Лечебные стены "НВ"

4
5 мая, 2014, понедельник
СЕВЕРО-ЗАПАД
Лечебные стены
«НВ» продолжает рассказывать об исторических зданиях Северо-Запада,
сохранивших своё изначальное предназначение.
Сегодня речь пойдёт о лечебных учреждениях
Татьяна Хмельник
Фото Александра Потравнова
С
тарые больничные корпуса не самые весёлые здания на
свете. Запах карболки и лизола, кажется, навек въелся
в эти кирпичные стены. Поэтому понятно, почему лечебные учреждения в послевоенные годы старались
переводить в новые здания, отвечавшие современным
требованиям здравоохранения. Например, 150 лет назад нормой было выводить окна палат во внутренний коридор, а не на
улицу. Якобы в окна с улицы залетали микробы, а вместо проветривания воздух освежали так: санитар с высоты своего роста
переливал воду большой кружкой в ведро. Эти предрассудки
были устранены только великим врачом Николаем Ивановичем
Пироговым во время Крымской войны. Так, например, устроен
военный госпиталь на Суворовском проспекте Петербурга, построенный в середине XIX века. Но кое-где уцелели и другие
дореволюционные постройки, которые по-прежнему используются по их первоначальному назначению. Это и санатории, и
обыкновенные больницы – бывшие земские.
Кстати, именно идея создания земских больниц была революционной. За годы советской власти мы привыкли к
бесплатной медицине, которая сегодня вдруг становится
платной. Но сама идея бесплатной общедоступной медицины появилась раньше советской власти. Именно из земской
медицины были взяты бесплатность, общедоступность, единство науки и практики. Принцип бесплатности больничной
помощи стал одним из основополагающих в земской медицине. Пациент не платил ни за оказание амбулаторной помощи,
ни за лекарства и лечебные пособия, ни за лечение в больницах, ни за хирургическую и специальную помощь, родовспоможение, проведение всех мероприятий против инфекционных болезней, осуществление различных санитарных мер.
Основанием для введения бесплатной медицинской помощи были не только гуманистические соображения, но и вполне
прагматические. Ведь установление даже минимальной платы
за врачебный совет, лекарство, лечение в больнице лишало бедного российского крестьянина медицинской помощи. Поэтому
возникал риск вспышек инфекционных эпидемий, что было
опасно уже на государственном уровне. Конечно, бесплатно лечили не всех, поскольку средства земства были не безграничны,
но в разных губерниях этот вопрос решался по-разному – в зависимости от платёжеспособности населения: не было единого
тарифа для всех и навсегда.
Опочецкие врачи лечили всё
емская больница в уездном городе Опочка, открытая в 1894 году,
была рассчитана на 50 коек. Здесь
работали 2 врача и 4 фельдшера. Всего
на уезд (140 тысяч населения) приходилось 8 врачей и 29 фельдшеров. Дом
одного из старых врачей – Ивана Игнатовича – тоже уцелел до наших дней,
хоть и плох. В больнице работал и сын
Игнатовича Константин, выпускник
Тартуского университета.
Сохранились воспоминания дочери
другого врача – Юлия Заломоновича.
Рижанин, получивший образование в
Германии, был направлен в уездную
больницу, и там он должен был совмещать множество специальностей – от
акушера до дантиста и психотерапевта,
должен был в любое время суток за 20
вёрст отправляться к больному, трясясь
на крестьянской телеге. Он не считал
это за подвиг, а клятву Гиппократа он
воспринимал как посвящение в особую
касту подвижников.
За это его обожали больные, особенно
пожилые, которых он умел поднять на
ноги одним только ласковым обхождением. Сейчас больница по-прежнему
размещается в старых стенах и по-
З
Император против туберкулёза
а Карельском перешейке есть местечко Сосновый Бор, которое раньше называлось Халила. Учреждение, которое там работает, называется «Городской туберкулёзный санаторий «Сосновый Бор». Основан комплекс был в 1889 году
на частные средства доктором Владимиром фон Дитманом, но почти сразу же стал
государственным. Канцелярия императора Александра III выкупила земельный
участок со всеми постройками и корпусами за 100 тысяч рублей золотом. Императорская канцелярия Николая II позднее выкупила дополнительно ещё два земельных участка для расширения санатория. В 1900 году Николай II передал оздоровительный санаторий благотворительному ведомству царицы Марии Фёдоровны.
Вся здравница была рассчитана на 320 мест, из которых детских было 60. В
Николаевском корпусе находился телефон прямой связи с царскими покоями. В
Александровском корпусе размещалась кухня, а в его боковых флигелях – квартиры врачей, медсестёр и хозперсонала. Мариинский корпус был предназначен для
больных детей, там же размещалась небольшая школа.
Санаторий отметился особой строкой в Тартуском мирном договоре между
РСФСР и Финляндией 1920 года: «Финляндское правительство согласно обеспечить за жителями Петрограда и его окрестностей на десять лет половину больничных
мест в находящейся в Новокиркском приходе Халилаской санатории на одинаковых
условиях с финляндскими гражданами». Комплекс числится памятником федерального значения благодаря краткосрочному пребыванию там Ленина 6–10 января 1918
г. (по старому стилю 24–28 декабря 1917 г. – то есть перед самым отделением Финляндии).
