Подвиг! - Великая Победа
реклама
ПОДВИГ ПОБЕДА ПАМЯТЬ 1941 1945 65 ЛЕТ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ! Библиотека газеты «Ежедневные новости. Подмосковье» 2010 Редакционный совет: Н.П. Синицын, П.А. Карапетян, И.Г. Репкин, С.С. Пашаев, В.Б. Романчук, А.И. Долинин. Авторский коллектив: А. Андросова; М. Александрина; С. Берзин; Г. Буданова; Т. Бурякова; Г. Вишневская; С. Водолазова; С. Глебов; Е. Голованов; В. Громов; О. Жукова; Л. Жукова; В. Зелинская; С. Знаменский; Н. Иванов; А. Ким; А. Коляскин; Т. Коровина; Т. Кофанова; Л. Кудинова; Е. Лозовик; Ю. Махрин; О. Несяева; Г. Носов; В. Панков; А. Плотников; В. Поляков; Т. Порет; Н. Рагозина; И. Рапопорт; В. Рощупкин; И. Рыжова; Д. Синютин; В. Степанов; Б. Соколов; А. Сокольский; Е. Сухотина; И. Тарасова; С. Турченко; Я. Черенкова; В. Фартушин; Т. Храмцова; И. Щербина; Ф. Янчилина. Подвиг. Победа. Память: Сборник. — М.О. : Издательский дом «Московия», 2010. — 280 с., с илл. Брошюра «Подвиг. Победа. Память» посвящена 65-летию Победы в Великой Отечественной войне. Это сборник материалов, опубликованных на страницах газет и журналов Издательского дома «Московия». Воспоминания фронтовиков, беседы журналистов с ветеранами, рассказы о подвигах героев в необычных условиях, хроника боевых действий, малоизвестные эпизоды борьбы с врагом – такое жанровое разнообразие раскрывает новые страницы минувшей войны. Великая Отечественная война отражена в исследованиях ученых, историков, военных специалистов, мемуарах полководцев и солдат, в художественной литературе и энциклопедических изданиях. Но время показывает: в истории самой долгой, самой страшной войны на земле еще есть тайны, есть «белые» пятна. Поэтому дороги каждый неизвестный ранее факт, каждый новый штрих, которые дополняют эту тему. Такой благородной цели служат публикации сборника – частицы летописи пути нашей армии, нашего народа к великой Победе. «Для нашей Родины всегда будет святым день 9 мая, и всегда люди мысленно будут возвращаться к маю 1945 года. В те весенние дни был закончен великий путь, отмеченный многими жертвами. И наш человеческий долг, поздравляя друг друга с праздником, всегда помнить о тех, кого нет с нами, кто пал на войне. Празднуя Победу, мы всегда будем вспоминать, какие качества нашего народа помогли одолеть врага. Терпение. Мужество. Величайшая стойкость. Любовь к Отечеству. Пусть эти проверенные огнем войны качества всегда нам сопутствуют. И всегда победа будет за нами». Г.К. Жуков, Маршал Советского Союза, четырежды Герой Советского Союза ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ! них жила святая вера в Победу. И вера помогла, фашизм, огрызаясь, отступил, а они отпраздновали свою долгожданную Победу. Они все были героями – и те, кто с оружием в руках противостоял врагу и выжил, и те, кто похоронен, те матери, для которых мир рушился вместе с гибелью сыновей, те дети, что подражали взрослым и своими слабыми руками ковали будущую Победу. Ты победила, Родина! Ликовала Россия. Ликовала планета. Советский солдат-победитель принес планете мир, свободу, жизнь. И потому в этот день не бывает ненастной погоды. Даже если на небе нет солнца, оно непременно есть на земле – в блеске орденов 22 июня 1941 года на нашу страну обрушилась страшная беда, не пощадившая ни одну семью, жаждущая изъять из русского языка слова «надежда» и «любовь», но забывшая при этом, что у русских перед надеждой и любовью всегда шагает «вера». Именно вера в победу, вспыхнувшая сразу же в тот роковой день, сплотила воедино народ, подняла на борьбу с фашизмом всех – мужчин, женщин, детей, стариков. Четыре долгих года они, не щадя себя, возвращали себе и своим потомкам право на надежду и любовь. Боль, страдания, лишения, отчаяние, горе, страх не одолели этих людей лишь потому, что в каждом из 3 и медалей, в каплях влаги на букетах живых цветов, в алом пламени Вечного огня. В этот день происходят самые долгожданные встречи, во время которых слезы смешиваются со смехом, а оживленные воспоминания то и дело прерываются минутами молчания в память о родных и друзьях, оставшихся на дорогах войны. День Победы – это главный российский праздник. И не только для тех, кто прошел Великую Отечественную войну. Благодаря ветеранам сегодня наша страна живет свободно. Они помнят, какой ценой им досталась Победа. Поэтому в воспоминаниях у них один пароль: «А помнишь?..». И тогда Вечный огонь напоминает им прожитое и пережитое: и первый бой, и последний выстрел по врагу, и однополчан. К Победе они шли долго, ее им не подарили, они ее завоевали. Не было тогда боев и труда местного значения. Была великая земля российская, кото- рую надо было защитить, отстоять на всех рубежах, – и на передовой линии фронта, и в цеху завода, и на хлебном поле. Этот подвиг совершили наш солдат, наш мирный труженик. Этот подвиг совершил наш народ. «…Именно советский народ, именно Красная армия выиграли войну, – заявил Президент России Д.А. Медведев, – что бы там ни говорили и ни писали в различных книжках, что бы ни говорили на исторических диспутах. Наша задача, задача всех поколений российских граждан, задача российского государства – сохранить память о Великой Отечественной войне». Памятники бывают разные. Подвигу нашего народа воздвигнуты памятники в граните и мраморе, в музыке, в словах… Но не меньший памятник воздвигнут в каждом благодарном человеческом сердце. Память людская – самый великий и вечный памятник Победе. 4 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ МЫ ЗАПОМНИМ СУРОВУЮ ОСЕНЬ... ПОДВИГ ПОБЕДА ПАМЯТЬ Суровая осень 1941 года. «Тайфун» – вражеский план захвата Москвы – вначале закручивался стремительно. Но потом сбавил темп, остановился благодаря беспримерному сопротивлению Красной Армии на ближних рубежах перед столицей. Позиционное противостояние было недолгим. 5–6 декабря войска Западного фронта перешли в контрнаступление. Наступило 12 декабря, и на весь мир прозвучало сообщение Совинформбюро: «…Поражение немецких войск на подступах к Москве». Во всемирной истории произошло знаковое событие. Война изменила свой ход. Народы всех стран понимали: там, у стен Москвы, решается судьба мировой цивилизации. Будет ли дан отпор завоевателям? Надежды человечества оправдались. Фашистская военная машина дала первый и значительный сбой. Наше контрнаступление успешно продолжалось… Московская битва занимает особое место среди сражений в Великой Отечественной войне. Исследования ученых, воспоминания участников, сборники документов, повести, романы, стихи посвящены этой битве. Но ее история продолжается в воспоминаниях тех, кто защищал столицу. Они вспоминают войну, свою суровую осень 1941 года… 6 ПОСЛЕДНИЙ РЕЗЕРВ СТАВКИ вую немецкую моторизированную колонну, которая полным ходом двигалась по Варшавскому шоссе в направлении Юхнова. 200 танков, 20 тысяч пехоты на автомашинах в сопровождении авиации и артиллерии представляли смертельную угрозу для Москвы, до которой оставалось 198 километров. Советских войск на этом пути не было. Лишь в Подольске имелось два военных училища: пехотное ППУ (начальник училища генерал-майор Василий Смирнов, численность 2000 курсантов) и артиллерийское ПАУ (начальник училища полковник Иван Стрельбицкий, численность 1500 курсантов). С началом войны в училища были посланы студенты-комсомольцы разных вузов. Программа 3 лет обучения была переформирована в шестимесячную. Многие из курсантов успели проучиться только сентябрь. Начальник артиллерийского училища Стрельбицкий в своих воспоминаниях позже писал: «Было среди них немало таких, кто ещё ни разу не брился, не работал, никуда не ездил без папы и мамы». Но это был последний резерв Ставки на данном направлении, и ей ничего не оставалось, как заткнуть мальчишками гигантскую брешь, образовавшуюся в обороне Москвы. «Спешно сформированному сводному отряду из курсантов, снятых с занятий по боевой тревоге, была поставлена задача: занять Ильинский боевой участок Можайской линии обороны Москвы на Малоярославецком В Подольске, на пересечении улицы Парковой и Архивного проезда, сегодня установлен памятник подольским курсантам – 18–19-летним мальчишкам, которые в один из самых труднейших для обороны Москвы моментов, совершив подвиг самопожертвования, остановили почти в десять раз превосходящего противника. Пацаны против эсэсовцев. В 17-й средней школе Подольска есть музей, экспонаты которого восстанавливают картину этого величайшего подвига. 5 октября 1941 года наша воздушная разведка обнаружила 25-километро- 7 направлении и преградить путь противнику на 5–7 дней, пока не подойдут резервы Ставки из глубины страны», – вспоминает председатель Совета ветеранов подольских военных училищ Николай Меркулов. Чтобы не дать возможности врагу первому занять Ильинский оборонительный участок, был сформирован передовой отряд из двух рот. Он выдвинулся навстречу врагу. На переходе курсанты встретили группу наших авиадесантников во главе с капитаном Сторчаком. Они были заброшены с самолёта для организации работы партизанских отрядов в тылу у немцев. Понимая, насколько важно хотя бы на несколько часов задержать фашистов, Сторчак приказал своим десантникам объединиться с курсантами и занять оборону. В течение пяти суток они сдерживали наступление превосходящих сил противника. За это время было подбито 20 танков, 10 бронемашин и уничтожено около тысячи солдат и офицеров противника. Но потери нашей стороны были огромны. В курсантских ротах передового отряда к моменту выхода в район села Ильинское оставалось всего лишь по 30–40 бойцов. Ильинский рубеж. На Ильинском рубеже в это время были развёрнуты основные курсантские силы. С утра 11 октября позиции курсантов подверглись массированной бомбёжке и артобстрелу. После этого к мосту на большой скорости стала двигаться колонна немецких танков и бронетранспортёров с пехотой. Но атака гитлеровцев была отбита. Немцы, несравнимо превосходящие курсантов по боевой мощи и численности, терпели поражение. Ни смириться, ни понять того, что происходит, они не могли. Во второй половине дня 13 октября танковой колонне гитлеровцев удалось обойти 3-й батальон, выйти на Варшавское шоссе и атаковать курсантские позиции с тыла. Немцы пошли на хитрость: на танках были закреплены красные флаги. Но курсанты раскрыли обман. Свои орудия они повернули назад. В ожесточённом бою танки были уничтожены. Немецкое командование было взбешено: фашисты не могли понять, как какие-то два училища сдерживают отборные эсэсовские войска, почему их прославленные солдаты, вооружённые до зубов, не могут прорвать оборону этих мальчишек. Они всеми способами пытались сломить дух курсантов. Разбрасывали над позициями листовки следующего содержания: «Доблестные красные юнкера, вы мужественно сражались, но теперь ваше сопротивление потеряло смысл, Варшавское шоссе наше почти до самой Москвы, через день-два мы войдём в неё. Вы настоящие солдаты, мы уважаем ваш героизм, переходите на нашу сторону, у нас вы получите дружеский приём, вкусную еду и тёплую одежду. Эти листовки будут служить вам пропуском». Ни один мальчишка не сдался! Силы защитников быстро таяли, не хватало снарядов, патронов и гранат. К 16 октября у оставшихся в живых курсантов 8 г. Иваново, куда временно перевели подольские училища. В боях на Ильинском боевом участке подольские курсанты уничтожили 5 тысяч немецких солдат и офицеров и подбили 100 танков. Они выполнили свою задачу: задержали врага ценой 2500 жизней. Благодарность Родины. Поразительно: за этот подвиг не был награждён ни один подольский курсант! «Наград тогда не давали, не до нас было, – скромно вспоминает Николай Меркулов. – Правда, позже мы узнали, что военный совет Московского военного округа (он тогда был одновременно штабом Можайской линии обороны) своим приказом № 0226 от 3 ноября 1941 года объявил оставшимся в живых благодарность». В памяти народной подвиг подольских курсантов занимает достойное место. В их честь 7 мая 1975 года в Подольске был открыт памятник. На нём дана схема боевых рубежей, на которых держали оборону герои-курсанты (авторы памятника скульпторы Ю. Рычков и А. Мямлин, архитекторы Л. Земсков и Л. Скорб). Установлены также памятники в селе Ильинском (на местах боёв подольских курсантов) 8 мая 1975 года, в городе Саранске 6 мая 1985 года, на братской могиле курсантов в районе посёлка Детчино 9 мая 1983 года. Созданы музеи и комнаты боевой славы в селе Ильинском Малоярославецкого района Калужской области, на местах боёв курсантов, в По- было лишь пять орудий, и то с неполными орудийными расчётами. Утром 16 октября противник нанёс новый мощный огневой удар на всём фронте Ильинского боевого участка. Огнём прямой наводки танков и пушек были расстреляны курсантские гарнизоны в оставшихся дотах и дзотах. Противник медленно продвигался вперёд, но на его пути оказался замаскированный дот на шоссе у деревни Сергеевка, которым командовал командир 4-й батареи ПАУ лейтенант А.И. Алёшкин. Расчёт 45-миллиметровой учебной пушки курсанта Беляева открыл огонь и подбил несколько боевых машин. Силы были не равны, и это понимали все. Не имея возможности штурмом взять дот с фронта, гитлеровцы к вечеру атаковали его с тыла и через амбразуру забросали гранатами. Геройский гарнизон погиб почти полностью. В ночь на 17 октября командный пункт подольских училищ переместился в расположение 5-й роты ППУ, в деревню Лукьяново. 18 октября курсанты подверглись новым атакам противника, и к исходу дня командный пункт и 5-я рота были отрезаны от основных сил, обороняющих Кудиново. Командир сводного отряда генерал Смирнов собрал остатки 5-й и 8-й курсантских рот и организовал оборону Лукьяново. К вечеру 19 октября был получен приказ на отход. Но лишь 20 октября ночью курсанты начали отходить с Ильинского рубежа на соединение с частями армии, занимавшими оборону на реке Наре. А оттуда 25 октября оставшиеся в живых отправились походным маршем в 9 дольском горвоенкомате, в 16 средних школах городов Подольск, Климовск, Обнинск, Балашиха, Орехово-Зуево, Нижний Новгород, Жуковский, НароФоминск, Таллин, посёлка Малиновка Кемеровской области. Установлены мемориальные доски на здании индустриального техникума в городе Подольске, где в 1941 году размещалось Подольское пехотное училище, на проходной Центрального архива Министерства обороны в городе Подольске, где в 1941 году размещалось Подольское артиллерийское училище, на здании торгово-экономического техникума в городе Бухаре, где с 1941 по 1944 год размещалось Подольское артиллерийское училище. Присвоено имя подольских курсантов электропоезду на маршруте Москва– Серпухов, средней школе города Климовска, средним школам городов Подольск, Обнинск, посёлка Щапово, села Ильинское, улицам, площадям и паркам в городах Подольск, Малоярославец, ЙошкарОла, Москва, Саранск, Бухара. Подвиг курсантов отражён в кинофильмах «Если дорог тебе твой дом», «Битва за Москву» (2-я часть), «Последний резерв ставки», в повестях, документальных книгах, поэтических и музыкальных произведениях: «Непобеждённые курсанты» (Н. Зуев, Б. Рудаков, А. Головкин), «Рубежи» (Римма Казакова), Кантата о подольских курсантах (Александра Пахмутова), песнях «Сказ о подольских курсантах», «На переправе», «Алёшкинский дот» (Ольга Березовская). ПОДВИГ ГЕНЕРАЛА ПАНФИЛОВА В деревне Гусенево близ Волоколамска установлен памятник на месте гибели командира 316-й (8-й гвардейской) стрелковой дивизии Ивана Васильевича Панфилова. В ноябре 1941 года здесь располагался штаб дивизии. Панфилов погиб 18 ноября 1941 года от осколка немецкой мины. Вот как впоследствии описывал этот трагический случай маршал бронетанковых войск М.Е. Катуков: «Утром 18 ноября два десятка танков и цепи мотопехоты снова стали окружать деревню Гусенево. Здесь в это время находился КП Панфилова – наспех отрытая землянка рядом с крестьянской избой. Немцы обстреливали деревню из миномётов, но огонь был неприцельным, и на него не обращали внимания. Панфилов принимал группу московских корреспондентов. Когда ему сообщили о танковой атаке противника, он поспешил из землянки на улицу. За ним последовали другие работники штаба дивизии. Не успел Панфилов 10 подняться на последнюю ступеньку землянки, как рядом грохнула мина. Генерал Панфилов стал медленно оседать на землю. Его подхватили на руки. Так, не приходя в сознание, он умер на руках своих боевых товарищей. Осмотрели рану: оказалось, крошечный осколок пробил висок». Младшая дочь прославленного генерала Галина живёт в Москве на улице Героев-Панфиловцев. Она помогла связаться по телефону с Валентиной Ивановной Панфиловой – старшей дочерью героя, живущей в Алматы, и Сергеем Ивановичем Усановым – бывшим комиссаром артдивизиона Панфиловской дивизии. С их помощью попытаемся воссоздать неофициальный образ Ивана Васильевича. Перед войной. С нашей матушкой Марией Ивановной Панфиловой (Коломиец) отец познакомился в 1921 году в украинском городке Овидиополе. Туда с фронтов Гражданской войны передислоцировали красноармейский отряд под его командованием. 28-летний краском искал место для постоя подчинённых, тогда и встретился с местной красавицей Марией. Через несколько недель прямо в штабе отряда сыграли свадьбу. С того дня и до самой Великой Отечественной родители не разлучались, куда бы Ивана Васильевича ни бросала служба. Он тогда был уже опытным командиром. В империалистическую дослужился до фельдфебеля. В Гражданскую в дивизии В.И. Чапаева был командиром отряда конной разведки. Кстати, интересное совпадение. Когда в 1941-м под Москвой Иван Васильевич командовал 316-й стрелковой дивизией, в его подчинении служил командиром артиллерийского дивизиона сын Чапаева. Довоенный послужной список отца можно представить по местам рождения детей. Я родилась в Киеве, где он учился в школе красных командиров. Евгения – в Оше, где отец начинал борьбу с басмачеством. Владилен – в Кызил-Кие, Галина – недалеко от Ашхабада, Майя в Чарджоу. Мать вместе с нами моталась за отцом везде, говорила: «Куда иголочка, туда и ниточка». И никогда не была обузой. Варила бойцам еду, обстирывала их. Хорошо помню, как мы кочевали с места на место. Детей – мал мала меньше – погружали в корзины, которые связывали верёвками и навешивали на спины верблюдов. Впервые мама рассталась с отцом в 1941-м. И то только потому, что работала в то время председателем райисполкома и партийная дисциплина не позволила ей сбежать к нему на фронт. Но душой она была всегда рядом. Часто писала письма. Да какие! Настоящие русские женщины, как бы они ни любили мужей, в годину суровой опасности для Отечества никогда не пожелают им схорониться, отсидеться, а благословляют на риск и даже на смерть, если она неизбежна. Такой была мама. Из письма М.И. Панфиловой мужу: «Ваня, мне как-то не хотелось об этом говорить, и я верю и надеюсь: мы дождёмся дня радостной победы, заживём мы тогда опять весело и счастливо, как жили, и будем радоваться нашим деткам и что мы с тобой не зря 11 прожили на свете. Ваня, а если всё же придётся погибнуть за нашу Родину, то погибни так, чтобы и песни можно было запеть, и стихи сложить о славном герое. Ваня, я об этом не думаю, но всё же это война, и жестокая война, нам ко всему нужно быть готовыми, и вот мои истинные пожелания как мужу и другу…». На фронте. «На фронт с отцом уехала я, – продолжала Валентина Ивановна. – Он недолго противился. Мама тоже. Мне ведь было уже 18! Только один был уговор: никому не показывать родственной связи. Мы и не показывали. Благодаря этому я о папе многое узнала как бы со стороны. Служила в санбате, и раненые, не стесняясь, обсуждали своего комдива. Чувствовалось, любили, батей звали». «Авторитет Панфилова в частях, любовь к нему бойцов начали зарождаться ещё в Казахстане, где 316-я формироваласьћ», – рассказал Сергей Иванович Усанов. Есть вроде бы мелочи, но многого они стоят. В дивизии, например, собрались представители 33 народностей СССР. Так, Иван Васильевич, несмотря на загруженность службой, изучал некоторые языки, подчёркивая: «Я с подчинённым должен уметь хотя бы двумя словами на его наречии перекинуться». Нашу дивизию из разноязыких и малограмотных людей Панфилов сумел сколотить в несколько месяцев. Очень важно то, что он знал, чему нужно учить солдат в первую очередь: выходить один на один с танком и подбивать его. Панфилов организовал в своих час- тях группы истребителей танков. Он дал им методику боя. Он добился того, что каждый боец ею овладел. И когда мы говорим о геройстве горстки панфиловцев, остановивших у разъезда Дубосеково крупное танковое соединение фашистов и уничтоживших 50 боевых машин, то здесь видятся отблески подвига Панфилова. А когда вспоминаем, что 316-я дивизия меньше чем за месяц боёв уничтожила 30 тысяч фашистских солдат и офицеров, более 150 танков, то подвиг Панфилова встаёт во всей полноте. Если бы тогда такого результата добился каждый комдив, то уже в ноябре 1941 года Гитлеру не было, чем воевать! Из письма И.В. Панфилова жене: «Москву врагу не сдадим. Уничтожаем гада тысячами и танки – сотнями. Дивизия бьётся хорошо. Мурочка, работай не покладая рук для укрепления тыла. Твой наказ и моё слово я доблестно выполняю… Дивизия будет гвардейской! Целую тебя, мой друг и любящая жена». Гибель комдива. «Панфилов не был блиндажным командиром, – продолжал Усанов. – Большую часть времени он проводил в полках и даже в батальонах, причём в тех, которые в тот момент испытывали наиболее ожесточённый напор противника. Это не показная безрассудная храбрость, а понимание боевой целесообразности такого поведения. С одной стороны, личный командный опыт комдива здорово помогал исправлять положение на трудных участках, с другой – его появление в критический момент боя сильно поднимало дух солдат и офицеров». 12 «18 ноября 1941 года, – вспоминала Валентина Ивановна, – в медпункт привезли группу тяжелораненых. Один из них был в сознании. Он скрипел зубами, стонал. Я пыталась его успокоить: потерпи, сейчас сделают операцию. Эх, сестрица, да разве тебе понять мою боль? Ведь не руку и не ногу мне жалко. Сердце кровью обливается. Батю нашего убило… Он, сердечный, как многие, не знал, что «батя» – это мой папка. Позже узнала, что он погиб во время очередной фашистской атаки. Выскочил из командного пункта, побежал на НП дивизии. Маленький осколок мины вонзился прямо в висок». «Накануне гибели, – продолжал рассказ Усанов, – исполнились заветные желания Ивана Васильевича. Помню, как на КП принесли газеты с Указом Президиума Верховного Совета СССР о награждении дивизии орденом Красного Знамени и преобразовании её в 8-ю гвардейскую. Слёзы радости выступили на глазах Панфилова. Он вытер их и сказал: «Не стыжусь. Большое дело. Это партия всем нам руку пожала: и живым, и мёртвым. Пойдите да так и скажите людям». А уже после гибели Панфилова ему было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Вот строки из представления: «В борьбе с немецкими захватчиками на подступах к Москве дивизия вела ожесточённые бои с превосходящими в четыре раза силами противника. В течение месяца части дивизии не только удерживали свои позиции, но и стреми- тельными контратаками разгромили 2-ю танковую, 29-ю моторизованную, 11-ю и 110-ю пехотные дивизии». Такой результативности немногим удалось достичь даже в победном 1945-м. Вот почему по личному указанию Сталина тело гвардии генерал-майора И.В. Панфилова было для торжественной панихиды доставлено в Москву, в Центральный дом Красной армии. Прах героя захоронен на Новодевичьем кладбище в общей могиле с прахом боевого друга, славного кавалериста Л. Доватора и аса московского неба В. Талалихина. Наследство. «Папа оставил нам наследство особой цены, – говорит Валентина Ивановна. – Я стихов не пишу, но одно из души вырвалось: Он нам оставил ценности все те, Которые не купишь на прилавке. И не достанешь в магазинной давке. В подарок их подавно не дают. Он нам оставил совесть, честь и труд». У Панфилова девять внуков, четырнадцать правнуков. И все они прекрасные люди, исповедующие те же идеалы, что и он. КРАХ ОПЕРАЦИИ «ТАЙФУН» 22 января 1942 года – праздник не только для жителей Подмосковья, но и для всей нашей страны: день полного освобождения Московской области от немецко-фашистских захватчиков. 13 Как известно, операцию по захвату Москвы под кодовым названием «Тайфун» фашисты начали 30 сентября 1941 года. Накануне в беседе с японским послом Гитлер заявил, что Москва падёт 12 октября. Геббельс на середину октября подготовил грандиозную программу: победные спецвыпуски газет, парад в Москве, офицерский бал в ЦДКА, награды победителям Москвы, изготовление швейцарских часов «Первым, ворвавшимся в Кремль». Кстати, эти часы, находившиеся в ящиках, обнаруженных в подвалах рейхсканцелярии 30 апреля 1945 года, достались воинам 150-й дивизии генерала Шатилова, взявшим Рейхстаг. У фашистов были формальные основания рассчитывать на скорую победу. Соотношение сил под Москвой оказалось далеко не в нашу пользу: по состоянию на 30 сентября у гитлеровцев насчитывалось около 2 миллионов штыков, 14 тысяч орудий и минометов, 1700 танков, 1390 самолётов. У нас – 1 миллион 250 тысяч бойцов, 7600 орудий и миномётов, 990 танков, 660 самолётов. Но фашисты не учли того, что москвичи и жители Подмосковья будут биться с ними наравне с красноармейцами. Уже на третий день войны, 24 июня 1941 года, вышло постановление СНК СССР «Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов». В Московской области и Москве к концу лета для ведения борьбы с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе было создано 87 истребительных батальонов общей численностью более 28 тысяч человек. Через 6 дней после начала войны первые эшелоны молодёжи Подмосковья и столицы отправились на строительство оборонительных сооружений под Смоленском, Вязьмой, Брянском. «За начало активного военного участия трудящихся Московской области в боевых операциях против врага можно условно принять 2 июля 1941 года – день постановления Военного совета Московского военного округа № 0031 о мобилизации в дивизии народного ополчения 70 тысяч человек, – говорит руководитель Института военной истории Министерства обороны России полковник Иван Басик. – Было сформировано 25 дивизий народного ополчения. Всего к концу года область и столица направили в армию около 500 тысяч бойцов». Войти в Москву враг мог, только уничтожив созданные в Подмосковье рубежи обороны. Основные бои, связанные с обороной столицы, происходили как раз на территории Московской области, которая в тот период была значительно больше нынешней. 24 октября Военный совет Московской зоны обороны издал приказ об устройстве на подмосковных рубежах сплошной зоны заграждений. Сотни тысяч жителей Московской области и москвичей круглосуточно работали на строительстве оборонительных рубежей, опоясывающих столицу. Всего в этих работах из числа городского и 14 сельского населения участвовали 460 тысяч человек, из них женщин – 75 процентов. Их силами было подготовлено 676 километров противотанковых рвов, 16,5 тысячи окопов для стрелковых отделений, более 27 тысяч огневых точек (пулемётных и артиллерийских), около 4 тысяч дотов и дзотов, установлено 32 тысячи 260 противотанковых ежей, свыше 1,3 тысячи проволочных заграждений и 38 тысяч лесных завалов. Возведён ряд других сооружений. На территории 17 районов области, оккупированных полностью, и 10 – частично, были созданы 5 окружных, 16 районных и 4 городских подпольных комитетов партии. В каждом из захваченных районов сражались по одному-два, а то и три партизанских отряда. Всего же на оккупированной территории Московской области вели борьбу с врагом более 40 партизанских отрядов и около 400 разведывательно-диверсионных групп общей численностью 15 тысяч человек. Гитлеровцы ощутили мощный натиск переходивших в контрнаступление советских войск под Калинином, Яхромой, Наро-Фоминском, Тулой и южнее Каширы. 12 декабря 1941 года весь мир, затаив дыхание, слушал переданное по всем радиостанциям сообщение Советского информбюро о провале фашистского плана окружения и взятия столицы СССР – Москвы. «6 декабря 1941 года, – говорилось в нём, – войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери. С 6 по 10 декабря наши войска захватили 386 танков, 4317 автомашин, свыше 400 орудий и миномётов, большое количество другого вооружения и имущества. Уничтожено свыше 30 тысяч солдат и офицеров. Теперь уже несомненно, что хвастливый план захвата Москвы провалился с треском». Это было первое серьёзное поражение, которое понесли фашистская Германия и её сателлиты во время Второй мировой войны. До этого, не получая серьёзного сопротивления, они захватили всю Европу, намеревались осуществить молниеносный блицкриг по разгрому СССР, но в Подмосковье получили мощнейший зубодробительный удар. «Разбит миф о непобедимости немецкой армии, – писал генерал Гальдер. – С наступлением лета немецкая армия добьется в России новых побед, но это уже не восстановит миф о ее непобедимости. Поэтому 6 декабря 1941 года можно считать поворотным моментом, причем одним из самых роковых моментов в краткой истории Третьего рейха». «Несомненно и то, – считает полковник Иван Басик, – что датой окончательного освобождения Московской области от оккупантов следует считать 22 января 1942 года – день освобождения последнего областного населённого пункта посёлка Уваровка». 15 Однако в последнее время некоторые новоиспечённые историки подвергают сомнению эту дату, называют более поздние сроки – от 20 апреля 1942 года до 6 марта 1943 года. Есть ли хоть какие-то основания для корректировки истории Московской битвы? Попробуем разобраться. Надписи на обелисках. Откуда же появились другие даты? На первый взгляд и они основываются на фактах. Например, Интернет-журнал Livejournal в статье под заголовком «Фальсификация» пишет: «22 января 1942 года советские войска, взяв пос. Уваровку Можайского района, завершили освобождение Московской области. Такова официальная версия истории Великой Отечественной войны. Положим, с январём могли немного погорячиться, пусть будет 20 апреля, когда завершилась Ржевско-Вяземская наступательная операция». Но и эту дату журнал подвергает сомнению. Он приводит фотографии обелисков этого района, на которых написаны даты гибели бойцов, среди которых есть указания на март 1943 года. Значит, рассуждают авторы журнала, оккупация хотя бы части Московской области продолжалась до весны 1943 года. Чтобы прояснить этот момент, мы отправились в Уваровку. В центре посёлка возвышается памятник воинам, погибшим в этих местах в годы войны. Большая часть списка датирована декабрём 1941 года – январём 1942 года. Но напротив нескольких фамилий стоят даты марта 1943 года. Может быть, действительно фашистов выбивали отсюда больше года? В Уваровской средней школе сразу после освобождения посёлка был создан музей боевой славы, который сохранился до сих пор. Его бессменная руководительница Надежда Васильевна Лебедева познакомила нас с многочисленными экспонатами, убедительно подтверждающими, что посёлок был освобождён именно 22 января 1942 года. Например, сохранился пожелтевший от времени экземпляр областной газеты «Московский большевик» от 25 января 1942 года со статьёй секретаря Московского областного и Московского городского комитетов ВКП(б) А. Щербакова под заголовком «Московская область очищена от немецко-фашистских захватчиков». В ней сообщается, что один из мощнейших ударов по врагу войска Западного фронта нанесли 10 января 1942 года в районе Волоколамска, где они прорвали оборону гитлеровцев на Ламе и отбросили их к Гжатску. Одновременно войска Западного фронта прорвали оборону противника на Можайском направлении. 20 января части 5-й армии ворвались в Можайск. Главный опор- 16 ный пункт противника на территории Московской области был освобождён от врага. После овладения Можайском Красная Армия начала преследование противника в направлении Гжатска. 22 января войска 5-й армии после упорного боя заняли Уваровку – последний крупный населённый пункт, захваченный врагом на территории Московской области, – и вышли на одну линию с войсками, наступавшими из района Волоколамска. Таким образом, Московская область была освобождена. Далее в статье приводятся данные о зверствах фашистов. «Западными цивилизаторами» повешены, расстреляны десятки тысяч мирных граждан, в том числе женщины и дети. На территории районов Московской области, находившихся во временной 93-дневной немецкой оккупации, было разрушено 2 тысячи 280 населённых пунктов, из которых 584 сожжено дотла. Гитлеровские варвары уничтожили свыше 1 тысячи школ, 700 изб-читален, клубов, театров, 117 библиотек, 400 больниц, 450 детских учреждений и 3 тысячи магазинов. Председатель Совета ветеранов посёлка Уваровка Иван Воловников вспоминает: «22 января 1942 года войсками 5-й армии был освобождён наш посёлок. До войны в нём насчитывалось около четырёх тысяч человек. Из этого небольшого количества Уваровка смогла сформировать три партизанских отряда, которые успешно били фашистов. Немецкие оккупанты сожгли в Уваровском районе 25 деревень. Во всей округе среди снегов и пепелищ торчали остовы бывших домашних очагов, разрушено и разграблено было всё хозяйство района. Сразу же после освобождения посёлка началось его восстановление. Это был поистине титанический труд, без праздников и выходных, в котором принимали самое активное участие женщины и дети. При этом старожилы рассказывают, что и после освобождения люди продолжали гибнуть в результате фашистских набегов. Вот почему на обелисках над братскими могилами можно увидеть надписи, датированные мартом 1943 года». Надуманные противоречия. Прокомментировать полученную информацию мы попросили члена Международной ассоциации историков Второй 17 мировой войны, доктора исторических наук, профессора полковника Юрия Рубцова: – Псевдоисследовательская активность вокруг даты освобождения Московской области вовсе не безобидная возня дилетантов от истории. Ведь искусственное растягивание оккупации пусть даже и части Московской области до полутора лет вместо реальных 93 дней принижает подвиг нашего народа, совершённый, в частности, во время Московской битвы. К тому же это противоречит исторической истине. Опровергатели официальной истории в данном случае опираются на «противоречия», которые являются таковыми только при поверхностном взгляде. Первое. Дату освобождения Московской области связывают с Ржевско-Вяземской операцией, то есть с окончанием Московской битвы в апреле 1942 года. Но эта операция проходила большей частью на землях Смоленщины и Калинина (Твери) уже после освобождения Подмосковья. Второе. Действительно, до марта 1943 года в районе Уваровки гибли бойцы, но не потому, что Московская область не была освобождена. Дело в том, что в двадцати километрах от Уваровки, в Гжатске (на Смоленщине), заняла оборону фашистская дивизия. Последний раз она предприняла бесперспективную контратаку на Можайском направлении в первых числах марта 1943 года, но была полностью разгромлена силами 5-й армии. 6 марта Гжатск был освобождён. Но, повторяю, это территория Смоленской области. Так что нет ни малейших оснований опровергать официально принятую дату освобождения Московской области – именно она соответствует исторической истине. Уборщики полей сражений. В ходе первого стратегического контрнаступления под Москвой 5–6 декабря 1941 года противник потерял 870 автомашин, 1434 танка, 575 орудий, 339 минометов, 5416 пулемётов и десятки тысяч автоматов и винтовок. Впервые перед нашими войсками возникла задача по утилизации и боевому использованию этих трофеев. Зимой 1941 года в Подмосковье наши войска впервые в массовом количестве захватили у противника военные трофеи, которые тут же стали успешно использовать в бою. В ходе Московской битвы в составе Западного фронта было сформировано минимум два батальона трофейных танков, которые в документах значатся как «отдельные танковые батальоны литер «Б». «До этого в Красной Армии не было специальной службы, которая бы занималась сбором и оприходованием трофеев на поле боя, – говорит член Международной ассоциации историков 18 Второй мировой войны, доктор исторических наук полковник Юрий Рубцов. – В тыловых структурах армий имелись эвакоотделы, которые занимались в основном перемещением в тыл отступающих войск, собственной техники. В ходе Московской битвы, когда противник бросал на полях сражений большое количество вооружения и имущества, стало ясно, что эвакоорганы не готовы к решению такой задачи, как сбор трофейного оружия. Командирам соединений на первых порах пришлось создавать нештатные команды по сбору и эвакуации трофеев. Лишь 23 марта 1942 года было принято постановление ГКО «Об организации сбора и вывоза трофейного имущества и лома чёрных и цветных металлов». Им вводилась система трофейных органов снизу доверху со специальными частями и учреждениями». В соответствии с этим постановлением при ГКО были созданы Центральная комиссия по сбору трофейного вооружения и имущества под председательством Маршала Советского Союза Семёна Будённого и Центральная комиссия по сбору чёрных и цветных металлов в прифронтовой полосе под председательством Николая Шверника. В Главном управлении тыла сформировано Управление по сбору и использованию трофейного оружия, имущества и металлолома, а во фронтах и общевойсковых армиях аналогичные отделы в составе 8–12 человек. В дивизиях – отделения трофейного имущества и сбора металлолома. Управлениям тыла фронтов и армий предоставлялось пра- во привлечения местного населения и автогужтранспорта для организации сбора и вывоза трофейного вооружения, имущества и металлического лома, а также для премирования командного и рядового состава подразделений, отличившихся в проведении сбора металлического лома, из средств, выделяемых Наркомчерметом и Наркомцветметом. Был установлен фонд премирования в размере 15% от стоимости отгруженного лома чёрных и 5% от стоимости отгруженного лома цветных металлов. В дальнейшем в связи с расширением наступательных операций трофейная служба совершенствовалась и укрупнялась. В 1943 году при ГКО был создан Трофейный комитет во главе с Маршалом Советского Союза Климентом Ворошиловым. На фронтах и в армиях формировались всё новые и новые спецчасти для вывоза трофеев в тыл. Например, железнодорожные эвакопоезда, в каждом из которых имелись команда из двухсот человек и двадцать мощных тракторов-тягачей. Они были оснащены также подъёмно-такелажным и водолазным оборудованием. Формировались отдельные эвакоподъёмные отряды для выполнения сложных подъёмно-такелажных работ, особенно по извлечению затонувшей или застрявшей боевой техники. Нештатные «шмайсеры» и танки. В Московской битве впервые в истории наших Вооружённых сил началось массовое использование в боевых действиях трофейного вооружения, в первую очередь стрелкового оружия. 19 «Начало войны, как известно, было связано с чрезвычайно большими потерями в личном составе и вооружении, – рассказал руководитель Института военной истории полковник Иван Басик. – Убыль вооружения в РККА за июнь – декабрь 1941 года составила: винтовок и карабинов – 5 547 000, пистолетов и револьверов – 454 100, пистолетов-пулемётов – 98 700, ручных пулемётов – 135 700, станковых пулемётов – 53 700, 12,7-миллиметровых пулемётов – 600. Поэтому в первых же контратаках бойцы и офицеры стремились пополнить свой арсенал оружием противника. И хотя впоследствии, когда войска были полностью обеспечены советским оружием и руководящие документы стали требовать сдачи трофейных боевых средств, многие офицеры всё равно стремились иметь в своём личном арсенале «нештатный» наган или «шмайсер». Что касается бронетанковой техники врага, то она после Московской битвы наиболее интенсивно использовалась на Западном фронте, в тылу которого имелась довольно мощная промышленная база в Москве и Подмосковье, где вёлся ремонт трофейной матчасти. На Западном фронте, кроме многочисленных отдельных боевых машин, действовали и целые подразделения, оснащённые трофейной техникой. Пик применения трофейной техники приходится на 1942–1943 годы. Для облегчения её эксплуатации в войсках в это время были изданы Памятка по использованию трофейных немецких боевых и транспортных машин, Руководство службы по использованию трофейного танка Т-III и Руководство службы по использованию трофейного танка «Прага». В ходе Московской битвы в составе Западного фронта было сформировано минимум два батальона трофейных танков, которые в документах значатся как «отдельные танковые батальоны литер «Б». Один из них входил в состав 31-й армии (девять Т-60 и девятнадцать немецких, в основном Pz. Kpfw. III и Pz. Kpfw. IV), а другой – 20-й армии (семь Pz. Kpfw. IV, двенадцать Pz. Kpfw. III, два «Артштурма» (StuG III) и десять чехословацких 38(t). Батальоном 20-й армии командовал майор Небылов, поэтому в документах он иногда называется «батальоном Небылова». Чуть позже в составе 33-й армии Западного фронта появилась 213-я танковая бригада, имевшая на вооружении четыре Т-34, четыре Pz. Kpfw. IV, тридцать пять Pz. Kpfw. III. Интересно, что какого-либо общего приказа или постановления ГКО о боевом использовании трофейного оружия не было. Командиры на местах сами принимали такое решение. В зависимости от количества исправной матчасти данная техника действовала в составе отдельных рот или батальонов трофейных танков, создаваемых в инициативном порядке, а также включалась в состав штатных танковых подразделений Красной Армии. Захваченные танки эксплуатировались до тех пор, пока хватало горючего, боеприпасов и запасных частей. 20 Гибридные самоходки. Достоверно известно также об использовании фашистских танков для создания советской техники. Например, СУ-76И – советская самоходно-артиллерийская установка класса штурмовых орудий – устанавливалась на базе захваченных Красной Армией немецких танков Pz Kpfw III. Индекс «и» обозначает иностранную базу для самоходки. Машины этой марки серийно выпускались на Мытищинском машиностроительном заводе № 37. Производство СУ-76И было остановлено в конце ноября 1943 года, поскольку поток захваченных шасси немецких танков старых образцов к тому времени заметно сократился. Всего была выпущена двести одна САУ СУ-76И, которые ввиду малочисленности и трудностей с запасными частями довольно быстро исчезли из Красной Армии. В настоящее время сохранилось два экземпляра СУ-76И: один на открытой экспозиции Музея на Поклонной горе в Москве, второй на постаменте в городе Сарны (Ровенская область, Украина). С паршивой овцы… Известно также немало случаев использования, особенно в целях ведения воздушной разведки, трофейных фашистских самолётов. А уж трофейные автомобили провезли наших бойцов через всю Европу. По данным Института военной истории, к концу войны из всего автомобильного парка Красной Армии 9% (60 626 единиц) составляли трофейные автомашины. За годы Великой Отечественной войны, по данным профессора Академии военных наук Владимира Ворсина, трофейная служба вывезла с передовой 24 612 танков и САУ, которых хватило бы для укомплектования 120 немецких танковых дивизий. 72 204 орудия, захваченные на полях сражений, могли бы составить артвооружение 300 артиллерийских дивизий. Кроме того, трофейная служба собрала и отправила в тыл 6 008 285 тонн металлолома, в том числе 165 605 тонн цветного. Было отгружено 507 294 тонны лома, пригодного для производства чёрных и цветных металлов. Много это или мало, можно судить по тому, что для получения 1 тонны стали из чугуна необходимо было переплавить 25 тонн руды и израсходовать 2 тонны кокса. Для получения же 1 тонны стали из металлолома не требовалось ни руды, ни кокса, а лишь 690 килограммов металлолома, 460 килограммов чугуна и 80 килограммов флюса. ГЕРОИЧЕСКАЯ ИСТРА Во время Московской битвы Истринский район стал ареной ожесточенных боёв Красной Армии, воинов народного ополчения и партизан с немецко-фашистскими захватчиками. Сражение за Истру длилось более 60 дней. Гвардейцы возвращаются с победой. В октябре 1941 года жестокие бои с гитлеровскими захватчиками 21 развернулись вдоль Волоколамского шоссе. Истринское направление стало одним из главных в битве на подступах к Москве. Здесь сражались гвардейцытанкисты М.Е. Катукова, кавалеристы Л.М. Доватора, пехотинцы А.П. Белобородова, бойцы 18-й дивизии народного ополчения. Гитлеровское командование стремилось прорвать оборону Западного фронта на Волоколамско-Истринском направлении, выйти к Истринскому водохранилищу – питьевому резервуару Москвы, а затем ворваться в столицу. Против наших значительно поредевших войск на Волоколамском, Клинском, Истринском направлениях сосредоточились 3-я и 4-я танковые группы генералов Гота и Гепнера в составе семи танковых дивизий, двух моторизованных дивизий и мощных артиллерийских групп. На левом фланге 16-й армии, на участке 18-й и 78-й советских дивизий силы противника по танкам превосходили в 6 раз. В отчёте о боевых действиях генерал Гепнер писал: «Уже в первые дни наступления завязываются жестокие бои, особенно упорные в полосе дивизии «Рейх». Ей противостоит 78-я сибирская стрелковая дивизия, которая не оставляет без боя ни одной деревни, ни одной рощи. Наши потери очень велики». Мотодивизия СС «Рейх» в начале ноября имела 14 тысяч солдат и офицеров, затем получила пополнение – 7,5 тысячи человек, а в конце месяца, судя по трофейным документам, в ней осталось менее 3 тысяч солдат и офицеров. Огромные потери несла и 78-я стрелковая дивизия. Из каждых 100 человек, прибывших на фронт, в живых осталось лишь 40. К 21 ноября в 18-й дивизии народного ополчения численность полков колебалась от 150 до 200 человек. 1306-й и 1308-й полки были сведены в батальоны. В кавалерийских дивизиях корпуса генерала Л.М. Доватора оставалось по 60 – 80 штыков. Поэтому остановить немцев на рубеже реки Истры не удалось. Утром 26 ноября фашисты начали наступление на Новоиерусалимский монастырь. Затем дивизия «Рейх» попыталась ворваться в Истру с запада. Около полудня перешла в наступление с севера от деревни Андреевское 10-я танковая дивизия вермахта. Весь день фашистская авиация висела над Истрой, тяжёлая артиллерия методично, квадрат за квадратом обстреливала город. Горели целые улицы – дома и деревянные тротуары. Ночью генерал Белобородов принял решение оставить Истру и занять оборону в трёх километрах от города, перекрыв Волоколамское шоссе. Позже он вспоминал: «На рассвете 27 ноября позвонил Рокоссовский. Разговор был коротким: – Сдал Истру? – Сдал... – Нехорошо. А ещё гвардеец! Ты Истру сдал, ты её и возьмёшь!». Так в 78-й дивизии стало известно, что она стала 9-й гвардейской. И действительно, случилось так, что уже через две недели дивизии Белобородова 22 довелось выбивать фашистов из Истры в ходе общего контрнаступления под Москвой. Утром 11 декабря стрелковые батальоны лейтенанта Юсупова и майора Романова ворвались в город. Вскоре на помощь этим подразделениям подошли главные силы 40-го и 131-го стрелковых полков Коновалова и Докучаева. Атаку пехоты поддерживали артиллерия и танки. Не выдержав напора наших войск, гитлеровцы начали отходить. К исходу дня 11 декабря Истра была полностью очищена от врага. Это был первый подмосковный город, освобожденный от немецко-фашистских захватчиков. Партизанская доблесть. В Истринском районе было создано три партизанских отряда. Общее руководство ими осуществляли председатель райисполкома С.М. Баталин (командир) и первый секретарь райкома Г.М. Данилин (комиссар). Первый отряд возглавлял директор МТС Георгий Авдеев. Его бойцы действовали в районе деревень Мансурово, Горшково, Кострово, нередко совершая дерзкие рейды и в более отдалённые районы – туда, где зверствовали немцы, где чаще проходили обозы с вооружением, боеприпасами, продовольствием. Командиром второго отряда был утверждён директор Дедовской хлопковой базы Александр Кокорин. Партизаны этого отряда действовали в восточной части района, совершая рейды в соседний Солнечногорский район, активно помогали дивизии генерала А.П. Белобородова. Третьим отрядом командовал работник НКВД капитан Сергей Макаров, комиссаром стал профсоюзный работник Октябрьской суконной фабрики Фёдор Ольхов. В Павловской слободе была создана подпольная типография. Её первая (и единственная) листовка была обращена к жителям района, временно попавшим в оккупацию: «Мы с вами, товарищи! Мы мстим фашистам на каждом шагу, уничтожайте их на нашей земле! Мы призываем вас, наши родные отцы, матери, братья и сёстры, к выдержке, стойкости, бесстрашию и смелости! Помогайте нам, партизанам, всем, чем только можете. Мы будем вместе бить лютого врага. Отомстим фашистам за пролитую невинную кровь наших людей!». Один из отважных истринских партизан Михаил Гурьянов стал Героем Советского Союза. Он совершил множество дерзких боевых налетов на врага. Но однажды после удачного нападения на штаб гитлеровской дивизии и захвата ценных документов Гурьянов попал в засаду, был ранен и схвачен 23 карателями. Долго мучили и истязали его фашисты, пытаясь получить сведения о численности и местонахождении партизан. Но мужественный патриот молчал. Лишь на вопрос: «Сколько у вас партизан?» он ответил с гордостью: «Все советские люди – партизаны!». 27 ноября 1941 года Михаил Гурьянов был казнён фашистами. Стойкость мирных жителей. В первые же дни войны началась перестройка хозяйства Истринского района, приспособление его к нуждам обороны. Артель «Металлист» освоила изготовление деталей для мин, мебельная артель наладила производство лыж для армии, артель «Швейник» шила обмундирование. Крупнейшие предприятия района – Дедовская и Октябрьская фабрики – выпускали ткани для армии. Более 20 тысяч жителей Истринского района ушли добровольцами на фронт. Тысячи жителей города Истры и района приняли самое активное участие в строительстве оборонительных рубежей Можайской линии обороны и на Истринском направлении. Под проливным дождём, на холодном ветру мужчины, женщины, подростки с раннего утра и до позднего вечера рыли противотанковые рвы, окопы, возводили дзоты, пулемётные гнёзда, создавали завалы. Мирные жители оказывали посильную помощь армии и партизанам. В декабре 1941 года, отступая от Истры и пытаясь задержать наши войска, фашисты взорвали плотину Истринского водохранилища. Истра разлилась на 50 метров. Около деревни Никулино была наведена паромная переправа. Когда осколком снаряда был перебит трос парома, 18-летний Тимофей Лаврищев бросился в ледяную воду. Он, схватив трос и подплыв к берегу, передал его солдатам. Но силы покинули парня, и он утонул. В селе Ново-Петровское – место подвига семьи Кузнецовых. 17 декабря 1941 года они отдали свой бревенчатый дом танкистам 1-й гвардейской танковой бригады для строительства моста через реку Маглушу. Одиннадцатилетний Петя Кузнецов провел танки через минное поле, получив при этом сильную контузию. После войны сельсовет отстроил этой семье новый дом, и на нём до сих пор висит мемориальная доска. 17 декабря 1941 года Истринский район был полностью освобождён от захватчиков. 22 дня хозяйничали немцы на его территории. За это время они принесли много горя и страданий населению. Взяв Истру, немцы сожгли её почти дотла, взорвали Новоиерусалимский монастырь. После войны город вновь отстроили, а в начале 60-х годов прошлого столетия здесь был создан научный центр энергетики и космической промышленности. Только факты. В первые дни Великой Отечественной войны добровольцами ушли на фронт около 10 000 истринцев. Всего же за годы войны в армию и на флот были призваны более 20 000 жителей города и окрестностей. С фронта не вернулись 8 385 человек. Из них 2 804 человека погибли в 24 бою, 832 умерли от ран и болезней, 124 замучены в немецко-фашистском плену, 4 625 пропали без вести. За время пребывания в районе немецкие солдаты повесили, расстреляли и замучили 477 мирных жителей, 255 изувечили и ранили. 31 110 жителей остались без крова и имущества. Оккупанты полностью разорили в районе 72 колхоза, сожгли дотла 63 населённых пункта. Только в Истре они сожгли и разрушили 1 084 строения, восемь магазинов, электростанцию, три детских сада, Дом пионеров, четыре средние школы, большую городскую библиотеку, кинотеатр, дом А.П. Чехова, больницу. Гитлеровские изуверы взорвали мировую жемчужину, гордость русского народа – Новоиерусалимский монастырь. Более 11 000 человек отдали свои жизни за освобождение Истринского района. 16 истринцев стали Героями Советского Союза. АЛЬБЕРТ КИМ: ЖИЗНЬ – КАК ПОЛЕТ Приходите лет через 10–15. Ростом он и впрямь вылитый подросток: 1 метр 57 сантиметров. Зато подтянут и строен: сразу чувствуется военная косточка. Рассказывая, он то и дело порывисто вскакивал с высокого табурета, чтобы подойти к стене, сплошь увешанной многочисленными фотографиями. В них уместилась вся биография ветерана Великой Отечественной войны и труда, кавалера восьми боевых орденов и двух десятков медалей, почетного гражданина города Люберцы гвардии полковника-инженера в отставке Альберта Никифоровича Кима. Вообще-то он урожденный Алексеев, но, охваченный комсомольской романтикой кипучих 30-х годов, решил сменить фамилию на звучную аббревиатуру КИМ, что означало «Коммунистический интернационал молодежи». В то время так поступали многие. – Как сами-то осознаете факт своего столетия? – спросил собеседник, всматриваясь в снимки, которые сделали бы честь любому музею Великой Отечественной войны. – Головой – да, понимаю, а душой – ну, никак… Знаете, должно пройти какое-то время, чтобы можно было привыкнуть к этому факту. Лет этак через десять – пятнадцать приходите, поговорим, – Альберт Никифорович весело рассмеялся. Из «штопора» – в русский плен. «Тот день помню – будто вчера было. С утра небо покрылось тучами. Начал мелкий дождик накрапывать. Но недолго, через час распогодилось, выглянуло яркое солнце. У нас, технарей, как всегда запарка, предстояло по приказу командира полка срочно отремонтировать пять истребителей. Назавтра пла- 25 нировался боевой вылет второй эскадрильи, и следовало как можно быстрее вернуть самолеты в строй. Механики работали быстро и слаженно. Неожиданно раздался сигнал боевой тревоги: в нашу сторону направлялась большая группа вражеских бомбардировщиков. В считанные минуты летчики были в воздухе. Они полетели навстречу немцам и, опередив их, завязали бой в нескольких километрах от нашего аэродрома. В этом бою были сбиты четыре немецкие машины. Наши же ребята вернулись на базу в полном составе, целы и невредимы. Не прошло и часа, как двое бойцов привели в расположение аэродрома пленного фрица. Им оказался летчик сбитого самолета. В воздушном бою его машина попала под прицельный огонь одного из наших самолетов. Фриц вспыхнул, перевалился через крыло и понесся штопором к земле. Летчик, однако, за какие-то доли секунды успел покинуть кабину и открыть парашют. А когда он приземлился, его уже ждали наши бойцы. Так мы нежданно-негаданно получили «языка». Тут же дали об этом знать в штаб дивизии, откуда немедленно прибыл офицер разведки, хорошо знающий немецкий язык. Я тоже неплохо «шпрехал дойч» и, присутствуя на допросе, понимал все, о чем шла речь. Немца звали Курт Гоффман. Он был в чине майора, под комбинезоном на кителе красовался знак, которым награждались лучшие асы гитлеровской авиации. Вел он себя надменно, даже нагло. На вопросы отвечать отказывался. – Вы, русские, – разглагольствовал фриц, – никогда не выиграете эту войну. Потому что вы дики и безграмотны. А ваши летчики не то что воевать – летать не умеют. – Как же случилось, что вы, такой опытный летчик, дали себя сбить? – иронически улыбнулся офицер разведки. – О, это чистая случайность, – тихо, уже без прежней спеси произнес немец. – Ваш пилот воевал не по правилам. В ответ раздался дружный хохот. Когда к столу, за которым вели допрос, подошел двадцатилетний летчик, сбивший немца, тот долго всматривался в простое, открытое лицо своего обидчика. – Так это вы?.. – только и смог сказать он. Вскоре его увезли в штаб дивизии». Уважаемый Альберт Никифорович! Примите самые сердечные поздравления с 65-летием Курской битвы! В историческом сражении на огненной дуге ярко проявились самоотверженность и отвага советских солдат и офицеров, мастерство полководцев и превосходство нашей военной техники. 26 Разгром гитлеровских полчищ на Курской дуге внес коренной перелом в ход Великой Отечественной войны, открыл дорогу на Берлин. В вашу честь прогремели залпы первого победного салюта в Москве. Время не властно над памятью, и подвиг поколения победителей вечно будет жить в наших сердцах, в сердцах наших детей и внуков, служить ярким примером героизма и беззаветной любви к Родине. Здоровья вам, благополучия и всего самого доброго! Президент РФ Д. Медведев. Из «Люберецкой газеты» от 9 февраля 2007 года Заметка «Русский характер». «Совсем недавно, 31 января 2007 года, Альберту Никифоровичу исполнилось 97 лет. Он еще до Великой Отечественной войны окончил Вольскую объединенную военную школу летчиков и авиатехников, а затем и Военно-воздушную академию им. Жуковского. Сегодня по-прежнему бодр и энергичен, делает зарядку и только два года назад бросил лыжи. Война для Альберта Никифоровича – самый сильный и неиссякаемый источник воспоминаний. Он помнит все. И то, как горели на нем волосы при очередной бомбежке аэродрома, и как был ранен в ноги, как перекатывала его взрывная волна, как девушки тащили на себе тяжеленные авиабомбы и подвешивали к самолетам. Как жили в землянках, кормили вшей, ели что при- дется и перемещались по самым главным фронтам войны – под Сталинград и Курск, через Днепр, который «широк, могуч», Прибалтику… Он служил в 106-м гвардейском истребительном авиаполку старшим инженером, куда его откомандировали за блестящую репутацию воентехника и инженераиспытателя. Случалось, что за ночь приходилось ремонтировать и по 10, и по 15 самолетов. От службы Альберта Никифоровича зависело, взлетят ли по приказу командира полка наши истребители, или, превратившись в беспомощные мишени, будут стоять на ремонтной площадке аэродрома». (106-го гвардейского Висленского орденов Александра Невского и Михаила Кутузова истребительного авиаполка). Полк был сформирован в апреле 1942 года. Полк участвовал в боях на Калининском, Юго-Западном, 1-м и 3-м Украинском фронтах, битвах за Сталинград, в Орловско-Курской операции, в битве за Днепр, в освобождении Западной Украины, во Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской и Берлинской операциях. Полк 8 730 раз совершал боевые вылеты. Летчиками полка произведено 315 групповых и 660 индивидуальных воздушных боев, в результате которых было сбито 299 и подбит 71 самолет противника. За период Великой Отечественной войны 184 летчика-гвардейца награждены орденами и медалями. 12 из них удостоены высокого звания Героя Советского Союза. 27 ИХ БЫЛО ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ Сегодня на земле Подмосковья находится более двух тысяч памятников воинской славы. Это и 11 крупных мемориальных комплексов общероссийского значения, и скромные обелиски на братских могилах, военная техника, установленная в местах прошедших боёв, мемориальные стелы. В ходе битвы за Москву (сентябрь 1941 – апрель 1942 годов) особенно кровопролитные бои шли в полосе Минского шоссе на Можайско-Гжатском направлении. Только в небольшой низменности (названной в те дни Долиной смерти) в районе сёл Семеновское, Иванники, Васильки (два последних не восстановлены после войны) погибли более 10 000 бойцов и командиров. В 1966 году на 141-м километре Минского шоссе, возле деревни Хващевки, был открыт монумент, который так и называется «Их было десять тысяч» (скульптор А.В. Рыбкин, архитектор Н.Н. Донских). Неподалёку, возле села Цуканово, возвышается курган семиметровой высоты с установленным на вершине обелиском в память героев Долины смерти. У монумента дорожный указатель: Долина славы (Долина смерти). В Долине смерти с лица земли были стёрты десятки деревень. Не все погибшие захоронены, и до сих пор в лесах находят останки наших солдат. О том, что происходило во время Московской битвы на этом пропитанном кровью клочке Подмосковья, рассказал начальник Института военной истории полковник Иван Басик: «В декабре 1941 года в результате контрнаступления войска 5-й армии вышли на рубеж Батюшково–Иванники–Васильки. Войска 33-й армии продвинулись к Вязьме и там несли большие потери. 32-й, 50-й, 82-й и 144-й дивизиям 5-й армии было приказано начать наступление в направлении Гжатска (ныне – Гагарин) с задачей перерезать железную дорогу на Вязьму и тем самым облегчить положение 33-й армии. Но беда в том, что эти дивизии в ходе предыдущих недель контрнаступления понесли тяжёлые 28 потери. В полках имелось в строю по 150–200 активных штыков, вооружённых винтовками образца Первой мировой войны. Артиллерия состояла из девяти 76-миллиметровых орудий на дивизию. Танков было ещё меньше. Например, в 50-й дивизии смогли набрать только восемь Т-34. Конечно, ожидать успеха от наступления такими силами не приходилось». Вспоминает бывший начальник разведки 144-й дивизии, воевавшей в Долине смерти, гвардии полковник в отставке Николай Рубан: «В те дни из-за нехватки командного состава я временно исполнял обязанности командира 765-го стрелкового полка. В нём было всего около 200 винтовок, 3 пулемёта, а поддерживала нас батарея в составе двух орудий 1907 года выпуска. Тем не менее от нас требовали непрерывного наступления. Каждое утро бойцы по очереди ходили в атаку, ведь на всех винтовок не хватало. Артиллеристы делали по 25–30 выстрелов – по числу снарядов, доставленных за ночь из тыла. И цепи поднимались в бой. Немцы подпускали нас поближе и обрушивали шквал огня. Выжившие красноармейцы откатывались назад. Ночью собирали оружие у убитых, а утром следующая партия бойцов шла в атаку. ...После войны жительницы Семёновского рассказывали, что когда они после разминирования сапёрами Долины смерти собирали в гигантскую братскую могилу останки павших, костей было так много, что их сгребали вилами и граблями. Никто количество погибших не считал. Десять тысяч – количество приблизительное. На самом деле, конечно, больше. В архиве 5-й армии имеется докладная записка генерала Говорова в адрес Военного совета Западного фронта о бессмысленности продолжения попыток наступления в Долине смерти и целесообразности перенесения направления удара севернее магистрали Москва–Минск. Вскоре после этого состоялся приказ о переходе здесь к обороне силами 144-й дивизии. В 1942 году сюда перебросили свежие силы, а 144-ю оснастили оружием и боеприпасами. Когда немцы попытались еще раз проверить на прочность Можайское направление обороны Москвы, в районе Долины смерти снова начались ожесточённые бои. Но теперь они были для наших войск более успешными. В 1966 году Долину смерти официально переименовали в Долину славы. Здесь – десятки братских могил. Часть земель, очищенных от мин, снарядов, оружия и техники военных лет, отдана под садово-огородные участки. Дачники до сих пор находят на них останки воинов. Так возникают всё новые братские могилы». ОТ ЯХРОМЫ ДО БЕРЛИНА – ОТ СОЛДАТА ДО ГЕНЕРАЛА Эту квартиру в поселке Чкаловском Щелковского района знают многие: здесь жил знаменитый летчик Анато- 29 лий Серов со своей красавицей женой актрисой Валентиной Серовой. Именно ей Константин Симонов посвятил свои бессмертные строки: «Жди меня, и я вернусь, Только очень жди…». Нынешних жильцов этой квартиры, супругов Андрея Семеновича и Галину Васильевну Гладилиных, тоже свела война. Но их счастливая судьба распорядилась так, что живут они в любви и согласии по сей день. В школе Андрей Гладилин слыл, как бы сейчас сказали, вундеркиндом, все десять лет получал только пятерки. Ему в спорте прочили большое будущее, но он выбрал науку. После окончания школы с золотой медалью Андрей Гладилин успешно прошел собеседование при поступлении на электромеханический факультет Ленинградского политехнического института. Учеба в этом знаменитом вузе полностью захватила юношу. Студентам читали лекции известные профессора, а практику проводил сам Михаил Ботвинник. Учился Гладилин жадно и в июне 1941 года сдал все экзамены за третий курс на «отлично». Уже через два дня после начала войны он по путевке райкома комсомола был направлен в Выборгскую дивизию ополчения, во второй эшелон. Там молодому солдату выдали винтовку со снайперским прицелом, из которой он вскоре убил своего первого фашиста. Когда посмотрели документы, выяснилось, что это был Курт Велинц (Гладилин навсегда запомнил его имя), опытный десантник, ранее участвовавший в нескольких военных кампаниях. Немцы неистово рвались к Ленинграду, значительно превосходя его защитников и в живой силе, и в технике. Под их натиском отступала и Выборгская дивизия ополчения. Гладилин до сих пор помнит, как лежали они в цепи под Лиговом, а сзади, метрах в 100, еще ходил трамвай. Когда наши бойцы поднялись в атаку, его впервые тяжело ранило. Санитарка наспех перебинтовала молодого солдата прямо на поле боя, а затем его отправили в Ленинград, в военный госпиталь. Операцию делали без анестезии – не хватало лекарств на всех раненых. Хирург удалил из плеча осколок и подарил его Андрею на память. Едва Гладилин пришел в себя после операции, как в госпиталь угодила немецкая бомба. Он в последний момент выпрыгнул в окно со второго этажа. Так и лежал молодой солдат во дворе разрушенного дома до тех пор, пока его не обнаружили санитары. К двум ранениям добавилось еще и воспаление легких. Андрея вместе с другими ранеными было решено эвакуировать самолетом на Большую землю. Едва взлетели, как в небе закружили фашистские истребители. Один Ли-2 немцы сбили, а самолет, в котором летел боец Гладилин, все-таки сумел приземлиться под Тихвином. Так госпожа Удача спасла его от гибели во второй раз. Лицом на Запад. После выздоровления рядовой Гладилин получил назначение в 47-ю стрелковую бригаду, 30 которая в спешном порядке формировалась в уральском городке Уфалее. На вокзале перед посадкой в эшелон он увидел трех молоденьких военных фельдшеров и одной из них отдал авоську с гранатами – диковинными по тем временам плодами, купленными по случаю на местном рынке. В тот момент он еще не знал, что встретил свою судьбу. 27 ноября 1941 года эшелон остановился вблизи подмосковной Яхромы. Таких солдат, как Андрей Гладилин, уже имеющих боевой опыт, в 47-й стрелковой бригаде были единицы – ее сформировали в основном из новобранцев. Остро не хватало противотанковых ружей, гранат. И тем не менее в ночь на 30 ноября бригада перешла канал южнее Яхромы и ударила по передовым немецким позициям. Ей на помощь перебросили еще четыре бригады. Среди наступающих был и Гладилин. К тому времени уже младший лейтенант. Вслед за Яхромой Гладилин в составе 47-й стрелковой бригады освобождал Клин. Там стоял немецкий мотори- зованный корпус. Наше командование предложило фашистам сдаться, но они ультиматум отвергли. И очень скоро об этом пожалели. Уже скоро капитана Гладилина назначили начальником штаба батальона. После переформирования под Калугой дальше он уже воевал в составе 70-й стрелковой дивизии. Получил звание майора, был начальником связи соединения. Вместе со своими боевыми товарищами освобождал Белоруссию. 11 апреля 1945 года майор Гладилин последний раз водил солдат в атаку – в первой шеренге, чтобы открыть нашим частям дорогу к Балтике. Почти все это время в одной дивизии с Андреем Гладилиным воевала военный фельдшер старший лейтенант медицинской службы Галина – та самая девушка, которой он перед отправкой эшелона с Урала отдал авоську с диковинными гранатами. Виделись они редко, но с каждой новой встречей уже понимали: это любовь. В конце концов в январе 1944 года Гладилин отправился к комдиву и попросил приказом объявить их с Галиной мужем и женой. Никакой свадьбы не было – шли беспрерывные бои. И все-таки настоящая, земная любовь была. Потому и отправилась вскоре Галина к родственникам мужа в Курск, где вскоре родила сына Александра. Работа в небе. В 1946 году Андрей Гладилин продолжил свое образование на радиолокационном факультете Ленинградской академии связи им. С. Буденного. Окончил ее с золотой меда- 31 лью и получил право выбора места службы. Ему предложили остаться преподавателем в академии и заниматься наукой, однако вместо этого вдруг вызвали в Москву на медицинское освидетельствование. Врачи сделали заключение: годен без ограничений… к летной службе! В одном высоком столичном кабинете ему объяснили: ВВС приняли на вооружение новый самолет Ту-4, на нем установили локатор, работать на котором пока никто не умеет – не было тогда в армии таких специалистов. Как человек военный, Гладилин не мог не подчиниться приказу. Сегодня в числе боевых наград ветерана Великой Отечественной войны генерал-майора Гладилина – медаль «За отвагу», орден Красной Звезды, ордена Великой Отечественной войны I и II степеней. Его часто приглашают на встречи со школьниками, студентами. И молодые люди, как правило, спрашивают: «Почему наград в мирное время у вас больше, чем за войну?». И ветеран рассказывает, как в мирное время участвовал в испытаниях нового самолета Ту-4 на Чкаловском аэродроме, испытывал ракетную технику ВВС в Астраханской области, как занимался в Подмосковье исследованием вопросов автоматизированного управления войсками. В общем, испытывал и внедрял в ВВС все самые передовые научные достижения. За это он награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом «За службу Родине в ВС СССР», удостоен звания лауреата Государственной премии, лауреата форума «Общественное признание» и многих других наград. Из армии генерал-майор авиации Гладилин демобилизовался в возрасте 62 лет. Но и тогда отдохнуть не получилось – его богатейшие знания и опыт были нужны стране. Андрея Семеновича пригласили в ОКБ «Молния», где он вместе с другими учеными и конструкторами разрабатывал космический корабль «Буран». …Сегодня в гости к Андрею Семеновичу и Галине Васильевне Гладилиным часто приезжают их уже взрослые дети, внуки. Большая семья рассаживается за столом, чаевничает. Ведутся неспешные задушевные разговоры. Жизнь продолжается… *** Яхрома стала первым городом Подмосковья, освобожденным от фашистов. Непосредственно примыкающая к городу деревня Степаново, где сейчас располагается горнолыжный парк «Яхрома», семь раз переходила из рук в руки. О накале боев говорит то, что в двух братских могилах на территории Яхромы захоронены 1 400 павших бойцов… На поле боя было захвачено 107 автомашин, 25 танков, 15 минометов, 10 пулеметов, 2 рации, 4 дальнобойные пушки, 38 мотоциклов, 3 склада с боеприпасами, штабная машина с картами. Первые победы под Москвой поднимали настроение, разрушали миф о непобедимости гитлеровских полчищ. 32 ДНЕВНИК УЧИТЕЛЯ Всегда будет цениться «живой голос войны» – те документы, дневники, воспоминания, которые хранятся в архивах, музеях. Подлинные свидетели страшной трагедии XX века – Великой Отечественной войны нашего народа против немецко-фашистских захватчиков. Такие документы – дневники жителей Подмосковья, непосредственно ставших свидетелями и участниками Московской битвы, бережно хранятся среди многочисленных фондов личного происхождения Центрального государственного архива Московской области. Один из участников событий, Михаил Федорович Саввин – заслуженный учитель, работавший в годы войны в сельской школе Загорского района Московской области, в течение 40 лет своей жизни вел дневники. Простые ученические тетради в клеточку, а сколько интересного и не- известного они могут рассказать о той войне! Язык рассказчика живой, меткий, наблюдательный. Михаил Федорович был не просто учителем словесности, но и окончил журналистские курсы, неоднократно писал в газету Загорского района «Вперед» (кстати, выходящую и в настоящее время в Сергиевом Посаде). Записи Михаила Федоровича свидетельствуют, с каким напряженным вниманием следили советские люди за событиями на фронтах Великой Отечественной войны: целые страницы посвящает автор дневников описанию битвы за Москву, о которой он мог узнать из средств массовой информации. Михаил Федорович Саввин анализирует события, передает реакцию свою и односельчан на успехи и поражения советских войск, веру в конечную победу над захватчиками. Особое место в его воспоминаниях отведено Московской битве. 33 «16 октября 1941 года. Вчера прочитал в газетах, что наши войска после ожесточенных боев оставили Вязьму. Фронт еще ближе придвинулся к Москве. Более 100 лет не было таких войн, когда бы вражеские войска стояли в преддверии Москвы. Вчера с утра по колхозам выделялись люди на оборонные работы. Ехали поздним вечером на лошадях, шли пешком. Как назло, поднялась метель, валил мокрый снег. Недавно газеты сообщали, вернее, Советское информбюро, о взятии немцами Орла, затем Брянска. С южной стороны, как и с западной, нависла угроза вторжения фашистско-немецких полчищ к Москве... Великая опасность нависла над нашей родиной. Однако обстоятельства требуют от каждого из нас стойкости и выдержанности, не впадать в отчаяние и панику. Выполнять добросовестно те дела, которые мы в данное время выполняем.... Время тяжелое. Трудно быть уверенным в том, что немецкие полчища будут разбиты и побегут вспять». Подобное сомнение мы читаем в дневнике Саввина лишь однажды, уже в вечерней записи этого дня он пишет: «Вечер. Сегодня целый день летали самолеты. Не проходило часа, чтобы не было слышно гула самолетов с какойлибо стороны... ...Исход войны ясен, немцы будут разбиты, но в ходе войны могут быть всякие, порой неожиданные события, о которых мы даже не подозреваем... Думаем, что зиму переживем. Не верится, что немцы могут пройти и в наши мес- та. Около Москвы они будут разбиты, я в этом почему-то уверен». «21 октября 1941 года. 19 октября был в Загорске. Что только делалось в Загорске! Огромные очереди за хлебом. Во дворах и на площадях стояли военные грузовые машины. По улицам ехали грузовики с прицепленными пулеметами, шли гусеничные тракторы. По улицам города проходило много красноармейцев с винтовками и без винтовок. ...Столовые были закрыты. Торговала одна чайная инвалидов. Дом крестьянина закрыт. В городе идет эвакуация. Полная растерянность». В конце октября наступательный порыв немецких войск на Московском направлении выдохся. Об этих событиях читаем в дневнике Саввина: «2 ноября 1941 года. 10 часов вечера. 1 и 2 ноября прошли тихо, без шума самолетов. Вчера и сегодня идет дождь, большой туман. Дороги раскисли... Наше положение улучшается. Германское наступление парализовано. Однако оно имело немалые последствия для нас. Как можно судить о бегстве видных руководителей учреждений и предприятий, как можно судить о той панике, очевидцем которой я был по дороге в Загорск 19 октября, когда по шоссе шли вереницы людей с узлами, другие везли за собой санки? Такие походы с Москвы продолжались, видимо, не менее недели. Создалась паника, и люди бежали, бежали, чтобы скрыться от какой-то грозящей им опасности. Опасность и сейчас очень велика. Враг стоит под Москвой, враг нахо- 34 дится в 150 км от нас на Калининском направлении, но сейчас мы имеем твердый порядок, строгую ответственность каждого из нас за судьбу своей Родины, а это уже говорит о том, что в дальнейшем победный марш фашистско-немецких войск обречен на неудачу...». С середины ноября ударил страшный мороз. Как пишет Саввин: «Мороз к лучшему, скорее выкурит немцев из пределов нашей страны». Ну, а самое главное, считает он: «Сейчас Москва хорошо укреплена оборонительными укреплениями, хорошо подготовлены бойцы на дальних подступах к Москве, вернее, они увеличены количественно. Про отвагу и мужество наших бойцов говорить не приходится. Приведенные данные говорят за то, что готовящееся наступление немцев на Москву в 4-й раз будет отражено и в результате этого моральное состояние немецких частей падет еще больше, что и приведет к отступлению немецких войск... Еще дветри недели, и немецкие войска должны дрогнуть, потерять свой наступательный пыл, а это будет служить уже началом разгрома немецкой военной машины и ее живой силы – солдат...». Ближе всего фронт проходил в Загорском районе к деревне М.Ф. Саввина 10 декабря 1941 года. Именно в это время началось контрнаступление советских войск, когда наступательные возможности противника были исчерпаны. Несмотря на сильные морозы и глубокий снежный покров, оно развивалось успешно. Анализируя события Московской битвы, Саввин писал в своем дневнике: «4 января 1941 года. Стоит морозная погода. Вчера по Цельсию было 29 градусов ниже нуля, сегодня 34 градуса ниже нуля. Ясные дни. Тишина. Нет самолетов. А что было два месяца назад? Самолеты летали не только днем, но и ночью. Прочитал в газетах, что 30 декабря 1941 года взят город Калуга. Значение этого города велико. Он прикрывал немецкие войска на Малоярославецком направлении. На днях немцы должны оставить Малоярославец, Можайск, иначе их войска, действующие в названных городах, будут захвачены в кольцо. От Калуги прямой путь на Вязьму. Взятие Калуги дает Красной Армии большие стратегические выходы к неприятельским войскам. Теперь поражение немецких войск идет еще быстрее, чем было в первые дни поражения их под Москвой». Невероятно трогательна в своей простоте запись по случаю Дня Победы – 9 мая 1945 года. «Сегодня торжественный и радостный день для всего человечества, – пишет Михаил Федорович Саввин, и от избытка чувств даже буквы в тетради в два раза больше обычных. – ...Отныне немецкий фашизм больше не будет угрожать миру человеконенавистничеством и убийством людей...». Очень большое дело сделал для потомков простой учитель из Подмосковья Михаил Федорович Саввин: 35 «...