ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ О КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЕ XIX ВЕКА В

Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 1 - 2012 г.
УДК 947(470.6)
Историческая память о Кавказской войне XIX века в
художественном наследии ее участников
Т. А. Колосовская
Historical Memory about Caucasian War of the XIX Century
in its Participants’ Artistic Heritage
T. A. Kolosovskaya
В статье рассматривается художественное наследие российских военных,
принимавших участие в Кавказской войне, анализируются особенности отражения в их
творчестве военных действий и обустройства мирной жизни на Кавказе; показывается роль
военных художников в формировании исторической памяти о Кавказской войне, ее событиях
и участниках.
The artistic heritage of Russian militaries, who took part in the Caucasian War, is considered
in the article, reflection peculiarities of military operations and arrangement of peaceful life in the
Caucasus in their works are analyzed. Military artists’ role in forming the historical memory about
Caucasian War, its events and participants is shown.
Ключевые слова:
Кавказская война, историческая память, историческая живопись, военные художники.
Keywords:
Caucasian War, historical memory, historical painting, military artists.
Кавказская война – особая веха в истории России, стоившая стране огромных
усилий и жертв. Затянувшаяся на десятилетия, она надолго приковала к себе внимание всего русского общества. В первой половине XIX века Кавказ был еще малоизвестен простому человеку, там не бывавшему, поэтому представление о происходивших в регионе событиях формировалось у него благодаря литературным образам,
военной публицистике и живописным работам.
Военное противостояние на Кавказе и одновременно организуемое властями его обустройство нашли яркое отражение в художественном творчестве многих
участников тех событий, и в первую очередь российских военных. К сожалению, значительная часть их живописного наследия долгое время оставалась неизвестной широкому кругу ученых и любителей истории Кавказа, поскольку их творчество в дореволюционных исследованиях не успело получить заслуженной оценки, а в советский
период оказалось невостребованным. Только в работах известных искусствоведов,
вышедших в 40–50-е годы ХХ века, была предпринята попытка дать подробный анализ некоторым произведениям художников Кавказской войны [1].
На рубеже XX–XXI веков, на фоне всевозрастающего интереса к военно-политической истории региона, появились работы, затрагивающие вопросы художественного наследия офицеров Кавказской армии [2]. В рамках настоящей статьи творче-
68
Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 1 - 2012 г.
ство российских военных представляет для нас интерес прежде всего с исторической
стороны, как отражающее с документальной точностью будни Кавказской войны
XIX века. Особенностям представления кавказских реалий военными художниками,
их влиянию на формирование у современников образа Кавказа, а у потомков – исторической памяти о событиях и участниках самого длинного в истории страны военного конфликта и посвящено настоящее исследование.
Среди военных, служивших на Кавказе, было немало живописцев. Успешно
совмещал службу в армии с занятиями живописью Полидор Иванович Бабаев (1813–
1870). Он был подпоручиком артиллерии, служил в Тифлисе. Художественный талант подпоручика был замечен старшими офицерами, которые рекомендовали его
для учебы в классе батальной живописи К. Брюллова в Петербургской академии художеств. Наибольшую известность ему принесли картины, передающие реальные,
зачастую увиденные собственными глазами, батальные сцены. В 1848 году за картину «Сражение на Кавказе при Михайловском укреплении» Бабаев получил большую
золотую медаль от Общества поощрения художеств.
В дальнейшем художник оставался верен выбранному направлению. Среди написанных им работ особенно выделяется картина «Штурм Ахты». Событие у Ахты
в 1848 году, когда немногочисленный русский гарнизон оборонялся от 15-тысячного
отряда горцев, возглавляемого Шамилем, вызвало большой общественный резонанс.
В ходе штурма одним из первых выстрелов был тяжело ранен комендант укрепления полковник Рот. Умирая на руках своей семнадцатилетней дочери, совсем
недавно приехавшей из института, он вверил командование гарнизоном крепости
капитану Новоселову и взял с него клятву взорвать укрепление при последней крайности. «Шесть дней защищались Ахты, несколько штурмов было отбито, но положение с каждым днем становилось хуже и безнадежнее, – писал впоследствии один
из военных историков. – Это сознавали все, – и все стали готовиться к смерти...» [3].
Пробравшийся из осажденной крепости капитан Бучкиев сообщил князю Аргутинскому об отчаянном положении гарнизона: «Шамиль осадил Ахты и, после взрыва
порохового погреба, штурмовал разрушенный бастион; штурм был отбит, но потеря
гарнизона так велика, что под ружьем не осталось и 350 нижних чинов… гарнизон
держится, но уже без всякой надежды на спасение…» [4].
