удк 363.637 традиционные тактики взаимодействия с властью и
advertisement
УДК 363.637 ТРАДИЦИОННЫЕ ТАКТИКИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С ВЛАСТЬЮ И ГОТОВНОСТЬ К ЭЛЕКТРОННОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ1 Трахтенберг Анна Давидовна, кандидат политических наук, старший научный сотрудник Института философии и права Уральского отделения РАН г. Екатеринбург, Россия cskiit@yandex.ru Статья подготовлена по итогам серии социологических исследований в Уральском федеральном округе (2010 – 2011 гг.). Показано, как влияет традиционная «тактика слабых», направленная на формирование личностных (неформальных) отношений с сотрудниками органов власти, на готовность перейти на использование анонимных электронных услуг. Ключевые слова: электронное правительство; «тактики слабых»; готовность граждан. TRADITIONAL TACTICS OF CITIZEN-OFFICIAL INTERACTION AND E-READINESS Anna Trakhtenberg, Ph.D., senior researcher Institute of Philosophy and Law, Ural Branch of Russian Academy of Science Ekaterinburg, Russia cskiit@yandex.ru 1 В работе использованы материалы, подготовленные в рамках грантов РФФИ – «Урал» / РГНФ – «Урал» 10-03-83304а/У и 11-13-66005а/У. The paper is based on a study of e-readiness in the Urals Federal District that took place in 2010 – 2011. It shows an impact of the traditional tactics of the weak aimed at formation of personal (informal) relationships between citizens and officials on citizen readiness to use e-government services. Keywords: e-government; tactics of the weak; e-readiness. Во всем мире на электронное правительство возлагаются большие надежды, связанные с кардинальным повышением качества государственного управления. Не случайно переход к электронному правительству определяется как одна из приоритетных целей ООН в рамках более общего процесса построения глобального информационного общества. Можно говорить о формировании этатистского дискурса электронного правительства, в котором оно определяется через нормативные цели, которых призвано достигнуть: «вдохнуть новую жизнь в государственную администрацию, перестроить государственное управление, способствовать приближению руководства к гражданам (inclusive leadership) и повысить эффективность, прозрачность и подотчетность в деятельности органов власти» [1, с.1]. Международный этатистский дискурс электронного правительства воспроизводится в России в целом ряде правительственных документов самого высокого уровня, таких, как «Стратегия развития информационного общества в России» [2] или «Концепция формирования в Российской Федерации электронного правительства» [3]. Однако в центре внимания отечественных разработчиков – не столько «inclusive leadership», сколько использование ИКТ для координации и контроля над деятельностью органов власти различных уровней путем создания единой телекоммуникационной инфраструктуры. Безусловно, «узкоадминистративная» интерпретация глобального этатистского дискурса не является единственной. Например, разработчики «Системного проекта формирования в Российской Федерации инфраструктуры электронного правительства» возвращают в него гражданина. В «Системном проекте» под организации электронным деятельности правительством федеральных понимается и такой региональных способ органов исполнительной власти, органов местного самоуправления, при котором «обеспечивается повышение качества государственного управления, понимаемого как степень соответствия деятельности государственных органов исполнительной власти легитимным интересам граждан Российской Федерации» [4]. Проблема состоит в том, что между «легитимными интересами граждан Российской Федерации», как понимают их разработчики инфраструктуры электронного правительства, и тем, как представляют свои интересы сами граждане (не слишком задумывающиеся об их легитимности), существует значительный разрыв. Многочисленные социологические опросы показывают, что пока жители России предпочитают традиционное личное общение взаимодействию с органами власти в электронном виде. Например, проведенные в 2010 – 2011 гг. опросы ФОМ показывают, что доля тех, кто желает пользоваться государственными услугами в Интернете, находится примерно на уровне трети от общего числа опрошенных. При этом был зафиксирован рост числа тех, кого государственные услуги вообще не интересуют – см. Таблицу 1 (подготовлена на основе [5]). Таблица 1 Уровень готовности к электронному правительству (по данным Фонда «Общественное мнение», 2010 – 2011 г.) Отношение к электронным госуслугам 2010 г. 2011 г. уже приходилось пользоваться 11 11 не приходилось, но хотели бы 26 25 не приходилось бы и не хотели бы 35 42 затруднились ответить 29 22 Социологические опросы, проведенные нами в 2010 – 2011 гг. в Уральском федеральном округе, показали достаточно близкую картину – см. Таблицу 2. (Объем выборки – 1 500 человек. Территориальная многоступенчатая выборка была реализована методом стандартизированного телефонного интервью. Опрос был проведен в 35 городах на территории Курганской, Свердловской, Тюменской, Челябинской областей, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов. Более подробно результаты 2010 г. представлены в [6]). Таблица 2 Уровень готовности к электронному правительству жителей Уральского федерального округа, 2010 – 2011 г. Предпочли бы обратиться в органы власти… 2010 г. 2011 г. только лично 