Жизнь, а что мы оставим после своей жизни? Главное, надо знать, что же останется после тебя. Одно знаю, что жил я не даром и при жизни свои записи постараюсь сдать в какое-либо издательство. Если бы была моя воля и власть, я создал бы музей для хранения записей, дневников, где бы каждый имел возможность прочитать дневники, записи ранее живших людей, в которых подробно, без всякой цензуры выражены переживания отдельных людей...». ТАНКИСТ № 1 Одному из первых в начальный период Великой Отечественной войны высокое звание Героя Советского Союза было присвоено полковнику Александру Лизюкову. Это произошло 5 августа 1941 года в крайне сложное время, когда наша армия, оказывая ожесточённое сопротивление противнику, отступала и несла тяжёлые потери. Вот только некоторые из этапов боевого пути этого выдающегося военачальника. Во время тяжёлых боёв в Белоруссии он руководил оперативной группой войск и возглавлял штаб обороны города Борисов. Затем во главе сводного отряда руководил обороной Соловьёвской переправы – важной артерии снабжения войск, оборонявшихся в районе Смоленска, а впоследствии обеспечившей выход из окружения соединений и частей 16-й и 20-й армий Западного фронта. Позднее, в октябре – декабре 1941 года, в боях на ближних подступах к Москве 1-я гвардейская мотострелковая дивизия полковника Лизюкова, прибывшая в качестве подкрепления войскам 33-й армии генерала Ефремова, вступив в ожесточённые бои за город Наро-Фоминск, во многом обеспечила стабилизацию обстановки на этом участке фронта. Далее Александр Лизюков командовал войсками оперативной группы 20-й армии, затем, уже в звании генералмайора, 2-м гвардейским стрелковым корпусом и 2-й танковой армией, а к лету 1942 года 5-й танковой армией. Его называли танкистом № 1, и везде, куда бы ни направляло командование генерала Лизюкова, он управлял вверенными ему войсками твёрдо, умело, инициативно, что приводило к серьёзным потерям противника в живой силе и технике. Погиб генерал Лизюков в бою 25 июля 1942 года, и так сложилось, что точное место его захоронения было обнаружено только в наши дни. Поиск могилы генерала Лизюкова продолжался все послевоенные годы. И в том, что только через 66 лет на этот вопрос, наконец, получен исчерпывающий ответ, безусловно, заслуга многих людей как старшего, так и нашего поколений. Всё послевоенное время су- 36 ществовали различные версии как по факту гибели генерала, так и о месте его погребения. Последовательная и тщательная отработка этих версий с использованием архивных документов, воспоминаний ветеранов, писем сослуживцев генерала, а также, наверное, и определённое везение в конце концов позволили предельно сузить зону поиска и привели к следующему результату. Весной 2008 года в ходе экспедиции Воронежской региональной общественной организации «Историко-патриотическое поисковое объединение «Дон» в окрестностях села Лебяжье было обнаружено предполагаемое место захоронения Героя Советского Союза Александра Лизюкова. Однако для того, чтобы доказать, что именно в этом месте найдена могила генерала, а обнаруженные останки действительно принадлежат Лизюкову, потребовались сложные исследования. В чём заключалась эта работа и какие этапы она включала? На первый план вышли вопросы организации и проведения экспертиз обнаруженных останков с использованием различных методик, использующихся ныне в современной криминалистической практике. На этом этапе к делу подключились специалисты экспертно-криминалистической службы Воронежа. Методом последовательного совмещения фото найденного черепа и прижизненных фотографий генерала они пришли к выводу: найденные останки могли принадлежать генералу Лизюкову. Поэтому, чтобы продвинуться далее, необходим был следующий этап, который оказался самым сложным в исследованиях. Предстояла генетическая экспертиза по сравнению образцов ДНК родственников генерала с теми, которые можно было выделить из останков, найденных в Воронежской области. Здесь редакция НТВ обратилась за помощью в Российский центр судебно-медицинской экспертизы Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития РФ. Специалисты этого центра по праву считаются лучшими в стране. Достаточно вспомнить, что не так давно они завершили исследования останков семьи Николая II. А для того, чтобы получить нужный образец ДНК, пришлось побывать на родине генерала Лизюкова, в городе Гомель, где и были получены образцы крови от ближайших родственников генерала при их полном понимании и поддержке. Они посчитали делом чести своё участие в эксперименте, чтобы поставить последнюю точку в этом сложном деле. Но, увы, этот этап не позволил пока получить окончательный ответ. Главным препятствием оказалось то, что несмотря на предпринимаемые специалистами усилия, до сих пор не удалось выделить достаточное количество материала из ДНК останков генерала для сравнения с ДНК ближайших родственников. Время и условия, в которых находились останки долгие годы, пока 37 являются препятствиями для завершения этой работы. Значит ли это, что незавершённость исследований каким-то образом может повлиять на вопросы увековечения памяти генерала Лизюкова? На сегодня мы имеем результаты трёх экспертиз, две из которых – историко-архивная и антропологическая – путём фотосовмещения дали положительный результат. По мнению председателя Воронежского поискового объединения «Дон» Михаила Сегодина, этого вполне достаточно для твёрдой уверенности в том, что найдена именно могила Лизюкова. Что же касается увековечения памяти о подвиге генерала, то его имя уже увековечено как в народной памяти, так и в истории, и этот процесс не зависит от данного вопроса. Известно, что уже в 1943 году Саратовскому танковому училищу было присвоено имя легендарного командарма, а в Воронеже уже многие годы существует улица, носящая имя генерала Лизюкова. В данном случае речь шла только об установлении истинного места захоронения генерала. Такого мнения придерживаются все, принимавшие участие в этой непростой работе. А потом сравнительная генетическая экспертиза образцов ДНК появилась не так давно, это направление деятельности развивается и совершенствуется, так что и эта надежда остаётся. Главное же заключается в том, что имя замечательного героя и полководца Александра Ильича Лизюкова мы помним и помнить будем всегда. ОТПЕВАЛИ СОЛДАТ МЕТЕЛИ Этот скорбный памятник стоит у околицы деревни Носово неподалеку от Лобни. Вечная дань памяти защитникам Москвы, павшим за нее, за Родину здесь, на лобненском рубеже обороны столицы. ...30 ноября грозного 1941-го немцы, захватившие ранее Красную Поляну, вошли в деревню Катюшки. Командир 304-го пехотного полка группы фашистских войск «Центр» Райхман получил в тот морозный день от майора Бука донесение (потом оно попало в руки наших бойцов): «Захваченная моим батальоном деревня Катюшки находится в 38 километрах от Москвы». Так близко подошли к нашей столице немцы... В ночь с 30 ноября на 1 декабря в помощь войскам 16-й армии Константина Константиновича Рокоссовского Ставка спешно перебросила подкрепление. В том числе и 28-ю отдельную стрелковую бригаду под командованием полковника А.П. Гриценко. Формировалась она в Горьковской области, была укомплектована в основном курсантами Ленинградского военно-инженерного, Ярославского пехотного и Рязанского артиллерийского училищ. Лютовал 30-градусный мороз. «На Дмитровском шоссе, по пути к фронту, не доходя полутора километров до моста через канал, личный состав был переодет в зимнюю одежду и обувь: полушубки, ватные брюки, шапки- 38 ушанки, рукавицы, валенки. Вот почему жители, увидев бойцов, прозвали их сибиряками», – свидетельствует в своих мемуарах бывший командир 896-го артиллерийского полка 331-й Брянской пролетарской стрелковой дивизии А.И. Лопух. 4 декабря курсантская бригада, понеся большие потери, освободила Катюшки. Это было боевое крещение молоденьких курсантов. Много их полегло в лесу, в чистом поле... – Немцев наши отогнали к Красной Поляне, – рассказывает старейшая жительница деревни Носово Зинаида Павловна Гордобаева. – Председатель сельсовета Петр Тимофеевич Григорьев – да будет ему земля пухом! – созвал комсомольцев допризывного возраста (остальные были мобилизованы на фронт), попросил пройти по лесу, балкам, бе- регу реки Альбы между Катюшками и Носовом, собрать тела убитых. Мне еще не было 14, в ВЛКСМ не состояла, но и меня, пионерку, ребята-девчата взяли с собой. Из лыж ребята сделали несколько саней. На них и свозили погибших воинов. У большинства из них не было медальонов с фамилиями, домашним адресом: снабдить ими курсантов, спешно брошенных в бой, интенданты не успели. 232 тела нашли в снегах комсомольцы. Похоронили погибших защитников Москвы в двух братских могилах. – То стояли трескучие морозы, а тут заголосили метели – отпевали солдат... – продолжает рассказ Зинаида Павловна. Весной 1942-го комсомольцы обследовали еще раз окрестности Катюшков и Носова, нашли тела 20 погибших – все в белых овчинных полушубках. Похоронили на правом берегу Альбы, под березами. На левом, в овраге, выкопали из-под снега еще пять тел, предали их земле на Байданчиковой горе. Лишь в апреле 1955 года военнослужащие роты капитана П. Слинько 19-го аэродромно-строительного полка перезахоронили всех убитых в одной братской могиле на околице деревни Носово на Беляковской горке. – На братской могиле, где защитники Москвы обрели наконец вечный покой, воины-строители поставили скромный деревянный памятник: тумбу с красной пятиконечной звездой. В 1980 году солдаты военного гарнизона, располагавшегося в селе Чашниково, 39 возвели кирпичный скорбный памятник, что стоит и поныне. Прикрепили к постаменту мемориальную доску: «Памяти неизвестных солдат и офицеров, погибших при героической обороне Москвы в декабре 1941 года. Вечная слава героям!», – рассказывает Зинаида Павловна. С тех пор каждый год 9 мая, 22 июня, 4 декабря и 23 февраля с цветами, венками в руках сюда, к могиле воинов, преградивших путь немцам к столице, приходят жители Носова, Катюшков, Лобни. – Надпись на постаменте «Памяти неизвестных солдат и офицеров...», что называется, обжигала душу, – вспоминает фронтовик, основатель Музея истории Лобни Прокопий Яковлевич Колычев. – Я попросил ветерана войны Моисея Ниловича Кошкарова и его супругу Нину Васильевну, тоже фронтовичку, узнать фамилии храбрых защитников Москвы. Они обратились в Центральный архив Министерства обороны, в Солнечногорский райвоенкомат и получили биографические сведения о 67 воинах. Их имена были нанесены на две мемориальные плиты, которые мы установили перед памятником. 22 июня 1993-го состоялся траурный митинг. Был дан троекратный салют из стрелкового оружия. К подножию монумента впервые положили цветы и венки родственники солдат и курсантов. Из прежней надписи мы убрали слово «неизвестных». 67 имен из 257 было вырвано из мрака небытия, из страшного списка без вести пропавших. «Низкий поклон вам, Моисей Нилович и Нина Васильевна!» – пишут в Лобню и поныне, хотя их уже нет на белом свете, сыновья и дочери, внуки и правнуки солдат и офицеров, павших под Катюшками и Носовом. Для многих из них это была радость со слезами на глазах – спала пелена неизвестности с памяти, судьбы дорогих им людей. Что значит – «пропал без вести»? Попал в плен? Сам сдался? Убит? Сотни родственников воинов благодаря стараниям супругов Кошкаровых обрели тот уголок, которому можно поклониться, где положить цветы, постоять-помолчать... Святое место, где лежат в земле сырой солдаты Великой Отечественной. Старожил деревни Носово Василий Егорович Павлов вспоминает, как подростком вместе с товарищами помогал старшим приносить в дома раненых. – Солдатики умирали с именами матерей, жен, детей и невест на устах. Их сердца жгла страшная доля тех, о ком поется в полынно-печальной русской народной песне: «И никто не узнает, где могилка моя. И никто не узнает, и никто не придет. Только ранней весною соловей пропоет...». Родичи 67 героев знают, приходят к памятнику на Беляковской горке, приносят букеты. – Теперь известно имя еще одного воина, – радостно поправляет односельчанина Зинаида Гордобаева. – На днях заходил ко мне в дом москвич Сергей. Он разыскал в архивах документ, что его дедушка погиб под Катюшками и похоронен у деревни Носово. Значит, 40 один из медальонов, найденных нами тогда, в декабре 1941-го или в марте 1942-го, был снят с груди деда Сергея. Ходатайствует, чтобы на одну из мемориальных досок перед памятником нанесли 68-ю фамилию. Директор музея Лобни Людмила Прокопьевна Лукина (дочь Прокопия Яковлевича Колычева, ушедшего недавно из жизни) сообщила, что на мемориальную доску надо нанести еще четыре фамилии «сибиряков». Их разыскали в архивах. Поиск продолжается, и точку в этой истории ставить рано. Рано еще и потому, что рядом с нами, к сожалению, живут не только созидатели, но и разрушители. Однажды вандалы повалили наземь, разбили плиты с именами защитников Отечества... Работники аэропорта Шереметьево вновь приобрели мраморные плиты, выгравировали 67 фамилий – установили рядом с памятником. РОДОМ ИЗ ПОБЕДЫ В первые послевоенные годы людям, чьи судьбы были опалены войной, хотелось, чтобы хоть немного притупилась боль от потери близких, хотелось забыть перенесённые ужасы войны. И утешали себя народной мудростью – время лечит. Не знали, не ведали, что время и лечить, и калечить может. А как ещё, если не моральными калеками, можно сегодня назвать тех, кто требует демонтировать памятники погибшим советским воинам в Европе, Прибалтике и даже на Украине? Как назвать тех, кто ныне прославляет «зелёных братьев», бандеровцевнационалистов, в годы войны вставших под фашистские знамёна и притесняющих, убивающих свой же народ? Как ещё назвать наших, доморощенных ревизоров истории, смеющих ставить под сомнение героизм наших солдат, пытающихся пересмотреть историю Великой Отечественной? Как назвать тех, кого время «залечило» до полного беспамятства и безразличия к родной истории, к предкам? И всё же «доктор Время» не смог ампутировать нашу память, коль находятся всё больше людей, неравнодушных к судьбам погибших. Тому пример – малоизвестная страница Московской битвы – бои на Стремиловском рубеже. …В ноябре 1941 года немцы рвались к Москве на Волоколамском направлении. В направлении на Подольск линия нашей обороны проходила в районе деревень Леоново, Чубарово, Растовки, Бегичево, Рыжково. Именно здесь 14–15 ноября пришлось принять бой бойцам 17-й стрелковой дивизии. В помощь пехотинцам были направлены авиация ПВО и 26-я танковая бригада, которая заняла позиции в районе деревень Растовки, Першино, Хорошино и Стремилово. «Стремиловский рубеж» – так эту линию назовут впоследствии. …При поддержке артиллерии, авиации и танков красноармейцы стремительно продвигались вперёд. Немцы 41 оказывали сопротивление, заняв оборону в подвале кирпичной школы деревни Леоново. Советские бойцы забросали школу противотанковыми гранатами. К полудню наши заняли деревни Леоново и Тунаево. 15 ноября жестокая схватка продолжилась, в результате наши войска были вынуждены вернуться на исходные позиции. По разным данным, за два дня боев 17-я стрелковая дивизия и 26-я танковая бригада потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести от 600 до 1 000 человек. Село Леоново было полностью разрушено. Над дымящимися пожарищами возвышалась лишь кирпичная стена старой сельской школы, изрешечённая пулями… Современные исследователи Московской битвы считают, что тот бой 17-й дивизии послужил не только отвлекающим манёвром, ослабившем силы врага на основном, Волоколамском направлении, но и стал одним из упреждающих ударов, не давшим возможности противнику перейти в наступление на Подольск и далее к Москве. Тогда, в 41-м, не всегда была возможность достойно похоронить погибших. После войны останки павших воинов переносились из небольших деревень в поселения покрупнее – на центральные усадьбы колхозов и совхозов. Не осталось солдатских могил и в Леоново. Да только местные жители деревни оказались людьми памятливыми. И когда по чистой случайности вблизи деревни были обнаружены останки неизвест- ных воинов, они решили достойно захоронить их у той самой памятной стены сельской школы. К 40 -летию битвы под Москвой установили на стене мемориальную доску. Так возник на Стремиловском рубеже необычный мемориал, созданный не по указке сверху, а по велению души многих и многих людей. Позже на стене был установлен барельеф, выполненный молодым тогда скульптором, выпускником Строгановского училища Сергеем Савиным. Архитектором проекта стала участница войны, профессор Ираида Кадина. Вскоре были найдены новые останки и установлены имена ещё двух воинов, павших на Стремиловском рубеже. Это лётчики-бомбардировщики экипажа самолёта ДБ-3, которые в ноябре 41-го поддерживали действия бойцов 17-й дивизии с воздуха. Поисковикам удалось установить имена пилотов дальнего бомбардировщика ДБ-3. Это младший сержант Пётр Иванович Лукьянов 1918 года рожде- 42 ния – из села Дубининское Загорского (ныне – Сергиево-Посадского) района Московской области, и младший сержант Фёдор Петрович Пугач 1917 года рождения, призванный на фронт из села Губник Гайсинского района Винницкой области. Останки десяти бойцов-пехотинцев, трёх пилотов Пе-2 и двух пилотов ДБ-3 были обнаружены, или, как говорят ещё, «подняты» поисковиками клуба «Рубеж», которым руководит С.А. Котов. В мае прошлого года прах героев был захоронен у подножия народного мемориала в Леоново. О трагической судьбе лётчиков Пугача и Лукьянова узнал глава городского поселения Быково Раменского района Пётр Васильевич Олейник. И защемило сердце. Губник – это же соседнее село на его малой родине, в Винницкой области, – только поле перейти! Родное село Олейника Кузьменцы и Губник в один сельсовет входят. А что, если в родном селе у Пугача потомки осталась? Столько лет ничего о нём не знают! Решил Пётр Васильевич в очередной приезд на родину к соседям наведаться. Растроганные вестью о находке в подмосковной земле земляки рассказали Петру Васильевичу, что уходил молоденький боец Федя Пугач на фронт холостым, не осталось у него прямых потомков. Но внучатый племянник и его дочки известием из Москвы были очень взволнованы. Ведь значился их дядя пропавшим без вести, а тут вдруг прояснилась судьба человека! Конечно, мечтают побывать на могиле родственника. 512 человек ушли из села сражаться с фашизмом, лишь 150 вернулись, остальные – погибшие и пропавшие без вести. В школьном музее села Губник на стенде не только перечислены имена всех погибших, но и собраны их фотографии. А на другом стенде плакат аршинными буквами: «Сын земли Российской – Виктор Иванович Колосов». Танкист, уроженец Твери, первым ворвался в украинское село и буквально выдавил из него немцев. За освобождение Губника звёзду Героя Советского Союза получил. Вдохновлённый земляками, вернулся Пётр Васильевич из отпуска. Связался с главой сельского поселения Стремиловское Чеховского района Николаем Алексеевичем Гудковым и его заместителем Светланой Геннадьевной Столяровой. Рассказал о новостях с Украины. Со Светланой Геннадьевной съездил на Стремиловский рубеж. Переговорил с Людмилой Павловной Шириной, главой сельского поселения Березняковское Сергиево-Посадского района, куда входит сегодня и село Дубининское, откуда родом пилот Пётр Лукьянов. Оказалось, 43 что и он по молодости лет семьёй обзавестись не успел, а родственников – племянников удалось разыскать в Сергиевом Посаде. Теперь Пётру Васильевичу и всем его коллегам – главам администраций подмосковных поселений, хочется организовать встречу потомков погибших лётчиков, через 60 с лишним лет вновь обретших свои имена. И, зная энергичный характер Олейника, можно рассчитывать, что удастся ему привезти на встречу своих винницких земляков, потому что, несмотря на «старания» политиков, нет границ меж нами и герои у нас одни! Все – наши! Родом из Победы. Наперекор кликушествующим политикам, жива в нашем едином народе память о Великой Отечественной войне! «КАШИРСКИЙ ШКОЛЬНИК» В НЕБЕ И НА ЗЕМЛЕ К 65-летию Победы в Каширском краеведческом музее открылась экспозиция, посвящённая любопытному историческому факту. В годы Великой Отечественной войны, следуя патриотическому движению, охватившему всю страну, ученики 9 «А» класса Каширской средней школы № 1 обратились ко всем школьникам района с предложением собрать деньги на постройку боевого самолёта. В их числе были Виктор Воротников, Костя Крючков, Клара Ялыгина, Надя Николаева, Галя Рогозина, Лиля Симакина и другие. Инициативу этих ребят тут же подхватили их товарищи из остальных школ. Они просили деньги у своих родителей, но в основном зарабатывали сами. Летом 1943 года трудились в поле на уборке урожая, а с началом нового учебного года девушки бежали после уроков на помощь медперсоналу в больницу, юноши – на разгрузку угля, все вместе собирали металлолом, макулатуру. К весне 1944 года школьники уже имели на своём счету более 72 тысяч рублей. И тогда заведующий Каширским районным отделом народного образования т. Клюкин телеграфировал Верховному главнокомандующему И.В. Сталину: «Учащиеся школ Каширского района Московской области, воодушевлённые победами нашей доблестной Красной Армии, собрали на боевой самолёт «Каширский школьник» 72 тысячи рублей. Ребята просят Вас, Иосиф Виссарионович, этот самолёт передать нашему бывшему ученику, ныне трижды орденоносцу, лётчику-истребителю Выборнову Александру Ивановичу, 64332 – Б. Сбор средств продолжается». 22 мая 1944 года в ответ пришла правительственная телеграмма: «Прошу передать учащимся школ Каширского района, собравшим 72 000 руб. на строительство боевого самолёта «Каширский школьник», благодарность Красной Армии и мои пожелания им здоровья и успехов в учёбе и обще- 44 ственной работе. Желание учащихся будет исполнено. И. Сталин». А уже 18 июля того же года вышел приказ командующего Военно-воздушными силами: «Москва. В соответствии с указаниями Верховного главнокомандующего Маршала Советского Союза т. Сталина, средства, внесённые учащимися школ Каширского района Московской области, обращены на постройку самолёта. Согласно желаниям учащихся самолёт с надписью «Выборнову А.И. – подарок каширских школьников» передаётся лётчику авиачасти Военновоздушных сил Красной Армии Выборнову А.И.». Вскоре в полк, где служил Александр Выборнов, прибыли новые Як-9д. Машины шли с завода облётанные и боеготовые. По своим боевым характеристикам они значительно превосходили прежние Яки. Каждый самолёт был снабжён 20-миллиметровой пушкой (120 снарядов), пулемётами УБС (120 патронов). Запас топлива составлял 670–880 литров, а дальность полёта – 1330 километров. Лётчикам сообщили, что в числе первой десятки летит «Каширский школьник». Командир полка подполковник Василяка получил указание: вручение самолётов провести в торжественной обстановке. Весь личный состав построился на стоянке самолётов под знаменем полка на митинг. Подполковник Василяка зачитал приказ командующего ВВС и вручил Александру Выборнову формуляр – паспорт боевой машины. Молодой лётчик в ответ выразил большую благодарность землякам-каширцам за доверие и самолёт, поклялся, что будет сражаться на нём, не щадя сил и жизни, до самой победы над врагом. После митинга лётчики обступили истребитель с надписью «А.И. Выборнову от каширских школьников». В продолжение этой надписи механик успел нарисовать на его борту 20 красных звёзд – столько к тому времени Александр Выборнов сбил фашистских самолётов. Лётчики горели желанием посмотреть, как машина поведёт себя в воздухе, и с разрешения комполка А. Выборнов решил облетать её над аэродромом. При взлёте с большим углом набрал высоту 1000 метров, сделал круг над точкой, снизился и на скорости 800 км/ч прошёл над всем личным составном полка, затем не удержался и на малой высоте выполнил каскад разных фигур пилотажа. Машина слушалась его идеально. После посадки лётчики и техники дружно аплодировали своему товарищу, а командир устроил разнос за пилотаж на малых высотах на необлётанном самолёте. Клятву свою, данную на митинге, Александр Выборнов сдержал – он бил врага, не жалея сил и жизни. Иногда казалось, что в боях все истребители противника, находящиеся в воздухе, были одержимы желанием сбить именно его приметный «Як» с яркой надписью и множеством ярких звёзд. Но, несмотря на это, ни надпись, ни звёзды молодой лётчик не закрашивал. Его друзья после боёв 45 даже шутили: мол, стало скучно воевать, Саня всех истребителей оттянул на себя. В одном из воздушных боёв над Курской дугой при атаке целой армады гитлеровских самолётов товарищ Александра Выборнова сбил «хейнкель», однако сам был ранен, загорелась и его машина, он еле дотянул до поля возле леса и посадил её под самым носом у фашистов на фюзеляж – шасси сломались. Александр Выборнов решил спасти друга. Он посадил свой истребитель на том же поле и, не выключая двигатель, бросился к пылающему самолёту товарища, вытащил его, бессознательного, обгоревшего, из кабины и на себе, бегом понёс к своей машине. С трудом поместил друга в малый багажник за кабиной, сам сел за штурвал. Но самолёт никак не взлетал. Александр было подумал, что набрать высоту ему не удастся, они оба погибнут, как вдруг истребитель, подпрыгнув на очередной кочке, всё-таки поднялся в воздух почти впритык к лесу. Они благополучно приземлились на своём аэродроме, где раненого лётчика уже ждали медики, он был спасён. Как-то А. Выборнов выбрал свободное время и написал землякам-каширцам письмо, в котором поблагодарил за дорогой подарок, а также приложил фотокарточку своего именного самолёта. В ответ он получил много писем, одно из них запомнил на всю жизнь: «Настанет день, и жить мы будем в мире, И вспоминать, как воевал народ, Как школьники из города Каширы Собрали деньги на боевой вам самолёт. Громи врага, наш командир крылатый, Круши фашистов, вступая в смертный бой, Лети в Берлин за полною расплатой, Мы гордимся, Выборнов, тобой!» Победу Александр Выборнов встретил в Чехословакии. За годы войны он совершил 350 боевых вылетов, сбил 28 фашистских самолётов. Родина высоко оценила его боевые подвиги, наградив орденами Ленина, Боевого Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны, Красной Звезды, многими медалями. В июне 1945 года А.И. Выборнову было присвоено звание Героя Советского Союза. В послевоенные годы генерал-лейтенант Александр Иванович Выборнов продолжал летать, успешно освоил все современные самолёты-истребители Военно-воздушных сил и ушел в отставку в 1980 году, только тогда, когда врачи запретили ему летать. Но на смену пришли два его сына, тоже ставшие лётчиками. Кстати, женился Александр Иванович на Кларе Ялыгиной, одной из тех школьниц, которая собирала ему деньги на боевой самолёт. В настоящее время семья Выборновых живёт в Москве. Но генерал-лейтенант авиации, Герой Советского Союза, заслуженный военный лётчик СССР, почётный гражданин города Каширы А.И. Выборнов не забывает своих земляков. Почти ежегодно он приезжает в родной город в День Победы, выступает на митингах, дружит с учащимися школ, встречается и с теми каширскими школьниками, которые в годы войны собирали ему деньги на самолёт. 46 Интересен также факт, что «Каширский школьник» воевал не только в небе, но и на земле. Инициатором сбора денег на танк с одноимённым названием был директор школы А.В. Бутузов. Учащиеся призвали последовать их примеру все школы района. И этот призыв также нашёл горячую поддержку. В итоге они собрали 70 тысяч рублей, много подарков. Деньги были переданы в фонд обороны. И в Каширу снова пришла телеграмма от Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина: «Прошу передать пионерам и школьникам Каширского района, собравшим 70 тысяч рублей на строительство танка «Каширский школьник» и подарки для бойцов Красной Армии, благодарность Красной Армии и мои пожелания им здоровья и успехов в учёбе и общественной жизни». ПОДМОСКОВНАЯ ХАТЫНЬ Освободив Московскую область от немецких захватчиков в конце января 1942 года, наши войска впервые воочию увидели страшные следы того «цивилизованного» порядка, которым пытались «осчастливить» нашу землю фашистские варвары. Кровавый орднунг. Оккупации подверглись 37 районов Подмосковья из существовавших тогда 66. Она была сравнительно кратковременной, про- должалась местами максимум до трёх месяцев, однако по размерам, характеру разрушений и жертв оказалась жесточайшей. Во всех 37 районах были зафиксированы факты массового истребления мирных жителей. На захваченной территории оставались в основном старики, женщины с детьми. Именно в отношении этого беззащитного населения применило свою силу, изощрённые методы пыток и издевательств фашистское воинство. За три месяца пребывания фашистов в Подмосковье были расстреляны 2 882 мирных жителя, подвергнуты пыткам и повешены более 680 человек. Угнаны в рабство 22 475 человек, из них – 11 735 детей до 16 лет. В Московской области фашисты уничтожили свыше 2 280 сёл и деревень, сожгли Истру, Наро-Фоминск, Узловую, Волоколамск. Большие разрушения произвели в городах Верея, Можайск и других. Было уничтожено свыше 12 тысяч жилых городских зданий, разрушено 50 тысяч домов колхозников, 46 тысяч общественных построек. В бывшем Уваровском районе (ныне эти земли входят в Можайский район) из 212 населённых пунктов было полностью уничтожено фашистами 95 (большинство из них так и не восстановлено), из 6 800 домов сожжено более 2 500. Потрясает трагедия деревни Рагзино, которая находилась в 20 километрах южнее Уваровки, недалеко от Слащёво. До войны это была небольшая, 47 но зажиточная деревня на 20 дворов, которые объединились в колхоз «Луч». Сегодня мы даже на машине не смогли туда добраться – нет ни дороги, ни даже тропинки. Тем не менее деревня Рагзино, на мой взгляд, достойна того, чтобы установить здесь мемориальный памятник, привозить сюда туристов, школьников, да и всех, кому дорога память о Великой Отечественной войне, ведь её жители разделили трагедию белорусской Хатыни, всё население которой было сожжено фашистами заживо за связь с партизанами. Сейчас мало кто помнит даже из старожилов подробности того, что произошло в Рагзино 69 лет назад. Сразу после войны несколько чудом избежавших смерти жителей деревни поставили в лесу на пепелище памятник, приезжали к нему каждый год на День Победы. Но уже лет 20 как никто не наведывается. Сожженные заживо. В музее Уваровской средней школы сохранились уникальные документы, рассказывающие о трагедии и подвиге Рагзино. Их ещё в советское время собрали юные следопыты, чтобы передать по наследству это бесценное духовное сокровище. Из воспоминаний бывшего командира партизанского отряда «Уваровский» Василия Ильича Кускова: «В Рагзино у нас были связные, которые отслеживали всё, что происходит у фашистов. Штаб постоянно посылал сюда разведчиков для получения информации. Незадолго до нового, 1942, года наш разведчик Анатолий Михайлович Платонов прямо на улице Рагзино нарвался на двух эсэсовцев. Одного он убил, а второго ранил. Но и сам был застрелен оставшимся в живых фашистом. Недобитый гитлеровец сообщил о случившемся в гарнизон, стоявший в селе Семёновское. На следующее утро в Рагзино нагрянули более двухсот фашистов. Деревня была окружена вооружёнными до зубов гитлеровцами. Жителей собрали в одной избе и начали допрашивать: где база партизан? Все молчали. Тогда женщин выпустили, а стариков и юношей сожгли заживо». Из письма в адрес юных следопытов школы от участницы тех событий Клавдии Васильевны Поповой: «Мне тогда было 14 лет. Помню, в деревню прибыл карательный отряд. Немцы начали выгонять всех на улицу и загонять в дом Николаевых, он был самый большой в Рагзино, при этом били прикладами, ногами. Мама наша замешкалась, и немец её ударил. Она упала, мы закричали (нас было четверо детей, я старшая). Немцы стали всех бить, и мы побежали на мороз, кто в чём был. Когда собрались у Николаевых, взрослые стали высказывать предположение, что всех нас сожгут заживо. Дети заголосили, заплакали. Еле их успокоили. В окна было видно, что немцы собирают в повозки имущество из домов и увозят, а также угоняют скот. Когда они всё разграбили, к офицеру начали по одному выводить мужчин (это были старики, ведь кто из деревенских был 48 помоложе, ушли на фронт или в партизаны), требовали рассказать, где партизанская база. Предателей не нашлось. Потом пришёл переводчик и сказал: «По германским законам за убийство одного немца положено уничтожать 100 местных заложников. Но мы дарим жизнь женщинам и детям. Выходите!». Поначалу фашисты, похоже, собирались стариков и мальчишек сжечь в избе Николаевых, но передумали, ведь она ещё не была разграблена. Их перегнали в дом Филипповых. У окон встали немцы с кольями и подожгли. Когда кто-то из наших пытался выскочить из горящей избы в окно, его добивали кольями на глазах у матерей, дочерей, внуков. Это зверство происходило 31 декабря. Я до сих пор не могу Новый год праздновать, мне слышится запах обгорелого человеческого мяса. В ту ночь кто мог хоть как-то передвигаться ушёл в лес. Я знала, где находится старый заброшенный лесничий сруб без полов, и мы пришли туда. Ноги обморожены – у нас потом вся кожа со ступней лоскутами сошла. Ведь морозы стояли до 30 градусов. Разожгли посре- ди избы костёр и поддерживали огонь три дня, пока нас не нашли и не забрали к себе партизаны. Когда Московскую область освободили, мы на месте деревни нашли только пепелище. При отступлении немцы подожгли все дома. В некоторых оставались старухи и совсем маленькие дети, которые не могли уйти с нами в лес. Они все сгорели заживо. Наш отец Иванов Василий Иванович с первых дней войны ушёл на фронт и вскоре погиб. Дедушка и бабушка сгорели в Рагзино. Мама ещё в лесу заболела воспалением лёгких и сразу после освобождения умерла. Мы остались сиротами без дома, без родственников. Но советская власть нас не бросила. Младших определили в детский дом, а меня направили в Люблино, в ремесленное училище. После окончания распределили на работу в Коломну, где до сих пор и живу. В деревне Журавлёвка живёт Александр Виноградов. Ему в тот страшный день было 16 лет. Когда немцы перегоняли стариков и мальчишек в дом Филипповых, то Саша и сын Соколовой (имени не помню) спрятались под кровать. А когда немцы выгнали всех на улицу, они прошмыгнули во двор и спрятались в стогу сена. Так и уцелели». Из воспоминаний Александра Андреевича Виноградова: «Мы с Алёшкой Соколовым из стога ночью сумели уйти в лес. Нашли партизан. А когда подошло время, я попросился на фронт. Был пулемётчиком, уничтожил не один десяток фашистов, отомстив и за зем- 49 ляков, и за всех наших людей. В 1944 году был тяжело ранен, демобилизован. Работаю егерем в Уваровском лесном хозяйстве». Из письма Степана Еремеева в Можайский райком КПСС: «Я родом из деревни Слащёво, в полутора километрах от которой находилась деревня Рагзино. Сообщаю, что знаю лично некоторых людей, уцелевших в этой трагедии. Это Александр Виноградов, Дарья и Алексей Соколовы, Клавдия Попова, Полина Павлова. Известны мне и фамилии некоторых заживо сожжённых: Василий Яковлев, председатель колхоза, его брат Семён Яковлев, Алексей Смирнов, его сын Дмитрий Смирнов, Егор Логачёв, Пётр Осипов, Алексей Хренов, Алексей Скачков. Жители деревни Рагзино проявили мужество и героизм, не дрогнули перед фашистами и сохранили партизанскую тайну. Все они – и живые, и мёртвые – заслуживают правительственных наград и увековечения памяти». К сожалению, подвиг Рагзино и его жителей так до сих пор и не отмечен. ПОМНЯТ ИМЯ ЕГО 11 марта 2009 года вышло постановление губернатора Московской области Бориса Громова о присвоении одной из улиц посёлка Новое Гришино, что находится в Дмитровском муниципальном районе, имени Героя Советского Союза Герасима Григорьевича Королёва. Поселяне ждали этого события, ведь именно от них исходила инициатива увековечить память о земляке через название улицы. Подробности его жизни и подвига здесь знает каждый. Они передаются из уст в уста от старшего поколения к младшему… Прошлое. Родился Герасим Королёв 3 марта 1924 года в деревне Мелихово Дмитровского района. В школе учился на «отлично». Он вообще был отличным парнем, к тому же очень красивым. После окончания школы поступил в фабричное училище, окончив его, трудился учеником слесаря на Центральном авторемонтном заводе при Икшанской воспитательной колонии. В августе 1942 года его призвали в ряды Красной Армии, зачислили в состав действующей армии 1-го Белорусского фронта. В январские дни 1945 года 5-я Ударная армия 1-го Белорусского фронта вела тяжёлые бои на польской земле у реки Пилица. Противник, пытаясь задержать наступление наших частей, закрепился в районе полустанка Гробово. Рота под командованием Королёва не только сумела выбить фашистов с занимаемых рубежей, но и обратила их в бегство. Развивая дальнейшее наступление, рота под сильным огнём противника форсировала реку Пилица и захватила плацдарм на её левом берегу. Фашисты неоднократно 50 переходили в контратаки, но бойцы роты успешно отражали их, удерживая отвоёванный рубеж до прихода основных частей. На рассвете 15 января 1945 года рота лейтенанта Королёва первой в стрелковом батальоне прорвалась через опутанные проволокой вражеские траншеи и захватила важную высоту. За два дня боёв уничтожила более сотни фашистов. На личном счету командира – 20 гитлеровцев. Погиб отважный воин 8 февраля 1945 года, не дожив до Победы трёх месяцев. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 февраля 1945 года за проявленный героизм при прорыве Магнушевского плацдарма, южнее Варшавы, лейтенанту Королёву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Бойцы его роты, расписываясь на стенах Рейхстага, первой вывели фамилию своего юного командира. Первой она начертана и на обелиске советским воинам-освободителям, установленном на кладбище в местечке Гросс-Нойендорф в сорока километрах юго-восточнее Берлина… Настоящее. До сих пор в деревне Мелихово живёт его племянник Игорь Королёв. Многие хорошо помнят его маму Анастасию Тимофеевну, работавшую в колхозе ветврачом, и отца Григория Герасимовича, председателя колхоза. Поколение сорокалетних ещё застало встречи матери Героя с местными школьниками и слышало её рассказы о сыне. Словом, Герасим Королёв, павший на поле брани двад- цатилетним, всё это время продолжал жить в сердцах земляков, а теперь о нём будет напоминать улица, названная в его честь. Торжество, в честь присвоения улице имени Герасима Королёва, проходило накануне его 85-летия. Приезжали родственники героя, глава Дмитровского муниципального района Валерий Гаврилов, благочинный церквей Дмитровского округа протоиерей Афанасий. Пришли ветераны войны и тыла, они добрым словом вспоминали земляка-героя, рассказывали о его и своём детстве, возвращаясь к событиям военного лихолетья. Радовались, что ко Дню Победы на территории Гришинской школы установят бронзовый бюст Героя, а в недалёком будущем возведут часовню в честь всех погибших на войне земляков (благословление митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия на это уже получено). Мы очень бережно относимся к прошлому нашего края, и особенно к его военному периоду, рассказывает глава администрации сельского поселения Костинское Тамара Замотаева. Цитирует стихи: «И память нам покоя не даёт, И совесть нас с тобой частенько гложет, И пусть сто лет и больше лет пройдёт, Никто у нас войны забыть не сможет!» Они помещены в буклете, который был выпущен в канун 85-летия Героя. Всего в Костинском поселении 3 захоронения военных лет и 7 обелисков воинской славы. Готов ещё один памятник, который планируют установить в деревне Исаково. 51 Тамара Замотаева стала главой администрации сельского поселения в 2003 году. Тогда, на праздничном митинге в честь Дня Победы, она увидела, как старенькая женщина опустилась у обелиска на колени, и тогда же твёрдо решила установить обелиски там, где они должны быть, и увековечить имена всех земляков, погибших на войне. Не давала ей покоя и мысль о том, что у них есть свой Герой Советского Союза, а улицы его имени – нет. Да, собственно, и улиц в привычном понимании в Новом Гришино не было. Да и сам посёлок долгое время назывался ЦАРЗ – Центральный авторемонтный завод. Дело в том, что сформировался он вокруг Икшанской воспитательной колонии для несовершеннолетних осуждённых, потому так всё необычно. Когда посёлок передали в муниципальную собственность Дмитровского района, появилась возможность дать улицам названия. Вот тогда и выступили поселяне вместе с главой Костинского сельского поселения с инициативой о присвоении одной из улиц посёлка Новое Гришино имени Героя Советского Союза Герасима Королёва. Их предложение поддержал глава Дмитровского муниципального района, а губернатор Московской области Борис Громов подписал соответствующее постановление. Почитают в Костинском сельском поселении и ныне живущих ветеранов, заботятся о них. Участник войны Николай Павлович Лютков уже получил квартиру, а ветеран Антонина Николаевна Уткина вот-вот переедет в новое жилище. Сертификат на приобретение квартиры глава Дмитровского муниципального района вручил ей как раз на праздновании юбилея Герасима Королёва. Кроме того, участникам Великой Отечественной войны оказывают материальную помощь. Так, на газификацию домов ветеранов в деревнях Большое Прокошево, Коверьянки и Гришино была выделена материальная помощь в сумме 770 тысяч рублей. А на днях ученики Гришинской школы выступили с предложением присвоить имя Героя Советского Союза Герасима Королёва своей школе… СУДЬБА ГЕНЕРАЛА КАЛИНИНА На Химкинском кладбище Москвы есть неприметная могила со скромным обелиском. В ней покоится прах генерал-лейтенанта Степана Калинина, нашего земляка, замечательного человека и талантливого военачальника, в судьбе которого сталинская эпоха оставила глубокие зарубки. Сейчас мы всё чаще и чаще обращаемся к происходившим более шестидесяти лет тому назад событиям Великой Отечественной войны, чтобы не только вспоминать, но и задумываться, подводить итоги, делать выводы. Потому что война дала армии, стране и народу немало суровых и поучительных уроков. Степан Андрианович Калинин родился 52 28 декабря 1890 года в деревне Панкратовская, ныне находящейся в Егорьевском муниципальном районе Московской области. С детства будущий военачальник рос заводилой. Сверстники понимали и ценили это и, конечно же, всегда хотели видеть его во главе всех своих мальчишеских проделок-«операций», за что и самому «командиру» не раз доставалось от родителей. Черта лидерства сохранилась в характере Степана Калинина на всю жизнь. Потом были призыв в царскую армию и Первая мировая война, участие в боях и присвоение унтер-офицерского звания. В 1918 году Степан Калинин вступил в Красную Армию. Тогда ему казалось, что это и есть самый верный путь в жизни, и он не ошибся. В годы Гражданской войны командовал сначала отрядом, затем бригадой, был помощником командующего военным округом. С 1922 по 1938 год Степан Андрианович исполнял должности командира дивизии, корпуса, заместителя начальника штаба округа, заместителя командующего войсками военного округа. А в 1938 году стал командующим Сибирским военным округом (СибВО), который перед этим был значительно ослаблен репрессиями в отношении командного и начальствующего состава. Достаточно сказать, что исполняющим обязанности командующего округом, который сдавал Степану Калинину дела, был...капитан (?!). Новому командующему пришлось практически заново восстанавливать округ, и он с этим успешно справился: роль сибирских дивизий в Великой Отечественной войне общеизвестна. Однако уже тогда в донесениях особого отдела НКВД сообщалось, что «Калинин в своей практике часто ставит под сомнение идею наступательных действий и насыщает систему боевой подготовки оборонительными тенденциями». Серьёзное по тем временам обвинение, ведь в Полевом уставе Красной Армии говорилось: «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-крестьянская Красная Армия будет самой наступающей из всех когда-либо наступающих армий... Войну мы будем вести наступательно, перенеся её на территорию противника... с целью полного разгрома противника малой кровью». Степана Андриановича не раз критиковали за «оборонительные тенденции». Однако летом 1941-го наступать не получилось, а обороняться не умели. И только сибиряки оказались наиболее подготовленными к войне. В июле 1941 года в Смоленском сражении генерал-лейтенант Степан Калинин командует сначала 24-й армией, сформированной из частей его округа, а затем одной из оперативных групп Западного направления, которые, как известно, сыграли значительную роль в том, чтобы затруднить продвижение немецких войск на московском направлении уже летом 1941 года. 53 В августе 1941 г. Военным советом Западного фронта генералу Калинину было поручено подготовить доклад по опыту боевых действий первых трёх месяцев войны, и уже 25 сентября 1941 года он представил подробный доклад, в котором сравнил достоинства и недостатки вермахта и Красной Армии. Материал адресовался только высшему командному звену и оставался засекреченным в течение 60 лет после описываемых событий. Как ни парадоксально, но этот же доклад сыграл негативную роль в дальнейшей судьбе генерала. А ведь именно Степан Калинин был одним из первых советских военачальников, которые глубоко и честно проанализировали причины поражения Красной Армии в начале войны! Вот только некоторые из положений этого документа. «Немецкая армия искусно ведёт ближний бой, сознавая, что в массовом огне их главная сила. В основном германская армия продолжает верить в своё превосходство. В плен сдаются, когда некуда деться. Дерутся упорно, применяя маневр. Когда имеют успех смело его используют, а в обороне сами очень чувствительны к флангам и тылу. Как только создалась угроза уходят, не дожидаясь окружения… Но есть уже признаки боязни зарываться вперёд. Было много случаев, когда немцы останавливались перед призраком. Появляется осторожность, а за ней следуют бессилие и страх. Это и будет момент заката славы германской армии». О сильных сторонах войск Западного фронта генерал Калинин говорил так: «Массовые случаи невиданного героизма, самопожертвования. Бой в окружении, бой в тылу врага, выход целых частей, групп и одиночных бойцов из окружения. Отрезанные группы бойцов не складывают оружия, а иногда целыми месяцами пробиваются к своим, продолжая священную войну в тылу… Сильная артиллерия – она не раз срывала наступление противника… Храбрость пехоты, и особенно старшего звена начсостава. Редки случаи, когда он покидал поле боя после первого ранения. Ожесточённо дерётся пехота, это подтверждает тот факт, что более 70 процентов потерь падает на тяжелораненых. Упорство в обороне. Хорошее использование местности, умелая маскировка. Всё это заставляет немцев идти ощупью, выбрасывать массу металла зря по площадям, при этом часто никем не занятым». На слабых сторонах наших войск Степан Андрианович остановился подробно для того, чтобы многие недостатки могли быть исправлены в ходе войны. Он подчёркивал: «Слабая дисциплина… Нет твёрдых навыков во владении оружием. Особенно плохо владеют автоматической винтовкой… Штабы сильно раздуты. Скорее дивизию согласимся расформировать, чем вычеркнуть из штатов штаба должность одного делопроизводителя. Ещё более чудовищные формы приняла охрана штабов. Помимо штатных частей, привлекаются подразделения от войск. Я уже не говорю о том, что части, охраняющие штабы, держатся в полном 54 комплекте, когда в ротах не остаётся и по десять человек…». Сейчас трудно сказать, воспользовалось ли предложениями и рекомендациями генерала командование Западным фронтом, а через него и высшее военное руководство страны. Но ясно одно: откровенно жёсткие и нелицеприятные высказывания генерала относительно боеготовности наших войск пришлись не всем по нраву и, безусловно, были взяты на заметку. А изучить и осмыслить ценные положения доклада в тот момент, скорее всего, просто не успели. Немцы начали операцию «Тайфун», наши войска оказались скованными тяжёлыми оборонительными боями, а сам генерал, как помощник командующего Западным фронтом, был направлен на правый фланг Западного фронта для подготовки контрудара оперативной группы генерал-лейтенанта Болдина. Вскоре Степан Калинин был направлен представителем Ставки в Сибирь, чтобы срочно организовать формирование нескольких новых дивизий, которые выступили на фронт уже в ноябре декабре 1941 года и сыграли важнейшую роль в Московской битве. Далее он стал командовать Приволжским военным округом (ПриВО) и продолжал готовить резервы. К осени 1942-го военное напряжение достигло критической точки. Немецкие войска вышли к Волге, Калинин был назначен командующим сформированной в его округе 66-й армией. Но командовать этим резервным объединением ему пришлось недолго. Вскоре он был возвращён на должность командующего ПриВО. Калинин не знал, что в это время начальником Управления особых отделов НКВД Абакумовым (так называлась тогда военная контрразведка – прим. автора) со всеми необходимыми в таких случаях «объективными документами» был подготовлен и представлен Сталину список неблагонадёжных генералов РККА, подлежащих аресту, в котором значилась и фамилия Калинина. В его отношении в соответствующем документе значилось: «В беседах со своими сослуживцами и в публичных выступлениях заявлял о нерентабельности и низкой производительности труда в колхозах, брал под свою защиту репрессированных кулаков, высказывал недовольство карательной политикой советского правительства. Во время Отечественной войны выражал сомнения в правильности ведения войны, обвиняя Верховное главное командование Красной Армии в том, что оно не заботится о сохранении людских резервов, допускает в отдельных операциях большие потери». Так через год генералу аукнулся его секретный доклад о боеспособности наших войск в начале войны. Но в 1942-м Калинин ещё играл значительную роль в напряжённом и непрерывном процессе формирования пополнений для фронта, а потому в нём ещё нуждалось высшее военное руководство страны. Арестовали генерала, назначенного к тому времени командующим войсками вновь образованного Харьковского военного округа, в июне 1944 года. По- 55 беда была уже не за горами, и Сталин санкционировал его арест. Важной уликой против генерала послужили изъятые у него при аресте личные дневники, записи в которых свидетельствовали о критическом отношении генерала к партийно-политической работе в войсках. На вопросы следствия, а затем и суда Степан Андрианович отвечал с присущей ему прямотой: «Я не был против комиссаров в армии, как не был и против политической подготовки бойцов. Но в 1942 году, во время инспектирования 11-го запасного артиллерийского полка в Омске, увидев курсантов в поле за изучением истории ВКП(б), я действительно сказал, что не Марксом вам придётся бить врага, а оружием». Точности и объективности оценок военных событий, сделанных этим мудрым человеком, поражаешься даже сегодня. Но в те годы это считалось преступлением. Талантливого и порядочного генерала погубило ещё и то, что в своём кругу он откровенно говорил о причинах поражения советских войск в начальный период войны. Суд состоялся только через 7 лет после ареста. На суде Калинин вину в антисоветской пропаганде не признал, считая, что его высказывания и дневниковые записи носят личный характер. Свою фразу о больших потерях в войне он вынужден был охарактеризовать как «политически ошибочную». Суд тем не менее по статье 58 10 УК РСФСР за антисоветскую деятельность определил ему максимальное наказа- ние – 25 лет исправительно-трудовых лагерей. Освобождение из лагерей и реабилитация Калинина состоялись только после смерти Сталина. Степана Андриановича восстановили в звании и уволили в запас по состоянию здоровья, но это произошло лишь в ноябре 1956 года, когда пленум Верховного суда СССР отменил все ранее состоявшиеся судебные решения и прекратил дело в отношении генерала Калинина за отсутствием в его действиях состава преступления. В 1963 году Воениздат выпустил мемуары Калинина под названием «Размышляя о минувшем». В них нет ни слова о секретном докладе 1941 года, об аресте и лагерях. Умер генерал 11 сентября 1975 года. Сегодня военные историки не без основания отмечают, что вплоть до своего ареста в 1944 году Степан Андрианович рвался на фронт, и обоснованно считают, что по своим качествам он вполне мог бы войти в число выдающихся полководцев Великой Отечественной войны, чего, к сожалению, не случилось. БЫЛА ВОЙНА НАРОДНАЯ Автор дневника-воспоминания о подпольной работе в Северном Дмитровском окружкоме Московской области – журналистка Вера Михайловна Ривольская, окончившая Центральные 56 курсы газетных работников и работавшая собственным корреспон дентом в выездной редакции газеты «Правда». Ее записи, как и многие другие дневники жителей Подмосковья, бережно хранятся среди многочисленных фондов личного происхождения Центрального государственного архива Московской области. В Северный Дмитровский подпольный окружком Вера Ривольская была направлена в октябре 1941 года. Его деятельность распространялась на города Дмитров и Загорск, на Коммунистический, Талдомский, Константиновский и Загорский районы. Конспиративное имя на время работы в подполье – Галина Михайловна Белоусова. «Война!.. Она ворвалась в тот солнечный радостный июньский день, как гром, потрясший всю страну. Фашистское огнедышащее чудовище изрыгало бомбы на Киев, Минск, города Прибалтики, давило танковыми гусеницами пограничные заставы, рвалось на стратегический простор советской земли. Истекая кровью, защищали каждую ее пядь пограничники... Я жила в подмосковном городе Серпухове. Мы были далеко от фронта. Но потрясенные общей бедой, люди следили за военными событиями, с тягостным волнением слушали напряженный голос Левитана: «Наши войска оставили...». Вера Ривольская работала в дмитровском подполье, принимавшем самое активное участие в организации обороны Московской области, под руководством Сергея Яковлевича Яковлева. В тяжелые дни лета 1941 года он был утвержден начальником штаба по руководству партийным подпольем и партизанским движением. В дневнике Веры Михайловны сохранились очень меткие, интересные характеристики ее соратников, запечатлены интересные факты, связанные с совместной подпольной работой. «…Сейчас я познакомлю вас с замечательным товарищем, который будет вашим руководителем по партийному подполью, – сказал мне Яковлев. – Этот товарищ эрудит, окончил две академии, заведует сельскохозяйственным отделом обкома». В это время в кабинет стремительно вошел небольшого роста брюнет с высоким открытым лбом и насупленным взглядом. «Вот рекомендую – Вера Ривольская», – представил меня Яковлев вошедшему. «Афанасьев», – глухо ответил тот. (Сергей Петрович Афанасьев с июля 1941 года и до конца 1943 года был секретарем Дмитровского подпольного окружкома ВКП(б) – прим. автора.) Он смотрел как-то отрешенно, блуждая мыслями далеко отсюда. Я почувствовала себя неуютно, скованно. А Сергей Яковлевич уже провожал нас: «Идите и оформляйте все побыстрее». Миновав длинный коридор, мы вошли в маленький кабинет. Афанасьев сел за стол, я – напротив. «Нам надо на- 57 писать свою легенду. Ну, так кем же мы будем друг другу?» – спросил он. «Как кем?» – удивилась я. «Кто вы будете мне по фиктивным документам – жена, сестра?». «Сестра, конечно!» – потеряв голос от смущения, пролепетала я. Афанасьев, которого я уже окрестила нелюдимом, вдруг засмеялся задорно, открыто, до слез: «Ну, вот и определились…». Дневник Веры Михайловны Ривольской не только содержит информацию об организации партизанского движения в Подмосковье, но и описывает массу эпизодов из жизни подпольщиков. «...Я уехала в Москву, сказала товарищам, что хочу познакомиться с Балашихой, откуда якобы родом по фиктивным документам. С.Я. Яковлев и С.П. Афанасьев одобрили мою затею. И вот я у секретаря горкома тов. Мазо в Балашихе. Его предупредили из обкома по телефону о моем приезде. Когда мы остались одни, говорю ему: «Дайте гида на пару часов, который очень хорошо знает город. В первую очередь хочу видеть улицу Лермонтова. Я прописана по этой улице в доме, который разбомбили немцы». Тов. Мазо удивлен: «Не знаю такой улицы. Никогда о такой не слышал», – говорит он. Вызывает председателя горсовета с картой города. Внимательно исследует карту: улицы Лермонтова в Балашихе нет! Озадаченная, встревоженная, уезжаю в Москву, докладываю Яковлеву о результатах поездки. Спрашиваю: одна я или несколько наших товарищей прописаны там? Мы смотрим на предательский оттиск резинового штампика – прописки в моем паспорте. В голове рой вопросов: кто, как, почему подстроил это? Такая мелочь, казалось бы, а может погубить не за понюх табаку...». На Вере Михайловне лежала большая ответственность за сохранение связей Дмитровского подполья, она не имела права допустить ни малейшей оплошности в своей работе. А повсюду подстерегала беда. «…Облавы в городе. Ищут шпионов, дезертиров и оружие… Оружие! Несколько дней назад товарищи оставили у меня под кроватью кучу автоматов и гранат, обещали в следующую ночь забрать. Что, если облава? Ведь это грозит полным провалом конспиративной квартиры окружкома. Меня заберут. Пойдут слухи. Что делать?.. Бросаюсь в спальню, там есть 58 люк в подвал, в который я не заглядывала. Зажигаю фонарик – в маленьком подвальчике стоят две кадушки с солеными огурцами и помидорами. Это заготовка прежней хозяйки. Решаю закопать оружие здесь. Беру саперную лопатку, которую оставил печник, кладу возле люка щетку, чтобы вычистить сапоги от земли, когда выберусь из подвала. Сама не знаю, как мне удается, слегка накренив, откатить большую бочку в сторону. Копаю яму на месте, где она стояла, устилаю ее клеенкой, складываю оружие, закрываю и заваливаю землей, разравниваю лишнюю по всему подвалу, утаптываю. Потом с невероятным усилием снова наклоняю и ставлю пятиведерную бочку на место. Теперь все в порядке, без щупа здесь никто ничего не найдет. Только выбраться из подвала нет сил... Очнулась от резкого стука... Несколько человек быстро вошли, осматривают комнату, спальню, открывают люк в подвал, задают вопросы. Голос у меня пропал, чтото говорю им. Все уходят, а я снова проваливаюсь в темноту, но, понимая, что квартиру окружкома сберегла. ...Трое мужчин потом с трудом извлекли все из тайника, который я придумала». Часто конспиративную квартиру Ривольской посещали партизаны. Однажды они принесли замечательные новости: начался разгром немцев под Москвой. «В моем домике тепло, тесно, весело. Добавляю дров в плиту. Не зря сегодня я накипятила много воды. Снимаю ее с огня и ставлю варить гречневую кашу. Командую: «Сейчас же мыться и бриться! Кто первый?». В кухне над тазом мою своим «братьям» головы, потом они сами обмываются до пояса. Самый стеснительный Афанасьев. Одевался он в ту пору многослойно: под кожухом меховая телогрейка, гимнастерка, свитер, ватные штаны, под ними костюмные, в каждой вещи по два, а то и по четыре кармана, набитых бумагами, он, наверное, отвел каждому району отдельный карман, там партизанские бумаги с явками, паролями. Когда «товарища Виктора» спрашивают о чем-то, он задумывается на несколько мгновений, соображая, в каких ярусах одежды, в каком кармане находится нужная бумага, смущенно улыбается, говорит: «Сейчас, сейчас» и безошибочно находит нужный карман, нужный документ». Дневник В.М. Ривольской полон верой в победу нашего народа над фашизмом, это Вера Михайловна неоднократно подчеркивает в своих воспоминаниях. «Последующие события показывают, что опасность для Москвы еще не миновала. Фашисты зацепились в Уваровке, собрали мощный кулак и укрепились в Вязьме, Ржеве. Они рвутся к Сталинграду. Но как ни тяжела всенародная война против фашистского нашествия, советские люди проникаются все большей уверенностью в победе. Враг будет разбит! Скоро его полчища начнут откатываться на запад. Фашистский зверь будет раздавлен в его логове. Победа будет за нами…». 59 СТОИТ В БАЛАШИХЕ АЛЁША В Балашихе есть святое место, куда ежегодно 9 мая приходят горожане, чтобы воздать славу тем, кто отстоял нашу свободу в боях Великой Отечественной войны, чтобы почтить память погибших на той войне земляков. Это площадь Славы в центре города с величественным монументом «1941–1945. Балашихинцам-землякам, за родину жизнь отдавшим». В воронке звезды горит Вечный огонь перед стелой и стоящим на гранитном постаменте советским солдатом, которого здесь называют по аналогии с болгарским «наш балашихинский Алёша». Обелиск Славы был открыт в годовщину Победы 9 Мая 1973 года и с тех пор стал одной из главных достопримечательностей города. А ведь если бы не личные усилия одного человека, то вряд ли украшал бы Балашиху этот замечательный памятник. Зовут этого человека Николай Максимович Яганов. 7 января ему исполнилось девяносто лет. Он почётный гражданин города Балашиха, полный кавалер орденов Славы. Краснофлотец Николай Яганов начал войну на Балтийском флоте, в Кронштадте. После учёбы на диверсионных курсах служил на крейсере «Аврора», участвовал в обороне Ленинграда и прорыве блокады. Сражался на Синявинских высотах, на «Невском пятачке». Освобождал Таллин. Закончил войну на Курляндском перешейке. День Победы встретил в госпитале. Моя работа на войне была взрывать мосты и вражеские дзоты, брать в плен врагов, рассказывает Николай Максимович. Его фамилия высечена на стене в Зале героев Центрального музея Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. на Поклонной горе в Москве и на монументе «Героическим защитникам Ленинграда» на площади Победы в Северной столице. За скупыми строками наградного листа четыре года тяжкого военного подвига. В строке «чем раньше награждён» читаем: орден Красного Знамени в июле 1944 г., орден Славы III степени в феврале 1944 г., орден Славы II степени в сентябре 1944 г., медаль «За отвагу» в январе 1944 г., медаль «За отвагу» в сентябре 1943 г., медаль «За оборону Ленинграда» в июне 1943 г. В представлении к ордену Славы I степени от 25 февраля 1945 года личный боевой подвиг Николая Яганова кратко изложен так: «В наступательных боях полка по уничтожению Курляндской группировки 20 февраля 1945 года, ведя разведку по захвату пленного, первым ворвался в блиндаж противника и захватил в плен вражеских солдат и одного офицера, которые дали командованию полка ценные сведения». «21 февраля 1945 года при овладении опорным пунктом противника Калей 60 товарищ Яганов вёл разведку по обеспечению стыка наступающих батальонов. Противник в этом районе пошёл в контратаку при поддержке артиллерийского огня. Тов. Яганов, быстро оценив сложившуюся обстановку, первым поднялся в атаку и, увлекая за собой наступающую пехоту, воодушевляя их на подвиги, достиг окраины опорного пункта Калей, где забросал гранатами дзот, из которого противник вёл пулемётный огонь. В этом бою он уничтожил 6 вражеских солдат. На счету тов. Яганова более ста уничтоженных фрицев, взято в плен 63 солдата и 4 офицера, подорвано 6 дзотов и засечено 8 батарей противника», – это строки из наградного формуляра. …Идея создания монумента в Балашихе воинам-землякам, павшим в боях за Родину в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., у Николая Яганова возникла после войны. Ведь из 20 тысяч призванных на войну балашихинцев погибло около 9 тысяч. В 1964 году молодёжь на митинге поддержала эту идею, начался сбор пожертвований на создание памятника. А вот само строительство обелиска Славы затянулось на долгие десять лет и почти не продвигалось. Тогда Николай Максимович пошёл к председателю Балашихинского исполкома и попросил: «Поручи это мне, я за полгода построю. Единственное, о чём прошу, чтобы никто, кроме автора-скульптора, не вмешивался по ходу строительства». Николай Яганов употребил весь свой авторитет на то, чтобы в Балашихе был сооружён этот обелиск. Добывал для него лучший янцевский гранит из Запорожья. На заводе, где отливали фигуру солдата, лично утрясал все проблемы. Ему было поручено открытие памятника: в ходе торжественной церемонии Николай Максимович снял с него покрывало. От Вечного огня у могилы Неизвестного солдата в Александровском саду был зажжён факел и на бронетранспортёре доставлен к балашихинскому монументу. За работу по увековечиванию памяти героев-балашихинцев и участие в создании исторического документального фильма об открытии обелиска Славы Николаю Максимовичу Яганову было присвоено звание «Почётный гражданин города Балашиха». 61 ПОЧЕТНАЯ ЖИЗНЬ ЛИДИИ ХАРЛАМОВОЙ Из многочисленных претендентов на звание почетного гражданина ОреховоЗуева местные депутаты единодушно выбрали единую от краеведов, работников образования и культуры кандидатуру – Лидию Николаевну Харламову. Счастлив город, где рождаются и живут такие замечательные люди. Лидия Николаевна Харламова, гвардии рядовой Великой Отечественной, педагог, актриса народного театра, отметила недавно свое 85-летие. Всю свою долгую и богатую событиями жизнь она не устает признаваться в любви к родным местам. К старинной 24-й казарме, где родилась, к народному театру-спутнику МХАТ… А уж другое свое увлечение – краеведение считает просто краелюбием. Именно она, старожил города, 13 лет назад вдохновила местных исследователей родной истории на создание краеведческого объединения «Радуница». Верность Отечеству, прочность высоких чувств особенно проверяются в тяжелые времена… Когда началась война, Лида Харламова только что получила аттестат об окончании десятилетки. В голове – громадье планов. В душе – юношеская романтика. Но… даже работники местного РВК не устояли перед напором «девушки с характером» – недавней выпускницы школы с забавными русыми косичками. А она решилась: «Добровольцем! На фронт! За- щищать Родину!» Ее решение поддержал и городской комитет комсомола… С 1943-го до самой Победы довелось воевать Харламовой в доблестной 67-й гвардейской стрелковой ударной дивизии, которая в боях на Курской дуге подверглась сильнейшему удару противника… Никогда не забыть ветерану ожесточенные бои за братскую Беларусь. Вместе с войсками 1-го Прибалтийского фронта 4 июля 1944 года Лидию Харламову и ее однополчан со слезами радости на глазах встречали жители освобожденного от фашистов Полоцка. А 67-я гвардейская стрелковая за успешные бои за Полоцк была награждена орденом Красного Знамени. На гимнастерке гвардии рядового бойца Лидии Харламовой к этому времени уже сверкала медаль «За боевые заслуги». Сражалась Лидия Харламова с беспощадным врагом и средствами искусства, воодушевляла бойцов, выступая перед ними в составе фронтовых агитбригад, нередко на передовой, под свистящими пулями, осколками снарядов. После Победы Лидия Николаевна Харламова посвятила свою жизнь без остатка народному образованию, подрастающему поколению. 10 лет она отработала учителем истории в городской школе № 12, затем – 20 лет в 6-й школе, основала здесь первый в городе школьный краеведческий музей и стала 62 его директором на общественных началах. Она с неизменной теплотой рассказывала ученикам об однополчанах, о жителях освобожденного Полоцка. Благодаря в том числе и стараниям Лидии Николаевны Орехово-Зуево и Новополоцк стали городами-побратимами. А еще заслуженный работник культуры Московской области, отличник народного просвещения Лидия Николаевна Харламова воспитала около двух тысяч учеников, среди них – академики, доктора наук. Один из них – известный ученый, доцент Московского государственного областного гуманитарного института, член Союза краеведов России, заслуженный работник образования Московской области Владимир Николаевич Алексеев, другой – народный артист России Виктор Иванович Сухоруков… Полвека талантливая актриса посвятила Орехово-Зуевскому народному драматическому театру-спутнику МХАТ, блестяще сыграла более чем в 30 его спектаклях. Она – одна из главных основателей и хранителей музея этого уникального театра. ДОЛГАЯ ДОРОГА В НЕБО Были мирные 30-е годы, и Виталик вместе с дворовыми приятелями запускал в небо самодельных змеев, мастерил упрямо не желающие подниматься в воздух самолётики. Он, как и все, слушал по радио увлекательные рассказы о подвигах лётчиков-полярников, распевал популярную в то время песню про то, как «всё выше, и выше, и выше стремим мы полёт наших птиц». Но никогда не задумывался всерьёз о том, чтобы стать лётчиком. И кто ведает, как бы «карта легла», не отпусти его родители из их маленького рабочего посёлка Белые Берега, что на Брянщине, в подмосковную Купавну, погостить у дяди Миши. Обязательно стану героем. Здесьто как раз и произошло то, что навсегда определило выбор жизненного пути. Он увидел авиацию, что называется, вблизи, рядом. Самолёты можно было потрогать руками и даже посидеть в кабине пилота. Было это на аэродроме в Монино, что располагался неподалёку от Старой Купавны. Мальчишки пропадали там с утра до вечера, наблюдая за взлётом и посадкой воздушных кораблей. Однажды там приземлился самолёт, который пилотировали первые Герои Советского Союза лётчики, спасавшие челюскинцев. Ребята восхищённо слушали их рассказы о труднейших посадках на дрейфующую льдину, о борьбе с разъярённой стихией. Виталик вдруг загадал: «Я буду таким же смелым лётчиком и обязательно стану Героем Советского Союза». Задумка осуществилась в самом начале войны, а вот Золотая Звезда Героя поя- 63 вилась на кителе лётчика-истребителя гвардии капитана Виталия Дмитриевича Орлова через две недели после салюта Победы 24 мая 1945 года. Если его длинный путь в небо поделить на этапы, то основными, пожалуй, можно считать аэроклуб и Качинское училище военных лётчиков, откуда он в августе 43-го в составе 133-го авиаполка 234-й авиационной дивизии вылетел на фронтовой аэродром, который базировался под Полтавой. Отныне и до конца войны ему предстояло летать на «Яках» боевых истребителях, одно появление которых в воздухе вызывало повышенную нервозность у немецких лётчиков. А пока многократные учебные полёты, отработка боевых навыков и приёмов. Взлёт посадка, взлёт посадка. До дрожи в мышцах, до изнеможения. Взлетел, увидел, сбил. Да, порой так скупо. кратко говорили лётчики Великой Отечественной. Многие из них сравнивают первый боевой вылет с первой любовью. В том смысле, что он остаётся в памяти на всю оставшуюся жизнь. Гвардии полковник в отставке Виталий Дмитриевич Орлов тоже отчётливо, до мелочей, помнит свою первую победу сбитый немецкий «фоккер». Можно об этом рассказывать долго, с подробностями, а можно и проще: взлетел, увидел, сбил, он улыбчиво щурит сохранившие профессиональную зоркость глаза. Вас как устраивает? Ну, ладно. В самый разгар боёв на Курской дуге нам приходилось подниматься в воздух по нескольку раз в сутки. Доходило до того, что после по- садки оставались в своих самолётах, отдыхали прямо в кабине. А то ведь как частенько получалось? Не успеешь чуток размяться по аэродрому, как снова сигнал тревоги. И бежишь со всех ног обратно к машине. Однажды взлетели всем звеном. В сторону наших позиций направлялась группа немецких самолётов. Была поставлена задача не пропустить их, не дать им отбомбиться. В то время советские войска готовились к наступлению и сосредоточили в этом районе много боевой техники. Я был ведомым у более опытного лётчика Николая Оводова. Уже через несколько минут после взлёта мы увидели немцев и сходу ринулись в атаку. Фрицы не ожидали такого бешеного натиска и рассыпались в разные стороны. Николай по рации сообщил мне, что начинает преследовать ближайший к нему «фоккер». Так получилось, что немец всё же сумел от моего ведущего сбежать. Зато между мной и Николаем внезапно возник ещё один стервятник. Я успел крикнуть напарнику, чтобы он резко уходил вправо: фашист мог дать очередь по его хвосту. В этот миг «фоккер» подставил мне собственное «пузо», по которому я от радости шарахнул сразу из двух пулемётов. Он задымил, несколько раз перевернулся и понёсся к земле. Последний бой, он трудный самый. Его он тоже помнит, будто вчера было. Война подходила к концу. Наши войска готовились к решительному наступлению на Берлин. Ждали приказа 64 форсировать реку Одер. На ней к тому времени не осталось ни одного целого моста: немецкие бомбардировщики изо всех сил старались сорвать операцию. Нашим сапёрным частям приходилось под бомбёжками ладить понтонные мосты. Но вот беда: не успеют они навести переправу, как тут же, словно по заказу, появляются «фоккеры» и начинают вести прицельное бомбометание. Сделают пару заходов, и всё, переправы как не бывало. А сколько людей гибло под бомбами, сколько боевой техники выходило из строя! Лётчики 133-го авиаполка получили приказ патрулировать этот воздушный район, чтобы перехватывать немцев ещё на подступах к переправе. Стоял весенний солнечный день. Внизу голубой лентой лежал Одер. «Як» Орлова барражировал на высоте 3000 метров. Виталий по привычке лётчиковистребителей часто крутил головой влево-вправо. Скорости большие, всё решают доли секунды. Проворонишь фрица – поминай, как звали. И тут он заметил: шесть «фоккеров» идут бомбить переправу. Немедленно по рации передал об этом в полк, а сам приготовился атаковать. Немцы заметили истребитель, перегруппировались. 4 самолёта устремились к реке, а два направились к Орлову. В это время у него заработала рация: «Сирень-33 (это был позывной Виталия), держись! К тебе на подмогу идёт звено второй эскадрильи». Сообщение о помощи обрадовало, придало решимости. Между тем «фоккеры» взяли самолёт Орлова «в вилку». Один держал под прицелом нос, вто- рой плотно сел на хвост. Положение было патовое. Ещё несколько секунд, и конец. И тут Виталий применил свой излюбленный приём. Он перевернул самолёт через крыло и резко ушёл в штопор. Немцы манёвра не поняли, а пока соображали, что к чему, «Як» Орлова уже атаковал одного из тех «фоккеров», что собирались опустошить свои бомболюки над переправой. На малой высоте он начисто срезал немцу обе плоскости, и тот неуклюже рухнул в реку. Через несколько минут подоспели наши самолёты, и фрицы спешно ретировались, не пожелав повторять судьбу своего коллеги. Этот воздушный бой был для Виталия Дмитриевича последним. И, как он сам считает, одним из самых трудных. Унты для стрелка-радиста Оли. Мы разговариваем в ухоженной, чистенькой квартире, которую ветераны Великой Отечественной войны Виталий Дмитриевич и Ольга Андреевна Орловы получили около десяти лет назад. На столе несколько альбомов с множеством дорогих сердцу фотографий. 65 Вот он возле своего 17-го «МиГа», – протягивает мне снимок мужа Ольга Андреевна. Какой год-то? 63-й, Кубинка. А вот на Красной площади после Парада Победы. Представляете, он в них участвовал аж семь раз! Супруги по случаю приезда журналистов при полном параде. На пиджаке жены нет свободного места от медалей. Но до мужа ей, конечно, далеко. У него боевых орденов столько, что на целую эскадрилью хватит. Не говоря уже о главной награде Золотой Звезде Героя. Ещё до встречи с Орловыми было известно: Ольга Андреевна совсем юной девчонкой добровольно ушла на фронт, что окончила ускоренные курсы авиационных стрелков-радистов – это самая уязвимая специальность в экипаже боевого самолёта. И конечно, был свой первый боевой вылет на ТБ-3 – тяжёлом бомбардировщике. Тут вышел казус. Самолёт уже почти на старт вырулил, а стрелок-радист вдруг возьми да заболей. Командир вызвал Ольгу и не приказал – попросил выручить. Вообще-то девушку берегли, на опасные вылеты старались не посылать. Но здесь случай был особый. Стояла холодная зима. Люк стрелка-радиста, как известно, открыт и продуваем всеми ветрами. Ольга вообще невелика росточком, а в ту пору ещё и худенькая. Тёплый комбинезон ей коекак по размеру подобрали. А вот с унтами – проблема. В полку одни мужики, где там сыщешь обувь 35-го размера? Кто-то посоветовал надеть унты поверх сапог. Так и сделала. Не больно краси- во, зато в полёте не мёрзла. Стрелять, правда, в тот раз не пришлось: удачно отбомбились и, выполнив боевой приказ, вернулись на родной аэродром. Победители. Познакомились они на прифронтовом аэродроме совершенно случайно. Она несла в штаб полка на вытянутых руках полученные на складе канцтовары. Он торопился по своим делам, и они неудачно разминулись. Карандаши рассыпались по земле. Виталий, тогда ещё лейтенант, бросился их собирать. Когда собрал, попросил один. Потом долго прощался, но почему-то не спешил уйти. Так они познакомились. Это было в 44-м. Потом с благословения начальства расписались. С тех пор всю жизнь вместе. После войны Орлов продолжал летать на истребителях, но теперь уже на реактивных. Менялись места службы, страны, гарнизоны. Неизменными оставались лишь их чувства друг к другу. Уже и дети постарели, внуки повзрослели, правнуки подросли. А они, эти двое светлых душой и разумом ветеранов, продолжают любить жизнь и помнить войну, с которой 65 лет назад вернулись победителями. АВТОГРАФ НА РЕЙХСТАГЕ Яков отстегнул штык и нацарапал на колонне Рейхстага: «6.V-45. Я. Винокуров». Ветеран 42-й гвардейской стрелковой дивизии полковник мили- 66 ции в отставке Яков Винокуров начал Великую Отечественную войну в битве за Москву и завершил её победной весной 1945 года, расписавшись на одной из колонн поверженного Рейхстага. Стены, двери, колонны Рейхстага так быстро покрывались автографами, что комендант Рейхстага полковник Ф.