На живописном полотне Бабаева показан самый трагичный момент штурма –
многочисленные нападающие горцы под развевающимся малиновым знаменем имама и отчаянно сопротивляющиеся остатки защитников гарнизона Ахтынского укрепления. По замечаниям современников, Бабаеву удалось верно изобразить геройский
подвиг русских солдат, совершенный в ходе одного из эпизодов кавказской боевой
жизни [5]. Горцам так и не удалось взять укрепление, а приближение русских войск
под командованием князя Аргутинского заставило Шамиля снять осаду.
Военные будни Кавказской войны нашли отражение в художественном творчестве еще одного из ее участников – Григория Григорьевича Гагарина (1810–1893).
Его биография достаточно полно представлена в работах исследователей-искусствоведов. В начале 40-х годов XIX века он впервые попал на Кавказ, в край, в котором,
по словам самого художника, «побывав однажды, нельзя не принимать живейшего
участия» [6].
Гагарин был прикомандирован к временной комиссии, занимавшейся введени-
69
Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 1 - 2012 г.
ем нового гражданского устройства в Закавказье. В то время, отмечал впоследствии
сам Григорий Григорьевич, «Кавказ был известен мне только по баснословному преданию о Прометее или по тем былям и небылицам, которых я слышал о тамошней
войне с жителями» [7]. Как и многие другие представители русской интеллигенции,
Гагарин стремился узнать настоящее положение дел, составить собственное представление об этом крае и его жителях.
Повсюду следуя с карандашом в руках, зарисовывая в альбомы горные пейзажи, местных жителей, военные схватки, художник-волонтер Гагарин постепенно
вступил на военную стезю. В 1842 году он участвовал в экспедиции князя Чернышева
в Дагестан, в 1848 году был назначен состоять при главнокомандующем Отдельного
Кавказского корпуса, в 1850 году участвовал в Чеченском отряде генерала Нестерова
в делах против горцев и за отличие произведен в полковники, а в 1852 году – в экспедиции в Дагестан.
Успешная военная карьера не мешала Гагарину заниматься творчеством. В начале 1840-х годов он выступил соавтором М. Ю. Лермонтова по акварельным композициям. Одна из них, «Эпизод из сражения при Валерике», по оценке искусствоведов, поражала необычной для своего времени правдивостью, драматизмом и силой
выражения [8]. Акварель изображает жаркую рукопашную схватку с горцами на каменистом холме на фоне горного пейзажа. На первом плане у ствола срубленного дерева лежат тела двух убитых горцев. В центре небольшая группа отражает штыковую
атаку пехоты, чтобы дать возможность двум горцам вынести из боя тело смертельно
раненного товарища. Один из защищающихся протягивает вперед руку, как бы стремясь этим жестом остановить хоть на несколько мгновений натиск плотных рядов
русских солдат. Поражая своей жизненной убедительностью, замечательная композиция Лермонтова и Гагарина стала одним из первых в отечественном изобразительном искусстве глубоко правдивых, подлинно реалистических изображений войны.
Прекрасный рисовальщик и акварелист, Гагарин в массе правдивых и изящных
рисунков изобразил военную жизнь и типы старых «кавказцев», казаков и горцев.
Во время военных экспедиций он с натуры исполнил много рисунков не столько чисто батального, сколько батально-бытового и батально-пейзажного характера. Часть
их в дальнейшем художник использовал для картин, посвященных Кавказу: «Белый
Ключ. Главная квартира Мингрельского полка», «Карагач. Главная квартира Нижегородского драгунского полка», «Сражение при Ахатли» и «Переправа».
Особое внимание современников привлекла необычная для того времени композиция картины «Сражение при Ахатли». Русские войска показаны вдали на склоне
гор, и, глядя на полотно, зритель как бы наблюдает сражение со стороны горцев. Написанная по личным боевым наблюдениям и наброскам с натуры, картина Гагарина
отличалась простотой и реалистичностью. Широкий горный пейзаж с бурлящей внизу, в ущелье, рекой, дымки выстрелов, мужественные, хотя и усталые люди в целом
создавали образ убедительно-простой и впечатляющий, чуждый эффектности академической батальной живописи.
В 1849 году Гагариным была написана еще одна знаменитая картина по кавказской тематике – «Свидание генерала Клюки фон Клюгенау с Шамилем». Гагарин
не был свидетелем изображаемой встречи, но писал картину по рассказам самого
Клюки фон Клюгенау и других очевидцев события.
70
Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 1 - 2012 г.
