были «страшно недовольны» тем обстоятельством, что им приходится ехать в
одном вагоне с китайцами 7 . Даже женщины, отправившие своих мужей и
сыновей на фронт, были не прочь поквитаться с китайцами 8.
По случаю мобилизации // Амурская газета. Благовещенск, 1900. 15 июня.
См. Хроника // Дальний Восток. Владивосток, 1900. 10 августа; Хроника // Владивосток, 1900. 7 мая; К
дикости наших нравов // Амурский Край. Благовещенск, 1901. 19 сентября; Руку приложил // НикольскУссурийский листок. Никольск-Уссурийский, 1901. 9 августа.
3
Объявление военного губернатора Амурской области // Амурский Край. Благовещенск, 1900. 18 июня.
4
Амурская газета. Благовещенск, 1900. 13 июля.
5
Живая мишень // Амурская газета. Благовещенск, 1900. 23 июня; См. также Городская хроника // Амурский
край. Благовещенск, 1900. 12 мая; Хроника // Дальний Восток. Владивосток, 1900. 2 июля.
6
Местная хроника //Амурская газета. Благовещенск, 1900. 18 июня.
7
Хроновский С. Путевые впечатления. От Владивостока до Хабаровска на военном положении // Владивосток,
1900. 20 августа; Китайцы на железной дороге // Никольск-Уссурийский листок. Никольск-Уссурийский, 1901.
21 апреля.
8
См. Отрывки // Владивосток, 1900. 23 июля; Амурская газета. Благовещенск, 1900. 13 июля.
1
2
110
Не следует полагать, однако, что так вело себя все население
дальневосточной окраины. Среди местной публики были и те, кто не только не
принимал участия в расправах, но и осуждал действия желавших поквитаться с
«враждебными» иностранцами 1 . Сам факт публикаций в газетах заметок,
осуждающих жестокое обращение с мигрантами из Китая, уже контрастирует с
замалчиванием таких случаев официальном делопроизводстве и лишний раз
является доказательством их наличия.
Исследуя отношение русских к китайцам, проживавшим в тот период
времени в России, нельзя не обратить и внимание на то, что не ко всем
относились одинаково. Многие русские семьи на Дальнем Востоке держали
китайскую прислугу и успели привязаться к тем, кто жил с ними рядом. У
самого Приамурского генерал-губернатора Н.И. Гродекова в услужении
находился китайский лакей
2
. И обращение со «своими» зачастую
принципиально отличалось от отношения к другим представителям Китайской
империи. «Своих» редко кто опасался: их знали, им доверяли и даже активно
пытались защитить от расправ, не дать в обиду 3. Однако тот, кто оказывался
«своим» для одних, был «чужим» и незнакомым для других.
Характеризуя общие настроения дальневосточной публики, пресса
отмечала, что среди «некультурной черни или дикарей цивилизованного
общества» нередко в этот период времени раздавались возгласы: «Нужно гнать
китайцев: они наши враги» 4. При этом «страшно озлоблен против» китайцев
оказался не только простой люд, но «даже и от интеллигенции сплошь и рядом»,
по заявлениям газет, приходилось «слышать далеко не миролюбивые
пожелания и намерения относительно … китайцев» 5.
Всплеск антикитайских настроений на Дальнем Востоке спровоцировал
панику среди местного китайского населения и вызвал массовый отъезд
китайцев на родину. Опасаясь за свою жизнь, они стремились поскорее
Амурская газета. Благовещенск, 1900. 18 июня.
Верещагин А.В. По Маньчжурии (1900-1901): воспоминания и рассказы. СПб., 1903. С. 67.
3
См. Дейч Л.Г. Кровавые дни. Эпизод из русско-китайской войны. СПб., 1906. С. 18, 19; Кирхнер А.В. Осада
Благовещенска. Взятие Айгуна. (На память о событиях на Амуре в 1900 году). Благовещенск, 1900. С. 30.
4
Владивосток, 1900. 23 июля.
5
Положение китайцев в Иркутске//Никольск-Уссурийский листок. Никольск-Уссурийский, 1900. 27 августа.
1
2
111
распродать имущество и покинуть ставшие небезопасными для жизни
дальневосточные
города.
Для
успокоения
китайцев
дальневосточная
администрация принимала различные меры. Так, в Хабаровске местный
китайский консул объезжал китайские кварталы города, где были расклеены
объявления на русском и китайском языках, в которых сообщалось, что жизнь
мирных китайцев находится под защитой администрации, и подданные Китая
могут спокойно продолжать свои занятия 1. Однако эти меры мало помогали:
китайцы все так же продолжали переселяться на маньчжурскую сторону.
Отъезд китайцев на родину нередко расценивался на Дальнем Востоке в
негативном ключе и воспринимался в качестве яркого подтверждения слухов о
готовящемся нападении. Это еще более усиливало враждебное отношение к тем,
кто оставался: такие считались неблагонадежными, способными при первом
удобном случае стать авангардом китайских войск в российском тылу 2 .
Подобные настроения передавал в своем дневнике судовой врач В.С.
Кравченко, которому довелось в это время услышать разговор в одной
бакалейной лавке, в ходе которого «вполголоса» обсуждалось, что китайцев
«здесь много, а казаков нет – всех угнали, оружие не выдали, а станичный
атаман дозоров не ставит» 3.
В подобных условиях достаточно было малейшей искры, чтобы
произошел «взрыв». Именно таким «взрывом» стали трагические события в
Благовещенске, где с 4 по 8 июля 1900 г. была произведена насильственная
депортация проживавших в городе китайцев, в результате которой погибло
несколько тысяч человек.
Самым подробным образом июльские события 1900 г. анализировались
В.И. Дятловым, а впоследствии были уточнены и дополнены Т.Н. Сорокиной 4.
См. Владивосток, 1900. 18 июня.
Хроновский С. Путевые впечатления от Владивостока до Хабаровска на военном положении // Владивосток,
1900. 30 июля.
3
Кравченко В.С. На Дальнем Востоке во время военных событий 1900–1901 года (Из дневника морского
врача) // Свет. СПб, 1906. Т.6. С. 15.
4
Об этом сюжете см.: Дятлов В.И. Благовещенская «утопия» из истории материализации фобий // Евразия.
Люди и мифы. М., 2003. С. 123-141; 祁学俊《海兰泡惨案》 // 《黑河史话》，哈尔滨，2009 年，第 76 - 79 页;
Дятлов В.И. Благовещенская «утопия» из истории материализации фобий // Местные сообщества, местная
власть и мигранты в Сибири на рубежах XIX-XX и XX-XXI веков. Иркутск, 2012. С. 95-117; Дятлов В.И.
1
2
112
Исследователи реконструировали обстановку в городе и действия властей в
целом основываясь на материалах Канцелярии военного губернатора Амурской
области и воспоминаниях современников – в основном ссыльного социалдемократа Л.Г. Дейча и анонимного автора «Вестника Европы» 1. Материалы
официального
судебного
расследования,
наиболее
полно
отражавшие
обстоятельства благовещенского инцидента 1900 г. и ставшие основой для
доклада о них Николаю II, ими не привлекались 2. А потому имеет смысл еще
раз остановиться на событиях, произошедших летом 1900 г. в Благовещенске и
его округе.
Восстание в Китае население Благовещенска ощутило особенно остро
даже по сравнению с другими дальневосточными городами. От Китая город
отделял только Амур. При этом со стороны Амура в то время у Благовещенска
не было ни береговых укреплений и ни сколько-нибудь серьезной защиты 3.
Свою полную беззащитность благовещенцы ощутили в конце июня, когда
из города в Маньчжурию была отправлена значительная
часть гарнизона.
Положение усугубилось тем, что на противоположном берегу Амура в это же
время появились китайские войска, открывшие утром 2 июля пушечный и
ружейный огонь, преградив движение русских судов по Амуру 4 . Вечером 2
июля огонь был открыт уже по городу. Начальник Жандармского полицейского
управления полковник Егупов, который расследовал июльские события 1900 г.
«Благовещенская «Утопия»: историческая память и историческая ответственность // Местные сообщества,
местная власть и мигранты в Сибири на рубежах XIX-XX и XX-XXI веков. Иркутск, 2012. С. 146-175. Dyatlov
V.I. The Blagoveshchensk Drowning – Story of How Phobias Become a Reality // Sensus Hitoriae: Studia
Interdyscyplinarne. Inowroclaw, 2012 (3). Vol. VIII. P. 71-90; Сорокина Т.Н. Еще раз о «благовещенской «утопии»
1900 г. // Миграционные процессы на Дальнем Востоке (с древнейших времен до начала ХХ в.). Материалы
международной научной конференции (Благовещенск, 17-18 мая 2004 г.). Благовещенск, 2004. С. 295-303.
Сорокина Т.Н. «Благовещенская паника» 1900 года: версия власти // Местные сообщества, местная власть и
мигранты в Сибири на рубежах XIX–XX и XX–XXI веков. Иркутск, 2012. С. 118-145.
1
Обзор материалов, которые использовались исследователями для реконструкции данного сюжета проводит в
своей статье Т.Н. Сорокина, см.: Сорокина Т.Н. «Благовещенская паника» 1900 года: версия власти // Местные
сообщества, местная власть и мигранты в Сибири на рубежах XIX–XX и XX–XXI веков. Иркутск, 2012.
С. 122-128.
2
О неправильных действиях чинов Амурской области при переправе китайцев на правый берег реки Амура.
1901 // ГАРФ. Ф. 102. Дел. 1. Оп.21. Д. 376; О выселении китайцев из города Благовещенск 1900 // ГАРФ.
Ф. 102. Дел. 3. Оп. 98. Д. 897. Ч.2.
3
Очерк военных действий Благовещенского отряда от начала бомбардировки города Благовещенска до взятия
Айгуни // РГВИА. Ф. 486. Оп. 1. Д. 257. Ч.1. Л. 4
4
Копия телеграммы командующего войсками Приамурского военного округа генерал-лейтенанта Гродекова,
военному министру из Хабаровска от 2 июля 1900 года №2190 // РГИА.Ф. 560. Оп. 28. Д. 157. Л. 101.
113
в Благовещенске, доносил начальнику Сибирского жандармского округа, что
причиной стрельбы по городу со стороны китайцев послужило купание
нескольких сотен новобранцев в Амуре: «Китайцы предположили, что солдаты
разделись с целью переправы на их берег, открыли огонь сперва по
купающимся, а затем по городу» 1. Таким образом, нет оснований полагать, что
китайские войска решили напасть на Благовещенск, что было справедливо
замечено еще В.Г. Дацышеном2.
Между тем неожиданная бомбардировка вызвала в городе панику: одни
жители стали покидать город, другие бросились на берег, вооружившись чем
можно, толпа окружила склад с требованием выдачи оружия 3 . «Мысль, что
китайцы каждую минуту легко могут ворваться в беззащитный город, чтобы
поджечь его и совершить над его русским населением всевозможные
жестокости, доводила некоторых жителей, особенно из состоятельных слоев, до
неподдающегося описанию душевного состояния. Я видел взрослых, пожилых
мужчин, которые от страха плакали, ломали руки, хватали себя за голову…», –
вспоминал очевидец тех событий Л.Г. Дейч 4. Тревожные настроения в городе
подтверждает и другая жительница Благовещенска – К. Никитина. В своих
воспоминаниях она писала, что ей было известно, по крайней мере, «несколько
семейств, члены которых, в случае взятия города китайцами, готовы были
покончить с собой, лишь бы не попадаться» в их руки 5.
В городе, насчитывающем в этот период времени 38 593 русских 6 ,
проживало, по некоторым данным, более 4 000 китайцев
7
. С началом
бомбардировки города стали раздаваться предположения, что присутствие
Совершенно секретно. Донесение начальника жандармского полицейского управления об обстоятельствах
переправы китайцев на правый берег Амура и уничтожении их в деревнях и станицах на имя начальника
Сибирского жандармского округа от 20 ноября 1900 г. // ГАРФ. Ф. 102.Дел. 3. Оп. 98. Д. 897. Ч.2. Л. 23.
2
Дацышен В.Г. Русско-китайская война в Маньчжурии 1900– 1901: дис. … к.и.н. Иркутск, 1995. С. 88-89.
3
См. Кирхнер А.В. Осада Благовещенска. Взятие Айгуна. (На память о событиях на Амуре 1900).
Благовещенск, 1900. С. 23-24.
4
Дейч Л.Г. Кровавые дни. Эпизод из русско-китайской войны. СПб., 1906. С. 11.
5
Никитина К. Осада Благовещенска китайцами в 1900 г.: (Из воспоминаний) // Исторический Вестник. СПб.,
1910. Т. 22. №10. С. 22.
6
Всеподданнейший доклад генерал-губернатора от инфантерии Гродекова за 1898, 1899, 1900 гг. // РГИА.
Ф. 1282. Оп. 3. Д. 332. Л. 13.
7
В 1899 г. в Благовещенске числилось 4 240 китайцев, см: Позняк Т.З. Иностранные подданные в городах
Дальнего Востока России вторая половина XIX – начало XX вв. Владивосток, 2004. С. 226.
1
114
такого количества китайцев является небезопасным, поскольку из сочувствия к
своим единоплеменникам они могут поджечь город ночью или перерезать
население города.
В этих условиях благовещенская администрация решила немедленно
выслать китайцев из города. Так, по приказу военного губернатора Амурской
области К.Н. Грибского все проживающие в городе китайцы были собраны
полицией и добровольцами для переправы на другой берег. В.И. Дятлов,
реконструировавший последующие события писал: «Утром 4 июля первая
партия собранных накануне китайцев общей численностью до 3,5-4 тысяч
человек (есть оценки и в 5-6 тыс.) под конвоем из 80 новобранцев,
вооруженных за неимением ружей топорами, была отправлена в небольшой
поселок Верхне-Благовещенский (в 10 километрах вверх по Амуру). Колонну
вели быстро, дорога была плохая, день жаркий, и многие, особенно старики,
стали отставать. Командовавший операцией пристав отдал приказ всех
отставших «зарубить топорами». Приказ выполнялся, во время пути было
убито несколько десятков человек. Следствие, произведенное несколькими
месяцами позднее, выяснило, что все это сопровождалось еще и мародерством
– грабили и мертвых, и живых» 1 . Тем китайцам, которые
благополучно
добрались до места переправы, было предложено без лодок вплавь
переправиться на другой берег: «Когда первые вошедшие в воду почти сразу
утонули, остальные идти отказались. Тогда их стали гнать – сначала нагайками,
потом стрельбой в упор. Стреляли все у кого были ружья: казаки, крестьяне,
старики и дети. После получаса стрельбы, когда на берегу создался большой
вал из трупов, начальник отряда приказал перейти на холодное оружие. Казаки
рубили шашками, новобранцы – топорами. Спасаясь от них, китайцы бросались
в Амур, но преодолеть его быстрое течение не смог почти никто. Переплыло на
другой берег не более ста человек… В последующие дни, вплоть до 8 июля,
Дятлов В.И. Благовещенская «утопия» из истории материализации фобий // Евразия. Люди и мифы. М., 2003.
С. 128.
1
115
такая же участь постигла еще три партии китайцев, общей численностью в
несколько сотен человек»1.
Поскольку
В.И.
Дятлов
в
качестве
основного
источника
для
реконструкции событий 1900 г. в Благовещенске использовал статью,
опубликованную в 1910 г. анонимным автором в журнале «Вестник Европы»,
Т.Н. Сорокина справедливо ставила вопрос о достоверности этой информации 2.
По сведениям И.Ф. Масанова, анонимным автором «Вестника Европы»,
скрывавшимся под псевдонимом «В», был Н.П. Вишняков – публицист, чьи
статьи активно печатались в это время в «Биржевых ведомостях», «Разведчике»,
«Вестнике Европы», «Вестнике милиционной армии» 3. С уверенностью можно
утверждать, что в 1910 г. в его распоряжении действительно оказались
материалы официального следствия по делу о выселении китайцев из
Благовещенска. Об этом свидетельствуют дословные текстуальные совпадения
статьи и заключительного протокола дознания, прочитанного военным
министром А.Н. Куропаткиным императору 19 февраля 1902 г. 4 Таким образом,
статья, на которую опирался В.И. Дятлов в своей реконструкции событий в
Благовещенске вполне может считаться репрезентативным источником о
событиях 1900 г. на Амуре. Вопрос же о том, как Н.П. Вишняков получил
доступ к материалам судебных архивов и как такая статья могла появиться в
печати остается открытым.
Официальное расследование так и не смогло установить точную цифру
погибших в инциденте. В показаниях и рапортах фигурировали различные
оценки – от 2 000 до 6 000 человек 5 . Возможно, именно поэтому в своем
докладе
императору А.Н. Куропаткин предпочел оперировать цифрой в
Там же. С. 103.
Сорокина Т.Н. «Благовещенская паника» 1900 года: версия власти // Местные сообщества, местная власть и
мигранты в Сибири на рубежах XIX–XX и XX–XXI веков. Иркутск, 2012. С. 126-128.
3
Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей: в 4 т. Т. 1. М.,
1956. С. 179.
4
Доклад по Главному военно-судному управлению. Отделение 4. Копия 31 декабря 1901. «По делу о переправе
китайцев в июле 1900 у поселка Верхнее-Благовещенского и об уничтожении их на станице Покровской» //
ГАРФ. Ф. 102. Дел. 1. Оп. 21. Д.376. Л. 28-91; В. Благовещенская «Утопия» // Вестник Европы. СПб., 1910. №7.
С. 231-241.
5
Главный военный прокурор от 29 апреля 1901 // ГАРФ. Ф. 102. Дел. 1. Оп. 21. Д. 376. Л. 4
1
2
116
«несколько тысяч человек»
1
. Т.Н. Сорокина, обстоятельно изучившая
материалы Канцелярии военного губернатора Амурской области, пришла к
выводу, что общая численность погибших при переправе китайцев, по всей
видимости, не превышала двух тысяч человек, основываясь на показаниях о
численности первой и самой многочисленной партии, которую оценивали
примерно одинаково: пристав Шабанов показал «около 1300 человек»,
поселковый атаман – «более 1000», полицмейстер – «до полутора тысяч»,
губернатор – «800» 2 . С одной стороны, ход рассуждений Т.Н. Сорокиной
выглядит весьма убедительно, однако, вряд ли стоит игнорировать тот факт,
что и пристав Шабанов, и полицмейстер, и поселковый атаман, и губернатор
были непосредственно виновны в гибели этих людей, и, возможно, имели
веские основания занизить реальную численность погибших.
Первая партия китайцев состояла из тех, кто был собран по городу
чинами полиции 3 июля, а проводивший расследование на месте трагедии
полковник Егупов докладывал начальнику Сибирского жандармского округа,
что всех китайцев, которые были собраны полицией насчитывалось около 4 000
человек. По сведениям же, полученным им от самих китайцев их было и того
больше – около 5 000 3. Китайские историки, основываясь на имеющихся у них
источниках, оценивают численность первой партии в «свыше 3000 человек»4, а
общую численность погибших в благовещенском инциденте «свыше 5000»
человек 5 . Учитывая серьезные разночтения в источниках, определить точное
число переправлявшихся на другой берег китайцев и погибших во время
переправы вообще представляется вряд ли возможным.
Доклад по Главному военно-судному управлению. Отделение 4. Копия 31 декабря 1901. «По делу о переправе
китайцев в июле 1900 у поселка Верхне-Благовещенского и об уничтожении их на станице Покровской» //
ГАРФ. Ф. 102. Дел. 1. Оп. 21. Д. 376. Л. 28-91.
2
Сорокина Т.Н. Еще раз о «благовещенской «утопии» 1900 г. // Миграционные процессы на Дальнем Востоке
(с древнейших времен до начала ХХ в.). Материалы международной научной конференции (Благовещенск, 1718 мая 2004 г.). Благовещенск, 2004. С. 301.
3
Совершенно секретно. Донесение начальника жандармского полицейского управления об обстоятельствах
переправы китайцев на правый берег Амура и уничтожении их в деревнях и станицах на имя начальника
Сибирского жандармского округа от 20 ноября 1900 г. // ГАРФ. Ф. 102.Дел. 3. Оп. 98. Д. 897. Ч.2. Л. 24
4
黄定天《中俄关系通史》。北京，2013 年，第 322 页。
5
祁学俊《海兰泡惨案》 // 《黑河史话》，哈尔滨，2009 年，第 76 - 79 页。
1
117
А.Н. Куропаткин докладывал царю, что «вся совокупность показаний
очевидцев переправы приводит к заключению, что это было собственно не
переправа, а уничтожение и потопление китайцев» 1. Именно так понимали эту
операцию и сами ее участники, из которых новобранец Иван Перельник
говорил на следствии: «Я топил первую партию». Другой же новобранец
Матвеев показывал, что ему «приказано было «топить китайцев»». По
замечанию военного министра, чувство человеколюбия было проявлено за все
время только новобранцем Яковом Иевлевым, который, сжалившись над
китайским мальчиком лет 10-11, на глазах которого была убита в воде его мать,
а сам он был ранен в локоть левой руки и в голову, вытащил его из воды и
доставил в управление Амурского воинского начальника 2. Кроме этого случая
сострадания к китайцам со стороны конвоя и местного населения не
проявлялось, напротив, толпа жителей из окрестных деревень сопровождала
все 4 партии китайцев до места переправы и не упускала случая стукнуть,
толкнуть, кинуть камнем или ограбить кого-нибудь, так что новобранцам,
конвоировавшим 4 партию, было отдано распоряжение публику близко не
подпускать 3.
События в Благовещенске не сразу стали достоянием широкой
общественности. Примечательно, что главная газета Благовещенска, цензором
которой являлся сам городской глава А.В. Кирилов 4, хранила полное молчание
об июльских событиях в городе. Маленькой строчкой о «выселении» из города
китайцев, спустя неделю после описанных событий, ограничилась другая
благовещенская газета – «Амурский Край» 5.
Долгое время даже в дальневосточных городах ничего не знали о
случившихся в Благовещенске событиях. Так, А.В. Верещагин, упомянув
Доклад по Главному военно-судному управлению. Отделение 4. Копия 31 декабря 1901. «По делу о переправе
китайцев в июле 1900 у поселка Верхне-Благовещенского и об уничтожении их на станице Покровской» //
ГАРФ. Ф. 102. Дел. 1. Оп. 21. Д. 376. Л. 41.
2
Там же. Л. 41.
3
Доклад по Главному военно-судному управлению. Отделение 4. Копия 31 декабря 1901. «По делу о переправе
китайцев в июле 1900 у поселка Верхне-Благовещенского и об уничтожении их на станице Покровской» //
ГАРФ. Ф. 102. Дел. 1. Оп. 21. Д. 376. Л.45.
4
Письмо и приказ военного губернатора Д.Арсеньева о назначении Александра Васильевича Кирилова
цензором «Амурской газеты» // РГИА. Ф.1638. Оп. 1. Д.197. Л. 1, 2.
5
Городская хроника // Амурский Край. Благовещенск, 1900. 9 июля.
1
118
случайно о данном инциденте за обедом в Никольск-Уссурийском, на котором
присутствовало более двадцати человек, обнаружил, что спустя практически
месяц никто здесь не был осведомлен о событиях, произошедших в соседнем
городе1. Владивостокский публицист С. Хроновский вообще полагал, что все
сообщения о гибели китайцев в Благовещенске, распространявшиеся здесь
среди местной публики, есть не что иное, как очередной «вздорный слух»,
которому, тем не менее, «поверили очень многие даже из культурных слоев,
возмущаясь жестокостью расправы»2.
Благовещенская администрация на первых порах вообще попыталась
скрыть инцидент и даже не сообщила в Хабаровск о случившемся 3. О том, что
мирное китайское население из Благовещенска выселено, генерал-губернатор
Н.И. Гродеков узнал только в конце июля и, если верить сведениям Л.Г. Дейча,
также
предпринял
попытку
скрыть
этот
факт.
Стремясь
объяснить
значительное количество трупов, плывущих по Амуру, он сообщил в главный
штаб, что китайцы сбрасывают своих убитых в воду4. Данное обстоятельство,
видимо, действительно имело место, так как газета «Русский инвалид»,
напечатавшая
хронику
бомбардировки
Благовещенска
китайцами,
не
упоминала о погроме в городе, но отмечала, что «своих убитых китайцы
бросают в Амур. Насчитано плывущих по Амуру таких трупов за четвертое
число сорок» 5 . С другой стороны, нельзя исключать и того варианта, что
редакция главной военной газеты империи могла и вполне сознательно
умолчать о том, что в действительности случилось.
Сообщение о «выселении» китайцев в «Амурской газете» появилось
только спустя три недели после погрома, в конце июля. Стараясь оправдать
действия населения, издание отмечало, что «взрыв народных страстей» по
Верещагин А.В. По Маньчжурии (1900–1901): Воспоминания и рассказы. СПб., 1903. С. 26.
Хроновский С. Путевые впечатления. От Владивостока до Хабаровска на военном положении // Владивосток,
1900. 30 июля.
3
Позиция дальневосточной администрации в отношении выселения китайцев прекрасно проанализирована в
статье Т.Н. Сорокиной, см: Сорокина Т.Н. «Благовещенская паника» 1900 года: версия власти // Местные
сообщества, местная власть и мигранты в Сибири на рубежах XIX–XX и XX–XXI веков. Иркутск, 2012. С. 118145.
4
Дейч Л.Г. Кровавые дни. Эпизод из русско-китайской войны. СПб., 1906. С. 23.
5
Благовещенск от 4 июля // Русский инвалид. СПб., 1900. 8 июля.
1
2
119
отношению к китайцам в городе «ничего не доказывает»: «Во время войны
люди неизбежно озверевают и самые низменные инстинкты вырываются
наружу» 1.
Иную позицию в этом вопросе заняла газета «Амурский Край»: вину за
произошедший инцидент она всецело возложила на местную администрацию.
30 июля в газете была опубликовала статья Н. Макеева, в которой местная
администрация города обвинялась в том, что не предприняла никакой попытки
воспрепятствовать расправе над китайцами 2. По утверждению автора статьи, во
время
трагических
событий
город
оказался
полностью
без
надзора
администрации: военный губернатор области отсутствовал, а городской глава
А.В. Кирилов был болен и даже в самый ответственный момент «не
выздоровел». «Когда грянула неожиданно пальба залпами, городского головы
никто не видал… там, где представителем ходатайства о судьбе несчастных
должен был явиться городской голова, о нем никто не слышал» 3 . Ответ
последовал незамедлительно: в одном из последующих номеров газеты была
размещена статья самого городского главы А.В. Кирилова. Однако он
фактически не смог опровергнуть ни одного обвинения, выдвинутого против
него. Он лишь предпочел оправдаться в глазах общественности. По его мнению,
сама «…болезнь с юридической точки зрения освобождает больного от
исполнения принятых им на себя обязанностей, будь то чиновник, или
общественный деятель», а потому довольно «странно требовать», чтобы
нездоровый человек «присутствовал при выдаче оружия в управе и
ходатайствовал перед господином губернатором за китайцев» 4.
Примечательно, что не участвовавший в обороне города и не
попытавшийся воспрепятствовать выдворению китайцев из Благовещенска, он
получил благодарность «за самоотверженную защиту города Благовещенска
Амурская газета. Благовещенск, 1900. 30 июля.
Макеев Н. Благовещенская паника // Амурский Край. Благовещенск, 1900. 30 июля.
3
Там же.
4
Кирилов А., городской глава. Несколько слов по поводу статьи «Благовещенская паника» // Амурский Край.
Благовещенск, 1900. 6 августа.
1
2
120
при осаде его китайцами» 1 . В то же время это, пожалуй, единственный
документ во всем его архиве, так или иначе свидетельствующий о трагических
событиях на Амуре в 1900 г., хотя он был человеком в высшей степени
организованным и педантичных, который хранил присылаемые ему письма с
черновиками своих ответов. Возможно, сам А.В. Кирилов намеренно удалил из
своего архива всю информацию, которая могла бы пролить свет на эту не очень
лестную страницу его профессиональной биографии.
Кардинально различные взгляды двух изданий относительно июльских
событий 1900 г. в Благовещенске можно объяснить, если понять, чье мнение
они выражали. Главным изданием в городе считалась «Амурская газета»,
редактором которой был сосланный еще в 1881 г. в Благовещенск А.В. Кирхнер.
Оказавшись в Благовещенске, он довольно скоро завел связи с местной
администрацией и в 1897 г. основал первую в городе газету. В целом,
поддерживающий местную власть, редактор «Амурской газеты» выражал на ее
страницах мнение близкое линии городской администрации. Естественно, что и
в вопросе с июльским инцидентом он предпочел разделить «версию власти» 2,
стремясь оправдать действия местных чиновников. К изданию же «Амурского
Края» имел самое непосредственное отношение живший здесь с 1895 г. на
поселении Л.Г. Дейч, который был осужден еще в 1884 г. за покушение на
убийство в Германии и выдан русским властям. По некоторым данным, именно
он был настоящим редактором газеты «Амурский Край», которая издавалась в
городе с 1899 г. на средства ссыльных 3. Известный своими социалистическими
взглядами Л.Г. Дейч, он был убежденным противником царского правительства
и для него события 1900 г. в Благовещенске, возможно, были еще и
возможностью выступить против режима 4.
Благодарность Александру Васильевичу Кирилову за самоотверженную защиту города Благовещенска при
осаде его китайцами в 1900 // РГИА. Ф 1638. Оп. 1. Д. 1. Л. 1.
2
Сорокина Т.Н. «Благовещенская паника» 1900 года: версия власти // Местные сообщества, местная власть и
мигранты в Сибири на рубежах XIX-XX и XX-XXI веков. Иркутск, 2012. С. 1118.
3
Чанцев А.В. Дейч Лев Григорьевич // Русские писатели / Гл. ред. П.А. Николаев. М., 1992. Т. 2. С. 96.
4
В частности, такой точки зрения придерживается Т.Н. Сорокина, см.: Сорокина Т.Н. «Благовещенская
паника» 1900 года: версия власти // Местные сообщества, местная власть и мигранты в Сибири на рубежах XIX
–XX и XX–XXI веков. Иркутск, 2012. С. 123-126.
1
121
Несмотря на долгое отсутствие информации о событиях в Благовещенске
в городских газетах, новость об этих событиях все же постепенно
распространялась среди российского населения. Свидетелями трагических
событий были и сами благовещенцы, для которых случившееся в поселке
Верхне-Благовещенский и его округе не было тайной. Произошедший инцидент
активно обсуждался не только на улицах города, но и звучал в письмах горожан.
Родственникам и друзьям жители города не замедлили сообщить о
«выселении» китайцев из Благовещенска. Перлюстрация писем, проводившаяся
полицией, выявила целую массу сообщений такого рода, что не могло пройти
незамеченным в Департаменте полиции 1. В конце октября Министр внутренних
дел Д.С. Сипягин отправил на имя директора Департамента телеграмму, в
которой просил предоставить ему «совершенно негласно» и в «подробностях»
все имеющиеся в Департаменте полиции сведения «об обстоятельствах,
сопровождавших переправу китайцев из Благовещенска на правый берег
Амура», тем самым инициировав рассмотрение дела в Петербурге 2.
Информация о событиях в Благовещенске ранее всего появилась в газете
«Владивосток», где уже 4 июля сообщалось, что «китайское население из
города выселено», однако никаких подробностей инцидента не приводилось 3.
Сравнительно позже об убийствах китайцев в Амурской области заговорили в
других дальневосточных изданиях: в Чите и Порт-Артуре подобные заметки
появились только в августе 4. В августе появились и первые заметки о событиях
на Дальнем Востоке в столичных изданиях 5.
Сообщения о произошедшем в Благовещенске погроме, по признанию
дальневосточной печати, произвели «ошеломляющее впечатление на русскую
См: О выселении китайцев из города Благовещенск 1900 // ГАРФ. Ф. 102. Дел. 3. Оп. 98. Д. 897. Ч.2. Л. 1-15.
Шифрованная телеграмма из Ялты от Министра Внутренних Дел Сипягина на имя Директора Департамента
полиции от 30 октября 1900 // ГАРФ. Ф. 102. Дел. 3. Оп. 98. Д. 897. Ч.2. Л. 8.
3
Благовещенск // Владивосток, 1900. 4 июля
4
Село Шилкинское // Забайкальские областные ведомости. Чита, 1900. 22 августа; О делах в Благовещенске //
Новый край. Порт-Артур, 1900. 27 августа.
5
См. Благовещенск, 20 июля 1900 (От нашего корреспондента) // Санкт-Петебургские ведомости. СПб., 1900.
22 августа; Сретенск. Новое время. СПб., 1900. 22 августа; Хроника внутренней жизни. Отголоски китайской
войны в прессе и в жизни // Русское богатство. СПб., 1900. №9. С. 215-225; Иностранное обозрение // Вестник
Европы. СПб., 1900. № 11. С. 394.
1
2
122
публику» 1 . Такая точка зрения представляется убедительной, учитывая, что
данные события вызвали оживленную полемику как среди дальневосточных,
так и среди столичных изданий.
Порт-артурская
газета
«Новый
Край»
называла
происшествие
в
Благовещенске «возмутительной историей», которую можно поставить в один
ряд
с
«Варфаломеевской
ночью,
зверствами
инквизиции,
топлением
французских лоялистов в Луаре». В то же время газета отмечала, что далеко не
все разделяли подобную точку зрения: «К стыду нашему, некоторые, мнящие
себя истинными патриотами, оправдывают это деяние. Знаете, говорят они,
ведь это было вызвано необходимостью, русских было мало, китайцы могли
всех перерезать и пр …» 2.
Действительно, были и те, кто оправдывал расправу над китайцами в
Благовещенске. Особенно разнились оценки благовещенских событий в
столичных изданиях. Довольно снисходительно отнесся к инциденту «Вестник
Европы», объясняя его неожиданным нападением на город: «Мы неожиданно
очутились в состоянии необходимой обороны, не будучи совершенно
подготовлены к защите, чем и объясняется отчасти жестокость последовавшей
затем расправы с китайцами в Благовещенске и других местах» 3 . «Русский
вестник» напротив возложил всю вину за содеянное на русское население
города, которое, по замечаниям публицистов, «пользовалось положительно
каждым удобным случаем, чтобы посчитаться с китайцами» 4 . На подобной
позиции стоял и князь Э.Э. Ухтомский. В размещенной в «НикольскУссурийском листке» заметке отмечалось, что, по мнению князя, такое
исключительно жестокое деяние могли совершить только люди «первобытного
нравственного уровня развития» 5.
Между тем «переправа» в поселке Верхне-Благовещенский оказалась
далеко не единственным случаем бесчеловечного обращения с мирным
Амурская газета. Благовещенск, 1900. 4 августа.
Б.Л. Расправа с китайцами в Благовещенске // Новый Край. Порт-Артур, 1900. 20 сентября.
3
Иностранное обозрение // Вестник Европы. СПб., 1900. ноябрь. С. 394.
4
Война в Китае // Русский Вестник. 1900. июль. С. 284-285.
5
Князь Ухтомский о событиях в Благовещенске // Никольск-Уссурийский листок. Никольск-Уссурийский,
1900. 26 октября.
1
2
123
китайским населением. В 1900 г. пострадали и, проживавшие на территории
Амурской области, зазейские маньчжуры, численность которых достигала в
это время 7000 человек 1 . С началом восстания часть жителей зазейских
деревень бежала на китайскую сторону Амура, те же, кто остался, были
выселены или перебиты военными и местным населением. Как сообщалось в
военном очерке о действиях Благовещенского отряда, крестьяне приняли
активное участие в выдворении маньчжур из области. Так, например, отряд из
70 человек из деревни Русский Гильчин 7 июля окружил деревню
Маньчжурский Гильчин, в которой находилось до 200 китайцев и маньчжур.
После непродолжительного сражения, часть жителей была перебита, а часть
бежала в тайгу 2 . В результате действий военных и крестьян к 8 июля все
маньчжурские села были практически полностью уничтожены.
Многих современников, проезжавших в это время по зазейским деревням
охватывал ужас от увиденного. В.С. Кравченко писал: «Зрелище не из
веселых… Кругом пожарище. Стон стоит над селом: это завывают протяжным,
жалобным, душу надрывающим воем китайские собаки… Передние лошади,
съехав с гати, вдруг взвиваются на дыбы и перескакивают через раздутый, на
половину затонувший в грязи труп, лежащий поперек дороги…» 3 . Даже
бывалый
генерал-майор
А.В.
Верещагин,
участник
Русско-турецкой
войны (1877–1878) и военных действий на Кавказе, был крайне поражен
увиденным и, по собственному признанию, не понимал, «к чему могла бы
послужить такая жестокость?» 4.
Массовые убийства маньчжур и китайцев происходили и в станицах
Амурской области. Убийством обернулось задержание нескольких десятков
китайцев в станице Поярковой: к началу июня здесь было задержано 52
китайца. Их число увеличилось с прибытием 4 июля в станицу парохода
Всеподданнейший доклад генерал-губернатора от инфантерии Н.И. Гродекова за 1898, 1899, 1900 гг. // РГИА.
Ф. 1282. Оп. 3. Д. 332. Л. 15.
2
Очерк военных действий Благовещенского отряда от начала бомбардировки города Благовещенска до взятия
Айгуни // РГВИА. Ф. 486. Оп. 1. Д. 257. Ч. 2. Л.19.
3
Кравченко В.С. На Дальнем Востоке во время военных событий 1900–1901 года (Из дневника морского врача)
// Свет. СПб., 1906. Т.6. С. 26.
4
Верещагин А.В. По Маньчжурии (1900–1901): Воспоминания и рассказы. СПб., 1903. С. 18.
1
124
«Саратов». Владелец судна попросил атамана Поярковой – Коренева снять с
парохода 33 китайцев, которых он должен был доставить на правый берег
Амура – в город Айгунь. Свою просьбу он мотивировал тем, что китайцы ведут
себя крайне неспокойно: «он их боится и дальше не пойдет» 1 . Станичный
атаман удовлетворил просьбу судовладельца, разместив 85 человек китайцев
под охраной в здании местной школы. Не зная как поступить с задержанными,
атаман Коренев тут же обратился в Амурское войсковое правление и 5 июля
1900 г. получил телеграмму от представителя правления Волковинского,
телеграфировавшего: ««Китайцев отправить реку или уничтожить, если будут
сопротивляться…», а на просимое Кореневым разъяснение означенной
телеграммы: «за реку или в реку?» - 7 июля ответил ему: «Нужно быть
сумасшедшим и неразумным, чтобы спрашивать, что делать с китайцами; когда
сказано уничтожить их, то и следует уничтожить без рассуждений».
Волковинский
советовал
атаману
«приказания
исполнять
без
всяких
уклонений», «не самовольничать» и «глупостями» его «не беспокоить» 2. Тем не
менее, атаман Поярковой, по всей видимости, приказ счел слишком суровым и
решил самостоятельно переправить китайцев на другой берег. Под конвоем,
состоящим из подростков и урядника Полякова, он направил большую часть
задержанных китайцев к реке для переправы, однако китайцы, опасавшиеся
расправы, бросились бежать в разные стороны, вследствие чего по ним была
открыта стрельба: часть их оказалась перебита, а часть убежала. Вторая партия
китайцев также бросилась бежать и ее постигла та же участь. После побега двух
партий подростки просто взяли оставшихся 15-18 человек и, перевязав их,
«увезли их за станицу и там покончили с ними». При этом, согласно
материалам расследования, наблюдавшая за всем действием толпа женщин и
Там же. Л. 69.
Письмо Министра Юстиции А.Н. Куропаткину. Секретно. Копия от 7 мая 1901 // ГАРФ. Ф. 102. Дел. 1. Оп. 21.
Д. 376. Л. 10-11.
1
2
125
детей не пыталась заступиться за китайцев, а, напротив, кричала конвою: «Не
отпускайте их, они сожгут нас» 1.
Расправились с китайцами и в деревнях Ново-Троицкой и Егорьевка
Амурской области, где местными крестьянами были убиты 40 человек китайцев
по подстрекательству писаря деревни Ново-Троицкой Дениса Ярославцева,
«прочитавшего крестьянам объявление генерал-губернатора о введении в
Амурском крае военного положения и объяснившего, что, согласно этому
объявлению, следует убивать всех китайцев»2.
