2005.03. 026. ФЕРГЮСОН Н. ИМПЕРИЯ: КАК БРИТАНИЯ

107
2005.03.026
2005.03.026. ФЕРГЮСОН Н. ИМПЕРИЯ: КАК БРИТАНИЯ СОЗДАЛА
СОВРЕМЕННЫЙ МИР.
FERGUSON N. Empire: How Britain made the modern world. – L.: Lane,
2003. – 392 p.
Ключевые слова: Британская империя, история ее возникновения,
расцвета и падения, влияние на европейскую и мировую политику.
В реферируемой монографии профессора. истории Оксфордского университета Н. Фергюсона исследуется история возникновения, расцвета и упадка величайшей из империй, по мнению автора, «первой сверхдержавы в подлинном смысле этого слова» (с. 222). В работе также дается оценка влияния
Британской империи на европейскую политику, процессов, развертывавшихся
на периферии тогдашнего мира, сравнение нынешней ситуации с событиями
вековой давности.
Н. Фергюсон считает, что Британская империя, в отличие например, от испанской, возникла в результате экономической экспансии, что
торговые компании проникли в неизведанные земли гораздо раньше, чем
туда пришли администраторы и военные (с. 20–21). По его мнению, англичане избрали единственно верную тактику, стремясь не поработить, а
освободить местное население, искореняя рабство и препятствующие
развитию племенные обычаи (с. 144), распространяя в чуждом им мире
принципы демократического гражданского общества. Автор напоминает,
что империя неизменно выступала в роли одной из опор Британии в критические моменты Первой и Второй мировых войн (с. 304, 331–332), о чем
предпочитают забывать сегодня. Наконец, он сопоставляет викторианскую
империю с современным претендентом на имперскую роль – Соединенными
Штатами.
Британская империя возникла почти на полтора столетия позже
испанской и португальской империй (с. 5) и началась с роста влияния
английских торговых компаний, что, в свою очередь, было обусловлено
промышленным развитием Британии, представлявшей собою практически неограниченный рынок для импортируемых из далеких стран товаров
(с. 14). Осознание британцами своего экономического превосходства
привело их к последовательному утверждению принципов свободной
торговли во всемирном масштабе. «Ни одна иная организация, – пишет
Фергюсон, – не сделала больше для обеспечения свободного движения
товаров, капитала и людей, чем Британская империя на протяжении XIX
2005.03.026
108
и начала ХХ в.» (с. XXI). Британия не просто вовлекла весь мир с сферу
своего хозяйственного влияния, она активно развивала экономическую и
политическую инфраструктуру стран периферии, фактически жертвуя
ради этого не только колоссальными материальными средствами, но и
значительной частью своего населения. Автор отмечает, что если в
1897 г. в развивающиеся страны поступило всего 5% общемирового объема прямых и иностранных инвестиций, то в 1913 г. этот показатель превышал 63% (с. 360). За время существования империи суммарный отток
населения из Британии превысил 20 млн. человек (с. 60, 73, 113, 351), что
было беспрецедентным показателем для стран Европы.
Развивая свою хозяйственную экспансию, Британская империя
становилась мощным инструментом европейского культурного влияния.
И западные либеральные ценности дали о себе знать незамедлительно
после того, как в конце XVIII в. колонизация приняла черты политического процесса. Если в середине этого столетия имели место не только
расцвет работорговли, но и экономическое закабаление бедняков из самой Англии, решивших искать лучшей жизни вдали от туманного Альбиона (их, в частности, заставляли заключать договоры на бесплатный
труд в течение 4–5 лет в качестве расплаты за саму возможность переехать на новые земли), то с обретением политического измерения своей
экспансии. Британия стала энергично утверждать принципы свободы. В
1807 г. парламент запретил своим согражданам заниматься работорговлей, в 1833 г. рабство было отменено во всех британских владениях, а в
1840–1848 гг. английский флот предпринял невиданную блокаду западноамериканского побережья, положившую конец работорговле, осуществлявшейся представителями других стран (с. 121, 122, 166). Как только
Ост-Индская компания передала короне управление ее владениями в Индии, британцы отменили около 30 видов традиционных повинностей и
норм, уничтожавших человеческое достоинство, в первую очередь –
индусский обычай сожжения вдов на похоронах их мужей (сати), в
1827 г. эта практика была объявлена вне закона (с. 144).
Британское правление в колониях в целом было относительно либеральным, по утверждению автора. Англичане относились к представителям
коренных народов как к равным себе (лучше всего это прослеживается на
примере Индии) (с. 204–208). Они были весьма снисходительны к протестным движениям (это ярко проявилось в ходе войны американских колоний
за независимость, когда британцы имели массу возможностей разгромить
армии федералов) (с. 94, 97–98), а их колониальные войны не шли ни в какое
109
2005.03.026
сравнение по своей жестокости, как подчеркивает автор, с завоеванием Россией Кавказа, Японией – Кореи или Германией – ее африканских колоний
(с. 295–296).