48,2 40,3 лично или через Интернет - зависит от ситуации 30,3 37,9 только через Интернет 16,5 18,9 еще не решили 3,0 2,9 В данном исследовании уровень готовности к электронному правительству определялся с помощью вопроса о том, как респонденты предпочли бы обращаться в органы власти – только лично, только по Интернету, или сочетая обе эти формы. Если в 2010 г. доля тех, кто предпочитал взаимодействовать с властью только в электронном виде составила 16,5% от общего числа опрошенных, то в 2011 г. эта доля достигла 18,9%. При этом заметно уменьшилась доля тех, кто заявлял, что намерен обращаться в органы власти только лично (с 48,2% до 40,3%) и выросла доля респондентов, которые, в зависимости от ситуации, были готовы как обращаться к представителям власти лично, так и использовать Интернет (с 30,3% до 37,9%). Иными словами, в то время как доля активных сторонников электронного правительства осталась примерно на том же уровне, доля его активных противников снизилась, а доля ситуативных сторонников – возросла. В отличие от исследования ФОМ, мы зафиксировали позитивную динамику в сфере отношения к электронному правительству (такая динамика имела место во всех субъектах федерации, входящих в состав УФО, кроме Ханты-Мансийского автономного округа – Югры). Чтобы понять, по каким мотивам жители УФО принимают предварительное решение о пользовании электронными услугами, нами была проведена серия фокус-групп в 8 городах Уральского федерального округа (в том числе в рамках грантов РФФИ – «Урал» / РГНФ – «Урал» 10-03-83304а/У и 11-13-66005а/У). Фокус-группы показали, что готовность электронному правительству формируется в рамках отечественной традицией отношения к власти, для которой характерен высокие значения «дистанции власти» по Г. Хофстеду (т.е. готовность принимать неравномерность распределения власти в институтах и организациях как само собой разумеющеюся – см. [7]) в сочетании с сильным отчуждением от этой власти (чем отечественная традиция отличается, например, от дальневосточной конфуцианской, для которой также характерны высокие значения «дистанции власти»). Отсюда исключительная важность, которая придается возможности личного взаимодействия с сотрудниками органов власти в обход и поверх бюрократический иерархии. Само по себе такое взаимодействие является неотъемлемым элементом отечественной управленческой традиции, и неоднократно описывалось в работах, посвященных социальной истории советского общества, как отечественными (Е.В. Николаенко, В.В. Кабанов, В.А. Козлов, Н.Н. Козлова, О.Л. Лейбович, А.Я. Лившин, И.Б. Орлов, Е.Н. Рощепкина, Е.В. Суровцева, О.В. Хлевнюк), так и зарубежными (Н. Верт, В. Голдман, Дж. Гросс, Дж. Истер, Л. Сигельбаум, Ш. Фитцпатрик) исследователями. Личное обращение к представителям власти является формой «типового контракта Жителя с Властным Лицом» [8, с. 31], обеспечивающим информационное основание при принятии властных решений. Поэтому не вызывает удивления, что рассуждая о взаимодействии с сотрудникам государственных и муниципальных учреждений участники фокусгрупп идентифицировали себя в качестве просителей, использующего при взаимодействии с представителями органов власти разнообразные тактики, призванные вызвать у тех неформальную реакцию на обращение и в силу этого ориентированные на максимально тщательное «считывание» эмоций собеседника и попытки манипулировать этими эмоциями (как сформулировала одна из участниц, можно «где-то и слезу пустить»). Отсюда настороженное отношение значительной части участников фокусгрупп (в том числе молодых и образованных) к идее анонимных электронных услуг, которое, собственно, и делает их активными противниками электронного правительства. Они опасаются, что в этих условиях утратят даже ту скромную меру контроля над процессом, которую имеют сейчас. Приведем характерные высказывания: «Лучше лично… Я бы вот позаботилась, пошла, очередь выстояла, билась во все двери, но чего-то добилась» (Ноябрьск, женщина, 21 год, студентка, исследование 2011 г.). «Если ты там отправил по Интернету, то не факт, что тебе ответ прислали, поэтому лично нужно пойти да и разобраться». (Челябинск, мужчина, рабочий «ЧТЗ», 48 лет, исследование 2010 г.) В развернутом виде эту позицию сформулировал участник фокус-группы из г. Первоуральск Свердловской области: «На данный момент я бы лучше вживую пошел. Потому что когда человек с человеком общается, смотришь ему в глаза, и общение идут уже более-менее нормально. И ты, действительно, может быть, не получиться у тебя чего ты хочешь, но, по крайней мере, тебя обнадежат. И ты уйдешь, хоть нервов не потратишь. А тут ждать, как эта бумажка пройдет, что с ней будет, это… Бумажка есть бумажка». (Первоуральск, мужчина, бывший сотрудник градообразующего предприятия, 68 лет, исследование 2011 г.) Нетрудно заметить, что в основе лежит глубокое недоверие к сотрудникам органов власти, которое, собственно, и порождает стремление установить с ними неформальные контакты «поверх» дистанции власти, и путем таких контактов получить возможность на них воздействовать. Данную позицию поддерживали и ситуативные сторонники электронного правительства. Однако у них уровень недоверия органам власти был ниже, чем у активных противников. Поэтому они разделили государственные услуги на «важные» и «неважные», и допускали электронное взаимодействие только в случае услуг, не имеющих