Аналогичная ситуация складывалась, по свидетельствам современников,
по всей Амурской области. Проезжавший ее в июле 1900 г. В.С. Кравченко,
писал: «Всюду нам сообщают одно и тоже, а именно, что китайцев везде
убивают, где топят, где иным способом уничтожают. Все это говорится
простосердечно, нас окружают самые добродушные лица, тем не менее,
охватывает ужас. Все это ведь были мирные, трудолюбивые пчелы-работники».
Свои действия крестьяне, по свидетельству В.С. Кравченко, объясняли
приказом начальства и даже показывали ему предписание окружного
поселкового
атамана,
в
котором
говорилось:
«Всех
китайцев,
переправляющихся с той стороны Амура, а также бродячих – уничтожать» 3.
Объяснение крестьян не представляется удивительным, поскольку подобные
предписания, как выявило следствие, действительно отдавались отдельными
представителями власти Амурской области. В руки В.С. Кравченко, возможно,
попало распоряжение представителя войскового правления Волковинского,
который 7 июля разослал циркулярную телеграмму станичным атаманам с
предписанием «появляющихся на нашей стороне китайцев уничтожать, не
спрашивая указаний»
4
. Аналогичные распоряжения отдавал также и
Доклад по Главному военно-судному управлению. Отделение 4. Копия 31 декабря 1901. «По делу о переправе
китайцев в июле 1900 у поселка Верхне-Благовещенского и об уничтожении их на станице Покровской» //
ГАРФ. Ф. 102. Дел. 1. Оп. 21. Д. 376. Л. 70.
2
Письмо Министра Юстиции А.Н. Куропаткину. Секретно. Копия от 7 мая 1901 // ГАРФ. Ф. 102. Дел. 1. Оп. 21.
Д. 376. Л. 10-11.
3
Кравченко В.С. На Дальнем Востоке во время военных событий 1900–1901 года (Из дневника морского врача)
// Свет. СПб., 1906. Т.6. С. 29.
4
Письмо Министра Юстиции А.Н. Куропаткину. Секретно. Копия от 7 мая 1901 // ГАРФ. Ф. 102. Дел. 1. Оп. 21.
Д. 376. Л. 10-11.
1
126
полицейский пристав 4-го участка Амурского округа Михаил Волков,
результатом указаний которого явилось убийство крестьянами разных деревень
400 китайцев1. Как выяснилось позднее, предписания Волковинского и Волкова
имели отношение не ко всем китайцам, а только к китайским военным, с
которыми русские вели бои в соседней Маньчжурии. Однако неясно
сформулированные указания вызвали в деревнях и поселках области волну
убийств маньчжур и китайцев. Вышедшие впоследствии разъяснения отданных
ранее распоряжений нередко уже не могли исправить ситуацию, поскольку в
отдельных местностях китайцы были уже уничтожены. «Ваше благородие, по
первому приказанию мы их пристрелили, тут их у нас семь человек рабочих, да
и зарыли, ну а потом и не воскресишь», – признавался атаман станицы
Косаткиной офицеру Сушильникову 2.
По данным выявленным В.Г. Дацышеном, полицейские приставы области
сообщали в Окружное полицейское управление, что «всего в 8 волостях
найдено 444 трупа, однако в уголовном деле отмечалось, что это явно
заниженные цифры» 3. Установить же точное число «уничтоженных китайцев
по деревням и станицам», как отмечалось в ноябре 1900 г., в донесении
начальника Жандармского полицейского округа, вообще «не представлялось
возможным» 4.
Что же касается отношения российского населения к корейцам и японцам,
пребывавшим в 1900 г. на территории империи, то реконструировать его не
позволяет отсутствие достаточного количества источников. Журнал «Русское
богатство» отмечал, что как только стало известно о военных действиях в
Китае в некоторых местностях были зафиксированы «серьезные насилия над
отдельными лицами, не всегда даже принадлежащими к китайской расе». Так,
издание отмечало, что в г. Бийске, под влиянием известий об антиевропейском
Там же. Л. 10.
Выписка из письма офицера Сушильникова на пароход «Нерчуган» на Амуре, а по штемпелю: Хабаровск от 2
октября 1900 г. к У.А. Сушильниковой в Москву // ГАРФ. Ф. 102. Дел. 3. Оп. 98. Д. 897. Ч.2. Л. 14.
3
Цит. по: Дацышен В.Г. Русско-китайская война в Маньчжурии, 1900-1901. Иркутск. 1995. С. 92
4
Совершенно секретно. Донесение начальника жандармского полицейского управления об обстоятельствах
переправы китайцев на правый берег Амура и уничтожении их в деревнях и станицах на имя начальника
Сибирского жандармского округа от 20 ноября 1900 г. // ГАРФ. Ф. 102.Дел. 3. Оп. 98. Д. 897. Ч.2. Л. 26.
1
2
127
движении в Китае «убили клоуна из японского цирка» и «учителя-инородца»
«за близость к китайцам» 1. По отзывам современников, отношение к японцам
и корейцам с началом войны становилось более подозрительным. Наиболее
ненадежным элементом среди всех мигрантов из Азии после китайцев
признавались японцы, которых нередко подозревали в шпионаже. Один из
участников похода в Китай Н.И. Степанов вспоминал, что «при вступлении на
китайскую территорию, солдаты и офицеры очень неохотно пользовались
услугами»
бывшего
при
«отряде
переводчика-японца,
предпочитая
непосредственное объяснение с китайским населением, что, с помощью знаков
и Бог знает какого наречия, и удавалось как нельзя лучше» 2. Начальник штаба
Приамурского военного округа в это время вообще
полагал, что «вдоль
водного Амурского пути у японцев, по-видимому, существует вполне
организованное шпионство, несмотря на незначительный процент их среди
населения» и предлагал установить наблюдение за наиболее подозрительными
лицами 3 . Негласное наблюдение устанавливалось в этот период даже за
японцами, прибывающими в Россию с официальными целями 4 . В целом же
говорить о каком-либо всплеске враждебности в отношении японцев и
корейцев в России во время восстания 1900 г. в Китае нет достаточных
оснований.
2.3. Русская оккупация Маньчжурии и дискуссии о «желтой
опасности» после подавления восстания ихэтуаней.
Основные силы «боксеров» были разгромлены уже к августу 1900 г. Эти
события стали новым стимулом для осмысления будущих взаимоотношений
европейских держав с Китаем. Только с июня 1900 г. по конец 1901 г. в России
было опубликовано не менее 23 брошюр о «боксерском» восстании, 10 из
Хроника внутренней жизни. Отголоски китайской войны в прессе и в жизни // Русское богатство. СПб., 1900.
№9. С. 218-221.
2
Там же. С. 23-24.
3
О шпионаже японца Арито Сагизе, 1900-1901 // Государственный архив Забайкальского края. Чита. Ф. 1. Оп.
1. Д. 9631. Л. 1.
4
О проезде через Забайкальскую область причисленному к японскому генеральному штабу майора артиллерии
Иката и драгомана японского коммерческого агента. 17 мая 1901 – 16 июля 1901 // Государственный архив
Забайкальского края. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4026. Л. 1
1
128
которых вышли в августе 1900 1 . Большая их часть предназначались для
широких слоев малообразованной публики, о чем со всей очевидностью
свидетельствует стилистика текстов.
Практически все они были написаны в шовинистическом духе и
«провозглашали» успехи русского оружия в Китае. Главным лейтмотивом
подобных произведений становилась тема доблести и подвигов русского войска
в борьбе с превосходящими силами противника. Несмотря на то, что в
усмирении Китая принимали участие восемь держав, из брошюр читатель мог
вынести впечатление, что победа союзных войск над ихэтуанями
является
исключительной заслугой русских. В одной из книжек даже сообщалось, что
другие нации «сочли для себя более выгодным идти в хвосте», в то время как
русские всегда шли впереди, «в самый огонь» 2. И, хотя подобные тексты слабо
отражали реальную картину событий, очевидно, что они пользовались
значительной популярностью читающей публики. Различные типографии
печатали их тиражами от 12 000 до 40 000 экземпляров, в то время как тиражи
более «элитарных» изданий, таких как «Краткая повесть об антихристе» В. С.
Соловьева или «К событиям в Китае» Э.Э. Ухтомского, опубликованные в это
же время, составляли соответственно 2 200 и 7 200 экземпляров 3.
Войска восьми держав продолжали находиться на территории Цинской
империи вплоть до подписания 25 августа 1901 «Заключительного Протокола»
– соглашения между Китаем и державами, принимавшими участие в
подавлении восстания. Однако даже после его подписания Россия, сократившая
свои контингенты, тем не менее, не торопилась с окончательным выводом
войск, фактически оккупировав территорию Маньчжурии.
Такие действия правительства открыто приветствовала часть российских
изданий, полагая, что это позволит обезопасить русские границы и
Список изданий, вышедших в России в 1900 г. СПб., 1901; Список изданий, вышедших в России в 1901 г.
СПб., 1902.
2
Глебов С.И. Война большого кулака со всеми державами мира. СПб., 1900. С.6.
3
Список изданий, вышедших в России в 1900 г. СПб., 1901; Список изданий, вышедших в России в 1901 г.
СПб., 1902.
1
129
воспрепятствовать дальнейшему распространению беспорядков
1
. Однако
единого мнения на этот счет все же не существовало.
Присутствие русских войск на территории Маньчжурии вызвало
оживленные споры. Некоторые всерьез полагали, что в самом «недалеком
будущем» эта область «будет присоединена к российским владениям» 2. Идея
раздела Китая и присоединения Маньчжурии к России находила немало своих
сторонников. Генерал Н.И. Орлов считал занятие русскими Маньчжурии и
установление на ее территории «русской военной власти» «единственным
окончательным» решением китайского вопроса 3. Воспользоваться ситуацией и
захватить часть Северной Маньчжурии предлагал приамурский генералгубернатор Н.И. Гродеков 4 . На необходимости раздела Китайской империи
настаивали и крупнейшие периодические издания, такие как «Московские
ведомости» и «Вестник Европы»5.
Одним из аргументов в пользу раздела Китая нередко служили
представления о надвигающейся угрозе с Востока, возможность которой с 1900
г. стали обсуждать гораздо чаще. По замечанию журнала «Русское богатство»,
в это время «опасность, грозящая европейскому миру от желтой расы» впервые
ясно представилась воображению, «вызвав наружу наиболее свирепые
инстинкты человеческой природы» 6. Такая оценка была недалека от истины,
учитывая тот факт, что именно в 1900 г. в общественно-политическую лексику
империи вошло и само выражение «желтая опасность». Как отмечал собиратель
русского фольклора М.И. Михельсон, в чьем словаре термин «желтая
опасность» появился впервые в империи (в 1902 г.), ранее всего его употребил
в российской печати в июле 1900 г. публицист газеты «Новости» В. Быстренин,
обозначив им опасность военного столкновения «желтой» расы со странами
См.: Россия и окраины Китая // Московские ведомости. М., 1900. август.
Геройская защита города Благовещенска и действия русских в Манчжурии. М., 1900. С. 30.
3
Орлов Н.А. Забайкальцы в Маньчжурии в 1900 г.: Очерки из похода Хайларского отряда генерала
Н.А. Орлова в Китае в 1900. СПб., 1901. С. 196.
4
Лукоянов И.В. «Не отстать от держав…». Россия на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX вв. СПб., 2008.
С. 350.
5
Московские ведомости. М., 1900. 9 сентября; Вестник Европы. СПб., 1901. №1. 390-392.
6
Хроника внутренней жизни. Отголоски китайской войны в прессе и в жизни // Русское богатство. СПб., 1900.
№9. С. 216.
1
2
130
Европы1. В этом отношении точка зрения Л.В. Жуковой, полагавшей, что этот
термин ввел в оборот в России публицист и этнограф И.С. Левитов в своей
серии статей 1902 г. с аналогичным называнием, не представляется
обоснованной 2.
В 1900 г. вместе с вестью о победе объединенной армии европейских
держав и Японии над отрядами ихэтуаней в российском обществе пришло и
осознание того, что Китай не оставит просто так нанесенного ему поражения и
сможет отомстить за свои унижения. Серьезные перемены предвидели
публицисты
«Вестника
Европы»:
«Китай,
обладающий
огромными
однородными массами человеческих сил и стремящийся еще найти свой выход
на поприще всемирной истории. После полученных извне сильных толчков, он
не останется спокойным и пассивным; империя потрясена в своих основаниях;
отжившая, дряхлая политическая оболочка будет сброшена, чтобы уступить
место другой, более целесообразной и разумной, а народ может оказаться
вполне здоровым и крепким, не менее способным к усвоению новых форм
государственности и внешней культуры, чем японцы. А так как реформа
начинается обыкновенно с вооружений, то Китай превратиться в великую
военную державу, по примеру и образцу Японии, с тою только разницею, что
численность китайской армии дойдет до колоссальных цифр и позволит
будущим принцам Туанам мечтать о новых азиатских нашествиях на Европу» 3.
Редактор «Амурской газеты» А.В. Кирхнер вообще полагал, что
фактическими победителями военно-политического конфликта 1900 г. остались
китайцы, так как они приобрели навыки борьбы c европейцами 4. После 1900 г.
Китай представлялся ему уже куда более опасным, чем прежде: он приобрел и
военный опыт, и знакомство с новым оружием, а главное, что народные страсти
теперь в нем были накалены еще больше, чем накануне восстания 5. Опасения
по этому поводу выражал даже в целом весьма рассудительный А.В.
Желтая опасность // Михельсон М.И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии.
Сборник образных слов и иносказаний. СПб., 1902. Т.1. С. 291.
2
Жукова Л.В. Идеологическое обоснование русско-японской войны 1904–1905 гг.: дис… к.и.н. М., 1996. С. 83.
3
Иностранное обозрение // Вестник Европы. СПб., 1900. №9 С. 355.
4
Кирхнер А. Пробуждение Китая // Амурская газета. Благовещенск, 1902. 1 сентября.
5
Кирхнер А. Маньчжурский вопрос // Амурская газета. Благовещенск, 1902. 13 января.
1
131
Верещагин, полагавший, что в самом непродолжительном времени «Китай
создаст свою колоссальную силу, встряхнется, и горе будет Европе», а в
особенности России, которая «граничит с Китаем на тысячи верст» и «может
сильно пострадать» 1.
Подобные мнения особенно часто звучали в это время в литературе,
предназначенной для массового чтения. В Варшаве в августе 1900 г. впервые в
империи была опубликована брошюра, в заглавии которой использовалось
выражение «Желтая опасность». Ее автор, предвещая будущий мировой
конфликт «желтой» и «белой» рас, призывал европейцев предпринять самые
активные действия к устранению данной опасности, инициировав раздел
Срединной империи 2.
На разделе Цинской империи между державами настаивал и ближайший
друг В.С. Соловьева – профессор Московского университета князь С.Н.
Трубецкой. Активный сторонник идей философа о «панмонголизме», он писал
в редакцию «Санкт-Петербургских ведомостей», что если Россия не
предпримет самых решительных действий в отношении Китая, то в самом
ближайшем будущем все ее силы будут поглощены «страшной бесплодной
борьбой», направленной на защиту «необъятных границ сибирской пустыни от
полчищ самой населенной страны на свете» 3. Эта публикация вызвала острую
полемику в печати. С рассуждениями С.Н. Трубецкого абсолютно не был
согласен А.С. Суворин. В своей традиционной колонке в «Новом времени» он
отмечал, что не видит абсолютно никаких причин даже «предполагать, что
желтая раса, усилившись и вооружившись, немедленно бросится на Россию и
Европу» 4. Солидарен с ним был и публицист П. Кутузов, писавший, что для
того, чтобы допустить, что «весь Китай, как татарская орда, поднимется на нас
поголовно и двинется в виде переселяющегося народа на нас со своими
пожитками, арбами, скотом, вооруженный не столько ружьями и пушками, как
Верещагин А.В. В Китае. Воспоминания и рассказы. 1901–1902. СПб., 1903. С. 6.
Мальцев С.С. Желтая опасность. Китайско-Европейский конфликт 1900. Варшава, 1900.
3
Трубецкой С.Н. Письмо в редакцию // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1900. 31 августа
4
Суворин А.С. Маленькие письма. CCCLXXX // Новое время. СПб., 1900. 2 сентября
1
2
132
секирами и дубинами…» нужно сначала «дождаться, чтобы все 400 миллионов
китайцев сошли с ума!» 1.
Признававшаяся нередко несостоятельной, тема военного нашествия
«желтой» расы на Россию и страны Европы, тем не менее, продолжала звучать.
Одним из ее активных сторонников был Ю.Л. Елец, специализировавшийся
преимущественно на выпуске литературы для народа. Участник экспедиции в
Китай, он посвятил его описанию большое число работ2 и даже снискал себе в
империи славу человека, который внес существенный вклад в изучение
«боксерского» восстания 3. Ю.Л. Елец полагал, что неспокойный Китай во главе
со своей правительницей – императрицей Цыси готовит в будущем «еще много
неприятных сюрпризов» для России и стран Европы. Подобными мыслями он
впервые поделился со своими читателями в 1902 г. в серии своих статей в
«Новом времени», а впоследствии переосмыслил и дополнил их новыми
рассуждениями в брошюре «Желтое нашествие» 4 . Следуя «исторической
логике и помня, что все великие переселения шли с Востока на Запад», Ю.Л.
Елец призывал страны Европы и Россию, «приготовиться дать отпор
безбрежным волнам китайского народного моря, сплотиться воедино и
устремить свое внимание на все ярче разгорающийся пламень буддийского
фанатизма, грозящего разбудить столько веков мирно спавшего дракона»5.
Однако далеко не все разделяли опасения Ю.Л. Ельца. Публицист газеты
«Санкт-Петербургские ведомости» А. Матюшенский не без сарказма отмечал,
что почтенный публицист открыл в китайцах «опасную армию», а потому
«ничего не остается как вместе с Ю. Ельцом посоветовать великим державам
приложить все усилия, чтобы не дать «этому материалу (китайцам) влиться в
Кутузов П. «Желательные основы русско-китайского соглашения. Возражения на мысли князя
С.Н. Трубецкого о разделе Китайской империи. СПб., 1900. С. 23.
2
Елец Ю.Л. Смерть идет (Освобождение Русским отрядом епископа,23 священников и 3000 христиан
Восточной Монголии в последнюю Китайскую войну). М., 1901 г; Он же. С трупами. Эпизод из пекинского
сидения. М., 1901 г.; Он же. Наша сила. Подвиги русских воинов, граждан и женщин в последнюю китайскую
войну. М., 1901 г.; Он же. Амурская героиня: при осаде Благовещенска китайцами. М., 1901.
3
На этот факт в частности ссылается Д.Г. Янчевецкий, см.: Янчевецкий Д.Г. У стен недвижного Китая:
Дневник корреспондента «Нового Края» на театре военных действий в Китае в 1900 г. СПб, 1903. C. XII.
4
Елец Ю. Китайская императрица и ее значение для Европы // Новое время. СПб., 1902. 4 сентября; Елец Ю.
Китайская императрица и ее значение для Европы // Новое время. СПб., 1902. 5 сентября; Елец Ю.Л. Желтое
нашествие. СПб., 1903.
5
Елец Ю.Л. Желтое нашествие. СПб., 1903. С. 3.
1
133
форму современной большой европейской армии». Иначе при своей быстроте,
эта армия забежит в такие места, что ее с семью собаками не сыщешь» 1. Между
тем размышления Ю.Л. Ельца находили и своих сторонников. Они казались
актуальными жителям Дальнего Востока: «Столичная печать не оценивает
надлежащим образом всей важности и грандиозности совершающейся внутри
Поднебесной империи эволюции», – отмечалось в благовещенской газете2.
Образованная часть населения российской окраины всерьез опасалась
возникновения нового широкомасштабного военного конфликта европейцев с
Китаем, который должен был стать возмездием Западу за политику в этой
стране. Газета «Дальний Восток» писала: «Каждая война с Китаем бросает
семена, дающие обильный всход. Чем сильнее победы, тем глубже чувство
мести, тем полнее разгром, тем сладостней надежда за зло воздать злом, за
пролитую кровь – морями крови»3.
Не были после 1900 г. забыты в России и рассуждения относительно
возможной колонизации китайцами ее восточной окраины. А.В. Кирхнер
полагал, что в самом непродолжительном времени региону предстоит
столкнуться с «густой волной китайской колонизации». При этом он не
исключал и возможности того, что получив контроль над Амуром «китайцы не
замедлят воспользоваться плодами победы». «Густой волной, как грозная
стихия, двинутся они дальше и оттеснят все русское население за Байкал, а
может быть и дальше» 4 . Подобные опасения звучали и на IV Хабаровском
съезде дальневосточных общественных деятелей, созванном по инициативе
Приамурского генерал-губернатора Д.И. Субботича для обсуждения проблем
дальневосточной
окраины.
Корреспондент
«Харбинского
вестника»,
присутствовавший на съезде, отмечал, что вопрос «наплыва» в край мигрантов
из Азии и их экономической деятельности в Приамурье привлек к себе самый
живой интерес дальневосточной публики: «оказывалось, что русским совсем
нет хода от этих желтокожих: все пути они забрали себе». «Надо всеми силами
Матюшенский А. Неожиданная опасность // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1903. 31 декабря.
К-ръ А. Пробуждение Китая // Амурская газета. Благовещенск, 1902. 1 сентября.
3
Реймат Желтая опасность // Дальний Восток. Владивосток, 1903. 28 ноября.
4
А. Кирхнер Что впереди? // Амурская газета. Благовещенск, 1902. 23 июня.
1
2
134
бороться с желтой расой, иначе Россия погибнет!», «Упустите момент, поздно
уж будет – туча надвигается страшная», – говорилось на съезде 1. Неслучайно,
что 2 периодических издания, особенно подробно описывавших события IV
Хабаровского съезда, озаглавили свои статьи «желтая опасность» 2 . Когда
делегатам предложили проголосовать за меры, воспрещающие китайскую
миграцию
и
хозяйственную
деятельность
в
России,
из
34
человек,
присутствующих в зале, 15 высказались за применение «репрессии в
отношении китайцев»
3
. Это обстоятельство отчетливо показывает, что
определенная часть общественных деятелей вполне разделяла представления об
угрозе, которую мигрантов из стран Дальнего Востока представляют для
российской окраины. При этом можно предположить, что делегаты съезда
выражали не только свое собственное мнение, но и настроения тех групп,
которые они представляли.
В том, что мигранты из сопредельных государств Азии представляют
непосредственную угрозу колонизации малонаселенных российских земель
был
убежден
этнограф
и
публицист
И.С.
Левитов.
Выпускник
Гейдельбергского университета, с 1884 г. работавший секретарем Тюменского
комитета помощи русским переселенцам, еще в 1900 г. выпустил брошюру
«Желтая раса», где представил свои рассуждения по вопросу о китайской
миграции в Россию. Эта брошюра, как и последующие работы И.С. Левитова,
отразили неоднозначное отношение их автора к указанной проблеме: с одной
стороны, он видел огромную пользу, которую приносит «желтый» труд для
российского Дальнего Востока, с другой же – считал массовое движение
китайцев в Россию угрожающим для интересов империи. Спасение от такого
«нашествия» он видел в том, чтобы не пропустить ни одного китайца за Байкал,
а на территории Приамурья создать особую зону, где можно было бы с успехом
применять китайский труд на благо и развитие русского государства.
Желтая опасность // Харбинский вестник. Харбин, 1903. 3 сентября.
М. «Желтая опасность» // Амурская газета. Благовещенск, 1903. 22 августа; Желтая опасность // Харбинский
вестник. Харбин, 1903. 3 сентября.
3
IV Хабаровский съезд // Забайкальские областные ведомости. Чита, 1903. 6 сентября.
1
2
135
О взглядах И.С. Левитова и его проекте создания буферной зоны –
«Желтороссии», способной защитить европейскую часть империи «желтого» от
нашествия довольно много писалось, и вряд ли имеет смысл останавливаться на
этом вопросе более подробно 1. Однако принципиально важен тот факт, что у
И.С. Левитова рассуждения о «желтой опасности» переходили уже из ряда
теоретических рассуждений в практическую плоскость. В отличие от
большинства российских авторов, только транслировавших идеи о возможных
опасностях, угрожающих России и Европе с Востока, И.С. Левитов еще и
стремился предложить свой проект решения имперских проблем. Свои идеи он
не только активно пропагандировал в печати, но и пытался довести до сведения
вышестоящих
лиц
–
некоторых
депутатов
Государственной
Думы
и
приближенных к императору лиц 2.
Проект решения вопроса о «желтой опасности» был предложен и
анонимным автором из Курска, выпустившим в 1904 г. брошюру «Китай или
мы». Он утверждал, что в будущем России придется неизбежно столкнуться с
Китаем и исход этого столкновения может оказаться роковым: «с каждым
часом желтолицые» становятся все «сильнее» и если русские проиграют в этой
борьбе, то они будут вынуждены «пережить второе монгольское иго, или,
совершенно растворившись в массе китайцев, исчезнуть с лица земли» 3 .
Единственное решение «китайского вопроса» автор видел в разделе Китая:
«прямой, здравый смысл говорит нам, чтоб избежать этого бедствия, надо
теперь, пока не поздно, взять и поделить Китай между народами белой расы».
Автор предлагал ввести «китаевладение» в России – завоеванное китайское
население продать русским крестьянам, которые смогли бы использовать
Подробнее о взглядах И.С. Левитова, см.: Жукова Л.В. Идеологическое обоснование русско-японской войны
1904-1905 гг.: дис. … канд. ист. наук. М., 1996; Дятлов В.И. Миграция китайцев и дискуссия о «желтой
опасности» в дореволюционной России // Вестник Евразии. М., 2000. № 1 (8). С. 63-89; Ларюэль М. «Желтая
опасность» в работах русских националистов начала века // Русско-японская война (1904–1905). Взгляд через
столетие. М., 2004. С. 579-592; Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в
XVII-XXI веках. М., 2007; Жукова Л.В. Появление в России мифа о «желтой опасности» // ОбозревательObserver. М., 2009. № 12. С. 120-127; Никитин А.А. Взгляд на прошлое идеи «Желтороссии» // Философский
журнал Логосфера [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.runivers.ru/philosophy/logosphere/420576/.
Последнее посещение: 27.11. 2013.
2
См.: Левитов И.С. О необходимости опиумной реформы на Дальнем Востоке. СПб., 1906. С. 21; Письмо
И.С. Левитова – Э.Э. Ухтомскому от 30 мая 1905 // РГИА. Ф. 1072. Оп. 1. Дело 10. Л. 12-13.
3
Китай или мы. Курск, 1904. С. 1.
1
136
китайцев в своем хозяйстве в качестве рабов
1
. Откровенный
расизм и
презрение к китайскому народу, продемонстрированные автором брошюры,
привлекли к себе особое внимание Главного управления по делам печати.
Чиновники явно недоумевали, как такое произведение смогло вообще пройти
предварительную цензуру. О цензоре Бартеневе, пропустившем брошюру,
запросил информацию сам министр внутренних дел, к которому начальник
Главного управления обратился с просьбой о разрешении изъять издание из
обращения. Министр вообще был крайне удивлен, «как можно держать на
службе такого балбеса» 2 . Брошюра была запрещена к обращению и изъята.
Однако из общего тиража в 500 экземпляров Главному управлению удалось
собрать только 33 брошюры и ее оригинал 3 . В результате нельзя исключать
вероятности того, что брошюра имела какое-то обращение в России.
Что же касается проекта И.С. Левитова, то он был весьма негативно
воспринят. В «Русском вестнике», где была напечатана рецензия на текст
доклада, прочитанный И.С. Левитовым в Русском собрании в 1901 г.,
утверждалось, что России не нужна «русская Индия», для поддержания
функционирования которой потребуются миллионные армии. Автор-де совсем
не понимает, что он рекомендует империи совершенно отказаться от своих
завоеваний в Азии 4 . В особенности же негативно проект И.С. Левитова был
воспринят дальневосточной общественностью. Критикуя идеи автора, портартурская газета «Новый край» замечала, что И.С. Левитов «недостаточно
подробно знаком с некоторыми вопросами, о которых судит лишь по
собранным им очень малочисленным и односторонним сведениям, далеко не
характеризующим наше положение и наши нужды, а тем более могущим делать
выводы о будущем» 5 . Роль «буферной зоны» и заслона европейской части
России от китайской миграции никак не вписывалась в представления жителей
Там же. С. 2, С. 3.
О воспрещении к обращению изданной с дозволения цензуры брошюры «Китай или мы». Курск: типография
Ваниных, 1904 // РГИА. Ф. 776. Оп. 21. Ч. 1. Д. 720. Л. 1-2.
3
Там же. Л. 33.
4
Желтая опасность. Желтая Россия. Доклад И.С. Левитова // Русский вестник. М., 1901. № 7. С. 202.
5
Желтая Россия // Новый Край. Порт-Артур, 1901. 15 июля.
1
2
137
Дальнего Востока об их регионе, в котором они видели неотъемлемую от
империи, новую, развивающуюся часть России.
***
«Боксерское» восстание и русская оккупация Маньчжурии (1898–1904) не
оставили равнодушной российскую публику. Эти события не только
спровоцировали значительный всплеск интереса к Китаю, но и существенно
повлияли на отношение к китайцам в России.
Вплоть до мая 1900 г. восстание мало беспокоило российское общество,
поскольку Китай привыкли рассматривать в России преимущественно в образе
«дружественной» соседней страны или слабой в военном отношении державы.
И, несмотря на то, что в империи к началу ХX в. в российском обществе уже
довольно часто уже звучали рассуждения об угрозе с Востока, в возможность
реальных военных действий с Китаем мало кто верил: даже те, кто видел в нем
потенциальную угрозу военного характера, зачастую не связывали ее с
текущим моментом времени.
Начало широкомасштабных действий «боксеров» в мае 1900 г. изменило
сложившиеся представления о Китае. В этот период времени образ Китая в
прессе трансформируется, приобретает более негативную окраску. На второй
план отступают рассуждения о Китае как о «дружественном соседе» и
«никчемной» в военном отношении державе, в то время как центральными
становятся оценки его в качестве страны «пробуждающейся», способной в
скором времени стать серьезной угрозой для безопасности России и государств
Запада.
Восстание ихэтуаней получило значительный резонанс в России:
происходящими событиями оказались обеспокоены даже весьма далекие от
Китая и от «большой политики» губернии европейского центра России. Между
тем восприятие действительности все же значительно отличалось в различных
частях империи. Наибольшую обеспокоенность восстание вызвало у населения
138
Дальнего Востока: здесь в нем нередко видели серьезную угрозу личной и
национальной безопасности.
Восстание
существенно
повлияло
на
отношение
к
китайцам,
проживавшим в России. По крайней мере, применительно к территориям
российского Дальнего Востока мы можем вести речь о всплеске антикитайских
настроений во время восстания.
С началом военных действий в Китае на российском Дальнем Востоке
сложилась весьма сложная обстановка. Распространившиеся в это время
панические настроения, слухи о грядущем нападении китайцев стали основой
для жестоких расправ над мирными китайцами в городах и селениях
российского Дальнего Востока. Страх перед неизвестностью, опасение за
родных и близких не оставляли места для сострадания: в китайцах
дальневосточные обыватели увидели в 1900 г. представителей другого мира, в
один
момент
ставшего
враждебным
и
угрожающим.
Самое
яркое
подтверждение этот факт нашел в событиях 1900 г. в Благовещенске и его
окрестностях, где русским населением было убито до нескольких тысяч
китайцев.
Нельзя, однако, полагать, что все население российского Дальнего
Востока оказалось в 1900 г. крайне негативно настроено по отношению к
китайцам. Среди жителей окраины было немало и тех, кто осуждал жестокое
обращение с выходцами из Китая. Важно и то, что не ко всем китайцам
относились одинаково: защитить от расправ зачастую стремились тех, кого
считали «своими» – прислугу, работников по хозяйству, просто знакомых.
Принципиально иным было и отношение в империи к китайцам-христианам.
Вероисповедание, служившее в России важнейшим маркером деления на
«своих» и «чужих», переводило православных китайцев из разряда «врагов» в
братья по вере. Неслучайно, что после подавления восстания в 1902 г., указом
Синода были канонизированы 222 православных китайца, убитых ихэтуанями 1.
Кепинг К.Б. Храм всех святых мучеников в Бей-гуане (Пекин) // Православие на Дальнем Востоке. СПб., 2001.
Вып. 3. С. 114.
1
139
Этот факт уже сам по себе достаточно показателен: Русская Православная
Церковь официально признавала «своими» китайцев-христиан.
Восстание
ихэтуаней
явилось
значимым
этапом
в
развитии
представлений об угрозе с Востока в Российской империи. Именно в 1900 г. в
царской России появляется и выражение «желтая опасность», которое обретает
изначально интерпретацию в качестве угрозы военного характера, то есть под
ним понимается преимущественно глобальный военный конфликт между
Востоком и Западом, между «желтыми» и «белыми». И если до 1900 г. главную
угрозу с Востока в России видели, прежде всего, в китайской миграции на
Дальний Восток, то с 1900 г. она все чаще начинает отождествляться с
противостоянием преимущественно военного характера. 1900 г. становится и
временем более широкого распространения представлений об угрозе с Востока
в России. В это время тема «желтой опасности» начинает активно звучать не
только в рассуждениях первых интеллектуалов империи, но и находит свое
выражение
в
«второго» плана.
общественно-политических
размышлениях
публицистов
140
Глава 3. Русско-японская война 1904–1905 гг. и представления о
«желтой опасности» в Российской империи.
Оккупация российской армией территории Маньчжурии, стремление
царского правительства укрепить свои экономические интересы в Корее
привели Российскую империю к войне с Японией.
Военно-политический конфликт на Дальнем Востоке 1904–1905 гг. явил
собой пример принципиально нового военного противостояния. По своему
масштабу и степени косвенной вовлеченности в военные действия других
держав Русско-японская война стала конфликтом мирового масштаба,
затрагивавшим интересы не только отдельных государств, но целых наций и
даже их коалиций. Противостояние между признанной мировой державой и
набирающей силу Японией поделило мир на «своих» и «чужих»: не
принимавшие участия в войне государства склонны были отождествлять свои
интересы с одной из противоборствующих сторон 1.
В условиях военных действий с Японией рассуждения о «желтой
опасности» вновь приобрели особое звучание в России.
3.1. Война с Японией: реакция российского общества и идеологическое
обоснование военных действий сквозь призму концепций о «желтой
опасности».
Несмотря на бытовавшие идеи об опасности, которая может угрожать
империи со стороны стран и народов Дальнего Востока, военные действия
между Россией и Японией оказались для значительной части российского
общества неожиданными. Высшие сановники, военные деятели и образованная
часть населения империи в большинстве своем не верили в возможность какойлибо серьезной войны с Японией: как и сам Николай II они до последнего
С позиций глобального мирового конфликта Русско-японская война рассматривалась в масштабном проекте,
предпринятом международным коллективом исследователей в 2005–2007 гг., см.: The Russo-Japanese War in
Global Perspective. World War Zero / Ed. J.W. Steinberg, B.W. Menning, D. Shimmelpenninck van der Oye, D. Wolff,
Sh. Yokote. Brill, 2005. Vol. 1; The Russo-Japanese War in Global Perspective. World War Zero / Ed. D. Wolff,
S.G. Marks, B.W. Menning, D. Shimmelpenninck van der Oye, J.W. Steinberg, Sh. Yokote. Brill, 2007. Vol. 2.
1
141
рассчитывали на мирный исход противоречий между двумя государствами 1 .
Что же касается малограмотной части российского населения, то подавляющее
его большинство обладало в этот период времени довольно «туманным»
представлением о Японии и даже не подозревало о политических сложностях,
которые
существовали
между
двумя
державами.
Многие
солдаты,
отправлявшихся на фронт, по признанию генерала П.Н. Краснова, о японцах
никогда и не слышали 2 . Сведения основной массы населения о японцах в
1904 г., как отмечалось в одном из изданий для народного чтения, в лучшем
случае ограничивались довольно «смутным представлением» о том, что
противник России «желтолицый нехристь», который «вероломно напал» на
русскую эскадру3.
Военные действия России и Японии вызвали особый резонанс в империи,
дав пищу для размышлений наиболее образованным, и пробудив интерес к
событиям на Дальнем Востоке среди малограмотной части населения. В
1904–1905 гг. грамотность стала «функциональной» даже для тех, кто умел
читать, но по различным причинам этого не делал. Популярность газет и
журналов в это время выросла в несколько раз. И.П. Белоконский – писатель,
беллетрист и редактор ряда периодических изданий – отмечал, что Русскояпонская война «показала некоторое повышение, если не культуры, то
грамотности в широких слоях нашего не только городского, но даже и
сельского населения». Главный признак этого он усматривал в возрастании
«спроса на печатное слово, значительно увеличившегося по сравнению с
последнею Русско-турецкою войной» 4.
В 1904–1905 гг. газета перестала быть исключительно прерогативой
интеллигентного, образованного общества. Совпавшая по времени с подъемом
печатного дела в России Русско-японская война создала такую ситуацию, когда
О настроениях накануне войны см.: Накануне войны // Амурский край. Благовещенск, 1904. 28 января;
Южаков С. Политика. Дела Дальнего Востока // Русское Богатство. СПб., 1904. №1. С.76-77; Куропаткин А.Н.
Пролог маньчжурской трагедии // Русско-японская война: из дневников А.Н. Куропаткина и Н.П. Линевича. Л.,
1925. С. 5.
2
Краснов П. Атаман: Воспоминания. М., 2006. С. 74.
3
О Японии и японцах и о том, от чего и как началась русско-японская война: Книжка для народа. СПб., 1904.
С. 3-4.
4
Белоконский И.П. Лубочная литература о русско-японской войне // Образование. СПб., 1904. №5. С. 80.
1
142
издания, не рассчитанные даже на среднестатистического обывателя, нередко
попадали в руки малограмотных крестьян, искавших любую возможность
узнать больше о событиях на Дальнем Востоке. Газета «Санкт-Петербургские
ведомости» передавала, что возможности «добыть» газеты русские крестьяне
изыскивали самые разные: в одной деревне «целой артелью сложились по
несколько копеек и выписали для совместного чтения газету», в другой – на нее
«единолично подписался» богатый, но неграмотный мужик. В третьей же
деревне «мужики снаряжали депутата на станцию», где «уполномоченный
смело шагал по вагонам проходящего поезда, испрашивая для мирного
пользования прочитанные «господами» газеты» 1.
Стремительное военное выступление Японии против России вновь
продемонстрировало русскому обществу всю иллюзорность представлений о
«косности», «безжизненности» Востока и миролюбивом характере населяющих
его народов. Большой резонанс получил тот факт, что именно японцы развязали
военные действия. Нападение японцев на российские суда, стоящие на
внешнем рейде Порт-Артура, отодвинуло на второй план рассуждения
о
Японии как о стране «культурной» и «цивилизованной», бытовавших в
империи после экспедиции в Китай 1900 г. А. Луговой, публицист либеральных
взглядов, восхищавшийся Японией и ее народом, не мог скрыть своей досады
от того, что «облако поэтических грез», которым была окружена в его
представлениях эта страна, рассеялось: «Мне жаль, что Япония, именно Япония,
начала эту войну. Зачем эта прекрасная страна, о которой мы все и читали, и
слышали столько хорошего, начала эту ужасную войну?» 2.
Нападение на русский флот ночью, без официального объявления войны
рассматривалась в русской прессе, особенно в изданиях консервативномонархического направления, как факт «невозможный среди культурных
наций» 3 . В «Московских ведомостях» уже в первый день войны появилась
статья, где утверждалось, что действия японского правительства «доказали
Жилкин И. Наши газеты // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1904. 13 мая.
Луговой А. Политические мечтания // Новое время. СПб., 1904. 2 марта.
3
Иркутск // Восточное обозрение. Иркутск, 1904. 11 февраля.
1
2
143
лучше всяких слов», что «европейские державы слишком рано ввели это
государство в семью цивилизованных наций» 1.