Все это обусловило специфическое единение представителей различных культур и народов. Британское правление принесло в колонии
технологический прогресс, способствовало развитию экономики. Только
в Индии к началу ХХ в. за счет инвестиций и субсидий метрополии было
построено более 24 тыс. миль железных дорог (с. 171); англичане создали
угледобывающую и металлургическую промышленность (с. 216); они
увеличили орошаемые сельскохозяйственные угодья более чем в восемь
раз, доведя их до 25% используемых под посевы площадей; за вторую
половину XIX столетия численность учащихся выросла в Индии более
чем в семь раз (с. 190). К концу Первой мировой войны британцы связали
все колонии проложенными по дну океанов телеграфными линиями протяженностью более 200 тыс. миль (с. 170). Усвоение в провинциях британской культуры и традиций, активные контакты колонизаторов и местного населения, продуманная экономическая политика правительства
(так, в период с 1868 по 1930 г. колонизаторы безвозмездно присваивали
не более 1% валового продукта Индии, тогда как голландцы ежегодно
«откачивали» из своих владений в Индонезии 6–10%) (с. 215) – все это делало управление колониями эффективным и недорогим. К администрированию
колоний в конце XIX в. было привлечено лишь 6 тыс. чиновников, а военные
контингенты (не считая персонала флота) не превышали здесь 120 тыс. человек. На военные нужды направлялось около 2,5% британского валового продукта, а расходы на техническое обеспечение армии и флота достигали половины средств, требовавшихся для выплаты процентов по государственному
долгу (с. 167–168, 173, 245).
Более того, колониальные приобретения не сокращали, а наращивали британскую военную мощь. Дислоцированные в колониях войска в
значительной части состояли из местного населения. Даже в Индии, где
после восстания 1857 г. доля британских солдат в гарнизонах была резко
увеличена, в армии по состоянию на 1881 г. служили около 70 тыс. англичан и более 125 тыс. индусов (с. 174). Эта вполне боеспособная армия
была готова действовать под британским командованием и вне Индостана. Уникальным примером в этом смысле стала проведенная силами индийской армии операция по разгрому войска императора Абиссинии Теводроса, предпринявшего в 1866 г. враждебные действия по отношению к
оказавшимся на его территории английским гражданам.
2005.03.026
110
В годы Первой мировой войны рекруты из колоний сыграли важную роль на европейском театре военных действий. Например, каждый
десятый житель, Новой Зеландии служил в эти годы в британской армии,
а общая численность мобилизованных граждан британских доминионов
достигала 2,8 млн. человек (с. 302, 304). Эта ситуация повторилась и в
годы Второй мировой войны. Знаменитая речь Черчилля от 4 июня 1940
г. не случайно завершилась словами о том, что в случае падения Британии «наша Заморская империя, хорошо вооруженная и обороняемая королевским флотом, продолжит борьбу до лучших времен, пока новый
мир, сильный и мощный, не приступит к спасению и освобождению старого» (с. 332). И автор предлагает версию причин поражения Германии в
Первой мировой войне: «...оно было предрешенным и не случайным, оно
явилось неизбежным результатом ее попытки ввязаться в глобальный
конфликт, не будучи державой глобального масштаба» (с. 310).
Британская империя, подчеркивает Фергюсон, никогда не была застывшей формой; скорее, она представляла собой полигон для социальных экспериментов, «лакмусовую бумажку» британской демократии. На
протяжении десятилетий перед правительством стояла проблема поиска
оптимальных форм и направлений либерализации имперского правления,
которая подталкивала политическую мысль метрополии к самым смелым
решениям. Например, Адам Смит первым выступил за формирование
конфедерации, способной объединить Британию и ее колониальные владения. В свою очередь Дж.Таккер ратовал за некое подобие содружества
наций, лишь номинально подчиняющегося центральной власти (с. 93).
Подобные идеи нашли широкий отклик в политической элите Британии в
конце XIX в. Д. Чемберлен, лидер британских либералов, приведший их
к победе на парламентских выборах 1906 г., выступал за превращение
империи в своего рода таможенный союз, противостоящий остальному миру
как единое целое и постепенно приобретающий естественное политическое
единство (с. 284). Он считал, что «идея имперской федерации, вне зависимости от того, суждено ей осуществиться или нет, должна разжигать патриотические чувства и углублять государственную мудрость любого человека,
любящего свою страну» (с. 284).
Однако этим проектам не суждено было реализоваться, как считает автор, по двум причинам. Во-первых, масштабы империи были слишком велики, а ее состав – слишком разнороден для сплочения народов в
рамках федерации. К началу ХХ в. территория превышала 12,7 млн. кв.