М. Зинченко едва успевал обеспечивать лестницами всех желающих. Кто-то искал свободное место под самым потолком! Надписи были самые различные, многие – острые и волнующие: «Гитлеру – проклятие!», «Мы пришли с мечом в Берлин, чтобы добить зверя в его берлоге и добили!», «Русские – народ вежливый. Вот и пришли с ответным визитом! Сержант Василий Иванов». Яков Владимирович слышал от коллег по работе, что поэт Евгений Долматовский написал книгу «Автографы Победы». Значит, говорили сослуживцы, и о вас там должна идти речь. Ведь вы тоже расписались в 45-м на Рейхстаге. Полковник Винокуров в ответ лишь улыбался: мол, не был я знаком со знаменитым поэтом. И, следовательно, откуда тому было знать о 21-летнем командире стрелкового взвода гвардии старшине Винокурове? Да, Яков Винокуров вместе с тысячами других советских солдат штурмовал столицу фашистской Германии, брал «объект № 105», как именовали в закрытых штабных сводках Рейхстаг. В 70-х годах прошлого века журнал «Советская милиция писал»: «…Когда ГУВД Мособлисполкома готовилось к юбилею Победы, вдруг выяснилось, что во всём управлении остался единственный человек, чья грудь украшена медалью «За взятие Берлина». Не раз и не два кадровики тщательно пересмотрели списки личного состава. Тот ушёл на пенсию, того, увы, уж нет в живых… На трудовом посту из тех, кто брал Берлин, есть в управлении только один – заместитель начальника Следственного управления ГУВД Яков Владимирович Винокуров. Тот самый Винокуров, который – и об этом до сих пор знают не многие даже из сослуживцев полковника милиции не только дошагал до Берлина, но и оставил на стене рейхстага свой автограф». Яков Владимирович уточняет: «Расписался я не на стене, а на колонне. Отстегнул штык и глубоко, отчётливо нацарапал: «6.V-45. Я. Винокуров». На Рейхстаге были оставлены тысячи подписей победителей. Некоторые были настолько забористые, что, как пишет Евгений Долматовский в книге, которую мне удалось всё-таки достать, что «…их могли выдержать только толстые каменные стены. Бумага не выдержала бы». Так вот, рассказывает далее Яков Владимирович, я помню тот день, когда взял в руки книгу «Автографы Победы». Что обо мне мог написать Евгений Аронович? Вместе с женой мы начали внимательно изучать каждую 67 страницу… Но сначала несколько слов о моей покойной супруге. Наши жизненные пути во многом схожи. Александру Максимовну (девичья фамилия Карташова) призвали на службу в апреле 1942 года и определили на курсы связистов в Москве. Потом из Москвы направили в Калинин, где формировалась вторая танковая армия. В составе девятого полка связи этой армии сержант Карташова прошла с боями через Киев, Кишинёв, Румынию, Польшу до самого Берлина. Участвовала в битве на Орловско-Курской дуге, во многих других сражениях Великой Отечественной. Мужчины на фронте берегли девчат. И обеспечение проводной связи брали на себя. Ну а девушки круглосуточно трудились за телефонно-телеграфной аппаратурой. Но под огнём все оказывались в одинаковых условиях. К счастью, ни пули, ни осколки сержанта Карташову не задели. Но две тяжёлые контузии, которые впоследствии сказались на её здоровье, Александра Максимовна на фронте всё же получила. Моя жена – женщина поистине героическая. Была награждена орденом Отечественной войны III степени, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы», «За Победу над Германией», «За доблестный труд». Вообще-то многие из моих родственников побывали на войне, – после некоторой паузы задумчиво продолжает Яков Владимирович. – Ну а отцы, мой и Александры Максимовны, сложили на полях сражений головы. И Владимир Яковлевич, и Максим Никитович занесены во Всесоюзную Книгу Памяти погибших в Великой Отечественной войне. Даже в этом наши с женой фронтовые судьбы оказались схожими… В тексте книги поэта Долматовского, конечно же, никакого упоминания о сержанте Винокурове мы не нашли, возвращается к истории своего победного автографа ветеран. Зато на сорок четвёртой странице, чуть выше голов двух наших солдат, запечатлённых в момент чтения надписей их предшественников на Рейхстаге, жена заметила и мою подпись. Говорит: «Яша, посмотри, не ты ли это нацарапал?». Молодец Александра Максимовна, глазастая! Да, это был мой автограф Победы! …И на душу наплыла волна воспоминаний. Шёл июнь 1941 года. Только что были сданы выпускные школьные экзамены. До войны, хотя этого никто и не знал, оставалось пять дней. Как и многие парни деревни Шушпаново, что на Белгородщине, Яков Винокуров тоже мечтал стать представителем геройской профессии, скажем, геологом там или капитаном дальнего плавания. Хотел со временем попутешествовать, посмотреть на мир, свою великую Родину необъятный Советский Союз. Что ж, его мечте суждено было осуществиться. Только путешествовать пришлось не как туристу, а как солдату. Где по-пластунски, где на танковой броне, под вой авиабомб и разрывы снарядов. В общем, как в известной песне, которую без слёз нельзя слушать, 68 поётся: «Мы пол-Европы по-пластунски прошагали…». Словом, хлебнул парнишка лишенька фронтового полной мерой. На себе прочувствовал, что такое не спать ночами и что такое спать на ходу, когда бойцы взвода, чтобы не упасть под ноги других, держались за плечи впереди идущих, совершая двадцатичасовые марш-броски. Пока же в Шушпаново, как и по всей стране, шли последние мирные дни. С раннего утра до позднего вечера кипела работа в колхозе. Винокуровские дети рано остались без матери. И забота о четверых отпрысках целиком лежала на плечах отца. Дети старались помогать ему во всём, что было им под силу. Так и жили: хоть не богато, зато дружно. Но всё разом изменилось 22 июня 1941 года, когда началась война. Уже следующим днём ушёл на фронт отец. За ним старший брат Иван. Оставшиеся трое перешли жить к тётке Аксинье. Яков в одночасье почувствовал себя взрослым. Выдававшиеся свободными часы и минуты Яков проводил со своим другом Иваном Алтуховым. Ребят волновал один вопрос: что делать? Оба были преданными Родине комсомольцами, которым не давала покоя одна мысль: что делать в крайне тяжёлой ситуации для Отечества? И решение складывалось одно единственное: только борьба с фашистами, борьба не на жизнь, а на смерть. И Яков с Иваном собрали ещё девять таких же хлопцев, как сами, и в один из дней вскочили в проходящий через Борисоглебск товарный поезд. Даль- ше, обозначив строй, пришли в райвоенкомат. Военком не спрашивал ни о чём, только поинтересовался устало: «Винтовку-то хоть кто-нибудь из вас знает?» Яков сделал шаг вперёд. Ибо ещё в школе научился разбирать и собирать «трёхлинейку» с завязанными глазами. Будешь командиром отделения, бросил ему военком, приказав писарю включить всех в списки призывников и поставить на довольствие. Тем же вечером стрелковое отделение Якова Винокурова, вместе с другими, отбыло в воинском эшелоне курсом на волжский город Вольск. Отныне и до конца войны воинская служба мужественного паренька будет связана с одним соединением, которое станет для него родным, 42-й дивизией 49-й армии Западного фронта. За мужество и воинскую доблесть, проявленные при обороне столицы, рядовой Яков Винокуров был представлен к награждению медалью «За оборону Москвы». Но, к сожалению, вышла частенько повторявшаяся на войне неприятная оплошность: первая боевая награда не нашла своевременно своего владельца. Ибо в той смертельной мясорубке, когда шла буквально стенка на стенку, просто не до этого было. Так что медаль эту Якову Винокурову вручили лишь много лет спустя, в 1996 году. Мне нередко приходилось «наведываться» по ночам за свежим «языком» прямо в окопы противника. Даже стал в некотором роде специалистом этой опаснейшей фронтовой профессии. На моём боевом счету не менее двадцати удачных вылазок в тыл противника, – вспо- 69 минает Яков Владимирович. – Взять, к примеру, одну из них, под Смоленском, неподалёку от какого-то небольшого посёлка. Тогда командованию нашей дивизии срочно понадобились сведения о расположении вражеских позиций рядом с посёлком. Для этого набрали команду добровольцев, зарекомендовавших себя настоящими охотниками за вражескими «языками», крепких, дерзких, отчаянно смелых ребят. Сытно поужинав, мы рано легли. Но сон не шёл. Днём нам пришлось отразить семь атак противника. После отражения последней мы буквально на вражеских плечах ворвались в его первую траншею. Назавтра предполагалось закрепить и развить дальше этот успех. Вот почему нашему командованию позарез понадобился сведущий немецкий «язычок». Ночью мы потаённо пересекли нейтральную полосу, незаметно просочившись в сонные окопы. Тем не менее немцы быстро обнаружили пропажу своего присевшего по нужде унтера и подняли шквальный огонь. Местность вокруг залил мертвенно-бледный свет ракет. На белом снегу мы стали видны как на ладони и понесли серьёзные потери. Из двадцати наших разведчиков назад вернулось меньше половины. И всё же нам очень повезло хотя бы в том, что пленного немца «свои» пули не тронули. Сегодня даже вспоминать смешно, но мы доставили его в штаб дивизии в приспущенных штанах. За успешное осуществление данной операции нашу разведгруппу в полном составе наградили медалями «За боевые заслуги»… Биография ветерана – это биография настоящего человека. В ней имеется и такая знаковая, помеченная 1947 годом, строчка: «Женился в городе Берлине на сержанте А.М. Карташовой». И появилось затем в семье Винокуровых двое детей, сын и дочь, ну а теперь вот в придачу ещё и три внучки. Все уже вполне определившиеся в жизни, целеустремлённые и настойчивые люди. Какой была их незабвенная и любимая мама и бабушка. Каким поныне остаётся их обожаемый и любимый отец и дедушка, в прошлом командир стрелкового взвода. На фронте в такой должности, как известно, более месяца мало кто протягивал. Но вот гвардии сержант Винокуров выжил, как говорится, всем смертям назло и нынче встречает вместе со всем нашим народом очередную годовщину Великой Победы... Безусловно, прав был поэт, когда писал ставшие нетленными строки: «Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд». В День Победы Яков Владимирович Винокуров, как всегда, наденет парадную форму полковника милиции. И в лучах весеннего солнышка засияют на его груди почти три десятка боевых и трудовых наград, которыми ветерана наградила Родина. Среди них два ордена Отечественной войны, Красной Звезды и особо чтимые среди фронтовиков медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», других городов, которые освобождал на пути к Победе. Многие награды были получены Вино- 70 куровым уже в мирное время, на поприще охраны правопорядка. Особо памятна ветерану медаль «За отвагу на пожаре», которой Яков Владимирович был награждён за личное мужество и смелость при тушении лесных массивов Подмосковья засушливым летом 1972 года. После войны Яков Владимирович долгое время работал в Московском областном суде и прокуратуре. Потом перешёл в подмосковное ГУВД, где стал одним из руководителей Следственного управления, курировал раскрытие хозяйственных преступлений. Про него говорили и продолжают говорить: солдат войны, солдат правопорядка! Таким Яков Владимирович был, когда командовал стрелковым взводом в звании гвардии старшины на фронте. Таким остался, выйдя 1983 году на пенсию в звании полковника милиции с должности заместителя начальника Следственного управления подмосковного ГУВД. ПОДВИГ ВОЛОКОЛАМСКА Москва за нами. В ходе Московской битвы 1941–1942 годов Волоколамское направление было одним из важнейших. Придавая большое значение захвату шоссе Волоколамск – Москва, немецкое командование направило сюда 13 дивизий, из них 7 танковых. В середине октября 1941 года начались бои в полосе Волоколамского укреплённого района, который был составной частью Можайской линии обороны. Он имел протяжённость 102 километра и простирался от реки Рузы на юге до Московского моря (Волжского водохранилища) на севере. По приказу командующего Западным фронтом генерала армии Г.К. Жукова оборона Волоколамского укрепрайона была возложена на 16-ю армию под командованием генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского. Всего перед началом боёв за Волоколамск в распоряжении Рокоссовского были 21 стрелковый батальон, 6 кавалерийских полков, 73 противотанковых орудия (ПТО) и 125 орудий полевой артиллерии против 13 дивизий вермахта! Начав наступление на Волоколамском направлении 16 октября 1941 года, фашистское командование решило нанести основной удар в полосе обороны 316-й стрелковой дивизии, на стыке 16-й и 5-й армий, рассчитывая на его уязвимость. В этот день, как позже показали на допросе пленные фашистские солдаты, они «собирались завтракать в Волоколамске, а ужинать в Москве». 27 октября советские войска оставили город, но не дали противнику прорваться к столице. В неравных боях только непревзойдённое мужество и самоотверженность наших воинов позволили выполнить эту почти невыполнимую задачу. 16 ноября в 7 километрах к юговостоку от Волоколамска у железнодорожного разъезда Дубосеково совер- 71 шили подвиг 28 панфиловцев из 316-й стрелковой дивизии (с 18 ноября 1941 года – 8-й гвардейской), героически сражавшейся под командованием генералмайора И.В. Панфилова. Во главе с политруком В.Г. Клочковым в 4-часовом бою 28 панфиловцев подбили 18 танков противника, почти все они погибли, но не пропустили врага. В районе Волоколамска совершил подвиг командир взвода 41-й стрелковой бригады С.У. Куликов, закрыв собой амбразуру дзота. Получив тяжёлые ранения, герой остался жив и продолжал потом сражаться с врагом. В битве за Волоколамск выдающийся советский танкист Д.Ф. Лавриненко на своём Т-34 уничтожил 52 немецких танка, больше всех за всё время Второй мировой войны. Он трижды горел, сменил несколько танков. Погиб 17 декабря 1941 года во время наступления на Волоколамск. Лавриненко посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В ходе Клинско-Солнечногорской наступательной операции 19 декабря началось освобождение Волоколамска. С севера и северо-востока наносила удар оперативная группа генерала Ф.Г. Ремизова, а с юго-востока и юга оперативная группа генерала М.Е. Катукова. К исходу дня 19 декабря передовые части группы Катукова (мотострелковый батальон с группой танков 1-й гвардейской танковой бригады) ворвались на улицы Волоколамска, где вели бои с противником до утра 20 декабря. 17-я танковая бригада во взаимодействии со стрелковой брига- дой овладела станцией Волоколамск в 11 часов 20 декабря. Главные силы обеих оперативных групп и 311-й стрелковой дивизии вступили в город одновременно. Но всё же первой ворвалась в Волоколамск 4-я рота мотострелкового батальона 1-й гвардейской танковой бригады. Командовал ею лейтенант Терентий Рябов. Мотострелки пробились на центральную площадь города. И здесь перед ними открылось страшное зрелище. В глубине площади между телеграфными столбами была прибита перекладина, и на ней висели шесть мужчин и две женщины. Как потом выяснилось, это были комсомольцы К.Ф. Пахомов, Н.А. Галочкин, П.В. Кирьяков, В.В. Ординарцев, Н.С. Каган, И.А. Маненков, А.В. Грибкова и Е.Я. Полтавская, которые вели в городе диверсионную борьбу с фашистами, но были схвачены и казнены. Партизанскими тропами. Мирное население Волоколамска оказывало небывалое сопротивление врагу. В районе действовали два партизанских отряда (командиры Б.В. Тагунов и Г.Е. Бурдин, комиссары В.П. Мыларщиков и И.Д. Косяков) общей числен- 72 ностью более 150 человек. В Музее Московской битвы сохранился интересный документ – докладная записка председателя Волоколамского райсовета Г.Е. Бурдина (он же – командир двух партизанских отрядов) в райком ВКП (б). Вот выдержка из неё: «Немецкое командование, учитывая осенние заморозки, стало использовать для передвижения своих танков, автомашин и обозов ранее непроходимые лесные, просёлочные дороги, которые были менее уязвимы для авиации. Эти дороги остались не заминированными отходящими частями Советской армии. И вот по таким дорогам, как Грибаново – Свистуново, Чащь – Мащерево, Пробоево – Дятлово, Харламиха – Чащь, Ярополец – Утишево – Стеблево, и многим другим целыми сутками катились к Москве бронированные полчища фашистских захватчиков. Партизанские отряды поставили своей целью отучить немцев ездить по этим дорогам. И надо сказать, что отрядам удалось это выполнить очень быстро путём шахматного минирования просёлочных и лесных дорог, производства завалов и обстрела немецких машин. Почти от всех названных выше дорог немцы отказались. В общей сложности за период боевых действий отрядами про делано следующее. Взорвано и уничтожено автомашин всех видов 58. Из них легковых штабных 4, грузовых с пехотой 6, автобусов с пехотой 4, машин с автоматчиками 1, машин с военными грузами 16, машин со снарядами 1, оставлено грузовых машин между минными полями 22, бронемашин 1, автоцистерн 3. Уничтожено складов с боеприпасами 1, взорвано мостов 1. Нарушена связь в 16 местах, причём между деревнями Зеленцино – Глухино, где располагались штабы немецкой армии, был вырезан в пяти местах 4-жильный телефонный кабель. За время боевых операций отрядами минированы дороги Коверино – Теряево, Теряево – Суворово, Чащь – Мащерово, Глухино – Зеленцино и др. В общей сложности за время боевых действий отрядами создано на дорогах 27 минных полей. При этом необходимо отметить, что «пробки» вражеской техники, которые создавались на дорогах взрывами машин на минах и взрывами мостов, три раза очень удачно бомбились и обстреливались нашей штурмовой авиацией. Немцы оставили на этих участках дорог сотни автомашин. За период боевых действий партизанских отрядов истреблено 347 немецких солдат и офицеров». «Волоколамские мальчиши». В боях за Волоколамск широкое распространение получило участие в борьбе с врагами юных патриотов. Здесь даже вошло в лексикон словосочетание «Волоколамские мальчиши». Мужественно воевал в одном из партизанских отрядов Толя Шумов. Юный партизан ловко и бесстрашно пробирался в населённые пункты, захваченные врагом, собирал ценные сведения о переброске войск противника, распространял среди населения листовки. 73 Вместе с Анатолием в партизанский отряд пришёл его школьный друг Володя Колядов. 30 ноября 1941 года во время выполнения задания в Осташеве Толю опознал и выдал фашистам предатель. Не добившись от паренька никаких сведений, фашисты расстреляли юного героя. Анатолий Шумов посмертно был награждён орденом Ленина. Погиб в бою и Володя Колядов. Он посмертно награждён орденом Боевого Красного Знамени. Защищая мост через реку Городёнку, смертью героя погиб Борис Кузнецов. В конце декабря 1941 года фронтовая газета «За родину» писала: «Девятнадцатого декабря танки Домаскина ворвались в Волоколамск. Они остановились у реки, высадили десант и открыли огонь по фашистам, подготавливающим взрыв моста. Первые выстрелы, от которых упали фашисты, сделал появившийся невесть откуда мальчик с красным галстуком на груди». Этим мальчиком был ученик 7-го класса волоколамской средней школы № 2 Борис Кузнецов. В схватке с фашистами он был тяжело ранен. 18 марта 1942 года Борис Кузнецов умер в госпитале. Село Стеблево – ещё одно место подвига «Волоколамских мальчишей». В декабре 1941 года немцы внезапно покинули село, оставив много винтовок и патронов к ним. Местные ребята разобрали оружие и в течение двух дней до подхода наших частей отбивали попытки немцев вернуться в деревню. ЭТИХ ДНЕЙ НЕ СМОЛКНЕТ СЛАВА В декабре минувшего года Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев, вручая ветеранам Великой Отечественной войны медали по случаю грядущего 65-летия Победы, отметил: «Ценность того, что сделано, не померкла», а ветераны минувшей войны остаются нашим национальным достоянием. Житель Звенигорода Василий Горланов – один из тех, кто получил памятную медаль из рук Президента России в Георгиевском зале Кремля. Июнь 1941 года. Учащемуся фабрично-заводской школы в Пермском крае Василию Горланову стукнуло 17. Но он добровольно пришел в военкомат и попросился на фронт. Добровольцу повезло, ему вручили повестку «на войну» и направили в 277-й лыжный батальон. Краткий курс молодого бойца, зимняя экипировка – и в Москву, на защиту столицы от врага. Он и по сей день помнит ноябрьские дни 1941-го, когда в составе лыжного батальона совершал марш-бросок через Дедовск, Истру, Волоколамск. Первый бой их 1158-й полк принял возле Петушков. Наступление начали после обеда, поднялись на горку и вдруг уви- 74 дели пылающие дома. На фоне огромного пламени солдаты стали хорошей мишенью для врага. Многие полегли под свирепым огнем противника. Василий Горланов получил первое ранение. Таким оказалось его боевое крещение. Через два месяца после госпиталя новобранец вернулся в строй, попал в Наро-Фоминск. Освобождал города Сухиничи, Малоярославец, Погорелый. Переходы оказались тяжелыми. Сутками мерзли на снегу, не раз искупались в ледяной Наре. С боями освобождали Подмосковье. Запомнились ему бои под Козельском. Заняв оборону, сидели они в окопах, не поднимая головы из-за шквального огня гитлеровцев. Ночью красноармеец Горланов, прихватив легкий миномет и ящик мин, подполз к оккупированной деревне и палил по вспышкам, шорохам и звукам… Получил за смекалку и меткость орден. Потом освобождали Смоленскую землю. Здесь задержался на год, попав в запасной учебный артиллерийский полк, где обучали молодежь военному делу. 18-летний преподаватель был уже помощником командира взвода и старшим сержантом-орденоносцем. Как к такому не прислушаться! А в апреле 1944-го его и самого направили в Киевское артиллерийское училище, эвакуированное в Красноярск. Там он проучился полтора года. После освобождения украинской столицы училище вернули домой. Наряду с учебой курсанты участвовали и в восстановлении разрушенного города. День Победы они встретили в возрождающемся Киеве. Прошли торжественным маршем на параде по Крещатику. По окончании училища младшего лейтенанта Горланова направили в Заполярье, где он прослужил до 1949 года, а в 1966 году предложили работу в звенигородском санатории, где он трудится и по сей день, давным-давно находясь в отставке по состоянию здоровья. Однако слесарем он оказался незаменимым. Стиральное оборудование исправно чинит. В свои 86 ветеран годам не сдается. Каждое утро встает в пять утра, зарядку делает с гантелями, потом двухкилометровая пешая прогулка – и на работу. Подполковник в отставке кавалер трех боевых орденов Василий Артемович Горланов, говорят, как живая совесть в коллективе. Гордятся им в Звенигороде. Почитают. РУБЕЖ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ Чем запомнится юбилей жителям Видновского края? Об этом рассказывает глава Ленинского муниципального района, председатель организационного комитета по подготовке и празднованию Великой Победы Василий Голубев. – Василий Юрьевич, выступая на итоговом совещании районного актива, вы подчеркнули: «2010 год – год празднования 65-летия Великой По- 75 беды в Великой Отечественной войне. Мы должны провести все намеченные мероприятия на самом высоком уровне». Каким станет для ветеранов май 2010-го? – В Ленинском районе стало традицией отмечать праздник Победы широко и торжественно. В этот день перед ветеранами выступают артисты, школьники посвящают им стихи, воины – наследники фронтовиков – демонстрируют своё боевое мастерство. В общем интересное зрелище. Надеюсь, не менее ярким и запоминающимся будет и нынешний юбилей. Он должен пройти на высочайшем уровне: мы должны показать, что умеем хранить память о войне. До апреля планируется завершить вручение юбилейных медалей «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». – Судя по плану оргкомитета, администрация Ленинского района, готовясь к 9 Мая, не ограничилась рамками праздника. – Конечно. В районе ещё в прошлом году был разработан перспективный план подготовки к празднованию 65-летия Победы, и, как показало очередное заседание оргкомитета, он успешно выполняется. К встрече праздника готовятся в каждом поселении, в большинстве организаций, предприятий и учреждений. Свою главную задачу мы видим в оказании помощи ветеранам. Готовясь к знаменательному историческому событию, работники социальных служб совместно с районным Советом и со- ветами ветеранов поселений провели обследование социально-бытовых условий всех участников и инвалидов войны, вдов погибших воинов. Все наказы и предложения мы взяли на контроль – для принятия конкретных мер. Выполняя указ Президента РФ Дмитрия Анатольевича Медведева и поручение губернатора Московской области Бориса Всеволодовича Громова, в районе обеспечили жильём всех ветеранов войны, ставших на очередь до 2005 года. Наши участники войны и трудового фронта по путёвкам, которые выделяет Фонд социального страхования, имеют возможность поправить здоровье в здравницах Подмосковья. Кроме того, ветераны отдыхают в отделениях дневного пребывания Центра социального обслуживания «Вера», «Надежда», «Троицкое», «Дубровское», не выезжая за пределы района. – Действительно, программа конкретная, и в случае её выполнения ветераны наверняка будут довольны. Возникает вопрос: где в нынешних условиях финансового кризиса взять деньги, ведь для проведения мероприятий нужны средства, и немалые? – Нужно иметь в виду, что вступление в силу 131-го Федерального закона о местном самоуправлении и передача значительной части полномочий в социальной сфере поселениям позволили приблизить бюджетные средства к конкретным получателям и сделать финансовую поддержку более адресной. К 9 Мая всем ветеранам будут осуществлены выплаты из федераль- 76 ного и областного бюджетов. Помимо этого, всем инвалидам и участникам войны, труженикам тыла, вдовам погибших, бывшим узникам и блокадникам мы предусмотрели районные выплаты в размере от 800 до 1500 руб. Не останутся в стороне от юбилейных мероприятий и наши предприятия и организации. Они, как правило, всегда оказывают посильную помощь ветеранам. – Хорошо, когда администрация поддерживает ветеранов, но их, к сожалению, с каждым днём становится всё меньше. И мы должны успеть донести до наших детей и внуков правду о войне, о поколении победителей. Что делается в районе в этом направлении? – Работу по патриотическому воспитанию мы проводим под девизом «Подвиги дедов и отцов – в наследство молодым!». С этой целью у нас проводится много мероприятий. Это спартакиады допризывной молодёжи, конкурс «Рыцарь года», фестивали и конкурсы патриотической песни, «Уроки мужества», операция «Обелиск», акции «Подарок солдату», встречи поколений «Чтобы помнили». Учащиеся школ принимают активное участие в митингах, посвящённых памяти погибших героев Великой Отечественной войны. Эти мероприятия администрация проводит в тесном взаимодействии с районным Советом ветеранов войны, труда, Вооружённых сил и правоохранительных органов, другими общественными и профсоюзными организациями. Ни один районный День призывника не обходится без участия ветеранов. Они торжественно провожают юношей на службу в Российскую армию и на подшефный корабль Северного флота «Гремящий». Усилия наших ветеранских организаций, направленные на защиту их законных интересов, патриотическое воспитание молодёжи, были отмечены на областном уровне. В прошлом году завершился первый этап областного смотра-конкурса на лучшую первичную ветеранскую организацию, посвящённого 65-й годовщине Великой Победы. Очень приятно, что ветеранская организация сельского поселения Десёновское и Ватутинского гарнизона (председатель Совета – Владимир Филимонов), занявшая первое место в районном смотре-конкурсе, была названа среди лучших и в области. Сейчас Ленинская районная ветеранская организация участвует во втором этапе конкурса, итоги которого будут подведены в канун Дня Победы. Прорываясь к столице 69 лет назад, гитлеровская армада не дошла до неё считанные километры. Война не обошла стороной наш край. Как это было, можно ли где-то подробно узнать о вкладе жителей Ленинского района в Победу над Германией? – В эти дни в районном историкокультурном центре Ленинского района готовится выставка «Мы – победили!», посвящённая юбилею Победы, которая откроется в канун знаменательной даты. Вниманию посетителей выставки будут предложены уни- 77 кальные материалы – предметы быта, фотографии, документы, вглядываясь в которые можно проследить вклад фронтовиков и тружеников тыла в разгром врага. Этой же теме будут посвящены красочный фотоальбом «Этот день Победы…» и фотовыставка «Земляки на защите Отечества» в окнах кинотеатра «Искра». Кроме того, в этом году мы продолжим издание документальных книг о заслуженных земляках, начатое в год 80-летия Московской области и Ленинского района. Теперь в дополнение к «Золотой книге» планируется выпустить книгу о ветеранах Великой Отечественной войны – жителях Ленинского района, а логическим продолжением книги «Притяжение земли» о Герое Социалистического Труда В.Я. Мамрове станет книга очерков «Два Ивана» – о дважды Героях Социалистического Труда И.А. Буянове и И.И. Кухаре. Эти книги призваны помочь сформировать у подрастающей молодёжи патриотическое сознание, любовь к малой родине, родному краю, России. – Выставки, конкурсы, книги… Безусловно, всё это важно и необходимо. Но достаточно ли, чтобы донести до внуков и правнуков правду о войне? – Если делать только что-то одно – конечно, недостаточно, а если к проблеме подходить комплексно, то и решение будет совершенно иным. Размышляя об этом, мы задались вопросом: что ещё может увековечить память о событиях Великой Отечественной войны и творцах Победы, напомнить землякам о том жестоком времени? И пришли к мнению – установить на месте одной из бывших боевых позиций зенитное орудие времён Великой Отечественной войны в качестве военно-исторического памятника. Открытие такого памятника станет важным моментом празднования 65-й годовщины Победы над фашистской Германией. – Но ведь на территории района и без того немало памятников, значительная часть которых посвящена Великой Отечественной войне. В чём особенность нового? – Защищать свою семью, свой край, свою Родину от гитлеровского нашествия ушли 33 тысячи жителей Ленинского района, 8 тысяч из них не вернулись домой... У нас очень много делается для увековечивания их памяти. Но, как ни странно, среди памятников Великой Отечественной войне в нашем районе нет ни одного, который был бы посвящён защите столицы от вражеских налётов. А ведь в 1941–1942 годах по территории Ленинского района проходил один из главных наземных и воздушных ру- 78 бежей обороны Москвы. Противотанковый ров, вырытый москвичами и жителями Подмосковья, тянулся от Тёплого Стана до села Остров. Очень плотным был и зенитный заслон на юго-западном и южном направлениях. Зенитные орудия стояли во многих деревнях и сёлах Ленинского района – Булатниково, Внуково, Горках, Жуково (ныне территория г. Видное), Молоково, Спасском и других. Именно войскам ПВО в первую очередь столица нашей Родины обязана тем, что избежала разрушения с воздуха. В годы войны немецко-фашистская авиация 134 раза пыталась нанести бомбовые удары по Москве. Лишь отдельным самолётам противника удавалось проникнуть в её воздушное пространство. Ни одна столица мира не имела такой надёжной и прочной противовоздушной обороны! Понеся значительные потери и не добившись успеха, вражеская авиация с декабря 1941 года вынуждена была резко сократить количество воздушных налётов на столицу, а с апреля 1942 года – практически их прекратить. Кроме того, на подступах к столице зенитчики прямой наводкой вывели из строя 460 вражеских танков и самоходных установок из 1500 уничтоженных Красной армией под Москвой. Среди тех, кто сражался в войсках ПВО, были и наши земляки, некоторые из них живы до сих пор. В канун 65-летия Великой Победы ветераны ПВО, свидетели воздушных боёв, встречавшиеся с зенитчиками и тушившие сброшенные с самолётов «зажигалки», поделились своими воспоминаниями с сотрудниками Историко-культурного центра. Работа по сбору воспоминаний ветеранов об охране неба столицы в годы войны продолжается. И памятник в виде зенитки, который решено установить в Видном на пересечении проспекта Ленинского комсомола и Заводской улицы, должен напомнить видновчанам, всем жителям и гостям Ленинского района о том, что в 1941– 1942 годах не было задачи важнее, чем отбросить врага от сердца Родины. Орудие времён Великой Отечественной войны увековечит героический подвиг зенитчиков и всех защитников столицы нашей Родины в те огненные годы. ИЗ ОДНОГО МЕТАЛЛА ЛЬЮТ... Фронтовики Великой Отечественной всегда знали, что у них есть надежный тыл. Не случайно так высоко оценивались трудовые подвиги военных лет. Евгений Николаевич Борисов – один из тех, кому посвящены ставшие истинно народными поэтические строки Алексея Недогонова: «Медаль за бой, медаль за труд из одного металла льют». Нет никаких сомнений, что люди, получавшие эти медали, тоже – из одного металла. – Как-то я играл в шахматы, – рассказывает Евгений Николаевич, – со своим другом, который вернулся 79 с войны без ноги. Говорили о работе. И вдруг он задумался, причем явно не над шахматами. А потом, низко опустив голову, произнес: «Неужели можно 12 часов подряд стоять у молота? И каждый день. А нередко и по две смены! Это очень тяжело». Для Евгения Николаевича, обладателя ордена Трудового Красного Знамени, медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941– 1945 гг.» и других наград, эти слова были восприняты как высшая похвала. Тем более что воевать ему не довелось. В июне 1941 года Борисову не исполнилось и 17 лет, а спустя год он уже в буквальном смысле ковал победу над врагом в кузнечном цехе № 51 Ступинского металлургического комбината, откуда на фронт не брали, ибо здесь не менее чем на войне нужны были сильные молодые люди. – Когда я впервые увидел металлургический комбинат, его огромные цеха, громадные молоты, прессы, то был ошеломлен мощью предприятия. Это впечатление еще больше укрепило мою гордость за нашу страну, за людей, которые построили эти цеха и работают здесь, а значит, никакому врагу нас не одолеть. Так думал в то время вчерашний школьник, деревенский мальчишка, представитель золотого поколения, исполнившего величайшую миссию – спасти мир от фашизма. Это было время, когда даже 13-летние подростки становились у станков, производя для фронта оружие и боевую технику, одежду и многое другое. «Все для фронта! Все для Победы!». В этих словах была обозначена цель – одолеть врага. Но, как известно, без надежного тыла фронтовых побед не бывает. Этой теме посвящены известные строки советского поэта Михаила Исаковского: 80 Ты сеяла и жала, и плавила металл. Рубила в шахтах уголь, Валила наземь лес, Заводы возводила, Сдвигала горы с мест. Бессменно ты стояла На вахте трудовой, Чтоб на врага обрушить Удар смертельный свой. На металлургическом комбинате 60 с лишним лет назад преобладал ручной труд. – Вот представьте себе, – раскрывает технологический процесс Евгений Николаевич, – стоит молот, рядом с ним – печи, в которых плавится металл до определенной температуры. Рабочий загружает металл, и у него появляется небольшая пауза. Он присел на минутку, привалился телом к станине и моментально уснул. Почему? Потому что он постоянно недоедал, недосыпал и только что выполнял тяжелую работу. Заготовка, которую загружали в печь, весила 130 килограммов. За смену приходилось загрузить их 220 штук, или почти 30 тонн. Именно на этом труднейшем участке Ступинского металлургического комбината и работал юный Евгений Борисов. Профессия кузнеца в те годы была одной из самых почетных и уважаемых. Здесь молодой рабочий приобрел навыки руководства производством и уже к 1948 году стал старшим мастером цеха. В 1950-х годах, после учебы в Высшей школе профдвижения ВЦСПС, Евгений Николаевич стал заместителем начальника производства комбината по изделиям народного потребления. С сентября 1955 года по октябрь 1978 года Борисов работал начальником цеха № 54, возглавлял заводоуправление Ступинского металлургического комбината. В годы советской власти руководящие должности занимали не столько по собственному желанию, сколько по решению соответствующего партийно- го органа. Так, Евгению Николаевичу Борисову было предложено возглавить Ступинский завод ячеистого бетона. Почти два года работал он там директором, но потом вернулся на металлургический комбинат, став начальником цеха № 41. Это производство, коллектив предприятия были ближе ему, здесь все до боли родное, как в своей семье. Отсюда он в 1991 году ушел на заслуженный отдых. Вот только отдыхать у Евгения Николаевича не получилось. В 1995 году он был избран председателем Ступинской городской общественной организации ветеранов войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов. А на этом месте человеку деятельному, ответственному и беспокойному работы – непочатый край. И за эти годы удалось многое сделать. Улучшены бытовые условия жизни многих ветеранов района. В этом большую помощь оказывают предприятия района. Благодаря этой помощи отремонтированы квартиры и частные домовладения, в которых проживают ветераны войны и труда, восстанавливаются места сражений под Москвой, организуются бесплатные поездки по местам боевой славы, в музеи. Но самое главное направление ветеранской работы – встречи с подрастающим поколением. Ступинские ветераны – частые и желанные гости в школах, в средних и высших учебных заведениях города и района. Очень важно, что о Великой Отечественной войне, о жизни страны и ее роли в разгроме 81 фашистской Германии молодежь узнает из уст людей, которые жили, воевали и трудились в те годы. Общественная деятельность Евгения Николаевича высоко оценена правительством Московской области. Он удостоен знаков Губернатора Московской области: в 2004 году – «За заслуги перед Московской областью», а в 2005-м – «За полезное». В конце 2009 года Президент России Дмитрий Медведев вручил ветеранам войны и труда первые юбилейные медали «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.». На этой церемонии Дмитрий Анатольевич произнес слова, которые обращены ко всем поколениям россиян: «Мы не должны пассивно взирать на то, каким образом интерпретируются военные события в других странах, а иногда и в нашей стране. Именно поэтому мы действительно занимаемся историей не ради того, чтобы ее переписывать, не ради того, чтобы давать какие-то иные оценки, а для того, чтобы история опиралась на факты и чтобы истина торжествовала. А она заключается в одном непреложном факте: именно советский народ, именно Красная Армия выиграли войну, что бы там ни говорили и ни писали в различных книжках, что бы ни говорили на исторических диспутах. Наша задача, задача всех поколений российских граждан, задача российского государства – сохранить память о Великой Отечественной войне». К этой награде был представлен и Евгений Николаевич Борисов – ветеран трудового фронта. 82 ЧАСТЬ ВТОРАЯ И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН ПОДВИГ ПОБЕДА ПАМЯТЬ Война… Великая, тяжелая, страшная. Каждый бой – встреча с врагом, шаг навстречу смерти. Каждый бой – непредсказуемая ситуация, когда законы теории о войне часто расходятся с практикой. Известна пословица: «Один в поле не воин». Кажется, в народной мудрости не надо сомневаться. Временем проверено. Но, как говорится, есть исключения из правил. В необычной обстановке, на войне эта истина не всегда подтверждается. Сержант Михаил Борисов произвел первый выстрел из пушки, подбил вражеский танк. Это был выстрел-судьба. Один воин решил судьбу боя. Потом запылали еще шесть танков врага. Обстановка изменилась, и артиллеристы вновь продолжили вести прицельный огонь. «Вызываю огонь на себя!..». Принять такое решение может только сам солдат или офицер. Отчаянное решение. Приговор самому себе. Чтобы сорвать наступление врага, остановить его на этом рубеже. Как последняя надежда выжить. Как единственный выход из безвыходного положения. Ефрейтор Харламов Сергей Васильевич, стрелок, уроженец села Озерье Озерецкого района Московской области. При форсировании Днепра у села Любич вызвал на себя огонь артбатарей. Герой Советского Союза. Такое решение схоже с боевыми делами наших летчиков. Когда кончались боеприпасы, они таранили врага. Они – это Виктор Талалихин, Алексей Катрич… Герои московского неба. Воздушный таран! Это и есть своеобразный огонь на себя. Танковый таран? Нет огня, но есть боевая машина – последнее оружие. Удар! Враг остановлен, рубеж защищен. Вызываю огонь на себя! Это верность долгу. Это подвиг. Поэт сказал так: «Вызываю огонь на себя…Пусть болят мои раны и ноют. От врагов я не спрячусь, не скроюсь. Вызываю огонь на себя!». Таких фактов, когда и один в поле воин, в истории войны немало. Но таким был только наш солдат, наш офицер. Фашистский солдат этого не сделает, он воюет строго по расписанию. Наш солдат, выполняя приказ, защищает свою, родную землю. Если же для победы в бою необходимо, он действует и по велению души. Тогда он и один в поле воин! 84 МАМАЕВЫМ КУРГАНОМ БЫЛ КАЖДЫЙ НАШ РЕДУТ 2 февраля 1943 года завершилось одно из важнейших событий Великой Отечественной войны – Сталинградская битва. Её историческое значение хорошо известно. В этой великой битве со всей силой проявились новые черты военного искусства Вооружённых сил СССР. Окружение, разгром и пленение отборной вражеской группировки повлияли на дальнейший ход всей Второй мировой войны. Красная армия прочно овладела стратегической инициативой и стала диктовать врагу свою волю. Поражение фашистов под Сталинградом резко ослабило влияние Германии на её союзников. Всё это – правда историческая, не нуждающаяся в новых подтверждениях. Однако человеческая правда Сталинграда, наверное, никогда не будет постигнута до конца, потому что природу подвига постичь невозможно. Фронтовые заметки отца – Георгия Николаевича Носова (Благовещенского), прислали в редакцию жители Люберец Олег и Владимир Носовы. Под Сталинградом Георгий Николаевич воевал старшим сержантом 559-го отдельного сапёрного батальона 229-й стрелковой дивизии. Нашему отцу довелось участвовать в защите города на Волге и посчастливилось остаться в живых. После обороны Москвы на Тульских рубежах он был направлен в город Ковров, где формировалась 299-я стрелковая дивизия. Вот как он описывает этот период войны в своих фронтовых дневниках: «Дивизия пополняется, формируется батальон. Жаркий июль. Дорог каждый час, идет напряженная учеба, темпы, темпы…Те, кто вчера еще был плотником, слесарем или каменщиком, вникают в подрывное дело, минирование, наведение мостов, рытье окопов, в сооружение проволочных заграждений, устройство НП и КП. Наконец дивизию ночью погрузили в эшелон и отправили. Поезд тащится потихоньку в южном направлении. На третий день нашего движения, вечером, остановка у затененной станции. Выскочил с котелком за кипятком и глазам своим не поверил. Знакомое очертание одноэтажного здания вокзала, сверху надпись – «Тамбов». От вокзала 85 до моей квартиры десять минут ходьбы. Бросился к старшему по вагону за разрешением отлучиться, но он сказал, что неизвестно, сколько будем стоять. Какие переживания нахлынули на меня! Год не видеться, быть рядом и не встретиться, и что ждет тебя завтра? В это время у вагона проходила девочка лет 14, и я разговорился с ней. Оказалось, что она живет недалеко от нашего дома и согласилась передать записку, но, к сожалению, передала ее только утром, когда наш эшелон уже ушел. Это выяснилось позднее из письма, но радость дома была большая. Вот и фронт. Выгружаемся, не доезжая Камышина, прямо в степь. Сразу в поход ночным маршем: на каждые пять километров пять минут отдыха. Под мерный топот безумно хочется спать. К утру спишь на ходу, но идешь. Особенно трудной была первая ночь. В последующие ночи, чтобы подбодрить себя и товарищей, рассказываю им что-либо из «Декамерона» или Апулея. Это вызывает смех и вселяет бодрость. Из стихотворения Георгия Носова: Здесь каждый дом – осада, здесь каждый дом – герой, здесь не было пощады: смертелен каждый бой. Мамаевым курганом был каждый наш редут, ведь мы клялись недаром – фашисты не пройдут! Живой водой питала сердца ты, Волга-мать! Солдатам помогала Отчизну отстоять. Я верю, город встанет у этих берегов, – и павший мир помянет, и подвиги отцов. Днем лежим в оврагах, так как авиация противника непрерывно бомбит. Ориентируемся по карте и компасу, а кто и по звездам. Идем степью по бескрайнему полю спелой пшеницы. Так несколько ночей, но вот вдали уже показалось зарево. Это горящий Сталинград. Утром 5 сентября 1942 года (эту дату я хорошо запомнил) подходим к месту нашей дислокации. Только рассредоточились, началась атака противника. Нащупав нас на подступах, немцы бросили на наш узкий участок до 50 самолетов, полк танков «пантера», самоходки, желая сразу оглушить прибывших. За танками, прикрываясь их броней, бежали немецкие автоматчики. Заговорили артиллерия и минометы. Воздух наполнялся одним из тех страшных концертов смерти, которые заставляют слабонервных седеть за один раз. На выручку пехоте подошла наша ТПР, с минами на спине поползли саперы. За день отбили пять атак противника. Наконец-то ночь приостановила наступление и темным покровом прикрыла все ужасы дня. Это было наше первое боевое крещение под Сталинградом. В овраге глубиной 10–12 м, в отвесных боковых стенах роем землянки (пещеры – норы) в плотной глине 2–4 человека, вход завешиваем плащ-палатками. Такая плотная осадочная порода 86 великолепно держит бомбовые удары. Построили баню, прикрытие для лошадей. В другом овраге такие же пещеры готовим для штаба дивизии во главе с Глебом Баклановым. Пещеры роем только вечером, так как днем над нами висит «рама» – самолет-разведчик ФВ189. После этого визита накатываются бомбардировщики. При налетах немецких самолетов летчики, кроме бомб, для устрашения сбрасывали на нас пустые бочки, части тракторов – металлолом, которые создавали какую-то воющую какофонию, а воздух становился коричневым от пыли и гари. Середина сентября. На высоте 126,7 у балки Белоконь противник готовится к атаке, и надо охладить его пыл. С группой саперов в девять человек на выполнение боевого задания отправился младший лейтенант Ларченко. Привязав мины к спине, саперы ползком приближаются к самому боевому охранению немцев и начинают быстро работать, объясняясь знаками. Потом отползают, последним возвращается командир. И тут пуля попадает во взрыватель от мины, который находился у него в подсумке. Он сработал, ранив Ларченко, но командир не издал и звука, чтобы не выдать своего присутствия, иначе немцы обнаружат минное поле и замысел наш раскроется. Бойцы Кашкаров, Коптырев и Степкин осторожно ползком переправляют раненого в тыл. За командира остается старший сержант Степкин. За четыре часа «гостинец» для врага готов. 9 октября 1942 года мой взвод был передан для выполнения наступательных операций одному из наших полков. Минных заграждений не оказалось, проволоки тоже, и я получил задачу держать связь с другим полком, находившимся во второй линии. Осколком мины разбило рацию. Пытаюсь установить телефонную связь. Сильный минометный огонь несколько раз рвет провод. Налаживаю живую связь: объяснив задачу, посылаю вслед один за другим бойцов – Косенко, Щукина и Логунова, но все они попадают под огонь врага, и ни один не доходит. Косенко убит, а двое других ранены. Четвертым ползет Шарифулин. С нетерпением жду начала атаки, которая назначена на три часа ночи. Вот и сигнал к атаке – две красные ракеты. Наш первый эшелон уже ворвался в окопы противника, слышатся крики, стоны. Немцы вначале откатились, но затем, получив подкрепление, перешли в контратаку. Ждем помощи второй линии. Дошел или не дошел Шарифулин? Дошел! С криками: «За Родину!», «За Сталина!» показались бойцы второго эшелона, а впереди всех сапер Шарифулин. В ночь на 16 ноября получаю боевую задачу поставить дзот в непосредственной близости к противнику с тем, чтобы связать попытки немцев приблизиться к нашему переднему краю. По дороге к передовой обдумываю, как лучше выполнить задание. 87 Разделяю взвод на три отделения с тем, чтобы первое отделение подносило срубленный заранее дзот, второе – рыло котлованы, а третье – служило боевым охранением. Но, как часто бывает на войне, обстановка изменилась. Метров за 200 до намеченной цели нас обнаружил противник и открыл ураганный огонь. Тут-то и пригодилась старая выучка: где по-пластунски, а где и короткими перебежками первое отделение все же достигло намеченной точки и стало врываться в землю. Лежа углубляемся в тяжелый мергелистый грунт, сантиметр за сантиметром врываемся в землю, затем сидя, наконец стоя, заканчиваем земляные работы. В это время второе и третье отделения ползком на себе переносят части дзота; бросив шинели и привязав бревно за один конец веревкой, перетаскиваем дзот и устанавливаем на месте. В первых лучах утренней зари заканчиваем маскировку дерном и землей. К этому времени из тыла подошло пулеметное отделение и заняло огневую позицию. Мы же отходим к балке Белоконь под непрерывным обстрелом противника. У многих простреляны шинели, а Сюзинскому пулей царапнуло щеку, но настроение бодрое от сознания, что боевая задача выполнена в срок. Боевая жизнь батальона шла размеренным шагом войны. После того как немцы отвергли ультиматум о капитуляции окруженной группировки Паулюса, мы стали усиленно готовиться к наступлению. Батальон вел частые по- иски минных заграждений противника, его проволочных заграждений, дзотов и так далее. Морозная ветреная ночь с 16 на 17 января 1943 года. Сырым холодом тянет с глубоких оврагов. Мороз пробирается даже под теплую фуфайку и белье. Валенки обледенели, и когда постучишь об ноги, то издают звонкий стук, словно кости мертвеца. В такую ночь вспоминается теплая изба с печкой и электрическим освещением! Эх, да мало ли что вспоминается! Попрыгивая с ноги на ногу, ждем сигнала начала разведки; а я представляю, что если нам, русским, холодно, то каково переносить такой мороз с ветром жидким фрицам, закутанным с ног до головы в эрзацы. Ну, ничего, пусть подрогнут, подрожат, как щедринский податливый пескарь, а если и останутся живы, то внукам закажут навсегда не высовывать носа дальше фатерланда. Вот и условный сигнал: две красные ракеты. Вместе с общевойсковой разведкой действует и наша, инженерная. Лучшие разведчики Маркин и Полянский находятся недалеко от меня. Сегодня с нами начинает разведку боем 116-я стрелковая дивизия, район боевых действий – Большая водяная балка. Немцы от неожиданности сначала отступили, оставив первую линию обороны, а затем, получив подкрепление, бросились в контратаку, вывели из строя наш пулеметный расчет и приближались к пулемету с целью его захвата. Это заметили наши разведчики и, не теряя ни минуты, бросились вперед. 88 Атака врага захлебнулась, лопнула, как мыльный пузырь. В свободные минуты от боевых тревог делимся вестями из дома, слушаем, как на потрепанном стареньком баяне старший сержант Саша Мешковский играет трогательные старинные русские песни, а иной раз зажигательный украинский гопак. Иной раз бойцы пускались в пляс, выводя замысловатые коленца и стараясь переплясать друг друга. Становилось легче на сердце, забывались тяготы, появлялось желание быть рядом с близкими, и это желание, как в молодости, помогало появляться незамысловатым строчкам при свете фронтовой лампы-гильзы. Нервное напряжение, острое восприятие всего происходящего накладывали отпечаток, и строки становились четверостишиями. Особенно тяжело пришлось в декабре и в начале января: крутят метели, лютый мороз, ртуть в термометре на 30 градусов ниже нуля. К ночи бывало и все 40 градусов мороза. У пехоты ни дров, ни воды. Воду доставляли к передовой на лошадях за 10–15 км. Занимаемся «осапериванием» пехоты. Немец богат на мины. В наступлении сапер везде не поспеет. От каждого стрелкового взвода выделялись три-четыре бойца, которые проходили спецкурс инженерного дела. Учили главному – уметь найти мину и обезвредить. На днях увидели первое шествие мимо деревни Ерзовки пленных «псоврыцарей»: обросшие, худые, в тонких зелено-мышиного цвета шинелях, в соломенных эрзац-валенках, с перебинтованными какими-то тряпками головами, только на немногих остались пилотки, с грязными, забинтованными ногами и руками; они производили гораздо худшее впечатление, чем отступающие из Москвы французы в 1812 году. Мы стояли в телогрейках и ватных брюках, шинелях из толстого серого сукна, в шапках-ушанках, привыкшие к русским морозам. Блицкриг! Шаг за шагом тесним ослабевшего врага. Наконец в районе балки Мокрая мечетка выходим к окраинам города, штурм тракторного завода. 2 февраля 1943 года: сотни немцев, бросая оружие, сдаются с криками: «Рус зима!», «Гитлер – капут!». Развалины города, впечатление ужасное. Старшина второй роты Сидоров, уроженец Сталинграда, не мог узнать улицу, по которой ходил на работу. Из развалин вылезают уцелевшие, оборванные жители, как выходцы с того света. Даже дохлую конину, которую они тайком варили ночью, отнимали незадачливые «арийцы», переевшие всех кошек и собак. Трупов же столько, что иной раз не шагнешь, не наступив. 89 Февральское солнышко уже стало пригревать. Мы получили приказ о захоронении немцев, чтобы не вызвать эпидемии. Мобилизуем с другого берега Волги деревенских женщин; трупы на салазках, санях и машинах свозим в один из глубоких оврагов. В узкое место балки сбросили, наверное, более десяти тысяч. Вдоль берегов оврага саперы заложили трофейные мины, взрывчатку, подсоединили к взрывной машине. Поворот ручки – и целые пласты русской земли, приподнявшись, похоронили под собой «завоевателей мира». Бедные их матери! Рожая, разве могли они предвидеть такую участь для своих крошек? В последние дни сражения моя судьба изменилась. Был ранен нештатный помощник дивизионного инженера Станкунас, и дивизионный инженер Б.Б. Рымкевич свой выбор остановил на мне. Я, числясь за батальоном, перешел в штаб дивизии. В конце марта покидаем Сталинградский фронт!». На этом описание битвы за Сталинград во фронтовых дневниках отца заканчивается. После Сталинградского – Степной фронт и Курская битва в направлении Харькова, за освобождение которого дивизия получила название Харьковской. Далее три переправы: Днепр, Днестр, Дунай. В Венгрии за совместные боевые действия с болгарской дивизией отец был отмечен орденом – крестом «За храбрость». Долгожданную победу он встретил в австрийском городе Граце. *** Общие потери немецко-фашистских войск с 19 ноября 1942-го по 2 февраля 1943-го составили свыше 800 тысяч человек, около 2 тысяч танков и штурмовых орудий, свыше 10 тысяч орудий и миномётов, до 3 тысяч боевых и транспортных самолётов и свыше 70 тысяч автомашин. Всего за время Сталинградской битвы, с 17 июля 1942 года по 2 февраля 1943 года, враг потерял около 25% сил, действовавших на советскогерманском фронте. До 1,5 млн солдат и офицеров противника было убито, ранено и взято в плен. УКРОТИТЕЛЬ «ТИГРОВ» 19-летний сержант стал врагом рейха под номером 6. После Сталина, Жукова, Маринеско... В июле 1943 года на Курской дуге, неподалёку от Прохоровки, одна из батарей артиллерийского дивизиона 58-й мехбригады Красной Армии на марше встретилась с девятнадцатью немецкими танками. В неравном поединке наши были подавлены. Когда умолкло последнее орудие, сержант Михаил Борисов бросился к нему, продолжил бой и за каких-то десять минут уничтожил семь танков. Этот подвиг и поныне считают легендарным. Уникальной называют и биографию Михаила Борисова. Кажется, что 90 это не судьба человека, а сюжет захватывающего боевика. В семи тигровых шкурах. В тот день, 11 июля 1943 года, я занимался обычным солдатским делом, – рассказывает ветеран. – Подносил снаряды к миномётам, выносил из-под вражеского огня раненых, перевязывал их. Эти заботы отвлекали от угнетающих мыслей. 60-тонные фашистские танки Т-6 («Тигры») наводили ужас. Это были грозные машины с надёжной бронёй и мощной пушкой. Гитлеровцы на весь мир трубили, что они будут резать русскую оборону, как нож режет масло. Даже у видавших виды фронтовиков сталинградской закалки при одной только мысли о возможной встрече с этими махинами холодок пробегал по спине. Приходилось скрывать свою неуверенность от необстрелянных бойцов, терпеливо убеждать молодёжь (да и себя тоже!), что у любого танка есть уязвимые места. …Гром пушек, ужасающие стоны раненых. Земля под ногами ходила ходуном. Убитые лежали один на другом. Раненых становилось всё больше. Я даже не знал, что с ними делать. Одному из заряжающих осколком оторвало нижнюю челюсть. Как помочь человеку, из головы которого фонтаном хлещет кровь и у него нет половины лица?! Кое-как намотал бинт ему на голову и шею, попытался подбодрить его: «Ты не умирай! Мы с тобой дойдём ещё до Берлина!». Глядя на этот ужас, я отказывался верить, что события происходят в реальности: либо это кошмарный сон, либо меня уже убили и я нахожусь в аду… Вдруг умолкла последняя пушка. От непривычной тишины зазвенело в ушах. Я осознал, что остался совсем один. Кинулся к какой-то пушке, покрутил маховичками – всё в порядке, даже снаряд в казённике есть. Поймал в перекрестье панорамы борт ближайшего «Тигра», нажал на спуск. Танк задымился. Кинулся за следующим снарядом. Уничтожил ещё один танк. Потом, ещё, ещё, ещё… Восьмой «Тигр» успел подойти очень близко. Он был в каких-то 60 метрах от меня. Ну, думаю, теперь уж точно мне конец… Толщина лобовой брони у танка – 180 миллиметров. Моей 76-миллиметровой пушке это не по зубам. Выстрелил «Тигру» прямо в лоб. Снаряд отрикошетил от него. Но в стальной коробке что-то, видимо, разладилось: машина застыла как вкопанная, сумев всё-таки выстрелом в упор разбить мою пушку. Я был тяжело ранен. Об этом уникальном бое одного солдата против восьми танков судачила вся Курская дуга. Стало известно об этом и Гитлеру. Узнав о том, что 19-летний сержант уничтожил семь танков, фюрер был вне себя от гнева. А пареньку с Алтая было до безумия приятно, что в чёрном списке Гитлера он стал значиться врагом номер шесть. После Сталина, Жукова и других известных людей. 91 Командир дивизиона во всеуслышание заявил, что представил сержанта Борисова к ордену Боевого Красного Знамени. Наводчик был на седьмом небе от счастья. Только вот награждения не дождался до сих пор. В подольском архиве сохранились сведения и о подвиге, и о представлении Михаила Борисова к награде. Три из четырёх ранений пришлись на дни рождения нашего героя – 22 марта 1942, 1943 и 1945 годов. Вот так шутила судьба! «БУДУ ВОЕННЫМ ЛЁТЧИКОМ» Фронтовая судьба этого человека, поистине, удивительна и уникальна. За годы войны лётчик Константин Михаленко совершил 997 боевых вылетов. И при этом остался в живых! Самое примечательное в том, что в полёте его не защищали ни броня Ил-2, ни авиапушки «яков» и «лавочкиных» – лишь дерево и перкаль открытой кабины По-2. Того самого «небесного тихохода», неприхотливого труженика мирного времени, который стал в грозные годы войны ночным бомбардировщиком – неизлечимой головной болью гитлеровцев. В это трудно поверить, но всё было именно так: почти 1000 раз пришлось молодому выпускнику Харьковской военно-авиационной школы летать сквозь смертельные трассы зенитных пулемё- тов и разрывы снарядов, под слепящими лучами прожекторов. Лётчиков, летавших на По-2, можно с полным правом считать воздушными универсалами. Днём и ночью летали они на разведку и бомбардировку противника, на доставку боеприпасов своим войскам и эвакуацию раненых бойцов. Наши солдаты любили эти самолёты и шутливо называли По-2 «кукурузником». Немцы же свой страх перед ними скрывали за язвительными прозвищами типа «кофейная мельница» и «русс-фанер». Да, он был тихоходен и очень уязвим, этот маленький самолёт. Но вклад в нашу Победу, внесённый им и его бесстрашными пилотами, огромен. Ведь не зря Родина оценила подвиги многих из них, в том числе и Константина Фомича Михаленко, высшей наградой – званием Героя Советского Союза. Он ещё в детстве заболел небом. Мальчишку как магнитом притягивало бескрайнее голубое пространство, где медленно проплывали облака, а в золоте заката летали розовые птицы. «Господи, до чего же красиво!», – думал он в такие минуты, всматриваясь в причудливые картинки, нарисованные таинственным небесным художником. И очень завидо- 92 вал любой птахе: ведь у неё были крылья. Она могла летать, легко и свободно держась в бескрайней выси. Когда стал постарше, пришла осознанная мечта: буду лётчиком. А ещё лучше – военным лётчиком. Мечте суждено было сбыться благодаря войне, если её вообще можно за что-то благодарить. В своей книге «1000 ночных вылетов» Константин Михаленко пишет: «Если человек объясняет избрание своей профессии случайностью, не верьте ему! Вся предыдущая жизнь подготовила его к этому…». После десятилетки Костины друзья разъехались по разным институтам. Он со своими «пятёрками» в аттестате зрелости мог бы избрать для себя любой, самый престижный гражданский вуз. Но желание летать не проходило, напротив, в последних классах школы оно стало ещё сильнее. И Костя Михаленко записался в аэроклуб. В свободное от занятий время вместе с инструкторами мастерил планеры. Одновременно с этим активно занимался спортом. Лыжи, гимнастика, бокс. Весной 1936 года после сдачи экзаменов начались полёты. Вот как Константин Фомич описывает их в своей книге: «Каждый день приносит маленькие победы. Крылья планера словно срослись с моим телом. Мне кажется, будто я их ощущаю. Планер уже послушен мне, я делаю весь допустимый пилотаж. Даже не верится!». А мечты паренька устремляются дальше и выше: в небе за рекой стрекочут самолёты аэроклуба – вот бы попробовать! Мечту об авиации на какое-то время пришлось отложить: уступая просьбам родных, Костя поступил в медицинский институт. Учёба давалась легко. Впрочем, проучился он там совсем недолго. Ведь не зря говорят: «Чему быть, того не миновать». И, согласно этой мудрой истине, он стал курсантом Харьковской военно-авиационной школы, которую успешно закончил перед самой войной. Лётчиков, летавших на По-2, можно с полным правом считать воздушными универсалами. Это под силу лишь асу. Зря говорят, что нынешняя молодёжь нелюбознательна, что она мало интересуется историей Великой Отечественной войны. Ещё как интересуется! На уроках мужества в школах и студенческих аудиториях Константина Фомича буквально забрасывают самыми разными вопросами о событиях того времени. Чаще всего ребята спрашивают, сколько он сбил немецких самолётов. И когда Михаленко, улыбаясь в седые усы, отвечает: ни 93 одного, очень удивляются – а за что же Героя-то получили? Вот тут приходится объяснять, что «воздушные рабочие войны» не только сбивают врага в небе, но и уничтожают его на земле. Как? Да по-всякому. Но, в основном, с помощью прицельного бомбометания. Точность в этой операции – результат исключительного мастерства и опыта, которые обретаются только в условиях реальной войны. На счету у него 997 боевых вылетов. Большинство из них – в ночное время суток. Я где-то слышал такое выражение: «Любой полёт на войне – подвиг. А ночью – вдвойне». А ведь речь идёт не о воздушной прогулке под звёздным небом. Чтобы выйти на цель и отбомбиться, нужно ещё до этой цели долететь. То есть, как минимум, не дать прожекторам врага сделать твой По-2 лёгкой мишенью для зениток. А если одновременно с ними на тебя яростно обрушивают огонь своих пушек – будь они неладны! – невесть откуда налетевшие «юнкерсы» или «мессеры»? Как в такой обстановке «не подставиться» самому и в то же время нанести меткий бомбовый удар, способный уничтожить живую силу врага и превратить его технику в груду искорёженного металла? Это под силу лишь асу, искусному мастеру воздушного боя. Несколько слов, за что Михаленко получил Героя. Тут простая арифметика. Если умножить все его боевые вылеты на количество уничтоженных танков, самолётов, орудий, автомашин, живой силы врага, то цифра получится такая, что и на две Золотые Звезды потянет. Жаль, точно нельзя подсчитать – даже с небольшой высоты мало что увидишь в густом дыму и огне. Но по ним-то как раз и определяется факт попадания в цель. Дюжина «апостолов». Это было в разгар боёв на Курской дуге. Гвардейский полк По-2 расположился километрах в 30 от Курска в маленькой деревушке. Обустроили небольшой аэродром: много ли «кукурузнику» для взлёта-посадки надо? Ждали вылетов. Занимались боевой подготовкой. Так сложилось, что в полку, кроме прочих, было шесть экипажей, которые занимались, в основном, воздушной разведкой. Экипаж самолёта состоял из двух человек – лётчика и штурмана. С лёгкой руки какого-то остряка к ребятам прилипло прозвище «двенадцать апостолов». Однажды ночью Константин Михаленко вылетел вместе со своим штурманом на разведку. Они уже возвращались назад, когда заметили огромную колонну автотранспорта. Машины двигались с включённы- 94 ми фарами, почти не маскируясь. Они шли к железной дороге. Экипаж сделал заход, отбомбился и, уйдя от зенитного обстрела, вернулся в полк. В разведдонесении Михаленко написал, что немцы подтягивают войска для прорыва линии фронта на участке железнодорожной станции Поныри. Командир полка прочитал донесение, засомневался. – Ты уверен, что дело обстоит именно так? – спросил он после короткого раздумья. – Взвесь всё, как следует. Нельзя ни в коем случае допустить дезинформации. Через три дня командир вызвал к себе обоих «апостолов» и от имени маршала Рокоссовского поздравил с наградой каждого орденом Красного Знамени. К слову сказать, их у Константина Фомича – четыре. С ювелирной точностью. Сталинградская битва. Город в огне. И наши, и немцы отчаянно дрались за каждую улицу, каждый дом. Эскадрилья Константина Михаленко уже несколько раз вылетала на ночные бомбёжки кварталов, где по донесению разведки, наблюдалось скопление вражеских войск. Перед очередным заданием, командир полка развернул карту города. – Видишь этот трёхэтажный дом? – Михаленко кивнул. – В западной части здания сейчас находятся наши, а в восточной – немцы. Сможешь сбросить бомбу на немецкую половину так, чтобы не задеть наших ребят? – Постараюсь, – как всегда сдержанно ответил Константин и побежал к самолёту. Над нужным домом пришлось сделать несколько заходов: немцы открыли по самолёту шквальный огонь. Непрерывно лупили зенитки. Наконец, улучили момент, и штурман нажал педаль бомбосброса. Есть точное попадание! На глазах у лётчиков «немецкая» половина дома, окутанная клубами дыма и пыли, начала медленно оседать на землю. Позже радисты приняли радиограмму: командир дивизии от души благодарил лётчиков полка за тонкую, поистине «ювелирную» работу. После войны, которая для гвардейского полка По-2 закончилась в Берлине, Константин Михаленко пришёл в полярную авиацию. В одной из своих книг «По курсу – полюс», Герой Советского Союза, действительный член Географического общества Константин Фомич Михаленко рассказывает о наиболее ярких и важных моментах освоения Арктики и Антарктиды, о своём участии в полётах на дрейфующие льды Северного Ледовитого океана. Он пишет: «Да, прошли годы… И не жаль прожитого, не страшно оглянуться назад: жизнь сложилась именно так, как хотелось, как мечталось. Жизнь, отданная интересной работе, поискам, исследованиям, творчеству». Возраст нет-нет, да и подбрасывает проблемы со здоровьем. Но он не унывает, не опускает руки: пишет книги, рисует замечательные картины, которые демонстрируются на выставках. А ещё у него есть надёжный «тыл» – жена и друг Анна Алексеевна, тоже незаурядный, творческий, под стать ему человек. 95 С ВИНТОВКОЙ И ВЕРОЙ Шестнадцать было Тамаре, когда в ее жизнь, нарушив все девичьи планы, ворвалась война, заставив разом повзрослеть и принять на себя ношу взрослого, зрелого человека. Хрупкой девчушке пришлось встать к станку и в короткий срок освоить специальности шлифовщицы и сверловщицы. Работала на заводе им. Калинина, что размещался в Щербинке, по 12 часов в сутки (столько длилась смена), изготавливала затворы к винтовкам. А потом вместе с другими шла рыть окопы, – фашисты рвались к Москве. Сама она родом с Орловщины, но жила в ту пору в Подольске у тети. Когда же завод эвакуировали за Урал, Тамара вернулась к себе домой, к маме. Помнит, в дорогу тетя ей предложила две вареные свеклы, больше дать было нечего. К матери, в село Крутое, приехала, когда наши части только-только освободили Орел. Родных братьев-сестер у Тамары не было, да только матери ее довелось поднимать в одиночку пятерых осиротевших племянников мал мала меньше. Старший из них, Петя, с началом войны выучился на летчика и вскоре погиб, не дожив и до 20 лет. В 1943-м, застудившись при рытье окопов, смертельно заболела и его сестра Лида – туберкулез. У трудового фронта при скудности питания было немало своих жертв… Когда Тамара вернулась домой, как такового дома-то и не было – немец разбомбил, мать с племянниками ютились в подвале. Передовая сместилась не так уж далеко, в деревне слышались отдаленные взрывы, поэтому все спали обутые-одетые. Девушка пришла в военкомат: «Хочу на фронт». Вскоре оказалась в составе 307-й стрелковой дивизии, в 733-м батальоне связи, где и получила навыки телефониста-связиста. Кажется, не так трудно соединить провода, случись их обрыв, но ведь делать это надо, как правило, во время боя, когда вокруг свистят пули и рвутся снаряды, да и пойди потаскай на себе катушку с 800 метрами телефонного кабеля. Мужчине-то это непросто, что уж говорить о молоденькой девчушке. Через лес, через болото – как придется. …Было это у деревни Комаричи Брянской области. Тогда их батальон получил приказ командования обеспечить связь полка с дивизией. Толькотолько стих бой и наступила ночь. – На задание пошли впятером, – вспоминает Тамара Степановна. – Моя подруга Полина, Миша, Володя, Вера и я. Крадучись, бесшумно миновали нейтральную полосу. Даже шепнуть ничего нельзя было, единственный знак – положить руку на плечо. Миновали уже половину деревни, как вдруг услышали немецкую речь. Мы – обратно. Вслед застрекотали автоматы, раздались пулеметные очереди, небо осветили сигнальные ракеты. Нас спасло только то, что в ту пору рожь еще была не убрана. Где короткими перебежками, где по- 96 пластунски удалось добраться до своих, а они и не чаяли уже увидеть нас живыми, недоумевали, как под таким огнем вообще можно было спастись. Но лишь немного улеглось волнение, их группа вновь отправилась выполнять задание – приказ есть приказ. Только на сей раз до полка добирались кружным путем, в обход немецких войск. Связь была восстановлена. А то еще было дело в районе поселка Касторного, что в Курской области. Их дивизия шла освобождать от фашистов узловую станцию стратегического значения. В ходе боя случилось так, что врагу удалось отсечь их батальон от основных сил дивизии и занять выгодную позицию в большом пологом овраге. Двое наших разведчиков выяснили, что численный перевес был явно на стороне фашистов, которые к тому же были отлично вооружены. Об этом по рации сообщили командованию дивизии и о том, что в ее обход направлена большая группа немецких автоматчиков. По решению нашего командования овраг был атакован «катюшами». Заново переживая те минуты, Тамара Степановна и сейчас не в силах сдержать слез: – Это было ужасно. Атака была массированной, такой, что светло стало – хоть читай. К счастью, огонь велся настолько прицельно, что из нашего батальона (а мы находились совсем рядом) никто не пострадал. К своим пробираться пришлось через этот самый овраг. Тамара с Полиной крепко сцепились за руки – ка- жется, вместе было не так страшно. А зрелище было чудовищным: груды искореженной техники, сотни трупов, кровь, стоны, тут же мешки с провизией. Девушки медленно пробирались сквозь это месиво, стараясь не наступать на трупы. Довелось Тамаре стать участницей исторической Курской битвы. Незадолго до этого их стрелковая дивизия, с которой Тамара прошла всю войну, расположилась буквально в сотне километров от ее родного дома. Четверых девчат, живших относительно неподалеку (в том числе и нашу героиню), командир отпустил повидаться с родными. То-то было радости у родственников. А спустя несколько дней мать, собрав в узелок десяток яиц – все свое богатство, пошла пешком на передовую, чтобы повидать свою кровиночку, порадовать угощением. Добиралась несколько дней, да только часовые не пропустили мать, когда она очутилась в районе ставки генерала Рокоссовского. Тамаре сообщили об этом по рации… Вскоре началась Курская битва. Ровно в 5 часов утра 5 июля 1943 года в бой пошли пехота, танки и авиация. 