Такая реакция русской общественности становится понятной, если учесть
тот факт, что начав военные действия без официального объявления войны,
Япония пренебрегла установлениями Гаагской мирной конвенции 1899 г.,
подписанной ее представителями. Разорвав дипломатические отношения с
Россией, Японская империя не объявила последней о решении начать войну, а
значит, по мнению российских изданий, не имела больше морального права
называть себя «цивилизованной» державой2.
Объяснить коварное поведение Японии легче всего было расовой
принадлежностью японцев. Для редактора и издателя столичной газеты
«Гражданин» В.П. Мещерского вопрос о том, как рассматривать ночное
нападение японцев на русский флот, даже не возникал. Влиятельный публицист
писал в своей традиционной колонке «Дневники», что Япония лишь «по форме
– образованное государство, а по существу – все те же японцы, для которых
соображения дипломатического приличия обязательны, лишь пока не берут
верх стихийные инстинкты фанатизма их расы» 3. Если учитывать, что газета
В.П. Мещерского пользовалась особым покровительством монарха, вполне
допустимо предположить, что подобный взгляд разделяла и часть высших
сановников империи 4.
В условиях недостаточной осведомленности общества о народах
Дальнего Востока, востребованными в это время оказались оценки ученых.
Восполнить пробел в знаниях населения о японцах попытался лидер
московской антропологической школы и основатель русской национальной
Россия и Япония // Московские ведомости. М., 1904. 27 января.
См. Война // Приамурские ведомости. Хабаровск, 1904. 28 января; Россия и Япония // Московские ведомости.
М., 1904. 27 января; Пролог мировой эпопеи // Московские ведомости. М., 1904. 3 февраля.
3
Дневники // Гражданин. СПб., 1904. 29 января.
4
О издательской деятельности В.П. Мещерского и его взаимоотношениях с «высшими» кругами империи см.:
Петров С.В. В.П. Мещерский и его газета «Гражданин»: проблемы взаимоотношений консервативной
публицистики и власти в 80-е – начале 90 –х гг. XIX в. // Книжное дело в России в XIX- начале XX века:
сборник научных трудов. Вып. 12. Санкт-Петербург, 2004. С. 98-119.
1
2
144
антропологии Д.Н. Анучин 1. В газете «Русские ведомости», с которой он начал
сотрудничать еще с 1887 г., антрополог опубликовал серию статьей, где
попытался дать экспертную оценку, кто такие японцы и почему они начали
войну с Россией.
Д.Н. Анучин утверждал, что противники русских – это «представители
желтой расы, сложносоставная народность, с древней и пока слабо
исследованной европейцами историей»
2
. Согласно мнению антрополога,
вступление японцев в войну с Россией и своеобразное открытие ими военных
действий явилось следствием тех психических свойств, которые были присущи
данному народу
3
. Стать Японии сильной державой, с точки зрения
Д.Н. Анучина, японцам позволила их неотъемлемая черта их национального
характера – «замечательная способность к подражательству и к усвоению того,
что считают для себя полезным» 4. Однако антрополог был далек от того, чтобы
назвать японцев в полной мере европеизированной, культурной нацией. «Склад
японской
психики,
ума
и
чувства»,
а
также
«живучесть
исконных
национальных начал» – были теми двумя факторами, которые, по мнению Д.Н.
Анучина, ограничивали развитие японской нации и не позволяли Японии вести
себя на международной арене так, как подобает цивилизованной державе.
Взгляды антрополога о поверхностности японского прогресса были во
многом созвучны мнению российских газет и журналов, которые также
отмечали неспособность японцев преобразиться в духовном, культурном плане.
«Азиату, язычнику, доступна и нужна лишь утилитарная сторона европейской
цивилизации – военная, промышленная, техническая… В душе переодетый
хоть в нашу одежду, усвоившей себе так называемый «культурный» обиход, он
останется тем же варваром, каким был тысячи лет назад», – отмечалось в
официальном издании о Русско-японской войне 5. Усвоив лишь одну сторону
О взглядах и деятельности Д. Н.Анучина, см.: Могильнер М. Homo imperii: история физической антропологии
в России (конец XIX- начало XX вв.). М, 2008; Баландин Р.К. Анучин Дмитрий Николаевич // Русские писатели
/ Гл. ред. П.А. Николаев. Т. 1. С. 96-97.
2
Анучин Д.Н. Кто такие японцы // Русские ведомости. М., 1904. 11 апреля.
3
Анучин Д.Н. К характеристике японца // Русские ведомости. М., 1904. 30 июля.
4
Анучин Д.Н. К характеристике японца // Русские ведомости. М., 1904. 3 июля.
5
Вожин П. Желтая опасность // Летопись войны с Японией. СПб., 1904. № 25. С. 464.
1
145
европейской цивилизации, японцы, как полагали, никак не изменились в плане
«культурном»: при всем «внешнем» европейском устройстве Японии, сам
«японец»
остался
«самобытен»,
«человек
желтой
расы,
сохранивший
типические внутренние свойства среди внешних европейских порядков» 1.
По мнению авторов крупнейших российских изданий, несмотря на
«европеизацию» японцы по-прежнему остались азиатами с их неотъемлемыми
«природными» качествами – хитростью и коварством, что априори означало их
неспособность встать на один уровень с европейцами.
Идея того, что японцы «недоросли» еще до того, чтобы считаться
культурной и образованной нацией, была подхвачена и сатирическими
журналами 2 . В одном из номеров журнала «Осколки» была опубликована
карикатура, изображавшая девушку в русском национальном костюме, которая
выволакивает за ухо из-за стола маленького, желтого и отвратительного на вид
японца в военной форме: махонький, плохо воспитанный японец оказался
недостоин сидеть за одним столом со «взрослыми» европейскими державами,
крепко связанными между собой «международным правом». Аннотация к
карикатуре гласила: «Пошел, пошел прочь отсюда, дрянной мальчишка! Тебя
еще слишком рано, как оказывается, посадили за один стол с большими…Ты
еще не умеешь вести себя как следует» 3.
Иное видение японцев представил на страницах своего издания
старейший сатирический журнал Москвы «Будильник». В аннотации к
карикатуре «Как начинают войну» проводилась мысль, что после «вероломного
нападения» на российскую эскадру, «желтолицые японцы» не только никак не
могут считаться равными «белым», цивилизованным народам, но и вообще
оказываются на порядок «ниже» африканцев, открыто объявляющих войну
германской колониальной администрации 4.
Недзвецкий В. Военные силы Японии // Летопись войны с Японией. СПб., 1904. № 2. С. 27.
Подробный анализ образов и риторик «врага с Востока» в русской сатирической печати представлен в работе
Т.А. Филипповой, см.: Филиппова Т.А. «Враг с Востока»: образы и риторики вражды в русской сатирической
журналистике начала XX века. М., 2012.
3
Дрянной мальчишка // Осколки. СПб., 1904. № 29. С. 1.
4
Воинствующие цветнокожие // Будильник. М., 1904. № 14. С. 3.
1
2
146
Нападение японцев, выходившее за рамки понимания российским
обществом норм «цивилизованных» межгосударственных отношений, стало,
таким
образом,
основой
для
восприятия
российского
соперника
как
уникального, инакового, тотально чуждого всему европейскому1. А.С. Суворин
уже в первый день войны заявил на страницах «Нового времени», что новая
война на Дальнем Востоке станет для империи совершенно особой – «войной с
азиатами настоящими, с язычниками, у которых своя нравственность, свои
правила, своя дипломатия»2.
Сопоставления на страницах печати высоко духовного, миролюбивого
российского народа с низкорослыми, воинственными японцами должны были
убедить русское общество в безусловном превосходстве русских над японцами.
И, по крайней мере, на первом этапе военных действий России с Японией такая
пропаганда
соответствовала настроениям
некоторой
части
российского
общества. Отправившийся на фронт священник Н.А. Дьяков утверждал, что
«среди большинства военных людей», как и «в толпе чиновников»,
непрестанно в это время повторяли, что «японцы – азиаты, физически плюгавы,
убогий в идейном смысле народ, хитры только и коварны, но не храбры» 3 .
Директор ярославской гимназии Н.Г. Высотский в феврале 1904 г. в своем
письме к сыну Н.Н. Высотскому характеризовал общественные настроения в
сходном с Н.А. Дьяковым ключе: «Патриотизм и шовинизм, - писал он, сорвались с места, бушуют и распространяют дурман. Сильно настроены в
шовинистическом духе и многие из интеллигенции. Война в этом отношении
ужасна: она будит в человеке зверя. Чуть не с пеной у рта говорят
Об идеологическом сопровождении военных действий и представлении Русско-японской войны в прессе, см.:
Жукова Л.В. Идеологическое обоснование русско-японской войны 1904-1905 гг.: дис. … канд. ист. наук. М.,
1996; Ермаченко И.О. Образы русско-японской войны в иллюстрациях отечественной прессы: специфика
визуализации. Челябинск, 2008. С.193-213; Гладкая Е.А. Русско-японская война в массовом сознании и
общественной мысли русского общества в начале XX в.: дис. … канд. ист. наук. Ставрополь, 2009; Буранок А.О.
Информационное обеспечение русско-японской войны в провинции (на материалах Самарской губернии):
дис. … канд. ист. наук. Оренбург, 2009; Филиппова Т.А. «Враг с Востока»: образы и риторики вражды в
русской сатирической журналистике начала XX века. М., 2012.
2
Суворин А.С. CDLIV // Новое время. СПб., 1904. 28 января.
3
Дьяков Н. В Маньчжурии с сибирскими стрелками. М. СПб., 1905. С. 11.
1
147
о ”косоглазых”» 1 . В то же время, письмо явно свидетельствует и о том, что
такие настроения импонировали далеко не всем и осуждались.
В среде малограмотной и крестьянской России логично было сделать
ставку на материалы, визуально вдохновлявшие на победу. С началом войны в
империи
был
налажен
выпуск
патриотических
плакатов,
которые
эксплуатировали привычные для крестьян приемы лубка. Крупнейшие
российские издательства, среди которых особенно выделились товарищества
И.Д. Сытина, И.А. Морозова, А.П. Коркина, моментально наладили выпуск
различных лубочных картинок и «балагурников», посвященных военным
действиям на Дальнем Востоке. Для большинства крестьян и городских
обывателей, не умевших читать и неимевших денег на газету, лубок становился
важнейшим источником для получения известий с фронта. Ценность лубочной
картинки малограмотных подданных империи совершенно справедливо
отмечала М.В. Кожевникова, изучавшая коллекцию лубочных плакатов
самарского общественного деятеля А.К. Клафтона. Она не только подчеркивала
значимость лубка как информационного источника, но и отмечала, что такая
картинка для российских обывателей была в это время едва ли «не
единственным украшением жилища или трактира» 2.
В лубочной литературе и дешевых брошюрах о войне конфликт двух
держав приобретал настоящий расовый оттенок. Знаковой характеристикой
японца в такой литературе становилась его расовая принадлежность, со всеми
приписываемыми «желтой» расе характеристиками. Акцент на расовую
характеристику японцев делал сатирический лубок, выпускавшейся по большей
части издательством И.Д. Сытина, на типографию которого приходилась
основная масса таких картинок: за 1904–1905 гг. литографическая мастерская
Выписка из письма Н. Высотского. Ярославль, от 22 февраля 1904 г., к Н.Н. Высотскому, в Петербург // ГАРФ.
Ф. 102. Оп. 265. Д. 25. Л. 93.
2
Кожевникова М.В. Два взгляда на одну войну: японская гравюра «сэнсо-га» и русский лубок на тему войны
Японии и России 1904–1905 гг. из коллекции самарского общественного деятеля А.К. Клафтона. Самара, 2008.
С. 16.
1
148
И.Д. Сытина напечатала около 53 миллионов листов на тему Русско-японской
войны1.
Уже самые первые лубочные плакаты о войне, вышедшие в конце
февраля – начале марта 1904 г., объясняли народу, что на Россию напали
воинственные, «желтолицые карлики», возомнившие, что могут тягаться
силами с русским солдатом 2.
Маленький рост японца и цвет его кожи становились главными
уничижительными характеристиками японцев в лубочной литературе. На этих
двух параметрах строились практически все сатирические пассажи, а некоторые
лубочные плакаты были и озаглавлены соответствующим образом: «Боевая
казацкая песня про японца, желтоглазого», «Богатырь и желтые карлики», «Не
лезь к Порт-Артуру. Береги свою желтую шкуру» 3.
Небольшой рост японца служил своего рода показателем его слабости и
неспособности вести войну с закаленным в боях русским солдатом. Это
сконструированное художниками слабосилие японцев, с другой стороны,
оттеняло доблесть, храбрость и крепость русского война:
Петя попросту не дракой
Стал расшвыривать врага.
Хвать японишку за ногу,
Отлетела задарма.
Хвать другого по загривку
Оторвалася башка4.
«Рассказать» читающей публике про богатырскую силу русского война
призваны были плакаты, где русский казак или солдат изображались,
вступающими в бой с несколькими японцами: «Вот вы попались казачинеКожевникова М.В. Два взгляда на одну войну: японская гравюра «сэнсо-га» и русский лубок на тему войны
Японии и России 1904–1905 гг. из коллекции самарского общественного деятеля А.К. Клафтона. Самара, 2008.
С. 16.
2
Наш солдат на Дальнем Востоке. Литография И.В. Карташева. М., 25 февраля 1904 // Отдел ИЗО материалов
РГБ; Русский богатырь и желтые карлики. Типолитография А.П. Коркина. М., 6 марта 1904 // Отдел ИЗО
материалов РГБ; Посидим у моря подождем погоды. Хромолитография Е.И. Коноваловой. М., 28 февраля 1904
// Отдел ИЗО материалов РГБ.
3
Русский богатырь и желтые карлики. Типо-литография А.П. Коркина. М., 6 марта 1904 // Отдел ИЗО
материалов РГБ; Боевая казацкая песня про японца, желтоглазого. Типолитография А. Стрельцова. М., 14
апреля 1904 // Отдел ИЗО материалов РГБ; Русско-японская война. Не лезь к Порт-Артуру. Береги свою
желтую шкуру. Типография Э.Л. Пороховщиковой, СПб., 15 марта 1904 // Отдел ИЗО материалов РГБ; См.:
Приложения. С. 248.
4
Казак Петруха. Литография В.В. Неслер, 23 марта 1904 г. // Отдел ИЗО материалов РГБ.
1
149
молодчине трое – дело-то худое! Двоих пикой наградил – кое в чем убедил, а
третьего – за ушко да на солнышко! Ты, мол, сын страны восходящего солнца!
ЗДОРОВО, ХРАБРОСТЬ ЯПОНЦА [так в тексте – Я.Г.]! Уваж, милуша,
дружбу нашу: пожалуй к нам на крутую кашу! Угостим так, что кое-где
защекочется, и уж русской каши больше не захочется! Ручку, японша, до конца
дебоша!» 1.
Современники
отмечали
чрезмерное,
утрирование
художников,
рисовавших лубок, в превосходстве роста и силы русских. Публицист
И.П. Белоконский еще в 1904 г. писал: «Враг России смешон, потому что мал
ростом, не может “разбить скулы”, ”отдуть дубиною”, “выпороть” и т.д. Ум,
знание, культура, правовое положение – все это пустяки – нужно лишь
обладать необъятными размерами, громадными кулаками, да дубинами» 2 .
Между тем такое
художникам
противопоставление русских
и японцев позволяло
доходчиво «объяснить» русскому крестьянину, что японцев
бояться не следует: с таким противником, нечестным, нападающим в темную
ночь, Россия непременно справится:
Всем известно, всему свету,
Слава громкая жива,
Ловкость, храбрость без завета
Молодчины казака!
Бил татар он, бил и турок,
Бил других честных врагов,
Бить пришлось макак-окурков,
Бить японишек воров 3.
Издатели
лубочной
картинки,
изображая
противника
слабым
и
бессильным, давали русскому мужику, испытывавшему все тяготы войны,
надежду на быстрое окончание военных действий с Японией. Достижению
этого эффекта способствовала и апелляция к подвигам былой военной славы
России. В апреле 1904 г. издательство И.Д. Сытина даже инициировало выпуск
Здорово, храбрость японца! Хромолитография И.А. Морозова. М., 10 марта 1904 г. // Отдел ИЗО материалов
РГБ.
2
Белоконский И.П. Лубочная литература о русско-японской войне // Образование. СПб., 1904. №5. С. 113.
3
Казак Петруха. Литография В.В. Неслер, 23 марта 1904 г. // Отдел ИЗО материалов РГБ.
1
150
плакатов различного формата, изображавших Наполеона, пришедшего на
военный совет к японцам, поделиться опытам своего похода на Россию:
Полно, – молвил вождь французов, –
Вам ли, желтые макаки,
Ополчаться на Россию,
Ну, какие вы вояки!
Если мой полет высокий
Русь подрезала когда-то,
Ваших Того и Куроки
Ждет тяжелая расплата.
Налетит орлом двуглавым
Русь и – глазом не моргнете,
Разгромит в бою кровавом
И костей не соберете 1.
Смысл картинки, как и аннотации к ней, был очевиден: издатели ясно
«говорили», что если уж перед Россией не устояла армия самого Наполеона,
следует ли в таком случае сомневаться в окончательной победе русских в войне
с «плюгавыми», «макакообразными» японцами.
В близкой победе русских над японцами публику убеждали также и
российские издания, ориентированные на более образованного читателя.
Между тем главный прием, который использовали публицисты этих изданий
при обосновании будущей победы России над Японией, состоял чаще всего не
в противопоставлении физической силы двух противников, а сравнении
материального благосостояния двух государств, которое говорило не в пользу
Японии: «Каков будет исход нашего столкновения с японцами, это едва ли
подлежит сомнению… наша победа, в конце концов, обеспечена огромными по
сравнению с Японией средствами», – писал в мае 1904 г. сотрудник журнала
«Мир Божий» А.И. Богданович 2 . Образованные общество, понимавшее, что
успех в войне напрямую зависит от тех средств, которые выделяются на ее
ведение, склонно было в большей степени доверять реальным цифрам, чем
верить в то, что физическая слабость японцев, характерная, приписываемая
японцам, может в конечном счете определить исход войны. Неудивительно, что
К войне России с Японией. Наполеон в гостях у японцев. Типолитография тов. И.Д.Сытина. М., 10 апреля
1904 // Отдел ИЗО материалов РГБ; См.: Приложения. С. 248.
2
А.Б. Панмонголизм, «желтая опасность» и прочие страхи // Мир Божий. СПб., 1904. № 5. С. 1-2.
1
151
пассажи о никчемности и слабости японцев в качестве противников русских,
появлявшиеся в столичной и провинциальной печати, нередко встречали
довольно критические замечания. Журнал «Русское богатство» отмечал, что
война открыла самое «широкое поприще» для публицистов, уверенных в своем
патриотизме, выступать в печати с «рассуждениями, переполненными
необыкновенно
характерною
смесью
удивительного
пустословия
с
необузданной злобой» 1 . Вместе с тем, крестьянину легче было доказать
неизбежность победы соотнесением физической силы русских и японцев, чем
разъяснять, как благосостояние той или иной страны может влиять на исход
военных
действий.
И,
хотя
были
и
лубки,
посвященные
тяжелому
материальному положению Японии 2, в котором она оказалась в 1904–1905 гг.,
главным аргументом, говорившим в пользу победы России над Японией, в
лубочном плакате до конца войны оставалось физическое превосходство в силе
русских над японцами.
Стремление публицистов всеми способами обосновать военные действия
против японцев приводило к дегуманизации их образа в российской печати:
– Эй, подать нам еще рис,
И зажарить пару крыс!
Покрутив усы красиво,
Капитан кричит спесиво!
Капитан тот Мутозаки,
Жадно жрут свой рис макаки,
Водой грязной запивая,
Над собой беды не зная…3
Этой
небольшой
отрывок
из
аннотации
к
лубочной
картинке
К. Голохвастова – одного из самых известных в начале века XX в. писателейлубочников, демонстрирует дегуманизированный образ японца, низведенного
до уровня животного – «макаки».
Утвердившееся еще до войны представления о японцах как о «макаках»,
слепо копирующих достижения европейской культуры, с началом военных
Мякотин В. Хроника внутренней жизни // Русское богатство. СПб., 1904. № 3. С. 161.
Атака Порт-Моне 12 марта 1904 // Отдел ИЗО материалов РГБ; В погоню за деньгами 10 апреля 1904 // Отдел
ИЗО материалов РГБ; Невыгодные друзья 12 мая 1904 // Отдел ИЗО материалов РГБ.
3
[Без названия]. Типолитография Корпусного. СПб., 30 июня 1904 г. // Отдел ИЗО материалов РГБ
1
2
152
действий приобретают особое звучание в русском обществе
1
. Зауряд-
прапорщик Восточно-сибирского полка М.П. Гроссевич, проживавший в
Никольске, вспоминал, что в первые дни войны, куда бы он ни пошел, он то и
дело слышал выражения «макаки» или «япошки»2.
Образ «макаки» или «обезьяны» становился главным «термином» для
обозначения японцев, как в риторическом, так и в визуальном их
представлении. Журнал «Русское богатство», давая в февральском номере
обзор прессы о Русско-японской войне, констатировал, что уже при первых же
известиях о бое под Порт-Артуром часть российских изданий «нашла нужным
нарисовать
фантастическую
картину
этого
боя
и
обозвать
японцев
«зазнавшимися азиатами», «макаками»», которые «полезли» на Россию 3.
Военные действия на Дальнем Востоке привели к актуализации
представлений о «желтой опасности». Как отмечал влиятельный российский
публицист П.Н. Дубенский, больше известный под псевдонимом П.Н. Вожин 4,
с началом войны «фантом «желтой» опасности, ранее бывший посмешищем
общеевропейского скептицизма», стал представляться, по крайней мере, части
российского образованного общества, вполне «возможной и, может быть, не
далекой действительностью»
5
. Уже в январе-феврале 1904 г. 6 из
просмотренных 28 периодических изданий опубликовали на своих страницах
12 заметок, посвященных этой теме 6.
Молодяков В. «Образ Японии» в Европе и России второй половины XIX – начала XX века. М., 1996;
Мещеряков А. Стать японцем. М., 2012.
2
Гроссевич М.П. Борьба с лучами Восходящего Солнца. М., 1908. С. 6.
3
Хроника внутренней жизни. Из газетных комментариев к Русско-японской войне // Русское богатство. СПб.,
1904. № 2.С. 145-146.
4
Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. М., 1956. Т.I. С.
217.
5
Вожин П. «Желтая» опасность // Летопись войны с Японией. СПб., 1904. № 25. С. 462.
6
См.: Меньшиков М. Из писем к ближним. Желтая туча // Новое время. СПб., 1904. 4 января; Сыромятников С.
Что такое панмонголизм? // Новое время. СПб., 1904. 6 января; А.Т. Япония и японцы // Забайкальские
областные ведомости. Чита, 1904. 11 января; Симанский П. «Желтая опасность» // Московские ведомости. М.,
1904. 21 января; Василий Си-ло-вич. На желтую тему // Новое время. СПб., 1904. 22 января; Симанский П.
«Желтая опасность» // Московские ведомости. М., 1904. 22 января; Симанский П. «Желтая опасность» //
Московские ведомости. М., 1904. 23 января; На Дальнем Востоке // Приамурские Ведомости. Хабаровск, 1904.
23 января; В Китай // Русский инвалид. СПб., 1904. 24 января; Трубецкой С. Россия - на рубеже // СанктПетербургские ведомости. СПб., 1904. 24 января; Суворин А.С. Маленькие письма. CDLIII // Новое время. СПб.,
1904. 25 января; Желтая опасность // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1904. 24 февраля.
1
153
Некоторые публицисты центральных и дальневосточных изданий
проводили мысль, что Русско-японская война может стать началом глобального
столкновения Востока и Запада 1. Война дала им основания вернуться к идеям о
«панмонголизме» и возможном военном альянсе между странами Дальнего
Востока. П.Н. Дубенский отмечал, что действия японцев «пробудили от спячки
азиатские государства, застывшие в апатии сознания своей политической
немощи. Старая ненависть к христианству и белой расе, затаенная злоба против
властной Европы сказалась с новой силой. Азиатская Турция, Британская
Индия, Сиам, Индокитай и «Поднебесная» империя волнуются и бродят,
объятые мечтой возрождения Азии в руках азиатов» 2.
С началом войны новую жизнь получили идеи В.С. Соловьева. Взгляды
мыслителя в 1904–1905 гг. не только активно цитировались, но и получали
новую оценку 3 . Риторика рассуждений философа в 1904 г. получила даже
наглядную визуализацию в карикатуре «Панмонголизм», опубликованной в
сатирическом журнале «Шут» 4 . Один из редакторов «Вестника Европы»
Л.З. Слонимский отмечал, что с началом военных действий с Японией
«опасность, которую предвидел покойный Владимир Соловьев, становится все
более близкою и грозною»: «желтая раса нашла своих организаторов и
руководителей, и «панмонголизм» начинает переходить из области мечтаний на
почву практической политики» 5. На подобной позиции стояли и сотрудники
владивостокской
газеты
«Дальний
Восток»,
перепечатавшие
статью
Л.З. Слонимского 6. В целом в рассмотрении вопроса о «желтой опасности»
дальневосточная пресса во время Русско-японской войны шла по большей
части в фарватере центральной печати, приводя на своих страницах не
См.: Слонимский Л. Желтая опасность // Вестник Европы. СПб., 1904. №4. С.762-776; Слонимский Л. Желтая
опасность // Вестник Европы. СПб., 1904. №5. С. 308-321; Вожин П. «Желтая» опасность // Летопись войны с
Японией. СПб., 1904. №25. С. 462-464; Меньшиков М. Из писем к ближним. Желтая туча // Новое время. СПб.,
1904. 4 января; О желтой опасности // Дальний Восток. Владивосток, 1904. 13 июня.
2
Вожин П. «Желтая» опасность // Летопись войны с Японией. СПб., 1904. № 25. С. 462.
3
П.П. Панмонголизм в русских «пророках» // Новое время. СПб., 1904. 5 января; Сыромятников С. Что такое
панмонголизм? // Новое время. СПб., 1904. 6 января; А.Б. «Панмонголизм», «желтая опасность» и прочие
страхи // Мир Божий. СПб., 1904. №5. С. 1-10.
4
Панмонголизм // Шут. СПб., 1904. № 18; См.: Приложения. С. 245.
5
Слонимский Л. Желтая опасность // Вестник Европы. М., 1904. №4. С. 762.
6
О желтой опасности // Дальний Восток. Владивосток, 1904. 13 июля.
1
154
оригинальные статьи, а тексты, опубликованные ранее в столичных изданиях 1.
Этот факт сам по себе является довольно показательным: редакторы
дальневосточных изданий не только следили за заметками, касающимися
вопроса о «желтой опасности», но и были заинтересованы в том, с ними
ознакомились и их читатели.
Особое беспокойство вызывали перспективы объединения сил Японии и
Китая. Такие опасения отчетливо продемонстрировал широко известный
своими националистическими взглядами М.О. Меньшиков: «Если Япония
представляет врага серьезного, то вообразите, что тем же огненным задором
будет охвачен 500-миллионный Китай! Он будет представлять собою силу
десяти теперешних Японий, силу не заморскую, а материковую, идущую на нас
развернутым фронтом шириною в десять тысяч верст!» 2 . И, хотя М.О.
Меньшиков
явно
преувеличивал
численность
Цинской
империи
(по
экспертным оценкам народонаселение Китая составляло на тот момент только
400 млн. человек 3 ), он весьма точно передал сущность страхов о «желтой
опасности», бытовавших в России: именно Китай, а не Япония, оказывался в
позднеимперской России основным объектом дискуссий на тему о «желтой
опасности». Этот факт осознавал ученик и последователь В.С. Соловьева, князь
С.Н. Трубецкой, открыто заявлявший, что «Япония страшна России не сама по
себе, хотя и сама по себе грозит ей разорительной войною»: она страшна лишь
«как передовой пост монгольского, азиатского мира»4.
Опасения публицистов по поводу грозящей опасности со стороны Китая
не были совсем безосновательными: фактически аннексированная у Цинской
империи территория Квантунского полуострова, полоса отчуждения по линии
Китайской Восточной железной дороги, военные действия с Японией, идущие
на китайской территории – все это заставляло опасаться вмешательства Китая в
См.: «Нов.» Желтая опасность // Амурская газета. Благовещенск, 1904. 20 июля; «Русск. Сл.» Действительная
«желтая опасность» // Амурская газета. Благовещенск, 1904. 14 ноября; «Нов.». Желтая опасность // Дальний
Восток. Владивосток, 1904. 17 декабря.
2
Меньшиков М.О. Желтая туча // Новое время. СПб., 1904. 4 января.
3
Георгиевский С.М. Важность изучении Китая. СПб., 1890. С. 263; Васильев В.П. Открытие Китая. СПб., 1900.
С. 4
4
Трубецкой С.Н. Россия - на рубеже // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1904. 24 января.
1
155
войну, даже тех, кто не разделял представлений о «желтой опасности».
Цинская империя, хотя и объявившая с началом Русско-японской войны о
своем нейтралитете, на протяжении 1904–1905 гг. продолжала оставаться
объектом пристального внимания. Военное ведомство собирало самую
подробную информацию, касающуюся китайских чиновников, состава и
численности китайских войск, их расположения 1 ; полицейские досматривали
письма и телеграммы, получаемые китайским посольством в Петербурге 2 , а
офицеры морского министерства собирали всевозможные вырезки из газет,
касающиеся сведений о китайском нейтралитете 3.
Если угроза вмешательства Китая в войну против России, имевшая под
собой
довольно
веские
основания,
действительно
воспринималась
и
осмысливалась в русском обществе как серьезная проблема, то идеи
объединения народов «желтой» расы под эгидой Японии для борьбы с
европейским миром, нередко вызывали и насмешки среди современников.
Влиятельный публицист С.Н. Сыромятников, бывавший в Китае и Японии,
открыто заявлял, что «”желтая опасность”, сочиненная западным невежеством»
может
существовать
«только
в
воображении».
Главную
причину
невозможности «азиатского союза» он видел в том, что «японец не может войти
в семью предков мирного китайца, как бы он не хотел этого, а китаец сойдется
с индусом только на буддизме, который осуждает войну и разлагает
государственность» 4.
Идеи о «желтой опасности» служили поводом для ироничных статей и
памфлетов также и в сатирических журналах, что само по себе уже
свидетельствовало о значимости данной темы для русского общества начала
XX в., поскольку публичному осмеянию может подвергаться только то, что
Нейтралитет Китая 1904–1905 гг. // РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 26597; О китайских войсках 1904. // РГВИА. Ф.
846. Оп. 16. Д. 26603; Наблюдение за деятельностью китайской администрации в 1904 г. // РГВИА. Ф. 846. Оп.
16. Д. 26601; Сведения о личности китайских чиновников 1904 // РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 26603.
2
Шефские всеподданнейшие записки за 1905 (перлюстрация писем и телеграмм иностранных посольств в
Петербурге) // ГАРФ. Ф. 601. Оп.1. Д.743. Л. 1-2, 9-10, 12-13, 30.
3
Вырезки из газет о китайском нейтралитете 6 февраля -20 июня 1904 // РГА ВМФ. Ф. 763. Оп.1 Д. 436.
4
Сыромятников С. Что такое панмонголизм? // Новое время. СПб., 1904. 6 января.
1
156
хорошо известно. Уже в марте 1904 г. журнал «Шут» опубликовал
стихотворение, которое называлось «Желтая опасность»:
В японский праздник хризантем
Была воздушна неба ясность,
А мир печальный между тем,
Предвидел «желтую опасность».
Китаец с длинною косой
Забил для пушки цыбик чайный,
Бросал японец взгляд косой,
Готовясь в бой необычайный
А хризантемы все цвели,
Кругом сады благоухали.
«Опасность желтую» вдали
Они Европе предвещали.
«Опасность желтая» страшна,
Она ужасна, шуток кроме,
И скрыта в наши времена
Она не только в «желтом доме».
Что если к нам слетит дракон?
Переменив у нас натуру,
Всем европейцам может он
Привить японскую культуру 1.
Во время Русско-японской войны тема «желтой опасности» всецело
захватила российскую печать, заставив российских публицистов определить
свое отношение к этому вопросу. Из 84 публикаций, касающихся этой темы и
обнаруженных в ходе исследования, 65 были написаны в 1904–1905 гг. 2 . О
«желтой опасности» во время Русско-японской войны писали как влиятельные
российские публицисты и общественные деятели, придерживавшиеся зачастую
самых различных политических убеждений 3, так и те, кто специализировался
Желтая опасность // Шут. СПб., 1904. № 11. С. 3.
См.: Приложения. С. 242-243.
3
Меньшиков М.О. Желтая туча // Новое время. СПб., 1904. 4 января. Сыромятников С.Н. Что такое
панмонголизм? // Новое время. СПб., 1904. 6 января.; Симанский П. «Желтая опасность» // Московские
ведомости. М., 1904. 20 января; Симанский П. «Желтая опасность» // Московские ведомости. М., 1904. 22
января; Симанский П. «Желтая опасность» // Московские ведомости. М., 1904. 23 января; Южаков С.Н.
Политика. Дела Дальнего Востока // Русское богатство. СПб., 1904. №1. С. 76-88; Суворин А.С. CDLIII // Новое
время. СПб.,1904. 25 января; Южаков С.Н. Политика. О причинах войны // Русское богатство. СПб., 1904. №3.
1
2
157
преимущественно на выпуске дешевой, ориентированной на широкую
аудиторию, литературы 1.
Широкое распространение идей о «желтой опасности» в 1904–1905 гг.
отчасти объясняется тем обстоятельством, что они оказались инструментально
приложимыми, позволяя публицистам, действовавшим в русле военной
пропаганды, объяснить населению цели и зачади войны на Дальнем Востоке.
Скептическое отношение к идеям о «желтой опасности», открыто
демонстрировавшееся рядом изданий, могло выступать и сознательной
стратегией
публицистов.
представлений
о
За
«желтой
счет
доказательства
опасности»
можно
несостоятельности
было
способствовать
формированию в российском обществе представлений о быстрой победе
русской армии над «желтыми» японцами. Неслучайно, что приведенное выше
стихотворение из журнала «Шут» заканчивалось на оптимистичной и
воинственной ноте:
Опасность желтая страшна,
И от испуга люди немы,
Хотя в Японии весна
И расцветают хризантемы.
Сорвем их в Токио не раз,
Стреляют в море пушки глухо,
Но все угрозы желтых рас
Нам не страшнее, чем «желтуха» 2.
Идея о том, что народы Дальнего Востока неспособны объединиться и
составить серьезную конкуренцию русской армии прозвучали в стихотворении,
сопровождавшем вышедшую в апреле 1904 г. в Санкт-Петербурге лубочную
картинку под названием «Японская победа», где в шутливой форме
объяснялось, что слухи
о
победах
врага
–
не более чем «утки»,
распространяемыми японцами: на самом же деле, не стоит даже и сомневаться
в том, что Россия вскоре разгромит Японию и ее «сообщников»:
С. 128-130; Слонимский Л.З. Желтая опасность // Вестник Европы. М., 1904. № 4. С. 762-776; Слонимский Л.З.
Желтая опасность // Вестник Европы. М., 1904. № 5. С. 308-321.
1
Воронов Л. Борьба белой и желтой расы. М., 1904; Елец Ю.Л. Надо знать своего врага. Состав японской
армии, дух японской армии. СПб., 1904; Конец желтой опасности. О картине "Желтая опасность" имп.
Вильгельма. Желтая опасность под Порт-Артуром. СПб., 1904.
2
Желтая опасность // Шут. СПб., 1904. № 11. С. 3.
158
Ноцу в воздухе летит,
Благим матом он кричит:
Эй, кореец, друг и брат!
Расстели-ка мне халат,
Чтобы мягче мне упасть,
Чтобы кости не сломать»
Друг кореец испугался,
За пригорочек забрался:
Извини меня, камрад,
У меня один халат.
Ты последний изорвешь,
А другого не сошьешь».
Вот китаец желторожий
На макаку чуть похожий
Почти на смерть испугался
От собрата отказался;
– «Я, ведь, мирный неба сын,
Я уйду к себе в Пекин,
Чтобы сделать там огласку
Как японцу дали встряску;
Что осталось от него
Почти ровно ничего 1.
Неудачи русской армии, однако, скоро обнаружили всю нелепость идей о
слабости японцев: 21 февраля 1904 г. японские войска заняли Пхеньян, а к
концу апреля уже вышли к реке Ялу, по которой проходила китайско-корейская
граница.
В
справедливому
этих
условиях
замечанию
российские
Т.А.
публицисты
Филипповой,
стремились,
любыми
по
способами
«амортизировать шок от тяжких для национального чувства поражений,
нанесенных “желтолицыми макаками”» 2 . Они старались ухватить любые
известия, внушавшие хоть какой-то оптимизм в отношении дальнейших
действий русской армии. Так, основой для целой серии лубочных картинок
послужил бой 14 марта 1904 г. у Порт-Артура, когда миной, посланной с
русского судна «Сильный», была разбита носовая часть японского брандера 3.
Русско-японская война. Японская победа. 14 апреля 1904 // Отдел ИЗО материалов РГБ.
Филиппова Т.А. «Страшный враг» и «добрый микадо» // Родина. М., 2005. №. 10. С. 62.
3
После неудачной попытки японцев загородить вход в Порт-Артурскую гавань. Типолитография А.
Стрельцова. М., 14 апреля 1904// Отдел ИЗО материалов РГБ; Как русский матрос отрубил японцу нос.
Типолитография тов. И.Д. Сытина. М., 17 марта 1904 // Отдел ИЗО материалов РГБ; Русско-японская война.
Вася Флотский. Литография В.В. Неслера. СПб., 14 апреля 1904 // Отдел ИЗО материалов РГБ.
1
2
159
Именно этот момент в иносказательной форме запечатлел художник в
карикатуре, которая два дня спустя была напечатана типографией И.Д. Сытина
под названием «Как русский матрос отрубил японцу нос» 1 .
Стремясь
продемонстрировать обществу героизм российских войск, издатели не
посчитали нужным раскрыть полной картины, представленного сражения. В
лубке совершенно не нашел своего отражения отмеченный еще М.В.
Кожевниковой факт, что итог столкновения миноносца «Сильный» с
японскими брандерами был все же весьма трагичен: судно получило серьезные
повреждения, а паром от разорвавшихся под действием японских снарядов
труб, было убито семь человек 2. Неудивительно, что критик И.П. Белоконский
был крайне возмущен этой картинкой и удивлялся, какое вообще отношение
такое изображение может иметь к событиям 14 марта 1904 г. в Порт-Артуре 3.
Пренебрежительное отношение к японцам в печати с каждым новым
поражением русской армии стало вызывать
все большее недовольство в
обществе. 31 марта 1904 г. в боях у Порт-Артура на японской мине подорвался
броненосец русского флота «Петропавловск», на борту которого погиб
командующий Тихоокеанской эскадрой адмирал С.О. Макаров. Корреспондент
газеты «Новое время» Ю.Л. Елец, работающий на театре военных действий,
назвал гибель «Петропавловска» «несчастием, которое сразу нельзя охватить
ни рассудком, ни воображением» 4 . Смерть С.О. Макарова стала тяжелым
ударом для российского общества. На фоне этого события и поражений русской
армии в Маньчжурии довольно нелепо стали смотреться веселые лубочные
картинки о войне с японцами, выставленные в витринах магазинов. Газета
«Санкт-Петербургские ведомости» отмечала, какое «удручающее впечатление»
на публику в первые дни после гибели адмирала произвела картина,
изображающая мужика, наказывающего плетью японца со стихами: «Тебе с
Как русский матрос отрубил японцу нос. Типолитография тов. И.Д. Сытина. М., 17 марта 1904 г. // Отдел ИЗО
материалов РГБ.
2
Кожевникова М.В. Два взгляда на одну войну: японская гравюра «сэнсо-га» и русский лубок на тему войны
Японии и России 1904–1905 гг. из коллекции самарского общественного деятеля А.К. Клафтона. Самара, 2008.
С. 28.
3
Белоконский И.П. Лубочная литература о русско-японской войне // Образование. СПб., 1904. №5. С. 113.
