К.Л.Папулов Борьба за политические свободы на примере
advertisement
К.Л.Папулов Борьба за политические свободы на примере ситуации в российской столице в период с августа 1904г. по январь 1906г. (по материалам петербургских газет) Летом 1904г. Российская империя переживала политический и экономический кризис. К серьёзным экономическим проблемам, многочисленным забастовкам и крестьянским волнениям в этом году прибавилась война с Японией, в которой Россия терпела поражение за поражением. С 1902г., когда министром внутренних дел становится Плеве, все проявления народного недовольства подавляются путем репрессий. В июле 1904г. Плеве убит террористом-эсером. Новым министром внутренних дел назначается князь Святополк-Мирский, при котором впервые в эпоху царствования Николая II, представителями высшей администрации делается попытка наладить диалог с общественностью. Доклад посвящен событиям, происходившим в столице империи с момента назначения министром князя Святополка-Мирского до начала 1906г., когда борьба за политические свободы в России начинает переходить в новую фазу: от прямого вооруженного противостояния к политической и экономической борьбе. Здесь не ставится задача показать и проанализировать все этапы и события социальнополитического противостояния в С-Петербурге в указанный период, скорее, предпринята попытка проследить эволюцию борьбы за политические свободы, отразившуюся на страницах городских газет. Условно события рассматриваемого периода можно разделить на 4 основных этапа. Первый начинается с назначения министром внутренних дел князя Святополка-Мирского и заканчивается в январе 1905г. Это была так называемая «эпоха доверия», когда некоторые представители власти, в 1-ю очередь министр внутренних дел, стремились сотрудничать с общественностью. Второй этап начинается после Кровавого воскресенья и включает в себя события вплоть до издания манифеста 17 октября 1905г. В течение этого периода власти, пытаясь жесткими репрессиями подавить народные выступления, вынуждены были постепенно сдавать позиции, делая уступку за уступкой, закончившиеся публикацией манифеста. Последующие вплоть до середины декабря события можно выделить в особый этап, на протяжении которого шла ожесточенная борьба сторонников углубления и расширения реформ с консервативно-охранительными кругами, куда входил и Николай II, желавшими затормозить преобразования и ограничиться обещаниями и минимальными реформами. Следующий этап, начавшийся после подавления Московского вооруженного восстания, знаменует собой переход к ещё более реакционной политике властей. Хронологически можно было бы продолжить события этого периода вплоть до созыва Государственной Думы, но уже к январю 1906г. становится вполне ясной победа консервативно-охранительного курса, что и отмечали многие петербургские газеты. 25 августа 1904г. Николай II принимает князя Святополка-Мирского по случаю назначения того министром. И князь произносит слова, неожиданные для главы МВД: «Положение вещей так обострилось, что можно считать правительство во вражде с Россией, необходимо примирение, а то скоро будет такое положение, что Россия разделится на поднадзорных и надзирающих…». Так начинается кратковременный этап, который позже назвали «эпохой доверия». Уже в сентябре принимая высших чинов министерства, Святополк-Мирский произносит речь, в которой были такие слова: «…плодотворность правительственного труда основана на искренно благожелательном и искренно доверчивом отношении, к общественным и сословным учреждениям и к населению вообще. Лишь при этих условиях работы можно получить взаимное доверие, без которого невозможно ожидать прочного успеха в деле устроения государства». При СвятополкеМирском происходит некоторая либерализация в действиях МВД. Из ссылки возвращены земцы, ослаблены репрессии против демократической печати. По инициативе министра был разработан указ, изданный 12 декабря, в котором прозвучало обещание смягчить цензуру, провести незначительные реформы. В проекте указа был пункт о привлечении выборных от земств для участия в Госсовете, но Николай II вычеркнул его, не желая допускать даже столь незначительной уступки, затрагивающей вопросы управления страной. Надо отметить, что император не слишком