307-я дивизия согласно приказу командования приступила к боевым действиям на другой день. Сражение шло с переменным успехом в течение нескольких суток. Кажется, от неисчислимых взрывов гудела сама земля. Удалось ли в эти дни хоть немного вздремнуть, Тамара Степановна и не помнит. Да и как тут уснешь при таком-то звуковом сопровождении? Работа связистов – 97 обеспечивать бесперебойную связь частей с командованием. Только соединишь провод в одном месте – тут же обрыв в другом, надо спешно восстанавливать связь, ежеминутно рискуя своей жизнью. То и дело слышались крики: «Ура!», «За Родину!». «Я умираю за Родину, напишите об этом моим жене и детям», – такие последние слова услышала Тамара из уст связиста Авдюшкина, получившего смертельное ранение в живот. И в этих словах, которые так часто звучали на передовой, не было никакого пафоса, они воспринимались обыденно и привычно, как простая констатация мотива, побудившего людей взяться за оружие. …Тамара Степановна Грязнова, жительница подмосковного Пушкино, всегда была активной участницей встреч ветеранов-участников событий на Курской дуге в юбилейные даты. И как секретарь Совета ветеранов 307-й дивизии, а затем и как его председатель, как очевидец и непосредственный участник тех незабываемых событий. Перед памятником погибшим связистам всегда вставала на колени и молча плакала, вспоминая товарищей. Последний раз ездила к дорогим сердцу местам уже в сопровождении своей внучки – ноги плохо слушаются. Только и остается сейчас, что поддерживать связь с бывшими соратниками, которых не так уж и много осталось. Говорит, раньше, бывало, 300 поздравительных открыток подписывала в разные уголки страны, теперь вот – вдесятеро меньше. А те открытки и письма, которые приходят в адрес Тамары Степановны, внучка Настенька коллекционирует – уже набралась большая картонная коробка. Интересная деталь. Как-то на встрече с ветеранами, вспоминает Тамара Степановна, зашел разговор, как им удалось выжить в годы войны, ведь каждый прошел через опасные испытания. Кто-то робко признался: «Я всегда носил с собой крестик». Другой подхватил… Вот и подумаешь: а случайность ли то, что им суждено было выжить? Тамара – так та и единой царапины не получила за годы войны, а ведь ей довелось дойти до Кенигсберга, где ее 9 мая и застала весть о безоговорочной капитуляции фашистов. Напоминанием ветерану о событиях тех лет служат два ордена Красной Звезды, орден Отечественной войны II степени, медаль «За боевые заслуги», другие награды. В НЕБЕ ТОЛЬКО ДЕВУШКИ Про них до сих пор пишут книги и снимают кинофильмы. Одна из самых героических и романтических страниц Великой Отечественной – боевые подвиги девушек-летчиц. Открылась эта страница нашей истории благодаря Герою Советского Союза Марине Расковой. Именно она была 98 инициатором формирования женских боевых частей. В конце октября 1941 года на Волге в городе Энгельсе была образована авиагруппа из трех женских авиаполков. Девушки 586-го полка летали на истребителях. Летчиц другого – 588-го ночного бомбардировочного – прозвали «ночными ведьмами». Позднее он был преобразован в 46-й гвардейский ночной бомбардировочный Таманский Краснознаменный ордена Суворова авиационный полк. Сама Марина Раскова со временем возглавила 587-й бомбардировочный авиаполк, который после ее гибели в январе 1943 года был переименован в 125-й гвардейский Борисовский орденов Суворова и Кутузова пикировочно-бомбардировочный авиационный полк им. Героя Советского Союза Марины Расковой. Девушки 125-го летали на пикирующих бомбардировщиках Пе-2. «Пешка», как ласково называли этот самолет, обладала довольно суровым характером, однако расковцы управлялись с ним виртуозно. Штурман легендарного полка Галина Брок-Бельцова часто вспоминает любопытную историю, связанную с французскими летчиками полка «Нормандия-Неман», вместе с которыми довелось сражаться за Ельню, Смоленск, Борисов, Инстербург, Пиллау. Однажды зимой 1944 года по аэродрому, где стоял полк «НормандияНеман», гуляла злая метель. Погода была абсолютно нелетной, и потому приземляющийся Пе-2 выглядел настоящим чудом. Французские летчики с восторгом следили за смельчаком, который мастерски сел на землю при такой отвратительной видимости. Каково же было их удивление, когда они увидели, что самолет пилотировали девушки! «Если бы мы могли собрать цветы всего мира и положить их к вашим ногам, то и этим не смогли бы выразить свое восхищение», – сказали потрясенные французы. А ведь то были настоящие асы – Жак Андре, который сбил 16 фашистских самолетов и был удостоен звания Героя Советского Союза, и Леон Кюффо, на счету которого было 13 уничтоженных немецких самолетов. Ветераны девичьих полков и сегодня не забывают о своей воздушной боевой семье. Многие из них стали членами клуба летных профессий «Авиатриса». В этом уникальном общественном объединении легко уживаются героические женщины разных поколений. Ведь в Советском Союзе в 99 орбиту авиации (а потом и космонавтики), начиная с 30-х годов прошлого века, были вовлечены тысячи девушек, с юных лет занимавшихся в авиаспортивных клубах моделированием самолетов, прыжками с парашютом, мечтавших о покорении неба. Сегодня членами клуба являются ветераны авиации и Великой Отечественной войны, Герои Советского Союза и Герои России, летчики-инструкторы, летчики-испытатели, космонавты-испытатели, чемпионки и рекордсменки мира по авиационным видам спорта. У истоков создания клуба, которому уже около 20 лет, стояли такие прославленные летчицы, как Галина Корчуганова, Марина Попович, летчик гражданской авиации Валентина Котляр и другие. Год от года растет авторитет клуба, ширятся его связи, в том числе и за рубежом, а главное, возрастает значение этой организации как одной из самых активных в деле патриотического воспитания молодежи. «ЖИЗНЬ УДАЛАСЬ!» В дмитровском Совете ветеранов можно увидеть удивительные самолётики из липы. Их автор – полковник в отставке Борис Александрович Шугаев. О нем ветераны рассказывают с гордостью, что он во время войны сделал 150 боевых вылетов и сбил 6 вражеских самолётов, а сейчас один из самых активных членов Совета ветеранов. Грамоту о присвоении Дмитрову почётного звания Российской Федерации «Город воинской славы» Президент России Дмитрий Медведев вручал именно ему. Сам Борис Александрович говорит, что не отпускает его небо, потому и появились на свет деревянные копии самолётов, которые он раздаривал своим друзьям. Затем рассказал о своей жизни и военных годах. Его воспоминания ещё не появились в печати, как позвонил родственник Бориса Александровича и сообщил, что он умер… Этот материал – дань светлой его памяти. Шары Монгольфье. Первое, с чего начал свой рассказ Борис Александрович, была фраза: «Жизнь удалась!». Как это понять? А как же война, ведь это ужасно страшно! А он в ответ: «Бояться там было некогда!». И рассказал о том, как им, лётчикам, выдавали шёлковые шарфики. Чтобы не быть сбитым, главное вовремя заметить врага, шеей так накрутишься, до крови о гимнастёрку 100 сотрёшь, хотя и подшит подворотничок. Вот и стали выдавать шарфы из натурального шёлка. Полторы сотни военных вылетов и 6 сбитых самолётов лично и один в группе – это показатель не только мужества лётчика, но и его безупречного мастерства. Шёл Борис Александрович к этому мастерству, можно сказать, с пелёнок. В 11 лет записался в авиамодельный кружок в Клубе пионеров родного города Ревды, что в 40 километрах от Свердловска (ныне Екатеринбурга). Самолётики на резиновом моторчике, сделанные юными конструкторами, стали главным украшением праздничных демонстраций. Кроме того, в безветренную погоду над городом возносился шар Монгольфье из папиросной бумаги – творение рук ребят, с праздничным плакатом. А если дул ветер, в небо взмывал коробчатый змей на шпагате. Из его чрева на демонстрантов, к всеобщему восторгу, высыпались листовки… Самолёты на резинке, которую на палочку накручивали с помощью дрели, у будущего лётчика летали гораздо дальше, чем у других. Вместе с другом Мишей Утюмовым они вышли в победители на областных соревнованиях. Самолёт Бориса пролетел 418 метров. Вскоре юный авиамоделист, став комсомольцем, организовал собственный авиамодельный кружок в родной школе, в котором занимались даже девочки. А чуть позже, когда руководителя детской технической станции Клуба пионеров забрали в армию, Бориса и его друга Михаила упросили «на двоих» возглавить станцию, чтобы работа продолжалась. Класс был десятый, нелегко приходилось, ведь надо было готовиться к выпускным экзаменам. Вопрос, кем быть, не стоял. Страстная влюблённость в небо и самолёты предопределили выбор. Правда, сначала в аэроклуб не приняли, молод оказался. Через месяц, когда повторно объявили спецнабор, вновь попытал счастья. В этот раз повезло, комиссия выслушала юного мечтателя, заулыбалась, в итоге в аэроклуб Свердловска его зачислили. Учёба закончилась в январе 1941 года, к этому времени курсанты освоили теорию и практику, отлетали положенное число часов на «кукурузнике». И сразу же их отправили в Батайское пилотное училище в Ростовской области. Начались полёты на учебно-тренировочных однокрылых двухместных самолётах УТ-2 и истребителях И-16. Воздушные бои. Когда началась война, эскадрилью училища направили в Азов, затем перебазировали в Азербайджан. Разместили в кошарах. Умываться и мыться приходилось в арыке с ледышками. Но это было лишь начало испытаний. В январе 1943 года Шугаева, выпускника училища, зачислили в 25-й запасной авиационный полк, а в мае он прибыл в 66-й истребительно-авиационный полк 329-й Краснознамённой Керченской дивизии 4-й Краснознамённой воздушной армии, где прослужил до конца существования этого полка. В октябре 1943 года полк прибыл на фронт, на Кубань. Бои 101 шли тяжёлые. Выполнять приходилось разные задания: прикрывать пехоту, штурмовики, бомбардировщики, вести разведку и патрулирование. Вылетали в том числе для того, чтобы вывести из строя технику на вражеских аэродромах. Прикрепляли на одноместный истребитель аэрокобру Р-39 специальные деревянные чемоданчики с маленькими бомбами по 2–2,5 кг, штук по семьдесят в каждом, и сбрасывали на немецкие самолёты, находящиеся на земле. А когда бомбили корабли и порты в Прибалтике, подвешивали к аэрокобре тяжёлые бомбы: одну по 100 или две по 50 килограммов. – Частенько происходили очень серьёзные стычки в небе. Летали мы однажды четвёркой над полем боя, чтобы не допустить фашистские бомбардировщики. Вдруг нам передают, что идёт группа бомбардировщиков и прикрыты они истребителями. Мы устремляемся туда. Нас четверо, а там армада из «юнкерсов» и прикрытие из 15 самолётов. Но мы ввязываемся в бой, чтобы не допустить врага, – вспоминал Борис Александрович. В сборнике «Победы сталинских соколов» отмечены 3200 лётчиков- истребителей, которые сбили пять и более самолётов. Среди них фамилия лётчика Шугаева. Он награждён орденом Красного Знамени, тремя орденами Отечественной войны, двумя орденами Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги». С гордостью Борис Александрович отзывался об однополчанах: «За войну наш полк выполнил около 6 тысяч боевых вылетов, сбил 278 самолёов противника. Мы освобождали Крым, Польшу, участвовали во взятии Кёнигсберга, Берлина». С горечью добавляет: «Понесли потери: 31 лётчик, 39 самолётов». В небе и на земле. После войны лётчик Шугаев остался в строю и прослужил в родной авиации 33 года. Когда закончилась война, казалось, вместе с ней навсегда ушли в небытие страдания, смерть, боль. Оказалось, это не так. В октябре 1948 года в Ашхабаде, куда сразу после войны перебазировался 66-й полк, произошло страшное землетрясение. «Мы, десять человек, находились в землянке. Вдруг землянка принялась ходуном ходить. Она была разделена на три комнатки, стены развалились, но крыша устояла. Первая мысль была – атомная бомба. Отметил про себя, что земля содрогается, как содрогаются овцы. Тогда погибло много жителей, не обошлось без жертв и среди личного состава». Затем служил в Туркмении, где прошёл переподготовку и стал летать на МиГ-15. Но тут подвело здоровье, пришлось уйти с лётной службы, спуститься с неба на землю. Стал служить в Бакинском округе ПВО на командном пункте. Это только начало длинного послужного списка «земных» должностей в ПВО. Последняя должность – старший штурман командного пункта Боевого управления Бакинского округа ПВО, он же заместитель оперативного дежурного. Позднее – оперативный дежурный гражданской обороны Азербайджана. Борис Александрович хорошо 102 помнит, как тогда к ним приезжал сам маршал Рокоссовский, вручил каждому солдату и офицеру благодарственные письма за хорошую службу. Вскоре дочери, которых у Шугаева три, вышли замуж, разъехались, появились внуки. Когда ушёл в отставку, решил вместе с женой вернуться поближе к младшей дочери, которая живёт в Яхроме. Не сразу получилось, но 11 лет назад Борис Александрович вместе с женой перебрался в Дмитров. Как человек активной жизненной позиции без дела не сидел. Предался любимым увлечениям: рыбачил, охотился на уток, даже на лис ходил, путешествовал на собственной машине. Когда всё это стало не по силам, занялся, как он выразился, рукоделием. Стал делать самолётики, отводил душу, истосковавшуюся по невозвратному. Но самое главное – с головой окунулся в ветеранскую работу. Благодаря в том числе и ему деятельность дмитровского Совета ветеранов, без преувеличения, во многом определяет военнопатриотическое воспитание молодёжи, заботу о ветеранах и общую атмосферу уважительного отношения к старикам и бывшим воинам. Как сказал председатель Совета ветеранов Евгений Александрович Рыбаков, когда встал вопрос, кого включить в делегацию в Москву на вручение президентской грамоты о присвоении Дмитрову почётного звания, решили, что полковник в отставке, участник войны Шугаев – самый заслуженный и достойный. АТАКА ВЕКА 19 марта в России отметили День моряка-подводника. Пожалуй, самым известным представителем этой славной профессии является герой Великой Отечественной войны Александр Иванович Маринеско. По мнению мировой общественности, потопив гигантский океанский лайнер фашистов «Вильгельм Густлов», он совершил «атаку века». Гитлер называл его врагом рейха и своим личным врагом. Многие исследователи считают, что ему удалось предотвратить перелом в ходе подводной войны. Интересные факты о легендарном воине с яркой и трагической судьбой – только у нас. В конце 1944 года на германской экспериментальной ракетной базе сухопутных войск вермахта Пенемюнде (остров Узедом, Балтийское море) появились необычные гости в черной форме германских подводников. Первыми их заметили постоянные посетители местного казино, где коротали вечера офицеры гестапо и сотрудники полигона. Скоро началась дружеская беседа офицеров – без формальностей и церемоний. По словам прибывших, у двух подводных лодок кригсмарине, возвращавшихся из похода к берегам России, в открытом море случились неисправности. Устранить их решили 103 на местном судоремонтном заводе в поселке рыбаков Херингсдорфе. Потом лодки собирались совершить заход на соседний остров Рюген, чтобы пополнить запасы провианта и горючего. Больше подводники ничего не сказали, хотя были уже достаточно навеселе от усердно подливаемого гестаповцами рома и шнапса. Секретные программы Третьего рейха. Но подводники прибыли на остров Узедом совсем с другой целью. Они выполняли задание по совершенно секретной программе, которую возглавлял создатель «оружия возмездия» Вальтер Дорнбергер. Там, на ракетном полигоне Пенемюнде, штурмбанфюрер СС доктор Вернер фон Браун и генерал-лейтенант авиации Вальтер Дорнбергер готовили к запуску гигантскую двухступенчатую ракету по проекту А9/А10 «Америка», способную за один час преодолеть расстояние в 4800 км и разрушить НьюЙорк или любой другой город на атлантическом побережье США. Гитлер возлагал большие надежды на применение достижений немецких «сухопутных» ракетчиков и на военноморском флоте. Речь шла о проведении опытно-конструкторских работ по проекту «Лафференце», согласно которому несколько подводных лодок рейха должны стать буксировщиками специальных контейнеров с установленными в них баллистическими ракетами, приспособленными для запуска из-под воды. С военно-технической точки зрения это были бы первые субмарины с ракетным оружием. Именно здесь, на ракетном полигоне, в обстановке исключительной секретности немецкие офицеры-подводники должны были освоить технологию транспортировки баллистических ракет в Атлантику, подготовки и проведения их пуска по утвержденным Гитлером целям. Была и еще одна новость. Ракета по проекту А9/А10 «Америка», как докладывали фюреру, 24 января 1945 года совершила успешный экспериментальный полет, хотя сбилась с курса и взорвалась где-то в водах Атлантики, у берегов Гренландии. Руководители проекта заверили Гитлера, что первые три серийные ракеты уже собираются на подземном заводе вблизи города Кракова и будут готовы к запуску на Америку не позже октября 1945 года. Гитлер с большой надеждой ждал прихода последних дней января 1945 года – 30 и 31. Но развивающийся успех русских в Восточной Пруссии заставил его ускорить вывод экипажей из Пиллау на базы подводного флота в Киле, Бремене, Бремерхафене, Вильгемсхафене, Гамбурге, Штеттине, Штральзунде. Делалось это скрытно, по ночам. Но все же в Пиллау оставалось около 4000 выпускников и преподавателей, огромное количество имущества и снаряжения. Пришлось согласиться с предложением командования вывести всех оставшихся одним рейсом гигантского океанского лайнера «Вильгельм Густлов». До войны и в ее начальный период лайнер ходил, как было задумано са- 104 мим фюрером, в дальние круизы с «передовиками производства» на борту. Рейсы длились всего неделю, ударники германского труда могли отдохнуть и даже загореть. А в 1940 году корабль вошел в состав ВМС и стал учебным судном для подготовки подводников. На излете военной поры, по некоторым данным, на борту «Густлова» в обстановке строжайшей секретности планировались масштабные стратегические операции с участием субмарин и новейшего оружия. По мнению фюрера и разработчиков этих сверхсекретных операций, они должны были изменить ход войны в пользу рейха. Нападения фашисты не ждали. Но Гитлер и думать не мог, что судьба готовит ему удар, который разобьет в пух и прах эти планы, а заодно и веру в магию числа 13. Утром 13 января 1945 года на одной из баз подводников Краснознаменного Балтийского флота в узком кругу боевых товарищей отмечал свой 32-й день рождения капитан 3-го ранга Александр Иванович Маринеско, командир подводной лодки С-13, ласково называемой самими подводниками «тринадцатой эской». Это был опытный командир, много раз успешно проводивший свою субмарину из родных вод Балтики через минные поля, закрывавшие выход на морские просторы. Так что Александра Маринеско считали счастливчиком, хотя для суеверных людей это было парадоксом: как могло везти человеку, который родился 13 января 1913 года да который еще и командовал подводной лодкой С-13?! …Фюрер торопил с отправкой «Вильгельма Густлова», но она по различным причинам откладывалась. Дело в том, что кроме 3700 подводников на борт лайнера хотели погрузиться сначала 1000, потом 2000 пассажиров. Но в итоге погрузились дополнительно 4500 человек из числа функционеров нацистской партии и администрации Восточной Пруссии и Померании, мечтавших поскорее выбраться из «кенигсбергского ада». Поэтому к трапу лайнера они рвались, таща за собой домочадцев, фамильные драгоценности и домашний скарб. Посадка растянулась на двое суток, которые оказались для судна, его пассажиров и подводного флота Германии роковыми. Темной ночью 30 января 1945 года гигантский лайнер водоизмещением более 25 тысяч тонн отошел от причала 105 порта Данциг (ныне польский Гданьск) и направился в открытое море. Его сопровождал мощный эскорт сторожевых и противолодочных кораблей. Правда, особого беспокойства командир эскорта не ощущал: американцы далеко, а русские подлодки сюда не дойдут из-за минных полей. Командир эскорта, как и капитан «Густлова», хорошо знал, что за годы войны русские, потопив на Балтике десятки германских транспортов с углем, железной рудой и вооружением, потеряли при этом более 40 субмарин, около 1400 подводников. Так что лайнер под надежной защитой, и ему ничего не угрожает... Но не знали в тот вечер командир эскорта и сам Гитлер, что на дне Данцигской бухты уже много часов лежит, затаившись, подводная лодка Краснознаменного Балтийского флота С-13. Ее экипаж задыхался от нехватки кислорода, а капитан ждал наступления темноты, чтобы всплыть и дать возможность морякам надышаться чистым морским воздухом… РУССКИЙ ФЕНОМЕН Более 600 воздушных (и более 500 огненных) таранов записаны на скрижалях истории мировой авиации, и все они принадлежат только нашим лётчикам. Немцы возмущались «этой войной не по правилам», но в конце 1944-го, перед угрозой краха Германии, решили перенять опыт русских соколов. Для чего с немецкой педантичностью создали учебные классы «Эльба», выделив для обучения лётчиков 2000 облегчённых «мессершмиттов». 7 апреля 1945го отправили первую группу из 120 «рамъяггеров» в район Магдебурга – сбивать таранными ударами американских бомбёров. Лишь 23 немецких пилота выполнили рискованную задачу… В дневнике Геббельса 8 апреля появилась унылая запись: «…успехи не так велики, как хотелось бы. Правда, это первая попытка, от эксперимента отказываться ещё преждевременно». Это в апреле-то 45-го… «Русский феномен» – такое название утвердилось в мировой авиации за воздушным тараном – сокрушительным ударом винтом (или крылом) своего самолёта по хвосту или крылу вражеского, после которого наши лётчики в большинстве случаев совершали посадку или сбрасывались с парашютом. Но многим храбрецам везло и при опаснейших таранах лоб в лоб, как белорусу Борису Ковзану при его четвёртом таране. «Когда советский самолёт догнал меня и врезался в мой «мессер», мне показалось, что на меня обрушилось небо», – признался пленённый фашистский ас. Ощущение «обрушившегося неба» испытывали и наши соколы: оглушающий треск, скрежет, встряска тяжёлой машины, приводившая многих к потере сознания… И всё-таки дважды выходили на смертный поединок 33 наших сокола, 106 трижды – Алексей Хлобыстов (улица его имени есть в московском районе Выхино) и Николай Терёхин. Когда кончался боезапас или отказывало бортовое оружие, лётчики имели право выйти из боя, но часто они выбирали таран. Наши соколы решались на этот рискованный удар и с полным боекомплектом, с исправным бортовым оружием: когда нужно было спасти в бою товарища или командира. Защитить от бомб эшелоны и корабли с эвакуированными и ранеными. Прикрыть важный объект, город, железнодорожный узел. Не дать смертоносному грузу упасть на столицу нашей Родины – Москву. На подступах к столице совершено более 20 воздушных таранов. Хорошо известен в народе ночной таран 7 августа 1941 года в районе города Подольска москвича Виктора Талалихина. Менее известно, что ранее на восемь дней этим «удалым приёмом русских» вогнал бомбёра со свастикой в землю под Истрой Пётр Еремеев – в ночь на 29 июля. Что в первые дни фашистского нашествия – в 4.25 утра не дал бомбам упасть на наш аэродром в Млынове Иван Иванов, родом из Подмосковья. Что единственный таран в стратосфере, на высоте свыше 8 км (!) над рекой Вазузой, воды которой поят сегодня столицу, совершил Алексей Катрич, не дав «авиафотографу» уйти с плёнкой железнодорожных путей из Москвы на Ленинград–Котлас–Архангельск. Когда фашистская авиация, напрактиковавшись в ночных разрушительных бомбёжках городов Испании, Лондона, Парижа, попыталась нанести столь же сокрушительные удары по Москве, потери неожиданно понесла столь великие, а ущерб от бомбёжек оказался столь нерезультативным, что к весне 1942 года массированные бомбовые налёты были прекращены приказом шефа люфтваффе Геринга. Почему? Потому, видно, что из 10 000 самолётов люфтваффе, направленных к Москве, через зенитный заслон и контратаки «ястребков» ПВО смогли прорваться всего 3 процента начинённых бомбами смертоносцев. Около 20 процентов их не вернулись на базы. А защищали небо столицы всего 1500 «ястребков» ПВО, из которых 65 процентов составляли: морально устарев- 107 шие И-16 (для нас – «ишачки», для немцев – «рата», «крысы»), отстававшие в скорости от «мессеров» почти на 100 км/час. 35 процентов – ещё более устаревших И-153 – «чаек». Лишь 10% – высотные «миги», но теряющие при снижении в манёвренности. Какими же храбрецами, мастерами воздушного боя и беззаветными патриотами Родины были лётчики на этих крылатых машинах! Английский историк авиации Р. Джексон, проанализировав воздушную битву за Москву, констатирует: «Хотя у русских не хватало ночных истребителей, они ни разу не утратили господства в воздухе над столицей… Советские лётчики компенсировали недостатки техники личной отвагой и высоким мастерством. Имелось немало случаев намеренных таранов». Таран русского Ивана. «Иванами» звали всех наших воинов враги. И если в то первое утро нашествия, вернувшись с задания, фашистские бомбёры объяснили, что сорвал им уничтожение самолётов на аэродроме в Млынове «русский Иван», то были правы. Сохранил стоявшие на аэродроме машины полка лётчик Иванов. Добавим: единс- твенный из 85 Ивановых, удостоенных звания Героя Советского Союза за подвиги в дни Великой Отечественной, – «полный кавалер» этого излюбленного в России имени – Иван Иванович Иванов. – Отец, сын и внук кузнецов, вертел пудовую гирю на мизинце играючи! – рассказывает мне сын героя, Владимир Иванович, в прошлом конструктор ракетной техники. – Хотя был он среднего роста и вовсе не богатырского сложения. И что ещё «не богатырского» в нём, так это замечательный лирический оперный тенор, как у Лемешева, и добрая ямочка на подбородке. Но плечи его широченные и пальцы железные, которыми он подхватывал меня, четырёхлетнего, и бросал под потолок, – одно из немногих ощущений, которые запомнились от того лета 1941 года, когда у меня был ещё отец… Мама, Вера Владимировна, может, потому и в гибель его не верила – ну, не может такой силач и храбрец даже при таране погибнуть! И всё ждала его, хотя мы, уже приехав в подмосковное Никольское к её родителям, прочли в «Правде» Указ о присвоении лётчику Ивану Ивановичу Иванову звания Героя Советского Союза посмертно. Сергей Сергеевич Смирнов в 1957 году напечатал в «Комсомольской правде» статью «Первый таран», сочтя, по рассказам защитников Брестской крепости, что в 10.00 22 июня 41-го остановил тараном вражеский самолёт первым среди пилотов Пётр Рябцев. 108 Очевидцы таранных схваток первого утра войны и однополчане героевтаранщиков напомнили и другие имена – Ивана Иванова, Дмитрия Кокорева, Леонида Бутелина, Василия Лободы… Научный сотрудник архива Министерства обороны СССР Георгий Сергеевич Петров в ответ на запрос районного историко-раеведческого музея г. Щёлково восстановил по донесениям полка картину того исторического боя Ивана Иванова: «Звено И-16: командир ст. лейтенант Иванов, лётчики Сегодин и Диев поднялись в воздух по боевой тревоге в 4.10. – Сокол! Сокол! Я – Ястреб! Пять «юнкерсов» внизу справа! – сообщил Сегодин командиру. – Ястреб, Я – Сокол. Приготовиться к бою! – ответил Иванов. – Я атакую головную машину. Прикройте. Три наших «ястребка» поднялись в 4.10 в небо и огнём отогнали от аэродрома одну за другой две группы «юнкерсов». Звено было уже более 30 минут в воздухе, бензин у всех на исходе, и ст. лейтенант Иванов дал команду на посадку. Сам, ещё раз совершив круг над аэродромом и проведя, как принято у истребителей, осмотр неба, заметил тройку «хейнкелей-111». Чуть ниже его «ишачка», на высоте 2000 м. Перейдя в пикирование, атаковал их сзади со стороны солнца. Один против трёх! Но главное задержать бомбёжку, а там наверняка подскочат товарищи. Иванов нажал на гашетки пулемётов, но знакомого звука выстрелов не услышал. Боезапас иссяк. Тогда Иванов пошёл на головную машину в лобовую атаку. Гитлеровец переворотом через левое крыло с последующим пикированием попытался выйти из-под прямого удара, но не успел выполнить фигуру до конца. Иванов, прибавив газу, пристроился к хвосту «хейнкеля» и стремительно пошёл на сближение, пока винт его И-16 не срубил хвостовое оперение врага и тот не рухнул вниз. А наш «ястребок» пошёл на посадку». …Старшина Симоненко рассказывал сыну героя в 70- е годы, что, когда они с комиссаром вытаскивали Ивана Ивановича из кабины, потекла кровь. Он был жив, но без сознания. Часы на руке замерли на 4.25 – времени таранного удара. Помчались на полуторке в госпиталь в г. Дубно. Но там застали весь медперсонал в панике – им было предписано срочно эвакуироваться. Ивана Ивановича всё же приняли, санитары унесли его на носилках. Потом вышел врач и сказал: «Лётчик умер». – Мы похоронили его на кладбище, – вспоминал Симоненко. – Поставили столбик с табличкой. Думалось, что отгоним немцев быстро, – установим памятник». Памятник, и даже не один, установили, но через многие годы. При въезде в Дубно и на родине, в бывшей д. Чижово, вошедшей ныне в г. Фрязино, напротив домика в шесть окон, где родился герой. Отец-лётчик и сын-малыш с моделью самолёта в руках… 109 Сохраняется музей героя во фрязинской школе, созданный поколениями учеников и учителей, вдохновляемых Т.М. Анциферовой – главной собирательницей и хранительницей памяти о великом земляке. Владимир Иванович в 70-х ездил в Дубно. После возложения цветов к памятнику отцу, подошёл со вторым букетом к высокому начальству: «Старшина Симоненко предположительно назвал место захоронения отца. Могу я пройти туда?» – Можете, – сказали ему и подвели к четырём холмикам. – Под одним из них лежит ваш отец. Разделил сын букет георгинов на четыре части, положил на каждый холмик: «Прости, отец, моё неведенье. Простите, все погибшие на той войне, если можете…». Ночным тараном вогнал бомбёра со свастикой в землю под Истрой Пётр Еремеев в ночь на 29 июля. Единственный таран в стратосфере, на высоте свыше 8 км над рекой Вазузой, воды которой поят сегодня столицу, совершил Алексей Катрич, не дав «авиафотографу» уйти с плёнкой железнодорожных путей из Москвы на Ленинград–Котлас–Архангельск. «Классический» безударный таран – винтом по хвосту вражеского самолёта. «Когда советский самолёт врезался в мой «мессер», мне показалось, что на меня обрушилось небо», – признался пленённый фашистский ас. Не за «звездочки» воюем, братцы! В найденных после нашей Победы архивах люфтваффе сохранилась запись о том, что в ночь с 28 на 29 июля 1941 года известный мастер ночных налётов на столицы Европы командир экипажа «Юнкерса-88» А. Церабек был сбит на подступах к Москве таранным ударом. Наши исследователи встали в тупик – первым героем ночного тарана считался Виктор Талалихин: в ночь с 6 на 7 августа. Пришлось припомнить, что действительно в двадцатых числах июля на Манежной площади Москвы, близ Кремля, демонстрировался хвост фашистского «юнкерса», срезанный, как гласил поясняющий щит, винтом И-16 старшего лейтенанта Петра Еремеева. Но исправлять устоявшуюся историческую версию во все времена не любят… …В памятную старшему поколению страшную ночь на 22 июля 1941 года не менее 250 бомбардировщиков врага впервые шли под вой леденящих душу сирен на бомбёжку нашей столицы. По плану фашистского командования этот налёт должен был умертвить центр Москвы. В тот день 30-летний старший лейтенант Еремеев, командир звена 27-го истребительного авиаполка ПВО открыл свой личный счёт на «старичке» И-16 – завалил «Юнкерс-87», не дав сбросить бомбы на столицу. Но фашист успел огрызнуться, и его пуля просекла щёку Петра. Через два дня после боевого крещения Петру Еремееву, ещё с повязкой через всё лицо, торжественно, перед строем товарищей, вручили орден Красного 110 Знамени, о чём тут же сообщила газета «Красная звезда». Через неделю врачи допустили Петра к полётам, и получил он новенький, ещё пахнущий заводской краской зелёненький МиГ-3. …Всего три дня отвёл требовательный Пётр на освоение новой матчасти и – в небо! 29 июля 1941 года в начале второго ночи его звено на «мигах» вылетело на перехват группы фашистских самолётов. Посты прожектористов, недавно рассредоточенные на Волоколамском направлении, неустанно обшаривая небо, вели заботливо от поста к посту звено Еремеева. В районе Истры–Волоколамска в перекрестье световых сабель нарисовался крестик, идущий встречным курсом на Москву. Судя по тонкому предхвостью – «Юнкерс-87». Пётр вертит головой на все 180 градусов вслед за «мигами» и, наконец, видит в перекрестье клинков света вражеский смертоносец. Тьма скрывает расстояние, и длинные пулемётные очереди к бомбёру не долетают. Жмёт на гашетку Еремеев, а пулемёт замолк. Хотя у русских не хватало ночных истребителей, они ни разу не утратили господства в воздухе над столицей. Но перед глазами – тонкое предхвостье, будто специально созданное для рубящего удара винтом. Доли секунды – на принятие решения, ещё доля – на расчёт удара. И – скрежет металла под винтом «мига», шум в ушах, короткая потеря сознания. Но за эти мгновения высотный «МиГ» потерял спаситель- ную высоту, а значит, мощность своего мотора. И теперь никак не удаётся перевести самолёт в горизонтальный полёт. Значит, выручай, друг-парашют, не подведи, раскройся. «Когда мне доложили, что Еремеев совершил ночной таран, – вспоминал после войны командир 6-го авиакорпуса Московской зоны ПВО генерал-полковник авиации в отставке Иван Дмитриевич Климов, – я не сразу поверил. Нам ведь не было известно тогда случаев ночного тарана. 29 июля, когда добрался в расположение полка, я разговаривал с ним по телефону. Пётр Васильевич доложил, как всё произошло. Затем комиссия, созданная специально для установления факта ночного тарана, сообщила, что найдены обломки стабилизатора вражеского самолёта и концы лопастей от винта истребителя Еремеева. Их перевезли в Москву и выставили на Манежной площади, около Кремля, для обозрения москвичей. С крупной надписью на щите: «Хвост фашистского бомбардировщика, сбитого под Москвой ст. лейтенантом Еремеевым». В те дни на устах москвичей было это имя – Пётр Еремеев! Но за этот необычный, впервые описанный газе- 111 тами подвиг ночного тарана ст. лейтенант Еремеев награждён не был… Почему? – Представление к награждению орденом Ленина Петра Васильевича писали… – вспоминал поверивший, наконец, в реальность ночного тарана после выводов комиссии генерал-полковник Климов, но, видно, не поверили другие, коль потребовали документы и оружие с протараненного бомбардировщика». В дни бомбардировок столицы на поиски места падения «юнкерса» была направлена группа солдат! С борта его были сняты документы экипажа и бортовое оружие. «Но по вине штабистов, – объясняет Климов, – на этот раз документы на представление к награде не были отправлены из полка. А в конце августа Еремеева назначили командиром эскадрильи в другой, 28 полк, который вышел из состава 6-го корпуса, то есть из моего подчинения…». Видно по всему, крутые были объяснения у старшего лейтенанта Еремеева со штабистами, коль второй, сбитый тараном, самолёт врага так и не был вписан при его жизни в лётную книжку… Зато по всей стране прогремела слава о Викторе Талалихине, в ночь с 6 на 7 августа, через десять дней после Еремеева, сбившем таранным ударом бомбардировщик противника. Герою-лётчику Талалихину повезло больше – о его подвиге прочли в «Красной звезде» Калинин и Сталин и на другой же день издали Указ о присвоении высокого звания Героя Советского Союза. Из 10 000 самолётов люфтваффе, направленных к Москве, через зенитный заслон и контратаки «ястребков» ПВО смогли прорваться всего 3 процента начинённых бомбами смертоносцев. Случайно встретившие Петра Еремеева сослуживцы по 27-му авиаполку посочувствовали: «Как же так получается! Вите Талалихину – Золотую Звезду, и правильно! Подвиг! А тебе-то, Петя, почему ничего?». – Не за «звёздочки» воюем, братцы! – твёрдо ответил посуровевший за эти недели Пётр, оправдывая своё библейское имя – Камень, данное Христом любимому ученику. Но журналисты газеты «Красная звезда» пытались исправить ошибку штабных бюрократов. 16 августа знаменитый автор романов «Пётр Первый», «Хождение по мукам» и многих других опубликовал в «Звёздочке» очерк «Таран», в котором рассказал о ночных, смертельных для врагов ударах Нестерова – в 1914-м, Еремеева и Талалихина – в 1941-м. На следующий день, 17 августа, газета поместила статью о подвиге Еремеева под названием «На подмосковном аэродроме». Но все усилия газеты оказались тщётными. А ночной таран Еремеева найдёт неоспоримое подтверждение в немецких документах: время таранной атаки на бомбёр А. Церебека совпадает до минут. 2 октября 1941 года Пётр Еремеев погиб в неравном бою с шестью «мессерами» над деревней Красуха Калининс- 112 кой (теперь – Тверской) области. Видя опасность для ведомых им молодых пилотов, Еремеев повёл свой «МиГ» наперерез атакующим «мессерам», приняв огонь на себя… И всё-таки Золотая Звёздочка его нашла через годы после кончины. В июле 1973 года в посёлке Румянцево, что между Истрой и Волоколамском, старожилы, помнившие тот страшный бой в лучах прожекторов, вписали имя таранщика Петра Еремеева на мемориальную доску среди героических защитников, сражавшихся и павших на этом малом пятачке русской земли. Директор школы № 3 Александр Дмитриевич Карташов, установив по архивным материалам, что Пётр Еремеев обойдён наградой за тот смертельно опасный ночной бой, был вдохновителем обращения общественности Ново-Петровского района и Комитета ветеранов области в правительство России с просьбой присвоить лётчику звание Героя посмертно. Но лишь 21 сентября 1995 года «За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко- фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, звание Героя Российской Федерации присвоено старшему лейтенанту Петру Васильевичу Еремееву (посмертно)». Нет больше той великой страны, за которую не пощадил своей жизни Пётр Еремеев, но остались среди нас люди, памятливые и благодарные тем, кто бесстрашно защитил её от нашествия захватчиков в те давние годы. И это укрепляет дух. ЭХО БРЯНСКОГО ЛЕСА 23 февраля, в День защитника Отечества, жительница Пушкино Анастасия Макаровна Катомина отметила свой день рождения, ей исполнилось 86 лет. Такое совпадение в данном случае очень символично. Анастасия Макаровна, награжденная многими орденами и медалями, – фронтовичка, участник партизанского движения на Брянщине в годы Великой Отечественной войны, автор книги «Партизанская юность моя». Анастасия Макаровна родилась в селе Сосновое болото, недалеко от Брянска. Уже более 60 лет она живет в Подмосковье, из них 48 – в Пушкино. До ухода на пенсию многие годы работала учителем русского языка и литературы и воспитателем в школахинтернатах. Ее педагогический стаж – более 50 лет. Вспоминая свои юные годы, Анастасия Макаровна рассказывает, что училась она охотно, с 4-го класса мечтала стать учительницей. С похвальной грамотой окончила 7 классов сельской школы, построенной в 1930-х годах ее отцом Макаром Дмитриевичем Тимошкиным, первым председателем колхоза в селе. Затем поступила в Почепское педучилище, которое окончила перед самой войной в 1941 году. Весть о войне застала Анастасию Макаровну в родном селе. Отцу, в то время директору Ловатского детдома Орловской области, не удалось эвакуировать семью 113 на Урал вместе с детским домом. Мать и пятеро детей остались в оккупации. В декабре 1941 года в селе был создан партизанский отряд им. Чапаева под командованием Александра Катомина, молодого лейтенанта родом из Подмосковья, точнее, из деревни Курниково Лопасненского (Чеховского) района. Александр Николаевич Катомин – курсант школы младших командиров 445го корпусного артполка Киевского особого военного округа, встретил войну на Украине. Воевал командиром взвода артполка на Юго-Западном фронте, но в бою под Полтавой попал в окружение. Выходил из него осенью 1941 года. Так и дошел до брянских лесов, где к тому времени уже формировались первые партизанские отряды... 17-летней девчонкой Анастасия, тогда еще Тимошкина, стала партизанкой. Первое свое задание она выполнила 5 декабря 1941 года – сходила на разведку в районный центр Выгоничи. А первое боевое крещение получила на рассвете 29 мая 1942-го в бою за родное село Сосновое болото. Тогда же под завывание мин и снарядов совершилась ее необычная помолвка с тяжелораненым командиром Катоминым, который совершенно неожиданно для Анастасии и присутствующих при этом других партизан назвал ее своей будущей женой, поскольку она спасла ему жизнь. Теперь Анастасия Макаровна говорит, что на то была воля свыше. Свой брак они зарегистрировали после освобождения Брянщины в сентябре 1943 года, но до этого дня нужно было еще дожить. А тогда, рискуя своей жизнью, Анастасия чудом под непрерывной бомбежкой переправила командира через реку в партизанский госпиталь, расположенный в глухом брянском лесу. От эвакуации на Большую землю Катомин наотрез отказался. Дни и бессонные ночи проводила медсестра Анастасия в лесном госпитале-землянке, где в ее помощи нуждались раненые. В землянке было душно, донимали комары, не хватало перевязочного материала и медикаментов. Операции врачи проводили без наркоза и заморозки. Лечили травами и добрым словом. С большим трудом удавалось пробираться в госпиталь младшей сест- 114 ре Анастасии Макаровны – Тамаре, ставшей связной отряда. От нее стало известно о зверствах карателей: село было сожжено, пятерых мирных жителей повесили. Мать с детьми укрылась в лесной чаще. Впоследствии их угнали в Севский концлагерь, где мать погибла в декабре 1942 года. А поиску своих осиротевших сестер и братьев Анастасия Макаровна посвятила многие послевоенные годы. 600 дней и бессонных ночей в тяжелейших боях и сложнейших переходах по топям и болотам брянского леса Анастасия – партизанка Наля – несла непосильную ношу солдатского труда на своих хрупких девичьих плечах. В партизанском движении на Брянщине участвовали свыше 60 тысяч человек. Их вклад в общую победу неоценим. Это – десятки пущенных под откос вражеских составов с живой силой и боевой техникой, сотни подбитых танков, сожженных автомашин и единиц бронетехники. Многие тысячи врагов нашли свой последний «приют» на широких просторах могучего брянского леса. Для борьбы с брянскими партизанами с фронта были сняты более 10 немецких дивизий, что значительно облегчало действия наших ударных армий. «Мне очень хотелось выжить, – говорит Анастасия Макаровна, – чтобы потом, после войны, работать в школе, рассказывать своим ученикам о былях сурового брянского леса». «Особенно памятны мне, – вспоминает она, – те страшные 33 «черных» блокадных дня летом 1943 года перед Орловско-Курской битвой, когда нас, партизан, каратели буквально взяли в кольцо; при прорыве блокады погибло тогда много и наших бойцов, и мирных жителей. Погиб и мой отец...» Макар Дмитриевич тоже был партизанским командиром. После освобождения Брянщины в сентябре 1943 года Анастасия Макаровна работала 2-м секретарем Выгонического райкома комсомола. Война еще продолжалась. Работать приходилось много: надо было помогать фронту... Летом 1944 года поступила она заочно в Новозыбковский пединститут. Случилось так, что ей снова довелось вспомнить свою недавнюю основную партизанскую профессию. Немцы бомбили Новозыбков, и пришлось оказывать помощь раненым санитарного эшелона на станции. Победную весну 1945 года Анастасия Макаровна встретила вместе с мужем Александром Николаевичем в кругу однополчан в Выгоничах. В августе 1945 года у них родился сын-первенец Сашка. В 1949-м переехали в подмосковный Чехов, где Наля работала литработником и диктором чеховского радиовещания. Однако всей душой она стремилась в школу. В 1951 году Анастасия Макаровна наконец поступила учителем русского языка и литературы в Добрыниховскую школу Подольского района. Учила детей, училась сама. 115 В 1955 году заочно окончила Московский областной педагогический институт им. Н.К. Крупской. Продолжалась и поисковая работа, начатая Анастасией Макаровной в 1950-х годах с красными следопытами Добрыниховской школы. Немало имен забытых героев открыла Анастасия Макаровна со своими следопытами, работая старшим воспитателем в Пушкинской школе-интернате. Собранный материал стал достоянием Центрального музея Вооруженных сил в Москве. А после торжественного сбора в честь Дня Победы «Помним тех, кто легендой овеян», транслировавшегося по Центральному телевидению, опыт поисковой работы Анастасии Макаровны стал известен не только Пушкинскому району, но и всей стране. «Никто не забыт, ничто не забыто» – эти слова всегда имели для Катоминой вполне конкретное значение и служили девизом ее многогранной работы, которую она продолжает вести даже после ухода на пенсию. За свой ратный и трудовой подвиг Анастасия Макаровна удостоена многих государственных наград. Она воспитала троих трудолюбивых сыновей (младшему сыну Олегу суждено было родиться тоже 23 февраля). Она – бабушка пятерых внуков и внучки, двух правнуков. Сейчас Анастасия Макаровна пишет воспоминания. И дай Бог ей еще многие и многие лета быть в боевом строю ветеранов и нести живое слово правды о великой войне и возносить молитвы за живых и усопших! МАСТЕР-КЛАССЫ КОВАЧЕВИЧА …Лётчики полка покрасили капоты своих самолётов в красный цвет. Вскоре немцы, завидев их, нервно передавали друг другу по радио: «Ахтунг, ахтунг! В воздухе красноносые!» И спешили ретироваться, даже не пытаясь вступить в бой. Было это под Сталинградом, и воевал в составе того полка командир эскадрильи Аркадий Ковачевич… О профессии военного лётчика Аркадий Ковачевич до поры до времени и не помышлял. В середине 30-х годов их семья жила на Украине, юноша учился в сельскохозяйственном техникуме и хотел работать на земле механизатором. Правда, как и многие молодые люди той поры, он увлёкся авиацией и параллельно осваивал лётное мастерство и планеризм в Кировоградском аэроклубе. Как-то уже ближе к окончанию курса с ним полетел вторым пилотом сам начальник аэроклуба. А когда Аркадий, выполнив задание, посадил самолёт, тот сказал ему: «Быть тебе лётчиком-истребителем. Ты рождён для неба». Слова эти оказались пророческими, к тому же небо уже накрепко привязало к себе Аркадия. И по комсомольской путёвке он уехал учиться в Одесское лётное училище. После успешной учёбы его оставляли там инструктором, но он рвался летать. И младшего лейтенанта 116 Ковачевича отправили служить в 1-й испытательный отряд истребителей Московского военного округа, который базировался в Переславле-Залесском. В июле 1941 года заместитель командира эскадрильи Аркадий Ковачевич вместе со своими боевыми товарищами уже вёл первые бои с фашистскими лётчиками на подступах к Москве. В авиационных частях царил необыкновенно высокий боевой настрой. За Москву молодые лётчики были готовы драться день и ночь. Устав предписывал каждому из них делать по три вылета в день. И ещё столько же вылетов делали ночью. Вели в воздухе поиск фашистских самолётов – разведчиков и бомбардировщиков, ориентируясь в основном по инверсии – белому следу, тянущемуся за вражеской машиной. Обнаружив его, бросались вдогон- ку, вступали в бой. К своим аэродромам лётчики не привязывались, когда заканчивалось топливо, садились на ближайшем. Аркадий Ковачевич помнит, как в те трагичные дни на их аэродроме садилось до ста самолётов. Свой первый немецкий самолёт Аркадий Ковачевич сбил в августе 1941 года. Он участвовал в разгроме врага в районе Клина, Калинина, Завидово, воевал под Брянском. Под Сталинградом в авиаполк, в котором служил А. Ковачевич, пришли новые самолёты Лавочкина. В отличие от прежних МиГ-3 эти машины уже имели воздушное охлаждение, больше лошадиных сил, две 20-миллиметровые пушки, радиостанцию. В общем, по своим техническим характеристикам они превосходили немецкие «мессеры». Но самолётов у фашистов всё ещё было больше, они буквально блокировали небо над Сталинградом и беспрерывными бомбёжками методично продолжали сравнивать с землёй героический город. Командование 8-й воздушной армии решило создать на базе 9-го гвардейского истребительного авиаполка полк асов. Его командиром стал прославленный лётчик, участник войны в Испании, Герой Советского Союза Лев Шестаков. Условия отбора в этот полк были жёсткими: не менее десяти сбитых самолётов противника, хорошая огневая подготовка, не старше 25 лет, не женат, отсутствие вредных привычек. Лев Шестаков поставил перед своими асами задачу: небо над Сталинградом должно быть чистым. 117 В полк после окончания лётных училищ прибыла молодёжь. Новоиспечённые пилоты успели налетать всего по несколько часов и рвались в бой. Но прежде Аркадий Ковачевич проходил с ними «мастер-классы», после чего делал с каждым по два-три вылета. А. Ковачевича назначили командиром эскадрильи. Уже в первом бою лётчики полка сбили шесть «мессеров». А во время очередного вылета восьмёрка истребителей, ведомая Аркадием Ковачевичем, встретив 30 «юнкерсов», сбила 16 из них. Когда восьмёрка по традиции пронеслась над окопами нашей пехоты, вверх полетели солдатские шапки. Вскоре блокада воздуха фашистскими лётчиками была ликвидирована. За мужество и героизм, проявленные в Сталинградской битве, Аркадию Ковачевичу присвоили звание Героя Советского Союза. Вместе со своими боевыми товарищами он участвовал в освобождении Ростова-на-Дону, Кубани, Донбасса, воевал на 3-м Белорусском фронте. А. Ковачевич одним из первых лётчиков ВВС испытывал новый истребитель – «кобру». И в первом же бою на этой машине он сбил Ме–109 и Ю–87. А через несколько дней в долгой изматывающей дуэли на высоте более восьми тысяч метров сбил «Хейнкель–111». Войну Аркадий Ковачевич закончил в звании полковника. На его счету 520 боевых вылетов, 19 сбитых вражеских бомбардировщиков, семь истребителей и разведчиков, шесть фашистских самолётов он сбил в группе с боевыми товарищами. После войны Аркадий Фё- дорович окончил с золотой медалью Военно-воздушную академию и академию Генерального штаба, служил в Средней Азии, в Прибалтике, за границей. Переучивал лётчиков на новые реактивные самолёты. До выхода на пенсию генерал-лейтенант А.Ф. Ковачевич работал начальником кафедры управления Военно-воздушной академии имени Ю.А. Гагарина, заместителем начальника академии. В военной авиации Аркадий Фёдорович прослужил 50 лет. Но и сейчас каждый день Аркадия Фёдоровича расписан по часам. Аркадий Фёдорович Ковачевич всю свою жизнь посвятил тому, чтобы небо над нашими головами было чистым. ГЕРОЙ СВОЕГО ВРЕМЕНИ С каждым годом все дальше уходит от нас 9 мая 1945 года. Но память народа не может забыть той войны – слишком велика была цена Победы. Потому и пишем мы это слово привычно – с большой буквы. Пройдет совсем немного времени, и уйдет из жизни последний ветеран той войны, названной Великой Отечественной. И следующие поколения будут во многом судить о ней не по батальным сражениям, а по поступкам отдельных людей, по воспоминаниям о них. Среди этих людей будут известные герои, бу- 118 дут и придуманные. А будут и труженики, чьи подвиги внесли свой вклад в Победу. И их жизнь в полной мере отображает судьбы этого г ер о и ч е с ко г о поколения… Погода была еще та – моросил мелкий, непрекращающийся дождь. Земля тяжелыми комьями налипала на сапоги. Идти было трудно, но комбат гнал десантников вперед, требуя от подчиненных увеличивать темп марша. – Эх, Европа! – скрывая за веселостью усталость, дурачился командир второй роты. – Говорили, что дороги у них хорошие, а мы все одно по полям бредем, землицу месим… – На дорогах-то они нас и ждут, Мухин, – не отрываясь от бинокля, бросил комбат. – У них до полутора десятков бронетранспортеров «хорьх» где-то севернее Тамаши разъезжают. И если мы по дорогам одной колонной пойдем, то нас еще на подходе к Шио боем свяжут. А нам останавливаться некогда. В этот момент ухнул взрыв, и раздалась трескотня очередей. – Товарищ капитан! Справа до восьми бронетранспортеров противника и до десяти грузовиков! – К бою! Где артиллерия? Подтянуть ближе! И огонь на прямую наводку! Быстрее, гвардия! Четыре раза противник вступал в огневое соприкосновение с авангардом, надеясь сковать наступавших боем и задержать стремительное наступление десантников. Но каждый раз, практически не снижая темпа движения, гвардейцы отбивали атаки. И шли по раскисшим от дождей венгерским полям вперед. В городок с трудным названием Сабадхидвег десантники вошли в глубоких сумерках, тесня немцев, отступающих по мосту. 119 Мост в наступлении стоит очень дорого. И цена эта определяется человеческими жизнями, которые придется потерять при форсировании вплавь, если немцы успеют взорвать мост. А что такое форсировать реку, комбат знал хорошо. Практически все, форсировавшие Днепр в первой волне атакующих и закрепившиеся на берегу в 1943 году, получили «Золотые Звезды» Героев. Все, кто остался жив. Две трети наступавших погибли. Тогда и его первый раз представляли к Герою… Наступление было настолько стремительным, что отряд, уйдя в отрыв от остальных сил, попал в местность, карт которой у десантников просто не было. Вот он, мост через Шио, – и все, обрез. Карта закончилась. А что там, за мостом? – Старший лейтенант Гаевой, – повернулся командир к начальнику штаба, – пошли кого-нибудь в местную школу. Пусть найдут настенные карты Венгрии, учебники по географии – все что можно. Только потолковее бойцов подбери, а то они глобус притащат… Старший лейтенант кивнул и выбежал за дверь. Скоро принесли учебники, и Иосиф Рапопорт начал быстро листать страницы. Минут через десять командир батальона поднял голову и оглядел офицеров: – Мост – это только половина задачи. За мостом – город. И этот город, похоже, ключ ко всей обороне. Ульянов вернулся? – Так точно, – снова поднялся начальник штаба, – сержант Ульянов с подчиненными привел языка. – Что же ты молчал?! Языка скорее сюда, сам допрошу. Начальник штаба не удивился – пленных комбат всегда допрашивал сам, благо по-немецки говорил свободно. И не только по-немецки, недавно вот че- 120 хов допрашивал на их родном языке, а когда один из них обмолвился, что мать у него шведка, комбат перешел на шведский. Солдат удивленно спросил: «Пан офицер – профессор?» «Нет, – думая о чем-то своем, ответил гвардии капитан, – пока нет». Комбат действительно еще не был профессором, хотя и имел докторскую степень. Докторскую диссертацию он защитил в 1943-м, когда после ранения учился в Академии им. Фрунзе. Неугомонный Мухин, узнав об этом, спросил: «А вы, товарищ гвардии капитан, каких наук доктор?» «Биологических, Мухин. Ты что-нибудь про дрозофил слышал? Нет? Зря, Мухин, тебе-то как раз про них все должно быть известно!». После академии гвардии капитану предложили остаться там преподавателем, а после защиты докторской пригласили в Академию наук СССР. Но он выбрал фронт и 7-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию. После допроса немца комбат снова собрал офицеров. – Противник силами до двух рот охраняет мост. Мост заминирован. За мостом находится город Мезекомаром, взятие этого города важно для наступательной задачи не только нашей дивизии или корпуса, но гораздо выше. Более того, предполагаю, что противника прямо перед нами в большом количестве нет, и мы двигаемся в стыке двух немецких корпусов. Язык сказал о Мезекомароме как сильно укрепленном узле обороны. Атаки никто не ждет, и фактор внезапности работает на нас. Я принял решение: ночью внезапно атаковать противника, захватив мост, и, развивая наступление, овладеть городом. Комбат поискал глазами какой-нибудь большой лист бумаги, чтобы нарисовать схему, и, не найдя ничего, приказал снять со стены белый кухонный шкаф. На его дверце карандашом командир начал набрасывать план операции. Командир передового отряда гвардии капитан Иосиф Рапопорт понимал: за мостом находится ключевой узел обороны фашистов. Пока еще он не подготовлен к обороне. Немецкие войска только входят в город или подходят к нему, готовясь занять опорные пункты. Через два, три или четыре часа они их займут. А еще через день или два командование неизбежно примет решение о штурме Мезекомарома. Но цена этого штурма будет другая – сотни, а то и тысячи солдатских жизней оплатят промедление атаки. Саперов было немного, человек семь, под командой серьезного, обстоятельного сержанта Пирожка, донецкого шахтера. Они вместе с десантниками ворвались на мост, когда фашисты все же успели поджечь бикфордов шнур, подведенный к помещенным под мостом зарядам. Еще миг – и мост взлетел бы на воздух. Увидев горящий шнур, сержант Пирожок, рискуя жизнью, бросился к нему и успел предотвратить взрыв. Позже выяснилось, что взрывной заряд состоял из 250 кг авиационных бомб и тонны тротила. 121 Переправившись на северный берег канала, подразделения передового отряда продолжали наступление. Когда первая рота проходила к железнодорожной станции, командир роты старший лейтенант Суханов заметил вражескую артиллерийскую батарею, развернутую на огневой позиции. Решение созрело мгновенно: под прикрытием пулеметного огня обойти батарею и обрушиться на нее с флангов и с тыла. Гвардейцы атаковали настолько внезапно, что фашистские артиллеристы не успели произвести по ним ни одного выстрела. Десантники захватили четыре 105-мм пушки и большое количество боеприпасов. Трудно представить, но весь ночной бой длился не более 15 минут. Ошарашенный противник бежал из города, опасаясь окружения русской «дивизией». Батальон выбил из укрепленного, подготовленного к обороне города немецкий полк, усиленный танками, артиллерией и тяжелыми минометами. Превосходящий более чем втрое противник бежал! Все рискованные расчеты Иосифа Рапопорта оказались верными. – Рано радоваться, – принимал доклады ротных комбат, – готовиться к обороне. Мобилизовать местное население – рыть окопы. Пусть дадут 1000 человек с лопатами. Да, замполит, я знаю, что это запрещено, но мне плевать! И чтобы никто из местных не перебежал к немцам – не дай бог, они узнают, сколько нас на самом деле… Батальоны смогут подойти только к полудню. А немцы к утру очухаются и начнут контратаковать. Суханов, молодец, пушки нам очень пригодятся против танков, но мало их, мало… Похоже, настало время для фаустпатронов. Раздать их в роты! Как у всякого командира на войне, у комбата была «заначка», о которой вышестоящее командование не знало. За пару недель до того десантники захватили склад фаустпатронов. Гвардии капитан скрупулезно изучил инструкцию, перевел ее с немецкого и раздал в роты. А недавно захваченных пленных не отправлял в штаб дивизии до тех пор, пока солдаты под их руководством не освоили незнакомое оружие и не произвели учебные стрельбы на кукурузном поле. Результаты, честно говоря, были не ахти. Комбат тогда скептически оглядел «поле боя» и заметил: – Слабовато, но на крайний случай сойдет. Похоже, наступал тот самый, крайний случай. На рассвете все началось именно так, как и предполагал комбат. С немецкой аккуратностью с первыми лучами солнца появились танки в сопровождении пехоты. Пехоту отсекли сразу. Танки попытались подойти ближе, но попали под огонь артиллерии, которая просто не справлялась с таким количеством целей. Тогда сработала «заначка», и два танка немцев загорелись от выстрелов фаустпатронов. Пусть всего два, когда выстрелов были десятки, пусть про- 122 цент поражения был совсем невелик, но противник остановился. Остановился! Немцы испугались «нового» оружия русских. Они не знали его возможностей и удивились самому факту наличия у десантников реактивных гранатометов. Как у классиков: удивить – значит победить! Атака следовала за атакой, но уже было ясно, что взломать оборону десантников немцам не удастся, время работало против них. А во второй половине дня стали подтягиваться другие батальоны полка, прямо с марша вступая в бой. – Товарищ гвардии капитан, комдив на связи… Командир дивизии поздравил с успехом, передал благодарность командарма и распоряжение командующего армией – представить 20 наиболее отличившихся подчиненных к званию Героя Советского Союза. ЖИВОЙ ОГОНЬ ПАРТИЗАНСКИХ КОСТРОВ В Белоруссии свято чтут память партизан и подпольщиков. Но мало кто знает, что Белорусский штаб партизанского движения был создан и располагался в подмосковной Сходне. В 90-х годах ветеран Великой Отечественной войны В.М. Киселёв получил путёвку в подмосковный санаторий «Энергия». Он ходил по тенистым аллеям санаторского парка, глядел на здание старого корпуса здравницы, обозревал окрестности и никак не мог отделаться от ощущения, которое французы называют «дежа вю» – фронтовику казалось, что всё это он уже где-то видел. Лишь когда во время неспешной прогулки Владимир Михайлович оказался у берега живописного пруда, всё встало на свои места. «Я вспомнил, – рассказывает Киселёв, – как во время войны мне и моим товарищам было поручено заминировать и взорвать ледяную гладь этого пруда. Помню, каким оглушительным оказался тот взрыв, помню, как стремительно взметнулись вверх острые осколки льда. Это тот самый пруд, это то самое место!». Несколько лет назад в подмосковном санатории «Энергия» была торжественно открыта мемориальная доска, рассказывающая о том, что на этой земле в годы войны действовал Белорусский штаб партизанского движения под руководством Петра Захаровича Калинина. Так в «Энергии» была заложена новая традиция. С той поры летом собираются здесь ветераны Объединённого совета партизан и подпольщиков Московского комитета ветеранов войны, возглавляемого ветераном-партизаном Николаем Сергеевичем Елисеевым, и ветераны Солнечногорского района. Их программа традиционна – возложение цветов к братской могиле воинов, умерших от ран в госпитале, который во время войны тоже располагался на территории нынешнего санатория, ми- 123 тинг у мемориальной доски, трапеза на полянке у партизанского костра. Молодые бойцы расположенной неподалёку воинской части на полевой кухне готовят для солдат Великой Отечественной застолье – традиционную гречневую кашу с тушёнкой. Неизменны и «наркомовские» сто граммов. – А что же здесь изменилось по сравнению с военными годами? – спрашиваю Владимира Михайловича Киселёва. – Многое! Когда-то нас месяц обучали подрывному делу в спецшколе, организованной при Штабе партизанского движения. Рассказывали, как ставить толовые шашки на дороге, на лыжне, на железнодорожном полотне, как сделать их неприметными для врага. Мы жили в палатках, а теперь здесь возведён новый уютный корпус. Парк разросся, стал ещё красивее. Да и сам я изменился. Тогда был просто семнадцатилетним московским мальчишкой, добровольно пришедшим в комитет комсомола с готовностью защищать Родину, и даже имя у меня было другое – Володя Трусов. Но какой же я Трусов, если всю войну прошёл честно? На орденских колодках фронтовика – орден Отечественной войны, медали? – Я был бойцом истребительного батальона. Вот эта медаль – «За оборону Москвы», а вот эта – «За оборону Кавказа». Под городом Грозным успел повоевать, а потом ещё и с японской Квантунской армией. Для меня война лишь в 1949 году закончилась. Несколько лет за границей нашей Родины задание выполнял. А в 1953 году, когда надумал жениться, решил, что не хочу больше быть Трусовым, – взял фамилию жены. Не все родственники мой поступок поняли, но я думаю, что правильно сделал! – ...А вот эти три крайние окна на первом этаже слева – это были комнаты наших радистов. Я тут жил! – рассказывает Владимир Фёдорович Гужов, прошедший с боями от Москвы до Бреста. – Необыкновенно душевным и справедливым был начальник Белорусского штаба партизанского движения и второй секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пётр Захарович Калинин, – вспоминает бывшая сотрудница приёмной ЦК КП(б) Белоруссии Марианна Фёдоровна Модорова-Потапова. – Вы только представьте, какой объём работы, 124 какая ответственность были на него возложены! Штат штаба был совсем невелик, а дела – грандиозны. Сюда, в штаб на Сходню, ежедневно приходила вся информация о делах белорусских партизан, здесь разрабатывались планы новых дерзких операций. Партизанские командиры самолётами доставлялись в столицу, а затем – сюда на совещания. Здесь самые храбрые и отчаянные бойцы получали за свои дела высокие награды Родины. Слушая рассказы ветеранов, начинаешь как-то иначе глядеть на современный мир. Представляешь, какими заботами, отличными от наших, жила в годы войны вся страна. Вот она, история, оживающая буквально на глазах. Какими лихими девчатами, какими отчаянными хлопцами были эти люди. Да они и сегодня внутренне моложе иных современных юных циников, ведь возраст – не в паспорте, а в состоянии души. Наверное, поэтому из уст председателя Объединённого совета партизан и подпольщиков Н.С. Елисеева то и дело можно слышать фразы: «Ребята! Слушайте меня внимательно!», «Девочки, вы всё поняли?», «Вася, ну хватит болтать!»… 125 А какая тяжёлая доля выпала их поколению! И как удалось им до преклонных лет сохранить великую силу духа, не растерять в сражениях войны и в годы перестройки, пустившей под откос всё, чем они жили и во что верили, ни душевную красоту, ни готовность к действию, к созиданию? Они по-прежнему остаются молоды душой, несмотря на трудности нынешнего бытия, несмотря на хвори и недуги. Они – из поколения несгибаемых! – А у меня совсем нет силы воли! – как-то рассказывала легендарная подпольщица Надежда Викторовна Троян. – Если знаю, что в холодильнике лежит что-то вкусненькое, не успокоюсь, пока не съем. – Значит, когда вы ехали в оккупированный Минск на велосипеде, и на его руле у вас в коробке из-под торта лежала мина, предназначенная гауляйтеру Белоруссии Вильгельму Кубе, сила воли у вас была, а теперь вроде как её нет? Никогда не поверю! Надежда Викторовна старается напустить на себя строгость, но я вижу её удивительные живые глаза, глаза девятнадцатилетней девчонки, за свой беспримерный подвиг ставшей Героем Советского Союза. Сегодня мы очень много говорим о возрождении Великой России, о восстановлении многовековых обычаев и славных традиций предков, но замечаем ли, что хранителями этих вечных основ жизни являются сегодня для нас, молодых, наши ветераны? Посты №1 у Вечного огня и братских могил, ныне вновь восстанавливаемые во многих городах нашей страны, встречи фронтовиков с молодёжью и детьми, поисковое движение – вот те славные истоки народной славы, забыть которые мы не имеем права. Но традиция жива только тогда, когда бывает подхвачена молодым поколением, когда становится важна и понятна молодым. Вспомним 70–80-е годы ушедшего века. Тогда на все праздничные мероприятия многие ветераны приходили с детьми и внуками, и казалось, что так будет всегда. Дети партизан сегодня уже тоже умудрённые жизнью взрослые люди. Они хранят память о своих героических отцах, которых уже нет среди живых. Так, на партизанском костре в «Энергии» часто присутствуют Лев Борисович Глезин – сын Бориса Львовича Глезина, комиссара партизанской бригады «Неуловимые». Бывает с ветеранами и Сергей Сергеевич Бельченко – сын Сергея Саввича 126 Бельченко, в годы войны заместителя начальника Центрального штаба партизанского движения. Администрация санатория мечтает о том, что найдутся люди, способные вложить средства в восстановление исторического здания партизанского штаба. Сейчас оно находится в плачевном состоянии, денег на ремонт нет. Кто из ветеранов-партизан мог себе представить, что некогда роскошное здание их боевого штаба через 65 лет после Победы превратится в «декорацию» для съёмки фильма времён военной разрухи? И всё-таки хочется верить, что всё ещё можно поправить, если каждый из нас внесёт в святое дело сбережения традиций свою лепту. Может быть, тогда ещё через 50 лет уникальный Музей партизанской славы, размещённый в здании Белорусского штаба, и партизанский костёр, разведённый на полянке среди вековых лип, соберут вокруг себя внуков и правнуков тех, кто навеки будет для нас примером мужества, героизма, жизненной стойкости и беззаветного служения Отчизне. КОМАНДИР ШТРАФНОЙ ЭСКАДРИЛЬИ Авиагруппу полковника Ивана Федорова фашистские асы с ужасом называли фалконтирами, то есть озверевшими соколами. Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в наших Вооруженных силах создавались не только штрафные роты и батальоны, но и штрафные эскадрильи. Самую первую из них в 1942 году возглавил ныне Герой Советского Союза Иван Евграфович Федоров. Побег из тыла на фронт. 3 июля 1942 года на Монинском аэродроме в Подмосковье возник изрядный переполох. Во второй половине дня здесь приземлился совершенно новенький истребитель ЛаГГ-3. Он подрулил к заправочному комплексу и остановился. Из кабины выпрыгнул худой долговязый летчик и крикнул технику: – Заливай под самое горлышко! – Не могу, – ответил технарь, – вас нет в заявке. Свяжитесь с руководителем полетов, пусть даст разрешение. – Вот мое разрешение, – устрашающе рыкнул пилот и достал из кобуры «ТТ». Повторять просьбу не пришлось. Горючее было залито. Но как только истребитель вырулил на взлет, техник 127 поднял тревогу. За дерзким нарушителем бросились вдогонку местные летуны, но он быстро взмыл на недосягаемую высоту и ушел в сторону фронта. Через некоторое время неопознанный ЛаГГ приземлился на аэродроме Мигалово (рядом с Калинином). В это время там проводил совещание командующий 3-й воздушной армией Михаил Громов. Он уже получил циркуляр о том, что с Горьковского аэродрома, захватив новейший истребитель, дезертировал летчик-испытатель Иван Федоров, который произвел несанкционированную дозаправку в Монино и направился в сторону Калининского фронта. Громов лично вышел к ЛаГГу, дружески обнял набедокурившего пилота, но спросил с напускной строгостью: – Что же ты, Ваня, истребители воруешь? С меня же потребуют отдать тебя под трибунал. Дорога в «штрафники». До трибунала, правда, не дошло. Громов долго отбивался от военных прокуроров, доказывая, что дезертиры убегают с фронта, а не на фронт. А вскоре в воздушную армию поступил приказ Ставки о создании штрафных эскадрилий. Федоров, чтобы разрядить обстановку вокруг себя, вызвался возглавить одно из таких подразделений. – Вообще-то я не считал себя проштрафившимся, – говорил мне Иван Евграфович. – Дело в том, что перед войной я работал летчиком-испытателем в конструкторском бюро Семена Алексеевича Лавочкина, которое тогда располагалось в Горьком. С первых дней войны я забросал Лавочкина рапортами с просьбой отправить на фронт. Но Семен Алексеевич не отпускал. 3 июля 1942 года у меня был штатный испытательный полет. Пилотировал в тот день опытный ЛаГГ-3, правда, с более мощным вооружением, чем обычный. Выполнил полетное задание. И решил похулиганить, чтобы начальство меня само на фронт прогнало. Подлетел к мосту через Оку и давай вокруг него мертвые петли крутить. Три накрутил, на четвертую заходить стал, а тут зенитчики, мост защищавшие, огонь по мне открыли. Ну, думаю, прилечу на аэродром, а меня вместо фронтовой авиации в штрафбат запихнут. И рванул прямо на фронт... Зачем они были нужны? Для начала надо сказать, что и до приказа о «воздушных штрафниках» немало авиаторов попадало под трибунал. Но поскольку это были особо ценные боевые кадры, подготовка которых дорого обходилась стране, то проштрафившихся летчиков, как правило, ни в лагеря, ни в пехоту не отправляли, а возвращали в родные эскадрильи. По архивным данным, например, в 1941 году 69,7 процента, а в 1942-м – 78,8 процента приговоров выносились с отсрочкой исполнения до окончания боевых действий. Таких примеров было немало. Поэтому и появилась необходимость в создании эскадрилий для осужденных или проштрафившихся летчиков. К тому же и сама организация службы в них значительно отличалась от той, 128 которая существовала в обычных авиаподразделениях. Задачу организации штрафных эскадрилий положение определило так: искупить свою вину перед Родиной. Далее в документе сказано, что перечисленные выше лица, независимо от занимаемых должностей, направляются в штрафные эскадрильи распоряжением командира дивизии с последующим оформлением и отдачей приказа по личному составу воздушной армии. Возвращение из штрафной эскадрильи в нормальную осуществляется по представлению командира дивизии приказом командующего армией. Положение определяло создание штрафных эскадрилий трех типов: а) истребительной на самолетах Як-1 и ЛаГГ-3; б) штурмовой на Ил-2; в) легкобомбардировочной на У-2. Спасительный приказ. Вопрос о штрафных эскадрильях вот уже несколько лет будоражит умы не только журналистов, но и ветеранов Великой Отечественной войны. Можно прочитать мнения, что это очередная выдумка «очернителей истории». Но немало авторитетных военачальников подтверждают сведения о штрафных авиационных подразделениях. Например, дважды Герой Советского Союза маршал авиации Александр Николаевич Ефимов и в интервью СМИ, и в своих мемуарах вспоминал о том, что его не раз в полетах на бомбометание прикрывали истребители-«штрафники». А недавно с документов, регламентирующих организацию штрафных эскад- рилий, был снят гриф «Секретно», и в Центральном архиве Министерства обороны мне довелось ознакомиться со спасительным не только для Ивана Федорова, но и для многих проштрафившихся летчиков приказом. Вот его содержание. «Командующему Западным фронтом т. Жукову, Командующему Калининским фронтом т. Коневу, Командующему ВВС т. Новикову Всем командующим фронтами и 7 отдельной армии, командующим всех воздушных армий, а также т.т. Маленкову, Берия, Голованову, Фалалееву. 1. Немедленно через ответственных и опытных лиц проверить каждый в отдельности вышедший из строя самолет, выяснить истинные причины неисправностей и непосредственных виновников их; 2. Летный состав, уличенный в саботаже, немедленно изъять из частей, свести в штрафные авиаэскадрильи и под личным наблюдением командиров авиадивизий использовать для выполнения ответственных заданий на самых опасных направлениях и тем самым предоставить им возможность искупить свою вину; 129 3. Безнадежных, злостных шкурников немедленно изъять из авиачастей, лишить их присвоенного звания и в качестве рядовых бойцов направить в штрафные пехотные роты для выполнения наиболее трудных задач в наземных частях; 4. О получении, результатах проверки, принятых мерах по выполнению настоящего приказа, со списком летного состава, направленного в штрафные эскадрильи и пехотные роты, донести. И. Сталин, А. Василевский». 4 августа 1942 г., 20 час. 30 мин. По докладу командующего ВВС КА т. Новикова, из числа 400 истребителей, выделенных для участия в операциях Калининского и Западного фронтов, за четыре-пять дней операции до 140 самолетов вышло из строя. По тому же докладу, при полном отсутствии авиации противника в первый день боя и при тройном превосходстве над противником в последующие дни наши боевые потери составили 51 истребитель, 89 истребителей считается вышедшими из строя по техническим неисправностям. Считая невероятным такой недопустимо высокий процент самолетов, вышедших из строя в течение 4–5 дней по техническим причинам, Ставка усматривает здесь наличие явного саботажа, шкурничества со стороны некоторой части летного состава, которая, изыскивая отдельные, мелкие неполадки в самолете, стремится уклониться от боя. Безобразно поставленный в авиачастях технический надзор и контроль за материальной частью, а также за выполнением боевых заданий летчиками – не только допускает, но и способствует этим преступным, нетерпимым в армии явлениям. Строже, чем в пехоте... Как и в штрафбате, руководящий состав штрафной эскадрильи подбирался из нештрафников. Он включал пять человек: командира и военного комиссара эскадрильи, заместителя командира, адъютанта старшего (так в то время называли начальников штабов батальонного звена) и старшего техника. Весь остальной командный, рядовой летный и технический состав укомплектовывался за счет штрафников. Положение не разрешало представлять штрафников к государственным наградам, лишало их полагавшегося другим летчикам денежного вознаграждения за боевые успехи, а также 130 процентной надбавки за выслугу лет. Пребывание в штрафной эскадрилье не засчитывалось в срок, определяющий присвоение очередного воинского звания. Штрафники, независимо от должности, которую занимали в строевой части, удовлетворялись денежным содержанием по должности, которую им определили в штрафной эскадрилье, с процентной надбавкой за пребывание на фронте. Авиационный документ о штрафниках получился более суровым, чем армейское Положение о штрафбате. Штрафников в пехоте, как известно, за подвиги к государственным наградам представляли. Они заранее знали, на какой срок направлены в штрафной батальон или роту – этот срок не мог превышать трех месяцев. Ранение, каким бы ни был его характер, признавалось свидетельством искупления вины. Авиаторы же предпочли иной критерий – только число и итоги боевых вылетов и качество подготовки самолетов к боевой работе. Некоторым летчикам не удавалось избавиться от статуса штрафника до пяти месяцев. Получив в воздухе ранения, ожоги, они автоматически в строевые части не переводились. Часто даже после снятия с них по представлению командования эскадрильи и дивизии судимости еще какое-то время решали боевые задачи в качестве штрафника. Не предусматривало Положение о штрафных эскадрильях и дополнительных льгот для командного состава. Как известно, в штрафных ротах и штрафбатах для командного состава шла льготная выслуга лет, сокращались лишь сроки повышения воинских званий. Летчики были этим обделены. Есть и другое мнение. Не везде создание штрафных эскадрилий безоговорочно поддерживалось. Бывший начальник политотдела 3-й гвардейской Смоленской бомбардировочной авиационной дивизии Леонид Дубровин вспоминает: – В августе 1942 года по указанию штаба 1-й воздушной армии в дивизии была введена так называемая штрафная эскадрилья. Замысел состоял в том, чтобы пилотов, струсивших в бою, переводить в разряд штрафников, направлять для прохождения дальнейшей службы в штрафную эскадрилью и воспитывать там у них смелость и отвагу. С этой целью следовало посылать их в самые тяжелые бои, на самые трудные задания, связанные с риском для жизни. Ценой своей жизни, кровью они, некогда проявившие трусость, должны теперь смыть с себя пятно позора. Сюда же, в штрафную эскадрилью, предполагалось направлять для исправления летчиков, штурманов и стрелков-радистов, уличенных в шкурничестве, саботаже, жульничестве. Летный состав и все другие воины полков горячо поддерживали меры по решительному пресечению всех позорных явлений в армии, но не без основания летчики рассуждали так: в воздух должны подниматься только надежные люди. Труса, шкурника, если таковой обнаружится, надо лишать права на полеты, не допускать и близко к са- 131 молету, не в штрафную эскадрилью отправлять, а на скамью подсудимых. Действительно, надо ли в соединении «содержать» штрафное подразделение, – задумывались и мы с полковником Ушаковым. В полетах, на боевых маршрутах, выполняемых, как правило, группами, очень хорошо видно, как ведут себя пилоты в самые опасные и напряженные минуты. Стоит хоть кому-то проявить признаки слабости, нерешительности и тем более трусости, тому мы сами потом зададим такую «промывку» мозгов, что человек горько пожалеет о своей минутной слабости, не посмеет впредь нарушить крепость и спаянность боевого строя. Словом, не по душе нам пришлась эта «организационная мера». Да она не просуществовала и года. Весной 1943 года штрафные эскадрильи были отменены. Летчик должен летать. Еще один вопрос стал в последнее время предметом дискуссий в СМИ. Если штрафные эскадрильи были созданы для ВВС и позволяли летному и техническому составу авиации искупить вину перед Родиной в своем виде Вооруженных сил, почему же немало авиаторов воевало в рядах штрафных батальонов и рот, то есть на сухопутье? – Это объясняется просто, – говорит Иван Федоров. – Штрафные эскадрильи были сформированы только в воздушных армиях, и направить в них проштрафившихся из каких-либо отдельных соединений или частей ВВС внутренних округов было невозможно. Больше того, и из нашей армии летчи- ков и технических специалистов, совершивших серьезные преступления, несовместимые с честью офицера, командиры дивизий при поддержке командарма эпизодически направляли в штрафбат. Но должен сказать, что их оттуда нередко возвращали с такой мотивацией: офицеры могут быть направлены в штрафбат на основании приговора военного трибунала либо властью командира только за самовольное оставление занимаемых рубежей (приказ НКО № 227) и за перебои в питании бойцов и недодачу продуктов (приказ НКО № 0374). Честно сказать, я и тогда и сегодня – обеими руками за штрафные эскадрильи. Летчик должен воевать в своей среде, где у него мог быть максимально высокий боевой результат. Меня, например, возмутил такой случай. Наш выдающийся ас Георгий Костылев в феврале 1943 года загремел в штрафбат. Это был летчик от Бога. Только в июле 1941 года на И-16 Костылев сбил семь немецких самолетов. В октябре 1942 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. И вдруг штрафбат. За что? Состав авиагруппы Федорова. Созданное в 3-й воздушной армии подразделение штрафников по составу несколько отличалось от аналогичных формирований других воздушных армий. Строго говоря, эскадрильей его назвать было никак нельзя. В авиагруппу Федорова вошли 64 летчика и техника – почти три эскадрильи. О том, что это был за народ, Иван Евграфович рассказывал с озорной улыбкой: 132 – Дело в том, что у нас трусов и саботажников практически не было. Наоборот, собрались люди отчаянные, нередко осужденные за разгильдяйство, пьяные драки, другие бесшабашные выходки. Например, лейтенант Толя Корниенко во время какой-то гарнизонной гулянки столкнул в пьяном угаре с балкона девушку за то, что пошла танцевать не ним, а с другим. Трое были осуждены за то, что чуть было повара в котле не сварили, уличив его в воровстве продуктов с солдатского стола, – еле убежал бедолага с ошпаренными ногами и задницей. В общем, «хулиганье». Но были и вполне серьезные люди. Например, летчик 273-го истребительного авиационного полка лейтенант Алексей Решетов, считавшийся самым результативным боевым летчиком из числа тех, кто специализировался на воздушной разведке, – лично сбил 36 и в группе 8 вражеских самолетов. Ре- шетов «загремел» в нашу авиагруппу по приговору военного трибунала за то, что расстрелял в воздухе самолет своего ведомого, который из-за трусости неоднократно бросал Решетова в бою. Понять парня можно, но и не наказать его было нельзя. Вспоминается достаточно характерная история прекрасного летчика Григория Алексеевича Потлова. Он перед войной окончил военную школу пилотов. С началом войны Потлов совершил 15 боевых вылетов в составе ночного бомбардировочного полка на У-2. Затем принял эскадрилью в штурмовом полку, совершил на Ил-2 девять успешных боевых вылетов. Но 14 августа 1942 года, ведя в бой группу из шести самолетов, задание не выполнил, вернулся на свой аэродром с полной бомбовой нагрузкой. Возможно, летчики не нашли назначенную им цель, потратили время на ее поиск, а потом сбрасывать бомбы было уже поздно и опасно. Ко- 133 мандир авиадивизии полковник Степичев увидел причину невыполнения задачи в трусости ведущего группы. Потлов, разжалованный до красноармейца, сдав на хранение в штаб свой орден Красного Знамени, был направлен в штрафное подразделение. Здесь он проявил себя блестяще: совершил два результативных боевых вылета в качестве ведомого, два – ведущим звена и восемь – ведущим группы. Однако только через четыре месяца с него было снято клеймо штрафника. Потлов вернулся в родную эскадрилью, где вновь получил свой орден и капитанские погоны. Были и чисто технические причины для попадания в штрафное подразделение. Один из механиков авиазвена, злоупотребив служебным положением, снял недостающие детали с самолета ЛаГГ-3 в соседнем полку, другой специалист, нарушив меры безопасности, сжег при заправке самолет У-2. Начальник техотдела одного из батальонов аэродромного обслуживания по личной халатности не обеспечил самолеты сжатым воздухом, сорвав тем самым боевые вылеты нескольких групп штурмовиков и истребителей. Старший техник эскадрильи по вооружению выпустил самолет Ил-2 на боевое задание, забыв зарядить пушку снарядами. Молодой механик, охраняя в составе караула склад с боеприпасами, со скуки выстрелил в воробья. Воробей упорхнул, а склад взлетел на воздух... Вспоминаются и совсем курьезные случаи. Например, «преступный» вояж младшего лейте- нанта Минченко и старшины Минина. Их отправили в командировку на УТ-2. На полевом аэродроме летчикам надлежало принять самолет Як-1 и вернуться в полк парой. Но летчики к установленному сроку не вернулись. Вскоре выяснилось, что они самовольно вылетели из Астрахани в Кизляр за вином, где при выруливании на взлет с пустыря натолкнулись на препятствие и повредили самолет УТ-2. В приказе по этому поводу отмечалось, что за такое исключительное хулиганство Минченко и Минин заслуживают предания суду военного трибунала, но, учитывая их отличную технику пилотирования, а также то, что в полку они были инструкторами, им предоставляется возможность искупить вину в штрафном подразделении. Наверное, при объявлении этого приказа перед личным составом полка летчики, вернувшиеся из командировки и без вина, и без самолета, облегченно перевели дыхание. Могло быть гораздо хуже. Позывной – «Анархист». То, что именно Ивана Федорова назначили командиром штрафников, было вполне естественным. Он как нельзя лучше подходил для этой должности. Ведь не зря Федорова прозвали анархистом, и именно такой присвоили ему позывной. В биографии этого человека много необычного. Иван Федоров впервые поднялся в небо в 1929 году 15 лет от роду, собственноручно построив планер. В 1932 году поступил в школу военных пилотов, которую окончил с наивысшими летными характеристи- 134 ками. В 1937 году добился отправки в Испанию, где за год боев совершил 286 боевых вылетов, сбил несколько самолетов противника. В 1938 году Федорова представили к званию Героя Советского Союза. С большой группой офицеров из Испании он приехал в Москву на торжественное вручение наград. На одном из «банкетов» собравшиеся летчики, моряки и танкисты решили выяснить, какой вид Вооруженных сил лучше. Спор дошел до драки, а потом и перестрелки. В результате – два трупа, раненые. Руководство Наркомата обороны замяло инцидент, но из наградного указа «отличившихся» вычеркнули. Всех раскидали по воинским частям с совершенно неблагоприятными характеристиками. Но нет худа без добра: Федорову предложили перейти из Вооруженных сил в Наркомат авиационной промышленности, конкретно – в КБ С.А. Лавочкина пилотом-испытателем. – За что конкретно вас представили к Герою во время войны в Испании? – однажды спросили Федорова. – В Испании я летал в паре с летчиком Иваном Косенковым на разведку. Задача – найти аэродромы, с которых нас бомбят, а мы не можем их уничтожить, – ответил Иван Евграфович. – Вдруг навстречу «Хейнкель-111». Увидел нас, развернулся и – к себе. Косенков взял да атаковал его, хотя в разведке это запрещалось. «Хейнкель» ответную очередь дал, и самолет Косенкова загорелся. Я остался один. Что делать? Пристроился справа, метрах в четырех от этого бомбардировщика, вижу даже лица летчиков. Показываю, мол, сдаюсь, чтобы они в меня не стреляли и привели на свой аэродром. Они привели. Смотрю – аэродром, окруженный скалами, и самолеты. Больше ничего мне и не надо. Захожу и по трем стоящим самолетам – очередь, все три зажег. И «мой» самолет шасси выпустил – идет на посадку. Я подлетел к нему и тоже – очередь. У него крыло отвалилось левое. По мне, видно, тоже кто-то стрелял – мотор заглох. Прыгаю с парашютом и приземляюсь в овраг. Укрываясь за камнями, подкрадываюсь к ближайшему самолету на аэродроме. Его фашист охраняет. Автомат на шее висит. Облокотился на хвостовое оперение и смотрит в другую сторону от 135 меня. Я бросился к нему и – в висок рукояткой ТТ. Схватил его автомат и – в самолет. Взлетел и пошел на бреющем, чтобы меня немецкие истребители не сбили. Когда подлетал к нашему аэродрому, с него взлетел И-15, потом И-16, а я низом через виноград – и сел. Ко мне все бегут: и летчики, и мотористы – с винтовками, с пистолетами. Подскочили: «Тю, черт. Это ты?». «Да, летал к немцам поменять самолет». Штурмовать этот аэродром поручили эскадрилье Ивана Лакеева. А я показывал дорогу. Прилетели – сожгли все что можно. И улетели. Вот за это и представили меня к Герою. Да только из-за своего хулиганства не получил это звание. Фашистских асов знал лично. Разговорились мы с Федоровым и о его поездке в Германию накануне Великой Отечественной войны. Вот что он рассказал: – В конце 1940-го – начале 1941 года в соответствии с советско-германским договором 62 немецких летчика более трех месяцев изучали в Щелкове наш истребитель И-16. Страшнейшая машина для новичка. У нее глаз поло- жен больше на летчика, чем на врага. Ошибся – хана. Немцы только начали летать, и четверо угробились. Остальные собрались и заявили нашему командованию: «Пусть ваши летчики летают. Этот самолет рассчитан только на русского летчика». После этого нас со Степаном Супруном вызывают и говорят: «Покажите этим «гробарям», как надо летать». Взлетаем. Чего хочешь делай – хулиганом не назовут. И мы с ним от земли до потолка – воздушный бой. Вошли в азарт. Уже с пяти тысяч дошли до бреющего. И я над картофельным полем его обгоняю и на высоте 2–3 метра тройную «бочку» делаю. Взбушевал воздух. Супруна качнуло – он на картошку сел, на «животе» метров 170 прополз и стал. Когда я сел, сослуживцы меня окружили: «А где Супрун?». «На картошке сидит… Жив-здоров. Мне кулаком грозился». И все – туда. А он идет навстречу. Первыми его атаковали вопросами немцы: как да что? Супрун в ответ: никаких, мол, замечаний. Они сказали: «Вот теперь мы верим, что в России есть чудо-богатыри». После того как немцы уехали из СССР, Гитлер вместо 62 пригласил с ответным визитом только четверых: Супруна, Стефановского, Викторова и меня. Встречал нас конструктор Мессершмитт – худощавый, выше меня ростом, в поношенном, видавшем виды плаще. 