Н
прежнему приходится ездить на вызовы
в отдалённые деревни, а расхлябанная
от плохих дорог медицинская «буханка» гремит не хуже телеги. А пациентов
даже прибавилось: опочецким медикам вменили обслуживание и соседей,
обитающих в бедном Красногородском
районе.
Сестрорецкие «петушки» и «курочки»
1896 г. по инициативе
одного из руководителей
акционерного общества Приморской
Санкт-ПетербургскоСестрорецкой
железной
дороги Петра Авенариуса
началась подготовка к созданию под Сестрорецком
бальнеологического
курорта. Идеи Авенариуса
и его единомышленников
нашли покровителя в лице
министра государственных
имуществ А.С. Ермолова.
Под курорт было выделено
около 60 гектаров государственной земли в безденежную аренду сроком до
1 января 1956 (!) года с последующим отчуждением
всего имущества в российскую казну.
Но правление обязано
было за два года построить
железнодорожную ветку от
Петербурга до курорта и
успеть возвести весь комплекс необходимых сооружений. В оздоровительный
комплекс входил крупнейший в России крытый плавательный бассейн, а медицинские кабинеты были
оснащены самой совершенной аппаратурой того
времени. На Всемирной
выставке
здравоохранения, которая проводилась
в бельгийском курортном
городке Спа в 1907 году,
В
С «Красного Холма» хорошо видно
едалеко от Выборга существовала
усадьба Конккала, построенная из
дерева на каменном фундаменте в
стиле классицизма. Возле усадьбы была
разбита берёзовая аллея. До революции
поместье принадлежало сначала семье
Нюбекинов, затем – семье Шрёдеров и
Бутенгоф. При усадьбе работали небольшая лесопилка и мельница. Незадолго до
начала Первой мировой войны выборгский архитектор Клас Аксель Гюльден
построил в посёлке пятиэтажное здание
санатория Конккала. В сентябре 1911
года там уже отдыхали поэт Осип Мандельштам (он называл Конккала «Богом
заброшенным уголком Финляндии»),
адвокат Кони, литературный историк
Бочановский. Художник Кустодиев ле-
Н
том 1917 года четыре месяца жил в этом
санатории, где рисовал портреты графини С.А. Грабовской на фоне соснового
парка, дочери московских миллионеров
Лопатиной, Аниты Бутенгоф. Здесь написана и картина «На мосту».
Санаторий существует и поныне, он
сменил имя вместе с посёлком и называется «Красный Холм», а официально – офтальмологический санаторий
«Выборг-3» федерального значения и
круглогодичного действия. Хотя формально он считается фтизиоофтальмологическим, но здесь лечат, и очень
хорошо, самые разнообразные глазные
болезни. В 1949 году этот санаторий работал для больных открытыми формами лёгочного туберкулёза.
«Сестрорецкому курорту»
была вручена высшая награда – Гран-при. Курорт
занял ведущее место среди
здравниц
Северо-Запада
России. Гражданская война
нанесла огромный ущерб
всем зданиям и сооружениям. Территория пришла в
антисанитарное состояние,
а оборудование было испорчено. Затем санаторий
восстановили, но с большими утратами.
Во время войны он работал как госпиталь. Меньше
всего за военные годы пострадал лесной пансионат,
где в апреле 1947 года разместилась первая после
окончания войны группа
пациентов в 150 человек.
Были восстановлены два
двухэтажных корпуса, возведённых в 1930-е годы,
которые отдыхающие в
шутку называли «петушками» (корпус для мужчин)
и «курочками» (корпус для
женщин).
Душевнобольных сменили больные телесно
овременная новгородская областная
больница в Колмово имеет психиатрическое прошлое. Дом для умалишённых в Колмово был единственным подобным учреждением в Новгородской губернии
с огромной территорией и населением почти в миллион человек. Он был основан в
1783 году и потом стал губернской земской
больницей для душевнобольных.
К 1867 году после двух лет реконструкционных работ в зданиях работного и смирительного домов была оборудована больница
для душевнобольных на 40 кроватей. Благоустроили территории вокруг больницы, где
были сплошные ямы глубиной до 3 метров,
вырытые при добыче глины для кирпичного
завода. Около 22 гектаров земли было осушено, спланировано, очищен старый пруд,
вырыт новый, посажено 4000 молодых деревьев, устроены водосточные канавы, мосты,
заложен фруктовый сад, огороды, скотный
двор.
С
Пациентов становилось всё больше, пришлось переделать под палаты соседние здания. До 1885 года больницу обслуживал
один врач, а затем земством был приглашён
второй. При этом комиссии отмечали, что
«Колмовская больница представляет собой
пример земской психиатрической больницы, которая не переполнена чрезмерно, не
страдает теснотой, а поэтому больные в ней
могут содержаться совершенно свободно,
согласно правилам современной психиатрии». Штат врачей в 1905 году был увеличен до четырёх, а число мест для больных
достигло 580. Лечение было бесплатным,
доступным. Больница имела большой огород, луга, скот, разные мастерские – мебельную, сапожную, швейную.
К началу оккупации больницу не эвакуировали, часть пациентов погибла от голода,
часть была уничтожена фашистами. В 1946
году в этих зданиях открыли областную
клиническую больницу.