4
Елец Ю. Гибель Петропавловска // Новое время. СПб., 1904. 25 апреля.
1
160
нами драться трудно, что ни день, то тонет судно: славные дела». По сведениям
газеты, публика, рассматривающая эту картину, просто «не могла удержаться
от грустных саркастических замечаний»1.
Уничижительно-пренебрежительное отношение к японцам, открыто
демонстрировавшееся
рядом
периодических
изданий,
в
особенности
консервативно-монархического направления, вскоре стало вызывать серьезное
раздражение некоторой части российского общества. Либеральная газета
«Восточное обозрение» была возмущена публикацией в апреле 1904 г. на
страницах сатирического журнала «Будильник» карикатуры, изображавшей
японского адмирала Того в виде огромной обезьяны. 2 Издание заявляло:
«Война не наслаждение, а ужасная неизбежность, и пользоваться ею для
площадных шуток – значит унижать не врага, а самого себя. «Будильник»
прекрасно знает, что адмирал Того не бездарность, не «безмозглая макака», а
очень выдержанный и искусный адмирал и серьезный враг, с которым
приходится считаться» 3.
Поражения в Маньчжурии наглядно демонстрировали обществу, что
Россия имеет дело с куда более сильным соперником, чем об этом говорится в
прессе. Один из военнослужащих российской армии в мае 1904 г. писал в
своем письме с фронта княгине М.Н. Любомудровой, что японцы «все более и
более привлекают к себе» его «симпатии»: «Эта нация вполне культурна, там
каждый солдат вполне сознательно идет на войну, уяснив ее цель и готовый
бесповоротно отдать свою жизнь за достижение этой цели» 4 . Аналогичным
образом характеризовал японцев и военный врач, писавший своим родителям,
что «японцы очень храбры при своем общем превосходстве и успехе» 5.
В том, что японцы не такие уж никчемные «вояки» российское общество
разубеждали не только письма с фронта, но и часть коммерческих,
А.С-н. Заметки // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1904. 5 апреля.
Главный макак японского флота // Будильник. М., 1904. № 12. С. 3.
3
Цит. по: Воробьева Э.А. Русско-японская война и общественное мнение Сибири и Дальнего Востока: дис. …
к.и.н. Новосибирск, 2009. С. 94.
4
Выписка из письма без подписи, Ляоян, от 15 мая 1904, кн. М.Н. Любомудровой, в Москву // ГАРФ.Ф. 102.
Оп. 265. Д. 26 Л. 12.
5
Выписка из письма (заказного) младшего врача 5-ой Восточно-Сибирской бригады Станкова, Ляоян, от 9
июня 1904, к иеромонаху М. Тростенскому, в Киев, Печерская лавра // ГАРФ.Ф. 102. Оп. 265. Д. 26 Л. 84.
1
2
161
неофициозных изданий, не ставивших своей целью обоснование военных
действий на Востоке. Публицисты крупнейшей московской газеты «Русское
слово», выходившей под редакцией И.Д. Сытина, истоки Русско-японской
войны предпочитали объяснять не «психическими» особенностями «желтой»
расы, а действиями царского правительства. «Русскому слову» удалось
привлечь в качестве сотрудника В.И. Немировича-Данченко. Талантливый
писатель был одним из первых в России профессиональных военных
корреспондентов, работавших на театре военных действий во время Серботурецкой (1876) и Русско-турецкой 1876–1877 гг. войн 1 . Отправившись на
фронт в качестве сотрудника «Русского слова», В.И. Немирович-Данченко
только за первый год войны опубликовал в газете около 350 статей и заметок,
имевших значительный успех у читателей. Писатель А.Д. Апраксин вспоминал,
что среди других публицистов В.И. Немирович-Данченко выделялся в это
время особо: «Каждое сообщение даровитого романиста рисовало целый ряд
удивительно ярких картин»2.
О японских солдатах В.И. Немирович-Данченко писал с нескрываемым
восхищением, отмечая их героизм и доблесть. Он видел в них достойных
противников и считал в высшей степени некорректным называть их
«макаками», «япошками», давать «титулы подлых, коварных». «Нет чести в
борьбе с какой-то азиатскою дрянью, как рисуют нашего неприятеля рептилии
печати, и великая слава победить врага могучего, искусного, достойного нашей
старой боевой армии, нашего героя и могучего солдата», – убеждал своих
читателей В.И. Немирович-Данченко 3.
Весьма положительно о японцах отзывались и некоторые другие издания.
Так, журнал «Русское богатство», уже в мае 1904 г. отмечал, что «Россия имела
несчастье столкнуться с народом не только европейски образованным, но и
рыцарски храбрым». По мнению сотрудников журнала, «практика показала»,
О жизни и творчестве В.И. Немировича-Данченко см.: Баскаков В.Н., Хализев В.С. Немирович-Данченко
Василий Иванович // Русские писатели / Гл. ред. П.А. Николаев. Т. 4. М., 1999. С. 282-285.
2
Апраксин А.Д. Грянул бой. Роман-хроника из современных чрезвычайных событий Русско-японской войны.
СПб., 1905. С. 244.
3
Немирович-Данченко В.И. Война. Дневник корреспондента. CCVIII // Русское слово. М., 1904. 2 августа.
1
162
что враг русских, хоть и «азиат», но все же ничем «не хуже» любого другого
народа: «язычникам-японцам не чуждо и рыцарское великодушие» 1.
Однако такие заметки на страницах печати в 1904–1905 гг. все же не
особо приветствовалось и вызывали серьезную критику среди официозных
изданий. Публицист газеты «Санкт-Петербургские ведомости» Н.В. Насакин,
известный под псевдонимом Н. Симбирский 2, призывал не судить о японцахвоинах
«только
по
одним
гуманным
телеграммам
многоуважаемого
В.И. Немировича-Данченко»: «Существуют и другие корреспонденты, не столь
талантливые, но более объективные. И эти-то сплошь и рядом приводят факты
чисто азиатского посягательства и коварства японцев…» 3 . Неправильное, с
точки зрения правительства, представление войны и противников русских
известным писателем привело к тому, что еще до официального окончания
военных действий В.И. Немирович-Данченко был удален из действующей
армии 4.
Военные
действия
все
больше
убеждали
русское
общество
в
некорректности оценок японцев русской прессе. Перлюстрация писем,
проводившаяся Департаментом полиции, выявила значительное число лиц,
недовольных тем, как представлялись противники русских на страницах
основной массы российских изданий 5. В мае 1904 г. житель города Харькова
Я.М. Гальперин получил с фронта письмо, автор которого был крайне
возмущен тем, как российская печать представляла японцев: «Как вспомню
шовинистический «Новый край», с его передовиками-издевательствами над
Японией, меня злость раздирает, и, кажется, нехорошую службу он сослужил
русскому делу на Дальнем Востоке. Знаменитая фраза, вложенная в уста
русскому стрелку Дальнего Востока: «Можно ли воевать с японцем, да ведь я
его на штыке засушу и в письме домой пошлю» является лишь перифразой
Случайные заметки. К русско-японской войне // Русское богатство. СПб., 1904. №5. С.140.
Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. М., 1960. Т. 3. С.
113.
3
Симбирский Н.[Н.В. Насакин] Война и лжегуманизм // Санкт-Петербургские ведомости. 1904. 13 мая.
4
Баскаков В.Н., Хализев В.С. Немирович-Данченко Василий Иванович // Русские писатели /
Гл. ред. П.А. Николаев. Т. 4. М., 1999. С. 283.
5
См. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 25, Д.26, Д. 27.
1
2
163
пресловутого выражения «шапками закидаем». А теперь разыгрывается
кровавая драма и на деле оказывается иное!» 1.
В условиях постоянных поражений русской армии и нараставшего
недовольства в обществе освещением военных действий в печати, редакторам и
публицистам
пришлось
стать
более
осмотрительными
в
описании
и
представлении японцев в прессе. Уже к концу апреля 1904 г. практически все
типографии прекратили выпуск сатирического лубка на тему Русско-японской
войны, что может свидетельствовать о снижении в империи спроса на
продукцию такого рода. Наиболее важным для российского общества оказалось
в 1904–1905 гг. получение своевременной и достоверной информации с театра
боевых действий, а не гипертрофированное чувство превосходства над
противником, культивируемое в сатирическом плакате.
На страницах газет реже стали появляться статьи, где бы говорилось о
физической слабости японцев, их неспособности к ведению военных действий.
Уже в мае 1904 г. журнал «Русское богатство» констатировал, что «лживый
туман», которым окружил войну ряд российских патриотических изданий во
главе с «Новым временем», стремившийся придать военным действиям
«характер и смысл борьбы между расами и цивилизациями, борьбы
христианства с язычеством», довольно «скоро рассеялся, и для всех стало
очевидно, что настоящая война – исключительно политическая» 2.
Дискредитация стратегий издателей и редакторов, стремившихся поднять
боевой настрой русского населения и армии за счет уничижения противника в
печати, непрекращающиеся поражения имперской армии в войне, поставили
перед публицистами новые задачи. С одной стороны, необходимо было
изыскать новые возможности для того, чтобы поддержать боевой дух среди
населения, с другой – важно было объяснить населению, почему русские все же
проигрывают войну.
Выписка из письма, с подписью: «Твой любящий Саша», Ляоян, от 20 мая 1904 г., к Якову Михайловичу
Гальперину, в Харьков, Мироносицкая, 58 // ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 26. Л. 24.
2
Случайные заметки. К русско-японской войне // Русское богатство. СПб., 1904. №5. С.140.
1
164
Свое объяснение неудач русской армии и флота в военных действиях с
японцами попыталась дать газета «Новое время». Ее редактор и издатель
А.С. Суворин разработал для этого целую концепцию. Главную причину
российских неудач А.С. Суворин увидел в том, что, будучи сильнейшей
державой в Европе, Россия оказалась парадоксальным образом «маленькой» в
Азии. В июле 1904 г. в своей традиционной колонке в газете редактор «Нового
времени» констатировал, что на Дальнем Востоке «маленькая Россия»
оказалась поставленной в совершенно «невыносимые условия времени,
пространства и затаенной вражды китайцев», и будь русские лучше
подготовлены к ведению войны в этом регионе, они «давно окончили бы эту
войну и доказали бы, что никакой «желтой опасности» для России не
существует, что белое племя во всех отношениях выше желтого и что
косоглазие отнюдь не есть преимущество желтого человека перед белым» 1 .
«Маленькой»
Россия
оказывалась
на
Дальнем
Востоке,
во
взглядах
А.С. Суворина, еще и в силу того, что ей приходилось вести здесь войну с
«желтой» расой совсем в одиночку, в то время как Японию, по его мнению,
тайно поддерживали Китай, Корея и даже некоторые европейские державы.
Идеи о «третьей силе», принимающей участие в конфликте и
содействующей победам японцев получили свое развитие не только на
страницах «Нового времени». На том, что русским вообще «не судьба бороться
с одной нацией», потому как за «каждым японцем стоят два бритта, а завтра
вдвое больше немцев, австрияков» столичный «Гражданин» настаивал еще до
начала военных действий с Японией 2. Непрерывный успех японцев на полях
сражений, во взглядах некоторых публицистов, служил самым красноречивым
подтверждением справедливости подобных суждений. В вышедшей в самый
разгар войны брошюре Л. Воронова «Борьба белой и желтой рас»,
печатавшейся ранее в серии статей в «Московских ведомостях» 3 и явно
рассчитанной на не слишком образованного читателя, автор открыто писал, что
Суворин А.С. CDXCVIII // Новое время. СПб., 1904. 2 июля.
Письма // Гражданин. СПб., 1904. 25 января.
3
Воронов Л. Борьба желтой и белой рас // Московские ведомости. М., 1904. 1 марта-12 марта.
1
2
165
японские победы «невольно» наводят на мысль, «что страна Восходящего
солнца является лишь орудием в других более сильных руках, участие которых
не замедлит обнаружиться и может привести к общеевропейской войне» 1.
Поддерживая мнение ряда изданий о том, что победам Японии
способствуют некоторые страны Европы, сатирический журнал «Будильник» в
октябре 1904 г. даже опубликовал карикатуру под названием «Европа и Азия» 2.
На ней была изображена огромная старуха, олицетворяющая собой Азию с
кипящим горшком – «желтой опасностью» в руках, который она была уже
готова вылить на одну из молодых, одетых по последней моде дам,
символизировавших европейские державы 3. В аннотации к картинке редакция
журнала поясняла, что сама Европа «воспитала» «желтую опасность» и
«натравила»
ее
на
Россию,
которая
в
одиночку
теперь
вынуждена
«выдерживать натиск желтолицых, стремящихся к всеазиатскому объединению
против «европейских варваров»». Однако, по мнению издания, триумф Европы
будет недолгим: в погоне за «временными выгодами» европейские державы
явно «забывают о завтрашнем дне, когда «желтая опасность» направит
купленные пушки против своих же «благодетелей»4.
В самый разгар войны, когда кампания, направленная на уничижение
противника в прессе провалилась, как нельзя более подходящими для
обоснования
военных
действий
России
на
Востоке
вновь
оказались
представления о «желтой опасности». Апокалипсические предзнаменования
будущей борьбы двух рас – «белой» и «желтой» позволяли публицистам
объяснить обществу, насколько важна для всего европейского мира победа
России над Японией. Официальное издание «Летопись войны с Японией»,
представлявшее правительственную «версию» войны, в мае 1904 г. даже
напечатало в журнале репродукцию картины, разосланную Вильгельмом II
европейским монархам еще в 1895 г. Однако, если для Вильгельма II это
изображение служило средством обоснования германской завоевательной
Воронов Л. Борьба желтой и белой расы. М., 1904. С.5.
См.: Приложения. С. 246.
3
Европа и Азия // Будильник. М., 1904. №38. С. 1
4
Наши карикатуры. Европа и Азия // Будильник. М., 1904. №38. С. 3.
1
2
166
политики в Китае, то в «Летописи войны с Японией» эта же репродукция
получала уже совсем другое назначение: она должна была продемонстрировать
читателю, что Россия сражается за весь европейский мир и в то же самое время
защищает собственные интересы 1.
Сложившаяся к осени 1904 г. ситуация на фронте, однако, не внушала
оптимизма. К концу ноября 1904 г. возникла угроза потери Порт-Артура. В
этих условиях в декабре 1904 г. в Санкт-Петербурге была выпущена брошюра
«Конец желтой опасности. Желтая опасность под Порт-Артуром». Автор,
пожелавший остаться неизвестным, доказывал, какое огромное значение для
всего «белого мира» должна иметь победа русских в битве за Порт-Артур.
Отбить атаки японцев и не позволить им опустить русский флаг над крепостью
значило, с его точки зрения, вообще «положить конец «желтой опасности».
Стремясь поднять боевой дух русской армии, автор брошюры призывал все
население империи, «принимая во внимание все прошедшее великой Руси»,
верить, что победа близка, что «наступает конец «желтой опасности», что
близок тот час, когда восторжествует Россия над врагом»2.
Поднять боевой дух войска и убедить его в том, что Россия защищает всю
Европу от нашествия «желтых варваров», пытались и некоторые офицеры
царской армии. Военный врач В.П. Баженов, присутствовавший на смотре
войск его полка главнокомандующим русской армией А.Н. Куропаткиным в
ноябре 1904 г., отмечал в своем дневнике, что генерал говорил солдатам о
надвигающейся «желтой опасности»: «От нас ждет многого не только Россия,
но и вся Европа. Желтая опасность – не призрак и, в случае их победы, Европе
придется считаться с четырех-пяти миллионной армией, которую выставит
Китай…» 3 . Такое свидетельство вполне похоже на правду, если принять во
внимание тот факт, что в царском правительстве А.Н. Куропаткин был одним
Гроза с Востока // Летопись войны с Японией. СПб., 1904. № 8. С. 137.
Конец «желтой опасности». О картине «Желтая опасность» императора Вильгельма. «Желтая опасность» под
Порт-Артуром. СПб., 1904. С. 4.
3
Баженов В.П. Японская компания: Дневник полкового врача. Тула, 1926. С. 89.
1
2
167
из самых рьяных сторонников идей о «желтой опасности» 1 . Он всерьез
опасался усиления Китая и даже посвятил впоследствии всестороннему
рассмотрению этого вопроса несколько своих работ 2. По некоторым сведениям,
о грозящей всему европейскому миру опасности со стороны восточных стран и
народов солдатам рассказывал и командующий 3-й Маньчжурской армией
генерал М.И. Батьянов3.
Идеи о «желтой опасности», таким образом, не остались достоянием
только узкого круга российских интеллектуалов. Об этом свидетельствует и
интересное письмо, поступившее в редакцию «Нового времени» в июне 1904 г.
Его автор – протоиерей А.Г. Беляев писал А.С. Суворину, что Россия и Англия
«предназначены охранять престол «Нового Иерусалима», т.е. Царь-Града
[возможно Константинополя – Я.Г.] от вторжения какой бы то ни было
опасности со стороны желтых и черных рас в веках предстоящей жизни»:
именно владычество этих держав «в пределах Азии» должно было, по мнению
автора письма, «сдерживать Христовским огнем рост и значение народов,
отчужденных от света истины» 4 . Текст письма явно говорит о том, что его
автор совсем не был чужд представлений о вероятном столкновении «белых»,
христианских народов с представителями других рас.
Между тем усилия публицистов по поднятию боевого духа населения
через представления Русско-японской войны в качестве конфликта мирового
значения не возымели особого действия. А.М. Волконский, служивший при
Главном штабе армии, писал в 1905 г., что Россия проиграла идеологическую
войну: печать, которая «должна была прийти солдату на помощь» и объяснить
ему «для какой цели умирать в Маньчжурии» не сделала этого 5. Российские
издания уделили, по мнению А.М. Волконского, слишком малое внимание идее
о «желтой опасности», с помощью которой можно было вполне бы объяснить
См.: Схиммельпеннинк ван дер Ойе Д. Навстречу восходящему солнцу: как имперское мифотворчество
привело Россию к войне с Японией. М., 2009. С. 144-145.
2
См.: Куропаткин А.Н. Русско-китайский вопрос. СПб., 1913; Куропаткин А.Н. Желтая опасность // Русскокитайский вопрос. СПб., 1913. С. 212-223.
3
Волконский А.М. Война, печать и общество. СПб., 1905. С. 11.
4
Протоиерей А.Г. Беляев А.С. Суворину от 24 июня 1904 г. // РГАЛИ. Ф.459. Оп. 2. Д. 677. Л.34.
5
Волконский А.М. Война, печать и общество. СПб., 1905. С. 9.
1
168
русскому солдату весь смысл войны с Японией. А, следуя логике автора,
убедить его «в действительности этой «желтой опасности» было бы не трудно,
ведь русский солдат «проехал по пустынной Сибири, испытал на себе силу
японской армии», «видел бесчисленность китайской толпы и горьким опытом
убедился в сочувствии манз японцам». Тем не менее, вместо того, чтобы
показать обществу, чем России может грозить проигрыш в войне, отдельные
российские издания «очень старательно доказывали правоту Японии» 1.
В результате российские публицисты не смогли доходчиво разъяснить
обществу целей войны и убедить русского солдата в необходимости военных
действий с Японией. М. Сурин, анализировавший письма российских крестьян
за 1904–1905 гг. пришел к выводу, что война была проиграна, как раз потому,
что печать не смогла правдиво и честно рассказать населению о военных
действиях
на
фронте
и
настроить
общество
на
военный
лад.
Проправительственные газеты, по признанию М. Сурина, хоть и со временем и
«стали понемногу сознаваться, что на море японцы, действительно, сильны», но
все же «продолжали уверять доверчивого читателя, что вот, мол, войска
встретятся на суше и тогда плохо достанется японцам». В то время когда
печати нужно было объяснить обществу причины поражений русской армии на
фронте, масса изданий все также продолжала «изображать» русские «победы»,
«военные карикатуры грубо и цинично высмеивали врага, а продавцы военных
телеграмм ежедневно выкрикивали все о новых и новых наших победах» 2.
3.2. Общественные настроения на российском Дальнем Востоке
в 1904–1905 гг.
Военные
действия
сказались
и
на
общественных
настроениях
российского населения, в особенности на настроениях дальневосточных
обывателей. По свидетельству дальневосточных изданий, объявление о
1
2
Там же. С. 11.
Сурин М. Война и деревня. Составлено по письмам деревенских жителей. М., 1907. С. 4.
169
мобилизации в действующую армию «наделало порядочно переполоху» в
«мирной и однообразной жизни» российской окраины 1.
Война повысила общий уровень тревожности и, по сообщениям газеты
«Дальний Восток», способствовала усилению панических настроений среди
жителей
Приамурского
генерал-губернаторства
2
.
Подобные
сведения
подтверждала и редакция читинской газеты «Забайкальские областные
ведомости», отмечавшая, что под влиянием слухов о взятии японцами ПортАртура, распространившихся летом 1904 г., некоторые крестьяне даже
отказывались косить и жать, мотивируя это тем, что «придут-де японцы и все
заберут» 3 . В целом же массовых панических настроений, наблюдавшихся в
регионе во время событий 1900 г., среди обывателей дальневосточной окраины
в 1904–1905 гг., по всей видимости, не было. Ни в хронике дальневосточных
газет, ни в источниках личного происхождения, ни в письмах с Дальнего
Востока нет никакой информации об этом. Э.А. Воробьева, исследовавшая
общественное мнение Сибири и Дальнего Востока во время военных действий с
Японией, также отмечала, что население окраины в целом вело себя в 1904–
1905 гг. довольно спокойно4.
В отличие от европейских областей империи, где большая часть
населения практически не имела представлений о том, кто такие японцы,
жители российской окраины сталкивались с ними в своей каждодневной жизни:
в городах Дальнего Востока японцы работали врачами, парикмахерами,
фотографами, ювелирами, часовыми мастерами, а также нанимались на работу
в качестве прислуги и прачек.
Между тем японская община на российском Дальнем Востоке, по
сравнению с китайской и корейской, была совсем небольшой. Первая всеобщая
перепись населения 1897 г. зафиксировала 2 605 японцев, проживающих в
пределах империи, из которых только 40 человек жили в центральных
Наши корреспонденты. Амиди. Приморская область // Дальний Восток. Владивосток, 1904. 27 февраля.
Местная хроника // Дальний Восток. Владивосток, 1904. 31 января.
3
Хроника. Мели Емеля! // Забайкальские областные ведомости. Чита, 1904. 5 августа.
4
Воробьева Э.А. Русско-японская война и общественное мнение Сибири и Дальнего Востока: дис. …к.и.н.
Новосибирск, 2009. С. 236-237.
1
2
170
областях 1. К 1904 г. количество японцев, проживающих на Дальнем Востоке,
по всей видимости, несколько возросло. Д.М. Зайцев ссылаясь на сообщения
японского коммерческого агента Каваками, писал, что численность японцев во
Владивостоке составляла к 1904 свыше 3 000 человек 2.
Стремительно начавшиеся в 1904 г. военные действия повысили общий
уровень враждебности российского населения по отношению к японцам и
сделали
практически
невозможным
продолжение
ими
нормальной
хозяйственной деятельности в империи. В целом довольно равнодушное
отношение к японцам стало меняться в России уже в январе 1904 года, когда
русско-японские переговоры зашли в тупик и в прессе стали появляться первые
заметки о возможности возникновения военного конфликта 3 . В одном из
сатирических журналов даже появилась шутка, что не пристало теперь
называть китайца «желтоглазым, коли на то теперь ипонец [так в тексте – Я.Г.]
есть!» 4. Осложнение отношений между державами самым негативным образом
сказалось на расположении русского общества по отношению к японцам в
империи. Уже 11 января 1904 г. к командующему войсками Приамурского
военного округа
генерал-лейтенанту Н.П. Линевичу явилась депутация из
восьми японцев просить «покровительства и защиты», поскольку «в виду
крайне тревожного времени, их положение в Хабаровске сделалось крайне
тяжелым»5.
21 января 1904 г. газета «Дальний Восток» сообщала, что во
Владивостоке матросы стоящих на рейде военных судов «в ожидании войны с
Японией» начали производить «пробные сражения» с японцами. Несколько
матросов ночью учинили погром в японском доме терпимости на Пологой
См.: Приложения. С. 239.
Зайцев Д.М. Японская диаспора во Владивостоке и русско-японская война 1904-1905 гг. Владивосток, 2006.
С. 21.
3
Об отношении населения Дальнего Востока к японцам см.: Кравченко В.С. На Дальнем Востоке во время
военных событий 1900-1901 гг. (Из дневника морского врача) // Свет. СПб., 1906. Т.6. С. 71; Степанов Н.И.
Восемь месяцев в походе: Очерки минувшей китайской экспедиции. Харбин, 1907. С. 23.
4
На улице // Шут. СПб., 1904. №13. С. 2.
5
Копия телеграммы командующего войсками Приамурского военного округа в Порт-Артур. наместнику,
Алексееву от 11 января 1904 г. // РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 431. Л. 15.
1
2
171
улице, избив всех проживавших в доме выходцев из Японии
1
. Это
подтверждается и ведомостью происшествий в городе Владивостоке, которая
сообщала, что ночное нападение учинила «толпа матросов человек около 40 с
судов “Громобой”, “Рюрик”, “Россия” и “Богатырь”» 2.
О распространившихся в январе случаях избиений японцев в городах
Дальнего Востока свидетельствовал и проживавший во Владивостоке японский
коммерческий
агент
Каваками.
Он
писал,
что
особенно
негативно
настроенными по отношению к японцам оказались в это время «русские
военные, которые каждый день были заняты приготовлениями к войне» 3 .
Каваками даже обращался к местным властям с просьбой пресечь бесчинства
отправлявшихся на фронт нижних чинов и матросов и усилить меры
безопасности в городе.
Между тем, по мнению публицистов читинской газеты «Забайкалье»,
уберечь японцев, слишком «отличных от европейцев» по внешнему «облику» и
«по костюму», от «прискорбных» избиений на улицах, особенно с началом
военных действий, было просто невозможно 4 . В канцелярии Приамурского
генерал-губернатора сохранилась записка, в которой житель
г. Хабаровска
даже обращался к генерал-губернатору с настоятельной просьбой «во
избежание кровопролития» удалить из города всех японцев и, прежде всего,
самого влиятельного из них Такеучи – владельца одной из двух городских
фотостудий: «Ваше превосходительство, ради бога, прикажите убрать, удалить
японца Такеучи и других из Хабаровска, хоть в Сретенск или куда. Верно
говорю Вам, его убьют, как и многих других, хоть их охраняйте, как знаете.
Прикажите и вывеску его уничтожить, чтобы тут и духа их не пахло. Нам
собственно его не жаль, не все ли равно с десяток этих разбойников-обезьян
меньше будет, но очень нежелательно то, что иностранные газеты сейчас
Местная хроника // Дальний Восток. Владивосток, 1904. 21 января.
Ведомость о происшествиях во Владивостоке, Хабаровске, Николаевске, Никольск-Уссурийском, уездах
Южно-Уссурийском, Удском в течение второй половины декабря месяца 1903 // РГИА ДВ. Ф.702. Оп. 1. Д. 462.
Л. 80.
3
Цит по: Зайцев Д.М. Японская диаспора во Владивостоке и русско-японская война 1904–1905 гг. Владивосток,
2006. С.20.
4
Чита. 3 февраля // Забайкалье. Чита, 1904. 4 февраля.
1
2
172
заговорят о жестокости русских, что они убивают мирных японцев в своих
городах. А убьют Такеучи и прочих беспременно, рано или поздно убьют. Это
решено и даже уже сговорились некоторые люди, а кто их будет защищать, и
тех убьют» 1. Если верить автору обращения, который вполне мог иметь и свои
личные счеты с японцем Такеучи, то с началом военных действий с Японией,
по крайней мере, часть обывателей Дальнего Востока оказалась враждебно
настроена по отношению к японцам. В условиях военного времени противник
автоматически отождествлялся со всеми представителями японской нации,
агрессия к «врагу» распространялась и на тех японцев, кто не имел прямого
отношения к войне.
С началом войны возросло количество насильственных расправ не только
над японцами, но также над китайцами и корейцами, которые представлялись
русским внешне схожими с японцами. Неслучайно, что военный губернатор
Амурской области Д.В. Путята, предпринимал меры для защиты не только
японцев, но также китайцев и корейцев, о чем докладывал в своей телеграмме
Приамурскому генерал-губернатору в Хабаровск 2.
Китайская и корейская общины российского Дальнего Востока, не менее
японской, оказались обеспокоены событиями, происходившими на мировой
арене. Многие китайцы спешили побыстрее закончить свои дела и вернуться на
родину: они, по свидетельству Д.В. Путяты, всерьез опасались повторения
благовещенского инцидента 1900 г.3.
Присутствие в регионе значительного числа мигрантов из соседних стран
Дальнего Востока, в первую очередь японцев, с началом войны превратилось в
серьезную проблему для дальневосточной администрации. Военный губернатор
Забайкальской области И.П. Надаров был убежден, что «после вероломного
[Записка без подписи]. 1904 // РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 431. Л. 24.
Копия телеграммы из Благовещенска Генерала Путята от 6 марта 1904 в Хабаровск начальнику штаба округа
// РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 431. Л. 246.
3
Там же. Л. 246.
1
2
173
образа действий японского правительства пребывание японцев» в пределах
России является совершенно «нежелательным» 1.
В результате было решено запретить на время войны пребывание японцев
в областях Дальневосточного наместничества, включавшего в себя территории
Приамурского
генерал-губернаторства
и
Квантунского
полуострова
и
непосредственно соприкасавшихся с театром боевых действий. С этих
территорий японцы должны были быть непременно высланы. Однако
поскольку отправка их напрямую в Японию была невозможна, так как плавание
мирных судов в Японском море с началом военных действий между Россией и
Японией было
приостановлено, высылаться
японцы должны были в
европейскую часть страны.
Кампания по высылке японцев с Дальнего Востока началась в конце
января – начале февраля 1904 г. и вызвала массу проблем: многие российские
семьи оставались без прислуги, заводы и мастерские без рабочих, а некоторые
русские даже без собственных жен: в империи оказалось немало японок,
успевших
создать
семью
с
российскими
подданными.
Их
высылка
сопровождалась значительными трудностями: в канцелярии Приамурского
генерал-губернатора
сохранились
прошения
российских
подданных,
с
просьбами не высылать ту или иную японку, успевшую стать женой и матерью 2.
Несмотря на то, что официально японцам запрещалось пребывать только
на
территориях
Дальневосточного
наместничества,
их
присутствие
воспринималось нежелательным и в европейской части России. Уже 11 февраля
1904 г. министр внутренних дел В.К. Плеве в письме министру иностранных
дел графу В.Н. Ламздорфу предлагал в виду обстоятельств военного времени,
активно использовать в отношении японцев, проживавших в России, право
Секретная записка военного губернатора генерал-лейтенанта Надарова читинскому полицмейстеру от 16
февраля 1904 г.// Государственный архив Забайкальского края. Ф. 26. Оп. 1. Д. 169. Л. 4.
2
Прошение его Высокопревосходительству господину Приамурскому генерал-губернатору от поселенца
Аскари Дурмышь-Оглы от 8 марта 1904 г // РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 431. Л. 72; Прошение его
Высокопревосходительству господину Приамурскому генерал-губернатору русского подданного Корла Башили
от 8 марта 1904 г // РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 431. Л. 73; Прошение его Высокопревосходительству господину
Приамурскому генерал-губернатору от ссыльнопоселенца Андре Степановича Дереневского от 8 марта 1904 г //
РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 431. Л. 246. Л. 74.
1
174
высылки1. Генерал-губернаторам и градоначальникам Департаментом полиции
были разосланы предписания не только сообщить обо всех японцах,
проживавших во вверенных им областям, но и установить за ними бдительный
надзор и в случае необходимости высылать из пределов империи 2. Некоторые
градоначальники поняли последнее предписание весьма своеобразно. Томский
губернатор не только поспешил выслать из города всех японцев, но вместе с
ними отправил в Пермь (где был определен пункт сбора японцев, высылаемых
с территорий Дальневосточного наместничества) и находящихся здесь китайцев
и корейцев. В результате, начальнику Департамента полиции А.А. Лопухину
пришлось
отдать приказ «растолковать» томскому губернатору, что
означенные меры «касаются только японцев, а не всех желтолицых» 3.
«Неблагонадежные» китайцы и корейцы активно высылались и с
территорий российского Дальнего Востока. Военный губернатор Приморской
области вообще ходатайствовал о высылке из Владивостока китайцев,
бесполезных, по его мнению, в обороне крепости, однако получил приказ из
Главного штаба армии «повременить» с высылкой 4.
В результате активно развернутой кампании по высылке, уже летом
1904 г. в Пермь прибыло «338 лиц желтой расы», среди которых только 134
были этническими японцами 5.
Такое отношение к китайцам и корейцам отчасти объяснялось
распространившимися в это время представлениями об их возможном
шпионаже в пользу Японии.
С началом военных действий китайцы и корейцы, воспринимавшиеся в
империи как представители единой с японцами расы и культуры, стали
рассматриваться
в
качестве
тайных
или
явных
шпионов
японского
правительства. Что же касается самих японцев, то как подданные вражеского
Письмо министра внутренних дел В.Плеве его Сиятельству графу В.Н. Ламздорфу от 11 февраля 1904 года //
ГАРФ. Ф. 102. Оп. 61. Дел. 2. Д. 29. Л. 1.
2
Предписание генерал-губернаторам Департамента полиции от 14 февраля 1904 г. // ГАРФ. Ф. 102. Оп. 61. Дел.
2. Д. 29. Л. 3.
3
Телеграмма томского губернатора в Департамент полиции // ГАРФ. Ф. 102. Оп. 61. Дел. 2. Д. 29. Л. 85-86.
4
Телеграмма В.А. Орановского военному коменданту Владивостокской крепости от 28 июня 1905 // РГИА ДВ.
Ф. 702. Оп. 1. Д. 455. Л. 3.
5
Справка от 28 июня 1904 // ГАРФ. Ф. 102. Оп. 61. Дел. 2. Д. 29. Л. 21.
1
175
государства, они все без исключения в 1904–1905 гг. попадали в категорию
потенциальных шпионов. При этом представления о том, что все японцы
являются шпионами, возникли в России еще задолго до начала Русскояпонской войны. Российский миф о «японском шпионаже»», по мнению
В.Э.
Молодякова,
подробно
рассматривавшего
этот
вопрос,
являлся
неотъемлемой частью общеевропейских представлений о Японии и стал своего
рода реакцией на «ознакомительные» поездки японцев в Европу. Стремление
японцев узнать о западных державах как можно больше и в кратчайшие сроки,
вкупе с «присущими японским колониям за границей коллективизмом и
скрытностью» во второй половине XIX в. стали именно той основой, которая
послужила базисом для формирования в массовом сознании европейского
общества «мифа о том, что все японцы» суть шпионы 1.
Военные действия способствовали еще большей актуализации в
российском обществе представлений о японском шпионаже. Так, журнал
«Чтение для солдат», выходивший под редакцией участника Кавказской войны
генерала А.Ф. Гейрота, убеждал читателей, что «почти все поголовно»
проживавшие на Дальнем Востоке до войны японцы были шпионами,
«следившими за передвижением русских войск и старавшимися возбудить
население Маньчжурии против русских» 2.
Шпионство называлось даже главным мотивом пребывания японцев в
России:
Трудолюбия образчик,
За ничтожный гонорар
Он и повар, и приказчик,
Куафер и кочегар.
Всюду ловкий чрезвычайно,
Он вотрется, а потом,
С удивленьем, мы случайно
Узнаем шпиона в нем! 3
Молодяков В. «Образ Японии» в Европе и России второй половины XIX – начала XX века. М., 1996. С. 34.
Война России с Японией. Приложение // Чтение для солдат. СПб., 1904. Кн. II. Вып.IV. С. 19.
3
Н.Н. «Мирный» японец // Будильник. М., 1904. №40. С. 3.
1
2
176
Так характеризовал японцев редактор журнала «Развлечение» публицистсатирик Е.С. Федоров-Чмыхов, снискавший себе славу одного из самых
«ядовитых юмористов» своего времени 1.
Представления о «японском шпионстве» имели, однако, в своей основе
вполне реальные основания: японская техника шпионажа имела многовековую
историю и во время Русско-японской войны дала великолепные результаты 2.
Среди проживавших в империи японцев было и немало действительных
шпионов. Особую известность в конце XIX – начале XX в. получила
деятельность легендарного японского полковника Акаси Мотодзиро –
руководителя и координатора японской резидентуры в России, образ которого
впоследствии был запечатлен А.И. Куприным в «Штабс капитане Рыбникове» 3.
Японские шпионы работали в России и в годы Русско-японской войны.
Так, японский агент, переодетый в корейское платье, был задержан в
российском Приморье в марте 1904 г., о чем военный губернатор Приморской
области докладывал генерал-губернатору 4 . Работавший в архиве японского
Министерства иностранных дел Д.М. Зайцев также приводил сведения о
деятельности, по крайней мере, двух японских шпионов, проживавших во
Владивостоке5. Однако, тех, кто занимался разведывательной деятельностью в
пользу Японии было, очевидно, гораздо больше. Естественно, что на время
военных
действий
был
введен
особый
надзор
за
всеми
японцами,
проживающими в пределах России.
Между тем кампания по выявлению японских шпионов в 1904–1905 гг.
явно превзошла все ожидания: японским лазутчиком в это время «объявлялся»
в империи чуть ли не каждый, кто обладал азиатскими чертами лица. В июне
1904 г. газета «Санкт-Петербургские ведомости» не без сарказма замечала, что
О Е.С. Федорове-Чмыхове см.: Энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона. Т. 82. С. 886.
О японском шпионаже в России см.: Зайцев Д.М. Японская диаспора во Владивостоке и русско-японская
война 1904–1905 гг. Владивосток, 2006. С. 27-30.
3
См. Молодяков В. «Образ Японии» в Европе и России второй половины XIX – начала XX века. М., 1996.
С. 34-35; Куланов А., Молодяков В. Россия и Японии: имиджевые войны. М., 2007. С. 67-79.
4
Представление военного губернатора Приморской области господину Приамурскому генерал-губернатору от
31 мая 1904 г. // РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 431. Л. 155.
5
Зайцев Д.М. Японская диаспора во Владивостоке и русско-японская война 1904-1905 гг. Владивосток, 2006. С.
27.
1
2
177
«японские шпионы положительно в моде»: «Присутствие их заподозрили на
одном иностранном судне в Одессе. Потом в Кронштадте. Приказчики какой-то
чайной фирмы в Петербурге были провозглашены шпионами малой прессой.
Кто-то видел японских офицеров генерального штаба, производящих съемки в
окрестностях Тетюш, то ли около Пошехонья. За окончательно достоверное
передается, что китайцы, во множестве явившиеся в Россию после знаменитого
усмирения желтолицых бунтовщиков в 1900 г. – что эти китайцы, продававшие
в разнос чумизу [зерновая культура – Я.Г.], были, несомненно, шпионами
японского правительства» 1.
Масштабы шпиономании, охватившей страну в 1904–1905 гг., были
насколько значительны, что эта тема стала одним из самых излюбленных
сюжетов российских сатирических журналов в 1904–1905 гг.:
«Среди проезжих, остановившихся в Мукдене.
– Представьте себе, стал я ухаживать здесь за одной маньчжуркой; но вдруг ее
арестовали!
– За что?
– Оказалось, что это был переодетый японец!
На ручной китайской тележке, везомой китайцем, едут две дамы.
– Тпру! Стой! Произносит одна, хватая китайца за косу.
– Зачем же ты его за косу-то трогаешь?
– Для безопасности…Что-то бойко везет; не переодетый ли это японец? Как раз
какую-нибудь каверзу устроит.
У окна в маньчжурском городе.
– Ох, какая громадная собака идет по улице…
– Смотри, не переодетый ли это японец?» 2.
Автор этой заметки, размещенной в журнале «Осколки», К.А. Михайлов
– писатель-сатирик, печатавшийся в конце XIX – начале XX в. практически во
всех крупнейших сатирических изданиях, всего в нескольких строчках смог
передать, насколько наивными и абсурдными могли быть «разоблачения»
японских шпионов в России того времени.