136 Нас четверых посадили в «мерседес», сопровождал нас эсэсовец, который делал вид, что по-русски не понимает. И повезли на аэродром Десау – 18 километров от Берлина. Аэродром огромный, весь в бетоне. У нас таких еще не было. Я говорю: «Советские летчики все самолеты знают: японские, немецкие, английские, французские. На каком начнем?». Много самолетов вокруг. А в сторонке стоит один маленький. «Что за самолет, по-вашему?», – спрашивают меня. «Хейнкель-613», – отвечаю. И выдал все его характеристики. «Может, вы на нем и слетаете?» – «За честь сочту». Я попросил их дозаправить самолет и составить акт, что он исправный. Шеф-пилот «мессершмитта» Герфман принес мне свой парашют. Взлетел. Шасси еще не убрались, а я уже между столбами с проводами высокого напряжения проскочил – и замедленную «бочку». Их летчики на этом «Хейнкеле-613» ни одной фигуры высшего пилотажа не сделали. А я их накрутил с десяток за три с половиной минуты и сел. Доложили в верха. Когда Геринг узнал, что на этом самолете, который был уже списан, такие «кренделя» выписывают, приехал лично на аэродром. Он вручил нам железные кресты с дубовыми листьями и по четыре золотые монеты достоинством 10 000 марок каждая. На эти деньги кучу «мерседесов» можно было купить. У меня до сих пор одна хранится. Кроме того, я получил золо- той портсигар. Потом передарил его кому-то из друзей. А Железный крест там же, в Германии, на каблук своего ботинка приколотил, по молодости выпендрился. Вернулись мы из Германии за четыре дня до начала войны. А потом, когда я возглавил «крылатый штрафбат» 3-й воздушной армии, некоторых немецких знакомцев встречал в небе над Россией и бил со знанием их характеров и повадок. Дуэль с фон Бергом. 5 августа 1942 года немцы перебросили в наш район группу асов из 29 летчиков, которые разрисовывали фюзеляжи своих самолетов игральными картами (кроме шестерок), – рассказал Федоров. – Мы называли их картежниками. У их командира полковника фон Берга, которого я знал со времен довоенной поездки в Германию, на стабилизаторе красовался трехглавый дракон. Чем же эти асы занимались? Если на каком-то участке фронта наши дерутся хорошо, то они прилетают и бьют их. Потом перелетают на другой участок – там наших колошматят. Вот нам и поручили пресечь это безобразие. Нужно сказать, что во время войны были достаточно распространены воздушные дуэли (это, кстати, хорошо показано в великолепном фильме «В бой идут одни «старики»). Это совершенно особый вид воздушного боя, который придумали немецкие асы, обладавшие прекрасной выучкой и хорошей техникой пилотирования. Они появлялись над нашими аэродромами и сбрасы- 137 вали вымпел с запиской на русском языке о том, что один самолет может подняться в воздух «для честного поединка» – и подпись. Забегая вперед, скажу, что несколько позднее такую форму боя взяли на вооружение и наши летчики. Александр Покрышкин, Борис Веселовский и многие другие стали летать на «свободную охоту» за линию фронта. Подлетали к фашистскому аэродрому и вызывали на дуэль какого-либо известного аса. Я, конечно же, не был исключением. После расформирования группы штрафников я некоторое время служил командиром дивизии, а потом создал так называемую девятку – спецотряд дуэлянтов из лучших асов. В нее вошли Андрей Боровых, Иван Зудилов, Михаил Баранов, Василий Зайцев, Григорий Онуфриенко... Впоследствии все они стали Героями Советского Союза, а Зайцев и Боровых – дважды. Стали летать девяткой на «свободную охоту». Однако нам удалось сделать только 16 вылетов. Потом на эти полеты пришел запрет, а жаль. Впрочем, может быть, и правильно: на фронт прибывали молодые летчики, неопытные, необстрелянные, их надо было учить, готовить к боям – а кому, как не нам, «старикам», это было сподручней. В общей сложности наша девятка уничтожила более сотни самолетов в воздухе и около 30 сожгла на земле. Но впервые в воздушной дуэли я принял участие в августе 1942 года. Мне сообщили, что фон Берг дважды вызывал на воздушную дуэль наших летчиков, и оба раза ему удавалось одерживать победу. Я узнал об этом, когда оказался на аэродроме в Злобине. Мне подтвердили, что он действительно прилетал два раза. Вскоре он появился в третий раз. У нас уже был готов самолет, и вызов я принял. Бой был коротким, всего несколько минут. Ас, между прочим, оказался не таким уж и непобедимым. От моей очереди у его «фоккера» отвалилось крыло, но он успел выпрыгнуть с парашютом. Кстати, после поимки Берга Федорову принесли трофеи: фамильный кортик Берга, его курительную трубку «Мефистофель» с автографом Гитлера и белый маузер. Во время одной из бесед в квартире на Кутузовском проспекте Иван Евграфович показал мне фронтовые снимки. На одном из них он запечатлен в кожаной куртке с трубкой «Мефистофель» в зубах и белым маузером на коленях. – Немцы в полет любили брать какие-нибудь сувениры-обереги, – пояснил Федоров. – Фон Берг таскал с собой фамильный кортик, уникальный маузер и трубку, подаренную Гитлером. Маузер я сдал после войны – ведь это оружие, трубку друзья «заиграли», а кортик у меня сохранился. Иван Евграфович открыл стол и достал кортик. Когда я вынул его из ножен, на клинке возле рукоятки прочитал надпись, выгравированную понемецки: «Фон Берг». Охота на Мюллера. Охотился Федоров и за другим фашистским асом Рудольфом Мюллером, награжденным Рыцарским крестом и имевшим более 138 90 побед в воздушных боях. Но встретиться с ним не удалось. Иван Евграфович с завистью рассказал о том, как с Мюллером дрались коллеги: – Картину одной неудачной для нас дуэли я восстановил по описанию друзей. Мюллер прилетел к нашему аэродрому Ваенга на новеньком «мессершмитте» «МЕ-109G-2» и сбросил вымпел с запиской о том, что один самолет может подняться в воздух для «честного поединка». И подписался: Рудольф Мюллер. В воздух поднялся на английском истребителе «харрикейн» старший лейтенант Виктор Вальцефер. Он опасался, что Мюллер подстрелит его еще при взлете. Но тот, снизившись над взлетной полосой, «вежливо» ждал, когда его русский противник уберет шасси, после чего с увеличением скорости вышел вперед и восходящей спиралью стал набирать высоту. Наш молодой летчик обрадовался такой вроде бы удаче. Он сразу оказался в хвосте немецкого аса, следуя за ним правой восходящей спиралью. Вальцефер пытался взять упреждение и открыл огонь, но постоянно мазал! И только тогда он понял, что это точно рассчитанный маневр – увлечь его в эту предательскую спираль, на которой невозможно вести прицельный огонь! Самолеты, как привязанные друг к другу, виток за витком набирали высоту, но мотор на «харрикейне» был слабее, и самолет начал терять скорость, а Мюллер продолжал набирать высоту. Наконец Вальцефер, потеряв терпение, на короткое время довернув самолет, дал очередь по мессеру Мюллера и, конечно, не попал, зато тут же свалился в штопор. Ас, внимательно следивший за маневрами русского летчика, мгновенно сделал полупереворот и на выходе из штопора сразил машину Вальцефера очередью с короткой дистанции. Наш самолет загорелся. Вальцефер специальным маневром сбил пламя и с пов- 139 режденным мотором произвел посадку на своем аэродроме. Он был ранен в низ живота осколком. К счастью, ранение оказалось легким. А Мюллер, покачав крыльями, улетел. Мюллера завалили другие летчики – Петр Сбигнев и Николай Бокий. Сбигнев потом рассказывал: «Этот воздушный бой летчики моего полка начали без меня. Я с ведомым выполнял другое задание – сопровождал транспортный самолет Ли-2. Проводили мы подопечного до безопасного района, развернулись и легли на обратный курс. И вот далеко внизу показался наш аэродром. Над ним на разных высотах в вихре боя кружились наши и вражеские самолеты. Вдруг замечаю над каруселью дерущихся пару «мессеров». Впереди идет камуфлированный в полоску, за ним, на дистанции, – ведомый в грязно-серой окраске. Меня как током ударило: полосатый камуфляж – отличительная окраска самолета Рудольфа Мюллера. Мы тогда уже знали, что по указанию Геринга этому «штучному асу» сконструировали особый мессер с усиленным мотором и по-особому покрасили его. Район боя обошли южнее, не спуская глаз с Мюллера и его ведомого. Противник не заметил нас. Упоенные легкими победами, фашисты, видимо, даже мысли не допускали о том, что выше них может кто-либо находиться, и поэтому глядели только вниз, высматривая добычу. Когда мы набрали 7000 метров и заняли выгодную позицию, я приказал ведомому: «Иду в атаку! Оставайся на высоте. В случае чего – прикроешь». Дальше все было разыграно как по нотам. Пикируя по лучу солнца, я быстро сблизился с Мюллером. Правда, он каким-то чутьем угадал грозящую ему опасность и, чтобы выйти из-под удара, бросил машину в переворот. Но я успел поймать в прицел правое крыло мессера и выпустил очередь из 37миллиметровой пушки. От полосатого полетели огненные брызги и куски дюраля. Пока Мюллер соображал, что с ним произошло, его подбитый истребитель уже успел войти в спираль и, сделав два витка, оказался на высоте, где шел основной воздушный бой. Тут ему порцию снарядов добавил не растерявшийся Николай Бокий. Меткой очередью он разбил радиатор полосатого. Мотор мессера заклинило. Мюллеру пришлось выбирать одно из двух: или выпрыгнуть с парашютом и сдаться в плен, или планировать до последней возможности, рискуя разбиться при посадке в сопках. Но он, видимо, еще не терял надежды на спасение и повернул на юг, рассчитывая подальше уйти от аэродрома. Дотянув до заснеженного озера, расположенного южнее нашего аэродрома, полосатый с ходу сел. Я немедленно сообщил об этом по радио в полк и приказал подготовить к вылету По-2 на лыжах. Посадив свою машину, пересел на По-2. Спустя несколько минут мы уже кружили над озером. «Мессер», оставив на снегу глубокую борозду, лежал на брюхе с погнутым винтом. Его кабина была открыта. От самолета к берегу тянулся лыжный след. Мюл- 140 лер ушел. Возвратившись к озеру, я с ходу сел и подрулил к полосатому. Не выключая мотора, мы с инженером выскочили из кабины и поспешили к «мессеру». Все его приборы оказались целыми. Следов крови не было видно. Значит, осколки снарядов не зацепили летчика. Не побился он и при посадке. На сиденье лежал парашют. Я вытащил его на крыло, осмотрел. В кармашке ранца оказалась небольшая карточка, весьма похожая на визитную: «Рудольф Мюллер». Вернувшись на аэродром, я сразу доложил обо всем командующему ВВС. Были немедленно приняты меры для поимки Мюллера. На следующее утро мы с инженером снова вылетели на По-2 искать немецкого аса. Нам удалось напасть на его след. Мюллер оказался отличным лыжником – за ночь он прошел около 90 км от места вынужденной посадки. Далее лыжня терялась в лесном массиве. Данные разведки мы передали по радио пограничникам. Они выслали навстречу Мюллеру группу лыжников с собаками. На исходе дня они наконец настигли беглеца. Он спал под нависшей скалой, утомленный 150километровым лыжным марафоном. «Непобедимый» Мюллер не сопротивлялся. Покинув свою берлогу, он вскинул руки и сразу сдался. На допросе он признался, что не является ярым нацистом и не питает к нам никаких враждебных чувств. Война была для него своего рода спортивным состязанием. Мюллер охотно рассказал о себе, своих начальниках и летчиках, назвал все известные ему аэродромы и раскрыл систему их охраны». Мюллера несколько месяцев использовали в качестве источника информации. По некоторым данным, при перемещении в лагерь № 2 в Мордовии он был застрелен 21 октября 1943 года «при попытке к бегству». 141 Сбигнев погиб еще раньше. 3 мая 1943 он при выполнении учебного полета допустил ошибку и разбился на своем аэродроме. Боевые будни. Фронтовая служба летчиков-штрафников состояла, конечно, не из одних дуэлей и охот на фашистских асов – то были редкие удачи. Боевая повседневность – скучней, а значит, и тяжелей. – Летчики-штрафники были одеты в форму красноармейцев, поскольку всех без исключения разжаловали до звания «рядовой», – вспоминает Иван Евграфович Федоров. – Полномочия мне дали большие: за малейшую попытку неповиновения имел право расстреливать на месте. Я, слава богу, этим правом не воспользовался ни разу. Хотя поначалу было за что. Они меня однажды, например, бросили, оставив одного против нескольких бомбардировщиков и истребителей. Я им по радио передал: чем позорно жить, лучше погибнуть в бою. В кучу втесался – двух завалил. И на своем аэродроме сел. Построил всех, к каждому подошел, по-смотрел в глаза: не стыдно? Они думали, что я кого-нибудь для острастки расстреляю. Но я плюнул, повернулся и ушел. Не знаю, что тут подействовало, но больше они ни меня, ни друг друга в бою не бросали. Недавно опубликованы некоторые документы о боевых действиях 157-го авиаполка, в который входила группа летчиков-штрафников под командованием Ивана Евграфовича Федорова. Из них следует, что в период Ржевско-Сы- чевской операции на счету полка было 130 сбитых самолетов противника, а по дивизии – 380 самолетов. – Во время этой операции, – говорит Федоров, – немецкое командование перебросило до 12 дивизий и усилило группу армий «Центр». Приходилось делать по несколько вылетов в день. Потерял четверых ведомых, в том числе своего друга Анатолия Томильченко. Отличный был летчик! А я сам получил ранения в руку и ногу, к счастью, легкие. Летали в любую погоду. Отдыхать приходилось мало. Особенно редко часы отдыха выдавались у тех, кто готовил машины к боевым вылетам, – у механиков, оружейников. Был такой случай. Когда в очередной раз я взлетел, у моего мотора сорвало капот. ЧП! Расследование. Вечером собрание. Видимо, мой механик устал, внимание притупилось, плохо закрыл замки капота. Они ведь по 4–5 раз в сутки готовили машины к очередным полетам. Часто спали прямо под крылом самолета. Жалко их было. Встаю на собрании и говорю: «Парень хороший, работящий. Беру его на поруки». Некоторые стали возражать: «Нечего разгильдяям потакать, передать дело в трибунал!». «Он же мне, – говорю, – самолет готовит, а не вам, а я уверен, что он больше не подведет». Отстоял. Потом он отлично работал, без замечаний. Штрафная авиагруппа Федорова воевала исключительно успешно, особенно в августе – сентябре 1942 года. Не зря ее летчиков фашисты прозвали фалкон- 142 тирами, что в переводе означает «озверевшие соколы». В общем зачете они подбили 350 самолетов противника. В начале 1943 года эта авиагруппа была преобразована в 273-й истребительный авиаполк. Причем при расформировании штрафной группы всех летчиков реабилитировали и представили к орденам и медалям, а четверых – к званию Героя Советского Союза. А Федоров был назначен командиром дивизии. После боев под Сталинградом 273-й истребительный авиаполк был переименован в 31-й Гвардейский авиаполк. Иван Евграфович Федоров воевал до апреля 1945 года на Калининском, Центральном, 2-м Белорусском фронтах. Потом его как летчика-испытателя отозвали в Москву. Закончил войну он, как и начал, по-гусарски. Из Германии в Подмосковье в 1945 году Федоров прилетел на «своем» боевом самолете, захватив с собой 300 литров спирта. Бочку со спиртом он поставил рядом с входной дверью в квартиру, на лестничной площадке, прикрепил ее тросом, чтобы не уволокли. – Весть о Победе мигом опустошила все мои стратегические запасы, – смеется сегодня Иван Евграфович. Последний полет. После победы Федоров вернулся в КБ Лавочкина, испытывал реактивные самолеты. Первым в мире преодолел звуковой барьер на самолете Ла-176. А вообще на его счету 29 мировых авиационных рекордов. Именно за эти достижения Сталин присвоил ему 5 марта 1948 года звание Героя Советского Союза. – Как правило, у меня на испытании одновременно было 8–10 самолетов, порою один на другой не похож, – рассказывает ветеран. – В воздухе я находился больше, чем на земле. Иногда на аэродроме и в небе пропадал до 20 часов в сутки. А однажды произошло то, что впоследствии круто изменило жизнь. Шли испытания стреловидной машины Ла-15. На высоких скоростях самолет так затрясло, что мне показалось, будто черепная коробка отвалилась и летит рядом со мной. Машина не слушалась рулей. Сбросил газ. Самолет клюнул, лег на крыло и, снижаясь, стал увеличивать скорость. Мне деваться некуда: надо покидать машину. Но она не была оборудована катапультой. Сбросив фонарь, ногами оттолкнувшись от пола кабины, 143 резко повернул лицо назад (чтобы не выдавило сопротивлением встречного воздуха глаза и не разорвало рот) и оказался на крыле у фюзеляжа. Меня намертво прижало к крылу. Вновь собрался с силами и локтями, коленями стал отжиматься от самолета. Меня потянуло назад и сильным рывком швырнуло в сторону хвоста, чуть не размозжив о стабилизатор. Самолет исчез с моих глаз. А я, сделав небольшую затяжку, раскрыл парашют. И тут заметил, что с меня сорвало комбинезон вместе со звездой героя. Наверное, на фюзеляже осталась и моя кожа от локтей и коленок, когда отрывал себя от самолета. На высоте около 5000 метров оказалось так холодно, что я успел обморозить живот, руки, ноги, лицо. Позже там, где упал самолет, ребята нашли мою звезду с тряпками комбинезона. Даже звезда не выдержала – погнулась подвеска и лопнула. У меня же от перегрузок стала идти через уши и нос кровь. Давление упало до значений 60х50. Врачи долго выхаживали меня, но вскоре списали с летной работы. Самоволка с того света. Правильно говорится: беда не приходит одна. Иван Евграфович, еще не пришедший в себя после катастрофы, потерял в те дни верного друга жизни – жену Анну Артемовну. Поженились они с ней еще перед войной в подмосковном Жуковском. Потом переехали в Горький, в филиал КБ Лавочкина. А когда Федоров удрал на фронт, как уже рассказывалось, его объявили дезертиром, а жену, оставшуюся в Горьком, лишили продпайка. – Я попросил у Громова двухместный истребитель, – рассказывает Федоров. – Слетал за Аней. Воевать стали вместе: она тоже была летчица. Командарм Громов потребовал от меня не афишировать, что Аня – моя законная супруга, ведь многие могут захотеть последовать такому примеру и привезти жен. Пришлось представить ее так называемой походно-полевой женой (она оставила себе после свадьбы свою девичью фамилию). Из-за этого случилась у меня первая дуэль. Один офицер грязью ее, как говорится, облил. Я его вызвал. Он промазал, а я специально пустил пулю поверху. Кстати, ни в одной из шести дуэлей, в которых мне довелось участвовать, я не стрелял прицельно в «противника». Главное было показать, что готов до конца отстаивать свою честь. А вообще-то, конечно, молодые были, горячие, смешно теперь вспоминать. В общем, некоторое время воевали мы с Анной Артемовной рядом. Она участвовала в восьми воздушных боях, завалила два самолета противника. Но получила тяжелейшее ранение. 30 лет провалялась в госпиталях, но так и не встала на ноги. Похоронил я ее, а на надгробии поставил надпись и для себя, думал, что долго не протяну. Но стал потихоньку лечиться простым летным средством – пить коньяк перед завтраком, обедом и ужином. Давление нормализовалось. Однако слух о моих проблемах со здоровьем пошел гулять 144 по свету. Его усугубило то, что кто-то, видимо, наткнулся на кладбище на могилу с моей фамилией. И вот однажды прихожу я проведать покойную жену, вижу: в оградке за столиком сидят фронтовые друзья – маршал Ворожейкин и генерал Белецкий, поднимают стаканы и произносят поминальный тост в мою память. Выхожу к хлопцам – у них глаза на лоб: ты откуда? С того света, отвечаю, в самоволку убежал за коньяком, да задержался здесь и возвращаться не намерен, поскольку там столь уважаемая летчиками жидкость отсутствует. Уехали мы тогда на дачу к Ворожейкину и три дня там «гудели». С тех пор жизнь ко мне и вернулась. Поступил Иван Евграфович на работу в МИД. Вскоре и там сделал блестящую карьеру, дослужившись до заведующего отделом межправительственной переписки. Женился второй раз на хорошей женщине – Алле Алексеевне. Имеет две страсти: пишет стихи и ремонтирует «безнадежные» часы необычных конструкций. В квартире и на даче от них такой звон стоит, словно в церковной звоннице. Хорошее дело приукрасить не грех. Однажды Ивану Евграфовичу задали «неудобный вопрос»: есть ли основания для обвинения его в приписках сбитых самолетов, с которым недавно выступили в прессе заслуженные летчики-испытатели СССР, Герои Советского Союза генерал-лейтенант авиации в отставке Микоян и полковник в отставке Щербаков? – А вы послушайте, что они пишут, – ответил Иван Евграфович, достал из стола вырезку из газеты и прочитал: «И.Е. Федоров действительно заслуженный летчик. Он воевал в Испании в 1937–38 гг., с июля 1942 года воевал на фронтах Великой Отечественной войны, а после войны был летчиком-испытателем в ОКБ С.А. Лавочкина, где первым в стране достиг скорости 1000 км/ч и затем на пикировании достиг скорости звука. Когда в 1948 году правительством было принято решение о присвоении звания Героя Советского Союза летчикам-испытателям, испытывавшим первые советские реактивные самолеты, от ОКБ Лавочкина это звание получил И.Е. Федоров. По данным личного дела И.Е.Федорова, в Испании он сбил два самолета, а в Великой Отечественной войне совершил 114 боевых вылетов, провел 15 воздушных боев и сбил 11 самолетов лично и один в группе. Но в интервью называет другие цифры, которые не соответствуют действительности». Все правильно. В личном деле далеко не все бои и победы указаны. Многие некогда было подтверждать. А в штрафной группе они вообще не учитывались. Сегодня я рассказываю и о не записанных победах ведь не для того, чтобы меня наградили, просто говорю так, как вспоминается. Хорошее дело приукрасить не грех. А кто без греха, пусть первым бросит в меня камень. Фронтовик сказал све слово и о нашумевшем недавно документальном телевизионном фильме «Сталинские соколы. Крылатый штрафбат». 145 – Фильм в принципе хороший, нужный. Но есть перекосы, связанные с желанием авторов придать некоторую сенсационность фактам, которые действительно долгое время были под запретом, но по сути своей настолько красноречивы, что не нуждаются в выкриках и суете вокруг себя. Не кажется мне удачным и апеллирование к любовным интригам. Тем более когда это сопровождается наветом на прекрасных боевых офицеров. Авторы фильма рассказывают, в частности, грустную историю, якобы приключившуюся с летчиком старшим сержантом Алексеем Панкратовым. В полк, где он служил, приехала бригада артистов. И была в ее составе девушка-ленинградка, которую Панкратов полюбил с первого взгляда. Актрисе пилот тоже приглянулся. Но это вызвало ревность командира эскадрильи. И когда Панкратов, возвращаясь из очередного боевого полета, на посадке повредил самолет, комэск упек его в штрафную эскадрилью. Но, вопервых, актриса в фильме безымянная, возможно, и вымышленная. Во-вторых, Панкратов разбил самолет не на посадке, а при взлете. Нужно учесть еще один нюанс. За несколько дней до этого происшествия командующий воздушной армией докладывал заместителю наркома обороны СССР по авиации Александру Новикову: в армии осталось всего 246 исправных самолетов – истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков и прочих. А противостояла армии армада из 250 истребителей люфтваффе. Из-за ошибки Алексея Панкратова при взлете стало одним исправным самолетом меньше. В такой ситуации даже если бы комэск упрашивал все инстанции не наказывать столь сурово Панкратова, никто бы его не послушал. Зачем же бросать незаслуженную тень на комэска? Да и на самого Панкратова, у которого была жена, дети. Каково смотреть им кадры, «обнажающие» якобы имевшую место супружескую неверность человека? Конечно, на фронте всякое бывало, как всякое 146 бывает и сейчас. Но стоит ли через 60 с лишним лет «для красного словца» ворошить прошлые прегрешения? Повторяю, в фильме это даже не подтверждено. А вообще считаю, что когда берешься делать документальный фильм, нужно привлекать в консультанты специалистов и прислушиваться к их мнению. – А вас приглашали когда-нибудь в консультанты? – Меня в Испанию приглашали. Там снимали фильм о наших летчиках, отличившихся в их войне. А заодно тем, кто получил там испанские высшие награды, король Хуан-Карлос подарил трехэтажные виллы. – И где ваша вилла? – В Андалузии, около Гибралтарского пролива – самое лучшее курортное место в Испании. 50 соток с прудом. – Вы там бываете? – А я отдал ее тому механику, который мне самолеты готовил, Педро Муньесу, он живой еще тогда был. – Испанец? – Да. Так там все журналисты щеки надули. Я говорю: «Может, я кого-нибудь обидел?». «Нет, но у нас на Западе такие подарки не принято делать». А зачем мне заграничные виллы? Мое сердце в России. Да и другими материями душа живет. 23 февраля фронтовику исполнилось 96 лет. Может быть, секрет долголетия в том, что улыбка не сходит с его лица. 147 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ОБ ОГНЯХ-ПОЖАРИЩАХ, О ДРУЗЬЯХ-ТОВАРИЩАХ ПОДВИГ ПОБЕДА ПАМЯТЬ Кто из нас не знает песню фронтовых лет «Давай закурим», которую так проникновенно исполняла Клавдия Шульженко? Особенно «забирали» слова «Об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах…». «Забирали» и фронтовиков, и не знавших войны соотечественников. Для старшего поколения это – память о фронтовой молодости и боевых друзьях-однополчанах. Для младшего – память о них самих, о поколении победителей. В этих словах слышны отголоски трагических и славных событий тяжелой и великой войны, о людях, выстрадавших победу, о живых, погибших и умерших. Рассказать о них – святой долг победителей и их наследников. В этой главе такие рассказы. Без них эту книгу нельзя было бы считать состоявшейся. Оттого они так правдивы и так волнуют, а образы фронтовиков – такие запоминающиеся. Эти рассказы прибавляют к летописи Великой Отечественной войны новые штрихи, дополняют и обогащают ее. Эти небольшие рассказы прочно вписываются в военную историю страны, становясь неотъемлемой ее частью. 150 БОЙ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ Фронтовой разведчик, военный писатель Владимир Васильевич Карпов ушел из жизни в Крещенский сочельник, 18 января 2010 года, на 88-м году от рождения. Его перу принадлежат известные произведения «Маршальский жезл», «Судьба разведчика», «Полководец», «Маршал Жуков», «Генералиссимус», «Расстрелянные маршалы» и многие другие. Мне доводилось не раз брать у писателя интервью и на даче в подмосковном Переделкино, и в квартире на Кутузовском проспекте, а незадолго до Нового года состоялась наша последняя встреча. Владимир Васильевич сильно прибаливал, перемещался по квартире с помощью специального устройства в виде колясочки, на которую опирался, двигая перед собой. Поэтому журналистов он уже не принимал. На встречу со мной, видимо, согласился лишь потому, что я должен был вернуть ему взятые ранее вырезки из фронтовых газет. ...Нашей роте, – вспоминал фронтовик, – поставили задачу взять небольшой опорный пункт фашистов. Ребята в роте в основном были необученными. Чуть начало светать, двинулись. Ни артподготовки, ни танков. Как только подошли и увидели проволоку, все с криками «ура» кинулись на неё. И разбудили немцев. Начали они нас бить. Половина роты повисла на этой прово- локе, другая половина получила ранения. В строю осталось, как потом подсчитали, всего восемь человек из 198 бойцов. У меня не оказалось ни одной царапинки... Таких встреч-воспоминаний было много. И хотя Карпову было о чем рассказать, – он не всегда шел на поводу у собеседника. «Я все расскажу в своих книгах, – говорил ветеран. – Ведь война – тема бесконечная. И потому писать о ней будут долго, всегда... И я, и мои коллеги-фронтовики, и историки войны...». Последнее интервью в основном касалось только что законченной писателем биографической книги «Большая жизнь», поэтому оно тематически вобрало в себя все предыдущие наши беседы. Владимир Васильевич, «Большая жизнь» это подведение итогов или просто художественный рассказ обо всём, что с вами приключилось на жизненном пути? Не сочтите меня нескромным. Большая жизнь – не в смысле значимости, а по продолжительности. Жизнь у меня сложилась действительно долгая, трудная, счастливая. И на финише мне просто нестерпимо захотелось рассказать о ней. А суть тут не столько в том, когда родился, как учился, на ком женился, сколько в истории развития души. С этой точки зрения, несомненно, главными блоками моей жизни были война и послевоенная работа, нацеленная на то, чтобы правдиво рассказать о ней. То есть, образно говоря, я и после войны не выходил из боя... 151 Крутые повороты в моей жизни начались ещё до войны. Это верно. Детство и юность, можно сказать, были счастливыми, учился, занимался спортом, стал даже чемпионом Узбекистана, где жила семья, по боксу в среднем весе. Поступил в Ташкентское военное училище, а незадолго до его окончания надо мной сгустились первые зловещие тучи. Однажды на занятиях по марксистско-ленинской подготовке мы изучали брошюру о работе Ленина «Что делать?». Я обратил внимание, что в ней Сталин упоминается чаще Ленина. Поделился наблюдением с товарищем, которого знал со школы. Сказал ему: «В 1902 году, когда Владимир Ильич написал эту работу, он не был знаком с Иосифом Виссарионовичем, впервые они встретились в 1907 году». Вскоре меня арестовали, посадили в одиночку, неделями убеждали дать показания на начальника училища и главного редактора газеты, где я печатался. «Добренький» следователь всё уговаривал: «Володя, ты же не мог сам додуматься, скажи, кто тебя научил?». Какой с курсанта прок? Чекистам нужен был заговор, группа террористов. Стоило мне спасовать, погиб бы и начальник, и редактор, и многие другие. Но я никого не назвал. Трибунал осудил меня на пять лет. И загремел я в Тавдинлаг. Тайга. Морозы 50–60 градусов. Лесоповал. Работа очень тяжёлая. Но хуже всего осознание того, какую беду принёс родителям. Они жили в Ташкенте, в собственном доме. Их из него выселили, поскольку сын стал врагом народа. А когда началась война, карточек хлебных не давали. Наверное, ещё и потому я столь настойчиво просился на фронт, чтобы кровью смыть клеймо врага народа. Регулярно писал Калинину, просил отправить на фронт. В 1942 году после приказа «Ни шагу назад!», которым вводились штрафные подразделения, мои обращения услышали, и я попал в штрафную роту. Мне доводилось не раз читать, что штрафники, как правило, не выживали, их посылали на верную смерть. Как мне удалось выжить? Мы были обязаны искупить вину кровью, то есть если штрафник будет ранен или убит, то судимость автоматически снимается. Нас действительно посылали на самые тяжёлые направления. Поначалу командиры соединений, которым придавались штрафники, не очень-то понимали, что с нами делать, использовали не в общем наступлении, а грубо говоря, как гладиаторов. Прибыли смыть вину кровью? Тогда вперёд, вон на ту высоту. Нужно это сегодня для дела или не нужно, казалось неважным. Нашей роте поставили задачу взять небольшой опорный пункт фашистов. Ребята в роте в основном были необученными. Чуть начало светать, двинулись. Ни артподготовки, ни танков. Как только подошли и увидели проволоку, все с криками «ура» кинулись на неё. И разбудили немцев. Начали они нас бить. Половина роты повисла на этой проволоке, другая половина получила ранения. В строю осталось, как потом подсчитали, всего восемь че- 152 ловек из 198 бойцов. У меня не оказалось ни одной царапинки... Через некоторое время роту вновь укомплектовали штрафниками. В следующий раз нас уже использовали в общем наступлении полка. Ворвались мы в траншеи, бились врукопашную. И опять я не был ранен. Трижды менялся состав роты, а меня пуля не брала. После очередной рукопашной командир роты капитан Пименов, жалея меня, посоветовал: иди, мол, в сортир, осмотри себя, может, в горячке боя не заметил, где царапнули. Намёк был на то, чтобы я слегка ткнул себя сам где-либо финкой. Ведь достаточно было капли крови, чтобы освободили. Пошёл я в нужник, осмотрел всего себя – нет ничего. А пойти на обман, хотя и санкционированный командиром, совесть не позволила. Доложил комроты. После этого он, похоже, меня зауважал. Написал ходатайство в военный трибунал, чтобы с меня сняли судимость без ранения в порядке исключения. После штрафной роты начал службу с чистого листа рядовым во взводе полковой разведки. Всю войну выполнял только один приказ взять «языка», то есть сходить за линию фронта и выкрасть немца для разведотдела. А клеймо «враг народа» долго ещё довлело надо мной. Например, существовали определённые нормативы для представления к наградам. За 25 «языков» к званию Героя Советского Союза. Мой командир полка Алексей Кортунов (кстати, в последующем министр газовой промышленности СССР) сказал мне без обиняков: «Тебе за 25 не дадут, сам знаешь, почему». Когда набралось 45 языков, Кортунов отправил соответствующее представление по инстанциям. Месяца через полтора оно вернулось с сердитой резолюцией: «Вы соображаете, кого представляете?!». Второй раз представили к Герою, когда в моём послужном списке числилось уже 65 языков, но опять документы возвратились назад. Правда, наградили орденом Красного Знамени. И только в 1944 году я получил Героя, но совсем за другое дело. Перед началом операции «Багратион» в 1944 году я получил именно то задание, которое изменило мою жизнь. Меня вызвал на беседу сам командующий фронтом генерал армии Иван 153 Данилович Черняховский. Он без обиняков сказал: «Мне доложили, что ты смелый разведчик и многое умеешь. Но тут такое задание, что нужно превзойти самого себя. Фашисты на рубеже наступления фронта создали мощную линию обороны, так называемый Медвежий вал. Витебские подпольщики сумели снять на микроплёнку его чертежи. Эта плёнка мне нужна позарез. Она спасёт тысячи жизней. Не подведи, разведчик!». Меня переодели в форму немецкого унтера, снабдили документами, и я, окрылённый беседой с генералом армии, отправился через линию фронта. Затемно добрался до Витебска, нашёл нужную улицу, дом, постучался, назвал пароль. Подпольщики мужчина и женщина первым делом начали расспрашивать о жизни за линией фронта, чувствовалось, что истосковались по своим. Потом женщина вшила мне в воротник микроплёнку, и я отправился назад. При возвращении нарвался на патруль, был тяжело ранен, но сумел доставить плёнку. Вскоре началась операция «Багратион». Командующий фронтом Черняховский нашёл время позвонить в Москву. И, как рассказывали офицеры штаба фронта, слышавшие этот разговор, сказал в трубку: «Товарищи кадровики! Сколько можно пенять человеку за старое? На его счету 79 языков. Он член партии, старший лейтенант. Уже трижды заслужил Героя!» В июне 1944 года был подписан указ я стал Героем Советского Союза. А потом меня за- числили в Высшую разведшколу ГРУ. И об «антисоветской» статье в моей биографии больше никогда уже не напоминали. После войны я окончил две военные академии и до 1954 года работал в Главном разведывательном управлении. Владимир Васильевич, а как вы из разведчика высокого ранга переквалифицировались в писатели? Вообще-то я с детства писал стихи. Я себя мыслил в будущем только как писатель. Это было у меня увлечение очень серьёзное. Но война дала такой жестокий опыт, что я начал писать прозу. После войны окончил заочное отделение Литературного института имени Горького. Это были самые счастливые годы моей жизни. Я учился на семинаре Константина Георгиевича Паустовского, которого до сих пор считаю одним из лучших наших стилистов. Но я хотел писать, а служба в разведке препятствовала этим планам, поскольку разведчик – человек не только не публичный, но даже засекреченный. Поэтому мне пришлось оставить ГРУ и поступить на строевую службу. Мне довелось руководить тем самым Ташкентским училищем, в котором меня арестовали, быть командиром полка в Оше и Чирчике, служить в Кизыл-Арвате и Марах в Каракумах. Свою военную карьеру я закончил в Кушке. На материале этой работы я написал несколько книг. Потом осел в Ташкенте, где и начал по-настоящему печататься. Меня заметили и пригласили в столицу. Затем я работал в журналах «Октябрь» и «Новый мир», вёл на телеви- 154 дении передачу «Подвиг». В 1986 году на VIII съезде Союза писателей СССР, проходившем в Кремле, меня избрали первым секретарём этой организации. А через пять лет, когда не стало Советского Союза, не стало и Союза писателей СССР. Освободившись от административной должности, я начал писать более активно. Вышло так, что кроме книги «Жили-были писатели в Переделкино...», все книги посвящены войне и военной службе. Жизнь моя как железнодорожный путь: два рельса. Один это военная служба, а второй литература. И поезд не может идти без одного и без другого. Вот так и я. У меня жизнь катилась по этим двум рельсам. Интерес к военной теме вызван самым естественным образом. Ведь писатель редко что выдумывает, хотя как творец может создать целый город, населить его определёнными людьми, героями, полететь с ними на Луну, на Марс, то есть благодаря своей фантазии может придумать всё что угодно. Но в любых ситуациях всё равно писатель использует свой личный опыт. Вот я никогда ничего не напишу о колхозной жизни не потому, что я не люблю колхозы, я не знаю, как там жили. Военная жизнь, война это моя биография. Я полковник в отставке, но считаю себя состоящим на действительной службе, потому что я пишу книги, которые необходимы военным. Я передаю им свой опыт. Мне не надо, как некоторым писателям, ездить в командиров- ки, собирать материал, долго копаться. Я всё сам пережил. И те задания, которые я описываю в своей книге, допустим, «Судьба разведчика», это, как говорится, я сам испытал, и всё это моя жизнь. У меня есть и документальные книги, которые неоднозначно воспринимаются читателями: одни называют сталинистом, другие, наоборот, возмущаются «наветами» на вождя. Все эти ярлыки появились после публикации книги «Генералиссимус». И навешивают их на меня вовсе не обыкновенные читатели, а политиканствующие публицисты, журналисты и прочие «цензоры». Ругают за то, что отмечаю положительные черты Сталина. Но ещё больше ругают за то, что осмелился опубликовать очерняющие вождя документы, свидетельствующие, что Сталин в 1942 году рассматривал вариант заключения перемирия с Гитлером. Скорее всего, это был блеф. Но с такими документами я был ознакомлен в Кремле и посчитал себя не вправе скрывать их. Ведь я ставил перед собой задачу попытаться написать объективную книгу о Сталине. В ней в основном документы, оценки непредвзятых авторитетов. Если отбросить в сторону эмоции и идеологию, то нужно отдать должное Сталину: он был выдающимся руководителем и народного хозяйства, и Вооружённых сил. Можно любить или не любить «вождя народов», но если взялся писать о нём, нужно быть просто объективным – это история. 155 Вас трудно упрекнуть в личных симпатиях к Сталину. Наоборот, вы, вероятно, считаете себя обиженным его режимом? В молодости, конечно, был обижен несправедливым арестом. С возрастом понял, что далеко не только в Сталине дело. Масштаб репрессий при смене формаций и на крутых исторических поворотах всегда примерно одинаков. В этом смысле Советская Россия ничем не отличалась от, допустим, революционной Франции восемнадцатого века. Мы не более кровожадны, чем другие народы. Да, жертвы были, много жертв. Но нельзя во всём обвинять Сталина. У меня есть так называемый допуск номер один, дающий право работать с совершенно секретными документами. В книге имеется ссылка на справку, составленную Берией в единственном экземпляре лично для Сталина. Там приводится общее количество репрессированных. Так вот: за период с 1919 по 1930 год органами ВЧК ОГПУ было расстреляно около двух с половиной миллионов человек. В ходе нынешних реформ население страны в год сокращается почти на миллион. Правда, сейчас не расстреливают от имени государства. Но сколько гибнет активных людей в так называемой криминальной войне?! Сколько умирает от «палёной» водки?! Скольких убивают в утробах матерей из-за неуверенности в завтрашнем дне?! Не хочу, чтобы к книге относились лишь как к историческому исследованию. Проблемы, о которых пишу, не утратили актуальности поныне. Они просто видоизменились. Есть ли предел объективности для писателя, ведь так можно дойти до фиксирования положительных черт и у Гитлера? Для историка объективность превыше всего. Скажем, если показывать гитлеровскую Германию карикатурно, то это принизит роль нашего народа в Победе. Военный потенциал у Гитлера был огромный. С 1933 года, как пришёл к власти, и до 1937-го сумел создать блестящую армию. А потом прибрал к рукам всю Европу, вся промышленность на него работала. Французская армия, которую разгромили немецкие полководцы всего за 40 с лишним дней, была почти равна немецкой. Но не сумела как следует организовать сопротивление. А после разгрома вооружение, танки, огромное количество личного состава этой армии влилось в вермахт. Так же как и армии других европейских стран. И то, что мы выстояли, свидетельствует, что мы оказались прочнее, мужественней, и были у нас ещё какие-то качества, которых не было у них. Моё личное мнение как фронтовика, это то, что мы очень-очень любили свою Родину. Сейчас иногда можно услышать, что дружба народов это всё, мол, лишь болтовня. Нет, это не политпропаганда, дружба народов была прочнейшая, крепчайшая была дружба. Вспоминаю фильм «Штрафбат». Зачем-то в нём ни к селу, ни к городу приплели «еврейский вопрос». Показан хороший честный парень-еврейчик. И полюбил он чисто, 156 и всё в нём вызывает симпатию. Но его всё время оскорбляют, обзывают... Ну не было такого в жизни! Мы в атаку ходили и не знали, кто там справа или слева – казах, грузин, еврей. Мы вообще не придавали особого значения национальности, ведь не зря хоронили всех в братских могилах. И до сих пор там лежат наши братья как бы в обнимку, не ведая, что потомки их попытаются поделить по национальностям. В фильме искусственно нагнетается антисемитизм. Кому-то сегодня надо внедрить его, хоть и задним числом. Это очередное оскорбление армии и фронтового братства. Кстати, несмотря на возраст, вы энергично ввязываетесь в газетные перепалки по поводу всяческих фальсификаций о войне. Писательское ли это дело? Если писатель имеет гражданскую позицию, то он непременно должен ее показывать. Как иначе, если ты видишь, что правда не просто искажается, а вольно или невольно осуществляются подрывные действия против народной памяти? В последние годы выпущено несколько очерняющих армию и историю нашей страны фильмов. Это «Московская сага», «Штрафбат», «Курсанты»… В них нет ни одного светлого образа офицера. Командиры показаны какими-то глупыми, развратными, безграмотными, с различными комплексами. Вот, например, фильм «Курсанты». Сам сюжет чего стоит! К одной проститутке в гарнизоне ходят и офицеры, и курсанты. И вся линия строится вокруг так называемой любви в кавычках. Это собачьи случки, а не любовь никакая. А взять упоминавшийся «Штрафбат». Его создатели даже не дали себе труда ознакомиться с документами, определявшими организацию штрафных подразделений в годы войны. Не говоря уже о том, что не проконсультировались у специалистов. То, что они показывают в этом сериале, в основе своей никак не соответствует фронтовой действительности. В приказе о создании подобных подразделений сказано, что штрафные батальоны комплектуются только из осуждённых и разжалованных, подчеркиваю, офицеров. Командиры назначаются из кадровых офицеров. В фильме же показан штрафной батальон, в котором собраны уголовники, политические, проштрафившиеся рядовые. Такого не было и быть не могло. Мне могут сказать, что я сам попал в штрафники из лагеря, будучи политическим заключённым. Это другое дело. Проштрафившиеся рядовые, а также уголовники, политзаключённые, изъявившие желание воевать, направлялись в отдельные штрафные роты, а не батальоны. Такие роты в штрафбат не входили, а придавались стрелковым полкам. Я, например, воевал в 45-й отдельной штрафной роте на Калининском фронте. Она была сформирована в ноябре 1942 года в Тавдинлаге из заключённых, которых освободили, учитывая их добровольное желание идти на фронт. Главная ошибка авторов фильма в том, что, озаглавив его «Штрафбат», 157 они на самом деле показали отдельную штрафную роту. Если бы этим всё ограничилось. Во главе этого придуманного штрафбата, а также командирами рот поставлены уголовники. Опять же такого просто быть не могло. Командирами штрафных подразделений назначались только строевые офицеры, причём наиболее опытные и перспективные. Более того, назначение в штрафную роту или штрафной батальон для офицера считалось удачным, потому что там воинское звание присваивалось на одну ступень выше. Так что показанный в фильме абсолютно безграмотный в военном отношении генерал-майор непонятно почему сетует на то, что у него не хватает кадров для командных должностей в штрафбате. К тому же штрафбат данному генералу не мог подчиняться, ибо это формирование фронта. Показанному же генерал-майору, если даже он был командиром дивизии или корпуса (из фильма не понять), штрафной батальон мог быть лишь придан. А значит, поступил в его распоряжение полностью укомплектованным на фронтовом уровне. Есть в фильме и эпизод, который просто оскорбляет фронтовиков, когда раненного в разведке бойца сослуживцы добивают, чтобы не обременять себя при возвращении к своим. Такого категорически не бывало. Я уже не говорю о святости фронтового братства, но ведь даже по чисто дисциплинарным соображениям, если в разведку ушли пятеро, то столько же должны вернуться. Вытаскивали даже убитых, а раненых тем более. Как это ни прискорбно, но и почти все игровые эпизоды фильма – кабинетная выдумка сценариста и режиссёра, не знающих даже понаслышке реалий фронтовой жизни. Вот прибыл штрафбат на фронт, построил капитальные блиндажи, периодически из них куда-то выходит повоевать, несёт потери и опять возвращается в «палаты», где живёт в состоянии постоянной расквартированности. В реальности линия фронта всё время движется. В том же фильме показано, как батальон ценой огромных потерь выбил немцев, занял какой-то рубеж. Так зачем же надо было всё бросать и снова возвращаться в «родной блиндаж»?! Где элементарная логика? Если бы и на самом деле мы так воевали, то никогда не дошли бы до Берлина. Другой эпизод. Посылают группу в семь человек за «языком». Их напутствует начальник особого отдела, показанный жестоким садистом, не доверяющим, пожалуй, никому. И вдруг он разрешает штрафникам идти в расположение противника. На самом деле штрафникам такого не доверяли, боялись, что кто-то останется у немцев. Никто и никогда на фронте не ставил штрафникам задачи брать «языка». Для этого были специально подготовленные люди. Ну и представьте, кому это была охота брать на себя 158 такую ответственность? Не вернутся штрафники, сам пойдёшь на их место. Особист, конечно, показан идиотом, но склонным к самоубийству его не назовёшь. В фильме «Штрафбат» всё время ведутся политические разговоры, понятное дело, антисоветского характера. В реальной жизни такого тоже не было – попросту боялись, даже если и думали так. К тому же в устах героев фильма звучат сегодняшние митинговые фразы, которые 65 лет назад просто не могли родиться даже в самых «просвещённых» умах. Так подробно я разбираю фильм «Штрафбат» потому, что на его примере хорошо видно, как исторические неточности напрямую приводят к идеологическим и духовным вещам дегероизации и даже компрометации Красной Армии, её командования и самой Победы. А ведь сколько раз говорено и даже пережито: очернительство прошлого, каким бы последнее ни было, нагромождает дополнительные препятствия к лучшему будущему. А для России я вижу его только великим. Она обязательно преодолеет и внутреннюю смуту, и алчное давление Запада. Как Феникс из пепла, возродится ещё более могучей и святой. А в личном плане считаю себя обязанным до последнего удара сердца писать о славном боевом прошлом страны и бороться с фальсификаторами истории. Нельзя мириться с неправдой о войне. Это мой последний боевой рубеж... ОПЕРАЦИЯ «УДАР ПО ЛОГОВУ» Обнаружены новые документальные подробности налёта на Берлин, совершённого лётчиками из Подмосковья в августе 1941 года В исторической литературе нанесение беспрецедентных воздушных ударов по Берлину в августе 1941 года связывается с действиями авиации Балтийского флота. Но недавно в распоряжении нашей редакции оказался поистине сенсационный документ, раскрывающий подробности участия в этой операции лётчиков из Подмосковья. «Вывожу корабль на БК. До цели считанные минуты. Проверяю и уточняю навигационные расчёты, путевую, истинную скорости, снос, угол прицеливания. «Саша! Видишь впереди нас логово?», спрашиваю по СПУ командира. Он отвечает: «Вижу, Жорка! Всё в твоих руках. Действуй!». «Экипаж! Внимание! – дрожащим от волнения голосом кричу я. Под нами – логово фашизма! Произвожу бомбометание!». Как биение сердца, отсчитываю импульсы отделяющихся ФАБ-500 (авиационные бомбы). Одна. Две. Три. Четыре. Пять...». ...К полудню 10 августа поступило распоряже ние: заправить боевые корабли горючим «по пробку», немедленно приступить к подвеске ФАБ-500 по 6 штук на корабль, личный состав вооружить автоматами, на борту иметь боекомплекты патронов и ручные гранаты из расчёта 6 штук на члена эки- 159 пажа, снабдить экипаж однодневным бортпайком и иметь 15-дневный НЗ. Треск, скрежет и – мёртвая тишина. Когда открыл глаза, увидел перед собой Сашу Курбана, который крепко обхватил притянутый к груди штурвал. «Жив, командир?», спрашиваю. Он ошалело улыбается: «Жив». А потом вдруг как закричит во всю глотку: «Экипаж, кто жив, бегом из самолёта. У нас под брюхом – бомба!». Звонок из Жуковского. В редакцию позвонила жительница города Жуковский Виктория Георгиевна Молчанова. Она сообщила, что после смерти её отца фронтового авиаштурмана остались записки, которые могут заинтересовать редакцию в связи с подготовкой к 65-летию Великой Победы. Наш корреспондент выехал в Жуковский. Оказалось, Георгий Павлович Молчанов в самом начале войны участвовал в формировании 412-го тяжёлого бомбардировочного авиационного полка особого назначения (позже переименован в 432-й авиаполк дальнего действия) и, судя по его запискам, 10 августа 1941 года участвовал в нанесении бомбового удара по Берлину в качестве штурмана экипажа бомбардировщика ТБ-7. «...Мы жили тогда недалеко от Жуковского, в Кратово, где располагался аэродром, на котором папа служил, рассказала Виктория Георгиевна. – В июле он куда-то улетел с группой авиаторов. А в августе маме сообщили, что папа погиб во время возвращения с задания по бомбёжке Берлина. К счастью, вскоре он вернулся живым и невредимым. Оказалось, командир ТБ7 сумел посадить аварийный самолёт на советской территории, и экипаж в полном составе добрался до своих. Прочитав воспоминания Георгия Молчанова, журналисты обратились в музей города Жуковский в надежде познакомиться там с документами той поры. Главная хранительница музея Галина Овчинникова с сожалением сообщила, что в фондах нет материалов об участии лётчиков Жуковского в налётах на Берлин в августе 1941 года. Вероятно, отсутствие документов можно объяснить тем, что музей был создан уже после тех героических событий, пояснила Галина Моисеевна. Этот музейный пробел могли восстановить воспоминания Георгия Молчанова. Но для начала напомним предысторию воздушных ударов по Берлину... Балтийцы были первыми. В июле 1941 года рейхсминистр авиации Герман Геринг доложил Гитлеру о том, что военная авиация русских полностью уничтожена. Только после этой победной реляции Гитлером было принято решение начать авиационные бомбардировки Москвы. 22 июля первые фашистские самолёты прорвались к столице нашей Родины. В ночь с 7 на 8 августа 41-го Берлин сотрясли взрывы мощных авиа- 160 бомб. Наутро немецкие радиостанции сообщили в эфир о попытке 150 английских самолётов прорваться к Берлину, а немецкие газеты информировали: «Английская авиация бомбардировала Берлин. Имеются убитые и раненые. Сбито 6 английских самолётов». На это английское министерство иностранных дел ответило через прессу: «Германское сообщение о бомбёжке Берлина интересно и загадочно, так как 7–8 августа английская авиация со своих аэродромов не поднималась ввиду неблагоприятных метеоусловий». Только тогда немецкая разведка доложила: к Берлину прорвались советские бомбардировщики. Гитлер вначале не поверил. Он считал, что такой налёт под силу только англичанам, которые имели современнейшие по тем временам самолёты, дислоцировавшиеся в досягаемости до Берлина. Однако совместный англо-американский воздушный налёт на столицу рейха будет осуществлён только 17 августа 1943 года! Как же наши лётчики сумели пересечь всю Европу и успешно отбомбиться в Берлине за два года до этого? Долгое время существовала легенда о том, что это Сталин в ответ на немецкие бомбёжки Москвы приказал во что бы то ни стало нанести авиаудары по Берлину. Но документы свидетельствуют: эта операция готовилась с первых дней войны, причём одновременно в штабе авиации Балтийского флота и в штабе 81-й авиадивизии дальнего действия. Балтийцы на сво- их ДБ-3ф (дальние бомбардировщики с форсированными двигателями) в то время могли «дотянуться» до фашистской столицы только с балтийских островов Эзель и Даго. А ТБ-7 (тяжёлые бомбардировщики) 81-й авиадивизии способны были достать до Берлина с аэродрома в районе города Пушкин Ленинградской области. В архиве Военно-морского флота сохранилась шифровка тогдашнего наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова: «Эзель и Даго оборонять при всех условиях обстановки. 29 июня 1941 года. Кузнецов». Значит, уже через неделю после начала Великой Отечественной войны Кузнецов задумал план бомбёжки Берлина. Из воспоминаний Н.Г. Кузнецова: «Подсчитав возможности, мы убедились, что на пределе физических сил и материальных ресурсов наши самолёты могли бы долететь до Берлина и вернуться на один из аэродромов Моонзундского архипелага. Операция рискованная и ответственная. Было доложено Сталину, и он, рассмотрев все расчёты, разрешил провести эту операцию». Вечером 7 августа 1941 года 13 ДБ-3ф взлетели с аэродрома Кагул на острове Эзель и взяли курс на Берлин. Командовал воздушной операцией полковник Евгений Преображенский, он же возглавлял флагманскую группу. Вторую группу вёл капитан Гречишников, третью капитан Ефремов, штурманом флагманского экипажа летел один из лучших специалистов авиации Балтфлота капитан Хохлов. 161 На подступах к Берлину немцы приняли наши самолёты за свои, сбившиеся с курса. Огня не открывали, предлагали сесть на один из ближайших аэродромов. Загипнотизированные геббельсовской пропагандой о разгроме советской авиации, дежурные наблюдательных постов пришли в себя только тогда, когда на улицах Берлина начали рваться бомбы. Возникла неразбериха. Воспользовавшись этим, наши самолёты, освободившись от смертоносного груза, легли на обратный курс. В том историческом полёте, в ночь с 7 на 8 августа 1941 года, воздушный удар по Берлину нанесли пять самолётов 1-го минно-торпедного авиаполка во главе с его командиром Преображенским. Остальные отбомбились по германскому городу-порту Штеттину. Воспоминания Молчанова. Летчикам 81-й авиадивизии предстояло бомбить Берлин после балтийцев, когда фашисты уже подготовились к отражению воздушных атак. Это значительно усложняло задачу. К тому же на подготовку к операции Сталин дал дивизии всего сутки. В результате первый полёт на Берлин лётчиков из Подмосковья, хотя и был результативным, закончился для многих трагично. Вот как об этом рассказано в воспоминаниях Георгия Молчанова. «29 июня 1941 г. командир нашей части В.И. Лебедев был вызван в Кремль, где получил личное указание Сталина о формировании тяжёлого бомбардировочного авиационного полка особого назначения. По приказу Наркомата обороны от 6 июля 1941 г. началось непосредственное формирование полка. В Монино личный состав изучал теорию и проходил тренировку в барокамере, в Казани на практике осваивал самолёты ТБ-7, которые выпускал татарский завод № 124. Из состава Полярной авиации в полк прибыли Герой Советского Союза М.В. Водопьянов (вскоре назначенный командиром 81-й дивизии, в которую вошёл полк), Герой Советского Союза А.Д. Алексеев, а также Э.К. Пусэп, А.П. Штепенко, из Гражданского воздушного флота (ГВФ) – Б.А. Кубышко, М.В. Родных, Л.В. Сумцов, В.М. Обухов, С.А. Асямов, А.И. Панфилов. Лётчики Родных и Панфилов были одними из первых пяти лётчиков-«миллионеров» гражданской авиации, т.е. налетавших 1 000 000 км. 5 или 6 августа командованием ВВС было доложено Ставке о готовности дивизии к боевой работе по нанесению авиаударов по тылам противника. Вскоре после этого доклада раздражённый массовым налётом врага на Москву Сталин в ночь с 8 на 9 августа про- 162 диктовал распоряжение: «Обязать 81-ю авиадивизию во главе с командиром дивизии т. Водопьяновым с 9.08 на 10.08 или в один из следующих дней, в зависимости от условий погоды, произвести налёт на Берлин. При налёте кроме фугасных бомб обязательно сбросить на Берлин также зажигательные бомбы малого и большого калибра. В случае если моторы начнут сдавать по пути на Берлин, иметь в качестве запасной цели для бомбёжки г. Кёнигсберг. И. Сталин 8.08.41». 10 августа наш 432-й полк был срочно перебазирован на аэродром «подскока» в Пушкин. В экипажах находились бывалые, обстрелянные войной и с большим опытом длительных полётов специалисты своего дела. Лётчик капитан Н.В. Крюков и штурман капитан Х.М. Муратбеков получили боевое крещение на Карельском перешейке, а в боях с фашистами успели отличиться при бомбардировке Данцига и Кёнигсберга. Полярные лётчики М.В. Водопьянов, Э.К. Пусэп имели солидный опыт полётов в сложных условиях погоды, лётчики ГВФ А.А. Курбан, А.Н. Тягунин, М.М. Угрюмов, В.Д. Бидный, С.А. Асямов являлись мастерами полётов на тяжёлых самолётах, старший лейтенант Максим Антипов за участие в Финской войне был удостоен ордена Красного Знамени. Линия фронта от аэродрома «подскока» проходила недалеко, поэтому наши экипажи сразу оказались в прифронтовой обстановке. В воздухе на высотах 3–4 км то и дело сновали немецкие разведчики. Наши истребители попарно взлетали для их перехвата. Неоднократно завязывались воздушные бои. К полудню 10 августа поступило распоряжение: заправить боевые корабли горючим «по пробку», немедленно приступить к подвеске ФАБ-500 по 6 штук на корабль, личный состав вооружить автоматами, на борту иметь боекомплекты патронов и ручные гранаты из расчёта 6 штук на члена экипажа, снабдить экипаж однодневным бортпайком и иметь 15дневный НЗ. Тогда мы ещё не знали о приказе Сталина лететь на Берлин, но чувствовали, что готовится особое по важности боевое задание. В 18 часов по условному сигналу в одном из помещений аэродрома были собраны боевые экипажи (экипаж корабля состоял из 12 человек). Командир дивизии Водопьянов доложил командующему ВВС Жихареву о готовности дивизии выполнять боевое задание. Командующий поздравил личный состав с успешным завершением формирования полка, пожелал успешной боевой работы и, к общему удивлению, зачитал обращение Сталина, собственноручно написанное им от руки. Содержание привожу по памяти: «Лётчики, штурманы, бомбардиры, стрелки! Фашистская клика в своей прессе всё чаще и чаще обманывает мирное население Германии, говоря, что Военно-воздушные силы Советского Союза уничтожены. Боевые орлы! Славные соколы! Вы должны доказать, что советская авиация – 163 была, есть и способна бомбить любую точку или объект фашистской Германии. Обрушьте свои смертоносные грузы на логово фашизма Берлин! Точка прицеливания центр города!». Письмо Сталина было конкретизировано боевым распоряжением командующего ВВС: вылет в 20 часов. Очерёдность 1-я эскадрилья (Пусэп), на борту одного из самолётов командир дивизии Герой Советского Союза Водопьянов, 2-я эскадрилья (Курбан). Взлёты со стоянок (без выруливания на старт) в любом направлении. Интервал между взлётами 1 минута. Условное название операции – «Удар по логову». Зашуршали карты, штурманы и лётчики прокладывали маршруты, уточняли и дополняли навигационные планы полётов. Технический состав заканчивал подготовку кораблей. До вылета оставались считанные минуты. Прибыл офицер связи от командующего. «Вы готовы к вылету? – обратился он к Курбану. – Если готовы, командующий приказал вашей эскадрилье вылетать первой. Пусэп задерживается. Напоминаю, взлёты кораблей с мест стоянок, интервал 1 минута». И вот взлетаем! Отмечаю время – 20 ч. 30 м. За нами с установленным интервалом взлетают остальные корабли нашей авиаэскадрильи. Мы пошли с постепенным набором заданной высоты до 6500 м. Самолёты должны были пройти по маршруту: остров Рюген слияние реки Варты с рекой Одер и далее прямая на Берлин. Вышли на траверз Таллина. Командир корабля Курбан по СПУ передал: «При встрече с противником управление огнём возлагаю на штурмана корабля Молчанова». Тут же последовал доклад «пушкаря» башенной установки: «Справа по борту, значительно выше пикируют на наш самолёт два истребителя И-16». Мгновение и весь экипаж увидел пролетевших над нами двух «ишаков» (так называли в то время И-16). Неужели наши истребители не узнали советский самолёт?! Доклады стрелков: «Истребители готовятся к повторной атаке». Мне пришлось дать команду: «Стрелкам правого борта при повторной атаке и открытии истребителями огня быть готовыми ответить». Мы не имели права срывать своё задание. С большой дистанции «ишаки» открыли огонь. Трассы очередей отлично были видны на фоне сумеречного неба. Истребители, не повредив корабль, снова пронеслись над нами и с резким разворотом ушли со снижением. Атака была произведена на высоте 1200–1300 м. Корабль продолжал выполнять заданный маршрут с набором высоты. Сумерки сгустились, хорошо видны очертания берегов Балтики, острова. Земля как бы уснула. Всё затемнено, только кое-где были видны зарницы артиллерийского огня, и в прибрежной зоне Балтики поблескивали лучи фар автоколонн. Корабль на подходе к острову Рюген, высота 6500 м. Всё ближе и ближе цель. Левый разворот курс на юг, через час – разворот вправо, 164 и корабль должен выйти на БК (боевой курс). На территории Германии спокойно, точно в мирное время, отлично просматриваются реки, озёра, населённые пункты и незатемнённые города. Вывожу корабль на БК. До цели считанные минуты. Проверяю и уточняю навигационные расчёты, путевую, истинную скорости, снос, угол прицеливания. «Саша! Видишь впереди нас логово?», – спрашиваю по СПУ командира. Он отвечает: «Вижу, Жорка! Всё в твоих руках. Действуй!». «Экипаж! Внимание! – дрожащим от волнения голосом кричу я. Под нами – логово фашизма! Произвожу бомбометание!». Как биение сердца, отсчитываю импуль сы отделяющихся ФАБ-500. Одна. Две. Три. Четыре. Пять... Неужели проворонил отсчёт шестой? Нет. Бортинженер докладывает: одна бомба зависла. Корабль в правом развороте, видны взрывы наших бомб. Несколько раз переключаю сбрасыватель, но безрезультатно. Что делать? 500 кг взрывчатки совсем не хочется везти с собой назад. Бортинженер пробрался к бомбе, последовал доклад: «Крюк замка основательно перекошен бомбу отделить не могу». Берлин уже очнулся. Работает громадное количество мощных зенитных прожекторов. Ведётся заградительный огонь ЗА и МЗА, но, к нашему счастью, разрывы ниже нашего эшелона. Видно, что ПВО врага не разгадала нашу высоту и весь огонь сосредото- чила примерно на 4500–5000 метров высоты. Даю команду: особенно следить за воздухом, возможны атаки истребителей. Вышли на остров Рюген. В воздухе спокойно. Берлин остался далеко позади. В развороте после Рюгена отказал 4-й двигатель. Дизель заклинило запуск невозможен. Самолёт начало трясти. Не меняя эшелона, идём на трёх двигателях. Скорость и курс начали «гулять». Постепенно снизились до верхней кромки облаков, продолжаем терять высоту. Стало ясно, что до аэродрома не дотянем. Начали снижаться под облака. Плотный слой облачности, сильная болтанка, пилотировать самолёт на трёх двигателях очень сложно. Ищу землю или море, не отрываясь в то же время от высотомера. Стрелка показывает 500, 400, 300, 200 м. Вижу водную гладь Балтики. Но что это? С моря (видимо, с подводной лодки) и с берега появляются трассы зенитного огня. С большим трудом уходим с набором высоты. Но через несколько минут опять начинается катастрофическая потеря высоты. Я метнулся из кабины штурмана в центроплан. Оказывается, «сдохли» ещё два двигателя. Мы стремительно падали. В голове – мысль: «В люке бомба. Амба всему экипажу». Треск, скрежет и – мёртвая тишина. Когда открыл глаза, увидел перед собой Сашу Курбана, который крепко обхватил притянутый к груди штурвал. «Жив, командир?», спрашиваю. Он ошалело улыбается: «Жив». А потом вдруг как закричит во всю глотку: 165 «Экипаж, кто жив, бегом из самолёта. У нас под брюхом бомба!». Всех как ветром сдуло. Самолёт лежал распластавшись между громадными соснами. Кабина штурмана, принявшая лобовой удар о деревья, была сплюснута в лепёшку. К нашей общей радости, весь экипаж был невредим, не считая отдельных ушибов и синяков. Командир принял решение: штурману отправиться на разведку местности, установить связь с ближайшим аэродромом, передать телефонограмму. Для связи с экипажем взять одного стрелка. Мы направились выполнять задание командира, взяв курс на восток. Вскоре мы вышли на большак и тут же заметили убегающего от нас в лес мужчину. Мой стрелок настиг его и под угрозой пистолета вывел ко мне. Колхозник, как он представился нам, принял нас за немцев, поэтому и удирал. Наконец мы вместе с ним вышли лесной тропой на опушку. Перед нами был населённый пункт с двухэтажной каменной школой. В школе находился пост ВНОС. Определив действительное место аварии (пока боец поста устанавливал связь с ближайшим аэродромом), я составил телефонограмму командиру полка Лебедеву: «Задание выполнили, при возвращении в результате отказа трёх двигателей потерпели аварию. Экипаж невредим, жду указаний, нахожусь посту ВНОС Молчанов». Донесение было передано на ближайший аэродром ПВО, а оттуда на аэродром «подскока». Как потом выяснилось, оно поступило командиру полка с незначительным искажением концовки: «Экипаж невредим, жду указаний, погиб Молчанов». Поэтому меня заочно похоронили и в части, и дома. В наше распоряжение, кроме медпомощи, с ближайшего аэрод рома ПВО была прислана бортовая автомашина. На аэродроме ПВО командир истребительного полка любезно предоставил нам самолёт По-2 (на автомашине в Ленинград ехать было рискованно, т.к. мы не имели документов). На По-2 благополучно возвратились на аэродром вылета». Мнение ученого. В Центральном музее Вооружённых сил РФ имеются данные, подтверждающие воспоминания Георгия Молчанова. Оказывается, неудачей закончился полёт ещё нескольких ТБ-7. У северной оконечности восточного мыса Лужской губы самолёт А.Н. Тягунина был дважды атакован советскими истребителями, а затем обстрелян своей зенитной артиллерией. Попадание снарядов в левую плоскость и мотор вызвало пожар, ТБ-7 начал разрушаться. Командир приказал экипажу покинуть самолёт. Пять членов экипажа погибли (П.И. Василенко, Б.И. Ануфриев, П.П. Петенин, А.М. Андреев, А.А. Будяк). Воздушный корабль старшего лейтенанта А.А. Перегудова был посажен на свой аэродром, получив 11 пробоин. На своём аэродроме погиб командир экипажа К. Егоров. Почти сразу после отрыва его самолёт с правым креном пошёл на снижение и ударился о землю. Причиной катастрофы стал отказ правой 166 группы моторов. Неудачей закончился полёт комдива М.В. Водопьянова. Его самолёт летел в сплошной облачности. С высоты 6800 м экипаж сбросил на Берлин серию фугасных и зажигательных бомб, но на обратном маршруте у северной части Чудского озера горючее закончилось, моторы остановились. Водопьянов спланировал и посадил машину на лес. Самолёт сгорел. В этом полёте высокое мастерство проявил второй летчик Э.К. Пусэп, штурман А.П. Штепенко и другие авиаторы. Не достиг цели бомбардировщик лейтенанта В.Д. Бидного. Из-за отказа левой группы моторов экипаж принял решение возвратиться и сбросил бомбы на станцию Лауренбург (в 370 км от Берлина). Экипаж лейтенанта А.И. Панфилова произвёл взлёт последним. На обратном пути от цели самолёт пересёк воздушную границу первого округа ПВО Финляндии и потерпел катастрофу в местечке Лапинярвы. Погибли и были захоронены местными жителями шестеро: командир экипажа Александр Панфилов, штурман Григорий Болобошко, бортинженер Аглям Гайпутдинов и его помощник Василий Тюшкин, носовой стрелок (бомбардир) лейтенант Иван Шатров и бортрадист сержант Василий Станевский. В живых остался один – башенный стрелок сержант Михаил Крысин. По мнению старшего научного сотрудника Центрального музея Вооружённых сил РФ полковника Василия Митринюка, для полка, имевшего перед операцией 12 единиц ТБ-7, поте- ри, понесённые в ходе одного боевого вылета, оказались слишком большими. Причины неудач: нестыковка с советской ПВО из-за засекреченности операции (авиаторы Балтийского флота избежали этого, поскольку над нашей территорией не пролетали), недостаточный для такой дальности ресурс дизель-моторов М-40Ф. Приказом наркома обороны от 17.08.41 года комдив Водопьянов был снят с должности командира 81-й авиадивизии. По его личной просьбе вновь назначенный командир 81-й авиадивизии Голованов оставил его в полку в должности командира корабля ТБ-7. Тем не менее за личное участие в бомбардировочном налёте на район Берлина Сталин объявил благодарность комбригу М.В. Водопьянову, командирам кораблей А.А. Курбану, М.М. Угрюмову, А.И. Панфилову, В.Д. Видному, В.А. Кубышко и всему личному составу экипажей, распорядился выдать единовременное вознаграждение участникам полёта, а лучших из них представить к государственным наградам. Налёты на Берлин потрясли Германию, вселили в советских людей уверенность в победе над врагом. В период по 4 сентября 1941 года на Берлин было совершено 10 налётов, выполнено 90 самолётовылетов, сброшено 311 бомб и зарегистрировано 32 пожара. Всё это свидетельствовало, что советская дальняя авиация способна действовать на всём советско-германском фронте и наносить удары по глубокому тылу противника. 167 ХОТИМ БЫТЬ ПОХОЖИМИ Молодым важно знать и помнить о той войне. Прежде всего потому, что сейчас не хватает настоящего героизма, самопожертвования, любви к родине и народу… Хочу рассказать о Владимире Васильевиче Ананском. Живет он на Белой Даче. Владимир Васильевич пошел на войну, когда ему было 17 лет, именно тогда он вступил в ряды бойцов тру- дового фронта. Работал на сооружении оборонительных рубежей Москвы, а уже в августе 1942 года его призвали в ряды Красной армии. Первый бой для Владимира Васильевича состоялся в начале января 1943 года. Сражения происходили под городом Ельней. Там впервые Владимир Васильевич потерял своего хорошего товарища. Ельню освободили, но многие из солдат остались на поле сражения. И на душе у солдат остались и грусть от потерь, и счастье от того, что началось долгожданное наступле- 168 ние – «погнали» наконец-то фашистов от столицы. В Белоруссию входил полк, где служил Владимир Васильевич, с польской дивизией. Самый сильный бой был за Оршу. В том бою Владимира Васильевич ранило, лечился по госпиталям четыре месяца, после выздоровления хотел вернуться в родную часть, но его определили рядовым контрразведчиком в «Смерш». Вскоре попал-таки Владимир Ананский в родную часть и стал командиром орудийного батальона. Победу его полк встретил в десяти километрах от побережья Балтики. После войны Владимир Васильевич был направлен в Военно-политическую академию им. В.И. Ленина. Там познакомился со своей будущей женой – Тамарой Ивановной. Впоследствии ему довелось служить в разных военных округах. Сегодня Владимир Васильевич работает в совете ветеранов. Приходит в школы города и рассказывает интересные истории о своем военном прошлом, о горестях и радостях, которые были на войне, о потерях и победах. Воспитывает не только своих детей и внуков, но и сегодняшних школьников. В течение многих лет Владимир Васильевич является другом нашей школы. Организовал шахматный клуб, куда могут прийти заниматься все желающие (хочу заметить, что желание заниматься в шахматном клубе у учащихся очень велико). Владимир Васильевич не забывает о молодежи и гордится нынешним поколением, а мы гордится им, ведь этот человек – живая история. ИЗ ВСЕХ ТЕЛЕФОНОВ – МЕЛОДИИ НАШЕЙ ПОБЕДЫ! Один знакомый рассказывал: недавно как вкопанный остановился на улице – вдруг громко заиграл нацистский марш, накрепко связанный в памяти с кадрами военной хроники, – Wenn die Soldaten... В двух шагах от него захлопал по карманам мальчишка лет 16. Самого обычного вида, не бритый наголо, не в кожанке, не с цепями. Достал телефон и спокойно нажал на кнопку. «Вот это звоночек!», – подумалось тогда. Что в буквальном, что в переносном смысле. Конечно же, парень прекрасно знает, что это за мелодии и ритмы. Есть сейчас такое поветрие – увлечение «германизмом». Откуда оно? Наверное, соткалось из многих факторов. Не в последнюю очередь – от желания разложить все на детали, как можно более достоверные, воссоздать, так сказать, аутентичную картину. А давно известно, что поисковый интерес и азарт зачастую стирают духовные и патриотические границы. Но, признаемся себе, как это ни печально, есть и другая причина: героические образы тускнеют от частого, привычного и банального упоминания, со временем уходят обжигающий нерв и высокий накал темы Великой Отечественной. Это тоже можно объяснить – уходит и само поколение, которое передавало 169 эти эмоции на уровне чувств и ощущений в своих стихах, книгах, фильмах. Объяснить можно, но понять и принять… Марш, отделенный от того мира чувств, от того зла, что он сопровождал, – это просто ноты, удачно или нет сложенные. Награды, отделенные от боли, страха, преодоления себя и четырех лет полного самоотречения, – это просто ордена и медали, имеющие определенную рыночную стоимость… И вот уже мы всерьез боимся, что наступит такое время, когда ветеранам понадобится весь героизм их боевой молодости, чтобы гордо носить свои награды, не опасаясь чужого воровского глаза. Символы перестают быть таковыми, когда испаряется их духовная составляющая, и тогда они превращаются в штампы, стремительно теряющие цену. Как бороться? А все уже давно придумано. Еще в Великую Отечественную. Тогда на каждый фашистский марш отвечали пронзительной и нежной песней, сражаясь за то, о чем пелось, и побеждая. Мы хотим, чтобы майские дни были озвучены только мелодиями нашей Победы! «Темная ночь», «Синий платочек», «Катюша», «Прощание славянки», «День Победы» – конечно, кто-то скажет, что они не приспособлены для телефонных звонков и написаны были совсем не для того. Но представьте, какой музыкой наполнятся улицы, если каждая трель мобильного телефона лишний раз будет будоражить душу. Каждый может присоединиться к Всероссийской акции «Ура Победе!», которая продолжила уже прижившуюся традицию повязывать георгиевские ленточки. Если вы абонент «МТС», «Билайна» или «Мегафона», достаточно позвонить на бесплатный короткий номер 1945 и выбрать себе в качестве звонка или гудка телефона одну из пяти мелодий Победы. С помощью этого же номера можно прослушивать аудиозаписи Совинформбюро за 1945 год и ежедневно узнавать о том, что происходило на фронте 65 лет назад. Давайте наступать по всем фронтам! 170 ПЛАКАТ – ГРОЗНОЕ ОРУЖИЕ Особую страницу в истории Великой Отечественной войны занимает советский политический плакат, который в период тяжелых испытаний поднимал боевой дух народа и укреплял его веру в окончательную победу над врагом. Свойственные ему доходчивость образной системы, оперативность отклика на текущие события напрямую взывали к патриотизму, героизму и преданности своему Отечеству всех представителей многонациональной страны. Теме ратного и трудового подвига нашего народа в военные годы, запечатленного в живописи и графике, посвящена выставка, открывшаяся в Щелковской художественной галерее. В экспозиции широко представлено агитационное плакатное искусство в виде копий известнейших произведений, созданных в 1941–1945 годах, и подлинных дидактических материалов 1945–1946 годов. Выставочные материалы были предоставлены музеем воинской части 36 360, расположенной в пос. Загорянском Щелковского района. Здесь накоплена солидная электронная база довоенного, военного и послевоенного плаката. Ветераны войны, пришедшие на выставку, вспоминают, что советские солдаты и офицеры, а также подпольщики и мирные жители с нетерпением ждали выпусков новых плакатов. Отслеживали их и фашисты. Они часто использовали их в карикатурном виде в своих листовках, но вот, например, плакат «Родина-мать зовет!» художника И. Тоидзе не трогали никогда, потому что он имел очень сильное воздействие. Гостей выставки также заинтересовали экспонаты военного музея, рассказывающие об участии советских войск в 10-летней афганской войне. Представленные рисунки майора воинской части 36360 Рината Шафикова, который дважды был в Афганистане в период оказания этому государству интернациональной помощи и награжден двумя орденами Красной Звезды и наградами Республики Афганистан, – подтверждение того, как достойно исполняют свой воинский долг внуки и правнуки тех, кто воевал в 1941–1945 годах. 