одобрительно относился к заигрываниям Святополка-Мирского с общественностью и печатью. Так, 22 ноября принимая министра, Николай II сказал ему, что тот «распустил печать», и СвятополкМирский был вынужден оправдываться. Но какое-то время князю удавалось проводить свою линию. После издания указа от 12 декабря нужды печати обсуждались в самых высоких инстанциях. В конце января 1905г., уже после снятия Святополка-Мирского, газета «Петербургский листок» так писала о заседаниях Комитета министров, на которых была признана «несостоятельность цензурных стеснений»: «Жалкое, придавленное печатное слово заговорило о себе, запросилось на волю, захотело выйти из сорокалетнего постыдного рабства». Но эпоха доверия, олицетворяемая либеральным министром внутренних дел, закончилась после кровавых событий 9 января 1905г. Петербургские газеты не имели возможности описать случившееся. Подавляющее большинство из них вышло спустя несколько дней после трагедии и было стеснено цезурными ограничениями. В номерах, вышедших после недельного перерыва, можно было встретить такие объявления: «О событиях 9-го января и последующих дней мы имеем возможность печатать только правительственные сообщения и официальные сведения». Зато свободно можно было печатать сообщения, оправдывающие расправу. 24 января «Петербургский листок» поместил заметку «Молебен на Путиловском заводе», где цитировалась речь митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Антония: «Мы доверились вожакам льстивым и лицемерным и отдались водительству их, как бы новых каких Моисеев, в безумных мечтах обрести землю обетованную молоком и медом текущую. За то и предал наc господь…и допустил совершиться тяжкому несчастию». Сразу после Кровавого воскресенья царская администрация пытается укрепить властную вертикаль. Отправлен в отставку Святополк-Мирский, на место которого назначается Булыгин, и именно от него Николай ждал более жесткого контроля над обществом. Характерна реакция петербургских газет на отставку министра. «Русская печать в лице покинувшего пост министра внутренних дел князя Святополка-Мирского потеряла одного из просвещенных сотрудников, писала одна из них. – Князь не боялся печатного слова. Оно служило для него надежным оплотом порядка и законности. Вне гласности, вне печати, бывший министр не мог действовать. Его недолгие месяцы на посту министра – эпоха первого русского свободного слова». Совсем другое отношение к свободному печатному слову было у Д.Ф. Трепова, назначенного Петербургского на учрежденную генерал-губернатора. 18 11 января января Трепов должность пишет Санкт- министру внутренних дел Булыгину: «…на фабриках и заводах С-Петербурга среди рабочих вновь началось движение в пользу стачек и забастовок, а в столичных газетах продолжают появляться статьи, имеющие характер зажигательный и полемический по рабочему вопросу, я вынужден обратиться с просьбой о немедленном издании циркуляра гг. редакторам периодических изданий – не помещать впредь подобных статей и заметок». 27 февраля следует аналогичная просьба об издании циркуляра «безусловно запрещающего печатать сведения и рассуждения о всякого рода забастовках, а также о беспорядках среди крестьян и об убийствах и покушениях на убийства чинов полиции». Требуемые циркуляры издавались, но редактора не всегда их исполняли в полной мере. Писали и о стачках, и о необходимости свободы слова… Наиболее смелым газетам выносились предостережения, они закрывались на определенные сроки. Но постепенно петербургский генерал-губернатор обретал уверенность. 27 марта в беседе с корреспондентом «Local Anzeiger» Трепов говорил: «Я водворил порядок и могу смело утверждать, что события 9 января более не могут повториться, они могли возникнуть лишь вследствие безграничной снисходительности бывшего министра внутренних дел князя Святополка-Мирского. Должна быть твердая программа; с анархистами и революционерами можно справиться только мерами строгости. Эти элементы не имеют ничего общего с русской народной жизнью…». Однако не все в высшей администрации имели столь жесткие взгляды. В подписанном Николаем II 18 февраля рескрипте, подготовленном министром внутренних дел Булыгиным, говорилось о намерениях привлекать представителей общественности к