Примечательно, что от излишней «бдительности» российского общества
в 1904–1905 гг. чаще всего страдали китайцы и корейцы. Их внешняя схожесть
1
2
Шпионы // Санкт-Петербургские ведомости. СПб, 1904. 27 июня.
Урсус. Переодетые японцы // Осколки. СПб., 1904. № 17. С. 5.
178
с японцами заставляла некоторых всерьез опасаться, не скрывается ли под
видом китайца или корейца замаскированный японец-шпион. В объявлении на
китайском и русском языках, расклеенном по Владивостоку в феврале 1904 г.,
полицмейстер города настоятельно «советовал» китайцам и корейцам обо всех
известных им японцах, «переодетых в китайский костюм с поддельными
косами» и «тайно скрывающихся в китайских и корейских домах немедленно
же сообщить в ближайшее полицейское управление». Здесь же пояснялось, что
в случае укрывательства любой из них будет тут же арестован и «предан
военному суду по всей строгости» 1.
Приписывавшееся расовое «родство» китайцев и корейцев с японцами
заставляло не только искать среди них переодетых японских шпионов, но и
подозревать их самих в шпионстве в пользу японского правительства.
Корреспондент
«Петербургского
листка»
И.К.
Шахновский,
даже
не
скрывавший своего презрительного отношения к азиатам, не сомневался в том,
что сделать любого китайца шпионом вообще не представляет никаких
трудностей. По его мнению, любой китаец «в совершенстве владеет
«искусством шпионства», да еще и «продаст родного отца за мзду» 2. О том, что
на японцев работают целые
«кучи китайских шпионов, лазутчиков,
разведчиков» убеждал своих читателей и поручик В.И. Недзвецкий, который
после выхода в отставку с военной службы, подвизался писать статьи на
военную тематику в различные газеты и журналы под псевдонимом В.Н. 3.
Японцы действительно активно вербовали для разведки китайцев и
корейцев, но во время военных действий это было просто неизбежно, тем же
самым, правда на территории Маньчжурии, занимались и русские. В
Российском
государственном
военно-историческом
архиве
сохранились
документы, подтверждающие факты использования китайцев в качестве
лазутчиков как одной, так и другой воюющей стороной 4.
Местная хроника // Дальний Восток. Владивосток, 1904. 18 февраля.
Шахновский И.К. «Желтая туча»: 12 месяцев войны с Японией. Дневник корреспондента. М., 1905. С.135.
3
В.Н. Печилийская армия // Летопись войны с Японией. СПб., 1904. № 15. С. 274.
4
О японских и китайских шпионах 1904–1905 // РГВИА. Ф. 846 Оп. 16. Д. 29085; О разведывательных отрядах
и о привлечении китайцев на нашу службу 1904 // РГВИА. Ф. 846 Оп. 16. Д. 29031.
1
2
179
Между тем кампания по выявлению японских шпионов в России к концу
Русско-японской войны показала свою несостоятельность: значительное число
китайцев, корейцев и японцев нередко задерживались без всяких видимых на то
оснований. Военный губернатор Приморской области А.М. Колюбакин в своем
секретном
представлении
Приамурскому
генерал-губернатору
Р.А. Хрещатицкому, писал, что к 1 мая 1905 г. только «в НикольскУссурийской тюрьме содержатся под стражей, по подозрению в шпионстве 19
корейцев, присланных начальником Приамурской сводной казачьей бригады
генералом Берновым». При этом А.М. Колюбакин особо подчеркивал, что все
обвинения, предъявленные этим корейцам, были «настолько мало обоснованны,
что положительно не давали возможности делать выводы о причастности
задержанных к шпионству»: опрос первой же партии корейцев, состоящей из 12
человек, показал их полную «невиновность в шпионстве». А.М. Колюбакин
признавал «установившийся порядок определения причастности к шпионству»
в империи достаточно порочным, не «достигающим цели» и просил
администрацию Приамурского генерал-губернаторства принять все меры для
«более целесообразного и соответствующего важности предмета порядка»
задержания подозреваемых лиц 1.
Таким образом, Русско-японская война, нередко представлявшаяся на
страницах российской печати в 1904–1905 гг. как конфликт двух различных рас,
оказалась отчасти «расовой» войной и в отношении проживавших в империи
азиатов. В 1904–1905 гг. вражескими подданными оказались не только японцы,
но также близкие им, как полагали, по расе и культуре китайцы и корейцы.
3.3. Поражение в войне с Японией и рассуждения
о «желтой опасности» после 1905 г.
Победа
Японии, закрепленная
подписанием 23
августа
1905
г.
Портсмутского мирного договора, стала тяжелым ударом для российской
общественности. Вместо легкой победы, которую сулила российской армии
Секретное представление военного губернатора Приморской области А.М, Колюбакина Приамурскому
генерал-губернатору от 11 мая 1905 г. // РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д.494. Л. 11-12.
1
180
печать в самом начале войны, Русско-японский военный конфликт принес
огромные материальные затраты, тысячи погибших и униженное чувство
национального достоинства.
Военные действия со всей очевидностью продемонстрировали, что
Япония не такая уж слабая в военном отношении страна. Генерал Н.П. Линевич,
назначенный в 1905 г. главнокомандующим русской армией, был вынужден
признать, что «что враг хитер, силен и многочислен». «Мы его считали всегда
слабым, но он оказался сильным и мужественным. Я лично считал японцев, как
и вообще всех азиатов, неважными воинами, об этом всегда и всем утверждал
<…> и как я ныне разочарован в своем предположении и как я каюсь и
каюсь!» 1.
Поражение России в войне с Японией не только не отодвинуло на второй
план представления об угрозе с Востока, но и придало им новый мощный
импульс 2 . Наиболее либеральная часть российского общества увидела в
неудачах России на Дальнем Востоке проблему не внешнего, а внутреннего
характера, связанную со слабостью российской государственной машины.
Показательно в этом отношении письмо с фронта: «Наша слабость, как во все
войны, это: много дутых талантов и старых кикимор на генеральских местах» 3.
В этих условиях Япония, победившая в конфликте, после 1905 г. стала
нередко противопоставляться России, как страна деятельная, энергичная и
активно развивающаяся. По справедливому замечанию И.О. Ермаченко, образ
Японии в это время «быстро превратился в пропагандистское оружие
либералов в борьбе против «консервативно-охранительного лагеря»» 4.
Линевич Н.П. Война // Русско-японская война: из дневников А.Н. Куропаткина и Н.П. Линевича. Л., 1925.
С. 87.
2
Представления о «желтой опасности» после 1905 г. подробным образом анализировались В.И. Дятловым,
М. Ларюэль, И.О. Ермаченко, см.: Дятлов В.И. Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в
дореволюционной России // Вестник Евразии, 2000. № 1 (8). С. 63-89; Ларюэль М. «Желтая опасность» в
работах русских националистов начала века // Русско-японская война (1904-1905). Взгляд через столетие. М.,
2004. С. 585; Ермаченко И.О. На пути к революции: русские либералы перед «японским зеркалом» //
Неприкосновенный запас. М., 2005. №6 (44). С. 71.
3
Выписка из письма с неразборчивой подписью, Ляоян от 16 мая 1904 г., к Р.И. Новикову в Санкт-Петербург //
ГАРФ. Ф.102. Оп. 265. Д. 26. Л. 94.
4
Ермаченко И.О. На пути к революции: русские либералы перед «японским зеркалом» // Неприкосновенный
запас. М., 2005. №6 (44). С. 71.
1
181
После 1905 г. образ Японии стал не только эталоном для оценки развития
российской политической системы, но также и сублимировал страхи перед
дальнейшей модернизацией Азии, грозившей для империи и всего западного
мира новыми военными конфликтами. Поражение российской армии в
Маньчжурии показало не только мощь Японии, но и продемонстрировало
военную слабость царской России на Тихом океане, породив в обществе
серьезные опасения за судьбу российских дальневосточных владений и даже в
целом судьбу России и всей Европы.
Вплотную заняться вопросами «государственной обороны», которые
нельзя теперь считать «ни излишними, ни преждевременными», российское
правительство призвал в 1905 г. журнал «Нива». В №20 номере журнала была
опубликована статья «В чаянии “желтой опасности“», автор которой полагал,
что империи стоит готовиться к событиям и более глобального масштаба,
нежели столкновение с Японией: «После японских побед, желтый мир
почувствовал свою силу и впервые заговорил о своих человеческих правах. И
что всего замечательнее заговорил совсем по-европейски, прибегая к
европейской тактике и аргументации <…> С последствиями национального
пробуждения желтой расы вскоре придется посчитаться и Англии, и Германии
в Цинджоу, и Франции в Аннаме. Той каши, которую заварила Япония и
которую теперь расхлебываем одни мы, хватит на всех. Нам приходится
считаться с восставшим драконом и теперь, но еще больше придется считаться
в будущем» 1. Русско-японская война, таким образом, воспринималась автором
статьи в качестве пролога для последующей серии возможных столкновений
между Европой и странами Дальнего Востока, угрожающих разрушить
сложившуюся систему колониального господства Европы в Азии.
Как прелюдию к явлениям более значительного исторического масштаба
Русско-японскую войну восприняли также деятели литературы и искусства.
Д. Вэлс, исследовавший отражение Русско-японской войны в российской
художественной
1
литературе,
отмечал
эту
тенденцию
В чаянии «желтой опасности». Политическое обозрение // Нива. СПб., 1905. №20. С. 400.
в
качестве
182
основополагающей в творчестве поэтов и писателей послевоенных десятилетий.
По его мнению, война снабдила их значительным источником материалов,
которые «они использовали для самых различных интерпретаций конца»
европейской цивилизации, что особенно ярко проявилось в творчестве
символистов 1. Войну символисты во многом расценили, как начало исполнения
«пророчества» В.С. Соловьева о торжестве «панмонголизма», заключающемся
в постепенном покорении Азии, а затем и Европы Японией. Топот «грядущих
гуннов» услышал в Русско-японской войне В.Я. Брюсов 2. В статье «Метерлинкутешитель (о желтой опасности)», написанной им в 1905 г. он открыто выражал
мысль, о том что «желтая опасность» может стать вполне реальной
перспективой для стран Европы: «Желтая опасность»! Выражение успело
опошлиться и принять комический оттенок <…> Нашествие Востока на Запад и
падение Европы кажется многим слишком громадным событием, не по
нынешним маленьким временам. Они забывают, что именно невероятное чаще
всего и случается в истории», – писал он 3 . Мотивы будущего столкновения
Запада и Востока прозвучат также и в романе «Петербург» Андрея Белого, и в
поэзии Александра Блока4.
Особое распространение в российском обществе рассуждений об угрозе с
Востока после 1905 г. констатировал в своей статье этнограф, хранитель
Академического
этнографического
музея
императора
Александра
III
Д.А. Клеменц. Убежденный в том, что «нашествие монгольских племен на
Запад» не более чем «плод испуганной фантазии» и никакой «желтой
опасности» не существует, в своих «Беглых заметках о “желтой опасности” он
призывал читателей трезво оценивать ситуацию и не поддаваться паническим
1
Wells D. The Russo-Japanese War in Russian Literature // The Russo-Japanese War in Cultural Perspective, 1904–
1905. New-York, 1999. P. 109.
2
О взглядах В.Я. Брюсова см.: Молодяков В.Э. «Образ Японии» в Европе и России во второй половине XIX –
начале XX вв. М., 1996.
3
Брюсов В.Я. Метерлинк-утешитель (О «желтой опасности») // Начало. СПб., 1905. [Электронный ресурс].
Режим доступа: http://az.lib.ru/b/brjusow_w_j/text_1905_meterlink-uteshitel.shtml. Последнее посещение:
29.12.2013
4
Об отражении Русско-японской войны в творчестве символистов, см.: Wells D. The Russo-Japanese War in
Russian Literature // The Russo-Japanese War in Cultural Perspective, 1904–1905. New-York, 1999. P. 108-133;
Молодяков В.Э. «Образ Японии» в Европе и России во второй половине XIX – начале XX вв. М., 1996. С. 126156.
183
настроениям: «Легко рисовать картину, как Япония обучит китайские войска, и,
под предводительством японских генералов, многомиллионные полчища
наводнят Европу. Особенно, если забыть при этом одно небольшое
обстоятельство – крайнее отвращение китайцев к войне» 1. О союзе японцев с
китайцами Д.А. Клеменц не допускал даже мысли и считал, что для любого
«здравомыслящего человека» «панмонголизм» – «это величайшая нелепость,
неосуществимая утопия» 2 . Тем не менее, не все были готовы разделить
подобное мнение.
О том, что «современные японцы очень опасный военный враг для
Европы, способный защитить от нее интересы Дальнего Востока» напоминала в
своей брошюре «Современное значение и национальный характер японцев»,
вышедшей в 1906 г., А. Столповская. Она полагала, что «новая роль Японии»
на Дальнем Востоке после 1905 г. приведет к «важным последствиям» для
всего мирового сообщества. Своей победой Япония, по ее мнению, смогла
доказать миру, что может самостоятельно отстаивать свои интересы и с ней
следует считаться, как с государством, способным дать военный отпор любой
из европейских держав и защитить от Европы интересы Азии: «Высоко
поднятый теперь уже военный престиж японцев, конечно, будет продолжать
расти и усиливаться, а вместе с тем и давать Японии военных союзников». И
главного союзника для японцев она видела в «многолюдном восточном соседе
Японии» – в Китае. В ее взглядах, «союз Японии и Китая» обретал в условиях
новой расстановки политических сил на Дальнем Востоке «все шансы для
своего военного» и «экономического обновления»: «В пользу объединения сил
японского Востока пойдет вся физиологическая близость Китая и Японии:
общность языка, религии (этики)», - писала она 3.
Потенциальную возможность военного объединения Китая и Японии не
исключал и Д.Г. Янчевецкий. Журналист, сотрудник порт-артурской газеты
«Новый край», он был прекрасно осведомлен о положении дел на российском
Клеменц Д.А. Беглые заметки о «желтой опасности» // Русское богатство. СПб., 1905, № 7.С. 53, 42.
Там же, С. 41.
3
Столповская А. Современное значение и национальный характер японцев. М., 1906. С. 30
1
2
184
Дальнем Востоке. Поражение России он считал следствием непонимания
действительных
целей
и
задач
империи
на
Востоке.
Азия
вообще
представлялась ему потенциально опасной, в особенности для России, имевшей
с ней протяженную общую границу, почему и стремительное продвижение к
Тихому океану он считал исключительно невыгодным для интересов империи.
Заняв Порт-Артур, царская Россия, по его мнению, «сразу одним ударом
разбила свое недосягаемое незапятнанное обаяние на Дальнем Востоке и
нажила в Японии и Китае двух смертельных врагов, а у других, соседних
народов вызвала чувство зависти, опасения и злобы», которое будет ее
неизменно преследовать 1 . Избежать подобных роковых ошибок в будущем
Д.Г. Янчевецкий считал возможным только посредством выстраивания хорошо
продуманной политики в Азии.
Новую
Портсмутским
расстановку
мирным
сил
на
договором,
Дальнем
Востоке,
Д.Г.
Янчевецкий
установленную
воспринимал
исключительно как временную, способную стать прологом к более глобальным
геополитическим изменениям в регионе: «Трудно предсказать, что может
произойти в 30 слишком лет. Может быть, за этот срок мы успеем возвратить
то, что потеряли в 1905 г. по Портсмутскому договору (Южный Сахалин и
Маньчжурия). Может быть, за то время мы потеряем весь наш Дальний Восток,
и с фортов на высоких утесах окружающих байкальское озеро, будем
отбиваться от необозримых полчищ монголов, китайцев и корейцев,
предводительствуемых японцами и устремившихся завоевывать всю Азию, по
примеру их древних великих завоевателей…»
2
. «Желтую опасность»
Д.Г. Янчевецкий, таким образом, считал вполне реальной перспективой не
только России, но и всех европейских государств и предлагал осмыслить ее как
опасность всеобъемлющую – «расовую, культурную, политическую и
экономическую». Сам же он понимал ее в большей степени как угрозу военного
столкновения, считая, что новый конфликт с Востоком станет самым
Янчевецкий Д.Г. Гроза с Востока: Задачи России. Задачи Японии на Дальнем Востоке. Очерки. Ревель, 1907.
С.4.
2
Там же. С. 52.
1
185
кровопролитным за всю историю военных действий между Западом и Востоком,
так как будет подобен, скорее, «минувшей Японской кампании», чем
сравнительно быстрым и легким подавлениям европейскими войсками
восстаний «боксеров» или тайпинов в Китае. Избежать нового «желтого
нашествия»,
подобного
монголо-татарскому,
Д.Г.
Янчевецкий
считал
возможным только в том случае, если Россия всецело откажется от
вмешательства «во все внутренние дела Китая, Южной Маньчжурии и Кореи,
чтобы там ни делала Япония или другая держава» и направит все старания на
усиление «экономического и военного могущества в Сибири и Приамурье» 1.
Не только Д.Г. Янчевецкий усматривал серьезную опасность в
деятельности Японии. Ее активность представлялась угрожающей довольно
многим, в особенности на фоне того, что ее пример мог послужить стимулом
для модернизации и преобразований других восточных государств. Идея о
«пробуждении» Азии, звучавшая и раньше в русской литературе, с окончанием
Русско-японской войны приобретала, таким образом, новый, гораздо более
угрожающий смысл, поскольку победу Японии в военных действиях
1904–1905 гг. чаще всего объясняли именно успешностью ее модернизации 2. В
связи с этим в империи всерьез опасались возможных преобразований в
соседнем Китае. И основания для таких опасений были достаточно веские. Еще
в августе 1901 г. правительство Цинской империи объявило о «новом курсе»,
направленном на реорганизацию Китая, в котором оно старалось следовать
примеру Японии, приглашая из европейских стран различных специалистов,
стимулируя предпринимательскую деятельность в стране и привлекая капиталы
в промышленность. В 1906 г. Цинское правительство даже направило в Европу
делегацию, которая должна была ознакомиться с текстами конституций и
выработать проект документа, подходящий для Китая 3 . Такие действия
китайского двора не могли остаться незамеченными в России. Журнал «Нива»,
Там же. С. 46.
См.: Ермаченко И.О. На пути к революции: русские либералы перед «японским зеркалом» //
Неприкосновенный запас. М., 2005. №6 (44). С. 71-81.
3
См.: История Китая / Под ред. А.В. Меликсетова. М., 2002. С. 358-359; Россия и Китай четыре века
взаимодействия. История, современное состояние и перспективы развития российско-китайских отношений /
Под ред. А.В. Лукина. М., 2013. С. 64.
1
2
186
отмечая преобразования в Цинской империи, констатировал тот факт, что
«Китай не только просыпается, но даже встает уже на ноги... Осознав свою
политическую личность и свои национальные интересы, он уже не успокоится,
пока не добьется их торжества»1.
Обратить внимание на реформы, происходящие в Китае, читающую
публику призывал и А.И. Деникин, в 1908 г. опубликовавший работу «Русскокитайский вопрос. Военно-политический очерк». Участник Русско-японской
войны, служивший в это время при штабе кавалерийского корпуса в Варшаве и
активно сотрудничавший с редакциями некоторых военных журналов, он живо
интересовался
военно-стратегическим
положением
России
на
Востоке.
Главную задачу империи на тихоокеанском побережье он видел не в
дальнейшей экспансии государства на Восток, а в сохранении и поддержании
обороноспособности уже завоеванных Россией территорий. В этом отношении
многомиллионный Китай, проявляющий стремление к государственной
реорганизации, представлялся ему крайне опасным соседом для российского
Дальнего Востока.
Памятуя о том, насколько Россия оказалась неподготовленной к войне с
Японией, воспринимая ее накануне военных действий, как страну «клуазоне 2 и
прочих безделушек», А.И. Деникин полагал, что нельзя недооценивать
возможной опасности, угрожающей России со стороны Китая. Выступление
Китая против России и европейских держав представлялось ему не просто
возможным, а неизбежным: то, что «будущее чревато событиями и что к ним
нам надо серьезно готовиться», казалось ему очевидным. России, «граничащей
с Поднебесной империей на протяжении свыше 9000 верст», в этом
противостоянии он отводил роль главного форпоста, которой «предстоит
первой вынести на своих плечах удары желтой волны»
3
. При этом
А.И. Деникин не исключал возможности выступления на стороне Китая также
В чаянии «желтой опасности». Политическое обозрение // Нива. СПб., 1905. №20. С. 400.
Медная вазочка, украшенная с помощью техники нанесения перегородчатой эмали – клуазоне (от фран.
cloison – перегородка).
3
Деникин А.И. Русско-китайский вопрос. Военно-политический очерк (со схемами и диаграммами). Варшава,
1908. С. 3, 5.
1
2
187
и других государств крайнего Востока: «Китай, взятый отдельно, без связи с
политической обстановкой, которая создалась на Дальнем Востоке, быть может,
и не представлял бы такой острой опасности. Но положение совершенно
меняется, если взглянуть на Китай, как на авангард [так в тексте – Я.Г.] той
грозной силы, которая перешагнув по нашим трупам на азиатский материк,
дала бы толчок к возрождению желтого Востока»1. Китай для А.И. Деникина,
таким образом, представлялся опасным не сам по себе, а как возможный
союзник более сильного государства, которого он видел в Японии.
Вопросы обороны восточных рубежей, в связи с новой геостратегической
обстановкой на Дальнем Востоке, особенно актуальными после войны
оказались
для
Приамурский
администрации
генерал-губернатор
российской
П.Ф.
дальневосточной
Унтербергер,
окраины.
назначенный
на
должность в 1905 г., вполне разделял мнение полковника А.И. Деникина
относительно серьезности российского положения на Тихом океане. По его
мнению, «неудачная война уронила престиж» государства на Дальнем Востоке,
предоставив значительную свободу действий другим державам на Востоке 2. В
условиях новой расстановки сил в регионе царская Россия, с точки зрения
П.Ф. Унтербергера, оказалась зажатой между двумя, набирающими силу и
мощь
соперниками
–
Китаем
и
Японией.
Проявлявший
крайнюю
настороженность в отношении Китая, который «под давлением недругов»
Российской империи, как он полагал, был способен «сделать необдуманный
шаг» и создать «серьезные осложнения», П.Ф. Унтербергер, тем не менее,
основную опасность связывал все же не с Китаем, а с наращивающей
вооружения Японией: «Трудно предположить, что Япония, потратив громадные
суммы на поднятие своей военной мощи, не постаралась бы извлечь из этого
известную реальную пользу, которая компенсировала бы денежные затраты
страны, в сущности, по естественным ресурсам далеко не богатой» 3 . Новый
военно-политический
конфликт
на
Востоке
он
Там же. С. 40.
Унтербергер П.Ф. Приамурский край. 1906-1910: Очерк. СПб., 1912. С. 344.
3
Там же. С. 346.
1
2
считал
неизбежным.
188
Единственным открытым вопросом для него был только вопрос о том, кто
выступит соперником Японии: Китай или Россия.
Неслучайно, что П.Ф. Унтербергер считал необходимым «помимо
политических соглашений с другими державами», предпринять все возможные
шаги для «реального усиления» военных сил и средств обороны российского
Дальнего Востока. Как официальный представитель царской власти на
российской окраине, он прилагал большие усилия, направленные на
укрепление ее обороноспособности. На протяжении своей службы на посту
генерал-губернатора Приамурья, он «засыпал Петербург телеграммами с
просьбой отправки дополнительных войск и усиления фортификационных
сооружений» на Тихом океане 1.
Для территорий российского Дальнего Востока после 1905 г. не менее
актуальным остался и вопрос «мирного завоевания» российских территорий
мигрантами из Азии. После Русско-японской войны активизировалось развитие
экономики Дальнего Востока, что стимулировало приток сюда мигрантов, в
первую очередь, из Китая и Кореи. В 1908 г., по сведениям П.Ф. Унтербергера,
в пределах генерал-губернаторства находилось уже около 120 тысяч китайцев и
корейцев, из которых только 60 тысяч имели билеты, дающие право законного
пребывания на территории Российской империи 2. Стремление некоторой части
мигрантов уклониться от исполнения паспортных правил создавало серьезную
проблему для администрации края и требовало принятия мер для борьбы с
правонарушителями 3.
В связи с возросшими в это время масштабами переселений из
европейской части России на Дальний Восток миграция из сопредельных стран
Азии в империю все чаще стала называться ненужной и даже вредной. В итоге
первое послевоенное десятилетие на Дальнем Востоке ознаменовалось
усиленными заботами о выработке законоположений для борьбы с «наплывом»
Цит. по: Siegelbaum Lewis H. Another «Yellow peril»: Chinese Migrants in the Russian Far East and the Russian
Reaction before 1917 // Modern Asian Studies. Cambridge, 1978. Vol. 2. № 12. P. 321.
2
Унтербергер П.Ф. Приамурский край. 1906-1910: Очерк. СПб., 1912. С. 76.
3
О мерах, принимаемых администрацией Дальнего Востока против незаконного пребывания на российской
территории, см.: Сорокина Т.Н. Хозяйственная деятельность китайских подданных на Дальнем Востоке России
и политика администрации Приамурского края (конец XIX – начало XX вв.). Омск, 1999. 264 с.
1
189
«желтой расы» в регион. Непредвзято разобраться в «желтом вопросе» и
выработать меры для его разрешения должна была Амурская экспедиция,
сформированная еще в 1909 г. Уполномоченный министерства иностранных
дел В.В. Граве, которому была поручена разработка этого вопроса, в
необходимости принятия срочных мер не сомневался. Характеризуя отношение
к «желтому вопросу» дальневосточных обывателей, он отмечал, что жители
окраины видят в выходцах из Азии «проводников желтого влияния, медленных,
но верных завоевателей торговли и промышленности в крае, авангард
китайских войск, которые при первом столкновении с Китаем будут
оперировать в тылу» 1.
Такие настроения среди дальневосточной публики не мог не учитывать и
П.Ф.
Унтербергер,
представивший
весной
1909
г.
на
рассмотрение
Государственной думы проект «Меры против наплыва желтых», направленный
на сокращение масштабов миграции в империю и улучшение систем контроля и
учета за выходцами из Азии. Однако, III Государственная Дума, сочла проект
недостаточно разработанным и не учитывающим всех сторон этого непростого
вопроса. «Опасность проникновения в [российские – Я.Г.] пределы на Дальнем
Востоке большого числа представителей желтой расы на постоянное или
временное жительство», казавшаяся, по мнению депутата В. Михайлова,
очевидной большинству депутатов, в особенности, представителям от Дальнего
Востока – Ф.Н. Чиликину и А.И. Шило, требовала, с их точки зрения, более
радикальных мер 2.
Члены Государственной думы, в отличие от дальневосточных чиновников,
серьезную опасность для империи видели не в значительном числе
беспаспортных мигрантов из Азии, а в экономической конкуренции, которую
азиатские рабочие составляли русским на рынке труда. «В настоящее время
большинство рабочих на Дальнем Востоке китайцы, прислуга там тоже почти
сплошь состоит из китайцев, японцев и корейцев. Торговля, особенно мелкая,
1
2
Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье. СПб., 1912. С.1.
Михайлов В. Третья Государственная дума и «желтая опасность». СПб., 1912. С. 4, 6.
190
вся в их руках. Они же почти исключительно завладели и ремеслами <…>
Отличаясь выносливостью, нетребовательностью и потому дешевизною,
китайский рабочий не допускает конкуренции с ним рабочего русского», –
писал в своей брошюре «Третья Государственная Дума и “желтая опасность“»
В. Михайлов1. Такие оценки не были далеки от действительности. По данным
исследователей, участие мигрантов из Азии в экономической жизни Дальнего
Востока после Русско-японской войны существенно возросло: рабочие из
сопредельных стран Азии занимали к 1908 г. фактически половину рынка труда
дальневосточных городов 2 . Неслучайно, что по инициативе председателя
финансовой комиссии партии «Союза 17 Октября» Г.Г. Лерхе Государственная
дума выдвинула предложение принять «постановление о воспрещении на
Дальнем Востоке сдачи иностранцам казенных подрядов и поставок и о
воспрещении принимать на казенные работы иностранных рабочих, то есть,
собственно говоря, рабочих-китайцев»3. Несмотря на возражения, выдвигаемые
против этого постановления, военным ведомством, полагавшего, что это
приведет к
значительному удорожанию работ и
замедлению темпов
строительства стратегически важных объектов в Приамурье, законопроект все
же был принят Государственной Думой 21 июня 1910 г.
Новое
постановление
приветствовал
дальневосточный
публицист
А.А. Панов, опубликовавший уже в июльском номере «Вопросов колонизации»
статью, посвященную «желтому вопросу» 4 . Разделявший
представления о
«желтой опасности», А.А. Панов еще в 1906 г. в своей работе «Грядущее
монгольское иго» обращался к народным представителям с призывом обратить
особое внимание на российскую окраину, иначе лозунг «Азия для азиатов»
«огласит берега Амура» и Россия будет «отброшена от берегов Великого
океана далеко в глубь Сибири» 5 . В своей новой статье, давая исторический
Там же. С. 3.
Позняк Т.З. Иностранные подданные в городах Дальнего Востока России (вторая пол. XIX – нач. XX вв.).
Владивосток, 2004. С. 145.
3
Михайлов В. Третья Государственная дума и «желтая опасность». СПб., 1912. С. 10.
4
Панов А.А. Желтый вопрос в Приамурье. Историко-статистический очерк // Вопросы колонизации. СПб.,
1910. №7. С. 53-116.
5
Панов А.А. Грядущее монгольское иго: Открытое письмо народным представителям. СПб., 1906. С.14.
1
2
191
очерк миграции из сопредельных государств на российский Дальний Восток,
А.А. Панов вновь напоминал общественности о серьезной опасности, которую
таит в себе присутствие значительного числа мигрантов из Азии на российском
Дальнем Востоке. «Каждый день оно угрожает нам осложнениями, которых
нельзя ни предвидеть, ни предотвратить, и поэтому понятно, то тревожное
настроение, которое охватывает приамурцев каждый раз, как только появятся
тучки на местном политическом горизонте. Эти тревоги особенно свойственны
жителям городов, которые переполнены китайцами. Из 69 тысяч, числившихся
в 1907 г в Приморской области китайцев 56, 7 тысячи или около 82, 5 %
проживало в городах, а потому нет дома, в котором, в числе прислуги, не было
бы китайца в качестве боя, повара, рабочего или няньки, обязанности которых
исполняют малолетние китайчата. По данному сигналу может вспыхнуть
одновременное восстание китайцев в Приамурском крае, и все население
городов может быть в одну ночь перерезано ими при содействии прислуги», –
писал А.А. Панов
1
. В
этих
условиях он рассматривал принятый
Государственной думой закон как несомненное благо для региона, способное
содействовать существенному сокращению масштабов миграции «желтых» в
Приамурье и устранению возможной опасности.
Куда более скептически отнесся к решению правительства относительно
«желтого вопроса» другой дальневосточный общественный деятель, член
Владивостокского городского управления С.Д. Меркулов. В целом, согласный с
мнением
А.А.
Панова
о
существовании
серьезной
угрозы,
которую
представляет собой миграция из сопредельных стран Азии, С.Д. Меркулов, тем
не менее, полагал, что А.А. Панов недооценил «всей опасности для Приамурья
желтого вопроса» «по сравнению с печальной действительностью»
2
Сложившееся
он
характеризовал
на
в
российском
более
Дальнем
Востоке
пессимистическом
духе:
положение
«Картина
дел
.
желтого
экономического засилья для Приамурья вкратце может быть обрисована так.
Панов А.А. Желтый вопрос в Приамурье. Историко-статистический очерк // Вопросы колонизации. СПб.,
1910. №7. С. 103.
2
Меркулов С.Д. Желтый вопрос» (письмо к А.А. Панову) // Вопросы колонизации Приамурского края. Статьи,
письма, записки. СПб., 1911. С. 60.
1
192
Рабочий китайский труд во всех частных хозяйственных отраслях с
поразительной быстротой вытесняет русский труд <…> Вся русская мелкая
торговля уже вытеснена торговлей китайской. Сельское хозяйство беспощадно
теснится маньчжурским земледелием и огородничеством. В продовольственном
отношении Приамурье все более и более попадает в зависимость от
Маньчжурии» 1. При этом все действия правительства «против экономического
засилья китайцев из Маньчжурии» С.Д. Меркулов называл «соломенными
подпорками», которые ни к чему не приведут. По его мнению, «только крайние,
героические усилия, на которые не способен ни Петербург, ни местные деятели,
могли бы спасти гибнущее русское дело» 2.
Между тем исследователи констатировали, что политика правительства
все же принесла свои результаты. Т.З. Позняк отмечала, что «в 1911 г.
иностранные рабочие в целом по региону уже не преобладали: их доля в
среднем составила 37, 3%» 3 . В свою очередь это привело и к сокращению
масштабов миграции из стран Азии на Дальний Восток. По данным
А.Г. Ларина, численность китайских мигрантов в империи после 1910 г. «не
росла ввиду вступления в действие законов, ограничивающих использование
иностранной рабочей силы» 4. И, несмотря на тот факт, что во время Первой
мировой войны действие закона было приостановлено, он принес свои
результаты, сократив масштабы миграции из стран Азии в Россию.
Тем не менее, российские авторы продолжали писать о значительных
массах китайцев, корейцев и японцев, пребывающих в пределах Российской
империи, и рассуждать о возможности «желтой опасности». Чиновник
переселенческого управления, географ и писатель В.К. Арсеньев, совершивший
несколько экспедиций в глухие районы Приамурья и лично занимавшийся
выдворением из империи беспаспортных иностранцев, делая доклад в
Императорском Русском географическом обществе в феврале 1911 г. отмечал,
Там же. С. 62-63.
Там же. С. 63.
3
Позняк Т.З. Иностранные подданные в городах Дальнего Востока России (вторая пол. XIX – нач. XX вв.).
Владивосток, 2004. С. 146
4
Ларин А.Г. Китайские мигранты в России. История и современность. М., 2009. С. 26.
1
2
193
что «было бы ошибочно думать, что мы экономически владеем Уссурийским
краем. Мы владеем им только по Амуру узкой полосой вдоль железной дороги
и на побережье моря. Все же остальное пространство находится в руках
китайцев.
Там
сыны
Небесной
империи
царят
полновластно,
живут
самостоятельно по своим законам, а инородцы находятся у них в полнейшем
рабском подчинении» 1. В.К. Арсеньев делал подобные выводы на основании
данных, полученных им в многочисленных экспедициях. Однако население
Дальнего Востока, не имеющее понятия о реальном числе мигрантов из Азии в
Приамурье, рисовало в своем воображении гораздо более мрачные картины.
В.В. Граве, осуществивший основательное исследование количества китайцев,
корейцев и японцев, проживающих на российском Дальнем Востоке, отмечал в
своем отчете, что население значительно преувеличивает их численность в
регионе: «Паника, охватившая местное население за последнее время под
влиянием слухов об агрессивных замыслах Японии и Китая возвысила … во
мнении местных жителей цифру желтолицых, проживающих у нас» 2.
Отчасти этот факт объяснялся наличием протяженной, слабо охраняемой
границы с Китаем, долгое время дававшей возможность сравнительно легко
попадать в пределы Российской империи. Это обстоятельство само по себе уже
формировало среди населения представления
о никем не контролируемой,
огромной массе китайцев, которые бродят по российской тайге. Такие
суждения в полной мере демонстрирует разговор В.К. Арсеньева с
дальневосточным обывателем, который на вопрос чиновника, есть ли в тайге
китайцы, отвечал: «Где их нет? <...> В тайге насквозь китайцы. Куда только не
пойдешь, везде их найдешь» 3. О значительном числе китайцев-промысловиков
в российской тайге писал и С.Д. Меркулов. Он призывал вообще не «доверять
официальным данным»: по его подсчетам, сделанным на основании расспросов
золотопромышленников и лиц, связанных с тайгой, в лесах одной только
Амурской области находилось «не менее 100 000 человек» китайцев, что
Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском крае 1900-1908. Петроград, 1915. С.1.
Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье. СПб., 1912. С.17.
3
Арсеньев В.К. По Уссурийскому краю. (Путешествие в горную область Сихотэ-Алинь в 1902-1906 гг.) // В
дебрях Уссурийского края. М., 1952. С. 86.
1
2
194
приводило его к заключению, что «общее количество китайцев в возрасте от 18
до 45 лет в этой области в 2 ½ раза больше русского взрослого мужского
населения» 1 . Это были явно преувеличенные оценки, поскольку, по данным
В.В. Граве, суммарная цифра всех мигрантов из Китая на территории всего
Дальнего Востока составляла в 1910 г. только 111 466 человек 2.
В 1911–1913 г. в Китае развернулась Синьхайская революция, которая
вновь предоставила российским авторам повод говорить уже не только о
мирной, но и военной угрозе со стороны Китая. Падение маньчжурской
династии и нестабильная обстановка в северных провинциях Китая, всерьез
обеспокоили
российскую
публику
и,
по
справедливому
замечанию
Л. Сигельбаума, «интенсифицировали беспокойства по поводу желтой
опасности» 3. Врач русской миссии в Пекине В.В. Корсаков, выступавший еще и
постоянным корреспондентом «Русских ведомостей», уже в декабре 1911 г.,
оценивая происходящие на Востоке события, писал, что «Китай проснулся от
тяжелого векового сна и пошел бодро и смело вперед…». Выражавший еще в
1905
г.
опасения
относительно
возможного
«пробуждения»
Азии,
В.В. Корсаков теперь напрямую высказывал мнение, что революция в Китае
«пробудит» к жизни «желтоликого», «ветхого деньми» сфинкса. Единственно
возможным, что оставалось делать России в создавшихся условиях, как полагал
В.В. Корсаков – это «верить и ждать, что свет разгонит тьму, горячее солнце
согреет землю» 4.
Пробуждающийся революционный Китай исключительно опасным
представлялся и сторонникам крайне правых политических взглядов. Активно
отстаивавшие лозунг «Россия для русских» и поддерживавшие инициативы
правительства, направленные на поддержку российского крестьянства, правые
монархические
организации
проявляли
особый
интерес
к
окраинным
Меркулов С.Д. Желтый вопрос» (письмо к А.А. Панову) // Вопросы колонизации Приамурского края. Статьи,
письма, записки. СПб., 1911. С. 60-61.
2
Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье. СПб., 1912. С.349-351.
3
Siegelbaum L. Another «Yellow peril»: Chinese Migrants in the Russian Far East and the Russian Reaction before
1917 // Modern Asian Studies. Cambridge, 1978. Vol. 2. № 12. P. 321.
4
Корсаков В.В. Скорбные дни: дневник-хроника русской жизни в Китае за время русско-японской войны. М.,
1912. С. 1.
1
195
территориям империи. Правомонархические организации, по замечанию
М. Ларюэль, рассматривали Сибирь как «символ крестьянской русскости,
сопротивлявшейся западническим тенденциям европейской части России и
оказавшейся первым рубежом на пути азиатского мира»
1
. Бескрайние
российские территории за Уралом представлялись им прекрасным решением
аграрного вопроса в России, способными обеспечить землей тысячи крестьян
из европейской части России. Неслучайно, что в начавшемся революционном
движении в Китае правые увидели серьезную опасность для российских
интересов
на
Дальнем
Востоке
–
угрозу,
способную
разрушить
привлекательность русской окраины для русских переселенцев.
В этих условиях член «Союза Михаила Архангела» Н.Д. Облеухов,
опубликовал в 1913 г. под псевдонимом П. Ухтубужский брошюру «Русский
народ в Азии», на страницах которой обосновывал исключительную важность
политики российского правительства, направленной на заселение и развитие
российского Дальнего Востока. Отмечая ценность и значимость окраинных
территорий для империи, автор брошюры констатировал, что до них могут
найтись и охотники, поскольку некогда слабые, неспособные противостоять
русской силе Япония и Китай в один момент «превратились в силу, грозящую
опасность». Н.Д. Облеухов призывал русский народ быть готовыми к
нападению народов «желтой» расы: «На нас может напасть или Япония, или
Китай, или оба эти государства вместе». При этом основную угрозу он
связывал с Японией: Китай в его рассуждениях воплощал все агрессивную
массу, удобное оружие в руках политически более сильной и развитой Японии,
только и ожидающей, по его мнению, удобного момента для возобновления
войны 1904–1905 гг., с целью «объединить желтых и вышвырнуть европейцев
из Азии». «Вообще говоря, те, кто говорит, что России предстоит неизбежная и
трудная борьба с Японией, едва ли ошибаются, Япония повторит нашествие
монголов
на
Русь»
2
.