171 ОТВАЖНЫЙ СОЛДАТ В ДЕРМАТИНОВОЙ «ШИНЕЛИ» В канун приближающегося Дня защитника Отечества коломенские ветераны войны вновь достанут из почтовых ящиков «треугольники», свёрнутые из листов школьной тетради, так похожие на те, солдатские, фронтовые, что слали в грозовые сороковые матерям, жёнам, невестам. Обратный адрес известен: гимназия № 8. Музей боевой славы. Трижды в год получают фронтовики дорогие их сердцам «треугольники» – приглашения на традиционный «Огонёк»: 22 февраля («В лесу прифронтовом»), 7 марта («Девушки в солдатских шинелях»), 8 мая («В сердце славные победы мы храним»). Юные правнуки из нового поколения наследников встречают победителей хлебомсолью, вручают собственноручно изготовленные сувениры, дают концерты. А потом, уже во время чаепития, ктото из ребят заводит старенький патефон. И с пластинки звучат «Валенки» Лидии Руслановой, «Синий платочек» Клавдии Шульженко, задорные частушки Марии Мордасовой... Бойцы слушают их со слезами на глазах. Музей открылся 7 мая 1977 года. Создавала его учительница начальных классов, жена военного моряка Инга Александровна Борисова. Она вспоминает: «Слушая привычное «Никто не забыт, ничто не забыто», я каждый раз с тревогой думала: но ведь уходят из жизни старые солдаты, уносят в небытие «свою войну», свою правду о ней. Надо, надо успеть записать их думы о том, что было и быльём не поросло! И я попросила учеников класса перелистать вместе с дедами семейные альбомы, пересмотреть документы далёких лет, награды, расспросить прадедушек и прабабушек об их фронтовых путяхдорогах. Записать воспоминания на бумаге или магнитофоне. Вскоре следопытами, членами клуба «Поиск» стали все школьники – от мала до велика. Принесли в музей очерки с часто повторяющимся заголовком: «Орден в моем доме». С гордостью писали: «Мой прадедушка в 41-м защищал Москву», «Мой... воевал на огненной Курской дуге», «Мой... брал Берлин и его роспись есть на Рейхстаге». Слушая родных стариков, ребята впервые ощутили живое дыхание далёкой войны. Видя, что эмоциональные, честные рассказы трогают души юных, Инга Александровна стала проводить уроки Мужества, приглашать на них воинов, спасших Родину и весь мир от фашистской чумы. Такие уроки уже более тридцати лет регулярно проводятся в классах от самых младших до старших. Фронтовики в знак благодарности юным летописцам Великой Отечественной передавали в дар музею боевой славы школы (тогда она ещё не была гимназией) документы, письма-«треугольники» полевой почты, фотографии, грамоты и благодарности за 172 ратный труд. А Герой Советского Союза гвардии капитан Сергей Иванович Захаров подарил свои компас и планшет. Об уроках Мужества, о гимназии № 8 он сказал так: «Здесь растят патриотов России!». Патефон – главный душевный запевала на праздничных «Огоньках». Его, 1939 года выпуска, подарил музею ветеран Иван Харитонович Болячевский. Он вернулся с «музыкальным чемоданчиком» в руках с войны, которую встретил в Праге. Сорок два года хранил фронтовую реликвию в доме на комоде. Под его звуки с хрипотцой вспоминал далёкое былое, друзей, живых и павших, радость побед и горечь поражений. А в 1987-м, придя на очередной школьный «Огонёк», принёс боевого собрата, набор пластинок знаменитой фирмы «Мелодия». Сказал: «Пусть, ребятки, будет рядом с вами!». Маршал Иван Христофорович Баграмян рассказывал в 1981-м (храню блокнот с «крылатым письмом» знаками стенографии, давшими возможность точно, слово в слово, записать воспоминания легендарного военачальника): «Новобранцы шли на войну, прихватив с собой баяны, гармошки, балалайки и даже такое голосистое диво, как коломенский патефон. О, это был отважный солдат в дерматиновой «шинели»! Радовал бойцов их любимыми песнями на привале, у стен рейхстага. Только цвет той «шинели» не всегда был, как положено, серый, а и чёрный, и коричневый, и красный да синий». В войну коломенский патефон часто использовали работники Главного политуправления Красной Армии, ведшие спецпропаганду среди войск противника. Прежде чем обратиться по ОГУ – окопной громкоговорящей установке к фашистским солдатам с призывом, например, сдаваться в плен, чтобы привлечь их внимание, клали на диск пластинку с русской «Катюшей» или с любимой немцами «Лили Марлен», напоминавшей о мирной жизни и потому запрещённой Геббельсом. В Красногорске, в музее антифашистов, ОГУ и «старенький усталый» стоят рядом. О родословной певучего «чемоданчика» мне рассказали научный сотрудник городского музея Лариса Рябкова и Инга Борисова. В начале 1931-го Президиум ВСНХ РСФСР принял постановление об открытии в Коломне в цехах бывшей 173 шёлкопрядильной фабрики завода портативных граммофонов. Первые десять аппаратов собрали к 1 мая 1934-го, а через четыре года с конвейера ежесуточно сходило уже по тысяче. Шли нарасхват и в родной стране, и за рубежом. Красовались на Всемирной выставке в Париже в 1937 году. Были отмечены дипломом. Осенью грозного 41-го «патефонку», так окрестили его работники, спешно эвакуировали в город Белово Новосибирской области. Здесь мирный завод «переквалифицировался», начал выпускать танковые рации, мины и минные взрыватели. А с 1943-го – веретёна для текстильщиков, сменил название – стал заводом текстильного машиностроения. В музее лицея рядом с патефоном лежит стопка пластинок (более 150 штук) 40–50-х годов. Есть и та, где Леонид Утесов славит бойца в дерматиновой «шинели»: «Занесло судьбою в третий батальон старенький коломенский усталый патефон. Пел нам на привале у чужих дорог трогательный девичий печальный голосок. Поэт Владимир Дыховичный, написавший стихи песни «Днём и ночью», увековечил музыкальное диво Коломны, воспел «беднягу» сочувственно, как бойца, который «миной был сражен»: «Смолкли на привалах песенки твои»... Первоклашки, впервые увидев патефон, никак не могут понять, как этот серый ящик с ободранными боками, без батареек, без электрической вилки извлекает из пластинки песни военных лет. Лишь когда покажут им мембрану, заводную ручку, расскажут о пружине, дети разгадывают секрет музыкального чуда, сотворённого предками, говорит Инга Борисова. А в культурном центре «Дом Озерова» собираются открыть экспозицию «Коломенский патефон». УЗНИК БУХЕНВАЛЬДА Когда началась Великая Отечественная война, Яков Непочатов успел окончить только 7 классов. Его семья жила под Харьковом, и осенью 1941 года их посёлок оказался в оккупации, но уже в декабре был освобождён советскими войсками. Из Бухенвальда был один выход – через трубу крематория. Якову Михайловичу до сих пор тяжело вспоминать, как приходилось ходить на работу по несгоревшим человеческим костям. Они хрустели под ногами, как снег. В Бухенвальде находилось не менее 30 тысяч человек: итальянцы, испанцы, голландцы, чехи, французы, евреи, поляки, англичане, немцы и даже китайцы и японцы. Как и все его сверстники, Яков, конечно, мечтал стать красноармейцем и бить ненавистных фашистов. Но по малолетству о призыве в действующую армию не могло быть и речи, и мальчишки помогали красноармейцам – искали и находили обрывы телеграфных проводов и даже соединяли их, восстанавливая связь. К тому же у солдат 174 всегда находилось чем подкормить изголодавшихся пацанов. В июне 1942 года обстановка опять ухудшилась. В районе реки Северный Донец немцы отрезали путь нашим частям. Три армии Южного фронта оказались в кольце окружения. Вместе с нашими частями попал в окружение и Яков. По совету красноармейцев он и трое его друзей отправились в родной посёлок: одежда на них была гражданская, и это позволяло относительно безопасно добраться до дома. Если бы ребята знали, какие испытания их ожидают! Мальчишек выдал полицай, из числа сельчан. К сожалению, во время войны были и такие. За пособничество Красной Армии подростков угнали в Германию. Они оказались вблизи города Галле, где их ждала работа сначала на литейном заводе, а затем на химическом. Один мальчишка пытался сбежать, но куда там! Его поймали, подвергли жестоким телесным наказаниям, на ночь запирали в залитом водой подвале. Но даже такая расправа с другом не сломила волю парней. Якову и его другу Ивану Альникову побег удался. Юные беглецы шли только ночью. Питались, чем придётся – на фермах и в домах набирали картошки. Несколько раз доставалась добыча посущественнее: молоко, яйца и даже кролик. Както сели в поезд – с надеждой, что он едет на восток. А тот прямиком привёз их на какой-то завод. Снова бежали, снова скитались, казалось, по бесконечным землям враждебной чужбины. Дорога длиной в несколько месяцев привела их в деревню, окружённую лесом. Подростки шли ночью и заплутали, снова и снова возвращаясь в одно и то же место – к старой мельнице. Решили пойти на риск – перейти посёлок днём. Это была роковая ошибка. Их быстро обнаружил полицай на велосипеде. Беглецов загнали в деревенскую тюрьму. Заставляли работать в поле, выкапывать овощи. Однажды, когда хозяева кудато ушли, ребята опять сбежали. Это был их последний побег. С ними уже не стали церемониться: догнав, отправили в тюрьму ближайшего города. А через несколько дней, 7 ноября 1942 года, они были уже в Бухенвальде. Это страшное место для Якова и его друга Ивана Альникова стало вынужденным «домом» до конца войны. Подпольный комитет. Бухенвальд – это целый «город» в горах, со множеством филиалов. Мальчишки оказались в основном лагере, в котором находилось не менее 30 тысяч человек. Среди них – представители самых разных национальностей: итальянцы, испанцы, голландцы, чехи, французы, евреи, поляки, англичане, немцы и даже китайцы и японцы. Каждый имел нашивку на полосатой одежде: треугольник, букву, индивидуальный номер. Цвет треугольника означал «деяния» заключённого, за что он попал в Бухенвальд, буква – страну, откуда он прибыл. Перед новоприбывшими выступал немецкий офицер. Он громогласно объявлял, что пленники попали не в дом отдыха или санаторий, а в концлагерь 175 Бухенвальд, откуда нет выхода. Единственный выход – через трубу крематория. Якову Михайловичу до сих пор тяжело вспоминать, как приходилось ходить на работу по несгоревшим человеческим костям. Они хрустели под ногами, как снег. Поначалу внутренняя власть в концлагере была в руках уголовников. С «благословения» эсэсовского командования лагеря они были старостами бараков, занимались раздачей пищи и распределением людей цехам. Эти прихвостни гитлеровцев к заключённым относились очень плохо, издевались над ними, избивали. Однако к тому времени в Бухенвальде уже сформировался подпольный комитет, члены которого стали организовывать сопротивление уголовникам. Конечно, в этой борьбе за жизнь, за человеческое достоинство в методах не церемонились – головой в чан с водой мерзавца, а труп под покровом ночи выбрасывали за двери барака. Гитлеровцы, как правило, не доискивались причин смерти, лишь бы на телах не было порезов и ран. Постепенно власть уголовников внутри лагеря сошла на нет. Эсэсовское руководство лагеря догадывалось о работе тайного комитета, но поймать с поличным почти никого не удавалось, настолько сильна была конспирация. Они готовили провокаторов из числа заключённых. Но с такими подпольщики справлялись так же, как и с уголовниками. Желающих доносить становилось всё меньше. Яков Михайлович вспоминает такой случай. Были в лагере два брата: старший – Николай и младший – Иван. Младший мог и хлеб украсть у других, и эсэсовцам доносил на своих. Никакие уговоры, в том числе старшего брата, не действовали на него. Николай, не выдержав позора, бросился на колючую проволоку – верный способ получить пулю от охранника, следящего за происходящим в лагере с вышки. И если раньше подпольщиков останавливал от расправы с Иваном его старший брат, то, потеряв Николая, Иван потерял и «броню». Подпольщики поместили Ивана в лагерную больницу, где его ожидала смерть от укола. И таким способом избавлялись в Бухенвальде от предателей. Жестокая действительность принуждала к жестоким действиям. У подпольщиков Бухенвальда был лозунг: «Работай глазами». Пока надсмотрщик следил за заключёнными, те трудились. Как только отворачивался или отходил – сразу же садились, ложились: в суровых условиях нужно было беречь силы. 176 Кормили в лагере два раза в день – утром и вечером. Только раз узники получили обед – после победы советских войск под Сталинградом. Это были поминки по погибшим немецким солдатам. Обед, по меркам концлагеря, был роскошный – кусок хлеба, гороховый суп, сосиска. Три дня почти не было работ, и в это нежданно высвободившееся время пленники по-своему отметили разгром гитлеровских войск под Сталинградом: играли на губных гармошках, плясали. Столярная команда DAW. К тому времени, когда Яков с другом Иваном попали в лагерь, подпольный комитет уже вовсю действовал. Его члены вели активную работу, знали, чем «дышит» каждый заключённый, оказывали поддержку, без которой многим было не выжить. Истощённым заключённым члены подпольного комитета через свои связи в ревире (больница) помогали получить «шо- пинг» – аналог больничного листа, освобождавший от работы на срок до десяти дней. Поначалу друзей определили копать траншеи в военном городке, где квартировала дивизия СС. Но вскоре с ними обстоятельно поговорил лагерный писарь, чех по национальности и член подпольной организации. Выяснив, что парни они надёжные, он помог им значительно облегчить работу. Якова перевели в столярный цех, а Ивана – на работу в свинарнике, что считалось большим везением – соблюдая осторожность, можно было заполучить лишний кусок к скудному лагерному пайку. Пару раз Иван даже приносил немного еды Якову. Но Яков убедил его не делать этого: в случае разоблачения итог был очевиден. Столярная команда DAW насчитывала пять тысяч человек. Яков оказался не в детском бараке, а в молодёжном. В этот барак отправляли не каждого подряд, а только «проверенных» местными подпольщиками. Особенно активизировался подпольный комитет после Сталинградской битвы. Все злободневные вопросы обсуждали только в своих «пятёрках». Стали даже собирать оружие, которое производилось заключёнными за территорией концлагеря, на заводе «Гусловерк». С риском для жизни подпольщики выносили из цехов детали винтовок и гранат. 177 Свою лепту в это вносил и Яков, доставляя подпольщикам необходимые деревянные детали. Члены подпольного комитета также организовывали политчасы – информировали о последних известиях с фронта, которые слушали благодаря приёмнику, искусно спрятанному прямо в ведре с мазутом, которое стояло перед входом в один из бараков. Старшие также пересказывали по памяти книги разных писателей, ведя так просветительскую работу. Яков впервые услышал истории о Шерлоке Холмсе и многое другое именно в Бухенвальде. Концлагерь имел даже спортзал, где гитлеровцы любили устраивать боксёрские бои между узниками. Одним из участников таких боёв был советский заключённый Андрей Борзенко. Он же входил в «пятёрку» подпольщиков, в которой состоял и Яков. И часто бывало, что на ринге идёт бой, а члены подпольного комитета обсуждают в своих «пятёрках» дальнейшие планы действий. Много лет спустя после войны Яков Михайлович случайно прочитал статью про Андрея Борзенко в газете «Правда», и между ними завязалась переписка. В чём не упрекнёшь Бухенвальд, вспоминает Яков Михайлович, так это в антисанитарии. Чистота в бараках поддерживалась почти безупречная. Никаких вшей, нательное бельё менялось примерно раз в две недели. Но такое было, конечно, не во всех лагерях. Работал даже магазин, где можно было купить мелкие товары. Однако деньги и письма от родственников и посылки от Красного Креста получали все, кроме советских заключённых: наша страна отказалась подписывать конвенцию о военнопленных. Посылки были маленькие, примерно по 400 граммов. Но большинство узников делились с русскими, отдавая им часть присланных продуктов. Чёрные очки. С каждым днём работа в столярке становилась для Якова всё тяжелее. Из-за незначительных провинностей, в том числе при попытке вынести нужные для подпольного комитета детали, он всё чаще получал розги от надсмотрщика. И чтобы спасти подростка, подпольный комитет организовал его отправку в концлагерь Дора, расположенный в 150 километрах. Кто бы знал, что по сравнению с этим местом Бухенвальд мог считаться относительно благополучным лагерем. Это случилось 2 сентября 1943 года. Дора располагалась в двух туннелях, пробитых в горах. Наружу не выпускали, внутри всегда было холодно и сыро. Туннели освещались карбидными лампами. В морозы нечем было даже умыться, вода в вёдрах замерзала. Спали на камнях. Только в начале 1944 года заключённых стали выводить наружу и заселять в только что построенные бараки. Когда Яков вышел из туннеля, он ничего не видел – его ослепил солнечный свет. Зрение не восстановилось и позже. Спас его чех Карел Брамблец, он отправил домой письмо с просьбой прислать очки. 178 Вскоре получил от матери тёмные очки. Благодаря им подросток избежал крематория. Пока парень ожидал очки, его глаза лечил польский заключённый – врач. Яков Михайлович до сих пор с благодарностью вспоминает своих спасителей, а днём всё также носит чёрные очки – эту пожизненную «печать» карбидных ламп туннеля Доры. Яков пробыл в Доре до конца марта 1945 года. По воле случая он снова оказался в Бухенвальде. Какова же была его радость, когда он увидел живыми своих прежних друзей, в том числе односельчанина Ивана и Андрея Борзенко. К тому времени в лагере среди заключённых нарастали волнения, связанные с серьёзными поражениями врага и неотвратимо приближающейся всеобщей победой. Както по громкоговорителю прозвучала команда построиться. Пять тысяч человек, последовавшие этому приказу, охранники увели из лагеря и никто их больше не видел. Подпольный комитет дал указание никуда больше не выходить из бараков. А затем произошло событие, в честь которого ООН объявила 11 апреля всемирным ежегодным праздником освобождения узников Бухенвальда. В этот день 1945 года в три часа дня подпольщики лагеря пошли на штурм главного входа и вышек, на которых размещалась охрана. Именно к этому событию, можно сказать, узники и собирали оружие. К тому же они учились стрелять в лагерных подвалах, где немцы складировали шлак. Яков, как и многие другие, получил гранату, винтовку, патроны. Узники взорвали центральный пульт, тем самым обесточив колючую проволоку, убили многих эсэсовцев. Но многим подпольщики решили сохранить жизнь, чтобы за свои злодеяния они ответили перед судом народов. В тот же день мимо лагеря прошли наступающие американские танки. Вернулись американцы через три дня, появились гражданские люди, которые и стали первыми свидетелями зверств фашизма – гор трупов и «живых» скелетов: многие узники были настолько истощены, что в их дистрофичных телах едва теплилась жизнь. Оставшихся в живых узников американцы взвешивали и выдавали им справки. Яков Непочатов при росте 178 см весил 37 кг. Он вспоминает, что к узникам американцы относились очень хорошо, уважительно. Доставили большое количество продуктов. И опять опытные подпольщики помогали, теперь, казалось бы, в радости – наконецто можно было наесться до отвала! Они 179 уговаривали всех есть понемногу. Но находились такие, кто не внимал этому совету. В результате некоторые даже расплачивались жизнью за непривычно обильную пищу. Нерадушный приём. Участникам восстания американцы предложили сдать оружие. Советские узники отказались это сделать. Так и уехали в советскую зону с винтовками. По прибытии наши особисты приказали всё выложить перед собой, включая выданные американцами справки, вывернуть карманы и отступить на пять шагов. Обращались с бывшими узниками, как с изменниками родины. Людей выгнали в лес без предоставления элементарных бытовых условий. Началась проверка в особом отделе. После проверки Якова направили в учебный батальон, а спустя месяц отправили в Россию с тысячами таких же, как он, прибывших из американской зоны. На родину добирались пешим строем. Шли с июля и по сентябрь. В дороге их кормили ненамного лучше, чем в концлагере. В России же всех распределили по предприятиям и шахтам, фактически на принудительные работы. Яков Михайлович оказался в отряде из 800 человек, в городе Новомосковск (бывший Сталиногорск Московской области). Всех погнали на шахту. А там опять проволока и вышки! Бывшие узники ни в какую не хотели заходить на территорию – ведь только недавно вышли изза колючей ограды. И снова туда же, за колючку? Сопровождавшие офицеры стали объяснять, что просто некому было всё это разрушить. 800 человек быстро всё снесли, сложили и сожгли. Работа на шахте длилась почти три года. И убежать некуда: документов им не выдавали. Именно в Новомосковске молодой капитан из особого отдела посоветовал Непочатову никогда и никому не говорить, что он участвовал в Бухенвальдском восстании 11 апреля 1945-го с оружием в руках. Всё равно никто у нас не поверит, а только отправят по новому этапу. Этому совету Яков Михайлович следовал всю жизнь. Лишь много лет спустя, когда отношение к бывшим узникам фашистских концлагерей переменилось, он стал добиваться получения нужных документов. На это у него ушло три года. Сегодня Яков Михайлович живёт в Пущине, в этот город он приехал более 40 лет назад. Много лет был директором мебельной фабрики. Затем вёл преподавательскую деятельность, учил школьников столярному делу. Много времени отдавал своему хобби – с увлечением фотографировал, сотруд- 180 ничал с местной газетой. Сейчас ведёт работу в совете ветеранов, встречается с молодёжью. И это несмотря на рану в ноге, которую он получил ещё в концлагере, и кардиостимулятор в сердце. Руководитель Германского общества помощи инвалидам России доктор Ханнелоре Дандерс в течение почти десяти лет настойчиво приглашала Якова Михайловича посетить Германию. Он отказывался, мотивируя это тем, что не может простить нацизм. Но в 2001 году всё же решился на поездку. С тех пор побывал в Германии три раза, посетил Бухенвальд, Дору и другие концлагеря. Выступал в разных городах перед немецкими школьниками. Подрастающее поколение в этой стране воспитывают на уважении ко всем пострадавшим от фашизма в годы войны. Сейчас он снова собирается в Германию, опять по приглашению, на празднование юбилея восстания в Бухенвальде. Хочется верить, что энергии и жизнелюбия Якову Михайловичу хватит ещё надолго. Бухенвальд: хронология событий. 1937 г. – 15 июля прибывают первые заключенные из концентрационного лагеря Заксенхаузен. Комендантом лагеря является Карл Кох. 14 августа повешен первый заключённый Бухенвальда. Им был рабочий из Альтоны, 23-летний Герман Кемпек… 1940 г. – начало постройки крематория. 22 августа издан приказ об извлечении золотых зубов перед сжиганием трупов. С лета 1940-го работает крематорий. В сентябре 1941 года вблизи лагеря расстреляны первые советские военнопленные. По приблизительным подсчётам, под руководством СС было расстреляно около 8 000 советских военнопленных.. 1942 г. – в январе проводятся первые медицинские опыты над узниками. В конце года в лагере 9 517 узников, каждый третий узник умер. 1943 г. – недалеко от города Нордхаузен строится подземный рабочий лагерь Дора, в котором изготовлялись ракеты V2. В течение первых шести месяцев умирают 2 900 узников. 1944 г. – Эрнст Тельман, председатель КПГ, расстрелян в здании крематория. В лагере Бухенвальд и его филиалах содержатся 63 048 мужчин и 24 210 женщин. 8 644 человека умирают. В феврале 1945 года Бухенвальд становится самым крупным лагерем смерти: в 88 филиалах концлагеря Бухенвальд за колючей проволокой находятся 112 000 узников. За последний год существования, в лагере умерли 13 959 человек. Сотни истощённых узников умирают после освобождения лагеря. 16 апреля, по приказу американского коменданта, в лагерь приходят 1000 жителей Веймара, чтобы увидеть зверства нацистов. В общей сложности через лагерь прошли около четверти миллиона узников из всех европейских стран. Число жертв составляет около 56 000 человек. 181 Свидетельство очевидца: В концлагере Бухенвальд действовал так называемый «чёрный карцер». Один из заключённых, Отто Лайшнигг, чудом спасшийся, рассказал о нём: «Поскольку отопления не было... на стенах скапливалась сырость. На полу стояли лужи. Умываться давали раз в три дня... Помещение было абсолютно пустым, только в углу находились две параши. Туда мы тоже пробирались ощупью. Изза фекалий вонь стояла невыносимая. Спали мы вповалку на полу, положив под голову башмаки и шапку. Прижимались друг к другу, чтобы окончательно не замёрзнуть, пошевелиться было невозможно. Примерно два-три часа люди выдерживали такое лежание. Потом приходилось вставать и ходить по кругу, чтобы хоть немного согреться. Когда человек падал, его оттаскивали в угол. Если он лежал неподвижно двое суток, эсэсовцы выбрасывали его на улицу, в большинстве случаев он был мёртв. Несломленные духом. «...Несмотря на тяжелейшие условия в фашистских лагерях, советские люди вели себя героически. Они создавали партийные, советские и интернациональные организации военнопленных. Вырвавшись из плена, они создавали партизанские отряды и включались в антифашистскую борьбу местных патриотов, часто возглавляя отряды Сопротивления. Советские военнопленные создали разветвлённую тайную организацию военнопленных «Братское сотрудничество военнопленных», действовав- шую во всех лагерях для военнопленных в Южной Германии и в 20 лагерях для восточных рабочих, связанную с немецким антифашистским народным фронтом. Почти на 70 лагерей для военнопленных распространялось влияние «Интернационального антифашистского комитета». С помощью этих организаций из фашистского плена за годы войны бежало свыше 450 тыс. советских военнопленных. Очень многие из них сражались против фашизма в Польше, Болгарии, Чехословакии, Югославии, Франции, Италии и других странах». ИЗ БЛОКАДНОГО ДНЕВНИКА Дневник бабушки, Татьяны Кулагиной, пережившей ребенком блокаду Ленинграда, подготовила для публикации наш внештатный корреспондент, выпускница гимназии № 1 г. Краснознаменска Екатерина Монахова. Первой из Ленинграда эвакуировали маленькую Татьяну – на Валдай. «Меня с детским садом куда-то отправляют. Я сижу в автобусе, смотрю в окно, – пишет она. – Мама с папой, веселые и красивые, машут мне рукой. …Нас преследовал самолет. Летчика было видно, он в летных очках стрелял по нам». При обстрелах и бомбежках дети выпрыгивали из машин и от страха 182 разбегались врассыпную. При очередной атаке фашистов Таня оказалась на картофельном поле. Она, как потом вспоминала, хорошо запомнила запахи. Запах земли и картофельной ботвы смешался с запахом разрывавшихся бомб. Резкий и непривычный, он врезался в детскую память и остался на всю жизнь. Тогда это был запах страха. В последующем к нему прибавятся и другие, которые тоже будут напоминать об ужасе и страхе. И лишь много позже появятся те, что напомнят о радости. Через некоторое время эвакуировали и ее младшего брата. Павлуше тогда было всего два годика. Мама приехала с ним на вокзал. Он спал. На платформе стоял состав. Матери заходили в вагоны, оставляли сопровождающим своих детей и выходили. Стояли на платформе и ждали, когда пойдет поезд. Все молчали. А когда состав тронулся, в голос зарыдали. Это был скорее вопль, а не рыдание! «Потом детей пересадили в автобусы и повезли по проселочным дорогам, – читаем в дневнике. – Но этот путь оказался отрезан быстро продвигающимися немецкими войсками. Не доезжая Вышнего Волочка, автобусы остановились. Когда открыли двери, внутри стояла тишина. Многие дети, измученные дорогой и голодом, лежали без сознания». Их вынесли из автобусов и положили на обочину дороги. Из ближайших домов выбежали местные жители. Они, не сговариваясь, стали спешно разбирать детей. Когда Павлуша пришел в себя, он увидел рядом девочку, похожую на сестренку Таню, и вцепился в нее. Мама этой девочки забрала его к себе. Через месяц настоящей маме Павлика сообщили о его новой семье. С большим трудом она добилась разрешения выехать из города и добралась до этой маленькой деревушки. В новой семье к Павлику привязались, полюбили его и отдавать матери не желали. «Если ребенок вас узнает, – поставили условие, – мы его отдадим вам. Окликните, только по имени мальчика не называйте». С замиранием сердца смотрела мать на малыша. А он внимательно пригляделся к приехавшей женщине и с криком: «Мама!» протянул навстречу ручонки… Страх потерять дочь заставил маму вернуть ее из эвакуации. Так вся семья, кроме ушедшего на фронт мужа, оказалась в блокадном Ленинграде. В сентябре в Ленинграде начались систематические бомбардировки, обстрелы и пожары. Сигналы воздушной тревоги раздавались по нескольку раз в день. 183 «От немецкой бомбардировки, – записала Таня, – загорелись Бадаевские склады с продовольствием. Мама ходила туда и видела, как расплавленный сахар тек по городу, попадал в землю. Мне запомнилась эта сладкая земля. Она пахла горелым жженым сахаром, который раньше давали при кашле как микстуру». Детям сначала казалось, что война – это странная игра взрослых. Они ходили смотреть на воронки от бомб и снарядов, на разрушенные дома. Мальчишки собирали неразорвавшиеся снаряды и мины. Однажды брошенная мальчишками в костер мина взорвалась. Всех, стоявших рядом, убило. Вокруг костра валялись изуродованные тела детей. Постепенно и дети поняли, что война – вовсе не игра. Смерть они видели на каждом шагу. В душах их поселился страх. Страх не успеть добежать до укрытия, страх потерять близких, страх остаться одному… «Голод запомнился запахом перца и ванили. Их почему-то было очень много». Есть хотелось постоянно. Когда мать приносила хлеб, полученный по карточкам, то его делили на равные части на всех. Старики съедали свой хлеб быстро и, закутавшись в одеяла, ложились спать. Из-за этого многие не доживали до утра. Умерших родственников хоронить не спешили, ведь на них продолжали выдавать продовольственные карточки. Так, даже после своей смерти мертвые помогали выжить оставшимся родным. «В октябре 1941 года умер наш дедушка. Мама, тетя Катя и бабушка тащили его по коридору. Он был в красной шитой рубашке. Кисточки от кушака качались, качались… Потом дедушку зашили в одеяло и кое-как увезли на кладбище». «Есть хотелось постоянно, – вспоминала Таня, – но когда пришло письмо от отца с фронта и он написал, что отправил нам посылку, я размечталась о кукле с закрывающимися глазами. А когда в посылке оказалась еда, я была разочарована и просто разрыдалась». Наступила весна. В памяти юной блокадницы Татьяны Кулагиной осталась яркая картинка: «Во дворе свалка, лежат искореженные огромные железки, а сквозь них пробиваются первые весенние цветы – мать-и-мачеха!». Они были как маленькие солнышки, как веснушки у земли. И тогда она почувствовала запах этой земли и этой первой зелени. А еще это был запах приближающегося освобождения Ленинграда от страшной блокады. ИСТОРИЯ ЛЮБВИ В городском краеведческом музее города Краснознаменска в экспозиции, посвященной Великой Отечественной войне, есть стенд. На нем фотография человека в военной форме, несколько писем, орденская книжка… 184 Как рассказала хранитель музея Евгения Владимировна Миронова, на снимке ее родственник – Александр Георгиевский. Эти письма были обнаружены случайно. Ее двоюродная сестра перебирала семейный архив, доставшийся от родителей. Среди бумаг нашла большой конверт – в нем переписка членов семьи Георгиевских в период Великой Отечественной войны. Пожелтевшие, исписанные торопливым почерком тетрадные листы. В некоторых местах от времени расплылись чернила. Но в этих письмах отразились судьбы, мысли и чаяния миллионов людей. До войны. Александр Алексеевич Георгиевский родился 1 июня 1902 года в селе Крамышеве Калужской области. В большой семье священнослужителя было десять детей. Все они стремились к знаниям. Получили хорошее образование. Не помешали этому ни революция, ни репрессия, а потом и расстрел отца. В 1934 году Александр окончил факультет технической физики Московского индустриального педагогического института. Был направлен в школу села Стрелковка Калужской области (родина маршала Г.К. Жукова). Работал учителем. Перед войной возглавил 477-ю школу Молотовского района Москвы. К этому времени женился, имел двоих детей. Письма как эликсир жизни. 1941 год. Враг приближался к Москве. В школе, которую возглавлял Георгиевский, формировалась дивизия народного ополчения. Одним из первых в нее вступил Александр Алексеевич. Жена Татьяна с восьмилетним сыном Аликом остались в Москве. 14-летняя дочка Ирина вместе с другими детьми и учителями была эвакуирована за Урал, в город Осу. Первые письма от Георгиевского пришли из учебной части, расположенной в Подмосковье. Там готовили новобранцев. После разгрома фашистских войск под Москвой связь между Татьяной и Александром оборвалась. Георгиевский оказался в городе Канаш Чувашской АССР, куда его направили преподавателем. 185 Вдали от семьи он постоянно думал о жене, сыне и дочери. И писал, писал… 31 октября 1942 года. Александр твердым, летящим почерком вывел: «Сегодня я послал тебе открытку, в которой поздравлял с приближающейся годовщиной нашего замечательного праздника. Отметь его дорогая, как это мы делали раньше. Подними тост за меня там, а я за тебя здесь, и в этот момент мы оба почувствуем, кто виновник всех бед и страданий, и поклянемся жить до тех пор, пока последний гитлеровец не сдохнет на наших глазах. Именно последний и на наших глазах». Он рвался в действующую армию, и накануне нового, 1943 года его на- стоятельную просьбу удовлетворили. Отправили на Ленинградский фронт заместителем командира батальона по политической части. «Я знаю, что ты везде будешь полезен Родине, – писала Татьяна мужу, – а для меня главное, чтобы ты был жив, здоров и с победой вернулся домой! Когда это будет? И дождемся ли мы того счастья, когда опять будем все вместе?». Вместе с письмом жены, а чаще как самостоятельное послание, Александр получал рисунок или небольшую записку от сына. Вот одна из них: «Дорогой папочка! Мы живем хорошо. Была тревога, и стреляли с самолетов… Я ходил в кино на «Три мушкетера». Я нарисую немцев зимой… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами. Целую крепко. Алик». На рисунках ребенок часто изображал самолеты и поезда, которые везут домой отца и сестренку из далекого города. А еще рисовал военную технику, которая в скором времени уничтожит ненавистного врага, и тогда вся семья соберется вместе. Восьмилетнему сыну Александр Алексеевич писал разборчивым крупным почерком, спрашивал об учебе, журил за мелкие детские шалости. Сын был рядом с мамой, под присмотром, и, несмотря на занятость жены, Георгиевский знал, что Алику уделяется много внимания. Другое дело – дочь: родители жалели, что отправили ее в эвакуацию, но тогда другого выхода не было. 186 «Я очень часто думаю об Ириночке, пришел к выводу, что нужно приложить все усилия, чтобы она была около тебя, – писал Александр Алексеевич жене. – В такие годы ей как никогда требуется направляющая рука взрослого. Ведь до сего времени ни я, ни мы не дали совета, какую специальность ей избрать. Пусть все-таки нажимает на точные науки – это нужно и для исследовательской работы, и для осмысленного понимания всего технического процесса…». В 1943 году он хлопочет о въездном пропуске в Москву для дочери: «Только что оформил в своей части присланную тобой справку о выдаче пропуска Ириночке. …с получением моего письма (одновременно, вероятно, будет получено письмо и в Главном управлении кадров НКО СССР) иди к начальнику канцелярии, проси, чтобы оформление шло через тебя…». Из дома приходили успокаивающие, нежные письма с подробностями о знакомых. Вчитываясь в строчки, понимаешь, как жила Москва в годы войны: «Мариша готовит себе к зиме печку. Складывает ее печник за вещи, Анечка разную траву сушит или солит. Я тоже сушу ботву со своего огородика. Завтра поедем с Аликом посмотрим, принялся ли табак». А в следующем письме уже другие заботы: «Мои третьеклассники рисуют и посылают письма бойцам на фронт. Ребята у меня такие хорошие, что прямо жаль с ними расставаться. В январе каникулы будут 10 дней, а для 5-х и 6-х классов семь дней». Беспокойство за судьбу Родины, страх за мужа, хлопоты о возвращении дочери, бытовые заботы – все сливалось в единое целое: «…Сколько тревог и волнений – все это пустяки в сравнении с тем, что делается на полях сражений, где гибнут тысячи наших братьев-героев! Да, мы научились ненавидеть врага, но что конкретно делать для победы над ним, мы не знаем. Я твердо верю в наше правое дело, в нашу победу, но когда и какой ценой?!», – писала Татьяна. Цена оказалась слишком высокой. Из десяти детей семьи Георгиевских в живых остались трое. «Писала ли ты моей маме о гибели Валентина на фронте? – спрашивал жену Александр. – Надо еще раз запросить его часть, чтобы выслали справку на предмет установления пенсии маме. Сколько сынов, и всех захлестнула война…». Георгиевский участвовал в боях в составе Ленинградского, 2-го, 3-го и особого Прибалтийских фронтов. Войну закончил в должности агитатора полка. Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени. Полностью семья воссоединилась лишь в 1946 году, когда демобилизовался Александр Алексеевич. Он вернулся к педагогической деятельности. Получил звание «Отличник народного просвещения». С 1951 года работал в Министерстве просвещения РСФСР. …Вот и вся история любви в письмах и житейских буднях. 187 39 ТЫСЯЧ «СПАСИБО» Они победили. И поэтому, только поэтому, мы, не знавшие войны, выросли свободными и счастливыми. «Мы победили!», вторят им алые тюльпаны. «Мы победили!», разливаются трелью птицы в небе. «Мы победили!», ликует народ. И кажется, что сказать больше нечего, что всё давно переписано, пересказано. Как вдруг встречаешь взгляд прямой, пристальный, немного печальный и счастливый одновременно – взгляд фронтовика. Его жизнь надвое распахала война. Безусым мальчишкой он ушёл из родного дома и вместо книги взял в руки винтовку. Он рыл окопы в мёрзлой земле тёмными холодными ночами, мечтая только об одном, чтобы пришла весточка от мамы – жива. Он, замёрзший и усталый, вставал и шёл в рукопашную плечом к плечу со своими товарищами, заранее зная, что выживут не все. Сам раненный, он нёс однополчанина к своим, уговаривая его не умирать. Он хоронил друзей, таких же юнцов, не успевших влюбиться. Он терял счёт дням и ночам, не сдавая врагу очередную стратегически важную высоту. Он прошёл эту страшную, горячую, кровопролитную, жестокую войну. Его лицо стало суровым, руки – крепкими, воля – стальной. И только 9 Мая он может плакать как ребёнок, потому что только он знает, какой несоизмеримой ни с какими сокровищами мира ценой досталась эта одна на всех Победа. Посмотрите в глаза наших дорогих защитников, участников Великой Отечественной войны, их осталось в нашем регионе 39 тысяч, и скажите им «спасибо» 39 тысяч «спасибо». Спасибо за мирные рассветы, за беззаботное детство, за жизнь без взрывов и канонад. За то, что они победили, за то, что дали нам право гордиться своей страной. И пожмите их сильные, хоть и морщинистые руки, которыми они отвели от нас самую страшную беду. Ветеран Великой Отечественной войны, полковник Яков Винокуров, прошедший фронтовыми дорогами от Москвы до Берлина, а потом долгие годы проработавший в областном ГУВД, был одним из тех советских солдат, кто в мае 45 года оставил свой автограф на стенах поверженного рейхстага. Материал об этом читайте на 4-й странице нашей газеты. Этот день наши деды и прадеды приближали, как могли. Каждый отвоёванный сантиметр родной земли стоил им невероятно дорого. В небе и на воде, на суше и под водой захватчики сталкивались с сильнейшим, мощнейшим сопротивлением. Безусые юнцы, крепкие мужики в самом расцвете сил, старики, убелённые сединами, – все с одинаковым упорством отстаивали своё право жить под мирным небом. 188 В День нашей Великой Победы мы вспоминаем тех, кто не вернулся с полей сражений, говорим искренние слова благодарности защитникам, оставшимся в живых. Мы помним, мы гордимся… Инна КРИВЦОВА, студентка, Зарайский муниципальный район: День Победы – самый главный день в календаре нашей страны. И лично для меня 9 Мая всегда был и остаётся великим праздником. Мой прадедушка Иван Лукьяненко прошёл почти всю войну. Он погиб в конце 1944 года. В нашей семье память о нём свято чтится, вспоминаем мы не только о нём, у многих знакомых с той страшной войны не вернулись родные люди. Я в этом году поработала волонтёром, раздавала георгиевские ленточки. А 9 Мая непременно с друзьями поедем к Вечному огню, возложим цветы всем воинам, отдавшим жизнь ради мира. Яков Михайлович и Мария Васильевна БУЙЛЕНКО, пенсионеры, Чеховский муниципальный район: Для нас День Победы – самый долгожданный день в году. Именно 9 Мая мы забываем про все недуги и хворь, откладываем в сторону все бытовые проблемы. Это радостный и горький день. Мы плачем, вспоминая наших товарищей, погибших в бою или ушедших из жизни уже в мирное время. Но когда мы оглядываемся и видим радостные лица молодых людей, слышим детский смех, то снова и снова понимаем, что все жертвы были принесены не зря. В этом году мы по традиции пойдём на Советскую площадь. Посмотрим парад. Для нас это святой день. Роман КЛОЧКОВ, автомеханик, Рузский муниципальный район: Меня с детства растили в атмосфере уважения к подвигу солдата. У нашей семьи война отняла сразу не- 189 скольких близких людей. Погибли два старших родных брата моего отца, его дядя вместе с женой. Своих дочерей я старался растить так, чтобы и они всегда с благодарностью и уважением относились к нашим дорогим ветеранам. Так сложилось, что 9 Мая мы собираемся все вместе. Дочери приезжают со своими семьями к нам с женой. Мы долго сидим за накрытым столом, общаемся, смотрим фильмы про войну. И знаете, другого такого дня нет, когда радость перемешивается с печалью. Это поистине великий день, когда все мы ощущаем себя единой непобедимой силой. Ефим СМИРНОВ, участник Великой Отечественной войны, Одинцовский муниципальный район: Для каждого, кто видел эту страшную войну собственными глазами, День Победы – святой день. Столько крови было пролито, столько человеческих жизней оборвано. Эта победа далась нашему народу тяжело, но мы выстояли и прогнали врага. 9 Мая – это день памяти, день гордости, день скорби. Моё сердце каждый раз сжимается, когда вся страна замолкает на одну минуту. Честно могу сказать, слёз не сдерживаю, потому что вспоминаю своих погибших боевых товарищей. И знаете, я в силу возраста могу забыть, что было неделю назад, но никогда и ни при каких обстоятельствах я не забуду ни одного дня войны. Должны о ней помнить и дети, и внуки, и правнуки. У БЛОКАДЫ ДЕТСКОЕ ЛИЦО Четырёхлетней девочкой Евгения Николаевна Белая находилась в осаждённом Ленинграде Учитель истории Евгения Белая, живущая сейчас в Ново-Синьково Дмитровского района рассказывает: «Родилась я в Ленинграде в самый, пожалуй, страшный год в истории нашей страны – 1937-й. Недели через две после этого мамин старший брат был арестован по какой-то совершенно нелепой причине. Его отправили на 10 лет под Воркуту. Там он вначале добывал уголь на шахтах, а потом лагерные начальники узнали, что дядя прекрасный портной, и он стал их всех обшивать. Тем самым, как он сам и говорил, сохранил себе жизнь. Когда его освободили, уже после войны, он там и остался, приезжал к нам раз в несколько лет. У него там вторая жена и младший сын. Вообще мы некоренные ленинградцы. И со стороны отца, и со стороны мамы все крестьяне. В начале ХХ века родителей моей мамы, ещё мальчиком и девочкой, послали в город, как тогда говорили «в люди». Они приехали и стали работать у портных, обучаться швейному мастерству. Взрослели, потом где-то встретились, познакомились и в 1904 году поженились. В 1905 году у них родился старший сын, в 1906-м – мама, потом три ребёнка умерли, а в 1911 году родился ещё один мамин брат дядя Лёва. В Первую мировую войну 190 дедушка был «ратником», как тогда называли народное ополчение. Ну а потом, уже после Октябрьской революции, когда был военный коммунизм, они уехали на родину к дедушке в Ярославскую область, построили там дом и какое-то время жили. Потом начался НЭП, в Ленинграде стало всё хорошо, и они туда вернулись. А маму мою в 17 лет выдали замуж за сына кулака. Она не хотела, но так была воспитана, бабушка была «крепкий орешек»... Потом семью мужа раскулачили, ребёнок у них умер, мужа она не любила и просто от него ушла. Вернулась в Ленинград. Стала там пытаться учиться, но в институт не попала. Умер дедушка и стало некому помогать маме. Устроилась работать бухгалтером, встретилась с моим папой, который трудился на главном телеграфе. Его отец, мой дедушка, приехал с Украины, из Каменец-Подольского, а бабушка – из Луги. Её тоже в своё время отдали «в люди», в прислуги, а потом она стала прекрасной кухаркой и работала у господ. Я не знаю, чем они занимались когда свершилась революция, но мама мне рассказывала, что когда у знакомых были какие-то юбилеи, торжества, её всегда приглашали готовить, потому что она очень вкусно готовила. Мне уже трудно это вспомнить… «Мы выжили благодаря тому, что папа делился с нами своим пайком». «В люди», «военный коммунизм», «раскулачивание» – слышишь эти слова и вдруг понимаешь, что всё это было не так уж и давно; что живут ещё рядом с нами те, кто если не сам всё это пережил, то хорошо знал очевидцев. Оглянуться не успеешь, как, слушая наши рассказы про Советский Союз, про «перестройку», про афганскую и чеченскую войны, наши внуки будут удивляться не меньше: «Неужели вы это застали? Неужели это было с вами? Ведь вы вроде и не такие уж старые…». Только не дай бог ни нам, ни детям, ни внукам пережить то, что выпало на долю наших родителей, наших бабушек и дедушек! 22 июня началась война, 3 июля маленькой Жене исполнилось четыре года. Сравнение приходит мгновенно и невольно – моей младшей дочери столько же! У меня самого не так много воспоминаний об этом возрасте. Может, это и хорошо?.. 191 Папу взяли на войну 10 июля, продолжает свой рассказ Евгения Николаевна. Вот видите, – показывает она сохранившуюся справку: «Выдана младшему лейтенанту Николаю Ефимовичу Яковову, в том что он действительно находится в Красной Армии с 10.07.41 в должности командира роты». 599-я отдельная телеграфно-эксплуатационная рота. Сохранилась… Боевое крещение мой отец получил под Нарвой. Было страшно. Он маме рассказывал потом, что чуть ли не три винтовки всего на десять человек давали. Сказали: «В бою добудете!». Шли на врага с пустыми руками!.. Кто-то добыл, кто-то нет… Кто остался жив, а многие так и всё… Потом их часть стояла между Петергофом и Ораниенбаумом, есть там такое местечко Мартышкино. Был сентябрь 1941 года, и он нас взял к себе. Тогда ещё, видимо, Ленинград больше атаковали с каких-то других направлений, а там было тише, и я помню, что были другие семьи, несколько человек мальчишек и девчонок – командирских детей. И мы, дурачки, бегали чуть ли не под обстрелом искали осколки. Да ещё чтобы они тёпленькими были! И потом хвастались между собой у кого больше, менялись… Помню, два раза нас застал обстрел, и мы в какой-то то ли дзот, то ли дот забежали – крытый такой – и там отсиделись, а матери с ума сходили, потому что не знали, где мы. Помню, как мама взяла меня и ещё двух детей и повела нас гулять к Финскому заливу. Напротив Кронштадт. Ког- да мы пришли на побережье, начался обстрел. Уже были вырыты вдоль берега окопы, и вот мама меня под мышку, а двух за руки… Как мы через эти окопы бежали!.. Это было ужасно. Страх, конечно, остался в памяти навсегда. Был ещё один момент. Стоял сентябрь, и я помню, как цвели астры. Сколько их было там, где стояла часть! Может быть, там в своё время располагался дом отдыха или пионерский лагерь, не знаю, но цветов было очень много. И был пруд, в котором плавали уткиселезни с зелёными шейками – такие красивыекрасивые! Все любовались ими – и мы, и папа, и солдаты… И вдруг обстрел! Я помню, как отец бросил меня на землю, а сам лёг на меня. Прикрыл собой. Потом их часть перевели в Вырицу, на юго-восток, оттуда он иногда приезжал или кого-то присылал с весточкой. Наверное, мы выжили в ту страшную зиму ещё и благодаря тому, что он делился с нами своим пайком. И ещё он маме присылал конину… Мама однажды спросила: «Откуда?». «Это убитая лошадь…». Мамин брат, дядя Лёва, тоже передавал нам при любой возможности продукты. Вообще, если кто-то из ленинградцев ехал с фронта, их всех нагружали: «Зайди к моим, передай моим...». И все абсолютно честно всё, что привозили с фронта, передавали. Дядя Лёва служил в морской пехоте. Он участвовал в первых попытках взять левый берег знаменитого «Невского пятачка» в ночь с 18 на 19 ноября. В чёрных шинелях по бело- 192 му льду… Из 182 человек в живых остались только восемь, в том числе и дядя Лёва. «Невский пятачок» существовал с 1941 года по 1944-й. Там, как считают немцы, погибли 500 тысяч наших солдат, наши говорят – 50 тысяч… До сих пор там земли нет. Только ржавый металл от снарядов и пуль. Воспоминания моего дяди хранятся во многих музеях Ленинграда. У него был литературный дар. В 70-е годы прошлого века издалась книга «Невский пятачок», в которой были собраны воспоминания участников тех боёв. Но там перепутали имя дяди и фамилию. Дядя Лёва был очень огорчён и обижен такой ошибкой. Он рассказывал, как в ночь перед боем один матрос, Коля из Одессы, всё плакал: «Меня убьют в этом бою, я своих детей не увижу…». А дядя ему отвечает: «А я ведь даже не знаю, кто у меня родится – сын или дочь». Жена дяди Лёвы была в это время на восьмом месяце беременности. Коля-одессит действительно погиб в том бою… А дядя своего сына увидел. Мальчик родился в самый страшный месяц. У нас было письмо, написанное его мамой – моей, которая ходила в роддом, носила какие-то продукты. Ведь в блокадные январь – февраль 1942го умерло больше всего людей, почти 200 тысяч! В письме были такие строки: «Никогда не забуду, что ты сделала для нас, и мы хотим, чтобы ты и Коля (то есть, мой папа) были крёстными у нашего мальчика…». Но не пришлось, папа погиб… В каком бою он пропал без вести – трудно сказать. Но я помню, как приезжала к нам военврач его части Леночка Соловьёва – я её запомнила на всю жизнь, мы тогда ещё жили в Мартышкино. Она приехала где-то в апреле 1942 года. Они сидели с мамой долго, говорили… И потом, когда мама вышла её проводить, она была вся заплаканная. Мы её довели до остановки трамвая, и на этом всё… Потом нас эвакуировали в город Красноуфимск Свердловской области. И я прекрасно помню: когда мы спали с мамой вместе – другой возможности не было, – я часто просыпалась ночью оттого, что её плечи дрожали от рыданий… Она плакала каждую ночь. А я просыпалась и лежала молча, чтобы не показать, что я знаю о её слезах. Я понимала, что она плачет о папе…». «Пришла в январе, а дедушки уже нет…». У Евгении Николаевны дома целый архив история семьи, история блокады. Письма, телеграммы, справки, фотографии… Есть дагеротипы начала ХХ века. Есть и современные фотографии знакомых с детства мест. О блокаде она собрала все книги, которые только смогла найти. Только книгу Чаковского почему-то не стала покупать: «Не знаю, почему, – говорит, – но не захотела…». А есть ещё и рукописная книга, которую начала писать её мама. «Семейная хроника» называется. Удивительная книга! «Не печалюсь о смерти, и бессмертья не жду. И я больше не буду, и я тоже уйду, уйду…» – это строки с первой стра- 193 ницы книги. Мама успела дописать до 78-й… Теперь книгу продолжает сама Евгения Николаевна. Младший брат отца, Лёня, тоже пропал без вести … Я недавно читала статью, в которой рассказывалось, почему у нас так много пропавших без вести. В первые годы после войны на местах, где шли бои, собирали множество солдатских медальонов! Целыми рюкзаками, сумками, вёдрами их доставляли в военкоматы. Куда потом всё это делось – неизвестно. Позже оказалось, что к концу войны было от пяти до девяти миллионов без вести пропавших, а ведь государство в год платило вдове 50 или 60 рублей за погибшего. А ну, как эту сумму умножить ещё на пять или на девять миллионов? И все эти медальоны были, наверное, просто куда-то выброшены. А жёнам без вести пропавших ничего не платили? Ничего… У меня много друзей и знакомых занимается поисковыми работами… Ой, я им так благодарна! В ноги поклониться хочется! Они рассказывают, что очень много медальонов, которые они находят, пустые. Потому что было поверье, мол, если напишешь в нём своё имя – убьют обязательно. Может, ещё и поэтому… Может, и так… В марте, когда папа ещё был жив, он помог эвакуировать бабушку – мамину маму. А в конце апреля его уже не стало… Мама зимой работала где- то бухгалтером, а меня устроили в детский садик. А чем в саду кормили? Я уже не помню… Помню лишь, что весной давали нам как-то салат, зелень. Мне от него так плохо было!.. Организм не принимал. С тех пор салат не ела ни я, ни моя семья, смеётся она. Но большинство воспоминаний вызывают другие чувства… В Ленинграде мы жили на Малой Охте, это за Смольным, а бабушка с дедушкой на Лиговке, недалеко от Московского вокзала. Мама ходила к ним в блокаду через промёрзший город. Навещая их, пересекала Неву, выходила на Старо-Невский, потом шла по Лиговке. Как-то раз пришла в январе, а дедушки уже нет… Бабушка сказала: «Я не смогла его похоронить – сил нету, приходили дружинницы – я его им отдала…». В общем, где он похоронен, мы так и не знаем. В блокадном Ленинграде остались Люся дочь старшего маминого брата, который был сослан в Воркуту, и её мама Зинаида. Когда мы уезжали, бабушка и Люся ей было тогда 15 лет пришли нас проводить. А нам перед выездом давали полный обед – горячая ячневая каша с подсолнечным маслом. И мама весь обед отдала им. «Мы, говорит, уезжаем, нам ещё дадут. А вам никто не даст…». У Люси судьба во время блокады складывалась страшно. Её мама устроилась работать в какую-то столовую, и однажды она попыталась вынести чтото из продуктов для дочери. Тётю поймали, посадили на полтора или на два 194 года. И 15-летняя Люся осталась совершенно одна в блокадном Ленинграде. Никого уже не было из родных. Но она выжила. И мать её выжила, но заболела в тюрьме туберкулёзом и в 1951 году умерла. Я помню: когда мы в 1946 году вернулись и пошли их навестить, то мама отобрала то, что мы смогли вывезти какие-то простынки, какието отрезы ситцевые, и принесла им. И ещё я помню их совершенно голую, пустую комнату, тётю Зину с тёмным лицом, постоянно кашляющую... И тогда у меня, у ребёнка, возникла мысль о том, какая же мама у меня добрая! Ведь у самих-то тоже ничего не было. Но она отдала. В такой момент… Я не могу забыть её доброту. А тогда мы сидели на эвакуационном пункте… И бабушка сказала, что она не поедет, хотя мама её очень звала. Она сказала: «Я не поеду. Ну куда ж они придут? Вот они объявятся и придут… И прийти будет не к кому. Я буду их ждать». И она осталась ждать своих пропавших без вести сыновей. У неё было плохое здоровье, и в 1944 году началась непроходимость больных вен. В блокадном Ленинграде ей сделали операцию! Но она её не выдержала и вскоре умерла. Мама ей писала письма, но она их не получала. И она писала маме, но и мы не получали… И вдруг: «Здравствуйте, милая Саша (мама моя Александра Михайловна, она её Сашей звала) и милая Женюрочка (это я), шлю я вам привет и от души желаю быть здоровыми. Саша, писем от тебя нет. Я тебе писала, я вышла из больницы 25 числа, мне делали операцию. (…) Спасибо, мне очень помогали – я очень была слабая и так нельзя было жить. Я решила сделать. (…) очень долго делали, я всё терпела, устала. Мне четыре раза вливали кровь. Очень хорошо сделали (…) Лежу сейчас дома. (…) От Лёни нет ничего (это от младшего сына). Привет тебе от Пани (это, видимо, какая-то знакомая). Она здорова. Саша, пиши, как живёте. До свидания, будьте здоровы, целую вас. Как Женечки здоровье?». Видите, какой листочек, показывает Евгения Николаевна старыйстарый листок, даже не обрезанный, вырванный откуда-то. И штамп на письме «Просмотрено» военной цензурой. И мама начала ей писать, а от неё вновь ничего. Но вот мы получаем письмо от родственницы, тётки отца: 195 «Шурочка, письмо твоё получили, за которое благодарим. Ты пишешь, что мама не отвечает на твои письма. Но мама приказала вам долго жить… Она умерла 2 апреля 1944 года. Хоронили мы её 6 апреля на Волковом кладбище. И давно бы написали, но не знали твой адрес». Но, вы знаете, эта тётя Лиза… Когда мы уезжали, мама отнесла к бабушке самые ценные вещи, в том числе и фотографии. И когда мы в 1946 году приехали к этой тёте Лизе, она нас дальше прихожей не пустила, сказала: «У нас гости…». Мы не виделись пять лет! А тут: «У меня гости!..». Мама потом мне рассказывала, что, когда дверь открылась, она успела увидеть что-то из наших и бабушкиных вещей, а потом тётя Лиза выключила свет в прихожей, и мы с мамой сидели в полной темноте. Я до сих пор помню это чувство унижения… Никогда не ожидали такого от своего достаточно близкого родственника, к которому пришли с надеждой что-то узнать… Больше мы, конечно, к ней никогда не ходили. Поэтому у нас нет фотографий ни бабушки, ни дедушки. Всё осталось там. И от бабушки – только это последнее письмо… «А в родной мой Ленинград мы больше так и не смогли вернуться». Начиная работу над своей книгой, мама Евгении Николаевны на отдельном листочке вывела имена тех родных, что умерли в блокаду и погибли на фронте. Умерли – одиннадцать, погибли – десять… А маленькая Женя с мамой оказалась в Красноуфимске. Ещё перед эвакуацией дядя Лёва, которому уже больше не был нужен матросский бушлат, отдал его сестре и сказал: «Сшей Жене пальто». Так что День Победы я встречала в пальто, сшитом из бушлата дяди Лёвы, – рассказывает Евгения Николаевна. – Когда мы были в Красноуфимске, мама сдавала кровь. Вот, показывает она клочок бумажки, справка донора, остаточек… Было прямое переливание какому-то лётчику. У мамы была первая группа крови, высокий, несмотря ни на что, гемоглобин, и её попросили сдать не 200 граммов, а 400. Она сдала, пошла и упала. Конечно, мама сдавала кровь ещё и потому, что за это давали обед, что-то она несла и мне... В Красноуфимске мы прожили с 1942-го по осень 1943 года, и у меня там начался туберкулёз бронхиальных желёз климат там резко континентальный. А организм был ослабленный. И врач сказал маме: «Если хотите, чтобы ребёнок выжил, надо ехать в какой-то более спокойный климат». И вот мы уехали в Ярославскую область, на мамину родину. Там уже бабушка, мамина мама, жила, её туда эвакуировали. Так мы там до 1946 года и прожили. Там было очень много ленинградцев, был и ленинградский детдом, дети из которого вместе со мной пошли в первый класс. Летом 1946 года для них был организован пионерский лагерь, и меня туда взяли, как дочку работницы. Здесь меня в первый раз приняли в пионеры. 196 Как это – «в первый раз»? Когда мы потом переехали в Таллин, и я пришла в школу, никого ещё не принимали только к годовщине Октябрьской революции. А я говорю: «Я уже пионерка!» – «Как это так? Не может быть!» И меня заставили вступать второй раз… Но перед Таллином было ещё их возвращение в Ленинград. Но как потом выяснилось, слишком позднее… Незадолго до этого вышло постановление о том, что если комната занята семьёй погибшего фронтовика, то она прежним жильцам не возвращается… И как быть, где тогда жить? А это уже ваши проблемы… Так мы остались без жилья. Бабушка – папина мама – умерла, её комнату в 1944 году, конечно, тоже уже забрали. Мамина мама тоже там больше не жила, также потеряв за время эвакуации свою комнату. Её потом взял к себе дядя Лёва. А нам некуда было деться. Мы какое-то время жили у своих соседей, а потом мама встретила своего земляка. Он её запомнил ещё молоденькой девушкой там, в Ярославской области. Она вообще была очень красивой. Он к ней подошёл, разговорились. Он в это время был разведён, она потеряла мужа. И вот от этой безысходности она согласилась выйти за него замуж, и мы уехали в Таллин, где я прожила 20 лет, а мама – 43 года. А потом ещё 17 лет в Риге. Так что мы, по сути, «прибалтийские русские». Много лет с мужем-военным я прожила на Камчатке, а в родной мой Ленинград мы больше так и не смогли вернуться. А сейчас вы там бываете? Да, примерно каждые два-три года. Но родни там уже никого не осталось? Племянник и племянница – дети той самой Люси… И ещё один близкий человек. В нашем доме на улице Сборной квартира была из четырёх или пяти комнат. В каждой жила семья – муж, жена и девочка, а у одной две девочки. И мама дружила с одной из этих женщин. Дружила до конца жизни. Сначала умерла её подруга, а потом и мама… А теперь я дружу с дочкой маминой подруги. Мы почти ровесницы. А началась наша дружба с того… что она когда-то уронила меня… Я была ещё совсем маленькой, мама приготовила меня для прогулки, завернула в одеяло, положила на стол и вышла на минутку, а она зашла к нам в комнату, решила взять ребёночка на ручки и уронила... Мама рассказывала: «Слышу рёв страшный, прибежала – она в растерянности, и ты на полу…». Вот так началась дружба… Евгения Николаевна показывает фотографии: Вот наш дом. Сейчас его уже нет. Но насколько детская память сильна! Я запомнила, какая плитка была в парадной – сама белая и такие старинные ромбики голубые. И после войны мы вошли… всё точно так!.. И сколько я потом входила, она так и была. Дом, наверное, никогда не ремонтировался, сколько существовал. Как-то раз я решила позвонить и попросить разрешения войти в квартиру. Никто не открыл… Нас, видимо, заметили из окон, потому что шевелились занавески. На- 197 верное, заволновались: ходят, смотрят, фотографируются… И не захотели нас пустить. Значит, это уже тогда было? А я думал, только в наше время началось. Это было… А это – Лиговка, 110, где жили бабушка и дедушка по папе, показывает Евгения Николаевна ещё несколько фотографий. Я помню, как мы туда ходили. Но они жили не в том доме, что выходил на саму Лиговку, а внутри вот этого двора. Я думаю, что всё-таки вот этот дом, потому что помню, как меня здесь отпускали гулять… Эта книга не должна заканчиваться. А ещё Евгения Николаевна рассказывала мне о жизни в Таллине… О том, как вместо исторического факультета Ленинградского университета, на который она мечтала поступить, пришлось учиться в Таллинском политехническом… О том, как цепь неприятностей и бед помогла ей в итоге всётаки осуществить свою мечту и стать историком… О том, как познакомилась с мужем, пришедшим в конструкторское бюро завода, где она работала копировщицей, делать копию чертежа корабля, на котором он служил… (Эта копия тоже хранится в семейном архиве. Как ценная реликвия.) О том, как мужа послали служить на Камчатку, о тех трудных, но самых счастливых годах... О том, как вернулись в Прибалтику и как вынуждены были оттуда уехать… О том, как поломала судьбу её семьи перестройка и последовавшие за ней события… О том, как работала школьным учителем истории… О том, как переехали в Подмосковье… О том, как погибла в автокатастрофе младшая дочь Наталья... О том, как старшая дочь Елена повторила во многом судьбу матери, сначала поскитавшись с мужемвоенным по стране, а затем найдя своё профессиональное призвание в школе… О том, как муж дочери, уволившись с военной службы и попробовав разные профессии, стал в итоге учителем истории… О том, как удивлялась, читая дипломную работу внучки Саши, окончившей знаменитую Бауманку… О том, как мало осталось блокадников... За то время, что мы провели с Евгенией Николаевной, мы пролистали много интересных, удивительных страниц её удивительной жизни. Жизни, о которой она обязательно напишет в «Семейной хронике». Которую обязательно продолжат её дочь и её внучка… Потому что эта книга не должна заканчиваться! 22 ИЮНЯ Кадры кинохроники донесли до нас ставшую классической картинку: черная воронка репродуктора, собравшая вокруг себя сурово молчащих людей. Однако воскресный день 22 июня 1941 года в нашей огромной стране в разных городах и селах проходил по-разному. Теплым солнечным днем Надя Ратовская, только что сдав экзамены за первый курс в Серпуховском педагогическом училище, возвращалась в род- 198 ную деревню вместе с подругой. Шли довольные, вспоминали однокурсников и преподавателей, весело смеялись. Повстречавшийся сосед их остановил и сказал укоризненно: «Что вы такие веселые? Ведь война! Уже Киев бомбили!». Оттого первое чувство при известии о войне – не страх, а стыд за неуместный смех. А в городе Лысьве Пермского края, где жила Евдокия Алексеевна Плишкина, 22 июня отмечался татарский праздник Сабантуй. Молодые мужчины соревновались в скачках на лошадях, мерялись силой. В поле за городом, куда не ходил транспорт, собралось народу видимо-невидимо. Было шумно от песен, веселья, криков болельщиков. Вдруг стали раздаваться другие голоса – тревожные. Все начали кричать, что началась война. И народ бегом бросился в город. Объявление войны вызвало в городе суматоху, некоторые впадали в истерику. У всех в глазах был ужас. По воспоминаниям Людмилы Николаевны Разореновой, дети все лето бегали на призывной пункт, где забирали в армию. Матери, жены, сестры плакали, даже падали в обморок, провожая мужчин на фронт. Не было никакого пафоса и никаких гармонистов. Но фронт приближался к селу, и все новые добровольцы, особенно молодежь, уходили на фронт. Десантники. В один из зимних вечеров поднялась страшная метель. Мы с мамой пошли в сарай, чтобы покормить скотину. Вдруг мы там увидели трех человек в белом. Оказалось, это советс- кие десантники-парашютисты, которых ветром отнесло к нашему селу. Мама испугалась, ведь у нас в доме жили немцы. Десантники ответили: «Мы знаем! Помогите нам переждать непогоду!». А непогода, как назло, бушевала три дня. У дома все время дежурил патрульный немец. Чтобы он ничего не заподозрил, когда старшие носили еду в сарай, младший брат отвлекал его, затевая у него на виду какие-нибудь детские игры, – то в снежки с ним поиграет, то снежную бабу лепить будет. Когда метель стихла, мама дала парашютистам хлеба и сказала, как лучше добраться до нужного им места. Они ушли по сугробам. Жмых. Из Узбекистана приходила непостоянная помощь в виде жмыха. Жмых – это остатки, полученные при отжиме хлопкового масла. Его прессовали в плиты, которые в деревне разбивали топором. Эти кусочки, по вкусу напоминавшие хлопок, а по форме – волокнистую ткань, жевали и взрослые, и дети. А в 1944 году пришел подарок из Америки – по две банки тушенки на каждую семью. Тушенку по ложечке мы добавляли в суп. Каратели. Небольшой домик путевого обходчика на тихом полустанке в Смоленской области не мог, конечно, укрыть нас от всех бед. Когда время от времени проходящие мимо немцы забрали у нас всю живность, то кормилицу-коровушку мы увели в землянку, которую выкопали в полукилометре от дома. Узнав об этом, каратели сожгли наш дом. 199 Бомбежка. Ранним морозным утром бабушка топила печь, готовила завтрак для бойцов Красной армии, которые жили у нас в каждом доме. Вдруг раздался страшный грохот, свист и содрогнулась земля. А потом наступила тишина. На какое-то время все были оглушены. Мы с сестрой обнаружили друг друга под кроватью. Бабушка стояла испуганная и очень грязная, вся в саже. Дрова в печке не горели. Сажа и стекла из разбитых окон перемешались в кастрюлях с кашей и супом. Дверь на террасу была выбита вместе с притолокой. Все выбежали на улицу и увидели, что снег кругом почернел, и по этому черному снегу течет красная кровь – несколько бойцов были убиты и ранены. Голод. Однажды мама задержалась на работе, а я ждал ее, томясь от голода. На общей кухне я увидел, как соседка кормила своих детей. Вероятно, она поняла мое состояние, отрезала кусок черного хлеба, капнула на него масла и протянула мне. Я начал есть, и тут пришла мама. На всю жизнь я запомнил, какой она дала мне разгон. Потом отрезала ломоть свежего, вкусно пахнущего хлеба и велела отдать соседке. Со слезами на глаза я отнес этот хлеб в соседнюю комнату и с тех пор ничего ни у кого не брал. А вскоре для всех эвакуированных детей в городе была организована столовая. В меню во всех видах – морковь. И еще помню, как ранней весной мы с мамой пошли на речку. По реке шел ледоход, и на одной из льдин мы увидели мертвую птицу. Мама достала ее палкой, и в этот день у нас был суп с мясом. Колхоз. Летом в колхозе работали все – и взрослые, и дети. Иногда детей брали убирать зерновые. Женщины с помощью серпа срезали колосья, а мы, дети, связывали их в снопы. Потом снопы увозились на ток, где зерно молотили. Старшим ребятам уже доверяли лошадей, и они перевозили снопы на ток. Когда поспевал горох, детям разрешали полакомиться прямо на колхозном поле, на специально выделенной для этого огороженной площадке. Это делалось по распоряжению председателя колхоза. Она была женщиной, у нее было много собственных детей, которые также хотели вкусненького. 200 НАСЛЕДСТВО Баба Дуня открывает дверь и улыбается своей солнечной улыбкой. – Не промерз? – Не. Но если подкормишь, душой отогреюсь. – Сырнички будешь? Сырнички я завсегда. Я их с малого детства помню – поджаристые и сверху как бы запеченной мукой присыпаны. На них ложкой шапочку густой сметаны, вилкой этот мини-торт – хрясть на четыре части. И – загадывай желание... – Бабуль, ты как? – А чего мне? Живу-перемогаюсь, года не считаю. Вот только жду, когда ты мне правнуков подаришь. Артема и Егора. – А Анюту или там Маришу не хочешь? – И Анюту хочу, и Маришу. А еще Артема и Егора. – Ну, ты – человек принципа. Уже сколько раз про них. Это у тебя какая-то любовь юная что ли была? – Да так, – загадочно улыбается баба Дуня, выкладывая на тарелку сырники. Я жую, а она достает из кладовки дребезжащую складную лестничку и уставляет ее у антресолей. – А чего у тебя там-то, в загашнике? Что поискать? …Удивительный она у меня человек – бабушка. До сих пор помню, как пела она мне, качая на коленях, свою колыбельную. Родителям не до этого было – работа, карьера, ссоры, примирения, друзья, командировки, трудовые медали с грамотами, соцсоревнования с подведением итогов, комсомольские зачеты со стройотрядами. А у нее – колыбельная: За окном пороша, Спи, внучек Сережа... Снег все прибывает, Осень отступает... Так тепло и уютно было сунуть нос в ее пушистый платок на плече и полусонно переспросить: – Это про меня? – Про тебя, про тебя, а про кого еще? Кто у меня самый любимый и родной? Ты у меня самый любимый. Вырастай-подрастай. И будь хорошим человеком. – А еще спой. – А почему не попеть, попою. И она заводит чуть слышным грудным голосом нежную протяжную мелодию, от которой сами собой начинают закрываться глаза. И гладит по голове. И только потом, когда я почти окунаюсь в сон, начинает колыбельную снова и, не останавливаясь, продолжает ее, перебирая слова, как речные камушки: За окном пороша, Спи, внучек Сережа.... – Бабуль, так я ищу коробку? – Да, такая старенькая коричневая, из-под твоих сандальков. На кухонную антресоль давно никто не заглядывал. Узенькое пространство заставлено какими-то котомочками, моими старыми школьными 201 портфелями с чьими-то пожелтевшими письмами. И только втиснувшись по пояс на полку, почти потеряв опору на ступеньке шаткой лестницы, вижу коробку. Ну, все. Миссия выполнена. Пора прощаться и бежать. – Бабуль, спасибо. Я побег? Она сидит на стульчике и любовно вытирает пыль с коробки. – А минуточка есть еще? Минуточка у меня есть. Я сажусь на второй, скрипнувший стул и мельком замечаю время на часах – ого! Бабушка, заметив, вздыхает, но не обижается. Маленькие ее пальчики открывают крышку коробки. И оттуда появляются два пакетика и большой конверт с вензелями минувшей эпохи и ушедшей от нас страны. – Коробочка эта заветная. Отдать тебе хочу. Только ты не подумай, что брульянты там и изумруды. Не нажила, не накопила. Но дорого мне, а значит, нужно близкому человеку отдать. Это все тебе от меня на память. Поглянь. И тут меня берет какая-то непонятная оторопь. Я понимаю, что сейчас что-то произойдет, случится, откроется. Мы вместе с ней сделаем маленький шаг в некую семейную тайну, о которой отец с матерью мне не успели рассказать при жизни. – Это что? – спрашиваю я и ловлю себя на том, что протянутая к конверту рука у меня предательски дрогнула. – А это наследство. – Твое? Мне? – Мое, вам – Анютке, Маришке, Артему, Егору. И тем, кто придет им на смену. На лощеном коленкоровом квадратике читаю: «Товарищ старший сержант Снегирева Евдокия Артемовна! На Вашем героическом снайперском счету 28 уничтоженных гитлеровских захватчиков! От лица командования 171-го гвардейского стрелкового корпуса поздравляю вас с наступающим Новым 1945 годом! Желаю вам счастья и новых боевых подвигов! Родина вами гордится!..». А в сложенных вчетверо хрустящих бумажках ордена – Боевого Красного Знамени и Отечественной войны... ...В этом есть какая-то загадка, но через четыре дня бабы Дуни не стало. Она ушла. Далеко-далеко, по лунной дороге. Передав по наследству память и славу. 202 ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ И ДНИ, И МГНОВЕНИЯ ВОЙНЫ ПОДВИГ ПОБЕДА ПАМЯТЬ Наше земное существование состоит из мгновений. Мириады мгновений складываются в дни и ночи. Порой их трудно выделить из потока бытия, но есть пережитые людьми годы, маленькие осколки которых можно перебрать один за другим и сложить из них полную картину триумфов и трагедий. Такой картиной стала для нас война. Те, кто в ней участвовал и пережил ее тяготы и лишения, хранят эти мгновения в сердцах. И великая им благодарность за то, что они сохранили частицы своих военных судеб. Именно эти мгновения воплотились в короткие рассказы и воспоминания участников войны. В них бьется, пульсирует эта война, тяжелее которой нашей Родине никогда не приходилось вести. О чем-то мы уже читали и слышали, что-то узнаем впервые, что-то обрастает новыми подробностями. Возможно, наступит день, когда можно будет поставить точку в бесконечной цепи мгновений 1418 дней войны. А пока вьется нескончаемая нить строк и повествований о днях и мгновениях войны, из тьмы выплывают новые события и новые лица. Течет река мгновений… 204 АВТОГРАФ КУТУЗОВА Удалось разыскать автора знаменитых слов, которые мечтал написать в Берлине известный персонаж Леонида Быкова – командир эскадрильи Маэстро из легендарного фильма «В бой идут одни старики». Это Георгий Ефимович Кутузов, который сегодня живёт в Воскресенске. Война для Георгия Ефимовича началась осенью 1941 года, когда он 17летним мальчишкой партизанил в оккупированном врагом Волоколамском районе. А когда фашистов отбросили от стен Москвы и погнали дальше на запад, Георгий был призван в действующую армию. – Тогда многие молодые бойцы были готовы взять в руки оружие: нас всему учили в ОСОАВИАХИМе (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству) ещё до войны. Но до передовой мы прошли подготовку в Ногинске и только потом попали в окопы, – вспоминает ветеран. – Первый бой – это всегда страх. Ещё недавно вокруг стояла тишина, и вот окрестность оглашают взрывы, а в тебя стреляют. Грудь Георгия Ефимовича украшают орден Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», «За отвагу». Только за каждой боевой наградой стоит не подвиг, нет (поправляет Георгий Кутузов): «Это мои странички войны, это моя память о военных дорогах…». Первой памятной точкой на карте Великой Отечественной войны стали бои за прибалтийский город Резекне. Скупы слова о военном лихолетье и даже о редких мирных минутах столь же немногословный рассказ: «На передовую не всегда успевали доходить свежие газеты. Того же «Тёркина» я помню не по публикациям, а по выступлениям концертных бригад. Они скрашивали тяготы войны, «возвращали нас ненадолго домой». Дороги войны привели Георгия Кутузова в логово врага – Бер- 205 лин, и на Рейхстаге красуется росчерк воина. Вот только война для него не закончилась вместе с подписанием безоговорочной капитуляции фашистской Германии. На сторону союзников прорывались немецкие части, продолжали гибнуть однополчане. – Народ ликует, а мы были брошены на борьбу с бандами, с частями врагов, которые не желали сдаваться русским. Конечно, в конце войны никому не хотелось лезть под пули. Больно было в эти дни терять друзей. Война для меня закончилась только 15 мая. Из друзей-однополчан почти никого не осталось в живых. С огромным сожалением ветеран говорит, что границы с 1991 года разделили его с закадычным другом Василием Комягиным, живущим в крымском городе Керчь. – Трудно достучаться до друга, когда он в другой стране. Мы всегда друг друга выручали! Как знать, может, эта заметка попадёт в руки однополчанина? ОДИН БОЙ ИВАНА ДЫННИКОВА А вот как подписал друг Ивана Фёдоровича Иван Сергеевич Гузенко фото, на котором изображены товарищи: «Дорогому земляку Ивану Фёдоровичу в незабываемые и памятные дни Отечественной войны, дни наших встреч и неустанных воспоминаний и разговоров о далёких, минувших днях и старых знакомых… Я бесконечно рад нашей встрече здесь, в Москве, и остаётся у меня одно пожелание – встретиться во чтобы то ни стало на родной стороне, под родной крышей… 1.04. 1945.». Сердце учащённо бьётся, руки холодеют… Каждый раз испытываю неконтролируемое волнение, когда иду на встречу с ветеранами Великой Отечественной войны. В чём причина – объяснить трудно. Может, в том, что с детства учили уважать этих людей, может, оттого, что рассказы моего дедушки Артёма Максимовича Дубровина, непосредственного участника боёв, крепко засели где-то очень глубоко. А скорее всего, причина в том, что даже спустя десятилетия эта война касается любого из нас, а каждый оставшийся в живых ветеран кажется родным и близким человеком. Мне шел восемнадцатый год… Иван Фёдорович Дынников говорит: «Люблю читать, стараюсь охватить как можно больше, правда, теперь уже зрение не то, глаза побаливают, но всё равно обхожусь без очков». И это в 87 лет. Дневник его жизни – толстая тетрадь, каждая страница которой полна впечатлений, эмоций. Но самые дорогие листочки – фронтовые, обожжённые огнём войны, намокшие от слёз по погибшим товарищам. Их было много. Имя каждого Иван Фёдорович помнит до сих пор. Уроженец села Тарасово, что в нижнем Поволжье, встретил войну 17-летним мальчишкой. Вспоминая 206 22 июня 1941 года, Иван Фёдорович подчёркивает, что ужаса при известии о начале войны не испытал. Не знал, что это такое. День выдался особенно жарким, в воздухе витал запах полыни и чабреца. Работники колхоза «Искра» убирали последние травы. Мы с другом Петром разговаривали на улице. Он тогда ещё сказал, что день наверняка выдастся замечательный, вспоминает Иван Фёдорович. А вышло совсем наоборот. О начале войны тарасовцы узнали от одного деревенского парня, который принёс весть из райцентра. Сначала никто и не поверил, и только после того, как из сельсовета позвонили в город и всё подтвердилось, люди стали собираться в центре села. Женщины плакали, мужчины сурово молчали. А мы, пацаны, мечтали, как пойдём воевать и победим. В нас жила уверенность, что долго война не продлится, говорит Иван Дынников. На утро следующего дня в село пришла первая разнарядка, забирали на фронт местного агронома. В ближайшее время должен был уйти и мой друг Пётр, мне же оставалось ждать 18-летия. Но время даром Иван Дынников не терял. Вместе с товарищами он организовал группу будущих призывников. Под руководством политрука ребята изучали устройство винтовки, гранат. Я попросил своего отца, пока он не уехал на фронт, обучить нас основам первой медицинской помощи. Он у меня был фельдшером, воевал в Гражданскую. Его уроки нам пригодились, отмечает Иван Фёдорович. Помимо постоянной военной подготовки, парень помогал колхозникам убирать урожай. Год выдался на редкость урожайным. Рожь выросла в человеческий рост. Такого даже старожилы не припоминали. Так что лишние руки пригодились, говорит он. А в сентябре 1941 года Ивана Дынникова призвали в армию. От Центрального комитета комсомола формировали лыжную и воздушно-десантную части, в одной из них предложили служить молодому человеку. Вызвали меня на собеседование. Я честно признался, что парашютист из меня вряд ли выйдет, мне это незнакомо, а вот лыжи – по мне. На том и порешили, служить мне в лыжной части, рассказывает Иван Фёдорович. Перед фронтом будущих защитников Родины отправили в Казань, на учёбу. Иван Фёдорович вспоминает, что от 207 Сталинграда отплывали на пароходе «Социализм». Играла музыка, девушки махали платочками, кидали цветы. А мы были просто счастливы, мы отправляемся воевать, подчёркивает мой собеседник. Казань встретила молодых бойцов проливным дождём, под которым они прошагали 15 километров до летнего лагеря, где им предстояло осваивать военные премудрости. Жили рядовые 16-й запасной лыжной стрелковой бригады в землянках, спали в шинелях, питались в летней кухне. Все эти трудности закаляли ребят перед самым главным испытанием в их жизни – фронтом. 