участию в обсуждении предполагаемых законодательных актов. Правда, при этом оговаривалась незыблемость основных законов империи. В течение весны-лета в столице особой активности общественности и пролетариата не наблюдалось. Основные события разворачивались в других районах страны. Но 6 августа ситуация меняется. Император подписывает указ об учреждении Государственной Думы. Согласно проекту, разработанному Булыгиным, Дума должна была стать совещательным органом без права законодательной инициативы. Выборы в неё были предусмотрены неравноправные для различных сословий, а рабочие вообще были лишены избирательных прав. Естественно, такой проект вызвал возмущение практически всей оппозиции. Вместо того, чтобы успокоить общество, половинчатый характер указа лишь разжег страсти. В сентябре начинаются стачки, вскоре переросшие во Всероссийскую. В обеих столицах и ряде других городов не выходили газеты, встал транспорт, отключено электроснабжение. В Петербурге проходили многочисленные митинги и демонстрации, в ходе которых особую активность проявляли студенты, собиравшиеся на сходки в университете, Горном институте, консерватории, институте путей сообщения, Лесном институте и даже в Петербургской духовной академии. «Петербургский листок» писал 13 октября: «Под влиянием внешних и внутренних причин страна превращается в вулкан, готовый выбросить клокочущий в недрах его огонь и уничтожить всё, что встретится на пути. Теперь уже никто не отважится сказать, что переживаемый кризис – выдумка и с ним можно справиться чисто административными мерами. Ещё меньше помогут крутые меры… Единственное средство – вывести Россию из состояния анархии…- добровольно и открыто пойти навстречу времени и дать обществу реформы, обеспечивающие ему спокойствие и плодотворную работу…» «Петербургскому листку» вторит консервативное «Новое Время», чьим читателем, как известно, являлся и Николай II: «Что-то кошмарное творится на Руси. История начинает принимать декадентский стиль. И линии и краски её мешаются в хаос. На протяжении одного года мы пережили неслыханный внешний разгром…, постыдный мир с потерею огромных территорий и затем внутри страны видим полное разложение, паралич власти и борьбу всех против всех… Вопрос – что же делать? В стране варварской, политически-одичавшей, первое средство, которое приходит в голову, это, конечно, насилие. «Перехватать, перестрелять, перевешать!»… Я, боюсь, что при нашей политической неразвитости…схватятся именно за это средство. Перевешайте на зубцах Московского кремля несколько тысяч бунтовщиков, как некогда сделал Петр и народное брожение, вероятно, утихнет. Но неужели мы никогда не выйдем из проклятия глухого варварства, из методов самоистребления? Неужели, в самом деле нет иных, более разумных, более человеческих способов борьбы с бунтом?… Все прекрасно видят, что составляет скрытую силу народного возмущения… Нужно очень серьёзное и быстрое улучшение быта рабочих и главное – нужно немедленное удовлетворение общего недовольства страны. Утолите общую пламенную жажду нового, свободного, человеческого порядка – дайте не обещание, а то, что уже обещано, и страна стихнет…» А на следующий день – 14 октября - в газетах публикуется печально знаменитое извещение генерал-губернатора Трепова, предостерегавшего население столицы от участия в беспорядках. В документе говорилось, что «Войскам и полиции дано указание всякие попытки к устройству беспорядков подавлять немедленно, а при оказании сопротивления – холостых залпов не давать и патронов не жалеть». Далее события развивались стремительно. В записной книжке хроникера газеты «Новая жизнь» они выглядели так: «14 окт. – Петербург разделяется на 4 военных округа с 4 генералами во главе. Каждый генерал имеет широкие полномочия насчет стрельбы… – на улицах патрули. – Митинги… – телефонное сообщение в городе прекращается… 15 окт.…– Бастуют. – …организуются санитарные отряды. – Численность патрулей увеличивается …. 16 окт.– Служащие Госбанка бастуют. – Весь город в войсках. – Технологический институт осаждается по всем правилам военного искусства… – Войскам исполняющим патрульную службу увеличивается содержание…. 17 окт. – Забастовка растет. – Улицы переполнены войсками. – Все учебные заведения осаждаются войсками.