Примечательно,
что
многомиллионный
Китай
Ларюэль М. «Желтая опасность» в работах русских националистов начала века // Русско-японская
война (1904–1905). Взгляд через столетие. М., 2004. С. 585.
2
Ухтубужский П. Русский народ в Азии. Переселение в Сибирь. Желтая опасность. СПб., 1913. С. 75.
1
196
представлялся ему не только не опасным, но даже способным, в том случае,
если после всех революционных событий останется единым и неделимым,
стать «непреодолимой преградой на пути завоевательных стремлений Японии,
мечтающей о гегемонии над всей Азией и о борьбе со всем христианским
миром»1.
Такие взгляды, однако, несколько расходились с представлениями об
«желтой опасности», угрожающей империи на Востоке, лидера «Союза
Михаила Архангела» – В.М. Пуришкевича, который представил свою точку
зрения в послесловии к брошюре. Несмотря на то, что он разделял мнение
Н.Д. Облеухова о неизбежности столкновения «белой» и «желтой» рас,
влиятельный монархист полагал, что «предательский удар в спину» русскому
народу стоит ожидать не от Японии, а «со стороны просыпающегося Китая,
которому давно уже не по душе усиление» российской «боевой мощи в далекой
Азии» 2. Таким образом, В.М. Пуришкевич, в отличие от Н.Д. Облеухова, не
отказывал Китаю в роли самостоятельного актора, действующего на
политической арене исходя из своих целей и задач. В то же самое время для
правых это обстоятельство вряд ли было принципиально важным: для
монархической организации гораздо значимее, по всей видимости, было
продемонстрировать населению исключительную важность действий царского
правительства на востоке страны. Эта мысль особенно отчетливо прозвучала в
заключительных строках послесловия В.М. Пуришкевича: «Китай не может
быть нам страшным, но для этого нужно многое, нужно глубже смотреть на то,
что делается в Азии, не закрывать глаза на действительность, оценивать
события правильно, вдумываться как в действия нашего желтолицего соседа,
так равно и в значение тех мер, тех шагов русского правительства, которые
направлены к ограждению русских интересов на Дальнем Востоке от чужих
посягательств, к поднятии значения русского знамени в глазах наших
восточных соседей, нужно трезво смотреть на вещи, необходимо не давать себя
Там же. С. 83.
Пуришкевич В. Послесловие // П. Ухтубужский Русский народ в Азии. Переселение в Сибирь. Желтая
опасность. СПб., 1913. С. 97-98.
1
2
197
дурачить шайке русских революционеров, кадетов и жидов, которые стараются
усыпить русскую общественную совесть, добиваются того, чтобы события и
здесь, и в Европе, в особенности там в Азии, застали нас вновь врасплох, чтобы
народ получил превратное представление как об этих событиях, так и о задачах
и о намерениях русской правительственной власти…» 1 . В результате для
правых идея о «желтой опасности» оказалась не более чем удобным
инструментом для того, чтобы подчеркнуть важность инициатив правительства
в отношении заселения территорий российского Дальнего Востока.
Серьезные опасения за судьбу российских дальневосточных владений
революционный Китай вызвал у бывшего военного министра А.Н. Куропаткина.
После Русско-японской войны он считал положение империи на Востоке
нестабильным
и
весьма
чреватым
новыми
военными
конфликтами.
Призывавший русских «не пропустить военного пробуждения Китая, подобно
тому, как было пропущено пробуждение Японии», он считал необходимым
неустанно следить за событиями, происходящими в соседней империи,
чреватыми, по его мнению, для России серьезными последствиями 2.
События 1911 г. в Китае только усилили предчувствия А.Н. Куропаткина
о военном столкновении между «белой» и «желтой» расами. В своей работе
«Русско-китайский вопрос», вышедшей в 1913 г., генерал выражал уже мнение
о
неизбежности столкновения
с Китаем:
«Если
допустить
заселение
приграничной с Китаем полосы китайцами, допустить расположение в этой
полосе значительных китайских военных сил постройку железных дорог,
связывающих Северную Монголию, Джунгарию и Кульджу со внутренними
областями Китая; если, наконец, не препятствовать окитаянию наших
дальневосточных областей, то положение России на азиатском материке станет
настолько тревожно, что России придется ожидать попыток со стороны Китая
или со стороны Японии вместе с Китаем отторжения от России всего
Там же. С. 97.
Куропаткин А.Н. Задачи русской армии. Задачи России и русской армии в XX столетии. СПб., 1910. Т. III.
С. 422.
1
2
198
Приамурья и большей части Забайкалья и оттеснения России за Байкал» 1. При
этом А.Н. Куропаткин полагал, что «надвигающаяся с востока желтая
опасность грозит не одной России, но всей Европе» 2. В этих условиях он считал
прямой необходимостью и даже обязанностью России восстановить некогда
существовавшую буферную зону между Россией и неспокойным Китаем, в виде
пустынной степи, которая наилучшим образом бы могла обеспечить «мирное
течение пограничных дел и мирные отношения между двумя народами» 3.
***
Полковой священник Н. Дьяков, написавший в 1905 г. книгу «В
Маньчжурии с сибирскими стрелками», свое повествование о Русско-японской
войне начал словами о том, что война эта явилась «первым серьезным
столкновением европейцев с азиатами», ясно выявившим «разнообразные
особенности культурного строя» России и Японии4. Для царской России война
с Японией все же не была подлинно первым военным конфликтом с народами
Азии. Империи уже приходилось воевать и в Средней Азии и на Ближнем
Востоке. И, тем не менее, Н. Дьяков не ошибся, назвав Русско-японскую войну
«первой войной с азиатами» – именно так она представлялась публицистами.
В российской печати, стремившейся обосновать военные действия России
на Востоке, Япония чаще всего представала в 1904–1905 гг. образе «дикой»
азиатской страны, ярчайшей представительницы «желтой» расы, дерзнувшей
объявить войну самой России, воплощавшей, во взглядах публицистов, честь и
благородство
европейских
государств.
В результате
действия
Японии
российские публицисты склонны были объяснять скорее не объективными
политическими причинами, побудившими ее открыть военные действия против
России, а особенностями той расы, которая ее населяла. Вследствие чего война
представлялась в печати скорее как конфликт расовый, а не политический.
Куропаткин А.Н. Русско-китайский вопрос. СПб., 1913. С. 179.
Там же. С. 196.
3
Куропаткин А.Н. Русско-китайский вопрос. СПб., 1913. С. 185.
4
Дьяков Н. В Маньчжурии с сибирскими стрелками. СПб., 1905. С. 3
1
2
199
Имеющие в своей основе расовую составляющую, идеи и представления
«желтой опасности» оказались во время военных действий как никогда
актуальными.
Военные
действия
1904–1905
гг.
поставили
царское
правительство перед насущной необходимостью объяснить российскому
обществу цели и задачи войны на Дальнем Востоке, а идеи о «желтой
опасности» в этом отношении были весьма удобным «инструментом» в руках
публицистов. При этом успешно использоваться могли как идеи о «реальном»
существовании опасности, так и представления о том, что это не более чем
безосновательный «вымысел». «Объявление» нереальности «желтой угрозы»
позволяло публицистам убедить российского читателя в непременной конечной
победе России над врагом; «возвеличивание» же потенциальной опасности со
стороны восточных стран и народов давало возможность показать, насколько
важной для всего европейского мира является победа России в этой войне.
Существенных расхождений в оценках «желтой опасности» столичными
и дальневосточными изданиями во время Русско-японской войны не
наблюдалось. Дальневосточная пресса, в целом, в этом отношении часто шла в
фарватере центральных органов печати, перепечатывая статьи о «желтой
опасности», появлявшиеся в столичных изданиях. Возможной причиной этого
совпадения является наличие единого «социального» заказа, сходных стратегий
публицистов, действовавших в русле военной пропаганды.
Войну 1904–1905 гг. можно считать новым этапом в развитии
представлений о «желтой опасности». В это время рассуждения о ней оказались
«удобными» в идеологическом плане. К 1905 г. российские публицисты
сделали эти идеи понятными если не широкой публике, то, по крайней мере,
тем, кто умел читать.
Война повлияла на жизнь, проживавших в России мигрантов из Азии.
Конфликт двух держав отразился не только на жизнедеятельности японцев,
пребывавших в империи, но также сказался на китайцах и корейцах. Оценка
соперника
сквозь
призму
расовых
категорий
привела
к
тому,
что
«неприятелями» Российской державы оказались в это время не только сами
200
японцы, но и те, кого относили к одной с ними расе. Единство расы с японцами,
приписываемое китайцам и корейцам, автоматически делало последних
потенциальными «союзниками» Японии и ее правительства, заставляло
рассматривать их как лиц «неблагонадежных» и даже враждебных по
отношению к российскому государству, способных при первом же удобном
случае оказать содействие своим собратьям по расе.
При этом новый военно-политический конфликт на Дальнем Востоке не
стал основой для массовых расправ над мигрантами из Азии. Повысив уровень
агрессии местного населения по отношению к японцам, проживающим на
территории России, Русско-японская война, в отличие от событий 1900 г., не
вызвала волны массовых избиений выходцев из Азии. Население Дальнего
Востока в меньшей степени было подвержено паническим настроениям, чем во
время событий 1900 г. Это обстоятельство наводит на мысль, что на восточной
окраине империи в большей степени опасались военных действий не с Японией,
а с Китаем.
Япония представлялась в империи опасной своими амбициями, что нашло
свое отражение в дискуссиях о «желтой опасности» после 1905 г. Осмысление
военного конфликта на Дальнем Востоке, поиск причин поражения России
наводили российских авторов на мысли о возможности еще более глобальных
изменений на политической карте мира. В этом отношении Япония
представлялась государством способным не только разрушить систему
колониального господства Европы в Азии, но возглавить военный альянс
между государствами Азии. Такие взгляды высказывались как в столице, так и
на Дальнем Востоке. Между тем на российской окраине идеи о возможном
военном столкновении с Востоком сочетались еще и с устойчивыми
представлениями
о
мирной,
преимущественно
китайской
колонизации
российского Дальнего Востока, что нашло свое отражение в предложенном
Государственной Думе законопроекте генерал-губернатора П.Ф. Унтербергера.
201
Таким образом, Русско-японская война способствовала распространению
и популяризации идеи о «желтой опасности» в российском обществе, сделав их
актуальными и в первое послевоенное десятилетие.
202
Заключение.
Рубеж XIX – XX в. стал в Российской империи временем активного
формирования и развития феномена «желтой опасности» – представлений об
угрозе, которую страны и народы Дальнего Востока могут составить для
России и государств западного мира. Их складывание и переоценка
происходили
в
западноевропейской
империи
мысли,
под
влиянием
российской
целого
истории,
ряда
факторов:
военно-политических
конфликтов начала XX в., непосредственных контактов российских подданных
с мигрантами из государств Восточной Азии.
Комплекс представлений о «желтой опасности» завоевал прочные
позиции в общественном сознании позднеимперской России. О «желтой
угрозе» писали в это время как влиятельные политики и деятели культуры, так
и сравнительно малоизвестные публицисты, откликавшиеся на запросы своего
времени. Среди тех, кто писал об угрозе с Востока, были философы (В.С.
Соловьев, С.Н. Трубецкой), военные (А.Н. Куропаткин, А.И. Деникин, П.Н.
Симанский)
известные
писатели
и
публицисты
(М.О.
Меньшиков,
Л.З. Слонимский, П.Н. Дубенский, Д.Г. Янчевецкий, М.Н. Ремезов), а также
публицисты «второго плана», ориентировавшиеся на менее образованного
читателя (И.С. Левитов, Ю.Л. Елец, С. Горяинов, Л. Воронов). И при этом
рассуждения о «желтой опасности» привлекали к себе внимание читающей
публики, как на российском Дальнем Востоке, так и в центральных областях
империи.
Особенно часто эта тема поднималась на страницах российской
периодической печати, и в этом отношении Россия мало отличалась от стран
Запада 1 . Однако вопреки мнению исследователей, больше всего статей о
«желтой опасности» печаталось не в «Новом времени»
2
, а в «Санкт-
Петербургских ведомостях». Из 28 просмотренных периодических изданий за
См.: Приложения. С.242-244.
Такой взгляд, в частности, выражал немецкий исследователь Х. Гольвитцер, см.: Gollwitzer H. Die Gelbe
Gefahr: Geschichte eines Schlagworts. Studien zum imperialistischen Denken. Göttingen, 1962. S. 34-35.
1
2
203
период с 1895 по 1905 гг. только 10 не печатали заметки о «желтой опасности»1.
В этом отношении известный российский публицист и общественный деятель
А.В. Амфитеатров был не далек от истины, когда утверждал, что «желтая
опасность» относилась к той части общественных вопросов в империи, в
обсуждении которых говорилось огромное множество слов и «пролеживалось»
несчитанное количество диванов
2
. Тема «желтой опасности» не только
присутствовала в общественном сознании России, но и оказывала мощное
воздействие на современников, о чем со всей очевидностью свидетельствует
тот факт, что она находила свое выражение на страницах художественных
произведений и поднималась в статьях, непосредственно не имевших никакого
к ней отношения 3.
При этом модели «желтой опасности» сформировались в России гораздо
раньше, чем получили свое «официальное» название и в этом нельзя не
согласиться с мнением Л.В. Жуковой 4. О том, что страны и народы Дальнего
Востока
могут
составить
угрозу
национальной
безопасности
страны,
заговорили в России уже с присоединением приамурских территорий. Тогда
мысли об опасности военного характера, в основном со стороны Китая,
высказывались чаще всего представителями дальневосточной администрации.
В целом же образованная часть российского общества вплоть до конца XIX в.
вполне могла бы разделить европейские представления о государствах
Дальнего Востока как о слабых, отживших свой век империях древности.
Серьезные опасения в отношении угрозы с Востока стали выражаться
только в конце XIX в., когда Японо-китайская война 1894–1895 гг.
продемонстрировала успехи японской модернизации, возбудив опасения перед
военно-техническим и экономическим преображением стран Восточной Азии,
способных в этом случае стать серьезной угрозой военного или экономического
характера для России и стран Запада.
См.: Приложения. С. 243.
Амфитеатров А.В. Из записок напрасного молодого человека // Курганы. СПб, 1905. С. 287.
3
Примерами такого рода могут служить «Жизнь через сто лет» Г.П. Данилевского, «Последние огоньки»
Д.Н. Мамина-Сибиряка, «Краткая повесть об Антихристе» В.С. Соловьева, «Петербург» А. Белого.
4
Жукова Л.В. Появление в России мифа о «желтой опасности» // Обозреватель-Observer. М., 2009. № 12.
С. 120.
1
2
204
Определенную роль в развитии подобных представлений играли не
только события на внешнеполитической арене, но и новые тенденции в
западноевропейской общественной мысли, среди которых особое место заняло
учение о расах. Набиравшее в конце XIX в. особую популярность в России, оно
способствовало восприятию народов Дальнего Востока в качестве единой
антропологической целостности – как представителей «желтой» расы. Это
обстоятельство
публицистам
стало
и
тем
фактором,
интеллектуалам
который
«поверить»
в
позволил
российским
существование
единого
«желтого» мира, объединенного общностью целей и интересов, что привело к
появлению в империи собирательного образа угрозы с Востока, который
связывался в общественном сознании уже не с отдельными государствами, а,
зачастую, с целым регионом, с целой расой.
В общественно-политическую лексику империи выражение «желтая
опасность» вошло, по всей видимости, только в 1900 г.: в самый разгар
восстания в Китае его использовал в своей статье один из публицистов газеты
«Новости» В. Быстренин, обозначив им, по его мнению, потенциально
возможное глобальное столкновение «белой» и «желтой» рас. В этом
отношении не представляется убедительной точка зрения, высказанная в
исследовании Л.В. Жуковой, полагавшей, что термин «желтая опасность»
впервые был введен в оборот в России в 1902 г. этнографом и публицистом
И.С. Левитовым 1 . В семантике русского языка словосочетание «желтая
опасность», по всей видимости, оформилось гораздо раньше, о чем говорит и
факт появления этого термина в 1902 г. в словаре собирателя русских крылатых
фраз и выражений М.И. Михельсона2.
Несмотря на распространение в начале XX столетия в России выражения
«желтая опасность», единого его понимания так и не сложилось. Анализ
российской
печати
свидетельствует,
что
это
выражение
трактовалось
исключительно широко. Под ним мог пониматься и широкомасштабный
Жукова Л.В. Появление в России мифа о «желтой опасности» // Обозреватель-Observer. М., 2009. № 12.
С. 125.
2
Желтая опасность // Михельсон М.И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии.
Сборник образных слов и иносказаний. СПб., 1902. Т.1. С. 291.
1
205
военный конфликт «белой» и «желтой» рас, и колонизация мигрантами из
стран Дальнего Востока территорий России и европейских государств, и упадок
западной
промышленности
вследствие
невозможности
конкуренции
с
многомиллионными странами Дальнего Востока в экономической сфере, и
утрата колониальных владений европейских держав в Азии, и даже опасность
биологической ассимиляции европейцев представителями «желтой» расы 1.
Характерным было восприятие «желтой опасности» в качестве угрозы
внешнеполитического и внутриполитического характера. Внешнюю угрозу,
исходящую от «желтой опасности», связывали с возможным обострением
отношений на политической карте мира между Россией и странами Дальнего
Востока. Угрозу же внутреннего характера видели в миграции из сопредельных
стран Азии в Россию, грозившей, как полагали, всецелой колонизацией
российской окраины и возможным отторжением ее от империи.
При этом восприятие и оценка угроз с Востока существенным образом
отличались на дальневосточной окраине России и центральных областях
империи. На российском Дальнем Востоке «ментальные» образы опасности
воспринималась гораздо явственнее и острее, чем в центре. Непосредственная
близость к государствам, осмыслявшимся в империи потенциально опасными,
и значительное число мигрантов из Азии в регионе, воспринимавшихся в
качестве авангарда для армии «желтых», предопределило более бдительное
отношение дальневосточного населения к идеям о «желтой опасности».
Восточная окраина России зачастую позиционировалась публицистами в
качестве важнейшего форпоста России в Азии, способного принять на себя
удар «желтой» расы и защитить империю и весь западный мир от вторжения. В
исследуемый период времени публицисты российского Дальнего Востока не
только размещали в местных газетах свои статьи о «желтой опасности», но и
активно перепечатывали заметки на эту тему из центральных изданий, что
отчасти свидетельствует об интересе дальневосточной читающей публики к
этой проблеме. О «желтой опасности» жители российской окраины могли
1
См.: Приложения. С. 240.
206
найти статьи практически во всех периодических изданиях, выходивших на
Дальнем Востоке, за исключением «Амурского края» и «Восточного вестника».
В отличие от центральной России, «желтую опасность» на Дальнем
Востоке чаще всего рассматривали сквозь призму региональных интересов.
Опасность, исходящую от «желтой» расы, здесь зачастую осмысливали как
внутриполитическую проблему и рассматривали в качестве угрозы интересам и
национальной безопасности Российской империи. В центральных же областях,
напротив, среди тех, кто размышлял о «желтой опасности», наблюдалась
тенденция осмыслять ее в качестве общемировой проблемы, угрожающей
всему западному сообществу. В результате, с определенной долей условности,
можно
говорить
о
существовании
в
России
«общеимперской»
и
«общемировой» рамки восприятия идей о «желтой опасности».
Далеко не все, однако, разделяли представления об угрозе с Востока, и
даже те, кто был убежден в ее существовании, нередко не связывали эту
опасность с текущим моментом времени. Любая модель «желтой угрозы»
осмыслялась в российском обществе только в качестве потенциально
возможной в будущем: неслучайно, что это выражение обычно сопровождалось
в российской печати эпитетом «грядущая». Это обстоятельство отчасти
объясняет тот факт, почему военно-политические конфликты начала XX в. на
Дальнем Востоке оказались во многом неожиданными даже для тех, кто
активно высказывал мысли об опасности, угрожающей России и странам
Запада со стороны государств Восточной Азии.
Военно-политические конфликты начала XX в. – подавление восстания
ихэтуаней в Китае (1900) и Русско-японская война (1904–1905) вызвали
значительный интерес российской публики к событиям на Дальнем Востоке.
Эти события актуализировали в империи представления о «желтой опасности»,
которая в большей степени стала осмысляться в этот период времени в качестве
военного столкновения различных рас. Вместе с тем, военно-политические
конфликты 1900 г. и 1904–1905 гг. со всей очевидностью продемонстрировали
207
неравнозначность представлений российского общества о масштабах видения
потенциальных угроз, ассоциирующихся в России с китайцами и с японцами.
«Боксерское» восстание 1900 г. способствовало формированию в
Российской империи самых различных моделей опасности с Востока и
спровоцировало повышение общего уровня тревожности среди русского
населения,
в
Находящиеся
особенности
в
в
городах
непосредственной
российского
близости
от
Дальнего
Востока.
неспокойного
Китая,
дальневосточные обыватели оказались весьма взволнованы антииностранным
движением в соседней державе. Некоторые из них всерьез готовились к войне с
Китаем: превращали свои дома в крепости и запасались оружием.
В этих условиях «боксерское» восстание не могло не повлиять на
отношение русского населения к китайцам. По крайней мере, применительно к
территории Дальнего Востока, можно вести речь о всплеске антикитайских
настроений, явившемся основой для жестоких расправ над мирными китайцами
в регионе. И, хотя такое явление, в целом, характерно для любых войн и
выступает
вполне
закономерной
реакцией
на
процесс
формирования
негативного образа противника в печати, восстание в Китае показательно в том
отношении, что антикитайские настроения распространялись без особого
влияния «сверху». Официальной войны между Россией и Китаем не велось,
часть изданий вообще не поддерживали вмешательство империи в события на
Дальнем Востоке и призывали российское население прекратить насилия над
китайцами. Всплеск негативных настроений в отношении Китая во время
восстания может объясняться уже существовавшим комплексом враждебных
установок
в
отношении
выходцев
из
Цинской
империи
в
России.
Актуализировав существовавшие ранее негативные образы и риторики,
военный
конфликт
с
Китаем
превратил
«врага»
«ментального»,
существовавшего в общественном сознании, во вполне «реального» противника,
которого
увидели
в
проживающих
в
империи
китайцах.
Ничего подобного, однако, не наблюдалось во время Русско-японской войны.
208
Война 1904–1905 гг. явила пример принципиально нового военного
конфликта – конфликта не только армий, но целых народов и даже их коалиций.
В это время представления о «желтой опасности» существенно расширяются.
Представления об угрозе со стороны «желтой» расы оказываются в этот период
особенно актуальными, поскольку позволяют российским авторам объяснить
справедливость войны и обосновать необходимость победы над японцами. На
страницах различных изданий война с Японией часто представлялась как
конфликт различных культур, цивилизаций, рас. При этом возможной
стратегией публицистов выступало как убеждение читателя в реальности
«желтой опасности», так и отрицание ее существования. «Объявление»
мифологичности «желтой угрозы» позволяло публицистам формировать среди
читающей публики твердую уверенность в конечной победе России над врагом;
гиперболизация же потенциальной опасности со стороны восточных стран и
народов давала возможность продемонстрировать важность российской победы
над японцами.
Военный конфликт России и Японии не только повлиял на жизнь и
деятельность японцев, пребывающих в империи, но и сказался также на
отношении к китайцам и корейцам. Оценка соперника сквозь призму расовых
категорий привела к тому, что «неприятелями» Российской державы оказались
в это время не только сами японцы, но и те, кого относили к одной с ними расе.
Единство
расы
с
японцами,
приписываемое
китайцам
и
корейцам,
автоматически делало последних в глазах населения потенциальными
«союзниками»
Японии
и
заставляло
рассматривать
их
как
лиц
«неблагонадежных» или даже враждебных по отношению к России, способных
при первом же удобном случае оказать содействие своим собратьями по расе. И
это нашло свое выражение в широкой кампании по борьбе с японскими
шпионами.
Между тем, несмотря на возросшие масштабы шпиономании в России во
время
Русско-японской
войны,
серьезного
всплеска
ксенофобских
и
шовинистических настроений в 1904–1905 гг. по отношению к выходцам из
209
Азии
все
же
не
наблюдалось.
Последнее
обстоятельство
может
свидетельствовать о том, что отношение к китайцам в царской России было
более негативным, чем к японцам. Этот факт, в целом, подтверждает и местная
хроника дальневосточных газет, изобилующая сообщениями о случаях
нетолерантного обращения дальневосточной публики с китайцами. Число таких
«случаев» особенно возросло в период с 1900 г. по 1903 гг. Что касается
японцев и корейцев, то судя по практически единичным заметкам об их
избиениях, можно прийти к выводу, что население окраины относилось к ним
на порядок лучше. Хотя здесь нельзя исключать и той вероятности, что
дальневосточные обыватели и публицисты могли попросту не различать в
этническом плане китайцев, корейцев и японцев, списывая нетолерантное к
ним отношение «на счет» китайцев 1.
Военно-политические конфликты начала XX в. на Дальнем Востоке
вывели тему «желтой опасности» за рамки узкого сообщества интеллектуалов.
К концу 1905 г. идеи о «желтой опасности» были, по всей видимости, уже
достаточно хорошо знакомы российскому обществу: фельетоны о ней
печатались на страницах сатирических журналов, распространялись в дешевых
брошюрах, звучали в выступлениях некоторых военачальников. При этом
поражение России в войне с Японией не только не отодвинуло представления о
«желтой опасности» на задний план, но и стало новым этапом в осмыслении
российскими авторами вероятной угрозы с Востока. После 1905 г. это
выражение не только хорошо знали, но даже использовали весьма своеобразно.
Так, генерал П.К. Ренненкампф во время Первой Мировой войны даже получил
среди офицеров прозвище «желтая опасность», поскольку носил форму
Забайкальского казачьего полка с желтыми лампасами и отличался «крутым»
характером2.
Исследователи задавались вопросом о том, насколько «желтая опасность»
является отражением образа дальневосточных государств и чего в ней больше:
1
2
См.: Приложения. С. 241.
Успенский А.А. На войне: Восточная Пруссия – Литва 1914–1915 гг. Каунас, 1932. С. 15
210
опасений перед Китаем или Японией 1. В «желтой опасности» парадоксальным
образом переплетались страхи российского общества перед энергичной,
волевой Японией и огромным, многонаселенным Китаем. По существу,
большинство российских авторов ее видели именно в синтезе действий двух
этих монархий. Однако, несмотря на тот факт, что внешнеполитическая
составляющая «желтой опасности» практически не мыслилась российскими
авторами в исследуемый период времени без Японии, основным элементом
рассуждений на тему «желтой опасности» выступал в большей степени Китай.
В этом отношении влиятельный при дворе последнего российского монарха
врач тибетской медицины П.А. Бадмаев был недалек от истины, когда писал,
что о «желтой опасности» мир бы вряд ли вообще узнал, не будь
«четырехсотмиллионного Китая» 2 . Во взглядах российских авторов именно
Китай олицетворял собой и основной контингент войск для армии «желтых», и
огромный ресурс для развития промышленных мощностей стран Дальнего
Востока, и самый значительный источник мигрантов для всего западного мира.
Это не было исключительно российской особенностью. Численность
Цинской
империи
была
лейтмотивом
общемировой,
преимущественно
западноевропейской, ксенофобии «желтой опасности» рубежа XIX – XX в.,
приобретшей различные формы и выражения. Представления о «желтой
опасности» в Германии, получившие законченный вид в богатом воображении
императора Вильгельма II, активнее других в Европе рассуждавшем о
существовании «желтой опасности», явились весьма удобным средством для
обоснования внешнеполитической деятельности страны на Востоке. Имея свои,
далеко не бескорыстные, планы в отношении Китая, Вильгельм II сделал
представления о «желтой опасности» своим идеологическим оружием,
благодаря которому агрессивные действия Германии в дальневосточном
регионе облекались им перед европейскими монархами в оболочку борьбы с
См.: Молодяков В.Э. «Образ Японии» в Европе и России второй половины XIX – начала XX вв. М., 1996. С.
118-126; Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом: Образ Китая в России в XVII–XXI веках. М.,
2007. С. 140.
2
Бадмаев П. Империя Богдохана и мировая политика // Новый журнал иностранной литературы, искусства и
науки. М., 1904. Вып. 1. С. 246.
1
211
распространением «желтой» расы, «нашествием монголов и буддизма» 1 . Во
Франции же эти идеи как раз служили аргументом против дальнейшей
экспансии на Восток
2
. Осмысляя «желтую опасность» комплексно, как
проблему военную, расовую, экономическую, французские интеллектуалы и
общественность, тем не менее, в большей степени были обеспокоены
возможностью экономического развития стран Дальнего Востока
3
. В
Великобритании и США также возник свой уникальный вариант «желтой
опасности», обретший свое выражение в персонифицированном образе
китайского доктора Фу Манчу – злодея, который прилагает все усилия к тому,
чтобы разрушить западную цивилизацию. Книги Сакса Ромера о Фу Манчу,
первая из которых вышла в 1913 г., завоевали огромную популярность среди
читателей Великобритании и США: тринадцать романов писателя только при
жизни автора были распроданы общим тиражом более 20 миллионов
экземпляров 4. Высокий, сутулый, тощий и гибкий словно кошка, со лбом, как у
Шекспира и лицом Сатаны, обладающий «всем жестоким коварством
восточной расы, собранным воедино в громадном интеллекте, владеющим
всеми научными знаниями прошлого и настоящего, всеми ресурсами, какими
располагает, скажем, правительство богатой страны» 5 , доктор Фу Манчу на
долгие годы стал прообразом «желтой опасности» для жителей США и
Великобритании, обеспечив безбедную жизнь своему создателю 6.
Россия также изобретала свои неповторимые образы и модели угрозы с
Востока. Вопреки мнению отдельных исследователей, она не переняла эти
1
Gollwitzer H. Die Gelbe Gefahr: Geschichte eines Schlagworts. Studien zum imperialistischen Denken. Göttingen,
1962. P. 94-120.
2
Laffey J. Racism and Imperialism: French Views of the «Yellow peril» 1894–1914 // Imperialism and Ideology at
Historical Perspective. Momtreal, 2000. P. 70.
3
Pavé F . Le péril jaune à la fin du XIXe siècle, fantasme ou inquiétude légitime? [Электронный ресурс]. Université
du Maine, 2011. P. 258. Режим доступа: http:halshs.archives-ouvertes.fr. Последнее посещение 14.02. 2013.
4
Seshagiri U. Modernity's (Yellow) Perils: Dr. Fu-Manchu and English Race Paranoia // Cultural Critique. Minnesota,
2006. No. 62. P. 163.
5
Ромер С. Зловещий доктор Фу Манчи. [Электронный ресурс]. М., 1993. С. 9. – Режим доступа: http: //
www.oldmaglib.com. Последнее посещение: 02.12. 2013.
6
См.: Shih D. The Color of Fu-Manchu: Orientalist Method in the Novels of Sax Romer // The Journal of Popular
Culture. 2009. Vol. 42. P.304-317; Seshagiri U. Modernity's (Yellow) Perils: Dr. Fu-Manchu and English Race
Paranoia // Cultural Critique. Minnesota, 2006. №. 62. P. 162-194.
212
представления на Западе 1 . Российский комплекс представлений о «желтой
опасности»
формировался
параллельно
с
аналогичными
идеями,
высказывавшими в то время на Западе, и в силу этого приобрел свои
уникальные особенности.
В отличие от Великобритании и США, в Российской империи
представления о «желтой опасности» никогда не связывались в общественном
сознании с конкретными персонифицированными образами. Нельзя не
согласиться с мнением В.И. Дятлова, что «желтая опасность» практически
всегда ассоциировалась в царской России с ни кем не контролируемой,
аморфной, недифференцированной массой – нашествием «желтых полчищ» 2 .
Такая особенность российского взгляда на «желтую опасность», по всей
видимости, была тесным образом связана с пониманием отдельных событий
российской истории. У империи была своя рамка восприятия идей о «желтой
опасности» – более чем двухсотлетний период монголо-татарского ига. Уже
первая трактовка выражения «желтая опасность», появившийся в российском
словаре М.И. Михельсона в 1902 г. объясняла его, как «набег» народов
«желтой» расы на Европу 3 . И в этом отношении общественное сознание
империи, создавшее вокруг периода монголо-татарского ига стену мифов и
легенд о жестокости завоевателя, переносило исторические мотивы уже
пережитого прошлого на будущее, создавая, тем самым, модели нового
«нашествия» с Востока. Неслучайным в этом отношении представляется и
возникновение в России «теории» В.С. Соловьева о панмонголизме,
предвещавшей союз народов Азии с целью установления «нового монгольского
ига» над Европой. Эта концепция явила собой пример собственно российского
варианта «желтой опасности» – «модели» столкновения «желтой» и «белой»
См. напр.: Лариюэль М. «Желтая опасность» в работах русских националистов начала века // Русско-японская
война (1904–1905). Взгляд через столетие / Под ред. О.Р. Айрапетова. М., 2004. С. 579.
2
Дятлов В.И. Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в дореволюционной России // Вестник
Евразии, 2000. № 1 (8). С. 63-89; Дятлов В.И. «Желтая опасность»: трансформация одной ксенофобии // Россия
и Восток: проблемы взаимодействия: материалы VI Междун. конф., Волгоград, 28-30 ноября 2002 г. Волгоград,
2003. С.116-123; Дятлов В.И. Дятлов, В.И. От «желтой опасности» к «китайской угрозе»: эволюция одной
мигрантофобии в России // Русский национализм: социальный и культурный контекст. М., 2008. С. 73 -86.
3
Желтая опасность // Михельсон М.И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии.
Сборник образных слов и иносказаний. СПб., 1902. Т.1. С. 291.
1
213
рас, высказанной в терминологии, понятной хотя бы для образованной части
российского населения.
Представления о «желтой опасности» не стали в империи «удачной»
идеологией, способной обосновать движение империи на Восток, как это было
в Германии, но, в то же время, они не смогли стать и действенным призывом к
сдерживанию
российской
экспансии
в
Азию.
Востребованной
в
идеологическом плане представления о «желтой опасности» оказались только
во время Русско-японской войны, когда они позволили публицистам объяснить
военные действия на Дальнем Востоке. В большей степени российский вариант
«желтой опасности», как представляется, был ближе к французским
предвидениям и моделям угрозы с Востока, осмысливавшейся крайне
разносторонне.
Поиск выражения «желтая опасность» по национальным корпусам
русского, французского, английского и немецкого языков за период с 1890 по
1905 г. дает сходные графики, отражающие динамику употребления этого
выражения в печати 1 . Это еще раз подчеркивает тот факт, что российский
комплекс представлений о «желтой опасности» развивался в России не
последовательно, а параллельно с аналогичными идеями, формировавшимися в
то время на Западе, испытывая влияния западноевропейской мысли и являясь
неотъемлемой
частью
общеевропейских
представлений
конца
XIX
–
начала XX в. Однако, в то же самое время, он был «изобретением» российской
общественной мысли, формировавшей собственные неповторимые образы и
модели угрозы с Востока.
1
См.: Приложения. С.244.
214
Список использованных источников и литературы
Источники
Архивные материалы:
1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)
Фонд 102 Департамент полиции
Дел. 1. Оп.21. Д. 376
Дел. 2. Оп. 61. Д. 29.
Дел. 3. Оп. 98. Д. 897. Ч.2.
Оп. 245. «Секретная часть. Перлюстрации»: Д. 25, Д. 26.
Фонд 601. Оп. 1. Николай II.
Д.743
2. Российский государственный исторический архив (РГИА)
Фонд 560. Опись 28. О боксерском восстании
Д.1, Д. 156, Д.157
Фонд. 1282. Всеподданнейшие отчеты
Оп. 3: Д. 332, Д. 499
Фонд 1284. Всеподданнейшие отчеты
Оп. 194: Д. 120
Фонд 1638. Кирилов А.В.
Оп.1: Д.1, Д. 49, Д. 197.
Фонд 776. Главное управление по делам печати
Оп. 21. Ч. 1. Д. 720
3. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА)
Фонд 486 Коллекция «Военные действия в Китае 1900–1901»
Д. 257. Ч.1.
Фонд 846. Опись 16. Том IV. Коллекция «Русско-Японская война»
Д. 26597, Д. 26601, Д. 26603, Д. 29085, Д. 29031
4. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока
(РГИА ДВ)
Фонд 702 Канцелярия Приамурского генерал-губернатора
Оп. 1: Д. 431, Д. 462, Д. 455, Д. 494
Фонд 704 Канцелярия военного губернатора Амурской области
5. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ)
Фонд 459. Суворин А.С.
Оп. 2: Д.677
6. Государственный архив Забайкальского края (ГАЗК)
215
Фонд 1. Забайкальское областное правление.
Оп. 1: Д. 3965, Д. 9631, Д. 4026
7. Российский государственный архив военно-морского флота
(РГАВМФ)
Фонд 763. Дневники, заметки, записки, вырезки из газет о Русско-японской
войне
Оп. 1: Д. 436
8. Отдел ИЗО материалов Российской государственной библиотеки
Коллекция лубков и плакатов 1904–1905 гг.
Газеты (1895–1905):
1. Амурская газета (г. Благовещенск)
2. Амурский край (г. Благовещенск)
3. Восточный вестник (г. Владивосток)
4. Владивосток (г. Владивосток)
5. Гражданин (г. Санкт-Петербург)
6. Дальний Восток (г. Владивосток)
7. Забайкальские областные ведомости (г. Чита)
8. Московские ведомости (г. Москва)
9. Никольск-Уссурийкий листок (г. Никольск-Уссурийск)
10.Новое время (г. Санкт-Петербург)
11.Приамурские ведомости (г. Хабаровск)
12.Русские ведомости (г. Москва)
13.Русский инвалид (г. Санкт-Петербург)
14.Санкт-Петербургские ведомости (г. Санкт-Петербург)
15.Новый край (г. Порт-Артур)
Журналы (1895–1905):
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
Вестник Европы (г. Санкт-Петербург)
Русское богатство (г. Санкт-Петербург)
Русский вестник (г. Москва)
Русская мысль (г. Москва)
Мир Божий (г. Санкт-Петербург)
Нива (г. Санкт-Петербург)
Чтение для солдат (г. Санкт-Петербург)
Сатирические издания (1895–1905):
1. Шут (г. Санкт-Петербург)
2. Осколки (г. Санкт-Петербург)
3. Будильник (г. Москва)
216
Религиозные издания (1895–1905):
1. Забайкальские епархиальные ведомости (г. Чита)
2. Благовещенские епархиальные ведомости (г. Благовещенск)
3. Церковные ведомости (г. Санкт-Петербург)
Опубликованные документы, словари:
1. Военные события в Приамурье. 1900–1902 гг. / Отв. ред. А.В. Телюк.
– Благовещенск-на-Амуре: ОАО «Амурская ярмарка», 2008. – 311 с.
2. Восстание ихэтуаней. Документы и материалы /Отв. ред. В.Н. Никифоров.
– М.: Наука, 1968. – 276 с.
3. Корейцы на российском Дальнем Востоке (вт. пол. XIX – нач. XX в.):
Документы и материалы в 2-х кн. Владивосток: РГИА ДВ,
Информационно-рекламное агентство «Комсомолка ДВ», 2004. – Т. 1.
– 404 с.
4. Михельсон, М.И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской
фразеологии. Сборник образных слов и иносказаний / М.И. Михельсон.
– СПб.: тип. Академии Наук, 1902. – Т.1. – 779 с.
5. Общий свод по империи результатов разработки данных первой
всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 г. /
Под ред. Н.А. Тройницкого Спб.: паровая типо-лит. Ныркина, 1905. – Т. I.
– 268 с.
6. Общий свод по империи результатов разработки данных первой
всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 г. /
Под ред. Н.А. Тройницкого Спб.: паровая типо-лит. Ныркина, 1905.