11 октября 1942 года, в день своего 18-летия, Иван Дынников принял присягу на верность Родине, а в декабре вместе с товарищами был направлен в Подмосковье, в Серпуховский район. Дорога на войну. Пополнение отправили эшелоном. Иван Фёдорович вспоминает, что ехали долго. – У нас не было оружия, на весь вагон имелась только единственная винтовка и всё, говорит он. – На подъезде к Москве нам выдали форму. Помимо обыкновенного, нас снабдили тёплым бельём, ватными куртками и брюками, шинелями, маскировочными халатами, шапками, валенками и парой ботинок. Погрузились мы в машины и отправились к месту назначения. Пока ехали, попадавшихся по пути военных спрашивали, как там, на фронте. Нам отвечали коротко: «Увидите сами». Иван Фёдорович вспоминает, что когда прибыли на место, их вооружили. Прямо на земле лежали винтовки, нам предложили выбирать. И всех нас, и миномётчиков, и автоматчиков, и пулемётчиков, полтысячи человек, вооружили только винтовками, подобранными на поле боя. Правда, патронов дали в неограниченном количестве. Мы даже противогазы выкинули, чтобы больше боеприпасов набрать. Кроме этого я взял гранату Ф-1 и противотанковую гранату. А потом на лыжах мы отправились на фронт. Красная кровь на белом снегу. Воспоминания о войне остры и ярки в памяти каждого фронтовика, и у каждого есть бой, детали которого он воспроизводит досконально – самый страшный, самый тяжёлый, самый кровопролитный. Когда он и его товарищи бились до конца, когда они теряли счёт часам, а порой и дням, в противостоянии с фашистами. Для Ивана Фёдоровича таким стал бой за село Маковцы Калужской области. 12 января 1943 года. Западный фронт. 123-й отдельный батальон, в составе которого Иван Дынников отвоёвывает у фашистов каждый километр родной земли, уже несколько суток укрывается в лесу в одном из районов Калужской области. – Мы находимся буквально под носом у немцев, – рассказывает Иван Федорович, а потому должны соблюдать все меры маскировки. Костры жечь нельзя, еда закончилась, люди не ели два дня. Благо есть снег, его и ели, и пили. К исходу второго дня нам сообщают, что батальон должен занять Маковцы 208 и вытеснить фашистов. Подходим к селу и по команде – в атаку. Благодаря внезапности нам удалось занять сразу несколько домов, но враг быстро опомнился, и вот мы находимся под ружейно-пулемётным и миномётно-орудийным огнём, вспоминает Иван Фёдорович. 13 января 1943 года. Лежим в цепи, холод пронизывает до костей. Политрук роты Бикмул Бикбулатов говорит, что надо прорваться в расположение врага, провести разведку, отвлечь на себя его внимание. И спрашивает: «Кто со мной?». Я и ещё несколько человек идём за командиром. Огородами пробираемся к одному из домов. Там никого, но по всему видно, фашисты ушли недавно. Политрук приказывает проверить соседнюю улицу. Иду я, Владимир Тульский и ещё один наш товарищ. Перебираемся через изгородь. Владимир, потом я, третьего убивают. Первый раз смерть прошла мимо меня, но её холодное дыхание я почувствовал спиной, говорит мой собеседник. Пробравшись на соседнюю улицу, мы спрятались за углом дома. Увидели двух автоматчиков, открыли по ним стрельбу, а другие немцы из укрытия накрыли огнём нас. Кое-как выбрались, доложили командиру, где располагаются огневые точки врага. Идём обследовать другую улицу и вновь встречаемся с немцами, огонь открываем одновременно. Убит ещё один товарищ Николай Брагинский, я к нему, трясу, вдруг жив, и тут, словно молотом, меня ударяет в левую сторону груди. Слышу голос политрука: «Дынников, вы ранены!». Кричу в ответ: «Нет!». А сам вижу кровь льётся слева из груди, болит подбородок, рассказывает Иван Фёдорович. По всему видно, что воспоминания будоражат его, заставляют переживать всё снова, несмотря на давность произошедшего. А потому вопросов не задаю, только слушаю. Меня и ещё одного раненного товарища оставили в одном из свободных домов, с нами остался и рядовой Павлов. В полусознательном состоянии вижу, как к дому подбирается группа немцев. Не успел опомниться, как один из них уже заходит в избу. Павлов его укладывает с первого выстрела, я хватаю оружие фашиста. Закрываю дверь в избу. Начинаем отстреливаться через окна, переговариваемся с Павловым, и вдруг он замолк, я смотрю, а у него затылок пробит. Не успеваю прийти в себя, как слышу шипение, в избе крутится граната. 209 Как хватило сил, не знаю, а только в один миг спрятался за убитого Павлова, граната и рванула. Павлов спас меня от неминуемой смерти. Меня контузило, а потому взрыва второй гранаты я уже не слышал, увидел лишь, что и правую сторону задело. Вспоминаю, что за поясом у меня Ф-1. Пока не обессилел окончательно, хватаю её и к окну. Там целая группа немцев, да с пулемётом. Думали, что с нами покончено, поэтому полностью сконцентрировались на обстреле улицы. Я в них гранату и швырнул. А вторую приготовил для себя и Фёдорова. Говорю ему: «Если фашисты ворвутся, взорвём и себя, и их». Тот согласился. Но, видимо, в этот день судьба решила хранить Ивана Дынникова. Немцы в избе так и не появились, и он со своим товарищем кое-как сумел добраться до расположения роты. Там узнал, что тяжело ранен политрук, командир роты Игнат Киселёв, замком роты и многие другие. Через трое суток раненых отправили в полевой госпиталь в селе Рябцево. Я слышал, как оперировавший меня врач сказал коллегам: «Первый раз с начала войны вижу счастливого человека. Смерть обошла его трижды». А обратившись ко мне, добавил: «Молодой человек, вы родились в рубашке, и жить будете очень долго». Слова врача сбылись, жизнь Ивана Фёдоровича оказалась длинной и очень богатой на события, в числе которых были служба в первой гвардейской стрелковой бригаде, в учебном подразделении противотанковых орудий, краткосрочная учёба в ленинградской мореходке и даже служба в Управлении специальных заданий Красной Армии. Сегодня Иван Фёдорович Дынников – активист Совета ветеранов города Подольска. Он много работает, помогает другим ветеранам в решении текущих проблем. Отец троих сыновей, дедушка прекрасных внучек, он и сегодня старается каждый день своей жизни провести ярко, незабываемо, чтобы запомнились они, как тот – самый счастливый День Победы. СТОП-КАДРЫ ВОЙНЫ На этом снимке слева в верхнем ряду – сапер Георгий Носов, герой одной из сегодняшних публикаций. Рядом с ним – его товарищи. Снимок сделан в самые горячие дни в февральском Сталинграде 1943 года. Как же повезло тем, в чьих семьях сохранились ценнейшие письма и фотографии военных лет! Их можно бесконечно перебирать, чувствуя пальцами надежную плотность картона и шершавость старой бумаги. Какое счастье, что тогда люди умели писать письма и вообще умели наблюдать, слышать, находили время чувствовать. Спасибо, что до сих пор не выцвели чернила и не стерлись карандашные строчки. Спасибо, что фронтовые фотографии делались на такую крепкую совесть, что и сегодня на снимках не только черты читаются, но и выражение глаз, и, что совершенно удивительно, – атмосфера. 210 ДЕВЯТЬСОТ ДНЕЙ ОДНОГО ГОРОДА Ах, как жаль, что жизнь невозможно втиснуть в газетную страницу! Особенно такую, о которой может рассказать только военное поколение. Можно лишь приоткрыть совершенно другие координаты того мира, догадаться о другом счете времени. И чем больше документальных свидетельств соберется, тем полнее получится картина. Уважаемые читатели, пожалуйста, поделитесь с редакцией своими семейными реликвиями, расскажите, чем жили ваши родные в годы войны, что помогало им дышать и ждать победной весны. Город сражался, выстоял и победил 27 января 1944 года – поистине славная дата в истории нашей страны. Полное снятие блокады города Ленинграда ознаменовало победу на одном из самых героических и в то же время трагическом этапе Великой Отечественной войны. Оборона города на Неве стала символом беспримерного мужества и силы духа советского народа, его Вооружённых сил. Сколько бы ни прошло лет с того памятного дня, мы всегда будем помнить о подвиге ленинградцев. В Московской области проживают 3175 бывших блокадников Ленинграда. 1152 из них награждены медалью «За оборону Ленинграда», 2023 знаком «Жителю блокадного Ленинграда». В регионе создана и активно работает Московская областная общественная организация «Блокадники Ленинграда», председателем которой является Владимир Егоров. Члены этого общественного движения в тесном взаимодействии с ветеранскими общественными организациями Подмосковья ведут большую работу среди подрастающего поколения по формированию патриотических качеств на примере великого подвига ленинградцев. Мужество жителей и защитников Ленинграда заставляют и сегодня поражаться величием духа этих людей, говорит министр социальной защиты населения правительства Московской области Валентина Лагункина. 211 Несгибаемая воля к победе, стойкость людей помогли отстоять город и доказать врагу и всему миру, что нет такой силы, которая могла бы сломить наш народ в борьбе за свою свободу и независимость. В день 66-й годовщины снятия блокады города Ленинграда желаем всем защитникам блокадного Ленинграда крепкого здоровья, счастья, благополучия и долгих лет жизни! Известно, что новые поколения готовы к новой войне, когда забывается прежняя. «Мы не позволим забыть трагедию блокадного Ленинграда. Это наш долг и перед памятью наших павших товарищей, и перед будущим наших детей и внуков», так говорят те, кому довелось пережить эти страшные годы. Сегодня в живых остаётся всё меньше и меньше. Они до сих пор помнят, как собирали крапиву для госпиталей – это был самый доступный витамин для раненых. Они помнят, как стояли в живых цепях, передавая из рук в руки котелки с водой из Невы для хлебозавода, а потом тот же хлеб разносили немощным по всем окружным кварталам. Они помнят, как замерзали, умирали от голода их товарищи и одноклассники, их братья и сёстры, они многое помнят… Евгении Николаевне БЕЛОЙ в начале войны исполнилось всего четыре года. Из её родных в страшные блокадные дни умерли 11 человек, 10 погибли на фронте. В том числе отец. И сегодняшняя дата для неё не просто очередной памятный день календаря. Это – часть жизни, её боль и её радость. Для меня это очень тяжёлая память. Чем больше лет проходит, тем тяжелее думать про это и вспоминать. Чем меньше времени остаётся для жизни, тем больше осознаёшь, какие же страшные это были годы! – говорит Евгения Николаевна. – Только удивляешься, как можно было их пережить? И, конечно, всё больше и больше воздаёшь должное нашим отцам, которые защищали нас на фронте, и нашим мамам, которые смогли нас сберечь в блокадном Ленинграде, отказывая во всём себе, отдавая нам последние крохи. Я много раз думала, представляла: а смогла бы ли я своих детей сохранить в такой страшной обстановке? Евгению Николаевну теперь часто приглашают в школу в Ново-Синьково Дмитровского района, где живут сейчас она и ещё две пережившие блокаду женщины. Там она, в прошлом учительница истории, рассказы- 212 вает детям об истории страны, о войне, о блокаде. Рассказывает то, что пережила сама. Когда я готовлюсь к выступлению в школе, рассказывает она, я настолько опять погружаюсь в это время, настолько живо его переживаю и настолько осознаю, что всё это действительно было и насколько всё это было страшно, что прежде чем пойти и что-то сказать, всегда сначала дома наплачусь. Но всё равно всегда волнуюсь, когда начинаю говорить: и голос дрожит, и слёзы на глазах появляются. Всегда очень приятно получать поздравления от Президента. В День Победы каждый год. А в прошлом году нас поздравили и с Днём снятия блокады, может быть, и в этом году так будет. Поздравляют нас всегда и главы администраций района, наших посёлков и городов, всегда стараются какие-то подарки нам сделать – это тоже очень приятно. Блокада Ленинграда длилась с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года (блокадное кольцо было прорвано 18 января 1943 года) – 872 дня. За годы блокады погибло, по разным данным, от 400 тысяч до 1,5 миллиона человек. На Нюрнбергском процессе была названа цифра 632 тысячи человек. В январе 1942 года Красная Армия предприняла первую попытку прорыва блокады. Войска Ленинградского и Волховского фронтов в районе Ладожского озера разделяло 12 километров. Основные бои велись на «Невском пятачке» полосе земли шириной в 300 500 метров и длиной около одного километра на левом берегу Невы. За 1941–1943 годы здесь погибло более 300 тысяч советских солдат. В течение 1942 года были предприняты 5 попыток прорыва блокады, но все они оказались неудачными. С 12 сентября 1941 года по март 1943 года блокадный Ленинград связывала с Большой землёй Дорога жизни – единственная транспортная магистраль через Ладожское озеро. Общее количество грузов, перевезённых по Дороге жизни за весь период её действия, свыше 1,615 миллиона тонн; за это же время из города эвакуировано около 1,376 миллиона человек. «ПАПА НАЗЫВАЛ МЕНЯ «КУРНОПЕЙ» Второй родиной блокадницы Иды Викторовны Синюшкиной стал подмосковный Электрогорск. Именно эти годы стали самым счастливым периодом её жизни. Семья Иды Лайтур жила в собственном доме на Ржевке, неподалёку от железнодорожной станции и Ржевского артиллерийского полигона. Дом был просторным, места здесь хватало не только отцу, матери и маленьким Иде и её новорождённой сестрёнке, но и родителям отца, а также бабушке – маминой маме. До войны, ещё будучи молодым парнем, Виктор Павлович Лайтур (1911 г.р.) был неплохим шофёром, поэтому армейскую службу проходил в Кремле – в качестве личного водителя Надежды Константиновны Крупской, о 213 которой отзывался как о добром, чутком, активном человеке. С тех пор Виктор Павлович всегда возил больших начальников. Перед самым началом войны он вернулся из Крыма, где отдыхал. А через несколько дней, узнав о начале войны, сразу пошёл в военкомат. Как и полагется военному человеку, явился он туда в будёновке с красной звездой и шинели с надписью на груди: ВЦИК. Эта военная форма осталась у него после участия в Финской войне. Так его и сфотографировали в июне 1941-го. Помню, папа надевал на меня эту будёновку, – вспоминает Ида Викторовна. – Она большая была, из-под козырька виднелся только мой курносый нос, и папа называл меня: «Курнопей». Семье, конечно, повезло, потому что воевал Виктор Павлович на Ленинградском фронте, бывал дома и даже приносил солдатский паёк. В такие дни, кроме хлеба, дети могли поесть каши. А если доводилось возить начальство в командировку, тогда и вовсе наступал праздник со сладким чаем на десерт. В одну из таких командировок Виктор Лайтур уехал в мае 1942 года и попросил запечатлеть себя в столице. На обороте снимка сохранилась надпись: «Май 1942 г., Москва, Ленинградский проспект, неподалёку аэропорт и стадион «Динамо». Машина «Форд». Эта поездка оказалась для Виктора Павловича последней. По возвращении он ещё несколько раз появлялся дома, а потом исчез. Позже 214 начальник сообщил, что его водитель погиб. На том месте осталась только большая воронка после прямого попадания бомбы… Это известие стало для 23-летней Веры Андреевны Лайтур последним в череде несчастий, которые свалились тогда на семью: от голода умерли мать, свёкор и шестимесячная младшая дочь. Маленькая Ида, несмотря на свой юный возраст ей тогда было 4 года, хорошо запомнила то время. Особенно врезался в память день 29 марта 1942 года, когда на железнодорожных путях станции Ржевка произошли три сильнейших взрыва: в 6.20, 6.30 и 6.38 часов утра. Ида вместе с другими детьми спала в тот момент в детском саду, который находился неподалёку от станции. Вера Андреевна, работавшая на пороховом заводе, услышав взрывы, прибежала за дочкой, но здание было уже разрушено. Прорвавшись через оцепление, она бросилась в уцелевший дверной проём. Там, в полуразрушенном помещении, несколько испуганных, полуголых, окровавленных малышей, завернувшись в грязные простынки, грелись у буржуйки. Среди них была Ида, которая узнала маму и окликнула её. Когда мать, завернув дочку в своё пальто, понесла её домой, то обнаружила, что теперь и крыши над головой у них нет. В тот день на Ржевке было разрушено 50 домов, 22 человека получили тяжёлые ранения и 564 – лёгкие. Из родственников Веры Андреевны в живых остались только 66-летняя свекровь Софья Михайловна Лайтур и 4- летняя Ида, которая сначала надолго замолчала, а когда речь восстановилась, начала заикаться. После этого случая Вера Андреевна решила эвакуироваться. Однако сделать это было крайне сложно, поэтому сначала мать решила отправить в эвакуацию Иду вместе со многими детьми. Но перед самым отъездом мать вдруг изменила своё решение: «Одну никуда не пущу, что будет – то и будет!». А на другой день стало известно, что эшелон с детьми, в котором должна была уехать Ида, был полностью разбомблен немцами… 24 июня 1942 года Лайтуры всё же покинули город на Неве. – Этот день был очень долгим, – говорит Ида Викторовна. – Сначала нас погрузили в открытые грузовики, но, когда колонна двинулась в путь, немцы начали её бомбить. Потом нам предстояло на катерах, также под обстрелом и бомбёжкой, преодолеть Ладожское озеро. Я к тому времени ослабла от голода настолько, что не могла ходить и постоянно находилась у мамы на руках. Молодой матрос с нашего катера принёс откуда-то целую каску жидкой, сваренной на воде лапши. Мы съели её потихоньку все вместе, и это нас спасло, потому что на берегу военные раздавали всем сухие пайки. Голодные люди накинулись на еду, что стало причиной смерти для многих, а нам есть уже не хотелось. Наконец уцелевших погрузили на открытые платформы и отправили в Омскую область. Однажды эшелон настигла бомбёжка. Состав остановился, 215 и люди бросились в ближайшие кусты. Вера Андреевна с Идой на руках скатилась с насыпи, и с ноги девочки слетела туфля, а из рук выпала кукла. Мать, чтобы успокоить плачущую дочку, вернулась к насыпи подобрать вещи. И в этот момент взрывом были уничтожены все близлежащие заросли кустарника… – До Омской области мы ехали целый месяц, – блокадница смахивает слезу. – Нам давали воду и крупу, которую варили прямо на платформах. Везде свирепствовал тиф, больных сбрасывали с платформ, но мы каким-то чудом доехали. Не помню, в каком городке мы жили, но попали в очень хорошую семью, где нас встретили как родных. Мать сразу пошла устраиваться на работу. Там, где приезжих распределяли по предприятиям, работала ленинградка. Она посмотрела на исхудавшую маму и дала ей направление на хлебозавод, где мама стала работать экспедитором. В 1944 году блокада была снята. Можно было возвращаться домой. Но вернуться суждено было только тем, кому приходил вызов от родных, знакомых или с места работы. Неустроенные, пусть даже коренные ленинградцы никому были не нужны. Но Вера Андреевна не захотела оставаться в Омской области и завербовалась разнорабочей на Ленинградский сталепрокатный завод имени Жданова и получила место в общежитии на улице Жуковского: в полуподвальном сыром помещении стояли 30 коек. С детьми туда не пускали, и молодой маме приходилось днём прятать Иду под кроватью. Когда комендант уходил, девочка вылезала из своего укрытия, играла, разглядывала книги. Продукты питания в городе всё ещё распределялись по карточкам. Несмотря на слабость, 6-летняя дочка старалась помочь матери и сама ходила в магазин. Очереди были длинные-длинные, – вспоминает Ида Викторовна. – Я иду вдоль очереди, голодная, холодная, одежонка плохая, на ногах резиновые галоши, а сама уже без сил. Прислонюсь к женщине из очереди, отдохну, дальше топаю. Потом к другой, к третьей, но меня никогда не гнали, разрешая получить продукты без очереди. Вот мы отоваримся на месяц вперёд и всё съедим, а потом впроголодь живём до следующих карточек. И если бы маме на заводе для меня не давали ежегодно бесплатные путёвки в лагерь на всё лето, я бы, наверное, не выжила. Сначала нас возили в Рощино. Там, возле озера с чистым песчаным пляжем шумели сосны. Этот шум у меня в ушах стоит до сих пор. Наверное, это было ощущением счастья после перенесённой блокады, потому что кормили очень хорошо и кружков разных было видимо-невидимо. Я ходила в акробатический, в танцевальный, в кружок лепки и в кружок 216 авиамоделирования. В этом лагере для детей-блокадников даже был отдельный домик, там мы и подружились. В последний раз перед школой Ида ездила в лагерь в Лисий Нос под Ленинградом. В этом посёлке жили многие известные люди – поэты, художники. В лагерь собирали одних доходяг. Одежды по-прежнему не было, поэтому, когда на улице было тепло, дети ходили в трусиках. Пока ребятишки мылись в бане, трусики стирали, сушили и снова одевали на детей. На будущий год (1945-й) Иде предстояло идти в школу № 206. Это было здание бывшей женской гимназии на Невском проспекте. После войны здесь также учились только девочки. В первом классе, куда определили Иду, учились 38 девочек разного возраста. Одеты и обуты все были по-разному. Ида ходила в школу в растянутом свитере с чужого плеча, а ботинок вовсе не было, и Вера Андреевна сшила дочке тряпочные тапки, которые во время дождя промокали насквозь. Когда мы немного проучились, в школу пришли чиновницы – проверять, как дети одеты, улыбается блокадница. – Когда одна из них подошла ко мне, я от стыда спрятала ноги. Она меня вытащила и записала к себе в тетрадь. А на следующий день мне выдали шикарные ботинки. Помню, после Победы вещи нам выдавали из гуманитарной помощи, которую присы- лали американцы. У меня сохранилась фотография, где запечатлены мы с моим двоюродным братом с музыкальными инструментами в руках. Это был какойто праздник или день рождения, на нас нарядная одежда, а у меня на руке и у брата на шее – американские часы. Постепенно жилищные условия мамы и дочки Лайтур улучшались. В 1945 году им дали место в комнате, которая была поделена на 4 угла простынями. Потом их переселили в комнату на 2 семьи и только через несколько лет дали отдельную комнату. Ида, окончив школу, уехала жить к тёте (сестре отца) в Москву, где продолжила учиться, вышла замуж и в 1963 году родила сына. Через 13 лет муж умер от болезни сердца, и через некоторое время Ида Викторовна вышла замуж повторно. Вера Андреевна Лайтур ушла из жизни в 1983 году и похоронена в Санкт-Петербурге. После этого Ида Викторовна в родном городе бывает очень редко. Её второй родиной 217 стал подмосковный Электрогорск. Здесь она работала в институте нефтепереработки, а после ухода на пенсию занимается созданием панно из различных материалов, плетением вологодского кружева, поёт в хоре «Родная песня», учит творчеству других и благодарна судьбе за то, что родилась в рубашке. ФРОНТОВЫЕ ДОРОГИ ФЕЛЬДШЕРА КОРСАКОВОЙ В 262-м медсанбате 175-й стрелковой дивизии ее внесли в список: «Корсакова Тамара Владимировна». Выдали винтовку, патронташ, спросили: «Стрелять умеешь?», – она ответила: «Так точно, на финской научилась». Было это под Сталинградом… Несмотря на болезни, Тамара Владимировна в свои 90 с лишним по-молодому памятлива, добра, полна светлого юмора. К ней часто заглядывают соседи в округе Сверчкову любят и уважают. Приезжают дочери с внуками. Тамара Владимировна – удивительная рассказчица. Ее часто приглашают в школы города. Как правило, ребята, послушав один раз, просят учителей о новой встрече с ней. Фронтовые дневники Корсаковой легли в основу ее книги «Скальпель и автомат», вышедшей в Ногинске в 1995 году. Эту книгу она адресовала «внукам и правнукам из поколения в поколение». Первая война. Финская война, первая в жизни фельдшера Тамары Корсаковой, запомнилась ей тяжелой, изнурительной работой в госпитале. В декабре 1939 года стояли трескучие морозы, и к медикам привозили в основном сильно обмороженных бойцов. Сколько им пришлось ампутировать рук и ног – не счесть! Не пощадили морозы и молодого фельдшера. Как-то послали Тамару в караул – охранять госпиталь. Четыре часа простояла она с винтовкой в кирзовых сапогах, легкой шинельке и буденновке. А когда ее наконец сменили, уже в помещении она никак не могла снять сапоги. Их девушка с помощью подруг все-таки сдернула – вместе с портянками и кожей. Ей обработали ноги противовоспалительной мазью, и, превозмогая боль, она пошла к раненым. Так на ходу и лечилась почти до самой демобилизации в мае 1940 года. Уже в августе 1941 года Томара по повестке явилась на призывной пункт Ногинского военкомата. Ее направили в госпиталь. И началась круглосуточная напряженная работа. Когда возникла угроза Москве, командование Западного фронта решило передислоцировать медицинские части в тыл. В ноябре 1941 года госпиталь, где работала Тамара, погрузили в товарные вагоны и отправили в киргизский город Ош. Работала Тамара в госпиталях под Харьковом, в городе Энгельсе, вместе с другими медиками доставляла в эшелоне раненых в Саратов. Впереди был Сталинград. 218 Впереди – Сталинград! …Медсанбат притаился в низкорослом кустарнике, который скрывал тысячи раненых героев-сталинградцев. Их переправляли через Волгу на паромах, лодках, баржах, плотах, на бревнах под непрерывным обстрелом фашистских самолетов. Неделю в воронках, под свист снарядов и пуль, без сна и еды Тамара Корсакова и ее товарищи из медсанбата метались около раненых, собирая их для эвакуации. 8 августа Корсакову вызвал к себе в палатку комбат: – Назначаю вас начальником санлетучки. Возьмите медсестру, санитара, четверых легкораненых в помощь. Вечером начнете погрузку раненых в эшелон. Доставите их в Баскунчак. Эшелон – это 17 вагонов и два тягача паровоза, в каждом вагоне по 60–80 человек. Тамара получила сухари и сливочное масло на одну раздачу, махорки на две раздачи, ведра для воды и нужды. Ехали медленно. Корсакова перебегала из вагона в вагон, подбинтовывала раненых, делала им уколы. Полученное перед отправлением эшелона скудное продовольствие быстро кончилось, вода тоже, бойцы просили пить, есть, курить. Немного выручили бесконечные колхозные бахчи. Раненые, кто мог, выпрыгивали из вагонов, быстро набрасывали товарищам арбузы и дыни. На одной из станций Тамара позвонила на следующую председателю колхоза, попросила помочь. Тот клятвенно пообещал подвезти помидоров и хлеба. Но… слова своего не сдержал. Более того, начальник следующей станции не отправлял эшелон целых три часа. Раненые начали роптать: – Чего ждем? Налетят «мессеры», а меня Сталинград ждет! – А я Берлина не видал! Избрали комитет и пошли к начальнику станции. Тот встретил их холодно: – Приказа о продвижении нет. Раненые, злые, голодные, заросшие щетиной, вшивые, готовые на все, окружили его: – Голодом хотите нас заморить? Вешай предателей, жги станцию! Побледневший начальник сразу заговорил по-другому: – Отправляю, отправляю! По теплушкам, товарищи! 219 Через четыре дня эшелон остановился вплотную с санлетучкой в Баскунчаке. Тамара сдала раненых и вернулась в Сталинград. Вместе с госпитальными работниками Тамара Корсакова ездила на машинах по забитым войсками, изрытым воронками дорогам, подбирала раненых – под бомбежками, обстрелами. Вверх по Волге. В Сталинграде она получила новое назначение – начальником на пароходик, который должен тянуть баржу с ранеными по Волге до Куйбышева. Отправились в путь ночью. Налетели мессеры. Катерок, чихая и ревя, потянул баржу под высокий берег реки. Впереди ахнул взрыв, за поворотом открылось огненное море – это взорвалась баржа с горючим. По радужной воде плыли обломки, плоты, бочки, трупы. Мальчик в солдатской форме крикнул: «Капитан, картошка справа!». И в ответ: «Шест готовь!». В мертвящем свете трассирующих пуль Тамара увидела на волне круглую рогатую мину – «картошку». Она подплывала все ближе и ближе к барже, а мальчик-солдат огромным шестом отводил мину по корме. И вот она уже сзади баржи, все дальше и дальше. Волга вспыхнула от берега до берега, огромные языки пламени надвигались на баржу. Черный удушливый дым и копоть забивали легкие раненых, выворачивали кашлем. Светало… Уже отчетливее виднелись берега, ветерок принес чистый воздух – дышите! Утомленные раненые дремали или спали. Всего-то два часа прошло, а казалось – целая вечность. Тамара без сил села на палубу, размазывая по лицу слезы и копоть. «Ну что ты? Держалась молодцом – и вдруг нате», – это нагнулся над ней мальчик-солдат. Катерок подвел баржу к деревянному настилу под Камышином. Там их уже поджидали люди с подводами. Чумазые раненые с радостью захромали к ним. Все выжили! «Малое колечко». 2 февраля 1943 года завершилась Сталинградская битва. А уже на следующий день Тамару Корсакову и несколько ее товарищеймедиков направили в Паньшино, «малое колечко» под Сталинградом. Там в больших землянках жили пленные фашисты. Лежали вповалку, вшивые, обмороженные. Среди них начиналась 220 эпидемия тифа. Этого наши медики допустить не могли, и больных и обмороженных машинами отправляли в спецлагеря, а умерших – в ров. Также проводили дезинфекцию в землянках. 17 февраля Тамару и ее товарищей сменила другая бригада медиков. Госпиталь погрузили в эшелон. В пути Тамара второй раз заболела сыпным тифом. Следом за ней заболели еще несколько медиков. Их положили в спецвагон, начали лечить. Лишь 26 марта их эшелон разгрузился в Ельце. Вечером бабуля в доме, где поселили Тамару, ласково спросила: – Что ты такая худая, прямо прозрачная? И кашляешь? – Тифом болела. Еле хожу. – Давай попарю тебя в печке, всю хворь как рукой снимет. С этими словами бабуля вынула из печки чугунок с водой, подгребла в сторонку угли, велела девушке раздеться, повязала ей голову платком, помогла влезть в жаркую печку. Бабуля плескала из ковша на Тамару воду, та мылась. Благодать! После она одела Тамару в свою кофту, заставила залезть на печку, напоила ее горячим травяным чаем. Утром девушка проснулась будто заново рожденной, остатки хвори испарились без следа. Госпиталь, в котором работала Тамара, всегда был в составе действующей армии, всегда впереди. Она участвовала в Курско-Орловском сражении, освобождала Украину, Белоруссию, Польшу, дошла до Берлина. За плечами фельдшера капитана медицинской службы – десятки эшелонов, медусилений, эвакоотделений, тысячи километров фронтовых дорог, тысячи спасенных человеческих жизней. Она была несколько раз тяжело контужена, ранена. НЕБЕСНАЯ НОРМАНДИЯ Нормандия – прекрасный уголок на северо-западе Франции. Фахверковые, будто игрушечные средневековые домики Руана, сохранившиеся кое-где соломенные крыши домов, серебристая лента Сены, вьющаяся среди лугов. Однако именно герб этой тихой провинции в годы Второй мировой войны наводил ужас на немецких летчиковистребителей. Герб и всего два слова: «Нормандия-Неман». Первый отдельный истребительный авиационный полк «Нормандия-Неман» – легенда в мире авиаторов. Сформированный по соглашению между Французским национальным комитетом, возглавляемым генералом де Голлем, и советским правительством, он должен был стать не только орудием в борьбе против фашизма, но и примером мужества для граждан обеих стран. Начиная с 1942 года, когда французские летчики-добровольцы были включены в состав советских ВВС, полк совершил около 6000 боевых вылетов, провел около 900 воздушных боев, одержал 273 подтвержденные победы. Информацию об этом можно найти в любом 221 учебнике истории, но книга не расскажет о том, с какими трудностями столкнулись летчики обеих сторон. Полк был назван, по настоянию самих пилотов, именем французской провинции, сильнее всего пострадавшей от опустошительной немецкой оккупации. Герб ее – красный квадрат с двумя золотистыми львами – стал гербом эскадрильи, а летчики пообещали отомстить врагу за уничтоженный райский уголок. Полк «Нормандия» (тогда еще не «Неман», это слово в названии появится только в августе 1944-го в знак особых заслуг при защите наземных войск, форсировавших переправу через одноименную реку) находился в оперативном подчинении 303-й истребительной авиационной дивизии и доставил своему руководству немало хлопот. Незнание русского было меньшим из зол: французы быстро сошлись со своими советскими союзниками и вскоре уже бодро объяснялись на причудливой смеси языков. А вот сдерживать рвущихся в дело молодых летчиков было куда сложнее. Первая группа французских авиаторов прибыла на подмосковную базу под Иваново в декабре 1942 года. Стояли морозы, мела метель, непривычные к русским зимам французские летчики недоумевали, как в таких условиях вообще можно поднять машину в воздух. Впрочем, их пыла это не остудило. Начались долгие курсы переподготовки: пилоты осваивали новые для них машины (эскадрилье были выделены самолеты Як-1Б), механики пытались приспособить свои знания к непростым погодным условиям. А между тем каждый день, проведенный на земле, был для французской эскадрильи настоящей пыткой. Отрезанные от своей страны, они стремились как можно скорее продемонстрировать себя в деле, отомстить за разоренную Родину. «Три мушкетера» эскадрильи – неразлучные друзья Альбер, Дюран и Лефевр – постоянно подбадривали остальных: «Мы покинули свою поруганную страну, чтобы возвратиться туда победителями! Иного пути у нас нет!». Когда командование наконец разрешило полеты, радости пилотов не было предела. Однако первый же боевой вылет показал самый серьезный недочет в подготовке французов. Все они – летчики высокого класса, немало налетавшие в боях с фашистами, – полагались большей частью на собственное мастерство и каждое сражение вели поодиночке, в то время как советские пилоты руководствовались тактикой массированной атаки. Пришлось параллельно с боевы- 222 ми вылетами отрабатывать у пилотов слетанность и умение поддерживать друг друга в воздухе. Однако это стоило того: как только пилоты научились работать вместе, слава эскадрильи, бесстрашно совершающей дерзкие нападения на самолеты сопровождения противника, разлетелась по всему миру. Союзный полк участвовал в Курской битве в 1943 году, обеспечивал поддержку с воздуха в Белорусской операции в 1944-м. Быстрые и хорошо вооруженные, Яки «Нормандии», ведомые опытными пилотами, превратились в настоящий кошмар для немецких летчиков. 20 июня 1945 года, после окончания войны, французы вернулись на родину, но на этом история легендарного полка не закончилась. И по сей день в составе ВВС России и Франции существуют военно-авиационные подразделения, носящие то же имя. ВОЙНА ДМИТРИЯ ЯЧМЕНЕВА: ОТ НАДЕИНА ДО... Партизанское «Спасибо!». А в том же месяце, но двумя годами раньше, в деревню «пожаловали» незваные гости. Надеино стало частью немецкого гарнизона. Оккупанты по-хозяйски обживались на чужой земле. Здесь появилась комендатура, полиция. И, как последний довод для тех, кто не хотел покориться, – виселицы. Они никогда не пустовали: фашисты карали за малейшую провинность. За то, что не так низко поклонился офицеру, за то, что не успел отвести в сторону горящий ненавистью взгляд. Сельчане изо дня в день на собственной шкуре познавали хваленый «дойче орднунг» – немецкий порядок. На улицу старались не выходить без крайней необходимости: ненароком столкнешься с пьяными солдатами, отнимавшими у людей последние крохи. Отсиживались в своих домах и проклинали тот день, когда на их головы свалилась эта напасть. Деревенские мальчишки, среди которых был и 15-летний Димка, в отличие от взрослых, по домам не прятались. Они, таясь от фрицев, убегали в густые окрестные леса, которыми славились тамошние места. В то время в лесу можно было найти уйму всякого оружия. В большинстве своем нашего, отечественного. Винтовки, пулеметы, гранаты. Даже пушки попадались. Накануне там проходили кровопролитные бои, в которых полегло много советских солдат. Они дрались отчаянно, стояли до последнего, но были среди них и такие, что, побросав винтовки, разбегались по лесам. Ребята собрали довольно большой арсенал. Сперва 223 не знали, куда девать столько оружия – не в деревню же к немцам тащить! А потом догадались: стали делать в разных местах схроны и складывать туда все найденное: наши трехлинейки, немецкие «шмайссеры», патроны, гранаты. Ох, как же пригодились потом эти схроны! Спустя пару месяцев поблизости вдруг объявился партизанский отряд, который состоял из красноармейцев, вышедших из окружения. О его местонахождении пацаны узнали от старосты деревни Надеино Ивана Минаева. Он, оказывается, был настоящим советским человеком, патриотом. Перед немцами особо шапку не ломал, не выслуживался. Но и явно не уклонялся от их приказов. Все делал для вида. Вел себя так, чтобы и самого не убили, и настоящего предателя на его место не назначили. Ну а сам, по мере сил, чем мог помогал партизанам, ежеминутно рискуя жизнью. Так, по его па- ролю ребята передали партизанами все собранное оружие, благодаря которому партизаны совершали дерзкие налеты на гарнизоны оккупантов, уничтожая живую силу и боевую технику врага. «Здравствуйте, мои дорогие! Сообщаю вам, что я жив и здоров, и вместе с моими боевыми товарищами бью немецкого гада в хвост и в гриву. Сейчас небольшая передышка. Только что пришли с помывки. Недавно меня немного контузило, а так – ничего. Очень сильно скучаю по нашему дому, по ребятам. Мама, как твое здоровье? Напиши, что у вас нового. Я всегда с нетерпением жду твоих писем, они очень помогают сражаться с проклятым врагом». Судьба солдата. Азы солдатского ремесла рядовой Ячменев постигал в Калуге, в 111-м запасном стрелковом полку. Там новобранцев учили стрелять, колоть штыком и… маршировать. Некоторые недоумевали: к чему, мол, нам шагистика, чай не к параду готовимся. Кто-то из командиров, услышав эти слова, громко осадил недовольного: «Отставить разговорчики!» И вдруг ободряюще улыбнулся молодому бойцу: «Говорите, для чего строевая подготовка? А насчет парада вы правы. Именно для него, для парада в честь нашей Победы. Чтобы не стыдно было пройти по Красной площади». Наверное, этот капитан с орденом Красной Звезды и двумя нашивками за ранения был пророком. В одну из ночей, после поднадоевшей четырехмесячной учебы, их подняли по тревоге, погрузили в эшелон и отправили на запад, в Закарпатье. Дмитрий 224 очень хотел воевать. Мысленно он уже был в самой гуще кипучей фронтовой жизни. Вот только одна назойливая мысль портила настроение: «А ну как без меня война закончится? Как тогда, не нюхавши пороху, без ордена-медали домой заявлюсь, как матери покажусь на глаза?». Он еще больше расстроился, когда узнал, что их подразделение отдают в подчинение НКВД. Но приказ есть приказ. И некоторое время пришлось побегать по лесистым горам да полонинам, отлавливая, а то и прямо на месте уничтожая бандитов всех мастей. Много тогда было покалечено, убито не умевших воевать в таких условиях, да и вообще необстрелянных бойцов. Судьба солдата на войне непредсказуема. Рядовой Ячменев уже мысленно попрощался с мечтой о фронте, как вдруг его определили в саперную часть. Крестьянский паренек, привыкший к физическому труду, пришелся здесь ко двору. И месяца не прошло, а он уже лихо орудовал топором, восстанавливая, зачастую под бомбежками, разбитую вражеским бомбардировщиком переправу или наводя новый мост. Но и в саперах надолго не задержался. Новый приказ, и новая военная специальность. На этот раз – связист. Конечно, пришлось малость подучиться. А в общем, наука не шибко сложная. Катушку на спину – и вперед, туда, где разрывом снаряда перебило провод. Стреляют – замри, затаись. Чуть стихло – ползи дальше, связист. Бой не ждет. Без связи нет победы. Поэтому во что бы то ни стало надо найти разрыв, соединить, заизолировать. А если, покуда полз по хлюпающей грязи под пулями и осколками, потерял свой инструмент, – держи провод зубами. Хоть криком кричи, а держи. В то время неподалеку от связистов формировалась 30-я зенитно-артиллерийская дивизия, получившая впоследствии почетное название «Хинганская». И Дмитрий Ячменев был откомандирован в 67-й полк, который входил в состав этого соединения. Так он стал наводчиком 37-миллиметрового зенитного орудия, с которым уже не расставался до конца войны. НА КРАЙНЕМ ЗАПАДЕ СТРАНЫ …Более полувека назад отгремели последние оглушительные залпы самой страшной в истории человечества войны. Одним из важнейших этапов её, по мнению многих, стала Восточно-Прусская операция Советской армии – штурм Кёнигсберга. Мало что сейчас напоминает о тех страшных 225 днях – заросшие чуть ли не по самую крышу остатки немецких фортификационных укреплений да надписи на заброшенных домах: «Разминировано». Сегодня это признанный всем миром российский город. Последние дни Кёнигсберга. На крыше оборонительной башни «Дер Дона» 9 апреля 1945 года советские солдаты водрузили красный флаг, что ознаменовало взятие Кёнигсберга. Но этому событию предшествовало несколько тяжёлых дней изнурительных боёв, о которых нам поведала непосредственная участница событий. – Всё решилось за несколько дней в начале апреля, – рассказывает ветеран Великой Отечественной войны, участник штурма Кёнигсберга Тамара Соломоновна Ядова, живущая ныне в Московской области. – Взять Кёнигсберг было очень важно, так как идти на Берлин и оставлять в тылу такую мощную цитадель было крайне небезопасно. Нелегко далось Ставке Верховного главнокомандования решение о приготовлении к её штурму силами 2-го и 3го Белорусских фронтов под командованием Рокоссовского и Черняховского. – Главный удар по Кёнигсбергу должен был нанести 3-й Белорусский фронт, – продолжает Тамара Соломоновна. – Перед советским командованием стояла задача взять город с минимальным числом жертв, поэтому маршал Василевский уделял особое внимание разведке, понимая, что нельзя штурмовать незнакомый город вслепую. Первоначально штурм наме- тили на 5 апреля, но подвела типичная для этих мест погода. Тамара Соломоновна вспоминает: – С моря наплыл туман, и сквозь него не было видно ни зги. К тому же несколько дней подряд моросил холодный дождь – вся одежда влажная. Тяжело нам приходилось, а тут ещё и штурм перенесли на сутки. Четыре дня, изменившие жизнь. Ровно в 9 утра 6 апреля 1945 года на южной стороне города прогремел гром. Это ударила артиллерия 11-й гвардейской армии генерала Галицкого. Через час с севера в бой вступили миномёты 43-й, 50-й и 39-й армий. Авиацию опять подвела погода и густой дым от разрывающихся каждую 226 минуту снарядов. К 12 часам штурмовые группы поддержали танки, а весь артиллерийский огонь перенесли на передовые позиции. Уже через полчаса была взята первая линия траншей. Ещё через три пала вторая. – На следующий день бой начался ещё до рассвета, – вспоминает Тамара Соломоновна. – Фашисты сопротивлялись и даже пытались отвечать на удары, но тщетно. Вскоре погода улучшилась, и в бой вступила авиация. Впервые 7 апреля в условиях светлого времени суток была применена дальняя бомбардировочная авиация. Бомбардировщики, прикрытые истребителями, получили возможность бомбить вражеские позиции и блокировать аэродромы противника. Всего за час на Кёнигсберг упал смертоносный груз с 516 бомбардировщиков. Только за тот день советская авиация совершила 4700 вылетов. Это окончательно повернуло исход сражения в нашу пользу. Второй день штурма. Он оказался решающим: в некоторых местах уже была прорвана последняя линия обороны гитлеровцев, взято с боем 140 кварталов и несколько посёлков, что заставило солдат и офицеров противника массово сдаваться в плен. 16-я дивизия уже видела на другой стороне реки вспышки и слышала грохот орудий 43-й армии. Центральная часть Кёнигсберга оказалась зажатой с двух сторон. Но бой ещё не был окончен. В последний день штурма, 8 апреля, 16-я гвардейская стрелковая дивизия овладела вагоностроительным заводом. В 14 часов 30 минут она соединилась с частями 43-й армии, наступавшей с севера. Кольцо замкнулось. Удары нашей армии достигли максимальной силы, и на исходе третьего дня штурма нашими войсками было занято 300 городских кварталов и взяты в плен свыше 15 000 немецких солдат и офицеров. Последний день штурма, по мнению многих историков, был самым страшным. Советские войска не оставили противнику ни малейшего шанса, изза чего он буквально обезумел. Фанатичные гитлеровцы обрекали на смерть не только себя, но и мирных жителей, прятавшихся в подвалах домов. Советские войска ударили из 5000 орудий, пехота уверенным шагом двинулась к цели, а 1500 самолётов поднялись в небо для атаки. Немцы начали сдаваться. Они выходили из подвалов с обрывками белой ткани в руках, сломленные и отрешённые. Однако полки СС и полиции всё ещё продолжали от- 227 чаянное сопротивление, надеясь на помощь 4-й немецкой армии. В 2 часа дня комендант крепости генерал от инфантерии Отто Ляш на совещании объявил дальнейшее сопротивление бесполезным. В штаб Ляша с ультиматумом о безоговорочной капитуляции были направлены парламентёры. Бумага была подписана, и весь следующий день немецкие войска сдавались в плен. Что потом. После окончания войны в городе было образовано восемь военных комендатур, а 7 апреля 1946 года Президиум Верховного Совета СССР принял указ об образовании Кёнигсбергской области в составе РСФСР. С 4 июля 1946 года Кёнигсберг стал называться Калининградом. Войну Тамара Соломоновна закончила под Штеттином (ныне польский город Щецин), затем вернулась на родину в Белоруссию, получила высшее медицинское образование в Минске. Позже по распределению попала в Саратовскую область, а через несколько лет судьба вновь забросила её в Калининград. Она будто снова вернулась в те апрельские дни, ставшие для Кёнигсберга самыми разрушительными, когда более или менее целыми остались только девять процентов сооружений. – Боже мой! – качает она головой. – В городе камня на камне не оставалось, весь центр лежал в руинах. Сколько работы предстояло сделать! Мы расчищали улицы, разгребали завалы – строили город практически с нуля. Взятие Кёнигсберга стало важнейшей вехой на пути к Победе. О старом немецком городе напоминают лишь небольшие фрагменты, городские детали: там – кусочек булыжной мостовой, тут – канализационный люк довоенного образца или чудом сохранившаяся скульптура, а совсем рядом – та самая полуразрушенная кирпичная стена с надписью: «Разминировано». Русским людям удалось вдохнуть жизнь в этот город. Именно сюда по сей день летят вить гнёзда аисты. НЕЗАБЫВАЕМАЯ ВЕСНА 1945 ГОДА Свои воспоминания о Великой Отечественной войне прислал фронтовик из поселка Красково Люберецкого района майор в отставке Дмитрий Николаевич СИНЮТИН. В годы войны он был командиром 120-мм полкового миномета, позже – участвовал в пяти парадах на Красной площади. В начале декабря 1944 года наш 8-й Александрийский механизированный корпус вошел в состав 2-го Белорусского фронта, которым командовал Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский. И уже вскоре, 14–26 января 1945 года, принял участие в первой части Восточно-Прусской операции. Требовалось овладеть районами Данцига, Гдыни и очистить побережье Балтийского моря. 228 На всю жизнь в моей памяти сохранилась картина боя нашего 3-го расчета, которым я, сержант, командовал до конца войны, батареи 120-мм полковых минометов (Ким Коновалов, Женя Ястребов, Дмитрий Дунаев, Иван Тарасов и автор этих строк) под Гдыней. Нашей 68-й мехбригаде был дан приказ о смене участка фронта и переброске на данцигское направление. А наш «студебеккер» почему-то никак не хотел заводиться. Сидим, носы повесили. Стемнело, обстановка неясная. Где немцы? Где наши? Нарвись на нас фашистские автоматчики – нам не укрыться. Не отойти и в безопасное место, ведь мы головой отвечаем за миномет, автомашину, комплект боеприпасов. У всех уже животы подвело от голода. И решили мы перекусить тем, что еще осталось в вещмешках. Начали разводить костер. Только он стал разгораться, как вдруг засвистели пули, и тотчас послышался злой окрик: – Эй, пехота, погаси огонь! Оказывается, пока отводили нашу бригаду, немецкая пехота несколько продвинулась вперед, и мы со своим «студиком» и полковым минометом очутились под носом у немцев. Хорошо, что было уже темно. И тут уж было не до ужина. К нам подползли двое наших пехотинцев и сообщили, что мы со своим минометом – на переднем крае. Пехотинцы попросили помочь им «огоньком». Сказали, что впереди, метрах в 700–800, – большой сарай, вокруг которого скапливаются 229 немцы, что в том сарае много каких-то снарядов. Вот бы по фрицам долбануть из миномета! Мы попросили пехотинцев поджечь сарай: пострелять по нему из винтовок зажигательными пулями. Пехотинцам удалось это сделать. А мы в это время привели в боевое положение миномет, начали пристрелку. Быстро действовал наводчик Ким Коновалов. Недаром по своей специальности он считался лучшим в нашем минометном батальоне. Первый выстрел – перелет. Уменьшили показания прицела – недолет. Хорошо, сарай попал в 100-метровую вилку. Увеличили прицел на 50 метров. Женька Ястребов заряжает, а Ким Коновалов дергает за шнур. Выстрел! Прямое попадание! Но снаряды в сарае не взорвались. Фрицы же около сарая зашевелились, забегали. Тогда мы открыли беглый огонь – фугасными минами по сараю, осколочными по фрицам. Вокруг сарая началась настоящая свистопляска. И вот – огромной силы взрыв. Это взорвались снаряды. После этого наша пехота поднялась и пошла вперед, фрицы уже не стреляли. А мы, минометчики, так умаялись, что тут же, у миномета, попадали и заснули. Сон наш охранял с автоматом наготове шофер Леша Воробьев. Не знаю, сколько бы мы проспали, но утром на бронетранспортере приехал командир нашего минометного батальона гвардии капитан Прозоров со своим замполитом. Комбат сильно кричал на нас, ругался: – Где ваши мины? Ведь была полная машина! Когда же все разъяснилось, комбат пообещал представить к наградам. И действительно, вскоре всем нам были вручены ордена Красной Звезды. Война для нас закончилась 3 мая 1945 года, когда части нашего корпуса, которому 10 раз салютовала Москва 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий, в г. Грабове на реке Эльде (притоке Эльбы) примерно в 70–80 км западнее Берлина встретились с передовыми частями 2-й английской армии. В те незабываемые майские дни мы с великой радостью и неописуемым восторгом праздновали Великую Победу Красной армии и всего советского народа над злейшим врагом человечества – гитлеровским фашизмом. 230 ЧАСТЬ ПЯТАЯ ДОРОГОЕ НАСЛЕДСТВО ПОДВИГ ПОБЕДА ПАМЯТЬ Люди часто что-то наследуют от своих родных и далеких предков. Не будем говорить о квартирах и дачах, о старинных дедовских часах и отцовских офицерских кортиках… Есть наследство духовное: более высокое и волнующее и оттого более значимое. Это наследство – память. Человек без памяти подобен нищему. Не помолиться, не преклонить коленей, не испытать горячего следа слезы на щеке, не почувствовать дрожи руки с пожелтевшей фотографией… Только за одно такое наследство – наследство памяти – можно благодарить близких и не знакомых тебе людей. Наследство памяти – одно из самых дорогих человеку. Жизнь доказала: таким наследством может утешиться любой из нас. К такому наследству относится и память о войне. Разноликая, многогранная. Она живет в сердцах людей, в семейных фотоальбомах и архивах, в музеях, памятниках и обелисках. Старшее поколение покажет и расскажет о ней детям, потом дети не дадут зарости тропинкам к памятникам и обелискам и передадут память в наследство своим детям… Такое наследство вечно, ему не суждено стать прахом. Ему жить в устах и печатном слове, высеченном в камне, зашифрованном в звуковой дорожке… Память в наследство – это долгая дорога человека к самому себе… 232 ЯБЛОКИ ОТ ФРОНТОВИКА Живая память. В Серпухове, который в нынешнем году отметил 670-летие, проживают 954 участника Великой Отечественной войны, из них 120 – инвалиды, получившие ранения во время боевых сражений. Никогда не стоит забывать и о тех серпуховчанах, которые приближали победу, работая в тылу: таких сейчас в городе 5163 человека. Нелёгкая участь постигла в далёком детстве узников фашизма, которых осталось 828. Проживает в Серпухове и участник легендарного парада в Москве 7 ноября 1941 года – полковник запаса Павел Николаевич Козленков. Таких во всём Подмосковье осталось всего несколько человек. О тех, через чьи судьбы чёрной полосой прошлась война, рассказывает «Ветеран» – ежемесячное приложение к газете «Серпуховские вести». К сожалению, не в каждом подмосковном городе есть такой специализированный вкладыш к городскому изданию, хотя подвиг солдат Отечественной никогда не переоценить. А ещё к 65-летию Великой Победы при поддержке администрации города планируется издание книги «Живая память» – воспоминания живущих сегодня участников войны, детейузников, вдов, тружеников тыла. К юбилеям ветеранов войны сотрудники городской администрации готовятся особенно тщательно. В поз- дравлениях участвуют представители Совета ветеранов города, Совета депутатов, предприятий, где последние годы трудился юбиляр. Такое внимание очень трогает людей. В каждой школе города созданы музеи боевой славы, под них выделены отдельные кабинеты. Ребята занимаются исследовательской работой по истории, посещают ветеранов, собирают реквизиты, имеющие отношение к Великой Отечественной, делают копии военных документов. Ветераны, в свою очередь, делятся своими воспоминаниями. Например, основная задача клуба «Фронтовик» – военно-патриотическая работа с молодёжью. За каждым образовательным учреждением закреплены ветераны, это представители так называемой «лекторской группы», состоящей из 30 человек. Благодаря члену клуба Анатолию Васильевичу Балезину разработан и обобщён лекционный материал по битвам – под Москвой, Ленинградом, Сталинградом, Серпуховом, на Курской дуге, собран огром- 233 ный материал об освобождении Европы, взятии Берлина и т.д. – всего более десяти разных лекций. Тексты составлены на основе материалов из разных источников, а также воспоминаний самих ветеранов. Фронтовики участвуют в праздничных школьных событиях, помогают в организации «Уроков мужества», военно-спортивных игр типа «Зарница», проводят мероприятия по истории Великой Отечественной. А весной и осенью участвуют в призывной кампании, напутствуя молодёжь с честью и достоинством служить Отчизне, дарят призывникам памятки. Многие участники войны имеют проблемы со здоровьем, некоторые не всегда могут позволить себе лишний раз выйти из дому, прогуляться по городу. Тем не менее праздники всем приятны. А торжественные мероприятия в Серпухове проводятся часто и весело, некоторые из них посвящены ветеранам: людей, Международный день освобождения узников фашистских лагерей, ну и, конечно, День Победы, День защитника Отечества, а также ежемесячные чествования супружеских пар, отмечающих 50-летие, 55-летие, 60-летие совместной жизни. Нельзя не отметить тот факт, что большую моральную и материальную поддержку участникам Великой Отечественной оказывают ветераны-афганцы Серпуховского отделения Всероссийского движения «Боевое братство», куда входят и участники локальных конфликтов. Совместно с городским Центром гражданского и патриотического воспитания детей и молодёжи проводятся круглые столы «Встреча поколений» с участием ветеранов, военно-полевые сборы патриотических клубов города, митинги у памятников и мемориалов города Серпухова и Московской области. Из областного бюджета на предоставление мер социальной поддержки серпуховичам – ветеранам войны ежегодно выделяется около 300 млн рублей. Эти деньги идут в первую очередь на всевозможные льготы. Реальная помощь. Даже при нынешней нестабильной экономической ситуации о ветеранах заботятся. 234 Поддержка, которую им оказывают разные ведомства и организации, действительно нужная и порой выливается в немалые суммы. В Серпухове с большой ответственностью отнеслись к выполнению поставленной президентом задачи по обеспечению жильём участников Великой Отечественной войны. Глава города Павел Жданов принял решение обеспечить ветеранов к празднику Победы 2009 года квартирами из муниципального жилого фонда, не дожидаясь субвенций из федерального бюджета. Поэтому все ветераны, нуждающиеся в улучшении жилищных условий и вставшие на учёт до марта 2005 года, получили комфортное, современное жильё в строящемся микрорайоне «Ивановские дворики». То есть Указ президента России выполнен не к маю 2010-го, а на год раньше. Менее дорогостоящую поддержку ветераны получают чаще. Например, летом МУП «Водоканал-сервис» безвозмездно провёл четырём участникам войны водопровод и канализацию в частные дома на сумму 216 тыс. рублей. Службы ЖКХ города бесплатно заменили сантехническое оборудование 52 ветеранам. МУП «Жилищник» установило газовые плиты, мойки, радиаторы трём ветеранам. ООО «Занарье-ЖКХ» произвело косметический ремонт, установило газовую плиту и смонтировало вентиляционную систему четырём фронтовикам. Каждый человек нуждается в полноценном отдыхе, тем более люди преклонного возраста. В прошлом году 138 ветеранов получили путёвки на санаторнокурортное лечение, в этом году цифра будет примерно такой же. Из областного бюджета на предоставление мер социальной поддержки серпуховичам – ветеранам войны ежегодно выделяют около 300 млн рублей. Эти деньги идут в первую очередь на бесплатный проезд по социальной карте жителя Московской области. Это и льготы при оплате за жильё и коммунальные услуги, традиционные выплаты ко Дню Победы, а также награждённым медалями «За оборону Москвы», «За оборону Ленинграда», несовершеннолетним узникам фашистских лагерей, жителям блокадного Ленинграда с I группой инвалидности. Сюда входят доплаты к пенсиям инвалидам и участникам войны с группой инвалидности – до 7 тыс. рублей, выдачу мобильных телефонов при отсутствии доступа к местной телефонной связи с ежемесячным зачислением 360 рублей на каждый номер, и на многое другое. Почти всю заботу о потерявших способность самостоятельно обслуживать себя ветеранах берут на себя сотрудники «Серпуховского городского центра социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов». На надомном обслуживании сейчас находятся более 500 участников Великой Отечественной войны. С каждым годом крепнет волонтёрское движение среди молодых людей. С 2006 года сотрудники «Центра социального обслуживания» и учащиеся Российского государственного университе- 235 та участвуют в акции «Чистые окна», делая светлыми и прозрачными стёкла в квартирах. За четыре года команда добровольных помощников выросла с 12 человек до 40. Дом ветеранов предоставляет участникам войны возможность реализовать свой творческий потенциал в Университете третьего возраста. Для них также регулярно проводятся культурнодосуговые мероприятия: экскурсии, концерты, конкурсы, встречи за круглым столом. В дневном отделении Центра социального обслуживания ежегодно ко Дню Победы организуется специализированный заезд для ветеранов. Врач осматривает столь уважаемых клиентов и назначает разнообразные процедуры, в том числе довольно оригинальные – цветотерапия, ретротерапия (терапия воспоминаниями), библиотерапия (чтение вслух и обсуждение всей группой услышанного), арома-, фитотерапия и многое другое. Доктор также читает лекции, полезные для подопечных. Ежегодно появляются разные интересные методики. Например, трудотерапия пополнилась новой техникой рукоделия «квиллинг» – бумажной филигранью (старинной техникой обработки бумаги), которая очень полюбилась всем. Серпуховские ветераны – весьма активные спортивные болельщики. Специально для них футбольный клуб «Звезда» регулярно выделяет бесплатные билеты на лучшие места стадиона «Труд». Основная задача клуба «Фронтовик» – военно-патриотическая работа с молодёжью. За каждым образовательным учреждением закреплены ветераны, это представители так называемой «лекторской группы», состоящей из 30 человек, которые проводят мероприятия по истории Великой Отечественной. Война прибавила год. Каждый ветеран заслуживает того, чтобы о его подвигах узнали многие. Удивительно, что некоторые из них во время войны были совсем юными, почти детьми. Николай Григорьевич Трунов родился в 1927 году в семье шахтёра-стахановца и домохозяйки в украинском посёлке Донецкий. Когда началась война, он успел закончить всего шесть классов. Отец почти сразу ушёл на фронт. Не вернулся, семья так и не узнала, где он погиб. В ноябре 1941-го фашисты 9 дней бомбили родной посёлок Николая Григорьевича. Люди прятались в землянках. После того, как красноармейцы отбили немцев, семья Труновых уехала в более безопасное село Нижнее, что в 12 километрах от Донецкого. Дети пасли корову, копали окопы, противотанковые рвы. Но и здесь относительно спокойно было недолго. В июле 1942-го немцы пошли в наступление, посёлок временно оказался в оккупации. После освобождения в январе 1943-го началась мобилизация молодёжи 14–16 лет для помощи фронту. С села Нижнее таких набралось около 15 человек. Каждый получил лошадь и телегу. Парни доставляли боеприпасы на фронт, кото- 236 рый находился в 20 километрах западнее их села. Обратно везли раненых. Передвигались только ночью. Вроде бы столько смертей перевидал Николай Григорьевич, но всегда тяжело переживал потерю каждого человека, с которым столкнула его война. Некоторые истории до сих пор не может вспоминать без слёз. Одна произошла в марте 1943-го. Лошади были худые, некованые. Если упадёт, без помощи не поднимется. Госпиталь возле передовой, куда приехал обоз, начала обстреливать немецкая артиллерия. В телегу Трунову спешно погрузили раненого, накрытого плащ-палаткой. При переходе через реку Донец лошадь поскользнулась и пробила копытами лёд. Юный Коля кинулся к телеге, чтобы стащить с неё раненого. Но не удалось: лошадь с телегой ушли под лёд... Чем только не приходилось затем заниматься Николаю Григорьевичу. В том числе доставлял боеприпасы солдатам в окопы, за это получал раз в сутки черпак каши. Более месяца спал мальчишка в воронках и окопах, а с наступлением тёплого сезона порекомендовали ему солдаты обратиться в военкомат, на фронте всё-таки лучше кормили. Но проблема – у парня документов не было. Да и возраст не дотягивал нижней границы в 17 лет. Пришлось шестнадцатилетнему Трунову прибавить себе годик – всё равно никто не проверит. Так он оказался на фронте. Поначалу закапывал трупы советских и немецких солдат в округе Сталинграда. Казалось, мёртвых было бесчисленное количество. Затем в городе Тихвине обучался технике артиллерийско-миномётного огня. В октябре 1943-го был уже на передовой, возле города Старая Русса Калининской области (сегодня это Тверская область). 237 В июне 1944-го полк Николая Трунова перевели в Белоруссию, откуда они без отдыха шли с боями до самого Шауляя (Литовская Республика). Ранен был два раза. Первый – под Псковом, затем в середине марта 1945го – под Кёнигсбергом. Вторая рана оказалась тяжёлой, осколок вошёл глубоко. Но обстановка была настолько напряжённой, что Николай Григорьевич даже не почувствовал боли. О том, что он ранен, понял командир миномётного расчёта – по кровавому следу, который тянулся после Трунова, когда тот вылез из воронки, чтобы отправиться ползком за новой партией мин. Осколок вытащили в медсанбате, который располагался в подвале. Самих домов в Кёнигсберге не было, только полуразрушенные стены. Победу Николай Григорьевич встретил там же, в Кёнигсберге. Тогда ему было всего семнадцать. Несмотря на то, что официально война закончилась, работы для солдат было очень много – страна-то разрушена. Так и трудился бы он по очистке завалов несколько лет, если бы не случай. Начальник штаба распорядился отправить его на учёбу в Харьковское пограничное училище. И тут не обошлось без прибавки года. Образование-то Трунова осталось прежним. Подполковник дал указание писарю отметить в направлении, что он закончил не шесть, а семь классов. Так определилась дальнейшая военная судьба парня. В Серпухове Николай Григорьевич оказался уже по окончании 25-летней службы. Так и живёт в этом городе до сих пор. Воспитал с женой четверых детей, из них двое приёмных, которых любили как родных. Николай Трунов – председатель клуба «Фронтовик» и активный член лекторской группы клуба. Уже тридцать лет выступает в образовательных учреждениях, делится воспоминаниями со школьниками. Как ни странно, но, по мнению Николая Григорьевича, современные дети интересуются далёкой войной даже больше, чем их сверстники советского поколения. Многих волнует эмоциональная сторона, спрашивают, а не страшно ли было во время боёв. Интересуются подростки и наградами ветеранов, какую за что вручили. Не так давно Николай Григорьевич побывал в гостях у своей младшей сестры, которая осталась жить на Украине. Что поразило ветерана – во многих провинциальных городах этой страны нет электричества. Воду привозят на машинах, газ покупают в баллонах. У Трунова такое состояние его малой родины отозвалось болью в душе. По приезду домой он обратился к главе города 238 Павлу Жданову с идеей сделать некоторые украинские города побратимами Серпухова. Павел Владимирович откликнулся тут же. Предложения были разосланы в несколько городов соседней страны, ответ пришёл из Северодонецка. И уже через полтора месяца северодонецкая делегация прибыла с визитом на день города Серпухова. Был подписан протокол намерений об установлении партнёрских связей между двумя городами. В дальнейшем, кроме культурных связей, планируется развивать также экономические отношения. Доволен ли Николай Трунов заботой о нём, как о ветеране? Конечно, отвечает он. Пенсию получает приличную. Лекарства бесплатные. Но лечиться ветеран не любит. А вообще лучший его доктор – дача, которая даёт урожай с избытком, а плодами своего участка он всегда делится с другими. В этом году отнёс 11 ведёр яблок соседнему детскому дому. Говорит, пусть ребята растут крепкими и готовыми к защите своего Отечества… У МЕМОРИАЛОВ БУДУТ ШЕФЫ В День Великой Победы к памятникам павшим в Великой Отечественной несут цветы. На подмосковной земле таких монументов около 2 тысяч. Правительство Московской области поддержало инициативу Министерства по делам печати и информации Московской области взять шефство над воинскими захоронениями на территории региона. Наро-Фоминск в этом году удостоен звания «Город воинской славы». Здесь ценой огромных жертв в ожесточённых боях советским войскам удалось сорвать план гитлеровской операции «Тайфун». Сегодня об этом свидетельствуют более 130 памятников на братских могилах на территории района. На краю сельского поселения Веселёвское в братской могиле похоронены около 200 воинов из народного ополчения Фрунзенского района столицы. Здесь 9 мая 2009 года состоялся торжественный митинг, посвящённый 64-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне. Всего четверо участников той войны пришли на торжественное мероприятие. Ветеран Тимофей Глазов вспомнил, как мечтал о победе на передовой, пытаясь представить, каким будет этот день. Министр по делам печати и информации правительства Московской области Сергей Моисеев сказал, что наш долг сохранить память о тех героических годах, и материальное воплощение этого – забота о братских могилах погибших воинов. Это лишь малая доля того долга, с которым всем нам жить. Министр заверил, что к 65-й годовщине Победы на братской могиле у деревни Устье будет создан мемориал. Всё меньше живых свидетелей, творцов Победы, остаётся среди нас. Глава сельского поселения Волчёнковское Сергей Шохин на митинге у мемориала на берегу реки Исьмы близ деревни Устье сообщил, что в день свет- 239 лого праздника односельчане прощаются с Павлом Калиничевым, последним ветераном Великой войны в Устье. Всего два дня не дожил солдат Победы до 64-й её годовщины. Командир объединения поисковых отрядов Наро-Фоминского района Алексей Воронков вручил медаль «Солдат Победы» близким ветерана. Он сообщил также, что поисковики района продолжают работать над розыском и установлением имён солдат и офицеров, погибших в Наро-Фоминском районе. И в канун праздничного дня 86 воинов были перезахоронены у деревни Макаровки, а ещё пятьдесят были обнаружены на месте боёв в окрестных лесах, из которых по меньшей мере двадцать перестанут быть без вести пропавшими, поскольку сохранились солдатские медальоны. Значит, на наро-фоминской земле будет ещё один мемориал защитникам Отечества. На высоком берегу реки Исьмы у мемориала погибшим воинам продолжился праздник Победы. Тот, что навеки останется праздником со слезами на глазах. СОЛДАТЫ ПОБЕДЫ В Московской области идут торжественные вручения юбилейных медалей «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». В Егорьевском муниципальном районе группе ветеранов награды вручал председатель Московской областной Думы Валерий Аксаков. В Егорьевской районе юбилейные медали получат 4 тысячи 820 человек. А всего в Московской области будет награждено 257 тысяч ветеранов Великой Отечественной войны и других лиц, ковавших Великую Победу. В торжественной церемонии приняли участие глава Егорьевского муниципального района Михаил Лавров и глава городского поселения Егорьевск Владимир Валявков. Среди тех, кто в числе первых получил юбилейную медаль, был и председатель егорьевского районного Совета ветеранов войны, труда, Вооружённых сил и правоохранительных органов Николай Журавлёв. Николай Иванович принимал участие в боевых действиях с первых дней Великой Отечественной войны. 22 июня 1941 года в четыре часа утра он находился в Киеве на боевом посту (в то время он служил в действующей армии), а уже в конце июня участвовал в боевых действиях. Воевал в общевойсковых частях. В начале был командиром отделения, а после окончания краткосрочных курсов офицерского состава в звании лейтенанта командовал миномётным взводом. 240 В период Великой Отечественной войны Николай Иванович получил четыре тяжелейших ранения. Но после госпиталей всегда возвращался в строй. Военными дорогами прошёл до Кёнигсберга. А после его взятия был направлен в Забайкалье, где принимал участие в разгроме милитаристской Японии. – Когда приехали на Дальний Восток, то нам пришлось пешим маршем пройти по степям Монголии около тысячи километров. Были там и горы. Бои шли тяжёлые. Но мы разгромили Квантунскую армию – группировку японских войск, предназначавшуюся для агрессии против Китая, СССР и Монголии, которая считалась непобедимой. А после военных действий мне ещё пришлось служить на территории Китайской Народной Республики, помогать дружескому народу в восстановлении народного хозяйства, – вспоминает Николай Иванович. В 1948 году он демобилизовался из Красной Армии и приехал жить на свою малую родину в город Егорьевск. Учился, а потом многие годы своей жизни посвятил развитию сельского хозяйства в районе. Военные заслуги Николая Ивановича Журавлёва отмечены орденами Красной Звезды, Отечественной войны I степени, многими медалями, в числе которых «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За победу над Японией». Егорьевский районный Совет ветеранов объединяет 28 тысяч человек. Это участники войны, труженики тыла, бывшие жители блокадного Ленинграда и многие другие. Сейчас наша основная работа – подготовка к празднованию 65-летия Великой Победы над фашистской Германией. Мы проводим много встреч с молодёжью – учащимися школ и других учебных заведений. Также сейчас у нас идёт смотр-конкурс музеев учебных заведений военно-патриотической направленности, – говорил Николай Иванович. Районный Совет ветеранов держал под контролем вопрос о выделении жилья фронтовикам, вставшим на очередь до 1 марта 2005 года. В районе таких было 12 человек, и все они уже получили квартиры. Сейчас ведётся работа с другой категорией ветеранов, с теми, кто не встал на учёт до 1 марта 2005 года, но, по принятому недавно Госду- 241 мой федеральному закону, нуждается в улучшении жилищных условий. Мы спросили у Николая Ивановича, что делается сейчас государством для ветеранов? Делается очень многое, – сказал он. – И сейчас вот всех нуждающихся обеспечивают жильём. Но недавно мы провели обследование условий, в которых живут наши ветераны, и выяснилось, что у многих жильё требует ремонта. А сделать его многие не в состоянии – у кого нет денег, у кого здоровья. Так что вопрос с ремонтом жилья пока остаётся нерешённым. У Константина Номерованного получение юбилейной медали совпало ещё с двумя знаменательными событиями. Накануне Константин Кириллович получил ключи от долгожданной квартиры и у него вышел сборник патриотических песен «Русский марш», посвящённый 65-летию Великой Победы. Во время торжественной церемонии вручения юбилейных медалей ветеранам звучали поздравления и слова благодарности в их адрес, стихи и песни, которые исполняли юные жители Егорьевского района. После церемонии журналисты поинтересовались у председателя Московской областной Думы Валерия Аксакова, будет ли награждён юбилейной медалью «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» кто-то из его близких, родных. Валерий Евгеньевич ответил: «Будет награждена моя мама, которой исполнилось 85 лет. Она – труженик тыла. Работала с 17 лет. А ещё будет награждён мой дядя по папиной линии». – Для ветеранов надо сделать всё, чтобы власти не было стыдно за то, как живут сегодня солдаты войны, принесшие Великую Победу, – сказал Валерий Аксаков. 