миль (около 35 млн. кв. км), а население достигало 444 млн. человек, т.е.
111
2005.03.026
Британия контролировала около ¼ территории и населения планеты
(с. 240). Во-вторых, в XX в., когда, в отличие от продолжительного периода 1815–1914 гг., Старый Свет вновь стал источником и полем основных вооруженных конфликтов, европейские нации, и в том числе Британия, утратили значительную часть своего потенциала в братоубийственных войнах. В то же время Соединенные Штаты, больше остальных
выигравшие в результате Второй мировой войны, последовательно выступали за расчленение Британской империи. Анализируя множество выступлений американских политиков того времени, автор приходит к выводу, что недвусмысленно сформулированные «американские цели иногда содержали в
себе даже большую враждебность к Британской империи, чем любое из высказываний Гитлера» (с. 344). Разумеется, в послевоенные годы на управлении
империей сказывались и крайнее экономическое истощение Британии; прежде
крупнейший кредитор, она была вынуждена выплачивать гигантские военные
долги, ее хозяйственное развитие замедлилось, а военные расходы приблизились к 5–6% ВНП (с. 352, 354). Судьба империи была предрешена. Сегодня,
подчеркивает Фергюсон, «английский язык – это единственное, что еще можно найти общего для всех стран Британского Содружества» (с. 355).
И тем не менее, «хорошо это или плохо, но знакомый нам сегодня
мир в значительной мере является продуктом имперской Британии»
(с. XXV), продуктом того, что он называет «англобализацией» (с. XXIII).
По мнению ученого, Британская империя доказала, что империя является
эффективной формой организации наднационального правительства
(с. 362). В значительной степени, считает автор, это подтверждается всем
ходом событий, последовавших за распадом империи. Реальностью наших дней стало заметное нарастание хозяйственного разрыва между
«центром» и «периферией», между «первым» и «третьим» мирами. Инвестиционные потоки замкнулись в пределах сообщества развитых стран.
Технологический прогресс также сосредоточился в узких границах Западной Европы и Северной Америки (с. 362–363). «Развивающиеся»
страны, многие из которых вообще не обнаруживают никакого экономического прогресса и не способны обеспечить на своей территории не
только демократический, но и любой иной порядок (с. 362–364), во все
большей мере становятся фактором угрозы мировой стабилизации.
Существуя за счет западной помощи, они выдвигают непомерные
требования к «первому» миру. В 1999 г., например, так называемая African World Reparation and Repatriation Truth Commission определила объем
претензий африканских стран в 777 трлн. долл., что в 65 раз превышает
2005.03.026
112
ВНП США (с. XII). Столь острая сегодня проблема терроризма в значительной мере оказывается результатом осознания того тупика, в котором
находится мировая «периферия».
Автор отмечает несколько уроков, которые нужно извлечь из истории Британской империи. Во-первых, переживаемый ныне момент не
является особенным и беспрецедентным. Сравнивая атаки на американские города 11 сентября 2001 г. и последовавший ответ США с британской операцией в Судане в 80-х годах XIX в., направленной против Махди и его последователей, профессор приходит к выводу, что «наиболее
естественным методом противостояния хаосу и при этом наиболее широко применявшимся в прошлом является колонизация. При этом он признает, что «сегодня нет потенциальных метрополий, которые могли бы
взять на себя соответствующую миссию, хотя возможности и, быть может, даже необходимость колонизации являются сейчас ничуть не меньшими, чем они были в XIX столетии» (с. 366).
Во-вторых, отмечает автор, хотя потребность в «оборонительном»,
как он выражается, колониализме в настоящее время весьма значительна,
среди стран Запада нет таких, что были бы способны использовать в XXI
в. ту роль, которую Британия столь успешно выполняла в XIX в. Все чаще приходится слышать об американской «империи». Однако, пишет
Фергюсон, Британия, в отличие от Соединенных Штатов, на протяжении
всего периода своего мирового доминирования оставалась крупнейшим
«экспортером» людей и капитала, в то время как сегодняшняя Америка
является импортером капитала и прибежищем иммигрантов.
Кроме того, Соединенные Штаты, не в пример Британии, не имеют
опыта управления никакими территориями, в составе населения которых
выходцы из Европы не составляли бы подавляющего большинства. Наконец, США еще никогда самостоятельно не одерживали военных побед,
целью которых было бы закрепление за собой значительных территорий
и управление ими на протяжении продолжительного времени. Нынешняя
Америка – это «империя, которая не способна экспортировать свои капиталы,
своих граждан и свою культуру в отсталые регионы, которые в них наиболее
нуждаются и которые, если не уделять им внимания, несут в себе главную
угрозу ее безопасности. Это империя, не имеющая оснований называть себя
таковой. Это империя, отрицающая собственное существование» (с. 369).
В.М.Соломатина