– Т. II. – 417 с.
Дневники, мемуары, переписка:
1. Авраамий. Пекинское сидение: из дневника члена православно-русской
миссии в Китае / Авраамий // Христианское чтение. – СПб., 1901. – № 1.
– С. 65- 112.
2. Алексеев, П.С. По Амуру / П.С. Алексеев // Русский вестник. – 1900.
– № 8. – С. 437-455.
3. Апраксин, А.Д. Грянул бой. Роман-хроника из современных
чрезвычайных событий Русско-Японской войны / А.Д. Апраксин. – СПб.:
изд. Е.Л. Байков, 1905. – 505 с.
4. Баженов, В.П. Японская компания (Дневник полкового врача) /
В.П. Баженов. – Тула: 1-я тип. Тулпечати, 1926. – 100 с.
5. Верещагин, А.В. Русские в Маньчжурии: рассказы о последнем
китайском походе в 1900 г / А.В. Верещагин. – СПб.: постоянная ком.
народных чтений, 1904. – 47 с.
217
6. Верещагин, А.В. По Маньчжурии (1900–1901): воспоминания и рассказы
/ А.В. Верещагин. – СПб.: тип. и лит. В.А. Тиханова, 1903. – 199 с.
7. Верещагин, А.В. В Китае. Воспоминания и рассказы. 1901–1902 /
А.В. Верещагин. – СПб.: В. Березовский, 1903. – 224 с.
8. Военные события в Китае (1900–1901 гг.) / Подпол. П.В. Будзко. – СПб.:
издание Вестника Иностранной Военной литературы, 1902. – 179 с.
9. Гарин-Михайловский, Н.Г. По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому
полуострову. Карандашом с натуры // Собрание сочинений в пяти томах /
Под ред. М. Гордона. – М.: Государственное издательство
художественной литературы, 1958. – Т.5. 1894–1906. – С. 7-390.
10.Головачев, П. Россия на Дальнем Востоке / П. Головачев. – СПб.:
тип. Исидора Гольдберга, 1904. – 216 с.
11.Гроссевич, М. П. Борьба с лучами восходящего солнца / М.П. Гроссевич.
– М: изд. боевых воспоминаний, 1908. – 292 с.
12.Греков, М.И. На Дальний Восток: походные письма / М.И. Греков. – СПб.:
типо-лит. В.В. Комарова, 1901. – 48 с.
13.Дейч, Л.Г. Бомбардировка Благовещенска китайцами: (рассказ очевидца)
/ Л.Г. Дейч. // Заря. – 1902. – №4. – Отд. 2. – 20 с.
14.Дейч, Л.Г. Кровавые дни. Эпизод из русско-китайской войны / Л.Г. Дайч.
– СПб.: Пролетатриат, 1906. – 32 с.
15.Дьяков, Н.А. Год на крейсере «Адмирал Нахимов» / Н.А Дьяков. – СПб.:
тип. А.П. Лопухина, 1902. – 230 с.
16.Дьяков, Н.А. В Маньчжурии с сибирскими стрелками / Н.А. Дьяков. –
СПб.: тип. уч. глухонемых, 1905. – 198 с.
17.Евреинов, Б.Н. Осада дипломатических миссий в Пекине: май-авг. 1900 /
Б.Н. Евреинов // ИМИД. – 1912. – Кн. 4. – С. 124-210.
18.Иванов, И.Е. Впечатление раненного в русско-японскую войну /
И.Е. Иванов. М.: тип. Маевского, 1914. – 148 с.
19.Иванов, И.Е. Впечатления из военно-походной жизни за время оккупации
Маньчжурии в 1900–1903 / И.Е. Иванов. – СПб.: тип. А.С. Суворина,
1907. – 98 с.
20.Иванов, И.Е. Очерки походно-боевой жизни во время боксерского
восстания: из дневника командира 2 роты 1-го Восточно-Сибирского
стрелкового е. в. полка. / И.Е. Иванов. – М.: университетская типография,
1907. – 138 с.
21.Ивашкевич, А.К. Русские дети в Маньчжурии. Рассказы пережитого на
Дальнем Востоке в 1897–1900 гг. / А.К. Ивашкевич. – СПб.: издание
А.Ф. Девриена, 1912. – 316 с.
22.Ивашкевич, А.К. Последние дни в Маньчжурии: (Из личных
воспоминаний) // Русское Богатство. – 1900. – №10. – С. 143-168.
23.Кирхнер, А.В. Осада Благовещенска. Взятие Айгуна. С приложением
списков добровольцев и сведений о вольной дружине, Айгун, Сахалян,
Благовещенск. (На память о событиях на Амуре в 1900 году) /
А.В. Кирхнер. – Благовещенск: тип. «Амурской газеты», 1900. – 206 с.
218
24.Корсаков, В.В. В старом Пекине: Очерки из жизни в Китае /
В.В. Корсаков. – СПб.: тип. СПб. т-ва печ. и изд. дела «Труд», 1904.
– 360 с.
25.Корсаков, В.В. Пекинские события: личные воспоминания участника об
осаде в Пекине. Май-август 1900 / В.В. Корсаков. – СПб.:
тип. А.С. Суворина, 1901. – 394 с.
26.Корсаков, В.В. Пять лет в Пекине. Из наблюдений над бытом и жизнью
китайцев / В.В. Корсаков. – СПб.: тип. СПб. т-ва печ. и изд. дела «Труд»,
1902. – 182 с.
27.Корсаков, В.В. Скорбные дни: дневник-хроника русской жизни в Китае за
время русско-японской войны / В.В. Корсаков. М.: т-во «Печатня
С.П. Яковлева», 1912. – 212 с.
28.Кравченко, В.С. На Дальнем Востоке во время военных событий
1900–1901 года (Из дневника морского врача) / В.С. Кравченко. – СПб.:
типо-лит. «Свет», 1906. – 84 с.
29.Краснов, П.Н. Атаман: Воспоминания / П.Н. Краснова. – М.: Вагриус,
2006. – 650 с.
30.Куропаткин, А.Н. Дневник А.Н. Куропаткина / Под ред.
М.Н. Покровского. – Новгород: Нижнеполиграф, 1923. – 140 с.
31.Куропаткин, А.Н. Дневник генерала А.Н. Куропаткина / Вступ. ст. О.
Айрапетяна. – М.: Государственная публичная историческая библиотека
России, 2010. – 455 с.
32.Линевич, Н.П. Война // Русско-японская война из дневников А.Н.
Куропаткина и Н.П. Линевича / Под ред. М.Н. Покровского. – Л.:
Госиздат, 1925. – С. 57-129.
33.Милованов. Из воспоминаний об охранной страже Китайской Восточной
железной дороги / Милованов // Разведчик. – 1903. – №648. – С. 269-270.
34.Мольтке, Х. Русские письма / Х.Ф. Мольтке. – СПб.: изд-во
Н.И. Новикова, 2008. – 143 с.
35.Немирович-Данченко В.И. Война. Дневник корреспондента. CCVIII /
В.И. Немирович-Данченко // Русское слово. – 1904. – 2 августа.
36.Никитина, К. Осада Благовещенска китайцами в 1900 г.: (Из
воспоминаний) / К. Никитина // Исторический Вестник. – 1910. – Т. 22.
– №10. – С. 207-224.
37.Николай II. Дневник императора Николая II. 1890–1906 гг. / Николай II.
– М.: Полистар, 1991. – 305 с.
38.Орлов, Н.А. Занятие Хайлара: (Из воспоминаний о походе Хайларского
отряда в Маньчжурию в 1900 г.) / Н.А. Орлов // Исторический Вестник.
– 1901. – Т.84. – №5. – С. 603-627.
39.Орлов, Н.А. Забайкальцы в Маньчжурии в 1900 г.: Очерки из похода
Хайларского отряда генерала Н.А. Орлова в Китае в 1900 / Н.А. Орлов.
– СПб.: тип. Н.Н. Клобукова, 1901. – 199 с.
40.Письма Владимира Сергеевича Соловьева: в 3-х томах / Под ред.
Э.Л. Радлова. – СПб.: тип. тов-ва «Общественная польза», 1908. – Т. 1.
– 283 с.
219
41.Письма Владимира Сергеевича Соловьева: в 3-х томах / Под ред.
Э.Л. Радлова. – СПб.: тип. тов-ва «Общественная польза», 1909. – Т. 2.
– 351 с.
42.Письма Владимира Сергеевича Соловьева: в 3-х томах / Под ред.
Э.Л. Радлова. – СПб.: тип. тов-ва «Общественная польза», 1911. – Т. 3.
– 336 с.
43.Полное собрание речей императора Николая II, 1894–1906. – СПб.:
книгоиздательство «Друг народа», 1906. – 75 с.
44.Проповедь Германского Императора на борте яхты «Гогенцоллерн».
– Вильна: тип. И. Блюмовича, 1900. – 8 с.
45.Рассказы из воспоминаний о Русско-японской войне 1904–1905 гг.
– Белгород, 1913. – 149 с.
46.Соловьев, В. Воспоминания об усмирении китайского мятежа в
Печелийской провинции в 1900 г. / В. Соловьев // Чтение для солдат.
– 1908. – Вып. 7. – С. 117-149.
47.Степанов, Н.И. Восемь месяцев в походе: Очерки минувшей китайской
экспедиции / Н.И. Степанов. – Харбин: изд. А.И. Поповой, 1907. – 73 с.
48.Суворин, А.С. Дневник / А.С. Суворин. М.-L.: Независимая газета, The
Garnett press, 2000. – 668 с.
49.Толстой, Л.Н. Обращение к китайскому народу // Полное собрание
сочинений Л.Н. Толстого в 90 томах. – Т. 34. [Электронный ресурс].
Режим доступа: http://publ.lib.ru/ARCHIVES/T/TOLSTOY. Последнее
посещение: 13.10.2013.
50.Толстой, Л.Н. Письмо к китайцу // Полное собрание сочинений
Л.Н. Толстого в 90 томах. – Т. 36. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://publ.lib.ru/ARCHIVES/T/TOLSTOY.
Последнее
посещение:
13.10.2013.
51.Толстой, Л.Н. Дневники 1895–1899. // Полное собрание сочинений
Л.Н. Толстого в 90 томах. – Т. 53. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://publ.lib.ru/ARCHIVES/T/TOLSTOY.
Последнее
посещение:
13.10.2013.
52.Толстой, Л.Н. Дневники 1900–1903. // Полное собрание сочинений
Л.Н. Толстого в 90 томах. – Т. 54. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://publ.lib.ru/ARCHIVES/T/TOLSTOY.
Последнее
посещение:
13.10.2013.
53.Толстой, Л.Н. Письма 1899–1900. // Полное собрание сочинений
Л.Н. Толстого в 90 томах. – Т. 72. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://publ.lib.ru/ARCHIVES/T/TOLSTOY.
Последнее
посещение:
13.10.2013.
54.Толстой, Л.Н. Письма 1901–1902. // Полное собрание сочинений
Л.Н. Толстого в 90 томах. – Т. 73. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://publ.lib.ru/ARCHIVES/T/TOLSTOY.
Последнее
посещение:
13.10.2013.
220
55.Чехов, А.П.. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах.
Письма / Гл. ред. Н.Ф. Бельчиков. – М.: Наука, 1976. – Т.4. Январь 1890 –
Февраль 1892. – 656 с.
56.Шахновский, И.К. «Желтая туча»: 12 месяцев войны с Японией. Дневник
корреспондента / И.К. Шахновский. – М.: изд. Д.П. Ефимова, 1905.
– 382 с.
57.Шрейдер, Д.Н. Наш Дальний Восток. Три года в Уссурийском крае /
Д.Н. Шрейдер. СПб.: изд. А.Ф. Девриена, 1897. – 468 с.
58.Янчевецкий, Д.Г. У стен недвижного Китая: Дневник корреспондента
«Нового Края» на театре военных действий в Китае в 1900 г. /
Д.Г. Янчевецкий. – СПб.: изд. П.А. Артемьев, 1903. – 618 с.
Брошюры и публицистика:
1. Амфитеатров, А.В. Из записок напрасного молодого человека /
А.В. Амфитеатров // Курганы. – СПб: Общественная пользя, 1905.
– С. 285-301.
2. Бадмаев, П. Империя Богдохана и мировая политика / П. Бадмаев //
Новый журнал иностранной литературы искусства и науки. – 1904.
– Вып. 1. – С. 246-247.
3. Белоконский, И.П. Лубочная литература о русско-японской войне /
И.П. Белоконский // Образование. – 1904. – №5. – С. 80.
4. Бахирев, А.В. «Варяг» и «Кореец». Стихотворение / А.В. Бахирев.
– Таганрог: типо-литография в Таганроге, 1904. – 4 с.
5. Большой кулак или война китайцев с европейцами. – СПб.: тип. дома
призрения малолетних бедных, 1900. – 14 с.
6. Брюсов В.Я. Метерлинк-утешитель (О «желтой опасности») /
В.Я. Брюсов // Начало. – СПб., 1905. [Электронный ресурс]. Режим
доступа: http://az.lib.ru/b/brjusow_w_j/text_1905_meterlink-uteshitel.shtml.
Последнее посещение: 29.12.2013.
7. В.А. Япония наш враг / В.А. – М.: тип. А.П. Волкова, 1904. – 16 с.
8. Вережников, А. Китайская толпа / А. Вережников // Современник. – 1911.
– № 4. – С. 124-134.
9. Взятие Пекина 1 августа 1900 года. Героям слава! Подробное описание
движения войск. Бой при взятии Пекина. – М.: тип. Ф.И. Филатова, 1900.
– 8 с.
10.Взятие Пекина доблестными русскими войсками под начальством
генерал-лейтенанта Линевича. – М.: изд. А.Д. Сазонова, 1901. – 32 с.
11.Война России и Японии на Дальнем Востоке. – М.: тип. Ф.И. Филатова,
1904. – 16 с.
12.Война России с Японией. – СПб.: тип. С.Н. Худекова, 1904. – 32 с.
13.Война России с Японией. Полные подробности событий на Дальнем
Востоке с 27 января по 1 марта 1904 г. – Одесса: тип. Одесского листка,
1904. – Вып. 1. – 15 с.
221
14.Волконский, А.М. Война, печать и общество / А.М. Волконский. – СПб.:
тип. А.С. Суворина, 1905. – 45 с.
15.Воронов, Л. Борьба желтой и белой расы / Л. Воронов. – М.:
Университетская типография, 1904. – 85 с.
16.Геройская защита города Благовещенска и действия русских в
Манчжурии. – М.: тип. И.Д. Сытина, 1900. – 32 с.
17.Глебов, С.И. Нападение китайских мятежных войск на г. Благовещенск /
С.И. Глебов. – СПб.: изд. А.А. Холмушина, 1900. – 32 с.
18.Глебов, С.И. Война китайского большого кулака со всеми державами
мира / С.И. Глебов. – СПб.: изд. А.А. Холмушина, 1900. – 32 с.
19.Гневушев, М. Перед лицом войны тяжелой / М. Гневушев. – Киев:
тип. Императорского университета, 1904. – 16 с.
20.Горяинов, И.А. Война. Кто кого побьет / И.А. Горяинов. – СПб.:
тип. Артели печатного дела, 1904. – 38 с.
21.Гром русских побед в Китае. Разгром «Большого Кулака». – М.:
изд. А. Сазонова, 1900. – 16 с.
22.Дедушко Панфилыч Война купца Тифона Лукича Мухобоева с Гейшами
в Японии. Странное и маловероятное происшествие. – СПб.:
тип. А.А. и Н.И. Холмушиных, 1905. – 32 с.
23.Денисюк, Н. Кто победит? Война на Дальнем Востоке / Н. Денисюк. – М.:
тип. Г. Лисснера и А. Гешеля, 1904. – 89 с.
24.Деникин, А.И. Русско-китайский вопрос. Военно-политический очерк
(со схемами и диаграммами) / А.И. Деникин. – Варшава: типография
Варшавского учебного округа, 1908. – 56 с.
25.Доманский, М. Воюем сознательно / М. Доманский // Русский инвалид.
– 1914. – 14 августа.
26.Духовецкий, Ф. Желтый вопрос / О. Духовецкий // Русский Вестник.
– 1900. – № 12. – С. 737-748.
27.Елец, Ю.Л. Амурская героиня: при осаде Благовещенска китайцами /
Ю.Л. Елец. – М.: тип. А.С. Забалуева, 1901. – 33 с.
28.Елец, Ю.Л. Желтое нашествие / Ю.Л. Елец. – СПб.: тип. А.С. Суворина,
1903. – 39с.
29.Елец, Ю.Л. Надо знать своего врага. Состав японской армии, дух
японской армии / Ю.Л. Елец. – СПб.: тип. А.К. Вейерман, 1904.
– 31 с.
30.Елец, Ю.Л. Наша сила. Подвиги русских воинов, граждан и женщин в
последнюю китайскую войну / Ю.Л. Елец. - М.: тип. А.С. Забалуева, 1901.
– 164 с.
31.Елец, Ю.Л. С трупами. Эпизод из пекинского сидения. / Ю.Л. Елец. – М.:
тип. А.С. Забалуева, 1901. – 22 с.
32.Елец, Ю.Л. Смерть идет (Освобождение русским отрядом епископа, 23
священников и 3000 христиан восточной Монголии в последнюю
китайскую войну) / Ю.Л. Елец. – М.: тип. А.С. Забалуева, 1901. – 22 с.
33.Желтая опасность // Харбинский вестник. – 1903. – 3 сентября.
222
34.Желтый хулиган по прозванию Япошка. – СПб.: типо-лит. И. Земцова,
1904. – 18 с.
35.Как русская женщина провела японцев. – СПб.: тип. Максимова, 1904.
– 7 с.
36.Как и чем живут наши враги японцы? Составлено по книге П.ЛеруаБолье. – Одесса: изд. Л.А. Богдановича, 1904. – 71 с.
37.К событиям в Китае. Срединное царство. Китай и китайцы. Их прошлое и
настоящее мировое значение. – Одесса: тип. Гальперина и Швейцера,
1900. – 72 с.
38.Китай или мы. – Курск: тип. братьев Н. и И. Ваниных, 1904. – 23 с.
39.Конец желтой опасности. О картине «Желтая опасность» императора
Вильгельма. Желтая опасность под Порт-Артуром. – СПб.:
тип. М.Михайловой, 1904. – 8 с.
40.Коропчевский, Д.А. Желтый вопрос / Д.А. Коропчевский. – М.:
типо-лит. А.В. Васильева, 1901. – 68 с.
41.Краснов, П.Н. Борьба с Китаем. Популярный очерк столкновения России
с Китаем в 1901 году / П.Н. Краснов. – СПб.: изд. газеты «Русское
Чтение». – 121 с.
42.Куропаткин, А.Н. Задачи русской армии. Задачи России и русской армии
в XX столетии / А.Н. Куропаткин. – СПб.: тип. Тренке и Фюсно, 1910.
– Т. III. – 435 с.
43.Куропаткин, А.Н. Желтая опасность // Куропаткин А.Н. Русскокитайский вопрос. – СПб.: тип. А.С. Суворина «Новое время», 1913.
– С. 212-223.
44.Куропаткин, А.Н. Русско-китайский вопрос / А.Н. Куропаткин. СПб.:
тип. А.С. Суворина «Новое время», 1913. – 191 с.
45.Кутузов, П. Желательные основы русско-китайского соглашения.
Возражения на мысли кн. С.Н. Трубецкого о разделе Китайской империи
/ П. Кутузов. – СПб.: тип. В.П. Мещерского, 1900. – 82 с.
46.Левитов, И.С. Желтая раса / И.С. Левитов. СПб.: тип. Г.А. Бернштейна,
1900. – 40 с.
47.Левитов, И.С.Желтая Россия. Доклад И. Левитова. / И.С. Левитов. – СПб.:
тип. Г.А. Бернштейна, 1901. – 53 с.
48.Левитов, И.С. Желтороссия, как буферная колония (Доклад, прочитанный
в общем собрании общества для содействия русской промышленности и
торговле 16 мая 1905) / И.С. Левитов. – СПб.: тип. Г.А. Бернштейна, 1905.
– 120 с.
49.Мальцев, С.С. Желтая опасность. Китайско-европейский конфликт 1900 /
С.С. Мальцев. – Варшава: Центральная типография, 1900. – 16 с.
50.Мальтус, Т. Опыт закона о народонаселения, или изложение прошедшего
и настоящего действия этого закона на благоденствие человеческого рода,
с приложением нескольких исследований о надежде на отстранение или
смягчение причиняемого им зла / П.А. Бибиков. – СПб.:
тип. И.И. Глазунова, 1868.
223
51.Мальтус, Т. Опыт закона о народонаселении / Пер. И.А. Вернера. – М.:
изд. К.Т. Солдатенков, 1895. – 251 с.
52.Мальтус, Т. Опыт закона о народонаселении / Пер. И.А. Вернера. – М.:
изд. М.Н. Прокопович, 1908. – 180 с.
53.Матвеев, Н. Китайцы на Карийских промыслах / Н. Матвеев // Русское
богатство. – 1911. – №12. – С. 29-43.
54.Менгден, О. Желтая опасность или эмиграция китайцев и влияние
оказываемое ею на белую и желтую расу. (По немецкому очерку «Die
uberseeische Auswanderung der Chinesen und ihre Einwirkung auf die gelbe
und weisse Rasse» von H. Gottwaldt). – СПб.: В. Березовский, 1906. – 68 с.
55.Меркулов, С.Д. Вопросы колонизации Приамурского края. Статьи,
письма, записки / С.Д. Меркулов. – СПб.: тип. Ю. Мансфельд, 1911.
– 107 с.
56.Мецгер, Э. Борьба будущего между белой и желтой расами / Э. Мецгер //
Мир Божий. – 1898. – № 7. – С. 178-196.
57.Михайлов, В. Третья Государственная Дума и «желтая опасность» /
В. Михайлов. – СПб.: тип. Р.В. Коротаевой, 1912. – 63 с.
58.Мы должны победить японцев или не возвращаться домой. 28 мая 1905.
– М.: тип. Филатова, 1905. – 1 с.
59.Некролог. Г.П. Данилевский // Исторический вестник. – 1891. – Т. 43. –
№1. – С. 299-304.
60.Новиков, Я. Будущность белой расы. Критика современного пессимизма /
Я. Новиков. – СПб.: тип. училища глухонемых, 1900. – 171 с.
61.О Японии и японцах и о том, отчего и как началась русско-японская
война. Книжка для народа. – СПб.: «Владимирская» паровая типо-лит.,
1904. – 16 с.
62.Панов, А.А. Грядущее монгольское иго. Открытое письмо народным
представителям / А.А. Панов. СПб.: электро-тип. Н.Я. Стойковой, 1906.
– 48 с.
63.Панов, А. Желтый вопрос в Приамурье. Историко-статистический очерк /
А. Панов // Вопросы колонизации. – 1910. – № 7. – С. 53-116.
64.Панов, А. Желтый вопрос и меры борьбы с «желтым засильем» в
Приамурье / А. Панов // Вопросы колонизации. – 1912. – № 11.
– С. 171-184.
65.Петров, А. Рабочий Вопрос в Японии / А. Петров. СПб.: тип. Ю.Н. Эрлих,
1915. – 264 с.
66.Подвиги русских в Китае. Взятие китайской столицы Пекина. – М.:
тип. И.Д. Сытина, 1900. – 32 с.
67.Подвиги русских в Китае. Взятие китайской крепости Тьенцзина. – М.:
тип. И.Д. Сытина, 1900. – 32 с.
68.Подвиги русских в Китае. Начало восстания боксеров. Дело при Таку. –
М.: тип. И.Д. Сытина, 1900. – 32 с.
69.Пуришкевич, В. Послесловие / В. Пуришкевич // Ухтубужский П.
Русский народ в Азии. Переселение в Сибирь. Желтая опасность. – СПб.:
тип.-лит. т-ва «Свет», 1913. – С. 87-99.
224
70.Северцев-Полилов, Г.Т. Под шрапнелью и ядрами. Рассказы из русскояпонской войны / Г.Т. Северцев-Полилов. – М.: изд. В.Д. Карчагина, 1905.
– 88 с.
71.Соловьев, В.С. Китай и Европа // Собрание сочинений В.С. Соловьева /
Под ред. С.М. Соловьева и Э.Л. Радлова. – СПб.: тов. Просвещение, 1912.
– Т. 6. – С. 93-152.
72.Соловьева, В.С. Россия и Европа // Собрание сочинений В.С. Соловьева /
Под ред. С.М. Соловьева и Э.Л. Радлова. – СПб.: тов. Просвещение, 1912.
– Т. 5. (1883–1892). – С. 82-147.
73.Соловьев, В.С. Враг с Востока // Собрание сочинений В.С. Соловьева /
Под ред. С.М. Соловьева и Э.Л. Радлова. – СПб.: тов. Просвещение, 1912.
– Т. 5. (1883–1892). – С.452-465.
74.Список изданий, вышедших в России в 1900 г. – СПб.: тип. Министерства
внутренних дел, 1901. – 524 с.
75.Список изданий, вышедших в России в 1901 г. –
СПб.:
тип. Министерства внутренних дел, 1902. – 523 с.
76.Столповская, А. Сношения китайцев с иностранцами и их последствия в
Китае / А. Столповская. – М.: печатня А.И. Снегиревой, 1903. – 61 с.
77.Столповская, А. Современное значение и национальный характер
японцев / А.Столповская. – М.: печатня А.И. Снегиревой, 1906. – 31 с.
78.Суворин, А.С. В ожидании века XX: маленькие письма 1889–1903 /
А.С. Суворин. – М.: Алгоритм, 2005. – 1024 с.
79.Суворин, А.С. Русско-японская война и русская революция: маленькие
письма 1904–1908 гг. / А.С. Суворин. – М.: Алгоритм, 2005. – 752 с.
80.Табурно, И. Правда о войне / И. Табурно. – СПб.: изд. А.С. Суворина,
1905. – 233 с.
81.Тавокин, С.Н. К вопросу о «желтой опасности» / С.Н. Тавокин. –
СПб.-Киев: тип. 2-й артели, 1913. – 32 с.
82.Томский, В.А. Китай и подвиги русских в Китае. Чтение для войск и
народа. – СПб.: рус. печатня К.А. Четверякова, 1901. – 68 с.
83.Ухтомский, Э.Э. Перед грозным будущим. К русско-японскому
столкновению. / Э.Э. Ухтомский. СПб.: Восток, 1904. – 28 с.
84.Ухтомский, Э.Э. К событиям в Китае. Об отношениях Запада и России к
Востоку / Э.Э. Ухтомский. – СПб.: Восток, 1900. – 87 с.
85.Ухтубужский, П. Русский народ в Азии. Переселение в Сибирь. Желтая
опасность / П. Ухтубужский. – СПб.: тип.-лит. т-ва «Свет», 1913. – 99 с.
86.Ф.Б. Война с христианскими народами 1900 года / Ф.Б. – Тверь:
типография губернского правления, 1900. – 35 с.
87.Чем кончится китайская война? Популярный очерк русского политика.
– СПб. паровая типо-лит. М. Розеноер, 1900. – 16 с.
88.Янчевецкий, Д. Гроза с Востока: задачи России. Задачи Японии на
Дальнем Востоке. Очерки / Д. Янчевецкий. – Ревель: изд. Ревельских
известий, 1907. – 226 с.
225
89.Япония и начало военных действий ея с Россией. Чтение для народа со
световыми картинками / Сост. Н.С. – СПб.: типография А.К. Вейерман,
1904. – 32 с.
Научно-исследовательские работы:
1. Арсеньев, В.К. Китайцы в Уссурийском крае 1900–1908 / В.К. Арсеньев.
– Петроград: тип. М.М. Стасюлевича, 1915. – 49 с.
2. Арсеньев В.К. По Уссурийскому краю. (Путешествие в горную область
Сихотэ-Алинь в 1902–1906 гг.) / В.К. Арсеньев // В дебрях Уссурийского
края. – М.: Гос. изд-во географической литературы, 1952. – С.11-310.
3. Васильев, В.П. Открытие Китая и другие статьи академика
В.П. Васильева / В.П. Васильев. – СПб.: Вестник всемирной истории.
СПб., 1900. – 164 с.
4. Георгиевский, С. Важность изучения Китая / С. Георгиевский. СПб.:
тип. И.Н. Скороходова, 1890. – 286 с.
5. Граве, В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье / В.В. Граве. – СПб.:
тип. В.Ф. Киршбаума, 1912. – 477 с.
6. Унтербергер, П.Ф. Приамурский край. 1906–1910: Очерк /
П.Ф. Унтербергер. – СПб.: тип. В.Ф. Киршбаума, 1912. – 423 с.
Художественные произведения:
1. Гончаров, И.А. Фрегат Паллада. Т II. // Полное собрание сочинений и
писем в 20 т. / Гл. ред. В.А. Туниманов. – СПб.: ИРЛИ РАН, 1997. – Т. 2.
– С. 7-711.
2. Данилевский, Г.П. Жизнь через сто лет // Собрание сочинений: в 10 томах
/ Под ред. И. Шурыгина. – М.: Терра, 1995. – Т. 9.– С. 127- 152.
3. Данилевский, Г.П. Святочные вечера. От автора // Собрание сочинений: в
10 томах / Под ред. И. Шурыгина. – М.: Терра, 1995. – Т. 9. – М., 1995.
– Т. 9. – С. 119.
4. Мамин-Сибиряк, Д.Н. Последние огоньки // Полное собрание сочинений.
– Петроград: тов. А.Ф. Маркса, 1917. – Т. 12. – С. 186-190.
5. Соловьев, В.С. Дракон // Собрание сочинений В.С. Соловьева.
– Брюссель: Жизнь с Богом, 1970. – Т. 12. – С.97.
6. Соловьев, В.С. Краткая повесть об Антихристе // Собрание сочинений
В.С. Соловьева / Под ред. С.М. Соловьева и Э.Л. Радлова. – СПб.:
тов. Просвещение, 1914. – Т. 10. (1897–1900). – С. 193-221.
7. Соловьев, В.С. Панмонголизм // Собрание сочинений В.С. Соловьева.
– Брюссель: Жизнь с Богом, 1970. – Т.12. – С.95-96.
8. Соловьев, В.С. Ex oriente lux // Собрание сочинений В.С. Соловьева.
– Брюссель: Жизнь с Богом, 1970. – Т. 12. – С.27-28.
9. Ромер, С. Зловещий доктор Фу Манчи / С. Ромер. – М.: ДЕКОМ ИМАпресс,
1993.
[Электронный
ресурс].
Режим
доступа:
http: // www.oldmaglib.com. Последнее посещение: 02.12.2013.
226
10.Чехов, А.П. Из Сибири. Остров Сахалин // Полное собрание сочинений и
писем в тридцати томах / Гл. ред. Н.Ф. Бельчиков. – М.: Наука, 1977.
– Т. 14-15. 1890–1895. – 928 с.
Исследовательская литература:
1. Аблова, Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае. Международные и
политические аспекты истории (первая половина XX в.) / Н.Е. Аблова. - М.:
Русская панорама, 2005. – 232 с.
2. Айрапетов, О. Бесшабашная бестолочь. Армия, общество и «колониальная
война» / О. Айрапетов // Родина. – 2004. – № 1. – С. 51-57.
3. Ахметова, М. «Желтая угроза» в представлениях современной
прицерковной среды / М. Ахметова // Антропологический форум. – 2004. –
№1. – С. 238-249.
4. Бассин, М. Россия между Европой и Азией: Идеологическое
конструирование географического пространства // Российская империя в
зарубежной историографии: Антология / Сост. П. Верт, П.С. Кабытов, А.И.
Миллер. – М.: Новое издательство, 2005. – С. 277-309.
5. Баскаков В.Н., Хализев, В.С. Немирович-Данченко Василий Иванович //
Русские писатели / Гл. ред. П.А. Николаев. – М.: Большая российская
энциклопедия, 1999. – Т. 4. – С. 282-285.
6. Башкуева, Е.Ю. Китайские мигранты в Забайкальской области: 1860–1917:
дис. … канд. ист. наук: 07. 00. 02 / Башкуева Елена Юрьевна. – Улан-Уде,
2004. – 231 с.
7. Белов, М. В. Русская православная церковь и корейцы 1865–1917: дис. …
канд. ист. наук: 07.00.03 / Белов Михаил Владимирович. – М., 1995. – 169 с.
8. Белоус, Б.С. Хозяйственная деятельность японских иммигрантов на юге
Дальнего Востока России и политика администрации Приамурского края
второй половины XIX – начала XX вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 /
Белоус Борис Сергеевич. – Владивосток, 2007. – 247 с.
9. Бляхер, Л.Е. Политические мифы Дальнего Востока / Л.Е. Бляхер // Полис.
– 2004. – №5(82). – С. 28-39.
10.Богина, Ш.А. Иммигрантское население США 1865–1900 гг. / Ш.А. Богина.
– Л.: Наука, 1976. – 275 с.
11.Буранок, А.О. Информационное обеспечение русско-японской войны в
провинции (на материалах Самарской губернии): дис. … канд. ист. наук:
07.00.02 / Буранок Александр Олегович. – Оренбург, 2009. – 227 с.
12.Василенко, Н.А. Население полосы отчуждения КВЖД: опыт
межнациональных контактов (1897–1917гг.) / Н.А. Василенко // Годы.
Люди. Судьбы. История российской эмиграции в Китае: Материалы
международной научной конференции, посвященной 100-летию г. Харбина
и КВЖД. (Москва, 19-21 мая 1998). – М., 1998. – С. 14-16.
227
13.Вл. Соловьев: pro et contra. Личность и творчество Владимира Соловьева в
оценке русских мыслителей и исследователей / Сост. В.Ф. Бойков,
Ю.Ю. Булычев. – СПб.: РХГИ, 2002. – 1072 с.
14.Вишленкова, Е. Визуальное народоведение империи, или «Увидеть
русского дано не каждому» / Е. Вишленкова. – М.: Новое литературное
обозрение, 2011. – 384 с.
15.Волков, В. Формы общественной жизни: публичная сфера и понятие
«общества» в Российской империи: дис. … канд. соц. наук: 22.00.00 /
Волков Вадим. – Кембридж, 1995. – 192 с.
16.Восток России: миграции и диаспоры в переселенческом обществе. Рубежи
XIX–XX и XX–XXI веков / Науч. ред. В.И. Дятлов. – Иркутск, 2011. – 624 с.
17.Воробьева, Э.А. Русско-японская война и общественное мнение Сибири и
Дальнего Востока: дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 / Воробьева Эвелина
Александровна. – Новосибирск, 2009. – 263 с.
18.Вульф, Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании
эпохи Просвещения / Л. Вульф. – М.: Новое литературное обозрение, 2003.
– 560 с.
19.Галлямова, Л.И. Дальневосточные рабочие во второй половине XIX –
начала XX в. / Отв. ред. О.И. Сергеев. – Владивосток: Наука, 2000. – 222 с.
20.Гладкая, Е.А. Русско-японская война в массовом сознании и общественной
мысли русского общества в начале XX в.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 /
Гладкая Елена Анатольевна. – Ставрополь, 2009. – 219 с.
21.Голубев, А.В., Куприянов, П.С. Представления об «Ином»: эволюция и
механизмы (из российского опыта XIX–XX веков) / А.В. Голубев, П.С.
Куприянов // Россия и мир глазами друг друга: из истории
взаимовосприятия / Отв. ред. А.В. Голубев. – М.: ИРИ РАН, 2006. – Вып. 3.
– С. 374-396.
22.Гатагова, Л.С. Межэтнические отношения / Л.С. Гатагова // Россия в
начале XX века / А.Н. Сахаров, А.Н. Боханов, Л.С. Гатагова, А.Е. Иванов,
Н.А. Иванова, А.П. Корелин, Л.В. Кошман, Ю.А. Петров, Г.Н. Ульянова. –
М.: Новый хронограф, 2002. – С.137-167.
23.Гудков, Л. Идеологема «врага»: Враги как массовый синдром и механизм
социокультурной интеграции / Л. Гудков // Образ врага. – М.: ОГИ, 2005. –
С. 7-79.
24.Гросул, В.Я. Общественное мнение России XIX века / В.Я. Гросул. – М.:
АИРО - XXI, 2013. – 560 с.
25.Дацышен, В.Г. Русско-китайская война в Маньчжурии 1900–1901: дис. …
канд. ист. наук: 07. 00.03 / Виктор Григорьевич Дацышен. – Иркутск, 1995.
– 166 с.
26.Дацышен, В.Г. Русско-китайская война. Ч. I. Маньчжурия 1900 г. Боевые
действия на сухопутном фронте / В.Г. Дацышен. – СПб.: Цитадель, 1996. –
144 с.
27.Дацышен, В.Г. Русско-китайская война 1900 г. Ч.II. Поход на Пекин / В.Г.
Дацышен. – СПб.: Цитадель, 1999. – 158 с.
228
28.Дацышен, В.Г. Очерки истории российско-китайской границы во второй
половине XIX – начале XX вв. / В.Г. Дацышен. – Кызыл: тип. госком. по
печати респ. Тува, 2000. – 215 с.
29.Дацышен, В.Г. Формирование китайской общины (вторая половина XIX в.)
/ В.Г. Дацышен // Диаспоры. – 2001. – №.2-3. – С. 36-53.
30.Джераси, Р. Окно на Восток: империя, ориентализм, нация и религия в
России / Р. Джераси. – М.: Новое литературное обозрение, 2013. – 548 с.
31.Дятлов, В.И., Благовещенская «утопия» из истории материализации фобий
/ В.И. Дятлов // Евразия. Люди и мифы. (Сб. статей из журнала «Вестник
Евразии»») / Сост., отв. ред. С.А.Панарин. – М.: Наталис, 2003. – С. 123141.
32.Дятлов, В.И. «Благовещенская «утопия»: историческая память и
историческая ответственность / В.И. Дятлов // Местные сообщества,
местная власть и мигранты в Сибири на рубежах XIX–XX и XX–XXI веков:
коллективная монография / Науч. ред. В.И. Дятлов. – Иркутск: Оттиск,
2012. С. 146-175.
33.Дятлов, В.И. Военные российской империи о проблеме китайской
миграции на Дальнем Востоке / В.И. Дятлов // Доклады международной
научной конференции «Россия и Китай: вчера, сегодня, завтра», Иркутск,
24-25 ноября 1999 г. – Иркутск, 1999. – С. 126-128.
34.Дятлов, В.И. «Великие ксенофобии»: взаимовлияние и взаимодействие
(опыт России) / В.И. Дятлов // Идеи и идеалы. – 2010. – Т. 1. – №2. – С. 526.
35.Дятлов, В.И. «Желтая опасность»: трансформация одной ксенофобии / В.И.
Дятлов // Россия и Восток: проблемы взаимодействия: материалы VI
Междун. конф., Волгоград, 28-30 ноября 2002 г. – Волгоград: Изд-во
ВолГУ, 2003. – С.116-123.
36.Дятлов, В.И. Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в
дореволюционной России / В.И. Дятлов // Вестник Евразии. – 2000.
– № 1 (8). – С. 63-89.
37.Дятлов, В.И. От «желтой опасности» к «китайской угрозе»: эволюция
одной мигрантофобии в России / В.И. Дятлов // Русский национализм:
социальный и культурный контекст / Сост. М. Ларюэль. – М.: Новое
литературное обозрение, 2008. – С. 73 -86.
38.Дятлов, В.И. Синдром «желтой опасности» в дореволюционной России:
экзотизация как механизм дегуманизации и исключения // Переселенческое
общество в Азиатской России: миграции, пространства, сообщества.
Рубежи XIX–XX и XX–XXI веков / Науч. ред. В.И. Дятлов,
К.В. Григоричев. – Иркутск: Оттиск, 2013. – С. 526-555.
39.Есин, Б.И. История русской журналистики 1703-1917: учебное пособие /
Б.И. Есин. – М.: Флинта, Наука, 2000. – 464 с.
40.Ермаченко, И.О. 1904–1905 гг.: новое нашествие монголов (к истории
русского ориентализма) / И.О. Ермаченко // Историческое знание:
теоретические основания и коммуникативные практики: материалы
научной конференции / Отв. ред. Л.П. Репина. – М., 2006. – С.178-182.