– Вечером объявлен манифест. – Приказ «патронов не жалеть» начинает действовать. – Осажденный Технологический институт подвергается обстрелу… – Манифест расклеивается на улицах… 18 окт.– Народ огромными толпами и с красными флагами приветствует свободу. – Войска успокаивают публику шашками и пулями. Граф Витте принимает депутации. – Приказ «патронов не жалеть» действует crescendo. – Черносотенцы и хулиганы избивают свободных граждан. – У Технологического института стрельба усиливается.…– Конногвардейцы работают шашками… – Корнет Фролов наносит 3 раны профессору Тарле…. 19 окт.– Манифест о свободах заклеивается Треповским приказом, подтверждающим готовность расстреливать…– Все высшие учебные заведения закрываются; у входов стража. – На Выборгской стороне резня; убитых и раненых около 200 человек.– Приказ «патронов не жалеть» действует вовсю… 20 окт.– Треповский «манифест» заклеивается правительственными сообщениями, возвещающими, что пока действуют старые законы. – Черная сотня «работает», поощряемая полицией. – Приказ «патронов не жалеть» действует… 21 окт.– Весь город в войсках. – Резня утихает… – Черная сотня работает… – Прием депутаций у графа Витте продолжается… 22 окт. – Обнародована амнистия. – Манифестанты с белыми флагами получают Царскую благодарность за патриотические чувства. – Рабочий Совет назначает торжественные похороны погибших на улицах. – Трепов напоминает о патронах. – похороны…» Граф Витте ищет министров…– Рабочий Совет отменяет Как известно, в Манифесте объявлялось, в частности, о даровании гражданских свобод, в т.ч. – неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний… Свобода слова была продекларирована, но оставалась цензура, а назначенный Председателем Совета Министров граф Витте объяснил представителям газет, что полная её отмена пока невозможна. Тогда 19 октября Петербургский Совет рабочих депутатов постановил, что выходить будут только те газеты, чьи редактора игнорируют цензуру. И 22 октября впервые в Российской истории столичные газеты вышли без цензуры. Помимо стихийных выступлений и демонстраций, в столице продолжалась организованная борьба рабочих за свои права. Петербургский совет Рабочих депутатов пытался организовать новую всеобщую стачку, явочным порядком ввести на предприятиях 8-часовой рабочий день. Власти, сознавая огромную для себя опасность сплочения пролетариата столицы, развернули наступление на его организационное ядро. Был арестован председатель Исполкома совета Хрусталев-Носарь, а затем и все 267 членов Совета. После этого центр революционной активности перемещается в Москву, где и произошли кульминационные события революции 1905-07гг. В разгар московских событий петербургская «Молва» так описывала ситуацию в стране: «Мы испытали всё. Провозглашение и отмену всех основных свобод.…Обещание твердых конституционных законов и ряд временных правил превзошедших в крючкотворстве, мстительности и явном неправосудии всё, что изобреталось…даже до 17 октября. Политическую амнистию и ожесточенное переполнение тюрем всеми, в ком только можно заподозрить избранников доверием народным почтенных…». А вот «Новое Время» винило в кровавых событиях прежде всего революционеров: «Правительство …согласилось ради человечности и справедливости поступиться своими унаследованными формальными правами…и вооружило общество могучим оружием свободы – писала газета, – Но кроме общества…оставалась ещё и революция, которая доказала своё варварство, своё отсутствие государственного смысла именно тем, что на справедливый и человеческий договор она не пошла, а пожелала остаться воюющей стороной…» 9 января 1906г., ровно через год после Кровавого воскресенья, «Молва» подвела неутешительный итог: «Прошел год…. семя горькой смертельной обиды…дало обильные ростки… На политой кровью невинных жертв почве широко распространилась идея о бесплодности надежды на мирное разрушение тяжелых оков, лежащих на русском народе, и вера в Царя делами слуг его была заменена среди рабочих масс верой лишь в торжество силы и насилия. Так делами правящих подготовлялась и воспитывалась революция на русской почве». Подобные мнения высказывались многими петербургскими газетами. Такого же мнения придерживалась значительная часть общества.