Встреча изображена в горном ущелье, у подножия отвесной скалы. На втором
плане, в центре, на темном фоне скалы, выделяются ярко освещенные фигуры Шамиля, его наиба, Клюки фон Клюгенау и переводчика. Очень характерна и выразительна
фигура имама, сидящего несколько сгорбившись и по восточному обычаю поджав
ноги. Его наиб рядом, сидит с гордым, независимым видом, подбоченившись правой
рукой и сжав левой рукоятку кинжала. Генерал говорит, Шамиль молча слушает. Позади справа стоят штабные офицеры и конвой. Ниже, на первом плане, солдат со
знаменем около двух лошадей. Слева нестройная группа горцев, полукругом обступившая холм.
Воссозданные на картине переговоры, организованные по инициативе российской военной администрации, в свое время окончились неудачей. Шамиля так
и не удалось убедить прекратить сопротивление и предстать с повинной перед российским императором, побывавшим в 1837 году на Кавказе. Тем не менее сам факт
обращения Гагарина к данному сюжету во многом свидетельствовал не только об
увлечении художника кавказской «экзотикой», но и о неравнодушном отношении к
политической жизни региона.
Искреннее желание разобраться в происходящем, понять с точки зрения европейского человека «экзотический» Кавказ наложило отпечаток на художественное наследие Гагарина. Неслучайно его живописные полотна, наряду с батальными
сценами, затрагивали сюжеты мирного Кавказа и отражали быт местного населения:
«Виноделие в Кахетии», «Проповедь Магомета», «Свадьба в Аллаверди», «Лезгинка», «Рынок в Тифлисе», многочисленные виды гор и мечетей.
Несмотря на то, что Г. Г. Гагарин со временем получил чин обер-гофмейстера,
его нельзя отнести к придворным военным живописцам или популярным граверам
своего времени. Более того, современники считали его любителем и дилетантом, занимавшимся искусством ради «баловства». Тем не менее живописные полотна Гагарина, выставлявшиеся в Русском музее, его акварели, печатавшиеся в отечественных
и иностранных изданиях, позволяли увидеть Кавказ таким, каким он был в период
Кавказской войны, делали край ближе и понятнее российскому обществу.
По характеру творчества очень близок Гагарину еще один живописец Кавказской войны – Теодор Горшельт (1829–1871). Немецкий художник-баталист еще
в пору своей молодости был увлечен мечтой посетить Россию и увидеть далекий
горный Кавказ. Наконец, с рекомендательными письмами на имя командующего Кавказской армией А. И. Барятинского в 1858 году он приехал в Тифлис.
Полагая, что борьба непокорных горских племен представляет интерес для
каждого художника, Горшельт по приезду на Кавказ ожидал жесткой конкуренции с
товарищами по ремеслу, интриг и проволочек со стороны офицеров. Однако, к своему удивлению, художник оказался в Кавказской армии единственным баталистом. Он
был радушно принят, прикомандирован к штабу в качестве волонтера и, именуемый
на русский манер Федором Федоровичем, вплоть до 1863 года участвовал во всех
экспедициях Кавказской армии. Окунувшись в боевую жизнь, Горшельт скоро стал
таким, по выражению князя Барятинского, «старым кавказцем», что не нуждался уже
в получении разрешений на поездку туда, куда ему хочется [9].
Горшельт участвовал во всех заключительных событиях Кавказской войны. Он
был в экспедиции генерала И. А. Вревского против лезгин и изобразил ее в ряде
71
Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 1 - 2012 г.
интересных рисунков: «Штурм аула Китури», «Перенесение по горам раненого генерала Вревского», «Разорение лезгинского аула», «Бегство лезгинских всадников под
русскими выстрелами» и др.
Недолго поработав в Тифлисе, Горшельт зимою 1859 года снова окунулся в боевую жизнь и отправился на Северный Кавказ в отряд генерала Н. И. Евдокимова. В
составе отряда художник участвовал в завершающей экспедиции 1858–1859 годов: в
«концентрическом наступлении» в Чечне и штурме Ведено. Затем принимал участие
в походе князя Барятинского на Гуниб, закончившемся пленением Шамиля. События
этих походов дали обильный материал для рисунков и позднейших работ Горшельта:
«Движение генерала Евдокимова к Веденю», «Осада Веденя», «Русская артиллерия
в Чечне» и др.