229
41.Ермаченко, И.О. Дальневосточная культурная традиция и поэзия русского
постмодернизма / И.О. Ермаченко // Диалог со временем. Альманах
интеллектуальной истории. – М.: ИВИ РАН, 2000. – №3. – С. 291-308.
42.Ермаченко, И.О. «В борьбе с какой-то азиатской дрянью...» // Родина.
– 2004. – № 1. – С. 76-79.
43.Ермаченко, И.О. Интеллектуальная история и мир вещей: китайская и
японская предметная среда в русских корреспонденциях из Маньчжурии
(1904–1905 гг.) / И.О. Ермаченко // Мир Клио: сборник статей в честь
Лорины Петровны Репиной. – М.: Российская академия наук, Институт
всеобщей истории, Российское общество интеллектуальной истории.
Москва, 2007. – С. 310-333.
44.Ермаченко, И.О. Мир и война, «свои» и «чужие»: аспекты
интеллектуальной истории / И.О. Ермаченко // Диалог со временем. – 2009.
– № 29. – С. 5-14.
45.Ермаченко, И.О. На пути к революции: русские либералы перед «японским
зеркалом» / И.О. Ермаченко // Неприкосновенный запас. – М. – 2005.
– №6 (44). – С. 71-81.
46.Ермаченко, И.О. «Национальные характеры»: как тема публицистического
дискурса о восточных войнах России (вторая половина XIX –
начало XX вв.) / И.О. Ермаченко // Национальный / социальный характер:
археология идей и современное наследство. – М.: Институт всеобщей
истории РАН, Общество интеллектуальной истории, Нижегородский
госуниверситет, Нижегородский госпедуниверситет, 2010. – С. 18-19.
47.Ермаченко, И.О. Образы русско-японской войны в иллюстрациях
отечественной прессы: специфика визуализации / И.О. Ермаченко //
Очевидная история: сборник статей. – Челябинск: Каменный пояс, 2008.
– С. 193-213.
48.Ермаченко, И.О. От «врага на Востоке» до «врага на Западе». Китайские
стратагемы
русского
постмодерна:
исторический
контекст
/
И.О. Ермаченко // Неприкосновенный запас. – 2003. – 3 (29). – С. 48-54.
49.Ермаченко, И.О. Пейзаж с врагом: «Милитаризация» маньчжурской
природы в русских корреспонденциях 1904-1905 гг. / И.О. Ермаченко //
Мир и война: культурные контексты социальной агрессии. – М.: Институт
всеобщей истории РАН, 2005. – С. 183-200.
50.Ермаченко, И.О. Странный враг: образ Японии в специализированной
русской прессе 1904–1905 гг. / И.О. Ермаченко // Историческое знание и
интеллектуальная культура: материалы науч. конф., Москва, 4-6 дек. 2001 г.
– М.: ИВИ РАН, 2001. – Ч. 2. – С. 3-7.
51.Ермаченко, И.О. «Чтение для солдат» периода русско-японской войны:
специфика обращения к читателю / И.О. Ермаченко // История русского
читателя. – СПб.: Изд-во СПбГУКИ, 2010. – Вып. 5. – С. 73-101.
52.Жукова, Л.В. Восприятие Японии в России накануне русско-японской
войны / Л.В. Жукова // Россия и мир глазами друг друга: из истории
взаимовосприятия / Отв. ред. А.В. Голубев. – М.: ИРИ РАН, 2002. – Вып. 2.
– С. 321-356.
230
53.Жукова, Л.В. Идеологическое обоснование русско-японской войны 1904–
1905: дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 / Жукова Лекха Вильевна. – М., 1996.
– 254 с.
54. Жукова, Л.В. Появление в России мифа о «желтой опасности» /
Л.В. Жукова // Обозреватель-Observer. – 2009. – № 12. – С. 120-127.
55.Журавлева, В.И. Понимание России в США: образы и мифы. 1881–1914 /
В.И. Журавлева. – М.: РГГУ, 2012. – 1132 с.
56.Журавлева, В.И. Русский «другой» в американской политической
карикатуристке: от века XIX к веку XXI // Вестник РГГУ. – 2012. – №7.
– С. 64-96.
57.Зайцев, Д.М. Японская диаспора во Владивостоке и русско-японская война
1904–1905 гг. / Д.М. Зайцев. Владивосток: Приморская краевая
организация общества «Знание» России, 2006. – 35 с.
58.Залесская, О.В. Китайские мигранты на Дальнем Востоке России (1917–
1938 гг.) / О.В. Залесская. – Владивосток: Дальнаука, 2009. – 380 с.
59.Исаченко, В.И. Образ Китая и китайцев в русской ментальности второй
половины XIX – начала XX вв.: философско-религоведческий анализ:
дис. … канд. филос. наук: 09.00.13 / Исаченко Виктория Игоревна. –
Благовещенск, 2005. – 189 с.
60.История Китая / Под ред. А.В. Меликсетова. – М.: Высшая школа, 2002.
– 736 с.
61.Калюжная, Н.М. Восстание ихэтуаней. 1898–1901 / Отв. ред.
В.Н. Никифоров. – М.: Наука, 1978. – 363 с.
62.Кепинг, К.Б. Храм всех святых мучеников в Бей-гуане (Пекин) /
К.Б. Кепинг // Православие на Дальнем Востоке. – СПб.: изд-во
Санкт-Петербургского ун-та, 2001. – Вып. 3. – С. 113-124.
63.Ким Чжон Хон. Японо-китайская война 1894–1895 гг. и судьба Кореи /
Ким Чжон Хон // Вопросы истории. – 2005. – №5. – С. 106-113.
64.Кожевникова, М.В. Два взгляда на одну войну / М.В. Кожевникова. –
Самара: ООО Офорт, 2008. – 76 с.
65.Кризис самодержавия в России. 1895–1917 / Б.В. Ананьич, Р.Ш. Ганелин,
Б.Б. Дубенцов, С.В. Дякин. – Л.: Наука, 1984. – 664 с.
66.Кузьмин, Ю.В. Монголия и Китай начала XX в. в оценках военных
исследователей / Ю.В. Кузьмин. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2007. – 132 с.
67.Куланов, А., Молодяков, В. Россия и Япония: имиджевые войны. – М.:
АСТ: Астрель: Хранитель, 2007. – 480 с.
68.Ланцова, Ю.Н. Китайские и корейские рабочие в Забайкальской области
1860–1917: дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 / Ланцова Юлия Николаевна. –
Чита, 2009. – 224.
69.Ларин, А.Г. Китайцы в России вчера и сегодня: исторический очерк /
А.Г. Ларин. – М.: Муравей, 2003. – 223 с.
70.Ларин, А.Г. Китайские мигранты в России. История и современность /
А.Г. Ларин. – М.: Восточная книга, 2009. – 511с.
231
71.Ларин, В.Л. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х:
проблемы регионального взаимодействия / В.Л. Ларин. – Владивосток:
Дальнаука, 1998. – 284 с.
72.Ларин, В.Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях
(80-е годы XX- начало XXI века) / В.Л. Ларин. М.: Восток-Запад, 2005.
– 390 с.
73.Ларюэль, М. «Желтая опасность» в работах русских националистов начала
века / М. Ларюэль // Русско-японская война (1904–1905). Взгляд через
столетие / Под ред. О.Р. Айрапетова. – М.: Три квадрата, 2004.
– С. 579-592.
74.Ларюэль, М. Мыслить Азию или мыслить Россию? Двойственность
русского взгляда на «Восток» / М. Ларюэль // Неприкосновенный запас.
– 2003. – № 3 (29). – С. 23-28.
75.Лосев, А.Ф. Владимир Соловьев и его время / А.Ф. Лосев. – М.: Молодая
Гвардия, 2000. – 613 с.
76.Лор, Э. Русский национализм и Российская империя: Кампания против
«вражеских подданных» в годы первой мировой войны / Э. Лор. – М.:
Новое литературное обозрение, 2012 – 304 с.
77.Лукин, А.В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России
в XVII-XXI веках / А.В. Лукин. – М.: Восток-Запад, 2007 – 598 с.
78.Лукин, А.В. Образ Китая в российском общественном сознании:
Преемственность и эволюция / А.В. Лукин. // Полис: политические
исследования. – 2004. – №6. – С. 70–86.
79.Лукин, А.В. Эволюция образа Китая в России и российско-китайские
отношения // Неприкосновенный запас. – 2003. – №3(29). [Электронный
ресурс]. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nz/2003/29/lukin.html.
Последнее посещение: 22.10.2014.
80.Лукоянов, И.В. «Не отстать от держав…». Россия на Дальнем Востоке в
конце XIX – начале XX вв. / И.В. Лукоянов. – СПб.: Нестор-История, 2008.
– 668 с.
81.Маковский, С.К. На Парнасе Серебряного века / С.К. Маковский. – М.: издво «Наш дом – L`Age d`Homme», Екатеринбург: изд-во «У-Фактория»,
2000. – 400 с.
82.Масанов, И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и
общественных деятелей / И.Ф. Масанов. – М.: изд-во Всесоюз. кн. пал.,
1956. – Т. 1. – 442 с.
83.Масанов, И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и
общественных деятелей / И.Ф. Масанов. – М.: изд-во Всесоюз. кн. пал.,
1957. – Т. 2. – 387 с.
84.Масанов, И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и
общественных деятелей / И.Ф. Масанов. – М.: изд-во Всесоюз. кн. пал.,
1958. – Т. 3. – 415 с.
85.Масанов, И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и
общественных деятелей / И.Ф. Масанов. – М. изд-во Всесоюз. кн. пал.,
1960. – Т. 4. – 558 с.
232
86.Матханова, Н.П. Встреча на границе: китайцы в записках русских
путешественников и жителей Сибири (XIX век) / Н.П. Матханова //
Демографическое пространство Азии: история, современность, гипотезы
будущего: Сб. материалов междунар. науч. конф. г. Новосибирск,
18-20 сентября 2010 г. – Новосибирск: Параллель, 2011. – С. 146-156.
87.Махонина, С.Я. История русской журналистики начала XX в: учебное
пособие / С.Я. Махонина. – М.: Флинта, Наука, 2002. – 240 с.
88.Мещеряков, А.Н. Император Мэйдзи и его Япония / А.Н. Мещеряков. – М.:
Наталис, 2006. – 950 с.
89.Мещеряков, А.Н. Стать японцем / А. Мещеряков. – М.: Эксмо, 2012.
– 432 с.
90.Миграции и диаспоры в социокультурном, политическом и экономическом
пространстве Сибири. Рубежи XIX–XX и XX–XXI веков / Науч. ред.
В.И. Дятлов. – Иркутск: Оттиск, 2010. – 638 с.
91.Могильнер, М. Homo imperii: история физической антропологии в России
(конец XIX – начало XX вв.) / М. Могильнер. – М.: Новое литературное
обозрение, 2008. – 505 с.
92.Молодяков, В.Э. «Образ Японии» в Европе и России второй половины XIX
– начала XX века / В.Э. Молодяков. – М.: ИВ РАН, 1996. – 182 с.
93.Молодяков, В.Э. Россия и Япония: поверх барьеров. Неизвестные и
забытые страницы российско-японских отношений (1899–1929) /
В.Э. Молодяков. – М.: АСТ, Астрель, 2005. – 369 с.
94.Молодяков, В.Э. Япония в русском сознании и русской культуре конца
XIX – начала XX века / В.Э. Молодяков // Россия и мир глазами друг друга:
из истории взаимовосприятия / Отв. ред. А.В. Голубев. – М.: ИРИ РАН,
2002. – Вып. 2. – С 325-340.
95.Моргун, З.Ф. Владивосток и японцы // Россия и АТР. – 1993. – №2.
– С. 88-99.
96.Моргун, З.Ф. Японская диаспора во Владивостоке: страницы истории //
Acta Slavica Japonica. – 1996. – V.14. – P.136-156.
97.Нам, И.В. Национальные меньшинства Сибири и Дальнего Востока на
историческом переломе (1917-1922 гг.) / И.В. Нам. – Томск: изд-во
Томского ун-та, 2009. – 500 с.
98.Нестерова, Е.И. Русская администрация и китайские мигранты на юге
Дальнего Востока России (вторая половина XIX – начало XX вв.) /
Е.И. Нестерова. – Владивосток: Дальневосточный межрегиональный
институт общественных наук, 2004. – 374 с.
99.Никитин, А.А. Взгляд на прошлое идеи «Желтороссии» // Философский
журнал
Логосфера.
[Электронный
ресурс].
Режим
доступа:
http://www.runivers.ru/philosophy/logosphere/420576/. Последнее посещение:
27.11.2013.
100. Нойманн, И. Использование «Другого». Образы Востока в формировании
европейских идентичностей / И. Нойманн. – М.: Новое издательство, 2004.
– 336 с.
233
101. Норис, С. «Картинки на стене»: крестьянское коллекционирование,
народные лубки и употребление понятия национальной идентичности в
России XIX в. / С. Норис // Очевидная история. – Челябинск: Каменный
пояс, 2008. – С. 411-426.
102. Ортега-и-Гассет, Х. Восстание масс // Вопросы философии. – М., 1989.
– №3. – С. 119-169.
103. Пак, Б.Б. Строительство Амурской железнодорожной магистрали
(1891–1916) / Отв. ред. Б.В. Ананьич. – СПб. - Иркутск: Иркутский
государственный педагогический институт, 1995. – 132 с.
104. Петров, А. Мамаево побоище: Гордость и предубеждения исторической
памяти // Родина. – 2005. – № 1. – С.67-73.
105. Позняк, Т.З. Иностранные подданные в городах Дальнего Востока России
(вторая пол. XIX – нач. XX вв.) / Т.З. Позняк. – Владивосток: Дальнаука,
2004. – 315 с.
106. Подалко, П. Первые встречи / П. Подалко // Родина. – 2005. – №10.
– С. 4-6.
107. Ремнев, А.В. Россия Дальнего Востока. Имперская география власти XIX
– начала XX веков / А.В. Ремнев. – Омск: изд-во Омск. гос. ун-та, 2004.
– 548 с.
108. Ремнев, А.В., Суворова, Н.Г. Управляемая колонизация и стихийные
миграционные процессы на азиатских окраинах Российской империи /
А.В. Ремнев, Н.Г. Суворова // Полития. – 2010. – № 3-4. – С. 150-191.
109. Ремнев, А.В., Суворова, Н.Г. «Русское дело» на азиатских окраинах:
«русскость» под угрозой или «сомнительные культуртрегеры» /
А.В. Ремнев, Н.Г. Суворова // Ab Imperio. – 2008. – № 2. – С. 157-222.
110. Ремнев, А.В. «Крест и меч»: Владимир Соловьев и Вильгельм II в
контексте российского имперского ориентализма / А.В. Ремнев // Европа:
международный альманах. –
Тюмень: Мандр и К, 2004. – Вып. 4.
– С. 56-78.
111. Ремнев, А.В. У истоков российской имперской геополитики: азиатские
«пограничные пространства» в исследованиях М.И. Венюкова /
А.В. Ремнев // Исторические записки. – 2001. – Т. 4 (122). – С. 344-369.
112. Решетнев, И.А. Деятельность органов государственной власти
Российской империи по борьбе с правонарушениями подданных азиатских
стран в дальневосточном регионе (1858–1917): дис. … канд. ист. наук:
07.00.02 / Решетнев Игорь Александрович. – Иркутск, 2008. – 217 с.
113. Россман, В. Два призрака XIX в.: «желтая опасность» и еврейский заговор
в европейских сценариях заката Европы [Электронный ресурс] /
В. Россман // Зеркало. – 2003. – №21-22.
– Режим доступа:
www.magazines.russ.ru. – Последнее посещение: 19. 04. 2011.
114. Россия и Восток: феноменология взаимодействия и идентификации в
новое время. Коллективная монография / Отв. ред. Н.Н. Дьяков,
Н.А. Самойлов. – СПб.: СПбГУ, Восточный факультет; изд-во «Студия
НП-Принт», 2011. – 392 с.
234
115. Романов, Б.А. Россия в Маньчжурии (1892–1906). Очерки по истории
внешней политики самодержавия в эпоху империализма / Б.А. Романов.
– Л.: изд-во Ленинградского Восточного Института им. Енукидзе, 1928.
– 605 с.
116. Романов, Б.А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны,
1895–1907 / Б.А. Романов. – М.-Л.: Акад. Наук СССР, 1955. – 695 с.
117. Рыбачёнок, И.С. Закат великой державы. Внешняя политика России на
рубеже XIX–XX вв.: цели, задачи и методы / И.С. Рыбачёнок. – М.:
Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. – 582 с.
118. Савелли, Д. Дракон, гидра и рыцарь [Электронный ресурс]. / Д. Савелли //
Новый мир. – 1996. – № 2. Режим доступа: www.magazines.russ.ru. –
Последнее посещение: 19. 04. 2011.
119. Саид, Э. Ориентализм. Западные концепции Востока / Э. Саид. – СПб.:
Русский Мир, 2006. – 637 с.
120. Самойлов, Н.А. Россия и Китай: исторические вехи и особенности
взаимовосприятия // Имперское возрождение. – 2005. – №3. – С. 55-70.
121. Самойлов, Н.А. Россия и Китай: этапы взаимодействия и
взаимоидентификации // Россия и Восток: феноменология взаимодействия
и идентификации в новое время. Коллективная монография /
Отв. ред. Н.Н. Дьяков, Н.А. Самойлов. – СПб.: СПбГУ, Восточный
факультет; изд-во «Студия НП-Принт», 2011. – С. 245-295.
122. Самошина, Н.В. Проблема «Россия и Европа» в русской общественной
мысли второй четверти XIX века / Н.В. Самошина // Россия и мир глазами
друг друга: из истории взаимовосприятия. – М.: ИРИ РАН, 2002. – Вып. 2.
– С. 218-227.
123. Сдвижков, Д.А. От общества к интеллигенции: история понятий как
история самосознания / Д.А. Сдвижков // «Понятия о России»: к
исторической семантике имперского периода. – М.: Новое литературное
обозрение, 2012. – Т. 1. – С. 328-427.
124. Сенявская, Е.С. Противники России в войнах XX века. Эволюция образа
«врага» в сознании армии и общества / Е.С. Сенявская. – М.: Росспэн, 2006.
– 287 с.
125. Сенявская, Е.С. Япония как противник России в войнах XX века /
Е.С. Сенявская // Россия и мир глазами друг друга: из истории
взаимовосприятия / Отв. ред. А.В. Голубев. – М.: ИРИ РАН, 2002. – Вып. 2.
– С. 357-386.
126. Сергеев, Е.Ю. «Угроза с Запада» в оценках военно-политической элиты
Российской империи (начало XX века) / Е.Ю. Сергеев // Россия и мир
глазами друг друга: из истории взаимовосприятия / Отв. Ред. А.В. Голубев.
– М.: ИРИ РАН, 2002. – Вып. 2. – С. 69- 82.
127. Соловьев, С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция /
С.М. Соловьев. – М.: Республика, 1997. – 431 с.
128. Сонина, Е.С. Петербургская универсальная газета конца XIX в. /
Е.С. Сонина. – СПб.: изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2004. – 360 с.
235
129. Сорокина, Т.Н. Хозяйственная деятельность китайских подданных на
Дальнем Востоке России и политика администрации Приамурского края
(конец XIX – начало XX вв.) / Т.Н. Сорокина. – Омск: изд-во Омск. гос.
ун-та , 1999. – 264 с.
130. Сорокина, Т.Н. Китайские кварталы дальневосточных городов /
Т.Н. Сорокина // Диаспоры. – 2001. – №.2-3. – С. 54-75.
131. Сорокина, Т.Н. Еще раз о «благовещенской «утопии» 1900 г. /
Т.Н. Сорокина // Миграционные процессы на Дальнем Востоке
(с древнейших времен до начала ХХ в.). Материалы международной
научной конференции, г. Благовещенск, 17-18 мая 2004 г. – Благовещенск:
изд-во БГПУ, 2004. – С. 295-303.
132. Сорокина, Т.Н. «Благовещенская паника» 1900 года: версия власти //
Местные сообщества, местная власть и мигранты в Сибири на рубежах
XIX–XX
и
XX–XXI
веков:
коллективная
монография
/
Науч. ред. В.И. Дятлов. – Иркутск, 2012. – С. 118-145.
133. Социологический энциклопедический словарь / Под ред. Г.В. Осипова.
– М.: ИНФРА, 1998. – 672 с.
134. Сунь, Чжинцин. Китайская политика России в русской публицистике
конца XIX – начала XX века. «Желтая опасность» и «особая миссия»
России на Востоке / Ч. Сунь. – М.: изд-во Наталис, 2008. – 256 с.
135. Схиммельпеннинк ван дер Ойе, Д. Навстречу восходящему солнцу: как
имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией /
Д. Схиммельпеннинк ван дер Ойе. – М.: Новое литературное обозрение,
2009. – 421 с.
136. Схиммельпеннинк ван дер Ойе, Д. Инцидент в Оцу /
Д. Схиммельпеннинк ван дер Ойе // Родина. – 2005. – № 10. – С.19-22.
137. Схиммельпеннинк ван дер Ойе, Д. Шапками не закидали. Русская
военная разведка на Маньчжурском фронте / Д. Схиммельпеннинк ван дер
Ойе // Родина. – 2004. – № 1. – С. 34-37.
138. Схиммельпенник ван дер Ойе, Д. Идеологии империи в России
имперского периода / Д. Схиммельпеннинк ван дер Ойе // Ab Imperio.
– 2001. – № 1-2. – С. 167-174.
139. Тимофеев, О.А. Отношения между сопредельными территориями
России и Китая на Амуре во второй половине XIX – начала XX вв.: дис. …
канд. ист. наук: 07.00.02 / Тимофеев Олег Анатольевич. – Благовещенск,
2003. – 305 с.
140. Тольц, В. Дискурсы о расе: имперская Россия и Запад в сравнении /
В. Тольц // «Понятие о России» к исторической семантике имперского
периода. – М.: Новое литературное обозрение, 2012. – Т. II. – С. 145-193.
141. Тольц, В. «Собственный Восток России»: Политика идентичности и
востоковедение в позднеимперский и раннесоветский период / В. Тольц.
– М.: Новое литературное обозрение, 2013. – 336 с.
142. Тихвинский, С.Л. Восприятие в Китае образа России / С.Л. Тихвинский.
– М.: Наука, 2008. – 246 с.
236
143. Трубачев, С. Г.П. Данилевский. Биографический очерк / С. Трубачев //
Данилевский Г.П. Собрание сочинений: в 10 томах / Под ред. И. Шурыгина.
– М.: Терра, 1995. – Т. 1. – С. 5-97.
144. Усова, А.В. История китайцев, маньчжуров и дауров Зазейского края
второй половины XIX в.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.03 / Усова
Анастасия Викторовна. – М., 2005. – 202 с.
145. Федирко, О.П. Колонизационная политика на Дальнем Востоке во
второй половине XIX – начале XX вв. / О.П. Федирко // Миграционные
процессы на Дальнем Востоке (с древнейших времен до начала ХХ в.).
Материалы международной научной конференции, г. Благовещенск,
17-18 мая 2004 г. – Благовещенск: изд-во БГПУ, 2004. – С. 325- 328.
146. Федоров-Чмыхов Е.С. // Энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона.
– Т. 82. – С. 886.
147. Филиппова, Т.А. «Страшный враг» и «добрый микадо» /
Т.А. Филиппова // Родина. – 2005. – № 10. – С. 61-66.
148. Филиппова, Т.А. «Враг с Востока»: образы и риторики вражды в
русской сатирической журналистике начала XX века / Т.А. Филиппова.
– М.: АИРО-XXI, 2012. – 384 с.
149. Холл, К. «Расовые признаки коренятся глубже в природе человеческого
организма»: исторической семантике имперского периода. – М.: Новое
литературное обозрение, 2012. – Т. II. – С. 195-258.
150. Цимбаев, Н.И. Примечания. Три разговора о войне, прогрессе и конце
всемирной истории, со включением краткой повести об антихристе /
Н.И. Цимбаев // В.С. Соловьев. Смысл любви: Избранные произведения.
– М.: Современник, 1991. – С. 513.
151. Чанцев, А.В. Дейч Лев Григорьевич // Русские писатели /
Гл. ред. П.А. Николаев. – М.: Большая российская энциклопедия, 1992.
– Т. 2. С. 96-97.
152. Шестаков, А.В. Японцы в Хабаровске в 1884–1920 гг. / А.В. Шестаков //
Записки Гродековского музея. – Хабаровск: Хабаровский краеведческий
музей, 2001. – Вып.2. – С. 11-28.
Исследовательская литература на иностранных языках:
1. Aurutin, E.M. Racial Categories and the Politics of (Jewish) Difference in Late
Imperial Russia / E.M. Aurutin // Kritika: Explorations in Russian and
Eurasian History. – 2007. – 8 (1). – P.13–40.
2. Bassin, M. Imperial Visions. Nationalist Imagination and Geographical
Expansion in the Russian Far East, 1840-65 / M. Bassin. – Cambridge:
Cambridge University Press, 2004. – 322 p.
3. Dower, J.W. War without Mercy: Race and Power in the Pacific War /
J.W. Dower. – New York: Pantheon Books, 1986. – 399 p.
237
4. Dyatlov, V.I. The Blagoveshchensk Drowning – Story of How Phobias
Become a Reality // Sensus Hitoriae: Studia Interdyscyplinarne / V.I. Dyatlov.
– Inowroclaw: Oficyna Wydawnicza Epigram, 2012. – Vol. VIII. – P. 71-90.
5. Jones, A. Easts and Wests Befuddled: Russian Intelligentsia Responses to the
Russo-Japanese War // The Russo-Japanese War in Cultural Perspective, 19041905 / D. Wells, S. Wilson. – New-York: St. Martin’s Press, 1999.
– P.134-159.
6. Kowner, R. «Lighter than Yellow, but not Enough»: Western Discourse on the
Japanese «Race», 1854–1904 / R. Kowner // The Historical Journal. – 2000.
– Vol. 43. – No. 1 – P. 103-131.
7. Laffey, J. Racism and Imperialism: French Views of the «Yellow peril» 1894–
1914 / J. Laffey // Imperialism and Ideology at Historical Perspective /
J. Laffey, F. John. – Momtreal: Black Rose Books, 2000. – P. 70-87.
8. Lim, S.S. Between Spiritual self and Other: Vladimir Solov`ev and the
Question of East Asia / S.S. Lim // Slavic Review. – 2008. – Vol. 67. – №2.
– P. 321-341.
9. Lopinska, A. The Yellow Peril Syndrome in Contemporary Russia // Sensus
Hitoriae: Studia Interdyscyplinarne / A.Lopinska. – Inowroclaw: Oficyna
Wydawnicza Epigram, 2012. – Vol. VIII. – P. 41-58.
10.Malozemoff, А. Russian Far Eastern Policy, 1881–1904: With Special
Emphasis on the Causes of the Russo-Japanese War / A. Malozemoff.
– Berkley: University of California Press, 1958. – 358 p.
11.Matthews, F.H. White Community and «Yellow Peril» / F.H. Matthews //
The Mississippi Valley Historical Review. – 1964. – Vol. 50. – № 4.
– P. 612-633.
12.Marks, S.G. Road to Power: The Trans-Siberian Railroad and Colonization of
Asian Russia, 1850–1917 / S.G. Marks. – New-York: Ithaca: Cornell
University Press, 1991. – 240 p.
13.Mikhailova, Yu. Images of Enemy and Self: Russian Popular Prints of the
Russo-Japanese War / Yu. Mikhailova // Acta Slavica Japonica. – 1998.
– Vol. 16. – P. 30-53.
14.Schimmelpennink van der Oye, D. Russian Orientalism: Asia in the Russian
Mind from Peter the Great to the Emigration / D. Schimmelpennink van der
Oye. – London: Yale University Press, 1996. – 298 p.
15.Seshagiri, Ur. Modernity's (Yellow) Perils: Dr. Fu-Manchu and English Race
Paranoia / Ur. Seshagiri // Cultural Critique. – 2006. – № 62. – P. 162-194.
16.Siegelbaum, L.H. Another «Yellow peril»: Chinese Migrants in the Russian
Far East and the Russian Reaction before 1917 / L.H. Siegelbaum // Modern
Asian Studies. – 1978. – Vol. 2. – № 12. – P. 307-330.
17.Shankman, A. Black on Yellow: Afro-Americans View Chinese-Americans,
1850–1935 / A. Shankman // Phylon (1960-). – 1978. – Vol. 39. – № 1.
– P. 1-17.
18.Shih, D. The Color of Fu-Manchu: Orientalist Method in the Novels of Sax
Romer / D. Shih // The Journal of Popular Culture. – 2009. – Vol. 42.
– P.304-317.
238
19.Schimmelpennink van der Oye, D. Russian Orientalism: Asia in the Russian
Mind from Peter the Great to the Emigration / D. Schimmelpennink van der
Oye. – Yale University Press, 2010. – 291 p.
20.Stephan, J. The Russian Far East. A History / J. Stephan. – Stanford: Stanford
University, 1994. – 481 p.
21.Stolberg, E.-M. The Siberian Frontier between «White Mission» and «Yellow
peril», 1890–1920 / E.-M. Stolberg // Nationalities Paper. – 2004.
– Vol. 32. – №1. – P. 165-181.
22.The Russo-Japenese War in Global Perspective. World War Zero /
Ed. J.W. Steinberg. – Boston: Brill Leiden, 2005. – Vol. 1. – 671 p.
23.The Russo-Japanese War in Global Perspective. World War Zero /
Ed. by D. Wolff, S.G. Marks, B.W. Menning, D. Shimmelpenninck van der
Oye, J.W. Steinberg, Sh. Yokote. – Brill. Leiden. Boston, 2007. – Vol. 2.
– 583 p.
24.Tolz, V. Russia own Orient. The Politics of Identity and Oriental Studies in the
Late Imperial and Early Soviet Periods / V. Tolz. - Oxford: Oxford University
Press, 2011. – 203 p.
25.Wells, D. The Russo-Japanese War in Russian Literature // The RussoJapanese War in Cultural Perspective, 1904-1905 / D. Wells, S. Wilson.
– New-York: St. Martin’s Press, 1999. – P.108-133.
26.Gollwitzer, H. Die Gelbe Gefahr: Geschichte eines Schlagworts. Studien zum
imperialistischen Denken / H. Golwitzer. – Göttingen: Vandenhoeck &
Ruprecht, 1962. – 268 s.
27.Pavé F . Le péril jaune à la fin du XIXe siècle, fantasme ou inquiétude légitime?
[Электронный ресурс]. / F. Pavé. – Doctorat d’histoire. Université du Maine,
2011. – 296 p. – Режим доступа: http:halshs.archives-ouvertes.fr. –
Последнее посещение 14.02.2013.
28.祁学俊《海兰泡惨案》 // 《黑河史话》。哈尔滨：黑龙江人民出版社，
2009 年，第 76 - 79 页。
29.黄定天《中俄关系通史》。北京：人民出版社，2013 年，397 页。
239
Приложения.
Численность подданных Китая, Кореи и Японии в России по данным
переписи 1897 г.
Губернии
По империи
Европейская
Россия
СанктПетербургская
губерния (СанктПетербург)
Московская губ.
(Москва)
Сибирь
Амурская область
Енисейская губ.
Забайкальская
обл.
Иркутская
Приморская обл.
Остров Сахалин
Тобольская
Томская
Якутская обл.
Иностранные подданные
по странам
Китай
Корея
М
42 990
36
Ж
4 581
6
М
9 275
13
Ж
3 643
1
Иностранные подданные
по странам
Япония
Прочие
азиатские
государства
М
Ж
М
Ж
1 555
1 050 778
106
28
2
33
38
19
1
2
-
10
-
1
1
6
-
11
-
2
-
-
-
41 516
8 2 65
37
2 299
3 775
3 255
1
64
9 262
342
63
3 642
5
2
1 521
82
2
1 045
145
1
1
-
-
72
30 709
91
43
-
3
448
4
-
2
8 801
54
-
3 635
-
2
1 196
240
-
866
33
-
1
-
-
Источник: Общий свод по империи результатов разработки данных первой всеобщей
переписи населения Российской империи, произведенной 28 января 1897 г. / Под ред.
Н.А. Тройницкого. СПб., 1905. С. 236-245.
240
Понимание «желтой опасности» в Российской империи 1894–1905.
Желтая
опасность
Желтая
опасность
Опасность
военного
характера –
вооруженное
столкновение
«желтой» и
«белой» рас
«Биологическая
опасность» –
ассимиляция
«желтыми»
народов «белой»
расы
«Экономическая
опасность» –
потеря
дальневосточного
рынка сбыта,
упадок западной
промышленности,
ввиду развития
экономики
государств
Дальнего Востока
Потеря
западными
державами
своих колоний и
экономических
предприятий в
странах Азии
«Мирная
экспансия» –
заселение,
колонизация
народами
«желтой» расы
территорий
стран Запада и
России
1. Желтая опасность – «Внезапное пробуждение к жизни великих азиатских народов,
застывших в своей неподвижности, как индийский факир», «Япония воспользуется
своими успехами на пути культурного роста, для того, чтобы преобразовать Китай и
затем сначала вытеснить европейцев из Азии, а потом наводнить Европу японокитайскими полчищами для подчинения ее “желтому племени”». «Нов.» Желтая
опасность // Амурская газета. Благовещенск, 1904. 20 июля.
2. Желтая опасность – «опасность с точки зрения биологического закона, на котором
зиждется эволюция в органическом мире вообще, а среди человечества в частности»,
«…Китай еле-еле дает прокормление своей ½ миллиардной массе населения, когда он,
страдая перепроизводством, так сказать, народонаселения и невозможностью обеспечить
своих подданных средней нормой пищевых веществ, вынужден выбрасывать волны
голодных и способных ртов к соседним народам. И эти народы постепенно гибнут от
подобных иммиграций к ним детей Срединного царства так же легко и незаметно, как
гибнут на полях сотни стогов, собранных людским трудом хлебных злаков от нашествий
полевых грызунов, движимых законами биологии». П.Г. М-ин. О «желтой опасности» //
Дальний Восток, Владивосток, 1904. 23 июня.
3. Желтая опасность – «китайцы начинают успешно конкурировать с японцами, благодаря
дешевизне рабочих рук в Китае, а в результате страдает крупная западно-европейская
промышленность, все более лишающаяся обширного восточно-азиатского рынка», «…со
временем Китай может совершенно устранить интересы европейской предприимчивости
в восточной Азии, и в этом прежде всего заключается хозяйственная, экономическая
сторона «желтой опасности», Слонимский Л. Желтая опасность // Вестник Европы. 1904.
№ 5. С.311.
4. «Желтая опасность не миф, она существует на самом деле, но в различных формах для
каждого европейского народа… Для Англии она заключается в возможности лишиться
своих азиатских владений…. Германии желтая опасность грозит в Кяучау…» «Нов.»
Желтая опасность // Дальний Восток. Владивосток, 1904. 17 декабря.
5. Желтая опасность – «борьба с желтой расой, изливающей в новые страны излишек
народонаселения». Левитов И.С. Первый номер «Желтой опасности» // Новый край.
Порт-Артур, 1902. 16 января.
241
Случаи проявления враждебного отношения российских подданных
к китайцам, корейцам и японцам
(по материалам дальневосточной прессы 1895–1905 гг.)
Газета
Забайкальские областные ведомости,
г. Чита
«Амурская газета», г. Благовещенск
«Амурский край», г. Благовещенск
«Приамурские областные ведомости»,
г. Хабаровск
«Дальний Восток», г. Владивосток
«Восточный Вестник», г. Владивосток
«Владивосток», г. Владивосток
«Никольск-Уссурийский листок»,
г. Никольск-Уссурийский
«Новый край», г. Порт-Артур
Итого
Количество заметок об избиениях,
оскорблениях, межнациональных
конфликтах между русскими и азиатами
в городах Дальнего Востока
(1895–1905 гг.)
3
15
8
2
26
60
19
13
1
147
Количество заметок об избиениях
Китайцы
Маньчжуры
Корейцы
Японцы
Азиаты
Итого
121
8
6
7
5
147
242
Публикации, в которых употреблялось выражение «желтая опасность» (1895–1905)
Год
1895
1896
1897
1898
1899
1900
1901
1902
1903
1904
1905
Итого
Вид источника
Газеты
Центральные
Дальневосточные
Журналы
Светские
Сатирические
Религиозные
издания
Брошюры
Книги
Итого
Количество
заметок
58
37
21
17
12
5
0
8
1
84
Количество
заметок
0
0
0
0
1
5
2
5
6
55
10
84
243
Статьи и заметки о «желтой опасности» в прессе 1895–1905 гг.
Название
Место издания
Число заметок с
Регион
употреблением
термина
Газеты
Новое время
Санкт-Петербург 6
Центр:
37 статьей (или 23,
если разделенные на
Санкт-Петербургские СПб
11
несколько выпусков
ведомости
статьи считать за
Гражданин
СПб.
0
одну)
Московские
Москва
17 (2, 1*12, 3*1)
ведомости
Всего: 4 крупные
Русские ведомости
Москва
0
Русский инвалид
СПб
2
Прочие 1
1
Забайкальские
Чита
2
Дальний Восток: 21
областные ведомости
статья (или 19, если
разделенные на
Амурская газета
Благовещенск
4
несколько выпусков
Амурский край
Благовещенск
0
статьи считать за
Приамурские
Хабаровск
2
одну)
областные ведомости
Дальний Восток
Владивосток
5
Восточный вестник
Владивосток
0
Владивосток
Владивосток
1
Новый край
Порт-Артур
5 (1*3 + 2)
НикольскНикольск1
Уссурийский листок
Уссурийский
Прочие 2
1
Журналы
Вестник Европы
СПб.
2 (1*2)
17 заметок
Нива
СПб.
1
Русское Богатство
СПб.
2
Мир Божий
СПб.
1
Шут
СПб.
2
Осколки
СПб.
0
Чтение для солдат
СПб.
0
Будильник
Москва
3
Русский Вестник
Москва
1
Русская мысль
Москва
0
Прочие 3
5
Епархиальные ведомости
Церковные ведомости
СПб.
0
0 заметок
Забайкальские еп. вед.
Чита
0
Благовещенские еп.
Благовещенск
0
вед.
Итого
75
Отдельные статьи, обнаруженные в изданиях, не входивших в общий список просмотра: «Новости» (СПб).
«Харбинский вестник» (Харбин).
3
Отдельные статьи, обнаруженные в изданиях, не входивших в общий список просмотра: «Летопись войны с
Японией» (СПб), «Новый журнал иностранной литературы, искусства и науки» (Москва), «Известия
Восточного института» (Владивосток).
1
2
244
Результаты поиска выражения
«желтая опасность», «yellow peril», «die Gelbe Gefahr», «Le péril jaune»
по национальным корпусам русского, английского, немецкого и
французского языков (30.10. 2013).
245
Рис. №1. Картина, выполненная по заказу Вильгельма II в 1895 г.
Источник: Гроза с Востока // Летопись войны с Японией. СПб., 1904. № 8. С. 137.
Рис. № 2. Иллюстрация, размещенная в сатирическом журнале «Шут».
Источник: Шут. Санкт-Петербург, 1904. № 18.
246
Рис. № 3. Обложка сатирического журнала «Будильник»
Источник: Будильник. Москва, 1904. № 38.
247
Рис. №4. Аллегорическая картина В. Ульянова «Желтая опасность»
Источник: Летопись войны с Японией. СПб., 1904. № 41
248
Рис. № 4. Лубок. К войне России с Японией. Наполеон в гостях у японцев.
Типолитография тов. И.Д. Сытина. М., 10 апреля 1904.
Источник: Отдел ИЗО материалов РГБ. «Русско-японская война: коллекция сатирических
лубков и плакатов 1904-1905 гг».
Рис. № 5. Лубок. Боевая казацкая песня про японца, желтоглазого. Типолитография А.
Стрельцова. М., 14 апреля 1904.
Источник: Отдел ИЗО материалов РГБ. «Русско-японская война: коллекция сатирических
лубков и плакатов 1904-1905 гг».