для них большой личностной значимости или чисто информационных: «Те же пенсионные, медицинские дела. Полного доверия нет, потому что возможны ляпы. А если более – менее не важный момент, то, конечно, через Интернет» (Екатеринбург, мужчина, пенсионер, 61 год, исследование 2011 г.). «А в других областях, где нет, например, личностного фактора при взаимоотношении [государственные электронные услуги] – это хорошо. Убыстряется процесс получения информации, когда это не важно…. [Когда] мне надо просто информацию получить и мне будет не важно, Петров это будет или Сидоров. А вот если Петров, то как к Петрову подойти, а если Сидоров? Этот личностный фактор убирается. Я получаю информацию, независимо, то ли это Петров, то ли Сидоров» (Тюмень, женщина, преподаватель средней школы, 51 год, исследование 2011 года). Ситуативные пользователи предложили две тактики использования государственных электронных услуг, основанные на оценке их как сравнительно ненадежных и поэтому дополнительных к более эффективному личному общению с сотрудниками органов власти: Лучше документы взять в Интернете, а потом уже пойдешь сам. (Екатеринбург, женщина, медицинская сестра, 39 лет, исследование 2010 г.) Нет, сначала сходить, все узнать, а потом уже Интернетом пользоваться. (Екатеринбург, женщина, студентка, 21 год, исследование 2011 г.) Что касается активных сторонников, то их желание пользоваться государственными услугами в электронном виде, как это не парадоксально также базировалось на недоверии сотрудникам органов власти в сочетании с неудовлетворенностью тем, как они взаимодействуют с гражданами на личном уровне. Активные сторонники (прежде всего мужчины с высшим образованием, занятые в коммерческих структурах) постоянно подчеркивали, что главным преимуществом электронных услуг они считают их анонимность: «Я бы точно на все 100 процентов предпочел бы общаться с ними [сотрудниками органов власти] через Интернет. В любом варианте. Справка, запрос и любой вопрос я бы предпочел у них получать по Интернету. Чтобы не ходить в кабинеты, не стоять, не видеть эти очень привлекательные, доброжелательные лица!» (Екатеринбург, мужчина, предприниматель, 40 лет, исследование 2011 г.). Выводы, сделанные по итогам фокус-групп, подтвердились в результате анализа данных количественных исследований 2011 г. Оказалась, что хорошая работа органов власти, особенно если она подкреплена личным опытом, в отечественных условиях выступает скорее в качестве барьера, чем в качестве стимула для использования государственных электронных услуг. Граждане мыслят в логике «от добра добра не ищут» и не хотят рисковать, меняя уже отработанную тактику взаимодействия с сотрудниками органов власти на новую. Плохая работа государственных учреждений оказывает неоднозначное воздействие. На уровне личного опыта она порождает у респондентов желание минимизировать общение с представителями власти, что является стимулом к адаптации электронного правительства. Однако на более общем уровне, задающимся существующими культурными стереотипами взаимодействия с властью, неэффективные чиновники, наоборот, укрепляют у граждан традиционную «тактику слабых». Это означает, что для повышения востребованности электронных услуг необходима очень тщательная и выверенная стратегия работы с гражданами для того, чтобы сформировать у них позитивное представление об усилиях власти по переходу к электронному правительству и доверие к новому виду государственных услуг. Литература 1. United Nations E-Government Survey 2010: Leveraging E-Government at a Time of Financial and Economic Crisis. UN Department of Economic and Social Affairs. 2010. – 126 p. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://unpan1.un.org/intradoc/groups/public/documents/un/unpan038851.pdf (дата обращения: 15.08.11). 2. Стратегия развития информационного общества в России. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.rg.ru/2008/02/16/informaciastrategia-dok.html (дата обращения: 15.08.11). 3. Системный проект формирования в России инфраструктуры электронного правительства. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.bftcom.com/upload/smi/Systemniy%20proekt.pdf (дата обращения: 15.08.11). 4. Концепция формирования в Российской Федерации электронного правительства до 2010 гг. (в ред. Постановления Правительства РФ от 10.03.2009 № 219) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://inform.irkobl.ru/sites/inform/documents/632r.php (дата обращения: 15.08.11). 5. В тридевятом царстве, в электронном государстве // Пресс-релиз «Фонда Общественное Мнение». 13 июля 2011 г. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://bd.fom.ru/report/cat/smi/smi_int/pressr_080711 обращения: 15.08.11). (дата 6. граждане: Уральском Дьякова Е.Г., Трахтенберг А.Д. Электронное правительство и результаты комплексного федеральном округе. социологического Екатеринбург: исследования Изд-во в Уральского университета, 2010. – 184 С. 7. Латова Н.В. Этнометрические измерения: теория и практика // Социология: 4М. 2003. – № 17. – С. 142 – 165. 8. Лившин А.Я. Настроения и политические эмоции в Советской России: 1917 – 1932 гг. М.: Российская политическая энциклопедия; Фонд «Президентский центр Б.Н. Ельцина, 2010. – 344 С. Рецензент: О.Ф. Русакова, доктор политических наук, заведующая отделом философии Института философии и права Уральского отделения РАН