242 УКАЗ ВЫПОЛНЕН ДОСРОЧНО В преддверии 65-летия Победы в Великой Отечественной войне 7 мая 2008 года Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев подписал указ № 714, предписывающий обеспечить квартирами ветеранов, нуждающихся в улучшении жилищных условий до мая 2010 года. Московская область выполнила указ досрочно и в полном объёме. О том, как удалось добиться таких результатов, рассказал заместитель председателя правительства Московской области Сергей КОШМАН, возглавивший рабочую группу, созданную в регионе. Планировали закончить эту работу именно к концу 2009 года. Губернатор Московской области Борис Всеволодович Громов поставил задачу обеспечить всех ветеранов, нуждающихся в улучшении жилищных условий, квартирами до начала 2010 года, и муниципальные образования успешно справились с этой задачей. Для этих целей при правительстве Подмосковья была создана соответствующая рабочая группа, в состав которой вошли руководители министерств и ведомств региона, главы муниципальных образований. Заседания рабочей группы проводились ежедневно вплоть до конца декабря прошлого года. В прошедшем году все нуждающиеся в улучшении жилищных условий, 696 ветеранов, вставших на учёт до 1 марта 2005 года, получили ключи от новых квартир. Ждут своей очереди те, кто встал на учёт после 1 марта 2005 года. Рабочая группа продолжает работать в ежедневном режиме, квартиры для ветеранов будут выделяться и дальше. ИСТОРИЯ ПОРТРЕТА День Великой Победы – особый праздник для всех россиян, но особенно для ветеранов, тех, кто воевал в те лихие годы, кто выжил и хранит память о боевых товарищах, не вернувшихся с полей сражений. А фронтовая дружба навеки связывает людей, даже если они 243 живут в разных концах страны и потеряли связи друг с другом. Двум фронтовым друзьям Фёдору Антонову и Николаю Платонову так и не пришлось встретиться в мирное время. Их дружба зародилась и крепла в Тамбовской военной авиационной школе пилотов (штурмовиков), куда они поступили ещё до начала войны. Оказывается, мы все это время жили практически рядом, я в магазин за продуктами сколько раз ходил рядом с его домом, на источник за водой. И он там ходил и гулял со своими внуками. Но не пришлось нам встретиться. И тогда в память о Николае и нашей фронтовой дружбе я решил написать его портрет. Сейчас его заканчиваю, думаю, успею к своей персональной выставке, которую планируется открыть к 9 мая в Лыткарино. Писал с фотографии, которую мне любезно передала супруга Николая. Двум фронтовым друзьям Фёдору Антонову и Николаю Платонову так и не пришлось встретиться в мирное время. Их дружба зародилась и крепла в Тамбовской военной авиационной школе пилотов (штурмовиков), куда они поступили ещё до начала войны. Фёдор Антонов – родом из Подмосковья, Николай Платонов со Смоленщины. Из школы пилотов первым был отправлен на фронт Платонов. Он сражался на 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах. Принимал активное участие в разгроме немецких войск в ходе Невельской, Полоцко-Витебской, Городокской, Белорусской и ВосточноПрусской операций, операций 1-го Прибалтийского фронта на Рижском и Шауляйском направлениях. Был командиром звена 826-го штурмового авиационного полка. Совершил более 150 боевых вылетов на штурмовике Ил-2. Вместе с лётчиками своего звена штурмовал сотни колонн танков, боевой техники, боеприпасов и горючего, свыше ста железнодорожных станций и узлов, десятки аэродромов… Только во время разгрома танковой группы под Шяуляем лично Платоновым было уничтожено 13 немецких танков. В воздушных боях им было сбито два вражеских самолёта и свыше десяти в группе. За образцовое выполнение боевых заданий на фронте и проявленные при этом мужество и героизм лейтенанту Николаю Платонову в августе 1945 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Он также был награждён орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны I степени, медалями, в том числе двумя «За боевые заслуги». После войны он продолжал службу в Военно-воздушных силах СССР. Готовил лётчиков в аэроклубе ДОСААФ. Затем окончил Краснознаменную Военно-воздушную академию. Был начальником штаба авиационного полка, служил в Главном штабе ВВС. В 1978 году в звании полковника вышел в отставку. А жил Николай Евтихиевич в Москве. Но об этом его друг Фёдор Антонов узнал лишь спустя 60 с лишним лет. Боевой путь Фёдора Алексеевича начался чуть позже. После окончания школы в 1943 году он был направлен 244 сначала в запасной полк. А оттуда уже в 1944 году на фронт в составе 151-го гвардейского истребительного авиационного полка. Воевал на 3-м Прибалтийском фронте. Награждён двумя орденами Отечественной войны II степени, 13 медалями. После войны Фёдор Антонов вернулся на свою родину в город Лыткарино. Работал на оптикомеханическом заводе, затем в конструкторском бюро и всё время с 1946 года занимался живописью. Сейчас Фёдор Алексеевич готовит к 65-летию Победы свою персональную выставку. Центральное место на ней займёт портрет его фронтового товари- ща Героя Советского Союза Николая Евтихиевича Платонова. Хотя картин военной тематики у Антонова немного. Он предпочитает писать пейзажи. – В лётную школу я поступил по призыву «Молодёжь на самолёты» ещё до войны, – рассказывает Фёдор Алексеевич. – Шла тогда широкая агитация по всей стране, и мы с тремя товарищами решили попробовать. Но они не прошли по состоянию здоровья, а я поступил. Там и познакомился с Николаем Платоновым. Учились вместе, очень сдружились, у нас даже дни рождения у обоих в феврале. Так получилось, что нас выпускали во время войны небольшими группами. Он выпустился первым. И я потерял его из виду. Мы молодые были, друг друга только по именам и называли. Когда расставались, я знал, что он был смоленский. И когда я его разыскивал, «перекопал» всю Смоленскую область. Но ничего не получилось. Отчество нужно было знать, а я его как раз и не знал. Потом уже решил даже через передачу «Жди меня» его разыскать. А тут взялись мы с супругой чистить рыбу, я подложил газету – одну из тех, что в почтовый ящик бесплатно кладут. И вдруг вижу там фотографии героев войны. И узнал среди них Николая. Сразу же написал в газету и попросил, чтобы мне сообщили его координаты. Когда мне переслали его адрес, оказалось, что он живёт в Москве, буквально через дорогу от дома моей супруги, где мы проводим зиму. Представляете мою радость: я везде 245 его искал, а оказалось, что он живёт рядом. Я написал Николаю письмо и оставил свой телефон. Через какое-то время мне позвонила его жена, и сообщила, что Коля умер год назад… Оказывается, мы все это время жили практически рядом, я в магазин за продуктами сколько раз ходил рядом с его домом, на источник за водой. И он там ходил и гулял со своими внуками. Но не пришлось нам встретиться. И тогда в память о Николае и нашей фронтовой дружбе я решил написать его портрет. Сейчас его заканчиваю, думаю, успею к своей персональной выставке, которую планируется открыть к 9 мая в Лыткарино. Писал с фотографии, которую мне любезно передала супруга Николая. Творчество – это особая любовь Фёдора Алексеевича с детства. Он только ходить начинал и уже пробовал рисовать. Причём любыми красками, даже олифой. Технику живописи он, естественно, не знал и всё постигал сам. Всерьёз увлёкся уже после войны, занимался самообразованием в свободное от работы время. А когда знаменитый художник Яков Котюжанский образовал художественную студию в 70-е годы прошлого века, стал её посещать. Постоянно выходил на пленэр, рос творчески, стал участвовать в выставках и даже персональные устраивать. Больше всего Фёдор Алексеевич любит изображать природу, говорит, что она успокаивает, умиротворяет. Благодаря его картинам люди лучше начинают понимать красоту окружающего мира и ценить её. ЧИТАЙТЕ ИМЕНА НА ОБЕЛИСКАХ К 25-летию Великой Победы был торжественно открыт в Талдоме мемориальный комплекс воинам-землякам, погибшим в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Общая высота скульптуры с постаментом – 6 метров. На 26 металлических памятных досках выгравирована 1521 фамилия погибших воинов. Во время реставрации монумента в 1995 году списки героев были уточнены и дополнены. …В центре Талдома возвышается храм Архангела Михаила. Старожилы говорят, что в ноябре 1941 года великий Архистратиг Божий в свой престольный праздник явился в небе над городом, тем самым как бы давая понять: здесь врагу не бывать! И действительно, вскоре у границ Талдомского края, на рубеже канала Москва – Волга было остановлено вражеское нашествие. Сразу после начала Великой Отечественной войны жизнь города и района перестроилась на военный лад, читаем в книге «История Талдомского района». Артели переключились на выработку обмундирования и военного снаряжения. Артель «Обувщик» стала выпускать меховые жилеты, артель «Скорняк» – полушубки, Талдомская башмачная артель – валенки, райпромкомбинат – сани и тачанки, артель «Красный металлист» – различные металлические изделия, необходимые для военных и оборонных целей. Фарфоровый завод в Вербилках перешёл на про- 246 изводство изоляторов для электропроводов. Трудящиеся Талдомского района активно участвовали в сборе средств на строительство танковых колонн, самолётов и других видов вооружения. В 1942 году они внесли 1700 тысяч рублей на танковую колонну «Московский колхозник». Комсомольцы района в годы войны перечислили в фонд обороны страны 100 тысяч рублей. Труженики передали бойцам Красной Армии 268 полушубков, 758 пар валенок, 872 пары меховых рукавиц и другие вещи. По мере приближения фронта к Москве росло значение Талдома как перевалочного пункта для военных грузов и войсковых соединений. Савёловское направление железной дороги, соединявшее Москву и Ленинград, работало с полной нагрузкой. К концу ноября 1941 года фронт вплотную приблизился к западной границе Талдомского района. Немецкие самолёты неоднократно сбрасывали бомбы на город, вокзал, дороги. По каналу Москва – Волга в 18 километрах от Талдома проходила линия обороны, её заняли части 30-й армии Западного фронта под командованием Д. Лелюшенко. Вдоль канала до Карманова располагалась 21-я танковая бригада. От Карманова до Темпов – два батальона 365-й стрелковой дивизии, от Темпов до Соревнования позиции занимала 24-я кавалерийская дивизия. У Запрудни и Юркина находились аэродромы. В Талдоме организовали истребительный батальон из местного населения для выявления диверсантов. В глухих болотистых местах разместились 7 партизанских баз, которые должны были развернуть борьбу в тылу врага в случае оккупации. Некоторые предприятия района были эвакуированы. Талдом опоясали окопами. В результате наступления наших войск 5–6 декабря 1941 года немецкие захватчики были отброшены на запад. Талдомский район из прифронтового стал тыловым. Из 14 тысяч талдомчан, воевавших с врагом, более 6 тысяч не вернулись с полей сражений. Всего на территории Талдомского района установлено 36 памятников воинам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Среди них – памятник летчикам 766-го штурмового авиационного полка в деревне Юркино, стела в честь партизанки-разведчицы Зины Голицыной, погибшей при выполнении боевого задания в Пеновском районе Калининской (Тверской) области, и другие. Благодарные земляки увековечили 247 имя Героя Советского Союза Ивана Шишунова, погибшего в самом конце войны, назвав одну из улиц Талдома его именем. В мае 1985 года была открыта мемориальная доска на здании бывшей школы № 3 (ныне – районная библиотека), где учился Александр Соколов, повторивший подвиг Николая Гастелло. Над каждым военным памятником шефствует одно из предприятий Талдомского района. О мемориальном комплексе воинам-землякам в Талдоме заботится ОАО «Механизатор», эта организация ещё в 90-е годы участвовала в его реставрации. Известно, что в основание монумента замуровано письмо потомкам, которые будут отмечать 100-летие со Дня Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Хочется верить, что и в далёком 2045 году их будут волновать строчки, написанные в ХХ веке: Читайте имена на обелисках, без громких слов подумайте о них. Не потому ли живы вы на свете, что их сегодня нет уже в живых… БОЕВОЙ ПУТЬ АНАТОЛИЯ КОРНИЛАЕВА …Когда началась война, на комсомольском собрании ребята-десятиклассники – а было их 18 человек – решили: надо идти на фронт. В полном составе явились на призывной пункт г. Стерлитамака, но военком им сказал: расходитесь-ка по домам, когда надо будет – вызовем. Для каждого пришла своя пора, всем довелось воевать – в пехоте, артиллерии, танковых, лётных частях. А Толю Корнилаева направили сначала в артиллерийское училище под Челябинском, где готовили младших командиров. В 18 лет он получил звание лейтенанта, после чего попал на Западный фронт и возглавил взвод разведки в 317-м гвардейском истребительно-противотанковом артиллерийском полку. Двадцать солдат было доверено юному, ещё необстрелянному командиру, всё молодёжь: русские, евреи, грузины, украинцы. Боевое крещение принял под Ржевом. Было по-настоящему страшно, но Анатолий сумел пересилить в себе это естественное чувство, когда на память пришли слова преподавателя военного училища: «Самое главное – спокойствие и правильное решение. От поведения командира, его трезвого расчёта и верного решения зависит исход сражения». В том бою молодой командир достойно выдержал испытание. Западный фронт, Воронежский, 1-й Украинский — всюду 317-й гвардейский полк вёл кровопролитные бои с противником. И вот Курская дуга. Рёв танков, гул самолётов, разрывы снарядов, сплошные завесы вздыбленной земли и огня… Боевая обстановка тогда поставила командира взвода разведки Анатолия Корнилаева в сверхэкстремальные условия: нужно было проводить разведку, регулярно давать донесения в штаб о раскладе сил, но и не 248 только: пришлось по ходу боя и самому стрелять из противотанковых орудий, заменяя раненых, «обкатывать» на своём примере солдат-новичков. Тогда их взводу удалось превратить в груду искорёженного металла 10 фашистских танков, два из них подбил лично гвардии лейтенант Анатолий Корнилаев.. И было командиру всего 18, когда его удостоили ордена Красной Звезды. В представлении к награде значилось: «За умелое командование и проявленную инициативу». Анатолий отлично понимал, какая роль в бою отводится артиллерии. Если надо прикрыть откатывающиеся подразделения, именно артиллерия точно рассчитанным огнём отсекает наседающего противника. Наступлению наших войск всегда предшествовала артиллерийская подготовка. Совсем недаром артиллеристов называют «громовержцами» войны. А спустя несколько месяцев после награждения орденом Красной Звезды Анатолий писал домой: «Вот ведь как бывает в жизни. Ещё недавно восторгался подвигом артиллеристов, уничто- живших 18 танков противника. Подвиг этот казался мне нереальным. А сегодня мне самому вручили Звезду Героя». Случилось это в день 19-летия Анатолия, немного времени спустя после знаменитой переправы наших частей через Днепр, где опять отличился молодой командир. …Наша пехота, форсировав Днепр, отвоевала на правом его берегу небольшой плацдарм, где готовилась к следующему решительному броску. Гвардии лейтенант Анатолий Корнилаев стоял на КП, когда к нему подошёл командир батареи. Закурили, повели разговор о том о сём, но ни слова о предстоящем бое. И вдруг боковым зрением Анатолий заметил вываливающийся из-за укрытия фашистский танк, потом второй, третий… «Тигры» и «пантеры» – их было числом 18 – не спеша ползли прямо на КП. А за танками, движущимися широким фронтом, плотным кольцом следовала вражеская пехота. Первый снаряд противника просвистел над головой и плюхнулся где-то позади в Днепр, раздались автоматные очереди. Медлить было нельзя. Корнилаев бросился к ближайшему орудию, выкатил его из укрытия и сам себе скомандовал: «Орудие на прямую наводку!». Тут же зарядил пушку, и выстрел её стал сигналом готовности батареи к бою. Второй выстрел Анатолия заставил тяжёлого «тигра» закрутиться на месте. Тут же загорелся третий. Вступили в бой и другие наши орудия, открыли огонь прямой наводкой по врагу. Передний ряд танков приостановил движе- 249 ние, тем самым были выиграны важные секунды, позволившие молодому командиру отдать приказ радисту соединиться с командиром батареи. А солдатам он скомандовал: «Шрапнелью по пехоте противника!». Комбат по рации одобрил действия лейтенанта и поблагодарил его за находчивость. Тут же «заговорили» тяжёлые орудия с левого берега Днепра, Корнилаев оперативно корректировал огонь артиллерии. Не прошло и получаса, как все до одного танки противника были выведены из строя, контратака врага успешно отбита. Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и героизм Анатолию Николаевичу Корнилаеву было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением медали «Золотая Звезда» и ордена Ленина. В 1944 году Анатолий — уже старший лейтенант и начальник разведки полка. Вскоре он был направлен в Коломну на курсы усовершенствования командиров, после чего откомандирован на 1-й Белорусский фронт, где и встретил День Победы. В мирное время Анатолия Корнилаева направляют на учёбу в Военную академию им. М.В. Фрунзе и после её окончания присваивают звание капитана. Служить довелось в г. Усть-Камчатске, г. Тирасполе, Одесском военном округе; демобилизовался в звании полковника. В г. Железнодорожном, где Анатолий Николаевич живёт более трёх десятков лет, он вёл военное дело в школе № 5, был частым гостем и в других учебных заведениях города, рассказывая детям о Великой Отечественной войне, подвигах защитников Родины. В последние годы, как он признаётся, его реже стали беспокоить приглашениями на встречи со школьниками. Оно и понятно: возраст, как-никак 86, здоровьишко подводит. Вот только события сороковых по-прежнему помнятся отчётливо, как будто это было вчера... ЖИЛИ, ЛЮБИЛИ, СРАЖАЛИСЬ – 22 июня я проснулась поздно, родители ушли на рынок, а мы с подругой Лидой собирались в фотоателье за снимком. И вдруг в 12 часов дня по радио сообщение Левитана, – так вспоминает страшный день начала Великой Отечественной войны серпуховичка Анастасия Гавриловна Маршалова, по девичьей фамилии – Архипова. – Уже бомбили Киев, а в Серпухове люди, просыпаясь, только узнавали страшную весть о начале войны, собирались на улицах и во дворах, задавая себе и друг другу одни и те же вопросы: «Что же будет, что нас ждёт, что ждёт страну?». В отличие от простых жителей города, имевших дома лишь радио, руководство Серпухова о войне узнало гораздо раньше. Почётный гражданин города Серпухова, краевед, бывший узник лагерей смерти Дахау и Маутхаузен Василий Михайлович Шахов писал, что уже в 8 утра 22 июня 1941 года было собрано 250 совещание директоров предприятий и всех служб Серпухова. Главным вопросом была мобилизация и перевод городского хозяйства на военное положение. По городу и району началась запись добровольцев в народное ополчение. К 4 июля от серпуховичей было подано 7000 заявлений, 1869 человек направлено в Москву, где формировались дивизии для отправки на фронт. Осенью 1941 года Серпухов стал прифронтовым городом. На подступах к нему сражались 1-я дивизия народного ополчения, впоследствии 60-я стрелковая дивизия. 8 июля сюда же для обороны Серпухова и железнодорожного моста через Оку был передислоцирован 178-й истребительный авиационный полк под командованием подполковника Р.И. Ракова. За годы войны лётчики этого полка совершили 4094 боевых вылета и сбили 40 вражеских самолетов. В братской могиле на Соборной горе города покоится прах 33 воинов этого авиационного полка. 23 августа 1941 года серпуховичи создали свой истребительный батальон. В нём насчитывалось 400 бойцов. Серпуховский авиационный спортивный клуб, основанный в 1936 году, выпустил много лётчиков, отважно сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны. Семеро из них удостоены высшей награды Родины – звания Героя Советского Союза. Имя одного из них – Александра Ивановича Орлова, почётного гражданина города Серпухова, присвоено аэроклубу после войны. Много славных лётчиков выпустило и Серпуховское военно-техническое училище, организованное в годы войны на месте сегодняшнего военного института ракетных войск РФ. В конце сентября началось мощное наступление фашистов на Москву. Шли тяжёлые бои. В это время к борьбе с захватчиками подключились бойцы Серпуховского районного партизанского отряда «Смерть фашизму». Партизанский отряд базировался в лесах близ Балабановского шоссе. Пять землянок, в которых укрывались около 70 партизан, были выкопаны неподалёку от штаба. За время своего существования до марта 1942 года партизанский отряд уничтожил около сотни фашистов, в том числе двух офицеров. Бойцы из землянок разгромили две немецкие базы, огневую точку противника, захватили большие оружейные трофеи. Серпуховские партизаны со- 251 провождали воинов за линию фронта, уничтожали вражеские линии связи, от них командование 49-й армии получало важные разведсведения. В октябре 1941 года в Серпухове был организован городской комитет обороны. Линия фронта вплотную приблизилась к городу, немецкие разъезды находились всего в 6–7 километрах от него. Позиции к западу от Серпухова занимала 49-я армия под командованием генерал-лейтенанта Игоря Григорьевича Захаркина. На фотографии № 1 запечатлён гвардии полковник Павел Кадомский, защищавший город вместе с И. Г. Захаркиным. Штаб армии располагался в селе Бутурлино. Непосредственно Серпухов защищала 60-я дивизия, состоявшая из ополченцев Ленинского района Москвы. 178-й авиаполк базировался недалеко от села Липицы. Наиболее ожесточённые бои велись на линии Дракино – Кремёнки – Павловка. В ноябре в городе началась эвакуация оборудования предприятий. А в Серпухове было создано шесть оборонительных районов: Занарский, Красный текстильщик, Новоткацкий, район ситценабивной фабрики, Ногинский, южная часть города и Заборье. Были возведены и оборудованы оборонительные сооружения: противотанковые рвы, надолбы, баррикады, бомбоубежища и газоубежища. На базе хирургической больницы, текстильного техникума, больницы имени Семашко, рабфака, школ № 3, 11, 13, 22, 26, 28 были созданы госпитали для раненых. На фото № 2 изображены серпуховички, которые тушили зажигательные бомбы на крышах домов, а на фото №3 – начальник штаба МПВО Сергеев среди группы учащихся, награждённых медалью «За оборону Москвы». Краевед Борис Мамонтов в одном из своих материалов записал воспоминания серпуховича Петра Васильевича Варгина, который родился и вырос в Серпухове – во Владычной Слободе. Ему было почти 16 лет, когда началась война. В 1942 году он ушёл воевать. Вот что говорил Пётр Васильевич о том, как выглядел Серпухов осенью 1941 года: В городском сосновом бору серпуховичи срочно рыли окопы, траншеи, блиндажи и большие канавы. До середины октября в городе было малолюдно. Затем его сразу заполнили военные. В бору укрывались миномёты, у озера Долгое организовали полевой аэродром. Во втором Нарском переулке, у монастырского озера, которого ныне нет, стояла зенитка и был оборудован дот. По берегам реки Нары крупные деревья были срублены. Берега «одели» в колючую проволоку и заминировали. Был 252 готов к подрыву и Варгинский мост через Нару. Левый берег Нары был весь в дотах и пулемётных гнездах. Их насчитывалось десятка два. Один из них, под Высоцким монастырём, сохранился до наших дней. Рядом стояла батарея зениток, как и у Окского моста. Из дальнобойных орудий немцы с Очковских гор вели обстрел Серпухова. Одна из этих пушек с обозначением «сделана во Франции» стала трофеем и ныне стоит во дворе музея. Было очень страшно и голодно. Я и многие пацаны держали при себе «дежурные мешки» с парой картофелин, турнепсом и кресалом, чтобы убежать от немцев в лес в случае захвата Серпухова. Но нет, не дали советские войска взять Серпухов: в ноябре 1941 года наступление немецкой армии было остановлено. В середине ноября в Серпухов прибыли 1-й кавалерийский корпус под командованием генерала П.А. Белова, 415-й стрелковая и 112-я танковая дивизии, силами которых был нанесён контрудар. 18 ноября 1941 года на Тульском направлении начался второй этап операции «Тайфун». Фашистское командование решило уничтожить оборону в Серпухове, Лопасне, Подольске. Но 49-я армия под командованием генераллейтенанта И.Г. Захаркина, кавалерийский корпус Белова и дивизия Гетмана остановили врага. 16 декабря 1941 года наши части перешли в наступление. Только частями левого фланга 49-й армии было уничтожено до восьми тысяч солдат и офицеров противника, захвачено 16 танков и около 70 орудий, бо- лее 60 миномётов, 100 пулемётов, 500 автомашин. 28 января 1942 года командующий 49-й армией генерал-лейтенант И.Г. Захаркин записал: «Сейчас, когда враг отогнан от Серпухова, мы считаем нужным сообщить о том, как много помог и помогает ещё и сейчас нашей армии пролетариат города Серпухова». Фото № 4 и № 5 – иллюстрация к тому, как серпуховские подростки изучают миномёт и станковый пулемёт. Нина Сергеевна Мишина, а тогда Кашутина, родилась и выросла в Серпухове. В 1941 году ей исполнилось 14 лет. – Как только объявляли по громкому радио «Тревога», мы бежали прятаться в монастырь, в склепы, – вспоминала она. – А потом выходили после отбоя и не узнавали знакомые улицы. Вместо домов мы видели руины. Не всем тогда удалось уцелеть. Начались страшные морозы, которые доходили до 40 градусов. Нашим было очень трудно выбить врага из Очковских гор, и тогда на помощь были присланы воины-си- 253 биряки. Все они были в белых полушубках, валенках. И все сразу пошли в наступление. От монастыря было видно вдали большое зарево, и по морозу доносилось раскатистое «Ура!». А утром становилось страшно – везли в больницы и госпитали раненых, вели пленных немцев, закутанных в одеяла и платки. После таких боёв наступало ненадолго затишье, потом опять начинали бомбить. А мы, дети, вздрагивая от страха, вместе с матерями и стариками рыли окопы на окраине города и возле моста через Оку. За годы войны в Серпухове было разрушено полностью и частично 597 зданий, погибли 202 мирных жителя, ранены 317 человек. Только в самом начале войны на город было совершено 140 авианалётов, сброшено свыше 500 фугасных и 35 000 зажигательных бомб. 16 декабря 1941 года советские войска перешли в наступление. После прорыва немецкой обороны были освобождены Таруса и Алексин. К январю 1942 года линия фронта была отодвинута от Серпухова более чем на 150 километров. С этого года в городе начали восстанавливать промышленность. На серпуховских предприятиях наладили производство мотоциклетной техники, боеприпасов, пищевых концентратов, инструментов для танковых и механизированных подразделений. В 1944 году началось строительство конденсаторного завода. Объём промышленного производства достиг к этому времени 80% довоенного уровня. В помещени- ях бывших текстильных предприятий развернули металлообрабатывающее производство, удельный вес которого в промышленности города к 1945 году составлял 35% против 23,4% у текстильной отрасли. Каждый год 4 декабря серпуховичи собираются на Соборной горе, где теперь стоит авторская скульптура Евгения Вучетича «Воин-освободитель», чтобы низко поклониться всем воинам, павшим в годы Великой Отечественной войны. Чтобы ещё раз почтить память тех, кто принимал участие в обороне Москвы. За время войны более 12 000 воинов-серпуховичей были награждены орденами и медалями. 23 серпуховича имеют звание Героя Советского Союза. На Соборной горе города захоронено в одной братской могиле 1200 героев-серпуховичей: солдат и офицеров, павших на полях сражений Великой Отечественной войны, умерших в госпиталях от ран. На фото № 6 – трофейная пушка, которая и поныне стоит на музейном дворе, – с разорванным дулом, так как в нём был обнаружен снаряд и его пришлось взорвать. А на фото № 7 – главная площадь Серпухова 9 мая 1945 года – живо передающая, как встречали Великую Победу серпуховичи. Эти уникальные фотографии военных лет из архива Серпуховского историкохудожественного музея нам предоставила старший научный сотрудник Марина Балматова, которая на их основе подготовила цикл лекций для школьников. С пожелтевших снимков смотрят на нас 254 молодые и совсем юные лица земляков чьих-то родных и близких. Если кто-то узнает среди них своего деда или отца, а может быть, просто знакомого, обратитесь, пожалуйста, в городской музей. Потому что летопись Великой Победы всё ещё не окончена. КАК ЖИВЁШЬ, ВЕТЕРАН? Нашим ветеранам Великой Отечественной войны далеко за 80. Им уже трудно просто передвигаться, а тем более решать насущные проблемы. Общество старается облегчить их жизнь. Часто оно успевает, а вот иногда – нет. Почему? Да потому, что «рогатками» стоят бездушные регламентирующие документы, которые не преодолеют и чиновники. Вопросительный знак, стоящий в конце названия муниципальной программы, принятой в Лотошинском муниципальном районе, – всего лишь дань уважения нормам русского языка. Если это и вопрос, то риторический. А по большому счёту то, что делается в рамках программы «Как живёшь, ветеран?», является ответом на этот вопрос. Живут ветераны так, что им надо помогать. И местная власть считает это своим долгом. Вдали от шума городского. Здесь не слышно стука вагонных колёс. Просто нет в Лотошинском муниципальном районе железных дорог. Зато здесь можно услышать пение птиц. Здесь не видно дымящихся труб фабрик и заводов. Просто в Лотошинском муниципальном районе их тоже практически нет. Зато сколько грибов и ягод летом! Нефтяных вышек здесь тоже нет, не Сибирь… Зато, говорят, в Сибирь лотошинцы раньше ездили к Пасхе, чтобы продавать там букетики, сделанные из цветов бессмертника, выращенного на своих огородах. Возвращались из такой поездки и… машины себе покупали! Да и вообще, главное дело для жителей района – это сельское хозяйство. Как это ни трудно. Как это ни «низкорентабельно». Цветочки сейчас на кладбищах продают китайские, искусственные, молоко из порошка разведённое, овощи… А знаете, у многих коренных лотошинцев – у тех, кто не на лето сюда приезжает, а постоянно живёт, уже в феврале грядки под плёнкой – редиска на подходе. В первомайские праздники торгуют уже своей, а не из тёплых краёв привезённой, без чудес генной инженерии выращенной. Впрочем, коренных лотошинцев, как говорят, мало здесь осталось. До войны, до оккупации было здесь 129 сёл и деревень, не сожжёнными фашистами осталось только 24, к довоенному числу жителей 40 тысячам – район уже так и не вернулся. В том числе и по мирным экономическим причинам: многие уезжают... Некоторые деревни зимой стоят совсем пустые, и только летом в них возвращается жизнь. Вместе с дачниками. Но если вы думаете, что я сейчас вам буду рисовать картинки запусте- 255 ния, сеять «упаднические настроения», то ошибаетесь. Побывав в Лотошино, я почему-то, наоборот, «заразился оптимизмом». Кризис? А где его нет? Трудно? А кому сейчас легко? Главное, не списывать на мировой кризис все свои собственные неудачи и просчёты, не оправдывать американской ипотекой российскую лень и бесхозяйственность, тогда, глядишь, не мы будем продукты и продукцию за границей покупать, а «заграница» к нам за товаром поедет. Не нефтью же единой... Но пока трудно, особенно пенсионерам, ветеранам, которые всю свою жизнь за Родину и воевали, и трудились. И администрация Лотошинского муниципального района решила запустить, точнее, возродить программу «Как живёшь, ветеран?», которая уже действовала, пока главой района был Анатолий Лютенко, и заработала вновь, когда он, спустя несколько лет, снова был избран главой района. Дорог куличик к христову дню. Программа эта была утверждена Советом депутатов нашего района 30 октября и действует с ноября 2008 года. Под действие этой программы подпадают пенсионеры по возрасту, то есть женщины с 55, мужчины с 60 лет, инвалиды по общему заболеванию (в зависимости от материального достатка) и все детиинвалиды, которых у нас около 70 человек, рассказывает начальник отдела по взаимодействию с поселениями по вопросам социальной политики администрации Лотошинского муниципального района Светлана Цыбина. Инвалиды и участники войны, узники фашизма, естественно, попали в эту программу уже и по возрасту. Каждый месяц они получают бесплатно продуктовые наборы на сумму до 200 рублей. Состав этих наборов утверждает комиссия, созданная при районной администрации. Каждый месяц они разные. – Мы чередуем, – рассказывает Елена Расскосова, директор МУП «Муниципальная база № 1», которая уже дважды выигрывала тендер на реализацию этой программы. – Сахарный песок, например, включаем в наборы через месяц, потому что это товар, который нужен всегда. Масло растительное тоже бывает через месяц-два, было у нас масло сливочное, тушёнка, сгущёнка, молоко. Крупы – постоянно: и геркулес, и гречка, и рис, и мука – в общем, всё, что входит в потребительскую корзину. То есть никаких излишеств. Хотя… Были шпроты, был торт к Новому году. Нареканий у нас практически нет никаких, 256 мы всё делаем в срок, в обыкновенные месяцы начинаем выдавать наборы после 15 числа, а в апреле сделали это пораньше, потому что в набор входил пасхальный кулич. К Христову дню дорого не только яичко… Да, хотелось людей порадовать. Мы пишем объявления, сообщаем по радио, у нас всё налажено. Люди в каждом населённом пункте знают время и точки, где мы выдаём наборы. У нас по всему Лотошинскому муниципальному району пять магазинов, а в самом посёлке, где участников программы больше всего (более 3 тысяч), два: «Шкатулка» и «Кнопка». В «Кнопке» мы и разговорились с пенсионеркой Марией Петровной Мельник, как раз пришедшей за своим набором. Я очень довольна,сказала она. Это такая большая поддержка для нас, пенсионеров, особенно для тех, у кого маленькая пенсия. Я, к примеру, одна живу, пенсия у меня 3757 рублей. Я очень благодарна нашему главе, что он нас не забывает. Он, когда до это- го был главой, давал нам такие наборы каждый месяц и сейчас заступил снова, и своё слово сдержал. Такого главы в жизни никогда не было. Очень хороший человек А ассортимент, состав этих наборов вас устраивает? Очень даже устраивает! Считается, что недовольные есть всегда. Знаете, как говорится, один видит, что стакан наполовину наполнен, а другой – что стакан наполовину пуст. Но в Лотошино, как мне показалось, этой программой довольны все. Ну, скажем, почти все. По словам директора муниципальной базы, некоторые пенсионеры даже говорили, что, мол, в трудное время кризиса могли бы давать наборы не каждый месяц, а допустим, раз в квартал. Вот с этим Мария Петровна категорически не согласилась: – Это те, у кого большая пенсия, так говорят! А у меня пенсия маленькая, мне бы, конечно, лучше каждый месяц… Вся жизнь у людей на виду. А откуда средства? – спрашиваю я у начальника отдела по взаимодействию с поселениями по вопросам социальной политики. Средства из бюджета района. Общая сумма затрат за два месяца 2008 года один миллион 872 тысячи, и на 2009 год – 11 миллионов 232 тысячи. Думаю, что для района, даже для нашего, дотационного, это не такие уж большие средства. В период кризиса, может, и надо экономить, но мы считаем, что людей поддерживать не менее важно. 257 То есть кризис не только не остановил программу, а наоборот сконцентрировал наши усилия на то, чтобы поддержать жителей. Когда Анатолий Анатольевич стал главой, он очень много встречался с людьми, бывал у многих в домах, и говорил: «Вы знаете, как плохо живут у нас некоторые люди!..». Представьте, что у человека из доходов только пенсия в три с небольшим тысячи рублей, и дети ему не помогают: то ли потому, что нет их, то ли по какимто другим причинам… Вообще-то люди у нас в районе очень трудолюбивые, на земле работать любят: обрабатывают землю, картошку сажают, редиску… У кого есть здоровье. А у кого его нет? Куда деваться? Тут меня потянуло на совсем даже не лирическое отступление. Во-первых, приятно удивило, что глава района ездит и ходит по домам не перед выборами, а после них. Во-вторых, подумалось, как бы вообще было здорово, если б люди, стоящие у власти, делали выводы о жизни своих избирателей не только по статистическим отчётам, по газетным цитатам, подчёркнутым референтами, да по радостным телерепортажам… Если б они ходили по маршрутам не заранее выбранным, а потому тщательно подготовленным, а по случайно выбранным, может быть, жизнь людей была бы лучше и веселей не только в тех самых газетных и телевизионных репортажах… Может, в этом и есть смысл той самой реформы местного самоуправления, того 131-го закона, который должен приблизить власть к людям, но пока зачастую рождает в основном только делёж полномочий и неразбериху, какая власть за что отвечает. К счастью, такие «разборки» бывают далеко не везде, и Лотошинский муниципальный район, на мой взгляд, один из положительных примеров. Во всяком случае, даже эха каких-то противоречий между властью района и властями поселений я здесь не услышал. Наоборот, слышал лишь о том, как вместе они решают проблемы, в том числе и проблемы пожилых людей, в том числе по программе «Как живёшь, ветеран?». Общее количество включённых в программу граждан – 4680 человек. Списки составлялись и корректируются с помощью пенсионных отделов городского и сельских поселений, рассказывает Светлана Цыбина. Потому что очень много жителей мигрирует зимой: людей пожилых дети на зиму к себе увозят. Естественно, на тот период, пока они отсутствуют в районе, мы их из списков исключаем, наборы они не получают. А потом, когда возвращаются, мы их снова включаем в эти списки. Доставка осуществляется по поселениям. Не каждый может сам прийти в силу возраста и состояния здоровья. Здесь нам помогают социальные работники, они разносят наборы по домам. К этой программе мы и школьников подключили: по мере необходимости, там, где поселения не успевают справляться с этой нагрузкой, в доставке участвуют старшеклассники. Привлекают администрации поселений и свой актив – 258 и работников культуры, и социальных работников. То есть за то время, пока действует программа, у нас жалоб со стороны населения не было, только благодарности! Кроме того, я считаю, что у этой программы есть и другой фактор – общение. Мы видим, как живут люди, они могут задавать наболевшие вопросы – у нас заведена такая «карточка обратной связи», они её заполняют и передают нам. Это позволяет чувствовать так называемое «социальное настроение». В целом оно сейчас у людей нормальное. Пусть эта помощь – маленькая, в пределах 200 рублей, но ветераны чувствуют, что они не брошены. Что о них вспоминают не только накануне Дня Победы… Вообще, продолжает Светлана Владимировна, у нас выстроена целая система работы с пожилыми людьми, прекрасно работают советы ветеранов и районный, и поселений. Они не забывают людей: и с днями рождения поздравляют, и в последний путь провожают… Это тоже немаловажный фактор. Есть у нас две награды, два знака: «За заслуги перед Лотошинским районом» и «Почётный житель Лотошинского района», и не всякий ещё их удостоится… Кандидатуры рассматриваются очень скрупулёзно. Мне кажется, что порой легче какую-то государственную награду получить, чем «За заслуги перед Лотошинским районом». Вспоминается всё – и заслуги, и... Население у нас маленькое, и мы практически все друг друга знаем. Вся жизнь у людей на виду. Это, с одной стороны, плохо, а с другой хорошо: неблаговидных дел тут делать не сможешь, ты всё время под прицелом глаз соседа. Испортиться не дадут… РУБЕЖ ПОБЕДЫ 8 декабря 2008 года Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев вручил главам администраций Великого Новгорода, Великих Лук и нашего подмосковного Дмитрова грамоты о присвоении этим населённым пунктам звания «Город воинской славы». «Грамота вручается…». – В грозные, судьбоносные для нашей страны годы жители именно этих городов первыми вставали на пути врага, самоотверженно возрождали свою землю в трудные послевоенные годы и всегда очень бережно хранили память о героях Отчизны, которые сражались в этих местах, – подчеркнул президент Дмитрий Медведев. 259 Говоря о воинской славе Дмитрова, глава государства напомнил об «одной из драматических вех в истории этого города – нашествии хана Батыя в 1238 году, когда его огромное войско захватило город, но жители предпочли погибнуть, а не покориться жестокому врагу». «В годы Великой Отечественной Дмитров стал символом воинской чести и отваги – гитлеровцам так и не удалось войти в город. Именно тогда, в первые дни войны, был развенчан миф о непобедимости нацистов». Знаменателен текст грамоты, которая отныне становится своеобразным центром притяжения многих мероприятий, проводимых в городе: «За мужество, стойкость и массовый героизм, проявленные защитниками города в борьбе за свободу и независимость Отечества». «Понятно, что само по себе вручение почётных званий не превращает наши города в процветающие, – подчеркнул глава государства. – Это большая, сложная, рутинная, многотрудная работа». Но подобное звание обязывает эти города быть образцовыми; чтобы в них можно было комфортно жить, они должны находиться в ухоженном состоянии, здесь должны заботиться о старшем поколении, пенсионерах, ветеранах Великой Отечественной войны. – Таким образом, за актом вручения соответствующих свидетельств должна следовать постоянная, регулярная работа по восстановлению наших городов, – подчеркнул Медведев. – Уверен, что если мы будем как следует работать, то наши города будут полностью соответс- твовать тем великим подвигам, которые в них совершались в прежнее время. Порядок присвоения Выступить с инициативой о присвоении звания города воинской славы может любой гражданин, любая общественная организация, муниципальные образования. Однако ходатайствовать перед президентом о рассмотрении данного вопроса вправе только законодательные и высшие исполнительные органы государственной власти субъекта Российской Федерации. В декабре 2007 года в Мособлдуме к рассмотрению был принят вопрос о подобном ходатайстве, и в обращении народных избранников к главе государства тогда значились сразу 10 подмосковных городов – Волоколамск, Дмитров, Истра, Клин, Лобня, Можайск, Наро-Фоминск, Руза, Солнечногорск и Яхрома. Однако для главы государства при принятии решения огромное значение имеют экспертные советы и выводы, представляемые оргкомитетом «Победа», в который входят видные военачальники, политики, общественные деятели. Тщательное изучение документов, – как правило, под- 260 линников, – анализ деяний, которые послужили отправной точкой в том или ином событии войны, – суть подобных рассмотрений в оргкомитете. По словам одного из сотрудников «Победы», у них на рассмотрении на данный момент находится едва ли не несколько десятков представлений на почётное звание. А сибирские и уральские города вообще вышли с ходатайством об изменении положения о присвоении данных почётных званий. По их справедливому замечанию, победа ковалась и в тылу, а некоторые города, как, например, Магнитка, значили для фронта не меньше, а порой даже больше, чем переходивший из рук в руки населённый пункт на рубежах обороны. Впрочем, сочтёмся славою. Пока же из десятков лучших, славных, наверняка тоже достойных городов выбран Дмитров. И к этому тоже есть все основания. Лермонтов, остановивший «парижан»Дмитров фашисты планировали взять с ходу. У них практически не было оснований не надеяться на успех – здесь концентрировалось практически двукратное превосходство в живой силе, а в самолетах и орудиях – и того больше. Уже пали Ржев и Калинин, безжалостный каток немецкой машины прошёлся по Солнечногорску, Клину, Истре. Хотя, конечно же, не каток. Немецко-фашистское командование обозвало операцию по взятию Москвы «Тайфуном», и вот под его стальными волнами и должна была утонуть советская столица. Что тогда говорить о каких-то мелких городах. К тому же к Дмитрову спешила небезызвестная 7-я танковая дивизия вермахта, любимица фюрера, совсем недавно с ходу взявшая Париж. Немецким частям почётные наименования городов не давались, но «парижане» чувствовали себя достаточно комфортно и в тех лучах славы, что намотали их танки на Елисейских полях французской столицы. Теперь им открывались ворота на брусчатку Красной площади. Звание «Город воинской славы» появилось в России 9 мая 2006 года. Первыми почётного титула удостоились в апреле 2007 года Белгород, Курск и Орёл. С присвоением этого звания Великому Новгороду, Великим Лукам и Дмитрову таких городов в России стало шестнадцать. Побратимы Дмитрова по почётному званию «Город воинской славы»: Белгород, Курск, Орёл, Владикавказ, Малгобек, Ржев, Ельня, Елец, Воронеж, Луга, Полярный, Ростов-наДону, Туапсе, Великие Луки, Великий Новгород. Да не открылись, хотя после падения Истры враг уже вышел к каналу им. Москвы в районе Яхромы. До Дмитрова оставались считанные сотни метров, а перед этим ещё и деревенька Перемилово. Сама она ничего не значила в расчетах гитлеровцев, надлежало лишь взять высоту, на которой располагались её домики. И артиллерийский расчёт лейтенанта Гурия Лермонтова. Всего с двумя орудиями. Но держали эти два орудия, этот расчет, этот молодой лейтенантик Гурий со знаменитой 261 поэтической фамилией, стойко и цепко держали все немецкую армаду, выстроенную на этом участке фронта на Москву, весь день 28 ноября. Держали бы и дальше, да только разбило, разнесло в металлические клочья расчёт. Два этих самых орудия. Пали в ноябрьский снег горячими ранами все до одного артиллериста. И только потому, что мороз победил человеческое тепло, остались навечно лежать солдатики на высоте с отметкой 80 метров. Обычно говорят – над уровнем моря. Но далеко эти все моря от Подмосковья, рядом лишь речка Яхрома, так что от уреза её воды, тоже застывшей льдом, и отмерялась на карте лейтенанта Лермонтова та высота. Взобрались, вскарабкались к вечеру на Перемилово фашисты. Но настолько обессиленные, потрёпанные и обескураженные стойкостью советских бойцов, что дальше её не смогли продвинуться ни одним своим солдатом, ни одним танком. И ладно бы эти русские высоты держали свою, предначертанную судьбой, солдатскую высоту. В самых укромных, благодатных местах, тянущихся ровными, пологими склонами к городу, – но и на них, словно специально подготовленных природой для танковых прорывов и охватов, врага ждал бронепоезд. Под номером 37. Во главе с капитаном Федором Малышевым. Семь часов под ураганным огнем он держал не просто врага, а танковый кулак, своеобразный девятый вал «Тайфуна» на линии Яхрома – Дмитров. Ныне макет этого бронепоезда стоит в местном краеведческом музее (насчитывающем, между прочим, более 36 тысяч единиц хранения), и рядом с его миниатюрной копией расположена фотография молоденькой девчушки, 18-летней Маши Литневской, ныне, конечно же, Марии Тимофеевны. Семь часов подчинённые капитана Малышева били по врагу, и семь часов под ответным огнём переводила железнодорожные стрелки Маша, давай хоть какую-то возможность маневра для бронепоезда. Впоследствии она будет награждена орденом Красной Звезды. Но именно её подвиг, подвиг экипажа броне- поезда, артиллерийского расчёта лейтенанта Лермонтова, сотен и 262 десятков других известных и безымянных героев остановили врага. Не дали ему войти в город, где, по преданию, родился сын Юрия Долгорукова – в крещении Дмитрий, а в нашей истории как Всеволод Большое Гнездо. В город, имевшим своим небесным заступником Дмитрия Салунского. В город, в котором каждый если не держал оружие против врага, то подносил патроны. Если не подносил патроны, то вытачивал снаряды. Если не вытачивал снаряды, то перевязывал или кормил раненых. Город героев. И такие города наравне с Ленинградом и Сталинградом врагами не брались. Хотя нет, Дмитров однажды брался ордой Батыя. Но тогда и впрямь все жители предпочли смерть рабству… Слава завещана потомкам. При вручении грамот в Кремле в составе делегации Дмитровского района находился Михаил Иванович Байченков, летчик-истребитель, полковник в отставке. Воевал в небе над Белорусси- ей, дошел до Вислы. При формировании польского истребительного полка стал его командиром. Был сбит зенитным огнем 25 апреля 1945 года над Берлином. Дотянул до линии фронта, упал на лес. Чудом остался жив. А принимал из рук Президента грамоту вместе с главой администрации Дмитровского района Валерием Васильевичем Гавриловым тоже лётчик-истребитель Борис Александрович Шугаев. – У нас в районе 1200 фронтовиков, – называет цифру председатель районного Совета ветеранов Евгений Александрович Рыбаков. – А если считать всех ветеранов, то нас целая армия – более 40 тысяч человек. Работа среди ветеранов строится по секциям – блокадников, узников концлагерей, «Дети войны» и т.д. Так, считают в Совете ветеранов, руководители групп оказываются ближе к бедам и чаяниям своих товарищей. Хотя почему толь- ко к бедам и чаяниям? В Дмитровском районе проводится удивительно целенаправленная работа по военно-патриотическому воспитанию молодёжи, и опыт, энергия «армии» ветеранов здесь просто незаменимы. – Только одно уточнение, – расставила все точки над «i» в данном вопросе заместитель главы администрации по образованию и молодёжной политике Елена Александровна Виноградова. – Мы 263 рассматриваем этот аспект значительно шире и неустанно повторяем, что защита Отечества, любовь к Родине, патриотизм проявляются не только и даже не столько в тот момент, когда ты стоишь с автоматом в солдатском строю. Потому мы создали районную целевую программу «Гражданско-патриотического и нравственного воспитания молодёжи». А это около трёхсот всевозможных мероприятий с подростками и молодёжью. Любовь к Родине у дмитровчан начинается с уважения и знания символов государства – его герба, гимна, флага. Это – тот оселок, на котором зиждется и строится вся дальнейшая работа в данном направлении. Наверное, не случайно именно в Дмитрове я встретил такое уникальное явление для нашей жизни, как открытие детской районной Доски почёта, на которой ежегодно размещаются фотографии 55 юных дмитровчан. Это золотые медалисты – выпускники школ, победители спортивных соревнований, стипендиаты губернаторской премии. В городе уже более 700 школьников за достижения в области образования, спорта и культуры награждены отличительным знаком «Юный патриот Дмитровской земли». На территории района находится 47 братских могил и 94 обелиска, и за каждым этим символом доблести и славы закреплены предприятия и школьные учреждения. И здесь не подкрашивают памятники только к 9 мая, не расчищают дорожки только к моменту возло- жения цветов, – всё это делается круглогодично. 22 июня практически весь город участвует в факельном шествии к каналу им. Москвы – так отдается дань памяти погибшим в Великой Отечественной. Практически круглогодично работает поисковый клуб «Русичъ» во главе с Максимом Ретинским – ими подняты из небытия и торжественно перезахоронены останки 94 советских бойцов. В районе проводится автомотопробеги по местам боёв и, чтобы понять их значение, надо видеть рокеров – в одежде с заклёпками, с диковинными прическами, – как они, забыв о своей эпатажности, встают на колени перед братскими могилами. 264 В районе никогда, даже в провальные девяностые годы, когда даже слово «патриотизм» относили к разряду уничижительных, не прекращалась тимуровская работа, более того, для учащихся была создана программа «Лето добрых дел». Здесь никогда не забывали о помощи ветеранам, не прекращали шефской работы между детьми и воинскими частями. И сейчас каждое лето Клуб юных моряков из города Дмитров разбивает своеобразный десятидневный летний лагерь в каютах крейсера «Адмирал Кузнецов» в Мурманске. 10–15 призывников затем проходят здесь воинскую службу и служат отлично. – Нам крайне важно, чтобы на мероприятия, которые проводятся в рамках патриотического воспитания, ребята шли не как болванчики, а с осознанием их важности и необходимости, – говорит Елена Виноградова. – Обязательно перед действом рассказываем и объясняем, в честь чего проводится то или иное мероприятие – будь то День единства 4 ноября или Благочиние (День православной молодёжи). Цель одна: ребята должны понять и принять, что они – будущее России. И какими они станут – такими будут и наше Отечество, и наш любимый город. Кстати, сама Елена Александровна за свою преданность делу, работу по патриотическому воспитанию молодёжи награждена орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени. Это – тоже один из показателей того, как в районе относятся к памяти старших поколений и насколько глубоко смотрят в будущее. Собственно, за это же самое в том числе и сам город Дмитров награждён почётным званием. …В местном музее среди прочих экспонатов есть колокол из села Языково. Во время войны оно несколько раз переходило из рук в руки. И как свидетельство ожесточённости тех боев – более двадцати пулевых отметин, оставшихся на колокольном тулове. Но они же говорят и о том, что мы и впредь будем стоять за своё Отечество, за свою веру до конца. В городе, удостоенном звания воинской славы, устанавливается стела с изображением герба города и текстом указа Президента Российской Федерации о присвоении городу этого звания. ГОРОДА ГЕРОЕВ 8 мая 2009 года в Кремле Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев вручил грамоты о присвоении почётного звания Российской Федерации «Город воинской славы» Наро-Фоминску, Вязьме и Кронштадту. Церемония состоялась в Екатерининском зале Кремля. В ней также приняли участие губернатор Московской области Борис Громов, председатель Московской областной Думы Валерий Аксаков, глава Наро-Фоминского муниципального района Александр Баранов. Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев, обращаясь к присутствующим, прежде всего поздравил всех с наступающим 265 великим праздником – Днём Победы – той победы, которая изменила весь мир, победы, за которую сражались наши отцы и деды. «Сегодня в канун праздника Дня Победы мы присваиваем почётное звание «Город воинской славы» Кронштадту, Вязьме, НароФоминску… Победа вершилась не только в крупных сражениях, но и в боях за каждую высоту, за каждый населённый пункт, за каждый город независимо от его размера», – сказал Президент. И это, по его словам, в полной мере относится к этим городам с героическим прошлым. Именно так, по словам главы государства, и ковалась наша общая Победа. Дмитрий Медведев рассказал о подвиге, совершённом в Великую Отечественную войну Кронштадтом, Вязьмой и Наро-Фоминском. «Ожесточённые, исключительно тяжёлые бои шли в Наро-Фоминске, противник сосредоточил здесь свои силы, чтобы овладеть нашей столицей, но путь агрессоров был прерван и враг остановлен», – отметил глава государства. Он также подчеркнул, что в боях под Вязьмой и Наро-Фоминском невиданное мужество проявили бойцы 33й армии под командованием генерала Михаила Ефремова. «Именно эти бои сорвали планы по захвату Москвы и имели стратегическое значение», – добавил он. На месте тех боёв теперь стоят обелиски, к ним вновь приходят люди, чтобы поклониться памяти погибших. «И наш с вами долг хранить это наследие», – подчеркнул президент. Дмитрий Медведев заявил, что в России будет делаться всё для сохранения памяти о подвиге советского народа в Великой Отечественной войне. «Мы должны делать всё, чтобы память об этих славных страницах истории не 266 стиралась, а сохранялась, чтобы они были неотъемлемым атрибутом, условием нашей новой жизни, чтобы эти знания о подвигах наших земляков, о роли нашей страны в ходе Второй мировой войны передавались из поколения в поколение», – сказал глава государства. Принимая из рук главы государства грамоту, глава Наро-Фоминского района Александр Баранов выразил искреннюю благодарность президенту за высокую оценку подвига, совершённого бойцами Красной Армии и всеми жителями Наро-Фоминска в годы Великой Отечественной войны. «66 дней и ночей, с октября по декабрь 1941 года, линия фронта делила наш город надвое, – сказал Александр Баранов, – но город выстоял, и «калитку» в Москву враги так и не смогли открыть». Он напомнил имена славных генералов, офицеров и солдат, совершивших подвиг под Наро-Фоминском. Это были люди разных национальностей, разных профессий. Их имена увековечены в названиях улиц и площадей самого Наро-Фоминска и других населённых пунктов Наро-Фоминского района. «Присвоение нашему городу такого высокого звания возлагает на нас ещё большую ответственность за то, чтобы хранить память о подвиге наших героев», – подчеркнул глава Наро-Фоминского района. Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев, поздравив всех жителей Кронштадта, Вязьмы и НароФоминска с присвоением высокого звания «Город воинской славы», также выступил с инициативой создать в столице нашей Родины – городе-герое Москве монумент, посвящённый этим городам. Наши города воинской славы, по мнению президента, тоже достойны того, чтобы помимо, естественно, тех памятных стел, которые будут установлены в самих этих городах, и в Москве были знаки, свидетельствующие о присвоении почётного звания «Город воинской славы». По словам Дмитрия Медведева, такой монумент увековечит подвиги, которые совершили жители этих городов. «Мы обязательно подумаем, каким образом зафиксировать именно эти славные имена и создать соответствующую возможность для того, чтобы такой монумент появился», – подчеркнул Президент Российской Федерации. В настоящее время в России почётное звание «Город воинской славы» имеют 19 городов: Вязьма, Кронштадт, Белгород, Курск, Орёл, Владикавказ, Малгобек, Ржев, Ельня, Елец, Воронеж, Луга, Полярный, Ростов-на-Дону, Туапсе, Великие Луки, Великий Новгород и два города Московской области – Дмитров и Наро-Фоминск. ВОЗДАТЬ ДОЛЖНОЕ Одна из задач, которая была поставлена Президентом Российской Федерации Дмитрием Медведевым по подготовке к празднованию 65-й годовщины Победы, заключается в том, чтобы найти всех фронтовиков, кто был награждён во время войны государственными 267 наградами, но в силу тех или иных причин не смог получить их своевременно. Эта работа уже началась в Московской области, и о первых её результатах рассказал начальник Центрального архива Министерства обороны РФ полковник Игорь ПЕРМЯКОВ. – Игорь Альбертович, расскажите, пожалуйста, какие обстоятельства в прошлом повлияли на то, что во время и после Великой Отечественной войны награждённые солдаты и офицеры, а впоследствии ветераны войны, не все смогли получить ордена и медали СССР и какая работа проводилась и проводится ныне Министерством обороны Российской Федерации в этом направлении? – Среди таких обстоятельств, – рассказал полковник Пермяков, – в основном выбытие из части по ранению, гибель в боях или смерть от полученных ран, а также убытие воинов из своих частей в связи с реорганизацией и в период демобилизации старших возрастов из армии сразу после окончания войны и в первой половине 1946 года. Всего фронтовикам не было вручено более 3 миллионов орденов и медалей. Работа по розыску участников Великой Отечественной войны, которым не были вручены государственные награды, началась сразу после окончания войны. Она проводилась сотрудниками Главного управления кадров, Центрального архива Министерства обороны и военных комиссариатов, поэтому многим участникам войны награды были вручены в первые послевоенные годы. Наиболее активно эта работа проводилась в 1950–1956 годы. По военным комиссариатам было разослано более 2,2 миллиона анкет-запросов. В результате их проверки было вручено почти 528 тысяч наград, а также установлено, что около 660 тысяч человек эти награды получили ранее. Более чем по 1 миллиону запросов поступили сведения о смерти (гибели) награждённых или о невозможности установления мест их нахождения. Почти в 750 тысячах карточек невручённых наград отсутствовали сведения, необходимые для розыска награждённых (год и место рождения, место призыва, домашний адрес). В дальнейшем работа продолжалась на основании личных обращений граждан и запросов военных комиссариатов, государственных и общественных организаций. Около 1 миллиона наград числятся не вручёнными участникам Великой Отечественной войны. В активном режиме эта работа была возобновлена с января 1989 года в соответствии с приказом министра обороны № 2952 от 18 августа 1988 года. Накануне празднования 60-летия Великой Победы в связи с неоднократными обращениями ветеранов Великой Отечественной войны об ускорении работ по поиску и вручению государственных наград, а также учитывая преклонный возраст оставшихся в живых участников войны, которым награды по каким-либо причинам не были вручены, Президентом Российской Федерации было дано поручение Министерс- 268 тву обороны в срок до мая 2005 года осуществить награждение ветеранов Великой Отечественной войны ранее не вручёнными им государственными наградами. Личный состав Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации принял активное участие в выполнении поручения Президента Российской Федерации. Вручную была проведена идентификация сведений об участниках Великой Отечественной войны, полученных из администрации президента (1 825 058 человек) со сведениями картотеки учёта награждённых (17,2 миллиона карточек) и картотекой невручённых наград (600 тысяч карточек). В результате сверки картотеки со списками было выявлено более 53 000 совпадений, выписано и разослано в военные комиссариаты более 117 000 анкет-запросов. Полученные из военных комиссариатов сведения были проверены по документам архива и материалам на вручение государственных наград. По состоянию на 9 мая 2005 года более 5 тысяч ветеранов Великой Отечественной войны получили свои заслуженные награды и более 300 документов о награждении ветеранов войны было передано родственникам умерших награждённых на хранение. Для выполнения этой работы было привлечено более 120 человек, имеющих большой опыт архивной работы, которые в короткие сроки выполнили необходимый объём работы. На сегодня невручёнными числится около 1 миллиона наград (из них – 180 тысяч из числа послевоенных награждений за выслугу лет и по ранениям). При этом поиск по более 750 тысячам карточек невручённых наград крайне затруднён. Проверки по ним проводились не менее 2 раз, однако были получены сообщения либо о смерти награждённых и отсутствии у них родственников, либо о невозможности установления места жительства фронтовиков. Эти карточки остались без реализации и после их сверки с картотекой вручения юбилейного ордена Отечественной войны, награждение которым производилось в 1985 году. В настоящее время осталось около 600 тысяч таких карточек, в которые на основании приказов о награждении, наградных листов и документов по учёту личного состава необходимо внести недостающие исходные данные для розыска награждённых. С июня 2005 года Главным управлением кадров Министерства обороны на территории России установлены 253 участника Великой Отечественной войны, которым вручено 256 заслуженных ими в военное время наград. В семьи погибших (умерших) ветеранов передано 750 орденов Отечественной войны и других наград, а также более 4600 удостоверений к государственным наградам. Награждённым ветеранам, проживающим за пределами Российской Федерации, вручено 78 наград, передано родственникам погибших (умерших) ветеранов 10 орденов Отечественной войны и 63 удостоверения к государственным наградам. 269 В настоящее время сотрудниками Главного управления кадров и Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации продолжается работа по личным обращениям граждан и запросам военных комиссариатов, государственных и общественных организаций по восстановлению сведений, отсутствующих в карточках невручённых наград, с последующим вручением наград (удостоверений о награждении). – Каким может быть участие в работе по розыску участников войны, не получивших награды, органов исполнительной власти и военного управления, а также общественных организаций и молодёжи? – Я думаю, участие должно быть самым непосредственным и оперативным. Например, сейчас активно включилась в эту работу Московская область. Так, администрация города Подольска, выполняя поручение губернатора Московской области Бориса Всеволодовича Громова, уже подготовила обобщённые списки участников Великой Отечественной войны, запрошенные из военного комиссариата города Подольска, Подольского района Московской области и городов Климовск, Троицк, Щербинка Московской области, органов социальной защиты, общественных организаций ветеранов, и направила их в архив для проверки по картотеке учёта награждённых, всего на 1311 человек. Сегодня мы работаем с ними. Активно работает в архиве межрегиональная общественная орга- низация – «Координационный центр «Награды Великой Отечественной войны» (руководитель Р.А. Мухтаров). Благодаря эффективной деятельности этого Координационного центра с 1971 по 2003 год более 26 тысячам фронтовиков или их родственникам, в основном проживающим в Москве и Московской области, были вручены заслуженные награды или наградные документы. – Имеются ли среди ветеранов, которым предстоит вручение наград, жители Подмосковья и сколько их выявлено на сегодня? – Архивная картотека невручённых наград организована в алфавитном порядке без привязки к регионам страны. Так сложилось исторически. В связи с тем, что в архиве пока нет электронной базы данных по учёту награждённых, выявление персоналий по конкретным областям, городам или районам возможно только вручную. А это, учитывая объём хранящейся в архиве алфавитной картотеки награждённых (более 18 миллионов), может растянуться на десятилетия, поэтому работа ведётся по конкретным спискам, поступающим по запросам военных комиссариатов, государственных и общественных организаций. Скорее такой информацией будут обладать в администрациях подмосковных городов или в администрации Московской области после получения результатов проверки по архивным документам представленных нам списков, их обобщения и сверки со своими учётными данными. 270 Например, по спискам, представленным администрацией города Подольска, уже выявлено 5 ветеранов войны, которым будут вручены те или иные награды. Таким образом, конечный результат этого дела всецело зависит от эффективности коллективной работы всех участников процесса выявления данных персоналий ветеранов войны. В настоящее время решается вопрос о награждении участников войны медалью «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов». Какие категории ветеранов и участников войны будут представляться к этой награде? Согласно Указу об учреждении юбилейной медали «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов», подписанному Президентом России Дмитрием Медведевым 7 марта 2009 года, юбилейной медалью будут награждены военнослужащие и лица вольнонаёмного состава, принимавшие в рядах Вооружённых сил СССР участие в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны; партизаны и члены подпольных организаций, действовавших на временно оккупированных территориях СССР; труженики тыла, награждённые за самоотверженный труд в годы войны орденами СССР или медалями «За доблестный труд», «За трудовую доблесть» и «За трудовое отличие»; награждённые медалями за оборону Ленинграда, Москвы, Одессы, Севастополя, Сталинграда, Киева, Кавказа, Советского Заполярья; лица, имеющие знак «Жителю блокадного Ленинграда»; бывшие несовершеннолетние узники концлагерей, созданных фашистами и их союзниками в период Второй мировой войны; граждане иностранных государств, не входящих в СНГ, сражавшиеся в составе воинских национальных формирований в рядах Вооружённых сил СССР или партизанских отрядов, внёсшие значительный вклад в Победу и награждённые государственными наградами СССР или Российской Федерации. Награды также будут удостоены лица, имеющие медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За победу над Японией», а также лица, имеющие удостоверение к медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» либо удостоверение участника войны; лица, имеющие удостоверение к медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»; лица, проработавшие во время войны не менее шести месяцев, исключая период работы на временно оккупированных территориях СССР; бывшие несовершеннолетние узники гетто и других мест принудительного содержания, созданных фашистами и их союзниками в период Второй мировой войны. P.S. Остаётся добавить, что по фронтовым судьбам ветеранов войны, которым предстоит вручение боевых наград, в дальнейшем планируется проведение дополнительных архивных исследований с публикацией их результатов в нашей газете. 271 ГОРОД-ВОИН За мужество и отвагу, проявленные наро-фоминцами в годы Великой Отечественной войны, Наро-Фоминск одним из первых среди городов Подмосковья в 1976 году был награждён орденом Отечественной войны I степени, а в 2005 году ему был вручён штандарт и присвоено звание «Город ратной славы». Накануне майских праздников Президент РФ Дмитрий Медведев своими указами присвоил Вязьме, Наро-Фоминску и Кронштадту почётное звание Российской Федерации «Город воинской славы» за мужество, стойкость и массовый героизм, проявленные защитниками этих городов в борьбе за свободу и независимость Отечества. В соответствии с законом о звании «Город воинской славы», принятым в 2006 году, теперь в Наро-Фоминске будет установлена стела с изображением герба города и текстом Указа Президента о присвоении звания. 23 февраля, 9 мая и в День города будет производиться праздничный салют. В осенне-зимний период 1941 года Наро-Фоминск и река Нара стали одним из рубежей, где была остановлена фашистская армия, рвавшаяся к Москве. Линия фронта фактически разделила город пополам. Он так и не был полностью взят немецко-фашистскими захватчиками. И как говорили враги, Наро-Фоминск стал калиткой, которую они не смогли открыть, чтобы попасть в Москву. История Наро-Фоминска свидетельствует о том, что он испокон веков был городом-щитом, который защищал на западных направлениях рубежи нашей столицы. На Наро-Фоминском направлении, защищая Москву, сражались войска 33-й армии под командованием генерал-лейтенанта Михаила Ефремова. Начав операцию «Тайфун» для захвата столицы Советского Союза, гитлеровцы рассчитывали с ходу овладеть городом Наро-Фоминском. Но просчитались. Бои за город шли днём и ночью. 31 октября стало ясно, что попытки врага прорваться к Москве потерпели неудачу. 33-я армия перешла к обороне. 66 дней шла героическая оборона города. Соотношение сил было в пользу противника: по людям – в 1,5 раза, по артиллерии и миномётам – в 3,2 раза, по танкам – в 6 раз. Но в боях на Наро-Фоминском направлении гитлеровцы постоянно несли тяжёлые потери в живой силе и технике. Весь ноябрь 1941 года в Наро-Фоминске и окрестностях прошёл в неутихающих боях. 1 декабря немец- кофашистские войска перешли в наступление по всему фронту обороны 33-й армии. Это была, по сути дела, последняя попытка фашистов про- рваться к Москве, немецкое командование рассчитывало этим наступлением оттянуть часть сил Красной Армии на Наро-Фоминское направление и ослабить оборону севернее Москвы. Но развить успех гитлеровцам не удалось, хотя они вклинились в полосу обороны 33-й армии на 23 километра. В бой были введены 272 дополнительные части из резерва командующего Западным фронтом Георгия Жукова. Организацией ликвидации фашистского прорыва руководил командующий 33-й армии генерал-лейтенант Михаил Ефремов, и к исходу 4 декабря прорыв был ликвидирован полностью, немцы отступили на прежние позиции за реку Нару. В этих боях гитлеровцы потеряли около 10 тысяч человек убитыми и ранеными, около 50 танков, штурмовых орудий и другой техники. 5–6 декабря Западный, Калининский и Юго-Западный фронты перешли в контрнаступление, 33-я армия начала его 18 декабря 1941 года. Вечером 26 декабря 1941 года в результате кровопролитных боёв Наро-Фоминск был освобождён от немецко-фашистских захватчиков. За мужество и отвагу, проявленные нарофоминцами в годы Великой Отечественной войны, Наро-Фоминск одним из первых среди городов Подмосковья в 1976 году был награждён орденом Отечественной войны I степени, а в 2005 году ему был вручён штандарт и присвоено звание «Город ратной славы». В период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов свыше 32 тысяч нарофоминцев защищали Родину на фронтах Великой Отечественной войны, 11 из них были удостоены звания Герой Советского Союза. Сейчас в Наро-Фоминском муниципальном районе проживает более 900 участников Великой Отечественной войны. В районе активно дейс- твует общественная организация ветеранов войны, труда, Вооружённых сил и правоохранительных органов. Работу по военно-патриотическому воспитанию молодёжи в ней возглавляет заместитель председателя организации ветеран Вооружённых сил Вячеслав Алексеевич Мартьянов. По его инициативе были подготовлены и изданы учебные пособия, буклеты, брошюры о героизме молодёжи в годы Великой Отечественной войны, переданы в библиотеки и музеи всех учебных заведений района. Проводятся «круглые столы» по вопросам военно-патриотического воспитания и подготовки молодёжи к службе в рядах Вооружённых сил РФ. Дважды в год ветераны принимают активное участие в проведении районного Дня призывника. А в течение года проводятся мероприятия по поддержанию чистоты и порядка вокруг памятников воинам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Сегодня на территории Наро-Фоминского муниципального района находятся 132 памятника воинской славы. Содержание двух из них – памятник 201й стрелковой дивизии (в народе его называют памятником латышам), расположенный в Наро-Фоминске, и памятник Огняну Найдову-Железову – на Киевском шоссе – относится к компетенции Наро-Фоминского муниципального района. Содержание остальных – к вопросам местного значения поселений. Каждый раз, когда в Наро-Фоминск приезжают делегации 273 из городов-побратимов: Даугавпилса (Латвия) и Елина Пелина (Болгария), они с глубокой благодарностью отмечают должный уход нарофоминцев за этими памятными для них местами. В районе каждый памятник закреплён за определённой организацией, предприятием, которые отвечают за его благоустройство. Работники предприятий проводят субботники по наведению чистоты и порядка, высаживают цветы. Живые помнят о тех, кто погиб, защищая их мирное будущее. Надо отметить такой факт: Министерством по делам печати и информации Московской области было принято решение оказать помощь сельскому поселению Веселёвское в организации и прове- дении работ по восстановлению воинского захоронения у д. Макаровка и воинского мемориала у д. Устье сельского поселения Волчёнковское. Подобные решения по оказанию помощи городскому поселению Верея и сельскому поселению Ташировское приняты и Министерством имущественных отношений Московской области. Мы поинтересовались у главы НароФоминского муниципального района Александра Баранова, как выполняется Указ Президента РФ по обеспечению жильём ветеранов Великой Отечественной войны до 1 мая 2010 года? – Надо отметить, что под Указ Президента Российской Федерации подпадают не все участники и ветераны Великой Отечественной войны. И тем, кто вдруг сейчас придёт в администрацию муниципального образования и заявит о том, что нуждается в улучшении условий жилья, будет отказано. Ведь под Указ Президента Российской Федерации подпадают именно те, кто был признан нуждающимся в улучшении жилищных условий и встал на учёт до 1 марта 2005 года, – сказал Александр Баранов. – Норма предоставления жилья – 22 квадратных метра. Но таких однокомнатных квартир в Подмосковье нет, с такой площадью их просто не стро- 274 ят. И по той цене, по которой затраты компенсируются за счёт федерального бюджета, найти квартиру очень сложно. У нас в районе под действие Указа Президента Российской Федерации подпадают 24 ветерана, хотя сейчас уже ряд поселений на 4 человека этот список всё же увеличил. Но это их решения и за счёт собственных средств эти муниципалитеты будут данный вопрос решать. А если говорить о 24 ветеранах, то по решению их жилищных проблем у нас разработана программа, и мы надеемся, что мы её выполним, несмотря на то, что средства из федерального бюджета ещё в полном объёме не поступи- ли. Программу мы хотим выполнять за счёт инвестиционных контрактов, которые у нас были. Сейчас некоторые поселения получают квартиры от сдающегося жилья, и часть этих квартир, которые будут зарегистрированы в муниципальную собственность, будут предложены ветеранам с последующей компенсацией поселениям затраченных средств, которые придут из федерального бюджета. По словам Александра Баранова, сейчас на регистрации в городском поселении Апрелевка находятся 4 квартиры, которые предложены ветеранам. И хотя ветераны проживают в Селятино и Кокошкино, они согла- 275 сились на такой вариант улучшения их жилищных условий. Квартиры будут сдаваться под ключ, в них можно сразу заезжать и жить. Также есть ещё ряд домов, которые будут сданы и в которых часть квартир планируется для предоставления ветеранам. То есть ждать, когда поступят деньги из федерального бюджета, в районе не будут. Иначе не будет выполнена программа. Наро-Фоминск сегодня – это промышленный и культурный центр с населением свыше 70 тысяч человек. На его территории распо- ложены 7 крупных и средних промышленных предприятий, 400 малых предприятий, выпускающих продукцию металло- и деревообработки, стройматериалы, швейные и трикотажные товары, изделия из стекла и пластмассы, комплектующие для кухонной мебели и продукты питания. В Наро-Фоминске функционируют 5 филиалов вузов, 7 общеобразовательных школ, 20 учреждений культуры и спорта. Город ратной и трудовой славы, несмотря на века, молод и готов к новым свершениям. 276 СЛОВА – ОТ СЕРДЦА, ЧУВСТВА – ОТ ДУШИ «Подвиг. Победа. Память» – так назван этот сборник воспоминаний о событиях Великой Отечественной войны. Тех событиях, которые увенчались Днем Победы. Днем с годами ставшим самым главным, полным торжества и печали праздником. В этот день наши слова, наши чувства обращены к памяти. Мы вспоминаем тех, кто не пришел с войны, тех, кто с победой возвратился домой, всех тех, кто дал нам возможность праздновать День Победы. 1418 дней шли они к нашей Победе. Трудными, огненными были эти дороги, которые вели к разгрому врага, которые пролегли из Подмосковья в европейские дали. На подмосковной земле этот путь отмечен памятниками воинской славы, мемориальными комплексами общероссийского значения, скромными обелисками на братских могилах. Это – вечные вехи минувшей войны. Более двух тысяч таких военных памятных мест волнуют наши сер- дца, когда мы приносим цветы к ним. Память живет. Память – в рассказах ветеранов, в словах благодарности потомков, в книгах и кинофильмах о Великой Отечественной войне. Благодарные потомки никогда не забудут, какой ценой была добыта наша Победа. Не забудут, что наша страна, сокрушившая фашизм, принесла свободу другим народам, что Советский Союз, побеждая, освобождал и победил, освободив всю Европу. Праздник Победы… В этот день мы возвращаемся в прошлое Отечества, мыслями заглядываем в его будущее. В неизведанную дорогу берут не пепел, а огонь – огонь жажды жизни, созидания, свершений. Без этого огня юным, постигающим жизнь, не обойтись. Как и без готовности вечно хранить память о тех, кто добыл Победу, кто утвердил на наших улицах, в наших домах самый великий и светлый праздник – День Победы. ОГЛАВЛЕНИЕ Дорогие читатели! . . . . . . . . . . . . 3 Часть вторая И один в поле воин . . . . . . . . . . 83 Часть первая Мы запомним суровую осень... . . 5 Последний резерв Ставки Панфилова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 10 Крах операции «Тайфун». . . . . . . . . . 13 Героическая Истра . . . . . . . . . . . . . . 21 Альберт Ким: жизнь – как полет . . . 25 Их было десять тысяч . . . . . . . . . . . 28 От Яхромы до Берлина – от солдата до генерала . . . . . . . . . . . . . 29 Дневник учителя . . . . . . . . . . . . . . . 33 Танкист № 1 . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36 Отпевали солдат метели . . . . . . . . . 38 Родом из Победы . . . . . . . . . . . . . . . 41 «Каширский школьник» в небе и на земле . . . . . . . . . . . . . . . 44 Подмосковная Хатынь . . . . . . . . . . . 47 Помнят имя его . . . . . . . . . . . . . . . . 50 Судьба генерала Калинина . . . . . . . . 52 Была война народная . . . . . . . . . . . . 56 Стоит в Балашихе Алёша . . . . . . . . . 60 Почетная жизнь Лидии Харламовой . . 62 Долгая дорога в небо . . . . . . . . . . . . 63 Автограф на Рейхстаге . . . . . . . . . . . 66 Подвиг Волоколамска . . . . . . . . . . . . 71 Этих дней не смолкнет слава . . . . . . 74 Рубеж особого назначения . . . . . . . . 75 Из одного металла льют . . . . . . . . . . 79 Мамаевым курганом был каждый наш редут . . . . . . . . . . . . . . 85 Укротитель «тигров» . . . . . . . . . . . . 90 «Буду военным лётчиком». . . . . . . . . 92 С винтовкой и верой . . . . . . . . . . . . 96 В небе только девушки. . . . . . . . . . . 98 «Жизнь удалась!» . . . . . . . . . . . . . . 100 Атака века . . . . . . . . . . . . . . . . . . 103 Русский феномен . . . . . . . . . . . . . . 106 Эхо брянского леса . . . . . . . . . . . . .113 Мастер-классы Ковачевича . . . . . . . .116 Герой своего времени . . . . . . . . . . . .118 Живой огонь партизанских костров . . 123 Командир штрафной эскадрильи . . . 127 Часть третья Об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах . . . . . . . .149 Бой длиною в жизнь . . . . . Операция «Удар по логову» . Хотим быть похожими . . . . Из всех телефонов – мелодии нашей Победы! . . . Плакат – грозное оружие . . Отважный солдат в дерматиновой «шинели» . . Узник Бухенвальда. . . . . . . . . . . . . .151 . . . . . . 159 . . . . . . 168 . . . . . . 169 . . . . . . .171 . . . . . . 172 . . . . . . .174 Из блокадного дневника . История любви . . . . . . . 39 тысяч «спасибо» . . . . У блокады детское лицо . 22 июня . . . . . . . . . . . . Наследство . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 182 184 188 190 198 201 Часть четвертая И дни, и мгновения войны . . . . . .203 Автограф Кутузова . . . . . . . . . . . Один бой Ивана Дынникова . . . . Стоп-кадры войны . . . . . . . . . . . Девятьсот дней одного города . . «Папа называл меня «Курнопей» . Фронтовые дороги фельдшера Корсаковой . . . . . . . . . . . . . . . . Небесная Нормандия . . . . . . . . . Война Дмитрия Ячменева: от Надеина до... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 205 206 210 .211 213 . . .218 . . 221 . . 223 На крайнем западе страны . . . . . . . 225 Незабываемая весна 1945 года . . . . 228 Часть пятая Дорогое наследство . . . . . . . . .231 Яблоки от фронтовика . . . . . . . . . . 233 У мемориалов будут шефы . . . . . . . 239 Солдаты Победы досрочно . . . . . . . 243 История портрета. . . . . . . . . . . . . . 243 Читайте имена на обелисках . . . . . 246 Боевой путь Анатолия Корнилаева . . 248 Жили, любили, сражались . . . . . . . 250 «Как живёшь, ветеран?» . . . . . . . . . 255 Рубеж победы . . . . . . . . . . . . . . . . 259 Города героев . . . . . . . . . . . . . . . . . 265 Воздать должное . . . . . . . . . . . . . . 267 Город-воин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 272 Слова – от сердца, чувства – от души . . . . . . . . . . . . 276 ПОДВИГ. ПОБЕДА. ПАМЯТЬ Сборник Главный редактор Редакторы Художник Верстка Корректор Д.А. Хакимова В.А. Илык, В.М. Гавриленко А.И. Сухоруков А.А. Шведова Е.А. Юрьева ГУ МО ИД «Московия», 123022, г. Москва, ул. 1905 года, д. 7. Подписано в печать 15.04.2010. Формат 70х100/16. Бумага офсетная. Объем: 17,5 п.л. Тираж 3000 экз. Заказ № Отпечатано с готового электронного макета в ОАО «Подольская фабрика офсетной печати». г. Подольск, Ревпроспект, 80/42. Тел.: 8 (4967) 69-97-22, 8 (4967) 69-97-29