Почти весь 1860 год он провел на Правом фланге Кавказской линии, где участвовал в военных экспедициях против закубанских горцев и нарисовал свою знаменитую картину «Возвращение казаков с набега». В Тамани художник был благосклонно принят выехавшим на место военных действий Александром II и сопровождал императора в его инспекционной поездке по Кавказу, а затем побывал и в горах
на Лезгинской линии. В 1863 году Горшельт покинул Кавказ, получив медаль «За
покорение Чечни и Дагестана» и звание академика батальной живописи от Петербургской академии художеств.
Вернулся в Мюнхен Горшельт с огромным количеством бесценного художественного материала, переработанного впоследствии в большие картины, из которых
особенно выделяются «Штурм Гуниба» и «Пленение Шамиля» – живописные полотна, которые принесли художнику всеобщее признание и успех.
Картина «Пленение Шамиля», с портретными изображениями около 40 реальных участников этой исторической сцены, в 1865 году была выставлена на публичное
обозрение в Мюнхене, где произвела настоящий фурор. Вторая картина художника,
«Штурм Гуниба», в 1867 году была отправлена на международную выставку в Париже и получила большую золотую медаль.
Высокогорный аул Гуниб, расположенный на высоте более 2 300 м, стал последним убежищем предводителя горцев имама Шамиля и его мюридов. Труднодоступный в силу природных условий Гуниб был к тому же сильно укреплен устроенными на подступах к нему завалами. Горцы считали его неприступной крепостью.
Картина Горшельта передавала момент жаркой схватки на тесной горной площадке
под нависшим утесом, на ближайших подступах к аулу. Русские солдаты неудержимо
рвались вперед, преодолевая ожесточенное сопротивление мюридов, отступать которым было уже некуда.
В целом работы Горшельта, по признанию современников, стали одними из
лучших произведений батальной живописи своего времени. Присущий им реализм
в дальнейшем нашел свое продолжение в творчестве таких известных художниковбаталистов, обращавшихся к кавказской тематике, как П. Н. Грузинский, Ф. А. Рубо,
В. В. Верещагин.
При этом следует отметить, что наряду с военными сценами в творчестве
Т. Горшельта, как и у его предшественника Г. Г. Гагарина, нашли отражение картины
мирной жизни (например, «Разработка дороги на Кавказе»). Художники, отражавшие кавказские реалии, не могли обойти своим вниманием деятельность российских
72
Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 1 - 2012 г.
военных по хозяйственному освоению и благоустройству региона. Это еще раз подтверждает точку зрения исследователей, считающих, что Кавказская война по своей
сути – явление чрезвычайно многомерное, включавшее отнюдь не только противостояние.
В период повышенного интереса к Кавказу творчество военных художников,
позволявшее взглянуть на «экзотический» край, пользовалось особой популярностью. Рисунки, выполненные с натуры, воспроизводились в виде литографий в «Русском художественном листке» В. Ф. Тимма и становились доступными широким
слоям российского общества. Тем самым живописные работы, наряду с военной публицистикой той поры, выполняли задачу, о которой писал один из современников:
«Каждый русский должен знать, хотя в главных чертах, что делается на Кавказе, где
бьются двести тысяч его соотечественников» [10].
Историческая живопись российских военных не потеряла своей актуальности
и в наши дни. Обладая несомненной художественно-документальной ценностью, она
позволяет взглянуть на происходившие события XIX века из века XXI, помогает понять и почувствовать давно ушедшее время, продолжая сохранять и передавать историческую память о Кавказской войне из поколения в поколение.
Примечания:
1. Савинов А. Н. Г. Г. Гагарин. М., 1957; Садовень В. В. Русские художники
баталисты XVIII–XIX вв. М., 1955.
2. Доногоно-Коркмас М. Кавказский художник князь Г. Гагарин.
Махачкала, 1993; Корнилова А. В. Григорий Гагарин: творческий путь. М., 2001; Абдулаева З. А. Отображение социокультурной реальности Кавказа в творчестве русских и
западных художников XIX в. // Науч. мысль Кавказа. 2010. № 3. С. 121– 126.
3. Потто В. А. История 44-го драгунского Нижегородского его императорского
высочества государя наследника цесаревича полка. СПб., 1894. Т. 5. С. 172.
4. Там же. С. 166.
5. Андреев А. Н. Живопись и живописцы главнейших европейских школ.
СПб., 1857. С. 571.
6. Письмо флигель-адъютанта князя Г. Г. Гагарина князю А. И. Чернышеву //
Ист. архив. 2004. № 1. С. 210.
7. Там же.
8. Садовень В. В. Указ. соч. С. 145.
9. Горшельт, Теодор // Военная энциклопедия. СПб., 1912. С. 420.
10. Фадеев Р. А. 60 лет Кавказской войны. М., 2007. С. 146.
73